Не первая мировая

1.

В штабной палатке густыми клубами плавал табачный дым. Склонившись над столом, заваленным бумагами, несколько военных что-то обсуждали, сверяясь постоянно с подробными картами местности и донесениями. Подвешенный над столом керосиновый фонарь отбрасывал неверные тени, так что лица человека, устроившегося в дальнем углу на раскладном походном стуле, было толком не разобрать. Он, пристроив планшет на колене, быстро делал какие-то пометки, внимательно прислушиваясь к совещанию. Его можно было бы принять за военного корреспондента, впрочем, сошел бы он и за офицера — вот только на его форме не было вовсе никаких знаков различия.

-Срочное донесение, господин полковник! — откинув полог палатки, часовой пропустил внутрь вестового.

Козырнув, тот протянул пакет.

Пробежав донесение глазами, полковник обернулся к молодому человеку в углу.

-Господин Кёрвен, мне кажется, вас это должно заинтересовать...

-Неужели? — легко поднявшись, тот подошел к полковнику, взял у него из рук бумаги, внимательно прочел. — Да, вы правы. Это очень любопытно. Господин полковник, могу я поговорить с очевидцами? Желательно как можно скорее.

Остальные наблюдали за этой сценой с явным неудовольствием: никто толком не знал, что за птица этот Кёрвен, почему он может присутствовать на любых военных советах, откуда он вообще взялся и почему полковник ему доверяет. Кое-кто пытался намекнуть, что этот странный человек вполне может оказаться шпионом, но полковник не слушал. Опять-таки, и позволялось Кёрвену многое: он появлялся и исчезал, когда хотел, патрули и часовые его, кажется, не волновали...

-Разумеется, — кивнул полковник, повернулся к своему адъютанту: — Отправьте с господином Кёрвеном двоих рядовых.

-Так точно!

-Не стоит, право, — начал Кёрвен, но полковник поднял руку, не дав ему закончить.

-Вы отправляетесь на передовую, — сказал он весомо. — Возможно, сопровождение не защитит вас от вражеского снаряда, но... в одиночку я вас не отпущу.

-Хорошо, — Кёрвен, скрывая улыбку, опустил голову. Он был высок, выше коренастого, крепко сбитого полковника. — Благодарю вас. С вашего позволения...

Он, коротко кивнув остающимся, быстрым шагом вышел из палатки. Вестовой догнал его буквально через минуту.

-Если позволите, я поеду с вами, — сказал он. — Господин полковник...

-Да, конечно, — рассеянно перебил Кёрвен. — Вы, кстати, сами видели что-то необычное?

-Да, господин, но, боюсь, поверить в это сложно... — вестовой поправил кепи.

-Посмотрим. Расскажете по дороге, — кивнул Кёрвен. — Как ваше имя?

-Рядовой Тьерри! — козырнул тот. Судя по тому, как обращался с этим человеком полковник, тот был далеко не мелкой сошкой. Быть может, даже правительственным агентом, так что Тьерри решил обращаться с ним, как с офицером.

-Мое имя вы слышали. Где наша машина?

-Эта, господин Кёрвен. Ваши сопровождающие...

-Да, вижу. — Он окинул взглядом грузовичок. — Тьерри, давайте в кузов. Вы, господа — в кабину. Без возражений! — повысил он голос. — Время теряем...

Машина, взревев мотором, тронулась в путь...

...-Так вот, господин Кёрвен, сам я видел мало, но от других успел услышать, — вестовой придерживался за борт кузова, чтобы не вылететь на ухабе. Его визави внимательно слушал. — Рассказывали, что противник применил какую-то новую артиллерию. Никогда такого раньше не видели! Один выстрел — от танка одни ошметки... Атака наша сразу захлебнулась, хорошо, артиллеристы поддержали. Правда, ни одной этой штуки не сбили, но удержали...

-Вот как... — Кёрвен потер переносицу. — Как вы полагаете, не применял ли противник какие-либо химические вещества?

-Вроде бы в госпитали отравленных не привозили, — помотал головой Тьерри. — И потом, штуки здоровые, их издалека видели, туда бы газ вряд ли дошел, ветер в другую сторону был...

-Понятно. Тьерри... — Кёрвен посмотрел на вестового в упор. — Вы мне очень помогли.

-Ну что вы, господин Кёрвен! — заметно расслабился вестовой.

Не нравился ему этот разговор по душам: непонятный господин нарочно ведь посадил свою охрану в кабину, чтобы не подслушали. Мог бы ведь пулю в лоб — и в канаву. И не найдут никогда... Но вроде бы обошлось, Кёрвен остался доволен.

...-Как вы полагаете, господин полковник, не могла ли эта паника быть вызвана применением химического оружия? — спросил один из офицеров. — Уже доносили, что у противника имеются некоторые разработки...

-Галлюциноген? — поднял брови полковник. — Все может быть.

-А если нет? — подал голос другой офицер. — Возможно, это действительно новые разработки. Мы все знаем, как быстро Германия совершенствует военную технику!

-Предлагаю дождаться возвращения Кёрвена, — произнес полковник. — Он точно скажет, что это на самом деле. В зависимости от этого мы и будем принимать решение.

Офицеры недовольно замолчали. Полагаться на какого-то странного штатского в деле, где необходимо задействовать военную разведку — этого они понять не могли, но спорить со старшим по званию не стали. В конце концов, полковнику Мезьеру виднее...

2.

До места добрались только к утру: дороги оказались из рук вон плохими, к тому же грузовик засел в яме, и выталкивали его оттуда битых полчаса.

Кёрвен в спасении машины не участвовал, стоял чуть поодаль, оглядывал окрестности. Донесение ему очень не понравилось, рассказ Тьерри — еще больше. Дурное предчувствие не оставляло его, точило потихоньку, и избавиться от него было невозможно.

Он знал, что, пока не узнает правды, это выматывающее, как зубная боль, ощущение его не оставит. Впрочем, он почти не сомневался в том, что никакой отравляющей химии противник не применял, а в донесении изложена чистая правда. Оставалось только своими глазами убедиться в том, что...

Он мотнул головой, будто отгоняя тревожные мысли, поправил кепи, подтянул ремень, проверил, заряжен ли револьвер. Эти простые действия позволили немного отвлечься от паскудных воспоминаний.

Машина, наконец, выбралась из ямы. Быстро перекурив, снова отправились в путь...

...-Вы от полковника Мезьера? — спросил немолодой подтянутый офицер, встречавший Кёрвена. — Капитан Жиль, к вашим услугам.

-Мейль Кёрвен, — ответил тот. — Господин капитан, мне необходимо срочно переговорить с очевидцами событий, описанных в донесении. Кстати, почему отправили вестового, а не воспользовались полевой связью?

-Со связью проблемы, господин Кёрвен, — неохотно отозвался офицер. — Есть подозрение, что шифровки перехватывает противник. Я счел, что надежнее будет...

-Понимаю. Вы совершенно правы, — кивнул Кёрвен. — С вашего позволения, я займусь опросом.

-Разумеется. Вас проводят. Будьте поосторожнее, господин Кёрвен, у нас тут... постреливают, — капитан позволил себе усмехнуться.

-Да, я слышу, — невозмутимо ответил тот: как раз заговорили пушки. Пока негромко, бой шел довольно далеко, но взрывы было слышны.

Жиль проводил полковничьего прихвостня недобрым взглядом. Явился вынюхивать... Ясное дело, Мезьер Жилю не поверил. Проверяющего прислал. Да что проверять, если солдаты как один клянутся, что видели ту дрянь! И артиллеристы ведь не в белый свет палили, и танки не сами собой развалились...

В окопах было тесно и довольно грязно. Впрочем, как и всегда: окопов этих Кёрвен за свою жизнь повидал столько, что всем этим людям и не снилось.

На вопросы ему отвечали охотно: он умел расположить к себе, если хотел. Кёрвен внимательно слушал и чем дальше, тем больше убеждался — эти люди не врут. Если только весь полк сговорился, но это уж из области фантастики. На душе стало совсем скверно...

-Господин Кёрвен! — окликнули его. Это был Тьерри, которого он попросил приставить к нему на время пребывания на передовой. — Срочное донесение!

-Слушаю.

Тьерри присунулся ближе, зашептал едва слышно:

-Только что снова видели этих... Семь километров к северу от нас, там как раз бой идет...

-Вот как. — Кёрвен прикусил губу. — Благодарю, Тьерри.

-Вы поедете туда?

-Нет. — Кёрвен взглянул на солнце — оно клонилось к закату. — Заночую здесь. Передайте, если появятся новые сведения, пусть дадут мне знать немедленно. В любое время.

-Так точно! — Тьерри рысью умчался выполнять приказ.

Кёрвен снова посмотрел на небо. Судя по звукам, бой сдвигался в их сторону. Значит... Вероятнее всего, ехать никуда не придется. Он все узнает — очень скоро...

-Учитель.

-Опаздываешь. — Повернув голову, он посмотрел на невысокую девушку, одетую сестрой милосердия.

-Дороги ужасные, — девушка опустила голову. — Простите.

-Ничего. Где ты устроилась?

-В санитарном обозе, конечно, — недоуменно посмотрела на него девушка.

-Ясно.

-Учитель, что-то случилось?

-Ничего, — Кёрвен вздохнул. — Отправляйся к санитаркам. Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю.

-Но учитель! Я же должна с вами быть!

-Не в этот раз, Эжени, — сказал Кёрвен чуть мягче. — Слишком опасно, а ученица у меня одна.

-Вам, значит, не опасно... — Эжени недовольно поджала губы.

-Иди, — подтолкнул ее Кёрвен.

Она знала: спорить с ним, когда он начинает говорить таким тоном, бесполезно. Поэтому Эжени ушла, то и дело оглядываясь — не передумает ли учитель... Нет, не передумал. Он на нее вовсе не смотрел: глядел вверх, на небо, и заходящее солнце окрашивало выбившиеся из-под кепи волосы в кровавый цвет...

...Взрыв грянул совсем рядом.

-Недолет, — прокомментировал солдат рядом с Кёрвеном, один из тех, что отправили с ним в качестве телохранителей. — Что-то у них сегодня незадача какая-то, садят не пойми куда...

-Говорят, наши артиллеристы на восточном направлении хорошо их вчера потрепали, — подал голос другой.

-Ага, а сегодня на северном они отыгрались, — кивнул первый.

Снова громыхнуло, на этот раз снаряд угодил в окоп неподалеку. Кёрвен знал, что там теперь...

-А я еще слышал, — сказал Тьерри, — что у немчуры теперь особый отряд есть. Косоглазые какие-то, япошки, что ли?

-Да слушай больше, — хмыкнул другой солдат. — Откуда им тут взяться?

-Ну мало ли... Говорят, они позапрошлой ночью две роты вырезали...

-Может, это китайцы? — Кёрвен насторожился.

-Может, и китайцы, — согласился Тьерри, подумав. — Они же все на одно лицо, поди, разбери... Вроде эти косоглазые как раз с ножами хорошо управляются и лазутчики из них знатные, что китаёзы, что япошки...

Кёрвен выдавил кривую усмешку. Ему ли было не знать, что японцам здесь взяться неоткуда. Просто потому, что их нет...

-Танки идут! — проорал кто-то над ухом. — Готовьсь!

Теперь разрывы гремели непрестанно, казалось, противник задался целью этим шквальным огнем попросту не давать им даже головы от земли поднять...

-Что там такое-то? — проворчал рядом Тьерри. — Что у них за пушки такие скорострельные? Не высовывались бы вы, господин Кёрвен! — спохватился он.

Он уже догадывался, что именно за скорострельные пушки у противника, поэтому не удивился, когда далеко впереди послышались испуганные крики и беспорядочная стрельба...

-Пресвятая Богородица!.. — выглянувший вслед за ним Тьерри несколько раз перекрестился. — Это... господин Кёрвен, это вот оно самое, о чем все говорили!

-Вижу, — сквозь зубы произнес он. — Вижу. Тьерри, вы все — ложитесь! Может, пронесет...

-Меня уже едва не пронесло, — грубо пошутил один из солдат, окончание фразы потонуло в грохоте.

В какофонии звуков было не разобрать, кто что кричит, что командует. Панику, правда, удалось задавить, но толку-то? Эти люди даже не знали, с чем столкнулись...

"Почему здесь? В человеческой войне? — Кёрвен снова посмотрел вверх. — Впрочем, я догадываюсь..."

-Матерь божья... — выдохнул Тьерри, когда над окопом зависла громадная металлическая туша и дала залп. Не по ним, слава богу, ее интересовали, скорее, артиллерийские позиции. — Это что ж немцы такое построили? Господин Кёрвен?..

-Это не немцы, — произнес тот. Впрочем, Тьерри его не слушал...

Смертоносная машина проплыла дальше, и Кёрвен на мгновение уверился, что им повезло. Вот за Эжени он переживал, наверно, следовало все-таки оставить ее здесь!

Думал он так ровно полминуты, а потом начался ад...

Сперва он не понял, что происходит: просто истошно заорал кто-то впереди, крик захлебнулся, потом начали кричать уже в их окопе, за поворотом, — страшно, отчаянно... А затем с неба обрушилось нечто черное — Кёрвен даже не разобрал очертаний, только мелькнула смазанная полоса, что-то сверкнуло, и двое солдат, располовиненных одним ударом, забились на земле. Третий, лишившийся руки, кричал от боли, Тьерри, вжавшись в стенку окопа, обезумевшими глазами следил за расправой, трясущимися губами повторяя одно и то же: "Матерь божья, матерь божья..."

Это заняло секунды три, не больше. Кёрвену показалось — несколько часов. Черная тварь вдруг метнулась куда-то в сторону, пропала из поля зрения. Он уже поверил, что их с Тьерри не заметили... Его окатило кровью — сверкнуло длинное лезвие, безголовое тело Тьерри завалилось прямо на него...

Четыре выстрела в упор — никакого эффекта: тварь легко ушла от пуль, снова сверкнули клинки — два, их было два, — и Кёрвен понял, что это — конец. Малодушно зажмурился.

Лезвие остановилось в миллиметре от его горла, он чувствовал холодок. Кёрвен заставил себя посмотреть вперед.

У твари были безумные черные глаза. А тело — вполне человеческое, если не считать этих вот лезвий, кажется, заменявших ей руки.

Тварь посмотрела в лицо Кёрвену и вдруг оскалилась. Наверно, это была улыбка, и вот в ней-то ничего людского уже не оказалось...

Лезвие исчезло. Тварь тоже.

Кёрвен медленно сполз по стенке на дно окопа, неуклюже сел, уткнулся лбом в колени, обхватив голову руками, закусил угол воротника, чтобы не завыть в голос. Или, того хуже, не заскулить.

Потому что у черной твари оказалось человеческое лицо. И лицо это было самым страшным кошмаром для того, кто сейчас носил имя Мейля Кёрвена...

3.

Обратный путь Кёрвену не запомнился, он смотрел на пейзаж за мутным окошком автомобиля, но почти ничего не видел. Заметил только человека с полевой рацией, в форме цвета хаки, похожего на связиста. Впрочем, он и был связистом, только не французской армии...

Эжени — ей повезло, санитарный обоз не пострадал, — пыталась о чем-то спрашивать, но учитель не отвечал, отворачивался молча. Она слышала, в какой бойне ему повезло уцелеть и списывала странности его поведения на шоковое состояние. Правда, прежде ей не доводилось видеть учителя таким, хотя и прошли они вместе немало опасностей... "Все бывает в первый раз," — заключила, наконец, Эжени и отступилась. Если учитель сочтет нужным, он сам всё расскажет...

...-Ошибки здесь нет, — Кёрвен расхаживал по штабной палатке, заложив руки за спину. Полковнику показалось, что он на взводе. Впрочем, немудрено, если верить его рассказу, досталось Кёрвену здорово. — Я видел это своими глазами.

-Новая разработка Германии? — подал голос один из офицеров.

-Вероятно, да. — Кёрвен остановился, посмотрел на собравшихся. — Не могу сказать, какие технологии они использовали, но результат налицо.

-Да уж... — полковник Мезьер мрачно покачал головой. Два батальона понесли существенные потери в личном составе, уничтожено несколько орудийных батарей, а что хуже всего — солдаты перепуганы. — Дюбуа, свяжитесь с капитаном Симоном. Это по его ведомству.

-Так точно!

-Еще кое-что, — произнес Кёрвен. Взгляды снова обратились на него. — По непроверенным данным, в распоряжении противника имеется подразделение диверсантов. Вероятно, люди азиатской наружности. Действуют... так, как это было вчера. С вашего позволения, не стану описывать это еще раз.

-Да, пожалуй, — Мезьер передернул плечами. Подробности вчерашней бойни, изложенные Кёрвеном сухим бесстрастным тоном, отчего-то произвели более сильное впечатление, чем если бы рассказ имел эмоциональную окраску. — Хорошо, этим мы тоже займемся. Дюбуа...

-Да, господин полковник, будет исполнено.

-С вашего позволения, я хотел бы ненадолго вас покинуть, господин полковник, — сказал Кёрвен невыразительно, глядя в пол.

-Конечно, господин Кёрвен, — кивнул тот. — Если появятся какие-либо новости, я пошлю за вами немедленно.

-Благодарю.

Коротко поклонившись присутствующим, Кёрвен вышел из палатки. Остановился рядом с часовым, глубоко вздохнул.

-Закурить найдется? — обратился он к случившемуся поблизости солдату.

-Конечно, господин, только табак у нас... того... — Тот ловко свернул самокрутку, подал подтянутому мужчине, о котором ходили слухи один другого интереснее и нелепее: и что это правительственный агент, и шпион, а то и сам военный министр инкогнито!

-Неважно. Благодарю... — Кёрвен судорожно затянулся, закашлялся — табак в самом деле был ужасен, а он совсем отвык от курева. Похоже, придется привыкать заново.

Уже стемнело. В ставку приехали после полудня, он только смыл грязь, сменил заляпанную кровью Тьерри одежду, и немедленно отправился к полковнику. Доклад длился долго: Мезьер желал знать все подробности, а рассказывать, не упуская ни единой детали, Кёрвен умел, как никто больше. Другой вопрос, что часть этих деталей он замалчивал сознательно. Просто потому, что офицерам не полагалось этого знать, для их же блага.

Тщательно затоптав окурок, Кёрвен отправился к себе — его палатка располагалась чуть на отшибе от офицерских. Эжени ночевала с сестрами милосердия: во-первых, там тоже можно было услышать немало интересного, во-вторых, следовало соблюдать приличия. И так уже про него ходят какие-то невероятные истории...

"Они показались открыто, — мысли были тяжелыми и неповоротливыми, сказывалась усталость. — Это значит, что через пару дней здесь появятся... соответствующие специалисты." Он скривился: даже в мыслях не позволять себе называть вещи своими именами — это уже немного слишком! С другой стороны, так меньше риск случайно проговориться: хотя Кёрвен с детства привык контролировать себя, но исключать подобную возможность было нельзя.

"Если это будет кто-то из знакомых... — Кёрвен помотал головой. — Впрочем, это еще ничего не значит. Они не знают, а я... нет, я еще не сошел с ума настолько, чтобы рассказывать о таком!"

Он подошел у палатке. Чуть поодаль горели костры — там располагались на ночь солдаты, кашеварили, перебранивались, — в игре света и теней мерещилось невесть что.

Тень у входа в палатку внезапно сгустилась.

Кёрвен замер на месте.

Тень не двигалась.

Кёрвен сделал шаг вперед. Еще один. И еще. Он шел так, будто у него были связаны ноги: увидь его кто со стороны, удивился бы.

"Померещилось? — пронеслось в голове. — А если нет? Что ж... Я ведь знал, что когда-нибудь это может случиться..."

До входа было рукой подать.

От густой тени отделилась темная фигура — Кёрвен мог разобрать только очертания. Мужчина. Высокий. То ли в шинели, то ли в плаще.

Кёрвен сделал последний шаг и оказался лицом к лицу со своим ночным кошмаром.

У кошмара было красивое надменное лицо, непроницаемые темные глаза и длинные черные волосы.

-Ты... — больше Кёрвен ничего сказать не смог.

-Я. Ты даже не пригласишь меня войти? — Голос почти не изменился, разве что стал немного ниже. А интонации те же.

-Входи... — Кёрвен откинул полог палатки, пропустил незваного гостя вперед. От абсурдности происходящего волосы вставали дыбом.

В палатке было совсем темно. Кёрвен наощупь нашел лампу, подкрутил фитиль, чиркнул спичкой — сломал. Потом вовсе рассыпал весь коробок — руки тряслись, как у старого паралитика.

-Дай мне... — Гость, неведомо как очутившийся прямо у него за спиной, протянул руку, и керосинка, наконец, ожила. Палатка наполнилась пляшущими тенями, но в круге света, отбрасываемом лампой, разглядеть друг друга было можно.

Гость отступил, осмотрелся. Жил Кёрвен по-спартански: постель брошена прямо на земляной пол, на соломенные маты, потому что таскать за собой раскладную койку — слишком утомительно, да и не потащишь ее на себе. Грубо сколоченный стол — солдаты постарались, вместо стула — ящик из-под патронов.

Гость, не спрашивая разрешения, сел на маты, перевел взгляд на Кёрвена, посмотрел изучающе. Тот неловко опустился напротив.

-А ты изменился.

-А ты — почти нет... Канда, — это сорвалось само.

-Неужели ты, наконец, запомнил, что мне не нравится, когда меня называют по имени? — в голосе прозвучала насмешка. Не слишком добрая насмешка, если честно. — Или просто забыл, как меня зовут, Лави?

Кёрвен с трудом сглотнул — в горле пересохло, и следующие слова дались ему с огромным трудом:

-Как я мог это забыть, Юу?..

Это правда. Забыть он ничего не может, даже если бы очень захотел, а он часто испытывает такое желание. Потому что слишком страшно вспоминать. Страшно и больно...

...-Что значит — нет? — он, хмурясь, смотрит на хозяйку постоялого двора. Вызов пришел именно отсюда, вне всяких сомнений, а теперь ему говорят, что Канды здесь нет. Ушел дальше? Но ему было приказано дождаться остальных...

-Нет его, нет, — хозяйка решительно подталкивает юношу к дверям. У нее изможденное лицо, в глазах — усталая покорность судьбе. — Опоздали вы, господин.

-Как... опоздал? — он ничего не понимает. — О чем вы?!

Женщина только вздыхает и медленно осеняет себя крестным знамением. Тут только до него начинает доходить... Но это же невозможно!

-Невозможно! — повторяет он вслух.

-Чего же невозможного, — безразлично говорит хозяйка. — Половина деревни перемерла. Он бы выжил, может, но он же раненый был... Лекарь говорит, сердце не выдержало. Жаль, конечно, такого молодого, но... на все воля божья. А вы бы, господин, уходили поскорее. Не приведи Господи, тоже подхватите заразу...

Он выходит на улицу, под яркое солнце. Стоит несколько минут, уставившись невидящим взглядом в никуда.

Как, как такое могло случиться?! Почему отличный боец умер так нелепо, в два дня сгорел от какой-то гнусной заразы, выкосившей округу?! А он опоздал. Совсем немного, но — опоздал...

Пробраться на кладбище не так-то просто: ворота заперты, их охраняют. Староста делает все, чтобы не дать заразе распространиться. Говорят, хотели даже сжигать дома умерших, но сушь стоит такая, что может выгореть вся деревня.

Умерших от болезни наскоро отпевают, а потом хоронят в общих могилах — мастерить гробы некому и некогда, — засыпают известью. Говорят, помогает...

Он сидит там до темноты, у свежей могилы, которую его друг делит с добрым десятком крестьян. Не может уйти. И знает, что сделает, — он с самого начала это знал.

Дальнейшее помнится смутно. Вкрадчивый голос, смешок — он почти не слушает, потому что прекрасно знает, как это произойдет. Знает, что ему конец, но продолжает надеяться, как, наверно, надеялись все, кто делал это до него.

Так просто — позвать по имени, вложив в этот крик всю свою боль. Увидеть, как шевелится нелепая металлическая кукла, и понять, что чуда не будет, и его самого тоже сейчас не станет...

Он очнулся на рассвете. Живой и невредимый. Решил бы, что ему все это приснилось, если бы не следы на земле. Не человеческие следы.

Он не вернулся обратно. Учитель вот уже год как сделал его полноправным своим преемником, удалившись на покой, ему не перед кем было отчитываться. Он попросил хозяйку постоялого двора кое-что передать тем, кто обязательно придет за ним следом, оставил короткую записку, а потом ушел, чтобы никогда больше не возвращаться в эти края. Мир велик, и войн в нем хватит не на одну человеческую жизнь...

4.

Кёрвен долго сидит с закрытыми глазами. Наконец, вздрагивает от негромкого голоса:

-Не бойся меня.

Он мог бы сказать, что не боится, но это будет неправдой. Боится, и еще как...

-Почему ты меня не убил... тогда? — заговорить удается с большим трудом, но Кёрвен должен задать этот вопрос.

-Не захотел. — Черные глаза прищурены, и Кёрвен поклясться готов, что его собеседник сдерживает улыбку.

-Так не бывает. Ты должен был...

-Я никому ничего не должен, если только сам так не решу.

"Это он. Точно такой, каким всегда был. Или все-таки не он? Сколько в нем осталось от того, прежнего Юу? Сколько в нем осталось человеческого?.."

-Тогда... как это вышло?

-Вижу, любопытства ты не утратил, — вот теперь он точно улыбается, едва заметно, но... — Сам не знаю. Плоховато помню... начало.

-А... он? — называть имя Кёрвен не хочет. — Почему он оставил меня в живых?

-Зачем ты ему? Ему был интересен я, — едва заметно пожимает плечами собеседник. — Он забрал меня с собой, посмотреть, что получится в итоге.

-И... что дальше?

-Дальше? — тот задумывается на мгновение. — Ничего особенного. По-моему, он был в восторге. Видимо, такие, как я, попадаются не каждый день. Если бы не это, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

"Да уж, Юу иначе, как уникальным, и не назовешь!" — Кёрвен едва сдерживает нервный смешок.

-Налей себе чего-нибудь покрепче, — внезапно произносит его гость. — Тебя всего колотит. Да и я не откажусь...

-А ты... можешь? — Кёрвен нашаривает в кармане фляжку. Совет пришелся как нельзя кстати: пара глотков хорошего коньяка позволяет немного расслабиться, хотя ему по-прежнему жутко почти до обморока.

-Почему нет? — тот протягивает руку за фляжкой, отпивает с заметным удовольствием, возвращает. — Видел когда-нибудь пьяного акума? Нет? Тогда можешь попробовать меня напоить.

И почему-то только теперь Кёрвен убеждается в том, что ему не мерещится. Что напротив него в самом деле сидит акума, которого он сам и призвал в этот мир. Акума с лицом и душой Канды Юу, экзорциста.

-Это правда, что душа акума мучается? — спрашивает он. Ему необходимо это выяснить. Услышать, так сказать, из первых уст, а не только от якобы чувствующих это экзорцистов.

Снова пожатие плеч.

-Поначалу было неприятно, — задумчиво отвечает Канда. — Ты же помнишь, что такое акума первого уровня?

-Конечно.

Акума первого уровня — это почти неразумное существо, у которого только одно желание — убивать. Убивать людей. Как можно больше...

-Сложнее всего справиться с жаждой убийства, — продолжает Канда. — На самоконтроль я никогда не жаловался, если помнишь, но иногда все-таки захлестывало.

Кёрвена снова начинает трясти. Как убивают акума, он видел, и не раз...

-Но с этим тоже можно бороться, — Канда спокойно забирает у него фляжку, делает еще глоток. — Если очень захочется убить, нужно себе это позволить. В конце концов, акума вокруг — пруд пруди...

"Что?"

-Акума? Ты сказал — акума?.. — переспрашивает Кёрвен. — Ты убивал...

-Ну да. В конце концов, Граф от потери нескольких тварей не обеднеет, — хищно улыбается Канда.

-И как же он... к этому относился?

-Я ведь сказал — ему было интересно. Хотел посмотреть, что из меня выйдет, поэтому не слишком возражал...

"Акума, убивающий других акума, быстро повышает свой уровень, — припомнил Кёрвен, и ему стало не по себе. — Однако..."

-Людей я тоже убивал, — перебил его мысли Канда. — Приходилось.

-Не надо, — Кёрвен непроизвольно отшатывается, вспомнив вчерашний вечер, окоп, безголовое тело Тьерри. — Чего ради ты это рассказываешь?

-Для тебя, — Канда совершенно серьезен. — От кого ты еще узнаешь такие подробности, а, Книжник?

-И правда... — ком в горле не дает дышать. "Это сделал я. Это я сделал его акума. Вся вина — на мне." — Значит, вчера тебе тоже... пришлось?

Кивок в ответ.

-Зачем? Если ты смог ослушаться приказа Графа уже тогда, то теперь... — Кёрвен не договаривает, но Канда прекрасно понимает, что он хотел сказать.

-И теперь могу. — Он чуть наклоняет голову, так что челка совсем скрывает глаза. — Но видишь ли... Пока он забавляется тем, как я могу противиться его приказаниям. Но если он поймет, что я вовсе неуправляем, то найдет способ избавиться от меня. Мне бы этого не хотелось.

"Найдет способ избавиться. Не убьет, не уничтожит... Найдет способ. — Кёрвену становится не по себе. — Неуправляемый акума. Акума, сохранивший сознание, похожий на человека. Слишком похожий."

-Юу... — Кёрвена снова начинает потряхивать. — Ты... Какого ты уровня?

-Не знаю, — взгляд по-прежнему непроницаем. — Но недавно нескольким тварям третьего уровня очень не повезло столкнуться со мной.

"Третий — это минимум. А может быть, и четвертый. — Кёрвен закусывает губу. — Я сижу и пью коньяк с акума четвертого уровня. Это бред какой-то..."

-И вчера ты снова отправился уничтожать беззащитных людей? — он совсем не так хотел сказать, но вопрос сам срывается с губ.

-Если ты помнишь, я был в человеческом виде, — холодно отвечает Канда.

-Не считая рук.

-Да. Мой меч мне уже не держать, так что... — Ему показалось, или в голосе акума действительно слышится горечь? — И люди не были так уж беззащитны. Ты даже успел в меня выстрелить.

-То — я...

-И еще... — Канда наклоняется чуть ближе. — Ты вряд ли заметил, но заодно я сбил с десяток тех тварей, что стреляли по вашим орудийным батареям.

-И тебе ничего за это не...

-Нет. Бывает, я так развлекаюсь. Все привыкли.

Повисает молчание.

"Что дальше? Дальше-то что? Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это еще вчера. Или желает потянуть удовольствие? — Кёрвену делается все хуже. — Я не знаю даже, сколько в нем от прежнего Юу, а сколько — от акума. Не знаю, лжет он или говорит правду. И никак не могу этого проверить..."

-Ты меня ненавидишь? — Он должен задать этот вопрос во что бы то ни стало. Нужно было спросить с самого начала...

-За что? — в глазах Канды — искреннее удивление. Акума хорошо умеют прикидываться людьми, но сейчас так хочется поверить, что это — взаправду...

-За то, что я сделал тебя... акума.

-Положим, акума меня сделал Граф.

-Потому что я его попросил. — Кёрвен заставляет себя смотреть Канде в глаза. — Ответь мне, прошу. Ты меня ненавидишь?

-Дурак, — презрительно бросает Канда с такой привычной гримасой. — Я тебе благодарен.

-Ты мне — что?!

-Благодарен. — Канда не отводит взгляда. — Ты дал мне возможность продолжить сражаться. Уничтожать акума. Даже после смерти. Это не так уж мало.

"Ну кто еще мог так сказать?.. — внутри словно расправляется тугая пружина. — Только Юу. Только он..."

Очень трудно заставить себя коснуться его руки. Рука как рука, теплая, вполне человеческая. Канда наблюдает за ним с усмешкой, но не возражает.

-Почему ты раньше не объявился?

Канда дергает плечом.

-Акума первого и второго уровня — не самая приятная компания для человека, — отвечает он. — Не думаю, чтобы ты сильно мне обрадовался. Да и не так просто отыскать вас, Книжников...

Кёрвен не знает, что сказать.

-Знаешь, я участвовал в войнах не только потому, что опасался Графа, — добавляет Канда, и Кёрвен вскидывает на него удивленный взгляд. — По большей части все-таки из-за того, что точно знал: на какой-нибудь из них я непременно встречу тебя.

-Черт тебя побери, Юу...

Лезть обниматься к акума четвертого уровня — самоубийственно, особенно если учесть, что раньше он был Кандой Юу. Кёрвен прекрасно это осознает, но ничего не может с собой поделать, крепко и неловко стискивает плечи Канды, чувствует его запах — не такой, как прежде, он больше всего похож на запах раскаленного металла...

-Осторожно, — Канда очень силен, Кёрвен чувствует, что, сожми тот руки чуть покрепче — у него треснут ребра. — Если я случайно тебя пораню... не знаю, что может случиться.

-Ясно...

"Это все-таки он. Почти он. У него человеческое тело, он выглядит так, как выглядел бы Юу, доживи он до моих лет. И если забыть, что под этой оболочкой скрывается машина для убийства..."

-Я всегда был машиной для убийства, — говорит Канда ему прямо в ухо. — Но раньше тебя это не смущало.

-Ты что, еще и мысли читать можешь? — Кёрвен неохотно отстраняется.

-Не могу. Но я тебя достаточно хорошо знаю, чтобы догадаться, о чем ты думаешь.

Кёрвена вдруг отпускает страх. Может, причиной тому выпитый коньяк, может, что другое, но...

-Учитель?

Он рывком оборачивается.

— Я пришла узнать, все ли у вас в порядке, услышала голоса, и решила, что можно заглянуть... — смущенно говорит Эжени. Она очень любит своего наставника и крайне неумело это скрывает. — А с кем вы разговариваете, учитель?

Кёрвен поворачивается — Канды нет. Будто примерещился.

-Ни с кем, Эжени, — отвечает он, не глядя на нее. — Сам с собой. Иди спать.

-У вас точно все в порядке? — встревожено спрашивает девушка.

-Конечно. Иди, — он заставляет себя посмотреть на ученицу и улыбнуться. — Иди... Доброй ночи.

Эжени, расстроенная, уходит. С учителем творится что-то странное, но что именно, она понять не может, а он не говорит. Он вообще очень скрытен...

Кёрвен поднимается на ноги, проверяет, в самом ли деле девушка ушла — с нее станется подслушивать. Он сам был таким... любознательным, за что и получал трепки от наставника с завидной регулярностью.

-Твоя ученица?

Канда оказывается прямо у него за спиной.

-Да, — отвечает Кёрвен. — А как ты...

-Не хотел показываться ей на глаза, — усмехается Канда. — Кстати, а куда ты задевал свой молот?

-С чего ты взял?

-Не чувствую Чистой силы.

"Верно, акума же ее чуют, — вспоминает Кёрвен. — А ведь мне повезло..."

-Повезло тебе вчера, — повторяет его мысль Канда. — Если бы тебя учуяли... Так почему ты без него?

-Оставил Черному ордену, — неохотно отвечает Кёрвен. Он не хочет вспоминать о том, как фактически сбежал из Ордена. Пусть он формально оправдался перед бывшими соратниками, но по сути это был именно бегством. — Вместе с твоим мечом. Сам понимаешь, в окопах человек с гигантским молотом выглядит несколько... неуместно. За танками мне с ним гоняться, что ли?

Ему почему-то становится все легче говорить. Все проще — верить, что перед ним не смертельно опасное порождение Тысячелетнего, а старый друг.

-Но ты не вовсе без оружия, — задумчиво произносит Канда и вдруг кладет руку на кобуру, ту, что на поясе у Кёрвена. — Это?

-Оно самое.

-Я всегда подозревал, что ты не настоящий экзорцист, — убрав руку, Канда снова усаживается, на сей раз на ящик. — Уж слишком любопытное совпадение: ученик Книжника вдруг получает Чистую силу. Только не понимаю, как тебе удалось с ней совладать.

-Сложно объяснить... — Кёрвен замолкает на мгновение. — У меня ведь уровень синхронизации был совсем низким. Мы с Чистой силой не... дружили, если можно так сказать. Просто договорились о сосуществовании. Маскировка...

-Значит, ты располагаешь чем-то другим, — удовлетворенно кивает Канда. — А молот?

-Просто проводник. Теперь, видишь, револьвер, вполне в духе времени, — усмехается Кёрвен. — Я могу и вовсе без него, но это намного тяжелее. И уровень концентрации энергии ниже.

-Я, оказывается, многого о тебе не знаю, — Канда смотрит спокойно и немного насмешливо.

-Я тоже.

-Ничего. Времени теперь достаточно.

-Что ты имеешь в виду? — Кёрвен настораживается, садится на край стола.

-Только то, что намерен остаться здесь, — Канда оглядывает тесную палатку. — Если ты не возражаешь, конечно.

-Я... Нет. — Кёрвен осознает, что творит нечто невообразимое, но остановиться не может.

-Что — нет?

-Не возражаю.

-Я так и знал — тебе захочется узнать, что на этот раз задумал Граф, — удовлетворенно кивает Канда, и Кёрвен от неожиданности смахивает на пол керосинку...

5.

-Неуклюжий баран.

Огонь потушен, на соломенных матах выгорел изрядный круг, несет гарью. Хорошо, палатку не подпалили, было бы веселье...

-От барана слышу, — Кёрвен поставил керосинку на середину стола, от греха подальше. — Не замечал в тебе раньше склонности к дешевым театральным эффектам!

-У меня было время на самосовершенствование.

Канда, сидя на ящике, спокойно оттирал копоть с ладони: огонь он тушил голыми руками. Конечно, следов на нем не осталось, акума обычным огнем не возьмешь.

-Юу, — Кёрвен присел на корточки напротив него. — Ты что, всерьез намерен рассказать, что затеял Граф?

-А почему нет?

-Зачем?

Канда пожал плечами.

-Ты против?

-Я не против, но...

-Но ты мне не доверяешь, — завершил фразу Канда. — Опасаешься, что через меня Граф намерен слить дезинформацию. Можешь проверить мои слова раз, другой: если все будет так, как я расскажу, значит, я не лгу. С другой стороны, ты никогда не сможешь быть уверен, что я не солгу в следующий раз. Верно?

-Нет, ты все-таки читаешь мысли! — Кёрвен опустил голову. — Юу... Слушай. Давай наоборот: я скажу, до чего додумался. Ты поправишь, если я ошибусь.

-Если тебе так спокойнее... Начинай.

"Если он все-таки... — Кёрвен задавил эту мысль в зародыше. — Господи, я и без того уже натворил достаточно! Даже если Граф узнает о моих домыслах... худшее, что может случиться — меня убьют. И только-то. И потом, кто сказал, что эти домыслы верны?"

-В последние годы Граф сильно ослаблен, — произнес он негромко. — До меня доходила кое-какая информация. Видимо, он решил сменить тактику: стравил каким-то образом две державы, чтобы люди уничтожали друг друга сами. Думаю, это вполне может вылиться в мировую войну. А если он поддержит какую-то из сторон своими акума... Впрочем, он уже это сделал. — Он заставил себя усмехнуться: — Оригинальный ход — выдать их за технические новинки! От немцев сейчас ждут чего угодно, так что никто особенно и не удивился... Хотел бы я знать, как он объяснил это самим немцам!

-У них сделка, — пояснил Канда. — Граф представляет некое конструкторское бюро, которое желает испытать "последние новинки технического прогресса" в действии, ему предоставляют... хм... полигон. Он за это еще и приплачивает. Выгодно обеим сторонам. С таким перевесом Германия легко победит.

-А что будет после этого с самой Германией — другой вопрос... — задумчиво сказал Кёрвен. — А те диверсанты азиатской наружности, я полагаю, тоже акума? Из Японии?

-Ну да, — Канда криво усмехнулся. — Есть тайный договор между Японией и Германией о предоставлении последней нескольких диверсионных подразделений. На самом деле, это договор между Германией и Графом, конечно. — Он помолчал, потом прибавил: — Этим акума запрещено сбрасывать человеческий облик, чтобы не демаскироваться раньше времени, но они и так...

-Да уж! — невольно передернулся Кёрвен, припомнив вчерашнее.

-Это всё? — поинтересовался Канда, дождался утвердительного кивка и произнес: — Суть ты понял верно. Другого я от тебя и не ждал.

-Я все-таки Книжник, — невесело усмехнулся Кёрвен. — Наблюдать и анализировать — моя работа. А если знаешь чуть больше того, что лежит на поверхности, то сделать выводы совсем не сложно...

-За кого ты себя сейчас выдаешь? — внезапно спросил Канда. — Вижу, за человека не последнего разбора, но я не слышал, чтобы тебя называли Книжником.

-Так ты давно тут?.. — опешил Кёрвен.

-С утра, — ответил тот. — Ну так кто ты теперь?

-Мейль Кёрвен, — ответил он. — Для полковника — агент некой спецслужбы, имеющей отношение к обеспечению госбезопасности, нахожусь здесь на задании. Разумеется, секретном. Документы... ну, это не проблема, — он усмехнулся, вспомнив, как возился с этими бумагами. Пока никто подделки не обнаружил. — Сам понимаешь, сказки о Книжниках, которым нужно записывать скрытую историю мира, здесь не пройдут. Меня и так уже, бывало, за шпиона принимали. Хожу, расспрашиваю...

-Ясно... — Канда неожиданно улыбнулся. На этот раз улыбка вышла вполне человеческой. — Это ты хорошо придумал. Только вот имя мне не нравится.

-Какое подвернулось, такое и взял, — беззлобно огрызнулся Кёрвен. — Думаешь, просто было узнать, какой именно агент пропал без вести, сделать документы?.. Мне еще повезло. Иначе пришлось бы маркитантом прикинуться или вовсе кашеваром!

-Это было бы ужасно, — серьезно сказал Канда. — Ты отвратительно готовишь.

-Ты не лучше.

Кёрвен умолк. То, о чем они говорили, относилось к прошлому. Уже довольно отдаленному прошлому. И Канде неоткуда знать, что Книжник давно выучился готовить, потому что его маленькая ученица наотрез отказывалась от стряпни наставника, а оставить ее голодной он не мог...

-Юу, — наконец подал голос Кёрвен. — Всё-таки... Тебе нельзя здесь оставаться.

-Почему это? — А вот это точно прежний Канда, его взгляд: упрямый и вызывающий.

-Со дня на день здесь будут экзорцисты, — обронил Книжник. — Я заметил искателя. Думаю, он видел акума и доложил, куда следует.

-Я тоже его заметил, — кивнул Канда. — Экзорцисты, и что? Они не знают ни тебя, ни меня. Какое им до нас дело?

-Это в том случае, если прибудет кто-то из тех, кто нас никогда не встречал, — Кёрвен поднялся — ноги затекли от неудобного положения. — И если свое присутствие я смогу объяснить, то твое...

-Все равно не вижу проблемы, — Канда смотрел на Книжника снизу вверх, глаза его казались черными провалами в никуда. — Даже если это будут наши старые знакомые, они не узнают, что я акума. Если ты им не скажешь, конечно. А внешность...

Кёрвен невольно отступил на шаг: лицо Канды будто плавится, делаются короче и светлее волосы... Через мгновение на него уже смотрел совершенно незнакомый человек: лицо европейца из аристократической семьи, русые, аккуратно подстриженные волосы, глаза по-прежнему черные, только разрез другой...

-Выдашь меня за своего агента, — преспокойно сказал Канда. Голос тоже немного изменился, стал еще ниже и глуше. — Или за перебежчика. Как захочешь.

-Ты, похоже, уже все решил за меня? — Кёрвен отвернулся.

-Иногда это — лучший выход, — сказал Канда ему в спину, явно с намеком. — Лави...

Забытое имя заставило Кёрвена вздрогнуть.

-Что?

-Если захочешь, я уйду. — Канда снова сменил внешность на свою обычную. — Но не раньше, чем ты окажешься в безопасности. Понял?

-Пошел ты к чёрту! — Книжник не знает, плакать ему или смеяться. Наверно, все-таки смеяться, потому что упал, наконец, тяжеленный камень с души. И даже если это — всего лишь самообман, он все равно рад поддаться ему. — Почему у нас с тобой всегда всё не как у людей?

-У нас и не может быть, как у людей, — спокойно ответил Канда. — Хотя бы потому, что я — акума...

6.

-Это последние сводки. — Полковник Мезьер плохо выглядел, видимо, не спал всю ночь. — Если вкратце, то положение катастрофическое. Немцы продвигаются вперед с такой скоростью, что если продолжат наступление в том же темпе, то к осени скинут нас в море!

"Граф придерживает свои игрушки, — подумал Кёрвен. — Какое-то время люди еще будут верить, что это в самом деле порождение технического гения. А когда сообразят, в чем дело, будет уже поздно. Что ж, умно."

-Вчера против этих машин попробовали применить авиацию, — подал голос капитан Дюбуа. — Результат плачевен.

-А именно?

-Пулеметы не причинили им никакого вреда, броня очень прочная, судя по всему, — ответил Дюбуа. — Бомбы цели не достигли. Когда те, кто управляет машинами, поняли, что атака ведется с воздуха, они поднялись выше и... — Он кашлянул. — Мы потеряли четыре аэроплана: три сбиты, четвертый загорелся, летчик решил идти на таран. Техника противника получила незначительные повреждения. Правда, мы выяснили, что эти машины недостаточно маневренны...

"Вы просто не видели их во всей красе," — зло подумал Кёрвен, вслух же сказал:

-Я получил подтверждение своим данным относительно диверсионных отрядов противника, господа.

-От кого же? — поинтересовался Дюбуа. Он, как и большинство офицеров, Кёрвена недолюбливал. Не нравился ему этот пронырливый тип! Теперь вот еще выясняется, что у него есть свои информаторы...

-От одного из моих агентов в лагере противника, — вежливо улыбнулся Кёрвен. Улыбка эта в сочетании с черной повязкой на лице выглядела довольно жутко. Дюбуа в который раз задумался о том, где этот хлыщ мог потерять глаз: на войне или просто в драке... Ему очень хотелось, чтобы верным оказалось последнее предположение. — Кстати, он некоторое время проведет здесь — ему пока опасно возвращаться. Его зовут Юхан. Юхан Зваард.

-Немец? — скривился Дюбуа. Еще немцев в лагере не хватало!

-Голландец, — вежливо поправил Кёрвен, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — По происхождению, во всяком случае. Вырос во Франции, предан ей, и, господа, я не имею причин не доверять ему, если вы клоните к этому.

-Хорошо, хорошо, так что сообщил ваш агент? — остановил полковник налившегося краской Дюбуа.

-Действительно, азиаты. По косвенным данным, имеется тайное соглашение между Германией и Японией. Прошу не относиться к этому легкомысленно, — добавил Кёрвен. — Мне доложили, что это специально обученные солдаты, прекрасно владеющие холодным оружием и способные пробраться через любые посты и заставы. Могут действовать бесшумно и скрытно, а могут устроить психическую атаку, как... недавно. Я был тому свидетелем. Поверьте, боевого духа такое зрелище прибавить не может...

-Благодарю, господин Кёрвен. Мы примем это во внимание, — кивнул полковник. Вид у него делался все более озабоченным.

-В таком случае, позвольте откланяться.

-Постойте, еще кое-что... — Полковник нахмурился. — Из ставки сообщили, что к нам откомандированы несколько сотрудников некой организации под названием Черный орден. Якобы они уже сталкивались с машинами противника и знают, как с ними справиться. Вы слышали что-либо о них?

-Да, слышал, — заставил себя улыбнуться Кёрвен. — Вам сообщили чистую правду.

-И на том спасибо... — пробурчал полковник, а Книжник вышел, подавив желание спросить, не были ли в том сообщении указаны имена экзорцистов...

Канда преспокойно сидел поодаль от штабной палатки. Часовой поглядывал на него с подозрением, но помалкивал.

-Из тебя голландец, как из меня английская принцесса, — с досадой сказал Кёрвен, остановившись рядом с ним.

-Могу веснушек добавить, — миролюбиво предложил Канда. — А если кто усомнится в моем происхождении... Расскажу о выращивании тюльпанов. Как тебе идея?

-Просто прекрасно, — Кёрвен прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

-Учитель! — к нему подбежала Эжени. Учитель явно был в хорошем настроении, это ее обрадовало. А вот человека рядом с ним она не знала, хотя разговаривали они, как старые друзья. — Простите, что помешала...

-Ничего. Эжени, это... Юхан Зваард. Мой старый знакомый, — представил Кёрвен. — А это моя ученица, Эжени.

-Рад знакомству, — церемонно произнес Канда, Эжени изобразила что-то вроде реверанса. — Кстати, никого не смущает, что сестра милосердия зовет тайного агента учителем?

Эжени ахнула и прижала руку ко рту.

-Миллион раз говорил ей не делать этого, — устало ответил Кёрвен.

-Ага. А я миллион раз просил тебя не звать меня по имени, — загадочно произнес странный знакомый наставника, но девушка так расстроилась, что не обратила внимания на его слова.

-Эжени, успокойся, — поморщился тот. — Юхан знает о нас. Но впредь...

-Простите, учи... господин Кёрвен!

-Что-то случилось?

-Ничего... господин Кёрвен, просто я услышала, что скоро должен прибыть аэроплан, — быстро ответила Эжени. — На борту какие-то военные специалисты, трое. Это точная информация, телеграфист...

-Да, я знаю, телеграфист ради твоих прекрасных глаз разглашает военную тайну, — кивнул Кёрвен и переглянулся со своим знакомым. — Быстро они...

-Прогресс, — фыркнул тот. — Не то, что мы... Пешком по болотам.

-Да уж... Скоро за океан слетать будет все равно что к соседу в гости сходить, — задумчиво ответил Кёрвен, взглянул на девушку. — Спасибо, Эжени. Это в самом деле важные сведения. Имен их твой телеграфист не называл?

-Нет...

-Жаль... — Кёрвен снова переглянулся со знакомым. — Возвращайся пока что к себе, Эжени. Я позову, если что.

-Да, учи... господин Кёрвен!

Книжник посмотрел вслед девушке.

-Давно она с тобой? — спросил Канда негромко.

-Почти десять лет, — ответил Кёрвен. — Умная девочка. Жаль только...

-Неровно к тебе дышит, — завершил мысль Канда.

-У меня такое впечатление, что с тех пор, как ты стал акума, ты начал намного лучше разбираться в людях! — не сдержался Книжник. — Извини...

-Не извиняйся, — в черных глазах промелькнула искра смеха. — Так и есть... отчасти. Раньше мне это не было интересно, а теперь времени для наблюдений и анализа, как ты любишь говорить, предостаточно.

-Может, тебе все-таки не попадаться на глаза экзорцистам? — снова спросил Кёрвен.

-Не начинай сначала, — мотнул головой Канда.

-Ладно... Пойдем?

-Да.

...Аэроплан прибывает рано утром: отважный летчик рискнул подняться в воздух ночью — днем слишком опасно, мнимая немецкая техника и настоящая немецкая авиация не дремлют. Долетели благополучно, и трое пассажиров в полном порядке.

В лагере с удивлением посматривают на их форму совершенно незнакомого образца, с непонятной эмблемой на груди. С еще большим удивлением глядят на женщину, оказавшуюся среди прибывших, женщину в точно такой же форме, как у мужчин.

Оружия при них нет, во всяком случае, на виду. Они прямиком проходят в штабную палатку, о чем-то долго разговаривают с полковником: судя по тому, что разговор ведется на повышенных тонах, тому что-то не нравится.

Посетители выходят из палатки злые, встрепанные... и почти сразу же натыкаются на человека в форме без знаков различия. Тот скользит по ним равнодушным взглядом, отворачивается, но женщина внезапно хватает его за рукав.

-Лави?.. — дрожащим голосом спрашивает она. — Это ведь ты?!

-Простите, мадемуазель, вы обознались, — вежливо отвечает он. — Я Мейль Кёрвен. — И добавляет едва слышно: — Мы не знакомы! Чуть позже я за вами пришлю, а пока идите...

"Ну надо же так нарваться!" — Кёрвен, скривившись, как от сильной боли, смотрит вслед экзорцистам. Вовремя его пригласил полковник, ничего не скажешь... Миранда Лотто, вот как! Двое других ему незнакомы, но хватит и одной её, чтобы втравить его в неприятности. По части неприятностей Миранда была признанной мастерицей.

-Господин Кёрвен, — встретил его полковник. — Вы видели этих... хм... господ?

-Да, — коротко ответил он.

-Жаль, я не догадался пригласить вас раньше, — сказал тот. — Вы бы слышали, какую чушь они несли! Это что — военные специалисты или цирковая труппа?

-У них свой подход к работе, — примирительно произнес Кёрвен. Судя по всему, эти умники выложили полковнику всю правду, не подумав о том, какое впечатление она произведет на обычного человека! Во времена директорства Комуи такого бы не случилось... — Могу вас заверить, работают они весьма успешно.

-Они не привезли с собой ни-че-го! — полковник сурово уставился на Кёрвена, но по лицу его ничего прочесть не смог. — Они рассчитывают, что я обеспечу их всех необходимым?

-Ну думаю.

-Господин Кёрвен, — полковник устало вздохнул. — У меня к вам просьба.

-Слушаю.

-Вы не могли бы взять их на себя? Право слово, если я начну заниматься еще и этим балаганом... А вы, как я понимаю, работали с ними раньше?

-Приходилось, — Кёрвен усмехнулся. Вот так-то, не отвертишься теперь... Можно отказаться, настаивать Мезьер не станет, но тогда экзорцистам придется несладко. — Хорошо. Я займусь ими.

-Благодарю вас, — искренне сказал полковник. Он опасался, что агент не согласится, и тогда придется что-то делать с этими ряжеными, а времени у него не было.

-Не стоит благодарности, — кивнув на прощание, Кёрвен вышел.

Поправил кепи, подозвал случившегося поблизости ординарца, велел передать троим "специалистам", чтобы подошли к нему в палатку через полчаса. "И когда это я нанялся руководить экзорцистами? — спросил он сам себя, шагая к себе. — Чем дальше, тем бредовее!"

-Влип? — спросил над ухом Канда.

-Ты мне разрыв сердца хочешь обеспечить? — поинтересовался Кёрвен. Канда и раньше ходил бесшумно, а теперь передвигался так, что уследить за ним было невозможно. — Ну да. Влип. Ты их видел?

-Конечно. Миранда... — в голосе Канды слышалось уныние.

-Вот именно. Они сходу вывалили Мезьеру все об акума и экзорцистах. Разумеется, он не поверил. Принял их за шарлатанов.

-Увидит — поверит.

-Я тоже так считаю. Но чтобы он увидел, им нужно попасть на поле боя. Так просто их туда не допустят, поэтому я и согласился помочь...

-Книжники ведь не вмешиваются в ход истории, разве нет? — а теперь голос Канды насмешлив.

-Я уже вмешался, и не раз, — Кёрвен тяжело вздыхает.

-Идеи относительно этих троих у тебя уже есть?

-Конечно...

...-Не следовало прямо говорить обо всем, — слова молодого мужчины, который когда-то звался Лави, весомы и немного презрительны. — Мезьер — обычный человек. Военный. Миранда, вы ведь опытный экзорцист, неужели вам не приходилось сталкиваться с такими ситуациями?

По ее лицу ясно видно: сталкивалась, но проблемы за нее решали другие. Миранда заметно постарела и подурнела, сказывалась напряженная служба экзорциста. Двое ее спутников ежились под пристальным взглядом Кёрвена. Кто он такой, они теперь знали, но это им мало о чем говорило. Еще хуже был взгляд второго мужчины, обосновавшегося в палатке: изучающий, тяжелый, почти физически ощутимый. Книжник представил его как своего помощника и напарника, а девушку в форме сестры милосердия назвал ученицей. Кто они все такие, молодые экзорцисты не знали, но чувствовали, что сейчас лучше не лезть со своими замечаниями.

-Так что же нам теперь делать, Лави? — потерянно спросила Миранда.

-Мейль. Мейль Кёрвен.

-Да... что делать, Мейль? Нам сказали, что если мы самовольно сунемся на передовую, нас просто застрелят. Мы могли бы продемонстрировать свою силу, чтобы доказать...

-Не нужно, — Кёрвен предостерегающе поднял руку. — Никаких демонстраций. И не распространяйтесь об Ордене и прочем. Не время и не место.

-А как же...

-Мои слова обладают достаточным весом, чтобы добиться для вас разрешения отправиться на передовую, — сказал он. — А там такая мясорубка, что никто не обратит внимания на то, как вы сражаетесь. Ясно?

-Да, — кивнула Миранда.

-Тогда выезжаем сегодня же. Имейте в виду: в основном там акума первого уровня. Попадаются, однако, и акума третьего уровня. Эти — в человеческом обличье, будьте осторожны.

Русоволосый мужчина по фамилии Зваард ухмыльнулся так, будто последние слова Книжника его насмешили. Миранде не давал покоя его взгляд — какой-то очень уж знакомый, будто они встречались когда-то...

-Ты тоже с нами? — спросила она, чтобы отвлечься.

-Да. Готовьтесь, я за вами пришлю. — Кёрвен встал, давая понять, что разговор окончен.

-Ты прирожденный командир, — заметил Канда, когда экзорцисты покинули палатку, а Эжени отправилась по поручению наставника.

-А ты становишься записным остряком.

-Зачем тебе идти с ними?

-Не знаю... — Кёрвен устало потер лоб. — Хочу посмотреть, наверно.

-Ладно. Хочешь — посмотрим.

-Ты тоже пойдешь? — Книжник удивленно взглянул на него, уже привычно вздрогнул, обнаружив перемену внешности.

-Нет, буду здесь сидеть! Чушь не пори... — Канда, подойдя вплотную, взял его за плечи. — Там опасно, Лави. Ты без Чистой силы. Так что...

-Понял... — Раскаленный металл пахнет не так уж плохо, если вдуматься. Просто необычно.

-А девчонку оставь.

-Без тебя бы никак не догадался!

Эжени он в самом деле оставляет в лагере, предупредив, чтобы ее не выпускали никуда. Конечно, она наверняка сбежит, но Кёрвен надеется, что к тому моменту, как ей удастся его нагнать, главная опасность минует. Все-таки три экзорциста — не кот наплакал. И еще Канда... которому показывать, что он такое, нельзя вообще...

...Все произошло именно так, как рассчитывал Кёрвен: в свалке боя на троих неизвестных, вооруженных непонятно чем, не обратили внимания. Четверых — Книжнику тоже приходилось вмешиваться: пусть уничтожить акума он не мог, но задержать и изрядно повредить — вполне. А куда время от времени исчезал Канда, он не знал, хотя и догадывался.

-Не знал, что ты можешь использовать Печати без помощи Чистой силы! — крикнул он Книжнику, в очередной раз появившись рядом с ним.

-Они к ней отношения не имеют, — отозвался Кёрвен. — А с револьвером, согласись, задействовать их удобнее, чем с молотом!

-Да уж, и быстрее! — рассмеялся Канда и снова пропал из виду...

...-Их тут больше, чем мы думали, — Миранда устало привалилась к брустверу. — Но, кажется, всё...

-На сегодня всё, — поправил один экзорцист, кажется, Жак.

-Тварей выше первого уровня мы не встречали, — заметил второй, Рене.

-Уверены? — нахмурился Кёрвен.

Экзорцисты только переглянулись и пожали плечами.

-Сегодня их не было, — едва слышно сказал ему Канда. — Возможно, пойдут ночью.

-Ночью мы ничего не сделаем, — так же тихо отозвался Кёрвен. — Эти трое еле дышат, а я против акума не гожусь.

-Значит, я ночью прогуляюсь немного... — фыркнул Канда, Книжник собрался ответить, но не успел.

-Берегись! — вскрикнул Рене, отбрасывая Миранду назад.

Мощная взрывная волна швырнула Кёрвена в сторону: два акума подобрались неслышно, Жака, кажется, ранило. Рене бросился на одну из тварей, а вот вторая...

Вторая выпалила в упор.

Он успел только зажмуриться, подумав, насколько нелепо все закончилось. Его обдало раскаленным ветром и ливнем мелких осколков, не причинивших никакого вреда...

-Что это... — Миранда, стоя на коленях, смотрела вверх.

Канда, мягко приземлившись рядом с Кёрвеном, рывком поднял его с земли. Правая рука так и оставалась... трансформированной — это он уничтожил акума. Обоих...

-Цел? — он придирчиво посмотрел на Книжника.

-Это... это... — Миранда села обратно на землю. — Акума?!

Канда неторопливо, с достоинством, вернул руке нормальный вид. Очнувшийся Жак и подошедший Рене смотрели на него то ли с ужасом, то ли с ненавистью...

-Миранда, я объясню, — торопливо произнес Кёрвен. — Помнишь Японию? Помнишь?

Женщина заторможено кивнула.

-А Чомеске помнишь? Переделанную акума?

Миранда снова кивнула.

-Он — тоже такой, — быстро выговорил Книжник. Только бы не атаковали, потому что тогда Канда будет защищаться, а против него шансов у этой троицы нет! — Переделанный. Вы же видели — он нас спас!

-Правда? — Миранда несколько раз моргнула. — А кто же... его переделал?

-Ну как кто!.. — Кёрвен усмехнулся, несколько нервно, правда.

-Ах да, конечно... — Женщина поднялась на ноги, с опаской посмотрела на Канду. Лицо его не выражало ровным счетом ничего, русые волосы немного растрепались. — Но все-таки так неожиданно... Ты даже не предупредил!

-Военная тайна, — весомо произнес Книжник, с облегчением переводя дух.

-Кросс будет счастлив узнать, что ему приписали очередное безумное свершение, — почти неразличимым шепотом произнес у него над ухом Канда, и Кёрвен невольно фыркнул...

7.

В круге света, отбрасываемого керосиновой лампой, вьются ночные мотыльки и мошки, бьются в стекло, если удается добраться до огня — сгорают.

В палатке тихо, слышно, как снаружи перекликаются часовые.

Приказ об отступлении получен три дня назад. "Военные специалисты" не помогли: их слишком мало. Кёрвен знает, что подмогу экзорцисты вызвали, но когда она явится, кто это будет и в каком количестве — неизвестно. Черный орден воюет не только на этом фронте, а экзорцистов мало. Они не могут себе позволить выставить целую роту...

Стоянка — возле брошенной жителями бедной деревушки. Офицеры заняли для ночлега пустующие дома, хотел поступить так и Кёрвен, но взглянул на кишащие насекомыми лачуги поближе и передумал. Ночи теплые, в палатке ночевать приятнее.

Книжник, устроившись на занозистом ящике и положив на колени планшет, быстро делает кое-какие пометки в своих записях. Непосвященному эти странные значки ни о чем не скажут: тайнописью Книжников никто из обычных людей не владеет, и лучший шифровальщик тут бессилен.

Канда лежит на его постели, закинув руки за голову. Молчит.

Кёрвен ощущает его присутствие всем своим существом. Понять, что же именно он потерял, он смог только обретя это вновь. Словно заполнилась болезненная пустота в душе, словно он снова сталь единым целым...

-Заканчивай строчить, — лениво бросает ему в спину Канда.

-Уже закончил, — Кёрвен тщательно убирает свои записи, поворачивается к нему.

-Роман ты, что ли, пишешь?

-Ага. Исторический. Для ограниченного круга читателей.

Канда приподнимается, подпирает подбородок рукой, пристально смотрит на Книжника.

-Рассказывай.

-О чем?

-Обо всем. Я хочу знать, что с тобой происходило все эти годы.

"Ну, как обычно! Юу хочет знать, а желания остальных его не волнуют!"

-Подвинься, — Кёрвен садится рядом с Кандой. Задумывается ненадолго, потом начинает говорить.

Он рассказывает долго — Канда требует подробностей, а память Книжника сохранила их великое множество, — только старательно избегает говорить о том, что было с ним в первые месяцы после ухода (вернее, дезертирства) из Черного ордена. Канда об этом не спрашивает, проявляя странную для него тактичность, и Кёрвен благодарен ему за это. Когда-нибудь он расскажет и о том времени тоже, когда соберется с силами и найдет нужные слова. Но не сейчас. Нет, не сейчас...

Паузы между фразами становятся все длиннее и длиннее, а потом Книжник и вовсе умолкает на полуслове, попросту уснув. Канда его не будит — до рассвета осталось не так уж много, а утром им снова в путь, — просто сидит рядом, обхватив колени руками, и, не мигая, смотрит в темноту. Акума сон не нужен, и это даже хорошо: времени на то, чтобы поразмыслить, становится в разы больше. Впрочем, сейчас Канде особенно не над чем размышлять: он просто перебирает в памяти слова Книжника, который спокойно спит рядом с ним, с акума. И, собственно, правильно делает: тревожиться ему незачем, потому что Канда не подпустит к нему ни человека, ни любую другую тварь...

...И снова отступление. Экзорцистам пока удается сдерживать противника, во всяком случае, днем. Очевидно, Граф не желает выпускать слишком много акума: это насторожит не только противоположную сторону конфликта, но и его союзников. А союзники ему пока зачем-то нужны.

Хуже по ночам: из-за акума третьего уровня, хотя и не меняющих облика, гибнет столько солдат, что положение становится катастрофическим. Уже стало бы, если бы не Канда, но он не может один биться сразу на нескольких направлениях.

-Здесь и здесь противник прошел слишком далеко, — полковник Мезьер указал на карту. Обозначенные стрелками пути продвижения вражеских войск опасно вклиниваются в линию обороны. — Ваши предложения, господа?

Тишина. Никто не рискует высказываться первым, а может, просто ни у кого нет идей. В самом деле, что можно предложить, если противник настолько превосходит их в огневой мощи? Умирать, но не сдаваться? Это и так всем ясно: пару дней назад попавший в окружение отряд попытался было сдаться на милость врага, но... Пленных немцы теперь не брали. Один только Кёрвен знал, что теперь немецкую военную форму носят не только люди, вот откуда эта немыслимая жестокость... Но доказать он ничего не мог, пришлось молчать.

-Скоро должно прибыть подкрепление, — подал он голос, убедившись, что больше никто говорить не желает. — Думаю, со дня на день.

-Еще ряженые? — негромко пробурчал себе под нос Дюбуа, так и не смирившийся с тем, что трое непонятных людей, среди которых женщина, — женщина! — умудряются сдерживать напор кошмарных порождений немецкого военного гения. — Сколько их?

-Неизвестно, — ответил Кёрвен. — Но сейчас каждый... хм... специалист на счету.

-Вы правы, господин Кёрвен, — кивнул полковник. Он совсем недавно стал свидетелем атаки экзорцистов и до сих пор не мог прийти в себя. Книжнику долго пришлось убеждать Мезьера, что тому не померещилось, а виденное им — это секретные военные разработки, созданные специально для борьбы с "немецкими" боевыми машинами. — Придется ждать. Другого выхода у нас нет.

-И сколько ждать? — никак не мог успокоиться Дюбуа.

Кёрвен хотел было ответить, что и это ему неизвестно, но снаружи внезапно послышались изумленные возгласы.

-Господин полковник! — распахнул дверь дома, в котором устроили штаб, ординарец. — Господин полковник, там!..

"Что-то у меня нехорошее предчувствие," — подумал Кёрвен, выходя вслед за всеми. Он ожидал чего угодно, от массированной атаки акума до появления Графа собственной персоной, но реальность превзошла самые худшие его ожидания.

Над лагерем зависло нечто непонятное, с виду — будто набор странных геометрических форм, меняющих очертания и положение друг относительно друга, мерцающих... Зрелище было завораживающим и немного пугающим.

-О! — Миранда прижала руки к груди, глядя в небо.

-Пресвятая Дева, что это? — придерживая кепи, полковник тоже смотрел вверх.

-Господин полковник, — Кёрвен поспешил выйти вперед, пока никто из офицеров не догадался отдать приказ стрелять по непонятной штуковине. — Прошу, успокойте подчиненных. Просто... прибыла обещанная поддержка.

-Но это-то что? — полковник все не мог оторвать глаз от медленно опускающегося к земле невероятного предмета... если это можно было назвать предметом.

-Секретная разработка, — сквозь зубы пояснил Кёрвен, старательно улыбаясь, — просто очередная секретная разработка, господин полковник, ничего особенного. Позвольте, я встречу... специалиста.

-Да, конечно... — полковник отступил на шаг. Кажется, ему было не по себе, как и всем прочим.

Кёрвен быстрым шагом направился к Ковчегу — в нем как раз обозначилось нечто вроде дверного проема, и в проеме этом маячил исполненный чувства собственного достоинства экзорцист. Уокер. Конечно же, Аллен Уокер, кто еще это мог оказаться?

"Я думал, что хуже быть не может? Может, и еще как!" — Книжник стиснул зубы. Аллен способен распознать акума, и это очень скверно. Хорошо, что Канды сейчас нет в лагере, иначе вместо эффектного прибытия сильнейшего экзорциста получилось бы... тоже весьма эффектное, но крайне опасное для окружающих действо. "Что делать дальше? Удастся ли убедить Аллена, как остальных? — проносилось в голове Кёрвена. — А если нет... Господи, если бы только перехватить Юу раньше, чем они столкнутся! Но даже если удастся, что я могу сделать?.."

-Добро пожаловать! — громко произнес он. Глаза Аллена округлились при виде знакомого лица, он уже открыл рот, чтобы назвать имя, но Книжник опередил его: — Мейль Кёрвен, к вашим услугам. Мы ждали вас!

-Аллен Уокер, — обескураженно произнес тот, поморщившись, когда Кёрвен слишком сильно стиснул его руку. — Я...

-Мы едва знакомы, — продолжая улыбаться, чуть слышно сказал Книжник. — Ни слова об Ордене и акума. Вы все — военные специалисты из некого особого отдела. Ясно?

-Да, но...

-Никаких "но". — Кёрвен смотрел так, что Аллен невольно стушевался. — Ты один?

-Да, остальные все заняты, но я думаю, что...

-Идем, я представлю тебя офицерам, — перебил Книжник.

Полковник и его окружение смотрели на прибывшую подмогу с заметным разочарованием. Конечно, они не ждали батальона отборных вояк, но этот юноша — а Аллен выглядел моложе своих лет, — особого доверия им не внушал.

-Господа, — произнес Кёрвен весомо. — Это Аллен Уокер, один из лучших бойцов... известной вам организации.

Аллен покосился на него с недоумением: он давно уже был лучшим, если не считать маршалов, да ему самому было рукой подать до этого звания, так почему же Лави... то есть Мейль, конечно, назвал его всего лишь "одним из..."? Или он просто не знал? Вряд ли, вон стоит Миранда и остальные, они наверняка уже рассказали Книжнику о свершениях коллеги...

"Наверно, это для того, чтобы военные думали — нас еще много таких, — объяснил сам себе Аллен, — и не волновались. Кажется, они не очень-то мне рады..."

-Рады приветствовать, — с кислой миной ответил за всех капитан Дюбуа. — Скажите, господин Уокер, эта... штуковина так и будет висеть над лагерем и демаскировать нас перед противником?

-Что?.. — Аллен оглянулся. — Нет, что вы! Конечно, нет...

-Тогда будьте добры убрать ее как можно скорее, — сказал Дюбуа. — Авиаразведка у противника поставлена отлично.

-Хорошо... — Аллен недоуменно посмотрел вслед возвращающимся в штаб офицерам. Его с собой не позвали.

Ковчег, померцав еще с полминуты, исчез. Солдаты постепенно расходились, переговариваясь вполголоса и оглядываясь на экзорцистов.

Аллен повернулся к Книжнику — тот здорово изменился за то время, что они не виделись. Взрослый мужчина, рослый, худощавый, широкоплечий, офицерская форма без знаков различия сидела на нем, как влитая. Он ничем уже не напоминал того жизнерадостного юношу, которого Аллен считал своим другом. Рыжие волосы прятались под кепи, взгляд сделался холодным и не слишком-то добрым, когда-то приветливое лицо обрело суровое, даже жесткое выражение.

-Что тут происходит? — спросил Аллен.

-Нельзя было обойтись без дешевых эффектов? — вопросом на вопрос ответил Книжник. В зубах у него была зажата сухая травинка, с виду он казался безмятежным, но Аллен почувствовал — Книжник очень напряжен. Это его удивило и насторожило.

-Я подумал, что так будет лучше, — растерянно ответил экзорцист. — Если люди увидят Ковчег, это вселит в них уверенность и...

-Они представления не имеют, что такое Ковчег. Они не верят в акума и не знают, кто такие экзорцисты, — резко произнес Кёрвен. — Этой демонстрацией ты не добился ничего. Разве только напугал их еще больше. Кстати, Черный орден что, перестал быть тайной организацией?

-Нет, но... — Уже очень давно никто не разговаривал с Алленом подобным тоном. Самым неприятным оказалось то, что Книжник был кругом прав...

-Ладно, довольно. Идем, разговаривать будем у меня, — Кёрвен развернулся, приглашая следовать за ним. Миранда и двое молодых экзорцистов, стоявших поодаль, подошли ближе. — Я расскажу, что тут происходит... и как нужно себя вести, чтобы не подставить ни себя, ни Орден.

Аллен поплелся за Книжником. Он чувствовал — здесь что-то неладно, но что именно, понять пока не мог. Миранда на его вопросительный взгляд только развела руками, молодые экзорцисты вообще старались смотреть куда угодно, только не на Аллена. Видимо, пытались щадить его самолюбие, но не слишком успешно.

Кёрвен по привычке расположился на отшибе, заняв пустой амбар. Там, по крайней мере, можно было разговаривать спокойно — в эту часть деревни мало кто забредал, разве что часовые, и Книжника это устраивало. И лучше уж в амбаре, чем в крестьянском доме, вместе с хозяевами: здешние жители до последнего цеплялись за родные места, не желали уходить...

"Только не возвращайся до вечера, — мысленно молился Кёрвен невесть какому богу. — Я придумаю что-нибудь, заговорю зубы, я умею... Аллен поверит, он всегда верил, когда я делал загадочный вид и нес любую ересь, выдавая ее за тайные знания! А я над ним потешался, конечно... Вряд ли он сильно изменился, и если сослаться на Кросса, то..."

-Стойте!!

Кёрвен резко обернулся — голос Аллена звучал требовательно.

-В чем де...

Он сразу понял, в чем дело: знаменитый глаз Уокера активировался.

-Где-то рядом акума! — пояснил очевидное экзорцист, озираясь. Чистую силу, правда, еще не активировал, но явно был готов к этому. — Совсем близко!..

-Ты даже не представляешь, насколько близко, — в голосе Канды звучала откровенная насмешка. Кёрвен, успевший уже немного приноровиться к скорости его передвижения, заметил, что сперва тот объявился прямо за спиной Уокера, а теперь уже стоял за его плечом.

-Осторожно, сзади!.. — Аллен все-таки активировал оружие. Судя по выражению его лица, он не рассчитывал нарваться на столь сильного акума сразу по прибытии.

-Я знаю, — как можно более спокойно ответил Кёрвен. Чуть повернул голову — так и есть, Канда наслаждается представлением!

Уокер смотрел на них, не веря своим глазам. Нападать медлил, и на том спасибо.

-Аллен, он на нашей стороне! — с хорошим чувством момента вступила Миранда.

-Акума? На нашей стороне?! — Аллен переводил взгляд с одного на другого, явно ничего не понимая. Акума не торопился нападать, и это его обескуражило. А тут еще такое заявление! — Что вы такое говорите?!

-Это переделанный акума, — по-прежнему спокойно сказал Кёрвен. Канда, будь он неладен, положил ему руку на плечо и откровенно забавлялся произведенным эффектом. — Ты не знал Чомеске, но Миранда может подтвердить: когда мы были в Японии, проводником нам служила переделанная акума.

-Да, Аллен, это правда! Она была такой славной... — Миранда сделала брови домиком. — Ее ведь многие видели, не только мы с... с Мейлем! Там ведь были еще старый Книжник, Линали, другие... Чомеске нас несколько раз спасала, без нее мы вообще не добрались бы до Эдо!

-Предлагаете мне вернуться в Орден и поспрашивать там? — нахмурился Аллен. — Никогда не слышал о подобном! Это невозможно!

-Для твоего учителя, по-моему, нет ничего невозможного, — удачно ввернул Кёрвен.

Аллен заморгал: упоминание о Кроссе чаще всего выбивало его из колеи.

-Вообще-то, это запрещено, — добавил Кёрвен вполголоса. — О том, что Кросс может переделывать акума, мало кто знает. Надеюсь, вы не станете болтать...

-Значит, ты хочешь сказать, этого тоже переделал учитель? — недоверчиво спросил Аллен. Он заметно колебался: с одной стороны, перед ним был крайне опасный противник, с другой — не мог же он заподозрить во внезапном сумасшествии или предательстве троих коллег и старого друга! Разве только они сами одурачены этой тварью, но... Книжника так просто не обмануть, верно ведь?

-Он Мейлю жизнь спас, — сказал Рене, и это явно возымело эффект. — И вообще, если бы не он, мы бы не справились.

-Ну это мы еще посмотрим! — Аллен демонстративно деактивировал Чистую силу, посмотрел на акума долгим взглядом. — Значит, Юхан?

-Юхан Зваард, — акума ответил вызывающей ухмылкой.

-Допустим, я поверил, что ты правда переделанный, — сказал Аллен, не спуская с него глаз. Что-то во взгляде акума казалось ему знакомым. — Но не рассчитывай, что я когда-нибудь повернусь к тебе спиной!

-Благодарю, что избавил меня от сомнительного удовольствия созерцать твой зад, — чуть наклонил голову акума, и Кёрвен закусил губу. Похоже, у Канды действительно прорезалось чувство юмора, странноватое, правда, но прежде и такого не было. Вот только с Алленом шутить не стоило...

Ответить достойно Уокер не смог, предпочел гордо промолчать.

Короткое совещание прошло в томительной атмосфере. Аллен не спускал глаз с акума, тот сохранял невозмутимый вид, и Кёрвен решил было, что все обойдется. Не тут-то было...

-Я против присутствия Юхана, — безапелляционно заявил Уокер, когда речь зашла о завтрашней совместной операции.

-Почему? — искренне удивилась Миранда.

-А вы можете быть уверены, что он не донесет Графу? — тот недобро прищурился. — Я верю, конечно, в гений учителя, но вы сами говорили, что та же Чомеске не всегда могла противиться приказам Тысячелетнего! Мы не имеем права так рисковать!

-Аллен... — начал Кёрвен, но договорить ему не дал Канда.

-Я прогуляюсь немного, если господину паникеру так будет спокойнее, — он выдал ту самую улыбку, от которой даже у Книжника мурашки по спине бежали — Миранда невольно отшатнулась, Аллен сглотнул.

Канда вышел, аккуратно притворив дверь. Уокер, будь он неладен, еще проверил, что тот действительно ушел, в не подслушивает...

-Как так вышло, что ты сотрудничаешь с акума? — спросил он Книжника, когда после совещания они остались наедине.

-Это никого, кроме меня, не касается, — спокойно ответил тот.

-Это касается всех нас! — Аллен нахмурился. — Если он предаст, пострадаешь не ты один! Ты можешь ручаться, что он полностью на нашей стороне?

Кёрвен не ответил. Скажешь "да" — Аллен потребует объяснений, почему он так уверен в лояльности акума, и только отсылкой к Кроссу тут не обойдешься. Скажешь "нет" — возникнет резонный вопрос, почему акума до сих пор в лагере, в непосредственной близости от них?

-Господин Кёрвен, — постучал в дверь ординарец. — Господин полковник просит вас подойти в штаб!

-Извини, договорим позже, — Книжник поднялся на ноги. — Не стоит заставлять Мезьера ждать.

Уокер проводил его задумчивым взглядом. Да, его друг сильно изменился, да и... можно ли теперь называть его другом? Он припомнил все, что слышал о Книжниках, все, чему становился свидетелем сам... "Они должны быть беспристрастны, — вот, что он вспомнил. — И то, что кто-то из них пишет историю с одной стороны, вовсе не означает, что они ненавидят другую сторону. Что если... что если для воссоздания полноты картины они могут играть за обе стороны сразу? Что если им одинаково плевать на обе стороны?!"

Эта мысль Аллену очень не понравилась. Продолжая размышлять над нею, он отправился туда, где разместились остальные экзорцисты...

"Какого черта... — Кёрвен быстрым шагом направлялся к штабу. Интересно, что понадобилось от него полковнику? Уже ночь на дворе... — Почему именно Аллен? Самый непримиримый борец с акума... после Юу, конечно. Ему ничего не докажешь! А если он узнает правду..."

-Куда ты так разогнался? — тень отделилась от стены, приобретая человеческие очертания, пристроилась в ногу.

-В штаб.

-Не торопись, — Канда мягко придержал его за локоть. — Тебя туда не вызывали.

-Что?.. — Кёрвен нахмурился, потом сообразил: — Так это был ты! И зачем ты прикинулся ординарцем?

-Мне показалось, разговор с нашим любезным Уокером стал тебя тяготить.

-Ты прав. — Остановившись и запрокинув голову, Кёрвен смотрит на звезды.

Неразличимая в темноте усмешка:

-Как будем выкручиваться?

-Пока никак, — подумав, решает Кёрвен. — Он не поверил до конца, разумеется, но пока не станет ничего предпринимать. Я постараюсь не вдаваться с ним в разговоры. Может, обойдется. Только, Юу, прошу тебя... не провоцируй его!

-Постараюсь, — Канда совсем рядом, так что Книжник чувствует его дыхание. Интересно, акума в самом деле дышат, или Канда просто искусно имитирует это? — Сегодня не сдержался, уж извини.

-Это было, по меньшей мере, забавно, — Книжник не может сдержать улыбки, припомнив выражение лица Аллена.

-Пойдем, — Канда поворачивает обратно. — Завтра будет тяжелый день.

-А когда бывали другие?..

8.

День выдался не из легких: даже несмотря на поддержку Аллена, экзорцистам пришлось тяжело. И вот так — уже вторую неделю, без роздыху, все время в движении — армия отступает, а они прикрывают...

Вторую неделю Аллен не спускал глаз с якобы переделанного акума. Одно его присутствие доставляло массу неудобств — постоянно норовил активироваться левый глаз, это мучило и раздражало, как засевшая под ногтем заноза. А смотреть на этого акума вторым зрением было неприятно: последний раз Аллен видел подобную тварь уже очень давно, помнил, на что способен акума такого уровня, а потому ни на секунду не позволял себе расслабиться и утратить бдительность.

Больше всего его удивляло то, что трое остальных экзорцистов обращались с акума так, будто он был человеком. Самым обычным человеком, как все окружающие, и это несмотря на то, что они видели его в бою! Аллен тоже видел и понимал, что справиться с Юханом, случись что, будет очень и очень непросто.

Сам акума вел себя безупречно. Если его о чем-то спрашивали — отвечал, первым в разговоры не вступал, словом, изображал прирученного тигра: до поры тихий, но чего стоил один его взгляд! Взгляд этот Аллену тоже не нравился: слишком осмысленный для безмозглой машины-убийцы, слишком... человеческий, если угодно. Особенно неприятным он делался, когда ему казалось, будто кто-то чем-то угрожает Книжнику, и это тоже было странно! Аллен мог, конечно, допустить, что его безумный учитель вложил в акума преданность Кёрвену, но с какой бы стати ему это делать? Или есть какие-то тайные мотивы, в которые Уокера никто посвящать не собирается?

Ну а самым непонятным для Аллена выглядело поведение самого Книжника. Сдержанный и временами резкий с экзорцистами, даже с ним, он приметно менялся, стоило рядом появиться акума. И — Аллен мог поклясться — смотрел на того не как на одушевленную вещь, вовсе нет! И это Книжник, который и людьми-то должен пренебрегать, даже своими друзьями, что уж говорить об акума! А Кёрвен (никак Уокер не мог привыкнуть к новому имени Лави) проходил мимо экзорцистов, едва кивнув, а с этим акума подолгу обсуждал что-то, сблизив головы, вполголоса, чтобы никто не услышал, — Аллен сам это видел...

Легок на помине... Юхан шел навстречу, невозмутимый, как обычно. Прямая спина, благородная посадка головы — наверно, он был отпрыском знатной семьи. А может, и нет: Аллену доводилось встречать и обычных людей с такой вот гордой осанкой...

Задумавшись, Аллен не заметил, как столкнулся плечами с Юханом. Тот смерил его высокомерным взглядом черных глаз, — странно, когда у светловолосого человека такие глаза! — отряхнул рукав, бросил немного презрительно:

-Смотри, куда идешь, молокосос!

Он прошел дальше, не оборачиваясь, а Аллен, так и не ответив ничего, долго еще смотрел ему вслед. Этот тон, да даже фраза эта были ему очень знакомы, но кто и когда разговаривал с ним так? Вспомнить он так и не смог, хотя долго пытался.

Вечером, сидя у костра, Аллен рассказывал о Черном ордене, хорошенькая ученица Книжника, Эжени, внимательно слушала, задавала вопросы, а Аллен пытался расспросить ее. Увы, она не знала о том, откуда взялся акума. Просто появился однажды, а учитель не удосужился объяснить ей хоть что-то. Впрочем, девушка, как и полагалось будущей Книжнице, была очень наблюдательна, и Аллен, которому она явно симпатизировала, не оставлял попыток вызнать у нее еще какие-нибудь подробности, не замеченные им самим. Поначалу — тщетно, молчать Эжени умела отлично, но постепенно, когда они немного сдружились (а девушка последнее время обитала вместе с экзорцистами, с Мирандой, а не в санитарном обозе, видимо, ее наставнику казалось, что так для нее безопаснее), начала кое-что рассказывать. Вот и сейчас, когда экзорцист снова свел разговор к странному акума (весьма умело, как ему показалось), Эжени сказала очень интересную вещь...

-Что? — Уокер решил, что ослышался.

-Я говорю, они живут вместе, — повторила Эжени и вдруг порозовела. — Я хотела сказать, что Юхан всегда рядом с учителем, даже ночует в его палатке...

-Вон оно как... — протянул Аллен. Когда он попробовал напроситься к Книжнику "в гости", поговорить по душам, как старые друзья, вспомнить славное боевое прошлое, тот вежливо, но непреклонно отказался. Это Аллена обидело, честно признаться.

"Мы же так дружили когда-то, — сказал тогда Аллен. — А ты пропал неожиданно, нам только передали, что у тебя другое задание, и ты не вернешься... Мы тогда стольких потеряли! Ты ушел, Канда погиб..."

"Извини, мне нужно в штаб," — ответил Книжник, но Аллен показалось, что ему не понравилось упоминание о Канде. И это тоже было странно.

-А еще... — Эжени задумалась. — Знаете, что мне показалось удивительным?

-Что?

-Учитель ведет себя с Юханом так, будто они давным-давно знакомы, — сказала девушка. — Словно они старые друзья. Но знаете, я с ним уже больше девяти лет, но не помню ничего подобного. И этого человека тоже не помню...

-Он не человек, — резко поправил Аллен.

-Ну, когда-то он им был, — пожала плечами Эжени. — Может быть, они были знакомы раньше? Еще до того, как я стала его ученицей?

"Она в ученицах немногим больше девяти, — быстро сообразил Аллен. — Лави тьфу, Мейль ушел из Ордена примерно в это же время. То есть почти сразу же нашел Эжени. Ну, может, был какой-то промежуток времени, но... Разве бы его хватило Книжнику, чтобы сдружиться с кем-то? Я же помню, он хоть и шел легко на контакт, но дружил мало с кем. Со мной, например... или мне так казалось?" — Аллен глубоко задумался, какая-то неясная мысль промелькнула, но погибла, так и не родившись, спугнутая вопросом Эжени:

-С вами все в порядке?

-Да, просто задумался, — улыбнулся Аллен. — Так что там с друзьями?

-Да ничего, — пожала плечами девушка и добавила с неожиданной обидой: — Он даже со мной в последнее время столько не разговаривает, сколько с Юханом! Говорит, мне пора учиться действовать самостоятельно, но... Я знаю: они как-то всю ночь проговорили! А я...

-Подслушивать нехорошо, — нравоучительно сказал Аллен, и Эжени умолкла, глядя в сторону.

"О чем можно разговаривать с акума? Вызнавать планы Графа? Ну, допустим... Но не ночь же напролет! Даже если так... Зачем держать акума рядом с собой? Это же опасно, помимо всего прочего! У Мейля что, соображения нет?"

-И часто они по ночам разговаривают? — спросил он как бы между прочим.

-Постоянно, — буркнула Эжени. — Как мимо палатки ни пройдешь — лампа горит. Но не слышно ничего, очень тихо говорят...

-Ясно, — Аллен потянулся. — Пойду я спать. Завтра опять воевать... И ты ложись!

Самым сложным было выждать, пока все уснут. Если права Эжени, то как раз Книжник со своим акума спать не должны, а значит, у Аллена есть шанс узнать, что же все-таки связывает Книжника и Юхана...

Сквозь щели в дверях старого амбара виднелся свет. Аллен, бесшумно подобравшись поближе, потянул на себя одну створку. Только бы не скрипнула... Нет, обошлось — рачительный хозяин хорошо смазывал петли. Конечно, акума может почуять Чистую силу, но он должен чуять ее постоянно, — экзорцисты ведь рядом! — так что не насторожится.

Внутри разговаривали — очень тихо, Аллен разбирал только отдельные слова. Один голос принадлежит Книжнику, второй — Юхану, тут ошибки нет, да и какая может быть ошибки, если снова нестерпимо зудит глаз, почувствовавший присутствие сильного акума?

Аллен присмотрелся: самодельный стол — просто доска, положенная на козлы для пилки дров, на нем керосиновая лампа, пыльная бутылка, два стакана. Акума что, может пить? Странно!

Книжника Аллен видел хорошо, а лицо акума, откинувшегося на лавке немного назад, пряталось в тени. Но вот он придвинулся ближе к столу, протянул руку за бутылкой...

Аллен отпрянул, зажав рот рукой, чтобы не ахнуть. У того, кто пил местную настойку вместе с Книжником, оказалось лицо вовсе не Юхана Зваарда, кем бы он ни был! Тот — светловолосый европеец, а этот... Аллен снова приник к щели. У этого были немного раскосые глаза, темные, как и у Юхана, длинные черные волосы, собранные высоко на макушке в "хвост", густая челка, и две пряди выпущены по сторонам лица... Очень знакомого лица!

"Ничего не понимаю, — Уокер потряс головой, но наваждение не исчезло. — Акума умеют менять внешность, но... Книжник что, с ума сошел? Или... — То, до чего внезапно додумался Аллен, его потрясло. — Это Юхан Зваард? Или..."

Проверить можно было только одним способом. Аллен знал, что на вопросы Книжник не ответит, значит...

Он рывком распахнул дверь. Двое у стола повернулись, и теперь сомнений не осталось — это не случайное сходство!

-Аллен? — немного удивленно спросил Книжник, он хорошо умел держать себя в руках. — В чем дело?

-В чем дело? — он шагнул вперед, указывая на акума. — Лави... Мейль, или как там тебя теперь! Скажи, твой ручной акума что, принимает любой облик по твоему желанию?

-Что?..

-А почему именно этот, а? — Аллен прищурился. — Почему, ответь!

-Наш Уокер с годами не меняется... — врастяжку произнес акума, поднимаясь на ноги. Он был одного роста с Книжником, и выглядели они на один возраст.

Эти слова, это лицо... и еще давешнее столкновение, презрительное "молокосос!", брошенное свысока, рассказ Эжени ("он ведет себя с ним, как со старым другом!") — все это внезапно сложилось в цельную картину.

-Не может быть... — Аллен отступил на шаг. Чистая сила активировалась сама собой, отвечая на его порыв. — Лави... Ты...

-Да. — Книжник смотрел на него в упор, совершенно спокойно...

...Дверь распахивается, колеблется пламя лампы, разговор обрывается на полуслове. На пороге — Уокер.

"Выследил все-таки, — горько думает Кёрвен. — Глупо было думать, что все обойдется. Глупо было так подставиться..."

У Канды сейчас его собственное лицо, и Аллен не мог его не увидеть. Первый его вопрос настолько нелеп, что Книжнику кажется — а вдруг все-таки удастся отговориться? Но нет, Аллен спрашивает еще и еще, он явно что-то подозревает, и слова Канды — провокатор чертов, не мог сдержаться, обещал же! — помогают ему сложить мозаику.

-Лави... ты...

-Да.

-Ты сделал это... с Кандой?!

В глазах Аллена — ужас, праведное негодование, а еще непонимание. Нет, ему ничего не удастся объяснить. Он, когда-то превративший в акума самого близкого человека, переживший этот ужас, теперь не хочет и не может понять, как можно сотворить это с кем-то, кто тебе дорог... Может быть, он прав. Даже скорее всего — он прав. Но только не на этот раз.

-Да. Я сделал это с Юу. — Сейчас сказать так легко. Конечно, после того, как это сто раз обговорено с самим Кандой...

-Как же ты... как ты мог?! — Аллен, кажется, потрясен настолько, что даже говорить связно не может. — Ты был экзорцистом! Ты же знаешь, как мучается душа акума! И ты в сделку с Графом, ты сделал это со своим другом?!

-Вступил и сделал. — Книжнику отчего-то очень спокойно. — Дальше что?

-А дальше Уокер обязан спасти мою душу, — подсказывает Канда, чуть наклоняясь к нему. — То, что его никто об этом не просит, его не волнует. Правда ведь, Уокер?

-Ты... — Аллен поднимает оружие. — Лави, это же чудовище! Опомнись! Это уже не Канда, это акума!

-А мне плевать, — отвечает Книжник, зачем-то расстегивая кобуру. Смешно — с револьвером против экзорциста.

-Слышишь, Уокер, ему плевать, — Канда вызывающе смотрит на Аллена. — Поэтому проваливай отсюда, молокосос, пока я тебе задницу не надрал!

-Юу, не надо! — скороговоркой произносит Кёрвен, поворачивается к Алену: — Послушай! Аллен, просто послушай меня... Все не так просто, как тебе кажется, потому что...

-Потому что ты теперь работаешь на Графа, так? — Аллен глядит на Книжника во все глаза. — Как же я раньше не догадался! А я тебе верил, Лави...

Зеленая вспышка, искры, грохот...

Меч Уокера валяется в дальнем углу, а сам он пригвожден к прочной стене амбара: Канда намного быстрее него. Книжник успевает еще оценить его мастерство: ни один жизненно важный орган не задет, но руками Аллен пошевелить не может.

-Юу, не смей, — тихо говорит Кёрвен. — Не смей...

-Почему же? — короткий взгляд через плечо. Сейчас легко понять, что это действительно акума, и не только из-за частичной трансформации. — Может, мне позволить себя убить?

Аллен пытается высвободиться, и наблюдать за ним мучительно, как за бьющейся бабочкой, пришпиленной к стене булавкой.

-Если ты это сделаешь, нас никогда не оставят в покое, — как можно более спокойно говорит Книжник. — За Аллена Орден будет мстить.

-Нас и так не оставят в покое, — Канда отводит правую руку чуть назад, клинок сверкает даже в тусклом свете лампы. — Ты сам это прекрасно знаешь.

Кёрвен чувствует, что сейчас последует удар, после которого уже ничего не исправить, бросается вперед, прямо под смертоносное лезвие. Глупо — Канда может просто сильнее насадить Уокера на клинки, которыми ощетинилась сейчас его левая рука — жутковатая пародия на руку Аллена. Поняв это, Книжник тянется вперед — оттолкнуть Канду, отодвинуть назад...

-Кретин! — Пальцы Кёрвена не успевают коснуться Канды. Он ощущает дуновение ветерка, когда тот отдергивает руку, выдирая лезвия из тела Уокера. Тот тяжело шлепается на пол. — Ненормальный!

-Не вздумай, — твердо повторяет Книжник, глядя ему в лицо — сейчас совсем человеческое лицо, злое и отчего-то испуганное.

Канда стоит, широко разведя руки-клинки, чтобы не коснуться случайно Кёрвена, и сейчас он совершенно открыт для удара. Если Уокер соберется с силами... Книжник подходит вплотную, закрывая акума собой. Аллен не сможет убить человека, даже если считает его шпионом Графа, — это он знает наверняка, — а значит, промедлит...

-Я же сказал — я не знаю, что будет, если случайно тебя пораню, — тихо произносит Канда.

Громкие театральные аплодисменты заставляют обоих вздрогнуть. Доносятся они из дальнего, самого темного угла...

9.

Картинка проявляется, будто фотография: сперва аплодирующие руки, потом широкополая шляпа, в тени которой прячется лицо, тлеющий огонек неизменной сигареты, буйная грива рыжих волос, ослепительная улыбка...

Мариан Кросс собственной персоной.

-Прекрасно! — заявляет он. — Просто прекрасно! Если бы не эта чудная сцена, я бы еще долго сомневался...

Он обходит изготовившегося к нападению Канду, преспокойно поворачивается к нему спиной, разглядывая Уокера.

-Учитель!.. — радостно шепчет тот. Кросс всегда появляется не раньше и не позже, а точно вовремя. — Учитель, они...

-Знаю, знаю. — Хорошо рассчитанным тычком Кросс отправляет Аллена в глубокое беспамятство. — Отдохни пока что, мой глупый ученик...

Он поворачивается к Книжнику и Канде, говорит доверительно:

-Ему еще рано слушать такие вещи.

Подходит к столу, отодвигает его, чтобы не мешал, садится, удобно развалившись, принюхивается к полупустому стакану и удовлетворенно улыбается.

-Ну что, — говорит он, кивая на лавку рядом с собой. — Садитесь, мальчики. Поговорим...

Они переглядываются. Кросс вполне может называть их обоих "мальчиками" — его опыт им и не снился. Он справлялся с акума четвертого уровня, сражаться с ним, мягко говоря, неразумно. Но...

-Садитесь, — настойчиво повторяет тот. — Я действительно собираюсь всего лишь поговорить с вами.

Приходится сесть — по обе стороны от Кросса, который тут же фамильярно обнимает обоих за плечи.

-Я давно за вами наблюдаю, — сообщает он.

-Давно? — зачем-то переспрашиваел Кёрвен, косится направо, на Канду. Тот, вернувший себе человеческий облик, сидит, скрестив руки на груди, так, что в любой момент может перервать Кроссу глотку, а маршал даже не обращает на это внимания.

-Ну да, — Кросс, чуть отстранив акума, дотягивается до бутылки, делает глоток прямо из горлышка. — Потрясающе интересный эксперимент. Акума, не возненавидевший своего создателя. Акума, обладающий такой силой воли, которая позволила ему сохранить сознание и память. Наконец, достаточно хитрый и разумный, чтобы не вызвать неудовольствие Тысячелетнего и уцелеть. Да еще вымахать до такого уровня... — Маршал треплет Канду по плечу, тот отстраняется. Выражение лица у него сейчас в точности такое, как когда-то в юности: недовольное, брови нахмурены, подбородок вздернут. — Не могу не признать: ты меня приятно удивил! Даже жаль, что моим учеником был не ты, а Уокер... Впрочем, — непонятно добавляет Кросс, — это поправимо.

-Вы знали? — спрашивает Книжник. — С самого начала?

-Ну, теперь ты меня переоцениваешь, — хмыкает маршал, снова прикладываясь к бутылке. — Делать мне нечего — наблюдать за каждым акума? Нет, узнал я совсем недавно... — Кросс предостерегающе поднимает руку, видя, что Кёрвен собирается задать вопрос: — Э, нет. Откуда узнал — мое дело.

-Ясно...

Конечно, своих информаторов Кросс не сдаст. И все же, кто это был? Кто-то из офицеров, солдат? Или тоже какой-нибудь акума? Переделанный...

-Весьма интересно было за вами наблюдать, — сообщает Кросс, и Кёрвен напрягается.

-Вы что, все слышали? — спрашивает он резко.

От этой мысли... неприятно, будто маршал влез грязными коваными сапогами в душу и хорошенько там потоптался. Судя по взгляду Канды, у него те же ощущения.

-Заняться мне больше нечем, кроме как вас подслушивать! — смеется Кросс, вполне искренне. Смотрит на Кёрвена в упор, и во взгляде, самую малость безумном взгляде, тот не может уловить и тени лжи. — Слушай внимательно, когда я говорю, Книжник. Я сказал — "наблюдать", а не "слушать". Зачем мне вас слушать, если и так все понятно? Просто было интересно, договоритесь вы или нет, и как станете выкручиваться дальше... Весьма недурно выкручивались, кстати, — Кросс ставит бутылку на пол и снова обнимает собеседников за плечи. — А вот в удовольствии поучаствовать в финальном акте этой пьесы я себе отказать не смог, уж извините!

-Право, не стоит извинений, — в тон отвечает Кёрвен. — Вы появились как нельзя кстати. Но нам все же хотелось бы знать, что вам нужно.

-Погоди, — маршал внезапно делается серьезным. — Сперва ответь мне на пару вопросов.

Кёрвен наклоняет голову в знак согласия. Какой смысл отказываться?

-Скажи мне... — отпустив Канду и повернувшись к нему спиной, Кросс пристально смотрит на Книжника. — Ты видел своего друга в полной боевой трансформации?

-Да, — отвечает тот.

Он действительно видел, всего один раз, и предпочел бы больше никогда не видеть. Попросил сдуру Канду показать... Он, Книжник, не смог бы подобрать слов, чтобы описать это — более кошмарной твари он в жизни своей не встречал. Совершенная машина для убийства, удивительно соразмерная и изящная, но в то же время... Это не было безобразно, скорее даже красиво, красиво как-то по-особенному, смертоносной, дух захватывающей, жуткой, нечеловеческой красотой. Именно нечеловеческой, самое верное слово, — от этой красоты начинали болеть глаза...

Он тогда еще спросил, почему Канда ни разу не принимал такого вида в бою, предпочитая человеческий облик. "Тогда сражаться было бы слишком скучно," — ответил тот.

-И как?

-Что — как?

-Не боишься? Доверяешь ему? — Лицо маршала совсем близко, под этим взглядом не солжешь, да Книжник лгать и не собирается.

-Не боюсь. Доверяю.

Кросс медлит секунду и отстраняется, ухмыльнувшись. Поворачивается на этот раз к Канде.

-А ты что скажешь? С чего это ты взялся защищать человека?

-Потому что я так хочу, — отвечает Канда холодно.

-Ты же акума, разве нет? — Любит маршал задавать провокационные вопросы! — Своих желаний у тебя быть не должно. Кто тебе приказал следить за Книжником? Тысячелетний?

Во взгляде Канды такое ледяное презрение, что кто другой отвел бы глаза и устыдился, но Кросс только хохочет, хлопая себя по колену.

-Недурно, очень недурно, — говорит он, отдышавшись и закурив очередную сигарету. — Впрочем, этого я и ожидал... — Он глубоко затягивается. — Ладно, последний вопрос. Что ты там изображал, когда пытался выбить дух из моего непутевого ученика, а Книжник тебя останавливал? Выглядело очень драматично!

Прищур Канды ничего хорошего не сулит, но он все же отвечает:

-Если бы этот кретин порезался... Я ведь акума, как вы верно заметили. Он бы...

-Подозреваю, с ним бы ничего не случилось. — Кросс вытягивает длинные ноги, стряхивает пепел на пол. На этот раз оба, и Кёрвен, и Канда, смотрят на него с недоумением. — Рана, полученная от акума, смертельна, если ты не экзорцист паразитического типа, как вон то тело, — он указывает сигаретой на бесчувственного Аллена. — Вопрос — почему так? Книжник?

Кёрвен отрицательно качает головой. Ответа он не знает. Канда, судя по всему, тоже.

-Отвечаю, — довольно говорит Кросс. — Акума жаждут убивать. Не буду вдаваться в подробности, но именно это их неистребимое желание отравляет их тела и делает даже полученную от них царапину смертельной. Соответственно... — Он берет Канду за плечо. — Поскольку убивать Книжника ты не хочешь, ничего бы ему не сделалось. Мог бы и сам додуматься, кстати. Рано я тебя похвалил...

-Я предпочитаю не рисковать, — отвечает Канда холодно.

-Можешь проверить, хоть сейчас, — весело предлагает Кросс. — Хотя бы на мне, если тебе так дорог Книжник. Давай!

-А почему вы так уверены, что я не испытываю желания вас убить? — спрашивает Канда, и Кросс на мгновение умолкает. Потом улыбается еще шире:

-Вот даже как! Не могу не отметить — смерть пошла тебе на пользу! По крайней мере, ты научился складно говорить... — Кросс поднимает бутылку и допивает остатки. — Ладно. Будем считать, я выяснил все, что хотел...

-Вы собирались сказать, что вам от нас нужно, — напоминает Кёрвен.

-От вас — ничего, — снова огорошивает его Кросс. — Мне нужны вы сами.

-В каком смысле?

-В прямом. — Кросс снова теряет напусную веселость. — Как совершенно справедливо сказали вы оба, в покое вас не оставят. Ни Орден, ни Тысячелетник. Я бы на его месте тоже нервничал, удери от меня такой акума... Но это лирика, — прерывает он сам себя. — Остаток жизни... твоей жизни, — кивает он Книжнику, — вы будете вынуждены скрываться.

Кёрвен переглядывается с Кандой. Кажется, он начинает догадываться, к чему клонит Кросс.

-Бегать ото всех вам придется так и так, — довершает тот. — Вопрос в том, будет ли беготня эта бесцельной или нет... Одним словом, у меня к вам деловое предложение.

-Мы слушаем, — отвечает за двоих Книжник. В горле почему-то пересохло, а клятый маршал вылакал всю настойку...

-Вы работаете на меня, — говорит Кросс прямо. — У меня... свои цели, не всегда совпадающие с целями Ордена и уж тем более не совпадающие с целями Тысячелетнего. А поскольку находиться в двух местах одновременно не под силу даже мне, то... Мне нужны свои люди. Вы подходите как нельзя лучше. У тебя, — он кивает на Книжника, — наблюдательность и отменные мозги, а ты, — поворачивается он к Канде, — отличный боец. Если вас немного поднатаскать, в паре вы вполне сможете сойти за одного меня.

После такого сомнительного комплимента Кёрвен начинает давиться от смеха. Немного нервного, что греха таить...

-А что взамен? — неожиданно спрашивает Канда, в упор глядя на Кросса. Кёрвен взгляд маршала выдерживает с трудом, а он — легко.

-А взамен я обучу вас кое-чему, — ухмыляется Кросс. — Например, как сделать так, чтобы вас никто не обнаружил, если вы того не желаете...

-Это тот способ, при помощи которого вы несколько лет скрывались от Ордена? — интересуется Канда, и Кросс хлопает его по плечу.

-Он самый! И еще кое-что... Тебе-то не нужно, ты можешь замаскироваться под кого угодно, а вот у Книжника внешность приметная. Ничего, это поправимо... Ну и еще кое-чему, — Кросс снова ухмыляется. — Всяким мелочам, вроде того, что обещания, данные врагам, держать необязательно...

Он замолкает. Кёрвен и Канда снова переглядываются.

-Могу выйти, если вам надо посоветоваться, — любезно предлагает маршал.

-Не нужно, — говорит Кёрвен.

Советоваться не о чем. Выбора у них нет. Или, как сказал Кросс, прятаться, забиваясь в самые дальние уголки земного шара, или примкнуть к одной из воюющих сторон... Но никогда, никогда Орден не примет Канду, а Книжник не встанет на сторону Тысячелетнего. Однако Кросс — это третья сила. Цели его загадочны, играет он сам за себя, но... Примкнуть к нему — это единственный выход.

Канда опускает ресницы — значит, пришел к тому же выводу.

-Мы согласны, — негромко произносит Кёрвен.

-Я не сомневался в ответе, — широко улыбается Кросс и встает, поправив шляпу. — Только вот что, Книжник. Сам можешь продолжать свою работу, меня это не интересует, но от ученицы тебе придется избавиться.

-Хорошо, — после секундной заминки отвечает тот. — Она вполне готова к самостоятельной работе. Я оставлю ей послание, с вашего позволения.

-Идёт, — кивает Кросс.

-А с ним что? — Канда кивает на распростертого на полу Аллена.

-А что с ним? — маршал оглядывается. — Пускай лежит. К утру прочухается, первый раз, что ли?

-И как он объяснит наше исчезновение?

-Хм... — Маршал задумывается на секунду. — Да, хороший вопрос. Придется мне задержаться и потолковать с ним... заодно, кстати, твоей девчонке передам, чтобы дальше одна бултыхалась, — вспоминает он. — А этот пускай думает, что добрый учитель опять вытащил его задницу из переделки. Акума уничтожил, а Книжник... ну, разборки с Книжниками не в моей компетенции. Ушел, значит, своей дорогой.

-Неплохо, — Кёрвен позволяет себе улыбнуться.

-Да, я тоже так считаю, — удовлетворенно говорит Кросс. — А теперь отвалите, парни. На месте этого сарая должны остаться одни щепки и, желательно, хорошая воронка, иначе никто не поверит, что здесь был я!

И Книжник смеется уже в голос, потому что Кросс, конечно же, прав...

...-Тихо, не шевелись.

-Да неважно уже... — Книжник изо всех сил старается не кривиться от боли, но Канду это обмануть не может. — До чего же обидно умирать всего в сорок пять!..

-В девятнадцать еще обиднее.

Едва тронутые сединой рыжие волосы склеились от крови, дышит Книжник тяжело, с мучительным усилием. Глупо вышло... Столько лет воевал с акума, а нарвался на человеческую мину, и даже Канда ничего не успел сделать...

-Ты только не скучай без меня, Юу... — Взгляд Книжника медленно стекленеет, тело обмякает на руках у Канды.

-Я не успею соскучиться, — тихо говорит тот, бережно опуская его на землю.

Он знал, что так получится, что он переживет Книжника — Лави, для него он навсегда останется Лави! — ведь человечские тела слишком хрупки, а жизнь слишком коротка. Он был готов к этому и, хотя сейчас испытавает острую боль, — кто бы мог подумать, что акума могут чувствовать такое? — рассудка не теряет. Он знает, что нужно делать...

...-Заставляешь себя ждать.

-А наглости тебе не занимать! — смешок из темноты.

-Какой уж уродился.

Канда сидит на земле рядом со свежей могилой, не глядя вверх. Он знает, кто стоит сейчас рядом с ним.

-Значит, ты полагаешь, что я выполню твою просьбу? — во вкрадчивом голосе звучит... да, пожалуй удивление. — Ты еще более самонадеян, чем я считал!

-Почему же?

-Ах, ты еще спрашиваешь? — теперь голос делается немного раздраженным. — Вы столько лет вмешиваетесь в мои дела, вы уничтожаете моих акума, вы расстраиваете мои планы, вы служите этому невыносимому Кроссу, и после этого ты еще задаешь подобные вопросы?

-И только-то? — Канда презрительно усмехается. — Только не говори, что тебя это не забавляло!

-Отчасти, отчасти... — мурлычет из темноты его собеседник. — Не будь это так, вы бы уже давно лежали рядышком... Но в последнее время вы стали слишком уж докучать мне! Так с какой стати я должен выполнять твою просьбу?

-Тебе что, трудно?

-Нахальный акума... — тянет Тысячелеткий даже с какой-то нежностью в голосе. — Нахальный, но глупый! Подумай сам! Ты что, не знаешь, как это происходит?

-Знаю, конечно, — Канда снова усмехается. — Я, если помнишь, через это прошел.

-Ах да, ах да, — хихикает Граф. — Тогда, если помнишь, у тебя возникли некоторые трудности... с телом. Новорожденный акума должен убить своего создателя и занять его тело, но если этот... хм... Книжник попробует убить тебя, боюсь, у него ничего не выйдет!

-Но я ведь решил эту проблему, — пожимает плечами Канда. — Найти тело несложно. Собственно, я этим уже озаботился...

Он кивает назад, где сладко похрапывает в траве деревенский дурачок, молодой, здоровый, но совершенно ненормальный парень.

-Ах, зря я недооценил тебя тогда! — всплескивает руками Тысячелетний. Или не всплескивает, а довольно их потирает. — Но это не по правилам, мой дорогой акума!

-Эти правила устанавливаешь ты сам, — спокойно отвечает Канда. — Так что не говори, что не можешь их нарушить. И потом, разве тебе не интересно посмотреть, что выйдет, если душу человека попытается вызвать акума? Ну?

-Ты изобретателен, — снова хихикает Граф. — Но ты не ответил на главный мой вопрос — почему я должен выполнять твою просьбу? Чтобы вы снова докучали мне?

-Я и один сумею это делать, — говорит Канда. — Но мне скучно без напарника.

-Это не ответ, мой нахальный акума! Один или двое пакостят мне — разница заметная, согласись!

-Хорошо, — Канда, наконец, поднимает голову, смотрит в жутковатое лицо Графа. — Предлагаю сделку.

-М-м?..

-Если ты выполнишь мою просьбу, мы не будем больше работать на Мариана Кросса, — веско произносит Канда. — Мы не будем помогать Черному ордену и не станем нападать на твоих акума... если они не тронут нас. Пойдет?

-Заманчиво, ах, как заманчиво... — задумчиво отвечает Тысячелетний. — Значит, уйдете на заслуженный отдых? И Кросс отпустит вас?

-Мы сотрудничали с ним добровольно, — говорит Канда. — Только потому, что за нами гонялся и ты, и Орден. Если ты пообещаешь оставить нас в покое...

-Тебе следовало родиться торговцем, а не воином! — воскликает Граф немного обиженно. — Ты просишь выполнить твое желание и при этом еще диктуель условия!

-Они тебя не устраивают? — спокойно спрашивает Канда.

-Ну отчего же... — Кажется, Граф что-то задумал. — Ты поклянешься? Я помню, ты большое значение придавал этой своей... чести, даже когда перестал быть человеком. Давай, мой хороший акума, поклянись, что сдержишь свое слово, а я сделаю то, что ты просишь...

-Клянусь, — после небольшой паузы отзывается Канда. Тысячелетний чувствует — он колебался какое-то время. Ах, хороший получился акума, вот только жаль, непослушный! — Я клянусь честью, что сдержу свое обещание, если ты сдержишь свое. А теперь выполняй!

-Хорошо-хорошо, — кивает Граф. — Но я должен тебя предупредить, мой упрямый акума... Ты смог остаться собой и не подчиниться мне потому, что тебе не занимать силы воли, а может, потому, что ты был экзорцистом. Точно я не знаю, увы! Но я не могу обещать, что твой друг тоже останется самим собой... Ты готов к такому?

-Я готов, — сквозь зубы отвечает Канда. — Что-то у нас одни сплошные загвоздки...

-Что-то еще? — удивляется Граф. У него уже все готово для проведения ритуала.

-Да. Я не знаю его настоящего имени, — говорит Канда. — Он сам его не знал.

-Ах, какое это имеет значение, мой глупый акума! — смеется Тысячелетний. — Разве маленькие дети, вызывая души родителей, выкрикивают их имена? Конечно, нет, они зовут папу и маму! Поэтому можешь называть своего друга так, как привык... Ну же?

-Лави... — негромко окликает Канда. — Лави!..

Несколько мгновений ничего не происходит, а потом металлическая кукла начинает шевелиться, обращает пустые глазницы сперва к Канде, а потом, повинуясь жесту Графа — к мирно спящему деревенскому дурачку. Канда не отводит взгляда, смотрит, как металл обрастает плотью, как плоть эта обретает сходство с Лави, тем Лави, которого он знает столько лет...

-Хм-м... — тянет Граф, разглядывая новорожденного акума. — Любопытно, любопытно... Но что же получилось?

Лави сидит, скорчившись, на траве. Канда рывком поднимает его на ноги, берет за подбородок, заставляет посмотреть себе в лицо. Стискивает зубы: во взгляде акума нет ни тени мысли. Ни следа прежнего Лави...

-Лави! — Канда сильно встряхивает его. — Очнись, Лави! Слышишь меня?!

-Боюсь, эксперимент не удался, — с деланной печалью в голосе произносит Граф. — У твоего друга ничего не вышло. Какая жалость...

-Лави!! — Ему кажется, или лицо акума изменило выражение? Нет, не кажется: вот чуть дрогнули ресницы, взгляд сделался осмысленным, в нем промелькнуло узнавание... и снова исчезло. — Лави!..

-Надо же, как он борется, — с исследовательским интересом говорит Тысячелетний. — Но, боюсь, сил у него не хватит, как жаль, как жаль!..

-Заткнись! — Канда вглядывается в лицо акума. Взгляд того "плывет": вот он осмыслен, а секунду спустя — снова пуст. — Лави! Это я, Юу! Вернись, слышишь?! Вернись...

Он не привык сдаваться, но сейчас ему кажется, что все было напрасно. Все — напрасно, и Лави больше не будет. Совсем не будет. А это значит...

-Не оставляй меня одного... — Он изо всех сил прижимает акума к себе, зная, что тот в любой момент может сбросить человеческую оболочку, а тогда... Нет, Канда не сможет его убить. Будет таскаться по пятам за смертоносной машиной в безумной надежде, что когда-нибудь в ней пробудится сознание прежнего Лави... — Слышишь меня? Слышишь, Лави?

-Юу... — едва слышным шепотом. — Так вот что ты имел в виду...

-Когда? — удержать, любой ценой удержать колеблющееся, как язычок пламени на ветру, сознание!

-Когда сказал... что не успеешь соскучиться...

-Ты слышал?

-Да... — Кажется, Лави улыбается. — Уже... там.

-Я все-таки успел начать скучать, — говорит Канда во взъерошенные рыжие волосы.

-Как трогательно, — театрально всхлипывает Граф неподалеку. — Такое очаровательное воссоединение! Надо же, а я и не думал, что у этого Книжника хватит силы воли, чтобы удержаться! Впрочем... — он хихикает. — Сейчас мы проверим, надолго ли его хватит? Эй, акума! — вкрадчивый голос становится властным, резким, и по телу Лави проходит судорога. — Убей его!

Канда выбрасывает руку вперед, но Тысячелетний испаряется за секунду до того, как клинок в щебень разбивает надгробие, на котором тот примостился.

-Лави?

У того снова "плывет" взгляд. Приказ Графа для акума первого уровня — это закон. Канде удалось воспротивиться, но сможет ли Лави?..

Книжник отталкивает его изо всех сил и, не удержавшись, с размаху садится в траву.

-Не подходи, — шепчет он. — Пожалуйста, не подходи... Иначе я...

-Что — ты? — Канда снова вздергивает его на ноги. Нужто что-то говорить, перебивать приказ Тысячелетнего, все еще эхом звучащий у Лави в ушах — Канда знает, каково это, поэтому говорит то, что первым приходит в голову: — Что ты можешь мне сделать? Ты первого уровня, а я какого? Да до того, как ты сможешь со мной схватиться, тебе еще расти и расти!..

-Юу... — пальцы Лави сжимают его рукав, но он до сих пор не начал трансформацию, и это вселяет надежду. Глупое чувство, но куда без него? — Умеешь ты вселить боевой дух... А где... он?

-Смылся, — Канда подозревает, что Граф подслушивает, но это его уже не волнует. — Нам тоже пора.

-Погоди... — Хватка Книжника делается уверенней. — Такое впечатление, что я ходить разучился... И до чего ж хреново!..

-Поначалу так и будет, — обнадеживает Канда. — Ничего, пройдет. Скоро пройдет, уж ты мне поверь...

"Скорее, чем ты можешь представить, — добавляет он про себя. — Акума вокруг полным-полно, так что дотянуть тебя хотя бы до третьего уровня труда не составит. А люди... Что ж, придется тебе привыкнуть и к этому."

Об обещании, данном Тысячелетнему, Канда даже не вспоминает. Ибо это первая заповедь Мариана Кросса: клятва, данная врагу под давлением обстоятельств, не имеет никакой силы. (Впрочем, как и любая другая, но это уже из обширных дополнений к основным заповедям.) Сейчас Канда как никогда чувствует мудрость этого утверждения.

-Надеюсь, — после паузы отвечает Лави. — Иначе придется тебе так и таскать меня за собой...

-Еще чего.

-Ну зачем-то ты ведь это сделал?

-Мне скучно одному, — Канда подставляет Книжнику плечо. — Так что соберись и шагай. У нас дел по горло.

-Дел? — Лави косится удивленно, но соображает быстро, как и полагается Книжнику. — Ах да, конечно. Нужно найти уголок потише...

-Вот именно. Предпочитаешь Австралию, — Канда сжимает его локоть, — или Северный полюс?

-Пожалуй, Австралию, — подумав, отвечает Лави. — Там хоть люди попадаются...

А еще именно в Австралию несколько дней назад отправился Мариан Кросс, и Лави прекрасно об этом помнит. И еще — догадывается, что с Кандой маршал договорился заранее. Но об этом он спросит позже. Времени у них теперь предостаточно...

Эпилог

Статуя Свободы горделиво вздымала гигантский факел над морем, как и сто с лишним лет назад. Если бы кто-нибудь догадался повнимательнее присмотреться к ее венцу, то непременно вызвал бы спасателей, полицию, спецслужбы и пожарных — так, на всякий случай. Но в этот день все взгляды были прикованы совсем к другой достопримечательности...

На одном из зубцов короны статуи удобно расположились двое, невесть как забравшиеся на такую высоту. Один стоял на самом кончике зубца, пристально вглядываясь вдаль, туда, где поднимались в небо огромные столбы дыма. Развевались полы темного строгого плаща, по ветру стелились длинные черные волосы. Второй человек сидел, свесив ноги над почти стометровой пропастью, лишь изредка поглядывая на дымы, — его больше занимала какая-то книга.

-Ну вот, Эмпайр-Стейт-Билдинг снова стал самым высоким зданием Нью-Йорка, — заметил тот, что сидел, и перевернул страницу. — Как тебе ?

-Он, во всяком случае, красивее, — ответил первый. — Лави, что ты там с таким интересом разглядываешь?

-А! На, посмотри, тебе понравится... — Тот, что сидел, легко поднялся на ноги, сунул спутнику заложенную пальцем книгу. — Вот, этот разворот... Ничего не напоминает?

-Еще как напоминает, — хмыкнул длинноволосый, внимательно рассматривая репродукцию. — Кто автор?

-Гигер, — ответил Книжник.

-А, это тот чудак, которого я перепугал чуть не до смерти? Вынесла же его нелегкая...

-Он самый. Но если бы он так не напугался, то вряд ли бы прославился, — хмыкнул Лави, забирая книгу. Да, Канда как-то попался на глаза одному человеку, пребывая в боевой трансформации. И кто бы мог подумать, что пару лет спустя... — Юу, можно считать, что твоя неотразимая внешность сослужила неоценимую службу современному искусству!

Канда в ответ только фыркнул, снова повернувшись к раскинувшемуся впереди городу. Лави встал позади, положив руку ему на плечо.

-Черный орден снова запоздал, — сказал Канда.

-Мы тоже.

-Это все твои самолеты. Говорил тебе — надо добираться своим ходом.

-Своим ходом — через океан? Уволь!

-Ну вот тебе результат — мы не успели...

-...а Мариан опять перестарался, — закончил фразу Книжник. — Что ж, бывает... Но даже подоспей экзорцисты вовремя, вряд ли они успели что-то сделать. Граф совершенствует методы...

-Да, идея замаскировать акума под твои любимые самолеты не так уж плоха, — пробормотал Канда.

-Тем не менее, две атаки из четырех удалось предотвратить.

-Плохо. Орден сдает позиции. Чем они там занимаются, хотел бы я знать?

-Мне тоже интересно, — хмыкнул Книжник. — Последнее достойное изобретение у них появилось... погоди-ка...

-Что, память сдавать начала? — поддел Канда. — Стареешь!

-На себя посмотри, ископаемое, — беззлобно ответил Лави. — Сейчас вспомню... А! Конечно. Синтез Чистой силы, как я мог о таком забыть!

-Это когда они решили испытать искусственную Чистую силу на акума? — нахмурился, припоминая, Канда.

-Ну да, — хмыкнул Книжник. Это был, по его мнению, один из тех немногих случаев, когда Орден нормально сработал с военными: догадались свою разработку за бомбу выдать... И грохнули ее аккурат в место скопления акума. — Помню, "гриб" получился — на загляденье!

-Да уж, загляденье... — Канда недовольно поморщился. — Мы после этого месяц чесались, как блохастые шавки!

-Тем, кто оказался в эпицентре, повезло гораздо меньше, — заметил Лави. — Но ты прав. С тех пор ничего особенно заметного у них не появлялось.

-С космосом было что-то связано, — напомнил его напарник. — Помнишь, спутник?

-Это слухи, — отмахнулся Книжник. — В этом вопросе я доверяю Мариану, а он говорит, что панику развели на пустом месте...

Воцарилась тишина, только ветер хлопал полами длинного плаща Канды и ставил дыбом рыжие волосы Лави.

-Как думаешь, на кого в этот раз свалят ответственность?

-Ближний Восток, скорее всего, — пожал плечами Канда. — Других кандидатов пока не вижу.

-Значит, опять начнется, как полвека назад... — Книжник вздохнул. — Кое в чем Граф удручающе консервативен! С другой стороны, лучше уж так, а то выдумает что-нибудь новенькое, от чего волосы дыбом встанут... — Он помолчал немного. — Интересно, куда мы теперь? В пустыню? Или здесь останемся?

-Тебе не все равно?

-В сущности, все равно... Что ж, придется записать еще одну историю! — Лави подставил лицо ветру, пахнувшему гарью.

-Ты, главное, в популярные журналы эту историю не отсылай, — заметил Канда, пряча улыбку.

-Почему? В солидных изданиях такое никогда не опубликуют, а так... Опять же, гонорар платят неплохой!

Канда только вздохнул: о принципе работы Книжников, гласящем, что описываемая ими тайная история мира никогда не станет достоянием общественности, Лави давно забыл. Впрочем, какой из него теперь Книжник, с его-то вынужденным вмешательством в ход событий! Но бросать свое занятие он не хочет — привык за много лет, оно доставляет ему удовольствие, так что... Это все равно как если бы он сам вдруг отказался от сражений. Нет уж, каждому своё...

Прозвенели колокольчики. Еще раз. И еще.

-Ответь уже! — бросил Канда.

-Это не звонок, это смс... — Лави искал по карманам мобильный. — А, вот ты где... Юу!

-Что?

-Нам пора, так что заканчивай созерцать это безобразие. Спускаемся и двигаем в порт. Остальное, пишет, при личной встрече, — Книжник спрятал телефон обратно. — И напомни мне купить по пути бутылку вина Мариану!

-Лучше сразу ящик, чтоб наверняка, — сказал Канда. — А еще лучше — винный завод. Гонорары тебе позволяют.

Они переглянулись, сдерживая улыбки. Мир мог меняться, сколько угодно, сменялись эпохи и поколения, но кое-что всегда оставалось неизменным — это страсть Мариана Кросса к хорошему вину.

Ну, и их дружба, конечно.