Уходя, гасите светлых!!! Части1-10

— Леди, вы сегодня сверкаете, словно звезда зимней ночи! — я подал руку высокой бледной девушке с неестественно светлыми глазами. Она была очень красива со своими нечеловечески белыми волосами. Вплетённые в причёску бриллианты сверкали, действительно напоминая о звёздах. Бледно-бирюзовое платье с россыпью сверкающих алмазных осколков на лифе и невообразимо затянутой в корсет талии подчёркивало нечеловеческий холод голубых глаз. К сожалению, или к счастью, в этот вечер я танцевал со столькими и наговорил столько комплиментов, пытаясь не повторяться, что растерял всё своё красноречие и цеплялся даже за такие мелочи, черпая идеи в элементах нарядов.

А пофантазировать было где. Стоило только взглянуть вокруг...

Однако не каждой девушке понравится, если её назовут грациозной, словно выверна в полёте, или взгляд её прекрасных глаз сравнят со взглядом василиска, пусть даже не превращающим в камень, но заставляющим онеметь от восхищения. Не каждая может оценить такой замысловатый комплимент, а главное, дослушать его до конца, будь говорящий хоть сто раз кузен наследника. Во всём виноват карнавал.

— Ах, вы так любезны! — рассмеялась голубоглазая. — И вы единственный оценили сегодня мой костюм. Я действительно хотела быть звездой...

— Вы теперь всегда звезда для меня, — я придвинулся почти вплотную, понизив голос и придав ему лёгкую бархатистость.

Она чуть прикрыла глаза, взмахнув белыми, словно снег, ресницами, блеснула на меня глазами. Пухлые губки чуть изогнулись, я ощутил, как ладони девушки скользнули по моей спине вверх. Под коротким плащом этого было не видно и потому для прочих танцующих мы просто на мгновение замерли посреди зала. Я скользнул в танце дальше, чуть улыбаясь и ощущая, как острые ноготки впиваются в позвоночник. Такая холодная с виду, а на деле, похоже, дикая саламандра!

— Звёздам холодно в небесах...

Она первая начала, я тут ни при чём! Эх, жаль, Сильран не слышит, потом опять будет говорить, что я их зачаровываю, а потом разбиваю сердце.

— А я очень люблю ночью в своей комнате наблюдать за небом. Только звёзды и я..., — вообще-то, этот вечер я планировал провести с Филинрой, золотоволосой пышной красоткой из рода Мархов, но в отличие от неё эта бледная звезда была при дворе новенькой, и я не хотел пропустить такую драгоценность.

Она смущённо улыбнулась, почти спрятав лицо в складках моей рубашки, благо, сейчас был такой период танца, когда можно было так сделать. Поняла намёк. Я буду ждать тебя, моя новая звезда на небосводе блистательного двора, нужно только объясниться с Филинрой, она ведь тоже собирается прийти ко мне после праздника...

На минуту передав в танце партнёршу юноше из какого-то младшего дома, я позволил себе оглядеть зал и поймал взгляд Сильрана, который, как наследник, стоял по левую руку от отца. Смотрит с лёгкой завистью. Потанцевать за этот вечер он уже успел. Только ему выбирать особо не приходилось, наследник обязан был поприветствовать гостей, а прибывших девушек из самых известных родов пригласить на танец. Там же почти все эльфийки! А от них ничего не добьёшься, даже нормальную улыбку не вызвать, лицо каждой девушки — совершенная маска вежливости с хорошо скрытой ненавистью. Мне самому как-то не по себе становится, когда представлю, что весь вечер потрачу на одну такую леди (от слова ледышка), осыпая ее комплиментами, так ничего и не добьюсь, а потом ещё узнаю, что она меня лет на пятьдесят старше...

Однако их тоже понять можно. После победы армии Властителя, когда к тёмным войскам, возглавляемым моим отцом, присоединились вампиры, светлые стали как будто низшей расой. Народ их никогда не боялся, а потому теперь нет уважения, люди плохо запоминают хорошее и сейчас все спрашивают друг друга, почему они не защитили, и обвиняют эльфийские дома во всех возможных бедах. Не нас же им ругать, когда по всей стране скрываются соглядатаи. Пусть бы только попробовали...

Мы эльфов не унижали, не убивали, как они нас два четыре века назад, после победы в Жарской битве. Мы даже заключили с ними мир и на каждый мало-мальски крупный праздник приглашаем глав эльфийских родов и человеческих правителей. Последние, кстати, более лояльно относятся к цвету власти и давно поняли, на чьей стороне сила. Потому сегодня можно было увидеть здесь короля Миреля в маске, изображающей оборотня-лиса, который разговаривал с Властителем, попивая золотистое вино. Эльфы косились на человека с презрением, едва скрывая это. Они вообще приглашались на подобные праздники только для развлечения... окружающих, и прекрасно понимали это. Однако отказываться каждый раз под каким-нибудь благовидным предлогом не получится и потому сейчас перворождённые столпились в конце зала, боясь отойти от группы своих. Мы неплохо подшутили над ними с этим маскарадом. Многие из тёмных использовали иллюзии, чтобы походить на всякую нежить и... эльфов. Они небрежно, словно свои, заговаривали с гостями и многие не замечали подмены. Тем более, что наши поверх иллюзии надевали какую-нибудь скромную маску, тем самым создавая двойной маскарад. Главы родов Перворожденных лично знали друг друга, но по правилам они должны были привести с собой эльфов низшего ранга, а те уж просто не были знакомы со всеми сородичами. И потому каждый тёмный под иллюзией мог заговорить с кем-нибудь из гостей... Мы называли это игрой, потому что нужно было пройти через несколько преград, добиваясь доверия перворожденного. Внешние, на уровне наличия видимых признаков, то есть характерных ушей, внутренние, то есть рассказ правдоподобной легенды своего эльфийского происхождения, и словесные, когда в разговоре находишься всё время в теме и знаешь, что сказать. Властитель наблюдал за игрой с трона и был очень доволен. Это видно было по едва заметному обычным людям изгибу губ. Дядя сам это придумал и теперь наслаждался результатами. Я и сам видел, как Вайрал, мой дальний родственник по матери, утянул в ответвление коридора какого-то молодого эльфика, заговорщически с ним перешёптываясь. Его рыбка попалась на крючок. Может, чего и узнает...

Я ощутил лёгкую зависть. Сам был накрыт эльфийской иллюзией, и даже прошёл в разговоре с одним сереброволосым первые два уровня игры, а на третьем... Ну кто же знал, что род, названный мной, приходится ему дальней роднёй, и он заинтересуется, за кого выходит замуж моя мнимая сестра. Я и ляпнул первое попавшееся эльфийское имя и приделал к нему название одного не слишком известного рода.

— Простите, дьер, наша беседа была очень занимательной, — вдруг заторопился он. В глазах — металл. Не попал я с ответом, — но мне необходимо вернуться к моей матери, она немного нездорова.

Мать его, высокая и надменная эльфийка, мигом поняла по лицу отпрыска, с кем он так долго болтал, и окинула меня взглядом, от которого нездоров был бы я, если бы эльфы могли проклинать.

Ну что же, с этим мне сегодня не повезло, хотя иллюзию наложил высшей пробы. Жаль, никто не оценил. Зато, как говориться, повезёт в любви, нужно только не забыть объясниться с Фелинрой.

Вечер закончился весело. Для нас, тёмных. Один из высокосветлых перворождённых весь вечер болтал с прекрасной, но скромно одетой эльфийкой, а потом, когда по обычаю все сняли маски и иллюзии, она оказалась... моей матерью! Известной и эльфам, и тёмным по битве на Фарланском перешейке, когда отца почти смертельно ранили, и она взяла власть в свои руки. Как она сама там оказалась, для меня до сих пор секрет, ведь отец запретил жене выходить из замка и подкрепил это неслабым заклятием. Я едва не лопнул от гордости, глядя на растерянное и постепенно бледнеющее лицо эльфа. Он растерял всё своё хладнокровие, чего с такими древними эльфами случается ой как нечасто. Что же он успел ей разболтать? Подозреваю, что мама очаровала остроухого своей скромной иллюзией, и он едва не дошёл до сердечного предложения. Или всё-таки дошёл?

Я брёл по пустому коридору, насвистывая уже приевшуюся, но чрезвычайно прилипчивую мелодию. Стены почему-то слегка покачивались и я заподозрил, что кто-то из наших слегка увлёкся вином и переборщил с магией. Ну не пьян же я сам?! Я выпил всего полбокала перед праздником, потом разок столкнул кубки в компании приятелей, всего бокал после танца с той хорошенькой тёмненькой... Демоны, нужно было хоть её пригласить! Она бы не испугалась.

Когда я снял свою иллюзию, моя беловолосая звезда, которую я как раз держал под руку, в ужасе отшатнулась. Нет, не думайте, что я так страшен, даже наоборот, но репутация у меня... как раз, чтобы пугать маленьких нежных девочек. Нет, опять же, я не ем их на обед, после жареных эльфийских ушей! Но слишком уж кровавая обо мне ходит слава после того, как дядя два месяца назад нашёл меня в деревеньке, находящейся... находившейся у озера Нали.

Я ощутил острую потребность смочить пересохшее горло и, к своему удивлению, обнаружил в руке кубок с остатками вина. Когда успел ухватить, а главное, как не расплескал...

Вечер испорчен. Фелинре я успел сказать, что сегодня нездоров и потому никто не придёт утешить бедного ненаследного принца...

Тонкую девичью фигурку я заметил совершенно случайно. Просто девушка в это время проходила как раз мимо окна, и свет падал на её длинные каштановые волосы, сверкавшие без всяких бриллиантов. О, как я люблю такие волосы, как люблю потом зарыться в них лицом или начать задрапировывать стройное обнажённое тело, пока снова не сорвусь...

Сначала решил, что это служанка. Слишком уж скромный наряд, девушка явно шла не с праздника. Но осанка и манера двигаться...

— Леди, вам не кажется, что опасно одной ходить по тёмному замку? — я сделал ударение на 'тёмный', пытаясь понять, кто она. Звезду смерти она могла спрятать под корсаж. По крайней мере, ушки у неё были совершенно человеческие, очень миленькие...

Девушка вздрогнула, словно не ожидала никого встретить, и подавила явный порыв развернуться. Я был заинтригован. Иллюзии на ней не ощущалось, моя Звезда на это молчала.

— Даэль? — она разглядела, кто перед ней. Собственную иллюзию-то я снова нацепил, когда выходил из зала, хотел посмотреть, как наши слуги будут реагировать на одинокого эльфа, когда больше никто не видит.

— Разрешите вас проводить, прекрасная, — я склонился в поклоне, но слегка не рассчитал. Всё-таки я оказался немного пьян, хотя этого не ощущал. Качнулся вперёд, почти падая на девушку, а она вместо того, чтобы отскочить, поймала меня под локти неожиданно сильными руками.

— Вы пьяны, даэль! — воскликнула она полувопросительно и вдруг запнулась. Я в этот момент как раз находился над вырезом платья и потому не сразу обратил внимания на эту заминку. Во-первых, она была восхитительна...! А во-вторых, у неё не было Звезды.

— Простите, — наконец выдавил я, взяв себя в руки, и выпрямился. Неужели всё-таки служанка?

Девушка молчала, и я поднял взгляд на её лицо. Глаза были расширены, и я, наконец, увидел, какого они цвета. Тёмно-зелёные, у зрачка переходящие в рыжий. Так необычно... Стоп, а чего это она?

Я проследил за взглядом девушки и уставился на собственную Звезду смерти, вывалившуюся из ворота шёлковой рубашки. Теперь она висела на виду, матово отсвечивая чернёной гравировкой. Хорош эльф!

— Ты... вы...

— Надеюсь, это не имеет для вас особого значения, — я успокаивающе улыбнулся девушке, пряча амулет обратно.

Она совладала с собой чрезвычайно быстро, что больше подходило аристократке.

— Что вы, конечно нет! Пойдёмте, я буду рада попутчику.

Как-то она быстро пришла в себя. Заулыбалась, и я тоже не смог остаться серьёзным. Губы так и вытягивались в довольную ухмылку, когда глядел на неё. Как странно действует на меня эта красотка, раньше за собой такого не замечал.

Бесконечные коридоры, пустые залы, слуги с усталыми лицами. В какой-то момент, отвлёкшись от рассказывания очередной юмористической байки, я заметил, что мы спустились на первый этаж замка, где не было нормальных покоев. Снова начали одолевать сомнения: служанка или нет? Если да, то тем легче будет заполучить её в свою комнату. Вообще я всех служанок в замке знал поимённо, но могла же появиться новенькая?

— Пришли, — я едва не ткнулся лбом в деревянную дверь. Девушка стояла рядом, мягко улыбаясь. В коридоре было холодно, и я вдруг понял, что мы ниже уровня земли.

— Не знал, что тут есть жилые комнаты...

— О, я здесь ненадолго, — она шагнула к двери, взялась за ручку.

Моё красноречие отказало. Я судорожно придумывал, как задержать её, когда зеленоглазая сама обернулась и, скромно опустив глаза, прошептала:

— Вы могли бы зайти ко мне, как гость...

Я чуть не завопил от чувства благодарности всем богам! Она! Сама! Сегодня мне везёт чрезвычайно.

— Проходите вперёд, сейчас я зажгу свечи.

Задержав дыхание, я ступил во тьму. Под сапогом что-то хрустнуло, в лицо дохнуло холодом... Прежде чем я успел забеспокоиться, плеча коснулась горячая ладошка:

— Подождите немного, — тёплое дыхание девушки обдало мне щёку, в груди образовался горячий ком.

Хлопнула дверь, и мы оказались в полной темноте. Я заулыбался, решив, что зеленоглазая любит такие игры. Интересно, она собирается зажигать свет или мы будем искать друг друга на ощупь?

Однако свет зажгла не девушка.

Передо мной вдруг оказался огромный бородатый человек в кольчуге и шлеме. В ладони его, где могла поместиться моя голова, лежал 'светлячок' — эльфийская вещица, способная в течение суток освещать целое поле так, чтобы была видна каждая травинка, растущая на нём. Сейчас, однако, эльфийский светильник работал на самом минимуме, я смог увидеть только Лист мага земли на груди великана, прежде чем его кулак отправил меня во тьму...

— Ты уверена, что это тёмный? Может, этот эльф просто победил кого-то из них и носит эту штуковину на шее, чтобы её не нашли в вещах, пока его не будет в комнате.

— Ты чрезвычайно наивен, Ароник! С каких это пор перворождённые вообще прикасаются к Звёздам Смерти?! — голос был женский и немного мне знакомый. Я напряг мозги, пытаясь вспомнить, что вчера было и почему в моей комнате посторонние. И какая девушка мне приглянулась... обычно они наутро так не вопят, боясь меня разбудить. — Мензориус, скажи, ведь не повесил бы себе на шею?

Ответили ей, видимо, жестом потому что я ничего не слышал.

— Ясно, монах? Кроме того, видел бы ты, как он на меня пялился, — в голосе леди уже явственно звучала злость, — так, словно всё ему принадлежит...

Я вдруг получил пинок под рёбра. От неожиданности даже не дёрнулся. Демоны, я явно не в своей спальне! Кто бы посмел пинать Горассу а*Шартезо, если бы я был для него опасен? А это означает, что меня уже обезвредили.

— Скоро увидим, кто это. Однако я думаю, Арния права, эльф бы не стал искать развлечений в замке тёмных. Артефакт работает уже около часа, скоро связь Сердца Тьмы с тёмными пропадёт, а значит, и этот парень окажется без своей магии. Созданная им иллюзия останется без подпитки, — глубокий бас не принадлежал ни одному из тех, кто уже говорил, и явно не мог быть голосом молчаливого эльфа по имени Мензориус.

Я быстро подсчитал противников. Женщина, двое мужчин, один из которых зовётся монахом, эльф... А ведь могут быть ещё и промолчавшие.

— Быть может, стоит его связать? — кажется, монах. По голосу совсем молодой. Интересно, из какого ордена?

— Не имеет смысла, — этот бас я не спутаю уже ни с чем, — оружие мы у него забрали, магию — тоже, а так он вряд ли опасен, тёмные больше на своё Сердце Тьмы полагаются.

Таааак... По его словам, я безвреден, и я даже с этим согласен. Но что они сделали с Сердцем?

— Кстати, парень уже некоторое время назад пришёл в себя и слушает нас.

От этих слов я едва не подскочил на месте. Кто у нас умеет слышать состояние и читать ложь? Правильно, драгоценные светленькие маги земли! А это значит, что я попал... в драконий навоз. За свою относительно короткую жизнь мне столько раз удавалось избегать сию долю, что удача рано или поздно должна была отдохнуть.

А может, попробовать? Я быстро прощупал связь и обнаружил, что от Сердца по-прежнему идёт сила, но ручейком столь тонким, что едва хватает на поддержку иллюзии. Если я её сброшу, силы, конечно, прибавится, и меня хватит на какое-нибудь одно серьёзное заклятие, но такие изменения не останутся тайной для окружающих, и я просто не успею его подготовить. Однако это шанс...

Они забрали не всё оружие. Плоское лезвие без рукояти, спрятанное в рукаве под правой рукой нащупать сложно. Пора!

Одного взгляда хватило, чтобы оценить обстановку и найти наиболее опасного противника и заодно обладателя баса. Я метнулся к нему, на ходу разрывая ткань иллюзии. Короткий обманный рывок в сторону, моё оружие прочерчивает на его горле кровавую полосу и... замирает, потому, что запястье оказывается в стальных тисках огромной ручищи. Я попытался ударить второй рукой, но лишь ускорил и её обездвиживание.

-Темная тварь! — закричала женщина.

Кто-то налетел со спины и за волосы оттянул мне голову, прижав к горлу нож. Но я по-прежнему видел лицо рыжего мага земли, совершенно спокойное, словно ничего не произошло. Он смотрел на меня оценивающе, даже как-то понимающе, кровящая царапина на шее его ничуть не беспокоила.

— Не дёргайся, тёмный, — прозвенел за спиной голос эльфа. Я и не дёргался, сдерживался, чтобы не завыть от боли, потому что рыжий великан зажал в моей руке лезвие, и теперь то, что считалось его рукоятью, впивалось в ладонь.

Да, теперь я точно для них тёмный. Вместе с иллюзией пропало бледное золото волос, и заклинание, сдерживающее их за ушами. Мои собственные, длинные и смолянисто-чёрные, прядями осыпались вниз, накрывая плечи. Вместо светлых летящих эльфийских одежд, вернулась моя тёмно-вишнёвая, почти чёрная рубашка, шитая по вороту охранными рунами. Вмиг почерневший камзол с серебряным шитьём, и Звезда Смерти, открыто висящая на груди. Завершал образ короткий алый плащ, который я терпеть не могу и который одел только на праздник.

— Он безопасен, — спокойно произнёс рыжий маг. Разжал кулаки, и лезвие выпало из моих онемевших пальцев. Я стиснул зубы и осторожно опустил руки, боясь сделать хоть движение. Что там, на ладони, смотреть не хотелось.

Сейчас, посмотрев в лицо магу, я в одно мгновение вспомнил, что произошло вчера... или ещё сегодня. Подозреваю, что если я обернусь и эльф меня не прирежет, увижу ту зеленоглазую девчонку, за которой тащился, как баран в период гона.

— Учитель, может, не стоит...? — голосок монашка. Это маг у него учитель?! Полтора мага — это совсем плохо.

— Юноша просто нервничает, Ароник. Представь себя на его месте, как бы ты себя чувствовал?

— Он какой-то бешеный, — в поле моего зрения попало лицо бледного темноволосого паренька в зелёной ученической мантии. — Я бы не стал бросаться на своих похитителей, узнал бы сначала, чего они хотят.

— Это говорит не в твою пользу, — прохрипел я, чувствуя, как усиливается давление на горле. — Вряд ли тебя будут похищать, если не хотят потребовать предательства.

Маг земли усмехнулся в бороду и обратился к ученику:

— Они обо всех судят по себе, видишь? Это позволяет просчитывать их действия.

— Но он успел вас ранить, разве вы предполагали, что у него ещё есть оружие и он нападёт?

Я ощутил себя редким животным. Тех тоже так изучают со всех сторон и оценивают. Странно, что меня ещё не назвали 'особью' и не определили в какой-нибудь особо агрессивный вид тёмных.

— Предполагал, но с очень малой вероятностью. Кроме того, он необычайно быстр даже для тёмного...

— Чего вам надо? — прервал я эти разглагольствования. — Или говорите, или убивайте.

— Видишь, какие крайности? — опять указал на мою особенность маг. Его бледный ученик теперь глядел на меня, как на пособие, чуть хмурясь от напряжения. Казалось, будь у него сейчас бумага, стал бы конспектировать и зарисовывать.

Я оскалился специально для него, показав клыки, каких даже у тёмных редко отыщешь. И тут же пожалел об этом. Если парень, как я и хотел, в ужасе отшатнулся, то с мага мигом слетела маска добродушного учителя.

— Вампир? — резко спросил он, вперив в меня взгляд орехово-чёрных глаз.

Я хотел ответить, но эльф, как и все остроухие ненавидящий вампиров больше тёмных, перестарался, и я захрипел, потому что он меня буквально душил, отбросив кинжал.

— Мензориус, отпусти его.

Эльф, как ни странно, послушался.

Я повалился на колени, хватая ртом воздух и держась за горло окровавленной ладонью. Всё-таки изранил руку лезвием. На секунду воскресли геройские мыслишки, но оружия моего, упавшего на пол, уже не было. Кто-то успел забрать.

Горло саднило, хотелось постоянно сглатывать, но от этого становилось только больнее.

— Как же тебе везёт, Арния, — в голосе мага почему-то не слышалось подобающей моменту радости, — Мы нашли наследника Властителя.

Наступила тишина. Я ждал слов, который помогли бы понять, стоит ли отказываться от навязанного звания и чем мне грозит это их 'везёт'. Маг, похоже, понял и 'смилостивился':

— Теперь мы его убьём, и перворождённым будет гораздо меньше работы.

Я замотал головой, всё ещё глядя в пол.

— Что такое, парень? — почти ласково спросил рыжий.

— Я не... Я его... племянник.

Слова приходилось выдавливать с болью и хрипом, но слишком они были важны, чтобы обращать на это внимание.

— Он говорит правду? — спросила где-то позади меня девушка.

— Да, — коротко ответил маг. И склонился ко мне: — Хочешь жить?

— А кто не хочет, — горло постепенно приходило в норму. Ускоряя регенерацию, я затрачивал последние магические силы. Всё равно сейчас не слишком удобный момент для нового нападения, а позже я ещё подкоплю. Канал с Сердцем, хоть и слабый, по-прежнему работает.

— Твоя смерть нам не нужна..., но жизнь может помешать. Мы искали проводника на восток по вашим землям. Вариантов выбора у тебя только два.

Я знал эти варианты. Наши, тёмные крайности. Привычные...

— Я знаю восточные земли.

— Вот и чудесно, — маг обращался ко мне тихим ласковым голосом, каким говорят с больными. — Тогда ты нам подходишь. Осталась только маленькая формальность... ты должен произнести Клятву.

Опа... Вот это уже серьёзно. Смертельно серьёзно. Клятва убьёт меня, если я её нарушу.

— Начинай. 'Кровью своей, волей, жизнью...'

Я сглотнул, осознав безвыходность ситуации, и начал повторять, переводя на язык Хаоса.

— Erazho aj*shazork me rolkan*id me tarriz...

— '... жертвую в уме ясном, клянусь не причинять вреда...'

— ...Ite zamoro k*isal, laih ot rasad*ziolak...

Удар эльфа опрокинул меня на пол и с порядочной силой впечатал в камень. Светлый с искажённым от ярости лицом налетел, схватил за волосы, притягивая к себе:

— Я и так едва терплю твой мерзкий язык, erako! И если ты ещё раз скажешь не то, что должен, я сделаю так, что ты больше никогда не сможешь произнести ни слова..., — под конец его голос, обычно певучий, превратился в шипение. — Понял, грязь? — меня хорошенько тряхнули. Я в очередной раз напомнил себе постричься. Ну и что, что аристократам положено носить длинные косы, вот встретится вам такой эльф — большой любитель дёргать за волосы, поглядим, кто не захочет стать лысым.

— Да..

— Тогда исправляй, erako!

Фу, как грубо. Подумаешь, вместо слова 'вред' сказал 'радость'. Они же на Языке Хаоса звучат почти одинаково, перепутал, бывает... Обстановка-то нервная. А ещё говорят, что у нас с эльфами общие предки. Поглядели бы эти ценители красоты на искажённую рожу, послушали бы певучую речь...

— '... клянусь не причинять вреда и содействовать...', — маг словно ничего не заметил и продолжал диктовать, скучающе глядя поверх моей головы. Мой внутренний список мести претерпел солидные изменения. Напротив имени эльфа была поставлена пометка о пытках. Интересно же знать, с каких пор остроухие начали изучать Язык Хаоса, который так для них ненавистен?

— '...laih ot rasad*zaolak e merzalei...', — покорно продолжил я, уже не надеясь что-то изменить.

— '...спутникам в достижении цели'.

— '...es*marew du hars...', — я запнулся и поднял взгляд на рыжего мага: — Я не согласен.

— Что?! — зашипев не хуже змеи, эльф снова потянул ко мне ручки, но я, готовый к этому, увернулся.

— Что тебя не устраивает? — подозрительно спокойно спросил маг земли, наклонившись так, что наши глаза оказались на одном уровне. Я взглянул в них и понял, что первоначальная задумка не выгорит. Облизал пересохшие губы:

— Хочу обещание жизни. Я вас довожу до границы, а вы оставляете мне жизнь.

Маг холодно улыбнулся. Ничуть не удивлён.

— Хорошо, жизнь.

Не свобода, но с этим я попытаюсь справиться. Просить свободы было бы глупостью. Видно по его глазам. Глядя в них, я договорил:

— '...du hars er*akol ferrizo molij. As*son Gorassa mner'.

— Интересное имя. Почему темный, находящийся в двух шагах от трона, носит такое, а, Горасса?

Я промолчал. С первого взгляда тем, кто слышал обо мне, моё имя кажется странным и совсем мне не подходящим. Так зачем снова рассказывать, что маленькая яркая птичка горасса, размерами не превышающая указательный палец, питается не только цветочным нектаром... Тем более тем, кто меня захватил и заставил поклясться. Лучше, если они действительно будут считать, что я мелкая, не представляющая угрозы птаха с чёрно-алым оперением...

— Эй, Летун, не отставай!

Я поморщился. Маг, похоже, не собирается вспоминать моё настоящее имя. После того, как я произнёс клятву, он словно забыл, что перед ним тёмный. Нет, другом его я тоже себя не чувствовал, скорее как какой-то приблудный, постоянно тормозящий и не слишком умный член группы... Тем более что остальные ничуть не изменили своего отношения и не скрывали этого. Ученик мага жался к природнику, шедшему впереди и по-моему боялся даже оглянуться, так как постоянно натыкался на мой злобный взгляд. Изредка я ему улыбался и тогда парень бледнел, грея своим видом мою чёрную душу. Девчонка по имени Арния шагала с другой стороны, задрав подбородок и демонстративно меня игнорируя. Это я понимал, они все так сначала, особенно если неправильно начать знакомство... Эльф шёл позади меня неслышно, словно призрак. В общем-то, в этом мы с ним не особо отличались, не зря люди давно высказывают предположения, что это родство. Что внешне, что в обращении и любви к эстетике. Мензориус, очевидно, тоже вспоминал эти слухи, потому что взгляд его сверлил мне спину с такой ненавистью, что мне было жарковато. Не удивился бы, если светлый принялся демонстративно топать, чтобы хоть как-то отличаться. Ну не любят они нас, не любят... братишки.

Коридор никак не желал кончаться. Светлым нужно было скорее пройти его, иначе любой слуга, свернувший сюда по пути в подземелья, мог увидеть и донести. И здесь даже свернуть было некуда.

— Ты уверен, птаха, что этот путь действительно самый верный? — вкрадчиво спросил маг, не оборачиваясь. Я постарался пропустить 'птаху' мимо ушей, хотя в душе всё кипело, и ответил так смиренно, что позавидовал бы даже монашек.

— Да, мастер, — чтоб тебя трижды перекрутило да об дерево шмякнуло, — Он приведёт нас прямо к кухням, а оттуда — к Сердцу.

Тишина в ответ. Конечно, я ведь не говорю ни слова лжи, придраться не к чему.

— Мастер, — вот, и девчонка так же зовёт его, — вы думаете, это тот путь, о котором вы узнали от пленника, и Лосс найдёт его?

Про некого Лосс я уже слышал. Судя по всему, это какой-то пронырливый тип, главной задачей которого было доставить некий разрушительной мощи артефакт к Сердцу Тьмы и активировать его. Теперь мы шли к потайной лестнице, чтобы встретить там этого самого типа с тем самым артефактом и поскорее уносить ноги всем вместе. Только что это за пленник им разболтал про ход, хотел бы я знать? Я бы его отблагодарил... в пыточной. Светлые ведь даже не спросили меня про этот ход, хотя я готов был стоять до последнего, принять кару Клятвы, но не открыть путь к нашей силе. Они просто поинтересовались, где здесь кухни, и уж только после моего честного ответа выяснилось, что мы идём к ходу!

Прислуги не попадалось. Я едва ли не скрипел зубами, проклиная выдрессированных слуг, что так быстро работают. Пока я валялся, оглушённый, в подземелье, они успели убраться после праздника, развести подвыпивших гостей по комнатам, и сами отправились спать. Хоть бы один задержался и смог нас заметить. Это ведь не считалось бы нарушением моей клятвы. Просто поналетела бы стража, светлых скрутили... Хотя, маг здесь тоже не для красоты, нужно бы было позвать в противовес кого-нибудь из высших. А там скрутили бы всех, светлых быстренько казнили, тем самым избавив меня от клятвы... Защищать-то я их почти не способен, ни оружия нормального, ни силы.

— Найдёт, он умный парень. Тем более что знает, как открыть, — я уже и забыл, что магу был задан вопрос.

Какое-то время лишь тишина и скрип сапог по каменным плитам коридора. Сквозняк играет полами плаща. Зря я эту яркую тряпку взял, ни пользы, ни вида. И холодно, хоть и не так, как на подвальном этаже, куда меня завела Арния. И я ведь не заметил...

Я в очередной раз подавил приступ досады и злости на себя, позволив себе лишь скрипнуть зубами. Звук неожиданно громко разнесся по коридору, благо светлые старались сохранять тишину. На этот раз оглянулись все идущие впереди. Эльф, думаю, тоже сверлил спину взглядом. Я состроил невинное выражение, на которое маг понимающе кивнул — он-то чувствует все, что я скрыл под маской.

— Оставь, пожалуйста, проявления чувств до ближайшей таверны, черноголовый, — почти не шевеля губами, сказал рыжий. Несмотря на добродушное выражение лица, я ощутил порыв холода, проморозившего меня до костей. Пальцы на рукояти возвращенного после клятвы кинжала потеряли всякую чувствительность, и я едва его не выронил. Прежнее состояние показалось уютным и недостижимым. Похоже, я — распоследняя драконья отрыжка, и только что получил этому подтверждение... Не почувствовать мага такой силы на расстоянии вытянутой руки, пока он не изволил показаться, когда в курсе магического воспитания каждого темного такие навыки стоят на первом месте, это надо уметь.

Я кивнул, не сумев выдавить ни звука, и именно в этот момент из-за поворота коридора выскользнули трое темных. Двигались они неслышно, как охотники, и похоже, уже знали о случившемся с Сердцем. Иначе с чего бы двоим высшим и одному вампиру носится по коридорам с обнаженными клинками. Я остолбенел, узнав в одном из них собственного отца, а во втором — Сильрана. Вампир был незнакомый, но это не успокаивало. Да и как можно оставаться равнодушным: близкие застают тебя в компании светлых, которые окружили тебя, спокойно доверили спины, хотя ты вполне вооружен. И ты стоишь среди них, глядя с таким же выражением легкой досады.

— Не подходите! — звонко выкрикнула Арния, — на нашей стороне маги и темный, вы ничего не сможете сделать! Лучше сдавайтесь и отдайте оружие.

Я только возвел глаза к потолку, шепотом ругаясь. Вздохнул, принимая происходящее, как неизбежное. И... поднял ритуальный клинок, с которым был на балу. Выбора просто нет.

— Ты, крошка, уж выбери что-нибудь одно. Или не подходить, или отдать оружие, — усмехнулся вампир и вдруг исчез. Светлые ничего не успели понять, когда их раскидало в сторону от моего встречного рывка, только маг успел каким-то образом подготовить щит и закрыл его уже за моей спиной.

Мы сцепились, шипя и скаля клыки. Заметив мои, вампир на мгновение растерялся и замешкался, помня о том, представители какого рода имеют такие, кроме его сородичей. Чем я и воспользовался. Он был не слишком древним, только поэтому я сумел насадить его грудью на короткий клинок. Не насмерть, ведь этого очень мало для уничтожения существа с такой быстрой регенерацией. Но на несколько часов вампир избавил нас от своего общества, снявшись с моего клинка и распластавшись на полу. Первая и слишком быстрая победа разозлила меня. Если бы мои напали все сразу, у меня не было бы ни единого шанса, ведь светлая компания осталась под колпаком у мага и явно не собиралась мне помогать. Обезоружили бы меня, сделали пару сквозных дырок, чтобы не дергался, никакая клятва не заставит почти мертвеца встать и пойти на противника с голыми руками... или заставит? Демоны, не было случая проверить!

Я, наконец, поднял глаза на оставшихся темных. А так не хотелось...

Отец стоял с опущенным клинком, иронично улыбаясь краешком губ. Не знаю, что он об этом всем думал, но смотрел с таким выражением, что я мигом почувствовал себя маленьким и глупым, как лет пятнадцать назад, когда он учил меня стрелять из тяжелого оркского арбалета. Я постоянно путался в порядке действий и периодически ронял механизм, не в силах держать на весу тяжелую машину, но не желая показывать отцу слабости. Мол, опять вляпался, малыш?

Этот взгляд неожиданно разозлил меня, и я поглядел на второе знакомое лицо с выражением "только посмей...". Но на физиономии Сильрана отражалась такая растерянность и опаска, что стало смешно. Я с ухмылкой перебросил клинок в левую руку и достал длинный кинжал из наплечных ножен:

— Вам действительно лучше уйти.

Сильран недоуменно посмотрел на обнажившийся клинок, его собственный подарок, кстати, потом — на светлых под мерцающей перламутровой сферой защиты. Лицо его постепенно обретало осмысленность. И эта осмысленность мне не понравилась.

— Ты прав, сын, — сказал отец, кладя тяжелую руку на плечо наследника. Сильран уже набычился, сжав губы, меч в его руке подрагивал, — мы уже уходим.

— Нет! — рыкнул Сильран, сбрасывая руку резким движением, — сначала ты мне все объяснишь. Что все это значит, Горасса?

Я поморщился. Ненавижу, когда друзья зовут меня полным именем. Сделал шаг, перемещаясь на середину коридора и загораживая таким образом путь. Проговорил с нажимом:

— Отец, уведи его.

Сильран оскалился, показывая знаменитые клыки, кажется, даже волосы цвета темного серебра чуть вздыбились, и я услышал вскрик Арнии за спиной. Хаос, за что мне это?! Уже разворачиваясь и бросаясь наперерез эльфу, увидел, как отец аккуратно вырубает наследника ударом по темечку.

Ну, Сильран, ну дружок, я тебе это припомню! Если выживу...

Мензориус был зол..., нет, он был ЗОЛ, просто в ЯРОСТИ!!! И я уже выдыхался парировать его удары, не имея права ответить хоть на один. Отец с переброшенным через плечо наследником уже давно исчез в потайном ходе, открыв его в сплошной стене прямо на глазах светлых. Как они не старались, не нашли, как его открыть, пока эльф старательно вбивал меня в стену.

— Как ты... erako! ... ведь клятва.. radessi mion! — задыхаясь от злобы, рычал он.

Я берег дыхание. Если он не успокоится через минуту или его кто-нибудь не успокоит, то отрывать эльфа придется уже от моего истерзанного трупа.

— Ты знаешь, как открыть ход? — спросил маг, задумчиво наблюдая за нами.

— Нет, — выдохнул я и тут же получил ссадину на скуле.

— В любом случае, преследовать наследника уже поздно, не считаешь, Мензориус?

Эльф остановился, тяжело дыша и не сводя с меня взгляда. Намек он понял, но как же не хотелось оставлять начатое... Первый раз встречаю такого кровожадного эльфа. Наверняка его выперли из Серебряных лесов погулять, пока нервы не успокоит.

— Да, — выдавил, наконец, ушастый. Я немного расслабился и, отлепившись от стены, ступил в сторону, где было больше места для отступления, — Но как он смог обойти клятву?

Они с магом вопросительно посмотрели на меня. Я поежился, переведя взгляд на Арнию и монашка, что разглядывали недобитого вампира и, к счастью, не слишком интересовались, что я сделал не так.

— Я обещал провести до границы и содействовать в этом, но если бы вы пошли за наследником, спаслись бы далеко не все. Его охранял мой отец.

— А ты и рад спасти своего дружка, — усмехнулся маг.

Я кивнул без тени улыбки, прекрасно понимая, что маг видит: отнюдь не из беспокойства за их светлые шкуры я сцепился с эльфом.

— Llet fuurin! — кулак эльфа с неожиданной для такого хрупкого существа силой врезался в подбородок и я, потеряв равновесие, полетел на пол. А поскольку стены сзади больше не было, мой затылок снова встретился с каменной плитой пола. И я снова отправился во тьму. Теперь — почти с облегчением. Хаос, ну почему все так любят меня ронять...

Росс оказался невысоким гибким парнем с лохматой шевелюрой цвета красного каштана. Глаза у него оказались такими же, как у Арнии. Я даже заподозрил, что они с ней родственники. И тут же получил ответ.

— Привет, братишка! — девчонка искренне улыбнулась, потрепала Росса по волосам, отчего он недовольно и явно привычно увернулся. Кивнул монашку и эльфу, показал магу какую-то вещицу на цепочке и нагло уставился на меня. Для этого ему пришлось слегка задрать голову:

— Это что за павлин?

— Да уж не вор, — я ухмыльнулся во все клыки и за цепочку вытянул Звезду из ворота. Склонился к парню, чтобы амулет висел у него перед носом: — и у меня своя игрушка. Не хочешь поменяться?

Парень, вогнав меня в ступор отсутствием страха, улыбнулся в ответ и вдруг протянул ладонь:

— Куница.

— Горасса, — от удивления я даже назвал полное имя.

Остальные светлые поразились не меньше, что немного меня успокоило. А обвиняющий взгляд Арнии вообще вернул хорошее настроение, подпорченное встречей с сородичами. А точнее, тем, что Сильран, похоже, поверил в мое добровольное предательство.

— Так это ты лишил нас силы? — спросил я Росса. Точнее, Куницу, раз ему приспичило назвать мне прозвище.

— А это ты клюнул на мою ядовитую сестренку?

Я не сдержал гримасу. Уел. Кажется, этот парень старше, чем кажется. Просто с ростом не повезло.

На этот раз маг не стал даже думать и просто сказал мне показать тайный путь из замка. Что я и вынужден был проделать. К несчастью, выход находился в лесу, больше на случайные встречи рассчитывать не стоило. Потому я просто приказал себе смириться и сделаться своим парнем среди светлых. Тем более что трое темных уже видели меня в этой компании и отвертеться не удастся. Только загладить чем-нибудь. А точнее... нет, не скажу. Хаос не любит открытых планов. Но мне понадобиться как можно ближе подобраться к светлым, влиться в их компанию...

— Там постоялый двор, — проговорил тихо эльф, что скользил впереди шагов на тридцать, разведывая путь.

— Идем.

Короткое слово мага и все снова молчат. Просто поражаюсь, насколько этот крупный рыжий своим хладнокровием уравновешивает прочих. Какими глупыми и молодыми кажутся они против него. Напоминает мне отца и меня самого.

В помещение меня запустили первым, словно кота в новый дом. И не посмотрели даже, что в праздничной помятой одежде с синяком на подбородке и следами крови от порезанной руки я не слишком внушаю доверие. Главное, что темный среди темных. Как ни странно, оказались правы. Хоть в темноте я не слишком рассмотрел здание и не узнал местность, я здесь не раз был. Узнала служанка — зеленоглазая стройная Мирья, что от моего взгляда привычно зарумянилась.

Заговорившись с ней, я не заметил, как уселся за стол и увлекся орешками, стоящими тут же в мисочке. И пришел в себя только когда от дверей раздался полный ярости рык эльфа. Хорошо, что сейчас в зале никого не было. Я торопливо попросил девушку обслужить гостей, мол, они со мной, и помчался наверх якобы смотреть комнаты. Совсем нервы сдают... чтобы меня так эльфы зашугали! Ничего, завтра наверстаю.

Девушка все-таки решила меня проводить. И даже тактично сделала вид, что ничего не слышит, когда вслед мне полетело:

— На ужин можешь не спускаться! — и поток певучих ругательств, которые я, несмотря на свою нелюбовь к эльфийскому, прекрасно переводил.

Никто не хотел ночевать в одной комнате со "злобным темным" и потому мне досталась отдельная спальня, чему я был несказанно рад. Наконец-то нормально высплюсь. Кроме этого для полного счастья мне не хватало только бадьи с горячей водой, но по пути я успел шепнуть Мирье об этом скромном своем желании...

Монашек даже не скрывал, что ставит на мою дверь магический заслон.

— Не пытайся выйти. Без нужного слова никто не сможет покинуть эту комнату, — строгим голосом сказал он, делая последнюю линию в невидимой замыкающей руне.

— А если ко мне проберется вор? — невинно спросил я.

Ароник нахмурил брови и озадаченно поглядел на меня:

— К-какой вор? — подозрение в голосе.

Я вздохнул и закатил глаза, отвечая сам себе:

— Значит, мы будем всю ночь играть в карты, а утром придет добрый ученик мага и спасет беднягу, — и опрокинулся на постель, не снимая сапог. Хлопнула, закрывшись, дверь. Не буду раздеваться, пока не принесут банные принадлежности... О! Меня словно драконьим хвостом огрело: полотенца и белье принесет Мирья! Позже заглянет Арилса, как обычно проверяющая, не нужно ли постояльцам еще чего-нибудь. А на дверях заклинание! Ночка, похоже, не будет скучной...

Светлые ввалились утром без стука. Я и не сомневался в их воспитании! Первым вошел монашек, которого пустили в мое темное логово не иначе как по ошибке. И потому увидел он больше других. Я со сна не сразу вспомнил, что нужно прикрыть девушек. Все-таки вид двух полуобнаженных красоток мог порядочно шокировать непривычных. А посмотреть было на что. Мирья лежала на моей груди, забросив одну ногу мне поперек живота. Светло-русые волосы разметались по подушке, закрыв ее лицо и смешавшись с моими черными. Арилса прижималась спиной к другому моему боку, выгнувшись, словно кошка, и обернувшись в мою руку, будто та была доспехом. Голову она доверчиво запрокинула мне на плечо.

Парень потерял дар речи. Ноги ему, похоже, тоже отказали. Потому что монашек с неестественно быстро краснеющим лицом оступился, сумев удержаться лишь за подвернувшийся косяк двери.

— Мирья, Арилса, посторонние в комнате..., — пробормотал я хриплым со сна голосом. Голова была тяжелой, словно я вчера закончил недельное празднование собственного дня рождения, как это обычно бывало.

Мирья сразу проснулась, привыкшая к тому, что я могу вскочить посреди ночи, затребовать лекаря или еды на неделю вперед, и уехать с какой-нибудь подозрительной личностью. Обычно я обращался с такими вопросами к ней, как к особо доверенному лицу хозяина. Закуталась в одеяло, предварительно стащив его с меня, благо я не люблю спать совсем без одежды. А вот Арилса знала племянника Властителя в моем лице гораздо меньше. И потому мне пришлось будить девушку, нашептывая ей на ушко всякие глупости. Ароник, застыв в дверях, то бледнел, то краснел, беззвучно хватая ртом воздух. Не знаю, как скоро он мог бы прийти в себя, но тут в коридоре раздался голос трактирщика:

— ...Да, светлый господин, пропали. Они, конечно, девки глупые, но сбегать с музыкантами точно не стали бы. Помогите, не ведаю, что делать...

Мирья, заслышав знакомый голос, подхватилась на ноги, бросаясь к валяющемуся на полу платью. Только сейчас она заметила монашка и смущенно ахнула. Тот едва ли не по стенке сполз на пол.

— Ч-ч-что.... это? — прошептал он.

Именно этот момент выбрали остальные мои светлые спутники, чтобы посетить скромную келью меня любимого. Я успел подняться с постели и укрыть за широкой спиной так и не достигшую платья Мирью. Несомненно, приятно было ощутить себя спасителем, если бы не онемевшая в дверях компания.

— Не могли бы зайти позже, ребята? — хмуро попросил я, стягивая волосы в хвост. Мирья за спиной напряглась, прижимаясь ко мне и смущенно глядя на гостей поверх плеча.

Первым пришел в себя трактирщик.

— Милорд, это вы?! — с восторгом выпалил он, подавшись вперед и, сам того не заметив, отпихнув эльфа.

— Я, Варгот, я. Снова путешествую, как видишь, и пользуюсь твоим гостеприимством..., — у меня не было настроения разговаривать, но нужно было дать светлым время, чтобы прийти в себя.

— Как я счастлив! Но как я мог вас не заметить вчера? Господа..., — он покосился назад, не зная, как можно обозвать в моем присутствии светлых, но болтливость победила вежливость: — Господа сказали, что везут какого-то преступника, но они, вероятно, ошиблись... — тут он разглядел за моей спиной испуганное личико Мирьи, огляделся, уже зная, что искать. И, конечно, увидел закутанную в одеяло Арилсу.

— Так вот они где! А я уж боялся, милорд, что сбежали. Они у вас были! Только заспались, глупые, совсем, сейчас я их прогоню, чтобы не мешались.

— Не стоит, Варгот, — я хмуро глянул на трактирщика и тот захлопнул рот, поняв мое настроение. — Просто господин маг, что сопровождает меня, поставил на дверь сдерживающее заклятие, и ни один грабитель не смог бы ускользнуть от меня без его разрешения. Так нужно, — с нажимом добавил я. Варгот не дурак и понимает, для чего на самом деле нужны подобные заклятия. Лучше, если он будет молчать об этом.

— Как пожелает милорд, — откликнулся он. — Но если вам понадобится... что-нибудь, я всегда готов помочь, — выразительный взгляд не оставлял сомнений в том, какую именно помощь мне предлагают. Быструю и вооруженную.

Ненавязчиво вытянув застывшего Ароника за дверь, Варгот захлопнул ее перед носом у остальных. Долго же они думают... Даже Куница застыл с круглыми глазами, аж посмотреть приятно.

Когда спускался по лестнице, едва не полетел через ступеньки, наткнувшись на уничтожительные взгляды светлых. Они сидели за пустым столом и явно были очень голодны. Варгот, стоящий рядом, конечно, завел свою обычную песню. Мол, без милорда нельзя начинать есть. Вот когда милорд изволит спуститься и почтить своим присутствием...

Что мешало светлым прикрикнуть на трактирщика, как делали то орки в углу, да получить, наконец, завтрак, не представляю. Должно быть, тот самый хваленый свет. Я не сдержал кривую усмешку: точно не стал бы жертвовать собственным желудком лишь для того, чтобы носить белые одежды. Присмотрелся к компании и понял, что не все так плохо. Одного можно спасти! Куница шипел в сторону трактирщика что-то явно неблагожелательное. И рожу такую состроил... Видно, что человек — люди всегда лучше приспосабливались к окружению, думаю, монашек тоже не молчал бы, глядя в стол, если бы был менее робким. С Арнией все ясно, девчонка и есть девчонка. А уж эльфийской смазливой физиономией можно было бы суп замораживать, что я немедленно высказал вслух. Мензориус одарил меня презрительным взглядом и демонстративно задрал нос. Я только хмыкнул, заметив, как сжались в кулаки тонкие пальцы. Молод он еще, очень молод. В переводе на человеческие годы младше меня будет.

— Неси! — кивнул я Варготу, и тот исчез. Через некоторое время я имел удовольствие лицезреть пораженные физиономии светлых. Того, что натащил на наш стол в честь моего приезда трактирщик, хватило бы накормить с десяток прожорливых оборотней-гурманов. Одного только мяса семь видов, не говоря о превосходном эльфийском вине и свежих пирогах.

Светлые накинулись, словно не ели неделю, изредка бросая на меня странные взгляды. Должно быть, жалели, что вчера оставили меня без ужина. Страшно представить, чем потчевал их верный Варгот.

— Дружище, — я жестом показал налить еще вина и хитро глянул на трактирщика, что стоял около моего стула, готовый к любым приказаниям, — хватает ли внесенных мной ранее средств, чтобы оплатить этот скромный завтрак?

Ароник рядом поперхнулся недожеваным мясом, и я дружески похлопал его по спине, помогая прокашляться. Парень кивнул, поднял на мгновение глаза и, увидев миролюбивый оскал "спасителя", отшатнулся, вывернув на колени эльфу миску с подливой.

Мензориус застыл с недонесенной до рта ложкой и в наступившей тишине я вдруг услышал явственный зубовный скрежет. Острые кончики ушей стремительно покраснели, и прежде чем эльф поднял голову, я поспешил отвернуться.

— Вам хватит еще на полжизни, даже если вы будете занимать все комнаты в моей гостинице, милорд, — Варгот старательно сохранял серьезное лицо. — Кроме того, вам пришел ваш заказ и письмо от..., — короткий взгляд на светлых, — ...вашего знакомого.

Я мигом посерьезнел. Через Варгота обычно заказывались непростые вещи, но я, честно говоря, уже подзабыл, чего ждал в последний раз. А письмо вообще поражало. О том, что я часто бываю именно в этом трактире и доверяю местному хозяину, знали немногие.

Обернувшись к Варготу, я кивнул, взглядом выразив тревогу, что зародилась в душе.

Сверток появился на столе буквально через мгновение, очевидно, человек предчувствовал мою реакцию.

— Что это? — требовательно спросила Арния, оторвавшись от кружки и забыв даже о зажатом в руке пирожке, с которого капало варенье. Я не обратил на нее внимания, разворачивая прилагавшийся свиток, и девчонка обиженно засопела. Зато Куница не стал разводить этикет и просто подтянул сверток к себе. Шустрый парень, уважаю. В конце концов, ничего страшного не будет, если он посмотрит, я обычно не заказываю ничего с магической защитой, предпочитаю накладывать сам...

Письмо было написано тайным языком моего детства, о котором знали всего три существа в этом мире. Я сам, Сильран и Мроис, тогда еще ученик, а теперь жрец храма Крови. Мы с детства таскались везде вместе, и если в какой-то пакости обнаруживалась вина одного, то смело можно было наказывать и других. Не было таких секретов кого-либо из триады, что не знали бы другие. Собственный язык, а точнее, письменность, мы выдумали совместными усилиями для передачи друг другу секретных посланий с почтовыми птицами, когда кого-то из нашей троицы в наказание запирали. Вслух прочесть эти значки было невозможно, но не для того они и делались. И вот теперь в груди что-то невольно дрогнуло, когда мозг начал автоматически переводить знакомые закорючки.

"Верной тени тебе, Горасса! — писал Мроис, используя такое же личное приветствие, придуманное во времена, когда главной нашей проблемой была возможность вовремя скрыться, затаиться в темном уголке после очередной шалости. — Желал было спросить о делах, но не сомневаюсь, что ты всегда найдешь местечко потеплее и помягче, — на мгновение оторвавшись, я вспомнил огромный кулак природника и скептически поморщился. — У меня тоже все неплохо. Смертные необычайно доверчивы и приняли меня без особых подозрений. Считают, что сосланный королевский лекарь, к несчастью, я один раз не сдержал язык и вспомнил тот случай с Мирелем и его короной... Хорошо ты тогда постарался, качественная иллюзия. Только в рассказе я выдал тебя за наследника и не упоминал, что именно скрывалось под мороком. Местные каждое утро приносят на крыльцо свежее молоко. Тут у них так заведено, оплачиваю раз в неделю. Пришлось завести кота, чтобы было куда девать, представляешь...? — тут друг изобразил стилизованную кошачью физиономию с надутыми щеками. Вампир всегда имел слабость к рисованию и не упускал возможности приукрасить послание. Я представил себе отчет главному жрецу храма, выполненный в таком же стиле, и хмыкнул, вызвав любопытный взгляд Ароника. Арния и Лосс никак не могли совладать с завязками на свертке, и потому внимание монашка пока было незанятым. Эльф старательно изображал равнодушие, уже которую минуту пережевывая один кусочек овоща. Однако боковым зрением я видел, как блестят белки скошенных на письмо фиалковых глаз. Думает, наверное, что на языке Хаоса...

Зашуршала разворачиваемая материя и в руках Арнии под непонимающими взглядами осталась... фиоль! Похожий на лютню удлиненный инструмент со звучанием, подобным гитарному. Простая, совершенно без украшений, с неаккуратно торчащими завитками струн у колок.

Ненадолго задержавшись на инструменте, вопросительные взгляды светлых обратились на единственного, кто теоретически мог что-то сказать. И натолкнулись на мой, не менее ошалелый... Это еще что?!

— Ты играешь? — как-то робко спросил Ароник. Очевидно, у него в голове не укладывалось, что такая личность вообще может знать об искусстве.

Я промолчал, старательно перепахивая залежи памяти. Чтобы я купил таким образом музыкальный инструмент?! Да еще такой? Ничего, кроме артефактов, я у этих контрабандистов обычно не брал, да и те старался испытать при продавце или же НА продавце, чтоб заранее не подсовывали всякий хлам. И вдруг фиоль! В конце концов, не зря ведь получает свое золото наш придворный мастер музыки, он лучший по инструментам во всей империи.

Правда, после того, как я попытался заказать у этого гения гитару в форме подробной женской фигуры, отношения у нас как-то не заладились..., но я уж точно не опустился бы до покупки какого-то потертого старья с облупившимся лаком. Она же наверняка краденая. Нет, все-таки они что-то перепутали. И узнают об этом, едва я отвяжусь от светлых...

Мою зловещую улыбку никто не заметил, так как все устали ждать ответа и снова обратили внимание на Арнию, которая поудобнее взяла фиоль и, возведя глаза, тронула струны. Вдохновенный лик мигом сменило искаженное страданием лицо. Эльф сжался на стуле, в ужасе закрыв уши, нас с Ароником, как ни странно, только передернуло, отчего поглядели друг на друга с одинаковым недоверием, а Росс лишь поскреб в затылке, недоуменно нас всех разглядывая. Вот уж кому тролль на ухо наступил...

— Настроить нужно, — страдальчески прохрипела Арния. Дребезжащий, режущий уши звук, казалось, еще висел в воздухе.

Я вздохнул и, сложив недочитанное письмо, засунул его за пазуху. Что-то не верится, что смогу прочитать еще хоть строчку спокойно. Со светлыми не соскучишься. И кто недавно жаловался дяде на скуку, а, Горасса? Не ты ли? Дождался...

За угловым столом взбудораженные звуками орки ритмично застучали по столу рукоятями кинжалов, требуя музыки. Для них разницы нет, что скрип, что грохот, лишь бы под него можно было шагать. Удивительно непривередливые и веселые ребята, за что их и любят. Я бездумно пялился на весельчаков, очнувшись лишь тогда, когда один из них откровенно мне подмигнул... Э-э-э... Как это понимать? Что он имел в виду, рожа немытая?! Все благодушное настроение как водой смыло.

Около стола орков как всегда изниоткуда возник Варлок. Что-то заговорил, поясняя и показывая на наш столик. Все орки разом обернулись и уставились... конечно, на меня! Не на светлых же, которые от такого внимания порядком занервничали, им любоваться! Я загрустил. Только начался путь, а уже проблемы. Если бы рядом были одни люди, еще ладно, не так странно, но ведь Мензориус — эльф! Не поймет этого разве что слепой вампир... и то, пока не распробует. А темный и эльф, сидящие за одним столом, и почти, я говорю ПОЧТИ, не косящие друг на друга с отвращением, случай просто невозможный. С целой командой любопытных наемников, если пристанут, мне без магии не справиться, а рассчитывать на светлых с их железками...

Тем временем орки, слушая трактирщика, заухмылялись, заставив побелеть всю светлую компанию, загалдели друг другу, тыкая в нас толстыми пальцами. Что Варгот им такое сказал, хотел бы я знать... Тем более что мой знакомый серокожий опять подмигнул и поднял над столом пузатую бутылку, зазывая меня испробовать ее содержимое. Мне захотелось встать и лишить его возможности вообще моргать. Есть у нас при дворе один блаженный тип, называющий себя бардом, у которого этот жест выглядит несколько... двусмысленным, и почему-то мишенью своим морганиям он любит выбирать меня. Подберется так тихонечко, когда поблизости никого нет, и вкрадчиво так, ласково спросит: "Горасса, а ты розы любишь?" От неожиданности рявкнешь в ответ что-нибудь грубое, а он жеманно подберет губки, словно фрейлина какая, и, обиженный, удалится. И никакого соблюдения этикета, ко всем обращается на "ты", одно слово, блаженный. А потом стоишь перед троном Властителя, принимаешь очередной нагоняй вместе с наследником, а этот сидит у его ног с флейтой, улыбается и подмигивает, едва скучающий взгляд на него упадет, и снова улыбается, приторно так...

Вот у меня теперь рефлекс на такие действия, но если перед избиением барда останавливало его неприкосновенное положение и то, что дядя расстроится, то за орка не держало ничего, кроме количества его соратников.

Я кивком поблагодарил дружелюбного нелюдя и, приложив два согнутых пальца правой руки над сердцем, показал, что выполняю задание и, к величайшему моему сожалению, не смогу сейчас составить им компанию. Тот окинул взглядом моих чересчур бледных подопечных и что-то забормотал дружкам. Как ни странно, орки притихли и перестали на нас пялиться. За моим плечом возник Варгот, и тихо пояснил на мой вопросительный взгляд:

— Урэк*хон предлагает присоединиться к отряду, милорд. Они сейчас свободны и готовы принять любой ваш заказ, несмотря на присутствие ушастого.

Первой мыслью был отказ. Светлые не одобрят. Второй — "а кто их будет спрашивать?". Третьей — "глупеешь, Горасса, глупеешь. Непросто дается общение со светлыми героями". Четвертую я высказал Варготу так, чтобы слышал только он:

— Следовать на расстоянии, чтобы могли прийти на помощь, но светлые не знали об их присутствии. Пять золотых каждому по прибытии на границу, — вот так. И мне будет спокойнее. В конце концов, помогут отвязаться от компании, когда выполню Клятву, мне же была обещана только жизнь. И добавил уже громче: — Приготовь обычный комплект, Варгот. Еды на..., — взглядом пересчитал сидящих, — ... на четыре человека и одного меня. Одеяла, теплые плащи...

Светлые перестали коситься на орков и теперь подозрительно смотрели на мою скромную персону. Мол, чем это я так отличаюсь от них, что необходима отдельная еда.

— ...моя сумка с эликсирами, тот предмет, что я оставлял тебе в прошлый раз, и два закрытых женских платья, с мерками..., — окинул наметанным взглядом фигуру Мензориуса, потом — проходящую мимо Арилсу, которую светлые после увиденного наверху презрительно игнорировали, — ... как на Ари.

Улыбнулся краснеющей девушке и, не сводя с нее глаз, быстро добавил:

— Нет, три платья. Последнее на заказ из оливкового эльфийского шелка, какое она захочет. Не срочно, — и последнее, уже обычным голосом: — сотни три на расходы в несколько кошелей и чехол для этого, — кивок на фиоль в руках застывшей Арнии.

— Что это значит? — прошипел вскочивший эльф, заметив мой недвусмысленный измеряющий взгляд. И правильно истолковав смысл заказа.

— Ты слишком заметен, — я поднял бровь, — нужно тебя замаскировать. Люди в компании с темным совершенно обычное дело, но ты здесь, словно прыщ на заднице.

Подобное сравнение, высказанное с невинной улыбкой, заставило задохнувшегося эльфа на какое-то время забыть о цели вопроса, но он титаническим усилием сдержался и процедил, гордо выпрямившись:

— Я не надену женское платье.

— Тогда придется связать тебя и везти, как пленного.

Мензориус какое-то время зло сверлил меня взглядом, потом, что-то вспомнив, вдруг просветлел лицом. Ехидно улыбнулся, и у меня екнуло в сердце. С чего это он? Не пахнет ли паленым?

Тем временем, эльф нарочито медленно вытянул из-за пазухи сложенное вчетверо письмо с печатью... печатью Листа мага земли! Демоны Хаоса, как я мог забыть о природнике?! Не заметить его отсутствия? И где он?

— Мастер сказал передать это тебе утром, здесь указания на предмет того, как ты должен действовать, и что тебе вообще позволено, темный..., — ушастый явно наслаждался каждым словом и моим вытягивающимся лицом. Остальные светлые тоже вдруг повеселели, глядя на меня со злорадством и ожиданием. В то же время, они косились и на письмо, явно мечтая узнать, в каких выражениях меня будут опускать. Эльф бросил послание на стол:

— Читай!

Опасливо разломив печать, я развернул бумагу. Перед глазами замельтешили заковыристые эльфийские руны. В глазах словно поплыла дымка. Светломагический язык, гоблины его разорви... И клятва не даст ослушаться. Наверняка все планы дракону под хвост!

Какое-то время я тупо перечитывал первую строчку, не в силах сосредоточиться и вникнуть из-за направленных на меня ожидающих взглядов. Потом дело пошло легче...

... И я, недолго продержавшись, сполз на пол от хохота.

"Остаешься за главного, Горасса. Мне необходимо закончить здесь еще кое-какие дела, но, возможно, я вас еще догоню. Ребятам нужна нянька, что будет удерживать их от глупостей и ненужных подвигов до границы. Арния считает себя великой мстительницей, ищет одного темного, что уничтожил ее деревню. Следи, чтобы не сбежала раньше времени. От Ароника можно не ждать неожиданностей, он хороший мальчик, сделает все, как я говорил. Мензориус отправлен с нами в счет своего Познания Мира, думаю, ты догадываешься, насколько он молод и полон предрассудков. Росс в опеке нуждается не слишком, смотри только, чтобы не завяз в игорном доме и не влез в сомнительное дело. В общем, следи за порядком. Это и есть твои основные обязанности. У границы вас встретят в трактире "Красный конь", сдашь ребят с рук на руки человеку со знаком мага земли, что найдет вас там. Если его еще не будет, подождете. Ароник даст карту, посмотришь план города, после выполнения задания будешь выкручиваться сам. Унесешь ноги, твое счастье. Не сумеешь, сам виноват..."

Светлые недоуменно наблюдали за моей истерикой. Невозмутимый Варлок тем временем приказывал убрать со стола посуду и приготовить наших лошадей. Орки уже с пивом, глядя на меня, понимающе ухмылялись. До чего могут довести светлые!

Наконец, я успокоился и смог более менее осмысленно действовать. То и дело прочищая горло, оторвал от письма полоску текста до момента, где говорилось про няньку, остальное тщательно сложил и спрятал к письму от Мроиса. Невозмутимо протянул обрывок светлым, приложив для подтверждения написанного сломанную печать, и быстро вышел, с трудом заставляя себя держать серьезное лицо. Но уже около выхода снова не выдержал и, почти вынеся плечом дверь, вылетел во двор, сотрясаясь от беззвучного хохота. Нянечка...

Смех исчез, едва я прошел по двору к конюшне. Очевидно, выветрился, как и образы ошарашенных лиц светлых. И на первый план выступила проблема... Точнее, ПРОБЛЕМА, прежде ненавязчиво зудящая где-то в пятой опорной точке.

Я помогаю светлым. Светлые крупно нагадили темным. Я — темный. И меня уже видели в компании светлых. Я этим самым светлым, будь они трижды драконом переварены, помогаю!

Короче, мне грозит по возвращении очень теплая встреча. Прямо-таки испепеляюще-теплая... Ни отец, ни дядя поблажек не устроят, наоборот, еще и добавят сверху за мышление не тем местом...

Как это, Горасса а*Шартезо из рода Властителей повелся на такую ловушку! Тот, у кого при дворе репутация неуловимой сволочи, что выскальзывает из самой узкой лазейки, а если таковой нет, прогрызает собственными клыками, оставляя ядовитый след. И попался на красивые зеленые глазки. Да никто просто не поверит!!!

Даже по взгляду Сильрана, а он мне вроде друг, ясно: ему и в голову не пришло, что я затесался среди светлых случайно, скорее он поверил в мой глобальный заговор с Серебряным лесом...

Меня аж передернуло от таких мыслей и я поскорее выбросил из головы глуповато-восторженное лицо себя "осветляченного" в белом балахоне.

...Все это говорит о том, что я сильно влип, не буду уточнять куда, и нужно срочно искать способ реабилитации. Иначе моей жесткой, годами шлифованной репутации закоренелого темного конец. Одно дело быть сволочью, и совсем другое — предателем.

Итак, что сейчас является самой крупной проблемой в родной Империи? Правильно, лишение темных силы Сердца. Это следствие. А причина — четыре надменные рож... личности, оставшиеся изображать мыслительный процесс в обеденном зале, и пятая, застрявшая где-то по пути и наверняка продолжающая гадить "подлым темным". А если еще точнее, причина в маленьком артефактике, перекрывшем поток силы от Сердца Хаоса. Что я могу здесь сделать?

Артефакт-то почти у меня под носом, я видел его в руках Росса. Маленькая такая штучка, размерами не превышающая мою Звезду Смерти, а вреда несравненно больше. Вот бы получить его в руки... да узнать принцип обратного действия.

Только клятва не позволит. А светлые, прямо скажем, не горят желанием выложить мне все свои жутко секретные знания. Силовые методы дознания, то бишь пытки, исключаются — гоблинова клятва, магические — смотри выше, что остается?

Только добиться каким-то образом добровольного рассказа. А кому светлые могут рассказать что-либо важное? Только тому, кому доверяют. Безнадежно... Мне нужно стать этим кем-то. Влиться в группу. Хотя... может, попробовать?

От сумасшествия этой идеи приятно защекотало где-то под горлом. Губы невольно растянулись в усмешке: почему бы и нет?!

Пока я не слишком выказывал силу и хоть какую-то волю. Разве что когда завалил вампира, в остальном был тряпкой, которой тот же эльф с садистским удовольствием вытирал по пути полы и стены замка. И это устраивает в некотором роде. Светлые не принимают меня всерьез... Но с другой стороны, мне придется стать тверже из-за той роли, что навязал природник. И нужно будет как-то балансировать между этими крайностями, следить за собственным поведением, которое было головной болью очень многих в родном замке. Видимость власти над светлыми может незаметно сбить с толку и я начну вести себя, как... ну.., в общем, как дома. А подопечные этого явно не поймут. Или наоборот, слишком хорошо поймут, найдут для себя подтверждение гнусности темных в самых простых словах и действиях. Я ведь не предугадаю в каких... Мышление светлых, как говорил дядя, прямолинейно, как летящий троллий топор. И так же поражает своей простотой и... наивностью, если не хуже. Они смотрят только на начало и на следствие, причины же с легкостью опускают, предпочитая судить обо всем по внешним признакам. Допустим, предупредительное отношение ко мне Варгота и его радостная физиономия при виде меня могли быть поняты светлыми, как давно заслуженное уважение и любовь народа. НО! Я темный. Это — внешний признак. А значит, одно из двух: либо я очень хорошо и давно ему плачу, либо он сам по себе крупная сволочь и при виде себе подобного испытывает глубокие родственные чувства.

То, что правда состоит частично из первого, второго и того, что именно я когда-то помог превратить засаленный клоповник с протекающей крышей в солидную дорогую гостиницу и исправно поставляю новых клиентов из числа молодого поколения знати, им просто не может прийти в голову. Как, впрочем, и я не вспомню, что за блажь на меня тогда нашла, как не вспомнил в то похмельное утро, выслушивая сбивчивые благодарности.

Ладно, вернемся к нашим ба.. светлым. Хм... Я не могу влиться в группу, потому, что темный. Ведь светлые — хорошие, темный — гад. Значит, нужно исходить от обратного: перестать быть сволочью... хотя бы внешне. Изменять себе я не собираюсь. Что для этого нужно?

Судьбоносный вопрос я задал вслух, обращаясь к сосредоточенно жующей лошадиной морде. Морда на мгоновение замерла, поставив уши торчком, фыркнула мне в лицо теплым воздухом и продолжила хрумкать овес. Делала она это с таким аппетитом, что я даже слюну сглотнул, вспоминая о завтраке. Ведь при светлых почти ничего не сьел. Все эти послания, музыка, орки... И спал от силы часа четыре. Не так уж мало для одного раза, но ведь и предыдущие две ночи было не больше. Совсем загоняли меня, бедного, вернусь из этой дикой поездки — заберу кое-какие вещи и на отдых в золотой город Хальт*кун. Кунийцы — народ веселый, нелюбопытный, гостям рады, особенно, если у тех в карманах не пусто. Давно хотел там побывать. Тем более, что дядя собирался посольство отправлять для заключения каких-то торговых договоров. Пристроюсь к кавалькаде, через портал, пара дней пути по горячим янтарным пескам пустыни, а там... Прекрасные юные танцовщицы с телами смуглыми и гибкими, как кожаная плеть, острый запах специй и экзотических фруктов, тяжкий дух благовоний, что, как говорят, умеют пробуждать самые тайные желания...

На землю меня вернули отнудь не благовониями. Не замечающий моей неподвижной фигуры у стойла в самом конце конюшни парень с тележкой навоза, резко повернул в ближайший закуток, и меня обдало аммиачным духом, аж глаза заслезились. Я зажмурился и судорожно выдохнул отравленный воздух, чувствуя, как действительно пробуждаются тайные желания... Таких оригинальных сцен расправы я даже своим старым врагам после трех бутылок оркской колючки на спор не придумывал. Однако конюх оказался счастливчиком: у меня не было ни воздуха, ни желания искать его по закоулкам и стойлам. Проскочив зловонное место, я смог, наконец, вдохнуть, неимоверно осчастливившись этим, и на радостях простил всем, кому должен. Но мечты, мечты развеялись. К счастью. Невовремя расслабился.

Выходить из конюшни не хотелось. Здесь я чувствовал себя почти как дома. В хорошем смысле! Любил еще маленьким посидеть в деннике отцовского жеребца Рогра. Вот уж где никто меня не искал, и мысли не допускали, что во время какого-нибудь светского приема сын лучшего темного стратега и военачальника может дремать в парадной одежде, зарывшись в солому, рядом с полудиким жеребцом. Рогр, как ни странно, меня не трогал, хотя конюхи постоянно ходили покусанные и каждый раз, когда требовалось почистить коня, бросали жребий. Может, понимал, что я еще маленький, а может, видел отношение ко мне отца и считал, что нуждаюсь в защите. Вот и сейчас, хотя Рогра здесь не было, я чувствовал себя спокойнее, как в детстве, когда направленных в спину кинжалов было гораздо меньше и они еще не были так отточены. Даже запах конюшни, от которого наши дамы едва не падают в обморок, добавлял уюта. Я подошел к поилке и, оперевшись локтями на край, заглянул в темное зеркало воды. В неверном утреннем свете, освещающем конюшню, едва узнал себя в бледном, мрачном существе с растрепанным хвостом черных волос и темными провалами вместо глаз. Вампир, как есть вампир... причем голодный. И ЭТО должно вызывать доверие светлых?! Проблемка. Где-то я слышал любопытную рекомендацию: "Будь проще и люди к тебе потянутся". Поведение я немного представляю и симитировать смогу, но с моей вечно ухмыляющейся физиономией оно как-то не смотрится. Если на время забыть о своем вампироподном виде и сделаться "проще"...

Хаос! Я отшатнулся от воды и сплюнул на пол. Такой идиотского вида я у себя еще не замечал. И, надеюсь, другие тоже. Наверное, эта рекомендация действует только у людей, хотя с трудом верится, что даже они тянутся к идиотам.

Нужно срочно привести себя в порядок. И выйти из конюшни. Как бы мне не было противно, но теперь у меня на шее сидят четверо светлых, с которых нужно пылинки сдувать... до того, как прибудем на границу. А там мне никто не помешает вернуть все долги.

Оранжево-розовое зарево на востоке обещало жаркий день. Утро же было прохладно-свежим с зарождающимися нотками тепла. Самое время для тренировки. Убедившись, что во дворе еще никого нет, я оперся ногой о поленницу, другой нащупал трещину поглубже в бревенчатой стене сарайчика, подтянуться немного и... р-раз! .. я на плоской крыше! Не первый раз использую это местечко. Высоко, просторно, никто не видит, солнце в первую очередь бросает сюда свои лучи. И сейчас уже добралось, позолотив край крыши. Я снял темно-алую рубашку, ощутив на коже исчезающую прохладу, распустил волосы, что накрыли спину почти до пояса и вернули часть тепла. Скинул сапоги и подкасал штаны. Желательно, чтобы как можно больше поверхности кожи видело солнце и ветер. Снял бы и штаны, но все-таки прохладно. Так, теперь сесть на пятки, уперевшись коленями в поверхность крыши, положить руки перед собой ладонями вверх... Устойчиво и удобно, чтобы не полететь вниз. Вообще-то рекомендуется сесть, скрестив ноги, но эта поза не дает лично мне спокойствия. Ну не чувствую я себя уверенно, если не могу в любой момент вскочить и выхватить меч. Хотя не всегда я хожу с большим клинком, обычно хватает скрытых метательных механизмов на запястьях и заспинных ножен с кунийским кинжалом. Итак, закрываю глаза, отдавая сознание иным органам чувств. ...Шепот далекого леса, пиликает какая-то пичуга под крышей, переругиваются куры на заднем дворе, не зная, что уже приговорены к вечернему супу... Так, это постороннее, отбрасываю! Запах речной воды и горький дух от испаряющейся под солнцев осевшей за ночь на бревнах влаги. Неизменный привычный дух конюшни, запах свежих опилок, которые... которые...

Не выдержав, я чихнул, распахнув глаза и нарушив всю концентрацию, если она и была. Пора завязывать с запахами. Неподалеку цветет майрис, который называют Веселой травкой, и если я продолжу усиливать обоняние, скоро полеты с крыши не покажутся мне таким уж опасным и болезненным занятием. Кстати, нужно бы нарвать, пока цветет, в моем наборе майриса нет, а светлые явно нуждаются в повышении настроения. Особенно эльф. Перворожденные от спиртного почти не пьянеют, а вот подобные вещи... любопытно будет посмотреть на действие и откроет множество возможностей в будущем. Потянув носом, я определил направление и, запомнив ориентиры, снова закрыл глаза. Солнечные лучи уже падали на лоб, а я еще не собрался. Итак, осязание. Шершавая и чуть влажная повержность крыши под босыми ногами быстро нагревается. Жесткая ткань штанов, к которой прикасаюсь тыльной стороной ладоней, легкие прохладные касания ветра к открытому телу...

Я перечислял все органы чувств, каждый раз превращаясь в одно ощущение, сливаясь с ним и на мгновения переставая существовать, как личность. Казалось, это должно занимать часы, но пролетало за мгновения. Темных учат этому упражнению почти с того времени, как они начинают твердо стоять на ногах. И в первые месяцы учителя действительно сидят с подопечными не один час.

Солнечные лучи коснулись опущенных век и я, уже какое-то время просто сидящий без движения, распахнул глаза. Жгучий свет ожег зрачки и... превратился в мягкое тепло. Я расслабленно откинул голову, наслаждаясь им и зная, что сейчас мои глаза, обычно темные, напоминают два солнца. Немногим известно, что не только от Сердца зависит наша сила. Мы способны также собирать ее из окружающего, хоть и понемногу. Если до того, как светлые прикрыли Сердце, я мог полностью восстанавливать резерв силы за пару часов, то сейчас мне без подобной природной подпитки потребовалась бы неделя. Каждый темный сам подбирает себе эти природные источники и, бывает, кто-то до конца жизни не знает, что именно быстрее всего восполнит ему резерв. Кто-то наполняется силой от близости воды, кто-то — от прикосновения к камню определенной породы, а кто-то никогда не узнает эйфории единения, так как его сила сокрыта в соке экзотического цветка, что не растет на родине. Мне повезло, мои источники почти всегда перед глазами — я мог питать резерв силой небесных светил.

Солнечный свет уже освещал меня по пояс, когда позади что-то хлопнуло и прозвучал странно приглушенный голос Арнии:

— Если ты решил спрятаться и переждать наш уход, темный, то можешь не надеяться, тебя снимут оттуда и пинками погонят впереди отряда!

Сдержав невовремя проснувшиеся охотничьи рефлексы, я медленно поднялся с колен и обернулся. Крышу эту выбрал еще и потому, что сюда выходило только одно окно — окно моей комнаты, которую я поспешил занять и в этот раз. Но я не учел, что с приходом в мою жизнь светлых любое личное пространство превращалось в проходной двор. И теперь в окне моей комнаты стояла, старательно не глядя в мою сторону, Арния.

— Так уж и пинками? — не убирая с лица упавших прядей и прищурив глаза, я пережидал, когда погаснут в зрачках отблески солнечного света. Резерв заполнился едва ли на четверть, я так и не смог нормально сосредоточиться, да и времени особо не было. Кстати, чего это светлая так разрумянилась? По лестнице что ли вверх-вниз бегала для зарядки?

Не поворачивая головы, девушка скосила на меня глаза, снова отвела взгляд и быстро протараторила:

— Тебя парни ищут в кладовых с мукой. Ты должен кое-что выслушать. Спускайся во двор, не то тебя спустят насильно.

По-моему, эта воинственная девушка не способна говорить без угроз. А такая милая была сначала. "Да, даэль, конечно, даэль...". Смеялась над моими шутками, улыбалась мечтательно. Хотя догадываюсь, какие мечты могли бродить в головке ненавистницы темных, когда одного из них она вела в западню. Уж я бы помечтал... М-м-м, а почему в кладовых? Хотя, что с них возьмешь, светлые...

А мне пора выбирать тактику. Есть два основных варианта поведения в этой компании, пока они не узнали меня таким, какой я есть. Либо я становлюсь истинным проводником, требующим подчинения, уважения, как ни смешно в моем случае, и не позволяющим себе никаких темных выходок, либо этаким шутом, которого никто не будет воспринимать всерьез и, соответственно, слушать. Последнее изобразить легче, да и контролировать светлых можно не только прямыми советами, но не лежит у меня к этому душа. Шут из меня получится мелкопакостливый, а я пакости делать не люблю... мелкие. Разлюбил после того знаменательного случая с короной Миреля, о котором писал Мроис. Задумка вообще принадлежала Сильрану, но исполнение было мое. Мне и в голову не пришло бы играть с людским королем, прибывшим к Властителю на какой-то праздник. В тот раз Сильран за мое согласие лишился своего лучшего артефакта-накопителя. Именно я накладывал иллюзию на цветочный горшок, так как всегда лучше управлялся с такой магией. Ну и досталось нам тогда... И это при том, что Мирель Добрый так и не успел надеть "корону", то есть то, что так выглядело. Кто-то из знати, обладающий даром Видения, вовремя предупредил... "Ваше величество, э-э-э... вы уверены, что желаете одеть ЭТО!" Видящие ведь не различают иллюзий, для него горшок изначально был горшком. И как только осмелился подойти?!

Наказание увеличилось вдвое, когда выяснилось, что настоящая корона украшает рогатый череп карликового дракона в музее.

Миреля не зря прозвали Добрым, нас он простил, посмеявшись, а о том, где пропадала его вещь, не узнал. Но память о наказании осталась... Теперь, если что-то задумываю, то масштабное, чтобы не жалко было отвечать за это. Я встряхнул головой, отбрасывая лишние мысли. И, приняв решение, мрачно плюнул с крыши на землю. Земля ответила потоком ругани в адрес "драных комков перьев", что разлетались над порядочными орками. Машинально перевел с оркского, и, щадя собственные нервы, решил не спускаться вообще. Подхватил одежду и, совершив короткий прыжок без разбега, повис на подоконнике собственной комнаты. Арния вскрикнула и отшатнулась. Позади нее стояла кровать, спинка которой, ударив под колени, заставила девчонку завалиться назад. Я, уже лежа животом на подоконнике, видел, как светлая, пытаясь удержаться, схватилась за свисающую ткань балдахина...

Не знаю, на чем та крепилась. Но потянулась за рукой, словно паутина, уводя за собой всю тяжелую материю, что там была, и укрывая девчонку. Успел заметить только круглые, с расширенными зрачками, зеленые глаза.

Поймал себя на самодовольной ухмылке. Тут кто-то что-то говорил про мелкие пакости? Так и быть, если они случайные, я не против.

Шевельнул мозгами и тут же стер ухмылку. Я теперь кто? Вот и следуем образу.

Едва прикоснулся к барахтающемуся клубку, пытаясь отыскать край, Арния завизжала. Не знаю, что она там подумала, но визжала качественно. Видимо, и мысли не могла допустить, что я пытаюсь помочь. У меня мигом заложило уши, в клыках засвербело. Морщась и, по возможности фиксируя бьющееся под тканью тело, отыскал край, за который и потянул. Визг приобрел панические нотки и мне отчаянно захотелось запихнуть побольше ткани где-то в районе его источника. Особенно когда пинающийся клубок такани попал мне ногой по ребрам... К сожалению, теперь я себе такого не мог позволить. Да и взялся уже, не бросать же на пол-пути.

В тот миг, когда из-под балдахина появилась взьерошенная Арния, и увидев свет, перестала визжать, уставившись на мое страдальческое лицо, дверь слетела с петель и в проеме появились светлые ГЕРОИ. Именно так, большими буквами. С обнаженным оружием, героически-возмущенными лицами, в белых от муки одеждах...

Из картины выбивалась только виноватая физиономия Варгота, что, вцепившись к дверную раму, загораживал проход своей невысокой фигурой. Заметив его обпаленные магией рукава, я перевел взгляд на валяющуюся посреди комнаты дверь. На ней, светлая на закопченном, отпечаталась фигура с раскинутыми руками.

Первой пришла в себя Арния, если так можно сказать. Мы все уставились на нее с одинаковым ужасом, слушая громкий, явно истерический, смех. Девчонка сидела на краю кровати, как я ее оставил, освободив, показывала пальцем на дверь и захлебывалась безумным хохотом. Я вдруг понял, что несмотря на все Клятвы и присутствие рядом других светлых, она меня боится. Панически, бесконтрольно и совершенно неосознанно. Задача усложнялась.

Этот факт лишил меня остатков хорошего настроения и тогда я просто подошел и залепил Арнии пощечину, приводя в себя.

Тишина оглушала. Только постукивали золотые монеты в столбике, которыми я поигрывал. Приготовил Варготу. За моральный ущерб. Мои деньги, что у него на хранении, он, конечно, с моего согласия пускал в оборот, но и десяток золотых из пустоты не берутся. Очень уж мне нравится, как он мне служит. В замок бы таких слуг...

Кто бы мне за одну ночь нашел четверку неплохих лошадей да пару женской одежды, если до ближайшего жилья несколько часов нормальной рыси.

Светлые заняли противоположную сторону стола, хотя по природе своей он был круглым. Так и сгрудились напротив плечом к плечу, позволяя мне вольготно расположиться на стуле, закинув ноги на сиденье другого и подперев голову рукой.

Снова сухо простучали монеты. Ароника, как самого слабонервного, слегка передернуло. Я скучающе зевнул и поменял положение ног.

— Кто-то хотел поговорить со мной?

Мрачный эльф легонько встряхнулся, сбрасывая вцепившихся в него, словно гоблины в золото, девчонки и монаха. Скрестил тонкие руки на груди:

— Ты прекрасно понимаешь, что не можешь быть главным, темный. Маг посмеялся над тобой в этом послании.

— Да-а-а? — протянул я, разглядывая ногти, — а клятва тогда тоже шуткой была?

— Ты клялся в том, что покажешь путь и защитишь в дороге, — терпеливо ответил ушастый.

— Принимающим клятву был маг, и если он счел, что для вашей безопасности необходимо сделать меня ведущим, значит, так и нужно.

— Этого не будет! — злое личико до сих пор молчавшей Арнии не теряло сильного румянца. Все вспоминает мою пощечину... Она сверкнула на меня глазами и толкнула локтем сидящего рядом Росса. Тот своей безразличной миной сильно напоминал меня и вообще, кажется, не слушал. Такому до сумеречных светил все вожаки и проводники, он просто никого не будет спрашивать. На тычок лишь поморщился и продолжил любоваться паутиной в углу.

— Я не одену женское платье! — кто о чем, а ушастый о смене пола. Ну и какая ему разница: люди, да и темные не отличат, если юбку напялит.

— Оденешь, завтра утром, когда отойдем отсюда подальше. Придется и остальным как-то изменить внешность, за нами наверняка уже погоня...

Я не торопился. Нашу, темную, погоню в скорости не обогнать, можно только обмануть. Если не использовать магию, это они почуют в первую очередь.

— ...Арнию переоденем в мальчишку, — продолжил я, — монашку придется снять мантию, она слишком приметна, Куница...

Тут я, если честно, притормозил. Что можно сделать с Россом? Девчонки из него не выйдет, одежда у него итак неприметная, пусть что ли так остается?

Светлые от новой наглости опять застыли. Первым оттаял, конечно, эльф. И бросился на меня прямо через стол с явныо читаемым в глазах желанием придушить.

Я даже не дернулся. Просто промотал в голове все возможные варианты маскировки светлых, еще раз уверился, что других идей нет, и спокойно взглянул на бешеного.

Точнее, проводил глазами его сползающую на пол бездыханнную тушку. Наткнувшись на невидимую стену в пальце от меня, эльф, к моему величайшему удовлетворению, впечатался лицов и на какое-то время лишился сознания. Улыбаясь уголком губ, я перевел взгляд на оставшихся:

— Письмо — истинный приказ, значит, я теперь главный среди вас. Мои слова не обсуждаются, и вы не можете идти против меня, как подчиненные против босса. Передайте это эльфу, когда очнется. Лучше смириться...

Я встал и быстро поднялся на второй этаж. Деньги остались на столе, Варгот поймет, что это ему.

Вещей набралось немало. А моих — раза в два больше, чем у любого из светлых. Можно подумать, это я заранее собирался в путешествие и уже в последний момент прихватил светлых, не иначе как для развлечения. Все из-за того, что я постоянно шляюсь по Империи и часто не могу предугадать, где окажусь на следующее утро. Вот и устраивал в разных местах страны такие перевалочные пункты. Оставлял деньги, снаряжение, оружие, кое-какие артефакты, иногда даже лошадь. У Варгота такого барахла было больше, потому что через него я много чего заказывал и оно оседало здесь, порой даже не побывав у меня в руках...

Я затянул последний ремешок на левом запястье. Обожаю эти метательные конструкции, гением был тот кузнец, Хаос ему Серебряным лесом..., в широких рукавах незаметно, но достаточно одного движения кистью под особым углом, и противник — нашпигованная иглами подушка. У меня таких два, на правую руку и на левую. В замке остались еще на предплечья и на бедра ножны с выскальзывающими лезвиями от этого же мастера, жаль, не знал, что понадобятся. Зато здесь обнаружились неплохие клинки. Парные. Я по такому набору не самый лучший в замке, но кое-что умею. Еще больше положительных эмоций вызвал кожаный костюм наемного убийцы. Вот уж удобная штука, хотя я никогда не использовал его по прямому назначению. Правда, сразу сник, вспомнив, с кем путешествую. Нельзя привлекать внимания. Или наоборот... как говорит один мой знакомый паж, "пришить карманы поверх рукавов". Положить скрываемое на вид? Вместо того, чтобы перебежками двигаться по лесам, как должно беглецам, вылезти всем на глаза так, чтобы аж зарябило...

Риск, но если оправдается... я долго буду смеяться!

День прошел удивительно спокойно. Гордые светлые не давали даже повода что-либо сказать, видимо, так не хотелось услышать от меня какие-либо указания. Едва я спешился, приведя компанию на лесную полянку, разбежались по делам, словно сговорились заранее. Арния за хворостом, эльф — за водой, как самый чуткий на уши и способный отыскать ручей, Росс — разводить костер из подручных средств, а монашек — собирать постели изо мха и сухой травы. На меня никто не смотрел, презрительно игнорируя, хотя я встал посреди поляны. Не знал, что делать самому. Очевидно, они так и хотели, стараясь нащупать мою совесть, которой вообще-то не существовало. Думали, почувствую себя наглым рабовладельцем, угнетающим бедных деток, и раскаюсь. Возможно, светлый бы так и сделал, я же самодовольно улыбнулся и... отправился чистить лошадей. Эти растяпы сняли сбрую, а растереть животных забыли.

Готовила Арния. При моем приближении она так напрягалась и начинала косить глазами, пытаясь контролировать перемещения, что я обеспокоился ее здоровьем. Так ведь и глазки сломать можно. И мне не подойти к котлу, а значит, не бросить туда кое-какие полезные светлым травки. Проделав по поляне с десяток кругов, изображая праздношатающегося под взглядами трудящихся, я понял, что это становится подозрительным, и уселся у костра. И тут же услышал несколько сдерживаемых вздохов облегчения. Похоже, сегодня не суждено выполнить первый пункт плана, но так даже лучше. Команда относится ко мне еще слишком враждебно, а значит, неожиданные изменения станут чересчур заметны.

Улегся и накрылся плащом, не обратив внимания на недоуменные взгляды светлых. Они, голодные до дрожи в руках при виде еды, только собирались разливать похлебку по мискам и, очевидно, не поняли, почему я отказываюсь с ними есть. Именно ЕСТЬ? Или, может, С НИМИ?

Какое-то время царила зловещая тишина, меня, наблюдающего за компанией из-под ресниц, сверлили злобные взгляды, а потом началось. Повинуясь жесту Мензориуса, поднялся Ароник, сделал над котлом несколько пассов и, обернувшись к вопросительным лицам, пожал плечами. Встал сам эльф, осторожно, на кончик прутика, подцепил каши, лизнул с зажмуренными глазами, какое-то время постоял, как статуя, а потом расслабился. На эльфов яды не действуют. По крайней мере, большинство. Но они способны их почувствовать. Похоже, меня посчитали отравителем, хотя я так и не смог подойти к котлу.

Подскочила оскорбленная в лучших чувствах Арния, чье творение заподозрили в непригодности, пусть без ее вины, зачерпнула целую ложку и, пока никто не успел ничего сделать, засунула в рот. Однако переборщила. Каши оказалось слишком много, и девчонка глухо закашлялась, нарушив так лелеемое светлыми молчание. Зашипел что-то нецензурное Росс и отправился колотить непутевую сестренку по спине. Голодный Ароник, взиравший на происходящее с философским спокойствием, воспользовался моментом и тихонько черпал похлебку прямо из котла. Мензориус, тоже сначала бросившийся на помощь девушке, заметил это слишком поздно и, подскочив к парню, наградил его крепким подзатыльником...

И это светлые. Копошатся и огрызаются, словно щенки волчицы в корзине.

Я устало вздохнул и прикрыл глаза. Спать хотелось немилосердно. А это гнетущее молчание целый день, пусть и от щенков, достанет даже темного. Будь я один, взялся бы что-нибудь напевать или подыскал бы в трактире попутчика. Не то, чтобы так любил поболтать, но живое существо рядом требуется. Наследие Властителей. Из-за которого наш род считают принадлежащим к вампирьему. Мы всегда могли питаться чужими эмоциями, отрицательными или положительными, потому всегда окружали себя множеством людей и нелюдей, доводили обычно хладнокровных эльфов... У тех, как у бессмертных и владеющих необычной магией существ, своя, особая сила чувств. Не скажу, что мои светлые весь день ничего не чувствовали, но таким количеством холодной ярости, опаски и недоверия я насытился еще в первые часы, остальное же время пришлось закрываться, иначе набранная сила утекла бы вместе с остатками солнечной. Чужие эмоции я чувствую только когда пустеет магический резерв и этим, к счастью, отличаюсь от магов-природников.

С такими мыслями я сомкнул веки и уснул.

...Кровь... Я смотрю, как густая, темная кровь тяжелыми нитями тянется за пальцами. Липкая ладонь скользит по рукояти меча. На языке привкус металла, а кожу лица стягивает засохшая корка. Я провожу рукой по лицу, частично стирая чешуйки сухой крови, частично размазывая свежую. Слипшиеся сосульки волос, почерневших, кажется, еще больше, облепили лоб и шею.

Кровь везде... Ее запах, чуть сладковатый, отдающий железом и солью окутывает меня облаком, все вокруг покрыто темной, маслянисто поблескивающей пленкой. Тяжелые капли срываются с клинка и падают на влажную землю. Это единственный звук, что нарушает мертвую тишину. Мертвую во всех смыслах. В душе пусто, как в гулкой пещере, мыслей нет, я механически переставляю ноги, оскальзываясь на мокрых камнях и едва замечая это. Обрывки плаща волочатся позади, собирая грязь. Землю вокруг покрывают мертвые, окровавленные тела и ошметки одежды неопределенного цвета. От тишины звенит в ушах. Мне кажется, что это мухи уже слетаются на пиршество... Да, так и будет. Скоро сюда потянутся и падальщики покрупнее. И буду рвать, истекая ядовитой слюной, тех, что еще недавно бегали и смеялись, тех, что полчаса назад кричали в ужасе, встречая смерть от клинка темного...

Учитель, что ты сделал? Ты, тот, кто учил меня не доверять никому, и кому я верил, как самому себе... Ты, с улыбкой обещавший мне сегодня важный урок. Разве мог я знать, седлая коня, что ты подготовил? Я просто не верю...

Их пришлось убить. Из милости. Для того чтобы спасти хотя бы души. Ты хотел отдать их демонам... Ты, говоривший, что нет глупее тех, кто имеет дело с тварями Хаоса. Ты, веривший, что не темные служат Тьме, но Тьма и Хаос подчиняются темным. И чертивший сегодня пентакль посреди этой деревни.

Ты принес сюда Хаос. А я стоял и смотрел, не в силах пошевелиться, скованный ужасом и непониманием. И лишь когда твой жертвенный нож перерезал горло первой крестьянки, что покорно пришла на Зов с пустыми невидящими глазами, я увидел во взгляде твоем истинное безумие...

Свежая жертва наполнила рисунок силой, и он налился белым свечением. Сила тьмы серой дымкой потекла по земле, покрывая инеем камни. Они трескались, как от жара, холод превращал дыхание смертных, пришедших, как овцы на зов пастуха, в белые облачка пара...

Твои короткие темные волосы с прядями седины, не прикрытые капюшоном, казались светлее лиц смертных, утративших всякое выражение.

— Что ты делаешь? — крикнул я, но тьма поглотила звук, и, кажется, откликнулось хохотом множества голосов. Но ты прочел мои слова по губам. И сумасшедшая усмешка изогнула тонкие губы. Серые глаза посветлели, приобретая яркость серебра, ты вбирал силу, а трава под твоими ногами высыхала, осыпаясь тленом прямо на глазах. Меня толкнула в грудь холодная волна силы, прошла сквозь стоящих вокруг пентакля смертных, лишая их остатков воли. Отныне они принадлежат Хаосу, и живые тела — лишь вопрос времени. Однако ты, похоже, не собирался ждать, пока люди умрут сами. Снова взялся за ритуальный клинок.

Кровь брызнула на рисунок пентакля, исчезая в сером тумане выливающейся силы. Из дымки медленно проявлялся демон. Я еще не видел его жуткой рожи, но уже заметил болтающийся между передних лап медальон. Звезда Смерти. Твоя Звезда Смерти...

Может, я никогда так и не узнаю, каким образом она оказалась в лапах одного из сильнейший демонов Хаоса, но в тот миг я понял, что отныне ты потерян для меня. Как и смертные... И взялся за меч.

Кровь залила пентакль. Но я не дарил ее Хаосу, напитал ненавистью к тому, что отобрало у меня единственное, что я ценил.

Пусть твоя цель была иной, я принял этот урок. И вобрал силу всех смертей этой ночи.

А ты исчез. Вместе с демоном. Я даже не видел этого, потому что едва поднял меч, как демон вскинул руку и длинным желтым когтем указал на меня. И ты зеркально повторил его жест. Тогда смертные повернулись ко мне лицами и синхронно сделали шаг вперед, оскаливаясь несуществующими клыками...

Кровь... Тишина, нарушаемая лишь звуком моих спотыкающихся шагов. И далеким перестуком копыт.

Я стоял посреди залитой кровью площади и безразлично смотрел на Властителя. Рядом с ним остановил жеребца мой отец, но я едва его заметил. Мне сейчас все было безразлично. Слишком много силы, много смерти, слишком много чужой боли...

Кровь капала с промокших краев плаща. Под взглядами темных я впервые почувствовал, насколько потяжелела ткань, пусть даже изрезанная мною самим в пылу боя с Одержимыми. Расстегнул фибулу, позволяя упавшему плащу накрыть тело лежащего у ног человека. На лице его застыл ужас. Ничто теперь не говорило о том, кем он был раньше. И как бросался на меня, не чувствуя пронзающего тело клинка, кусаясь, впиваясь в тело вырастающими прямо на глазах когтями. Запах крови перебил даже зловоние тварей Хаоса, от них не осталось и следа, сбежавших из тел смертных в момент смерти.

Я повернулся к застывшим Властителю со свитой спиной и медленно заковылял к центру площади. Там ты стоял в последний момент...

Позади кого-то вырвало. Уж не Властителя, точно. Слабонервная у него охрана, однако. Я

остановился посреди погасшего пентакля. Здесь стоял демон. И тела вокруг наименее подвержены опознанию. Я не смогу объяснить твое исчезновение, и темные наверняка решат, что одно из этих тел — твое, потому что следы твоей ауры еще висят в воздухе. И от них совершенно не пахнет безумием... Как от меня сейчас.

— Взять его!

Короткий приказ — и на меня падает несколько обездвиживающих заклятий. Мог бы стряхнуть их, словно мусор, с такой насыщенностью силы смерти. Но в том и дело, что мне по-прежнему все равно. И потому я запрокинул голову к небу и безумно расхохотался, выплескивая накопившийся ужас. А потом пропустил заклятия сквозь защиту и, как подкошенный, рухнул на землю, так и не выпустив из рук меча...

Этот сон-воспоминание не снился мне уже около полугода. И я надеялся, больше не повторится. Как оказалось, зря. Немного усталости, компания враждебно настроенных личностей под боком — и вот результат: судорожно сжимающая рукоять меча рука, бешено колотящееся сердце и знакомый солоноватый привкус на языке. Я был благодарен светлому, разбудившему меня, как родной матери. И смысл его слов казался почти добрым, а поведение в последнее время — ласковым до неприличия.

— Ароник спит, — шепот эльфа раздался в ночи, словно гром. По крайней мере, для меня. Похоже, до сих пор он старательно молчал, чтобы нужные, или наоборот, ненужные личности уснули.

— И что? — пробурчал Росс.

— М-м-м? — Арния из-под одеяла.

— Самое время его... того, — звук рассекаемого ладонью воздуха. В ночной тишине только на слух можно было читать каждое движение эльфа. Обожаю ночь...

— Ароника?! — ужаснулась девушка, выпутываясь из одеяла.

— Его..., — просвистел сквозь зубы эльф, указывая... тут и думать нечего на кого!

Задумчивая тишина. Протяжный крик ночной птицы, стрекот насекомых, запах горелой каши... Пока светлые вечером разбирались с вымышленными ядами, котелок так и оставался на огне.

— А при чем тут Ароник?

— Он владеет магией и не даст ничего сделать. Слушает своего учителя даже в мелочах. И не понимает, что сейчас маг ошибся, — яростный шепот эльфа был прерван разнесшимся по лесу воем. Темная гончая. Спустя мгновение за ним прозвучали далекие вопли с явным оркским акцентом.

Снова тишина. Я ощутил на шее щекотку, как бывало обычно от чужих пристальных взглядов.

— Может, разбудить? — дрожащим голосом предложила Арния, — он наверняка знает, кто это.

— Кто, и так ясно. Орки со своими ручными волками. И удивлюсь, если они гонятся за нами не по его приказу.

— Что? Но ведь клятва...

— А он сам и не причинит нам вреда. Просто в нужный момент отойдет в кустики по делам — и готово. Чужими руками.

Я подавил вздох. У эльфа все мысли в одном направлении. Трудно с ним будет.

А ребята мои серокожие — молодцы. Не отстают. Это при том, что передвигаются наемники исключительно на своих ногах. Не зря армия Властителя почти полностью состоит из орков. Выносливы и непривередливы, сильны... Из темных магов составляют только отряды специального назначения, вампиры же, присоединившиеся к нам недавно, вообще работают в тылу.

С парочкой гончих они справятся. Урэк*хон шли за нами, а гончие — по нашему же следу. Вот и встретились, судя по вою. Насчет этой погони можно уже не беспокоиться, тем более, что за полчаса до привала я слегка отстал от отряда и принялся старательно посыпать собственному коню хвост порошком Орхова цветка. Хвост — потому, что дальше не добрасывал, а спешиваться не хотелось, Орхов — потому, что наши милые, взращенные на сыром мясе и плетях, собачки, итак не отличающиеся уравновешенным характером, станут от нее совсем неуправляемы и подвержены простейшим инстинктам.

Честно говоря, с этой травкой я подложил оркам громадного дохлого дракона, ведь теперь именно им собачек успо... упокаивать.

Вот только светлые об устранении угрозы не знают, а уверять их, что следующая за нами группа серокожих, клыкастых и вооруженных личностей, по слухам балующихся людоедством, присутствует для их же безопасности... Да легче убедить их, что я — заколдованная эльфийская принцесса, и пасть в объятия Мензориуса.

Представив эту картину, я неожиданно расхохотался в голос, заставив всю команду, и бодрствующую ее часть, и спящую, выпучить глаза. Сел, потому что смеяться лежа было неудобно и, подавляя веселье, вытер выступившие слезы. На эльфа было боязно смотреть, я боялся, что снова не сдержусь.

— Собираемся, — натужно выдавил, пытаясь отдышаться.

— Ты — псих! — проговорил презрительно он. В глазах исчезал испуг.

— А ты не знал? — деланно поразился я, наконец, подняв взгляд и, тут же сменив тон, повторил: — Собираемся! Убить меня всегда успеете, а вот унести ноги...

— Ты все слышал, — прошелестела Арния в ужасе. Похоже, приказа никто так и не заметил.

Сорвавшись с места, мгновенно оказался рядом с девушкой и рывком выдернул ее из одеял, обхватив за пояс. От неожиданности она пискнула и покачнулась. По лицу мне скользнули пахнущие костром и сухой травой волосы. Невольно вдыхая этот запах, я склонился к ее ушку и прошептал, не сдерживая злой усмешки:

— В ночи действуют все законы тьмы. А у тьмы нет секретов от ее детей...

И тут же отошел, как ни в чем не бывало поднимая и встряхивая свою сумку. Сдернул нижнее одеяло с травяной постели, быстрыми движениями скрутил в тугой валик...

— Вы остаетесь ждать погоню? — пришлось поторопить, потому что светлые так и застыли истуканами на своих местах.

Поскольку с девушкой ничего не случилось, и спасать было некого, команда зашевелилась. Арния, словно очнувшись, стремительно залилась краской и бросилась собирать свои вещи. Мензориус сменил угрожающее выражение на озабоченное и занялся тем же. Сонный Ароник вопросительно посмотрел на эльфа, но ответа, конечно, не получил. Я отметил только внимательный взгляд Куницы, направленный на меня. И то, как тщательно он оглядел сестрицу. Беспокоится все-таки. Похоже, сестра — его слабое место. Это стоит запомнить. Парень чересчур независимо держиться, я таких недолюбливаю... слишком на меня самого похоже.

Сборы заняли несколько минут. Особенно ускорившись, когда вой повторился. Намного ближе.

Я подобрался, вслушиваясь в лес. Неужели наемники пропустили хоть одну гончую, и она продолжает преследовать нас? Но после порошка они должны были стать неуправляемыми для Ведущих, с чего бы ей идти по следу?

Светлые застыли посреди поляны полностью собранные, выжидающе глядя на меня. Особенно меня умилил Ароник с прижатым к груди котелком горелой каши.

Запоздало пришел в себя эльф. Нахмурил брови, глядя на меня, как на причину всех бед, и бросился в противоположную от источника воя сторону:

— За мной!

Действительно, а то слушаться меня вздумал! Только глупо выбрал направление, лучше бы к какой-нибудь воде, хоть к тому ручью, откуда принес воду. И по нему пешком как можно дальше. Может, еще додумается. Скорость здесь не поможет. А лошадей все равно пришлось вести в поводу, среди деревьев особо не поскачешь. Моего коня, кстати, тоже прихватили. Считали, видимо, что я побегу следом.

А я остался. Уж больно смущала эта гончая. Или на нее не действует Орхов цветок, или она ломится в этом направлении случайно. Ни то, ни другое меня не устраивало.

Сначала послышалось тяжелое дыхание, хрустнула ветка, в моих руках почти мгновенно возникли клинки. Все чувства напряглись до предела, у меня, кажется, даже уши дергались на малейшие звуки, как у кота. Гончие еще тем и хороши, что даже темным со своим зрением почти невозможно увидеть их в тени. Особое их природное свойство.

Но эта и не собиралась скрываться.

В глубине Темной Империи, среди владений бездушных и кровожадных темных лордов прячется небольшое озеро. ...Нали. Говорят, его назвали когда-то именем девушки, что утопилась там от неразделенной любви. Рыбак какой-то и назвал, найдя через недельку ее раздувшийся от сердечных терзаний труп... Сильно, видимо, проникся романтикой. И озеро в то время было мелкой лужей против того, что разливалось там сегодня. Не иначе как слезы невинных дев, рыдающих об этой легенде, пополнили его.

Как бы то ни было, но Нали разливается каждую весну, грозя затопить поля ближайших поселений и попортить посевы крестьян, а заодно и материальное благополучие их лорда. Управляющий уже заикался отцу о каменных берегах, но камень придется везти издалека, наверное, из Северной крепости, а вампиры, несмотря на внешнюю лояльность, довольно неприятные хваткие личности. Да и среди местных крестьян вряд ли найдутся хорошие каменщики. Значит, нужно будет приглашать гномов, а они, хоть и не воротят носы от темных, зато цены задирают, хоть сам берись за кирку...

В любом случае, решено было отложить это дело на осень, по двум причинам. Первая состояла в том, что дороги будут суше, торговля — активнее, а значит, меньше шансов, что послов, направляющихся в Северную крепость, подкараулят в пути сомнительные личности, которых в нашей империи, к прискорбию, хватает. Почему-то вся мразь, если прищемят хвост, считает, что тут их примут как родных... Не будем об этом.

Другая причина — в это время гномы варят свое знаменитое пиво, и обретают на какое-то время относительное благодушие и сговорчивость... Однажды именно такой вот "сговорчивый" гном и подарил Повелителю интересный порошочек. Порошок из Орхова цветка, что цветет лишь в полной темноте в гномьих катакомбах. Стоит такое зелье немало даже по меркам темных, не говоря уж о гномах. Наверняка когда тот парень проспался, долго бился головой о стену родной пещеры. Почти военную тайну выдал. Мы ведь до тех пор не могли понять, почему наши разведчики с гончими не способны отыскать дорогу в их подземельях. И почему гончая становится неизвестно чем. Эта та же Веселая травка, но исключительно для собак. При том, у них почти отбивает нюх и теряется координация движений. Но я никогда не видел этого воочию.

Темное тело выскользнуло на меня из темноты кустарника, и я слегка ошалел. Даже клинки опустил от растерянности. В первый раз вижу пьяную гончую...

Блестящая черная шерсть, на спине и голове короткая, зато на загривке, подбородке и у основания лап почти достигающая земли, выпуклые темно-алые глаза на узкой костлявой морде, поджарое удлиненное тело, веникоподобный хвост... это нормальная гончая. По крайней мере, мне до сих пор везло на таких.

У этой же глаза косили куда-то вбок, притом, что нос принюхивался ко мне, шерсть была нашпигована колючками и сухим лесным мусором, добавляя твари объема тела раза в два. Псина слегка покачивалась и изредка подергивала левой задней лапой. Одно ухо скорбно поникло, оставив главенство второму, которое, видимо, неплохо справлялось со своими обязанностями. Потому что гончая вдруг тряхнула головой, сфокусировала взгляд где-то в районе моей левой штанины и издала неуверенный скулеж.

Я подобрал челюсть и гулко сглотнул. Что с такой делать, понятия не имею... Особенно если поглядеть на знак, украшающий кожаную полоску-ошейник.

Гончая принадлежала моей семье.

Весьма противоречивая новость. С одной стороны, теперь я знаю, что отец принял меры, чтобы вызволить меня непутевого из когтей светлых, путем их обнаружения и устранения самым незатейливым способом. С другой — поскольку я это знаю, шансы охотников на быстрое решение проблемы равняются нулю, клятва просто не даст бездействовать. Есть еще третья проблема: изначально я хотел просто прирезать шуструю псину, что каким-то чудом прорвалась мимо орков, теперь это отменяется. Одна хорошо обученная собака стоит как оба моих клинка, а это, скажу по секрету, немало. Нельзя же самого себя лишать карманных денег, тем более из-за каких-то приблудных светлых?! Но что теперь с ней делать?

Пока я думал, гончая, очевидно, что-то для себя решила. Она вдруг рявкнула, широко распахнув пасть, словно ловила что-то в воздухе, подпрыгнула на месте и... бросилась на меня!

Едва успел отвести клинки. Сильное, но какое-то костлявое тело впечаталось в живот, сбивая с ног. От резкого рывка собственные волосы больно хлестнули по глазам. Выдав неподобающую порядочному темному фразу, я повалился на землю. В бок сразу впился какой-то сучок...

Вряд ли кто-либо, услышав захлебывающийся взвой, переходящий в короткие визги, мог принять его за выражение радости. Тем не менее, так и было. Гончая каким-то образом узнала меня и с чего-то воспылала неземной любовью. Конечно, я кормил гончих, не раз ездил на охоту, и не только за зверьем, но и наказывал ведь. Да и не был я большим любителем таких шумных забав. Гончие меня знали, обходили, слушались, но не более. А теперь, когда пришлось выпустить оружие в борьбе с радостной слюнявой пастью, норовившей меня умыть, я несколько опешил. Хвост псины колотил по бокам, осыпая меня мелким мусором, грязные лапы топтались по груди и ногам. Гончие так себя не ведут!

Кое-как извернувшись, я отшвырнул псину ногой и поспешно вскочил.

— Zarht!

Собака встряхнула головой, мотая ушами, и выпучила на меня блестящие глаза. В них читалось обиженное недоумение.

— Zarht!

Никакой реакции. Похоже, она забыла даже простейшие команды. Называется, сам заварил эту кашу, Горасса, сам и расхлебывай. Гончую нужно обезвредить, а поскольку просто убивать мне не выгодно, выход один — взять с собой.

— Э-э-э , крошка, подойди-ка сюда! — присел на корточки, протягивая руку, заманчиво перебирая пальцами, словно что-то держал. Чувствую, если попытаюсь приблизиться, просто сбежит. Алые глаза приобрели совсем глупое выражение. Хвост, поникший было, неуверенно мотнулся из стороны в сторону.

— Давай, милая, я не сделаю тебе ничего плохого...

... Только посажу на поводок. Даже пожертвую ради такого случая собственный ремень.

Псина неуверенно двинулась вперед, вытягивая шею и принюхиваясь. Очевидно, я успел сильно обидеть ее своим нежеланием целоваться... Извини, ты слегка не в моем вкусе. Да и зубы нужно чистить... хоть изредка.

Левый глаз ее начал подозрительно косить куда-то в сторону, когда над лесом пронесся визг. Тут же смолкший, резко оборвавшись.

Мы одновременно вскинули головы.

И от внезапного озарения я онемел. Орки! И гончие там же! Гончие. Моей. Семьи. В руках орков.

Которые, демоны их возьми, хорошие ребята, но ведь едят все, что движется!

Гончие выводились исключительно как следопыты. Они не имеют ни особых зубов, ни жесткой шкуры и потому не способны за себя постоять, если не убежали вовремя. А я сам, своими руками отдал целую свору одурманенных собак голодным оркам.

Подхватив оружие, я ломанулся в сторону источника звука. Следом, совершая бессмысленные прыжки и изредка приветствуя лбом деревья, бросилась гончая. То ли сработал инстинкт преследовать все, что убегает, то ли обиды решено было оставить на потом.

Дорога слилась в сплошное мельтешение веток, лицо горело от их хлестких ударов. Даже с моим зрением в темноте и на бегу от каждой не увернешься.

Успел вовремя. Одну и собак уже держали растянутой на бревне и какой-то здоровяк из серокожих занес походный топорик, примеряясь к шее. Совершив сумасшедший прыжок, подставил под его орудие сразу два клинка:

— Стоять!

Орки с выпученными глазами — картина, достойная придворного художника, а он у нас — гений. Честное слово, я бы повесил такую у себя в замке... где-нибудь напротив отхожего места...

Все собаки были здесь же, к счастью, лишь оглушенные. Пока я осматривал их, серокожие наемники пришли в себя. Ко мне подошел командир — крупный тип с выступающими над верхней губой клыками. По этим клыкам у орков легче всего определять старшинство. В любом возрасте урэк*хон почти одинаково серые с прозеленью, кареглазые и низкорослые. Один раз мне довелось увидеть замшелого старикашку-шамана ростом мне по пояс, с коричневыми уже клыками длиной почти до бровей. Ох, и гордился он ими... до той минуты, когда попытался наслать на меня проклятие.

Я даже сохранил череп. Стоит на каминной полке.

— Orroeh lasui, mozho?

— Lasui velle ghart, — ответил я. Приходится обламывать ребятам все удовольствие. А они так надеялись, что это была лишь неудачная шутка работодателя. — Que pierrth*naz? — нужно узнать, где сами Ведущие. Гончие ведь не сами по себе гуляют по лесу.

— Nerle, — ответил степняк.

— Как это "не было"? — невольно вырвалось у меня на всеобщем. Наемник каким-то образом понял и пожал плечами. Для него все проблемы укладывались в рамки заказа. По принципу "увидел — убрал". Очень правильная позиция. Здорово бережет нервы. Жаль, мне не подходит...

И где тогда эти Ведущие? Орки не гончие, но обоняние используют не в последнюю очередь, будь поблизости чужак — уже знали бы. Вывод: либо поблизости действительно никого нет и в команду загонщиков каким-то образом попали разом все непутевые Ведущие, отпустившие гончих на такое расстояние без контроля, либо дурак здесь я... Во что больше верится, не буду говорить. С появлением в моей жизни светлых, Удача, похоже, отправилась на отдых. Хотя... скорее, с появлением некоей зеленоглазой девы, бессмысленно гулявшей по коридорам замка с видом кудрявой овечки, у которой из-под меха волчий хвост высовывается... Теперь балом правит шутник и шулер по имени Случай.

Я устало зевнул, вспомнил, что это уже неизвестно какая почти бессонная ночь по счету, и протянул:

— Есть хочется...

Так уж у меня по жизни завелось и вошло в привычку, ем я либо утром, в обед, либо в середине ночи. Последнее скорее всего из-за ночных балов и несколько... неспокойной жизни. Потому и ужин пропустил, не хотелось.

Стоящий в двух шагах командир тяжелым полным сожаления взглядом окинул гончих, большинство из которых, придя в себя, крутились у моих ног, изображая слюнявых щенков, и молча полез в свою дорожную сумку. Через минуту у меня перед носом возникла широкая, пошире человеческой раза в два, ладонь цвета древесной коры с... едой. Нет, я верю, что это съедобно, мне, как работодателю, плохого не предложат, но... Больше всего, если не приглядываться, это напоминало сушеные до коричневого цвета, сморщенные половинки яблок. Приглядываться я не стал. Просто взял одно, помня об обидчивости орков, неглядя укусил. Выдавил:

— Пересолено, — и отвернулся, пряча перекошенную физиономию. В тот же миг меня настигла Клятва...

Пришел в себя, уже несясь стремглав по лесу, перепрыгивая через кочки и минимально огибая попадающиеся на пути стволы деревьев. Плащ за спиной, едва прижатый ножнами и сумкой, цеплялся за кору и, чувствую, превращался в изорванную тряпку... потому что остановиться я не мог. В стороне и чуть позади, словно пущенные из пращи камни, неслись орки. Я не успел им ничего сказать, потому, похоже, было решено меня сопровождать. За спиной, издавая короткие взвизги и едва не наступая мне на пятки, бежали ошалелые гончие. И вся эта гурьба не имела понятия, куда мы двигаемся и зачем.

Очередной раз, влетев на всей скорости плечом в какое-то дерево, я впервые подумал об этом. Хаос, куда они могли влезть?! В тихом, спокойном до их появления лесу темной Империи, где кроме приблудных орков да обнюхавшихся до щенячьего визга гончих никого не водится, а опасность вся в возможности упасть в овраг или переесть горелой каши!

И, будто специально, у меня сейчас почти нет силы. Тратить ее, пока резерв не заполнен хотя бы на половину, величайшая глупость.

Я подумал об этом и в следующий миг выставил простейший магический щит, вбухав в него почти все, что имелось в наличии.

Притормозить уже просто не успевал. И Клятва гнала, и простейшая инерция. На всем бегу влетел в маленькую светловолосую девчушку с перемазанным заплаканным личиком. Хуже всего то, что щит на мертвую магию был поставлен именно против нее...

За миг до столкновения, круглое наивное личико внезапно преобразилось в искаженное криком белое лицо. По ушам резанул визг. Я снес нежить с ног, сам полетел на землю, чувствуя, что немертвая тварь успела вцепиться в одежду, оглушенный, судорожно нашаривая клинки. Попытался вскочить, но что-то опутало ноги, и свалился обратно, словно куль с... чем-то тяжелым. Навья, а это была именно она, вцепилась мне в плечи острыми когтями и оскалилась.

Длинное худое тело, напоминающее человеческое, вытянутое бескровное лицо с бесцветными губами и залитыми тьмой зеркалами глаз. И волосы. Неизвестной длинны белесые нити, будто влажные, липнущие к телу. Они оплетали меня, как живые, прочные, словно бечева, расползающиеся по одежде слизью, когда я все-таки рвал их.

— Тьма! — выдохнул я, чувствуя, что не успеваю. Щит начал выдыхаться. Поставлен он был именно против нежити, которая питается магической энергией. Энергии-то у меня сейчас нет, но с навьи станется выпить меня до дна, до самой моей сущности, очень уж экземпляр попался сильный. Обычно такая нежить живет тем, что пугает по ночам крестьян, издавая пронзительный визг, от которого леденеют тело и душа. Даже простолюдины обладают какой-то толикой силы и, не умея контролировать ее, выбрасывают вместе с эманациями страха или другой сильной эмоции. Навье же остается лишь подобрать. В такие моменты их чаще всего и уничтожают охотники за нежитью и ведьмаки. У чьего-нибудь окна, сонную от переедания...

Некоторые особи, посильнее, способны насылать на спящих кошмары, и лишь единицы — завораживают жертву взглядом и выпивают до дна...

Я просто счастливчик, раз встретил такую редкость.

Только, глядя на мелкие острые зубы нежити и ощущая ее твердые, как металл, пальцы, медленно, но верно переползающие на шею, вера в собственное везение несколько меркнет...

Да и в глазах что-то мутно. Лунный свет превращался в молоко, заливающее глаза. И на фоне белесой ночи незыблемы только огромные, неожиданно прекрасные зеркальные глаза. Подобные переливающимся зеленью и синевой крыльям стрекозы. В каждом отражалось мое напряженное лицо. Я замедлил движения, завороженный зрелищем. Да и к чему сопротивление? Несмотря на наличие острых зубов, мое тело ей без надобности, нужна лишь Сила, которая скрывается в самой сущности. Она выпьет меня взглядом, но это совсем не больно. Я просто исчезну, перестану существовать в этом мире, превратившись в пурпурный отблеск радужных зеркал... Достаточно лишь расслабиться и не отрывать взгляда от этих прекрасных глаз.

Я лежал спиной на холодной земле, успокоенный, раскинув руки, остатки щита таяли перед носом выжидающей навьи. Отраженное лицо в ее глазах имело странное, туповато-восторженное выражение. Меня ничего не беспокоило сейчас, но это выражение... что-то оно мне напоминало. Или кого-то. Я видел его невообразимо давно, тоже в зеркале... или в чем-то гладком, блестящем, словно... вода! Я изображал самого себя "проще" в конюшне у гостиницы Варгота, смотрясь в лошадиную поилку. До чего тупо вышло...

Радужные зеркала вдруг приблизились, я ощутил запах сырой лесной земли и неожиданно увидел сквозь собственные отражения алые искры зрачков. Зрачков нежити!

Наваждение слетело, словно его и не было. На меня хлынуло зловоние мертвой силы, Звезда смерти в очередной раз полыхнула жаром, но на этот раз я прочувствовал это всем своим протрезвевшим существом. И заорал от боли!

Вряд ли навья ожидала, что я наберусь наглости повторять ее методы охоты, и потому в первый момент слегка растерялась. Даже сморгнула пару раз удивленно, чего точно делать нельзя было. Зрительный контакт прервался, и я, коротко размахнувшись, врезал по бледной физиономии кулаком со всей накопившейся радости!

Нежить с воем улетела в темноту. Я посмотрел ей вслед, поражаясь своей силе, и ощутил тепло на руке. Посмотрел — фамильные серебряные перстни. Один — с багровым камнем, название которого затерялось в веках и склерозе коронованных предков, другой — с гербом. Слегка дымящиеся от соприкосновения с нежитью.

Вот в чем дело. А я-то уж обрадовался... Нужно было сразу бить кулаком, а не за клинками лезть. Они превосходной стали, но все-таки без серебряного напыления. Даже дротики в рукаве не помогли бы, почему я и не стал тратить их яд на навью.

Но парой ожогов нежить такой силы не убьешь. Значит...

Я подскочил, вскидывая клинки.

... Необходимо пронзить сердце и отрубить голову. А потом сжечь. Жаль, нельзя сохранить такой редкий экземпляр. Обожаю коллекционировать редкости. Немалая часть экспонатов в музее Повелителя добыты именно мной. Это те, что не поместились в мои покои на стены.

Орки, очевидно, решили, что я превосходно справляюсь сам. Наверное, со стороны эти, едва не ставшие роковыми, минуты действительно выглядели так, будто я развлекаюсь. Вероятно, серокожие считают, что у темных в порядке вещей поваляться на земле в обнимку с немертвыми. Этакое извращенное удовольствие. И потому охраняли своих подопечных. Я жестом приказал им оступить в лес. Нужно место для маневра. Всей толпой мы тут против одной твари ничего не сделаем. Да и вообще, орки — это, конечно, сила, но сила именно против такой же физической силы, а не против взгляда навьи. Серокожие отступили, понятливо прихватив притихших гончих. Я напомнил себе об ощущениях, когда выпал из-под власти нежити, и оглянулся в поисках подопечных.

Эльф валялся тут же, шагах в двух. Я просто не заметил его, поглощенный зовом Клятвы. А сейчас с удовольствием споткнулся. На первый взгляд — мертв, хотя будь это так, меня бы тут не стояло... Клятва.

Меня бы валялось на земле и выло от боли.

Я вздохнул, поймав себя на совершенно серьезных сомнениях о том, что бы предпочел. Боль приходит и уходит, либо убивает, а вот светлые... Приклеятся — будешь таскаться следом, медленно, но верно превращаясь в натурального свежего зомби. Как по учебнику — голодного, словно упырь, выпачканного в земле и еще неизвестно чем, в изорванной на клочки одежде и бледного до синевы.

Ароник распластался рядом с таким умильным выражением лица, что немедленно захотелось его разбудить. Если бы он спал! Сильнейшее магическое истощение.

Чуть дальше — Арния и Росс. Они должны быть более менее в порядке, так как особых колебаний силы я от них не чувствовал. Навье тут нечего ловить. Скорее всего, все живы лишь потому, что она, как гурман за праздничным столом, попробовала от всего по кусочку. Магия ведь у каждого разная.

Я замер между бесчувственными телами, настороженно оглядывая лес. Нежить еще здесь, она никогда не уходит, если нет смертельной опасности. А серебром от меня особо пахнуть не должно. Искать ее в лесу — занятие бесполезное и опасное, как и попытки, наберись я глупости, стаскивать светлых ближе друг к другу, чтобы легче было защищать. Просто не успею среагировать.

Остается лишь замереть хищником посреди открытого пространства, чуть подогнув ноги в коленях и рассеяв взгляд насколько возможно.

Ждать пришлось недолго. Беспокоиться об орках причин не было — сытая навья никогда не выберет серокожих с минимальным магическим потенциалом, когда рядом есть такой питательный темный, пусть и обессиленный, но пропитанный магией уже от природы.

Потому я замер посреди поляны, едва не отращивая на лопатках глаза от напряжения.

Белая тень появилась прямо передо мной, ничуть не скрываясь. Зеленоватые омуты мертвых зеркал поймали мой взгляд. Только сейчас я не испытывал и толики страха, а значит, тварь не имела надо мной власти. Прежде чем мой клинок успел коснуться ее шеи, навья отпрянула и завизжала...

Казалось, в уши вонзились два стилета, и кто-то с удовольствием их там прокручивает. Однако все быстро прекратилось. Тишина. Удивленный, я, тем не менее, воспользовался моментом и рванул вперед. Тварь так и стояла, распахнув в беззвучном для меня крике рот. До того мгновения как поняла, что на меня ее вопли не действуют. Немного поздно опомнилась. Я успел полоснуть ее наискось по выпирающей ключице. На белоснежной коже выступила мертвая черная кровь. Густая и блестящая, словно масло. Тварь отшатнулась, уворачиваясь от нового выпада, снова открыла рот, но я ничего не услышал. Вообще ничего. Звуки ночного леса, шорох собственных шагов... все исчезло, будто на уши наложили подушки. Костлявая фигура навьи в развевающихся лохмотьях беззвучно танцевала между клинками. Она была даже по-своему красива сейчас, сияющая мертвенной бледностью в лунном свете, с расчерчивающими тело полосами черной крови. Подобно призраку, легкая и жуткая в своей стремительности.

Я улыбнулся, глядя в распахнутые радужные зеркала.

...Ты ведь даже не можешь уйти сейчас, ночная охотница. Твое существо не даст тебе этого сделать. До последнего мгновения, пока тело твое не обожжет чистота серебра, и черная кровь прольется на землю сплошным потоком. Не посмеешь пойти против воли той тьмы, что подарила тебе это подобие жизни.

Сейчас, когда исчез страх, я вдруг понимаю, что мы похожи. И тебя, и меня насыщают сильные эмоции живых...

Но ты мертва, а я сам жив. И я запомню тебя такую, какая ты есть. Запомню, чтобы никогда не увидеть в зеркале подобное... Я выберу путь жизни.

Слева что-то шевельнулось, но, бросив быстрый взгляд, я определил, что это лишь приходящая в себя Арния, и вернулся к своей "собеседнице". Мы двигались среди лунных лучей, я все больше наступал, она ускользала, воспринимаясь мною, как тень, не представляющая опасности. Свое главное преимущество она давно упустила.

Я неожиданно поймал себя на том, что широко улыбаюсь, сил словно прибавилось, какая-то злая, звериная энергия несла меня вперед, позволяя двигаться наравне с нежитью. В то же время навья, похоже, теряла силы. Мне приятно было наблюдать ее все более неуверенные движения вперед, приятно было видеть отблески света на маслянисто блестящей от крови коже. Кроме того, тьма словно разошлась, я видел ночью гораздо лучше, чем сумел бы раньше. Обессиленная навья словно уменьшалась в размерах, сквозь резкие черты снова проступало детское личико. Меня наполнило ликование силы, я, кажется, даже засмеялся...

Огромные темные глаза, в тени пушистых, чуть выгоревших ресниц, округлая линия скул. Грязное изорванное платьице с остатками кружева на воротнике, маленькие босые ступни, смотрящиеся так беззащитно на холодной лесной земле...

Девчушка в ужасе смотрела на меня, вскинув ручки, словно пыталась защититься... В волосах запутался маленький ночной цветок-звездочка.

Клинок легко вошел в хрупкое тельце, чуть приподнял его, насаживая глубже, второе лезвие под углом вонзилось под ребра. Я продолжил его движение, направляя вверх. Сердце.

Мгновение, блеск металла — и на землю падает круглый предмет... В волосах запутывается лесной мусор.

Мертва окончательно. Теперь ее душа свободна.

Считается, что души тех, что стали нежитью, навсегда остаются во власти тьмы за то, что сотворили при жизни, но я в это не верю. Что такого могла сделать вот эта девчонка, умершая в первый раз насильственной смертью, из-за чего и превратилась в такую тварь? И это ведь не первый случай.

По-своему умиротворенный выполненным, я мысленно пожелал мелкой удачного перерождения, и с улыбкой поднял голову... Столкнувшись взглядом с полными ужаса орехово-зелеными глазами Арнии... На какие-то мгновения все застыло, мир замер в ожидании. А потом время пустилось вскачь, и на меня, наконец, обрушились звуки.

— Не-е-е-ет!

Усталая улыбка еще не покинула моих губ, когда в плечо с силой вошел кинжал. Зубочистка, как их называют наемники. Колбасу художественно строгать. Вот и меня, оказывается.

— Чудовище! — безумный взгляд. Кинжал покинул мое тело и вонзился снова. Я отметил это краем сознания, не в силах оторвать взгляда от лица девушки. Какая...

Обычно, двух дырок не достаточно, чтобы быстро выключить мое сознание, но когда тебя еще и огреют чем-нибудь тяжелым по темечку, плюс явная пустота резерва и гулкое эхо в желудке, что не способствует быстрой регенерации...

Моя голова...!

Привычно проверив окружающее пространство всеми доступными способами и определив, что опасности нет, я продолжил страдать.

Моя голова... Какие демоны на ней плясали?!

Честно говоря, после того, что выбросила моя память последним, я ожидал проснуться как минимум связанным где-нибудь на муравейнике, будь мои спутнички хоть сто раз светлыми... И как максимум, вообще не проснуться. Только забыл об одном немаловажном факторе. Фактор этот появился в лицах... или мордах десятка орков-наемников. Мои серые ребята, конечно, не дали угробить несчастного темного.

Потому сейчас я мог позволить себе поваляться, прочувствовать собственное тело и лишние дырки в нем. Тело жаловалось и ныло, словно меня долго и с удовольствием пинали. Нет, нужно дать себе отдых. В конце концов, я не спал нормально несколько суток, а, судя по пробивающемуся сквозь веки свету, утро уже наступило. Солнце, кстати, мешало отдыхать — от него почему-то чесалась кожа. Может, это оттого, что резерв пуст и солнечная сила вливается чересчур быстро? Попытавшись воспользоваться моментом, я сосредоточился на резерве и тут понял... что он заполнен.

Сила была густая, и какая-то мертвая. Я не мог с ее помощью даже регенерацию ускорить. Словно мешком по многострадальной голове! Я мигом вспомнил свои ночные ощущения и слабеющую с каждым шагом навью. Неужели я...

Нет, такого не бывает. Она же нежить! И я не смотрел ей в глаза! Впрочем, другим я тоже обычно не смотрю...

Поблизости зашуршала трава, позволив отвлечься от шокирующих мыслей. Опасности не ощущалось, но я все же открыл глаза. И увидел перед носом нечто розовое, влажно блестящее. Прежде чем до сонного сознания дошло, ЧТО это, слюнявый язык гончей успел пройтись по лицу раза три.

Взлетел я на ноги, как подброшенный, мигом позабыв о страданиях и недосыпе. Демонова псина! Поубиваю к Пресветлым!!! Собака, словно прочитав мысли, поджала хвост и отбежала на безопасное расстояние. Невольно задумался, та же это гончая, что приставала в первый раз, или уже другая. Нет, ну надо же хоть как-то учитывать чужой опыт!

Судорожные попытки вытереться рукавом окончились неудачей — рукава попросту не было. Как и любой верхней одежды. Слава Хаосу, хоть метательные механизмы на месте. Грудь перетягивала повязка из куска грубой ткани, промоченной чем-то темным. Не кровь, скорее какое-то орочье шаманское снадобье. Подумав об этом, я ощутил себя грязнее раза в два: травы, которые урэк*хон используют в лечении подобных ран, размягчаются не иначе, чем во рту "целителя", который пережевывает их до состояния каши...

И вот теперь, после целого дня пути верхом, после того, как меня протащило бегом через пол-леса, поваляло по земле с участием нежити, которая по природе своей не склонна к чистоплотности, после того, как меня беспричинно продырявила бешеная светлая, огрел по голове неизвестный некто, обслюнявила не в первый раз какая-то обнюхавшаяся псина... после этого, обнаружив на себе орочье лекарство с добавлением орочьей же слюны, я почувствовал себя буквально оплеванным.

То ли "горе" меня так подкосило, то ли я чересчур резко встал для своего нынешнего состояния, но в глазах помутилось, а земля вдруг попыталась сбежать налево.

С трудом, но удалось сохранить равновесие. Взгляд сфокусировался на каком-то мутном пятне, чуть позже оказавшемся скалящейся рожей орка. Рожа явно была рада меня видеть, как ни странно. Ах, да, я же еще не заплатил аванс...

— Varielli? — голос походил на звук трущихся между собой камней. Попробовав прохрипеть еще что-то, я потерпел неудачу и сдернул с пояса орка висевшую там флягу. Судорожно глотнул — голос пропал совсем. По горлу прокатился огненный ком, опаляя все на пути.

Я согнулся пополам, кашляя и отплевываясь. В желудке, кажется, поселился дракон, глаза вылезали из орбит. Я чувствовал, что выгляжу сейчас не лучше своих гончих, пошатывающийся, с красной от кашля физиономией, шалыми глазами... Забыл, ЧТО пьют орки.

...Возвращая флягу, я даже проявил несвойственную себе с орками воспитанность, поблагодарив парня и похлопав его по плечу (больше для собственной устойчивости). Тот понимающе оскалился и, наконец, ответил на заданный вопрос, указав дорогу. В первую очередь я собирался проведать светлых. Посмотреть, не осталось ли у них хоть немного совести и заодно спросить, как они собираются ее использовать. Они же светлые, Тьма их забери! Что это было ночью и как понимать мою шишку на голове?! С чего взбесилась Арния? Клятва дала ей меня продырявить, но это я еще могу объяснить: наблюдал все действие сам, но упорно не видел в девчонке угрозу. Клятва ведь воспринимает все моими глазами. Но кто и, главное, как, миновав Клятву, приложил меня по голове?!

Лагерь орки разбили маленький. Распакована еда, кое-где походные одеяла. Они ведь тоже лишились нормальной ночевки, вот и спали посменно. Видимо, предполагалось, что едва я приду в себя, путь будет продолжаться.

Первым, что порадовало, были лошади. Наши лошади с нашими седельными сумками. Можно будет одеться и поесть. Я, конечно, по-своему уважаю орков, но вяленые уши пустынных гоблинов — блюдо для гурманов...

Если так будет продолжаться и дальше, моих запасов одежды просто не хватит. Последняя рубашка, скорее всего, уже сгинула в каком-нибудь костре, что к лучшему. Ненавижу штопать тряпки, хотя по жизни пришлось научиться.

Засмотревшись на своего жеребца, нацеплявшего где-то мусора в гриву, я не сразу обратил внимание на светлых. Они сидели под деревьями под охраной двух серокожих, добротно связанные, что, в связи с последними событиями, не казалось лишним. Мало ли, что взбредет в голову?

Некоторое время я молча созерцал просветленные лики, яростные взгляды, слушал зубовный скрежет...

...Потом смачно сплюнул на землю и громко, не стесняясь в выражениях и формулировках, выругался.

Это были НЕ МОИ светлые.

Для орков люди и эльфы почти все на одно лицо. Они могут запомнить запах, какие-то особые приметы, вроде длинных волос или клыков. Даже цвета не все различают. Потому, когда в войска ввели орков, наши воины начали носить на плащах и доспехах особые знаки, что отбрасывало преимущество, ведь на поле боя наша простая форма почти не отличалась от одежды людей-наемников, приглашенных светлыми. Но если темный темного всегда узнает, то человек никогда не сможет сказать сразу.

У моих серокожих ребят не было ни времени, ни особой возможности "запомнить" подопечных.

Когда я свалился, вырубленный ударом по голове, на поляне было уже гораздо больше светлых, чем было приказано защищать. Наемники при всем желании не смогли бы захватить их всех. Потому сейчас в моем распоряжении были четверо раненых орков, шестеро таких же, но целых, пятерка впавших в детство неуправляемых гончих, бессознательный Мензориус, Росс и последнее, что особенно радует — четверка незнакомых пресветлых эльфов...

— Грязная темная тварь! Тебе стоит немедленно освободить нас, иначе ты пожалеешь о своем существовании! Я Эльвирьениус ир*Мотиэльн, ты понимаешь, что сотворил, посмевший поднять на меня руку?!

Я вернул кляп на место и задумчиво потер подбородок. Все в мире по-прежнему, впрочем, с чего ему меняться?!

Эльфы ничем не отличались от иных представителей этой расы, встреченных мною в жизни. Все длинноволосые, остроухие, надменные даже в подвешенном за шкирку положении. Я кивнул орку-охраннику и тот уронил светлоликого обратно на землю. В другое время я счел бы крупной удачей такой улов, совершенно случайный, даже без моего участия, но сейчас... к чему лишние проблемы?

Стоило бы избавиться от этой "добычи", но я не знал даже, что это за компания, куда собирались и где сейчас находятся остальные. А поэтому...

Я поднял за локоть самого мелкого и молодого с виду эльфика. Огромные светло-серые глазищи испуганно уставились на меня. Мелкий попытался отстраниться, и я вспомнил, что так и не оделся. Но это подождет. Придется заняться допросом.

Далеко его не увел, усадил на травку неподалеку от остальных. Чтобы видели. Если по какой-то причине ушастик не сможет дать достаточно сведений, придется воспользоваться им для сговорчивости остальных. Маленьких обычно все любят и оберегают...

— Сколько вас? Куда направляетесь? — эльфийский давался с трудом, особенно после оркской "водички".

Серые глаза смотрели испуганно и совершенно бессмысленно. Длинные ресницы цвета темного серебра качнулись вверх-вниз так, что стоило удивиться, почему меня еще не продуло сквозняком. От мальчишки веяло страхом, но еще больше — любопытством и магией. И он старательно отводил глаза от моей голой груди, пялясь в лоб, на волосы и еще куда-нибудь. Стоп. А с чего это МАГИЕЙ?

Так-так... Я всмотрелся в лицо эльфика, заставив его покраснеть, резко подался вперед, цепляя пальцами едва видимое марево над серебристой макушкой.

Руку словно обдало жаром, лицо ушастика дрогнуло, черты на мгновение смазались... и я, сжав пальцы, рванул на себя.

Светлый дернулся следом, тонко вскрикнул и быстро опустил голову.

На лице сама по себе расползлась усмешка. И кто тут у нас прятался?

Знаю, что в такие минуты выражение лица у меня ... не в меру паскудное, но ничего не могу с собой поделать. Подцепил кончиками пальцев острый подбородок, поднимая эльфу голову. И расширил улыбку, показывая кончики клыков... Эльфиечка...

Эльфийка бледнела и краснела, старательно отводя глаза, играя возмущение. Даже былой страх исчез. Очевидно, мой взгляд казался ей чересчур... плотоядным, хотя, видит Тьма, я старался вести себя прилично. Что поделаешь, изголодался слегка.

Какие бы слухи о нас не ходили, нет ничего притягательнее и желанней для меня, чем такая вот неиспорченная опытом эльфиечка. И дело не только в том, что я люблю женский пол...

Темная магия холодна, она подобна белым лепесткам мороза, исходящим ото льда, сухого и бесплодного, как воздух Хаоса. Эльфийская магия для нас подобна солнцу для слепых кротов. Оно манит, греет, опаляет жаром и... почти убивает нас.

Почему темные так цепляются к эльфам, почему не уничтожили, когда была возможность, после победы в одной из войн?

Все просто — только с ними рядом, опаляемые жаром Света, мы чувствуем себя до конца живыми.

То же самое — они. Не всегда ведь темные насмехались над светлоликими, говоря в глаза гадости, не всегда те брезгливо, ненавидяще смотрели на нас, закрываясь маской высокомерия. Вот только они никогда не пожелают вспомнить об этом. Хотя бы потому, что теперь это не совсем маска... и у них, и у нас.

Но сейчас передо мной маленькая остроухая девочка, не умеющая еще закрываться, прятать свою чистоту, излучающая свет неосознанно, как и положено солнцу, а я греюсь в его лучах, как змея на разогретом камне, чувствуя, что отступает, сжимается внутри холодная мертвая сила, полученная от навьи.

Молчание затягивалась. Я едва не мурлыкал, а красная эльфийка, уже сердито сдвинув бровки, смотрела поверх моей головы. Тяжко вздохнув, я старательно смутился и направился к лошадям, оставив рядом с девчонкой орка. Все хорошо в меру, а я своим неприличным до крайности видом смущаю девушку уже давно. Тем более что к такой особе нужен совсем иной подход...

Простая черная рубашка с длинным рукавом, спрятавшим мое наручное оружие. Еще живая каким-то образом куртка с металлическими накладками. Заправить в ворот Звезду, которая все это время успешно прикидывалась украшением. Есть у нее и такая возможность, которую, правда, при слабом усилии может раскрыть любой маг. Последнее — ножны с клинками, принесенные орками, за спину. Готов? Да, красавец. Только на голове царит сам Хаос. Вылезшие из хвоста волосы лезли в глаза всю ночь, как помню. Неплохо бы заплести косу. Эльфийскую, как ни смешно. Как показала многолетняя практика, для моих вездесущих волос это самая удобная прическа. Помнится, я даже как-то одержал победу в поединке за счет того, что коса вовремя хлестнула противника по глазам. Это было как раз в тот период времени, когда я весьма интересовался эльфами и всем, что к ним относится. Изучал вплоть до того, какое плетение волос используют ушастые перед битвой, а какое — на день рождения троюродной тетушки. А уж как я учился их плести...

Больше всех страдал бедный наследник нашей темной империи. Приходилось даже привязывать к стулу в его же покоях... Периодически он умудрялся выплюнуть кляп и тогда по замку разносились нечленораздельные вопли пополам с угрозами. В то время он воистину постиг искусство прыжков на стуле.

Трудно, конечно, мне было не обращать внимания на его возмутительное для друга поведение, но я старался, плел, высунув от усердия кончик языка. Не служанкам же плести косы, в самом деле?! Длины волос, положенной аристократам, нет, да и разнесут по всему замку веселую новость...

Однажды на вопли примчался проходящий поблизости Лоско, любимый бард Властителя и мой страстный до тошноты поклонник. Пришлось, спрятав наследника в спальне и подперев спиной дверь, наврать, что играем в "пленного темного". Вид у меня был запарившийся, слегка уставший, но довольный. Лоско как всегда понял это по-своему... На следующий вечер у двери своих покоев я наткнулся на него, одетого в какие-то кружева. Он попросил показать... как играют в "пленного барда".

К его удаче, я тогда был уставший и не нашел, чем ответить, просто показательно втащил в комнату первую же знакомую служанку и захлопнул дверь.

Вспоминать его противно. Тем более, когда рядом есть прекраснаю юная эльфиечка.

Коса тяжело ударила по спине, и я оправил одежду. Подмигнул пленникам, которые в ответ лишь сверкали глазами. Никуда не денутся пока. Повернулся спиной, почти вживую наблюдая, как отпадают у эльфов челюсти. Злобный темный захватчик использовал плетение, каким мамочки-эльфийки украшают своих остроухих чад, когда те еще не способны справиться со своими волосами самостоятельно. Почти младенцы. Но ведь удобно?!

Чужие эмоции ядреным гномьим коктейлем заполнили воздух. Я удовлетворенно хмыкнул и глубже вздохнул. На груди под повязкой щекотало и чесалось. Регенерация от близости такого количества светлых просто взбесилась. Посижу еще немного с той девочкой — сегодня же сниму повязку и смогу хорошенько вымыться. Мечты, мечты...

— Даэла, я приношу свои извинения за причиненные неудобства и прошу простить мне неподобающее поведение прежде. Увы, не мог знать, что под иллюзией скрывается прекрасная благородная леди, — главное — серьезное лицо. Поклон по всем правилам: — Я — Горасса а*Шартезо, лорд Гонзора и Меллейна, счастлив лицезреть вас. К сожалению, не имел чести знать вас прежде, но надеюсь исправить это упущение, — мягкий вопросительный взгляд.

Эльфийка недоуменно смотрит. Понимаю, обстановка мало соответствует придворным манерам, но одетым я ведь пугаю ее гораздо меньше, нельзя ли быстрее шевелить мозгами?

Наконец, осознает сказанное, оглядывается, но ни орка за спиной, ни веревки на запястьях. Последнюю я испарил только что, едва успел.

— Мэйриалли иль*Ронто из дома Ангарзел, — растерянно говорит. На солнце ее глаза похожи на два кусочка хрусталя.

— Позвольте объяснить вам ситуацию, чтобы мы смогли, наконец, понять друг друга.

Потеребив шнуровку курточки, девчонка покосилась на остальных пленников. И как-то быстро отвернулась, глянув на меня уже жестко. Быстро приходит в себя:

— Это было бы чудесно, но не могли бы вы сначала освободить моих друзей? И почему бы вам не говорить об этом с нашим предводителем, его слово стоит больше моего...

— Он здесь! — непритворно обрадовался я. Все-таки иметь в руках какого-никакого командира лучше, чем приблизительно знать, что он где-то что-то замышляет. Эльфийка смятенно уставилась, не в силах решить, очевидно, выдала ли тайну, и я спохватился. Светлая (умею, если сильно постараться!) улыбка: — Это чудесно. Если бы не ваша помощь, прекрасная Мэйриалли, я так и не узнал бы об этом. Видите ли, ваши соплеменники относятся ко мне несколько... враждебно, поэтому я даже не рискую пока их развязывать. Увы, предрассудки сейчас сильны как никогда, я счастлив, что вы им не подвержены.

Эльфийка порозовела. Предложив ей руку, которою она, помедлив, приняла, я направился к пленным.

Чем ближе мы подходили, тем меньше и незаметнее старалась сделаться эльфийка. Отставала, стараясь спрятаться за моим локтем, опускала ниже голову, скрывая лицо челкой. К чему бы это?

Связанные светлые застыли в гордых позах сушеных гусениц, любимой закуски гоблинов, скрестив на нас взгляды.

— Который из них? — склонился и почти шепотом спросил эльфийку. Острый кончик розового ушка был так близко, что я едва удержался от искушения попробовать губами, насколько он мягкий и горячий. Вдохнув поглубже еще прохладный лесной воздух я заставил себя собраться.

— В зеленом плаще, — так же тихо откликнулась она. Я ободряюще улыбнулся одними губами. Девушка не поднимала глаз, и поэтому этого хватало. Повернулся к пленным, и улыбка быстро превратилась в оскал:

— Этого — к костру!

Двое орков энергично, даже чересчур, подхватили указанного снежноволосого эльфа и потащили к своей стоянке. Кажется, по дороге они даже умудрялись ощупывать его на жирность...

Эльфийка испуганно вскинула на меня свои серые озера. Пахла она свежестью и солнцем. Я светски улыбнулся и, приобняв ее за плечи одной рукой, проговорил на ушко:

— Он сейчас считает, что я желаю сгубить вас всех, если его сразу развязать, просто броситься в бой, вы ведь понимаете, Мейриалли? — заговорщицкое подмигивание: — Вы ведь поможете мне объяснить ему, в чем он не прав?

Кажется, эльфийка почувствовала какой-то подвох, но исправно порозовела. Не зря я все-таки учился владеть голосом...

Резкое изменение энергетического фона, исходящего от пленников, заставило отвлечься от игры. Один из пленников, застыв, как замороженный, пялился на Мэйриалли. Во взгляде его читался явный шок. И узнавание...

Эльфийка это тоже заметила, и запоздало спряталась за меня.

Так-так. Кто-то тут, похоже, не подозревал о присутствии другого. Точнее, другой...

— Даэла, вас беспокоит этот эльф? Вам стоит только сказать мне об этом..., — многозначительное молчание. Сжимаю прохладную узкую ладонь в своих руках, согревая. Она, кажется, даже не замечает этого.

— Нет! — слишком быстро, почти испуганно, — это мой брат. Просто..., — огромные серые глаза сверкнули на меня и вновь скрылись в тени ресниц, — ...он не желал брать меня с собой и я...

Однако молчание затягивается.

— Не стоит, я все понял, Мэйриалли, — ободряюще улыбаюсь, перебирая тонкие пальчики.

Она, наконец, заметила и осторожно отобрала у меня свою руку, порядком отогретую. Взгляд скользнул прочь, но боковым зрением, думаю, она успела заметить, как я поцеловал воздух над своей опустевшей ладонью...

Высокий снежноволосый эльф смотрелся среди орков, мягко говоря, неуместно. Сейчас, когда от близости красивой девушки на меня как всегда накатило поэтическое настроение, я сравнил бы его с цветком Эллейна на сухом мхе. Но, похоже, настроение это еще не достаточно мной овладело, поскольку второе сравнение предполагало ледяную сосульку в гниющей листве. Поэзия, согласитесь, также присутствует, но какая-то сомнительная.

Я постелил на землю свой плащ и жестом пригласил Мэйриалли. После того, как она села, опустился на корточки чуть в стороне от пленника, оставив напротив него эльфийку. Пусть чувствует рядом родича, может, станет болтливее. Девушка морщилась, косясь на моих наемников, хотя, как я чувствовал, воняли они не хуже среднего человеческого крестьянина.

— Даэла, если вас смущает общество моих воинов, вы можете вернуться к своему родичу, — с серьезным лицом предложил я.

— Нет-нет, — замотала головой она, — все прекрасно, — и мужественно вдохнула глубже, слегка бледнея. Воистину, Перворожденные в своей стойкости достойны восхищения.

Беловолосый переводил взгляд с меня на нее и обратно. Орки вообще не удостаивались внимания. Мне даже стало за них обидно.

— Даэль, — начал я предельно вежливо. Орк за спиной эльфа смачно зевнул, хлопнув челюстями, заставив того вздрогнуть и нарушив торжественность момента, — ситуация, как вы, вероятно, видите, обрела несколько неприятный характер, хотя, видит небо, я не желал подобного. И был весьма вам благодарен, если бы вы объяснили причины своих враждебных действий. Уверен, произошло недоразумение, и был бы рад освободить вас и ваших друзей, едва оно разрешится.

Едва заметный знак — и орк убирает эльфу кляп.

Полдень.

Копыта коня гулко отбивали по утоптанной дороге свой ритм. В жаркий солнечный полдень здесь было пустынно, никто не желал выползать в путь и потому не мог заметить нашу разноцветную компанию. А ведь нет чуднее зрелища, чем подвяленный на солнышке едва живой темный аристократ, который, вообще-то(!), берет силу из света Небесных. К счастью для меня, полдень в нашей стране самое пустынное время дня. Местные особенности. Легче встретить затор на дороге около полуночи, чем группу неторопливо движущихся всадников в обед. В этом случае разумные существа пережидают жаркое время в какой-нибудь таверне. Может ли быть иначе в стране, где четверть населения обладает ночным зрением, еще четверть не переносит сильного солнечного света, а остальные — представители различных расовых меньшинств, многие из которых считаются мифом. И некоторые из них либо не слишком человеколюбивы, либо наоборот, слишком любят людей...

Пыль взлетала клубами, стелилась у земли, снова оседала. На сапогах, итак не особо чистых, белесый налет смотрелся особенно раздражающе. Я успокаивал себя лишь тем, что страдаю не один. Пыль умудрялась быть везде: забиралась в нос, скрипела на зубах, оседала на лоснящейся шкуре жеребца и моих собственных волосах. Эльфийка, едущая рядом, прелестно чихала, позволяя с убийственной вежливостью через каждые полчаса предлагать ей серебрящийся от рун Хаоса платок. От которого она почему-то отказывалась... Эльф, едущий чуть в стороне, достал из сумки кусок ткани и повязал лицо до самых глаз. Я представил, что будет с моим лицом, в отличие от эльфийских физиономий быстро загорающим на солнце, не стал повторять за ним и просто глубже надвинул капюшон. Иногда у остроухого появляются вполне здравые мысли. Если вовремя разбудить.

Невозможно описать выражение светлого лика Мензориуса, когда он узнал, что пришел в себя лишь благодаря тому, что я накачал его своей силой. К счастью, до того он успел узнать причину своего беспамятства, а уж эльфы умеют оценивать нежить, и промолчал. Все-таки считал себя виновным в том, что группа вляпалась в проблемы. Расстроенный собственной ошибкой, он даже не спросил меня об орках. А может, остальные светлые просветили о том, что это мои наемники, а не приблудная шайка татей.

Росс поигрывал поводом, не отрывая взгляда от дороги. Солнце его беспокоило мало, парень не белокож, да и густая челка заслоняла глаза, но насекомые, вроде оводов, считавших его коня недостаточно нежным, периодически заставляли поминать ласковыми словами Империю. Очевидно, в светлых землях такие твари питаются нектаром... Ни меня, ни ушастых они не замечали из-за нашего происхождения. Лично я, правда, думаю, что эльфами они просто брезгуют, там же кусать нечего. Ну обо мне понятно — потравятся...

Куницу даже не пришлось развязывать. Когда я послал орков отпустить пленников, он сидел чуть в стороне, в тенечке, и с интересом прислушивался к нашему диалогу.

А диалог, скажем прямо, вышел некороткий. Сначала я опасался, что эльф затянет обычную песнь пленного героя, как они это любят. Но обошлось. То ли не захотел повторять за товарищем, то ли Мэйриалли постеснялся. На чудесное превращение юного эльфика в прекрасную деву почти не отреагировал, увлеченный моей персоной. Лестно.

Поговорили вполне цивилизованно. Дошли не далее демонстрации Стрелы Света — со стороны ушастого. И счастливых орочьих рож, когда в случае неблагоприятного исхода беседы им были обещаны свежие уши для засолки — с моей.

Разошлись мирно. Для подтверждения моих слов о Клятве, пришлось, правда, приводить в чувство Мензориуса, так как собрату беловолосый эльф верил больше, чем незнакомому человеческому парню.

Тут, в процессе новых разбирательств и планов эльфы помогли мне доработать возникшую прежде идею...

— Да я душу готов был продать, лишь бы сюда не ехать. Но теперь, почти добравшись до места, разворачиваться назад? Из-за какой-то ни с кем не согласованной операции по лишению темных силы?

Я присутствовал уже почти как наблюдатель. Или причудливой формы ухмыляющийся куст. Только переводил взгляд с одного светлого на другого.

— Там сейчас слишком опасно! Мы расшевелили своими действиями змеиное логово, и теперь они будут плеваться ядом в любого чужака, появившегося на горизонте. Уходите, как только выполните условие темного!

Змея в моем лице подперла голову рукой и машинально забросила в пасть новую полоску вяленого мяса. Кушать-то хочется. А клыки-то как чешутся... Яд давно не сцеживал.

— Мы — посольство. Торговое. Что? Может? Нам? Угрожать?! — от избытка чувств беловолосый Аралинэль воздел руки к небесам и тут его взгляд упал на меня: — А ты чего молчишь, темный? Кому, как не тебе знать, грозит ли что-то нашему посольству?

— Вы вполне довольны общением друг с другом, — сказал я. — А по поводу угрозы... нет, не грозит. Вас примут, как обычно, — тут я позволил себе более искреннюю, а оттого пакостную ухмылку.

— Как? — поразился Мензориус, — мы же наследили там, как сотня драконов! Ты хочешь отправить их в западню?

Он даже слегка приподнялся, готовый наброситься на меня, но, изменившись лицом, сел обратно. Прошлый раз закончился для него плачевно, а такое хорошо помнится.

— У меня есть причины так говорить, — ответил я, будто не заметил, — кто видел вас так, чтобы быть абсолютно уверенным в вашем участии? Быть может, кто-то заметил Росса около сердца? Или вы кричали об этом с каждой башни цитадели поочередно?

Эльф нетерпеливо мотнул головой.

— Значит, нас видели только наследник, вампир и мо... хм, лорд Шартезо. Вампир мало что успел понять по причине того, что повез себя неосмотрительно и быстро нас покинул. Наследник перенес легкий удар по голове и его слова на суде не могут быть приняты всерьез, тем более что ничего толкового он не видел. А лорд предпочтет разобраться во всем самостоятельно, и лишь позже показать результат и доказательства Властителю...

...Единственным настоящим свидетелем против светлых являюсь я, но не стоит говорить это вслух. Сами не тупые.

Эльфы переглянулись.

— ...О том, что предпринял лорд Шартезо, вы уже знаете, именно из-за погони я поставил тебе это условие взамен освобождения, Аралинэль. Это поможет запутать след, но, обнаружив вас вместо предполагаемых беглецов, он не сумеет ничего с вами сделать, поскольку вы — послы. А у нас будет время найти другие уловки.

— Я все понимаю, и уже согласился, темный, — моего имени почему-то никто из светлых не запоминает. Кто бы мог подумать, что у эльфов такая скверная память, — но у меня к тебе есть еще одно условие...

Правильно истолковав выражение моего лица, Аралинэль поправился:

— ...Просьба. Пожалуйста, забери с собой ее.

Кого он имеет в виду, не стоило даже оглядываться. Поникшая после разговора с братом и целого вороха едких комментарий спутников (как же, целую дорогу их дурила! Самолюбие как пострадало!) Мэйриалли.

Я оглянулся на девушку. Та ответила несчастным взглядом. Серый лед, прозрачный, как горный хрусталь, тонкие линии бровей, невесомые пепельные волосы, ореолом обрамляющие личико...

Она ничуть не походила на Эрсену с ее тяжелыми темными волосами и глазами цвета сухого болотного мха. А главное, взгляд ее не нес обычной эльфийской надменности.

— Хорошо. Я согласен. Но за это ты будешь должен мне, — стоит ли упускать шанс вытребовать что-нибудь у эльфа?!

— Душу, говоришь, готов был продать? — медленно повторил я, глядя на оживленно жестикулирующего Аралинэля. Главные вопросы прояснили, теперь Перворожденные болтали, точно старые кухарки. Мой светлый все не терял надежды отговорить собрата от продолжения пути, рассказывая жуткие байки и кося на меня глазом, как на главного злодея.

Тот подавился недосказанным словом и опасливо на меня посмотрел. У Росса, сидящего неподалеку, сквозь обычное безразличное выражение проявилось любопытство. Слава Хаосу, я начал подозревать, что этот парень не умеет проявлять эмоции. С начала пути мы с ним перекинулись от силы десятком слов, включая "тихой ночи" и "ясного рассвета".

— Ты это о чем?

Я невинно посмотрел на Мензориуса. У того сузились глаза.

— О, я так давно не ел, — слегка облизнуться, — одной пищей здесь не обойдешься, крови добровольно никто не даст, а тут такой случай — почти ненужная душа...

— Ты! — снова подскочил светлый. Замер с выпученными глазами, не в силах решить, броситься на меня или бежать прочь. Одержимость демоном — штука серьезная.

Я злобно расхохотался, но, внезапно прекратив, резко подался вперед, вытягивая скрюченную пятерню. Не в Аралинэля. Мензориус попытался увернуться, откинулся назад. Но отступить помешал травяной ком. Зацепившись каблуком, эльф нелепо взмахнул руками и полетел на землю. Забарахтался, пытаясь защищаться подбитыми железом каблуками. Я навис сверху, откровенно фальшиво завывая.

— Мензориус, — тихо произнес Аралинэль. Я мигом прекратил ржать. В одном тихом слове сосредоточилось столько силы, что сразу вспомнилось — во главе группы, направляющейся к темным, никогда не поставят зеленого неопытного эльфа. И то, что светлый до сих пор успешно прикидывался ровесником Мензориуса, ни о чем еще не говорит. Хотя нет, говорит. Не в мою пользу. Мензориус-то может ошибиться, он этого беловолосого видит первый раз в жизни, и просто был рад, что рядом появился кто-то одних с ним интересов и происхождения. А тот и не против поиграть с мальчишкой, ведь у эльфов дети считаются душой леса...

Мы со светлым одновременно повернули головы. Аралинэль, даже не дернувшийся со своего места на мою провокацию, показывал небольшой изящный медальон с голубым камнем. Внутри камня темнело какое-то пятно. Я вглядывался в него, пока пятно не сдвинулось, и медальон прямо посмотрел на меня...

— Ah*horsallen! — выдал я и, спохватившись, покосился на сидящую неподалеку Мэйриалли. Та, к счастью, как порядочная эльфийка языка Хаоса не знала. Зато Мензориус, итак не бледный от своего хронического на меня гнева, покраснел еще больше. Аралинэль остался невозмутим, пряча медальон за воротник.

— Видишь? — обратился он к ушастику, — твой проводник не имеет никакого отношения к демонам, хотя, случалось, что видел их.

— Что... что это было? — наконец, сформулировал я, от шока и пробуждающегося любопытства даже не замечая как Мензориус, поднимаясь, 'случайно' топчется по ногам.

— Артефакт, — содержательно ответил эльф и отвернулся к костру, явно не желая продолжать.

— Это ясно, — я слегка пришел в себя и, обойдя костер, настойчиво заглянул ему в лицо, хотя увидел лишь завешивающую его челку, — но ЧТО это был за АРТЕФАКТ?

— Темный, ты не имеешь права об этом спрашивать.

Температура воздуха слегка опустилась, но меня остудила ненамного:

— А как же Мэйриалли? Ты обещал за нее информацию, с условием, что она не затрагивает тайн Серебряного леса. Я вправе требовать сейчас.

Эльф тяжко вздохнул:

— Что ж, ты прав, — я воспрял духом, — придется... взять ее с собой.

— Что-о-о?! Exar ekso! Да ты понимаешь, светлый, что там творится? Эту любопытную, сующую везде свой носик девчонку просто сметут, в крепости сейчас подозревают всех и каждого, хоть доказательств и нет. Ты, двухсотлетний эльф, не смог уследить за целой командой в пустом лесу и хочешь тащить с собой девчонку, которая умудрилась пройти с тобой неузнанной половину пути?!

Эльф вдруг поднял голову и я замолк — он, гад, улыбался!

— Знал я, что темные любопытны, как кошки, но о тебе в этом случае говорили отдельно, Горасса а*Шартезо.

Собственное имя подействовало, как ведро холодной воды с похмелья. Сжав зубы, я развернулся и направился к своим оркам.

— Темный, — донеслось вслед, — я расскажу тебе. Когда остынешь.

"— Око Дракона. Ты знаешь, за последнее тысячелетие такое название носили несколько артефактов, ныне утерянных. Все они схожи по свойствам. Этот способен видеть сквозь ауру существа его суть. Например, он определяет, связан ли человек с темной сущностью и есть ли на нем какое-либо проклятие. Если совсем уж выдающаяся в своих преступных замыслах личность, предупредит и об этом. Со стороны, как ты уже заметил, трудно понять, что именно

определил в человеке артефакт, это узнает лишь его носитель.

— Это светлый артефакт?

Улыбка. Насмешливая и грустная одновременно.

— Это артефакт времен Единения..."

Хочу... Спокойнее, спокойнее... Хочу! Успокойся! Но хочу, желаю! Я жажду получить эту вещицу времен Единения, Хаос меня поглоти! Создание тех лет, когда не было темных и светлых, когда каждый имел право на свой цвет магии, и любая волшебная вещица несла в себе как светлую, так и темную силу. Это было прекрасно. Мой дед застал эти времена. Я знал его недолго, он умер естественной смертью, от старости, что редкость среди нас, поэтому страшно представить, сколько веков назад это было. Но он говорил, это было прекрасно... Мы, единый народ, были почти всемогущи. Мы проникали сквозь толщу земли, сквозь уровни Хаоса, едва замечая нападающих демонов, возносились к облакам, оседлав прекрасных драконов, ложились на ветер собственными крыльями. Все, кто желал... Всё, что желали...

Мы? Остынь, Горасса, выпей яду. Давно пора. Ты тут с этими светлыми под боком совсем лишился разума. И никакая магическая игрушка не спасет тебя, если ты потеряешь бдительность.

Гостиница пряталась за придорожными пыльными деревьями. Я совершенно забыл о ней, поскольку предпочитал останавливаться в лесу, а не в этом клоповнике, поэтому поразился больше светлых. А спутники обрадовались, будто границу Серебряного леса увидали. Кроме, конечно, Куницы, воспринявшего все как должное.

Зал встретил тихим гулом голосов, щелканьем карт по столам и долгожданной прохладой. Запах старой древесины и чего-то относительно съедобного. Я облегченно вздохнул и сбросил пыльный плащ на стоящего позади эльфа. Мензориус, как раз открывший рот для какой-нибудь наверняка гневной тирады, поперхнулся и начал усиленно темнеть лицом.

Воспользовавшись перерывом, я прошел вперед, ведя под локоть укутанную в плащ спутницу. Эльфийка настороженно блестела из-под капюшона глазами и держалась за меня крепко.

Не знаю, что ей сказал брат после того, как она заявила, что сбежит от темного, но теперь она не отходила от меня ни на шаг.

— Место в сеннике, — сказал я прямо. Трактирщик даже не моргнул:

— Три медяка, — сложно сказать по его виду, что он кого-то перед собой видит. Скорее, опыт предыдущих поколений трактирщиков позволял отвечать, не просыпаясь.

— Какой еще сенник? — возмущенно зашептала Мэйриалли. Мои вялые шутки по пути сюда ее определенно закалили — даже не покраснела, хотя раньше наверняка углядела бы в моих намерениях что-то... нехорошее, — мне нужна отдельная комната!

— Вперед! — напутствовал я, отпуская ее руку. И уже трактирщику: — Одно место, овес для лошадей и обед на..., — так и быть, покормлю светлых и в этот раз. Устал, как гончая, сил нет препираться, — ...четверых.

— Два места в сеннике, — поправил вдруг Куница, добавляя несколько монет к моим. Ах, да, он же человек...

Мензориус покосился на нас с явной брезгливостью. Мой плащ он демонстративно нес двумя пальцами, как нечто особо грязное, но все-таки нес. Бросил его на стойку, но я уже отвернулся в поисках пустого стола. Усмехнулся — хорошо, если этот обед можно будет есть, не занимая заранее очередь в деревянную будочку, что стоит во дворе... Что говорить о чистоте, а главное, необитаемости здешних тюфяков. Нет, я не привередлив, но все же предпочитаю спать в компании хорошеньких девушек, а не малознакомых насекомых, пусть даже они темных не трогают. Тем более, что у всех бывают ошибки, а если хоть треть жителей матраса от голодухи "ошибется", спокойного сна не ожидается.

Эльфов, а Мензориус благородно оплатил леди отдельную комнату, ждет незабываемая ночь.

Утро того же дня.

— Что это?

— Щепка.

— Я вижу. Не издевайся, светлый, сила этой деревяшки вполне ощутима. Для чего она?

— Положи на ровное место.

— Ну...? Владыки Хаоса!

— Она указывает острым концом направление на остатки моего посольства. Точнее, на моего друга, оставшегося с ними. Поскольку мы пришли к общему мнению о том, что твои пропавшие спутники находятся сейчас рядом с моими, я сделал этот амулет. Он слабый и разрядится через двое суток, ты должен справиться раньше. Это единственное, что я могу тебе дать.

Я с тоской подумал о безделушке, что висела на эльфе под плащом, но быстро себя одернул: чего всегда не хватало, так это терпения. Тренироваться надо, да и Перворожденный мне сейчас нужен живым и послушным своему слову:

— Благодарю, светлый. Тебе зачтется.

— Долгой жизни, темный.

Я ухмыльнулся:

— И тебе со мной больше не встречаться...

Странно было смотреть на прекрасных надменных эльфов, едущих в компании орков. Последние сопровождали группу пешими, легкой трусцой, чуть поскрипывая облегченными кожаными доспехами. Редкая картина. И навевает нехорошие мысли. Либо об этих самых эльфах, что охлаждают вокруг себя воздух, несмотря на солнечный полдень, либо об орках, что уже привычнее. Еще чуднее смотрелись гончие, которых орки тащили на поводках, бросая голодные взгляды. Вряд ли когда-либо зеленокожим доверяли столь ценный груз.

И направлялась эта компания параллельно нашему пути, как договаривались. Они будут двигаться обратно к светлым землям до тех пор, пока их не нагонит мой отец. И спросит вежливо о местонахождении некоего черноволосого оболтуса, то есть единственного и неповторимого его наследника. Аралинель ему честно все расскажет — заставить эльфа врать для темного нереально, я даже не стал пробовать — и отправляется снова по старому курсу к Цитадели. Отец не тронет его, поскольку обвинить эльфа не в чем, выхода у него не было, ведь даже данную под принуждением клятву они выполняют до конца.

Потом лорд Шартезо вспомнит весь запас брани, неположенной аристократу, но набранной за его немалый век, и пошлет ее на мою голову. Надо будет проследить, когда запылают уши... Ведь в это время папочка отправится по настоящему следу.

* * *

— Почему они так на меня пялятся? — гневный вопрос Мензориуса вроде ни к кому не обращен, но отчего-то неспокойно мне.

— Они пялятся на твои уши.

Эльф коротко оглянулся:

— Тогда почему они пялятся на мои уши?

— Потому что они у тебя острые и длинные, — у меня не было настроения на более оригинальный ответ после того, как принесли наш заказ. Я был занят сортировкой содержимого тарелки и не собирался терять концентрацию...

— У тебя такие же!

Я недоуменно на него посмотрел. Осторожно пощупал кончик собственного уха. Нет, слава Хаосу, все не так плохо... И уверенно заявил:

— Мои — лучше.

Молчание. Эльфы переглянулись, и Мэйриалли поглубже спряталась в капюшон. Я сказал ей не снимать плаща, потому что подозрительные, закутанные в тряпки личности у нас в империи не вызывают столько опасного интереса, сколько юные эльфиечки без охраны в два десятка воинов. Мензориуса прятать не стал — с его характером не особо скроешься, да и открыто шляющийся по империи эльф — все-таки не эльфийка.

— Это чем же?

Я снова оторвал взгляд от тарелки и укоризненно поглядел на ушастого. Но, похоже, в соседстве с темными совесть у светлых отключается.

— Видишь ли, мои уши в империи означают чистоту крови, силу и древность рода, твои же — твою... глупость.

Прежде чем эльф успел что-то возопить, я сделал голос тверже:

— Думаешь, только по прихоти и недоверию Властителя каждому вашему посольству, даже самому незначительному, отправляют встречный эскорт? Просто такие уши, как у тебя, в нашей империи сохраняются в целости лишь в соседстве с такими, как мои... Слишком много желающих оставить их себе на память.

Эльф сидел тихо, слегка выпучив свои фиалковые очи.

Я снова опустил взгляд в тарелку, словно кладоискатель, выискивая тот единственный (надеюсь, существующий) кусочек мяса.

Вопреки предчувствиям, обед оказался вполне человеческим. Не для лордов, конечно. Заказ, правда, подразумевал, что тарелке будут тушеные овощи с мясом, но там оказались одни овощи, приготовленные, видимо, в посуде, где до того готовилось мясо.

Как ни странно, особо недовольных среди нас не нашлось. Мне сейчас есть не особо хотелось, но надо было. Эльфы, в дороге уставшие от вяленого мяса, вполне активно уплетали зелень, Росс покрошил это мясо в овощи, решив проблему легко и без жертв. Приятно посмотреть. Я даже ощутил некую покровительственную гордость, глядя на своих подопечных. И торопливо напомнил себе, что нужно отыскать еще двоих. Пока они в безопасности, но ведь в любой момент Клятва может сдернуть меня со скамьи и протянуть через все кусты, канавы и дороги, что нас разделяют. Так что...

...Выпью-ка яду.

Если кто-то думает, что это была шутка, пусть прочистит уши — так я шучу только с неприятными мне личностями. Пусть порадуются немножко. Большего им в жизни нечего ждать.

А сейчас я достал из дорожной сумки маленькую темную коробочку из очень легкого дерева, простую, без единого украшения. В ней — одно из сокровищ нашего рода и гордость покойного придворного некроманта. И придворного лекаря по совместительству. Я не упоминал, наверное, но, в отличие от светлых целителей, что призывают жизнь, нашему брату приходится договариваться со смертью. А кто может сделать это лучше хорошего некроманта? Они и целители, и алхимики, и "запасной выход" на поле боя, когда чужое количество побеждает наше качество. Поднимают из могилы во всех смыслах. Правда, даже у нас их не любят. За силу, за власть, пусть и неофициальную. В моем роду, если и были некроманты, то след их затерялся среди изгнанников или умерших в детстве, что раньше было частой практикой. Однако дед поддерживал дружеские отношения, насколько это возможно, с одним таким типом, впоследствии ставшим Стражем Последних Врат. Выгодные, надо сказать, отношения. Особенно когда дед стал Властителем, а под рукой у него встал лучший ядовар Империи. Блаженное было время для страны — схватки между Родами из открытых стычек перетекли в тихую грызню дворовых псов. Дед выявлял самых яростных и быстро их обезвреживал. Яды не только убивают, ими, если знать дозу, можно сделать гораздо больше...

Помощь некроманта была неоценима. Вот от него у нашей семьи и осталась парочка секретов. Ядовитых.

Уже три поколения каждый член семьи едва ли не с младенчества принимает в возрастающих дозах особый яд. Название ему не было дано, поскольку все, что поименовано, тайной быть не может по законам мироздания. Главное то, что никакой иной яд, даже в драконьих дозах, не способен убить нас... Что оставило в истории немало забавных случаев... как-нибудь потом расскажу.

Главное то, что Шартезо насквозь, плотью и кровью, ядовиты. Конечно, в малых количествах моя кровь не смертельна, но может вызвать привыкание, как сок лунного корня, что растет лишь в землях Хальт*Куна. Лично со мной не было случая проверить это на практике, но однажды двухлетнего сына деда, моего неслучившегося второго дядю, похитили вампиры, нанятые очередным возжелавшим смены власти темным. Вообще кровососам не нужно пить кровь регулярно, если есть возможность питаться иначе, но это для них полезно и является редкостным удовольствием. Очень большим удовольствием, если это кровь носителя магического дара. Вот, опьянев от теплого запаха, и не сдержались. Совсем немного, ведь заложник должен жить...

Несмотря на то, что мальчишка в силу возраста не принимал достаточное количество, да и разработке тогда еще не слишком доверяли, вампиры обрели зависимость. Мальчишка не протянул и недели. Похитители не выходили на связь с заказчиком, не показывались из укрытия, в конце концов, заказчик столкнулся с моим дедом у входа в их тайник...

Чуть позже, когда вытерли клинки и допросили еще живых, дед спустился в подвал в поисках сына... Это одна из тех немногих тем, которые он не желал затрагивать до самой смерти.

Вампиры поддерживали в детском теле жизнь, как возможно, но сами были уже не в силах остановиться. После смерти пленника даже не смогли отойти от тела далеко. Их нашли в одной комнате с начавшим разлагаться трупом. Лихорадочно блестящие глаза без радужки, сплошной зрачок. Выпущенные до предела клыки, между ними раздувшиеся, покрытые белесым налетом языки. Прекрасные существа, одна из сильнейших рас империи, пусть и наемники. Они давно ничего не видели, не ощущали запахов, едва ползали в собственных нечистотах... Запах... Клоака Хаоса...

Смерть была им милосердием. В тот же день полностью исчез род Сагрожжи. Все они, до последнего, поплатились за деяния рук своего амбициозного наследника. Отныне нет рода с таким названием. А наш секрет остался. Как всегда, у стен никто не догадался заткнуть уши и, хотя важная информация осталась скрытой, при дворе до сих пор ходят жуткие истории о том, что перед смертью сделал с трехсотлетними вампирами один маленький мальчик из рода Властителей. И что он мог сделать, если бы вырос и стал Властителем.

А виноват вот этот серый шарик, чуть горьковатый, с привкусом мела.

Я вздохнул и запил свое "лекарство" травяным отваром. Встретил любопытный взгляд Мензориуса. Как всегда, самая любознательная светлая раса. Эльфы только прикидываются сосульками, в юности, когда еще не научились закрываться, можно увидеть, каковы они внутри... Он торопливо нахмурился, отворачиваясь. Почуял мою мысленную насмешку. Но чувствовалось, как гложет его любопытство, поэтому шкатулка была развернута к нему, и я максимально серьезно сказал:

— Посмотри внимательно на это, светлый. Запомни цвет, запах. Используй свою хваленую эльфийскую память... И никогда не бери подобное в рот. Смерть небыстрая и очень, поверь, болезненная.

Сначала эльф действительно последовал совету, наклонился к шкатулке, потянул носом, напомнив мне осторожную белку, принимающую угощение. Сходство увеличивалось острыми ушками, выглядывающими из волос. А потом в меня уперся подозрительный, совсем не беличий взгляд:

— Это ведь яд, да? С чего это ты решил нас предупредить? — он вдруг потянулся к шкатулке рукой, и я лишь в последний момент отодвинул ее подальше.

Мой вздох остался незамеченным.

— С того, что в пути с нами может случиться что угодно, кто-то из вас обязательно сунет свой нос в мои вещи, когда меня не будет рядом...

"И, конечно, потянет в рот все, что сочтет съедобным, — прокомментировал я себе язвительно. — Они все-таки не младенцы, хоть Клятва шепчет иное. Но ведь не темные, на которых в силу привычки защитных амулетов, что чешуи на драконе? Это я привык принимать сию дрянь каждый месяц по несколько шариков, а непривычным достаточно лишь лизнуть..."

Я это знаю, а значит, это знает Клятва, которой, в отличие от меня, на светлых не наплевать.

Эльф серьезно кивнул, покосившись на спокойно жующего Росса. Думал он, очевидно, не на себя и Мэйриалли. Но понял, принял к сведению. Я успокоено взялся за кружку. Теперь сушить будет дня три, неприятно, но не смертельно.

И тут же поперхнулся, но успел-таки шлепнуть по пальчикам эльфийки, каким-то образом очутившимся в шкатулке. Девчонка пискнула и испуганно отшатнулась.

— Куда? — почти прорычал я, покрепче хватая тонкое запястье. По столу, высоко подскакивая, как бусины забарабанили серые шарики. Совсем немного, сколько успела взять щепотью. — Ты что вытворяешь?! — к Хаосу этикет, маленькая леди! Шкатулка полетела в сумку.

— Я... я... — она часто заморгала, но вдруг, справившись, сдвинула брови и упрямо вскинула подбородок, — я хотела лишь посмотреть, не есть!

Злости не хватает...

— Руки мыть, быстро! — похоже, кое в чем Клятва права.

Хорошо, что в зале было шумно — никто не слышал наших разговоров. Но постояльцы с любопытством провожали взглядами темного, что с дикими глазами тащил к выходу закутанного в плащ спутника. Судя по всему, мальчишку, тонкого и стройного, как эльф. Кто-то заухмылялся, и я на всякий случай запомнил эту рожу. Мало ли...

На улице стояла жара, в которую мы и окунулись, словно в вязкую горячую жидкость. Она мешала дышать, и я понадеялся, что никто из любопытствующих в зале не сунется посмотреть, что я тут делаю.

Вообще-то я люблю обычно возиться с такими миленькими нежными девочками, но сейчас немного устал:

— Прошу простить меня, леди Мэйриалли. Я был с вами груб, но, поверьте, это исключительно из-за моего за вас беспокойства.

Эльфийка ошарашено хлопала ресницами. Только что я на скорости вытащил ее на улицу и едва не уронил по инерции в колодец, а теперь вдруг развернулся и замер, скромно опустив глаза, в легком поклоне.

— Д-да... конечно, — ошарашено прошептала она, вряд ли осознавая, что я все еще держу ее за руку. Чем я и воспользовался.

Кто-то недавно очень удачно набрал воды. Целое ведро, в которое я, недолго думая, сунул ручку девушки и принялся осторожно, ласково, но настойчиво мыть. Вода была ледяная, так что глаза у эльфийки в первый момент стали еще больше и по-своему... прекраснее. Я слегка наклонился, пряча лицо, и покашлял.

— Замерзли, прекрасная? — все тот же платок с рунами выступил в роли полотенца.

Она кивнула, наблюдая, как я растираю бледную ладошку, пытаясь согреть. Видимо, судьба у меня такая — размораживать эльфиек.

Руку не забирала — уже хорошо. Посматривала из-под ресниц, в воздухе все больше пахло неловкостью.

— Это лекарство сделано исключительно для темных, пресветлая. Мы привычны к такому. Вам же оно смертельно опасно... — голос независимо от моего желания стал глубже и мягче, будто я рассказывал сказку. — Вы подобны цветку, хрупкому и нежному, ваша кожа..., — я провел пальцем по ее запястью, где проступали жемчужно-голубые прожилки, — подобна шендайскому шелку, но чересчур тонка, достаточно было бы маленького пореза, царапины... Мне страшно думать об этом.

Я, скрываясь, опустил взгляд, чувствуя внутри привычный азарт. Мне говорили проводить девушку до светлых земель? Пожалуйста! Но что я с этого буду иметь, кроме сомнительной сказки Аралинэля? Не позаботишься о себе сам, никто не позаботится.

Привычно накинул легкий ментальный щит, излучая доброжелательность. Эльфийка все-таки.

Девушка вздрогнула, сморгнула, словно только проснувшись:

— Неужели нет способа спастись? — спросила она, — Но тогда это настоящий яд!

— Только для вас, светлейшая даэла, — грустная улыбка, взгляд не отрывается от ее пальцев, легкие поглаживания, — я, пожалуй, сумел бы найти противоядие..., — ага, у себя в сумке, в потайном дне той самой шкатулки. — Но пойдемте же. Ваш светлейший собрат, верно, беспокоится о вас.

Всему приходит конец. Даже таким неоднозначным приятным моментам, как этот. Это ОНА должна замечать их и жалеть, пусть и неосознанно сначала, что они заканчиваются. Моя же игра будет естественна и ласково-вежлива. Девушка — не темная, ее не взять приступом.

В зале почти ничего не изменилось. Разве что количество содержимого кружек и тарелок, да настроение Мензориуса. Он готов был сорваться с места в любой момент в поисках эльфийки, которую утащил коварный темный.

Мой обед, конечно, остыл. Я без сожаления оставил бы его в помойном ведре, но предписания к моему "лекарству" твердили иное. Пришлось взяться за ложку. Спутники только с удивлением наблюдали, как пустеет моя тарелка притом, что именно я недавно больше всех ковырялся в содержимом и брезгливо откладывал кусочки, достойные моей высочайшей персоны.

Съесть-то я съел, но готовят в этой забегаловке все рано отвратительно — овощи горчили, и мне периодически мерещился привкус мокрого мела...

Движение едва ощутимо, но чувство опасности ударило резко и остро. Привычная шероховатость выделанной кожи под пальцами, успокаивающая тяжесть сбалансированного ножа, с которым я отчего-то сегодня спал, как спят деревенские дети с тряпичной куклой. Вот только сомневаюсь, что спросонья они ими дерутся...

Лезвие вошло с влажным хрустом. Крыса издала тонкий затихающий писк, в последних рывках агонии скрюченного тела загребая под себя солому. От этих звуков я окончательно и проснулся. Посмотрел под руку и поморщился от неаппетитного зрелища. Выпученные бессмысленные глаза, распахнутая окровавленная пасть с желтоватыми иглами зубов. В основание черепа, как на уроке. На удачу.

Подождите-ка...

Откуда в моей комнате крыса? Они же все давно выучили... И...

Почему я в соломе?

Я вытянул из волос обломанный травяной колосок и всмотрелся в него без единой мысли. Просветление наступило, когда я посмотрел мимо на светлое пятно окна под потолком. В луче света, падающем на припорошенный соломой земляной пол, неторопливо кружили пылинки. Утро. Но главное не это, а вытянутое помещение со стойлами, в котором я находился. В ближайшем хрумкал сено чей-то конь, чуть дальше слышался частый перестук копыт и фырканье — кому-то не сиделось в деннике. Конюшня.

Честно говоря, я впал в ступор. Вряд ли за стенкой того стойла слева спит в соломе одна из знакомых мне юных леди, решившая скоротать ночь в моем обществе, а другого повода ночевать здесь, кроме как прятаться от ее разъяренного темного папочки, я не вижу.

Да это и не конюшни Твердыни, даже в отцовском поместье не такая... Что я здесь делаю?

Не шевелюсь. Настороженно прислушиваюсь к тишине за стенами и собственной памяти. Память молчала, как в любое другое похмелье.

Зато окружающий мир порадовал громким шелестом соломы прямо за спиной.

Я взвился на ноги, мгновенно разворачиваясь. Машинально стряхнул крысу с ножа, и она смачно шлепнулась о стену.

— М-мать-орчанка..., — шепчет вмиг побледневший рыжий парнишка, глядя на меня дикими глазами и стараясь лишний раз не дышать. Мой нож у его горла под ухом, готовый разрезать артерию, рука вцепилась в волосы, фиксируя запрокинутую голову. Ногой я прижимал к полу его правую кисть, чтобы не делал лишнего. Обычный человек, без дара, разве что тело хорошо развито, не по-крестьянски равномерно. В остальном я не обратил бы на него внимания, если б не проснулись в одном стогу... От последней невысказанной мысли меня перекосило. Нет, я не мог настолько напиться...

Угрозой от него не пахло. Я слегка тряхнул головой, отбрасывая упавшую на глаза прядь. Это слабое движение будто все решило. Неизвестно откуда накатило дурнота. Из желудка что-то рванулось вверх.

Я отлетел от парня, зажимая ладонью рот. Но тело оказалось сильнее в своем желании что-то вытолкнуть. Я попытался сдерживаться, силясь контролировать окружающее, но ответом стала острая боль в животе, на корне языка вязко и солоно. Согнувшись у стены, неосознанно комкая спереди рубашку, я дрожал от внезапно возникшей слабости. И взмок, как мышь. Пожалуй, рыжий мог сейчас подойти и, не напрягаясь, меня заколоть. В какой-то мере он даже помог бы мне, но парень не пытался. Наверное, действительно не опасен. Краем глаза я следил, как он сел у стены. Глаза огромные, ошарашенные.

— Темный, что с тобой? — голос опасливый, парень быстро приходит в себя. Вот уже поднялся, машинально отряхивая одежду, хотя в волосах соломы явно больше.

Ждет ответа. Он меня о чем-то спросил? Кажется, да. Он меня знает? Если да, то как смеет так обращаться?! Явно ведь не выше младшего конюшего? Меня замутило.

А если и знает, то я тоже должен знать его, ведь так?

Силы закончились с очередным приступом выворачивающей внутренности боли, меня вырвало прямо на пол. И сразу стало легче. Влажное от испарины лицо приятно обдувало неизвестно откуда взявшимся ветерком. Настороженно посматривая на стоящего неподалеку парня, я выравнивал дыхание. Плохо сейчас вовсе не то, что мы с ним проснулись в конюшне в одной куче сена, даже не то, что он, судя по взгляду, меня знает, а то, что вкус его эмоций мне явно знаком, я "пробовал" его, а значит, должен знать, кто это. Но я не помнил не только этого рыжего, но и того, что привело к подобному положению вещей. Я сплю на конюшне. Пусть, бывает. Когда я путешествую один, еще и не то себе позволяю. Но ведь я не помню, чтобы вообще отправлялся в дорогу куда-либо!

Последнее четкое воспоминание о том, что скоро должен состояться бал, на который приглашено множество Перворожденных... Или бал уже был? Демоны, я не уверен!

— Ты кто такой? — угрожающе спросил я. Голос хриплый, как у пьяницы.

Рыжий неуверенно улыбнулся, но, глядя на меня, снова посерьезнел. Даже отступил немного.

— Я — Росс. Ты меня не узнаешь, темный? Я — Куница.

— Как меня зовут? — потребовал я снова. Имя рыжего мне ни о чем не говорило, лишь в желудке снова дернуло.

— Ты — Горасса.

— Хорошо, — ситуация бредовее некуда..., — как мы здесь оказались?

— Ночевали...

— Ты меня понял, — я позволил себе подступить ближе, поворачивая нож обратным хватом.

— Ну... ты сопровождал нас к светлым землям.

— "Нас"? — склонил набок голову, следя за мимикой допрашиваемого. Побаивается, но не слишком. Как будто не верит, что я могу что-то сделать. Зря.

— Если всех перечислять, то двоих эльфов — Мензориуса и Мэйриалли. И двоих людей — меня и мою сестру Арнию, — парень, похоже, что-то решил. Стоит в нарочито уязвимой позе, держа руки на виду, говорит спокойно, без удивления и не пытается двигаться с места. Как в присутствии дикого животного.

Я рассмеялся, внезапно почувствовав облегчение:

— Приручаешь?

Кривая ухмылка в ответ. Я чуял, что он слегка расслабляется.

— Вот только ложь — не лучшая тактика, — я никогда не взялся бы за подобное дело. Светлых? Ха. Ха. Но парень верит в то, что говорит. И недоговаривает. Или он назвал кого-то лишнего, или кого-то не назвал, — Говори правду, человек, — внутри поднималась сила. Странно, но связь с Сердцем Тьмы не ощущалась или же была чрезвычайно слаба. Резерв полон, лишь это успокаивало. С остальным разберемся позже, — и придумай что-нибудь получше.

За хорошую фантазию наставники прощали нам даже прогулы. Лишь бы правдоподобно и подкреплялось какими-либо доказательствами. Тоже часть обучения.

Рыжий заметно помрачнел. Я счел это хорошим знаком, но следующие же слова заставили сомневаться в его рассудке.

— С тебя взяли Клятву. Моя сестра смогла тебя обмануть, у тебя не было выбора. Ты вел нас к Светлым землям.

Мы молча смотрели друг на друга. В его глазах — уверенность, в эмоциях тоже. Я чувствую их, как свои, словно... словно он не лжет.

— Идем на улицу.

Рыжий, повинуясь жесту, покорно следует к выходу. Я неслышно двигаюсь следом, держась на расстоянии броска. Пальцы свободной руки механически складываются жестом Щита. Активирую при малейшей опасности. Сила холодит ладонь. Но заранее знаю, что перед конюшней пусто.

Утро. Еще прохладное, но золотящимся небом обещающее сегодня зной и духоту. А может, даже грозу. Под вечер.

Парень идет спокойно, неширокими шагами, не оглядываясь. Я не говорил куда, и он двигается к гостинице. Старое, настолько истерзанное стихией и постояльцами строение, чтобы я лишний раз убедился — здесь остановиться я не мог. Единственное..., но нет, вряд ли здешний повар настолько хорош, иначе что бы он тут делал? Мне еще предстоит выяснить, зачем этот Куница лжет.

В полутемной зале пахло влажным деревом и едой. От последнего желудок судорожно задергался, и стало предельно ясно — сегодня на питании одного темного можно сэкономить. Честно говоря, я и так не слишком хорошо и регулярно ем. С этим справлялась только Лайлэ, наша замковая повариха. Пока я был маленьким, она просто вылавливала меня где-нибудь в саду и набивала карманы пирожками и моим любимым рулетом с зайчатиной. Фруктами я обеспечивал себя сам, благо вокруг полно плодовых деревьев. Мытьем, конечно, не утруждался. Чуть позже стало нереально застать меня даже ночью в собственных покоях, но одновременно мне было невозможно отвертеться от семейный обедов — этикет, тьма его забери! Я с трудом отсиживал положенное время, отправляя больше еды отцовскому псу под стол, чем себе в рот, потом несся на очередное архиважное "дело" ...у дверей обязательно сталкиваясь с Лайлэ. Которая натренированным за годы движением ловила меня за ухо (с детства не мог понять, как она, человечка, давно немолодая, может развивать такую скорость) и тащила на кухню забивать сумку едой. Такая маленькая старушка, которая могла таскать за уши темного из рода Властителей на две головы выше себя и сильнее раз в десять.

Мне забота о хлебе насущном всегда казалось излишней, хватает ведь таверн и гостиниц в Империи!?

Я невольно потянулся потереть кончик уха — память превосходно отобразила все ощущения, тем более что прошло не так много времени с тех пор, как я испытывал это в последний раз. До сих пор при виде Лайлэ невольно делаю наивный взгляд грудного младенца. За это в мою сумку попадало немало сластей.

Но здесь её нет. А мои неприятности давно выросли вместе со мной, чтобы можно было позволять так себя ослаблять. Срочно нужен лекарь. Целитель с зачатками дара некроманта, знакомый с физиологией темных Властителей и их вредным характером.

Нереально. О том, как далеко я нахожусь от нашего семейного лекаря, можно только догадываться. Ну, хотя бы человеческий лекарь, искушенный в отравлениях, о, Великая тьма! Симптомы похожи. Как-то я смешал эльфийский яблочный нектар и гномье пиво... не будем об этом.

Но пока рядом даже захудалого орочьего шамана не наблюдалось. Я заметил за дальним столом лишь нескольких человек неприметной внешности, что-то сумрачно жующих. Судя по осоловелым взглядам в нашу сторону, у этих сейчас вечер. Видимо, ночь застала в дороге. Это хорошо, если что — они не противники. Я прижал лезвие ножа к запястью, чтобы не отвлекать утренних зомби блеском металла и кивнул рыжему на лестницу, ведущую на второй этаж. Обещанные эльфы могли быть только там.

Ступеньки и половицы в коридоре скрипели так, что даже глухой огр смог бы сказать, что по гостинице крадутся двое. Поэтому я плюнул на осторожность и поторопил рыжего острием ножа между лопаток.

С порога ничем не примечательного номера, выбранного Россом, на нас надменно и недовольно уставился лохматый эльф с фиалковыми глазами. Судя по количеству пафоса на лице, не старше сорока. Впрочем, выражение быстро изменилось, а рот некрасиво открылся. Я передвинулся за свой "щит" и ногой захлопнул дверь. Значит, в чем-то не ложь — действительно, светлый здесь есть. И он быстро почуял состояние рыжего.

— Мен..., — начал тот, но я слегка придавил его горло плоскостью лезвия, заставляя молчать.

— Отвечай, светлый. Быстро! Кто ты?

— Мензориус ир*Наоль. Перворожденный, — поспешно выпалил эльф. Ух, ты, даже родовое имя выдал... Судя по размеру и форме глаз, сейчас он отлично чувствует не только состояние Росса, но и мое.

— Кто я?

— Горасса а*Шартезо, сын Лострога ар* Шартезо, брата Властителя Темной Империи, — эльф запнулся и почему-то вопросильно добавил: — кузен наследника?

— Кузен наследника, — криво ухмыльнувшись, подтвердил я.

Как развернуто. А меня здесь знают, оказывается.

Я заметил скосивший на соседнюю дверь взгляд эльфа. И подобрался. Обещанная эльфийка, если она действительно эльфийка, тоже не глухая, благо длинна ушей позволяет. И этот, похоже, беспокоится, что она выскочит некстати.

— Что я здесь делаю? — продолжил я допрос.

— ...Сопровождаешь нас к Светлым землям, — чуть помедлил светлый.

Меня внутренне перекосило. Количество народу, уверенного в этом бреде, начинает превышать количество уверенного в обратном, то есть меня. И это плохо.

— По каким причинам я это делаю?

— Ты дал Клятву... под принуждением, — выдавил из себя эльф.

— О-о-о, — ехидно протянул я, — Какие нынче светлые пошли. "Принуждать" научились.

Сквозь нечесаные светлые пряди проступили потемневшие кончики ушей. Эльф покрылся красными пятнами, что при его светлой коже смотрелось очень... интересно.

Отчего-то при виде этой слегка перекошенной гневом физиономии, очнулась моя память.

Пару раз судорожно дернулась, показав какие-то бессвязные образы, наградила головной болью и опять затихла. Как будто кто-то дергал за нужную мысль, а она показываться не желала и преуспевала в этом. Это мне снова не понравилось. Впервые могу пожалеть, что меня не пытаются обмануть.

— Кто еще есть в группе?

— Человечка Арния и ученик мага земли Ароник.

"Полтора мага" — отчего-то подумалось мне. Почему полтора, если один маг-недоучка? Память снова изобразила предсмертные конвульсии. Я ясно увидел перед глазами бледное лицо тощего человеческого парня, любопытный, с приятным оттенком страха взгляд...

— Зови девушку, — приказал эльфу.

Тот упрямо вскинул подбородок. Посмотрел на меня и... пошел к двери. Люблю улыбаться. С видом несломленного героя эльф пересек комнату и постучал костяшками по косяку:

— Леди Мэйриалли? Это Мензориус. Я прошу прощения за столь...

Дверь распахнулась и кулак эльфа, занесенный для нового удара, оказался перед носом светлой. Сначала за его рукой я увидел только невесомые светло-серебристые воздушные пряди в живописном беспорядке. Эльфийка была одета в мужские штаны и рубаху, что только подчеркивало, насколько она тоненькая. Правда, с мальчишкой ее без плаща и соответствующей иллюзии спутал бы только голодный пещерный огр, которому до Хаоса, что жарить. Для девушки все формы вполне... соответствовали.

Эльф поспешно отодвинулся, предоставляя девушке место, но при этом встал так, чтобы одним шагом можно было ее заслонить. Невольно пробежавшись еще раз взглядом по фигуре светлой я, наконец, взглянул в ее лицо.

Узкое личико с кожей цвета лунной фиалки в оправе пушистого облака волос с торчащими кончиками ушей, серебристые глаза, все еще немного туманные после сна, и неяркие, мягко изогнутые губы, готовые, кажется, сразу сложиться в улыбку.

Однако даже тень улыбки сразу исчезла, едва она увидела нашу веселую компанию.

Отрезвление ко мне пришло вместе со страхом в ее глазах.

Я понял, что чересчур высунулся из-за спины рыжего и по-звериному вытянувшись вперед, втягиваю ноздрями воздух.

Сглотнул и медленно вернулся на исходное положение, благо никто не заметил моей слабости, парни тоже были заворожены чудным явлением. Будь эльфы в свое время хоть немного хитрее и более склонны к риску, они могли бы пустить впереди своего войска юных девушек. И победа обеспечена! Ни один темный не сможет поднять руку на такое чудо, а большинство и просто пройти мимо, даже зная, что это ловушка. Особенно когда вокруг свистят стрелы, в собственном щите уже завязла парочка арбалетных болтов, а Она, такая прекрасная и хрупкая, нуждается в защите. Мало ли какой криворукий эльф у нее за спиной натягивает свой лук...

Нет, наши женщины не хуже, но они опасны каждая по отдельности, и видимая нежность и беззащитность темной в большинстве случаев только настораживают. И не дай Тьма ляпнуть при леди что-то подобное про эльфиек.

У меня была... подруга, которая увлекалась резьбой по кости. Украшения, артефакты по мелочи. А любой темный, даже исключительно ленивый, знает, что амулеты из костной материи, воздействующие на представителей разумных рас, бесполезно делать из коровьего копыта... Да и старые костяки с кладбища простолюдинов не подойдут. Я, впрочем, не спрашивал, где она берет сырье — задавать подобные вопросы у нас не принято. Легко ли представить светлую даэлу из Серебряного леса, увлекающуюся подобным? И если эльфийская дева улыбается тебе, не станешь ведь просчитывать, чем рассчитаешься за ее благосклонность?

— Лорд Шартезо, позвольте узнать, зачем вы угрожаете человеку? — голос девушки, немного дрожащий, но звонкий и чистый, показал, что она еще моложе, чем Мензориус. Кто отпустил девчонку в Империю?

Я посмотрел на свою жертву, косящую глазом, потом снова на эльфийку.

— Абсолютно ничего, прекрасная даэла. Мы просто разговариваем. Делимся знаниями, — поудобнее перехватил нож и улыбнулся: — Ясного вам рассвета, леди.

Девчонка слегка покраснела. Вежливость — наше все, Горасса.

— Ясного рассвета, — пробормотала она.

Эльф, поняв, что я не собираюсь бросаться на девушку, скрестил на груди руки и принялся с прежней яростью буравить меня взглядом. Потом открыл рот и...

Мне вдруг показалось, что их двое. Два одинаковых эльфа, тела которых немыслимо изогнулись и поплыли куда-то в сторону. Чужой голос из высокого, почти мальчишеского, вдруг превратился в гулкий бас. Слова произносились так медленно, что их невозможно было разобрать.

Я покачнулся и сморгнул.

По стене расплывались две эльфийки. Обе, не обращая внимания на собственные растворяющиеся тела, смотрели на меня испуганными круглыми глазами и синхронно хлопали пушистыми ресницами. Басовитые эльфы шагнули вперед и протянули руки. Голос их звучал очень громко, оглушая. Я сощурил глаза, пытаясь преодолеть странную дымку, расплывающуюся по комнате. Эльфы надвигались. Злость на их лицах сменилась недоумением. Они что-то спросили, приблизились и снова поплыли в сторону. Я отшатнулся и почувствовал под рукой что-то постороннее. На меня смотрели два человека. У горла каждого из них я почему-то правой рукой держал нож. Мимолетно удивился, как умудрился схватить их обоих и ощутил надвигающуюся дурноту. Судорожно сглотнул и отмахнулся ножом от неожиданно возникших рядом четырех эльфов. Тьма, они размножаются делением... Судорога скрутила желудок, я согнулся, тяжело дыша. Эльфы отпрыгнули, уворачиваясь от лезвий, и что-то заорали, размахивая руками. Толпа эльфиек справа что-то басом спросила, потом скрылась в комнате. Я, уже почему-то стоя на коленях и опираясь на кулак, еще поразился тому, что в одной стене столько дверей. Люди окружили меня, эльфы утащили валяющиеся передо мной ножи...

Мне было плохо. Очень плохо. Так что разум мутился, и я периодически на мгновение-два погружался во тьму с тошнотворным соленым привкусом. Боль в желудке и голове виделась разводами алого и ярко-зеленого, и так хотелось выплюнуть, вытошнить ее, но не выходило. Каким-то образом, наверняка с участием толпы эльфов и людей, я, невзирая на сопротивление, оказался лежащим на какой-то софе, перед глазами мелькали эльфийки. Они плавали в воздухе, сливаясь и распадаясь вновь, отчего казалось, что надо мной склоняется многоокое чудовище с удивительно красивым разрезом глаз. Я дрожащей рукой, помогая себе второй, сложил известную фигуру из пальцев, отгоняющую мелких злобных слуг Хаоса. На чудовище это возымело странный эффект, — оно покраснело. Несколько раз повторил, осознал, что не действует и начал шарить рядом в поисках оружия. Однако вытянутый из рукава стилет был тут же отобран злобными эльфами, на которых безотказный жест подействовал только раздражающе, за что они отобрали еще и припрятанный в сапоге метательный нож. Люди с одинаковыми медно-рыжими головами тут же придавили мне руки к лежаку и только поэтому, видимо, не могли иначе поучаствовать в надругательстве над темным и лишить меня любимых ядовитых игл, вшитых в пояс, за которыми я собирался потянуться.

Потом эльфийки что-то произнесли... Пахнуло магией, отвратительно-светлой.

Меня словно продуло насквозь ураганным ветром. В голове стало пусто-пусто, кажется, даже звон слышался. Ощущение, словно выдуло все мозги. Если светлые часто пользуются подобной магией, не удивительно, что они... светлые. Но вместе с лишними мозгами исчезла боль. Правда, сразу стала возвращаться, но постепенно. Очевидся, заклятье было кратковременным.

— Темный, сейчас ты должен будешь выпить это, — сказал лохматый эльф. Он снова был один и выглядел торжественно, слегка взволнованно, будто на шестой свадьбе троюродной тетушки.

— Raan zert..., — приветливо прохрипел я в ответ, окончательно придя в себя и осознав собственное положение.

— Вы чем-то отравились, лорд Шартезо, — пробормотала пепельноволосая девчонка, поднося к моим губам чашу, — это поможет. Выпейте. Не нужно говорить.

При мысли о том, чтобы что-либо пить или есть, меня снова замутило. Я нахмурился, глядя на них. Одним из немногих доступных вариантов было вцепиться зубами в тарелку с неизвестным зельем и выплеснуть его. Но вряд ли окружающие оценят мою волю к победе. Приготовят новое, буйного меня обездвижат окончательно и аккуратненько, через воронку, напоят. То, что светлые не прибили меня, пока была возможность, еще не значит, что им можно доверить свою жизнь и здоровье. Быть может, они решили выведать что-либо пока я жив. Вряд ли именно этим, совсем еще зеленым ушастым известно, что у темных с детства развивают иммунитет к подобным зельям...

Впрочем... В любом случае, их больше. Я не смогу долго держаться, если эльф и вцепившийся в меня сейчас рыжий возьмутся разжимать мне зубы. Все клыки повыламывают...

Зелье было безвкусным. Как колодезная вода. ...Или как вода из источника в центре Серебряного леса, которой можно, как говорят, поднять умирающего. Я оценил. Нет, правда, оценил. Для эльфов такой жест в отношении темного... да такого пока и не было! Нам эту воду возят в качестве дани в таких небольших количествах, что используется она только богатейшими семьями лордов. Повод тоже должен быть весомым. Ну и мне перепало когда-то. Напоролся на меч. Совершенно случайно, естественно.

А эти... С другой стороны, если рыжий действительно не врал по поводу клятвы, она не может быть односторонней. Я не мог такого допустить. В ответ они должны были пообещать хотя бы сохранить мне жизнь до конца пути. В этом случае подобное поведение не удивительно.

При всем неверии в подобное, мне было понятно одно — я нужен этой компании живым и по возможности вменяемым. А потому у меня было время на осмысление ситуации. Ну, или на то, чтобы найти запасные выходы из положения. Я такие положения очень уж не люблю.... Это одно из самых важных правил при общении с темными — нас нельзя ставить в рамки. Если, конечно, эти рамки не способны удержать парочку драконов в брачный период...

Я прикрыл глаза, расслабляясь на ложе. Глубокий вдох, резкий выдох. Размягчение напряженных мышц. Сила, бунтующая внутри и собравшаяся тугими комками в кистях рук и центре лба начала медленно распределяться по телу. Горячая щекотка побежала по запястьям, заставив ничего не понявшего рыжего, который продолжал удерживать мое обмякшее тело, вздрогнуть от резкого укола чужой энергии. Но нет. Сейчас мне не нужны внезапные выбросы с непредсказуемым результатом. Мне нужен холодный рациональный разум. Хм.... А еще мне нужен маленький деревянный домик со скошенной крышей, стоящий во дворе... ну или хотя бы на улицу за ближайший угол... То ли эльфийская воскрешающая водичка имеет побочный эффект, то ли я чересчур расслабил мышцы, и организм просто нашел подходящий с его точки зрения момент для предъявления счетов за прошлые ошибки, но мне было НАДО...

Увы.

Первая проблема — напряженно сопящие эльфы, две штуки, и человек, индифферентно взирающий на происходящее. Одна радость — остатки нездоровья окончательно исчезли и я чувствовал себя превосходно. Особенно с мыслью о том, что на предплечье под рукавом по-прежнему скрывается игломет...

— Темный! Эй, темный! Ты живой?

Я едва приподнял веки и с самым трагическим видом простонал популярное орочье ругательство.

— Еще болит? — эльфийка обеспокоенно нахмурила бровки, наклонилась, обдавая меня свежестью весеннего леса.

Лохматый остроухий рядом подозрительно сощурился, вглядываясь в мои честные глаза. Рыжий, чья перевернутая физиономия нависала сверху, понял, что я больше не сопротивляюсь, и скрылся из поля зрения. Вибрация досок пола передалась в мой лежак, и я проследил передвижения человека до эльфийки. Машинально дополнил драматическую картину 'умирающего темного' безвольно упавшей рукой. Тело вело себя превосходно, забыв о недавнем предательстве. Перебрал пальцами вне зоны видимости светлых, проверяя спусковой механизм. Беззвучные пощелкивания подтвердили готовность оружия. Еще немного согнуть запястье, отвести палец — и на одного светлого станет меньше. Я длительное время учился задерживать руку в определенном положении, чтобы избежать случайных выстрелов, часы тратил, выдергивая то, что все-таки упустил, из стен и потолка в родном замке, потом так же долго замазывал специальным составом самые заметные дырки, менял испорченные гардины.... Ночью, пока никто не видит. Мама всегда считала, что нет лучше обучения, чем исправлять ошибки собственными руками и наиболее трудоемким способом. А сколько рубашек пострадало...

Главное, сейчас я убедился, что совсем не безоружен. И осознал, что нападать нет смысла. Эти светлые сами были в растерянности и, несмотря на это, вылечили меня. А сейчас сбились в кучу около моего истерзанного неведомой болезнью тела, наблюдая с подозрением и надеждой. Я сам испытывал похожие чувства, хотя надежда на то, что все это мне снится в похмельном кошмаре, виднелась уже где-то на горизонте.

Я резко повернул голову, впиваясь в светлых холодным и абсолютно ясным взглядом.

— Хаско, — и рванул к себе их эмоции. — Раальди. Гахзаф. Марх. Жьералан. Хечеред. Юальди. Шеценедо. Жантоби. Шечи. Байше, — тут я сбился с голосового настроя, так и не получив ожидаемой реакции, но поправился и с сомнением добавил: — Сагрожжи, — и уже совсем без смысла, — Шартезо.

Вряд ли я действительно мог поверить, что дядя или Сильран могли приготовить мне подобный сюрприз, да и в то, что хоть один из проклятого Властителем рода Сагрожжи действительно был жив, тоже не верил. Дед проверял земли даже на предмет их бастардов. А имена остальных из двенадцати высших родов не вызвали у светлых ничего, кроме смутного сомнения. Они о них слышали, не более. И уж точно не связывали свое пребывание здесь в моем обществе с неким заказом, что я втайне подозревал. С другой стороны, светлые могли не знать имени истинного заказчика. Скорее всего, и не знали...

Демон, о чем я думаю?! Чтобы светлые выполняли заказы темных? Смешно, Горасса. Тебе не подмешали случайно в водичку чего-нибудь отупляющего? Того же, что, по всей видимости, употребляют сами светлые...

То, что они меня похитили, вообще исключалось.— пусть я не наследник Империи, до сих пор противники меня вполне уважали. Если это, конечно, не изощренное издевательство, в ярости от которого я должен разорвать светлых на клочки. ...А внутри у каждого из них наверняка спрятано смертельное заклятие... ...Сказала моя подозрительность.

Я уставился на эльфов. Встретившись с такими же неадекватными взглядами.

Эльф с выпученными фиалковыми очами осторожно выдвинулся вперед, закрывая плечом эльфийку. Не поворачивая головы, пробормотал уголком рта:

— Леди Мейриалли, отойдите подальше, прошу вас. Он, похоже, лишился разума.

Зрачки у него дергались, ввергая одного присутствующего темного в сомнения. У меня было свое мнение о том, кто из нас сошел с ума. Светлые и в обычном состоянии — не патока, а уж психи...

— Это было какое-то заклятье? — спросил рыжий.

— Нет, он зачем-то перечислил имена всех темных родов, — точно так же, уголком рта, ответил психованный эльф, отступая назад и оттесняя эльфийку. — Не подходи близко, он может броситься.

Я вскинул бровь, поняв его реакцию.

А рыжий возьми да и спроси напрямую:

— Темный, а что ты имел в виду?

— Заподозрил, что вас нанял кто-то из них, — неожиданно для себя ответил я, — хотел увидеть реакцию.

Несколько мгновений царила тишина. А потом раздался вопль эльфа:

— Что-о-о-о-о? Я? Служить темным?

В следующий миг я слетел с лежака, уворачиваясь от колючих эльфийских кулаков. Не ожидавший такой прыти от немощного с виду темного, эльф дернулся следом и нырнул головой вперед через кровать. Я торопливо успокоил его ударом по затылку, с облегчением наблюдая обвисшее поперек лежака тело.

Эльфийка, застывшая с открытым ртом, запоздало вскрикнула, но благоразумно даже не подумала повторить попытку сородича.

— Лорд Шартезо, — прошептала она, прижав ладони к груди, — Я прошу прощения за поведение моего светлого брата. Он чрезмерно импульсивен, но, я уверена, вы понимаете, что ничего плохого лично вам он не желал.

— Конечно, прекрасная леди, — да, ушастый просто ненавидит всех темных подряд, а меня выделяет исключительно из-за близкого нахождения. — Быть может, вы мне объясните, что здесь происходит?

Эльфийка покосилась на рыжего человека, который без эмоций разглядывал валяющееся между нами тело, не дождалась помощи и рассказала сама.

Историю своих спутников она знала только с их слов, а ее собственная оказалась мало связана со мной. Впрочем, на ложь все это тоже не походило. Я вполне мог представить себя договаривающимся с эльфом о помощи в запутывании следов, да и то, что взял с собой эту девчонку... Если уж совершаю глупости, то, как правило, виновата женщина. Лгать эта светлая настолько правдоподобно в своем возрасте тоже не могла, а эмоции, которые я отслеживал во время ее рассказа, говорили об истине.

То, что эльфийка сбежала из дому было для меня таким же чудом, как пресветлый, каждое мгновение готовый взорваться от ярости. А если учесть, что гнев, как эмоция, эльфам не свойственен вообще, а послушанию их учат чуть ли не с младенчества...

В общем, вокруг меня были одни уникумы.

Я выжидательно посмотрел на рыжего. Рыжий — на меня. В глазах его светилась такая невинная ясность, такое равнодушие ко всему, что о нем думают все темные мира, что я невольно позавидовал. И понял, что от него ничего не добьюсь. Доказывать что-либо мне, опровергать, убеждать он явно не собирался, а чтобы заставить не стоило и думать. У меня не было ничего, чем я мог бы угрожать ему. На эльфов ему было откровенно наплевать и даже режь я их перед ним пачками, он только поморщится. Конечно, он чувствовал некоторые обязательства перед спутниками, иначе не стал бы помогать меня обезоружить. Можно было бы повторить то, что я начал в конюшне, но, сомневаюсь, что услышу что-то новенькое. Жаль, что другие светлые гуляют неизвестно где...

Вообще история выходила преглупейшая. Если сложить то, что в компании, направленной на такое сумасшедшее дело, как лишение Темной Империи силы, кроме мага земли нет ни одного действительно представляющего опасность участника, то, что этот маг бросил свою команду на обратном пути после удачного, что вообще нереально, завершения миссии и то, что эта компания вместо того, чтобы обеспокоиться заранее какой-либо защитой, просто подцепила первого попавшегося темного... Дабы он под принуждением, а про рамки я уже говорил, провел их по Империи, прикрывая собственным именем и репутацией... Конечно, в Империи только так светлые могут ходить в безопасности, но...

Да как они вообще смогли сюда добраться?!

— Завтракать будете? — устало спросил я. Неизвестно откуда проявился голод. Нет, ГОЛОД. А еще недавно при мысли о пище к горлу подкатывал скользкий соленый ком...

Трудно сосредоточиться, когда в желудке полное отсутствие мясных продуктов. А на меня это действует прямо-таки угнетающе. Мясо... Хочу мяса. Такое хищное желание во мне обычно просыпается после долгой болезни. И все еще хочу в тот маленький деревянный домик во дворе...

— Я закажу, — ответил рыжий и шагнул к двери. Я сдержал порыв метнуться ему наперерез. Смысла нет. Он уже имел возможность сбежать.

— Что-нибудь мясное, — успел вставить, когда дверь уже закрывалась. С той стороны что-то согласно промычали.

Перевел взгляд на эльфийку. Не знаю, что выражало мое лицо, но светлая неожиданно улыбнулась.

— Я рада, что вы на нас больше не сердитесь, лорд.

Ха. Ха. У меня сейчас одна мечта — во двор.

— Что вы, прекрасная, как можно?! — восторженно расшаркался я, чувствуя, как хочется скрестить ноги и попрыгать на одной ножке. — Будь рядом с вами одни мерзавцы и предатели, вы смогли бы очистить их своим светом... — Я запнулся, напрягшись, и торопливо закончил: — Я подожду вас внизу. Прошу прощения, на моем месте было очень невежливопрерыватьвашутреннийтуалет...

Выскочил за дверь, на бегу нащупывая шнуровку на штанах. И почти сразу натолкнулся на какую-то девицу. Споткнулся, ненароком придавив пищащую помеху к стене. Одержимый мыслью лишь об одном, едва разглядел круглое крестьянское личико и веснушки. А девчонка, наконец, разглядела меня. Мрачное целеустремленное выражение на лице... и руку на почти развязанной шнуровке штанов.

О чем она подумала?

Ну конечно! О чем еще?!

Визг оглушил меня, заставив покачнуться и вцепиться для равновесия в эту самую девицу. Она — в меня... Всеми ногтями.

Взгляду эльфийки, почти сразу выскочившей на звуки из комнаты, предстало зрелище не из приличных. Красная от злости трактирная служанка, рвущая на клочки неподобающе выражающегося темного с развязанными штанами. Клочки скоро могли полететь от рубашки, поскольку я не собирался изменять своим принципам и бить эту... это существо, скрывающееся под видом женщины. Исцарапанный лохматый темный в одежде не первой свежести вряд ли походит на аристократа, иначе девица не посмела бы так себя вести даже заподозрив меня в домогательствах. Я, конечно, это знал и мог понять, но раздражение поднималось в груди слишком быстро. Хотелось вырваться более-менее целым и не опозорившимся прямо посреди коридора... а средства значили все меньше.

Поймав взгляд бешеной, я собрал все эмоции, накопившиеся за это утро, всю испытанную эльфом ко мне ненависть, всю боль, терзавшую до момента, пока эльфийка не исцелила меня, и швырнул девице в грудь.

Девчонка захлебнулась ругательством, глядя на меня широко распахнутыми, наливающимися влагой глазами, потом издала что-то вроде всхлипа и... свалилась мне на руки, потеряв сознание.

"К*ахтэ жейко ра" — подумалось мне с тоской. Переборщил.

Сил на объяснения со светлой уже не было, потому я довольно небрежно пристроил жертву своего раздражения у стеночки, и метнулся вниз по лестнице.