Бывает и так...

Чёрт, вымотался как собака, весь день на ногах, а ведь так практически ничего и не сделал. Ох, тяжела доля журналистская. Но, слава Богу, вечер и можно позволить себе немного расслабиться. Я зашёл в своё любимое кафе "Студенческая забегаловка", где готовили потрясающий кофе. Вообще-то я кофе не люблю, и поэтому пью очень редко, тем более что меня от него клонит в сон, но кофе "Забегаловки" это даже не кофе, а божественный нектар из кофейных зёрен.

Вообще "Забегаловка" не зря называется студенческой, в непосредственной близости этого заведения аж 3 университета, и в обычное время, здесь этих самых студентов столько, что яблоку негде упасть. Но так как стрелка на часах неумолимо приближалась к семи, то я смел надеяться даже на свободный столик.

В кафе я влетел, прокручивая в голове текст будущей статьи. Что поделать, трудоголик — это диагноз. Но стоило мне поднять голову и окинуть взглядом зал, как мысли о статье, да и вообще все имевшиеся на тот момент мысли просто-напросто испарились. Причиной такого несвойственного моим мыслям поведения, был юноша, сидевший за столиком у окна и бросавший в это самое окно грустные взгляды.

Знаете поговорку "никогда не говори никогда"? Так вот, я твёрдо был уверен, что НИКОГДА не влюблюсь с первого взгляда, я считал, что любовь приходит исподволь, ты внезапно понимаешь, что человек, которого ты знаешь всю жизнь, оказывается и есть твоя судьба. Да и как можно полюбить человека, всего лишь увидев его? А вдруг у него кошмарный характер и куча вредных или раздражающих тебя привычек? Но факт остаётся фактом, я влюбился и именно с этого чёртового первого взгляда.

Словно завороженный я шагнул к его столику и спросил:

— Простите, здесь не занято? — Мысленно я похвалил себя за то, что голос не дрогнул и обаятельно улыбнулся. — Можно присесть?

Он оторвался от рассеянного созерцания своей чашки и несколько удивлённо посмотрел на меня.

— Нет. Пожалуйста — ответил он сразу на оба вопроса и снова уставился в чашку.

А я не мог заставить себя отвести взгляд от него. Невысокий, хрупкий, с длинными пушистыми волосами цвета спелой пшеницы, собранными в хвост на затылке, он был похож на эльфа, а большие изумрудно-зелёные глаза только добавляли сходства. Он чуть сутулился, словно боялся чего-то и готов был в любую минуту сжаться в комочек.

Подбежала официантка, зазывно улыбаясь и старательно демонстрируя все выдающиеся (во всех смыслах) части своего тела. Немного поморщившись от настолько явного приглашения, я сделал заказ и снова посмотрел на паренька напротив. Наши взгляды встретились.

— Не нравится? — он кивнул в сторону официантки.

— Не люблю показушности и случайного траха. — Честно ответил я. — Для меня постель это что-то более... более интимное, сокровенное. — Я иронично усмехнулся. — Наверное, поэтому я и один.

— А как ты относишься к тем, кто продаёт себя, спит за деньги? — Казалось, мой собеседник действительно заинтересован в моём мнении.

— К проституткам? — Я пожал плечами. — Не то чтобы совсем уж отрицательно, мало ли, что толкает человека на подобное, но... это пошло торговать своим телом. Грязно.

— Понятно. — Он снова уткнулся в чашку, а мне наконец-то принесли заказ.

— Борис — представился я

— Антон — он помедлил, но всё же пожал мою руку.

— Чего грустишь, девушка бросила? — знаю, навязываться нехорошо, но мне так хочется его разговорить.

— Скорее парень — хмыкнул Антон, а моё сердце подпрыгнуло: неужели.... Но надежды были нещадно разбиты следующей же фразой — знакомый обещал прийти, помочь с одной программой, а то у меня завтра зачёт по программированию... — Тяжёлый вздох. — Но, наверное, загулял, как обычно, и забыл.

— Может я смогу чем-то помочь? — робко поинтересовался я, — Что за программа?

* * *

Я задумчиво посмотрел на сидящего напротив парня. Странный он, этот Борис, но с ним почему-то спокойно. Такое необычное ощущение, я вообще редко чувствую себя комфортно в обществе мужчины, особенно если он на меня ТАК смотрит, а сейчас мне хорошо и уютно с этим практически незнакомым человеком. И отчаянно хочется верить, что возможно он и будет тем особенным, не таким как все. Он предложил помочь с программой, и я неожиданно для себя согласился. Не знаю почему, может потому, что сроки поджимали, или хотелось продлить это забытое ощущение защищённости, которое не посещало меня со смерти родителей. Так или иначе, но из кафе мы вышли вместе, и пошли к Борису домой. Мне было неловко из-за того, что перекладываю свои проблемы на чужие плечи, и всю дорогу я молчал, уже в подъезде запоздало, спросив, не помешаю ли я кому-нибудь.

— Да всё в порядке — отмахнулся Борис, открывая дверь — я же один живу. Проходи. Быстро скинув обувь, он потащил меня вглубь квартиры в комнату, которую я с порога окрестил кабинетом. Большой мягкий диван, журнальный столик, стен практически не видно из-за стеллажей с книгами. На столе у окна стоял суперсовременный компьютер.

— Чаю хочешь? — спросил Борис, включая комп и забирая у меня диск с программой

— Нет, спасибо. — Предельно вежливо отказался я. Не хватало, чтобы он меня ещё и кормил, я и так ощущаю себя не в своей тарелке.

— Так, вы тут грузитесь, а я всё же за чаем. — Он кивнул мне на удобное кресло, а сам смылся на кухню.

Опустившись на край сиденья, я не сдержал горестный вздох. Никак не даётся мне все, что связано с компьютером, Нет, ну скажите, зачем художнику компьютер? Ах, на нём тоже можно рисовать. Нет, знаете, мне мольберт и кисть ближе монитора с мышью. Жаль, учителя со мной не согласны.

Задумавшись, я не заметил, как вернулся Борис. Поставив поднос с чаем и пирожными на столик, он подошёл ко мне и, положив руки мне на плечи, взглянул на экран компьютера.

— Ух, ты, ну-ка, подвинься.

Меня подхватили на руки и Борис, плюхнувшись в кресло, усадил к себе на колено.

— Удобно? Та-ак, а это у нас что?

— Удобно. — Тихо выдыхаю, но он меня уже не слышит, с головой погрузившись в работу.

Я не узнавал сам себя: сижу на коленях у почти незнакомого парня, и мне это нравится! Мне, которому ненавистны чужие прикосновения, кто вздрагивает от любых, даже случайных и мимолётных касаний. Но от близости Бориса по телу разливается приятное тепло, и мне так хорошо в его объятьях. Что со мной?! Откуда такое блаженство? Почему я чувствую ТАК?

Но как бы мне не было приятно долго так сидеть я не смог. Осторожно, чтобы не потревожить Борю (хотя появилось впечатление, что его даже автоматная очередь сейчас не способна отвлечь от монитора) я перебрался на диван и не заметил, как уснул.

* * *

Когда я закончил дорабатывать программу и, вернувшись в реальность, огляделся, то нашёл своего мальчика (с каких это пор я стал о нём думать именно так?) мирно спящим свернувшись в калачик на диване.

Тихонько позвал по имени, тронул за плечо, но Антон продолжал сладко посапывать, никак не реагируя. Бросил взгляд на часы — начало десятого. Решил: пусть спит, чего зря будить парня? Мне он не помешает. Ну, разве что — тяжело вздыхаю — придётся немного охладиться в душе.

Стараясь не разбудить, я стянул с него джинсы и рубашку, и укрыл пледом.

А утро наступило как-то уж слишком быстро. Приготовив омлет, тостики и поставив чайник на плиту, я пошёл будить Антона. Пару минут помедлил, любуясь. Как же он прекрасен!

— Антош — ласково отвёл прядку волос упавшую ему на глаза и потряс за плечо. — Антоша, вставай.

Мурлыкнув, паренёк потянулся и удивлённо посмотрел на меня.

— М-м-м, Боря? Что, уже всё? Ты извини, я заснул. — Он так очаровательно захлопал ресницами, что я невольно расплылся в улыбке. Сонный Антоша — это чудо.

— Уже утро, малыш. Вставай, а то в универ опоздаешь.

— Утро?! — парень подскочил на диване, но, заметив, что кроме плавок на нём ничего нет, смутился и потянул на себя плед. Снова улыбнувшись, я тактично отвернулся. Кто б знал, как мне хотелось остаться и любоваться его прекрасным телом. Но нельзя, поэтому я пошёл к двери, бросив на ходу:

— Одевайся, умывайся, я жду тебя на кухне, будем завтракать.

Не слушая робких возражений, я заставил его плотно позавтракать, и, отдав диск с программой, проводил до дверей. Это было так... легко, так по-семейному, если на секунду отвлечься от реальности, можно представить, что мы с Антоном живём вместе, и я просто провожаю его на учёбу, чтобы через несколько часов он снова вернулся сюда, ко мне, домой.

Тряхнув головой, отгоняю такое соблазнительное видение и, улыбнувшись, желаю Антоше удачи. В душе теплится огонёк надежды — мы договорились встретиться вечером в том же кафе.

Я был настолько счастлив, что хотелось делать приятное всем окружающим. По дороге на работу купил цветы, и подарил их девушкам нашего отдела. Моя напарница Лиза как-то странно на меня посмотрела и, подозрительно нахмурив брови, строго произнесла:

— Признавайся, Рябинин, ты влюбился?

— Да.

Широко улыбаюсь, не собираясь отрицать очевидное. Лизка опешила. Какой облом! Она уже просчитывала варианты как бы расколоть меня хотя бы к концу рабочего дня, а я не с того ни с сего сразу же раскрываю карты. Даже не интересно как-то. Полюбовавшись её обиженной мордашкой, я вернулся к работе, напевая под нос популярную песенку.

* * *

Чёрт! Как я мог настолько расслабиться, что уснул в чужом доме?! А Боря, почему он не разбудил меня, да ещё и раздел и укрыл пледом. Было странно и непривычно ощущать себя тем, о ком заботятся, но очень приятно.

Программа, которую Боря сделал, произвела на нашего препода по программированию неизгладимое впечатление. После первой в моей жизни пятёрки по этому предмету на меня в группе косились целый день. Хорошая у меня группа, все знают, чем я зарабатываю на жизнь, но нормально общаются со мной, а некоторые считают если не другом, то хорошим приятелем точно. Только я до сих пор боюсь довериться кому-то из них и подпустить ближе, и это в двойне странно, что я так легко поверил Боре — человеку, которого ещё вчера не было в моей жизни.

Уроки закончились, и я, заскочив в общежитие переодеться, понёсся со всех ног в "Забегаловку", где договорился встретиться с Борей. Почему-то волновался, как на первом свидании, хотя, если подумать, я ещё никогда на них и не был, да и эту встречу свиданием не назовёшь. Я сидел и потягивал кофе, поминутно бросая взгляды то на дверь, то в окно, и отчаянно боясь, что он не придёт. И всё же непостижимым образом пропустил его появление.

— Привет!

Он плавно скользнул на сидение напротив и улыбнулся мне.

— Привет.

Кажется, я покраснел. О, нет, нет, только не это. Но вроде бы Боря не заметил, или, по крайней мере, сделал вид. Мы... разговаривали. Просто говорили, ни о чём и обо всём. Боря шутил, рассказывал забавные истории, а я наслаждался его обществом, и простым человеческим общением. Потом мы гуляли, ели мороженое, и Боря проводил меня до общежития. Наверное, это всё же было свидание.

Мы стали видеться каждый день. Иногда так же гуляли, иногда сидели у него дома. Боря стал учить меня рисовать на компьютере, составлять программы изображений на языках программирования, и мне даже понравилось, конечно, это не то, что рисовать в живую, но тоже довольно увлекательно.

А ещё я понял, что влюбился, впервые в жизни.

Но счастье не могло длиться вечно, и однажды прежняя жизнь напомнила о себе, ткнув носом в суровую реальность.

* * *

Мои отношения с Антоном — это что-то необычное. За несколько дней, он стал центром моей вселенной, теперь я уже не представлял своей жизни без него. Видеть его каждый день, слышать тихий застенчивый голос стало необходимой потребностью для меня. Но иногда возникало ощущение, что между нами какая-то стена, что Антон что-то скрывает от меня, что-то важное, что не даёт ему полностью раскрыться мне.

Мы сидели в "Забегаловке", ставшей постоянным местом наших встреч, когда у Антона зазвонил телефон. Бросив взгляд на высветившийся номер, Антон побледнел и поднял на меня полные страха и отчаяния глаза.

— Борь, мне надо уйти.

Он поспешно схватил куртку и рюкзачок, выбираясь из-за стола. Я поймал его за руку.

— Что случилось?

— Борь, пожалуйста, не спрашивай ни о чём, мне просто очень нужно уйти. Я... я всё объясню, потом.

— Когда мы увидимся?

— Завтра, здесь же, в шесть.

— Хорошо.

Отпускаю его руку, и он пулей вылетает из кафе.

Странно, но меня посетило ощущение надвигающейся беды. Моя бабка, воспитывавшая меня после смерти родителей, была довольно известной знахаркой-целительницей, и передала мне многое из своих знаний и умений, так что не доверять своим предчувствиям у меня причин не было. Только бы с Антоном ничего не случилось.

Он не пришёл. Я прождал его до закрытия, но так и не дождался. Снедающее меня беспокойство всё усиливалось. Определённо что-то случилось, иначе Антон обязательно бы пришёл, или хотя бы позвонил мне. К полуночи на душе было так тяжело, что я, купив пачку сигарет (и плевать, что бросил) просто бесцельно бродил по городу, пока солнце не окрасило горизонт с востока алыми красками.

Рассвет я встретил на набережной, выкуривая одну за другой, но моё одиночество было грубо нарушено противным, режущим уши визгом тормозов.

Как в дешёвом гангстерском фильме недалеко от меня, скрытого от посторонних глаз деревом, о которое я опирался спиной, остановился чёрный БМВ с тонированными стёклами. Из открывшейся дверцы было выкинуто бесчеловечно избитое до потери узнаваемости тело. Сверху упала пачка долларов.

— Ты классная шлюшка, парень. Оклемаешься, заглядывай ещё, всегда будем рады поиметь.

Раздался хохот, и машина уехала. Совсем молодой ещё паренёк попытался приподняться, но тут же рухнул обратно на асфальт и заплакал. Моё сердце пропустило удар. Оно не могло не узнать того, кто уже давно безраздельно завладел им.

— Антон, — казалось крик, но лишь тихий шёпот сорвался с губ. Я бросился к моему мальчику, упав рядом с ним на колени.

— Антон, Антошенька, — тихо позвал я, осторожно касаясь плеча.

— Боря? — шевельнулись разбитые в кровь губы, глаза в ужасе распахнулись. — Уходи.

Он отвернулся, скрывая лицо чёлкой.

— Ну, зачем ты так, малыш? — я ласково провёл рукой по волосам.

— Уходи. Я не хочу, чтобы ты видел меня таким.

— Но я видел, и забыть вряд ли смогу.

Антон тихо всхлипнул

— Уходи!

— Конечно, — легко согласился я, подхватывая его на руки, — вместе с тобой.

Судорожно вздохнув, он обвил мою шею руками и, уткнувшись лицом мне в грудь, заплакал.

Жил я недалеко, и поэтому был дома меньше чем через полчаса. Вес парня, которого я нёс на руках, почти не ощущался. Тоненький, хрупкий сам по себе, он был невероятно худ, будто бы не ел несколько дней.

Пока набиралась ванна я аккуратно, стараясь не задеть многочисленные ушибы и ссадины, снял с Антона одежду и с трудом сдержал стон негодования. Тело моего мальчика представляло собой один большой синяк. Удивительно, как все кости целы остались.

— Антоша, — выдыхаю, проводя рукой над его грудью в нескольких миллиметрах от кожи создавая иллюзию прикосновения. Он отвёл глаза и потянул на себя покрывало, стараясь прикрыться.

— Не смотри, не надо. — Жалобно просит он, а мне хочется сжать его в объятьях и целовать до потери сознания убеждая, что он всё равно прекрасен. Но вместо этого я отнёс его в ванную и мягко опустил в воду.

Хмуро посмотрев на мочалку и найдя чересчур жёсткой, я отбросил её в сторону, намылив ладони. Лёгкими поглаживаниями мыл измученное тело, особенно осторожно прикасаясь там, где кожа была повреждена или ушиблена. Я старался быть очень нежным, но всё равно Антон болезненно морщился и глухо постанывал. И всё же я чувствовал, как он расслабляется под моими руками, и это было основным свидетельством его доверия. Закончив это издевательство и над ним и над собой, я смыл мыло и с той же нежностью не вытер даже — промокнул влагу мягким полотенцем. Завернув моего мальчика в простынь, отнёс в спальню и уложил на разобранную постель. Под глазами у Антона залегли тени, он казался необычайно пассивным, как бы уйдя в себя.

Пройдя на кухню, я порылся в шкафчиках и, найдя мешочек с нужным сбором, заварил чай.

— Пей, — я протянул отвар Антону, а сам принялся ковыряться в кладовке, где хранил свои лечебные запасы. Порывшись хорошенько, я наконец-то обнаружил искомую мазь в удивившем меня количестве. Ах, да, это ж меня бабушка затарила, когда я к ней на новогодние праздники ездил.

— Ну, как, лучше? — интересуюсь, усевшись на край кровати и забирая, пустую чашку.

— Да, — тихо отозвался Антоша, — так легко... Что это? Наркотик?

— Ну, почти, — я успокаивающе улыбнулся ему, осторожно переворачивая на живот. — Не волнуйся, абсолютно безвредно.

— Я и не волнуюсь, — вздохнул парень, обхватывая подушку руками и устраиваясь поудобнее. — Что ты делаешь?

— Собираюсь тебя лечить. Лежи спокойно

Я осторожно, еле касаясь кожи, смазывал самые сильные повреждения, глубокие царапины, ссадины. От вида следов от хлыста на нежной коже моего мальчика гнев огненной волной поднимался в груди, вырываясь наружу возмущённым шипением, но пальцы не дрогнув, может лишь еще нежнее, скользили по спине, втирая целебный крем в раны. Наконец пальцы достигли ягодиц и замерли в нерешительности, потому что расслабленное мгновение назад тело закаменело от страха.

— Малыш, — я ласково погладил его по волосам, — будет больно, расслабься, пожалуйста.

Антон мотнул головой, вцепившись зубами в подушку, но мышцы разжались.

Осторожно разведя ягодицы, я до крови закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Конечно же, я понимал, ЧТО увижу, но не думал, что всё будет настолько плохо. Не удержавшись, я скользнул по разорванной дырочке языком и вздрогнул от судорожного всхлипа Антона.

Пока я смазывал истерзанный анус моего мальчика, он кричал, плакал, кусал подушку, но ни разу не попытался вырваться, отстраниться от причиняющих боль пальцев. Закончив, я обнял паренька, привлекая к себе, и принялся шептать что-то успокаивающее, ласково перебирая волосы. Он плакал, уткнувшись мне в плечо.

— Борь, — нерешительно позвал Антон, чуть успокоившись.

— Да, малыш? — я нежно коснулся его век губами.

— Ты ведь уже понял, кто я, почему продолжаешь вести себя так, будто ничего не случилось?

Я вздохнул. Конечно же, я понял, сложно было не понять, чем занимается мой мальчик после той сцены на набережной, но ведь сердцу не прикажешь. И как объяснить ему, что мне это не важно, что я всё равно буду любить его?

— Потому что ничего и не случилось. — Я улыбнулся. — А сейчас, давай-ка закончим лечебные процедуры.

Обречённо вздохнув, Антон послушно вытянулся на постели, позволяя мне смазать синяки и царапины на груди, животе и боках.

— А теперь спи. — Велел я, убирая баночку с мазью в прикроватную тумбочку и накрывая Антона пледом.

— Спасибо, — прошептал паренёк и, свернувшись калачиком, уснул.

Я разбудил его через 3 часа, накормив свежим куриным бульоном, и он снова уснул.

На следующее утро Антону стало хуже. Поднялась температура, он метался по постели в горячке, сбивая простыни в ком. Дав ему выпить фирменный бабушкин отвар, я сидел на краю постели, держа моего мальчика за руку и мучительно размышлял: вызывать скорую или попробовать справиться своими силами? Всё же решив перестраховаться, я взял телефон и вышел в прихожую, плотно прикрыв за собой дверь. Славка приехал через час, осмотрел Антона, и, покачав головой, вышел на балкон курить. Я, разумеется, вышел следом.

— Кто его так? — Спросил друг, глубоко затягиваясь.

— Не знаю. — Я опустил голову.

— Любишь? — То ли спросил, то ли констатировал факт Славка.

— Люблю. — Всё же нашёл нужным ответить я.

Друг понимающе вздохнул и сочувствующе похлопал по плечу. Возможно он единственный из моих друзей, кто может меня понять, ведь Славка тоже живёт с парнем.

— Как врач, могу предложить забрать его в больницу, под надзор опытных психиатров. А как друг, — он снова затянулся. — Как друг, советую быть с ним рядом. То состояние, в котором мальчик сейчас находится, уколами не лечится. Он банально не хочет жить. Если он к тебе хоть что-то чувствует, то своей любовью ты сможешь его вытянуть. А в целом, тут тебе не мне звонить надо было, а бабке своей. Здесь душу лечить надо, не тело.

Докурив, Славка щелчком отправил окурок в полёт и вернулся в квартиру. Ещё раз, осмотрев Антона, он похвалил мазь, попросил у меня баночку, и, сказав, что заглянет через пару дней, пошёл к выходу.

Проводив Славку, я вернулся к Антону и, раздевшись, скользнул под одеяло, обнимая и прижимая к себе. Я говорил о том, как он дорог мне, что без него не смогу жить дальше так, как прежде. Обещал, что всегда буду рядом, что не позволю больше никому причинить ему вред. Я говорил, и чувствовал, как между нашими телами выстраиваются каналы, по которым от меня Антону потекла жизненная энергия, так необходимая ему сейчас. Мне конечно далеко до бабушки, но я сделал всё возможное, что было в моих силах.

Утром всё тело ломило, будто бы я подрабатывал вчера боксерской грушей, но Антону стало заметно лучше и это главное. И всё-таки передача такого большого количества энергии не прошла для меня даром: целый день я, как сонная муха, шатался по квартире, засыпая на ходу, и постоянно что-то ел, восполняя потраченные ресурсы.

К вечеру Антон пришёл в себя, и даже смог самостоятельно поужинать сидя в кровати и опираясь на подушки.

Прошла неделя, Антон окреп настолько, что уже свободно мог перемещаться по квартире. И как-то утром я был разбужен аппетитными запахами, доносившимися с кухни. Остановившись в проеме, я с удовольствием наблюдал за тем, как мой мальчик порхает по кухне, накрывая на стол. Вот он заметил меня и чуть смущённо улыбнулся.

— Боря, уже встал? Садись, сейчас будем завтракать, — и отвернулся к плите, на которой что-то варилось.

Одна моя знакомая как-то говорила, что самое возбуждающее зрелище — мужчина за готовкой. Сейчас я готов был с ней согласиться. Худенькая фигурка Антона одетого в одну мою рубашку, достававшую ему до колен, и с взлохмаченными волосами вызывала настолько жгучее желание, что хотелось завалить его прямо на обеденный стол. И не сдержался бы, наверное, если бы не была ещё жива память о криках боли, которые вырывались у Антона от одного моего прикосновения. И всё же я позволил себе подойти, и обнять своего мальчика, обвив руками его талию и уткнувшись носом в шею.

Ощутив моё возбуждение ягодицами, Антон вздрогнул и испуганно посмотрел на меня. Потом как-то обречённо вздохнул и расслабился, подаваясь назад.

— Глупенький, — ласково кусаю мочку уха, — как бы я не хотел тебя, я ничего не сделаю против твоей воли и без твоего желания. Да и потом, — грустно усмехаюсь, вдыхая запах его волос, — тебе сейчас нельзя.

Он вздыхает и доверчиво кладёт голову мне на плечо.

— Других бы это не остановило.

— Я — не другие.

— Да, я знаю, — он нежно улыбается мне, — давай завтракать.

— Давай, — соглашаюсь, нехотя разжимая объятья.

* * *

— Борь, — осторожно начал я, ковыряясь в тарелке.

— Да, малыш, — мне ободряюще улыбнулись. Знаю, ему не понравится то, что я сейчас скажу, но и оттягивать этот разговор больше не представлялось возможным.

— Ты не мог бы одолжить мне какую-нибудь одежду. Я поеду домой. Ну, то есть в общежитие. — Сказал и внутренне сжался, ожидая ответа.

— Зачем? — нахмурился Борис.

— У меня же учёба, я и так много пропустил. Да и потом, не могу же я вечно жить у тебя. — Смущённо пролепетал я, отводя взгляд.

— Не только можешь, но и будешь. — Он опускается передо мной на колени, берёт мои руки в свои и заглядывает в глаза. — Я тебя никуда не отпущу. Или может... — он нерешительно смотрит на меня. — Я тебе противен, поэтому ты хочешь уйти, да?

— Боренька, — ласково ерошу его волосы, — нет, ты вовсе не противен мне. — Боже, как же больно! — Ну, зачем ты такой хороший. Я не достоин такого счастья.

— А я? Я достоин? — Он с надеждой смотрит на меня. — Малыш, я же лю...

— Нет! — Моя ладонь ложится на его губы, не давая договорить. — Молчи! Не надо! Тебе нельзя меня любить! Я же ШЛЮХА!!! Обычная шлюха, которая продает себя за деньги, которых ты так презираешь! — Я резко вскочил и отвернулся к окну. Господи, за что?

— Антош, я задам тебе всего 1 вопрос. Только, пожалуйста, ответь честно, это очень важно для меня, — раздался сзади тихий голос.

— Хорошо, — я кивнул.

— Тебе это нравится? — Боря подошёл и положил руки мне на плечи.

— Что? — Удивлённо переспросил я. О чём это он?

— Тебе нравится то, чем ты занимаешься?

— Нравится ли мне, когда чужие руки лапают моё тело? — Тихо спросил я. — Нравится ли когда во мне видят не личность, человека со своими радостями и горестями, а смазливое личико и аппетитную задницу, куда можно сунуть свой вонючий член? Нравится ли мне, унижаясь ублажать пьяных в хлам пидоров с садистскими замашками? Да меня тошнит от чужих прикосновений! — Голос сорвался на крик, и я замолчал, сдерживая слёзы.

— Прости, — Борис убирает руки и отступает на шаг.

— Нет! — Оборачиваюсь и прижимаюсь к нему. — Я говорил не о тебе, ТВОИ прикосновения мне очень приятны.

— Мальчик мой, — он нежно обнял меня и поцеловал в висок, — ты останешься со мной?

— Да. Если ты этого хочешь, то да.

Он улыбается.

— Ну что, пойдем, подберём тебе одежду и займёмся твоим переездом?

— Хорошо, — покорно киваю, отводя взгляд. Надеюсь он не пожалеет о принятом решении. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы он был счастлив, но если он предаст меня, я умру. Просто не смогу жить дальше без него. Он вернул меня, дал смысл в жизни. Он сам стал этим смыслом.

* * *

— Устал? — Я присел рядом с Антоном и отвёл с его лица непослушную прядь. Посещение общежития было тяжелым испытанием для нас обоих.

— Немного, — перехватив мою ладонь, он потёрся об неё щекой.

Я улыбнулся и взъерошил его волосы.

— Котенок,

Он мурлыкнул и положил голову мне на бедро.

— Антон, — я отстранился, — не нужно.

— Почему? — На красивых губах появилась издевательская усмешка. — Надо же мне как-то отрабатывать твоё спонсорство.

— Боюсь, твои услуги мне будут не по карману. — Жёстко сказал я и вышел из комнаты.

Облокотившись о перила балкона, я задумчиво вертел в руках сигарету. Зачем он так? Разве я давал повод?

Сосед Антона по общежитию встретил нас ехидной улыбкой и настолько красноречивым взглядом, что мне стало не по себе. Пока Антон спешно закидывал в рюкзак свои вещи, которых, кстати, у него было не так уж много, его сосед нарезал круги по комнате и, наконец, не выдержав, поинтересовался, явно насмехаясь над сложившейся ситуацией.

— Что, Тоха, нашёл себе постоянного спонсора? Надоело по углам перепихиваться?

Антон промолчал, но лицо его залилось краской.

— Ну, а вы — это уже мне, — уверены, что ваш бюджет потянет содержание личной шлюшки? Наш Тоха — дорогое удовольствие.

Ещё минута и я бы врезал этому придурку, художественно раскрасив наглую физиономию, но сжатых кулаков коснулись прохладные пальцы.

— Не надо, Борь, он того не стоит.

Медленно выдыхаю, пытаясь подавить ярость.

— Ты прав. Идём? — Я отобрал у Антона тяжёлую сумку и пошёл к выходу, а в след нам полетело:

— На правду не обижаются!

И вот теперь, оказалось, что те слова задели Антона больнее, чем он хотел показать. Да и меня тоже. Чёрт, ну чего я сорвался и нагрубил ему? А если он обиделся и сейчас уйдёт!? Я резко развернулся, намереваясь броситься в комнату к моему мальчику, и натолкнулся на виноватый взгляд изумрудных глаз.

— Борь, — он кинулся ко мне, обхватил руками за пояс и уткнулся лицом в грудь, — Борь, прости, сам не знаю, как это вырвалось.

— Всё в порядке, малыш, и ты меня прости.

— Я всё время боюсь, с тех самых пор как ты узнал. Боюсь, что действительно нужен тебе только как постельная игрушка. Умом я понимаю, что это не так, что ты настоящий, твои чувства другие, не те, что я знал раньше. Но как же это страшно, довериться. Прости меня, я понимаю, что своим недоверием причиняю тебе боль, но я столько раз уже обжигался, что ещё одного предательства просто не вынесу. Если я сейчас доверюсь, а ты наиграешься в любовь и выбросишь меня за ненадобностью, я не смогу жить дальше, снова вернуться к... — он, всхлипнув, замолчал.

— Что мне сделать, чтобы доказать, что такого никогда не случиться?

— Ты уже доказал это, просто мне страшно. Я давно разучился верить. Верить тебе я ещё смогу, а поверить в себя — не знаю. По крайней мере, не сейчас. Не торопи меня, пожалуйста. — Грустно вздохнул мой мальчик.

Я приподнял его подбородок, привлекая к себе и накрыл его губы своими. Первый поцелуй, он сладок как мёд, в нём растворяются все горести и печали. Антон прижался теснее робко отвечая, словно это у него действительно было впервые. Я отстранился лишь тогда, когда лёгкие обожгло нехваткой кислорода.

— Я люблю тебя.

Он молча посмотрел на меня, но потом виновато отвёл взгляд. Я и не ждал ответа, и его отсутствие вовсе не означало, что он ко мне ничего не чувствует.

— Пойдём — Антон взял меня за руку и повлёк за собой в квартиру.

* * *

Я привёл Бориса в спальню и, усадив на кровать, опустился перед ним на колени. Он хочет меня, я знаю, хочет, но сдерживается. Я сейчас ещё не готов к близости, ни морально, ни физически, но доставить Боре удовольствие мне ничего не стоит. Не могу пока сказать как он дорог мне, но, надеюсь, он все поймёт. Дрожащие пальцы принялись расстёгивать пояс на его брюках. Сколько раз я делал то, что собираюсь сделать, но почему-то волновался как девственник.

— Антош, — Боря отстранил мои руки и заставил посмотреть ему в глаза, — не надо, я не клиент. Со мной ты будешь учиться ПОЛУЧАТЬ удовольствие, а не только дарить его.

Меня нежно уложили на постель и принялись раздевать, покрывая поцелуями каждый новый обнажавшийся участок кожи. Я замер, неужели он сейчас... Но, заметив моё напряжение, Боря посмотрел мне в глаза и ободряюще улыбнулся.

— Расслабься.

И я послушался. Так странно было просто лежать и наслаждаться ласками. В каком-то смысле я действительно был девственником. Впервые я чувствую себя в постели не вещью, а холимым и лелеемым возлюбленным. Его губы и руки были, казалось, везде, принося с собой наслаждение. Я выгибался и стонал под его ласками, сходя с ума от остроты новых впечатлений. Его рука скользнула вниз, и я захлебнулся криком. Запустив руки в его волосы, я притянул голову Бори к себе и поцеловал. Ритмичные движения его руки внизу и вторящие им движения языка у меня во рту слились воедино, и, в какой-то момент, я не вынес этой сладкой пытки и с протяжным стоном кончил ему в кулак. На глаза против воли навернулись слёзы.

— Ну что ты, глупенький, — ласково прошептал Боря, собирая губами слезинки.

— Боренька, — я прижался к нему, зарываясь лицом в грудь, не зная как выразить словами, благодарность от того, что он сделал для меня. Простого "спасибо" было кошмарно мало.

— Поспи, котёнок, ты устал, — он накрыл меня одеялом и поднялся с кровати.

— Нет, — я ухватил его за руку, — останься со мной, прошу.

— Хорошо, — скинув рубашку и джинсы, и оставшись в одних плавках четко очерчивающих его возбуждение, он забрался под одеяло, нежно прижимая меня к себе. — А теперь спи.

— А как же ты? — Удивился я, всё-таки Боря был очень возбуждён.

— А я потом холодный душ приму.

— Давай я лучше...

— Нет, спи. — Отрезал он, давая понять, что развивать эту тему не намерен.

Я вздохнул: вот упрямец! Немного повозившись, устраиваясь, поудобнее я, наконец, затих и действительно уснул, всё-таки день выдался тяжёлым.

* * *

Утром меня разбудили нежным поцелуем.

— Антон. — Выдохнул я, перехватывая инициативу и подминая под себя хрупкое тельце.

Антоша хихикнул, но в глубине его глаз плескался страх, память о пережитом потрясении всё ещё была жива, и он боялся, не смотря на мои вчерашние ласки и полученное удовольствие.

— Доброе утро, соня. — Он очертил пальчиками контур моего лица. — Вставай, а то на работу опоздаешь, да и мне в универ пора.

Вздохнув, признавая его правоту, я откатился в сторону и поднялся с кровати.

— Завтрак уже на столе. — Сообщил он, скидывая в рюкзак необходимые для учёбы принадлежности.

Пока мы обувались и одевались в прихожей, я вспомнил, о чём подумал, когда точно так же провожал на учёбу Антона во второй день нашего знакомства. Мечты сбываются. Улыбнувшись, притягиваю моего мальчика в объятья и крепко целую.

— Увидимся вечером.

— Да.

Теперь, когда мне было к кому спешить домой рабочий день, казалось, растянулся до бесконечности. Нет, я любил свою работу, просто с появлением Антона в моей жизни, некоторые приоритеты сместили свои позиции. Лишь только стрелка на часах коснулась пяти, ознаменовывая конец рабочего дня, как я уже был полностью готов покинуть редакцию, что для меня — злостного трудоголика — было нехарактерно. Почти у самого выхода меня перехватила наша леди-босс и попросила зайти к ней в кабинет. Пожав плечами, двинулся следом за ней, хотя и был несколько недоволен внеплановой задержкой. И я совсем не переживал по поводу предстоящего разговора: Галка Стрижёва была моей одноклассницей, которой я в школе писал сочинения и давал списывать домашку, кроме того, работал я не смотря ни на что, на достаточно высоком уровне и придраться ей всё равно не к чему.

— Борь, я надеюсь, ты помнишь, что мы завтра едем на шашлыки по случаю моего дня рождения? — Грозно спросила леди-босс, устраиваясь в кресле.

Ну, конечно же, я забыл. Чёрт, а ведь обещал, даже подарок уже лежит купленный!

— Гал, — начал я виновато, но она тут же перебила:

— Даже не обсуждается, Рябинин.

Я задумался. Обижать Галку отказом не хотелось, да и компания соберётся неплохая, уж я то знаю, не первый год езжу на это мероприятие, но Антон...

— Гал, ты не против, если я приду не один? — Осторожно спрашиваю.

Галка удивлённо вскидывает брови. Она является одной из тех немногих близких друзей, кто знает о моей ориентации, как знает и о том, что после "ошибки юности" у меня ни с кем не было серьёзных отношений.

— По редакции ходят слухи, что ты влюбился, но признаться честно я им не верила. Борь, всё действительно серьёзно?

Когда она вот так на меня смотрит, начинаю чувствовать себя её непутёвым младшим братишкой, которого нужно постоянно опекать и следить чтобы он не сделал глупость. Предельно серьёзно смотрю ей в глаза.

— Да, Гал, я люблю.

Галка улыбнулась.

— Тогда ты просто обязан меня познакомить с этим чудом природы, который смог завоевать твоё сердце.

Улыбаюсь в ответ.

— Ты права, он действительно чудо.

Дома я, скинув обувь, первым делом протопал на кухню, откуда доносились притягательные ароматы жареной рыбы. Разумеется, Антон пришёл раньше меня, я даже выдал ему дубликат ключей, чтобы он смог попасть в квартиру, и сразу принялся за готовку.

— Хозяюшка моя! — Оплетаю руками его талию и целую в основание шеи.

Он доверчиво отклоняется назад, и откидывает голову, предоставляя моим губам, место для маневра, чем я незамедлительно и воспользовался.

— Борь, выбирай, или я или ужин, а то сейчас все пригорит.

Я не на шутку задумался и даже сосредоточенно нахмурил брови, но, прислушавшись к недовольно ворчащему желудку, горестно вздохнул и разжал руки.

— Так и быть, выбираю ужин.

Антошка весело усмехнулся.

— Ну, тогда быстро мыть руки и за стол.

— Есть, сэр! — "Щёлкнув каблуками" разворачиваюсь на 180 градусов и бодренько шагаю в ванную исполнять приказ.

Но вот ужин закончен, посуда вымыта, и я снова тяну загребущие ручки к своему мальчику. Вместе мы устраиваемся на диване перед телевизором, Антон уютно разместился у меня на коленях, склонив голову на плечо. Нежно перебираю его волосы, вдыхая их аромат. Так хорошо! Готов сидеть так вечно... если бы не одна ма-а-аленькая проблемка. Антоша тоже её заметил и немного поёрзав со вздохом заключил:

— Ты возбудился.

— Антон...

Но он не дал мне договорить, прижав ладонь к моим губам, а потом взял мою руку и положил себе на пах. Чуть надавив, провожу рукой вверх-вниз и Антоша, прикусив губу, тихонечко стонет, он тоже возбуждён не меньше моего. Поднимаю моего мальчика на руки и перемещаюсь в спальню. Страстные поцелуи перемежаются с нежными, руками, не переставая ласкать, высвобождаем друг друга из одежды. Антон лежит передо мной, раскинув руки, выгибаясь в ответ на ласки, такой нежный, чувственный, страстный и невообразимо прекрасный в своей наготе. И я готов любоваться им вечно.

— Боря. — Антон опускает глаза и краснеет, смущаясь под моим взглядом. — Иди сюда.

Хочется взять его немедленно, но, призвав всю силу воли, сдерживаю безумный порыв, после всего, что ему пришлось пережить, не хочу, чтобы он стал бояться ещё и меня. Склоняюсь над ним, целую подбородок, плечо, вылизываю дрожащее от стонов горло, ключицы, чуть прикусываю и тут же зализываю соски. Антон мечется по постели, выгибаясь до хруста в позвоночнике, и уже даже не стонет, а вскрикивает от каждого прикосновения влажных губ к разгорячённой коже. Пальцы бессильно комкают простыни, ноги сами собой расходятся в стороны, раскрываясь мне. Как жаль, что я не могу запечатлеть этот момент навечно.

Спускаюсь ниже, проводя языком влажную дорожку от грудной клетки до паха, и легонечко дую. Его сладостный крик разносится по всей квартире. Надеюсь, соседи не слышали, а впрочем... пусть завидуют.

Обхватив Антона руками за бёдра, закидываю его ноги себе на плечи, и вбираю в рот, истекающий соком член. Но он не даёт мне в полной мере насладиться собой, взрываясь сокрушительным оргазмом от первого же прикосновения. На некоторое время Антон теряет сознание, и я, воспользовавшись моментом, переворачиваю его на живот и осторожно раздвигаю ягодички. Да, полноценного секса мне сегодня не видать, но кое-что думаю сделать можно. Баночка с целебной мазью нашлась в тумбочке. Открываю крышку и поворачиваюсь к моему мальчику, чтобы натолкнуться на серьёзный взгляд изумрудных глаз, внимательно следящих за моими действиями. Несколько мгновений он смотрит прямо на меня, а затем утыкается лицом в подушку и расслабляет напряжённое тело, смиряясь.

Тяжёлый вздох удаётся сдержать с трудом. Всё ещё не верит. Что ж, слова здесь не помогут, надеюсь, действия окажутся красноречивее. Медленно, очень медленно, со вкусом, наслаждаясь каждым мгновением процесса, покрываю поцелуями шею, плечи, немного напряжённые лопатки. Отдельно уделяю внимание каждому позвонку. Я знаю, что у него есть очень чувствительные местечки на боках и пояснице, за них принимаюсь с особым тщанием, покусываю, вылизываю, щекочу... Не удержался и поставил на правом бедре очаровательный засосик. Антон уже изнемогает от вновь охватившего его желания и, всхлипывая, постанывает, сильнее вжимаясь в постель и потираясь об неё бёдрами. На пробу провёл языком по нежной коже под коленками и был награждён коротким вскриком.

Я намеренно избегал в своих ласках касаться ягодиц, но теперь, думаю, можно заняться и ими. Набрав на пальцы немного мази, скольжу между двух половинок и замираю на ещё не до конца зажившей дырочке. Антон испуганно вскрикивает и зажимается. Приходится оторваться от выцеловывания сердечка на правой лопатке и, скользнув языком по мочке уха прошептать:

— Расслабься. Верь мне, малыш, я не причиню тебе вреда.

Антоша судорожно вздохнул, но поступил так, как я велел.

Возвращаюсь к прерванному занятию и погружаю внутрь один палец. Мышцы инстинктивно сжимаются снова.

— Антош, больно? — Спрашиваю обеспокоено.

— Н-н-нет.

Он снова расслабился, и я продвинулся немного глубже. Ну, где же, где она? А, вот, нашёл! От прикосновения к заветной точке Антон выгнулся и застонал, и это вновь был стон наслаждения. Я подвигал пальцем, продолжая воздействовать на простату, затем ввёл ещё один палец, тщательно смазывая на удивление узкий, если вспомнить прошлое Антона, проходик целебной мазью. Антон завертел попкой, сам, насаживаясь на пальцы и продолжая стонать уже в полный голос. Свободной рукой начинаю ласкать себя, в такт движениям внутри моего мальчика. Антон замечает это, и вдруг, оттолкнув обе мои руки, тянется ко мне и доводит до разрядки ртом, проглотив всё до капли. Упав рядом с ним на постель, беру его плоть в ладонь и парой мощных движений помогаю кончить во второй раз.

За всё это время, я не сказал ему ни одного ласкового слова, и сейчас, притянув обессиленного Антошу в свои объятья, начал исправлять этот недостаток, нашёптывая на ушко всякие милые глупости.

— Борь, — он поднял на меня виноватый взгляд. — Прости. На какой-то момент мне показалось... и я перестал тебе верить, а ты...

Антон всхлипнул и уткнулся мне в плечо.

— Не надо, котёнок, я ни в чём тебя не виню, не стоит портить такой момент, не плачь.

Он смотрит на меня, улыбаясь одними кончиками губ, проводит дрожащими пальцами, обрисовывая черты моего лица.

— За что мне такое счастье? Видит Бог, я его не достоин.

— А мне плевать! — Я перехватываю его руку и целую в середину ладони. — Я люблю тебя.

* * *

То, что происходит в постели с Борей, сложно передать словами. Чистейший всепоглощающий экстаз. Единственное что омрачает такие моменты, так это невозможность подарить ему наслаждение подобное тому, что я испытываю в его объятьях. Страх. Где-то на уровне подсознания, неконтролируемая боязнь отдаться полностью, до конца, боязнь снова испытать боль. Я уже говорил, но, наверное, не устану повторять, что недостоин подобного счастья.

Боря, мой милый Боренька, ты всё понимаешь без слов, ты не торопишь меня, хоть ожидание и мучительно, но ты ждёшь, пока я не разберусь со своими внутренними демонами и не буду готов принять тебя всего, без остатка. А ещё ты даришь мне небывалое наслаждение, получая лишь малую толику удовольствия взамен. Хочется бросить к твоим ногам весь мир, но сейчас я не могу дать тебе даже то единственное что у меня есть — себя.

— Антош, — Боря легонько проводит кончиками пальцев по позвоночнику, вызывая сладостную дрожь во всём теле.

— Да?

Поднимаю на него глаза, и он тут же касается губами век. От его щемящей душу нежности хочется плакать, но вместо этого я улыбаюсь, чтобы он улыбнулся в ответ.

— Какие у тебя планы на выходные?

Качаю головой.

— Всё что захочешь.

— Понимаешь, так получилось, что у моей подруги, бывшей одноклассницы, а по совместительству ещё и начальницы завтра день рождения. Я приглашён и не могу отказаться. Мы едем за город с ночёвкой, составишь мне компанию?

Я растерялся. Поехать с Борей туда, где будет куча незнакомого народа, и более того, близкие Борины друзья...

— И как ты им объяснишь... меня?

— Очень просто, ты — мой выбор, моя пара, мой любимый.

Каждый новый эпитет он сопровождал поцелуем и я почувствовал, что начинаю терять нить нашего разговора.

— Борь, — отстраняюсь и серьёзно смотрю на него. — Ты, правда, этого хочешь?

— Да.

Твёрдый и предельно честный ответ.

— Тогда я согласен.

Улыбаюсь, а на душе грусть и лёгкое беспокойство. Наверное, что-то было в выражении моих глаз, потому что Боря нахмурился и спросил:

— Что случилось? Тебе не по душе моё предложение? Тогда к чёрту всех, мы никуда не поедем.

— Нет, нет, Боренька, всё хорошо. Просто я опасаюсь встретить там знакомых.

Боря посмотрел непонимающе, а когда я виновато отвёл взгляд, вздохнул.

— А-а, ты про этих знакомых. Малыш, я уже говорил тебе, мне плевать на то, что было до меня.

Качаю головой и тихо шепчу:

— Я не хочу, чтобы они задевали тебя тем, что ты подобрал и вывел в люди дешёвую подстилку, которую они не раз имели.

— Если ты ещё раз заговоришь о себе в подобном ключе, я тебя выпорю!

Голос Бориса дрожит от едва сдерживаемой ярости.

— Я всего лишь говорю правду, называя вещи своими именами. Нельзя убегать от реальности, а в реальности я просто шлюха.

Я думал Боря меня ударит, и боялся поднять на него взгляд, но пальцы необычайно нежно коснулись моей щеки.

— Я люблю тебя. Скольким мужикам мне нужно подставить задницу, чтобы тебя перестало смущать твоё прошлое?

— Боря, нет!

Сердце болезненно сжалось. Я не хочу, чтобы он прошёл через подобное, только не он.

— Тогда перестань унижать себя. Мы поедем на этот долбаный день рождения, и первого кто решится неуважительно к тебе отнестись, увезет скорая с сотрясением мозга и сломанной челюстью.

Я молча начал покрывать поцелуями его грудь, стараясь отвлечь от этой темы. Манёвр удался и Боря, забыв обо всём, снова потянулся к моим губам.

На следующий день на парах я был довольно рассеян. Боря сказал, что подъедет к универу к концу занятий, и мы сразу отправимся за город. Я очень волновался. Несмотря на Борину вчерашнюю браваду, не хотелось становиться причиной разлада его отношений с друзьями.

Наверное, оттого, что я ходил как в воду опущенный, на последней паре ко мне подсел Никита. Он был одним из тех, кто относился ко мне по-настоящему хорошо. Наверно потому, что тоже был геем.

— Тоха, чего это ты такой потерянный сегодня, случилось чего?

— Нет, Ники, всё в порядке, не обращай внимания.

Отвечаю, улыбкой благодаря за беспокойство.

— Знаешь, ты никогда не умел врать, так что колись. Проблемы на... кхм, работе?

Улыбаюсь по-настоящему, широко, светло.

— Нет, с этим я завязал.

Он просиял.

— Вот и правильно, давно пора было!

Я, опустив голову, горько хмыкнул. Конечно пора, вот только как бы я жил дальше, если бы так и остался один.

— Ой, Антон, извини, не надо было такое говорить. Ты не подумай, я вовсе не осуждаю тебя за то, чем тебе приходилось заниматься... Не известно, что бы было со мной, если бы я не встретил Славку, может быть тоже... — Он передёрнул плечами и замолчал.

— Да ладно. — И чего он так переполошился? — Я не обижаюсь. Что было, то было, и глупо делать вид, будто ничего не было.

Ники снова воспрял духом и вернулся, к забытой было теме.

— И всё же, ты так и не объяснил, что с тобой случилось.

— Личные глюки, ничего серьёзного.

Поколебавшись, Ники всё же решил оставить свои расспросы, за что я был ему очень благодарен.

* * *

Уйдя с работы пораньше, я заскочил домой за подарком, по дороге купив огромный букет любимых Галкиных лилий, и поехал в универ забирать Антона. Он уже ждал меня в условленном месте, нервно теребя ремешок рюкзачка и всё время заправляя за ухо непослушную прядь волос.

— Привет!

Он плюхнулся на переднее сидение и радостно улыбнулся мне, но в глазах застыла тень беспокойства. Вздыхаю.

— Антош, ты опять?

Он не стал даже отпираться, сразу поняв, о чём я говорю, и виновато опустил голову.

— Так, мне это уже надоело! — Я вывернул руль и вдавил педаль газа. — Всё, мы никуда не едем, а подарок я Галке и в понедельник отдам.

— Борь, нет, не надо. — Он поднял на меня полные слёз глаза. — Не надо из-за меня. Может, ты один поедешь?

— Прекрасно! — Рыкнул я, выезжая на обочину недалеко от парка и глуша мотор. — Выметайся! Ключи у тебя есть, что поесть найдёшь.

Антон втянул голову в плечи, тихо всхлипнул, выбрался из машины, и, не оглядываясь, пошёл прочь. Я проводил взглядом тоненькую фигурку, пока она не скрылась за деревьями парка.

— Чёрт! — Со всей силы треснул по рулю, выпуская пар, и выскочив из машины, бросился за Антоном.

Спустя пару минут нашёл его сидящим на скамейке и плачущим. Сердце сжалось. Ох, Борька, какой же ты всё-таки осёл! Опускаюсь перед ним на корточки и осторожно касаюсь коленей. Антоша вздрагивает всем телом, но, увидев, что это я, тянется ко мне, обвивая руками шею.

— Мальчик мой, прости меня, пожалуйста, я не хотел на тебя кричать. Я тебя очень-очень люблю.

— Я понимаю. Наверное, это я виноват. Борь, давай не будем ссориться.

— Конечно, родной. — Я отстранился и ласково коснулся губами чуть припухших век, лизнул прикушенную губку. Антон застонал и приоткрыл рот, пропуская мой язык внутрь. — Пойдём домой.

Антон лукаво улыбнулся и покачал головой.

— Мы, кажется, собирались ехать на день рождения.

Я внимательно всмотрелся в его сияющие глаза и кивнул.

Мы вернулись в машину. Антон обернулся, чтобы забросить рюкзак на заднее сиденье и, увидев букет, восторженно присвистнул.

— Красота, какая!

— Галка любит лилии. Нравится?

— Да.

Словно завороженный Антон не может оторвать взгляд от букета. Смотрю на него, чуть склонив голову, и интересуюсь:

— Антош, а какие цветы ты любишь?

Он смущается, краснеет и еле слышно шепчет:

— Орхидеи.

Улыбаюсь. Орхидеи. Нежные, беззащитные, хрупкие, совсем как мой мальчик. Обязательно надо будет подарить ему букет.

— А ты? Что любишь ты?

— А я тебя люблю.

— Боря! Я же о цветах! — Притворно возмущённо тянет он, начиная краснеть, как и всякий раз, когда я говорю о своей любви. Впрочем, он вообще довольно часто краснеет, что, надо сказать, меня сильно возбуждает.

— Прости, малыш, я не люблю цветы.

— А что любишь?

— Тебя. — Усмехаюсь.

— Боря, ты опять!

Пожимаю плечами.

— Ну, это же, правда.

— Борь, а если серьёзно?

— Я серьёзно.

— Бо-о-о-ря-а! — Укоризненное восклицание, а в глазах прыгают смешинки. — Ну а вот, что мне тебе на день рождения дарить?

— Малыш, это же ещё аж в следующем году.

— И всё же...

— Книгу.

— Книгу? А какую?

— На твоё усмотрение.

Антон глубоко вздохнул и перевёл взгляд на пейзаж за окном. На некоторое время в машине установилась уютная тишина, но вот Антон поёрзал на сиденье и снова посмотрел на меня.

— Борь, я волнуюсь. Это как знакомство с родителями, только намного серьёзнее. А что если я не понравлюсь твоим друзьям?

— На самом деле, друзей, чьим мнением я действительно дорожу всего четверо. Славку ты уже знаешь, сегодня познакомишься с остальными. С Галкой и её мужем Вадимом мы дружим ещё со школы, они примут любой мой выбор, если будут видеть, что я счастлив. С Геной сложнее, он человек не простой и может не принять тебя, но его отношение ко мне от этого не изменится. А на остальных мне по большому счёту плевать, пусть думают что хотят.

За разговором мы доехали до места и я, заглушив мотор, повернулся к моему мальчику.

— Антош, запомни самое главное: ты для меня важнее всех на свете. Если мои друзья будут против наших отношений, значит они не настоящие друзья, и жалеть о них я не буду.

Антон отвёл глаза, но я взял его за подбородок и нежно, но крепко поцеловал.

— Привыкай к тому, что ты для меня всё, ты жизнь моя, мой любимый, а они... всего лишь друзья.

— Борь, я... — Начал Антон, но я его перебил.

— Возьмёшь цветы, ладно?

Мы вышли из машины. Я с коробкой в руках, и Антон с огромным букетом.

* * *

Дом Бориных друзей оказался 2хэтажным коттеджем в старорусском стиле. Боря легко взбежал на крыльцо и ткнулся носом (руки были заняты коробкой с подарком) в кнопку звонка. Я стоял в шаге позади него и отчаянно трусил, очень хотелось произвести на всех благоприятное впечатление и не ударить в грязь лицом, ставя Борю в неловкое положение.

Дверь нам открыл высокий черноволосый парень, примерно одного с Борей возраста, ну может чуть старше.

— Салют, Вадик!

— Привет. — Вадик, как я понял из рассказа Бори, хозяин дома и муж именинницы, расплылся в широкой улыбке, отступая чуть в сторону, пропуская друга, и скользнул по мне заинтересованным взглядом. — Вы как раз вовремя, чтобы помочь Галчонку дострогать салаты и накрыть на стол.

Боря фыркнул:

— Эксплуататоры!

— А не фиг было на 2 часа раньше приезжать. — Парировал Вадим.

— Рябинин!

Откуда-то сбоку, наверное, из кухни вышла молодая красивая женщина.

— С днём рождения, Гал. — Боря протянул ей подарок и чмокнул в щёку.

— Спасибо. — Именинница перевела взгляд на меня. — О, лилии!

— С днём рождения. — Смущённо пролепетал, передавая ей букет.

Боря привлёк меня к себе, обнимая за талию и прижимая спиной к своей груди.

— Гал, Вадь, познакомьтесь, это Антон, мой любимый человек.

Близость Бори придала мне уверенности, и я решился посмотреть им в глаза. Вадим ободряюще улыбался, Галя одобрительно кивала головой. Украдкой перевожу дыхание, но следующая фраза Бори снова сгоняет в краску.

— Ну вот, никто тебя не съел, а ты боялся.

Я вспыхнул, а друзья Бори рассмеялись.

— Не думала, что я такая страшная. — Хмыкнула Галя.

— На самом деле ты ещё страшнее. — Доверительно сообщил её муж.

— Что-о-о?!! — Возмущённо взвизгнула именинница. — Да я тебя!

Она заколотила кулачками по груди Вадима, но не выдержала и рассмеялась.

— Просто чудовище. — Подтвердил, Боря, присоединяясь к веселью. Я робко улыбнулся.

— Так, шутки шутками, но скоро народ соберётся, а у меня ещё не всё готово. Антон, поможешь мне на кухне?

Я согласно кивнул, немного расслабляясь. Кажется, пока всё хорошо.

— Ну, тогда мы с Борькой во дворе готовим костёр к шашлыкам. — Откликнулся Вадим.

На кухне, несмотря на все мои опасения, не начался допрос с пристрастием, Галя лишь обняла меня за плечи и поцеловала в щёку.

— Спасибо.

— За что? — Удивился я.

— За то, что делаешь его счастливым. — Серьёзно ответила она.

Кажется, я снова покраснел.

Галя оказалась замечательной девушкой. Никогда ещё я так весело не резал салаты. Галя рассказывала много смешного и интересного, в том числе и о Боре. Оказывается, в школе он был отчаянным хулиганом, и кабинет директора посещал чаще, чем занятия, что, впрочем, не помешало ему окончить эту самую школу с серебряной медалью.

Я как раз заканчивал сооружать бутербродики, когда в дверь позвонили, и Галя пошла, встречать гостей. Судя по голосам, прибыла целая толпа. Почти одновременно со стороны внутреннего двора на кухню вошли Боря с Вадимом. Галин муж тут же убежал в гостиную развлекать вновь прибывших, Боря мыл руки. Вернулась Галя, сияя радостной улыбкой и с двойным воодушевлением принялась за готовку.

Осторожно подойдя к двери, я заглянул в щелку, рассматривая тех, с кем предстоит провести вечер.

* * *

Услышав голоса и бибикание машин, мы с Вадимом оставили костёр и вернулись в дом.

Когда мы только остались с Вадькой наедине, он спросил меня об Антоне. Я честно рассказал ему всё, в том числе и о прошлом моего мальчика. Дождавшись окончания рассказа, он испытующе посмотрел на меня и спросил:

— Ты действительно настолько любишь его?

— Да. — Просто ответил я.

Вадим кивнул.

— Он хороший мальчик. — Сказал, словно подводя черту под разговором, и я понял, что здесь проблем не возникнет.

С Вадимом и Галкой мы всегда были больше чем друзья, в какой-то мере можно сказать, что они моя семья, мои брат и сестра. То, что Вадим принял Антона, значит для меня очень много.

Мы вошли в дом через кухню, и Вадька сразу отправился спасать жену от наплыва поздравителей. Спустя полминуты на кухню впорхнула Галка и, схватив миску с салатом, начала активно перемешивать содержимое. Антон на цыпочках подошёл к двери и, немного приоткрыв ее, принялся разглядывать гостей. Вдруг он побледнел, отшатнулся, выронив нож, дрожащими руками обхватил себя за плечи и звенящим от отчаяния голосом позвал:

— Боря!

Я кинулся к моему мальчику, обнял, прижал к себе. Его била крупная дрожь. Вцепившись в руку как в спасительный круг так, что аж костяшки побелели, Антон вжимался в меня, словно старался слиться в единое целое.

— Я здесь, любимый, рядом. Тише, малыш, тише, я никому не позволю причинить тебе вред.

— Он... тогда... в последний раз... больно... больно...

Я крепче сжал худенькие плечи, вспоминая, каким нашёл его после того "последнего раза" и в груди снова поднялась волна ярости.

— Кто?

Антон вздрогнул, судорожно хватаясь за меня, но покачал головой, отказываясь назвать имя.

— Мальчик мой. — Нежно поглаживаю его по щеке тыльной стороной ладони. — Пока я с тобой, он не посмеет тронуть тебя. Пожалуйста, успокойся.

Целую его в висок, успокаивающе поглаживая по волосам и шепча что-то ласковое. Доверчиво прижимаясь ко мне, он постепенно расслабляется. Наконец вздохнув и собрав волю в кулак, медленно отстраняется.

— Ты ведь будешь рядом?

Сейчас Антон выглядит настолько потерянным и беззащитным, что сердце сжимается.

— Всегда.

Антон смотрит мне за спину и смущённо опускает взгляд. Обернувшись, встречаю удивлённый взгляд Галки и сочувствующий Вадима. Хм, а я и не заметил, как он вошёл.

— Что произошло? — Спрашивает Галя взволнованно.

— В одном из гостей Антон узнал того, кто его изнасиловал.

— Боря! — Пискнул Антоша, пряча лицо у меня на груди. — Но я же...

— Нет! Да на тебе места живого тогда не было! Хочешь сказать, они имели на это право только потому, что заплатили? Ни хрена подобного!

— Мальчики, вы о чём? — Галка переводила ничего не понимающий взгляд с меня на Антона и обратно.

— Понимаешь, Галчонок. — Начал Вадим, старательно подбирая слова. — До встречи с Борей Антон был э... мм...

— Шлюхой. — Спокойно закончил я.

Мой мальчик вздрогнул, словно от удара, Вадим поморщился грубости выбранного определения, а Галка поражённо охнула, прикрыв рот ладонью.

— Боже Всемогущий, Антошенька, малыш, бедняжка, что же тебе пришлось пережить.

Казалось, уже приготовившийся к отрицательной реакции, Антон неверяще посмотрел на моих друзей, но, увидев в их глазах лишь понимание и сочувствие, до боли закусил губу и вдруг несмело улыбнулся.

— Знаешь, Борь, тебе очень повезло с друзьями.

Усмехаюсь и ласково целую моего мальчика в основание шеи.

— Нам повезло, ведь теперь они и твои друзья тоже.

Немного придя в себя, Антон умылся и вернулся к столу, помогая Галке готовить.

Я сделал Вадиму знак, и когда мы вышли, попросил:

— Приглядывай за теми, кто будет уделять Антону особое внимание, как бы чего не случилось.

Вадим серьёзно кивнул и сжал моё плечо.

— Всё будет хорошо.

— Надеюсь. — Буркнул я и вернулся на кухню к моему мальчику.

Когда все приготовления были закончены, и пришло время выходить в гостиную, Антоша снова сжался, испуганно поглядывая на дверь. Я подошёл к моему мальчику и нежно поцеловал.

— Сейчас ты встанешь, и выйдешь к ним с гордо поднятой головой, и не будешь бояться, потому что я рядом.

Антон замер прижимаясь ко мне, впитывая моё спокойствие и уверенность, затем выдохнул и поднял на меня глаза.

— Пойдём.

Когда мы вышли в гостиную все обернулись, но я лишь крепче сжал ладонь, лежащую на талии моего мальчика.

— Познакомитесь, это Антон, мой парень.

Собравшиеся загомонили, но здесь были люди широких взглядов, так что презрения или отторжения моё заявление не вызвало. Кто-то доброжелательно улыбнулся, кто-то пожал плечами и вернулся к прерванному разговору. Славка из дальнего угла отсалютовал бокалом, Гена в своей обычной манере изучающе уставился на Антона, чуть ли не сверля взглядом, затем хмыкнул и одобрительно кивнул. У окна я заметил Петра. Господи, кто додумался его пригласить?! Что-то в нём заставило меня насторожиться и приглядеться внимательнее. Самодовольный насмешливый взгляд, презрительно кривящиеся губы. Окинув оценивающим взглядом Антона, он плотоядно облизнулся, глаза полыхнули похотью. Антоша сбился с шага, но тут же выровнялся. Этого момента мне оказалось достаточно, чтобы зарождающееся подозрение окрепло и превратилось в уверенность. Найдя взглядом Вадима, одними губами произнёс "Пётр". Вадька скривился и прикрыл глаза, давая понять, что всё понял, я же потянул Антошу к призывно машущему мне Славке.

* * *

— Познакомитесь, это Антон, мой парень.

Рука Бори, обнимающая меня за талию, придавала уверенности, и я поднял голову, обводя глазами Галиных гостей. Они достаточно спокойно отнеслись к моей персоне и я, было, перевёл дух, как вдруг наткнулся на взгляд Петра. Он смотрел на меня в упор, а в его глазах словно в видеозаписи отражался тот кошмар, который мне пришлось пережить в его руках и руках его дружков. Кажется, я споткнулся, но Боря вовремя поддержал меня, не давая упасть. Мы пересекли комнату, направляясь к Славе. Вспомнив обстоятельства нашего знакомства, я почувствовал что краснею.

Тогда я приходил в себя после издевательств Петра. Боря нежно ухаживал за мной, смазывал целебной мазью, отгонял ночные кошмары, осторожно обнимая во сне. В один из таких дней я проснулся под мелодию дверного звонка. Помню, очень испугался, когда в комнату вошёл незнакомый мужчина. Следом зашёл Боря и увидев ужас в моих глазах, тут же бросился ко мне обнимая, успокаивая. Потом он познакомил меня со Славой, своим другом и врачом. Было очень стыдно, когда он осматривал меня. Ещё было бы очень страшно, если бы Боря не обнимал меня всё время, пока шёл осмотр. В принципе Слава оказался неплохим парнем, да и Боря потом рассказывал о нем много хорошего.

— Привет, Боря, Антон. — Кивнул нам Слава.

— Здравствуй, Слава. — Вымучил я улыбку.

— Слав, я... Тоха?

Повернувшись, с удивлением увидел перед собой своего одногруппника Никиту, которого собственническим жестом прижал к себе Слава.

— Ники?!

— Вы знакомы? — Поинтересовался Боря.

— Да. — Киваю. — Учимся вместе.

— Мир тесен. — Усмехнулся Слава, прикусывая мочку уха Никиты.

— Да уж. Ну, тогда я у вас Тоху украду на время, ок?

Я посмотрел на Борю, тот кивнул и в тот же миг Ники утянул меня куда-то.

— Здорово! Тох, что ж ты молчал, что теперь с Борькой?

Пожимаю плечами, но Никите мой ответ в принципе и не нужен.

— Вы обязательно должны побывать у нас в гостях. Теперь мы сможем с тобой дружить, ведь наши парни дружат. Знаешь, я всегда хотел познакомиться с тобой поближе, но в универе ты держался всегда так отстранённо.

Мы вышли на веранду и уселись в плетёные кресла. Ники болтал без умолка перескакивая с одной темы на другую по только ему понятной ассоциации. Он вёл себя странно, то, дурачась, словно ребёнок, то вдруг становясь очень серьёзным и собранным. Я долго не мог понять, в чём причина такого его поведения, пока до меня не дошло, что Никита банально пьян. Не сильно конечно, но достаточно, чтобы немного выпасть из реальности. Но с ним было весело.

Я откинулся на спинку кресла, чуть прикрывая глаза. Столько нервов было потрачено на поездку сюда, а всё оказалось намного проще, чем представлялось. И Боря. Он всегда рядом, даже не смотря на то, что сейчас находится в другой комнате. Между нами словно натянули нить, я всей кожей ощущаю его присутствие в доме, и кажется, стоит сосредоточиться немного сильнее, и я смогу увидеть его внутренним взором, услышать мысли...

Хлопнула дверь веранды, и я открыл глаза, выпрямляясь. В двух шагах от меня стоял Пётр.

— Привет, сладенький. Вот уж чего не ожидал, так встретить тебя в подобном обществе. Честно признаться, был лучшего мнения о Борисе. Как же низко он пал, если подбирает с помойки отбросы вроде тебя.

— Замолчи! — Вскакиваю, стискивая кулаки. Он не смеет так говорить о Боре.

— О, оказывается, у шавки имеются зубки. Спрячь их детка, и отсоси-ка мне по быстрому. — Пётр усмехнулся и, издеваясь, помахал у меня перед носом стодолларовой купюрой.

Я улыбнулся хорошо отработанной перед зеркалом блядской улыбкой и плюнул ему в лицо. Пётр ударил коротко, без замаха, и я упал в кресло, стоявшее прямо у меня за спиной, ощутимо приложившись затылком.

— Что здесь происходит? Пётр, ты что творишь? Совсем сбрендил?

— Пошёл вон. — Процедил сквозь зубы Пётр, яростно сверкая глазами, и Ники в страхе попятился. — Если не хочешь чтобы я и тебя проучил, как эту шлюшку, лучше скройся с глаз.

— Если ты меня хоть пальцем тронешь, Боря тебе шею свернёт. — Вмешался я, отвлекая внимание от Ники. В конце концов, мне не привыкать.

— Во-от как. — Протянул Пётр. — А что твой обожаемый Боря скажет, когда узнает о твоём прошлом?

И он совсем не ожидал, что я спокойно улыбнусь, смотря на него с превосходством.

— А он знает.

— Хм, но остальные нет. Как думаешь, понравится гостям картинка, которую они увидят, сбежавшись на твои стоны?

— Как думаешь, тебе понравится месяц ходить в гипсе и питаться через трубочку, ожидая пока срастётся челюсть? — В том же тоне отвечаю я, стараясь за наглостью скрыть охватившие меня ужас и отчаяние. Мысленно я кричал, зовя Борю на помощь, но, понимая, что спасёт меня лишь чудо.

— Ах, ты, сучёнок, угрожать мне вздумал! — Щёку обожгло пощёчиной, и я вжался в спинку кресла, стараясь как можно больше отстраниться от нависшего надо мной Петра.

— Боря...

— Не поможет. — Усмехнулся Пётр, берясь за пряжку своего ремня.

— Поспорим?

Боря хватает Петра за шиворот, и, оттащив от меня, швыряет к стене, и несколькими короткими ударами отправляет его в нокаут.

* * *

Мы со Славкой одинаковыми взглядами проводили наших мальчишек до дверей веранды и улыбнулись друг другу.

— Отлично выглядишь. Да и Антон твой смотрю, уже совсем оправился. — Славка протягивает мне шампанское.

— Спасибо. Да, у нас вроде бы всё наладилось. Вот только... — Осматриваю зал, но не нахожу взглядом Петра. Это настораживает.

— Что? — Вновь привлекает к себе внимание Славка, но я не успеваю ответить, потому что к нам подходит Гена.

— Это немного странно, видеть тебя таким счастливым. — Усмехается друг. — Но, кажется, мне нравится такая картина. Этот мальчик, кто он?

— Тебе полное досье, или хватит и паспортных данных? — Улыбаюсь. Следопыт и этим всё сказано. — Видел Петра?

Гена скривился и кивнул.

— Если бы кто прибил эту мразь, я бы с удовольствием пожал руку герою и даже не стал бы дело заводить.

Мы со Славкой понятливо усмехнулись.

— Не знаешь где он сейчас, что-то я его не вижу. — Я вновь нахмурился. Ох, не нравится мне это.

— Знаю. — И прежде чем Гена продолжил, я уже знал ответ.

Резко развернувшись, я бросился на веранду, а в ушах звенел от отчаяния никому кроме меня не слышный крик: "Боря!"

— Ах, ты, сучёнок, угрожать мне вздумал! — Он ударил Антона одновременно с тем, как я влетел в открытую дверь.

— Боря... — Дрожащим голосом прошептал мой мальчик.

— Не поможет.

— Поспорим?

Такой ярости, что захватила меня, я не чувствовал наверное никогда ещё в своей жизни. Не знаю, что именно остановило меня, и не дало придушить эту тварь. Скорее всего, просто противно было руки марать. Когда Пётр сполз по стене безвольным кулем, я презрительно посмотрел на это ничтожество и поспешил заключить в объятья трясущуюся фигурку моего Антоши.

— Тише, тише, малыш. Всё уже кончилось, я с тобой.

Антон обхватил меня за шею руками, прижимаясь так тесно, что я с трудом мог вдохнуть. Поглаживая мальчишку по спине, я поднял голову и осмотрелся. Славка прижимал к себе напуганного Никиту, который взахлёб ему что-то рассказывал. Гена, потыкав кучу дерьма по имени Пётр носком ботинка, говорил с кем-то по телефону. По его довольной роже я понял, что он вызывает своих коллег. Ну что сказать, Петра здесь очень не любят.

— Борь. — Антон отстранился и посмотрел на меня. — Идите ко всем, не надо, чтобы из-за меня испортился Галин праздник. Я сейчас немного посижу и тоже приду.

Я кивнул и, поцеловав его в лоб, посмотрел на друзей.

— Действительно, Антон прав. Идите, мы будем чуть позже.

Ребята вышли, а я устроился в кресле, притянув Антошку к себе на колени, и оплетая его талию руками. Мой малыш устроил голову у меня на плече и после нескольких минут молчания начал говорить. Он рассказывал обо всём. О гибели родителей, детском доме, первом любовнике и первом клиенте... Я молча слушал, понимая, что ему нужно выговориться, сбросить с души тот груз, что он долгое время нём в одиночестве, в тайне ото всех, скрывая слёзы за улыбкой. А потом... Потом он заговорил обо мне. Говорил как ему хорошо со мной, какие чувства вызывают у него мои ласки. Он говорил и говорил, перемежая слова поцелуями, на которые я отвечал со всем жаром моей к нему любви, и хотя он так и не произнёс тех самых трёх слов, они мне были уже не нужны, мне достаточно и такого его признания.

* * *

Уже давно перевалило за полночь, когда праздничное настроение начало стихать. Спать хотелось неимоверно, но я держался из последних сил, не показывая свою усталость Боре. Наконец мы поднялись в выделенную нам комнату, и я с наслаждением вытянулся на приятно пахнущих полевыми цветами простынях. Уютно устроившись в Бориных объятьях, минуту спустя я уже крепко спал, и, несмотря на все произошедшие сегодня события, спалось мне как никогда сладко, потому что я наконец-то освободился от прошлого и впервые в жизни смело посмотрел в глаза будущему.

Проснулся рано, не было ещё и восьми, но я чувствовал, что отлично выспался. Рядом, по-хозяйски обнимая меня за пояс, спал самый дорогой мне человек в этом мире. Боренька. Ласково отвожу упавшую на лицо прядь чёрных как вороново крыло волос и невесомо касаюсь губ губами.

— Антон. — Шепчет сквозь пелену сна мой возлюбленный, и я улыбаюсь. Даже во сне он думает лишь обо мне.

Скольжу рукой по манящим рельефам его фигуры, задерживаясь в особо чувствительных местечках. Но стоило мне пробраться под одеяло, как мои пальцы оказались крепко сжаты его ладонью.

— Ты понимаешь, что сейчас делаешь?

Хриплый со сна голос и сосредоточенный взгляд серых глаз.

— Понимаю.

В следующий момент я лежал на спине, прижатый к постели Бориным телом.

— Антош, ты уверен? Если нет, скажи сейчас, потом я могу и не остановиться. — Подрагивая от сдерживаемого желания нежно, но твёрдо спрашивает Боря.

— Я хочу тебя. — Отвечаю и тянусь к его губам. Ещё никому я не говорил этих слов, потому что ещё ни разу ТАК не нуждался в чьих-либо прикосновениях, тем более, мужских.

Мы сливаемся в страстном, полном любви поцелуе, и для меня начинается сказка. Боря до того нежен и ласков со мной, что слёзы невольно катятся из глаз. Его руки, губы, они везде. Горячее дыхание опаляет кожу, влажные прикосновения языка и мягкие осторожные укусы сводят с ума, путая мысли и заставляя терять голову.

Я мечусь по постели, кусая то ладонь, то край подушки, чтобы не стонать в голос, а невероятное наслаждение всё продолжает нарастать. Вошедший в меня палец вернул былые страхи, и я дернулся, отстраняясь, раньше, чем понял что делаю.

Боря бросил на меня короткий взгляд и сдвинулся вниз, намереваясь помочь мне разрядиться ртом. Я вскрикнул от отчаяния, вцепляясь в его плечи.

— Нет! Боря, не надо. Пожалуйста, закончи то, что начал.

Он потёрся щекой о внутреннюю сторону бедра, чуть царапая кожу утренней щетиной, и поцеловал в колено.

— Ты боишься.

— Я знаю. Но я не хочу тебя бояться, поэтому и прошу сделать это. Возьми меня, Боренька, пусть моё тело помнит твои ласки, а не издевательства Петра.

Боря на несколько мгновений опустил голову, а потом я почувствовал, как в меня входят сразу 2 пальца, смазывая и растягивая. Я улыбнулся и чуть шире развёл бёдра. Это не страшно, когда точно знаешь, чьи именно пальцы подготавливают тебя. Я притянул к себе Борю жадно целуя. Мои руки скользили у него по спине, поглаживая, царапая, отыскивая эрогенные зоны и воздействуя на них. Ласки Бори стали чуть напористее и нетерпеливее, но продолжали оставаться такими же нежными.

Вдруг Борины пальцы покинули меня, а к растянутому колечку мышц прижалась головка его члена. Боря поймал мой взгляд, и неотрывно смотря прямо мне в глаза, стал медленными толчками заполнять меня собой. Боли не было, поэтому, когда Боря, войдя целиком замер, давая время приспособиться, я, ободряюще улыбнулся и закинул ему ноги на спину.

Короткий благодарный поцелуй и Боря начал двигаться, с каждым толчком задевая простату и заставляя меня выгибаться от наслаждения. Мучительно медленные движения сводили с ума и, не выдержав, я чуть стиснул коленями его бока.

— Быстрее...

Он улыбнулся и, прикусив мочку моего уха, ускорился. Я всем телом подавался навстречу ритмичным движениям, шепча его имя, а Боря нежно кусал меня за плечо, что-то бессвязно бормоча. Всё нарастающее наслаждения достигло своего пика и, выдав протяжный стон, я выгнулся, кончая, и обессилено опал на подушки. Почти сразу же за мной последовал Боря, и, лишь ощутив, как его горячая сперма растекается глубоко внутри меня, я с ужасом осознал, что он был без презерватива. А ведь я не проверялся на ВИЧ после того, последнего раза. Что если...

Борины руки обвили мою талию, притягивая ближе, он зарылся носом мне в волосы и блаженно вздохнул. А мне пришлось приложить все усилия, чтобы не вырваться из его объятий и не сбежать в другой конец комнаты. Но, кажется, Боря всё равно что-то заметил, потому что отстранился и обеспокоено спросил:

— Что случилось, любимый, что не так?

Я покачал головой, а потом не выдержал и разревелся, уткнувшись носом ему в грудь, сквозь всхлипы, пытаясь всё объяснить.

Боря понял, нахмурился, нежно прижимающее меня к себе тело закаменело, и я сжался, ожидая справедливых обвинений, но Боря молчал. Нерешительно подняв голову, я попытался заглянуть в его глаза, но мне не дали такой возможности. Боря перекатился, нависая надо мной, и довольно грубо, но, не причиняя боли, поцеловал. А в следующее мгновение он уже был во мне. Я охнул от такого неожиданного вторжения, но то, что я был смазан и растянут предыдущим соитием, позволило принять Борю практически безболезненно. Впрочем, он почти сразу же сбавил напор и снова стал ласковым и нежным.

Он двигался во мне, пока я не кончил вновь, и лишь потом позволил расслабиться и разрядиться себе. Выскользнув из меня, он снова притянул меня в свои объятья, и лениво покусывая мочку уха, поинтересовался:

— Надеюсь, я достаточно чётко определил свою позицию в этом вопросе?

— Боря, зачем? Если я действительно заражён, то и ты теперь тоже... Борь, прости, мне нужно было раньше подумать об этом, а уже потом спать с тобой.

— Антош, мне что, снова трахнуть тебя, чтобы ты выбросил эту чушь из головы? Пойми, я люблю тебя, и не отступлюсь, будь у тебя хоть ВИЧ, хоть СПИД. — Он вдруг задорно усмехнулся и игриво лизнул в кончик носа. — Тем более что у тебя нет ни того, ни другого.

— Что? — Вскинулся я, смотря на него широко распахнутыми глазами. — Как ты можешь быть в этом уверен?

— Ну, скажем так, я об этой возможности подумал чуть раньше тебя, и когда у нас был Славка, попросил взять у тебя анализы. Все они показали отрицательный результат. Так что ты полностью здоров, и мы можем спокойно заниматься любовью в своё удовольствие.

Я слушал его, и чувствовал, как растворяются сжавшие сердце тиски. Я здоров! Шмыгнув носом, я замолотил кулачками по плечам Бори.

— Дурак, какой же ты дурак! Раньше сказать не мог?

Он перехватил мои руки и поцеловал костяшки пальцев.

— Прости, я не думал, что это причинит тебе боль. Тош, мы ведь всё это время жили в довольно тесном контакте, я даже минет тебе делал. Малыш, если бы ты был заражён, то сегодняшний секс ничего бы не изменил. Так что давай закроем эту тему, и пойдём завтракать.

На правах эпилога.

Солнечный лучик скользнул по подушке и защекотал Антошкины реснички. Мой любимый забавно сморщил носик, пару раз моргнул и открыл глаза, тут же встречаясь с моими. Тошка улыбнулся и потянулся ко мне за утренним поцелуем.

— Доброе утро.

Я не ответил, и, отвернувшись, свесился по пояс в кровати.

— Борь? — В голосе моего мальчика слышалось удивление.

Я развернулся обратно, держа в руках огромный букет орхидей. Антон тихонечко охнул и поднял на меня абсолютно счастливые, но непонимающие глаза. Загадочно улыбнувшись, и так же ничего не говоря, протягиваю ему букет. Несколько настороженно любимый принимает завёрнутые в шелестящую бумагу цветы и полной грудью вдыхает пьянящий аромат.

— Борь?

— Ты помнишь, какой сегодня день?

Мой мальчик не отвечает, наконец, заметив среди цветов маленькую коробочку и конвертик. В коробочке он обнаруживает тонкий ободочек обручального кольца, а в конвертике надпись:

С нашей первой годовщиной, Любимый.

P.S. Ты выйдешь за меня?