Семейные узы

Город медленно просыпался. Где-то на востоке только лишь серело небо, а машины, похожие с высоты на разноцветных жуков уже развозили своих владельцев. Одно за другим вспыхивали жёлтым сиянием окна в доме напротив, свидетельствуя о пробуждении жильцов.

Костя сидел на широком подоконнике их общей с Броней спальни, поджав колени к груди и выводя на стекле невидимые узоры кончиками пальцев. Казалось бы, чего не хватает молодому здоровому парню, который любит, и любим, и по идее должен был быть абсолютно счастлив? А вот Косте не хватало.

Он снова скосил глаза на окно. Внизу, во дворе, молодая женщина тянула в детский сад отчаянно упирающегося и что-то кричащего мальчугана. Уголки губ дрогнули, складываясь в грустную улыбку, а сердце изнывало от боли и тоски. Мама. Как же он скучал по ней, живя так близко и не имея возможности приблизиться. Костя тщательно скрывал, что каждый день, в тайне от Брони, ходит к школе, в которой его мама работает учителем русского языка и литературы, и, словно преступник прячется в кустах, ожидая, когда кончатся уроки. Он ходит туда, чтобы хоть краем глаза увидеть, как мама спускается по ступенькам широкого крыльца, как привычным жестом заправляет за ухо вечно выбивающуюся из причёски прядь, и, стуча каблуками, идёт по дорожке, светло улыбаясь вежливо здоровающимся с ней ученикам.

Идя в двух-трёх шагах позади, Костя провожает маму до самого дома и ещё несколько минут смотрит на закрывшуюся за её спиной дверь подъезда. А потом возвращается домой, к Броне, только в нежных поцелуях которого, растворяется разъедающая душу тоска.

Он бы очень хотел увидеть ещё и отца, пусть так же издали, но тот заканчивал работать почти одновременно с Броней, а так рисковать Костя не мог. Он любил Броню, очень, но и родителей своих он любил тоже. Какие-никакие, пусть требовательные до деспотичности и эгоистичные в своём желании вырастить идеального сына, пусть выставившие его за порог в трудную минуту, не поверив словам оправдания, но это были его родители. Люди, подарившие ему жизнь, и бывшие рядом все 22 года его жизнь.

Хотя нет, 21. Свой двадцать второй день рождения, Костя отметил уже с Броней, всего какой-то месяц назад. Броня. Бронислав. Костя оглянулся на разметавшегося во сне по постели любимого, и лицо его озарила нежная улыбка. И чем он только заслужил любовь этого прекрасного и телом и душой мужчины.

Словно уловив на себе его взгляд, Броня потянулся и открыл глаза. Быстро нашёл взглядом его, Костю, и протянул руку.

— Иди сюда, котёнок, замёрзнешь ведь.

Только после его слов, произнесённых хриплым со сна, но таким родным голосом, парень понял, что ему действительно холодно, и, сделав два шага до кровати, скользнул под одеяло, тут же угодив в нежные объятья сильных рук.

— Доброе утро. — Броня почти невесомо целует в губы, и потирается щекой о голое плечо своего мальчика, царапая нежную кожу утренней щетиной.

У Кости щетины нет, и даже юношеский пушок, несмотря на возраст парня, пробиваться, пока не спешит. Броне его "шелковистость" нравится, хоть он иногда бывало и подкалывает по этому поводу. Кстати о Броне. Что-то его милого с утра на всякие нежности потянуло... Вон уже и рука куда-то не туда поползла... и губы... Ох, нет, очень даже ммм туда. О, да, любимый, ещёооо...

Мерзкое дребезжание будильника, застаёт их в самом разгаре процесса. Костя, не глядя, пытается смахнуть досадную помеху на пол, но пальцы загребают лишь пустоту. Бронислав в раздражении толкается слишком резко и глубоко, так, что у Кости искры из глаз сыплются. Ннн, больно... Ох-х, хорошо, ммм, как сладко... Будильник замолкает сам по себе, но парней, танцующих на постели танец страсти и любви, данный факт уже не интересует.

— Люблю. — Выдыхает Костя, выгибаясь в оргазме, ещё теснее прижимаясь к разгорячённому телу Бронислава. И слышит сдавленный рык в ответ, чувствуя, как сперма возлюбленного опаляет его глубоко внутри.

— Прости. — Виновато шепчет Броня, когда они немного отдышались, ласково пробегая пальцами по бедру.

Его любовник очень большой, и за каждым неосмотрительным движением следует боль, но Костя уже привык к лёгкому чувству дискомфорта после секса, считая, что полученное удовольствие стоит много большего, чем жжение в попке, которое всё равно через пару часов проходит. А ведь можно и не ждать, и сразу смазать кремом. Конечно, Броня старается быть осторожным, но какое тогда удовольствие, если держишь под контролем каждое движение? Правильно, никакого.

— Всё хорошо. — Костя ободряюще улыбается мужчине, запуская пальцы ему в волосы и начиная перебирать пряди. — Смажешь меня?

Броня кивает и тянется за кремом. Костя переворачивается на живот, чуть приподнимая бёдра. Его любимый так остро реагирует на любую причинённую ему боль, словно забывает, что он не слабая девушка, а хоть и хрупкий на вид, но всё-таки какой-никакой, а мужчина.

Потом они ещё немного лежат в объятьях друг друга, словно сцепленные в замок, но Броне нужно на работу, а к Косте скоро должен прийти репетитор. Вырвавшись из железной хватки родителей, Костя наконец-то решил воплотить свою мечту и поступить в театральный. Родители были бы в шоке, даже заикнись он об этом, а Броня одобрил сразу же, сказав, что выбор профессии это его сугубо личное дело, и он вмешиваться права не имеет. Костя был не согласен с этим заявлением, но и спорить не видел смысла. Выросший под строгим надзором и контролем старших, он бы совершенно естественно воспринял вмешательства Бронислава в его дела. В конце концов, Костя живёт в его квартире и за его счёт, а значит, Броня вполне имел право диктовать свои условия. Но любимый рушил своим поведением все выстроенные Костей стереотипы, давая столько свободы, сколько было нужно и даже чуть больше.

* * *

Проводив любимого на работу, Костя наскоро прибрался в итак сверкающей чистотой квартире и, не зная чем ещё себя занять до прихода репетитора, листал сборники стихов, выбирая подходящее ему по сюжету и настроению.

Тренькнул дверной звонок, и парень вздрогнул всем телом, уронив на пол томик Бродского. Глянул на часы. Нет, для репетитора ещё рано, наверное, Юля. Костя улыбнулся и пошёл открывать. В вихрем ворвавшейся в квартиру молодой женщине, только полный параноик мог бы заподозрить мужчину, но именно им, на самом деле и являлся неожиданный гость. Костя достаточно крепко сдружился с самым младшим братом своего любимого, и всегда был рад его приходу, если не учитывать, что эти "приходы" были как один без предупреждения. Импульсивный и порывистый, Юляш всегда принимал решения спонтанно, и сам мог не знать, куда его в следующую минуту потянет. Хотя Броня говорил, что до замужества его брат был много спокойнее и рассудительнее, на что Костя только улыбался понимающе, жизнь с Броней тоже достаточно сильно изменила его, возможно со стороны это заметно не так уж, чтоб очень, но сам то он знает об этом точно.

— Привет, Костя! — Юляш чмокнул парня в щёку, рассмеялся, стирая пальцем оставленный помадой след, и унёсся на кухню, тут же зашелестев принесёнными пакетами. — Я тут тортик принёс, посидим, чайку попьём, поболтаем о своём, о девичьем.

Юра подмигнул вошедшему следом за ним на кухню Косте и клацнул тумблером электрочайника. Такие вот посиделки у ребят были далеко не редкостью. Странно, но эта, пусть и привычная уже, суетливость и жизнерадостность друга, показалась Косте чересчур наигранной, словно Юру что-то волновало и очень сильно. И скоро выяснилось, что именно.

— Знаешь. — Непривычно тихо и серьёзно проговорил Юра, обхватив ладонями чашку с чаем, но, не спеша отхлёбывать горячую жидкость. — Мы тут с Лёней решили детей завести.

Костя удивлённо моргнул.

— Как это? В смысле усыновить?

— В том то и дело, что нет. — Юляш немного помолчал, собираясь с мыслями. — Лёнькины родители ведь не знают, что я парень, вот и достают нас требованиями родить ребёнка. Да знаешь, я и сам, если честно хочу.

— Но... ты ведь понимаешь, что у вас с Лёней совместных детей быть не может. — Осторожно проговорил Костя.

— Конечно. Я всё понимаю, не дурак. Мы хотим уехать на год куда-нибудь заграницу, и якобы там я забеременею и рожу близнецов. Глядя на Мира и Броню, никто такой плодовитости не удивится. А на самом деле один ребёнок будет мой, а другой Лёнькин. Ну, знаешь, искусственное оплодотворение, суррогатное материнство и всё такое. По внешним данным мать мы им подберём похожую на нас, и даже сами не будем знать, где, чей ребёнок. По-моему это наш единственный шанс продолжить свой род, не разрушая брака.

— Ты чего-то боишься? — Костя накрыл ладонью лежащую на столе руку Юры, и тот тут же крепко стиснул его пальцы.

— Боюсь. И всей этой затеи боюсь, и будущего. Сможем ли мы нормально воспитать детей в нашей безумной семейке? И что будет, если когда-нибудь все узнают, какого я на самом деле пола. Ведь это случится, я знаю.

— Глупости! — Отрезал Костя уверенно. — Мы такие же люди, как и все, и я уверен, что ваши дети вырастут вполне себе достойными членами общества. Юр, ну ты сам подумай. Единственное что может случиться, так это то, что ваши дети тоже проявят гомосексуальные наклонности, ну так ведь это не смертельно. И кстати ещё не факт. — Он вдруг фыркнул пришедшей на ум мысли и тут же не преминул её озвучить. — Поверь, ты будешь прекрасной матерью.

Юляш усмехнулся, щёчки немного заалели.

— Спасибо, Кость, ты настоящий друг. Ну а как у тебя тут дела? Про отношения с Броней даже не спрашиваю, вижу, что всё хорошо. Как с профессиональным фронтом, готов к великим свершениям на ниве театрального творчества?

И как в ответ на его вопрос в дверь позвонили. Костя резко выдохнул, передёрнул плечами.

— Вот сейчас и узнаем.

И пошёл в прихожую.

Когда два часа спустя репетитор откланялся, Костя чувствовал себя полностью вымотанным и опустошённым. Преподаватель в своей обычной манере раскритиковал буквально каждый его жест, каждое движение, заставлял вытворять совершенно дикие вещи, ходить, выгибаться и кривляться перед зеркалом так, как Косте бы и в пьяном угаре в голову не пришло.

— Да-а. — Протянул до этого молча наблюдавший из кресла в углу Юляш, который впервые присутствовал при этом действе. — Никогда не думал, что всё так сложно. Кость, ты до сих пор уверен, что хочешь стать актёром?

— Хочу, Юль. Я ещё с раннего детства хочу, с тех пор как первые попал в театр, и мелкие трудности меня не остановят.

— Мелкие. — Скептически вскинув бровь, переспросил Юра, многозначительно окидывая взглядом распластанную на диване тушку друга.

Костя фыркнул, но поменять позу даже не подумал. Болело столько неизвестных доселе мышц и мускулов, что сейчас даже моргать казалось непосильным трудом, а он ещё и языком трепать умудрялся.

— Я бы так не смог. — Завистливо вздохнул Юра.

— Да ладно, ты вон каждое мгновение своей жизни играешь.

Юляш грустно усмехнулся.

— А я не играю, Кость, я просто так живу.

Костя смутился, но, кажется, Юляш на его фразу не обиделся.

Совсем скоро Юль засобирался, и ушёл, у него ведь тоже свои дела, да и у них с Лёней вроде бы как сегодня была намечена культурная программа на вечер. Костя ещё немного повалялся после его ухода, не зная чем себя занять. Обычно в это время он караулил мать возле школы, но сейчас летние каникулы, и она должна быть в отпуске, и Костя грустил больше обычного. Парень вздохнул и потянулся за пультом от телевизора, не надеясь впрочем, найти что-то стоящее. В середине рабочей недели, да ещё и в самом разгаре дня чаще всего крутили сериалы для домохозяек, и хотя Костю теоретически можно было отнести к данной категории, но слюнявые мелодрамы в полтысячи серий он на дух не переносил.

На экране, как парень и предполагал, шёл какой-то сериальчик. Героиня накрывала на стол, явно рассчитывая на романтический ужин в компании возлюбленного, который в это же самое время самозабвенно кувыркался с секретаршей прямо на рабочем месте.

Точно! Вот оно! Костя подскочил с дивана, выключая телевизор, и бросился переодеваться. Он приготовит Броне романтический ужин, а то повседневная жизнь уже начала превращаться в рутину.

* * *

Небольшой уютный магазинчик возле дома, в котором Костя чаще всего и закупался продуктами, был закрыт на ревизию, так что пришлось немного прогуляться, впрочем, парень не был очень расстроен подобным обстоятельством. Супермаркет встретил его прохладой кондиционеров, резко контрастируя с палящим зноем улицы. Людей в магазине было относительно немного, и Костя принялся не спеша прогуливаться вдоль стеллажей, отбирая то, что требуется для задуманного им ужина. Зайдя в винный отдел, парень придирчиво осматривал и чуть ли не обнюхивал каждую бутылку, решая, каким будет вкус губ его любимого сегодня вечером. Наконец он определился с выбором и, развернувшись в сторону касс... замер на месте, боясь шелохнуться.

— Мама. — Беззвучный выдох, но женщине почти год не видевшей сына хватило и лёгкого шевеления губ.

— Костенька! — Всхлипнула она.

Парень, отодвинув в сторону тележку с продуктами, шагнул вперёд и нерешительно, словно не зная, имеет ли он на это право, заключил мать в объятья.

Они сидели в каком-то скверике, сгрузив пакеты с покупками в стороне от лавочки, и просто смотрели друг на друга, не говоря ни слова, боясь слов. Мать не выпускала его руку из ладоней, словно опасалась, что он, в тот же миг как она его отпустит, исчезнет, растворится, словно утренний туман под лучами солнца.

— Мам. — Костя чуть сжал руку подарившей ему жизнь женщины. — Я люблю тебя, мама. Я так скучал.

Это было последней каплей, и она тихо заплакала, уткнувшись в плечо сына.

— Костенька! Мы с отцом так виноваты перед тобой. Так виноваты... Сможешь ли ты нас когда-нибудь простить, за то что мы сделали?

— Я давно уже простил, мам. Ну, как я мог не простить? Вы же мои родители.

— Хороши родители! Выгнали единственного сына из дома, поверив клевете! Мальчик мой, сынок! Мы же не гроша тебе не дали, как же ты выжил?

— Мам, всё хорошо, ну не плач! Все, правда, очень хорошо. И что выгнали меня, наверное, тоже хорошо. Иначе я бы не встретил Броню. Я счастлив, мам! Только... мне только вас с папой не хватало.

— Счастлив? А Броня это кто? — Женщина уже взяла себя в руки и, чуть отодвинувшись, принялась приводить причёску в порядок и подправлять макияж, заинтересованно поглядывая на сына.

— Это мой любимый человек, мама. — Просто ответил Костя, твёрдо отвечая на взгляд.

Женщина на мгновение замерла, потом тяжело вздохнула и вновь вернулась к причёске.

— Значит всё же...

— Да, мама. Я гей. Я живу с Броней, Брониславом. Мы любим друг друга. — Костя специально говорил это всё сейчас, чтобы мать сразу определилась со своим отношением к его жизни. Если она не примет... что ж, он снова уйдёт. И пусть это больно, но закрываться от реальности ещё больнее, он это слишком хорошо знал.

— Мне сложно понять такие отношения, Костя, ты знаешь. Но... я постараюсь... постараюсь принять. Ради тебя. Я не хочу терять тебя снова.

— Мама! — Костя вскинул на мать сияющие глаза.

Они ещё сидели, и говорили, говорили обо всём подряд, стараясь не думать о том, что время неумолимо бежит вперёд, приближая тот момент, когда им придётся разойтись по своим домам. Которые с некоторых пор у них разные.

* * *

Костя, мечтательно мурлыкая под нос незатейливый мотивчик, порхал по кухне готовя ужин, и улыбка не желала сходить с губ, ведь теперь он был действительно полностью целиком счастлив.

Парень пристраивал в центр стола свечи (непременный атрибут романтического ужина), когда настойчиво затренькал телефон.

— Да Бронь. — Радостно улыбнулся он в трубку.

— Котёнок, я немного задержусь, ужинай без меня, хорошо?

— Конечно. — Улыбка медленно сползла с лица.

— Люблю.

— И я те... бя. — Но в динамике уже бились гудки отбоя.

Костя растеряно посмотрел на накрытый стол. "Ужинай без меня". Какая же романтика в одиночестве? Парень забрался на диван с ногами и, обхватив подушку, прижал к груди, всхлипнул. Конечно, он и не думал сомневаться в Брониной верности, но есть ещё такая категория людей как друзья-сослуживцы, а соответственно и посиделки с ними в барах, клубах и кафе. Нет, конечно, Костя не собирался ставить вопрос ребром "или я, или друзья", как часто делают недальновидные жёны, но... Броня мог бы вспомнить, что в отличие от него, у Кости друзей нет, и единственная возможность сходить куда-то развеяться, представляется только в его компании. Ну, есть, конечно, Юляш, но это другое. В конце концов, любимый мог бы вместо "ужинай без меня" предложить ему присоединиться, Костя бы с радостью пошёл, но нет. А ведь он сегодня был так счастлив, и хотел поделиться своим счастьем с самым дорогим ему человеком.

Парень, так и не выпуская из рук подушку, свернулся калачиком и закрыл глаза, вслушиваясь в тиканье больших настенных часов, что в скором времени и благополучно погрузило его в сон.

* * *

Тихо клацнул замок. Бронислав на цыпочках зашёл в прихожую. Его котенок, наверное, уже спит, не хочется разбудить. Броня шагнул в комнату и замер. Накрытый на двоих стол, незажжённые свечи, и сжавшийся в уголке дивана Костя. Бронислав охнул и опустился на пол возле возлюбленного. С перехватившей горло нежностью, мужчина кончиками пальцев обвёл контуры любимого лица и позвал.

— Котёнок.

Костя открыл глаза, грустно улыбнулся, зарываясь пальцами в волосы любимого.

— Броня. Ты уже вернулся?

— Да, малыш. Почему ты не сказал? — Он кивнул на стол. — Я бы никуда не пошёл.

Костя молча смотрел в глаза мужчины, потом отбросил подушку, и потянул его на себя.

— Я сейчас не хочу говорить. Обними меня, и давай полежим так, пожалуйста.

— Конечно, мой хороший. — Прошептал Бронислав, устраиваясь на диване и укладывая юношу себе на грудь.

— А знаешь. — Через какое-то время проговорил Костя, садясь. — Я сегодня маму видел.

— И? — Бронислав тоже сел и внимательно посмотрел на любимого.

— Мы поговорили. Она попросила у меня прощенья. Сказала, что попытается принять меня таким, какой я есть.

— Ну, так ведь это хорошо, правда? — Бронислав обнял парня и поцеловал в висок. — Я рад за тебя.

Костя улыбнулся, потянулся поцеловать, но вдруг остановился, сморщился и несильно стукнул Броню по плечу.

— Фу, Бронька, ну от тебя и несёт! А ну быстро в душ! Нет, вот что за человек, а? Я такое вино купил, а он вместо этого пива нажрался!

Мужчина рассмеялся и, потрепав своего котёнка по волосам, действительно пошёл в душ.

Когда Бронислав уже домывался, в ванную проскользнул Костя, игриво подмигнул возлюбленному и, быстро сбросив одежду, забрался к нему в кабинку. Они целовались, не обращая внимания на тугие струи воды, бьющие по голове и плечам, стекающие по лицу. Ладони Бронислава свободно гуляли по спине, бокам и ягодицам парня, который всем телом подавался навстречу каждому прикосновению. Одновременно с этим, Костя чуть покачивался, потираясь бёдрами и животом о Броню, в каждом движении сталкивая друг с другом их члены. Выписывал кончиками пальцев круги на плечах, до красных полумесяцев впиваясь ноготками в кожу на лопатках, когда Бронислав с силой сжимая его ягодицы ещё ближе притискивал к себе, кусая в плечо.

Когда ласки стали интенсивнее, а жажда разрядки туманила сознание, они одновременно потянулись к средоточиям своего желания, обхватывая оба члена, переплетая пальцы и двигаясь в такт, не сводя друг с друга взглядов. Костя понял, что не выдержит первым, а так хотелось вместе... Парень закусил губу, утыкаясь носом в подмышку мужчины (а что вы хотели, да вот такая у них разница в росте), скользнув рукой ему за спину, добираясь до одной из самых чувствительных точек на теле любимого. Бронислав коротко выдохнул, задрожав от прикосновения, и Костя, улыбнувшись сильнее толкнулся в сплетение их рук, позволяя себе кончить, слыша, как хрипло рычит в оргазме Броня, чувствуя, как изливается их сперма, перемешиваясь, стекая по рукам и животам, чтобы быть смытой всё так же льющимся на них сверху потоком воды.

Мягкая постель приняла в свои объятья расслабленные тела, погрузившиеся в сон, только лишь их головы коснулись подушек, но даже во сне не расцепившие объятий.

А старания Кости всё же не пропали зря, ведь бывают же и романтические завтраки, правда? Нет? Хм, а вот у них был.

* * *

Тонкие музыкальные пальцы бездумно выводят узоры на смуглом, так контрастирующем со светлой кожей Кости бедре, иногда спускаясь на крепкую подтянутую ягодицу.

— Хочешь меня, котёнок?

Голос Бронислава неожиданно вырывает парня из туманной пелены задумчивости.

— Я всегда хочу тебя, Броня. — Костя мягко улыбается любимому.

— Нет, я имел в виду, хочешь... так? — Мужчина кивает на пальцы на своём бедре. Костя мучительно краснеет и отдёргивает руку, словно обжёгшись.

— Бронь, я не...

— Ш-ш. — Бронислав притягивает парнишку ближе, и, обведя кончиком языка, контур его губ, шепчет, опаляя кожу своим дыханием. — Кто тебе сказал, что я против.

— ЧТО?!! Шутишь? — Костя резко отстраняется, изумлённо вглядываясь в глаза любимого, ища в них что-то, что убедит его в том, что ему послышалось.

— Вот ещё! Я... хочу попробовать.

— Бронь. — Щёки Кости горят огнём. — Я никогда... никогда не делал этого. Ну, в смысле, я никогда не был первым у кого-то. И потом, первый раз всегда достаточно неприятный, если не сказать болезненный, тебе может не понравиться...

— Ну... — Словно в задумчивости протянул Бронислав и вдруг лукаво, дерзко, совсем по-мальчишечьи ухмыльнулся. — Если первый раз будет не очень, нам ничего не останется, как...

— Что?

— Повторить.

— Броня!

Мужчина рассмеялся и, перекатившись, подмял под себя юношу.

— Ну, если ты пока отказываешься...

Они лежали, приходя в себя после оргазма. У Брони сегодня выходной, репетитор Кости тоже не придёт, и парни позволили себе чуть дольше поваляться с утра в постели.

— Бронь, скажи. — Позвал Костя, смотря в потолок над собой. — Ты серьёзно... ну... хочешь поменяться.

— Котёнок. — Броня перевернулся на живот, и теперь они с Костей оказались лицом к лицу. — Вот что тебя смущает-то? Я тебя вон вообще каждый день, кхм... отлюбливаю. И ничего, жив ведь, а местами ещё и здоров.

— Именно что, местами. — Фыркнул парнишка, потирая укушенное плечо.

Броня на это лишь хмыкнул и продемонстрировал любимому расцарапанную спину.

— До сих пор удивляюсь, как такими короткими ногтями, у тебя получается вытворить подобное. — Подмигнул ошарашенному Косте мужчина. — Я уж молчу про то, что когда ты действительно теряешь голову, то стонешь так громко, что я всерьёз начинаю опасаться за психическое здоровье наших соседей.

И когда парень окончательно смутился, лукаво улыбнулся и добил.

— Но знаешь что? Мне это очень и очень нравится.

— Бронь, но мы ведь сейчас говорим не об этом...

— О том, о том. — Покивал Бронислав. — Я это тебе вообще к чему рассказал? Понимаешь, я хочу понять, каким образом у меня получается ТАК сводить тебя с ума во время секса.

— Бронь...

— Так ты покажешь мне?

— Прямо сейчас? — Воскликнул Костя, чуть ли не с ужасом.

— Не обязательно. — Пожал плечами мужчина. — Хотя в принципе можно и сейчас. Я готов.

— Но я то нет!

Бронислав рассмеялся прозвучавшей в голосе любимого панике, и нежно коснулся его губ поцелуем.

— Ну, раз лишение меня девственности откладывается на неопределённый срок, может, пойдём завтракать?

Уже за завтраком у Кости зазвенел мобильный, и парнишка, просияв, бросился к трубке.

— Интересно, а когда я тебе звоню, ты тоже начинаешь стоваттной лампочкой светиться? — Наигранно ревниво пробурчал Бронислав.

Костя светло улыбнулся возлюбленному, послал ему воздушный поцелуй и, нажав на прием, вышел из кухни. Впрочем, через пару минут он вернулся и вновь принялся за оставленный ради разговора завтрак.

— Мама звонила.

— Да, и что говорит? — Бронислав налил себе кофе. — Будешь?

— Не, я чай. — Мотнул головой Костя, даже не представляя, как эротично выглядело это движение с учётом недавно помытых и ещё влажных волос, взметнувшихся вслед движению. — Хочет встретиться. Вроде как с отцом договорилась, они вдвоем придут.

— Хм, вот как. — Бронислав задумчиво пил кофе. Прошло уже больше двух недель с тех пор, как Костя встретился с матерью, и теперь они регулярно видятся, чуть ли не каждый день. Но вот, насколько знал Бронислав, с отцом у Кости всё никак не складывалось. И дело тут даже не в том, как он относится к ориентации сына, а скорее в упёртом нежелании признавать собственные ошибки, т.е. банальном стыде. — А меня с собой возьмёшь?

— Тебя? — Моргнул Костя.

— Ага. С родителями познакомишь и всё такое.

— Бронь, я... даже не знаю. С одной стороны, если честно, очень хочется, чтобы ты пошёл, а с другой... Думаешь, их стоит так сразу шокировать?

Бронислав, улыбнувшись, промолчал, но Костя всё понял по глазам и сдался.

* * *

— Бронь, ну почему их до сих пор нет? — Встревожено крутился на стуле Костя, задавая этот вопрос раз в десятый и всё время норовя выскочить из-за ширмы, которой в этом кафе отделялись друг от друга столики, чтобы иметь возможность видеть входную дверь.

— Да успокойся ты! — Не выдержал, наконец, Бронислав. — Мало ли что их задержало. Придут.

— А если нет? — Тихо и пугающе спокойно спросил парень, мягко опускаясь на стул.

— Котёнок. — Пользуясь уединённостью их столика и отсутствию посторонних глаз, мужчина перетянул Костю к себе на колени. — Давай подождём ещё немного. В конце концов, ты всегда сможешь позвонить матери и узнать, причину их опоздания.

— Точно, а я и не подумал! — Парень улыбнулся и заметно оживившись, потёрся носом о нос возлюбленного. — Ты у меня такой хороший, самый лучший, честно-честно. Веришь?

— Мм, даже и не знаю. — Задумчиво протянул Бронислав, и подмигнул своему мальчику. — Но если поцелуешь, я поверю во всё что угодно.

Костя тихо, но мелодично рассмеялся и, ухватив голову мужчины за уши, прижался вытянутыми трубочкой губами к его губам. Но Броню такой шуточный поцелуй видимо не устраивал, потому что он приоткрыл губы и дразнящее пробежался кончиком языка по губам парня. Костя охнул, пальцы соскользнули с ушей и тут же запутались в волосах, а сладкий ротик уже приник жадным поцелуем, всасывая шаловливый язык в себя, сталкивая с другим языком.

Чуть в стороне раздалось сдавленное "ох" и, скосив глаза, Бронислав увидел... чёрт, кажется Костиных родителей. Костя дёрнулся, покраснел и сполз с Брониных коленей.

— Мама, папа. — Голос сел и парню пришлось прокашляться.

— Костенька! — Явно чтобы разрядить обстановку преувеличенно радостно воскликнула женщина, обнимая сына.

Костя коротко ответил на объятие и посмотрел на отца. Но тот не сводил, казалось прожигающего насквозь взгляда с Бронислава. Бронислав откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и, приподняв одну бровь, с вызовом ответил на взгляд. Костин отец поперхнулся, кашлянул и, так и не посмотрев на сына, опустился на свободный стул. Бронислав хмыкнул, удовлетворённый эффектом и в следующий момент уже радушно улыбаясь, протягивал Костиной матери (которую, как он знал, звали Олесей Константиновной) предусмотрительно купленный букет. Миловидная и ещё достаточно молодо выглядевшая женщина польщено улыбнулась и разрешила называть её просто Олесей.

Сели за стол. Подбежала официантка, принимая заказ. Костя сидел, нахохлившись, удручённый реакцией отца, и Бронислав, поддерживая, сжал под столом его пальцы, и не стал убирать руку. Напряжение чувствовалось очень остро, несмотря на попытки Олеси сгладить его.

— Так, хватит! — Хлопнул по столу раскрытой ладонью Бронислав. — Мы сюда не молчать пришли, а разговаривать. Вот давайте и поговорим.

— О чём мне с тобой говорить? — Презрительно выплюнул Валерий Семёнович, отец Кости, выделяя голосом слово "тобой".

— Например, о твоём сыне. — Так же не заморачиваясь по поводу вежливости рыкнул Бронислав.

Мужчина быстро мазнул взглядом по сжавшемуся на стуле сыну и снова посмотрел на Бронислава.

— Или хотя бы С НИМ.

— Не думаю, что после увиденного мне захочется это делать.

— Вот как? И что же из "увиденного" отбило желание даже поздороваться с единственным своим ребёнком, после почти годовой разлуки?

— Эта... эта м-мерзость, которой вы занимались! — Аж дрожал от негодования Валерий Семёнович.

— Мы целовались. С каких пор такое проявление любви и нежности считается мерзостью? — Отчеканил Бронислав до побелевших костяшек сжимая кулаки и отчаянно уговаривая себя, не набросится на Костиного отца.

— Да как ты вообще можешь говорить о любви?! — Взвизгнул мужчина.

— Могу. Потому что люблю и любим. И благодарю Бога за каждый день проведённый рядом с твоим сыном. И до сих пор не расквасил тебе морду только потому, что ты подарил жизнь моему любимому! — В конце последней фразы, Бронислав уже нависал над мужчиной, перегнувшись через стол.

— Броня, не надо. — Жалобно позвал Костя, потянув его за рукав.

Бронислав замер, прикрыл на секунду глаза, и, выдохнув, опустился на свой стул, нежно погладив парнишку по щеке, большим пальцем стирая выступившие слёзы. — Всё в порядке, котёнок.

— Олеся, мы уходим. — С грохотом отодвигая стул, поднялся Валерий Семёнович.

Костя испуганно замер, во все глаза глядя на мать, та тоже смотрела на него.

— Я остаюсь, Валера.

Мужчина покраснел от ярости и набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но его опередили.

— Нет. — Чуть качнул головой Бронислав. — Идите. У вас ещё будет возможность, и поговорить, и встретиться с сыном, но сейчас действительно лучше уйти.

Женщина посмотрела на Бронислава, и видимо увидев что-то в его глазах, согласно кивнула, поцеловала на прощенье сына и ушла вслед за мужем.

Бронислав вновь посадил Костю себе на колени, коротко приказав:

— Плач.

И Костя захлебнулся стоном, утыкаясь лицом в плечо любимого и плача навзрыд.

Когда паренёк немного успокоился, Бронислав заказал водки и напоил Костю до полубессознательного состояния, чуть ли не насильно вливая в того алкоголь.

* * *

Как ни странно никакого похмелья на утро у Кости не обнаружилось, но это парня не обрадовало. Броня ещё спал, и Костя просто отвернулся к стене, уткнувшись в неё пустым взглядом.

Зачем он приходил, отец? Снова ударить, растравить и без того не зажившую ещё рану? Косте хотелось думать, что мириться, но, кажется, он ошибался. Или это тот поцелуй заставил переменить своё мнение? Но тогда смысл было встречаться, если так и не смог принять правду о сыне?

За спиной, вздохнув, проснулся Броня, и привычно потянулся к нему. Но Костя никак не отреагировал на прикосновение. Броня шумно выдохнул и поднялся с постели. Сходил в душ, оделся, поставил на кухне чайник. Костя всё так же лежал, отвернувшись к стене, безучастный ко всему и вся. Но бурно выраженный желудком протест против незапланированной голодовки заставил всё же подняться, когда в спальню проникли аппетитные запахи из кухни.

Ели молча. Косте разговаривать не хотелось совсем, а Броня просто не знал что сказать. И неизвестно, сколько бы ещё продолжалось молчание, если бы в квартиру разъярённым огнедышащим драконом не ворвался Юра.

— Гад! Сволочь! Ублюдок! Ненавижу!!!

Парень метался по комнате, выплёскивая в пространство ярость и проклиная кого-то неведомого. Наконец Броне надоели беспорядочные метания брата, и он перехватил его, когда тот в очередной раз пробегал мимо, заключая в объятия.

— Солнце моё, что случилось?

— Муж мой случился! Этот козёл безрогий! — Юра вздохнул, опуская голову брату на плечо. — Нет, Бронь, ты представляешь, он меня приревновал! Скандал мне закатил! И если б было из-за кого, а то из-за дуры этой, напарницы моей!

— Постой. — Моргнул Костя. — Но ты ведь кажется, говорил, что твоя напарница... хм, лесбиянка.

— В том то и дело! — Театрально взмахнул руками Юляш, вызвав у Кости всплеск профессиональной зависти. — Машка умудрилась в меня втюриться. А попробуй я объяснить этой сплетнице некоторые... тщательно скрываемые особенности моей анатомии, и через два дня об этом разве что на луне неизвестно будет. Я с ней бьюсь, бьюсь, говорю, что замужем, что люблю своего мужа (хотя насчёт последнего уже начинаю сомневаться), а ей хоть бы хны! Да ещё и Лёнька туда же! "Ах, Маша так на тебя посмотрела...", "Ах, я видел, как Маша вчера держала тебя за руку...". Детский сад!

Юра раздражённо вывернулся из рук Бронислава и полез в холодильник, где, как он знал, ещё оставался кусок его любимого торта. Сладкоежка Юляш всегда закусывал обиду кондитерской продукцией. Броня и Костя переглянулись с одинаково понимающими улыбками и тоже присели за стол. Хотя они только что завтракали, выпить чашечку чая за компанию с разобиженным парнем не отказался ни один. Но у дверного звонка, как оказалось, были свои планы, и он вновь радостно защебетал, возвещая о приходе гостя.

— Явился. — Буркнул Юляш, уткнувшись носом в чашку с янтарной жидкостью, пока Костя пошёл открывать.

— Юр, пошли домой. — Спокойно сказал Леонид, появляясь на пороге кухни и кивнув Броне в знак приветствия, на что его муж, молча и не оборачиваясь, выставил средний палец.

Костя прыснул, и тут же зажал рот руками. Броня, откинувшись на спинку стула, с интересом наблюдал за разворачивающимся спектаклем, явно наслаждаясь происходящим.

— Юр... — Лёне явно было неловко обсуждать семейные проблемы при посторонних, пусть даже это и были близкие родственники его супруга.

— Сгинь нечисть, я всё ещё на тебя обижен. — Невнятно пробормотал Юляш, отправляя в рот новую порцию торта.

Лёня закусил губу, взглядом прося Броню оставить их наедине. Тот фыркнул, но послушно поднялся, увлекая за собой Костю.

* * *

— Ну, как ты, Котёнок?

Как только они ушли с кухни, Бронислав притянул к себе парня, целуя того в макушку.

— Ты знаешь, неплохо. С твоими родственниками нет никакой возможности думать о своих и жалеть себя. — Костя умиротворённо вздохнул, обнимая возлюбленного за пояс.

Броня понимающе улыбнулся, целуя подставленные губки, пробираясь руками под полы просторной домашней рубашки Кости.

Через двадцать минут из кухни вышли, держась за руки, явно помирившиеся Юра с Лёней. Вежливо распрощавшись, супруги отправились к себе, и ни одна из пар, ни словом не обмолвилась о чересчур ярких припухших губах друг друга, так как и сами грешили тем же.

— Всё хорошо, что хорошо кончается. — Лукаво улыбнулся Костя, утягивая возлюбленного в спальню. — Да и вообще, милые бранятся, только тешатся.

— Что это тебя на народные мудрости потянуло, ротик занять нечем? — Усмехнулся Броня.

— Мм? О, очень даже есть... — Развратно облизнувшись, Костя толкнул мужчину на кровать, с недвусмысленным намерением устраиваясь между его ног. — Тобой, например.

* * *

Месяц спустя, провожая Юру с Лёней в аэропорт, Броня, хитро улыбаясь, поинтересовался, нужно ли начинать запасаться сосками и ползунками, и впервые лицезрев картину под названием "Смущённо покрасневший Леонид" только лишь понимающе хмыкнул.

Надо признаться к новости что он, возможно, скоро станет дядей привыкалось с трудом. О том, что Юра будет носить гордое звание "мама" думать не хотелось вообще. Но на задворках сознания уже проклёвывалось иррациональное желание тискать и баловать маленьких карапузов. Хм, кажется, из него выйдет отличный дядя.

Проводив быстро скрывшийся в облаках самолёт задумчивым взглядом, Бронислав тряхнул головой, улыбнулся стоящему рядом Косте и потянул его к такси, их ждали в другом месте. Броня очень надеялся, что данный родителям Кости второй шанс оправдает себя, и они, в конце концов, станут одной большой и счастливой семьёй. Тогда возможно, когда-нибудь они тоже... Ну, нет, о том, чтобы завести своих детей он подумает позже, лет через десять. Да, и с Костей об этом поговорит позже, лет через пять...