|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Прямо с похорон Дамблдора Гарри отправился спальню общежития, чтобы забрать свой сундук, но был перехвачен Роном и Гермионой.
— И чем мы займёмся сейчас? — спросил Рон.
— Не знаю как ты, Рон, но я не собираюсь возвращаться сюда на следующий год, — серьёзным тоном ответил Гарри.
— Ты собираешься отправиться за крестражами? Мы с Роном пойдём с тобой, — заявила Гермиона.
— Я займусь этим сам, без вас, — ответил Гарри.
— Что!? Нет, мы идём с тобой. И я не приму твой простой отказ за ответ.
— Решение принимаешь не ты, Гермиона. Я не желаю, чтобы вы участвовали в этом деле, — сказал Гарри и, крутанувшись на пятках, зашагал в сторону Гриффиндорской башни.
Гермиона побежала за ним, оставив позади сбитого с толку Рона.
— Гарри! Гарри, погоди. Нельзя так вот просто уйти. Объясни мне, почему?
— Не-а, не о чем говорить. Вы мне не нужны. И гораздо важнее то, что я не хочу, чтобы вы пошли со мной.
— Почему ты не хочешь разделить всё с нами?
— Я и вправду не вижу смысла обсуждать это, Гермиона. Почему бы тебе не вернуться к Рону?
— Нет. Мы поговорим о том, почему ты не хочешь взять с собой меня и Рона здесь и сейчас. Ведь тебе нужна наша помощь! — настаивала она на своём, пытаясь поддерживать взятый им темп ходьбы.
— Да, я знаю — мне нужна помощь. Но... Ладно, начнём с Рона. Скажи мне, умница ты наша, каким в точности образом Рон будет помогать мне? — спросил Гарри, внезапно остановившись и развернувшись лицом к ней.
От неожиданности остановки она ойкнула, а потом нерешительно начала:
— Ну... Он твой лучший друг. И...
— Лучший друг. Точно. Самая лучшая профессия для охоты на крестражи. Рон даже не всякий квиддичный матч отыгрывает без срыва, а ты хочешь чтобы я его взял с собой? Зачем? — он уставился ей прямо в глаза. — Гермиона, неужели ты думаешь, что я собираюсь останавливаться в пятизвёздочных отелях? Что если всё будет совсем не так гладко? Вообрази Ронову реакцию на пропуск кормёжки или — не дай бог — отсутствие еды. Он рванёт к мамочке впереди собственного визга, вот что случится. Определённо, я не могу взять его с собой. Он бесполезен. Разве что наткнусь ещё на одну доску с гигантскими шахматами.
— А я? Почему ты не желаешь взять с собой меня? Я могу помочь.
— Так, как ты помогала в этом году? Скажи, сколько раз я предупреждал, что Малфой — упиванец, и что он что-то задумал? И сколько раз ты отвечала мне, что я — параноик, и лучше бы мне заняться Слизнортом или просто учиться?
Гермионе трудно было смотреть ему в глаза. Он был полностью прав насчёт её поведения в этом году. Почему она его не слушала и была уверена, что все его разговоры — выдумки? Теперь ей было непонятно.
— Что ты хочешь от меня, Гарри? Я была неправа и я сожалею об этом.
— Сожаленьем не поможешь. Дамблдор умер.
— Мне гораздо хуже, чем ты можешь представить. Но позволь мне загладить вину, возьми меня с собой, — взмолилась она.
— Нет, Гермиона. Просто... нет.
— Но мы же всегда всё делали вместе, мы лучшие друзья с первого курса. Я не могу просто бросить тебя.
— Друзья, ага, — пренебрежительно фыркнул Гарри.
— И что это должно означать? — её возмущению на его фырканье не было предела. Как он мог пренебречь шестью годами такой дружбы! Можно сказать, что она была поражена до глубины души или даже шокирована, чрезвычайно шокирована.
— Ничего. Забудь. — На краткий миг его лицо приняло весьма смущённое выражение, но почти сразу его взгляд снова посуровел.
— Нет, почему ты скривился, когда я сказала, что мы друзья с первого курса? — продолжила давить она.
— Мне и вправду не хотелось бы говорить об этом, и поверь, тебе этот разговор тоже не доставит удовольствия, — стоял на своём Гарри.
— Что ты такое говоришь, Гарри? Ты же не ждёшь, что я спущу на тормозах подобное?
Глубоко вздохнув, Гарри постарался настроить себя на очень трудный разговор.
— Хорошо, ладно, ты сама напросилась. Знаешь, я думал об этом весь этот год. С момента, когда мы стали друзьями, ты всегда была на моей стороне, ни разу не подвела меня. Даже когда Рон бросил меня в начале турнира, ты не дрогнула, осталась со мной. Была идеальным другом вплоть до этого года. Я всё удивлялся, что я такого сделал, что ты так сильно изменилась и внезапно стала вести себя так, как будто возненавидела меня? Что за чёртов настрой ссориться напал на тебя из-за такой ерунды, как заметки на полях учебника зелий? Та Гермиона, которую я знал пять лет была бы до смерти довольна что нашёлся способ для меня наконец-то учиться лучше. Она первая бы позаимствовала книгу и заучила бы все заметки и уловки из неё. Она ни за что не вела бы себя со мной так, как ты весь этот год.
— Гарри, ты знаешь, я прошу прощения... — начала она.
— Брось, Гермиона, — прервал её Гарри. — Давай я закончу, а потом скажешь. Дело в том, что твоя личность кардинально изменилась в этом году. По крайней мере в том, что касается твоего отношения ко мне. Твоя одержимость Роном, напускание порчи на МакЛаггена при отборе вратаря в команду, полное игнорирование всех моих проблем — всё это, казалось, не имеет никакого смысла и причины. Что такое случилось, что так поменяло тебя? Я даже дошёл до того, что выяснил у Помфри насчёт возможности повреждения твоего мозга проклятием Долохова.
— Повреждение мозга... — испуганно прошептала Гермиона.
— Да нет, успокойся. Никакого длительного воздействия на голову. Это я просто как пример, что этот год не имеет никакого смысла. Пока я совсем недавно не наткнулся на одну книжку в библиотеке. Она кое-что описывала, и внезапно всё стало понятно.
— И о чём она? — спросила Гермиона, почти страшась ответа.
— Помнишь наш первый год, Гермиона? Помнишь, когда мы действительно стали друзьями?
— Конечно, как будто я смогу забыть, что ты меня спас от тролля.
— Да, тролль, — он помотал головой, тоже вспомнив подробности. — Самое смешное... ведь перед этим случаем ты не слишком стремилась общаться со мной, не говоря о том, чтобы стать моим другом? По крайней мере на первый взгляд. — Теперь он смотрел на неё очень серьёзно. — Скажи, Гермиона, ты хоть раз побеспокоилась прочитать про долг жизни?
Гермиона смутилась, не понимая, какое отношение долг жизни имеет к теме их разговора и ко всему остальному тоже.
— Нет. Но я помню, что ты рассказывал, как Дамблдор упоминал его в разговоре с тобой. Что у Петигрю теперь долг жизни к тебе. Я думала, что это просто он тебе жизнью обязан, чисто морально.
— Вся штука в том, что я сам так думал, пока не наткнулся на ту книгу. Долги Жизни — это немножко побольше, чем мы подумали сначала. Это одна из тех вещей, про которые все знают и поэтому даже не затрудняются рассказать про это в школе. Когда один волшебник спасает другого волшебника, то создаётся магическая связь, заставляющая выплатить долг тем или иным способом. Твоя же магия заставит тебя сделать это. Сила связи может меняться в зависимости от обстоятельств, главным из которых является риск для собственной жизни спасителя во время спасения. Мысль улавливаешь?
Он внимательно смотрел на неё до её неуверенного кивка в ответ.
— Ну тогда, ответь точно Гермиона, насколько опасно для мальчишки одиннадцати лет прыгнуть на спину взрослого тролля?
— Значит, ты говоришь, что у меня долг жизни к тебе? — испуганно спросила Гермиона.
— Был долг, да весь вышел. За своё спасение ты БЫЛА должна мне Долг Жизни. И весьма сильный, как я понимаю. Большинство волшебников в такой ситуации предпринимают какие-то сознательные усилия и шаги, чтобы погасить этот долг, в какой-то форме возвратить или отложить его, и решение обычно находят. Наша проблема была в том, что мы не знали об этих долгах, а до Рона почти всё слишком долго доходит, чтобы он вовремя сообразил и не забыл впоследствии рассказать нам о них.
— А Рону я тоже должна?
— Не думаю. Он ни разу не подошёл близко к троллю, и жизнь его была вне опасности. Но что более важно, что он и был первопричиной опасности для тебя, пусть и невольной. И ведь он не вспомнил о тебе и пришёл только потому, что я его притащил за собой на твои поиски.
— А почему учителя ничего не сказали? — требовательно спросила она.
— Ты сама им соврала про причину, почему ты оказалась в том туалете. Им может и не пришло в голову спросить, почему там оказался я. Говоря же по правде, эта школа никогда не беспокоилась, когда дело касалось знаний магглорожденных или маггловоспитанных о волшебном мире. Верно? У них есть маггловедение, чтобы чистокровные что-то изучили о жизни магглов. А вот где класс для магглорожденных, чтобы рассказывать тем, что такое жизнь в волшебном мире по-настоящему? Ладно, оставим. Мы узнали, что у тебя появился долг жизни по отношению ко мне, но ты не предпринимала никаких сознательных действий по его выплате, правильно? Да и как ты могла, если даже не знала о его существовании? И вот тут твоя собственная магия заставила тебя начать его выплачивать.
Чистое и совершенное неверие наполнило голову Гермионы. Это просто не может быть правдой! Она бы знала, если бы у неё был долг жизни. Ведь так?
— Магия заставила меня... Но как?
— Как ты думаешь, Гермиона, в чём я больше всего нуждался тогда, в самом начале учёбы в Хогвартсе? У меня никогда не было даже одного друга, спасибо Дадли. Я надеялся завести друзей в Хогвартсе, но почти все относились ко мне как к Мальчику-Который-Выжил, а не как к Гарри. Даже Рон первым делом попросил меня позволить взглянуть на шрам, как будто я уродец на потеху публики из цирка лилипутов. Каким-то образом твоя магия почувствовала мою нужду, и ты стала именно такой. Идеальным другом для меня. Возможно, это слегка изменило и твою личность тоже, — продолжил излагать мысль Гарри.
— Такое возможно? — прошептала невероятно потрясённая Гермиона. — Но ведь я не одна такая должна тебе жизнь, что насчёт Джинни? Ты ведь спас её от василиска.
— Ага. И именно в этом году, когда я себя стал ощущать одиноким и вдруг ощутил к ней влесчение, то и она тоже вдруг почувствовала притяжение ко мне, не так ли? Я порвал с ней в первую очередь потому, что не желаю быть с кем-то, кто вынужден быть со мной из чувства долга.
— Нет, Гарри. Джинни всегда была увлечена тобой.
— Она ещё ребёнком увлеклась Мальчиком-Который-Выжил, Гермиона. Она никогда не знала меня настоящего. А когда узнала, то всё её увлечение прошло очень быстро, ведь так? Она была вполне себе счастлива, встречаясь с другими, до того как я обратил на неё внимание.
— Но даже если всё так, как ты говоришь, в чём я не уверена, это ведь не объясняет всех проблем этого года? В конце концов, если это правда, то я всё ещё должна тебе?
— Нет, Гермиона. Вспомни Отдел Тайн. В первый раз ты попала в смертельно опасные обстоятельства чисто из-за моих действий. Ты едва не погибла из-за меня. Я думаю, в этот момент твоя магия решила, что долг оплачен сполна. После чего твоя личность стремительно стала возвращаться к тому состоянию, в котором она была до начала действия долга жизни.
— Это не имеет смысла, Гарри. Я была в куче опасных ситуаций с тобой в Хогвартсе каждый год.
— И когда в них ты терпела ущерб чисто из-за моих действий? В первый год мы прошли ловушки без проблем, единственной опасностью был сам Квиррел, с которым я встретился в одиночку. На второй год ты окаменела, но ведь это не я послал тебя в коридор, где ты его встретила. В конце третьего года на нас напали дементоры, но там мы всё делали вместе по согласию и я-будущий спас всех нас. На четвёртый год ты ни разу не была ни в какой опасности. Нет, один единственный раз я затащил тебя в опасную ситуацию — это в Отделе Тайн.
— Я всё ещё не верю, — сказала Гермиона, надеясь, что её убеждённость превратит всё сказанное в неправду.
— Подумай сама, Гермиона. Это объясняет всё — и нашу внезапную дружбу, и твоё отдаление от меня в этом году, и даже твою одержимость Роном.
— А при чём тут Рон? И как это объясняет его и меня?
— Помнишь причину, почему ты оказалась в том туалете? Рон отпустил болезненный комментарий, и ты проревела целый день в умывальной комнате. Дело в том, что за всё время пока я тебя знаю, ты не была настолько чувствительна. Долбаный Малфой годами доставал тебя гораздо сильнее и обиднее, но ты чаще всего просто пожимала плечами и игнорировала его. Но тогда почему Рон расстроил тебя так сильно? У меня единственное объяснение. Ты была им тогда слегка увлечена, просто лёгкая влюблённость или симпатия маленькой школьницы к сверстнику. При нормальных обстоятельствах ты скорее всего переросла бы это, как и большинство школьниц. И почти наверняка это случилось бы как только ты бы рассмотрела Рона получше вблизи. Но долг жизни изменил тебя и скорее всего задавил эту увлечённость. А когда он оказался выплачен, то старые чувства вернулись. Ну а как иначе объяснить, что ты вдруг прельстилась Роном?
— Как ты можешь так говорить, Гарри? Рон всегда был твоим другом.
— Правильно, Гермиона. Верно, он был нашим другом. Но ты нисколько не интересовалась им в романтическом плане до этого года. Известная мне Гермиона слишком разумна, чтобы вообще хотя бы заинтересоваться Роном.
— Почему? Что с ним не так?
— Что с ним не так? А что так? Например он совершенно не уважает твои чувства? Ты ясно дала ему понять, что интересуешься им, а он без зазрения совести спокойно обжимается с Лавандой прямо у тебя на глазах. Или может быть то, что ему смешно, когда тебе вдруг больно, ты поранишься или упадешь? Помнишь как ты в Норе получила синяк от дерущегося телескопа близнецов? Тебе больно, а Рон с трудом сдерживался, чтобы не заржать. Что у тебя с ним общего в конце концов помимо школы? Можешь придумать что-то?
— Я... Я...
— Вот то-то и оно, даже ты не можешь ничего разумного придумать, — он прервался, осенённый внезапной мыслью, и воскликнул — Вот! Знаешь, мне только что в голову пришло, что всё, что я рассказал может быть неправдой. В действительности вполне возможно, что это у нас обоих долг жизни Рону. Ведь это он вырубил тролля. И это объясняет почему мы оба мирились с его недостатками все эти годы. Любой другой на моём или твоём месте уже давно бы послал бы его подальше, особенно после его поступка на турнире. Даже смешно, как просто я его тогда простил, — Гарри сделал паузу, очевидно обдумывая новое видение ситуации. — Но... остался ли долг на мне? Не думаю. Даже если спасение Джинни было недостаточно, я прямо спас его жизнь при отравлении. Вполне достаточно для выплаты долга. А вот ты, с другой стороны... Подумай, может твоё влечение к нему просто способ выплаты долга?
Сознание Гермионы свернулось в трубочку от слишком большого количества откровений. Она и Рон... Гарри... Долги Жизни... все эти мысли свободно болтались в голове, никак не желая занять места на полках. Пришлось заставить себя прочистить разум и отрешиться от всех проблем, кроме насущных:
— Постой-постой. Всё это совершенно не означает, что я не могу пойти с тобой. Это же я, Гарри. Теперь-то меня не принуждает Долг Жизни? И я говорю, что желаю пойти с тобой на поиски крестражей.
— И почему, Гермиона? Из-за ощущения вины за смерть Дамблдора? Или жалеешь, что так вела себя по отношению ко мне весь год? В качестве комненсации? Брось. Ты на взводе из-за Дамблдора. Сделай паузу, успокойся и обдумай всё заново. Уверен, что тогда ты придешь к тем же выводам, что и я.
— И к каким же?
— Ты наконец свободна, Гермиона. Ты ничего мне не должна. Тебе не надо бросать учёбу ради погони за чужим журавлём в небе. Подумай, оцени свои чувства на холодную голову, и поймёшь, что я тебе даже не слишком нравлюсь, уж не говорю о том, чтобы быть друзьями. У тебя нет совершенно никакой причины воевать с Волдемортом вместе со мной.
— Но это же не только твоя война, Гарри. Волдеморт со своими чистокровными псами — угроза и для таких как я.
— Тебе шестнадцать. Ой, извини, семнадцать. Ни одно общество в мире не требует и не ждёт, чтобы девушка в таком возрасте воевала с террористами. В любом случае тебе должно быть не менее восемнадцати, чтобы попасть в армию.
— В британскую армию можно вступить в шестнадцать, — прервала его Гермиона.
Но Гарри только пронзительно взглянул ей в глаза и продолжил, проигнорировав её слова:
— ...но даже тогда тебя сначала тренируют для боя, прежде чем послать на встречу с врагом. Какую подготовку дал тебе Хогвартс, Гермиона? Кто из преподавателей учил тебя сражаться с упиванцами? Квиррел? Локхарт? Амбридж? Приличным профессором был Люпин, и он обучил как побеждать боггарта и прочую мелочь. Скольких боггартов ты встретишь на службе у Волдеморта?
— Но ты же не сможешь всё сделать в одиночку. Тебе всё равно нужна помощь, — взмолилась Гермиона.
— Да. Вот только не твоя или Рона. На твоём месте я бы забрал родителей и смылся из страны. Ты ничего не должна здешнему волшебному миру. С какой стати тебе воевать за спасение культуры тех, кто считает тебя грязью только потому, что твои прадед или прабабка не были волшебниками. Я вынужден из-за этого дурацкого пророчества, сделанного ещё до моего рождения. Волдеморт сам не отстанет от меня, но тебе-то зачем ввязываться? Исчезни, и ты будешь в абсолютной безопасности.
— Я всё ещё хочу помочь тебе.
— Мне не нужна твоя помощь. После этого года я даже не уверен, могу ли я вообще доверять тебе.
— Как ты можешь так говорить, Гарри... — сказала Гермиона сквозь слёзы. Так не должно было случиться. Гарри не должен был так разговаривать с ней. Нет, это всего лишь плохой сон.
— Кто убил Дамблдора, Гермиона? — резко и лающе сказал Гарри.
— И какое это имеет отношение к нашему разговору...?
— Снейп! Его убил Снейп. Сколько раз я предупреждал его о Снейпе? И каждый раз старик говорил о своём полном доверии Снейпу. И вот он мёртв. Так происходит, если верить не тем людям, Гермиона. А мои родители? Самое малое, что я могу — это научиться на их примере. Они доверились не тому другу и, как результат, закончилось для них всё предательством и смертью. Прости Гермиона, но доверие — роскошь, которую я больше не могу себе позволить. И если есть даже тень сомнения я этому человеку доверять не буду.
— Да как ты можешь сомневаться во мне? Как ты можешь сомневаться в Роне?
— Ладо, я не буду заново описывать твоё поведение в этом году. Уверен, что ты теперь понимаешь, почему я не могу тебе больше доверять. А Рон... Он уже однажды предавал меня на четвёртом курсе. Я даже не говорю о его поведении, когда моё имя вылетело из кубка. По-моему я тебе не рассказывал? Рон знал о драконах задолго до того, как о них узнал я. Чарли был одним из их укротителей, и Рон знал... он, чёрт побери, отлично знал о драконах и ничего мне так и не сказал... Он не сказал, что мне предстоит сражаться с драконом, Гермиона! Тогда я его простил. Но сейчас ставки гораздо выше. К несчастью, я больше не могу доверять ему.
— Я не знаю, что сказать, Гарри. Действительно не...
— К счастью, тебе не нужно ничего говорить вообще. После отъезда из школы я сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь ещё увидимся. Поэтому прощай, Гермиона. Надеюсь, что ты примешь во внимание мой совет и уедешь далеко отсюда. Очень надеюсь. Забирай родителей, найди безопасное место и живи приятной жизнью. Надеюсь, что она будет спокойной и безопасной, без всяких нежелательных событий.
— Но что ты будешь делать? Кто тебе поможет?
— Буду делать что должен. Не боле и не менее. Остальное — это уже мои трудности. Не волнуйся об этом больше, пожалуйста, — с этими словами, широко шагая, Гарри быстро оставил Гермиону позади. В одиночку отправившись навстречу своему будущему.
7
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
