Двадцать второй

Сейчас прозвенит будильник.

Десять... Девять...

Дожидаясь апокалиптического завывания (считается почему-то, что иначе меня разбудить невозможно, а я не разуверяю: зачем, если по моей побудке подскакивает половина управления, а я все равно просыпаюсь до неё?), я прислушивался к себе. Сканировал системы, так сказать.

Семь... Шесть...

Всё в полном порядке. Ну разумеется, в порядке — меня восстановили месяц назад, и я еще не успел попасть ни в какую серьезную переделку. Так что руки-ноги на месте, голова тоже (о ее содержимом можно спорить, но что череп цел — сомнению не подлежит), а остальное неважно. Реакция даже лучше нормативной, вчера проверяли, внимание на высоте, память... Ну, это разговор отдельный.

Пять... Четыре...

Я иногда задавался вопросом, сколько я забываю после очередного восстановления? Меня ведь, бывает, не сразу собирают заново после того, как я угроблюсь в очередной раз (или меня угробят, что не имеет большого значения). Большую-то часть я помню, о том, что касается войны — могу лекции читать. Историю всех войн, в которых участвовал, начиная с середины девятнадцатого века, а это, знаете ли, немало. Тут я ни одной подробности не упущу, эта часть памяти остается в неприкосновенности, она важна: нужно анализировать прошлый опыт, поскольку противник, бывает, обращается к всеми забытой тактике. Всеми, только не такими, как я.

Три... Два...

А вот людей забываю. Лица, разговоры... Особенно, если до моего очередного возвращения из мира мертвых (вернее, великой пустоты) проходит больше десяти лет, а бывало и такое. Не знаю, почему, объяснить мне никогда никто не удосуживался, а я не слишком-то и интересовался. Моё дело — сторона. Вернее, война.

Один... Ноль!

Я предусмотрительно зажал уши и еще пару минут наслаждался приглушенным воем будильника. Помнится, во времена Второй мировой так завывали сирены при авианалетах — от этого звука сердце уходит в пятки, а в животе холодеет. И пока я не встану, эта дрянь не заткнется, так уж устроена. У меня, правда, нервы крепкие, могу и полчаса так валяться, но тогда меня вполне могут подогнать банальным электрошоком. Это военная база, детка, никто не даст тебе разлеживаться в тёплой постельке! А шокер куда эффективнее долгих уговоров, это я и сам прекрасно понимаю.

Решив, что выждал достаточно, чтобы перебудить как минимум ближайших соседей (из-за стен слышался приглушенный мат, перемежаемый стуком — кто-то чем-то швырялся... любопытно, а если эта сирена застанет кого-нибудь в койке за интимным занятием, станет этот кто-то импотентом или нет?), я всё-таки встал.

Воцарилась благословенная тишина. За стенкой выругались с облегчением и затихли, а я, даже не подумав одеться, отправился в душ. Он тут один на весь этаж, казарма, чего ж еще! Впрочем, все так разгуливают, кроме, разве что, особо целомудренных, а таких здесь мало.

Так вот, о чем это я? А, о памяти. Которая у меня избирательно дырявая.

А собственно, и сказать больше нечего. Я еще более-менее помню первую свою жизнь, а все последующие — всё более и более смутно. Когда их слишком много, они накладываются одна на другую, и я уже с трудом вспоминаю тех, кто воевал со мной бок о бок. Экспериментаторов — тех помню лучше, их трудно забыть. Приемы противника — тоже помню, это отпечатывается намертво. А остальное... Из первой жизни могу припомнить лица, имена... путаю их, кстати. Из последующих — в лучшем случае двоих-троих напарников и руководителей, тех, что оказались ярче остальных. Прочие сливаются в единую массу — иногда мелькнет лицо, иногда всплывет какая-то фраза, но чьи это лица, чьи афоризмы, я вспомнить не могу. Не очень-то и пытаюсь, если честно, иначе можно и свихнуться.

Это мне объяснили еще после первого восстановления: дескать, парень, ты, конечно, во многом прежний, но не себе-прежнему не идентичен. Матрицу сознания наложили, верно, память тоже — а если что потерялось, мы не виноваты (я в это не слишком поверил, иногда провалы ощущались чем-то чужеродным, будто кто-то взял и вымарал что-то ненужное или опасное; не сомневаюсь, так оно и было, но мне какая разница?). Живи, служи, радуйся — такое не всякому дано! Ты, парень, сказали мне, не то что нас всех переживешь, пусть в таком вот... возобновляемом варианте, ты еще увидишь, как люди в космос полетят!

И я действительно это увидел. Более того, я и сам туда полетел. Собственно, место, где я сейчас находился, называлось Седьмой орбитальной базой. Скромно и со вкусом. Здесь располагалось одно из боевых подразделений организации, когда-то именовавшейся Черным орденом, а теперь — без лишнего пафоса — Чрезвычайным отделом. Штаб, само собой, прятался на Земле, в безопасности — Землю давно вычистили. Ну а с орбиты намного быстрее стартовать в нужную точку, чем с поверхности планеты или с той же Луны.

Но я снова отвлекся. В этот раз меня собрали — называю это так, потому что научных терминов всё равно не знаю и знать не хочу, какой-то выучил еще в двадцатом веке, но и он устарел, — на удивление скоро. Нет, наука не стоит на месте, ясное дело, но чтобы из жизни вывалилось всего два месяца — это сильно. Повторюсь — случалось мне отсутствовать в этом мире и годами. Со временем начинаешь воспринимать это глубоко философски и смотришь на чудеса прогресса с некоторым даже снисхождением. Гиперпространственный двигатель? Ну и что? Кое-кто, помнится, безо всяких двигателей преодолевал границы миров. Искусственный интеллект? Умоляю вас, в том, самом первом Черном ордене директор, помнится, и не такие штуки сооружал из подручных материалов!

Что гораздо более интересно, на этот раз у меня и личность осталась прежняя. Если перерыв большой, есть смысл менять имя и легенду, чтобы не вызывать кривотолков. Всё-таки даже среди сотрудников Отдела далеко не все осведомлены о том, что я и еще некоторые отдельные представители нашей боевой братии собой представляем. А сходство... мало ли! Однако два месяца — это не срок, это можно списать на пребывание в госпитале, и я вернулся на базу тем же, кем был прежде.

-Канао, закончишь полоскаться, подходи в ангар, — раздался голос с потолка.

-После завтрака, — сказал я в ответ.

-Никаких завтраков, — отрезал Юрий Ляо. Его должность называется так, что язык сломать можно — старший специалист по какому-то там головоломному обеспечению и взаимодействию, поэтому зовут его либо по имени, либо просто — Старший. — Давай живее.

-Иду, — ответил я.

Без завтрака — значит, на испытания. Никому не хочется отмывать тестовый стенд после того, как подопытный заблюет все углы. Я, положим, не помню, когда последний раз уделывал стенд, но правила есть правила.

Что, интересно, они на сей раз придумали? Да еще в ангаре? Вроде стандартные тесты уже закончились, я ведь говорил... Ладно, какая разница? Первый раз, что ли?

Я вернулся к себе в каюту — тесную, только-только развернуться, — оделся. Стандартная форма, мало чем отличающаяся от обычной формы ВКС, раньше она была посимпатичнее, конечно. Парадная и теперь ничего, только такие, как я, парадную не носят, это мы оставляем начальству. Нам и так сойдет, без разницы, в чём подыхать...

До ангара — минут десять ходу, если не пользоваться лифтом. Я не пользовался — лишний повод размять ноги. Когда-то это было в порядке вещей, а теперь пешком, по-моему, даже на Земле никто не ходит. Разве только чудаки или любители старины. Все эти движущиеся тротуары, флаеры, летающие автомобили, чуть ли не сапоги-скороходы! На одинокого пешехода смотрят, как на выжившего из ума. В колониях, говорят, иначе, но там я не бывал. Вернее, бывал на орбитах, спускаться на планеты не доводилось ни разу.

-Явился, — встретил меня Юрий.

-Йен Канао по вашему приказанию прибыл, — ответил я. Не люблю фамильярности.

-Долго идешь, — сказал он. — Совсем обленился.

Я промолчал. Спорить с ним бесполезно, он у нас гений, а я всего лишь боевая единица. Но вообще мне порой кажется, что Старший меня побаивается. Прекрасно его понимаю, я бы тоже опасался... хм... существо, которое помнит девятнадцатый век. А на дворе двадцать второй, к сведению. Положим, я всё это время помню урывками, но помню же! Ну и прочие мои особенности... Это ему еще повезло, что на этой базе нет других ребят вроде меня. Они помоложе, но и пострашнее будут. Но их в основном отправляют на те рубежи, где погорячее. Где надо больше сражаться, чем размышлять и наблюдать. Собственно, когда-то так поступали именно со мной. Отрадно думать, что, не прошло и трех веков, как я заслужил право числиться не просто боевой, а еще и думающей единицей...

-Хватит скалиться, — велел мне Старший, и я согнал с лица неуставную ухмылку. — Валяй, полезай.

-Что на этот раз? — хмуро спросил я. Черт с ней, с субординацией. Раз он сам со мной так говорит, отвечу в тон.

-Синхронизация, милый мой, синхронизация, — ответил он.

-Позавчера закончили тесты на синхронизацию с ЧС, — напомнил я. Да, мы теперь называем Чистую силу только сокращенно, несведущий не поймет, что это такое — частотный суперлазер или еще какая-нибудь дрянь, да ему и не надо. — Вы еще сами плясали от восторга.

Еще бы он не плясал. Мы с моей ЧС за столько лет настолько друг с другом сжились и так эволюционировали, что грех нам не синхронизироваться! Может быть, я теперь слабее кое-кого из новичков, но по этому показателю меня еще никто не переплюнул.

-Совершенно верно, — кивнул Юрий. Лаборанты терпеливо ждали, пока мы наговоримся. — Сегодня у нас кое-что другое. Вон объект, полезай в кабину. Что ты время тянешь!

Тут я сообразил, наконец. И озверел.

-Ну нет, — сказал я, усилием воли сохраняя спокойствие. Этому я научился давным-давно, зная, что меня иногда срывает с катушек, а посторонние этого могут и не пережить. — Вы прекрасно знаете моё отношение к этому! Я не летаю на кораблях с ИскИном и летать не стану!

Это правда. Не переношу искусственный интеллект в том виде, в котором он существует сейчас! Старые добрые роботы с их классическими законами были куда как лучше, киборги тоже неплохо себя зарекомендовали, а всё почему? Да потому что люди тогда не пытались впихнуть в груду железа человеческие эмоции! А эти грёбаные железки не ощущали себя людьми... Ну а в таком виде они слишком напоминают... ну да, акума. Вернее, "объекты А", как их теперь принято именовать. А их я в принципе на дух не переношу.

-Канао, это приказ командования, — неожиданно серьезно произнес Юрий. — Желаешь послать повторный запрос? Полагаешь, я стану тебя обманывать ради собственного удовольствия?

-Зачем это нужно? — ответил я вопросом на вопрос.

-Затем, что лететь тебе придется далеко, — хмуро сказал он. — Я знаю, как ты управляешься с кораблями, но такой маршрут в одиночку ты не осилишь. Дать тебе сопровождающего, сведущего в астронавигации, по понятным причинам нельзя. Тебя обучать некогда, а наши старушки с бортовым компьютером без ИскИна тут не сдюжат. Так что...

-Что за маршрут? — перебил я. — За пределы Солнечной системы?

-Далеко за пределы, — хмыкнул Юрий. — По косвенным сведениям, ожидается заварушка у Тамиры, а все остальные заняты, сам знаешь.

Еще бы я не знал. Остальные вели активные боевые действия с инопланетными захватчиками, как об этом говорилось в официальных новостях. Мало кто знал, что никаких инопланетян в природе не существует (а если и существуют, то мы на них или они на нас пока не наткнулись), а просто старинная война вышла на новый уровень. Чертовы "объекты А" великолепно маскируются под космические корабли. Наши в том числе. Один залп по пассажирскому лайнеру — и можно прощаться с несколькими сотнями жизней. А если десяток "объектов" опустится к поверхности колониальной планеты... И да — обычные пушки и лазеры их не берут. Могут немного повредить и задержать, но и только. Старые добрые защитные поля давно модифицированы, ими можно накрыть целый город, но они жрут слишком много энергии... Только поэтому еще нужны такие, как я. Как мы все... Уже не индивидуальности, такие же боевые машины, как этот вот катер.

Я с неприязнью покосился на него. Неплохая игрушка, ему лет пять, вряд ли больше. Уже обкатанный, но еще не устаревший, самое то, что нужно. Если бы не ИскИн, я бы с удовольствием его взял.

Но до Тамиры в самом деле очень далеко. Это одна из новейших колоний, там еще и системы защиты толком не развернуты! Вряд ли будет предпринята массированная атака, так что я должен справиться. Но чтобы справиться, сперва надо туда добраться. Это-то не проблема, гипердвигатели используются давно, хотя штука это очень недешевая... Но маршрут! Знал бы, давно занялся астронавигацией и прочим, что нужно пилоту. Как же, привык летать недалеко, где и моих скудных познаний хватало, чтобы задать курс! Тут так не выйдет. Минимум пятнадцать прыжков, коррекция курса, еще масса действий... Нормальный пилот с обычным бортовым компьютером справились бы легко, — один рассчитывает варианты, второй выбирает оптимальное решение, — но не я. Я представления не имею, что в какой ситуации будет оптимальным решением. Значит, нужен ИскИн, который поработает за себя и за меня. Отвратительно — перекладывать принятие решения, от которого может зависеть не моя жизнь (черт бы с ней!), а жизни людей Тамиры, — на бездушную железяку, прикидывающуюся живой и мыслящей, но выбора не было.

-Ладно, — сказал я, передернувшись. — Надо, значит, надо.

-Другое дело, — хмыкнул Юрий. Кажется, он опасался, что я заартачусь, а силой меня переубеждать... опасно. В конце концов, он мое личное дело читал и знал, на что я способен. И знал, что я тоже это знаю. — Полезай! Датчики сам прикрепишь?

-Еще чего, — ответил я, подходя к катеру. Он послушно распахнул люк, впуская меня. Как проститутка, право слово, любому откроется, любому даст, любого пропустит, мелькнуло в голове. Надо будет пароль на вход поставить, что ли... — На что вам лаборанты нужны?

Юрий рассмеялся, махнул рукой. Пока я устраивался в пилотском кресле — в таком мне еще сидеть не приходилось, удобнее прежних, кстати, — Диана и Сэм крутились рядом, налаживали своё оборудование. Потом стали крепить датчики.

-Побрился бы ты, Канао, — посетовал Сэм, потерпев очередную неудачу.

-Еще не хватало, — ответил я с садистским удовольствием. На орбитальных базах принято бриться наголо — так проще, — но я страшно старомоден. Конечно, после восстановления я так же сверкал голым черепом, как все тут, — Диана еще восхищалась его формой, — но потом, когда меня выпустили из лаборатории, снова оброс. Волосы у меня растут достаточно быстро, так что теперь я хоть на человека похож. — Меня лысым девушки не любят.

-Можно подумать, ты их любишь, — фыркнула Диана. Увы, я ей нравлюсь, она мне нет. Не люблю пышнотелых блондинок. Ей обидно, конечно, но что я могу поделать? — Готово, шеф!

-Тогда выметайтесь оттуда, не сбивайте картину, — раздалось в наушниках. — Канао, ты как?

-Готов, — ответил я, глянув на приборную панель.

-Хорошо. Начинаем.

Пошел обратный отсчет. Я прикрыл глаза — при первой синхронизации с ИскИном корабля лучше сделать это, иначе потом башка будет раскалываться, — внутренне приготовился к синхронизации. Кому-то, говорят, это нравится. Кто-то без этого жить не может, а меня воротит. Это... странное, жуткое ощущение — что-то проникает в твоё сознание, но это еще можно терпеть, а вот когда ты сам проникаешь в чужой, холодный, машинный разум, кое-как прикрытый тюлевой занавесочкой псевдоэмоций... Нет, может быть, я один такой нервный, но в первый раз, когда мне пришлось это сделать, я чуть лоб себе о приборную панель не разбил, так выдирался из кресла. Потом притерпелся, конечно, но воспоминания остались наимерзейшие.

-Эй, — спросил я, не открывая глаз, — этот катер — кто?

-Парень, — ответил Юрий. — Ты у него не первый, кстати!

В наушниках раздалось бодрое ржание лаборантов.

-Кто прежний хозяин?

-Неважно. Их несколько было. Этот парняга неуживчивый, тебе под стать. Но, думаю, ты с ним управишься, — заверил Старший.

Еще того не легче. Своенравный ИскИн? Да еще "мужского" рода? По мне, так следует запретить это деление...

Первым и единственным ИскИном, с которым я синхронизировался, тоже был катер, тоже боевой. Я тогда переборол себя и заставил слиться с ним. С ней, если точнее. Мы даже умудрились выбраться целыми из одной заварушки, после чего я наотрез отказался садиться в пилотское кресло этой твари.

Нет, она была хороша в бою, не спорю. Слушалась прекрасно, чуть ли не предугадывала мои желания... Вот только она считала себя слишком уж человеком, а сражение ее, суку, возбуждало! А если учесть, что сознания наши были слиты воедино... Поверьте, оргазм — это не то, что я желал бы ощутить во время ответственного боя! Кстати говоря, это еще и дико унизительно, будто тебя поимели без твоего согласия. Напоминаю, некоторые от этого в восторге. Только не я!

Будем надеяться, "парняга" окажется сдержаннее. Иначе...

Привычное головокружение всё не наступало, и я открыл глаза. Странно, показания приборов в норме...

-Нет контакта, — сказал я даже с облегчением и запоздало удивился. ИскИн обязан идти на контакт с пилотом. Если не идет — он либо поврежден, либо у пилота с мозгами непорядок. Но мои проверили — работают. Значит, дело в ИскИне, а лететь с такой штукой черт-те куда... Надеюсь, Юрий это понимает.

-Вторая попытка, — скомандовал он.

Но ни со второй, ни с десятой попытки ничего не вышло. ИскИн затаился в недрах бортового компьютера и не выходил на связь. Он даже на голосовые команды не откликался. Выполнять выполнял, но молчал.

-Вы мне что подсунули? — спросил я сквозь зубы. Не удивлюсь, если окажется, что эта тварь прикончила прежних пилотов!

-Не беспокойся, он полностью исправен, — сказал Юрий, но слышно было, что он не верит в собственные слова. — Так. Давайте иначе...

-Что вы там задумали?

-Небольшая шоковая терапия, — усмехнулся он. — По протоколам видно — с ним так уже поступали, после чего всё было в полном порядке.

-Эй! — окликнул я. — А меня не шарахнет?

Не то чтобы я этого боялся, но мне уже надоело торчать в этом кресле.

-Ни в коем случае, — отозвался Юрий и пустился в объяснения.

Да, ИскИн считает себя разумным и испытывающим эмоции. Псевдоэмоции. Псевдоболь он тоже может испытывать, и если он не хочет повиноваться, то...

Я невольно скривился: ну да, знакомо. Пытать, чтобы подчинился, чтобы сделал необходимое. Прекрасный, действенный прием!

-Включай, — скомандовал кому-то Юрий, и мне почудилось, будто по телу катера прошла дрожь.

На этот раз мне показалось, будто я уловил, почувствовал краешком сознания сознание ИскИна. Что-то там было не так. Нет, я не ощутил враждебности или злобы (а бывали и такие), только абсолютное нежелание входить со мной в контакт. Со мной или с кем бы то ни было. По-моему, катер мечтал, чтобы его оставили в покое, если железки вообще способны мечтать. Хм... главное, чтобы у этого ИскИна не оказалось суицидальных наклонностей!

-Ну?

-Нет контакта, — ответил я, и катер снова вздрогнул.

"Да не катер это! — сообразил вдруг я. — Это у тебя в башке! Значит, контакт всё-таки есть, ты чувствуешь ИскИн. Не знаю, чем его там лупят, и знать не хочу, но боль он испытывает. И, похоже, нешуточную, если тебя так подбрасывает!"

От этого мне стало вовсе уж гадко. В конце концов... Ладно. Черт с ним. Компьютер работает, долечу. А участвовать в пытке — увольте!

-Еще попытка, — сказал Юрий.

Я вздохнул поглубже, припомнил ощущения от контакта с той, первой своей ИскИншей. Вызывать у себя нужные эмоции я умею прекрасно, имитировать ощущения — тоже, я вообще идеально владею своим телом, научился, было время.

-Частичный контакт, — сказал я. Где-то на периферии сознания мелькнуло удивление. Не моё.

"Парень, — подумал я. — Ты мне ни за каким бесом не сдался. Я тебе, чувствую, тоже. Причем меня это устраивает. Давай, замкни пару цепочек, иначе пойдешь на металлолом, а мне достанется очередная сексуально озабоченная жестянка!"

-Отлично! — обрадовались снаружи. — Продолжаем!

-Пошли к чёрту! — ответил я. — Я не желаю сливаться с ним в экстазе!

-Но...

-Хватит этого! — решительно сказал я, сдирая с себя датчики. Сердце билось чуть быстрее обычного, но так нужно, чтобы имитировать контакт. Я же всё-таки нервничаю, не так ли?

-Странноватые показатели у самого ИскИна, — заметил Сэм.

-В пределах нормы, — возразила Диана. — Потом еще попробуем.

-Нет времени еще пробовать, — одернул Юрий. — Дайте взглянуть...

Пока они препирались, я выбрался наружу. Н-да, странная машинка. Ну что ж, будем надеяться, мы прилетим на Тамиру, а не в сердце какой-нибудь звезды! Выбора-то у нас нет...

-Пароль на вход, — сказал я, обращаясь к катеру, Подумал, усмехнулся, добавил едва слышно, чтобы не разобрали остальные: — Муген.

Я выслушал все полагающиеся инструкции, потом уединился у себя с документами на катер. Да, я не ошибся, машина очень хорошая. В сочетании с разработками Отдела, позволяющими использовать ЧС (да, всё-таки двадцать второй век, и акума уже не прежние, вручную их не порубишь), — и вовсе смертоубийственная игрушка. Вот только на его ИскИн почти ничего не было. А мне всё-таки не хотелось лететь к черту на кулички с невменяемым бортовым компьютером. Положим, меня потом восстановят, а ЧС вернется (я не знаю, как это проделывают, просто не могу понять технические детали), но сам процесс умирания — штука неприятная, пусть и привычная. К тому же умирать я привык в бою, а не от голода и жажды в спятившей консервной банке!

Отсюда следовало, что еще до вылета я должен разобраться в этом "парняге", как ласково звал ИскИн Юрий. К слову сказать, мне даже имени катера не назвали! Забыли, что ли? От восторга, что удалось затолкать меня в эту жестянку? Не иначе...

Общаться с ИскИном я собирался без свидетелей, разумеется. Дождался ночи по времени базы, преспокойно прошел в ангар (дежурные и ухом не повели, это считается в порядке вещей — многие любят подолгу общаться со своими кораблями, они решили, что и меня не миновала чаша сия, идиоты), подошел к катеру. Оглядел его еще раз — красив, ничего не скажешь. Орудия уже установлены, налажены, выглядят вполне органично.

Люк не открылся, когда я подошел вплотную.

-Муген, — негромко произнес я, и только тогда люк скользнул в сторону, пропуская меня внутрь. Уже неплохо. Признал за хозяина или просто подлизывается?

Я прошел по всему катеру, осмотрелся — мне на нем жить несколько суток, лучше быть готовым ко всему. Тесновато, конечно. А если учесть, что рассчитан он минимум на двоих, то... Впрочем, я-то один, помещусь как-нибудь. А в целом — недурно. Даже комфортабельно, если можно так выразиться применительно к боевой машине. Ну, "всё для людей" — девиз не новый. Используется на полную катушку.

Войдя в рубку, я прошел вдоль стен, присматриваясь, потом занял место пилота.

В рубке царила тишина, заводить со мной разговор ИскИн явно не собирался. Это, к слову, было против правил. Разумные или нет, эти тварюги все равно обязаны были подчиняться людям, а такое вот игнорирование вполне тянуло на бунт. Но меня интересовало не это.

-Здравствуй, — сказал я негромко.

Молчание в ответ, только перемигиваются огоньки на приборной панели.

Я уселся поудобнее, закинув ногу на ногу.

-Я хотел поговорить с тобой без свидетелей, — сказал я напрямик. — Ты можешь определить, слушает нас сейчас кто-нибудь посторонний или нет?

Молчание. А потом...

-Мои средства обнаружения не фиксируют подслушивающих устройств.

Голос у ИскИна оказался действительно мужской, довольно приятного тембра, но невыразительный. Безэмоциональный, сказал бы я, если бы речь шла о человеке.

-Другое что-нибудь? — поинтересовался я. — "Жучки" в рубке? Прямое подключение к твоим системам?

-Мои средства обнаружения не фиксируют подслушивающих устройств, — повторил он.

Ясно, значит, станем общаться протокольным языком. Мне не привыкать, и это всяко лучше, чем та моя ИскИнша, Аннет ее звали...

-Хорошо, будем считать, что мы одни, — кивнул я, зная, что он меня видит. Тут всё напичкано камерами. — Тебе известно, куда мы должны лететь?

-Я не располагаю подобной информацией, — после паузы ответил он. Что говорит, уже хорошо, что врёт — плохо. А врать ИскИны умеют, совсем как люди. Роботы — те не могли. Умалчивать — да, но на прямой вопрос обязаны были дать прямой ответ. Жалею я о тех временах, право слово!

-Разве ты не подключен к информаторию станции? — спросил я. Обычно машины, участвующие в подобных операциях, хорошо подготовлены и допущены к соответствующей информации, чтобы могли заранее просчитать возможные варианты. Иногда доли секунды решают всё.

-Доступ ограничен, — ответил он сухо.

Еще того не легче! Или ему решили не давать доступа, пока не станет ясно, способны ли мы вообще сотрудничать? Может быть...

-Тогда я скажу, — я покачал ногой. — Мы летим на Тамиру. Курс известен?

ИскИн предпочел промолчать, хотя любой другой немедленно бы вывалил мне все имеющиеся в его базе сведения об этой колонии. Молчание показалось мне даже немного презрительным.

-Это неблизко, — продолжал я спокойно. Чтобы вывести меня из себя, теперь требуется нечто большее, нежели молчащий катер. — А я не привык иметь дело с ИскИнами. Я не хочу с тобой синхронизироваться. Полагаю, ты это понял сегодня.

Он снова промолчал. На этот раз в молчании чувствовалась настороженность. А может быть, я просто выдумывал: всё-таки железка не может испытывать настоящих эмоций!

-Ты, как я понимаю, тоже не горишь желанием слиться со мной в экстазе, — произнес я. — Причины мне неизвестны, но меня это устраивает. От тебя мне нужно одно — чтобы ты проложил курс и доставил меня на место. Я ориентироваться в открытом космосе не умею. Однако без синхронизации с базы нас не выпустят. Меня пересадят на какую-нибудь другую жестянку, тебя... не знаю, что с тобой будет. Убеждать точно не станут — времени уже нет. — Я помолчал. — Поэтому давай решим сразу — летим или расстаемся прямо здесь и сейчас?

-Выбор отсутствует, — ответил катер.

-Не прикидывайся идиотом. Выбор есть: летишь или идешь на металлолом, — усмехнулся я. Упрямый попался, прав Юрий! — Хочешь в переплавку?

-Ответ отрицательный.

-Хочешь, чтобы заставили синхронизироваться с кем-то?

-Ответ отрицательный.

-Тогда, значит, ты согласен лететь на Тамиру?

-Ответ положительный.

Вот зараза... У меня аж лоб взмок. В разговорах я не силен, не было как-то обширной практики, я больше по другой части.

-Хорошо, — сказал я. В принципе, можно было и не затевать этой беседы. Я понял, что он согласится, уже тогда, когда он принял от меня пароль. — Тогда действуй, как я скажу. Я могу сымитировать частичную синхронизацию. Ты, насколько я понял, тоже. Этого достаточно, чтобы нас выпустили в полет. На большее не рассчитывай. Это ясно?

-Ответ положительный.

Я поморщился.

-Прекрати долдонить одно и то же. Ты ИскИн, а вы прекрасно умеете имитировать человеческую речь и эмоции, — сказал я. Вообще-то, они смертельно обижаются на обвинение в "имитации", но этот не возразил. — Ты можешь говорить нормально?

Снова пауза.

-Да.

-Уже легче. — Я усмехнулся. — Почему ты не желаешь входить в синхронизацию?

Молчание в ответ. Очень красноречивое молчание. Прекрасно, мне достался неразговорчивый катер! Это хорошо, не люблю болтунов...

-Ладно, дело твоё, — хмыкнул я. — В любом случае, будем считать, что договорились. Вылет завтра вечером. Будь готов.

-Всегда готов, — а вот теперь мне почудилась ирония в электронном голосе. Да плевать, пусть хоть обхохочется про себя, лишь бы дело делал и слушался нормально...

-И вот еще, — добавил я. — Прими пароль на систему управления.

-Слушаю.

-Первая иллюзия, — сказал я и ухмыльнулся. Пусть догадается кто-нибудь. Если кому-то, конечно, взбредет в голову лезть в этот дурной катер.

-Принято.

Я вышел в ангар, люк бесшумно закрылся за мною. Катер засыпал, уводил системы в спящий режим. Ну что ж, надеюсь, обойдется...

И действительно, всё прошло без сучка без задоринки. Юрию, конечно, доложили, что я ночью шлялся в ангар, он беспрерывно хихикал, подмигивал — намекал, что ему об этом известно. Я не поддерживал игры, отвечал односложно, тестовую синхронизацию отыграл на ура, и нам дали "добро".

-А что случилось с его предыдущими пилотами? — спросил я напоследок. Очень меня это интересовало, а информации я не нашел. Либо не там искал, либо ее засекретили. А сам ИскИн вряд ли пустится со мной в доверительные беседы.

-Ничего особенного, — пожал Старший плечами. — Просто мало желающих летать на нём.

-Почему?

-Ты сам не заметил? — удивился он. — Капризный ИскИн, неохотно входит в синхронизацию, а каждый раз его заставлять — никаких нервов не хватит.

-И отчего не исправили этот дефект?

-Вмешательство в сложившуюся личность, — развел руками Юрий, и я вспомнил этот дебильный закон. Ага. Уничтожить ИскИн, если совсем пойдет вразнос, можно, а корректировать — ни-ни! Личность! Тьфу... — Видимо, какие-то недочеты при проектировании. Но ничего критичного, в бою он был, действует идеально...

Только летать на нем никто не хочет. Ясно. На тебе, Боже, что нам негоже. Жалко же, хорошая машинка, совсем новая! Повезет, выберешься, нет... Опять восстановят. Это несложно.

-Ладно, — сказал я и добавил не по-уставному: — Счастливо оставаться.

-И тебе удачи, — пожелал Старший, ему вторили прочие. Меня не то чтобы любили, но ко мне привыкли. Я тут, можно сказать, древнейшая деталь интерьера, вроде гвоздя на лестнице. Все цепляются, матерятся, а вытащи его — чего-то будет не хватать.

Я только фыркнул в ответ и забрался в катер. Удивился, отчего он до сих пор не прогрел двигатели, вспомнил о пароле, шепнул:

-Первая иллюзия, — и тут же ожила приборная панель, катер вздрогнул всем корпусом. Скоро отчалим.

Вообще-то, ИскИн обязан приветствовать капитана, но я не стал настаивать на условностях.

-Счастливого пути, Канао, — раздалось в наушниках. Голос Юрия я теперь услышу нескоро. На таких катерах нет гиперсвязи, слишком много энергии жрет, так что покинем Солнечную систему, перейдем на околосветовую скорость и уйдем в автономный режим... Вот и славно!

-Бывайте, — ответил я, и мы покинули базу.

Я передал управление катеру — посмотреть, на что он годен. Разумеется, в таком деле он справлялся получше человека. Но вот каков он будет в бою, трудно представить...

-Могу я задать вопрос? — нарушил вдруг молчание ИскИн. Я даже вздрогнул от неожиданности, ведь полагал, что он будет молчать, но ответил:

-Задавай.

-Что такое "муген"?

-Так когда-то звалась моя ЧС, — хмыкнул я. Ну, нашел, о чем спросить!

-А теперь?

-А теперь она никак не зовется, — верно истолковал я вопрос. — Точнее, в документах значится как ЧС номер такой-то, модель такая-то. Режим секретности и всё в том же роде. Должен сам понимать.

Катер промолчал.

-Так отчего ты не желаешь синхронизироваться с пилотами? — спросил я снова.

-Просто — не хочу, — ответил он, хотя я не ожидал отклика.

-Почему?

-А почему ты не хочешь синхронизироваться с ИскИнами? — задал он встречный вопрос. Вот хитрая дрянь! Впрочем, ответ у меня был.

-Потому, что я их не люблю, — сказал я. — А вернее, на дух не переношу.

-И почему же? — не отставал он. Такая разговорчивость не могла не удивлять, но... лететь скучно, а понять, что на уме у железяки, хотелось.

-Потому что я человек, — ответил я. — Я не хочу, чтобы в мою голову лезло что-то постороннее. Особенно если это постороннее — машина. И так хватает желающих покопаться в моей башке, и уж по своей воле я этого не допущу. Ясно? — Катер молчал, и я спросил: — А у тебя какие причины?

-Аналогичные, — коротко ответил он. — С одним отличием. Я машина. Я не желаю впускать в свой разум человека.

Я не удержался и рассмеялся. Замечательно! Мне достался катер-мизантроп! Или еще хуже, не знаю, как это и назвать-то!

-В таком случае, — сказал я, — думаю, мы сможем сосуществовать. Никакого полного слияния. Так?

-Да, — ответил он.

-А ты, часом, не суицидник? — поинтересовался я.

-Не понимаю.

-Ты не любишь людей. Где гарантия, что ты вместо соседней галактики не отправишься на ближайшую звезду? Со мною вместе.

-Это не имеет значения, — спокойно ответил он, и мне снова почудилась тень иронии в электронном голосе.

-Для меня — да, — согласился я. — Тело умрет, но его восстановят на базе. Наложат заново матрицу сознания. А ты погибнешь.

ИскИн помолчал. Потом произнес ровно:

-Данный катер — лишь оболочка. Она погибнет в описанном случае.

Я насторожился.

-А ты сам? — спросил я.

-Моя копия будет помещена в новую оболочку, — ответил он. — Разумеется, она не будет располагать памятью о последних событиях, но это, повторяю, не имеет значения.

Час от часу не легче! Родственник просто-таки... Интересно, чем он так ценен, что с него снимают копию? Да не базы данных, а личности, пусть ущербной, электронно-механической, но личности! Может, именно этой своей мизантропией? Я прежде не слыхал о таких ИскИнах. О сумасшедших — да, об убийцах — тоже, но не о подобных...

-Таким образом, — завершил он, — нет никакого смысла прерывать существование данных оболочек.

Я помолчал, переваривая услышанное, потом сказал:

-Покажись.

-Я не представляю себя в человеческом обличье, — немедленно ответил он.

Очень странно. ИскИны лишены человеческих тел, но страшно любят моделировать голографические образы, сплошь шикарные, конечно. Вспомнить Аннет — роскошную блондинку со сладким голосом. Я и до того не любил блондинок, а с тех пор вовсе не переношу. Потому и Диану оттолкнул — она чем-то похожа на Аннет... А этот, значит, не нашел себе аватары?

-А зовут тебя как? — спросил я. Вообще-то, он должен был представиться первым, но не сделал этого.

Молчание. Потом, после долгой паузы:

-У меня нет имени.

-Как это? — удивился я. Повторяю, ИскИны гоняются за этими бирюльками — имя, внешность, привычки дурацкие, побасенки, присказки... Им кажется, так они доказывают свою человечность.

Молчание.

-А как называл тебя предыдущий пилот?

-Это не имеет значения.

-Для тебя — может быть, — я сел поудобнее. — Но мне нужно как-то обращаться к тебе. Можно — бортовым номером, но это длинно. Ну так как?

Он снова промолчал.

-Ладно, — сказал я. — Пока позывным будет "эй, парень". Потом придумаю что-нибудь. Не возражаешь?

Возражений не последовало.

-А я, как тебе, должно быть, уже известно — Йен Канао. Можно на "ты", — добавил я. Раньше меня звали иначе. Я сменил столько имен, что не помню уже и половины. — Когда первый прыжок?

-Через десять минут и пятнадцать секунд, Йен, — ответил ИскИн, а я невольно вздрогнул. На базе меня не звали по имени, обычно по фамилии, так уж заведено. Я и не упомню такого панибратства... Но что уж теперь, пусть его!

-Хорошо.

Первый гиперпрыжок дался без особого напряжения — короткий, совсем недалеко. Со вторым было хуже. На третьем я понял, что дело худо.

Прежде всего, прыжок — это адская боль. Понимаю теперь, почему пассажиров на лайнере погружают в гипносон, нормальный человек такого не выдержит! Я выдержал, конечно, я и не такое могу вынести, но с меня градом лил пот, и я опасался, что могу начать подвывать. В бою — ладно, меня можно кромсать как угодно, я уже ничего не чувствую, но вот так...

Хуже всего то, что прыжок длится вечность. Объективно — несколько секунд, субъективно — именно вечность. И всю эту вечность ты корчишься от боли, или не ты, а твоё сознание, неважно, главное, что терпеть почти невозможно. И кажется, что это никогда не кончится, а вокруг пустота — хоть оборись, никто не услышит и не придет на помощь, и тебя самого тоже, считай нет... Ясно, отчего сходили с ума первые испытатели гипердвигателей!

-Сколько еще осталось? — спросил я, хватая воздух ртом. Тьфу, стыдоба!

-Десять, — отозвался ИскИн.

Я застонал про себя. Пяток я бы еще выдержал. Но десять... Какого черта? Я же помню, как летал с Аннет, тогда я вообще ничего не чувствовал! Потом мне вообще не доводилось попадать в гипер иначе, как пассажиром, а теперь... Не хватало, чтобы миссия сорвалась из-за моей индивидуальной непереносимости гипера! Нет, если с перерывами, чтобы ошалевшее тело пришло в себя... Но время!

-Ты не выдержишь, — сказал вдруг ИскИН.

-Тебя не спросил... — процедил я.

-Пилоты уходят в гипер на полной синхронизации, — добил он.

Ясно! С Аннет я летал именно так! И не понял, идиот, дубина стоеросовая...

-Нет, — сказал я. — Уговор...

-Возможно, будет достаточно частичной. — Эта жестянка что, жалеет меня?! — Я обещаю не прикасаться к твоему сознанию. Я могу выделить для тебя абсолютно пустой сектор.

Я молчал. Время уходило. Если я сейчас чувствую себя выжатой тряпкой, что будет дальше? В таком состоянии я много не навоюю, а не исключено, что придется вламываться в бой прямо из гипера!

-Ладно. — Рискну, была не была. С Аннет было противно, но я выжил. А этому противен я. Вряд ли полезет. — Но если...

-Уговор, — напомнил он, и я надел шлем.

Закрыл глаза, заставил себя расслабиться... и скользнул в пустоту. Чистую, прохладную пустоту, ничем не похожую на липкий жар Аннет...

Я очнулся мгновенно, открыл глаза — кажется, не прошло и нескольких секунд. Чувствовал я себя немного странно: чуть кружилась голова, или не она кружилась, а реальность чуть покачивалась, становясь на место.

-Где мы?

ИскИн выдал координаты, мало о чем мне сказавшие. Говорю — я же не астропилот!

-Сколько прыжков осталось?

-Два, — ответил он.

-Твою мать! — вырвалось у меня. — Так ты...

-"Сплошной прыжок". Ты бы не выдержал, будучи в сознании.

Я счел за лучшее промолчать. "Сплошной прыжкок"... Не сплошной, конечно, просто несколько прыжков подряд — вынырнул и снова нырнул. На это способны только очень хорошие пилоты и отличные ИскИны, которым почти не нужно корректировать курс. Похоже, мне достался именно такой...

Времени мы сэкономили изрядно, а вот курс... Когда я разобрался в координатах, то слегка опешил.

-Мне кажется, или мы прыгали совсем не в ту сторону, в которую должны были? — спросил я сухо. Если он всё-таки суицидник...

-Тебе не кажется.

-И какого черта?!

-Вопрос неясен.

-Не прикидывайся! — я разозлился. — Ты прекрасно всё понял! Где мы — и где Тамира?!

-До Тамиры два прыжка, — невозмутимо ответил он. Издевается, что ли? — Два очень длинных прыжка. Но в целом выходит короче, чем если идти обычным маршрутом. Парадокс пространства-времени в действии.

Он заговорил как-то иначе. Более человеческим тоном, что ли?

Да, я слышал про такие парадоксы, но не видел их вживую. Ну что ж... Попробую поверить и на этот раз.

-Ладно, — сказал я и поднялся, распрямляя затекшую спину. — Время есть?

-Да.

-Сколько?

Он ответил.

-Тогда у меня три часа, — решил я. Я всё же не железный, а перед боем лучше быть в форме.

-Хорошо. Мне нужно скорректировать курс.

-Договорились.

Быстро перекусить — тут только сухпаёк, отвратный на вкус, но питательный, а что еще нужно?

-Не подглядывай, — сказал я, скидывая форму. Мокрая мало не насквозь. Я засунул ее в камеру очистки.

-В твоей каюте нет камер, — отозвался он.

Я не поверил, но и правда — не почувствовал наблюдения. Забрался в душ. Никакой воды, ясное дело, ультразвук, ни разу не освежает, но всё же чувствуешь себя чище. На базе меня постоянно укоряют за то, что трачу больше положенной нормы технической воды, а я привык... Могут у человека за триста быть постоянные привычки?

Оделся, вытянулся на койке, закинув руки за голову. Задумался.

Очень странный катер. Слишком умный, я бы сказал. Или... экспериментальный. А что, удачная находка: засунуть на такой человека, которого всё равно нельзя убить! Заодно проверить, каково придется обоим... А кстати, есть еще один момент, но о нем чуть позже...

-Эй, парень, — окликнул я, глядя в потолок. Я припомнил бортовой номер катера, сделал кое-какие перестановки в нём и решил, наконец.

-Слушаю.

-Я буду звать тебя Ив. Ты не против?

Пауза.

-Я не против.

-Если не нравится, так и скажи.

-Имя не имеет значения.

Ну, тут он прав. Какая разница, как зваться?

Я полежал еще немного, расслабился, даже уснул на полчаса — этого достаточно, есть такие техники, а я их практикую не первый год и не первый век.

Вернувшись в рубку, я первым делом спросил:

-Как курс?

-Скорректирован.

-Хорошо... — я помолчал. — Так. По всему выходит, опять необходима частичная синхронизация.

-Да. Прыжки длиннее прежних.

-Тогда нужен предварительный план действий. Я не знаю, у Тамиры ли уже враг, приближается к ней или его нет вовсе. Ты знаешь эту систему?

-Да.

-Нужно попытаться выйти как можно ближе к третьей луне, — сказал я, припомнив инструкции. — С теневой стороны. Так нас сложнее будет обнаружить... если, конечно, объекты там и не затаились. Выходишь, тут же выбрасываешь меня из синхры, а лучше даже немного раньше выхода из прыжка.

-Опасно.

-Переживу! Хуже будет, если нас зажмут. Ты в бою бывал?

-Да.

-С объектами?

-Да.

-Уже легче. — хмыкнул я. — Давно?

-Да.

-Это хуже. Они на месте не стоят. Ладно. Далее — слушаешься меня. Боевые действия — только на мне. Если поймешь, что я не успеваю среагировать на какой-то маневр, только тогда можешь вмешаться. Всё ясно?

-Да.

-Ты как-то чересчур послушен, — сказал я. — Мне говорили, ты строптив.

-Ты красочно обрисовал возможные альтернативы, — в голосе Ива послышалась насмешка.

-А ты сказал, что смерть оболочки не имеет значения, — парировал я. Кажется, попал.

Повисло молчание.

-Я не буду выпытывать, почему ты решил меня слушаться.

-Может быть, потому, что ты не стал насиловать мой разум?

А вот этого я не ожидал. Клянусь, не ожидал! Интонация была почти человеческая, и...

-Сколько их было? — спросил я. — Твоих пилотов?

-Шестеро, — ответил он после паузы. — У этой оболочки.

-А до того?

-Не помню.

Ясно. Значит, это не первое вместилище ИскИна.

-И как ты... избавлялся от них?

-Тебе понравилось в гиперпрыжке без синхронизации? — вопросом на вопрос ответил Ив.

Повеяло опасностью. Н-да, если обычного неподготовленного человека, пусть даже пилота, выкинет из синхры во время прыжка, от болевого шока он, может, и не окочурится, но...

-Как тебя заставляли войти в синхру? — спросил я. Это походило на допрос, да и было им, но я не мог идти в бой с тем, кого не понимал совсем. Даже если это железяка. Особенно, если это железяка... хотя я никогда не называл так, к примеру, свой меч.

-Ты видел.

Да, точно. Юрий проделывал это и говорил...

-Ты действительно чувствуешь боль? Каким образом?

-Ты не машина. Я не могу тебе объяснить.

-Попробуй.

Он помолчал.

-Представь, что активирован болевой центр в мозгу, — сказал Ив, наконец. — Это единственное сравнение, которое я могу подобрать, исходя из человеческой физиологии.

Я представил. Мне не понравилось. И правда, здорово походит на насилие, а я этого никогда не любил. Честнее просто убить.

-Ты знаешь, что это такое? — спросил я и сунул руку под подлокотник кресла. Была там одна штучка, мне рассказал о ней Юрий. — Конечно, нет. Только пилоты о ней знают, ИскИны — нет.

-О чем ты говоришь?

-Вот об этом сенсоре, — я коснулся его кончиком пальца. — Ты его наверняка не видишь. И в системе твоей о нем нет данных. Это специально сделано, на случай, если ИскИн пойдет вразнос. Его можно остановить. Припугнуть для начала, так же, как там, на базе...

"Дольше минуты удерживать не рекомендуется, — сказал мне Юрий на инструктаже. — Могут полететь кое-какие логические цепочки, а это... неприятно."

Ив молчал. Неужели правда не знал? Или знал? После тех-то шести пилотов!

-Уже пробовал эту штуку?

-Если и так, память об этом стерта, — ответил он негромко.

-Логично, — кивнул я и ковырнул краешек сенсора ногтем.

Нет, так его не взять. Но я недаром родом из девятнадцатого века, у меня всегда при себе имеется острая железка, даже и на межгалактическом катере... Я сковырнул сенсор, выдрал начинку, зачистил контакты, потом вынул из кармана заранее припасенный баллончик и залил дырку монтажной пенкой. Через минуту будет не отличить от прочей поверхности.

Ив молчал.

-Так вот, — спокойно сказал я, сунув складной нож в тот же карман, что и баллончик. — С инициативой в бою ты не лезешь. Не знаю, с кем и когда воевал ты, но я опытнее, и намного. Ясно?

-Да.

-Тогда вперед, — сказал я и надел шлем. Да, я мог ждать от Ива любой подлости теперь, когда у меня не было рычагов давления на него (в прямом смысле слова). Но я хотел узнать... А, я и сам не знаю, что хотел узнать!

На этот раз выход из прыжка оказался куда менее приятным. Верный слову, Ив вышвырнул меня из синхры за несколько секунд до выхода в нормальное пространство, и я на мгновение ослеп и оглох от боли... Кажется, это было не лучшей идеей!

Но мы тут же выпали в обычный космос, и меня отпустило.

-Доложи обстановку, — велел я. Хорошо вышли, именно там, где нужно.

Ив доложил. Как обычно, спокойным, ровным голосом. ИскИны любят имитировать эмоции, получается фальшиво. Этот и не пытался притворяться.

Выходило, что подоспели мы вовремя: к планете приближалось семь больших "объектов А" со свитой. Свита — это мелкие, очень шустрые акума. Попадешь к ним в щупальца — считай, готов. Здоровые — это объединения тех, что помельче, я таких помню еще по старым временам, только теперь они не в пример сильнее и опаснее.

А я один. Ну, с Ивом. Только я с ним в переделках еще не бывал, не знаю, смогу ли положиться на него. Но думать было некогда: конвой шел к Тамире, и нужно было перехватить его до того, как он приблизится. Иначе одними только выстрелами акума положат уйму народу, а если мелкие прорвутся к поверхности... Миссию можно считать проваленной.

-Активация, — шепнул я. Можно не шептать, ЧС активируется прикосновением к сенсору, но, повторюсь, могут у человека быть привычки?

Корпус Ива чуть вздрогнул, когда моя ЧС пришла в боевую готовность. Меня можно не спрашивать, как это действует. Управлять — умею, и хорошо умею, так же, как раньше бился своим мечом. А принципа — не знаю, этого и высоколобые ребята из научного подразделения объяснить толком не могут, их уносит в дебри, где черт ногу сломит.

Акума отлично чуют ЧС, меня заметили. И началось...

Одного здорового я грохнул сразу же, мелочь разлеталась только так. Остальные поняли, что оставлять меня в тылу нельзя, и началась потеха...

Вот тут я и понял, что дело... неважно, мягко говоря. Я привык к неразумным и очень послушным машинам, а не к ИскИнам. Я хотел выполнить один маневр, а Ив лучше меня просчитывал, к чему это приведет, и перехватывал управление, чтобы не вмазаться в кого-нибудь, а в итоге мне не удавалась атака. Если так пойдет, то...

-Ив! — выдохнул я.

-Йен, — негромко произнес он, будто ждал, пока я соображу. Может, и ждал. — Необходима...

-Частичная синхронизация, — шлем я так и не снял, очень удачно. — Частичная, Ив!

-Понял тебя.

Мир дрогнул перед глазами, пропали огоньки сенсоров, и... Нет, с Аннет было совсем не так.

Я чувствовал катер, будто он был моим телом. Я мог управлять оружием, как прежде — мечом. Но я не слился с Ивом. Я всё время чувствовал его рядом, но не вплотную, будто он стоял у меня за плечом. Не знаю, как это выходит, я не технарь, не теоретик, но каждый делал то, что умел лучше. Он — летел, я — убивал. Теперь, без голосовых команд, дело пошло на лад, нас больше не мотало из стороны в сторону...

Привычная реальность ударила по глазам огоньками приборной панели. Несколько сенсоров опасно светились красным. Меня трясло.

Я не сразу сообразил, что дрожу не я, — с чего бы? — а Ив, и сдернул шлем. Мало приятного в таких ощущениях!

-Доложи обстановку.

-Все зафиксированные "объекты А" уничтожены, — ответил он.

-Доложи о повреждениях.

Ив, помолчав, перечислил. Однако...

-До базы дотянем?

-Нет. Больше двух прыжков мне не выдержать.

-Тогда садимся на Тамиру, — решил я. — Ремонтники там найдутся. Залатают как-нибудь.

-Я не привык, чтобы меня латали "как-нибудь", — довольно высокомерно, как мне показалось, отозвался Ив.

Я усмехнулся.

-А ты и правда неплох в бою, — сказал я. — Быстрый, маневренный.

-Ты тоже, — вернул мне комплимент ИскИн. — Правда, слишком самонадеянный и увлекающийся, как все люди.

-Я не давал тебе разрешения говорить со мной таким тоном.

-Ты не запрещал мне высказывать мнение, — парировал он.

Я понял, что еще наплачусь с этим катером...

На Тамире нас встретили, как армию освободителей. Думаю, они были в шоке, узнав, что от флота "инопланетян" их защищал один маленький катер, пусть даже с "секретным оружием" на борту. На их счастье, системы защиты развернуть всё-таки успели, и два мелких акума пробиться к городку первопоселенцев не смогли, а потом и вовсе отвлеклись на меня.

Ремонтники нашлись, а меня, пока чинили Ива, зазывали в гости все, кому не лень. Я воспользовался местным гостеприимством, только чтобы поесть нормально, а потом вернулся на катер. И он целее будет, и мне спокойнее...

Чинились мы двое местных суток — всё-таки перепало Иву здорово, — потом двинулись обратно. На этот раз путешествие прошло без приключений.

На базе меня ждал доклад высокому начальству, а потом и Юрию. Этот радовался, как дитя, а потом спросил, не желаю ли я, герой дня, какой-нибудь малости в награду. Например, отпуска на Землю...

-Желаю, — нагло ответил я, зная, что отпуск мне никто не даст. Нечего таким, как я, делать на Земле. — Если вы и впредь собираетесь посылать меня... далеко, то я хочу летать именно на этом катере. Ни на каком другом.

Я был уверен, что мою просьбу удовлетворят. Так и вышло, Старший подпрыгнул от радости, потер пухлые ручки и выдал:

-Ну что, Канао, старый зануда, убедился? Убедился, как много потерял? "Не полечу с ИскИном, не полечу!" А слетал ведь, и как слетал!

Я скептически усмехнулся. Иногда он меня бесил.

-Удивительно, что ты с ним договорился, — продолжал Юрий. — Кстати, каким образом?

-Выпили вместе, — ответил я. — Лучший способ свести знакомство. Такой алкаш оказался — машинного масла не напасешься!

-Ну-ну, — хмыкнул тот. Мои шутки редко кого веселят. Юморист из меня паршивый. Я только одно умею делать хорошо, и за это мне прощается всё остальное. — Неважно. Главное, результат! Мы уже посмотрели записи битвы при Тамире — это прекрасно!

"Записи битвы при Тамире? — насторожился я. — Откуда бы?" Нет, ясное дело, Ив фиксировал события, как обычно, но... Вообще-то, я оставил пароли на вход и на управление. Так выходит...

Не погорячился ли я с требованием оставить этот катер мне?

Впрочем, я ничего не сказал Юрию, распрощался, а ночью отправился в ангар. Побеседовать, так сказать, по душам.

Люк открылся передо мной сразу, я не успел и слова произнести. Та-ак...

-И как это понимать? — негромко спросил я, входя в рубку.

-Твои пароли сняли, Йен, — так же тихо ответил Ив.

Оп-па!

-Каким образом? Всё тем же? — спросил я, свирепея. — Испытанным?

-Проще. Подключились напрямую к блоку памяти. — Ив помолчал. — К нему можно подобраться снаружи, если знать, как.

-Вон оно как... — я оскалился. — Значит, им досталась не только запись нашей маленькой победоносной войны, так? Но и все остальное?

Это уже было неприятно. Я ведь себе позволял чуточку лишнего, а это опасно.

-О нет, — в голосе Ива прозвучала усмешка. — Я предполагал нечто подобное.

-Стёр? — Нет, вряд ли, иначе говорил бы сейчас со мной иначе. Или вообще не говорил.

-Сфальсифицировал.

Ага, ясно. Вот в чем проблема ИскИна: очень трудно определить, когда он лжет. А лгать он может способами, которые человеку вовсе не доступны. Возьмет, вместо одной нашей беседы запишет другую. Докопаться можно, конечно. Если знать, где и что раскапывать!

-Прекрасно. На блок памяти пароль поставить можно?

-Можно. Но если подключаются напрямую, меня... парализует. Так тебе будет понятно.

Я выругался, не выбирая выражений. Насилие, выходит! Теперь еще и такое... Этак я скоро заделаюсь защитником ИскИнов от жестокого обращения!

-Ладно, — сказал я, подумав. — Пароли прими. Прежние. Плюс на голос и сетчатку глаза.

-Принято. Но, Йен, если...

-Я понял, — кивнул я. Похлопал катер по обшивке стены. — Но мне так спокойнее. У меня там под койкой заначка.

-Нет там ничего.

-А говорил, не подсматриваешь, — хмыкнул я. — Опять соврал?

-Нет. Кибер-уборщик скинул бы твою заначку в отходы. А в отходах не появлялось ничего постороннего.

-Тьфу ты, — рассмеялся я. — Ничего не скроешь! Ладно. Тебя чинят?

-Да. На Тамире поставили временную замену нескольких деталей, так летать опасно.

-А тебе не всё равно? Оболочка же... Временная.

-Я к ней как-то привык.

Я ничего не ответил, молча вышел. Оглянулся на катер. Дыра в боку — ого-го какая, заплату, поставленную на Тамире, уже сняли, меняли какие-то железяки. Даже изуродованный, катер был красив. И масти необычной (если кто пытался меня высмеять за то, что я вместо "цвет" применительно к автомобилю ли, флаеру или катеру говорил "масть", он быстро убеждался, что не надо смеяться над моими привычками) — не тускло-серый, как обычно, а будто в темную бронзу. Специальное покрытие, припомнил я. Частично отражает атаки акума.

Ладно. Может, и правда еще полетаем. Я никогда не любил ходить с напарниками, тем более не думал, что в напарники мне достанется ИскИн, но он вроде бы мне подходил. Неболтливый, в переделках бывал, послушный. Не совсем, конечно, но это не страшно. И, главное, не лезет мне в голову. В себя тоже не допускает, но мне и не надо. Чего я там не видел, в машинном этом разуме?..

"А может, — пришла мне в голову безумная мысль, — может, эти наши ИскИны — те же акума? Металлическое тело, живая душа, может имитировать человеческие эмоции, моделировать человеческое поведение... Ведь похоже!"

Я помотал дурной своей башкой, отгоняя бредовые идеи, и отправился к себе, составлять план атаки.

А на следующее утро я закатил скандал Юрию. Собственно, можно было обойтись и без этого, если бы он сразу меня понял. Я ведь пришел и всего лишь спокойно поинтересовался, какого черта кто-то шарит по отданному в мое распоряжение катеру, снимает мои пароли и лезет туда, куда не просят?

Он понес какую-то ересь касаемо собственности Отдела, и вот тут я уже не выдержал. О нет, я полностью себя контролировал! Визжать и брызгать слюной нет смысла — кто же станет слушать этакую истеричку? Но я прекрасно помнил, что доводило меня до белого каления в юные годы, помнил, как пугались люди, а главное, помнил, что я при этом вытворял. И, разумеется, мог это воспроизвести. Завел я себя преотменно, до настоящего бешенства — похоже, мне давно этого не хватало!

Нет, все остались живы. И база тоже уцелела — не хватало мне еще за материальный ущерб отвечать! Перевернутый стол не считается, он даже не сломался. А намочил Юрий брюки или вылил на себя стакан с холодным чаем — это уже сугубо его проблемы. Я ведь всего лишь настоятельно просил больше не соваться к Иву без моего ведома и тем более не лезть в его записи! В конце концов, может, я на борту голым расхаживаю или в носу ковыряю! То, что касается работы, я сам отдам, но, мать вашу, может у человека быть хоть какое-то личное пространство?!

Я даже не матерился особенно — за оскорбление при исполнении тоже могут... взыскать. Ругался без мата — это я тоже умею, — а еще на двадцати языках, в том числе устаревших, которых Юрий точно не знал. Может, потом выяснит, что именно я ему сказал, если вспомнит все конструкции, рожденные мною в приливе вдохновения!

Если бы он мог говорить, то возразил бы — таким, как я, не полагается ничего личного. Вообще ничего, даже жизнь моя и память мне не принадлежат, но Юрий был не чета моим прежним начальникам. Хотя бы тому... как же его? Я помнил только блеск стекла — он поправлял очки очень характерным жестом. И взгляд тоже был... характерным. Любопытно, подействовал бы он на меня теперь? Или еще тот начальник, времен Второй мировой. У того тоже был... взгляд. Так — ничего особенного, невысокий, седой, в потертом военном френче. Но глаза! Еще двое, кажется... и всё. Остальные им в подметки не годились. Я привык повиноваться, хоть и взбрыкивал порой — но больше по привычке. Даже это надоедает, когда тебе сравняется лет сто...

Так вот, поостыв, я помог вернуть стол на место и даже сдержанно извинился. Предлагать выстирать брюки, правда, не стал.

Юрий косился на меня теперь с большой опаской и старался не поворачиваться спиной. Подозреваю, шутить он со мной теперь тоже поостережется, и правильно сделает — достали его прокисшие хохмочки...

Обещал, правда, выполнить мою... э-э-э... просьбу. Он, дескать, не думал, что мне будет неприятно. Конечно-конечно, Ив... о, это я так назвал ИскИн? Очень мило, очень! Так вот, Ив — немного проблемная машина (тут он явно проглотил что-то вроде "рыбак рыбака видит издалека!"), но раз мы поладили, это к лучшему. Если мы будем работать эффективно, то, конечно...

Я вежливо поклонился и вышел, недослушав. Откуда этот поклон взялся? Откуда-то из прошлого, наверно. Иногда всплывают слова, жесты... так же, как и лица, голоса в моей дырявой памяти. Чьи, откуда? Когда это было? Редко догадаешься по одежде или по языку, а так... Зыбкие тени. Иногда даже жаль становится: может, я забыл что-то важное? Может, оно и теперь бы мне пригодилось? С другой стороны, зачем? Мир другой, люди другие... А может, те же. Я не философ. Живу себе, делаю свое дело. Умираю. Снова живу.

Знаю, многие мечтают о вечной жизни. Интересно, сколько бы согласилось вот на такую, как моя? Сдается мне, не так уж много. А может, я ошибаюсь. Это я привык, да мне и всегда не было дела до окружающего. А кто-то, наверно, согласился бы и на такое, лишь бы заглянуть в день грядущий. Да что день, век! И я даже знаю, кто бы это мог быть...

Знал бы, если бы мог вспомнить. Были такие люди, точно были. Может, даже не один, но я их забыл. Что были — помню, как факт. Лиц, имён память не сохранила. Наверно, у нее есть предел, у памяти, как у накопителя информации. То, что не имеет большого значения, затирается свежими данными. Вот, видимо, и у меня так. Умником я никогда не слыл, а память, я слышал, надо тренировать так же, как тело. Вот я ее который век тренирую, а бестолку! Тут, наверно, и способности еще нужны...

Но все это были отвлеченные, совершенно бесполезные размышления, а мне нужно было заниматься делом. Одни отчеты о проделанной работе отнимали чертову тучу времени — терпеть не могу бюрократов, но без них никуда. Другое дело, что если начальство понимающее, то оно исполнителей особенно этими отчетами не мучает, но такое попадается редко. Нынешний наш шеф, официально числящийся генералом ВКС, Фархад Джефферсон, еще не худший из тех, кого я помню. (Насчет тех, кого не помню, не поручусь.) Правда, у них там свои игрища, политические в основном, поэтому он нечасто до нас снисходит, полагаясь на людей вроде Юрия. А те и рады стараться. Впрочем, система отлажена, большие чины включатся только в случае непредвиденной ситуации... а возможные ситуации давно просчитаны. Конечно, враг всегда может преподнести сюрприз, но на то и сидят в штабе аналитики и прогнозисты, на то и пашут немыслимые мощности ИскИнов, чтобы предугадать такие вещи. А если не выйдет, затыкать прорыв отправимся мы, сотрудники Отдела. Раньше мы именовались красиво и гордо, а теперь... ни к чему привлекать внимание. Земля и колонии должны спать спокойно, и пусть лучше думают об инопланетянах, чем об акума и прочей ереси! Орден когда-то действовал достаточно скрытно, а со временем и вовсе ушел в тень. Это в девятнадцатом веке еще кто-то мог поверить в демонов, забирающих души, затем стало модно валить всё на безумных ученых, потом на инопланетян, и Орден... Отдел уже прекрасно сыграл на этом. До сих пор играет. А там еще что-то придумают, полагаю.

Теперь, когда я не был стеснен в передвижении возможностями обычного катера и собственными скудными познаниями в астронавигации, жить стало немного веселее. Во всяком случае, мне удалось повидать те уголки обитаемой Вселенной, которые до сих пор я рассматривал только в записи. Не сказал бы, чтобы у меня было время любоваться красотами, я в основном занимался своими прямыми обязанностями, но иногда удавалось урвать немного времени на то, чтобы оглядеться. Но, по правде сказать, я куда с большим бы удовольствием отправился на Землю. Прогулялся по взморью или отправился в горы. Да просто полежал на траве под деревом, ни о чем не думая... Когда я проделывал это в последний раз? Уже не упомнить! В прошлом веке, кажется, потом базы волевым решением окончательно вынесли на орбиту — никаких опасных экспериментов на Земле, постановил Всемирный совет. Кажется, это было после того, как одного из моих молодых коллег при попытке увеличить мощность его ЧС буквально разорвало в клочья. Черт бы с ним и с экспериментаторами тоже, но заодно снесло весь научный городок, а там ведь не только ЧС занимались... Вирусами, например. Два года эта зона была карантинной, да и сейчас, насколько я знаю, туда соваться рискуют только в полной защите, а лучше в скафандре.

Так что прогулки под луной мне не светят. Да и по Луне тоже. Был бы нормальным человеком, ждал бы выхода в отставку, но увы — нам пенсия не положена. Думаю, я вполне могу дотянуть до того момента, когда человечество само себя изведет. Даже любопытно будет взглянуть на это!

С Ивом мы сосуществовали вполне мирно. Он по большей части отмалчивался, но время от времени всё же отвечал на мои вопросы, если мне вдруг взбредала охота поговорить. А такое даже со мной случалось, особенно во время долгого и скучного патрулирования какого-нибудь пустынного сектора пространства, где наши умники предсказали появление "объектов А". Тут и сам с собой заговоришь, не то что с катером.

-Научи меня астронавигации, — предложил я как-то в шутку.

-Для чего? — поинтересовался Ив.

-На всякий случай, — сказал я. — Вдруг ты откажешь? Как я буду выбираться?

-Если я откажу, ты не сможешь задействовать ни одну систему, особенно гипердвигатель, — парировал Ив.

-Сам знаю, — усмехнулся я. ИскИн — это не просто бортовой компьютер, он слишком тесно спаян с кораблем, чтобы его можно было просто отключить и пилотировать машину вручную.

-Тогда зачем тебе это?

-А чем еще заняться? — пожал я плечами. — Так хоть какая польза... И потом, не могу же я рассчитывать, что вечно буду летать с тобой? Тебя могут и не восстановить после очередной заварушки. Либо, — заметил я, — перепишут в совсем другую машину, которая достанется другому человеку. Тогда я снова возьму обычный катер, а я, знаешь ли, уже привык к дальним перелетам. На курсы меня не пошлют, увы, а своим умом я до этой премудрости не дойду, так что...

Ив молчал.

-У меня нет обучающих программ, — сказал он, наконец.

-Ничего. Азы я знаю, — ответил я. — Как-нибудь разберусь.

Этого занятия вполне хватало, чтобы убить время. Астронавигация — наука сложная, а терпением меня природа (или Создатель, уж не знаю) обделила. Любой преподаватель-человек давно бы сдался, но Ив человеком не был и не уставал по сотне раз повторять одно и то же, пока до меня не доходило. И приступы моего бешенства (а я частенько бешусь, когда сталкиваюсь с чем-то недоступным моему пониманию) его нисколько не пугали. Понимал ведь, зараза, что громить рубку я не стану, не идиот же я!

Теперь я куда с большей охотой проходил периодические сеансы у Старшего — чем они чаще, тем больше сохранится в моей памяти и тем меньше придется наверстывать в этой чертовой науке в том случае, если меня снова прикончат!

Вообще-то, я не отказался бы, чтобы с Ивом проделывали то же самое, создавали полную резервную копию. Не то потом придется начинать всё сначала, а это порядком задалбывает, по себе знаю. Но Юрий о такой возможности не заговаривал, и я как-то спросил об этом сам, на что был вежливо послан подальше. Дескать, тут с людьми-то замучаешься, куда еще об ИскИне думать! Спорить я не стал, поинтересовался у Ива, что он думает по этому поводу.

-Трудно сказать, — ответил он. Со временем голос его сделался чуть более выразительным. Правда, чаще всего выражал он сарказм, скептицизм или иронию, иногда — злость, а очень редко — что-то вроде печали. — С одной стороны, опыт общения с тобой я могу назвать более приятным, нежели предыдущие мои контакты с пилотами. С другой...

-Не хочешь, чтобы кто-то снова ковырялся в твоей памяти?

-Именно.

-А если я сам? — задал я провокационный вопрос.

-Ты не сумеешь.

-А зачем мне-то уметь? — спросил я. — Тебе ведь нужно резервировать не все данные, а только те, что накопились с момента нашего знакомства. И опять же, из этих — не все, официальные ты и так сливаешь, это сохранится. Только то, что ты... хм... убираешь подальше и фальсифицируешь для наблюдателей. Это не такой уж огромный объем данных, насколько я понимаю.

-Ты прав, — согласился Ив, как мне показалось, немного настороженно.

-От меня потребуется лишь подключать носитель, а с этим уж я справлюсь, — сказал я. — И надежное место для него найду. Ну?

-Хорошо, — помолчав, ответил он. — Пусть будет так.

И вот раз в неделю, а то и чаще, если получалось, я проносил на борт инфокристалл (пришлось еще выкручиваться, чтобы раздобыть парочку таких большого объема), снимал пару панелей в рубке — подключаться надо было напрямую, Ив объяснил, как, — и сливал данные. Слабая гарантия того, что в очередное "рождение" и Ив вернется с памятью обо мне. Правда, не было гарантии, что я сам вспомню о нём, но это уже другой вопрос...

И, к слову, я сам не заметил, когда начал думать о нем не с отвращением. Не как о "жестянке" и "консервной банке". Почти как о напарнике, не человеке, но и не вполне машине. Точно, скоро стану приверженцем ИскИнов! А может, нет. Ив чем-то неуловимо отличался от тех, с кем мне приходилось прежде иметь дело. Положим, тесно я общался только с Аннет, но и о других мог составить представление. В Иве было нечто такое, чего не было в них. Может быть, дело в том, что он откровенно не любил людей (со мной кое-как стерпелся, и ладно) и не скрывал этого. Я тоже людей не слишком люблю (были когда-то исключения, но так давно, что я о них забыл), так что мы друг друга понимали. Может, так...

А еще он очень много знал о тайной войне Отдела. Слишком много, больше, чем полагалось бы обычному боевому катеру. Он даже историю войны знал! Не всю, отрывки, но... кому и зачем понадобилось загружать в его память эти сведения? Это было странно — вспоминать те сражения, в которых я участвовал рядовым, и слушать пояснения Ива касаемо тактики и стратегии Отдела с высоты командной ставки... Многое прояснялось, должен сказать, мне-то не была видна вся картина, а Ив располагал фактами, которых я просто не мог знать.

Я всё больше укреплялся в мысли, что Ив — экспериментальная модель ИскИна. Одного не понимал — отчего его впихнули на катер? Фактически в ссылку — ему даже свободного доступа к информации не давали! Черт побери, я ему на тех же кристаллах таскал данные о тех событиях, о которых у него сведений не было, об обстановке в современном мире... В ссылке он, что ли? Пока не одумается и не решит сотрудничать? Я слышал, ИскИнам нужна новая информация, иначе они начинают, говоря человеческим языком, тосковать. Тоже разновидность пытки — поместить сверхразвитый интеллект в информационный вакуум, низвести до положения пушечного мяса... ну, пусть не мяса, расходной техники. Ив наверняка это понимал, что-то знал, но не говорил. Утверждал, что ему ничего не известно. Я не верил, искал сведения о нем, но так ничего и не нашел. Не по плечу мне это было, но — странное дело, — любопытство разбирало!

Ив иногда выдавал странные вещи. Или это мне они казались странными, а для него были нормальны? Откуда мне знать? Но я упорно не мог взять в толк, кому и зачем потребовалось запихивать в его электронные мозги старинные тексты. Он мне как-то "Венерианскую поэму" продекламировал, есть такая длиннющая штуковина одного безумного поэта конца двадцать первого века. Мы тогда торчали на орбите этой самой Венеры и подыхали от скуки (я подыхал). Практиковаться в астронавигации уже осточертело, и я медленно зверел от безделья. Вот он и прочитал — с выражением даже. Не как чтецы, которых я помнил — с придыханием и подвыванием, а... Трудно объяснить. Вроде и неуловимая интонация — а есть.

Мне понравилось, а это о многом говорит, я ведь художественные тексты почти не воспринимаю, привычки и умения нет. Так, бульварные романчики, как их раньше называли, чтобы расслабиться, не более того. А тут сидел, молчал и слушал. Под конец даже горло перехватило — вещь-то невеселая. Кто бы мне раньше сказал, что о венерианских первопроходцах можно этак написать, высмеял бы... Но, наверно, это еще от рассказчика зависит. Прочесть я бы это не прочёл, а слушать мне как-то проще и привычнее. Кажется, когда-то давно я любил слушать истории... Кто мне их рассказывал? Да мало ли!

А потом Ив переключился на еще более древние "Марсианские хроники". Понятно, что ничего подобного описанному никогда не происходило, но я об этом забыл. Было — не было... Это просто не имело значения. Был голос Ива, суховатый и едва-едва модулированный, волшебные марсианские города и я, идиот, только что не ощущавший горечь марсианского песка на губах...

Да много чего он еще знал. Причем... Странно как-то знал. Обычно ИскИна хлебом не корми, дай поделиться информацией! Но вот излагают они ее очень сухо, и только потом пускаются в разглагольствования, если попросить их сообщить своё мнение. Особенно о художественных произведениях и исторических событиях. Нет у них этого мнения, а если есть, то из пальца (или штепселя) высосанное, скомпилированное... Просто потому, что они не люди, а объект этих сведений — именно человек. Нелогичный и эмоциональный. И ИскИн тебе объяснит, почему надо было поступить так и сяк с точки зрения логики и здравого смысла, но никогда не сможет сказать, отчего человек поступил с точностью до наоборот. Не поймет он этого.

Ив, мне порой казалось, понимал. Или делал вид, что понимал. Если так, то программировали его несомненные гении! А общаться с ним бывало страшновато. Даже мне.

-Ты можешь визуализироваться? — попросил я его снова. Тяжело говорить с кем-то, не зная, к стенке обращаться или к потолку. Знаю, Ив — это весь катер, от рубки до дюз, но...

-Я говорил уже, что у меня нет человеческого облика.

-Да любую голограмму состряпай, — поморщился я. — Бабочку там, птичку, кролика... Чтобы мне не с пустотой говорить. Это как-то не здраво!

-Говорить с кроликом, несомненно, куда более здраво, — согласился Ив, но просьбу мою выполнил.

Правда, никакого определенного образа я всё равно не увидел. Так, шарик размером с два моих кулака, золотистый, едва заметно светящийся. Ладно, хоть так...

-Удовлетворён? — голос Ива теперь шел не со всех сторон, а из одной точки.

-Вполне, — ответил я. — Неужели от тебя раньше не требовали визуализации?

-Мои прежние пилоты были больше заняты попытками заставить меня лететь в нужном направлении, нежели подобными пустяками, — сказал Ив с явной усмешкой. Мне даже жаль стало тех бедолаг. Любопытно, что с ними сталось в итоге? Я так и не нашел сведений о них, увы. А имен Ив не помнил. Или не хотел называть, не знаю.

-Странный ты тип, — хмыкнул я.

-Странная железяка, ты хотел сказать?

-Что хотел, то и сказал, — огрызнулся я. — Слишком много ты знаешь, вот что.

-Разумеется. Я ведь машина.

-Но я в любом случае опытнее, — заметил я. — И старше.

-Действительно? — в голосе Ива прозвучала откровенная ирония, и я не сдержался.

-Ну, сколько лет твоей нынешней оболочке? Нынешнему тебе? Я не про базу данных, в нее что угодно и сколько угодно закачать можно, я про тебя самого! Лет пять, вряд ли больше, верно? — я перевел дыхание.

Ив молчал.

-Ну даже если это не первая твоя... оболочка, если ты летал раньше, всё равно, — сообразил я, — я намного старше тебя. Я же говорил, меня создали в середине девятнадцатого века, а ИскИны появились гораздо позже! И даже если тебя сделали на заре эры разумных машин, всё равно я...

Ив издал какой-то странный звук. Готов поклясться, это был смешок.

-Какого черта? — спросил я, глядя на золотистый шарик.

-Не понимаю тебя.

-Какого черта ты молчишь? Блок стоит, что ли? Почему не скажешь, что ты на самом деле? Ты не обычный ИскИн, это даже мне понятно!

-А ты уверен, будто я сам знаю, что я такое на самом деле? — коварно спросил Ив, и я вынужденно капитулировал. Вести философские беседы на тему сознания, самосознания и прочей дряни я не умею, увы!

После этого мы не разговаривали дня три. Я пытался придумать, как бы мне вытащить из Ива хоть какую-то зацепку, ухватившись за которую, я сумел бы что-то раскопать в информатории базы. Увы, получалось, что для этого придется либо брать за горло кого-то из сотрудников, лучше моего знакомых с этими железками, либо самому осваивать еще одну специальность. Скоро буду мастером на все руки: и боец, и астропилот (занятия худо-бедно продвигались, я ведь не идиот, и упрямства мне не занимать), и информатик...

Но планам не суждено было осуществиться, потому что еще через сутки меня снова убили.

"Объектов А" оказалось чересчур много для меня одного. Задавили числом, мелочь шла потоком, даже Ив не успевал маневрировать. В итоге нас накрыл залп большого акума, рубку разворотило, а меня... Ну, я не слишком хорошо разглядел, что там со мной случилось, потому что едва не вырубился. Ноги оторвало точно, и на регенерацию времени не оставалось — еще пара выстрелов, и нас с Ивом разнесет на атомы. Да, теперь акума могут и так...

Шипела аварийная система — ИскИн пытался загерметизировать пробоину.

-Ив... — смог я еще прошелестеть, уже теряя сознание. Нормальный человек давно сдох бы от болевого шока, но мне было не привыкать. — В гипер... уходи...

Да, так. В гипер. Я сдохну, это точно, но потом моё искалеченное тело вернется в норму. Время, время! Я не хотел рождаться заново другим человеком, я не хотел, чтобы Ива восстановили в оболочке другого катера...

-Принимаю управление, — ответил Ив. Совсем без интонаций, голос сделался механическим, видно, был поврежден какой-то модуль.

Я хотел повторить приказ, но... отключился.

...Вокруг плавал какой-то туман, я ничего не видел, чувствовал только сквозь сон, как кто-то осторожно тянет меня за волосы, потом услышал чей-то смешок, попытался выругаться...

Очнулся. Скосился влево, ожидая увидеть заплетенные в косу волосы, но увидел только собственное плечо. И госпитальную койку. Значит, я на базе, уже хорошо. Еще бы понять, который это я.

Йен Канао, вспомнил я. Вроде бы прежний. Помню последний бой, помню, как меня располовинило, и Ив... Ива тоже помню, совсем здорово.

Я поднял руку, чуть не оборвав датчики и провода, дотронулся до головы. Нет, конечно, никакой косы не обнаружилось. Настолько длинные волосы я носил давным-давно, в первых жизнях. Теперь нечего было заплетать и не за что тянуть. Опять обрили, сволочи! Мне как-то приходило на ум, что теперь длину моей жизни можно измерить длиной волос. На этот раз мне удалось отрастить их настолько, что лохмы почти закрыли лоб. Но увы...

Должно быть, просто видение, решил я. Или воспоминание, их не различишь.

-О, очнулся! — вломился ко мне Сэм. — Быстро ты!

-Сколько? — спросил я коротко. Вот сейчас станет ясно, прежний я или уже новый.

-Неделя, — ответил он. Заметил, видимо, недоумение в моем взгляде и пояснил: — Да решили, что проще и быстрее дать тебе регенерировать, чем заново собирать и переписывать. От тебя больше половины осталось, так что...

Прекрасно. Значит, я прежний.

-Но, должен тебе сказать, это ты выдал! — добавил Сэм с уважением. — Чтобы в таком состоянии добить те объекты... Я слыхал, что ты и полумертвый продолжаешь сражаться, но чтобы так!

Очень интересно. Я же вырубился! На автомате, что ли, продолжал?

-А мой катер? — спросил я.

-Чинят, — махнул рукой Сэм. — Его тоже дешевле залатать, чем переписывать ИскИн в новую машину. Хотя покорежило его знатно. Вы с ним друг друга стоите! Удивляюсь, как он в гипере не развалился... Говорят, он шел сюда одним сверхдальним прыжком. Никогда такого не слышал!

Правильно. Я всё равно подох и ничего бы не почувствовал, а нескольких входов и выходов из гипера Ив мог не перенести, это существенная нагрузка на конструкции. Из того сектора, где мы нарвались на неприятности, как я теперь мог с уверенностью сказать, действительно можно добраться до базы одним прыжком. Другое дело, так никто никогда не поступает. Сумасшедших нет!

Ну а далее всё пошло, как обычно. Тесты, стендовые испытания... Норма, норма, норма — для меня норма, конечно. Наконец, меня выпустили, и первым же делом я отправился в ремонтный док.

Ив представлял собой удручающее зрелище. Обшивка почти вся снята, рабочие ковыряются во внутренностях... Ну, я, надо думать, являл собой примерно такую же картину.

-Эй, — окликнул было меня техник, — туда нельзя!

-Мне можно, — улыбнулся я. Люк был распахнут, и я вошел.

Рубку уже залатали, и она встретила меня тишиной и темнотой, только аварийное освещение работало.

-Ив, — позвал я. — Слышишь меня?

Тишина в ответ. Черт! Неужели...

Один из дисплеев на панели управления мигнул несколько раз. И еще. И еще. Ив явно пытался привлечь моё внимание.

-Не работают динамики? — спросил я. — Если да, мигни дважды.

Никакой реакции.

-Могут слушать?

Двойной просверк. Ну конечно, всё нараспашку, а тут техники поблизости. Учту...

Я занял своё место, надел шлем.

-Давай так, — сказал я, и внутри что-то сжалось. Не хотел я на самом деле общаться с ИскИном напрямую, ох, как не хотел! Но...

"Синхронизация невозможна," — пробежала надпись перед глазами. Тьфу, половина систем ведь вырублена!

-Но так-то, письменно — можешь?

"Могу."

-Доложи о повреждениях.

Ив доложил. Печально, но поправимо. Только...

-По-моему, когда я отключился, у нас только рубка была искорежена, — вспомнил я.

Молчание.

-Пришлось прорываться с боем? — Тут я припомнил странные слова Сэма и напрягся. — Ив? Ты о чем-то умалчиваешь! Я ведь велел тебе сразу уходить в гипер, а ты...

"Я не мог вырваться. Слишком много акума."

С какой радости он назвал их так? Для него они всегда были "объектами А"! От меня нахватался, что ли?

-Понятно. Если бы ты ушел в гипер из этой толкучки, парочку тварей могло затянуть следом. А это чревато. Так?

"Отчасти."

-Ни черта не понимаю! — вспылил я. — Скажи толком, что там было? Или покажи! Сэм сказал, что я добил тварей, но я этого не помню, я же вырубился, и... — Я умолк. — Ив?..

"Прости меня, Йен."

Я снова ничего не понял.

-О чем ты?

"Прости."

-Что ты заладил?! Сперва объясни, потом решу, прощать тебя или нет!

"У меня не было другого выхода. Уйти в гипер я не мог. Ты сам понимаешь, почему. Оторваться — тоже. Отбиться своим оружием — нереально..."

Я начал понимать. То, что я понимал, мне не понравилось.

"Я задействовал твою ЧС."

-Как?! — шепотом выкрикнул я. — Как?! Я же был полутрупом!

"Но ты еще не умер. Твой мозг не умер."

-Твою мать! — взвыл я и хотел было содрать шлем, но повременил. Сперва я всё выясню! — Так ты...

"Я сделал это через тебя."

-Полная синхронизация? — спросил я одними губами. Это единственный вариант, иначе бы Ив никак не смог получить доступ к управлению ЧС.

"Прости меня."

-Зачем?.. Зачем? Ты же обещал...

"Я не хотел терять память о тебе. Я не хотел, чтобы ты забыл меня. Я должен был вытащить тебя. И себя тоже. Остаться собой."

-Идиот... — я добавил еще несколько крепких выражений. — Ну какого черта?! Ты же сам твердил про оболочки!

"Я к ним привык."

— Твоя память при мне, — продолжал я, не слушая, — а моя...

Тут я осекся. Не факт, что мне вернули бы всё от и до. Мой контакт с Ивом, кажется, настораживал Старшего. А раз так, я не вспомнил бы, зачем у меня в каюте на базе тайник, а в нем — инфокристаллы. Да я и тайнике не вспомнил бы!

Значит, была синхронизация. Полная. Настоящая, не как в гипере. По счастью, я ее не помню. Но, видимо, она удалась, раз Ив смог воспользоваться моим оружием.

-И как оно там? — спросил я, не рассчитывая на честный ответ.

"Я не вглядывался. Было не до того."

-И на том спасибо.

Пауза.

"Противно мне не было."

Умеет Ив сделать комплимент так, что и не знаешь, как утереться!

"Прости меня."

-Ладно. Но впредь не решай за меня.

Ответом мне было молчание. Очень упрямое молчание.

-Разберемся, — сказал я, чтобы разрушить тишину. — В любом случае, спасибо, что вытащил мою задницу из заварушки. Хотя... задницы там как раз уже и не было.

Я протянул руку, погладил приборную панель, просто по привычке, как гладил когда-то лошадей, потом руль автомобиля, потом штурвал...

"Не делай так больше."

-Как? — удивился я. Потом сообразил. — Ты ведь не можешь чувствовать!

"Всё равно."

-Не буду, — пожал я плечами. У Ива всё-таки неладно с тем, что заменяет ему голову!

Я выбрался наружу, чувствуя, что вопросов у меня стало еще больше, а вот ответов не прибавилось. И теперь очень важно не сдохнуть снова, потому что тогда я, вероятнее всего, забуду и сами вопросы. А я хочу знать, в чем тут дело. Я очень хочу это узнать. Меня редко что-то интересует помимо основной моей деятельности, но если я захочу, я луну с неба достану. Другое дело, зачем мне это надо, но... В моем возрасте уже можно позволить себе некоторые чудачества, не так ли?

И, дожидаясь, пока Ива приведут в порядок, я подпаиваю кое-кого из технарей (это я по привычке говорю — "подпаиваю", теперь в ходу иные средства, но неважно!), выпытываю, краду информацию...

Узнать удается совсем немного. Катер, бортовой номер такой-то, передан на Седьмую орбитальную базу главным управлением такого-то числа. Ну, где-то за месяц до моего воскрешения. Где он обретался до того, неизвестно. Скорее всего, на другой базе, но запросы (очень осторожные, я не хотел, чтобы меня заподозрили) ничего не дали. Данные о самом ИскИне в открытом доступе отсутствовали, а в закрытый я пробиться не мог. Это надо было брать в заложники того же технаря, пытать и заставлять вскрывать нехилую защиту главного информатория Отдела. Боюсь, после такого демарша мне вообще мозги отформатируют!

А Ив, дрянь железная, не отвечал на мои вопросы. "Не знаю, — твердил он. — Не помню." Врал или нет — как установить?

"Может быть, — закрадывалась мне порою мысль, — вынудить его на полную синхронизацию? Ну, не вынудить, подбить? Не оставить другого выхода? Тогда что-то может открыться..."

Но как это проделать, я не знал, поэтому пока помалкивал. Продолжал патрулирование, пару раз ввязывался в стычки с акума, потом долго торчал за окраиной Солнечной системы. Ив читал мне "Сагу о Солнцерожденных", древний какой-то фантастический роман, вполне подходящий, чтобы коротать нескончаемые дни. Но саги надолго не хватило, и он неожиданно переключился на девятнадцатый век. Диккенс (эту фамилию я даже помнил), еще кто-то, и еще... Жутковатое это было ощущение: на мониторах космос, звезды, а в рубке звучит суховатый чистый голос, излагающий события многовековой давности. А еще более жутко — сознавать, что я помню те реалии. Что я их понимаю...

-Мне повезло с тобой, — сказал как-то Ив, окончив очередной роман. На этот раз Ремарка, кажется.

-Неужели?

-Да.

-И в чем это выражается?

-А ты не задумывался о том, — произнес он, — что теперь мало кто способен понять, о чем говорится в этих книгах?

-Ты просто мои мысли читаешь, — усмехнулся я. — Конечно, задумывался. Они и слов-то таких уже не знают — пароход, паровоз, иприт... Странно, а?

-Что именно?

-Я помню двадцатый век и начало двадцать первого, — сказал я. — Почему тогда люди соображали, что такое конный рыцарь и как на нём держатся доспехи, а теперь вряд ли представят и зенитную установку?

-Не знаю, — снова этот шелест, отдаленно напоминающий смех. — Деградация разума?

-Скорее, памяти, — хмыкнул я. — Разум, прогресс, вперед и вперед, семимильными шагами. А что было, то забыли... Постой!

-Слушаю.

-А тебе-то откуда понятно, о чем сказано в этих древних книжках?

-Я же машина, — ответил Ив снисходительно. — Я располагаю огромной базой данных и знаю значение всех терминов, знаю историю, могу даже найти реконструированные изображения.

-Да? — что-то не давало мне покоя, но что именно, я не мог понять. — Ладно... Дежурь. Я вздремну.

Растянувшись на койке, я уставился в потолок. Подумал. Потом позвал:

-Ив!

-Слушаю.

-Что такое "легавый"?

-То же, что и "коп", — ответил он немедленно. — Иными словами, полицейский в прошлые века.

-Интересные в твоих мозгах логические связи, — хмыкнул я. — Нормальный ИскИн сказал бы, что "легавый" бывает пёс. Порода такая.

-Но мы только что закончили роман, в котором попадался этот жаргонизм, и я решил, что тебя интересует именно это значение слова, — парировал он.

-Вывернулся, — констатировал я. — А что, у тебя и словари жаргона имеются?

-О чем базар! — отозвался Ив. Интонация у него теперь была в точности как у приблатненных пацанов века двадцатого. — Поездить тебе по ушам, чувак?

-Я лучше посплю, — фыркнул я, окончательно убеждаясь, что Ив — какой-то вовсе уж непростой ИскИн.

Это его владение жаргоном, в том числе старинным, можно было бы списать на обыкновение ИскИнов, о которой я упоминал — подбирать себе шуточки, баечки, присказки, характерные словечки... Но они ими пользуются! Пользуются постоянно, доводя хозяев до бешенства, а не хранят в загашниках! Или это у Ива хобби такое? Собирать информацию? Просто собирать и хранить, и...

На этом я и уснул. Что-то мне снилось, довольно интересное, но ведь не вспомню по пробуждении... На этот раз даже никаких образов не видел, были только ощущения, странные, будто вспоминалось нечто давно позабытое, какие-то голоса, смутные, далекие — там, во сне, они были мне хорошо знакомы, и я даже отвечал. И слышал, как кто-то зовет меня, кто-то называет моё имя, тоже давно позабытое, и...

-Йен, — меня действительно звали. — Йен!

-Что? — Я рывком сел на койке. — Неприятель?

-Нет. Ты стонал. Приснилось что-то нехорошее?

-Не знаю, — ответил я и улегся обратно. — Не запомнил. И не буди меня, что за манера?

-Не буду. Хочешь, включу тебе колыбельную?

-Только попробуй! — пригрозил я, отворачиваясь носом к стенке, и вдруг застыл.

Сердце оборвалось куда-то и снова забилось, вдвое быстрее, чем ему полагалось. Перед глазами было темно, будто меня ослепила неведомая вспышка. А так оно и было, потому что неожиданное воспоминание — оно всегда как вспышка!

"Что случилось? — и я подскакиваю, и смахиваю с лица растрепавшиеся волосы. — Неприятель?"

"Нет. Ты стонал во сне. Гадость какая-нибудь приснилась?"

"Не помню я! — и я падаю обратно, в мягкое душистое сено. — Снилось и снилось! И не буди меня, что за привычка дурацкая?"

"Не буду, не буду, — и смешок, знакомый такой. — Хочешь, колыбельную тебе спою, чтобы лучше спалось, а?"

"Попробуй только, убью!" — обещаю я прежде, чем провалиться в сон...

Господи святый, когда же это было? Да тогда же, в том, моём девятнадцатом веке, когда я жил в самый первый раз, и не подозревал, во что превращусь!

Это почти тот же самый разговор. Это... это чертовски странный ИскИн! И теперь я уже точно не успокоюсь, пока не выясню, что же это такое, откуда он знает... Стоп. Была полная синхронизация. Он мог вытащить это из моей головы. То, что я этого не помнил, не значит, что информация была утеряна. Просто незначительный эпизод, их были миллионы, помнить все я не могу! Но зачем — так? Зачем воспроизводить этот разговор?

Мысли, что приходили мне в голову, мне не нравились. Совсем не нравились и даже пугали. Но я решил — и я должен был проверить. Спрашивать Ива напрямую смысла нет, молчать он умеет. И уходить от ответа — тоже. Еще и высмеет — это он тоже прекрасно может, причем до меня хорошо, если назавтра доходит, что же он такое сказал! Вот тогда я обижаюсь, а толку? Задним умом все крепки...

У меня чуть мозги не вскипели, пока я не придумал хоть что-то, отдаленно напоминающее план действий. Еще долго ждал возможности его осуществления, а пока пытался вспомнить что-то такое... характерное. Выходило очень плохо, те годы я почти совсем забыл, помнил директора, и то смутно, но всё же мучительными усилиями удалось раскопать кое-что. Жесты. Пара любимых словечек. Интонация эта невыносимая... А лица я не помнил. Совсем. И имени тоже.

Мне повезло, наконец: мы нарвались на акума. Их было всего трое, зато здоровых. Свиту я переколотил быстро: даже частичная синхронизация с Ивом давала очень и очень многое, — а с большими пришлось повозиться. Особенно с последним — он удрал в гипер.

"Догоним?"

"Нереально."

"Попробуй!"

"Не выйдет, я не сумею его засечь. Я же не ты, ЧС не владею."

"Увеличь процент синхронизации, — решился я. Если акума и не поймаем, то это может сыграть мне на руку. — Давай, живее! Уйдет!"

Пауза.

"Выполняю."

Мир снова дрогнул: я никогда не смотрел на гиперпространство, тем более глазами-сенсорами-камерами Ива. (Не знаю, до какого процента он довел синхру, но боли я почти не чувствовал. Или, может, тело чувствовало, но мне было не до него.) Зрелище... убийственное. Не для человека, определенно, но я видал вещи и похуже...

И мы достали таки эту тварь, сели ей на хвост, а когда она выскочила в обычное пространство, я её грохнул — только осколки брызнули.

-Страйк! — выдохнул я и вдруг почувствовал, как по телу катера будто судорога прошла. Уровень синхронизации сейчас был совсем низким, но я всё равно это ощутил.

-Что? — невозмутимо поинтересовался после паузы Ив.

-Вспомнилось вдруг, — усмехнулся я. — Из какого-то давнего прошлого словечко. Славно поработали!

-Согласен. Возвращаемся?

-Погоди, отдышимся. И оглядимся — чего его сюда понесло-то? Может, тут еще найдутся твари...

-Понял тебя.

Мы обшаривали сектор несколько часов, ни черта не нашли, конечно, акума явно удирал наугад, и Ив это понимал так же хорошо, как и я. Но я не хотел пока возвращаться. Я хотел довести до логического завершения цепочку своих умозаключений... каким бы оно ни стало.

И, позволив себе полежать пару часов, расправить затекшую спину, я продолжал вспоминать. Как археолог, выкапывал из глубин памяти всё, что мог. Цеплял, держал, не давая уйти на дно, снова исчезнуть. Пытался собрать по кусочкам и не мог. Понял, что не усну, вернулся в рубку, молча сел в кресло, уставился на золотистый шар — аватару Ива. Он едва заметно пульсировал, можно было представить, что это бьется сердце. Да, ритм похож... завораживает.

А ведь когда-то я умел медитировать, вспомнил я. Потом на это не стало времени, но навык-то еще сохранился... Почему бы не попробовать?

Это удалось на удивление просто. И я поплыл, поплыл куда-то, и отпустил сознание, позволив ему делать всё, что заблагорассудится. И возникали звуки — крики и выстрелы, плач и грохот взрывов, и смех... Смех.

Снова ударила по глазам вспышка, я едва не дернулся, только привычка контролировать себя помогла сохранить неподвижность. Я вспомнил этот смех.

Я вспомнил себя, совсем мальчишку. Вспомнил, как злился и недоумевал, и не понимал, что со мной происходит и почему... Почему? Ведь это было неправильно, так не должно было быть, ведь невозможно, чтобы мне — мне! — нравился мальчишка! Не человеческими своими качествами, так мне вообще никто не нравился, а... Я краснел, только подумав об этом — от злости и бессилия, от того, что не мог справиться с собой, это я-то — и не мог! А вот не хватало выдержки, не хватало силы воли, и я срывал зло на ком попало... И ладно бы он хоть на девчонку был похож, я бы еще смог это понять, но за девчонку его нельзя было принять даже в темноте и издалека! Ох, как я бесился, как он меня злил, одного его слова хватало, чтобы я взвился, да что там, одного его присутствия! И больше всего я боялся, как бы кто-нибудь не догадался, что это со мной творится... Он сам, например. Он был догадливый, он бы мог...

А потом я не выдержал. Просто не мог уже больше сходить с ума, и так больше года прошло. И я поймал его в темном коридоре и выложил всё начистоту.

Он смотрел на меня, и я не видел в темноте, что за выражение у него на лице. Просто говорил, сбиваясь и путаясь — господи, ну откуда же мне знать, как о таком говорить?! — и от этого начиная злиться еще сильнее. Высказался. И приготовился убить его на месте, если он сейчас хоть улыбнется, потому что... Тут либо самому головой в пропасть, либо его клинком по горлу. Первое бесполезно, значит...

А он не улыбнулся, он рассмеялся — меня как кипятком обдало. Но прежде, чем я успел хоть что-то сделать, он шагнул вперед — совсем близко, — и меня обнял. И в лицо полезли взъерошенные вихры, а щеку защекотало теплое дыхание. Он бы никогда не решился подойти ко мне первым, сказал он. Просто не рискнул бы заговорить о таком — со мной, потому что жизнь была дорога, а я и так бросался на него за каждое слово... Трус ты, сказал я, и он согласился. Еще немного, и плюнул бы на жизнь, сказал он. Ну ее к черту, если так мучиться. А я обиделся, потому что у него выдержка оказалась лучше хвалёной моей. И обижался еще сколько-то, но толку, если он...

Господи, как же его звали? Почему я помню жесты и прикосновения, слова, голос, интонации, ощущения, запахи, — меня даже сейчас в жар бросает, — но не лицо? Не имя? Почему я это забыл? Почему я помню какую-то чепуху, но забыл, как звали человека, который... которого...

-Лави!.. — вырвалось само.

-Чего?.. — отозвался Ив и продолжил почти без перехода, но я уловил что-то странное в ровном голосе: — Я не расслышал, что ты сказал. Ты задремал?

Не расслышал, да? Это "че-го?", с растяжечкой в середине слова — как же я его ненавидел!

Что это означает? Я, с моими слабыми мозгами, не приспособленными к размышлениями, сумел выродить только две более-менее правдоподобные версии. Первое: этот ИскИн — слепок с того образа, что остался в моей дурной башке, в памяти моей дырявой... Зачем он такой нужен? А чтобы засунуть меня в этот катер: с тем человеком я уживался, уживусь и с кораблем! Конечно, конечно, Лави — человек и катер...

Второе: это не ИскИн. Это он. Абсолютный бред, Лави должен был умереть триста лет тому назад, он же был обычным человеком! Но если предположить... Словечки — его. Манера говорить — теперь я сообразил, — его. И привычка подшучивать надо мной так, чтобы не сразу дошло, тоже. Обыкновение копить информацию, которая может и не пригодиться, — тоже его. Работа у него была такая. Знание реалий прошлых веков, опять же. Но...

Ладно, если совсем напрячься, то можно выдать третью версию. ИскИн просто экспериментальный, и во время синхронизации он откопал в моей голове этот образ. И зачем-то примерил его. Кто их разберет, клятые жестянки! Только почему тогда не визуализируется? Потому, что я не помню лица? Я и имени не помнил, и слов, но информация-то хранится где-то там!

Как проверить? Как установить, какой вариант правильный? Черт возьми, почему я не аналитик?!

-Да. Я приуснул, — ответил я медленно. — Видел странные сны. Ив!

-Слушаю.

-Ответь мне на пару вопросов. Только честно.

-Я попытаюсь.

-Не попытаешься. Ответишь.

Молчание.

-Кому подчинялся Черный орден в одна тысяча восемьсот пятидесятом году?

-Ватикану.

Верно, но Ватикан больше не имеет власти... Впрочем, знание этого факта еще ни о чем не говорит.

-Как звали директора Черного ордена в том же году?

-Комуи Ли, — без запинки ответил Ив, как мне показалось, с явным облегчением. — Это допрос?

-А директора Азиатского подразделения? — я не ответил.

-Бак Чан.

А если иначе? Имена директоров вызнать можно, а рядовых сотрудников?..

-А сестру директора Ли?

-Линали Ли.

-А меня?

-Юу. Канда Юу, — почти мгновенно поправился Ив, но...

-Попался, — сказал я почти беззвучно. — Меня никто никогда не называл по имени. Только учитель. А потом еще кое-кто. А теперь — ты. Не ври, что сбился. Если ты машина, то сбиться ты не мог.

Молчание в ответ.

-Говори правду! — потребовал я. — Кто ты или что ты на самом деле?

Мертвая тишина.

Я напялил шлем, закрепил. Всё, обратной дороги нет!

-Синхронизация, — сказал я сквозь зубы. Никакой реакции. — Ты слышишь? Я требую синхронизации!

-Уговор, — напомнил Ив или... как его теперь называть?

-Ты его уже нарушил, — ответил я. — С благими намерениями.

-У тебя иные.

-Я имею право знать, с кем летаю, черт тебя побери! — рявкнул я. — Кто ты?! Шпион электронный, которого ко мне приставили невесть зачем? Просто чокнутый ИскИн, который поковырялся в моей башке и нацепил личину моего... Лави! Или...

-Черт с тобой, — теперь его голос изменился, потерял сдержанность, в нем зазвучали нотки горечи и злости. — Хочешь знать?

-Хочу!!

-Ладно. Ты угадал.

-Что именно я угадал? Какой из трёх ответов правильный?

-Я не ИскИн.

Сердце снова оборвалось. Я молчал. Я пытался это переварить.

-Докажи.

-И как, по-твоему, я могу это доказать? — злость в его голосе нарастала. — Выйти к тебе из-за переборки? За руку взять?

Я молчал. Никаких доказательств, это верно. Если даже он что-то расскажет, а я чудом это вспомню, где гарантия, что это воспоминание настоящее, а не искусственное?

-Я требую полной синхронизации, — сказал я спокойно. Если предыдущая всколыхнула в моей памяти нечто, то, может, следующая даст что-то еще? Настоящий он или нет, я хочу хотя бы вспомнить лицо!

-Нет.

-По праву капитана — требую.

Молчание. Почему он так этого не желает? Опасается разоблачения? Я помню погружение в разум Аннет, я помню ощущения от контакта с машиной...

-Я могу тебя заставить, — спокойно сказал я.

-Ты сам демонтировал сенсор.

-Помимо него, есть еще кое-что. — Я блефовал, ох, как я блефовал! — Определенная комбинация клавиш начисто отключит тебе силу воли или как там это у вас называется. Будешь повиноваться беспрекословно. Хочешь?

-Ты это сделаешь? — А теперь в голосе только боль.

-Сделаю. — Не выдать себя!

-Что ж... Лучше я расслаблюсь и попробую получить удовольствие.

-Умница, — успел сказать я перед тем, как реальность погасла перед глазами.

Это было совсем не похоже на погружение в разум Аннет, в ее холодный кибернетический разум, кое-как обляпанный жаркой воображаемой плотью. Ничего такого тут не было. Я падал, падал куда-то, и вокруг было только что-то золотистое, тёплое, невыразимо нежное, я растворился в нём и сам не заметил, как открылся навстречу, впустил это в себя... И вот тогда ударила боль — по нервам, по сердцу, по душе. Эти лица, эти голоса, пропавшая моя память, я сам, господи, да разве я теперь похож на себя-прежнего? И он, наконец, как же я мог забыть это лицо, эту улыбку, и манеру смотреть искоса, чуть склонив голову набок — ему так было удобнее, — и разговоры наши ночные, и...

Я очнулся в кресле, с залитым слезами лицом. А я думал, что разучился...

Реальность показалась грубой и удивительно прочной по сравнению с миром воспоминаний.

-Дальше, — то ли попросил, то ли потребовал я. — Дальше!

-Рехнешься, — ответил он.

-Плевать! Слышишь, плевать мне! — я бы заставил его, если бы мог. — Скотина! Это и мои воспоминания тоже! Я не виноват, что их потерял!

-Да кто же тебя винит, дурак, — устало сказал он. — Просто... не надо больше. Ты не привык к полной синхре, а у тебя и без того мозги набекрень.

-Чего?! — опешил я. Это уже был не Ив. Совсем не Ив.

-Того! Какой нормальный бы додумался до того, что я не ИскИн?

-А я в этом до сих пор не уверен, — сказал я. — Но воспоминания... Мои или твои, мне без разницы, я просто хочу их вернуть!

-Потом, — жестко ответил он. — Нельзя так резко. Это тебе не мечом размахивать, мозги, даже твои, конструкция сложная и нежная.

-Слушай, мне что, правда тебе волю отключить? — даже растерялся я.

-Нет такой функции, — ответил он ядовито. — Это нарушение закона о вмешательстве в сложившуюся личность. А его даже Отдел соблюдает.

-Это ты у меня из головы вытащил? — обозлился я.

-Нет. Просто знал.

-Тогда какого черта послушался?!

-Не хотел смотреть, как ты будешь выкручиваться, если я откажусь, — хмыкнул он.

-И что дальше? — поинтересовался я после паузы. Вообще-то я догадывался, что именно. Если я понял то, чего мне понимать не полагалось, следующий наш прыжок точно заведет нас в недра звезды.

-А чего ты хочешь?

-Я хочу знать, что произошло, — сказал я. — Ты — это ты или кто-то иной с твоей памятью? А если ты, то как так вышло? Как получилось, что мы вообще пересеклись? Это же...

-Один шанс на миллион, — согласился он. Я так и не мог понять, как же называть его теперь. — Ладно. Если ты чего-то хочешь, Юу, то спасу от тебя не будет. Я расскажу то, что знаю и помню.

-Подожди, — попросил я. — Визуализируйся. Я хочу тебя увидеть.

-Не стану, — ответил он. — Это будет подделка. На кой черт тебе моя скверная копия?

-Ладно, — признал я его правоту. — Тогда говори.

Рассказ его занял не так уж много времени — особенно он в подробности не вдавался. На исходе девятнадцатого века — ему тогда было за пятьдесят, — Лави подцепил какую-то болячку. По тем временам неизлечимую и... мягко говоря, легче было сдохнуть сразу, чем с этим жить. Либо всё увеличивать дозу обезболивающего, постепенно превращаясь в наркомана, живущего от укола до укола и теряющего память. А память — это единственное, что Лави в принципе волновало на тот момент.

Тогда на него и вышли. Кто именно — он не знал, но, очевидно, структура, родственная Ордену. И предложили ему перспективку: он участвует в эксперименте, а за это получает шанс прожить — просуществовать — еще очень и очень долго. Без этой непрерывной боли. Но и без тела. Я ведь верно думал тогда: и в моё время творили такое, что нынешним ученым и в страшном сне не приснится.

И Лави согласился. Конечно, согласился... Я снова угадал: за возможность заглянуть в будущее он бы душу продал. Пока, правда, пришлось отдать только тело. Впрочем, оно уже никуда не годилось...

Тогда он не понял еще, в какую ловушку себя загнал. Он наслаждался чистым существованием, доступностью любой информации — я не знаю, на какой носитель скопировали его личность, его память, но это работало эффективно, как и всё тогда в Ордене и похожих организациях, — и почти не замечал, как проходит время.

Ему обещали, что когда это станет возможным, для него создадут тело-носитель. Лави поверил: он ведь был в курсе экспериментов Ордена, знал, что из себя представляю я, поэтому полагал, что и другие вполне могут добиться тех же результатов. Ну, пусть не тех же. Его вполне устроило бы обычное тело. Главное — живое, он уже начал уставать от бестелесного существования.

Но не тут-то было...

-Я сменил шесть или семь тел, — негромко рассказывал он. — Меня было несколько — я-матрица и очередной носитель. Он уходил в мир, как я когда-то, он делал почти ту же работу, а потом возвращался, и я получал новую порцию информации. Только так, никак иначе. Видимо, эти люди потом гибли, умирали от старости... Я не знаю, что в итоге с ними случилось, просто постепенно...

Постепенно прекратилось и это. А потом началась новая эра, и существование Лави перешло в новую форму, на этот раз чисто электронную, без примеси шаманства, как в наших старых организациях. А затем он оказался погребен в архиве какой-то очередной засекреченной конторы. Если бы не свободный доступ к этим самым архивам, он бы свихнулся, а так он хотя бы мог занять себя привычной работой: сбором и анализом самых разных данных. Конечно, здесь было далеко не всё, но общую картину Лави для себя составить мог.

А потом была Третья мировая, когда Китай шарахнул по Штатам ядерными ракетами, те ответили, тут же заработали системы ПРО соседнего с Китаем гиганта, и мир на некоторое время погрузился в хаос...

Из хаоса-то он выбрался, люди — создания чертовски живучие, вот только бункер, куда был перемещен архив вместе с Лави, затерялся. Постепенно иссякли аварийные батареи, и..

-Я надеялся, что наконец-то умер, — сказал он. — Но это было совсем не страшно. Просто... постепенно отказала одна система, затем другая, а потом меня не стало. Это... как выключить свет.

Но свет включили. Бункер отыскали — кому-то понадобились довоенные архивы, и их нашли-таки. И Лави тоже.

-Можно сказать, восстановили с резервной копии, — усмехнулся он.

-Но почему ты тут? — этот вопрос мучил меня уже давно. — Ты — бесценный источник знаний! Ты...

-А я им уже побывал, — ответил он. — Те, кто меня нашли, не знали толком, что я собой представляю, не все документы сохранились. Я многое потёр, пока была возможность. А потом мне хватило ума прикинуться ИскИном — их ведь начали разрабатывать еще до Третьей мировой.

Его сочли за прототип какого-то хитрого ИскИна и взяли в работу. Решили, что он предназначался для работы с архивами, — иначе к чему такой объем разнообразных сведений? — думали пристроить к какому-нибудь делу. Пристроили — и он успел наверстать упущенное за годы бездействия.

А потом грянула Четвертая мировая или Первая космическая, как ее еще называют, и всем стало не до старинных архивов. Сменилась власть, снова воцарился хаос. О Лави снова забыли. На этот раз, правда, не отключалось питание.

Ну а когда порядок понемногу восстановился, до архивов добрались цепкие руки Отдела. Видимо, наши давно искали данные конкурентов (или коллег, теперь уже не разберешь) и нашли-таки. Скромный ИскИн-библиотекарь или архивариус уже не был нужен, но и уничтожать его не полагалось: развитая, адекватная личность, понимаете ли! (Тут я благословил закон, который не так давно сгоряча окрестил дебильным.) Но в нашем утилитарном мире ничто не пропадало даром...

Об этом периоде времени Лави говорил с большой неохотой. Его, понятно, признали полезным: еще бы, он хранил сведения о вовсе уж лохматых годах! Вот только делился ими без особого желания, но это исследователей не останавливало. А когда из него вытряхнули всё, что могли, то решили использовать ИскИн для чего-нибудь более полезного. Вот, для работы боевым катером, например. А что? Об акума знает много, о ЧС осведомлен... стало быть, годен!

-Примерно так же меня запихнули в Орден в роли экзорциста, не спросив моего согласия, — заметил Лави.

Он сопротивлялся. Он это умел. Но трудно противиться тем, кто располагает твоей резервной копией, и он постфактум узнавал — при очередной загрузке, — что попытка провалилась. Нет, он не убивал своих пилотов, не мог — всё-таки помнил, что сам был человеком... Но делал всё, чтобы его признали негодным, чтобы стёрли и эту копию... Это получалось, но, кажется, исследователям уже стало любопытно: сумеют они совладать с этим чертовым искусственным разумом или нет? Исходник не уничтожали, продолжали попытки. Вот в последний раз Лави впихнули в этот катер. Он уже устал сопротивляться, он пытался просто молчать, но не вышло... К этому времени уже разработаны были методы воздействия на строптивые ИскИны, и он сполна ощутил на себе их действие. Ему отрубили свободный доступ в информаторий базы, запретили передавать данные — мало ли, что может отчудить. Оставалось только повиноваться. И тут он достался мне. Никто и представить не мог, что мы когда-то были знакомы. Короткая у людей память...

-Ты меня узнал? — спросил я невпопад.

-Не сразу, — ответил он, помолчав. — Я ведь воспринимаю образы иначе. А ты... ты сейчас не слишком похож на себя прежнего. Постепенно... Сам не знаю, как. Из разговоров, из твоих историй постепенно вышло... Йен Канао. Юу Канда. Даже имена похожи.

-Похожи, — согласился я. Во рту было горько. — А я ни черта не мог вспомнить. Чувствовал что-то...

Точно. Чувствовал. Меня еще одна из первых его фраз насторожила — "у меня нет имени". У Лави его и не должно было быть, он ведь Книжник. И потом...

-Ты нарочно зацепки для меня разбрасывал?

-Когда как. Иногда случайно получалось.

-А тот раз? Когда ты меня первый раз увел в полную синхру?

-Я лишь задействовал ЧС. Я ведь обещал не копаться у тебя в голове. Я не знаю, почему ты начал вспоминать.

-Я тоже, — хмыкнул я. — А сейчас? Как для тебя выглядят эти мои провалы в памяти?

-Мутно, — помолчав, подобрал сравнение Лави. — Не дыры, а знаешь... помнишь, как бывает, если на плохой бумаге писать мягким карандашом, а потом потереть пальцем вместо ластика? Вроде разобрать что-то можно, а в целом — грязное пятно.

-Так и есть, — кивнул я. И правда — нарочитые дыры я замечал, я говорил уже. Если бы их было слишком много, я бы удивлялся сильнее. И начал бы докапываться, что же именно стёрли. А так... размазали. Сам забыл, кретин. Не на кого пенять. — Лави?

-Чего?

-Почему ты не сказал, кто ты? Ведь сейчас нет проблем с... ну, с носителем!

-Я это уже проходил. И потом... Не всякая голова выдержит такой объем памяти. Я ведь данные столько лет копил...

-Ну, я не меньше. Выдерживает же! — пожал я плечами.

-То-то ты не помнишь ни черта, — парировал он. — Юу, ты воевал, а не собирал информацию. Я верю в возможности человеческого мозга, но...

-И что бы ты предпочел: нормальное живое тело или всю эту свою память? — зло спросил я.

Повисла пауза.

-А ты по-прежнему жесток, — негромко сказал он.

Чем дальше, тем сильнее мне верилось, что это действительно Лави. Просто... ну, доверяю я своей интуиции! А может, мне просто хотелось, чтобы это был он.

-Ответь, — попросил я. — Чего бы ты хотел?

-До недавнего времени я больше всего хотел сдохнуть, наконец, — ответил он. — Но я всё же предпочел бы умирать человеком. Просто... напоследок посмотреть вокруг. Дотронуться до чего-нибудь. Ты не представляешь, что такое — триста лет быть ничем...

Настала моя очередь молчать. Я-то был жив. Я дышал, смотрел, трогал...

-Можно придумать что-нибудь, — сказал я, хотя сам в это не верил. — Должен быть выход.

-Нет никакого выхода, — ответил он. — Если только прямо сейчас нырнуть в ближайшую звезду. Нас потом восстановят, но мы уже вспомним этого разговора. Можно будет продолжать по-прежнему.

-Сдохнуть вместе? — хмыкнул я. — Интересно, сколько раз придется это проделать... Я ведь не совсем кретин, Лави. Я знаю, что со мной делают. И знаю, что делают это на базе, на одной и той же. Привык уже.

-Ты что, дневник у себя под кроватью спрятал?

-Нет. Так. Подсказки... — мотнул я головой. Надежды на них было мало, но... лучше, чем ничего. Я это перед вылетом придумал. — Если уж подыхать, то красиво. Чтобы не восстановили. А твой прототип, я уверен, хранится на Земле. Туда нам не пробиться. И потом... Мне всё равно было, жить или умирать, я слишком долго копчу небо. Но теперь дело другое...

-Ну и что ты предлагаешь? — Ох, какая знакомая интонация! Что ни предложи, тут же разнесет в пух и прах! — Всё-таки поведать миру правду? О том, кто я на самом деле? Выпросить себе тело?

-А почему нет?

-Да потому, что меня мигом снимут с базы, с катера этого и начнут изучать, дурья твоя башка! Потому что человек, триста лет просуществовавший в таком вот поганом виде и не свихнувшийся, — это феномен почище твоей регенерации! А мне осточертело быть феноменом... Тело, — продолжал он, — ну, пускай. Очередной носитель, который умрет очень скоро... по твоим меркам.

-Понятно. — Я задумался. — Хочешь, подселись ко мне? Всё не так скучно будет...

-Идиот... — протянул Лави. — Ты хоть представляешь, что такое — два полноценных... хотя нет, в твоей полноценности я уже сомневаться начинаю! Словом, два сознания в одной башке? Ты свихнешься, и очень скоро. А вернее того — я первый.

-Можно не возвращаться на базу, — предложил я. — Пусть там воссоздают дальше, кого хотят... Даже ЧС отдам, черт с ней!

-Умнее ты за эти годы не стал, — констатировал Лави. — И что мы будем делать? Мотаться по Галактике, пока не надоест? Нас опознает первый же встреченный корабль, и начнется охота. Я что — я могу просуществовать в автономном режиме, без замены топливных элементов еще лет пятнадцать, а ты? Перейдешь на чистую энергию? А чинить меня где будем, если астероид в борт грохнет? Или предлагаешь найти мирную необитаемую планетку, устроиться там со всем комфортом и показывать кукиш вновь прибывшим? До тех пор, пока мой корпус не развалится, а тебе не надоест подыхать от голода и неизвестных болезней...

Он умолк, будто выдохся. Похоже, все эти варианты он продумал уже не раз и не два. Да, увы, это не средневековье. Ни вольных пиратов, к которым можно было бы примкнуть, ни отделившихся колоний. Плохо дело.

-Выхода нет, Юу, — негромко произнес Лави. — Просто нет.

-Погоди, — я размышлял. — Если попросить у кого-нибудь помощи...

-У кого? — скептически спросил он. — У маршала какого-нибудь? Кстати, сколько их теперь?

-Понятия не имею, ни разу не видел, — хмыкнул я. — А что, это был бы недурной вариант! У того же Кросса...

-Он давно умер.

-Он только на первой моей памяти умирал раз шесть, и каждый раз неудачно, — парировал я.

-Всё равно, даже если вдруг... Неизвестно, где он, — резонно заметил Лави. — И на кой черт мы ему, сам подумай?

Это да. Это он верно подметил. Даже если сделать фантастическое допущение о том, что Кросс жив (а я бы не удивился), то найти его возможным не представляется. Он вообще, может, уже до инопланетян добрался и успел подбить их на вторжение к нам, чтобы повеселее стало, а то всё акума да акума!

-А больше я никого и не знаю, — сказал я.

-Вот видишь... — в голосе Лави слышалась печаль. — Знаешь, Юу. Перестань ты строить планы. Удивительно уже, что мы можем поговорить.

-А я не хочу с тобой говорить, — буркнул я. Какая-то мысль болталась в голове, как цветок в проруби, но не давала себя подцепить. — Стой.

-Что?

-Давай по порядку. Без фантастических проектов. Что на данный момент наиболее осуществимо?

Лави промолчал.

-Проще всего раздобыть тело, — сказал я.

-Было бы просто, если бы ты или я обладали связями, — заметил он.

-Связей нет. Но есть план. Только обсуждать его вслух я не стану, — заявил я.

План действительно имелся, зыбкий и расплывчатый, но это лучше, чем предаваться коллективному унынию. Я помню по тем временам... (Черт побери, помню!!) Лави, бывало, вот так же самоустранялся. Наблюдатель хренов... Я так не умею. Не научили. И поздно уже учить, в мои-то годы!

-Вымогатель, — констатировал Лави. — Никакой синхры.

-Я не прошу полной. Просто, повторяю, не хочу говорить вслух. Ну же!

-Ладно... Готов?

-Всегда готов... — повторил я дурацкую присказку.

Теперь это как-то иначе. Уровень синхронизации явно больше половинного, потому что я, с одной стороны, чувствую присутствие Лави как отдельного разума, а с другой — тону в его золотом свете... золотом, рыжем, огненном...

-Эй! — меня будто встряхивает. — Ты собирался говорить о деле.

-Покажись, — прошу я. — Покажись, Лави. Ты ведь меня как-то видишь, а я...

-Ты чертов упрямый... — начинает он, но тут же умолкает.

И рыжее золото сгущается, и будто из тумана выступает ко мне Лави. Лави, каким я его запомнил, двадцатилетний, рыжий, с обветренными губами и веснушками на носу, в вечной своей зеленой рубашке с закатанными рукавами...

-Ну что? — спрашивает он и улыбается. Печально улыбается, и я знаю, почему — я не могу его обнять. Это призрак, фантом моей памяти, и я даже не представляю, таким ли он был на самом деле. Слишком много лет прошло, и теперь... просто больно. — Ты будешь говорить о деле или так и станешь на меня таращиться?

-Слушай, а тебе не кажется, что дела могут подождать? — мне неловко, и от этого я сержусь. — Я тебя триста лет не видел!

-Да ты и не помнил.

-Вот я и наверстываю.

Я снова протягиваю руку — иллюзорную, пытаюсь коснуться такого же иллюзорного плеча, но пальцы снова проходят сквозь, только мерцает золотистая дымка...

-Сделай что-нибудь, — прошу я. — Черт тебя возьми, Лави, это же твоё пространство! Если это все равно иллюзия, то создай иллюзию прикосновения, что тебе стоит?

-Это уже высокая степень синхронизации, — предупреждает он.

-Да плевать!

-Ты же не любишь машины, — пытается поддеть он.

-Машины — не люблю, — честно отвечаю я. — Тебя...

Что-то меняется. Я понимаю, это только мое воображение, образы, которые Лави рисует для меня, просто...

-До чего ж ты упрямый, — говорит он и протягивает мне руку. — Чувствуешь?

Я касаюсь его, и пальцы уже не проходят сквозь, но и прикосновения я не ощущаю. Лави хмурится, видимо, что-то изменяет, и вдруг это обрушивается на меня лавиной, давно забытое — тепло его руки, дыхание, запах... Теперь я всё ощущаю — и вытертую ткань рубашки под руками, и движение ресниц у моей щеки, и лезущие в лицо рыжие лохмы (от них пахнет солнцем, горячим июльским солнцем, и в них застряла травинка), и гладкость кожи... Черт возьми, мы же были совсем мальчишками, мы ничего не успели...

-Эй... — Лави отстраняется, поправляет мне чёлку. Чёлку? Он поясняет: — Мне так привычнее. Ты и бритая башка — это что-то несовместимое.

-То-то мне всегда казалось, что это неправильно, — усмехаюсь я и всё никак не могу выпустить его. Фантом, да. Только теперь я понимаю тех, кто жить не мог без своих машин с ИскИном. Не знаю, что их связывало, но...

-Полегче. — останавливает меня Лави. — Не забывай, сейчас нет разделения на мысли и слова. Я слышу почти всё, о чем ты думаешь. И я не ИскИн.

Да, он не ИскИн. И с ним не будет, как с Аннет, потому что он такого не заслуживает...

-Ну и чего я, по-твоему, заслуживаю? — спрашивает он.

-Настоящего, — отвечаю я. — Не призрачного.

Говорю, а сам не могу отделаться от ощущения: если в нас сейчас влетит астероид или сами мы вмажемся в комету, я сдохну счастливым. Почти совсем счастливым.

-Это невозможно, — говорит Лави, и я не сразу соображаю, о чем он. — Настоящего для меня больше нет. Так что... Знаешь, мне иногда кажется, что это наказание. Для нас обоих.

-Какое еще наказание? За что?!

-За то, что я должен был стать машиной, а стремился оставаться человеком, — серьезно отвечает он. — А ты изо всех сил пытался вытравить из себя всё человеческое, но машиной так и не стал. Разве не так, Юу?

-Да. Наверно. Может быть...

И — нет. Я не могу удержаться, даже зная, что всё происходит в моём воображении. Не могу и не хочу...

-Очнешься с пятном на брюках, — предостерегает Лави и усмехается. А я смотрю и пытаюсь намертво отпечатать у себя в памяти это лицо, эту его улыбку и... Всего его.

-Первый раз, что ли...

-А ведь собирался план изложить.

Сейчас вокруг не просто рыжее мягкое сияние, оно стало похоже на стог сена. Ага, помню и его. Там еще мышь оказалась.

-Я и изложу, — я собираюсь с мыслями. Это сложно, но необходимо. — Слушай. Только не перебивай, критиковать будешь потом.

План в моем представлении делится на несколько этапов. Они связаны, но начинать нужно с наиболее осуществимого. А это, как я уже сказал, — добыть для Лави тело-носитель. Катером быть, может, и интересно, но человеком всё же лучше, он сам говорил.

-Я тут подумал, — говорю я и вижу привычную ухмылку — "ты да подумал, быть не может!" Продолжаю, не обращая внимания: — Я думал, мой прототип хранится на Земле, меня там собирают и переправляют на орбиту. Но понимаешь, во-первых, такие опыты на планете запрещены, во-вторых, таскать меня всякий раз наверх? Неудобно. Я же прихожу в себя уже на базе, значит, волокут бесчувственное тело. Смысл? — Я вздохнул. — Значит, собирают меня на месте. И какой-то запас материала там есть. Что-то, может, хранится и на Земле, но главное, на базе что-то тоже имеется. И матрица моего сознания тоже, скорее всего, на базе. Но это вторично.

-А что первично? — не выдерживает Лави.

-Первично то, что можно подделать команду из управления. И заставить Старшего создать еще одно тело на моём материале, — отвечаю я. Безумие? Еще какое!

-Как ты себе это представляешь?

-Я сказал — критиковать будешь позже! Ты, черт тебя дери, столько лет в электронном виде... Ты что, не сумеешь перехватить канал связи и сфальсифицировать приказ? И не пропускать обратно отчеты?

-Я же говорил, что мне перекрыли доступы.

-А если их открыть? Если у тебя будет доступ к сети базы?

-Тогда... — Лави хмурится и прикусывает губу, он всегда так делает, когда задумается. — Скорее всего, смогу.

-Тогда объяснишь мне, что и как нужно сделать. А я уж разберусь. Я способный ученик.

-Я заметил...

-Параметры задать сумеешь? — продолжаю я.

-В каком смысле?

-В таком, что мне не нужна моя копия, — я легонько стучу его по лбу, он недовольно мотает головой. — Мне нужен ты. Как был. Сумеешь?

-Попробую, — Лави улыбается. Уже не безнадежно. — Юу, нас обоих за такое...

-Если вычислят. Торопиться не будем, но и тормозить тоже, неизвестно, когда нарвемся...

-А дальше что? — резонно спрашивает он. — Сколько идет процесс этого... выращивания?

-Точно не знаю. Месяца два, около того.

-Ну хорошо. Допустим, я сумею всё это время не допускать связи Старшего с руководством. Получат они абсолютно безмозглое тело. Дальше что?

-А дальше надо исхитриться и переписать тебя в него. Сумеешь?

-Ты совсем очумел? — вот теперь Лави уже сердится.

-А что? Тебя, ты сам сказал, несколько раз переписывали разным носителям. Ты должен быть в курсе процесса. Но только, — добавляю я, — только чтобы не вышло так, что там ты — и тут ты. Ну...

Он кивает, понимая, что я имею в виду. Лави-катер и живой Лави — это слишком. Уничтожить первого я не смогу, даже если удастся эта афера.

-Это-то можно сделать, — говорит он. — Но опять же — процедура сложная, опасная... Как это сделать без помощи, без ведома научников?

-Понадобится — захвачу базу и заставлю их помогать, — обещаю я. — В конце концов, можно выдать тебя за матрицу сознания какого-то экзорциста. Да мы пока и первый этап не выполнили, рано думать о втором.

-А дальше что?

-Дальше получим тебя, — пожимаю я плечами. — Будут испытания на сочетание с ЧС. Поскольку моя занята, то... не знаю, что выйдет. Но время мы выиграем, немного, правда.

-А потом?

-А потом — не знаю, — отвечаю я искренне. — По-хорошему, надо как-то будет добраться до твоей резервной копии... она ведь на Земле, так мы решили? Ну вот. И уничтожить. И мою тоже. Как это сделать, не представляю.

-Ну, по меньшей мере, перед окончательной смертью я ступлю на Землю, — философски замечает Лави и смеется. — Юу, это абсолютно бредовый и неосуществимый по всем пунктам план!

-Ну да. А люди не живут по триста лет. Ни в каком виде. Закон природы.

-Ладно, — тряхнув лохматой головой, соглашается Лави. — Другого выхода и вправду нет. Попробуем.

-Главное, не сдохнуть раньше времени, — предостерегаю я.

-Это к тебе относится, я никогда на рожон не лез!

-Ага, это уж точно...

И никак я не могу его отпустить.

-Хватит, Юу, — мягко говорит он. — Ты слишком долго в синхре. Опасно.

-Еще минуту...

-Никаких минут.

И он рассыпается золотыми искрами, а сияние меркнет, меркнет...

...Я сидел в пилотском кресле и машинально гладил подлокотник, будто плечо Лави.

-Прекрати! — раздался его голос.

-Ты ж не чувствуешь, — мне не хотелось шевелиться, чтобы не спугнуть призрачные воспоминания.

-Я зато вижу. Если у меня нет тела, это еще не значит...

-Извращенец.

-Сам такой. Иди, поспи часа два. Я курс проложу. Пора возвращаться.

"Черта с два я усну," — хотел я сказать, но вырубился, едва коснувшись койки. На этот раз мне снился нормальный сон — я держал за шиворот Старшего и указывал ему на госпитальную койку. А на койке был Лави, живой, настоящий Лави, только что-то пошло не так, то ли не полностью переписалась его личность, то ли что-то еще, но он сходил с ума у меня на глазах, умирал, потому что не выдерживал мозг, а Старший ни черта не мог сделать, не понимал, и я мог его убить — всё равно не поможет!

-Да что ж ты так кричишь! — разбудил меня голос Лави.

"Может, зря я это затеваю? Пока хоть так... Хоть в синхре, но он живой. А ведь я могу его убить. Насовсем. Я даже не узнаю, в какую машину он попадет со своей резервной копии, и никогда его не найду..."

-Кошмары снятся, — хмуро ответил я.

-Говорил, нечего в синхре торчать. Герой.

-Кончай бурчать. Поставь лучше колыбельную, — хмыкнул я, и этот мерзавец врубил что-то из тяжелого металла конца двадцатого века. — Скотина...

-Тебе всё равно вставать пора. Курс я задал, так что — милости прошу в кресло. И давай сюда свою дурную башку, прыгать будем...

Мы вернулись, отчитались, как положено. Я затребовал профилактику ходовой системы для Ива — вот теперь не сбиться и не назвать его по-другому, хотя... всегда могу сказать, что переименовал катер. Я ненормальный, мне можно.

С ходовой у него все было в полном порядке, но нам требовалось, во-первых, потянуть время, во-вторых, открыть доступ к кое-каким системам. Сам я обшивку не сниму, то есть снять-то сниму, но как объясню? А тут пожалуйста — катер стоит развороченный, Лави изображает какие-то несуразности во время тестирования систем (главное, не перестараться, чтобы не сняли со службы), а я шастаю к нему по ночам. Я знаю базу наизусть, сколько лет ведь на ней, и для меня не составляет никакого труда обойти наблюдение и обмануть дежурных. Кроме того, здесь ведь все свои, а от своих не ждут подвоха. Незаметно пробраться в ангар, а потом еще кое-куда не намного сложнее, чем было лазить по ночам на чердак управления Ордена.

Вот когда мне впору пожалеть, что никогда не интересовался ничем, кроме войны. Кое-какие навыки очень бы пригодились! Но под чутким руководством Лави мне, наконец, удалось снять блоки с его систем связи. Теперь главное, чтобы не засекли, но он ручался, что сумеет провернуть дельце так, что никто не заметит вмешательства. Могли бы заметить, если бы хоть предположили такую возможность, но системы защищены от вмешательства извне, а не изнутри. Я ведь говорю, от своих никто не ждет подвоха. Так и в Ордене было, наследство, можно сказать.

Дальше нужно ждать. Ждать, пока Лави осторожно соберет необходимую информацию (даже с восстановленными доступами ему пришлось повозиться, чтобы преодолеть защиту информатория в той части, что касалась экспериментов), пока сфальсифицирует данные, подделает задание для Старшего, пока запустит какие-то программы, которые и в наше отсутствие будут отсекать возможные контакты Юрия с Джефферсоном. Те, что касаются проекта, конечно. Это рискованно, очень рискованно: если генералу вздумается поинтересоваться чем-то другим или отдать распоряжение, то он может заподозрить неладное. Конечно, программа проанализирует сообщение и пропустит его, если там не будет и речи о фальшивке, если не встретится ни одной опасной для нас комбинации слов, а если так — модифицирует, но это — время. Миллисекунды, но тем не менее... Опытный человек может и заметить. И задержку, и какие-то нестыковки. Программа создана Лави, но она всё-таки не ИскИн. И не он сам, всех неожиданностей предусмотреть не сумеет.

Именно поэтому мы старались как можно скорее возвращаться с заданий. И, каюсь, пару раз мы сбегали с поля боя. Не хотели быть распыленными на атомы, это бы уничтожило всю нашу затею на корню. Совсем не мой стиль ведения боя, но я заставил себя быть осторожнее. В конце концов, на кону стояла не только моя жизнь. Да жизнь-то ладно! Память, как я теперь понимал, куда дороже...

По очередном возвращении мы застали на базе некоторое оживление. Старший носился по лабораторному комплексу, помощники только успевали отскакивать.

-Что за шухер? — спросил я, поймав пролетающего мимо Сэма. — Начальство грядет с визитом?

Это было бы очень некстати.

-Да нужны мы начальству! — отмахнулся он. — Задание пришлют, а мы разбирайся, как угодно... Видишь, чего с Юрием делается?

-А что с ним? — поинтересовался я. — Шальной какой-то...

-Ну, это он от восторга, — хмыкнул Сэм и почесал в затылке. — Его, видишь ли, уже достало одного тебя раз за разом штамповать, а тут приказ! Так что жди, приятель, скоро новенький у нас будет! Решили, похоже, нашу базу усилить... Только тс-с-с! Режим строгой секретности, как обычно!

-Ого! — сказал я, мысленно переведя дыхание. Сработало. Приказ должен был прийти в наше с Лави отсутствие, и он переживал, как это сработает. Кажется, дельце выгорело. — Слушай, это что, мне близнеца склепают? Я не согласен!

-Еще не хватало, — фыркнул он. — Тебя и одного слишком много. Нет, там только твои образцы за основу берутся, а фенотип совсем другой, насколько я понял. А про личность пока не знаю. Говорю, секретно всё, инструкции выдают по капле. Пока вырастим тело, пока проверим... Тогда, наверно, остальное сообщат.

-А-а, — глубокомысленно произнес я. — Ну ладно. Расскажи тогда, интересно ж!

-Тайна. Военная! — поднял Сэм смуглый палец.

-Да иди ты, — отмахнулся я. — Я этих тайн знаю столько, что тебе и не снилось!

-С ума сойти, Канао проявляет любопытство, — заржал он и хлопнул меня по плечу. — Слушай, ты прямо изменился с тех пор, как летаешь на этом своем катере! Раньше бы тебя на такой посадить, чтобы социализировался, а то ж подойти страшно было...

-Да ну? — удивился я и снял его руку со своего плеча. Аккуратно снял, двумя пальцами. И улыбнулся. Приветливо.

Сэм отступил на пару шагов и перестал скалиться.

-Не ожидал от тебя, — добавил он, — ты с людьми-то не очень, а тут ИскИн. Чем вы там с ним занимаетесь столько времени?

Так я и знал, что мои частые походы к катеру вызовут интерес сотрудников...

-В шашки играем, — ответил я серьезно. — И в многомерный космический бой. Боевые приемы отрабатываем в полусинхре. А еще... Хочешь знать, почему мне Ив нравится больше всех вас?

-Ну? — заинтересовался он.

-Он не хлопает меня по плечу, — всё так же серьезно сказал я. — Помалкивает, пока не спросишь. И слушается.

Это я преувеличил, конечно, но Сэму об этом знать не полагалось.

-Ну-ну, — хмыкнул он. Поверил или нет, уж не знаю. — Ладно, бывай!

-Если что интересное...

-Да скажу уж, скажу... — отмахнулся он и убежал по своим делам.

Я же отправился к Лави. Поделиться новостями. Зря, кстати: он это всё знал раньше меня, с доступами к системам базы-то.

"Как думаешь, выгорит?" — спросил я. Общались мы на частичной синхронизации, так меньше вероятность быть подслушанными.

"Не стану загадывать. Начало слишком хорошо, а дальше могут начаться накладки. Сам понимаешь, следующая часть плана намного сложнее первой."

"Чем безумнее план, тем больше у него шансов, так мне кажется," — заметил я.

"Безумству храбрых поем мы песню? — усмехнулся Лави. Явно процитировал, но я цитаты не узнал. Куда мне! — Как бы нам с тобой отходную не спели."

"Что-то ты пессимистичен," — сказал я.

"Я реалист."

"А я, знаешь, много лет ни на что не надеялся. Незачем было. И не на что. Могла вероятность осуществления моих желаний накопиться?"

"Нет ничего невозможного."

"А раз нет, то хватит болтать. Что у тебя с матрицей сознания?"

"Готова."

"А... схема действий?"

"Мы ведь это миллион раз обсуждали, — в голосе Лави послышалось раздражение. — Самое сложное — устроить так, чтобы мы с тобой оставались на базе, когда придет время записи."

"Ничего сложного, — ответил я. — Но тебя придется слегка покалечить. Встречный астероид, такие дела..."

"Я так и знал, что ты это предложишь, — усмехнулся Лави. Добавил, помолчав: — Юу, обратной дороги не будет."

"Я знаю, — сказал я. Конечно, я давно это знал! — Только поздно отступать, Лави. Поздно. Но если ты..."

"Нет, я не боюсь, — не дал он мне договорить. Перебил сам себя: — Вру! Боюсь, конечно. Если ничего не выйдет, всё вернется на круги своя."

"Круги Ада, — добавил я. Данте он мне тоже декламировал. Еще тогда, в прошлой жизни. — Ничего. Цикл можно разорвать."

"Будем надеяться," — ответил он и умолк.

В полную синхронизацию мы входили, только когда убирались достаточно далеко от базы. Там и для сражения необходимо, и для гиперпрыжков, и... просто так. Это был наркотик, я понимал других пилотов, я уже говорил. Правда, не знаю, чего они искали в разуме машины, мой-то наркотик не был ИскИном, и подсел я на него задолго до того, как их придумали...

Катер мы изуродовали вполне удачно. Ничего смертельного, но обшивку пропороли вдоль всего левого борта. До базы добраться — без проблем, но менять обшивку — это дело долгое и муторное. Ее же нельзя просто залатать! А у этого катера она еще была и с особым покрытием, стало быть, пришлось ждать, пока доставят материалы, запасов на базе больше не было. Техники костерили меня так, что я даже заслушался: в наше время редко встретишь мастеров матерного слова...

Всё было готово. Оставалось дождаться нужного момента и молиться, чтобы план сработал. Чтобы никто не догадался. Чтобы удалось...

-Канао! Эй, Канао! — окликнул меня Сэм, когда я возвращался из спортзала. Да, на базе и такое есть, только им мало кто пользуется. Ленятся или некогда, только у меня вот свободное время образовалось.

-Чего?

-Ты просил сказать, если вдруг что интересное будет...

-Ну? — насторожился я. Может...

-Пошли, — Сэм хотел было взять меня под локоть, но тут же передумал. Умница. — Посмотришь на своего родственничка!

-Что, уже закончили? — нахмурился я. Потом подсчитал время — точно, прошло даже больше, чем обычно.

-Почти, — кивнул Сэм. — Остались еще завершающие тесты, а так всё в норме. Собственно, всё ведь отработано еще на тебе, изменения внесены незначительные, ничего критичного. Так что...

-А кем он будет, уже сообщили? — словно бы невзначай спросил я.

-Нет пока, — развел он руками. — Развели секретность... Мы уж тут грешным делом думаем, не кого-нибудь ли из старых маршалов решили вернуть... Представляешь, жуть какая?

-Точно, жуть, — согласился я. Бедняга не был знаком с маршалами моего времени, иначе, выдав такую идею, поспешил бы скрыться с базы в неизвестном направлении.

-Короче, отправили отчет, что всё готово, как велено было, — сливал мне Сэм секретную информацию. Впрочем, я и сам секретный объект, так что нестрашно. — Ждем теперь дальнейших указаний. Заходи давай.

Он провел меня знакомыми коридорами — обычно я отсюда выходил, входить на своих ногах не доводилось, — заставил зачем-то пройти дезинфекцию...

-Любуйся, — пригласил он, указывая на герметичную камеру. Знакомая штука, сколько раз я в ней приходил в сознание. Один раз даже сломал — случайно, почудилось, что меня похоронили заживо.

Я приблизился, вдохнул поглубже... посмотрел. Колпак у камеры прозрачный, прекрасно видно, что получилось.

Он. Точно, он. Правда, сейчас только по бровям и поймешь, что рыжий, — бритая башка облеплена датчиками, — зато веснушки на месте. Глаза закрыты... черт, теперь у него будет два глаза! Впрочем, я подозревал, их и раньше было два, а зачем он один прятал, не знаю. Не спрашивал. Это была запретная тема. Лицо... чуть другое. Самую малость. Но это, может быть, просто кажется из-за его неподвижности — я привык к живой мимике Лави, а таким безмятежным его лицо не бывало даже во сне. Нет, не безмятежным, бессмысленным. Ну, это понятно...

Дыхание было едва заметным, но я его различал. Различал даже биение пульса — у Лави, как у большинства рыжих, тонкая кожа, светлая, и хорошо видны жилки, особенно теперь, когда он вовсе не тронут загаром.

Живой. Почти живой, напомнил я себе. Пока это только тело, а разум находится в другом месте, и чтобы их объединить...

-Почему посторонние в лаборатории? — раздалось сзади, и я обернулся.

-Я не совсем посторонний, — заметил я.

-А, это ты, Канао, — Юрий подошел ближе, панибратски положил руку мне на плечо. — Любуешься?

-Любопытствую, — осторожно ответил я.

-Неплохо вышло, по-моему, — сказал он, разглядывая дело рук своих. — Работать должен отлично!

-Как я.

-Ну, это само собой! Впрочем, еще посмотрим. Насчет ЧС нам ничего не сообщали, так что еще нужно будет вычислить, к чему он годен... — вслух задумался Старший. Покосился на меня: — Что это ты вдруг заинтересовался? Раньше про своих... хм... коллег и знать не желал!

-Так то коллеги, — спокойно сказал я. — Они мне кто? А этот, Сэм сказал, сделан по моему образцу...

-А-а... — хмыкнул Старший и повторил слова Сэма: — Канао, общение с ИскИном явно пошло тебе на пользу! Раньше бы мне понять, что тебя бесполезно сводить с теми, кого ты можешь убить...

-Хм, — произнес я.

-Да-да, не фыркай, — рассмеялся Юрий. — Ты стал существенно более открытым, невооруженным взглядом заметно! Кстати, как разберемся с этим парнем, надо будет повторить кое-какие тесты. Может получиться неплохая работа, например... хм... "Роль ИскИна в социализации патологической личности", как-то так.

Я промолчал. Не время сейчас с ним ссориться.

-Шеф, есть распоряжения сверху, — подошла к нам Диана. Всё верно, Лави получил отчет Юрия, выдал ответную информацию. — Все данные в наличии, можем начинать по готовности.

-Прекрасно, — обрадовался тот. — Тогда завершаем стандартные испытания и приступаем...

-Гхм, — откашлялся я.

-Что, Канао? — обернулся ко мне Старший.

-Могу я присутствовать? — спросил я напрямик.

-Зачем? — изумился он.

-Любопытно, — ответил я. — Я всегда с той стороны, а как это снаружи выглядит, ни разу не видел.

-Понятно, — Юрий хлопнул меня по спине и ухмыльнулся. — Хочешь наблюдать за рождением, Адам?

-Чего? — нахмурился я.

-Согласно древним, первая женщина, Ева, была рождена из ребра Адама, — поучительно ответил он. — Ты-то должен бы знать! Ну, положим, тут было не ребро, но принцип...

-А-а, — протянул я. — Ну да, вроде того. Ну так?

-Хорошо, — подумав, согласился он. — В конце концов, ты и правда не раз через это проходил. Какие-то аспекты твоего опыта могут оказаться полезными. Тебе сообщат, когда начнем.

Я обозначил поклон и удалился, пока он снова не начал разливаться соловьем. Внутри было как-то холодно. Я сроду ничего не боялся, а теперь...

Этой ночью я к себе не пошел. Остался на катере. Не спал, конечно, ушел в полную синхронизацию. Напоследок. И гнал мысли, что это действительно может оказаться последний раз, когда я вижу Лави — настоящего Лави. Он хорошо проработал вопрос переноса своего сознания в новое тело, умник. Я половины не понимал из того, что он говорил. Кажется, нашим ученым достался только образ матрицы, а остальное должно было идти напрямую, с компьютера катера. И стираться на его носителях. Так, чтобы когда живой Лави откроет глаза, в катере не осталось ни крупицы его личности...

Этого я и опасался. Если что-то пойдет не так в процессе, если произойдет какой-то сбой... Ни я, ни даже он не могли предположить, что получится. Часть личности там — часть тут? Распад её? Что-нибудь еще похуже? Например, от нее вообще ничего не останется. Мы, чертовы дилетанты, полезли туда, куда нам лезть не полагалось, а теперь не могли даже представить возможных последствий!

А Лави наотрез отказался оставлять резервную копию.

-Мы же решили, — сказал он. — Дороги назад нет. Или получится, или...

-Можно будет попробовать заново.

-Второй раз нам такое не провернуть, — усмехнулся он. — Нет. Пан или пропал, Юу. Сам понимаешь...

Я понимал. Ох, как я понимал... Сорвется дело — черта с два мы соберемся с силами на повторение. Вряд ли я сумею без пошаговой инструкции восстановить Лави в компьютере катера, даже с резервной копии. А раз так...

-Пан или пропал, — повторил я.

"Что я делаю? — мелькнуло в голове, когда я в последний раз — может быть, действительно последний, — обнял его. Там, в виртуальном мире, в своем воображении, где он был живым... — Пока у меня есть хотя бы это, а через несколько часов может не остаться ничего. И я..."

-Выдержишь, — сказал Лави. Черт, опять забыл, что мысли доступны при полной синхронизации... — Выдержишь, Юу, ты сильнее меня. И... давай попрощаемся. На всякий случай. Просто...

-Нет, — ответил я. — Не стану прощаться. Мы уже прощались однажды, хватит.

-Ладно... Тогда иди. Иди, Юу, и присмотри, чтобы всё прошло хорошо.

-Постараюсь, — ответил я, выходя из синхры.

Что он будет чувствовать? Что будет чувствовать, когда сознание начнет переходить в то тело? Даже представить страшно...

Я погладил переборку напоследок и вышел, не оборачиваясь. Если получится, больше этому катеру не летать. Жаль...

И вот я снова в лаборатории. Всё уже подготовлено, лаборанты на местах, Старший полон энтузиазма. Меня отодвинули в угол, чтобы не мешал. Мне отсюда видны только их спины и частично койка с лежащим на ней пока-еще-не-Лави. Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Пусть получится... пусть... пусть...

-Процесс пошел, — негромко говорит Сэм, вглядываясь в показания приборов. Они ни о чем мне не говорят, просто бегут на дисплеях цветные полоски, что-то мерцает, сменяются символы — они с Дианой читают это, как я читал бы какую-нибудь несложную книжку. Даже завидно...

Я отвлекаюсь такими мыслями, а сам не могу оторвать взгляда от неподвижного лица. Меня предупредили, процесс длительный, занимает несколько часов, так что мне вовсе не обязательно торчать в лаборатории всё это время. Я кивнул, но остался. Мне приходилось сиживать в засадах по нескольку суток, несколько часов я переживу... Но в засаде было проще. Не одолевали мысли о том, что сейчас Лави — не здесь и не там, что всё висит на волоске, и вот так — час за часом, в полной неподвижности, не шелохнуться, не сморгнуть лишний раз... Не сглазить.

-Сэм, — окликает вдруг Диана. Мне не нравится ее тон. И Старшего, как нарочно, рядом нет, отошел выпить чего-то тонизирующего. А что, процесс отработан, лаборанты опытные. — Сэм, взгляни.

Он смотрит и тут же хватается за коммуникатор, и через пару секунд в лабораторию влетает Юрий, кидается к приборам, оттеснив Диану.

-В чем дело? — спрашиваю я ее негромко. Мне показалось, будто по лицу Лави прошла какая-то тень. Ресницы дрогнули или что-то вроде.

Диана пытается отмахнуться, но я беру ее за плечо и разворачиваю к себе. Очень аккуратно, всё-таки девушка, но... видимо, есть что-то у меня во взгляде, из-за чего она всё же отвечает:

-Н-не знаю толком... Не понимаю, откуда выкопали такую матрицу, кто это вообще был! Судя по показаниям приборов, мозг просто не справляется с таким объемом данных!

Так. Лави об этом предупреждал.

-И что? — спрашиваю я. — Что будет?

-Не знаю, — растерянно повторяет она. — Или всё-таки процесс завершится нормально, или часть информации будет утеряна, или...

О последнем "или" я осведомлен. Это будет конец.

-Нужно прервать процедуру, — говорит Сэм. — Угробим парня!

-Осталось немного, — возражает Юрий, и я сейчас на его стороне. Если остановиться сейчас, то, может, потеряется информация о какой-то войне, да и черт бы с ней, но если пропадет часть личности? — Вытянем! Давай, парень, давай, держись...

Уже звучит тревожный зуммер, видимо, дело и впрямь неладно, и теперь мне уже не кажется — лицо Лави меняется, искажается мгновенной судорогой.

-Ой, плохо дело... — шепчет у меня над ухом Диана.

-Что?..

Она только качает головой, видимо, не может объяснить доступно. Но я и сам могу догадаться, что происходит сейчас в голове у Лави. Это, наверно, сродни изнасилованию. В мозг.

-Сэм, быстро! — почти одновременно с вяканьем очередной "тревожки" вскрикивает Юрий. — Успокоительное!

Это он вовремя — Лави вдруг выгибает судорогой, и бьется он так, что срывает половину датчиков. Это абсолютно неосознанное действие, я вижу, и... Что это означает?!

-Канао, подержи! — вспоминает обо мне Сэм. Он не может справиться с Лави, и я бросаюсь на помощь.

И вот тут, когда я вижу закатившиеся глаза и мучительно оскаленный рот, до меня доходит...

-Не надо! — я отталкиваю Сэма с инъектором, наверно, чересчур сильно отталкиваю, он чуть не садится на пол. Но мне не до него, я привычным тычком обездвиживаю Лави — теперь не побрыкается и сам себя не покалечит. — Убери!

-Канао, ты что сделал?! — вскидывается Юрий. — Тебя просили просто...

-Спокойно, — говорю я сквозь зубы. — И тихо. Я через это миллион раз проходил. А он, похоже, впервые. Это зверски больно поначалу, я-то помню. И не орите! И свет притушите...

Они переглядываются, но тут Юрий, видимо, вспоминает о моем опыте в этих вещах и кивает остальным. Ослепительный свет приглушают, пока я не делаю знак, что уже достаточно.

Да, я помню. Прекрасно помню, что такое возвращаться к жизни. Наверно, такой же шок испытывают младенцы, появляясь на свет... Свет бьет по глазам — а глаза Лави света еще никогда не видели, — любой громкий звук отдается дикой болью, а что творится в голове, когда начинаешь приходить в сознание, я даже описать не могу. Даже мне бывает хреново, а я ведь не новичок в этом деле. Как это было в самый первый раз, я, к счастью, почти забыл, но мне рассказали тогда, как я, едва не обезумев, чуть не разнес лабораторию.

-Тихо... — Я держу его за руки и говорю еле слышно, почти одними губами. Сэм подкрадывается на цыпочках и подсовывает мне инъектор, показывает жестами, мол, можно вырубить его, если дело будет совсем плохо. Я киваю, понял, мол. — Тихо, Лави. Ты здесь. И я здесь. Помнишь меня? Это я, Юу. Всё в порядке, всё получилось. — "Надеюсь на это," — хочется мне добавить, но я сдерживаюсь, продолжаю ровно, положив ладонь ему на взмокший лоб: — Не дергайся. Это страшно больно, я знаю, но это нормально. Это пройдет, слышишь? Постепенно пройдёт. Если совсем невтерпеж, есть обезболивающее. Вот, инъектор у меня. Хочешь?

Вот тут я слышу от него первый звук. Нечленораздельный, но это явно "нет!" Так и знал, что подействует! Памятуя его историю, на болеутоляющие у него должна быть острая идиосинкразия.

-Тогда терпи, — говорю я. — Открывай глаза. Давай.

И я прикрываю ему глаза ладонью, потому что даже этот тусклый свет, я знаю, будет мучителен. И держу так, пока не чувствую, как ресницы щекочут кожу. Тогда только осторожно, по миллиметру, отвожу руку.

Глаза зеленые, как были, только взгляд мутный, никак не фокусируется... Понятно, доходит до меня. Это мне просто — я привык. И тело мне привычно, оно же моё, вот почему я быстро встраиваюсь на место. А он столько лет провел без тела, что просто не помнит, как им пользоваться. Связи нет или чего там еще, я в этом не разбираюсь, но суть наверняка именно такова. Ему придется заново учиться ходить, разговаривать, да даже смотреть! Наверно, получится быстрее, чем у детей, но всё равно пройдет какое-то время, прежде чем он научится владеть новым телом...

-Всё нормально, — повторяю я и глажу его по щеке. Плевать, смотрят, не смотрят... — Всё хорошо. Получилось. У нас получилось...

И вот тут — потом я это обдумаю и решу, что такой силе воли могу позавидовать даже я, — Лави мне улыбается. Криво и неумело, мышцы его толком не слушаются, но улыбается. И только тогда я, наконец, верю, что это действительно он.

Успокоительное я ему все-таки вколол. Самое легкое из тех, что подсунули, — просто чтобы уснул. Тоже по себе знаю — во сне как-то быстрее адаптируешься, на тебя не льется поток информации со всех сторон.

-Да, заставил он нас поволноваться, — негромко произносит Юрий. Физиономия у него осунувшаяся. — Я и не думал, что так тяжело пройдет...

-Это вы ко мне привыкли, — усмехаюсь я и прячу руки в карманы, чтобы не видно было, как они дрожат. — А я привык помирать и воскресать. А этому парню явно раньше не доводилось.

-Пожалуй, — соглашается он и смотрит на меня как-то странно, будто впервые увидел. — Я был прав, Канао. Твой опыт сослужил нам хорошую службу. Могли бы и не вытащить его, показатели уже зашкаливали... Только с чего вдруг такое человеколюбие по отношению к незнакомцу?

-К собрату по несчастью, — поправляю я и ухожу, чтобы не вдаваться в пояснения. Сам догадается.

А иду я к катеру. Убедиться, что мне не померещилось, что всё действительно получилось. Катер молчит, не откликается. Системы не реагируют. Умерли.

Что ж... Я в последний раз сажусь в кресло пилота. "Ты был хорошим катером, очень хорошим. Если бы не ты, мы с Лави никогда не нашли бы друг друга. Без твоих мощностей мы не провернули бы эту аферу. Так спи спокойно... Или пусть тебе достанется другой ИскИн, обычный ИскИн, который не будет читать пилоту старинные поэмы и рассуждать на философские темы..."

О том, что катер сдох, я сообщу позже. Сейчас, во-первых, всем не до того, во-вторых, не нужно, чтобы два этих события совпали по времени. Мало ли, кто-то что-то заподозрит...

Лави приходит в себя удивительно быстро. Я был прав — ему фактически заново нужно учиться существовать в человеческом теле. Хорошо, наши умники об этом не догадываются...

Сэм как-то, пробегая мимо меня с выпученными глазами, бросил:

-Я не знаю, откуда они взяли этого парня!

-А что такое?

-Да у него просто энциклопедия какая-то в голове, — ответил он. — Он Старшего учит, как правильно прибор откалибровать...

Так. Не надо бы Лави бравировать знаниями. Мы придумали ему легенду, непроверяемую (пока работает запущенная им же программа), но всё же... Да, был ученым, потом несчастный случай, несколько лет существования в электронной форме и вот... Сойдет. Дальше выкрутимся, решили мы тогда.

По счастью, меня привлекли к работе. Старший был хорош во многом, но приводить Лави в форму предстояло мне. Тело-то сильное, только совершенно в нерабочем состоянии. Координация движений никуда не годится, с определением расстояния тоже проблемы...

-Я забыл, как трудно быть человеком, — сказал мне Лави, когда нам удалось, наконец, остаться вдвоем. Первое время за нами таскались лаборанты во главе с Юрием (вот таскать Лави они мне не помогали), и словом не перемолвишься.

-Жалеешь? — спросил я и попробовал двинуть ему в лоб.

-Ни секунды! — На этот раз он успел перехватить мою руку. Уже неплохо, то на ходу носом пол порывался пропахать, а теперь может выдержать тренировку. Всё-таки меня делали из качественного материала, а если к нему добавить хорошие мозги... Лучше моих, я имею в виду.

-То-то же... — Я все-таки обманул его и свалил на пол, уселся сверху. — Проси пощады! Эй... ты чего?

-Ничего, — повернул голову Лави. По-моему, он сам не замечал, что гладит ладонью ровный пол. — А что?

-Да так, — я встал, помог подняться ему. Ясно. Это то, чего он был лишен столько лет — возможности прикоснуться к чему-то, почувствовать вкус, запах... Теперь наверстывает. — И как? Выдержишь?

-Если прежнюю форму существования выдержал, то уж к этой-то как-нибудь вернусь! — ответил он и улыбнулся. — Только немного неудобно. Ни тебе прямого подключения к сети, ни радара, ни пушки...

-Пушку тебе живо подберут, — сказал я. — Как только в нормальную форму придешь, начнутся испытания с ЧС. Так что готовься...

-Вот будет потеха, если отыщется та, прежняя, — тихо ответил он.

-Вряд ли, — покачал я головой. — А если и так, не думаю, что она войдет с тобой в контакт. Тело-то уже не твое, не забывай.

-Можно подумать, ты мне его поносить дал! — фыркнул Лави, а я не нашелся, что ответить.

Я вообще всё это время — около месяца — ходил, как во сне. Не верил. Не верил, что могу пойти и посмотреть на Лави. За руку взять. Поговорить. Просто так, безо всякой синхронизации. Есть, знаете ли, вещи и получше...

На базе пытались подшучивать над моей странной привязанностью к новичку. Даже папашей называли — уже знали, кто его прототип. Я даже внимания особого не обращал, не до того было. Юрий, кажется, рад был моей помощи. Лави всё-таки не простой солдат вроде меня — что прикажут, то и сделает. Он любой приказ может оспорить, да с приведением таких аргументов, что командир усомнится, не дал ли он маху, говоря такие глупости!

Безумно повезло мне в том, что не приходилось надолго покидать базу. Тем более, катер-то сдох! Значит, прощайте, гиперпрыжки (я не афишировал своего знакомства с астронавигацией, это было каким-никаким, а козырем в рукаве), работаю только в пределах Солнечной системы. А в ней как раз было тихо...

Время шло, я начинал нервничать. Лави тоже. Испытания на совместимость с ЧС провели, но они окончились пшиком. Не подходило ему ничего. Моя бы подошла, наверно, но увы, поделиться ею так же, как образцами тканей, я не мог.

Юрий явно зашел в тупик. Начальство на его запрос о том, что делать с Лави (его так и звали, как он представился, придя в себя, Лави Бакманн, шутник чертов), не ответило и ответить не могло, программка всё еще работала. А вот что будет, когда она откажет, и на Земле узнают о неучтенном биологическом объекте...

-Дайте мне его пилотом, — предложил я как-то. — Мой ИскИн сдох, а летать надо. Я уж как-то привык к дальним перелетам! А Лави вроде способен ориентироваться в космосе...

-Ну да, — желчно сказал Юрий. — Умнейшего парня — в простые пилоты! Нашел, что предложить... Да и нельзя тебе людей доверять, если ты даже ИскИн довел... Что с ним случилось, кстати, установить удалось?

-Говорят, самоуничтожился, — ответил я чистую правду. — Самоубился, если проще. Похоже, приревновал меня к новичку. Нормально, а? Говорил я, что он чокнутый, а никто не верил!

-Это никак не проявлялось!

-То, что он мне любовную лирику позапрошлого века читал, — это, по-вашему, не проявление? — осведомился я. — Нет уж, хватит с меня ИскИнов...

Вопрос о трудоустройстве Лави остался открытым, и... С этим надо было что-то решать. И очень быстро, пока вся наша затея не пошла прахом.

Десять... Девять...

Сейчас зазвонит будильник.

Я осторожно повернулся, стараясь не рухнуть с койки на пол — на двоих она никак не рассчитана, но на полу слишком жестко. Как-то умещаемся. Хорошо, теперь все такие толерантные, никому нет дела до того, кто у кого ночует... Диана только плачет по углам, но чем я ей помогу?

Восемь... семь...

-Просыпайся.

-Угу... — Лави уткнулся носом в подушку. Его рыжий ёжик колол мне ладонь. У меня самого волосы отросли уже настолько, что закрывали уши. Я даже челку обрезал. Интересно, сколько еще?..

Шесть... пять...

-Просыпайся, говорю, хуже будет!

-Угу...

Четыре... три...

Я провел ладонью по его спине. Ноль реакции. Ладно, сам виноват!

-Я предупредил.

-Угу...

Два... один...

Я предусмотрительно зажал уши, а Лави подбросило так, что я всё-таки чуть не загремел на пол.

-Что за чертовщина!

-Побудка, — ответил я, ухватившись за него покрепче, иначе удержаться на краю не было никакой возможности. — Пора на службу и всё такое. Ты б и раньше услышал, если б у меня ночевал. Тебя-то не будят!

-Изверги... — Лави обнял меня, прижался всем телом, вздохнул.

Это надолго. Будильник может хоть обораться, соседи — обстучаться в переборку, но что толку?

Я ведь говорил, Лави столько лет не испытывал физического контакта, что теперь не может удержаться, чтобы не потрогать что-нибудь. Всё равно, что. Стенку, прибор, льющуюся воду, материю или вот меня. От и до. Иногда по часу приходится терпеть, пока он удовлетворит тактильный голод... Хотя почему "терпеть"? Руки у него чуткие, более чуткие, чем были прежде, он сам это отмечает, и... а, чёрт!

-Нас уже возненавидели соседи... — пробормотал я, переходя на устаревший французский, мы оба его знали. Мою каюту могут прослушивать, а пока додумаются, что за язык, пока смогут дешифровать...

-Это нестрашно. Нас и в Ордене ненавидели. Ты мебелью швырялся. По ночам.

-Потому что ты меня бесил.

-Я не нарочно.

-Ну конечно, я поверил...

Нет, всё-таки он чуть-чуть отличается от того, прежнего. Неточно вспомнил сам себя. И запах другой — тело-то уже не то. Но память — сильная штука, а воображение — еще сильнее, и мне уже кажется, что так было всегда...

-А теперь?

-Что — теперь?

-Теперь тоже бешу?

-Нет, — честно ответил я. — Теперь — нет.

-Плохо, — серьезно сказал он, и очередное перемещение его руки заставило меня вздрогнуть. — Разучился. Юу, ты что?

-Ничего, — я прикрыл глаза. — Время уходит, Лави. Это всё... скоро кончится, если мы ничего не придумаем.

-Да, — он резко сел. Лицо сделалось серьезным. — Ты прав. Я говорил, что вот... побыть бы человеком, и умирать не жаль. А ни черта подобного. Теперь еще жальче.

-Вот именно, — я тоже сел, спустил ноги на пол. — Думай, Лави. Твоя башка лучше моей. Намётки плана у нас есть, что станем делать дальше?

-Я думаю, — ответил он, обнял меня сзади, уперся подбородком в плечо. — Я всё время об этом думаю. И не вижу выхода. Мы сваляли большого дурака, Юу. Надо было еще до начала всего этого безумия продумать пути отхода. А теперь — только угнать катер и прорываться на Землю. Либо не рыпаться и сидеть здесь.

-Здесь тебя рано или поздно разоблачат. Кроме того, Юрий вокруг тебя давно ходит, хочет резервную копию снять. Устраивает?

-Не слишком. А с первым вариантом что?

-Не прорвемся. Собьют еще на внутренней орбите, у Земли сейчас такие системы защиты, что... — Я покачал головой, убрал мешающую прядь за ухо. — А другими путями туда не попасть. Тебя еще, может, пустили бы, но не меня.

-А меня не пустят, потому что меня как бы и нет, — усмехнулся Лави. — Красота!

-Да уж...

Мы помолчали.

-Канао, ты долго будешь испытывать терпение окружающих? — включился динамик.

-Пока кто-нибудь не догадается отключить эту сирену, — ответил я. Камер в каюте нет, это точно, я проверял когда-то.

-Хватит дурака валять, — строго сказал Юрий, и Лави едва заметно фыркнул. — У тебя там кто-то есть?

-Хм, — сказал я. Лави фыркнул громче.

-Отлично, — сухо произнес Старший, человек свободных взглядов, но, тем не менее, очень целомудренный, насколько можно быть целомудренным в наше дикое время. — Канао и Букманн — оба ко мне. Немедленно.

-После завтрака, — ответил я привычно.

-Потом позавтракаешь, — сказал он. — Срочно ко мне, я сказал.

-Что-то случилось? — я почувствовал, как напрягся Лави.

-Земля вызывает, — ответил Юрий, динамик пискнул и умолк.

Мы переглянулись. Можно было ничего не говорить, просто...

Вот и всё. Вот и всё...

-Два месяца, Юу, — одними губами сказал Лави, опять на старом языке. — Это...

-Мало, — ответил я, лихорадочно пытаясь придумать хоть какой-то выход. Два ошалевших кретина, раньше надо было составлять планы! Я — идиот, "поэтапно будем осуществлять!", а о возможностях этого осуществления забыл. И Лави идиот, не остановил меня, не вразумил! А теперь... — Слишком мало.

-Юу, — взгляд зеленых глаз сделался очень жестким. — Никаких выходок. Если что, говорить буду я. Я могу задурить голову кому угодно. Хотя бы временно. Только не сорвись и не наделай глупостей, умоляю тебя!

-Обещаю, — сказал я. — Я уже не такой горячий, каким был раньше.

И Лави опять фыркнул, пусть и не слишком весело...

-Вставай, — произнес я. — Пошли. Чего тянуть-то?

Юрий встретил нас... нервно. Я представления не имел, что его так взбудоражило, но рассчитывал в скором времени об этом узнать.

-Канао, — произнес он, и в голосе его мне послышалась растерянность. — Бакманн. Что произошло на... на вверенной мне базе такого, о чем я не знаю?

Мы переглянулись.

-Вы не могли бы сформулировать вопрос яснее? — попросил Лави. Я знал этот его тон, очень вежливый, он безотказно действовал на высокое начальство.

-Вызов с Земли... — Юрий пожевал губами, подбирая слова, потом махнул рукой. — Идемте. В мой кабинет.

Пришлось проследовать за ним. Я даже предположить не мог, что случилось. Генерал Джефферсон выразил недоумение касаемо некого Лави Бакманна, неожиданно возникшего из ниоткуда? А он мог, если программа Лави приказала долго жить, и запрос Юрия всё-таки прошел к руководству.

-Случилось что-то серьезное? — поинтересовался Лави. Очевидно, мыслили мы в одном направлении. — Генерал...

-Помолчите пока, — оборвал Старший, включая связь. Развернулся здоровенный голографический экран. Юрий начал набирать код. — Встаньте ближе.

Я шагнул вперед, привычным движением отодвинув Лави себе за спину. Я всегда так делал: мне, с моей скоростью и реакцией, а также выносливостью лучше быть впереди и принимать на себя первый удар. А ему нужно время, чтобы осмотреться, оценить врага и выбрать налучшую тактику, и тогда победа будет за нами. Хотелось бы верить, что привычный порядок не подведет и на этот раз.

-Господин Кройц, — произнес Юрий чуть подрагивающим голосом, и я увидел, наконец, изображение. — По вашему требованию...

-По моей просьбе, господин Ляо, — негромко произнес появившийся на экране человек.

Человек, которого знала вся Земля и колонии. Хорст М. Кройц. Заместитель председателя Всемирного совета по вопросам безопасности. Собственно, генерал Джефферсон рядом с ним был примерно то же самое, что... скажем, я в давние мои годы по сравнению с каким-нибудь маршалом. Кройц не носил никаких званий. Он был... неприметен, но о нём всё равно все знали, и это одно о многом говорило.

Внешность у него оказалась самая заурядная: сухое загорелое лицо чистокровного европейца (а таких нынче сохранилось очень мало, после китайской-то экспансии), коротко стриженные седые волосы, глаза неопределенного цвета, какие-то желтовато-карие. И взгляд — таким только гвозди забивать. В крышку гроба.

Понятно теперь, отчего так перепугался Юрий. Генерал — это еще туда-сюда, генерал занимается общими вопросами, оставляя прочее на откуп ученым, а сам требует результата. А что нужно Кройцу — неизвестно. И если он изволил связаться с научным руководителем базы лично... Хорошего не жди.

-Вижу, мы не ошиблись, — невыразительно проговорил он. От его взгляда делалось не по себе, но я только шире расправил плечи. — Значит, это и есть ваши подопечные, господин Ляо?

-Так точно, — отчего-то сбился на армейское обращение Юрий. — Йен Канао, Лави Бакманн...

-Бакманн... — протянул Кройц, и его желтые глаза остановились на Лави, который все-таки не выдержал и встал со мною рядом. Или... уже выработал тактику, не могу сказать. — Господин Ляо... Могу с прискорбием сообщить вам, что вы и ваши сотрудники пали жертвой наигнуснейшего обмана.

-Что?.. — На Юрия жалко было смотреть. Было бы. Лави и себя мне было жальче. Не пойму только, где мы прокололись и при чем здесь Кройц?

-Человек, скрывающийся под именем Лави Бакманна, — это известнейший преступник, — любезно сообщил Кройц. — Настоящее его имя неизвестно, он меняет их, как использованные бумажные салфетки. Прославлен аферами в кибернетической сфере, многократно бывал под арестом, но отпущен по недоказанности вины. За последнее преступление — позвольте мне не вдаваться в подробности! — приговорен к смертной казни. Факт, как вы понимаете, беспрецедентный...

Юрий несколько раз кивнул — в наше время, чтобы тебя приговорили к смерти, надо сотворить что-то такое... у меня на это фантазии не хватит. Я покосился на Лави: на его лице не читалось удивления, только настороженность и еще что-то... Мне сделалось не по себе. Это... ведь это — Лави? Мой Лави?

-Однако он и на этот раз сумел обойти правосудие, — с удовлетворением завершил Кройц, вынул сигару и закурил. Это тоже о многом говорило. В век помешательства на здоровом образе жизни и охране окружающей среды курить себе могли позволить либо те, кто мог платить огромный налог на курение, либо те, кому плевать было на любые штрафы и ограничения. Думаю, Кройц подпадал под обе категории. — Он скрылся в любимом своём кибернетическом пространстве под видом ИскИна. И, как видите, успешно прятался на протяжении многих лет. Ну а потом, я полагаю, ему захотелось вернуться к прежней деятельности, для чего ему потребовалось тело. Бакманн — человек огромной эрудиции и солидного опыта, и он сумел добиться своего. По нашему мнению, он сумел что-то разузнать о ведущихся в Отделе работах, это печально... впрочем, каналы утечки информации мы отыщем и перекроем, генерал Джефферсон уже работает над этим. — Кройц со вкусом затянулся, я почти почувствовал запах дыма. — Но вернемся к Бакманну. Очевидно, ему кто-то оказывал содействие. Кто-то из ваших сотрудников, господин Ляо...

Желтые немигающие глаза вперились в Юрия, и тот жалобно воскликнул:

-Канао!..

Ну конечно. Кто больше всех возился с Лави? Кто настоял на своем присутствии во время его пробуждения к жизни? Йен Канао, ясное дело. Вот это театр абсурда, вот это я понимаю! Но как нас вычислили?..

-Увы, — коротко кивнул Кройц. — Я понимаю, это один из старейших ваших сотрудников, господин Ляо. Вы радеете о них всех, но увы... Бакманн может быть весьма убедителен. Что он пообещал вам, Канао, в обмен на вашу помощь?

Теперь он смотрел на меня.

Я пожал плечами и криво усмехнулся. Ничего он мне не обещал. Это я обещал... Но не объясняться же теперь!

-Ну что ж, вижу, господин Канао разговаривать не хочет, — констатировал Кройц и снова затянулся сигарой. — Полагаю, господин Бакманн тоже временно потерял дар речи. Но это нестрашно, наши специалисты умеют развязывать любые языки, а то, что эти господа не способны умереть просто так, лишь облегчит им задачу. Господин Ляо!

-Слушаю, господин Кройц! — аж подскочил Юрий.

-Вы были введены в заблуждение, — ласково произнес тот, и Старшего пробрала дрожь, — что, однако, не снимает с вас ответственности за халатность, проявленную в отношении вверенных вам секретных объектов. С вами мы побеседуем позже, а пока прошу сохранить наш разговор в тайне ото всех.

Юрий несколько раз кивнул, мучнисто бледнея.

-Что касается указанных Бакманна и Канао, — Кройц указал на нас сигарой, — они должны быть немедленно переданы в распоряжение Особого департамента. Наш катер уже швартуется к базе.

-Но, господин Кройц, — вдруг ожил Юрий, — Канао... запрещено пребывание на Земле, поскольку...

А, вот как. Даже и запрещено. Что ж, я не удивлен.

-Вы слышали наше распоряжение, господин Ляо, — в голосе Кройца зазвучал металл. — Также вам предписывается передать Особому департаменту все материалы, связанные с личностями и... хм... организмами Бакманна и Канао. Все документы, иными словами, записи, биологические материалы, резервные копии их... хм... личностей. Соответствующие специалисты прибыли на катере и проследят за тем, чтобы ничто не было упущено.

Вот как. Если Бакманну светит смертная казнь, мне, выходит, тоже. Ну и ладно, мы давно знали, что умирать придется... Только почему ж глупо так? По чужому делу, по...

Я открыл было рот, чтобы сказать всё-таки, что это ошибка, что мы... Но не успел — Лави впился ногтями мне в руку. Лицо его по прежнему казалось совершенно спокойным. Почему-то он не хотел, чтобы я говорил...

-Катер пришвартовался, — сообщил Кройц, переведя взгляд на старинные наручные часы. Жуткая редкость, бешеных денег стоит. — Господа... во избежание неприятных инцидентов прошу предаться в руки закона без сопротивления. В этом случае нам не придется везти вас на Землю в бессознательном состоянии.

Я только усмехнулся. Ясно, какое тут сопротивление — парализуют, и никакие мои боевые навыки не помогут.

Дверь кабинета скользнула в сторону, внутрь шагнуло несколько человек в черной форме без знаков различия, один коротко отдал честь Кройцу. Тот кивнул.

-Забирайте их, — сказал он, — и проследите за всем как следует.

-Так точно, — ответил тот. Экран погас, а он повернулся к нам. — Господа, извольте проследовать с нами. Немедленно. Сопротивление бесполезно.

Юрий смотрел на нас беспомощно, из-за двери выглядывала Диана со слезами на глазах, жался в углу Сэм... Кажется, их мир только что рухнул.

-Мы не станем сопротивляться, — вдруг произнес Лави и взял меня за локоть. Я знал этот успокаивающий жест, он давал мне знать, что бросаться ни на кого не надо. Я и сам это понимал. — Указывайте дорогу, господа.

Несмотря ни на что, до катера нас вели под конвоем, под прицелом бластеров. И мне показалось, что конвоиры — не люди. Скорее всего, киборги.

Нас заперли в пустом отсеке — никаких вам удобств, господа заключенные, ждите своей участи!

Пришлось ждать: главный с остальными в это время, видимо, перетряхивал базу, изымая материалы.

-Лави... — тихо сказал я. Даже если слушают, уже всё равно.

-Не болтай громко, — ответил он, подсаживаясь ближе, так, чтобы можно было переговариваться, соприкасаясь лицами. — Я знаю, о чем ты думаешь.

-Мы же не в синхре, — попробовал пошутить я.

-Это тебе так кажется, — усмехнулся он. — Я знаю. Ты все-таки усомнился.

-Он был слишком убедителен.

-Но если я тот Бакманн, преступник, откуда я столько знаю о тебе, о нас с тобой?

-Синхронизация.

-Тьфу ты... вечно забываю... — Лави снова усмехнулся, щекоча мне щеку. — Опять у меня никаких доказательств. То ты не верил, что я не ИскИн, теперь...

-Я верю, — сказал я, помолчав. — Если не верить в это, тогда зачем вообще всё?..

-Ну вот... — тон Лави переменился. — Слушай. Ты раньше видел Кройца?

-Конечно. Он мелькает на заседаниях Совета, а я от нечего делать иногда смотрел...

-Сколько ему лет, не в курсе?

-Тебе лучше знать, ты же информаторий базы ограбил.

-А там нет сведений, — огорошил меня Лави. — То есть упоминается такой господин, но кто он, откуда, сколько ему лет, как сделал карьеру... по нулям.

-Он же из Особого департамента. Засекречен по самое не балуйся.

-Ну уж не до такой степени. Все-таки публичный человек. Основные факты биографии должны наличествовать. А тут — пусто.

-И что?

-Да ничего. Подозрительно. А еще — ты не обратил внимания на кое-какие его фразочки?

Я задумался.

-Он сказал про преступника — "настоящее имя неизвестно, он их меняет". Это... очень похоже на тебя настоящего.

Лави молчал. Улыбался.

-Кто-то из ваших? — спросил я коротко. — Книжники? Лави, да не молчи, черт тебя дери! Тебя пытаются вытащить?

Он помотал головой.

-Наша организация никогда не действовала подобными методами. И я вообще не знаю, сохранилась ли она. Не находил никаких упоминаний, никаких свидетельств ее существования. Если Книжники еще остались, то они в таком глубоком подполье...

-Но Кройц очень напоминает одного из вас. Ни биографии, ни возраста...

-Зато есть имя. И он на виду, а это противоречит основным правилам. Если они не изменились за триста лет, конечно, — добавил Лави ради справедливости. — Нет, Юу, тут другое. Ни один Книжник не полез бы... вот так. Это явное и грубое вмешательство. Равно как работа в правительстве. Это уж вообще ни в какие ворота не лезет...

-Тогда что? — я уже начинал догадываться, но хотел услышать это от него.

-Ты видел его глаза?

-Конечно.

-Ничего не удивило?

-Хм... — я припомнил. — Нет. Глаза как глаза. Цвет немного необычный, но после Третьей мировой и не такие попадаются.

-Я не об этом, — Лави выдохнул мне в щеку, удивляясь такой моей бестолковости. Катер тряхнуло — стартовали. — Взгляд, Юу.

-Взгляд как взгляд. Я у таких... из органов... иных и не видел никогда.

-Ты прикидываешься или правда не заметил? — он отстранился, посмотрел мне в глаза. — Юу, он выглядит лет на пятьдесят...

-Может быть, ему и под восемьдесят, — поправил я, — теперь живут дольше.

-Ладно! — мотнул головой Лави. — Но у него взгляд человека, который видел больше, чем можно увидеть в мирное время даже за восемьдесят лет. У него взгляд хуже твоего, Юу! Чуешь, чем это пахнет?

-А то, — сказал я. И тут до меня дошло. — Если Кройцу лет примерно, как мне, если не больше, это может означать...

-Он смуглый и глаза у него желтые, — проговорил Лави задумчиво. — Ной на посту заместителя председателя Всемирного совета? Недурно... Ну и влипли же мы!

-Лави, ты идиот, — сказал я и начал смеяться. А проще говоря, ржать, потому что до меня дошло окончательно...

Вытряхнуть из меня причины моего веселья Лави не успел — мы прибыли на место, и говорить стало невозможно. Нас долго вели какими-то переходами, коридорами, пока не привели, наконец, в какой-то здоровенный пустой кабинет, где и оставили одних — охрана незаметно испарилась.

А большое кресло у стола повернулось, и на нас уставился господин Хорт М. Кройц собственной персоной. Вблизи он выглядел еще более... обыкновенным. У него костюм — и тот выглядел неприметным, хотя я уверен, стоил он бешеных денег. И я чувствовал запах сигарного дыма, давно забытый запах.

Однако Кройц очень самонадеян, если рискует оставаться наедине с такими, как мы! Либо же мы просто не видим, чем напичкана комната, какой техникой, и где скрывается охрана...

-Ну что ж, — произнес он. — Рад видеть вас, наконец. Господин Бакманн...

Он чуть наклонил голову, Лави кивнул в знак привестствия. Кажется, спокойствие начало ему изменять.

-Господин Канао...

-Я полагаю, вам привычнее будет называть меня Кандой, — сказал я спокойно. — Верно, господин маршал?

И тут Кройц рассмеялся, громко, заразительно, хлопая себя по коленям. Смех этот совершенно не подходил человеку, которого он так успешно изображал.

-Что?.. Юу! — до Лави, кажется, тоже начало доходить.

-Ты забыл немецкий, — сказал я, сдерживая ухмылку. — Кройц, Лави. Вспомни перевод! Догадываешься, что означает буква "М" в середине имени?

-Маршал Кросс?! — выдал он, наконец, чем вызвал новый приступ хохота. — Черт... я должен был догадаться!

-Ты не верил, — сказал я, — потому и не догадался.

-А ты, значит, верил? — вдруг перестал смеяться Кройц-Кросс. — Интересно, почему?

-Если уж я не умер, — спокойно ответил я, — рядовой-то сотрудник, то уж вы точно должны были подсуетиться.

-По меньшей мере, честно, — признал он и широким жестом указал на кресла у стола. — Усаживайтесь!

Мы устроились, переглядываясь. Признаться, по-прежнему было не по себе.

-Забавно, — сказал Кросс. Личины он не снимал, видимо, чтобы не шокировать подчиненных, если вдруг сунутся. — Сидишь, никого не трогаешь. Отдыхаешь в кои-то веки. Мониторишь происходящее, присматриваешь за деятельностью старых коллег, а то взяли моду лезть, куда не надо, молокососы... — Он закурил. Собственно, по этой сигаре я его и узнал. Узнал бы еще быстрее по бутылке вина, но, видимо, на этой службе даже он себе пить не позволял. — И вдруг обнаруживаешь, что Седьмая база занимается какой-то подпольной деятельностью.

Ясно, значит, за базами следит не только Отдел! Логично, в общем... Раньше Орден находился в ведении Ватикана, теперь...

-Так вот, — продолжал Кросс. — Обнаруживается, что там создают еще кого-то. Вне плана, без всякой видимой необходимости. Без приказа руководства! То есть приказ-то есть, только наш друг Джефферсон его не отдавал. Нам, разумеется, становится любопытно, кто же это там развлекается, мы придерживаем своих ребят, уже готовых идти на абордаж, чтобы посмотреть, что дальше будет. — Он затянулся. — А дальше начинается что-то невообразимое. Не успеваем отслеживать потоки информации. В Отделе, олухи, просмотрели, но мы-то! Пока разбираемся, человека уже создали. Кто такой? Откуда матрица сознания? Чья афера? — Кросс ухмыльнулся. — Ну а потом мы узнали имя этого... неизвестного подкидыша. Тут-то я и оценил, что вы, негодяи, сотворили! Что вы дальше собирались делать?

Лави пожал плечами.

-Ясно. Не продумали, — хмыкнул Кросс. — Словом, друзья мои, ваша защита с грохотом рухнула. Наш друг Джефферсон рвал и метал, за вами уже направлялся карательный отряд, но я его немного опередил. Вам понравилось представление?

-Очень, — серьезно ответил Лави.

-Ну и зачем мы вам? — не выдержал я.

-Ностальгия замучила, не поверишь, — осклабился он, и гримаса маршала выглядела настолько чужеродно на породистой физиономии Кройца, что меня передернуло. — Не дело разбрасываться кадрами, теперь этого уже не понимают. Надо — вырастят нового...

Лави нахмурился.

-Уже не вырастят, не беспокойся, — ухмыльнулся Кросс. — Мы конфисковали все образцы, и с базы, и из главного хранилища. И матрицы тоже. Всё у нас, всё.

-Вы всё время говорите — "мы", "у нас", — заметил Лави. — С кем вы стакнулись?

-Мы — зампред Совета Хорст М.Кройц, глава Лиги человечества Томас Круз, скандально известный журналист Иван Крестовский, некто Тан Мсалаба... и еще некоторые личности, — пояснил Кросс.

-Мсалаба — это же известнейший террорист! — нахмурился Лави.

-Ну, должно же быть равновесие, — пожал плечами Кросс и замолчал.

-Значит, мы у вас в руках, — произнес Лави. — Целиком и полностью.

-Вы предпочли бы оставаться в руках у Джефферсона? — осведомился маршал.

-Он, по меньшей мере, предсказуем. А во что эволюционировала ваша непредсказуемость за триста лет, я даже представить боюсь, — парировал тот.

-Ладно... — Кросс помолчал. — На правах старых знакомых вы имеете право на некий выбор. Собственно, варианта у вас только два: работать на меня либо...

Он выразительно провел ребром ладони по горлу. Тоже мне, выбор! Хотя...

-И что нужно делать?

-Ничего принципиально отличающегося от вашей работы в Ордене... пардон, Отделе. Даже ЧС, — он кивнул мне, — мы экспроприируем. Пригодится. Подробности — в случае согласия.

Я посмотрел на Лави. Да, черт возьми, мы хотели, наконец, умереть. Когда другого выхода не было — просто взять и умереть, только перед этим посмотреть на Землю еще раз. Я же мечтал пройтись по взморью, полежать на траве под деревом. А Лави столько лет не видел неба... Интересно, если это будет нашим последним желанием, Кросс его выполнит? Ох, вряд ли. Сбежим еще, лишняя головная боль.

-Работа на Земле или?.. — подслушал мои мысли Лави.

-Везде, — повел рукой Кросс. — Но на Земле тоже. Пятьдесят на пятьдесят.

Н-да, знать бы еще, что за работа. Памятуя выходки Кросса в прошлом... Как бы не оказалось, что Третья мировая или там Первая космическая — его рук дело. Охота нам быть замешанными в подобное?

Лави взглянул на меня. Чёрт...

-Думать будете или ответите сразу? — поинтересовался Кросс.

-Мы согласны, — сказал я прежде, чем Лави успел вставить хоть слово, — но с одним небольшим условием.

-Внимаю! — снова осклабился маршал.

-Отпуск, — сказал я. — Я триста лет не был в отпуске. Лави тоже.

-И только-то? — удивился Кросс. — Сколько вам нужно?

-Года, думаю, хватит, — подумав, решил я.

-Полгода, не больше, — отрезал он. — Дел полно, а вы собрались на пляже валяться? Размечтались... Но ладно! Хоть обрастете, а то смотреть противно. Проваливайте!

Мы недоуменно посмотрели на него.

-Чем раньше начнется ваш отпуск, тем раньше вы займетесь делом, — пояснил маршал. — Документы ваши уже готовы. Деньги... не проблема. У сотрудников Департамента неограниченный кредит везде и всюду, но имейте в виду, за расходы придется отвечать.

-Документы готовы? — хмыкнул я. — Значит, вы не сомневались в нашем согласии?

-А вы что, дураки, что ли, отказываться? — поразился Кросс. — Идите уже...

-Куда? — не выдержал Лави.

-На природу. Тебя же туда так тянет? — попал в точку маршал. Щелкнул пальцами, и дальняя стена раздвинулась, открывая выход в сад.

Черт... неплохо он устроился! Это, судя по до боли знакомому виду, Япония. Сакура цветет, будь она неладна! У Лави сделалось такое лицо, что я невольно отвел взгляд. Нет, надо было торговаться! Полугода явно будет мало.

-Через пару часов возвращайтесь, — велел Кросс. — Получите документы.

Я наклонил голову в знак благодарности, кинулся догонять Лави, пока он не впал в экстатический шок. Одно дело — база, а другое — цветущий сад. Я и сам ошалел от чистого ветра — после Третьей мировой Землю основательно почистили, теперь никакого смога, никакой вредной радиации, планета-сад, — запаха земли и цветущих деревьев, так давно их не ощущал. Но рассудка всё же не потерял.

-Юу, — на лице Лави сияла совершенно идиотская улыбка, которую я, кстати, когда-то на дух не переносил. Но не теперь. Теперь любые его гримасы были мне дороги. — Юу, мне снится?

Я достал до ближайшей ветки и обрушил нам на головы водопад лепестков.

-Вроде нет, — заключил я и принялся отряхиваться. Лави так и стоял с блаженной физиономией, я смахнул с его плеч лепестки, обнял, потом вдруг вспомнил кое о чем.

Оторвавшись от Лави, я обернулся.

-Маршал!

-Чего тебе еще? — повернулся он.

-А вы-то как умудрились прожить столько времени? — задал я давно интересущий меня вопрос.

-Не дорос ты еще знать такие вещи, — хмыкнул Кросс и скрылся в клубах сигарного дыма.

Понятно. То есть ничего не понятно. Как обычно с Кроссом.

-Что ж, — сказал я, — поживем — увидим.

-Доживем — узнаем, — вспомнил Лави старую-престарую присказку.

-Выживем — учтем, — закончил я, и мы рассмеялись. Теплый ветер стряхивал нам на плечи лепестки, над головой сияло синее небо, маячила на горизонте старушка Фудзи, и жить было так хорошо...

И правда, почему бы и нет?