Факультет прикладной магии. Простые вещи

Простые вещи

Глава 1

Я вырвалась из душного зала для собраний, забитого обнимающимися, смеющимися, а кое-где и рыдающими людьми, и поднялась в свою старую мастерскую. По ней я буду скучать едва ли не больше, чем по своим сокурсникам и преподавателям. В мастерской сейчас никого не было, и я могла позволить себе расслабиться.

В моих руках заветный диплом, моя дорога в будущее. Конечно же счастливое и светлое. Где у меня престижная работа, ценящие меня клиенты и достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать. Теперь я, София Вернер, двадцати трех лет от роду — магистр артефакторики, славный продолжатель дела своей семьи, уже имеющий опыт работы и какую-никакую, но профессиональную репутацию.

Чокнулась с одной из пузатых реторт и залпом допила бокал шампанского. Сегодня можно побыть немного легкомысленной.

Я скинула слишком плотную для лета выпускную мантию и сняла с головы академическую шапочку. Волосы уже отросли до плеч, но сегодня я предпочла не убирать их в сложную прическу, а перевязала нарядной шелковой лентой в тон светлому платью. Ну вот, теперь я не студентка, а просто молодая симпатичная чародейка... с неопределенными планами на жизнь. Грустно.

Дверь со зловещим скрипом открылась, и на пороге появился тот, кого я хотела видеть меньше всего. Нашел все-таки. Возможно, стоило поискать более надежное укрытие.

— София, вы выйдете за меня замуж? — официально и даже как-то чопорно спросил меня Мартин Шефнер.

Вот так меня настигло самое неуместное предложение, которое можно сделать специалисту, стремящемуся к независимости.

Это было юбилейное, двадцатое предложение руки и сердца. С тех пор, как я начала их считать. Правда, это предложение отличалось от других. Во-первых, почти все предыдущие мне делал совсем другой мужчина, наверное, ищущий меня сейчас в общем зале. Ох, знала бы, что так произойдет, не отошла бы от Петера ни на шаг. А во-вторых, в этот раз я не могла так легко и спокойно ответить отказом, как это делала раньше. Хотя бы по тому, что была у Шефнера в неоплаченном долгу.

Чтобы понять, как все пришло к этому ужаснейшему предложению от господина Шефнера, нужно несколько прояснить суть наших взаимоотношений с его племянником, Петером. А они уже к тому времени были непростыми. Так уж получилось, что Петер был влюблен в меня с нашего первого курса.

Мы оба поступили на кафедру артефакторики факультета прикладной магии Брейгского национального университета. Я по призванию, он от безысходности. И не то чтобы артефактором быть так уж позорно — таких специалистов каждый год выпускалось не больше десятка, и только в нашем университете. Профессия уважаемая и денежная, все специалисты нарасхват. Стопроцентная устраиваемость на работу, притом по большей части в государственные структуры. Да я неделю отойти не могла, когда узнала, что все-таки поступила!

Вот только Петер был из весьма влиятельной семьи, так что от него ждали чего-то более... впечатляющего. Но к боевым и ментальным видам магии у него таланта не было, поэтому его пристроили к нам, найдя зачатки способности к зачаровыванию предметов. Стоит ли сказать, что юноша был весьма разочарован и отнесся к своей учебе без должного внимания?

И совершенно зря. Артефакторика та область магии, что требует особой скрупулезности и усердности. Даже на самый простой защитный артефакт, который каждый из нас должен был уметь делать в конце первого года обучения, требовалось не меньше суток работы с минимальным перерывом на отдых и еду. И это если есть готовый материальный носитель под рукой. А если нет, то хочешь не хочешь, придется делать его самому. Недаром нас учили не только чароплетению и теории магии, но и ювелирному, и кузнечному делу, и гончарному искусству, и резьбе по дереву, и даже швейному мастерству. Мы должны были уметь работать со всеми материалами, потому что именно от них зависело, какие чары можно накладывать на предмет и как это лучше всего сделать.

Поэтому Петеру, неплохому фехтовальщику, стрелку и наезднику, в жизни не забившему ни одного гвоздя и не пришившему ни одной пуговицы, было тяжело и неинтересно учиться с нами. И он, наверное, вылетел бы с первого курса, если бы внезапно не увлекся моей скромной персоной. И тут у него внезапно проснулся и стимул, и интерес к учебе. Очевидно, он был одним из тех людей, кто, влюбляясь, готов был горы сдвинуть ради своей любимой. Вот только я к его чувствам была не слишком-то готова, и в смене ландшафта, тем более таким радикальным способом, не нуждалась.

Наверное, многие мне могли бы позавидовать и сказать, что это счастье мне привалило незаслуженно. Петер был богат, знатен и довольно симпатичен. И почему он привязался именно ко мне, а не к одной из студенточек юрфака из благородной семьи, было не понятно. Нет, моя родословная тоже считалась хорошей, пусть и не безупречной, а я сама не могла пожаловаться на внешность и отсутствие интереса со стороны мужчин. Правда, интерес этот достаточно быстро угасал, когда выяснялось, что я особа скучная и приземленная и не гожусь в качестве объекта романического увлечения. Да и мне самой учиться нравилось гораздо больше, чем ходить на свидания. Ведь у меня была цель... нет, даже не так — Цель. Мне, Софии Вернер, не хотелось становиться почтенной домохозяйкой или одной из тех несчастных подельщиков, клепавших защитные и боевые артефакты для наших военных. Я мечтала стать независимым мастером, унаследовать дело деда и возродить былую славу семьи Вернеров как лучших артефакторов столицы. А это не так просто: для того чтобы стать независимым мастером, нужно было или много денег, или покровительство, а ни того ни другого у меня не было. Мой род переживал непростые времена.

Внезапно вспыхнувшая страсть Петера Шефнера мне была абсолютно не нужна и даже раздражала. На пару свиданий я с ним сходила, правда, надеясь, что после этого он отвалится от меня сам. Не отвалился. К середине второго курса я успела к нему привыкнуть и перестала всеръез воспринимать его заигрывания, тем более ничего грубого он по отношению ко мне себе не позволял, не считая одного-единственного украденного поцелуя на втором свидании. И поэтому, когда он в первый раз предложил мне свое сердце и руку, я была несколько к этому не готова. Но ответила твердым и принципиальным отказом.

Увидел ли он в этом вызов или воспринял как игру, но звать меня замуж после этого он стал регулярно. Я отшучивалась, обижалась, а однажды даже поставила ему невыполнимое условие, надеясь, что его это охладит. Дескать, сделай мне такой артефакт, какой я сама себе сделать не смогу. А ведь к тому времени у меня были весьма неплохие успехи в учебе, да и кое-какими семейными секретами я владела, так что превзойти мои поделки даже студентам старших курсов было непросто.

Петер пропал из моей жизни на три месяца. Я видела его лишь на учебе и в мастерских, когда наше расписание пересекалось. А потом он объявился под дверями моего дома — похудевший, осунувшийся, но чертовски довольный. В руках его была коробочка с серебряным браслетом, явно антикварным и дорогим. Вот только чары на нем были новые, и очень уж странные.

Что удивительно, понять, что за плетения наложены на браслет, я не смогла. Что-то из ментальной магии. Но менталистика хорошо срабатывала с людьми, но никак не с бездушными предметами!

Дед, увидев браслет, затребовал Петера себе, так ничего мне и не обьяснив. Взглянул на юношу, нахмурив кустистые брови.

— Твои чары?

— Мои, — гордо кивнул Петер.

— А плетение кто придумал?

— Я сам, — несколько смущенно сказал юноша.

— Вот это уже неправда, — дед осуждающе покачал головой. — И это плетение, и этот браслет я уже видел. Сам когда-то помогал твоему отцу накладывать чары.

— Но заклинания же новые, — возразила я.

— Нет, лишь чуть измененные и заново напитанные силой. Тоже тонкая работа и непростая, но все же подделка.

Петер отвел глаза, покраснев.

— Раскусили тебя? — миролюбиво спросила я уже на кухне, налив Петеру чая с молоком. — Но знаешь, ты все равно молодец. Сложно, наверное, было понять дедушкины схемы плетений?

— Я столько сил потратил, пока разобрался, что там отец с мастером Вернером навертели, — вздохнул Петер. — Значит, это не считается?

— Не считается, — ответила я, сдерживая улыбку.

Все же мой сокурсник мне нравился, пусть даже замуж за него я не хотела. И моему деду, как ни странно, тоже пришелся по душе, хотя он и назвал его "таким же балбесом, как и его отец".

А браслет тот я все же отдала Петеру, обидев его этим так, что он отказался признаваться мне, что же за чары на нем были.

Побывав у меня дома и познакомившись с моим дедом, Петер вскоре стал постоянным гостем у нас, оправдывая это тем, что наша семейная мастерская для него гораздо удобнее, чем университетская.

— Был бы я моложе, а твой друг чуть младше, взял бы его в ученики, — как-то сказал мне дед.

Я не обиделась на него, так как с детства знала, что, несмотря на все мои старания, он никогда не увидит во мне достойную продолжательницу семейного дела. Даже мою учебу в университете он считал баловством, а когда я взяла его фамилию, промолчал. Я знаю, он был разочарован в моей матери. Она была его ученицей, весьма талантливой, но перестала работать, выйдя замуж за отца. Тот, хоть и древнего рода, был небогат, и приданым моей матери пользовался в удовольствие. Работать он ей запрещал: женщина из благородной семьи не должна была пачкать себя трудом, тем более столь опасным и тяжелым, каким была порой артефакторика. Так и угас ее талант, а вскоре и жизнь. Дед не простил предательства моей матери, а после смерти отца от болезни, буквально выкосившей столицу, когда мне было семь, я осталась сиротой, и он забрал меня к себе и начал учить мастерству. Но вот своей ученицей ни разу так и не назвал.

На третьем курсе Петер пригласил меня к себе в дом. Приглашал и раньше, но я обычно отказывалась, не желая с ним сближаться. А тут согласилась, узнав, что на званом вечере будет Иоганн Хайнц, артефактор, работающий при дворе нашего императора. И дело даже не в рангах, бог с ними, я на это никогда не была падка. Просто нам в университете такое про него рассказывали! Хайнц был лучшим из лучших, не считая, конечно, моего деда. Но тот в силу слабого здоровья заказы брал редко, а оттого и большой известности не имел. В отличие от Хайнца.

И вот сижу я в огромном доме Шефнеров, в лучшем своем платье и с волосами, в кои-то веки уложенными, и наслаждаюсь умными разговорами с умным человеком. А Хайнц, хоть и был несколько высокомерен, о своем "искусстве", как он называл артефакторику, поговорить любил и, поняв, что я способна поддерживать разговор, заливался соловьем. Все остальные вскоре гости начали скучать и после ужина поспешно разбрелись кто куда. Среди гостей были в основном приятели Петера, такие же обеспеченные и бесполезные хлыщи, как и он когда-то, а также несколько девиц из благородных семей. На фоне их платьев мое выглядело слишком простым, но меня это нисколько не смущало.

— Мастер Хайнц, позвольте задать вопрос.

— Да, дорогая? — попыхивая трубкой, добродушно сказал артефактор.

— Как Петер смог затащить вас на этот вечер? Неужели вам интересно с нами?

— Ох, если честно, он меня подкупил. Мне давно нужно было встретиться с его дядей, но Мартин Шефнер все никак не находил для меня времени. А Петер обещал, что я смогу увидеть его сегодня. Судя по всему, обманул, но я нисколько не сожалею. Ведь мне довелось встретить вас, моя дорогая.

Я покраснела, польщенная его словами. В голове даже появилась мысль, что он сейчас предложит стать его ученицей и пригласит работать во дворец. Я, конечно, откажусь, ведь в моих планах было стать независимым мастером...

— Может быть, как-нибудь вы придете ко мне в гости, София? — предложил между тем Хайнц. — Я бы познакомил вас с сыном. Он мой наследник, весьма талантливый, но, к сожалению, так до сих пор и не женатый. Если бы у него была такая жена, как вы, понимающая все сложности его работы и готовая поддержать...

Я сникла, но все же твердо ответила:

— Благодарю, мастер Хайнц, но все же я пока не нацелена на замужество. Сначала бы мне хотелось достичь чего-то в жизни самостоятельно.

— Похвальные устремления. Моему племяннику не помешала бы такая решительность, — сказал кто-то рядом, заставив меня вздрогнуть.

Я так увлеклась разговором, что не заметила, как к нам подошел незнакомый мне господин. И среди гостей его точно не было. Взрослый, лет на десять старше всех присутствующих, не считая мастера Хайнца. С резкими острыми чертами, немного массивным носом с горбинкой и темными волосами. Глаза тоже темные, почти черные, и несколько недовольные.

— Господин Шефнер, я все-таки вас встретил! Мне жизненно необходимо с вами поговорить о проекте, что вы запустили с Вернером.

Я вздрогнула, услышав имя своего рода. Значит, это дядя Петера, и у него какие-то дела с моим дедом.

Мартин Шефнер являлся очень влиятельной персоной в столице. Глава имперской безопасности, который получил свою должность, раскрыв государственную измену прежнего главы. Довольно молодой, чуть старше тридцати, скрытный и весьма неприятный в общении. Это то, что я слышала о нем от других. Петер и вовсе предпочитал не рассказывать о своем дяде. Я знала, что, потеряв своих родителей из-за той же эпидемии, что унесла жизнь моего отца, он жил какое-то время у дальних родственников, и ему там было непросто. И когда мальчику исполнилось двенадцать, он сбежал из дома. Нашел Петера его дядя, уже тогда достигший неплохих высот в СБ. Нашел и оставил в своем доме. Правда, судя по безалаберности Петера, его воспитанием он особо не занимался и племянника не муштровал, что, может, и к лучшему. Едва ли такой человек был бы хорошим воспитателем для легкомысленного Петера, не терпящего никакого давления на себя.

Хайнц и Шефнер ушли, и я смогла наконец расслабиться. Тут конем прискакал взволнованный Петер.

— Это беда, катастрофа! — простонал он, валясь в кресло.

— Что именно?

— Я не думал, что дядя в столице. Я ничего не сказал ему о вечере!

— Ай-ай, обманул не только мастера Хайнца, но и своего дядю. Полагаю, нам стоит уйти прежде, чем нас выгонят?

Петер посмотрел на меня умоляющим взглядом.

— Софи, останься! Ты ведь впервые в моем доме! Когда я тебе еще смогу показать... — Он запнулся, а затем торжественно продолжил: — Свои книги по магии!

— Ты имеешь в виду дядины? — хмыкнула я. — Зачем мне, артефактору, книги по ментальной магии?

— Да ну, чтобы ты — и не нашла пользы?

В итоге я согласилась и, оставив Петера развлекать гостей, удобно устроилась в библиотеке Шефнеров. А потом и сама не заметила, как заснула.

Проснулась я от прикосновения к плечу. Надо мной стоял Мартин Шефнер, разглядывая мою особу с некоторым изумлением в глазах.

— Простите, — пробормотала я, неуклюже вставая. — Который час?

— Уже двенадцать. Ваши родные не будут о вас беспокоиться? Или для вас это естественно — не приходить домой ночевать?

Я покраснела, задетая намеком.

— Нет, не естественно, я сейчас же уйду.

Больше всего я досадовала по поводу того, что Петер меня не разбудил.

— Он все еще кутит со своими приятелями, — прочитав мои мысли, сказал Шефнер. — Впрочем, их я тоже собираюсь выгонять.

— Не любите гостей? — пробормотала я, сцеживая зевок в ладошку.

— Не люблю друзей моего племянника. Но вы не похожи на обычных его подружек. Как вас зовут?

— София, — ответила, растерявшись, — София Вернер.

— Вернер, значит? — вскинул брови Шефнер. — Не узнал.

— Мы встречались?

— Как-то видел вас в вашем доме, совсем ребенком. Чужие дети быстро растут. Я знал, что вы учитесь с Петером, но не думал, что вы близки.

— Мы друзья, — ответила я почти честно. Не рассказывать же о том, что его племянник постоянно делает мне предложения и разве что не живет в моем доме!

Интересно, что сам Мартин Шефнер этого не знал. Очевидно, Петер не рассказывал дяде обо мне, а тот не слишком-то интересовался жизнью своего племянника.

Шефнер недовольно нахмурился, не очень обрадованный нашей дружбой с Петером.

— Подождите, я отвезу вас домой, фрейлейн, — сказал он мне в спину, когда я была уже в дверях библиотеки.

— Не стоит, Петер мне обещал...

— Он напился. И сейчас слишком поздно, чтобы молодая особа возвращалась одна.

То, что моим водителем будет сам глава безопасности, жутко смущало. Но смущение прошло, стоило мне увидеть хромированный автомобиль Шефнера.

— Вот это да! — бормотала я, бегая вокруг машины и исследуя чары, наложенные на нее. — Вот это да! Да на такой крошке и в стену врезаться на полном ходу не страшно! Да если вы с обрыва упадете, то на вас даже царапины не останется! Вот это мастерство...

Тут я замерла, поняв, что стиль плетения чар мне знаком. Подняла взгляд на Шефнера, все столь же спокойного и даже скучающего, и спросила:

— Это что, мой дед зачаровывал автомобиль?

— Именно он, — невозмутимо подтвердил.

— А почему не мастер Хайнц?

— Я доверяю мастеру Вернеру. Даже Хайнцу до него пока далеко.

Тут я чуть не расцеловала дядю Петера. Хотя мужчина он, конечно, не очень "целовательный" — вид у него такой, что, коснись, тут же порежешься. По крайней мере так казалось на первый взгляд.

— Да, это так, — торжественно кивнула.

А уже в машине спросила у Шефнера:

— А почему я не знала, что вы постоянный клиент моего деда?

— Потому что ваш дед, София, достаточно умный человек, чтобы молчать о нашем сотрудничестве, когда я об этом прошу, — мягко сказал Мартин, глядя на меня через зеркальце на лобовом стекле. — Надеюсь, вы это будете учитывать.

Намек был ясен.

Мартин Шефнер показался мне несколько мрачным и пугающим, однако первая наша встреча была довольно интересной. Несмотря на мое стремление быть взрослой и ответственной, я все еще была молодой девушкой, и знакомство с такой влиятельной особой, как господин Шефнер, приятно щекотало нервы и льстило самолюбию. Если подумать, меня подвез сам глава СБ! Да и еще на автомобиле, начиненном самыми первоклассными чарами! Разбогатею — куплю машину и сделаю себе еще лучше...

Впрочем, хотя господин Шефнер произвел на меня впечатление, желания увидеть его еще раз у меня не было, и на все следующие попытки Петера пригласить меня в гости я отвечала твердым отказом.

— Но почему? — ныл этот уже взрослый мужчина, забывший о том, что он вырос и никто не собирается плясать вокруг него с погремушками.

— Ты напился и забыл про меня. Из-за тебя мне от деда попало.

— Я заглядывал в библиотеку, тебя там не было. И я подумал, что ты уже ушла...

— Балда, — беззлобно ответила я и ударила по темноволосой макушке свернутой тетрадкой. — Если бы не твой дядя, я бы оказалась дома еще позднее.

— А что дядя? — настороженно спросил Петер.

— Он меня подвез.

— Непохоже на него. Надеюсь, он не говорил обо мне гадости?

Я удивленно покачала головой.

— Вы что, не очень ладите?

— С ним сложно ладить, — проворчал Петер.

После этого мы о Мартине Шефнере не говорили, да и я о нем как-то не думала. Все же мы жили с ним в разных мирах — он в мире большой политики, среди грязных тайн, предательств и интриг. А я, в те дни, когда не училась и не пыталась что-то смастерить и начинить чарами так, чтобы все это не взорвалось, сидела за книжками, и если куда-то и выбиралась, то только в парк поблизости от дома.

В парке, к своему удивлению, я и встретила Мартина во второй раз. Прошло почти полгода с первой нашей встречи, и я как раз начала писать дипломный бакалаврский проект. Да, немного рано, еще до начала четвертого курса, но уж больно мне не терпелось приступить к работе. Пока я находилась на этапе построения схем и параллельно пыталась понять, какой материал лучше использовать для своих чар.

Идея у меня была довольно банальная — невидимость для носителя моего артефакта. Но тут стоит понимать, что, несмотря на все предпринимаемые попытки, добиться полной невидимости так никому и не удалось. Как я считала — из-за принципа "хамелеона", который чаще всего использовался для подобных чар: в основном все артефакты делали так, чтобы объект сливался с окружающей средой, мимикрировал. Я же взяла другой принцип: носитель моего артефакта должен был просто выпадать из поля зрения людей, чтобы на него смотрели и не видели.

Так могли делать только некоторые ментальные маги. Но их было еще меньше, чем нас, артефакторов, к тому же всем известно, что ментальная магия не годится для материальных носителей. Так что прежде чем попытаться совместить ментальную магию и артефакторику, мне нужно было понять, смогу ли я вообще самостоятельно переделать ментальное заклинание под свои нужды.

Одно из двух. Или я завалю свой дипломный проект, или сделаю прорыв в своей области. Пятьдесят на пятьдесят. Как по мне, шансы неплохие.

К третьей неделе работы над проектом мой мозг уже кипел. Дед, в очередной раз обнаружив меня за расчетами, не выдержал и, отобрав все бумаги, просто вытолкал на улицу.

— Совсем скоро бледной немочью станешь, — ворчал он. — Лето на дворе. Иди погуляй, и чтобы до вечера не возвращалась.

Так я оказалась в парке, притом не в самом лучшем своем виде. Помятая от недосыпа, бледная (тут дед был прав, немного солнышка бы мне не помешало) и, как выяснилось позднее, с заляпанными чернилами пальцами. Я попыталась оттереть несколько пятен, а затем плюнула на это. В парке сейчас мамаши с малышами гуляют, на кого мне впечатление производить?

Уселась на скамейку рядом с прудом в глубине парка, достала из пришитого к юбке кармана портсигар и с удовольствием затянулась сигаретным дымом. Дурная привычка, знаю, но этот простой ритуал всегда помогал мне расслабиться и очистить разум от посторонних мыслей.

Я докуривала уже вторую сигарету, когда ко мне подошел некий господин и попросил угостить. Полезла за портсигаром, уже открыла его и только тогда поняла, что передо мной стоит Мартин Шефнер. И смотрит на меня крайне неодобрительно.

— Добрый день, — сказала я, подавляя порыв встать и сделать книксен. Поспешно затушила тлеющую сигарету. — А что вы тут...

— Делаю? Заходил к вашему деду, София, и после решил немного прогуляться. А тут вы... предаетесь столь низменному пороку. Ну-ка, давайте мне сюда все, что у вас есть.

— Зачем это? — с подозрением спросила я.

— Выкину.

Терпеть не могу, когда меня заставляют что-то сделать. Я упрямо вскинула подбородок и с самым холодным видом заявила:

— Я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, что мне можно, а что нет.

Улыбка скользнула по узким губам Шефнера.

— Взрослая? — протянул он. — А мастер Вернер знает, что вы курите?

Я вспомнила, что передо мной ментальный маг, и не рискнула врать.

— Нет.

— Полагаю, если он узнает об этом, то вам не поздоровится. Ваш дед довольно вспыльчив.

Вздохнула, соглашаясь, и все же высыпала сигареты в подставленные ладони. Сам портсигар решила не отдавать даже под угрозой. Он у меня дорогой, антикварный, к тому же собственноручно зачарованный.

— И кстати, я запрещаю вам курить, — сказал глава СБ, выкидывая мои сигареты (не самые дешевые!) и присаживаясь рядом. Бедро его почти коснулось моей руки, и я поспешно сдвинулась к краю скамьи.

— Вы не можете мне ничего запрещать.

— Могу, — не согласился Шефнер. — Могу и запрещаю.

Я кинула на него хмурый взгляд из-под ресниц. Только пришел и сразу командует! Что-то он перестал мне нравиться.

— Допустим, я с вами соглашусь. Сейчас. Но ничего не мешает мне снова купить сигареты и курить там, где я на вас точно не наткнусь, господин Шефнер.

— Тогда мне придется организовать за вами слежку, — улыбнулся одними уголками губ мужчина, сощурив от удовольствия глаза. Кажется, ему нравилось выводить глупую студенточку из себя.

— Это превышение ваших полномочий и государственная растрата — использование служебного положения и средств для личных нужд.

— Какая же вы, фрейлейн...

— Скучная?

— Напротив, интересная. Но я абсолютно серьезен, София. Не курите больше, это вредно для здоровья. Иначе мне придется прибегнуть к определенным мерам. Не к слежке, конечно. Есть более действенные методики.

Он намекает на то, что применит ко мне ментальные чары? Я резко встала.

— Что, не будете мне говорить, что это тоже превышение моих полномочий? — насмешливо спросил маг.

— Не буду. Просто попрошу у деда защитный амулет от ментальной магии, упомянув, что некий ментальный маг, ему давно знакомый, мне угрожал.

— Я не угрожал вам, София. Сядьте, — неожиданно холодно сказал Шефнер, заставив меня остановиться. Нет, магию он не применял, но был очень, очень убедителен.

Развернулась к нему, все же сохраняя дистанцию.

— А вы ведь не менее упрямы, чем ваш дед, — заметил Шефнер, — а по вам и не скажешь. Первое впечатление вы производите весьма наивное и беззащитное.

Я поморщилась, но спорить не стала. Уж не знаю почему, но я действительно казалась такой, как он определил. Нет, у меня не было огромных голубых глаз или овечьих кудряшек на голове. Я даже ростом была чуть выше среднего и выглядела вполне на свой возраст. Да и вела себя обычно совсем не мило, а с вежливой холодной отстраненностью или даже язвительностью. И все же преподаватели, да и многие сокурсники поначалу относились ко мне с заботливостью и даже каким-то умилением. Потом, конечно, чуть попривыкнув, переставали видеть во мне нежный цветочек, коим я в жизни не была.

Но рядом с Шефнером я на самом деле начала чувствовать себя... уязвимой. И вроде бы он не был для меня врагом. Всего лишь дядя моего друга и клиент деда. Тогда почему у меня было такое ощущение, что за фасадом пусть немного вредного, но все же довольно дружелюбного господина находится нечто совсем иное? Как будто он постоянно оценивал меня и искал мои слабости. Неужели просто неприятная профессиональная привычка?

— Я вас слушаю, — сказала самым препротивным голосом, который использовала при попытках отвадить Петера. Но у Шефнеров, видимо, к подобному был иммунитет.

— Не надо на меня злиться. Я только хотел задать вам вопрос по поводу отношений с моим племянником.

— Раньше вас это не слишком интересовало, — настороженно ответила я.

— Раньше я не знал, насколько он вами увлечен. И что он делал вам предложение, и не одно.

— Не мне одной, полагаю.

— Ошибаетесь. Нет, вниманием девиц он себя не обделяет, но ради вас он захотел хоть сколько-то измениться. У него в книгах на полях пометки: 'спросить у Софи', 'рассказать Софи'. Он даже пробовал вас нарисовать, представляете?

Шефнер явно насмешничал. Я поморщилась.

— Вы что, начали шпионить за своим племянником?

— Лучше поздно, чем никогда, — ответил маг. — Тем более что его увлечение вами мне не нравится. Я рад, что вы достаточно благоразумны, чтобы не отвечать взаимностью Петеру.

Меня неожиданно сильно задели слова Шефнера.

— Считаете недостойной своего племянника?

— Скорее неподходящей. Конечно, ваша семья, София, довольно почтенна, но не состоятельна и не родовита.

— Мой отец из благородного рода, — все же решила сказать, хотя была уверена, что Шефнер отлично это знал.

— Фон Гревениц, да? Но вы не общаетесь тесно с семьей отца.

И это было правдой. Мой дядя по отцу — барон фон Гревениц — терпеть не мог своего младшего брата. И эта нелюбовь распространилась и на меня. Нет, он вполне готов был оплачивать мне образование — где-нибудь в пансионе, конечно, а не в университете. И мог бы даже поспособствовать с замужеством, будь у меня такое желание. Вот только жениха бы выбрал... Да, если бы он был младше шестидесяти, я бы сильно удивилась. К счастью, барон не стремился взять надо мной опеку, и видела я его в последний раз лет пять назад. Он редко выбирался в столицу, а я не навещала поместье Гревениц.

— И все же, — не знаю почему, но я продолжала спорить с Шефнером... фон Шефнером. В университете было запрещено использование дворянских титулов, поэтому порой забывала, что Петер весьма родовит и является наследником титула своего отца.

— К тому же вы слишком властны и будете подавлять моего несчастного слабохарактерного племянника...

— Я не властна! Прекратите так говорить! — возмутилась я.

— Вот видите, — Шефнер усмехнулся, — вы уже командуете. И кем? Главой имперской службы! Но продолжим. Вы ведете себя неподобающе и выглядите...

Он красноречиво окинул меня взглядом. Я вспыхнула и спрятала испачканные в чернилах ладони за спину.

— У вас еще на носу пятнышко, — доверительно сообщил мне маг.

Если честно, в этот момент мне хотелось пойти и назло Мартину Шефнеру принять предложение Петера. Останавливало то, что тогда мне придется считать этого господина, нагло влезающего в чужую жизнь, своим родственником. Ну уж нет, такого счастья мне не надо! Я бросила на Шефнера высокомерный взгляд и задрала свой испачканный нос как можно выше.

— Ваша забота о Петере не оправдывает ваше грубое поведение, господин Шефнер.

— Дело не в моей заботе о Петере. Я пытаюсь защитить вас, — уже серьезно сказал маг.

— От чего же?

— От разочарования, которое постигнет вас, когда вы узнаете, что Петер помолвлен.

Я не смогла скрыть своего изумления:

— Он мне никогда не говорил!

— Полагаю, он просто предпочел сделать вид, что его невесты не существует. Но, обманывая других, он обманул и себя. Правда такова, что после окончания университета он должен будет жениться на Марии Ланге. Она прекрасная партия — ее отец граф, к тому же имперский прокурор Грейдора, а старший брат подает надежды на военном поприще. Семья, с которой не стыдно породниться, — Шефнер-старший тонко улыбнулся, заставив меня гневно вскинуть подбородок.

— Я не собиралась стыдиться своего происхождения!

— Вы правы, не стоит. Род вашего отца знатен, а семья мастера Вернера давно дружна с моей. Но вы должны понимать, что я прежде всего должен думать не о своих симпатиях, а о будущем племянника.

— Скорее, о своих амбициях, — фыркнула я.

— Вы не правы, но я не буду спорить. Важно лишь то, что все уже решено. Пока Марии шестнадцать, и для брака она слишком юна, поэтому я снисходительно смотрел на развлечения своего племянника. Отношение же его к вам серьезно, и меня это беспокоит. Надеюсь, вы не будете поддерживать заблуждение Петера, что когда-нибудь ответите ему взаимностью?

— Предлагаете мне держаться от него подальше?

— Нет, отчего же? Вы благотворно на него влияете. Я даже буду рад видеть вас у нас дома.

— Ну уж нет, — проворчала, приходя в себя. Унизительность и абсурдность ситуации дошла до такой степени, что я внезапно успокоилась. Отлично, один лжец, а другой грубиян. Хороша семейка! — Простите, мне пора вернуться к работе.

К счастью для Петера, его не было в городе, а к тому времени, когда он вернулся из своего путешествия по материку, я немного успокоилась и перестала злиться. Ну помолвлен мой друг, так разве это беда? Все равно я никогда не собиралась выходить за него замуж.

Когда Петер приехал, я не стала выпытывать у него правду или с торжественным видом ловить на лжи. Тем более следовало быть честной с самой собой: я тоже получала выгоду от нашей странной дружбы. Мне льстила привязанность юного Шефнера, его желание выглядеть лучше в моих глазах. Да и привыкла к тому, что он был рядом, нередко помогая мне в моих проектах. Несмотря на леность и неряшливость Петера в работе, голова у него была светлая, и очень часто именно в спорах с ним я находила правильный ответ. Желая ему помочь и хоть чем-то отплатить, я подтягивала его в учебе и выискивала ошибки уже в его проектах. Петер специализировался на оружейных чарах, а мой дед, как оказалось, был неплохим знатоком этого вопроса и имел дома подходящее оборудование. Поэтому мы с Петером нередко работали у меня дома практически за соседними столами, а вечером обменивались своими успехами. И, к своему стыду, могу сказать, что сейчас дела у него шли гораздо лучше, чем у меня.

— Ты выбрала чертовски сложную тему, — как-то сказал Петер. — Может быть, возьмешься за что-то другое? Твой научный руководитель едва ли будет против.

До сдачи дипломной работы оставалось несколько месяцев, а я так и не смогла создать хотя бы один функционирующий экземпляр артефакта невидимости.

— Неудача — это тоже результат! — заявила я и выбросила очередную глиняную болванку под артефакт. — Мне надоело. Пойдем прошвырнемся по городу.

— Наверное, скоро с небес начнет сыпаться манна, а лев подружится с агнцем, — хмыкнул Петер, легко спрыгивая с рабочего стола, на котором восседал. — Не ожидал услышать на этом свете такого предложения от тебя.

— Мне нужно набраться новых впечатлений. К тому же я хочу забежать в пару антикварных лавок, посмотреть, что привезли. Дед продал одну из моих поделок своему клиенту, и у меня появились деньги.

Уже к концу второго курса я начала работать: сначала по тем образцам, что давал дед, а потом и самостоятельно, со своими артефактами. К концу четвертого курса я не только полностью обеспечивала свои нужды, но и могла откладывать деньги на будущее. Идея приобрести собственный автомобиль со временем только укрепилась.

Весь вечер я таскала за собой несчастного друга, пока у меня не кончились отложенные на покупки деньги. И я согласилась немного отдохнуть и перекусить. В кофейне, куда меня привел Петер, нас явно приняли за парочку. Столик за перегородкой, зажженные свечи... Когда Петеру вздумалось заказать для нас вина, я пнула его по ноге.

— Даже не думай, у нас не свидание!

Мило улыбнувшись официантке, я заказала кофе и пирожные на двоих, решив, что не мешает отблагодарить Петера за терпение. Дело в том, что не все предметы годятся, чтобы стать заготовками для магических артефактов. Вещь должна быть особенная. Напитанная правильными чувствами, а если она прошла долгий путь — то еще и правильными воспоминаниями. Правда, многие предпочитали не брать старые вещи, так как те были капризны к чарам, а создавать артефакт полностью с нуля. Но в антикварных украшениях была своя особенная прелесть, и их долгая жизнь и необычная история позволяли добиться иногда совершенно непредсказуемого, чудного результата.

Сегодня моя добыча — несколько древних монет, чернильница из зеленого стекла и массивное мужское кольцо-печатка с черным агатом. Последнее стоило неимоверно дорого, но я не смогла удержаться, чувствуя, что когда-нибудь сделаю из него по-настоящему мощный артефакт.

Петер немного поворчал, но, получив свои пирожные, вскоре смягчился.

— Знаешь, — сказал он, — как бы ни повернулась наша судьба, я никогда не пожалею, что познакомился с тобой.

Я тепло улыбнулась.

— Не думай о будущем, давай наслаждаться нашими студенческими днями.

Глава 2

Прорыв в моей работе наступил внезапно. К сожалению, вдохновителем был все тот же господин Шефнер, то исчезающий, то появляющийся в моей жизни буквально из ниоткуда. Минуло несколько месяцев с нашей летней встречи. Зимние праздники как раз закончились, последняя сессия у бакалавров артефакторики уже закрылась, и я могла уделить все время своему диплому. Небольшие подвижки у меня были. Так, я наконец разобралась в некоторых механизмах ментального воздействия, которое должен был оказать мой артефакт. Но ни одного рабочего экземпляра на руках у меня не было.

В один из дней, полностью посвещённых только работе в мастерской, произошла весьма странная встреча. Я лежала вниз головой, закинув ноги на спинку старого, прожженного в нескольких местах кресла, которое дед поставил для меня в мастерской в подвале. Когда-то я слышала, что, если кровь приливает к голове, легче думается, а так как мне ничего не помогало, я решила прибегнуть к этому способу. Но, глядя на свои ноги в полосатых чулках и теплые панталоны в горошек, собирающиеся у коленок в миленькие оборки, могла думать только о том, что хорошо бы купить себе какой-то более приличный комплект нижнего белья. Хотя вот чулки меня вполне устраивали...

Двое суток без сна и глинтвейн, который я втихую от дедушки сварила себе на кухне, сделали свое коварное дело, и я так и заснула в столь странной позе с задранными ногами и сбившейся юбкой. А проснулась оттого, что кто-то меня касался. Сначала пробежался пальцами по одной из щиколоток, а затем пощекотал нежную стопу. Я рефлекторно дернула ногой и открыла глаза.

— Я уже второй раз застаю вас спящей. И кстати, хочу сделать комплимент вашим ногам, фрейлейн. Хотя не могу не отметить, что вкуса у вас совершенно нет.

Мартин Шефнер в моей мастерской. Самым беспардонным образом трогает меня за ноги. Наверное, я в аду. Опустив ноги и сев в кресле, чинно расправила на коленях юбку, избегая смотреть магу в глаза.

— Кто вам разрешил вот так врываться в мою мастерскую? — спросила хрипловатым после сна голосом.

Шефнер уселся на подлокотник кресла, с интересом меня разглядывая.

— У вас лицо все красное, — заметил он.

— Кровь прилила.

Установилось несколько неловкое молчание. Я не выдержала первая.

— Вы не ответили на мой вопрос!

— Мастер Вернер сказал, что у вас проблемы с дипломной работой. И что она косвенно связана с менталистикой. Я решил, что, возможно, смогу быть вам полезен. Давайте-ка я посмотрю на ваши безделушки.

Может быть, как мастер я еще не состоялась, но к своему труду относилась со всей серьезностью. Слово "безделушки" царапнуло, заставив поморщиться.

Судя по всему, мой вид был более чем красноречив. Но Мартин Шефнер, вместо того чтобы извиниться за то, что задел мои нежные чувства артефактора, неожиданно обрадовался.

— Вот вы на меня и посмотрели! Так в чем проблема?

— Вы все равно ничего не поймете, — пожала я плечами. — Дело не в ментальной составляющей, как мне думается, а в сложности наложения чар. Никакие не подходят.

— Позвольте мне самому судить.

Я кивнула на стол.

— Смотрите, все ваше.

Шефнер повертел в руках глиняные болванки, покопался в схемах и записях, в которых я отражала все свои неудачные работы. А затем вновь вернулся к образцам, на которых еще оставались обрывки ментальных чар.

— Вот оно! — наконец сказал он торжественно, снимая лабораторные очки. Этот жест и его улыбка напомнили мне Петера. Удивительно, а раньше мне казалось, что между ними нет никакого фамильного сходства.

— И что же? — я подперла подбородок ладонью, скептически глядя на главу СБ. Нет, думаю, человек он умный и менталист отличный, только артефакторика работает абсолютно на других принципах.

— Длина ваших заклинаний... точнее чар. Так ведь у вас говорят? Вы привыкли помещать в достаточно небольшой предмет большой массив чар.

— Так не говорят, — заметила я.

— Неважно, — он отмахнулся. — И судя по вашим формулам, цепочки чар у вас достаточно длинные и сложные. Но ментальная магия не любит... как бы понятнее выразиться... тесноты. Заклинания менталистов всегда гибки, просты и многочисленны. Но при этом связаны друг с другом, как лоскутное одеяло. Поэтому вам нужно, во-первых, отказаться от небольшого материального носителя, во-вторых, сменить рисунок чар.

Лоскутное одеяло... Сравнение Шефнера натолкнуло меня на идею. Нет, она приходила ко мне и раньше, но я отказалась от нее из-за сложности ментальных чар, которые просто рассыпались у меня под рукой. Но если действительно не делать четкой последовательности, а позволить чарам запускаться одновременно, сделав их при этом менее энергоемкими...

— У вас взгляд остекленел. Судя по всему, я вас уже потерял.

Я очнулась и с признательностью посмотрела на Шефнера. Он меня даже раздражать перестал.

— Ах да, если у вас получится с этим артефактом невидимости, то ваше изобретение засекретят.

Благодарная улыбка сползла с моих губ. Светлый ореол вокруг головы Шефнера как-то сразу потух, а лицо с резкими чертами перестало казаться благородным и умным.

— Вы собираетесь прибрать мою работу к своим рукам?

— Либо мы, либо военное министерство. Во втором случае они еще и вас заставят на них работать. А это ведь не то, что вы хотите, София?

Мне отчего-то стало не по себе.

— Д-да.

— Тогда не привлекайте слишком много внимания.

Он предупреждал меня? Предлагал намеренно завалить работу? Но я все равно могу перейти на пятый курс, так как даже мои предварительные расчеты представляли научную ценность. Правда, при этом в глазах преподавателей — да и своих — я так и останусь посредственностью.

Вот только, по словам Шефнера, если у меня все получится, о независимости мне придется забыть. Меня заставят подписать контракт, и будет верхом везения, если он окажется не пожизненным.

— Почему вы мне это говорите?

— Ради вашего дедушки. Он потерял свое здоровье, работая на государственной службе. Вам, София, это совсем ни к чему. Впрочем, в случае принятия вами решения я за вами пригляжу. Вы мне интересны.

Он шагнул ко мне, я же шарахнулась в сторону, ударившись бедром об стол. Больно! Шефнер вскинул темные брови в притворном изумлении.

— Я только хотел пройти. Мне кажется, вам есть о чем подумать в одиночестве.

Поймав на себе удивленный взгляд водителя, редко видевшего своего начальника в добром расположении духа, Мартин перестал улыбаться.

— Домой или на службу, господин Шефнер? — поспешно спросил тот.

— Нет, во дворец. Меня ждет встреча с канцлером.

Густав будет недоволен, узнав, что на Вернера не стоит рассчитывать. Старика давно уже подводило здоровье, и лишь ради своей внучки он продолжал выполнять заказы, которые ему подкидывал Мартин. Но сейчас старый мастер совсем перестал справляться с работой. Мастер Хайнц же, пусть и предан императору, был труслив и ненадежен.

Мысли вновь скакнули к Софии Вернер, девушке с ясными серыми глазами и стройными щиколотками. Она унаследовала способности к артефактной магии от своего гениального деда и могла быть весьма и весьма полезна... Вот только втягивать совсем еще юную девушку в грязные дела не хотелось. Да и старика Вернера это окончательно сведет в могилу.

С другой стороны, если Софи будет продолжать так же светить своими талантами, как сегодня она светила своими ножками в чулках (ах, чудесное зрелище!), то вскоре ее заметит кто-нибудь другой. И если Хайнц слишком самодоволен и высокомерен, чтобы сделать внучку Вернера своей преемницей, то министр Гайне и канцлер наверняка захотят присмотреться к способной чародейке. Чародеев-артефакторов было не так уж и много — довольно редкий дар, которым к тому же весьма непросто овладеть и развить до уровня мастерства. Большинство выпускников только и были, что способны клепать стандартные артефакты. Таких мастеров-изобретателей, как Вернер, Хайнц, Морике, мало, и все они были уже стариками. Айзек и Маргрит Лехо, Танас Шварц и Грегор Рейнеке — тоже хороши и все еще в расцвете сил, но никто из них так и не смог воспитать достойных учеников. Если София Вернер и правда сможет создать свой артефакт невидимости, то сразу обратит на себя внимание и станет интересна слишком многим.

"Я должен был удержаться и не давать ей подсказки, — устало подумал Мартин, глядя на усыпанный снегом город, проплывающий за окном автомобиля. — Может, действительно ей лучше выйти замуж за Петера?"

Мысль эта была неприятной. И не из-за того, что придется давать откупные Ланге, чья дочь была помолвлена с Петером. Шефнеры могли себе это позволить. Просто сама идея, что Софи выйдет замуж за его племянника, раздражала Мартина. Он отлично понимал, что девушка интересна ему не только как артефактор, но и сама по себе. Все в ней казалось искушением: живой ум, смелый и честный характер, острый язычок и симпатичное личико, от которого не хотелось отрывать взгляд. Хотя вот совсем недавно получилось — невольно переключив внимание на стройные ноги. Мартин чувствовал себя престарелым извращенцем, но никак не мог выкинуть из памяти то, что увидел, застав Софию в столь странной позе: изящные стопы, узкие щиколотки, аппетитные коленки... Вот бедра, скрытые за пышными панталонами с оборочками, рассмотреть так и не удалось. Но это только усугубляло ситуацию, давая простор для фантазии.

"Я здоровый мужчина, совсем не старый. Физическое влечение и эстетическое удовольствие от созерцания женщин — это вполне естественно, — сердито подумал Мартин и усилием воли выкинул мысли о Софии и ее ногах из своей головы. — Если не засижусь у канцлера до глубокой ночи, заеду к Линде".

Несмотря на то, что в моей голове роились сотни идей о будущем артефакте, необходимых материалов и средств, чтобы их воплотить, у меня не было. Поэтому я выкинула все старые чертежи и тетради в камин и решила приступить к работе завтра. По пути в свою комнату я заметила, что в кабинете деда все еще горит свет. Постучавшись и не дождавшись ответа, заглянула внутрь и увидела, что дед заснул в кресле, с книгой на коленях и в очках, которые вот-вот готовы были свалиться с его носа.

— Деда, иди спать, — тихо сказала я, коснувшись его плеча.

Он вздрогнул и открыл глаза. Посмотрел на меня с явной растерянностью.

— Где Мартин? Он был тут.

— Господин Шефнер уже ушел.

— А мы ведь только что с ним разговаривали... — Внезапно дедушка нахмурился. — Ты разве про него знаешь?

— Ты же сам отправил его ко мне в мастерскую, — напомнила я. — Чтобы помочь с проектом.

Дед снял очки и потер лоб.

— Я не мог этого сделать. Меньше всего я хочу, чтобы этот лис крутился вокруг тебя. Он не очень хороший мальчик.

Я улыбнулась. "Не очень хороший мальчик" — весьма необычная характеристика для грозного главы Службы безопасности.

— Ты, наверное, просто забыл, — предположила я.

— Я же сказал, что не стал бы так делать! — резко ответил он, не желая признавать, что память его порой уже подводила. Дед все еще был хорош в работе, но многое из простых вещей начал забывать, а то и путать. Так, недавно он назвал меня именем моей матери, страшно меня перепугав. Эти его приступы накатывали внезапно и так же внезапно проходили. — Видимо, я заснул во время нашего разговора, а Мартин не стал меня будить. И что, ты показывала ему свою работу?

— Это так плохо? — встревожилась я.

Дед тяжело вздохнул.

— Это не тот человек, которому стоит лишний раз попадаться на глаза. Где ты с ним познакомилась?

— У Петера в доме, я же говорила.

— Точно...

— А ты, деда? Вы ведь давно знакомы?

Дед обычно не очень любил говорить о своем прошлом, поэтому я не особо ждала, что он мне ответит, а не отошлет прочь. Но дед внезапно разоткровенничался.

— Я работал на СБ более двадцати лет, ушел туда из военного министерства. Знал хорошо и отца, и старшего брата Мартина, Марка. Поэтому, когда мальчик начал работать в конторе после смерти Марка, я старался ему помогать и поддерживать. Ему тогда непросто приходилось. Зато сейчас вон каких высот достиг!

Дед произнес это почти с гордостью, и мне на мгновение подумалось — не стал ли Шефнер когда-то заменой моей матери, которая, как дед считал, предала его, бросив семейное дело?

— А почему ты ушел из СБ?

— Появилась возможность, потому и ушел, — проворчал дед. — Здоровье начало подводить, и Мартин сумел добиться для меня расторжения контракта. Да и ты у меня появилась к тому времени, не мог же я целыми днями пропадать на работе.

Я склонилась и поцеловала деда в сухую, испещренную морщинами щеку.

— Чего это ты? — смущенно спросил он, неловко потрепав меня по волосам.

— Просто люблю тебя. И похвастаюсь, у меня прорыв в работе!

Рухнув в соседнее кресло, я начала рассказывать про свою задумку. И хотя дед вроде одобрительно мне кивал, мне показалось, что мой успех его не слишком порадовал. Впрочем, предостеречь меня он не пытался. Вернеры — не те, кого можно испугать или остановить, и в этом я была полностью похожа на своего деда.

Глава 3

На защиту бакалаврских проектов было отведено два дня. Диплом обычно давали всем, кто смог доучиться до четвертого курса, а вот в магистратуру брали лишь тех, кто еще не достиг границы своих возможностей и показал хорошие результаты на защите проекта. Обычно отсекалась треть, а то и половина артефакторов. У бакалавров не было проблем с устройством по профессии, но получить по-настоящему высокие должности они уже не могли. А моей задачей было не только остаться в университете, но и стать лучшей! Не только и не столько ради репутации, и отнюдь не из тщеславных побуждений. Я хотела, чтобы о Вернерах вновь заговорили как о лучших артефакторах Грейдорской империи. Это должно было стать моим подарком деду.

Но сомнения, которые заронил в меня Шефнер, мешали спокойно ждать дня защиты. В своей работе я была уверена, а вот в том, стоит ли ее демонстрировать комиссии, уже нет. Тем более что состав экспертов в этом году был неожиданно впечатляющим.

Помимо декана факультета прикладной магии и нашего заведующего кафедрой, профессора Морике, на оценку студенческих выпускных работ приглашались люди со стороны. Больше десяти лет в комиссии сидел мастер Хайнц — придворный артефактор. Почти всегда присутствовали артефакторы из военного министерства, особенно если некоторые студенческие работы представляли для них интерес. В этом году таких дипломников было двое — Петер Шефнер и Лианар Сторманн, работающий над усовершенствованием брони. У последнего успехи хоть и намечались, но работа все же была сыровата. Зато Петер неожиданно для других и вполне ожидаемо для меня, наблюдавшей за всем ходом работы, создал действительно хороший артефакт. Его "глушитель" позволял сделать выстрел из огнестрельного оружия почти в три раза тише и при этом годился как для охотничьих ружей, так и для полицейских револьверов.

И все же это никак не объясняло того, что к комиссии решил присоединиться сам Грегор Рейнеке, главный артефактор министерства, который до студентов обычно не снисходил. Но что еще хуже, своим присутствием на защите почтил артефакторов-бакалавров и глава СБ Мартин Шефнер. Большинство моих сокурсников это жутко волновало — репутация у Шефнера была пугающей. Все винили в его присутствии Петера — дескать, дядя захотел лично посмотреть на успехи племянника. Может быть, так и было, но мне все вспоминался последний наш разговор в мастерской.

Мое выступление назначили на второй день защиты, как и у Петера. Все еще сомневаясь в правильности принятого решения, я пропустила вперед всех своих одногруппников. И когда Петер, сияющий и радостный, выскочил из зала, я успела только обнять его, и тут же секретарь пригласил меня войти. Крепче прижав к груди коробку со своим творением, я смело шагнула за порог, представ перед лучшими артефакторами империи. И Мартином Шефнером, чтоб его...

Стоять перед комиссией оказалось весьма волнительно. Признаюсь, я несколько растерялась, особенно увидев на лицах некоторых членов комиссии скуку. А представитель министерства, Рейнеке, и вовсе смотрел на меня с презрением. Этот не старый еще мастер не считал девушек подходящими для столь сложного искусства, как артефакторика. Впрочем, как и Хайнц, но тот явно мне симпатизировал.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил меня профессор Морике, добродушно улыбаясь.

— София Вернер.

— Вернер? — хмыкнул Рейнеке, придирчиво меня разглядывая. — Родственница Августа Вернера?

— Его внучка, — подсказал Морике. — И одна из сильнейших студентов нашей кафедры за последние несколько лет.

— Старая школа, — кивнул декан понимающе. — Ну что же, чем вы нас порадуете, София?

Я бросила быстрый взгляд на Шефнера, ожидая увидеть в его глазах... насмешку? Одобрение и поддержку? Не знаю. Но он смотрел на меня вполне равнодушно, будто бы не узнавая. Положив перед комиссией свою бакалаврскую диссертацию, я начала:

— Моей задачей было сконструировать артефакт невидимости...

— Оптический камуфляж? Интересно, — тут же прервал меня Рейнеке, даже не взглянув в сторону диссертации.

Интересно ему, как же. Аж глаза злорадством загорелись в ожидании признания моего провала.

— Не совсем. Артефакт работает не на основе оптического обмана, а использует принципы ментальной магии. Фактически он заставляет тех, кто попал под его влияние, забыть о присутствии человека, надевшего мой артефакт.

— Нам удастся это увидеть? — скучающе спросил декан, заглянув в мою диссертацию. — Или ваша работа чисто теоретическая?

— Даже теоретические исследования в этой области весьма ценны, — высказался Мартин Шефнер, и я увидела в его глазах... предупреждение?

Он давал мне возможность пойти на попятную.

Я решительно кивнула сама себе и, поставив на пол коробку, достала из нее артефакт. Первым не выдержал Хайнц, громко прыснув, Рейнеке же и вовсе расхохотался. Декан удивленно посмотрел на профессора Морике, но тот развел руками:

— Сам в первый раз вижу работу студентки Вернер. Не в обиду вам, София, но почему вы выбрали для артефакта невидимости столь... яркую и заметную форму?

Я держала в руках собственноручно связанный шарф, состоящий из множества разноцветных лоскутков, и настолько длинный, что даже обернутый несколько раз вокруг шеи он спускался почти до самых колен.

Напомнив себе о необходимости сохранять спокойствие, я накинула на себя шарф и, отойдя к окну, уселась на подоконник, наслаждаясь разворачивающимся представлением.

— Нынешние студенты такие претенциозные, — заявил Рейнеке, потягиваясь.

— Вы были такими же, Грегор, — заметил профессор Морике, вставая. — Так, давайте сделаем небольшой перерыв и перекусим. Обсуждать оценки студентов лучше в благодушном и сытом состоянии.

— Вы слишком о них печетесь, — сказал декан, перекладывая мою диссертацию к остальным.

Все засобирались, тихо переговариваясь и обмениваясь впечатлениями о студентах. Секретарь покашляла, привлекая внимание руководства.

— Простите, а что насчет студентки Вернер?

— А, та милая светловолосая девушка! — кивнул Хайнц. — Кстати, не помню, чтобы она выступала. Разве она не в группе с вашим племянником, Мартин?

— Именно так, — невозмутимо ответил Шефнер, все еще сидевший на своем месте.

— Так позовите ее! — нетерпеливо сказал Рейнеке.

Секретарь покраснела.

— Она уже указана в протоколе, как выступавшая.

— Что за чушь, — пробормотал декан Лигман.

Первым начал догадываться Морике. Он придвинул к себе стопку с диссертациями и, взяв мою папку в руки, сияя, продемонстрировал ее остальным.

— Ментальный артефакт невидимости! Вы понимаете, что это значит?!

Рейнеке нахмурился:

— И что же?

— Он сработал! Полагаю, София сейчас здесь и смеется над нами, стариками, которых так ловко удалось обвести вокруг пальца!

— Допустим, обмануть удалось не всех, — негромко сказал Мартин, подмигнув мне.

Декан, заметив, куда смотрит Шефнер, резко повернулся в мою сторону, провел рукой перед глазами, будто снимая паутину заклинания, и взгляд его прояснился.

— Студентка Вернер! Вы действительно смогли меня сегодня поразить!

В итоге разглядеть меня смогли все, кроме не владеющего магией секретаря.

— Идите сюда, София, — пригласил меня профессор Морике.

Я спрыгнула на пол и направилась к столам комиссии. И тут же обо мне забыли все, кроме ментального мага. Правда, в этот раз не окончательно.

— Тут только что была студентка с артефактом невидимости, куда она делась? — растерянно спросил заведующий кафедрой.

— Точно, была, — согласился профессор Лигман. Вновь взглянул на диссертацию в своих руках и хлопнул себя по лбу. — София Вернер! Ей снова удалось заставить нас забыть о ней?

— Она пришла в движение. Полагаю, в первый раз вы смогли ее увидеть, потому что она долго оставалась в статичном положении, — любезно подсказал Шефнер.

— Вы абсолютно правы.

Я сняла с себя шарф, опасаясь вызвать раздражение у комиссии. Вон, Рейнеке уже недовольно хмурится, раздосадованный, что его смогли дважды обдурить.

— А на вас почему чары не подействовали, господин Шефнер? — резко спросил он.

— Боюсь, чары студентки Вернер не настолько хороши, чтобы подействовать на ментального мага, — снисходительно ответил Шефнер, вызывая раздражение уже у всех. — София, сколько человек одновременно может охватить ваш артефакт?

— Около десяти, но если объекты — маги, то меньше, — призналась я. — И на расстоянии не больше двадцати метров.

— Другие ограничения? — Мастер Рейнеке выхватил шарф у меня из рук и едва ли не начал его обнюхивать.

— Чары нужно запустить магическим импульсом и возобновить не позднее чем через три часа.

В другой конец шарфа плотоядно вцепился Хайнц, и я теперь всерьез опасалась за судьбу своего изделия.

— То есть пользоваться артефактом может не только маг, но действовать самостоятельно он долго не способен. Весьма неудобно, — заметил Шефнер.

— В будущем срок работы можно будет увеличить в разы, — кинулась защищать я любимое детище. — И даже сделать чары самоподдерживающимися!

Во взгляде менталиста отчетливо можно было прочитать: "Ну и дура!", поэтому я поспешно отвернулась от него.

— Не могу понять принцип работы, — пробормотал Рейнеке. — Вроде и похоже на руку мастера Вернера, но чем-то отличается. Почему чары не рассыпаются?

— Фактически это не один артефакт, а несколько, соединенных между собой, будто лоскутки. Каждый из таких лоскутков несет свою функцию, — объяснила я. — Такой принцип можно использовать, если надо зачаровать большой и технически сложный объект вроде автомобиля.

Похожие чары я увидела впервые на автомобиле Шефнера, но, судя по неожиданно острому и холодному взгляду Рейнеке, военное министерство знало о подобном стиле и само охотно использовало его. А ведь нам не преподавали ничего подобного, да и дед мне не рассказывал...

— Полагаю, мастер Рейнеке имеет в виду, что никому еще не удавалось проделать подобный трюк с ментальной магией, — пояснил декан. — Какие горизонты это может открыть перед артефакторикой...

— Я не уверен, что артефакт студентки Вернер кто-либо сможет повторить, — сказал профессор Морике. — Мы с Августом учились когда-то вместе, и одной из особенностей его работ было то, что даже наш учитель не мог точно воспроизвести его чары. Август никогда не мог похвастаться большими силами, но зато по тонкости чароплетения ему не было равных. София явно унаследовала способности своего деда, но при этом имеет гораздо больший магический резерв.

Теперь плотоядно смотрели уже на меня — и Хайнц, и Рейнеке. И только взгляд профессора Морике был несколько грустным, будто он уже прощался со мной.

— Вы несколько преувеличиваете... — осторожно заметила я, косясь в сторону двери. Подобного "успеха" я не ожидала, как и такой подставы от своего любимого профессора. А ведь я ходила к нему советоваться, как сделать так, чтобы артефакт не затерялся где-то в подвалах министерства. И Морике убедил меня, что университет будет на моей стороне! Ну да, артефакт, может, и удастся спасти. Но как бы самой не попасть в эти самые подвалы министерства. — Я пойду, да?

— Идите, — благодушно кивнул мне декан. — Так, мы, кажется, хотели устроить небольшой перекус?

Я поспешно выскочила из зала собраний, оставив свой шарф на поживу комиссии. Все равно без меня он работать не будет — не из-за каких-то моих мифических способностей, а из-за защитных чар, снять которые без моей помощи нельзя.

— Ты куда так мчишься? — спросил Петер, увязавшись за мной.

— Подальше отсюда.

— Ты что, завалила защиту?!

Ответить я не успела — меня окликнул мастер Рейнеке. Нам пришлось остановиться.

— Студент Шефнер, оставьте нас, — приказал министерский артефактор.

Петер нехотя отошел, оставив нас наедине.

— Декан Трогар сказал, что вы попросились к нему на стажировку в департамент магических изобретений.

— Так и есть.

Эту идею мне подсказал опять же Морике, хотя я вообще не хотела связываться с официальными структурами. Департамент, по крайней мере, гораздо менее мрачное место, чем военное министерство или СБ. Я многому могла бы там научиться, а по окончании учебы спокойно уйти оттуда и отправиться в свободное плавание.

— Я хотел вам предложить стажироваться у нас.

— У вас не работают женщины-артефакторы, — озвучила я вполне общеизвестный факт.

— Бросьте! — Рейнеке крепко схватил меня за локоть и потащил куда-то за собой. — Пора распрощаться с устаревшими взглядами. Никто ведь не отправит вас на поле сражения! Вы знаете, что ваш дед тоже когда-то вполне успешно с нами сотрудничал? Мне довелось поработать с ним некоторое время, и в благодарность за его покровительство я бы хотел помочь и вам. Департамент изобретений — сборище чудиков и фантазеров, все самое интересное создается совсем в других стенах! Лучшие мастера работают на нас! Когда вы присоединитесь к нам...

Я уперлась ногами в пол, заставив Рейнеке затормозить. Но мою руку он так и не выпустил.

— Отказываюсь, — сказала твердо. — Пожалуйста, отпустите меня. Я очень устала и хочу немного отдохнуть.

— И правда, Грегор, — раздался насмешливый голос. — Отпустите девушку, а то люди дурно о вас подумают.

Впервые я была так рада видеть Шефнера-старшего. И довольно скоро об этом пожалела.

— Студентка Вернер уже подписала договор о сотрудничестве с моей службой, — заявил этот невозможный тип, приятно улыбаясь.

Воспользовавшись тем, что Рейнеке немного растерялся, я высвободилась и отошла в сторону, исподлобья глядя на менталиста.

— Вернер мне сказала, что собирается стажироваться в департаменте, — возразил артефактор. Так что боюсь, ты что-то напутал, Мартин.

— София тебе так сказала? Боюсь, что она соврала. Я попросил студентку Вернер пока не распространяться о заключенном между нами контракте.

Я открыла было рот, чтобы высказать свое возмущение, но поняла, что просто не могу произнести ни слова. Будто я вовсе забыла, как должна звучать человеческая речь. Проклятый менталист наложил на меня заклинание!

Между тем Шефнер пошел еще дальше. Откуда-то из рукава он достал свернутую бумагу и продемонстрировал ее Рейнеке.

— Можешь посмотреть. Все подписи есть, и даже заверено профессором Морике.

Тот развернул бумагу и скривил лицо.

— Так вот почему ты здесь. Значит, СБ уже давно курировала этот проект?

— Неужели ты думаешь, что я оставлю разработки в области ментальной магии без внимания? — высокомерно вскинул брови Шефнер.

Рейнеке фыркнул и ушел не попрощавшись. Теперь уже Шефнер, так и не удосужившись снять заклинание, схватил меня за руку и повел за собой. Мне повезло, что нас никто не увидел, иначе слухов бы я точно не избежала. Заглянув в одну из аудиторий и убедившись, что в ней пусто, он затащил меня туда и, закрыв за нами дверь, освободил меня от ментального воздействия.

Я села за одну из парт и положила тяжелую голову на стол. Прикосновение прохладного дерева к горячей коже было приятным. Я в одночасье лишилась почти всех сил, и даже злость на менталиста была какой-то вялой. Все происходящее казалось каким-то дурным сном. Совсем не так я представляла свою защиту...

— София, у вас все хорошо?

— Нет, — ответила я грустно. — Мне хочется умереть. Вот зачем вы так со мной, господин Шефнер?

— Ах, так вы просто вздумали предаться сплину, — хмыкнул менталист. — Простите, что использовал на вас принуждение. Вы не оставили мне другого выбора.

— Не прощу, — вяло ответила я. — Не хочу вас видеть. Уходите. И на стажировку я к вам не пойду, даже если меня отчислят. Уж не знаю, что за документ вы там показывали Рейнеке, но лично я ничего не подписывала и не подпишу.

— София, глупый вы ребенок.

Маг осторожно коснулся моих волос. Я поспешно выпрямилась, глядя на него круглыми глазами.

— Что вы делаете?!

Шефнер довольно улыбнулся.

— Ну вот вы и пришли в себя. А то я подумал, что вы снова решили поспать в моем присутствии. Я, конечно, весьма благодарен, что вы так мне доверяете, но сейчас мне нужно все ваше внимание.

— Я вас очень внимательно слушаю! — прошипела.

— Вы понимаете, что несколько минут назад я вытащил вас из огромных неприятностей? Военное министерство совсем не то место, где вы сможете приятно проводить время, оттачивая свой талант.

— А ваша контора, значит, лучшая альтернатива ВМ? И департаменту тоже?

— Департамент вас не защитил бы, — маг поставил руки на стол и склонился ко мне, наши лица оказались на одном уровне. Я еще никогда не видела Шефнера так близко. Вот, к примеру, небольшую родинку на правом виске я раньше не замечала. Как и небольшую асимметрию глаз. Именно из-за нее мне всегда было сложно понять, с каким выражением он смотрит на меня. Правая половина лица казалась вполне добродушной, а левая — какой-то зловещей. — Что вы на меня так смотрите?

Я моргнула, приходя в себя.

— Да так... Что вы там говорили?

Теперь лицо Шефнера было зловещим полностью.

— Я сказал, что департамент не защитит вас. Неужели вы думаете, что если я смог надавить на декана, то Рейнеке или Хайнц не сделают то же самое?

— О чем вы говорите? Вы угрожали нашему декану?! — возмутилась я.

— Здесь даже угрожать не пришлось, — поморщился Шефнер. — Лишь кое о чем напомнить.

— Вам-то зачем сдался мой артефакт, если вы его обходите с такой легкостью?

— Дело не в артефакте, и Рейнеке это понимает, а вскоре поймет и Хайнц. Для студенческой работы ваш шарф более чем хорош, но помимо иных принципов действия он не намного удобнее тех, что имеются в наших военных структурах. Гораздо более интересным представляется ваше умение работать с ментальной магией и создавать чары на ее основе. — Он приблизил свое лицо ко мне и выдохнул почти в мои приоткрытые от изумления губы: — У меня огромное искушение присвоить вас себе полностью. Спрятать от чужих глаз и узнать, на что же вы способны в хороших руках.

— А хорошие руки — это ваши? — дрожащим голосом спросила я.

Шефнер отстранился и вздохнул.

— Прозвучало несколько двусмысленно, соглашусь. Просто я расстроен, что именно вы... Да неважно. Ничего уже не поделаешь.

— Не поделаешь с чем? Что такого с этой ментальной магией? Менталистов, конечно, немного, но им-то никто не угрожает, и никто их не преследует!

— Если вы не заметили, милая София, — уже будничным тоном сказал Шефнер, скрещивая руки на груди, — то все менталисты работают на госструктуры независимо от силы дара. Уж слишком опасно наше умение. Опасно и непредсказуемо. Хотя бы тем, что отследить и проконтролировать дар менталистов могут только другие менталисты, обычные же люди или другие маги тут бессильны. А вот вы, София, в потенциале способны создать артефакты, которые не только заменят ментальных магов, но и смогут отслеживать и контролировать ментальный дар. Когда Морике говорил об уникальности ваших способностей, он тем самым защищал вас от меня.

— Защищал? — эхом повторила я. — Чтобы я не попала в СБ?

— Чтобы я не убил вас, — совершенно спокойно сказал маг. — Предварительно, конечно, использовав полностью ваши способности. Вы большая угроза для одних, и в то же время большое искушение для других. Рейнеке, я думаю, уже мечтает о лаборатории, в которой клепают ментальные артефакты — контролирующие и подчиняющие... И направит он их не только на моих коллег, но и на тех, кого военное министерство не смогло завербовать иным способом. Представляете общество, где не будет тюрем и недовольных? Идеальное общество, которое вскоре обернется адом на земле. Правда, если верить Морике, массового производства у него не получится, так как дар ваш уникален. Поэтому наше государство в относительной безопасности. В отличие от вас. Так что настоятельно рекомендую сотрудничать со мной, София.

Шефнер смог меня напугать по-настоящему. Говори он так со мной до этого — и я бы забыла о своем желании показать всем свою исключительность. Но, судя по всему, было поздно. Однако нельзя позволить себя запугать, как и показать свою слабость. Иначе меня съедят и даже не поперхнутся.

— А чем вы лучше? — тихо спросила я.

— Тем, что я обещаю, что ваша стажировка останется стажировкой, а не превратится в узаконенную форму рабства. Будете приходить в наши мастерские два или три раза в неделю на протяжении двух лет, работать с нашими мастерами, учиться у них. А потом сможете уйти и заниматься тем, что интересно вам, а не государству.

— Вот так вот просто? — недоверчиво спросила.

— Конечно, нет. Вам и дальше придется сотрудничать с СБ на тех же условиях, что сотрудничает ваш дед. Эксплуатировать вас или принуждать к чему-либо я не намерен.

— А как же контракт, который вы подписали за моей спиной? — напомнила я.

— Ах, контракт, — темные глаза Шефнера лукаво блеснули. — Вот этот?

Он протянул мне ту бумагу, что демонстрировал до этого Рейнеке. Я посмотрела на пустой лист, перевернула его — тоже пусто. Подняла непонимающий взгляд.

— Что это?

— Рейнеке увидел, что хотел. Конечно, может, позднее до него дойдет, что его обманули, но, надеюсь, мы с вами к этому времени уладим все формальные моменты.

Менталистские штучки. Отвратительно.

— Почему вы уговариваете меня? Промыли бы мозги, и все, — устало сказала я.

— В этом нет нужды. Вы ведь умная девочка. Зайдите завтра к декану. Я оставлю ему все необходимые документы на подпись. И хороших вам каникул, София.

Меня все-таки потрепали по голове и наконец оставили в одиночестве.

Уже у ворот университета меня поймал Петер.

— Ты вся бледная! Что случилось? — встревоженно спросил он.

— Кажется, меня только что завербовала СБ... Я буду проходить у твоего дяди стажировку.

— Так значит, он выполнил мою просьбу! — обрадовался Петер.

Я затормозила, медленно развернувшись к другу.

— В смысле — просьбу?

— Мне ведь тоже придется стажироваться в его конторе, а без тебя я бы совсем свихнулся со скуки.

Заставила себя успокоиться, напомнив, что во всех моих злоключениях виновата все же я сама. И Шефнер-старший, конечно.

— Это будут веселые деньки, я не сомневаюсь.

Петер был так захвачен своей радостью, что не услышал в моих словах сарказма.

— Кстати, результаты огласили — мы оба сдали! Пойдем отмечать?

— Пойдем, — послушно кивнула я.

— А на пикник ты завтра со мной пойдешь?

— Пойду.

А что бы и не пойти? Сейчас мне срочно нужно было на что-то отвлечься. А Петер всегда неплохо отвлекал меня от плохих мыслей и забот.

— А замуж за меня выйдешь? — коварно предложил друг.

— Вы... Ха, почти поймал! Это, кстати, уже пятнадцатое предложение руки и сердца от тебя. Может, пора уже сдаваться?

— Шефнеры не сдаются! — пафосно провозгласил Петер.

— Уже поняла, — проворчала я. И добавила кровожадно: — Да и я бы не стала брать пленных.

"Значит, господин Шефнер-старший, вы думаете, что я смогу создать защитный артефакт против ментальной магии? О, я надеюсь оправдать все ваши ожидания. Вы еще пожалеете, что навели меня на эту мысль..."

— Когда ты так улыбаешься, Софи, мне становится страшно, — задумчиво сказал Петер.

— Не бери в голову. Я просто задумалась о будущих проектах.

— Это-то меня и пугает... Но что бы ты ни придумала, можешь на меня рассчитывать!

Я порывисто обняла друга. До чего же Петер милый! Жалко, что его дядя на него совершенно не похож.

Мартин отказался от попойки, которую решил устроить декан факультета прикладной магии, сославшись на дела. На самом деле он ничего не планировал, но настроение было такое... противоречивое. С одной стороны, он добился, чего хотел, но вот методы что-то не больно радовали. Напугал девушку, едва ли не сделался в ее глазах врагом. Вот уж действительно, произвел неизгладимое впечатление!

Вырулив в сторону дома, маг увидел своего племянника в компании Софи. Петер шел, как всегда активно размахивая руками и едва ли не подпрыгивая. Девушка же выглядела довольно подавленной и слушала Петера не слишком внимательно. Мартина кольнуло чувство вины. Он сбавил скорость, собираясь подвезти ребят, но Софи вдруг улыбнулась, а затем и вовсе обняла Петера.

— Эй, что за аморальное поведение! — возмутился Мартин вслух. Настроение из среднего сразу стало плохим.

Мартин отлично понимал, почему Петера привлекает София. Племянник рано лишился матери, но не сказать, что и до этого она у него была. Тереза, очаровавшая когда-то его брата, на поверку оказалась холодной сукой, которой было наплевать и на своего мужа, и на сына. Петеру, живому и умному ребенку, приходилось изворачиваться, чтобы получить хоть толику материнского внимания. Так что неудивительно, что Петер воспылал любовью к Софи, которая мало того, что внешне была похожа на Терезу, так и еще вела себя почти так же. Но если за поведением матери Петера скрывался голый эгоизм, то Софи оставалась холодна к людям только потому, что была чрезмерно увлечена своими идеями и мыслями. Мартин понимал своего племянника — ее действительно хотелось поразить, увлечь. Заставить увидеть себя по-настоящему, как она смотрела на него в университете: не отрывая напряженного взгляда, ловя каждое его слово...

— Я схожу с ума, — пробормотал Мартин, осознав, что глупо ревнует юную Вернер к своему племяннику. — Нельзя смешивать личные дела с работой. А она для тебя теперь работа.

Он заставил себя остановиться у обочины и проводил парочку взглядом, пока они не исчезли за поворотом. А затем откинулся в водительском кресле, поднеся к лицу смешной пестрый шарф. Мартин чувствовал магию Софи, необычную, как и она сама. Неповторимую. А еще аромат духов: жимолость и лимон. Ему нравилось, как она пахнет. Впрочем, ему, кажется, нравилось в Софии Вернер все. Кроме ее дружбы с Петером.

И он совершенно не представлял, к чему это приведет. В отличие от своего племянника Мартин предпочитал ко всему подходить с умом, а не руководствоваться слепыми чувствами. Жизнь его была спланирована на годы вперед. И да, он собирался жениться, рано или поздно. Но супругой своей видел женщину мягкую и терпеливую, которая не стала бы ему мешать и была бы почти незаметна. Порывистая и порой резкая Софи точно не подходила на эту роль, а сделать любовницей внучку мастера Вернера было и вовсе немыслимо — девушка этого просто не заслуживала.

Ей не было места в его жизни, но едва ли она хотела его получить. Вот только Мартин понимал, что его тянет к Софи с каждым разом все сильнее.

Глава 4

Контракт на стажировку в СБ оказался вполне типичным, что несколько успокоило мои страхи. Спустя неделю получила диплом бакалавра артефакторики, и уже со всеми сокурсниками — и закончившими обучение, и оставшимися в университете отметили начало нового этапа для всех нас. Даже те, кто продолжил обучение, понимали, что как раньше уже не будет. Нас оставалось всего пять человек в группе, и видеться мы теперь должны были совсем редко: на практикумах два или три раза в неделю, и на теоретических лекциях, проводившихся в основном со студентами других кафедр — алхимии, менталистики и целительства. Большая часть учебной нагрузки уходила на индивидуальную работу с научным руководителем, самостоятельные занятия и прохождение стажировки. Сторманн был завербован в военное министерство и чрезвычайно этим гордился, мы с Петером с ужасом и трепетом ждали стажировки в СБ, а двое других студентов, Мика Нидган и Вальдер Массган попали под крылышко декана, в департамент магии. Этим я завидовала больше всего, ведь работать им предстояло с Айзеком и Маргрит Лехом, супругами и напарниками. А мне, кто достанется в учителя мне?

Но пока до начала учебы оставалось несколько месяцев, и я пыталась насладиться летними каникулами. Как выяснилось, отдыхать за годы учебы я совсем разучилась, и если бы не Петер, так и зачахла бы в тоске дома. Потому что дед просто-напросто закрыл мою мастерскую на замок, заявив, что мне нужно отвлечься от артефакторики. И даже более! Повторяю почти дословно: "Пока жениха домой не приведешь, о своей мастерской можешь забыть". Такого предательства от деда я не ожидала. Тем более что до этого он моей личной жизнью не интересовался.

Все началось с того, что он спросил, когда я наконец отвечу на предложение Петера. В первый раз я отшутилась, а потом ясно дала понять, что в качестве своего супруга Шефнера-младшего не вижу. Мне казалось, что дед успокоится и забудет эту тему, но на следующей неделе он, не спросив меня, пригласил в гости Хайнца с сыном. Генрих Хайнц оказался довольно вежливым и приятным мужчиной лет на семь старше меня. Мы вполне мило поговорили об артефакторике, обсудили знакомых мастеров... и расстались, совершенно не заинтересованные друг в друге. Жениться он желал не больше, чем я хотела замуж. Не скажу, что мужчины меня совсем не интересовали, но сначала мне хотелось хоть чего-то добиться в жизни самостоятельно, а уж потом думать о семье и о детях.

После того как дед в очередной раз начал расхваливать сына еще одного своего "хорошего знакомого", с которым я обязательно должна сходить на свидание, я не выдержала.

— В чем дело, дедушка? Если ты больше не хочешь со мной жить, так и скажи, я съеду в университетское общежитие и больше не буду причинять тебе хлопот.

— Дело не в этом, — примирительно сказал дед. — Я беспокоюсь о твоем будущем. Тебя ведь совсем некому будет защитить и поддержать, если меня не станет. А ты знаешь, я не вечен.

Я стихла. Сколько себя помню, здоровье старого мастера всегда было слабым, а за последний год он и вовсе сдал, почти не выходил из дома и брался только за заказы господина Шефнера. Этого хватало, чтобы оплатить текущие расходы и даже отложить "на приданое", как говорил дед. И все же я видела: он боялся, что вскоре и вовсе не сможет работать.

— Мне не нужен богатый муж, я вполне могу обеспечить себя. Да и защищать меня не от кого. У меня все хорошо, — жизнерадостным тоном сказала я, и дедушка, пусть и не слишком убежденный моими словами, на время от меня отстал.

Меня действительно все устраивало в моей жизни, и даже со стажировкой я смирилась, тем более что вместе со мной должен был быть Петер. Неприятности появились с неожиданной стороны.

Придя в первый день учебы в университет, я выяснила, что мне назначили нового научного руководителя. Без права отказаться от этой великой чести. Им стал Танас Шварц, который должен был вести у нас практику по военной артефакторике. Помимо этого ему поручили курировать нашу группу. И — какое совпадение! — Танас Шварц оказался сотрудником военного министерства и до этого никакого отношения к преподаванию не имел.

Имя у мастера довольно мрачное, да и фамилия какая-то невзрачная, солдафонская. Представлялся сразу верзила с коротким ежиком волос и хмурым взглядом исподлобья. Как выяснилось довольно скоро, я все же ошибалась.

Мое знакомство с мастером произошло в первый же день учебы. Я стояла в дверях университетской мастерской, которую считала уже почти своей, и молча наблюдала, как какой-то мужчина, негромко напевая себе под нос бравурную мелодию, искал что-то среди инструментов, попутно сея хаос в тщательно выстроенной мной системе.

— Мастер Шварц? — решила уточнить я. Он выглядел не старше большинства магистров, но, судя по небрежно расстегнутому мундиру с эмблемой военных артефакторов на плече, это и был тот таинственный куратор из ВМ, о котором все говорили.

Я оказалась права в двух моментах — мастер Шварц был на самом деле высок, правда, чрезмерно худощав и нескладен, чтобы по-настоящему пугать. И у него действительно были совсем короткие волосы, рыжие и неровно обрезанные. И это были единственные волосы на голове. Ни бровей, ни ресниц. И следы ожогов на лице. Надо ли говорить, что артефактор своим видом произвел на меня неизгладимое впечатление?

Молодой мужчина выпрямился, и смерил меня на удивление внимательным и серьезным взглядом. Глаза у него были серыми, спокойными и какими-то холодными. Несмотря на всю свою странную внешность, смешным он совсем не казался.

— София Вернер? Проходите. Вас не было на вводном занятии. Не думал, что у вас проблемы с дисциплиной.

Я несколько растерялась. Меня действительно не было на первой встрече с куратором. Во многом потому, что я очень соскучилась по своей мастерской и решила провести время за работой, а не на лекции про то, какая честь учиться в университете. Но также это был мой протест против попытки навязать мне научного руководителя. И Шварц, кажется, это отлично понимал.

— Проходите же, — нетерпеливо и резко повторил мастер. — И дверь за собой закройте.

Я послушно зашла, понимая, что влипла по уши.

— Не пугайтесь, я вас не съем. Вы мне нужны совсем в другом качестве. Вот, взгляните. Я хочу, чтобы вы мне сказали, что это такое и для чего нужно.

Он поставил на стол небольшой деревянный ларец. Подошла и заглянула внутрь.

— Я не разбираюсь в оружии, — предупредила, не прикасаясь к артефакту.

Шварц довольно осклабился. Ту гримасу, что появилась на его лице, улыбкой назвать было сложно.

— Но вы все же увидели, что это именно оружие, а не что-то другое.

На самом дне ларца лежала простая кожаная перчатка с обрезанными пальцами. И так густо увитая чарами, что чуть ли не искрилась. Обычный человек, конечно, ничего бы не заметил, но любой маг мгновенно оценил бы сложность этой вещицы.

— А что еще вы могли принести? Я просто догадалась.

— Не прибедняйтесь. Логично было бы предположить, что перед вами артефакт защиты, так как именно для таких чар чаще всего используют подобные предметы.

— А вот оружие из предметов гардероба хоть и пытались сделать, но не слишком в этом преуспели. Это ваш артефакт, мастер? — восхищение в моем голосе было совсем не поддельным.

— Да. Так что, хотите понять, как он работает, София?

Шварц все же смог меня заинтересовать. Аккуратно достала перчатку щипцами и положила на подставку, не обращая внимания на насмешливый взгляд куратора. Осторожность с незнакомыми артефактами — одно из главных правил для магов, желающих дожить до старости. Мало ли какой защитой Шварц снабдил перчатку.

Защита все же была, хоть самая простая и не смертельная. Скорее всего, болевой удар. Я посмотрела на Шварца, и он кивнул, разрешая ее снять. Это заняло у меня минут десять.

— Долго, — заметил мой научный руководитель, где-то уже разжившийся яблоком и раздражающе хрустевший им у меня над ухом.

— У вас необычный стиль плетения чар.

— Давай без оправданий. Если бы ты чаще работала над серьезными артефактами, а не над брошками и платочками для барышень, то справилась бы в два раза быстрее.

Я покраснела от возмущения. Да, я порой бралась за всякие пустяковины, чтобы набить руку, да и деньги лишними не бывают. Артефакты, улучшающие внешность, заказывали чаще всего, и работа над ними не занимала много времени. Но специализировалась я все-таки не на этом. Меня больше интересовали вещицы, облегчающие и улучшающие повседневную жизнь. Бытовая артефакторика, на мой взгляд, весьма перспективна. Несчастный "шарф невидимости" был первым и последним экспериментом, который мог бы заинтересовать военных.

Решив не отвечать на выпад, резко спросила:

— Вы не против, если я надену?

— Может, еще щипчиками потычешь? — съехидничал этот невыносимый человек.

— Мне нужно активировать чары, чтобы понять механизм работы. Не волнуйтесь, я буду осторожна.

— Тогда прошу.

Моя кисть почти утонула в перчатке, но потом она сжалась на руке, обтягивая ладонь, будто вторая кожа. Неприятное ощущение. Я закрыла глаза и сконцентрировалась.

— Ага! Огненные чары, — заявила я довольно. — Это так вы лишились растительности на лице?

— Нос зачесался, — вздохнув, признался Шварц. — Еле успел загасить удар, иначе вместо головы осталась бы головешка. Ты молодец. Хочешь увидеть артефакт в работе?

— А можно?

Мне не терпелось опробовать перчатку, будто ребенку, получившему нежданный подарок. Да-а-а, каким бы человеком Шварц ни был, как маг он все же великолепен. Мой дипломный артефакт выполнен довольно тонко и искусно, но лаконичная простота и эффективность работы Шварца впечатляла намного больше. Сколько элегантности в этих чарах! Неудивительно, что этот молодой маг уже заслужил ранг мастера.

— Можно, — я почти услышала улыбку в голосе Шварца, — поехали на полигон. Я тебе покажу кое-что еще из того, над чем работаю. У меня есть такая штуковина...

— На полигон? — Я открыла глаза и со всей осторожностью стянула перчатку. — Нет, спасибо.

Шварц сразу уловил изменение моего настроения. Сощурил серые глаза, задумчиво разглядывая.

— Маленькая недоверчивая мышка. Так и собираешься всю жизнь просидеть в норке?

До чего же он раздражает! Я нахмурилась.

— Вы ничего не знаете обо мне, мастер.

— Я знаю твоего деда. Я был его первым и последним учеником. Не считая твоей матери, конечно. Не веришь?

— Вы слишком молоды.

— У меня рано проснулись способности, но в моей семье не было магов, так что учиться мне было не у кого. Твой дед приходил к нам и учил меня основам чароплетения на протяжении трех лет с тех пор, как мне исполнилось десять.

— Уверена, что сейчас вы не ходите у моего деда в любимчиках.

Шварц поджал губы.

— Почему это?

"Иначе бы тебя уже пригласили в дом в качестве моего жениха". Конечно, я не сказала это вслух. Мне и так не нравилось, что мастер Шварц легко нарушает дистанцию, что должна быть между учителем и ученицей. Меньше всего мне хотелось обсуждать с ним свою семью.

Вместо этого пожала плечами.

— Как бы то ни было, София, не надо видеть в моем предложении злой умысел. Ты думаешь, что злые вояки решили использовать тебя, и стоит только попасть в стены министерства, оттуда уже не выпустят. Наверняка Шефнер тебя этим и напугал.

— Я уже сказала, что мне неинтересны военные игрушки...

— Игрушки! — воскликнул Шварц возмущенно, стукнув по столу и заставив меня вздрогнуть. — Ты хоть понимаешь, что эти игрушки могут спасти жизнь твоим друзьям и близким? Нам с тобой повезло родиться в мирное время, но мастер Вернер, думаю, помнит, в какой разрухе находилась наша страна после войны с алертийцами. Войны, которую мы проиграли. Сколько земель было потеряно, сколько людей тогда погибло... И во многом потому, что артефакторы и алхимики тратили свои силы и умения, чтобы создавать декоративные безделушки и духи для императорского дворца! Расцвет искусства и магии при Кассии обошелся нам дорого.

— Сколь вдохновенная речь, Танас! Вам за это доплачивают?

Услышав знакомый низкий голос, я вздохнула почти с облегчением. Шефнер. А потом поняла, что дверь была закрыта и подслушать наш разговор менталист никак не мог.

Мартин Шефнер стоял, прислонившись к дверям. На его шее красовался знакомый шарфик.

— Подслушиваете? — оскалился Шварц.

— Да вот, решил занести шарфик на факультет, а потом увидел, как в мастерской моей ученицы хозяйничает Танас Шварц. Неужели у министра Гайне маги столь бесталанны, что пытаются своровать работы у студентки?

— С этого года я преподаю на факультете и имею полное право здесь находиться, — процедил артефактор.

— Тогда вам не пора, к примеру, идти составлять учебный план?

Шварц напрягся. Рука его скользнула к карману военных брюк.

— Ну-ну, — тоном, которым обычно успокаивают норовистых лошадей, сказал глава СБ. — Здесь же ваша студентка, какой пример вы ей подаете?

Шварц кинул на меня мрачный взгляд и вышел.

— Нервы у Танаса ни к черту, — легкомысленно сказал Шефнер. — Неплохо же их там накручивают... София, раз мы уж с вами тут случайно встретились, предлагаю выпить где-нибудь кофе и обсудить планы на вашу стажировку.

Случайно встретились в моей мастерской? Так теперь это называется? Ну-ну...

— У меня еще пары.

— Ничего у вас нет, не придумывайте.

Вот не поленился же в расписание моей группы посмотреть!

Занеся мой артефакт в хранилище, куда помещали все студенческие работы, мы вышли из здания. Автомобиль главы СБ был припаркован рядом, но мы прошли мимо.

— Пойдем пешком?

— Здесь недалеко. Да и мне приятно пройтись в компании милой молодой девушки.

На всякий случай немного увеличила расстояние между нами, а то захочет еще взять под ручку. Поняв мой маневр, мужчина насмешливо выгнул бровь.

— Я не собираюсь приставать к вам, София. Вы слишком юны для меня.

— И всего-то лет на десять-пятнадцать младше, — думая о своем, автоматически ответила я.

— Ну ладно, уговорили... — Уловив испуг в моих глазах, Шефнер-старший не выдержал и рассмеялся. — Ах, Софи, у меня такое ощущение, что раньше вы жили в хрустальной башне.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась я.

— Вы совершенно не умеете флиртовать и принимать ухаживания. Мне даже жаль своего племянника.

Пожала плечами.

— В детстве у меня не было друзей моего возраста. Пока еще родители были живы... — Горло сжало от болезненных воспоминаний, но я договорила: — Пока жива была мама, она была моей лучшей подругой, а папа — напарником для проделок и хранителем всех тайн. Знаю, дедушка не очень жаловал его, считая, что папа был безответственным и много пил, но он на самом деле любил меня.

— Мне жаль, что вы их потеряли.

Это были не сухие слова, приличествующие ситуации, или попытка утешить — Мартин Шефнер в этот момент был искренен как никогда. Я вспомнила, что та эпидемия, которая унесла жизнь моего отца, убила и его старшего брата.

— У меня есть дедушка.

И Петер. Я не стала говорить об этом Мартину Шефнеру, но меня внезапно пронзила мысль, что Петер — мой первый и пока единственный друг. И что он мне на самом деле дорог.

Осенний день выдался на удивление погожим и солнечным. Мы шли в тени высоких кленов и говорили так легко и просто, что я почти забыла, кем был мой спутник. Рядом со мной находился интересный и умный мужчина, умеющий внимательно слушать и смотрящий на меня с симпатией. Мы дошли до небольшого гостиного дворика, уютного, но для студентки дорогого. Мне совсем не хотелось напоминать Шефнеру, для чего он меня пригласил. И говорить о делах тоже. Но уйти от неприятных тем совсем все же не получилось. Разговор наш в какой-то момент коснулся политики, и я задала вопрос, который больше всего волновал меня после речи Шварца.

— Почему министерство так заинтересовано во мне? И вы тоже?

— Во-первых, хорошие артефакторы на дороге не валяются. Во-вторых, и я это уже говорил, вам нечего делать в министерстве, пока во главе его стоит Гайне.

— Защищаете меня, значит, — скептически подытожила я.

— Не бурчите, — с легкой улыбкой сказал Шефнер и подцепил вилкой маринованную вишенку с верхушки моего пирожного. Я со страдальческим видом проводила ее взглядом, но на мага это не произвело впечатления.

— А что не так с Гайне? Император же к нему прислушивается.

— Вот это-то и плохо. Военный министр, как и ваш несдержанный научный руководитель, спят и видят, как Грейдор восстанавливает историческую справедливость, возвращая земли, которые считает своими, попутно стребовав с Алерта контрибуцию.

— Войны, они хотят войны? — взволнованно воскликнула я.

— Ошень пронишательно, — заметил Шефнер.

— Не говорите с набитым ртом, мастер...

Вообще-то я не собиралась называть Шефнера мастером — так артефакторы звали только своих да алхимиков, но менталисту, судя по всему, такое обращение понравилось. И я не стала исправляться.

— Ну так вот, — продолжил Шефнер, утонченным жестом промакивая губы салфеткой. — Конфликт с нашими соседями, республикой Алерт, по мнению Гайне, дело перспективное и прибыльное, тем более что повод найдется, и не один. Но для того чтобы обеспечить себе успех, а также сохранить благосклонность императора, министру нужно доказать, что у нас есть кому и чем воевать.

А ведь действительно, военной пропаганды в последние годы стало чудовищно много. Даже не интересуясь политикой и новостями, я не могла этого не заметить. И количество мест на инженерном факультете увеличилось почти вдвое. А какая война обходится без военной техники? Наш факультет тоже, думаю, увеличили бы, вот только магов в Грейдоре как было мало, так и осталось.

— В прошлом году Гайне пытался провести закон, чтобы всех магов объявили едва ли не собственностью империи, обязав каждого служить почти до самой смерти. Император едва его не поддержал. Хорошо хоть канцлер смог переубедить нашего сиятельного правителя.

Об императоре Шефнер говорил с плохо скрытым презрением.

— Хватит разговоров о политике, — внезапно очнулся менталист. — Просто старайтесь слушать Шварца с присущей вам рассудительностью, если не хотите стать винтиком в огромной военной машине.

Мартин Шефнер явно хотел сказать что-то еще, но, видимо, передумал. Он наверняка знал о планах Гайне гораздо больше, но то ли решил не пугать меня, то ли счел не очень надежной. Да разве можно его в этом упрекнуть, если военный артефактор на самом деле смог произвести на меня впечатление?

Меня пугали мысли о войне, поэтому я выкинула их из головы. Шефнер внезапно вспомнил о моей стажировке, обрисовав мне, как она будет проходить. Все было довольно сносно, не считая того, что с Петером на стажировке мы вряд ли будем пересекаться.

— Ну почему? — почти заныла я, но, наткнувшись на строгий взгляд Шефнера, попробовала обратиться к логике. — Нам выделили одно время для прохождения стажировки, и мы вполне могли бы работать с Петером над общим проектом.

Менталист нахмурился.

— Ваши способности довольно сильно различаются, как и специализация. Это будет неэффективно для вас обоих.

— Мы привыкли работать вместе, — возразила я. И тут пришло понимание. — Вы все еще считаете, что я могу соблазнить Петера? Это же смешно! Он мой друг.

— Вот только мой племянник так не считает. Будьте умницей, София, и не занимайтесь самообманом, играя в дружбу. Мальчики не дружат с девочками, взрослые, по крайней мере. Если, конечно, за этим не стоит что-то еще.

А как все начиналось! Я ведь даже сочла Мартина Шефнера почти приличным человеком.

— Вы всегда видите во всем самое плохое, господин Шефнер, — отрывисто сказала я. — Если вы не способны просто общаться и дружить, не ища в этом выгоду, или еще хуже, видя какую-то пошлость, это совсем не значит, что остальные люди такие же.

Встала, нервно натягивая перчатки. Эх, мне бы сюда перчаточку Шварца — сейчас с удовольствием оставила бы вместо менталиста кучку пепла. Меня задел даже не смысл слов, а властный и снисходительный тон, которым Шефнер их произносил.

Я почти вышла из обеденной залы, но тут же вернулась уточнить:

— Надеюсь, за десерт платит ваша контора?

Мне не хотелось быть в долгу у Шефнера, но денег в кармане осталось только на проезд на трамвае.

— Идите, София, — утомленным голосом сказал маг, не глядя в мою сторону. — Я, может, и злобный циник, но брать деньги со студентки за пару пирожных — перебор даже для меня. Бюджет моей службы переживет эти траты.

Удостоверившись, что Мартин Шефнер не собирается платить за меня из своего кармана, я немного успокоилась. Пусть траты были для него и не большие, но позволить ему думать, что я принимаю от него хоть что-то, мне не хотелось. До чего же все-таки неприятный тип. И как только Петер умудрился вырасти в приличного человека при таком-то дяде?

Мартин заказал себе кофе с бренди и меланхолично уставился в окно. Девушка как раз вышла на крыльцо и, порывшись в ридикюле, достала портсигар. Прикурила, как будто даже от пальцев, хотя маг был уверен, что где-то в ладони спрятан хитрый артефакт. Молодые маги часто любили применять искусство там, где можно было обойтись, к примеру, спичками.

София затянулась дымом и закашлялась. Вот же чертовка! Знает наверняка, что он наблюдает, и все равно его провоцирует!

— Сделаю вид, что не заметил, — проворчал Мартин.

Принесли кофе. Бренди в нем было маловато.

Менталист сам был не рад, что так жестко отреагировал на слова Софи. Он отлично знал, что она не будет соблазнять Петера ради развлечения или чтобы выгодно выйти замуж. Но как бы сам Мартин не насмешничал над племянником, доводя его до белого каления, он хорошо знал, что стратегия долгой осады, которую Петер применял к Софи, вполне может оправдаться. Поэтому лучше держать неугомонного племянника подальше.

Хорошо еще не успел сказать, что большую часть ее стажировки собирался курировать сам. Если у девочки есть способность создавать ментальные чары, ей стоит развивать ее, а для этого нужно знать основы менталистики. Видимо, раньше София готовилась по учебникам, а одними книгами тут не обойдешься.

Вот только в свете их разговора новость о том, что он лично будет с ней заниматься, пожалуй, прозвучала бы дурно. София неправильно бы его поняла. А может быть, наоборот, слишком правильно. Следовало признаться самому себе: его интерес к юной чародейке был более чем личным. Дело не в его благодарности мастеру Вернеру, не в ее полезном таланте. И даже забота о будущем Петера была лишь предлогом, чтобы заговорить с Софи тогда, в парке. Нет, все это тоже было важным. Не будь этих обстоятельств, он бы не заинтересовался девушкой со смазливым личиком, которая крутилась вокруг его племянника. Не захотел бы узнать ее лучше. И не вляпался бы в ловушку.

"Я не избалованный мальчишка, чтобы идти на поводу у своих чувств", — напомнил себе Мартин. Не стоило торопиться сближаться с Софи, нужно дать себе время разобраться в том, что с ним происходит. Год. Если за эти месяцы его интерес к девушке не утихнет, то он может перестать искать повод увидеться с ней и начать серьезные ухаживания.

Конечно, это не значило, что он не будет приглядывать за ней. Мысль, что ее могут увести у него из-под носа, не просто раздражала, а почти приводила в ярость. Кажется, это называется ревностью. Еще одно незнакомое чувство, с которым ему пришлось познакомиться благодаря сероглазой неулыбчивой девушке, которой он так неосторожно позволил наступить на свое сердце.

Глава 5

Я стояла под дверями главы Службы безопасности, ожидая, пока тот соизволит меня принять. Наконец дверь открылась, выпуская из кабинета двух сомнительного вида мужчин. Уверена, одного из них я видела на старом плакате "Их разыскивает полиция". Заметив мой взгляд, мужчина вежливо кивнул и самым доброжелательным тоном пожелал удачи. Э-э-э, он намекает, что она мне понадобится для встречи с Шефнером?

— Входите, фрейлейн, — поторопил меня секретарь, на мгновение оторвавшись от бумаг.

Я обреченно (но тихо, не дай бог, Шефнер услышит) вздохнув, вошла в эту обитель зла. Зло было явно не в духе и видеть меня было не слишком радо. Сухо поздоровавшись со мной, маг пододвинул мне бумаги на подпись.

— Еще документы о секретности? Я же подписывала, — растерянно сказала, ставя свои каракули на листах.

— Это для допуска в архив.

— Архив? — переспросила непонимающе. Мне сразу представился подвал с уходящими вдаль полками, забитыми документами до самого потолка.

Шефнер не вдавался в подробности, чем мне придется заниматься во время стажировки, но сулил что-то весьма интересное. Архив точно не звучал интересно. Неужели он решил так меня наказать за непочтительность?

— Да, архив. Идите, вас уже ждут.

Вот и все. Ни попытки меня поддеть, ни даже улыбки. Так вот каким был Шефнер в качестве руководителя службы! Спорить с ним или задавать вопросы совершенно не хотелось. На выходе меня все-таки окликнули. Менталист тер переносицу, глядя на меня с каким-то трудноопределимым выражением на лице. Что-то мученическое, как будто терпеть меня у него уже не было сил.

— София, вы бы хотели продолжить свои эксперименты с ментальными чарами?

Хотела бы я? От этого было много проблем, но...

— Мне это интересно.

— Тогда я подберу вам наставника среди наших менталистов, и вы будете заниматься с ним раз в неделю.

— Вместо архива? — с надеждой спросила я.

— Дополнительно к архиву.

Меня собирались завалить горами бумаг, упрятать далеко, будто ненужную вещь, которую жалко было выкидывать или отдавать другому...

Я робко спросила у секретаря, как мне дойти до архива, и получила быстро нарисованный от руки план. Трехэтажное здание СБ больше всего походило на муравейник и строилось архитектором, до этого, видимо, специализировавшимся на лабиринтах.

В коридорах было пусто и тихо, а заглянуть в один из кабинетов, чтобы спросить дорогу, я опасалась. Мало ли кто мне попадется или что увижу? В итоге у обитых металлом дверей архива я была лишь через полчаса. Нажала звоночек и терпеливо стала ждать, когда впустят.

Спустя почти бесконечность окошечко на двери открылось.

— Документы, — зловеще прошептали по ту сторону двери.

Я протянула бумаги, и окошечко с лязгом захлопнулось. Спустя еще минут пять мне открыли. В тусклом свете лампочки я разглядела сухонького старичка в очках с толстенными линзами.

— Фрейлейн Вернер, рад вас видеть, — прошептал старичок. — Я Замалей Коринф, местный архивариус.

— Я буду работать с вами? — столь же тихо спросила я, пока господин Коринф закрывал за мной двери.

— Нет, с мастером Ульриком. Он ваш коллега и отвечает за отдел находок.

А-а-а, так я все же попаду в некую версию нашего университетского хранилища. Уже лучше.

— А что, вам приносят утерянные вещи?

— Ну как утерянные... — уклончиво ответил архивариус.

Архив одновременно исполнял роль и непосредственно склада документов, и хранилища для улик, потерявших свою актуальность, и собрания всего странного и опасного. То, что попадало в последнюю категорию, агенты СБ тащили в отдел находок, чтобы в дальнейшем руководство могло решить, что делать с найденным, конфискованным, а то и вовсе украденным ради блага государства. Все это мне уже объяснил мастер Ульрик Ногг, тоже уже немолодой и потрепанный жизнью маг, подозрительно сильно мне обрадовавшийся.

— Вы не представляете, сколько у меня работы. Конечно, местные крысы...

— Крысы?! — воскликнула я, приподнимая юбки и прислушиваясь, не шуршит ли что в темных углах комнатки, где мы с мастером расположились.

— Крысы — это я про агентов. Те еще... Так вот, тащат они нередко всякий хлам со всех уголков империи, а то и откуда подальше. Обычно ерунду всякую, не стоящую внимания. Но иногда приносят и кое-что интересное и опасное. Видите?

Он горделиво продемонстрировал мне левую руку, на которой отсутствовала пара пальцев.

— Алертийская игрушка, артефакт с алхимической начинкой. Я как чары снял, так она и рванула... А вы, кстати, военный артефактор, да?

— Ни в коем случае, — кисло ответила я.

— Жаль, — вздохнул мастер Ногг. — Но вы не бойтесь, мне босс крепко-накрепко запретил подпускать вас к тому, что может причинить вашим пальчикам вред.

Мне стало обидно. Поработать с чужими изобретениями было бы интересно, но мне, судя по всему, будут подсовывать всякий хлам.

— Я хороший артефактор, лучший на курсе. И уже работала с опасными артефактами!

— Тогда другое дело! — жизнерадостно воскликнул Ногг. — У меня есть парочка игрушек, предназначение которых так и осталось для меня секретом. Возможно, вы сможете что-то увидеть свежим взглядом...

Это были не находки, и даже не игрушки. Это были сокровища — правда, в основном сломанные или разобранные. Но где бы еще я смогла увидеть последние разработки алертийцев, роанцев и такайцев в бытовой и военной артефакторике? Разве только в военном министерстве.

Один артефакт меня заинтересовал особо. Простой браслет из меди, украшенный цветными стеклышками. Очень старый, но на удивление прочный. Явно не наш способ плетения, и даже не алертийский. Такайская работа, но не самая типичная.

— Не оружие, не защита, и даже не целительский артефакт. Уже второй месяц голову ломаю, к чему отнести, — пожаловался мастер, заметив мой интерес.

— К защитным, — коротко сказала я, борясь с желанием незаметно положить браслет себе в карман и унести. — Это ментальный артефакт защиты.

Именно над подобным я работала у себя дома, ища способ противостоять одному весьма наглому менталисту. Но пока, к сожалению, без впечатляющих результатов.

— Ментальный? Да ну, таких не бывает, — отмахнулся Ногг, хотя глаза его заблестели от любопытства.

— Если бы вы привели ко мне ментального мага, я бы вам показала, как он работает.

— Это мы мигом организуем!

— Мигом не надо. Чары не напитаны, да и нужно понять, как их активировать. Артефакт долго был в нерабочем состоянии.

В итоге я пообещала мастеру разобраться с браслетом к следующей неделе. Как выяснилось, несколько поспешно — мне понадобился месяц, чтобы во всем разобраться. Артефакт за пределы архива выносить запретили, а помимо стажировки у меня была куча других дел.

Во-первых, моя подработка. Дед по состоянию здоровья не мог больше работать, и я, чтобы не залезать в запасы, брала на себя те проекты, которые он не успел доделать. В том числе и от Шефнера. Ну а что? Я все равно подписала документы о секретности, да и дед всегда руководил моей работой.

Во-вторых, учеба. И вроде бы занятий было совсем ничего, но Шварц вцепился в меня как клещ. За каждый пропуск лекции или практики по военной артефакторике, которую он вел, я должна была писать объяснительную. О том, чтобы не прийти на индивидуальные занятия в мастерской, и думать нельзя — с него бы стало лично притащиться ко мне домой и пинками загнать в университет.

Если этого неуживчивого и агрессивного типа выбрали для того, чтобы рекрутировать меня в военное ведомство, они сильно ошиблись. Я бы лучше отправилась в ад, чем стала его коллегой! Хотя артефактором, признаюсь, он все же был отличным. Качество плетений его чар просто поражало! К тонкой работе, позволявшей мне видеть и создавать ментальные чары, Шварц не был способен, зато прочности его плетений мне оставалось завидовать.

— Неважно, сколь хорошую и сложную работу ты делаешь, если любой маг может легко ее разрушить парой магических импульсов, — сказал он мне в самом начале наших занятий.

Над этим мы с рыжеволосым мастером в основном и работали. Он показывал мне разные варианты защиты и ловушки, которые должны были сделать мои артефакты неуязвимыми для внешнего воздействия, а также учил меня делать чары более прочными. Способ тренировки артефактор выбрал самый суровый. К каждому нашему занятию я готовила несколько болванок с простыми чарами, укрепляя их и окружая защитой, будто броней, а Танас Шварц мои плетения разрушал. И после каждой неудачи тыкал меня носом в ошибки, доводя едва ли не до слез.

На одном из практикумов я все же разревелась, стоя над глиняными обломками. И впервые увидела своего преподавателя растерянным и напуганным. Чем дольше я рыдала, тем более беспомощным становилось его лицо.

— Ну что ты, Софи... Я же не со зла, так нужно. Я бы не стал так тебя мучить, если бы не видел, что ты способна на большее. Ты ведь вообще молодец у меня...

Я икнула от удивления, поднимая ошеломленный взгляд. Шварц впервые похвалил меня! Не знаю, что в этот момент маг увидел на моем лице, но он внезапно шагнул вперед и заключил в объятия. Мой нос уткнулся в латунную пуговицу на его мундире, и я ойкнула. Объятия стали только крепче.

— Ты знаешь, мне ведь тоже жаль ломать твои чары, — тихо сказал Шварц. — Они как тонкое кружево, невесомое и изящное. Прекрасны в своей уязвимости и слабости...

Чары прекрасны в своей слабости? Нелепица какая-то.

— Благодарю вас, мастер. Но не могли бы вы меня отпустить? — попросила я, хлюпнув носом. И как вот прекрасные девы в книгах умудряются орошать мужскую грудь слезами? Груди Шварца разве что судьба познакомиться с содержимым моего носа грозила. К счастью, он вовремя отпустил меня и даже тактично отвернулся, пока я сморкалась в поспешно выданный мне платок.

После этого случая мой наставник несколько смягчился, и учиться мне стало легче. Но вот взгляды, которые я порой ловила на себе, заставляли смущаться и чувствовать не в своей тарелке. Тем более что после того, как его ожоги сошли, а брови и ресницы отросли, Танас Шварц стал вполне привлекательным мужчиной. У него не было идеальной внешности, но он был харизматичен, умен и, безусловно, мужественен.

Пожалуй, я бы даже увлеклась этим артефактором, если бы не дед, который, узнав, кого назначили моим научным руководителем, едва ли не пошел разбираться в деканат. Еле его отговорила.

— Танас был жестоким ребенком, склонным к злым шуткам, — сказал мне дед, когда я неожиданно для себя встала на защиту мастера Шварца.

— Возможно, он изменился? Все дети порой бывают немного злыми, — пожала плечами я.

— Странно это слышать от тебя. Ты разве не помнишь?

— Не помню чего?

— Тебе было тогда восемь, и ты жила у меня всего год. Помнишь мальчишку, из-за которого ты потом три месяца пролежала в госпитале и еще шесть восстанавливалась?

Я вздрогнула. Так это был он? Рыжеволосый подросток, встретившийся мне в саду позади дома. Он сказал, что пришел с родителями в гости к моему деду, но ему здесь скучно, и предложил поиграть. Уж не знаю, как, но он смог провести меня в дедову мастерскую и показал, как активировать один из артефактов. Сила у меня только начала просыпаться, но, к обоюдному удивлению, мне удалось.

Артефакт оказался боевым, хорошо хоть не полностью напитанным силой. Я помню, как меня отбросило в сторону, как ударилась спиной о стол. В итоге я едва не лишилась способности ходить, а мальчик, подбивший меня на шалость, отделался несколькими синяками. И то в основном полученными от деда.

— Значит, после этого ты перестал его учить? Не думаю, что он нарочно пытался причинить мне вред. Он ведь тоже сильно испугался.

Я помнила, как тот мальчик уговаривал меня потерпеть и не бояться, пока он не вернется с взрослыми. И его взгляд, в котором смешались вина и страх. Не перед наказанием. Он боялся тогда за меня, я была уверена в этом. Сколько было Танасу? Лет четырнадцать, едва ли больше.

— Танас неосторожен и не думает о других людях, этого достаточно, — резко ответил дед. Я знаю, что себя он тоже винил за те события и, может быть, в том числе и поэтому отказывался меня учить.

Пусть изменившееся отношение Танаса Шварца и настораживало меня, а разбуженные воспоминания о детстве бередили душу, вскоре я отвлеклась на более актуальную проблему. Мои мучения с ментальным артефактом наконец дали свои плоды, и я могла с гордостью доказать Ноггу свою правоту.

Мастер артефакторики привел меня в пустующий тренировочный зал, где нас уже ждал сутулый светловолосый паренек едва ли сильно старше меня. Менталиста в нем было легко узнать по презрительно оттопыренной нижней губе и рыбьему взгляду. Хотя, пожалуй, Шефнер по сравнению с этим юношей смотрелся как-то поживее. Наверное, опыт — научился лучше притворяться.

— У меня всего полчаса, — не представившись, сказал он. — Давайте скорее начнем. Что мне нужно делать?

— Заколдовать вот эту прекрасную фрейлейн.

— Подождите-подождите, — поспешно сказала я, надевая на руку браслет. — Давайте договоримся об условиях проведения эксперимента.

Я была уверена в том, что артефакт будет работать, но насколько он эффективен против ментальных заклинаний, я все же не знала.

— Начнем с наиболее слабых заклинаний, — предложила, опасливо поглядывая на своего будущего противника.

— Как хотите, — прохладно ответил маг. — Полагаю, вы не готовы к тому, чтобы вам лезли в голову?

Я поспешно замотала головой.

— Как насчет диктата воли? Я заставлю вас подойти ко мне и взять из рук этот предмет. — Менталист достал из нагрудного кармана карандаш. — Вы готовы?

— Хорошо.

Парень кивнул, и я почувствовала на себе слабое касание его магии. Металл браслета чуть нагрелся, реагируя на ментальное воздействие.

— Как вас зовут? — спросил маг.

— София, — послушно ответила.

— София, подойдите ко мне и возьмите этот карандаш.

Никакого желания сделать то, что приказывал мне менталист, у меня не возникло. В голубых глазах моего соперника мелькнул интерес.

— София, подойдите.

Я чувствовала, что он усилил воздействие почти в два раза.

— Идите сюда, ну же!

Ногг, наблюдавший за нами, дернулся.

— Не вы! — раздраженно сказал маг.

Нас двоих разобрал азарт. Карл (именно так звали светловолосого менталиста) использовал все более сильные изощренные заклинания, я же наблюдала за тем, как на них реагирует артефакт. Порой он нагревался, а когда Карл попробовал использовать ментальное сканирование, стал бить током.

Сама же я чувствовала себя просто отлично, не считая легкой усталости — артефакт потихоньку тянул из меня силы. Ногг, который записывал все данные эксперимента, едва ли не прыгал от восхищения, забыв о старческой подагре.

— Универсальная защита! Это же шедеврально!

Прошел уже час с начала испытаний, но ни менталист, ни я не спешили заканчивать.

— Хочу попробовать еще одно заклинание. Вы не против, София?

— Вы все еще думаете, что сможете обмануть браслет? — снисходительно спросила я, хотя меня тоже разбирал азарт. — Атакуйте.

Карл прикрыл глаза, что-то бормоча себе под нос, а затем кинул в меня подобие тонкой искрящейся паутины — так, по крайней мере, она мне виделась. На мгновение я почувствовала, как мое тело каменеет, становится непослушным, но раньше, чем я успела по-настоящему испугаться, артефакт начал "всасывать" паутину. Это было странно, предыдущие заклинания браслет разрушал, а это предпочел поглотить. Запястье болезненно жгло, но гораздо более неприятным был эффект от самого ментального воздействия.

— В этот раз почти сработало... — медленно сказала я, чувствуя онемение во рту. — Что это? Вы ничего не приказали.

— Это заклинание не нуждается в вербальных приказах. Посмотрите на меня.

Это была обычная просьба, а не ментальный приказ, я уже начала различать их. Поэтому послушно подняла глаза и... пискнула от неожиданности. Облик Карла начал странно размываться. Я видела в нем то Петера, то рыжеволосого мальчика — каким запомнила Танаса Шварца в детстве. Черты текли и менялись, и в какой-то момент мне показалось, что передо мной стоит Мартин Шефнер.

— Как работает ваше заклинание? — спросила хрипло.

— Оно заставляет видеть в том, кто его применил, человека, к которому объект испытывает симпатию и влечение. Очень удобно, если нужно расположить к себе... София, с вами все хорошо?!

— Больно!

Я упала на колени, сдирая с руки раскалившийся браслет. Тот упорно не поддавался, вместо этого сминаясь под пальцами, будто металл плавился.

Перед глазами все поплыло, а затем я погрузилась во тьму. Последней мыслью было сожаление о том, что браслет безвозвратно испорчен.

Очнулась я от весьма интересных ощущений. Нет, больно не было, как ни странно. Просто кто-то очень нежно и ласково гладил мою руку. Почему-то показалось, что это Шефнер, только он мог быть настолько наглым, чтобы касаться столь интимно. Это что еще такое?!

Я возмущенно распахнула глаза и подавилась гневной тирадой. Никакой это был не Шефнер, как я себе напридумывала, а целительница, божий одуванчик преклонных лет. Да и не гладила она меня, а лечила мое запястье, на котором отчетливо были видны багровые следы ожогов от браслета.

— Очнулись, фрейлейн? — ласково спросила меня целительница. — Ну и перепугали вы нас. Вы знаете, где вы?

— Где я? — испуганно переспросила, оглядев белые стены и потолок. Неужели меня поместили в тюремную лечебницу за проведение эксперимента?!

Старушка огорченно поцокала языком.

— Вот беда. Такая молодая... А имя ты свое хотя бы помнишь? — Кажется, она решила, что ментальная магия отшибла мне память, а может, и разум.

— Помню. София Вернер.

Спустя какое-то время старушка убедилась, что я вполне вменяема, и поделилась со мной информацией. Как оказалось, провалялась я на больничной койке до глубокого вечера.

— Из-за каких-то ожогов? — расстроенно спросила, пока мою кисть смазывали жирной мазью и бинтовали. Я старалась не торопить целительницу, хотя спешила домой. Дед мог волноваться, что я задержалась, не предупредив его.

— Помимо ожогов у вас физическое и магическое истощение, но все это, полагаю, вы получили еще до воздействия ментального артефакта. Чем еще, кроме крайней усталости, можно объяснить ваше пренебрежение правилами безопасности?

Кто бы сомневался, что Шефнер в курсе всего. Стоит в дверях больничной палаты, недовольно скрестив руки на груди, и сверлит осуждающим взглядом.

— Вы ошибаетесь. Я подошла к эксперименту со всей серьезностью, — заверила его.

Шефнер хмыкнул, выражая сомнение.

— Вы должны были получить у меня разрешение на проведение испытания. Но так как вы не основной сотрудник моей организации, София, то всерьез наказать я вас не могу. В отличие от ваших соучастников. Ногг как непосредственный ваш руководитель получил выговор и оштрафован в размере месячного оклада. Карл Крайз также схлопотал выговор и отправлен в командировку. И будьте уверены, служба в Керне ему не понравится.

Керн был шахтерским городком на северо-востоке империи, где антиправительственные настроения были наиболее сильны. А еще в этом местечке дожди шли едва ли круглый год.

— А может... — робко начала я, но Шефнер меня прервал, обращаясь к целительнице:

— София нуждается в наблюдении?

Старушка заколебалась, но поймала мой умоляющий взгляд.

— Она может ехать домой. Но пусть не перенапрягается и зайдет ко мне дня через три. Я дам ей с собой укрепляющие средства.

— Хорошо. София, я буду ждать вас снаружи. Отвезу домой.

Шефнер вышел, а я осталась краснеть под весьма пристальным взглядом целительницы.

— Господин Шефнер старый друг моего дедушки, — пояснила.

— Почему же старый? Очень даже молодой. И весьма заботливый, — пробормотала старушка ехидно.

До автомобиля меня проводили почти под конвоем. Шефнер уселся на водительское место, даже не открыв для меня дверцу машины. Я юркнула на заднее сиденье и затаилась мышкой. Впрочем, надолго меня не хватило. Когда мы выехали за ворота СБ, я робко спросила:

— А может, все-таки вы накажете меня, а не мастера Ногга и Карла?

— Накажу, обязательно накажу, — мрачно заверил маг. — Никто не уйдет от расплаты. Я все никак не мог решить, кого можно назначить обучать вас основам менталистики...

— Карл бы мог...

— Шахтеров ваш Карл будет учить... основам вежливости, — неприятно улыбнулся Шефнер, прибавляя скорость. — Мне раньше казалось, что он весьма разумный человек. Видимо, ваша легкомысленность заразна и весьма опасна. У меня не так много незанятых менталистов под рукой, и если мне и их придется сослать в Керн, то моя служба просто развалится. Я сам с вами буду заниматься.

— Это же надо так не доверять собственным людям, — я осуждающе покачала головой.

Шефнер нервно дернул плечами, но промолчал. Остаток пути мы провели в напряженной тишине.

На выходе из автомобиля у меня закружилась голова, я покачнулась и упала обратно на сиденье. Сердце заколотилось как бешеное.

— София! — встревоженно позвал меня Шефнер, поспешно открывая дверцу и подходя ко мне. Благодаря его помощи я приняла вертикальное положение, хоть и вынуждена была опереться на мага. Попытки поднять меня на руки пресекла сразу. Не люблю я всех этих глупостей.

— Вы мне до крыльца помогите дойти, — попросила смущенно, — а дальше я сама.

— Не говорите ерунды. Не хватало, чтобы вы еще с лестницы упали.

— Да все хорошо будет. Я крепка как вол...

— Скорее уж упрямы. Надеюсь, хватит ума в ближайшие дни оставаться дома и не ходить на учебу? Учтите, я проверю. Если узнаю, что вы были в университете, буду весьма недоволен.

— Прекратите влезать в мою жизнь! — возмутилась громко. — И кстати, от вас пахнет вишневым табаком. А мне вы курить запрещаете!

Окно на втором этаже открылось.

— София?

— Да, дедушка, — смиренно отозвалась я.

— Ты с кем там? Я слышал шум подъезжающего автомобиля.

— С господином Шефнером. Он любезно подвез меня домой.

— Добрый вечер, мастер, — вежливо подал голос маг. — Прошу прощения, что задержал вашу внучку.

— Мартин, зайди, — властно приказал дед. — Попьешь с нами чай.

Мы с менталистом обреченно переглянулись. Конечно, чай был только предлогом для того, чтобы устроить нам обоим головомойку. И дедушку не смущало, что я уже взрослая, а Шефнер и вовсе один из влиятельнейших людей империи.

Утаить от деда случившееся оказалось невозможно. Он спокойно выслушал меня, а затем отослал спать.

— Может, все-таки чай сделать? — предложила я, надеясь его умилостивить.

— Ты в таком состоянии мне всю посуду перебьешь. Иди давай, мы тут с Мартином еще немного поговорим о том, как нужно заботиться о стажерах, — проворчал дед.

— Но господин Шефнер ничего не знал!

— И я о том же! Тебя, Софи, окружают совершенно безответственные молодые люди. Вот если бы ты послушала меня и вышла замуж за хорошего надежного человека, я бы так о тебе не волновался.

— Фрейлейн Софи еще рано всерьез думать о замужестве, — неожиданно вступился за меня менталист. — Пусть сначала доучится.

Пусть я хотела сказать так же, но вмешательство Шефнера меня задело. Я сухо попрощалась с ним, чмокнула деда в щеку и поковыляла к себе в комнату, держась за стеночку.

Заснула я сразу же, как только моя щека коснулась подушки. И проснулась среди ночи. На улице было еще темно. Зевнула, поворочалась в кровати и все же поднялась. Накинула на сорочку халат и отправилась на кухню добыть горячего молока. Проходя мимо гостиной, увидела, что свет там еще горит. Видимо, дед забыл выключить лампу, а может, и вовсе заснул, сидя в кресле.

Но деда в комнате не было. Зато на диване, скрючившись и поджав длинные ноги, грустно сопел Шефнер. На столике стояли два бокала и почти пустая бутылка виски.

— Чай они пить собирались, — тихо проворчала я.

Мне бы пройти мимо, но маг явно мерз во сне, и я испытала внезапный приступ заботливости. Я накрыла Шефнера пледом и поправила подушку, которая грозилась вот-вот упасть на пол. И не удержавшись, склонилась над диваном, разглядывая спящего. Вот говорят, мужчины, когда спят, выглядят мило и беззащитно. Не знаю, не знаю. Шефнер умудрялся грозно хмуриться даже во сне, да и щетина не прибавляла ему очарования. Хотя вот встрепанные волосы ему шли. Темные густые пряди казались на удивление мягкими и приятными на ощупь. Удивившись внезапному порыву погладить мага по голове, я поспешно отвернулась, чтобы выключить лампу. Но отойти не успела. За спиной раздался шорох, а затем меня схватили за руку. От резкого рывка я не удержалась на ногах и рухнула на диван, точнее на колени уже сидящего Шефнера. Я задергалась, пытаясь встать, но меня не отпускали. Разве что рука мага переместилась к моей талии, обхватывая и прижимая к мужчине.

— Отпустите меня, — потребовала сердито. — Вы пьяны!

— И именно поэтому могу себе позволить чуть больше. Посидите так со мной немного, — попросил он и тут же болезненно выдохнул, получив локтем под ребро.

Но не отпустил.

— Это домогательство подчиненного! — попыталась воззвать к его совести.

— Вы мне не подчиненная, и мы не на работе.

— Я же ваша ученица!

— Пока еще нет.

Он уткнулся лбом мне в плечо, заставив буквально окаменеть.

— София, ну не будьте вы такой. Я вас не обижу, честное слово, — сказал глава СБ. Вот уж действительно, самый честный человек во всей империи! — Просто вы такая милая в своем халате и босая. Я говорил, что у вас очаровательные пальчики на ногах? Такие маленькие и аккуратные...

И когда только разглядеть успел?!

— Я сейчас дедушку позову, — пригрозила очень тихо. Потому что деда будить не хотелось. С него бы стало побить Шефнера своей тростью, а в возрасте деда такая физическая активность вредна.

— Зовите, — столь же тихо согласился менталист.

Я едва не плакала от отчаяния. Петер, когда напивался, тоже был крайне любвеобилен и лез ко мне с поцелуями, но того я хотя бы могла охладить несколькими хорошими тычками. Бить пьяного менталиста я не решалась. Вот что должна сделать приличная девушка в моем положении? Наверное, падать в обморок. Но что-то мне эта идея не казалось удачной.

Ну и что делать?!

— И что теперь будете делать, Софи? — озвучил мою мысль маг. И тут я поняла, что в его голосе совсем не было пьяных ноток. Скорее холодный интерес. — Как далеко вы позволите мне зайти?

Вторая рука его коснулась моего плеча, и пальцы скользнули за распахнувшийся ворот халата, касаясь ключиц. Меня бросило в дрожь. Не от страсти. От ярости.

— Артефакторика — почти чисто мужская профессия. Вам часто придется сталкиваться с домогательствами ваших коллег и начальства, и ваш дед прекрасно это понимает. Вы молоды и красивы, а еще чертовски неосторожны. Вот зачем вы ко мне подошли? — шепнул он куда-то мне в шею, опаляя горячим дыханием.

— А вы, значит, проучить меня вздумали? — от злости голос мой стал почти бесцветным.

Накрыла своей ладонью его руку и активировала кольцо на мизинце. Шефнера тряхнуло разрядом, а я, воспользовавшись моментом, вырвалась. Резко обернулась и отвесила пощечину. Точнее, попыталась. Ладонь мою перехватили, притом весьма неудачно, за больную кисть. Я вскрикнула, и Шефнер тут же меня отпустил.

— Не стоит надеяться только на артефакты, — хрипло сказал он, не отводя взгляда от моего лица. — Один раз они могут помочь, но потом ваш противник уже будет знать, что от вас ждать. Просто старайтесь не оставаться наедине с мужчинами, которых вы плохо знаете.

— Я запомню ваш урок, — зло сказала я. — Но знаете, я считала, что человеку, который дружен с моим дедом, которого он принимает в своем доме, можно верить.

На секунду мне показалось, что в темных глаза мелькнуло сожаление, но почти сразу взгляд снова стал непроницаемым.

— Никому нельзя верить.

— Я запомню, — повторила свои слова и наконец ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

И только в своей комнате позволила себе расплакаться от пережитого унижения. Я не привыкла чувствовать себя такой беспомощной и слабой. Одинокой. Разве я могла поделиться своими переживаниями с дедом или Петером? Меньше всего мне хотелось портить отношения дяди и племянника. Но я не представляла, как после всего этого общаться с Шефнером и делать вид, что все нормально.

А если в следующий раз он не остановится или и вовсе применит свои способности менталиста?

Дождавшись утра и убедившись, что гость ушел, я спустилась в свою мастерскую. Залезла на стул и достала с самой высокой полки латунную шкатулку. Внутри хранилось кольцо — тот самый мужской перстень, что купила во время прогулки с Петером.

Браслет был разрушен, но вроде Шефнер не слишком расстраивался. Может, еще не понял, какой ценный артефакт потерял. А может, понял и рад этому.

Но я не только сумела активировать ментальные чары браслета и напитать их силой. Я смогла скопировать плетения и, немного изменив их, перенести на другой материальный носитель. Теперь на моей ладони лежал усовершенствованный и еще более сильный артефакт защиты от ментальной магии, чем тот, который был уничтожен. И о нем никто не знал.

Я достала серебряную цепочку и подвесила на нее кольцо. Надела на шею и спрятала под одеждой. Что ж, начнем с защиты, а потом можно подумать и о вооружении.

Мартин ушел еще до рассвета, почти сбежал. На душе у мужчины было муторно. Его поступок был несколько... недальновиден. И жесток. Ведь Софи никому не скажет о случившемся, хотя наверняка будет переживать. Он не думал, что она так испугается, а он сам так далеко зайдет. Не удержался, просто не удержался, как бы это смешно ни звучало. А потом попытался оправдаться благими намерениями. Вот только это совсем ничего не меняло. И неважно, поверила ему девушка или нет. Он ведь знал, как все обстояло на самом деле.

Прислать подарок с извинениями? Будет выглядеть еще хуже. Оставить девушку в покое и продолжать избегать ее? Она укрепится во мнении, что он подлец, и совсем перестанет подпускать к себе.

В голове мелькнула мысль, что он мог бы прийти в дом Вернеров уже с официальным предложением. Судя по вчерашним посиделкам, Август хоть и не будет сильно рад породниться с Шефнерами, но и протестовать не станет. Зато София... Мартин представил, как поспешно сбегает из дома, а в спину ему швыряют букет цветов, сопровождая проклятиями, и скривился. М-да, едва ли стоит ждать от нее другой реакции.

Но он, по крайней мере, точно определился, что отпустить девушку не только не хочет, но и не может. Одно простое объятие, к тому же украденное, полученное против воли, — и он едва не потерял голову.

Мартин припарковался у набережной и вышел. Оперся на резные перила, подставляя разгоряченное лицо холодному осеннему ветру.

"Никому не доверяй", — Шефнер горько усмехнулся, вспомнив свои опрометчивые слова. "Никому не доверяй, кроме меня", — вот что он хотел сказать, но остановился, понимая, как это звучит в свете его поступка. Он не привык относиться к женщинам, как к хрупким вазам, не привык беречь их. Одних он использовал в своей работе, других — для своего удовольствия.

Но с Софией он не хотел поступать так. А по-другому просто не умел. Разве что притвориться, сыграть роль утонченного аристократа, как делал это порой. Заботливого и галантного ухажера. Таким был Петер, но Софи явно не относилась к его племяннику всерьез. А ему теперь и вовсе не поверит.

Мало что могло поставить главу СБ в тупик, и то, что это умудрилась сделать одна юная особа, сама того не ведая, в ином случае показалось бы Мартину презанятным фактом. Вот только сегодня он не был склонен к самоиронии.

Все что ему оставалось, это сделать хорошую мину при плохой игре. Не давить, но и не отступать. С ухаживаниями пока не стоит спешить, но это не значит, что он не может сблизиться с ней другим способом.

Глава 6

Больше всего на свете я хотела отказаться от места прохождения стажировки. В конце концов, не исключат же меня из университета?! А от министерства как-нибудь отобьюсь, тем более что со Шварцем в последнее время я неплохо уживалась.

Но у меня было несколько дней, чтобы подумать. Сходив к старушке-целительнице и пожаловавшись на плохое самочувствие, получила еще неделю отдыха. Университет, конечно, не пропускала, но Шефнер не спешил ловить меня и угрожать очередными карами.

Я уже понадеялась, что глава СБ позабыл обо мне, пока меня однажды не выловил Петер, несколько сбитый с толку.

— Ты ведь перестала ходить на стажировку?

— Я здоровье восстанавливаю! — сказала поспешно.

Петер несколько недоверчиво посмотрел на мое довольное, пышущее румянцем лицо. Задумчивые прогулки в парке, которым я посвятила последнюю неделю, в лучшую сторону сказались на моем внешнем виде.

— Да я без претензий. Мне тут дядя обмолвился, что им какой-то новый артефакт в их отдел находок привезли, я подумал, что тебе будет интересно.

Я сразу навострила уши.

— А что за артефакт?

— Не знаю. Но в отделе находок все уже голову сломали. На нём такие устаревшие чары, что найти аналогов в наше время почти невозможно.

Меня, очевидно, заманивали в ловушку, но, даже зная об этом, сдержаться я не могла. Мысль о том, что без меня могут узнать что-то новенькое или сделать открытие в артефакторике, доставляла мне почти физическую муку.

Сыр в ловушке и в самом деле был, хотя я не уверена, что он того стоил. Артефакт оказался не ментальным, но тоже весьма интересным. Похожее существовало в бытовой магии — консервирующие артефакты, позволяющие продуктам не портиться, а вещам не тлеть и не пачкаться. Но этот еще и восстанавливал структуру предмета, на который был установлен. Если артефакт прикрепить к стулу, выточенному из цельного дерева, к примеру, а затем стул сломать, то спустя некоторое время он вновь примет былую форму. Любопытное изобретение, но не более... А вот Ногг, вместе со мной открывший свойства артефакта, внезапно пришел в огромное возбуждение и сразу же побежал докладывать Шефнеру. Вскоре артефакт перенесли куда-то на верхние этажи для дальнейших экспериментов. Меня, конечно, не позвали, но я не обиделась. Петер был моими ушами в отделе вооружений, он мне и рассказал, что принцип работы этого артефакта там собираются использовать для брони.

Почти месяц я не видела Шефнера-старшего, но все хорошее заканчивается.

— София, — начал менталист, вызвав меня в свой кабинет, — для начала я бы хотел уладить непонимание между нами. Я вел себя неподобающе и признаю это. Приношу свои глубокие извинения.

Я растерянно моргнула. Нет, в своих фантазиях я представляла, как Шефнер вымаливает у меня прощение, но то, что он на самом деле извинится, все же казалось... недостоверным.

— Вы можете не отвечать мне сейчас, — сказал маг, заметив мое смятение. — Просто я хочу, чтобы вы знали: я сожалею, что обидел вас своими словами и действиями.

Он протянул мне линейку, а когда я ее взяла, с мученическим видом вытянул вперед ладони:

— Вот.

— Что? — с подозрением спросила, прижимая линейку к груди.

— Можете наказать меня.

Он что, хочет, чтобы я его линейкой по пальцам била?

— Простите, но я не буду участвовать в ваших странных фантазиях, — сказала твердо, но линейку не отпустила. Мало ли что этому ненормальному в голову придет, а так будет чем обороняться. — Месяц прошел, почему сейчас?

— Я искал лучший способ получить ваше прощение. Подкуп, шантаж, стирание памяти... Не бледнейте, я шучу! — поспешно сказал маг, заметив, что я готова сорваться с места. — Но я действительно хотел бы, чтобы мы вернулись к нашим прежним отношениям.

— У нас не было никаких прежних отношений, — возразила я.

В темных глазах промелькнуло что-то вроде недовольства, но тут же угасло.

— Может быть. Но мне хотелось бы работать с вами в будущем. Вы знаете, СБ весьма неплохо платит вашему деду, пусть даже стиль его плетений... несколько изменился за последнее время.

Я замерла сусликом. Шефнер, судя по всему, знал, что это я работаю над артефактами, а не дед. Менталист успокаивающе улыбнулся.

— Мне бы хотелось, чтобы и в дальнейшем я мог бы оставаться клиентом вашей семьи. Меня интересует то, что создавал ваш дед раньше и создает сейчас, но еще больше меня интересует то, что вы сможете сделать с ментальными чарами. Я готов отдельно спонсировать ваше обучение.

— Платить... мне?

— Да, за то, что вы позволите вас обучать.

Он протянул мне бумаги. Дополнительный договор на оплату моего времени как артефактора. Хорошую оплату.

— Я потом обязана буду работать на вас? — недоверчиво спросила.

— Нет, договор действует до конца стажировки. Но если мы во время вашего обучения сможем получить какой-то результат, то это будет оплачиваться отдельно. На третьей странице, посмотрите.

Я перелистнула, мельком взглянула на цифры и проценты, и нервно облизнула внезапно пересохшие губы. Мой личный автомобиль. Я смогу его приобрести уже к зимним праздникам, если соглашусь на предложение Шефнера.

— У меня есть время подумать?

— Конечно.

В тот момент мы оба уже знали, что я соглашусь.

Шефнер был тем еще пройдохой, но также он был способен вести себя безукоризненно, если ставил перед собой такую цель. Во время наших занятий по менталистике, проходивших где-то раз в неделю, он всегда сохранял дистанцию, не флиртовал со мной и уж тем более не прикасался без разрешения. И я несколько расслабилась.

Не сказать, что дни текли просто и беззаботно, но моя жизнь была расписана как минимум на ближайший год и в принципе меня устраивала. Разве только корпеть над работой и учебой мне приходилось столько, что абсолютно не хватало времени на что-либо другое. Ногг, Шефнер, Шварц — все-таки было слишком много наставников для одной маленькой меня, и каждый из них считал, что его дело важнее всего. Да еще и дед внезапно обеспокоился тем, какой хаос творится у меня голове. Он провел ревизию моих знаний, ужаснулся и взялся восполнять пробелы. Ну что я могу сказать... Этому в университете нас не обучали, и мне, кажется, грозило стать наиболее всесторонне развитым артефактором в истории империи.

В какой-то момент я почувствовала себя головой на ножках, и голова эта была тяжела. Мне срочно требовался человек, знающий толк в развлечениях и отдыхе.

Петера я в последнее время видела едва ли раз в неделю, поэтому, столкнувшись с ним на лекции, предложила встретиться после занятий и куда-нибудь вместе сходить.

— Ты не будешь против моей подруги?

Я закатила глаза.

— Опять? Хорошо, но если она не будет создавать мне проблем.

Петер рассмеялся.

— Не думаю, это очень хорошая девочка. Она тебе понравится.

Я хмыкнула, но ничего не сказала. Несмотря на то, что Петер, по его словам, видел свое будущее только со мной, пассии у него появлялись регулярно. И никого из них я не могла назвать хорошей девочкой. В основном это были легкомысленные кокетки, которых не останавливало несерьезное отношение к ним. Петер был щедр и хорош собой, кроме того, будучи бароном, был завидным спутником на светских раутах и вечерах. Ни с одной девушкой отношения Шефнера-младшего не продлились больше двух месяцев. Заканчивалось всегда одним и тем же — он знакомил их со мной, при этом всячески демонстрируя то, что я главная женщина в его жизни. Большинство уходили после первой такой встречи, громко хлопая дверью, другие пытались отвоевать внимание Петера любыми путями. Находились и те, кто пытался разобраться уже со мной. Одна из таких "возлюбленных" в свое время дошла до угроз, но довольно быстро исчезла. После этого подруги появлялись более миролюбивые, но все столь же недолговечные.

Я ждала приятеля у фонтана во дворе университета почти полчаса и уже начала раздражаться. Признаюсь, он несколько разбаловал меня своим вниманием, и то, что заставил так долго ждать, было непривычно.

Петера, высокого и темноволосого, в длинном элегантном пальто и франтовато повязанном шарфе, я увидела издалека. Да и девушка рядом с ним была смутно мне знакома. Кажется, с нашего факультета, но с младших курсов. Довольно миленькая — с каштановыми кудряшками, голубыми глазами и ямочками на щеках.

— Это Марта. Она из Торнема, в этом году поступила на целительство, — жизнерадостно представил девушку Петер. — А это Софи, мы с ней учимся вместе.

Я несколько растерянно ответила пискнувшей приветствие девушке. Надо же, в этот раз он даже не стал называть меня "любовью всей своей жизни". Да и эта девочка, совсем еще со школьной скамьи, не походила ни на одну из бывших Петера. Я молча смотрела, как он заботливо поправляет меховой воротник ее пальто, а она мило краснеет, влюбленными глазами глядя на своего кавалера, и хмурилась. Не из-за ревности, нет.

Петер был на самом деле прав. Это была хорошая девочка, явно считавшая, что то, что происходит между ней и артефактором, серьезно. Но даже если Петер действительно переключился с меня на нее, он все еще оставался помолвленным. Сомневаюсь, что Марта это знала.

Я не очень-то умела дружить, но что-то мне подсказывало, что прямое вмешательство в отношения друга и его девушки ни к чему хорошему не приведет. Да и кто я такая, чтобы давить ему на совесть, даже не разобравшись ни в чем?

Следуя немного позади парочки, рассеянно прислушивалась к их чириканью. Они хорошо смотрелись вместе — этакая хрупкая и миниатюрная фрейлейн и благородный маг, заботливо приноравливающийся к ее шагу. Судя по ее речи, она была если не из благородных, то из семьи с достатком. Интересно, будет ли Мартин Шефнер возражать против Марты так же, как против меня? В конце концов, он сам бы мог жениться на графской дочке, которая сейчас помолвлена с Петером. Даже без титула Шефнер-старший был завидной партией — благородных кровей, влиятельный, производящий приятное впечатление при знакомстве. Это только мне повезло увидеть его мерзкую натуру во всей красе, ну и, наверное, его подчиненным и врагам.

Хотя болезненные воспоминания о выходке Шефнера успели несколько поблекнуть, я все еще задавалась вопросом, что же это было тогда в моем доме. Просто пьяная выходка, желание проучить или что-то другое? Мысль, которую я так долго гнала от себя, при взгляде на Петера вновь начала меня тревожить.

Когда я впервые встретила Мартина, мне показалось, что он мало похож на своего племянника. Лишь внешнее сходство, хотя черты лица Шефнера-старшего были резче, а вместо юношеской изящности он обладал жилистостью и поджаростью матерого хищника. Характеры были и вовсе прямо противоположны. Петер легкомыслен и вспыльчив, но отходчив и довольно добродушен. А вот его дядя, пусть и не был лишен определенного очарования, обладал вкрадчивостью лиса и хваткой бульдога. За элегантными манерами скрывался весьма опасный человек. Впрочем, каким и должен быть глава СБ.

И все же они были похожи в мелочах. Поворот головы, походка, мимика. Петер отлично владел своими чувствами, но я знала его довольно давно, и поэтому легко могла понять, когда он зол, расстроен или заинтересован. Сейчас, к примеру, он изображал интерес к своей спутнице, мыслями витая где-то в другом месте.

Петер почувствовал на себе мое внимание и повернул голову, легко улыбнувшись мне уголками губ. Но взгляд его был другим: серьезным, напряженным и удивительно обжигающим.

Мартин Шефнер смотрел на меня точно так же. Он больше не пытался ко мне прикоснуться, но его взгляды я чувствовала даже с закрытыми глазами. Возможно, я была слишком мнительна. Но могло ли быть так, что менталист заинтересован во мне... как мужчина в женщине? Эта мысль смущала и в то же время льстила, хотя я и осознавала, что внимание главы СБ ничего хорошего мне не принесет.

Петер привел нас в тот же гостиный дворик, где я пила кофе с его дядей, и, заказав всего понемножку, начал развлекать нас придворными и факультетскими сплетнями. Марта, мало что знавшая о столичной жизни, была золотым слушателем для моего друга, я же опять ускользнула в свои мысли.

Захотелось курить. Я знала, что Петер терпеть не может сигаретный дым, поэтому извинилась и вышла на крыльцо, накинув на плечи пальто. Прикурила сигарету и затянулась дымом с вишневым привкусом. Черт, еще одно напоминание о менталисте.

— У тебя что-то случилось? — Петер подошел незаметно и закутал меня в свой шарф. — Простудишься. Ну так что?

— Устала немного, — призналась я. — Ты оставил Марту одну в зале?

— Она вышла припудрить носик. Как она тебе?

Искоса взглянула на зябко ежившегося молодого мужчину.

— Почему ты это спрашиваешь? Не мне же с ней встречаться.

— Ты важный человек в моей жизни, твое мнение мне небезразлично, — серьезно ответил Петер.

— Она не похожа на твой тип. И кажется, очень тобой увлечена.

— Ревнуешь? — усмехнулся Петер, испытующе глядя на меня.

— Ты так думаешь? — вяло спросила я, стряхивая пепел на припорошенную рано выпавшим снегом траву.

— Нет, — тихо ответил приятель. — Тебе всегда было все равно, с кем я провожу время.

— Неправда. Я бы хотела, чтобы ты встретил кого-то хорошего и по-настоящему полюбил.

— Я уже люблю, и не надо говорить, что мои чувства фальшивка.

Ну вот, мы вновь вернулись к старому разговору.

— Тогда зачем морочишь девочке голову?

Петер горько рассмеялся.

— Беспокоишься за нее? Боишься, что соблазню и брошу? Не стоит. Марта дочка мэра Торнема, богата, хороша собой и, что самое важное, не раздражает меня. И коли моим чувствам к тебе так и суждено остаться безответными, то почему бы не жениться на милой крошке Марте?

— А как же твоя невеста? — вырвалось у меня.

Артефактор заледенел.

— Откуда ты знаешь? — глухо спросил он.

— Твой дядя рассказал.

— Давно?

Я вздохнула.

— Достаточно. Она же из рода Ланге? Наверное, эта не та помолвка, которую легко расторгнуть.

Во взгляде Петера вспыхнула какая-то безумная надежда.

— Ты поэтому отвергала мои ухаживания? Боялась, что я обману тебя? — он схватил меня за плечи, заставляя посмотреть на себя. — Я разорву помолвку в тот же момент, когда ты согласишься выйти за меня замуж! София, стань моей, прошу.

— Восемнадцатое, — произнесла я, прикрыв глаза, не желая видеть лицо Петера в этот момент. Его разочарование, его злость. — Восемнадцатое предложение. Это уже давно перестало быть забавным.

Меня почти отшвырнули от себя.

— Забавным? — голос Петера зазвенел от ярости.

Марта выбрала не самый лучший момент, чтобы найти нас. Переводя испуганный взгляд с Петера на меня, она спросила:

— Что-то случилось?

— Все хорошо, — я выдавила улыбку.

— Нет, ничего не хорошо. Одевайся, Марта, мы уходим.

— Не надо, я уйду сама.

Мужчина не стал возражать.

Вернувшись домой, я поняла, что так и не отдала Петеру его шарф.

На следующий день у меня был практикум с Шефнером-старшим. Если он и знал что-то о нашей ссоре с Петером, то предпочел не подавать вида. Да и я вскоре отвлеклась — плетение ментальных чар требовало полной концентрации. Тем более что видеть плетения, как и все маги-не артефакторы, менталист не мог, только чувствовать, и был не способен контролировать мою работу.

Артефакторов порой называли чародеями, потому что они единственные могли видеть и создавать чары с помощью нитей, из которых состояли потоки силы. Которые, в свою очередь, использовали маги в заклинаниях. Но подобное тонкое видение накладывало свои ограничения — мы не могли непосредственно оперировать самими потоками или зачаровывать людей. "Нити" были слишком "тонки" для живых объектов, постоянно изменяющихся и обладающих своим запасом жизненных сил.

Зато кое в чем другом нашей братии повезло. В отличие от других магов, которые хоть и были способны управлять потоками с помощью вербальных заклинаний или даже напрямую, артефакторы не были ограничены одним направлением. Мы могли создавать и целительские артефакты, и атакующие, и даже сочетать разные виды магических искусств. Вот только ментальные чары артефакторам не давались. Ментальная магия была изменчива, даже эфемерна, ее нельзя было статично зафиксировать в виде чар. Так, по крайней мере, считалось.

А вот получилось же! Тот древний браслет и собственноручно связанный мной шарф были лучшим доказательством. Сказать, как это у меня вышло, я не могла, действовала почти инстинктивно. Но, наблюдая за тем, как Шефнер создает и распускает свои заклинания, ловко оперируя силой, а потом пытаясь перенести все это на артефакты, я постепенно начала улавливать суть ментальной магии и своих способностей.

Даже изменчивость и эфемерность ментальных заклинаний опирались на некоторую устойчивую константу — на сознание самого мага-менталиста. Недаром все ментальные маги были довольно занудными типами, любящими порядок и построение всяческих планов. Разум мага был точкой опоры для их собственных заклинаний, меняющих разум других людей.

Но такой константой не мог выступить неживой предмет. Нарушался принцип подобия — только разум может влиять на разум. Точно так же целители лечили людей, используя свою жизненную энергию. И тогда я — совершенно случайно! — вложила в свои чары слепок своего сознания, уподобив себе самой артефакт.

Звучит безумно, но, кажется, я наделила свои творения псевдожизнью. Правда, собственной воли у моих ментальных артефактов не было, но оно и к счастью. Не хватало еще восстания машин, обладающих к тому же моим собственным неуживчивым характером...

Шефнер, если и делал выводы по поводу моих способностей, озвучивать их не стал. Но явно заинтересовался возможностью создания слепка с сознания других людей. На вопрос, зачем оно надо, он пожал плечами и не стал развивать тему, как и просить меня о чем-либо. Так что мы просто работали с тем, что есть, оттачивая мое мастерство.

Так как мои чары оказались завязаны на моем же сознании, успешность работы над ментальными артефактами зависела напрямую от моего настроения. А на следующий день после ссоры с единственным другом оно было крайне нестабильным. Поэтому чары дрожали и рассыпались, а те плетения, что я уже нанесла, деформировались от моих манипуляций. Испортив результат месячного труда, я в ярости отшвырнула болванку для артефакта и вылетела в коридор.

Шефнер последовал за мной и даже помог приоткрыть окно, чью раму заклинило. А вот мою попытку закурить пресек на корню, конфисковав портсигар.

— Отдайте немедленно!

— В здании СБ нельзя курить, — укоряюще ответил менталист.

— В первый раз слышу, — проворчала я. — И уверена, что вы это только что придумали.

— Здесь мое слово — закон, — усмехнулся Шефнер. — Подышите свежим воздухом, попейте чаю. Думаю, сегодня нет смысла возвращаться к работе.

Я потерла гудящий лоб.

— Если вы не возражаете, поеду домой.

— Не возражаю, но осмелюсь предложить вам кое-что другое. Вы расстроены и встревожены, а в таких случаях лучше не грустить в четырех стенах в одиночестве, а отвлечься на что-то необычное и интересное.

— Вы предлагаете что-то конкретное? — рассеянно спросила я.

— Сегодня премьера нового спектакля в императорском театре. Говорят, постановка получилась весьма скандальной и в то же время смешной. Не хотите составить мне компанию?

Я не знала, что стоит за его предложением — простая вежливость, подкуп или что-то еще, но на всякий случай отказалась, сославшись на головную боль. Шефнер не поверил, но давить на меня не стал.

— Приказать отвезти вас домой?

— Не надо.

Маг внимательно на меня посмотрел и, вздохнув, внезапно спросил:

— Хотите, я вставлю мозги этому мальчишке, и он прибежит к вам с извинениями?

Я вздрогнула.

— Вы знаете?

— Петер вчера обвинил меня в том, что я пытался вас поссорить, рассказав правду о его невесте. Несложно догадаться, что у вас с моим племянником не все хорошо.

— Вы, должно быть, этому рады, господин Шефнер.

— Ну да. В душе я злобно хохочу и ликую, — невозмутимо кивнул менталист.

Я хмыкнула и призналась:

— Может, сочувствуете, а может, и правда ликуете. Я плохо разбираюсь в людях. А вы так и вовсе загадка для меня.

— Так ведь вы, София, даже и не пытаетесь меня узнать.

Отвела глаза.

— Для чего мне это? Узнавать вас?

— Я бы ответил, — тихо сказал Шефнер, — но боюсь, вы снова меня оттолкнете.

Он хотел сказать что-то еще, но его отвлек один из подчиненных, и я, пока обо мне забыли, тихо смылась домой.

После этого нашего разговора, странного, полного недосказанности, между нами почти ничего не изменилось. За исключением одной детали. Всякий раз после конца занятий Шефнер приглашал меня куда-нибудь. При этом ни разу не повторился. За два месяца я уже упустила возможность побывать с ним в цирке, в дендрарии, в зоопарке, на ипподроме. И даже на незаконных боях и в игорном заведении, уж не знаю, с чего он решил, что это может мне понравиться.

А вот его племянник, напротив, меня игнорировал, но зато почти не расставался с Мартой. Получалась совсем какая-то глупая ситуация — я бегала от одного Шефнера и преследовала другого. После нескольких моих попыток поговорить с Петером я убедилась, что он упрямый осел, и отстала от него.

Но вскоре все мои личные проблемы ушли на задний план. В середине зимы слег дедушка. Слег, чтобы больше уже не встать.

Глава 7

Начало апреля выдалось грязным, слякотным и промозглым. Из-за постоянной сырости я простудила горло и теперь почти не могла говорить.

Мне, впрочем, и не хотелось. Я в последний раз взглянула на могилу Августа Вернера, моего деда, и, не заметив предложенную руку, направилась к воротам кладбища. Мартин Шефнер, тактично отстав на шаг, пошел следом.

— Я подвезу вас, — мягко сказал он, но было понятно, что спорить с ним бесполезно.

Позволив усадить себя в автомобиль, я наконец избавилась от шляпки с черной вуалью и опустила затылок на прохладную кожу сиденья. Устала.

Почти три месяца я сражалась за жизнь своего деда. Покупала дорогие целительские артефакты, которые не могла сделать сама, приглашала лучших столичных магов и докторов. И слышала всякий раз одно и то же: деда нельзя было спасти, только отсрочить смерть — на дни, может быть, недели... Внутренние органы отказывали один за другим. В последний месяц он ничего не видел и не слышал. И, как говорили целители, ничего не осознавал. Я надеялась на это. Страшно было представить, как мой дед, всегда ходивший с прямой спиной и отказывающийся выходить из дома с тростью, перенес бы свою беспомощность.

Артефакторика была смыслом его жизни, она же и погубила его. Он сгорел, надорвался на службе в военном министерстве, работая над очередным засекреченным проектом, и так и не смог восстановиться после этого. И все же продолжал заниматься магией, даже зная, чем это рано или поздно закончится.

И я впервые не смогла понять его. Разве все это — эти бездушные вещи, бездушные люди — стоили того, чтобы умереть?

От мыслей, навязчиво крутившихся в голове, меня отвлек вопрос Шефнера:

— София, в вашем доме кто-нибудь есть?

Я кивнула, радуясь, что не нужно отвечать вслух. Менталист легко бы распознал мою ложь. С утра, собираясь на похороны, я дала служанке оплачиваемый отпуск на неделю. Кати не хотела уезжать, но переживания за старого хозяина подточили и ее силы, и она все же решила немного пожить у своего сына за городом. Значит, дом полностью в моем распоряжении. Пустой, холодный, мертвый.

Впрочем, я чувствовала себя точно так же.

Позволив Шефнеру проводить себя до крыльца, я заперла за собой дверь и, не включая свет, поднялась в дедушкин кабинет. Скинула ботинки и забралась в его кресло с ногами. На столике все еще лежала открытая книга, которую дед не дочитал. Он не любил, когда его вещи трогают, поэтому, даже когда его приковало к постели, ни Кати, ни я не стали убирать книги и дедовы записи в шкаф. Поэтому теперь казалось, что он не умер, а просто вышел куда-то и вот-вот вернется.

В дверь решительно зазвонили. Я выглянула в окно и увидела Шефнера. Он не уехал? Я ведь слышала, как завелся мотор. Почувствовав мой взгляд, мужчина поднял голову, и я поняла, что ошиблась. Это был не тот Шефнер.

— Софи, это я. Открой! — попросил Петер.

Я прикрыла окно и спустилась вниз. Не для того чтобы впустить Петера, а чтобы активировать охранный артефакт. Дед был бы недоволен моей неосторожностью. Он всегда так беспокоился, что меня кто-нибудь обидит.

Не обращая внимания на шум за дверью, я направилась в кухню. Откупорила бутылку вина, хлебнула из горла и поморщилась. Нет, напиться так, чтобы стало легче, у меня не получится. Пить я не умела и не любила. Поэтому закурила и тут же раскашлялась. В голове зазвенело, стало как-то легко, и я осела на пол. Лежать в так и не снятом пальто было не холодно, разве что ноги в чулках немного подмерзали, но вставать уже не хотелось. Я поджала ступни и, глядя в потолок, тихо заплакала. Впервые за последние месяцы. Но даже со слезами боль не уменьшалась, а я не находила облегчения.

Не знаю, как и когда я успела заснуть, а может, и потерять сознание, но очнулась от легкой тряски. Меня несли на руках, прижав к груди.

— Петер? — шепнула я пересохшими губами, но меня услышали.

— Боюсь вас разочаровать, София, но моего племянника здесь нет.

Менталист. Встрепанный, явно не выспавшийся и все в той же одежде.

— Как вы попали в дом? — просипела, с неудовольствием отмечая, что голос меня совсем перестал слушаться.

— Как крыса СБ я должен уметь проникать сквозь любые закрытые двери. Хотя с охранкой пришлось повозиться.

— Вы испортили защитный артефакт? — возмутилась и внезапно закашлялась. Меня тут же начали убаюкивать. Как будто это могло помочь!

— Нет-нет, что вы, я бы не посмел, — успокаивающе, будто бы говорил с ребенком, сказал Шефнер. — Артефакт на месте. Если будет время, я подскажу вам, как его укрепить.

Мы уже поднялись на второй этаж.

— Где ваша спальня?

Я вяло махнула рукой, показывая вниз, на первый.

Маг ничем не выдал свое неудовольствие и, покрепче меня перехватив, осторожно спустился.

Только у самой кровати он позволил мне встать на ноги. Помог снять пальто, подложил под спину подушек. Осталось одеяло подоткнуть, но тут я едва не зашипела на него, и он предпочел скромно отойти. Сил, чтобы выгнать наглого менталиста из дома, у меня не было, и я устало спросила:

— Зачем вы здесь?

Судя по тусклому свету из окна, было еще утро.

— Беспокоился о вас, и оказывается, не зря. У вас температура, да и кашель мне не нравится. Я вызову доктора, но сначала позабочусь о вашем удобстве. В этом доме есть молоко и мед?

Напоив меня горячим питьем, он коснулся прохладной рукой моего лба и нахмурился.

— Я мигом. Не вставайте, пожалуйста, с постели.

Скажи мне кто полгода назад, что Шефнер может быть таким заботливым и понимающим, ни за что не поверила бы. Но он действительно поддерживал меня почти с самых первых дней болезни деда. Его автомобиль появлялся у моего дома едва ли не каждый день. И даже когда менталист не мог сам заехать ко мне, он отправлял своего водителя. Привезти лекарства, отвезти куда нужно. И почти все хлопоты по похоронам Шефнер взял на себя как друг моего деда. Или даже как друг семьи.

Это было странно, но неловкости не вызывало. Мартин Шефнер так легко вошел в мою жизнь, что я даже не успела понять, что это значит для меня. И кто он для меня. Едва ли друг — слишком разные у нас статусы, да и помнила я его едкое высказывание о дружбе между мужчинами и женщинами. Покровитель? Звучало гадко и неприлично. Но он больше не был просто куратором моей стажировки. Кураторы не торчат в спальнях своих студентов, ища способ немного сбить температуру.

Выпив горячего питья, я почувствовала себя чуть лучше и провалилась в зыбкий жаркий сон.

Мартин осторожно закрыл за собой входную дверь и едва не запнулся о Петера, сидевшего на крыльце. Тот все еще дрых, как полчаса назад, утопив покрасневший нос в меховом вороте пальто. Маг даже позавидовал — что Софи, что его племянник были способны уснуть где угодно. Или это артефакторы все такие неприхотливые?

Мартин прошел мимо, но затем все же вернулся. Лечить еще и племянника не хотелось. Да и помощь его могла сейчас пригодиться. Оставлять Софи одну не хотелось. Маг потряс Петера за плечо, тот тяжело разлепил ресницы, непонимающе глядя на своего дядю, вручившего ему ключи от автомобиля.

— Петер, будь добр, съезди за доктором Отиусом, скажи, что внучка мастера Вернера приболела.

Петер тут же оказался на ногах.

— Что с ней?

Мартин перегородил ему дверь, не давая ворваться в дом.

— Простыла. В эти дни она мало заботилась о себе.

"А я недосмотрел".

— Хорошо, — растерянно кивнул Петер, а затем нахмурился. — Дядя, почему ты здесь?

— А где я должен быть? — рассеянно спросил Мартин.

— Ведь не из-за меня же ты помогаешь Софи, и едва ли в благодарность мастеру Вернеру.

Мартин вскинул брови.

— Почему я просто не могу проведать знакомую мне фрейлейн, о которой беспокоюсь?

— Потому что ты никогда не делаешь ничего просто так.

Маг равнодушно пожал плечами. Домыслы Петера его мало волновали, а всерьез воспринимать племянника как соперника не получалось. Уже нет.

— Иди, не тяни время.

Петер спустился вниз по лестнице, но затем вновь оглянулся. Лицо его кривила болезненная гримаса.

— Ты знаешь, я ведь на самом деле ее люблю. Уже много лет. А теперь пришел ты... неужели, думаешь, я не вижу, что ты делаешь? Постепенно вытесняешь меня из жизни Софи, делаешь лжецом и идиотом в ее глазах.

— Я делаю? — холодно переспросил Мартин. — Ты с этим отлично справляешься сам.

Женщины любят, когда им демонстрируют надежность, даже если это на самом деле не так. Петер со своими порывами, терзаниями и метаниями мог вызвать разве что раздражение, но никак не любовь. Тем более после того, что он устроил месяц назад.

Мартину приходилось видеть Софи взбешенной, дующейся, злящейся. Но никогда так сильно ненавидящей, как в тот день, когда он стал свидетелем некрасивой ссоры между ней и своим племянником. И ведь они вроде только начали вновь общаться, когда Петер умудрился все испортить.

Звонил в дверь Мартин долго. Ему открыла служанка Вернеров, кругленькая и маленькая женщина с вечной улыбкой на лице. В этот раз она не улыбалась.

— Господин Шефнер, как не вовремя вы пришли... Или наоборот, вовремя! Ваш племянник тоже тут, и они с Софи... ох! Я уже даже не знаю, что делать. А ежели колдовать начнут? Меж чародеев-то не вмешаешься... — тараторила служанка.

Шефнер аккуратно подвинул ее и прошел внутрь. Судя по голосам, Петер и Софи были в гостиной. Дверь была приоткрыта, поэтому Шефнер смог оценить ситуацию, не привлекая к себе внимания.

На щеке Петера краснел след от удара, и по тому, как Софи потирала руку, было понятно, что била именно она и всерьез.

— ...как в твою дурную голову могла прийти мысль беспокоить моего деда, когда он так болен! — полным ярости голосом говорила она, впрочем, не срываясь на крик.

— Он сам заговорил об этом! Что я должен был ему сказать?

Мартин поморщился. Его племяннику не хватало убедительности и навыков, чтобы успокоить разъяренную девушку.

— Правду! Но никак уж не врать о нашей будущей помолвке. И не устраивать перед ним эту унизительную сцену. Использовать моего деда, чтобы заставить меня согласиться на твое предложение... это низко даже для тебя.

— Я не использовал мастера. Ты же слышала его! Он хочет знать, что у тебя все будет хорошо. И он спросил, какие у меня планы по поводу тебя. Разве я должен был врать?

— Что же ты о своей невесте не сказал? Или о Марте?!

Судя по всему, мальчик сделал Софи предложение на глазах у ее деда, тем самым загнав девушку в угол. Это могло сработать с кем-то другим, но не с чародейкой из рода Вернеров. Хотя Мартин полагал, что Петер не врал — не было у него злого умысла.

Представление нужно было заканчивать. Мартин постучал о косяк двери и зашел внутрь. София ожгла его злым взглядом.

— Прошу прощения. Вынуждена вас покинуть, — голос у нее дрожал. — Надеюсь, ваш племянник, господин Шефнер, меня больше не побеспокоит!

Петер рванул было за девушкой, но Мартин жестко схватил его за локоть.

— Не делай все еще хуже. Иди домой.

Во взгляде Петера было столько усталости и тоски, что пальцы Мартина разжались, отпуская руку юноши.

— Софии не до тебя, — уже мягче сказал Мартин. — Если не можешь справиться со своими проблемами, не втягивая ее, то лучше не мешай.

— Мои проблемы... — пробормотал Петер. — Я решу их. Обещаю.

Едва ли то, что он имел в виду, могло понравиться Мартину, но он предпочел промолчать.

Я почти неделю не выходила из дома, воспользовавшись академическим отпуском. Восстанавливалась физически и душевно, читая книги и подолгу глядя в окно на пустой задний двор. Возвращаться к работе не хотелось, будто я в один момент охладела к артефакторике. Пару раз приходил Петер, но его я не впускала. Шефнер-старший тоже заглядывал. Выпивал со мной чашку чая и, вежливо раскланявшись, уезжал. Вопросов о том, когда я вернусь к работе, не задавал.

Пожалуй, если бы не Мартин Шефнер, я бы совсем заросла мхом и едва ли поднималась с постели. А так приходилось приводить себя в порядок и играть с ним в чаепития. Единственный раз, когда я пыталась отговориться плохим самочувствием, он вновь привез доктора, и пока тот меня не осмотрел, отказывался уйти. Самое грустное, что когда я пожаловалась приехавшей Кати на слишком властного гостя, та его поддержала. И что мне оставалось делать? Не пускать его не представлялось возможным. Да и на что было жаловаться — "Помогите, глава СБ заставляет меня угощать его чаем"?! Бред.

Жизнь продолжалась, хотела я того или нет. И преподносила сюрпризы. Первым из них было внезапное желание барона фон Гревеница навестить свою племянницу. Внезапным оно, впрочем, стало по моей вине.

В этот день мой поздний завтрак начался в два часа дня. Я читала утреннюю газету, вяло ковыряясь вилкой в блинчиках с вишневым вареньем, когда в дверь позвонили. Кати находилась в другой части дома и не слышала трели звонка, поэтому я вздохнула, запахнула дедов махровый халат и пошла проверять, кого принесла нелегкая. И Петер, и его дядя в это время были заняты.

Подойдя к двери, я встала на цыпочки и заглянула в глазок. Немолодой господин с грустным лошадиным лицом, одетый в унылый серый фрак, показался мне смутно знакомым. Один из клиентов деда? Я приоткрыла дверь, не снимая цепочку, и самым холодным тоном спросила:

— Чем я могу вам помочь?

— София, это ты?

Охнула, внезапно узнавая. Когда в последний раз его видела, я даже не была еще студенткой. Поспешно открыла, впуская дядю в дом.

Дядя Клеменс, старший брат моего отца, мало изменился за эти годы. Разве что стал еще суше и сутулее, чем раньше, но все так же выглядел больше похожим на чиновника средней руки или адвоката, чем на главу древнего аристократического рода. Было ему сейчас около сорока пяти. Его жена умерла около двадцати лет назад, но он так и не женился и не обзавелся потомством. Человеком он был добрым, но слегка... занудным, что ли. И весьма консервативным.

— Дорогая, прими мои соболезнования, — скорбно сказал дядя, сухими губами касаясь моей щеки. — Почему ты не ответила на письмо?

— Письмо?

— Да, я прислал тебе письмо, как только узнал о смерти твоего деда.

— Простите. Я... — подобрать оправдания было сложно.

Корреспонденция мне приходила, но я заталкивала ее в ящик комода, не читая.

— И я весьма недоволен, что ты не пригласила меня на похороны. Но, видимо, тебе было не до этого. Ты уже решила все формальные вопросы с наследством? Если у тебя есть проблемы, то я могу приказать моему поверенному ими заняться.

— Спасибо, у меня нет проблем.

Барон снял с головы старомодный котелок и с укором на меня посмотрел.

— Дядя Клеменс, не хотите ли выпить чаю? — поспешно спросила я.

— Конечно, дорогая. Надеюсь, у тебя есть слуги?

Я кивнула.

— Тогда пусть меня проводят в гостиную, а ты пока приведи себя в порядок.

Когда я вернулась спустя минут двадцать, дядя уже чинно сидел в гостиной и что-то негромко выговаривал Кати. Заметив меня, он поднялся и впервые за нашу встречу улыбнулся.

— Ну вот, другое дело. Ты очень похорошела, София. Жаль, что твои родители не могут тебя увидеть такой.

Я поправила рукава черного траурного платья и опустила глаза, являя собой образец скромной и милой девушки. Это платье было единственным нарядом в моем гардеробе, соответствующим ситуации. Все же траур я носить не собиралась. Маги обычно пренебрегали такими условностями. Но барону знать об этом не полагалось.

— Вы приехали сегодня, дядя?

— Нет, еще вчера вечером, но был так утомлен дорогой, что тут же отошел ко сну.

Столицу барон Гревениц не любил, предпочитая тихо и мирно жить в своем поместье подальше от шумного города и большой политики.

— Что вас привело?

— Мне захотелось проведать свою племянницу. Я понимаю, что ты уже совсем взрослая и... э-э-э...

— Независимая, — подсказала я. В свои двадцать два года я была вольна полностью распоряжаться своей жизнью и имуществом.

— Да, — кивнул барон. — Но ты все же молодая девушка, живущая одна в столице. Меня не может это не беспокоить. Ты ведь еще не обручена?

— Боюсь, нет, — с фальшивым сожалением вздохнула я.

— Что ж, может, это и к лучшему. Не думаю, что твой дед мог подобрать хорошую партию для девушки из благородного рода Гревениц.

— Я Вернер, дядя, — напомнила.

Барон поджал губы.

— Не понимаю, зачем тебе нужно было править документы на это имя. И все же ты моя племянница, и меня не может не беспокоить твоя репутация.

— А что с ней не так?

Барон нервно смял салфетку в руках.

— Мне сообщили, что ты весьма близка с Шефнером, — с неодобрением сказал он.

— С каким из? — не моргнув глазом, спросила я.

Больше всего на свете я ненавидела вмешательство в свои дела и отношения. Чашка в руках барона дрогнула, и горячий напиток едва не пролился на его брюки. Он осторожно поставил ее на стол и недовольно на меня посмотрел.

— Конечно же я имею в виду не юного барона Шефнера, а его дядю. Я позволил твоему деду присматривать за тобой потому, что у тебя магический дар, который нужно было развивать и контролировать. Время от времени по моей просьбе Август писал мне, чтобы сообщить о твоих успехах в университете. Я рад, что ты оказалась прилежной ученицей, и что вела себя подобающе. Но ни в одном из последних своих писем Август не упоминал, что ты знакома с Мартином Шефнером и что он частый гость в вашем доме.

— Он постоянный клиент моего деда. Был им.

А теперь, судя по всему, Шефнер перешел в наследство мне. Как и старый дедушкин халат. И при этом столь же удобен, но не слишком приличен для молодой девушки. Я еле удержалась от неуместного в данной ситуации смешка.

— Я был знаком с его старшим братом, мы учились вместе. Да и потом я захаживал к нему в гости. И хорошо помню Мартина. Удивительно, что он стал главой Службы безопасности.

— Удивительно? Но кто лучше, чем маг-менталист, годится для этой работы? Тем более с таким характером, как у него? — проворчала я. — К тому же, насколько я помню, в семье Шефнеров почти все мужчины шли по стезе военной или тайной службы государству.

— Это так. Но стоит понимать, что представители рода Шефнеров в непростые для нашей страны годы отнюдь не являлись самыми достойными подданными империи. Да и сейчас, я знаю, Мартин Шефнер находится под покровительством Тренка.

— Канцлера? И что же?

— От женщины сложно ожидать, что она будет разбираться в политике, — пробормотал барон почти себе под нос. — Тренк проводит политику, ослабляющую нашу империю и влияние императора. Он не намного лучше социалистов, мечтающих привести к власти отщепенцев из самых низов, еле умеющих читать.

Перестав общаться с семьей отца, я совсем забыла, что Гревеницы всегда были ярыми монархистами, а мой прадед когда-то был одним из сторонников императора Терруса, проигравшего войну с алертийцами. Неумелые и неосторожные действия Терруса потом едва не привели страну к гражданской войне. Отделения западных провинций и северных вольных городов удалось избежать благодаря Лигнарду фон Боргосу, ставшему позже первым канцлером Грейдорской империи. А император потерял большую часть власти, став едва ли не символической фигурой. Бывших сторонников Терруса, а также тех, кто питал надежды на восстановление Грейдора как военного государства, такая ситуация, конечно, не устраивала. И хотя мой дядя не имел политических амбиций и военных талантов, которые он мог бы применить на войне с Алертом, но все еще традиционно недолюбливал нынешнее правительство.

Нынешний канцлер, Густав фон Тренк, не был популярен среди старой аристократии и армии, но зато благодаря щадящей налоговой политике и экономическим реформам пользовался поддержкой народа и среднего класса.

А Шефнер, значит, протеже Тренка? Неудивительно, что мой дядя так недоволен моим кругом общения. Я и так веду образ жизни, мало соответствующий его представлениям о приличиях, а тут еще и сомнительные знакомства. И если я не хотела сложностей с бароном в будущем, то следовало сразу прояснить свою позицию.

— Дядя, я действительно не разбираюсь в политике, но меня она и не касается. Я прежде всего артефактор, а господин Шефнер является лишь моим временным работодателем.

— Ты могла бы не сотрудничать с СБ, — проворчал барон. — Артефакторика совершенно не женское дело, но раз уж ты все же решила ею заниматься, то могла бы выбрать работу на благо государства, а не поддерживать эту шайку, вечно сующую нос в чужие дела.

На меня снизошло озарение. Военное министерство! Так вот на чью мельницу льет воду неизвестный доброжелатель. Не сумев уговорить меня работать на них добровольно, они подключили моего дядю.

— Дядя Клеменс, можно мне поинтересоваться, а кто именно сообщил вам о Шефнере, если дедушка об этом не писал?

Барон отвел взгляд.

— Один мой университетский знакомый.

Кто-то из приятелей деда, университетских преподавателей? У меня было не слишком много знакомых старше тридцати, тем более из благородных семейств. В отличие от Петера я не посещала светские рауты и хорошими связями не обладала.

— И как зовут этого заботливого господина, столь пекущегося обо мне?

Дядя не хотел отвечать, но я продолжала сверлить его тяжелым взглядом, и он наконец сдался:

— Людвиг Гайне.

Ха! Сам военный министр! Это было несколько пугающе, что он знал о моем существовании, и все же мне польстил его интерес ко мне как артефактору. Поверить в то, что незнакомый человек внезапно решился обеспокоиться моим моральным обликом, было совсем уж невозможно.

— Вы так хорошо его знаете?

— Не особо. Он был старше меня на несколько лет, но мы входили в один клуб. Я всегда с интересом следил за его карьерой и даже писал ему свои соображения о том, как стоит развивать нашу армию.

— И он вам хоть раз ответил?

Барон покраснел. Мой бедный наивный дядя. Я покачала головой:

— Нет? Тогда вам не кажется странным, что он внезапно написал вам, если раньше вы не общались?

— Безусловно, я немного удивился. Но сегодня министр принял меня у себя. Он был весьма дружелюбен. Мы поговорили немного о старых знакомых, политике, и он похвалил тебя. Сказал, что его артефакторы в восторге от некоторых твоих студенческих работ. И раз уж ты решила работать, то я бы предпочел, чтобы ты занималась чем-то более респектабельным и общалась с людьми, имеющими не столь сомнительную репутацию, как Шефнер.

Надо было бы познакомить дядю со Шварцем, чтобы он понял, с какими людьми мне придется работать в этом "респектабельном" министерстве.

— В военном министерстве не работают женщины, — напомнила я. — Что уж тут респектабельного?

Кажется, мне удалось несколько поколебать дядю, но все же не до конца.

— Я боюсь, что ты останешься старой девой, но если ты будешь работать на Гайне, то сможешь найти себе приличного мужа. Он наверняка познакомит тебя с влиятельными и приличными людьми.

"Нет, точно нужно представить дяде Шварца".

— Вынуждена ответить отказом, — твердо сказала я. — Никаких военных в моей жизни. Ни в работе, ни в личной жизни.

— Дорогая, твои взгляды на жизнь меня огорчают.

Прежде чем я успела ответить, в дверь снова зазвонили. Я очень надеялась, что это Мартин Шефнер. Дядя Клеменс был человеком традиционных взглядов, но нерешительным, что ли. И как выяснилось, легко поддающимся убеждениям. Против Шефнера-старшего у него не было ни единого шанса.

— Простите, я открою.

— Тебе бы следовало завести дворецкого, Софи, — сказал мне уже в спину барон.

Дверь я распахнула без всяких сомнений и тут же попыталась закрыть. Но Петер успел подставить ногу.

— Дай мне пять минут! — умоляюще сказал он, — и я уйду!

— У меня нет пяти минут, я занята. У меня гости, — сердито сказала я.

— Дядя? — нахмурился мой сокурсник.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я. Но потом поняла: — А, ты имеешь в виду своего дядю. Нет, это не он. А теперь, будь добр, проваливай.

— Одну минуту! Софи!

Нет, я не повелась на щенячьи глазки Петера. Просто опасалась, что его крики под окном привлекут внимание дяди.

— Хорошо. Только быстро. И не кричи так...

Я сдалась и пропустила его внутрь. Но я не ожидала, что он протащит с собой огромный чемодан.

— Это что такое? — спросила с подозрением.

— Я разорвал помолвку, — торжественно заявили мне, — и ушел из дома.

— Молодец... — рассеянно похвалила я, поведясь на горделивую интонацию Петера. Но затем до меня дошло, что он сказал. — Что?! И ты решил теперь поселиться у меня?!

— Нет-нет. Я снял себе комнаты в соседнем квартале. Но после того как вчера случайно разбил одну из своих игрушек, домовладелец заявил мне, что я обязан избавиться от всех артефактов. Вот я и подумал, что, возможно, ты разрешишь пока временно подержать их у себя.

— А что за игрушка? — заинтересовалась я. — Стены хотя бы целы?

— Дымная ловушка, абсолютно безвредная. А соседи вызвали пожарную повозку, — вздохнул Петер. — Так могу ли я доверить тебе свои артефакты?

— М-м-м, сейчас не лучшее время. Давай....

— Софи, что это за молодой человек?

Ну вот, и дядя вышел, решив принять участие в развлечении. И я, кажется, окончательно пала в его глазах. Объяснить взъерошенного молодого мужчину, пришедшего ко мне с чемоданом в руках, было весьма сложно. Может, за коммивояжера его выдать?

Петер с громким стуком поставил чемодан на пол и, просияв дружелюбной улыбкой, протянул дяде руку:

— Добрый вечер! Я Петер фон Шефнер, друг вашей племянницы.

— О-о-о, один из двух значит? — взглянув на меня с укоризной, тихо сказал дядя. — Я-то принял это за шутку.

Барон был слишком хорошо воспитан, чтобы устраивать скандал. Он вежливо ответил на рукопожатие.

— Клеменс фон Гревениц. Я знал вашего отца, вы очень на него похожи.

Прозвучало совсем не как комплимент. Я кинула весьма красноречивый взгляд на артефактора.

— Мы с Петером сокурсники. Он зашел по учебным делам. Так ведь?

Шефнер младший активно закивал.

— Да-да, твой научный руководитель интересовался, когда ты вернешься к учебе.

— Завтра и вернусь, — твердо пообещала я.

Дома оставаться опасно. Мало ли кто еще решит заглянуть в гости, и какие встречи все это сулит. Фантазия подкидывала самые странные сочетания — Шефнера-старшего и Шварца, пьющих у меня чай. Гайне и опять же Шефнера, обсуждающих политику за кофе в моей гостиной... А потом, может, и невеста Петера заглянет посмотреть на разлучницу. Одновременно с Мартой. Бр-р-р.

Чем больше я буду занята, тем меньше шансов, что меня во что-то втянут.

Избавившись от Петера, я еще битый час уверяла дядюшку, что не состою ни в каких порочащих род Гревениц связях и не привожу в дом посторонних мужчин. Кати, приведенная в гостиную как свидетельница, активно кивала, подтверждая мои слова.

Наверное, оправдываться перед дядей было необязательно. У барона фон Гревениц не имелось рычага давления на меня. Я была финансово независима, имела свой дом и давно вышла из возраста, когда мне нужен был опекун. Но ссориться с дядей тоже не хотелось. Он был, в принципе, неплохим человеком, довольно одиноким. Как и я теперь. Так что я вполне могла пойти ему навстречу в некоторых мелочах. Тем более что он скоро уедет в свое поместье, а я вернусь к разнузданному образу жизни — буду ночами проводить время со своими артефактами, шептать им всякие нежности...

В итоге я стала жертвой своей мягкосердечности, пообещав дяде то, что мне претило до глубины души. Мне предстояло войти в высший свет. На мои робкие попытки возразить, что я еще в трауре, мой консервативный дядюшка ответил, что я не в том возрасте, чтобы ждать еще год. Кажется, он так и не мог определиться, кто я — унылая старая дева, помешанная на науке, или легкомысленная девица, строящая глазки всяким там Шефнерам...

Светские рауты и званые вечера меня не прельщали, но, немного поразмыслив, я решила, что это неплохой способ для того, чтобы сделать себе имя. Вот приду я куда-нибудь... Такая вся красивая, в роскошном платье. И с артефактами собственной работы. Да у меня отбоя от клиентов не будет! Баронесс и баронов, герцогинь, графов и прочих скучающих от безделья аристократов, не знающих, куда потратить свои деньги.

Я ненавидела жеманных баронесс и напыщенных графов. Я ненавидела роскошные платья, оказавшиеся жутко неудобными. И мне до чертиков надоело быть постоянно красивой. От завивки волос горячими щипцами мне казалось, что я скоро облысею, а мозоли от изящных туфелек упорно не хотели заживать. Вежливая и милая улыбка так прилипла к моему лицу, что казалось, меня и похоронят в таком виде, улыбающуюся...

Прошло всего два месяца с моего официального выхода в свет, и это был всего лишь пятый случай, но развлечения и местная публика уже успела мне наскучить.

— Милая Софи, скажите же моему мужу, что он должен быть осторожнее в своем увлечении антикварными украшениями. Вдруг на них какое-то проклятие!

Я подавила вздох, вертя в руках бриллиантовые запонки, всунутые мне, пока я решала, стоит ли мне попробовать крабов или тосты с гусиным паштетом. А ведь мне почти удалось провести десять минут в спокойствии и одиночестве.

— Такое встречается довольно редко. И на этих запонках нет никаких чар, тем более проклинающих.

— Так почему он так активно лысеет? — воскликнула баронесса фон Крид, полная дама с почти вываливающимся из узкого платья бюстом. Интересно, она сочтет оскорблением, если я предложу ей мастера, продающего артефакты для похудания?

— Милая, — осторожно вмешался барон фон Крид, радуя собравшуюся публику багровеющей лысиной, — фрейлейн Гревениц...

— Вернер, — привычно поправила я, но меня не услышали.

— ... все же не целительница. Да и она не видела всю мою коллекцию.

— Это нужно исправить! — экспрессивно воскликнула баронесса. — Как насчет того, чтобы зайти к нам в гости вместе с вашим чудесным дядей, к примеру, в следующую субботу? У меня будет небольшой званый вечер на двадцать человек. И все такие же творческие люди, как и вы, Софочка. К примеру, Тати отлично рисует, а князь Млодич пишет такие прекрасные стихи!

Объяснять, что моя артефакторика несколько отличается от бесполезных акварелек 'Таточки' или громоздких стихов роанца Млодича, которые тот декламировал с таким чудовищным акцентом, что понять его могла только баронесса фон Крид, было бесполезно.

Ну вот и зачем я на все это подписалась?! Я кинула тоскливый взгляд на своего дядю, важно вещающего что-то невысокому господину с острым птичьим лицом, и еще раз вздохнула. Кажется, он вошел во вкус. А ведь как все невинно начиналось. "Это благотворительный бал, ты сможешь хорошо повеселиться, там будет много твоих сверстников". Ну да, только с ними мое общение что-то совсем не ладилось — в отличие от публики постарше, обремененной болезнями и изнывающей от скуки. Однако платить за мои консультации никто не собирался. Как можно думать о деньгах такой приличной девушке, племяннице барона фон Гревениц!

К счастью, баронесса перевела разговор на свой будущий вечер, и я смогла незаметно отойти. Но слишком спешила, и поэтому впечаталась в чью-то спину. Хорошо так впечаталась. Ладно хоть владелец спины был довольно развитым физически и даже не пошатнулся. Зато я наверняка оказалась бы на полу, если бы меня не успели подхватить.

— Ой!

— Вы в порядке, фрейлейн? — спросил меня мой спаситель.

Симпатичный такой. На нормального человека похож, а не на напомаженный манекен, какими казались большинство молодых мужчин здесь. И судя по выправке и широким плечам... военный?

— Да, спасибо, — я натянуто улыбнулась, аккуратно освобождая свою руку.

— Вы ведь София Вернер, да? — с интересом спросил меня мужчина, неожиданно легко нарушая правила, установленные высшим светом.

— Да, — растерянно подтвердила я.

— Меня зовут Стефан Ланге, а это моя младшая сестра Мария. Она сегодня впервые выходит в свет.

Я с ужасом посмотрела на юную девушку, стоявшую позади светловолосого мужчины. Судя по взгляду бывшей невесты Петера, она отлично знала, кто я такая. Молчание несколько затягивалось. Мария Ланге изучала меня, а я — ее. Почему-то мне казалось, что она должна быть невзрачна, а то и вовсе уродлива. Должна же быть причина, почему Петер так бежал от брака с дочерью графа.

Мария же была хороша в самом цветении своей юности. С округлой в нужных местах фигуркой, белокурыми волосами, вьющимися, я уверена, от природы, и теплыми карими глазами, в которых сейчас застыли страх и растерянность. Будто олененок, увидевший хищника. Неприятно, что этим хищником в ее глазах была я.

И вид у меня, наверное, был довольно зловещим по сравнению с этим цветочком. Я сильно осунулась и похудела во время болезни деда и все еще полностью не оправилась. Прибавьте к болезненной худобе и бледности пристальный и тяжелый взгляд серых глаз, пепельные волосы холодного оттенка, строгие черты лица. Да и платье на мне было хоть и элегантным, но мрачным — темно-зеленого, почти черного цвета. Именно так и выглядят роковые злодейки в романтических пьесках. Единственное, что во мне оставалось милым, так это ямочки на щеках. Но они были видны, когда я улыбалась. Сейчас мне это делать точно не хотелось.

"Да ну, ты же ничего такого не сделала", — рассердилась я на саму себя и выпрямила спину, готовясь встретить возможные обвинения.

Но Мария меня удивила.

— Я слышала о вас от Петера, — тихим бесцветным голосом сказала она. — И когда увидела, сразу узнала. Он очень вами восхищается. Жаль, что я не так талантлива и умна.

Я вновь промолчала, не зная, что ответить на комплимент.

— Как у него дела? С ним все хорошо? — все таким же умирающим тоном вопрошала Мария.

Петера я видела вчера в университете. И он был все так же жизнерадостен и болтлив, как обычно. Если его что и тяготило, то он хорошо это скрывал. Но не говорить же это его бывшей невесте?

— Он много учится и обживается на новом месте, — наконец сказала я. И не удержалась от вопроса: — Это правда, что он разорвал с вами помолвку?

Моя излишняя прямота не понравилась Стефану Ланге.

— А вы разве сами не знаете? — резко спросил он.

— Петер сообщил мне о разрыве помолвки, но его словам не всегда можно доверять.

Мария прикрыла свои оленьи глаза пушистыми ресницами.

— Это так. Он пришел к моему отцу и объяснился. Тот был так зол... Но я не виню Петера. Он ведь любит вас, так зачем же его неволить?

— А вы? Любите его?

Это был странный, удивительно личный разговор в месте, где положено было веселиться и предаваться пустым разговорам. Но ни музыка, ни шум не мешали нам с Марией.

— Я никогда не любила его по-настоящему и была очарована совершенно по-детски. Но сейчас я почти переболела своей влюбленностью.

Стефан мягко обнял сестру за плечи.

— Так правильнее, — сказал он. — Ты достойна лучшего человека, который будет тебя любить.

Эта сцена была бы удивительно сентиментальной и трогательной и, вполне возможно, довела бы меня до слез, если бы Ланге все не испортил, добавив мстительно:

— Конечно, Шефнеры теперь по гроб жизни будут обязаны моей семье. И пусть Мария запретила вызывать наглого щенка на дуэль, но с Мартина я возьму виру за нанесенное оскорбление.

— Тоже вызовете на дуэль? — с болезненным любопытством спросила я.

Стефан Ланге фыркнул:

— Что я, не в своем уме, пытаться вызвать ментального мага на честную схватку? Ну уж нет! Будет расплачиваться со мной информацией из своего ведомства.

— А вам она зачем?

— Стефан хочет сделать карьеру военного советника, — застенчиво шепнула Мария.

Уловив мой непонимающий взгляд, Стефан остро улыбнулся:

— Чтобы достигнуть каких-либо высот при дворе, нужно хорошо знать все грязные подковерные игры, что там ведутся. И в этом Мартину нет равных.

Приятные, в общем-то, оказались люди, несмотря на склонность Марии к мелодраматизму и патетичности и циничность и прагматизм ее брата, которые не ожидаешь увидеть у наследника графа.

К примеру, этот милейший человек, который, как оказалось, неплохо разбирался в новейших разработка артефакторики, умудрился едва ли не уговорить меня сделать ему несколько артефактов почти бесплатно. При этом умело играя на моем чувстве вины и пользуясь только своим обаянием. Прирожденный политик! Если бы не моя врожденная скаредность, то ему наверняка удалось бы надуть меня. Но в итоге я навела его на мысль, что ему выгоднее и легче заставить поработать на себя Петера, неплохо поднаторевшего в военной артефакторике. Мы расстались довольные друг другом и нашим знакомством. И Стефан все же взял мой адресок, шепнув на прощание, что на ментальные артефакты он уж точно не поскупится и вообще ему нужен "свой человек" среди магов.

На этом вечер впечатляющих знакомств не был закончен. Стоило мне сесть в кресло и вытянуть гудящие ноги, как меня нашел дядя все с тем же остролицым господином. Господин при ходьбе опирался на трость и едва заметно хромал. Я поспешно встала, полагая, что незнакомец захочет сесть.

— Сидите, фрейлейн, — благодушно сказал немолодой уже мужчина, усаживаясь в соседнее кресло.

— Это моя племянница София, — горделиво представил меня дядя, как всегда упустив имя рода. — София, позволь представить тебе фельдмаршала Людвига Гайне, возглавляющего наше военное министерство. Но это ты и сама, наверное, знаешь.

Гайне слегка улыбнулся.

— Необязательно. Артефакторы бывают весьма рассеянны.

В этом он был прав. И как я его сразу не узнала, ведь видела же фотографии с ним в газетах!

Я подчеркнуто вежливо и глубоко поклонилась. Этикет предписывал женщинам делать книксены, но я как артефактор имела право на иную форму приветствия и, несмотря на недовольство дяди, пользовалась именно ей.

— Фельдмаршал...

— Я не люблю чинов, — отмахнулся тот, с любопытством меня разглядывая.

Гайне не выглядел прожженным интриганом, и мне пришлось напомнить себе, что именно этот сухопарый и старомодный господин написал письмо моему дяде. И он же — по крайней мере, если верить Шефнеру, — выступал за то, чтобы над магами осуществлялся жесткий контроль со стороны государства.

— Могу я попросить вас об одном одолжении, мастер? — вежливо спросил Гайне.

Это был удар прямо в сердце. Столь чудовищная лесть, на которую я все же на мгновение повелась. Я впилась взглядом в его лицо, ища насмешку, но министр выглядел серьезным.

— Я даже пока не магистр. Не говоря уже о том, чтобы заслужить ранг мастера.

Когда-то все артефакторы входили в отдельную, довольно закрытую гильдию. Не будучи членом гильдии или не получив ее одобрения, можно было не надеяться на успешную карьеру. И хотя гильдия уже сотню лет как была расформирована, традиция проходить дополнительные испытания осталась. После окончания учебы в университете артефакторы еще несколько лет оттачивали свои способности и только тогда выносили результат своей работы на суд коллег. Мастерами могли стать отнюдь не все, и даже я, несмотря на всю свою самоуверенность, не собиралась претендовать на этот ранг раньше, чем через два-три года после получения магистра.

Гайне отмахнулся.

— Раньше обучение магов не было столь формализовано. По факту ваши умения уже вполне соответствуют рангу мастера. Рейнеке говорил, что ваш артефакт невидимости хоть и нуждается в незначительной шлифовке, но даже в таком виде мог бы стать основанием для того, чтобы считать вас одним из лучших артефакторов империи. Я думаю, он будет готов за вас поручиться, если вы захотите получить ранг сейчас. Тогда вы станете самым молодым мастером в Грейдоре.

— Не стоит, — сухо сказала я. — Всему свое время. Тем более что другой ваш артефактор, мастер Шварц, утверждает, что мои чары не слишком устойчивы, а значит непрактичны.

Нельзя было позволить оказаться в долгу у Гайне. Он мог многое мне пообещать, но отчего-то мне казалось, что потом придется возместить все сторицей.

— Танас может быть довольно суров и к себе, и к другим. Но это означает, что он видит ваш потенциал. Жаль, что вы так негативно настроены к сотрудничеству с моим ведомством.

— Мой дед отдал годы своей жизни, работая на вас, и мне не кажется, что это пошло ему на пользу, — резко сказала я.

— София! — в ужасе одернул меня дядя. — Как ты можешь такое говорить!

— Ничего страшного, — успокаивающе сказал Гайне то ли барону, то ли мне. — Я понимаю, что Август был обижен на военное министерство, а вы сейчас остро воспринимаете все, что касается вашего деда. Мне искренне жаль, что давняя болезнь подточила его здоровье, но поверьте, я не имею к этому ни малейшего отношения. Август не был небрежен в работе, но был склонен переоценивать свои силы. Я пытался предостеречь его, но вы наверняка знаете, сколь упрям был ваш дед.

— Только не говорите, что вы, министр, предлагаете мне работу ради искупления вины, хотя вы и ни в чем не виноваты, — глухо сказала.

Мне казалось, что Гайне разозлится. Я говорила с ним непочтительно, почти на грани приличия. Откровенно демонстрировала свою неприязнь. Знала, что не должна была, но не смогла удержаться. Рана на сердце, оставленная смертью деда, все еще кровоточила, никак не желая заживать. Слишком мало времени прошло, чтобы я могла смириться с потерей. За всеми этими светскими раутами и приемами я ни на секунду не забывала, что когда это все закончится, я вновь вернусь в пустой дом.

Дядя в ужасе смотрел на меня и, кажется, собирался уже извиняться за мое поведение, но Гайне оставался столь же спокойным.

— Нет, конечно, — мягко сказал министр. — Я довольно прагматичен в делах. Мне интересны ваши способности. К тому же, признаюсь, у меня есть личный интерес, чтобы наладить с вами если не дружеские отношения, то хотя бы сотрудничество.

— Вы говорили об одолжении, — вспомнила я, несколько остывая.

— Да, но оно не касается моего ведомства. Видите ли, фрейлейн, — в этот раз Гайне был подчеркнуто нейтрален в обращении. — Когда мы еще были в хороших отношениях с вашим дедом, он создал для меня протез. Я лишился ноги совсем молодым, и это превратило мою жизнь, как мне тогда казалось, в кошмар. Но протез, который зачаровал для меня Август, оказался так хорош, что я смог почти забыть о своей неполноценности. Однако об артефакте нужно хотя бы иногда заботиться, а чары вашего деда тонкие, поэтому вмешательство других магов привело к тому, что протез пришел почти в негодность. Может быть, вы могли бы обновить чары? Конечно же я заплачу.

— Я посмотрю, но ничего не обещаю.

Отказывать министру в столь невинной просьбе было бы глупо, и если над протезом работал мой дед, то на самом деле стоило привести его в порядок. Не хотелось, чтобы о Вернерах говорили, как о безответственных артефакторах.

Внезапно Гайне выпрямился в кресле, глядя куда-то мне за спину.

— Ха, и что же он тут делает?! — воскликнул министр. Сложно было понять, что было в его интонации больше — раздражения или интереса.

Я обернулась и тут же увидела в пестрой толпе высокого темноволосого мужчину, невыразительно одетого, но все же привлекающего внимание. По крайней мере мое.

Мартин Шефнер. И что он тут делает? Конечно, ему и по статусу, и по должности полагалось хотя бы иногда посещать светские собрания и рауты, но все же глава СБ обычно предпочитал держаться в тени, хотя и был всегда в курсе всех сплетен. Видеть его здесь, на обычном благотворительном балу, было непривычно.

Маг напряженно смотрел поверх голов и наконец нашел меня. На лице его отразилось облегчение. Я усилием воли заставила себя остаться на месте и не разглядывать его слишком уж откровенно.

Менталист направился в нашу сторону, но путь ему преградил Стефан Ланге. Рисковый парень! Не то что Шефнер выглядел так уж устрашающе, но было в нем что-то такое... хищное. Да и менталистов, явно находившихся не в духе, едва ли стоило злить. Ланге о чем-то заговорил, полностью игнорируя раздражение и нетерпение на лице собеседника. Тот резко что-то ответил, и Стефан посмотрел в мою сторону, нахмурившись. А затем отступил в сторону, пропуская мага.

— Министр Гайне, барон фон Гревениц, — коротко поприветствовал мужчин Шефнер и развернулся ко мне: — Фрейлейн София, могу ли я попросить вас уделить мне время?

— Мартин, неожиданно тебя здесь увидеть. Что, решил позаботиться о сиротках? — ехидно спросил Гайне. Получилось более чем двусмысленно.

— Куда мне до вашей щедрости, — хмыкнул Шефнер, но поддел он Гайне совершенно без огонька, думая о чем-то другом.

Внезапно очнулся мой дядя:

— Господин Шефнер, едва ли это прилично требовать что-то от моей племянницы, едва придя на вечер. Что могут подумать люди?

И в самом деле, мы и сейчас привлекали внимание, а если я отойду вместе с Шефнером, то сплетен будет еще больше. Вот только едва ли маг приехал сюда просто так, тем более зная, что я здесь с дядей. Мне было крайне неловко, но достаточно доверительные отношения с Шефнером позволили мне попросить его не навещать меня, пока в столице был мой дядя. И маг неожиданно легко выполнил мою просьбу, ограничивая наше общение работой.

Поэтому я встала, игнорируя осуждающий взгляд барона, и позволила Шефнеру взять меня под руку. Мы вышли на балкон, почти пустой из-за не по-летнему прохладной и ветреной погоды.

— Что случилось, господин Шефнер? — спросила я, зябко ежась. В другое время маг наверняка бы обратил внимание на то, что я мерзну, но не сегодня.

— Вы не должны волноваться, София, но в вашем доме произошел неприятный инцидент.

— Инцидент? — я вцепилась пальцами в перила. — Что случилось? И как вы узнали об этом?!

— Ваша служанка отправила ко мне мальчишку с запиской, и я тут же приехал. Она написала, что ни с того ни с сего потеряла память, а когда очнулась, в вашем доме все было перевернуто. Где вы, служанка в тот момент не знала.

А я ведь действительно не сообщила, куда именно иду. Но удивительно, что Кати не стала заявлять в полицию, а обратилась именно к Шефнеру.

— С ней все хорошо?

— Я оставил с ней своего человека и позвал доктора. У нее головная боль из-за отравления усыпляющим газом, но она в порядке.

— Усыпляющий газ? Не похоже на воришек. Что-то пропало?

— Я не могу знать точно, — покачал головой Шефнер. — Если вы не против, я провожу вас до дома, чтобы вы мне сами сказали, все ли ваши артефакты на месте. Сейчас там работают мои криминалисты, но я не пустил их в вашу мастерскую.

— Работают? Скорее хозяйничают, — проворчала и потерла лоб. — Нужно вызвать полицию.

— Не стоит. Едва ли они здесь чем-то помогут.

— Почему?!

— Потому что полиция увидит обычное ограбление, но поверьте мне, оно им не является. Два дня назад обворовали хранилище в университете, отдел кафедры артефакторики. Ваш артефакт невидимости пропал вместе с десятком других студенческих работ.

— Что, вы и это на себя взяли? — устало спросила, огорошенная еще одной неприятной новостью.

Когда я расстраивалась, меня всегда тянуло язвить. А то, что я узнала о пропаже своего артефакта только сейчас, меня сильно расстроило. Маг даже бровью не повел.

— Фактом кражи занимается полиция. Однако некоторые из артефактов могут представлять опасность, попав не в те руки, поэтому СБ известили о случившемся и попросили содействия. У меня возникло подозрение, что охотились именно за вашим артефактом, но теперь оно переросло в уверенность. Я не стал вас беспокоить, тем более что застать вас дома совсем не просто, но предупредил вашу служанку, чтобы она держала меня в курсе, если за вашим домом будут следить. Мне стоило проявить большую бдительность.

Шефнер выглядел так расстроенно, что мне пришлось подавить в себе желание погладить его по руке. Но я лишь вздохнула.

— Тогда поехали. Сейчас предупрежу дядю...

— Я думаю, ему будет лучше поехать с нами.

— Это обязательно?

Мне не хотелось лишний раз тревожить барона. Он и так ворчал, что молодая девушка не должна жить одна в столице, а тут и вовсе со света меня сживет. Конечно, он рано или поздно узнает о случившемся, но когда я уже разберусь с последствиями кражи.

— Вам не стоит оставаться в своем доме, пока преступников не найдут. Поживете пока с бароном Гревениц.

Пришлось согласиться. Пока мы ехали обратно в автомобиле Шефнера, я напряженно размышляла, кто мог вломиться в мой дом. Все же я была артефактором, и любое незаконное проникновение было не так просто провернуть. Да я сама продавала защитные артефакты! Так что ко мне мог попасть только кто-то... ну да, кто-то вроде Шефнера. Он ведь это уже однажды делал. А в хранилище университета попасть еще сложнее. И если предположить, что за этим стояли одни и те же люди...

Значит, среди грабителей был маг, притом весьма неплохой. Или несколько магов. Получается, версию, что за всем стояло желание поживиться, можно было отбросить. Маги грабежами не занимаются — есть более доходные и надежные способы разбогатеть. Да и любое колдовство оставляет свой след. Никто не стал бы так рисковать ради моих любимых игрушек. Не того полета я птица и не настолько известный артефактор. Конечно, могли искать что-то из того, что принадлежало дедушке, но он не оставил ничего на самом деле ценного.

У кого был мотив так напрягаться ради того, чтобы украсть мои или дедушкины артефакты? Единственные, кто мне приходил в голову, — военные. Только они проявляли свою заинтересованность во мне, во многом непонятную и странную. Но разве министерство стало бы действовать настолько незаконным образом? Тем более зная, что я работаю на Шефнера и вполне могу обратиться в СБ за помощью.

Я покосилась на мага, ведущего машину, но не стала задавать свои вопросы при дяде. Если Шефнер сочтет нужным, он все расскажет позже сам.

Поймав мой напряженный взгляд на себе, маг успокаивающе улыбнулся. "Все будет хорошо", — сказал он одними губами. Дядя, к счастью, не заметил.

На первый взгляд в доме было все в порядке. Вещи на своих местах, ничего не разбито, замок даже не взломан. Но на магическом уровне... Я едва не зарыдала, увидев, что сделали с дедушкиными и моими чарами. Одни обрывки, и то почти истаявшие. Восстанавливать все это — не одну неделю.

Но, судя по всему, мои чары уничтожали не прицельно, не зная, куда метить, на одной мощи. Значит, не артефакторы. Боевые маги?

В отличие от артефакторов, алхимиков, целителей и менталистов, эту агрессивную братию в университете не обучали. Да и к чему? От обычных бандитов с дубинками они отличались тем, что вместо дубинок использовали сырую магическую силу. Какие чары? Даже заклинания у них были простейшими, пусть и сильными. Но в Грейдоре за всеми боевыми магами следили, и их в столице было немного. Так что, по идее, найти моих взломщиков должны были легко.

Когда я набралась смелости для того, чтобы заглянуть в мастерскую, за мной увязался барон. Помог мне снова Шефнер, намекнув, что неизвестно, в каком состоянии сейчас там артефакты. Вдруг что случайно активируется... Дядя побледнел, засомневался, и в тот же момент его поймал один из криминалистов, чтобы задать несколько вопросов.

Я проводила взглядом барона, послушно идущего за службистом.

— Зачем его опрашивать? Дядя не может быть причастным к ограблению.

— Это обычная процедура, — успокоил меня маг. — Вашу служанку сейчас тоже опрашивают. Важно понять, как преступники выбрали день и время, чтобы подгадать к вашему отсутствию.

Пожала плечами.

— Я теперь редко провожу выходные дома, это совсем не секрет.

Мы с Шефнером спустились в мастерские. Сначала заглянули в дедовскую, почти не действовавшую с начала его болезни. Я только некоторые артефакты убрала с полок в шкафы. Теперь же все было сметено и хрустело под ногами. Глина, дерево и даже металл превратились в мелкий мусор. Артефакты были не просто растоптаны и сломаны, а превращены почти в крошку и мелкую пыль, опять же с помощью магии. На мои глаза навернулись слезы.

— Зачем они так?

— Чтобы было сложнее понять, что именно унесли, — мрачно ответил менталист. — Здесь есть тайники?

Я покачала головой.

— Нет, дед считал, что зачарованного замка на мастерской достаточно. Тем более что после несчастного случая со мной в детстве он усовершенствовал защиту комнаты. Но, видимо, этого оказалось недостаточно против грубой силы.

В моей мастерской дела обстояли не лучше. Разве что мусора поменьше — все же моя коллекция артефактов была не такой роскошной, как у деда. Я порадовалась, что почти все старые заказы уже отдала клиентам, значит, не придется терять репутацию из-за невыполненной в срок работы.

— Где вы храните свои записи и чертежи? Здесь или в кабинете? — спросил Шефнер.

— Здесь. А что?

— Заметили, что на полу нет ни одного клочка или обрывка бумаги? Преступников помимо артефактов интересовали и секреты вашей работы. Скорее всего, все бумаги они забрали с собой. Вы что-то делали... особенное?

Особенное? Разве что кольцо, защищающее от ментального воздействия, но оно было на мне. Зато все записи, не только о кольце, но и о шарфе и древнем браслете, что я изучала, хранились именно тут.

— Я работала над ментальными чарами, — призналась сокрушенно. — Ни одного ментального артефакта в мастерской я не держала, но все мои исследования были отражены на бумаге.

— Едва ли это как-то пригодится преступникам, если, конечно, они не теоретики от науки. Ваш диплом тоже многие читали, но никто не смог повторить вашу работу, как ни пытался.

— Это нарушение авторских прав! — возмутилась я.

Маг посмотрел на меня, как на скорбную разумом.

— Вы не из-за того расстраиваетесь, София. Я, пожалуй, предпочел бы, чтобы ваш дар не был таким уникальным и неповторимым. Потому что, не сумев скопировать ваши чары, не получив желаемого, они придут за вами.

Холодок пробежал по моей спине.

— Это... министерство? — шепотом спросила я.

— С некоторых вояк сталось бы устроить такой налет, презрев все законы империи, но не при Гайне. А без него такие вопросы не решаются.

— Тогда кто?

— Я не привык делать выводы, имея на руках минимум данных, — осадил мое любопытство Шефнер.

— Но вы будете держать меня в курсе расследования?

Меня наградили сумрачным взглядом.

— Если это будет возможным. Кстати, раз уж вы вспомнили министерство, то можете попробовать разговорить Шварца.

— Разговорить на тему чего?

— Интереса министерства к ментальным чарам. Вы ведь понимаете, что понадобились им не просто так?

Я недоверчиво сощурила глаза.

— Неужели вы — и не знаете, что творится в вотчине Гайне?

— Кое-что знаю, но... До всей этой неразберихи вокруг вас я думал, что старый проект прикрыли. Но, очевидно, другие считают иначе.

— Старый проект?

— Спросите лучше Шварца, — настойчиво повторил Шефнер.

— Да что хоть спрашивать-то конкретно?!

Было глупо надеяться, что мне ответят.

— Ладно, — пытаясь сохранять спокойствие, сказала я. — Значит, вы считаете, что Гайне может иметь какое-то отношение к тем, кто проник в мой дом?

— Я не говорил этого, — все так же уклончиво ответил Шефнер. Вот ведь... крыса. — Но кто бы ни был замешан в деле, судя по методам, он весьма решительно настроен. Так что сейчас важно обеспечить вашу безопасность.

— Да-да, я перееду в дом дяди, — устало сказала я, прислоняясь к стене. Силы внезапно кончились.

— Этого мало. Лучше всего, конечно, если бы вы и вовсе покинули на время столицу. У вашего дяди ведь дом в провинции Ренуаз?

Меня передернуло при мысли о возвращении в Ренуаз. Детские воспоминания о дядином поместье едва ли были светлыми. Вязкая умиротворенность сельской глуши была для меня утомительна. Мне нравилась столица с ее трамваями, ухоженными парками и набережной, по которой чинно прогуливались горожане, кофейнями и кондитерскими... Я определенно была городским человеком.

Шефнер правильно понял мою гримасу.

— Не хотите? Что ж, заставлять не буду. Городской дом господина фон Гревениц будет охраняться моими людьми, но я попрошу вас все-таки ограничить свои контакты и перемещения. По крайней мере, без сопровождения людей, которые могут вас защитить.

Дядя к таким людям точно не относился. Я растерянно посмотрела на мага.

— Не могу же я ходить везде с телохранителем или постоянно сидеть дома.

— Возможно, покажусь вам навязчивым, но я с удовольствием готов сопровождать вас куда угодно, — неожиданно серьезно сказал Шефнер.

Меня обожгло смущением. Его предложение не выглядело больше простой вежливостью или игрой. Взгляд мой скользил по стенам и полу, куда угодно, только не на мага. Шефнер и раньше иногда приглашал меня вместе отобедать или сходить в театр, но я обычно отговаривалась, а он не настаивал, переводя все в шутку. Теперь же я чувствовала: что-то изменилось.

Маг коснулся моих холодных пальцев, накрывая и согревая их.

— София, я не хочу быть для вас чужим человеком. Но всякий раз, когда я пытаюсь приблизиться к вам, вы отдаляетесь. Даже если я вам не нравлюсь, дайте мне шанс.

Во рту все пересохло, говорить было сложно. Биение сердца в ушах едва ли не заглушало собственный голос. Такое у меня было, когда я впервые демонстрировала действие созданного мною артефакта, еще на первом курсе. Я и на защите так не волновалась. А вот чтобы меня так внезапно повело от мужчины, казалось и вовсе невозможным. Они меня всю жизнь окружали, но я никогда так не смущалась и не волновалась лишь от одного довольно невинного жеста. Мне хотелось бы думать, что маг использует свои ментальные способности, но кольцо, спрятанное на груди, оставалось холодным.

— Зачем? Зачем вам это?

— Странный вопрос. Неужели вы не видите? Или не хотите видеть, насколько я вами очарован?

Я украдкой взглянула в лицо Шефнера и тут же поспешно опустила глаза. Выглядел он как-то непривычно. Лицо бесстрастное и даже какое-то пустое, будто одни глаза живут на нем. Темные, горящие, требовательные. Никто и никогда так на меня не смотрел. Я не была столь уж наивна, как считал Шефнер, и видела, когда мужчины заинтересованы во мне, когда я им симпатична. Но тут было что-то другое. Очарован? Скорее похоже на то, что он собирается меня съесть, даже не прожевав!

Напряжение было настолько осязаемым и плотным, что я начала почти задыхаться. Но затем все внезапно исчезло. Мои дрожащие пальцы отпустили, а Шефнер отошел к столу, изучая осколки оборудования на его поверхности.

— Не слишком уместно, да? — отстраненно спросил он.

— Что? — хрипло переспросила.

— Этот разговор не слишком уместен. Вам сейчас непросто, а я... Наверное, выглядит так, что я принуждаю вас ответить мне взаимностью взамен своей защиты.

— Почти так и выглядит, — сказала я осторожно. Заметив, как сжалась рука мага, поспешно добавила: — Но я так не думаю! И я благодарна вам за все. Искренне.

— Мне приятно о вас заботиться, — холодно сказал глава СБ. — Хотя это весьма хлопотно — следить, чтобы вы держались подальше от неприятностей.

Теперь меня еще и попрекают! Тут же захотелось обидеться и надуться. Но единственное, что я получила бы в таком случае, это снисходительную насмешку. Поэтому решила объясниться.

— Но я ничего не могла сделать! Гайне сам подошел ко мне.

— Я сейчас не про него. Меня беспокоит Стефан Ланге.

— Брат бывшей невесты Петера? Он весьма вежливый молодой человек.

Хотя вежливый — это я немного перегнула. Скорее амбициозный, наглый, но довольно интересный. Хотя не говорить же это магу, который явно не в духе?

— Ох, не обманывайтесь, — скривился Шефнер как от зубной боли. — Стефан, конечно, не опереточный злодей, но представления о порядочности у него весьма своеобразные. Меня беспокоит, что он может счесть вас средством отомстить Петеру или мне. А по поводу Гайне могу напомнить вам, что не стоит заключать с ним никаких сделок. Сейчас вы под моей протекцией, и он не наглеет, но доверять ему нельзя.

Наверное, не стоит говорить менталисту о моем разговоре с министром. А то на самом деле — запрут в архиве СБ на веки вечные, и поминай как звали... "Она подавала надежды как артефактор, но была слишком несдержанна на язык". Так что я жалобно вздохнула, всем своим видом показывая усталость.

Из дома я вышла только через час, после того как ответила на дополнительные вопросы и собрала личные вещи и инструменты. Будущее рисовалось в самых мрачных тонах. И ведь даже на учебу сбежать не удастся. Лето. Работать без своей мастерской нормально не получится, ее восстанавливать не один месяц. А сколько на это уйдет денег! Автомобиль, который я собиралась покупать летом, вновь стал несбыточной мечтой.

Глава 8

Почти все грейдорцы считают, что маги — это странные, не от мира сего существа, которые могут быть как полезны, так и весьма опасны. На самом деле это по большей части собирательный образ, который к реальным магам практически не имеет отношения.

Возьмем, к примеру, целителей. Самые приличные ребята среди нас. Они в основном чувствительные, сентиментальные, но при этом довольно приземленные люди. Алхимики, напротив, все время улетают мыслями не туда, но при этом страшные зануды, которые часами могут говорить про всякие металлы, растворы и элементы. Пользу от алхимиков можно получить, если стоять за их спиной и контролировать процесс работы. А то вместо взрывчатки, к примеру, можно получить очередной недействующий философский камень. И это в наше-то просвещенное время! Впрочем, артефакторы все время поддевают алхимиков философским камнем. Как и они нас — вечным двигателем. Ох, сколько моих коллег сломало голов об эту идею...

Менталисты — аморальные чудовища, прикрывающиеся ханжеством. Ну еще бы: с их возможностью управлять чужой волей и влезать в чужие головы нужны или железные принципы, чтобы не перейти границу дозволенного, или невероятная ловкость, чтобы не попасться. И на людей они смотрят так же, как артефакторы на чужое изобретение: вот бы разобрать, чтобы посмотреть, что там внутри...

Артефакторы... не хотелось бы плохо говорить о своих коллегах, но среди других магов о нас ходят весьма дурацкие шуточки. К примеру: сколько артефакторов нужно, чтобы вкрутить лампочку? Ответ: один. Но вместо того чтобы вкрутить лампочку самому, он придумает артефакт, который ее вкрутит, затем лампочку, которую не нужно вкручивать, затем лампочку, которую не нужно выкручивать... а затем остаток жизни будет искать альтернативные источники света. А в комнате так и будет темно.

Над нами, стоящими на острие прогресса, двигающими цивилизацию вперед, совершенно несправедливо насмехаются! Но кое-что во всех шутках подмечено правильно — мы действительно живем своей работой. Люди нам не так интересны, и общение с ними редко доставляет удовольствие. Такие артефакторы, как Петер, умеющие и обаять, и понравиться, — большая редкость. Полагаю, и он стал таким благодаря дяде-менталисту. Тут хочешь не хочешь, а научишься обращать внимание на окружение!

Но как бы мы все ни отличались друг от друга, мы все же воспринимали "своих" как родных кузенов — может, и немного странных, но все же родных и понятных. Но вот боевые маги стояли совсем отдельно.

Их единственных обучали не в университете, а в военной академии. Не потому, что они были такими уж дураками, как иногда говорили менталисты, самые высокомерные среди магов. Просто обучение боевой магии было сопряжено с огромными рисками, и в городе, где много мирного населения, боевикам было делать нечего. При неумении тонко работать с магическими потоками они владели чудовищно мощным резервом. И это делало их идеальным оружием.

Именно боевые маги на протяжении всей истории человечества решали исход битв... пока воины не стали более технологичны. После того как на поле боя начали массово использовать артиллерийские орудия, химическое оружие, мины и бомбы, созданные во многом благодаря алхимикам и артефакторам, роль боевых магов в военных столкновениях перестала быть такой важной. Да, боевики оставались элитными бойцами — но даже они едва ли могли выжить при прямом попадании пули в висок. В наше время их начали использовать несколько иначе — как элитную охрану, шпионов, убийц. Неудивительно, что даже военные маги других направлений относились к ним... настороженно.

Мысль о том, что кто-то пустил по моему следу боевых магов, пугала. И я бы, наверное, обвешалась с ног до головы защитными артефактами, да у меня только и осталось, что одно колечко, и то против ментальной магии...

Так что мне повезло, что первый встреченный мною после ограбления боевой маг оказался моим собственным телохранителем. И водителем. Да-да. Все верно. У меня появился автомобиль. Правда, отданный мне во временное пользование. И выглядевший... Будем откровенны: это был драндулет на последнем издыхании.

— Ну а что вы хотели, фрейлейн? Думаете, наша контора деньги лопатой гребет?

Незнакомый маг сидел на моем крыльце и едва ли не ковырялся в носу. Нет, я серьезно. Это бы прекрасно вписалось в его образ.

Этого крепкого белобрысого мужчину со сломанным в нескольких местах носом, картавым выговором и самыми наглыми на свете голубыми глазами звали Джисфридом Грохенбау. После того как я несколько раз запнулась о его имя, он великодушно разрешил называть его Джисом.

— Я могу отказаться от чести иметь это... средство для передвижения?

— Никак нет! — жизнерадостно ответил Джис. — Босс сказал, что лучше вам не светиться лишний раз на улицах. Да и как иначе я смогу вас сопровождать так, чтобы не вызвать вопросов?

— Поверить не могу, что Шефнер действительно провернул со мной такую шутку, — пробормотала я.

— Что?

— Ничего.

— А у меня, между прочим, прекрасный слух, — с укором сказал Джис. — Я тоже не в восторге, что мне придется приглядывать за такой вот дамочкой, как вы. Нет, вы, конечно, хорошенькая, но работа уж больно скучная. А в Керне очередное восстание...

Мне показалось, или в его голосе возникли мечтательные нотки?

Я была благодарна Шефнеру за заботу, но все же она показалась мне избыточной и несколько неуместной. Тем более если появление у себя автомобиля я еще как-то могла объяснить своим знакомым, то личный водитель вызывал гораздо больше вопросов.

— Вы могли бы отвезти меня в СБ? — попросила я.

— Куда угодно, — великодушно ответил Джис, вставая и потягиваясь.

Вел он машину неожиданно осторожно, а та, хоть и издавала подозрительно кашляющие звуки, но все же со своей работой неплохо справлялась. Сидя в салоне, я проверила автомобиль на наличие чар и нашла следящий маячок.

— За моими передвижениями будут следить? — спросила у водителя.

— Конечно. Обычная практика.

Вздохнула, но промолчала. Судя по всему, после диплома мне лучше переехать подальше от столицы, если я не хочу всю оставшуюся жизнь провести на поводке.

Секретарь пропустил меня в кабинет начальства без вопросов, и Шефнер совсем не был удивлен моим приездом.

— У меня нет возможности оплачивать услуги боевого мага. И принять автомобиль я тоже не могу, — на одном дыхании выпалила я.

— И я вас рад видеть, София. Присаживайтесь. Будете кофе или чай?

Я села, пристально глядя на менталиста.

— Ни чая, ни кофе, — грустно сказал Шефнер, подперев щеку рукой. Вид у него был самый меланхоличный. — Мы же вроде говорили вчера о необходимости вашей защиты? Вы согласились. По поводу оплаты услуг Джиса можете не волноваться. Он сотрудник СБ.

— И что, вы всем, кому угрожает опасность, так помогаете?

— Вы тоже работаете на нас. А мы о своих заботимся.

— Я прохожу у вас стажировку и работаю по контракту. И сотрудничать с СБ после окончания учебы не собираюсь.

— А что собираетесь? — без всякого интереса спросил маг. Я несколько растерялась. — А-а-а, точно, надеетесь на частную практику. Расстаньтесь с детскими мечтами, София. Если бы вы последовали когда-то моему совету и не привлекали к себе внимание, то, может быть, вам бы это и позволили. Но талантливого артефактора никто не оставит без присмотра.

Стало тоскливо.

— То есть только СБ или министерство?

Выражение лица менталиста осталось столь же скучающе-рассеянным, но я почувствовала, как что-то изменилось, и в голосе его появились какие-то тягучие, плавные интонации.

— Ну почему "только"? Можно попробовать найти покровительство при дворе, но вам, как мне кажется, не очень-то по душе светское общество.

— Сборище бездельников, интриганов и напыщенных идиотов, — фыркнула я. — Мне хватило пары месяцев, чтобы понять это.

— Аристократы — это цвет нации, — нарочито напыщенно ответил Шефнер. Глаза же его откровенно смеялись.

У меня внезапно перехватило дух. Каким же он разным может быть, этот человек! Заботливым и холодным, занудным и насмешливым. И сегодня... будто не было вчерашних слов и прикосновений чуть шершавых пальцев к моим ладоням. Ни тени неловкости. Впрочем, наверное, его вообще мало что могло смутить. А ведь я, если бы не расстроилась по поводу мастерских, из-за его внимания испереживалась бы вся! Но тем легче. Благодаря спокойствию Шефнера я могла не отвлекаться от более важных проблем.

— Так что же мне делать?

— На данном этапе — смириться с положением дел и принять автомобиль и охрану. Это не моя личная прихоть или какое-то особое отношение, поймите. Кража и попытка скопировать артефакты, находящиеся в разработке, — это серьезное преступление. И люди, которые в этом замешаны, весьма опасны не только лично для вас, но и для государственной безопасности.

— Значит, вы об общественном благе беспокоитесь?

Менталист кивнул.

— В том числе. Последнее дело, если моего артефактора похитят или убьют.

— Я не ваш артефактор, — фыркнула.

— Мой, — возразил Шефнер. — А если вы, София, не хотите быть моим артефактором, могу предложить другую должность.

— Это какую же? — с подозрением спросила.

Глава СБ загадочно промолчал.

Летние каникулы, начавшиеся с драматических событий, вскоре вошли в свою колею. Мне не нужно было ходить на учебу или на стажировку, а заказы я почти не брала, лишившись собственной мастерской. Барон фон Гревениц на весь летний сезон отправился на минеральные воды поправлять пошатнувшееся здоровье. К опасностям столицы дядя оказался совершенно не готов, да и присутствие боевого мага в доме его смущало. Так что я на время стала полноправной хозяйкой городского поместья барона фон Гревениц. Дядя великодушно предложил мне жить здесь постоянно, пока не выйду замуж, но я планировала съехать, как только приведу дедушкин дом в порядок.

Скучать мне не приходилось. Своих занятий раз в неделю Шефнер так и не отменил, а в оставшееся время я занималась тем, что восстанавливала в своем доме защитные чары. С этим мне предстояло провозиться как минимум до середины лета. Без помощи я бы не успела и к началу учебного года.

Петер Шефнер вновь появился в моей жизни так легко, будто между нами и не было размолвки. Он не делал больше попыток что-то мне доказать, о своих личных делах тоже говорил неохотно. Я знала, что после разрыва помолвки Петер перестал общаться и с Мартой, хотя ни с кем до этого не встречался так долго и серьезно. Оставалось надеяться, что расстались они без взаимных претензий.

Кроме того, Петер не только съехал из особняка Шефнеров, но и бросил стажировку в СБ, переведясь в министерство.

— Не хочу быть тенью своего дяди, — пояснил мне друг.

Стремление к независимости и интерес к карьере — что-то новенькое для Петера, но едва ли не впервые в жизни он был настроен серьезно. Уж не знаю, что было причиной этих изменений, но мой друг стал выглядеть увереннее и взрослее. Теперь я на самом деле могла положиться на него.

Помимо довольно утомительных работ над восстановлением охранных чар в доме Петер помогал мне и с автомобилем. Сама я в механике была не сильна и наверняка провозилась бы с машиной долго. К счастью, Петер оказался неожиданно талантливым механиком. В общем, "Пузатиком", как мы назвали автомобиль СБ за его неуклюжесть, барон фон Шефнер решил заняться сам, едва ли не перебрав его заново. Я же, пока Петер возился под капотом, неспешно и осторожно накладывала чары, взяв за образец авто Мартина Шефнера и добавив немного от себя.

Джиса наша возня жутко нервировала. Он неприкаянно ходил вокруг машины, выспрашивал меня о чарах и заглядывал Петеру через плечо. И при этом не переставал бурчать, что за руль автомобиля, который испортили два недоучки-артефактора, сядет только безумный. И в один прекрасный день нервы Джиса не выдержали.

Я спокойно пила чай на кухне, когда меня буквально подбросило от выплеска силы где-то рядом. Ощущение было столь же приятное, как от скрежета металла по стеклу. Тут же заорала сигнализация на машине. Кто-то пытался залезть в моего "Пузатика"! Позабыв о пролитом чае, я поспешила на улицу.

Лужайка у дома выгорела, землю как будто вспахали, а дерево у крыльца опасно накренилось. Зато автомобиль даже не запачкался в пепле. Хорошие чары я наложила...

Источник неприятностей я нашла по звуку. Услышав шорохи и возню, обогнула машину и увидела взъерошенного Джиса с черным от гари лицом, который энергично скручивал предполагаемого преступника.

— Добрый вечер, мастер Шварц, — поздоровалась я. — Джис, будьте так добры, отпустите моего преподавателя.

— Ах, так ты еще и учитель! — возмутился боевой маг, даже не думая отпускать затихшего Танаса Шварца. — Ну уж нет, пусть сначала скатается со мной в СБ, там и посмотрим, чего этому типу понадобилось у вашего автомобиля. Учитель он... ха! Плетению браслетиков студентов учишь, хмырь?

— Боевой артефакторике, — мрачно пробурчал Шварц. — И если ты меня не отпустишь, то я сейчас использую то, что у меня осталось. И руки мне для этого не нужны.

— Джис! — более грозно сказала я, понимая, что Шварц совсем не шутит.

Белобрысый маг, тяжело вздохнув и посмотрев на меня с укором, поставил артефактора на ноги. Шварц отряхнул штаны и камзол, вытер когда-то белым платком подбородок, залитый кровью из носа, и улыбнулся мне, извиняясь.

— Простите, Софи. Я только хотел взглянуть на ваш автомобиль, а этот бешеный маг накинулся на меня без предупреждения. Пришлось защищаться.

— Так это из-за вас у меня нет лужайки?

— Но дерево — это уже не я, — поспешно добавил артефактор.

Я вспомнила, как когда-то на первом курсе спорила с одним целителем, что же сильнее: боевая магия или военная артефакторика. Выйди я чуть позже, имела бы возможность узнать.

— Джис, неужели была такая необходимость нападать?

— Этот ваш учитель колдовал рядом с "Пузатиком".

— Я лишь изучал наложенные Софией чары!

Боевой маг пожал плечами.

— А мне откуда знать? Я в этих ваших чарах ничего не вдупляю. Да ты вообще какой-то подозрительный.

— Как и ты, — уязвленно ответил Шварц. — Не думал, что Шефнер берет на работу уголовников.

Маги обменялись хмурыми взглядами. Дерево за моей спиной жалобно заскрипело и рухнуло.

— Может, зайдете в дом и умоетесь? — спросила, пытаясь сохранять спокойствие. — А я пока попытаюсь уверить соседей, что вызывать полицию нет необходимости.

Когда я вернулась через полчаса (с полицией все же пришлось побеседовать), оба мага сидели в гостиной и чинно пили чай. Умилительное зрелище, если не обращать внимания на подпалины на одежде Джиса и расквашенный нос Шварца.

— Чем обязана вашему приезду, мастер? — спросила, присаживаясь в кресло.

— Давно вас не видел, — Танас старательно улыбнулся. Наверное, он хотел выглядеть дружелюбным, но получался какой-то противоположный эффект. Дружелюбия у артефактора было не больше, чем у акулы.

— Так сейчас же каникулы, — озвучила я очевидный факт.

— Я помню. Но отсутствие от вас новостей и слухи о нападении на дом мастера Вернера заставили меня обеспокоиться вашей безопасностью. И как оказалось, не зря.

Шварц бросил красноречивый взгляд на Джиса. Тот не остался в долгу:

— А нечего тут шляться всяким...

Я покашляла в кулачок, обращая на себя внимание.

— Со мной все хорошо. Во время инцидента меня не было дома. Как, кстати, вы нашли меня здесь? Я точно не оставляла соседям информацию, где нахожусь.

— Ваш друг случайно проговорился, пока советовался со мной о модернизации вашего автомобиля.

Петер все-таки неисправим.

— Вы так не рады меня видеть? — нахмурившись, спросил Шварц, видимо, что-то прочитав на моем лице. — Простите, что приехал без приглашения. Но мне очень нужно с вами поговорить. Без посторонних.

Я вспомнила о том совете, что дал мне Шефнер, и кивнула. У меня тоже были вопросы к артефактору.

— Тогда поднимемся в кабинет моего дяди.

Там, насколько я знаю, точно не было прослушки СБ. Джис сощурил холодные голубые газа, будто прочтя мои мысли.

— Фрейлейн, вы поступаете не слишком разумно.

— Это мой преподаватель. Если бы он хотел причинить мне вред, давно бы это сделал.

— Тогда я подожду вас здесь, — мрачно ответил боевой маг, отсалютовав фарфоровой чашечкой. — Не задерживайтесь, вы ведь сегодня собирались лечь пораньше.

Пользуясь тем, что Джис меня уже не видит, я закатила глаза. Он был неплохим человеком, может, слегка грубоватым и вспыльчивым. Вот только по непонятной мне причине решил, что ему мало меня охранять, и стал вести себя едва ли не как наседка. Он даже Петера умудрялся воспитывать, решив, что тот как-то предосудительно ведет себя по отношению ко мне. Так что вместо телохранителя у меня была дуэнья весьма крепкой комплекции, способная влегкую повалить дерево и навалять женихам.

Стоило мне закрыть за собой дверь в кабинет, как Танас Шварц тут же выпалил:

— Вы мне нравитесь, София.

Хорошее начало для разговора. А ведь про женихов это была шутка. Я подавила желание сбежать и вместо этого вежливо поблагодарила артефактора. Но он явно не собирался на этом заканчивать.

— Возможно, это все для вас неожиданно, но мне сложно смотреть на вас исключительно как на ученицу. Однако из-за должности я не мог показать вам свои истинные чувства, — Танас был необычайно взволнован и все порывался схватить меня за руки, я же предусмотрительно держала их за спиной. — Осенью я возвращаюсь в министерство, и нет необходимости больше держать дистанцию. Я собирался ухаживать за вами, добиваться вашего внимания, а когда узнал, что вы подверглись опасности, понял, что не стоит медлить.

Шварц сделал шаг вперед, почти прижимая меня к стене.

— Надеюсь, вы не собираетесь меня похищать? — нервно хихикнув, спросила я. Шварц растерянно моргнул.

— Нет, конечно.

Он довольно неуклюже встал на правое колено и протянул мне какую-то коробочку. Кончики ушей Шварца, проглядывающие сквозь рыжие пряди, нежно алели.

— Выходите за меня замуж, Софи.

Девятнадцатое предложение, и впервые не от Петера. В моей жизни настала новая эра. Я открыла коробочку, полюбовалась на кольцо, под завязку начиненное чарами, и с некоторым сожалением вернула его обратно. Хорошее колечко. Жаль, что к нему прилагается еще и военный артефактор.

— Благодарю, но вынуждена отказаться. Я не собираюсь замуж в ближайшие несколько лет.

Шварц поднялся.

— Вы не понимаете, София, в каком вы положении оказались. Не стоит надеяться на защиту конторы Шефнера и на него самого. Он легко использует людей, выбрасывая их, когда они становятся не нужными.

— Как и министерство.

— Да, — не стал спорить Танас. — Вам там не место.

Я удивленно моргнула. Если честно, подумала, что весь этот фарс ради вербовки. Но мастер меня на самом деле удивил.

— Вы совсем одна, понимаете? Ваш дядя безвольный слабак, который испугался, что на него нападут, и сбежал из столицы. Ваш друг Петер совсем еще мальчишка, безответственный и глупый. Разве он может защитить вас?

— Я сама могу о себе позаботиться, — ответила резко.

— Вы смелая, знаю. Но вы совершенно не представляете, на что способны люди, чтобы получить свое. И если бы вы согласились стать моей женой, я стал бы той стеной, что защитит вас от внешнего мира. — Маг прямо ответил на мой тяжелый взгляд. — Я знаю, чего вы боитесь. Потерять свою независимость, так? Помню, как ваш дед сетовал из-за вашей матери, оставившей артефакторику ради своего мужа. Для аристократов магия не более чем игрушка. Но вы не такая. Вы, как и я, живете артефакторикой. И клянусь, я никогда не отниму ее у вас.

Он был довольно убедителен. Муж-артефактор, союзник и партнер... Но почему именно сейчас?

Не заметила, как задала этот вопрос вслух.

— Шефнер ничего вам не сказал? — поджал губы маг.

— А должен был?

— Вчера похитили двух артефакторов из ВМ, когда они возвращались домой. На меня тоже напали.

— Вы целы?! — спросила испуганно.

— Да-да, — отмахнулся Шварц. — Хотя с защитой у меня теперь не очень, иначе бы ваш телохранитель меня не заломал так быстро.

— А Петер, с ним все в порядке?

— Да что с ним будет? Он обычный стажер министерства, не больше. Охотятся за теми, кто участвует в проекте ГЛМ-12.

Я нахмурилась.

— Впервые слышу. Если я в нем не участвую, чего мне бояться?

— Гайне уже год ищет возможность подключить вас к этому проекту. Если бы не ваше происхождение и поддержка Шефнера, то у министра вполне могло бы это получиться.

— А что за проект? Раз уж вы его упомянули...

— Это секретная информация, — строго сказал Шварц.

— Но вы же только что мне рассказали о существовании этого проекта! — возмутилась я.

— Когда? — фальшиво удивился артефактор. — Нет, гражданский маг точно не может знать о ГЛМ-12. Правда, если бы вы были моей супругой... Я ведь очень разговорчив во сне, знаете ли.

Я не удержалась и ткнула в распухший нос Шварца пальцем. Тот отскочил, обиженно вытирая выступившие на глазах слезы.

— Ну вот, теперь вы еще и плачете, — поддела я мага. А что, он весь год меня придирками донимал, могу я хоть немного отомстить? — Только на жалость мне давить бесполезно. Бессердечная я.

— А то я не вижу... — хмыкнул маг, но тут же посерьезнел. — Я действительно много не могу рассказать. Но, полагаю, вам интересно будет знать, что именно ваш дед когда-то стоял у истоков проекта. Но после того, как он потерял силы и ушел, разработку признали неэффективной и заморозили. Ваши ментальные чары... могли бы оказаться тем толчком, который помог бы нам преодолеть проблему, над которой бьются менталисты и артефакторы уже больше десятилетия. Рейнеке это понял на защите вашего дипломного проекта и доложил Гайне.

— А потом подключили вас, — тихо сказала я.

— Так и есть, — не стал отпираться артефактор. — Но я изначально был против, чтобы вы в этом участвовали. Проект ГЛМ сгубил вашего деда, и я бы не хотел, чтобы такое случилось и с вами.

— И как вы, работая на министерство, можете этому помешать?

— Без денег, хороших связей и статуса, вы хотите сказать? — с горечью спросил Шварц. Он отошел к окну. Теперь я видела только его затылок. — Я слышал, у вас довольно близкие отношения с Мартином Шефнером. Возможно, если бы вы стали его женой, то вышли бы из зоны интересов Гайне. Вы этого хотите?

Я вздрогнула, вспомнив последний разговор с Шефнером. Значит, он это имел в виду? Говорить об этом со Шварцем не хотелось, поэтому спешно перевела разговор на другую тему.

— Кто похитил артефакторов?

— Алертийцы, мы думаем. Но ВМ не может открыто вмешиваться в дела другой службы, а Шефнер не больно-то старается с поисками иностранных агентов.

— Значит, это не так просто, — убежденно сказала я, хотя на самом деле не была уверена, что Шефнер все делает правильно.

— Защищаете его, — грустно сказал Шварц. Он повернулся, пытаясь что-то увидеть на моем лице. — София, я вам хоть немного нравлюсь?

— Я не думала об этом, — честно ответила я.

— Тогда, может, дадите мне шанс, чтобы завоевать ваше доверие?

— Боюсь, у меня не так много времени, чтобы ходить на свидания. Да я и не вижу в них ничего интересного.

Артефактор подошел ко мне. Чтобы продолжать смотреть ему в глаза, пришлось задрать голову.

— Полагаю, вам попадались не те люди, — как-то чрезвычайно интимно шепнул он. — Свидания — это весьма интересно и очень приятно. Вы не будете против, если я вам это докажу?

Вообще-то я была очень даже против, просто несколько растерялась и пропустила тот момент, когда меня поцеловали. Губы у мага были сухими и горячими, а прикосновения уверенными и неторопливыми. Поцелуй человека, считающего себя вправе так меня касаться. Руки мага лежали на моих плечах, но когда я попыталась отстраниться, он тут же отпустил меня.

Я прикоснулась к горящим губам, не сводя изумленного взгляда со Шварца.

— Даже драться не будете? — ласково спросил он.

— Это всего лишь поцелуй. Ничего больше.

Маг сощурил серые глаза.

— Правда? Тогда вы не будете против, если я повторю?

Он попытался обнять меня, но наткнулся на вытянутую вперед руку. На моих пальцах слегка мерцали чарами перстни. За последние месяцы я неплохо улучшила личную защиту. Ситуация перестала казаться забавной, и что-то мне подсказывало, что одним щелчком по носу тут уже не отделаешься.

— Не уверена, что после активизации всех моих чар от вас хоть что-то останется, — сказала я мягко.

— Понял, — ответил Танас, улыбаясь странноватой кривой улыбкой, но вместо того чтобы отодвинуться, коснулся моей ладони, едва не задевая перстни.

— В последний раз предупреждаю, мастер.

Шварц отступил за мгновение до того, как я разрядила в него один из своих артефактов.

— Я не собирался целовать вас против вашей воли, София. Мне показалось, что вам понравилось...

— Сами же говорите, что показалось, — ответила сухо. — Думаю, раз мы все выяснили, вам стоит уйти. У меня есть еще дела.

— Прошу прощения за назойливость, — покаянно склонил голову Шварц, хотя в глазах его не было и тени раскаяния. — Но хочу вас предупредить, что я не собираюсь отступать. Так что увидимся в ближайшее время, Софи...

Когда он вышел, я рухнула в кресло. Возмущение и злость смешивались с восхищением. Вот же нахал! Но при этом нахал, неплохо чувствующий границу, за которой я бы его уже не простила.

Он все же что-то затронул во мне. Кто же знал тогда, больше десяти лет назад, что когда-нибудь тощий рыжеволосый мальчишка, встретившийся в саду деда, предложит мне выйти за него замуж? Так легкомысленно, так простодушно он это сделал, что мне на мгновение тоже захотелось стать такой же. Ввязаться в авантюру, полностью поменять свою судьбу... Зная, что не буду одна, я могла бы на это решиться. Работать с ним вместе, идти по жизни плечом к плечу...

Только Танас Шварц предложил мне совсем не это. Защиту, но не партнерство. И он так и не ответил на вопрос, как он собирается прикрывать меня от министерства. Едва ли он так глуп и безрассуден, если думает, что статус замужней дамы станет для меня иммунитетом. Хотя, возможно, я недооценивала его влияние в министерстве. Нужно попросить Петера поспрашивать о репутации мастера...

От мыслей меня отвлекло покашливание в дверях.

— Выпейте чай с малиной и молоком, Джис, — рассеянно сказала я, все так же глядя в потолок.

— Тут поможет только что покрепче, — мрачно ответил маг. — Вы неосторожны, фрейлейн, и совершенно неразборчивы в знакомствах. Преподаватель ваш тот еще паскуда.

Я нахмурилась.

— Как вы можете так говорить, не зная, зачем он приходил?

— Тут несложно догадаться. Смотрел на вас, будто кот на сметану, едва ли не облизывался. Тьфу! Паскуда и есть.

— Он, между прочим, честно меня замуж звал, — обиженно сказала я и вдруг поняла, кому я это рассказала. — Джис! Не говорите никому!

— Хорошо, не скажу.

Голубые глаза были наивны и честны, но я уже успела понять, как обманчива эта простота.

— Если я узнаю, что о моих личных делах вы докладываете Шефнеру, господин Джис, то буду вынуждена отказаться от ваших услуг, — жестко сказала я.

Мне не хотелось обижать мага, который хорошо ко мне относился, но и забыть, кому он служил в первую очередь, я не могла.

Мужчина сжал губы в тонкую полоску.

— Вот до чего вы, артефакторы, неуживчивый народ, — наконец сказал он.

Я фыркнула, немного расслабившись. Джис явно не намеревался со мной ссориться или уходить.

— Кто бы говорил.

Мартин прикрепил последний отчет боевого мага к делу Софии Вернер и убрал папку в стол. На лице его была задумчивость.

Обычно читать отчеты Джиса было одно удовольствие. Тот не относился к своей задаче формально и дополнял сухие отчеты короткими заметками о выживании рядом с молодым артефактором.

"Завтрак в доме Гревениц начинается в двенадцатом часу. Прошу обеспечить меня армейским пайком или оказать давление на кухарку, не пускающую меня на кухню".

"Решил угоститься сигареткой у хозяйки. Все равно ей курить вредно. Это нормально, что портсигар пытался отгрызть мне пальцы?".

"Обнаружил, что руль в автомобиле заменили какой-то корягой. Золотые руки у вашего племянника... оторвать бы их".

"Побывал в доме Вернеров. Пока Петер и София чародейничали (страстно обнимались со стенами), решил прогуляться по этажам. Зашел попудрить носик и едва не умер от страха, когда фарфоровый друг за моей спиной начал призывно журчать и стучать крышкой. Если у меня начнутся кошмары, вам придется выплатить мне компенсацию".

"Что-то взорвалось в подвале. Не набрался смелости проверить. Артефакторы живы и, самое странное, довольны".

"От конфет, которые вы присылаете фрейлейн Вернер, у меня скоро начнется диатез. София не любит есть шоколад в одиночестве. P.S. Мы обожаем зефир".

"Получил ваши указания. Больше никаких вечерних чаепитий с фрейлейн Вернер! Я уверен, что в мое отсутствие молодой Петер будет говорить с фрейлейн Вернер только о работе. Он очень увлечен... артефакторикой".

Последний отчет отличался от остальных своей сухостью и лаконичностью.

"Танас Шварц, военный артефактор и преподаватель Софии. Пробыл в доме около часа. Обещал зайти в гости еще раз".

Шварц, один из лучших артефакторов министерства. Мартин нахмурился и поднял трубку телефона.

— Соедините меня с Гайне.

Тот ответил минут через десять.

— Мартин, что-то срочное? — промурлыкали в трубку.

— Добрый вечер, господин Гайне, — подчеркнуто официально обратился Шефнер. — Разве Танас Шварц не решил покинуть университет?

— Именно так. Его повинность закончена, и как бы ни важна была задача воспитывать новое поколение магических дарований, пока Танас больше нужен Родине.

— Тогда что он забыл в доме бывшей ученицы? — холодно спросил Мартин.

— Кого именно?

— Вы сами отлично знаете.

— Ах, ты про свою подопечную. Полагаю, это его собственная инициатива. Я его ни о чем не просил. Но разве во внимании Шварца к фрейлейн Вернер есть что-то странное? София симпатичная молодая девушка, к тому же абсолютно свободная. Или она все же ответила на ухаживания твоего племянника?

— Мой племянник, судя по всему, решил строить карьеру в министерстве и не торопится с женитьбой.

— Если бы ты в свое время пошел на меня работать, то сейчас уже стал бы министром. Я несколько подустал от этой работы.

Мартин хмыкнул. Гайне находился еще в расцвете сил, но любил жаловаться на свой возраст и усталость от дел. Невысокого, чуть хромающего господина, почти всегда одетого в штатское, многие недооценивали. Но именно он стоял за многими решениями императора за последние годы и едва ли был готов на самом деле уступить свое место.

— Меня вполне устраивает моя должность. На вашем месте я бы обратил свое внимание на Стефана Ланге.

По крайней мере, Мартин знал, как с ним договариваться. А вот Гайне, к несчастью, вопреки внешней мягкости был совершенно неуступчив.

— Больно пронырлив, — проворчал Гайне. — Что там с алертийцами, господин Шефнер, вы их нашли?

Министр рвал и метал, разозленный потерей своих артефакторов, но, несмотря на свои связи и силу, найти виновников произошедшего не мог. А вот агентурная сеть СБ обнаружила ниточки, которые вели к алертийцам. Только дергать за них пока еще было нельзя, иначе спугнули бы более крупную рыбку. Существовала еще одна проблема, и слишком неосторожные действия могли привести к большим жертвам в столице. О ней глава СБ узнал вчера и до сих пор не придумал, как обезвредить угрозу.

— Есть некоторые осложнения, — спокойно сказал Мартин. — В дело замешан сильный менталист. Даже я смог выявить его лишь по косвенным признакам.

— Я скажу нашим менталистам организовать дополнительную проверку всех сотрудников ВМ на предмет воздействия, — бесцветно ответил Гайне, легко поняв, куда клонит глава СБ.

— Не уверен, что это поможет. Маг довольно силен, поймать его можно только за делом или точно зная, кого искать. Своими неосторожными действиями вы можете заставить его уйти в тень.

— Скажите, что вы точно знаете, что делаете, — потребовал Гайне.

Шефнер хмыкнул.

— Я редко импровизирую.

Глава 9

Визит Танаса Шварца взбудоражил меня не только из-за внезапного предложения. До этого я никогда всерьез не чувствовала угрозу своей жизни. Но после того как в мой дом вломились, могла ли я оставаться столь беспечной? Тревога поселилась в сердце и не желала уходить. Даже оставаясь дома, я не чувствовала себя в безопасности.

Сидя в библиотеке, пыталась отвлечься от дурных мыслей за книгой, но внимание все время уплывало. Я подошла к окну и рассеянно посмотрела на улицу сквозь тонкий тюль занавески. Накрапывал дождь, и на улице престижного района столицы было совсем пусто. Не считая неподвижной мужской фигуры за изгородью особняка Гревениц. Мужчина в темной неприметной одежде смотрел на окна второго этажа, но меня пока не заметил. Я оцепенела от страха.

Спустя минуту или две незнакомец пошел вдоль забора. Когда я потеряла его из виду, метнулась в гостиную. Незнакомец наблюдал за домом теперь уже с другого места, будто ища способ попасть внутрь.

— Что там такое?

Я вздрогнула, заметив, что Джис в комнате.

— Там кто-то снаружи.

— Отойдите от окна, фрейлейн, — резко приказал маг.

Джис осторожно выглянул, а затем заметно расслабился.

— Все в порядке. Это мой коллега.

— Еще один маг?

— Да. Проверяет периметр. Это нужно делать хотя бы раз в час.

— Но я никогда не замечала ничего подобного!

— Даже не сомневаюсь, — снисходительно ответил Джис.

— Значит, не только вы меня охраняете?

— Ну да, и пока не найдут преступников, за тобой будут следить, как за монаршей особой.

Я смущенно улыбнулась. Вот же трусиха! Испугалась собственной охраны.

— Может, пригласить его выпить чаю? Ему, наверное, холодно?

— Эх, фрейлейн, ваша доброта вас погубит, — Джис снисходительно покачал головой. — Мы оба находимся на службе, но задачи у нас разные. Через час или два его сменят, и он пойдет домой к жене и детям.

— А разве вам некуда идти, Джис?

Маг отвел глаза. Улыбка не исчезла с его лица, но стала как будто пустой и безжизненной.

— А говорят, что это боевые маги прямолинейны.

— Простите, — расстроенно сказала я.

Воображение тут же нарисовало самое ужасное. Может, его семья мертва? Или он безнадежно влюблен в чужую жену, и поэтому так и не связал ни с кем свою жизнь? А может...

— Да перестаньте смотреть на меня так жалостливо! — возмутился Джис. — Все у меня в порядке. Просто... Ладно, здесь нет большого секрета. Моя благоверная выкинула меня за порог нашего семейного гнездышка.

Я моргнула от неожиданности. Джис чем-то напоминал мне дикого и битого жизнью кота и никак не ассоциировался с семейной жизнью.

— За что?

— За что выгнала? У нас расходились мнения, как нужно воспитывать дочь. У Ирмы открылся магический дар в двенадцать, ну я и решил, что неплохо немного потренировать ее, подготовить к взрослой жизни. Ну и мы немножко так... попортили наш дом. Все-таки из дочки выйдет отличный боевой маг, — сказал с гордостью Джис.

— И что случилось?

— Вот до чего же вы любопытная, фрейлейн, — вздохнул маг. — Да ничего такого. Жена уехала с Ирмой в родительский дом и наняла ей настоящего учителя. А я оплачиваю обучение... ну и коплю деньги на постройку нового дома.

— От старого небось котлован остался, после ваших-то тренировок, — фыркнула я. Боевых магов недаром не обучали в черте города — пока их дар развивался, он оставался нестабильным.

— Все бы вам смеяться...

— Простите, не подумала. Вы же по ним скучаете... Да и со мной, вероятно, непросто.

— Да уж, — жизнерадостно согласился Джис. — Я раньше и не предполагал, что артефакторы такие занозы в за... задней части.

Мне не хотелось, чтобы мной управлял страх, поэтому я решила не запирать себя в четырех стенах и попыталась немного отвлечься, проведя время за покупками. Дождь кончился, на улице было по-вечернему свежо и приятно. Джис, успевший усесться в кресле у камина с чаем и шоколадными конфетами, не был настроен на прогулку, но убедить меня остаться дома не смог.

— Ну что вы, господин Джис, — пыталась приободрить его, запихивая в багажник сумки. — Я же не заставляю ходить вас по магазинам для дам.

— Да, но барахолки и антикварные лавки не менее пугающи! Там даже продавцы такие древние, что чихнешь, и они рассыплются в прах.

— Зато мы вам купили отличный кинжал из нельской стали. А после того, как я над ним немного поработаю...

Джис закатил глаза, но я предпочла не заметить. Что с этих боевых магов возьмешь — не ценят они высокого артефакторского искусства...

Прежде чем поехать домой, мы решили зайти в таверну, чтобы промочить горло. Джис взял себе кружку пива, а мне клюквенный морс. Пить что-то, имеющее хотя бы небольшой градус, в присутствии мага было крайне опасно. Обнаружив как-то в моем кофе коньяк, он еще часа два втолковывал, как плохо влияет алкоголь на здоровье молодой девушки. Да и портсигар мой он постоянно прятал, не учитывая, что я поставила на него помимо охранки еще и маячок.

Мы в дружелюбном молчании сидели в глубине полупустой таверны, думая каждый о своем. На душе было необыкновенно мирно и спокойно, все утренние страхи казались смешными. Поэтому я заметила неладное, когда боль стала слишком сильной. Перстень, висевший на цепочке на шее, невыносимо жег сквозь сорочку. Кто-то пытался ментально на меня воздействовать.

— Джис, — тихо позвала я, рассеянным взглядом скользя по помещению. Народу было немного, все были заняты своими делами. Кто бы ни колдовал сейчас, ему хватало умений, чтобы делать это незаметно. — Шефнер приставил ко мне ментального мага?

— Нет. Менталистов не берут в охрану. Пользы от этого немного, да и накладно получается. А что?

— Здесь рядом ментальный маг, и он пытается что-то со мной сделать.

Мой телохранитель совершено не изменился в лице, только пальцы его чуть сильнее сжали ручку кружки.

— Ты знаешь, кто именно? — спросил он, все так же улыбаясь.

— Нет.

Маг был явно из сильных. Будь он слабее, я бы почувствовала, кто именно творил заклинание.

— Но ты можешь сопротивляться?

— Да... — я заколебалась, но все-таки добавила, — не сама. На мне артефакт.

— Защищающий от ментальной магии? Чу-у-дно, — протянул телохранитель. — Ты можешь и меня включить под его защиту?

Я помотала головой, осознавая всю величину проблемы. Незнакомый менталист уже должен был понять, что его заклинания на меня не действуют. Если в его планы не входило ничего, кроме выяснения информации, он просто уйдет, а вот если менталист желал причинить вред... что ж, тогда он мог переключиться на Джиса. Я слышала, что боевые маги меньше подвержены ментальному влиянию, но это не означает полной неуязвимости.

Боевой маг под воздействием — это очень плохо.

— Может, мне отдать защиту тебе? — встревоженно спросила, не заметив, как перешла с телохранителем на неформальное общение. Впрочем, он сделал это несколько раньше.

— Нет, — быстро сказал Джис. — Мы не знаем, что он хочет. Я вызову помощь. Нужно обнаружить его, прежде...

Внезапно Джис резко втянул в себя воздух и побледнел.

— Иди в машину, быстро, — хрипло сказал он. — Запрись и...

Маг замолчал, уставившись пустым взглядом в стол. Ладони его мелко подрагивали. Что произойдет, если он начнет чудить не по своей воле, мне не хотелось и думать. Но благодаря тому, что тот, кто пытался взять Джиса под контроль, вынужден был усилить напор, я смогла понять, откуда исходит волшба. Близко, совсем близко.

Я поднялась, даже не думая больше скрывать свои намерения.

— Служба безопасности. Оставайтесь на своих местах, — приказала громко.

Послышались недоуменные смешки, и на мне скрестились любопытные взгляды. Конечно, никто не поверил, что я могу быть одной из безопасников, но мне это было и не нужно. Важно хоть чуть-чуть вывести менталиста из равновесия, заставить его заколебаться. Тогда Джису будет легче.

Маг находился за деревянной перегородкой позади Джиса в трех столика от нас. Я шла неторопливо, нарочито печатая шаг. Если не успею, если Джис сдастся... мне в спину полетит боевое заклинание, от которого я едва ли смогу спастись.

Менталист сдался первым. Перегородка внезапно повалилась, заставив меня невольно отпрыгнуть, и ко мне метнулся человек. Темноволосый мужчина вскинул руку, я же автоматически поставила перед собой щит, полностью потратив на него энергию одного из колец. Выстрел, еще один... в ответ Я побоялась ударить, так как рядом сидели люди, а я могла промахнуться.

Менталист метнулся в сторону и исчез в дверях кухни. Я не стала его преследовать, рухнув на ближайшую скамью. У него был револьвер. И он... пытался убить меня. При мысли о том, насколько близко от смерти я находилась, внутри все заледенело.

Позже, когда Джис почти насильно напоил меня виски, а вместо обычных посетителей таверна наполнилась хмурыми людьми, некоторые из которых казались мне смутно знакомыми, я смогла немного оклематься.

— Глупость, какую глупость я сотворила, — призналась самой себе. — Выстрели он еще один раз, и я была бы уже мертва.

— Едва ли. Я к этому времени уже освободился от контроля, да и маг стрелял не в тебя. Смотри, где находятся дыры от пуль, — сказал Джис, присаживаясь рядом. — Он не хотел твоей смерти.

Два выстрела, и оба в сторону. Меня пугали, а я повелась.

— Я была не права. Мне нужно было выполнить твой приказ, — пробормотала глухо.

— Не факт, снаружи могли быть сообщники. Но выбора особого не было. Ты права, это очень сильный маг. До этого единственным менталистом, который мог на меня так воздействовать, был Шефнер. Так что, возможно, ты спасла нас обоих.

Так я и поверила! В тот момент подумала, что нужно быть решительной и храброй, но ведь на самом деле я такой не была. Мне не хватало хладнокровия и выдержки, да и откуда им было взяться?

Теплая рука Джиса опустилась на мою ладонь и легонько сжала ее.

— Я ничего не мог сделать и вынужден был смотреть, как ты рискуешь собой. Ненавижу быть беспомощным, — признался он.

Я тоже ненавидела свою беспомощность. И жалела, что не воспринимала всерьез слова Шварца о важности военной артефакторики. Большинство моих побрякушек были негодны в бою, а о тех, которыми могла воспользоваться, забыла. Хорошо хоть щит поставила...

От сильных эмоций и алкоголя меня развезло, и я совершенно не помнила, ни как оказалась дома, ни как добралась до постели. Проснулась рано, но не сразу заставила себя встать и в столовую спустилась в самом дурном расположении духа. Сама я завтракала довольно поздно, но Джис как-то подбил кухарку на то, чтобы она готовила ему завтрак отдельно, поэтому можно было рассчитывать, что в столовой у меня будет компания.

Вот только за столом вместо телохранителя я застала Шефнера-старшего. Он намазывал на тост масло, а перед ним уже стояла чашка кофе.

— Доброе утро, господин Шефнер, — хмуро поздоровалась, садясь напротив мага. — Как рано вы зашли в гости.

— И вам доброе. Я здесь со вчерашнего дня.

Вздрогнула, впившись взглядом в спокойное лицо Шефнера.

— Ночевали?

Шефнер невозмутимо кивнул.

— А теперь собираетесь домой? — спросила со слабой надеждой.

— На вас вчера напали, — напомнил маг. — Как я могу оставить вас без защиты? Пока угроза не будет устранена, я немного погощу в доме вашего дяди. Не беспокойтесь, вы меня даже не заметите. Так что не обращайте на меня внимания и занимайтесь своими делами.

— Это... это... Вы понимаете, насколько это неприлично?

В коридоре загремели шаги, и в дверном проеме появился потягивающийся Джис.

— Мне тут такой чудный сон снился, будто ночью приехал Шефнер и... — взгляд Джиса наконец упал на менталиста. — О-о-о... Доброе утро, босс.

Боевой маг помялся на пороге, но все же зашел в столовую, подсев поближе ко мне и подальше от жутковато молчащего начальства.

— Так что вы там говорили о приличиях? — спросил наконец Шефнер.

— Вы сами приставили ко мне господина Джиса.

— Я не просил приглашать его к себе за стол.

— Мне уйти? — робко сминая в руках салфетку, спросил мой охранник.

— Да нет, что вы, — саркастично ответил менталист своему подчиненному. — Съешьте лучше зефира, раз фрейлейн София его игнорирует.

— Не люблю зефир, — буркнула я, заметив на столе вазочку с очередным гостинцем главы СБ.

— Зато Джис его любит. Правда ведь?

Тот несколько побледнел и поспешно встал.

— Я слышал какой-то шум у входа. Пойду проверю...

Так ничего и не съев, Джис сбежал. Я налила себе чаю и, проигнорировав сладости, сделала бутерброд с сыром.

— Вы понимаете различия между вами и телохранителем, — сказала спокойно, не поднимая глаз на мага. — Если узнают, что вы здесь ночуете, пойдут слухи. Пострадает моя репутация. Да и дядя наверняка будет против.

— Будет, — согласился Шефнер. — Думаю, он даже напишет мне гневное письмо, но едва ли приедет, чтобы выпроводить из дома.

Я поморщилась. Барон на самом деле был слегка трусоват.

— А моя репутация вас, значит, нисколько не волнует.

— Если ваша репутация пострадает, готов компенсировать урон, женившись на вас.

Я закашлялась, подавившись, и поспешно отпила из фарфоровой чашки.

— Не шутите так. У меня в последнее время плохо с юмором.

— У меня тоже.

В дверях показался дворецкий.

— Фрау Ратцингер прибыла, фрейлейн София.

— Я никого не ждала.

— Зато я ждал, — ответил Шефнер, промокнув рот салфеткой. — Как вы заметили, София, молодой фрейлейн из благородной семьи не слишком прилично жить с холостяком, поэтому я осмелился попросить приехать свою тетю. Надеюсь, вы окажете ей гостеприимную встречу.

Так Шефнер просто издевался надо мной! Я возмущенно фыркнула и едко сказала:

— С учетом того, что альтернативой моему гостеприимству будет наш с вами брак, я готова встречать вашу тетю с распростертыми объятиями.

Подарив Шефнеру слащавую улыбку, пошла встречать фрау Ратцингер. Джиса в прихожей не было, он весьма разумно решил сбежать. Я, к сожалению, этого себе позволить не могла.

Фрау Ратцингер оказалась пухлой приземистой женщиной с довольно внушительным носом, отвлекать внимание от которого должна была не менее внушительная шляпа, украшенная искусственными цветами и фруктами.

— Рад, что вы так быстро смогли приехать, тетя.

Шефнер, незаметно вышедший вслед за мной, с улыбкой нагнулся к своей низкорослой родственнице, дав той запечатлеть на своих тщательно выбритых щеках невесомые поцелуи.

— Разве я могла остаться дома, когда ты прислал такую интригующую записку! Как же я рада, что ты решил наконец познакомить меня со своей невестой.

Я бросила растерянный взгляд на Шефнера. Тот в кои-то веки смутился. Ну или благоразумно сделал вид, что смутился.

— Боюсь, София не моя невеста.

— А-а-а, так вы София! — понимающе закивала тетушка. — Петер много говорил о вас! Значит, вы та девушка, ради которой мой внучатый племянник расторг помолвку! Когда вы с Петером собираетесь назначить свадьбу?

— Петер и я не собираемся жениться, — сдавленно ответила я, — мы просто учимся вместе.

— О-о-о... — протянула, нахмурившись, Ратцингер.

В дверь позвонили, и я, воспользовавшись моментом, проскользнула мимо своих гостей и открыла.

Крайне неловкое утро... Так что появление Танаса Шварца было весьма предсказуемо.

— Только не смейте говорить, что я ваша невеста, — прошипела рыжеволосому мужчине, делая страшное лицо. — Эта тема в моем доме под запретом!

— Я не вовремя, да? — спросил Шварц. — Видите ли, я очень волновался за вас. До меня дошли слухи об инциденте с менталистом...

— И вы тут как тут, — прохладно сказал Шефнер, глядя на артефактора через мою голову. — Как вы, господин Шварц, оказывается, заботитесь о своей бывшей ученице!

— С недавних пор я ухаживаю за фрейлейн Софией. Вот!

Военный артефактор угрожающе выставил перед собой букет цветов, будто оружие. Мне ничего не оставалось, как взять букет, несмотря на то, что затылок жгло.

— Благодарю, мастер Шварц, — выдавила из себя. — Пойду поставлю их в вазу.

Я оставила мужчин в прихожей, надеясь, что они там сами между собой разберутся, но улизнуть от тетушки Шефнера мне не удалось.

— Вы на редкость легкомысленная особа, София, — громким шепотом возмутилась фрау Ратцингер, с укором глядя на цветы в моих руках. — Приличная девушка не должна морочить головы мужчинам!

— Я не морочу, — полным муки голосом ответила я, сев на ступеньку лестницы и бездумно обрывая лепестки у ромашки.

Тетушка задумчиво на меня посмотрела.

— У вас глаз дергается. Позволите?

Не дожидаясь ответа, фрау коснулась моей щеки ладонью, и я почувствовала, как тугая пружина внутри меня начала разжиматься. По крайней мере, больше не хотелось биться головой о стену.

— Вы целительница?

— Менталист, — мягко улыбнулась тетушка. — Довели вас?

Я кивнула. Присутствие фрау Ратцингер стало более понятным. Не только дуэнья, но и, возможно, защита. Что, впрочем, совсем не отменяло необходимости создать еще один ментальный артефакт для Джиса. Не может же Шефнер всюду за мной таскаться? Да и тетушку его обременять не хотелось.

Голоса в прихожей смолкли, а затем я услышала звук отъезжающего автомобиля. Появившийся вскоре Шефнер аккуратно вытащил у меня из рук букет, спасая его от участи быть истерзанным, и передал дворецкому. Шварц, очевидно, предпочел уехать.

— Поставьте... куда-нибудь, — брезгливо сказал он. — София, я могу с вами поговорить?

Я провела Шефнера в кабинет дяди и села за дубовый стол, создающий между нами преграду. На всякий случай. Менталист сел напротив.

— Могу я взглянуть на ваш артефакт?

— Какой именно?

— Ментальный конечно же.

Я не сомневалась, что Джис уже доложил обо всем Шефнеру, но все равно было неприятно. Достав из кармана перстень, протянула магу. Тот покрутил его перед глазами, поцокав языком.

— Хорошая работа, должно быть. Жалко, что я не могу увидеть ваши чары.

— Еще бы вы могли, — проворчала я. — Продемонстрировать его работу?

— Не сомневаюсь в вашем мастерстве. Мне интересно другое. За сколько вы сможете создать похожий артефакт?

— Где-то около пяти дней. И то если не буду отвлекаться ни на что другое.

— Да уж, на поток не поставишь. — Шефнер поморщился. — Но было бы хорошо сделать экземпляр и для Джиса.

— Я и так собиралась. Поверьте, меня не прельщает перспектива противостоять вооруженным людям в одиночку.

— Мне жаль, что вам пришлось все это пережить.

Я устало потерла лицо.

— Но тут уж ничего не поделаешь... Вы хотели поговорить об артефакте?

— Нет. Мне нужен образ того менталиста, что следил за вами в таверне.

— Я видела его мельком и совсем не запомнила. Едва ли смогу его описать.

— Поэтому я вынужден просить вас согласиться на небольшой сеанс.

— Сеанс? — переспросила нерешительно.

— Ментальный сеанс. Вам нужно будет вернуться в воспоминаниях к моменту, когда вы увидели того мага, все остальное я сделаю сам. Клянусь, что не буду заглядывать в другие ваши мысли.

Я заколебалась, но все же согласилась. Шефнер уселся на край стола и положил прохладные пальцы мне на виски.

— Расслабьтесь, — велел он. — Вам ничего сейчас не угрожает.

Тело мое стало тяжелым и каким-то ватным.

— Расскажите, как вы встретились с человеком.

— Сначала я заметила след силы. Пошла в ту сторону... Маг был за перегородкой. Он отшвырнул ее в сторону, направил на меня револьвер...

Запах пива и разлитого вина, звон кружек, сигаретный дым, размытые фигуры по краям. И менталист, целящийся в меня. Все было таким реальным.

— Тс-с-с, тихо, молчите.

Время застыло. Я как будто снова была в таверне, но теперь могла разглядеть того мага. Лет сорока, темные вьющиеся волосы, бледно-голубые глаза, чуть скошенный подбородок.

— Вы его видели прежде? — голос Шефнера шел как будто издалека.

— Да, — ответ поразил меня саму. Теперь я на самом деле вспомнила, что видела того менталиста прежде.

— Расскажите.

— Он подошел ко мне в парке у дома дедушки. Мы говорили... о моем выпускном проекте. Потом я забыла тот разговор.

— А сейчас вспомнили, да? Когда это было?

— В августе прошлого года.

— До того, как вы начали стажироваться у меня. Видимо, в дальнейшем заговорщики опасались привлечь мое внимание и оставили вас в покое. До недавнего времени. Он что-то приказал вам?

— Нет.

— Он что-то приказал вам? — жестче спросил Шефнер. Виски болезненно закололо.

— Нет!

Тошнота подкатила к горлу, и я покачнулась, теряя сознание.

Очнулась уже в своей комнате, с мокрым компрессом на лбу.

— Простите, я перестарался, — сухой голос Шефнера. И бережное прикосновение к моей ладони.

— Вы часто передо мной извиняетесь, — заметила я, открывая глаза.

— Ни перед кем, кроме вас, я не чувствую себя таким виноватым, — тихо ответил Шефнер.

— Не стоит. Это ведь ваша работа. И можете отпустить мою руку, — сказала смущенно.

— Не только работа, — возразил Шефнер, — давно уже нет.

Его губы коснулись моей ладони, заставив вздрогнуть.

— А хотите, я и для вас ментальный артефакт защиты создам? — невпопад спросила.

Шефнер вздохнул, высвобождая мою конечность.

— Я как-то сам справляюсь, спасибо, — вежливо сказал он. — Отдыхайте.

Стоило двери закрыться, как я перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку. В голове было пусто, но едва ли из-за ментальной магии.

Что ж, следовало наконец принять за непреложный факт, что я неровно дышу к Шефнеру-старшему. Только он мог заставить меня испытать такое количество эмоций за раз — злость, смущение и даже радость.

— Не только работа, — повторила я, отчего-то мечтательно вздохнув.

Сложно было признаться даже самой себе в том, что внимание Шефнера не так уж для меня обременительно. Мне нравилась его заботливость. Другое дело, что я не знала, как мне на нее реагировать. Если сделаю шаг навстречу, чем это обернется для меня? Представить себя женой главы СБ было сложно. К тому же, даже если он не запретит мне работать, все мои успехи будут считать достигнутыми из-за протекции. Мне же не хотелось быть тенью мужа, а с таким человеком, как Шефнер, иначе не получится.

Что ж, важно было пережить это непростое время, а там, когда угроза исчезнет, возможно, и Шефнера станет меньше в моей жизни. И я снова смогу мыслить ясно.

Глава 10

Я решила игнорировать все, на что не могла повлиять, и сконцентрироваться на работе над артефактом. Второй раз создавать ментальный артефакт защиты было легче. За одним исключением: на боевых магах артефакты быстро ломались и горели — мощные боевые заклинания путали и рвали наложенные плетения. Здесь мне пригодились уроки Шварца. В итоге чары у меня получились настолько прочными, что разорвать их нельзя было даже прицельным ударом. Правда, на создание артефакта мне понадобилась почти неделя, но теперь запястье Джиса украшал массивный металлический браслет, надетый поверх специальной защитной накладки, — меньше всего мне хотелось, чтобы руку мага сожгло.

— И что, мне теперь как телке с побрякушкой ходить? — возмутился телохранитель, впервые надев мой артефакт.

— Джис! — в один голос воскликнули мы с тетушкой Адель.

— Если не хочешь ходить с побрякушкой, будешь ходить с промытыми мозгами, — лениво отозвался менталист. Вопрос был закрыт.

Фрау Ратцингер оказалась весьма милой дамой, спокойной и хозяйственной. Уж не знаю, как она добилась этого с чужой прислугой, но простыни перестали быть сырыми и пахнуть плесенью, а мясо больше не хрустело на зубах. Правда, огорчала ее попытка обратить мое внимание на замечательные качества ее племянника. Убедившись, что у меня нет тайного любовника, тетушка Адель решила, что я вполне гожусь в жены Мартину Шефнеру, несмотря на мое "удручающее игнорирование правил приличия". К слову сказать, оставаясь довольно настойчивой, тетушке удавалось действовать ненавязчиво и не мешать мне работать, что само по себе было огромным плюсом. Разве только настаивала, чтобы я ужинала вместе со всеми, а не когда бог на душу положит.

Как ни странно, мне начали нравиться наши "семейные" ужины. Фрау Ратцингер, господин Шефнер, Джис и я — то есть два менталиста, боевой маг и артефактор — составляли весьма странную компанию. Джис был слишком непредсказуем и вспыльчив. У Шефнера порой случались приступы дурного настроения, и он начинал язвить. Тетушка пускалась в сентиментальные воспоминания, а я была то рассеяна, то чрезвычайно болтлива. И все же мы как-то умудрялись между собой ладить. Я понемногу привыкала к Шефнеру и гораздо менее остро реагировала на его шутки, тем более что по сравнению с Джисом менталист был словно ангел небесный.

Создавалось впечатление, что как-то совершенно ненавязчиво я обзавелась бабушкой, отцом и... Нет, на дядюшку Шефнер все же не тянул, как и на старшего брата. Буду считать его домашним котом — тем более что он имел свойство незаметно исчезать из дома и так же незаметно появляться, как ни в чем ни бывало.

Мне же было весьма настойчиво рекомендовано на улицу не выходить, и я чахла в заточении подобно принцессе из сказки. Пока создавала артефакт, меня это мало волновало, но чудесное время, проведенное за работой, закончилось.

— Дорогая, вы читали новую книгу Тиас Торес "Иволга в кустах"? — спросила меня тетушка Адель за ужином, надеясь развеять мое мрачное настроение.

— Нет. Я не люблю про животных, — ответила, вяло ковыряясь ложкой в овощном рагу.

— Это не про животных, — проявил осведомленность Джис. — Это про любовь. Меня дочь попросила купить ей на день рождения. Ей скоро исполняется пятнадцать!

Джис вел активную переписку со своей женой. С переменным успехом. То есть он хотел с ней помириться, но что-то явно делал не так. В этот раз боевому магу повезло, и его дражайшая супруга разрешила ему присутствовать на дне рождения дочери.

— Очень хорошая книжка, — кивнула тетушка. — София, хотите, дам вам почитать?

— И про любовь я не люблю.

— Нельзя же читать только про чары, — возмутилась фрау. — Нужно расширять свой кругозор!

От необходимости ей отвечать меня спас слуга, подошедший к Шефнеру и передавший ему записку. Менталист прочел ее и поднялся. Выражение его лица осталось таким же невозмутимым, но мне показалось, что он весьма напряжен.

— Прошу меня простить, срочные дела.

Вскоре после ухода Шефнера к себе поднялась и я, сославшись на усталость. Заснула довольно быстро, как раз под чтение этой самой "Иволги..." — настойчивая тетушка занесла мне книгу после ужина.

Проснулась я от слабого царапанья по стеклу. Весьма странно, учитывая, что спальня моя находилась на втором этаже. Открыла створку, и в окно впорхнула деревянная фигурка птички с привязанной к шее запиской. Поймав артефакт, я изучила чары и хмыкнула. Не думала, что Шварц способен на такую изящную работу!

"Скучаете, София? Как насчет того, чтобы составить мне компанию в ночной прогулке по городу?"

"Вы сошли с ума, мастер? Сейчас ночь... к тому же дом охраняется", — быстро написала в ответ и, прикрепив к деревянной пичуге, отправила ее обратно.

Минут через десять птичка-артефакт вернулась.

"Но вы же не спите! Не хотите гулять, тогда принимайте гостей! Жду вас в саду. Прямо сейчас".

Я охнула. Он точно спятил! Допустим, защитные артефакты он сможет обойти, но если его заметит боевик, дежурящий ночью? Как бы все не закончилось кровью. Я спешно накинула поверх сорочки дедов халат и, держа туфли в руках, на цыпочках спустилась вниз. В доме все крепко спали.

Выйдя через заднюю дверь, прокралась в сад, надеясь, что Шварца нет и он просто глупо пошутил. Но нет, наглая рыжая морда все же была там — сидела нахохлившись на перилах беседки. Выглядел Шварц каким-то уставшим и мрачным.

— Ну и что вам в голову взбрело? — негромко возмутилась я, кутаясь в халат. Ночь была довольно холодной.

— Мне очень хотелось вас видеть, — на лице мастера блеснула улыбка, правда, какая-то вымученная.

— Тогда почему бы не прийти в гости днем?

— Меня весьма смущает менталист, поселившийся в вашем доме. Развейте мою тревогу, скажите, что вы не вместе с ним.

Хорошо хоть в темноте Шварц не видел, как я покраснела.

— Он всего лишь беспокоится обо мне, как о своем сотруднике. Сейчас опасно для артефакторов, мастер.

— Это правда, — кивнул маг. Он легко соскочил на землю и подошел ко мне. — Вам следовало бы остаться в доме.

Танас коснулся моего лица. Ощутив прикосновение холодного металла к коже, поняла, что в его руке что-то было. Щеку неожиданно ожгло, и я почувствовала, как мое тело цепенеет. Покачнулась и наверняка бы упала, если бы артефактор не подхватил меня.

— Пора, — из темноты вышел уже знакомый мне темноволосый менталист. — Боевик скоро придет в себя. Будет лучше, если мы уйдем тихо.

— Минутку. Нужно кое о чем позаботиться.

Шварц аккуратно усадил меня на скамейку и осторожно, стараясь не травмировать одеревеневшие пальцы, снял кольца. Большинство артефактов я на ночь снимала, но парочку всегда держала при себе. Затем настал черед заколки, которой я скрепила волосы перед тем, как выйти в сад. Танас проверил карманы халата, потом распахнул ворот. Он попытался открыть крепление серебряной цепочки, за которую был подвешен перстень, защищающий от ментальной магии, но замочек упорно не давался.

— Быстрее, — поторопил менталист.

Шварц резко дернул цепочку. Тонкие звенья не выдержали и порвались, перстень упал на пол. Менталист нагнулся, чтобы его поднять.

— Не трогай! Возможно, по артефактам нас смогут отследить, — пояснил Шварц. — Софи сделает еще, если будет необходимо.

Я мрачно сверкнула глазами, не в силах высказать свое возмущение. Он что, всерьез думает, что я буду создавать артефакты по принуждению?

— А вы всерьез думаете, что сможете отказаться? — спросил меня менталист.

Он влез в мои мысли. Чудовищно, отвратительно! Было такое ощущение, что меня прилюдно раздели. Менталисты, особенно такого уровня, как Шефнер или этот, многое могли. Подчинить человека своей воле, стереть память, влезть в мысли... Простые люди не знали даже половины того, на что способны ментальные маги. И скорее всего никогда не узнают. Менталистов всегда жестко ограничивали в применении их дара. За превышение полномочий или несанкционированное использование заклинаний — смертная казнь. А этот маг так просто залез в мою голову, будто в свой письменный стол!

— Сколь наивно, фрейлейн, — скривил губы он. — Неужели вы верите, что тот же глава СБ никогда не делал ничего отвратительного? Ваше правительство развращено своей вседозволенностью, которое обеспечивают такие люди, как Шефнер.

"Ваше правительство"? Значит, все-таки иностранцы, и наверняка алертийцы.

Меня закинули на плечо и потащили к задней калитке. Мы прошли мимо дремлющего охранника. Менталист склонился к нему, щелкнул пальцами перед лицом и что-то прошептал. Тот сонно кивнул, даже не подняв голову. Мы спокойно вышли на улицу, и меня загрузили в неприметный черный автомобиль. Шварц сел за руль, а менталист устроился напротив меня в пассажирском салоне. Мотор мягко заурчал, и машина тронулась.

Тело постепенно оживало, конечности слегка покалывало... До чего же возмутительно быстро и легко меня похитили! Оставалась одна надежда на Джиса.

— А что Джис? — хищно склонился ко мне менталист.

В тот же момент машину тряхнуло, лопнули стекла. Шварц грязно выругался, пытаясь совладать с управлением.

— А Джис всегда немного не в духе, если его резко разбудить, — прошептала я в ухо менталисту, благо что от удара меня швырнуло прямо ему в объятия. Губы все еще плохо слушались, но надеюсь, маг меня понял.

Джис любил спорить и пререкаться и не любил "побрякушки", но к инструкции, которую я дала ему вместе с ментальным артефактом, отнесся со всей серьезностью. Я потратила примерно полтора дня, чтобы связать его браслет и свой перстень, но оно того стоило. Через перстень я могла отправить сигнал о помощи. К тому же тревога срабатывала, если артефакт снимали с меня против воли. Порвав цепочку, Шварц запустил чары на браслете Джиса.

Мне повезло, что Джис не снял браслет на ночь. И что он сначала бьет и только затем задает вопросы, кто это там едет и куда...

— Танас! — завопил менталист, отшвыривая меня. — Черт возьми, действуй!

— Я не могу одновременно уворачиваться от атак и активировать чары! — огрызнулся Шварц.

Автомобиль еще раз тряхнуло, а затем раздался оглушительный взрыв. Уже не около машины, а где-то позади. Мы как раз заворачивали, поэтому я смогла увидеть в окошко авто, как разгорается огонь вокруг дома моего дяди.

— Там же люди, ты, убийца! — закричала я отчаянно, дергая ручку на покореженной дверце. Вывалиться на полном ходу мне не позволил менталист. Последнее, что я почувствовала, это его пальцы на затылке.

Джис поднялся с земли. В голове звенело и гудело.

— Ненавижу артефакторов и их подлые штучки, — хрипло сказал он. — Кроме лапочки Софи, конечно.

Автомобиль еще можно было попробовать остановить. Колеса он повредил, значит, враги не смогут далеко уехать.

Вот только оставлять тетушку Адель в опасности тоже нельзя.

"Ну ничего, — подумал боевой маг, поспешно ковыляя в сторону дома. — Вам же лучше было бы, если бы вы позволили тихо-мирно себя убить. А теперь вами будет заниматься Шефнер".

Глава СБ уехал вечером на задержание пойманных агентов алертийцев, из этого десятка двое были боевыми магами. Но, судя по произошедшему, схватить успели не всех, значит, кто-то слил информацию об облаве. Предательство. И если считать, что София Вернер добровольно вышла из дома, это был кто-то, кого она знала и кому доверяла. Все было сделано грубо и грязно, но довольно эффективно.

Решительность алертийцев была продиктована отчаянием, и сейчас они наверняка собрались бежать из столицы Грейдора. Оставалось надеяться, что София Вернер была для них достаточно ценной добычей в отличие от тех артефакторов министерства, чьи тела были обнаружены после облавы.

Красный код опасности. Тинар встряхнулся, прогоняя сон, и поднял трубку телефона.

— Перегородить дорогу! — приказал он спустя несколько минут полицейским, устроившимся с чаем на складных стульях. — Не пропускать никого, пока я не проверю. Ниро!

Менталист скорбно посмотрел на боевого мага, с которым ему по приказу начальства приходилось работать в паре уже неделю.

— Давай-давай! Шевелись! — поторопил его Тинар.

— Я не для этого шесть лет учился в университете, чтобы работать постовым, — поджал губы маг.

— Гайне это скажи!

— Как будто это министр виноват, что я здесь торчу, а не ваш параноик Шефнер... — тихо пробормотал под нос Ниро.

Ниро когда-то учился вместе с Мартином. Только он пошел работать в министерство, а Мартин в СБ. И как оказалось, Шефнер не прогадал.

Он вновь начал засыпать, когда услышал стук копыт. У поста остановился почтовый дилижанс. "Не слишком ли рано для почты?" — мелькнула мысль в голове у Ниро, заставив его насторожиться.

Неожиданно успокоило то, что надоедливый и шумный боевой маг из СБ был рядом.

Извозчиком оказался знакомый рыжеволосый тип.

— Танас? Ты-то что тут забыл?! Решил работу сменить?

Артефактор сощурил глаза:

— А-а-а, Ниро. Доброго утра! — доброжелательно сказал он. — Срочное задание от Гайне, секретное.

— Тогда предоставь документы. А то тут СБ такой шум подняла, вон, даже боевых магов подключили.

Тинар настороженно кивнул.

— Мы вынуждены будем проверить ваш дилижанс. Что вы везете, мастер?

— Проверяйте, — пожал плечами Шварц. — Что хоть ищете?

— Алертийского менталиста, — беспечно ответил Ниро. — Ты его случайно не припрятал?

Шварц фыркнул.

— Да конечно! А еще и артефакторов я похитил!

Ниро легко постучал в дверцу дилижанса, а затем дернул ручку, открывая. У него не было шансов против незнакомого ментального мага, которого он поздно почувствовал. Бледно-голубые глаза впились ему в лицо, и Ниро почувствовал, как боль пронзает его изнутри. Сердце остановилось, подчиняясь чужому приказу.

Последнее, что Ниро услышал, был звук выстрела, убившего Тинара.

Глава 11

Мерный стук копыт и совсем не убаюкивающее покачивание, из-за которого я то и дело стукалась затылком обо что-то твердое. За что я не любила конные экипажи — так это за тряску. Да и не современно как-то в век высокой магии и технологий пользоваться столь отсталым средством передвижения!

То, что я, придя в себя, уже была способна ворчать, было хорошим знаком. Значит, я — все еще я, София Вернер, артефактор, а не кукла в руках заморского колдуна.

Голова болела, во рту все пересохло, но самочувствие было вполне сносным. Вот только почему так сильно, до тошноты, пахло кровью?

Открыла тяжелые веки. Темно, узкая щель между шторами на окошках давала мало света. Напротив меня сидел Танас Шварц. Выглядел он отвратительно. Голова запрокинута назад, под носом уже засохшие потеки крови. И ладонь на предплечье тоже запачкана в крови, просочившейся сквозь ткань когда-то белой рубашки.

Видимо, почувствовав мой взгляд, Танас открыл глаза. Взгляд его был мутным.

— Вы ранены, — сказала я осторожно.

— Пришлось прорываться с боем из города.

Он порылся в сумке, лежащей рядом, и достал темный флакон. Открыв зубами пробку, глотнул из него.

— Слава целителям и их волшебным зельям, — сказал Шварц уже более бодрым голосом. — Поможете вытащить пулю из плеча? Нет?

Отвернулась, не желая поддерживать диалог со своим похитителем. Пусть хоть руки лишится, мне все равно. Танас хмыкнул, но не стал пытаться меня разговорить.

В кабинке экипажа было душно и жарко, значит, утро давно минуло. Мы наверняка прилично отъехали от столицы. Но едва ли мы двигались по одному из главных трактов, иначе бы нас уже перехватили. Судя по всему, Шварц и его сообщник наделали много шума, сбегая из города.

Я выглянула в окошко, но пейзаж снаружи мне ни о чем не сказал. Узкая пыльная дорога, кусты, деревья... И ни одного указателя. По идее, мы должны были ехать в сторону Прейнского залива, откуда было легче всего попасть в Алерт по морскому пути. Дня два пути до Прейна, может, чуть больше. Надеюсь, меня спасут до этого, да и в Прейне заговорщиков будет ждать жаркая встреча. Нужно сохранять спокойствие и не срываться на истерику.

С удовольствием бы молчала всю дорогу, но мой организм не был так терпелив. Поерзав несколько минут на неудобном сиденье, я все же нерешительно попросила:

— Мы можем остановиться? Мне нужно.

— Конечно. Только прошу вас, будьте хорошей девочкой и не создавайте проблем.

Артефактор постучал рукоятью револьвера по стенке экипажа, и тот остановился. Первым вышел Шварц и подал мне руку, от которой я не рискнула отказаться.

Почтовым дилижансом управлял менталист, к моему глубокому сожалению, даже не поцарапанный. Он отрывисто спросил что-то у Шварца на алертийском, и тот так же коротко ему ответил. Жаль, что учила этот язык очень давно, и сейчас могла разве что поздороваться и спросить, где находится гостиница.

— Мне придется проводить вас.

Я смущенно кивнула.

Кусты по краям дороги были достаточно густыми, чтобы уединиться, не боясь, что меня увидят. Но, оказавшись вне пристального внимания артефактора, я не смогла удержаться и попыталась сбежать.

Сразу стало понятно, что я сделала ошибку. Во-первых, мой побег был спонтанным, я не знала, куда бежать и где можно спрятаться. А понадеявшись, что раненному Шварцу будет сложно меня догнать, забыла о том, что босая. Домашние туфли я потеряла еще где-то в парке, а мои нежные стопы едва ли были приспособлены даже для обычных прогулок по лесу, не говоря уже о беге.

Сначала я пыталась действовать тихо, а потом, поняв, что мои маневры заметили, уже не скрываясь рванула в лес, надеясь, что в спину мне ничего не полетит.

— Софи! — крикнул Шварц, устремляясь следом.

Я бежала, не оборачиваясь, пытаясь затеряться среди деревьев, пока не наступила со всего размаха на колючую шишку. Неловко взмахнула руками и все же упала. Колени и ладони обожгло болью. На глазах выступили слезы обиды, когда я увидела перед своими глазами ботинки Шварца. Чертовы длинноногие мужчины!

— И что это было? — зло спросил артефактор. Протянул мне руку: — Вставай!

Видя, что я не собираюсь принимать его помощь, он просто нагнулся и, схватив за подмышки, без всяких затруднений поднял.

— Весьма глупо с твоей стороны. На что ты надеялась?

Я подняла заплаканные глаза и, ни на что особо не надеясь, попросила:

— Мастер, отпустите меня. Пожалуйста...

На рассерженном лице Шварца появилась растерянность.

— Как была плаксой, так и осталась, — с досадой сказал он, отводя взгляд. Впрочем, в голосе его появилась какая-то мягкость.

Я вытерла глаза рукавом халата.

— И всего-то раз было.

— Когда мы встретились, ты тоже плакала. Не помнишь? Такая забавная маленькая девочка, забытая взрослыми, слишком занятыми своими делами. Тогда я хотел развеселить тебя, а в итоге чуть не убил.

— А теперь, очевидно, решили исправить ошибку.

Не стоило злить своего похитителя, но я была раздосадована. Мне казалось, что он играет со мной. Вот для чего вспомнил детство? Сейчас мне меньше всего хотелось, чтобы меня что-то связывало со Шварцем. Но он явно думал по-другому. Меня привлекли в объятия и погладили по спутанным волосам.

— Глупая. Я не могу отпустить тебя, думаю, ты прекрасно это понимаешь. Но и твоей смерти я не допущу.

— Тогда зачем все это? Зачем вы предали, мастер?

И для чего рвете мне сердце...

— Как бы я хотел не втягивать тебя во все это, — прошептал артефактор. — Но у меня не было выбора. Тебя бы просто устранили, понимаешь? Не найдя способ обойти охрану, они решили, что легче убить Софию Вернер. Я сам предложил им помочь.

— Вы были связаны с заговорщиками, — не спрашивала, утверждала. Все слишком очевидно. Один вопрос мучил меня: — Добровольно? Вы сделали это добровольно?

Шантаж, ментальный контроль. Мало ли как они могли вынудить его предать Грейдор и министерство?

Артефактор молчал, и таившаяся во мне надежда погасла. Ведь Шефнер говорил с ним, он бы почувствовал, что Танас действует не по своей воле.

— Не надо меня бояться и ненавидеть, — Шварц поцеловал меня в висок и отстранился. — Я буду рядом и не позволю никому тебя обидеть.

Рыжеволосый мастер как всегда чрезмерно самоуверен. Безумие, но, кажется, он и в самом деле думал, что действует во благо.

— Не все в ваших силах, — сказала я.

Мы вернулись к дилижансу. Менталист, чьего имени я так и не узнала, бросил в нашу сторону презрительный взгляд. Представляю, как мы выглядели со стороны: заплаканная, грязная и помятая я и не менее взъерошенный Шварц, ведущий меня за руку. Надеюсь, фантазии на наш счет так и остались фантазиями. Не хотелось бы думать, что Танас Шварц опустится до принуждения. Внутреннее напряжение никак не спадало. Полное незнание своей судьбы, страх за Джиса, тетушку Адель и слуг, и вопросы, вопросы, задать которые я никак не решалась. Я наблюдала из-под неплотно сомкнутых век за Шварцем, но всякий раз, когда он смотрел в ответ, поспешно отворачивалась.

— Ты голодна?

Он вытащил из сумки лепешку и, разломив пополам, протянул мне одну часть.

— К вечеру, надеюсь, удастся поесть нормально.

— Спасибо, — неохотно ответила я.

Как бы я ни боялась Танаса Шварца в этот момент, стоило хотя бы сделать вид, что я пытаюсь примириться со своей судьбой. И если получится, заслужить его доверие.

Доев сухую лепешку и выпив немного воды из фляжки Шварца, я несколько неуверенно сказала:

— Я могу вытащить пулю. Вам, наверное, очень больно.

Танас недоверчиво хмыкнул:

— Подозрительная доброта. Надеюсь, ты не будешь пытаться меня убить?

— Я бы не смогла. И думаю, никогда не смогу. В отличие от вас.

Все же не удержалась.

— Осуждаешь? Я ценю человеческие жизни, и свою в том числе.

Я промолчала. Маг снял рубашку. Кровь на плече уже засохла, и ткань рубашки прилипла к коже. От резкого движения рана вновь открылась.

— Знаешь, что делать?

Кивнула, приложив ладонь к ране. И закрыла глаза.

Шварц рисковал. В этот момент я на самом деле могла убить его. Артефакторы помимо создания чар умели управлять предметами. Небольшими, конечно, — ворочать булыжники могли разве только боевые маги. Но этого было достаточно, чтобы заставить маленький кусочек металла выйти из тела. Или же, напротив, впиться в сердце.

Но я не врала, когда говорила, что не способна на убийство. Да и не дало бы мне это ничего. Менталист не позволил бы мне сбежать.

Понадобилось минут десять, чтобы сначала найти пулю, а затем "подцепить" чарами. Потом стало проще: "потянула" на себя, и металлический шарик мягко ткнулся в мою руку. Шварц судорожно выдохнул.

— У вас есть чем обработать рану?

— Сейчас.

Он достал из сумки еще один флакон и щедро смазал рану едко пахнущей жидкостью. Затем тщательно вытер мои запачканные кровью ладони оторванным подолом рубашки, отчего-то улыбаясь.

— Молодец, хорошо справилась, — похвалил он.

Я все-таки умудрилась задремать, сморенная духотой. В плотном халате было жарко, но я не могла позволить себе остаться в одной сорочке рядом с мужчиной. Проснулась оттого, что меня негромко, но настойчиво звали по имени. Голова моя лежала на коленях Танаса, а оголившиеся во сне ноги целомудренно накрыты легким пледом. Я резко села и отодвинулась как можно дальше от Шварца.

Дилижанс стоял.

— Мы приехали?

— Впереди может быть застава, так что придется немного пройтись пешком.

— Немного?

— Прости, у меня нет для тебя обуви. Но если станет совсем плохо, готов понести на своей спине.

— Едва ли вам позволит здоровье, — мрачно ответила я.

Мы остановились на обочине пыльной дороги. Вокруг было пшеничное поле, а за ним среди холмов виднелась железная дорога. Туда мы и направились. Ноги я сбила уже через полчаса, но терпеливо молчала, не желая злить похитителей. Правда, через час я едва ковыляла и стала серьезно тормозить мужчин. Повезло, что был уже вечер и мне не грозил солнечный удар, но от боли в ногах и усталости я была готова вот-вот упасть в обморок.

"Вот и пристрелят меня, как загнанную лошадь", — ныла я про себя, с трудом переставляя ноги. Шварц тоже выглядел неважно, к тому же был нагружен вещами, так что надеяться на то, что он сможет меня понести, не стоило. А ведь обещал!

Я в очередной раз споткнулась и, коротко охнув, присела, борясь с головокружением. Меня резко дернули за плечо.

— Забирайся.

Алертиец все же решил покатать меня на себе. Едва ли из жалости, скорее от безысходности. Выглядел он довольно щуплым, но руки его оказались сильными. Ехать в таком положении, когда чужие ладони касались моих ног, а сама я прижималась грудью к мужской спине, было неловко, но выбора не было.

Когда мы вышли к железной дороге, идти стало чуть легче. Но до небольшой грузовой станции мы дошли, когда совсем стемнело. Кирпичный домик смотрителя, несколько бараков. Мужчины остановились невдалеке, и меня поставили на землю.

— Нас могут запомнить, если мы приведем девушку в таком виде. Едва ли у меня хватит сил стереть память всем.

— Убийства привлекут внимание, Рено, — нахмурился Шварц. — Да и не хотелось бы мне трогать гражданских.

Алертиец выругался себе под нос.

— Дай мне мою сумку.

Порывшись в своем тощем мешке, он извлек на свет... мой шарф! Я возмущенно посмотрела на менталиста. Какая наглость — сначала обокрасть, а потом вот так это демонстрировать! Не обращая внимания на мое расстроенное бормотание, мне намотали на шею пестрый шарф, сделав мой вид еще более нелепым.

— Держи ее за руку, иначе потеряешь, — приказал алертиец. — Пойду договорюсь со смотрителем.

Теперь и Шварц выглядел не лучше меня — будто городской сумасшедший, который ходит под ручку с невидимым другом.

Спустя час мы оказались на грузовом поезде, едущем в Прейн, и в итоге дорога наша заняла меньше суток. Впрочем, до небольшого портового городка мы так не доехали, высадившись раньше. Рено вручил машинисту несколько купюр, и поезд двинулся дальше, оставив нас у небольшой деревушки.

Благодаря то ли деньгам, то ли магии алертиец добыл в деревне разбитую повозку и провизию, и путь наш продолжился. Я начала понимать, что побег наш не был спланирован заранее. Менталист действовал без поддержки, сильно рискуя. Хотя все же достаточно осторожно, избегая людных мест и почти не оставляя следов, так что на нас пока не вышли.

Я с ужасом понимала, что вот-вот окажусь на корабле, а затем и в Алерте. И тогда уже точно все.

Глава 12

Менталист Рено спал, положив голову на мешок с сеном, пока Шварц правил повозкой. Мне же не спалось. Все ныло и болело, невозможность вымыться и сменить одежду раздражала. Пальцы нервно теребили наспех заплетенную косу, подвязанную первой попавшейся веревочкой.

В голову внезапно пришла идея. Довольно безумная, но что-то в ней было. Шварцу не до меня, менталист спит, но и без этого мои чары ему почувствовать достаточно сложно. Теперь я касалась волос уже совсем по-другому.

Волосы и ногти по большей части состоят из мертвой ткани. Достаточно жутковато, если подумать. Недаром же в сказках и преданиях обрезки ногтей и волос сжигали, опасаясь, что ими воспользуются для дурного колдовства. Не без основания — артефакторы древности не гнушались любыми материалами, используя порой даже человеческие кости или кожу. Правда, мертвецов поднимать мы все же не умели, что бы там злые языки не говорили. В отличие от некоторых целителей. Но кому в наше время вообще в голову придет такая глупая вещь — возиться с трупом, наделяя его псевдожизнью?

Но мне это было сейчас и не нужно. Достаточно собственных волос. Можно было наложить на них чары, сделать из них своеобразный артефакт. Закрыв глаза, я начала перебирать весь свой арсенал. Боевые чары или защитные накладывать сложно и опасно — этак я могла случайно остаться не только без волос, но и без головы. В целительских я не сильна, а бытовые были не к месту.

На ментальный артефакт защиты мне понадобится очень много времени. А у меня его нет. Значит, придется импровизировать. Простые, очень простые чары на основе одного из самых распространенных ментальных заклинаний.

Распустив косу, я запустила пальцы в пряди, оплетая волосы невесомыми чарами, которые так легко было разрушить. Но для начала их нужно заметить. А пока они не активированы, это не сможет сделать даже мастер Шварц.

Я так увлеклась процессом, что почти не заметила, как мы добрались до пункта назначения. Узкая извилистая дорога, по которой мы ехали, довольно резко обрывалась у скал. При мысли о том, что мне теперь придется скакать по камням, стало плохо. И надежды на то, что меня вновь покатают на ручках, не было. Уж больно резкий спуск вниз.

Шварц стянул свои ботинки и протянул их мне:

— Надевай. Долго ты в них не проходишь, но до пещер доковыляешь.

— Мы будем прятаться? — спросила, надевая огромные для меня башмаки. Даже со шнуровкой они болтались на моей ноге. Но ходить было можно.

— Ждать корабля, который нас заберет. Я уже отправил весть, — неожиданно ответил Рено.

— И долго ждать? — уточнил Шварц.

— Надеюсь, нет.

Я перевела взгляд с одного на другого, но не рискнула злить алертийца вопросами.

Пока мы спускались, меня страховали мужчины. И все же, ступив на песок, я облегченно выдохнула. А затем с тревогой посмотрела в морскую даль — нет ли там корабля. Но горизонт был пуст.

— Пошли.

Меня вновь потянули за руку, и я послушно поплелась вслед за менталистом. Мы дошли до узкого грота, заполненного водой, но плыть, к счастью, не пришлось. Рено остановился раньше, провел рукой по серому камню, и в скале открылся проход.

Мы оказались в пещере, довольно сухой и обжитой. Жильцов не было, но бывали они здесь не редко.

— В одном из ящиков может оказаться женская одежда и обувь, — сообщил Рено, заметив, как я зябко переступаю ногами. — Я поищу. Не хватало еще, чтобы вы, фрейлейн, простыли. От вас и так много проблем.

Как будто это моя вина!

— Что это за место? — тихо спросила у Танаса, когда менталист отошел от нас.

— Контрабандисты, — презрительно скривился он. — Торговцы запрещенным товаром. И информацией тоже, конечно.

— У алертийца неплохие связи.

Шварц пожал плечами:

— Рено хорошо знает, чем можно купить людей.

— И чем же он купил вас, мастер?

— Возможностью работать над тем, что мне интересно, и так, как я хочу, не прогибаясь под своих... коллег, — последнее слово Шварц произнес с отвращением. — Мастера артефакторики... высокомерные старики, давно уже не способные творить. Бездарные потомки древних магических родов. Посредственности, крепко держащиеся за свои места. Вот из кого состоит современная артефакторика! И такому, как мне, не имеющему связей, родившемуся в не то время, придется гнить в этом болоте до скончания времен.

— Вы стали мастером раньше кого-либо, — напомнила я.

— И застрял в министерстве в роли рядового артефактора, зная, что никогда не получу возможность шагнуть на ступеньку выше. Рейнеке... Он ведь тоже посредственность: половина его достижений сделана руками тех, кто работает под его началом. Гайне это знает, но ему все равно. Мы винтики, бессловесные механизмы, чья задача трудиться, не задавая вопросов.

— Мне казалось, что вы восхищаетесь министерством.

Шварц усмехнулся.

— Когда-то восхищался. До того как понял, что это огромная яма с дерьмом, в котором можно утонуть. Посмотри, что творится с нашей империей! Думаешь, контрабандисты существуют сами по себе? Их поддерживают, закрывают на преступников глаза потому, что они полезны. Ради алертийских вин и кружев, лоранских мехов, опиума из Роу Ката при дворе покрывают беззаконие и взяточничество. Грейдор разрушают изнутри!

— Не знала, что вы революционер.

— Ни в коей мере. Бороться с медленным разложением империи — бесполезно. Только бежать.

Я вспомнила, как Рено намекал, что меня могут заставить работать, и скривилась.

— Вы думаете, в Алерте дышится легче?

— Магам — да. К тому же, когда начнется война, я не хочу быть на стороне империи — этой неповоротливой, чудовищной машины, пожирающей своих детей.

Поежилась. Шварц говорил о войне так, будто это было уже предрешено.

— Алерт нападет на нас?

— Не Алерт. Грейдор. Это вопрос нескольких лет. Нет ничего преступного в том, что мы защищаемся... — Рено подошел бесшумно. — Мы не монстры, фрейлейн. Если вы будете сотрудничать с нами, то вам предоставят такие возможности, о которых в империи вы могли бы только мечтать.

— Разве у меня будет выбор?

— А в Грейдоре, ты думаешь, будет? — вернул мне вопрос Шварц.

Я вновь перевела взгляд на Танаса. Недооцененный гений с болезненным честолюбием, вот кем он был. Идеалистом и немного безумцем. Но в словах артефактора имелось и рациональное зерно. Алертийскую республику, как и Грейдор когда-то, тоже лихорадило от гражданских волнений. Правда, не в середине, а в начале века, в результате чего в Алерте была свергнута монархия и уничтожены все древние аристократические семьи. А вместе с ними — и большинство магов. Многие из алертийских чародеев тогда бежали в Грейдор, обеспечив нашей империи расцвет магических искусств. С большим трудом, почти не имея магов на своей стороне, благодаря техническому превосходству Алерт выиграл случившуюся позже войну с Грейдором. Но второй войны — с нами или Лораном — им не пережить. Особенно имея такое отставание в магическом искусстве. Умелые и талантливые военные артефакторы, должно быть, на вес золота в Алерте.

Только у меня не было желания продаваться. Поэтому я мрачно зыркнула на похитителей и скрестила руки на груди, всем видом выражая свою непоколебимость. Рено скривил губы и сказал что-то Шварцу на алертийском, упомянув Шефнера. Наверняка обидное что-то сказал. Мастер нахмурился и резко ответил менталисту, а затем перешел на грейдорский:

— Ты нашел одежду для Софии?

Рено кивнул, передав мне небрежно скомканные тряпки и пару изящных туфелек. Тряпки оказались тонкой льняной сорочкой и бархатным платьем с высоким воротом. То, что нужно для морского путешествия летом...

— Где мне переодеться? — смущенно спросила я.

— Я отвернусь, — с насмешкой ответил алертиец. — В глубине небольшой источник, можешь привести себя в порядок.

Конечно, надеяться на уединение не стоило. Но Рено на самом деле занялся своими делами, а Шварц как-то умудрился сделать из холщового полотна и нескольких пустых ящиков ширму для меня.

Пользуясь моментом, ополоснула в холодной воде лицо, руки, покрытые царапинами и синяками ноги. И даже украдкой обтерла тело порванной на тряпки ночной рубашкой, умудряясь при этом оставаться в халате. Затем торопливо накинула свежую сорочку и попыталась влезть в платье. Оно оказалось узковато и к тому же имело весьма неудобно расположенные на спине маленькие пуговички, которые я сама застегнуть не могла.

Что ж, все равно пора было приступать к исполнению своего плана.

— Мастер, вы поможете мне? — робко попросила я, придерживая на груди платье.

Шварц заглянул за импровизированную ширму.

— Конечно, с удовольствием побуду твоей горничной!

Платье он застегивал неторопясь, невзначай касаясь моей обнаженной кожи. Я сжимала зубы, уговаривая себя не отстраняться.

— Софи, позволь задать тебе личный вопрос, — неожиданно сказал Танас. Голос у него был немного хрипловатым и еще более низким, чем обычно. Оставалось застегнуть еще пару пуговиц, но вместо этого артефактор положил ладони мне на талию. Приняв мое молчание за согласие, продолжил: — Между тобой и Шефнером что-то есть?

— Ничего, только профессиональные отношения, — привычно уже ответила я.

— Но Шефнер жил в доме твоего дяди. И смотрел на меня, как на помеху... Хотя ведь я никогда для тебя ничего не значил, — Танас как-то тоскливо вздохнул, утыкаясь носом мне в макушку. Я замерла. Лишь бы не почувствовал чары... Но артефактор был полностью поглощен своими мыслями. — Признайся, у меня не было шанса, так ведь? Я недостаточно благороден, недостаточно богат. Даже мастер Вернер считал меня неподходящей партией для тебя. Возможно, то, что ты здесь, единственный мой шанс на взаимность. Тебе нужно узнать меня получше.

Он развернул меня к себе, целуя. Я замерла и вытянулась в его руках, будто готовая лопнуть струна. Какой, к черту, план по соблазнению и одурачиванию?! Я уже готова вырываться и бить мага по его наглой (и рыжей к тому же) роже, невзирая на последствия. И чары мои были незакончены, так что ничем противостоять Шварцу я не могла.

Самое неприятное, что от пережитого стресса я начала сходить с ума, иначе чем еще объяснить то, что в моей голове кто-то грязно выругался, еще и с весьма знакомыми интонациями.

"Не делай глупостей, — сказал мне мой новый внутренний голос бархатным мужским баритоном. — Я ему сам потом шею сверну".

Ну все, приехали. Можно расслабиться и перестать паниковать. Сумасшедшие артефакторы даже алертийцам не нужны. Так что скоро меня отпустят домой, и буду я доживать свой срок в палате с мягкими стенами. И ухаживать за мной будут не всякие там маги, а санитары с добрыми глазами.

Голова моя, запрокинутая для поцелуя, начала кружиться, стоять на цыпочках было неудобно, так что когда меня наконец отпустили, мне резко полегчало.

— Софи...

Шварц вновь потянулся ко мне за поцелуем, но в этот момент Рено его отвлек. Пользуясь неожиданной свободой, я уселась на пустой ящик, поспешно заканчивая накладывать чары на волосы. Мои похитители что-то обсуждали, давая мне время немного прийти в себя.

Мог ли это на самом деле быть Мартин Шефнер? Да нет, он бы не рискнул — вражеский менталист рядом. И про такого рода колдовство я не слышала. К тому же, чтобы суметь мне что-то внушить, он должен быть в пределах видимости, ментальная магия не действует на расстоянии. Так что, вероятнее всего, я просто спятила.

Но действовать все-таки надо. Я знала, где лежал артефакт невидимости, нежно любимый мной шарфик. И то, где Шварц хранил оружие. Нужно было добраться до этих предметов, но для этого необходимо обезвредить мастера, желательно, пока менталиста нет рядом. Мне и так повезло, что тот был слишком вымотан, чтобы постоянно читать мои мысли, тем более большую часть времени до этого я усиленно стенала про себя, надеясь вызвать у Рено отвращение к самой идее познакомиться поближе с содержимым моей головы. Судя по всему, сработало.

Внутренний голос молчал, больше не ругался, и я немного успокоилась. Так. Все идет неплохо. Вон, даже менталист куда-то собрался. Правда, не знаю, надолго ли...

Как только Рено вышел, я с мрачной решимостью поднялась. Все должно было решиться за минуты. Или я провалюсь, или получу свободу. Пленник, освободи себя сам!

Шварц несколько удивленно смотрел на то, как я поставила перед ним пустой ящик и забралась на него.

— Не хочу, чтобы шея снова болела, — сказала я ему. — Куда ушел Рено?

— Позже узнаешь, — пробормотал артефактор. — Зачем ты это делаешь?

Я не ответила, вместо этого обвила руками шею мага и поцеловала его в полуоткрытый от неожиданности рот. Впрочем, думал он о моих мотивах недолго.

Не думаю, что была так уж хороша в поцелуях, но моя неопытность с лихвой компенсировалась моей же решительностью и энтузиазмом Шварца. Правда, я сразу поняла свою ошибку: в таком положении Танасу было удобнее положить ладони мне на бедра, а это в мои планы не входило. Так что я поспешно оттолкнулась от ящика и почти повисла на шее мужчины. Плечо его не позволяло держать мой вес, поэтому он поставил меня на пол. Я попыталась отстраниться, но Шварц не желал прерывать поцелуй. Правая ладонь его скользнула по моей спине и легла на макушку, а пальцы запутались в прядях волос.

В этот момент я активировала чары, напитывая их силой.

Шварц даже не успел понять, что происходит. Мои чары, непрочные, слабые, были слишком тонки и незаметны для него. И благодаря именно их незаметности я все же смогла обмануть более сильного мага. Шварц оцепенел, и если бы я не придержала его, аккуратно прислонив к стеночке (тяжелый, зараза!), он упал бы на камни. Возможно, его случайная смерть решила бы половину моих проблем... Но я просто не могла.

Сирены одурманивают мужчин голосом, а я это сделала с помощью своих волос. Правда, не представляла, насколько чар хватит, значит, нужно спешить. Заглянула в потерявшие осмысленное выражение серые глаза и довольно улыбнулась. Ну разве я не самый умный и коварный артефактор на всем белом свете?

Револьвер лежал неподалеку от Танаса. Пользоваться оружием я теоретически умела, но надеялась, что оно мне не понадобится. Затем вытряхнула мешок Рено и намотала на шею шарф. Едва ли я могла надолго обмануть этим менталиста, но, если верить Шефнеру, нормальной концентрации на объекте, то есть на мне, это должно было помешать.

— Не преследуй меня! — грозно сказала Шварцу, потрясая револьвером (он не оценил, глядя в никуда пустым и бессмысленным взглядом), и гордо повернулась к нему спиной, собираясь уйти.

Далеко не ушла. Хлопнув себя по лбу, вернулась и содрала с шеи и рук мастера его артефакты. Кольца были мне великоваты, как и браслеты, и я выкинула их в воду, жалея, что нет карманов, а вот артефакты на цепочке повесила себе на грудь. Времени разбираться с тем, что мне досталось, уже не было.

Добравшись до выхода, замерла, пытаясь понять, как открывается потайной проход. Никаких рычагов или выступов в гладком камне не было. Я запаниковала, прыгать в воду, пытаясь выбраться из грота вплавь, мне не хотелось.

Пока я лихорадочно размышляла, что делать, снаружи что-то оглушительно грохнуло, заставив мелкие камешки посыпаться мне на голову. Поспешно выскочила на открытое пространство, боясь, что меня завалит камнями. Но по-настоящему испугаться не успела. Голову внезапно пронзило резкой болью, заставив меня сначала упасть на колени, а затем скорчиться на каменном полу. Такое ощущение, будто в череп загнали длинный ржавый гвоздь, а затем с садистским удовольствием провернули его там. Из носа хлынула кровь. Кто-то застонал. Я или пришедший в себя Шварц, понять было сложно.

Все прекратилось так же внезапно, как началось. В голове царила звенящая пустота. Я вытерла рукавом глаза, застланные слезами, и увидела, как в пещеру проникает газ. Почти прозрачный, едва уловимо пахнущий анисом и оставляющий горечь во рту. Веки потяжелели, и я погрузилась в странный сон, где не было ничего, кроме темноты, тяжело навалившейся мне на грудь и не дававшей сделать вдох.

Из-за того, что на мне был артефакт невидимости, нашли меня не сразу. Первым в пещеру ворвался Джис с еще одним боевым магом. И конечно же нигде меня не увидели. Обшарили все ниши, мешки и ящики, прощупали даже дно грота, вымокнув с головы до ног и продрогнув. Я все это время в отключке валялась посреди пещеры. Наконец пришел Мартин Шефнер и обнаружил меня. Он же и разбудил.

— ...Софи, отпусти. Опасности больше нет. Все хорошо.

Сначала мне показалось, что со мной опять говорит тот странный внутренний голос. Но, разлепив веки, я увидела вполне материального главу СБ, пытающегося разжать мои пальцы, насмерть вцепившиеся в рукоять револьвера.

— Гспдин Шфнер, — невнятно произнесла я.

— Мартин, — мягко поправил менталист.

— Неа-а-а. Гспдин Шфнер, — упрямо повторила, с неохотой отдавая револьвер.

Маг помог мне сесть и дал выпить какое-то зелье из фляги. В голове начало немного проясняться.

За спиной Шефнера маячил Джис с каким-то бандитского вида мужиком. Наверное, еще один боевик. И Рейнеке, министерский артефактор. Он-то здесь что забыл?.. Затем взгляд метнулся туда, где сидел Шварц. Впрочем, там никого уже не было. Я вспомнила угрозу, прозвучавшую в адрес артефактора, и нахмурилась.

— Мастер Шварц... Что с ним?

— Он мертв, — бесцветным голосом сказал менталист, избегая смотреть мне в глаза.

— Вы убили его? — растерянно спросила Шефнера.

— Мы нашли его уже мертвым, когда вошли, — сказал Джис.

Я зажмурилась. Мертв. По моей вине. Это я убила его. Скорее всего, артефактора и так ждала смертная казнь, но знать — это одно, а лично приложить руку к смерти бывшего учителя...

— Это не твоя вина, — шепнул мне Мартин, легко поднимаясь со мной на руках. Запачканный в крови шарф так и остался лежать на полу. — Он был ранен, истощен. Скорее всего сердце не выдержало.

— Из-за моих чар?

— Нет, из-за битвы между мной и алертийцем.

Так вот от чего у меня так раскалывалась голова! Менталисты, всерьез пытающиеся убить друг друга, опасны для окружающих. Артефакторы сами по себе очень чувствительны к эманациям магии в отличие от тех же боевиков.

На пляже рядом с гротом оказалось неожиданно людно. Люди в военной форме, незнакомые маги и несколько контрабандистов, которых уже повязали. Мертвые тела на песке. Среди них я заметила и темноволосого алертийца. Он так и не дался живым в руки врагов. Я знала, что он, как и Шварц, был убийцей, но видеть мертвым того, кто хоть недолго, но все же заботился обо мне, было тяжело. Я прижалась щекой к жилетке Шефнера. Размеренное биение его сердца успокаивало.

Уж не знаю как, но довольно худой, хоть и высокий Шефнер как-то умудрился в одиночку вынести меня наверх. Наверное, у главы СБ хватало своих дел, но все же он остался со мной и не выпускал из рук, несмотря на поглядывающих в нашу сторону любопытных подчиненных. Наплевать! Не спасли меня вовремя, пусть теперь их начальник отдувается!

— Господин Шефнер, это ваш голос я слышала у себя в голове? — спросила то, что беспокоило меня больше всего.

— Да. Хотя, если честно, мне не стоило разговаривать с тобой. Ты могла случайно нас выдать. Но не сдержался. Почему ты не послушала меня и устроила самодеятельность?

Я вздохнула и честно ответила:

— Не знаю. Не поверила, что это на самом деле вы. А как?..

— Это секрет менталистов, — важно ответил Шефнер. — Я не имею права его разглашать.

Я надулась и попыталась вырваться из цепких рук.

— Все просто, — сдался он и достал из нагрудного кармана длинную прядь светлых волос, свернутую в кольцо. И как я не заметила, когда он ее отрезал? — При должных навыках и умениях с помощью заклинаний можно отследить человека, чья вещь или часть тела у тебя имеется, а на близком расстоянии и войти с ним в ментальный контакт.

— Не считая последнего пункта, больше похоже на артефакторику, — с подозрением посмотрела на Шефнера. — И почему я про подобные чары не слышала? И кто их создал для вас? — Меня обуяла ревность при мысли, что Шефнер работал с каким-то другим артефактором.

— Я и создал. Но не чары, а заклинания, — поправил Шефнер. — Это не совсем манипуляции с предметами. И не совсем менталистика, ты права. Кое-что из заклинаний древних. Тогда маги были универсалами.

— Вот это да!

Оказывается, Шефнер совсем не прост!

— Ты сама можешь создавать ментальные чары, чему ты так удивляешься?

Я пожала плечами. Мысли мои занимал теперь другой вопрос:

— Если вы следили за мной и знали, где я, то почему не спасли раньше?

— Мне понадобилось время, чтобы настроить поиск, а затем вас догнать, — неохотно объяснил глава СБ. — Мы отследили ваш путь, когда вы сели на поезд. Вот только действовать нужно было осторожно. Я боялся, что, попав в западню, алертиец попытается избавиться от тебя. Когда вы разделились, часть угрозы исчезла, и я нейтрализовал алертийского мага. Жаль, до Шварца добраться не успел. Правда, не предполагал, что придется еще и с контрабандистами разбираться... Зато Джис наконец отвел душу.

В голосе Шефнера прорезался мрачный юмор.

— Отдайте мне мою прядку, а? — попросила.

— Зачем?

— Чтобы легче было себе паричок нужного цвета искать.

Шефнер удивленно вскинул брови. Вздохнув, я продемонстрировала результат своего импульсивного чародейства. Сжала пальцами кончик одной из прядей, а затем, разжав ладонь, явила менталисту поломанные и перетертые почти в труху волосы.

— Я создала из своих волос артефакт. Они это не пережили.

На лице Шефнера отразилось сожаление. Поцеловав меня в лоб, он пробормотал:

— Теперь все будет хорошо. Я глаз с тебя не спущу.

Как будто это должно было меня успокоить!

Спустя полчаса подъехал небольшой военный грузовичок с целителями, которым меня со всей осторожностью вручили. Шевелюру мою в итоге все же удалось спасти. Правда, теперь вместо гривы до середины спины я щеголяла мальчишеской стрижкой. Почему-то больше всех по этому поводу переживал Джис.

Спустя трое суток я была дома. Именно дома, а не в особняке дяди. Похудевшая, загоревшая и с новой модной прической. Будто не в плену была, а на морском курорте. Хотя почему "будто"... Море-то я видела. К счастью, до морского круиза дело не дошло.

Полевой дневник Джисфрида Грохенбау

(Подарен и зачарован Софией В., потому что держать мысли в голове с таким начальством, как у меня, весьма опасно. Не заметишь, как мамку родную забудешь!)

Дело о похищенном сокровище

(стр. 12-18.)

День первый.

Тетушка Адель жива. Кати жива. Дворецкий контужен. Но он мне все равно не нравился.

Софи украли! Увели прямо у меня из-под носа. К утру нашли ее артефакты и обгоревшие туфли в саду. Надеюсь, девочка не простынет без обуви. Слабенькое у нее здоровье-то...

Босс пугает. Сначала вроде все по протоколу. Известили полицию, ВМ, кордоны поставили, разослали описания внешности Софи и предполагаемых похитителей. А затем сел тихо в уголочке и в руках что-то вертит. Присмотрелся — а это прядка светлых волос. Жуть...

Не хочу плохо говорить о боссе, но, кажись, правду люди говорят, что менталисты того... слегка повернутые. А у босса работа и так нервная. Чувства опять же...

День второй.

В пути. Вместо того чтобы ехать в компании Креса, веду автомобиль босса. Хорошая машинка у него! Это как после осла усесться на вышколенного скакуна. Рухлядь Софи проселочные дороги на высокой скорости не осилила бы даже после всех усовершенствований.

Босс не расстается с прядкой волос Софи. Говорит, что магичит. Надеюсь, так и есть.

День второй. Вечер.

Все еще в пути. Софи упустили. Были совсем близко, но босс запретил вмешиваться. Ждали подмогу. Выяснил у босса, что один из похитителей тот рыжий с... (зачеркнуто) пес и поганый менталист. Жду встречи, чтобы... (далее нецензурное, многократно зачеркнуто).

Босс пытался отобрать дневник. Говорит, чтобы не отвлекался. И что он знает, что я пишу про него гадости.

Скажу Софи, чтобы ему тоже дневничок подарила. Держать все в себе вредно для здоровья. В данном случае вредно для здоровья не босса, а его подчиненных.

День третий. Вечер.

Мы это сделали! Сокровище в безопасности и почти что в целости. Босс отвел душу на алертийце, мне же достались жалкие контрабандисты. Ну хоть что-то...

Судя по всем милованиям, что позволяет себе босс с моим (зачеркнуто) нашим сокровищем, свадьбы ждать осталось недолго. Наверняка у босса нет друзей (с его-то характером!). Что ж, я готов стать его шафером, хотя Софи он явно не заслужил.

А теперь домой!

Глава 13

Так как особняк дяди Клеменса серьезно пострадал от взрыва, я вернулась к себе вместе с теми слугами дяди, что не уехали обратно в поместье Гревениц, и Джисом. Мне казалось, что в охране нет больше смысла, но Шефнер решил перестраховаться хотя бы до конца лета. Впрочем, я была не против, с Джисом спокойнее. Тетушка Адель тоже не захотела возвращаться к себе, решив, что "сиротке", пережившей огромный стресс, нужна материнская забота.

Для Мартина Шефнера же никакого повода остаться рядом со мной не было, да и я не приглашала его к себе. Меня вообще напрягало, что мы с ним так сблизились. И дело не только в том, что глава СБ сам отправился вызволять меня, но и в том, как он теперь вел себя со мной. Больше никаких "фрейлейн". Он звал меня по имени. И постоянно касался — мягко, бережно... и очень интимно. Нет, он не выходил за рамки приличия, но что-то глубоко личное таилось в каждом его взгляде, в каждом жесте по отношению ко мне. И в том, как он произносил мое имя.

Внимание Шефнера приводило меня в замешательство, и я делала все, чтобы не оставаться с менталистом один на один. Заметив это, он неохотно, но все же увеличил дистанцию между нами, решив, видимо, что мне нужно прийти в себя.

Но еще об одной причине держаться от него подальше менталист вряд ли знал. Я боялась, что он заметит, насколько сильно со мной все не в порядке.

Мое небольшое "приключение" обошлось мне не только потерей волос и ссадинами, но и кошмарами. Мне снился Рено. Алертийский менталист и пальцем меня не тронул, не издевался и почти не угрожал. Я знала его гораздо хуже, чем Шварца, и не испытывала никакой симпатии. И все же именно Рено являлся мне каждую ночь. Во сне он ничего не говорил, не пытался причинить вред. Просто стоял и смотрел на меня тусклыми бледно-голубыми глазами. И это было страшнее всего.

Я довольно быстро поняла, что дело не столько в моей впечатлительности, сколько в том, что Рено со мной сделал. Ментальное воздействие против воли, причем довольно грубое, не проходит без последствий. К тому же меня задело краем битвы магов. Артефакторы всегда были очень чувствительны к чужому воздействию, а я уже находилась в уязвимом состоянии.

Я сходила к целителю, одному из знакомых деда, и получила ответ, который ожидала: кроме успокоительных отваров лекари мне ничем помочь не могли. Следовало обратиться к менталистам или ждать, когда все пройдет само по себе. Со временем.

Поскольку при мысли, что в моей голове будет кто-то копаться, мне становилось плохо, решила оставить все как есть. И уж тем более не говорить Шефнеру. Я и так слишком многим ему обязана.

Несмотря на то, что я горделиво рассказывала тетушке Адель, как почти спасла себя сама, понимала, что мой глупый побег из пещеры ни к чему бы не привел, только ухудшил положение. Повезло, что глава СБ лично отправился меня вызволять.

Но именно Шефнер, как и Рено, был менталистом и одним своим существованием напоминал мне о моей уязвимости и слабости. Я должна быть благодарна Шефнеру за защиту и поддержку, но если бы это было возможно, выкинула бы его из своей жизни. Оставалось надеяться, что кошмары пройдут, а вслед за ними исчезнет и мое неприятие Мартина Шефнера. Право, он этого не заслужил.

Первые дни из-за постоянного недосыпа и приема успокоительных (которые, увы, не помогали) прошли для меня как в тумане.

Барон фон Гревениц прислал несколько телеграмм, приглашал восстановить здоровье на морском курорте. Впрочем, не очень уверено. Кажется, он решил, что я приношу одни неприятности и лучше держаться от бедовой племянницы подальше. Сам он в столицу не спешил, поручив своему поверенному заняться восстановлением дома. Можно было посочувствовать дяде: платить за ущерб ему придется из своего кармана, а семья моего отца была небогата.

Заходил Петер и так долго не выпускал из объятий, что Джис пообещал переломать ему руки, если тот меня не отпустит.

Были и другие гости. Проведала меня Мария Ланге, сопровождаемая братом. Стефан был неплохо осведомлен о происшествии и даже поделился некоторыми деталями дела. К примеру, рассказал, что пропавших артефакторов нашли мертвыми как раз в тот день, когда меня похитили. А Шефнер на протяжении всех этих дней занимался арестами тех, кто был связан с алертийцами. Их оказалось немало. Пострадали даже несколько аристократов, ведь события с убийством магов и моим похищением приняли такой оборот, что Шефнер мог позволить себе очень многое. Впечатлив своими рассказами и меня, и Марию, Стефан пообещал "быть на связи" и оставил с десяток своих визиток. На всякий случай, как он сказал.

Неожиданным гостем в моем доме стал министр Гайне. Он, впрочем, ничего от меня не хотел, выпил чаю, обсудил с тетушкой Адель погоду и отбыл, оставив меня в недоумении. И что хотел, интересно?

Жизнь шла своим чередом, но я лишь безвольно наблюдала происходящее вокруг. Ела, спала, смотрела в окно, читала книги. Попыталась создать несколько артефактов в восстановленной мастерской, но обнаружила, что пока не способна работать. Внимание рассеивалось, мелкая дрожь в руках появлялась в самый неподходящий момент. Испортив несколько болванок, закрыла мастерскую на ключ и больше не спускалась в подвал.

Растормошить меня удалось Джису, точнее, событию, которое было непосредственно с ним связано.

В очередное отвратительно солнечное утро в мою дверь постучали, отчего-то полностью проигнорировав звонок. Я как раз была в прихожей, поэтому, схватив старую дедову трость, приоткрыла дверь, не снимая цепочки, и выглянула.

На крыльце стояла женщина, довольно элегантно одетая, но с самым свирепым выражением лица. Она была высокой, почти на две головы выше меня, и крупной. Не толстой, а именно крупной, притом с такими формами, что едва ли оставят равнодушным любого мужчину.

— Чем могу быть полезной? — спросила я вежливо.

— Вы София Вернер? — высокомерно спросила меня дама.

— Именно так.

— Меня зовут Сванхильда Грохенбау. Мой муж сейчас здесь?

Фрау Грохенбау?! Неужели пришла мириться с мужем?

— Подождите, я его позову, — пробормотала, отпирая дверь. Не держать же благоверную Джиса на пороге.

— В этом нет необходимости, — твердо сказала фрау Грохенбау. — Я хотела сказать, что мне надоело!

— Надоело?

— Да! — несколько агрессивно ответила женщина. — Пока он развлекается в вашей, фрейлейн, компании, я, его бедная и несчастная жена, должна воспитывать его дочь в одиночку!

Насколько я помнила, жена Джиса сама выгнала его из дома, но влезать в семейные разборки мне не хотелось.

— Давайте я все-таки позову Джиса...

— Вы зовете его по имени? Какое нахальство! И чем такая пигалица, как вы, могла завлечь моего мужа?! Впрочем, неважно. Это больше не мое дело. Как и воспитание его невыносимой дочери.

Фрау Грохенбау распахнула дверь, заставив меня опасливо отскочить. К счастью, нападать она не собиралась. Вместо этого жена Джиса втолкнула в прихожую девушку с чемоданом в руках. Прелестное создание лет пятнадцати с кудрявыми светлыми волосами, вздернутым острым носиком, ямочками на щеках и пронзительно-яркими голубыми глазами. Девушка была сильно похожа на Джиса, но гораздо симпатичнее. От матери она унаследовала рост, но при этом имела тонкую изящную фигуру.

Дверь оглушительно захлопнулась, оставив меня потрясенно смотреть на милую дочурку Джиса. Впрочем, милой она казалась ровно до того момента, как открыла рот.

— А это правда, что вы спите с моим папой?

Кровь бросилась мне в лицо, но ответила я довольно сдержанно:

— Конечно, нет. Разве ваш отец не говорил вам, что он на службе?

— Мама считает, что это отговорки. Вот чем вы докажете, что не пытаетесь увести папу из семьи?

Мне еще и оправдываться перед этой девицей надо?! Я смерила юную особу высокомерным взглядом, подсмотренным у Шефнера. Особа стушевалась, но глаза не опустила.

— Ничем, — все-таки соизволила ответить я. — Пусть вам, фрейлейн, ваш отец сам все доказывает и объясняет. Вот, кстати, и он.

Джис, спускающийся по лестнице и жующий яблоко, увидев дочь, замер.

— Ирма! — воскликнул он. Смесь радости и тревоги отразилась на его лице. — Что случилось, милая? Почему ты здесь?

При виде отца девушка всхлипнула, молодой кобылой пронеслась мимо меня и стиснула отца в объятиях. Смотрелось это мило, но забавно, учитывая, что дочурка была на голову выше Джиса.

— Папочка! Я так скучала! Я больше не могу жить с мамой — она не дает мне и вздоха сделать. Не прогоняй меня, прошу!

— Но я не могу. Я же на работе, — растерянно ответил Джис, неловко похлопывая Ирму по спине.

— Давай уедем!

— Тебе нужно вернуться домой, Ирмгарда.

— Если ты вернешь меня домой, я сбегу. Лучше стать бродяжкой, чем терпеть ее вечные придирки!

С семьей Грохенбау все было ясно. Довольно жесткая мать, потакающий родной кровиночке отец и сама кровиночка, которая неплохо пользовалась разногласиями родителей по поводу ее воспитания. Видимо, фрау Грохенбау надоели выкрутасы дочери, и она решила, что теперь очередь Джиса заниматься дрессировкой их чада. Тот, правда, растерялся от появления дочери, и что с ней делать, не знал.

Я откашлялась, привлекая к себе внимание.

— Ваша жена, господин Грохенбау, — подчеркнуто официально сказала я, — ушла минуту назад. Я полагаю, вы успеете догнать ее и решить вопрос воспитания вашего ребенка. Надеюсь, к обеду вы с этой проблемой разберетесь, господин Грохенбау.

— Я мигом, — кивнул Джис и, вручив дочурке недогрызенное яблоко, поспешно убежал.

— Ну и где я буду спать? — спросила Ирма, с любопытством оглядываясь.

— Не имею ни малейшего понятия. Можете пока оставить вещи здесь и пройти в гостиную. Я прикажу подать вам чаю.

Нет, не сочтите меня жестокосердной. Я бы, может, и посочувствовала девушке, но иметь в своем доме еще одного боевого мага, к тому же не достигшего зрелости, желания не было. У меня, между прочим, по всему дому артефакты. И если у Ирмы будет случайный выброс силы, то все мои чары полетят к черт... Вот досада! Кажется, Джис все же на меня плохо влияет. В общем, разрушатся мои чары. Да и небезопасно юной девушке находиться в доме, уже раз подвергшемся нападению. И рядом со мной тоже.

Переложив ответственность за дочь Джиса на Кати, я удалилась, улыбаясь самой себе. Стоило Ирме понять, что ее нахальство на меня не действует, она тут же попыталась сыграть невинную и беззащитную овечку. О, какое представление она затеяла! Со слезами и просьбами отпустить ее отца или дать ей самой возможность "занять уголок". Вот только мы, артефакторы, существа бессердечные, как считают многие. И иногда этим было весьма приятно пользоваться.

К сожалению, я рано праздновала победу. Джис вернулся через полчаса и жалобно поскребся в мою дверь.

— Не догнал? — спросила я.

Маг тяжело вздохнул:

— Догнал.

— Но не убедил?

— Не убедил. Хильда сказала, что уезжает к двоюродной сестре полечить нервы. Ирма, оказывается, так довела своего наставника, что тот отказался ее учить.

Мое желание остаться в стороне от чужих проблем разбилось о сочувствие к Джису. Хороший ведь человек, хотя где-то и слабохарактерный.

— И что теперь будешь делать?

— Осенью попробую договориться, чтобы ее взяли в военную академию на год раньше.

Представив, как непросто будет девочке-подростку среди парней, к тому же старше нее, я испытала укол жалости. Так, Софи, не размякай!

— А сейчас что?

— Не знаю, — мрачно сказал телохранитель. — Босс меня убьет, когда узнает, что я впутал вас во все это. Не хотелось бы вас покидать, фрейлейн, но, видимо, придется взять отпуск по семейным обстоятельствам.

Терять Джиса, пусть и на несколько дней, мне не хотелось. Пришлют ведь кого другого. Привыкай потом к нему...

— Я думаю, Ирма может остаться на пару дней, пока ты не найдешь возможность ее устроить. В столице есть неплохие пансионы с отличным обучением.

Правда, девушку с такими способностями там вряд ли будут рады видеть.

— А босс? — нерешительно спросил Джис. — Он наверняка будет против.

Я вздохнула.

— С ним я договорюсь, тем более это мой дом, и я сама решаю, кого приглашать в гости. Если твоя дочь не будет мне мешать, проблемы нет. На пару дней, Джис, не больше. И под полную твою ответственность!

До вечера так ничего не решилось. Джис уехал к Шефнеру, чудесный ребенок был под опекой тетушки Адель и Кати и вроде бы не мешал. Я спасалась от жары в мастерской, впрочем, даже не пытаясь работать. Из ленивого и дремотного состояния меня вывел приход Мартина Шефнера.

Выглядел глава СБ уставшим и мрачным. Вручив дворецкому шляпу, а мне очередную коробку со сладостями, он привычно поинтересовался моим здоровьем и настроением. Видимо, я производила гнетущее впечатление.

Я пригладила короткие волосы и, вежливо соврав, что у меня все хорошо, поинтересовалась:

— А где Джис?

— Разве не с вами? — хмуро уточнил Шефнер.

— Нет, он поехал к вам.

Запретив мне куда-либо выходить без него. И вроде бы опасность миновала, но от опеки я так и не избавилась.

— Я целый день сегодня в разъездах. Но раз он меня не застал, то скоро вернется.

Значит, об Ирме Шефнер пока не знает. Что ж, я обещала Джису обо всем позаботиться, и вот он, мой шанс.

— Что-то случилось? У вас возникли проблемы, София? — спросил менталист, заметив, что я несколько задумчива.

— Не то что проблемы и не то что у меня...

Мы все еще стояли в прихожей. Дочь Джиса с тетушкой Адель должны быть в гостиной, но мне хотелось подготовить Шефнера. Сюрпризы он не любил.

Хотя утром я довольно сильно злилась на Ирму, Шефнеру подала все как забавную, но не более, ситуацию. Вот только поднять настроение менталисту мне не удалось.

— Женщины. От них все проблемы, — проворчал он, почти в точности повторив слова Джиса. — Сколько девочке лет?

Попыталась вспомнить, что боевой маг рассказывал мне о дочери.

— Скоро пятнадцать.

— Неприятный возраст. Для окружающих.

— О, лично я была очень милой в этом возрасте.

Взгляд Шефнера смягчился.

— Не сомневаюсь. Но вы, София, и не боевой маг. И можете не волноваться. Девочка окажется в военной академии уже завтра, если Джис ничего не решит к этому времени.

Тетушка Адель выбрала именно этот момент, чтобы появиться в прихожей. Услышав слова племянника, она всплеснула пухлыми руками, всем своим видом выражая осуждение.

— Ну как же так, Мартин! У девочки стресс, ей нужна домашняя спокойная обстановка! К тому же, что она будет делать до начала учебного года в этой ужасной академии?

— Многие из учеников остаются в академии и во время каникул, особенно если их силы нестабильны. Немногие могут позволить себе услуги артефактора.

Я навострила уши.

— Артефактора? То есть существуют какие-то специальные артефакты для боевых магов? Нам про такое не рассказывали.

— Это не входит в университетский курс, — неохотно пояснил Шефнер. — Иногда для боевых магов применяют ограничители, если они плохо контролируют силу. Но это сложная и дорогая работа. Нужны особые чары, достаточно прочные. К тому же такие ограничители всегда индивидуальны.

— А у вас есть образцы? — нетерпеливо прервала его я.

— Да, но...

— Тогда я хочу взглянуть!

Шефнер мученически возвел глаза к потолку, но затем все-таки кивнул.

— Хорошо. Но девушка все равно уедет. Тем более что Джиса я тоже скоро забираю, и за его дочерью некому будет присматривать.

— Значит, с меня охрана снимается?

— Наружная останется на некоторое время.

— А автомобиль?

— Собственность СБ. Я говорил вам, Софи, не привязываться к нему.

— К автомобилю или Джису? — с ехидцей уточнила тетушка. — И куда же отправляется господин Грохенбау?

— Это секретная инфо... — Наткнувшись на пристальный взгляд своей тетки, Шефнер вздохнул: — Он остается в столице, но не спрашивайте меня больше.

Мы переглянулись с тетушкой Адель.

— Семья — это очень важно. Пусть девочка остается в городе хотя бы до конца лета. А Джис может навещать дочь в свободное время, — коварно предложила тетушка Адель. — Если Софи, конечно, не против.

— Ирма мне не помешает. Пусть поживет здесь, — кивнула я, хотя совсем недавно имела прямо противоположное мнение.

— У тебя глаза горят, — шепнула мне тетушка. — Меньше энтузиазма, а то Мартин что-нибудь заподозрит.

Она-то, наивная, верила, что я хочу оставить Ирму ради Джиса, к которому мы обе привязались. Но у меня зрели более коварные планы на юную деву. Джис не давался для опытов и экспериментов, и зачарованный дневник был единственным артефактом, который мне удалось ему вручить. А ведь было бы интересно взглянуть на эти ограничители. Возможно, на их основе я смогу понять, как создать артефакты, которые помогли бы справиться с магами, — после похищения я была несколько одержима своей защитой. Шварц был прав — мне жизненно необходимы навыки в военной артефакторике. Вот только университетских знаний не хватало, а тут такая замечательная возможность потренироваться под предлогом помощи дочери Джиса!

Самое главное — не упоминать об этих планах при Шефнере. Что-то мне казалось, что моих экспериментов с боевой магией он не одобрит.

— А девочка сама-то хочет остаться? — недоверчиво поинтересовался менталист.

— Можно ее спросить, и ты убедишься, что она не опасна, — заверила тетушка. — Ирма хорошо воспитанная и благонравная фрейлейн.

Или тетушка Адель хорошо умела врать, или дочь Джиса все же могла сдерживать свой язычок.

— А если девочка и опасна, я смогу создать для нее артефакт. Когда получу образец, — поддержала я.

Ирмгарда еще не знает, как ей не повезло. Уж мы-то с тетушкой Адель ее воспитаем как надо...

При Шефнере чудесное дитя робело и краснело. Притом, кажется, искренне. Я уже и забыла, какое первое впечатление он произвел на меня. И дело было даже не в статусе, а в умении менталиста себя держать так, что мало кто мог усомниться, что он вправе задавать вопросы.

На Джиса, измочаленного и уставшего, было жалко смотреть. Он приехал примерно через час после своего босса, и они тут же заперлись в кабинете.

После того как глава СБ вышел, Ирма расслабилась.

— Ты точно хочешь жить в моем доме? — спросила я, усаживаясь с ней рядом. — Твой отец не сможет часто навещать тебя здесь.

Девушка решительно кивнула. Пришлось предупредить ее:

— Я довольно строга. Так как я буду отвечать за тебя в этом доме, тебе придется следовать определенным правилам. Ты согласна на это?

— Да. Я думаю, да, — с гораздо меньшей решительностью ответила Ирма. Кажется, так и не поверив до конца, насколько я серьезна. Но я только-только начала чувствовать себя хозяйкой в доме и не собиралась позволять малолетней нахалке сесть мне на шею.

Уж не знаю, что больше сыграло роль — наши с тетушкой уговоры, невинные и наивные глаза Ирмы или суровый мужской разговор с Джисом, но было решено, что пару недель девочка поживет в моем доме.

Пожалеть о своем решении мне пришлось уже утром, когда из моего сада сделали тренировочную базу. Нет, к счастью, никто не колдовал, но зычный голос Джиса, отдающий Ирме команды, раздражал.

— Еще десять отжиманий, салага! В академии тебе никто поблажки не даст! Будь ты трижды девчонка, а нормативы должна выполнять!

Я накинула поверх ночной рубашки халат и распахнула окно.

— Джис, вы знаете, сколько времени?

— Семь.

— Семь, — похоронным голосом повторила я. — Что вам вздумалось в такую рань шуметь под моим окном?

— Так у вас же вроде везде артефакты, эти...

— Звукоизолирующие. Нет, пока не успела их восстановить.

— Не хотите присоединиться, фрейлейн? Вам полезно. Хиленькая вы...

Ирма хихикнула.

— Двадцать отжиманий!

Я хмыкнула. Если Джис и давал слабину в отношениях с дочерью, тренировок это не касалось.

Днем привезли ограничители для Ирмы из СБ. О своих Шефнер заботился. Два сплетенных из серебра с платиной тонких браслета, зачарованных довольно крепко. Доставивший их артефактор объяснил принципы работы и даже позволил мне помочь ему настроить их для Ирмы. Тщательно все законспектировав и уточнив некоторые детали, я наконец отпустила артефактора.

— А почему только вы можете с меня снять ограничители, а я нет? — недовольно спросила Ирма.

— Да кто такое боевому магу доверит-то? — удивилась я.

Девушка поджала губы.

— Вы такая, такая...

— Какая? — спросила провоцирующе.

Та сморщила носик и выдавила из себя:

— Заботливая.

Я улыбнулась.

— Ну ничего. Джис собирается устроить тебе небольшой экзамен, так что успеешь еще поколдовать. Завтра съездим на полигон СБ.

— Вы тоже?

— Конечно. Мне нужно будет снять браслеты, а потом надеть. Да и за боевыми магами мне интересно понаблюдать.

Тень злорадства скользнула по симпатичному личику. Кажется, она уже представила, как плохо мне будет, когда два боевых мага станут колдовать в непосредственной близости от меня. Но на полигоне, увидев защитное стекло, за которым я комфортно устроилась, Ирма поняла, что развлечься за мой счет ей не удастся. Достав тетрадку, я радостно улыбнулась:

— Ну, покажите мне, на что способна семья Грохенбау.

Пока Ирма неуклюже защищалась от совсем слабеньких заклинаний отца и с большим энтузиазмом била в ответ, я пыталась разобраться в том, что происходит. Заклинания боевых магов сравнительно просты, но артефакторы мало что могли им противопоставить.

— Вижу, вы снова в деле?

Я вздрогнула. Шефнер уселся рядом, вытянул длинные ноги и довольно вздохнул. Я немного отодвинулась на скамье и спросила:

— Скажите, а что помимо ограничителей может справиться с силой боевых магов?

— Ничего на самом деле действенного.

— А обернуть силу ограничителей не внутрь, а во вне?

— Пробовали, но всегда подводила прочность чар. — Шефнер помолчал, потом неохотно добавил: — Шварц, кажется, над этим работал.

— Да, он хотел, чтобы я участвовала в его проекте.

Я вертела в руках браслеты Ирмы, не поднимая глаз.

— Сомневаюсь, что это ваш профиль, София. Думаю, вы будете хороши во всем, чем займетесь, но вам ведь нравится более тонкая и изящная работа. Военная артефакторика, боевые чары... Это слишком грубо для вас.

На площадке что-то в очередной раз грохнуло, но я опять ничего не смогла разглядеть за бушующими вихрями силы, что сворачивались тугими кольцами вокруг боевых магов.

— Да что это такое! — проворчала я. — Ничего не понятно. Только зря время теряю.

— Ах, да. Я ведь пришел не просто так, а с подарком. Полагаю, он вам поможет.

Принимать подарки от Шефнера не хотелось. Сладости еще куда ни шло, а вот что-то дороже... Хотя от автомобиля не отказалась бы, но его я конечно бы выкупила.

Шефнер протянул мне простую деревянную коробочку. Немного поколебавшись, приняла ее. Если в ней что-то дорогое, верну.

Внутри оказались очки. В металлической оправе, с зеркальной поверхностью линз и эластичным ремешком. Подобные, правда, более современные, я использовала в мастерской, когда надо было защитить глаза. Очки были зачарованы.

— Наденьте, — предложил Шефнер.

Подавила внезапный приступ паранойи, убеждая себя, что он не стал бы подсовывать мне что-то опасное. Тем более при свидетелях.

Ремешок плотно прилегал к голове, оправа тоже была удобной. Я повертела головой, оценивая видимость, и замерла. В очках бой виделся совсем по-другому. То, что казалось раньше хаосом, приобрело упорядоченность и структуру благодаря тому, что потоки силы теперь как будто подсвечивались разными цветами.

— Синий — это что? — спросила нетерпеливо.

— Защита. Красным маркируются заклинания нападения. Но тут еще многое зависит от оттенка. Если цвет темнее, то...

Я отмахнулась:

— Хочу сама разобраться!

— Постараюсь не мешать, — в голосе менталиста слышалась улыбка. — Рад, что вам понравилось.

Я заставила себя оторваться от зрелища, чтобы поблагодарить Шефнера.

— Спасибо! Это чудесный подарок!

— Могу я рассчитывать на небольшую любезность в ответ?

Хорошо, что он не видел, как я закатила глаза.

— Я с удовольствием создам или заряжу любой артефакт, какой хотите. Если это не займет много времени, — поспешно добавила, боясь, что меня поймают на слове. — Скоро начнется учеба, и времени будет не очень много.

— О, я сейчас не об артефактах. Я хотел попросить вас уделить мне время.

— Увеличить количество часов на стажировку?

— Да нет же! — Шефнер стянул с меня очки, желая видеть мои глаза. — Нет, я бы хотел пригласить вас на пикник. Провести немного времени на природе вдвоем, вдали от городской суеты и дел.

— Это...

— Свидание, да.

Кажется, меня загнали в ловушку. Теперь сделать вид, что я ничего не поняла, было сложно.

Это был мой любимый прием в отношениях с назойливыми мужчинами. Иногда излишне самоуверенные ухажеры не хотели реагировать на простой отказ провести с ними время. Более того — отказ воспринимался как вызов, и тут уже не так важно было, насколько я нравилась этому мужчине, — срабатывал охотничий инстинкт. И тогда... Я становилась скучной и очень наивной, делала вид, что совершенно не понимаю намеков и интересуюсь лишь учебой. В моем случае это было не так сложно. Занудства во мне было в избытке, а наивность... что ж, признаться, я на самом деле мало что понимала в отношениях. И не то чтобы хотела.

Мои родители умерли довольно рано, и я почти ничего не помнила об их отношениях. Отец утверждал, что любит маму, но редко бывал дома, она же... Став старше, я поняла, что она была несчастна с ним. Ее тяготило замужество, и, полагаю, я тоже была для нее обузой.

Маме было всего семнадцать, когда она вышла замуж, а спустя год она уже родила меня. Отказавшись от учебы и карьеры ради любви, пойдя против воли отца, она получила мужа, который пренебрегал ею, и вечно сопливого болезненного ребенка.

Но у меня не было обиды на нее. Не думаю, что сейчас, на данном этапе своей жизни, я сама могла бы стать хорошей матерью, ставящей ребенка и мужа на первое место. Наверняка была бы несчастна в браке и сделала бы несчастными других. Возможность выйти замуж я не исключала полностью, но и не торопилась. Потом. Когда закончу учебу, когда заслужу ранг мастера... Когда добьюсь всего, что хочу, чтобы не сожалеть об утраченных возможностях.

Может быть, я была странной, даже ненормальной по меркам моих ровесниц. Долго не понимала, насколько отличаюсь от большинства девушек. У меня не было подруг-сверстниц, не было матери, чтобы объяснить, какой нужно быть и к чему стремиться. Тихий ребенок, практически не доставлявший беспокойства взрослым, любящий учиться и наблюдать за работой деда. Я была любимицей у его друзей, таких же старых, как и он сам. Возможно, именно из-за того, что от меня не был проблем, дед поздно спохватился, поняв, что в моем воспитании есть некоторые пробелы. Специально нанятая гувернантка смогла научить меня делать идеальные книксены и держать осанку, но не сумела исправить мои взгляды на жизнь.

Университет стал поначалу большим испытанием для меня. Среди студентов-артефакторов училось мало девушек, и даже со своим замкнутым характером я привлекала внимание. Я не была к этому готова. Ни к заигрываниям, ни к серьезным ухаживаниям. Понадобилось почти два года, чтобы к моей персоне потеряли интерес.

В итоге меня стали считать высокомерной, увлеченной одной артефакторикой бессердечной карьеристкой. Но едва ли это сработало бы, если бы я на самом деле не была такой хоть немного. За исключением карьеристки: статусы и прочие формальные признаки успеха интересовали меня гораздо меньше, чем возможность учиться и развивать свое мастерство.

Один Петер игнорировал все те барьеры, которые я воздвигла вокруг себя, и с неутомимым нахальством пробивался к моему сердцу. И таки умудрился занять в нем место. Но только как друга. Слишком уж он напоминал мне моего отца, а это не лучшая характеристика для Шефнера-младшего. Мне сложно было его воспринимать всерьез.

Шефнер-старший — совсем другое дело. Возможно, у него в отличие от Петера не было в отношении меня серьезных намерений. Но даже его простая симпатия и знаки внимания пугали меня. От власть имущих лучше держаться подальше, особенно от такого, как глава СБ. Внимательного, терпеливого и очень упорного в достижении своей цели.

Вот сейчас, к примеру, я совершенно не ожидала, что мне зададут такой прямой вопрос. И сложно было найти повод отказаться.

— София? Вы так глубоко ушли в себя. Надеюсь, вы задумались о моем предложении, а не об учебе? — спросил Шефнер.

— Как сказать, — промямлила я, перебирая возможности отвертеться от приглашения на пикник. Соврать, что у меня аллергия на свежий воздух?

В этот момент одно из заклинаний боевых магов взорвалось рядом с нами. Хорошо хоть защитные столбцы по краю полигона его нейтрализовали, но все-таки было слишком громко и неожиданно. Я подскочила, во все глаза глядя на поле. Судя по тому, что Ирма сейчас висела вверх ногами в воздухе, пока Джис ей что-то сурово выговаривал, виновницей взрыва была именно она.

Спустя какое-то время я поняла, что, испугавшись, вцепилась в руку Шефнера, и тот успокаивающе поглаживает мою ладонь.

— Простите, — извинилась, поспешно убирая свою конечность.

— Что вы, мне очень нравится держаться с вами за руки. Напоминает те времена, когда мне было пятнадцать. Только мне больше не нужно мяться и краснеть, — с иронией ответил Мартин. — Хотя если вам будет приятно... Но страдать под вашими окнами не просите. Боюсь, моя гордость этого не выдержит.

Может, ему и не нужно было краснеть, зато я отлично справилась с этой задачей. Лицо, шея и уши невыносимо горели от смущения. И как он всегда умудряется выставить меня такой дурочкой?

К счастью, в этот момент к менталисту подошел его секретарь. Пока они были заняты разговором, я немного пришла в себя.

— Вынужден вас покинуть, София, — сказал Шефнер. — Срочные дела. Я заеду за вами во вторник, до обеда.

Вежливо кивнув мне, глава СБ удалился. Оставив с пониманием, что за меня все решено. И с подарком тоже — он хоть как-то примирял со случившимся. Прогнав с губ неуместную улыбку, я надела очки и вернулась к изучению боевой магии.

Канцлер уже успел выпить кофе, и теперь увлеченно скручивал что-то из бумажных салфеток. На вошедшего Мартина он даже не взглянул.

Но когда Шефнер сел за свой стол, Тренк поднял голову и рассеянно улыбнулся.

— Прости, Мартин, я отвлек тебя от чего-то важного?

— Ничего, что я не мог бы отложить для столь редкого гостя. Вы нечасто приезжаете сами, Густав.

Шефнер был одним из немногих, кто мог обращаться к канцлеру по имени. В неформальной обстановке конечно же. Густав Тренк был дружен с отцом Мартина и помог тому в тяжелый период, когда Грейдор лихорадило после проигранной войны. Главным виновником поражения посчитали военного министра Дарна Шефнера, деда Мартина. Его потомкам пришлось постараться, чтобы восстановить семейную честь. Так и получилось, что Шефнер, представитель одного из самых древних родов в Грейдоре, поддерживал Тренка, которого прочая аристократия недолюбливала. Сам канцлер происходил из семьи промышленников и был одним из богатейших людей страны. А по влиятельности — равен императору, хотя формально и находился на ступеньку ниже него.

Благодаря импозантной внешности, острому уму и хорошему чувству юмора, делавшим Густава Тренка весьма популярным у газетчиков, его любили и в народе. О настоящей натуре канцлера, безжалостной и циничной, знали только его приближенные и враги. И Шефнер не хотел бы оказаться среди последних. Правда, быть на его стороне порой было тоже непросто.

Тренк выглядел необычайно довольным собой.

— Мне не терпится рассказать тебе о моем разговоре с императором. Он был весьма расстроен Гайне.

— Из-за Шварца в Алерт уплыло много тайн. Министерство дискредитировало себя, показав неспособность хранить свои секреты. Но СБ, как и ее глава, — Мартин поморщился, но продолжил, — тоже показали себя не с лучшей стороны.

— Ох, ты все еще злишься на меня из-за своей протеже... — Густав в задумчивости покачал ногой. — Пожалуй, я был не совсем прав. Мне не стоило просить тебя скрыть некоторые данные о своем расследовании от Гайне.

— В результате несогласованности в работе двух ведомств два артефактора мертвы, дом барона Гревениц взорван, а еще одного артефактора, к тому же студентку, чуть не похитили.

— Но в результате мы многого добились. Да и девушку ты спас, получив ее благодарность. Разве это не прекрасно?

С канцлером Мартин свои сердечные дела уж точно обсуждать не собирался.

— Я ценю вашу поддержку, Густав, но политическая необходимость для меня все же стоит не на первом месте, — довольно прохладно сказал менталист. — В следующий раз мне придется осторожнее отнестись к вашим просьбам.

Улыбка слетела с губ Тренка.

— Я просил тебя не ради личной выгоды, Мартин. Наше государство не просто ранено — его раны загнивают и полнятся червями. Мы начали вскрывать накопившийся гной. Это противно и гадко и требует определенной доли жестокости. Не думай, что тебе удастся остаться незапачканным. Поэтому я хочу знать, будешь ли ты со мной дальше.

Мартин медленно кивнул.

— Мне все еще близки ваши идеи, так что — да. Но я хочу напомнить, что если будет много крови, мы привлечем хищников.

— Алертийцы не хищники, они падальщики, — возразил канцлер.

— И все же они угроза. Так что если для того, чтобы от нее избавиться, мне придется договариваться с Гайне, я на это пойду.

Тренк прикрыл глаза:

— Я услышал тебя, Мартин. Что ж, я постараюсь больше не давить на тебя и не мешать твоей работе. Кстати, ты уже закончил с предателем?

— Да, это было несложно. Артефакторы не менее уязвимы к ментальной магии, чем обычные люди. Шварц рассказал не только о тех данных, что сливал в Алерт, но и о последних проектах министерства.

— Отлично. Надеюсь, ты хоть чем-то поделишься со мной. Артефактор еще жив?

— К сожалению, нет. Его психика не выдержала нагрузки, — спокойно сказал Шефнер, почти не соврав. Он не стремился быть осторожным, допрашивая Шварца. Не после того, что увидел в его памяти.

Глава 14

Перспектива свидания неожиданно сильно меня взволновала. Когда я вообще в последний раз ходила на него? Кажется, на втором курсе, притом не очень удачно. Тогда меня пригласил пятикурсник с инженерного факультета, весьма милый молодой человек. Оказавшийся, в результате, слишком пугливым и мнительным. Поэтому, когда возле нашего столика в ресторане неожиданно появился Петер, решивший сделать еще одно несвоевременное предложение руки и сердца, несчастный инженер сбежал. Эту шутку я не могла простить другу очень долго.

Но в этот раз все было по-другому. Серьезнее. И волновалась я гораздо больше. Хотя, казалось бы, мы виделись с Шефнером часто, и даже как-то пили с ним вместе кофе... Тогда он был знакомым моего деда, интересным, но довольно пугающим человеком, сближаться с которым мне точно не хотелось. Сейчас же Мартин Шефнер значил для меня гораздо больше. Он был моим наставником, работодателем, а теперь и защитником. А еще он умел поддержать меня и вдохновить, как это делал когда-то дед.

Вот только ничего отеческого в Шефнере не было, да и как начальника я воспринимала его с трудом. Восхищение и уважение к менталисту смешивались во мне с симпатией, которая порой переходила в раздражение — слишком уж хорошо этому мужчине удавалось вывести меня из равновесия. Заставить злиться, радоваться... а теперь еще и волноваться из-за того, смогу ли я произвести впечатление или нет!

Поскольку Мартин так и не сказал точно, в котором часу он заедет, я была на ногах уже в семь. Платье выбрала легкое и воздушное, но, опасаясь, что к вечеру станет прохладно, взяла с собой жакет. А вот со шляпкой определиться не могла. Их было у меня всего-то полдюжины... Для отдыха на природе сгодились бы две, но одна шляпка была легкомысленна и фривольна, а вторая — смела.

Заглянула тетушка Адель, удивленная тем, что я так рано вскочила на ноги. За ее спиной маячила длинноногая газель с характером куницы — Ирмгарда Грохенбау.

— Шляпа с цветами и бабочками выглядит пошло. Возьми с перышками. Да и цвет ленты чудесно оттеняет твои глаза, — посоветовала тетушка.

— Они же серые, как булыжник, — фыркнула Ирма. — Как их может оттенять синяя лента? Да и перья это как-то старомодно.

Этим утром она была особенно не в духе. Казалось бы, Джис уехал, изматывающих тренировок больше нет. Отдыхай, наслаждайся жизнью... Хотя, может, для нее отдыхом было издеваться над другими людьми.

— Тебе не стоит заморачиваться с модой, дорогая, — снисходительно сказала я. — В военной академии тебе все равно это не пригодиться.

Тетушка осуждающе покачала головой.

— С таким злым язычком от вас все женихи сбегут. Хорошо хоть моего племянника весьма сложно отпугнуть язвительностью.

— А при чем здесь господин Шефнер? — тут же спросила Ирма.

— Так Софи же с Мартином собирается на свидание? — вскинула тонкие брови тетушка.

Ну ничего от фрау Ратцингер не скроешь! Вздохнула и кивнула.

— Кажется, да. Если он, конечно, не забыл. Или его не отвлекли более важные дела.

И тут же пожалела о своих словах. Прозвучало так, будто я мечтала об этом свидании. А ведь это не так. Меня подставили, обманули.

Я ожидала, что Ирма вновь попытается съязвить, но она молчала и выглядела как-то растерянно. Тетушка Адель заметила это раньше меня и сделала свои выводы.

— Не беспокойся, — ласково сказала она. — Уверена, у тебя скоро тоже будет много поклонников.

— Не нужны они мне! Никто не нужен!

Ирма всхлипнула и выбежала из комнаты, заставив нас недоуменно переглянуться.

Шефнер прибыл в десять, когда я уже успела задремать прямо в кресле в гостиной. Впрочем, услышав шум подъезжающего автомобиля, тут же проснулась и даже успела придать себе скучающий и холодный вид.

— Прекрасно выглядите, — рассеянно сказал мужчина, едва взглянув на меня и думая о чем-то своем.

И стоило так стараться произвести впечатление? Даже туфли новые надеть. Чувствовала себя глупо. Может, я все надумала, и это вовсе не свидание? Ну или свидание в каком-то другом смысле. Как встреча с кем-то. А может, это какой-то шифр или кодовое слово... Ох, что-то я совсем запуталась.

Мы сели в автомобиль, и я тут же сунула нос в корзину, поставленную на заднее сиденье, — из нее очень вкусно пахло, особенно для меня, так и не успевшей позавтракать.

— Не трогайте! — строго сказал Шефнер, в этот раз сам севший за руль. — Это для пикника.

— Я только посмотреть, — ответила с достоинством, чинно сложив руки на коленях.

Минут через десять менталист, постоянно морщивший нос и косящий глазом в сторону корзины, не выдержал.

— Хорошо! Можете взять яблоко. И мне передайте пирожок.

— А чего это мне яблоко, а вам пирожок? — возмутилась. Заглянула в корзину и присвистнула: — И вам ли скупиться на пирожки, господин Шефнер?! Здесь же на неделю хватит!

— Я забочусь, чтобы вас не укачало в дороге. Ваш дедушка как-то говорил мне, что вы плохо переносите тряску, особенно на полный желудок.

Прислонившись щекой к нагретому стеклу машины, я закрыла глаза.

— Мне однажды стало плохо, когда мы поехали с ним за город, — ответила неожиданно севшим голосом. Воспоминания о деде и обо всем, что с ним связано, были все еще болезненными. — Почему вы говорили с дедом обо мне?

— Мастер Вернер любил похвастаться успехами своей внучки. Но иногда рассказывал про вас и что-то забавное или милое.

— То событие совсем не было милым, — проворчала, пряча смущение. — В тот день я объелась пирожными и конфетами в честь дня рождения. С тех пор и не люблю сладкое.

— М-м-м...

— Но ваши гостинцы меня всегда радуют, господин Шефнер, — поспешно сказала я.

— Джиса, судя по всему, они радуют гораздо больше, — вздохнул менталист. — А цветы вам нравятся?

— Не очень.

— Украшения?

— Неуместно. Их дарят... при более серьезных отношениях.

— Точно. Прошу прощения, — Шефнер задумался всерьез. — Книги и артефакты?

— Неплохо, но с первым у вас большой шанс не угадать, а со вторым... ну хорошо, очки я у вас взяла, не удержалась. Но артефакты — это слишком дорого, чтобы я могла позволить себе так легко их принимать. Лучше если вы мне покажете все, что у вас есть, и если мне что понравится, то я их, с вашего разрешения, скопирую.

— Как хитро! — весело восхитился менталист. — Но полный доступ к семейным раритетам Шефнеров получит лишь моя супруга. Взять сыр и сбежать так просто не удастся.

Я рассмеялась.

— Вы забыли о Петере. Что мне стоит попросить его об услуге?

— Но тогда я обижусь и оскорблюсь. Вы же не поступите со мной так жестоко?

Разговаривать и шутить с Шефнером вот так, ни о чем, было приятно. И я постепенно начала расслабляться. К сожалению, лишь на время.

Занятая шутливыми препирательствами, я не следила за дорогой, поэтому поздно поняла, что мы покинули городскую черту. А ведь точно, Шефнер говорил, что хотел бы выехать за город! Я же совершенно забыла об этом, настроившись на парк, где бы мы чинно и прилично провели время среди других таких же парочек... Но Шефнера это конечно же не устраивало. Он не любил быть на публике, предпочитая держаться в тени. К тому же в связи с последними событиями глава СБ привлек внимание журналистов, а значит, посещать людные места было для него проблематично.

Вот только мысль, что мы останемся с ним наедине, далеко от других людей, меня пугала.

Я выросла среди мужчин и никогда их не опасалась, не ждала угрозы. То похищение навсегда изменило меня, заставило осознать, насколько я слаба и беспомощна. Можно быть сколь угодно талантливой и умной, но почти любой мужчина, которого я встречала на своем пути, был физически сильнее меня. За внешним дружелюбием могла скрываться злость, за заботой — корысть, а за восхищением — вожделение. Я привыкла считать себя равной мужчинам во всем, но в любой момент могла оказаться их жертвой.

— Что-то случилось? — спросил маг, заметив, что я притихла.

— Нет, все в порядке, — ответила, сложив губы в улыбку. — Куда мы едем?

— На Альдерийское озеро. Родители часто туда ездили с нами, когда мы с братом были совсем детьми. Хорошее место, красивое и тихое.

То есть кричи не кричи — никто не услышит.

— Далеко еще?

— Несколько минут. Почему мне представляется, что вы сейчас собираетесь оглушить меня и сбежать? И не говорите, что мне это кажется.

— Это... наверное, не слишком прилично, что мы с вами будем наедине.

Шефнер поморщился.

— И не надейтесь. Охрана все же есть. Правда, в достаточном отдалении, чтобы нам не мешать и не мозолить глаза. Но не думаю, что вас волнуют именно приличия.

Поколебавшись, я призналась:

— В последнее время у меня проблемы с доверием. Простите. Это не относится лично к вам.

— Я понимаю, — мягко ответил Шефнер. — Если вам совсем не по себе, мы можем повернуть обратно. Посидим где-нибудь в кафе.

— Не надо! Я справлюсь. Просто...

— Ваш покорный слуга будет предельно учтив и ненавязчив. Если у вас есть зонтик, можете им огреть меня, если вам покажется, что я невыносим.

Кажется, у Шефнера какая-то дурная страсть к наказаниям. В прошлый раз была линейка, теперь зонтик.

— У меня нет зонтика, и я бы до такого не опустилась, — сказала с достоинством.

Когда маг открыл передо мной дверь автомобиля и помог выйти, я замерла от восхищения. Синяя озерная гладь, желтый песок у кромки воды, зелень травы, прозрачная голубизна неба... Все было таким нереально ярким! И дышалось здесь совсем по-другому, нежели в городе.

— Вот видите, вы улыбаетесь. Я так скучал по вашей улыбке, — тихо сказал Шефнер.

— Красиво!

— Да, — ответил мужчина, не отрываясь от моего счастливого лица. И тут же спохватился, строго напомнив: — Наденьте шляпку, у вас обгорит нос!

До обустройства пикника меня не допустили, велев прогуляться, не отходя далеко. Но мне и не хотелось лезть в кусты или исследовать другую сторону озера. Хватало вида, который открывался с нашей стороны.

Я подошла к кромке озера, присела и дотронулась до воды. Пальцы приятно охладило. Тут же захотелось снять слегка натиравшие туфли и чулки и зайти в воду хотя бы по щиколотки. А Шефнер, когда сюда приезжал, наверняка мог позволить себе купаться. Одно расстройство — быть девушкой. Все эти ограничения, правила... шляпки опять же. Шефнера вот совершенно не волновало, что его нос обгорит. Я решительно развязала ленты под подбородком, чувствуя себя необыкновенно свободной и даже дерзкой.

— София, отойдите немного назад, вы промочите ноги!

Пользуясь тем, что Мартин меня не видит, скривила гримасу. До чего же занудным типом мог быть порой менталист! Даже не стоило думать, чтобы закурить в его присутствии. Одним замечанием не обойдусь.

Я вернулась обратно и уселась на уже расстеленное покрывало. Шефнер откупорил пробку графина и разлил по высоким стаканам сок.

Говорить особенно не хотелось. Было приятно сидеть в тишине, пробуя все понемногу, — фрукты, сыр, несладкую выпечку. Мы сидели в тени ивы, от озера шла прохлада, поэтому жарко не было. Было... да, хорошо. И Мартин в расстегнутой на верхние пуговицы рубашке с подвернутыми рукавами и слегка растрепавшимися волосами выглядел непривычно... домашним?

Почувствовав мой взгляд на себе, мужчина отвлекся от тщательного намазывания масла на хлеб и неожиданно подмигнул. Я поспешно отвернулась.

— Вас все так же легко смутить, — заметил он.

— Так считаете только вы, господин Шефнер.

— Вы холодно говорите "господин Шефнер", а я слышу за этим — "мой дорогой Мартин", — лукаво улыбнулся он.

Я прыснула и покачала головой.

— Мой доро... Нет, я не могу. Это выше моих сил!

— Тогда просто по имени!

— Разве я вправе? Вы ведь сами всегда говорили, что не стоит мешать личное и работу. Да и не могу я к своему нанимателю обращаться столь непочтительно. Не боитесь, что потом сяду вам на шею?

— Моя шея в полном вашем распоряжении. Владейте и пользуйтесь. А-а-а, вот опять краснеете! Как вы дожили до своих лет и так и не научились флиртовать? — Прежде чем я открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, Шефнер меня перебил: — Нет-нет, не меняйтесь ни в коем случае. Это станет поистине черным днем для меня, когда вы научитесь пользоваться своей неотразимостью как оружием.

— Вы точно там сок пьете? — спросила с подозрением. — Никогда не видела вас таким...

— Каким?

— М-м-м, благожелательным.

"Милым и несерьезным", — не осмелилась сказать вслух. Я все-таки скинула туфли и обвила колени руками.

— Какой вы настоящий, господин Шефнер? — спросила серьезно.

Менталист откинулся назад, глядя куда-то вдаль.

— Не знаю. Не помню. Давно уже не помню... Но в человеке обычно бывает много намешано, София. Разве я не могу быть таким, каким хочу? Хотя бы сейчас?

А ведь он довольно молод для своей должности. Наверняка пришлось много потрудиться, чтобы всего этого достичь. Был ли Шефнер-старший когда-нибудь таким же легкомысленным повесой, как Петер? Мог ли позволить себе влюбляться и делать глупости во имя любви?

Внезапно я с холодной пронзающей ясностью осознала, что я тоже никогда не позволяла себе выйти за собственные рамки. Двигалась вперед, не смотря по сторонам, не давая себе насладиться жизнью. И никогда не рисковала нигде и ни в чем помимо работы. Но когда-нибудь мне придется оглянуться и понять, что жизнь пройдена, а я... так ни разу и не позволила себе полюбить и быть любимой.

Я легла на спину, закрыв глаза, пытаясь справиться с внезапно появившимися сомнениями в самой себе.

— София?

— Все хорошо, — сказала отстраненно. — Знаете, я сейчас поняла, насколько я похожа на вас. Но вас держит ваша роль, а что держит меня? Ради чего все это?

— Слишком сложные вопросы для обычного пикника, — с грустной иронией сказал Шефнер.

Было слышно, как он звенел посудой и столовыми приборами, складывая их обратно в корзину, но мне не хотелось ничего делать. Опустошенной и потерянной — вот какой я была сейчас. И все же я не чувствовала себя одинокой и несчастной в этот момент. Потому что знала, что именно сейчас не была одна.

Внезапно я ощутила тяжесть на своих ногах. Кое-кто весьма удобно устроил голову на моих бедрах. Протянула руку и коснулась жестких, нагретых солнцем волос мага. Не отталкивая, а будто давая разрешение. Мужчина порывисто вздохнул, расслабляясь под небрежной лаской. Я почти осязала пальцами, как исчезает складка между его бровей, а морщинка на лбу разглаживается.

Сейчас такая интимность наших поз не казалось мне ни странной, ни неприличной. В жесте мужчины не было пошлости, как не было ее и в моем прикосновении.

"Мне хорошо с тобой. А тебе?"

"Я могла бы провести так вечность".

Ни он, ни я не произнесли это вслух. Любое слово могло разрушить ту хрупкую близость, что возникла между нами.

Мне было так спокойно в этот момент, что сама не заметила, как заснула.

Проснулась я оттого, что начали замерзать ноги. А вот спине было неожиданно тепло.

Еще бы! Шефнер как-то умудрился, пользуясь моим бессознательным состоянием, переместиться с моих колен и теперь, обняв рукой, прижимал меня к своей груди.

Я повернула голову, чтобы высказать ему свое возмущение, и только тогда поняла, что Шефнер спит. Притом даже мое ерзание в его объятиях не смогло его разбудить. Но и во сне он довольно крепко держал меня, не давая вырваться. Все, что мне удалось, — это развернуться к нему лицом и оказаться в еще более неловком положении.

Кажется, придется все же будить.

— Господин Шефнер, — сдавленно позвала я. Тот продолжал тихо сопеть. Пришлось пойти на небольшую хитрость: — Здесь алертийцы!

Маг нахмурился, но так и не проснулся. Какая беспечность — а еще глава СБ! Попыталась еще раз.

— Петер залез в воду и тонет!

Судьба племянника Шефнера-старшего, судя по всему, мало беспокоила. Хотя, может, он так изощренно издевался надо мной? Я решила проверить свою теорию.

— Если вы отпустите меня, я вас поцелую! — пообещала, не уточняя, что поцелуй будет самым невинным. Может, даже воздушным.

Веки мужчины дрогнули, но глаза он так и не открыл. Значит, на самом деле спит. Мне стало жаль его. Как же надо уставать на работе, чтобы засыпать на свидании с девушкой?

Поддавшись порыву, потянулась и поцеловала менталиста. Легко, почти невесомо коснулась приоткрытых во сне губ, пользуясь своей безнаказанностью. В этот момент мне почему-то показалось забавным, что я поцелую главу СБ, а он об этом так никогда и не узнает.

То, что моя затея провалилась, стало понятно, когда Шефнер мне ответил. От неожиданности я дернулась, но вырваться не смогла. Меня перевернули на спину, и поцелуй мужчины стал глубоким и страстным. Но закончился он раньше, чем я успела испугаться. На прощание меня поцеловали еще раз, слегка прикусив при этом нижнюю губу, и только затем отпустили.

Отодвинувшись на расстояние вытянутой руки, я прижала ладонь к своим горящим губам, во все глаза уставившись на Шефнера. Взгляд его в этот момент был таким, что казалось, попробуй я сейчас сбежать, далеко бы не ушла.

Молчание затягивалось. Шефнер решил прервать его первым. В голосе мага, низком и хриплом после сна, не было торжества или насмешки, лишь непривычная нежность.

— Теперь вам некуда деваться, Софи. Вы сами сделали первый шаг.

— Это ничего не значит, — неуверенно ответила я. — Дурацкая шутка.

— Значит, вы всегда целуете мужчин, когда хотите повеселиться? — коварно уточнил маг.

Любой ответ загнал бы меня в ловушку, поэтому я просто жалобно попросила:

— Давайте забудем о произошедшем?

— Никогда! — с видом оскорбленной невинности ответил Шефнер. — Я буду припоминать вам о вашем возмутительном поступке всю жизнь.

— Но ведь вы тоже меня поцеловали потом! — возмутилась.

— У меня быстро выработалась зависимость от ваших поцелуев. Придется нести за это ответственность, София.

Я надела туфли, встала и направилась к автомобилю. Шефнер присоединился ко мне минут через пять. Уселся рядом со мной на заднее сиденье и осторожно коснулся ладони

— Обиделись?

Я отвернулась к окну, но руку убирать не стала. Отвечать не хотелось — все равно любые мои слова обернут против меня.

— Обиделись, — вздохнул Шефнер. — Как по-детски. И совершенно несправедливо к тому же. Ответьте мне хотя бы на один вопрос, только честно.

— И на какой же?

— Вам понравилось? Хоть немного?

— А то вам неясно, — проворчала я. Все же долго сердиться на него было сложно. И совсем тихо спросила: — А вам?

— Лучший из украденных у меня поцелуев, — улыбнулся маг.

Тихо вздохнув, я прижалась щекой к плечу Мартина Шефнера, заставив его замереть от удивления.

— Все стало таким запутанным и сложным из-за вас, — пожаловалась. — А вы все шутите.

— Я беззащитен перед вами, София, и справляюсь с этим как могу. — Шефнер переплел свои пальцы с моими, слегка их сжав. — Мне тоже бывает сложно. Поэтому не отворачивайтесь от меня. Прошу...

Он сказал это так искренне, что я не могла не ответить:

— Постараюсь.

Необходимо смотреть в лицо реальности. Мартин Шефнер нравился мне так, как никто другой. Это не те чувства, к которым я была готова. И не тот человек, которого я когда-либо могла представить рядом с собой.

Но он делал меня по-настоящему живой. И это стоило ценить.

Глава 15

По дороге в город мы говорили о ничего не значащих пустяках, но каждая реплика, каждый взгляд Шефнера казался мне наполненным особым смыслом. Никто не поднимал разговор о будущем, но мысли о том, как изменятся теперь наши отношения, не оставляли меня. Беспокоился ли об этом Мартин? Едва ли. Слишком беспечным он выглядел. Будто ему было все равно... или если бы он уже все решил за нас обоих.

Когда мы уже остановились около дома и маг помог мне выйти из автомобиля, я наконец решилась спросить:

— Что будет с моей стажировкой?

— А что с ней должно быть? — вскинул темные брови маг.

— Уместно ли мне продолжать учиться непосредственно под вашим началом? Возможно, я могла бы вернуться в архив.

— В этом нет нужды. Я вполне способен продолжать вас учить ментальной магии, не переходя границы. Или вы сомневаетесь в себе? Стоит ли мне опасаться, что вы в любой момент можете наброситься на меня с поцелуями?

— Говорите тише! — испуганно оглядываясь, попросила я. — И перестаньте упоминать об этом!

— Кажется, у меня проблемы с хранением тайн, — с фальшивым сожалением сказал мужчина. — Придется уходить в отставку.

Интересно, если я его стукну, это сочтут попыткой нападения на должностное лицо? Хотя он же не при исполнении. Менталист, видимо, что-то уловил в моем взгляде и изящно отступил к автомобилю.

— Господин Шефнер, вы подвергаете мою репутацию угрозе, — укоризненно сказала я. — Так что держите свое дурное чувство юмора при себе.

Маг послушно кивнул.

— Хорошо. Но вы в свою очередь должны пообещать, что мы будем видеться с вами не только по работе и учебе. Я хочу получить право официально за вами ухаживать.

— Нет! — Заметив, как резкие черты лица Шефнера закаменели, я поправилась: — Мне нужно подумать. Это серьезный шаг.

— Я не буду мешать вам закончить учебу, София, или торопить хоть с чем-нибудь. Но мне нужна определенность. Что такого, если я назову вас своей невестой?

— Перестаньте! Вы слишком торопитесь и давите на меня.

— Я и так долго ждал.

Меня поглотило отчаяние. Почему ему нужно было все испортить?! Мои чувства были все еще так зыбки, а желания неясны. Разве я могла давать обещания, тем более такие, которые изменят всю мою жизнь?

— Я устала. Прошу меня простить, господин Шефнер.

То, что мой уход больше напоминал побег, уже мало меня беспокоило. Почти у самых дверей маг меня нагнал.

— Вы забыли шляпку в моем автомобиле... — Он подал мне ее, а потом наклонился ближе и прошептал: — Не сердитесь на меня, София. Как и все влюбленные, я не слишком терпелив.

Шляпка выпала у меня из рук, но едва ли это было важным. Загорись сейчас дом за моей спиной, и то я могла бы не заметить.

— Теперь и вы обладаете моей тайной. Так что я полностью в ваших руках, фрейлейн Вернер.

Менталист поднес мою ладонь к своему лицу и поцеловал запястье. А затем просто ушел.

Мне потребовалось еще минуту постоять на крыльце, прежде чем я смогла достаточно успокоиться.

Дверь мне открыла Кати.

— Как же долго вас не было, фрейлейн! — воскликнула служанка, забирая из моих рук жакет и шляпку. — Мы уже стали волноваться... что-то случилось?

Я вымученно улыбнулась.

— Немного устала. Сейчас я бы не отказалась от чашечки чая в компании с тетушкой Адель.

Должна же я узнать, в кого ее племянник такой... наглый. Петера хотя бы через раз удавалось остановить, но Шефнер-старший двигался вперед с неумолимостью поезда, которым управлял безумный машинист.

— Ох, она в гостиной, с фрейлейн Ирмгардой и господином Шефнером.

Я вздрогнула.

— Кем-кем?

— С бароном Петером Шефнером, — уточнила Кати. — Он пришел часа два назад и очень расстроился, что вас не застал.

Вот уж кого мне сейчас хотелось видеть меньше всего. Но надеяться, что удастся избежать с ним встречи сегодня, было глупо.

Я вздохнула и, пригладив перед зеркалом растрепавшиеся волосы, направилась в гостиную. Просто поздороваюсь и, сославшись на усталость, уйду.

Из приоткрытой двери комнаты доносились звуки музыки. Когда-то дед купил мне фортепиано, но я так и не научилась на нем играть. Зачем, если можно было слушать любимые пластинки на граммофоне? Но благодаря тетушке Адель живая музыка вновь зазвучала в моем доме. И это было... приятно.

Тихо зайдя в гостиную, я уселась на софу, наблюдая за танцующей посреди комнаты парой. Петер, как всегда элегантно одетый и идеально причесанный, изящно вел в танце высокую хрупкую девушку со светлыми волосами. Ирма двигалась удивительно грациозно и легко. Как будто не она вчера вечером споткнулась в столовой, налетев на стул, и шокировала тетушку Адель отборными солдатскими ругательствами. К тому же девушка явно получала удовольствие, полностью погрузившись в танец.

Ирма заметила меня, только когда музыка закончилась, и тут же перестала улыбаться. Не добавило ей хорошего настроения и то, что Петер тут же выпустил ее руку и поспешил ко мне.

— Софи, я так редко тебя вижу в последнее время, что скоро забуду, как ты выглядишь!

Не обращая внимания на невольных зрителей, он сжал мою ладонь.

— Руки совсем холодные, — сказал с укоризной.

— Да, я же с улицы. К вечеру стало прохладнее.

— Надеюсь, Кати уже готовит тебе чай. Ты голодна?

Я покачала головой и спросила, улыбаясь:

— Это была твоя идея научить Ирму танцевать?

— Тетушки Адель, — как и Мартин Шефнер, Петер называл свою двоюродную бабушку "тетушкой". — Но Ирмгарда и так умеет замечательно танцевать. Я даже удивлен, что Джис позаботился об этом.

— Это моя матушка нанимала мне учителя танцев, — сообщила Ирма, сев с другой стороны от Петера. — Глупая затея. Где мне может пригодиться этот навык? В академии мне точно будет не до этого.

— Софи, вы с тетушкой Адель должны позаботиться о выходе фрейлейн Грохенбау в свет! Такая девушка должна блистать на балах, а не на поле боя! — Петер глядел на Ирму восторженными глазами, впрочем, не выпуская моей руки.

Не думаю, что он флиртовал с девушкой сознательно, скорее по привычке. И уж точно не понимал, что его обаяние могло быть губительно для столь молодой особы, как Ирма.

Я аккуратно выпростала свою ладонь и ущипнула его за запястье.

— Ай! Ты чего?

— Я обязательно расскажу господину Грохенбау о твоей идее, — посулила я, заставив Петера побледнеть. — Безусловно, он будет рад такому твоему вниманию к его дочери. Ведь ты ему очень нравишься.

— М-м-м, пожалуй, мне пора, — сказал Петер. Боевого мага он несколько побаивался. — Проводишь меня до двери, Софи?

Когда мы выходили, я отчетливо услышала фырканье и не слишком-то тихое:

"Подкаблучник!" И сказала это точно не тетушка Адель.

— Кажется, ты произвел впечатление на фрейлейн Грохенбау, — посмеиваясь, сказала я, убедившись, что нас уже не слышат. — А как она взирала на тебя во время танца! Смотри, не влюби в себя девочку.

— Меня в этом уже опередили. Фрейлейн Грохенбау уже отдала свое сердце другому, не дав мне ни шанса.

— И кому же?

— Моему собственному дяде.

Я замерла, растерянно посмотрев на Петера.

— С чего ты так решил?

— Ирмгарда почти час выспрашивала о нем, чуть всю душу не вытрясла. Неужели ты не догадывалась о ее чувствах?

— Я не очень внимательна, ты же знаешь. Но в ее возрасте, наверное, естественно влюбляться. Тем более в мужчин старше себя.

— Ну-ну, — усмехнулся мой друг.

Мы дошли до прихожей, и Петер уселся на скамейку, которую поставили здесь когда-то специально для деда. Тому требовалось немного передохнуть после покорения лестницы. Взгляд скользнул по его трости, которую я никак не решалась убрать.

— Садись, — пригласил меня маг. — Дай мне побыть с тобой еще минут пять.

Я послушно уселась рядом.

Когда довольно долго знаешь человека, то некоторые вещи про него понимаешь инстинктивно. Так и сейчас, несмотря на легкий тон Петера, я почти физически чувствовала его напряжение и злость — не яркий гнев, а тупое, выматывающее раздражение.

— Как прошло свидание?

— Неплохо, — осторожно призналась я.

— Неплохо... — повторил Петер медленно. — Знаешь, о вас двоих ходили слухи. Ничего такого, но все отчего-то были уверены, что Мартин Шефнер вот-вот женится на племяннице барона Гревениц. Я старался не верить глупым сплетням. Думал, что знаю, какая ты. Что ты не позволишь ему запудрить тебе мозги. А теперь ты возвращаешься со встречи с моим дядей, и я вижу, что все твои мысли заняты только им.

— Ты собираешься обвинять меня в чем-то? Дерзай, — произнесла устало. — Расскажи, как долго и преданно ты меня любил, а я в итоге не оправдала твоих надежд.

— Нет! — яростный голос Петера прозвучал слишком громко. Он сказал уже тише: — Нет. Я понимаю, ты никогда ничего не обещала мне. Это были мои иллюзии. Иллюзии о том, что когда-нибудь ты ответишь на мои чувства взаимностью. Я расстался с ними. Едва ли тебе интересно это, но мы с Мартой снова вместе.

— Даже так? — Я нахмурилась. — В этот раз все серьезно? Мне не нравится, что ты играешь с ее чувствами.

— В этот раз серьезно, — подтвердил Петер. — Полагаю, на зимние праздники я поеду к родителям Марты, чтобы просить ее руки.

— Ты любишь ее?

— Нет. Боюсь, моя одержимость тобой так и не прошла окончательно, — с кривоватой улыбкой ответил Петер. — Но она любит меня. На самом деле любит, так, как никто никогда не любил. И поскольку я сам долгое время был на ее месте, то не могу не ценить.

— Тогда зачем все это? Зачем ты вмешиваешься в то, что происходит между мной и твоим дядей?

— Потому что ты важна для меня. Потому что я твой друг и потому что я знаю своего дядю. Он может быть весьма убедителен и очарователен, когда хочет. Но также он весьма умел в том, чтобы использовать и обманывать людей ради своих целей.

— Ты хочешь убедить меня в том, что у него только прагматичный интерес ко мне?

Петер запустил пальцы в свою густую шевелюру, будто пытаясь избавиться от головной боли.

— Не обязательно. Он на самом деле мог... заинтересоваться именно тобой. Но это делает все еще хуже.

— Для кого хуже? — устало спросила я.

— Думаешь, это пустая ревность? Ты ошибаешься. Просто я знаю, что к своим близким он может быть более жесток, чем к чужим людям. Мне было двенадцать, когда я стал жить с дядей. Сначала я радовался, что избавился от опеки других родственников, но радость была недолгой.

— Хочешь сказать, он не заботился о тебе?

— О нет, конечно же заботился. По-своему. Видишь ли, он решил, что я избалован и своеволен. И захотел меня перевоспитать. В двенадцать лет я был одержим всем, что связано с магией, а почти все артефакты в доме хранились в кабинете дяди. Это было обычное детское любопытство, ему было достаточно один раз показать их мне, объяснить, как эти магические вещички работают, и я был бы счастлив. Но дядя запретил мне заходить в его кабинет. Конечно, я пытался попасть туда разными способами. Видимо, ему это надоело. Однажды он сделал вид, что забыл закрыть кабинет, а когда я ночью проник внутрь, свеча внезапно потухла, и я остался в полной темноте. Я не мог двигаться, только дышать и моргать. Десять часов — я простоял так десять часов! Ты представляешь, что я пережил тогда? Мне было страшно, я не понимал, что происходит. Дядя Мартин освободил меня под утро. Сказал, что это был урок.

— Возможно, он не представлял, насколько это было тяжело для тебя, — неуверенно предположила я.

— Ты ошибаешься, — с горечью ответил Петер. — Дядя прекрасно понимал, как мне было плохо. Он же чертов менталист. Ему было все равно. Самое главное — воспитательный эффект.

— Тогда твой дядя, наверное, был едва ли старше, чем мы сейчас. И я тоже порой несправедлива к Ирме. С подростками бывает сложно, особенно если они появляются в твоей жизни внезапно, а ты не знаешь, как их воспитывать. Можно перегнуть палку.

— Намекаешь, что он изменился и стал мягче? Не с его работой. Скажи, тот артефакт защиты от ментальной магии, про который ты мне рассказывала, еще с тобой?

— Он был уничтожен.

— Создай новый, — мрачно посоветовал мой приятель. — Вдруг дядя и тебя захочет перевоспитать. Позаботиться, так сказать, в своем стиле.

— Не говори глупостей! — раздраженно сказала я. — Господин Шефнер не будет пытаться внушить что-то против моей воли. Сколько раз он грозился заставить меня бросить курить и...

Я замерла. На пикнике я вспомнила о сигаретах, но не решилась достать их при Шефнере. И когда вообще в последний раз курила?

Моя сумочка все еще висела в прихожей. Я вытащила из нее портсигар и открыла с легким щелчком. Все сигареты были на месте, а ведь я купила их почти месяц назад. И с тех пор почему-то к ним не притрагивалась, хотя по привычке всегда брала портсигар с собой. Но ни разу не открывала.

Вспомнила! В последний раз я курила в таверне. А потом появился алертийский менталист, напавший на Джиса. И Шефнер, пытаясь узнать, как тот выглядит, провел ментальный сеанс, после которого я потеряла сознание.

Тошнота подкатила к моему горлу. Именно тогда он сделал это. Заставил меня расстаться с так раздражающей его привычкой. Влез в мой разум, да так тонко, что я ничего не заметила.

Кто знает, что еще менталист мог мне внушить? Возможно, даже чувства к нему. Тогда или сегодня на пикнике. Все то, что я испытывала к нему, могло оказаться ложью.

Выпроводив Петера из дома, я закрылась у себя в спальне и предалась отчаянию. Хватило меня где-то на час, за который я успела вволю пострадать. Слезы жалости к себе сменились праведным гневом на Шефнера, а затем желание отомстить переросло в трусливые мысли о побеге. Можно ведь было пропустить начало учебы и поехать к дяде, а стажировку в СБ и вовсе бросить. Уйти в департамент магии или даже в военное министерство... Хотя нет, в министерство не хотелось. Может быть, попроситься в подмастерья к Хайнцу?

От ужина я отказалась, сославшись на усталость и желание поспать. И что странно, действительно заснула в девятом часу. Спала крепко, без сновидений, и проснулась на удивление бодрой.

И это тоже был весьма плохой признак. Я мучилась кошмарами с тех пор, как вернулась в столицу. И тут все раз — и прошло! Притом точно после того, как провела с Шефнером один день. Всего-то и нужно было заснуть в его присутствии. Если подумать, то и во время того ментального сеанса я потеряла сознание. И пока мой разум спал, я была открыта для любого внушения.

Это было подло. Подло и жестоко. Мартин Шефнер мог руководствоваться любыми благими намерениями, но он делал это против моей воли и моего желания. Он избавил меня от кошмаров, от дурной, по его мнению, привычки. А что будет потом? Что еще он захочет переделать во мне? Я представила себя марионеткой, которая может разве что улыбаться и кивать: "Да, дорогой, конечно, дорогой"... Послушная настолько, насколько это возможно.

Мне и раньше приходилось сталкиваться с властными замашками Шефнера. Зимой он ворчал, что я слишком легко одеваюсь, весной — что слишком легкомысленно, и этим отвлекаю его сотрудников от работы. Подобные придирки иногда раздражали, но в целом казались забавными и даже милыми, как и его постоянное недовольство по поводу моего курения. Мне не казалось все это серьезным. Но теперь ситуация принимала пугающий оборот.

Могла ли я кому-нибудь рассказать о случившемся? "Меня излечили против моей воли". Смешно. Могла ли я бежать прочь? Довольно опасно. "Независимый маг" считался в нашем цивилизованном обществе всего лишь "ничейным", а я уже привыкла, что за моей спиной стояли "крысы" из СБ во главе с их грозным боссом.

Джис! Точнее, даже не он, а тот артефакт ментальной защиты, который я когда-то ему делала. На создание точно такого же потребуется много времени, но я могла попросить боевого мага отдать тот, что был у него. И тогда, по крайней мере, я смогу общаться с Шефнером без страха, что он что-то со мной сделает.

Но где сейчас Джис, не знала, а выяснять это в СБ у меня не было никакого желания. Я должна была увидеть его через неделю, когда Ирме настанет пора уезжать в академию. Значит, все, что мне оставалось, это переждать семь дней, при этом стараясь держаться от менталиста подальше.

Задача не из простых, и вся надежда на то, что Шефнеру будет не до меня. Плохо, что в моем доме была его сторонница — тетушка Адель, да и на Ирму надеяться не стоило, особенно в свете ее влюбленности. Вся надежда была на Кати.

Зайдя в мою комнату, она едва ли ожидала увидеть меня в столь мрачном настроении.

— Опять кошмары? — с сочувствием спросила служанка.

— К несчастью, нет. Я отвратительно хорошо выспалась. И наверняка могу работать с утра до вечера, не чувствуя ни слабости, ни дрожи в руках.

— Это ведь прекрасно? — неуверенно уточнила Кати.

Я покачала головой. Схватила ее за руку и просяще заглянула в глаза:

— Кати, милая, ты должна меня спасти! Если Мартин Шефнер решит прийти, могла бы ты сказать ему, что я сильно простыла? Что постоянно кашляю и чихаю и очень заразна. Фрау Ратцингер и Ирмгарде нужно сказать то же самое. И ни в коем случае не пускать никого ко мне!

— А целителя вызвать?

— Если спросят, скажешь, что он уже приходил и назначил мне постельный режим, запретив выходить из комнаты.

— И... долго вы так собираетесь болеть, фрейлейн?

— Ровно неделю. Или до тех пор, пока Джис не появится. Если он придет, попроси его обязательно дождаться меня.

— Дождаться? Вы же будете в комнате! — воскликнула окончательно запутавшаяся служанка.

— Надеюсь, нет.

Помимо артефактов, которые я забрала у Шварца, мне удалось оставить у себя и мой шарф — артефакт невидимости. Я сумела убедить Шефнера, что мое творение должно считаться уничтоженным, и заполучила его полностью в свое владение. Теперь же чудесный шарфик мог стать для меня способом остаться незаметной в собственном же доме.

Тетушка Адель, узнавшая о моей болезни, тут же решила меня навестить. Я, закутанная в одеяло, помахала ей с кровати, попросив не приближаться и не пускать ко мне Ирмгарду. Стоило тетушке уйти, как я, вполне бодрая, соскочила с кровати и отправилась по своим делам.

Больно уж я соскучилась по артефакторике. Для чего мучиться и страдать из-за мужчин, когда можно создать что-нибудь такое, такое... поистине грандиозное! Нет, слава мне была не нужна, как и немыслимые богатства. Но больше всего мне хотелось встать на острие прогресса, придумать что-то на самом деле полезное.

В Лермии, к примеру, инженеры и артефакторы создали геликоптер, гораздо более маневренный и не такой громоздкий по сравнению с дирижаблями летательный аппарат. А синематограф? О, как бы я хотела своими глазами увидеть, как оживают картинки на обычном полотне! И ведь синематограф придумали в Алерте, где артефакторика отставала от нашей на десятилетие! Но грейдорские артефакторы и алхимики только и могли, что создавать все новые и новые виды оружия. Машины для убийства, ядовитые газы... Что ж, наверное, Рено был в чем-то прав. Не Алерт, а именно Грейдор был на самом деле опасен.

Создать что-то принципиально новое... Легче сказать, чем сделать. Боюсь, обучение в университете, а затем совершенствование навыков под началом военного артефактора и главы СБ сыграло со мной злую шутку. Все, что приходило мне в голову, было или совершенно бесполезным для прогресса, или годилось больше для войны, чем для мирного времени. Я могла бы стать неплохим специалистом по всяческим ловушкам, магической защите и камуфляжу. Точнее, я уже была таким специалистом. Но вот работать в военной отрасли не желала.

В поисках вдохновения почти каждый день сидела в научной библиотеке, листая подшивки журналов для артефакторов и вчитываясь в старые тома, написанные века назад. Или бродила по антикварным лавкам и барахолкам, надеясь найти какой-нибудь древний артефакт, который случайно приняли за обычный хлам. Возвращалась домой под вечер, проскальзывая в дом в своем шарфе. Съедала ужин, оставленный в моей комнате верной Кати, и спускалась в мастерскую, работая почти до утра.

Может, кто и догадывался, что не все с моей болезнью так просто, но поймать за руку меня так и не смогли. Несколько раз заходил Шефнер, но Кати упорно твердила, что я слишком плохо себя чувствую, чтобы принимать гостей. После третьего посещения менталист оставил мне небольшую шкатулку с полудрагоценными камнями. Весьма полезный подарок — в моей работе такие камни всегда были нужны. К шкатулке прилагалась записка, которую я трусливо не стала читать.

"Выздоровела" я как раз к тому дню, когда приехал Джис. Стоило прозвучать дверному звонку, как я тут же сбежала по лестнице вниз, опередив изумленную Кати. То, что это боевой маг, я нисколько не сомневалась. Именно сегодня в академии должны были пройти вступительные испытания, и Джис собирался лично отвезти свою дочь на экзамен.

Собственно, он за дверью и был. Вместе с Мартином Шефнером. Я молча впустила магов в дом, справившись с желанием захлопнуть перед главой СБ дверь.

— Вижу, вам уже лучше, — сказал Шефнер, но в его вежливо-равнодушной интонации мне послышался сарказм.

Он, безусловно, знал, что я его обманывала все это время. Но если уж начинать игру, то играть до конца.

— Да, благодарю. Вы решили отправиться в академию вместе с Джисом? Лично проследить за благоустройством фрейлейн Ирмгарды?

— Нет, решил зайти к вам, узнать о вашем здоровье. Все же столь сильная простуда... а вы ни разу за неделю не вызвали к себе доктора.

— Предпочитаю сама справляться со своими проблемами, — резко ответила я и, кажется, себя выдала. Глаза менталиста на секунду расширились, но это была единственная реакция. Мне же контролировать себя было гораздо сложнее. По крайней мере, Джис смотрел на меня с тревогой. И если даже он заметил, насколько я была зла и растеряна, то для Шефнера мои чувства были и вовсе как на тарелочке.

Менталист искоса посмотрел на боевого мага:

— Джис, тебе не нужно помочь дочери собраться?

— О, она достаточно самостоятельна.

— И все же глянь, как у нее дела.

Тот, кинув на меня сожалеющий взгляд, ушел, решив не перечить боссу.

— Кати, оставьте нас, — властно сказал Шефнер уже моей служанке. Женщина посмотрела на меня, и я кивнула, показывая улыбкой, что беспокоиться за меня не стоит.

— Вы уже командуете в моем доме. Не слишком ли рано? — поинтересовалась я у мага, когда мы остались вдвоем.

Менталист предпочел игнорировать мой вопрос, задав вместо этого свой:

— Что-то произошло, София?

— Ничего, о чем бы вам стоило беспокоиться, господин Шефнер.

Я смотрела в пол, надеясь, что это убережет меня от влияния менталиста. Глупое суеверие, не более — конечно же ментальные маги не умеют зачаровывать одним лишь взглядом. Но и заклинания, произнесенные вслух, им не всегда бывают нужны. Ментальная магия может быть весьма коварна и незаметна.

— Мне всегда казалось, что вы лишены женского кокетства и жеманства. Почему бы вам прямо не сказать, почему вы избегали меня все это время?

— Не здесь. В моей мастерской.

Там, по крайней мере, я чувствовала себя более защищенно. Оставалось решить один вопрос.

— Подождите меня... минутку. Мне нужно подняться наверх.

К счастью, Шефнер не остановил меня, видимо, решив, что я не настолько глупа, чтобы попытаться сбежать от него через окно.

Я ворвалась в комнату Ирмы подобно вихрю.

— Джис, браслет у тебя? — взволнованным шепотом спросила у мага, не обращая внимания на навострившую уши Ирму.

— Браслет?

Не одна я утром соображала плохо.

— Ментальный артефакт. Где он?!

— СБ его конфисковала.

— О-о-о, значит, Шефнер и это предусмотрел, — со злым восхищением протянула я.

Все было гораздо хуже, чем я думала. Доделать новый артефакт

ментальной защиты я не успела, и теперь оказалась ни с чем.

Я посмотрела на ничего не понимающую девушку и криво улыбнулась:

— Больше шансов разнести мой дом по кирпичику у тебя уже не будет. Так что давай сниму с тебя ограничители силы.

— Давно уже пора, — проворчала Ирма, протягивая мне руки. — Но вы же вроде собирались съездить в академию с нами?

— Боюсь, уже не получится. Мне было бы интересно посмотреть на место, способное выдержать присутствие нескольких десятков боевых магов.

Замки щелкнули, освобождая тонкие запястья девушки от браслетов.

— Надеюсь, учиться в академии тебе понравится. Не позволяй мальчишкам обижать себя, — негромко сказала я, чувствуя одновременно и облегчение, и сожаление от расставания с дочерью Джиса.

— Кто кого еще обидит! — Ирма высокомерно вздернула носик. — Я могу за себя постоять!

— Не сомневаюсь. Но мой подарок, надеюсь, тебе все же пригодится.

Я протянула ей заранее припасенный дар. Это была хрупкая на вид серебряная брошка в виде зверька.

— Крыса? — с сомнением спросила Ирма, пытаясь понять, не хочу ли я оскорбить ее.

— Куница. Зверь благородный и храбрый. Это оберег. Я создала его специально для тебя. При хорошем раскладе он отведет от тебя пару боевых заклинаний, при самом плохом — хотя бы ослабит чужую магию. И не бойся, что сломается. Чары на артефакте устойчивы и не рассыплются, даже если воздействовать на них сырой силой.

— Ну спасибо...

Джис отвесил дочери легкий подзатыльник.

— Балда! Любое преимущество в сражении важно! Особенно то, о котором соперник не догадывается. Знаешь, как редки артефакты, подходящие для боевых магов? Носи и не снимай.

Я неловко похлопала Ирму по плечу, а вот Джиса обняла — так крепко, как могла.

— Ну что вы, фрейлейн? Увидимся же еще! — растроганно сказал он.

— Конечно!

Даже если Мартин Шефнер станет моим врагом, я отчего-то не сомневалась, что Джис останется мне другом. Вот только втягивать его в свои проблемы мне не хотелось.

Я спустилась в подвал и у двери увидела сидящего на лестнице Шефнера, который все так же терпеливо меня ждал.

— Что вас задержало?

— Нужно было снять с Ирмы ограничители. Возьмите. Это принадлежит вашей службе.

Шефнер иронично изогнул темные брови.

— Даже не будете просить меня оставить их вам еще немного? Для изучения?

— Не хочу быть должной вашей организации ничем.

Я открыла дверь и прошла в мастерскую первая. Потолочные лампы, реагируя на присутствие людей, тут же включились.

— Вы все здесь изменили, — заметил менталист, разглядывая помещение. — Не уверен, что мне нравится.

Мастерская, когда-то набитая хламом, сейчас казалась совсем пустой. Все артефакты я теперь хранила в закрытых шкафах, а на столе лежали те инструменты и материалы, которыми я пользовалась каждый день.

Только старое кресло да чашка с недопитым чаем давали выкрашенной в белый цвет комнате хоть какое-то подобие жизни.

— Я не люблю излишеств ни в жизни, ни в работе. Так мне легче дышится.

— Так что же заставляет теперь ваше дыхание быть столь неровным? Неужели мое присутствие? — бархатные интонации в голосе мага не могли меня обмануть. Сейчас он не флиртует и не соблазняет, а пытается сломать невидимую преграду, что я поставила между нами.

— Перестаньте, — устало сказала, усаживаясь в кресло. Шефнер пододвинул ближе стул без спинки и сел почти вплотную ко мне, изучающе разглядывая. Повторила:

— Перестаньте делать это.

— Делать что?

— Играть со мной.

Я достала из кармана портсигар и открыла его, демонстрируя содержимое Шефнеру.

— Это очень странное ощущение. Я знаю, что у меня есть сигареты. И я даже могу закурить, если возникнет такое желание. Но где-то между желанием и необходимым для его осуществления действием лежит пропасть. Пустота. Я могу смотреть, но не способна ничего сделать.

— Для чего вам курить в моем присутствии? Вы знаете, я этого не люблю, — спокойно сказал Шефнер.

Не выдержала и кинула портсигар в стену. Сигареты рассыпались по полу. Сейчас я уже не боялась того, что менталист мог сделать со мной.

— Мне наплевать, что вы любите! — мой голос звучал неприятно высоко и пронзительно. Облизнув пересохшие от волнения губы, продолжила, тщательно проговаривая каждое слово: — Я узнала, что вы сделали со мной. Какое вы имели право перекраивать меня по своему желанию? Что дальше захотите отобрать у меня? И когда собираетесь остановиться?

Я швыряла свои вопросы в менталиста, будто тяжелые булыжники, но ни один из них, очевидно, так и не достиг цели.

— Вам сейчас сняться кошмары? — он неожиданно перебил меня.

— Нет. Даже мои воспоминания о похищении стали тусклыми и размытыми.

— Что плохого в том, что я избавил вас от плохих снов и пустых переживаний?

— Я этого не просила, — мой голос вновь взлетел под потолок. — Мне не нужна была ваша помощь!

— Тогда, может, вас успокоит то, что кошмары могут вернуться. И довольно скоро, — сказал Шефнер. Своим спокойствием он сбивал меня с толка, делал мою злость нелепой и избыточной.

— О чем вы?

— Позвольте мне вам кое-что объяснить. Пытаясь получить образ алертийца из ваших воспоминаний, я заметил, что вы довольно плохо поддаетесь внушению. Хотя до этого, в университете, мне легко удалось заставить вас замереть с помощью заклятия оцепенения. У меня возникла некоторая теория, которую я тут же решил проверить.

— Вы действительно собираетесь рассказывать мне об эксперименте? — с отвращением спросила я. — Эксперименте надо мной?

Шефнер пожал плечами.

— Артефакторы работают с вещами, менталисты — с сознанием. Но я не рисковал вами и не перекраивал вас по собственному желанию, Софи. Лишь позволил забыть об одной привычке. Как оказалось, не слишком успешно. Сработай заклинание так, как оно планировалось, вы бы даже не вспомнили, что когда-то имели тягу к курению. В вашей жизни больше не было бы сигарет. Это довольно сложное заклинание — чем большее ты из жизни человека забираешь, тем сложнее сделать так, что он этого не заметит. Я взял совсем немного, но даже так... эффект от заклинания рано или поздно развеялся бы.

— Когда?

— К зиме, я думаю, от него не осталось бы и следа. Но заклинание не смогло полностью убрать привычку и заставить забыть о сигаретах, и эффект начал спадать гораздо раньше. Это подтвердило мою версию, что вы имеете естественный иммунитет к ментальной магии, который становится все сильнее. Вы понимаете, насколько это важно? Я не могу сожалеть об этой проверке, так как другого способа узнать то, что я хотел, не было. Если бы вы все знали заранее, ничего бы не получилось. У вас в роду были менталисты, София?

Его слова с трудом доходили до моего сознания. Проверка, иммунитет? Все это казалось таким малозначимым по сравнению с самим поступком мага. Неужели он этого не видит и не понимает? Нет, скорее, он просто хотел запутать меня, навязать свою странную и извращенную логику.

Шефнер еще ждал от меня ответа, поэтому я пробормотала:

— Только артефакторы, и то со стороны матери.

— Гревениц один из древнейших аристократических родов Грейдора, а как вы знаете, ментальные маги почти всегда рождаются в благородных семьях.

— Намекаете, что я могла унаследовать ментальный дар от кого-то с отцовской стороны? Но магическая специализация может быть одна. Невозможно быть артефактором и менталистом одновременно, слишком отличаются видение магии и возможности ее применения.

— Невозможно, — согласился Шефнер. — Но если вы смогли создать на основе ментальных заклинаний чары, то почему бы вам не иметь и устойчивость к ментальной магии?

Я устало потерла лоб.

— Значит, вам стало любопытно, что я могу, а что нет. И вы так просто... Ох, даже не думала, что вы, господин Шефнер, так интересуетесь наукой. Или вы искали какую-то практическую пользу от моих способностей? Все это крайне занимательно. Только тогда зачем все это — ухаживания, свидание? Пытались подобраться ко мне ближе, чтобы отслеживать реакции своей подопытной?

Впервые за наш сегодняшний разговор я увидела понятную мне реакцию. Маг нахмурился, сжав губы.

— Вы для меня не подопытная. Мое отношение к вам всегда было очень личным и пристрастным. Может, именно поэтому я и совершил в этот раз ошибку. В желании понять и узнать вас лучше, пытаясь защитить и позаботиться о вас, я перешел границу дозволенного.

Черты лица у Шефнера резкие и довольно острые, отчего мне всегда виделось в главе СБ что-то зловещее, а когда он злился, то и вовсе пугающее. Но за год совместной работы с ним мне стало казаться, что его строгость и холодность — маска. Его слова, поступки... я запуталась, не в силах понять, что он за человек. Вот и сейчас он говорил то, во что мне так хотелось верить.

— Это была не забота. Это желание создать игрушку по своему вкусу! Вы понимаете, что навсегда подорвали мое доверие к вам? Я не могу не думать о том, на что вы еще способны. Может, и мое отношение к вам тоже навеянная иллюзия, господин Шефнер?

— Любой приворот, попытка изменить чувства с помощью магии наносит непоправимый вред человеку, разрушают его личность. А я бы не сделал ничего, что может оказаться опасным для вас. Пусть я не был полностью честен, но мои намерения и мотивы никогда не были корыстными.

— Вы позволите мне в этом убедиться?

Шефнер сделал вид, что не понял, о чем я его спросила. Пришлось пояснить:

— Когда вы рассказывали мне о ментальной магии, то говорили о способности самих менталистов открывать свое сознание. Я уже не могу поверить вашим словам, но если бы сама смогла увидеть, что у вас на душе...

— Это невозможно, — бесцветным голосом сказал Шефнер. — Моя должность не позволяет мне быть столь беспечным.

Презрительно скривила губы.

— Так и знала. Вам стоит уйти и больше не возвращаться. Не думаю, что есть дальнейший смысл в нашем сотрудничестве. И в отношениях тоже.

— София!

Шефнер вскинул руку, намереваясь коснуться меня, и я инстинктивно вжалась в кресло. Он резко вздохнул, но дотрагиваться до меня не стал. Казалось, даже воздух от напряжения стал густым, а время замедлилось.

— Сначала я порадовался, что вы позволили мне объясниться, что не побоялись остаться со мной наедине. Но это ведь не так? На самом деле вы устроили мне проверку. Вы хотели узнать, способен ли я причинить вам вред, воспользуюсь ли вашей беззащитностью. Мнимой беззащитностью. Это что-то с комнатой? Хотя нет... с креслом!

— У меня не хватило бы ни времени, ни сил, чтобы зачаровать всю комнату, — с досадой сказала я. Маг догадался слишком быстро, выходит, я была не так хитра, как думала.

— Значит, этим вы занимались всю неделю, София?

— Нет, я зачаровала кресло гораздо раньше, еще до того, как меня ограбили. Никто не смог понять, что это кресло является артефактом, поэтому его и не тронули. Я просто добавила еще несколько чар, предупреждающих меня о попытках использовать ментальную магию.

— Если бы я попылся использовать против вас заклинание, что тогда со мной случилось бы?

— А вы попробуйте и узнаете, — сказала ядовито.

— Провоцируете меня? — усмехнулся Шефнер. — Не думаю, что вы использовали бы смертельные чары. Значит, что-то обездвиживающее. Довольно неосторожно.

Маг поднялся, обошел вокруг кресла, на котором я сидела, будто пытаясь найти границу моих чар. Бесполезно, чары можно заметить, когда они в активном состоянии. Но я все равно беспокойно следила за Шефнером, чувствуя себя птичкой, вокруг которой кругами бродит голодный кот. Была ли моя клетка достаточно хорошим оплотом? Мои пальцы беспокойно гладили обивку кресла, готовясь в любой момент поставить защиту.

— Вот как, значит, все обернулось, — задумчиво сказал Шефнер, останавливаясь где-то за моей спиной. — Неужели вы действительно хотите держать всех на расстоянии?

— Лишь тех, кто предает меня.

— Я сделал вам больно. Разочаровал вас. Что мне сделать, чтобы все исправить?

— Я уже говорила. Исчезнуть из моей жизни.

— Этого не произойдет. Никогда. — Уверенность в голосе менталиста пугала. — Все слишком далеко зашло. Я уже не смогу сделать вид, что мои чувства не имеют значения. Вы моя слабость, София. Очаровательная, приятная, но от этого не менее опасная слабость.

— И поэтому вы пытаетесь постоянно контролировать меня?

— Может быть, — задумчиво откликнулся Шефнер. — Но я умею учиться на своих ошибках.

Шаги. Дверь открылась и закрылась. Я осталась одна. Никакого чувства победы не было, только усталость и понимание, что это первый раунд с противником, гораздо более опытным и умным, чем я.

Мартин покинул мастерскую в самом дурном расположении духа. В таком состоянии, раздраженном и злом, ему обычно легко и эффективно работалось. Да и подчиненные, чувствуя, что босс не в настроении, старались все делать быстро и в самом лучшем качестве. А вот родных и близких Мартин предпочитал избегать до тех пор, пока его душевное равновесие не восстановится.

Тетушка Адель конечно же знала эту черту племянника и давала ему возможность успокоиться — точнее, сорвать злость на врагах государства или же нерадивых службистах. Но не в этот раз.

Фрау Ратцингер поджидала Мартина на первом этаже, делая вид, что рассматривает пасторальные пейзажи на стенах.

— Мартин, дорогой! — остановила она его, когда он совершенно невежливо пытался проскользнуть мимо нее. — Ну кто же так небрежно накладывает невидимость?

Менталист вздохнул и стряхнул с себя магический флер.

— Мне никогда не удавалось вас обмануть, тетушка.

— Ты плохо стараешься! — Фрау отмахнулась от явного подхалимажа и, поманив племянника пухлым пальчиком, заставила его склониться. Громким шепотом спросила: — Ну что? Как вы поговорили?

— Хорошо, — коротко ответил Мартин.

— Грех обманывать престарелую родственницу, — недовольно сказала тетушка Адель. — Уж не знаю, чем ты обидел Софи, но девочка... как бы помягче выразиться... ненавидит тебя.

Шефнер скривился, будто у него внезапно заболел зуб.

— Как-то совсем не мягко прозвучало.

— А до тебя по-другому и не дойдет. Поучился бы лучше у Петера, как с девушками обращаться.

— А что Петер? — бесцветным голосом спросил менталист.

Фрау Ратцингер выругалась про себя. Зря она упомянула Петера.

— Да вот... Заходил, сообщил, что жениться собирается. Судя по всему, девочка очень милая, к тому же из хорошей семьи, обещал познакомить с ней.

Но Шефнера было не так легко сбить с толку.

— Когда он в последний раз говорил с Софией?

— После вашего с ней свидания, — призналась тетушка Адель.

— А после этого она сразу "заболела". Ну-ну... — недобро произнес маг.

Женщина вцепилась племяннику в рукав.

— Не делай глупостей, — встревоженно попросила она. — Что бы между вами тремя ни происходило, но Петер все еще мальчишка, да и Софи очень молода. Они могут делать глупости, ты — нет, иначе все может плохо закончиться.

— Ты права в одном. Петер — мальчишка, притом глупый и наглый, — процедил Мартин. — И он зарвался.

Выйдя на улицу, Мартин глубоко вздохнул уже по-осеннему прохладный воздух, приводя мысли в порядок. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Шефнер поднял глаза, надеясь увидеть Софи. Но из окна второго этажа за ним наблюдала дочь Джиса, тут же спрятавшаяся за штору. Мартин мрачно усмехнулся. Дети его боятся, женщины избегают. Этак скоро на него и собаки начнут лаять.

Шефнер достал из жилетного кармашка часы в платиновом корпусе. Уже десятый час. Зная привычки племянника, Мартин предполагал, что Петер еще и с постели не поднялся. Что ж, придется его побеспокоить.

Молодой барон Петер фон Шефнер поселился в не самом дорогом, но довольно респектабельном районе, снимая квартиру из трех комнат. Мартин еще ни разу там не был, но, как и полагается главе СБ, был хорошо осведомлен о том, как проводит время его племянник. Это перед тетушкой и Софи Петер мог играть роль беспутного, но все же хорошего мальчика. Но мальчик повзрослел и теперь вместо шумных вечеринок предпочитал гораздо более опасные виды развлечений. Шефнер не вмешивался, предпочитая, чтобы его племянник сам учился на своих ошибках. Но теперь... что ж, он с удовольствием воспользуется этими ошибками, дав урок, как именно нужно плести интриги.

Внутрь дома Шефнер попал без проблем — для этого даже магию не нужно было применять. После небольшой подсказки хозяйка дома его тут же узнала. Хоть какая-то польза от известности, которую принесла главе СБ шумиха вокруг поимки алертийских шпионов.

Шефнер поднялся на второй этаж и открыл дверь, воспользовавшись ключом хозяйки. Охранные чары на входе были, но довольно небрежные — Петер мог и лучше. Обойти их было совсем не сложно. Зато предупреждение о гостях сработало безупречно. Мартин почувствовал, как магический импульс ушел куда-то вглубь квартиры.

Он прошел в гостиную, брезгливо огибая сваленную на полу одежду и винные пятна на ковре. Открыл шторы, впуская свет в комнату.

— Хозяйничаешь?

В дверях спальни стоял Петер, босой, в одних штанах. В правой руке он держал револьвер — не красуясь и не угрожая, а демонстрируя, что относится к защите своего жилища с гораздо большим тщанием, чем думал Мартин. Несмотря на взъерошенные волосы и помятое после сна лицо, артефактор не выглядел растерянным или испуганным внезапным приходом дяди. Даже больше, казалось, что он ждал его, — слишком много злого, отчаянного предвкушения было на лице.

— Доброе утро, Петер, — спокойно сказал Мартин, проигнорировав вопрос. — Наверное, тебе непривычно жить в столь скромных апартаментах.

— Предлагаешь мне вернуться в твой дом? — последние слова артефактор почти выплюнул.

Петер был наследником рода Шефнеров, но все, что он получил по наследству от своего отца, — это клочок земли и нуждающееся в ремонте поместье в провинции. Городской дом предыдущего барона, Риана Шефнера, был продан после его смерти за долги. Менталисту не хотелось думать о своем старшем брате плохо, но тот был беспечен, участвуя в рискованных проектах и потакая жене в любом ее желании. Правда, отвечать за свою беспечность Риану уже не пришлось. Он умер во время эпидемии, обрушившейся на столицу пятнадцать лет назад. Почти сразу же за ним умерла его жена, и Петер остался сиротой.

Мартин тогда еще был слишком молод, чтобы взять на себя опеку над племянником. Да и куда бы он его привел? В снимаемую им комнатушку? Все деньги, которые приносили скудные владения Шефнеров, уходили на оплату долгов. Сейчас маг с содроганием вспоминал о тех усилиях, что ему приходилось прикладывать, чтобы сначала выжить, а затем вернуть все, что было потеряно.

Почти все, чем владели Шефнеры сейчас, было куплено или обеспечено уже Мартином. Будучи еще студентом, он довольно быстро понял, где и как можно быстро заработать большие деньги. Его ментальный дар оказался весьма полезен при дворе императора. Действовать юноше приходилось на грани закона, преступи который — и он лишился бы свободы, а то и жизни. Если бы не поддержка и защита Густава Тренка, ставшего через несколько лет новым канцлером, так бы, наверное, и произошло. Уже на старших курсах университета талантливого и амбициозного менталиста завербовала СБ, и жизнь его вновь круто изменилась. И пусть Мартину удалось довольно быстро продвинуться по карьерной лестнице, просто это не было. Тем более что вскоре ему пришлось взять на себя воспитание беспокойного и избалованного подростка, каким в то время был Петер. Конечно, Мартин старался тогда не столько для Петера, сколько для себя — доказывая всем и вся, что он чего-то стоит, но слова племянника его все же задели.

— Хочешь больше самостоятельности? Пожалуйста, бери, сколько сможешь, — не скрывая насмешки, сказал менталист. — Разве я против? Ты и так уже много что сделал самостоятельно — бросил невесту, начал работать на Гайне. Все, чтобы доказать свою независимость. Вот только цена твоих поступков тебя никогда не беспокоила.

— Не делай меня неблагодарной сволочью, — огрызнулся артефактор. — И не надо читать мне нотации. Я их достаточно наслушался в свое время. Что тебе нужно?

Мартин уселся на потертый диван и брезгливо скинул на пол женский чулок, небрежно оставленный на подлокотнике.

— Слышал, ты все-таки решил жениться. Я думал, ты женишься по большой любви, как клятвенно заверял меня когда-то. Должно быть, ты очень сильно любишь фрейлейн Марту? Вот только явно недостаточно, чтобы не изменять ей. Эти тряпки совсем дешевые, не думаю, что дочь мэра стала бы в такие рядиться.

— Разве ты не доволен мной, дядя? — с вызовом сказал Петер. — У меня богатая невеста с хорошими связями. Ну а то, что я не всегда с ней честен... ну так ведь мне всему пришлось учиться у тебя, в том числе и нормам морали. Правда, до твоей двуличности и подлости мне еще далеко.

— Вот мы и дошли до самого интересного. До твоих претензий ко мне. Позволь догадаться, из-за чего ты так обозлился на меня. — Мартин вскинул глаза к потолку, будто ища там ответы. — Это ведь девушка, да? Очень хорошая девушка, талантливая и умная. Но, к сожалению, доверчивая.

— Тебе лучше знать. Не я же ее обманываю.

— Что ты сказал Софи? — холодно спросил Мартин, не желая больше тратить время на пустой разговор.

Петер пожал плечами.

— Ничего такого. Она сама поняла, что ты за человек. Видимо, ты где-то всерьез ошибся, дядя.

Шефнер почувствовал облегчение, поняв, что Софи предпочла не делиться возникшими между ними проблемами с его племянником. И все же позволять Петеру вмешиваться дальше было опасно. Для него самого. Мартин отлично понимал, как далеко мог зайти его упрямый родственник, если его не остановить сейчас.

— Ты можешь считать меня кем угодно, но не притворяйся, что делаешь все из-за заботы о Софии. Тобой руководят болезненное уязвленное самолюбие и глупая вера, что ты можешь что-то изменить в своих отношениях с ней. Что когда-нибудь она увидит настоящего тебя, полюбит и примет. Я открою тебе маленький секрет, Петер, который, как мне казалось, ты уже должен был знать. Не мы выбираем женщин, а они нас. Именно они принимают окончательное решение, с кем остаться, кого любить и кому отдаться. И судя по всему, Софи выбрала не тебя, — цинично сказал Мартин бледному как мел Петеру. — Не надо тешить себя иллюзиями. Вокруг множество женщин, выбери себе одну из них или их всех и успокойся.

— Да, женщин много. Но ты забрал именно ту, которую я люблю. Это то, что делает мне по-настоящему больно, — твое предательство. У меня нет никого ближе тебя, а ты поступил так со мной. Отнял единственное, что мне было важно.

Мартин почувствовал себя очень старым и больным. Было ли ему жаль Петера? Да. Могло ли это изменить его решение? Конечно же нет.

— Все мы теряем что-то, но ведь София тебе даже не принадлежала, — терпеливо сказал менталист. — Ты так и останешься для нее другом. Но между мной и нею — другое. Только-только начавшее зарождаться, поэтому хрупкое и уязвимое, но на удивление прекрасное. Я сам понял это совсем недавно. И пусть София пока не осознает до конца свои чувства, но я вижу, что ее влечет ко мне, она выдает это каждым взглядом, каждым прикосновением.

— Лжец!

Петер совершенно неосознанно вскинул руку с револьвером и тут же застыл.

— Вот, значит, как. Что же, не думал, что до этого дойдет, Петер.

Менталист встал и медленно подошел к оцепеневшему юноше. По виску того стекала тонкая струйка пота.

— Ты на самом деле хотел выстрелить в меня? Нет? Я этому рад. И все же, что мне делать сейчас с тобой? Может быть, как тогда, в детстве, оставить тебя стоять здесь до следующего дня? Но ты не понял ничего тогда, не поймешь и сейчас... — Глава СБ вздохнул: — Жаль, что нельзя на самом деле изменить человека с помощью магии, как думает Софи. Но ведь есть и другие замечательные способы. Ты говоришь, что никогда ничего не хотел, кроме нее. Можно попробовать проверить твое спорное утверждение. О нет, я не буду арестовывать тебя, хотя у меня на это есть реальные основания. К примеру, твои друзья. Знаешь ли ты, куда именно Иллария Лейпциг передает те артефакты, которые покупает у тебя? Военные артефакты. Я скажу тебе, хотя мне кажется, ты и сам начал об этом догадываться. Иначе бы не прекратил так резко с ним общаться.

Мартин положил руку на окаменевшее предплечье Петера и начал шептать ему в самое ухо, будто действительно опасался, что их услышат.

— Лейпциг продавал твои артефакты подполью. "Белым ястребам" Грейдора, как они себя называют. Тем самым людям, которые хотят не только свергнуть императора, но и изменить весь государственный строй. Наверное, я могу в какой-то степени понять их цели, но не их средства. Они террористы, которые к тому же получают деньги от алертийцев. И ты, таким образом, являешься соучастником заговора — пусть и невольным. Ты делал для "ястребов" артефакты, в том числе и боевые. Сколько горожан могло погибнуть из-за этого? Привычка к роскоши и жажда денег оказали тебе весьма дурную услугу.

Менталист вытащил из онемевшей руки племянника револьвер, вынул патроны и ссыпал их на пол. Затем отшвырнул оружие и снял заклинание с племянника. Тот привалился к стене, не сводя взгляда с дяди.

— Я не хотел! Не думал, что Лейпциг был в подполье, — хрипло сказал артефактор.

— Я знаю, — ласково ответил Мартин. — Поэтому не стал ничего предпринимать. Мне было достаточно, что ты перестал с ним общаться. Я же позаботился о том, чтобы он тебя больше не беспокоил. Но ты сильно облажался тогда, Петер, и твоя ошибка могла дорого тебе обойтись.

— Так ты все-таки угрожаешь, что арестуешь меня, или нет? Я так и не понял, — криво улыбнулся Петер, хотя ему было явно не до смеха.

— Не дерзи. Я не собираюсь шантажировать тебя. Хочу, чтобы ты увидел, что все не так просто, как ты думаешь. Очень легко лишиться всего в один миг. Так что не стоит отворачиваться от того, кто на твоей стороне. Иначе рискуешь остаться один. — Шефнер пристально посмотрел племяннику в глаза: — И потерять Софи навсегда. Потому что я более чем уверен, что между другом, которому совершенно нельзя доверять, и мужчиной, который заботится и защищает ее, она выберет все-таки последнего. Меня.

Когда дверь за Мартином Шефнером закрылась, Петер опустился на пол, безжизненно уставившись перед собой.

— Останусь один? — тихо сказал он в пустоту. — Я уже один.

Глава 16

К началу моего последнего учебного года в доме вновь стало тихо. Джис, Ирма, тетушка Адель — все они исчезли из моей жизни так же легко, как и появились. Не с кем было больше слушать музыку на граммофоне, препираться за ужином, играть в карты на фантики от шоколадных конфет или гулять в парке. И прятаться в мастерской не от кого. Я была свободна и полностью предоставлена самой себе.

И меня это огорчало гораздо сильнее, чем должно было. Я всегда была одиночкой, но внезапно оказалось, что это не так уж и весело. Завтракать одной, проводить вечера одной... вот даже проверить работу артефактов было не на ком! Разве что на слугах, но Кати уже и так довольно настрадалась от моих экспериментов, а прочие скорее предпочли бы уволиться, чем даться мне в руки.

Начавшиеся занятия в университете несколько подняли мое меланхоличное настроение. Совсем ненадолго. Учеба внезапно перестала вдохновлять — в тех областях, что мне были интересны, я уже успела разобраться сама, а все остальное превратилось в рутину. К тому же большинство старшекурсников уже работали, и поэтому преподаватели старались не нагружать нас занятиями.

С неформальным дружеским общением было еще хуже. В нашей небольшой группе я дружила только с Петером, но он пропустил первую учебную неделю, а когда появился, стал держаться со всеми подчеркнуто отстраненно, в том числе и со мной. Сначала я приняла это за обиду: видит бог, я была не самым лучшим другом в последнее время. Но Петер не тот человек, который боялся выяснения отношений. Сейчас же он был вежлив, не более. О моей ссоре с его дядей Петер что-то знал, однако не спешил ни злорадствовать, ни сочувствовать.

В общем, весело мне не было. Скучно, впрочем, тоже. За это прежде всего стоило благодарить Мартина Шефнера.

Как только у меня появилась возможность, я зашла в деканат и написала отказ от прохождения практики в СБ и прошение перевести меня в департамент магии. На следующий день я вновь подошла к секретарю, чтобы узнать, рассмотрели ли мое прошение, и была направлена к самому декану. Я восприняла это за успех, ведь именно декан факультета прикладной магии возглавлял департамент и наверняка собирался обсудить со мной планы на обучение под его началом.

Я ошибалась. Декан Лигман был не слишком рад меня видеть, начал говорить о каких-то отвлеченных проблемах, затем вспомнил моего деда, а дальше и вовсе перешел на обсуждение политики. Я дождалась небольшой заминки в его долгом монологе и вмешалась:

— Что вы решили насчет моего перевода?

Декан тяжело вздохнул, скорбно взглянув на меня поверх очков:

— У вас какая-то проблема со стажировкой в СБ?

Не было причины врать и юлить.

— У меня проблема с господином Шефнером. Видите ли, он...

— Я не могу принять ваше прошение, — поспешно прервал меня Лигман. — В департаменте сейчас нет специалиста, который мог бы взять на себя нагрузку в виде стажера. Я с удовольствием взялся бы вас опекать, но я человек весьма занятой, как вы понимаете.

Оправдание декана было настолько смешным и нелепым, что я не нашлась, что возразить.

— И для начала вам бы стоило решить вопрос с уходом из СБ у Шефнера, — наставительно сказал декан.

— Я пыталась, но мне было отказано.

Трусливо испугавшись встречи с менталистом лицом к лицу, я еще неделю назад оставила свое заявление у него в приемной. На следующий день секретарь с каменным лицом сообщил, что мое заявление написано не по форме. Пришлось переписывать, после чего мою бумагу и вовсе потеряли. Поняв, что в итоге мне могут заявить, что я вообще ничего не отдавала, решила обратиться к Шефнеру лично. Тот с интересом меня выслушал и заявил, что никуда отпускать меня не собирается, хотя и с занятиями торопить не будет. И вообще, почему бы нам ни выпить вместе кофе, пока у него перерыв? Удивительно, что я смогла сохранить спокойствие и удержаться от насильственных действий против главы СБ.

— Ну и зачем вы тогда приходите и тратите мое время? — раздраженно спросил декан. — Да еще хорошего человека подводите. А ведь Мартин Шефнер так много для вас сделал!

— Послушайте, у нас в стране нет рабства! Если я не хочу стажироваться в СБ, то почему не могу отказаться? — возмутилась я. Внезапно до меня дошло. — Он сюда заходил, да? Профессор Лигман, но университет — независимое учреждение, к тому же он ваш бывший студент. Вы не можете позволить на себя давить и угрожать вам!

— На меня никто не давил! — громко сообщил декан, избегая моего взгляда. И уже тише добавил: — Студентка Вернер, вы ставите меня неудобное положение. И себе вредите. Вы, конечно, талантливый артефактор и ценный кадр, но если и дальше будете позволять себе женские капризы в важных вопросах, то потеряете репутацию и уважение в профессиональной среде. Стоит ли так рисковать? Доучитесь спокойно и делайте что хотите.

— А там это будет уже не вашей проблемой, так? — фыркнула я.

Декан промолчал, подтверждая мои слова.

Не дождавшись окончания занятий, я ушла. Собиралась пойти домой, отвлечься, немного поработав. Но ноги принесли меня к серому зданию СБ. Прошла мимо ворот, продемонстрировав удостоверение, кивнула знакомому охраннику. Все было привычно, спокойно и тихо. Место, о котором ходили зловещие слухи, больше меня не устрашало. В отличие от своего хозяина.

Я не стала заходить внутрь, усевшись на деревянную скамейку в садике, где обычно сотрудники СБ обедали, когда было тепло. Не самое худшее место, чтобы подумать о проблемах, связанных с Мартином Шефнером.

Как далеко он готов зайти в своем желании удержать меня рядом? Как далеко я сама готова зайти, чтобы избавиться от его контроля? Несколько лет назад я не задумываясь сделала бы все, чтобы остаться независимой. Но тогда я не представляла, до чего опасен и жесток мир к тем, кто не способен за себя постоять. У кого за спиной никого и ничего не было. Мне нужен был союзник или, может, даже покровитель в борьбе против моего врага. Вот только министерство меня все равно не прельщало.

Я почти не удивилась, когда рядом со мной сел Шефнер. Он расслабленно вытянул длинные ноги и достал из кармана сюртука трубку. Неторопливо набил ее табаком и раскурил.

— Будете? — дружелюбно предложил мне.

— С некоторых пор не курю, — устало ответила, стараясь не втягивать воздух носом. — Вам обязательно издеваться надо мной?

— Я не издеваюсь, — возразил менталист.

— А что тогда вы тут делаете?

— Это ритуал, который я всегда выполняю в конце рабочего дня. Помогает привести мысли в порядок. Разве вы этого не знали? Я думал, вы специально искали меня, чтобы поговорить.

— Даже не думала. Хотя нет. Какого...

— Я не слушаю, не слушаю! — громко воскликнул Шефнер, заставив меня подскочить от неожиданности. — Если услышу, как столь нежное создание выражается, боюсь, окончательно разочаруюсь в этом мире.

— Так заставьте меня замолчать. У вас же это так легко получается — исправлять меня на свой вкус.

Он привычно проигнорировал мои обвинения. Удивительная способность — не замечать то, на что неудобно отвечать. Весь мой запал тут же угас.

— Тогда позвольте мне переформулировать свой вопрос. Чего вы добиваетесь, господин Шефнер? Неужели действительно думаете, что таким образом сможете что-то изменить?

Маг выпустил колечки дыма в воздух.

— Кто знает? — пожал он плечами. — Я просто пытаюсь переждать бурю.

— Это пока еще не буря, — зловеще сказала я. — Так, легкие облачка на горизонте. Пока все было между нами, но вы зашли слишком далеко. Что вы там наговорили декану, господин Шефнер?

— Ничего, что могло бы вам навредить. Попросил не перенапрягать на учебе. Последние месяцы выдались для вас довольно тяжелыми.

То-то декан на меня смотрел, будто я не в себе! Видимо, думал, что я все еще не оправилась от похищения. А Шефнер выступил в роли такого доброго опекуна, который хочет предостеречь испуганную и запутавшуюся девушку от принятия необдуманного решения.

— А я ведь могу и университет бросить, — задумчиво сообщила менталисту.

— Тогда вы не сможете претендовать на получение ранга мастера.

Все же Шефнер неплохо меня знал. Стать мастером было для меня делом чести. Но ситуация не была совсем уж безвыходной.

— В Грейдоре не смогу, — уточнила. — Но уверена, университет Лермии с удовольствием даст возможность доучиться у них. А в Роане вообще достаточно продемонстрировать свои знания и умения, чтобы получить место в их гильдии артефакторов.

— Это если вам удастся получить разрешение на выезд из Грейдора, обязательный для всех магов.

— И где его подписывают? — с подозрением спросила, впрочем, уже начиная догадываться.

— В Службе безопасности. Я лично просматриваю все запросы и принимаю решения. Упреждая дальнейший вопрос — мне придется отказать вам в любом случае. И как специалисту редкого профиля, и как внештатной сотруднице СБ, имеющей частичный доступ к секретной информации.

— Это несправедливо! Я свободный человек, со мной так нельзя!

Забывшись, повысила голос и тут же получила укоризненный взгляд.

— Если собираетесь на меня кричать, предлагаю перейти в другое место. Моим подчиненным будет сложно понять, почему я позволяю стажерам так вольно выражать недовольство мной.

Несколько раз медленно и глубоко вздохнув, я подышала на замерзшие ладони и продолжила уже спокойнее:

— Вы лишили меня права распоряжаться своей жизнью. Я не могу даже решать, где мне учиться и где жить.

— София, я стараюсь не давить на вас, но и позволить вам делать глупости не могу.

Я ссутулилась, спрятав руки в подмышки. Сейчас мне было все равно, как я выгляжу в глазах Шефнера. Менталист поднялся, как мне показалось, чтобы уйти. Но вместо этого снял сюртук и накинул мне на плечи.

— Не надо, — буркнула я. — Вдруг кто увидит.

— Мерзнете же, — укоризненно сказал Шефнер. — София, позвольте мне хотя бы заботиться о вас. Разве я много прошу? Не хотите учиться лично у меня — не надо. Можете вновь вернуться в архив, к Ноггу. Только останьтесь рядом, чтобы мне не приходилось постоянно отвлекаться, думая, где вы и все ли у вас в порядке.

Я плотнее укуталась в сюртук, пахнущий вишневым табаком и терпким мужским парфюмом, чувствуя себя совершенно несчастной. Заботливые тираны — та еще головная боль, как оказалось. Это как встретить чудовище, которое вместо того, чтобы съесть, тащит тебя в свою пещеру и начинает кормить и развлекать. Зачем, с какой целью? Лучше об этом даже не думать.

— Но ведь этим все не закончится, — тихо сказала. — Сначала вы избавляете меня от кошмаров и дурных привычек, потом начнете решать, с кем мне общаться, а с кем нет. Замуж выходить тоже по вашей указке?

Мне не ответили. Я искоса посмотрела на мужчину. Тот ответил пристальным взглядом.

— Что? — не выдержала первой.

— Что?

Вот и поговорили. Внезапно меня озарило.

— Ха!

— Какое страшное "ха". И что оно означает? — настороженно спросил Шефнер.

Я самодовольно улыбнулась.

— Вам это знать необязательно.

Стряхнув с плеч чужую одежду, присела в книксене перед главой СБ.

— Благодарю за крайне занимательную беседу. Вы показали мне, что я лишь слабая беззащитная женщина, которая нуждается в крепком плече.

Глаза Шефнера расширились.

— Софи, вы не сделаете это!

— Не сделаю что?

— Не выйдете замуж за другого мне назло!

— Почему сразу назло?

— Потому что у вас наверняка нет даже кандидатуры! А вы не настолько глупы, чтобы выскакивать замуж за первого встречного.

Отмахнулась.

— Что-нибудь придумаю.

Ушла, едва ли не насвистывая, не обращая внимания на зуд между лопаток от мрачного взгляда менталиста. Не так уж вы и всемогущи, господин Шефнер! Пора вспомнить, что я не только артефактор, но и фрейлейн благородных кровей. На днях должен вернуться в столицу барон Гревениц. Дядя наверняка будет рад, что я изменила отношение к замужеству.

Всего-то надо выбрать подходящего мага — не менталиста! — с нетребовательным и спокойным характером. Лучше непугливого, на тот случай, если Шефнер решит попробовать надавить на моего жениха. И по этой же причине имеющего определенное влияние в столице. А потом еще как-то убедить этого идеального супруга, что именно я ему нужна.

Следующий день у меня оказался выходным. Занятий в университете не было, а в ставшей почти родной конторе, от которой никак не могла отвязаться, меня ждали через несколько дней.

Заказов от клиентов было мало, поэтому решила немного потренироваться в ментальных чарах. Мой защитный артефакт был уже готов, но мне казалось, что он еще недостаточно надежен.

После обеда зашел курьер из СБ. Попробовала потренироваться на нем во флирте — надо же знать, как очаровывать будущего супруга. Судя по каменному лицу мужчины и облегченному вздоху, когда я взяла посылку, — получалось плохо.

Расписавшись в квитанции и закрыв за курьером дверь, надорвала упаковку и открыла коробку. В ней лежал браслет Джиса, конфискованный в свое время Шефнером. Интересно, стоит ли это считать попыткой извиниться?

Так ничего и не решив, я убрала браслет обратно и заглянула в записку, написанную мелким почерком Шефнера: "Достали интересные чертежи из Лермии с описанием плетения чар для летающих машин. Хотите взглянуть? М.". Стоило прочесть записку, как она тут же обратилась в пепел.

Соблазняет? Искушение было велико, но здравый смысл победил. Наверняка над чарами уже работают другие артефакторы, гораздо лучше меня смыслящие в сложных механизмах. Я лично предпочитала использовать минимум техники в своей работе, так как механиком и инженером была посредственным в отличие от того же Петера.

Вспомнив его, расстроилась. Не хотелось думать, что наша дружба подошла к концу, но нужно взглянуть правде в глаза: между нами давно уже прошла трещина, и с каждым днем она становилась все глубже.

Я зашла в пустую гостиную, перетасовала колоду карт, оставленную на столике у камина, коснулась царапин на деревянном подлокотнике кресла — Ирма показывала Кати, как она умеет обращаться с ножом. Села за фортепиано, на котором умела играть только тетушка Адель, и вдруг заметила очки в черепаховой оправе, почти не видные на темном дереве крышки.

Наверное, можно было просто отправить посыльного к тете Шефнера, но мне захотелось проведать ее самой. Тетушка съехала из моего дома на следующий день после ссоры с Шефнером, оставив чувство неловкости и вины — как будто это я ее выгнала. Конечно, у нее был свой дом, да и Шефнер, насколько я знаю, не раз предлагал тете переехать к нему. Но жить в доме взрослого и вечно занятого племянника едва ли лучшая альтернатива одиночеству.

Когда фрау Ратцингер съезжала, она оставила свой адрес. Место было довольно далеко от меня, на другом краю города, поэтому я прогулялась до парка и наняла один из стоящих там фиакров.

Улица Гротте когда-то считалась достаточно богатой, но эти времена давно прошли. Она еще оставалась респектабельной, но теперь здесь обосновались горожане средней руки, редко занимающие больше одного этажа в красных кирпичных домиках. По местным меркам тетушка Адель жила довольно богато и даже могла себе позволить разбить небольшой сад с ухоженными клумбами и лужайкой. Интересно, соседи фрау Ратцингер знали, чьей родственницей была эта милая старушка?

Я позвонила в колокольчик у калитки, подождала. Позвонила еще раз. И еще. Открыла мне минут через десять сама тетушка.

— Софи, дорогая! Как приятно тебя видеть!

Я поцеловала старушку в сухую щеку, искренне ей улыбаясь. Хорошо, когда тебя рады видеть.

Интерьер дома оказался неожиданно строгим. Никаких кружевных салфеточек и фарфоровых ваз с искусственными цветами, которые так любят пожилые фрау. На стенах и полках не было картин, ковры были хоть и мягкими, но почти однотонными. Будто здесь не одинокая старушка живет, а пожилой профессор.

Служанка, немолодая, как и тетушка Адель, принесла нам чай и печенье, и я наконец отдала очки их владелице. Та поблагодарила, но взяла их с некоторой опаской.

— Не беспокойтесь, никакой магии. Хотя соблазн был, — улыбнулась я. — Уж больно материал хороший для некоторых чар.

— Кто о чем, а артефакторы все о чарах, — покачала головой тетушка.

Как и положено, мы поговорили о погоде, затем перешли на общих знакомых. Новостей о Петере не было ни у меня, ни у тетушки, темы о Шефнере-старшем я избегала, да тетя ничего и не спрашивала. А вот о семье Грохенбау мы могли беседовать спокойно.

— От Ирмы пришло недавно письмо для ее отца, — порадовала я женщину. — Джис дал мне немного почитать.

— И как ей в академии?

Я фыркнула.

— Жалуется, конечно. Но уже успела завести парочку приятелей.

— Как приятелей? — встревожилась тетушка. — Она слишком молода для этого!

— О, я говорю о друзьях, не думаю, что курсантам там до романтических отношений.

— Ну и пусть пока учится, — проворчала старушка. — Успеется еще. А вот тебе стоило бы отнестись серьезней к личной жизни. Подумать о ближайшем будущем, так сказать.

Я сделала глоток чая и, совершенно не подумав, ответила:

— Так я уже.

Тетушка неожиданно обрадовалась:

— Значит, вы с Мартином помирились! А я переживала... — заметив выражение моего лица, она замолчала.

— Господин Шефнер хороший человек, — неловко сказала я. — Но не думаю, что у нас может что-то получиться.

— Не думает она! — неожиданно сердито сказала фрау Ратцингер. — Вот как будто артефакторы что-то в отношениях понимают! Я к тебе очень расположена, Софи, но то, что ты играешь чувствами моих дорогих мальчиков, заставляет меня расстраиваться.

Я опустила глаза, нервно кроша в пальцах печенье.

— Петер всегда знал, что я отношусь к нему только как к другу. А Мартин... Господин Шефнер, — тут же поправилась, — разрушил все сам. Не я залезла в голову вашего племянника без разрешения.

— О!

— Вы не знали? Он решил позаботиться обо мне, искоренив мою дурную привычку к курению. — От обвиняющих ноток в голосе я избавиться не смогла, хотя и не хотела говорить плохо о Шефнере при его тете. — И вообще пытается полностью контролировать мою жизнь.

— Я догадывалась, что что-то подобное может произойти, — призналась тетушка. Это... иногда встречается. Хотя надеялась, что Мартину удастся избежать моих ошибок.

— Вы... — нахмурилась я недоверчиво.

— Да, я тоже нарушала правила, — вздохнула фрау Ратцингер. — Закон суров к менталистам, но некоторые манипуляции отследить сложно, и поэтому соблазн преступить черту велик. Особенно когда дело касается близкого человека. Человека, которого любишь. Для нас, ментальных магов, отношения очень важны. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— Никогда не читала о подобном, — удивилась я.

— Так об этом не пишут, стараются даже не говорить, не желая открывать слабость. Ты же знаешь, какими нас считают, — холодными черствыми сухарями. Это один из способов защиты. Но мы очень уязвимы, когда находим своего человека. И поэтому бываем ужасно жестоки в своем желании его присвоить. Вот я, например, убила своего мужа, — спокойно сказала тетушка Адель.

Чай пролился мне на юбку, но я едва ли это заметила.

— И чем он такое заслужил? — смогла выдавить из себя спустя какое-то время. Надо же знать, за что меня захочет убить Шефнер, если что пойдет не так.

— Я задаю себе этот вопрос на протяжении тридцати лет, — ответила фрау Ратцингер. — И так и не нашла ответ. Лейн был хорошим человеком. Он не заслуживал смерти, но умер, потому что я слишком его любила и до безумия боялась потерять. Поэтому практически задушила своей любовью.

Адель было почти двадцать пять, когда она встретила молодого офицера Лейна Ратцингера, года на три младше нее. Девушка из хорошей семьи обладала симпатичной внешностью и вполне могла выйти замуж раньше, но большинство ухажеров отпугивали ее ментальный дар и характер, вспыльчивый и упрямый. Тех же женихов, кто был готов смириться с недостатками невесты, Адель прогоняла сама.

— Не то чтобы я была такой уж романтичной и мечтала о браке по любви. В наше время это было не особо-то принято. Но мысль, что мне придется всю жизнь прожить с человеком, к которому я равнодушна, вызывала у меня почти физическое отвращение. К счастью, родители не торопили меня с выбором, моя наставница в магии сумела объяснить им, сколько страданий и несчастий принесет такой брак. Для ментального мага его партнер является якорем, внешней точкой опоры. Найти ее — большая удача, потому что, не имея того, кто мог бы ею стать... Нет, не умрешь, конечно. Просто потеряешь интерес к жизни и к людям. Я уже становилась такой — мир казался совсем тусклым, а все вокруг неинтересными и скучными. Одинаковыми в своих страхах, желаниях и сомнениях. Но Лейна я чувствовала и понимала лучше, чем кого-либо, и в то же время никогда не могла предвидеть, что он скажет или сделает в следующий момент... — Тетушка улыбнулась, что-то вспоминая. — Он был реальным, настоящим и очень ярким. Я полюбила его, а он меня, иначе и быть не могло. Менталистам и так трудно найти себе пару, а если бы еще мы влюблялись невзаимно...

Я нахмурилась.

— Это какая-то магия? Принуждение?

Адель удивленно и несколько расстроенно на меня посмотрела.

— Нет, что ты. Мы и без всякой магии способны ощущать, как к нам относятся. Если бы Лейну я не нравилась, то дальше моей симпатии к нему дело бы не зашло. Вижу, я огорошила тебя?

Я отвела взгляд, стиснув фарфоровую чашку в руках. Значит, все это время, возможно, с самого начала, меня тянуло к Шефнеру? И он это чувствовал.

— Ваш племянник знает об этом? — спросила, наверное, излишне резко.

— Об особенностях поиска партнера? Конечно. Менталистам рассказывают о таких вещах довольно рано. Хотя, вероятно, этому упрямцу потребовалось время, чтобы понять, что стоит за его интересом к тебе. Слишком долго он был один. Если честно, мне уже казалось, что Мартин никогда не женится. И была счастлива, что он нашел тебя. Ты сильная, поэтому ты не сломаешься рядом с ним. А мой муж был слаб.

— Что произошло? Неудачное внушение?

— Не совсем... и да.

Лейн и Адель поженились через полгода после встречи и вскоре переехали в свой дом. Избранник тетушки был не знатен, но благодаря связям жены и своим военным успехам в прошлом сумел устроиться в императорскую гвардию.

— Проблемы начались почти сразу. Он был красив, галантен, обаятелен и нравился женщинам. И они нравились ему, до встречи со мной он влюблялся едва ли не каждый месяц, — Адель рассмеялась сухим дребезжащим смехом, от которого мне хотелось поежиться, — а потом встретил меня, бедолага. И ведь на самом деле любил, ценил и уважал. Но перестать смотреть на других женщин не мог. Я сдерживала себя, твердила, что это не имеет значения. Ведь он только смотрел, только флиртовал. Ничего больше. А потом я узнала, что он изменил мне с одной из фрейлейн при дворе — с девушкой лет на пять меня младше. Мне тогда было всего двадцать шесть, но я внезапно почувствовала себя такой старухой! Устроила ему скандал, перестала пускать к себе в спальню.

Лейну понадобилось несколько месяцев, чтобы заслужить прощение. Но даже после того как они помирились, червячок сомнения поселился в сердце Адель.

— Тогда я сделала первую ошибку. Я начала читать его память. Пока он спал, проникала в его разум, пытаясь узнать, с кем он проводил время без меня, и иногда натыкалась на его воспоминания о других женщинах. Тех, кто были до брака, и тех, с кем он общался сейчас. Просто общался, ведь Лейн хотел сохранить наш брак. Но мне хватало и этого, чтобы страдать от ревности. И я решила... — Женщина замолчала, стиснув воротник платья, будто он душил ее. — Я решила немного укрепить чувства мужа ко мне и вызвать отвращение к женщинам, соблазняющим его своими похотливыми взглядами. Когда сделала это впервые, мучилась виной и сомнениями. Но Лейн не выглядел несчастным, и все казалось нормальным. Вот только ребенка у нас не было, и меня это беспокоило, начали терзать страхи, что он разведется со мной, так как я была бесплодна. И когда заклинание стало спадать, а Лейн, как мне казалось, начал терять интерес ко мне... повторила все снова. Потом еще, и еще, с каждым разом используя все более сильные заклинания. О том, что причиняю ему вред, поняла спустя несколько лет. Он начал пить — много, страшно. Стал холоден и безразличен ко мне в постели. Наверняка Лейну еще можно было помочь, но я боялась признаться в том, что натворила. Пыталась помочь ему сама. И не справилась.

— Как ваш муж умер?

— Пьяным упал с моста и утонул. Если бы не я, он был бы жив. Сейчас думаю, что даже отсутствие у нас детей — моя вина. Какой ребенок захочет появляться в мир, имея такую мать?

— Мне жаль, — тихо сказала я.

— Я напугала тебя?

Смысла врать не было.

— Да. Зачем вы рассказали это, если хотите видеть меня со своим племянником? Хотите помочь мне сбежать от этих отношений или пытаетесь показать, что у меня нет шансов?

— У тебя? — Фрау Ратцингер оценивающе посмотрела. — У тебя есть шансы. И избежать брака, и стать счастливой с Мартином. Ты не такая, как мой муж. Ты не дашь себя в обиду.

— Я не хочу, чтобы мой брак превратился в поле сражения. Не хочу бояться засыпать рядом с мужем. Дед всегда мне говорил, что нельзя надеяться на одни артефакты, и недавно я это поняла. Но с вашим племянником по-другому не получится. Мне всю жизнь придется от него защищаться.

— Мартин знает эту историю и не повторит моих ошибок. Ты знаешь, он заходил ко мне несколько дней назад и упомянул, что весьма серьезно настроен по отношению к тебе. Звучало это несколько угрожающе.

— Не сомневаюсь, — сухо ответила я.

— Я сказала, что если он начнет творить глупости, я расскажу тебе о моей истории с Лейном. Сначала Мартин был недоволен, а потом признал, что тебе стоит знать. Теперь понимаю почему. Раз ты уже столкнулась с подобным в отношениях с Мартином, то, должно быть, зла на него и решительно настроена не иметь с ним дела.

— И если честно, ваша история укрепила меня в моих опасениях.

— Так и должно быть. Но ведь есть выход. Мартин рассказал о твоей устойчивости к ментальной магии, — Адель порывисто сжала мою ладонь, — а я могла бы помочь тебе развить ее. Мне доставит удовольствие заниматься с тобой.

Я отдернула руку.

— Заниматься с вами?

Мне не хотелось обидеть тетушку, но после ее признания не могла не смотреть на нее с некоторой опаской. К тому же фрау Ратцингер все же была родственницей Шефнера. Кто знает, рассталась ли она со своей опасной привычкой и не захочет ли невзначай помочь своему дорогому племяннику?

— Ты имеешь право мне не доверять, — спокойно кивнула тетушка. — Но ты же знаешь, что незаметно внушить что-то человеку в бодром состоянии невозможно. И если у тебя все еще остались сомнения, что ж, я готова открыть для тебя свой разум. Я лишь глупая старуха, у меня не так много тайн. Зато ты увидишь, насколько я искренна с тобой.

— Ради чего все это?

— Я хочу, чтобы мой племянник был счастлив, а счастлив он сможет быть только с тобой, София. Да и тебе не будет вреда от этих занятий. Что бы ты ни решила по поводу Мартина, ментальная защита точно не повредит. А я смогу загладить хоть часть вины, помогая тебе.

Глава 17

Из истории, рассказанной тетушкой Мартина, я вынесла несколько полезных уроков. Во-первых, магам совсем не зря не доверяли в прошлом. Серьезно, ну кто захочет поселиться рядом с коварными менталистами, все взрывающими и ломающими боевиками или артефакторами и алхимиками, которые из самой безобидной вещи могут сотворить что-то ужасное?! Из всех нас только целители были довольно безобидны, и то несколько лет назад в столице Грейдора бесчинствовал один безумец, ради экспериментов расчленявший проституток на улице.

Во-вторых, стало окончательно понятно: я глубоко и серьезно встряла. Наверное, это весьма романтично — быть кому-то нужной. Стать внешней точкой опоры. Но Шефнер казался... несколько "тяжеловатым" для меня. Уж больно велика была между нами разница и в возрасте, и в опыте.

В-третьих, и это было наиболее прискорбно, я действительно была влюблена в Шефнера. Потому что когда тетушка Адель сказала мне о его серьезных намерениях, сердце забилось сильнее. От радости, к сожалению. Глупый, глупый орган!

Возможно, я и сама была не слишком умна, потому что согласилась на предложение тетушки, явно подстроенное Шефнером. Они наверняка были в сговоре! Скорее всего, даже очки были оставлены в моем доме неслучайно. И все же я согласилась. В конце концов, ментальная устойчивость — звучит не так уж и плохо.

После моего вежливого отказа остаться переночевать мне вызвали наемный фиакр. У тетушки в особняке был телефонный аппарат, новомоднейшая и удобнейшая вещь, созданная грейдорскими артефакторами, алхимиками и инженерами лет десять назад. В моем доме его не было до сих пор — дедушка терпеть не мог изобретателя, который стоял у истоков создания этого чуда волшебной техники. Что ж, вот еще одно изменение, которое стоило внести в свою жизнь. Интересно, а можно создать что-то вроде переносного аппарата? Представляю, какой бы популярностью он пользовался! "Мобильная трубка Вернер" — вот как я его назвала бы!

Возвращалась домой, когда уже начало темнеть. Полностью погрузившись в свои мысли, я едва ли замечала, что происходит вкруг. Поэтому когда фиакр резко затормозил, меня больно швырнуло на сиденье напротив. Впереди коротко выругался извозчик.

— Что случилось? — спросила я, потирая коленки.

— Какой-то пьяный бросился прямо под копыта коня. Сейчас я от него избавлюсь, фрейлейн!

Извозчик спрыгнул на брусчатку и склонился над мужчиной, что-то бормочущим и пытающимся встать. Схватил пьяницу за шиворот, чтобы оттащить, но тот внезапно вырвался и ударом сшиб извозчика на мостовую. Ситуация приобретала дурной оборот. Я вцепилась руками в дверцу фиакра, не решаясь вмешаться, но тут напавший сам обратил на меня внимание и, пошатываясь, подошел ближе к экипажу.

— Я хотел попросить меня подвезти, — немного неразборчиво и с каким-то акцентом сказал он.

— Учтите, что я артефактор и не задумываясь применю магию против вас, — громко предупредила незнакомца, создавая светящуюся сферу с помощью одного из колец. Чары простые и незатратные, а впечатление производят. Тем более так я могла лучше разглядеть мужчину.

У него были светлые волосы и вытянутое лицо с благородными, хоть и не слишком правильными чертами. Разве что синие глаза по-настоящему красивы. И он совсем не был похож на пьяного, скорее на очень больного человека. Над губой и на подбородке я заметила тонкие струйки крови, стекающие из носа.

— София? София Вернер?! — внезапно воскликнул незнакомец, узнавая меня. На лице его возникло облегчение. — Вы должны помочь мне добраться до Шефнера, прошу вас!

Неужели это один из людей главы СБ? Он меня знал, но я видела его первый раз.

— Кто вы такой? — с подозрением спросила.

— Анджей. Анджей Котовский.

Роанское имя. Так он еще и иностранец? Последний иностранец, который встретился на моем пути, оказался алертийским шпионом. Заметив мои колебания, мужчина отчаянно повторил:

— Прошу вас, фрейлейн!

Взгляд у него был умоляющим. Мне отчего-то подумалось, что этот человек не мог быть плохим. И речь у него, несмотря на акцент, правильная. Видимо, он на самом деле попал в беду. Я огляделась, но преследователей не заметила.

— За вами гонятся? Может, позвать полицию?

— Нет.

Извозчик между тем поднялся и, закатывая рукава, пошел на Котовского.

— Подождите! Не надо, я заплачу! — сказала поспешно.

Жажда наживы оказалась сильнее жажды мести.

— Тройную оплату, фрейлейн!

За то, чтобы взять роанца пассажиром, пришлось доплатить, но бросать беспомощного человека на улице было подло. Я открыла дверцу фиакра и помогла ему забраться. Он был ужасно тяжелым, но извозчик даже не думал мне помогать. Наконец мужчина рухнул на сиденье и практически отключился. Я осторожно коснулась его запястья. Пульс был, но слабый.

— Куда едем? В полицию или больницу? — уточнил извозчик.

— К Шефнеру. Я должен попасть к нему, — пробормотал Котовский, не открывая глаза. — Он поможет.

— Надеюсь, вы знаете, о чем говорите, — с сомнением в голосе ответила я.

Я назвала адрес главы СБ и села рядом, пытаясь понять, не ранен ли мой попутчик. Но крови, кроме как на лице, нигде больше не было. А еще я чувствовала, что от него веет магией, только не удавалось различить какой.

Когда мы подъехали к дому Шефнера, я аккуратно потрясла Котовского.

— Вы сможете дойти сами? Я не смогу вас нести.

Я уже подумала, что придется самой идти в дом и просить кого-либо из охраны или слуг помочь мне, но иностранец открыл глаза. Начал было слезать, но внезапно застыл на последней ступеньке.

— Куда вы меня привезли? — недоуменно спросил он, всматриваясь в дом за кованой оградой.

— К Мартину Шефнеру конечно. Или вам нужно было в СБ?

— На кой черт СБ?! Мне нужен Петер, артефактор! — взволнованно ответил Котовский.

Лицо его внезапно скривилось, и он, согнувшись, упал на колени.

— Фрейлейн, может, оставите его тут? — с надеждой спросил извозчик. — Что с ним, болезным, связываться. Еще обивку за...

— Замолчите и помогите мне его посадить! — приказала я тоном, которым Шефнер обычно разговаривал с подчиненными. Как ни странно, меня послушались.

Судя по тому, что Котовский упомянул Петера как артефактора, причиной его состояния были именно чары. И если так, будет обидно позволить этому иностранцу умереть у меня на руках.

К счастью, я помнила, где мой друг живет, хотя ни разу не была у него. По дороге пыталась выспросить у мужчины, который периодически проваливался в беспамятство, что именно с ним произошло, но так ничего и не добилась. Когда мы доехали, ему вроде стало чуть лучше.

— Вам точно не нужен целитель?

— Лекари не помогут, — покачал головой Котовский и внезапно сжал мою ладонь. — Вы так благородны, фрейлейн! И так заботливы. Как же Петеру Шефнеру с вами повезло!

— Ему совсем со мной не повезло, — фыркнула я. — Точнее, ему повезло, что меня у него нет.

Я аккуратно помогла болезному сойти на мостовую и расплатилась с извозчиком. Денег в кошельке больше не было, надеюсь, Петер дома, а не гуляет в каком-нибудь кабаке.

Из открытого окна на втором этаже лился тусклый свет, доносилась негромкая музыка. Я пристроила мужчину у стены, позвонила в дверь. Спустя несколько секунд штора отодвинулась, и Петер выглянул из окна.

— Марта, ты? Я же сказал, чтобы ты не приходила!

— Какие у тебя милые отношения с невестой! — ядовито ответила я. За Марту стало обидно.

— Софи?! О господи, что-то случилось?! Мой дядя тебя обидел?!

— Никто меня не обидел. Я тут твоего приятеля привезла. Анджея Котовского. Он сказал, что ему срочно нужно к тебе.

— Доброго вечера, — хрипло подал голос иностранец.

— Я мигом, — сообщил мне Петер и исчез в окне.

Спустя минуту дверь распахнулась. Мой друг был босой и в одном халате, а в руках сжимал револьвер. Я непроизвольно попятилась.

— Ты чего?

— С вами никого больше нет? — с подозрением спросил артефактор.

— Нет.

— И никто не гонится?

— Да вроде нет. Когда ты успел стать таким параноиком?

Обычно это я всегда всего опасалась.

Петер втащил Котовского в дом и кивком пригласил меня. Я решила зайти: если не узнаю, что именно произошло с этим парнем, меня потом любопытство сгложет.

Мы усадили иностранца в кресло, Петер пододвинул ближе к нему свой стул и строго спросил:

— Рассказывайте, пан Котовский, что вам от меня понадобилось?

— Он разве не твой приятель? — шепотом уточнила я.

— Нет, конечно. Несколько раз видел его при дворе.

— Тогда откуда он меня знает?

— А он тебя знает? — мрачно переспросил Петер.

Котовский открыл глаза, оценил наши хмурые лица и слабым голосом сказал:

— Я все объясню.

А затем он начал... раздеваться. Снял серый сюртук, затем темно-бордовый жилет, шейный платок. Лишь когда Котовский стал стягивать рубашку, демонстрируя широкие бледные плечи и покрытую тонкими светлыми волосками грудь, Петер отмер.

— Пан Котовский, что вы делаете?! Здесь дама!

Нежный румянец окрасил кожу роанца.

— Простите, фрейлейн София. Но я решил, что лучше будет все показать, чем пытаться объяснить то, что я сам плохо понимаю. Могли бы вы закрыть глаза на минуту?

Я послушно смежила веки, даже ладошками лицо прикрыла. Во избежание искушения, так сказать. Не то чтобы обнаженные прелести Котовского меня сильно взволновали, но определенный интерес все же был. Несмотря на то, что мой дядя считал университет обителью пороков, я за пять с лишним лет так и не столкнулась ни с чем по-настоящему порочным. Да и сейчас... Я ночью приехала в дом к одинокому мужчине в компании с незнакомцем — одно это ужасно скандально и неприлично. Но вот когда началось самое интригующее — меня попросили закрыть глаза!

Шорох снимаемой одежды, скрип дивана.

— Вот это да! — воскликнул Петер. — Софи, ты должна это видеть!

— Все, можете открывать глаза, фрейлейн, — смущенный голос Котовского.

Сначала я поглядела сквозь щелочку между пальцами. Роанец сидел ко мне вполоборота, стыдливо прижимая к груди рубашку. Я видела его широкую спину с легкими веснушками на плечах. Но не они первыми привлекали взгляд. Сначала мне показалось, что это татуировки — как те, что наносят на себя дикари или эксцентричные особы. Но татуировки обычно были черными, реже — красными благодаря растительному пигменту, вводимому под кожу. Узоры же на спине Анджея Котовского отливали серебром.

Я не удержалась и дотронулась до спины мужчины. Пальцы пробежались по коже, чувствуя неровности краев рисунка.

— Это не татуировка, — прошептала.

— Нет, — сдавленно подтвердил Котовский, который почти не дышал, пока я его касалась.

Посмотрела на Петера, столь же ошеломленного, как и я.

— Ты тоже это чувствуешь?

— Магию? Да.

— Точнее, чары.

Этот человек, сидевший перед нами, был живым артефактом. В него впаяли чары, нанеся их поверх узоров, состоявших из настоящего металла и практически вживленных в спину. Мало было просто выжечь шрамы и нанести поверх серебро — тогда носитель бы попросту умер. Нет, тут, очевидно, поработали целители, затем алхимики и уж потом артефакторы.

— Что это за чары, пан Котовский? — взволнованно спросил мой друг.

— В основном целительские.

Я провела пальцами по выпирающим позвонкам. Анджей дернулся.

— Щекотно, — признался он смущенно.

— Спирали по центру спины нанесены довольно давно, хотя чары обновлялись. Сколько вам было, когда это сделали?

— Я был совсем ребенком, когда мне нанесли первую... татуировку.

— Что-то с ногами? — уточнила. Я не очень разбиралась в целительских чарах, так что это была догадка.

— Не мог ходить. Родился калекой. И родители, как видите, сделали все возможное, чтобы это исправить.

— Что за артефактор с вами работал? — спросил Петер, убирая мою руку от спины роанца. Взгляд его был предостерегающим.

— Абелард Вагнер, ваш соотечественник.

— Я слышала о нем! — воскликнула. И пояснила Петеру: — Дед рассказывал. Они учились артефакторике у одного мастера. Были друзьями, по крайней мере, пока Вагнер не сбежал из Грейдора.

— И что он такого натворил? Убил кого-то или создал что-то такое... по типу того, то мы тут видим?

Я пожала плечами:

— Может, пан Котовский знает?

— Боюсь, нет. Но в Роане его ценили, хотя и побаивались. Фрейлейн София, ваш дед рассказывал что-то о подобных чарах?

Он говорил со мной так, будто мы давно знакомы. Я решила не обращать на это внимания: роанцы всегда были менее сдержанны в своих манерах, чем грейдорцы.

— Нанесенных прямо на тело? Нет. Но у меня есть собственный печальный опыт.

Я задумчиво дотронулась до своих волос. Мне повезло, что я использовала довольно слабые чары, иначе могла лишиться не только локонов, но и жизни. А ведь на Котовском чары гораздо сильнее! Значит, Вагнер как-то смог решить проблему отдачи. Как интересно!

— Вас ведь не просто исцелили, да, пан Анджей? — внезапно спросил Петер. — Что еще сделали с вашим телом?

— К сожалению, не знаю. Несмотря на то, что я смог ходить, здоровье полностью не восстановилось: мучили боли, частые обмороки. Поэтому мастер Вагнер продолжал надо мной работать. Впервые я догадался, что со мной что-то не так, примерно два года назад.

— И как вы это поняли?

— Однажды я очнулся на улице посреди ночи, весь в крови, — будничным тоном ответил Анджей.

Мы с Петером синхронно отодвинулись от роанца.

— О, вам не стоит переживать. Полагаю, я защищался, — только этим могу объяснить то, что утром жандармы обнаружили тела нескольких наемников, которые работали на политических противников моего отца.

— И что по этому поводу сказал мастер Вагнер?

— Ничего вразумительного. Сделал вид, мол, не понимает, что могло случиться. А спустя полгода он умер.

— Убили? — испуганно спросила я.

— Подавился за ужином рыбьей косточкой, — с досадой ответил Котовский. — Роанские артефакторы, к которым я позже обращался, могли поддерживать целительские чары, но с теми, что нанесены поверх, так и не разобрались. И меня это беспокоит. Иногда у меня бывают приступы...

— Ярости, хотите кого-то убить? — подсказал Петер. — Может, превращаетесь в чудовище и пьете кровь невинных дев?

Я ткнула артефактора локтем.

— Нашел время издеваться!

Пан Анджей растерянно перевел взгляд с Петера на меня. Заметив сочувствие на моем лице, он несколько успокоился.

— Нет, ничего подобного. Сильные мигрени, несколько раз были припадки. Но... на самом деле я кое-что могу.

Котовский пошарил в кармане и достал монетку. А затем двумя пальцами смял ее, скатав в металлический шарик.

— Вы стали сильнее, — спокойно сказал Петер, но я почувствовала, что он готов вот-вот активировать чары на своих боевых артефактах.

— И более ловким, быстрым и точным. Я никогда не промахиваюсь по мишеням.

— Полезный навык. Но зачем вам понадобился я? Притом настолько сильно, что вы подкараулили Софи и навязались ей? — холодно спросил мой друг.

Котовский замялся.

— Тут все сложно.

— Так потрудитесь объяснить, — язвительно сказал Петер. — И оденьтесь, наконец.

Я вздохнула и вновь прикрыла глаза ладошками.

— Может, поедешь домой? — тихо спросил Петер. — Я тут сам разберусь.

— Если я уеду сейчас, то не смогу заснуть от любопытства.

Было слышно, как Шефнер-младший неодобрительно цыкнул.

— Так это правда? — спросил роанец. — Что вы... пара?

Пара — какой аккуратный эвфемизм для слова "любовники"! Я открыла глаза, впервые без интереса и симпатии посмотрев на пана Котовского.

— И кто вам это сказал?

— Стефан Ланге. Он мой друг. Я приехал сюда... по делам, но не менее интересно мне было встретиться с Августом Вернером — вашим дедом, фрейлейн. Я надеялся, что он поможет. К сожалению, не успел. Соболезную вашей потере, фрейлейн София.

В горле привычно встал тяжелый комок, как всегда при упоминании деда, поэтому я лишь кивнула. Котовский продолжил:

— Стефан знал о моем интересе к артефакторике, хотя я и не говорил ему, в чем причина. Именно он рассказал мне о вас, хотя представить не успел. Я видел вас среди гостей и желал поговорить, но, увы, вы ушли раньше...

Значит, роанец был на том самом вечере, когда я познакомилась со Стефаном Ланге. А этот великосветский сплетник, видимо, успел неплохо почесать язык на мой счет!

— Стефан рекомендовал мне вас как весьма талантливого артефактора, — между тем продолжил роанец. — Но вы столь юны и...

— Женщина, да, — закатив глаза, сказала я.

— Так что я стал искать помощь в других местах. Даже обращался к мастеру Хайнцу, но он не смог помочь. Сегодня мне стало так плохо, что я отбросил предрассудки и решил просить вас заняться моей проблемой. Я шел именно к вам, хотя и опасался беспокоить в столь поздний час. Даже оставил свой автомобиль за квартал от вашего дома, чтобы не привлекать внимания. Но думал уже, что не дойду. Большая удача, что мы встретились. Возможно, даже провидение!

— Но вы произнесли имя Шефнера. Почему?

— Видите ли, фрейлейн София, когда я увидел вас вблизи... Вы показались мне такой милой и очаровательной, я понял, что не осмелюсь просить вас об услуге.

— Он это серьезно? — шепотом спросил Петер у меня. Мне оставалось растерянно пожать плечами.

— Я... у меня плохо выходит ладить с дамами.

Котовский снова смутился, покраснев до кончиков ушей. Только сейчас я поняла, что он не намного старше нас с Петером. И при этом гораздо стеснительнее. Хотя, может, это мы с моим другом были слишком прямолинейны и нахальны? О прямоте артефакторов шутили не реже, чем о трусости целителей или хитрости менталистов.

— Петер Шефнер был первым артефактором, о котором я вспомнил помимо вас. Тем более Стефан сказал, что вы, возможно, скоро обручитесь.

— Вот, значит, как, — задумчиво сказал Петер. — Складно у вас получается, хотя и несколько сложно. Меня смущает одно... Ведь вы в Грейдоре едва ли ради излечения.

Взгляд Котовского стал осторожнее.

— Нет, но я это и не скрываю. Мой отец счел, что мне опасно в Роане. За последние годы на меня совершили несколько покушений, и меня отправили в Грейдор.

— Почему именно сюда? — полюбопытствовала я.

— Потому что пан Котовский не только родственник князя Роана, но и племянник нашего бездетного императора, сын его сестры. А значит, может претендовать на престол. Какой вы по счету в наследовании?

— Второй после герцога Строгера.

— Который тоже уже немолод и имеет двух дочерей. У вас неплохие шансы.

Я круглыми глазами смотрела на Анджея Котовского. Заказывала себе аристократа, да повлиятельнее? Вот он, во всей красе. Синеглазый, благородный... но вдобавок ко всему являющийся источником огромных проблем.

— Не понимаю, — призналась я. — Причем здесь ты?

— Все просто. Пан Котовский пытался свести знакомство с моим дядей, но, видимо, успеха не добился. И решил попробовать действовать с другой стороны. Однако, общаясь со мной, князь, вы добьетесь противоположного результата.

Анджей Котовский скрестил руки на груди и улыбнулся:

— Что ж вы, господин Шефнер, подозреваете меня в самом плохом? Признаюсь, у меня есть некоторые политические амбиции, но в данном случае я действовал без злого умысла. Мне на самом деле интересно свести знакомство с вами двумя. Особенно с фрейлейн Софией. И вы не представляете, насколько я рад, что вас и господина Шефнера связывают просто дружеские отношения. Ведь тогда у меня появляется шанс вам понравиться, фрейлейн.

Теперь покраснела уж я, коря себя за наивность.

— Вот мой дядя обрадуется, — ухмыльнулся Петер, поднимаясь. Он сочувственно похлопал пана по плечу. — Удачи. Надеюсь, вы действительно хоть чем-то полезны Грейдору, иначе я не поставлю на вас и шиллинга.

— О чем это вы? — настороженно спросил Котовский, тут же утратив свой самоуверенный вид.

— Не обращайте внимания, — отмахнулась я и зевнула.

— Теперь тебе точно пора домой, — сказал Петер.

— Но я хотела еще посмотреть на татуировки пана Котовского. Я уверена, что некоторые чары мне знакомы...

— Потом, все потом. И только при мне. А лучше вообще тебе за это не браться, но тебя разве переубедишь?

— Я вам весьма благодарен! — сказал роанец, поднимаясь. — Может, мне проводить фрейлейн Софи до дома? Мне было бы...

Внезапно он скривился и, упав обратно на диван, тяжело задышал.

— Сейчас, сейчас... мне станет лучше, — сквозь зубы пробормотал он.

— Вам точно не стоит никуда идти, пан, в таком состоянии, — спокойно сказал Петер, почему-то подталкивая меня к своей спальне. — Подождите, я вызову Софи фиакр и посмотрю, чем могу помочь вам. Хотя бы болевой синдром сниму.

Закрыв за нами дверь, Петер воззрился на меня с крайним осуждением.

— Что?! — воскликнула я. — Он случайно встретился мне на пути. И если мы ему не поможем, то кто?

— Да кто угодно! Мы студенты, Софи, даже не мастера. Пусть ищет себе других артефакторов. От таких, как этот Котовский, одни проблемы!

— Да уж, нормального жениха из него не получится, — проворчала. Политические амбиции не то качество, которое я бы хотела видеть в своем будущем супруге.

— Софи!

— Прости, прости!

— Ты неисправима. Голова у тебя светлая... поэтому и вся дурость сразу видна.

— Это тебе, потому что ты меня хорошо знаешь, — смущенно ответила я, даже не думая обижаться.

Внезапно меня привлекли в объятия, столь крепкие, что сама вырваться едва ли смогла бы.

— Такая неосторожная, — пожаловался мой друг неизвестно кому. — Вот как мне сделать вид, что тебя не существует? Я скучаю по тебе, Софи.

Я обвила руками талию Петера, чувствуя, как тает ледяной осколок, засевший где-то у меня в груди.

— Мне тоже не хватает тебя, — призналась. — Извини... за все.

— Глупая. Дело не в тебе. Не только в тебе.

Вызвав фиакр, Петер зачем-то полез в шкаф, а затем протянул мне оружие весьма странной формы.

— Вот, возьми. Давно хотел тебе подарить, да все возможности не было.

Я осторожно взяла его, удивившись легкости и удобству в руке. Ствол был довольно толстый сам по себе, да еще и расширялся на конце. К тому же у него не было барабана под патроны.

— Не уверена, что смогу пользоваться этим... э-э-э... револьвером?

— И как ты сдала военную артефакторику в том году? — проворчал Петер. — Это не револьвер, это шокер новой модели, который я разрабатывал для СБ. Звуковой шокер. Дальность до пятнадцати метров. В зависимости от расстояния и длительности воздействия он может дезориентировать, оглушить или даже травмировать противника. Вероятность, что у твоего врага будет защита от шокера, крайне мала.

— О, это полезная штука, — с облегчением сказала я.

Мысль о том, что мне придется кого-то убивать, вызывала ужас. Петер пытался научить меня стрелять, но всякий раз я попадала куда угодно, но не в цель. При этом в других случаях проблем с точностью у меня не было.

Еще минут десять Петер объяснял мне, как пользоваться шокером, как подзаряжать чары на нем. Отвлек нас гудок приехавшего фиакра.

Когда мы вышли в гостиную, Котовский лежал на диване, трогательно пытаясь прижать колени к груди. Получалось у него плохо. На бледном лице было написано страдание.

— А вот и вы, — драматично прошептал роанец. — Фрейлейн, вы же навестите меня завтра?

— Ой, да ладно! — возмутился за моей спиной Петер. — Какой подлый трюк!

— Конечно навещу, — я сочувственно улыбнулась Котовскому, ущипнув Петера. Тот совсем не мужественно вскрикнул.

Встреча с паном Анджеем Котовским показалась мне скорее интригующей, чем опасной. К тому же мысли о его тайнах позволили мне отвлечься от довольно пугающего разговора с тетушкой Адель.

Что ж, я попробую помочь ему, и посмотрим, что из этого выйдет.

Глава 18

Почти до трех часов ночи я сидела над книгами по артефакторике, пытаясь понять, как могли работать чары, нанесенные прямо на тело. Поэтому на следующее утро отсыпалась. Проснувшись в одиннадцатом часу, поспешно позавтракала и решила сразу же отправиться к Петеру. К несчастью, когда я вышла из дома, тут же наткнулась на выходившего из автомобиля Мартина Шефнера. Попробовала сделать вид, что не заметила его, но менталист довольно быстро меня нагнал.

— Решили прогуляться? — поинтересовался он.

— О, господин Шефнер, какая неожиданная встреча! — несколько фальшиво удивилась я. — У меня встреча с заказчиком.

— Вы имеете в виду моего племянника или пана Котовского?

— Как хорошо работают ваши люди, — кисло ответила. — Если сами все знаете, зачем спрашиваете?

— Если бы вы не вернулись домой к полуночи, я бы лично приехал к Петеру и вытащил вас оттуда.

— И выпороли? — фыркнула.

Менталист с интересом посмотрел на меня:

— Мои фантазии не заходили так далеко, — и задумчиво прибавил, — до этого момента.

Я покраснела, чувствуя, что Шефнер намекает на что-то неприличное, и поспешила сменить тему.

— Вы что, решили составить мне компанию?

— Почему бы и нет? Проведаю племянника, заодно поговорю с Котовским, раз он так добивается моего внимания.

Я нахмурилась:

— Вы нас прослушивали?

— Нет. Но понять, что роанец неслучайно оказался у вас на пути, несложно. Сейчас вокруг пана Котовского происходят прелюбопытнейшие события, и неудивительно, что он ищет поддержки везде, где только можно.

— А это правда, что он может претендовать на престол? — спросила я, замедляя шаг и тем невольно выказывая интерес к теме.

Шефнер усмехнулся:

— Любопытная мышка. А что, хотите стать императрицей?

— А какие у меня шансы? — без всякой задней мысли поинтересовалась я.

Маг вздернул брови, выражая изумление.

— Надеюсь, это чисто теоретический интерес.

— Ох, я хотела спросить другое! Какие у Котовского шансы стать следующим императором?

— Не слишком большие. Князь Котовский, отец Анджея, пусть и смог удачно жениться на младшей сестре нашего императора, но уступает ей по знатности. И хотя Анджей является ближайшим родственником правителя, все же престолонаследие в Грейдоре происходит по мужской линии.

— А что сам император думает по этому поводу?

Менталист кинул на меня острый взгляд.

— Многое действительно зависит от воли монарха, — неохотно сказал глава СБ. — Он может изменить ход наследования под предлогом того, что другой его наследник, герцог Строгер, не имеет сыновей и едва ли уже успеет завести в силу возраста. И если император официально утвердит Котовского своим наследником, то правительство поддержит его. Хотя бы чтобы не сеять смуту в стране.

— А если не поддержит?

— Вы сегодня задаете столь много вопросов, София. Откуда такой интерес к политике?

Я пожала плечами и замолчала. Хватило меня минут на пять.

— А Тренк? Он поддержит кандидатуру Котовского?

— Канцлер является главой правительства, значит, сделает то, что лучше для государства.

— Какой элегантный уход от ответа, — восхитилась я.

Шефнер мученически возвел глаза к небу. О политике он говорить не хотел.

Злить его оказалось необыкновенно приятно, хотя я и знала, что в любой момент уже менталист может повернуть свой острый язык против меня. Но отчего-то он сегодня сдерживался, даже не пытаясь читать мне нотации. Да и я говорила с Шефнером совершенно свободно. Будто и не было последних недель. Его поступка. Моего страха.

Когда Петер увидел, с кем я пришла, мне показалось, что он закроет перед носом дверь, но все же неохотно пустил нас в квартиру.

— Прости, — шепнула я виновато, проходя мимо него.

Петер ответил мне красноречивым взглядом и развел руками. Дескать, знаю, что это зависело не от тебя.

Вид хозяина квартиры и его гостя говорил о том, что они легли довольно поздно, а встали сейчас. Петер красовался в полосатом халате поверх пижамы, Котовский — в пижамных штанах и наспех накинутой рубашке, узкой ему в плечах. Мое присутствие не смутило роанца, а может, он его и вовсе не заметил его. Все внимание поглотил мой спутник.

— Господин Шефнер, рад вас видеть, — протянул он руку, и менталист, чуть помедлив, пожал ее.

— Пан Котовский. Вижу, вы активно обзаводитесь друзьями в Грейдоре.

Сказать, что в голосе Шефнера была прохладца, было бы сильным преуменьшением. Но роанца, кажется, нисколько не задели интонации менталиста.

— Петер и фрейлейн София любезно согласились оказать мне помощь.

— Я слышал о вашей проблеме. Могу посоветовать обратиться к специалистам департамента.

— К сожалению, они оказались бессильны. — Он перевел взгляд на меня и тепло улыбнулся: — В утреннем свете вы еще прекраснее, фрейлейн.

Удержаться от ответной улыбки было сложно, но спасибо Шефнеру. Его пристальное внимание располагало к чему угодно, но не к легкому флирту с Котовским.

— На дворе полдень, а никак не утро. София, не могли бы вы сделать нам чай? — мягко попросил Шефнер.

Меня явно хотели выпроводить из гостиной.

— Но я не знаю, где здесь что хранится.

— Думаю, Петер вам поможет. И заодно позаботится о позднем завтраке для себя и своего гостя.

Столовая была совмещена с небольшой кухонькой, но Петер вряд ли ею пользовался. Большая удача, что я сумела найти хотя бы заварку, молоко и жесткое даже на вид печенье. Петер и не думал мне помогать, вертясь около закрытой двери. Я не выдержала и дала ему стеклянный стакан.

— Что это?

— Старый способ подслушивания. Приложи к стене, она у тебя тонкая, может, что и услышишь.

Поставив греться воду и протерев чайный сервиз от пыли, я прогнала Петера делать бутерброды и сама припала к стене. Голоса были приглушены, но кто именно говорит, было понятно. У Котовского был приятный баритон с легким акцентом, становившимся более явственным, когда он волновался. Как сейчас.

— Вы не можете закрывать глаза на действия канцлера! — возмущенно говорил он.

— Я не могу верить на слово, тем более когда дело касается главы правительства. Если вы принесете доказательства, что господин Тренк связан с чем-то незаконным, я рассмотрю их.

Шефнер умел быть и очаровательным, и пугающим. Но сейчас я слышала в его голосе только скуку.

— Вы считаете меня дураком? — уже спокойнее сказал роанец. — Я отлично знаю, что вы поддерживаете канцлера во всем. Если вы не захотите, то ни одно мое доказательство не покажется вам убедительным.

— Ценю вашу смелость, пан Котовский. Поэтому пока рекомендую: не стоит распускать слухи о том, что канцлер выступает за отмену монархии и тайно поощряет подполье. Вы не отделаетесь депортацией, если и дальше так продолжите.

— Я выступаю за честную игру, — упрямо ответил Котовский.

— Это политика, здесь не играют честно. Своей прямотой, граничащей с глупостью, вы вредите самому себе. Но признаюсь, вы мне во многом симпатичны, поэтому дам небольшой совет.

— Уехать из Грейдора? — устало спросил Котовский. — Спасибо, я уже не раз слышал это.

— Нет. Другой совет. Не пытайтесь подружиться с теми, кого считаете своими противниками. Лучше добейтесь настоящего уважения от возможных союзников. Одной благосклонности императора мало, чтобы с вами считались.

— Я не пытаюсь переманить вас на свою сторону, просто хочу, чтобы вы дали мне шанс. Поверьте, мертвым я принесу гораздо больше проблем вашей службе, чем живым.

— Об этом можете не беспокоиться. Император лично попросил проследить, чтобы никто из врагов вашей семьи до вас не добрался.

— Я опасаюсь отнюдь не этих врагов.

— Довольно, — жестко остановил его менталист. — Я вас услышал. Пока вы действуете в рамках разумного, я не буду вам мешать, но не ждите от меня большего. И будьте добры, держитесь подальше от моего племянника и Софии Вернер.

Шефнер был удивительно груб с роанцем, особенно учитывая то, что говорил с возможным наследником трона.

За моей спиной вскрикнул Петер, заставив меня обернуться. Он стоял с ножом в руке и мрачно рассматривал окровавленный палец.

— Порезался, — трагично сообщил мне.

Я закатила глаза.

— Ну что ты как маленький? Давай посмотрю.

Порез кровоточил довольно сильно, но был неглубоким, поэтому, промыв его холодной водой, я обмотала палец салфеткой. Усадив Шефнера-младшего, чтобы не мешал мне, дорезала сыр и бекон.

— Нанял бы ты слугу. Не дело барону самому себе готовить.

— Да я дома не ем почти. А уборкой занимается приходящая прислуга два раза в неделю.

— Неужели и одеваешься сам? — восхитилась я.

— Издеваешься? — грустно спросил Петер. — Посмотрел бы на тебя, если бы у тебя был такой же дядя, как у меня.

— А что не так?

— Я прошлого своего слугу уволил потому, что он слишком хорошо обращался с оружием и регулярно куда-то пропадал. Угадай, где я его потом встретил?

— В СБ? — хмыкнула. — Следовало ожидать. Твой дядя столь же предусмотрителен, как ты беспечен. Хотя порой вы оба меня удивляете, являя совсем иные черты.

Отвлекшись, я не дослушала разговор, а затем и чай подоспел. Поставив все на поднос, позволила Петеру любезно открыть передо мной дверь.

Котовский и господин Шефнер к нашему появлению уже успели поговорить. Но, судя по скрещенным рукам одного и презрительной улыбке другого, к полному согласию не пришли.

Шефнер с сомнением посмотрел на черствое печенье, на покосившиеся и разваливающиеся бутерброды и предпочел ограничиться чаем. Котовский оказался не столь придирчив. Ел он с таким аппетитом, что я даже умилилась.

— Как ваше здоровье? — спросила я, удостоверившись, что роанец уже успел утолить голод.

— Гораздо лучше.

— Я восстановил некоторые истончившиеся чары, — сказал Петер. — Удивительно, что Хайнц этого не сделал.

— Он сказал, что не рискнет вмешиваться в чужую работу, которую не до конца понимает, — пояснил Котовский.

— Старые мастера осторожны. Они знают, к чему может привести неосмотрительность и излишняя смелость мага, — заметил Шефнер. — Обратившись к столь молодым и неопытным артефакторам, вы рискуете не только собой, но и ими.

Роанец кинул на меня сомневающийся и тревожный взгляд.

— Мне не хотелось бы рисковать фрейлейн Софией!

— Поверьте, я уже давно выросла из студенческих ошибок, — снисходительно ему ответила.

— Свидетельством чему, полагаю, является ваша прическа, София.

Я бросила на Шефнера-старшего уничижительный взгляд, но тот подмигнул, заставив меня покраснеть.

Петер внезапно поднялся и вышел. Вернулся через минуту с тетрадью в руках.

— Вот, вспомнил. Я вчера перерисовал кое-какие узоры со спины пана Котовского и попытался расшифровать некоторые плетения. В основном какая-то чушь получилась. Может, ты увидишь смысл?

Я углубилась в записи, сделанные торопливым и малоразборчивым почерком, кое-где дополненные рисунками. Там, где Петеру было совсем непонятно, он оставлял на полях знак вопроса. Я ткнула в один из них:

— Вот тут. Это не знаки Рейгара, а "щит богов". Старая северная школа, мне рассказывал про нее дед. Поэтому и итоговая формула у тебя получилась неправильная. Так что это не чары для улучшения надоев у скота, а оберег против порчи древесины... О, это тоже весьма странно.

— Порча древесины? — растерянно переспросил Котовский. — Надои у скота?

— Видите, вы попали в надежные руки, — доверительно сказал ему Шефнер. — София, вы можете взять эту драгоценную тетрадь с собой и изучить ее дома.

— Да, нужно во всем разобраться, прежде чем приступить к работе непосредственно с объектом, — кивнула я, не поднимая взгляда от записей.

Роанец грустно вздохнул.

— Не обижайтесь на Софию, пан Котовский, — снисходительно посоветовал менталист. — Поверьте, быть объектом для исследований гораздо лучше, чем болванкой для экспериментов. Это показывает вашу ценность в глазах артефакторов. Пойдемте, София, я подвезу вас до дома. А то еще врежетесь по дороге в какой-нибудь столб.

Я была столь увлечена, что даже не стала спорить с Шефнером, позволив себя увести. У дома нас уже ждал автомобиль главы СБ, и в этот раз Мартин был не за рулем, а сел рядом со мной на заднее сиденье и назвал водителю мой адрес. Затем нажал куда-то, и пассажирский салон отделился от кабины перегородкой. Я и не знала, что здесь такое есть!

— И зачем вы это сделали? — с подозрением спросила.

— Мне просто хочется побыть с вами немного вдвоем. Разве это такое преступление?

У Шефнера в голосе опять появились подозрительные интонации. В последний раз я слышала их на нашем свидании. Поэтому я отодвинулась к противоположной дверце автомобиля и, прижимая тетрадку к груди, подарила магу хмурый взгляд. Смотреть ему в глаза было ошибкой. Потому что желание, плещущееся на дне темно-карих глаз, заставило меня почувствовать себя уязвимой. Перед ним самим и его чувствами я оказалась гораздо беспомощнее, чем перед его магией. В этот момент я уже проиграла. Поэтому когда Мартин потянулся ко мне, не пыталась его остановить, а сама подставила губы и лицо под его поцелуи. И ответила ему, сначала робко, а затем с таким пылом, как будто могла жить, только пока у нас было одно дыхание на двоих.

Следовало ли мне остановить Шефнера? Возможно. Но последнее, что мне хотелось сейчас, — это отталкивать его. Я будто не могла утолить жажду и пила его поцелуи, жадно и нетерпеливо. Вкус его губ и жар прикосновений заставили меня забыть о том, где я нахожусь. Будто весь мир был им — изменчивым, властным и нетерпеливым мужчиной.

Маг распахнул мое тонкое осеннее пальто, пальцами прочертил линию от подбородка до основания шеи, вызвав непроизвольную дрожь. Коснулся ворота платья, но не остановился. Пуговицы одна за другой выскользнули из петель, и он припал губами к ямочке между ключицами. Собственный стон я услышала будто издалека. Он и привел меня в чувство.

Как раз вовремя, потому что одна из ладоней Шефнера, и так лежащая на моей коленке, скользнула еще выше, и я поняла, что юбка бесстыдно задрана до самых бедер. Но что хуже всего, я сама как-то умудрилась забраться ему под рубашку и теперь пальцами касалась напряженных мышц мужского живота. Это остудило меня лучше, чем если бы на меня вылили ведро холодной воды.

Все было совсем не как в прошлый раз. Первый наш поцелуй был наполнен нежностью и предвкушением, сейчас же это была голая страсть, сметающая все преграды и сжигающая изнутри.

— Что вы со мной сделали? — хриплым и низким голосом спросила я. — Как вы меня одурманили?

На мне был браслет, подаренный когда-то Джисом, и медальон на груди. Мой лучший на сегодняшний день ментальный артефакт. Но они оставались холодными. Шефнер не смог бы обойти защиту так, что я бы не заметила. Даже он бы не смог.

Взгляд Шефнера еще был затуманен желанием, но стоит отдать ему должное, он нашел силы отстраниться. И даже поправил мою юбку. Пуговицы на блузке я застегнула уже сама.

— Ответьте мне, — устало попросила я, в один момент лишившись всех сил.

— Это не было моим заклинанием, поэтому ваш артефакт... точнее, артефакты не сработали. Никакой магии. Между людьми такое случается, София. Здесь нет ничего постыдного.

Он говорил спокойно и, наверное, пытался быть тактичным, но от этого мне не становилось лучше. Краем глаза я заметила лежащую на полу автомобиля тетрадку, испачканную и смятую. Сейчас я чувствовала себя так же.

Подняв тетрадь, я отряхнула ее, избегая смотреть на менталиста. Интересно, мог ли водитель услышать меня?

— Пожалуй, это была плохая идея, остаться с вами наедине, — признался Шефнер, потирая лоб. — Но знаете, у меня такое чувство, будто я что-то упустил. Нечто странное все же было...

В этот момент автомобиль остановился, и я дернула ручку дверцы, надеясь сбежать. Та не поддалась.

— Подождите, — остановил меня Шефнер. — Не думаю, что вам сейчас стоит вот так идти домой. Успокойтесь, расслабьтесь.

— Мне дурно. Выпустите меня, — глухо сказала я, прикрывая рот ладонью.

Я успела зайти во двор, а затем меня вывернуло у одной из клумб, посаженных вместо выкорчеванного Джисом дерева.

— Вот это уже точно ненормально!

Шефнер, как оказалось, последовал за мной.

— Что, до этого никого от вас не тошнило? Все бывает в первый раз, — сдавленно ответила, желая то ли умереть, то ли прибить мага, ставшего свидетелем моего унижения. — Идите уже.

"Видеть вас не могу".

— Я зайду вечером, — пообещал Шефнер, с тревогой посмотрев на меня.

— Это не слишком уместно.

— Мне нужно убедиться, что с вами будет все в порядке.

Вот же репейник. Я разогнулась и, достав из кармана платок, вытерла рот.

— Я пришлю вам кого-нибудь с запиской, господин Шефнер. Обещаю, если буду умирать, то сообщу вам.

— Завели бы вы себе телефонный аппарат.

К счастью, в этот момент нас увидела Кати и, сразу поняв, в каком я состоянии, увела меня в дом, оставив Шефнера на крыльце.

Поднявшись в свою комнату, я разделась, желая одного — спрятаться под одеяло. Сняла с рук кольца, стянула браслет... и заметила на нем трещину. Узкую, но достаточно глубокую. Подняла браслет к глазам, пытаясь понять, как это произошло. На механическое повреждение похоже не было. Неужели Шефнер соврал и использовал ментальную магию, отчего артефакт и сломался?

Нет, тут что-то другое. Я чуть надавила на края трещины, и пальцы внезапно обожгло холодом. И что самое странное, произошел непроизвольный выброс чар. Ментальных чар. К счастью, я успела их не только заметить, но и отразить. Уселась на пол и несколько истерично рассмеялась, осознав, что произошло. Меня зачаровал мой собственный браслет! До этого артефакт ментальной защиты поглощал магию, но сегодня он внезапно сработал по-другому. Но как именно? Заставил меня испытывать желание?

Нет, не совсем. Я помнила, что мне рассказывал Шефнер о менталистике. Чувства не возникают из ниоткуда. Значит, я и в самом деле испытывала страсть к Шефнеру. А чары усилили то, что есть.

На Мартина Шефнера, впрочем, мой артефакт влиять никак не мог. Он действовал вполне сознательно и зашел настолько далеко, насколько я ему позволила. При мысли, чем это могло закончиться, меня бросило в жар. Вот же негодяй!

И все же он остановился сразу, едва я выразила протест. И потом повел себя корректно — не насмехался надо мной, не выражал свое превосходство и даже попробовал успокоить. Немного придя в себя и взглянув на ситуацию со стороны, я признала, что маг показал себя с не самой плохой стороны. Вполне себе приличным человеком, правда, несколько несдержанным в выражении своей... м-м-м... симпатии ко мне.

Странное направление приняли мои мысли — этак к завтрашнему дню и вовсе успею оправдать Шефнера. И неудивительно. Не считая конфуза после, то, что произошло между нами, было не только волнующим, но и весьма приятным...

Я повернула голову и взглянула на себя в напольное зеркало. В нем отразилась встрепанная покрасневшая девушка в сползшей с плеча тонкой сорочке. Вроде бы во мне ничего не изменилось, и все же я выглядела иначе. Чувствовала себя другой.

Говорят, когда люди влюбляются, они меняются. Полагаю, я вляпалась в эту самую "любовь" по уши. И уже стало не так важно, что мужчина, "наступивший" мне на сердце, беспринципный обманщик, нахально вторгшийся в мою жизнь, думающий, что имеет право мной распоряжаться. Конечно, меня порой пугало и злило его поведение, но с самим Мартином Шефнером я почти готова смириться. Тем более он являлся полной противоположностью моему беспечному и легкомысленному отцу. Тот был хорошим человеком, но оказался весьма плохим мужем для моей матери. Его мне напоминал Петер. Поэтому при всей моей симпатии к сокурснику я никогда не воспринимала его всерьез. А вот Шефнера при всем желании нельзя было назвать беспечным. И он сказал тетушке, что имеет твердые намерения по поводу меня.

Я перебралась на кровать и, накрывшись покрывалом, свернулась в клубочек, оставив небольшую щелочку для поступления воздуха. Старый испытанный способ спрятаться от гнетущих мыслей и проблем, до этого всегда безотказно срабатывавший. В этот раз он меня подвел.

Довольно скоро я задремала. Снился мне все тот же Шефнер, не желающий покидать меня даже во сне. Мы находились у озера, моя голова лежала на его коленях, он перебирал мои волосы, негромко о чем-то рассказывая. А я глядела на него снизу вверх, не в силах отвести взгляда от его лица, необыкновенно умиротворенного и мечтательного сейчас. Сколько времени мы так провели? Казалось, прошли часы, но солнце все еще было в зените. Я подняла руку и коснулась щеки мага.

— Мартин! — позвала его.

Он замолчал и посмотрел на меня. И чем дольше смотрел, тем тревожнее мне становилось. А затем резкие черты лица мага начали плавиться, сменяясь другими, навсегда впечатавшимися в память. Рено. Алертийский менталист.

Резко проснувшись, обнаружила, что простыня подо мной сбилась, а сорочка намокла от пота. Сердце рвалось из груди. Настоящий кошмар. Давно они мне не снились. Взглянув на часы, стоявшие на прикроватном столике, я убедилась, что уже вечер. Но спать больше не хотелось. Приняв ванну, оделась в домашнее платье и спустилась вниз, чтобы сделать ромашковый чай. Нужно было как-то себя успокоить. Но до кухни так и не добралась. В дверь позвонили. И я даже догадывалась, кто это может быть.

Открыв дверь Шефнеру, придала лицу самое виноватое выражение.

— Простите, я забыла отправить вам записку.

— О, вижу, вы уже в чуть лучшем настроении, — заметил менталист.

— У меня все хорошо, — подтвердила я.

Во взгляде его отобразилось сомнение.

— Вы позволите мне войти? Если я буду стоять у вас на крыльце, могу привлечь внимание.

Это была не лучшая идея — впускать мага в дом. Но я кивнула и пропустила его внутрь. Глава СБ направился в гостиную, но я остановила его.

— Давайте поговорим в кабинете, если не возражаете.

Если Шефнер и удивился такому странному выбору, то не подал вида. И к лучшему. Не объяснять же, что воспоминания о том, как он прижимал меня к себе в ту ночь, когда заночевал здесь, волнуют меня. Хотя в его автомобиле я теперь тоже буду смущаться. Поэтому сейчас самое главное — не создать неловких воспоминаний такого рода о кабинете.

В этот момент в коридоре появилась Кати. Увидев Шефнера, она несколько растерялась. После смерти деда поздних гостей в доме больше не было.

— Вам... принести что-нибудь? — запинаясь, спросила служанка. — Может, вы будете ужинать? Или чай?

Я кинула вопросительный взгляд на Шефнера.

— Мне кофе. Спасибо, Кати.

— Я буду ромашковый чай. И те бисквиты, что ты испекла вчера.

Пить успокаивающий чай рядом с Шефнером было так же эффективно, как прикладывать к отрубленной конечности подорожник, надеясь, что заживет. И все же я не стала изменять своему выбору. В конце концов, я всегда могу добавить в чай коньяка, хотя редкая получится гадость.

Решила не прятаться за массивным письменным столом и уселась в одно из кресел, стоявших напротив друг друга.

— Вижу, я перестал вызывать у вас... такую резкую антипатию.

— Простите. Мое состояние не было связанно с вами.

— Я рад, — ответил маг и посмотрел на мои руки, — что вы стали чувствовать себя в большей безопасности.

А ведь точно — на мне не было ни одного артефакта. Даже ментальных, которые я не снимала и ночью. Видимо, в моем взгляде отразилась паника, так как Шефнер поспешно сказал:

— Вы можете сходить за своими артефактами, если вам будет так привычнее.

Я заставила себя успокоиться. В конце концов, если Шефнер захочет мне навредить, он найдет способ это сделать. Но он друг, а не враг. Пусть даже и очень опасный друг.

— Нет, я справлюсь. Тем более дед говорил, что нельзя надеяться только на магию.

Мартин посмотрел на меня с подозрением:

— Это какая-то проверка?

Я помотала головой. Он поерзал в кресле и уточнил:

— Ловушка?

Я подавила нервный смешок.

— В кабинете есть, конечно, артефакты, но ни один из них не направлен против вас.

— Какие удивительные... метаморфозы, — пробормотал Шефнер. — Мне начали доверять. Видимо, завтра утром все преступники, которые находятся в розыске, придут сдаваться.

Я пожала плечами. Дескать, думайте что хотите. Менталист вздохнул.

— Тогда я обязан оправдать ваше доверие. Позвольте задать еще один вопрос. Мне кажется, вы сильно встревожены. Это из-за случившегося утром или что-то еще?

— Что-то еще, — неохотно ответила я.

— Вас снова мучают кошмары?

Врать не было смысла.

— Да.

— Я могу вам помочь?

Внутри меня вновь всколыхнулась тревога, но я заставила себя успокоиться.

— Нет. Я сама справлюсь.

— Хорошо, — покладисто ответил Шефнер. — Я хотел поговорить о том, что произошло сегодня утром. Мне казалось, что я почувствовал в автомобиле небольшой всплеск магии. Возможно, один из ваших артефактов?

Пришлось признаться, хотя я старалась говорить как можно менее конкретно.

— Был испорчен только один ментальный артефакт? — уточнил маг, сделав вид, что не заметил пауз в моем рассказе.

— Я пока не проверила все остальные.

— Сделайте это сейчас. Меня беспокоит, что вы можете случайно попасть под воздействие других чар.

Когда я вернулась, в руках Шефнера уже была чашка кофе, а на столе остывал мой чай. Помимо тех артефактов, что были на мне вчера, я принесла и защитные очки, подаренные когда-то менталистом.

— Я настроила их на работу с тонкими чарами, — пояснила на вопросительный взгляд. — Теперь использование очков позволяет видеть плетения чар лучше и яснее, притом не только артефакторам.

Шефнер восхищенно улыбнулся:

— Вы чудо, София! Я знал много хороших артефакторов, и ваш дед был талантливейшим из них. Но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из них чаровал так легко, как вы. Будто для вас это так же естественно, как дышать или разговаривать!

Благосклонно кивнула, принимая комплимент, хотя в душе чувствовала себя так, будто меня удостоили сейчас звания мастера.

— Вы сможете создать еще несколько подобных экземпляров, если я принесу исходники? СБ неплохо вам заплатит за возможность владеть артефактами, способными обнаруживать чары. На покупку автомобиля точно хватит, — тоном змея-искусителя сказал менталист.

— Если у меня будет время, — туманно пообещала, подавив желание вытребовать с главы СБ контракт на поставку артефактов прямо здесь и сейчас. Нет, жажда денег и славы точно до добра не доведет.

Надев очки, я сосредоточилась на артефактах. Сначала со всей предосторожностью изучила браслет и подтвердила:

— Он сломан и едва ли подлежит починке.

— Что именно с вами произошло?

Разъяснять Шефнеру, что артефакт усилил мое собственное желание, не хотелось. Ведь это я его обвинила в похоти и применении магии, а оказалась виновата во всем сама.

— Интереснее не что, а из-за чего. Артефакт смог повлиять по причине того, что плетение ментальных чар почти рассыпалось. И что-то повлияло на него извне. Есть у меня одна догадка, но прежде чем ее озвучить, я хочу проверить другие вещи.

С другим ментальным артефактом, медальоном, все было в порядке. Три кольца, которые я носила на левой руке, тоже оказались в хорошем состоянии. А вот те, что были на правой, довольно сильно пострадали. Одно кольцо почти разрядилось, а серебро, из которого оно было сделано, потускнело и стало более хрупким и ломким. Артефакт можно было выкидывать — починке он не подлежал.

Второе кольцо, с парализующими чарами, на физическом уровне выглядело нормально. А вот контур плетения оказался искривлен. Теперь, попробуй я применить чары, парализовало бы именно меня. В лучшем случае. В худшем произошла бы остановка сердца, так как чары были сильно искривлены и накачаны силой до предела.

Браслет тоже был на правой руке. Что могло произойти? Оказалось, я задала этот вопрос вслух.

— Вы взаимодействовали с незнакомыми артефактами в последнее время? — уточнил Шефнер.

— По крайней мере, точно не в СБ. А все мои домашние артефакты мной проверены. Так что когда...

Я осеклась, вдруг поняв, что произошло.

— Котовский! Я касалась его сегодня, когда изучала рисунки на спине.

— Вот как, — бесцветным голосом сказал менталист. — Что ж, это еще один довод держаться от него подальше.

— Ерунда, — отмахнулась я. — Просто придется снимать с себя все артефакты и надевать защитные перчатки.

— Софи, я вполне серьезен.

Выдержать его пристальный взгляд было трудно. Но и позволить на себя давить нельзя.

— Я тоже. Это моя профессия, господин Шефнер. И я оцениваю риски.

Он тяжело вздохнул.

— Мне не хочется с вами спорить, к тому же вы еще не вполне здоровы. Поговорим об этом позже, — Шефнер поднялся с кресла. — Надеюсь, вы появитесь в СБ в положенный срок. Иначе мне придется отправлять в университет жалобу, что их студентка пропускает стажировку.

Таким официальным тоном обычно высказывают недовольство. Но я не была бы Вернер, если меня этим можно было пронять.

— Постараюсь не создавать никому проблем.

Кажется, мне не поверили.

Я проводила Шефнера до двери и принесла ему пальто.

— Значит, между нами все как прежде? — негромко спросил он, надевая перчатки.

Растерянно пожала плечами.

— Не знаю. Я в замешательстве. И мне нужно время, чтобы все обдумать.

— Видимо, на еще одно свидание в ближайшее время рассчитывать не стоит, — грустно сказал менталист. — Может, тогда поцелуете меня на прощание?

Наглости у главы СБ было не занимать. Как и риска — после того, что я устроила при нем утром.

— Нет, — как можно строже ответила мужчине.

— Хорошо, — послушно кивнул он. — Топчитесь по моему сердцу, отвергайте. Выгоняйте на улицу, даже не обнадежив одним махоньким, совсем невинным поцелуем. Я старый преданный пес и все стерплю.

— Не паясничайте, — ответила, против воли улыбнувшись.

Менталист подхватил мою руку и, легко пожав кончики пальцев, тут же отпустил ее. На мой удивленный взгляд ответил:

— Вы так редко искренне улыбаетесь мне, что ваши улыбки не менее ценны, чем поцелуи или объятия.

Я должна была убедиться, что на мне нет ментального воздействия и я способна отказать Шефнеру. Что он не вскружил мне голову. Но намерение оставаться неприступной оказалось весьма хрупким, разбившись о нежность его слов. Поэтому когда он уже почти отвернулся от меня, я порывисто схватила его за рукав и, встав на цыпочки, легко чмокнула мага. Собиралась в щеку, но так как в тот момент он поворачивал ко мне голову, получилось поцеловать в уголок губ. Несколько смелее, чем мне бы хотелось.

Реакция Шефнера оказалась странной. Он отчего-то прикрыл глаза и даже немного отодвинулся от меня.

— Что, и вы ничего не скажете? — смущенно спросила я.

— Эм-м-м... спасибо?

— Идите уже!

Я почти вытолкала менталиста за дверь. Ну и как после всего с ним общаться?! Не говоря о том, чтобы вести общие дела. Он же и без магии вертит мной как хочет! Теперь я уже жалела, что никогда не уделяла любовным отношениям должного внимания. И ведь даже посоветоваться не с кем, как защитить себя от лукавых глаз, жарких прикосновений, ласковых слов.

Я могла быть сколь угодно хорошим артефактором, но в любви оказалась совершенно беспомощна.

Комментарии: 261, последний от 21/05/2018.

© Copyright Сотер Таис (gerda.tais@gmail.com)

Размещен: 24/01/2016, изменен: 17/07/2016. 536k. Статистика.

Роман: Приключения, Фэнтези, Любовный роман

Оценка: 7.60*33 Ваша оценка:

Популярное на LitNet.com Н.Любимка "Долг феникса. Академия Хилт"(Любовное фэнтези) В.Чернованова "Попала, или Жена для тирана — 2"(Любовное фэнтези) А.Завадская "Рейд на Селену"(Киберпанк) М.Атаманов "Искажающие реальность-2"(ЛитРПГ) И.Головань "Десять тысяч стилей. Книга третья"(Уся (Wuxia)) Л.Лэй "Над Синим Небом"(Научная фантастика) В.Кретов "Легенда 5, Война богов"(ЛитРПГ) А.Кутищев "Мультикласс "Турнир""(ЛитРПГ) Т.Май "Светлая для тёмного"(Любовное фэнтези) С.Эл "Телохранитель для убийцы"(Боевик)

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:

И.Мартин "Твой последний шазам" С.Лыжина "Последние дни Константинополя.Ромеи и турки" С.Бакшеев "Предвидящая"

Как попасть в этoт список

Сайт — "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"