[ролевик] Метаморф / "Воитель"

Содержание:

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

New!ГЛАВА 21

ПРОЛОГ

Стыдно признаться, но во время своего первого межмирового перехода я был здорово пьян, и не помню, как это произошло.

Но обо всём по порядку.

Всё началось с того, что я решил отправиться на ролёвку в один из замусоренных местных лесочков. Хотя 'решил', конечно, не вполне верное слово. Я должен был там быть.

Итак, первым делом, имея в запасе около двух недель, я озаботился выбором костюма. Мне позарез нужно было взять приз, поэтому все более-менее стандартные (и намного менее напряжные) варианты пришлось отбросить. Конечно, легко было бы вырядиться очередным эльфом или варваром, но тогда звания самого харизматичного персонажа мне точно было бы не видать как своих ушей... хотя последнее, сдаётся мне, зависит от длины ушей конкретного эльфа.

На раздумья ушли сутки. Я никогда не жаловался на фантазию, совсем наоборот, но в этот раз приходилось сразу же прикидывать смогу ли я осилить дизайн и создание костюма. Несколько вполне перспективных вариантов пришлось отбросить именно по причине того, что качественно перевоплотиться за оставшийся срок я бы не сумел.

Но, как бы то ни было, в конце концов я сделал выбор, остановившись на амплуа метаморфа. Не знаю кому как, но мне импонировало, пусть ненадолго, стать неким аморфным созданием, чья внешняя форма подчинена лишь собственной фантазии.

Вскоре, посетив строительный рынок в поисках необходимых материалов, я приступил к созданию своего нового пугающего образа.

Сначала я сшил себе широкий плащ с капюшоном из прочной брезентоподобной ткани. Это была простая, но немаловажная деталь костюма — зловещая чёрная хламида должна была скрыть моё тело и внутреннюю машинерию, которой я занялся во вторую очередь. Без преувеличения могу сказать, что была адская работёнка. Понадобилось полторы недели, чтобы всё правильно собрать и настроить. Серьёзно, я каждые полчаса порывался плюнуть и никуда не ездить.

Но я не мог. Мне нужен был их чёртов приз.

Возможно, если бы я знал, как всё обернётся... Хотя кого я обманываю, я бы всё равно поехал. Только готовился бы куда тщательнее.

Однако в то время я понятия не имел, что мне предстоит, и прилагал все силы лишь к тому, чтобы оказаться достойным приза.

Третьей вещью, которую я сделал, был накладной горб из монтажной пены. Закончив с ним, я понял, что оставить самые трудоёмкие части на потом было ошибкой.

Последние несколько дней оказались наполнены лихорадочной суетой, прерываемой лишь кружками дешёвого растворимого кофе, но, как бы то ни было, я справился.

Силиконовый герметик превратился в неестественно раздутую, изменённую плоть; толстый листовой пластик имитировал сталь. Всё было соответствующим образом покрашено, и даже при дневном свете выглядело почти настоящим. В сумерках — а я знал, что основные мероприятия ролёвки намечены на вечер — у меня были все шансы.

В общем, я был готов. Времени оставалось всего ничего; коротко вздремнув, я отправился в наш местный лес из трёх с половиной сосен.

Двое эльфов затаились в траве на поляне посреди леса, думая, что они в безопасности. К счастью для меня, одному из этих охламонов надоело просто так отлёживать бока, и он сдуру включил подсветку в электронных часах, в очередной раз проверяя, сколько уже прошло времени.

Заметив в траве вспышку света, я подобрался поближе и затаился в жиденьких кустах, вдыхая характерный запах прелой хвои и аромат орешника. С минуту я просто наблюдал, пытаясь определить, стоит ли влезать в бой. Возможно, я смог бы отделать их своим бутафорским мечом, но что толку? Наша команда от этого не выиграет.

Стоп!

Я так напряжённо вглядывался в полумрак, что голова начала гудеть. Точно! Длинная палка в руках у того эльфа, что был поменьше, была не копьём, как мне сначала показалось. Это было древко знамени.

Хитрый план, остроухие! Пока другие Светлые отвлекают моих товарищей по команде, водя их кругами по лесочку, эти двое просто лежат тут и в ус не дуют.

С трудом сохраняя спокойствие, я прикинул шансы. Если захвачу знамя, команда Тёмных победит, а я получу кучу личных очков, что значительно увеличит шансы на титул крутейшего героя ролёвки. Конечно, хорошо бы позвать других Тёмных, чтобы уж точно прихватить ушастых, но тогда очки придётся делить на всех...

Стоило попробовать. Если я и не возьму знамя, то выгоню Светлых из укрытия, и мы с Тёмными всё равно их прижучим. Йахху!

С рёвом я распрямился, словно сжатая пружина, и ломанулся сквозь кусты прямо на эльфов. Плоть заходила волнами под тканью плаща; из широкого правого рукава вывалился клубок склизких щупалец, увенчанных железными крючьями, из левого показалась преображённая рука с отросшим из искорёженной кисти мечом.

Я знал, что это выглядит жутко, — успел уже напугать нескольких Светлых сегодня — но не думал, что настолько.

Клянусь своей бутафорией, маленький эльф заорал и швырнул в меня знаменем!

Вот так номер, подумал я, опуская пластиковый меч на голову уже наполовину вскочившего второго ушастого. Тот, похоже, узнал меня, и, сделав страдальческую мину, рухнул обратно на землю, изображая мёртвого.

— Чего это он? — спросил я у 'трупа', глядя на сверкающие пятки стремительно удаляющегося в сторону лагеря Светлых мелкого остроухого.

— Отвали, я умер, — недовольно пробубнил эльф, здорово раздосадованный глупой потерей знамени. — Побегает и вернётся, невелика беда.

— Как знаешь, — ответил я, подбирая знамя.

— Круто ты их, — раздался голос откуда-то сзади.

От неожиданности я едва не подпрыгнул на месте. Рядом со мной стоял здоровенный детина полубандитского вида в костюме не то джокера, не то королевского шута. Лицо его уродовал длинный грубый шрам, извивающийся змейкой, когда здоровяк говорил.

— Ты кто? — удивился я. — Не помню, чтоб ты был на регистрации.

— Да я опоздал немного, — смущённо развёл руками Шут. — Меня потом уже записали в команду.

— К Светлым или Тёмным? — продолжал любопытствовать я.

Детина улыбнулся, показав зубы, которыми могла бы гордиться даже собака Баскервилей. Бубенчики на трёхрогом колпаке зазвенели, и я на мгновение задался вопросом, как ему удалось подойти так бесшумно.

— К Тёмным, у них недобор был.

Я расслабился.

— Окей, я тоже из Тёмных. Надо знамя к нам в лагерь оттарабанить, прикроешь?

— Ладно.

Мы покинули поляну под злобное бормотание мёртвого эльфа-зомби, кажется, умудрившегося разбить часы при падении и теперь жаловавшегося на несправедливость вселенной.

— Слушай, а как ты это сделал? — спросил Шут, изобразив руками что-то вроде сжимающегося и расширяющегося пузыря.

— Пневматика, — поделился я. — У меня в горбу баллончики со сжатым воздухом, открываешь клапан, воздух проходит по трубкам и раздувает специальные мешки под плащом, вот и получается такое вот зловещее шевеление. Я ж метаморф, мне положено.

— Да, жутковато. Не удивительно, что мелкому как скипидаром одно место побрызгали.

— Любой бы убежал, если б на него такое из леса выскочило, — хмыкнул я. — Хотя этот охламон меня на регистрации видел, мог бы и запомнить, балда...

В общем, знамя мы до лагеря всё-таки донесли, хотя и пришлось всю дорогу отбиваться от Светлых.

Потом был победный пир, одно воспоминание о котором и по сей день вызывает у меня страстное желание испить минеральной водички. Ну, все знают, как это обычно бывает...

В общем, у нас была куча разной еды, и кто-то смотался к бабкам в соседнюю деревню, вернувшись с целым алюминиевым бачком огненной воды.

Все, конечно, уже знали, что я в одиночку захватил вражеское знамя — меня поздравляли, хлопали по плечам, и каждый Тёмный считал своим долгом со мной выпить. Вот так и получилось, что уже минут через двадцать связно мыслить я мог... с трудом.

Шут всё время крутился рядом, и, странное дело, выглядел вполне бодрым, хотя пил больше всех.

— Так, говоришь, ты первый раз на ролёвке? — спросил он меня, когда попойка стала уже понемногу стихать.

Не помню, чтобы говорил ему о данном факте, но на пьяную голову я не придал этому значения.

— Да я вообще не ролевик, — ответил я, с некоторым трудом соединяя слова в предложение. — Припёрло, вот и пришёл. Две недели готовился.

Здоровяк склонил голову, позванивая бубенцами на колпаке.

— Припёрло — это как?

Я пожал плечами.

— Ну, тут лучшему герою приз обещан — копия... ик!... настоящего рыцарского шлема, уж не знаю, где они её взяли... Вот этот шлем-то мне и нужен.

Мы помолчали немного, слушая пение сверчков в зарослях и треск затухающего неподалёку костра.

— Есть у нас в институте препод один, по прозвищу... ик!.. Тарантелло, — продолжил, наконец, я. — Упёртый очень, и придирчивый, зараза... Мне ему в этом году экзамен сдавать, и выше трояка стопроцентно не вытяну.

— А шлем причём? На голову ему надеть перед экзаменом?

— Не... Шлем для институтского музея. Им как раз Тарантелло заведует, за каждый экспонат зубами и когтями... В общем, если шлем ему притащу, может и выдюжу на четвёрку.

Шут хмыкнул.

— Ну, теперь считай, будет тебе эта шапка железная. Метаморфов всегда мало, больно уж костюм делать геморройно, а у тебя вон какой... Да ещё знамя захватил, герой!

— А то, — смеясь, ответил я, и мы продолжили надираться.

В данных обстоятельствах неудивительно, что вскоре мне захотелось прогуляться до кустиков, сами понимаете зачем. И вот тут-то эти гады меня и перебросили.

Следующее, что я помню, это как оказался по колено в мутной зловонной жиже. Повсюду вокруг стелился плотный туман, и я почти ничего не видел; характерное болотное зловоние забивало нос.

Мне стало страшно. Я понятия не имел, как оказался здесь, где бы это 'здесь' не находилось, и вдобавок, я хорошо знал, что в окрестностях леска, где мы устроили ролёвку, никаких трясин не было. Да и заблудиться в тамошних трёх сосёнках я даже в пьяном виде никак не мог.

Хмель начал усиленно выветриваться из головы.

Что за дьявольщина творится? Где я?

Не было особого смысла стоять на месте, так что я побрёл куда-то в туман, выбрав направление наугад. В груди тяжело бухало, и я считал удары, чтобы хоть как-то засечь время. Толку от этого было немного, потому что сердце то стучало как сумасшедшее, то наоборот замирало, когда я натыкался на полузатопленное дерево или зловеще выглядящую кочку.

Я почти протрезвел, когда добрался до твёрдой земли. Не знаю, был ли это просто островок посреди болотной жижи или болото здесь заканчивалось — выяснить мне этого не дали.

В тумане проступили силуэты, и я услышал голоса. Первым импульсом было позвать на помощь, но форма бродящих в белой пелене фигур слишком насторожила меня, чтобы раскрывать рот.

Конники. Это были конники.

Пока я соображал, откуда в нашем лесу целая толпа конных всадников (о том факте, что я, по-видимому, уже давно не в нашем лесу, моё сознание в тот момент предпочло позабыть), момент был упущен и события стали разворачиваться совсем уж странно.

— Вон он! — заорал кто-то.

— Спускайте собак! — вторил другой голос.

Спустя всего пару мгновений из тумана вылетела большая грязно-белая псина, с лаем и рычанием припустившая в мою сторону.

Я попятился, отступая обратно в воду, но пёс двигался невероятно быстро. Видя, что я ретируюсь, он прыгнул на меня, распахнув пасть. Пытаясь защититься, я наотмашь взмахнул рукой; от резкого движения мои фальшивые щупальца выскочили из рукава, описав полукруг в воздухе. Стальные крючья врезались в плоть собаки, разворотив ей бок и отшвырнув в сторону. Горячая солёная кровь брызнула мне в лицо, я ощутил её вкус на своих губах.

Второй пёс появился сбоку, мгновенно вцепившись зубами в одно из щупалец. Боль пронзила моё тело, и я закричал, ткнув собаку в бок бутафорским мечом. Взвизгнув, пёс отскочил, зализывая рану, а я поспешно убрался подальше от берега.

К тому моменту я уже совершенно не понимал, что происходит, контроль над телом перехватили инстинкты. Подумать над странностями можно будет потом, сейчас же главным было просто выжить.

Собак на берегу становилось всё больше, силуэты всадников приближались, надвигаясь на меня из тумана. Раздался всплеск, и вода неподалёку чуть вспучилась, потом ещё и ещё. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что в меня стреляют.

— Стойте! — выкрикнул я. — Это ошибка! Я заблудился!

В этот момент кто-то из них всадил стрелу мне в бедро. Я заорал и ринулся прочь.

Не знаю уж, сколько я бежал в тумане, по колено утопая в грязной жиже, чувствуя, как ил на дне засасывает подошвы ботинок. Все мысли выветрились из головы, я не думал ни о чём, кроме того, чтобы убраться куда подальше.

В конце концов болото закончилось, и я внезапно понял, что бегу по твёрдой земле на четырёх... лапах?

Кусок дерева, пронзивший ногу, куда-то делся; я не чувствовал боли, но устал так, что едва мог двигаться.

Еле живой и ничего не соображающий, я забился в ямку под поваленным деревом и заснул с кровью пса на лице.

ГЛАВА 1

Проснулся я от чувствительного тычка в бок.

— Поднимайся, приятель, солнце уже высоко! — проскрипел надо мной чей-то голос.

Я разлепил глаза.

Солнце в самом деле стояло высоко, но его заслоняла от меня фигура бомжеватого вида старика с седыми нечесаными космами.

— Ты кто? — спросил я спросонья, поднимаясь на ноги.

Старик переступил с ноги на ногу, поудобнее упёршись в землю внушительного вида клюкой и почесал заросший щетиной подбородок, разглядывая меня.

— Дед в пальто. Я Лаганар, слуга Трёх, — наконец ответил он. — Мастер Шут велел ввести тебя в курс дела.

Мастер Шут?

Тут меня осенило:

— Это не такой здоровенный и со шрамом на лице?

Лаганар утвердительно кивнул.

Ну, сами понимаете, трудно было удержаться от пары крепких слов в такой ситуации. В общем, пока я самозабвенно крыл недавнего собутыльника трёхэтажным студенческим, старикан успел выудить откуда-то из внутреннего кармана своей пальтообразной хламиды трубку, набить её и раскурить.

— Ты закончил? — невинно поинтересовался он, когда я в очередной раз прервался, чтобы набрать в грудь воздуха.

Ответил я положительно, хотя вообще-то мог продолжать ещё пару часов, прежде чем начать повторяться.

— Отлично, — протянул старикан, выпуская из ноздрей струйки дыма. — Ладно, ты у нас, кажется, с Земли...

Он подумал немного и продолжил:

— Первым делом самые основы: мир не один, их много. И ты сейчас не в своём.

— В другом мире? — переспросил я. — Что за чушь, это ведь невозможно!

— Это так же реально, как то, что твои ноги сейчас не вполне человеческие.

Я посмотрел вниз. Из неимоверно грязных мокрых штанин торчала пара когтистых лап ящеричного вида.

— Эээ... Как это убрать? — тупо спросил я.

На секунду мне показалось, что Лаганар закашлялся, но, похоже, это был смех.

— Я ему ещё и объяснять должен... Ты ж метаморф, вот и метаморфируй!

— Я не умею!

— Дык инстинктивно должно получаться. Пожелай свои ноги обратно, они и изменятся, — посоветовал старикан.

Сконцентрировавшись, я так и поступил. Плоть на мгновение пошла пузырями, затем вытянулась, и вот я уже смотрел на свои всегдашние босые ступни.

— Неплохо, — оценил Лаганар.

С трудом собрав мысли в кучку, я попытался разобраться, что всё это значит. Итак, мой фальшивый метаморфизм стал настоящим. Офигеть. Так, а что там старикан говорил насчёт другого мира?

— Как мне домой вернуться? — в лоб спросил я.

— Пока никак, — флегматично ответил Лаганар, посасывая трубку. — Тебя ж сюда не просто так закинули, а чтобы ты задание выполнил. Сделаешь — тогда и просись обратно, если захочешь.

Час от часу не легче...

— И чего от меня хотят? — спросил я, подозревая какой-то подвох.

— Да ничего особенного, — старик покопался в карманах, в конце концов явив на свет небольшую чёрную пирамидку из полированного камня. — Отнесёшь это в город Гарск, отдашь рыцарю по имени Милос, он будет ждать в 'Четырёх кинжалах' — это таверна такая.

— Рыцарю?

— Ну да, — сказал старикан, явно не понимая, что в этом такого. — Мирок тут средневековый, рыцари-драконы-маги прилагаются.

Я едва сдержался, чтобы снова не выругаться.

— А потом — сразу домой? — уточнил я.

— Да откуда я знаю, — отмахнулся Лаганар, — Моё дело маленькое, отнести-принести, стибрить, что плохо лежит... А насчёт возвращения ты договаривайся с теми, кто тебя сюда отправил. Как задание выполнишь, они с тобой свяжутся.

Я чуть зубами не заскрипел.

— Ладно, говори как найти этот твой... Горск?

— Гарск. Спросишь по дороге, тут все знают, где это. Вот ещё что...

Он снова покопался в карманах и протянул мне стеклянный шарик и небольшой полотняный мешочек.

— Шарик положишь в рот и надкусишь, чтоб треснул. Так тебя вынесет к ближайшему постоялому двору. В мешочке деньги, особо не транжирь, тут не так много.

Отдав мне кошель и шарик, дед повернулся, явно собираясь уйти.

— Погоди! — крикнул я. — Что за гады мне вчера ногу продырявили?

Лаганар на минутку остановился.

— А, это... Это варды. Меня искали. Я ж ту пирамидку-то у них спёр.

И с этими словами он стукнул клюкой в землю и исчез.

Я ещё некоторое время пялился в пространство, не вполне понимая, что делать.

Может, я вчера допился до белой горячки или вообще угодил в нашу местную палату номер шесть, и мне всё это приглючилось?

Выставив вперёд руку, я попытался превратить её... ну, во что-нибудь. Ничего не произошло.

Ну вот, точно приглючилось — вот если бы рука превратилась, скажем, в щупальце...

Плоть пошла волнами, рука вытянулась и превратилась в некое подобие осьминожьей 'ноги', только без присосок.

Всё-таки не глюк, решил я. Похоже, чтобы превращать своё тело, нужно сначала представить во что, собственно, его превращать.

Вздохнув, я вернул руку в нормальное состояние и сунул в рот полученный от Лаганара стеклянный шарик, затем зажмурился и надкусил.

Чувство было такое, словно меня сплющили молотком. Мгновение спустя я согнулся пополам, исторгнув в грязь остатки вчерашней попойки вместе с переместительным шариком.

— Ну, дед... — проскулил я. — Предупреждать надо, гад...

Оглядевшись, я обнаружил, что стою посреди раскисшей грунтовой дороги. В паре сотен метров впереди виднелось огороженное забором подворье; над крышей лениво вился дымок, растворяясь в тускло-голубом небе.

Решив, что это и есть обещанный постоялый двор, я зашагал вперёд, поминутно жалея об очевидно утопленных в болоте ботинках, когда мелкий дорожный мусор вонзался в голые ступни.

Вблизи постоялый двор оказался чем-то вроде большой глиняной мазанки с несколькими деревянными пристройками. Во дворе стояла пара неказистых сараев, меж которыми важно вышагивали клюющие с земли что-то съестное степенные куры. Также я приметил конюшню — по тому простому признаку, что в ней стоял довольно тощий коник, флегматично пережёвывающий какую-то разновидность своей лошажьей еды.

Миновав двор, я толкнул рассохшуюся дверь и шагнул в полумрак главного помещения.

Внутри было темновато, но чисто, стояли столы и лавки. Судя по тому, что ни одного человека в поле зрения не наблюдалось, особой популярностью заведение не пользовалось.

— Хозяин! Эй, хозяин! — крикнул я.

— Чего изволит господин? — спросил, появившись из неприметной дверцы, унылого вида толстяк с вислыми усами, и тут же скривился, увидев какого оборванца к нему принесло.

— Неси еды какой-нибудь, — велел я. — А потом воды помыться. Хорошо бы, конечно, наоборот, но я так с голоду окочурюсь...

Толстяк не двигался с места, очевидно склоняясь к мысли просто вытолкать меня взашей.

— Да есть у меня деньги, есть! — заверил я его, показав полученный от старого Лаганара кошель. — Неси давай быстрее...

Усач кивнул и убрался, а я устроился на лавке поближе к выходу, мало ли что.

Принесённый кусок дрянного хлеба я отверг сразу из-за опасений за свой желудок, а вот похлёбку съел. Как оказалось, зря.

Очнулся я в погребе, на глубине примерно трёх метров под землёй. Голова трещала; последнее, что я помнил, это как после хозяйской похлёбки отчего-то резко захотелось спать. Потом, кажется, меня куда-то тащили...

— Очнулись, сир? — произнёс чей-то приятный голос. — Быстро вы. После боловокорня обычно дня два пластом лежат.

Я огляделся. Погреб был как погреб, разве что без расставленных повсюду банок с соленьями. В углу, уткнувшись лицом в колени, сидела девчонка лет тринадцати-четырнадцати, с короткими волосами и в мальчишечьей одежде.

Давящее чувство дежавю вызвало вспышку холодного гнева, которую мне с трудом удалось подавить. Похоже, толстяк подмешал что-то в похлёбку, чтобы взять меня не то в плен, не то в рабство, не суть важно.

— Почему ты зовёшь меня 'сир'? — тупенько спросил я.

Девочка подняла голову. Она в самом деле могла бы сойти за мальчика, разве что голос на мужской походил довольно слабо. Впрочем, я на Земле повидал достаточно девочек, выглядящих как мальчики, и мальчиков, с виду похожих на девочек, чтобы сходу разобраться кто есть кто.

— Видно же, одежда не наша, — пожав плечами, объяснила девочка. — Значит, из дальних стран прибыли. А тамошние крестьяне к нам не рвутся, им и у себя хорошо.

— Логично, — согласился я, только теперь осознав, что ни плаща, ни, разумеется, денег при мне уже нет. — Ладно, как я сюда попал, мне ясно, а с тобой что случилось?

— Я была оруженосицей у сира Долвана из Брэ. Ехали на турнир в Гарск, остановились переночевать, и вот... Сир Долван ел мало, боловокорень на него плохо подействовал. Стал сопротивляться, и эти его убили.

Девочка всхлипнула; похоже, этот Долван был ей дорог.

Ситуация нравилась мне всё меньше и меньше, но я был здесь единственным взрослым, так что смирился с тем, что инициативу придётся взять на себя.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Мира, — тихонько сказала девчушка.

— А я сир... эээ... Клеймор, — назвался я одним из своих бесчисленных интернет-ников, решив, что настоящее имя стоит пока приберечь. — Вот что, Мира, сколько там было 'этих', ну, которые вас взяли?

— Трое, с хозяином четверо. Да что толку, нам из погреба всё равно не выбраться.

Я ухмыльнулся.

— А вот это уже как посмотреть...

В погребе была лестница, ведущая к массивному люку в потолке, наверняка снаружи запертому на надёжный запор.

В общем-то, стоило сразу об этом подумать. Если у моего костюма были вполне себе железные детали, как крючья на щупальцах и растущий из тела клинок, значит, я должен уметь трансформировать живую плоть в металлические части.

Вытянув вперёд руку, я старательно принялся представлять, как она превращается в механический бур.

— Сейчас будет немного странно, — предупредил я Миру. — Не пугайся, так задумано.

Рука раздулась и заблестела металлом. Спустя пару мгновений вместо кисти и предплечья я уже мог похвастать неким подобием буровой установки — ну, как я её себе представлял.

Разумеется, я не мог сделать двигатель, так что пришлось заменить его мощными жгутами мышц, предназначенных для вращения приводного вала.

— Это... что? — боязливо спросила девочка, с опаской поглядывая на сверлоподобный наконечник.

— То, что поможет нам выбраться.

По лестнице я забрался под потолок и привёл бур в движение. Наконечник завращался не хуже, чем у иного перфоратора, хотя шума, из-за отсутствия мотора, было на порядок меньше.

Размахнувшись, я ударил буром в центр люка. Вниз в немалом количестве полетели щепки и прочий деревянный мусор. Ещё несколькими ударами я превратил люк в измочаленные останки и проломился наружу.

Не прошло и минуты, как мы с Мирой оказались наверху, в одном из заваленных разнообразным хламом хозяйских сараев.

— Как думаешь, стоит нам наведаться к тому доброму толстячку, который нас сюда определил? — полюбопытствовал я у изрядно повеселевшей девчушки.

— Обязательно, — улыбнулась она, вооружившись найденной тут же косой с обломанной рукоятью.

Я примерился было к двери сарая, собираясь снести её буром, но та внезапно распахнулась, и на меня набросился какой-то человек с мечом в руке. К несчастью для него, я уже придал неслабый импульс своей импровизированной буровой установке, собираясь вгрызться в дверь, и незадачливый охранник оказался прямо на пути тяжелого инструмента. Звякнул, сломавшись, меч, столкнувшийся со стальным жалом бура, и вращающийся наконечник без труда разворотил грудную клетку бедолаги.

Меня чуть не вырвало. Поймите правильно, живя на Земле, я полагал, что, столкнувшись с необходимостью сделать это, смогу без особых угрызений совести лишить жизни напавшего на меня гада; к счастью для всех, там я в такие ситуации не попадал. Тем не менее, стоя над своим первым трупом и глядя на его рассверленную грудную клетку, я на пару секунд застыл, чувствуя, как начинаю слетать с катушек.

— Сир Клеймор! — крикнула Мира, предупреждая о новой опасности.

Её голос странным образом вернул меня к действительности. Может, кому-то это покажется наивным, но в тот момент я подумал, что теперь отвечаю не только за себя, но и за эту маленькую жизнь тоже. И это, чёрт возьми, стоит того, чтобы перемазаться кровью хоть с ног до головы.

В открытую дверь я увидел, как к нам бежит ещё один из 'этих' на ходу вынимая меч из паршивой стали. Я без труда уклонился от его первого неуклюжего удара, и ответным выпадом пробурил бедро, размочалив артерию.

Противник, вопя, рухнул на землю, выронив оружие. Добивать его я не стал, Мира тоже равнодушно прошла мимо. Было лишь вопросом времени, когда он умрёт от кровопотери.

Не теряя времени, мы направились к зданию постоялого двора.

— Где ещё один?! — рявкнул я, отвешивая связанному хозяину постоялого двора хорошего пинка под рёбра. — Двоих твоих парней мы во дворе оприходовали, куда третий делся?

Если толстяк и думал запираться, то вид включённой перед самым носом буровой установки явно способствовал скорейшей перемене опасного для жизни решения.

— Он уехал, господин, к вардам, — быстро проскулил усач, — Как на духу говорю, господин...

— Зачем он туда поехал? — снова рявкнул я.

— Да договариваться он поехал, за сколько нас с вами варды выкупят, чтобы к себе в рабство увезти, — с отвращением объяснила Мира, — это и так понятно.

— Хреново, — отозвался я. — Я надеялся тут пошарить, прежде чем уйти.

Мира хмыкнула.

— Успеем. Он вряд ли быстро обернётся.

Я отвесил хозяину лишнего пинка справедливости.

— Ну-ка колись, где хранишь деньги-ценности?

— П-под кроватью, мессир, там половица вынимается...

— Проверим. Ну что, Мира, полезность свою он уже исчерпал, что нам теперь с этим гадом делать?

— Прикончить, — безапелляционно постановила бывшая оруженосица.

— Ну, тогда сама этим и займись, — пожал плечами я, надеясь как-то отвертеться от неприятной обязанности.

К моему удивлению, Мира тут же без пререканий сноровисто перерезала толстяку глотку.

Ничего себе, коленкор... Мдя, до гуманизма и прочих либеральных ценностей в этом тухлом мирке явно ещё не додумались.

Следующие полтора часа прошли в некоторой спешке, ибо мы не знали, когда вернётся ускакавший к вардам рабозахватчик и сколько народу он с собой приведёт. Как бы то ни было, шмон мы на постоялом дворе устроили знатный.

Не мудрствуя лукаво, я велел Мире хватать что полегче да поценнее, и навьючивать на виденного ранее коника, а сам первым делом наведался на кухню, где по быстрому набил желудок кровяной колбасой и парой кусков сыра. Это оказалось кстати, так как есть я к тому времени хотел дико, а превращения, похоже, здорово расходовали запас энергии в организме.

Затем, наскоро смыв с себя грязь и ещё менее приятные субстанции у обнаружившегося на заднем дворе колодца, я присоединился к обыску.

Вскрыв тайник под кроватью, я обнаружил мешочек с примерно двенадцатью тарлами серебром, что впоследствии оказалось довольно приличной по здешним меркам суммой. Поскольку в местных деньгах я тогда не разбирался, то не стал заморачиваться, вручив всю сумму оруженосице с наказом припрятать среди прочих честно награбленных вещей.

В одном из чуланов обнаружились доспехи покойного сира Долвана, оказавшиеся мне безнадёжно малы. Я было предложил оставить их, но Мира заартачилась, указав, что, хоть броня её покойного лорда и не из самого лучшего металла, но всё же оную можно будет позже продать за хорошую цену. В общем, несчастному конику пришлось смириться с необходимостью тащить на спине ещё и эту гору железа.

Так или иначе, находка доспехов навела меня на хорошую мысль. Уединившись в пустой комнате, я избавился от своей земной одежды (которую теперь со спокойной совестью можно было отдавать местным бомжам) и представил, как моё тело покрывается пластинами прочной стальной брони. Добавив прикрывающую сочленения кольчужную сетку, я пару минут разглядывал своё отражение в бадье с водой, пытаясь определить, насколько хорошо вышло.

Вышло довольно неплохо, и я на радостях дал разгуляться своей неуёмной фантазии, добавив на нагрудник выпуклое изображение львиной головы и немного поэкспериментировав с шлемом. Шлем Долвана был снабжён султаном из конского хвоста, торчащим из затылочной части словно перевязанные резинкой волосы; я попытался сделать себе что-то подобное, но вышло отвратно, так что вместо этого рассредоточил белые пряди волос по всей задней поверхности шлема, сделав что-то вроде львиной гривы.

Собственно, шлем мне на тот момент был без надобности, так что я его убрал, постаравшись предварительно запомнить дизайн для следующей трансформации.

Кроме этого, раз уж местные троглодиты не отличались особенным миролюбием, мне нужно было оружие. С мечом я обращался из рук вон плохо, так что об этом не стоило и думать... В общем-то тоже самое относилось и к любому другому колюще-режущему, дробящему и даже древковому. К счастью, я нашёл достаточно изящный выход: вырастил из латных перчаток пятнадцатисантиметровые стальные когти. Когти являлись не столько оружием, сколько частью тела, и я, как пояснили первые пробные выпады в пустоту, достаточно ловко мог обращаться с ними на одних лишь унаследованных от первобытных приматов инстинктах.

Так как немедленной драки пока не предвиделось, я втянул стальные лезвия обратно в пальцы и отправился хвастаться обновками перед развившей бурную экспроприационную деятельность Мирой. Предварительно, правда, пришлось снова забежать на кухню (я небезосновательно начал подозревать, что метаморфизм способен не только спасти меня в определённых обстоятельствах от могилы, но и загнать в неё в случае перенапряжения превращательных способностей без соответствующей подпитки) и во второй раз подкрепиться колбасой с сыром.

Выйдя во двор, я обнаружил там Миру, занятую принайтовыванием к нашему новому коню очередного мешка с трофеями. Оруженосица, похоже, слишком буквально поняла мой наказ хватать всё подряд, и теперь несчастное животное чуть ли не полностью скрывалось под тюками с добычей.

Среди прочих вещей я приметил свой ролевиковский плащ; тут же умыкнув его обратно, я проверил карманы, с облегчением найдя в одном из них полученную от Лаганара каменную пирамидку.

Закончив с мешком, оруженосица, наконец, заметила меня, и следующие минут пять мне пришлось потратить на кое-какие объяснения касательно моего метаморфизма. К её чести, Мира восприняла всё достаточно спокойно, очевидно, решив, что реальная польза от моих способностей превосходит любые минусы, если они и есть. Хотя минусов вообще-то хватало, я не стал разрушать её иллюзии, обратившись к более насущным проблемам.

— Сколько добираться до Гарска? — задал я мучивший меня уже некоторое время вопрос.

— Дней пять, если на лошадях, — пожала плечами Мира. — Пешком, конечно, дольше.

— Мдяяяя... — протянул я, почёсывая подбородок. — Сдаётся мне, наш Боливар не вынесет двоих.

— Эээ... Боливар? — не поняла оруженосица.

Я отмахнулся.

— Не обращай внимания, это я лошадяке уже кличку придумал. Как полагаешь, от вардов за нами ведь на конях приедут?

— Наверняка.

По всему выходило, что пора сматываться, да побыстрее. А то кто этих вардов знает, ещё в погоню за нами кинутся.

Тут я раскинул мозгами и принялся объяснять Мире кто такие кентавры.

ГЛАВА 2

В конечном итоге, погони то ли не было вовсе, то ли мы от неё благополучно ушли — как бы то ни было, неприятностей с вардами у нас по дороге не было.

Людей встречалось мало, и природа вокруг была какая-то особая, не российская, без извечных обёрток от сникерсов и прочего мусора, так что к концу второго дня я начал по-настоящему наслаждаться вынужденным путешествием. Кентавр оказался отличным решением в стиле 'и себя везу и друга' — знай себе переставляй ноги с копытами да болтай с сидящей на спине Мирой.

Из такой вот болтовни я узнал довольно много всего полезного про мир, куда меня соизволили перебросить. Как и сказал Лаганар, мирок соответствовал земному средневековью, но весьма условно — впрочем, различия меня тогда особенно не заботили, я в основном интересовался более насущными вещами.

Как следовало из слов юной оруженосицы, северный континент, Аранор, где меня угораздило оказаться, был разделён на две части. Восточную занимал конгломерат из сотен отдельных баронств, каждое с собственным правителем и двумя-тремя безземельными вассалами. Каждый из вассалов командовал небольшим воинским контингентом из молодых безбаннерных рыцарей, наёмников и вооружённых простолюдинов. Барон, по понятным причинам, владел самой большой и наиболее грозной армией из всех, при этом имея право призывать на войну и вассальные армии. Даже перед лицом вечной угрозы нападения вардов, занимающих обширные земли на западе, баронства непрестанно грызлись между собой за территории и влияние, благодаря чему каждый раз несли чудовищные потери из-за вторжений хорошо подготовленных вардских рабозахватческих отрядов.

Обосновавшиеся на западе варды, с которыми я имел несчастье познакомиться в первые же часы своего 'попаданства', вообще оказались теми ещё фруктами. Мира характеризовала их как кровожадных дикарей, поклоняющихся богу-королю, берущему силу от человеческих жертвоприношений — и не нужно быть гением, чтобы догадаться, кого эти варвары отправляли на алтари.

Тем не менее, хоть в представлении местных варды и были кем-то вроде индейцев для конкистадоров Кортеса, в развитии они продвинулись куда дальше, давно пройдя этап феодальной раздробленности и установив над своими землями крепкую монархическую власть. Фактически, у этих парней уже была империя, и именно они имели полное право видеть в людях баронств чумазых дикарей, чем и пользовались по полной программе, набегами захватывая дармовую рабочую силу и мясо для жертвенников.

К середине третьего дня запас провианта, прихваченный с разоренного постоялого двора начал иссякать, хотя брали мы с таким запасом, чтобы точно хватило до города. Увы, передвигаясь в облике кентавра, я здорово выматывался за день, и на привалах ел так, что за ушами трещало. Да и Мира, если быть честным, тоже не клевала подобно цыплёнку.

В общем, пришлось мне снова перевоплощаться и отправляться в соседний лесок на охоту. Приняв облик большого волка, я, как тот ещё охотник, принялся бегать кругами в надежде наткнуться на что-нибудь съестное. Спустя пятнадцать минут мне повезло повстречать достаточно нерасторопного зверя вроде барсука — к тому времени я был уже голоден настолько, что, прежде чем понял, что творю, инстинктивно схрумкал его целиком не выходя из звериного образа. Изрядно повеселев, я вскоре умудрился задавить небольшого оленя с маленькими тупыми рогами, и, зажав тушку безвинно убиенного зверька в пасти, вернулся к оруженосице.

Оленя, конечно, пришлось долго и нудно свежевать и жарить — к счастью, Мира умела это делать, так что мне, закоренелому городскому жителю, оставалось только наблюдать да внутренне сетовать на упущенное из-за готовки время. Оленина, впрочем, оказалась достаточно вкусной, чтобы особенно на этих мыслях не зацикливаться.

Утром четвёртого дня в стремительно светлеющих предрассветных сумерках мы на полном скаку пронеслись через какую-то деревню, здорово перепугав местных жителей. Перегруженный трофеями и привыкший к размеренному шагу бедняга Боливар еще долго смотрел на меня грустными глазами, напоминая о своих конячьих страданиях, приключившихся из-за моего нежелания тратить силы на очередное превращение.

Конечно, можно было сунуться в деревню и в кентавровом облике, но Мира весьма прозрачно намекнула, что встретить нас в этом случае могут не хлебом-солью, а серпами и вилами.

По этой же причине, когда на пятый день на горизонте замаячили стены Гарска, мы остановились, и я быстренько перетёк обратно в свою рыцарскую форму, дабы не смущать народ. Оставшийся отрезок пути пришлось пройти пешком.

Гарск оказался большим городом с высокими белёными стенами, основательными толстостенными башнями и большими деревянными воротами, сквозь которые в обоих направлениях двигались потоки разномастного люда. Деловитые стражники в лёгких доспехах брали с каждого входящего плату за топтание городской земли, быстро проверяли всё несомое с собой на предмет запрещённых предметов и вещей, после чего отпускали с миром.

Мы с оруженосицей пристроились в хвост очереди и дождались, когда стражи порядка обратят внимание на наши персоны, после чего я уплатил несколько монет в городскую казну; добавив к ним ещё парочку, я смог достаточно повысить словоохотливость 'таможенников', чтобы они обстоятельно объяснили где в городе рынок и как добраться до таверны 'Четыре кинжала'.

По зрелом размышлении я решил, что сперва стоит посетить, всё-таки, рынок, с тем, чтобы продать скоммунизженное на постоялом дворе добро — в городе оно однозначно стало бы только мешать, в то время как горка лишних монет ещё никому не повредила.

Гарская Мекка купли-продажи обнаружилась быстро, благо располагалось не так уж далеко от городской стены; уже минут через десять петляния по узким улочкам мы увидели такое скопление самых разномастных шатров, навесов, палаток, лотков и прочих точек товарообмена, что от них вскоре начало рябить в глазах, чему немало способствовали кричащие цвета всего этого безобразия.

Велев Мире приглядывать за нашими деньгами, на случай, если тут водятся карманники (а в том, что они здесь водились, сомневаться не приходилось), я храбро вломился в ближайший шатёр, вызнав, где найти скупщика всякого ширпотрёба. Худенький коротышка с раскосыми глазами посоветовал найти ярко-жёлтую палатку в соседнем ряду, куда мы и направились, быстро сбагрив захваченное имущество одноногому бородатому старику за довольно хорошую цену. Доспехи сира Долвана пришлось продавать отдельно, но в конце концов мы сбыли с рук и их — дешевле, чем хотелось бы Мире, но тоже вполне удачно.

Наконец-то закончив с этим, я отделил от полученных в ходе всех манипуляций денег половину и сунул её оруженосице.

— Твоя доля, — объявил я.

— А? — растерянно захлопала она глазами.

Похоже, сир Долван не имел привычки так баловать девочку деньгами.

— Неважно, просто возьми, — настоял я. — Что ж, теперь, думаю, тебе стоит отправиться домой...

Оруженосица как-то мгновенно сникла.

— Сир, мне некуда идти... Мастер Долван умер, и у меня больше никого не осталось. Я предпочла бы остаться с вами, если позволите, сир.

Судя по тому, какой скороговоркой она выпалила эти три предложения, Мира уже не раз обдумывала, что скажет, в такой ситуации. Обдумывала и опасалась такого варианта развития событий. Я заметил, как она густо покраснела, глядя в землю у своих ног.

— Послушай, — начал я, с трудом соображая, что сказать, — я бы и рад оставить тебя при себе, но... я, эээ... возможно, скоро должен буду вернуться обратно в дальние страны.

— Всё равно, — пожала плечами девочка, упорно рассматривая носки своих ботинок. — Пока вы здесь, я хотела бы быть с вами.

Я вздохнул. Мне тоже не улыбалось просто оставить её на произвол судьбы — всё-таки я же из двадцать первого века, гуманист, едрит-мадрид...

— Ладно, — предпочёл сдаться я, — в таком случае поступаешь в моё распоряжение в качестве, эээ... оруженосицы.

Мира выглядела красной, как помидор, но при этом совершенно счастливой.

— Кстати, а ничего, что ты девочка и вдруг в оруженосцах?

— Ничего, это лет двести назад нельзя было, а сейчас уже можно. Я же в рыцари не рвусь...

А зря, подумалось мне. Из этой маленькой фурии вполне могла бы выйти Жанна Д'Арк местного значения.

Тут мне пришла в голову светлая мысль, и я торжественно назначил девчонку своим личным казначеем, всучив оставшуюся часть денег и официально велев смотреть за ними в оба.

После я потащил её к оружейным рядам, где, несмотря на вялые протесты, купил хороший охотничий нож и короткий меч. Себе, по понятным причинам, я брать ничего не стал.

В общем, со всеми этими хлопотами до 'Четырёх кинжалов' мы добрались только к полудню. При взгляде на болтающийся над входом деревянный щит с изображением тех самых выложенных крестом кинжалов у меня потекли слюнки — ускоренный метаболизм неведомо как прокачанного тела снова заставлял желудок требовать топлива.

Я толкнул дверь и направился к рассеянно протиравшему чистой тряпицей деревянную кружку трактирщику за грубо сколоченной стойкой.

— Уважаемый, — обратился я, — нам бы перекусить с дороги.

— Курица, свинина, рыба, сыр, яблоки, вино, — флегматично перечислил мужчина нехитрый ассортимент, улыбнувшись в густые усы.

— Курица и свинина, — выбрал я. — И сыр. И яблоки. И вино. И порции побольше.

— Ну и запросы у вас, — рассмеялся трактирщик. — Ладно, садитесь за свободный стол, сейчас всё принесут.

Я кивнул, и наклонился к нему поближе, продолжив уже шепотом:

— Мне сказали, у вас можно найти рыцаря по имени Милос... Он должен ждать меня.

— Я передам, — подмигнул усач. — Вы пока кушайте, а ваш друг скоро прибудет.

Мы с Мирой прошли вглубь зала мимо других посетителей, в основном стражников, которых несложно было опознать по плащам с городским гербом, и, видимо, наёмников местного барона.

Принесённая еда оказалась вкусной, а вино — слабым, но, как бы то ни было, мы споро приговорили и то, и другое. Я было засомневался насчёт совместимости Миры и вина, но вряд ли этой бурдой вообще можно было напиться, так что я оставил ей самой решать, сколько пить.

Я уже догрызал последнее яблоко, когда появился Милос. Он в самом деле был рыцарем, судя по тому, что пришёл в полных доспехах и даже шлем держал под мышкой. Конечно, я и сам выглядел сходным образом, но у меня, по крайней мере, была извинительная причина в виде отсутствия другой одежды... И вообще одежды, если на то пошло.

— Сир? — спросил Милос, подсаживаясь к нам.

У него были серо-стальные короткие волосы и такого же цвета усы щёточкой, несколько бледных шрамов пересекали щёки и скулы. Вообще, ему было около сорока, и, на мой неискушённый взгляд, он выглядел как опытный ветеран, прошедший не одну военную кампанию.

— Мне сказали, вы хотели меня видеть? — снова спросил рыцарь.

Я кивнул.

— Меня зовут сир Клеймор, хотя вряд ли это имя вам что-нибудь скажет. Мне было велено вам кое-что передать.

Стараясь не привлекать внимания, я под столом сунул ему в руки полотняный мешочек с лаганаровской пирамидкой. Собственно, я не был уверен, что стоит разводить секретность, но всегда лучше перебдеть, чем недобдеть.

Милос украдкой заглянул внутрь, и на его лице проступило почти благоговейное выражение.

— Благодарю вас, сир! — горячо зашептал он, глядя восторженными глазами. — Клянусь, орден не забудет вашей помощи.

— Это хорошо, — неопределённо отозвался я. — Может, объясните мне, что это за штука, и почему она имеет такую ценность?

— Вы не знаете? — удивился Милос.

Кажется, мой авторитет в его глазах сильно упал.

— Кое-кому вздумалось использовать меня в качестве курьера, — невесело отозвался я. — И объяснять, что происходит, он не стал.

— Да, негоже поступать так с благородным рыцарем... — вздохнул ветеран. — Что ж, слушайте. Эта каменная пирамидка — гвесс аблах, что значит 'осколок жала'. Должно быть, вы слышали о них... Говорят, что если собрать все шесть гвесс аблах, из них можно будет изготовить оружие, способное поразить империю вардов в самое сердце и уничтожить их нечестивого бога-короля. Теперь понимаете? Слишком долго благородные рыцари баронств терпели поражения от кровавых дикарей запада. Но, возможно, у нас вскоре появится шанс нанести ответный удар. Орден собрал уже три из шести осколков, и вы принесли четвёртый; если удастся обнаружить оставшиеся два...

Тут он замолк, со значением глядя на меня. Я, чтобы не разочаровывать его, многозначительно покивал.

— Теперь прошу простить меня, благородный сир, — снова зашептал Милос. — Я как можно скорее должен доставить осколок в орденскую цитадель.

С этими словами рыцарь откланялся и ушёл, а я остался размышлять о том, что вместо поиска дурацких артефактов, которые еще неизвестно сработают ли, благородным рыцарям баронств было бы полезнее просто перестать убивать друг друга в бесчисленных мелких стычках.

Ведь, в конечном итоге, врагов побеждает не оружие, а сплочённость и воля к победе.

Что делать дальше, я не знал. Лаганар, старый хрыч, сказал, что со мной встретятся, но когда и как не уточнил.

Решив не изобретать велосипед, я снова направился к трактирщику и поинтересовался, где здесь можно остановиться. Усач флегматично объяснил, что из-за готовящегося турнира в городе яблоку негде упасть, и найти место может быть весьма проблематично; тут же, впрочем, намекнув, что если мы хорошо заплатим...

Деваться было некуда, и обрадованный блеском монет мужчина вскоре уже показал нам небольшую, но чистую и уютную комнатку на втором этаже своего заведения. Меня немного беспокоило то, что придётся жить в одной комнате с Мирой, но, как оказалось, в баронствах считалось нормальным, когда слуги жили вместе с хозяевами, независимо от их пола. То же самое касалось и оруженосцев, так что я смирился и прямо в доспехах завалился спать, бросив матрас на пол.

Кровать, несмотря на все протесты, я уступил девочке.

Надо сказать, в тот раз мне снились весьма странные сны...

— Какого чёрта? — спросил я в пустоту, пытаясь разглядеть что-то сквозь висящую вокруг серую хмарь.

Я повернулся вокруг, но везде было одно и то же. Серая дымка, явно не имеющая ничего общего с обычным туманом, закрывала обзор; неведомая висящая в воздухе субстанция, почти призрачная, слишком прозрачная для своей плотности...

— Эй! — крикнул я. — Ау! Есть здесь кто-нибудь?!

— Незачем так орать, — ответил из пустоты чей-то голос. — Мало ли кто здесь может ответить...

Обернувшись на звук, увидел, как из не-тумана проступает чей-то силуэт.

— Ну, знаете, это уже не смешно, — пробормотал я. — От таких дежавю и инфаркт заработать несложно.

Тем временем силуэт уплотнился, и из дымки вынырнул высокий светловолосый человек в дорогом костюме явно земного фасона.

— Эээ... Привет? — разродился я.

— Ну здравствуй, сир Клеймор, — отозвался незнакомец.

— Эээ... — снова вырвалось у меня. — А вы, простите, кто?

Он улыбнулся.

— Я Артас. Бог.

Ага, вот так запросто. Бог, как же...

— Что-то не вижу ангелов с лютнями, — сострил я.

Артас рассмеялся.

— Нет, не тот бог, — всё ещё хохоча пояснил он. — Рангом поменьше. Хотя, если хочешь...

Тут он щёлкнул пальцами; над нашими головами коротко вспыхнуло, и невыразимо противный голос запел 'О солеее, о сооооле мио...'.

— О господи! — не выдержал я, прикрывая уши ладонями. — Верю, верю, что бог, только убери его!

Бог взмахнул рукой, и парящий над нами амурчик с миниатюрным подобием арфы в руках куда-то пропал.

Спустя мгновение Артас хлопнул в ладоши, и из тумана материализовалась деревянная скамейка, вроде тех, что ставят в парках.

— Присядем?

Я послушно плюхнул бронированный зад на сиденье.

— Чего вы от меня хотите?

— Много всего, — улыбнулся бог. — Но и награда будет соответствующая.

— Ничерта не понимаю, — простонал я, хватаясь за голову. — Пошёл как белый человек на ролёвку, потом меня забросило в какое-то болото... Это ж вы постарались, так?

— Ну, вообще-то, это всё Шут в основном, — ответило божество, присаживаясь рядом.

— Так и думал, что это тот гад... Он, значит, тоже из вашей компашки?

Повисла пауза.

— Мой непосредственный подчинённый, если можно так сказать, — развёл руками Артас. — Мне хотелось бы извиниться за него. Шут порой бывает совершенно несносен.

— Ну надо же. Целый бог передо мной извиняется. Рассказать кому — не поверят.

— Это уже смотря кому будешь рассказывать.

Я вздохнул, собирая в кулак остатки мыслей и силы воли, и настоятельно попросил:

— Верните меня домой.

Бог хмыкнул.

— Вернуть-то я, конечно, могу, тем более, что осколок ты передал, как и было договорено, — ответил он. — Вот только мне кажется, что ты с этим слишком торопишься.

— Нет! — рявкнул я.

— Торопишься-торопишься, — авторитетно заявил Артас. — Видишь ли, время на Земле и в твоём новом мире, это, как у вас говорят, две большие разницы. Ты можешь задержаться хоть на двадцать лет, но друзья и родственники едва заметят твоё отсутствие, ведь для них пройдёт лишь несколько дней.

— Да не планирую я два десятка лет торчать непонятно где! — возразил я. — Чего я там не видел?

Бог совсем по-человечески фыркнул.

— Только не говори, что никогда не хотел увидеть настоящий рыцарский турнир, не поверю.

Ну, вообще-то, да, хотел. Нужно быть извращенцем, чтобы не хотеть взглянуть на рыцарский турнир.

— В общем, предлагаю тебе пока повременить с возвращением, — как ни в чём не бывало объявил Артас. — Сходи на турнир, а ещё лучше — запишись в участники. Назад ты всегда успеешь, а такой шанс, может быть, раз в жизни выпадает, и то не всем...

Мой рот открылся, но заготовленные жгучие слова так и не сорвались с языка. Вместо этого я...

...согласился.

И плевать мне было на турнир, если хотите знать. У меня было куда более важное соображение относительно всего этого.

Касающееся девочки, спящей в маленькой комнате на втором этаже таверны 'Четыре кинжала'.

Девочки, за которую я теперь отвечал.

ГЛАВА 3

Утро я встретил раздражённым и невыспавшимся.

После того, как меня вышвырнуло обратно из сна, который не был сном, заснуть снова не удалось, да я особо и не хотел. Остаток ночи я просидел задом наперёд на стуле, положив потяжелевшую голову на деревянную спинку и глядя на мирно спящую под моим ролевиковским плащом Миру.

Мысли мои были тяжеловесны и с трудом ворочались в черепе; хотя думал я много, никакого решения принять у меня так и не вышло — горьковатые думы скользили друг по другу, не желая сцепляться зубчиками в единую идею.

Первые солнечные лучи скользнули в окно, просочившись в щель меж занавесками, и поползли по подушке, подбираясь к лицу оруженосицы. Полоса света накатила на нос девочки, заставив её оглушительно чихнуть и проснуться.

— Пора вставать? — спросила она, заметив меня и уморительно подпрыгивая в кровати.

— Рано ещё, спи, — невесело улыбнулся я.

— Теперь уже не получится...

Я покачался немного на стуле, собираясь с мыслями, и спросил:

— Ты говорила, что вы с сиром Долваном ехали на турнир. Знаешь, как туда записаться?

— Вы хотите принять участие? — как-то очень уж удивлённо поинтересовалась оруженосица.

— А что, думаешь, не стоит и пытаться?

— Ну...

В общем, оказалось, что попасть на турнир не так-то просто. То есть, для настоящего рыцаря, конечно, просто, но я-то настоящим не был...

Оказалось, что каждая благородная семья в баронствах обязательно хранит особую грамоту, где сказано когда, при каких обстоятельствах и за какие такие заслуги могучий лорд такой-то, властелин того-то и того-то, даровал родоначальнику оной семьи дворянство и право на обращение 'сир'. Чтобы попасть в качестве участника на официальное мероприятие вроде турнира, требовалось предъявить копию такой грамоты.

У Долвана эта копия была, но куда делась после его смерти, Мира не знала; во время обыска на постоялом дворе мы её не нашли. Без копии записаться в участники было нереально, однако...

— Есть один способ, — объявила оруженосица. — Правда, он не совсем законный...

— Рассказывай, чего удумала, — заинтересовался я.

Мира принялась объяснять. Если несколько ужать её речь, то выходило следующее: единственными, кто допускался к участию в турнире без документов, были паладины. Логично, ведь если дворянином можно было родиться, то паладином — только стать, и иметь благородную кровь в жилах для последнего было вовсе необязательно. Кроме того, отказать паладину при приёме заявок на участие значило поссориться с его богом, а это, как считалось, себе дороже.

— И как же мне стать паладином за оставшиеся сутки? — скептически поинтересовался я.

— Никак, — развела руками Мира. — Мы просто выдумаем несуществующего бога и объявим вас его паладином.

— Эээ... — только и смог выдавить я, осмысливая это предложение.

— Богов несколько тысяч, в каждом баронстве по два-три как минимум, — успокоила меня оруженосица. — Никто не догадается, всех всё равно никто не знает.

Тут внезапно заявился хозяин таверны, принеся вполне пристойный завтрак, и мы временно оставили разговор, занявшись поглощением отличной жареной цыплятинки.

За едой я подумал о том, чтобы назваться паладином Артаса, но тут же отмёл эту мысль прочь. Обойдётся.

Прикончив всё съестное, мы принялись выдумывать собственно бога, которого я буду представлять. Фантазия у Миры, надо сказать, оказалась не хуже моей, так что совместными усилиями мы довольно быстро 'родили' могучего львиноглавого Вима, бога справедливого возмездия из дальнего горного баронства.

Закончив с боготворчеством, я отправился подавать заявку к распорядителю турнира.

Восьмой младший распорядитель турнира, ведущий приём заявок, оказался щуплым интеллигентного вида человеком в зелёном кафтане, и выглядел до того уставшим от такой жизни, что мне стало его жалко.

— Документы, — севшим голосом потребовал он, узрев нас, явившихся пред светлы очи.

— Совсем ослеп, болван старый?! — тут же напустилась на него оруженосица, отыгрывая заранее условленную роль. — Неужто не видишь, кто перед тобой? Как можно не узнать паладина самого львиноглавого Вима?!

Видимо уже привычный к подобному распорядитель на ор не обратил внимания, быстро что-то пометив в своих бумагах.

— Прошу прощения, — без интонации пробубнил он в ответ. — Пожалуйста, чётко и по буквам произнесите своё имя, чтобы я мог записать его...

— Сир Клеймор, паладин Вима львиноглавого, родом из дальних стран, — по слогам проговорил я.

— Хорошо, теперь поставьте крестики вот здесь, здесь и здесь...

Я недоумённо взглянул на протянутую мне бумагу.

— Может, я лучше распишусь?

— Так вы грамотны! — расцвёл младший распорядитель, взирая на меня сияющими глазами.

Затюканный необразованными рыцарями бедняга так обрадовался этому неожиданно открывшемуся факту, что оставшаяся часть процедуры пролетела чрезвычайно быстро, и расстались мы с ним уже лучшими друзьями.

Поскольку счастья обладать пригодным для турнира боевым конём нам с Мирой не привалило, а выезжать на Боливаре или, тем паче, покупать новую зверюгу я не хотел (на это попросту ушли бы все наши сбережения), то, после некоторых раздумий, решил участвовать в категории пеших одиночных схваток и в финальной пешей командной битве. Немного погодя я получил тупой турнирный меч и деревянный каплевидный щит, уплатив грабительского размера залог.

Собственно, на этом основные события дня закончились, и мы с оруженосицей вернулись в свою таверну.

Чтобы остаток дня не пропадал даром, я попросил оруженосицу показать, какими приёмами обычно пользовался в бою сир Долван. Второго меча у нас, к сожалению, не было (отнятое у горе-рабовладельцев оружие мы вчера благополучно продали), так что пришлось найти вместо него подходящую палку и тренироваться так.

В ходе импровизированного спарринга выяснилось, что местное фехтование сводилось главным образом к тому, чтобы как можно сильнее ударить противника в уязвимую точку, прежде чем он ударит тебя. Впрочем, несколько хитрых финтов из фамильной коллекции фехтовальщиков Долвана я тем вечером всё же усвоил.

Закончилось всё тем, что принёсший ужин трактирщик попросил нас больше не стучать; пристыжено извинившись, я умял еду и завалился спать.

Туман в мои сны в этот раз не проникал.

На следующий день, не знаю уж почему (хотя подозреваю, что виноват в этом тот самый распорядитель, что так умилялся моей грамотности), мне выпало сражаться в первой схватке турнира. Мира уверяла, что это большая честь, и некоторые рыцари, кажется, посматривали с уважением, но самого меня от этого известия здорово лихорадило.

С утра мы с оруженосицей отправились на турнирное поле под городской стеной, окружённое палатками и шатрами тех рыцарей, которым не повезло найти комнаты в местных аналогах гостиниц. Ожидая начала, участники слонялись туда-сюда, бряцая доспехами и от нечего делать уверяли в своей доблести изредка попадающихся по дороге дам (главным образом, ошалевших служанок и торговок, обслуживающих мероприятие), других рыцарей и самих себя.

— Я точно не могу отказаться? — в который раз переспросил я Миру, проталкиваясь сквозь толпу.

— Засмеют, — уверенно осадила меня она. — Просто помните, что усвоили вчера на тренировке и не вздумайте сдаваться!

— А? Сдаваться нельзя?

— В первой схватке сдаваться позорно! — сверкнула глазами оруженосица. — Положено сражаться до тех пор, пока один из бойцов больше не сможет продолжать.

— Ну спасибо, успокоила... — пробормотал я.

К этому времени мы подошли к забитым под завязку деревянным трибунам, и к нам подбежал попугаисто разодетый главный распорядитель, тучный человек с сизым носом и красными щеками.

— Скорее-скорее, — принялся торопить он нас, убедившись, что я тот самый сир Клеймор, паладин Вима львиноглавого, родом из дальних стран. — Ваш противник уже прибыл, вот-вот начинаем! Барон сейчас будет здесь...

Согласно наскоро разъяснённому протоколу я отправился на краешек утоптанной площадки, предназначенной для боя, где замер с отсутствующим видом, надев на левую руку щит, а меч уперев концом в землю. Предварительно, правда, пришлось забежать за ближайший шатёр и по-быстрому нарастить на голове шлем.

Пользуясь моментом, я посмотрел на трибуны, но ничего особенно интересного там не было — впереди сидели знатные дворяне местного пошиба, сразу за ними богатые купцы, дальше все, кто пониже рангом, но всё же сумел позволить себе личное место. Публика попроще, из простолюдинов, галдя и опасно толкаясь, облепила верхушку городской стены.

Я взглянул на своего противника. Это был молодой, но, кажется, уверенный в себе рыцарь в блестящих доспехах и с вставшим на дыбы медведем на щите. Скосив глаза на собственный щит, я убедился, что рычащая львиная голова, на которую Мира ухлопала полночи (знал бы я, чем она занимается, вместо того, чтобы мирно сопеть в две дырочки!) никуда не исчезла. Рисунок меня несколько успокаивал.

На трибунах наметилось шевеление, я заметил, как последние высокопоставленные зрители неторопливо занимают свободные места. В отдельную ложу в сопровождении всё ещё красивой, несмотря на возраст, супруги важно прошествовал местный барон, подтянутый человек лет сорока пяти, с седой гривой, почти как у меня на шлеме, и крючковатым носом.

Барон хлопнул в ладоши, призывая собравшихся к тишине. Как ни удивительно, все тут же заткнулись.

— Все вы хорошо знаете, зачем мы собрались здесь, — глубоким зычным голосом начал вещать сатрап всея Гарска. — Все вы знаете, что сегодня особый день. День, когда мы начинаем испытание силы, ловкости и даже удачи среди доблестных рыцарей окрестных земель. Мы здесь, чтобы определить сильнейших, величайших воинов баронства и сопредельных областей. И конечно, чтобы насладиться зрелищем!

Тут он торжественно воздел руки в воздух, видимо, в каком-то ритуальном жесте.

— Держу пари, всем вам уже надоело слушать старого маразматика вроде меня, — ухмыльнулся барон, заработав кучу выкриков в стиле 'ничего подобного!' и 'вы совсем не старый!'. — Не о чем здесь говорить! Сражайтесь, рыцари! Сражайтесь доблестно, и помните о чести!

Толпа одобрительно зашумела, и я решил, что барон, кажется, неплохой мужик.

Снова объявился толстый распорядитель, громогласно объявив:

— Честь открыть турнир пешей схваткой на мечах в этом году выпала молодым рыцарям! Сражаются благородный сир Клеомальд из Маладана и сир Клеймор, паладин львиноглавого Вима, родом из дальних стран!

Сир Клеомальд бряцнул забралом, прикрывая лицо, и ловко отсалютовал мне мечом; я неуклюже повторил его движение, делая шаг вперёд. Мы сблизились, кружа вокруг центра арены, слушая вопли раззадоренной толпы. Как я и предполагал, Клеомальд атаковал первым, быстро и напористо, и несколько ударов ободрали краску с моего щита.

Я контратаковал, со звоном стали мечи столкнулись, и схватка застопорилась: каждый налегал на рукоять, пытаясь отжать клинок противника как можно дальше. К несчастью для сира Клеомальда, мой метаморфизм позволял нарастить столько мышц, сколько мог выдержать скелет, а если этого окажется недостаточно, то модифицировать его, и нарастить еще больше. И я сполна воспользовался этим преимуществом ещё с утра, рассудив, что имею право на компенсацию за разницу в технике боя.

Мощным толчком я отбросил Клеомальда назад, но он удержался на ногах и атаковал снова и снова.

Я решил, что как воин он был не очень хорош. Пока мои руки продолжали бой, мой разогретый притоком крови мозг размышлял.

Думал о ситуации, в которую я умудрился попасть.

И знаете, что было самое скверное?

То, что я знал как следует поступить. У меня уже был верный ответ на все вопросы.

Правильное решение, если хотите.

Любой ценой вернуться на Землю. Бросить опостылевший институт. Заняться чем-нибудь из того, чем мне всегда хотелось заниматься. Круто изменить свою жизнь, и жить долго и счастливо, навсегда запомнив урок, преподнесённый иным миром с другими законами.

Да, это было бы правильно.

Но я был слаб.

Я оказался достаточно силён, чтобы убить двух человек, из которых как минимум одного — полностью осознанно. Достаточно силён, чтобы сказать в лицо богу, что я хочу домой. Достаточно силён, чтобы сражаться с человеком, который лет с восьми не расставался с клинком.

И всё же этого было недостаточно.

Я был достаточно слаб, чтобы не бросить прибившуюся ко мне девочку.

Что было у меня на Земле?

Институт, в котором я давно разочаровался. Тарантелло, грозящий содрать три шкуры на ближайшем экзамене. Девушка, которая ушла два месяца назад. Родственники, которые переживут.

Что было у меня здесь?

Девочка, страшащаяся покинуть меня. Сила, о которой я не просил. И толпа рыцарей, ждущих очереди, чтобы наброситься на меня с мечом.

Пришла пора сделать выбор.

Мощным ударом я вышиб щит из руки Клеомальда; мгновения спустя я со звоном китайского гонга обрушил меч на его голову. Шлем соскочил, волчком закружившись в пыли; мой противник упал, потеряв сознание.

Я не видел этого. Я поднял голову к небу и прошептал:

— Я остаюсь. Чего бы ты ни хотел от меня, Артас, — ты слышишь? — я остаюсь...

— Услышано, — произнёс тихий голос в шелесте ветра.

Я поступил, как слабак. Надеюсь, вы простите мне это.

Ведь в жизни не всегда нужно поступать правильно.

Ведь именно то, что иногда мы отступаем от правил, и делает нас людьми.

В тот день я сражался ещё дважды и победил в обеих схватках. Ни один из противников не оказался столь же хорош, как сир Клеомальд, и я понял, что недооценил молодого рыцаря.

Собравшись возвращаться обратно в трактир, я случайно услышал обрывок разговора двух торговок: одна из них мотнула головой в мою сторону и принялась втолковывать другой, что это, мол, тот самый, который отделал самого героя Фарзалиса как Господь черепаху.

Внезапно почувствовав себя весьма неуютно, я поинтересовался у Миры, что это ещё за герой такой и что вообще происходит.

— Так сир Клеомальд же! — радостно объявила оруженосица, бывшая от трёх моих побед на седьмом небе от счастья, чем мгновенно повергла меня в пучины уныния. — Он прославился в прошлом году, в одиночку рассеяв головной отряд вардов в битве при Фарзалисе.

Чувствуя, как лицо моё начинает стремительно зеленеть под шлемом, я ускорил шаг, стремясь поскорее добраться до нашей комнатки.

Не хватало ещё мне прослыть здесь в качестве непобедимого героя — вокруг таких всегда вьются целые сонмы придурков, мечтающих победить живую легенду в бою и захапать всю славу себе.

Пытаясь избавиться от лишних мыслей, я лёг спать пораньше, и тут же провалился в туман.

— Проснись и пой, приятель, проснись и пой! — прозвучал до отвращения знакомый голос.

Я открыл глаза, уставившись в клубящуюся дымку над головой. По какой-то причине в этот раз я обнаружил себя лежащим на местном подобии земной тверди.

Поднимаясь, я как раз увидел, как из тумана материализуется тот самый здоровяк со шрамом, с которым я пил после ролёвки. С тех пор он, похоже, успел примерить на себя новую роль — джинна из бутылки, если я всё правильно понял — нацепив нелепую жилетку на голое тело, шаровары и повесив на пояс пару кривых мечей. Судя по широкой улыбке на его лице, извинений мне дождаться так и не светило.

Откровенно говоря, у меня здорово чесались руки врезать этому хмырю, но титаническим усилием воли я всё же сдержался. Впрочем, мой вид, очевидно, выдавал это желание с головой.

— Хэй, незачем делать такое лицо, — как ни в чём ни бывало заявил Шут. — Неужто не рад видеть старых знакомых?

— Шёл бы ты, старый знакомый... обратно к Артасу, — хмуро отозвался я.

Поскольку присесть мне в этот раз предложено не было, а предметов мебели вокруг явно не хватало, я отрастил хвост и упёрся им в землю на манер кенгуру.

— Чего заявился? — всё так же хмуро поинтересовался я.

— Босс велел, как не пойти, — с притворной грустью вздохнул здоровяк. — Велел объяснить, кто ты теперь есть.

— Ну давай, — неопределённо взмахнул рукой я, — объясняй.

— Ага, — сказал Шут и ткнул пальцем куда-то в туман. — Вот это всё — Ось миров. Как тебе уже, наверно, сообщил наш старикан на побегушках, миров много, целая куча, и нанизаны они на эту самую Ось, как бусины на нитку. Пока всё понятно?

Я пожал плечами.

— Продолжай, я не настолько тупой.

— Так вот: среди кучи бусин обитает ещё большая куча богов. Большинство из них — слабаки, не способные выбраться за пределы своей бусины, но есть и те, кто способен свободно ходить меж миров. Один из сильнейших таких — Артас, ты с ним уже встречался. Он — бог Хаоса.

— Хаоса?

— Его самого. Но если есть бог Хаоса, значит, должен быть и бог Порядка, верно? В вашем мире он обычно зовёт себя Арагорном Московским.

Я припомнил, что ролевики в ночь памятной пьянки говорили о человеке с таким именем. Любопытно... Хотя я пока всё равно не понимал каким боком всё это меня касается.

— Уже много веков Артас и Арагорн ведут меж собой Игру, многие правила которой слишком сложны даже для меня, — неожиданно став абсолютно серьёзным продолжил Шут. — И в качестве фигур у них люди, подобные тебе.

— Вот как... Выходит, меня выдрали с Земли только для того, чтобы гонять по доске, как какую-то дурацкую пешку?

Здоровяк раздосадовано цыкнул.

— Не передёргивай. Пешка — это Лаганар, а ты... слон. Маленький, правда, но с таким потенциалом можешь дорасти и до ферзя.

— Все фигуры с высоты одинаковы, — пожал плечами я. — Ладно, какова моя функция? Чего от меня хочет твой ненормальный бог?

— Да пока ничего. Обживайся в новом мире, по возможности гадь вардам, — ухмыльнулся Шут. — В идеале хорошо бы их империю совсем развалить, а богу-королю произвести усекновение головы, но это не горит.

— Уяснил, — отозвался я. — Если это всё, то давай возвращай меня в таверну, спать хочу.

— Обожди, — осадил меня недоджинн. — Я тут трофеи твои принёс.

— Какие ещё трофеи? — не понял я.

— Вот эти. — Он щёлкнул пальцами, и из тумана степенно выплыли красное знамя с рисунком в виде львиной головы и богато украшенный рыцарский шлем.

Я непонимающе уставился на появившиеся предметы.

— Забыл, что ли, как на ролёвке отличился? Пришлось, правда, доработать слегка...

— Нафига мне это? — упорно продолжал тормозить я.

Шут аж чуть слюной не подавился.

— Как это нафига?! Я ж говорю, ночей не спал, свойства полезные прикручивал!

— Ну и чего умеет эта бутафория?

— Шлем пробить невозможно, — похвастался бугай, — к тому же через глазные прорези можно видеть, что скрыто. А знамя, как положено, боевой дух отряда повышает.

— Нету у меня никакого отряда, — фыркнул я.

— Будет, какие твои годы, — беззаботно отмахнулся Шут. — Теперь точно будет. Я, честно сказать, впечатлён.

'Где-то здесь подвох', пискнул мой внутренний голос.

— Это ещё чем?

— Да той идеей с вымышленным богом. Теперь далеко пойдёшь — если никто не остановит.

— Не понял, — честно признался я.

— Ну вот, а говорил, что не тупой... — издевательски передразнил меня помощник Артаса. — Ты бога выдумал? Выдумал. Паладином его назвался? Назвался. Теперь целая толпа народу уверена, что ты всамделишный паладин всамделишного бога. А вера хоть штука и не слишком надёжная, но многие боги из бусинковых только на ней и держатся.

— Всё равно не понял. Мне-то что с этого?

— А ты поразмысли на досуге, — ухмыльнулся 'джинн', выпихивая меня обратно на матрас, лежащий на полу в маленькой комнате старой таверны.

ГЛАВА 4

Предсказание Шута насчёт собственного отряда начало сбываться уже на следующий день, хотя тогда, конечно, было ещё непонятно, что к чему. Знал бы я, какую головную боль мне это потом принесёт...

Продрав глаза рано утром, я обнаружил, что Мира куда-то пропала. Знамя с львиной головой и непробиваемый шлем оказались пристроены в углу; не очень-то понимая, что с этим делать, я затолкал их в шкаф — знамя пока что было бесполезно, а шлем я мог сделать себе сам, что было гораздо удобнее, чем таскать повсюду дарёный железный котелок.

В коридоре послышались шаги и в комнату влетела взбудораженная оруженосица.

— Милорд! — гордо возвестила она. — Там к вам сир Клеомальд ломится, трактирщику уже всю плешь проел. Пустить или прогнать?

Я застонал.

— Чего ему от меня надо? Второй раз драться не буду, так и передай!

— Сир, он хочет принести вам вассальную клятву...

— Чегооооо?! — оторопев, возопил я.

— Благородный сир Клеомальд, впечатлённый вашим умением на турнире, желает принести вассальную клятву и служить под вашим началом, милорд! — уже более официально отрапортовала девочка.

Как будто я в первый раз не понял.

— Давай, зови этого впечатлившегося... — велел я, лихорадочно соображая, что теперь делать.

Когда молодой воин, сверкая глазами, влетел в дверь и бухнулся на одно колено, лопоча что-то насчёт вечной преданности, я положил руку ему на плечо и взглянул в лицо героя Фарзалиса.

— Встань, рыцарь, — проговорил я. — Как львиноглавый не требует ни клятв, ни обещаний, так и я не смею; лишь по делам людским судит он о нас. Ступай, брат мой, защищай слабых, приглядывай за сильными; твори достойные дела, славь имя львиноглавого бога, и в конце пути получишь, что заслужил.

Некоторое время бедняга переваривал мои слова, затем молча поднялся и ушёл.

Вздохнув немного свободней, я отправился на турнир, где выиграл четыре схватки из пяти. В пятой я умудрился пропустить удар достаточно мощный, чтобы вывести из строя любого обычного человека. Не желая преждевременно привлекать внимание к своим способностям метаморфа, я притворился, что выведен из строя, и победу засчитали сопернику.

На третий день я дрался шесть раз и снова проиграл одну схватку.

На четвёртый день схваток было четыре, и я победил во всех. Вернувшись к таверне, я обнаружил неподалёку от входа торговца с лотком, торгующим разными безделушками с львиной символикой. Когда я поинтересовался, какого чёрта происходит, торговец сказал, что из-за турнирных побед рыцаря из дальних стран эти звери стали в городе необычайно популярны. Пришлось дать ему серебряную монету, чтобы убрался торговать куда-нибудь в другое место.

На пятый день я сошёлся в бою с паладином бога Марсуна, огромным и сильным, но слишком неповоротливым в своих доспехах, и победил, впрочем, тут же умудрившись проиграть две следующие схватки, так что эта победа в тот раз осталась для меня единственной.

На шестой день я выиграл все пять схваток, заняв в конечном итоге второе место по количеству побед.

На седьмой день была намечена общая пешая схватка на мечах. Рыцари хорохорились, а зрители галдели даже сильней, чем обычно — накануне прошёл слух, что в массовой драке примет участие сам барон.

С утра распорядители поделили всех участников на две команды, красную и синюю, нанеся метки соответствующих цветов на наши щиты. Я при этом оказался в команде синих.

Паладин Марсуна попал к красным, чему я, в целом, был рад.

Барон, к сожалению, тоже был на красной стороне, что синих рыцарей здорово расстраивало. Кажется, их несколько приободрил тот факт, что в команде буду я — меня самого это, впрочем, ничуть не радовало.

Ближе к полудню закованные в сталь рыцари выстроились шеренгами напротив друг друга, потрясая щитами и разжигая боевую доблесть довольно бессодержательными, на мой неискушённый слух, выкриками.

Прозвучал сигнал к началу, воины бронированной лавиной ринулись вперёд, с грохотом сойдясь посередине ристалища. Оказавшись в самом центре схватки, я вертелся как уж на сковороде, отбивая удары красных рыцарей; кажется, мои худшие опасения начинали сбываться. Похоже, каждый второй из этих бронированных носорогов поставил себе целью свалить меня и отыграться за прошлые поражения в одиночных боях.

Я успел вывести из боя троих или четверых, когда внезапно оказался сбит с ног горой ревущего железа — как выяснилось, паладин Марсуна, до того расшвыривавший моих товарищей по команде в стороны, словно кегли, тоже был настроен взять реванш. Вскочив, я едва увернулся от тупого клинка, которым этот тролль в доспехах запросто мог размозжить мне голову. Попытавшись уйти от сражения, я схватился с другим рыцарем, но паладин продолжал преследовать меня, вынуждая отступать.

Однако невозможно отступать вечно, и я не был настроен превращать своё отступление в бегство. В конце концов, однажды я уже смог победить его.

Убравшись немного в сторону от основной потасовки, я поустойчивей расставил ноги и приготовился драться. Марсуновец налетел, словно железный шторм, размочаливая мне щит яростными ударами. Недолго думая, я пнул его под колено, но это было всё равно, что пытаться остановить разъярённого слона бамбуковой веточкой. Тут же я пропустил удар щитом в лицевую часть шлема; рот заполнился кровью, а я лишний раз порадовался наличию гривастого шлема.

Чертыхаясь сквозь зубы, я присел, пропуская меч над собой, и рванулся вперёд, обходя противника сбоку. Не придумав ничего получше, я всадил свой клинок в подколенную ямку паладина. Как ни странно, это сработало, и марсунопоклонник, ревя, упал на одно колено. Пользуясь тем, что голова этой ходячей башни наконец-то оказалась на одном уровне с моей, я сполна отыгрался за недавний удар в лицо; вскоре паладин грохнулся в пыль, сверкая свежими вмятинами на шлеме.

Надеясь, что до конца схватки здоровяк не очнётся, я перебежал в другую часть площадки, начав драку с новым рыцарем. И до меня далеко не сразу дошло, что этот 'новый рыцарь' никто иной, как сам барон Гарска.

— Хорошо дерёшься, малыш! — прогудел барон Гардассен, легко парируя мои выпады.

Хотелось возмутиться, но для этого воина я и в самом деле был только малышом. Я мог победить за счёт силы, но разница во владении мечом была просто ошеломляющей.

— Для меня честь сражаться с вами, — ответил я, нимало не покривив душой.

— Брось, сынок, я уже совсем старый... — намеренно подбавив в голос старческого дребезжания произнёс лорд, тут же, впрочем, отвесив мне такой удар в плечо, что не снился и благополучно вырубленному марсунопоклоннику.

У меня сложилось впечатление, что барон ухмыляется под шлемом, просто забавляясь нашим сражением и вообще турниром. Всё-таки я не ошибся, здешний барон в самом деле хороший мужик...

Я давно заметил, что многие рыцари пытаются подобраться поближе к нам сквозь сутолку боя, очевидно, желая впоследствии сразиться с победителем. В этом не было ничего странного, и я знал, что никто не нападёт, пока мы не закончим друг с другом. Тем не менее, я из обычной земной паранойи взялся приглядывать за несколькими самыми рьяными, хоть это и отвлекало от схватки.

Барон мастерски пользовался всеми моими заминками, понемногу обращая бой в свою пользу. Я начал понимать, что натесторероненные мускулы не главное для рыцаря. Гардассен со своей техникой фехтования стоял даже не на ступеньку, а на целый лестничный пролёт выше не только меня, но и любого из участвующих в турнире.

Неожиданно что-то царапнуло сознание, привлекая взгляд. В толпе рыцарей... что-то было не так. Мне понадобилось время, чтобы понять, что именно — секунд двадцать или около того, за которые я успел пропустить ещё несколько весьма болезненных ударов.

Сердце заколотилось как бешеное, когда я понял, что именно не в порядке. Клинок одного из тех рыцарей, за которыми я присматривал, светился фиолетовым огнём. Воин неподалёку опускался на землю с разрубленным забралом.

Магия?.. Я знал наверняка, что колдовство такого рода запрещено. В конце концов, рыцари сражались тупыми клинками именно потому, что не хотели поубивать друг друга в дружеских поединках. Конечно, всегда находилось место для пары-тройки несчастных случаев, но никто не ставил целью намеренно лишить противника жизни.

Пока все эти мысли вспыхивали в моей гудящей от баронских ударов черепной коробке, воин с колдовским мечом не стоял на месте. Он всё ещё двигался... и прямиком в нашу сторону. Какой-то рыцарь с пышным плюмажем бросился наперерез, не то желая остановить нарушившего правила, не то просто не успев понять, что происходит, и спустя мгновение распался на две половины, рассечённый пылающим клинком. До меня дошло, что человек с колдовским мечом, вероятно, никакой не рыцарь, а лишь подосланный убийца.

— Барон, сзади! — прокричал я, не слишком надеясь, что это сработает.

В моём представлении Гардассен был рыцарем до мозга костей; ему и в голову не могло прийти, что кто-то попытается напасть сзади на уже занятого сражением воина. Однако, то ли барон был не меньшим знатоком законов Мерфи, чем я, больше двух десятков лет проживший на Земле, то ли ответственная должность сделала его привычным к подлым нападениям...

Гардассен обернулся, но я понимал, что он ничего не сможет сделать. И тогда, ругая себя за глупое стремление влезать в чужие разборки, я собрался с оставшимися силами и ударом в спину отшвырнул его прочь.

Убийца был уже рядом, вздымая для атаки колдовской клинок; я прикрылся щитом, но пылающий меч рассёк его, отрубая мне руку посередине предплечья и глубоко вгрызаясь в плечо. Боль была адской, я взревел, заращивая рану и формируя стальной кокон вокруг засевшего в теле куска железа. Ненадолго, но всё же этого хватило, чтобы замедлить движение пламенного клинка.

Мне хватило этого времени. Бросив бесполезный турнирный меч, я почти инстинктивно трансформировал уцелевшую правую руку в памятный бур на мускульной тяге и ударил противника в грудь. Вращающийся наконечник вскрыл доспехи врага, словно консервную банку, и в алом потоке крови вышел из спины.

Никто бы не выжил после такого. Я видел, как в прорези шлема тускнеют глаза убийцы, слышал, как он хрипит, пытаясь вогнать немного воздуха в размолотые лёгкие.

Я не чувствовал себя победителем. Я чувствовал дрожь и слабость в коленях.

Пошатываясь, я позволил трупу соскользнуть со своей изменённой руки и вернул ей нормальный вид, чтобы вырвать из плоти колдовское оружие.

— Должно быть, твой бог очень силён, если дарует такие возможности своим паладинам, — прозвучал чей-то голос.

Прошла секунда, и я понял, что это Гардассен. Нужно было что-то ответить... Что-то подходящее.

— Дары львиноглавого велики и обильны, — громко, чтобы слышали все, произнёс я. — В руце его каждый получает по заслугам.

Трибуны одобрительно ревели. Кажется, я всё-таки умудрился стать героем.

Главный распорядитель срывающимся голосом объявил общую схватку приостановленной.

— Жаль вашу руку, сир Клеймор, — посочувствовал незнакомый рыцарь.

— Ерунда, — ответил я, отращивая новую.

Вокруг началась форменная суматоха, на поле боя полезли все кому не лень — распорядители, турнирные костоправы, личные охранники барона...

Я заметил, как появившаяся откуда-то Мира подбирает мою отсечённую конечность.

— Забирай и идём отсюда, — велел я.

Незачем было больше задерживаться. Тем более, что мне снова жутко хотелось есть.

Баронские охранники, допрашивавшие меня весь остаток дня, убрались из таверны только под вечер. Мира уже спала, хотя я понятия не имею, как она умудрилась заснуть при постоянном гудении нескольких мужских голосов едва ли не над самым ухом; мне на боковую пока не хотелось — должно быть, сказывалось дневное напряжение. Исходя из этого, я решил немного поэкспериментировать с отрубленной рукой.

Ещё во время транспортировки оной в трактир я заметил, что могу шевелить пальцами отсечённой конечности. Сейчас, потыкав в ладонь остриём одолженного у трактирщика ножа, я выяснил, что способность ощущать боль тоже никуда не подевалась. Странно...

Для движения и болевых (а также всех прочих) ощущений необходимы нервы — но в данный момент мою 'бывшую' руку от остального организма отделял толстый слой воздуха. Никаких нервных тканей. Если точнее, вообще никаких тканей.

Тем не менее, рука не потеряла ни в тактильной чувствительности, ни даже в ловкости пальцев.

Решив экспериментировать дальше, я попробовал отпилить ножом мизинец, но это, чёрт возьми, оказалось слишком больно. Попытавшись пойти другим путём, я просто приказал пальцу отделиться от конечности. Как ни странно, это сработало, причём не осталось даже раневых поверхностей, да и боли я никакой не ощутил.

Отделённый палец продолжал сгибаться как мне заблагорассудится, и при этом даже оказался способен неуклюже ползать по столу — это меня так позабавило, что он дважды шлёпнулся на пол, пока я не насмотрелся. Затем, решив, что пальцы не слишком приспособлены для ползания по чему-либо вообще, я превратил его в толстую гусеницу.

Гусеница ползала уже намного лучше, по-прежнему подчиняясь всем мысленным приказам. После нескольких попыток я смог даже вырастить на её головном конце простенькие глаза и уши. Воспринимать и обрабатывать полученную от них информацию оказалось непросто, но меня это не слишком расстраивало.

Ободрённый результатом, я продолжил экспериментировать, к полуночи закончив с целой стайкой разнообразных жуков, мышат и ящериц, благополучно наметаморфированных из бывшей конечности. Я немного волновался по поводу того, что теперь с ними делать, но, к счастью, оказалось, что любая отделённая часть моего тела может без проблем возвращаться обратно, растворяясь в массе остальной плоти.

Размышляя о том, как можно использовать все эти вновь открывшиеся способности, я поплёлся к своему месту на полу с твёрдым намерением завалиться спать. Однако, едва успев сделать несколько шагов, я внезапно обнаружил себя в клубящемся мороке Оси миров.

'Всё страньше и страньше', — подумалось мне.

Если прежде я оказывался здесь только во время сна, то в этот раз, меня, похоже, вытащили бодрствующим. Я ожидал, что, как и прежде, меня кто-нибудь встретит, но не тут-то было. Туман повсюду был одинаково плотным, и никаких силуэтов в нём мне разглядеть не удалось. Никаких звуков, никакого движения.

— Эй! — крикнул я. — Есть тут кто живой?

Никакого ответа.

И что теперь делать?

Стоять на месте, надеясь, что меня найдут? А будет ли меня вообще кто-то искать?..

Идти вперёд? Но здесь нет дорог, и даже направлений нет. Куда идти — непонятно. Должно быть, в этой серой мгле можно часами ходить по кругу.

Всё же в конце концов я решил идти куда глаза глядят. Торчать на одном месте было банально скучно.

Спустя минут двадцать ходьбы я понял, что здорово ошибся, считая серый туман необитаемым. То и дело откуда-то раздавались странные звуки — скрип, пощёлкивание, какой-то треск, а пару раз мне даже послышались чьи-то крики. Время от времени в поле зрения мелькали силуэты, причём человеческими можно было назвать от силы один или два из десяти. Я пробовал окликнуть человекообразных, но те либо не слышали меня, либо равнодушно проплавали мимо, растворяясь в серости окружающего мира. Странное существо с зелёной кожей и слишком большим количеством глаз, кажется, заметило меня, но лишь ухмыльнулось и прошло прямо сквозь моё тело, словно призрак, отправившись дальше по своим делам.

После получаса ходьбы я услышал вдали звуки боя. Инстинкты твердили не ввязываться и поберечь свою шкуру, но эта прогулка в тумане уже успела здорово меня достать. Надеясь, что там, по крайней мере, окажется что-нибудь более интересное, я зашагал на шум.

Завеса вокруг начала понемногу светлеть, становясь менее плотной и ещё более призрачной. Вскоре я вышел к месту, почти полностью свободному от тумана, обнаружив, что не ошибся по поводу битвы.

Первым, что я увидел, был... ну, за неимением лучшего слова, можно сказать, что это был кабан. Если, конечно, бывают кабаны размером с микроавтобус.

Зверь с хрюком пронёсся в полуметре от меня, обдав волной густого животного запаха. Многочисленные кожаные сумки, набитые пожелтевшими свитками и пергаментными листами раскачивались на ремнях, шлёпая по коричневой шкуре.

— Эй, рыцарь! Свинопотама никогда не видел? — прозвучал откуда-то смеющийся голос.

Только тут совершенно остолбеневший я заметил на холке этого кабаномобиля маленькую, почти детскую фигурку, размахивающую чем-то вроде посоха.

Свинопотам, как назвал его неведомый наездник, развернулся и снова бросился в толпу призрачных врагов.

— Присоединяйся! Это весело! — снова проорал всадник-на-кабане.

Что ж, почему бы и нет. Полупрозрачные призраки, атаковавшие коротышку и свинопотама определённо не выглядели в полной мере живыми, так что моя совесть в любом случае не должна была пострадать. Пока я раздумывал, группа 'туманных зомби', как я их окрестил, отделилась от основной массы и заковыляла ко мне с явно враждебными намерениями.

Выхода не было, и я спешно отрастил из латных перчаток стальные когти, бросаясь в бой. Зомби неуклюже тянули в мою сторону руки, накатывая волна за волной. Драться они не умели, предпочитая просто давить массой, и расползаясь клочьями серого дыма под ударами увенчанных клинками пальцев.

Кабан ревел где-то неподалёку, расшвыривая противников бивнями; коротышка на его спине вовсю веселился, поливая призраков чем-то вроде плазменных сгустков из своего посоха.

— Йихха! — проверещал он, в очередной раз проносясь мимо меня. — В очередь, гады, в очередь! У меня на всех маны не хватит!

Маны, однако, ему хватило сполна, и уже минут через семь кабаняка весело вбивал в землю последнего зомби.

— Брось его, Григорий, он уже развеивается, — велел наездник, танцуя на холке зверя победную жигу-дрыгу. — Спасибо за помощь, герр рыцарь!

— Нет проблем, — отозвался я, рассматривая спешившегося кабановладельца.

Ростом он был мне примерно до пояса, носил круглые очки в металлической оправе, квадратную магистерскую шапку с кисточкой и красно-коричневый не то халат, не то камзол, обильно расшитый золотыми нитями. Кроме того, коротышка был зеленокож и являлся обладателем настолько длинного и острого носа, что почти напоминал Буратино.

— Мардук, гоблин-архивариус к вашим услугам, — торжественно объявило существо, поклонившись и замысловато помахивая шапочкой.

'Гоблин обыкновенный', наконец дошло до меня.

— Григорий, не будь свиньёй, — строго попенял Мардук гигантскому вепрю. — Что нужно сказать?

— Хрю, — ответил кабан, обнюхивая меня и шевеля пятачком.

— Молодец!

— Эээ... — в свою очередь выдавил я. — А я сир Клеймор, паладин... в общем, просто паладин.

Тут гоблин поправил очки и взглянул на меня как-то особенно внимательно.

— Простите, а вы случаем не из страны пьяных медведей?

— Да, а что? — удивился я.

— Я тоже... — вздохнул гоблин. — Был. Лет пять уж как в германиях живу. То есть жил. Повёл, понимаешь, детишек из ролевого клуба играть — они стайкой гоблинов были, а я вроде как главный... Теперь приходится Ленина на кабане изображать, мол 'Вся власть зелёным!'.

Любопытно. Выходит, я не один такой с Земли.

— И у меня то же самое, — поделился я, рассказывая как оказался втянутым в божественные разборки.

Неожиданно Григорий всхрапнул и злобно уставился куда-то за туманную завесу. Оттуда с угрожающей неспешностью приближался зловещий силуэт, состоящий, казалось, из одних шипов. Копнув копытом землю, или что тут вместо неё, кабан ринулся прямиком в дымку.

Раздался грохот, и силуэт исчез. Спустя несколько секунд довольный Григорий вернулся, выплюнув к ногам хозяина пожёванный металлический шлем размером с бочонок.

— Не безопаснее было посохом шандарахнуть? — спросил я.

— Это не посох. Это боевая подзорная труба, — важно поправил меня Мардук показывая линзу в торце оружия. — Сам придумал, сам сделал, сам на ролёвку принёс. В ней маны мало осталось, надо заряжать.

— Понятно...

Гоблин почесал в затылке.

— Так, говоришь, тебя Артас прихватил? Я-то на Арагорна работаю, хоть он и гад чешуйчатый...

Вот это номер. Так я, оказывается, тут чуть не полчаса уже с классовым врагом лясы точу?!

— Брось, это они сами себе злые бакланы, а нам драться незачем, по крайней мере, пока прямого приказа не поступит, — словно прочитав мои мысли, проговорил Мардук. — Ладно, мне уже пора. Нехорошо цельного бога ждать заставлять, даже такого как Арагорн.

Он подозвал Григория и по свисающей с холки верёвочной лестнице взобрался кабану на спину, принявшись копаться в туго набитых сумках.

— Где же оно... Хм... Куда я положил эту чёртову бумажку? — тихонько бормотал он себе под нос. — Ага, нашёл!

Наклонившись, он сбросил мне в руки мне один из свёрнутых свитков.

— Вот, герр паладин, возьми в благодарность. Здесь кое-какие руны с описаниями. Может пригодиться, если разберёшься, как пользоваться.

Затем он пихнул кабана пятками и скрылся вдали.

Первым, что я увидел, очнувшись на полу в таверне, была зарёванная мордашка моей оруженосицы.

— Сир, очнитесь! Пожалуйста, не смейте умирать!

— Ну чего ты, чего? — попытался я успокоить девочку. — Что случилось-то?

Давясь слезами, Мира объяснила, что проснулась среди ночи от жуткого грохота, обнаружив меня валяющимся без чувств посреди комнаты. Вид, по её словам, у меня был такой, словно я уже дня два как душу богу отдал, причём навряд ли светлому христианскому.

Вот ещё только внезапных обмороков не хватало для счастья...

Пока она ревела, примчался взъерошенный трактирщик, сообщив, что за доктор вот-вот прибудет. Бедняга здорово обрадовался, обнаружив, что я в порядке; оно и понятно, ведь репутация трактира оказалась бы солидно подмочена, помри в нём при странных обстоятельствах герой турнира.

Жутко хотелось спать, но обрадованная моим пробуждением Мира всё время вертелась вокруг, одну за другой пихая мне в руки кружки с горячим чаем, и уговаривая дождаться местного коновала.

Оный коновал, будь он неладен, явился через пятнадцать минут в состоянии, не слишком отличавшемся от моего недавнего. Шатаясь и дыша перегаром, доктор, тем не менее, быстро и профессионально осмотрел мою многострадальную тушку, подивившись на необычные доспехи и заставив их убрать, для чего пришлось выгнать протестующую Миру. Потом он почесал в затылке, осмотрел ещё раз, сказал, что я здоров, как десяток зубров (ух ты, здесь есть зубры!), выдал успокаивающих травок из личного запаса, велел больше спать и, всё ещё пошатываясь, удалился.

Радуясь последнему факту, я наконец-то плюхнулся на боковую, но тут же был вновь растолкан взявшей на себя роль наседки оруженосицей, дабы выпить заваренный кипятком докторский гербарий.

И вот только тогда уже окончательно заснул.

ГЛАВА 5

Утром должен был состояться торжественный марш. Идти не хотелось, я даже подумывал остаться в таверне досыпать, сославшись на плохое самочувствие, но с сожалением вынужден был отказаться от этой мысли. Я понимал, что если не приму участия в марше и церемонии награждения, по городу покатятся слухи не самого приятного свойства, и это поднимет и без того немаленький интерес к моей скромной персоне совсем уж до небес.

Пришлось выдать Мире полученное от Шута знамя с львиной головой и снова отправляться на турнирное поле. Там распорядители уже строили сверкающих металлом рыцарей в аккуратные колонны, следя, чтобы сбоку от каждого оказался слуга или оруженосец с личным штандартом. Я заметил, что многие древки украшены боевыми трофеями — небольшими костями, засушенными конечностями каких-то неведомых тварей, лоскутками с одежды побеждённых врагов. Вездесущий паладин Марсуна, который, к слову, победил в серии одиночных схваток, обставив меня по общему числу выигранных поединков, и вовсе в качестве навершия своего штандарта использовал череп, навроде обезьяньего.

Я оглянулся на собственное знамя, не увидев ничего, кроме дерева и куска красной материи с нарисованной львиной мордой. На ролёвке, кстати, картинка была другая — что-то светлоэльфийское в круге, и, вроде бы, клинопись. Не иначе мой знакомый с покоцанным лицом расстарался в меру своих художественных талантов.

Вздохнув, я пристроился рядом с марсунопоклонником позади колонны всадников из тех, что сражались в конных поединках. Паладин посмотрел на меня враждебно, топорща заплетённую в косы серую бороду, но ничего не сказал. Я имел право здесь стоять.

Справа от меня встал сир Клеомальд, занявший третье место. Юный рыцарь был тих и задумчив, но бросил на меня какой-то странный взгляд, интерпретировать значение которого я не смог. Это заставило меня задуматься о том, что герой Фарзалиса вынес из нашего последнего разговора.

От раздумий меня вскоре оторвал крик главного распорядителя, скомандовавшего что-то подобное земному 'шагамммарш!'. Рыцари качнулись вперёд и серебристой рекой двинулись к городским воротам.

Шли не в ногу, до такого здесь ещё не додумались, но всё же довольно стройными рядами, в колонну по три человека. Время от времени до меня долетали тихие ругательства, причём такого свойства, какого я никак не ожидал от благородных сиров — необходимость идти за колонной всадников заставляла внимательно смотреть, куда ступаешь, но даже это не всегда выручало.

Таким вот макаром мы добрались до ворот и понемногу стали вливаться на городские улицы. Ближе к стене располагались дома небогатых горожан; сотни людей высыпали на пороги своих жилищ, рассматривая закованных в сталь воинов и сотрясая воздух приветственными криками. Некоторые бросали под копыта коней цветы и, почему-то, мелкие монетки. Когда очередь доходила до нас, цветы уже были раздавлены в кашу.

По мере того, как мы приближались к центральной площади, дома становились больше и богаче, горожане умытее, а их наряды красивее. Знатные дамы томно вздыхали, строя глазки наиболее симпатичным воинам, кое-где слуги с балконов сыпали нам на головы местный аналог розовых лепестков.

Вскоре показалась искомая площадь и здание городской ратуши, похожее на праздничный пирог. Перед ним был возведён широкий деревянный помост, на котором уже поджидал победителей барон Гардассен в сопровождении сбившихся в кучку распорядителей.

Сквозь собравшуюся толпу, почтительно расступившуюся перед своими кумирами, мы дошагали до помоста. Трое победителей конных схваток, а за ними и я с Клеомальдом и марсунопоклонником, поднялись к лучезарно улыбающемуся барону. Остальные воины остались внизу.

— Итак, полагаю, все уже собрались, — начал Гардассен приличествующую случаю речь. — Я знаю, как господа распорядители любят всё усложнять, но мне сегодня отчего-то совершенно не хочется вести церемонию по всем правилам. Я прожил достаточно, чтобы понимать ценность времени, так что перейду сразу к сути. Сегодня последний день турнира, и я должен закрыть его официальным подведением итогов...

Тут он повернулся к гордо вытянувшимся победителям и обвёл их величественным жестом. Я с удивлением отметил, что тоже стараюсь держаться прямее и значительнее.

— Посмотрите на этих воинов! Конечно же, вы и без меня отлично знаете их имена и заслуги, но традиция требует официального объявления... Однако прежде немного о грустном.

Барон перевёл взгляд на толпу.

— Во время групповой схватки на мечах на меня было произведено покушение. Неизвестный, притворявшийся благородным рыцарем из рода Арвэ, обманом проник на турнир и использовал для нападения зачарованный клинок. К счастью или к сожалению, трое благородных воинов заметили убийцу, и, ведомые долгом и честью, отважились заступить ему дорогу. С превеликой скорбью и сожалением я должен отметить, что двое из них погибли.

Распорядители склонили головы в память о благородных воинах, и многие на площади повторили это исполненное грусти движение.

— Сиры Спаллион и Бувье принесли жертву, поистине достойную рыцарей. Их имена будут высечены на городской стене — это великая честь, но они с лихвой заслужили её.

Толпа одобрительно зашумела, рыцари синхронно ударили ладонями по нагрудникам, отдавая последнюю дань уважения погибшим товарищам.

Барон продолжил:

— Теперь хватит о мёртвых. Сир Клеймор, сделайте шаг вперёд, пожалуйста!

Я вздрогнул. Стоило предположить, что дело обернётся подобным образом, но всё же тогда меня это застало врасплох.

— Поприветствуйте же доблестного рыцаря из дальних стран, того, кто за эти дни сумел завоевать симпатии как среди бойцов, так и среди зрителей турнира!

Площадь взорвалась. Боже, о чём он говорит?! Да половина рыцарей убить меня была готова из-за своих проигрышей!

— Именно сир Клеймор оказался тем человеком, кто сумел остановить вооружённого колдовским мечом убийцу, — продолжал заливаться соловьём Гардассен, не обращая внимания на моё замешательство. — Удача улыбнулась этому юному воину — он не убоялся сразиться с врагом, и он победил! Было бы кощунством оставить подобное деяние без награды...

Двое слуг торжественно внесли на помост сверкающий серебристый щит из какого-то металла.

— Примите же этот скромный дар, друг мой. Как вы стали моей защитой во время турнира, так пусть этот щит станет вашей.

— Благодарю, — поклонился я, чувствуя себя идиотом. — Хотя, уверен, будь у вас при себе боевое оружие, моя помощь бы не понадобилась.

Барон улыбнулся.

— Надо же, не только хороший воин, но и знаете, как сделать старику приятное.

Чуть склонив голову, он шёпотом добавил:

— Никуда не уходите. Когда всё закончится, жду вас в ратуше на военный совет.

Тем временем слуги подали мне щит. Он был очень красив: классической формы, с выступающим позолоченным кантом по краю. С некоторым трепетом я просунул руку в ремни на обратной стороне, обнаружив, что щит, к тому же, куда легче, чем выглядит. Я решил, что в бою с ним было бы очень удобно, благо размеры позволяли сражаться и конным и пешим.

Вновь склонившись в поклоне, я вернулся в строй победителей.

Гардассен тем временем объявил, что прерванную общую пешую схватку после некоторых раздумий было решено признать окончившейся вничью, с тем, чтобы выплатить награды нескольким наиболее отличившимся рыцарям.

Дальше, как я понял, всё пошло по накатанному сценарию. Барон зачитывал имя победителя, затем объявлял, какое место тот занял и сумму вознаграждения, вручая мешочек с выигрышем.

Первыми свои деньги получили победители конных состязаний, затем очередь дошла до марсуновца и, наконец, до нас с Клеомальдом. Конники получили больше, но, как я понял, это было в порядке вещей. В итоге я получил около двадцати тарлов. Вполне неплохо...

Когда с награждением было покончено, ватаги слуг выкатили на площадь бочки со слабеньким местным вином и принесли заваленные жареной дичью столы. Обрадованные рыцари принялись пировать, отмечая окончание турнира, распорядители разбрелись вокруг, присматривая за тем, чтобы попойка не вышла из-под контроля, а барон в сопровождении охраны и доверенных лиц отправился в ратушу.

Все победители в сопровождении нескольких прочих воинов потянулись следом, и я, памятуя о приглашении на загадочный военный совет, пошёл с остальными. Охранник при входе велел нам подниматься на второй этаж, найти большой зал и ждать Лорда Гардассена.

Ждать пришлось недолго, к тому же в зале оказался стол с куда более приятными, нежели просто зажаренное мясо, яствами и неплохим вином, так что мы неплохо скоротали время. Только Клеомальд почти не ел, и даже к вину был странно холоден.

Вскоре двери зала распахнулись, пропуская повелителя Гарска и всех окрестных земель.

— Полагаю, вы все понимаете, по какому поводу я собрал вас здесь, — начал он с порога.

Я, откровенно говоря, не понимал, а лишь догадывался, но всё же вежливо покивал вместе со всеми.

— Это покушение во время турнира перешло все границы, — произнёс воин с топорщащимися усами, сир Гередил, если я верно запомнил. — Мы должны предпринять ответные меры.

— Для начала неплохо бы прийти к выводу против кого их предпринимать, — возразил ему сир Виррол. — Откуда нам знать, кто подослал убийцу? В конце концов, врагов у его милости хватает.

— Смешная шутка, — прорычал паладин Марсуна. — Ты не хуже остальных знаешь, что в этих местах есть только один достаточно сильный маг.

Барон поднял руки, призывая собравшихся успокоиться.

— Господа, господа, давайте будем разбираться со всем по порядку.

Голоса мгновенно смолкли. Гардассен кликнул слуг, и те внесли завёрнутый в полотнище клинок. Освободив от еды немного места на столе, они с опаской пристроили полосу зачарованного металла между блюдами из какой-то птицы и превосходно зажаренной рыбой.

Барон развернул ткань, открывая взорам оружие со снятой рукоятью.

— Взгляните на клеймо вот здесь, — велел он, постучав по хвостовику клинка. — Сейчас мы не используем такие. Этому мечу не меньше семи лет.

— В Гарске часто бывают турниры, — пожал плечами сир Гередил. — Каждый раз находятся рыцари, желающие оставить клинок на память, вместо того, чтобы вернуть распорядителям.

— Верно, — произнёс Гардассен. — Некто забрал меч со старого турнира, и впоследствии он как-то попал к магу, наложившему заклятие, а потом к убийце. Он выглядел точно так же, как остальные клинки, поэтому никто ничего не заподозрил.

Марсуновец фыркнул.

— Это Лиразен, говорю вам. Он единственный, кто мог это сделать.

— Лиразен всегда был другом нашего баронства! — возразил сир Виррол. — С чего бы ему помогать нашим врагам?

— Как будто ты не знаешь, — взвился марсунопоклонник. — Он маг, этим всё сказало. Магам нельзя доверять!

— Лиразен доказывал обратное последние триста лет!

— Друзья мои, прошу вас, — вмешался барон, и спорщики мгновенно заткнулись.

Гардассен помедлил, словно бы нехотя перейдя к следующей фразе:

— Боюсь, сир Греск прав. Лиразен в самом деле единственный, кто мог сделать такой меч...

— А это не слишком прямолинейно? — решился вставить реплику я. — Этот маг ведь должен был понимать, что все подумают о нём, увидев колдовское оружие.

— Меня это тоже беспокоит, — произнёс барон. — Но в любом случае, мы не должны спешить с выводами. Меч мог быть украден или получен обманом... Мы не можем с уверенностью сказать, что Лиразен предал нас.

— Что же нам, в таком случае, делать? — спросил Гередил.

— Полагаю, стоит отправить отряд рыцарей к башне мага. Нужно выяснить, что происходит, — подал голос сир Алгернон.

— Я тоже так думаю, — согласился барон. — Как раз за этим я и пригласил сегодня сира Клеймора.

Каждая пара глаз в зале повернулась в мою сторону. Внезапно я почувствовал себя весьма неуютно.

— Надеюсь, вы простите меня, сир, — склонил голову Гардассен. — Мне нужен был человек, который бы не был напрямую связан с баронством, чтобы повести отряд к башне мага, и первым, о ком я подумал, были вы. Что скажете?

Я оторопел, а затем задумался. С моим везением можно было одинаково нарваться на неприятности в любой точке этого мира, и в любое время. К тому же я знал, что из Гарска пора уходить — я успел слишком уж отличиться в этом городе, при этом не имея абсолютно никакого желания становиться местной знаменитостью.

— Хорошо, — чуть сдавленным голосом отозвался я. — Кто ещё пойдёт?

Как оказалось, пойти хотели все, но барон не был настроен отпускать своих лучших рыцарей скопом. В конце концов сошлись на том, что со мной отправятся марсунопоклонник Греск, Клеомальд, а также сиры Виррол и Алгернон.

Выступление наметили на следующий день.

— Как всё прошло? — полюбопытствовала ждавшая на площади Мира, стоило мне покинуть ратушу.

— Трудно сказать, — неопределённо ответил я, принявшись рассказывать о так называемом 'военном совете'.

Кажется, девочку случившееся вдохновило куда сильнее, чем меня самого. Оруженосица искренне радовалась, что её лорду доверили серьёзное задание, даже не предполагая, что мне это может быть в тягость.

Впрочем, я сам виноват. Назвался груздём — полезай в кузов. Чёртов Артас! И зачем я только влез в эту историю с турниром по его указке? Или, если на то пошло, зачем я вообще вздумал притворяться рыцарем?

Ну да ладно, сейчас от таких мыслей всё равно никакого проку. Вместо того, чтобы ныть о прошлом, лучше заняться сборами.

Поскольку я впервые участвовал в подобном рейде, то, строго говоря, понятия не имел, что нужно брать с собой. Что нужно купить помимо того, что у нас уже есть?

Первым делом, конечно, запас еды. Барон обещал выдать свежесформированному отряду вьючных коней с припасами, но я хорошо усвоил урок, преподнесённый переходом до Гарска. Судя по всему, мой метаморфизм расходовал уйму энергии на превращения, особенно если нужно было трансформировать плоть в металл или увеличить общую массу тела. В результате после каждой существенной трансформации я начинал чувствовать дикий голод, который так или иначе приходилось утолять, дабы восполнить энергопотерю. Кроме того, покупать боевого коня я всё также не хотел (вы не представляете себе, сколько денег просили за этих зверюк, да и ездить мне прежде доводилось разве что на пони в парке), а путешествия в виде кентавра сами по себе здорово разжигали аппетит.

Так я пришёл к необходимости нагрузить Боливара дополнительным провиантом. В конце концов, мне не улыбалось снова носиться по кустам в обличии волка — над таким охотником в лесу даже белки смеются.

Собственно, с первым пунктом всё. Деньги у нас есть, еду можно купить в трактире и сразу же навьючить на коника, никаких проблем.

Дальше мой мыслительный процесс застопорился. Что ещё может понадобиться?

Ммм... Пара железных мисок, чтобы из них есть. Походный котелок, чтобы в нём готовить. Мои мысли всё ещё вертелись вокруг еды.

— Мастер? — нерешительно дёрнула меня за руку Мира. — Над чем вы задумались?

— Размышляю, что взять с собой в поход, — честно признался я. — Пока додумался до еды, котелка и посуды.

Как оказалось, оруженосица разбиралась в таких вещах куда лучше моего. По её настоянию мы отправились на рынок, где без лишней нервотрёпки купили целую кучу всего, что могло понадобиться по дороге. В число прочего вошли одеяла, чтобы укрываться ночью, моток верёвки, местный аналог огнива, пара арбалетов с запасом стрел на случай, если придётся стрелять, лопатка вроде сапёрной, бинты и какие-то кровоостанавливающие травки, палатка из незнакомого мне клеёнкообразного материала...

Казалось бы, простые вещи, но я, горожанин, не имеющий никакого серьёзного опыта перемещения по дикой местности, о них даже не вспомнил. Это наводило на грустные мысли. Человеческая цивилизация Земли настолько замкнулась сама на себя, что отдельный её представитель, оказавшись один на один с окружающей средой, запросто может умереть от глупости... Печально, но факт.

Всё же проходя мимо прилавка с изделиями кузнечного ремесла, я родил-таки светлую мысль.

— Мира, а кольчуги для детей здесь где-нибудь можно купить? — многозначительно спросил я.

Девочка артачилась, но я сердито шикнул и потащил её к прилавку. К счастью, оказалось, что не я один хотел защитить своего оруженосца от потенциальных дырок в тушке, так что маленькие кольчуги для здешних кузнецов и торговцев были делом обычным. Вскоре Мира уже сердито примеряла блестящую обновку.

Пришлось успокоить её, сказав, что необязательно носить кольчугу всё время, достаточно будет натянуть, если вляпаемся в неприятности. Ободрённая таким образом, оруженосица значительно повеселела, и в трактир мы с ней вернулись во вполне пристойном настроении.

Выехали рано утром, как и договаривались. Город спал; собранные серьёзные рыцари, переговариваясь отчего-то шёпотом, сосредоточенно провели сонных коней по улицам, добравшись до ворот. Ёжась от холодных прикосновений чуть заметного в воздухе утреннего тумана, я перетёк в кентавра, на всякий случай демонстративно помянув львиноглавого. Греск и Алгернон скривились, Виррол выглядел скорее заинтересованным; Клеомальд снова бросил на меня странный взгляд, но ничего не сказал.

В последний раз взглянув на толстые стены Гарска, мы молча двинулись в путь. Воины не были настроены на разговор, Мира откровенно клевала носом, почти уткнувшись лицом в боливарову гриву, и вскоре я начал банально скучать. В голову сами собой полезли мысли обо всём случившемся за последнее время, начиная от самой злосчастной ролёвки. В голове я вертел события и так и этак, но всякий раз выходило одно: здесь не так уж паршиво. Если бы не те трое, которых пришлось убить, мне могло бы даже понравиться в этом мире. Интересно, Артас знал, что так будет, когда перебрасывал меня сюда?

Отчего-то вспомнился последний разговор с Шутом-джинном. Как он там говорил?

Вера... многие боги из бусинковых только на ней и держатся. Ещё и поразмыслить советовал, скотина.

Голову, впрочем, всё равно нужно было чем-то занять, так что волей-неволей пришлось размышлять. Итак, вера... Если верить его словам, здесь она в самом деле имеет силу. Причём силу достаточную, чтобы поддерживать существование пусть мелких, но всё же богов.

Смутные догадки забрезжили где-то на задворках моего разума.

Я солгал и убедил в своей лжи целый город. Даже не просто убедил, я умудрился стать местным кумиром, так что люди смотрели на меня раскрыв рот. Согласно концепции Шута, это должно было сделать меня сильнее как паладина, понемногу превращая ложь в правду. А сделало ли?

Кажется, в этот раз превращение в кентавра в самом деле удалось провернуть чуть быстрее.

Но, скорее всего, вера горожан здесь не причём. Кажется, во второй раз все трансформации даются легче — должно быть, мой организм запоминает однажды принятую форму и затем просто каждый раз копирует её. Или же...

Я понял, что слишком рано делать выводы. По всему выходило, что вера здесь достаточно мощная и полезная штука, но я почти ничего о ней не знал. Было бы неплохо разнюхать побольше обо всех этих тонких материях, но как?

Что ж, быть может, поход к башне Лиразена что-нибудь прояснит.

К вечеру мы подъехали к какой-то деревеньке. Особенного смысла двигаться дальше уже не было, так что рыцари единогласно высказались за то, чтобы заночевать в этот раз под крышей. Поскольку предводителем отряда, хоть и номинально, был я, мне и выпало договариваться о ночлеге.

Деревенский староста, к моему удивлению оказавшийся крепким мужиком лет тридцати без какого-либо намёка на положенную всем старостам седую бороду, отнёсся к нам благожелательно, и, получив умеренную плату, взялся устраивать воинов. Все вместе в один дом мы не помещались, да и смысла набиваться как сельди в бочку, стесняя хозяев, я не видел, так что отряд разделился, и каждому рыцарю достались свои 'хоромы'.

Нам с Мирой повезло заночевать у добродушной пухленькой старушки, в синем домике, где вкусно пахло пирожками и яблочным сидром. Бабушки такого рода, должно быть, существуют во всех реальностях и вселенных: причитая по поводу нашей худобы, старая женщина накрыла на стол и немедленно принялась потчевать гостей кушаньями собственного приготовления. В конце концов я настолько осоловел от неимоверного количества впихнутых заботливыми морщинистыми руками яств, что едва добравшись до спального места, рухнул как подкошенный и сразу же захрапел.

ГЛАВА 6

Следующий день не слишком отличался от предыдущего.

Проснувшись утром, я растолкал Миру, мы позавтракали остатками вчерашней бабулькиной стряпни, и, дождавшись остальных рыцарей, двинулись в путь. Напоследок я не утерпел и сунул ошалевшей старушке несколько монет сверх того, что уже было уплачено старосте. Мне-то что, а ей приятно.

Вместо полей и лужков вдоль дороги теперь тянулись лесочки, понемногу становившиеся всё дремучее и запущеннее. Против воли я стал держаться несколько более настороженно. Как вскоре выяснилось, не зря, хотя неприятности явились с весьма неожиданной стороны.

В середине дня мы устроили привал на полянке в двух десятках шагов от дороги. Рыцари обтёрли пучками травы взмокших коней, насыпали в торбы овса и принялись устраиваться на обед. Время от времени кто-то из них отлучался, скрываясь за стеной деревьев; я не обращал на это особенного внимания, мало ли, приспичило людям прогуляться до кустиков.

В общем, я беззаботно уплетал копчёную рыбу, когда напротив плюхнулась Мира, нерешительно протянув руку и ухватив с расстеленной на траве скатерти кусок сыра.

— Что-то случилось? — спросил я, встревоженный странным выражением её лица.

— Сир Клеомальд делит свою кровь с львиноглавым, — отстранённо ответила девочка.

Кусок рыбы в моей руке застыл на полпути ко рту. Голова разом наполнилась сотнями мыслей, причём цензурных среди них не было ни одной.

К тому времени я уже знал о местном обычае разделять свою кровь с богом, которому желаешь служить. Человек поджигал толстую восковую свечу, затем брал нож или кинжал, прокалывая палец, и вносил на острие несколько капель крови в пламя. Считалось, что таким образом смертный заключал с божеством своего рода договор, свидетельствуя о своей готовности служить. С этих пор избранный бог начинал приглядывать за поклонившимся ему, и верное служение могло быть вознаграждено.

Дьявол! Вот, значит, что означали все эти странные взгляды юного рыцаря...

Я остро почувствовал себя лжецом. Масштаба графа Калиостро, как минимум.

— Я с ним поговорю, — наконец выдохнул я сквозь зубы, возвращая рыбу на место, благо есть расхотелось совершенно. — Чуть позже. Нужно подумать обо всём.

Мира рассеянно кивнула.

— Может и неплохо, что так... Боги-то они всякие... А Вим ничего, хороший получился, жаль даже, что не настоящий...

— Нужно подумать, — снова повторил я, массируя виски. — Как-нибудь разберёмся, что с этим делать.

На этом разговор как-то сам собой увял, и обед мы закончили в полной тишине.

Возможность поговорить с юным рыцарем выдалась уже под вечер. Небеса хмурились, и деревни на сей раз на пути не оказалось, так что волей-неволей нам пришлось ставить палатки. Трое старших рыцарей быстро управились с растяжками и колышками, после чего Виррол и Алгернон отправились к протекавшей неподалёку речке, надеясь подстрелить у воды какую-нибудь живность для ужина — больше из спортивного интереса, так как еды у нас хватало. Греск вскоре тоже куда-то исчез, за что я был ему несказанно благодарен.

Клеомальд, похоже, не видел смысла куда-то спешить, а потому ставил палатку неторопливо и основательно.

Так и не придумав за день с чего начать разговор, я подошёл поближе и сел на траву.

— Ты разделил кровь с львиноглавым, — попытался я сразу взять быка за рога, предполагая, что хуже уже не будет.

Рыцарь кивнул.

— Да.

Моя левая щека раздражённо дёрнулась, но, к счастью, Клеомальд был слишком занят палаткой, чтобы заметить это.

— Это всё, что ты можешь сказать?

Герой Фарзалиса неопределённо передёрнул плечами.

— Я много думал о том, что вы сказали мне тогда, в таверне, — медленно проговорил он, с трудом облекая чувства в слова. — Поначалу я рассердился из-за того, что вы отказались принять мою клятву, но потом я понял...

Он помолчал, вбивая последний палаточный колышек. Я в это время лихорадочно припоминал ту пару предложений, которыми спровадил несчастного юнца, вздумавшего служить мне.

— Это — правильно. Защищать слабых, приглядывать за сильными. Это то, ради чего существуют рыцари. Всё остальное, все клятвы, гербы и длина родословных... всё как песок, приставший к мокрому телу. Я стряхнул его с себя, и я рад этому.

— Значит, поэтому ты решил отдать свой меч львиноглавому?

Клеомальд снова кивнул.

— 'Лишь по делам людским судит он о нас', — процитировал юный рыцарь. — Вим в самом деле великий бог. Это стоит того, чтобы служить ему.

С этими словами герой Фарзалиса взял котелок и вслед за остальными зашагал к реке, дабы набрать воды для будущего варева, оставив меня размышлять над тем, сколько смысла порой можно извлечь из пары ничего не значащих фраз.

На следующий день я снова потерял сознание.

Мы двигались по подножию пологого холма, понемногу взбираясь на вершину; я всё ещё думал о том, как поступить с Клеомальдом.

Должен ли я вообще что-то делать? По крайней мере, признав львиноглавого своим господином, он пойдёт по правильному пути.

Клеомальд хороший человек и хороший рыцарь; поклонение Виму, будь он хоть трижды вымышленным богом, поможет ему оставаться таким и впредь.

Всё же я чувствовал себя прескверно, словно обманом заставил ребёнка вести себя хорошо. Странное ощущение...

Занятый всеми этими мыслями, я едва заметил, как земля внезапно подпрыгнула, ударив меня по лицу.

Мгновение спустя я понял, что выброшен в пространство Оси миров. И на этот раз меня ждали.

С расстояния в пару метров на меня с одинаково кислыми рожами взирали Артас и Шут.

— Кто-то умер? — полюбопытствовал я, пытаясь разрядить обстановку и одновременно перетекая из облика кентавра обратно в рыцарскую форму.

Шут хмыкнул:

— Пока нет, но всё к тому идёт.

— Лаганар вляпался, — хмуро пояснил Артас. — Мы отправили его в Мидденхольм, мир, населённый драконами. Старик должен был разведать насчёт одного интересного артефакта, но этот болван никогда не мог держать свои руки в узде.

— То есть он попытался украсть эту штуковину? — уточнил я.

— Вот именно. И драконы собираются его за это поджарить.

Я начал понимать, куда клонит 'божество', и мне это совсем не нравилось.

— Дайте угадаю, мне теперь выпало его вытаскивать?

Затем случилось страшное: эти двое синхронно кивнули.

— Вы тут в тумане совсем спятили от однообразия пейзажа?! Я по-вашему кто, человек-экстерминатус?!

— Спокойно, спокойно, всё продумано...

— Что у вас продумано? Я метаморф, а не соковыжималка из драконов!

— Отставить панику! — рявкнул Артас, и мои челюсти, подчиняясь божественной прихоти, схлопнулись с костяным стуком столкнувшихся зубов. — План такой: ты превращаешься в дракона, летишь туда, хватаешь старикана и сматываешься. Я понятно объяснил?

Нижняя челюсть снова обрела способность двигаться, и я не преминул воспользоваться этим:

— Хорошо, допустим, это возможно. Вот только одна проблема — я не могу превратиться в дракона.

— Это ещё почему?

— Слишком большой. Я просто умру от голода.

Бог на мгновение задумался, а затем хлопнул в ладоши. Прямо передо мной возникла гора непонятных белых хлопьев.

— Это ещё что? — полюбопытствовал я, с сомнением глядя на неведомую субстанцию.

— Манна небесная! Натуральная и без ГМО, ешь быстрее. Вряд ли у старика осталось много времени.

Логично было бы послать его. Не было смысла рисковать жизнью ради старого пердуна, которого я и видел-то один раз в жизни. Я не должен был совать голову в пламя, следуя плану, который уже в первом приближении казался сумасшествием.

И тем не менее, я не мог оставить Лаганара умирать. Я должен был сделать это, должен был хотя бы попытаться. Понимаете, это трудно объяснить...

Я просто должен был сделать это.

Не ради Лаганара, вовсе нет. Ради себя самого.

Поэтому я опустился на четвереньки и превратился в детёныша трицератопса.

Чёрт возьми, я предполагал, что это будет тяжело, но даже не мог представить насколько. Голод словно высасывал меня изнутри, желудок горел огнём, требуя хоть чего-нибудь. Лапы едва выдерживали вес тела.

Горестно замычав, я подковылял к куче манны и принялся жевать, жадно захватывая хлопья роговым клювом.

На вкус эта штука оказалась похожа одновременно на кукурузные хлопья и картофельные чипсы. Вполне неплохо, особенно когда твои внутренности вот-вот начнут переваривать сами себя.

Уж не знаю, было ли это то самое, что ниспослал Всевышний заплутавшим в пустыне евреям, но непонятная масса оказалась весьма питательной: голод понемногу притупился, затем отступил и, наконец, исчез вовсе. Почувствовав себя достаточно хорошо, я сконцентрировался и вырос до размеров рейсового ПАЗика.

Видимо, я снова перестарался с размерами, потому что пришедшая следом за превращением волна слабости была настолько сильной, что я едва не рухнул в кучу манны. Пришлось снова вгрызаться в съедобное нечто.

Голод вновь отступил. Пришло время превратить трицератопса, которого я отчего-то решил использовать в качестве заготовки, в что-то более драконоподобное. Прерываясь на то, чтобы сжевать новую порцию манны, я вырастил крылья, удлинил шею и хвост. Вдоль хребта протянулся шипастый костяной гребень, тело покрыла трёхслойная стальная чешуя. И тут назрела новая проблема.

— Я слишком тяжёлый, — проревел я, повернув к Артасу рогатую голову.

Бог совершенно человеческим жестом почесал в затылке.

— У тебя кости полые?

— Полые, — подтвердил я. — И крылья увеличить не получится, не выдержат.

Интересно, подумал я, как эту проблему решили настоящие драконы?

— Я мог бы заполнить кости водородом, но не знаю как.

Артас взмахнул рукой.

— Теперь знаешь.

И я в самом деле обнаружил, что откуда-то помню все подробности внутреннего устройства способных к выделению водорода простейших. Только водород был какой-то странный... Скорее всего, это даже был совсем не водород. Но, как бы то ни было, летучести он должен был придать — и сильно получше настоящего. Обладая этой информацией, создать специализированные железы было делом нескольких минут. Вскоре я почувствовал, что в самом деле становлюсь легче.

В качестве финального штриха я добавил себе атакующего потенциала: роговой клюв сменился клыкастой пастью, на лапах выросли стальные когти, а на конце хвоста появился окованный железом костяной шар.

— Ну как, — поинтересовался я, — похоже на дракона?

— Годится. По крайней мере, они не попытаются подпалить тебе зад, едва увидев, — оценил мои старания Шут.

— Теперь иди и спасай старика, — велел бог Хаоса.

С негромким гудением пространство неподалёку прогнулось и разошлось идеально круглой дырой. Я мог видеть синь неба и стада облаков за разрывом в реальности.

Прижав к спине кожистые крылья, я разбежался и проскользнул в портал. Чувство свободного падения захлестнуло меня; появившись из дыры в чужих небесах, я падал вниз, пронзая холодный разряженный воздух. Крылья инстинктивно расправились, свободные ветры наполнили их силой, замедлив снижение.

Моя чешуя искрилась на солнце, рассыпая сотни солнечных зайчиков. Напоённая неведомыми ароматами прохлада наполнила лёгкие, мне хотелось зачерпнуть её пастью, распробовать на вкус. Даже мысли понемногу становились какими-то драконьими, неторопливыми и величественными.

Кажется, я начинал понимать, почему эти существа живут именно здесь.

Но, разумеется, мне некогда было расслабляться, наслаждаясь местной природой. Лапы трицератопса здорово мешали в полёте, и это вернуло меня к реальности. Из-за строения суставов я не мог вытянуть конечности вдоль тела; к счастью, мне удалось быстро исправить это, сделав их более похожими на крокодильи. Кроме того, я всё ещё был слишком неуклюж из-за веса. Пришлось добавить к органам грудной клетки заполненный неведомым летучим газом летательный пузырь. Это помогло, и несколько минут я просто летел вперёд, наслаждаясь упругостью ветра под крыльями и опускаясь к пелене облаков, укрывающей далёкую землю.

Спускаясь, я стал вспоминать всё, что когда-либо слышал о драконах. Разумеется, я не знал, насколько здешние ящеры отличались от описанных в земном фольклоре...

Дьявол, нужно было спросить у Артаса... С другой стороны, у нас не было времени на обстоятельные лекции по этому поводу.

Итак, драконы. Магические создания. Огромные. Сильные. Трудно убиваются магией, больше боятся рыцарей с мечами и копьями, особенно если последних много. Крайне умны по человеческим меркам. Имеют нездоровую тягу к сокровищам, принцессам и девственницам. Надо полагать, мечта любого дракона — увешанная драгоценностями принцесса-девственница.

Возникло ощущение, что я упускаю нечто важное.

Ах да. Драконы ведь дышат огнём.

Будь у меня волосы, они бы зашевелились. Что я могу противопоставить стае разъярённых живых огнемётов?

Лихорадочные размышления привели к мысли о кислоте. С трудом восстановив в памяти устройство поджелудочной железы, я смог вырастить в глотке пару увеличенных аналогов со всеми необходимыми протоками и мускульными накопительными мешками. Пришлось кое-что изменить и доработать, но, по предварительным прикидкам, жгучая жидкость должна была получиться весьма убойной.

Тем временем я достиг облаков, провалившись в холодную призрачную пелену. Ничего не было видно, и вскоре я оказался бы дезориентирован; пытаясь избежать этого, я сложил крылья и позволил своему телу падать вниз. Несколько секунд спустя я вывалился из облачного покрова, обнаружив, что лечу над бесконечным морем древесных крон.

И я был не один.

Нечто тёмно-красное кружило над лесом; заметив меня, существо лениво взмахнуло крыльями, устремившись ко мне.

Вне всяких сомнений, это был дракон. Настоящий, не фальшивка вроде меня. И разница была существенна.

— Ты странно выглядишь, родич, — прорычал ящер. — И от тебя пахнет людьми.

Я скосил глаза, рассматривая его. Чума на этого Артаса! Мы были похожи как танк и гражданский 'Феррари'.

В отличие от меня, красный дракон был поджарым и гибким, он скользил в восходящих потоках, словно рыба в речной воде. По сравнению с этим, я выглядел как борец сумо.

— Непохоже, что ты из нашего мира, — продолжил дракон. — Зачем ты явился?

— Я ищу человека, — пробасил я в ответ, решив, что глупо было бы лгать, выдумывая что-то иное.

Дракон хмыкнул, выдохнув струйки дыма из подрагивающих ноздрей.

— Пришелец из человечьих миров совершил преступление. Наши собратья намерены заставить его пожалеть о своём появлении. Что тебе за дело до этого вора?

Ящер говорил спокойно, но я заметил, как его глаза сужаются в гневе. Похоже, Лаганар успел здесь здорово отличиться.

— Ты верно заметил, что от меня пахнет человеческим племенем, — прогудел я. — Многие из этих двуногих существ — моя собственность.

Бред, конечно, но я помнил, что лучшая ложь — та, что замешана на правде. Шанс был невелик, но это могло сработать.

— Так этот человек твой, — вздохнул красношкурый. — Остальные захотят услышать об этом. Следуй за мной, родич.

С этими словами дракон круто развернулся, и, всё так же лениво помахивая крыльями, рванул куда-то, не заботясь о том, поспеваю ли я за следом.

Не отставать оказалось на удивление трудно. Мышцы болели, и мне пришлось прямо на лету усиливать крылья.

Земная поверхность со скоростью скоростного поезда проносилась внизу, зелень листвы слилась в одно сплошное пятно, словно кто-то пролил банку краски размером с небоскрёб. На горизонте показались горы. Заснеженные вершины многометровых пиков пронеслись под брюхом, и взору открылась выжженная земля.

Мёртвая равнина, засыпанная золой и пеплом. Тревожные предчувствия с новой силой зашевелились в глубине моей сущности. Тёмный смерч вращался на горизонте; всполохи пламени адским огнём подсвечивали его основание.

Мы приближались. Смерч распался на множество отдельных точек, кружащих друг за другом. Мой проводник снизился, взмётывая серые хлопья; я последовал за ним.

У точек выросли крылья, и тогда я понял. Не было никакого смерча.

Это были драконы.

Тысячи драконов.

И, кажется, я подозревал, кто окажется в эпицентре шторма.

Надобность в красношкуром отпала, и я полетел быстрее, оставив его позади. Ближе, стучала в висках глупая мысль. Ближе, ещё ближе...

Я уже мог разглядеть основание смерча и крошечную одинокую фигурку, мечущуюся внизу. Лаганар всё ещё пытался сбежать. И каждый раз, когда он слишком удалялся от стаи, кто-то из драконов снижался, выдыхая струю пламени и отрезая старику путь к спасению.

Кошки-мышки, подумал я, усилием воли превращая страх и волнение в гнев. Лучше бы сразу сожрали.

Сердце тревожно дрогнуло, когда очередной поток пламени прошёл слишком близко от жертвы. Напрягая старые мускулы, Лаганар прыгнул, отделавшись тлеющими полами пальто.

Не снижая скорости, я ринулся вниз. Когти пропахали слой пепла, жирные хлопья поднялись в воздух, мешая дышать, грязными разводами оседая на стальной чешуе. Я вытянул крыло, закрывая слабого человека от гнева огнедышащих ящеров.

В шум от множества крыльев вплелась новая нота: одно слово, на разные лады повторяемое тысячей драконьих глоток.

'Родич'.

— Этот человек принадлежит мне! — проревел я, задрав к небесам рогатую голову.

Если это сработало один раз, могло сработать и второй.

— Двуногий совершил преступление, — ответил мне кто-то; я не смог определить, кто из ящеров это сказал.

— Не по моей воле, — рыкнул я, продолжая играть свою роль. — Но я должен быть тем, кто накажет его.

Драконы вновь зашумели. На этот раз мне не удалось разобрать слова.

— Двуногий пытался украсть нашу вещь, — снова ответил голос.

— Я — его хозяин! — продолжил твердить своё я.

— Тогда тебе и отвечать, — пророкотал кто-то.

Спустя мгновение гигантская туша багрового цвета рухнула с неба, подняв тучу праха. Дракон зарычал, глядя на меня. Он выглядел сильным и опасным.

— Не думаю, что нам стоит слушать тебя, родич, — прошипел багровый. — Быть может, ты сам послал своего раба. Быть может, нам стоит убить вас обоих прямо сейчас.

Я фыркнул.

— Тысяча против одного? Просто мерзость.

Ящер рассмеялся. Если бы бульдозеры могли хохотать, звук был бы именно таким.

— Бывает время, когда нет нужды сражаться с армией. Мудрый знает, когда нужно сразиться с полководцем.

— По-моему, сейчас самое время, — ощерился я в ответ.

— Назови своё имя, 'родич'. — Я почти услышал кавычки, в которые багровый взял последнее слово. — Я не стану драться с пустотой.

— Хозяева представляются первыми. Обычная вежливость.

— Моё имя Бре'Гаш, чужак. Это значит 'Неистовый'.

Судя по недовольно хлещущему хвосту, я всё-таки смог немного уесть багрового ящера.

— Я Клеймор, — произнёс я. — Так называют оружие.

Некрупный чёрный дракон спикировал с неба, мягко приземлившись в пепел.

— Начинайте по моему сигналу, — произнёс он, аккуратно складывая крылья. — До конца схватки человек останется под моей защитой. Никто не тронет его, пока не определится победитель. Признаёте ли вы судейство старого Эзхи?

Багровый вежливо склонил голову.

— Признаю, старец.

— Признаю, старец, — повторил я, скопировав фразу и движение.

Теперь, когда всё было обговорено, я когтистой лапой подтолкнул Лаганара в сторону Эзхи. До середины голени утопая в пепле и гари, старик побрёл к чёрному дракону. Бедняга где-то потерял свою клюку и сильно хромал.

Добравшись до ящера, слуга Трёх обернулся. Растрескавшиеся губы на обожжённом лице шевелились. Кажется, он желал мне удачи.

Я не слушал.

— Человек в безопасности, — провозгласил Эзха.

Шум над нашими головами медленно изменил тональность. Бросив взгляд вверх, я увидел, как драконы разлетаются в стороны, образуя в небе широкий круг.

Арена, понял я. Арена в небесах.

И мне вот-вот предстоит стать гладиатором.

Старый Эзха взревел, провозглашая начало поединка.

Багровый опустил голову и накрыл меня облаком пламени.

ГЛАВА 7

Блестящая металлическая чешуя отразила часть тепловой энергии, но всё же чертовски нагрелась, поджаривая мою шкуру.

Боль была сильнее, чем когда-либо, она выжигала разум, обнажая первобытные инстинкты разъярённого зверя. Вынуждая атаковать.

Рыча от боли, я ринулся вперёд, намереваясь поддеть противника на рога. Бре'Гаш не стал дожидаться удара, взмыв в воздух и заставляя последовать за собой.

Я с шумом развернул крылья и тяжело оттолкнулся от земли. Багровый кружил в небесах; он напал, стоило мне оторваться от поверхности. С грохотом наши туши столкнулись.

Как только это произошло, я ударил задними ногами, раздирая дракону бок. Его острые когти вонзились мне в шкуру, срывая стальные чешуйки, но до плоти не добрались. Мы разлетелись, и я с мстительным чувством отметил кровавую полосу на теле Бре'Гаша.

Ящер снова выдохнул пламя, но я смог увернуться. Летательный пузырь здорово повысил манёвренность тяжеленной трицератопсовой туши.

Мы снова сшиблись, и на мгновение я потерял ориентацию в пространстве. Когда она восстановилась, Бре'Гаш исчез. Я сделал круг в воздухе, пытаясь понять, куда мог деться летающий монстр размером с автобус.

Ублюдок, подумал я, едва удерживаясь от того, чтобы в бешенстве не прошипеть это вслух.

Если хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу. Если хочешь спрятать дракона, спрячь его в драконьей стае.

Не придумав ничего получше, я облетел импровизированную арену по кругу. Драконьи тела мельтешили в воздухе, ни секунды не задерживаясь на одном месте. Маневрируя с изяществом прирождённых летунов, ящеры парили среди себе подобных, умудряясь разве что едва касаться друг друга кончиками крыльев.

Что хуже всего, там было полно багровых драконов, и я понятия не имел, который из них Бре'Гаш.

Сильный удар обрушился на спину, я почувствовал, как острые когти свцепились мне в холку. Мы начали падать.

Рёв пламени резанул по ушам; багровый принялся жечь меня сзади. Это не помогло.

Плоть шипела под чешуёй, но я мог восстанавливать её быстрее, чем Бре'Гаш сжигать. Пока ещё мог.

И, разумеется, это не избавляло от боли.

Я неловко завалился набок, стараясь, чтобы ящер оказался внизу, когда мы рухнем в тонкий пепловый слой.

Когти дракона продолжали драть мою шкуру, стальные чешуйки дождём летели к земле.

Ещё немного...

Мне всё-таки удалось перевернуться, и Бре'Гаш первым ударился о твердь, припечатанный сверху всем весом моей бронированной туши. Что-то с хрустом сломалось, и монстр зашипел от боли, попытавшись вонзить клыки мне в лапу.

Разъярённый и оглушённый, я плюнул ему в морду.

Концентрированная кислота с шипением выела глазные яблоки, и тогда Бре'Гаш по-настоящему заревел.

Едва сознавая, что делаю, я вцепился ему в глотку, разрывая артерии.

Рот мгновенно заполнился жгучей драконьей кровью; рефлекторно я проглотил немного, чувствуя, как жар растекается по внутренностям.

С трудом я поднялся с неподвижного тела дракона, заковыляв к старому Эзхе.

— Как забавно, — произнёс древний ящер, рассматривая меня с таким видом, с каким в моём мире врачи обычно смотрят на особенно занятных пациентов. — Бре'Гаш был хранителем Глаза Сарната. Он обвинял тебя в том, что ты намеренно послал раба украсть нашу вещь. Теперь он мёртв, и тебе придётся взять её.

Эзха повернул голову и выдохнул в сторону поток пламени.

Когда огонь схлынул, нечто осталось сверкать в слое пепла. Драгоценная гемма размером с кулак, цвета чистой воды, огранённая столь совершенно, что одно существование подобного чуда могло бы посрамить любого человеческого ювелира.

— Трофеи вручают победителю, — улыбнулся старый дракон. — Теперь камень твой, родич.

Ящер взмахнул крыльями, неторопливо поднимаясь в воздух.

— Я, старый Эзха, объявляю поединок Бре'Гара-неистового и Клеймора-оружия оконченным. Родич Клеймор одержал верх; теперь он волен забрать своего человека и придумать для него наказание по собственному выбору. Ни один дракон да не нарушит этого решения под страхом наказания...

Старик взлетал всё выше и выше, а я сидел в грязи и пялился на доставшееся мне сокровище.

И снова скользнули под брюхом седые от снега горы, сменившись тёплой зеленью необъятного леса. Громадный вытянутый клин каких-то длинношеих птиц, синхронно взмахивающих крыльями, лениво проплывал внизу, отбрасывая на древесные кроны треугольную тень.

Воздух на высоте был всё также чист и свеж, по-прежнему дурманя разум пьянящей дымкой истинной свободы. Лаганар на моей спине отчаянно старался не блевать.

Я молчал. Деду в самом деле было хреново, причём не только и не столько от полёта. Я только надеялся, что он не натошнит мне на хребет.

Мир вокруг был каким-то... чистым, что ли. Даже девственным. Зацикленным на самоё себя.

Это внушало опасения — я беспокоился, что не смогу найти обратной дороги к порталу. В конце концов, лес был везде одинаков, а облака не отличались достаточным постоянством, чтобы я мог использовать их в качестве вех.

Тем не менее, я быстро наткнулся на разрыв в пространстве времени и бытия, практически приведённый насильно каким-то шестым чувством, возможно присущим драконам или же просто вложенным мне в череп сумасшедшим божеством беспорядка.

Не удержавшись, я сделал широкий круг, зачерпывая пастью белую влагу облачной дымки. А затем сложил крылья и пролетел сквозь дыру в небесах, чтобы шлёпнуться на пузо в пугающей серости Оси миров.

Старик Лаганар от удара свалился с моей холки, чему я был несказанно рад. Его способность удерживать свой желудок в узде явно подходила к верхним своим пределам.

Я поднялся на лапы, радуясь, что гора манны всё ещё высится там, где я её оставил. Подковыляв к ней, я принялся жевать, чувствуя как медленно тает пустота в желудке и стараясь не обращать внимания на издаваемые только что спасённым звуки.

— Вижу, ты выполнил задание.

Артас. Я проигнорировал его. В тот момент присутствие божества значило не больше, чем смерть комара на берегах Замбези.

Однако звук его голоса напомнил мне кое о чём. 'Но и награда будет соответствующая'.

— Ты обещал мне награду, бог, — прорычал я, выплюнув последнее слово будто ругательство.

— Хорошо. Особые пожелания есть?

На мгновение я задумался.

— Сделай, чтоб жрать не так часто хотелось.

Бог рассмеялся. Меня это не заботило. По-крайней мере он сделал, что я просил.

Артас как-то особенно пристально оглядел мою потрёпанную тушу и вытянул руки, делая какие-то сложные жесты, словно ловя из воздуха невидимые паутинки и сплетая в пугающе запутанный узор.

У меня не было желания наблюдать за этим — даже из вежливости. Я просто вернулся к еде.

Куча успела уменьшиться вдвое, а затем исчезла вовсе. Бог наконец-то закончил.

Он выглядел измотанным. Слегка.

По правде говоря, куда меньше, чем мне бы хотелось.

— Я перенастроил энергетические каналы, — пояснил бог Хаоса, как будто мне это о чём-то говорило. — Потери при метаморфозах должны уменьшиться на тридцать шесть процентов.

— И стоило из-за этого возиться, экселенц? — недоумённо приподнял бровь всё ещё ошивающийся неподалёку Шут.

— Считай это прелюдией, — отмахнулся Артас. — Но пора уже перейти к главному.

Он вытянул руку в мою сторону. На этот раз только одну.

— Теперь отдай мне Глаз Сарната.

Я выгнул шею и сплюнул ему под ноги. Кислота шипела, разъедая фальшивую землю Оси.

Стылая горечь резкими словами покинула глотку:

— Ты просил спасти своего человека, бог. О камне сказано не было. Это — моя добыча.

Шут дёрнулся, потянувшись к клинкам, но Артас удержал его одним небрежным жестом.

— Пусть. Я сам виноват.

Он повернулся ко мне.

— Клеймор, у тебя в роду случайно евреев не было?

— А ви таки что-то имеете против евреев? — прорычал я.

— Ты быстро отращиваешь шипы, паладин. Но не забывай о разнице в размерах челюстей.

Мгновение спустя я вылетел обратно в действительность рыцарского мира, оказавшись посреди кровавой мясорубки.

Первым, что я услышал, был лязг и грохот сталкивающихся мечей. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу ровно там же, где упал: в пыли посреди дороги.

Вокруг кипела схватка.

Неподалёку сражался Клеомальд, сдерживая натиск сразу нескольких противников. У его ног уже высился небольшой курган мёртвых тел. Алгернон валялся на земле, упрямо пытаясь подняться, несмотря на истекающую кровью рваную рану на голове. Виррол размахивал булавой, пытаясь не дать противникам добить товарища, но врагов явно было слишком много. Было очевидно, что с минуты на минуту рыцарю придётся озаботиться проблемой своего собственного выживания.

Греск с рёвом крушил черепа далеко в стороне. Его боевой молот стал красным от крови, к оголовью прилипли чьи-то волосы.

Непохоже, что паладина заботила безопасность остальных. Что ж, по крайней мере, он оттянул на себя достаточно противников.

Не тратя времени, я вскочил на ноги, всё ещё в обличье кентавра, и завопил, привлекая внимание. Какой-то человек в кожаном доспехе бросился на меня, и я отправил его в царство Морфея хуком в челюсть.

— Клеомальд! Где Мира?! — прокричал я единственный вопрос, который имел значение.

Может я и плохо подходил на роль наседки, но безопасность девочки была первым, о чём я подумал.

— Она в безопасности! — ответил юный рыцарь, едва не пропустив удар.

У меня отлегло от сердца. Раз так, можно было заняться нападающими.

На метаморфозы не было времени, и глупо было сражаться когтями как есть, так что я ринулся к Боливару, с жалобным ржанием мечущемуся на краю схватки; поймав повод, я отцепил от прочей поклажи подаренный гарским бароном металлический щит.

Правая рука вспухла металлом, превращаясь в безумный гибрид бензопилы, консервного ножа и клинка короля Артура, виденный в какой-то видеоигре. Стальные зубья пришли в движение, сердито взрезая воздух.

Гудящий цепной меч успел выпотрошить троих, пока я пробивался обратно к герою Фарзалиса.

— Что произошло? — спросил я, прикрывая рыцаря с фланга.

— Мы не знали что делать, когда вы потеряли сознание, — ответил Клеомальд, снося голову одноглазому здоровяку в ржавом шлеме. — Остановились, а тут эти из леса высыпали...

Меня в который раз посетили дурные предчувствия.

— Давай к Вирролу! — велел я, буквально прорубаясь сквозь нескольких противников.

Цепной меч легко отсекал конечности, сносил головы и раздирал грудные клетки, разбрасывая повсюду кровавые ошмётки плоти. Не прошло и минуты, как я был с ног до головы покрыт тошнотворной кровавой массой. Ещё несколько недель назад меня бы вывернуло наизнанку от такого.

Теперь я чувствовал лишь злость и беспокойство за своих товарищей. 'Убей или умри'. Не сознавая этого, я сделал выбор в пользу первого. Когда? Я не мог ответить.

Оставалось надеяться, что мой выбор был верным.

Никто не выжил.

Рыцари не были настроены щадить противников; что касается меня, то цепной клинок даже пустяковые ранения превращал в смертельные.

Двадцать минут сражения слились для меня в одну багровую полосу, практически не отложившись в памяти. Честно говоря, последнему я был даже рад.

Когда всё кончилось, мы стояли посреди залитого кровью просёлка в окружении более чем полусотни трупов, жадно хватая лёгкими отдающий железом воздух. За исключением нас с Греском все получили ранения, но, к счастью, пустяковые.

Клеомальд закинул длинный меч на плечо и двинулся по дороге, присматриваясь к мертвецам. Найдя нужного, он с кряхтением принялся его поднимать. К моему удивлению, из-под тела выбралась изрядно помятая и выпачканная, но вполне живая и очень хмурая Мира.

У меня будто камень с души свалился — кольчугу она натянула, и, похоже, ничего кроме гордости девочки за этот бой не пострадало.

— Мастер! — тут же кинулась Мира ко мне. — Вы в порядке!

— В порядке, — подтвердил я, потрепав её по голове. — Просто я был нужен в другом месте.

— Она молодец, — похвалил Клеомальд. — Такого бугая завалила...

Я поспешил перевести разговор в более конструктивное русло.

— Кто-нибудь в курсе, почему на нас напали, и кто это вообще был?

— Судя по виду — обычные разбойники, — пожал плечами сир Виррол.

— Так много? — усомнился Клеомальд. — Да и с чего бы разбойникам на нас нападать, ясно же, что мы просто так не сдадимся?

Кажется, я говорил, что никто не выжил. Но я ошибся.

— Сир Греск! — крикнул я, заметив внезапное шевеление.

Пробиравшийся к остальным марсунопоклонник обернулся, схватив бросившегося на него бандита за шею. Я узнал того самого, которого вырубил ударом в челюсть.

— Предлагаю допросить, — зловещим тоном произнёс Алгернон.

Человек в медвежьей хватке Греска извивался и тянул руки к шее рыцаря.

Виррол помахал ладонью перед глазами пленника.

— Он нас едва видит. Похоже на магическое внушение.

— Кто мог обработать такую толпу? Если бы не двое паладинов, нас бы просто смяли...

Видя, что от него ничего не удастся добиться, Греск сломал пойманному разбойнику хребет. Все взгляды обратились ко мне, и я остро почувствовал, что, хоть и формально, являюсь лидером этой маленькой армии.

— Похоже, кто-то весьма не хочет, чтобы мы добрались до башни, — подвёл я тревожный итог.

— Что будем делать дальше? — озвучил Алгернон вопрос, терзавший всех.

Я покачал головой и растянул губы в улыбке.

— Для начала найдём ближайший водоём и отмоемся.

Водоём мы в самом деле нашли — это оказался довольно широкий ручей, вытекавший из-под корней высоченного дуба с неохватным стволом. Если такие и были на Земле, то я их никогда не видел.

Добравшись до прохладной воды, мы напоили лошадей, промыли раны и отдраили доспехи, залитые уже свернувшейся кровью, ну и самих себя заодно. Греск каким-то неведомым мне способом даже смог вычистить из бороды засохшие мозги — я-то, по природной наивности, предполагал, что теперь ему волей-неволей придётся побриться.

— А всё-таки, — снова подал голос сир Алгернон, — что дальше?

— Пойдём к башне, — пожал плечами я. — Не помню, чтобы барон говорил 'Возвращайтесь, если на вас нападут'.

Он нахмурился.

— Ещё одно такое нападение мы вряд ли переживём.

— Полагаете, оно будет?

— Нет. Но может быть что-то другое.

— Кстати, — вмешался в разговор Виррол. — Этот ваш обморок перед самой атакой выглядит весьма подозрительно.

— Признаю, — ответил я, понимая, что глупо отрицать очевидное. — Но могу поклясться вам, что эти два события никак не связаны. Обморок... это скажем так, по паладинской части.

Двигаться дальше уже особого смысла не было — все рыцари кроме меня, умявшего едва ли не вагон манны, и, возможно, Греска, едва стояли на ногах, так что мы стали обустраиваться на ночёвку.

Солнце почти скрылось за грядой холмов в стороне, когда снова объявился Лаганар.

Была моя очередь набирать воды для ужина; я наклонился к ручью, чтобы зачерпнуть немного в котелок, а когда распрямился, мой взгляд упёрся в слугу Трёх, как ни в чём ни бывало дымящего трубкой.

— Зачем явился? — полюбопытствовал я.

— Хотел сказать спасибо, — серьёзно ответил старик, вынимая из-за пазухи бутылку 'Столичной'.

— Любопытный способ поблагодарить, — ухмыльнулся я. — Хотя не могу сказать, что мне это не нравится.

— Почему ты меня вытащил?

— Людям свойственно помогать друг другу. Это одна из тех штук, которые делают нас людьми.

В общем, я сбегал обратно в лагерь, водрузил котелок на огонь, где, оставив Миру и Клеомальда кашеварить, прихватил немного провианта из запасов и вернулся к Лаганару. Я никогда не был фанатом алкоголя, однако это была слишком хорошая возможность узнать побольше о всей той неприятной субстанции, в которую меня угораздило вляпаться.

Мой расчёт оправдался; старик довольно быстро набрался, после чего сделался не в меру словоохотлив — мне, впрочем, мне было только на руку. Когда первая порция забористого пойла мягко скользнула по пищеводу, я отрастил дополнительный желудок, где изолировал всю выпитую в дальнейшем жидкость. Эта удачная идея позволила мне сохранять ясный ум и сосредоточиться на расспросах.

За эту пару часов пьянства на берегу ручья под стремительно темнеющим небом я узнал больше, чем за всё время, прошедшее со злосчастной ролёвки. Обрадованный удачным поворотом событий, я жадно расспрашивал обо всём: о перемещениях меж мирами, о богах, о вере, о самом Лаганаре, о драконьей крови...

Закончился разговор предсказуемо: из лагеря примчалась Мира, намереваясь позвать меня ужинать, и недоумённо воззрилась на непонятного старикашку.

Слуга Трёх сразу засобирался, покачиваясь, перебрался через ручей, ткнул клюкой в землю (видно, где-то успел найти новую) и мгновенно исчез. Я быстро отправил оруженосицу обратно, велев про старикана молчать и приврать, что мастер, мол, отлучался по паладинским надобностям, а сам направился к ближайшим кустам с твёрдым намерением стать первым во всех мирах человеком, помочившимся чистой 'Столичной'.

К полудню следующего дня мы увидели башню.

Петлявшая по лесу дорога наконец-то вывела нас на обширное открытое пространство, что-то вроде рукотворной круглой поляны в самом сердце чащи. Я не разглядел никаких свидетельств вырубки деревьев, было похоже, что они просто здесь не росли, будто не в силах преодолеть некую невидимую стену, отделяющую лес от свободной земли. Трава на поляне была короткой, шелковистой и изумрудно-зелёной. Она не была подстрижена, но всё равно чем-то неуловимо напоминала ухоженный газон.

Что касается самой башни, то у меня неожиданно возникли чёткие ассоциации с панорамными фото Останкино, что я имел сомнительное счастье лицезреть в родном мире. Конечно, логову Лиразена было далеко до шедевра сумрачного гения советских архитекторов, но из-за широкого массивного основания и своеобразного 'барабана' в верхней части сходство являлось неоспоримым. Правда, здешняя башня была белой... ну, по большей части.

Арочные окна в барабане выглядели так, словно внутри был сильный пожар. Полосы гари тянулись вверх, пятная строгую чистоту каменных блоков. Огонь давно угас, но я легко мог представить себе вырывающиеся изнутри языки пламени.

— Сдаётся, нам тут уже нечего ловить, — пробурчал я, разглядывая открывающийся пейзаж из-за дерева на опушке.

Тем не менее, нужно было всё проверить. По некотором размышлении было решено, что мы выедем из леса всем отрядом под моим знаменем — на случай, если в здании кто-то есть, хотя я в этом и сильно сомневался.

Собственно, так мы и поступили — рассредоточились на случай, если кому-то вздумается долбануть заклинанием, но так, чтобы не терять вид единого отряда, подняли знамя повыше и направились к вратам. Тяжёлые створки, по виду выточенные из цельных глыб серого гранита, оказались снесены с петель. Левая створка, украшенная каким-то символом вроде иероглифа, раскололась при падении. Правая, лишённая каких-либо украшений, уцелела.

По-прежнему не было никаких признаков людей.

— Эй! — крикнул я. — Есть здесь кто-нибудь?

Вместо ответа камень на уцелевшей створке вспучился. Спустя мгновение там проступило рельефное изображение человеческого лица.

Пылающие синим огнём глаза обратились ко мне.

— Нечестивцы... — произнёс голос, в котором слышался грохот камнепада.

— Мы пришли не со злом, почтенный страж, — попытался я, как мог, взять ситуацию в свои руки. — Что здесь произошло?

Взгляд каменного лица стал более осмысленным.

— Мне не знаком твой герб, юноша. Кто ты такой?

Я представился, на всякий случай промолчав про паладинство, и снова вежливо попытался вызнать, что же, чёрт возьми, случилось.

— Предательство. — В тишине это слово упало, подобно могильной плите. — Ученик мастера Лиразена счёл, что сам готов стать мастером. Он привёл с собой вардов и они обчистили башню, а что не смогли забрать — сожгли.

— А что с магом?

— Убит, — бесстрастно ответил каменный страж. — Но он оставил кое-что для человека с меткой благородного зверя. Кого-то вроде тебя.

Я оторопел.

— Для меня?

Не похоже, чтобы страж вообще обратил внимание на эту реплику.

— Поднимайся по лестнице и считай ступени. Когда дойдёшь до пяти сотен, ищи тайник во внешней стене. Ты должен знать, что делать с содержимым.

Каменное лицо втянулось в гранит, и створка врат снова стала гладкой.

Торчать снаружи больше не было смысла, и мы с рыцарями осторожно двинулись внутрь башни.

Первый этаж оказался практически полностью занят просторным холлом с высоким потолком, нарядными знамёнами на стенах и латными доспехами на постаментах. Повсюду были видны следы жестокого боя — подпалины на мозаичном полу, пятна крови и просто беспорядок. В воздухе висел тяжёлый запах гари.

Прошло немногим более пяти секунд, прежде чем Клеомальд споткнулся о пустой шлем, откатившийся от опрокинутого комплекта брони. Раздавшийся лязг заставил нервно вздрогнуть всех, за исключением Греска.

— Прошу прощения, — покраснел герой Фарзалиса, поднимая шлем с пола. — Как думаете, я могу взять его?

Доспехи моих спутников сильно пострадали в недавней стычке, так что все они теперь бросали жадные взгляды по сторонам.

— Башни магов никогда не пустуют долго, — с сожалением в голосе отозвался Виррол. — Бьюсь об заклад, что скоро явится кто-то из прежних учеников Лиразена и предъявит права на всё, что здесь осталось.

— Значит, нет?

Клеомальд погрустнел.

— Когда закончим здесь, я подарю тебе отличный новёхонький шлем, — пообещал я. — Ты это заслужил.

Тем временем мы добрались до винтовой лестницы, штопором уходящей ввысь. Ступени не выглядели особенно истёртыми; должно быть, ей нечасто пользовались. Видимо, у магов были какие-то свои способы подниматься наверх.

Внутренне вздохнув, я зашагал наверх по ступеням, считая про себя.

ГЛАВА 8

Четыреста девяносто восемь.

Четыреста девяносто девять.

Пятьсот.

Пятьсот оди... Стоп!

Я отступал назад на одну ступеньку, разглядывая стену справа от себя. Неподалёку от того места, где я стоял, виднелось очередное пятно гари. В центре осталось выжженное в камне изображение скорчившегося человеческого скелета.

Это выглядело словно рентгеновский снимок, хотя я сильно сомневался, что причиной его появления были такие милые и понятные икс-лучи. По всей видимости, Лиразен, мир его праху, накрыл одного из нападающих каким-то особо ядрёным заклинанием из личного арсенала.

Я невольно поёжился. Если здесь есть такие заклятья, никто не сможет гарантировать, что в следующий раз под одно из них не попаду я. Или, что ещё хуже, Мира.

Правда, Лаганар говорил, что драконья кровь, которой я случайно наглотался, должна сделать меня несколько более устойчивым к магии...

Выбросив из головы посторонние мысли, я начал простукивать стену, ища скрытую полость. Тайник нашёлся мгновенно, как раз там, где и должен был быть — на уровне пятисотой ступени. Я принялся давить на все каменные блоки в пределах видимости, надеясь наткнуться на замаскированный рычаг или хитрую систему противовесов. Рыцари пялились на мои действа как на неведомое шаманство, по-видимому, решив, что это какое-то специальное паладинское колдунство.

Мне не хотелось их разочаровывать, но после нескольких минут поисков, перенажимав всё, что только могло нажиматься, я вынужден был признать поражение. Прекратив ломать комедию, я попросту воспользовался буром, чтобы проделать в стене дыру.

Камень оказался на удивление крепким и сверлился из рук вон плохо. На то, чтобы добраться до полости в кладке у меня ушло минут двадцать такого упорного труда, что в голове начали формироваться совершенно фантастические догадки касательно оставшихся на Земле соседей, имевших обыкновение играться с перфоратором каждый божий день с девяти до двенадцати.

Как оказалось, мне стоило быть осторожней. Всё-таки это был тайник мага.

Сверкнула вспышка, меня обожгло жаром и отшвырнуло в сторону. В воздухе повис запах палёной плоти.

— Мастер!

— Сир Клеймор!

Мира и Клеомальд бросились ко мне, но то ли защитное заклинание подвыветрилось от времени, то ли в самом деле драконья кровь помогла, однако можно было со всей уверенностью заявить, что я в порядке. Ну, для человека, которого приложило чем-то непонятно-магическим.

Неловко опираясь на руки товарищей, я с трудом поднялся на ноги. Опалённая рана посреди груди стремительно затягивалась. В стене, которую я столько мучил, зияла дыра, куда можно было бы просунуть кирпич.

Всё ещё слегка покачиваясь, я подошёл к стене и заглянул в тайник. Воздух был слишком насыщен каменной пылью, чтобы разглядеть что-то конкретное, но я мог поклясться, что внутри нечто прямоугольное.

Мне пришлось снова воспользоваться баром и расширить пробитое отверстие, прежде чем извлечь предмет. Это оказалась блестящая шкатулка из тёмного отполированного дерева. Судя по весу, внутри лежало нечто... значительное.

На внешней стороне крышки с машинной аккуратностью были вырезаны знаки, возможно буквы или иероглифы. Это явно должен был быть текст, но я не понял ни слова, хотя и приобрёл некое инстинктивное знание здешнего языка и алфавита — ценный подарок от сумасбродного бога.

Буквы на крышке не желали открывать свои тайны чужаку.

— Кто-нибудь может прочесть что здесь сказано? — спросил я.

— Это Старый Язык, — просветил меня сир Виррол. — Даже из магов не все понимают его.

— Значит нет, — разочарованно выдохнул я.

В этот момент Алгернон прошептал два слова. Два слова, которые мне уже приходилось слышать.

Думаю, он не отдавал себе отчёта в том, что произнёс это вслух.

Я мысленно сделал отметку в глубинах памяти: поговорить с рыцарем, как только будет возможно. Без свидетелей.

Защёлка в шкатулке оказалась простенькой, без магуйских изысков — обычная кнопка с пружиной, отмыкающая столь же примитивный замок. Он служил не для того, чтобы не позволить заглянуть внутрь, но лишь для удобства, не позволяя крышке раскрываться самой по себе.

Облачённым в серебристый металл пальцем я вдавил кнопку, и шкатулка открылась. Я уже знал, что увижу внутри.

Там, на подложке из красного бархата, лежал идеальный шар из блестящего камня, чёрного с матово-серыми прожилками. Точно такого же, как тот, из которого была сделана пирамидка, что я отдал рыцарю по имени Милос.

'Гвесс аблах'.

Смотря на него, я понял, что страж башни ошибся. Я действительно знал, что это, но и понятия не имел, что теперь с этим делать.

Я сдержал своё слово, подарив Клеомальду непробиваемый шлем-который-позволяет-видеть-что-скрыто.

Помимо гвесс аблах, единственной примечательной вещью, которую мы нашли в башне, было тело. Мы обнаружили его наверху, в комнате, где пол был по щиколотку усыпан слоем пепла от сгоревших книг и манускриптов. Человек был обожжён до такой степени, что плоть почти исчезла с костей. То немногое, что осталось, почернело и сплавилось с костью, походя скорее на нагар на стенках сковороды, которую использовали слишком часто, а чистили слишком редко.

Рот мертвеца был широко распахнут. Я задумался, был ли он всё ещё жив, когда начался пожар.

Мира нашла в слое пепла несколько золотых безделушек, расплавленных практически до неузнаваемости. Возможно, прежде — или даже до сих пор — эти штуки обладали обладали магической силой. Или, может быть, нет. Я приказал оруженосице выбросить их.

Мы положили Лиразена на плащ и перенесли тело вниз, а затем похоронили у подножия башни. Рот закрыть так и не удалось; казалось, что маг кричал, пока мы засыпали его землёй.

Труп напомнил мне о засыпанной пеплом равнине в мире драконов. Не успей я вовремя, от Лаганара вряд ли осталось бы что-то, что можно было бы похоронить.

Солнце садилось, когда мы закончили с погребением. Воины отправились к лесной опушке разбивать лагерь, и я воспользовался случаем, отозвав Алгернона в сторону.

Слишком усталый, чтобы идти окольными путями, я спросил о словах, вырезанных на крышке шкатулки.

— Это Старый Язык, — сказал мне рыцарь. — Даже из магов не все понимают его.

— Но ты понимаешь, — произнёс я в ответ.

Это не было вопросом.

Алгернон отвёл глаза.

— Сир, я...

— Ты знал, что будет внутри. Ты прочёл надпись.

Рыцарь молчал.

— Это не имеет значения. Меня в любом случае не интересуют твои языковые познания, — продолжал я давить на него.

Настало время задать главный вопрос.

— Что ты знаешь об осколках жала?

Алгернон подобрался, в его глазах появился стальной блеск.

— Прошу меня простить, милорд, но устав ордена запрещает мне обсуждать такие вещи с посторонними.

— Я — не посторонний, — твёрдо отрезал я. — Сир Алгернон, разве я давал повод усомниться в себе? Мне не хочется мотаться по свету с такой опасной вещью как гвесс аблах в седельном мешке. Камень нужно доставить в орденскую цитадель, но я даже не знаю, в какую сторону направиться. Поэтому мне нужен проводник.

— Так вы хотите, чтобы я указал вам путь?

— Именно. Друг мой, я ставлю сто к одному, что варды не просто так обчистили это место. Они искали камень, а когда не нашли, принялись пытать мага, чтобы он сказал им.

Рыцарь сплюнул на землю.

— Но он не сказал.

— Верно, не сказал. Но всё же будет лучше, если мы доставим камень в безопасное место как можно скорее.

Разумеется, Алгернон согласился. Можно подумать, у него был выбор.

Вернувшись в лагерь, мы обсудили с остальными планы на завтра. Кто-то должен был отправиться в Гарск и доложить барону о произошедшем, и, после недолгой дискуссии, было решено, что обратно отправятся сиры Греск и Виррол. Нам с Алгерноном пришлось солгать остальным, будто мы намерены отправиться на поиски предавшего ученика чародея, представляющего гипотетическую угрозу для баронств.

Не уверен, удалось ли нам убедить Виррола, но паладин Марсуна явно в эту брехню не поверил.

Клеомальд по некотором размышлении вызвался идти с нами, что меня неожиданно сильно обрадовало. В конце концов, просветить его насчёт истинного пункта назначения можно было в любой момент.

Впрочем, было бы слишком подло использовать молодого рыцаря втёмную.

На следующий день, как только над деревьями забрезжил рассвет, подсвечивая алым зелёные кроны, и наши недавние спутники скрылись из виду, я всё ему рассказал. Юный рыцарь был сконфужен, но отправляться обратно в Гарск всё равно не захотел.

Что ж, тем лучше.

Алгернон достал карту, чтобы показать нам маршрут. По всему выходило, что до обители ордена Нового начала — именно так официально именовалась эта, кхм, организация — придётся тащиться ещё неделю, а то и дольше. Кое-где можно было сократить путь, пройдя напрямик через лес, но это не слишком-то сокращало время путешествия.

Честно сказать, меня уже успели здорово достать все эти конные переходы. Как человек из современного мира, я привык к высоким скоростям, к поездам, автомобилям и самолётам. Необходимость плестись со скоростью размеренно шагающей лошади хоть и не сразу, но начала вызывать у меня инстинктивное желание заскрежетать зубами.

Не особенно надеясь на положительный ответ, я спросил нельзя ли всё же как-то ускорить процесс перемещения от точки А к точке Б.

Рыцарь скривился. Похоже, он искренне не понимал, почему недельный переход кажется мне слишком долгим.

— Мы можем пройти через катакомбы Ирмора, — неожиданно предложил Клеомальд, нависнув над картой.

Его длинные светлые волосы свешивались вниз, почти касаясь пергамента.

— Вчетвером? — усомнился Алгернон. — Там и большие отряды пропадают, а уж мы...

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что это за катакомбы и чего в них такого особенного? — полюбопытствовал я.

Оказалось, что эти самые подземелья-катакомбы остались от древней страны под названием Ирмор (что логично). Что это было за государство такое и куда оно подевалось теперь уже никто не помнил, а вот обширная сеть подземных туннелей и залов сохранилась довольно неплохо. Правда, как говорили, ирморцы, прежде чем исчезнуть, сделали с казематами что-то уж совсем нехорошее, из-за чего те оказались не то прокляты, не то ещё что-то в этом духе. В общем, творилась там теперь всякая чертовщина. И это не считая целого легиона опасных тварей, привлечённых повышенным магическим фоном и обустроивших себе логова под землёй.

Но, тем не менее, хорошо подготовленный и экипированный отряд вполне мог там пройти. Этим иногда пользовались, чтобы не пробираться через болота, раскинувшимся на месте сгинувшего Ирмора.

— Думаешь, у нас не получится? — поинтересовался я.

— Может быть, получится, а может быть, и нет, — философски пожал плечами Алгернон. — Но всё равно, я бы туда меньше чем с десятком воинов не совался.

— Ладно, — объявил я, сворачивая карту. — Поближе к этим подземельям подойдём, тогда и будем решать.

И снова мы двинулись в путь.

Лес постепенно редел, сменившись сначала каким-то жёстким кустарником, а потом зарослями высокой травы. Дни проходили спокойно: никто не пытался напасть на нас в открытую или устроить пакость исподтишка. Мы смотрели в оба, постоянно ожидая нападения или какой-нибудь другой бяки, но не происходило ровным счётом ничего. Мир вокруг казался настолько пасторальным, что о самом факте существования здесь других людей можно было бы просто забыть.

От нечего делать я принялся учить Миру грамоте. Это оказалось на удивление сложным занятием — не сбиваться каждые пять минут с местного языка на безусловно великий и могучий, но совершенно бесполезный здесь русский для меня было титанической задачей. Тем не менее, учёба продвигалась вполне успешно; у девочки определённо были все способности, и я откровенно недоумевал, почему же никто не додумался научить её этому раньше.

К исходу второго дня Клеомальд и Алгернон начали беспокоиться.

— Что случилось? — спросил я, подскакав к рыцарям поближе.

Оба моих спутника усиленно разглядывали поверхность дороги. Я посмотрел туда же, но не увидел ничего необычного. Для меня это была просто дорога.

— Большой отряд, не меньше двух десятков человек, — просветил меня Клеомальд. — Проехал, скорее всего, вчера.

— Это небычно?

Юный рыцарь пожал плечами.

— Крупные отряды редко проходят по этой дороге.

— Кто бы это ни был, они идут тем же маршрутом, что и мы. Для нас это может ничего не значить, а может и означать неприятности впереди, — подытожил сир Алгернон.

— Что ж, ладно, — скомандовал я. — С этого времени смотрим по сторонам вдвое внимательней.

Вскоре мы разбили лагерь в живописной рощице небольших изящных деревьев с ажурными листьями. А утром увидели дым.

— Какого чёрта? — спросил я.

— Там деревня, — хмуро отозвался Алгернон. — Была.

— Кто-то сжёг деревню?

— Те же, кто прошёл впереди нас, к гадалке не ходи.

— Далеко до неё? — спросил я.

— Пока доберёмся, уже будет поздно что-то предпринимать, — подтвердил он мои опасения.

Завтрак прошёл в тягостном молчании. Закончив с едой, рыцари сосредоточенно оседлали коней и мы двинулись дальше.

Поселение, вернее, то, что от него осталось, показалось далеко за полдень. Обгорелые остовы домов всё ещё дымились, кое-где виднелись языки пламени. Из-за едкого чёрного дыма было тяжело дышать. Нам встретилось около десятка тел с ранами от мечей и топоров — мертвецы сжимали в руках импровизированное оружие, и я понял, что это те, кто пытался оказать сопротивление. Но, в таком случае, где же остальные?

Недолго думая, я озвучил терзавший меня вопрос. Лучше бы я этого не делал.

Словно в ответ из-за угла очередного сгоревшего дома показался колодец.

Тел было так много, что деревянный сруб был завален полностью, до самого верха.

После битвы с непонятно кем заколдованными разбойниками я полагал, что привык к виду трупов.

Чёрта с два, стошнило там же, где стоял.

Вообще-то было от чего. Глазные яблоки... Впрочем нет. Описывать здесь всё это было бы уже слишком.

Скажу лишь, что кожа со всех лиц была удалена. Не содрана, не срезана, а именно удалена. Разрезы, конечно, не академически-хирургические, но на уровне ветеринара точно.

Ухмыляющиеся багровые маски обвиняюще смотрели на меня пустыми глазницами.

Эмоции смешались безумный коктейль, кровь в венах жгла, как драконий огонь. Не знаю, как объяснить...

Должно быть, я слишком привык считать себя рыцарем, даже паладином. Плевать, что ни тем, ни другим никогда не был.

Клеомальд и Алгернон, даром что настоящие сиры и рыцари, на колодец предпочитали не смотреть. Видимо, испытывали сходные чувства.

Облажались мы с этой деревней. Ещё как облажались. Хоть и не могли с самого начала ничего сделать, но всё равно плевок в забрало такой, что до конца жизни не отмыться.

Дерьмо мы после этого, а не рыцари.

— Походное жертвоприношение, — кисло прокомментировал Алгернон. — Варды иногда так делают, когда нет резона пленников с собой вести.

— Стало быть, варды, — пробормотал я. — Это может быть тот же отряд, который разорил башню мага?

— Вряд ли. Те уже давно должны были уйти.

Я снова посмотрел на колодец. После битвы с разбойниками я начал было считать, что привык к виду трупов, но в очередной раз ошибся.

— Что будем делать? — задал я вопрос. — Попытаемся догнать вардов?

— Нет смысла. Догнать, пожалуй, догоним, но с таким количеством нам явно не совладать, только поляжем все. Да и вардам впереди разорять больше нечего — это последняя деревня до самых болот.

Раз торопиться было некуда, решили устроить сельчанам какие-никакие похороны. Хотя, строго говоря, похоронами это можно было назвать только с большой натяжкой — нашли в полусгоревшем сарае несколько лопат и чудом уцелевшую деревянную тачку, и насыпали небольшой курган прямо над колодцем.

На что-либо более серьёзное у нас просто не было ни времени, ни сил.

Закончили под вечер; оставаться поблизости ни у кого не было особого желания, так что молча собрались и прошли ещё пару километров, пока деревня окончательно не скрылась из виду. Только тогда разбили лагерь и заночевали.

Снились мне багровые маски. Наутро в голове крутился единственный вопрос.

Куда они дели их лица?

До катакомб Ирмора мы добрались без происшествий.

Ехали по тропе, в которую превратилась и без того не самая великолепная грунтовая дорога, и как-то внезапно упёрлись в холм с круглой дырой посередине. Клеомальд и Алгернон сосредоточенно походили вокруг, глядя в землю.

— Варды вошли в подземелья, — огорошили они меня.

С одной стороны, это неплохо, тут же прикинул я. Вардский отряд расшугает здешнюю нечисть, и нам с рыцарями будет проще пройти следом. Однако...

— У кого-нибудь есть идеи насчёт того, куда идут эти варды? — озвучил я свои опасения.

Идей не оказалось, или же мои спутники просто не желали произносить вслух то, о чём думали.

— Довольно странно, что этот отряд идёт в том же направлении, что и мы, — продолжил я. — Если верить карте, в той стороне вообще ничего нет. Если, конечно, они не знают о крепости Нового начала.

— Но это невозможно! — тут же выпалил Алгернон.

Я в этом не был так уверен.

— Если они знали об осколке в башне, то почему бы им не знать и об остальных?

— Даже если так, в крепости полсотни рыцарей, не считая простых латников и других солдат. Двум десяткам вардов не на что рассчитывать.

— Это вполне может быть не единственный отряд, — мудро (надеюсь) изрёк я. — Возможно, есть и ещё, подходящие с других направлений. Или же это может быть разведывательная партия.

В последнее, вообще-то, верилось с трудом — разведчики не стали бы столь явно обозначать своё присутствие, сжигая попавшуюся по пути деревню. А вот отряд, намеревающийся вот-вот соединиться с заведомо более крупным подразделением...

Как бы то ни было, мы вошли в катакомбы. Было темно, хоть глаз выколи, и нам пришлось зажечь факелы. Свет выхватил из черноты участок старой растрескавшейся кладки с клочьями мха и плесени. Воняло соответствующе.

Радовал разве что размер этой норы — можно было бы не только провести коней, но и вообще не слезать с седла. Последнего мы, впрочем, делать благоразумно не стали, опасаясь в случае нападения оказаться в неудобном положении.

С тихим шорохом покинули ножны мечи. Держа оружие наготове, мы двинулись во мрак.

Подковы коней звонко цокали о каменный пол; откуда-то сверху сочились холодные капли мутной воды. Эхо далеко разносило по мёртвым коридорам любой неосторожно изданный звук. Подавленные атмосферой этого места, мы разговаривали шёпотом и вообще старались не шуметь.

Запутанный лабиринт переходов всё время норовил запутать чужаков; не будь с нами Алгернона, который, как выяснилось, мог читать грубо высеченные на стенах путевые метки — надо полагать, оставленные такими же не желающими переться через болото путниками — и мы заблудились бы в первые же полчаса.

Моё чувство времени давало сбои, но, думаю, прошло около полутора часов, когда на нас напали.

В первый раз.

ГЛАВА 9

Нечто спрыгнуло с потолка, в мгновение ока превратив лошадь Клеомальда в груду истерзанной конины. В свете факелов мелькнули обнажённая кость и блестящие кровью мускулы. Я не мог сказать с уверенностью, принадлежали ли они коню или же нападавшему.

Что-то свистнуло в воздухе, и Алгернон закричал, схватившись за плечо. От тёмного силуэта подземной твари протянулись похожие на вырванные хребты отростки, костяные жала на их концах оставили вмятины на стали рыцарских доспехов. Из повреждённого плечевого сочленения сочилась кровь.

Клеомальд отсёк одно из щупалец, ударив мечом изо всех сил. Чудовище зашипело в ответ.

Я активировал цепной клинок, ринувшись на монстра. Плотоядные зубы сверкнули из тьмы белоснежной эмалью.

Тварь хлестнула по ногам уцелевшими хребтами; в последний момент я попытался подпрыгнуть, но этого оказалось недостаточно. Приложившись головой о каменный пол, я всё же каким-то невероятным образом сумел сгруппироваться и перекатиться, оказавшись под брюхом твари. Вращающие зубья меча вгрызлись в уродливый хитин и обнажённые мускулы, раздирая плоть. Поток вонючей жидкости хлынул на меня из взрезанного брюха; спустя мгновение я уже путался в петлях размочаленных кишок.

Зверь выл и визжал, а я всё глубже и глубже вгонял клинок, превращая его органы в фарш.

Наконец, тварь дёрнулась и рухнула на меня, придавив своим весом.

— Оно издохло? — спросил я, с помощью остальных выбираясь из-под туши.

— Более чем, — ответил Алгернон. — Нам повезло, что он был один. Обычно эти штуки нападают стаями.

Спихнув с себя труп, я бросил взгляд на потолок.

Плотоядные зубы отражали свет наших факелов.

Нам не повезло.

Бой получился суматошным и бестолковым. Твари нападали на нас с потолка, пола и стен, я вертелся ужом, размахивая клинком во все стороны и стараясь не подпустить их к беззащитным под землёй лошадям.

Сам не знаю как, но это мне удалось. Вернее, нам удалось.

В конце концов чудовища поняли, что наседать на нас себе дороже, и предпочли сбежать, бросив мёртвых и умирающих особей. Я не исключал, что позже они вернуться, чтобы сожрать их трупы.

Как бы то ни было, стычка выдалась не из лёгких. Клеомальд и Алгернон были ранены, к счастью, не слишком серьёзно; наши лошади перепугались до смерти и успокаиваться никак не желали... Это ещё без учёта гибели боевого коня, который стоил как паровоз, хоть их здесь ещё и не изобрели.

Хотя, как выяснилось, имелись и положительные стороны.

Сир Алгернон достал свою булаву и врезал навершием по морде одной из издохших тварей. Челюсти раскрошились, и твёрдые как металл зубы покатились по полу.

— Что? — недоумённо спросил рыцарь, заметив мой вопросительный взгляд. — За эти зубы можно кучу денег получить.

— Так они ценные?

— Магам они зачем-то нужны для их чародейской дребедени, — пояснил Алгернон. — И вообще, в любом городе можно выгодно продать.

Пожав плечами, я попросил Миру посветить мне факелом. Как я и предполагал, чудовища на вид оказались безумным гибридом 'чужого' и освежёванного заживо неведомого зверя. В общем, тот ещё видок.

Добавив массы в кулак, я несколькими сильными ударами разбил лицевые кости ближайшей твари и собрал блестящие молочно-белые зубы. Их оказалось ровно тридцать два.

Я предпочёл не думать о том, что это может значить.

Торопясь, мы быстро обобрали остальные трупы. Я в сумме прикончил четырёх тварей, ещё одну оприходовала Мира, засандалив короткий меч в рудиментарную глазницу (достать его, кстати, потом не получилось, пришлось рассверлить мёртвой зверюге череп); рыцари завалили по две штуки каждый.

Итого, нам досталось сто шестьдесят острых как бритва зубов, Алгернону и герою Фарзалиса — по шестьдесят четыре. Знать бы ещё, какова их реальная ценность...

Закончив возиться, мы перевесили кое-какую поклажу с мёртвой лошади на остальных коней и двинулись дальше, пока привлечённые шумом местные обитатели не наведались проверить в чём дело.

Некоторое время спустя — чувство времени всё ещё пребывало в глубоком ауте, так что точно я его назвать не могу — мы набрели на остатки недавней битвы. Свет факелов вырвал из тьмы старые жёлтые кости и гниющие расчленённые трупы.

Сразу за и без того не особенно приятным зрелищем пришёл запах. Просто невероятная вонь. Считайте себя счастливчиком, если никогда не встретитесь с подобным.

Зажимая носы, мы медленно и осторожно принялись продвигаться через заваленный гниющим мясом широкий коридор.

— Кажется, наши приятели-варды нарвались на целую толпу нежити, — пробормотал Алгернон, переворачивая носком железного ботинка рассечённого пополам покойника в проржавевшей кольчуге.

Труп оскалил гнилые зубы и попытался вцепиться рыцарю в ногу. Алгернон пнул его в лицо и отсёк голову одним отточенным движением клинка.

— Будьте осторожны, не все из этих тварей сдохли окончательно.

Пришлось мне снова отращивать меч. Вслушиваясь в треск факельного пламени и зловещие звуки из соседних коридоров, мы шли вперёд, отрубая головы 'живой' нежити.

Вскоре я наткнулся на мёртвую лошадь. Похоже, не одни мы потеряли коня в подземельях.

Что важнее, варды не забрали с собой седельные сумки. Оные оказались не слишком тяжёлыми, а времени разбираться с ценностью вещей внутри сейчас не было, так что мы с Мирой просто погрузили дополнительную поклажу на вяло протестующего Боливара и двинулись дальше.

Вернее, попытались двинуться, ибо я в очередной раз потерял сознание и поцеловался с полом.

Первое, что я сделал, материализовавшись в тумане, это громко, смачно и пространно выругался.

Вообще-то, было из-за чего — последним, что мне запомнилось, было то, как я падаю лицом прямо в живописно разбросанные кишки какого-то зомби из приконченных вардами. Досталось всем: Артасу, Шуту, нелепому миру, куда меня забросило, вардам, живым мертвякам, Оси миров, законам Мёрфи вместе с их первооткрывателем и, не в последнюю очередь, мне самому.

Если бы это могло решить мои проблемы, я в тот же миг переместился бы на Мальдивы, к личному гарему и кругленькой сумме в тамошнем банке. Но, конечно же, этого не случилось.

Белёсая мгла тяжёлой пеленой кружила вокруг, давя на рассудок. Я ругнулся в последний раз, больше для порядка, чем от избытка чувств, и шагнул вперёд.

И только тут неожиданно заметил, что сжимаю в руке ремни от седельной сумки — как раз поправлял их перед переносом. К ремням, что характерно, крепилась и сама сумка, тащившаяся сейчас за мной по местному эквиваленту земли.

Я вздохнул. Похоже, придется таскать эту штуку вместо Боливара, пока не вернусь обратно.

Туман окутал меня, словно плащ. Псевдотвердь Оси миров понемногу уплывала под моими шагами назад. Вполне возможно, что я ходил кругами — седельная сумка, которую с грехом пополам удалось пристроить на плече, здорово перевешивала набок — но, как бы то ни было, у меня не было никакой возможности проверить это. В пределах досягаемости не было никаких ориентиров, ничего, способного помочь определить направление, так что мне оставалось лишь брести куда глаза глядят, полагаясь на удачу.

— Чирик! — неожиданно раздалось из тумана.

Я в недоумении остановился.

— Чирик!

— Эээ... Чирик! — чувствуя себя идиотом, попытался скопировать звук я.

Последовала пауза. Даже завитки тумана вокруг, казалось, выдавали недоумение.

— Чирик? — раздалось уже ближе. — Чирик-чирик?

— Чирик, — твёрдо ответил я.

Неподалёку что-то завозилось, послышался цокот маленьких коготков, и из клубов белёсой пустоты опасливо показался покрытый чёрной лоснящейся шёрсткой зверёк размером с таксу. Внешне он больше всего походил на кошку с торчащими кроличьими ушами и коротким пушистым хвостом.

Занятное создание снова чирикнуло, по-кошачьи садясь на землю. Зверёк не выглядел опасным, и мне отчего-то пришло в голову, что он, должно быть, голодный. Хм, а что он вообще здесь ест?!

Немного покопавшись в седельной сумке, я нашёл вардский походный паёк. Поскольку я понятия не имел, хищный зверёк или травоядный, то решил остановиться на чём-то нейтральном — и, поскольку хлеб уже зачерствел едва ли не до плотности кирпича, этим чем-то оказался сыр.

Отломив кусочек, я бросил его кошкокролику. Зверёк отступил назад, осторожно втягивая носом воздух, но потом всё же подошёл к еде, на пробу ткнув в неё лапой. Сыр, понятное дело, никуда не убежал. Котокроль снова обнюхал его и, видимо, сочтя достойным своего желудка, схомячил секунды за полторы.

Зубы у него определённо больше походили на кошачьи, чем на кроличьи.

Животное облизнулось и требовательно постучало лапой по тому месту, где только что был сыр.

— Ну ты и нахал, — сварливо пробормотал я, но всё же бросил ему ещё кусочек.

Эта порция исчезла ещё быстрее. Котокроль, осмелев, подошёл поближе и снова постучал по земле лапой.

У меня заурчало в животе.

— Знаешь, ушастый, что-то мне расхотелось куда-то идти. Как насчёт устроить небольшой пикник на обочине?

Мы со зверьком успели заморить червячка, когда из тумана послышалось пение, будто кто-то без слов мурлыкал въевшуюся в память мелодию.

'Ещё кого-то принесло', подумал я, лениво почёсывая кошкокроля за ухом. Тот особого восторга не проявлял, но и отвертеться тоже не пробовал.

Странное дело, мелодия казалось знакомой, хотя припомнить где я мог её слышать никак не выходило.

Тем временем из тумана вывалилась натуральная внучка Лары Крофт и Харрисона Форда. И видок подходящий, пропылённый такой. И даже кнут имеется.

— Здрав будь, добрый человек, — жадно поглядывая на остатки нашей с неведомой зверушкой трапезы произнесла вывалившаяся. — Угостишь путника перекатного жратвой?..

Кстати о зверушках: у девчонки при ближайшем рассмотрении обнаружились мохнатые звериные уши а ля некомими и вызывающий ассоциации с меховым воротником пушистый хвост.

— Но проблемо, леди. Животинку только не пугайте, — пожал плечами я.

А что? И не таких видали.

Хорошо ещё, что из этого чёртова киселя дракон не выпал.

— Так, стоп! — заволновалось ушастое (девушка, а не кошак!). — Парле ву франсе? Шпрехен зи дойч?

Вообще-то это должен был быть итальянский, но я решил не заострять внимание.

— Да так, полиглотствую помаленьку.

Занятная у неё одёжка — какая-то помесь туристического прикида со спецназовской разгрузкой. Повсюду какие-то ремешки да пряжки, и со всех сторон что-то подвешено. Это если не считать рюкзака, возможно, тяжелее её самой.

— Бгы! — радостно объявила путница. — Земля?

— Земля... — негромко ответил я, отметив в собственном голосе интонации, которые не мог однозначно интерпретировать.

Раздумывать об этом не хотелось.

— Джигурду мне в бабушки! Дарова, земеля!

'Вот ведь шило в заднице', подумал я, окрестив для себя непонятное создание сталкершей, из тех, что лазают по руинам и ищут неприятности на свою пятую точку.

Кроль чирикнул, я вспомнил о правилах гостеприимства и вытряхнул остатки вардского пайка на приспособленную в качестве скатерти тряпицу.

Гостья сбросила свой рюкзак на землю и плюхнулась следом, привалившись к нему спиной.

— Стаканы есть? — вопросила лисодевушка, — Извиняй, алкоголя нет, зато есть тоник.

Нет так нет, я протестовать не буду. Руссо туристо, обликом морален.

— Есть трофейная жестяная кружка, — ответил я, выковыривая оную из седельной сумки.

— Давай её сюда.

Я протянул кружку, и получил обратно уже наполненную ароматной жидкостью. Девушка намеревалась пить из фляжки.

— За знакомство? Меня, кстати, Кайна зовут, — ухмыльнулась рыжая. — А на земле — Александр... Челюсть можешь не подбирать, так даже симпатичнее.

Не то чтобы моя челюсть покидала своё законное место — видали мы... ох, да чего только мы не видали, даже без всей этой лажи с мотанием по мирам.

— Клеймор, кхм... самопровозглашённый рыцарь, самопровозглашённый паладин, случайно метаморф.

— Так же случайно кицурэ, Старшие Лисы. С кицунэ не путай, это наши Младшие.

Не спрашивайте, что она хотела сказать, я из этой тирады тоже ничего не понял. Кицурэ, кицунэ... Как будто я знаю, кто это.

Не определившись, как реагировать на последнюю реплику, я вместо ответа отрастил на указательном пальце стальной коготь и принялся нарезать колбасу.

— Ы-ы-ы! Научишь так же? — тут же в своей обычной манере поинтересовалась лисодевушка.

— Артаса проси, это он постарался. Меня при этом спросить забыл, — хмуро отмахнулся я.

— Не-е-е... Что-то не горю я желанием с ним встречаться. Да и этого вполне хватает...

Линии замысловатой татуировки на левой руке сталкерши задвигались, наливаясь оранжевым пламенем. Спустя пару секунд аккуратная женская ручка превратилась в покрытую рыжим мехом звериную лапу со здоровенными когтями.

Ого, а вот это действительно уже более интересно...

— Занятно. Жрать постоянно хочется?

Рука поспешно сдулась обратно. Лицо Кайны приобрело вид удивлённого смайлика, разве что только не пожелтело.

— Откуда знаешь?

— У самого так было, — сделал я неопределённый жест. — Как встретишь кого из божественной братии, требуй, чтоб чакры продули, сразу проще станет. Артас это может, на мне проверено.

— Тебе чакры гнули?!.. Хрен с Артасом, дай взглянуть на конструкцию...

Глаза ушастой дамочки прищурились, изучающе скользя по моему телу, то сосредотачиваясь на какой-то одной детали, то охватывая его целиком.

— Он там что-то покрутил, и стало лучше. Говорил, что на тридцать шесть процентов.

— Хм... если в процентах, то схалтурил боженька хаотический. Можно ещё процентов десять подтянуть. Но спасибо, конструкцию запомнил, на досуге попробую применить. Если разберусь, что тут за узлы дополнительные понапиханы.

Мне пришлось постараться, чтобы подавить почти вырвавшийся скептический хмык. Схалтурил он, как же... Специально недокрутил, думает, что так меня будет проще контролировать. Что ж, в таком случае, ему обеспечен небольшой сюрприз.

— Давай, — махнул я рукой. — Я в этом всё равно не разбираюсь. Кстати, ты, вижу, во всей этой магической лабуде понимаешь?

— Аура — не магия. Это биополе. А с чего такая уверенность, что понимаю?

— Ткнул пальцем в небо. Я там у себя в одну башню заглянул, полюбовался на местные средства массового маг-поражения... — поморщился я от воспоминаний.

Лиса возбуждённо помахала хвостом, кончик которого прошёл в опасной близости от кошкокроля. Тот попытался цапнуть его зубами, но промахнулся.

— Кровь, кишки, хардкор, скелеты на стенах отпечатались? Зомби свежеупокоенные пачками бродят?

Что-то слишком уж точно описывает... Знает что-то? Или просто совпадение? Я ведь даже не полюбопытствовал, на чьей она стороне.

Хотя это вряд ли имеет значение. Не нападает, и ладно.

— Хм... Предлагаешь зачаровать их? С чарами у меня вообще никак. Зато могу подкинуть несколько гранат и защитных амулетов. Но! Мы так и будем зубы сушить, или всё же хряпнем да пожрякаем?

Я посмотрел на кружку в своей руке, о которой как-то успел позабыть.

Несколько минут мы провели, перемалывая челюстями запас еды и прихлёбывая хвалёный тоник.

Кицурэ ела жадно, за раз забрасывая в не такой уж большой рот столько, что я заподозрил наличие там миниатюрной чёрной дыры.

Вот уж действительно, чакры почистить ей бы не помешало. Ёршиком.

— Амулеты какие и как работают? — наконец, нарушил молчание я.

— Амулеты такие, — давясь колбасой пробубнила Кайна, вытаскивая из рюкзака связку чего-то похожего на связанные шнурком бублики.

Следом появилась ещё одна связка — на этот раз тонких треугольничков.

— Круглые — миксуют пространство в сфере до трёх метров. Остаётся молекулярный несъедобный фарш, — начала объяснять девушка. — Треугольники — при активации создают защитное поле типа сферы. Вон те, с полосочками, создают контур по телу. Без полосок — просто сферу искажённого пространства. типа бутерброд: первая линия обороны, прослойка, вторая линия обороны. Работают в промежутке от пары минут до семи-восьми. Зависит от того, стоишь на месте, или бежишь. И от интенсивности атаки.

— А включаются как?

— Маги телепатией врубают, но мне это недоступно. Поэтому для простых человеков — два камня на каждом амулете. жать на любой — не промахнёшься. Вдавишь один, выскочит второй. Амулет активируется. Жамкнешь по выдавившемуся — амулет отключится. Правда, зарядке не подлежат... Одноразовые...

— Ну и ладно, и так неплохо. Что хочешь взамен? — спросил я, вытряхивая содержимое седельной сумки. Там в основном был всякий не особенно ценный хлам да походные мелочи.

Среди прочего оказалась плоская запертая шкатулка из плоского дерева, мешочек с частью добытых в поздемельях Ирмора зубов и полученный от гоблина свиток с рунами — он всё время вываливался из поклажи, так что в конце концов я просто сунул его наугад, куда придётся.

— Мммм... Всё?

Я с самого начала ожидал чего-то подобного, так что просто кивнул.

— Гранаты и амулеты тебе, остальное мне. Кофе, кстати, есть? Или чай?

Найти среди барахла нужный тканевый мешочек было делом секундным.

— Тут корешки какие-то... Их можно кипятком заваривать, получится что-то вроде кофе.

— Пойдёт! — обрадовалась лисица. — А на случай, если ещё доведётся тут пересечься, прихвачу с собой ещё что-нибудь. Может, револьвер нужен? Дырки делает примерно раз в пять меньше, чем гранаты. Только вот патронов очень мало...

— Вообще-то пригодился бы...

— Свой не отдам. Но на следующий заход, если у себя не помру, постараюсь что-нибудь похожее притащить. Помародёрствую немножко. Трупам ни к чему, да и осталось от них очень мало, а остальные вооружены так, что мама не горюй, им и самим некуда пристроить даже то, что имеется в активе.

Так она, получается, у себя там замочила кого-то... Ладно, это не моё дело.

— И как ты меня найдёшь, интересно?

— Авось вывезет, — расплылась мужик-девица в хитрющей улыбке от уха до уха. Да и чуйка говорит, что ещё увидимся. Земляне же.

Моя чуйка, вообще-то, на этот счёт подозрительно молчала. Зато глубокомысленно намекала, что этой жизнерадостной лисичке вряд ли удастся долго протянуть, если не научится справляться со стальным прутом сами понимаете где.

— Может, Артаса, если увижу, попрошу тебя выдернуть. Всё-таки на одной стороне играем, верно? — тем временем продолжала она гнуть свою линию.

— Ага, так он и разбежится...

— А своим надо помогать. Десант своих не бросает, а мы чем хуже?

Десант, может, и не бросает, а вот Артас... Мы ведь для него не подчинённые, не товарищи и не солдаты — просто фигурки на игральной доске. И если представится шанс что-то выиграть ценой такой фигурки, я очень сомневаюсь, что он будет долго раздумывать.

— Мир твой как зовётся? — неожиданно сменила тему собеседница.

— Никак. Просто мир.

— Имя у него хоть какое-нибудь есть? У какого-нибудь народа? Чем древнее, тем лучше.

Я задумался.

— Предки моего нынешнего тела по мирам гуляли как у себя по дому, — пояснила лиса, — а технологий тут много поразбросано. Может, и порталы остались ещё действующие.

Ничего кроме самого слова 'мир' мне в голову так и не пришло, так что им и решил ограничиться.

— На местном языке что-то вроде "Аркеннор".

— А мой — Эрдигайл. Ну, за бартер и встречу?

Кайна долила мне тоника и подняла фляжку, намереваясь отхлебнуть, но внезапно с негромким 'чпок' пропала из поля зрения.

Полупрозрачные щупальца ирреального тумана принялись неторопливо заполнять оставшийся после её исчезновения объём. Не иначе, к себе в мир вывалилась...

Что интересно, все выменянные вещи и остатки еды исчезли вместе с ней. На земле остались лежать только теперь уже мои амулеты и, почему-то, вардская пехотная лопатка.

И снова, первым, что я услышал, выпав обратно в оформленную реальность, были звуки битвы.

Тяжёлое дыхание. Сдержанное шипение. Ругань. Непрерывный тревожный набат сталкивающегося металла облизал мои барабанные перепонки, будто большой пёс, оставив влажный горячий след.

Открыв глаза, я вскочил на ноги.

Нечто бросилось на меня, тень среди теней, живая и неживая. Умертвие!

С неожиданной силой тварь неуклюже обрушила на меня ржавый топор. Отращивая стальные клинки на пальцах, я смог сбить удар в сторону.

Пинок в живот заставил мертвеца откачнуться, и последующего удара когтистой рукой хватило, чтобы смахнуть его голову с плеч.

Умертвия были повсюду.

— Почему, как только стоит мне вырубиться, вы тут же вляпываетесь в неприятности?! — проорал я, вламываясь в самую гущу врагов.

— Мы бы в них не вляпались, если бы кое-кто не решил вздремнуть посреди территории мертвяков! — с каким-то злобным весельем выкрикнул Алгернон.

Интересный способ сказать, как он рад моему возвращению.

Нечто огромное сшибло меня с ног. Удар оказался достаточной силы, чтобы я пролетел пару метров и врезался в стену, сшибив по дороге парочку зомби.

— Твою за ногу!

Не похоже, что врезавший мне монстр собирался остановиться на достигнутом. Харкая кровью и поспешно сращивая сломанные рёбра, я поднялся на четвереньки, пытаясь разглядеть врага сквозь багровую дымку перед глазами.

Увидеть получилось немного, но, по крайней мере, оно было человекообразным. И подозрительно походило на человека в доспехах.

Японский городовой! Тварь двигалась в мою сторону, попросту расшвыривая стоящих на пути зомби. Мамма миа... Оно не меньше Греска!

Закованная в сталь нога врезалась в мой живот, швырнув в сторону. Клацнув зубами, я постарался упасть так, чтобы не сломать ничего особенно важного. Получилось хреново.

Размахивая руками, словно пугало на ветру, я рухнул в толпу мертвецов бронированной грудой мяса и костей. Гниющие руки протянулись к моему лицу.

— Отвалите от меня!

Гнев придал мне сил. Руки вытянулись, став цепными клинками. Взбешённый и ослеплённый, я судорожно принялся размахивать ими, не заботясь о том, чтобы выбрать мишень.

Влажный звук распадающейся гниющей плоти и треск перепиливаемых костей были мне наградой, музыкой звуча для ушей.

Кое-как устранив самые тяжкие телесные повреждения, я вскочил на ноги. К несчастью, я стоял лицом не в ту сторону.

Понадобилось около секунды, чтобы понять это, и было слишком поздно, когда я, наконец, повернулся. Какая-то железная дрянь вонзилась мне в грудь, пропоров доспехи. Железяку потянуло вверх, и мои ноги оторвались от земли.

Меня словно подвесили на крюк.

Лицо огромного ублюдка очутилось на одном уровне с моим. И оно было наполовину съедено.

ГЛАВА 10

Существо раззявило рот, намереваясь вгрызться мне в глотку.

— Обломись! — рявкнул я, с натугой поднимая цепные клинки.

Тёмная кровь хлынула изо рта, мир перед глазами стремительно терял чёткость. Реальность ускользала, оставляя разум барахтаться в сгущающейся черноте...

Но не тут-то было. Признаться, я уже почти готов был сложить лапки и предоставить судьбе самой разгребать всё то, во что она меня со всего маху вляпнула, однако игнорировать жуткий, полный вселенской обиды и ужаса вопль Миры даже в таком состоянии было невозможно.

Адреналин ударил в мозг, разорванная аорта обросла коллатералями, и я за какую-то секунду вернулся в строй, насколько это вообще было возможно.

Взгляд через плечо одоспешенной твари прояснил причину вопля: молотя руками и ногами, моя вконец зарёванная оруженосица пыталась броситься на мне на выручку, с ненавистью глядя на нежить-образину. Этому здорово мешало присутствие Клеомальда, который бросил щит и без затей обхватил девочку одной рукой поперёк туловища.

— Пора завязывать, — прохрипел я, обрушив клинки на бычью шею чудовища.

Стальные зубья с гудением завращались, дождём разбрасывая в стороны ошмётки плоти.

Монстр покачнулся и рухнул на колени. Мои ноги снова коснулись земли, и это придало уверенности.

— Сдохни уже! — продолжал хрипеть я, перепиливая слишком твёрдые для живого человека мышцы.

Движущаяся сталь с хрустом перегрызла позвоночник, и голова чудовища скатилась с плеч. Тело с лязгом рухнуло на старые камни.

Тяжело дыша, я вырвал из груди металлическую гадость, оказавшуюся чем-то вроде покрытого гравировкой серпа на длинной ручке. Зажимая истекающую кровью дыру дрожащими руками, второпях восстановил пострадавшие органы.

Что-то ткнулось мне в ногу; опустив взгляд я с некоторым удивлением увидел давешнего котокролика.

— Чирик! — заявила зверушка, полыхнув зелёными глазами.

Не уверен, что конкретно было тому причиной, но усталость и апатия отступили словно по волшебству, так что я ещё успел покрошить парочку недобитых зомбей, прежде чем они неожиданно кончились.

Отпущенная ввиду устранения опасности Мира кинулась ко мне, чтобы... кхм... Ну, вообще-то девочка просто ревела белугой, а я пытался её успокоить, гладя по голове и тупо бормоча, что всё в порядке, всё закончилось и помирать я пока не собираюсь.

— Клеомальд... — пробубнил я.

— Что?

— Ты улыбаешься, как идиот.

— Разве?

— Точно тебе говорю. И спасибо.

Рыцарь кивнул, расплываясь в ещё более широкой улыбке.

Алгернон, прихрамывая, подошёл ближе.

— Вардский боевой жрец, — констатировал он, сплюнув на труп.

У меня наконец-то появилось время разглядеть, что же за махину я только что умудрился отправить на тот свет — или куда тут душам положено отлетать — хоть к нежити и вряд ли применимо это понятие.

Как я и предположил ранее, это был здоровенный детина в доспехах, мёртвый, как Ленин в мавзолее. Левая рука отсутствовала, причём, судя по состоянию культи, её отгрызли. На броне тут и там виднелись следы зубов, и я опасался даже предполагать, какого размера то, что их оставило.

Я взял факел, разгоняя тени сыплющим искрами пламенем. Доспехи жреца были массивными и тяжёлыми, явно лучшего качества, чем у моих спутников. Неведомый тёмно-серый металл почти не отражал света, обладая лишь сдержанным графитовым блеском.

Вот чёрт... Если у всех вардов такие...

Немного в стороне нашлось серповидное оружие убиенного. С некоторым опасением я поднял его, поднося к свету. Быстрый осмотр показал, что серп сделан из того же непонятного металла, а вот ручка, похоже, из чернёной стали, украшенной золотом и обмотанной кожаным шнуром. Тонкой линией по изогнутому клинку тянулась цепочка иероглифических символов.

Поколебавшись немного, я затолкал серп в седельную сумку. Учитывая, насколько мне поплохело после ранения этой штукой, оружие явно не из простых, так что бросить его было бы не самой умной идеей.

Закончив с мародёрством, мы, что называется, взяли ноги в руки и поспешили убраться с места потасовки как можно быстрее и дальше.

— Есть идеи, почему этот здоровяк восстал? — спросил Аогернон, когда мы отошли на более-менее безопасное расстояние.

— Ни единой, — развёл руками Клеомальд.

— Погодите, так это необычно? — полюбопытствовал я, чувствуя нехорошо как начинают зудеть ладони.

Алгернон посмотрел на меня как на идиота.

— Обычно боги защищают своих жрецов от такого. И даже без этого, странно, что он восстал так быстро.

А ведь и в самом деле — в отличие от других мертвецов, этот вард совсем не разложился. Скорее всего, он умер меньше суток назад, а значит, прежде являлся членом того самого отряда, которому 'повезло' идти впереди нас.

— Не нравится мне всё это... — тихонько пробормотал я.

Сначала те разбойники, теперь вот жрец. Что дальше? Табун слонов-людоедов?

Это 'ж-ж-ж' неспроста, как говаривал один умный плюшевый парень. Кто-то серьёзно поставил себе целью нас прикончить. А нас ли? Или, может, меня?

Дохлый жрец ведь проигнорировал остальных членов отряда. С другой стороны, разбойники нападали на всех без разбора, а меня, должно быть, поначалу вообще посчитали мёртвым. Не знали как я выгляжу? Или в качестве цели была указана вся группа целиком?

Так, стоп. Надо заканчивать с паранойей. Паника ещё никогда не приводила ни к чему хорошему.

— Чирик!

Я повертел головой, обнаружив котокролика сидящим в одной из боливаровых сумок с поклажей; хитрый зверёк не пожелал идти на своих четырёх, решив прокатиться вместе с вещами. Наружу торчала только голова с настороженно встопорщенными длинными ушами.

— Надо же... А я думал, ты пропал, — улыбнулся я, почесав питомца за ухом.

— Чирик, — радостно ответил котокролик.

— Откуда он взялся? — удивилась Мира.

— Случайно на него наткнулся, пока бродил по небесным сферам, — неопределённо ответил я.

Только вот интересно было бы узнать как он из этих самых сфер сюда попал.

— Чирик-чирик! — возмущённо заявил зверёк, явно подразумевая, что это не я, а он на меня наткнулся.

Девочка несмело протянула к котокролику руку. Тот обнюхал конечность и милостиво разрешил осторожно себя погладить. Аж глаза от удовольствия зажмурил, подлиза!

А ведь со мной так и ухом не вёл, зараза пушистая.

— Мы его оставим?

— Ну, если сам не от нас не сбежит, то оставим.

Котокролик на это ничего не ответил, только мордочку скорчил, мол, глупые люди, куда я от вас денусь, пока сыром кормите.

Собственно говоря, тяжёлая часть перехода на этом закончилась. Нас ещё нескольо раз атаковали небольшие группки умертвий и местных маг-мутантов, но ничего серьёзного больше не на наши головы не свалилось. Как ни крути, варды славно поработали, прорубая нам дорогу.

Упоминания заслуживает разве что появление заросшего серой шерстью паука размером с корову — меланхолично шевеля хелицерами, членистоногий грустно поглядел на нас блестящими глазами и мирно отправился дольше по своим паучачьим делам.

Катакомбы Ирмора закончились так же, как и начались: грязной дырой в склоне небольшого холма. Снаружи был вечер; выбравшись, наконец, из казавшегося бесконечным подземного лабиринта, мы попадали на землю вокруг выхода и некоторое время просто радовались, что дошли.

Но, вообще-то расслабляться было рановато, о чём я с некоторым сожалением по поводу откладывающегося отдыха сообщил своим спутникам.

Первым делом нужно было установить куда подевался вардский отряд. Когда я спросил об этом, Клеомальд и Алгернон в один голос заверили, что ни один здравомыслящий человек не станет особенно задерживаться неподалёку от катакомб. Выходило, что отряд, за которым мы двигались, наверняка ушёл вперёд и немного погодя обустроился на ночёвку.

— Итак, — подытожил я. — Судя по всему, варды пока что движутся условно в направлении цитадели. Думаю, нам стоит продолжать идти следом, если только они не заберут в сторону.

— Что ж, видимо, больше ничего не остаётся, — невесело согласился Алгернон.

Похоже, он больше не был так уж уверен в предпринятых орденом мерах секретности. Пф-ф... Ну, я-то с самого начала испытывал сомнения по этому поводу. Как вообще можно спрятать целую крепость с гарнизоном? Кто-то ведь должен доставлять туда провизию, должны приезжать и уезжать рыцари и солдаты, а в таких условиях утечка информации скорее всего лишь дело времени, как бы её ни пытались предотвратить.

При самом худшем варианте развития событий могло статься, что про цитадель сейчас не слышал только глухой, и доблестные рыцари — единственные, кто не в курсе.

Собственно, сказано — сделано. Клеомальд и Алгернон снова задействовали своё следопытское шаманство, определив нужное направление, и мы с максимальной осторожностью потащились туда.

Местность вокруг была уже не вполне болотистой, но и не совсем нормальной — почва представляла собой фактически слой густой грязи, усыпанной прелыми листьями и прочим древесным мусором. Славься тот, кто придумал деревья! Если бы не листва, мы бы наверняка столкнулись с необходимостью после каждого шага выдёргивать завязшие в тёмной жиже по щиколотку ноги.

Тут и там, выпростав поверх грязи кривые корни, росли пегие ото мха уродливые деревья, зловеще протягивая узловатые ветви к далёкому небу. На мой взгляд, их было явно многовато для подобного места, но оставим эти тонкости ботаникам. Нашему небольшому отряду приходилось пялиться во все глаза, чтобы не проморгать потенциальную опасность — хотя, сдаётся мне, за ближайшей стеной гниющих заживо стволов можно было спрятать бронетранспортёр, и мы бы ничего не заметили.

Впрочем, кое-что — надо сказать, совершенно непохожее на бронетранспортёр, как вскоре выяснилось, — мы заметили подозрительно быстро.

— Такое чувство, будто что-то увязалось за нами, — сказал Алгернон, всматриваясь в лесные тени позади.

Я был склонен с ним согласиться. Некое неопределённое ощущение недоброго взгляда, сверлящего затылок, посетило и меня тоже, хоть я поначалу и списал это на переутомление.

— Нужно проверить, — покачал головой Клеомальд. — Если там кто-то есть, то тащиться за вардами с таким довеском было бы не самой лучшей идеей.

— Я пойду, — неожиданно встряла Мира. — Я маленькая, и мне проще стать незаметной.

Ещё чего не хватало!

— Никуда ты не пойдёшь, — пожалуй, слишком резко осадил я девочку. — И вообще никто никуда не пойдёт.

— Но почему?

— Потому что гладиолус. Едем дальше как ни в чём не бывало. У меня есть идея получше.

Не мудрствуя особо, я поднял правую руку так, чтобы все видели. Укрывающий ладонь металл латной перчатки потемнел, вздуваясь неоформленной шишкой, которая вскоре превратилась в неприметную серую птичку вроде мелкого воробья. Пичуга нахохлилась, расправила крылья и спорхнула на землю, быстрыми прыжками двинувшись к ближайшей куче листьев. Выждав немного, она перелетела на ветку ближайшего дерева.

— Птица найдёт того, кто идет следом, — пояснил я.

— И что дальше? — полюбопытствовал Алгернон.

— А дальше я опишу вам, как оно выглядит, и мы устроим засаду. Или не устроим.

На том и порешили. Мы двинулись дальше, усиленно стараясь вести себя как обычно, а моя шпионская птичка осталась на наблюдательном посту.

Предчувствия не обманули. Вскоре после нашего ухода из кустов в стороне появилось... Ну, что-то появилось. Внешне 'оно' больше всего походило на толкиеновского голлума, увеличено до почти человеческих размеров — пучеглазое, в серебристой чешуе, с длинными руками и зубами как у акулы.

'Как же достали уже эти монстры', пронеслась в голове непрошеная мысль. Честное слово, выскочи из-за ближайшего поворота ваххабит с АК-47 и поясом смертника, обрадовался бы ему как родному. Сначала прибил бы, конечно, а потом обрадовался.

Но, к счастью или к сожалению, ни одного бородатого моджахеда поблизости не наблюдалось, а вот чешуйчатый непонятно кто вполне себе имелся. Опустился на четвереньки, принюхивается. Видимо, по запаху за нами шёл...

Шпионский птыц, тем временем, осторожно перелетел на ветку поближе к голлуму. Это оказалось ошибкой; мгновенно встрепенувшись, чешуйчатое нечто повернуло голову, засекло разведчика и, без труда подпрыгнув на пару метров вверх, сграбастало его прямо в полёте. И ладно бы только сграбастало — тут же запихнуло когтистыми лапами в пасть.

Моя несчастная птичка непрожёванной скатилась по склизкому пищеводу прямо в желудок неведомой твари.

— Вот чёрт... — вполголоса выругался я.

— Мастер? — тут же вскинулась Мира.

Девочка вообще вела себя так, будто я от любого чиха могу концы отдать. Прежде я как-то не обращал на это особенного внимания, а сейчас вот на секунду задумался.

Впрочем, на данный момент у нас были проблемы поважнее.

— Эта гадость сожрала мою пичужку, — поделился я личной трагедией с остальными.

— На что оно похоже? — в один голос задали логичный вопрос Клеомальд и Алгернон.

Я объяснил.

— Морлок, — констатировал Клеомальд.

— И очень голодный, если на птиц кидается, — снова вставила оруженосица. — Обычно они так не делают.

Три пары изрядно поквадратневших глаз уставились на девочку.

— Что? Сир Перриван в своё время толпы их перебил. Ничего удивительного, что я знаю!

Ээээмм, не понял, какой ещё Перриван? Разве этого её рыцаря не Долваном звали? Впрочем, чего я, в самом деле, может, это его товарищ или ещё кто. Тем не менее, я сделал в памяти зарубку позже разузнать про этого незнакомого сира.

— Нужно вытащить мою птицу, — после короткого размышления объявил я. — Чувствовать, как кусок тебя переваривается в чьём-то желудке весьма неприятно.

— Варды близко, — напомнил Алгернон. — Если будем слишком шуметь, нас засекут. Нужно придумать, как справиться с морлоком без лишнего шума.

— Хммм... Вот варды пусть с ним и разбираются, — неожиданно предложил я.

Сотворить стайку из полутора десятков новых пичуг оказалось делом пяти минут. Пятерых птичек я отправил к чешуйчатому преследователю — в их задачи входило отвлекать неведому зверушку, пока остальные товарки усиленными темпами прочёсывают лес в поисках стоянки вардов.

Упомянутая стоянка, ничем, кроме размера, особенно от наших собственных не отличавшаяся, нашлась довольно быстро — на этот раз враг в самом деле оказался близко как никогда. Попытайся мы разобраться с чудовищем привычными методами, и на шум бы наверняка обратили внимание.

С отвлечением внимания дела обстояли хуже — за время поисков голлум умудрился сожрать ещё одного моего пернатого друга. Тяжело вздохнув, я объединил съеденных в один аморфный кусок плоти и окутал сверху металлической оболочкой, защищающей от губительного действия желудочного сока. Посмотрим, как этому уродцу понравится таскать в желудке стальную сферу!

Оставив парочку пернато-крылатых присматривать за вардами, остальные птицы построились в боевой порядок и короткими перелётами принялись подманивать чудо-юдо к вражескому лагерю. К счастью, птичья стая, по всей видимости, являла собой достаточно аппетитную цель для морлока, что позволило отконвоировать его почти к самой границе стоянки.

Что ж, пора было устроить неприятелю небольшой сюрприз.

Металлическая сфера в брюхе твари ощетинилась шипами и крючьями, пропоров внутренности. Глотка твари исторгла отвратительный визг, от которого даже на расстоянии заложило уши, а мои летучие шпионы расселись по веткам, выбирая удобные места для созерцания грядущего столкновения.

К чести вардов, среагировали они мгновенно. Заслышав вопль, поставленный на страже часовой выкрикнул несколько слов, и весь отряд, нацепив для экономии времени только тяжелые нагрудники, бросил текущие дела, вместо этого принявшись организованно прочёсывать лес.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем морлок оказался обнаружен и зарублен к чёртовой бабушке. По сравнению со всем, что я видел до этого, боевая эффективность оказалась просто поразительной: не корча из себя героев, несколько воинов отвлекли внимание голлума, в то время как тот самый часовой — единственный из всех, кто был в полном доспехе — зашёл к тварюке с тыла, и не выпендриваясь снёс ей голову.

Признаться, полюбовавшись на это дело, я здорово зауважал вардов. Не только из-за слаженности действий и заметной невооружённым взглядом выучки — птичье наблюдение выявило ещё парочку занятных штук.

Во-первых, доспехи. Судя по нагрудникам, все комплекты были одинаковыми до мелочей. Комплект брони прикончившего морлока часового отличался от бывшего у встреченного в подземельях дохлого жреца аналога разве что отсутствием кое-каких гравировок и мелких рюшечек. Явно всё из одной партии, предназначенной специально для армейских нужд; в баронствах о подобном никто и не мог и мечтать, так что ходили кто в чём.

Во-вторых, материал, из которого эти самые доспехи были изготовлены: всё тот же темный металл графитового цвета, без присущего здешним рыцарским комплектам дурацкого показного блеска. Неужто уже и к идее создания камуфляжа подошли?

Вот же засада... И почему я не удивлён, что меня забыли обо всём этом предупредить?

Тем временем варды, коротко посовещавшись, принялись прочёсывать лес вокруг лагеря. К счастью, этот шаг был вполне логичен, и я его ожидал; к тому же, благодаря шпиёнским птыцам мы всегда точно знали, где находятся враги и имели все возможности не попадаться им на глаза.

В конце концов нашим противникам надоело шататься по лесу, и они, так никого и не найдя, вернулись в лагерь. Пользуясь этим, мы подошли чуть ближе, и рассчитав расстояние так, чтобы быть достаточно далеко, чтобы нас не заметили, но в то же время достаточно близко, чтобы иметь возможность наблюдать самим.

Устраивать полноценный лагерь, и, тем более, палить костёр мы не стали, ограничившись просто брошенными на слой палой листвы одеялами. Рыцари захрапели почти мгновенно; казалось, бедолаг словно выключили пультом ДУ, стоило их телам перейти в горизонтальное положение. Я остался на страже — было бы странно сваливать это на кого-то ещё, учитывая, что всё ещё приглядывающие за вражеским лагерем пичуги подчинялись только мне.

Тихонько ругаясь сквозь зубы, я осторожно поливал из фляги двух несчастных проглоченных морлоком птах — как только представилась возможность, те выбрались из внутренностей остывающего трупа, оформились обратно в пернатых и со всех крыльев припустили обратно на базу. Вода помогала плохо, но я пока не терял надежды отчистить пичуг от донельзя мерзких на вид, и в сотню раз более мерзких на запах внутриголлумовых жидкостей.

Завернув очередную трёхэтажную руладу, я поднял голову, заметив, что Мира тоже ещё не спит. Было прохладно, так что девочка закуталось в одеяло с головой, однако, я заметил небольшую щёлку, сквозь которую на меня глядел внимательный карий глаз.

Я решил, что момент ничем не хуже всех прочих, так что ненадолго оторвался от птичек и спросил:

— Кто такой Перриван?

Щёлка в одеяле мгновенно уменьшилась раза в два. Мира отчего-то заёрзала в своём тёплом коконе.

— Ну... Сир Долван был не первым рыцарем, которому мне довелось служить. До него были Гелвор и Перриван.

Я вылил ещё немного воды на птичек, ожидая продолжения. Его, однако, не последовало.

— И что с ними стало? — спросил я наконец.

Снова ерзанье; Мира перевернулась лицом от меня и поджала к животу колени. Из-под одеяла донеслось негромкое сопение.

— Они оба были упёртыми ослами, и теперь их нет.

Признаться, я не нашёл, что сказать. Кажется, мой вопрос её расстроил.

Чувствуя себя полным идиотом, я неуклюже сменил тему разговора, и мы поболтали ещё немного. Болтовня вышла какой-то натянутой, но я никогда не был особенно хорош в таких вещах.

Когда над деревьями забрезжил рассвет нового дня, и в лагере вардов наметилось какое-то вялое шевеление, я проглотил пятый по счёту паёк — несмотря на обещанные Артасом тридцать шесть процентов, я всё ещё ел больше нормы — и, зевая во весь рот, растолкал остальных. Вскоре наше выматывающее путешествие продолжилось.

Плетясь в хвосте вражеского отряда, мы уже к полудню добрались до крепости ордена.

Немедленно, впрочем, обнаружив, что кое-кто нас сильно опередил. И заодно — что этих 'кое-кого' чертовски много.

ГЛАВА 11

Цитадель ордена Нового Начала по размерам превосходила Гарск почти в полтора раза. Гигантские стены из серого камня выглядели так, будто для их разрушения потребуется не меньше, чем армия сошедших с ума демонов. На увенчанных остроконечными крышами со светло-голубой черепицей башнях лениво развевались флажки.

Секретность, ага, подумалось мне. Они бы ещё указатели вдоль дорог расставили, 'К крепости ордена — туда'.

Впрочем, сетовать на это сейчас было явно неподходящее время.

Нашей главной проблемой отныне было то, что мы не могли попасть внутрь. По той простой причине, что в окружённую неприятельским войском цитадель вообще довольно трудно попасть, с какой стороны ни смотри.

Армия вардов широкой полосой расположилась вокруг крепостного рва, вне досягаемости оружия защитников; сам ров в нескольких местах был уже наполовину завален вязанками хвороста. Среди шатров и костров вражеской армии мой взгляд то и дело натыкался на осадные машины, внешне напоминающие требушеты. Также я заметил три не то недособранные, не то недостроенные осадные башни.

Судя по всему, дела у крепости Колворт — именно так, если верить Алгернону, называлось это место — обстояли неважно. Нападающих явно было гораздо больше, чем могло быть внутри рыцарей и гарнизонных солдат. Даже если все в крепости, кто может держать оружие, поднимутся на стены, этого едва ли будет достаточно. Как только варды закончат осадные башни, цитадели конец.

Вне всякого сомнения, варды явились за гвесс аблах. Если крепость падёт, все хранящиеся там осколки попадут в руки врага; на мгновение мне подумалось, что наш поход был бессмысленен.

Поскольку бросаться в мясорубку с шашкой наголо было бы очень и очень глупой идеей, я устало помассировал виски и принялся выдумывать хитрый план.

Сначала — расстановка приоритетов. Во-первых, нам нужно было как-то проникнуть за крепостные стены и встретиться с верховным магистром ордена, или же найти другой способ связаться с ним.

Во-вторых, было необходимо каким-то образом позаботиться о сохранности осколков жала, если сам орден не в силах обеспечить им неприкосновенность — возможно, увезти куда-то ещё, хотя меня бросило в пот при мысли о том, чтобы вместо одного гвесс аблах таскаться повсюду ещё с четырьмя.

Но прежде всего нам нужно было как-то выиграть время.

Чем больше я об этом думал, тем меньше мне это нравилось. Что ж, по крайней мере, у меня всё-таки созрел план, хотя иначе как безумным его назвать было трудно.

Вздохнув, я отправил воробьёв-разведчиков в стан врага и отправился рассказывать Мире и рыцарям какого, собственно, чёрта успел напридумывать.

— Это точно сработает? — обеспокоенно спросил Алгернон, переводя взгляд с меня на Клеомальда и обратно.

— Откуда мне знать? — огрызнулся я, чувствуя как зубы начинают выбивать дробь от волнения. — Если получится, мы выиграем себе немного времени. Если нет, значит, вы, ребята, окажетесь ещё глубже в заднице, чем сейчас.

За неимением зеркала я заставил одного из своих птахов подлететь поближе и оглядел себя его глазами.

Перемена облика с прошлого раза произошла разительная. Если прежде я выглядел как пусть не совсем типичный, но всё-таки рыцарь из баронств, то теперь крохотные птичьи глаза взирали на точную копию погибшего в катакомбах Ирмора вардского боевого жреца. Впрочем, шляться с лицом мертвеца я нашёл весьма неумным, и потому изобразил на голове увенчанный высокими рогами глухой шлем — благодаря воробьиному дозору я теперь более-менее ориентировался во внутренней кухне вражеского лагеря и знал, что это едва ли вызовет подозрения.

Короче говоря, теперь я выглядел как важная вардская шишка. План мой был предельно прост: наведаться к врагу и устроить тарарам. Причём желательно такой, чтобы следующие день-два они занимались не тем, зачем пришли, а искали среди своих жрецов 'товарища Штирлица'.

Разумеется, это была ненадёжная и крайне опасная для жизни затея, которую и планом-то можно было назвать только с большой натяжкой. Тем не менее, ничего получше ни мне, ни кому-то из моих спутников в голову не пришло.

— Как я выгляжу? — задал я наиболее животрепещущий вопрос.

— Как вард, — пожал плечами Клеомальд. — Я бы в бою не отличил, но там, в лагере...

— Да знаю я всё! — фыркнул я в ответ. — Можно подумать, у нас сейчас есть большой выбор.

Рыцарь нехотя вынужден был согласиться.

Я повернулся, посмотрев на свою юную оруженосицу. Мира стояла немного поодаль, закусив губу, и рассеянно поглаживала котокролика. Она выглядела спокойной, но я видел, как крепко её руки сжимают чёрное пушистое тельце; обычный кот давно пустил бы в ход когти и сбежал, оскорбившись таким обращением.

Подойдя ближе, я опустил закованную в железо ладонь ей на голову, потрепав по спутавшимся волосам.

— Не дрейфь, — сказал я преувеличенно героическим тоном. — Если повезёт, я украду для тебя гребешок.

Мира в ответ лишь вздохнула, и плечи её поникли.

Полчаса спустя, пользуясь плавно переходящими в ночь сгустившимися сумерками в качестве прикрытия, я полз на карачках по каким-то ощетинившимся премерзкого вида шипами кустам.

В обычной ситуации пробраться мимо стоящих на страже воинов было бы как минимум проблематично, но благодаря моим пернатым соглядатаям это неожиданно оказалось проще пареной репы; используя псевдоворобьёв, чтобы наблюдать за часовыми, я без особого труда проскользнул к самому лагерю.

Несколько раз, правда, пришлось присесть за чахлыми кустиками, пригибая голову в рогатом шлеме — к счастью, благодаря доспехам я даже не исцарапался.

Замерев в неудобной позе, я переждал, пока последняя пара часовых, тихонько переговариваясь, прошагает мимо. Облегчённо переведя дух, я выбрался из кустарника, напустил на себя вид а ля 'морда кирпичом' и двинулся к самому большому скоплению шатров.

Лагерь был многолюден; повсюду горели костры, туда-сюда сновали люди, откуда-то слышалось конское ржание. От птичек теперь уже не было особенного толка — избегать столкновения с вражескими воинами я в любом случае больше не мог. Оставалось надеяться только, что меня примут за своего.

Надеясь, что маскировка работает как надо, я с бешено колотящимся сердцем лавировал среди спешащих по своим делам солдат.

По-видимому, фальшивая личина оказалась не совсем плоха. Попадающиеся по дороге воины, вели себя как полагалось, то есть смотрели аки на батьку-командира и приветствовали, прижимая к нагруднику правый кулак; офицеры уважительно кивали. Моему облегчению не было предела — можно считать, что первая часть плана прошла как по маслу.

Тем временем я задумался над тем, что делать дальше.

Проще всего было бы заявиться к одному из костров, вокруг которых отдыхали воины вардов, прикончить нескольких, пользуясь фактором внезапности и быстро слинять. Однако был здесь один немаленький минус: убийство простых солдат это, как ни крути, всего лишь убийство простых солдат. Вряд ли это вызовет достаточные волнения, чтобы существенно замедлить строительство осадных машин.

Исходя из этого, мне оставалось только одно: постараться достать кого-то из высшего командования. Подобраться на расстояние удара, возможно, будет не так уж сложно... А вот унести потом ноги...

Аарх, чёрт побери!

Выбросив из головы лишние мысли, я решил просто положиться на удачу и импровизировать.

Ноги быстро несли меня к самому здоровенному шатру примечательной полосатой расцветки, где — предположительно — обреталось местное командование.

Перед входом обнаружилась пара стражников. Припомнив, что наглость — второе счастье, я прошествовал прямо к ним, стараясь сохранять внушительный вид.

Оба воина поспешно звякнули кулаками в латных перчатках по тёмным нагрудникам.

— Велено никого не пропускать, тар.

'Тар', если я всё правильно понял, было вежливым формальным обращением к жрецу.

— Известия чрезвычайной важности, — чуть понизив голос, словно речь шла как минимум о государственной тайне, произнёс я. — Командованию лучше узнать немедленно.

Стражники заспорили, решая пускать меня или нет. Я пару минут как бы из вежливости послушал их препирательства, затем глубокомысленно прокашлялся и намекнул, что если сейчас же меня не пропустят, то объяснять начальству, почему его не предупредили о грядущих неприятностях, будут потом сами.

Воины сникли, после чего один с кислым лицом скрылся в шатре — не то будить командование, не то спросить разрешения пустить или прогнать в шею. Я ещё немного помялся снаружи, грозно взирая на оставшегося стражника, после чего был приглашён-таки внутрь.

— Господа, — принялся я вдохновенно нести чушь прямо с порога. — Я прибыл, чтобы довести до вас пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор!

В палатке находились два человека, сейчас уставившихся на меня круглыми глазами.

— Ре... визор? — переспросил тот, что помладше, нервно тряхнув головой. — Что, опя...

— Откуда сведения? — поморщился второй, с жёстким квадратным лицом и щетиной на подбородке.

Я виновато развёл руками.

— Ну, боюсь, я не могу назвать источник — иначе в следующий раз мне там уже ничего не расскажут.

— Понимаю, — кивнул небритый. — Как ваше имя, жрец? И снимите этот дурацкий шлем, мы ведь не на поле боя.

Ухватив шлем за правый рог, я нарочито медленно потащил его с головы. В этом не было никакой особенной трудности: металлические части я мог отделять от тела ничуть не хуже органических, разве что прирастить их обратно потом было уже нельзя, да и вдобавок сил это отнимало на порядок больше. Более важно, что я не мог решить, какое лицо им показать — своё собственное, умершего в катакомбах жреца или чьё-то ещё.

Но время поджимало, и колебаться было некогда; когда шлем был наконец-то снят, супостатам предстал мой всегдашний, умученный после прошлой бессонной ночи фэйс.

— Тар Легард, — представился я вымышленным именем, попросту озвучив первое пришедшее на ум сочетание букв. — Я только недавно прибыл.

— Занятное имечко. Из северных провинций?

— Ну, можно сказать и так.

Чувствуя, что ступаю по невероятно тонкому льду, я отчаянно старался отвечать не слишком подозрительно, при этом не говоря ничего конкретного из опасения выдать себя.

— Командующий Ракард, — представился небритый. — Мой помощник, Сентар.

Тот, что помоложе, неопределённо махнул рукой, мол, да, Сентар — это он и есть.

— Так что там с ревизором? Сведения точные? — снова принялся за расспросы Ракард.

— Точнее не бывает, — заверил я в ответ.

Командующий чертыхнулся; похоже, какая-то часть его надеялась, что выну из-за пазухи клоунский колпак и заявлю, что пошутил.

— Почему вы нам рассказываете? — подал голос Сентар. — Жрецы обычно сами по себе, им как будто нет дела до таких вещей.

Я пожал плечами.

— Просто стараюсь завести друзей, — ответил я с чуть смущённой улыбкой. — Разве это так уж плохо?

— Напротив, это как раз весьма дальновидно, — заявил Ракард. — Проклятье, не могу поверить, что нас снова будут вот так позорить, словно каких-то щенков! Вам известно, что именно будут проверять?

Ухо с чувством облегчения уцепилось за это самое 'снова'. Похоже, с этим выдуманным ревизором я попал в самую точку.

И ведь совершенно случайно дёрнуло процитировать классика. А скажи я что-нибудь другое, кто знает, как бы всё обернулось.

— Вы же знаете эту чиновничью братию, — проговорил я вслух то, что командующий и так явно ожидал услышать. — Наверняка будут совать свой нос во все щели подряд.

— Кровь бога-короля! Ну почему снова мы? В королевстве что, армии кончились?!

Командующий ещё минуты две сыпал проклятиями, призывая все возможные небесные кары на головы тех несчастных, которых угораздило выдумать ревизии, ревизоров и чиновничество вообще.

Даже как-то неудобно его после такого... Ну, того. На самом деле, я ему почти сочувствовал.

— Просто припомните, с чем у вас дела хуже всего, — подал идею я, устав, наконец, слушать ругательства.

Надо отдать ему должное, Ракард пришёл в себя мгновенно.

— Хуже всего, хуже всего... — пробормотал он, бросив вопросительный взгляд на Сентара.

— Продовольствие, — без труда нашёл что ответить помощник.

— Проклятье, но мы-то ведь ни при чём. Эти столичные крысы подсунули нам продукты плохого качества!

— Знаю, но с ревизором эта отговорка может и не пройти.

— Ну вот... — вклинился в разговор я. — Что, с едой в самом деле так плохо?

Ракард фыркнул.

— Нам уже пришлось урезать пайки. Хорошо хоть, по слухам, в этой крепости, что у нас под боком, достаточно провианта. Как только возьмём её, сразу же сможем пополнить запасы.

— Я ещё утром приказал рассортировать провизию и всё испорченное погрузить на телеги, — вставил Сентар. — Надеюсь, выбросить придётся меньше половины.

Командующий почесал подбородок, затем вынул из стоящего в углу сундука ножны с мечом и принялся прицеплять их к поясу.

— Надо самим пойти и взглянуть. И да, Сентар, хватит уже пытаться сберечь мои нервы. Я прекрасно знаю, что нам понадобится чудо, чтобы выбросить 'меньше половины'.

Вот так и вышло, что мы все втроём — меня тоже зачем-то позвали, так что даже не пришлось самому напрашиваться — отправились в небольшую пешую прогулку, инспектировать имеющиеся в наличии продуктовые запасы.

Я едва мог поверить в такую удачу. Неужто моё не-по-Станиславскому лицедейство сработало? Может, леди Фортуна наконец-то соблаговолила повернуться ко мне передом, а к вражине — задом?

От этой мысли у меня разве что незабудки в душе не цвели.

Тем не менее, думать следовало совсем не о том. Из-за стражников у входа я поостерёгся предпринимать что-либо прямо в шатре — они наверняка подняли бы тревогу, и из других шатров поблизости сбежалась бы целая толпа вардских офицеров с мечами наголо. А я хоть и метаморф, но всё ж таки не супермен, и справляться с таким количеством опытных воинов сразу меня никто не учил.

Сейчас, однако, всё складывалось как нельзя лучше — я уже немного приотстал от спутников, как бы засмотревшись на стоявший поблизости требушет, так что теперь оставалось лишь вытянуть из петли на поясе трофейный боевой серп и...

Неожиданно ударило: а я вообще смогу?

Так уж вышло, что волей-неволей мне уже пришлось лишить жизни или её подобия энное количество человек. Но, чёрт возьми, это было в бою, и я всегда защищался.

Если хотите, можно сказать, что это была чересчур адекватная самооборона.

Нападение вот так, сзади, было убийством. Согласитесь, это далеко не одно и то же.

Совсем не одно и то же.

Но колебаться было некогда. Нужно было всё решить быстро.

Медленно и осторожно я положил руку на украшенную золотом рукоять трофейного оружия, тихонько, стараясь не издать ни одного лишнего звука, вытянул серп из петли и перехватил поудобнее, готовый нанести удар.

Спустя мгновение я атаковал. Выпад получился не слишком уверенным, но грубая сила и острота клинка сделали своё дело; хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, голова Сентара скатилась с плеч и покатилась в пыли. Из разрубленной шеи ударил багровый фонтан.

Несколько капель крови попало мне на лицо, но едва ли было подходящее время беспокоиться об этом. Рванувшись вперёд мимо оседающего на землю тела, я обрушил на командующего косой удар сверху вниз, вложив в одно движение все свои силы.

Серп со звоном ударился о холодную сталь.

— Так и знал, что с тобой что-то не так, — холодно произнёс Ракард.

Наши клинки скрестились, высекая искры.

Прямой широкий меч командующего поблёскивал во тьме, отражая свет восходящей луны; мой серп оставался сгустком черноты на фоне сгустившейся ночи.

К нам уже бежали солдаты, но пространство для манёвра пока оставалось.

— Чем я себя выдал? — не смог удержаться я от вопроса.

Командующий криво ухмыльнулся. Его пальцы так плотно сжимали рукоять оружия, что костяшки стали призрачно-белыми.

— Ревизоров не посылают в армии за пределами королевства. А если бы и послали, я не узнал бы об этом позже, чем какой-то жрец.

Расцепив клинки, я отпрыгнул на шаг назад. Ракард мгновенно атаковал, вынуждая меня защищаться; лязг металла о металл разносился вокруг подобно ударам корабельного колокола.

— Твоего помощника мне удалось обмануть.

— Не льсти себе, ты неважный актёр. Он просто всегда был излишне доверчив.

Что ж, покушение провалилось, пора было это признать. И стоило уже сматываться.

Шею обожгло болью. Ракард сумел достать меня каким-то невообразимо сложным для такого дилетанта как я финтом.

Чего он совершенно не ожидал, так это что глубокая, и, вероятно, смертельная для обычного человека рана затянется без следа. Как бы то ни было, я умирать от такого отказывался.

Воспользовавшись замешательством противника, я пнул его в живот. Командующий согнулся пополам, выронив из рук меч. Стиснув зубы, я занёс над ним серп и... не смог ударить.

Возможно, я всё ещё был не в своей тарелке из-за бедняги Сентара, который так ничего и не понял, пока я не снёс ему голову.

Или же дело было в том, что Ракард мне нравился. Я не думал, что он был плохим человеком.

Чтобы ни было причиной, убить его я не смог.

Вместо этого я опустил оружие и бросился бежать.

Какой-то воин пустился наперерез, загораживая дорогу, но я на ходу протаранил его плечом, продолжая выжимать всю возможную скорость из уставшего тела.

Я не был настолько наивен, чтобы действовать совсем уж безо всякого плана; немного раньше, пока мы шли через лагерь, я приметил несколько подходящих мест, куда можно будет сбежать сразу после убийства. Теперь выбирать было некогда, так что я на всех парах припустил к ближайшему.

Место было чем-то вроде узенького проулка между двумя шатрами. Там вряд ли часто ходили; чтобы спрятаться ненадолго, оно подходило идеально.

Проскочив под держащими шатры верёвками, я влетел в проулок, тут же плашмя рухнув на землю. Стараясь успеть как можно скорее, я поспешно сменил внешность: жреческие финтифлюшки с доспехов пропали, волосы из моих угольно-чёрных стали соломенными, вдобавок я отрастил себе нос картошкой и облепил лицо плебейскими веснушками. Приметный окровавленный серп я засунул под себя.

'Успел', с облегчением пронеслось в голове. Спустя мгновение в проулок вбежали несколько солдат. В тот момент казалось, что мечи в их руках почти светятся от жажды моей крови.

— Туда, он побежал туда! — крикнул я, прикидываясь раненым.

Воины шумной гурьбой пронеслись через проулок в указанном направлении.

Я наконец-то перевёл дух.

Поблизости нашлись какие-то ящики, укрытые мешковиной; отхватив кусок побольше, я замотал серп и спокойно пошёл своей дорогой.

Не так уж важно, что Ракард выжил, подумалось мне. Возможно, так даже лучше — может статься, теперь он не успокоится, пока не проверит всех своих жрецов лично.

И вот ещё что: проблемы вардов с припасами были настоящими или нет?

Сентар вряд ли притворялся, когда говорил о них, но мало ли... Стоило проверить.

Мало-помалу я отходил всё дальше от места покушения, в дальнюю от офицерской части сторону лагеря.

Солдатские костры здесь горели чаще, вокруг них виднелись фигуры воинов. Пораскинув мозгами, я выбрал один, где народу было поменьше, и двинулся туда.

Нацепив на лицо глуповатую улыбку, я вошёл в круг света и громко поздоровался.

— Чего надо? — хмуро поинтересовался мешавший что-то в котелке человек со шрамом на лбу.

— Да так, — добродушно ответил я, разводя руками. — Шатаюсь туда-сюда, пытаюсь достать гребень для волос. Пока не нашёл.

— Гребень? — крякнул другой воин. — А на что он тебе?

— Для дамы, естественно, — немного простецки ухмыльнулся я.

Солдаты заржали.

— Это где ты здесь дам видел?

— А кто говорит про 'здесь'? Возьмём крепость, а там уже посмотрим. По обстоятельствам.

— Ну да, — хмыкнул мужик со шрамом.

В глазах его явно читалось, что, мол, с такой рожей, приятель, тебя точно ни одна красотка без дорогого гребня в спальню не пустит.

— Каллех! — тем временем продолжал побитый лоб. — У тебя вроде был какой-то гребень среди трофейного хлама? Может, продашь пареньку?

— Может и продам, — ответил Каллех, — если вспомню, куда я его дел.

Вспоминание заняло несколько минут, но в конце концов гребень всё же был найден и с победным криком извлечён на свет божий — ну, вообще-то на свет костра, но, уверен, здесь и у костров свои боги.

Гребень был красивый, с резной рукояткой из кости и какими-то камешками, которые Каллех упрямо величал драгоценными, хотя, по-моему, это были просто стекляшки. Мы немного поторговались, и, в конце концов, я сбил цену до десяти монет. Вообще то, даже это было неоправданно много, но ведь, по правде говоря, я пришёл не за гребнем, а за информацией.

— Кстати, — как бы невзначай ввернул я, отдавая деньги, — мы с парнями только недавно добрались. Говорят, командование пайки урезало?

— Пф! 'Урезало!', — фыркнул шрамоголовый, тыкая ложкой в содержимое котелка. — Сам посмотри, что приходится есть. Демоны забери этих столичных уродов! Вечно пытаются спихнуть армейским самые негодные продукты.

Внезапно раздались торопливые шаги, и из темноты к костру выскочил ещё один вард.

— Максод! — крикнул он, обращаясь к кашевару, который, похоже, здесь был за главного. — Там, говорят, какой-то жрец только что пытался зарубить командующего!

— Всегда знал, что этим ублюдкам нельзя доверять, — злобно пробурчал Каллех.

Несколько воинов сделали было попытку рвануть к офицерской части лагеря, но Максод тут же их осадил:

— Стоять! Все сидим и ждём приказов. Кто будет дёргаться — башку оторву!

С сожалением откладывая ложку, шрамоголовый взглянул на меня.

— Дуй к своим, парень. Сам понимаешь, сейчас тут такое начнётся...

Кивнув, я спустя мгновение растворился в темноте.

ГЛАВА 12

Вернувшись к своим, я ожидал какого угодно приёма, кроме того, что оказался уготован мне в действительности.

Продираясь сквозь подлесок к центру небольшой рощицы, любезно укрывающей моих спутников от глаз неприятеля, я уже не заботился о скрытности, полагая, что все опасности остались позади. Однако, как сказал какой-то мудрец, во Вселенной есть только две вещи, имеющие право именоваться бесконечными — это сама Вселенная и человеческая глупость. Да и то насчёт первого можно поспорить.

В общем, ломясь вперёд, аки лось через терновник, я уже сделал одну глупость и как раз совершал вторую. Эта вторая состояла в том, что я не смотрел вверх.

С металлическим лязгом — и совершенно неожиданно — что-то до крайности тяжёлое шмякнулось на меня с ближайшего дерева. Тяжесть прижала к земле; в следующее мгновение меня ткнули носом в прелые листья. У горла явственно ощущался приставленный кем-то клинок.

— Тихо! — прошептал мой пленитель в лучших традициях шпионской драмы. — Ни звука, отвечать только на мои вопросы!

Голос был на удивление знакомым.

— Клеомальд?! Ты с дуба рухнул?!

Хм... А ведь вообще-то, так оно и было — ну, разве что вместо дуба было берёза или что-то типа неё. Как он вообще в доспехах туда залез?!

— Э... Ты кто? — тем временем удивлённо вопросил герой Фарзалиса.

— Дед Пихто, блин! Своих не узнаёшь?

Вот только тут-то до меня и дошло.

Первая глупость, которую я успел натворить (ну, вообще-то далеко не первая) — это забыл вернуть своему лицу привычный вид. Неудивительно, что Клеомальд меня не узнал.

Ну да сделанного не воротишь, а несделанного — тем более, так что пришлось мне, чертыхаясь и отплёвываясь от набившейся в рот дряни, заняться перелепливанием лица в лежачем положении.

— О... — выдавил из себя Клеомальд, неожиданно осознав, что, в некотором роде, сидит на своём непосредственном командире.

— Вот тебе и 'О...', — огрызнулся я. — Может, уже слезешь с меня, наконец?

Следующие несколько минут прошли в неловких извинениях обоюдного характера. К счастью, у нас были и другие заботы помимо этого, так что вскоре мы отправились к Мире и Алгернону.

В общем и целом, все с облегчением встретили моё возвращение, так что, прежде чем заняться рассказом о произошедшем и поделиться добытыми сведениями, мне пришлось выслушивать их восторги от того факта, что я вернулся не по кускам.

Вручив оруженосице обещанный гребешок (вот по этому поводу восторгов отчего-то не последовало), я коротко обрисовал случившееся и принялся обдумывать следующую часть плана.

Жутко хотелось спать, и голова почти не работала. Я был в том состоянии, когда что-то сверххитрое выдумать физически невозможно. Поминутно зевая, я проглотил двойную порцию еды, с грустью припомнив горячую бурду из котелка Максода. Не иначе пожрать его воинам так и не пришлось, добро пропадает...

Догрызя последний кусочек чёрствого хлеба, я отдал крошки явившемуся на запах котокролику и с трудом выбросил из головы думы о еде, удивляясь, как это титаническое усилие меня не доконало. Ну да ладно... Говорят, что простые планы всегда самые лучшие — так и нечего сидеть и корчить из себя Мазарини.

Первым делом я призвал пред светлы очи ближайшего псевдоворобья и вырастил его до размеров курицы.

— Это чего? — поинтересовалась наблюдавшая за превращением Мира.

— Это птица, — флегматично ответил я.

Сил на нормальный ответ у меня уже не оставалось.

— А зачем? — всё не унималась оруженосица.

— Отправлю в крепость, — растолковал я. — Надо же как-то с орденом связь налаживать.

— Это разве не странно? Воробей размером с индюшку?

— Э...

Пришлось в срочном порядке делать из воробья упитанного ворона. Спать захотелось ещё сильнее, хотя до этого казалось, что сильнее уже некуда. Тем не менее, я героически превозмог сам себя и отправил изрядно поправившуюся птицу в сторону цитадели.

Прошелестев над вражеской армией, ворон чёрной тенью заскользил вдоль серокаменных стен. Тут и там небольшими группками расположились воины; расставленные через равные промежутки дозорные пронзали тьму хмурыми взглядами.

Никто не обращал внимания на кружащую в небе птицу. Ворон лениво шевельнул крыльями, опускаясь ниже.

Я решил, что лучше всего будет найти кого-то, отошедшего от остальных солдат, и попытаться завести переговоры. К несчастью, подходящего случая всё не подворачивалось... С другой стороны, стена была достаточно длинной, чтобы не особенно об этом волноваться.

Внезапно что-то привлекло взгляд, и я заставил птицу заложить крутой вираж. Чтобы рассмотреть внимательнее, я вновь и вновь гонял ворона по кругу, пытаясь понять в чём дело.

Один из воинов казался смутно знакомым... Где-то я уже видел эти волосы серо-стального цвета и усы щёточкой...

Оба-на, да это же Милос! Рыцарь из гарской таверны!

Шумно хлопая крыльями, ворон приземлился на зубец крепостной стены неподалёку. Несмотря на глубокую ночь, камень под птичьими лапами показался мне тёплым.

— Прр-рривет лунатикам! — с надеждой прокаркал я через птицу.

Явно не ожидавший подобного от летающей живности Милос подпрыгнул на месте, схватился за арбалет и навскидку выпалил в пернатого гостя.

К счастью, у него не было времени нормально прицелиться, так что сердито закаркавший птыц без труда избежал попадания; железный наконечник болта лишь бесполезно скользнул по шершавому камню.

— Эй, ну стррелять-то зачем? Я этот, как его, фамильярр, вот! — поспешно затараторил ворон. — Посланник, карр-роче!

— Чей? — подозрительно спросил рыцарь, демонстративно перезаряжая арбалет.

— Того же, кто дал тебе четвёртый камень, дурья башка!

Что тут скажешь, бессонные ночи, голод и смертельная опасность определённо не способствовали улучшению моего настроения.

— Доказать можешь? — вопросил Милос, не обращая внимания на грубость.

— Когда ты пр-ришёл, он грыз яблоко, а на столе была гр-руда объедков!

— Ладно, верю. Говори что хотел.

— Щаззз! — мстительно проскрипела птица. — Давай бери меня на р-руки и тащи к магистру ордена, да пожживее...

— Это и есть та чудесная птица, о которой ты говорил? — спросил магистр ордена Нового Начала Рувион, входя в небольшую комнатку на первом этаже крепостного донжона.

Магистр был уже человеком в возрасте, худым и жилистым, с налысо обритой головой и пронзительным взглядом.

Нахохлившийся ворон, сидевший на грубо сколоченном столе, сердито зыркнул круглым глазом.

— Попка вум-мный, попка говор-рит! — саркастично прокаркал пернатый гость.

Лица Рувиона и Милоса заметно вытянулись.

— Мастер Клеймор зол, устал и голоден! — раздражённо продолжал вещать ворон. — Ему пришлось проделать путь от самого Гарска, и что же он увидел, когда наконец-то добрался? Что вы сидите взаперти в своей крепости, будто малые дети!

— Ах ты ж вардово отродье! — вскипел пожилой магистр и метнул в ворона подвернувшейся под руку жестяной кружкой. — Не думаю, что я должен объясняться в этом перед птицей.

Кружка со звоном угодила пернатому в лоб, вызвав громкий обиженно-возмущённый карк. В ответ на такое хамство ворон расплескался по столу бесформенной массой сырой плоти.

Через мгновение плоть оформилась в человеческое лицо — вернее, в моё лицо.

— Тогда, может быть, вам стоило бы объясниться передо мной? — спросил я через живую маску. — Так вышло, что в мои руки попал пятый камень из тех, что вы ищете. И, когда я привёз его сюда, чтобы отдать вам, оказалось, что вы вот-вот потеряете остальные четыре — включая и тот, который я передал Милосу в прошлый раз. Я чувствую себя обманутым, магистр!

Видимо, Рувиону нечасто доводилось видеть лежащие на столе говорящие лица; как бы то ни было, смысл сказанного дошёл до него не сразу.

— В-вы принесли ещё один гвесс аблах? — наконец выдавил он, заикаясь от волнения.

— Именно, — хмуро подтвердил я.

От Алгернона я знал, что на поиски каждого из трёх осколков, добытых орденом самостоятельно, уходили годы, а то и десятилетия. Получить два камня подряд, да ещё от одного и того же человека, было запредельной удачей.

— Но из-за армии под стенами войти в крепость и отдать его вам будет весьма проблематично. Надеюсь, у вас здесь есть подземный ход, о котором враги ещё не пронюхали?

Ставший вдруг образцом любезности магистр споро подтвердил, что да, подземные ходы у них имеются, и даже в избытке. За кружку, правда, так и не извинился.

Милос приволок откуда-то карту, после чего мне в подробностях показали и объяснили куда идти и чего искать.

Уяснив всё необходимое, говорящее лицо, не тратя времени, скомпоновалось обратно в ворона и вылетело в окно.

В своей жизни я видел не так уж много подземных ходов, если, конечно, не считать многочисленных веток метро. Однако, из того, что я всё же видел, вывод напрашивался вполне определённый: этот конкретный ход начинался в самом отвратительном месте из всех, что я только мог представить.

Этот самый вход находился в овраге, склоны которого в изобилии поросли колючим кустарником. Хотя дождя в последние дни не наблюдалось, на дне стояла вода — давно и прочно зазеленевшая, с жирной, маслянисто блестящей поверхностью. И, что хуже всего, она воняла, как стадо дохлых бегемотов.

На пробу я потыкал в жижу длинной палкой. Судя по сопровождавшемуся гулким 'Бултых!' утоплению оной палки, глубина была вполне приличной. Мы с рыцарями, конечно, не захлебнёмся, а вот насчёт Миры стоило обеспокоиться.

Окончательно отбивая охоту соваться вниз, со дна всплыло что-то вроде мохнатого тритона размером с собаку. Зыркнув на нас желтыми буркалами, тварюка зашипела и снова скрылась в глубине; судя по острым зубам, питалась эта дрянь явно не планктоном.

— Эээ... — выдавил я. — Скажите мне, что мы где-то свернули не туда.

— Мы свернули не туда, — с честными глазами согласилась оруженосица.

Уверенности в её голосе мог бы позавидовать даже кандидат в президенты накануне выборов.

— Н-не думаю, — пробормотал Алгернон.

Он тоже не хотел туда лезть, но плакал, кололся и продолжал жевать кактус.

— Вон та дыра внизу... Похоже на чью-то нору, но это наверняка вход.

— Тооооооооочно? — с сомнением переспросил я. — Может, это какая-то чересчур умная ящерица сделала свою нору похожей на подземный ход, чтобы жрать идиотов вроде нас?

— Боюсь, он прав, сир Клеймор, — подал голос позеленевший от адского амбре Клеомальд. — Скорее всего, это то, что мы ищем...

— Ну вашу ж Машу. Неужели у них все ходы такие?

— Вряд ли, — замялся Алгернон. — Наверняка у ордена полно проходов получше.

— Не понял?! — скрипнул зубами я. — То есть, нас специально отправили к самому паршивому?

— Проверяют, должно быть... — неуверенно предположил рыцарь.

— И в чём тогда сакральный смысл этой проверки?

Алгернон в ответ лишь пожал плечами.

— Ладно, — со вздохом смирился с судьбой я. — Чем дольше мы здесь стоим, тем хуже всё это выглядит. Нужно спускаться.

— А лошади? — напомнила Мира. — Тут мы их никак не протащим.

— Оставим пока здесь. Потом пусть кто-нибудь из орденских за ними сходит, может, проведут в крепость по другому ходу.

Так мы и поступили. Коней расседлали, поклажу, которую брать с собой не имело смысла, припрятали неподалёку.

А потом пришлось-таки лезть вниз.

Первым пошёл Алгернон; оступившись посередине склона, он со страдальческой миной съехал в жижу на пятой точке. Раздосадованный вторжением чужака мохнатый тритон, злобно фыркая, отплыл от него подальше.

Посадив Миру себе на плечи, я принялся спускаться следом, опасно балансируя на осыпающейся поверхности — и, в конце концов, плюхнулся в воду, словно очередной бракованный спутник Роскосмоса.

Последним соскользнул Клеомальд. Цвет его лица сменился с зелёного на багровый; кажется, рыцарь твёрдо решил не дышать, пока воздух не станет пахнуть нормально.

Зажимая носы и поочерёдно поминая всех родственников ответственных за это безобразие лиц, мы пробултыхали ногами по зловонному бульону и поспешно влезли в дыру подземного хода. К счастью, внутри воняло немного меньше.

Ход был узким и тесным; идти пришлось по одному, согнувшись в три погибели. Надеясь, что дальше воздух ещё хоть немного прочистится, я знаками показал Алгернону, чтобы поскорей продвигался вперёд.

Таким макаром мы и ползли друг за другом метров, наверное, десять. Потом нора неожиданно кончилась, превратившись в более-менее приличный облицованный камнем проход.

Извиваясь кишкой и сворачивая в самых неожиданных местах, подземный путь всё же в конечном итоге привёл нас к цели.

Перво-наперво, Алгернон, который всё ещё шёл первым, упёрся в стену.

— Здесь всё заколочено, — объявил он, ощупав плотно пригнанные доски. — Петель не видно, так что...

— Просто ломай её к демонам, — велел я.

Рыцарь подчинился. Доски с треском вылетели прочь от молодецкого пинка, и мы один за другим вывалились в какой-то тёмный подвал.

— Есть идеи насчёт того как выбраться на поверхность? — полюбопытствовал я.

— Раз это подвал, то должна быть и лестница, — уверенно предположила Мира.

Лестница нашлась быстро; на самом деле она была всего в десятке шагов от нас, и мы бы заметили её с самого начала, если бы не множество громоздящихся штабелями ящиков и деревянных бочек, занимавших почти всё свободное пространство.

— Стоп, — велел я.

— Что-то не так? — спросил Клеомальд.

— Вообще-то да. Разве не логично было бы встретить нас прямо тут, в подвале? Мы ведь, предположительно, не знаем где тут что?

— Да, странно, — включился Алгернон. — Но, может, нас ждут наверху? Пожалуй, я схожу и проверю что там.

Поскольку Алгернон был единственным из нас, кто когда-либо бывал в крепости, я не стал возражать.

Прошагав по пологой каменной лестнице, рыцарь приоткрыл оказавшуюся незапертой массивную дверь и шагнул в комнату наверху.

Спустя мгновение донёсся его голос:

— Странно, здесь никого не...

Реплика внезапно оборвалась, и сверху донёсся шум борьбы.

Какого чёрта?!

Вереница злобных мыслей пронеслась сквозь череп, словно товарный состав, и я с нечленораздельным воплем ринулся вперёд, на ходу снеся дверь с петель.

Алгернон валялся на полу, из положения лёжа отбиваясь от трёх дюжих мужиков с верёвками. Кроме того, в помещении наличествовало ещё шестеро незанятых мордоворотов.

Страшно заорав что-то трёхэтажно-нецензурное на великом и могучем, я впечатал кулак в солнечное сплетение ближайшего шкафоподобия.

Из двери позади вылетел Клеомальд, тут же включившись в потасовку. Тем временем я пинком сбросил с Алгернона одного из нападавших, после чего он вполне самостоятельно проделал то же самое с оставшимися.

Краем глаза я заметил Миру; один из бугаёв прижимал её к полу, уже опутывая верёвками. И ведь молчит, дура! Не зовёт на помощь, боится мастера от драки оторвать...

В висках забухало сильнее, перед глазами начала расплываться багровая дымка. Я боднул головой в лицо очередного противника, с удовлетворением отметив последовавший смачный хруст. Затем я развернулся и бросился на помощь девочке.

— Тебя мама не учила не обижать маленьких?! — взревел я, хватая всё ещё боровшегося с Мирой мужика за шкирку.

Гнев стальными кольцами сдавливал глотку; мне было трудно даже дышать. Крутнувшись вокруг оси, я без затей швырнул здоровяка в окно. С треском снеся хлипкие деревянные ставенки, тот вылетел куда-то на улицу.

Первые, блёклые ещё лучи рассветного солнышка устремились в комнату, обозначив на полу вытянутый светлый прямоугольник.

Я отчётливо понял, что пора это всё заканчивать. Иначе я точно кого-нибудь убью.

Левой рукой я сграбастал очередного мордоворота, едва стоявшего на ногах после того, как пропустил прямой удар в челюсть от Алгернона. Правая рука привычно трансформировалась в ставший уже привычным бур.

Наконечник с гудением завращался, и я поднёс его к виску вяло сопротивляющейся жертвы.

— Прекратить! — оглушительно крикнул я. — Или я ему мозги высверлю!

Понадобилось несколько секунд, чтобы до наших противников дошло, что шутки кончились. Наконец, кривясь от боли и разочарования, они с неохотой побросали верёвки.

— В самом деле, уже достаточно, — раздался откуда-то голос.

Единственная уцелевшая дверь в комнату отворилась, и внутрь, в сопровождении пятёрки арбалетчиков, прошествовал собственной персоной магистр ордена Рувион.

Арбалеты, что характерно, были направлены на нас, так что отпускать заложника я не торопился, вместо этого переступив немного в сторону, чтобы закрыть собой Миру.

— Ваших рук дело? — неприязненно спросил я, сверля магистра взглядом.

— Всего лишь необходимая предосторожность. Хотел убедиться, что вы это действительно вы.

Я саркастично хмыкнул.

— И как?

— Орден уже наслышан о ваших способностях паладина, — развёл руками Рувион. — В том числе и о вашей чудесной руке.

До меня не сразу дошло, что он имеет в виду бур. Боже, бред какой... И как меня угораздило во всё это вляпаться?

— Просто чтобы вы знали: я никого не убил лишь потому, что не видел у ваших людей оружия. В другой день я мог быть и не столь миролюбив.

Судя по гримасам боли измордованных бугаёв, у них было своё мнение о моём миролюбии — хотя кроме их самих это вряд ли кого-то заботило.

— Они слуги ордена. Это их работа.

— Ну конечно. Интересно, а вы сказали этим ребятам, что посылаете их на убой?

Рувион поморщился. Впрочем, вряд ли мои слова до него дошли.

— Давайте сразу проясним, магистр. Я родом из очень, очень далёких краёв. Настолько далёких, что здесь о них даже не слышали. Мне полностью и абсолютно всё равно, чем закончится ваша мелкая заварушка с вардами. И если вы снова выкинете какой-нибудь безумный фортель, я лично убью вас, потом заберу камни, из-за которых весь сыр-бор, и разотру их в пыль. Это понятно?

Лицо магистра оставалось неподвижным, но я по глазам видел, как дюжина различных эмоций стремительно сменяет друг друга в его сердце.

— Мелкая... заварушка?

Я фыркнул.

— По меркам моей страны это даже войной назвать нельзя. Всего лишь вялое кровопускание.

— Страшное же, должно быть, место.

— Страшнее вы в жизни не видели.

Время поджимало, и уже пора было переходить к делу. Вернув руке нормальный вид, я отпустил заложника.

Арбалетчики заметно расслабились.

— Нам нужна большая комната в донжоне и вёдер двести чистой воды.

— Я всё устрою, — пообещал Рувион. — Идите за мной.

— Ещё кое-что, — добавил я, не двигаясь с места. — Заберите уже этот идиотский камень.

Неприветливое утреннее солнце почти не грело; казалось, что от его призрачно-блёклого света становится только прохладней. Мне не терпелось добраться до комнаты с очагом и урвать наконец-то несколько часов здорового сна.

Как я и предполагал, изнутри крепость походила на небольшой город. Он не был застроен так же плотно, как Гарск, к тому же многие здания, похоже, пустовали. Плотность населения, по всей видимости, тоже была существенно ниже — лишних людей в Колворте не держали.

Все постройки изначально возводились пригодными для обороны; если враг однажды всё-таки прорвётся за стены, ему придётся распылять силы, чтобы брать штурмом каждый несчастный дом по пути к донжону.

Несмотря на ранний час, многие люди уже встали и торопились по своим делам. На нашу небольшую процессию одни из них смотрели удивлённо, другие — заинтересовано, но большинство — с надеждой.

Этого ещё не хватало.

С надеждой. На меня.

В груди отчего-то заныло. Перед глазами на мгновение встала картина разорённой деревни. Я почти чувствовал тяжесть лопаты в руках — лопаты, которой не раз ещё суждено послужить для рытья могил.

Горожане вокруг меня не были солдатами. Они ничего не сделали. И здешним колодцам лучше бы продолжать оставаться просто колодцами.

С непонятным даже мне самому раздражением я понял, что не смогу бросить этих конюхов, кузнецов и хлебопёков. Никого не смогу.

Эх, не было печали!..

Ну и чёрт с ним. Сначала — сон, над остальным подумаю потом.

Вот только доберусь до кровати...

Комната, которую нам выделили в донжоне, оказалась довольно-таки спартанской по меркам двадцать первого века, но я не собирался жаловаться. По крайней мере, там было окно с плотно закрывающимися ставнями, большой уже растопленный камин и достаточно лежанок с соломенными матрасами.

Сил уже не оставалось ни на что; хотелось добрести до ближайшего спального места и рухнуть на него грудой мяса и металлолома.

Может, дело было как раз в усталости, но в голову отчего-то пришла занятная идея... с неслабым налётом безуминки. Всё же сумев себя в очередной раз превозмочь, я подозвал Рувиона и коротко объяснил, что от него требуется к моему пробуждению. К его чести, упрямиться магистр не стал, хотя я ему толком ничего не растолковал — время, которое могли бы занять разъяснения, эффективнее было использовать для сна, пока наличествовала возможность.

Доковыляв до ближайшего лежака, я прямо как был завалился на боковую и мгновенно отбыл в царство Морфея.

Путешествие туда, правда, оказалось недолгим — едва закрыв глаза, я выпал в набившую уже оскомину ирреальность Оси миров. Знакомая фигура ждала меня, кутаясь в клубы тумана, словно в полупрозрачный саван.

— Артас.

— Метаморф.

На несколько мгновений мы застыли друг против друга, будто две большие кошки, хлещущие хвостами. Я ощутил, как мускулы сами собой наливаются мощью, и с трудом подавил первобытное желание инстинктивно оскалить зубы.

Артас никогда мне не нравился. В нашу первую встречу я был слишком шокирован калейдоскопом свалившихся на собственную несчастную голову событий, чтобы сделать какие-либо существенные выводы; во вторую он попытался отнять мой трофей.

Но даже это ничего не значило. Моя неприязнь к Артасу была глубинной, вызванной не внешним видом, не манерами и не поступками, а одним лишь ощущением его нечеловечности.

За внешне антропоморфной ширмой я видел холодный непредсказуемый разум божества, распространяющий вокруг ледяную ауру. Каждый раз эта аура пронзала саму мою суть, будто тысяча стрел, заставляя душу вздыбливать невидимые иглы в напрасной попытке защитится.

— Так и будем стоять? — первым нарушил молчание бог.

Я понял, что выгляжу глупо. Артас, похоже, всего лишь забавлялся, наблюдая за моей реакцией. В самом деле, ему не было никакого резона испытывать ко мне те же чувства, что испытывал я.

Хотя бы потому, что ни одной шахматной фигуре до сих пор не удалось даже цапнуть за руку того, кто возюкает ей по доске.

Тем не менее, я ничерта не мог поделать; напряжение не проходило.

— А есть идеи получше? — язвительно спросил я.

— Моя идея вот-вот прибудет, — последовал ответ.

— Зачем ты меня вытащил на этот раз?

Чуть заметно Артас пожал плечами.

— Затем же, зачем и раньше. Есть задание.

— И?

— И ждём пока что остальных фигурантов.

Где-то вдалеке раздался гул, будто от пролетающего на небольшой высоте пассажирского лайнера; почти сразу звук перешёл в терзающий уши рёв. Краем глаза я заметил, как стена тумана в паре метров от нас вспухает кривоватой полусферой.

Мгновение спустя полусфера лопнула, взорвавшись белыми клочьями, будто гигантский нарыв; из её недр со скоростью пушечного ядра появилось нечто, летящее в нашу сторону. Нечто громко материлось, причём подозрительно знакомым голосом.

Кайна, девушка-лиса, пронеслась между мной и Артасом, тяжеловесно приземлившись на псевдотвердь Оси миров и не слишком успешно гася инерцию перекатом через плечо.

В памяти сам собой всплыл бородатый анекдот про 'с когтями, но не птица, летит и матерится'. Когтей, правда, на данный момент не было, но я отлично помнил, что отрастить их нежданной гостье труда не составляет.

Ругательства, кстати, тем временем не только не стихли, но даже стали как-то витиеватее, что-ли. Так бы и заслушался, если б не присутствие агента загнивающего божизма, повелителя всея Хаоса и бла-бла-бла. Что характерно, большая часть кайниных витиеватостей посвящена была как раз ему.

Эффектное появление, что и говорить. От внезапности у меня, должно быть, глаза стали даже не квадратными, а шестнадцатиугольными. Артас, кстати, выглядел не лучше — видимо, такого он тоже не ожидал.

— Оу... — тупенько выдавил я.

Лисичка к этому времени, кстати, уже успела подняться на ноги и, чуть прихрамывая, брела в нашу сторону. Похоже, ей недавно досталось: одежда выглядела так, будто девушке пришлось воевать с выводком крокодилов, однако ссадины, порезы и гематомы отчего-то отсутствовали — сквозь дыры виднелась только вполне себе розовая здоровая кожа.

Тут же некстати подумалось, что кое-кому не мешало бы прикупить лифчик.

— О как, знакомые всё лица... — преувеличенно бодро выпалила Кайна, морщась от боли в ушибленных рёбрах. — Превед, бронированный!

И тут же, повернувшись к Артасу, сердито добавила:

— А тебе, лысый, я телефон не скажу.

— Э... Здравия желаю, — вспомнил о наличии говорильного аппарата я, тоже, в свою очередь, переводя взгляд на бога. — Сделал бы доброе дело, наколдовал даме швейный набор.

Хаосит, видимо, сдерживаться уже не мог, и потому согнулся в три погибели и натурально заржал.

А может, и не заржал — чёрт его знает, что эти нечленораздельные звуки должны обозначать. Может, он так злится.

Затребованные швейные принадлежности, однако, сотворил, и, не разгибаясь, протянул рыжей.

— Держи, ушастый.

— Реверансы делать не умею, так что просто — наше вам с кисточкой, — чуть подобревшим голосом поблагодарила Кайна, забирая тканевый пенал.

— А ты права была — таки свиделись. Чем это тебя так приложило? — полюбопытствовал я.

Не то чтобы я не помнил, что лисичка, вроде как, мужик... бывший... но заставить себя говорить о ней в мужском роде отчего-то не получалось. Совсем.

— В сапёра играл... — фыркнуло ушастое создание. — Артас вот только не предупредил, что шарахнет при отключении так, что мотылять по вселенной будет долго и весело.

— Неча на зеркало пенять, коли рожа крива, — прохрюкал всё ещё не совладавший с лёгкими бог. — Ну, в твоём случае, руки.

— А инструкцию слабо было подкинуть? — взъярилась в ответ Кайна, — А то разнарядка: вот карта, иди по ней, найдёшь артефакт — отключи или уничтожь, без каких-либо хотя бы минимальных предупреждений о последствиях — как-то по-свински, не находишь?

— У тебя два хвоста уже, могла бы и своим умом дойти. Или эти меховые штучки только для красоты болтаются?

Настал черёд лисички выпучивать глаза. Выпятив попу, она принялась выгибать шею, разглядывая, что там и откуда торчит.

— Ёперный театр ёжиков-матросов... Когда второй-то отрос?

Выглядело действо весьма забавно, но лично я никакого веселья отчего-то не чувствовал. Аура старательно игнорируемого мной Артаса никуда не делась.

Тем не менее, я нашёл в себе силы кривовато улыбнуться.

— Я тебе в следующий раз гребень принесу... Шерсть расчёсывать.

Не бог весть какая шутка, но и я не Задорнов. Мне за смех не платят.

— Гребень — с радостью приму, а замуж ходить нибуду, — шутливо строя глазки, заявила девушка.

— И не надо.

— Окей, а то сам понимаешь — невеста из меня сомнительного качества получится, — прыснула лиса.

— Я, кстати, не только гребнями разживаться умею.

Возблагодарив свою дурость — благодаря которой умудрился совершенно забыть про болтающееся на поясе трофейное оружие — я вытащил вардский боевой серп и, сорвав мешковину, продемонстрировал его Кайне.

— Договор об обмене всё ещё в силе?

— Ух, какая прелесть!.. А договор в силе, да, — зачарованно пробормотала девушка, по-собачьи виляя обоими хвостами разом.

Всё-таки женщины падки на всё красивое... Даже если эти женщины — бывшие стопроцентные мужики.

— Это ты к чему, кстати?

— Дальнобойное нужно, — пояснил я, намекая на обещанный револьвер. — Сильно.

— Ладно, голубки, — встрял Артас, про которого все показательно забыли, — вы тут без меня поворкуйте — папочке надо по делам. Вернусь через десять минут, никуда не уходите!

И исчез.

— Вот козёл... — тихонько пробормотал я себе под нос.

Кайна на его пропажу едва ухом повела; мне оставалось только сделать морду кирпичом.

Ну, по крайней мере, теперь я чувствовал себя куда свободнее.

— Помню, помню, — меж тем пролепетала лисичка, потирая руки и принявшись копаться в рюкзаке. — Держи игрушку.

С этими словами мне был протянут упакованный в кожаную кобуру револьвер. Судя по размеру барабана, калибр у этой штуковины был как у армейского дробовика.

— И вот ещё полезная нагрузка...

За револьвером из недр рюкзака появился поясной подсумок с патронами и специальной клипсой для быстрой перезарядки.

В атмосфере лёгкой торжественности мы произвели обмен.

— Самое время мне поиграть в ковбоя, — на этот раз уже искренне ухмыльнулся я.

Лисодевушка несколько раз помахала серпом на пробу, изображая из себя Джеки Чана с вундервафлей.

— От это вещь! — явно удовлетворённая, воскликнула она и почему-то вопросительно уставилась на меня.

— Что? — не понял я. — Я его честно из своей тушки вытащил. Судя по тому, как мне поплохело, штуковина явно не из простых — может, благославлённая, может, магическая, а может, и то, и другое сразу.

— Это хорошо, это даже замечательно... А про ковбойские игры чего говорил?

— Да есть одна идейка... Но боюсь сглазить. Больно уж дело ответственное. Может, в следующий раз расскажу.

Решив осмотреть и своё приобретение, я расчехлил револьвер и принялся вертеть его в руках.

Однако, прежде, чем я успел закончить осмотр, что-то где-то пошло не так, и я пробкой вылетел обратно в ставший уже 'своим' мир, в тёплую комнату с камином.

— Не-ет, это не у лисы руки кривые, а у одного бога на букву "А"... — злобно пробормотал я, обнаружив себя всё так же валяющимся на лежанке.

Револьвер всё ещё был у меня в руке, и я поспешно убрал его обратно в кобуру, которую тут же привесил к поясу.

Хотел было продолжить своё свидание с соломенным матрасом, но вдруг понял, что кто-то отдраил мне доспехи, пока я дрых — завалился-то как был, в тине и болотной зелени после вынужденного купания.

Интересно, это Мира постаралась или кто-то из здешней прислуги? А и ладно, не суть важно, хотя я всё-таки дал себе зарок надрать оруженосице уши, когда в следующий раз вздумает тратить отведённое на сон время на что-то постороннее.

С негромким скрипом отворилась дверь, и в комнату неслышно просочилась одна из замковых служанок, принявшись подбрасывать в камин дрова взамен прогоревших. Дождавшись, пока она закончит, я поинтересовался сколько времени прошло — как оказалось, проспал я всего полчаса — и велел разбудить себя любимого ещё часика через четыре.

Служанка пообещала, что меня обязательно растолкают, беспокоиться, мол, не о чем, и ушла.

По поводу Артаса тоже волноваться не приходилось — надо будет, выдернет меня снова; исходя из этого предположения, я попросту закрыл глаза и снова заснул.

ГЛАВА 13

Разбудили меня, как и просил, через четыре часа. Тепло от камина волнами расходилось по комнате; воспоминания об утренней прохладе теперь казались совсем далёкими.

Я не чувствовал себя отдохнувшим. После возвращения из тумана сновидения оказались не самыми приятными: снова и снова я махал лопатой, пытаясь засыпать бесконечно глубокий колодец... заполненный бесчисленными телами человека по имени Сентар.

Проснувшись, я с трудом оторвал от лежанки гудящую голову. Огонь задорно потрескивал, создавая впечатление уюта и спокойствия; вставать не хотелось. Стиснув зубы, я поднялся одним рывком.

Капля пота, холодная и липкая, сбежала со лба, повиснув на кончике носа. Пришлось стёреть её тыльной стороной ладони.

Мира спала; Алгернон куда-то ушёл. Клеомальд бодрствовал и выглядел вполне свежим.

— Идём, — позвал я рыцаря, выходя в коридор.

Поднимать девочку у меня не хватило духа.

Тормознув первого попавшегося воина, мы принялись выяснять, где магистр. Точно тот не знал, но предположил, что Рувион в это время скорее всего на стене, проверяет дозорных и осматривает лагерь противника.

Туда мы и двинулись.

Идя через город, я непроизвольно косился на людей вокруг. Казалось, все занимаются обычными делами: работают, снуют туда-сюда с всевозможными поручениями, общаются, едят и пьют.

Однако не нужно было быть докой по части человеческих эмоций, чтобы заметить отблески обречённости, то и дело мелькавшие в глазах булочника, мальчишки-посыльного или жены портного.

Если дела пойдут совсем худо, орден может попытаться прорваться с боем; потери будут чудовищными, но, может статься, кому-то удастся спастись. У этих людей не было никакого шанса испытать судьбу подобным образом.

Даже если орден позволит гражданским отступить по подземным тоннелям, это будет означать, что им придётся бросить свои дома и почти всё имущество. Куда они пойдут? Что они будут делать без денег, без еды, без крова? Нет. Даже если им разрешат, большинство предпочтёт остаться и умереть здесь. Те, кто решит уйти, погибнут позже — не важно, попав в лапы голода, чумы или на клинки мародёров.

Какой-то ребёнок с писком умчался прочь, бросив на меня взгляд. Должно быть, от всех этих размышлений лицо у меня стало совсем зверским.

Это подействовало отрезвляюще; мы ускорили шаг и вскоре уже взбирались на крепостную стену. Картина с неё открывалась не самая вдохновляющая: хотя темп строительства осадных башен замедлился, но далеко не так сильно, как я надеялся.

Ракард был хорошим командиром. Он не делал глупостей.

Сплюнув со стены вниз, я послал одного из солдат искать Рувиона.

Магистр появился быстро. Я надеялся, что он понимает, насколько сейчас важно время.

— Вы сделали, что я просил? — сходу задал я главный вопрос.

Рувион кивнул.

— Всё вон в том здании, — произнёс он, указывая на квадратное приземистое строение почти прямо под стеной. — Еда и горючее масло... Что вы собираетесь с этим делать?

— Собираюсь спасти крепость, раз уж вы сами этого не можете.

— Что, это какой-то трюк? Даже силы паладина недостаточно, чтобы справиться с целой армией...

Я зашагал вниз по каменным ступеням, двинувшись прямиком к наполненному по моей просьбе складу.

— Мне лучше знать, на что достаточно моей силы, а на что нет.

Магистр скривился.

— Послушайте, мы ведь не идиоты. Мы понимаем, что цитадель так или иначе придётся сдать. Когда вардские ублюдки пойдут на штурм, мы заберём гвесс аблах и отступим по подземным переходам.

Я остановился, заглянув в глаза Рувиону. Командование ордена не собиралось выводить по тоннелям гражданских; эти тоннели нужны были им самим, чтобы улизнуть, когда начнётся резня.

— Когда выхода нет, это означает лишь, что его плохо искали, — твёрдо произнёс я.

Развернувшись, я снова зашагал к складу. Рувион и Клеомальд двинулись следом.

— Я намерен испросить своего бога о милости, — продолжил я на ходу, — затем я принесу в жертву пищу и горючее масло. В ответ львиноглавый дарует средство, которое поможет нам победить... при определённом везении.

— Вот так запросто? Какое божество способно на такое?..

— Единственное правильное божество в этих краях.

Мы, наконец, добрались. Я отворил дверцу, вделанную в створку больших, во всю стену, складских ворот.

— Это может занять много времени, — предупредил я. — Проследите, чтобы мне никто не мешал. И очистите территорию — если кто-нибудь вздумает подглядывать, лишится глаз.

— Х-хорошо.

Я мстительно ухмыльнулся.

— Клеомальд, пожалуйста, ступай и помоги магистру. И проследи, чтобы всё было сделано как надо.

Последнюю фразу я произнёс с особым нажимом. Было бы не очень хорошо, ошивайся поблизости орденские соглядатаи.

Подумав так, я закрыл дверь на засов и принялся творить чудеса.

Прошло почти два часа, прежде чем я закончил.

Разумеется, я не приносил жертв и не просил о помощи. Да и к кому я мог бы воззвать? Не к Артасу же, в самом деле.

В любом случае, я не поклонялся богам прежде и не собирался начинать теперь. Вместо этого я банальным образом жрал.

Первым делом, оставшись один, я оторвал себе руку. Брошенная на пол конечность рассыпалась тысячами крохотных муравьёв; организованной оравой они принялись поедать всё, что могли переварить. Когда пища закончилась, каждое насекомое уже было размерам с тарелку.

После этого настал черёд масла.

Когда закончилось и оно, я как раз добился результатов с электрической искрой. Не имея специфических познаний, оказалось непросто вырастить нужные клетки, но всё же я справился, обретя способность генерировать микромолнию размером с палец ребёнка.

После мне оставалось лишь повторить то, что уже приходилось делать: слепив муравьёв воедино, я вылепил из их плоти чудовище.

Давешний ворон, без дела сидевший на крыше склада, умчался прочь, отправленный мной сообщить, что ритуал завершён. Я сбросил засовы с ворот и стал ждать.

Реакцию дюжего стражника, которого привлекли к делу с целью раскрытия тяжеленных створок, можно описать как 'громко вопил'.

Оно и понятно: не каждый раз, открывая продуктовый склад, обнаруживаешь внутри дракона размером с 'Икарус'.

Дракон, тем временем, зевнул, встряхнулся, и аккуратно выбрался наужу, для чего остолбеневшего мужика пришлось слегка подвинуть когтистой лапой.

Сидя на холке ящера, я выпрямил спину и расправил плечи, чтобы всем было видно. А что? Пусть зрят, что дракон ездовой, на людей не кидается и вообще к лотку приучен.

Рувион и Клеомальд нашлись неподалёку — оба застыли с несколько ошарашенным видом, но быстро сориентировались. Чуть дальше я увидел Алгернона и Миру; глаза девочки поначалу сияли так, будто я только что вручил ей лотерейный билет на полцарства, однако вскоре восторг сменился другими, не вполне понятными мне эмоциями.

Мира всегда реагировала на мои безумные авантюры подобным образом, хотя тогда я ещё только начинал догадываться почему. В любом случае, сейчас не было времени на разбирательства по этому поводу.

Коротко проинструктировав магистра, чтобы никаких вылазок за стены, пока меня не будет, я отдал дракону команду на взлёт.

Широкие крылья с силой заработали, поднимая меня ввысь; надетый поверх доспехов белый стихарь Рувиона затрепетал от поднявшихся порывов прохладного ветра. Подставив лицо солнечным лучам, я удалялся от земли всё дальше и дальше.

Едва поднявшись над стенами, я развернул ящера и направился к вардскому лагерю. Расстояние сокращалось быстро; несмотря на увеличившийся размер, дракон в этот раз отчего-то получился шустрее.

Разумеется, меня почти сразу заметили — но не то чтобы я всерьёз рассчитывал подобраться незаметно на этой зверюге времён юрского периода.

Началась суета, воины торопливо расхватывали оружие и нахлобучивали шлемы. Кто-то пытался стрелять из арбалетов, но толку от этого не было никакого: пара болтов, уже на излёте клюнувших дракона в брюхо, не имела никаких шансов пробить многослойную чешую.

Игнорируя живую силу противника, я устремился к ближайшей осадной башне.

Зубодробительным ударом у меня вышибло воздух из лёгких, когда дракон растопырил пошире лапы и со всего маху врезался в недостроенную конструкцию. Раздался треск и грохот, стальные когти моей ездовой зверюги глубоко вонзились в дерево, кроша его в щепки. Башня покачнулась; работая крыльями, дракон продолжал заваливать её набок.

Кто-то из рабочих, собиравших осадный механизм, с криком полетел вниз; остальные бросились к лестницам, спеша убраться прежде, чем огромная штуковина рухнет. Чуть помедлив, давая им шанс на побег, я продолжил кренить башню.

Наконец, под скрип и треск дерева, конструкция начала падать. Мучительно медленно, будто в замедленной съёмке, продукт вардского военного гения отправился на свидание с землёй-матушкой. С оглушительным грохотом башня рухнула, раздавив нескольких нерасторопных солдат; ударная волна, похожая больше на миниатюрное землетрясение, сбила с ног всех, кто оказался слишком близко.

Я поднял дракона чуть вверх и задействовал трюк с маслом.

Вообще-то должно было хватить и простого опрокидывания, но я решил подстраховаться. Выпитая муравьями горючая жидкость, под давлением плескавшаяся сейчас в отдельном мускульном мешке внутри драконьей туши, должна была компенсировать главный недостаток моего фальшивого дракона — а именно, отсутствие огненного дыхания.

Раскрыв пасть, ящер изрыгнул на поверженную башню струю пламени. 'Сработало!', пронеслось у меня в голове.

Мелькнувшая в драконьей глотке искра подожгла топливо, превращая рассеянные в виде спрея капли в огненный шторм.

Дерево вспыхнуло. Я порадовался, что успел вовремя — в нижней части конструкцию уже успели обить металлическими листами, защищая от пламени. К счастью, сверху этой защиты пока ещё не было.

И снова вперёд, серебристой кометой я устремился к следующей башне.

На земле в мою сторону разворачивали неуклюжие стреломёты-баллисты, но точность у них оказалась непоправимо низкой: попасть в движущуюся цель стрелки могли даже не надеяться. Пролетая мимо, я походя плюнул огнём, превращая местную артиллерию в один огромный костёр.

Вскоре вторая башня отправилась вслед за первой.

Рабочих на этот раз не было; похоже, полюбовавшись на незавидную судьбу товарищей, они предпочли сбежать заранее. Огонь с веселым треском набросился на дерево, а я отправился дальше.

Взмах за взмахом, сильные крылья взрезали воздух, и вскоре прямо по курсу нарисовался массивный силуэт третьей, последней башни. Верх ещё не был достроен, и так что конструкция была ниже и устойчивей.

Пытаясь увеличить силу удара, я всё сильнее разгонял дракона, и, возможно, поэтому проморгал опасность. С земли в крылатого ящера ударила молния.

Оглушённый зверь завалился набок и начал стремительно падать.

Я запоздало понял, что сильно слажал. Откуда мне было знать, что у вардов есть маг?

Гигантский ящер рухнул на землю, ломая крылья. За огромной тушей оставалась целая канава распаханной земли и трупы раздавленных её весом солдат.

К счастью, мне повезло: едва поражённый электричеством дракон ударился оземь, как меня выбросило с насиженного места, чувствительно приложив правым боком. Правая рука оказалась сломана в нескольких местах, вдобавок я отбил всё, что вообще можно отбить при падении.

Тем не менее, я выжил. Как и дракон.

Гневно ревя, ящер вскочил, ринувшись к башне, проламываясь сквозь вардские отряды. Расшвыривая людей в стороны, дракон добрался до цели и принялся карабкаться вверх, срывая с военного механизма стальные листы.

Маг снова ударил молнией, но промахнулся, лишь повредив осадную башню. По-крайней мере, теперь я точно знал, куда бежать, чтобы до него добраться.

С трудом поднявшись на ноги, я левой рукой выхватил револьвер и ринулся вперёд.

Всё тело болело; давали знать о себе многочисленные трещины в костях. Было чудом, что после такого падения, мышцы вообще меня слушаются. Обычный человек умер бы мгновенно.

Вскоре я увидел мага — худого, будто измождённого человека в тёмной хламиде, с нехорошо светящимся резным жезлом в руках.

Правая рука, висевшая плетью, стремительно регенерировала. Кости срослись неправильно, но я не обращал внимания, зная, что позже смогу всё поправить.

Я остановился, вскинув оружие и прицеливаясь.

'Не промахнуться бы', пронеслось в голове. Я и правой-то рукой до этого никогда не стрелял.

Вжав спусковой крючок, я оказался вознаграждён жутким грохотом выстрела и отдачей, которая больше подошла бы ружью для охоты на слонов. Естественно, я промазал.

Пуля должна была пройти немного выше, почти точно над головой волшебника. К моему удивлению, фигура человека окуталась мерцающим сферическим ореолом; в точке, где в ореол ударила пуля, расцвела яркая вспышка.

Бросив дракона, маг повернулся, направив жезл в мою сторону. Я среагировал быстро, успев опередить его на долю секунды, и активировав полученный от Кайны защитный амулет.

Шипящая и извивающаяся змеёй молния вылетела из набалдашника жезла, устремившись мне в грудь. Амулет сработал, когда она была уже на полпути: перед глазами внезапно возникла голубовато-серая полупрозрачная дымка, похожая на помехи с экрана телевизора.

Треща и рассыпая искры, молния ударила в возникшую передо мной пелену и мгновенно исчезла. Лицо мага вытянулось. Оторопело глядя на меня, он принялся трясти жезл, видимо, решив, что тот сломался.

Зло оскалившись, я вскинул ноющую после первого выстрела руку и снова открыл огонь. Пули одна за другой врезались в защитный ореол волшебника, взрываясь световыми вспышками, и вынуждая его отступать на шаг при каждом попадании. Наконец, после четвертого выстрела щит мага не выдержал; туловище человека перестало существовать, распавшись атомарной пылью. Руки и ноги рухнули в пыль, исторгая кровь из идеально ровных срезов.

Опустив оружие, я замотал головой, осматриваясь.

Дела были хуже некуда: со всех сторон ко мне уже бежали солдаты, а дракон всё ещё был слишком занят, раскачивая башню. Я выстрелил наугад в один из отрядов противника, почти не целясь истратив последний патрон, и сунул револьвер в кобуру, превращая руки в пару тяжёлых топоров.

Стоять на месте означало смерть; заорав, я понёсся навстречу врагам, врубившись в небольшую толпу.

Помня о Мире, и всех, чьи жизни сейчас зависели от меня, я дрался так хорошо, как только мог, выжимая максимум силы и скорости из своей раздолбанной тушки. Мне нанесли больше полусотни ранений, но я продолжал сражаться, на ходу заращивая раны; мои топоры разбивали щиты и раскалывали панцири, отсекали головы и руки.

Всё же я чувствовал, что начинаю уставать. Эта схватка была не из тех, что можно выиграть грубым напором.

Решение пришло само собой.

Дракон немного изменил вектор приложения своих усилий; я принялся понемногу отступать. Учитывая, что я был окружён со всех сторон, это оказалось не так-то просто.

Ценой невероятных усилий удалось мне сдвинуться лишь на несколько метров в нужном направлении. Эти метры решили всё.

Вверху застонало дерево. Огромная тень накрыла меня и моих противников. Я зарубил латника перед собой, освобождая путь, и побежал.

Глаза заливал пот, ноги болели. 'Только бы успеть, — думал я. — Только бы успеть'.

На полной скорости я вылетел из накрытой тенью зоны, обернувшись на бегу. Следом, звякая и бряцая железом, мчались солдаты. Их раскрытые рты жадно хватали воздух, лица были перекошены у кого от ярости, у кого из-за боевого азарта... Только в глазах тех немногих, кто в полной мере осознал, что должно произойти, читалась обречённость. Они уже поняли, что не успеют.

Осадная башня рухнула, погребя моих врагов под своим весом.

В душе и без того не цвели одуванчики, теперь же отчего-то стало совсем паршиво — среди прочих воинов я в последний момент заметил Максода.

Позади поднялась колоссальная туча пыли; землю ощутимо тряхнуло, и я едва не упал.

Ездовой ящер, чьи крылья давно успели прийти в порядок, приземлился неподалёку, распахав когтистыми лапами утоптанную почву.

Мой взгляд зацепился за лежащий на пути резной жезл погибшего мага. Я поддел его ногой, ухватив на лету восстановившими прежнюю форму руками, и по любезно подставленному крылу взбежал на драконью спину.

Как только мой зад плюхнулся обратно на холку летучего чудовища, ящер заработал крыльями. Мы взлетели повыше, оставив вардов ни с чем.

Заложив крутой вираж, дракон спикировал, и залил последнюю рухнувшую башню огнём.

Дыша как паровоз, я наконец-то смог получить передышку. В голове теснилось сразу множество мыслей; пытаясь не думать о тех, кого мне, вольно или невольно, пришлось убить, я позволил им бродить внутри черепа как вздумается.

Среди разных глупостей были и мысли о кайниных защитных амулетах. В горячке боя я не заметил, когда спал кокон из 'телевизионных помех'; вероятнее всего, это случилось вскоре после того, как я влез в рукопашную. Тогда я не обратил на это внимания, слишком занятый размахиванием своими железяками, но, кажется, первые несколько солдат, попытавшихся сунуться сквозь защиту, просто рассыпались в пыль, так же, как застреленный маг. Этот эффект стоило запомнить...

Кстати, насчёт магии: покрытый рунами жезл я всё ещё держал в руках. Правда, как им пользоваться я не имел ни малейшего понятия, да и не хотел я этого знать, если честно.

Зачем вообще хватал? Ну и ладно, может, потом обменяю на что-нибудь.

Встряхнувшись, я отвесил себе пощёчину. Учитывая тяжесть латной перчатки, зубы только так и клацнули.

Повесив дурацкий жезл на пояс, я пустил мыли в более конструктивном — или, точнее, деструктивном — направлении.

Хотя все три построенные вардами осадные башни теперь были выведены из строя, это не означало, что работа закончена. Оставалась ещё одна небольшая, но важная часть.

Продовольствие.

Дракон описал в воздухе круг, а я нашёл взглядом шатёр командующего Ракарда. Перед тем, как я... устроил покушение, мы отправились инспектировать запасы пищи, но, по понятным причинам, до этих самых запасов тогда не дошли.

Ну, по крайней мере, у меня было направление.

Снизившись, я принялся обшаривать взглядом землю внизу, гадая, где вставшая лагерем армия может хранить еду.

Показался ряд безлошадных повозок-фургонов. Может, это оно?

Спустившись ещё ниже, дракон залил повозки пламенем. Я с разочарованием понял, что не чувствую запаха горящей пищи.

Ошибочка вышла. Кто знает, что там могло быть в повозках — походная кузня, например. Пёс их знает, как эти походные кузни выглядят.

Я обратил внимание на небольшое скопление выглядевших нежилыми шатров. За неимением лучшего варианта для проверки, я вновь спустил ящера пониже и плюнул в один огнём, на пробу.

А вот и запах еды... Драконьи ноздри шумно раздувались, а в огромном желудке неожиданно заурчало. Моё собственное брюхо немедленно начало подпевать.

— Чего только не сделаешь ради людей, — пробурчал я, поджигая оставшиеся шатры.

Когда я вернулся, горожане устроили пир. Честно говоря, я предпочёл бы перекусить у себя в комнате, в компании людей, которым могу верить, но отказ выглядел бы странно.

Откровенно говоря, я всё ещё был в полном раздрае. Праздновать не хотелось, я был хмур и молчалив.

В конце концов, я пару раз поднял наполненный слабым вином кубок, выслушал несколько здравиц, и когда стало совсем уж невыносимо, всё-таки ушёл к себе, прихватив нагруженный снедью поднос.

Поесть, впрочем, спокойно не получилось. Не успел я прикончить куриную ножку, как дверь открылась, и вошла Мира.

Оруженосица молча прошла до своего лежака и села, смотря, как я поглощаю птицу. Судя по виду, её настроение тоже было не особенно выше плинтуса.

— Это было опасно, — наконец произнесла она, когда от курицы остались лишь голые кости.

— Было, — согласился я, не вполне понимая, куда она клонит.

Девочка вздохнула.

— Вы могли погибнуть.

— Мог, — признал я, вгрызаясь в кусок свинины.

Мира рассердилась, и, вскочив на ноги, выбежала прочь, хлопнув дверью.

— Осёл! — донёсся из коридора её разгневанный голос.

Да уж, кое-кто здесь определённо умеет поднять настроение.

Вольготно устроившемуся на центральной площади дракону тем временем притащили двух зажаренных целиком быков. Где только взяли?

Вскоре за Мирой заявился сир Алгернон. Как оказалось — с поздравлениями. Идиот.

— Почему вы не празднуете? — спросил он.

Хороший вопрос.

Я неопределённо пожал плечами.

— Кажется, сегодня мне в одиночку удалось прогнать целую армию.

Рыцарь кивнул.

— Это был самый славный подвиг из всех, что я видел.

Я нахмурился, собирая мысли в обжигающую точку.

— Какой нормальный человек может выйти против вражеской армии... и заставить её отступить?

— Нормальный? — не понял Алгернон.

'Почему вы не празднуете?'. Праздновать? Что? Сколько человек я сегодня убил?

— Разве это нормально, когда один человек может справиться с армией? — попробовал я зайти с другой стороны.

Рыцарь только развёл руками, сияя, как начищенная монета.

— У вас ведь получилось.

— Вот именно, сир Алгернон, — сказал я, откладывая пустой поднос в сторону. — Вот именно...

ГЛАВА 14

Ночью произошло два важных события.

Во-первых, мой дракон до смерти перепугал какого-то из местных мальчишек. Во-вторых, меня в очередной раз попытались убить.

Катавасия началась с того, что я проснулся. Точнее говоря, проснулся дрыхнущий на площади ящер, а уже я продрал глаза следом.

Один из местных мальчуганов — кажется, я видел его до этого в городе — стоял прямо перед драконьей мордой, восторженно разглядывая рога и окованный слоем стали костяной воротник.

Стоило ящеру разлепить глаза, и паренёк застыл, пригвозжённый к месту страхом вперемешку с восхищением.

— Убегай, — тихонько сказал мальчугану дракон. — А то съем.

Бедолагу как ветром сдуло.

Я был готов поставить ящеровы крылья, что завтра все дети крепости будет знать, как храбрый сын башмачника (ну или чей он там) улизнул ночью из дома посмотреть на дракона вблизи и как тот с ним заговорил. Поверят или нет — другой вопрос...

Эх, как бы эти малолетние храбрецы каждую ночь ходить не повадились... Дети ведь.

Уже собравшись было заснуть опять, я заметил, что закрывающие окно ставенки почему-то открыты.

Это было странно; окно наше располагалось на довольно-таки приличном расстоянии от земли, и ветерок с улицы задувал весьма прохладный, так что распахивать его посреди ночи никакого сакрального смысла не было.

Пытаясь пересилить себя, чтобы подняться и закрыть ставни, я вдруг увидел в окне непонятную тень. Тень на мгновение застыла, всматриваясь в полумрак комнаты, а затем скользнула внутрь.

Я модифицировал глаза, рассматривая окнопролазца.

Час от часу не легче... Как этот умник по отвесной стене залез? Этаж-то далеко не первый...

Возникло острое желание огреть пришельца мечом по голове и устроиться досыпать, но я решил пока не спешить с этим. Мало ли, может, это к Мире поклонник пожаловал, а я тут со своими железяками...

Эээ, стоп. Какой ещё нафиг поклонник, ей же двенадцать лет! Да я этого донжуана лично назад в окно выброшу!

Или наш казанова недоделанный просто окно перепутал?

Тем временем герой-любовник извлёк из красных революционных шаровар — ну, вообще-то, серых, хотя вполне себе шаровар — некий круглый предмет. Ещё секунда — и предмет покатился по полу к лежакам, истекая приторно-сладким дымком.

Запах мне не понравился, так что пришлось задержать дыхание. В руках пришельца появился кинжал с волнистым клинком вроде маленького фламберга.

Интересно девки пляшуть... Ну и что это за ниндзя местного разлива?

Нет, кому-то сегодня точно придётся научиться летать, зло подумал я.

Скосив глаза, я убедился, что оруженосица, видимо, так и не возвращалась — обиделась, похоже, капитально, хоть я и не понял, за что. Рыцарей тоже не было: можно было ставить золотой, что они всё ещё гуляют с местными.

Ну и ладно, меньше народу, больше кислороду. Тем более, что этот идиотский шарик уже всю комнату задымил.

— Эй, холоп! — громко рявкнул я, неожиданно поднявшись. — Ты чьих будешь?!

Холоп на секунду удивлённо завис, а потом ожидаемо кинулся на меня, только чтобы рухнуть с раскроенным горлом.

И поделом — нечего лезть с кинжалом на того, кто в любой момент может сделать себе полноценный меч. Дилетант какой-то попался, что ли...

Эх, жаль, что удар неудачно пришёлся, я бы из этого гада всю душу вытряс, но узнал, кто это тут меня так сильно не любит.

Непонятный шар я тут же выбросил в окно — к счастью, эта штуковина оказалась не гранатой, как я опасался, а всего лишь чем-то вроде усыпляющей бомбы, судя по эффекту от случайно прорвавшейся-таки в лёгкие порции дыма. Затем пришлось высунуться по пояс в окно, глотнуть кислороду и начать усиленно проветривать помещение. Через пару минут махания сдёрнутым с ближайшего лежака одеялом воздух прочистился; осмотрев стену под окном, я с удивлением обнаружил, что ни кошки, которую я подсознательно ожидал увидеть, ни альпинистских крючьев нигде не наблюдается. Посмотрел вверх — та же картина.

Вот тебе, бабушка, и человек-паук. А я, выходит, сегодня в роли человека-тапка.

Быстренько проверил труп — мужик как мужик, в серых штанах и куртке, лицо разве что смуглое больно. Может, метис? Есть же здесь где-то экватор, значит и негры должны быть.

Посмотрел руки, оттянул ворот — точно, весь смуглый. В самом деле, похоже, из южных краёв был ночной гость.

Ну и чёрт с ним, будет знать, как в окна чужие лазить. Забрав несколько дымовых шаров и явно отравленный, ибо уж очень странно пах, чернёный кинжал, я с кряхтением поднял тело и выполнил-таки своё обещание — а именно выбросил казанову в окно.

А что? Не спать же в одной комнате с трупом? И вообще, я тут лежу, никого не трогаю, починяю примус...

Может, другие посмотрят и не полезут.

Проследив за полётом ниндзи-десантника, я закрыл ставни на крючок, потом притащил метлу и прислонил к ним ручкой. Если намёка с трупом окажется недостаточно, метла упадет, и я проснусь. И вот тогда уже всяким донжуанам с кинжалами жаловаться точно будет поздно.

Тут же, выйдя в коридор, я отловил ближайшего слугу, наказал найти Миру и притащить на базу во что бы то ни стало. А то мало ли что, крепость-то, похоже, не такая уж и дружественная...

Следующее утро я встретил невесёлыми размышлениями о вреде наркотиков. Дымок, которого я наглотался, судя по всему, содержал какую-то местную дурь — иначе с чего бы мне вообще приспичило среди ночи швыряться трупами из окна?

Миру, опять же, не дождался, заснул. И рыцарей не предупредил — ну не идиот ли?

Попытка подняться вызвала взрыв головной боли. Приглушённо ругаясь, я сполз с лежака, отметив, что оруженосица мирно посапывает на своём месте. Вернулась-таки...

Или просто слуга вчерашний таким настойчивым оказался.

Понадеявшись, что девочка не надышалась остатками дыма, которые могли сохраниться в комнате, я, покачиваясь, аки моряк на берегу, вывалился в дверь и отправился искать ближайшую бочку с дождевой водой, дабы сунуть в неё голову. А то и целиком залезть.

Ссыпавшись по лестнице, я прошёл мимо пиршественной залы, где прямо за столом храпели несколько перебравших гуляк. Рыцарей видно не было. Где ж их носит-то...

Преувеличенно осторожно я вышел на улицу, изо всех сил заставляя себя стоять ровно. Солнечный свет больно резанул по глазам; картинка окружающего мира смазалась, расплываясь кучкой разноцветных пятен. Пришлось зажмуриться и немного постоять на месте.

Когда глаза открылись обратно, почему-то по очереди, мир прекратил свистопляску и теперь ограничивался лишь болезненным неритмичным вращением. А вон, кстати, и бочка.

С-стоять, родная... Теперь никуда не денешься!

Кое-как, пусть и зигзагом, но до вожделенной воды я всё же добрёл. Уф-ф...

Вытащив из бочки торс, я уже чувствовал себя более-менее готовым к продолжению жизнедеятельности. Жрать, правда, хотелось неимоверно, но это как всегда.

Решив пока не идти на поводу у желудка, я зашагал вдоль стены донжона, решив посмотреть, что там со вчерашним летуном.

Когда, блестя мокрым доспехом, я свернул за угол, взору предстала небольшая толпа.

Я посмотрел наверх. Ну, точно, там наше окно.

Вздохнув, я расправил плечи и, как обычно, сделал морду кирпичом. Паладин я или не паладин? Жесток, но справедлив!

Должен быть. Наверное.

Раздвинув людей плечом, я прошествовал к останкам ночного визитёра. Зрелище было то ещё, но, видимо, я уже начинал привыкать к таким вещам, хотя трудно сказать хорошо это или плохо.

В первых рядах столпотворения обнаружились Клеомальд и Алгернон, а вместе с ними — Милос.

— Сир, — тут же обратил на меня взор последний из перечисленных, кивая на труп. — Гарадский асассин. Нашли утром прямо здесь, под вашим окном. Должно быть, пытался влезть по стене, но сорвался.

— Странно, — пробормотал Алгернон, выразительно поглядывая на меня. — Никогда не слышал, чтобы кто-то из них падал.

Я поднял руки, показывая ему, что сдаюсь.

— Ну... Не то чтобы он сам упал.

Разумеется, после такого признания волей-неволей пришлось в подробностях поведать о ночном происшествии. И рану на горле этого недоделанного ниндзи продемонстрировать — так, просто для солидности.

— Сир Клеймор, — стоило мне закончить, задумчиво спросил Милос, поглаживая усы, — когда это вы успели завести врагов на соседнем континенте?

— Сам хотел бы знать. Никогда там не был, — честно заявил я.

— Так вы не были в Гараде? — не успокоился рыцарь.

— Я даже не знал, что есть такая страна, пока вы про неё не упомянули. Или это город?

— Ни то, ни другое, — покачал головой Милос. — Ладно, вряд ли это сейчас имеет значение. В ближайшие полгода второго такого можно точно не ждать — слишком далеко, а группами они не ходят. На всём Араноре таких убийц не больше трех... Как говорят.

Испуганные слуги появились, чтобы унести тело, а мы с рыцарями, все вчетвером, отправились на стену.

Заняв обзорную позицию поудобнее, я сразу ощутил, что что-то не так.

Потратив на наблюдения около четверти часа, я понял, что именно.

Лагерь был слишком спокойным. Варды не собирались сниматься с места.

— Почему они не уходят? — процедил я сквозь сжатые зубы. — Я сжёг продовольствие, и у них больше нет осадных башен, чтобы захватить крепость. Почему они всё ещё здесь?

Клеомальд пожал плечами; Алгернон задумался.

Милос только хмыкнул.

— Похоже, они знают что-то, чего не знаем мы.

Я тряхнул головой, выстраивая мысли ровными рядами.

Без продовольствия солдаты вскоре начнут голодать. Раз нет никакой возможности пополнить запасы, было бы логично развернуться и уйти восвояси, пока ещё есть шанс дойти до своего королевства на сохранившихся после моего налёта остатках. И Ракард, кстати, не показался мне человеком, который будет зря гробить своих воинов.

Тем не менее, варды здесь и никуда уходить не собираются.

Из этого можно сделать два вывода.

Первое: к противнику вскоре должны подойти караваны с дополнительным количеством припасов. Маловероятно, но возможно.

Второе: я просчитался, и у вардов есть ещё что-то помимо уничтоженных башен. Что-то, что позволит им взять крепость.

— Нужно взять языка, — изрёк я, наконец, мудрую мысль.

— Зачем нам их языки? — не понял Алгернон.

— Они нам и не нужны, — терпеливо объяснил я. — Вернее, нужны, но только вместе с остальными частями тела. Пленник нам нужен, для допроса.

Пока я говорил, серебристо-стальной дракон на площади поднялся на лапы, по-собачьи потянулся и взмыл в небеса. Развернувшись в воздухе, крылатая махина промчалась над нами, миновав стену; тугая воздушная волна взъерошила волосы, оставив ощущение прохлады.

Ящер немного покружил над лагерем противника, выбирая цель. Затем, резко спикировав, дракон подхватил одного из воинов и отправился обратно.

Я уже говорил, что простые планы — самые лучшие?

Снизившись, летучая зверюга опустилась сразу за стеной, прямо посреди улицы, поцарапав когтями булыжник, которым здесь было вымощено вообще всё, что только можно вымостить. Вражий солдат выпал из драконьей лапы, плюхнулся на камни, после чего был немедленно скручен моими рыцарями при поддержке Милоса.

Не сразу сообразив отчего вард кажется знакомым, я подошёл ближе, взглянув ему в лицо.

Ну ёлки-палки... Найду местного бога везения — рога поотшибаю.

Всё ещё не оставляя попыток освободиться, на меня с ненавистью смотрел Каллех из отряда Максода.

Допрашивать определённого в камеру пленника отправился сам.

Подземную тюрьму в Колворте строил, по-видимому, какой-то параноик с Крита; переходы петляли и пересекались друг с другом в самых неожиданных местах, так что ориентацию в пространстве я потерял почти сразу. Если бы не здешний тюремщик, уверенно шагающий впереди, заблудился бы мгновенно.

Чадящий факел дважды гас по пути, и я подумывал уже, что взять с собой клубок ниток было бы не такой уж плохой идеей, но путь наконец-то завершился тяжёлой металлической дверью.

Зазвенели ключи, и замок с лязганьем открылся. Я отослал тюремщика, наказав ему потом вернуться и вывести меня на поверхность.

Подождав, когда его шаги стихнут за поворотом, я отворил скрипящую дверь и вошёл внутрь.

Каллех сидел на полу, прислонившись к холодной серой стене. Под глазом у него красовался здоровенный фингал.

Руки воина были скованы; длинный конец цепи уходил к вмурованному в стену кольцу.

— Каллех, — позвал я по имени.

Вард вскинул голову, почти бесстрастно посмотрев на меня, и сплюнул в угол.

— Кто ты? И откуда знаешь моё имя?

В ответ я на пару секунд позволил своему лицу вернуться к чертам мистера дамского угодника, покупавшего гребешок.

— А... Так это был ты.

Этот парень хорошо прятал удивление.

Я поставил принесённую с собой бутылку вина на пол и подошёл ближе. Правая рука трансформировалась, превращаясь в железную клешню. Через секунду я перекусил цепь пополам, освободив пленнику руки.

Узник скосил глаза на призывно открытую дверь.

— Не боишься, что сбегу?

— Там за дверью такой лабиринт, что я сам наверняка заблужусь, — отмахнулся я.

Вернув руке нормальный вид, я уселся на пол напротив Каллеха. Ухватив принесённую бутылку, я выдернул зубами пробку и отпил немного, после чего протянул вино варду.

Тот взял и в свою очередь приложился к горлышку.

— Что дальше? — с вызовом спросил воин. — Отведёшь меня в пыточную?

Я криво улыбнулся и помотал головой.

— Расслабься. Я добрый коп.

Изрядно опустевшая бутылка вернулась ко мне. Я сделал новый глоток, чувствуя, как кислая жидкость вливается в брюхо.

— Навряд ли ты пришёл, только чтобы выпить со мной вина.

— Точно. Кое-кто хотел уже приготовить дыбу, но я предпочёл зайти с другой стороны.

Бутылка вновь перекочевала к варду.

— Расскажи, почему ваша армия всё ещё здесь, — сказал я.

— С чего бы я стал болтать об этом? Похоже, вам всё-таки придётся повозиться с калёным железом.

Мне оставалось только вздохнуть.

— Каллех, пожалуйста. Я пролил уже достаточно крови, и больше никого не хочу убивать. Я сжёг осадные башни и лишил Ракарда продовольствия — что, чёрт подери, мне ещё нужно сделать, чтобы ваша армия собралась и ушла восвояси?

Вард ответил долгим пристальным взглядом. Обрывки цепи на его запястьях звякнули, когда он влил в себя ещё немного вина.

— Ты не слишком-то похож на мирную овечку, — прямо заявил воин.

— Если бы ваш чёртов маг не сбил дракона, мне не пришлось бы сражаться за свою жизнь, — как мог, парировал я.

Повисла пауза.

— Так что будет, если я расскажу?

— Я заставлю Ракарда увести своих людей домой, — твёрдо произнёс я.

— И всё? Никаких ловушек? Никаких сражений?

— Если меня не вынудят.

И снова мгновение тишины.

— Я тебе не верю. Идёт война. Нужно быть идиотом, чтобы жалеть своего врага.

— Значит, я идиот.

Каллех отвёл глаза, принявшись изучать каменную кладку.

— А что будет со мной?

— Что-нибудь придумаем. Меня здесь слушают, так что я пока попрошу, чтобы с тобой обращались достойно рыцаря.

— Но я не рыцарь.

— Что? — не понял я.

— В нашей армии рыцарские звания имеют только офицеры, начиная от среднего звена. Все остальные — просто солдаты в доспехах, — пояснил узник. — Ты не знал?

— Нет.

Моё уважение к вардам поднялось ещё на ступеньку выше.

— Что теперь? — невесело поинтересовался воин, тряхнув кандалами. — Закуёшь меня обратно?

— С чего бы? — удивился я. — Я и сам тот ещё рыцарь.

В ответ я заработал ещё один долгий изучающий взгляд.

— Это многое объясняет, — наконец, произнёс Каллех. — Хорошо. Считай, что ты меня убедил.

Он не начал говорить сразу, но я понимал почему, и не стал торопить, лишь подняв вопросительно бровь.

— Ходят слухи, — морщась, проговорил воин, — что вскоре должен подойти ещё один отряд из столицы. Они приведут годерию.

— Понятия не имею, что это.

Ухмылка Каллеха, кажется, была ещё кривее моей.

— Это южная ящерица. Размером с дом.

— Что она может?

— Кучу всего. Годерии огромные и сильные, человеку их почти невозможно убить. Редкие твари... В королевстве всего три или четыре таких. Иногда их используют, чтобы проламывать крепостные ворота.

— Понятно.

Я помолчал немного, потом покачал головой.

— У меня снова прибавилось работы.

Поднявшись, я направился к двери.

— Постой... — пробормотал Каллех. — Хотя нет, ничего. Я спрошу позже, если выполнишь, что обещал.

— Не 'если', — ответил я. — 'Когда'.

С этими словами я вышел, и, заперев дверь, стал ждать тюремщика.

Годерии, фигерии... Только динозавров мне ещё не хватало для полного счастья.

Примерно такие мысли, разве что в более крепких выражениях, мелькали в моей голове.

С какой стороны приведут зверюгу я не спросил, да и навряд ли Каллех это знал; пришлось повторно влезать на дракона, подставляя лицо свету и ветру.

Было ещё светло, хотя солнце клонилось к западу; восседая на холке летучего ящера, я описывал всё расширяющиеся круги вокруг крепости. И Колворт, и вардский лагерь давно скрылись вдали, но ничего подозрительного я пока что не видел.

Пролетел ещё немного и...

Ох, мать моя женщина! А Каллех-то приврал, приврал... Размером с дом, как же.

Да это целая ходячая вилла!

Мы с драконом покружили в небе, рассматривая открывшуюся внизу панораму.

Посмотреть определённо было на что. Годерия оказалась помесью игуаны с броненосцем — то есть ящерица, конечно, ящерицей, но почему-то обросшая костяными пластинами, да ещё на спине, вдоль хребта, какие-то здоровенные зубцы, вроде как у стегозавра.

Даже если не считать солдат, кстати говоря, топавших что спереди, что сзади на безопасном расстоянии, это был ну очень крепкий орешек.

Как с этой махиной справиться, я представлял себе очень смутно. Нет, можно, конечно, вырыть огромную яму и её туда как-то загнать, но дело это явно не пары дней. Дракона натравить? А толку, он разве что броню поцарапает...

И ведь даже моя масляная горелка ничем не поможет — с таким панцирем годерия могла просто игнорировать всё, что не опаснее Годзиллы.

Муравьи... Точно! Муравьи!

В голове оформился пусть какой-никакой, но всё-таки план действий. А когда есть план, паниковать уже как-то не с руки.

Я пролетелся ещё несколько раз туда-сюда, обращая внимание уже не на саму ящерицу, а на картину в целом.

Отряд вардов выглядел с высоты как тёмная колонна. Судя по отсутствию коней, это местная пехота... Воины шли шеренгами друг за другом, пусть и не в ногу, но довольно ровными квадратами. Три квадрата впереди, потом годерия, направляемая сидящим на костяной броне дюжим мужиком с шестом в руках, потом снова три квадрата солдат. Позади всех тащилось несколько больших повозок, надо полагать, с разной необходимой в походе ерундой.

Радовало, что особенно много пищи этот отряд с собой вести не мог — рассчитывали только на себя, а годерии, как я успел выяснить перед вылетом, обычно ограничивались тем, что ежедневно сжёвывали по паре имевших неосторожность вырасти рядом с дорогой деревьев, оставляя только расщеплённые пеньки.

Налюбовавшись, я прикинул расстояние до Колворта. Выходило, что за пару, максимум тройку дней зверовиллу до крепости доведут.

Время в очередной раз поджимало.

Ну и демоны с ним, даст бог (не Артас!), успею.

Пораскинув мозгами примерно таким вот образом, я развернул драконяку и полетел обратно, приземлившись примерно на полдороге к крепости.

— Эх, хорошо в деревне летом! — громко провозгласил я, готовясь взяться за земляные работы.

Первым делом я разобрал дракона обратно на составные части, то есть на муравьёв.

Вторым делом тут же вспомнил об оставшихся в Колворте товарищах, обругал себя последними словами и отправил к ним поспешно слепленного ворона с известием, что сегодня не вернусь.

Третьим делом ухватил ближайшего 'мураша' размером с суповую плошку и принялся его разглядывать.

Насекомое мне откровенно не нравилось. С такими можно и не успеть — впрочем, для меня это не было такой уж непреодолимой проблемой.

Для начала я разделил каждого муравья на трёх. Возможно, стоило уменьшить и ещё, но я решил, что это всегда успеется.

Как бы то ни было, и без того немаленькая орава насекомых увеличилась втрое. Управлять такой стаей было неимоверно сложно, но стоило мне вспомнить о том, что мураши, как говорят, имеют что-то вроде совокупного разума и начать думать о них как о частях одного организма, дело пошло легче.

Разобравшись с этим, я усилил экзоскелет и челюсти насекомых металлом, добавил лишнюю пару копательных конечностей...

Повернувшись на каблуках, я отшагал перпендикулярно от дороги около сотни метров до ближайшей рощицы. Муравьи послушно следовали следом, будто шлейф какой-то сюрреалистической мантии.

— Копать! — велел я, ткнув пальцем в землю, когда оказался под гостеприимной сенью дубков и молодых берёзок.

Не то чтобы в этом была какая-то нужда, просто на мгновение захотелось почувствовать себя большим боссом... ну, хотя бы типа прораба.

Мураши деловито принялись рыть яму.

Когда они углубились на полметра, я понял, что со своими усовершенствованиями слегка пролетел. Пришлось останавливать работу, делить насекомых на две равные группы, и делать из одних грунтокопателей, а из других — земленосителей.

Дело пошло бодрее, но нужно было ещё девать куда-то извлечённую землю. К счастью, разведка из нескольких обзаведшихся ради такого дела крыльями мурашиков вскоре донесла, что поблизости есть большой овраг — туда-то и устремились с грузиками почвы мои шестиногие земленосы.

Работа закипела.

Насекомые споро подкопались под дорогу, и продолжили рыть уже под ней. Мне оставалось только следить, чтобы грунт не просел раньше времени.

Устроившись в рощице, я снова — в который раз уже — скоротал ночь без сна, направляя действия муравьиной армады. Пожалуй, нет смысла описывать все проблемы и мучения, с которыми пришлось столкнуться; ёжику понятно, что если землекоп из меня мог получиться весьма приличный, то с архитектурой и планированием подземных сооружений ситуация могла сложиться только и исключительно прямо противоположная.

В целом, это походило на попытки заткнуть пальцами дыры в прохудившейся плотине: поначалу кажется, что ситуация под контролем, но очень скоро выясняется, что пальцев всего десять, они маленькие и растут на двух руках.

Тем не менее, мне, как ни странно, всё удалось. Если продолжать аналогию с плотиной, можно сказать, что мне пришлось оторвать себе с полсотни пальцев и оставить их в дырах в качестве затычек, отращивая взамен новые.

Знаю-знаю, звучит жутковато, но, по крайней мере, это недалеко от истины.

Позёвывая и отчаянно стараясь не засыпать, я почесал маковку и снова уменьшил муравейчиков, попутно ликвидировав отличия между двумя разновидностями и прокачав всех насекомых до класса 'воин'.

После этого оставалось только ждать.

Отряд вардов показался ближе к полудню.

Конные разведчики уже некоторое время сновали в окрестностях, так что я от греха забрался на ближайшее дерево, прикинулся веточкой и скрестил пальцы.

Солдаты приближались широким шагом. Командование, не утруждавшее себя плебейским топаньем на своих двоих, несколько выдвинулось вперёд, первым добравшись до моей западни.

С трудом удержавшись от желания зажмуриться — воображение вовсю рисовало, как под весом породистых коней проваливается земля и весь мой хитрый план летит насмарку — я с замершим сердцем наблюдал, как офицеры с кислыми минами трясутся в сёдлах.

Пронесло...

С 'потолка' вырытой под дорогой полости осыпалось немного песка, но в целом всё прошло неплохо. Оставалось надеяться, что строй солдат тоже пройдёт без проблем.

Ну...

Ясное дело, при моём везении без проблем не получилось.

Как только тяжёлые ботинки принялись ступать по своду, земля с него посыпалась сначала ручьями, а потом и вовсе небольшими реками. Я закусил губу, жалея, что не утрамбовал грунт получше, но теперь уже в любом случае было поздно.

Наконец, первый 'квадрат' воинов сменился вторым. Вскоре после этого обрушилось несколько подпорок, хаотично натыканных в показавшихся мне стратегическими местах полости. Схватившись за голову и костеря себя на все лады, я даже на дереве ощутил, как земля чуть завибрировала.

На моё счастье, солдаты практически не обратили на это внимания. То ли полуденное солнце и долгие переходы сделали их равнодушными ко всему, кроме слова 'привал', то ли такие вещи время от времени случались здесь и сами по себе — я так никогда и не узнал.

Когда пришло время третьего квадрата, подземных разрушений оказалось на удивление мало — быть может, дело в том, что всё, что могло развалиться, уже попросту развалилось.

Тяжело переступая могучими лапами, к ловушке подошла годерия.

Ну же! Давай!

Стоило ящерице поставить ногу куда не надо, земля мгновенно просела, разойдясь трещинами и осыпавшись под колоссальным весом. На мгновение я испугался, что всё пропало — сейчас зверюга сделает шаг назад и всё, облом.

Но нет — остановить свою тушу мгновенно этот динозавр оказался не в силах. Грунт начал осыпаться, и годерия, протяжно ревя, полусъехала-полусверзилась в разверзшийся котлован. Бедолага-погонщик куда-то пропал, скорее всего, раздавленный в суматохе.

Ящерица гневно хлестала шипастым хвостом, пытаясь выбраться, но стенки оказались слишком крутыми для её лап.

Пришло время мне сделать свой ход: гигантская яма заполнилась шевелящимся ковром боевых муравьёв. Шуршащей хитиновой массой они ринулись вверх по ногам бронированной твари, облепляя огромное тело, вгрызаясь в глаза, забираясь в ноздри, во множестве вползая в распахнутую в рёве пасть.

Обезумев от боли, годерия принялась метаться в бесплодных попытках отбиться от множества мелких голодных чудовищ.

Инстинкт выживания велел атаковать, но как это сделать, когда твой враг настолько мал и многочисленен?

Сопротивление всё слабело и, в последний раз печально взревев, ящерица завалилась набок, превратившись в простой кусок мяса.

ГЛАВА 15

Широкие крылья дракона рассекали воздух; я привычно восседал на холке.

Мысли лениво кружили вокруг недавних событий.

Годерию мне было откровенно жалко. Жила себе, жевала деревья, и к тому факту, что кто-то шибко умный догадался использовать ящериц в качестве ходячих таранов, отношения, в общем-то, не имела никакого.

Но, по крайней мере, на этот раз мне не пришлось убивать людей.

Был, правда, погонщик — но я ему собственноручно голову не сворачивал, так что совесть милостиво разрешила записать эту смерть в сопутствующие потери.

Фраза-то какая паршивая, 'сопутствующие потери'...

Раздражённо цыкнув, я тряхнул головой, надеясь выбросить из неё нежданный приступ самокопательства.

В конце концов, был и положительный момент: в кои-то веки я чувствовал себя не просто сытым, а даже объевшимся.

Вардская ящерица была огромной, и я пожрал её всю. Даже после манипуляций с возрождением к жизни дракона силы ещё оставался непочатый край. Я почти мог чувствовать, как она плещется где-то внутри, приятным жжением согревая внутренности.

Я похлопал себя по щекам, чтобы не заснуть.

Чёрт побери, когда мне уже дадут нормально выспаться? Так недолго и прямо в воздухе захрапеть.

От такой перспективы меня продрал морозец. Засну я — заснёт и дракон, а учитывая высоту в результате от нас разве что мокрое место останется.

Из-за осознания опасности сонливость удалось отогнать, но высоту полёта я всё-таки поуменьшил.

Интересно, эти, у которых я годерию съел, догадаются к Ракарду гонца послать? По идее должны, это ж не рыцари, а почти настоящие военные. Наверняка у них есть какие-нибудь предписания для таких случаев.

Если повезёт, гонец до завтра доберётся. Сразу после этого — за неимением дерева я трижды сплюнул через плечо, чтоб не сглазить — командующий прикажет своим людям сворачивать лагерь.

Наконец впереди показались укрепления Колворта.

Я прибавил лёту, и через каких-то полчаса уже приземлился посреди городской площади.

Хотел было сразу пойти спать, но вспомнил об Артасе.

Что-то подозрительно долго он меня в Туман не вытаскивает... Говорил же, что отлучится на десять минут. Даже учитывая разницу в течениях времени, я здесь уже ого-го сколько.

При таком раскладе стоило ожидать, что могу вывалиться в любой момент.

Вот же не было печали!

Вяло скатившись с дракона, я зевнул, вычленил среди понабежавшей толпы Рувиона, так же позёвывая доложил, что годерию тогокнул, и неожиданно спросил где тут одёжный магазин.

Магазин оказался в двух кварталах, и на позеленевшей медной табличке над дверью у него гордо значилось 'Лавка Пиара Картена'.

Ну, Картен так Картен, я ещё на Земле против 'Абибасов' ничего не имел.

Толкнув дверь, я вошёл внутрь и чихнул. В лавке настолько эпичнейше пахло розовой водой, что аллергикам явно стоило поберечься.

— Хозяин! — рявкнул я. — Клиент пришёл!

Упомянутый хозяин, узкоглазый шустрый толстячок в чём-то вроде цветастого кимоно с рюшечками, немедленно выскочил из-за многочисленных стоек и вешалок с одеждой.

— Чего желает господин? — поинтересовался он.

— Господин желает рубаху, женскую, — объяснил я, тут же понял, что звучит как-то двусмысленно, и поспешил добавить, что это для знакомой.

— Сей момент, — прочирикал хозяин, умчавшись обратно.

От нечего делать я прошёлся по магазинчику. Надо сказать, лавка больше всего походила на филиал вьетнамского рынка — кто был, тот поймёт. Ну, разве что надо сделать поправку на средневековье.

Товар висел на вбитых в стены крюках, вешалках и стойках, стопками лежал на прилавке — то есть вообще занимал столько места, что для покупателя, равно как и для продавца, пространства оставалось с гулькин нос.

Пресвятая лампочка Ильича, неужели здесь есть кому втюхать всю эту гору одежды?

Тем временем Картен вернулся с кипой рубах.

— Это что? — спросил я, потыкав пальцем в тряпьё.

— Рубахи, — пояснил толстячок. — Женские.

— Вижу, что женские, только мне не крестьянку надо одеть, а вполне себе уважаемую... кхм... леди.

О том, что у леди имеется пара звериных ушей и уже аж два хвоста, да и вообще она бывший мужик, я предпочёл умолчать.

— А! — тем временем просиял хозяин.

— Не 'А!', а давай тащи всё самое лучшее!

Ухватив ранее принесённое, Картен снова умчался куда-то пушечным ядром, скрывшись в глубине магазина.

Вскоре толстячок заявился повторно. Видимо, у него нечасто покупали вещички премиум-класса — всё-таки народ здесь в основном без излишних запросов, а от орденских вообще прибыли ждать не приходилось, — так что выгреб он из закромов, вообще всё, что могло заинтересовать редкую птицу вроде меня.

Повозившись с принесённым ворохом одежды, я отобрал то, что могло подойти, и понял, что туплю.

Как узнать-то, подойдёт оно или нет?

— Хозяин, у тебя примерочная есть?

Примерочная оказалась отгороженным ширмой уголком с зеркалом в половину человеческого роста. Не стеклянным, конечно, из какого-то полированного камня, но отражало оно не так чтобы совсем плохо.

Я туповато поглядел на кипу одежды. Блин... Какого чёрта мне вообще моча в голову ударила с этими одёжками?

Ну, раз уж до примерочной дошёл, отступать поздно.

Вздохнув, я убрал доспехи, схватил из кучи что-то вроде расшитой золотом китайской национальной рубахи и стал припоминать параметры Кайны.

Ну а дальше, эээ... Я ведь вам говорил уже про своё везение, да?

В общем, в этот самый момент слоняющийся по городу Клеомальд прослышал о моём возвращении, и решил лично убедиться... Да фиг его знает, в чём он там хотел убедиться.

Факт в том, что когда этот остолоп добрался до магазина и завалился в примерочную, то обнаружил там задрапированную в полурасстёгнутую рубашку девушку с лицом очень и очень хмурого паладина.

— Пш-шёл вон! — прорычал я, волшебным пенделем выдворяя зависшего рыцаря прочь.

Хосспади, стыдоба-то какая...

Но, собственно, процесс был в самом разгаре, да и всё самое страшное уже случилось, так что прерываться смысла не было. В общем, я постарался расслабить лицевые мускулы и продолжил примерку.

В итоге выбрал три рубахи — одна типа парадной, чёрная, с вышитыми золотой нитью драконами и какими-то абстрактно-непонятными узорами, одна попроще, 'боевая', серого цвета с серебряной вышивкой только на рукавах и вороте.

Последняя рубашка Кайне обещала быть маловата, но я решил взять для Миры — не всё же ей в пацанячьем ходить, может, когда понадобится выйти в свет. Эта была белая с серебряными драконами.

Сложив всё, я вернул себе нормальный облик и вышел из примерочной, тут же показав кулак пунцовому Клеомальду.

— Спросишь о чём — убью, — сообщил я, отправляясь искать продавца.

Содрал толстячок с меня за эти 'китайские' рубахи весьма прилично, мол, паучий шёлк, ручная вышивка и бла-бла-бла, ну да и чёрт с ним, деньги были.

Расплатившись, я в сопровождении не знающего куда себя деть героя Фарзалиса отправился в донжон, поднялся в нашу комнатку и молча плюхнулся спать.

Звучит банально, но предчувствия, что называется, не обманули. Стоило погрузиться в сон — и вот он, туман, колышет свои щупальца в каких-то сантиметрах от моего лица.

Я огляделся, но ни Кайны, ни нашего, с позволения сказать, 'работодателя' поблизости не наблюдалось.

Странно.

Выбора, впрочем, не было — придётся пешкодралить. Конкретное направление, если я правильно понимал, особенного значения не имело: куда ни пойди, рано или поздно выйдешь, куда тебе нужно. Или, скорее, куда 'от тебя' нужно.

Тяжело вздохнув, я потащился вперёд по бесплодным землям Оси миров.

Ничего интересного в дороге не произошло, так что можно сделать небольшое отступление, рассказав, что я снова (взрослею, что ли?) сделал достаточно умную вещь. А именно снял всю притороченную к поясу ерунду, в которой могла возникнуть нужда в тумане, сложил в отдельную сумку и привязал к руке кожаным ремешком.

Это сработало, ибо сумка перенеслась вместе со мной. А я, что характерно, не заработал в очередной раз ломоту во всём теле из-за сна в неестественной позе.

Может, не зря говорят, что от звездюлей умнеют?

Хотя, даже учитывая, что пару раз чуть не умер, я всё ещё явно не Ходжа Насреддин.

Предаваясь таким меланхолическим размышлениям, я споро пёр напрямик, раздвигая грудью белёсую хмарь. Пёр бы и дальше, но воздух внезапно прочистился, буквально выплюнув мне навстречу старых знакомцев.

— Признавайся, где опять налажал? — без промедления насел я на Артаса, приветственно махнув рукой лисичке.

— Я? — оскорбился бог.

— Ну не я же! Какого чёрта меня всё время мотает то в туман, то обратно?

— Эээ...

Мы препирались ещё несколько минут и, в конечном итоге, божество задвинуло в своё оправдание целую лекцию, чуть менее, чем полностью состоявшую из непонятных терминов типа 'магоэнергетической интерференции', 'субаурных каналов' и прочего бреда, коий, как я подозреваю, выдумывался прямо на ходу. Суть проникновенной речи, впрочем, сводилась к житейскому 'я не я, корова не моя'.

Я даже ещё и виноват остался — мол, моё тело имеет какую-то нестандартную энергетическую структуру, и он, Артас, знать об этом даже вовсе был не обязан.

— Стоп-стоп, хватит, наслушался, — не выдержал, наконец, я. — Исправить ты это можешь?

В ответ прозвучала новая лекция, ещё более нудная, чем первая. А я-то, наивный, думал, что нуднее уж некуда.

— Ладно, всё с тобой понятно, — фыркнул я. — Вот шмякнусь опять в обморок, а там моё основное тело быстренько и прихлопнут. Сделай хотя бы, чтоб я чувствовал, что выпаду скоро! Или ты и этого не можешь?

Артас мог.

Но делать отказался.

— Всё потом, — нагло отмахнулся бог. — Я и так тут чересчур заболтался. Слушайте вводную: есть задание для четырёх человек. Ещё двое чуть позже появятся, объясните им что к чему.

В общем-то, я так и знал, что этот гад так просто мне полезную способность не выдаст.

Сначала отправит в задницу многомирья, а потом ещё и преподнесёт исправление собственных ошибок как награду за опасности. Я с трудом удержался, чтобы не сплюнуть.

Бог или не бог, но больше всего мне хотелось перегрызть ему глотку.

— Чего за задание-то? — подала голос лисичка.

— Да всё стандартно: надо кое-куда пойти, кое-что сломать и кое-кого прикончить.

— Отказываюсь, — мгновенно заявил я. — Можешь думать что хочешь, но я не убийца на побегушках. Я не стану убивать кого-то по твоей прихоти.

— Мои прихоти здесь ни при чём. Слаат представляют угрозу для всего веера, так что чем раньше с ними разберутся, тем меньше миров в итоге пострадает.

— Что ещё за слаат? — хмуро осведомился я, чувствуя где-то скрытый подвох.

— Если бы кое-кто имел побольше терпения, я бы как раз сейчас к этому подошёл, — огрызнулся бог. — В двух словах: у нас с Арагорном есть соглашение относительно кое-каких особых миров. То есть, строго говоря, мы с ним договорились, что ни Порядок, ни Хаос не станут намеренно пытаться прибрать эти миры к рукам.

Гаденькая улыбочка Артаса не оставила сомнений в том, что в упомянутом уговоре лазеек было больше, чем дырок в швейцарском сыре, и он этим явно пользовался.

— Совсем недавно в одном из таких миров началась какая-то непонятная катавасия. Я отправил Лаганара проверить, так он едва ноги унёс. Оказалось, что одна шибко умная раса — эти самые слаат — пытаются тот мирок колонизировать.

Я пожал плечами.

— Всем нужно где-то жить.

— У слаат есть, где жить. Они туда не за жизненным пространством притащились.

— Тогда за чем?

— Когда-то в том мире была развитая техногенная цивилизация. А потом эта цивилизация сама с собой передралась и спалила мир к демонам. Остался только голый шарик.

— Эээ, ну и какое нам дело до какого-то голого шарика? — недоумённо поинтересовалась Кайна.

— На этом шарике оружия больше чем... да больше, чем везде! Если дать слаат наложить на него лапу, жизнь по всему вееру может стать ощутимо труднее.

— То есть мы в этот раз хорошие парни, — саркастично произнёс я.

— Мы никогда и не были плохими.

— Ну конечно. Мы белые и пушистые... Только наши враги об этом не знают.

— Наши враги вообще о нас много чего не знают. Ладно, хватит уже болтать. Слушай мою команду, сладкая парочка: сидите здесь, ждёте Лаганара и двух напарников. Как дождётесь, старый хрен вас переправит на место, вооружит и диспозицию выдаст.

С этими словами Артас глянул на нас как-то особенно остро, махнул рукой и пропал.

— Ээй! — обиделась лиса. — Это что, и всё?!

— Мда, какой-то кислый вышел инструктажик, — согласился я.

— Блин... Это всё ты виноват! Чего ты на него насел, как Тесак на педофила?

— Да козёл он, вот и насел, — как есть ответил я. — Не удивлюсь, если он нам наврал с три короба.

— Пф...

Я оглядел Кайну сверху вниз. Судя по всему, она таки употребила швейный набор по назначению, и вторичными половыми в дырки уже не светила... Продолжалось, правда, это благолепие недолго — стоило девушке пошевелиться, как ткань съехала, и всё опять выпятилось куда не надо.

— Ладно, не злись, — примирительно вздохнул я. — Держи вот, презент...

Я протянул сталкерше извлечённый из недр сумки свёрток с рубашками.

Лисица поспешно распаковала подарки и с загоревшимися глазами принялась их изучать — даже обнюхала зачем-то, разве что на зуб пробовать не стала.

Гм. Понравилось, значит, если я хоть что-то понимаю в человеках...

Тем временем Кайна пришла к закономерному выводу, что кривенько зашитая майка целой и чистой рубахе определённо проигрывает.

Странно, что на это ушло столько времени — по моим представлениям мужик должен был либо сразу натянуть новьё и забыть, либо вообще не озадачиваться дырками на одежде.

Видимо, женское тело таки влияет на мужскую составляющую. На всякий случай я это запомнил.

Пока я размышлял, лиса уже твёрдо решила, что переодеванию быть, после чего, не особо обеспокоившись моим присутствием, сбросила рюкзак и принялась стягивать рванину через голову.

Вот это уже чисто мужское...

Женскость, впрочем, дремала недолго — на полдороге лиса смутилась, покраснела и натурально запуталась в той куче дырок, что осталась от прежней одёжки.

Я смущённо кашлянул, сделал честное лицо и отвернулся.

Чего бы и не отвернуться, тем более что всё самое интересное уже в любом случае видел. Оставалось только надеяться, что мне за это ничем тяжёлым в затылок не прилетит.

Но нет, не прилетело.

Так я и стоял как истукан, разглядывая клубящуюся под носом белёсую пакость, пока за спиной слышалось шебуршание и ещё что-то, подозрительно похожее на не особенно успешно сдерживаемое мурчание.

Странно, разве лисы умеют мурлыкать? Эх, надо было дома чаще включать 'Дискавери'.

Внезапно мои мысли оказались прерваны самым жестоким образом: пара лисичкиных лапок неожиданно обхватила меня поперёк туловища, принявшись сжимать бронированную тушу с силой гидравлического пресса.

Я матюгнулся про себя. Всё-таки обиделась? Так вроде поздновато уже...

— Извини, перестарался... — послышался сзади лисячий голос.

До меня дошло, что смертоносные объятия были вовсе не попыткой меня убить, а вполне человеческими обнимашками в несколько нестандартном исполнении.

Ну нифига себе! Кайна в своём мире что, одним геркулесом питается?! Откуда в этом тщедушненьком тельце такая способность давить паладинов?

Лиса, сконфузившись, сделала попытку выправить мой несколько помявшийся нагрудник, хотя вмятин от этого скорее только прибавилось, чем наоборот.

— Однако... Про избы и коней, кажется, не врут, — впечатлившись, проговорил я, активируя регенерацию и восстанавливая смятый доспех.

Пока тело занималось самопочинкой, я ненавязчиво оглядел Кайну. Подошла рубашка-то, не зря позорился!

Прям мастер кенпо женского полу!

— А гребешок? — невинно поинтересовалась лисодевушка, убедившись, что я не спешу отбросить копыта.

— Эээ...

По правде говоря, я про него напрочь забыл, но раз уж обещался, деваться некуда. Рассудив, что гребень, в сущности, не так уж отличается от брошенного в шатре Ракарда шлема, я решил, что сделать его будет не так уж трудно.

— Будет тебе гребешок, — пообещал я.

Сев на землю, я вытянул вперёд руку, и начал растить из ладони стальной бугорок. Бугорок понемногу рос, превращаясь в затребованный гребень.

Интереса ради я заморочился с узорчатой рукояткой; к несчастью, линии всё время норовили разъехаться, а объёмные изображения листиков и всяких там цветочков то и дело расплывались, так что несколько раз пришлось тормозить работу, втягивать часть гребня обратно и переделывать заново.

— Фух, — выдохнул я наконец, отделяя от руки готовый гребешок. — Однако с мечами оно как-то проще...

Лисичка критически оглядела подарок, взвесив его в руке.

— Гхым... А ведь им можно и убить.

— Зато надёжно, зубчики не обломаются. Считай, что это средневековая разновидность старенькой 'Нокии', — зевнул я в ответ.

Кицунэ некоторое время боролась с собой, решая, присовокупить подарок к остальной поклаже или прямо здесь употребить по назначению. Ну, по крайней мере, я тешу себя надеждой, что вариант 'выбросить подальше' не рассматривался — хотя бы из вежливости.

Как только узорчатая железка оказалась надёжно зажилена среди прочих вещей, уши Кайны дёрнулись, вставая торчком. Я ничего не слышал; пришлось немного повозиться с барабанными перепонками, чтобы понять, в чём дело.

А между тем в тумане снова кто-то ругался. Многоэтажненько так...

Кажется, это уже стало традицией — сколько раз я сам здесь этим грешил, не говоря уж про Кайну и, надо думать, всех остальных попаданцев.

Забавно окажется, если призрачные монстры, с которыми мне пришлось иметь дело, появились в белёсой мути из-за наших матюгов, как олицетворение негативных эмоций или вроде того.

Глядишь, пой мы тут песенки из советских мультфильмов, и максимум, что грозило бы неосторожному путнику — это споткнуться о мирно поедающего радугу пушистого кролика.

Пусть даже чёрного и котообразного.

Меж тем, матюги понемногу приближались.

— Да когда ж ты закончишься-то, а, кисель накрахмаленный? — страдальчески вопросил заплутавший в тумане некто, вываливаясь к месту нашего привала.

Мы с Кайной синхронно повели головами сверху вниз и обратно, откровенно разглядывая пришельца, а вернее, пришелицу.

Судя по длинным ушам, перед нами была эльфийка.

Ну, в принципе, а чего было ждать? Если есть девушка-лиса и недопаладин, то почему бы и эльфийкам тут не шастать...

У девушки были невероятные глаза цвета подсвеченного солнцем свежего мёда. Молочно-белая кожа казалась идеальной, серебряные волосы чуть блестели, заставляя замирать дыхание. Полупрозрачный доспех из какого-то дымчатого стекла время от времени вспыхивал золотистыми искрами, будто ловя лучики несуществующего солнца.

Я поймал себя на мысли, что никогда не видел ничего подобного прежде. Казалось, сердце готово выпрыгнуть из груди, разродившись вечной любовию, ноги жгло желанием куда-то бежать и что-то свершать, дабы, что называется, покорить и...

Тьфу-ты, ё-моё!

Пришлось жёстко себя одёрнуть, чтобы и в самом деле не унестись в туман навстречу подвигам. Чего это меня так расколбасило?

Девчонка как девчонка, я и получше видел, да и не только, кхм, видел. С чего вдруг такая реакция?

Блин. Не иначе какая-то расовая эльфийская магия.

Не очень-то красиво с её стороны. Или оно не выключается? А может, и сама не знает про эти штучки-дрючки?

Ладно, чего гадать.

— Щоб мэнэ кони грали! — окончательно разрушая очарование, выпалила вновь прибывшая, беззастенчиво пялясь на кайнины уши. — Живая кицунэ!

Я снова оглядел девушку, на этот раз более критическим взором.

Ёлки-палки... Доспех в самом деле почти совсем прозрачный. Всё женское достоинство через нагрудник просвечивает.

Ну щьорт побьери... Только я, понимаешь, кицуну одел, чтобы своими прелестями не отвлекала, как это чудо длинноухое выскочило из тумана, аки демон из табакерки.

Откуда только эту пигалицу принесло на мою голову...

Тут в мозг стукнула более рациональная мысля, которую пришлось тут же хватать за хвост, не давая смыться куда глаза глядят. Касалась мысля того, что украинский навряд ли очень распространённый в веере миров язык.

— Опаньки, — заинтересованно выдохнул я. — Наша.

— Наша няша, — почти одновременно изрекла заинтересованная лисица.

— Это ты, получается, обещанное подкрепление?

— А як жеж, — улыбнулась эльфийка, явно намеренно злоупотребляя украинским. — А почему нас так мало?

— Сейчас ещё подтянутся, — ответил я. — Всё равно придётся ждать до упора, без Лаганара мы отсюда никуда не денемся.

— А это кто?

— Дед один. Бегает по мирам, как заяц по грядкам с морковкой.

— Это, получается, он нас отправит?

Кажется, девушка была разочарована. Причём как-то странно разочарована. Запала она на этого Артаса, что ли?

— Он самый. Можно поинтересоваться, как зовут нашу новую напарницу?

Эльфийка тряхнула головой, как если бы хотела убрать с лица непослушную прядь — чисто рефлекторный жест, абсолютно бесполезный ввиду того, что сейчас её волосы были стянуты в хвост.

— Миакелла из Дома Чёрной соты, сумеречные эльфы, — официально представилась она, — отвесив какой-то замысловатый не то полупоклон, не то ещё что-то из церемониальных ужимок. — Но обычно все зовут меня просто Миа.

— Клеймор, — представился в ответ я, — самопровозглашённый рыцарь и паладин несуществующего бога.

— Кайна, сталкер, исследователь, самоназначенный специалист в области нахождения и полезного обмена инфой, товаром и прочими интересностями, — с лёгким полупоклоном проговорила лиса. — Но можно просто — Саша.

Судя по несколько заниженному относительно лица собеседницы взгляду, Кайна — точнее Лекс — свойства прозрачного доспеха тоже оценил. Не похоже, чтобы на него подействовала эльфийская магия, скорее это была просто естественная мужская реакция; оно и понятно, на женщин, даже таких, сия магуйская приблуда наверняка не действует. Скорее всего, кицурэ даже не заметил всей этой прибавки к стандартным женским чарам.

Не знаю уж на почве чего, но двое моих спутников быстро сошлись, уже через пару минут тихонько секретничая о чём-то своём, эээ, девичьем.

Пусть, я ничего не имею против.

Хотелось спать, но делать это в тумане мне казалось не самой лучшей идеей. Да и вообще, спать, когда ты уже спишь, это немного странно, разве нет?

Стоило заняться чем-нибудь полезным, так что я решил провести эксперимент — давно ещё пришла в голову мысль сделать что-то вроде разведчика, который наворачивал бы круги по туману вокруг моей бренной тушки, засекая разную пакость и... А что тут вообще кроме пакости водится?

Вытянув вперёд руку, я пошёл проторенным путём и, нарастив на ладони шишку из сырой плоти, принялся лепить из неё будущего наблюдонта. Рассудив, что от птицы толку будет мало — что она в этой мути разглядит? — я остановил выбор на летучей мыши, в надежде, что эхолокация сработает лучше.

Шишка подросла, покрылась шёрсткой, выпустила крылья — и вскоре у меня на ладони сидел натуральный летучий мышь. Нет, он, конечно, наверняка отличался от настоящих мышей какими-нибудь мелочами, о которых я не имел ни малейшего понятия, но поскольку Николая Дроздова к нам в напарники не определили, то это всё несущественно. Раз я говорю, что это летучий мышь, значит, это летучий мышь, и никаких гвоздей.

Подкинув животинку в воздух, я отправил мышаку в полёт. Мнда... Что-то не особо-то много толку оказалось от этой эхолокации. То ли я чего-то не то с нужными органами намудрил, то ли туман понемногу глушил ультразвук, но 'видела' мышь не так чтоб сильно далеко, и в воздухе передвигалась безумными зигзагами. Вот ведь невезуха...

Ну да ладно, летает, и фиг с ней.

Плюнув на всё, я повёл мышенцию по широкому кругу вокруг нашей импровизированной стоянки. Чувствуя себя в полёте всё уверенней, животинка замкнула окружность, пойдя на второй, а потом и на третий круг. Примерно на середине четвёртого мимо пролетела стрела.

— Эй! Совсем озверел, Чингачгук? — проверещал мышь в направлении одетого в костюм индейца парня.

— Говорящая... — удивлённо пробормотал индеец, каким-то хитрым образом заставляя исчезнуть в кулаке лук.

— Я не только говорящая, у меня ещё и зубы острые! — обиженно заявило животное. — Иди давай вперёд, Гойко Митич, тебя там заждались уже.

— Чуть что, так сразу Гойко Митич, — скривился краснокожий. — А может, я под Монтесуму кошу.

— Монтесума штанов не носил, — мстительно ответил мышь. — Так что либо снимай, либо иди и не выпендривайся.

Оставив индейца обиженно сопеть, летучий разведчик улетел на базу, а я поспешил обрадовать своих спутников известием, что наш четвёртый боец вскорости прибудет.

Девушки прекратили шушукаться, и с любопытством уставились в белую мглу. В общем-то посмотреть было на что, товарищ попался колоритный: по туману шлялся с голым торсом, только в кожаных штанах (я с радостью отметил, что здравый смысл возобладал над монтесумностью) и таких же мокасинах, да ещё в индейской национальной шапке из перьев.

Меня лично больше заинтересовал маленький амулет, 'ловец снов', болтавшийся у парня на шее, и явно не пустая торба на плече — надо будет потолковать с этим индейцем, может, удастся выменять что-то полезное.

— Хау, бледнолицые! — вполне жизнерадостно помахал нам индеец рукой. — Рад представиться, Койот!

Что ж, Койот так Койот, хорошо ещё, что не Лис пустыни... Хотя чья бы корова мычала.

Миакелла тем временем исполнила на бис свой спектакль с церемониальной ерундой, объявив имя и принадлежность к Дому Чёрной соты или как его там. Лисица выпендриваться не стала, просто пересказав заготовленную загодя фразу с представлением.

— Клеймор, — представился и я, — практикующий метаморф, самозваный рыцарь и паладин.

Пока знакомились, я приглядывался к Койоту на тему восприимчивости к приворотной магии — но тот никаких характерных признаков любовного поражения так и не проявил, хотя прозрачным доспехом, по понятным причинам, заинтересовался. Кстати о доспехе — я только сейчас заметил, что в стратегических местах сия чудо-одёжка потемнела, потеряв прозрачность.

А Лекс-то молодец — видимо, намекнул эльфюшке, что не след в мужском коллективе всякими штуками светить. Надеюсь, магию она тоже вырубила, ибо фиг с ним, с индейцем, но с влюблённым Лаганаром я бы точно не хотел иметь дела.

ГЛАВА 16

— Кто-то ещё будет? — спросил, наконец, Койот.

— Старик один, — без задней мысли ответил я.

— Кто... — внезапно раздался откуда-то из-за моей спины сердитый голос.

Я от неожиданности чуть не подпрыгнул — да и остальных такая внезапная способность к заходу с тыла, кажется, тоже проняла. Похоже, кое-кто преуменьшал, рассказывая мне про 'стянуть, что плохо лежит'.

Кицуна с перепугу выхватила револьвер, да и индеец, в отличие от меня собиравшийся вздремнуть, лук свой опять развернул каким-то совершенно забавным способом, на неё глядючи — одна только Миакелла не запаниковала, а тут же полезла к лисице, мол, ты чего?

— Кто это тут старик? — как ни в чём не бывало продолжил Лаганар, скептически поглядев на направленное на него оружие. — Да я вас всех четверых в любом деле обставлю!

Мдя, нехорошо получилось...

— Ещё раз так сделаешь — прибью, — серьёзно пообещал я. — Меня чуть кондратий не хватил!

— Пф-ха, какие ноныча паладины пугливые пошли, — заухмылялся Лаганар.

— Паладины, может, и не пугливые, а метаморфы очень даже, — глубокомысленно отбрехался я. — И вообще, может, я маленький, белый и пушистый... под доспехами.

— Ну да, пушистый. Дракона загрыз, а туда же — всё добрячком быть хочешь. Нельзя так, не получится.

— Сам знаю, что не получится. Но это не значит, что и пробовать не стоит. Кстати, я тут спросить хотел...

— Чего?

— Да вот всё думаю, где ты ту бутылку водки взял. Я такую только из советских запасов пил.

— Где взял, где взял... В ларьке купил.

— На Земле?

— А ты ещё где-то встречал 'Столичную'?

— Так ведь её теперь не продают, тем более настоящую, — удивился Койот. — Союз распался же.

— Это на вашей Земле Союз распался и водку в ларьках не продают, — объяснил Лаганар.

Как будто что-то понятней стало. У меня голова уже понемногу начинала пухнуть от сделанных из этой фразы выводов.

— Не ваша это Земля, другая, — видя наши круглые глаза, сжалился старикан. — Другой мир, хоть и похожий. История там где-то не туда свернула или ещё чего, не знаю — а на вашу Землю мне путь заказан, не по зубам орешек. Да и вообще, я там во всех ориентировках...

— И много их таких, эээ... Земель? — осторожно поинтересовалась эльфийка.

— Да полно.

— Так, стоп, — замотал я головой, пытаясь утрясти мысли в черепе. — Значит, на другие Земли ты проникать можешь. А кроме водки что-нибудь оттуда притащить пробовал?

— А зачем? Мне не надо, а вам... Ну, разве что с вами на что-нибудь полезное поменяться.

— Значит, Союз где-то жив остался? Не подскажешь, может, хоть там наших забугорных злейших друзей как следует нагнули и куда надо поставили и чего надо вставили им? — неожиданно поинтересовалась лисица.

— Как будто есть разница. Где тех нагнули, где этих, а где и не было ни тех, ни этих никогда. Вражда приходит и уходит, водка остаётся.

— Мальчики, хватит уже про свою водку, а то мы сейчас с Сашей будем вам мозги ломать брюликами и соляриями, — наступила нашей 'песне' на горло остроухая.

Я едва сдержался от невежливого хрюкания, представив объём познаний Лекса в упомянутых областях. Ничего, пусть терпит, раз инкогнито блюдёт.

— Так, я не понял, мы переносится будем, или как? Или вы уже раздумали отсюда куда-то уходить? — вернул беседу в конструктивное русло старик.

— Ну давай, переноси, раз надо, — махнул рукой я.

— С чего такой пессимизм? Там, между прочим, тепло, светло, и мухи не кусают.

— Нам-то что делать? Командуй давай, телепортатор!

— Поближе встаньте, и это... Зажмурьтесь.

— А зажмуриваться зачем?

— Не спрашивай, просто делай.

— Как пожелает ваше высочество, — сострил я.

Мы сбились в кучку, зажмурились, Лаганар стукнул клюкой...

— Ыыы! Крутотенечка! А ещё разок можно? — восхитилась лиса.

— Буэээээээ!

— Только не на меня, только не на меня!

— Что за...?!

— Я один глаз отк... Буээээээээээ! — жалобно проблеял Койот.

— Лаганар, блин! А почему ты мне когда тот шарик давал на болоте, не сказал глаза закрыть?

— Ты не спрашивал, — флегматично ответил старик.

— Кстати, где мы, и почему здесь так темно? Кто обещал насчёт тепло и без мух?

— Тут всё законсервировано, свет сначала включить надо. Кавиат морбендет!

— Чего?

— Того. Кавиат морбендет! Гм, не работает... А, произношение не то. Кэвиат морбендетх!

Вспыхнул свет.

Мы стояли посреди здоровенного зала, отделанного тёмным полированным камнем. Сложные геометрические узоры змеились по всем поверхностям — золотые на стенах, серебристые на полу. Воздух был сухим, немного пыльным и каким-то стерильно-безжизненным.

Тут и там виднелись каменные стойки и постаменты; лежащие на них предметы были полускрыты светящейся пеленой вроде силового поля. Подойдя к ближайшему, я рассмотрел что-то квадратное с оптическим прицелом и эргономической рукояткой. Рядом прямо в воздухе висела табличка с полусотней строчек текста на непонятном языке. Я провёл рукой вокруг, ища какие-то крепежи — хоть что-то — но ничего не было. Табличка просто парила, наплевав на законы физики.

— Только ничего не трогайте! — велел Лаганар. — Я схожу отключу защиту, когда свечение исчезнет — можно брать.

— Что-то это не очень-то похоже на оружейный склад, — с сомнением протянула эльфийка.

— Потому, что это — не оружейный склад. Это музей.

— Му... Что?!

— Музей устаревшего оружия, — в своей обычной пофигистической манере уточнил старикан. — Всё ведь работает, что вас смущает-то?

— То, что ты притащил нас в хранилище барахла! Поновее, что, ничего нет?

— А может, вас сразу в спецхран с ядерными ракетами отвести? С тем, что поновее, вы полгода только разбираться будете.

— Ааааа, иди уже защиту отключай, у меня слюни текут, — заканючила Кайна, разглядывая какую-то особенно убойную штуковину.

— Даже не смотри на это! Им всё равно без защитного костюма пользоваться нельзя.

— А что это вообще?

— Дезинтегратор. Распыляет цель, а мы после первого выстрела лучевую болезнь отхватим.

— Жаааалко блиииин...

— Уймись, хвостатая! Я тебе потом покажу, где гравипушки лежат.

Успокоив таким образом лисицу, Лаганар ушёл по проходу в соседний зал и скрылся из виду. Довольно долго ничего не происходило, и мы продолжали слоняться туда-сюда, рассматривая экспонаты, затем свечение вокруг разложенных на постаментах пушек начало слабеть и исчезло совсем. Кайна сразу же схватила что-то крупногабаритное, а я пожалел, что не расспросил насчёт условий предстоящей схватки — если мы в коридоры какие полезем или вообще в помещения, то это одно, а если на свежем воздухе будем скакать — совсем другое. Соответственно, что брать — непонятно. То ли мне базуку искать, то ли штурмовую винтовку...

Подумав, решил пока ничего тяжелого не брать, а присмотреть себе пистолет, а лучше два. Лисицын револьвер, конечно, хорошая штука, но больно уж у него действие, гм, всеобъемлющее. Ни тебе труп обобрать, ни личность убиенного установить.

Пошарахавшись по залу, таки набрёл на что-то пистолетообразное — хотя оно с равной вероятностью могло оказаться каким-нибудь водородным бластером или ещё какой ерундой. Ну, по крайней мере, к неоспоримым достоинствам этого пистолетоподобного нечто можно было отнести парность: стрелялок было две, под правую и левую руку, и к обоим предлагались кобуры из искусственной кожи.

Пока искал, Лаганар успел вернуться, и теперь силами моих товарищей подвергался допросу на тему 'А это что?' и 'А как вон то работает?'. Собственно, чего-то он там объяснял, так что я поспешил присоединиться к экзекуции.

— Плазменные пистолеты, — заявил старик, когда до меня дошла очередь. — Предохранитель здесь, вот этим колёсиком регулируется мощность выстрела.

— А перезаряжать как?

— Не надо их перезаряжать, ты за всю жизнь столько не настреляешь, чтобы батареи посадить. Повесь на пояс и возьми ещё что-нибудь, мы здесь не на экскурсии.

— Так чего брать-то? Воевать где будем, в зданиях или на улице?

— И там и тут, так что рекомендую хватать всё и побольше. Хотя от тебя, пожалуй, на улице толку больше будет...

— Это почему?

— Потому, что у тебя количество рук потенциально не ограничено. Отращивай сколько нужно и бери хоть целый арсенал. Только потом не удивляйся, если в дверях застревать начнёшь.

Хмм, а это идея... Решено, буду делать из себя уличного бойца. Или мини-танк.

Последующее моё обвооружеие выглядело примерно так: я носился по залу, выбирая что посолидней, навьючивал на себя, показывал Лаганару, получал разъяснения и складывал стволы в уголок, чтобы отправиться за следующей порцией. Набрав полтора десятка, решил, что хватит. Эльфийка к тому времени уже прибарахлилась, кицуна старательно пыталась впихнуть в рюкзак какой-то футуристический дробовик, индеец свинтил в соседний зал холодного оружия, где обвешивался ножами, а Лаганар получил-таки перерыв и принялся раскуривать трубку.

Усевшись на пол перед кучей оружия, я поднапрягся и вырастил из спины достаточое количество хребтоподобных щупалец, вроде тех, что были у зубастых тварей из ирморсих подземелий. 'Учись у своего врага', как говорил какой-то древний китаец. Усилив костную основу металлом, я добавил на хребты мышц, затем на конце каждой допконечности вырастил ещё пук щупалец, теперь уже бескостных. Повинуясь мысленной команде, хребты поползли вперёд, быстро разобрав гору пушек.

Вот так вот, понимашь. То ли доктор Осьминог получился, то ли медуз Горгон мужского полу... А руки — побоку, только мешать друг другу будут, если больше пары нарастить.

Каждый ствол теперь надёжно фиксировался щупальцами на конце отдельного хребта, и висел где-то у меня над головой. Ставлю, что со стороны это походило на диковинное оружейное дерево.

В качестве завершающего штриха я добавил на все хребты по отдельному щупальцу с глазным яблоком. Должен же я видеть куда палю, в конце концов?

Центр тяжести от всего этого сильно сместился, так что ноги тоже пришлось переделать. Не мудрствуя лукаво, я сотворил нечто вроде слоновьих ходилок с большой площадью опоры, снабжённых длинными изогнутыми когтями, дабы цепляться за грунт.

Оглянувшись, я убедился, что все трое присутствующих неподалёку компаньонов с нескрываемым любопытством наблюдают за моим преображением. Ну всё, подумалось мне. Если я с этой несуразной конструкцией не смогу встать или упаду, ржать надо мной будут так, что всех врагов уже просто звуковой волной поубивает.

Вот же блин...

Ладно, где наша не пропадала. Решив увеличить вес ног, и, соответственно, устойчивость, я покрыл их толстой металлической бронёй, да ещё в кости стали закачал, на всякий случай.

Мдя. В общем, чтобы встать, мне пришлось хвататься за ближайший постамент, и в результате я его сломал. Но, тем не менее, вполне себе стоял. И это даже без когтей — в гладкий пол они просто не вонзались.

Развесовка тела сильно поменялась, так что пришлось усиливать почти все мышцы — только после этого я решился немного прогуляться по залу. Выглядело это сперва комично, но я постепенно привыкал, заодно переделывая по мелочам тело, и вскоре уже передвигался довольно уверенно. Чудо, ё-моё! Когда вставал, был уверен, что облажался. И вообще, если б сам этим не был, ни в жисть бы не поверил, что это самое могёт самостоятельно ходить.

Нарезав пару кругов по залу, я подошёл к наслаждавшимся бесплатным цирком девушкам... и тут меня проняло. Сдержанное хихиканье перешло сначала в поросячий хрюк, а потом в откровенный ржач.

— Эээ, ты чего? — не въехала Кайна.

— А ты представь, как мы со стороны смотримся, — давясь смехом, как мог пояснил я. — Эльфийка, девушка-лиса и тентаклевый монстр!

Однако дошло — спустя пару секунд уже все втроём только что по полу не катались. Дольше всех сопротивлялась Миакелла, но наполовину привитое остроухими благородство оказалось бессильно перед наплывом суровой реальности.

Лаганар, по понятным причинам, юмора не понял, но ему простительно.

— Для полного комплекта только гуманоидной кошки не хватает, — держась за живот, пропыхтела эльфийка.

— Зря смеётесь, — раздался голос вернувшегося индейца, — я только вчера одну видел, еле ноги унёс. Кто ж знал, что этой полоумной взбредёт из меня зелье варить... Эээ, а что это вы на меня так смотрите?

Неко-девушки оказались алхимиками, бродящими по мирам в поисках редких рецептов, в общем-то не злыми, но мыслящими порой весьма своеобразно. Одно слово — кошки!

В общем, веселье закончилось, и мы вернулись к нашим баранам. В этом конкретном зале делать было уже особо нечего, и Кайна от безделья попыталась подмаслить Лаганара.

— Деда, а деда...

— Я те щас как дам палкой за 'деду', — потрясая клюкой, хмуро пригрозил не оценивший усилий старикан. — Чего хотела-то?

— Так это... А бронежилет здесь где-нибудь раздобыть можно?

Вообще-то резонный вопрос — я бы тоже не отказался раздобыть что-то вроде штурмового щита.

— Здесь есть зал защитных технологий, — помрачнел Лаганар. — Но мы в него не пойдём. Завелось там что-то... Даже Артас в своё время не сунулся, а уж вас я тем более не пущу. Кому нужно, потом с трупов слаат снимите, я у них видел такие штуки.

— На что они вообще похожи, эти слаат? — задал я уже нкотрое время крутящийся в голове вопрос.

— Гуманоиды, большие, сильные, коллективное сознание. Крутые засранцы.

— А мы их уделаем?

— Смотря как стараться будете. Ладно, время ещё есть, можете пока побродить по музею, может, найдёте что полезное. Я позову, когда пора будет. И ещё, если увидите закрытые двери или энергополе включённое — не лезьте. Оно не просто так закрыто, можете нас всех угробить. Я предупредил.

Все шустро разбрелись кто куда смотреть на чудеса погибшей цивилизации, а я, как самый медлительный, решил далеко не отходить, а пошуровать где поближе. Чего только не было в этом музее! Из того, что я опознал, присутствовали зенитные установки на антигравитационных платформах, самоходные турели с пукалками неслабого калибра, пресловутые большие и относительно человекообразные роботы... В одном месте даже бронетранспортёр стоял, хотя навряд ли кто-то из нашей команды имел хоть малейшее представление как им управлять.

Куда больше оказалось вещиц, которые вообще ни на что похожи не были. Блестящие шары, парящие на высоте человеческого роста, странные ленты будто живого металла, закреплённые на прямой рукоятке, большая хайтек-шестерня, делившая постамент с чем-то вроде сигаретной пачки — даже будь я семи пядей во лбу, чёрта с два бы догадался что это такое.

Довольно долго я бродил туда-сюда, разглядывая неведомые диковинки, а затем вдруг наткнулся на интересный стенд. Моё внимание привлекла большая парящая доска с яркой картинкой; подойдя поближе, я понял, что это что-то типа рисованной инструкции. В окружении строчек непонятых иероглифов была изображёна условная фигурка человека — а человека ли? — чем-то похожая на картинку с двери общественного туалета. Фигурка пыталась поднять тяжело нагруженный и гораздо более детально прорисованный рюкзак, причём это ей явно не удавалось.

Словно почувствовав чьё-то присутствие, картинка вдруг ожила: схематичный человечек поставил рюкзак на место, стёр пот со лба, немного подумал и вынул из кармана несколько маленьких непонятных фиговинок. Затем туалетный паренёк прицепил фиговинки на лямки рюкзака, после чего довольно легко поднял поклажу и куда-то ушёл. Для шибко умных снова показали рюкзак: сначала без фиговинок, с идущей от него жирной стрелкой вниз, потом с фиговинками — над рюкзаком немедленно появилась бледная стрелка вверх, а стрелка вниз заметно потускнела.

Фигассе, подумал я, почесав голову. Эпичные штукенции...

Опустив взгляд, заглянул в стоявший на постаменте перед стендом большой ящик. Внутри была целая куча тех самых фиговинок — внешне они походили на пластиковые хомутики, которыми иногда скрепляют провода, правда, сделаны были не из пластика, а из чего-то вроде напоминающего резину странного металла. Любопытно...

Судя по тому, что эти штуки вот так грудой в ящике лежат, их тут посетителям разрешалось брать в качестве сувениров или вроде того. А это, в свою очередь, означает, что стоили они копейки. И в производстве были не сложнее браслетиков из 'Макдонадльдса'.

Эх, знать бы технологию... Хотя на что она мне, в моём-то средневековье?

Ладно, хорош рефлексировать, решил я. Проведём, что называется, эксперимент!

Опустив пониже одно из щупалец с особенно внушительным 'аргументом', я взял один хомутик и нацепил его на ствол, пытаясь оценить снижение веса. Сразу понять сработало или нет не получилось, так что я скопом добавил ещё пяток. Пушка заметно полегчала.

Аллилуйя! Работают фиговинки!

Обрадовавшись такой удаче, я принялся последовательно надевать хомутики на все пушки подряд, заметно снизив свой общий вес. Попутно выяснился интересный факт: сколько бы этих штук я не нацепил на объект, легче он становился только до какого-то определённого значения, а дальше ни-ни. У разных предметов минимальное значение веса разнилось, что логично.

В общем, о том, чтобы прыгать как в Квейк II можно было даже не мечтать. Ну, не больно-то и хотелось. Под конец я попробовал цеплять хомутики на руки, на манер всё тех же макдональдсовских браслетов, но на живых существах они, очевидно, не работали. Не иначе, изготовитель додумался встроить защиту от дурака...

Прихватив весь ящик, я двинулся обратно, в задумчивости проходя мимо уже виденных экспонатов. В голове настойчиво крутилась одна и та же мысль: интересно, смогу я оторвать от БТРа пулемёт?

Смог.

Сжимая в руках огромный миниган, с мясом выдранный из креплений на броне бронетранспортера, я в одиночестве брёл по пустым залам, искренне пытаясь убедить себя, что не заблудился.

Звук тяжёлых шагов гулко разносился в застоявшемся воздухе, клацанье когтей по полированному полу уже начинало действовать на нервы. Чёрт побери, не думал, что это место такое огромное...

Наконец ушей достигли приглушённые голоса, и я вздохнул с облегчением. Кайна с жаром доказывала Лаганару, что, мол, робот — это не обуза, а очень даже ценный мех и вообще. Это она чтоль какого-то местного трансформера включить умудрилась?

Подгоняемый любопытством, я прибавил шагу, вскоре явившись к месту препирательств. Упомянутый робот оказался на редкость отвратного вида андроидом, напоминающим скелетированного человека с четырьмя штуками рук.

— Ну хоть ты скажи ему! — тут же не преминула кицуна втянуть и меня в свои игры.

Я с сомнением поглядел на андроида.

— Ты где нашла эту страхолюдину?

У лисицы аж уши опустились, и я почувствовал себя виноватым. Похоже, она рассчитывала, что я буду на её стороне.

— Ладно, — вздохнул я. — Если он полезный, то лично я ничего не имею против.

Лаганар возвёл очи горе.

— Полезный-бесполезный! Ты знаешь, сколько он весит? Хорошо, если спидер нас всех вместе с тобой, кабаном, поднимет, а тут ещё эта штука!

— Да ладно тебе, — пожал плечами я. — Вот если не поднимет, тогда и будем решать что делать. А спидер это что?

— Леталка со стрелялкой, — устало отмахнулся старик. — Ты, кстати, тоже молодец. Зачем эту бандуру притащил? И так уже целый арсенал таскаешь!

— Прости, не удержался.

— Не удержался он... Сейчас если остальные что-нибудь такое же припрут, мы точно антигравы спалим да грохнемся на полпути.

— Может, и не грохнемся. Я тут специальные штуки нашёл для снижения веса. Понацепляем их на всё тяжёлое и полетим себе как птички.

— Ну-ну... Ладно, нам ещё тут перед полётом пострелять придётся, может, хоть боеприпасов у вас меньше станет.

— Э... Не понял...

— Чего именно? Думаешь, мы одни такие умные, про этот музей знаем? Слаат уже здесь, экспедиционная группа. Нам нужно сделать так, чтобы они отсюда ничего не вынесли.

— Ты псих! Враги в двух шагах, а ты нас так запросто отпустил помародёрствовать?!

— Не ори, то крыло изолировано. Про запертые двери я не просто так предупреждал.

— Ррр, ладно, — скрипнул зубами я. — Прям вот так прям щас и пойдём?

— Как остальные подойдут, так и пойдём... Чингачгук ваш уже возвращается, а вот эльфийка где-то застряла — я за ней смотаюсь, ждите.

И с этими словами Лаганар исчез.

Я страдальчески вздохнул.

— Этот дед меня в могилу сведёт...

— А давай его пристрелим? — невинно предложила Кайна.

Увы, серьёзно обдумав её предложение, я с сожалением был вынужден от него отказаться.

— Нельзя, — сказал я. — Он полезный. Но в следующий раз я его точно стукну.

— А можно лучше мне? — тут же попросила лисица, сделав глаза как у кота из 'Шрека'.

Чтобы не захохотать в голос, пришлось заткнуть себе рот собственным щупальцем.

— Что это вы здесь делаете? — удивлённо воззрился на давящегося и хрюкающего меня невовремя явившийся индеец.

— А это мы поспорили, — выкрутилась из положения Кайна, — Сможет он от себя кусок откусить или нет.

Нет, подумал я, а вот это уже наглость!

Решив, что так этого дела оставлять нельзя, я с хрустом откусил от щупальца, со смачным чавканьем сжевал и проглотил.

— Напомни, на что мы там поспорили? — как ни в чём не бывало поинтересовался я, наблюдая изрядно вытянувшиеся лица компаньонов.

— Если мне не изменяет память, то если ты выиграешь, то сожрёшь два верхних тентакля до самого корешка, — мстительно сверкнул глазами рыжий бестий.

— Тогда я проиграл, — поспешил откреститься я, заращивая откушенное место.

— Напомни тогда, что достаётся победителю?

— Поцелуй Лаганара, — сказал я, перейдя в контратаку.

— Ты выиграл.

— Ненене! — спешно замахал я руками.

— Дадада! — не сдавалась лисица.

— Ненене!

— Дадада!

— Да вы чокнутые! Кто ж на такое спорит? — не выдержал Койот. — Лучше б с дедом поспорили на ту самую водку...

— А это идея... — почесал я щетину на подбородке, ощущая острую потребность сменить тему разговора.

— А давай лучше закажем ему шмотки из того же каталога "Виктория" для эльфы и гитару? — видимо, испытывая те же ощущения, присоединилась Кайна.

Тема беседы плавно изменилась на 'как поспорить с Лаганаром и не продуть', но я в ней уже особо не участвовал, разглядывая закрывшую правый глаз новую свистоперделку индейца, похожую на навороченный электронный монокль. Не иначе какой-то адаптивный прицел с целеуказателем.

К возвращению старика лисица и Койот уже яростно обсуждали, что требовать в случае победы, похоже, напрочь позабыв о том, что этой самой победы ещё не было.

— ...Саблю, фломастеры и велосипед!

— И стереомагнитолу!

— Банку шпротов ещё!

— Засушенную голову Стаса Михайлова!

Дед посмотрел на них, потом на меня, и покрутил у виска пальцем.

— Чего это они опять?

— Лучше тебе не знать. Честно. Эльфийка-то где?

— Сейчас придёт. Телепортироваться отказалась наотрез. Понятия не имею, чем ей прошлый раз не понравился...

— Телепортироваться? — мгновенно встрепенулась Кайна, услышав заветное слово. — Дедку, а покатай меня, а? Я тебе бутерброд сделаю!

— Я что тебе, карусель? На спидере накатаешься, могу тебя за пулемёт посадить.

— А спидер только один? А то если что — могу и вторым транспортом порулить. И вообще — телепортация это одни карусельки, а линейное перемещение в пространстве за пулемётом — другие; не такие весёлые, между прочим, — тут же принялась канючить рыжая.

— Всё б тебе веселиться... Хотя ладно, будет на твою голову телепорт — пойдёшь синапса убивать. И постарайся не лажануть, иначе нас размажут.

— Эм... Чего?

— Я говорил уже про совокупный разум? Если просто нападём, на основной базе слаат мгновенно узнают. Вот чтобы этого не случилось, надо замочить синапса, самого здоровенного гада, раньше остальных, причём быстро, внезапно и наверняка. Желательно в сортире. У остальных ментальной связи с базой нет.

— Вырубить, значит, главную ганглию, чтоб другие мозги растеряли?

— Жди, растеряют они... Потормозят немножко, и то хорошо. Но зато на базу мы заявимся никого не потревожив, и возьмём там всех тёпленькими. Ты же не хочешь разбиться на спидере в лепёшку о силовой щит?

— Задачка... Описать-то хоть можешь этого надмозга, или мне назначена разведка боем?

— Да слаат все на одно лицо. Просто ищи самого большого, с прозрачным наростом на лбу.

— Вот только не говори, что бить надо в этот самый нарост...

— Было бы неплохо. А вообще — бей куда хочешь, но чтоб мозг сразу и в куски. Иначе нам не то чтобы сразу хана, но точно будет невесело. Со слаат станется пожертвовать своими и взорвать весь музей, чтобы нас уделать.

— А они могут? — осторожно влез и поинтересовался я.

— Теоретически — запросто, а на практике лучше не проверять.

— Тогда не будем, — согласился я.

Тут из дальнего прохода показалась эльфийка, вокруг которой парила пара синевато-стального цвета металлических сфер размером с баскетбольный мяч. Из-за спины у неё торчал приклад какой-то длинной пукалки.

— Свернула не туда, чуть не заблудилась, — очаровательно улыбаясь, объяснила Миа, и мне сразу слегка полегчало на душе — видимо, тот факт, что я сам едва не потерялся, всё же не свидетельствует о тотальном отмирании моего мозга.

— А это что за штуки? — полюбопытствовала Кайна, кивая на железные мячи.

Готов поставить доллар, что ей хотелось пошутить насчёт стальных яиц, но правила приличия в этом конкретном случае одержали верх.

— Понятия не имею, — умилилась эльфийка, погладив пролетевший мимо блестящий шар, — но они такие хорошенькие!

Лаганар за её спиной закатил глаза и сделал вид, что рвёт на себе волосы.

Я чуть заметно пожал плечами в ответ. А чего ты, спрашивается, хотел?

Женщины!..

ГЛАВА 17

Итак, стоило нам всем оказаться в сборе, Лаганар как выдал новую порцию брифинга:

— Значит так, всем слушать внимательно: объяснять буду медленно и подробно, но только один раз. Если кто ушами прохлопает, потом не жалуйтесь, когда вас убьют.

Старик оглядел нашу четвёрку, убеждаясь, что мы не вынули из-за пазухи попкорн и не собираемся отвлекаться на его поедание.

— Сейчас я вас потихоньку отведу к запертой двери. За ней уже территория слаат, так что на всякий случай громко не разговаривать, не чихать и дурака не валять, понятно?

— Они там что, прям сразу за дверью и торчат? — полюбопытствовал я.

— Там может быть часовой. И вообще — вам в этой жизни нельзя недооценивать две вещи: ум врага и собственную глупость. Дольше проживёте.

Эльфийка поморщилась. Я глубокомысленно кивнул.

— Дальше. Пришли, все тихонечко стоят в проходе и не отсвечивают. А у тебя, хвостатая, будет главная роль, пойдёшь мочить самого страшного гада. Я телепортирую тебя за дверь, в какой-нибудь укромный уголок; осторожно и не попадаясь никому на глаза выбираешься, находишь синапса и разносишь ему голову. Потом стараешься сделать так, чтобы остальные слаат тебя не пристрелили. В это же время я открываю дверь, и впускаю Клеймора с остальными. Боевая задача — всех поубивать. Как именно — без разницы. Сами старайтесь не подставляться, вам ещё базу штурмовать, и будет довольно неприятно, если кто-то умрёт до начала дискотеки.

Мы немного постояли, переваривая этот наверняка не самый блистательный план в истории боевых действий. Другого, впрочем, всё равно не было.

— Ладно, если вопросов нет, собирайте свои пушки и давайте потихоньку за мной, — подвёл итог Лаганар.

Вскоре я уже шагал навстречу неизвестности, размышляя, в какую же гадость втянул нас всех Артас и заодно стараясь поменьше шуметь.

Стоя перед дверью, больше похожей на шлюзовые ворота с космического корабля, я всерьёз обдумывал идею плюнуть на всё и гордо удалиться.

Неведомые пока слаат — разумные существа. Не похожие на людей, но и не хуже.

Артас сказал, что они угрожают многомирью, но я уже выяснил, что ему нельзя доверять. В чём он солгал, о чём умолчал? Где истина?

Если бог Хаоса лгал, я превращусь в наделённого разумом бойцового пса, ни больше ни меньше.

Проще говоря, от того, сколько правды было в словах Артаса, зависело что я стану делать, когда дверь откроется. То ли сражаться за высшее благо... то ли убивать неугодных потому что мне так приказали.

Нелёгкий выбор... Причём делать его придётся вслепую.

По-хорошему, вообще не стоило бы вовсё это лезть, зная кто затеял эту экспедицию. Хотя как раз тут у меня вряд ли был выбор.

Однако что теперь? Уйти и отсидеться где-нибудь, предоставив остальным разбираться самостоятельно?

Подло как-то, хоть я и не переоценивал своих боевых возможностей. Всё-таки драться со средневековым латником и кем-то, у кого ружьё, это более чем разные вещи.

Эх, жизнь моя жестянка!..

Не в силах прийти к какому-либо решению, я выбросил из головы все измышления и постарался ни о чём не думать, предоставив событиям идти своим чередом.

Поудобнее ухватив миниган, я скосил глаза в сторону, бросив взгляд на своих спутников. Лиса и дед уже исчезли, куда-то телепортировавшись, индеец, похоже, считал на двери заклёпки, чем тихо раздражал пытавшуюся сохранять ледяное спокойствие эльфийку.

Судя по тому, как она то и дело нервно прядала ушами, получалось не очень.

Был ещё робот Кайны — этот раздражал вообще всех, хотя лично я вполне мог смириться с этим, уверовав в его гипотетическую полезность.

Неподалёку материализовался Лаганар.

— Хвостатую я забросил, готовность номер один. Можете скрестить пальцы, ну или что там вы, земляне, на удачу делаете.

Я скрестил. Руки, правда, заняты были, но я не поленился и парочку лишних пальцев отрастить на плече — всё-таки жалко будет, если лисицу тут грохнут. Я к ней вроде как привык.

Не знаю, сколько мы прождали — скорее всего, несколько минут, хотя показалось, что времени прошло значительно больше.

Когда нервы уже натянулись до предела, Лаганар кивнул самому себе, пробубнил какую-то бессмыслицу, и дверь раздражающе медленно поползла вверх, скрываясь в потолке. Стала слышна стрельба и звуки взрывов.

Хорошая тут звукоизоляция, не к месту подумалось мне.

Койот и Миакелла, синхронно пригнувшись, пролезли под не до конца поднявшейся створкой и припустили вперёд; мне с моими тентаклями провернуть что-то подобное не грозило, так что пришлось торчать там пока просвет достаточно увеличится для моих габаритов.

Наконец и я зашагал вслед за остальными; Лаганар, особенно не торопясь, плёлся следом. Видимо, воспоминания о летучих ящерах были ещё достаточно свежи в его памяти, чтобы стараться поменьше совать голову в пекло.

А для меня, похоже, это сование уже рутина.

Торопясь, насколько позволяли немалый вес и мои новые ходилки, я протопал по извилистому коридору на звуки пальбы, впервые увидев слаат.

Каждый из них был около двух метров ростом, с серой кожей и мышцами, как у Сталлоне; возможно, издалека они могли бы сойти за людей, но вблизи становилось ясно, что внешне эти создания ближе к классическим пришельцам из "Секретных материалов" — такие же большеголовые, большеглазые и безносые.

В огромном зале с множеством постаментов было около шестидесяти слаат, из которых десятка полтора уже лежали на полу мёртвыми или искалеченными; все остальные с нескрываемым энтузиазмом пытались отправить Кайну в её личную кицурскую преисподнюю. Лисица, впрочем, не давалась, и с совершенно зверским выражением лица размахивала кнутом, причём небезуспешно.

Как раз когда я подоспел, один из серокожих оказался достаточно нерасторопен, чтобы угодить под удар; ощетинившийся шипами и крючьями кнут мгновенно обвил бедолагу смертельными кольцами, в брызгах сиреневой крови распилив пополам. Половинки ещё живого слаат шлёпнулись на землю с мерзким чавком, а Кайна тут же подловила другого, распылив его к чертям из револьвера.

— Сзади! — заорал я, заметив очередного пришельца.

Лисица шустро перекатилась, уходя в сторону, и сиганувший с пустого постамента слаат только изуродовал пол чем-то вроде дисковой пилы на длинном древке. Я вжал спусковой крючок минигана, чувствуя, как вспухают синяки на ладонях из-за огромной отдачи. Взбесившийся пулемёт затрясся как ненормальный, и большая часть очереди ушла безнадёжно вверх; одна-единственная пуля попала прыгуну куда-то под ключицу, тут же свалив его с ног.

И всё же, несмотря на всю зубодробительную мощь минигана, серокожий не умер. Метнув урчащую пилу в Кайну, он уже пытался подняться, когда Лисицын кнут с хрустом снёс ему половину черепа.

Вслед за этим на меня обрушился шквальный огонь. В срочном порядке пришлось использовать щитовой амулет, и я запоздало обругал себя за то, что не воспользовался им с самого начала.

Прежде чем защита включилась, на этот раз замерцав перед глазами полупрозрачной плёнкой вроде мыльного пузыря, несколько пуль и сгустков плазмы успели пролететь куда не надо. Два свинцовых кубика врезались в правый бицепс, легко пробив доспехи, они раздробили кость и прошли насквозь. Какая-то дрянь ударила в щёку, разнеся часть челюсти и разбив зубы.

Злобно завывая что-то матерное, я зарастил повреждения, выплёвывая кровь с осколками зубов, и направил каким-то чудом не уроненный на ногу пулемёт на ближайших слаат. В этот раз с отдачей удалось справиться лучше, и несколько противников упали. Я понял, что чёрная одежда, похожая на бодиглейв из ламеллярных пластинок, была чем-то вроде бронежилета; те враги, которым она досталась, вставали на ноги даже после нескольких попаданий подряд.

Щит неожиданно лопнул, взорвавшись радужным пузырём; пытаясь обеспечить себе прикрытие, я выстрелил из всей оружейной гривы разом, включив новый амулет и сдвигаясь к ближайшему постаменту с какой-то серебристой ракетой.

Массовый залп расколол полированный пол, серия ярких вспышек ударила по сетчатке. Взрывной волной ощутимо тряхнуло весь зал.

Обретя какое-никакое прикрытие с фланга за постаментом, я решил, что ну его нафиг; рассеивая скопления слаат при помощи минигана, я принялся отстреливать экипированных бодиглейвами пришельцев из укреплённой на щупальце ртутной винтовки, радуясь мощному оптическому прицелу.

Эльфийка занималась тем же самым, взобравшись на корпус какой-то цилиндрической штуковины из числа экспонатов, индейца я вообще не видел, отслеживая его присутствие лишь по свистящим в воздухе метательным ножам.

Что-то грохнуло, и цилиндр под Миакеллой завалился на бок, снеся несколько похожих штуковин поменьше. Укроэльфийка потеряла винтовку, но вполне грациозно спрыгнула на пол, оказавшись втянутой в ближний бой. Я постарался помочь огнём, хотя можно было не отвлекаться — подоспевший Лекс со своим монстрокнутом шустро раскидал почти всех нападавших. У меня не сложилось впечатления, что Миа вообще нуждалась в помощи, но если наш донжуан хочет получить доступ к телу, надеюсь, ему это зачтётся.

Мой щит снова лопнул, и я схлопотал заряд из молниевой пушки промеж лопаток. С воплем грохнувшись на колени, я развернул щупальца, сделав из зашедших мне в тыл жидковатый паштет.

Пара блестящих шаров эльфийки, до этого круживших друг за другом где-то в сторонке, сделала финт ушами: открывшись пополам в горизонтальной плоскости, они принялись шустро летать над хозяйкой, постреливая из центра светящимися лучами. Кажется, внутри у этих штуковин было по лазерной установке, так что хмыкая насчёт хватания бесполезных побрякушек мы явно погорячились.

Я даже заподозрил, что Миа намеренно прикинулась дурочкой, хоть ей, казалось бы, и незачем.

Тем временем Койот с поразительной меткостью метнул откуда-то несколько ножей, прикрывая меня; пользуясь предоставленной передышкой, я заново привёл себя в более-менее боеспособный вид и продолжил стрельбу.

Ещё пара серокожих рухнула с простреленными головами — ртутная винтовка определённо оказалась лучшим из всех моих приобретений, хоть и не самым убойным. Её и перезарядить можно, даже в Аркенноре...

Кайна продолжала изображать двуногую мясорубку, индеец появился в противоположном конце зала, выдернул несколько ножей из трупов и снова пропал. Лисицын страхобот торчал в углу, и вроде бы даже что-то делал, хотя что именно, я так и не понял, а приглядываться времени не было.

Пока я отвлёкся, эльфийка что-то сотворила со своим доспехом; из спины теперь торчали какие-то полупрозрачные штуки на манер моих щупалец. Видимо, это было оружие, потому что с отростков то и дело срывались сгустки какой-то чёрной гадости, а поражённые ими слаат живописно валились на пол, содрогаясь в конвульсиях. Она её успела добавить паре врагов складным телескопическим посохом, когда — внезапно! — инопланетяне натурально закончились.

Тяжело хватая ртом воздух, я прислонился к ближайшему постаменту, наконец-то получив возможность отдышаться. Похоже, было не такой уж удачной идеей навешать на себя столько хлама — из-за малой подвижности и большого размера я всё равно что повесил на грудь мишень с надписью "слаат — козлы".

— Это всё, что ли? Мы победили? — вопросил в пространство Койот.

— Двое сбежали, — разочаровала всех Миакелла. — Туда.

— Далеко не уйдут, — отмахнулся индеец. — Там сюрпрайз.

Вдалеке ощутимо грохнуло.

— Я же говорил, не уйдут...

— Когда это ты успел? — заинтересованно поинтересовалась Кайна.

— Так я это, в туалет захотел. Ну и отлучился.

Меня начал разбирать смех.

— Что ж мы за боевики-то такие... — пробормотал я под нос, сползая по постаменту на пол. — Лаганар, ты где? Лаааааааг!

— Да тут я, не вопи. Что хотел?

— Спросить я хотел. Какого чёрта этот козёл солдат себе не набирает, или там спецназовцев?

Дед озадаченно посмотрел на мою вопрошающую физиономию и вдруг из всех сил двинул мне клюкой по лбу.

— Какого чёрта?!

— Руки опусти! Кровь не слизывать! Всех касается!

Кайна многоэтажно выругалась, смешно задрав ногу и обнюхивая перепачканную жидкостями слаат штанину.

— Запах... странный, — констатировала она.

Запах и в самом деле был странный, какой-то гипнотический. Так и хотелось попробовать эту сиреневую гадость на вкус... Причём настолько, что я даже не заметил, как потянул измазанные ей руки ко рту.

Следующая пара минут оказалась заполнена матом и оттиранием липкой дряни лисициным тоником — по той простой причине, что нормальной водички ни у кого в достаточном количестве не нашлось.

— Лаг, ты так и не ответил, — всё ещё не желал сдаваться, я, несмотря даже на гудящую после удара голову. — Почему я? Почему он не взял солдата?

Лаганар снова посмотрел на меня и вздохнул, устало потирая переносицу.

— Потому что Аркеннору не нужен солдат. Аркеннору нужен герой.

Я будто пол-лимона откусил разом.

— Это я-то герой?

Лаганар фыркнул.

— Ты первый на моей памяти, кто даже глупости умудряется делать по-геройски, — пожал плечами он.

Сил хватило только на то, чтобы застонать и закрыть лицо рукой.

Понемногу придя в себя, мы — что, в общем-то, закономерно — занялись любимым делом победителей: принялись делить добычу.

Впрочем, делить — это сильно сказано, мы просто слонялись туда-сюда, подбирая что понравится. Я первым делом выбросил все разряженные стволы, заменив их аналогичными из арсенала слаат, и перезарядил всё, что можно было перезарядить.

Индеец, попутно с выдёргиванием ножей, взял на себя обязанность добить тех врагов, кто ещё подавал слабые признаки жизни. За это я был ему благодарен, ибо брать грязную работу на себя не хотелось совершенно.

Чувство какое-то паскудное поднималось... Пришлось затолкать его внутрь и на Койота смотреть поменьше.

Эльфийка вернула себе винтовку, после чего взяла пробы слаатской крови — натурально собрала в пробирку, заткнув предварительно нос. Мне не слишком хотелось думать о том, на кой чёрт ей это понадобилось.

Кицуна содрала с ближайшего трупа чёрный бодиглейв, явно намереваясь его примерить, но, похоже, не могла решить, надевать его поверх одежды или под. Я был тоже не прочь разжиться такой вот бронештуковиной — но, во-первых, не надевать же её на доспехи, во вторых, она и на слаат, по всей видимости, налезала с трудом, а я всё-таки был чуть больше, да плюс ещё щупальца... Да и в третьих, защищали эти бодиглейвы далеко не от всего, холодное оружие, например, их пробивало на раз.

Ну и фиг с ним, не лепить же к нагруднику на скотч...

Лаганар тем временем осматривал постаменты по всему залу, переходя от одного к другому.

— Эй, вояки! Кто-нибудь заметил, здесь что-то было, когда вы вошли? — спросил он наконец, указывая на пустующую каменную тумбу.

— Не было.

— Нет.

— Не было.

— Не было там ничего, — подтвердили мы в один голос.

Телепортатор задумчиво выругался.

— В таком случае, у нас большие проблемы.

— А что там вообще должно было быть? — спросил я.

— Вихревая ракета, — ответил старик. — В прошлый раз одной такой хватило, чтобы превратить этот мир в пустыню. И я бы не стал проверять, что может сделать вторая.

Повергнутые в состояние некоторой эпичной задумчивости таким раскладом дел, мы собрались было разбрестись в разные концы зала по своим делам, но тут выяснилось, что Койот не ограничился одной бабахалкой и натыкал ловушек во все показавшиеся стратегическими места.

В общем, пришлось смотреть, куда ступаем.

Решив, что рисковать превратиться в желе в ближайшие полчаса ей не очень хочется, лиса невозбранно умыкнула виновника неразберихи в качестве гибрида Сусанина и джипиэс. Нам эти двое предоставили искать дорогу самостоятельно... Ну и ладно, по крайней мере, больше никто не взорвался.

Через сколько-то там минут индеец вернулся, за ним вскоре появилась и Кайна, тщетно пытавшаяся почесать подмышку через надетый под одежду бронекостюм.

Миакелла, пока их не было, занялась каким-то мерзопакостным колдунством, попутно привлекая меня к переноске трупов. И внешне, и по ощущениям это выглядело отвратительно, поэтому никаких конкретных описаний я приводить не буду.

Скажу лишь, что когда всё было готово, тела слаат исчезли, а вместо них появилось... нечто. Какая-то дрянь вроде некросколопендры.

— Моя разработка. Экспериментальный некроголем класса "Страж Врат", мобильный, с собственным источником энергии, плетения в шкуре упрочняют её, а так же придают большую часть свойств, характерных доспеху внешних патрулей класса "Хамелеон Гвардра". Неудачная попытка создания костяного дракона, — слегка неуклюже пояснила украинка.

На всякий случай я снял ртутную винтовку с предохранителя и прицелился некротвари в голову.

Без обид, ушастая, но пусть оно на меня только косо посмотрит...

— Нет, ну вы точно тут все охренели, — тихонько пробормотал Лаганар, совершенно по-толкиеновски пыхая трубкой и посылая к потолку то замок, то корабль, то дракона из табачного дыма.

— Ушастая, а начерта ты эту образину слепила вообще? — уже в полный голос поинтересовался он, намекая, что трейлер для перевозки этого "я тебя слепила из полсотни трупов" нанимать не собирается.

Эльфийка отозвалась раздражённо:

— Пусть тут сидит, охраняет. Да и трупы надо было утилизировать. Не знаю, может, ты не заметил, но они очень быстро разлагаться начали, через полчаса тут было бы не продохнуть. А так — и охранник, и защитник, и гнилью не воняет.

— Да и шут с ними, с трупами этими. Пускай хоть зомбями поднимутся, мы всё равно сейчас выдвигаемся.

Ну, собственно, встали да пошли. Сколопендра, к счастью, осталась — я предпочёл бы держаться от этой штуки на самом максимальном расстоянии из всех. А ещё лучше спалить её дотла. Или сбросить на слаат и подождать, пока они её спалят.

Увы, всё это только мечты. Раз Лаганар о подобном молчит, значит, почему-то нельзя. Он хоть и косит под дурачка всё время, но теперь уже видно, что просто придуривается.

Спидер оказался странной парящей в полуметре от пола штуковиной, выглядевшей так, будто кто-то пытался собрать из "Лего" кабриолет, но совершенно забыл про колёса.

— Герой, придётся тебе снова в паладина метаморфировать, — припечатал приговором Лаганар, оценивающе оглядывая нашу братию. — И тебе, хвостатая, надо оставить своего ведроида тут, иначе не взлетим даже с найденными Клейморушкой цацками.

Я посмотрел на миниган у себя в руках и заозирался в поисках мусорного бака.

— Дедку, — заканючил я снова, — тут же полно других транспортов, почему их не используем?

— Я управлять только этим спидером умею, — заговорщически признался дед.

Ага, щаз, не умеет он... Может, Артас запретил? Вполне в его духе. Бережёт ресурс и все такое.

— Давай так, — продолжала строить из себя великого комбинатора Кайна, — если я смогу поднять в воздух второй транспорт, все найденные нами ништяки остаются при нас. Договорились?

— Бес с тобой, хвостатая. Но учти — сама поднимешь — сама и полетишь!

Эээ... Щьорт побьери...

Не то чтоб я сомневался в кайниных водительских навыках, но ладони ощутимо зазудели.

Лиса взяла своего страхоробота и зашустрила по ангару, лавируя между рядов футуристической лётной техники.

Койот и эльфийка по-быстрому забросили в спидер свои игрушки, заняв чуть не половину места; по всему выходило, что мне с моими габаритами, да ещё с кучей пукалок, поместиться там будет сложновато.

— Нашлаааааааааа! — раздался вскоре радостный лисицын вопль.

И вот, немного времени спустя, кицуна уже парковала свою находку неподалёку. Даже бампер не поцарапала... Хотя у этой штуки не было бампера.

Для простоты можно сказать, что она походила на компьютерную мышь: этакая срезанная капля тупым концом вперёд, с гибким металлическим "хвостом" с закрылками в задней части.

У меня впрочем, были другие ассоциации — отчего-то вспомнились небольшие рачки, селившиеся в лужах во времена моего детства. Помню, мы держали их в пластиковых бутылках на манер аквариумных рыбок... Потом отчего-то рачки из луж пропали — не то глобальное потепление виновато, не то воздух окончательно загадили гептиловые выбросы с близлежащего космодрома, но больше я этих тварюшек не видел нигде и никогда.

"Эк меня развезло, — пронеслось в голове. — Гнать такие мысли надо".

— Такси прибыло, дамы и господа. Кто со мной? — вопросила сияющая как медный грош лисица, появляясь из летучего агрегата.

Ещё раз прикинув свои шансы забраться к остальным в спидер, я сделал решительное лицо и вместе с кайниным страхоботом упаковался в пассажирский отсек раколёта.

— Мдя... — тихонько пробормотал я, кое-как устроившись в противоперегрузочном кресле и понимая, что вряд ли смогу пристегнуться ремнями. — Надеюсь, меня не размажет по полу, когда мы влетим в какую-нибудь воздушную яму.

Люк в боку раколёта сам собою закрылся, вызвав неуютное чувство клаустрофобии. Иллюминаторов в обшивке предусмотрено не было.

— Ну и как мне выглянуть наружу? — чуть слышно пробубнил я под нос.

На потолке без всякого моего участия засветилась какая-то кристаллоподобная штука; через мгновение из неё ударил пучок мягкого цветного света, соткавшийся подобие картинки на ЖК мониторе. Только без монитора.

— Сервис, блин, — хмыкнул я, тыкая в голопроекцию пальцем.

Палец проходил насквозь, но в конце концов я разобрался с размещёнными по краю иконками и смог отцентрировать "камеру" на лаганарском спидере. Видимо, мониторчик имел ещё и функцию мыслеуправления, ибо то и дело сам по себе менял яркость, угол обзора и режим отображения...

— Кха-кхрм!.. — неожиданно вырвалось у меня, когда картинка в очередной раз мигнула, пытаясь подстроиться под мои едва-едва оформленные мысли.

Мдя... Нет, дважды мдя!

Ну и что это был за гений, догадавшийся встроить в камеру боевой леталки режим "покажи мне голой эльфийку из соседней машины"?

— Отличный выбор, одобряю, — из кокона в пилотской кабине высунулась лисица с похожим на цветочный бутон шлемофоном на голове. — Хороша, да?

— Ээээээээээм... Это не то, что ты подумала...

— Да норм, чо? Было бы странно, если бы ты за голым Лаганаром подглядывал, — растянулись губы лисицы в улыбке.

Картинка немедленно сменилась на голого Лаганара.

Лисохвостая демоница, зачем она это сказала?! У меня богатое больное воображение! Оно реагирует быстрее, чем я думаю о чём мне думать!

— Божья задница! — спешно зажмурившись, возопил я. — Можно я лучше корпус просверлю?!

Ну его нафиг, этот чёртов хайтек...

— Лучше на Миа посмотри, она в этом плане гораздо перспективнее, — прыснула Кайна.

— Ты б за дорогой лучше следила, — вяло отмахнулся я от подколки.

— Ща, взлётную шахту покинем, буду следить. А пока... Ты не разобрался, какой шайтан-кнопкой тут скриншоты делать?

— Здесь нет принтскрина. И вообще, я хочу нормальное окно!

— Пичалька... Сейчас что-нибудь придумаем...

Фигульки на потолке помигали, после чего изображение растянулось в большой полукруг, панорамненько фиксируя происходящее за бортом.

— Так лучше?

— Один чёрт плохо. Как будто кино смотришь, чёрт-знает-сколько-дэ. Когда выстрелом с экрана тебя и пристрелить могут.

Я вернулся к просмотру забортного видео. Смотреть было не на что: мы летели через длинную узкую шахту, прорезанную в скальном массиве; из всех достопримечательностей здесь были только убегающие вперёд ряды тускло светящихся ламп да вырвавшийся немного вперёд ржаво-красный спидер. Нашу леталку немного потряхивало. Не знаю, почему.

Прошло несколько минут, прежде чем мы выскочили под открытое небо. Снаружи был день, но мертвенный свет зеленоватого солнца едва пробивался сквозь покров облаков, создавая впечатление сумрек.

В этом мире и вправду не было ничего живого. Чтобы понять это, хватило единственного взгляда.

Горная гряда, посреди которой мы вынырнули, унеслась вдаль за мгновение ока. Обманчивая плавность лёта до сих пор не позволяла понять, насколько быстро мы движемся.

Я продолжал поворачивать камеры, наблюдая монотонный пейзаж далеко внизу. Серые скалы сменились серой равниной, обожжённой и иссушенной. Гигантские трещины в спёкшейся корке земли хаотично простирались во всех направлениях. То и дело попадались ступенчатые холмы, слишком похожие на курганы, чтобы быть чем-то ещё. Пылевые бури несли прах и тлен, укрывая их ненадёжным саваном.

Под днищем проплыло озеро застывшего обсидиана, с поверхностью, разбитой на куски чудовищным взрывом. За ним последовали второе и третье. Четвёртое неожиданно оказалось прозрачным. Я увидел оплавленные силуэты металлических машин в глубине, но они остались позади спустя секунду.

Реки застывшей лавы впадали друг в друга, подобно дорогам, ведущим ниоткуда и не приводящим никуда. Нечто, похожее на руки поваленных статуй, тянулось кверху из твёрдой земли, словно бы умоляя о помощи небо.

Или нас, летящих в облаках. Быть может, так оно и было.

ГЛАВА 18

Внезапно что-то полыхнуло у самого горизонта.

Шедший впереди спидер резко снизился, запетляв меж курганов. Я разглядел на проекции кровавые искорки, летящие к нам, словно стая разгневанных шерщней.

Из кабины донеслась ругань ушастой.

— Нас обстреливают!

— Всё в порядке, так и должно быть, — протрещал искажённый помехами голос Лаганара. — И, раз уж вы отхватили себе лимузин, прикройте наши задницы.

— Каким образом?!

Первая взорвашаяся ракета разворотила курган неподалёку, и связь прервалась.

Я болтался в брюхе раколёта как мусор в проруби. Было не слишком уютно просто торчать там и ничего не делать, положившись на лётные навыки Кайны.

Завязалась воздушная свистопляска. Леталок у слаат, по всей видимости, не было, зато разнообразных пусковых установок оказалось в количестве, куда как превосходящем то, что я хотел бы видеть.

Наш раколёт то и дело закладывал безумные виражи; Кайна материлась и палила в белый свет как в копеечку, пытаясь сбить хотя бы часть летящих в нас смертоносных болванок. Как ни странно, получалось вполне неплохо... до определённого момента.

Как я впоследствии понял, что-то из несущейся в нас дряни они с Лагом всё же прошляпили — дедов спидер с эльфийкой и индейцем вот-вот должен был рассыпаться кучкой дымящий обломков, когда лиса заорала что-то про камикадзе и япону маму, прикрыв хлипкий агрегат нашим бортом.

Борту такое дело, конечно же, не понравилось, и мы споро так, по дуге начали падать вниз.

— Прыгай! — прокричала Кайна, дистанционно раздраивая вход.

— А ты? — прохрипел в ответ я, давясь заполнившим леталку едким дымом и пытаясь удержать свой желудок на месте.

— Не помру!.. Сигай!

Земля внизу сливалась в сплошное серо-бурое месиво. Чувствуя, как сердце стремительно удаляется к пяткам, я прыгнул.

Было жутко. Прежде, ещё дома, мне никогда не приходило в голову прыгнуть с парашютом. И уж тем более, по понятным причинам, мне до сих пор не доводилось прыгать без него.

Поверхность стремительно приближалась. Пыльный прохладный воздух обдувал плотным потоком, и от этого становилось ещё страшнее.

Я растопырил щупальца, надеясь, что это придаст полёту устойчивости. Мимо пронеслась ракета, так близко, что, казалось, я мог бы коснуться её. Волной ударившего следом воздуха меня отшвырнуло в сторону, закружив в падении. Земля и небо сменяли друг друга в безумном калейдоскопе.

Выровняться получилось у самой земли. Спёкшийся шлак ударил по ногам с силой идущего на таран камикадзе. Паутина трещин расползлась от моих ног во все стороны. Кости трещали, ломаясь от перегрузки.

В глазах потемнело, во рту стоял привкус крови. С мерзким хрипом втянув воздух в лёгкие, я залечил повреждения.

Пара брошенных по сторонам взглядов прояснила, что мы почти дотянули. Немного впереди виднелись быстросборные полукруглые домики вроде авиаангаров. И ещё там всё кишело слаат.

Оставляя дымный след в воздухе, раколёт Кайны рухнул на один из ангаров, проломив крышу. По крайней мере, он не взорвался.

Я оскалился, сжимая в руках миниган, и с грацией разозлённого носорога побежал к месту падения.

Резко саданула по рукам отдача, шесть стволов пришли в движение, плюясь ревущей смертью. Я вряд ли смог бы в движении попасть из этой штуки даже в очень крупную цель, но при таком количестве врагов это не имело никакого значения. Пули косили слаат одного за другим, а я с тревогой осознавал, что существенно меньше их не становится.

Ответный огонь проломил мой щит меньше, чем за десять секунд, и пришлось поскорей включать новый. Оставалось благодарить судьбу за то, что у серокожих ничего подобного нет.

Комья земли от близкого взрыва разлетелись в стороны, рассыпаясь пылью на плёнке защиты. Я воспользовался ртутной винтовкой, застрелив слаат с непонятной трубой, и увидел, как в мою сторону поворачивают стационарную пусковую установку. Судя по блоку ракет в стрелючей части, это была одна из тех штук, что палили по спидеру.

— Не дождётесь! — рыкнул я, не став дожидаться, пока наводчик этой шайтан-машины справится с работой.

Прикрыв глаза и к чертям зарастив слуховые проходы, я выдал залп из всех тяжёлых орудий, буквально испарив всю установку с экипажем и расчистив прекрасную пустую делянку в серокожей толпе.

'Кажется, слаат тоже не бог весть какие воины', — пронеслось в голове.

Возможно, дистанционное оружие было внове для их совокупного разума, потому что атаковали они в основном так, будто из оружия имели мечи, а то и вовсе когти. Увы, тактика 'навались толпой и изруби на кусочки' на огнестрельном и прочем дольнобойном оружии работает несколько хуже.

Все они были одной большой мишенью... хотя и я тоже не особенно отличался. Но мне, по крайней мере, прятаться было просто некуда.

Дверь повреждённого раколётом ангара выгнулась и с силой вылетела наружу. Разозлённая Кайна пулей выметнулась наружу, расшвыряв кнутом попавшихся по дороге противников. Вместе мы быстро стёрли оставшихся слаат в порошок, но новые продолжали лезть со всех сторон.

Над нашими головами с гулом пронёсся спидер, воздушным огнём проредив нападающих. Несколько ракет пролетели совсем рядом, и леталке пришлось ретироваться на максимальной скорости.

— Пусковые установки! — крикнул я лисице. — Надо разобраться с ними!

— Ага! А ты чего не взял парашют?!

— Там был парашют?!

Что-то снова взорвалось рядом, обдав нас волной перегретого воздуха.

— В следующий раз предупреждай о таких вещах до того, как скажешь выпрыгивать, ладно?

Вдвоём мы вломились в самую гущу слаат, расчищая путь к ближайшей точке, откуда стартовали ракеты, гонявшие по небу лёгкий спидер.

Сзади почудилось какое-то движение; обернувшись, я увидел кайниного робота, с машинной целеустремлённостью топавшего следом.

— Ты б его хоть в простынку завернула, как римского императора...

— Тут пока простынок того, дефицит, — отмахнулась лисица.

Её адский кнут как раз перегрызал пополам какого-то особенно неудачливого слаат.

'И не боится же она эту пакость на себе таскать', — подумал я, припомнив основной метод транспортировки этой шайтан-змеюки. Я бы эту штуковину вокруг тела обматывать не стал.

Шарах! Я снова выдал общий залп, распылив ещё одну установку.

— Эй! Это был мой фраг! — обиделась лиса.

— Да забирай хоть все, — мотнул головой я.

Мы тут вообще-то не в HALO играем...

Дадыщ! Ребята в спидере наконец-то перестали валять дурака и как-то разнесли ещё пускач.

Я прикинул, сколько установок ещё осталось, и выругался.

Это было похоже на ад.

Стрельба, кровь и смерть повсюду, и так — несколько часов. Быть может, так выглядела бы третья мировая война. Или первая межмировая, кто знает.

Боеприпасы в половине моих пушек закончились. Пришлось выбросить их, заменив клинками на щупальцах.

С глухим щелчком разрядился и миниган. Я использовал его как дубину, перехватив за стволы.

Я стрелял, бил, получал раны и заращивал их, снова бил и стрелял. Казалось, что это никогда не закончится.

Впервые я ощутил себя на войне. И это ощущение мне не нравилось.

Мы побеждали. Четверо человек, благословлённых ублюдочным богом против роя соединённых ментально существ. Мы выигрывали, хоть это и казалось безумием.

И тогда...

Что-то огромное проломило обшивку ближайшего ко мне ангара, выбираясь изнутри, будто медведь из берлоги.

Застыв на месте, я выпучил глаза на натуральный летающий паровоз. Чёрная краска. Блестящие медные накладки. И надо всем этим башня с танковым вариантом гравитационной пушки.

— Да вы шутите, — только и смог пробормотать я, глядя, как многотонная махина легко парит над землёй.

Гул охладительных катушек перешёл в вой. Орудие выстрелило, разнося меня в кашу.

Это было больно. В мгновение ока вся нижняя половина моего тела перестала существовать.

Впрочем, собственно говоря, это не совсем верно. На самом деле, было бы лучше, если бы она просто исчезла. Вместо этого гравитационные перегрузки разорвали плоть на куски размером в пару-тройку миллиметров и разбросали их на площади в десяток квадратных метров.

Казалось бы, не так уж страшно для того, кто в любой момент может собрать себя заново. К несчастью, всё оказалось не так просто.

Обычно, когда вам отрывает ноги, вы перестаёте их чувствовать. Вы кричите от шока и чувства потери, но мне никогда ещё не приходилось слышать о ком-то, кто чувствовал бы боль своей оторванной ноги. Говоря по существу, вы ощущаете только половину причитающейся боли.

На мне этот половинчатый принцип не работал. Я мог управлять отделёнными частями тела. Мог чувствовать их.

А теперь представьте себе, каково ощущать каждый из миллиметровых кусочков той пасты, в которую превратилась половина меня. Волна агонии захлёстывала мозг; я не мог двигаться, не мог дышать. Мне оставалось лишь лежать на обожжённой земле, пока вокруг бушевала битва.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем чёртова резня закончилась. Моя голова повернулась набок, хотя это было скорее случайностью, вызванной колебаниями почвы, чем осознанным движением. Тем не менее, это улучшило угол обзора. Индейца и эльфийки видно не было, но, по крайней мере, Кайна оказалась в порядке. Неудивительно — она бы выжила, даже оказавшись в пароходной топке.

И она таки разобралась с летающей штукой. В одиночку, если не считать того факта, что Лаганар пошёл на таран, слегка поцарапав броню и в хлам разбив спидер.

Стряхивая с волос клочки какой-то дряни подозрительного багрового цвета, лисодевушка огляделась, остановив взгляд на моей истерзанной полутушке.

— Рррххх, — с трудом протолкнул я немного воздуха через пересохшую глотку. — Кайна, будь добра... поищи мои ноги.

Речь давалась с огромным трудом. Я начал всерьёз опасаться отдать концы от болевого шока. В то же время, слова отвлекали. Мне стоило продолжать говорить, неважно о чём.

Кицурэ пропала, но вскоре вернувшись с тем, что осталось от моих конечностей.

— И что теперь?

Резонный вопрос.

— Теперь положи их поближе.

— Я могу ещё что-то сделать?

— Если хочешь помочь, просто постой рядом. Паршиво быть одному в такой момент.

Повисла пауза. Мучительно медленно мои вывалившиеся внутренности втянулись в разорванную брюшную полость. Разбросанный по площади кровавый кисель стал понемногу стекаться к ране, восстанавливая уничтоженные органы.

— Как остальные? — спросил я.

Лисица пожала плечами.

— Миакелле сильно досталось, контузия плюс бессознанка. Если бы не броня, то нашу няшу просто прожарило бы до косточек. Я её в медкапсулу уложил, там айболит встроенный вроде как фигнёй не страдает, так что всё будет в порядке. А Койот, вон, какой-то походный тотем раскукожил.

Я криво улыбнулся. Подозреваю, что улыбка получилось плоховатой — девушка-лиса, похоже, приняла это выражение лица за гримасу боли.

Снова пауза. Пользуясь моментом, я попытался разложить по полочкам недавние мысли. Выводы не радовали.

Вот что было действительно больно.

То, что я прежде лишь ощущал инстинктивно, приобрело логическую подоплёку. Полуоформленные размышления облекались плотью. Должно быть, я менялся в лице, по мере того, как кусочки мозаики занимали причитающиеся им места в моей голове.

— О чём ты думаешь? — спросила лисица.

— 'Когда люди получают крылья, они становятся чудовищами', — процитировал я. — Не помню, кто это сказал, но нам подходит, верно?

— Я чо-та не въезжаю в тему, Клеймор.

Всё бы ей балагурить... Из горла вырвался невесёлый смешок.

— Пора посмотреть правде в глаза: мы больше не люди.

— Чушь и ересь, уважаемый сэр паладин!

— Только на первый взгляд. Посмотри на нас. Ты в состоянии сразится с танком голыми руками и победить. Меня разнесло на клочки, но я всё ещё жив. Какой человек способен на такое?

В низких небесах загрохотало, и на землю упали первые капли дождя. Вода оказалась солёной на вкус и щипала кожу. Оголённые нервы и разорванная плоть отозвались новой порцией боли.

Редкие капли быстро переросли в моросящий дождь. За несколько секунд вокруг появилась тысяча луж; желтоватая вода сбегала куда-то вниз сквозь трещины на спёкшейся земле.

Почти теряя сознание, я продолжал говорить.

— Подумай. Быть человеком значит не только иметь всё, что положено человеку — это также означает не иметь ничего сверх. Слишком легко начать судить и рядить, возвеличивать себя и отделять от прочих. Сколько ещё ниточек связывают нас с человечеством? Во что мы превратимся, если они когда-нибудь порвутся?

Очередной судорожный вдох превратился в хрип, но я едва обратил на это внимание.

— Клеймор, слушай, а ты в курсе, что до сих пор не было дано чёткого определения, что есть человек?

— Да какая разница...

Лиса говорила, вспоминала что-то о какой-то легенде. Я не особенно слушал, кое-как поддерживая разговор, чтобы не свихнуться от боли.

Пожалуй, не стоило и начинать. Кайна вроде большого ребёнка, она не поймёт.

Но люди — опасные звери; дай им острые палки — назавтра получишь войну. И всякий будет уверен, что уж он-то за правое дело...

Чего уж тут говорить о каких-то там сверхспособностях.

Кайна, Кайна... Дурёха. Всех нас не спросив превратили в оружие. Слишком опасно и чересчур унизительно...

— Люди сами должны решать, как поступить со своей человечностью. Никто не вправе просто прийти и отнять её по собственной прихоти. Любой, кто поступит так, станет моим врагом, — тяжело выдохнул я в холодеющий воздух.

И выдох неожиданно оказался похож на звериный рык.

Оставшееся до момента окончательной самосборки время я просто лежал пластом и тяжело дышал.

Наверное, можно было изменить строение нервных клеток, блокировать выработку каких-то нейромедиаторов или ещё что-то в таком духе — но это уже совсем из другой оперы. Я совсем не был уверен, что смог бы сделать что-то подобное даже в нормальном своём состоянии.

Как бы то ни было, понемногу мне удалось восстановить размолотое тело. Оторванные ноги приросли обратно, и я с предельной аккуратностью сумел на них подняться.

Покачиваясь, прошёл пару метров, подправляя тут и там связки и мышцы. Ничего, живём...

Кислотный дождь кончился, небо слегка посветлело. Лисица всё ещё была недалеко, заинтересованно поглядывая на мою восстановившуюся тушку.

Смотреть ей в глаза не хотелось. Смотрел поверх головы.

Повинуясь внезапному порыву, я потрепал Кайну по голове.

— Ты это... забудь. Не для тебя было.

Отвернувшись, я пошёл прочь, благо было чем заняться, кроме как распускать нюни. Чувствовал я себя так, будто что-то тяжёлое серьёзно давило на плечи.

Подумал о Мире. Я её вот так же при первой встрече... И вдруг адски, до зубовного скрежета, понял, насколько хочу обратно в Аркеннор. Хочу...

Домой?

Ооооу чёрт.

Хммм...

Ну и ладно. Как будто нельзя было предположить, что это рано или поздно случится.

Выбросив все разряженные пушки, а разряжены оказались все сколько-нибудь тяжёлые пукалки, я зарядил оставшееся и убрал лишние щупальца. Можно было бы насобирать новых пушек у мертвецов, но я решил, что ну его нафиг.

Индеец в это время творил что-то непонятно-культовое, сидя в позе лотоса перед приличных размеров резным столбом — и как только он с собой его принёс, не в торбе же? Или в торбе? Чёрт их знает, этих индейцев...

Миакелла, как мне объяснили, куковала в заплечном контейнере кайниного бота — это как раз оказалась та самая медкапсула. Эльфийку сильно приложило взрывом, так что лисица развила бурную деятельность по спасению новоявленной подруги. Оставалось надеяться, что ничего необратимого с остроухой не произошло.

Лаганара видно не было, но со своей способностью к телепортации он вряд ли мог погибнуть в разбившемся спидере, так что я не особенно волновался.

Эта мысля подтвердилась через пару минут, когда дед как ни в чём не бывало вышел из-за ближайшего ангара, помахал нам рукой и велел топать следом.

Пройдя пару десятков метров, мы оказались в закутке между строений, где было некое сооружение в форме арки.

— Ну и что это за шедевр народного творчества? — поинтересовался я.

— Это — портал, — веско ответил Лаг. — Именно через него слаат сюда попали. И хорошо бы нам сделать так, чтобы больше у них этот фокус не получался, да побыстрее. Хвостатая, где там твои амулеты взрывающиеся?

— Вот они, куда денутся, — продемонстрировала целую связку этого добра Кайна.

— Отсчитай штук десять и бросай внутрь.

— А...

— Нет.

— Ну может...

— Не может. Кидай, кому я сказал! Из этого портала в любой момент может ещё целая армия выскочить, и лично мне второй раз лётчика изображать неохота. Тем более, что уже и не на чем.

Лиса обречённо принялась отсчитывать "гранаты". Дай ей волю, уверен, что арка была бы по всей поверхности ощупана, обнюхана, а может и облизана...

Будь Миакелла в порядке, тоже смотрела бы на эту штуку как на праздничный пирог.

Хотя вообще-то вещь и вправду зело интересная. Из кристалла какого-то, что ли?

Собственно говоря, сама по себе арка мне показалась скорее поддерживающей конструкцией; весь её проём был заполнен тончайшей искрящейся паутиной, удерживающей что-то вроде куска зеркальной плёнки.

Весьма красивое... сооружение. Даже жалко стало, что придётся ломать.

Кайна наконец метнула свои амулеты внутрь. Соприкоснувшись с "зеркалом" вся связка прошла сквозь него, вызвав лёгкую рябь, а затем исчезла. Пару секунд спустя зеркальная плёнка почернела и съёжилась, отставая от паутины похожими на пепел распадающимися пластами. Вскоре шальной порыв ветра оторвал почти всё, что осталось.

Тем временем, полностью игнорируя наши заинтересованные взгляды, Лаганар принялся простукивать клюкой оставшуюся часть портала. Звук получался не особенно мелодичный.

Закончив, он с размаху шарахнул своей палкой в какую-то известную только ему уязвимую точку, и вся арка со стеклянным шумом рассыпалась на осколки размером с кулак. Кристальная паутина с остатками потемневшего зеркала перехода сломалась и раскололась, растёкшись лужицей неведомой жидкости, от которой потянулись вверх прозрачные щупальца испарений. Вскоре вся жидкость исчезла.

Старик достал из кармана самую обычную мелкоячеистую авоську, и принялся забрасывать в неё оставшиеся осколки.

— Так и будете стоять? — поинтересовался он. — Помогайте, надо будет унести это отсюда.

Мы присоединились, быстро прибрав все куски. Что характерно, в не такую уж большую авоську они поместились без проблем, хотя явно должны были занять больше места.

Вслед за авоськой из другого кармана лаганаровской шинели появился довольно тяжёлый на вид серый шар. Подобрав какой-то кусок металла, скорее всего от брони летучего паровоза, дед сунул его мне.

— Копай, — велел он, показав на место, где стоял портал.

Я посмотрел на железку, выкинул её к чертям и вырастил себе из руки нормальную лопату.

— И глубоко рыть? — поинтересовался я.

— Ну, раз уж ты так расстарался с лопатой, то рой на метр.

— Надеюсь, мы не будем хоронить слаат? — осведомился Койот, обеспокоившись перспективой снова таскать на себе не слишком хорошо сохранившиеся после схватки тела врагов.

— Демоны упаси, нет, конечно, — открестился видимо подумавший о том же самом дед.

— Может, скажешь уже, зачем я копаю? — полюбопытствовал в свою очередь я. — Мы что-то ищем?

— Мы кое-что закапываем, — поправил меня старик, подбросив в руке тот самый серый шарик.

— Ну и что это за штука?

— Зерно Хаоса, — просветил Койот. — Если зарыть его в каком-нибудь мире, то он понемногу начинает переползать на сторону Артаса.

— А нам с Кайной кое-кто лапшу на уши вешал, начёт договора с Арагорном, — нахмурился я.

— В том договоре сказано про намеренный захват, — объяснил Лаганар, почёсывая бороду. — А мы здесь вроде как мимо проходили, совсем по другому вопросу... К тому же со слаат разбирались мы, Арагорн и не почесался. Можно считать, что заслужили награду.

— Угу, награду заслужили мы, а в выигрыше почему-то Артас, — буркнул я, закончив рыть и выбираясь из ямы.

— Да ладно тебе, есть и хорошие стороны, — махнул рукой дед, аккуратно спуская зерно вниз. — Посмотри вокруг. Что ты там видишь?

Я бросил взгляд на залитую кровью землю и разорванные тела серокожих пришельцев.

— Сам знаешь.

— То, что для тебя выглядит как гора трупов, для этого мира — просто куча превосходной биомассы. Когда здешние обитатели сожгли сами себя, сгорело всё, вплоть до бактерий. За века без жизни сила Порядка здесь возросла во много раз, так что если что-то и попадало извне, то быстро дохло. Теперь так уже не будет — зерно не позволит, к тому же подстегнёт эволюцию. Так что поздравляю, мы только что сделали первый шаг к повторному заселению этого мирка...

— Эээй, подожди! — встрепенулась Кайна. — Там ведь и наша кровь тоже!

— Догадливая, — похвалил Лаганар. — Как тебе перспектива стать мамочкой вида шестидясятиногих жалобрюхих пауков?

От получения несовместимых с жизнью сверхтяжких телесных повреждений деда спасла только способность к мгновенной телепортации. В конце концов, она не могла гоняться за ним вечно.

По крайней мере, я на это поставил, выиграв у Койота приличный нож.

— Выдохлась? — издевательски поинтересовался у лисицы дед. — Не расстраивайся так. Может, они будут похожи на пекинесов.

Мне на секунду показалось, что где-то прозвонил гонг к началу второго раунда. Но нет, на этот раз обошлось.

— Дальше-то что? — резонно вопросил я. — Возвращаемся?

Яма с зерном Хаоса уже была вполне добротно засыпана, так что...

— Щааз, — пыхнул своей извечной трубкой Лаг. — Теперь мы прекратим уже страдать ерундой и отнесём то, что осталось от портала куда подальше. Ну, а поскольку геликоптерс у нас явно больше нихт, идти придётся пешком. Ножками, господа и дама, ножками...

Возглавленные неугомонным дедом, мы побрели вдаль, оставив заваленную трупами базу "инопланетян".

Куда идём мы с Пятачком —

Большой-большой секрет!

И не расскажем мы о нём,

Нет-нет, и нет,

И нет.

Зачем шагаем мы толпой,

Откуда и куда?

Секрет мы свой не выдаём!

Нет-нет, нет-нет и...

Да?

Всё бы эти м двоим веселится, думал я, слушая, как лисица с индейцем браво распевают мультяшную песенку на манер походного марша. Настроение, правда, всё равно улучшилось.

Пейзаж вокруг оставался неизменно мрачным. Если бы не чувство усталости в натруженных ногах, можно было решить, будто мы вообще не сдвинулись с места — настолько всё было одинаковым, чёрным и серым.

Но всё когда-нибудь кончается, и Лаг в конце концов скомандовал привал. Попробовав определить, сколько вы к тому времени уже отмахали, я потерпел фиаско — определять было попросту не по чему.

— Копай, — строго велел дед, во второй раз ткнув в землю у себя под ногами.

— Опять на метр? — демонстративно зевнув, поинтересовался я.

— Полметра нормально. Ты рой, рой, отдохнуть в других местах успеешь. Тут вообще-то не курорт.

Я снова зевнул и выкопал-таки яму.

Пришлось весьма постараться, чтобы пробить спёкшуюся корку на поверхности земли. Не знаю почему, но на месте портала копать было куда как попроще.

Лаганар выудил из авоськи некрупный осколок портала и бросил его вниз.

— Засыпай.

— Это что, и всё, что ли? Мы ради этого сюда тащились?

— Ага. Давай-давай, бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит.

— Пффф-ф... — не выдержал я, но яму всё же засыпал.

От каждого взмаха лопаты в воздух поднималась мелкая противная пыль, тут же забивавшаяся в глаза и ноздри.

— Ты объяснишь уже, зачем мы этот кусок похорони... Не понял...

Бросив взгляд на кицурэ с Койотом, я увидел, что они оба застыли посреди разговора, будто кто-то нажал на стопкадр их реальности.

— Не паникуй, это временно, — успокоил Лаг. — На вот, бери.

Он протянул мне ещё один полупрозрачный осколок.

— Вообще-то я не должен этого делать, но за мной должок, а я этого дела не люблю, — почесал бороду старик.

Белый дымок из его трубки на секунду соткался в дракона, проплыл немного по воздуху и снова распался завитками и кольцами.

— Как вернёшься в Аркеннор, выбери местечко поукромней и закопай как сейчас, на полметра. Лет через пять или семь получишь свой собственный личный портал. Если раньше не убьют.

Осколок тускло искрился в моей ладони.

— А как...

— Вот так. Оно живое. Вроде дерева. Прорастёт.

Я почесал в затылке.

— А они?

— А что они? — переспросил Лаганар, оглянувшись на Кайну с индейцем. — Они мой зад не спасали.

— Лаг...

Дед вздохнул.

— Ну ладно, ладно. Артас всё равно взбеленится, так что без разницы... Встань как был, а то мозги им свернёшь...

Он стукнул клюкой, и беседа краснокожего с лисицей продолжилась, как будто ничего и не было. Такое вот "замри-отомри".

Старик без особых церемоний метнул в болтавших по осколку портала. Потом подумал и бросил в Кайну ещё один.

Повреждений, правда, нанести не получилось: оба наших спутника без труда перехватили поблёскивающие снаряды в воздухе.

— Презент, — разочарованно крякнул Лаг. — Лисохвостая, один потом ушастой отдашь.

— А это вообще чего?

— Это то, чего у вас быть не должно. Запоминайте, как пользоваться, повторять не буду...

В той же сжатой форме, что и мне, дед поведал парочке о свойствах необычных штуковин.

— Ух ты, круто! — зашевелила ушами кицунэ, стоило телепортатору закончить. — А между мирами веера он работать будет? Или только в одном слое Вселенной способен дырки в подпространстве ковырять?

— Он только между мирами у вас и будет работать. Перейти можно туда, где есть такой же портал. Будете друг к другу в гости ходить. На чай и кофе с коньяком. Ну и сюда тоже можно вернуться, если приспичит.

— Круто, — повторил за Кайной индеец.

Они постояли немного, разглядывая доставшиеся "подарки".

Я к тому времени со своим уже наигрался, и потому спросил:

— Разве мы не должны искать ту вихревую ракету, о которой ты рассказывал?

— Так я уже поискал, — отмахнулся дед. — На базе её нет, так что... либо мы опоздали, и ракета уже в родном мире слаат, либо они её где-то тут припрятали. В любом случае, искать сейчас дальше я не вижу смысла. Если все готовы, то предлагаю возвращаться.

Возражающих не нашлось; мы распрощались, и вскоре снова отправились каждый своим путём.

ГЛАВА 19

Я открыл глаза, с удовольствием осознавая, что вернулся. Потрескивал камин, где-то приглушённо звучали голоса. Отчего-то было донельзя странно осознавать, что есть где-то другие миры, совсем не похоже на этот.

Оглядевшись, я обнаружил задремавшую в кресле Миру. Похоже, я снова спал слишком долго, иначе она не стала бы дежурить у постели.

Оставшееся после битвы со слаат оружие нашлось сваленным в кучу у изголовья кровати, там же был и осколок портала.

Интересно, где это я его должен сажать? В Колворте? А если я отсюда убуду в скором времени? Не пойдёт-с... Оставлять межмировой проход воякам Рувиона было бы не самой лучшей идеей.

Ладно, там видно будет.

Тихонько прибрав новые вещи, я выглянул в окно, выяснив, что на улице утро.

Скрипнула открывшаяся дверь, впуская Клеомальда и Алгернона; разбуженная звуком, Мира открыла глаза и соскочила с кресла.

— Мастер!

— Тише, тише, я в порядке, — успокоил я девочку. — Сколько времени прошло?

— Два дня с тех пор, как вы заснули, — улыбаясь, ответил Клеомальд.

— Что это вообще было? — спросил Алгернон, явно имея в виду мои обмороки.

Я скривился.

— Сражения идут не только на земле. И битвы в небесах не менее кровавы.

В ответ на меня посмотрели с таким уважением, что стало стыдно.

Надо бы отвыкнуть нести глубокомысленную чушь, а то ещё запишут в местные гераклы...

— И, кстати, если кое-кто вспомнил про ту женскую рубашку, то я её подарил. Одной знакомой... эээ... демонице. Чтобы задобрить.

Да что ж такое... Судя по запылавшим щекам молодого рыцаря, выводы из моих слов он в очередной раз сделал какие-то не те.

— Что с вардами? — поспешил переменить тему я.

— Это стоит того, чтобы посмотреть самому.

Спустя немного времени мы уже стояли на крепостной стене, наблюдая, как противник заканчивает сворачивать лагерь.

У меня отлегло от сердца. Наконец-то из моих корявых планов что-то да вышло.

Варды уходили домой, а значит, больше никто не умрёт.

Я опустил взгляд на свои руки в стальных перчатках. После всей крови, смогут ли теперь эти руки делать что-то ещё?

Смогу ли я содрать с себя сталь и снова стать... Кем?

Здесь вряд ли ощущается нехватка в студентах. Возможно, я мог бы быть турнирным бойцом. Или охотником за сокровищами. Или вышибалой.

Украдкой я взглянул на рыцарей рядом с собой. Интересно, был ли у них такой шанс?

Шанс не быть, не становиться воинами? И если да — то почему они отринули его?

В отличие от нас, Мира не смотрела на вардов. Повернувшись спиной к их лагерю, она разглядывала город внутри стен, сиявший в утренних лучах.

Обернувшись, я проследил за её взглядом, увидев спешащих по своим делам мальчишек, трудящихся взрослых и женщин, осаждающих рынок.

Если захотеть, можно было бы поднять руку, представив, что дома и люди живут на твоей ладони. А если пожелать, на пальцах можно было бы вырастить когти.

Маленький мир, окружённый острыми стальными клинками.

Стоило ли всё это того?

У меня не было ответа тогда. Его не появилось и после. Может быть, этот вопрос из тех, на которые правильного ответа просто не существует.

Быть может, правильный ответ тот, который ты сам считаешь правильным.

Не знаю.

Я мог лишь шагать вперёд, совершать ошибки и верить. Верить в свою правду и поступать сообразно ей.

По крайней мере, моя дорога в ад будет выстлана благими намерениями. Иные не могут похвастаться и этим.

— Смотрите, кто-то движется в нашу сторону, — привлёк внимание Алгернон.

Обернувшись в сторону лагеря вардов, я смог разглядеть фигурку всадника, скачущего к стенам.

— Это парламентёр? Они послали парламентёра? — предположил Клеомальд.

— Не думаю, — вполголоса ответил я.

Фигура на лошади была мне знакома. Командующий Ракард собственной персоной.

Какого чёрта ему понадобилось?

В этот раз командующий был в полном доспехе, хотя и без шлема. Подъехав поближе, он задрал голову вверх, скорее угадывая, чем зная, где могу стоять я, и с лязгом ударил кулаком по нагруднику. Я кивнул и вернул салют.

Ракард помедлил немного, а затем развернулся, красиво подняв коня на дыбы, и поскакал обратно. Вардские воины уже строились в колонны. Конная разведка, всегда идущая впереди сколько-то значительных армий, покинула лагерь, отправившись делать свою работу.

Бросив взгляд им вослед, я зашагал вниз по ведущей со стены лестнице.

Какие бы сомнения не терзали мою душу несколько минут назад, теперь они ушли на второй план. Ракард напомнил мне, что у меня есть ещё как минимум одно неоконченное дело в городе.

— Я его забираю.

— Но...

— Потому что гладиолус!

Я захлопнул дверь камеры, отрезая очередное нудное "ну как же так" растерянного тюремщика.

Каллех смотрел на меня во все глаза.

— Что происходит?

— Ничего. Ваша армия отступила, так что нет больше смысла держать тебя тут. Ты свободен.

— Так запросто?

— Нет, конечно. Сначала скажи, почему ты вообще мне помог. Не думаю, что моя речь в прошлый раз оказалась достаточно убедительной.

Вард скривился.

— Жрецы...

— Похоже, ты их здорово ненавидишь.

Воин опустил глаза.

— Один из этих ублюдков срезал лицо с младенца у меня на глазах. Ты бы смог любить их после этого?

— Я бы и до этого особенно их не любил. Почему вы позволяете подобное? Почему ничего не делаете?

— А какой у нас выбор? Жрецы служат богу-королю. Задеть хоть одного из них значит посягнуть на его власть. Такое не прощается. Мы знаем, что это неправильно, но предпочитаем просто закрывать глаза. Мы миримся со всем.

— Так может быть, вам нужен новый король?

— Ты не понимаешь. Его не просто так зовут богом. Он в самом деле бог. Нельзя просто пойти и свергнуть существо такой мощи. Все, кто пытался, давно мертвы... и это в лучшем случае. Для такого как он раздавить человека всего лишь усилием мысли — пустяк. Я слышал, он часто такое проделывает.

— Может, всё и так. Но когда что-то представляется невозможным, это не значит, что нужно прекращать пытаться.

— Я запомню эти слова, — произнёс Каллех.

И невесело улыбнулся.

— Вы не можете этого сделать! — процедил выросший из-под земли Рувион, стоило только нам двоим выбраться из тюремных подземелий на божий свет. — Он наш пленник!

— Он мой пленник, — несколько мстительно поправил я магистра. — И я буду решать, что с ним делать.

Нарочито громко сопя и топая, подошёл засидевшийся без дела дракон, опустив крыло на манер пандуса.

— Забирайся, — велел я Каллеху.

Вард неуклюже полез на спину летучего ящера.

— Мы с вами ещё поговорим об этом, — сузив глаза, произнёс Рувион.

— В любое время, — заверил в ответ я, последовав за пленным.

Дракон тяжело оттолкнулся, взмывая в воздух. Внизу замелькали черепичные крыши. Пронеслась крепостная стена.

Обманчиво медлительно ящер взмахивал крыльями, ускоряясь с каждым рывком.

Мы поднялись повыше. Уже можно было видеть шеренги солдат, похожие на чёрных муравьёв.

Взмах, взмах, взмах... За то время, что у них было, варды отошли довольно далеко, но для кожистых крыльев это не имело значения.

Огромная тень поползла по земле, и нас заметили. Кто-то отдавал команды, подняв голову к небу, но я не обращал внимания, гоня дракона вперёд, к голове колонны и дальше.

Полёт перешёл в планирование. Я направил ящера вниз.

Распахав грунт когтями, чудовище приземлилось на пути отходящих войск.

Дракон снова опустил крыло к земле.

— Ступай, — велел я Каллеху. — Эта битва уже закончилась.

Пленник соскользнул на землю и зашагал к своим, — подняв руки, чтобы показать, что безоружен.

"Надеюсь, его не казнят, — подумалось мне. — Теперь это было бы особенно глупо".

Какое-то время я смотрел воину в спину, а затем поднял дракона в небо и лёг на обратный курс.

И вот уже снова мой ящер попортил местную площадь.

Ещё на подлёте стало ясно, что что-то не так; однако что именно, я понял только перед самым приземлением.

Одна из фигур внизу была слишком большой. И я знал только одного живого человека таких габаритов.

Какого чёрта этот дуболом здесь делает?!

Дракон присел на мощных лапах, и я скатился вниз, спеша выяснить, что происходит.

— Греск, — произнёс я, осторожным кивком приветствуя паладина Марсуна. — Разве вы с Вирролом не должны были отправиться к барону?

Бородач ухмыльнулся. Вокруг него веером лежали несколько солдат Рувиона — все без сознания и с явными переломами. Магистр ордена сверлил гиганта глазами, подняв меч в боевой стойке.

— Мы разделились, — пробасил монстр в доспехах, направив на меня оголовье молота. — Делай себе оружие, паладин. Сегодня ты отправишься на небо.

— Я думал, что мы на одной стороне.

Греск фыркнул.

— Мой бог хочет, чтобы ты умер. Этого достаточно.

— И почему я не удивлён?.. Вечно от богов одни неприятности, — поднял бровь я. — А ты точно его верно расслышал?

— Заткнись, и приготовься к смерти, слабак! — рыкнул великан в бороду. — Здесь не турнир, и я не проиграю. Имей совесть сдохнуть как подобает!

Взъярившись до предела, Греск ринулся вперёд, взмахнув молотом. Я едва-едва увернулся, с трудом избежав того, чтобы украсть площадь выбитыми мозгами.

Я вырастил из руки меч.

— Греск, прекрати! Это же бред! Мы союзники!

Паладин не слушал. Тёмная дымка окутала его доспехи, и движения значительно ускорились. Тяжеленный молот он вращал в руках, будто тросточку.

Я пятился назад, с трудом избегая смертельных ударов. Несколько пришедшихся вскользь попаданий смяли доспех, отозвавшись лютой болью в теле.

Оголовье молота окуталось пламенем, пройдя в сантиметрах от моего лица. Врезавшись в землю, оно раскрошило покрытие в пыль.

— Достаточно, Греск! Хватит! — снова попытался я образумить гиганта.

Ноль эмоций.

В это время на помощь к Рувиону подоспела четвёрка дюжих мужиков с арбалетами. Магистра к тому времени, похоже, совершенно достало, что всякие тёмные личности творят что вздумается в его крепости, поэтому приказ он отдал вполне закономерный.

Увы, четыре болта лишь отскочили с жалобным звяканьем от доспехов паладина Марсуна. Греск взревел, попытавшись сцапать ближайшего арбалетчика, но я вовремя долбанул мечом по нагруднику, отвлекая внимание от бедолаги.

— Все назад, — проорал я. — Не вмешивайтесь!

Вообще-то хотелось, чтобы они поступили ровным счётом наоборот и сделали уже что-нибудь с этим разбушевавшимся огром, но это привело бы лишь к новым жертвам. Я сомневался и в своей-то способности что-нибудь сделать, так что уж тут говорить про этих ребят. В тот момент я жалел, что получил своё собственное паладинство обманом — кабы знать всё заранее, стоило бы выбить из Артаса настоящее...

Окованный сталью костяной шар врезался марсуновцу в бок, как пушинку отшвырнув тяжеловесного воина в стену ближайшего здания.

Выкуси, носорог одоспешенный! Может, я и фальшивый паладин, но дракона ручного имею!

Греск пролетел несколько метров, с грохотом протаранил кирпичную кладку и осел на землю металлической кучей. Выбитая из стены пыль накрыла его плотным облаком.

Ящер фыркнул, покачивая внушительным хвостом, и развернулся головой вперёд, рассматривая дело своих лап.

— Раааааргх!!! — проревело тёмноё нечто, как ни в чём не бывало выметнувшись из облака пыли.

Доспехи смялись и покорёжились, и кое-где из-под них текла кровь, но Греск по-прежнему был жив и всё ещё хотел меня убить.

"Он что, вообще неубиваемый?" — подумал я, выхватывая кайнин револьвер.

Паладин нёсся вперёд, как злобный адский мустанг, и явно слишком быстро для своей комплекции. Дракон попытался схватить его зубами, но марсуновец неожиданно ловко увернулся, продолжая бежать вперёд с налитыми кровью глазами.

Я выстрелил, но промахнулся, распылив кусок стены за спиной противника.

— Греск, дово...

Пылающий молот с треском проломил мою грудную клетку, в фонтане боли швырнув на спину.

Перед глазами всё расплывалось, изо рта потекла кровь. Ерунда, твою разэтак, совсем недавно было и похуже.

С видом победителя недавний компаньон занёс надо мной молот. Я ответ наставил на него револьвер.

— Пхахслдний шанс, Греск, — кое-как выкашлял я.

— Сдохни, богоубийца!

Грохнул выстрел. На мгновение показалось, что ничего не вышло, и паладинская броня выдержит; потом большая часть Греска рассыпалась в пыль, и все, что осталось, рухнуло сверху.

— Придут другие, ублюдок... — донеслась до меня последняя реплика умирающего.

— Мастер! — закричала Мира, где-то подозрительно близко.

Боль не проходила. Посмотрев на свою грудь, я понял, что кровавая вмятина никуда не делась.

Регенерация не работала.

— Твою ма... — чувствуя привкус крови во рту, выдавил я.

А затем потерял сознание.

— А ты не торопился, — раздался женский голос где-то неподалёку.

Я разлепил отяжелевшие веки, гадая, какая же сволочь запихнула под них по куску дешёвой наждачной бумаги.

— При таких ранах обычно сразу теряют сознание, — продолжил голос, словно удивляясь жизнеспособию свежеобнаруженного вида жука. — Конечно, те, кому удаётся выжить.

— И к какой кхатегории отношусь я?

Обладательница голоса рассмеялась. Чарующе звонко.

— А ты умеешь задавать правильные вопросы.

Ощущая, как кровь стекает по подбородку, я с большим трудом сел, скрежеща помятыми латами.

Прямо передо мной стояла сногсшибательная девушка. Настолько сногсшибательная, что я на мгновение забыл, что умираю. Куда там какой-то украиноэльфийке.

Поморщившись, я демонстративно втянул носом воздух.

— Феромоны, — с влажным бульканьем в горле проговорил я. — Это не действует на тех, у кого холодное сердце.

Конечно, она не поняла отсылки. Потому что она не была землянкой. Она вообще не была хомо сапиенс.

— Феромоны? — озадаченно улыбнулась черноволосая бестия. — Дешёвые трюки. Не припомню, чтобы я таким пользовалась.

Зажимая дыру в груди, я сплюнул кровавый сгусток. В глазах давно двоилось, картинка начала терять чёткость. Я понял, что мне недолго осталось.

— Ха. Феромоны, радиация или глобальное потепление — мне без разницы, если итог одинаков.

Улыбка девушки стала натянутой. Кажется, даже красные вставки на её чёрном платье из легкомысленно-алых стали зловеще-багровыми.

— Пф. Может, хватит уже строить из себя ковбоя? Ты и голову-то едва держишь. Нет ничего зазорного в том, чтобы попросить о помощи.

— Я попросил бы у человека. Не у Артаса. И не у тебя, Фалль.

— Знаешь моё имя? — удивлённо спросила она, присев передо мной на корточки.

— Пьянки с друзьями иногда бывают удивительно полезными, — почти теряя сознание снова, пожал плечами я.

Фалль. Так звали эту девушку. Ложь, Сказка, Миледи... Слишком много имён для одного существа.

Чёрные волосы. Чёрное платье с кровавыми кружевными вставками. Колдовское обаяние. И та же аура, что так жгла меня при каждой встрече с богом Хаоса.

Трудно обознаться.

Даже если бы старик Лаганар не предупреждал насчёт неё, я бы и сам не шагнул в эту пасть, страшась исчезнуть между манящих накрашенных губ.

Силы совершенно оставили мою бренную тушку, и я завалился вперёд. Тоненький палец с изящно отманикюренным ногтем упёрся мне в лоб, с неожиданной лёгкостью остановив падение. Голова как будто упёрлась в ковш экскаватора.

Боль внезапно прошла, и всё чувства вернулись к норме. Разве только в ушах слегка зазвенело.

Бросив взгляд вниз, я увидел, что рана исчезла. Лев на нагруднике тускло посвёркивал начищенной сталью.

От лёгкого толчка идеального пальца я повалился на спину, приложившись затылком.

— Ты интересный, — проворковала Ложь. — Может, пригласишь меня на свидание?

— Не в этой жизни, прости, — нейтрально ответил я, тяжело поднимаясь на ноги.

— Неужели так плохо?

— Ухлёстывать за тобой — всё равно, что заниматься любовью с телебашней, — произнёс я в ответ. — Нужно быть королём демонов, чтобы из этой затеи хоть что-нибудь вышло.

Конечно, она не поняла отсылки. Этой вообще никто не понимал.

Улыбаясь про себя выражению её лица, я скрылся в тумане, не сказав спасибо.

Туман всё клубился и клубился вокруг, свиваясь в причудливые щупальца. Что-то шелестело и похрустывало то тут, то там, неясные фигуры мелькали, чтобы тут же исчезнуть. Дважды я слышал шаги, но звуки исчезали быстрее, чем я успевал определить направление.

Неожиданно это было похоже на тот, первый раз, когда я оказался втянутым в это, когда блуждал по болоту, одинокий и напуганный. Но было и отличие.

В этот раз я не боялся, чувствуя лишь раздражение.

— Артас! — набрав полные лёгкие воздуха, в очередной раз крикнул я в пустоту.

Фалль была мне неинтересна, и к тому же опасна; стоило найти её хозяина.

Я не сомневался, что рано или поздно туман выведет меня куда нужно, но, с другой стороны, Артас всё-таки могущественный бог — если он не захочет быть найденным, я его не найду.

Интересно, что сильнее — Артас или сила тумана? Впрочем, это походило бы на борьбу слона с китом...

— Артас! — снова прокричал я, сложив руки рупором.

Поиски заняли около получаса, прежде чем всё же увенчаться успехом. Я вышел на небольшой свободный от белой мглы пятачок, в центре которого стояла знакомая чугунная лавочка. На лавочке сидел Артас, и как ни в чём ни бывало читал книгу. Сделанный под старину парковый фонарь подсвечивал ему ровным жёлтым светом лампочки Ильича.

— Не думай, что сможешь приручить меня, подсылая смазливых девчонок, — произнёс я вместо приветствия.

— Знаешь, кое-кому понадобится врачебная помощь, если она это услышит, — улыбнулся бог.

— Мне наплевать.

— Правда?

— Более или менее, — рассмеялся Артас. — Раздери тебя демоны, почему я не могу всегда отвечать так же сильно?

— Есть один способ. Для начала выбрось свою божественность в мусорное ведро.

— Ну уж нет. В том числе для того, чтобы божественность оставалась при мне, у меня и есть вы.

— В самом деле? А я-то думал, что существую, дабы доставлять тебе головную боль.

— Вот, опять. Ты почти разгромил меня наголову!

— Хватит. Что ещё за ерунда с богоубийцей? Ты снова забыл предупредить о чём-то важном?

Бог в ответ бросил мне книгу.

— На, почитай.

Я перевернул обложку.

На первой странице каллиграфическим почерком было выведено:

Аристарх

ПРЕДСКАЗАНИЯ

— Псевдоним моего братца, — пояснил Артас. — Прочти предпоследнюю страницу.

Перевернув томик, я раскрыл его уже с конца.

— ...И явится человек с меткой льва, и сокрушит богов истинных, и насадит веру в ложного бога, и станет это началом конца, — вслух прочёл я.

На следующей, последней странице жирно было выведено: "КОНЕЦ МИРА".

— Что за чёрт, — ничего не понимая, пробормотал я.

— Арагорн поумнел, — неопределённо взмахнул рукой Артас. — Вместо того, чтобы тратить ресурсы, пытаясь тебя прихлопнуть, он написал пару десятков "старинных" пророчеств, и раскидал их по Аркеннору. Легко пророчествовать ретроспективно... Большая часть катренов правдива, просто потому, что описывает вещи, которые уже случились.

— Получается, что я в полной заднице. Теперь каждый аркеннорский божок будет считать делом чести долбануть по мне молнией, так?

— Не сгущай краски. Эти книжицы появились не вчера, а ты пока ещё бодр и вполне себе жив.

Я постарался не думать, сколько раз за это время едва не умер.

— Моя сила защищает тебя от прямого воздействия, — продолжил бог, — так что падения черепахи на лысину пока можешь не опасаться.

— Но от сумасшедших культистов это меня не спасёт.

— Не спасёт. С теми, кто уже отправлял за тобой своих последователей, я, конечно, поговорю, но сам понимаешь, богов в Аркенноре чересчур много. Я не могу вести профилактические беседы с каждым.

— Значит, придётся ждать новых ниндзей в окно, — резюмировал я.

— Никто и не говорил, что всё будет легко, — ответил Артас, начав насвистывать знакомую мелодию.

"Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна...".

Мне стало интересно, сколько времени он уже знает об этих книгах. И заодно — когда, чёрт возьми, он собирался мне о них рассказать.

— Думаю, кому-то из мелочи всё же хватит мозгов, чтобы распознать фальшивку, рассудил бог. — Кто-то просто решит не вмешиваться, и выждать время. Дело придётся иметь только с самыми пугливыми.

— Как будто мне и этого не хватит, — пробормотал я. — И кстати, ты, кажется мне кое-что обещал.

— Уже готово. Можешь дуть обратно с чистой совестью.

Я пожал плечами, развернулся и ушёл.

ГЛАВА 20

По правде говоря, я ожидал, что вскорости меня перенесёт обратно, но не тут-то было.

Туман продолжал клубиться, а я продолжал шагать. Видно, что-то ещё от меня нужно...

Довольно быстро это начало доставать. Там за меня волнуются, а я шляюсь сам не знаю где...

Хорошо бы какой-то девайс найти, чтобы из тумана назад возвращаться, но это уже мечты. Даже если такое и существует, то кто же мне его даст?

— Куда идём мы с Пятачком... — запел я детскую песенку.

Пятачка у меня, правда, нет и не предвидится. И чёрт с ним, если честно.

Закончилось всё на "Кто ходит в гости по утрам...", когда я обо что-то споткнулся и едва-едва не отправился поднимать носом местную целину.

Сдержавшись, чтобы не матюгнуться, потёр ушибленную ногу. Туман немного рассеялся, так что предмет, о который я здрямкнулся, получилось более-менее рассмотреть.

Штуковина была явно техногенного происхождения и походила на чёрт знает что. Только помахав руками, и окончательно разогнав мерзопакостные белые щупальца, я с некоторым удивлением понял, что это нога.

На земле лежало условно-гуманоидное и, по всей видимости, металлическое тело. Видны были руки, снабжённые пальцами, следовательно, то, обо что я споткнулся, это нога. Точнее ноги, потому что их две.

Робот, что ли? БЧПР почти, метра два будет.

Лежит лицом вниз, головы практически не видно... Внешняя обшивка в куче мест покорёжена и пробита, кое-где вообще отсутствует. И жижа какая-то противная наляпана...

А это что, крылья? С немаленькими такими пёрышками... Вроде органические.

Подёргав предполагаемого робота за руки и не добившись никакой реакции, я с трудом сумел перевернуть его набок.

— Оп-па... Собачка... — с некоторым офигением выдавил из себя я.

То, что я принял за БЧПР, похоже, было каким-то вариантом бронекостюма, причём из ворота брони торчала голова крупного не то пса, не то ещё кого-то собакообразного.

Чей-то пет? Зверюга-компаньон, вроде скайримовского бронетролля?

Да нет, пальцы на руках похожи на людские, большой противопоставлен. Вполне может статься, что оно разумно и даже не глупей меня.

Убрав с руки латную перчатку, я потрогал собачку, ероша шерсть. Тёплая...

А вот дыхания нет. Сколько не подставлял под нос руку, ни дуновения.

— Всё страньше и страньше, — пробормотал я. — Эх, где наша не пропадала!..

Надеюсь, оно меня не съест.

Я набрал в лёгкие воздуха, зажал нос и попытался сделать пёсику искусственное дыхание.

Впрочем, идея явно была поспешной. Попытка вдохнуть ему что-то в пасть привела лишь к тому, что меня чем-то шибануло в ответ. По ощущениям было похоже на удар током.

— Гхыть, — не вполне членораздельно произнёс я.

Думаю, в мире не слишком-то много людей, получивших удар током в лицо. Чувство не из самых приятных. Пришлось массировать, чтобы прогнать онемение.

Ну, что-то я всё-таки вдохнул...

— Ну и что мне с тобой делать, Мухтар?

Мухтар в ответ закашлялся, выплёвывая всё ту же чёрную жижу, которой был перемазан с ног до головы.

Жестоко скрежеща повреждённой бронёй, существо кое-как поднялось на четвереньки, а потом и на ноги. Судя по безуспешным попыткам хвататься руками за воздух, состояние пёсика было именно что от слова SOS.

— Парень, как ты относишься к русской ненормативной лексике? — неожиданно членораздельно просипело создание.

И снова закашлялось.

— Злоупотребляю, — повинился я.

Дождавшись, пока кашель утихнет, пёс принялся материться, костеря Артаса, каких-то там сестёр, демонов и далее в таком же духе.

Из этой тирады я понял не так уж и много — существо сопело, хрипело и иногда срывалось на жалобный скулёж.

Анализируя прослушанное, удалось вычленить, что собак всё же женского пола, и перед тем, как провалиться в туман тонул в каком-то болоте.

Вконец выдохшись, псинка обмякла, похоже, устояв на ногах лишь благодаря железному костюмчику от Тони Старка.

— Будем знакомиться? — бессильно пролопотала собачка. — Силай нэй Тэраен, попаданец, псионик, и невольная жертва по смене пола. Твоя очередь.

О, ещё один... Что-то Артаса понесло на половые девиации с животными. Извращенец чёртов...

— Клеймор, — представился я. — Немножко Антихрист.

— В смысле, разрушил веру в Святую Троицу и устроил анархию?

— Во, — потряс я книжицей которую Арти так назад и не отобрал. — Добрые боги задарили. И написали там, что я приду, и всем хана.

Пф-ф...

— И каждая сволочь теперь захочет меня грохнуть, — добавил я после паузы.

— Сочувствую, — кивнула собака по имени Силай.

Скрипя костюмом, она попробовала сделать несколько шагов туда-сюда, но передвигаться в этой груде хлама, по всей видимости, теперь представлялось проблематичным. Не удовлетворённая таким результатом, новая знакомица принялась выбираться из своей консервной банки.

Не знаю, было ли так задумано — что, вообще-то, вряд ли — но бронекостюм её от всего пережитого натурально развалился. Ладно хоть хозяйку выпустил.

Без железяк Силай казалась меньше и беззащитнее. Мне сразу захотелось её покормить, настолько исхудавшей она выглядела.

— Ну, я, кажется, уже мертва. Как думаешь, ты можешь быть моим предсмертным бредом?

— Навряд ли, — пожал плечами я. — Не чувствую себя галлюцинацией.

Хотя вообще-то да, что-то в этой теории есть. Может, мы вообще друг другу мерещимся. Крылатая прямоходящая собака в броне... То ли чья-то личная химера, то ли выдумка школьника, решившего уделать трансформеров.

— Это хорошо. Мне еще надо дать в нос одной богине, — заявила Силай. — Скажи, таких как мы много?

А... Дошло уже, что мы одного поля ягоды. Хоть я прямо и не говорил, но и так понятно.

— Ну, я только нескольких видел, — честно сказал я в ответ. — Но говорят, что прилично. Несколько сотен, возможно. Если не тысяч.

— Прекрас-с-сно, — прошипела собеседница, тут же закашлявшись. — Надо накопить Пси и сделать очистку организма...

Опять какая-то магия... Похоже, тут колдовать умеют все, кроме меня. Ну и ладно. Зато у меня тентакли длиннее.

— Долго объяснять. У тебя энергию, или что-то подобное Туман не вытягивает?

— Нет. Мне колдунских плюшек не давали, так что, наверное, и не должен.

Собачка повиляла хвостом.

— Ты тут один? Разве по Туману ходят без цели?

— Без цели везде ходят. По-моему, туман сам решает, кому и куда идти. Это такая теория.

Мы ещё поболтали некоторое время. Довольно долго, на самом деле.

Выяснилось, что крылатая собака ничего не знает про Арагорна, так что пришлось объяснять, в какую космического масштаба междуусобицу нас втянули.

Тот мир, куда её изначально забросили, похоже, оказался в полнейшей заднице: по описанию выходило, что какие-то невнятные демоны вырезали там всех живых к чертям кошачьим. Я пробовал уговорить собачку перебраться куда-то ещё, благо Артасу вряд ли был смысл переносить её обратно, но та упёрлась, решив во что ни стало вернуться. Мотивов этого я так и не понял — на кой вообще возвращаться в мир, где кроме демонов остались только две богини, которые тебя подставили и позволили вражинам всех убить?

Гадство... Я думал, у меня всё плохо, но это уже какая-то грёбаная массовая казнь. Не знаю уж в чём там дело, может, эти психопатки решили слить аборигенов, чтобы властвовать над демонами или ещё что-то в этом духе... Неважно. Я мысленно добавил имена сестёр Тэраен в список существ, которых стоит линчевать наиболее действенным и по возможности болезненным способом, буде вдруг подвернётся возможность. Ну, или хотя бы попытаться.

Под конец Силай подарила мне выпавшее из крыла перо. Раритет-с... Я заикнулся об ответном подарке, думая сделать очередную расчёску, но собака отказалась, вместо того почистившись и расчесав шерсть своей неведомой магией.

Забавная штука с этими расчёсками... Похоже, я нашёл себе профессию. Вот разберусь со всей насущной дрянью, брошу всё, поселюсь в маленьком городишке и буду расчёски да гребешки стальные делать за невеликую плату для всех желающих.

А по божественным указаниям пусть кто-нибудь другой бегает. Достало.

— Оп-с... Кажется, мне пора.

Уже некоторое время я чувствовал какой-то зуд в ладонях на самой грани восприятия. Сначала не понял, что это, но потом дошло: вполне возможно, что это Артас таким образом исполнил просьбу о чувствительности к переходам в туман и обратно. А может, я просто подхватил от Силай иномировую чесотку.

Чувство всё нарастало, так что я счёл за лучшее попрощаться. Не очень вежливо было пропасть посреди разговора.

— Да? — опечалилась собачка, которой явно не хотелось оставаться здесь в одиночестве. — Ясно. Ну что же, до новых встреч?

Мы обменялись рукопожатием.

— До новых. Не помирай, собачка.

— Не умру, не надейся, — подняла Силай торчком пушистые уши.

— Вот и славно. — Я развернулся, уходя в туман. — Держи хвост пистолетом!

— Не потеряй доспехи! — донеслось мне вслед.

Я рассмеялся, обернувшись, но рассмотреть что-то за плотными клубами уже было нельзя. Спустя ещё четыре шага вперёд я снова провалился в Аркеннор.

Сознание возвращалось медленно, болезненными толчками прокладывая себе путь откуда-то из глубин черепа. Я лежал на спине; на правый бок навалилось тепло разведённого неподалёку костра. Вернулся слух.

Бессмысленным гулом колотившаяся в уши пелена шума распалась на отдельные звуки.

Треск горящего хвороста, негромкое конское фырканье, чуть слышное бульканье из походного котелка. И голоса.

Я против воли напрягся, силясь разобрать слова.

— Почему он такой?

Клеомальд? Да, это Клеомальд. Его голос.

Пауза. Собеседник не торопится отвечать, подбирая слова.

— Говорят, что есть люди, которым суждено в одиночку нести небо на своих плечах. Глупо, конечно, это просто легенда. Но всё же... Это про него.

Мира. Говорит Мира.

Откуда-то пришло понимание, что разговор обо мне.

Всхлип. Какого чёрта?

Она что, плачет?

Я попытался раскрыть глаза, как-то пропихнуть себя в бодрствование.

Ничего не вышло.

— Я уже знала таких. Гелвор, Перриван, Долван... Никто из них не жил долго.

Всхлип.

— В конце концов, мне оставалось только смотреть, как они умирают. Не хочу, чтобы это снова случилось.

Ох. Вот, значит, как это выглядит со стороны. Кто бы мог подумать, что я услышу такое из уст двенадцатилетнего ребёнка.

— Он не умрёт.

Снова Клеомальд.

— Не плачь. Если кто-то и может быть достаточно силён, чтобы нести небо, то это он.

Сознание плыло, и голоса словно удалялись прочь. Последняя фраза, подобно пророчеству, тяжким грузом падает на душу:

— Никто не может быть достаточно силён.

Тяжёлая дрёма, исполненная неясных угроз и выжидающих в тени кошмаров, понемногу рассеялась, и мои глаза открылись.

Понадобилось некоторое время, чтобы понять, где я. Скрип колёс, тряска и матерчатый полог — меня куда-то везли в фургоне. Борясь со слабостью во всём теле, я сел.

Судя по пробивавшемуся внутрь свету, был день, или, скорее, утро. Откинув служащую занавеской ткань, я высунул голову наружу, встретившись взглядом с незнакомым рыцарем.

— Ты кто? — немного хмуро спросонья поинтересовался я.

Рыцарь буквально расцвёл, словно я только что вручил ему купон на личное баронство.

— Гильвеад, сир, из ордена Нового Начала!

— Куда меня везут и зачем?

Тут в поле зрения въехал ещё один конный самовар.

— Сир, вы очнулись! — провозгласил он, просияв точно так же, как и первый. — Я сир Велгард, командую пятёркой орденских рыцарей...

— Да объясните мне уже, что происходит. Какие рыцари? Куда едем вообще?

— Нуу... Едем к лекарю. Вас когда ранили, все переполошились. Раны затянулись, но в себя вы не приходили, и выглядели всё хуже, так что было решено отправить вас к лекарю, тут есть один, живёт посреди леса — говорят, он даже с того света может вытащить.

— Отставить. Ни к какому лекарю мы не поедем. Давай, разворачивай повозку.

— Но, сир...

— Разворачивай, я сказал. Где Клеомальд и остальные?

— Поехали вперёд. Там сложный участок, могут быть бандиты.

— Тормозим и ждём здесь. Мне оставить одного рыцаря, остальные к Клеомальду. По возможности в бой не вступать, скажете, что я пришёл в себя и все вместе назад.

— Есть, — немного поколебавшись, выпалил Велгард. — Гильвеад, остаёшься, остальные за мной.

Воин обогнул фургон и скрылся из вида. Судя по слитному конскому топоту, охранявшие повозку с флангов подчинённые последовали за ним.

Продолжающий сиять как медный грош Гильвеад крикнул несколько слов вознице, после чего фургон остановился.

На узкой колее дороги повозка разворачивалась медленно и неуклюже. В конце концов, я плюнул на всё и принялся помогать этому гробу на колёсах встать носом в обратную сторону. Гильвеад с возницей пробовали протестовать, но я послал их в далёкое пешее путешествие, велев по крайней мере не мешать мне. Обиженно засопевший рыцарь в конце концов спешился, присоединившись к общим усилиям.

Обливаясь потом и проклиная всё на свете, мы как раз управились с фургоном к возвращению Велгарда и остальных.

Заслышав перестук конского галопа, я с облегчением вгляделся в фигурки показавшихся всадников, вычленяя знакомые силуэты Миры, Клеомальда и Алгернона. Насколько я мог судить, все были в порядке.

Я помахал рукой, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в дурацкой улыбке.

Чёрт вас всех дери, подумалось мне, как же я рад вас увидеть.

Разгорячённые лошади оказались рядом почти что в мгновение ока. Рыцари выпрыгивали из сёдел с тяжеловесным металлическим бряцаньем.

Мира, верная маленькая Мира, повисла на моей шее, совершив нарушающий любые нормы безопасности прыжок прямо со спины флегматичного Боливара. Разрази меня гром, кажется, даже законы физики благоволят этой девочке.

Я чмокнул её в лоб, уверяя, что всё хорошо. Конечно же, я лгал. Всё было очень и очень далеко от любого из значений слова "хорошо".

Тем не менее, я нашёл в себе силы отвечать на объятия и фальшиво улыбаться.

Закончив с приветствиями, мы двинулись в обратный путь. На этот раз прошло не так уж много времени, и башни Колворта замаячили впереди уже к вечеру.

В сумерках мы въехали в город.

Разумеется, это не осталось незамеченным. Люди выходили на улицы, приветствуя спасителя города. Кто-то даже вынес детей, вытягивая руки, чтобы поднять их повыше.

Мне оставалось только сжимать зубы до боли и улыбаться, снова и снова улыбаться.

Шестерёнки Игры вращались без остановки. Мир Силай уже сокрушён стальными зубцами. Какой следующий? Аркеннор?

Всё это... неправильно.

Рыцари сопровождения отправились по своим делам, и мы не задерживаясь поднялись в тёплую комнату в донжоне.

Швырнув в камин книгу пророчеств, я велел заглянувшей служанке принести бумагу и писчие принадлежности. К тому времени как она вернулась, я как раз успел поужинать курятиной с кислым вином.

Повертев в руках перо, я отложил его в сторону и достал то, другое, из крыла Силай. Неумело очинив подарок говорящей собаки, я макнул конец в чернильницу и принялся писать. Перо было большим и неудобным, а я к тому же привык пользоваться авторучкой — буквы выходили размашистыми и злыми. Неважно.

Казалось верным писать этот список именно так.

Закончив, я посыпал лист песком, дожидаясь, когда впитается излишек чернил, а потом ссыпал его в мусорную корзину.

Хотя это заняло порядочно времени, я написал всего несколько строчек, вложив в не слишком-то ровные буквы всё то, что чувствовал по отношению к этому дерьму.

БОГ-КОРОЛЬ

СЁСТРЫ ТЭРАЕН

АРАГОРН

АРТАС

БАРАК ОБАМА

— Что это? — спросила Мира, беря меня за руку.

Я вздрогнул. Не слышал, как она подошла.

— Враги, — просто ответил я.

Она склонила голову, спрятав лицо за свесившейся чёлкой.

— Тебе не обязательно каждый раз делать всё самому.

— Я знаю, — сказал я, взлохматив ей волосы. — Теперь я знаю.

В конечном счёте, двенадцатилетняя девочка оказалась гораздо умнее меня.

С самого начала это было глупо. Пора перестать корчить из себя Супермена, спасающего разжиревших америкосов. Эти люди достойны большего.

Достойны спасти себя сами.

— Рад, что вы в порядке, — произнёс Рувион, отрываясь от чтения каких-то бумаг. — Как раз собирался зайти, чтобы поздравить... с чудесным исцелением.

— Не стоило беспокоиться, — отмахнулся я.

Решившись наконец-то взять на себя ответственность, я поспешил к магистру, торопясь отрезать дорогу назад, пока это чувство не успело иссякнуть.

Настало время переходить к сути.

— Где последний осколок? — спросил я, чувствуя сухость во рту из-за растущей ноши на не таких уж широких плечах.

— Понятия не имею. Но я знаю, кто знает.

Он взглянул на меня остро, как будто заглядывая под кожу и мышцы, в самое нутро.

— Мне казалось, вы не слишком хотите влезать во всё это. Что-то изменилось?

"Я изменился", раздражённо подумалось мне. Или, по крайней мере, в это хотелось бы верить.

— Обстоятельства поменялись, — неопределённо ответил я вслух. — Я передумал.

— По правде говоря, я предпочёл бы отправить за камнем кого-то ещё. Вам и так уже подозрительно часто везло. Боюсь, на этот раз запаса удачи может и не хватить...

— Магистр, пожалуйста. Оставьте мне самому решать, что делать.

— Что ж, это ваше дело... Но предупреждаю, это будет непросто.

— Без разницы. Кто этот человек, который знает, где камень?

— Разве я говорил, что это человек? Если бы всё было так просто, мы давно получили бы этот осколок.

— Просто расскажите мне, в чём дело.

Рувион задумчиво потёр подбородок.

— Около сотни лет назад наш человек отправился на отдалённый остров, где выменял гвесс аблах у местных дикарей на какие-то безделушки. К несчастью, до порта его корабль не дошёл. Некоторые свидетельства указали, что груз попал в руки Матери Шторма.

— Какой матери?

— Вы не слышали о Матери Шторма?

Не знаю, было ли его удивление настоящим или он просто хорошо притворялся.

— Я из очень далёких краёв.

— Малигна, Мать Шторма, это... "Морская ведьма", думаю, самое подходящее описание. Она и её род суть худшая разновидность корсаров. Соваться в их воды — в равной степени геройство и глупость. Не говоря уже о том, чтобы заставить Малигну вернуть однажды прибранное к рукам.

— Насколько я понимаю, выбора в любом случае нет. Рано или поздно кому-то придётся этим заняться.

— Это верно... Что ж, если хотите попытаться, я не стану чинить препятствий.

Магистр в задумчивости сложил ладони домиком.

— Орден может вам чем-то помочь?

— Мне понадобятся воины, — ответил я. И чем больше, тем лучше.

И он действительно дал мне воинов... Десять человек, под командованием Велгарда и Гильвеада.

Ближайшим портовым городом, где можно было нанять корабль, была Ситарха. Как мы туда добирались — лучше не рассказывать. Два раза меня пытались прирезать в какой-то деревне, и оба раза нападавшим удавалось скрыться. Один раз мне в спину прилетела стрела посреди леса. Через неделю моя палатка взорвалась. Ещё через день я обнаружил под одеялом змею.

В конце концов это выбесило настолько, что я задействовал дракона, истратив драгоценный запас горючего масла и спалив кусок леса, где могли прятаться киллеры-неудачники. Больше на нас никто не нападал.

Наконец, впереди замаячили долгожданные стены портового города.

Моросил противный холодный дождь; крохотные капли жалили открытую кожу, будто иголки. В хмуром небе сверкали молнии.

Чтобы не пугать стражников, я предусмотрительно уменьшил дракона и втянул его в себя, так что мы не таясь прошли к стоящей перед воротами караулке и уплатили положенную пошлину за вход. К счастью, стражники оказались достаточно любезны, чтобы объяснить, как пройти в ближайший трактир.

Прогалопировав по пустынным улицам, мы споро проследовали в указанном направлении, надеясь на тёплый очаг и горячую еду.

Трактир оказался довольно добротным, в очаге в самом деле весело трещал огонь, а хозяин за стойкой по виду ничем не отличался от собрата из Гарска, так что я даже заподозрил, что они близнецы. Быстро удалось снять две большие комнаты — не шик-блеск, но рыцари люди привычные, как-нибудь переночуем вповалку.

Пока остальные ушли обустраиваться, я заказал обед и попробовал разговорить трактирщика на тему "Кто тут довезёт нас до Матери Шторма?".

Мужик посмотрел на меня как на идиота и сказал, что попробовать-то оно, конечно, можно, но только дураков ведь в капитаны не берут, а значит, и плыть нам придётся брассом. Или кролем.

Я приуныл, но всё же решил попытать удачу — выспросил как пройти к пирсам, да как зовут капитанов потолковее. Вдруг да повезёт...

Ага, щас. Не тут-то было.

Капитанов мы начали обходить уже на следующее утро, однако ответ всё время был один и тот же, с намёком на то, что у нас не все дома.

Ситуация не выправилась ни на следующий день, ни через неделю. Раз за разом нас продолжали посылать — кто помягче и с извинениями, а кто и трёхэтажным морским матом.

— Проклятье, — разочарованно рявкнул в конце концов Гильвеад. — У этих трусов совершенно нет чести.

— Они мореходы, а не воины, — возразил ему Велгард. — Торговцы, а в лучшем случае, каперы. Рыцарская честь не для простолюдинов.

Мы сидели всё в той же таверне, отдыхая в прохладе полупустого зала после очередного дня бессмысленной беготни, и уминали ужин.

Я вздохнул. Всё это весьма утомляло. Нужно было срочно что-то придумать, но я с трудом представлял себе что именно. Разве что построить корабль самим и выучить рыцарей на матросов.

Впрочем, в кои-то веки решение отыскалось без моего участия.

— Господа?

У нашего стола объявился человек с короткой седой бородой, в дорогой одежде из привозной ткани и с походкой бывалого моряка. Я узнал одного из капитанов, с которым мы говорили пару дней назад.

— Садитесь, капитан, — произнёс я, глядя, как он вопросительно поглядывает на свободный стул.

— Болфрен, — подсказал моряк, избавив меня от необходимости долго и мучительно вспоминать своё имя.

Хлебнув какого-то местного кислого пойла, я поставил перед вновь прибывшим бутылку и чистую кружку.

— Скажите мне, что принесли добрые вести, капитан Болфрен, — несколько угрюмо выдавил я. — Решили изменить своё решение?

— Боги упаси, — картинно всплеснул руками тот, пролив спиртосодержащее нечто на грубо сколоченный стол. — Но, возможно, я знаю, кто мог бы вам помочь.

— И эта информация стоит денег, так?

— Ну что вы! — опять переигрывая, округлил глаза капитан. — Я всё расскажу совершенно бесплатно.

Опрокинув в себя адское пойло, Болфрен зажмурился и по-пролетарски занюхал рукавом.

— Видите ли, никто в здравом уме не согласится плыть в самую пасть Малигны. Исходя из этого, ясно как божий день, что вам нужно искать безумца.

— Говорите яснее. Какого ещё безумца?

— Нуу... — чтобы отбить мерзкий привкус во рту, каптитан затолкал в рот целый пук луковых перьев, что не слишком способствовало членораздельности речи. — Я фнаю... Тьфу... Я знаю только одного настолько сумасшедшего капитана. Вам нужен Сорл Догон.

На мгновение повисла пауза.

Я не имел понятия кто этот Сорл Догон, но остальные парни как-то вдруг резво поменялись в лицах.

— Даже если считать, что он всё ещё жив, — осторожно начал всегда молчаливый Клеомальд, — это не тот человек, которому можно доверять. Сорл Догон пират и головорез...

— А ещё он безумец, который набирает в команду больных раказой, которым всё равно, умирать сегодня на чьих-то клинках или завтра на зубах морских тварей, — весело хмыкнул Болфрен. — И если кто-то и согласится на что-то настолько самоубийственное, то это он.

— Это будет стоить нам целого состояния, — заметил практичный Варион, один из рыцарей Гильвеада.

— На Тальгутте будет достаточно способов заработать, — покачал капитан заново наполненной кружкой.

— Тальгутте?

— Это морской порт, — просветил меня Велгард.

— Пиратский морской порт, — уточнил Клеомальд.

— А у вас разве есть выбор? — резонно вопросил Болфрен. — Вы же не думаете, что Догон появится в таком приличном месте, как это? Здесь даже клопы вереницами ходят туда, куда им бургомистр укажет.

Насчёт приличности у меня было несколько иное мнение, но что поделать...

— Стоп, — поставил я в обсуждении точку. — Я так понимаю, вы в состоянии переправить нас на эту вашу Тальгутту?

— Более чем, — подтвердил капитан. — Но не бесплатно, конечно.

— И когда отплытие?

— Через шесть дней.

Я поскрёб подбородок.

— Дайте нам сутки на раздумье.

Капитан подобрел на глазах и улыбнулся. Ставлю, что мысленно он уже пересчитывал денежки в наших карманах.

На тему "быть или не быть" (точнее, плыть или не плыть) мы проспорили полночи. Понятно, что выбора особо не было, но очень уж рыцари не хотели связываться с морскими бандитами. Урон чести и всё такое.

По правде, я и сам предпочёл бы держаться от пиратов подальше, небеспричинно сомневаясь, что нас встретит разудадый Джек Воробей с командой. Бандиты — они и есть бандиты, что на суше, что на море. Разве что последние ещё злее.

Верить им нельзя, это верно. Взять деньги и прирезать по пути — вполне реальный сценарий для такого народа...

А быть прирезанным мне как-то очень не хотелось.

Хотя это, пожалуй, решаемо... наверное. Главное, чтобы нас сразу по прибытии не порешили.

Вот этот момент, кстати, надо бы прояснить — чёрт его знает, как пираты отнесуться к прибытию десятка бронированных мордоворотов. Нужно поговорить ещё раз с Болфреном...

На этом решили и остановиться. Пираты-не пираты, а осколок доставать надо. Кто знает, когда ещё предоставится такой шанс...

Сны мне в ту ночь снились препаршивейшие. По большей части ничего определённого, какие-то странные вещи, что забываются через секунду, оставляя только дрожащие поджилки и ощущение эфемерного ужаса, густого и липкого, как сгущёнка.

Хотя один сон я всё-таки запомнил. Лучше бы не запоминал...

Я проснулся перед самым рассветом, весь в поту, обнаружив, что правая рука превратилась в когтистый кошмар.

Пришлось срочно приводить в нормальный вид. Рыцари, похоже, ничего не заметили, но Мира выглядела обеспокоенной. Впрочем, она всегда за меня волнуется... Хотелось бы сказать, что напрасно.

Если так пойдёт и дальше, то девочке всё же придётся искать себе нового работодателя. Мертвецам оруженосцы ни к чему.

ГЛАВА 21

Повторный разговор с Болфреном не слишком многое прояснил.

Капитан только загадочно улыбался и уверял, что на Тальгутте всем плевать кто ты, покуда ты никого не задеваешь. Мне в это не очень-то верилось.

— Как прошло? — спросил Клеомальд, стоило мне вернуться в таверну с огромным рулоном мешковины на плечах.

— Капитан что-то задумал, — честно ответил я.

— Откажемся?

— Нет. Он не понимает, с кем связался. Придётся нам объяснить по дороге.

Маскировкой в итоге пришлось озаботиться самому.

Я не хотел, чтобы наша компания выделялась, как новогодняя ёлка на девятое мая, так что пришлось попотеть, чтобы сделать рыцарей ордена похожими на наемных головорезов.

К общему неудовольствию я запретил рыцарям бриться и чистить доспехи. Мешковиной на клею обтянули щиты — было бы глупо светить родовые гербы в такой-то компании. На броню понавешали ремешков, счастливых кроличьих лапок, связок из перьев, безделушек от козней злых духов и прочего барахла, характерного для тутошних "диких гусей".

Закончилось тем, что мы с Миррой придумали каждому жуткое прозвище. Алгернон стал Шипоглазом, Клеомальд перекрестился в Резчика, Велгард превратился в Кровоеда, Гильвеад в Живодёра, а Варион — в Палача.

Остальным достались клички в подобном же стиле. Бурчали они долго, но раз для дела надо...

Миру, кстати, не мудрствуя лукаво, обозвали Малявкой. Немного странно, но она сама предложила.

Второй вопрос, который беспокоил меня после маскировки — цены. Орден выдал нам весьма немаленькую сумму в бумагах и расписках (настолко немаленькую, что мой выигрыш на турнире теперь вспоминался не иначе как со слезами на глазах), однако теперь я уже сомневался, что этого хватит. Во-первых, нужно было заплатить Болфрену, во-вторых, все сходились на том, что Сорл Догон потребует с нас целое состояние.

И, кстати говоря, расплачиваться орденскими расписками в логове пиратов вряд ли такая уж хорошая идея. Пришлось срочно менять бумажки на золото, и, по большей части, на другие бумажки. К несчастью, за обмен тоже пришлось доплатить.

Во всех этих хлопотах прошло два дня. Время ещё оставалось, так что мы устроили мозговой штурм на тему 'как нам быстренько заработать хоть чего-то'.

Рыцари ничего особо путного предложить не смогли, ограничившись привычным 'поохотимся на разбойников', Мира в этом городе никогда не была, так что тоже не слишком разбиралась в здешних реалиях, предложив просто расспросить кого-нибудь из местных.

Идея была здравая — в конце концов, это портовый город, а значит, и какие-то развлечения для моряков тут быть должны, в том числе и азартного толка. Если разберёмся, как обратить это себе на пользу...

Поговорив с трактирщиком, я вскоре выяснил, что развлечений тут в самом деле достаточно. Карточные игры, какое-то подобие рулетки, ещё что-то совсем непонятное...

Меня среди этого многообразия заинтересовали кулачные бои — в них мы могли победить не жульничая, а значит, и не огребя проблем. Что-что, а уж намять кому-то бока мои рыцари смогут.

В тот же день я прихватил с собой Алгернона, Гильвеада и вездесущую Миру, которая спокойно сидеть на пятой точке в очередной раз отказалась, и отправился в какой-то полулегальный местный притон.

Притон оказался полуподвальным помещением с дощатыми стенами и земляным полом. У одной стены располагалась стойка, совсем как в трактире, только с более злобного вида 'барменом', а за столами резались в карты и боролись на руках. В дальнем конце зала собралась большая группа народа — судя по характерным звукам, которые, впрочем, почти заглушал многоголосый гам, именно там проводились интересовавшие меня кулачные бои.

Разумно решив не сигать с корабля на бал, я подсел к стойке, заказал себе выпить и поболтал с наливайщиком, выяснив что тут у них и как. Четыре раза поставив на соревнующихся в армреслинге, я примерно половину продул, попутно выяснив, что особых денег на этом не сделаешь — ставили на это дело явно по остаточному принципу.

С драками дела обстояли получше, так что понаблюдав немного и уяснив правила, я сделал вид, что несколько пьянее, чем на самом деле, и вызвался участвовать.

Первого противника удалось одолеть довольно легко, ибо он уже был основательно поддат, и в число бойцов продавлен жаждущими потехи собутыльниками. Со следующим тоже получилось разобраться довольно быстро, бедняга пропустил до крайности неудачный удар и сдался, отправившись обезболивать алкоголем сломанный нос.

Далее, очевидно, фортуне надоело смотреть на мои выкрутасы, и она решила продемонстрировать свои собственные.

В круг вышел желтокожий бугай, весь в татуировках, с обмотанными какими-то тряпками кулаками. Судя по виду, профессиональный боец, не то что первые два.

К сожалению для меня, по остальным своим качествам он тоже был профессиональный боец. Не успев среагировать, я за первые же десять секунд получил два удара в лицо, ощутив, как по фейсу расползается гагантский синяк. Пришлось отвлекаться, чтобы придержать регенерацию — было бы подозрительно, рассосись гематома у всех на виду.

Пока разбирался, пропустил ещё несколько болезненных ударов в корпус, жалея об отсутствии ставшего уже привычным доспеха. Увы, его перед походом за приключениями пришлось убрать.

'Хорошо, что у меня рёбра усиленные... — пронеслось в голове, пока я восстанавливал дыхание. — Звиняй, приятель, но без читерства мне тебя не победить...'.

Добавив в кулаки тяжёлой стали, я контратаковал. Здоровяк был слишком неповоротлив, чтобы уворачиваться, и потому блокировал.

Шмяк! Шмяк! Ага, посмотрим, сколько ты так сможешь.

Упс... Ответный выпад едва не лишил меня зубов. Бугай попытался развить успех, но, поднырнув под следующий удар, я влепил ему костяшки пальцев в солнечное сплетение. Желтокожий согнулся, и я добавил три коротких удара в лицо.

После этого оставалось тольо дожать, понемногу размалывая защиту. Спустя десять до крайности выматывающих минут избитый противник уже не мог продлжать бой и сдался.

Мне, впрочем, тоже досталось неслабо. Синяки под одеждой я залечил сразу, но с отёкшим лицом такой фокус было не провернуть, да и вряд ли нормальный человек мог бы продолжать потеху после таких побоев. В любом случае, я не хотел привлекать слишком уж много внимания, так что оставил площадку для драк и взял себе ещё выпить.

— Ну, и сколько мы выиграли?

Денежного приза тут бойцам не полагалсь, мол, ставьте сами на себя, что выиграете — ваше.

Алгернон продемонстрировал потолстевший кошель.

— Негусто, — резюмировал я, оценив количество монет.

Сумма, в общем-то, была неплохой, но даже по сравнению с моим выигрышем на турнире весьма бледнела. Нам было нужно больше. Намного больше.

Впрочем, и это уже было что-то.

Проанализировав ситуацию, я решил, что заморачиваться всё же стоит: чем больше мы заработаем на боях, тем меньше денег останется достать на Тальгутте. Сомнительно было, что в пиратском гнезде возможно безопасно разжиться золотом, так что... Больше заморочек сейчас — меньше проблем потом.

Остаток времени до отплытия мы с рыцарями провели, таскаясь из одного притона в другой, ставя друг на друга, побеждая, проигрывая, снова побеждая...

Во избежание проблем, мы разбились на группы, а я к тому же регулярно менял внешность — не хотел, чтобы хозяева заведений заподозрили планомерную выкачку монет из своих карманов.

Наконец, настал день отплытия. Мы прихватили по карманам наши денежки, переоделись в наёмников и отправились к пристаням. Шли пешком, так коней за ненадобностью продали накануне.

— Милорд, у нас проблемы... — тихонько прошептал Варион, который нравился мне всё больше и больше. — Улицы совсем пустые... Что-то затевается.

— Так и знал, что не может всё тихо закончится, — в ответ буркнул я, скомандовав быть начеку.

Примерно с квартал мы прошли спокойно, лишь сосредоточенно вслушиваясь в собственное дыхание, скрип кожаных ремешков и тихое бряцанье экипировки.

— Там. Человек на крыше.

Я выхватил плазменный пистолет и выстрелил, заметив мелькнувший силуэт. Некто скатился по черепице, рухнув на камни с высоты двухэтажного дома. Я приблизился.

Кто бы он ни был, соглядатай был ещё жив. Его ноги превратились в месиво при падении, а левая рука изжарилась, скворча раскалённым жиром. Его губы шевелились, бессмысленно повторяя какую-то фразу.

— Чёрный путник... Чёрный путник... Чёрный путник...

Направив пистолет ему в голову, я избавил несчастного от страданий.

— Что он сказал? — спросил Гильвеад, видимо, заметив, как я прислушивался.

— Им нужны наши деньги. Вынимайте оружие, похоже, сейчас будет жарко.

Движимый паршивым предчувствием, я пустил в небо двух воронов, сунув каждому в лапы несколько кайниных амулетов-гранат. И правильно сделал — чуть дальше по улице оказалась неслабая группа арбалетчиков на крышах. Гранаты справились с этим, размолотив людей вместе с крышами в атомарное месиво.

Мы уже почти бежали, благодаря самих себя за решение перетащить большую часть багажа на корабль заранее, когда из проулка высыпала ещё одна группа. Чёрт его знает, кто это были, по одежде — простые трудяги, судя по всему, их наняли только для подстраховки; драться они не особо умели, и мы проломились сквозь них, почти не снижая темпа, оставив убитых остывать, а раненых — истекать кровью. Никто из рыцарей даже не поцарапался.

Преследовать нас никто не решился. Наконец добравшись до судна, мы взлетели по сходням, вызвав недоумение болтающего на палубе Болфрена.

— Сир... — проблеял он, несколько обескураженный таким поворотом.

— Коготь, — тут же поправил я. — Поторопите людей, пора отплывать.

— Это что, кровь?

— Не волнуйтесь, она не моя. Командуйте!

Матросы засуетились, что-то подтягивая, что-то перетягивая... Опасаясь, что у неведомого противника ещё остался какой-то резерв, я вытащил плазменные пистолеты, готовый палить в белый свет как в копеечку — но нет, к счастью, всё обошлось. Сходни убрали и мы смогли облегчённо выдохнуть, когда корабль отчалил и заскользил к выходу из заливчика, направляясь в открытое море.

Так начался наш морской вояж.

Собственно говоря, плавание на корабле оказалось довольно-таки прескучным времяпрепровождением, поначалу, по крайней мере.

Капитан командовал, команда суетилась, нам же оставалось только страдать от морской болезни и искать способы убить время.

Гильвеад вскоре принялся гонять своих парней по палубе, устраивая поединки, чтобы приучить их сражаться во время качки, а я по большей части просто размышлял.

По всей видимости, большинство здешних богов не в состоянии установить моё местоположение по мановению волшебной палочки — иначе, учитывая их количество, я был бы уже труп. И то хорошо, хотя опасности это не отменяло...

Вечное соперничество между божками тоже шло мне на пользу — пока что они просто не могли объединиться, чтобы меня прихлопнуть. Хорошо бы, чтоб так оно и оставалось дальше.

На третью ночь вернулся всё тот же кошмар, на этот раз ещё более реалистичный и пугающий. Нам с Мирой выделили отдельную каморку для сна, крохотную клетушку с двумя стоящими почти впритык койками, так что никто кроме оруженосицы не слыщал, как я проснулся с криком, но это было не самым большим утешением в моей жизни. Девочка в очередной раз перепугалась, а что самое паршивое — я снова трансформировался во сне. На этот раз ноги превратились в отвратную бескостную массу... Не самое приятное начало дня из тех, что у меня были.

Было довольно рано, но я плюнул на сон, и, приведя себя в порядок, поднялся на палубу. Воины, как оказалось, уже приступили к своим тренировкам, но мне не хотелось участвовать. Оперевшись на ограждение палубы, я смотрел, как медленно всползает по небосводу здешнее солнце.

Из задумчивости меня вывел шумный спор нескольких матросов на корме. Стряхнув тяжёлые мысли, я отправился выяснять в чём там дело.

— Птица, — суеверно творя отводящие порчу знаки, пояснил мне какой-то моряк. — Это не к добру.

Я посмотрел туда, куда он указывал. Вслед за кораблём действительно летела крупная серо-коричневая птица.

— Птица и птица, — не понял я. — Что в ней такого особенного?

— Она не морская, — ответил подошедший старпом. — Здесь такие не водятся.

— Летит за ними уже второй день, и нигде не садится, — поддакнул моряк.

'Не обнадёживает...' — подумалось мне.

— Так... Пустая бочка у нас на борту есть? — изрёк я уже вслух.

Бочка, к счастью, нашлась, и я принялся шаманить.

Ну а что, должен же львиноглавый иногда помогать своему верному паладину? Да и вообще, нужна была разрядка, а то я уже чувствовал, как от всей этой мрачнотревожности начинает уезжать крыша.

Незаметно бросив внутрь комочек плоти, я закупорил бочку и, с серьёзным лицом озвучив просьбу могучему богу даровать средство избавления от гадостной птицы, несущей несчастья, сотворил добротного беркута. Коего и извлёк на свет под благоговейный матросский шёпот.

Дальше всё было делом техники: подбросить беркута в воздух, догнать попытавшуюся было удрать птицу, злостно замочить и приволочь на палубу.

— Мда... — резюмировал я, осмотрев безжизненную птичью тушку. — Килограммов пять будет, не меньше. И, кстати, где у нас кок? Пускай проверит, можно ли эту штуку есть.

Птыц оказался жестковат, даже весьма, но всё лучше, чем солонина, всех доставшая уже на вторые сутки. Матросы, правда, есть не стали, зато рыцари добавке к рациону вполне себе оказались рады, так что зазря ничего не пропало.

За неимением особенно важных дел во второй половине дня, я слонялся по кораблю, доедая птичачью ногу. Солнце светило, море блестело... Красота! Можно на время забыть о дурацких проблемах и просто радоваться жизни, глазея на всё подряд.

Мира как раз развлекалась, белой краской рисуя на обтянутых тканью щитах зловещие рожи — и по командирскому праву самая страшная оказалась моя. Дети... Никто кроме них не может так целеустремлённо работать, высунув язык с видом творящего Донателло.