Крысолов

Художник арта для обложки — А.С. Руденко

От автора во внутренний блок перед произведением:

Благодарю друзей-писателей Владимира Андрейченко и Дмитрия Заварова за поддержку при работе над книгой и за вычитку.

Огромное спасибо художнику Александру Сергеевичу Руденко, создавшему для обложки книги замечательный рисунок! Отдельная благодарность Игорю Мациганову "Стелсу" за разработку карты географии романа.

Надеюсь, что читатель оценит сюжет по достоинству и с удовольствием погрузится в описанную мною историю.

С уважением,

Сергей Коротков

Для работы над книгой автором были использованы следующие источники:

1. Козырев М., Козырев В. Необычное оружие Третьего рейха — М.: Центрполиграф, 2007.

2. Каторин Ю. Ф., Волковский Н. Л., Тарнавский В. В. Уникальная и парадоксальная военная техника. — СПб.: Полигон, 2003. — 686 с. — (Военно-историческая библиотека). — ISBN 5-59173-238-6, УДК 623.4, ББК 68.8 К 29.

3. Шпаковский В. Танки уникальные и парадоксальные — М.: Полигон, 2007.

4. Манштейн, Э. "Утерянные победы" [пер. с нем.]/ Эрих фон Манштейн. — М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2007. — 828, [4] с.: 16 л. ил.

5. История второй мировой войны 1939 — 1945. Тома 9 — 10. Воениздат, Москва, К-160, 1976.

6. Архив Министерства обороны СССР: ф.132а, оп.2642, д.39, л.29; ф.48а, оп.4, д.93, лл.19-21.

7. Чертопруд С. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне, т.3, кн.1 "НКВД-НКГБ" в годы Великой Отечественной войны".

Светлой памяти своих родных дедов,

Степана Семеновича и Николая Ильича...

Чаще всего побеждает тот,

кого не принимали всерьез.

Эразм Роттердамский

Пролог

Из выступления А. Гитлера перед ветеранами Первой мировой войны и жителями Восточных земель Империи. Кенигсберг, май 1942 г.:

"... На оккупированных территориях Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии и Болгарии, а также в землях Восточной Пруссии уже сейчас необходимо создавать мощные укрепрайоны, оборонительные сооружения, заградительные линии. Сегодня мы наступаем, но одному Богу известно, что может произойти завтра. Нужно быть готовыми к любым поворотам судьбы, переменный успех военных действий на востоке подсказывает мне, что целесообразно готовиться к жесткой и продолжительной обороне. Мы с вашей и божьей помощью создадим вдоль бывшей границы русских мощную цитадель, сильные плацдармы для сдерживания натиска врага и острых точечных ударов по их фронтам. Я нисколько не умиляю достоинств Великой Германии и ее верных солдат, способных сокрушить весь мир, но общими усилиями армии, немецкого народа и вас, ветеранов Первой мировой, мы опрокинем врага и заставим отступить его в глухие леса и голые пустыни. Нам нужна победа! Только победа. Поэтому прошу всех вас принять прямое участие в подготовке непроходимой полосы вдоль Советского Союза, на местах сплотить народ, создать монолит из молодежи и ветеранов, показать русским, что немецкий народ и верные ему друзья из стран-союзников все как один плечом к плечу готовы встать против восточных варваров...".

Из докладной записки военного атташе М. Хейконен премьер-министру Швеции, июнь 1942 г.:

"Подготовительные работы по строительству оборонительных сооружений в Прибалтике, Восточной Пруссии и Польше, укрепление береговой линии Балтийского моря и возведение особых укрепточек, а также разработка специальных технических решений по усилению господства немцев на море и суше вызывают беспокойство у нас и наших союзников в данном регионе. Вместе с тем необходимо отметить некую активность научно-технического центра Абвера и военных ученых вермахта в плане создания так называемого "сверх-оружия" Германии, сегодня направленного на устрашение Британии и перелом хода войны с Советским Союзом, а завтра, возможно, на блокирование всего Балтийского региона. Неудачи германских войск в кампаниях на востоке заставляют немецких конструкторов и военных инженеров искать нестандартные подходы к решению проблем необычной тактики русских "оборона-контратака" и стремительных наступлений частей РККА. В частности, по данным наших агентов в Берлине, Гитлер одобрил разработку оружия массового поражения и сверхдальнего действия: ракет дальнего радиуса действия, сил биологического, химического и психотропного воздействия, сверхдальних осадных и штурмовых орудий и тяжелых танков, реактивных самолетов, а также зомби-солдат.

В связи с этим прошу Вас обратить внимание на наращивание военной мощи Германии и возможности ее выхода из-под контроля. Также необходимо направить все военные и политические силы Швеции на укрепление договора союзничества между нашими странами и усиление суверенитета королевства...".

Из шифровки агента "Мороз" берлинского отдела ГРУ в 8-й отдел 1-го Управления ГРУ ГШ РККА, июнь 1942 г.:

"Встреча военного инженера-конструктора Гротте и доктора Гаккера с "усатым" состоялась 23. Результаты неизвестны. Предполагаемая тема — создание сверхсекретной субмарины либо сверхтяжелого крейсера типа "Landkreuzer". Детали переговоров уточняю. О дополнительных сведениях доложу через месяц".

Отрывок из переписки А. Гитлера с Г. Гиммлером от 4 июля 1942 г.:

"... Поэтому я одобрил Шпееру разработку чертежей и коммерческого плана по созданию сухопутного крейсера с рабочим названием "Монстр". Я тебе говорил ранее о нашем наращивании на востоке. Проект "ФАУ" будет направлен на север, когда как на востоке мы запустим наши проекты по супер-солдатам и сверхтяжелой технике типа "Дора", "Монстр" и "Мамонт". Эти варвары еще узнают мощь Великой Германии, они затрепещут уже только при упоминании о наших достижениях в военном направлении... Я верю в успех наших "мастодонтов"! Поверь же и ты, мой друг и соратник, в мои совсем не фантастические, как считают некоторые скептики, идеи. Я поставлю русских, да и всю Азию на колени. Я заставлю поверить в непоколебимую германскую мощь! Скоро мир содрогнется от немецкого чуда и добровольно падет перед нашими знаменами...".

Из распоряжения А. Гитлера рейхсфюреру СС Г. Гиммлеру с копией рейхсминистру вооружений А. Шпееру и руководителю Абвера адмиралу В. Канарису, август 1942 г.:

"... в связи с чем приказываю вам в своих службах обеспечить полную безопасность информации во избежание утечки оной касаемо проектов "Монстр", "Мамонт" и "Дора-2"... На наиболее опасных направлениях работы вражеской агентуры необходимо ужесточить меры противодействия, расширить спектр выполняемых базовых работ, разработать мероприятия по контрразведывательной деятельности в военной промышленности и вермахте, диверсиям и терактам в тылу врага, а также его дезинформации относительно наших планов...".

Из приказа адмирала В. Канариса отделам Абвера, ноябрь 1942 г.:

"... Группе IН команды "Абвер-I" совместно с Отделом III обеспечить сбор всей пригодной информации о передвижении сухопутных войск противника на восточных рубежах действия группы армий "Центр", в особенности, его бронетанковых войск, тяжелой артиллерии и направления и режима действия разведывательно-диверсионных отрядов. Подгруппам указанных отделов усилить антидиверсионную и контрразведывательную работу против агентуры и спецподразделений НКВД, организовать и провести работу по дезинформации противника в направлении военно-технического преимущества войск вермахта. План мероприятий подготовить в срок трех суток и согласовать со своим руководством. Право утверждения оного оставляю за собой.

Всем отделам "Абвера-II" ставлю задачи по организации в тылу врага дополнительных терактов и диверсий, связанных с ликвидацией высшего командного состава РККА, его разведывательных управлений во фронтах, заброске агентов в глубокий тыл с целью проведения дезориентирующей работы в области технического перевооружения войск вермахта на Восточном фронте. Необходимо создать иллюзию явного преимущества вермахта перед противником, запугать его и внести сумбур в тыловые службы, занятые на важных стратегических объектах СССР. Необходимые материалы и специалисты будут выделены из смежных служб РСХА и обеспечены прямой поддержкой рейхсфюрера Гиммлера.

Отделу Ii "Абвера-I" разрешается вступить в радиоигру с потенциальным противником, всеми ресурсами оказать содействие вышеуказанным смежникам, обеспечить высокое качество радиосвязи и шифрования...".

Из шифровки агента "Мороз" берлинского отдела ГРУ в 8-й отдел 1-го Управления ГРУ НКО СССР, 2 января 1943 г.:

"29 декабря Гротте провел демонстрацию проектных чертежей сверхтяжелого танка серии "Сухопутные крейсеры" с АШ (прим.автора — Альбертом Шпеером). Это не крейсер, это действительно танк 30 метров в длину и весом несколько сотен тонн. Из разговоров присутствующих инженеров следует, что аналогов в мире этому проекту не имеется. АШ сообщил, что "усатый" дал согласие на разработку супертанка, которому присвоено имя собственное "Ratte", что в переводе означает "Крыса", сам АШ также одобрил рабочий план. Ряд специалистов во главе с Книпкампфом против этого якобы фантастического проекта. Их поддерживает Гудериан. Детали переговоров уточняю. Дополнительные сведения выясняю".

Из шифровки связного "Базальт" 1-го отдела 1-го Управления ГРУ НКО СССР агенту "Мороз" берлинского отдела ГРУ, 3 января 1943 г.:

"Срочно выясните детали переговоров и дальнейшего хода дел по проекту "Крыса". Также тактико-технические характеристики нового вида вооружения, место и сроки его разработки. Нужны точные данные по габаритам изделия, размеры вызывают сомнения. Для этого активизируйте агентуру в КБ фирм "Крупп" и "Порше", заводов "Даймлер-Бенц АГ", "Шкода", "Сименс" и "Алкетт". Разрешается привлечь агента "Хоффмана" и связи "Корсиканца" по известному вам каналу. Дело чрезвычайной важности. Прошу соблюдать полную осторожность вследствие активизации сил Абвера и Гестапо в данном направлении".

Глава 1

Волчье логово

Растенбург, ставка Гитлера "Волчье логово", февраль 1943 г.

"Хенкель-111" вынырнул из ватной пелены розовеющих облаков и, совершив положенный по инструкции противоистребительный вираж, стал снижаться. Внизу на большом заснеженном просторе тянулись темные лесные массивы Восточной Пруссии с блестящими там и сям озерами, лед которых отражал свет восходящего солнца.

Самолет приземлился в Растенбурге. Из него появилась пара человек в кожаных черных плащах с меховой оторочкой, в руках которых находились объемные портфели. Адъютант одного из них, навьюченный несколькими чемоданами, выбрался из транспортника следом. Гротте прищурился — солнечные лучи ослепили его, прозрачные очки не спасали, поэтому пришлось прикрыть глаза рукой и быстро покинуть аэродром, юркнув в прибывшую машину. Он и адъютант бригадефюрера СС Штоффе разместились на заднем сидении "Опеля", сам генерал уселся впереди рядом с водителем.

"Жаль, не пригласили Гаккера! — подумал в очередной раз Гротте, глядя в чисто выбритый затылок Штоффе. — Вдвоем и надежнее, и спокойнее. Да и лавры принимать одному как-то неудобно... Хотя, все может обернуться иначе... Не награды, почести и банковский чек на строительство детища, а отказ и сплошное расстройство. Сколько уже можно вынашивать давнишний план создания танка?! Почитай, лет десять... Нет, с 1930-го... э-э... да уже двенадцать. Русские не захотели тогда, неужели и Гитлер передумает?! Не должен... Ведь и план одобрил летом, и чертежи согласовал. Шпеер вот только воду мутит. Все ему дорого, утопично, долго. Одними "Тиграми" да мнимыми "Фердинандами" эту войну не выиграть. Нужна суперсила, необходимо произвести на врага впечатление, да что там впечатлить, нужно заранее напугать врага, виртуально ослабить, посеять панику в его рядах. Дистанционно обратить в шок. А уж при полном контакте обескуражить его всей крейсерской мощью, огнем корабельных орудий и непробиваемой броней. Все будет хорошо, Эдвард! Все будет...".

— Поехали! — Штоффе вальяжно показал двумя пальцами знак выдвигаться, стал снимать черные перчатки.

"Зачем мне этот франт? — подумал Гротте, буравя взглядом лысый затылок и седые виски Штоффе. — Спасибо Гиммлеру. Могли и пониже офицера подсунуть для сопровождения. Охранять мои чертежи и бумаги такому чину? Смешно! Хотя, он, видимо, для других целей здесь. Как знать... как знать".

— Простите, бригаде... — начал Гротте, но Штоффе его поправил.

— Генерал-майор!

— Извините. Генерал-майор, мы сразу в Ставку или...

— ... Или. Сначала в гостиницу. Там ждем сигнала Хосбаха. И не задавайте лишних вопросов, инженер.

Штоффе искоса через плечо бросил укоризненный взгляд на конструктора и снова уставился вперед, на белые вихри из-под колес мотоэскорта, заснеженную дорогу, мелькавшие КПП.

"Эсэсовец — он и есть эсэсовец!" — Гротте зябко поерзал на кожаном сиденье, поправил воротник и закрыл глаза, уносясь мыслями в свое детище.

* * *

Он действительно вынашивал идею создания сверхтяжелого танка уже более двенадцати лет. Ещё до войны, во время работы с группой иностранных специалистов в СССР, которых в марте 1930 года пригласили для работы над созданием новых танков, Гротте предлагал советскому командованию проект подобного сухопутного линкора, который в итоге был отвергнут в пользу отечественных проектов из-за трудностей в реализации промышленностью технически сложных новаторских разработок немецкого конструктора. А ведь разработка тысячетонного танка ТГ-5 в ОКБ-5 на ленинградском заводе "Большевик" продлилась чуть больше года, в результате которой осенью 1931 года был изготовлен опытный образец среднего танка типа ТГ. Впереди маячила слава, увенчанная всеобщим признанием и успехами на инженерном поприще, мечты стать главным конструктором Германии должны были превратиться из фантома в явь, которую уже можно было потрогать руками...

Но нет. Танк не пошел в серию из-за высокой сложности, большой стоимости и ошибок при проектировании. Гротте также предлагал советскому правительству серию тяжелых и сверхтяжелых машин, увенчанную исполинским тысячетонным "наземным линкором". По его замыслу это должна была быть машина с пятью башнями, снабженными сверхпрочной броней, в которых предполагалось установить более десяти орудий. В движение конструкцию должны были приводить четыре корабельных двигателя мощностью по двадцать четыре тысячи лошадиных сил каждый, которые, согласно расчётам, должны были в сочетании с новой гидромеханической трансмиссией обеспечить танк скоростью до 60 км/ч.

И этот танк не был реализован ввиду чрезвычайно громоздкой и сложной для освоения в производстве конструкции, делавшей его постройку фактически нереальной.

Мечты и идеи Гротте рухнули, а правительство досрочно разорвало контракты немецких инженеров по оказанию технической помощи СССР и попрощалось с ними, выдворив из страны. Не солоно хлебавши Гротте вернулся на родину и на время отошел от технических разработок, в голову не лезло ничего нового, руки не слушались, а меланхолия, овладевшая конструктором, надолго выбила его из колеи.

Новый виток его трудовой деятельности пришелся на начало Второй мировой войны, когда Гитлер решил овладеть Европой и, казалось, поработить весь мир. Так как его растущей, как дрожжи, армии понадобились огромные ресурсы, а военная наука вновь стала востребованной в разы больше, чем в тридцатые годы, Гротте ощутил прилив энергии и свою востребованность. Он рьяно бросился в работу, вскоре достиг определенных успехов, а с назначением рейхсминистром вооружения и боеприпасов Германии Альберта Шпеера после трагически погибшего доктора Тодта получил приглашение в концерн "Крупп". С инженером заключили долгосрочный контракт, и опытный амбициозный конструктор вновь окунулся в пучину гигантизма. Модернизированные субмарины-невидимки, корабли-призраки, сверхтяжелые осадные орудия, сухопутные линкоры — все, за что брался Гротте, привлекая к научно-техническому авралу известного в инженерных кругах Германии доктора Гаккера, отдавало абсурдностью и фантастикой с постоянно висящим над их головами Дамокловым мечом. Но благодаря тому, что сам фюрер "страдал" такими же "недугами", слыл покровителем всего чудного, мощного, гигантского, Гротте продолжал вынашивать идею воссоздания сверхтяжелого танка, надеялся на поддержку Гитлера, вместе с тем ощущая раздражительное пренебрежение к этому Шпеера. Военный министр старался продвигать и оплачивать более реальные проекты технического перевооружения Третьего рейха.

Танк "Крыса" должен был возвеличить всю до сих пор известную бронетанковую технику стран Европы своими габаритами, огневой мощью и неуязвимостью.

Танк предполагалось вооружить двумя корабельными орудиями калибром 280 миллиметров SKC/34 в модифицированной вращающейся корабельной башне от линкора класса Гнейзенау. Одну башню даже успели изготовить за два месяца кропотливой работы. Кроме того, сухопутный линкор вооружался стодвадцативосьмимиллиметровой противотанковой пушкой KwK 44 L/55, предназначавшейся для тяжелых "Фердинанда" и танка-охотника "Ягдтигр", восемью зенитными двадцатимиллиметровыми пушками Flak 38 и двумя пятнадцатимиллиметровыми авиационными автоматическими пушками Mauser MG 151/15. Эти зенитные орудия планировалось разместить на безбашенных лафетах в лобовом листе. В танке предусматривался отсек для автомобиля и двух мотоциклов BMW R12, которые планировалось использовать для разведки. Численность экипажа составляла бы до тридцати шести человек. Проект включал в себя ряд вспомогательных отсеков и даже биотуалет. Защита обеспечивалась цементированной броней от 150 до 400 миллиметров толщиной. Чтобы тысячетонный танк не проваливался в грунт, предполагалось оснастить его гусеницами шириной 3,5 м. Габариты сухопутного крейсера впечатляли — тридцать пять метров в длину, одиннадцать метров высотой и четырнадцать в ширину. У машины с таким весом неизбежно могли возникнуть серьёзные проблемы с форсированием водных преград, однако, считалось, что учитывая двухметровый клиренс и общую высоту, танк сможет легко форсировать своим ходом большинство водных препятствий глубиной до шести метров.

Танк "Р-1000 Крыса" должен был оснащаться двумя дизельными 24-цилиндровыми судовыми двигателями MAN V12Z32/44 мощностью 6256 кВт (8500 л.с.) или восемью 10-цилиндровыми дизелями Daimler-Benz MB 501 мощностью 1472 кВт (2000 л.с.) каждый. Задача конструкторов во главе с Гротте была достигнуть суммарную мощность в шестнадцать тысяч лошадиных сил (11,8 МВт), необходимую для придания подвижности этому мастодонту. Расчеты показывали, что танк сможет достигать скорости 40 км/ч, а запас хода его составит около 190 километров.

* * *

На одном из ухабов пассажиров тряхнуло так, что дремота тут же улетучилась, а Штоффе разразился бранью в адрес водителя. Гротте потер лицо, выводя себя из забытья.

Штабная машина Ставки доставила важных персон и их внушительный груз в армейскую гостиницу на Охотничьем холме. Все последующее время, волнуясь за исход предстоящей встречи в штаб-квартире Гитлера и думая о худшем, Гротте часто протирал запотевавшие очки, чесал голову и бормотал несвязные фразы.

— Что вы все чешетесь, как шелудивый боров? — вслух бестактно заметил Штоффе, ехидно улыбаясь и уголками рта показывая свое пренебрежение к инженеру. — Молитвы там нашептываете, а, профессор? Давайте, давайте, скоро ваши молитвы суждено услышать не только богу, но и нашему фюреру!

— Держите себя в руках, Эдвард! — шепнул пыхтящий рядом под тяжестью чемоданов адъютант. — Сам волнуюсь, но бог нам поможет.

Гротте машинально кивнул, снова почесал висок, зудящий от нервозности, что не ускользнуло от внимания Штоффе. Тот снова усмехнулся, недовольно покачал головой и направился к гостинице.

Встречу в Ставке назначили на два часа. Об этом сообщил по телефону личный адъютант фюрера Фридрих Хосбах. Видимо, Гитлер хотел спокойно отобедать и на сытый желудок принять гостей, обсудить проблемы и планы. Гротте позволил себе немного расслабиться, опрокинув наперсток отличного баварского бальзама, приняв душ и задремав на белоснежной мягкой кровати. Звонок адъютанта Штоффе разбудил его, следовало собраться за пятнадцать минут и спуститься в холл гостиницы.

За час до назначенного времени инженера Гротте и бригадефюрера СС Штоффе, вооруженных пропусками во все закрытые зоны, провели через поляну меж заснеженных дубов, которые скрывали просторные здания казарменного типа и бетонные укрытия Ставки фюрера. Просмотровый зал был во внутренней закрытой зоне. Их проводили туда и оставили одних, хотя вскоре генерала вызвал Хосбах, и он удалился. Гротте стал раскладывать на большом длинном столе чертежи, организационный план, руководство для полевых частей, схему транспортировки конструкции, водрузил в центре его маленькую деревянную модель "Крысы", развешивал планы и рисунки, намереваясь устроить что-то вроде небольшой выставки. Время шло, давно миновало два часа, но в презентационный зал никто не входил. Инженер взволновался не на шутку, карандаш в его пальцах дрожал и норовил выпасть, руки ослабли. А ведь еще предстояло увидеть фюрера и доложить ему о своем прибытии. Но самое главное — выслушать вердикт и принять то, зачем его вызвали в Ставку. Дело в том, что конструктору не сообщили цель визита, просто обязали прибыть и все. Это он уже сам соединил в голове шарики с роликами, обмозговал причины вызова и понял, что будет обсуждаться вопрос, касающийся "Крысы". Удача такого масштаба ускользала из рук Гротте во второй раз — он начинал понимать, почему проект тормозят со всех сторон, Шпеер избегает разговоров о казалось бы утвержденном в декабре плане работ, а теперь вот неожиданный вызов к фюреру. Ну, не для того же, чтобы повторно сообщить о начале работ и выдаче заказа на военные заводы!

Как назло внизу живота начались колики, которые быстро стали распространяться в заднюю часть туловища. Гротте выудил таблетку нитроглицерина, закинул ее в рот, поискал глазами графин. Пусто. Неприятные физиологические позывы возобновились. "Нет, это не сердце... это... не хватало сейчас в штаны наложить! Господи, за что мне это все?". Инженер прислушался и метнулся в уборную комнату. Дорвавшись до унитаза и опорожняя кишечник, он чуть не закричал. Ему на миг показалось, что это происки СС, через Штоффе препятствующей развитию проекта "Крыса" и подсыпавшей в утренний кофе чего-то слабительного.

Когда Гротте справил нужду, помыл и высушил руки, а затем покинул уборную и очутился в просмотровом зале, кишечник чуть было снова не освободился при виде собравшихся в помещении людей. Вся верхушка Третьего рейха заполнила зал, своим видом выказывая нетерпение и недовольство отсутствием главного виновника сбора. Такого казуса инженер не ощущал со времен выдворения из СССР. Он извинился перед аудиторией, выхватил платок и стал досуха тереть им все еще влажные ладони. Ведь предстояло жать руку самому фюреру!

Но ритуал приветствия избежал себя. Адъютант Гитлера по еле заметному мановению хозяина громко поприветствовал фюрера и всех собравшихся. Гротте плюхнулся в кресло с краю ряда, увлекаемый сильной рукой Штоффе. Слово взял фюрер.

Пока он говорил что-то о победах и поражениях вермахта на восточном фронте, иногда перескакивая в мыслях на англичан и американцев, "копошащихся под боком Великой Империи", проклинал русских, выигравших Сталинград и захлопнувших в котле дивизии Паулюса, Гротте, уйдя в печальную нирвану, пытался выловить витающие в воздухе мысли. О своем опоздании и не вовремя взбунтовавшемся организме, о поганом настроении фюрера и вероятной резкости, которую он вот-вот обрушит на голову известного танкостроителя Европы, об особой ауре, царящей в помещении, где присутствовало несколько высокопоставленных особ Верховного командования вермахта, СС, военной промышленности и местной власти.

Он не столько слушал и любовался фюрером, одни лишь вид и слова с летящими слюнями которого обычно приводили в трепет юнкерство и захватывали дыхание однопартийцев, сколько пытался успокоиться и дождаться темы о "чудо-оружии". А еще краем глаза распознавал в посетителях особо важных персон.

Геринг, Канарис, Кальтенбруннер, Шелленберг, Штоффе, Гудериан, Кейтель, Йодль, Шпеер, Крупп, Порше, Кох, Вейс и их личные адъютанты. "Ну, с генералами и фельдмаршалами все понятно, как божий день! Война же все-таки. Шпеер тоже прибыл не на вечеринку, а по делам своего ведомства. Ясно, что Гиммлер, которого сменил на его посту Кальтенбруннер, послал вместо себя со мной Штоффе, потому что СС везде сует свой нос, да и Шпеер с ними дружит. Без Геринга ни одно совещание фюрера не проходит — все мы летаем его самолетами, а без авиации ни одна операция не проводится. А вот почему финансовый магнат и руководитель Имперского совета вооружения, Альфрид Крупп, ко всему прочему еще и мой начальник, не полетел с нами из Берлина, а каким-то образом попал сюда и теперь печально всматривается не столько в фюрера, сколько в модель "Крысы" на столе — это непонятно, но уже наводит на грустные выводы. Эрих Кох, смотрю, тут же. Обер-президент и гауляйтер Восточной Пруссии. Боже, как он похож на Гитлера! В двойники можно записываться, коими так славен фюрер. Те же очертания лица, усики, прическа почти один в один. Видит бог, второй фюрер! Ставленник Розенберга. Местный владыка и "король" всех восточных земель, включая Польшу и Украину. Ему-то что нужно здесь? Хотя он же управляет Восточной Пруссией, где мы сейчас и находимся, поэтому, видно, Гитлер не обошелся без его присутствия. Или... или здесь пойдут разговоры о планах и проектах, касаемых Пруссии?! Оборонительные сооружения, концлагеря, так любимые Гиммлером и Кохом, военно-технические средства защиты Империи от русских, свернувших шею фашистской гидре на Волге. Ого! Эдвард, ты инакомыслящий?! Ну-ка, соберись. Хватит о политике и этих нуворишах большой войны. Ты всего-навсего пешка в их игре, винтик, изобретающий другой винтик, а, может, и колесико, которое придаст обороты всей армаде... Хм... Армада! Неплохо звучит. Более цивильно и масштабно. Можно было именно так и назвать проект, а не "Крыса". Это наш фюрер все любит словечки из фауны. О, кажется, сменили тему...".

Гитлер заговорил про бункеры и секретные базы Пиллау и Мазурских озер. Бункеры вообще были любимыми сооружениями для фюрера, и он не мог отказаться от их идеи. Шпеер тут же получил приказ, чтобы крыши бункеров были толщиной не менее семи метров. Гитлер дополнил свое указание объяснениями на плане, появившемся в его руках на листе формата А3, будто грамота в руках фокусника:

— Эти укрытия будут манить вражеских летчиков, как мух на мед. И, значит, чем больше на них будет сброшено бомб, тем меньше их упадет на Германию. Это, надеюсь, всем понятно?

"Еще бы! Попробуйте кто-нибудь возразить тут, и на вас падет карающий меч рейха, в лучшем случае, получишь "волчий билет" как путевку прочь, и больше никто тебя не увидит в Ставке. Никогда", — подумал Гротте, чуя, что тема плавно переходит к его "ягодному полю".

Он внимательно уставился на фюрера. Все те же сутулые плечи и согбенная спина. Китель мышиного цвета и черные брюки. Лицо усталое, изможденное. Жили только глаза. От них на лице, покрытом нездоровой бледностью от постоянного пребывания в закрытых помещениях и убежищах, остались, казалось, только зрачки.

Но Гитлер снова ушел от темы, углубившись в историю Восточной Пруссии и состояние ее слабых малочисленных оборонительных сооружений. "Да-а, поговорить он любит! — мелькнуло в голове Гротте. — Особенно напыщенно и пафосно у него получаются политические пропагандистские речи с частыми включениями исторических справок, цитат и эпитетов важных персон прошлых столетий. Господи, я не вслух это?!". Инженер-конструктор вздрогнул от сумасшедшей мысли, испугавшись, что ее услышат или прочитают рядом сидящие "воротилы" рейха.

Восточная Пруссия издавна служила форпостом, с которого немцы осуществляли свои планы захвата и порабощения восточных народов. Пруссия была военизированным государством, наживавшимся в непрестанных грабительских войнах, бывших для нее своеобразным промыслом. В течение многих столетий именно отсюда германские рыцари и юнкеры осуществляли "Дранг нах Остен" (прим.автора — "Натиск на Восток"), разоряя и порабощая славянские народы. Не раз Восточная Пруссия выступала в качестве плацдарма для агрессии против России и Польши. Именно отсюда в Первую мировую войну развернулось наступление на Прибалтику и Польшу, а в 1918 году кайзеровские войска двинулись на Петроград. Отсюда же был нанесен главный удар при нападении на Польшу, положивший начало новой мировой войне, а двумя годами позже осуществлено вероломное вторжение в пределы СССР.

В планах Гитлера, разработанных еще в 1939 году, Восточной Пруссии отводилась особая роль — стать индустриальным центром восточных владений от Вислы до Урала. Главой региона назначили Коха, который при поддержке Гиммлера создал на территории Восточной Пруссии целую сеть концлагерей. Десятки тысяч пленных стали основной и бесплатной рабсилой для всех видов работ во благо рейха. Гитлеровские руководители пытались во что бы то ни стало сохранить эти земли из-за их политического, экономического и стратегического значения: именно здесь действовали крупные предприятия военной, судостроительной и машиностроительной промышленности, снабжавшие вермахт вооружением и боеприпасами; значительные людские резервы и продовольственные ресурсы; важные пути в Померанию и на Берлин. В стратегическом отношении важно было то обстоятельство, что выдвинутые далеко на восток военно-морские базы и порты Восточной Пруссии на Балтийском море позволяли немецко-фашистскому командованию базировать крупные силы флота, а также поддерживать связь с дивизиями в Курляндии.

Поэтому здесь велись большие работы по совершенствованию системы полевых и долговременных укреплений. Созданию мощной обороны способствовали многочисленные холмы, озера, болота, реки, каналы и лесные массивы. Все они на значительном протяжении прикрывались рвами, деревянными, металлическими и железобетонными надолбами. Основу только одного Хейльсбергского укрепрайона составляли более пятисот долговременных оборонительных сооружений. В спешном порядке модернизировались старые укрепления, и создавалась полевая оборона с шестью главными укрепрайонами, а также тринадцать старинных крепостей.

При строительстве этих укреплений использовались выгодные естественные рубежи, прочные каменные строения многочисленных фольварков и крупных населенных пунктов, связанных между собой хорошо развитой сетью шоссейных и железных дорог. Между оборонительными полосами системы, глубина которой достигала ста пятидесяти километров, имелось большое количество отсечных позиций и отдельных узлов обороны. Наиболее развитой в инженерном отношении на начало 1943 года оказалась сеть девяти укрепленных полос севернее Мазурских озер, где и находилась Ставка фюрера "Волчье логово", а также район Кенигсберга.

Государственные и военные деятели Германии Геринг, Гудериан, Кох и Вейс, являющиеся еще и уроженцами Восточной Пруссии, имели здесь обширные владения, поэтому больше всех настаивали на усилении группы армий "Центр" даже за счет ослабления обороны на других участках фронта. Гитлер понимал это, как и тот факт, что из Восточной Пруссии необходимо готовить сильнейший плацдарм, этакий монолит всего Третьего рейха, способный сдержать натиск развернувшегося на запад противника, и нанести ему сокрушительный удар. Сейчас, в начале 1943 года, еще никто из них не знал, какую важную роль в войне сыграет зимой 1944-1945 годов этот скромный кусок Европы, усиливаемый уже несколько лет всеми средствами Великой Империи...

— Оборона обороной, но только благодаря новому оружию, которое должно поступить моим верным солдатам, Германия одолеет любого врага. — Гитлер на время замолчал, резко схватил стакан, заранее любезно наполненный для него адъютантом, одним махом влил в себя содержимое, откинул челку сальных волос и продолжил, глядя на Шпеера. — Альберт убедил меня не лезть в такую авантюру как создание сверхтяжелого танка "Крыса", одобренного мною в прошлом году. Я с большим сожалением закрываю данный проект, хотя в глубине души и продолжаю настаивать на его дееспособности. Кажется, среди вас присутствует разработчик этого грандиозного проекта?!

Гротте ощутил ком в горле таких размеров, что уже начал задыхаться. Не от обращения к нему самого фюрера. Нет! От его ужасных слов, иглами впившихся прямо в сердце инженера. "Убедил меня не лезть в такую авантюру!". Он медленно поднялся, не обращая внимания на толчок Штоффе и недоуменные взгляды партийных боссов. Ватные ноги сопротивлялись поднимать не менее ватное тело. Мозг вмиг атрофировался, руки ослабли и уже даже не дрожали. Гротте встал, держась за спинку переднего кресла, и все не мог проглотить несуществующую слюну. Помог ему все тот же фюрер, который только что и "убил".

— Понимаю волнение этого смелого и сильного человека, не побоявшегося придумать и решиться создать грандиозный феерический проект в такое непростое время. Вынашивать свое детище год, корпеть днями и ночами над ним, как над люлькой с младенцем и, в итоге, услышать страшный вердикт... Это дорогого стоит! Альберт, — Гитлер бросил взгляд на Шпеера, — надеюсь, ты по достоинству оценишь труды нашего трудяги и своего подчиненного?!

Рейхсминистр вооружения кивнул как заправский аристократ:

— Конечно, мой фюрер! Профессор Гротте проделал большую работу, удивил всех нас своей непоколебимостью и трудолюбием, а также талантом. Родина не забудет своих героев!

— Отлично! — Гитлер жестом подозвал инженера, и пока Гротте плелся к центру зала, борясь с диким волнением и болью в суставах, продолжил. — Да, мой дорогой конструктор, нам пришлось закрыть проект "Крыса" и свернуть все заводские заказы по нему. Нужно понимать, что в сухопутной войне техника таких размеров и с несовершенной ходовой частью станет уязвима для бомбардировки с воздуха и гаубичного обстрела врагом. Логистическое обеспечение подобной сверхтяжелой машины представляет чрезвычайно сложную проблему. Учитывая все это, ее создание не способно оказать существенного влияния на ход войны. Крепитесь, мой друг! — Гитлер пожал обеими руками вялую холодную кисть подошедшего профессора. — Время масштабной техники и глобальных военных конструкций еще только начинается. Как только победим Советы, повернем всю свою мощь на запад. А чтобы поставить "раком" Острова (прим.автора — речь идет о Великобритании и США), нужно будет создать комплекс сверхдальнего и сверхтяжелого вооружения. Нам нужны будут невидимые субмарины, реактивная авиация и ракеты класса "земля-земля", способные крошить противника через проливы и океаны. Кстати, Гротте, вы же, кажется, работаете и по направлению морского флота? Так?

— Д-да, мой фюрер, — промямлил инженер, боясь посмотреть в глаза Гитлера, поэтому буравил печальным взглядом его узкие лакированные туфли, — субмаринами занимаюсь... занимался тоже. Но я инженер бронетанко...

— ... Вот и хорошо! — прервал его Гитлер, отпустив ледяные руки профессора, достав платок и вытирая свои ладони. — Займетесь в своем ведомстве сооружением новых подводных лодок-танков.

— Как? — Гротте обратил взор на белое лицо фюрера, его "одежную щетку" под носом и тонкие губы.

— Вы не ослышались. Я давно вынашиваю мысль о создании подводного танка, формой напоминающего субмарину. Но это все потом. Сейчас много других важных дел. Альберт, — Гитлер снова посмотрел на Шпеера, сделав неуловимый жест своему адъютанту, — разрешаю посвятить Гротте в наши новые планы по использованию его наработок по супертанку, которые предложил наш дорогой Генрих (прим.автора — Гиммлер). Пусть хотя бы окупит вчерашние затраты на благо СС и всей Германии. Хайль!

Фюрер небрежно вскинул руку и кивнул профессору, намекая на конец разговора, отчего челка его черными граблями закрыла пол-лица. Подскочивший тенью Хосбах легонько подхватил Гротте под локоть и увлек его в сторону, сопровождая профессора. Инженер-конструктор, еле передвигая ноги в полной прострации, подумал, что отсидится на своем кресле рядом со Штоффе, но адъютант увел его из зала, поручил своему ординарцу проследовать в комнату отдыха и расслабиться там за чашечкой кофе и бокалом коньяка.

— Не переживайте так, профессор! — сказал Хосбах на прощание, весело подмигнув. — У фюрера только каждый пятый проект воплощается в жизнь. Остальные терпят фиаско. А ваш, как я понял, пойдет другим путем. Гиммлер что-то там придумал, как пустить вашу "Крысу" на благо Великой Империи.

— Спасибо вам... э-э... Фридрих. Спасибо большое! — чуть не теряя сознание от переживаний пролепетал Гротте и кисло натянуто улыбнулся.

— Хайль!..

* * *

Из выступления Г. Гиммлера перед офицерами танкового корпуса СС в Харькове, апрель 1943 г.:

"Здесь, на Востоке, решается судьба... Здесь русские должны быть истреблены как люди и как военная сила и захлебнуться в своей собственной крови".

Из стенограммы совещания Главнокомандования вермахта по экономическим вопросам от 4 мая 1943 г.:

"... Поскольку военные действия предстоящего лета решающим образом зависят от превосходящего количества танков, фюрер надеется, что будет сделано все не только для сохранения, но и резкого увеличения этого количества... Несмотря на значительный рост производства бронетанковой техники, вермахт испытывает в ней недостаток. Войска понесли громадные потери на восточном фронте, восполнять которые удается с большим трудом. Дальнейшее наращивание выпуска танков и штурмовых орудий сдерживается из-за ограниченных поставок промышленностью материалов и полуфабрикатов... Все надежды на то, чтобы по крайней мере на восточном фронте сохранять равновесие в количестве танков, уже потеряно...".

Шифровка агента "Мороз" берлинского отдела ГРУ в 8-ой отдел 1-го Управления ГРУ НКО СССР, 4 мая 1943 г.:

"Особо важно! Первого числа "грызун" покинул нору. Направление восток. Чертежи и планы взять не удалось. Специальная маскировка, усиленная охрана СС, передвижение ночами. Габариты неизвестны, визуально оценить сложно: изделие на трех спецплатформах, состав из 8 сцепок. Предполагаемый маршрут Шнейдемюль — Данциг. В связи с выходом из сектора моего доступа прошу подключить агента "Горн" и привлечь специалиста ж.д. транспорта. Дополнительные сведения уточняю".

Шифровка 1-го отдела 1-го Управления ГРУ НКО СССР агенту "Горн" познанского отдела ГРУ, 5 мая 1943 г.:

"Срочно выясните маршрут продвижения "грызуна", даты и время прохождения ключевых станций. Завербуйте и используйте специалиста-железнодорожника. Нужны точные данные по габаритам и вооружению изделия. Дело чрезвычайной важности и особой секретности".

Из докладной записки начальника ГРУ НКО СССР И. И. Ильичева наркому НКГБ СССР В. Н. Меркулову, 11 мая 1943 г.:

"... Маршрут продвижения литерного потерян в районе Шнейдемюля 9 мая. По сведениям агента "Горн", завербованного им специалиста-железнодорожника и в результате нашего анализа данных предполагаемое направление движения литерного — Быдгощ. Для выяснения маршрута задействовано польское подполье "Ханна". По оценке специалиста литерный подвижной спецсостав следующей комплектации: паровоз BR 41 в количестве четырех единиц по две спарки с каждого конца, 3 нестандартные 8-ми осные спецплатформы в размерности Д 14000 х Ш 10000 с изделием под брезентом, 2 стандартные 4-х осные платформы с зенитными гнездами, 1 платформа-дрезина с орудийно-пулеметным гнездом, 1 вагон-теплушка, 1 угольный вагон. Для отправки и работы РДГ (прим.автора — разведывательно-диверсионной группы) нужны точные координаты литерного...".

Из приказа наркома НКГБ СССР В. Н. Меркулова начальнику 4-го Управления НКГБ, комиссару госбезопасности 3-го ранга П. А. Судоплатову, 12 мая 1943 г.:

"... Для установления местонахождения литерного состава со сверхтяжелым танком "Крыса", определения его боеспособности и вооружения направить ранее подготовленную вами разведывательно-наблюдательную группу маршагентов в район города Быдгощ. На месте задействовать польское подполье "Ханна". Предполагаемых вариантов движения литерного два: на Тчев и на Липно. Для отправки и работы основной РДГ (Сафонова) нужны точные координаты литерного. Отправку группы разрешаю 15 мая в 23 часа...".

Из радиограммы уполномоченного СД III VI-го Управления СД-Заграница дивизиона "Восток" штурмбаннфюрера СС К.Залиша начальнику лагеря "Гольдбах", гауптшарфюреру СС Г.Штолю с копией для ознакомления бригадефюрера СС А.Штоффе, 21 мая 1943 г.:

"... Для выполнения пункта 12 операции "Улей" определить из состава вашего лагеря трех заключенных, преимущественно бронетанковых войск РККА, организовать их побег и дистанционное сопровождение до границы. Маршрут сбежавших должен проходить вдоль железнодорожного пути с объектом "R" в целях визуального контроля ими самого объекта. Для этого охранным частям и подразделениям СС надлежит создать заданный коридор прохождения сбежавших. Исключить любое вмешательство посторонних сил в ход данного мероприятия! Выбранное время побега согласовать со всеми службами операции "Улей".

Глава 2

Подсадные

Район концентрационного лагеря для военнопленных "Гольдбах", Восточная Пруссия, 23 мая 1943 г.

Худосочные кроны деревьев шумели на ветру, уже позеленевшие в это время года ветки хлыстами лупили по щекам и рукам, желтые одуванчики не радовали глаз, а скользкий чернозем грозил покалечить конечности. Чужой лес в чужой стране. Он не мог радовать и успокаивать, потому что был чужим, как и все, что находилось по эту сторону государственной границы СССР, на территории Восточной Пруссии. Подвернуть ногу являлось равносильным смерти. Только бежать. Бежать! Без оглядки, хоть куда, но подальше от чертова концлагеря "Гольдбах", ставшего роковой точкой в жизни трех беглецов: сержанта-танкиста Синчука, старшины Белея и рядового Кочергина. Если их не догонят и не загрызут собаки, не постреляют преследующие охранники, то непременно казнят в лагере. Бежать! Со всех ног, нестись пулей. Прочь...

Два часа назад им удалось воспользоваться временным пробелом в смене часовых, юркнуть в провал между двумя штреками, а оттуда, проползя по накату транспортировочной дорожки, спрыгнуть на платформы с щебнем, завалить себя камнями и с грузовым составом выехать за пределы лагеря. И как-то все удачно так сложилось: минутное отсутствие охраны, кусачки и кувалда, брошенные вчера кем-то из пленных, беспрепятственный путь через горные выработки, направление движения железнодорожного состава. Размазывая на пыльном, белесом от щебня лице сопли, щурясь от яркого солнца и шепча молитвы, троица успешно проскользнула внешнюю ограду стратегического объекта. Спрыгнули на повороте перегона, вблизи с опушкой леса, и теперь, потеряв силы на долгую беготню, буквально валились с ног. Наиболее ориентирующийся на местности старшина упорно вел обессиленных товарищей гущей массива, сторонясь открытых пространств и грунтовых дорог.

Весна 1943 года в землях Кенигсберга выдалась внезапная, теплая, без дождей и ветра, обещая быть жаркому лету. На небе ни облачка, в густом осиннике, сменяющемся перелесками ольхи и берез, безветрие, даже духота. А на рапсовых полях и позеленевших лугах ощущалась прибалтийская прохлада. Но туда беглецам путь был заказан. Разве что надышаться свежим воздухом перед смертью!

Заслышав звук мотоциклетов, путники свернули в противоположную сторону, но вскоре и там наткнулись на усиленный патруль немцев. Пересидев в кустах и молясь, чтобы ни один "петух прусский" не решился сходить в "зеленку" по нужде, все трое замерли и даже сдерживали дыхание. Пропустив мимо себя колонну мотопехоты и подобрав брошенный тлеющий окурок, решились перемахнуть дорогу и пуститься в бег на восток, прямо по рапсовому полю. Еще и курнуть по разу успели на бегу, задыхаясь и кашляя. Остаток драгоценной сигареты заполонил разум давно позабытым дымком и запахом табака, даже придал некоторых сил.

Узкое поле закончилось, снова троицу поглотила лесополоса, ограничивающая сельхозугодия ровными прямоугольниками по пять гектаров. И вновь спасительная чаща.

— Старшина, долго еще чесать? — выпалил сержант, не привыкший бегать на столь длинные расстояния. Ему и в танке хорошо было, его родная "тридцатьчетверка" гоняла так и там, где не нужно было чапать на своих двоих. Жаль, что в том последнем бою она приказала долго жить — сначала подрыв на противотанковой мине, а потом мишень для "Тигра-I". Хорошо, хоть, экипаж успел выбраться за исключением механика-водителя, которому мина оторвала ноги. Бедняга умер сразу от болевого шока.

— Чем дольше... тем живее! — пробурчал Белей, грязным локтем утирая пот с чумазого лица. — Пока не сдохнем... Бежать... Бежать, паря, что есть мочи!

— Уже сдохли... Не могу-у... — запричитал Кочергин, спотыкаясь и припадая на одно колено.

— А ну... сопля, чеши-и, твою мать! Иначе всех... под монастырь...

Где-то недалеко раздался паровозный гудок, затем еще и еще. Слева заурчал бронетранспортер, бибикнул клаксон мотоцикла. Старшина свернул вправо, ускоряясь, сбежал в овраг, заросший вербами. Солдаты попадали прямо в грязь болотины, а из небольшой лужицы, спрятанной от солнца в тени кустарника, стали жадно хлебать воду. Пили и умывались, пока не взбаламутили спасительный водоемчик. Прислушались.

— Вот же, блин... у них че тут, полигон или фронтовая полоса? — промычал сержант, закатив глаза. — Кругом транспорт, говор. Собак еще нам не хватало для полного счастья.

— Похоже, очередной укрепрайон, — старшина Белей тяжело дышал, отвалившись на спину, — нужно ночи дождаться, в темноте одно, что свалим незаметно.

— А ну как собак пустили по следу? До темноты еще несколько часов, заловят здесь нас, как пить дать, — проворчал сержант-танкист, — поезд нужно оседлать. Поймать грузовой... на восток идущий.

— Ага, и к жинке под титьку прямо, до самой хаты ее чтоб пер. Да?

— А хоть бы и так. Мне еще лучше, — Синчук сплюнул лесной мусор, попавший с водой из лужи, — обратно в танк лезть не хочу уже. Хватит! Навоевался досыта, нахрен.

— Ага, особисты тебе устроят потом и жинку, и "навоевался", и сытно накормят, едрить твою засветло!..

Сержант зло посмотрел на старшину, заскрежетал зубами, поймал взгляд рядового Кочергина. Тот наморщил лоб и недоуменно пялился на товарища, еще недавно в бараке рассказывающего всякие небылицы из жизни танкистов, о героизме и подвигах советского воина. Синчук опять сплюнул, на этот раз нервно, пошевелил убитой в хлам обувкой, посмотрел на старшину:

— Ильич, поезд седлать нужно. Дело говорю. Пехом отсюда и ночью не выбраться. А так и следы собьем от псятины и быстрее до линии фронта доберемся. Особый отдел я, конечно, боюсь, но ведь мы втроем бежим, докажем честность и непоколебимость друг друга, ведь так, старшина?

— Твоими бы устами да медку... едрить твою... Вот если бы с собой "языка" прихватить или штабные документы, то, глядишь, и простили бы нас, лагерных.

— А еще лучше, товарищ старшина, — отозвался с воодушевлением Кочергин, молодой парень с Урала, — карты важные достать... фрицевские. С пометками их оборонительных рубежей, что против нашего брата варганят. А? Или секретный бункер Гитлера выведать и нашим сообщить. Тогда бы не только простили, а еще и героя дали. А, товарищ...

— ... Ага, посмертно, блин! — Белей с сержантом одновременно заржали. — Или самого Гитлера "языком" взять, да, Кочерыга? Ой, умора-а! Иди тогда в обратку, как раз в ту сторону пилить, чтобы ставку энтого хрена сыскать. Тебе кто такое напел, что бункер усатого барбоса где-то в Пруссии? Что под Винницей такой имеется, я слыхал, про схрон его у Берлина тоже, а вот про здешние места... Че-то ты загнул, паря. Героя ему... Ишь, орелик!

— Тише вы... — рядовой надул щеки, обиженно уставился на разбитые ноги и потрепанные штанины. — Уржались тут в глубоком тылу врага. Да, слыхал. Федька Сизов из семнадцатого барака рассказывал, что ставка фрицевского Генерального командования где-то тут... под Растенбургом. Ему поведал об этом литовский рыбак, когда на косе рыбой затаривали телеги для лагеря.

— Да пошел в жопу твой литовский рыбачок! — старшина вдруг стал серьезным, сломал ветку, что теребил в руках. — Знаем мы этих рыбачков да косарей прибалтийских. Половина на немцев ишачит, если не все. Буду я еще слушать их сказки слащавые про жизнь вольготную у фашиста сраного. И тебе советую поменьше ушами хлопать. Гер-рой, едрить тебя за ногу! Вставай, иди лучше в разведку. Глянь вокруг, осмотрись, куда пути ведут, где немцы, какие силы. Мы с сержантом тут покумекаем о планах дальнейших. Все... выполнять, рядовой!

— Й-есть, — неохотно промямлил Кочергин, поднимаясь и отряхиваясь, — только, братцы, не бросайте меня тут одного! Умоляю.

На него посмотрели как на прокаженного, цыкнули, обматерили. Послали далеко-далеко, куда еще никто не ходил.

— Слушаюсь. Есть, уйти к такой-то матери! Я бегом, я быстро. Я сейчас!

— Да тише ты, хрен моржовый, блин! Всех прусаков поднимешь сейчас. Вали уже.

Рядовой, скользя по склону оврага и хрустя ветками, скрылся из виду.

— Дров не наломает наш Иванушка? — сержант исподлобья взглянул на старшину, ковыряя сучком грязь рваного ботинка.

— Пусть учится. Нам еще в этих землях чужих выживать днями и ночами, пока на своих выйдем. Он парень уральский, а, значит, смышленый. Пороху нюхал мало, зато ныть в лесу не должен. Давай обмозгуем, куда и когда двинем. Оружие бы достать, воды, обувку справить. Ночи дожидаться с одной стороны долго, но в пути безопасно, сейчас днем заарканить состав быстро, но опасно. Вот, блин, вопрос!

Через четверть часа примчался Кочергин, с облегчением заметив товарищей на месте, выпитую до дна лужу и обгаженные вокруг кусты. Доложил, что вокруг полно немцев, в основном, патрулей конных, мотоциклетных и пеших возле железной дороги. Насыпь высокая, но перемахнуть затемно можно. Вдоль пути с интервалом в полкилометра посты охраны, замаскированные зенитные гнезда, дзоты и прожектора. Много зенитных пушек и прожекторов.

— Странно, — старшина почесал щетину, глядя сквозь сержанта, — зачем столько охраны и ПВО в неприметной местности? Концлагеря меньше сторожат, чем здесь чисто поле. Не иначе, как на той стороне оборонительный рубеж строят, или твой Гитлер прячется в подземном схроне в лесу. А, Кочерыга?

— Он не мой! — строго бросил рядовой, потупив взгляд. — На той стороне не был, не знаю. Но все смахивает на то, что охраняют железнодорожный путь. Хотя чего в нем важного?!

— Чего, чего? — сержант Синчук жевал лист щавеля, морщась от кислоты во рту. — Эта железка в сторону Белоруссии одна на всю Восточную Пруссию. Стало быть, стратегическая. Наши бомберы покоцают такую — как немцы возить грузы будут на фронт? Уразумеешь, сопляк?

— А-а-а.

— А, может быть, чего или кого важного ждут, — вслух продолжил размышлять старшина Белей, — какую технику или резервы на восток. Или того же Гитлера, будь он неладен. Едрить твою, Ванька, заразил ты меня с этим усатым прусаком, хрен ему в печень. Ща только он и грезится вокруг.

— Ну да, может, обмозгуем, как Гитлера схватить за яйца и притащить особистам 2-го Белорусского? — ехидно прыснул сержант.

— Ладно, боец Кочергин. Молодец, глазастый. Смышленый паря. Первое задание ты выполнил. Благодарю за службу! — отчетливо выговорил старшина, козырнул, благо на голове оставалась сохраненная с пленения пилотка, запаха и вида которой, наверное, боялись даже вши.

— Служу трудовому народу! — рядовой вытянулся как смог, поскользнулся и скатился в грязь оврага, чем вызвал смешки товарищей.

— А теперь отдыхать, набираться сил, искать хоть какую-нибудь пищу, воду, тару и... и готовиться к ночному переходу, — сообщил старшина Белей, — если окажется на поверку, что на той сторону немцев не меньше, чем на этой, то будем седлать локомотив. Первый встречный. Все, разбежались на полста метров.

— Есть.

— Слушаюсь.

Спустя три часа все трое осторожно выползли на опушку леса, впились телами в хвою соснового бора и стали высматривать округу.

Темнело. В сгущавшихся сумерках сбежавших пленных разглядеть среди чернеющего кустарника стало невозможно, на их радость преследования не виднелось, а шастающие там и сям патрули оказывались не по их души. Судя по мелькавшим лучам ручных фонарей, перекличкам и гудению моторов, на той стороне насыпи немцев было не меньше, чем здесь. Это опечалило беглецов, поэтому оставался последний шанс на проходящий поезд, которого, впрочем, долгое время уже не наблюдалось. Уповать на партизан не стоило — в этих краях их не водилось и в помине. Глубокий тыл германских войск со спешно строящимся плацдармом исключал наличие любых врагов в радиусе ста километров. Теперь весь этот район Восточной Пруссии, Литвы и Белоруссии превратился в один огромный муравейник, в котором выжить русскому было невозможно и дня.

Солдаты помнили об этом, верили в успешный исход побега, но с каждым часом их надежды таяли — время шло, неумолимо приближая конец, а вариантов выхода из нацистки настроенного густонаселенного, напичканного войсками и техникой района все еще не было. Оба, и сержант, и рядовой, с вожделением смотрели на старшину Белея, будто он был богом и лучшим командармом Красной Армии, способным решить проблему и вывести подчиненных из котла. Но пока уста хмурого пожилого солдата молчали, боясь проронить хоть слово, издать малейший звук, слышимый в темноте на большое расстояние.

И вдруг вдалеке послышались лязг колес о рельсы, паровозный пшик и скрежет металла о металл. Беглецы переглянулись, глаза их загорелись, кулаки сжали песок с хвоей, не чувствуя боли впившихся в ладони иголок. Оставалось ждать прибытия поезда и считать минуты.

Время текло долго и муторно. Мимо спрятавшихся путников прошествовал пеший патруль, высвечивая фонариками опушку леса. В такую минуту старшина пожалел, что не имел под рукой любимый "шпагин", а то бы скосил всю троицу фрицев в две секунды. Что думали его товарищи, впечатавшись мордами в дерн, ему было невдомек, но они явно размышляли о путях спасения, боясь звука своих сердец.

Вскоре показался и состав. Удивительно, но фары локомотива не светили, никакие прожектора, выявленные Кочергиным, не включились, а сам поезд вызвал недоумение у беглецов. Что-то в нем показалось неестественным, бесформенным. Железная громадина двигалась вперед очень медленно, редко стравливая пар, огромным мастодонтом проплывая мимо залегшей на опушке троицы. По спинам побежали мурашки, руки замерзли от страха, скрежет колесных пар, казалось, оставлял рубцы на сердце. Помышлять о набеге на поезд расхотелось, как и совершать сие действо. Состав хорошо охранялся, больше, чем какой-либо другой, к тому же оказался коротким и жутким. Длина его всего в несколько вагонов удивила старшину. Но больше всего всех троих поразил груз, перевозимый поездом, — на трех из семи специальных платформах под гигантским брезентовым шатром возвышалась конструкция немыслимых размеров. Метров десять в высоту, около тридцати в длину и с десяток в ширину. Какая военная техника могла иметь такие масштабы, никто из трех солдат не мог припомнить или придумать, пока сержант бронетанковых войск Синчук не ахнул, завидев торчавшую из-под покрывала брезента спарку орудийных дул.

— Охрене-еть! Твою ж дивизию-ю... — вскрикнул он, но старшина вовремя заткнул ему рот своей заскорузлой ладонью.

— Ты че, козел, нахрен угробишь нас всех! Никогда про тяжелую осадную артиллерию не слышал? Ленинград и Севастополь такие вот шняги и обстреливали. Теперь точно капутики настанут нашим пацанам на той стороне фронта! Эх-х.

И тут ответ опытного танкиста, продолжавшего всматриваться в очертания сверхтяжелого военно-технического гиганта, плывущего мимо, обескуражил остальных:

— Это не пушка... Это танк, братцы! Мля буду, не верю своим глазам, но это танк. Самый здоровенный танк в мире!..

* * *

Из радиограммы руководителя операции "Улей" бригадефюрера СС А.Штоффе уполномоченному СД III VI-го Управления СД-Заграница дивизиона "Восток" штурмбаннфюреру СС К.Залишу, 24 мая 1943 г.:

"... Дистанционное сопровождение трех сбежавших заключенных из лагеря содержания военнопленных "Гольдбах" до границы провинции района Кибартай обеспечено в рамках выполнения пункта 12 операции "Улей". Визуальное знакомство беглецов с объектом "R" произведено на участке железнодорожного пути у 6 семафора перегона Велау — Норкиттен. Дальнейшее сопровождение подставных через территорию Литвы и Белоруссии поручено службе оберштурмбаннфюрера СС Гринберга".

Шифровка агента "Мазура" восточно-прусского отдела ГРУ в 8-ой отдел 1-го Управления ГРУ НКО СССР, 26 мая 1943 г.:

"В подтверждение прошлой информации о стягивании немцев на орловско-курском направлении наблюдается полномасштабное передвижение войск вермахта по маршруту Кенигсберг — Каунас. Объект "грызун" ночью замечен на перегоне Велау — Норкиттен в восточном направлении. Подтверждаю наличие передвижного утяжеленного спецсостава, тщательной маскировки, усиленной охраны СС и батальона резерва вермахта. Поиском депо-ангара занимаюсь. Сведений от РДГ не имею. Местная периодика "Кенигсберг Альгемайне Цайтунг" сообщила о ликвидации группы диверсантов под Голдаи. Проверяю. Возможно наши. Немцы пунктуально и скрупулезно извещают в газетах обо всех ЧП в регионе. Есть подозрение, что Абвер таким образом оповещает своих агентов у вас. Дополнительные сведения уточняю".

Глава 3

В поисках истины

Москва, НКГБ СССР, 1 июня 1943 г.

В кабинет комиссара госбезопасности 3-го ранга Судоплатова заглянул офицер-смежник:

— Павел Анатольевич, срочно сбор у Меркулова через... э-э... — вошедший взглянул на часы, — уже через три минуты.

— Аврал обычно через пять, а тут три?! Где пропали мои две минуты? — по лицу комиссара, вставшего из-за рабочего стола, мелькнула ирония.

— Так две ж на беготню по коридорам, товарищ комгосбез 3-го ранга. Сами знаете, телефонная связь часто занята с этими горячими заморочками на фронте.

— И в тылу тоже! Знаю, понял. Принято. Иду.

Коллега испарился за дверью, Судоплатов нахмурил лоб, уставившись на стол. На зеленом сукне у опытного кабинетного разведчика все лежало также аккуратно, как и в сидоре полевика: стопочки бумаг, папки с документами, пепельница, карандашница, лупа и сверток карт. Особо важные текущие документы хранились в ящиках стола, самые секретные вместе с запасными обоймами к ТТ и початой бутылкой водки в сейфе.

Комиссар знал, точнее, догадывался, по какому вопросу после утренней радиограммы мог собрать у себя нарком государственной безопасности СССР. Это не дела берлинского отдела — там всем занимался Эйтингон. И не работа немецких диверсантов в тылу наших фронтов на орловско-курско-белгородском направлении перед предстоящим масштабным наступлением, за которыми шныряли особисты ГУКР "СМЕРШ", вновь образованного ведомства в недрах наркомата обороны. И даже не поиск агентов Абвера здесь, в Москве.

Меркулова беспокоила тревога Берии. Шефа, который везде и во всем привык видеть ясность и выгоду. И добиваться оных. Может быть, поэтому Сталин назначил его руководителем почти всех мыслимых и немыслимых направлений силового ведомства: от контроля за охраной железнодорожных сооружений до атомных разработок. Все, за что брался Берия — все доводил до ума. В этом плане ему не было равных и стоило отдать должное. Конечно бы, если не его вечная раздраженность по любому рабочему вопросу: от приобретения канцелярии отделом АХО до поимки особо опасных агентов Абвера. Но подстроиться под его нрав и соответствовать запросам — научиться было реально. Это Судоплатов выучил еще с сорок первого.

Сейчас же остро стоял только один вопрос — "оружие возмездия" Гитлера, объявившееся этой весной в Восточной Пруссии. Сверхтяжелый танк "Крыса", разработанный профессором Гротте и построенный по личному указу фюрера. И теперь эта махина, бог весть сколько тонн весом, с кучей корабельных пушек двигалась скрытно через всю Европу к линии фронта, чтобы, вероятно, не только страху навести на противника, но и коренным образом изменить ход предстоящего сражения. Тем более, что оно обещает быть бронетанковым и артиллерийским.

Нельзя допустить прибытие "Крысы" даже в Белоруссию, захваченную оккупантами. Вредного и опасного грызуна нужно уничтожать в его логове! Кстати, именно так Берия и сказал, а теперь все Управление цитирует его.

Судоплатов с толстой папкой и топографической картой подмышкой миновал лестничные пролеты и коридоры двух этажей и, кивнув в приемной майору Сухарику, секретарю и адъютанту Меркулова, вошел в кабинет начальника.

— Разрешите присутствовать, товарищ...

— ... Да в этот раз не присутствовать, Павел Анатольевич, а непосредственно участвовать! — прервал комиссара госбезопасности 3-го ранга Меркулов и согласно кивнул вошедшему. — Разрешаю.

В просторном накуренном кабинете наркома госбезопасности СССР по обычаю разборов полетов тематик, связанных с "чудо-оружием" Гитлера или проблемами агентуры в глубоком тылу немцев, собрался десяток офицеров среднего и высшего звена НКВД и НКГБ. Уже в новой форме, с погонами, введенными в начале этого года, офицеры, некоторые готовящиеся к переходу в новую службу с непривычным названием "СМЕРШ", придуманным самим Сталиным, приветственно одарили Судоплатова знаками внимания и вновь погрузились в унылую нирвану гипнотизирования поверхности стола. Искоса поглядывая на шефа. Начальника, который в отличие от Берии, мог и кнутом попотчевать и пряником одарить, а не только мозги вышибать криком и приговорами.

— Павел Анатольевич, по своему управлению сообщи последние сведения касаемо "Крысы". Первый заместитель начальника "СМЕРШа" Селивановский, а также начальник Разведывательного Управления в войсках Кузнецов и начразведотдела Голиков уже доложились по своим направлениям. Какие новости у тебя? — Меркулов положил руки перед собой ладонями на столешницу и внимательно посмотрел на подчиненного. — И давай без общепринятых фамильярностей. Мы не у там... у него.

Судоплатов проследил за направлением большого пальца левой руки начальника, направленного вверх, и кивнул.

— Слушаюсь. Все новости по вверенному мне 4-му Управлению вам известны, какие появляются вновь — я сообщаю сразу же в докладных. То, что мои коллеги уже Вам доложились без моего участия, мне, честно говоря, непонятно. Мы вроде все делаем одно общее дело, и я мог пропустить что-то важное, не услышав смежников.

Офицеры разом повернули головы к Меркулову, ожидая чего-то этакого от нетактичности комиссара, но шеф остался невозмутим, наоборот, даже морщинки на лбу разгладились, а у глаз появились те, что в любом человеке выдают усмешку. Многие из присутствующих знали, что Меркулов и Судоплатов дружны. Там, за стенами наркомата. Как-никак даже соседями были, оба на Горького жили в доме с известным в Москве магазином спорттоваров "Динамо" на первом этаже. И за городом бывали вместе с семьями, и на вечерах, устроенных по случаю чествования руководителей высшего командного состава НКГБ-НКВД, и по праздникам.

— По поводу срочного вызова каждого из вас по одному к себе поясню позже. Так нужно. Офицеров я выслушал поочередно тет-а-тет, а не скопом без твоего участия, Павел Анатольевич. И все твои новости я тоже знаю. Теперь доложи, пожалуйста, всем нам о последних веяниях твоего департамента и мыслях, которые обуревают тобою. Слушаю.

Судоплатов пробежался взглядом по недоуменным лицам коллег, снова посмотрел на спокойного шефа, попытался встать, но Меркулов попросил его докладывать сидя. Начальник 4-го Управления НКГБ, отвечающего за разведку, террор и диверсии в тылу противника, поправил ворот, выпрямил осанку и перед тем, как начать, еще раз оглядел угрюмые сосредоточенные физиономии офицеров, будто пытался понять, можно ли говорить здесь обо всем или только не суть важное. Все-таки среди них, возможно, находился "крот", про которого в предпоследней депеше сообщал агент "Мазур", косвенно подтвердив мартовскую шифровку агента "Горна". "Неужели кто-то из этих многократно проверяемых своих в доску мужиков работает на фрицев?! Может, агенты ошиблись или исказили сведения? Может, этот "крот" не в нашей конторе служит? Если он действительно существует и гадит, ведая обо всех передвижках внутри ведомства, обо всех наших планах и операциях, то этот умница и мастак уже даже не "крот". Он крыса! Самая натуральная подлая хитрожопая крыса. Чужой среди своих. Предатель и вредитель. Самый реальный враг! Надеюсь, отдел собственной безопасности ведет работу в нужном направлении и не зря жрет наркомовские пайки в тяжелое военное время, когда кругом голод, разруха и...".

— Анатольич! — шепнул рядом сидящий Мехрис, начспецотдела шифровальщиков.

Судоплатов встрепенулся, дико захотел курить, но без разрешения на то Меркулова пришлось подавить сей позыв и заговорить:

— Немного полемики. Объект "Крыса"... — комиссар при этом слове вновь окинул всех продолжительным изучающим взглядом... — упорно продвигается к восточным рубежам, минуя Европу. Транспортировка изделия в темное время суток, отличная маскировка, хорошая конспирация, бдительная охрана на всех уровнях безопасности, личный контроль Гитлера и Гиммлера, включая адмирала Канариса, а также полная поддержка местных властей Восточной Пруссии до сих пор обеспечивают скрытное передвижение объекта к линии фронта. И хотя до нее еще очень далеко, угроза доставки изделия со сверхмощным вооружением реальна. Теперь буду краток и лаконичен. Мы... гм... мое управление потеряло часть агентуры в тылу врага. А именно: пять маршагентов, два из которых погибли, что подтверждено из надежных источников, трое других не возвратились в срок, судьба их неизвестна. Проверить состояние и живучесть агентов не представляется возможным вследствие загруженности единственного оставшегося агента глубокой разведки с позывным "Мазур", а также тщательного прочесывания местности штурмовыми и охранными отрядами СС, мобильными антидиверсионными группами СД и подразделениями вермахта из резервного фонда группы армий "Центр". Агентурная сеть Абвера и ищейки СС работают сутками напролет, жандармы и полиция хватают любое подозрительное лицо в секретной зоне маршрута железнодорожного спецсостава. Кроме того, по согласованию с руководством Комиссариата в тыл врага за период последних двух месяцев были заброшены три разведывательно-диверсионные и одна разведывательно-наблюдательная группы. Все из состава моего... простите... 4-го Управления. Результаты более чем плачевные: все четыре группы на связь не выходят уже критичное время. Одна РДГ, командир Заварзин, погибла сразу при десантировании в районе Растенбурга, другая во главе с лейтенантом Сафоновым, очевидно, погибла, будучи выброшенной по ошибке пилотов непосредственно в укрепрайон под Гумбинненом. С третьей группой, которую возглавляет старший лейтенант Серегин, связь не установлена, но парашютировалась она в районе Алленбурга. РНГ, сброшенная для наблюдения и сопровождения литерного, а также корректировки бомбометания нашей дальней авиации, отработала семнадцать суток и больше на связь не выходила. Связь прервалась трое суток назад, когда РНГ находилась под Инстербургом. Результаты действий авиации и их потери, уверен, вам известны из докладов смежных подразделений. Это шесть самолетов ТБ-3 и Пе-2, пять из которых производили бомбометание, а один был сбит после сброса РДГ Серегина на обратном пути из зоны. Подготовка очередной группы в вашем ведении, Всеволод Николаевич, но если хотите мое мнение, зная, что я разбрасываться кадрами по тылам врага впустую не намерен, то скажу однозначно. Следующую РДГ, считаю, целесообразно отправлять только после тщательной проверки маршрутизации "Крысы" и выявления ее местонахождения. А также при возобновлении работы агента "Мазура". У меня все.

— Хм. Товарищи офицеры, у кого есть вопросы? — Меркулов стал рассматривать лица подчиненных.

— Разрешите мне? — первым отозвался начальник Особого отдела НКГБ Иванчик, не сегодня-завтра переводящийся в ГУКР "СМЕРШ", который, получив согласие шефа, обратился к Судоплатову. — По данным разведки белорусских партизан никакого намека на подвижной спецсостав немцев в районах Белостока, Гродно, Лида не имеется. Отсутствие литерного подтверждают и польское подполье, и наши литовские братья. Поэтому возникает вопрос. Каким образом сверхсекретный, но при этом сверхтяжелый и крупногабаритный танк с немалым и явно видимым невооруженному взгляду сопровождением топчется уже месяц в пределах Восточной Пруссии, а не спешит на восток, к линии фронта?

— Прошу прощения, комгосбез 3-го ранга, но для кого ваши литовские братья и являются братьями, а для кого и нет! — Судоплатов нахмурился, вспоминая одну острую ситуацию с подпольем в Каунасе. Оно в прошлом году, откровенно говоря, струсило и ослабило бдительность вверенного им сектора, через который просочилась диверсионная группа Абвера во фланг только что образованного при поддержке 4-го Управления НКГБ разведотряда. Пятнадцать бойцов и одна радистка ожидали самолета с оружием и указаниями дальнейших действий, а прибалтийские партизаны, как местные знатоки природы и расположения частей вермахта, вызвались бдеть округу. А, завидев в тылу у себя мобильный десант немцев, сиганули прочь, прячась по амбарам и за колодцами. Группу Судоплатова накрыли огнем в перелеске и выкосили всю дочиста. Командир взорвал себя и радистку гранатой.

— Поясните, не понял вас!

— Я не доверяю этим "зеленым братьям" и уверен, никогда не стану с ними брататься, — продолжил Судоплатов, — и не только по единичному случаю под Каунасом. Отзывы о действиях большинства прибалтийских антифашистов не самые лестные. Вам ли этого не знать, комгосбез 3-го ранга?!

— Павел Анатольевич, давай без лишних эмоций и воспоминаний! — попросил Меркулов.

— Есть, без лишних эмоций! Касаемо сути вашего вопроса... — Судоплатов посмотрел на Иванчика... — Центральный штаб партизанского движения и 2-ой отдел, безусловно, работают хорошо. Спору нет. И я верю их компетентности и точности их разведки. И Голикову, курирующему ЦШПД, я тоже доверяю полностью. Но не забывайте тот факт, что литерный мог еще и не перейти границу с Белоруссией, оставаясь в зоне особого внимания. Зачем? Почему? Это необходимо выяснить. Но сейчас попробую озвучить свое мнение... хм... Я не уверен, что Гитлер гонит "Крысу" на фронт.

— Вот как? — Меркулов вздернул брови, среди офицеров пробежался шепоток.

— Да. Обосновать или подтвердить мои предположения я пока не могу за неимением точных разведданных. Как я уже доложился, все РДГ и маршагенты-наблюдатели молчат, не имея возможности представить нам свежей информации.

— Вы не исключаете возможности предательства или их трусости? — спросил начальник спецотдела 1-го Управления Новиков, тучный, вечно потеющий мужчина пятидесяти лет.

— Исключено. Я не зеленых пацанов отправляю и не малознакомых спецов из других Управлений. Это хорошо тренированные, а, главное, давно и многократно проверяемые специальными органами чекисты.

— Ну да, ну да... — пробурчал Новиков, ерзая на стуле... — знаем мы ваших проверенных... из тюрем и ГУЛАГа ты повытаскивал, комиссар, своих бывших друзей по ОГПУ.

— Попрошу Вас... — Судоплатов сдержался, чтобы не нахамить, но, поймав взгляд Меркулова, остепенился и сбавил тон... — Друзей бывших не бывает! Слышите? Есть преданные партии и Родине чекисты, мастера своего дела. И их знания и опыт сегодня, ох, как нужны стране! Не с вами же в разведку идти, товарищ...

— ... Что-о? Преданных партийцев и чекистов не садят за колючку! Ясно? — возбудился толстяк.

— ... Ну, хватит уже! — прервал строгим голосом Меркулов, грозно оглядев обоих. — Развели тут псарню. Вам дай волю, сами друг друга пересажаете. Чтоб я не слышал больше у себя в конторе таких тем! Ясно излагаю?

Взгляды всех уткнулись в столешницу и бумаги. Судоплатов кивнул и продолжил.

— С вашего позволения хотел бы добавить еще. Может быть, Гитлеру удобнее держать "Крысу" и прочие махины "оружия возмездия", постоянно придумываемые им и спецами Круппа, именно в Восточной Пруссии? Не зря же немцы создают там плацдарм, спешно укрепляя восточные рубежи Европы. Сегодня Курск, Литва и Белоруссия под их гнетом, завтра они будут нашими. На это указывают многочисленные шифровки наших агентов, перехваченные радиограммы Абвера и статьи из местной периодики. Гитлер готовит в Восточной Пруссии аномальный рубеж. От Вислы до границы с Литвой и Белоруссией. Так вот мало того, что вооруженные силы Германии тщательно и грандиозно сооружают в Пруссии плацдарм, так еще уровень ведения их пропаганды и патриотизм населения добавляют огромный минус для успешной работы наших РДГ и поиска литерного.

Гражданское немецкое население круглосуточно по месту своего постоянного жительства задействовано властями в осуществлении визуального контроля за воздушным пространством. Все крестьяне, даже работающие в поле, имеют при себе оружие. По проселочным дорогам круглосуточно разъезжают радиопеленгаторы, а на самих дорогах регулярно организовываются засады, коменданты участков имеют при себе именные списки проживающих в округе граждан с указанием их примет (рост, возраст, цвет волос и глаз).

Ко всему прочему гитлеровцы имеют приказ, который гласит, что все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных. А сельское гражданское население получило приказ, запрещающий открывать двери незнакомым людям, и одновременно требующий незамедлительно сообщать в полицию или гестапо о каждом замеченном в округе незнакомом человеке или подозрительном факте.

Широкие просеки, разветвлённая система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающей густой сетью всю страну, дают возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении наших парашютистов направлять моторизованные карательные отряды эсэсовцев, фельдъегерей и полевой жандармерии с собаками в любой пункт, где могут скрываться наши люди. В таких облавах принимают участие не только военные и полиция порядка, но и все немцы, способные носить оружие. Проводится так называемая "хазенягд" — "охота на зайцев", где в качестве зайцев выступают обнаружившие себя советские разведчики.

Небезынтересно в этом отношении и письменное распоряжение некоего доктора Роде из Кёнигсберга, направленное в адрес органов власти и гестапо восточно-прусского административного округа Гумбиннен... — Судоплатов выхватил из раскрытой папки желтую бумажку с печатным текстом и стал цитировать... — В ближайшее время в провинциях Восточной Пруссии надо рассчитывать на приземление отдельных парашютистов. Требуется повышенная бдительность, так как они уже приземлялись в бывшей Польше и в районе пролегания железнодорожной магистрали Кенигсберг — Каунас. При появлении доносить срочно по телефону с условным выражением "парашют". По указу командующего полицией охраны порядка Кёнигсберга при появлении парашютистов поднять по тревоге полицейских, сельскую стражу, оцепить местность, оповестить бургомистра, коменданта крепости Мемель, начальников гарнизонов Тильзит, Инстербург, Лётцен, Зудауэн. Силы держать до тех пор, пока это требуется.

Судоплатов замолчал, меняя записки в руках, вынимаемые из синей папки. Офицеры внимательно смотрели за его манипуляциями, Меркулов пытался совладать с эмоциями на своем лице, найти применение рукам. Хотелось уже что-то сделать ими, но даже сжать кулаки он не мог, не имел права — подчиненные ловили каждый его вздох, а раскрывать свои неудержимые мысли и выказывать нервные позывы выглядело слабостью, не приемлемой для советского силовика. Да еще и начальника!

— Есть еще другое "чудо-оружие", способное доставить нам проблемы?

— Простите, что? — Судоплатов посмотрел на первого заместителя наркома госбезопасности Кобулова, друга Берии, армянина по национальности, отличившегося в прошлые годы в кровавых репрессиях в силовых органах власти.

— Вы упомянули про "прочие махины "оружия возмездия" Гитлера. Какие? Есть сведения, что кроме "Крысы" немцы приготовили нам еще плюшки?

— Нет. Такой информацией не располагаю, но не удивлюсь, что разработки немцев в области реактивного самолетостроения, сверхдальней артиллерии и психотропного оружия будут использованы уже этим летом на восточном направлении, а не только под Ленинградом, в Крыму и на Ла-Манше. Нам бы с "Крысой" разобраться! Для начала.

— Павел Анатольевич, почему все-таки вы считаете, что литерный крейсирует в рамках зоны, не выходя за пределы Восточной Пруссии? Может быть, именно сейчас он дымит паровозом мимо вокзала Гродно? — поинтересовался начальник воздушной разведки Особого отдела НКГБ Сухарин. Долговязый, в пенсне как у Берии, мужчина сорока лет. С ним однажды казус вышел, когда в бухгалтерии перепутали то ли росписи, то ли печатные фамилии в ведомости по зарплате. Его и почти его однофамильца, майора Сухарика, сидящего сейчас в приемной в качестве секретаря Меркулова. Сухарик и Сухарин. Не часто такое бывало, особенно, в силовых органах. Хотя, вот же за столом находился и начспецотдела шифровальщиков Мехрис, фамилия которого на одну букву отличается от одного из предшественников Меркулова на посту силового ведомства — Мехлиса, судьба которого оказалась роковой.

— Насчет проезда поезда мимо Гродно, Вячеслав Викторович, это, конечно, шутка. ЦШПД уже бы сообщил об этом. Да и мой агент под Сувалками, что возле самой госграницы СССР и недалеко от плацдарма немцев, просигналил бы нам о передвижении литерного. Он озадачен распоряжением относительно маршрутизации спецсостава.

— Вот как? — Сухарин сделал удивленное лицо, приспустил пенсне, внимательно разглядывая докладчика. — Почему же тогда вы, сетуя на отсутствие агентурных сил и загруженность агента "Мазура", не задействуете этого наблюдателя под Сувалками?

— Я не могу использовать последнего живого маршагента там, где, как в прорве, исчезли все остальные! Он у меня последний. Надежный. Тем более, сектор его наблюдения находится достаточно далеко от маршрутизации литерного.

— Так все же вы знаете точное местонахождение "Крысы"?

— Товарищ нарком госбезопасности, — Судоплатов отвернулся от Сухарина и взглянул на Меркулова, — разрешите не отвечать на этот вопрос? Я пока не располагаю точными сведениями относительно координат литерного, но даже, если бы и знал их, теперь сообщил только вам и в кодированном виде.

— Это еще что за причуды?! — проворчал Новиков.

— Вы забываетесь, комгосбез 3-го ранга?! Или вы не доверяете своим коллегам, допуск которых по данной операции разрешен и безупречен? — негодующе уставился на докладчика Сухарин, ставший в эту минуту похожим на журавля.

— Павел Анатольевич, не обижайте своих коллег и товарищей, — отозвался Меркулов, жестом ладони показывая всем загомонившим офицерам успокоиться, — ваши доводы?

— У нас в департаменте завелась "крыса"!

Снова раздались шушуканье, недовольные возгласы, Новиков и Сухарин вообще стали жестикулировать и скрежетать зубами, будто тень недоверия падала на них. Меркулов откинулся на спинку кресла, прищурился, глядя на Судоплатова. В эту минуту он не негодовал, не злился, получив в лицо виртуальную оплеуху от подчиненного. Еще бы! Враг внутри НКГБ?! Агент Абвера или РХСА в стенах госбезопасности страны? Это не плевок, не грязь, это хуже... Смертельный приговор тому, кто даже мог заговорить об этом. Это показатель плохой работы всей конторы, огромный минус руководству и утечка секретной информации из самого сильного и закрытого органа власти страны. Нарком задумался над тем, пытаться ли распекать Судоплатова сейчас перед всеми или переговорить с ним дома, на балконе, где они частенько курили и любовались городскими прелестями Москвы. Он догадывался, что комгосбез, по видимости, не может сказать здесь всего при наличии такого количества должностных лиц. "А, может, действительно, среди моих орлов затесался один говнюк, который гадит, как та крыса вдоль плинтуса?! Ведь не зря же провалились все группы 4-го Управления! И перехваченная радиограмма некоего агента "Йода" поведала о том, что в Москве, скорее всего, в стенах НКГБ робит "крот". Шифровка ушла на запад, всю ее прочитать не удалось, но смысл тот, что авиации подсунута деза. Насчет чего, кого? На фронте или в тылу?".

— Товарищи офицеры! Прошу сохранять спокойствие! — Меркулов встал, одернул китель, тяжело ступая, обогнул стол с сидящими офицерами и подошел к Судоплатову. — Павел Анатольевич, это сказано вами громко и открыто, а за такие слова нужно отвечать советскому офицеру-чекисту. Жду от вас подробной докладной... э-э... к утру. Со всеми подробностями и объяснениями. И впредь не смейте сообщать такие сведения без предварительного оповещения меня и согласия... тоже моего. Я понятно излагаю?

— Так точно, товарищ...

— ... Все. Если больше ни у кого нет вопросов касаемо "Крысы", то совещание прошу считать законченным. И напоминаю для особо болтливых — по поводу "кротов" и "крыс"... чтоб никаких дискуссий и трескотни там, за дверями! Всем ясно?

Народ дружно встал, громыхая и скрипя стульями, вытянулся по стойке "смирно". Меркулов вернулся на место, сел, взглянул на своего зама:

— Богдан Захарыч, распорядись издать приказ за моей подписью для всех Управлений комиссариата о строжайшей дисциплине, четком режиме рабочего времени и повышении бдительности. Основание? Основанием пусть будет первый уровень безопасности в ведомстве в связи с активизацией агентуры противника перед планированием важной стратегической операции на фронте. Особенно это касается контрразведки. Да и вообще всех.

Меркулов посмотрел на Селивановского, представителя недавно образованного ГУКР "СМЕРШ". Покивал головой, дескать, вот так, а что вы хотели.

— Слушаюсь! — Кобулов что-то черканул карандашом в своем блокноте, преданно уставился на наркома. — Что-то еще, Всеволод Николаевич?

— Нет. Все свободны. Последний на выходе пусть кликнет мне майора Сухарика. Разойтись.

Офицеры торопливо похватали свои папки и удалились из кабинета. Меркулов закурил, унимая легкую дрожь в подбородке и пальцах. И косо посмотрел на вошедшего адъютанта-секретаря.

— Алексей, через полчаса мне машину. С Абакумовым встреча. И принеси мне дело Судоплатова, запроси в спецархиве. Хочу еще раз почитать о нем...

Меркулов задумался, щурясь от дыма папиросы. Лощеный с прилизанной прической и гладко выбритыми щеками майор Сухарик помялся с ноги на ногу, клацнул каблуками:

— Всеволод Николаевич, это все? Или еще будут распоряжения?

— Да-да, — Меркулов встрепенулся, — и чаю сваргань покрепче. Ступай.

— Есть.

Нарком остался один в кабинете, медленно повернулся лицом к большой карте, висящей на стене между мебельной стенкой и зашторенным окном. Прищурился теперь уже от вглядывания с такого расстояния в подробности топографии. Но увидел только крупные красные и синие линии на рубеже двух фронтов: советского и германского. И в глубине жирной синей стрелки пятачок голубого цвета — земли Восточной Пруссии.

— Где же ты там прячешься, "Крыса" серая?! И зачем ты там? — прошептал нарком и закрыл глаза, опустив руку с дымящей папиросой.

* * *

Из докладной записки начальника 2-го Управления ГРУ НКО СССР А. И. Чемагина наркому НКГБ СССР В. Н. Меркулову, июнь 1943 г.:

"... Наряду с заметным падением влияния Германии в нейтральных странах, в Швеции ведется кампания за отмену немецкого транзита и отказ от других уступок Германии. Правительство этой страны заняло сдержанную позицию в отношении того, что шведские банки отказывают Германии в дальнейших кредитах, фирмы — в поставках полуфабрикатов, военный флот — в конвоировании германских транспортов. Главнокомандующий шведской армией издал приказ, в котором предупреждает шведское население, что в случае нападения врага (Германии) капитуляция исключается, и что любое сообщение о прекращении сопротивления следует считать ложным. По данным шведской разведки командование Третьего рейха имеет план оккупации шведской территории и уже приступило к его осуществлению. Реализация задуманного акта ставится в зависимости от развития событий на советско-германском фронте...".

Из оперативного донесения отдела стратегического планирования и фронтовой разведки ГУКР "СМЕРШ" в ГКО СССР, июнь 1943 г.:

"... На начало лета 1943 г. линия фронта переместилась далеко на запад. Почти по прямой линии она проходит от побережья Баренцева моря до Орла, затем поворачивает на запад, образуя большой выступ в районе Курска, и далее тянется до Таганрога. На Таманском полуострове, в районе Новороссийска, гитлеровцы удерживают небольшой плацдарм...

Неординарная обстановка сложилась в районе Орла, Курска, Харькова. В ходе зимнего наступления 1942/1943 гг. здесь образовалась большая дуга, глубоко вдававшаяся в расположение германских войск, что создает выгодные условия для осуществления ударов по флангам противника в районе Орла и Брянска, а также Харькова и Белгорода. Вместе с тем необходимо отметить, что Курская дуга предоставляет вермахту благоприятные условия для нанесения охватывающих ударов по сходящимся направлениям с орловского и белгородско-харьковского выступов.

Наибольшее количество сил и средств обеих противоборствующих сторон находится именно на этом направлении. С нашей стороны около одной трети людей, танков и артиллерии, более 45 процентов авиации. Вермахт и армии союзников Германии уже сосредоточили свыше 50 процентов танковых и моторизованных дивизий.

Тактико-технические характеристики нового немецкого вооружения с каждым кварталом улучшаются. Так отмечается следующее:

— военно-воздушные силы Германии получили самолеты "Фокке-Вульф-190А" с усовершенствованным вооружением, а также ночной истребитель "Мессершмитт-110". Снабженные новыми радиолокационными прицелами, истребители могут наносить значительный урон нашей авиации как днем, так и ночью;

— на вооружение сухопутных армий вермахта поступили реактивные противотанковые гранатометы с кумулятивными боеприпасами типа "панцерфауст", "офенрор" и "панцершрек". В большом количестве войска получают автоматическое оружие новых образцов, например, автомат марки МР-43 с повышенной прицельной дальностью;

— производство танков и штурмовых орудий значительно увеличилось, достигнув в мае 1205 машин. Особенно возросло производство тяжелых и средних танков: 1845 новых танков Т-V ("пантера"), 643 тяжелых танка Т-VI ("тигр"), около 2750 средних танков Т-IV. В войска поступают перечисленные танки и "фердинанды", разработанные по последнему слову немецкой военной техники: они имеют мощное вооружение, сильную броневую защиту и совершенные прицелы, хотя и обладают недостаточной маневренностью. Идет усовершенствование прежних типов танков — Т-III и Т-IV. По данным нашей агентурной разведки в районе сосредоточения танковых дивизий группы армий "Центр" в Восточной Пруссии и под Белостоком к линии фронта на усиление сухопутных сил противника перебрасывается новинка бронетанковых войск вермахта, сверхтяжелый танк "Крыса", вооруженный корабельными орудиями калибром более 200 мм с дальностью стрельбы до двадцати четырех километров. Экспертами отдела в настоящее время подсчитывается возможный урон, наносимый этой военной техникой нашим глубоко эшелонированным оборонительным частям на стратегически важных направлениях...".

Из докладной записки маршала Г. К. Жукова в Ставку ВГК:

"Обрабатывая полученные сведения, Генштаб должен глубоко проанализировать их, сделать надлежащие выводы из всех многочисленных сообщений, среди которых могут быть и дезинформационные, и ошибочные. Ведь такую многогранную работу, как известно, выполняют тысячи людей в органах агентурной и войсковой разведки, партизаны и сочувствующие нашей борьбе люди".

Из выступления В. Кейтеля в ставке А. Гитлера в Зонтхофене, 5 июня 1943 г.:

"...Такая военно-промышленная мощь Германии и такое вооружение не только компенсирует материальные потери, возникшие в результате известных событий, но и создают такой уровень вооружений германской армии, который превзойдет все, что только существовало до сих пор".

Из речи министра вооружений А. Шпеера на собрании функционеров Третьего рейха в Берлине, 5 июня 1943 г.:

"Мы предоставляем в распоряжение фронта новое оружие, новые танки, самолеты и подводные лодки в таком количестве, которое обеспечит возможность нашим солдатам не только выдержать эту борьбу, но и добиться окончательной победы".