Темные берега(основной файл)

"Темные берега"

Глава 1:

Тихий скрип колес и мерный перестук копыт ненавязчивой погребальной симфонией играли в ушах Рустама дель-Роар. Прекрасный, солнечный летний день, чуть более жаркий, чем нужно, но тихий и ясный. Шелест листвы Кронского леса всегда успокаивал нервы: многие дипломированные целители в графе 'рекомендации' прописывали отдых душе и нервам под сенью древних ветвей.

Пыль старого тракта, пение птиц и вялые перекрикивания случайных попутчиков: извозчиков, крестьян и аристократов создавали ту самую непередаваемую атмосферу чего-то таинственного, увлекательного и многообещающего. Однако на сей раз молодой баронет лишь кривился, как от зубной боли, заслышав ранее любимые и приветствуемые ноты.

Одет молодой мужчина был добротно, но недорого. Крепкие, вычищенные до блеска сапоги, кожаные и в хорошем состоянии, однако видавшие век. Черная, залатанная подмышкой рубашка с высоким воротником, и серебряный драунор на правом запястье. Замысловатое и популярное в высоких кругах украшение являлось наиценнейшей вещью в запасниках дель-Роар, и единственной памятью о покойных родителях.

Украшение досталось в наследство. Покрывающая все запястье широкая серебристая лента, состоящая, казалось из тысяч миниатюрных серебряных цепочек венчалась овальным окошком с маленькой дверцей, запирающейся на миниатюрнейший ключик. Впрочем, сложнейший микроскопический замок был давно сломан, как и ключик — утерян. Однако пружины зачарованного надежного механизма исправно работали, повинуясь малейшему желанию баронета, открывали изображение прекрасной светловолосой женщины, с любящим, ясным взором синих пронзительных глаз.

Ещё одной полезностью сего украшения являлась возможность одним движением сдвинуть его вниз, образовав крепкий и увесистый кастет. Однако знатью считалась дурным тоном, и явным скотством использовать столь ценное (в плане культуры и памяти) и значимое для каждого человека знамение в низменных целях.

Однако, сейчас в меряющей каждую кочку карете меньше всего задумывались об применении сей, несомненно примечательной вещицы.

Сидящий напротив юноши старик обливался потом, мысленно проклиная все на свете, однако не смеющий роптать. Повинуясь безжизненному, отрывистым голосом брошенному приказу карету закупорили, как банку с огурцами. Внутренняя жара стачивала старческие силы, пот стекал по видавшим виды сединам, однако бывший дворецкий, а нынче персональных слуга дель-Роар молчал. Молчал, и пытался думать об чем-то отстраненном и далеком, — подальше от изнывающей от жары кареты, подальше от считающего себя непоправимо погибшим молодого выпускника столичного Магического Училища.

'Такова Судьба', — подумывал старый слуга, с нежностью и любовью думая о Рустаме. С детства выпестованный мужчина, вкупе с отсутствием собственных детей являлся зенитом всех чаяний угасающего человека. 'Все ещё юн и полон несбыточных надежд. Но все будет хорошо. Рустам хоть вспыльчив, и в пылу беспощаден, но сердцем очень добр и сердоболен. Найдет свое место, пыл уляжется, и баронет обретет своя счастье. Лишь бы Гор-Дэмброу ничего не удумал...'

— Родольфус, открой окно, жарко, — вторые, за целые сутки слова баронета улучшили настроение старика. Последний, поспешил выполнить распоряжение, трясущими руками дотянувшись до щеколды и, повозившись, открыл карету навстречу ветру и свежему воздуху.

'Благодать', — подумал Родольфус, очень по-доброму усмехнувшись в седые усы. Любимый 'подопечный', как он обожал по строгому называть Рустама умен и отходчив. Бывало, вспылив, мог впасть в состояние дикого зверя, бесстрашного и беспощадного, однако, зачастую, сии симптомы проявлялись гораздо мягче. Именно поэтому, минут пять спустя умиленный старик рискнул задать отвлеченный вопрос, надеясь развеять царящую скуку:

— Господин, быть может все же стоило остаться на Изменение?

— Издеваешься?! После всего произошедшего ещё надеяться на предложение кого-то из этих павлинов?! — дель-Роар тут же рассвирепел. — Как будто не знаешь, что только Верховные могут свободно проходить на праздник!

— Простите дурака, господин, запамятовал, — ойкнул старик, закусив палец на руке.

— Князья, герцоги и графы имеют свободный вход на праздник, баронам же нужно приглашение, запомни раз и навсегда! — с присущей ему раздражительно-нравоучительной ноткой прорычал дель-Роар, приподняв палец к верху. Словно забыв, что сии прописные истины ему толковал сам же Родольфус, в далеком светлом детстве. В безоблачном детстве, где не было всяких сложнейших артефактов, определяющих уровень волшебника, где само наличие магических сил вызывало трепет и уважение, наряду с заблаговременно демонстрируемом преклонением. Тем больнее ужалило по приезду в столицу.

'Барон', — с ненавистью к себе подумал молодой, двадцатилетний выпускник. 'Нижайший, среди высочайших. Видимо, такова моя презлейшая участь'.

Подверженный пороку множества людей — смотреть с завистью наверх вместо сочувствия вниз, Рустам всю свою сознательную жизнь, или молодость (за таковую он считал лишь истинно-столичную жизнь) тяготился и отчаивался текущим положением вещей. Похоже, быть последним, среди первых его удел.

О, как он мечтал, бывало, глядя глубокой ночью на пламя догорающей свечи, стать старостой большой деревни, или избранным городским вече всенародным мэром. Быть первым среди низших, решая дозволенные лишь ему животрепещущие вопросы, и не заглядывать туда, где нет дороги. Но если со званием дель-Роар хоть как-то смирился, то второй удар, постигший его по приезду в столицу, и усугубляемый ежедневно, зиял в душе сквозной, незаживающей раной.

Сколько юных и светлых мечтаний было положено на алтарь грядущих страданий! Когда-то давным-давно, в светлые, незапамятные времена юный барон въезжал в Золотые Врата едва ли не хозяином столицы. Однозначно проявившиеся способности, подбадриваемые сладчайшими речами дядюшки, графа Гор-Дэмброу, вознесли тогдашние грезы на божественную высоту.

И шестой уровень, озвученный, как приговор, оглушенному и раздавленному Рустаму на поступлении. Единственный 'шестой' на всем курсе, между прочим, что изрядно ухудшало положение.

Насколько меньше несбыточных чаяний и надежд сулило объявление пусть даже седьмого, да хоть и восьмого ранга. Отмучался два года, затем 'народный' факультет, и углубленное познание будущего ремесла, хоть знахарского, хоть алхимического. И вперед, и с песней, в народные массы нести пользу людям за гроши или чуть лучше, кому как повезет.

Почему именно шестой?! Нижайший среди Верховно-Магических, шестой уровень не сулил юному магу ничего, кроме унижения и жалостливо-снисходительных усмешек. Совершенно особая ступень. Когда ты вполне сносный чародей и сильнее всяких колдунишек и ведьмочек, но слабее прочих магов. Мучительные пять лет жизни в Училище, в замкнутом мирке, где девять десятых учащихся сильнее тебя. Шестой ранг и самый редкий, к слову. Большинство либо явные чародеи в промежутке между пятым и третьим (второй и выше — редчайшие могущественнейшие перлы), либо откровенные колдунишки, обучающиеся отдельно.

Шестой уровень. Без малейшей возможности стать боевым магом, где минимальный уровень — пятый. И без шанса попасть в Академию с аналогичным рангом поступления. В старые времена юности дедов Рустама даже хотели было упразднить шестой уровень, явно воспитывающий эшелон страдальцев. Причислить к мелким знахарям. Но кто-то же должен быть погодником? Кто-то же должен обеспечивать урожаи, свести мелкую порчу или отогнать буйствующего в округе дикого зверя? Очищать подвалы от крыс и шнырглов, а чердаки от грязи и чернышей? Заниматься бесчисленными бытовыми потребностями, в то время как прочие вырастают в боевых магов, ученых, послов, разведчиков и прочих значимых людей высшего сорта. Людей с большой буквы.

Как уже говорилось ранее — жизнь в училище, где девяносто процентов более одаренные чем ты, родовитее тебя, и с лучшими перспективами, была ядовитейшей мукой. И сейчас, августом девятьсот восьмидесятого года Новой Эпохи, пять лет спустя, возвращаться той же дорогой в старое деревенское захолустье, со старым, облезшим замком... Может, удавиться на суку?

Юноша перевел воспаленный взор на лесную опушку. Извилистый тракт вилял между холмами, как змея или цветастая лента. Ухоженные, залитые ровной зеленью луга, чистейшая речушка с ровными и пологими, лишенными даже намека на камыш, берегами. Настоящий лес накроет их где-то через час, а пока глаз радовали пред-столичные, ухоженные земли. 'Привет от товарищей по несчастью', — с горькой усмешкой подумал дель-Роар.

А как он старался! Будучи в десятке лучших студентов курса, буквально разрывая себя на части пытаясь успеть везде, и в фехтовании, и в праве, и многом, многом прочем. Но вердикт ненавистного артефакта — приговор на всю жизнь. И с годами ранг лишь полностью раскрывается, как цветок, но не имеет возможности быть стертым, и выращенным заново, более лучшим. И непреодолимая стена для поступления в Академию. Проклятая Академия... как причина потери Лоры.

Полтора года любви... полтора года ухаживаний, цветов, стихов и признаний под луной. И как итог — злосчастный разговор за несколько месяцев до выпуска.

' — Рустик, — невинно начала первая красавица курса. — Прости меня. Право, мне так неловко...

Юный маг, хотя да какой маг, (юноша, несмотря на официальное звание и отличные отметки себя таковым не считал) невольно напрягся. Невольная судорога — предвестница беды пробежала по позвоночнику леденящими мурашами.

— Я не готова ехать к черту на куличики, в твою глушь, или ещё куда-то там. Не могу потерять жизнь на окраине, живя до конца дней в глуши!

Свершилось. Подсознательный страх, тщательно загоняемый в глубины сознания. Ночной кошмар, как кульминация нагнетающейся действительности, и добивающий удар Судьбы. Хотя Рустам подсознательно чувствовал, что так все и должно было быть. Естественно! С её то раскрывающимся третьим уровнем! Таких Академия ждет с распростертыми объятьями, закрывая глаза даже на училищный аттестат. Древняя громадина из нескольких замков, общежитий и корпусов покрывающая многокилометровую территорию. Страна в стране, миниатюрная община, где зарождаются грядущие альянсы и выковываются союзы будущих великих магов Красной Лозы. Кто бы сомневался, что неприглядную перспективу 'истинной любви' променяют на заманчивейшую возможность стать полноценным верховным магом. Кто посмотрит на не пышущего богатством баронета, когда рядом, только протяни руку — Академия, где столько высшего сословия, и перспективный состоятельных мужчин!

Это же так естественно для девиц, подобных Лоре. Юный дель-Роар сам не заметил, как стал мыслить о любимой в обвинительном и осуждающем ключе. А затем 'дорогая' показала зубки:

— Ты хороший человек, очень добрый, мне так жаль... Уверена, ты найдешь девушку себе по плечу, и проживешь с ней долгую, счастливую жизнь.

— Я же хотел с тобой... — поднял на нее взор Рустам. Озера выплескивающейся через край боли столкнулись с замораживающими льдинками.

— Мне очень жаль, — ровно повторила Лора. — Я искренне желаю тебе счастья. Уверена, ты найдешь свою судьбу, добрую девушку, которая оценит твои качества...пастушку там, или знахарку.

Под конец бывшая пассия не смогла сдержать кривоватой ухмылки, и сей последний, завершающий штрих сразил студента наповал. Невероятным волевым усилием удержав бушующие чувства, он лишь опустил свой взор, слегка сощурившись. Единственное размышление, витавшее в сознании на тот миг недоумевало. Ну решила ты расстаться — уходи, зачем ещё хочешь больно сделать?

А она продолжала нависать, как коршун, как пернатый хищный старрагг, пристально отслеживая каждую вздрагивающую частичку его лица.

— Почему молчишь? Ничего не хочешь сказать?! — распалилась Лора, видя, что парень совершенно безучастен к её словам. Долгие, склизкие секунды растягивались в минуты, а юный маг не отрывал деланно-безразличного взора от каминного пламени. Лишь добела стиснутые пальцы ног могли сейчас выдать нечеловеческую боль растерзанного сердца.

— Язык проглотил?! Сказать нечего?! Да и пошел ты, найду того, кто лучше меня оценит! — и презрительно фыркнув, Лора ринулась прочь. Не забыв продефилировать бедрами, к слову. Рустам тогда ещё удивился — раньше она себе такого не позволяла.

Впрочем, все встало на свои места следующим же понедельником, когда за обедом бывшая пассия оказалась за одним столом с наивысшей знатью училища. Несколько расфуфыренных графов и один герцог венчали и руководили элитой расфуфырчиков. Даже преподаватели, достойные и могущественные маги не рисковали серьезно наказывать, осуждать и вообще связываться с десятком наиболее родовитых юношей и девушек. Минуя злополучный столик изнервничавшийся за выходные дель-Роар ожидаемо услышал заливистый хохот. Очевидно, насмехались над несчастным барончиком, а громче всех смеялась Лора, очередной раз пронзая сердце раскаленным железом.

Невольно разворачиваясь и всматриваясь прищуренным взором в бывшую пассию, Рустам испытывал всего одно желание — получить интуитивное, а лучше наглядно подтверждение концу всего.

— Эй барон, позабыл чего? — обратился к нему сынок герцога Краусского, высокий голубоглазый блондин, будущий владелец второго по величине герцогства в королевстве. Последний курс и третий уровень. Страшный соперник. Теорию дель-Роар изучил от корки до корки и прекрасно понимал, на что тот способен. Вот с практикой боевых заклинаний у шестых уровней как-то не складывалось. Ужасное, угнетающее чувство — день за днем учить боевые заклинания, которые никогда применить не сможешь, год за годом стоять на полигоне вместе со всеми, не применив и одного. Лишь для того, чтобы при случае 'суметь классифицировать', как выражался профессор.

Колоссальным усилием воли Рустам дель-Роар вырвался из пучины гнетущих воспоминаний и перевел воспаленный взгляд на посапывающего дворецкого. Скрип колес изматывал нервы подобно ноющему зубу. Бывало, вспыхнув в гневе барон хотел выскочить и накричать на возницу, но всякий раз одергивал себя. Негоже. Неправ.

Пение птиц и усилившийся зной окончательно доконали расшатанные нервы барона.

— Б-бах! — колесо налетело на колдобину. Родольфус всхрапнул, очнувшись от короткого забытья, и подслеповато прищурился в окно:

— Ба-а, так мы уже почти на месте, господин! Трактир 'Две звезды' — лучший на пути в столицу!

'Или из нее', — мрачно подумал Рустам, доведенный до бешенства расшатанными нервами и окружающей духотой. Хотелось как можно быстрее выбраться из повозки и размять затекшее за утомительные часы тело.

Наконец, одуряющий путь подошел к концу. Посредственная карета остановилась у невысокой, но крепко сбитой деревянной стены. Широкие в обхвате бревна частокола плотно прилегали друг к дружке, надежно защищая крохотный поселок от окружающего леса.

А наиболее удивительно то, что пять лет назад никаких укреплений в помине не было. Теперь же вкопанные в земляной вал стены, с прилегающим, заполненным кольями рвом становились серьезной преградой для недругов любого рода.

Дель-Роар прикинул навскидку охват и удивленно присвистнул — стена получалась нехилая. Толи здесь надолго расположился королевский гарнизон, что маловероятно — местность близка к столице и в укреплении рубежей не нуждается. Либо трактир 'Две Звезды' привечала какая-либо могучая гильдия. Хотя, Рустам даже предполагать не хотел сумму, в которую обошлась бы пошлина на угодья близ столицы.

— Кто пожаловал? Назовись! — окликнули откуда-то свысока.

Молодой маг задрал голову, и увидел типичного крестьянина в широкополой шляпе, уютно разместившегося в самодельной бревенчатой башне. Тот самодовольно пялился на приезжих, явно гордясь почетной, по его мнению, должностью.

— Барон Рустам дель-Роар с сопровождением, — холодно процедил выпускник. Не любящий скандалить попусту, он и сейчас предпочел не зажигать огонь раздора. Но замораживающий взгляд о многом поведал простолюдину. Мигом переменившись в лице, и чуть не рухнув на пол, суетясь, тот хлопнул два раза в ладоши, прокричав:

— Отворяй!

Крепкие бревенчатые ворота медленно, но верно расползались в разные стороны. За ними, заискивающе улыбаясь уже застыл в почтительном ожидании недавний привратник.

— Какими судьбами, многоуважаемый господин? Меня кличут Смирный. Я — стражник форта Звездного.

Брови Рустама поползли вверх. Форта? Это за какие такие заслуги? Орда бесконтрольной нежити почтила сии края? Или героически отбито нападение шайки сотни бандитов? Хотя, скорее всего, все гораздо проще: какой-либо граф прикарманил трактир, воспользовался правом фортификации земель и вуаля: налог не богатого трактира Тракта, а королевские льготы как хранителю и ревнителю земель Шарлии. Королевскую династию Шарлей, как и нынешнего короля, Шарля IV в особенности знавали как династию величайших взяточников и бюрократов. Вышедшие из успешных предпринимателей, они во время Смуты откусили довольно знатный кусок, и Шарль Первый, действительно великий человек занял пустующий трон. А тысячелетняя династия воителей Торразов канула в небытие.

Дель-Роар яростно сплюнул. Ему, как воителю, потомку воителей, грезящих о прошедших временах отчаянно претили нынешние нравы и повадки. Когда прогнивший негодяй мог укрыться за своими деньгами или знакомыми, а не быть повешенным первым же Рыцарем на ближайшем суку. А что касается Темных Рыцарей... Рустам не знал, миф это, или легенда, однако их уже давненько не видели в здешних краях.

— Чего-то изволите, господин? — испугался привратник, по всей видимости приняв плевок на свой счет.

— Еды, — хмуро отрезал Рустам, — Вина! И ночлега! Две Звезды ещё стоят?

— А что с ним сделается! — ухмыльнулся крестьянин. — Стоят и процветают! И ещё нас с вами перестоит!

— Думаю, что делать с лошадьми, объяснять не нужно? Как и то, что случится, если я обнаружу пропажу чего-нибудь?

— Помилуйте, господин! Меня же граф тогда своим же мечом на тот свет отправит! У него это дело скорое: и за меньшие провинности при всей деревне двадцать плетей, а если жив остался, значит крепок, и достоит погибнуть лично от его руки.

'А ничего ещё так, жестко, по нынешним меркам', — невольно восхитился Рустам здешним порядкам. Не удержавшись, молодой маг вновь вскарабкался на лошадь и объехал поселок по кругу. Крепчайшие деревянные стены, обработанные должным образом дабы не загораться от стрел, образовывали огромную двенадцати конечную звезду. Так, штурмуя форт в излучине, недруг оказывался под перекрестным огнем.

А некогда дремучий лес, нависавший над небогатой деревушкой был вырублен подчистую на два полета стрелы. Признаться, барону уже не терпелось познакомится с новоиспеченным графом и выразить тому свое почтение.

*

Тиха заводь под Раальтой. Сонное Болото раскинулось на многие и многие лиги пути, упираясь северо-западом в Арасский лес, а на востоке вливаясь в Тайные Озера. Раальта — большая и достойная деревушка: нечастое явление в дичайшем захолустье. Да и немудрено: соприкасаясь в одночасье с лесом и болотом, отделяемая от последнего последним чистым озерцом, деревушка достойно держалась на охоте и рыбацком промысле.

Однако спросите любого жителя Раальты о Сонных болотах. Вас тотчас же отговорят не то, что наведаться туда, даже взгляд в ту сторону порой нешуточная угроза. Темные, застилающие небо высокие угрюмые кроны Арасского леса, переходящие в лесистое болото, пронизанное нездоровым, смертным духом. Тем диковиннее казался одинокий путник темным силуэтом мелькнувший промеж деревьев.

— Смотрите, учитель, путник! А мужичье уверяло, будто здесь не пройти! — воскликнул юный адепт пятого ранга. Практика в захолустье — типичное дело для первокурсников. Направить неотесанных желторотиков куда-нибудь в лесок или болотце, горы или северные дали дабы набирались опыта изучая характеры обывателей, местную фауну вкупе с полезными травами. Благо маги и 'глубинка' понятия сродные, ведь службу на благо Родине ещё никто не отменял. Только представить! Ежегодная летняя практика, затем трехлетняя служба в непрерывных разъездах. Помощь деревням, служение в армии или пособничество крупным феодалам. А что? Должны же маги оправдывать свой, многими считаемым излишне высокий статус и положение в обществе? Должны. Зато, отмотав причитающийся по праву десяток лет со спокойной совестью становился ленивым занозой в структуре общества.

Но подобные мысли пусть и возникали в голове молодого Айрима Коссо, но лишь мельком: ещё путь длинный впереди. И набор первачков под личным руководством живое тому подтверждение. И не спасала даже руническая четверка, выгравированная на перстне, величественно покоящемся на среднем пальце правой руки. Толку сейчас от четвертого ранга силы и темно-синей мантии, если ты вынужден среди туманов и комаров утирать сопли четверке недорослей?

Но в данный момент даже тени ропота не мелькнуло в душе недовольного воспитателя: он, сощурившись, внимательно присматривался к замершему среди теней силуэту.

Айрим усиленно размышлял. Ну собирал какой-то деревенский знахарь травы среди болот, чего теперь, паниковать? Но странная, неуместная тоска жалящими тисками сдавила сердце.

— Группа, ко мне, — вполголоса бросил маг и, вскинув руки в приветственном жесте, прокричал: — Здравствуйте! Выйдите на свет и представьтесь, коль вас не затруднит!

Группка студентов, будущих магов — три рослых парня, и белокурая девчушка тянули шеи ввысь, окружив учителя. Один из парней стискивал охапкой целый гербарий, а девушка попутно ухитрилась сплести себе венок, в котором и щеголяла.

Темная фигура замерла, будто прислушиваясь. А затем стремительно вытекла на поляну.

— И вас приветствую, достопочтенные маги! — звучный низкий голос донесся испод глубокого, натянутого ниже глаз капюшона. Неясная фигура при ближнем рассмотрении оказалась высоким, закутанным в черную хламиду мужчиной. Сама форма одежды не была чем-то особенным: многие маги щеголяли в таком, когда не желали раскрыть инкогнито. Но здесь? На границе топи и Арасского леса? Среди промозглых болот и сырых туманов? Слишком подозрительно.

— Поведайте кто вы, и куда путь держите? — встрял Сайрус, самый старший и наглый ученик. И продолжил поедать незнакомца взглядом несмотря даже на недовольный взгляд учителя, сулящего неприятности — как минимум сортировку имеющегося гербария в вечерний час.

— Путник я, приблудившийся слегка. К счастью вас нашел, к Раальте путь прокладывал. По косвенным признакам исключительно. Заблудился.

— Слишком уж складно вы говорите, для типичного землепашца, — Айрим, дожав студента взглядом, взял слово: — Да и вокруг на десятки лиг нечем заняться. Леса да болота.

— Ой, не скажите, — усмехнулся незнакомец. Прошагав ещё немного, он пересек полянку, расположившись прямо перед пятеркой магов. Четыре робы послушника и одно полноценное облачение развевались на ветру. Несмотря на пересеченную местность никому даже в голову не пришла мысль расстаться с визитной карточкой мага — облачением.

— Сколько трав интересных, и растений. А в более крупных озерцах, чуть вдаль пройти, по тропкам тайным... удивительная рыба водится. Нарактой зовется, может слыхали? А по поводу селенья — отшельник я. Не сложилось у меня с людьми, все больше сам по себе.

— Лицо покажите, — прервал разглагольствования Айрим Коссо. Слишком уж ореол необъяснимой угрозы не вязался с простецкими отговорками 'отшельника'.

— Смотрите, ваше дело, — безразлично сказал незнакомец и откинул капюшон. Предутреннее солнце сквозь наплывший туман осветило красивое, зрелое лицо мужчины среднего возраста. Лет сорок — не больше. Свежее, дышащее жизнью лицо, чуть бледная кожа, что естественно, если он и впрямь обитает на болотах. И тут же перечеркивающие впечатление седые до белизны волосы, ровными прядями ниспадающие на плечи.

— Я вас удовлетворил? — незнакомец поднял неожиданно давящий взор. Темные, тяжелые омуты смотрели участливо и с насмешкой. При этом создавалось впечатление, что хозяин положения именно он, а не пятерка магов в своем праве допрашивающая незнакомца.

Жозетта, очаровательная блондинка пятого уровня выдохнула, стрельнув глазками. Ей явно понравился увиденный образ.

Айрим метался между желанием выяснить все до конца и убраться подальше восвояси. Обычная в городских условиях спесь и уверенность в собственных силах здесь почему-то давала сбой. И его злило, что он не понимал, отчего. Неужто испугался ряженого шута?

— Ну так что же вы решили, достопочтенный маг? Солнце всходит, а некоторые травы лучше собирать затемно, сами знаете, небось. Что скажете? Мне можно идти? — вопрошающе развел руки незнакомец.

Развел руки, тем самым приоткрыв полы своей хламиды. Вынудив Айрима прикипеть к открывшемуся зрелищу. И совсем не добротная кожаная рубаха с кольчужными наклепками приковывала взор. И не подсумок с, вероятно, травами. А вот приличных размеров боевой серп — слишком экзотическое оружие, чтобы от него отмахнутся. Как и что-то неуловимо-странное, молочно-белесое мелькнуло в полах и скрылось. Что-то, похожее на... кость?

— Простите, но я вынужден настаивать на досмотре, и... — сожаление искрой мелькнуло в темных очах.

Незнакомец одним движением выхватил серп и молниеносно, без замаха всадил в сердце близстоящего ученика. Шаг вперед и оружие вспарывает глотку следующего.

Сайрус не отработает наказание. Неуместная мысль промелькнула в мозгу Коссо, а в следующий миг он чудом парировал сумасшедший удар незнакомца. Вот и пригодились вбиваемые в Академии уроки фехтования.

— Кто ты, маррг тебя задери! — крик отчаяния вырвался из уст наставника, когда тот остался один на один с этим ужасом в черной хламиде спустя несколько мгновений. Легкость, с которой тот справился со всеми его учениками, буквально придавливала к земле. Айрим возвел самые мощные из доступных ему щитов и замер, присматриваясь к врагу.

Лицо незнакомца белело неподвижной мертвой маской. Словно хищник перед прыжком он кружил вокруг будущей жертвы.

Мозг мага метался в панике. Кто он, маррг задери, такой?! Черная хламида, боевой серп, костяное ожерелье... да нет, невозможно! От одной только страшной мысли вся суть Айрима содрогнулась в ужасе. Он поднял неверующий взгляд на фигуру в черном. Тот продолжал ходить кругами, выжидая. Коссо ничего не оставалось делать, как повторять движения зеркально, максимально сосредоточившись. Его судьба, да что там... судьба всего мира в опасности, если некроманты выжили... если они существуют!

— Все-таки понял, — с сожалением резюмировал враг.

Чародей не ответил. Сейчас нужны все силы, чтобы одолеть ужасного врага. Или хотя бы дать бой. Продолжая выжидающе кружить, он не заметил, как оказался спиной к павшим ученикам...

Клинок пронзил Айримову грудь навылет. Неверующе посмотрев вниз, маг увидел жало меча, вышедшего со спины. Скорее повинуясь предсмертной агонии, чем осознанному желанию он развернулся. Чтобы узреть восставшего Сайруса, с бессмысленными пустыми глазницами взирающего на творение рук своих.

— Невозможно... — прошептал чародей четвертого ранга, Айрим Коссо, и испустил дух.

Крессаж окинул взглядом предрассветную, заболоченную местность. Небрежно шевельнул кистью и управляемое тело мешком рухнуло оземь. Затем перевел невеселый взгляд на место недавнего побоища. Ни малейшего позитивного чувства от учиненного не промелькнуло на лице. Лишь досада, на столь неуместно подвернувшихся неоперившихся птенцов. Которых нельзя было оставлять в живых.

Некромант (а это действительно был он) поднялся, и вернулся обратно к лесу. Пройдя чуть вглубь, он нашарил в кустах брошенный загодя посох. Выйди он к людям с такой вещью, отбивался бы уже в первые секунды. Черный, резной посох инкрустированный костяными прожилками — белесыми жилами, пронизывающими древко. И толи хрустальный, толи высеченных из драгоценного камня череп на навершии.

Крессаж, как он считал, слишком много времени потратил на путь через болота. И, несмотря на успешное выполнение поставленной задачи жутко торопился. Впрочем, излишняя требовательность к себе налицо: другой бы вообще не выбрался из Сонных Болот.

Ещё одно мгновенье концентрации — морщинки собрались над повидавшими жизнь очами, и вспыхнувшее пламя поглотило место побоища. Особенно жарко горело над павшими.

Дождавшись, пока улики основательно прогорят, человек погасил грозившее превратится в лесной пожар пламя.

Надвинув обратно капюшон на глаза некромант уверенным шагом двинулся в сторону деревни. Лес за поляной изрядно мельчал и взобравшись на холм можно было разглядеть разбросанные вдали домишки. Прежде чем выйти к людям Крассаж пошарил рукой за пазухой и вынутой на белый свет тряпицей обмотал навершие посоха.

— Двинули, — разговор с собой давно вошел в привычку, особенно последние полгода. Ветер с озерца доносил прохладу, которая так и норовила забраться за шиворот, вызывав дрожь. На отдаленной водной глади мелькали крохотные точки лодок — рыбаки рано начинают свой промысел.

Троекратный громкий стук заставил поперхнутся старосту деревни. Гневно раздувая ноздри: знают ведь, что не терпит прерывания трапезы, мужичок подхватил кочергу, намереваясь основательно огреть провинившегося. И, распахнув двери, уткнулся носом куда-то в область груди незнакомца.

— Процветание и радость до скончания века! — поприветствовал опешившего мужичка Крессаж. Минутой до этого он все же воткнул свой посох в близлежащий стог сена. Во избежание.

— И вам не хворать, — староста, если и перепугался, то никак не показал этого.

— Позвольте узнать, какой сейчас день недели? Я немного сбился с пути последние дни...

— Дык... третья деката Знойного Часа, — староста почесал голову. — Четвертый день.

Крессаж процедил ругательство сквозь сжатые зубы. Он катастрофически опаздывал. А учитель не любит опозданий. Даже с успешно выполненных заданий.

— Простите, что оторвал вас от завтрака, — голос испод капюшона не выдавал бушующих внутри эмоций. — Я проездом в Раальте. Когда-то жила здесь сестра моей матери. Хочу навестить могилу, взглянуть на родных — их немного осталось.

Староста облегченно выдохнул. Хвала Творцу, что чужак не заикнулся ни о каком наследстве или желании поселиться в деревне. Неважно какие-там родственники, а строить всем миром усадьбу кому попало — не то, чем хотел развлечься занятый по горло мужик.

— Так как пройти на кладбище, уважаемый, — тень раздражения прорвалась сквозь показное безразличие.

— Так тут недолго-с, уважаемый, — староста нервно сглотнул. Вышел за двери и указал рукой на юго-запад. — По тропинке пойдете, она до древних руин плутает. Так вот: не доходя до руин будет ещё одна тропка, налево, едва заметная. Чуток пройтись, вот там и хороним.

— Благодарю вас, — и чужак стремительно направился прочь. Полы черной мантии развевались на ветру, а воздух доносил неуловимый аромат угрозы. Пройдя десяток шагов чужак развернулся, и провал капюшона повернулся на продолжающегося пялиться старосту. Тот, быстро приняв независимый вид тотчас захлопнул двери. Минутой позже ощутив, как трясутся коленки.

Крессаж зло напряг скулы. Слишком уж вывело из себя любопытство деревенского увальня. Однако, время не ждет. Забрав свой жезл из-под соломы, некромант поспешил в указанном направлении.

Кладбище, как и говорил староста, раскинулось прямо перед невысокой, полу обвалившейся каменной стеной. Древние руины... сколько опасного и завораживающего таилось в этом словосочетании. Давным-давно разграбленные извне, старые развалины хранили глубинные секреты, доступные лишь немногим. Некромант окинул алчущим взором усыпанное валунами всхолмье и в который раз пообещал себе наведаться сюда с подкреплением. Сейчас не до этого — время поджимает.

*

Две Звезды: старый трактирчик, державшийся былым воякой Арктурусом, из невысокой компактной постройки превратился в роскошный трехэтажный отель, способный дать фору многим столичным. Крепкие дубовые бревна, качественная облицовка и образцовая чистота радовали взор. Однако благотворные перемены вызвали легкое беспокойство Рустама за судьбу вышеупомянутого трактирщика. Старый друг и отличный человек — Арктурус. Ровно пять лет назад вышеупомянутый трактирщик, тряхнув стариной, одной левой расправился с тройкой нетрезвого вида мужичков, сунувшихся было пощипать незрелого первогодку.

— Арктуруса помните? Что нынче с ним?

— Помилуйте, господин! Как же графа-то своего не помнить?

Рустам встал, как вкопанный, и удивленно уставился на привратника.

— Я тут проезжал давным-давно последний раз...

— Тогда понятно, господин! Король лично, проездом, величайшим велением одарил господина графским титулом! Ненаследуемым, конечно, и пусть на десяток верст в округе, но все же: пусть маленькое, но графство!

Что-то едкое и неприятное мелькнуло в груди Рустама по отношению к удачливому трактирщику. Пусть и бывалый воин, но простолюдин. А прыгнул выше него...

Усилием воли отогнав недостойные мысли, барон выпрямился, и хмуро приказал повозке следовать к стойбищу.

— Присоединишься ко мне за ужином, — велел он Родольфусу, и отправился прогуляться по форту. Прежде чем заявится в гости к старому другу стоило навести порядок в чувствах и мыслях.

Деревенька, пусть и небольшая, раскинулась по традиции. В самом центре у колодца домишки вдов и стариков. Тех, кому труднее всего. А чем крепче обыватель, чем мощнее его плечи и мускулистее торс, тем дальше от живительной влаги находится. Мимо туда-сюда сновали люди: крестьяне, рабочие, вельможи побогаче. Граф точно удумал превратить форт Звездный в городок.

Наконец, решившись, Рустам нарочито уверенным шагом подошел к массивной деревянной трактирной двери и распахнул. За годы изменилось многое: бывший полумрак сменился неярким, но ровным и качественным светом. Когда-то черные столы сияли свежестью и новизной, даже у входа чуткий нос выпускника уловил запах свежего дерева.

От былого сброда не осталось и следа, а несколько типов преступной наружности молча кушали, склонив головы будто смирные овечки. Вывеска напротив входа гласила 'Форт Звездный. Лучшее, что у вас есть на пути в Столицу!'

'Или из нее' — настроение ещё больше испортилось. Если несколько лет назад он ехал сюда в качестве перспективного мага, в предвкушении, то теперь его стезя ясна, а путь предопределен. Ему почудился голос бородатого городского целителя, когда-то стоявшего над постелью больной матери: 'Шестой уровень... с таким не живут'.

— Не может быть! Рустам, ты?! А вымахал-то как! А возмужал! Настоящий маг! Господин, извольте пройти за стол и отведать угощений!

Арктурус, казалось, ничуть не изменился. Все тот-же громадный мускулистый мужчина с ниспадающими на плечи светлыми волосами. Возраст трактирщика, казалось, застыл на планке 'слегка за сорок' и не думал меняться ни в одну из сторон.

— И тебя рад видеть, Арктурус, — более-менее искренне усмехнулся Рустам.

— Если он маг, то где его роба мага? — пьяно выкрикнули из-за глубины зала.

— А ну-ка цыц мне там! Не вам почет оказывают! — трактирщик обнял гостя как старого сына и усадил за стол. — Вымахал-то как! Видно, что с мечом на ты. И девки небось липнут как мухи, я прав?

И лукаво подмигивает. Нутро Рустама свело судорогой. И тут-же был обнят Арктурусом, точь-в-точь почувствовавшим, что произошло.

— Бывает, сынок, бывает. Причем с каждым, а с некоторыми неоднократно. Ты ешь давай, ешь, разговоры потом.

Пред усаженным на почетное, прямо напротив трактирной стойки место Рустамом молниеносно образовалась гора еды. Начиная от здоровенной жареной ноги и заканчивая сахаристым пирогом. Кувшин вина прилагался.

— Но это слишком много! — запротестовал дель-Роар, хотя желудок его урчал.

— Давай ешь, и не спорь! Если другу старому милость не оказывать, то кто достоин её?

И первым подал пример, усевшись рядом и принявшись разливать вино и вкушать яства.

Силы сопротивления иссякли в груди баронета. Молодой изголодавший мужчина со смачным хрустом впился в прожаренный окорок.

— Вот, другое дело! Сразу видно — воитель!

— Ладно, будет тебе нахваливать, Арктурус, — устало выдохнул Рустам. — Я ж не красна девица.

— Да рад тебя видеть-то как! Помню тебя ещё шестнадцатилетним сморчком, во-от таким, — он провел рукой на уровне пупа, сильно приуменьшив. — Гордость меня переполняет, ты уж не серчай. Какой ранг выслужил?

Ранг нельзя 'выслужить'. Как и вообще что-то поделать с данным природой ярмом.

— Шестой, — кисло процедил дель-Роар.

— Оу, — улыбка трактирчика увяла сочувствующе на миг. — Ничего! Знаешь, сколько пользы принесешь ты людям? Не как все эти снобы, нос задирающее, а воистину с народом быть можешь! В почете среди народа будешь, это бесспорно.

Бывалый воитель с таким отеческим жаром пытался вдохновить гостя, что у него почти получилось. В конце вечера Рустам подобрел, разогрелся вином и беды уменьшились в размерах.

— Просьба у меня к тебе будет, достопочтимый маг, — сказал Арктурус ближе к ночи. — Может заметил ты, может нет, но с недавних пор ночевать не остаются посетители. С того самого дня, как ведьма побывала у нас. Толи кушанье ей не по душе пришлось, толи вино. Быть может пялились много, не знаю..., но наложила проклятье страшное! Теперь в её комнате призрак обитает, ночами страшно завывает! Все ждал пока маг какой-нибудь заявится, а тут ты, мой родной. Если не получится управиться, ничего страшного, в столицу тогда уж направлюсь. Хотя бы взгляни, хорошо?

Рустам лишь молча кивнул, ведь за ним должок, как-никак. Да и пиршество дареное отработать хочется.

Только вот сомнение угнездилось в сердце его.

— Скажи, какова? Опиши её, пожалуйста.

— М-ну-у, ведьма она и есть ведьма. Волосы чернее ночи, глазища как два факела пронизывают, вот только черных. Вся в плаще была, пока капюшон не скинула вообще не понять, что баба. Но как из-за стола вышла, плащ приоткрылся, а там — у-ух! Ножки в кожу обтянутые, а груди как спелые дыньки, вот-вот прорвут...

— Это прекрасно все! — прервал Рустам. — Ты чего-то особенного не заметил? Ну там кольца какие-нибудь, ожерелья, вроде этого что-то?

— Ну как же не замети, заметил! Я на такие вещи отродясь смотреть приучен, чай не холопы одни заезжают! Ни колец, ни ожерелья, ни перстня мага. Только браслет на руке черный. Да и не к лицу красотище такой украшения, это простецким девахам цацки нужны да побрякушки. Она сама что хочешь украсит! Ух, я бы её...

Но Рустам отключил слух и принялся усиленно размышлять:

'Так... Призвала духа — значит сильная. Тем более, если призвала играючи, не для дела, а чтобы проучить. Призыв — это пятый уровень уже. Коль долго держится...'

— Когда началось?

— Уже пять суток изводит по ночам! Всех гостей разогнало...

'Если пять суток... плохо, ой плохо дело. Сил много вложила, уже четвертый уровень. А если постоянная привязка с проклятием, то это третий минимум. Ты же понимаешь, Рустам, чем тебе грозит стычка с подобным? Если из украшения браслет только, значит светиться не желает, но хочет, чтобы знали, что она дворянка. И не приведи Нить окажется она Гуурской ведьмой! Костей не соберешь.'

— Скажи, Арктурус, — медленно начал гость. — Не было у нее татуировки вокруг шеи, до груди опускающейся? Словно змея вокруг шеи.

Трактирщик замер, разинув рот.

— Вот не ведал такого, в плаще же была говорю. Но вот как вспомнили вы — аж озарило! Точно промелькнула татуировка вокруг шеи, что-то черное и чешуйчатое, как пить дать!

'Точно с Гууром связался. Не к добру это' — мыслил дель-Роар чернее тучи. Лучше уж с двумя чародеями рангом выше в бою сойтись, чем гуурке перейти дорогу! В Академиях не учились, многого в магии из высших сфер не смыслят, но как ведьмы — страшные. Схватишь проклятье и окочуришься через неделю так, что и костей не найдут, и никто, кроме высшего целителя не поможет.

Но по мере размышлений, а также по мере возлияний на молодого барона накатывала отчаянная, бесшабашная отвага. Страдающий от уязвленной гордости, раздавленный, как он считал, неудачами, принял решение: была ни была!

'К марргу все! Маг я, в конечном итоге, или неудачник, что соплею перешибешь? Не смирюсь со злой участью! Зайду и гляну, а если сдохну, то так тому и быть! Тем более должок за мною!'

Стукнув в пьяной обиде кулаком по столу, Рустам провозгласил торжественно:

— Завтра, по утру, до завтрака разберусь с проблемой твоей!

С лица Арктуруса слетел хмель. Он все же никак не смахивал на глупого мужика.

— Э-э, друг мой милый, я передумал. Давай, быть может, я все-таки в столицу пошлю, хорошо? Посетители-то были доселе, и будут, куда деваться?

— Ну уж нет! — рассвирепел дель-Роар и вскочил. Лицо его покраснело от винных паров, а в глаза мерцала полубезумная решимость, питаемая внутренней болью. — Я сказал сделаю, значит сделаю!

— Ну, так тому и быть. Порешили, значит, — вздохнул трактирщик и отошел.

Поутру, подойдя к потрескавшейся, покрытой пылью двери похмельный барон уже не чувствовал былой отваги. Коленки дрожали, поджилки подергивались в испуге, а мурашки нарастали по коже, ещё чуть и ринутся прочь с тонущего корабля. Но кое-что подогрело в груди его: гостиничная дверь была пронумерована шестым номером! И такой же номерок поблескивал на ключе. Совпадение было невыносимым, в который раз напомнив дворянину о собственной неполноценности.

— Ну-с, все! Слово дал, значит должен! — выдохнул Рустам и решительно распахнул дверь.

И ничего. Аккуратно убранная необитаемая комната, покрытая приличным слоем пыли. Сразу видно: давно не живут. По правую руку, у стены кровать обыкновенная, а прямо по курсу небольшой стол и стул. Слева окно, выходящее во внутренний дворик трактира. С улицы доносилось кряхтенье и хрюканье: живность трактирщика просыпалась.

Рустам вышел в центр просторного пятачка. Поднял ввысь свой короткий резной посох и сосредоточился. Словно пелена моргнула средь воздуха, но ничего более. Раздосадовано и вместе с тем решительно вздохнув, молодой маг водрузил скипетр вертикально в пол. И принялся чертить вокруг замысловатые узоры, вспоминая лекции и полузабытые конспекты. Если сделать все правильно, то теоретически, под самый край, но сил должно хватить.

Иначе... ну порабощение тела недружественной сущностью вопрос не однозначный, тут от силы воли зависит, но одержимость, как минимум, обеспечена. А такие обычно кончают в пруду.

Но рисунок завершен. Вроде все правильно. Дважды перепроверив начертанное, Рустам, скрепя сердце начал составлять палитру изгоняющего заклятья. Составив каркас, он принялся наполнять его энергией. Риф прошли — судно не тонет.

Рисунок на полу замерцал неярким синим светом. Краски налились, а воздух в комнате будто сгустился. И раздалось шипение.

Ноги тотчас ослабели, а на разум обрушился пресс настолько мощный, что чуть не вышиб из мага рассудок. Дель-Роар поседел от ужаса. Это не обычный дух или призрак! Нужно бежать!

Дверь слишком далеко, он в центре комнаты, и четыре шага — непозволительная роскошь. А вот окошко — совсем рядом. Из последних сил Рустам оттолкнулся и проломил плечом и головою стекло.

'Баньши!' — успела пронестись мыслишка во время падения. 'Своим изгнанием я повредил её привязку, и всем конец... Арктур, прости меня!

*

Очнулся Рустам ощущая под собой что-то очень мягкое. И очень воняющее. Затем чей-то мокрый пятачок воткнулся, нежно похрюкивая, ему в ушко.

'Неужто жив?!' — искренне изумился баронет. Тело немного ломило после удара, колени он сильно расшиб, но на этом, кажется, все. Такого не бывает! Этот дух должен был разорвать его на части, а затем ринутся дальше, разрывая барабанные перепонки каждому встречному!

Но вскоре переполняющее ликование сошло на нет: он услышал краем уха жестокий, заливистый смех.

— Ей, баронет, подымайся! Или нравится лежать среди свиней? Дак у них-то не шестой уровень будет, а повыше, числом задавят! — и снова смех.

'О нет, ну почему! Только не это! Только не так...' — мысленно простонал дель-Роар и, приняв максимально независимый вид, начал подъем. Худшие опасение подтвердились. Самые наихудшие.

— Давай быстрее! Гляди не простынь!

Уши заложило, картинка восприятия подрагивала, ребра нещадно саднили. Вокруг раздавались негромкие голоса. Рустам отер лицо от налипшей грязи и несколько секунд моргал, восстанавливая способность видеть. Лучше бы он этого не делал!

Прямо напротив, в дюжине шагов развалилась давешняя компания заклятых друзей под предводительством сынка герцога: Эдварда Краусского. Высокий белобрысый павлин, с ухоженной, как у бабы мордой, искривившейся в жесткой насмешке. Богатые одежды расшиты золотом, на поясе клинок стоимостью как столичный квартал. И, что могло быть хуже? К родовитому ублюдку прижалась, слегка касаясь бедром, его Лора!

'Только не опять...'

— Сколько отсыплешь мне за спасение, баронет?

— Я бесценен, сын герцога, твои карманы лопнут, — процедил дель-Роар, сохраняя остатки гордости. Депрессия и отчаяние последних дней накалились до предела, он уже едва сдерживался, чтобы не броситься бешеным псом на извечных обидчиков.

Лицо Краусского побелело от гнева. Он ещё смеет огрызаться!

— Ты себе вначале приличный кафтан купи! Вроде и не смерд, а с виду не скажешь. Свинопас свинопасом!

И вся их честная братия заржала лошадиным табуном. Его Лора и Краусский... что может быть хуже и унизительнее? Оба в будущем — могущественнейшие чародеи третьего уровня. Нашли друг друга, голубки проклятые! И как же предала его эта меркантильная подстилка!

— Ты небось домой прешься, дель-Роар? Оно и видно, решил марафет навести соответствующий. А нам вот, скоро на праздник Изменения, а в Академию, экзамены сдавать! — злорадно хохотнул Томстус даль Прут — пухлый, отъевшийся граф, свинообразная туша обожающая жрать, пить и по девкам шляться.

Его сальные черные волосы, неопрятными патлами свисали на грязный воротник, а закованные в кольчугу и явно немытые телеса, напоминали едущее на животине желе. Главный подпевала герцога, именно он частенько напоминал золотой пятерке, о баронете, маге шестой ступени, явно созданному для подколок. Рустам испытывал к нему чистую, незамутненную ненависть. Казалось бы, как с такому иметь успех у женщин? Очень просто — ещё на первом курсе одна златокудрая простолюдинка в довольно резкой форме отказала этой свинье, а затем обратилась к страже с жалобой. После чего её родителей нашли мертвых у себя в дома. С тех пор девушки избегали графа, но если попадались, строили милые улыбочки и весело подхихикивали его отвратительным пошлым шуткам. А утром, сжимая до крови кулаки и утирая слезы, выходили из графской спальни.

Все это баронет узнал от Лоры в свое время. О, как она с ненавистью отзывалась о даль Пруте, и его дружках, какой Рустам был хороший и умный мужчина по сравнению с ними! Тем больнее сейчас было видеть её, веселую и довольную, словно влитую в этой компании вместе с ещё одной девушкой — Маэтой, по слухам — первейшей красавицей Училища.

'Свинья нашла свое болото' — внезапно помыслил Рустам. Эта мысль нежданно озарила его, сделав его внутренности легкими, как воздух. Наконец-то он смог чувствовать что-нибудь, помимо боли. Наконец-то он может презирать её, и насмехаться над ней! Как избавление. Он почти без острастки, как бы оценивающе взглянул на все это сборище, столпившееся вокруг него.

— Толстус? — он ненавидел это прозвище, — неужто ты и впрямь думаешь сдать экзамен своими силами? Ты разве способен сложить два и два? Помнишь свою попытку наколдовать пламя?

— Оу, баронет! — проверещал даль-Прут — По-моему это сейчас ты стоишь перед нами в свином дерьме, и обязан нам жизнью, между прочим. Упокоили мы твою баньши, а взамен ни благодарности, ни признания.

— У меня грязь лишь на одежде, граф. Просек, о чем речь? Жри дальше, и я увижу наконец твою начинку.

Рустам ненавидел такие моменты. Все, что ему оставалось — упражняться в злословии. Дуэли вот уже как полвека запрещены. Хватило несколько прецедентов в наивысших кругах, наказанных самым жестоким образом, чтобы приструнить жаждущих пролить кровь дворян. С тех пор защитить свою честь отстаивали лишь в остроумных спорах и злословьях. Хотя самого Рустама это бы не остановило. Он был готов разорвать на части каждого из ненавистной компании. Были бы силы хотя бы приблизительно сопоставимы! Но шестой уровень... он даже молнию не сотворит, а враг одолеет победит простейшей чередой основных боевых заклятий. Слишком неравные силы.

Ну, а сражаться с дель-Роар на мечах не согласится никто в здравом уме. Достаточно хотя бы единожды видеть барона в деле.

— Хахаха, — звонко расхохоталась Маэта, ухватив одного из павлинов под локоток. — Только взгляните на деревенщину! Лора о тебе тако-ого порассказала! А это правда, что вы, ну, в глухомани не бреетесь вовсе? Даже там...

Молниеносная реакция.

— Зависит от того, миледи, как вы относитесь к волосам в своем рту, — учтиво склонился Рустам.

Мертвенная тишина разлилась по окрестностям. Лицо красотки мертвенно побелело, герцог яростно раздул ноздри. Кто-то из свиты хихикнул, но тут же умолк.

Набирающая опасные обороты драма внезапно прервалась женским голосочком.

— Ой, да бросьте вы этого неблагодарного шута! Не нужно было спасать его, коль недостоин!

Лора...

— Ну, мы и не спасали, — разрядил третий подхалим. — Барона-то мы потом увидели!

— Неважно! Пусть едет в свою глушь, не будем тратить время зря! — и высокомерно фыркнув, великосветская фифа отвернула точеный носик.

— Всех благ, барон, — сказал герцог и, бросив цепкий запоминающий взгляд, отвернулся прочь.

'Ещё легко отделался' — выдохнул Рустам облегченно. Но — рано радовался.

Внезапно, откуда ни возьмись трактирная дверца распахнулась и выскочил взмыленный дворецкий.

— Господин! Изволите переодеться? — сжимая в руках чистую одежду, в том числе и нижнее белье. Позади громыхнул хохот. Что-то визгливо заверещал даль-Прут.

Взгляд Рустама рассвирепел настолько, что Родольфус, икнув, буквально запрыгнул обратно. Баронет ворвался за ним, ни разу не оглянувшись. Кровь стучала в висках. От ярости плыло перед глазами. Это уже не просто нелепый случай. Это анекдот!

Дель-Роар ни капли не сомневался, что станет целью насмешек высокой знати в ближайший месяц. А значит в столице ему уж точно теперь делать нечего! Он перевел пылающий злостью взгляд на непутевого слугу.

— Пшел вон!

— Да-да, уже ухожу! — часто-часто закивал старик.

— Нет, ты не понял! Оставляешь мне лошадь, а сам берешь кучера с каретой и проваливаешь домой! Ещё раз увижу — высеку плетьми! Усек?

Старческие глаза наполнились слезами от несправедливой обиды, но делать нечего. Вздрагивая и всхлипывая, верный слуга складывал быстро вещи, оставляя господину самое необходимое. И как полуденное солнце начало припекать крышу таверны, отчалил.

Дель-Роар остался один. Окаменело пялясь в одну точку он изредка прихлебывал вино из кувшина. Искреннюю благодарность Арктуруса выслушивал с кислой миной. Ещё один ужин и завтрак за счет заведения, как и бесплатный ночлег. Слушок об освобождении таверны разлетелся по округе, и ближайшие дни обещали быть многолюдными: к завершению Знойного Часа многие возвращались в столицу.

— Зря ты отпустил его одного, — упрекнул ближе к ночи трактирщик, протирая бокалы.

Утихомирившийся Рустам лишь молча кивнул. Зря он так сорвался на давнем друге детства. Ничего, завтра постарается догнать на лошади. Интересно, слуга додумался не ехать сломя голову, а подождать господина неподалеку? Зная отходчивость барона.

Утро ознаменовалось ещё большей, чем вчера, головной болью. Трактирщик спаивал качественно. Казалось и пьет наравне, и вроде за беседой душевной толкуют, а кувшин кувшином заменялся. Уже высаживаясь рано поутру на коня, Рустам окинул взглядом разродившуюся деревеньку и воскликнул:

— Запамятовал спросить, Арктурус! Ты ли нынче графом здесь заделался?

Трактирщик воинственно распрямил плечи и важно надулся:

— А то! Ненаследуемый, конечно, да и земель как у барона, но... рядом со столицею! Сумасшедший случай подсобил: лично королю жизнь спас — собою заслонил. Шрам видишь?

И он отодвинул край рубахи и продемонстрировал скомканного вида рубец.

— Невероятно, — поразился Рустам. Вот так оно и бывает в жизни: одним Нитью начертано прозябать бароном, а другие — из грязи в князи. Несправедливо!

Мелькнула мыслишка о празднике Изменения. Рустам воспрянул было, и заикнулся, издав звук 'а', но тут-же одернул, и устыдился.

— На праздник этих павлинов, кстати, ехать не собираюсь, — заявил трактирщик, будто прочтя мысли. Чем ещё больше смутил покрасневшего юношу. — Разоденутся, кудахчут, время бессмысленно прожигают... — фу — Арктурус сплюнул. — Все эти деньги да в полезное русло! Построить города, укрепить селенья, засеять нивы, вырубить подступающую чащу или облаву на разбойников учинить. Дак нет! Давай-те всех вельмож, что должны заботиться о нашем доле соберем, и будет дюжину дней страдать пьянством, развратом и бездельем!

Хотя умом Рустам и был согласен, однако что-то внутри сжалось. Очень уж хотелось ещё разочек блеснуть там. Попытаться завязать знакомства, связи, утешить какую-нибудь молоденькую вдову...

— Я тебе так скажу, Рустам! Не оглядывайся на ранг свой, знахари да погодники нынче в почете, вот что! А чем больше людей становиться будет, чем больше дорог, полей да врачебниц, тем больше золота в твои карманы потечет.

Арктурус был деятельнейшим человеком. Дай ему волю тот проведет мощеную дорого от колодцы к каждой завалящей избушке. Иначе, чем с уважением, к нему нельзя было относится.

— Спасибо за наставления, друг.

— Это не наставления, а напутствия. Иди вперед, и не унывай! Жизнь только начинается, и неужто ты думаешь, что на магах одних свет клином сошелся?

Тогда Рустам не придал значения его словам. А зря.

*

— Владыка Мирр? — в ледяном безразличии мелькнул лишь намек на вопросительный оттенок.

— Владыка Роххтар, — кивнул собеседник. Две высоких фигуры в черном облачении со спрятанными под капюшонами лицами сложили кисти рук на перилах высеченного в камне балкона.

— Сколько ещё?

— Пять лет, владыка Роххтар. Наш план выходит на новую стадию. Многие должны пасть, дабы усилить избранных, которые и поведут за собой необъятные полчища.

— Звучит хорош-шо, — из-под капюшона донеслось удовлетворенное шипение. Владыка Мирр внутренне содрогнулся. Несмотря на, формально, одинаковый ранг мало кто в Ковене пугал больше, чем загадочный Роххтар, чьего лица не видел ни один из ныне живущих. Разве что Властитель. Но в ту область лучше вообще не тянуться, даже мыслью.

Двое высокоранговых темных опираясь на перила балюстрады с мрачным удовлетворением взирали на тренирующихся внизу адептов. Пред громадой древнего подземного храма разрасталась необъятная пещера, наполненная тренировочными манекенами, стойками с оружием и тренирующимися бойцами.

— Только один из пяти сможет подняться выше, — бросил Роххтар негромко.

— И лишь один из выбравшихся пяти станет воистину нашим братом, — поддакнул его мыслям Мирр.

— Много званых, да мало избранных, владыка Мирр. Но опереться можно лишь на сильнейших. Ты считаешь себя сильнейшим, владыка?

У Миррова горла замер боевой серп. Руническая вязь покрывала черное лезвие, замершее в волоске от бьющейся в испуге жилки.

— Ты лишился амбиций и жажды возвыситься. Счел свое место достаточным, перестал прогрессировать и предался стагнации. Дорос до владыки, но дух твой стал как у расходного мяса.

Шипение превратилось в смертельный присвист.

— Взгляни на них. Половина из них погибнет, ещё половина взойдет на жертвенник, как скот. Не потому, что они слабы, а потому, что не все могут расти. Или не все жаждут. Ты хочешь повторить их участь, владыка Мирр?

— Н-нет, — видавшего виды некроманта парализовал страх.

— Даю тебе последний шанс, — лезвие будто испарилось. — Подумай над сказанным, владыка. Иначе тебе несдобровать. И Роххтар исчез с балюстрады, оставив дрожащего Мирра размышлять: где он успел опростоволосится?! *

Цок-цок. Гнедая лошадь мерно перебирала копытами. Брусчатка близ столицы Нарраса сменилась широким северным трактом. Чем дальше, тем реже встречались поселки с избушками. Северная переправа у Ламмары — реки, пересекающей столицу, отделяла густонаселенный, ·цивилизованный? и окультуренный край от северных пустошей.

Хотя, почему пустошей? По сравнению с диким лесистым Арасшем на западе, любая провинция Нарраса покажется оплотом цивилизации и прогресса. Раскинувшиеся по королевству крупные поселения, переплетенные добротными дорогами. Множество деревень помельче обеспечивали хороший ежегодный урожай.

Однако все затмевала столица-жемчужина — Тассмар. После позорного сожжения старой столицы Нарраса этими лесными дикарями, решено было переместить двор поближе к востоку. А после окончательного укрепления вечного мира между Наррасом и Амарентой положили возвести одну столицу на двоих. Величайшую.

Река Ламмара — пролегшая естественной границей между двумя державами, послужила не только именем. На ней, некогда небольшие пограничные поселки с одной и другой стороны переросли в огромные дворцы, великие стены и блестящие площади.

Вершиной великолепия стал Дворец тысячи мостов. Построенный прямо на реке — неслыханная дерзость, он возвышался и блистал. Более сотни мостов пересекали реку с одного берега на другой, сливая две державы воедино. Без магии тут не обошлось — стены буквально источали волшебную дымку. Короли дружили семьями и, казалось, благоденствие наступило.

Если бы не запад, с этими дикарями. Они ещё заплатят! Да и север не стоит списывать со счетов — больно уж давно они живут обособленно.

Но помыслы эти подходят больше двору, а не полузабытому баронету, плетущемуся по дороге домой. По правую руку раскинулись поля и угодья. Где-то на горизонте, у излучины далекой Ламмары курился огонек очередной рыбацкой деревушки. По левую дорогу, чуть спуститься, и попадешь в низину, переходящую в Кронский лес — отголосок эха, маленький последыш лесных массивов Арасша.

·Дикари, небось, половину жизни бы отдали за такие поля и дороги, как у нас?, — позлорадствовал Рустам. Что уж говорить, если его некогда богатый род потерял все, что было около пятидесяти лет назад. По трагической случайности именно угодья дель-Роар оказались на пути армии дикарей. Потеряно было все — урожай, поля, разграблен замок...

А затем рухнувшая старая столица похоронила все средства и накопления многих знатных родов. Среди первых — бароны дель-Роар. Баронет свирепствовал: почему тысячу лет его род купался в славе и богатстве, и только он, подобно рано ушедшему отцу вынужден прозябать в нищете?! И дядька тут как тут, подсобить, конечно же, хочет! Тот в своем праве — негоже оставлять удел без родовитого присмотра.

Путь домой... долог и прекрасен. Но не для всех. Будто ноты пробовать играть задом наперед. Воспоминания проносились в голове Рустама. Вот тут он ехал, ещё сопляком совсем. Юным, мечтательным, жизни не нюхавшим.

А дальше что? Он представил себя сидящим в верхней, постоянно душной отчей комнатке старого замка. Наверху башни, совсем как архимаг. Только не архимаг. В дурацкой, расшитой робе темно синего цвета. О, она не была бы дурацкой, будь хотя бы красной, или зеленой... но, не судьба.

Вот он сидит в душных, пыльных комнатах. В разъездах на поля и пашни. Врачует деревенских детишек или отгоняет диких зверей. Наводит дождичек на рассады...

И так год за годом. Плюнув на высокородный брак жениться на какой-то деревенской простачке. Та нарожает ему детишек, которые отнимут прорву времени. И так год за годом, в трясине пресной суеты, состариться, отжить свою сотню лет, положенную магам его ранга, и уйти. Лишь изредка позволяя себе запереться в подвале и напиться до бесчувствия.

Рустам запрокинул голову, всмотрелся в небесную синь и беззвучно завыл. Словно побитый волк оплакивая довременную кончину. Так и ехал, вразвалочку, под ленивый хруст знойного Тракта.

— Много достопочтимый господин? Изволите попутчиком побыть вам?

Дель-Роар очнулся. На миг вскипела ярость на прервавшего сладостно-горькое самобичевание незнакомца.

— Ничего против не имею, — процедил Рустам. И нехотя подвинул лошадь, уступая место всаднику, очевидно спустившегося из приречных деревушек. Впрочем, вскоре Рустам проклинал свою вежливость: вид мурлычущего попутчика, наслаждающегося ясным деньком, вызывал раздражение.

Одет тот был в темную хламиду — частое одеяние. Под тканью просматривались звенья добротной кольчуги. На волевое свежее лицо мужчины лет сорока ниспадали неожиданно седые пряди. Даже не столь седые, сколь белоснежные. Диковинный цвет. Нет, Рустам знал, что определенное средство может обелить волосы, некоторые женщины даже пользовались им иногда, с довольно миловидным результатом. Но зачем это мужчине?

Напротив внешности излучаемой в пространство, темные очи незнакомца оставались закрытыми. Взгляд не прочесть. Это отчего-то задело волшебника.

— Быть может, представитесь? — не выдержал он наконец.

— Ох, простите мою невежливость! Прежде чем назваться, позволю себе маленькое отступление. Я лично считаю, что в общении двух, особенно незнакомых, титулы и заслуги не должны играть никакой роли. Я презираю любое хвастовство, и отрицаю значимость материального, в некоторой степени. Поэтому, позвольте представиться лишь тем, что по-настоящему имеет значение — именем. Зовите меня Реезимом.

— Реезим, — повторил дель-Роар, будто смакуя на вкус. — Нечастое имя. Где-то натыкался на него, возможно в книгах, но не слышал ни разу. Что ж, приму ваши правила. Меня зовут Рустам.

Молодой маг не заметил, как буквально на миг бледное безмятежное лицо попутчика исказила гримаса пристальнейшего внимания. Как раз, когда он упомянул книги.

— Так куда путь держите? — продолжил незнакомец, поправляя поводья.

— На север, — буркнул Рустам, не вдаваясь в подробности. — Пока вдоль Реки, по Тракту. А затем вдоль Серрисы, на северо-запад.

— Но там же дичайшая глушь! Между пограничьем и Кронским лесом от силы дюжина замков наберется.

— Вот мне в один из них, — сцепил зубы маг. Попутчик даже не ощутил, как всадил очередную спицу в раненое сердце.

— Стронки? Или, быть может, Бладвины? Сейчас-сейчас, я припомню, какие ещё там есть баронства?.. — Реезим сморщил лоб, размышляя.

— Роар!

— Хм, барон дель-Роар? Нет, не слыхал. Наверное, это совсем крошечное баронство, я прав?

На короткий миг Рустаму показалось что попутчик изощренно насмехается. Но ведь он не мог знать, кто перед ним, так ведь? Или мог?..

Некоторое время ехали в молчании. Тракт вилял на север, все дальше отклоняясь на запад. Если ехать строго по Тракту, то спустя неделю конного пути можно выйти к северо-восточной границе. Но туда молодому баронету нужно было меньше всего. *

Лопнуло горло, оросив пространство кровавыми брызгами. Точнее, разошлось по шву, образовавшемуся от мастерски выверенного удара воина.

Облаченный в средний доспех воитель орудовал клинком. Огласив поляну зычным криком, он повелел соратникам наступать. Сражение кипело не на жизнь, а на смерть, и застигнутая врасплох кучка интервентов билась остервенело, до последнего вздоха.

Ещё минута, другая, и все было кончено. Воин вытер пот со лба и коротким жестом указал на карету. Там повизгивали от ужаса охраняемые персоны. Жмущихся в уголке кареты леди пошли успокаивать.

— Наррас совершенно обнаглел! — тяжело выдохнул один из воинов.

— Они заплатят за это! — низкий баритон воителя ласкал слух. С первого же взгляда на поляну недавней битвы любой любопытный мог точно указать на него — предводителя. Он выпрямился и стянул шлем. Под солнцем засверкало мужественное, волевое лицо, обрамленное локонами темных волос. Пронзительные взор синих глубоких тоннелей засасывал как в трясину. Немногие могли выдержать схватку взглядов с Крессажем Арасским. Арасс, созвучно с родиной, раскинувшейся Синирсисом, Наррасом и Мрачными пиками. Страна бескрайних лесов, болот Пригорья и кристально чистых речушек.

Предводители пограничных отрядов издревле именовались сарруками. И отчего-то именно отряд Крессажа попал в западню близ границы с Наррасом. Оставалось лишь ломать голову, нелепая ли это случайность, стоившая жизни пяти его воинам, или целенаправленная охота?

Напряженный взгляд синих глаз вновь сосредоточился на карете.

— Мой саррук! Близлежащий лес очищен от диверсантов Нарраса! — подбежал невысокий паренек и отчитался, вытянувшись в струнку. Минутой спустя к командиру начали стягиваться соратники, но Арасский искал взором одного — старшего среди них.

— Вы как, Леок? — учтиво спросил Крессаж. Пусть он и саррук, однако почтение к старшим никто не отменял. Бой позади, а опыта старому матерому хищнику не занимать.

Тот сдунул седую прядь с лица, и поднял взор на предводителя.

— Жить буду. Повезло, мы ещё легко отделались. Жаль ребят.

Арасский скупо кивнул.

— Захороним с почестью. Но все это довольно странно. Не похоже на покушение! Знай они, кого мы везем...

— То у нас бы не было шансов, — закончил Леок, устало прислонившись к кроне цветущего дерева. Он, в отличие от молодежи, мог себе позволить расслабиться после битвы. — Но тогда выходит, что столь крупный отряд неспроста в глубине наших лесов. И если они искали не нас...

— Значит неспроста! Выходит, такой отряд не один, и они пересекли границу с определенной целью.

Взгляды двух воинов, старого и зрелого сошлись в поединке. У каждого на языке вертелось одно лишь слово, и никто не хотел озвучивать его первым. Впрочем, саррук, осознав, кто он есть, изрек первый:

— Война?..

— Её заря, вернее. Это только цветы, всходящие по весне, дабы дальше расцвести могуче. Наррас прощупывает.

Крессаж резко выпрямился, став враз выше многих своих соратников.

— Необходимо предупредить короля! Ремар! — позвал он гонца.

Однако, старик лишь прикрыл глаза, а его губы тронула легкая улыбка.

— Не стоит, саррук. Сделай то, что должен. Езжай сам.

— Я не брошу отряд после боя! Когда при границе кишат враги!

Но Леок не отступал. Старый воин знал, что его вождю предначертана судьба гораздо более великая, чем удел саррука пограничья. Тон его был непреклонен, а ещё он говорил то, что в глубине души хотел услышать сам саррук.

— Твой час пробил, Крессаж. Повернись к своим предкам лицом. Возроди свой род из пепла, и, уверен, ты вернешься в сиянии славы. Ты сам избрал путь искупления, так не сворачивай с него! Время приблизилось, ты должен ехать, мой вождь. Ты просто должен! Обязан. Не можешь, не поехать...

Леок закашлялся хрипло. Просунул руку под нагрудник и, выудив флягу, жадно припал к горлышку.

— Я вдыхаю твою правоту, Леок. Но как я оставлю братьев?! Моя спина возгорится под их взглядами.

— Делай, что должен. Ты был с нами долгие годы, возродил честь и доказал отвагу как никто другой. Мы тебя поймем. Да твои братья сами возьмут тебя в плен, и отвезут в столицу, коль сам не поедешь!

Крессаж Арасский улыбнулся. Налетевший порыв ветра взметнул листву и тронул кустарники. Зеленые плащи развевались, сливаясь с чащей. Только сейчас саррук увидел, что вокруг собралась большая часть его братьев, практически все, не занятые дежурством. И все ждали его решения. Все они были горды за своего вождя.

— Я еду! — окинул он поляну просветлевшим твердым взглядом. — Но верьте мне! Я вернусь!

Затерянная в лесах родина встречала героя пограничья с распростертыми объятьями. Так уж сложилось, по традиции, что любой воитель с дальних рубежей мог рассчитывать на ночлег и ужин в любом благополучном доме. И даже бедняки считали незазорным оказать посильную помощь защитнику, ведь по поверьям благое дело накладывало благословение и счастье на обитель.

Величественные дубовые стены, покоящиеся на отвесных земляных валах были визитной карточкой любого крупного города Арасша. Не являлась исключением и столица. Дуброс, как и его владыка, король Меркус — ярые отражения сущности Арасша.

Ещё издревле Арасш гордился своими неприступными дубовыми стенами. Пропитанные особым зельем и испещренные рунами они, по мнению многих, ничем не уступали каменным замкам Нарраса или Амаренты. Да и вокруг столицы гораздо выгоднее выкопать ещё один ров, водрузив стену на оный, чем брать неизвестно откуда камни. Лес же — вот он! Сплошь и рядом бескрайние зеленые моря.

После недель утомительного пути Крессаж въехал в столицу как древний позабытый народом властитель. Конь мерно рыл копытами землю, а жители узких улочек повсеместно поворачивали головы вслед. Крессаж был из тех мужчин, которые свято чтут чувство долга, верят в себя и свой народ. Сверкающий вычищенный доспех притягивал взгляд будто магнит. Сегодня он не скрывался. Сегодня он ехал за своим, по праву. Сегодня он возродит свой род.

Узкие проулки, невысокие деревянные домишки — такой была столица за первой стеной. Второй же квартал был преисполнен изобилия двухэтажных громадин, широких дорог и роскошный дворец посредине довершал картину. Единовременно на свою защиту столица могла выставить до десяти тысяч мечей, а это что-то да значило. Впрочем, ещё ни разу стены Камгнара не были осаждены врагом. Ещё ни одна вражья армия не смогла пробраться сквозь лесной массив не понеся фатальных потерь при этом.

Воитель проехал по камню центральных столичных улиц и потянул уздцы. Величественный дворец завораживал своей красотищей. Царская обитель для царя. Стены из синего кирпича, окаймленные сверху зеленью с золотом. Камгнар — Небесный Чертог. Сиим шедевром Древних могла по праву гордиться любая страна, и Арасш гордился! Почетный караул у входа не обратил на него никакого внимания: во внешний двор дозволялось всем. Другое дело, что тебе там было нужно?

Крессаж спешился, привязал лошадь, и упругим шагом направился в приемный двор. Предстояло немного волокиты — обычное дело при визите к царю.

Сказать, что он волновался — ничего не сказать. Всегда бесстрашный в бою, преисполненный отваги и доблести опытный воин был явно не в себе. Поджилки подгибались, а в очах темнело. Слишком большая ответственность. Больно уж велик ответ перед предками.

Наконец, спустя некоторое время расспросов ему было назначено на завтра.

"Дурной знак", — подумал Крессаж. "Король принимает либо сразу, либо отстрачивает на недельку другую. А сутки, это как раз чтобы подготовиться... к чему? К теплой встрече?"

Сказать, что король питал теплоту к его родословной — сильно солгать. Взаимная ненависть двух высочайших родов Арасша стала источником поговорок и присказок. Первый — королевский, второй — воителей и дельцов. Первый властвовал, второй, владея богатствами и процветающими предприятиями, осененный воинскими подвигами постоянно тыкал носом короля в его ошибки. Пожалуй, единственный, кто имел на это право.

Особо предки Крессажа стали злоупотреблять сим правом после триумфального марш-броска возмездия. Тогда от Арасша, изможденного войной с Наррасом но отразившего захватчиков дорогой ценой не ждали никакого ответа. Обе стороны зализывали раны, и превосходившая по всем статьям армия Нарраса тогда бежала из лесов не озираясь. Истыканная стрелами, обгорелая в лесных пожарах, вязнущая в ловушках и теряющая обозы...

Но Арасш отдал много своих сыновей за победу. И дед Крессажа, собрав под своим знаменем каких-то восемь тысяч воинов совершил невозможное. Они бежали каждый день, в течении двух недель, сметая все на своем пути. И как венец триумфа — беззащитная, готовящаяся к празднеству столица вражеского государства. Бывшая столица.

Дед воистину утроил славу рода. Саррук его помнил ещё малышом, слушал о нем рассказы. Учился и восхищался.

И продолжалось бы так ещё многие и многие лета, если бы отец Крессажа не совершил глупость. Именно так, Глупостью с большой буквы величал про себя низвергнутый сын отцовский поступок.

Арасш лишился второго по значимости и равного по влиянию древнего рода. Расставленные в спешке новоиспеченные дельцы хоть и заменили исконных владельцев, и казалось бы, держали руку на пульсе, но... после десятилетий развития Арасш погряз в застое.

И последний факт отзывался тревожными колокольчиками в груди Крессажа Арасского, особенно ввиду соседства с затаившим злобу благополучным и сильным Наррасом. Сильнейшие маги и самая авторитетная Академия Магических Искусств. Многотысячное войско. И коалиция злобных шакалов, тех, по ком прошлась неумолимая пята возмездия Арасша. С десяток низвергнутых родов уже не первое десятилетие науськивающих короля, а также восточного соседа — союзную Амаренту на совместное выступление против лесного народа.

И чем старше становился Крессаж, тем гораздо четче улавливал запах грядущей крови. Сполохи тревожных зарниц тайными знаками возгорались то тут, то там, как предвестники грядущих пожаров. Большой войны не миновать.

*

Цок-цок. Гнедая лошадь мерно перебирала копытами. Брусчатка близь столицы Нарраса сменилась широким северным трактом. Чем дальше, тем реже встречались поселки с избушками. Северная переправа у Ламмары — реки, пересекающей столицу, отделяла густонаселенный, "цивилизованный" и окультуренный край от северных пустошей.

Хотя, почему пустошей? По сравнению с диким лесистым Арасшем на западе любая провинция Нарраса покажется оплотом цивилизации и прогресса. Раскинувшиеся по королевству крупные поселения, переплетенные добротными дорогами. Множество деревень помельче обеспечивали хороший ежегодный урожай.

Однако все затмевала столица-жемчужина — Тассмар. После позорного сожжения старой столицы Нарраса этими лесными дикарями, решено было переместить двор поближе к востоку. А после окончательного укрепления вечного мира между Наррасом и Амарентой положили возвести одну столицу на двоих. Величайшую.

Река Ламмара — пролегшая естественной границей между двумя державами, послужила не только именем. На ней, некогда небольшие пограничные поселки с одной и другой стороны переросли в огромные дворцы, великие стены и блестящие площади.

Вершиной великолепия стал Дворец тысячи мостов. Построенный прямо на реке — неслыханная дерзость по давним временам, он возвышался выше всех вершин. Более сотни мостов пересекали реку с одного берега на другой, сливая две державы воедино. Без магии тут не обошлось — стены буквально источали волшебную дымку. Короли дружили семьями и, казалось, благоденствие наступило.

Если бы не запад, с этими дикарями. Они ещё заплатят! Да и север не стоит списывать со счетов — больно уж давно они живут обособленно.

Но помыслы эти подходят больше двору, а не полузабытому баронету, плетущемуся по дороге домой. По правую руку раскинулись поля и угодья. Где-то на горизонте, у излучины далекой Ламмары курился огонек очередной рыбацкой деревушки. По левую дорогу, чуть спуститься, и попадешь в низину, переходящую в Кронский лес — отголосок эха, маленький последыш лесных массивов Арасша.

"Дикари, небось, половину жизни бы отдали за такие дороги, как у нас", — позлорадствовал Рустам. Что уж говорить, если его некогда богатый род потерял все около пятидесяти лет назад, чьи угодья оказались на пути армии дикарей. Потеряно было все — урожай, поля, разграблен замок...

А затем рухнувшая старая столица похоронила все средства и накопления многих знатных родов. Среди первых — бароны дель-Роар. Баронет свирепствовал: почему тысячу лет его род купался в славе и богатстве, и только он, подобно рано ушедшему отцу вынужден прозябать в нищете?! И дядька тут как тут, подсобить, конечно же, хочет! Тот в своем праве — негоже оставлять удел без родовитого присмотра.

Путь домой... долог и прекрасен. Но не для всех. Будто ноты пробовать играть задом наперед. Воспоминания проносились в голове Рустама. Вот тут он ехал, ещё сопляком совсем. Юным, мечтательным, жизни не нюхавшим.

А дальше что? Он представил себя сидящим в верхней, постоянно душной отчей комнатке старого замка. Наверху башни, совсем как архимаг. Только не архимаг. В дурацкой, расшитой робе темно синего цвета. О, она не была бы дурацкой, будь хотя бы красной, или зеленой... но, не судьба.

Вот он сидит в душных, пыльных комнатах. В разъездах на поля и пашни. Врачует деревенских детишек или отгоняет диких зверей оберегами. Наводит дождичек на рассады...

И так год за годом. Плюнув на высокородный брак жениться на какой-то деревенской простачке. Та нарожает ему детишек, которые отнимут прорву времени. И так год за годом, в трясине пресной суеты, состариться, отжить свою сотню лет, положенную магам его ранга, и уйти. Лишь изредка позволяя себе запереться в подвале и напиться до бесчувствия.

Рустам запрокинул голову, всмотрелся в небесную синь и беззвучно завыл. Словно побитый волк оплакивая довременную кончину. Так и ехал, вразвалочку, под ленивый хруст знойного Тракта.

— Много достопочтимый господин? Изволите попутчиком побыть вам?

Дель-Роар очнулся. На миг вскипела ярость на прервавшего сладостно-горькое самобичевание незнакомца.

— Ничего против не имею, — процедил Рустам. И нехотя подвинул лошадь, уступая место всаднику, очевидно спустившегося из приречных деревушек. Впрочем, вскоре Рустам проклинал свою вежливость: вид мурлычущего попутчика, наслаждающегося ясным деньком, вызывал раздражение.

Одет тот был в темную хламиду, частое одеяние. Под тканью просматривались звенья добротной кольчуги. На волевое свежее лицо мужчины лет сорока ниспадали неожиданно седые пряди. Даже не столь седые, сколь белоснежные. Диковинный цвет. Нет, Рустам знал, что определенное средство может обелить волосы, некоторые женщины даже пользовались им иногда, с довольно миловидным результатом. Но зачем это мужчине?

Напротив внешности излучаемой в пространство, темные очи незнакомца оставались закрытыми. Взгляд нечитаемый. Это отчего-то задело волшебника.

— Быть может, представитесь? — не выдержал он наконец.

— Ох, простите мою невежливость. Прежде чем назваться позволю себе маленькое отступление. Я лично считаю, что в общении двух, особенно незнакомых, титулы и заслуги не должны играть никакой роли. Я презираю любое хвастовство, и отрицаю значимость материального, в некоторой степени. Поэтому, позвольте представиться лишь тем, что по-настоящему имеет значение — именем. Зовите меня Реезимом.

— Реезим, — повторил дель-Роар, будто смакуя на вкус. — Нечастое имя. Где-то натыкался на него, возможно в книгах, но не слышал ни разу. Что ж, приму ваши правила. Меня зовут Рустам.

Молодой маг не заметил, как буквально на миг бледное безмятежное лицо попутчика исказила гримаса пристальнейшего внимания. Как раз, когда он упомянул книги.

— Так куда путь держите? — продолжил незнакомец, поправляя поводья.

— На север, — буркнул Рустам, не вдаваясь в подробности. — Пока вдоль Реки, по Тракту. А затем вдоль Серрисы, на северо-запад.

— Но там же дичайшая глушь! Между пограничьем и Кронским лесом от силы дюжина замков наберется.

— Вот мне в один из них, — сцепил зубы маг. Попутчик даже не ощутил, как всадил очередную спицу в раненое сердце.

— Стронки? Или, быть может, Бладвины? Сейчас-сейчас, я припомню, какие ещё там есть баронства?.. — Реезим сморщил лоб, размышляя.

— Роар!

— Хм, барон дель-Роар? Нет, не слыхал. Наверное, это совсем крошечное баронство, я прав?

На короткий миг Рустаму показалось что попутчик изощренно насмехается. Но ведь он не мог знать, кто перед ним, так ведь? Или мог?..

Некоторое время ехали в молчании. Тракт вилял на север, все дальше отклоняясь на запад. Если ехать строго по Тракту, то спустя неделю конного пути можно выйти к северо-восточной границе. Но туда молодому баронету нужно было меньше всего.

Западнее, западнее, ближе к диким лесам и не менее дикому Арасшу. На руину былого величия его рода. Разрушенного проклятыми дикарями. Они поплатятся. Рустам понятия не имел как, но ощущал кожей, что наследие его предков должно быть отмщено.

— Вечереет, — заметил попутчик.

— Трактир в паре часов пути.

— Составите мне компанию на ужин?

— Отчего нет? — вежливой причины отказаться не было. — Всегда рад скрасить вечер с интересным человеком.

Но спустя пару минут езды оба попутчика спрыгнули с лошадей, и рванули вперед как ошпаренные. Впереди мчал Рустам, отбросивший лишнюю поклажу и обнаживший клинок.

Первого он срубил слету. Второго снес прямым ударом ноги, а третьему вспорол горло ловким, хитроумным движением. Его попутчик тоже не мешкал. Барон не успел обрадоваться лояльности и решимости Реезима, как вынужден был отражать атаку ещё двоих противников.

Разбойники. Они всегда были, есть и будут. Их много везде. Но была и иная причина, отчего сердце Рустама зашлось холодным трепетом. Его потрепанная, перевернутая вверх дном карета. Мысли занимал родной дворецкий, старый друг воспитывавший с детства, бывший ближе, чем дедушка, бывший отцем.

Что могли противопоставить тренированному воину обнищавшие мужланы, вышедшие на тропу разбоя? Молниеносные точные движения, одно за другим обрывающие жизнь проходимцев и нежданный союзник, виртуозно работающий боевым серпом.

Но диковинное оружие очень скоро вылетело из мыслей Рустама. Покончив с бандитами, он увидел...

— НЕТ!!! — барон бросился к родному, отброшенному, словно мусор небрежно, телу. Глаза старика были зажмурены, будто он, сжавшись, пытался руками загородиться от удара. На морщинистом лице застыла сильнейшая боль.

— Нет... — прошептал Рустам, рухнув перед ним на колени. Провел руками по родному телу. Прижал к себе, баюкая.

И совесть взорвалась в нем, подобно жидкому пламени растекаясь под жилам. Он что-то хрипел, рухнув вперед в раскаянии. Ведь он и только он виноват в произошедшем. Если бы не его гнев, если бы не приказ... а теперь его единственный, последний и лучший друг покинул его навсегда. По его вине.

— Он был вам дорог? — вежливое покашливание со спины. Ах, попутчик. Реезим.

Рустам утер рукавом лицо и выпрямился, напрягая скулы. Челюсть застыла камнем.

— Да, — все, что сумел выдавить.

— Так уж вышло, что у меня имеются две лопаты с собою. Приходиться часто работать с землей, — Реезим неопределенно хмыкнул. — Давайте выкопаем могилу, а этих, — он сплюнул, — в кучу и подожжем.

— Спасибо.

И они принялись за работу. Сумерки споро накрывали землю, но они справились до темноты. Барон был глубоко признателен попутчику за помощь, что не поскупился на угощения и доброе слово.

— Так откуда вы путь держите? — спросил он уже поздно вечером, как ночь накрыла поляну. Кони на привязи стояли в сторонке мирно пощипывая травку. Пламя костра задорно трещало, но Рустам все всматривался в огонь.

— Не столь важно откуда, достопочтимый барон, — усмехнулся попутчик. Он продолжал неспешно и сосредоточено прожаривать кусок сочного мяса. — А важно с какой целью.

— Я вам не сообщал, что я барон, — резко сказал Рустам, напрягшись.

— Нет, конечно. Это нетрудно догадаться. Особенно, если знаешь, зачем вам нужно познакомиться с баронетом дель-Роар, потомком обнищавшего рода.

Волшебник похолодел. Внезапно Реззим из случайного простоватого мужчины стал средоточием неизведанной угрозы. В резких чертах незнакомца будто воспылал огонек скрытой внутренней силы. Его глаза неотрывно отслеживали каждое движение баронета, а губы искривила недобрая ухмылка. Прозвучал хохоток.

— Да кто вы такой, маррг вам в глотку!

— Бросьте, Рустам, не стоит горячиться. Я не желаю вам зла.

— А чего вы желаете?!

— Сделать вам подарок, — Реезим блеснул глазами. Голос его стал как никогда серьезен. — То, чего не дали вам в Школе Магии величайшей столицы, так называемой. То, что вы не найдете нигде больше. И то, что мы хотим подарить вам из любви к искусству. Подарить вам смысл, Рустам. Цель и путь.

— Что за путь? — но беловласый будто и не слышал.

— Вы знаете, чего ищет каждый молодой и амбициозный человек. К чему стремитесь вы, впрочем, как и каждый настоящий мужчина? К Силе, конечно, Силе с большой буквы. Мы следим за такими как вы, Рустам. Мы чувствуем, кто способен на большее, и может пройти дальше остальных. Ущемленных, неоцененных, с нераскрытым потенциалом.

Реезим наклонился ближе, а глаза его загадочно мерцали. Волшебник невольно ощутил волнение и некое воодушевление...

— Ведь никому не выгодно раскрывать этот потенциал, дорогой барон. Государству, нашему дражайшему Наррасу, выгоден так называемый "естественный отбор". Когда немногочисленные сильные контролируемые избранные пляшут под дудку власть имущих. А второсортные отбраковываются без малейшего шанса. И вы ведь понимаете, зачем и почему, не так ли?

— Будь сильных много, их труднее контролировать, — процедил Рустам. Но опомнился. — Так вы следили за мной?

— Естественно, — невозмутимый ответ. — Я уже говорил, мы ищем таких как вы, мой дорогой барон. Не таких как все. Избранных. Я знаю, как вы выходили на тренировки с травмой, чтобы оставаться лучшим бойцом на мечах в школе. Мы знаем, как вы вышли на пробежку в неудобной обуви, натерли себе ноги до пузырей, но продолжили пробежку и в следующий день, и потом, невзирая на боль. Вас не могут остановить мелкие трудности, не так ли?

Поневоле, юный барон ощутил прилив гордости. Залуженная похвала сильным сторонам его личности была приятна.

— Так неужели слабая одаренность, станет препятствием в становлении великим магом?

— Ой, действительно пустячок, — злостно фыркнул Рустам. Всплеснул руками. — Да вы знаете, как я из кожи лез, чтобы хоть как-то подняться! Вот этот костер, что я разжег, это практически мой потолок!

И впрямь он несколько минут назад хвастнул своей магией, нацелив короткий жезл на сухой хворост.

— Жаль слышать. Неужто вы сломались, Рустам?

— Да никогда! — барон яростно подскочил. — Никогда я не сдамся! Я вернусь домой, стану бароном, и продолжу искать пути совершенствования!

Реезим тоже поднялся и подошел вплотную. По-отечески, с пониманием заглянул в негодующие очи юного мага и положил ладонь ему на плечо.

— Вы уже нашли, мой дорогой друг. Вам не нужно больше искать! Что, если бы я сказал вам, что вы уже через год сможете повысить свой уровень до пятого, а затем ещё через год стать четвертым? А там, кто знает...

— Сказал бы, что вы безумец, — ответил Рустам внезапно охрипшим голосом. Нет, нельзя верить, нельзя надеяться, чтобы в который раз не разочароваться...

— Нет, я не безумен. Отнюдь. Более того, я могу ответить за свои слова. Ведь моя история почти один в один походит на вашу, — Реезим протянул правую руку ладонью вверх. Сосредоточился, прикрыв глаза. И выпалил: — Считывайте!

Прежде чем смысл слов дошел до сознания Рустама он уже ухватил за руку попутчика. Рефлексы сильны. Двое мужчин замерли на миг.

— Пятый уровень, — минутой спустя выдохнул дель-Роар и отступил на шаг.

— А теперь смотрите сюда, — и неожиданно оказавшийся магом попутчик вынул из кармана перстень.

— Привязку видите?

Рустам присмотрелся и ахнул, неверующе переводя взгляд с лица Реезима на перстень, с понуро красующейся цифрой семь. Перстень выпускника магической школы. Вручается при выпуске, и вид имеет точно такой, как и у него.

Но как человек стоящий напротив может иметь пятый уровень, если на перстне выгравирована семерка?!

— Невозможно... — Рустам грузно осел на землю. Мысли роились в голове неистовым хороводом. — Быть не может. Как?..

— Узнаете, в свое время. Если примете мое предложение.

Дель-Роар хотел тотчас и согласиться. Только подумать! Столько лет унижений и боли! Нестерпимые часы осознания собственной неполноценности, и тут такой шанс. Но Рустам не был дураком. У всего есть своя цена. И, не смотря ни на что, он не поступиться честью, гордостью или совестью! Он так считает.

— Суть предложения?

— Говорю сразу, уважаемый барон, что настолько ценный... дар дается неспроста. Обычно подобное скрывают до последнего, затем приукрашивают, пытаясь охмурить, пускают пыль в глаза... вы умный, должны понимать. А затем, когда уже нет выбора и никуда не денешься — поздно тянуть за уздцы. Я же скажу прямо: — Реезим резко и прямо вонзился кинжальным взором в глаза Рустама. — Придется лить кровь. И много.

— Да что вы себе позволяете! — взыграло в глубине Рустама. Он вскочил, преисполненный истового негодования от низкого предложения. Если по правде, то ничего особо он и не ощутил, но чувствовал себя обязанным высказать неодобрение.

— Не нужно лицемерия, барон, вы же выше этого, на самом деле, — неизвестный маг вытащил из внутреннего кармана трубку и принялся набивать табаком. Закончив сие нехитрое дело, раскурил и прижмурился в удовольствии. Стискивающего кулаки барона, нависающего исполином, он будто не замечал. Наконец бросил:

— Да сядьте вы уже! Сами потом будете раскаиваться, рвать зубами подушку по ночам от упущенного шанса.

Дель-Роар густо покраснел. Он знает или просто сказал?.. всего-то пару раз случалось, и то в моменты сильнейшей душевной боли. Когда Лора ушла... или, когда осознал, что не стать ему магом сильным.

— Хорошо, — он резко выдохнул. — Хорошо... Будь по-вашему. Рассказывайте.

И таинственный спутник поведал ему историю. О несчастном, забитом юноше, прозябающем сыне скотовода окраинной деревушки Арасша. Подлесок граничащий с Овражной долиной. Маленькая речушка, десяток дворов с некрасивыми от вырождения девицами и никого на многие лиги. О том, как парнишке довелось стать учеником лесного знахаря — естественная картина в глухомани. И о преображении. О том пути, который он избрал после того, как покинул мастера. Хотя, какого мастера? Мастера он обрел потом. И не одного мастера. Учителей, воздвигших его на новы вершины.

Рустам внимал с невольной жадностью. Колдунишка седьмого уровня достиг пятого! Немыслимо! Для баронета это значило слишком много. Теоретическая возможность поступления в Академию, пусть и под чужим именем. Да что уж говорить, разница в один уровень это разница между колдуном и несильным, но полноценным боевым магом!

А Реезим ухмылялся в душе, с некоей отеческой теплотой вспоминая себя в юности. "Случайный" попутчик уже понимал, что купил его с потрохами. Целехонького.

Костер мерно потрескивал, сумерки полностью окутывали поляну и заметно похолодало. Однако Рустам будто и не замечал произошедших перемен. Вглядываясь неподвижным взором в огонь он ловил каждое слово Реезима. Осознавая в глубине души, что не откажет. Не сможет. Отказаться сейчас, значит предать все то, чего он хотел и о чем мечтал несчетными ночами.

Ведь он не святой. Но его руках есть кровь. Жизни нет без смерти, и половина выпускников училища успела замарать руки толи на дуэлях, толи отбиваясь от случайных разбойников, как сегодня.

И внезапно Рустам со всей отчетливостью осознал: впереди вся жизнь. Он, хоронивший себя заживо ощутил дыхание ветерка. Как всякий маг, пусть и слабый, дель-Роар вполне способен протянуть свое существование ещё лет эдак на тридцать по сравнению с обывателем. Итого, впереди ещё лет семьдесят минимум. И жить эти семьдесят лет, зная, что упустил такую возможность? Жить семьдесят лет шестым уровнем, когда ты мог стать чем-то большим?

Вспомнились слова герцога Краусского, толкавшего однажды речь с трибуны перед юными дарованиями. За жизнь нужно цепляться всеми конечностями. Руками, ногами и зубами. Любой ценой.

Да, именно так. И пусть кровь стекает испод пальцев, но он согласен. В пределах разумного, но...

— Я согласен! — оборвал Рустам мерное повествование Реезима. Тот замер будто скульптура, но в глубине очей сверкнуло багровое пламя. Однако тут же внезапный, иррациональный страх и отторжение овладели баронетом. — Подумать! — добавил он тотчас. И видя вытягивающееся лицо собеседника, затараторил:

— Ваше предложение, безусловно, стоит целое состояния. Более того — бесценно, — невольно Рустам начал льстить, чего не замечал за собой прежде. Его резкое "подумаю" что-то поменяло в глубине собеседника. Словно из глаз засочилась темная угроза. — И поверьте мне, я готов вот прямо сейчас встать и иди за вами. Если бы не одно но...

— Какое же? — безразлично уточнил Реезим.

— Я имею какой-никакой титул. И я чувствую себя обязанным вступить в наследие. Я доберусь до своего удела, стану бароном, а затем, уладив дела и оставив управляющего поеду, куда вы скажете.

Ощущение грядущей беды испарилось. Дель-Роар, сам не заметив, вытер испарину со лба. Вокруг же прохладно, разве нет?

Реезим молчал, глядя на огонь. Спустя некоторое время повернул голову к взволнованному юноше, мечущегося в душе: не упустил ли тот единственный шанс в своей жизни?

— Понимаю, — проронил он наконец. — Это важно. Наверняка важнее, чем единственная возможность стать чем-то большим, чем просто барон в захолустье до конца дней своих.

— Вы, безусловно, правы, но...

Взмах ладони прервал оправдания.

— Так и быть, я уважу вашу причину. Уверен, вы даже более проникнетесь, — он усмехнулся и резко встал. Рустам тотчас определил, что тот собрался уехать, притом в ночь, в заволновался.

— В-вы обиделись? Если так, то простите...

— Не несите чепухи. Невозможно вам задеть меня, — ещё одна ухмылка. И сухо отрезал. — Через два месяца. Таверна "Дикий сокол", что в Кратне. Небольшой городок на севере, слыхали? Ровно через два месяца в течении трех дней мой человек будет ждать вас там. Уверен, к нашей следующей встрече вы более проникнетесь моим предложением. Более того, я уверен, что вы будете жаждать его.

Молодой маг безмолвно наблюдал, как Реезим, будто завершив некое важное поручение, отточенными движениями укладывает снаряжение и готовит лошадь. Однако он не мог не спросить:

— Почему вы так решили?

— Всему свое время. Узнаете, юноша. Намекну лишь, что недавно сам король лично посетил ваше баронство. Проездом по границе, так сказать... И попомните на будущее... Любой, оглядывающийся назад, неблагонадежен.

И Реезим, пришпорив лошадь неспешно тронулся. И на окрик Рустама: "Куда же вы в ночь?", тихо проронил:

— Мне не помеха Тьма.

*

Танцующие вихри огня окружали сражавшихся. Диковинное оружие приковывало взор. Двое мускулистых, раздетых до пояса мужчин наносили непрерывные удары с обоих рук. Изящные двуклинковые глефы мелькали во всполохах пламени. Клинки по обоим сторонам рукоятей мерцали багровыми всполохами, то сталкиваясь с яростным звоном, то в бессильной ярости рассекая воздух. Широкие, раздающиеся к рукояти лезвия, идеально изящные у кончиков, перетекали в витиеватые, глубокие зазубрины, способные как нанести рваную рану, так и вывернуть вражеский меч искусным захватом.

— Довольно! Кайл, Старх, спускайтесь! — мужчины на миг замерли, а затем опустили оружие, синхронно выдыхая. — Вы оба хороши.

Молодых бойцов иначе как братьями назвать не получалось. Оба высокие, темноволосые, с великолепно развитой мускулатурой.

— И все же я лучше, — самоуверенно заявил младший брат. На полголовы ниже и на пять лет моложе он, тем не менее, стремительно прогрессировал. Начали они с братом одновременно — шесть лет назад. Но за счет форы в возрасте младший впитывал все, как губка, и более сроднился как со стилем боя, так и формами.

Старший все чаще уединялся с книгами, терял себя в исканьях новых знаний. Все глубже вчитывался в давние манускрипты, или общался с учителем, пытаясь впитывать его несомненную мудрость.

— Чем тебе помогут летописи, когда начнется? — ухмылялся братец, и возвращался в тренировочный грот — продолжать тренировки. Впрочем, в том, что начнется, не сомневался никто.

Ветра доносили лихую песнь. Птицы тревожно пели в небесах. Словно встрепенувшиеся комочки, заслышавшие грозный рык Повелителей Неба, сгинувших в тысячелетиях.

— Прекрасный бой. Ваша растущая искусность радует глаз.

Старший брат был высок, темноволос, с неизменно строгим и безразличным выражением лица. Любые эмоции он привык сдерживать, считая себя выше проявления любых слабостей. Старх же, светловолосый стройный юноша, на полголовы ниже угрюмого братца всегда лучился открытой энергией. Общительный и жизнерадостный, он не витал в высоких материях, предпочитая разделять свою жизнь на прекрасный досуг и бесконечные тренировки. Кайлу же было интересно все на свете. И вместо того, чтобы увиваться за очередной юбкой, он предпочитал провести время за пыльной книгой, пронизанной мудростью древних.

— Прекрасно, — проговорил учитель, с любовью оглядывая учеников. — Вы довольны?

— Да, мастер Раззаг, — братья склонились в поклоне.

— Вы крепнете с каждым днем. Теперь я верю, что не напрасно подобрал вас шесть лет назад. Ты, Старх, почти справляешься с братом. Ты уже быстрее и ловчее. Тебе же, Кайл, приходиться находить все новые ухищрения для победы. Надолго ли хватит твоей изворотливости и смекалки?

Братья вновь склонились, а Кайл уловил мимолетную гордую усмешку брата.

— Скоро решающий час, — вокруг все будто окаменело. — То, ради чего я вас избрал, вскоре свершится!

Кайл мерно вздохнул в глубине души. Он буквально кожей ощущал торжествующее ликование братца. Ещё бы! Тот практически не сомневался в собственно превосходстве! Уже переплюнул, да что там юлить, действительно, он гораздо совершеннее в технике... Простые магические конструкты лепит быстрее. Сложные учителем запрещались — ещё не время. Старху всего восемнадцать, в то время как старшему — двадцать три. Несмотря на изрытое мускулами тело, Кайл чувствовал — его потолок близок. А что потом? Наставник молчит. Ведь поведет он лишь одного. Так он сказал в ту памятную ночь...

Они с братцем жались в уголке их некогда уютного дома. Шестнадцатилетний Кайл грудью оберегал младшего брата. Вулкания — жалкий пепел былого величия. Место, в котором от самого величия осталась лишь мания. Бьющая рассудки знати, не более. Огрызок бывшей Империи, ныне стиснутый между Наррасом с востока, Синирсисом с юго-запада и Арасшем с севера. Переполнена злыми, поникшими людьми. Людьми, которые проиграв в язвительной словесной перепалке могли пасть даже до убийства.

Им просто не повезло. Семейство Илмана перешло дорогу не тем людям. Или, возможно, их наследие стало лакомым кусочком, кто знает? Известно лишь, что подлость Вулканийский власть имущих необъятна. И в один ужасный вечер одной благополучной семьи просто не стало.

Кайл до сих пор помнил мага, воздевшего жезл над собою и поливающего их семейное гнездышко потоками пламени. Как он подскочил, разбуженный тревогой среди ночи, растолкал брата, и они выбрались наружу. Прямо в руки местных головорезов.

Единственное, что он мог сказать об этом после — это был не он. Не он пробил кадык убийце быстрым жалящим ударом. Не он перехватил падающий клинок и вонзил под подбородок следующему.

Не он чисто по наитию взмахнул мечом — чудом отбивая летящий метательный нож. А затем запуская клинок в скрытую во мраке фигуру, пригвождая будто бабочку к дому.

Позднее мастер Раззаг многократно пытался воззвать к тому состоянию, убеждая, что случившееся однажды — можно повторить. И осознанно. Однако — все ещё тщетно.

— Значит, не время, — спокойно сказал он. — Тренируй тело. Оно должно быть готово.

— Готово к чему, учитель? — недоумевал Кайл ещё юношей.

— Принять.

А тогда они выскочили... обгоревшие, испуганные, потерянные. Прямиком на увлекшегося разрушением мага.

Они не помнили себя. Им было плевать, что этот маг — явно не слабак, только что сжег их жизни одним лишь желанием. Они просто бросились на него, подобно стае диких собак.

Облаченный в красную робу волшебник кричал. Старший брат помнил, как просто вцепился в его лицо. И давил.

Тоже самое делал его брат. Вцепившийся и обвивший мага за шею, он пытался вырвать тому глаза.

И враг сделал свой ход. Он ударил какой-то магией, явно по площади, стремясь уничтожить возникших из ниоткуда. И это стало его последней, роковой ошибкой.

Мага будто вывернуло изнутри. Некое колебание магии, жуткий, обреченный миг... и враг развалился в руках ребят кровавой кашей.

Опустошенных и безмолвных, их отыскала стража. Как оказалось, проблемы только начались. Приличное наследство потерянной семьи было уже давным-давно распилено наверху. Там, где были явно недовольны выжившими наследниками.

Последовавшие девять дней в тюрьме — сущая пытка. Держали их впроголодь, стражники оскорбляли, не гнушаясь пнуть походя. Холод, стылый пол и отчаяние тюремных застенок.

Но затем... явился Он. Вначале крики вовсе не смутили обессилевших братьев — не до того было. Но по мере нарастания они начали занозливо досаждать, вынудив старшего брата прикипеть к окошку.

Ни зги не видно. Лишь всполохи кровавого огня, будто кто-то размахивал подожженной тряпкой. Очень быстро.

Но затем стало тихо. Мертвенная тишина. Братья встревоженно переглядывались, и вдруг мертвую тишину пронзили легкие, отчетливые шаги. Некто приблизился.

— Отойдите от двери.

Дети и не думали перечить. Отойдя к дальней стене, они невольно прижались друг к другу. Кайл приобнял Старха за плечо, ровно вдохнув, готовясь, в случае чего, дать последний, жестокий бой.

Прозвучал тихий звяк. И в комнату вступил некто, позже ставший учителем осиротевших братьев. Наставником, и вторым отцом.

А тогда незнакомец опустил окровавленный клинок. Оказавшийся половинкой широкой, сужающейся к концу глефы. Затем, опустил вторую руку с зажатой в ней сестрой близнецом. И резким движением скрепил рукояти, закидывая цельное, необычное оружие себе за спину. Где уже покоилась его сестра близнец.

— Вы можете остаться здесь, и умереть. А можете пойти со мной, в новую жизнь. Вступить на редкую, древнюю стезю.

Голос из-под накинутого капюшона пробирал до дрожи в костях. Однако, каким-то неуловимым чутьем Кайл не уловил угрозы. Да, в этом голосе были кошмар, ярость и неистовство битвы. А также холод рассудительной безжалостности, острого ума и бесценного опыта. На фоне моря силы.

Но там не было угрозы. Не было гнили.

И Кайл поверил. Поверил практически сразу, не сходя с места, проникшись доверием к спасшему их человеку. И с тех самых пор он всегда склонял голову перед мастером, имея свое мнение, безусловно, но открытый для кладезя мудрости.

В отличии от строптивого братца, с которым возникало море заноз в причинном месте. Начиная от бунтарского возраста, наступившего спустя какое-то время, и заканчивая жаждой жизни и развлечений, отчего им даже пришлось перекочевать к жилой деревушке поближе. Мастер отпускал их развеяться.

И если Старх пользовался этим правом не дремля, то более зрелый Кайл предпочитал шерстить кипы книг, которые учитель всегда возил с собой. Однако, сегодня все было иначе.

— Иди с братом

Кайл будто ослышался. Ему не хватало всего сотни страниц, чтобы закончить некий увлекательный трактат.

— Но учитель!

— Это приказ, — отрезал мастер Раззаг. Как это обычно бывало, из-под капюшона неизменно накинутого плаща просочилась угроза. И, хотя никакой реальной опасности не было, Кайл не желал ослушаться наставника.

— Да учитель, — склонил голову старший Илмана.

— Попробуй, — смягчился тот. Доносящийся рокот голоса стал приятен на слух. — Пойди и посмотри. Я не заставляю тебя делать то, чего ты не хочешь делать. Просто окинь взором. Оцени. И сделай выводы.

— Конечно, как вам будет угодно.

Вместо любимой книжки сопровождать самоуверенного назойливого братца? Кайл уже хотел было уточнить, не наказан ли он за что-то, но вовремя осекся. Мастер Раззаг не любил, когда слова звучали бесполезно. И на невинную шутку мог с равным успехом отреагировать добродушной ухмылкой, или серьезным наказанием.

О, как бы он хотел уединиться от бесполезного общества этих деревенских олухов! Они с наставником из сезона в сезон кочевали от городку к деревне без видимых причин. И везде одно и тоже.

"Трата времени впустую!" — повторял про себя Кайл. Ему, признаться, приходилось пересиливать себя каждый раз, когда выпадал случай пообщаться с народом. И если Старх, казалось, родился душой компании, то старший брат едва сдерживался, чтоб не сорваться, и не выплюнуть им в лица факт ихней бесполезности.

Гораздо лучше закрепить очередной конструкт в памяти, уж в чем-чем, а в этом он превосходил братца. Провести лишний час с наставником, или помедитировать вместе. Сам факт наличия мастера в их жизни младший братишка воспринимал как само собой разумеющееся. А старший Кайл ценил, и в глубине души был глубоко признателен за все. Отчетливо понимал, что время его утекает сквозь пальцы. Скоро он будет предоставлен сам себе, а Раззаг со Стархом пойдут дальше, по "древнему и тайному пути". Лишь один возьмется, а другой оставится — так сказал наставник в их первую встречу.

Впереди — неизвестность. Но на данном отрезке жизни Кайл твердо намерен взять от учителя все, что сможет!