|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 2. Муха — это маленькая птичка
А капитан-смертник оказался-таки прав: шмотки у меня с сюрпризами. Вытаскивая саблю из ножен, на автомате чуть довернул, вдавив, неприметное окольцовье под гардой — если хватануть оружие без отключения ловушки, четыре подпружиненных выкидных лезвия гарантированно оставят тебе вместо руки сильно нашинкованную культяпку. Карманы и куртки, и штанов столь же богаты на неприятности: скрытые крючки, иголки, гибкие лезвия — богатая фантазия у бывшего владельца тела была.
Рюкзак так вообще — шедевр оборонительной паранойи: петли из практически невидимой сверхтонкой лески, способные, по новой памяти, с лёгкостью резать и плоть, и кости, те же лезвия, заточенные и смазанные какой-то отравляющей гадостью пуговицы и элементы молний, иглы, иголки и булавки с аналогичной начинкой — всевозможных ядов на них хватит, чтобы отправить на тот свет небольшую армию.
Впрочем, рефлексы и навыки прежнего хозяина остались со мной, а потому в теперь уже своих вещах копался без опаски.
Содержимое вещмешка, кстати, ввело в ступор: вещи вроде как мои большей частью — те, земные, но — как будто талантливо зареплицированны под старину. Швейцарский нож пластик рукояти сменил на шершавое, нескользкое дерево, подрос в толщину и обзавёлся дополнительной мелкозубой пилой и ещё одним клинком — длинным и узким шипообразным. Газовая реплика зиппо трансформировалась в толстую зажигалку на основе жидкостного топлива, по запаху, правда, так и не определил, что же именно это — керосин или его производные.
Двойная смена белья, четыре портянки из тонкой, но от того не менее эффективной в работе ткани, фляга — та самая, с секретом, пенал в ладонь размером и толщиной чуть меньше сантиметра — там, помимо ножниц, опасной бритвы и кусачек для ногтей в отдельной секции лежал набор отвёрток, ключей, бит и мелких болтиков. Как понимаю, ремкомплект для протеза.
На дне покоился увесистый свёрток странной бумаги. Только благодаря новой памяти опознал в нём неприкосновенный запас армейской еды. Дрянь галимая, конечно, но для одного человека протянуть на таком пайке неделю вполне реально. Потом, конечно, сомнительная радость организму в виде лютого запора обеспечена. Но мне главное — в данный момент восполнить запас своих сил и накормить эльфийку. А там что-нибудь, да придумаю.
Совершенно неожиданно нашёл на самом дне, под фальшивой подкладкой, две пачки тонких ментоловых сигарет в заводской упаковке. Или тот, кто меня сюда забросил, проморгал иномирный артефакт, или же осознанно позволил ему попасть сюда вместе со мной.
В любом случае, тонкие я принципиально не курю — слишком слабые, а без фильтра — лучше уж самосада затянуть. Ну а сейчас вообще есть мешочек с трубкой и кисетом, полным рубленными сухими листьями ароматного табакоподобного растения.
Там же, в недрах рюкзака, нашлось маленькое круглое зеркало, коим я не преминул воспользоваться.
М-да... А не так уж и сильно изменился. Лицо чуть пошире, скулы немного более чётко выделяются, под левым глазом россыпь мелких длинных шрамов, старых, почти рассосавшихся. Аккуратная бородка с россыпью свежей щетины вокруг. Глаза только значительно изменились — вместо невыразительных зеленовато-серых приобрели некую фиалковость, с трудноуловимым серебристым блеском где-то внутри. У людей таких не встречал. По крайней мере, на Земле.
Остальная мелочь интереса не вызвала, да и не особо по карманам шарил.
Вытащив НЗ, вскрыл упаковку. Галеты, плоские кругляши консервов, бумажные пакетики с сушёными, растёртыми в пыль фруктами: лимон, яблоко, некий акайан и прочие неведомые новому мне дары природы, — добавь воды, и получишь, в зависимости от её концентрации, сок или пюре. Так же в наличии оказались семь суточных порций уже готовых каш. Так же добавить воды в специальный клапан, защёлкнуть его, и оставить на углях или в золе.
Насобирав сушняка, выкопал в песке ямку, укрепив её стены собранными поблизости камнями, и организовал костёр. Жаль, нет ни котелка, ни кружки, но и эту проблему решили: эльфийка нашла плоскую гальку эпических размеров, главным достоинством которой было наличие внушительного углубления по центру. Прошоркав каменюку водой с песком, очистив, насколько это возможно, от фрагментов водорослей и прочих останков, залили в полость воду и присобачили на трёх камнях над огнём.
Вскоре вода прогрелась достаточно, чтобы можно было её использовать для каши и сока, чем я и занялся. Вместо кружек и тарелок идеально подошли сухие скорлупки пальмовых плодов, отдалённо похожих на кокосы.
От галет отказались: более безвкусной и твёрдой дряни мне ещё не доводилось пробовать. Сеяшантери вообще долго отплёвывалась, порывалась промыть рот с песком и клялась всеми знаниями, что более мерзкой пытки пищей не придумали даже жрецы бога наказаний.
В принципе, именно галеты, в основном, и обеспечивали проблемы с животом. Так что лучше отложить их на самый крайний случай.
А вот консервы оказались очень даже недурны. Крупные кусочки мяса под лёгким слоем желе, с обязательным крупным комком животного жира. Эльфийка от своей половины комка отказалась, удовольствовавшись исключительно мясом, и я бухнул в свою порцию каши все, что осталось в банке.
Весьма съедобно!
Покончив с завтраком и закидав костёр, мы двинулись вглубь острова. Эльфийка поначалу порывалась приспособить в качестве посоха какую-нибудь корягу, но достойных, увы, не нашлось — или рассыпались от малейшей нагрузки, или ломались от самого несерьёзного напряжения. Так что пришлось ей в качестве опоры использовать мою руку. А я что? Я очень даже не против.
В качестве точки ПМЖ выбрали трещину в скале: природный козырёк вполне мог спасти от дождя, а глубина образовавшейся пещерки позволяла без проблем соорудить две лежанки и организовать столешницу из более-менее плоских камней. В сотне метров от разлома бодренько шумел невысокий водопад. Чаша под ним, полная мелкого белого песка, превращала это место в удивительно красивый душ: вокруг зелень, густые высокие кусты, а сама вода неожиданно тёплая — вероятно, выше по течению имеется неглубокое озерцо или заводь.Если двигаться вдоль скального образования дальше, можно найти удобные для подъёма и спуска места. В противоположной от пещеры стороны скала росла, плавно перетекая в нависающий над берегом обрыв. Подняться негде, ничего полезного не наблюдается, зато изломанная линия каменного обреза великолепно играет роль стенок, создавая вереницу естественных перегородок.
Пока Сеяшантери обустраивалась в трещине, я, вооружившись плоским камнем и саблей, нарубил жердей и листьев, из волокон коры получив довльно неплохую лозу. Вклинить деревяшки между перегородками да набросать сверху листьев — совсем не проблема. Вколотив в вязкий песок пару жердей подлиннее и скрепив их распоркой из ещё одного бруска, получил дверной проём. Дверку сделал из тонких прутьев и листьев, в качестве петель использовал ту же самую лозу.
Ещё час провозившись с рытьём ямки, был вознаграждён обнаруженным провалом вглубь острова. Звучит, конечно, донельзя эпично — провал, а вот выглядит не очень. Трещина глубиной метра три, книзу сужается так, что тонкий кончик молодой пальмы не в состоянии протиснуться дальше. Вполне для моих целей сойдёт.
Ещё двадцать минут на возню с остатками жердей и листьев, и пол укреплён как следует.
Окинув хозяйским взглядом шедевр своих рук, отправился за эльфийкой.
— И что это такое? — Сеяшантери с нескрываемым подозрением смотрела на кривоватую дверку.
— Отхожее место, — не без гордости сказал я. — Внутри прочный настил, почва не осыпается, под настилом трещина в скале достаточно глубокая, чтобы долгое время не беспокоится о переполнении ямы.
— И зачем?
— Эльфы, — попытался сфейспалмить я, вовремя одумавшись и затормозив металлическую руку в паре сантиметров от носа. — Хочешь сказать, что лучше уж по нужде облагораживать окружающие кусты, рискуя вляпаться в предыдущие следы своих похождений?
В глазах красавицы наконец-то появилось понимание, и совершенно неожиданно девушка отвесила очень низкий поклон.
— Тебе следовало родиться хэльнаром, Никас. Нечасто среди людей встречаются подобные тебе. Другие бы предпочли гадить, не отходя далеко от жилья. Прошу прощения за проявленное сомнение, я была не права.
Жаль, не лучшей идеей было бы рассказать остроухой о том, как на Земле обычно проводились ролёвки и прочие полевые игры. Биотуалеты там исключительная редкость, а если сходка рассчитана на несколько десятков человек да не на один день — хочешь, не хочешь, а нужники строить приходится, иначе оглянуться не успеешь, как все окрестные кусты дерьмом обрастут. Если народ попадается рукастый, то довольно быстро из подручного материала собираются характерные скворечники, если нет — вооружившись лопатами, камнями, палками-копалками и прочим инвентарём, любители вжиться в чужую роль самостоятельно копают две траншеи на приличном удалении друг от друга, закамуфлированные естественными преградами в виде холмов, кустов, деревьев или высокой травы: мальчики налево, девочки направо.
Это героям книжек всяких хорошо — съеденная еда никуда не выходит, выпитое и переваренное наружу не просится, ногти стричь не надо, девушки всегда бодры, свежи и выглядят с иголочки. Проза жизни же, увы, диктует совсем другие условия.
И без разницы, человек ты, прекрасная эльфийка или орк преклонных годов, если есть рот, в который укладываешь пищу, то есть и технологические отверстия, через которые периодически нужно стравливать излишки отходов.
Опять же — место выбрано не рандомно — рядышком в изобилии растёт трава с широкими, мягкими листьями. За неимением гербовой, как говорится, и такое сойдёт. Плюс со скалы неподалёку стекает мекая струйка воды, руки помыть вполне хватит.
Ну а чо? То, что торчим посреди океана, вовсе не значит, что необходимо отказываться от комфорта.
Консервы, без сомнения, хорошая вещь, но надолго их всё равно не хватит. Так что гастрономический вопрос встал, можно сказать, в полный рост.
Что у нас имеется? Сабля, пара ножей, револьвер без патронов — подсумок остался в каюте. У эльфийки вообще ничего нет, кроме тела и Таланта. Всё оружие реквизировали пираты.
Что имеется на острове? Дичь, мелкое зверьё, рыба.
Что можно сделать имеющимися средствами? Лук, гарпун, вершу или её аналог. Когда-то читал, что форма морской ловушки для рыбы должна быть округлой, в отличие от привычной вытянутой речной, и вход надо делать сверху. Чем я, вооружившись ножом, и занялся.
Провозился до самого вечера, но результат был вполне себе неплох, особенно для того, кто вообще плетением из лозы никогда ранее не занимался. В диаметре верша получилась чуть больше полуметра, в высоту около тридцати пяти-сорока сантиметров. Сложнее всего было прикрепить рёбра жёсткости и прут, свёрнутый кольцом, для входа. Но — справился.
Подумав, накидал в вершу немного зелени, раскрошил камнем галету и добавил туда же несколько присохших к кокосу зёрнышек каши. Снова пораскинув мозгами, пожертвовал куском ткани, вырезанным из рубашки, и с помощью него прикрепил к ловушке гантелеподобный камень — чтобы отливом не утащило далеко.
Вершу поставил под обрывом, на глубине около двух метров — дальше заплывать не рискнул, а рыбы здесь и так полно.
Сеяшантери тоже не сидела сложа руки. Пока я шарахался по прибрежным зарослям и занимался лозоплетением, девушка где-то срезала гибкий прут с сучком у толстого основания, из всего этого безобразия ножом вырезала вполне себе серьёзную острогу, укрепив дерево стандартным прокаливанием на огне. И к моему возвращению порадовала чудесным ароматом жарящейся над углями рыбы.
После неимоверно вкусного ужина я спросил эльфийку:
— Сеяшантери, какие у тебя планы на ближайшее будущее?
Храмовница совсем по-человечески пожала плечами:
— Корабль должен был простоять здесь несколько дней, пока я провожу исследования, и, если найдётся именно то, что я ищу, оставить меня здесь, продолжив движение прежним курсом.
— А возвращаться как собиралась? Ты не выглядишь потерянной, значит, смею предположить, что какой-то план у тебя имеется.
— Да. Через две декады сюда придёт исследовательский галеон храма Разума. Так что оставшееся время можно целиком посвятить поиску.
— Найдётся ли на твоём судне одно лишнее место?
Сеяшантери грустно улыбнулась:
— Со мной должны были высадиться два помощника... Пираты их прирезали. Так что мест хватит с запасом.
— Сочувствую, — искренне сказал я, протягивая девушке флягу.
Эльфийка осторожно принюхалась к содержимому:
— Что это?
— Травяная настойка на разбавленном алхимическом спирте. Небольшое количество оказывает тонизирующее действие, а большое — не знаю, никогда больше глотка не пил.
— Ярвин Лахт, Мариза ан-Ифель, да не бросит тень на ваши головы весло Лодочника, — произнесла эльфа и смело приложилась к фляге.
Отчаянная леди. Три глотка, а даже не закашлялась.
— Благодарю, Никас, — эльфийка протянула фляжку обратно. — Добрая настойка. Но я бы ещё добавила листья лесной мяты и несколько капель вытяжки из яблочного сока, желательно — северных медовых яблок.
— Постараюсь в следующий раз так и сделать. А ты не сомлеешь с такого количества?
Я знал, что спрашивать. Не раз видел, как крепкие мужики, не в пример крупнее и выносливее меня, с двух глотков этой настойки мгновенно теряли координацию и забывали с какой стороны держаться за меч. Что уж говорить о более компактной девушке?
Но эльфийка признаков опьянения не выказывала, только ушки чуть порозовели, да в глазах появился живой блеск.
— Я же не хуманс, — обезоруживающе улыбнулась она. — Метаболизм хэльнар строится на несколько иных принципах, что даёт нам лучшую переносимость ядов, в число которых входит и алкогольная интоксикация.
— То есть, если кому-то взбредёт в голову напоить тебя до полного изумления, этому кому-то придётся изрядно постараться?
— А зачем меня спаивать?
— Пф-ф-ф, — фыркнул я. — Как будто не знаешь, с какой целью неудачники накачивают красивых девушек пойлом.
— А, ты об этом, — догадалась эльфийка. — Не беспокойся. Даже самому безмозглому каменному огру не придёт в голову насиловать женщин из хэльнар. Или, тем более, убивать их.
— Почему?
— Слишком высока цена неотвратимой расплаты за столько короткое и сомнительное удовольствие.
Хм. Эльфийский спецназ блюдёт честь прекрасной половины своей расы? Или это вариация того самого посмертного наказания, о котором упоминал капитан?
Хотя да. Горные егеря проходят специальное посвящение какой-то из Сил, вручая ей свои жизни и души. Говорят, если убьёшь егеря, он из посмертия достанет тебя, где бы ты ни был и за какими бы стенами не прятался. Что ж, пожалуй, стоит поблагодарить егерей в целом за созданную репутацию своему имени, и меня-бывшего в частности — за приобретение такого полезного рюкзака. Кажется, именно из-за его характерного вида я до сих пор жив.
— Вот и славно, — улыбнулся я Сеяшантери. — Это замечательно, что женщины Высоких эльфов могут чувствовать себя в безопасности.
— К сожалению, такая гарантия безопасности касается только нас, — печально ответила эльфийка. — Но и цену мы заплатили чудовищную.
По голосу чувствую — не стоит эту тему ковырять, неприятна она девушке.
— Ладно, опустим подробности, — я глотнул из фляги и завинтил крышку. — Могу я каким-нибудь образом помочь тебе в изысканиях? И что вообще ты тут ожидаешь найти, если не секрет?
Сеяшантери расслабленно полулегла, опёршись на локти. С такого ракурса все достоинства её совершенной фигуры выглядели ещё более аппетитными, и тонкая ткань ципао ничуть не скрывала всего великолепия эльфийки.
— Нет тут никаких секретов. Около сорока тысяч лет назад на этом месте находился небольшой материк, назывался он Юанунрур. Именно здесь зародились и жили все народы эльнар. О тех временах остались, в основном, только легенды, да редкие россыпи правдоподобных знаний в них. Точно известно, что именно сорок с лишним тысяч лет назад впервые были открыты удивительные свойства грамалита. Овладев мощью летающих камней, тогдашние эльнары сделали огромный шаг вперёд по пути Разума. Их корабли даже добирались до других планет, вращающихся и вокруг нашего светила и вокруг иных звёзд. Они строили под водой огромные прекрасные города-сады, обращали вспять реки, умели превращать безжизненные пустыни в плодоносные поля. А потом что-то произошло, и материк ушёл под воду меньше, чем за ночь. Немногим удалось спастись, огромные волны смыли в океан все прибрежные города, а подводные не пережили волнения земли. Так получилось, что практически все технологии и достижения науки очень скоро оказались забыты. Когда перед твоим народом стоит задача выживания, очень быстро всё остальное уходит на дальний план. Я не знаю, как моему народу удалось удержаться на тонкой грани и не скатиться в полнейшее одичание, как это случилось с остальными народами, до катастрофы плечом к плечу жившими и трудившимися вместе с эльнарами, — отхлебнув сок из кокосовой скорлупки, приспособленной в качестве кружки, Сеяшантери горько вздохнула. — Ну а задача, поставленная передо мной Храмом, заключается в поиске артефактов, оставшихся с тех времён. В это трудно поверить, но многие из них до сих пор находятся в рабочем состоянии, хотя о предназначении большинства таких устройств нам остаётся только гадать.
О как... Выходит, местные эльфы не только питаются мясом, не пьянеют и выглядят просто сногсшибательно, но ещё и в космос ходить когда-то умели. Да и остальные расы от них не отставали, похоже. Чёрт, а мне тут определённо нравится!
— Континент не очень глубоко затонул, все более-менее серьёзные возвышенности стали островами, — продолжила эльфийка. — Так что есть все шансы найти что-нибудь стоящее.
— А ты не опасаешься, что этим островом заинтересуются искатели сокровищ, любители диковинок или, что ещё хуже, представители разведок каких-нибудь стран?
— Кому есть дело до такой древности? Тем более, в большинстве случаев, совершенно бесполезной?
— Я же хуманс, я нашу психологию хорошо знаю: если где-то плохо лежит что-то худо-бедно ценное, пусть даже имеющее ценность исключительно для горстки плешивых от старости учёных, то пусть лучше будет лежать в надёжно охраняемом месте под суровым недремлющим оком не менее надёжной охраны.
Эльфийка рассмеялась:
— Как точно ты подметил характер многих рас, Никас! Но тут можно не беспокоиться — артефакт имеет ценность только тогда, когда абсолютно точно известно его назначение и функции, а так же алгоритм работы с ним. А терпения, чтобы разобраться со столь сложными системами, хватает только у отдельных энтузиастов своего дела да у храмовников. Но первые, как правило, слишком ограничены в средствах, чтобы позволить себе подобные экспедиции.
— Что ж, — резюмировал я, заметив, что эльфийка борется с подступающим сном, — постараюсь помочь в поисках. А теперь предлагаю отправиться спать, день и без того выдался слишком богатым на события и переживания.
— Поддерживаю, — кивнула Сеяшантери и, встав одним лёгким, невероятно плавным движением, первой направилась в разлом, ставший нам временным убежищем.
Ни сил, ни желания воспользоваться естественной душевой ни у одного из нас не нашлось.
С утра пораньше полез проверять свою ловушку и, мягко говоря, удивился. Рассчитывал на какую-нибудь несерьёзную мелочь, но четыре здоровенных серебристых тушки, забившиеся в вершу и занявшие практически всё свободное место в ней, разом укатили настроение в зону бодрой приподнятости.
Вытащив агрегат на сушу, отволок его подальше вглубь берега, и только убедившись, что вряд ли рыба осилит три десятка метров с гаком по песку, опрокинул вершу дыркой книзу и принялся вытряхивать добычу.
Насчёт количества я всё же поторопился — рыб оказалось пять штук, одна выделялась особо тупой мордой и крупными плошками ко всему безразличных желтовато-красных глаз.
Увы, с опознанием живности мне не повезло: ни у меня самого, ни у трёх моих соседей по воспоминаниям не было ровным счётом никаких познаний о дарах моря. На Земле рыбалка в целом не интересовала, да и до моря, в частности, весьма дорогое удовольствие добраться, а местные, в силу сложившихся обстоятельств, занимались совершенно иной деятельностью.
Поэтому всю надежду возлагал на эльфийку и её опыт: авось, не забракует улов, а организм нормально воспримет новую для себя пищу.
Но — Сеяшантери знатно обломала меня:
— Я в рыбе не разбираюсь, — развела она руками. — И ловить её не умею совершенно.
— Ага, не умеешь. А вчерашняя добыча?
— В базовой программе воспитания служителей Храма обязательны уроки владения оружием, копьём в том числе. А острога или гарпун не имеют принципиальных отличий от него. Так что всё просто: бери длинный прут, точи его, и бросай изо всех сил в воду, в надежде, что расчёты правильные и цель будет поражена.
Я почесал в затылке:
— Жаль... Надеялся, что сможешь хотя бы сказать, не отравимся ли от такого мяса.
— Так бы сразу и спросил, — мило улыбнулась эльфийка. — Я, конечно, не эксперт по ядам, но кое-что как раз для подобных случаев имеется.
Сеяшантери расстегнула воротник и, вынув из-под платья бледно-зелёный камушек на простой верёвочке, уложила его рядом с рыбами.
— Если цвет не изменится, то всё в порядке. Станет ярче, значит, придётся долго обрабатывать огнём, совсем побелеет — со всей возможной расторопностью выкидывай рыбу как можно дальше и любыми способами старайся тщательно очистить руки от возможных остатков яда.
М-да...
— Всё настолько серьёзно?
Эльфа только покачала головой.
— Никас, мы в тропиках. Другими словами — на этих широтах господствует концентрированная опасность и животного, и растительного мира. И нам несказанно повезло, что пираты выбросили нас практически там же, где и захватили корабль. Окажись мы на пару сотен лиг восточнее или южнее, и нас бы уже гарантированно не было в живых, — Сеяшантери вздохнула. — По крайней мере, меня — точно.
И эльфийка поведала короткую, но пробирающую до самой задницы историю.
С её слов, картинка вырисовывалась следующая. Первые, ещё не разделившиеся на подвиды эльнары не только ударными темпами осваивали космос. Они очень бережно относились к полезным ископаемым ресурсам, кои может предоставить планета, а потому вовсю старались приспособить под себя дары Природы-матушки. И случился у них незадолго до неведомой глобальной катастрофы форменный абзац. То ли в глубинах космоса, то ли в глубинах пространств (тут и сама Сеяшантери путалась изрядно, слишком много вероятных значений умещало в себя хитрое протоэльфийское словцо) встретилось остроухим исследователям племя дальних гуманоидных родственничков. С чьей стороны случился факап, история умалчивает, но факт остаётся фактом: новоявленные друзья в качестве жеста доброй воли десантировали на планету несколько самоподдерживающихся кораблей-заводов, и те принялись с поразительной скоростью потрошить недра Хинан-Дере.
Технологиями родственнички обладали не в пример более продвинутыми и высокоразвитыми, воевать любили и очень даже умели, а потому у весьма пацифистично настроенных протоэльфов и без того призрачные шансы на разруливание факапа миром резко растаяли и на горизонте замаячил Лютый Зверь Писец, непрозрачно намекающий не только на тотальный геноцид эльфийского племени и всех сочувствующих, но и на полный гаплык планетарным недрам. Накой они сдались цивилизации, способной, судя по всему, возводить мегаструктуры навроде сильно упрощённых сфер Дайсона, вопрос, конечно, интересный, но задать его теперь некому.
И далёкие предки Сеяшантери вспомнили о незаслуженно забытом на фоне НТР Таланте. Синтез биотехнологий и магии позволил в кратчайшие сроки наклепать из изначально мирной флоры и фауны натуральные орудия смерти, кои весьма быстро показали вторженцам Кузькину мать и места зимовки раков, буквально запинали их обратно в родные не то космические, не то инопространственные болота. И, в качестве полезного бонуса к своим убернагибучим характеристикам, Создания по пути ещё настропалились быть незаменимыми многофункциональными симбионтами кораблям своих создателей.
Протонарод шутку Созданий, конечно, понял и оценил, но пришёл к логичному выводу, что боевые морфы — это, в первую очередь, именно боевые, а потом уже симбионты и полезный апгрейд транспорта. Времена были тяжёлые, в противостоянии с агрессором в ход шли абсолютно все достижения науки, изымались транспорты у населения, даже совершенно неремонтопригодные, и после выведения Созданий оными весьма оперативно вооружённые. А после войны пришли к выводу: друг к другу в гости через дорогу на термоядерных баллистических ракетах (примерно так Сеяшантери описала дошедшее из легенд боевооружение даже одноместного транспорта-симбионта) летать — форменный моветон, а потому свернули весь зоопарк на консервацию, оставив под надёжным наблюдением разумных с Талантом.
А потом случилась та самая катастрофа, отбросившая мультирасовую цивилизацию к родоплеменным отношениям и похерившая целый континент. Материк поломало и уничтожило, чего нельзя сказать о законсервированных на бессрочное хранение Созданиях. И упаковывали их надёжно, и системы защиты многократно дублировали, да только не все сработали как надо, и часть рукотворных аборигенов оказалась на свободе.
Что там в их ганглиях, мозгах, нейросетях и прочих проводниках самосознания перемкнуло, доподлинно не известно, да и не задавался как-то никто подобными вопросами, но Создания прочно оккупировали узкую полосу планеты по экватору. Расширять ареал обитания не спешили, но и отступать с насиженных мест не собирались.
Иногда окрестным племенам взбредало в голову разжиться полуразумной древесиной или совершенно исключительными по характеристикам ингредиентами, добываемыми из обитателей Хао'тассш, Джунглей верной смерти, и, собрав многотысячные армии, они вламывались в хищную экваториальную зелень, где в полном составе благополучно перемалывались на пищу и компост неукротимым приветом из прошлого.
Некоторые разумные даже могли мирно сосуществовать с Хао'тассш, спокойно выживая там, где бесследно растворялись могучие армии. Увы, по неизвестной причине, хэльнары в список аффилированных лиц не входили. Любого Высокого эльфа, попытавшегося проникнуть на территорию Джунглей, ждала гарантированная мучительная смерть.
Заглянув в глаза замолчавшей Сеяшантери, не увидел ничего, кроме чёрных вод искреннего страха, и потому молча протянул ей фляжку. Пожалуй, сейчас только настойка и способна разогнать негативные эмоции, выдернуть эльфийку из цепких лапок проросшего в крови первобытного ужаса.
А пока тянул руку, небо стремительно потемнело, под его голубым брюхом очень быстро поползли тяжёлые, невозможно-чёрные тучи, подсвечиваемые частыми разрядами молний.
Тропики...
Заслышав первые удары грома, девушка вздрогнула, зашарила руками по поясу платья, и, вполне ожидаемо ничего не найдя, с каким-то невероятно беспомощным выражением посмотрела на меня. Ну как тут можно устоять? На всякий пожарный придерживая эльфийку за тонкую талию, сопроводил её до расщелины. Сайгаком метнулся за рыбой и артефактом, и успел вломиться под козырёк за миг до того, как за спиной выросла непроницаемая стена льющейся с неба воды.
Сеяшантери забилась в самый дальний угол, крепко зажмурилась и плотно заткнула ушки ладонями. Каждая вспышка света, каждый разряд, каждая волна тяжёлого грома сопровождались вздрагиваниями всего хрупкого девичьего тела. Из-под зажмуренных век эльфийки катились слёзы, а раскрытый в немом крике рот заставлял ощутимо шевелиться волосы на загривке. Слишком уж картина похожа на те, что показывают в фильмах — про солдат, корчащихся на дне окопа под обстрелом артиллерии.
Теперь понятно. Если гром снаружи, сопровождающий каждый высверк молнии, даже для меня слился в оглушающую канонаду, то что говорить о сверхчувствительном слухе дивной? Сцапав куртку, набросил её на плечи эльфе, поднятым воротником дополнительно оградив её уши от избыточного шума. Некогда белый, а ныне сероватый, свалявшийся и задубевший от морской соли мех, в теории, создавал своеобразный демпфер между барабанной перепонкой и окружающей средой, что, опять же, теоретически, должно было хоть немного, но снизить уровень шума, трамбующего ушные раковины девушки.
Как гроза пришла, так и ушла — стремительной волной, оставив после себя чистый воздух, умытую природу и колоссальные ручьи, смывшие в воду большую часть мелкого мусора.
Сеяшантери, продолжая мелко вздрагивать, медленно открыла глаза.
— Пресвятые печенюшки! — как говорил покойный Санька. Зрачки девушки сужены так, что и кончик иголки в сравнении с ними — Эйфелева башня рядом с вышкой сотовой связи — крохотные, едва-едва подрагивающие точки, полностью теряющиеся на фоне радужки. У эльфийки явные проблемы со зрением: глаза двигаются независимо друг от друга, как у хамелеона, из-под пальцев, до сих пор прижимающих ушки, сочится кровь, красная дорожка из носа давно уже скрылась под воротником, изрядно испачкав платье.
Медленно отпустив правую руку, Сеяшантери вытерла тыльной ладонью нос, и долго пыталась сфокусировать взгляд на размазанном красном пятне. А когда смогла всё же сосредоточиться, резко побледнела, закатила глаза и, разом обмякнув, потеряла сознание.
И вот что мне с ней делать? Водой полить? А вдруг с сердцем проблемы, и от перепада температур просто закончится? Это ж мало того, что в одиночестве сидеть придётся, так ещё и потом с экипажем галеона объясняться придётся. По щекам хлопать — не рискну. Рука тяжёлая, вторая вообще металлическая, ещё сверну челюсть или зубки выбью.
Лицо бледное, что называется — бескровное.
Вспоминая то немногое, что отложилось в память во время сна на лекциях по БЖД(ч), уложил девушку на лежанку, под ноги подоткнул свёрнутую куртку. Чуть подумал и аккуратно развернул эльфийку полубоком — чтобы голова лежала с наклоном. Мало ли, припадок там, или тошнить будет, — хотя бы не захлебнётся рвотными массами или слюной, да и языком дыхательные пути не заблокирует.
Убедившись, что Сеяшантери лежит монументально и скатываться никуда не собирается, сбегал до ручья, набрал воды в несколько скорлупок и оставил их рядом с ложем. Очнётся — сама найдёт им применение.
На этом посчитав свою работу выполненной на оценку "удовлетворительно", взялся за рыбу. Минут по пять продержал камушек на каждой из них, но артефакт признаков яда или отравы не показал. Утащив потроха и прочие субпродукты подальше от жилища, попутно срезал несколько прутков под мясо.
Дело за малым — обвалять куски рыбы в соли и перце и поставить на огонь. Всё же хорошо, что догадался костровую ямку оборудовать чуть в стороне от входа, под самым кончиком навеса, иначе пришлось бы снова бегать по побережью и собирать камни.
Эльфийка в себя так и не пришла, её не пробудил даже умопомрачительно аппетитный аромат готового мяса. Пощупал пульс — сердцебиение замедленное по сравнению с человеком, но ровное и без сбоев. Лицо расслабленное, дыхание спокойное. Похоже, просто крепко спит.
Быстренько пообедав, вооружился ножом и отправился на разведку. Возникла у меня идейка одна, если получится реализовать — будет весьма и весьма неплохо. Но сначала — проверить сохранность кабинки уединения. Нужник выжил, и не то, что не развалился, а даже листьев не потерял. Видимо, ручьи, лившие поверху, в эту сторону не заворачивают.
Ещё раз похвалив себя за удачно выбранное место, отправился в другую сторону, к подъёму наверх. По пути снова заглянул на стоянку — Сеяшантери, обняв куртку, свернулась вокруг неё и сладко посапывала. Милой картинке даже не мешали бурые кровоподтёки на совершенном лице эльфийки.
Подъём не размыт — да и сложно размыть разнокалиберные каменные ступеньки, наслоениями выпирающие из скальной основы. Взобравшись наверх, осмотрелся. Впереди начинается лес, деревья незнакомые, толстоствольные, с густой раскидистой кроной на последней трети своей высоты. Местами встречаются пальмы, кустарники. Трава — густая, плотная, ярко-зелёная. На дальнем плане слева направо топорщатся гористые возвышенности, справа — там, где ловил рыбу, кверху задирается мощный хребет.
Прогулявшись в ту сторону, наткнулся на источник водопада. Как и предполагалось — заводь шириной метров в пятьдесят, неглубокая — едва выше колена воды, дно — чистое, каменное, идеально ровное. Что удивительно — никаких водорослей и прочей слизи. Камень тёмный, довольно гладкий. Берега густо заросли травой и мелкими плодовыми кустарниками.
В принципе, можно предложить эльфе тут поплескаться — вода тёплая, чем не королевская ванна?
Оставив позади заводь, двинулся вверх по руслу крупного ручья. Под кронами светло, просторно, мелкая живность иногда проскакивает. Частью — весьма знакомых видов. Те же зайцы, к примеру. Из явных отличий — совсем уж лопатообразные уши и массивные задние лапы — обе в сумме с лихвой по объёму перекрывают тушку. Заметив меня, косой шевельнул носом, чихнул — и с места прыгнул метров на десять в сторону.
Хренассе, хомячок-мутант!
Отбросив в сторону всякие поползновения на корону Паустовского, принялся искать нужное мне дерево. Увы, хвойных не нашлось. Зато заметил интересную вещь: незнакомые деревья частенько сбрасывали целые пласты коры, обнажая бледную, но заметно более прочную свежую поросль.
С подобрав один такой кусок, с интересом осмотрел находку. Толстая кора, сантиметров десять, не меньше, материал пружинящий, упругий, местами ноздреватый. Упругость — как у силиконовых вакуумных вкладышей, если не больше — пробковое дерево униженно курит в сторонке на фоне таких свойств.
Кажется, то, что доктор прописал.
Прихватив с собой ещё парочку небольших пластов, вернулся к спуску и, усевшись на кромке верхней ступеньки, принялся за дело.
Эльфийка проснулась только к вечеру. Глаза бодренько блестят, а вот всё остальное... Впервые вижу настолько разбитое, физически ощутимое состояние крайней усталости. Поначалу вообще думал, что придётся самому её кормить, но нет, справилась. Поклевала, правда, совсем немножко, зато воды выхлестала столько, что пришлось пару раз за добавкой бегать.
Перекусив, девушка прислонилась спиной к скале и расслабленно затихла, разглядывая огонь костра.
— Расскажешь, что с тобой произошло?
Сеяшантери криво улыбнулась:
— Ничего страшного, обычный слуховой шок, — говорила она тихо, почти шептала. — Слишком громкие звуки перегружают сознание, вплоть до его потери. В самых тяжёлых случаях можно и в кому впасть. Спасают беруши, но мои, видимо, соскочили с ремешка, когда сняла его, чтобы зацепиться за тебя.
Вытащив из кармана свои поделки, протянул их эльфе:
— Я примерно то же самое подумал, попробовал сделать. Примерить сейчас можешь?
Сеяшантери с любопытством осмотрела вкладыши: вырезая их из коры, я ориентировался на вакуумные наушники. Такая же жёлудевидная форма, а благодаря упругости материала — вещь вполне способная без каких-либо неудобств прикрыть собой ушную раковину в широком диапазоне габаритов. Чтобы не потерялись и не застряли в ушах, сделал во вкладышах глубокие ямки, вложив в них камушки, соединённые нитью, и закрепил место разреза капельками быстросохнущей смолы. Получилось что-то навроде верхней половинки стетоскопа, только с абсолютно противоположным предназначением.
Девушка осторожно подёргала нить, и, убедившись, что из вкладышей она не вываливается, вставила девайс.
Эльфийка щёлкнула пальцами, держа руку перед лицом, покачала головой, несколько раз щёлкнула уже рядом с ушками — звук получился хлёсткий, громкий, неприятно отдающийся где-то в затылке.
Вопросительно посмотрела на меня, ткнула пальчиком в камни.
Понял, не дурак, дурак бы не понял.
Подхватив два самых здоровых камня, с силой ударил их друг об друга. Не дождавшись реакции эльфы, сыграл уже какую-то морзянку, отложившуюся в памяти из детства. Потом положил один камень на место и, ухватив второй, с силой жахнул им по первому. Сыпанули искры, руки враз онемели до самых подмышек, а в голове знатно загудело, словно влез под колокол, а кто-то добрый и заботливый шарахнул по нему массивной кувалдой.
Сеяшантери же даже не шевельнулась. С любопытной мордашкой только наблюдала за моими муками.
Наконец, девушка вынула вкладыши. В свете низко висящего над горизонтом солнца глаза её подозрительно блестели.
— Никас... Ты не представляешь, насколько я тебе благодарна за такой подарок, — голос её дрожал, казалось, вот-вот расплачется. — Это... это настоящее сокровище, Ник! Те беруши, что были у меня, даже удары пальцами не всегда гасили как следует, не говоря уж о более громких звуках. Эти же надеваю, и словно окунаюсь в воды, полные начальной Тишины, и слышу только своё тело.
Эльфа неуловимо быстрым движением отлипла от стенки, мигом перетекла в коленопреклонённую позу, и низко-низко поклонилась:
— Это великий дар. Я, — голос её дрогнул, запнулся на миг, — я обязана тебе до конца моей жизни.
— Хей, — подскочив к ней, приподнял за плечи. — Ты чего тут мне кланяешься? Тем более из-за обычных ушных затычек. Если хочешь, я таких наделаю ещё хоть сотню — мне не сложно.
— Ты не понимаешь, — ответила Сеяшантери. — Хумансы просто не знают, каково это — иметь настолько чувствительный слух, что иногда можно расслышать, как бьётся сердце мыши-полёвки в сорока сэнах от тебя в ветреную погоду в лесу. Что уж говорить про грозы и иные громкие звуки?
Сев рядом с эльфийкой, аккуратно, без всяких лишних телодвижений, кои можно истолковать неверно, приобнял её, успокаивающе погладил по плечу:
— Ну, не понимаю, с нами, хумансами, такое бывает сплошь и рядом. Да и вообще, сам чувствую себя обязанным. Это ведь ты из меня шрапнель выковыривала?
— Я...
— Вот. Ты позаботилась обо мне, теперь пришла моя очередь заботиться о тебе.
— Странный ты, — улыбнулась Сеяшантери. — Эльфов многие ненавидят. За долголетие, за совершенство тела, за красоту эльнарских женщин и их неприступность. За многое ещё...
Я пожал плечами:
— У меня нет причин вас ненавидеть. Вот любоваться красивым телом, приятным голосом, плавностью движений — это да. Я, понимаешь ли, местами очень даже эстетствующая сволочь.
— Прямо-таки сволочь? — хитро улыбнулась эльфа.
— Ну, не образцово-показательная, конечно, но не без грешка.
Сеяшантери, плавно качнувшись, прижалась к моему плечу:
— У каждого есть грехи. Но далеко не всякий может взять на себя смелость признаться в этом. Проще ведь прикрыться велением богов, жаждой мести, помутнением разума или иной причиной, — тонкие пальцы эльфийки пробежались по бинтам. — Никас, почему не снимаешь?
— Не знаю, — ответил я. — Как-то совсем про них забыл. Да и рисковать не хочется — вдруг коросты оторву или сепсис заработаю.
Дивная покачала головой:
— Боль ведь не чувствуешь? Значит, всё зажило. Давай помогу снять, — и, не успел я сказать, что и сам справлюсь, как Сеяшантери в несколько неуловимо быстрых движений освободила меня от ставших уже родными бинтов.
Пока я сматывал заскорузлую от крови и соли ленту, эльфийка успела едва ли не обнюхать спину. Твёрдый ноготок пробежался по свежим шрамам, вызвав приятное щекочущее чувство. Странно... Вроде бы вокруг рубцовой ткани чувствительность если и не пропадает совсем, то очень сильно снижается — а я готов поклясться, что чувствую дыхание эльфы и её пальцы шрамами так же хорошо, как и неповреждённой кожей.
— Как я и говорила — всё зажило, — вернулась Сеяшантери на прежнее место. — Шрамы, увы, полностью не рассосались, но это дело времени. Великое слияние, если верить легендам, никогда не проходит без каких-либо положительных эффектов для тела.
— Расскажешь?
Эльфа, смешно подрагивая крыльями аккуратного носа, обнюхивала свои предплечья. Сунулась подмышку, фыркнула, с кислой миной выдохнула.
— А?
— Расскажешь о слиянии?
— Расскажу, — легко согласилась Сеяшантери. — Но сначала надо помыться. От меня смердит, как от выгребной ямы.
Принюхавшись к эльфе, вообще ничего не ощутил и только хмыкнул:
— Если ты это называешь смердением, то от меня, наверно, вообще несёт нечищеной скотобойней.
— Вот ещё, — улыбка открытая, лукавая. — Обычный мужской запах: оружейное масло, соль, кровь и немного пота. Я бы даже сказала — приятный запах.
— Ну уж нет, подруга, — категорически возразил я. — У меня самого еле сдерживаемое желание искупаться. Кстати, над водопадом есть очень уютная мелкая заводь, чистая и очень тёплая.
Сеяшантери грустно покачала головой:
— Не в том я состоянии, чтобы скакать по камням.
— Так не проблема же. Помогу и подняться, и спуститься.
Эльфийка на моё предложение только фыркнула, поднялась и, плавно покачивая бёдрами, отправилась в сторону водопада.
Я же продолжил сидеть у костра, разбираясь в своих ощущениях.
Раны, слияние, вопросы пропитания — это, конечно, важно, но не в данный момент. Сейчас мне было интересно понять, что же я чувствую в отношении остроухой красавицы. Нравится? Безусловно. Эстетика великолепного женского тела — вещь бесценная. Вызывает ли сексуальное желание? Однозначно нет. Как минимум, не в том смысле, в каком принято его понимать. Скорее, что-то странное, круто замешанное на эстетическом удовольствии и чётком понимании, что мне в этих полях ничего не светит. То, что я воспринимаю как лёгкий флирт, вполне может оказаться игрой Сеяшантери, а может, и просто её обычным поведением. Но... Хочется ли на неё залезть с вполне понятными всем целями? Нет. Это чувство сродни великолепно исполненному фокусу: пока не лезешь грубыми ручищами разбираться, волшебство момента живёт, но чуть тронешь — и распадётся, разлетится карточным домиком. И вообще — пусть на острове мы одни, и ближайшие три недели никто не помешает — лучше даже самые зачатки подобных мыслей запихнуть куда подальше. Чуйка шепчет, что так будет правильно, интуиция заверяет, что такое решение будет иметь доброе будущее. И той, и той я доверяю. Так что — будь, как будет.
— М-м-мать! — хлопнул я себя по лбу. Правой. Металлической. И закономерно ощутил гудение промеж ушей.
Распотрошив рюкзак, подхватил вещи и скорым шагом двинулся к водопаду.
Я специально хрустел ветками, шумел как слон, танцующий чечётку в посуденной лавке, даже пару раз громко прочистил горло — всё исключительно для того, чтобы оповестить девушку о своём приближении и избежать неловких, двусмысленных ситуаций.
Громко хрустнув напоследок кокосовой скорлупкой, выждал секунду и вышел к скале.
Первое, что бросилось в глаза — мокрое ципао, повешенное на ветках массивного куста с подветренной стороны. Был бы сторонником восточных философских течений, сказал бы — висит по фэн-шую. Чуть сдвинь в сторону, или приподними по выше — и всё, потеряется гармония. А так — самое оно, ни убавить, ни добавить.
Второе, что увидел — молочно-белая спинка эльфийки, заканчивающаяся подтянутыми, округлыми ягодицами, наполовину прикрытыми прозрачной водой. Сеяшантери стояла чуть в стороне от водопада и расплетала отяжелевшую от воды косу. Справившись с задачей, она в пару шагов добралась до падающей со скалы воды и замерла под несущимися сверху струями.
В следующий момент на её спине, руках и ногах проступил странный узор. Пять кругов: два на лопатках, один между ними, один на крестце и один на шее, — они соединялись странно изломанными чередованиями линий: толстыми, прерывистыми, плавно изогнутыми, тонкими, зигзагообразными — они создавали странную, непонятную картину. От них такие же линии уходили вниз, на ноги, и в стороны — уходя на грудь и руки. И — узор светился. Призрачно-голубым светом, скорее, даже лёгким оттенком, едва заметным в лучах пока ещё не закатившегося за горизонт солнца.
Мгновение, и узор пропал, оставив после себя чистую, великолепно гладкую кожу.
Мотнув головой, сгоняя наваждение, с трудом оторвал взгляд от совершенства обнажённого тела и медленно развернулся спиной к водопаду.
— Сеяшантери, отвлекись на минутку? — горло сухое, голос надтреснутый — как после длительного забега.
— Да, Никас?
Присев, я развернул широкий пальмовый лист и сдвинул его чуть в сторонку.
— Совсем забыл, что у меня есть мыло. Дрянное, конечно, но лучше, чем ничего. Тут ещё рубашка и нижнее бельё — посмотри, может, что-нибудь подойдёт тебе.
Из-за шума водопада особо много не услышишь, но её голос я сумел различить на фоне звенящей на камешках и переливах воды:
— Никас, ты — чудо, — эльфийка произнесла это очень тихим голосом, но я услышал. Встав, кивнул сам себе и, довольно улыбаясь и не оглядываясь назад, пошёл в лагерь.
Какой странный сон...
Осознанное сновидение? Дык, вот они — мои руки, не плывут, не дрожат. Одна обычная, вторая металлическая. Мысли не разлетаются, чувствую себя собой, даже шевеление пальцами ноги, обёрнутой в портянку, ощущаю.
Люцидный? Тоже мимо.
Значит, не сон.
Или всё же он, но в каком-то новом качестве.
Вокруг стелется Туман. Именно так, с большой буквы — густой, непрозрачный, он с лёгкостью протекает сквозь тело, не замечая препятствий. Но при этом есть некое ощущение на самой грани сознания, что в нём не потеряюсь, если специально этого не захочу.
Пожав плечами, пошёл вперёд. Под ногами похрустывают камешки, вокруг огромными волнами катит Туман, иногда рассеиваясь в достаточной мере, чтобы рассмотреть окружающую пустошь. Ни былинки, ни травинки, всё сплошь земля и камешки. Достал револьвер, выдвинул барабан: шесть гильз поблескивают нетронутыми капсюлями. Прикольно...
Но насколько прикольно, додумать не успел — разом Туман рассеялся, и я обнаружил себя на небольшом, идеально круглом пятачке чистого пространства. В центре беззвучно горел костёр, рядышком — воткнут под углом щит, и больше ничего.
Хмыкнув, подошёл к огню, осторожно вытянул руку — нет жара. Иллюзия? Отнюдь. Чуйка буквально орёт, что не стоит проверять. Что ж, будем с ней солидарны.
Сел рядом со щитом, разглядывая мелкие царапины.
Во дела! При детальном рассмотрении царапины вовсе не то, чем кажутся: множество надписей испещряет дерево защитного орудия:
— Оставь одежду, всяк сюда входящий;
— Вечная весна в одиночн...;
— Здесь был Вася В.;
— Торгуйся до последнего;
— Где моё перо, неуважаемый? Н.;
— ни верь, ни бойса, ни прасти;
и ещё десятки и сотни различных фраз, цитат, стишков, даже отдельных слов. Но самая эпичная шла через всё поле щита, умело на близком расстоянии маскируясь под случайные царапины предыдущих писателей, но прекрасно различимая, если отойти чуть подальше и присесть, и вещала она краткую, но ёмкую сентенцию: "Ара — кАзёл!!"
— И что там такого любопытного?
Я бы просто подпрыгнул от неожиданности. А вот прошлый хозяин тела вбил в него совсем другие рефлексы. Заслышав смутно знакомый голос, с места в длинном прыжке рыбкой ушёл за костёр, перекатился и встал в стойку стрельбы с колена, держа на мушке... гейм-мастера.
— Ну ахринеть теперь, — выдохнул я. — Приплыли.
— Я не глюк, — хмыкнул Арагорн Московский. — И вообще, убрал бы ты эту пошлую железку в сторону. Мне-то пофиг, а вот защита вполне может сработать.
Пожав плечами, вернул револьвер в кобуру.
— У меня имеется стойкое ощущение, что не без твоего вмешательства я сначала оказался там, а теперь вот и здесь.
— Какой прозорливый молодой человек! Ты прав.
Почесав в затылке, сел рядом с огнём, спиной к пламени, лицом к собеседнику.
— Ты ведь не просто гейм-мастер?
Арагорн кивнул и сел на воздух. Что примечательно — даже не упал, завис пятой точкой в нескольких десятках сантиметров от земли.
— Вижу, к истерикам на ровном месте ты не очень-то и склонен, — одобрительным голосом произнёс Арагорн. — Значит, не ошибся в тебе. В целом, у меня сейчас не так уж и много свободного времени, так что обойдёмся без заламываний рук в рыданиях, соплей и прочей романтики. Я — бог Игры. Веришь?
— Верю, — кивнул я. Отчего-то сомневаться совершенно не тянуло. Тем более — после того, как тебя начала сбрасывают с высоты в несколько сотен метров с летающего корабля, а потом тебе приходится общаться с остроухим совершенством эльфийской национальности. — Только в богов не очень-то верю.
— А боги разные бывают. Но если не нравится такое определение, можешь называть Воплощением Принципов.
— Понял. А наши, земные — они тоже Воплощения?
Арагорн, выпучив глаза, замер, покраснел — и взорвался смехом — искренним, натурально лошажьим ржанием.
— Ну ты юморист, Бронеслав! Рассмешил старика, — утерев слёзы, бог задрал ноги, обутые в тонкой выделки сапоги, и полуулёгся на воздух. — Где ты на Земле богов видел? Давно все вымерли, аккурат после войны асуров и ванов, а кто не окочурился — посбегали в другие миры. Правда, был ещё один демон-проходимец, прицепившийся к одному из ваших бродяг на Изнанке, но после неудачной попытки создания аватара-концентратора о нём уже пару тысяч лет ни слуху, ни духу. Скорее всего, тоже помер с голодухи.
— Это ты про...
— И про него тоже, — кивнул Арагорн. — И ещё про пару сотен его разноформатных личин. В вашей ветви миров практически нет мест, где могли бы долго жить божественные сущности.
— Почему?
Взгляд бога стал серьёзным:
— Вот ты представительно белково-органической жизни, так? Тебе для нормального функционирования нужен кислород. Что с тобой будет, если тебя запихнуть под воду или в вакуум? Вот. Узлов Силы почти нет, их искусственные аналоги разрушены или повреждены до состояния полной дисфункции, энергетическим сущностям закрепиться негде. Вера, она, конечно, штука хорошая, но без магической компоненты особо чудес не натворишь, себе дороже выходит, а потом оскотинишься, плавно сменив частоту веры со скудной позитивной на щедрую и сытную негативную. А где оскотинился — там всё, суши вёсла, деградация и энтропия в полный рост. Растеряешь силы, разум, интеллект, став энергетически зависимым нематериальным животным, а потом и себя сожрёшь с голоду, позабыв на уровне инстинктов, как надо правильно переваривать эманации постоянно рассеивающихся эгрегоров.
Фигассе у него мало времени... Минут пять объяснения уже толкает.
То ли тоже сообразив, что затягивает, то ли прочитав мои мысли, Арагорн резко замолк, потом, как-то незаметно подобравшись, посерьёзнел, разом став суровым воякой. Как тот самый самурай с мечом, только без меча.
— Итак, боец, отмазаться у тебя уже не получится.
— А могло?
— Могло, — сознался Воплощение Принципа. — Там, на Земле, по пути к станции. Могло, но не получилось. Так что слушай боевую задачу. Задачка простенькая, я бы даже сказал — сугубо для разогрева. На острове, где ты сейчас находишься, есть один артефакт, не созданный расой эльнар. Выглядит как некрупный камень размером в половину кулака, светится, как белый жемчуг, по форме — овал типоразмера яйцо куриное. Тебе нужно упаковать След Создателя в хранилище и доставить его верховному жрецу Начального храма Вагха Диноссийца. Храм находится в империи Айсхэ, в провинции Пантос. Жреца зовут Кугель. Скажешь, что с подарком от Начального храма Агора Игрока, пропустят без досмотра и лишней бюрократии.
Имена-то у них... Не заржать бы от невольных ассоциаций.
— Вопросы есть?
— Есть, — кивнул я. — Даже целых два. Первый: где взять хранилище и что это за артефакт такой?
Арагорн кинул в меня вынутой из воздуха шкатулкой:
— Вот хранилище. Изолировано от сканирующих излучений, заклинаний и способностей. Открыть можете только ты и Кугель. Последний — находясь исключительно под Высшим благословлением Вагха Диноссийца. Остальным пытаться заглянуть внутрь не рекомендую — защита надёжная и шуток не понимающая. Вторая часть вопроса. След Создателя — это и есть След Создателя. Артефакт, созданный Демиургом, привносящий в мир Порядок и гармонию. Как и любой артефакт, в руках безграмотного дикаря может быть как бесполезной безделушкой, так и оружием невероятной силы. В домене Хинан-Дере его законное место в этой эре — в храме Вагха Диноссийца. Ещё вопросы?
Вот блин... Артефакты, боги, Демиург какой-то... Совсем из головы повылетало, что спросить-то хотел. Ладно, попробуем наугад.
— А награда будет?
— А тебе благосклонности потенциальной эльфийской любовницы разве мало?
Я ненадолго задумался. Любовница из Сеяшантери? Нет, категорически нет. Друг — да, боевая подруга — почему бы и нет? Но это, надеюсь, целиком и полностью зависит от моих личных качеств.
— Сам буду добиваться, если вдруг такое решение приму.
— Смело. И, пожалуй, правильно, — одобрительно кивнул Арагорн. — А чего бы ты хотел?
Я почесал в затылке, попутно разглядывая шкатулку. И расплылся в довольной улыбке:
— Безразмерный рюкзак найдётся? Или бездонный карман?
Однако бог Игры меня резво осадил:
— Чёрную дыру могу предложить. Только тебя самого в этот карман затянет сразу. Пойдёт такая награда?
— Нет, — пошёл я на попятный. — Но что-нибудь для выживания полезное дать можешь?
— Лопату, — отрезал Арагорн.
— А помощнее?
— Кирка в комплекте. И котелок нержавеющий.
— Фиговые у тебя шутки, товарищ Воплощение Принципа. Я ж серьёзно. Времени не так уж и много, а остров большой. А у меня даже патронов нет для револьвера, на случай, если пираты передумают и решат убедиться, что мы не подпадаем под определение живых.
Арагорн прикрыл глаза, на миг став совершенно отрешённым, словно Будда, потом заверил:
— Не прилетят. Сложно со дна океана взлетать, особенно с некомплектом конечностей и половиной транспорта. Ладно, времени мало, мне действительно пора уходить. Так что, — Арагорн махнул рукой, как всамделишный джедай, — вот тебе мой подарок.
Я оглянулся, похлопал по карманам, даже несколько раз сжал и разжал кулаки перед глазами.
— Где?
— В тебе, балбес. Будет тебе теперь везти в играх. Только смотри, палку особо не перегибай — живо прирежут от греха подальше.
— Играх?.. А может, лучше просто скатерть-самобранку какую-нибудь? — Впрочем, спрашивал я зря: Арагорн испарился, как будто его и не было тут никогда.
А зачем мне везение в играх, если я их на дух не переношу? Хотя да, логично всё — бог Игры же.
Разом накатила сонливость, площадка вокруг костра поплыла, и я стал проваливаться куда-то вовне. А глаза до последнего держались за надпись на щите: "Ара — кАзёл!!"
А ведь и в правду — козёл. С большой буквой "А" в первом слоге.
И меня приняла в объятия ласковая пелена обычного сна.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
