Волчица

Я недовольно косилась на ни в чем не повинное зеркало, испещренное сеткой невесомой паутины трещин и одной широкой, местами с выкрошенной стеклянной крошкой, косой чертой перечеркнувшей отражающую поверхность. Изображение в покалеченном прозаичном предмете множилось и искажалось, но вполне узнаваемым недовольным взглядом скалилось мне в ответ. Ухмылка, исказившая сухие бескровные губы была мне отлично знакома, и раздражение, яростным огоньком разгорающееся в глубине желтых глаз.

И только.

Глаза, губы и все остальное было чужим. Это не скрыло даже треснувшее от яростного удара зеркало, мстительно продолжая выдавать правдивую в своей чуждости картинку.

Это была не я. Высокая, поджарая, с резко очерченным подбородком и суровыми складками у губ, огромными, нереальной желтизны глазами, короткой стрижкой на практически седых, когда-то русых волосах и легкими мимическими морщинками, тонкими ниточками вившимися в уголках глаз. Некая женщина без возраста. Одинокая и чуждая привычному укладу моей жизни. Такими мне всегда казались девы-воительницы амазонки, воспетые в древних эпосах и современной литературе. Однако в обозримом пространстве ничего колюще режущего, приличествующее уважающей себя воительнице, не наблюдалось.

Спартанская обстановка спальни, в которую совершенно не вписывалась огромная кровать под балдахином, на широких и необъятных перинах которой с успехом мог затеряться целый полк, навевала мысль о временном пристанище. Никаких мелочей, за которые мог бы зацепиться взгляд, что накапливаются годами в знак памяти значимым моментам и людям в жизни, и которые говорили бы о характере человека. Только одна стена была густо увешана многочисленными грамотами, портретами неизвестных мне людей и плакатами, на которых беззвучно проигрывался короткометражный ролик. И золотой шарик, лежащий на пыльной каминной полке, никогда не использованного по назначению камина. Во всяком случае, следов копоти я не обнаружила.

Первая мысль при взгляде на тонкую бумагу, где махали руками юноши, посылали воздушные поцелуи девушки, и бесновалась восторженная толпа стадиона, была о далеком будущем, кое любят воспевать писатели-фантасты. Молодые люди к вящей радости футуристов, презирая силу гравитации, парили высоко над землей, закручивая сложные трюки в удивительном групповом воздушном танце, с бочками, мертвыми петлями и синхронными виражами над огромным стадионом. И все это великолепие в обнимку с метлами. Почему-то. На краю сознания забрезжила какая-то мысль, но тут же растворилась в неизвестности, стоило обратить на нее внимание и попытаться вытащить на поверхность.

Вид из единственного стрельчато окна, врубленного в грубую каменную кладку, не замаскированную декоративной отделкой, развеял дикое предположение без следа. Окно выходило на классический двор средневекового замка, украшенный странного вида статуями на постаменте, больше всего напоминающих крылатых свиней. Память, перетряхнутая в поисках подобного стиля скульптуры или на худой конец исторической справки, опозорено молчала, заикнувшись лишь про некого Пумбу и знаменитого Пятачка, а затем снова ушла в глухую несознанку. Имена были знакомые, но непонятно чем. Во дворе сновали дети подросткового возраста обоих полов, одетые в странного вида одежду, больше всего напоминающую монашескую рясу, некоторые щеголяли в шляпах с высокой треугольной тульей. Дверные проемы в этом замке должно быть очень высокие, отстраненно подумала я, наблюдая, как по двору пронеслась высокая сухая женщина в темно-зеленой рясе и высоченной шляпе, выговаривая что-то столпившимся там детям. Монашка? Я в монастыре? Хотя, нет. Монастыри смешанными не бывают. Вроде как.

Из окна, кроме скучного двора был виден край огромного поля и темнеющая вдали полоска лесного массива. И никаких коммуникаций и инфраструктуры, положенной развитой цивилизации. Я снова покосилась на плакаты. Может, они настолько развиты, что никакие дороги им не нужны? Здесь даже замаскированного отопления не заметно и осветительных приборов, электрических розеток, бытовых приборов... продолжать можно было долго. Может быть, они выглядят иначе? Но за то время, что я смотрела в окно в небе не появилось ни одной точки самолета или иного летательного аппарата. Дети же в замок как-то попадают?

Постапокалипсис?

Но вопреки крамольной мысли на горизонте шумел зеленый лес, трава была яркая и зеленая, небо необычно чистое и бездонное. Дети на вид здоровыми и безо всяких заметных глазу отклонений. Загадка.

Ванная комната оказалась старомодной, в викторианском стиле. В глаза опять бросилось предательское зеркало, и я поспешила отвернуться. Накапав в горячую воду из первого подвернувшегося под руку пузырька ароматной тягучей субстанции я с удовольствием растянулась в белоснежном чуде, сдувая чересчур нагло лезущую в глаза разноцветную пену. Все, больше ни чем меня не удивить.

Видимо, расслабившись в горячей воде, я умудрилась задремать, и проснулась оттого, что соскользнув с бортика, с головой ушла в мутноватую мыльную воду. Не самое приятное пробуждение. Кое как отфыркавшись и прополаскав лицо под проточной водой я с удивлением обнаружила, что память моя больше не сияет пугающими прорехами, но понимания ситуации это совершенно не принесло. Что я здесь делаю, да еще и в чужом теле, когда отчетливо помню, что спокойно засыпала в своей квартире, под уютное мурчание кота? Нет, я, конечно, благодарна за более молодое и здоровое тело, но к чему такой шикарный подарок? И, простите, за какие такие неведомые заслуги?

Тишина. Мысленный вопль в пространство остался без ответа.

Раздался тихий стук и скрип открываемой двери.

— Роланда? Роланда, ты тут? — сухой голос посетительницы скрипел не хуже несмазанных петлиц двери, передо мной стола давешняя женщина в зеленой рясе, что я имела честь недавно наблюдать во дворе.

Я посильнее запахнула халат, переступив босыми ногами по холодным отполированным камням. Нет, с отоплением тут явно беда: камин не работает, централизованного нет, обогреватель не поставишь, как уже упоминала — свиного пятачка с желанными 220В в окрестностях не наблюдалось. Ковер на пол постелили бы, что ли? Женщина стояла и молча ждала от меня ответа, скорее по привычке поджимая губы. Я стояла и молчала, с интересом разглядывая ее. Еще одна сушеная вобла, женщина без возраста. Пауза затягивалась. Я не видела смысла озвучивать и так очевидные вещи, поэтому терпеливо ожидала следующего хода. Это ей я была нужна так, что она ворвалась, не дожидаясь приглашения.

— Роланда, тебя не было за завтраком, — наконец разрушила тишину она.

— Я решила поспать подольше, — сухо ответила я, продолжая беспардонно ее разглядывать.

— Ты плохо себя чувствуешь? Может, обратишься к Поппи? — голос вроде ровный, а крылья носа так и трепещут, впитывая запахи и глаза нет-нет, бросят быстрый взгляд по комнате в поисках неизвестно чего.

Она что, мужа в неверности подозревает и пытается найти компрометирующие улики у меня? Бездарная попытка.

— Хватит оглядываться исподтишка. Если хочешь, можешь заглянуть под кровать и шкаф и удостовериться, что там никого нет, — глядя прямо в ее ошарашенные глаза, спокойно ответила я. — Ах, да. Есть еще ванная. Прошу, — я отошла в сторону, освобождая дорогу.

Взгляд гостьи отчаянно заметался, скрывая смущение, проступившее на ее слегка порозовевших щеках. Она мнила — ее ухищрения не заметны и не знала, что делать, будучи пойманной на месте. Ей явно не часто приходилось бывать в подобных ситуациях.

— Роланда, прости. Я не думала, что это так выглядит со стороны, — я только скептически хмыкнула. — Просто тебя не было вчера за ужином и сегодня на завтраке, то я подумала, что вдруг что-то случилось. Ты в последнее время стала злоупотреблять огневиски.

— Виски? — переспросила я. — То есть, ты расстроилась, что я бухала в одиночку?

— Роланда! Прекрати паясничать, — взяла себя в руки безымянная гостья. — Ты прекрасно поняла, о чем я!

— Ну, теперь ты удостоверилась, что любовника я не прячу, пустых бутылок в обозримом пространстве не наблюдается, — я приглашающее махнула рукой, предлагая удостовериться. — Это единственная цель твоего визита?

— Нет. Я принесла тебе твое расписание. Ты не удосужилась посетить планерку. Знаешь, такое пренебрежение к коллегам, крайне показательно с твоей стороны. Уроки полетов у первых курсов начнутся через неделю, расписание квиддичных матчей и тренировок на поле принесешь мне на согласование. Надеюсь, мне не придется вновь идти самой?

Я неопределенно пожала плечами и лениво дернула бровью, намекая, что посетительнице пора бы откланяться, но меня поняли превратно.

— Хватит обижаться, Роланда. Ты прекрасно знаешь, что у школы нет денег, и Попечители не выделят и лишнего кната, но при этом ежегодно подаешь заявку на приобретение новых метел. И демонстративно устраиваешь нелепую забастовку за отказ. Это глупо и совершенно по-детски. Школьный инвентарь в полном порядке и детям совершенно не нужны скоростные модели. Что может быть лучше надежности, проверенной временем?

— Маразм руководства? — предположила я.

— Роланда! — возмущенно вскипела женщина, практически ощерившись и зашипев, в мгновение ока напомнив злого кота. Я в этом хорошо разбираюсь, всегда была любительницей братьев наших меньших и желательно пушистых. — Что ты себе позволяешь...

— Могу я сама увидеться и переговорить с Попечителями? — невежливо перебила я ее.

— Они не будут собираться лишний раз ради ненужной заявки. И так постоянно ставят нам на вид чрезмерные расходы.

— Так может нанять аудиторов и проверить нашу бухгалтерию? — предложила я, заметив, что от меня явно ожидают ответа.

— Что? — опешила мадам.

— Финансовую отчетность кто ведет?

— Директор Дамблдор, конечно, — сообщила она, как самую очевидную вещь.

— Дамблдор, — задумчиво покатала я на языке. Что-то знакомое. — Вот его и проверить, — вынесла окончательный вердикт.

— Ты пьяна, Роланда! Поговорим, когда протрезвеешь!

Гостья, наконец-то, резко развернулась к выходу и, подхватив длинные полы рясы бросилась прочь, на прощание громко хлопнув дверью. Из-за толстого дерева с красивыми разводами донеслись приглушенные бормотания о некомпетентном преподавательском составе и глупых алкоголиках, позорящих профессорское звание.

Школа, значит.

Что-то вертится на краю сознания, постоянно ускользающая мысль, как юркий малек в речной заводи, поблескивая серебристой чешуей, и манит взор, а потом предательски скрывается в тени песчаного дна. Дамблдор. И метлы. Летающие, судя по плакатам и оговорке нежданной гостьи. На метлах у нас традиционно летают ведьмы. Я ведьма, что ли? Нежданно, негаданно, да. Дамблдор. Откуда мне знакомо это имя? И школа. Искательница блудного мужа четко дала понять, что это школа. Директор Дамблдор... Точно! Дамблдор, Поттер, шрам, драконы, совы, разносящие письма, традиционный злодей, на которого списывают все неприятности вплоть до стихийных бедствий и колоритная личность, вся в черном. Дела... А значит та сухая тетка, что почтила меня своим визитом — МакГоннагал? А я, стало быть, профессор по полетам? Как там она сказала, Роланда?

На краю сознания вновь засвербела мысль, буром вкручиваясь в перенапряженные мозги. Что-то внутри меня отзывалось на постоянную беглянку, нечто темное, пугающее и первобытное. Я невольно поежилась. Неопознанное чувство, бросающее в дрожь от иррационального ужаса, усилилось. Надо что-то делать. Как показала практика, мозги на место в этом мире приходят во время сна. Может, на меня сейчас столько свалилось и это банальное переутомление, нужно просто отдохнуть. Огромная постель манила похрустывающим от чистоты бельем и взбитыми подушками. Сопротивлялась я не долго, почти сразу полетев в жаркие объятия царства Морфея.

Сначала было темно, потом из первобытного мрака стали постепенно прорисовываться детали предметов. Вначале вернулись чувства, и я ощутила каменистую поверхность под босыми ступнями, мелкие камешки с острыми краями неприятно впивались в кожу, затем проступили звуки, и все незримое пространство наполнилось шелестом листвы и текучей воды. И только потом к окружающей обстановке привыкло зрение и темнота отступила, сменившись полумраком подступающей ночи. Я различила довольно крутой склон, вдоль которого вилась крохотная тропинка, на которой я стояла, крупные валуны, словно скатившиеся под своим весом и застрявшие в растительности, резко бросались в глаза. Среди камней многочисленными островками пробивались травянистые кочки, корявые кустарники и могучие деревья с мощными кронами, переплетающимися в запредельной выси, практически скрывая небо, но в редких просветах виднелась полная луна. Где-то внизу весело звенела небольшая речушка, наполняя воздух влагой.

Пока я рассуждала, куда же меня занесло в этот раз, и в какую сторону мне идти, на тропинке передо мной возник огромный зверь, просто приморозив меня к месту горящими желтыми глазищами. Густая серебристая шерсть тускло светилась в разреженном свете, мощные лапы уверенно стояли на рукотворной тропе, взгляд хищника и царственная поза выдавали в нем явного хозяина этих мест. Волк. Точнее волчица. Я снова посмотрела на зверя, особенно в ее глаза. Такие знакомые желтые глаза, которые я видела сегодня в зеркале. Внезапно меня озарила простая догадка, поставившая все на свои места.

Я же в поттериане, а там были люди с внутренним волком и характерными желтыми глазами. Вот так занесло... Волчица стояла молча и не двигалась, изучающее взирая на меня. Невольно я залюбовалась прекрасным зверем, пораженная ее мощью, красотой и уверенностью, а так же разумом, светившимся в ярких глазах.

— Красивая, — заворожено прошептала я, разрушив хрупкую тишину молчаливого противостояния.

Волчица слегка оскалилась и сделала шаг навстречу, продолжая сверлить меня недоверчивым взглядом.

— Почему я здесь? — мне казалось, что хозяйка внутреннего мира непременно знает ответ на мучавший меня вопрос.

Серебристый зверь отчетливо вздохнул, совсем как человек.

— Где вторая половинка твоей души? — та, чье место я невольно заняла.

Последующей реакции волчицы я не ожидала, она плюхнулась на хвост и, задрав голову к невидимым небесам, завыла, долго, отчаянно, протяжно и безысходно, словно оплакивая утрату.

— Ты понимаешь, что это безнадежно? — криво усмехнулась я, начиная догадываться, что мое появление в этом теле не обошлось без обратной стороны души ведьмы, что не пожелала идти за грань или остаться в одиночестве, после смерти человеческой части. — В магии я совсем ничего не понимаю. В квиддиче, кстати, тоже. В полетах тем более. Как быстро обнаружат одержимость? Ты не думаешь, что в скором времени нам придется тесно пообщаться с экзорцистами и их методами освобождения жилплощади от лишних нелегалов? Сомневаюсь, что их методы приятны. Зачем это?

Волчица, прервав свой плач, смотрела неотрывно, и мне стало не по себе от ее немигающего взгляда. Потом она внезапно прыгнула, прямо из сидячего положения, без предупреждения и угрозы. Увернуться я не успела, а затем наступила темнота.

Пришла в себя я в своей необъятной постели. Голова болела нещадно, словно с похмелья, перед глазами двоилось. Пообщалась с подсознанием, называется. Угу. Ледяной пол обжег голые ступни, колючими льдинками проскочив по позвоночнику и развеяв туман в голове. Боль от этого не унялась. Срочно нужен аспирин. Я резко вздохнула, выпустив пар в морозный воздух стылых покоев. И отопление.

— Акцио палочка! — сама не ожидала от себя, но пока изумлялась, в предупредительно вытянутую руку упала теплая деревяшка. Оп-па. Сюрприз!

После недолгой инвентаризации выяснилось, что кое какие навыки и знания мне перепали. Не иначе волчица постаралась, ей очень не хочется за грань. И к экзорцистам. Знания однобокие, как будто смотришь со стороны и видишь лишь внешний эффект и сопровождающие слова без понимания сути, но это понятно, волку магия не интересна, если только не в плане защиты от агрессора. Зато рефлексы тела достались в полной мере, и теперь все мои движения выглядели резкими и рваными от вступления в конфликт памяти тела и привычек новой личности. Мда, та еще проблема. Одно хорошо, волчице всегда было любопытно, и она подглядывала за жизнью основной личности и хорошо запомнила имена и внешность коллег и учеников. Уже легче, с кругом общения я не попаду впросак по банальной причине, если не узнаю собеседника.

Мне другое интересно, как допустили оборотня до преподавания. Хотя, если верить воспоминаниям внутреннего зверя о двойственности сознания Роланды не догадывался даже покойный муж, не говоря уже о прочем окружении. Хотя характерные желтые глаза как бы прямым текстом намекают. Если вспомнить канон, там тоже мелькал один оборотень, сверкающий выдающими его с головой глазенками, что прежде учился в школе, а затем и преподавал, правда там, помнится, были явные проблемы, и закончилось все печально. Роланда же со своей темной половинкой души жила в полном согласии и подлунных обострений пушистой болезней за ней не наблюдалось. Судя по своевременной помощи, оказанной мне, и у меня подобных проблем не предвидится. Я не хлюпик Люпин и прятаться за зельями и нытьем от своей сути не буду. На краю сознания отчетливо прозвучал одобрительный хмык. Вот и договорились.

Утро по обыкновению встретило меня нежданной посетительницей. Естественно, меня в очередной раз посетила МакГоннагал. И что ей неймется? Знает же, что мужа чужого у меня здесь нет. Хм, правда, кошка же у нас миссис, а муж ее где?

— Роланда? — не выдержала Минерва моего пристального оценивающего взгляда. — Тебя снова не было на завтраке!

— А так же на обеде и ужине. Это преступление? — усмехнулась я. — Кстати, и тебе доброго дня, коллега.

— Я о тебе беспокоюсь, Роланда. А ты все ершишься. Хватит строить из себя безвинно пострадавшую, все равно никто давно не верит.

— Приму к сведению. Это все? — звуки набатом отдавали где-то глубоко под черепной коробкой, пульсирующими волнами растекаясь по всему телу, я осторожно потерла виски, облегчения это простое действие мне не принесло.

— Я давно тебе говорю — иди к Помфри! И я распоряжусь, чтоб эльфы убрали у тебя все огневиски. Мне это надоело! — сурово поджатые губы профессора трансфигурации и ее бегающие глазки, пытающиеся скрыть свой интерес, но мельком обегающие все обозримое с данного ракурса пространство, вызывали у меня лишь дикий смех. Я бы и не прочь посмеяться, да боюсь потерять сознание от реакции организма на столь смелое действие.

— Минерва, я тебе и в прошлый раз предлагала поискать моих любовников и алкоголь самой, раз мне не веришь. Что это за ханжество подозревать, но перекладывать ответственность на чужие плечи. Тем более эльфийские бессловесные. Ты и к подопечным своим так относишься? Мне искренне их жаль.

Заместитель директора недовольно поджала губы, смерив меня презрительным взглядом, но в полемику вступать не пожелала.

— Раз с тобой все в порядке, то я оставлю тебя. Помни, я все еще жду график тренировок квиддичных команд. Не затягивай, — оставив последнее слово за собой, начальство, высоко вздернув тощий подбородок, пафосно удалилось.

Ну и черт с ней. Точнее — Мерлин. Или как тут принято говорить. Не важно. Но пообедать определенно стоит, организм поддержал данную благую мысль нетерпеливым бурчанием. Вначале я полезла в шкаф, в поисках чего поприличней длиннополого теплого халата, в который я усиленно заворачивалась. Гардероб порадовал разнообразным ассортиментом монашеских ряс разнообразных цветов и фасонов. Угу, закатай обратно губу, дорогая, хвастать стройным телом тебе здесь не придется, довольствуйся мешковатыми рясами. Мантии, здесь они зовутся мантии.

С обедом получилась заминка. В Большой зал идти не хотелось, а где здесь кухня, я даже не представляю, хотя точно знаю, что она есть. Попробуем по-другому. Я уселась на единственный в покоях стул, перед небольшим столиком, явно предназначенным для ведения записей, судя по пергаментам, безжалостно скинутым мною на пол, и чернильницей с пером. Требовательно постучав по столешнице, огласила в пространство:

— Явись передо мной...

Громкий хлопок, раздавшийся на середине фразы, возвестил, что цели я своей добилась.

— Профессору, мэм, нужна помощь? — пролепетало нечто ушастое,глазастое и страхолюдное.

— Профессору нужен обед, — проникновенно сказала я, беспардонно рассматривая прислуживающий магам вид волшебных существ.

Ушастое недоразумение молча испарилось. Зато спустя пару минут, передо мной материализовалась чашка ароматного супа, исходящая паром, овощной салат со свиной отбивной, мягкие ломтики хлеба и знаменитый кубок с тыквенным соком. Приятного аппетита! Кому он нужен, этот Большой зал, нас и здесь неплохо кормят.

Всю следующую неделю я посвятила разбору доставшихся бумаг и прочего наследства предыдущей хозяйки. Моя прошлая жизнь как-то незаметно истлела и постепенно начала меркнуть в сознании, отступая на второй план, и теряя свою значимость. Точно говорю, что за подобные метаморфозы нужно благодарить темную сторону моей души, она имеет на меня влияния гораздо больше, чем бы мне хотелось. Но от этого никуда не денешься, остается лишь смириться, что это тоже я, только в звериной ипостаси. Я уж для себя решила, что это не проблема.

Скрупулезно обошла все подсобные кладовки с инвентарем, хозяйским взором окидывая привалившее мне богатство. Если чемоданы с мячами не вызвали у меня никого нарекания, то вытащенные на свет летательные аппараты, сиречь метла обыкновенная, вызвали лишь острый приступ жалости к предметам глубоко пенсионного возраста. Какие полеты, это даже от легкого ветерка рассыплется по прутику, все чары давно уже выветрились и держатся, Мерлин знает, каким неведомым науке чудом. Надежность, да, Минерва?

Я вызвала к себе капитанов квидичных команд факультетов для определения графика тренировок и, взмахом руки, прекратила возникший было гвалт споров. Затребовала расписания уроков всех курсов, состоящих в факультетской команде, и на основании их сама составила график, постаравшись быть беспристрастной и распределить часы по справедливости. А затем просто подсунула его МакГоннагал на утверждение, не забыв высказать свое мнение по поводу состояния школьного инвентаря. А поскольку в выражениях не стеснялась, то судя по легкому шоку собеседницы, расширила не только ее словарный запас, но и обогатила ее память пикантными подробностями из биографии всех ответственных за данное безобразие.

На следующий день осчастливила заявившихся игроков, жаждущих выйти на поле. Как и ожидалось, нашлись недовольные, что их мнение не было учтено при дележе аренды вожделенного объекта. Возмутился капитан ало-золотых, напирая на то, что зеленым змейкам достались лучшие, по его мнению, часы. На что я ехидно предложила накатать жалобу директору и пересмотреть расписание на педсовете в присутствии всего преподавательского состава. Потом подумав, добавила:

— Можете поменяться, если полюбовно договоритесь, но расписание менять не буду, — откровенно говоря — лень.

Капитан команды Гриффиндора как-то резко сдулся, бросив кислый взгляд на молчаливого и неприступного, как скала, слизеринца. Судя по всему, тот с удовольствием пойдет на уступки, вот только что потребует взамен за услугу — большой вопрос. Вуд это тоже отлично понимал. Остальные даже не подумали возмущаться, просто смирившись с моей прихотью.

Наконец настал знаменательный день, которого с нетерпением ждут все первокурсники, и с отборным матом недовольная я. Перед уроком я выловила ближайшего первокурсника с пчелиного факультета и потребовала отвести меня на кухню. Глядя на мою перекошенную рожу, полную любви к ближнему, мальчик нервно сглотнул и не рискнул спорить. Он не только отвел меня до нужного места, а еще и любезно поделился особенностями нахождения скрытой двери. Поблагодарив своего провожатого и наградив десятью баллами за готовность прийти на помощь, потеряла к нему интерес.

Кухня встретила меня кучей разнообразных запахов, бренчанием посуды и скоростным мельтешением домовиков.

— Что желает профессор? — подобострастно обратился ко мне ближайший ушастик, завернутый в полотенце с гербом школы.

— Профессор желает двух помощников на урок по полетам, чтоб проследить за безопасностью. Ищи себе компанию и жди меня на квиддичном поле!

Как не неслась я стремительными шагами в сторону квиддичного поля, распугивая всех попавшихся мне на пути, домовики успели первыми. И даже разложили учебный инвентарь ровным рядочком. Все двадцать штук. Около метел стояли группами по факультету детки и занимались тем, чем могут заниматься дети этого возраста. Хвастались. Особенно выделялись рыжий и блондинчик, по их словам они залетали так высоко, что зачастую пересекались с траекториями вертолетов и дельтапланов.

— Это все очень поучительно, молодые люди. Вот вы нам сейчас и расскажете, какие размеры штрафов предусмотрены за нарушение Статута Секретности, и какие дисциплинарные меры применили ваши родители за неоправданный риск собственному здоровью и безопасности всего магического общества?

Ученики испуганно замолчали под моим испытующим взглядом, а два самых ярых спорщика стыдливо уставились на носки своих туфель.

— Ну, чего стоим? Живо построились к метлам, — рявкнула я, иронично наблюдая за начавшейся суетой. — Отлично, а сейчас слушаем технику безопасности. Первое, я говорю, вы выполняете. Неповиновения я не потерплю. Второе, никаких ссор и выяснений отношений на моих уроках. Третье, начнете лихачить — не допускаетесь на уроки полетов и в состав квиддичной команды. На заступничество деканов не надейтесь. Далее, метла не самый удобный транспорт. На мой взгляд, ковры-самолеты гораздо комфортнее, к сожалению, они запрещены, но мы не будем разбирать подлые приемы коммерческой конкуренции. Мы будем разбирать основы аэродинамики, — злорадно закончил я, глядя на ошарашенные детские личики. — Теперь вытянуть руку над метлой и четко произнести — вверх!

— Вверх! — послушно раздался нестройный хор.

Через пять минут справились даже самые неуверенные. После пыталась объяснить как сесть на данный рабочий инвентарь и случайно не покалечиться, а после махнула рукой, и установила задачу: поднять метлу, сесть, взлететь на пару футов, зависнуть, затем опустится. Очередность указала с ближайшего ко мне конца строя. Далее все пошло как по маслу, поднявшиеся было волнения, я усмирила одним взглядом. Как бы ни утверждали чистокровные, что они с колыбели рассекают небеса на метлах, без присмотра я их оставлять не собиралась, и участие в квиддичной команде — желанная мечта многих. Все же привычных к полетам деток было видно сразу, четко давали команду, легко балансировали и плавно опускались, не то что новички, пытающиеся сладить с норовистыми законами физики и найти точку равновесия в воздухе.

Все шло без эксцессов, пока очередь не дошла до пухленького гриффиндорского мальчишки, тот настолько волновался, что у него дрожали руки, и метла слушалась в лучшем случае раза со второго. Едва ребенок оттолкнулся ногами от земли, как старая пенсионерка рванула с небывалой для нее прытью навстречу далеким небесам, унося с собой перепуганного ребенка.

— Стоять! — рявкнула я, вскинув вслед удаляющейся парочке руку с раскрытой ладонью.

Никаких подходящих заклинаний в тот момент мне не пришло в голову, как и выхватить палочку. Но хватило и этого. Ладонь словно в кипяток опустили, зато беглецы замерли в воздухе, как стоп кадр. Ребенок судорожно сжимал в руках рассохшееся древко, а метла под ним с легким гулом мелко вибрировала.

— Ушастики, не спать! Поймать, вернуть на землю!

Рядом со мной возникло знакомое уродливое существо и громко щелкнуло пальцами. Старая метла исчезла из рук перепуганного ребенка и с легким шелестом упала у моих ног. Ученик плавно и медленно был возвращен на зеленую травку, куда тут же и шлепнулся, всем своим видом выражая протест далее покидать твердую и надежную горизонтальную поверхность.

— А как же меры безопасности? — возмутилась кудрявая девочка с ало-золотым галстуком. — Невилл мог пострадать!

— Это метлы неисправны. Мой отец обязательно узнает! — вздернул подбородок давешний хвастливый блондинчик.

— А кто у нас отец? — заинтересовалась я.

— Люциус Малфой. Председатель Попечительского совета, — с вызовом глядя на меня, смешно процедил ребенок, явно копирующий манеру речи своего отца.

— Очень надеюсь, что данная информация дойдет до его ушей, — задумчиво пробормотала я. — Ушастые, ребенку горячего какао, а то он все еще дрожит от шока, — мой палец требовательно ткнул в пострадавшего Невилла. — Да и всем остальным тоже, сегодня прохладно. Говорливая, к метле! А ты блондинчик — жди очереди. Урок продолжается.

Когда за спешащими прочь детьми улеглась пыль, я приказала домовикам убрать инвентарь, а сама задумчиво крутила в руке старую бунтарку. Усмехнувшись невеселым мыслям, я решительно направилась к замку с метлой наперевес. Вот сейчас найду МакГоннагал и покатаю ее на этой самой "надежности, проверенной временем". Кошки же всегда приземляются на лапы, ничего с ней не будет. Если мелкий избалованный сынок надует папе в уши, то у меня есть шанс на встречу с этими неуловимыми Попечителями, коих я погоняю этой самой злосчастной метлой, пока они не утвердят и не профинансируют мою заявку на новый школьный инвентарь.

Где-то в глубине сознания, вторя моим мыслям, радостно скалилась темная сторона моей души.