|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Аллен прибыл в Орден не так давно, но почти сразу разделил всех присутствующих там людей на тех, кто действительно и от всей души хочет, чтобы в мире воцарился покой, и на тех, кто работает здесь ради какой-то личной выгоды, а проблемы войны, акума и Граф для них находятся далеко за стенами замка. Линали была своей, Комуи был своим, причины Канды воевать были ему неизвестны. А потом появился Лави — Аллен хорошо помнил, как он тогда незаметно вошёл в комнату, где он отдыхал после первой стычки с Роад Камелот. И несмотря на всё, что ему потом рассказали о Книжниках, он не мог не считать его своим. Тем, кто сражается бок о бок с ними ради какого-то абстрактного блага.
И сегодня, когда Комуи сообщил им, что они вместе с Лави отправятся куда-то на юг Италии, а потом должны будут где-то встретиться с Кандой и продолжить его миссию, он не огорчился. Более того, он был очень рад пойти туда с таким интересным собеседником: с Кандой особо не наговоришься, разве только пополнишь словарный запас ругательств, а Линали и вполовину не была так же образована, как Лави. В общем, ближайшие несколько дней обещали быть очень и очень интересными.
День в поезде, потом паром, потом снова в поезд — смертная скука для путешествующего в одиночестве. Отдых и время собраться с мыслями для путешествующего в одиночестве экзорциста. Каникулы для вырвавшегося из-под контроля учителя Лави, праздник для истосковавшегося по нормальному общению Аллена. В Ордене, несмотря на, казалось бы, расслабленную атмосферу, график соблюдался неукоснительно: подъём, тренировка, завтрак, отдых, снова тренировка, анализ отчётов искателей... А Лави вдобавок ещё и постоянно пропадал в библиотеке — работа Книжников была потяжелее работы рядовых экзорцистов. В общем, хоть поездку третьим классом никак было нельзя назвать комфортабельной, каждый из них использовал выпавшее время просто для приятного ничегонеделанья.
Лави рассказывал про свои путешествия с Книжником, естественно, опуская всякие лишние детали, но от того его истории не становились менее интересными. Аллен и сам бывал в некоторых из тех стран, но, к сожалению, мог поведать только о ценах на жилье в гостиницах, в которых они останавливались с Кроссом, да об ассортименте баров, в которые они заходили. Не слишком-то много для человека, обошедшего практически весь Старый Свет и узнавшего только о теневых сторонах тех или иных стран и политических укладов. Теперь же у него появилась отличная возможность восполнить бреши в знаниях.
— ...Ну, а потом мы с учителем пришли в Орден. Я познакомился там с Линали и Кандой, потом поблагодарил Линали за то, что не дала Канде убить меня...
— А за что? — вспомнив своё собственное знакомство с мечником, Аллен испытал смутное чувство дежа вю.
Лави рассмеялся в ответ:
— Не думаю, что подобное знание для тебя будет безопасным.
Несмотря на сжиравшее его любопытство, экзорцист понял, что дальнейшие расспросы результатов не дадут: если Лави что-то не хочет рассказывать, он будет молчать. В чём-то это делало младшего Книжника идеальным собеседником, но в чём-то... Напоминало, что Лави никогда не был и не станет частью его мира. Что уйдёт, унеся свои многочисленные тайны с собой. Это немного обижало.
Дальше Лави начал рассказывать о заданиях, на которые он ходил уже будучи в составе Ордена, и тут Аллен непроизвольно насторожился: до этого он рассказывал о своей светской жизни, не упоминая задания, теперь же... Теперь же всё было с точностью до наоборот. Зачем? Показать молодому экзорцисту действительную сторону пребывания в Ордене? Аллен и так об этом знал. Напомнить о ней? Возможно. Несмотря на отточенное умение Аллена разгадывать истинные намерения людей, Лави оставался для него загадкой, разгадать которую без его помощи будет просто невозможно.
* * *
Они приехали на нужную им станцию глубокой ночью. Городок и назывался-то городом лишь из уважения к его истории, но на самом деле он был всего-то большой деревней. Что и объясняло пустынные улицы и по большей части тёмные окна.
Разговор с начальником станции относительно гостиницы тоже ничего не дал: тот был мертвецки пьян, а потому языковой барьер преодолеть оказалось невозможно. Лави, правда, попытался выудить из памяти несколько слов по-итальянски, но к тому времени это стало совсем бесполезно.
— Пойдем, попытаем счастья в другом месте, — младший Книжник потянул Аллена за плечо, и они вышли в по-летнему тёплую ночь. — Никогда не понимал, что интересного в потере человеческого облика.
Аллен только пожал плечами: к сожалению, жизнь с Марианом Кроссом не дала ему ответ на этот вопрос.
— Что будем делать?
Лави поморщился:
— Тут фонарь только один. Сам город черен, как всё остальное сейчас. Вряд ли мы на ощупь найдём вывеску гостиницы, не хватало ещё, чтобы нас приняли за воров.
— Значит, ночуем на улице... — Аллен подошёл к фонарю и раскрыл карту. — Чтобы не кружить, нам сейчас надо выбраться за восточную границу города. А с утра уже пойдём дальше.
— Да, так и сделаем.
Закинув сумки за плечи, они пошли прочь из города.
* * *
Ночёвка на земле, даже тёплой, всё-таки не была сравнима с приятной постелью в гостинице, а потому ни Лави, ни Аллен на рассвете отдохнувшими себя не чувствовали. Наскоро позавтракав холодным мясом, они отправились дальше на восток. Если верить карте, то уже к вечеру они должны были достигнуть так заинтересовавшего искателя заброшенного храма богини Весты.
Когда солнце достигло зенита, они прошли уже половину пути. Быстрый темп, заданный Лави, не позволял особо разговаривать по дороге, но дал возможность переждать сиесту на окраине небольшой оливковой рощицы. Пока Аллен возился с костром, Лави нашёл несколько апельсиновых деревьев, обеспечив себя и Аллена кислым, но весьма освежающим десертом. Перекусив, он вытянулся на траве:
— Знаешь, я очень люблю путешествовать по Греции или Италии. То тут, то там встретишь алтарь какого-нибудь античного бога или святилище древнего оракула. И каждый сможет поведать тебе свою историю. Главное только прислушиваться.
Аллен присел рядом, возясь с растянувшимся ремнём сумки:
— А что за богиня, к храму которой мы идём?
— Веста. В Элладе её называли Гестией, но в Риме она получила больше почёта. Богиня-хранительница домашнего очага.
Аллен нахмурился, припоминая:
— Я слышал что-то о ней. Кажется, по легендам, она карала каждого нецеломудренного, кто войдёт в её храм.
Лави рассмеялся:
— Тогда я искренне рассчитываю с ней не сталкиваться, — заметив удивлённый взгляд Аллена, он добавил: — Боги эллинов были очень человечны. И, как люди, они были завистливы и жестоки. Надеюсь, в них больше никто не верит, и они ушли в небытие.
— В смысле?
— Боги теряют силу, если в них никто не верит. Почти как люди, правда?
— Похоже... — Аллен, наконец, справился с сумкой и теперь клевал носом — жара и недосып всё-таки сказывались.
— Отдохни. Всё равно раньше, чем через два часа, мы не пойдём, а мне всё равно надо было кое-что обдумать.
Аллен благодарно кивнул и задремал. Ему снилась богиня Веста, почему-то карающая его за невоздержанность в еде. И у Весты было лицо маршала Кросса.
* * *
Храмом некогда великой богини оказалось небольшое округлое здание с колоннами. Аллен вовремя припомнил, что храм являлся жилищем бога или богини, а статуя внутри храма — вместилищем его духа.
— Значит, самое ценное в храме — именно статуя? — Лави осторожно провёл ладонью по колонне, опасливо глядя в тень внутри храма.
Аллен кивнул и сделал шаг внутрь:
— Ты идёшь?
Младший Книжник потоптался на месте:
— Знаешь, я лучше осмотрюсь. Ведь нас тут должен был ждать искатель?
Экзорцист пожал плечами:
— Может, он отошёл и скоро вернётся. Я не видел тут рядом ручья — наверное, он просто пошёл себе за водой. Идём?
Лави и сам злился на себя за это внезапное чувство, говорившее ему, что входить внутрь не надо. Почему-то не надо именно ему, а не Аллену. Неужели на него так подействовала вспомненная экзорцистом легенда?
— Ты иди. А я прогуляюсь в округе, поищу искателя.
— Как знаешь. Но я не чувствую здесь акума, с ним не могло ничего случиться.
Предположение Аллена, что искатель отошёл за водой, было весьма логичным, а потому младший Книжник, прислушиваясь, пошёл к ближайшему лесу. Вскоре его поиски увенчались успехом — ухо уловило слабое журчание воды. Слух не обманул: спустя минут десять Лави вышел на красивую поляну, на краю которой вовсю журчал прозрачный ручей. И тем нелепее в этой идиллической картинке выглядело подвешенное за локти тело искателя. И несколько копошащихся вокруг него акума второго уровня. Странно, что они его ещё не заметили, — ведь акума чувствуют Чистую Силу на большом расстоянии, а сейчас даже в десяти метрах не ощущали. Может, и Аллен их не почувствовал по этой же странной причине?
Лави осторожно, чтобы не шуметь, попятился назад к лесу. Что бы тут ни происходило, им с Алленом разлучаться теперь не стоило. С каждым шагом он всё больше удалялся от ручья и акума, но тут под ногой очень не вовремя оказалась сухая ветка. Может, демоны и не чувствовали Чистую Силу, зато слух у них, на беду, был развит отлично. Шесть радостных морд с весёлым гиканьем поплыли навстречу Лави, когда тот, чертыхнувшись, достал Тессей и, продолжая отступать, стал отмахиваться от атаковавших монстров. Если их было столько у ручья, ещё неизвестно, сколько тварей поджидало экзорцистов неподалёку от самого храма. И что сейчас творится с Алленом.
К облегчению Лави, на пустыре перед храмом никого не оказалось — скорее всего экзорцист всё ещё находился внутри. Или же...
— Аллен!!! — беспокойство придало сил, и одна тварь угодила прямиком в центр Огненной печати. — Аллен!!!
Уокер выскочил из храма и тут же побежал навстречу, активируя руку:
— Чистая сила там, в статуе! Я не успел её взять!
— Спасибо, мальчик, — ехидно пролаял акума и, пока остальные окружали экзорцистов, двинулся к храму.
— Останови его! — уровень синхронизации Уокера был намного выше, чем у младшего Книжника, а потому не прозвучавшее решение Аллена расправиться с оставшимися четырьмя демонами было весьма логичным.
Лави, кивнув, рванул следом за акума: непереносимость демонами Чистой Силы ещё не означала, что монстр, уже влетевший в храм, мучаясь, не отнесёт её своему хозяину. Лави рванул следом, прогнав снова возникшее ощущение, что ему внутрь заходить не следует.
Подождав, зажмурившись, три секунды, чтобы глаза привыкли к полумраку, он вошёл в древнее капище и моментально ощутил резкую боль в боку. Понадеявшись, что замурованная тысячи лет назад стрела не окажется отравленной, Лави нащупал древко и рванул. Послышался неприятный треск: стрела ударила с такой силой, что застряла в ребре, и теперь, когда он выдернул её, кость оказалась сломанной.
Лави помотал головой, стараясь отвлечься от боли, и посмотрел на статую с кружащей возле неё акума: из-за того, что демон не мог чувствовать Чистую Силу, затруднились и его поиски. И Лави, собрав все силы, сразу ударил тройной печатью. Акума рассыпался, но вместе с ним начал рушиться храм, так что у младшего Книжника осталось всего несколько секунд на то, чтобы схватить холодно блеснувший осколок и выскочить наружу. И кажется, ему это удалось, хотя кровопотеря была такая, что сознание потерять было бы уже просто неудивительно.
Благо, Аллен расправился со своей партией демонов и быстро подставил плечо шатающемуся Лави. У младшего Книжника ещё хватило сил самому себе промыть и перевязать рану, пока Аллен хоронил искателя. Руки слушались плохо, глаза то и дело застилала дымка — всё-таки яд был, хоть срок годности уже и вышел. Закончив с раной, Лави позволил себе отключиться — всё-таки изматывать организм болевыми ощущениями сейчас было совершенно излишне.
Лави предпочитал не думать, что случившееся было как-то связано с особыми предпочтениями истинной хозяйки этого храма, а просто валил всё на собственную "удачливость". Попасть в ловушку тысячелетней давности — это не каждому дано.
Несмотря на незаурядные познания Лави в медицине, им пришлось задержаться у ручья ещё на два дня, прежде чем Аллен поверил на слово, что младший Книжник может ходить без ущерба для собственного здоровья. Что оказалось как нельзя кстати — случившийся неподалёку маршал Тидолл с радостью забрал у экзорцистов осколок Чистой Силы, снимая с них груз ответственности за бесценную вещь.
На рассвете третьего дня они попрощались с маршалом и ушли на запад, в сторону деревни, с которой начиналось их следующее задание.
* * *
Наблюдать за тем, кого всегда выделишь из толпы, даже если ослепнешь — приятно и интересно. Они шли уже второй день, и практически ни на минуту не умолкали. Идти по залитой солнцем Италии оказалось легко и приятно, а истории, которыми делился Лави, были настолько интересны, что Аллен и не замечал течения времени. Сам экзорцист тоже рассказывал о своих путешествиях с Марианом Кроссом, в душе жалея, что он может поведать не так уж много: кому интересно слушать о злачных заведениях в том или ином городе? Однако Лави искренне смеялся, рассказывая в ответ о курьёзах, которые происходили у них с учителем. И, несмотря на пропасть различий, в их жизни было весьма много общего: они оба не знают, откуда они, не знают своих родителей. И каждый с малых лет начал идти к цели, которой когда-нибудь достигнет. И каждый, благодаря этой цели, прошёл непростую школу жизни, уроки которой им ещё не раз пригодятся.
— А потом мы с Пандой прибыли в Орден. Ты себе не представляешь, как же всё-таки здорово было впервые за столько месяцев ночевать не в каком-то клоповнике или под открытым небом, а в собственной комнате, — Лави осёкся и улыбнулся. — Хотя ты как раз и представляешь. Знаешь, Орден стал мне чем-то вроде дома, особенно когда... — заминка была всего секундной, но Аллен заметил паузу. — Когда я влился в эту организацию.
Лави замолчал, передавая эстафету разговора Аллену, но тот остановился, глядя с холма вниз на деревню:
— Пришли, похоже.
— Да, пришли, — бодрый и, кажется, полный нетерпения, несмотря на почти двое суток непрерывной ходьбы, голос Лави никак не сочетался с осунувшимся от усталости лицом.
Аллен рассмеялся:
— Прежде чем мы, наконец, свалимся в постель, нам грозит неприятная процедура встречи с Кандой, не забывай!
— Да разве ж я мог! — Лави закатил глаза к небу, будто прося богов, чтобы эта встреча не затянулась. И слегка улыбнулся каким-то своим мыслям.
Канда уже был в таверне, когда они вошли внутрь. Аллену достались презрительный взгляд и угрюмое молчание, Лави получил недовольное "Почему так долго? Я вас уже два дня жду", а Канда был награждён радостной улыбкой:
— Эй, Юу, давно не виделись?
— Ещё раз назовёшь по имени...
Аллен, глядя на разразившуюся полушутливую перепалку, только и успел подумать, что его воля, и не встречались бы. Похоже, Канда за то время, что они не виделись, стал ещё противнее и грубее.
— Так почему вы так задержались, а? — казалось, экзорцист был готов-таки сорвать раздражение. Ещё бы, целых два дня ждал, а они будто прохлаждались!
Лави как-то неубедительно рассмеялся и снова попытался перевести тему разговора на какую-то глупость, но Аллен не выдержал. В конце концов, Канде пора знать своё место:
— Потому что мы не могли выступить раньше! Лави был ранен и...
— Что? — теперь злой взгляд был устремлён прямо на ученика Книжника. — Тебя ранили?
— Чепуха, Юу! — казалось, Лави был совсем не раз поднятию этой темы разговора, а причины были Аллену неизвестны. — Так, пара царапин.
— Пара царапин, задержавшая вас на два дня?
Аллен хотел было ответить ему уже грубо, но Лави остановил его, положив руку ему на плечо. Канда фыркнул и буркнул что-то типа "идиот". Дальше они ужинали в молчании, и вся лёгкость, в которой экзорцист купался последние несколько дней, будто испарилась. Да уж, Канда умеет портить настроение даже таким убеждённым оптимистам, как они с Лави. Лучше бы они продолжали задание с Линали...
— Мы задержимся здесь ещё на день, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Канда.
— Это ещё почему? — Лави подозрительно покосился на него.
— Потому что мне не улыбается тащиться с черепашьей скоростью из-за того, что у кого-то ребро сломано, — прошипел Канда.
Аллен недоумённо уставился на них: конечно, синяк на боку был знатный, но сам Лави говорил, что это просто ушиб и особого беспокойства он ему не причиняет. Так с чего Канда взял, что там перелом?
— Мы выйдем завтра, — так же спокойно, глядя ему в глаза, ответил младший Книжник.
— Нет, — такой же взгляд в ответ.
Лави молча поднялся из-за стола и ушёл наверх, где у них были сняты три комнаты. Канда уставился в свою тарелку, не обращая на него внимания. Аллен попытался было раскрыть рот, но ему в лицо полетело злобное:
— Не лезь не в своё дело, стручок, иначе ты и послезавтра не выйдешь отсюда, понял?
И, не дав ему ответить, тоже ушёл наверх. Через несколько минут и Аллен быстро доел скудный ужин и ушмыгнул к себе. За дверью Лави было тихо, так что он решил не докучать ему своим присутствием, тем более, что тому давно надо было просто отоспаться. Аллен бы покривил душой, сказав, что Канда не прав — всё-таки они не отдыхали уже бог знает сколько недель, а следующее задание терпит, и один день отдыха не повредит. Только вот Лави, кажется, был другого мнения.
Словно в ответ на его мысли из-за стены, где располагалась комната Канды, послышался сначала глухой удар двери, а потом почти крик:
— Какого хрена ты вообще... — остаток фразы он не расслышал — видимо, Лави вспомнил, какие тонкие в гостинице стены, а потому перешёл на шипение.
Аллен нахмурился: чем бы ни кончился разговор, ничего хорошего в итоге не произойдёт. Быстро надев плащ, он осторожно вышел в коридор: так был намного лучше слышен громкий шепот, доносившийся из-за двери, но слов было не разобрать. Дверь в комнату Канды распахнулась, и оттуда вышел багровый от злости Лави — Аллен инстинктивно вжался в стену.
— Что ты здесь делаешь? — ученик Книжника тяжело дышал, пытаясь взять себя в руки.
— Я услышал крик... — на Аллена внезапно накатило неприятное ощущение, что он оправдывается. — Подумал, что нужна помощь. У вас какие-то разногласия? — экзорцист уже понял, насколько глупым был его вопрос: к Канде слово "разногласия" подходит примерно так же, чем к маршалу Кроссу "эксцентричность".
Лави попытался улыбнуться и качнул головой:
— Нет, мы с ним полностью согласны: он полный засранец, и я его таким считаю.
Лави кивнул ему на прощание и скрылся в своей комнате.
Аллен потом ещё несколько раз выуживал из памяти эти минуты, когда, как ему показалось, он увидел какую-то другую сторону младшего Книжника. Лицо, с которого, казалось, никогда не сползала улыбка, было жестким, будто кто-то сделал глиняный слепок, даже глаза не улыбались. Аллен даже не представлял, что Лави можно настолько разозлить, а, главное, чем? Канда, конечно, всякое болтает, но Книжник, казалось, уже давно не обращал на него внимания... И тут на тебе! Взбесился из-за нежелания Канды идти с раненым. Хотя... Аллен вздрогнул: если все эти двое суток Лави шёл с перебитым ребром... И ведь держал темп, не жаловался. Знай Уокер, насколько всё было серьёзно, он бы не согласился выйти и через неделю — переломы ребер, как он знал, срастаются за месяц. Но если Алленом двигала исключительно забота, то Канда... Канда оставался в своём репертуаре: видел только то, что могло бы помешать его высочеству. Наверное, Лави разозлился именно из-за этого — Аллен бы и сам так поступил. Что ни говори, а сегодняшний вечер не прибавил мечнику плюсов в глазах экзорциста. Или всё-таки было по-другому? Ведь Канда, в отличие от него самого, заметил перелом сразу. Наверное, Лави всё-таки чем-то себя выдал, и именно так мечник проявлял свою заботу? Да бред. Заботящийся Канда — это как добрый Кросс. Если маршал таким и бывал, то наутро приступ доброты заканчивался похмельем, что было равносильно катастрофе.
Катастрофа, впрочем, и грянула: на следующее утро, которое они решили провести на постоялом дворе, ничего не изменилось. Вернее, стало только хуже: Лави подчёркнуто не разговаривал с Кандой, устроив во дворе маленькое шоу-тренировку. Мечник был злым настолько, что не нужно было даже попадаться ему на глаза, чтобы слышать поток язвительности. Аллен чувствовал себя кем-то вроде зрителя в древнем Колизее: хищник привязан и следит за жертвой, прогуливающейся неподалёку. Хищника, конечно, потом отвязывали, но в данном случае на орехи доставалось именно Аллену, Лави тут же его защищал, и начиналась свара. Наверное, на этот день в календаре стоит вылить целое ведро чёрной краски...
Впрочем, всё прекратилось также внезапно, как и началось: стоило им выйти в дорогу, Лави вновь сделался весёлым и шебутным, Канда перестал нападать на невинных, а Аллену оставалось только благодарить богов.
Задание было странным, если не сказать больше. Через день они вышли из деревни и уже к вечеру достигли небольшого порта Фиумичино, чтобы оттуда плыть сразу в Монако. Канда, правда, при упоминании о морском путешествии стал совершенно невыносим, а потому как только пароход отплыл, экзорцист тут же заперся в своей каюте. Лави, провожая его взглядом, тихо выругался.
— Что? — Аллен отвлёкся от созерцания отдаляющегося берега и перевёл взгляд на младшего Книжника.
Тот мрачно посмотрел на него:
— У нас две каюты. Одноместная и двухместная. Угадай, в какой именно заперся наш хамоватый друг?
Аллен моргнул, осознавая ситуацию, но тут же расцвёл в улыбке:
— Ну и пусть сидит! Переночуем у меня, я не займу много места, — видя, что Лави задумался о чём-то своем, он легонько ткнул его в плечо. — Что скажешь?
— Сейчас... — Лави отошёл от поручня и постучал в дверь каюты, в которой прятался Канда. — Эй, ты там живой?
В ответ раздалось что-то нечленораздельное. Лави расхохотался:
— Ну и сиди там! Сразу бы сказал, что не любишь плавать — пошли бы по земле!
Дверь резко распахнулась, и в едва успевшего пригнуться Лави полетело что-то тёмное и тяжёлое. Дверь тут же снова захлопнулась. Младший Книжник усмехнулся и посмотрел на Аллена:
— Вот скажи мне, откуда у него вообще друзья?
Аллен пожал плечами и улыбнулся: видимо, перспектива предстоящей ночёвки радовала его намного больше, чем самого Лави. Странно, ведь они провели вместе почти неделю, продолжалось это их странное задание.
— Ладно, солнце садится, пошли в каюту. Я ведь так до конца и не понял, что именно нам надо совершить в Монте-Карло...
Аллен радостно осклабился:
— О, сейчас я всё тебе объясню...
Реальность оказалась намного страшнее, чем Лави себе представлял. Из доклада Комуи он вынес только информацию о том, что в казино, построенном в Монте-Карло, происходили какие-то странные вероятностные блуждания. Это было почти незаметно, ведь удача в азартных играх — девушка непостоянная, но Черный Орден выявил тут какую-то закономерность, которую теперь следовало выяснить экзорцистам. Причём, желательно до появления акума или кого-нибудь из Ноев.
— Говоришь, это действует только на играющих в "очко"?
— Судя по всему, да. На остальные игры это не распространяется. Как будто людям с однозначно проигрышными картами начинает потрясающе везти, а тем, кому выпал туз или старшие карты, не везёт совсем.
— С каких пор Орден стал видеть подозрительное в простой теории вероятности? — Лави был настроен очень и очень скептично.
Аллен пожал плечами:
— Не знаю. Но нам предстоит это расследовать.
Младший Книжник тяжело вздохнул, явно проглатывая разные нелицеприятные выражения в адрес разведки Ордена:
— И что мы будем делать?
— Нам необходимо пробраться в хранилище. Сделать это можно только...
— Сорвав банк, — закончил за него Лави.
Аллен удивлённо моргнул:
— Правильно. Ты когда-нибудь играл в азартные игры?
Лави поморщился и покачал головой:
— Я знаю правила покера. Но никогда не использовал теорию на практике — не было повода. Ты ведь поможешь мне?
Аллен почти сиял:
— Конечно! Сыграем с тобой несколько партий, я уверен, что у нас всё получится. А Канда играет?
Лави слегка запнулся: почему Аллен спрашивает именно у него? С одной стороны, тут больше не у кого спрашивать, а с другой...
— Я не знаю. Спросим, когда пристанем к берегу — вряд ли он выйдет до этого времени. В крайнем случае, объясним правила, будет поддерживать ставку или пасовать.
Аллен кивнул и достал из сумки колоду:
— Ну что, начнём?
Лави улыбнулся:
— Начнём.
Конечно, игрок из Лави оказался не самый блестящий — всё-таки сказывалось полное отсутствие практики, но он так быстро учился, что Аллен остался очень доволен:
— В покере важны три вещи: держать лицо при любых картах, читать по лицам других и подсчитывать вероятность, с которой может прийти нужная тебе карта.
Лави внимал, будто ребёнок в воскресной школе. Наверное, именно такими глазами он поначалу смотрел на своего учителя. Или Аллен также смотрел на маршала Кросса. Опять же, поначалу.
— Первое ты умеешь делать в совершенстве, третьему я тебя научу. А вот второе набирается только опытом...
— Я справлюсь, — Лави привычным движением взъерошил волосы, Аллен непроизвольно дёрнулся. — Вот сейчас, например, я вижу, что у тебя трефовые пятёрка и семёрка.
Экзорцист молча уставился на младшего Книжника: прочитать по его лицу карты тот не мог никак — такая точность невозможна в принципе. Особенно до выкладывания флопа. Неужели Книжников учат чему-то сверхъестественному? Да бред — никто не может видеть сквозь предметы. Или может? Природа силы Книжников до сих пор ясна не до конца, а то, что нашлась Чистая Сила, подошедшая Лави, — большая удача и для него самого, и для Ордена. Старый Книжник вон до сих пор каким-то своим оружием работает. Так как?
Лави откровенно потешался, глядя в лицо Аллена, источающее настолько невообразимый коктейль эмоций, что впору было спросить, как его ещё не разорвало. Экзорцист продолжал безмолвно хлопать глазами, пока младший Книжник, хихикнув, не указал на большое зеркало за спиной Аллена:
— Ты просто так взмахнул рукой, что я увидел...
— Ах ты...
Аллен выкинул карты и в шутливой ярости набросился на Лави. Завязалась драка, в результате которой хохочущий Лави оказался на полу, пытаясь сделать захват Аллену. Именно в таком положении их и застал вошедший в каюту Канда:
— Что тут происходит?
Аллен отпрыгнул на в сторону, тяжело отдуваясь, а Лави, красный от дружеской потасовки, поправил съехавшую бандану:
— Ничего особенного. Тебе уже лучше?
Канда молча развернулся на каблуках и вышел. Аллен шумно выдохнул:
— А я ожидал минимум язвительной тирады! — он посмотрел на Лави, уловив досаду, мелькнувшую на красивом лице. — Кажется пронесло, а?
— Да, вполне, — Лави улыбнулся своей обычной улыбкой и, закончив поправлять одежду, поднялся. — Пойду прогуляюсь по палубе, а то тут слишком душно. Заодно и уложу в голове всё, что ты рассказал мне про покер.
— Хочешь, я с тобой? — выпалил экзорцист, но дверь уже закрылась.
Лави не было около получаса, а когда тот вернулся, то выглядел каким-то уставшим. Во всяком случае, он почти не разговаривал, хотя на все вопросы Аллена отвечал вполне дружелюбно.
— Тяжелый день? — экзорцист попытался забросить удочку этим вопросом: вдруг поведает причину столь внезапно изменившегося настроения.
— О да, — Лави улыбнулся, но ничего добавлять не стал. — Ложимся спать?
Уокер только кивнул и принялся разбирать постель. Завтрашний день обещал быть ещё более тяжелым.
Аллен проснулся от того, что кто-то осторожно трогал его за плечо. Не сильно, будто проверяя глубину его сна. И будто сомневаясь в правильности собственных действий.
— Что случилось? — как он ни пытался, а отвечать сразу бодрым голосом, как это умел делать Лави, у него не получалось никогда.
— Нет, ничего, — рука, давившая на плечо, исчезла. — Прости, что разбудил.
Но Уокер уже стряхнул с себя остатки сна и приподнялся на кровати:
— А почему ты одетый? Что происходит?
В улыбке Лави проскальзывало что-то виноватое, будто тот взорвал гранату в магазине, где его обсчитали на пару пенсов.
— Просто... Не хочешь встретить рассвет?
Предложение Лави было настолько необычным, что младшему Книжнику пришлось повторить его ещё раз, прежде чем экзорцист кивнул и потянулся к плащу — несмотря на время года, на воде рано утром было весьма прохладно.
Свежий, чуть солоноватый воздух тут же принялся играть с белыми волосами, солнце лениво выплывало из моря, принося тепло. Ещё не жару, которая ожидалась днём, но уже тепло.
— Тебе не кажется, что за чередой бесконечных сражений мы стали забывать о том, за что мы сражаемся? — слова слетели с губ Аллена прежде, чем он успел себя осадить.
Однако Лави, похоже, был совсем не удивлён внезапно проснувшемуся желанию пофилософствовать:
— Ты задал вопрос не тому человеку, Аллен. Вам, воинам, надо смотреть на мир, чтобы знать. Нам же надо смотреть только на войны. Смотреть на мир для нас — значит, отвлечься и пропустить деталь, которая может стать важной.
Что-то было в его голосе, что заставило Уокера отвлечься от рассматривания воды и переключить своё внимание на Книжника: тот никогда не жаловался на свой путь, и никто, включая Аллена, не мог усомниться в том, что уж кто-кто, а Книжники живут лучше всех. Никуда не ввязываются, ничего не теряют. Не знают боли потери близкого, не несут ответственности за спасение мира. И почему-то никому не приходила в голову мысль, что за такие привилегии они платят не то чтобы соответственную цену... Нет. Здесь цена намного превосходит любые бонусы. Странно, раньше Аллен думал, что он пережил такое, чего никому и никогда не пожелает. И считал свою нынешнюю жизнь наградой за тот кромешный Ад, в котором он жил до того, как появился в Ордене. Теперь же он узнал, что некоторые в этом кошмаре варятся и будут вариться всю жизнь.
Лави будто прочел его мысли, когда отвернулся от неба и с улыбкой потрепал Аллена по щеке:
— Не надо смотреть на меня, будто ты меня жалеешь. Я вполне доволен своей судьбой, тем более, что мне всегда есть с кем поговорить. Когда станет совершенно невмоготу.
Экзорцист замер: ладонь на щеке была тёплой и слишком приятной, чтобы двигаться, а слова, произнесённые Лави, были непонятны. Выговориться? Кому? Своему старому учителю? Нет, вряд ли. Линали? Тоже нет. Тогда кому?
— Скоро приплывём, — младший Книжник присмотрелся к горизонту, на котором уже начал смутно угадываться берег. — Рекомендую переодеться во что-то полегче, потому что жара сегодня будет знатная...
Жара и впрямь стояла практически нестерпимая, что давало абсолютно точные прогнозы о том, какой температура станет к полудню. Пока они шли по залитым солнцем улочкам в поисках гостиницы подешевле, Лави уже выжимал налобную повязку, а Аллена воротило даже при мысли о еде. Один Канда, казалось, не испытывал абсолютно никаких неудобств, что заставляло остальных проникаться к экзорцисту весьма недобрыми чувствами.
— Боже... Тут как в бане, — шепотом, чтобы шедший впереди Канда его не услышал, пробормотал Аллен.
— Слишком влажно, — Лави в очередной раз снял повязку и протирал ей лицо. — В пустыне лучше.
— Не скажи... — Уокер посмотрел на солнце и тут же чихнул. — Там, конечно, говорят, что это — очень сухое тепло, но по мне духовка не лучше бани.
Лави хмыкнул и чуть было не врезался в спину резко остановившегося Канды. Тот повернулся и вошёл в неприметное здание с облупившейся вывеской, по которой только очень дотошный путешественник мог догадаться о том, что это гостиница.
Внутри было бедно, но очень чисто. И милая старушка в накрахмаленном чепчике тут же дала понять: эта гостиница — именно то, что они искали.
Пока Лави договаривался о номерах, Аллен молча осматривался: маленькая зала, служившая одновременно и столовой. У стены добротно отполированная тысячами ног лесенка на второй этаж, очевидно, к жилым комнатам. За стеной, очевидно, небольшая кухня. Сразу заметно, что на большое количество посетителей гостиница не рассчитана.
— Донна Гонзалес любезно согласилась поселить нас у себя за вполне приемлемую цену, — довольный Лави помахивал ключами. — Также она будет готовить нам завтрак.
...Антураж казино "под старину" всё-таки сыграл злую шутку с экзорцистами: акума, которых теперь в помещении было достаточно, чтобы ощутить приступ клаустрофобии, не боялись огня, вспыхнувшего от упавших свечей. Чего нельзя было сказать об экзорцистах, человеческая природа которых в данный момент им весьма мешала.
Аллен посмотрел на Лави — тот кивнул. Система "я сражаюсь, а ты бежишь за Чистой Силой" уже однажды себя вполне оправдала, значит, менять сценарий не было смысла. Канда же, казалось, не видел ничего вокруг: холодные росчерки лезвия, казалось, остужали даже бушующий повсюду огонь. Кажется, их с мечником оттеснили к выходу, потому что когда Аллен опомнился, изо всех окон казино уже хлестало пламя, а акума всё лезли из здания, будто саламандры. И вдруг кончились. Экзорцист тяжело дышал, пытаясь собраться с мыслями — слишком уж быстро всё произошло: кто бы мог подумать, что эту Чистую Силу уже давно охраняли демоны, поджидая своего хозяина! Наверное, они прятались за городом, потому что до этого они ощущались на радаре Аллена как непонятный шум. Что же заставило их напасть именно сегодня, а не в тот день, когда они появились в городе?
— Где он?
Аллен не сразу понял, что это говорит Канда. Слишком уж не увязывались в голове тон и сказанные им слова. Экзорцист оглянулся и понял, о ком спрашивает мечник: Лави рядом с ними не было.
— Он должен был прорваться к хранилищу... — начал было говорить Аллен и остолбенел: здание практически плавилось от огня, а младший Книжник так и остался внутри.
— Идиот! — бросил Канда, тенью скрывшись в дверном проёме. Но не успел Аллен рвануться следом, как мечник уже вернулся, неаккуратно выбросив вперёд кашляющего Лави.
Экзорцист молча наблюдал за тем, как младший Книжник встал, опираясь на протянутую руку Канды, стряхнул пепел с волос, нацепил на лицо кривую ухмылку. Если Аллен раньше и думал о том, что Канда — кретин, заботящийся только о себе, то нынешняя картинка могла бы заставить его серьёзно пересмотреть свои взгляды. Могла бы...
Лави поднялся, опираясь на протянутую руку мечника:
— Спасибо.
Аллен смотрел и не мог понять, что же происходит: казалось, всего минуту назад Канда, не задумываясь, бросился за ним в огонь, а теперь... Казалось, между ними замёрз даже воздух, но почему? Мечник спас Лави, тот поблагодарил... Что происходит?
Мозолистая рука сжала рукоять меча, готовясь пустить его в дело. Лави увидел этот жест, но, казалось, совершенно не придал ему значения. Конечно, кто ж станет убивать только что спасённого? Смешной вопрос...
— Канда... — начал было Лави, но замолчал. Странно: не по имени, рука всё ещё в ладони мечника. Ещё миг — и ладонь отброшена в сторону, как пощечина воздуху. Белый от злости Канда, спокойный Лави и абсолютно ничего не понимающий Аллен. Кажется, это становится нормой...
— Пора возвращаться, — голос сухой, острый, будто слова продираются сквозь кучу других, которым не дано обрести звук.
Глядя в спину этим двоим, Аллен понимал, что что-то теперь изменилось в его отношении к невыносимому экзорцисту. Больше он не будет в понимании Уокера кем-то, кому плевать абсолютно на всё. Нет, ему не плевать, но стоит ли его беспокойство подобного? Глядя на осунувшееся, с чёрными потёками грязи лицо Лави, он знал, что его-то как раз Канда бы и не спас. И знал, что этому он только может быть рад.
* * *
Возвращаться в Орден всегда приятно. Туда, где тебя ждёт добрый взгляд Смотрителя, много еды от Джерри, тёплая кровать и то, чего не даст ни одна гостиница — ощущение безопасности. И того, что тебя окружают не просто люди, а люди, готовые умереть за то же, за что и ты положишь свою жизнь. Все до единого, в этом теперь он убедился на все сто: выходка Лави в Монако позволяла сделать подобный вывод. Странно... Неужели он отступил от собственных правил, наконец, приняв чью-то сторону? Если и так, то неприятностей ему не избежать.
От этих мыслей по телу Аллена пробежала дрожь: конечно, Книжник уже в курсе всех похождений Лави. И уже, наверное, прочитал ему лекцию о необходимости держаться в стороне. Интересно, в который раз по счёту? Жаль, совместных заданий без старого учителя Лави им больше не выпадало — если Лави и ходил с кем-то, то только с Кандой. Наверное, тогда они и подружились — иначе назвать их отношения было нельзя. И хоть мечник и пытается изо всех сил показать, что ему плевать на всё и вся, лучшего доказательства обратного он бы придумать и не смог.
Аллен встретил младшего Книжника на следующий день после тренировки — на завтрак тот не явился, что выглядело, по меньшей мере, странно. Не было и Канды, но это уже не удивляло — экзорцист часто пропускал такой важный, по мнению Аллена, ритуал.
— Эй, привет! — Уокер помахал рукой, привлекая к себе внимание. — Как дела?
— Да всё нормально, — Лави улыбался, пытаясь поправить непослушные вихры. Получалось ещё хуже. — Вот, получил нагоняй от учителя.
— За Монте-Карло? — Аллен чувствовал, что оказался прав.
— Ага, — ещё одна попытка уложить волосы хоть немного. — Но мне помогли — Панда не устоял перед аргументами в мою пользу.
Экзорцист искренне обрадовался:
— Это же здорово! А сейчас ты куда?
Лави притворно возвёл глаза к потолку:
— В библиотеку! Кстати, Аллен, у меня есть пара книг... Думаю, тебе будет интересно. Зайдёшь?
Экзорцист кивнул: Лави ещё никогда не приглашал его в свою комнату, хотя знакомы они были уже довольно давно. Маршал Кросс говорил, что по обстановке в комнате можно узнать о человеке намного больше, чем по его поступкам. Особенно, если ты знаком с ним не близко.
Комната, в которой обитал младший Книжник, не сказала Аллену ничего хорошего: ни одной личной вещи, кроме стопок книг и исписанных листов на столе. Причём, писал явно не сам Лави — про его память в Ордене ходили легенды, да экзорцист и сам был свидетелем этой его феноменальной способности запоминать всё в точности в рекордно короткие сроки. Но больше ничего не говорило о том, что здесь кто-то живёт. Хотя чему тут удивляться? Книжники не должны оставлять следов, не должны задерживаться, не должны привыкать.
— У тебя... — Аллен осёкся, решив, что заканчивать предложение не стоит.
— Пусто, я знаю, — Лави подошёл к столу и стал перебирать корешки книг. — Просто моё основное пристанище не здесь.
— А где? — Неужели Лави не живёт тут? Тогда как?
Младший Книжник, кажется, нашёл то, что искал — Аллен взял книгу, не глядя на её название. Гораздо интереснее было услышать ответ.
— В библиотеке, конечно, — пожал плечами Лави, будто ответ был чем-то самим собой разумеющимся. И каким-то не очень правдивым, но Аллен решил, что это ему показалось.
Лави закрыл за собой дверь, и, кивнув экзорцисту, умчался в сторону архива. И только сейчас Аллен обратил внимание на корешок фолианта, который вручил ему младший Книжник — "Энеида". Аллен улыбнулся: сюжет этой книги он знал очень смутно, но идея пройти полмира, чтобы найти свой дом ему нравилась. Она отражала его собственную жизнь, и когда-нибудь он хотел бы понять текст, отражавший и жизнь Лави.
* * *
Судя по всему, он всё-таки зачитался, потому что когда пошёл отдавать книгу Лави, по дороге к его комнате не встретил ни души. Орден спал и видел сны о прекрасном и мирном будущем.
Не дойдя до нужного поворота, Аллен услышал яростный шепот, переходящий в шипение. Изредка диалог переходил на ультразвуковую частоту, так что понять, о чём именно ругаются, не представлялось возможным, но голоса различались отчётливо: Аллен явственно различал приглушённый, будто в чём-то оправдывающийся голос Лави и злой, переходящий в рычание — Канды. Что именно произошло, Аллену оставалось только гадать — тайна отношений между учеником Книжника и экзорцистом оставалась для него неразгаданной. Слишком уж они были разные: с одной стороны, жизнерадостный и дружелюбный Лави, которого Аллен мог спокойно назвать своим другом. И нелюдимый раздражительный Канда, вызывавший у Уокере только желание спровоцировать мечника на очередную перепалку. Что Аллен, впрочем, с успехом и делал.
Послышался глухой стук, вынудивший Аллена высунуться из-за угла, который был выбран им в качестве ширмы: Канда, схватив за воротник Лави, прижал того к двери в свою комнату, продолжая ему что-то вполголоса выговаривать. Выглядело это страшно: рыжий беспомощно хватался за его руки, морщась от каждого слова, брошенного ему в лицо. И не сопротивлялся, хотя Аллен был уверен, что сил отшвырнуть хама у того хватило бы. Аллен уже хотел было броситься на помощь другу, как диалог внезапно прекратился: недавние спорщики просто смотрели друг на друга. Спокойно, молча, пока Лави не прошептал что-то, отчего, Аллен был уверен, взгляд Канды смягчился. А через мгновение Канда уже притянул к себе младшего Книжника, целуя его так, будто от этой минуты зависела его жизнь. И Лави отвечал, будто тоже ждал этого. Вслепую нашарив ручку двери, он толкнулся спиной в открывшийся проём, и они оба ввалились в комнату. Хлопнула дверь, тускло освещённый коридор сразу потерял какую-то свою, запретную красоту, оставив Аллена в одиночестве. Нет, не в одиночестве: наедине с подкашивающимися коленями, ухнувшим куда-то вниз сердцем и головокружением, которые вызвала у него только что подсмотренная сцена. Экзорцист медленно, словно боясь заблудиться в каменных коридорах Штаб-квартиры, пошёл к себе, бросил ставшую лишней книгу на стол и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Его трясло. И трясло не от того, что именно он сейчас увидел, а от понимания, что он, наконец, нашёл то, чего ему не хватало в их с Лави якобы дружбе. Что уже давно ему недостаточно просто доброй искренней улыбки и крепких дружеских объятий, а хочется большего. Хочется рыжих волос, рассыпанных на подушке рядом с его головой, хочется того тёплого взгляда, который почему-то всегда доставался Канде, хоть раньше он и не понимал, почему. Хочется.
Аллен никогда не жалел себя. Даже рассказывал о временах своего ученичества у Мариана Кросса, просто как историю о постороннем человеке, не желая, чтобы его жалели. Теперь же невыносимо хотелось расплакаться от обиды, как плачет ребёнок, который, наконец, нашёл игрушку своей мечты, а её купили перед самым его носом.
Он спал без сновидений и был готов благодарить кого угодно, чтобы такие ночи продолжались и дальше. Теперь, зная всё, Аллен даже не был уверен, что окажется способен выдержать всю ту бурю эмоций, которую ему заботливо во сне подсунет подсознание. Наскоро умывшись, он спустился в столовую, как обычно обнаружив там завтракающего собой Канду. Судя по всему, он пришёл совсем недавно и только приступал к трапезе. Аллен поздоровался с экзорцистом, тщетно пытаясь выловить на его лице признаки бессонной ночи — ничего, будто спал минимум полсуток, не просыпаясь. Подошедший же почти сразу за ним Лави имел такой сонный вид, что ему можно было только посочувствовать. Если, конечно, не знать, чем он занимался ночью. При виде Аллена он радостно улыбнулся, кивнул Канде и сел к ним за стол, вдохновенно уплетая свой завтрак.
— Эй, Лави, — Аллен чуть помялся. — Я вчера вечером хотел зайти к тебе отдать книгу, но тебя в комнате не было.
Только благодаря тому, что Уокер знал, куда надо смотреть, он уловил быстрый взгляд Лави в сторону невозмутимого Канды. Младший Книжник рассмеялся и взъерошил рыжую гриву:
— Да я в библиотеке всю ночь сидел! Панда мне спуску совсем не даёт, мол, изучай, читай... Вот и читаю ночами напролёт, а когда ещё? Днём тренировки, задания и так далее — особо не поработаешь.
— Да, конечно, — Аллен понимающе кивнул, внимательно глядя на обоих. — Я тогда зайду сегодня вечером?
Краем глаза он увидел, что Канда чуть заметно качнул головой в сторону. Интересно, как выкрутится Лави?
— Так отдай сейчас, чего вечера ждать? — снова обезоруживающая улыбка и в ней лёгкий привкус наигранности. Простое желание решить этот вопрос сейчас, чтобы оставить вечер для... Для того, что он видел вчера.
— Хорошо, — Аллен быстро кивнул и вышел из-за стола, чтобы случайно не выдать набежавшие на глаза слёзы. — Сейчас принесу.
— Подожди, ты же ещё не позавтракал! — крикнул ему вдогонку Лави, но тот уже вылетел из столовой.
Аллен бежал к себе, душа рвущиеся из груди рыдания. Вчерашний шок прошёл окончательно, оставив где-то внутри болезненно давящую пустоту. Остановившись, он заставил себя успокоиться: в конце концов, ничего ещё не кончено. А единственное, что в него вбил Мариан Кросс просто до автоматизма — это жажда победы. И невозможность выбросить белый флаг до самого конца.
Наверное, именно благодаря этой установке, заложенной в нём маршалом, он и согласился отправиться на следующее задание с Кандой и Линали. Конечно, было бы намного проще остаться в Ордене с Лави, но он совершенно не был уверен, что сможет сейчас смотреть на младшего Книжника и при этом не пытаться выдать себя. Сейчас каждая встреча с рыжеволосым летописцем была тяжелой почти физически, и он был просто не готов сейчас разговаривать с ним. Канда, как и ожидалось, воспринял нового спутника без особого восторга, зато Линали обрадовалась вполне искренне: конечно, кто же радуется при перспективе провести с мечником столько времени? Теперь известно, кто...
Как всегда поездка к месту назначения проходила в стандартном режиме: Аллен разговаривал с Линали, Канда молчал. Наверное, так бы и продлилось до самого конца, если бы их не встречал человек, которого никто из них не ожидал увидеть. На вокзале Сен-Лазар их ждал Лави собственной персоной. Странно, ведь когда они ушли из Ордена, он ещё не оправился от ожогов, полученных им в Монте-Карло, а теперь выглядит почти как новенький. Даже улыбка сияет.
— Привет! — радостный взмах рукой, восторженный визг Линали, помрачневшее лицо Канды. Зачем он здесь? Неужто Книжник решил, что это задание будет полезно внести в историю, или Лави убедил его в этом? А может, на самом деле он просто ловил мгновения, когда они с Кандой не были в ссоре? Теперь, на трезвую голову, Аллен явно видел, что в их отношениях всё далеко не так гладко. Зато теперь все резкие перепады настроения Лави становились вполне объяснимыми — за настроением Канды следить не было смысла. У него было только одно состояние души — нахамить ближнему. Наверное, именно это и давало Аллену надежду, что ещё не всё потеряно. Когда-нибудь Лави устанет...
Хотя с другой стороны, ничего удивительного в том, что Лави присоединился к ним, не было: в кои-то веки они шли добывать не Чистую Силу, а древние манускрипты, возможно, содержавшие информацию о Графе и семье Ноя. Вполне естественно, что Книжники ими заинтересовались, а подождать, когда их доставят в Орден, они не могли.
После той памятной сцены ночью Аллен много думал о том, какое же место он сам занимает в Ордене. Вернее, в жизни его обитателей. До этого, при Мане, он был кем-то вроде любимого сына. При Кроссе — учеником, конечно, хотя больше исполнял обязанности мальчика на побегушках и того, кто может расплатиться с его долгом. В Ордене он был другом. Другом Линали, Лави, других экзорцистов... И раньше, когда он смотрел на остальных, это было для него совершенно в порядке вещей и даже в голову не приходило, что может быть как-то иначе. А сейчас... Сейчас он смотрел на то, как Канда и Лави, склонившись голова к голове, исследуют карту маршрута, по которому им предстоит выступать завтра. Аллена не позвали, да и не было в этом нужды — Лави прекрасно выучит карту, Канда тоже тут часто ходил. Ощущение того, что ты — лишний, сдавливало грудь. Они что-то обсуждали, перебивали друг друга, чёрные пряди мешались с ярко-рыжими, а Аллен не сводил с них взгляд, осознавая, что давно потерял нить разговора. Слухи об их связи давно гуляли по Штаб-квартире, но он отмахивался от них, как от чего-то абсурдного. Теперь же он знал, что все это — чистая правда. Лучше бы он и не узнавал...
— По главному тракту? А если там акума? — Лави привычным жестом взъерошил волосы, а Канда посмотрел на него — совсем не так, как смотрел перед этим на Аллена или любое, росшее в округе дерево.
— Ну, если там акума... — улыбка вышла хищной, рука машинально ласково прошлась по рукояти Мугена, но от Аллена не укрылся острый взгляд, брошенный на узкую мозолистую ладонь, ласкающую меч. Лави хотел быть на месте меча. Думать так было сейчас нелепо, но слишком уж явный голод мелькнул в его взгляде. И Аллен, наверное, впервые почувствовал болезненный укол зависти — до слёз, до боли где-то внутри. Хорошо, что Линали отошла посмотреть на цветы, растущие на поляне — ненужные вопросы типа "Аллен, что случилось?" сейчас были совсем ни к чему.
Потрясающе красивое шато на реке Илль должно было стать их перевалочным пунктом, но почему-то им не понравилось. Слишком много людей — велика опасность, что гипотетически шныряющие тут акума могут почувствовать их Чистую Силу. Правда, до сих пор было неясно, где именно находится схрон неведомого инквизитора, что был объектом их пристального внимания. Решив утром обыскать само шато, не особо церемонясь с жителями, группа экзорцистов заночевала в лесу неподалёку от замка.
— И всё-таки я не понимаю, чем нам могут помочь древние тексты, — Линали подбросила ещё хвороста в костёр и стала греть ладони. — Ведь всё, что они могут нам сказать о Графе, уже известно.
— Не скажи, — Лави сидел напротив, рядом с Кандой, и, казалось, лучился жизнерадостностью. — Иногда забытые знания оказываются полезнее вновь приобретённых.
— А иногда — просто бесполезной тратой времени, — ответил ему Канда.
Серьёзный тон Лави никак не соответствовал его улыбке:
— Знаешь, Юу, иногда меня удивляет, как ещё сохранились в мире люди, способные тебя любить.
Мечник в ответ на это только фыркнул и отвернулся, давая понять, что давно пора спать, а они тут занимаются неизвестно чем. Немного подумав, остальные тоже достали из сумок тёплые пледы и улеглись вокруг костра. Оставлять дежурство не было смысла — проклятый глаз Аллена всегда был начеку, а значит, акума не застанут их врасплох.
Чёрные лакированные ботинки утопали в лесной траве намного сильнее, чем позволяла мягкость зелёного ковра. Цилиндр проходил сквозь торчавшие со всех сторон ветки деревьев, яркие пятна — белые перчатки — резко контрастировали с тьмой леса. Тики Микк, усмехнувшись, посмотрел на спящих экзорцистов, не боясь быть обнаруженным: глаз Коронованного Клоуна реагировал только на акума, а значит, ему опасаться нечего. Рядом с Алленом тихо спала девушка-экзорцист. Микк усмехнулся: когда-то он думал, что её Чистая Сила является Сердцем... Отросшие волосы девушки доходили ей почти до лопаток, правда, больше она не делала хвостиков. По другую сторону костра спали ещё двое: экзорцист, убивший Борика, и младший Книжник, над которым в своё время вдоволь поиздевалась Роад. Да, это было очень забавно... Пальцы Книжника лежали на земле совсем рядом с рукой экзорциста, будто, даже засыпая, они держались друг за друга, боясь пропасть по одиночке. Очень трогательно — на этом тоже можно будет как-нибудь сыграть.
Граф послал его просто уничтожить библиотеку, оставленную людям аж Игнатием де Лойолой, но до сего дня никто ею так и не заинтересовался. Или Тысячелетний считал, что древнее шато — настолько хорошее прикрытие? Тут же полно замков с библиотеками... Хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу.
Тики поднял с земли камешек, бросив его в спящего Уокера. И одновременно за его спиной взвились три огненных петуха над старым поместьем. Развлечение началось.
Аллен мгновенно проснулся и тут же сел на земле, активировав руку. Может быть спросонья, но ему показалось, что он точно видел какую-то тёмную фигуру среди деревьев, которая, впрочем, тут же исчезла. Померещилось.
— Аллен, что-то случилось? — Линали села рядом, протирая глаза. — Акума, да?
Уокер посмотрел на экзорцистку, готовясь успокаивать всполошившуюся девушку, но вздрогнул от крика Лави. Все тут же повернулись, глядя, как полыхает здание. Младший Книжник тут же сорвался с места, стряхивая с себя на бегу охвативший его ужас. Слишком мало в жизни Лави было чего-то, что он мог назвать собственной святыней, но древние рукописи... Он как никто понимал всю ценность того, что сейчас, возможно, уже не вернуть. За спиной слышались шаги — конечно, остальные не станут сидеть и смотреть на пожар. Выскочив на опушку, Лави чуть было не закричал снова — в здание уже нельзя было войти, оставшись при этом невредимым. Но стоило хотя бы попытаться...
— Стой, идиот!
Как Уокер не старался, но догнать Лави и Канду он не мог — первого подстёгивал ужас, а второго... О мечнике Аллен себе запретил думать вообще — слишком уж не стыковались у него собственное мнение о Канде Юу и недавно обрушившиеся знания о нём. Линали бежала рядом, решив повременить с активацией Чистой Силы и, наверное, только благодаря ей Аллену и удалось не упасть, когда она преградила его путь. Отдышавшись, он поднял глаза и увидел, что же заставило девушку резко остановиться: в пяти метрах от них стоял Канда с мечом, нацеленным прямо в грудь Лави. Тот пытался отвести лезвие и не замечал, как из промокшей перчатки на тёмную траву капает кровь.
— Пропусти меня... — однажды Аллен уже слышал этот тон. Там, в маленькой итальянской деревушке. И мечтал больше никогда такого не услышать... Впрочем, когда это в мире сбывались чьи-то мечты?
— Я не буду вытаскивать тебя снова, — голос мечника был тих, но слова вырывались отрывисто и чётко.
— Мне не нужна твоя помощь. Пропусти меня.
— Нет. Я не дам тебе погибнуть ради каких-то книжек.
А вот этого ему говорить явно не стоило — от выражения лица младшего Книжника захотелось спрятаться даже Аллену. Лави сделал глубокий вдох, будто собираясь с мыслями или считая до десяти... Уокеру отчего-то казалось, что он будет кричать, но он ошибся: никогда ещё голос Лави не был настолько бесцветен. И настолько спокоен.
— В твоей жизни нет ничего святого, Канда Юу, я понял это давно. Тебя ничего не интересует, тебе на всё плевать. Но если ты считаешь, что тебя окружают такие же, как и ты, то тебя обманули. А теперь отойди и дай мне хотя бы попытаться спасти то, что ценно для меня.
Канда медленно убрал меч в ножны и, не глядя на Лави, сделал шаг в сторону. И когда младший Книжник отвернулся от него, готовясь сделать шаг к горящему поместью, с размаху ударил того ножнами прямо по затылку. Подхватив бессознательное тело, он повернулся к ошеломлённо молчащей Линали:
— Мы уходим домой.
Ссора была такой масштабной, что весь Орден ходил на цыпочках уже третий день. В столовой же и вовсе старались не появляться — наблюдать почти ощутимые электрические разряды между учеником Книжника и экзорцистом, которые теперь сидели по разные стороны залы, было совсем тоскливо. Особенно после стычки, когда к Канде подошёл Комуи, попросив его больше не разносить тренировочный зал настолько, что теперь там даже спарринг не устроишь. Канда тогда с силой швырнул об пол пиалой с недопитым чаем, а в ответ на брошенное Лави "Стаканы надо бить к месту, экзорцист", он взмахнул Мугеном, пытаясь отрубить голову младшему Книжнику, да тот вовремя пригнулся, а на каменной колонне осталась неуместная зарубка.
Аллен попытался было как-то успокоить обозлённого экзорциста, но тот, казалось, сейчас мог только убивать.
Орден недоумевал: что такого произошло между этими двумя, раз теперь находиться в Штаб-квартире просто опасно. Вроде ругались и раньше, но чтобы так... Неудивительно, что большая часть искателей и все экзорцисты немедленно вышли на задания. И только Аллен до конца знал, что именно связывало этих двоих, и испытывал странную смесь из радости и переживаний за своего друга. Если он и ждал какого-то момента столько месяцев, то он, похоже, настал.
Тихий стук в дверь.
— Заходи!
Аллен вошёл в комнату Лави: обычно царящий в ней порядок теперь превратился в настоящий кабинет Комуи. Повсюду раскиданы бумаги, валяются раскрытые книги; сам Лави лежал на диване и сосредоточенно писал что-то в своей книжке. Ну, да. Всегда на посту.
— Можно?
— Я же сказал, заходи, — Лави повернулся и отложил книгу. — Что-то случилось?
— Нет, ничего, — Аллен немного помялся у двери, подошёл ближе. — Я хотел с тобой поговорить.
— Ну, говори, — Лави слегка отодвинулся и похлопал ладонью по кровати, приглашая сесть.
Аллен осторожно сел, стараясь хоть как-то разобраться и понять состояние Лави, но тот выглядел, будто всё нормально. Аллен внезапно осознал, что он никогда не мог прочесть настоящее настроение Лави, для него тот всегда выглядел весёлым и жизнерадостным. Будто маска, которая не снимается никогда. Маска для чужих людей.
— Я хотел... — слова застревали в горле, отказываясь выходить наружу. И противное ощущение, будто пытаешься попрать ногами что-то святое. Но не своё, а святыню близких тебе людей. — Как ты?
— Нормально, — Лави казался настолько удивлённым его вопросом, что даже сел. — А что такое?
— Да ничего... — Аллен грустно смотрел на него. — Я знаю, что вы с Кандой поссорились... Вы часто ссорились, и я видел, как тебе тяжело...
Ложь, конечно. Аллен никогда не видел Лави в плохом настроении, что бы ни случилось.
— Часто видел? — всю показную весёлость будто рукой стёрли, сейчас Лави был серьёзным. — Интересно...
— А разве нет? Лави, он... Если бы только я...
— Ты что? — видят боги, лучше бы он улыбался. Слишком уж непривычно было видеть младшего Книжника настолько спокойным и будто уставшим.
— Я бы не поступал с тобой так, Лави, — Аллен набрал в грудь побольше воздуха. — Я люблю тебя. Очень сильно.
Ну вот, главные слова сказаны, теперь можно только зажмуриться и ожидать приговора, который последует незамедлительно. Лави молчал так долго, что Аллен в итоге открыл глаза и посмотрел на него, — тот улыбался. Не как обычно, а как-то грустно. И даже немного сочувственно, будто смотрел на побитую бездомную собаку, которую некому защитить. Аллен, желая стереть этот взгляд, чуть подался вперёд, пытаясь поцеловать горько поджатые губы. Лави также молча отстранился, накрывая его щеку ладонью:
— Прости, Аллен. Прости меня.
И молча, не оглядываясь, вышел за дверь, которую Уокер забыл захлопнуть. А Аллен сквозь слёзы смотрел в проём, в котором только что исчез Канда.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
