|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
В заваленном бумажками кабинете Комуи Ли чувствовал себя весьма и весьма уютно, в отличие от прочих работников лаборатории, которые никак не могли запомнить, в какой куче что лежит. А потому он долго чесал лоб и ходил по свободному пространству на полу туда-сюда (впрочем, такового было совсем немного), пока вызванные Канда и ученик Книжника читали отчёт, наскоро состряпанный со слов искателя. Наконец, он остановился и, поправив беретик, указал на экзорцистов:
— Разбираться с этим будете вы.
— Детский лепет, — Канда презрительно бросил листы бумаги на заваленный хламом стол. — Я и сам справлюсь.
— Может быть, — Комуи поправил очки, отчего снова сдвинул берет. — Но я точно знаю, что Книжник хотел бы увидеть это...
Теперь настала очередь Лави возражать:
— Но ведь я не Книжник, а только его ученик! Разве я могу...
Смотритель, наконец, закончил синхронизировать очки и берет на своей голове, правда, безуспешно, из-за чего пришел в некоторое раздражение:
— Можешь. Думаю, старик в тебе уверен. Конечно, он бы и сам хотел пойти, но...
Сам старый Книжник пойти не мог: в последней стычке с акумами он получил довольно серьёзные ранения и подпалил хвост, что расстроило его намного сильнее, чем наполовину освежёванная рука и несколько сломанных позвонков. Раздосадовано крякнув, он погрузил себя в анабиоз по какой-то одному ему известной методике и теперь лежал в коме в больничном крыле Главного Управления, дав всем понять, что в себя не придёт, пока не восстановится полностью.
Лави с тоской посмотрел на своего новоиспечённого напарника: его вечно недовольное выражение лица было прямым вызовом рыжему, который был искренне уверен, что надо радоваться, пока жизнь сама не заставила тебя плакать. Судя по ответному взгляду, брошенному на него экзорцистом, тот думал примерно о том же.
Похоже, что это простенькое с виду задание обещало стать настоящей проверкой на прочность для обоих парней... Хоть они и были знакомы и встречались в те редкие моменты, когда и молодой Книжник и экзорцист одновременно оказывались в Главном Управлении, Лави никогда не ходил на задания с этим угрюмым самураем. Ни с учителем, ни, тем более, без него.
Уже на подходе к деревне они поняли, что что-то не так. Не слышалось ни голосов крестьян, ни гусиного гогота, ни собачьего лая, ни мычания скотины. Деревня не выглядела живой.
— Не нравится мне всё это, — скорее для себя, чем вслух протянул Лави.
— Не нравится — не надо было ходить, — в обычной для себя манере ответил Канда и уверенно зашагал вперёд. — Не знаю как ты, а я надеюсь, что мы поскорее покончим с этим делом.
— И я надеюсь! — молодой Книжник очень надеялся, что его голос не дрожит — всё-таки было что-то жуткое в этом молчаливом поселении.
Они вышли на центральную улицу деревни и огляделись: людей не было. Впрочем, не было никого вообще. Только с раздражающим скрипом колыхалась деревянная вывеска таверны и, подгоняемое ветром, навстречу катилось перекати-поле. И почему-то это добивало Книжника сильнее всего. Канде явно было всё равно. Он молча пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд Лави и толкнул дверь в таверну. Внутри было пусто. Ни хозяев, ни постояльцев. Не было видно даже завсегдатаев подобных заведений — кошек и собак.
— Похоже, что на тёплую ванну тебе сегодня рассчитывать не придётся, — шуткой попытался скрыть нервозность Лави.
— Я неприхотлив, — Канда шутки не понял, но от него подобного никто и не ожидал. — Надо сходить в ратушу. Если люди просто ушли, испугавшись нашествия акум, мы узнаем это там.
— Пошли, — кивнул Лави и не смог удержаться от того, чтобы положить руку на свой Молот.
Ратуша была маленькой и ничем не примечательной среди других домов. Только вывеска и более ухоженный сад перед ней указывали на то, что в этом доме всё-таки не живут, а работают. Канда уверенно зашёл внутрь, а Лави остался снаружи, отговорившись тем, что осмотрит площадь. Это было мудро, тем более, что способности Книжника позволяли ему подмечать очень много деталей. На деле же ему просто больше не хотелось заходить в дома этой опустевшей деревни. Судя по лицу Канды, он это понял, но, как не странно, не прокомментировал.
Тут-то его и посетило ощущение, что никуда жители деревни не ушли. На дороге не было свежих колей от телег, на которых крестьяне вывозили свой нехитрый скарб. Не было этой атмосферы покинутости насиженного места. Жители просто исчезли. Либо...
— Я не нашёл ничего, что бы подтверждало их отъезд, — голос Канды слышался будто издалека. — Может, сильно спешили. Но где же тогда искатель?
— Боюсь, он уже никого не найдёт, — пробормотал Лави, всё ещё сканируя местность.
— О чём ты?
— Туда, — выдохнул Книжник и быстро пересёк площадь, направляясь к небольшой деревенской церквушке. Подёргал ручку — заперто.
— Странно, — казалось, Канду совершенно не волнует происходящее, и Лави в очередной раз позавидовал выдержке и хладнокровию вынужденного напарника. — Обычно двери не запираются...
Лави, не долго думая, достал Молот и, шепнув ему "Расти", разбил витраж рядом с дверью. Перепрыгнув через подоконник, он приземлился внутри церкви... и понял, что этого делать совершенно не стоило. Под ногами противно хлюпнула и пошла кругами тёмная густая жидкость, а кругом беспорядочно были раскиданы тела крестьян. Изломанные, выпотрошенные, источающие нестерпимый смрад. А прямо над криптой на большом кресте, явно гордости этой церквушки, был распят искатель, который и позвал сюда экзорцистов. Поспешно отвернувшись, Лави уткнулся прямо в оторванную руку, которая была продета в ручки массивной двери наподобие засова. Всё вокруг выглядело неестественно. И если бы не отдельные определённо человеческие фрагменты, сами тела бы таковыми даже и не казались. Будто вокруг просто произошёл взрыв из мяса и крови, а пожелтевшие кости остались лежать. Почувствовав, что он почти не дышал всё это время, Лави резко вдохнул... И понял, что это делать не то, чтобы не стоило... А не стоило категорически. Шумно сглотнув, он выпрыгнул обратно на улицу, чуть не сбив с ног Канду, и повалился на гравий.
Уже поняв, что ничего хорошего внутри его не ждёт, Канда сделал глубокий вдох и забрался внутрь. Бегло осмотрев всё, он вышел и так же глубоко выдохнул. Судя по звукам, которые издавал Книжник, его желудок уже прощался даже с желчью, а ничего мясного он не сможет видеть ближайшие недели три. Положа руку на сердце, экзорцист и сам не был уверен, что не разделяет его чувств. На всякий случай вдохнув ещё несколько раз, Канда подошёл к Книжнику:
— Ты в порядке?
— Не очень, — буркнул в ответ Лави и закашлялся. — Я не так много видел, чтобы подобное уже не отпечатывалось в памяти. Войны менее безжалостны.
— Я тоже никогда не видел подобного, — Канда кивнул на церковь. — Жертвы акум обычно выглядят как пепел, но уж совсем не как...
— Кровавая баня, — закончил за него всё ещё сидящий на гравии Книжник. — Я такого тоже не видел. Не могу сказать, что никогда — моё "всегда" началось позже твоего. Но если и видел — рад, что забыл всё это...
— Ладно, хватит терять время, — экзорцист рывком поднял Книжника на ноги. — Живых здесь нет — акумам тут делать нечего.
— Если это, конечно, были акумы, — Лави машинально поправил повязку на глазу и потёр предплечье. — Мог бы быть и понежнее, Юу. У меня же теперь синяк будет.
Канда смерил его совсем не нежным взглядом и зашагал прочь от церкви. Даже стандартного "Не называй меня Юу!!!" Лави от него не дождался.
— Псих, — мотнул головой Книжник и побежал догонять напарника.
Через час быстрой ходьбы по лесу, Лави не выдержал:
— Может, всё-таки расскажешь, куда мы мчимся?
— В город, — Канда даже не запыхался. — Нам нужно связаться с Главным Управлением и рассказать им обо всём, что мы видели. А в деревне не было телефона.
— И долго нам ещё бежать? — Лави тоскливо посмотрел на тучи на горизонте, за которыми тусклым свечением угадывался закат.
— Утром будем там.
— Утром?! Ты что, не видишь, что ночью будет гроза? Мы увязнем в грязи в этой чаще и никуда не придём! — для достоверности Лави пнул ни в чём не повинный пенёк. Словно в доказательство его слов, где-то вдалеке громыхнуло, и начал накрапывать дождь.
Канда остановился и посмотрел на него:
— А ты можешь предложить альтернативу? Заночевать где-то здесь и увязнуть в грязи или всё-таки идти?
Лави молча смотрел на пень, который только что пнул: дерево было срублено — начавшие подгнивать грязные щепки валялись вокруг в изрядном количестве. И срублено не далее как неделю назад. А хоть пенёк и был довольно внушительным, однако опилок не было видно.
— Здесь недалеко есть хижина лесника. Можно заночевать там.
— Откуда ты знаешь?
Лави кивнул на пень:
— Опилок нет — дерево не пилили на месте, а несли целиком. Значит, место назначения неподалёку.
Канда пробормотал что-то вроде "Книжники..." и свернул на неприметную тропинку в сторону от тракта. Лави оказался прав: уже через десять минут они, вымокшие от усилившегося дождя, увидели маленькую покосившуюся хижину. Но присутствия в ней живых людей, как и в деревне, не ощущалось.
Канда открыл дверь и презрительно посмотрел на скудное убранство в доме неведомого лесника.
— Отвратительно, — чуть слышно прошипел он.
— Слушай, если тебе так всё не нравится, мы можем быстро добраться на моём Молоте, — от вечной весёлости Лави не осталось и следа — сказывались переживания этого безумно долгого дня.
— Нет, — покачал головой экзорцист. — Если мы всё-таки ошиблись, и эти твари неподалёку, нам понадобятся все наши силы. А ты ведь не можешь держать свою Чистую Силу включенной вечно.
— Вот и не вороти нос тогда, — резюмировал Лави и отжал свой шарф, затем, подумав, снял и плащ. — Слава Богу, дрова в доме. Не придётся давиться дымом, пока будем их сушить.
Канда молча смотрел, как Лави укладывает поленья в камин и чиркает огнивом, чтобы разжечь огонь. Когда дрова неуверенно затрещали, Лави снял повязку с головы и пальцами стал просушивать волосы.
— Зачем ты носишь эту повязку на глазу? — спросил Канда.
— Мне кажется, что с ней я выгляжу загадочней, — хохотнул рыжий. — Да и девчонкам нравится, — он посерьёзнел и повернул голову в сторону экзорциста. — А почему ты спрашиваешь?
Канда пожал плечами:
— Мне нет никакого дела до чужих секретов. Так, вежливый интерес.
— А-а... — Лави казался слегка расстроенным. Отвернувшись, он принялся вытаскивать из сумки то, что осталось от их завтрака: немного хлеба и сыра. — А ты чего встал? Раздевайся и суши одежду. У тебя вон с волос капает.
Канда было подумал огрызнуться, но Книжник был прав: одежда и волосы действительно промокли, а дождь в октябре не бывает тёплым. Тем более, от окна дуло. И уж точно не потому, что зелёный глаз смотрел на него так сурово, будто, вздумай Канда возражать, его одежду развесят сушиться, так сказать, не отделяя от тела, он расстегнул пуговицы на плаще и скинул его и рубашку, оставшись в одних штанах. Лави присвистнул:
— Ого, какая татуировка! Что она значит?
— Не твоё дело, — прозвучал стандартный ответ, и оба экзорциста приступили к импровизированному ужину.
За мутным окном уже стемнело, а дождь всё не прекращался. Монотонная дробь по потрескавшейся черепице нагоняла тоскливую одурь, от которой хотелось кричать.
— Скажи мне, — начал Лави, чтобы хоть как-то разогнать эту тишину. — Почему ты так не любишь, когда тебя зовут по имени?
— Тебя удовлетворит ответ, что мне просто не нравится моё имя? — обычно таким тоном Канда говорит "заткнись".
— Странно... — протянул Книжник, будто не уловил угрозы в тоне экзорциста. — А мне моё нравилось, наверное. Иначе я бы не старался его вспомнить.
— Ты знал, на что идёшь, когда решил стать учеником Книжника, — Канда достал Муген из ножен, придирчиво осмотрел клинок и аккуратно вернул его на место. — Так что поздно сокрушаться.
— Мне не кажется, что в шесть лет человек может определять свою судьбу, — Лави почесал лоб и снова поправил повязку на глазу. — Я не жалуюсь, меня всё устраивает. Но почему-то именно это кажется мне самым обидным. Не помнить своего имени — будто не помнить чего-то очень важного. Самого важного.
Канда пожал плечами и устроил катану рядом с подушкой:
— Спать ложись.
Лави покачал головой, отвернувшись к камину:
— Вряд ли я смогу сегодня заснуть. Закрываю глаза — а перед ними встаёт картинка из церкви.
Канда подавил в себе острое желание выругаться на тему кисейных барышень и достал из кармана плаща небольшую фляжку:
— Сделай глоток. Только небольшой, а то... — Канда с интересом смотрел, как Книжника, от души хлебнувшего неизвестного пойла, бросило в жар. — Крепкое...
— А что это? — глаза рыжего заблестели, щеки заалели от прилива крови.
— Тебе не кажется, что ты немного опоздал с этим вопросом? — ехидно осведомился экзорцист и сам сделал глоток. — Какой-то бальзам из Тибета. Одновременно и успокаивает и обостряет все чувства, так что спать сможем спокойно: никто не проберётся мимо незамеченным.
— Да уж, но ведь я тебе доверяю, — Лави отполз от камина — сидеть у огня стало жарко. — Знаешь, а ты ведь можешь быть вполне нормальным.
— Ещё одно твоё слово, и я пожалею о том, что поддался чувству сострадания к ближнему, — Канда уже спрятал фляжку обратно и уселся прямо на полу, вытянув ноги и прислонившись спиной к кровати.
— Да ладно тебе! — рыжий как раз завершил свой маршрут от камина, также вытянувшись на полу и бесцеремонно устроив голову на коленях у экзорциста. Канда согнул одну ногу в колене, но Книжник и не думал понимать намёки. Вообще, насколько можно было судить по его лицу, он балдел. Желая намекнуть прозрачнее, Канда положил руку на грудь наглецу и уже хотел было спихнуть его прочь, но тепло чужого тела обожгло ладонь прямо через тонкий свитер Книжника. "Чёртов бальзам", — мелькнуло в голове у него, но рыжий от прикосновения вздрогнул и резко сел, скинув руку.
— Обостряет, да? — почти прорычал Книжник и отвернулся.
— Ты же мне доверяешь, — насмешливо ответил экзорцист и добавил уже серьёзно. — Обостряет только имеющееся. Ничего нового не добавляет.
— Тогда пофигу, — явно отвечая на какие-то свои мысли произнёс Лави и, придвинувшись ближе, облокотился спиной на согнутую ногу Канды. Повернув голову, он уткнулся взглядом в пресловутую татуировку на груди экзорциста. И Канда еле успел перехватить руку, которая уже тянулась обвести непонятные символы на коже.
— Хватит болтовни, пора спать. Завтра нам весь день идти, — он старался не замечать почти детской обиды рыжего. Подобное начало могло привести только к одному логическому завершению, но поступать так по отношению ко вчерашнему мальчишке, который только недавно боялся заснуть, было нечестно. Пусть он сам разбирается в своих новых открытиях и уже на трезвую голову делает выводы. Да и ему самому не мешало бы подумать, что делать, если всё это всё-таки не было результатом стресса и выпитого бальзама.
Они устроились на кровати, стараясь не прикасаться друг к другу, что было весьма сложно — жёсткая лежанка оказалась предательски узкой. Но, тем не менее, Канда заставил себя заснуть, а рыжий ещё некоторое время слушал размеренное дыхание спящего напарника и размышлял.
К утру дождь-таки прекратился, и сквозь кроны деревьев несмело просвечивало солнце. Канда проснулся первым и вышел на улицу, чтобы умыться из бочки дождевой водой. Он как раз закончил собирать волосы в высокий хвост, как из домика вышел заспанный Лави. Не глядя на экзорциста, он молча сунул голову в бочку, выбрался, шумно отряхиваясь. Канда немного понаблюдал за струйками воды, сбегающими по голой спине Книжника, и бросил ему ветошь, которую он нашёл в хижине и приспособил под полотенце.
На разговоры о случившемся вчерашним вечером было наложено негласное вето, однако каждый за завтраком невольно ловил себя на мыслях об этом.
— Итак, мы идём в Сен-Омер? — чтобы хоть как-то разрядить обстановку, начал Лави.
— Именно, — кивнул Канда, благодарно ухватившийся за нейтральную тему для разговора. Почему-то желание язвить и огрызаться пропало начисто, и экзорцист искренне надеялся, что временно.
— Там обалденная библиотека, — мечтательно протянул Лави и, посмурнев, добавил: — А ещё там очень красивая церковь аж тринадцатого века...
Остаток завтрака и сборы прошли в молчании. При упоминании церкви говорить расхотелось начисто, но и предательские мысли больше не доставали.
В лесу было настолько грязно, насколько грязной может быть дорога, которой хоть и часто пользуются, но главным трактом она не является, после ночи дождя. По мере приближения к морю места вокруг становились всё более болотистыми, трава под ногами омерзительно чавкала, и сапоги засасывало в мягкую глину.
— Мы уже довольно близко к городу, но не встретили ни одной телеги или всадника, — озадаченно пробормотал Лави, боясь подумать о самом страшном.
Канда удручённо молчал, видимо, подозревая то же самое. Крошечная надежда на то, что они всё-таки успеют предотвратить катастрофу, обернулась пшиком.
Город был пуст. Лави первым делом бегом добрался до Нотр-дама и дёрнул за массивные ручки двери. Тяжёлые створки поддались, и его взору предстало богатое внутреннее убранство. Никаких следов кровавой бани, которую они видели в деревне, не было. Только Мадонна с фрески грустно смотрела на пустой клирос.
— Это единственная крупная церковь в городе? — из-за акустики в храме голос Канды звучал гулко, что заставило Книжника вздрогнуть:
— Капелла...
Машинально схватив напарника за руку, он побежал к де-Миракль. Канда, не делая попытки высвободиться, бежал за ним. Уже на подходе к капелле, Лави увидел, что витражи намного темнее, чем надо. Будто намазаны изнутри чем-то тёмным...
— Стой здесь, — приказал экзорцист, мягко высвободив руку из пальцев Книжника.
Лави послушно остановился: он знал, что увидит внутри. И ненавидел себя за эту малодушную трусость. Потухшим взглядом он смотрел, как экзорцист резко дёргает на себя дверь в капеллу, и навстречу ему дохнуло смесью запахов крови, свежего мяса и остальных жидкостей организма. Лави поспешно отвернулся и закрыл нос рукавом, стараясь дышать через рот. Судя по тому, как через несколько минут из капеллы вылетел Канда и стал тяжело дышать, уперев руки в колени, зрелище было ещё хуже, чем в деревне. Конечно, ведь в городе жителей намного больше...
— Нам необходимо связаться с Главным Управлением, — отдышавшись, произнёс Канда. — И дать бой той твари, что устроила всё это.
— Как бы она не оказалась нам не по зубам... — пробормотал Лави. — Столько убитых...
— Боишься? — вопреки обычной грубости услышал он в ответ.
— Нет. Просто решил включить здравый смысл. Я не боюсь, правда.
— Я тебе верю, расслабься, — Канда уже шёл к ближайшей гостинице, где должен был найтисьтелефон.
Лави почему-то захотелось по-идиотски улыбнуться, но он сдержался и припустил вслед за напарником.
Пока Канда протягивал шнур своему голему и пытался дозвониться до Штаба, Лави задумчиво смотрел в окно на площадь, единственным украшением которой был памятник некой женщине, считавшейся хранителем города. В этот раз вера жителей в неведомые силы, что спасут их от монстров, себя не оправдала. И поганее всего на душе было от того, что они с Кандой и являлись этими силами.
— Смотритель Комуи? Это Канда, — связь была хорошей, так что Лави даже различал отдельные слова, сказанные смотрителем.
Канда сухо и без красочных описаний рассказывал ему о том, что они увидели в деревне и в городе, но и этого оказалось достаточно, чтобы из трубки раздался вопль:
— Немедленно возвращайтесь в Главное Управление!!! Я соберу группу экзорцистов и направлю её в район Па-де-Кале. Вы присоединитесь к ним, когда у меня на столе будет полный отчёт о том, что вы видели.
— Нет, — спокойной ответил Канда. — Если мы не прекратим преследование этой твари, она может вырезать ещё несколько городов.
— Она уже вырезала столько, что вам вдвоём с ней не справиться!!! Тем более, что мы понятия не имеем о том, что это такое! Используйте Молот Лави, чтобы добраться до Лондона в кратчайшие сроки.
— Я же сказал, что не поеду. Если вас устроит, Лави в одиночку отправится к вам. Он видел не меньше меня и сможет представить вам полный отчёт.
— Что?! — завопил отвлекшийся было Лави, но из трубки прозвучало не менее громкое:
— Нет, не устроит!!! Я приказываю вам обоим вернуться!
Канда молча положил трубку и повернулся к Книжнику:
— Им действительно нужна информация. Подобных прецедентов не было за всю историю контактов экзорцистов с акумами. Но нужен кто-то, кто хотя бы задержит эту тварь, прежде чем сюда придут остальные служители Ордена.
— Ты что, не понимаешь, что эта тварь, даже если она одна, убьёт тебя?
— Меня не так-то просто убить.
— Вот уж не хочу проверять. Никуда я не поеду, — упрямо ответил Лави и вышел из гостиницы.
Канда вышел следом:
— Ты действительно думаешь, что этих тварей несколько?
— Понятия не имею, — огрызнулся Книжник, на самом деле думавший о том, что с большим удовольствием задушит напарника, если он ещё раз заикнётся о том, чтобы ему куда-то уезжать.
— Нет, тварь одна... Но ощущение, что собрана из нескольких. У неё с десяток глаз и клыки размером с Муген... А ещё она белая, но на правом ухе, если, конечно, это ухо, чёрное пятно...
Лави ошарашено повернулся к нему:
— С чего ты взял?
— Она в десяти метрах от тебя. Ложись!!!
Он с силой оттолкнул Книжника в сторону, впечатав того в стену, но сам отскочить не успел, хотя инерцию бросившегося акуму хоть немного смог снизить. Муген в его руке встретился с клыком твари, и Лави на секунду показалось, что он видел искры. Впрочем, он так сильно ударился о стену, что искрам не удивлялся. Он достал Молот и, крикнув ему "Расти!", изо всех сил припечатал странного акуму к земле. Отпрыгнувший за его спину Канда не пострадал. Монстр, впрочем, тоже.
— Какие интересные люди... — десяток глаз с любопытством смотрел на экзорцистов, а голос у твари был очень странным: будто несколько голосов говорили в унисон. — Я не чувствую вашего страха!
— Эта тварь питается ужасом, — предположил Канда, уже успевший прийти в себя от неожиданного нападения.
— Питаюсь? Да! Он делает меня сильнее! — тварь оглушительно расхохоталась и взмахнула внушительным хвостом. Лави еле успел отпрыгнуть, избежав удара.
— Огненная печать!!! — заорал он, ударив по рисунку огня на земле.
Монстр тут же скрылся в волне пламени. Но когти будто разорвали стену огня на клочки.
— Вам не справиться со мной! — очень неоригинально заявил акума, но, к сожалению, пока был прав.
— Уходим! Нам с ним не справиться! — крикнул он, услышав "...жуки!" со стороны Канды, от которых акума увернулся.
— Никогда! — бросил в ответ экзорцист и ринулся в атаку, но монстр подловил момент и ударил его хвостом, отбросив в стену, которая тут же пошла трещинами. Безвольной куклой Канда упал на мощёную площадь, не подавая никаких признаков готовности продолжать битву.
— Теперь я чувствую твой ужас, — довольно лязгнула зубами тварь и повернулась к Книжнику.
— Огненная печать! — ещё раз крикнул Лави, впрочем, уверенный — ни на что, кроме отвлекающего манёвра, эта печать не способна. Но ему другого и не надо было.
Молясь, чтобы его расчёт оказался верным, Книжник прыжками пересёк площадь, подхватил на руки напарника и, оседлав Молот, крикнул ему: "Расти!!!". Как он и надеялся, тварь была сильна, но слабой стороной у неё была скорость, а потому догнать экзорцистов она не смогла. Конечно, сапоги Линали летали быстрее, но тут и Молота было достаточно. Как только миновала опасность преследования, Лави озабоченно посмотрел на безвольное тело, которое всё ещё сжимал в руках. До Лондона, даже на пределе возможностей Молота, лёту было не менее полусуток, а крови экзорцист потерял много и продолжал терять: она уже пропитала плащ.
"Только бы довезти..." — нервно дёрнулся Книжник и сильнее прижал напарника к себе.
От усталости и напряжения он плохо помнил, как добрался до Лондона, как передал всё ещё находящегося без сознания Канду в руки врачей и очнулся уже только на диване в кабинете смотрителя. Тот бил его по щекам, держа во второй руке чашку, из которой выплескивался кофе — личный допинг Комуи. Почему-то именно зрелище впитывающихся в светлый ковёр кофейных пятен вызвало у Лави перед глазами картинку таких же кровавых капель на холодном мраморе холла Главного Управления, когда он непослушными руками передавал неподвижное тело.
— Лави!!! — вопль Книжника, вошедшего в кабинет, подействовал намного лучше всех пощёчин Комуи.
— Да? — говорить громко не было сил.
— Я считал всю информацию с голема Канды, — обрадовавшись, что рыжий, наконец-то, пришёл в себя, начал смотритель. — Наши учёные уже работают над материалом. Вы хорошо потрудились.
— Как он? — ученику Книжника было плевать на работу специалистов.
Старик за его спиной удручённо покачал головой. Комуи улыбнулся:
— Всё нормально — ты успел вовремя. Думаю, завтра он уже придёт в себя. А тебе сейчас лучше пойти отдыхать.
— Спасибо, — Лави кивнул и на негнущихся ногах вышел из кабинета. По дороге в свою комнату его догнал старый Книжник:
— Лави, ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Нет, — покачал головой рыжий и прислонился к стене: от подобного усилия голова начала кружиться.
— Тогда позволь напомнить тебе наши правила: активно не вмешиваться, инициативы не проявлять и...
— И не привязываться, я помню! — почти выкрикнул Лави. — Можно я теперь пойду спать?
Старик только покачал головой и посмотрел вслед юноше: он знал его уже больше десяти лет и почти гордился тем, чего этот мальчик добился. Вот только ему никак не удавалось выбить из Лави его излишнюю эмоциональность и жизнерадостность. Нельзя выходить в свободное плаванье с профессией Книжника с подобным багажом из эмоций. Иначе очередное задание можно просто не пережить. Книжник не удивился картинам, которые показывал голем, но на его памяти и не такое случалось, а вот Лави...
Рыжий прямо в свитере, скинув на пол окровавленные плащ и шарф, упал на кровать, и последней мыслью, посетившей его, прежде чем он отрубился, была надежда на то, что спать он будет без сновидений.
Спал он действительно без снов, вот только Книжник себя отдохнувшим не чувствовал. Напротив, ощущение было такое, что на глаза клочьями налипла паутина, а тело отказывается двигаться по причинам, которые оно, тело, хозяину сообщать не собирается.
Он заставил себя встать и умыться, когда взгляд упал на сваленные в кучу вещи у ножки кровати: кровь засохла бордовой коркой, что оживило в памяти все ужасы последних двух дней. Тихо выругавшись, он вытер голову полотенцем и почти бегом покинул комнау.
У кровати Канды уже сидела грустная Линали. При виде влетевшего Лави, она улыбнулась:
— Привет.
— Привет, — рыжий улыбнулся в ответ. — Какие новости? — он кивнул на лежащего экзорциста.
— Никаких. Он потерял много крови — в слюне этой твари был какой-то яд, который не давал ей сворачиваться, но Канда справится, я знаю, — Линали говорила шёпотом, отчего последняя фраза казалась какой-то неуверенной.
— Конечно, — Книжник ободрительно потрепал её по плечу. — Ты устала? Давай я подежурю вместо тебя.
Девушка благодарно кивнула и встала со стула:
— Я буду неподалёку.
Дождавшись, пока захлопнется дверь, рыжий посмотрел на экзорциста: выглядел тот неважно, но Лави ожидал худшего. Из-за потери крови его кожа казалась белее простыней и бинтов, которые начинались ещё на шее и шли вниз. Книжник осторожно положил руку ему на грудь, надеясь почувствовать биение сердца. Ладонь тут же оказалась в жёсткой, как тиски, руке Канды.
— Почему ты это сделал? — голос экзорциста был тих, но Лави всё равно услышал. — Я же сказал, что я выдержу! Какого хрена ты полез туда, куда тебя не звали?!
— Выдержишь?! — от несправедливой обиды Лави начал кричать. — Да потому что ты бы сдох там, идиот! Ты сутки в себя приходил!
— Я не нуждался в твоей помощи!
— Конечно! Я должен был сбежать и знать, что ты там умираешь! Или сдохнуть, защищая твою дурацкую гордость вместе с твоей жизнью!
Пальцы на запястье сжались сильнее, причиняя боль:
— Я. Не. Просил.
— В следующий раз просто дам тебе по голове сразу, — зло выплюнул Лави и обернулся: в дверях стояла испуганная Линали:
— Ребята...
Книжник вырвал запястье и, кивнув девушке на прощанье, вышел из палаты.
Ещё за завтраком старый Книжник заметил — с его учеником что-то не так. Обычно жизнерадостный и заражающий всех остальных весельем Лави будто сгорел, оставив после себя лишь собственную тень. Напротив него сидела грустно улыбающаяся Линали и пыталась его расшевелить, за что старик был ей благодарен. Сам он удостоился от ученика только двух слов за всё утро, причём одним из них было "панда". Смотритель Комуи сообщил, что уже составил список экзорцистов, которых он отправит на это задание и добавил, что если Книжник уже поправился, он, конечно, может пойти с ними. Конечно, туда шли довольно сильные служители Ордена, но главную ставку смотритель, рыдая, сделал на свою сестру, которая может драться с немыслимой скоростью. И Книжник знал, что подобная нетривиальная манера ведения боя, которую собирался демонстрировать Орден, будет очень интересна и важна для их с Лави работы. Но теперь, глядя на ученика, он уже не был уверен, что мальчик готов снова встретиться с ужасами, которые сеет вокруг себя монстр.
Впрочем, за обедом, когда в трапезную вошёл бледный и чуть покачивающийся от слабости Канда, старик понял, что дело далеко не только в акуме. Заметить было сложно — но Книжники и выбрали своей специализацией замечать почти неуловимое, и странности в поведении рыжего и угрюмого экзорциста, наконец, помогли выдать полную картинку. И дело было совсем не в том, что Канда в кои-то веки пал жертвой собственной самоуверенности, а Лави просто спас товарища от смерти, нет. Тут было что-то другое. Что-то произошло между этими двумя, пока он сам отлёживал спину на больничной койке. Что-то, что теперь не даёт им смотреть друг другу в глаза, но заставляет наблюдать друг за другом, пока, как они считают, никто не видит. И это что-то Книжнику очень не нравилось.
"Да уж, мальчик мой, тяжело тебе будет становиться Книжником, — грустно покачал головой старик и поправил свой хвостик. — Слишком многие нити придётся обрубать, и ты знаешь это. Потому что от работы Историка нельзя отказаться. А разрыв этой связи, которая уже стала зарождаться, приносит слишком много боли. Но процесс уже, увы, необратим".
Понаблюдав ещё немного, старик отметил ещё несколько деталей: ребята поссорились, хотя причина ссоры явно была просто отговоркой, отсрочкой... чего? Да ничего хорошего! И всё, что может сделать старый Книжник — это выбирать задания, в которых не будет участвовать Канда.
Линали радовалась: она впервые услышала голос Лави после того странного спора, который произошёл у них с Кандой в больничной палате. Весь завтрак она пыталась выпытать у него причину их размолвки, до которой она сама догадаться была просто не в состоянии. Иначе с чего вдруг Канда так рычал на спасшего его Книжника? Но рыжий только отмалчивался, угрюмо глядя в свою тарелку. Девушка и сама не была уверена, что он слышит её: он так невпопад кивал на произнесённые ею слова, что можно было утверждать с почти полной уверенностью — мысли Лави витают где-то очень далеко. Но к обеду прежний Лави всё-таки начал побеждать, и Книжник уже вовсю рассказывал ей какую-то байку, произошедшую с ним и его учителем, лет пять назад. От рассказа про нынешнее задание рыжий ушёл, бросив только скупое "Всё было очень странно", и возвращаться к этой теме не желал. Но Линали не настаивала: ей было достаточно и этой маленькой победы. К середине обеда внезапно подошёл Канда и девушка, отвернувшаяся, чтобы помахать ему и позвать сесть рядом, не увидела, как изменилось лицо Лави.
Канда сел рядом и стал молча есть какой-то очередной шедевр японской кухни.
— Тебе уже лучше? — участливо улыбнулась Линали.
— Меня не так-то просто убить, я говорил это не раз. Просто некоторые не желают верить в это, — ровно ответил он.
Линали непонимающе смотрела на него, но ответ предназначался и не ей. Лави медленно отложил вилку в сторону и тихо прошипел:
— Ты достал меня. Ты же помнишь, что было с жертвами. Ты смог бы восстановиться, если бы тебя там губкой собирали по стенам?!
На скулах Канды заходили желваки. Линали испугалась, как бы эти двое не начали драку, но они были уверены, что до рукоприкладства не дойдёт: к слишком уж непредсказуемым результатам могли привести сейчас любые прикосновения.
Лави резко поднялся со своего места, не в силах выносить этот разговор дальше. Тем более, что какой-то частичкой себя он был уверен, что истинный диалог был совсем не словесным. Поблагодарив расстроенную Линали за общество, он ушёл к себе в комнату. На кровати уже лежали чистые плащ и оранжевый шарф — добросовестные уборщики не оставили ни одного пятнышка крови на ткани, что как-то иррационально раздражало. Хлопнув дверью, он пошёл в ванную и уставился на своё отражение в зеркале: ещё немного, и из-за внешнего вида "пандой" станут звать его; не прикрытый повязкой глаз странно блестел. Каждый раз это взгляд словно спрашивал "Кто ты? Как твоё имя?" и каждый раз Книжнику нечего было ответить. Взгляд человека в зеркале пугал, и Лави протянул руку к отражению...
Пальцы натыкаются на холодную преграду и сжимаются в исступлённом желании смять это лицо, отшвырнуть с поверхности. Безумно расхохотавшись своим мыслям, Книжник открывает кран с холодной водой, мочит рукой волосы и ставит их дыбом...
Стук в дверь оборвал начинавшееся безумие.
— Заходи! — крикнул рыжий и, быстро приведя себя в порядок, вышел в комнату.
Гостьей была Линали. Девушка мялась в дверях, словно не решаясь войти:
— Привет, я не помешала?
— Нет, конечно! С чего ты взяла? — улыбнулся рыжий.
— Просто ты сегодня очень странно себя вёл... — казалось, что слова даются ей с трудом. — Это из-за утренней ссоры с Кандой?
— Нет, что ты, — Лави рассмеялся. — Я просто не выспался. Разве можно расстраиваться из-за ссор с Кандой?
— Да, конечно, — она улыбнулась и добавила: — И всё-таки не переживай так из-за него. Сам знаешь, что характер у Канды отвратительный. А он ещё не до конца оправился от ранений, вот и пытается сорвать свою злость на ком-либо.
— Почему ты мне это говоришь? — рыжий нахмурился. — Со мной всё в порядке, правда.
— Прости... — она помолчала. — Просто все мы тут — одна семья. И мне бы не хотелось, чтобы ты подумал...
— Всё нормально, — Лави потрепал Линали по плечу и оглянулся на голос, звучавший из дверного проёма:
— Смотритель вызывает вас обоих, — Канда даже не повернул головы. — Немедленно.
Лави наскоро обмотал шарф вокруг шеи и схватил плащ:
— Идём, — подхватив Линали под руку, он вышел из комнаты. Шагах в десяти перед ними шёл Канда, явно в том же направлении, и Книжник в очередной раз поразился скорости, с которой экзорцист восстановил свои силы. Ничто уже в его походке не выдавало — ещё утром он лежал без сознания в больничном крыле.
Судя по тому, что берет съехал куда-то на затылок, Комуи был чем-то сильно обеспокоен. Перед ним уже сидели экзорцисты и два Книжника, но этих сил было мало. Слишком много сильных служителей Ордена сейчас были далеко, и смотрителю оставалось только надеяться, что с его сестрой всё будет в порядке. Откашлявшись и глотнув кофе, он начал рассказывать:
— Наши аналитики просчитали маршрут акумы. С вероятностью в 0.7 тварь будет в Азбруке где-то через неделю. Необходимо эвакуировать всех жителей из города и устроить засаду. Если вы выйдете в ближайшие полчаса, ещё успеете на вечерний паром в Дувре. От Кале до Азбрука вы доберётесь где-то за два дня. Суман, Барри, Канда — вы должны отвлечь внимание акумы от Линали, иначе наше преимущество в скорости не станет для неё сюрпризом. Помните, что от вашего страха тварь становится сильнее. Не дайте ей почувствовать, что вы испугались. Все готовы?
Экзорцисты молча кивнули. Тут смотритель, не выдержав, кинулся к сестре и зарыдал, уткнувшись ей в плечо:
— Линали-и-и!!! Береги себя!!!
Девушка с улыбкой обняла брата и попыталась оторвать его от себя, но хватка Комуи была поистине мёртвой. Остальные терпеливо пережидали приступ братской любви на безопасном расстоянии. Наконец, Комуи выплакал все слёзы, выдал сестре все распоряжения и ЦУ, и ударная группа отправилась в путь.
Во Францию они добрались без задержек и приключений, что вселило во всех уверенность в благополучном исходе всего дела. Даже Канда умудрился ни с кем не поссориться, что было уж совсем на грани идеального путешествия. Оставался лишь двухдневный переход до Азбрука по болотам, которыми север страны мод просто изобиловал. На заходе солнца голосованием было решено устроить привал и дождаться утра: мало кому улыбалось идти по чавкающей грязи по тёмному лесу. Выбрав место посуше, Суман и Барри развели костёр, решив пожарить выданные поваром сосиски (Лави и Канда, не сговариваясь, от мяса отказались, ограничив свой рацион сыром и овощами). Но идея понравилась многим, и вот уже вспомнившие детство экзорцисты вовсю насаживали еду на палочки и рассаживались вокруг костра, предвкушая полночи разговоров.
О задании не говорили — всё-таки все присутствующие видели жуткие картинки с голема Канды — так что каждый старался как-то развеять мысли о встрече с монстром какой-нибудь смешной историей. То и дело раздавались взрывы хохота.
— ...И вот тут оно выходит, видит меня и, шамкая челюстями, просит топор, мол, целиком ему неудобно, — закончил свою повесть Лави, за которой последовал новый шквал смеха.
— И ты не вмешался? — вкрадчиво поинтересовался Суман.
— Ну, топор я ему, конечно, не дал... — рыжий уже почувствовал надвигающуюся бурю, но честно попытался свести всё к шутке.
— Конечно, — презрительно протянул экзорцист. — Вы, Книжники, как падальщики. Подбираете историю, которую кровью пишут остальные.
Разговоры стихли, пять пар глаз смотрели на раздражённого Сумана. В принципе, ничего удивительно в этом не было: экзорцист был вечно обижен на жизнь в целом и на Орден в частности, но никто не хотел, чтобы посиделки у костра закончились ссорой.
— А что ты хочешь, Суман? — голос Канды был ровным. — У всех есть свои обязанности: экзорцисты делают историю, Книжники записывают. Работа тех и других одинаково важна.
Суман дёрнулся и ехидно ответил:
— Вот уж не думал, что ты будешь кого-то защищать.
— Я не защищал. И вообще, пора спать, — Канда положил сумку в изголовье спального мешка и немедленно перешёл от слов к делу.
Остальные тихо пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись спать.
Лави проснулся от того, что замёрз. Протерев глаза, он вылез из импровизированного спальника и огляделся: рассвет наступил недавно, и солнце ещё не успело разогнать туман, белыми клочьями лежавший между стволами деревьев. Неподалёку тихо журчала вода и Книжник осторожно, чтобы не разбудить остальных, пошёл на звук. Ручей обнаружился в двадцати шагах от лагеря и был укрыт от чужих глаз окружавшими его деревьями. Поросшие мхом камни образовывали небольшой водопад, над которыми паутинкой искрились мелкие брызги. Абсолютную картину сказки нарушал только силуэт длинноволосого экзорциста, который наполнял фляжку родниковой водой. При воспоминаниях о фляжке Лави покраснел и развернулся обратно к лесу, решив, что умывание подождёт, но его уже заметили:
— Эй!
Пришлось развернуться и подойти к ручью, плеснуть себе в лицо водой, надеясь, что она смоет предательские красные пятна со щёк.
— Доброе утро, — Книжник выдавил из себя улыбку — почему-то в последние сутки улыбаться Канде было особенно сложно. Да и просто смотреть на него тоже. Гораздо проще было смотреть на свою тень на пожелтевшей траве и видеть, как к ней приближается чужая.
— Я хотел поблагодарить. И извиниться за... — рука замерла в сантиметре от запястья, на котором уже проступили синяки от его пальцев.
— Извинения приняты, — тени не двигались. — Что дальше?
Канда поднял руку и, мягко сжав подбородок Книжника, заставил повернуть голову и посмотреть ему в глаза:
— А дальше мы убьём эту тварь и вернёмся в Орден.
Хватка на подбородке исчезла, и Лави невольно потянулся вслед за рукой, но Канда уже скрылся среди деревьев.
— И всё? — не то прошептал, не то подумал Книжник. Впрочем, ответа всё равно не последовало.
Последний марш-бросок до города был особенно тяжёлым. Экзорцистов одолевали совсем не радужные мысли о планах на вечер, а тишину нарушали только треск веток под ногами и ругань Лави с Кандой ("Не смей называть меня Юу!!!") и с Книжником ("Хватит называть меня пандой!").
Как и следовало ожидать, губернатор Азбрука весьма скептично отнёсся к идее эвакуации, но несколько минут просмотра записи с голема его переубедили. Зазвенел городской колокол, и встревоженные жители высыпали на площадь. По мере того, как губернатор рассказывал им об ужасном монстре, идущем в город, гомон горожан усиливался, начинали плакать дети. Экзорцисты грустно смотрели, как поникшие люди спешно разбредались по своим домам, чтобы уже на рассвете третьего дня покинуть город. Были, конечно, и не поверившие, но губернатор пообещал, что разберётся с ними.
— Уж разберитесь. Иначе я убью их сам, — тихо произнёс Канда. — Нам не нужны лишние доноры страха.
— Канда... — Линали в ужасе смотрела на товарища. — Как ты можешь так говорить? Ведь мы должны защитить их, а не убивать.
— Мы должны расправиться с акумой, — только теперь в голосе Канды послышалось раздражение. — И если нам это не удастся по вине нескольких неверящих, тварь уже не остановить. По крайней мере, нашими силами. Или все хотят, чтобы за одним акумой гонялись наши генералы?
Девушка пристыжено замолчала. Барри, Дарк и Книжник о чём-то тихо переговаривались в сторонке, и разговора не слышали, зато, судя по белому, как полотно, лицу губернатора, он всё понял великолепно. Лави даже ухмыльнулся, глядя на трясущиеся руки чиновника. Не то, чтобы у него самого угрозы Канды не вызвали оторопь, но, поразмыслив, он всё-таки согласился с ним. Акума и так убил предостаточно, чтобы экзорцисты могли потакать слабостям простых людей.
Экзорцистам были не рады. Это сквозило и в выражении лица хозяина гостиницы, который принял странных посетителей только потому, что внезапный отъезд требовал больших затрат, и во взглядах добрых выпивох, каждый вечер приходивших в трактир пропустить по кружке пива, а теперь вынужденных уходить домой под надрывные причитания жён и плач маленьких детей. Сами дети, впрочем, вели себя как всегда — не каждая мать решалась рассказать своему ребёнку, что страшные монстры существуют не только в сказках, а один из них даже идёт сюда.
— А ты правда злой волшебник? — маленькая девочка лет пяти, явно испугавшись собственной смелости, огромными голубыми глазищами уставилась на Лави.
Молодой Книжник улыбнулся и присел рядом с ребёнком:
— А с чего ты взяла? Вдруг я добрый?
— Мне мама рассказала. Она сказала, что вы выгоняете нас из города, потому что должны победить здесь своего врага. А разве добрые волшебники сражаются? Они же должны творить добро!
— Иногда приходится, — ответил ей Книжник, жалея, что девочка выбрала своей жертвой именно его, а не Линали — уж та могла бы убедить девочку в чём угодно. С другой стороны, ребёнок мог пристать и к Канде...
— А почему у тебя завязан глаз? — маленький пальчик бесцеремонно указывал на повязку Лави.
"Дался им всем мой глаз!" — недовольно хмыкнул Книжник, но ответить не успел: откуда-то вылетела мать ребёнка и с криком: "Аманда! Немедленно отойди от него!", утащила девчушку.
— Но ма-ам!!! — захныкала Аманда. — Он добрый! Он на меня смотрел по-доброму!
Лави поднялся, покачав головой: ничего иного он и не ожидал. Девочка вырастет и перестанет верить в волшебников, будь они добрыми или злыми. И превратится в такую же горожанку, привыкшую смотреть себе под ноги и никогда не поднимавшую лицо к небу.
Книжник вернулся за общий стол и по глазам товарищей понял, что ни одно слово из их разговора с Амандой не осталось незамеченным: экзорцисты и старик усиленно прятали глаза. И Лави отчего-то хотелось верить, что от стыда. Добрые волшебники — экзорцисты — появляются уже тогда, когда акума кого-нибудь убил. Ну, или Тысячелетний Граф превратил человека в акуму, убив самого близкого ему человека. Это было одной из предпосылок для негласного запрета привязываться к кому-либо: нет близких — никто тебя не вызовет. У Чёрного Ордена, как знал молодой Книжник, были свои методы для того, чтобы избегать подобных ситуаций.
— Западню надо начинать строить тогда, когда в городе не останется ни одного человека, — раздался голос старика. — Так нам удастся избежать помех.
— Но если люди увидят, что пока они уходят, мы бездействуем... Не вызовет ли это подозрений? — попытался возразить Барри.
— Чужие подозрения — не наша забота, — отрезал Канда. — Пусть думают, что хотят.
Наскоро доужинав, экзорцисты отправились спать. Линали было выделено отдельное помещение, остальные же ютились в небольшой комнатёнке, в которую помещалось только четыре кровати да обшарпанная тумбочка. Говорить не хотелось, да и кто будет коротать ночь за разговорами после тяжёлого дня?
Следующие три дня были похожи один на другой: экзорцисты почти не выходили из гостиницы, за окнами то и дело мелькали телеги, запряжённые, у кого побогаче, лошадьми, у кого победнее — ослами. Совсем бедные люди тащили скарб на себе. Город стремительно пустел. Экзорцисты, наконец, закончили все приготовления и на рассвете того дня, в который акума должен был прийти в город, вышли на площадь, выбранную в качестве поля боя. С самого края на площадь падала тяжёлая тень от церкви Сент-Алуа. Экзорцисты, не сговариваясь, старались не смотреть на красивые шпили храма, но откуда-то изнутри послышался звон стекла.
— Что за чёрт?! — почти взбешённый Суман распахнул двери и успел заметить, как по стене мелькнула чья-то тень. Ринувшись за ней, он увидел маленькую дверцу, видимо, предназначавшуюся для служителей церкви. За ней определённо слышались приглушённые голоса. Пинком вышибив дверь, он увидел кучку явно нетрезвых мужчин, сидящих прямо на каменных плитах — содержимое церковного погреба явно пришлось им по вкусу.
— Вам же сказали уйти, — прозвучал у него за спиной голос Канды.
— Кто вы такие, чтобы нам приказывать? — самый бойкий мужичок попытался встать и отряхнуться. — Неужели вы считаете, что мы поверили в ваши сказки? Мы не оставим вам город!
Книжник, подбежавший следом, успел подумать, что ответ мародёра был ну совсем неправильным. Доставший меч Канда был с ним явно согласен.
— Канда!!! — взявшаяся из ниоткуда Линали повисла у него на руке. — Не убивай их! Их ведь совсем мало!
— Мы не знаем, сколько силы нужно твари, чтобы разделаться с нами, — сквозь зубы прошипел мечник, пытаясь выдернуть руку из пальцев девушки. — Или кто-то считает иначе?
Он осмотрел всех и, не дождавшись ответа, посмотрел на Линали:
— Ты считаешь иначе?
Девушка упрямо смотрела ему в глаза. Барри откашлялся и предложил:
— А если их спрятать? Куда-нибудь далеко? Не в церкви, конечно, а в погреб?
Остальные молча кивнули. Канда пожал плечами с видом "разбирайтесь с этим детским садом сами" и, убрав меч, ушёл. Мужичок, почувствовав, что угроза миновала, щербато улыбнулся и потёр руки:
— А кто сказал, что мы пойдём туда?
— Ну, хватит! — удара Линали по пустой голове не заметил никто. Просто мужик стоял — и вот он уже лежит на полу, придавленный чёрным сапожком. — Посидят немного в подвале, — закончила она и, открыв массивный люк, перешла от слов к действиям.
— Внутри столько бочек вина, что им даже расстроенный Кросс не будет страшен, — хмыкнул Лави, помогая Суману спихивать мародёров вниз. Экзорцист на шутку не отреагировал, иначе это был бы не он.
Аналитики не просчитались — тварь действительно пришла в город. Первой её увидела сидящая на крыше Линали и подала знак остальным. Все приготовились. Видимо, акума всё-таки чувствовал присутствие людей, потому что смрад, источаемый тварью, усилился. Ещё немного, и демон появился на площади.
— От плана не отступать, — стоявший за бочкой Книжник нервно теребил кончик хвоста. Остальные, у которых от долгого сидения на корточках покалывало ноги, с тихой ненавистью посмотрели на старика. Все молчали.
— Ну, в бой! — скомандовал Суман, и битва началась.
Последующие два часа показались молодому Книжнику вечностью, воняющей тухлым мясом. То тут, то там мелькал Колокольчик Милосердия, бликовал Муген, мерцали Чёрные сапоги — какофония из звуков и вспышек света не давала сосредоточиться. Отвлёкшись, Лави тут же увидел перед собой тёмную звезду на лбу акумы, рядом с которой клочьями болталось несуразное чёрное ухо. Он не успел испугаться — кто-то сильным пинком отправил его куда-то в сторону, провожая характерным "Идиот!". Наконец, всё стихло. Книжник не понял, кто нанёс решающий удар, но тварь с жутким грохотом разлетелась на ошмётки полуразложившейся плоти, которые тут же рассыпались в прах. Экзорцисты повалились кто куда и пытались отдышаться. На радость сил уже не осталось.
— Он растрепал мне причёску, — полушёпотом посетовал старый Книжник.
На шпиле церкви, одной ногой на воздухе, стоял Граф, наблюдавший всю битву от начала и до конца.
— Эх, Тузик... Ну, что же ты... — вздохнул он и, сделав шаг, провалился во тьму.
Вечеринка в честь победителей была организована в лучших традициях Чёрного Ордена. Только вот сами победители, отсидев протокольные пятнадцать минут, быстро разбежались спать. Меньше всего повезло Линали — брат постоянно виснул на девушке, перемежая слёзы радости не менее радостным гиканьем. Книжник, впрочем, спас её, завладев вниманием смотрителя, и несколько минут о чём-то с ним говорил.
— Сильно не расслабляйся, завтра мы выходим вместе с генералом Тиндоллом, — сообщил он зевающему ученику.
— Что?! — в широко распахнутом глазу Лави читалась вся ненависть к несправедливости этой жизни.
— Именно это. Так что советую идти отдыхать, — медовым голосом закончил старик и, услышав негодующее "Панда!!!", довольно удалился.
Судя по лицу ворвавшегося в комнату рыжего, он и сам не знал, что собирался говорить. К несчастью, у Канды не было особого желания наблюдать эту запыхавшуюся физиономию:
— Зачем ты пришёл?
— Юу, я...
— Я же сказал не называть меня по имени, — ровно перебил экзорцист, на что Лави упрямо мотнул головой:
— Я зашёл попрощаться.
— Что ж, ты попрощался. Что-нибудь ещё?
Лави напряженно всматривался в карие глаза, в которых вместо обычного раздражения читались вопрос напополам с ожиданием... чего? Он осторожно, будто по натянутой струне, сделал шаг вперёд, каждое мгновение ожидая, что его остановят. Словом, жестом, взглядом... Но ничего не происходило. Наконец, решившись, рыжий поднял руку и тихонько сжал ткань рубашки на груди Канды, притягивая его к себе. Последний взгляд в карие глаза, и вот Лави уже целует сомкнутые губы экзорциста. Канда ответил на поцелуй не сразу, будто привыкая к чужим прикосновениям. А потом Лави почувствовал, как его ладони на груди Канды накрывают другие, тёплые, будто выбирая — оттолкнуть или наоборот прижать сильнее. Канда переплёл их пальцы, давая недвусмысленный ответ на не менее прямой вопрос.
Глухой стук в дверь заставил их прервать поцелуй и теперь жадно вдыхать воздух. Звук стал громче — видно, старик не пожалел и своего лба, чтобы достучаться до нерадивого ученика:
— Лави, если ты через три минуты не появишься у главного входа, тебя ожидает самое неприятное путешествие в твоей жизни! — скрипучий голос раздражал.
Лави виновато улыбнулся и высвободил руки из жестких ладоней:
— Я вернусь и найду тебя. Канда чуть улыбнулся и кивнул, глядя как Лави, пошатываясь, идёт к двери. Как только дверь закрылась, он почти упал на кровать, краем глаза проследив за полётом лепестка лотоса — времени ещё было достаточно.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
