Охотник: Замок Древних

Охотник: Замок Древних.

(Охотник Дарт— 01.)

Часть первая.

21 декада 816 года.

— Слазь оттуда!

Раздавшийся возглас заставил меня испуганно вздрогнуть, а камень, ударившийся о скалу и осыпавший градом осколков, не оставил никаких сомнений в том, что моё убежище обнаружено. Я придвинулся к краю уступа, нависающего над тропой, и посмотрел вниз.

Улыбается, тварь клыкастая... Выследила-таки, Дарг её подери! Сколько усилий потратил, пытаясь скрыться — и всё впустую. А ведь был такой прекрасный замысел... Под утро пробрался мимо охранника до развилки в сторону перевала и немного там наследил — даже у хорошего следопыта сложилось бы впечатление, что я пытаюсь уйти по левому подъёму, а сам быстро вернулся, пробрался через стоянку, и двинулся в сторону замка. Полчаса быстрой ходьбы по тропе и ещё почти столько же, чтоб забраться сюда по почти отвесной скале. Дарг! И ведь до последнего мига был уверен, что даже если они и заподозрят что-то, то лишь разделятся и пойдут через перевал обеими тропами. Но как же она смогла понять, что я решил не уходить от преследования, а дождаться, пока они уйдут вперёд, и потихоньку идти позади?.. Да ещё и нашла здесь, ведь углядеть меня снизу совершенно невозможно.

Дарг, как же не хочется погибать... Но и шансов остаться в живых нет никаких. Остатки силы потратил на заклинание "Сумеречной Тени", давшее мне возможность незаметно пробраться мимо сидящего у костра охранника к развилке и обратно, и теперь совершенно пуст... Хотя даже будь я преисполнен энергии, это бы ничего не изменило. Ведь ни одного боевого заклинания в моём скудном арсенале нет... А выйти победителем из схватки с четвёркой бывших вояк — знающих с какой стороны держаться за меч, и этой тварью без использования смертоносной магии попросту нереально.

— Давай-давай, слазь уже, — поторопили меня.

Я с тоской обвёл взглядом окрестности. Открывавшаяся панорама порадовала бы любого менестреля, слагающего песни о красотах природы. Серые горы, подсвеченные восходящим солнцем, ещё тёмное ущелье с протекающей по нему рекой и нависающим над ней скальным карнизом. Кое-где среди камней пробиваются травы, а изредка и горные сосны, над водой скалы затянуты тёмно-зелёным мхом, поднимаясь почти на десяток футов. В паре сотен ярдов правее меня на другой стороне ущелья свисает оборванный подвесной мост, обвившийся вокруг древних быков и похожий на змею, свесившую к воде хвост. А на плато за мостом чернеет небольшой замок. Наверное, его владелец тоже был ценителем красоты...

Увы, меня сейчас эта сказочная картина совсем не воодушевляет. Причина стоит под моим уступом и подкидывает на ладони небольшой камень. Явно намереваясь отправить его следом за его собратом, щёлкнувшем о скалу чуть повыше моего убежища и улетевшем затем в реку.

"Да уж, сильна клыкастая, я бы досюда и не докинул... — оценил я проявленную этой тварью сноровку в метании камней в высоту. Мрачно подумав затем: Вот только если она рассчитывает, что это заставит меня спуститься ей прямо в руки, да подставить своё горло под клыки — то зря! Не дождётся она такой радости!"

Нет, всё-таки прав был дядя: лёгкие деньги оборачиваются большими проблемами. Всего лишь полмесяца назад перспектива лёгкого и быстрого заработка подкрашивала мир яркими цветами, а сейчас одно желание — выжить.

Двумя декадами ранее...

Я поднялся на пригорок и замер. Раскинувшийся город поражал своим размахом. Сотни деревянных домов приютились у сложенной из грубо отёсанных гранитных глыб необъятной крепостной стены, а за ней виделось ещё больше строений — уже из камня, да с черепичными крышами.

Велик Ашгур, что и говорить... И если два десятка лет назад в нём жило более пятидесяти тысяч человек, то сейчас, наверное, горожан вообще не счесть... Ибо он здорово больше, нежели в рассказах дяди о днях своей молодости, проведённой тут... Даже пригород, вон, приблизился почти вплотную к крепостной стене, а должен был от неё на двести ярдов отстоять...

"Так войны давно ни с кем не было, вот и начал народ старые правила нарушать,— решил я. Отметив затем про себя, углядев стоящие у одной из дальних сторожевых башен строительные леса и копошащийся там рабочий люд. Хотя за крепостной стеной по старой памяти тут ещё ухаживают..."

Ещё какое-то время я простоял просто разглядывая это скопище людских построек и не решаясь сунуться в него. Робость какая-то необъяснимая накатила при виде эдакого невообразимого муравейника... Тут же целое приключение пробраться до въездных ворот через пригород, что как бы не в добрую сотню раз больше нашей небольшой деревеньки! Дома, дома, кругом одни дома! А людей по улочкам снуёт просто жуть сколько!

"Ладно, надо идти, — подбодрил я себя, глянув на клонящееся к закату солнце. — Не ночевать же здесь, в поле?.."

Прикинув, что забирать надо левее, в сторону имеющегося в пригороде торга, где явно отыщутся таверны и постоялые дворы, и где, по наущению дяди, не в пример дешевле нежели в самом городе можно будет устроиться на несколько дней, я уже решился было двинуть туда. Но не успел ступить и шагу, как меня кто-то весело вопросил:

— Что, хорош город Ашгур, а?

От неожиданности я достаточно резко развернулся. И едва не упёрся носом в лошадиную морду! Вот так вот, пока стоял посреди дороги, разинув рот, разглядывал город, и не заметил как ко мне подкатила повозка!

— Что, любуешься? — с довольной улыбкой спросил правящий ею старичок. И одобрительно крякнул, поглаживая куцую бородку:— Оно и верно: отсюда, да ещё с крепостной стены самый лучший вид на Ашгур открывается!

— Да, действительно, поразительной красоты вид,— подтвердил я, опомнившись.

— А я еду, смотрю, кто-то на пригорке замер и головой вертит!— поведал мне словоохотливый старичок. С потаённой гордостью добавив: — Так почитай все, кто впервой город наш видят, ровно как ты так на месте и столбенеют! — И снисходительно уточнил: — Не видал небось ещё таких городов агромадных, а?..

— Нет, не приходилось,— вежливо ответил я.— Только в Карлове бывал, а он не так велик.

— Не так велик!— прямо-таки негодующе фыркнул мой собеседник, придерживающий поводья.— Да Карлов тот против нашего Ашгура не город, а так— городишко! В ём ведь едва пять тыщ люда живёт! А у нас в прошлом годе аж осемьдесят сочли!

— Да, впечатляющая разница,— не мог не согласиться я.

— Ишшо какая впечатляющая!— подтвердил он. И, умиротворённый моей покладистостью, полюбопытствовал: — Откедова-то сам будешь?..

— С предгорий, что на север от Карлова...— вздохнул я. Уточнив ещё: — Всего два дня пути, если напрямик, да верхом. И все десять, если на своих двоих, да по существующим дорогам добираться...

— Да, далековато ты забрался... — сдвинув на лоб простецкую соломенную шляпу, почесал в затылке старичок. Спросив затем: — А в Ашгур чего идёшь, может, учеником к мастеру какому пристроиться хочешь?

— Хочу в Магическую школу поступить, — не счёл нужным скрывать я свои грандиозные планы.

— Ишь ты! Нешто способности имеешь?..

— Да, дали боги немного.

— Ежели дали, то и впрямь в школу тебе прямой путь, — закивал немедля проникшийся изрядным уважением ко мне возница.— Оно ведь толковый маг завсегда в почёте и довольстве. — После чего деловито поинтересовался, проявив при этом определённые познания в насущном для меня вопросе: — А сейчас-то где устроиться думаешь? Приём ведь в нашу Магическую школу только на следующей декаде начнётся, аккурат после праздника урожая.

— Думаю в какой-нибудь таверне или на постоялом дворе комнату снять. Может, подскажете, где ближайшие находятся? — поторопился я воспользоваться возможностью вызнать место, где можно найти ночлег.

— Так отчего ж не подсказать?.. Подскажу конечно, — важно подтвердил старикан. И немедля взялся растолковывать мне: — Если серебряный империал за декаду тебе не дорого, то надо на постоялый двор "Проезжий купец" идти. Комнаты у них страсть какие хорошие! И обслуга вышколенная. Ну и охрана никому спуску не даёт... Там и купцы, и благородные бывают, и прочий люд при деньге останавливается. Так вот...— выдержав многозначительную паузу, он продолжил: — А для простого люда самый лучший выбор — это в "Гнедом скакуне" остановиться. Там комната на декаду в четыре-пять серебряников обойдётся.

— Неслабо...— пробормотал я, проникаясь нехорошими подозрениями относительно достаточности имеющихся денег для того чтобы учиться и жить в Ашгуре припеваючи. Если уж в пригороде такую цену за постой ломят...

— И подешевле места есть, да только где кухня плохая, где с опаской жить придётся, а где под вечер такие непотребства закатывают, что жить там никак невозможно. В город под праздник и соваться не стоит, цены и так по более, чем в пригороде были, а сейчас, почитай, две цены просят.

— Ладно, — поразмыслив, махнул я рукой, — загляну тогда в "Гнедого скакуна", может и впрямь хорошее место.

— Ты не сумлевайся даже, — заверил меня старенький возница. — Ить выгоды мне с твоего обмана никакой нету. Залазь лучше на повозку, так я тебя, почитай, до ентой самой таверны подвезу.

Не став кочевряжиться, я быстро забрался на повозку. Устроился поудобнее, а там она и покатила дальше по дороге, влекомая меланхолично посматривающей по сторонам лошадкой.

"Может и впрямь эта таверна самой лучшей тут будет?..— проникся я надеждами на доброе завершение дня.— Было бы не плохо. Тогда самому мыкаться, искать, не придётся... Их ведь тут, наверное, добрая сотня — попробуй, найди хорошее место."

Крайним на въезде в пригород белел недостроенный двухэтажный дом, дальше пошли пожелтевшие и серые дома, и чем дальше мы проезжали, тем более тёмной становилась древесина. Наверное, опытный плотник мог бы по виду этих домов понять, как жил пригород эти годы. Когда были хорошие годы, и он прирастал, когда неудачные и он оставался на месте. Я же лишь глазел по сторонам и предвкушал долгожданный отдых.

Вот, похоже, и таверна. Только конь на вывеске почему-то огненно-рыжий...

Так, уже и надпись видна... действительно — "Гнедой скакун"!

— Стой! Стой тебе говорю,— старик остановил повозку и повернулся ко мне. — Эт вон стал быть и есть "Гнедой скакун", а хозяина мастер Гийом кличут.

— А отчего конь-то на вывеске не коричневый?..— озадаченно вопросил я.

— Хе-хе,— закхекал возница. И, воровато оглядевшись по сторонам, начал увлечённо повествовать: — Эта история долго окрестный люд веселила. Вывеска, вишь, не абы из чего, а из чёрного дерева делана! Гийом-то за ентот кусок дерева почитай золотой империал заплатил, да ещё несколько серебряных за то чтоб из него вывеску вырезали. Хотел, видать, нос усем прочим утереть... А оно вишь как вышло... Окрасили ее, как полагается, вывеску эту, и повесили. Через декаду глядь — а краска-то обсыпается! Не держится, значится, на ентой древесине! Совсем! — не сдержавшись, старичок коротко хохотнул, и уже посмеиваясь продолжил: — Тады Гийом наш в городе отыскал у торговца чудо-краску, аж в руинах Древних добытую. Малая скляница которой ему аж в два с половиной золотых обошлась! Хе-хе... Покрасили, значится, вывеску ею. Красота, да и только! Истинно — красота... Все ходили и дивились. Только как высохла она, так посветлела сильно! И стала эдакой вот — золотисто-рыжей! А ободрать её, али вывести как уже никак! Магическая защита в ей, от грязи и повреждений, Древними магами деланная! Вот так-то!

— Да уж — история!.. — рассмеялся я.

— Так Гийома теперь кажный и норовит с вывеской-то поддеть, — довольно сообщил мне старик.

— Ну то понятное дело,— фыркнул я. А когда отсмеялся уже, не преминул озвучить пришедшую в голову мысль: — Хотя, сдаётся мне, своего он всё же добился... ведь его вывеска действительно самой выдающейся стала — вон, даже история у неё своя есть.

— Енто да...— потерзав чуть свою бородёнку, подтвердил старичок. И поправив шляпу, сказал: — Что ж, прощевай тогда... Светлых тебе дней.

— И вам удачи,— пожелал я, забирая с повозки свой походный мешок.

— Но-о-о, пошла старушка, пошла!

Развернувшись, я прошёл через ворота, пересёк открытый двор и открыл дверь в таверну. Запахи жареного мяса и пива заставили желудок судорожно сжаться. Увидев у стены свободный стол, я незамедлительно устроился за ним. Мешок с вещичками на лавку рядом пристроил и осмотрелся.

Чистые выскобленные столы, везде порядок, на окнах занавески с вышивкой, собак под столами не водится. Уже хорошо. Возле стойки, за столом, покрытым белой скатертью, сидят шестеро. Седовласый мужчина, лет шестидесяти. Рядом с ним девушка, с чёрными волосами, стянутыми в конский хвост, свисающий до лопаток. С другой стороны четверо мужчин, по виду— наёмники, все здоровые как на подбор.

"Это, наверно, из благородных кто-то, с дочерью и охраной на праздник приехал..." — мелькнула у меня мысль.

Соседний стол купец из Сулима с караванщиками занимает, больше тюрбан и шёлковый халат никто носить не станет. Хозяин, видать, уважил их, из пиал вон потягивают чай, а остальные деревянными кружками да медными кубками довольствуются. Остальные столы заняты прочим людом: и мастеровые видны, и крестьяне. Похоже, по нраву таверна местным работягам...

На самом деле тут действительно неплохо. Народ спокойно сидит, пиво потягивает, да беседы ведёт. Не во всех, видать, таких заведениях пьяные под лавками валяются, да не обходится без склок с драками и руганью, как дядя живописал...

— Пива, вина?.. Жареная баранина с луком сегодня хороша! Чего желаете, милсдарь? — протараторила пухленькая девица в голубеньком платье и белом переднике, подскочившая к моему столу.

— Если и впрямь хороша, то её и закажу, — улыбнулся я тутошней прислуге, — а к ней приличного красного вина.

— Сейчас всё будет, — пообещала она и устремилась к стойке.

После обильной еды, сдобренной очень даже неплохим вином, совершенно не хотелось двигаться и тянуло в сон.

"Пожалуй, стоит подумать и о ночлеге", — решил я и махнул рукой, подзывая прислугу. А когда она подошла первым делом поблагодарил её:

— Спасибо за совет, жаркое из баранины действительно было замечательным.

— Всегда рада помочь! — улыбнулась в ответ она. И немедля уточнила: — Желаете чего-нибудь ещё?..

— Хотел поинтересоваться, есть ли у вас свободные комнаты? — не стал я ходить вокруг да около.

— Мастер Гийом сам постояльцами занимается. Сейчас пойду ему скажу, — без промедления ответила девушка и умчалась прочь.

Долго ждать не пришлось. Заполнив очередную партию опустевших кружек пивом из небольшого бочонка, из-за стойки выбрался краснощёкий здоровяк в кожаном переднике. Хозяин, значит, здешний...

— Что, парень, хочешь комнату снять? — обратился он ко мне, вытирая раскрасневшиеся руки прихваченным полотенцем.

— Да, хотелось бы, если в цене сойдёмся.

— Под праздник везде цена высока, а за день-другой до него, так и вовсе свободного угла не найти, — хмыкнул он. И приглашающе махнул, зазывая за собой: — Пойдем, покажу комнату, там и о цене потолкуем.

Мы поднялись по массивной дубовой лестнице на второй этаж. Прошли по коридору до последней двери и вошли в комнату. Хозяин подошёл к окну и открыл дощатые створки. Заходящее солнце осветило комнату красноватыми лучами. Под окошком стоял небольшой столик, возле него стул. Справа от входа — кровать, а с другой стороны разместился окованный сундук с небольшим замком.

— Вот, стало быть, и комната, — дав мне оглядеться, веско обронил мастер Гийом. Поинтересовавшись затем: — На какой срок снять-то хочешь?

— Пока рассчитываю на декаду, а там видно будет, — пожал я плечами в ответ.

— Съём на декаду в восемь серебряников обойдётся, — незамедлительно уведомили меня.

— Дороговато за такую небольшую комнатку... — осторожно заметил я. По словам-то подвезшего меня до таверны старичка в "Гнедом скакуне" должны куда меньше просить за постой...

— Так тебе ведь тут не балы устраивать, — хмыкнул Гийом. — А жить здесь очень даже уютно.

Я покивал, вновь оглядываясь:

— Уютно, да. — И не столько от какой-то природной скупости, сколько от нежелания показать себя выбравшимся в большой город из глухой деревни простофилей, обжулить которого на пустом месте проще простого, предпринял всё же попытку поторговаться, задумчиво произнеся: — Однако плата всё равно великовата... За такую комнатушку-то... Вот пять серебряников за неё — совсем другое дело.

— Если бы не праздник, оно, пожалуй, и так, — вновь хмыкнул хозяин таверны. — Да только он-то уже на носу... Люда понаехало просто тьма. А потому и цены такие. — И, дав мне проникнуться сказанным, всё же сделал небольшую уступку: — Семь с половиной, да и живи себе декаду.

— Шесть, — выдвинул я встречное предложение.

— Да ты что, совсем меня в убыток ввести хочешь?! — чуточку наиграно возмутился мастер Гийом. Чтобы тут же категорично отрезать: — Семь! И ни медяком меньше! — Видя же что я всерьёз призадумался, добавил ещё чуточку сердито: — Дело твоё, но места лучше ты не найдёшь. С такими-то удобствами... У нас ведь и купальня своя есть, и бельё каждые три дня свежее...

— Ну что ж, семь — значит, семь. Остаюсь, — решился я.

— Вот и славно! — порадовался тому, что дело сладилось, этот здоровяк. И, потерев руки, деловито произнёс: — Четыре серебряника с тебя сейчас, а как съезжать будешь, так и окончательно сочтёмся. Если понадобится что — служанкам скажи. Ту, что за столами прислуживает, Марта зовут, а вторую Рита. Меня — Гийомом. — По-простецки спросив затем, после моего кивка, долженствующего означать что я всё уловил: — А тебя как величать?..

— Дарт, — представился я.

Достав из кошеля четыре серебряные монеты, я отдал их хозяину "Гнедой лошади". Тот кивнул, принимая деньги, и вытащил из кармана на фартуке небольшой бронзовый ключ.

— Возьми, это ключ от комнаты, а от сундука для вещей — вон в замке торчит. Устраивайся тут, а я пойду, на кухне дел невпроворот.

— Хорошо, — я подождал, пока за ним закрылась дверь, снял пояс с мечом и повесил его на спинку кровати у изголовья. Открыл сундук и забросил в него дорожный мешок. Выглянул в окно — высоковато, да и место на виду, воры вряд ли сунутся.

Удовлетворённо кивнув, я ещё раз оглядел своё пристанище на ближайшую декаду и решил уже было завалиться спать, как вспомнил о том, что здешний хозяин о купальне упоминал. Посетить бы её мне не помешало бы... Чистому-то куда как лучше спится.

Через полчаса, помывшись, я растянулся на кровати. И уже засыпая, подумал: "Удачный день, весьма удачный. И дальше бы так..."

Проснулся от стука в дверь. Открыв, увидел мальчугана лет семи.

— Отец разбудить вас послал, — без обиняков заявил он. — Сказал полдень скоро, а вы всё к трапезе не спускаетесь. А горячее у нас только к обеду и ужину готовят. Вот.

— Спасибо скажи отцу за заботу, через пару минут спущусь.

Плотно перекусив гречневой кашей с подливкой, я забрал из комнаты меч и отправился в город. Ворота меня поразили: створки из железного дерева, скрепленные толстыми полосами бронзы, были размером ярдов восемь на восемь, и держались на цельных каменных столбах. Заплатив страже дорожный сбор — два медяка, вошёл в Ашгур. По мощёной камнем улице двинулся в сторону его центра. Дядя говорил, именно там Магическая школа и располагается... А через улицу от неё торговые ряды...

Двух — и трёхэтажные громады домов заставляли задирать голову и создавали у меня ощущение, что иду по узкому горному ущелью, а движущиеся люди походили на несущийся по его дну поток. В конце улицы оказалась небольшая площадь с фонтаном посередине. От площади разбегались улочки поменьше. Но основное внимание привлекал пятиэтажное здание, блестевшее серым мрамором, с высокими белыми колоннами парадного входа. Целый дворец... На портике которого блистала позолоченная надпись — "Магическая школа Ашгура".

Я немедля направился туда. Но далеко не прошёл. На закрытых воротах кованной ограды, опоясывающей нужную мне Магическую школу, обнаружился листок: "Вступительные испытания для кандидатов начнутся 4-го дня 22 декады". Ниже была приписка: "Раньше кандидатуры не рассматриваются!"

"Что ж, будет время осмотреть город и отдохнуть", — решил я, дважды перечтя написанное. И дальше двинулся совсем неспешно, разглядывая всё на своём пути.

Вечером, обойдя большую часть Ашгура и проголодавшись, вернулся в таверну. Где с аппетитом поужинал. А когда насытился, ещё и вина заказал.

Пребывая в отличнейшем расположении духа, я невольно обратил внимание на вчерашних гостей "Гнедого коня" — мужчину и девушку, явно из благородных. Устроившись за своим прежним столом, только теперь рассевшись по разные его стороны, они о чём-то тихо спорили. Вроде бы... Девушка, сидящая в этот раз лицом ко мне, несмотря на эмоциональные взмахи руками своего спутника — определённо не похожего на её близкого родственника, выглядела совершенно бесстрастной.

"Весьма симпатичная особа... — невольно подумалось мне при взгляде на неё. — Скулы немного широковаты, но это её не портит. В сочетании с пухлыми губами они придают лицу мягкий вид. Вот только взгляд тёмно-карих глаз из-под иссиня-чёрных ресниц напрягает... Заставляет невольно отводить взор..."

В самом деле — холод, излучаемый её глазами, был почти осязаемым — мурашки начинали судорожно бегать по спине, а тело буквально сковывало от предчувствия неведомой опасности.

Наконец они прекратили разговор, поднялись и пошли к дверям. Бросив последний взгляд на девушку — продемонстрировавшую отменно стройную фигурку, я наклонился поднять упавшую с лавки куртку, которую снял с себя, когда уселся трапезничать.

— Что тебе нужно?.. — прочувствованно-низкий голос, с какими-то шипящими нотками — как у рассерженной кошки, заставил меня вздрогнуть. Медленно выпрямившись, я повернулся. У стола стояла невесть как здесь очутившаяся давешняя незнакомка и пристально, чуточку сощурив свои большие глаза, смотрела на меня.

— Для кого присмотр ведёшь? — с явственной угрозой вопросила она, медленно-медленно так придвигаясь ко мне.

— Простите, милсударыня я не понимаю о чём вы... — растерянно пробормотал я, едва сумев задавить в себе непроизвольно возникшее желание податься назад от этой красивой, но явно опасной особы.

— Спрашиваю ещё раз, — ещё сильней сощурившись, процедила она. — Кто тебя послал за нами следить?

— Никто не посылал, — попытался я убедить её в том, что не являюсь каким-то тайным соглядатаем, за которого меня явно приняли. Пояснив свой интерес: — Просто вы сильно спорили, этим и привлекли внимание.

— Любопытный, стало быть... — скользнула по её манящим губам едва заметная усмешка. Только вот взгляд её при этом не потеплел ни чуточку, а потому за выражение приязни это при всём желании не принять... — И откуда ты, любопытный наш?

— С предгорий, что на север от Карлова, — неловко пожал я плечами, не зная как себя и вести с этой непонятной девушкой явно благородных кровей.

"Наверное, мне стоило брякнуть, что я местный", — немедля укорил я себя, стоило только умолкнуть.

Ведь стоило только этой особе услышать откуда я, как глаза её превратились в две узких щёлочки, а излучаемая ею угроза стала настолько осязаемой, что меня морозить начало.

— Подозрительное совпадение... — многозначительно заметила девушка, медленно облизнувшись и оглядев меня как-то по-новому. С непонятным мне сарказмом затем вопросив: — И о том, что мы ищем проводника по тем краям ты, конечно, ничего не знаешь?

— Нет, не знаю, — подтвердил я, обливаясь холодным потом.

Кажется, она не поверила... Но... Но и предпринимать ничего не стала. Постояла неподвижно, пристально наблюдая за мной, и не дождавшись от меня никаких действий, которые можно трактовать как провокацию, негромко фыркнула и отступила на шаг.

— Ну, смотри, если замечу, что ты за нами следишь, то и милость богов тебе не поможет, — ледяным тоном предупредила меня девушка. Многозначительно бросив ещё: — И запомни на будущее — любопытство сгубило кошку. А у кошки было девять жизней, а не одна.

Она развернулась и ушла. А я выпустил из судорожно сжатой руки куртку, растёр занемевшие пальцы и перевёл дух. Кошмар, какой-то... Что же в ней такого, что она пугает до судорог? Может быть, от артефакта какого аура такая? Ну не может же обычный человек так воздействовать на окружающих!

Поутру я вновь отправился в город. Быстро добрался до центральной площади и решил пройтись до южной окраины Ашгура. Там, возле реки, именуемой — Малая Выль, обнаружилась пристань с парой кораблей и небольшой торг.

Жизнь тут била ключом... Корабелы выгружали из судов тюки, на лодках рыбаки подвезли рыбу и к ним устремились перекупщики, возле торговых рядов отиралась стайка ребятни, увлечённо прислушивающаяся к крикам и ругани торговок заманивающих покупателей.

Побродив немного по рыбным рядам, приценившись, я перекусил здесь же — в близлежащей корчме.

Выйдя из нее, заметил нищенку-старушку, которую шпыняли трое подростков — два паренька и девчонка. Пинали буквально, окружив! Заметив меня, бедняжка как-то умудрилась подскочить с земли, да бросилась ко мне, со слезами умоляя:

— Спасите, добрый господин, жизни изверги лишают! — И, упав на колени, протяжно застонала. Я зло прищурился и посмотрел на подбежавших подростков.

— И зачем вы, скоты, бедную старушку избили? Что некуда силу девать? Так на дварфовых рудниках крепкие работники в цене!

Вперёд выступил старший из подростков, демонстративно цыкнув зубом и процедив через губу:

— Ты нас, дядя, каторгой не пугай, из пуганых мы. А побирушка эта за место Ночной гильдии не заплатила.

— И что за это вас её убить послали? — недоверчиво осведомился я. И съязвил ещё: — Да и вообще, с каких это пор Ночная гильдия такой нищей стала, что со стариков, милостью живущих, ещё и подати собирает?

— Не из нищенок она, — шмыгнув носом, пробурчала тощая девчонка одетая как пацан. Добавив: — И гильдию не хай, а то и перо в бок схлопочешь.

— Волков бояться — в лес не ходить, — ответил я на это поговоркой. Да, не сдержавшись, фыркнул: — Боялись бы вашу хвалёную гильдию, так, пожалуй, все бы из города уехали, оставили бы вас одних — друг дружку по ночам пугать.

— Пугаться-то нас никто не пугается, а знают: за дело гильдия всегда с виновного спросит, — немного обиженно заявила эта пацанка.

— Да? — изобразил я сарказм. — И в чём же эта старушка так провинилась, что вас ногами её забить послали? Медяк позеленевший припрятала?

— Не медяк, — процедил старший из этой троицы. — Как пришла она в город, ей мастер сказал, что за место хлебное на речном торгу будет она платить серебряный империал в декаду. Потому как предсказания верные у люда в чести, а гадалок — лишь две на весь город, платить будут не скупясь. И вот уже третью декаду отирается тут, а Гильдии ни монетки не заплатила.

— Так может, ошибся ваш мастер, и нет дохода гадального?.. — предположил я.

— Как это нет? — снова встряла, возмутившись, девчонка. — Мы за ней третий день присматриваем. Частенько ей и огрызки-серебряники, и полновесные серебряные империалы перепадают. Один купец, так вообще золотым отблагодарил! Вот мы и решили, что пора уже гильдии свою долю получить!

— Угу! — подтвердил второй мальчишка, насупившись.

— Стало быть, золото увидели и решили у трупа карманы обчистить, — подвёл итог я. И усмехнулся криво-криво: — А я грешным делом думал, что мокрым делом только убийцы промышляют... Тогда как в Ночной гильдии за порядком следят и убивцев не держат.

Подростки хмуро переглянулись:

— Мы сначала по-доброму хотели. А она всё отнекивается: нет, говорит никакого прибытку. Давайте говорит, я вам лучше на судьбу погадаю. А такое гадание дорогого стоит... Мы и решили тогда — ежели взаправду будущее нам предскажет, то сами за неё плату внесём.

— Да за такое гадание с неё шкуру снять мало, а не только ногами забить! — вызверилась перебившая старшего пацана девчонка.

— Эт точно, — поддакнул ей младший. — И солью посыпать! Такого нагадала, что у нас волосы дыбом встали. Тебя говорит, Мик, твой друг Рич зарежет, чтоб богатую добычу не делить, а всю себе забрать. Ричу сказала, что его Хельга дурной болезнью наградит, так он и переживёт меня не надолго — сгниёт заживо вскорости. А Хельге сказала, что продадут её, как округлится малость, в портовый кабак, морякам для утех, да там и прибьют случайно в пьяной драке.

— Так измените судьбу, уйдите из Ночной гильдии, учениками где-нибудь пристройтесь, — пожал я плечами, нисколько не проникшись сопереживанием к юным бандитам. — Поначалу с голоду не помрёте, а там, глядишь, и достаток будет. А хотите жить весело да разгульно, так на гадалку не обижайтесь.

— Ишь умник выискался! Своих детей воспитывать будешь! — как и следовало ожидать, в ножи приняли они мой добрый совет. И пригрозив: — Сочтёмся как-нибудь с тобой, заступник! — развернулись и ушли.

Старушка же, кряхтя, стала подниматься. Запричитав, когда я бросился ей помочь:

— Ох, спасибо, вам добрый господин! Убили бы меня, как есть убили бы энти зверёныши! Да разве ж я им судьбу выбирала?.. Сами они её выбрали, а меня винят! Ох, придется уходить мне из Ашгура, не забудут они меня... — И взмолилась, вцепившись в меня сухонькими руками: — Ты уж будь добр, помоги дойти до городской окраины! Пойду я дальше бродить по свету...

— Как же вы пойдёте, они ж на вас, наверное, места живого не оставили? — пожалев старушку-гадалку, попытался я отговорить её от этого безрассудства.

— Ничего господин, ничего. Эт на вид я совсем дряхлая, а так крепкая ишшо, — заверила она. — Не они первые меня извести хотели, ан вишь — жива ещё.

— Ну, если так, то доведу, конечно, — с определённым сомнением оглядев бодрящуюся старушку, в общем-то не выглядящую так уж сильно избитой, и пожав плечами, сказал я.

Подхватил я её под руку, и мы двинулись через город. Миновали его, в пригород Ашгура выбрались. А там, как на самой окраине очутились, бодро семенящая — так что мне за ней поспешать приходилось! гадалка остановилась.

— Вот и добрались потихоньку. Дале я уж сама. Спасибо тебе, помог, — молвила она.

— Да не за что. Всякий бы заступился, — заверил я её.

— Да нет, не всякий, — сокрушённо вздохнула старушка. — Только у кого душа не зачерствела, к бедам других не безразличен... У тебя вон душа добрая вот и вступился. — И, встрепенувшись, вдруг предложила: — А давай-ка я тебе за доброту твою, на судьбу погадаю. А? Али жену красавицу наворожу!

— Ага, жену красавицу и тёщу змеюку, — саркастично фыркнул на это я. И категорично помотал головой: — Нет уж, спасибо! Сосед наш, вон, просил, чтоб невеста, которую ему родители сватать поехали, не сварливая была, тихая. Так в пути на них волк бросился и так её напугал, что немая она теперь. И мается с тех пор бедный мужик, ни спросить ничего у жены, ни объясниться с ней толком.

— Что ты, что ты! — замахала руками гадалка. Заверив: — Не будет худа никакого! Нешто я своему спасителю плохого наворожу?..

— Вы-то может, плохого и не пожелаете, да боги свою плату стребуют, — предпринял я новую попытку отделаться от эдакой благодарности.

— А может, хочешь свою суженую встретить?.. — хитро заулыбавшись, подмигнула мне так и не унявшаяся гадалка. — Так я могу и встречу со второй половинкой твоей души наворожить! Нешто настоящее счастье малой толики трудностей не стоит?

— Стоит, конечно, — не мог не согласиться я. Усомнившись впрочем: — Будет ли только оно это счастье?

— Будет, всенепременно будет, — энергично закивала она.

— Всё же лучше я сам займусь созданием своего счастья, — поразмыслив малость и решив всё же не поддаваться соблазну лёгких путей, заявил я. — Так оно вернее будет.

— Экий ты упрямый... — завздыхала старушку, укоризненно качая головой. Постояла ещё разглядывая меня, губы покусала, да так и не дождавшись, что я своё решение изменю, неохотно проговорила: — Так и быть скажу... — И, помолчав, продолжила невидяще уставившись жемчужно-белыми — хотя вот я мог бы поклясться, что до этого они были вполне обычными серыми! глазами в небо: — Гибель я твою скорую да глупую вижу. Оттого и помочь хочу... Коль наворожу, так и сменится твоя судьба... Минует тебя смертушка... Вместо неё ты вторую половинку своей души встретишь, да настоящую любовь познаешь...

— Да уж!.. — крякнул я, придавленный столь сногсшибательным известием. И неуверенно пробормотал: — Ну, если вопрос стоит именно так, то чего уж там — ворожите...

— Вот и славно, вот и славно. Сейчас я камушки то свои раскину, да судьбинушку твою поправлю. Ты не переживай, нешто за жизнь простого человека боги большую плату положат?.. Да и я тебе хорошую ниточку подберу, без тёщи-змеюки, — разулыбалась довольная гадалка.

Она вытащила из-за пазухи чёрный бархатный мешочек и высыпала на сухую, морщинистую руку десятка два разноцветных камней — пяток здоровых, с ноготь, остальные поменьше. Я остолбенел: на сложенной ковшиком ладони лежали, переливаясь, изумруды, гранаты, сапфиры и прозрачные как вода алмазы!

Старуха что-то пробормотала, дунула на них и подбросила вверх. Камни взмыли в воздух и, сверкая гранями, начали падать. Гадалка махнула рукой, перед нами из земли возник столб серого тумана, мгновенно поднявшийся на уровень пояса. Камни попали на него и остановили своё падение, завязнув в нём подобно мухам в патоке.

Гадалка придвинулась к туманной колонне, покачала головой. Обошла вокруг, рассматривая драгоценный узор.

— Странно, очень странно... — прошептала она, нахмурившись.

Немного подумала, засунула в туман руку и отодвинула от крупного алмаза почти прикоснувшийся к нему рубин к краю колонны. Только она его отпустила, как остальные камни тотчас ринулись в разные стороны. Шагнув назад, посмотрела на новый узор — теперь в нескольких дюймах от расположившегося по центру алмаза замерли два других рубина и сапфир. Задумчиво взглянула на небо. Достала из мешочка ещё один алмаз. Покрутила его в пальцах. Исподлобья глянула на меня и, отвернувшись, пробормотала:

— Пообещала ведь... а слово нужно держать.

С этими словами она сунула алмаз в туман и положила его на вершину крупного. Камни вновь рванулись с мест. Теперь они образовывали круг не более фута в диаметре, да и больше их стало раза в три. Словно размножились драгоценные кристаллы каким-то неведомым образом!

Я не сдержал потрясённого вздоха, при виде всего этого. Да и старушка взирала на дело рук своих с неподдельным изумлением. А потом перевела взгляд на меня, с подозрением осведомившись:

— Ты часом не из богохульников будешь?.. Неспроста ведь не дают тебе боги безоблачной жизни.

— Нет, — удивлённо протянул я, для вящей убедительности помотав ещё отрицательно головой. И высказал осторожное предположение: — Может день сегодня для ворожбы неудачный?..

— Хороший сегодня день, хороший. Да только чудом удалось беду от тебя отвести да половинку твою вторую в судьбу вплести. Нельзя ведь камни так сближать, рисковала я. Надо было малый алмаз вблизи большого поставить, но тогда бы рубины его коснулись, а это тебе гибель верная.

— Я ж и говорю, за всё приходится платить, — заметил я.

— Тут ты прав, — вздохнула гадалка. — Да только выбор у тебя был не велик: или умереть через пару дней, или попытаться судьбу обойти.

— Ну так как, удалась ворожба, стало быть?.. И без довеска? — осторожно уточнил я.

— Теперь-то всё в порядке будет, — заверила меня она. Отсоветовав, впрочем, сразу же полагать себе отныне бессмертным и зазря рисковать: — Ежели, конечно, на рожон самому не лезть. Не думай, что медведей из берлог за хвост таскать будешь, да смерти в лицо ухмыляться. Тем и опасна ворожба, что нить судьбы хрупкой становится и на любом узелке порваться может.

— Верю теперь, что за гадание с вами бывало и золотом рассчитывались... умеете людей убеждать... — медленно произнёс я, укладывая в голове всё случившееся. Усмехнувшись затем: — Вам бы в столицу податься, там, может, и на замок нагадали бы себе.

— Та на што ж мне, мил человек, замок? — издала какой-то дребезжащий смешок старушка. — Сиднем сидеть в ём, да в окно пялиться? — И головой покачала. — Нет уж, добрая дорога завсегда лучше будет. Сколь всего повидаешь — не перечесть.

— С этим не поспоришь, — хмыкнул я.

— Да, кого дорога затянула, тому на месте уж не усидеть... — чему-то улыбнувшись, выдала гадалка.

— Ну это вам видней, — не стал спорить я.

— Очень ты добрый да уважительный, — довольно покивала предсказательница. — Не зря тебе помогла, ой не зря. — И неожиданно заторопилась. — Только пора мне в путь-дорожку! Ой, пора!

Она проворно — как молодая! подскочила к туманной колонне, одним движением руки сгребла драгоценные камни в мешочек и быстро спрятала его за пазуху. Ещё взмах сухонькой длани — и блеск развеиваемого заклинания. Отчего низенький столб тумана моментально осыпался на траву каплями воды. Словно и не было его...

Так быстро всё это старушка провернула, что я и глазом моргнуть не успел, не то что слово вымолвить! А потом уже поздно было что-то говорить... К нам сзади подкатила невесть откуда взявшаяся повозка, поскрипывающая осями.

— Не в Дарлинку путь держите? — спросил возница, крепкий паренёк. Благодушно предложив тут же: — А то садитесь, подвезу. С попутчиками в дороге веселей будет.

— В её самую, милок, в Дарлинку, — закивала старушку, шустро устраиваясь в повозке. А, усевшись, повернулась ко мне и попеняла: — А ты ведь не поверил старой... думаешь, знает пару заклинаний и пользуется этим... — И отводящим взмахом руки отсекла возможные оправдания с моей стороны. — Думаешь-думаешь. Я же вижу.

— Есть немного, — вынужден был сознаться я.

— Только никогда я людей не обманывала, — пригрозила мне скрученным указательным пальцем предсказательница, глаза которой в очередной раз сменили цвет став небесно-голубыми. Настойчиво посоветовав затем: ґ— Так что поверь мне. Поверь. И ищи свою суженую. — Да распрощалась, молвив: — Светлых тебе дней.

— И вам светлых дней, — пожелал я в свою очередь.

Повозка медленно, со скрипом, покатилась по дороге, увозя прочь эту донельзя странную предсказательницу. Которая продолжала смотреть на меня и чему-то улыбаться... А потом ещё шепнула что-то. Жаль я не смог ни словечка разобрать — было уже слишком далеко. Да и оси у повозки скрипели нещадно... Только по движению губ и понял, что старушка что-то произнесла. Что-то крайне важное, как мне показалось...

* * *

*