В.У.Л.К.А.Н. общий файл, главы 1-4

Вулкан1

В первый день бомбанул Йеллостоун, и подумал я — это хорошо. На второй день пыль затмила солнце и засыпала Америку десятиметровым слоем. Хитрые янки давно знали о грядущей катастрофе и всем табором съехали в Австралию. Ну, почти всем. А вот южной соседке повезло меньше — миллионы трупов и никакой надежды на светлое будущее.

На третий день мир изменился навсегда. И вновь подумал я — это просто пистон как хорошо. Четвертый день стал известен как День Великой Распродажи. Европейскую часть России в срочном порядке эвакуировали за Урал. Людям приказали брать самое необходимое, иначе не успеть. Магазины, заводы и гипермаркеты отдавали товар за бесценок — один хрен с собой не возьмешь. Я предвидел подобный исход, поэтому успел заготовить все необходимое заранее.

Неделю спустя пыльное облако накрыло родной Белгород и весь ЦФО. Пеплопад продолжался восемь дней — самое то, чтобы провести последнюю ревизию своих запасов. А было их немало.

Долгие пять лет я готовился к концу света. Жил один, серьезных отношений не поддерживал. Еще не хватало дело до свадьбы и детей довести — корми потом голодные рты. Работал айтиишником в крупной компании, получал неплохие деньги. На себя тратил мало, по жизни неприхотлив и неразборчив, вкладывался в мрачное пыльное будущее. Даже бросил пить и курить, чтобы сэкономить места под водку и блоки сигарет.

Итак, что же я имел к началу апокалипсиса. Полностью заставленную консервами комнату, от пола до потолка. Продукты высились в три ряда: тушенка, бобовые, фрукты и сгущенка. Самое необходимое для долгой сытой жизни. Жру я мало (дрищ), но со временем сяду на особую диету для понижения метаболизма. Называется удавья. Наедаешься от пуза раз в сутки и перевариваешь. Потихоньку нарастает жизненно важный жирок, снижается аппетит — красота.

Если жрать трехразово — запасов хватит на год. А так можно растянуть лет на пять.

С залом закончили, переходим в спальню. Старую двуспальную кровать я давно продал, купил раскладушку. Места минимум, удобства те же самые. Старый стационарный комп отправился на помойку, его место занял компактный ноут. Он жрет меньше энергии, а каждый киловатт придется добывать собственным потом. Все коммуникации отключили перед бегством во избежание техногенных катастроф. Ничего, я заранее приобрел динамо-машину с ручным приводом и дизельный генератор. Ограничился двумя баррелями солярки — она портится медленнее бензина, а энергии мне много и не требовалось. Так, на всякий случай. Например, подвести ток к бронированной двери. Мало ли жопоголиков вроде меня останутся в городе?

На балконе помимо топлива хранились пять мешков сахара и один соли. Сладенькое я люблю, полезно для мозгов. А вот к соленому совершенно равнодушен, могу и обойтись. Еще в спальне в шкафу стояло три больших газовых баллона — для походной плитки. Консервы консервами, но горячее желудку необходимо, пусть даже по праздникам. Выжить после конца света и сдохнуть от гастрита? Пфф...

Переходим к кухне. Все лишнее (мебель, бытовая техника) давно продано. Освободившееся место занимают белые пятидесятилитровые бочки с водой. Всего их десять, в каждой несколько пачек обеззараживающих таблеток. Теперь храниться будет долго, при экономном расходе мне не грозит смерть от обезвоживания. Тем более, на дворе конец августа, осень будет очень холодная (спасибо пеплу в атмосфере), про зиму и говорить нечего.

С едой покончено, пора рассказать о снаряжении. Прошлым летом я по дешевке купил восемь лыжных комбинезонов: пять утепленных и три обычных. Почему комбезы? Потому, что они дают лучшую защиту от проникновения пепла. Кому охота ходить с пылью в трусах и подмышках? Чем меньше щелоки и зазоров — тем лучше. Комбез с высоким воротником и капюшоном — идеальный вариант. В том же "Спортмастере" приобрел два десятка очков, балаклав и четыре пары снегоступов. Со временем пепел сляжется, станет плотным, но вдруг понадобиться срочно прогуляться по занесенному городу? Так хоть не провалишься.

С такой экипировкой неприятные ощущения и холод мне не грозят. Но как быть с пеплом в легких? Да элементарно, Ватсон! В любом строительном магазине найдется целая уйма респираторов — на любой вкус и кошелек. Тут я экономить не стал, жилиться на здоровье — дурная примета, и купил самые лучшие. Целый пакет, респираторов много не бывает.

С сугубо физиологическими потребностями мы закончили. Самое время разобраться с запросами духовными. Бумажные книги я решил не покупать — много места занимают, а читать я очень люблю. Закачал два гигабайта разножанровой прозы на ибук — ну и пусть быстро разряжается. Ради такого дела не грех покрутить динамку. Для услаждения слуха купил две акустические гитары и даже научился играть — времени было достаточно. В общем, смерть от скуки мне не грозит.

Единственное, о чем сильно жалею — не сумел раздобыть оружия, психиатр завернул. Почему? Об этом ниже.

Для чего, спросите вы, такие приготовления? Не проще ли было уехать вместе со всеми в далекую безопасную Сибирь? Нет, не проще. Я ненавижу людей. До дрожи в коленках, до трясущихся пальцев. Острые формы мизантропии и социопатии вкупе с затяжной депрессией и суицидальными наклонностями. Да, я псих. Поэтому: на хер людей! Пусть валят подальше, а я останусь в нежном, любимом и оргазмически приятном одиночестве. Слишком долго я ждал, чтобы взять и выпустить удачу из рук.

Пыльная буря бушевала дольше, чем я ожидал. За это время я засрал весь четырнадцатый этаж — воду в родном толчке давно отключили, пришлось завалить его туалетной бумагой. Да, я не хотел превращаться в вонючую обезьяну, но не ходить же гадить на улицу? Пыльная буря — это не шутки. Это мелкая наждачка, двигающаяся с огромной скоростью. Да и вообще я жил на восьмом этаже, так что о неприятном запахе не беспокоился. Предварительно я обзвонил все двери — мало ли, вдруг кто из соседей решил остаться. Но нет, подъезд был пуст. Клуши спрятали голову в песок и лишь отсрочили медленную и мучительную смерть. Чем они будут питаться в Сибири? Китайцами? Хвоей и шишками? То-то же. А климат испортится так, что ни о каком сельском хозяйстве и думать не придется. Среди больших скоплений людей начнутся болезни, повальный голод и каннибализм. Нет, ну правда — на хер их. В подготовленном логове можно прожить куда дольше, чем среди "безопасного" общества. Так что болезни мои — спасение мое. Быть может, после такого отдыха и настроение поправится.

Когда пепел улегся, я обождал еще сутки и отправился в путь-дорогу. Мой дом стоял на южной оконечности города, рядом с крупным торговым центром. А все оружейные магазины как назло располагались в центре. Перед извержением я нашел в интернете и записал пять адресов. Откуда-нибудь да не успели вывести весь товар.

Мне предстояло пройти не меньше десяти километров — городок у нас небольшой, всего-то полумиллионник... был. А пепла навалило до первых этажей, но в центре сто пудов кучи побольше. На выселках ветер сильнее, чем в плотной застройке: часть пепла отнесло в сторону, часть выдуло на пустыри.

Я облачился в легкий комбинезон, несмотря на жару натянул балаклаву — дополнительный фильтр лишним не будет. Поверх — лыжные очки и респиратор, на ноги — резиновые сапоги с высоким голенищем и снегоступы. И в довершение всего — длиннополый кожаный плащ. Чтобы ни одна песчинка не попала!

Десять километров оттопать в такой одежде даже по ровной дороге — подвиг. А меня ждал мелкий рыхлый пепел, по которому топать в три раза сложнее, чем по снегу. Пару полторашек воды лишними не будут — идти я планировал размеренно, с отдыхом. В общем, на легкую прогулку никто не рассчитывал.

Я вытащил из шкафа раскладную лестницу и саперную лопатку. Закрыл квартиру на три замка и спустился на второй этаж. В моем доме лифты и лестница раздельные, в разных подъездах — между ними тянутся широкие балкончики. Я спустился, зарыл инструмент и огляделся. Да уж, забавная картина. Детская площадка, которая угадывается лишь по верхушке качелей. Наполовину засыпанная трансформаторная будка. Кое-где видны округлые бугорки — могилы автомобилей. Чтобы не образовывались пробки и заторы, людей эвакуировали поездами. На машинах уехали единицы.

Двор был со всех сторон окружен домами, поэтому пыль вела себя спокойно. На открытой местности то и дело срывались грязно-коричневые буруны, ветер рвал и метал пепел, как сторожевой пес вора. Фу, мысленно сказал я, к нам добрые гости пожаловали.

Было пасмурно как поздней осенью. Только небо залило не свинцом, а размешанной в кипятке карамелью. Вид непривычный, но мне нравится. Не люблю солнце.

Покинув двор, я вышел на шоссе, ведущее прямо в центр. Разве это не счастье — шагать посреди проезжей части и не бояться, что тебя собьют? Идешь себе по пеплу, вверх-вниз, вверх-вниз. Ступать мягонько, приятно — даже через снегоступы и тяжелые подошвы. Пепел — это вам не песок. Многие ли ходили по остывшему кострищу? То-то же. А я ходил.

Дома стояли по обе стороны, метрах в ста от обочины. Неудивительно, что ветер проказничал. Правда, не сильно. Так, сорвет верхний слой и швырнет в лицо или спину. Но мне все равно, снаряга и не такое выдержит. Пару раз вдалеке видел настоящие пыльные смерчи. Маленькие такие, но в них лучше не попадать — скорость там ого-го. Шмотки до дыр протрутся. Я на себе не проверял, конечно, но почему-то так показалось. Взял себе на заметку — обходить смерчи стороной. А может гайками в них кидать, как заправский сталкер? А что? Апокалипсис есть, зона отчуждения размером с город, и чем смерч не аномалия?

Я улыбнулся. Погода выдалась хорошая, спокойная. Если повезет, сегодня же вернусь с оружием. Не повезет — заночую в каком-нибудь офисном центре. Разобью окно, заберусь на второй этаж. Теперь все дозволено. Ни ментов, ни чоповцев — я хозяин целого города. Последний выживший, новый Робинзон.

Хотя куда там. Будучи параноиком, я точно знал — люди наверняка остались. Мне, конечно, ума не занимать, но не самый же головастый на планете. Я часто лазил по тематическим форумам и точно знал: в городе полно выживальщиков, конспирологов и прочих жопоголиков. Да, две трети из них — мамкины партизаны, но есть парни серьезные, при оружии. Надеюсь, судьба разведет нас по разным дорогам.

До обещанного похолодания было месяца два минимум, на дворе стояла типичная августовская жара. Я повернулся спиной к ветру и попил. За полчаса удалось добраться до первого кольца, а это километра два от дома. Не густо, но и не пусто.

Слева заметил двухэтажный павильон. Вернее, он когда-то был двухэтажным, ныне его наполовину засыпал пепел. Я подошел к постройке и заглянул внутрь через исцарапанное стекло. Опачки, какой-то спортивный магазин, вот так удача. Выбив ногой окно, я забрался внутрь. Почти все витрины и стеллажи пустовали. Кое-где виднелись мелкие предметы, забытые при эвакуации — беспалые перчатки, велосипедные наносы, мячи... Короче, бесполезный хлам. А мне требовалась бита. Ножом я драться не умею, а вот отмахаться длинной толстой палкой — запросто. Так, где же у них склад?

Складское помещение оказалось заперто на ключ. Вот же жадные уроды: ни себе ни людям. Зато я нашел подсобку с деревянными швабрами. Отломал древко, чуть обстругал ножиком — какое-никакое подспорье. И в глаз можно ткнуть и опираться при ходьбе. Эх, никогда не думал, что мародерить так весело.

Хотя, если поразмыслить — никакое это не мародерство. Город мертв и принадлежит всецело мне. Это моя вотчина, мой дом, мое хлебное поле. Все вокруг — мое. Вы же не считаете себя мародером, когда берете что-то из собственной квартиры.

Вооружившись, я потопал дальше. День только начинался, на часах половина десятого. До вечера успею обойти все магазины, а вернуться можно и завтра.

От счастья просто распирало. Вот он — рай наяву. Кругом тишина, лишь подвывает ветер и шелестит пепел. Ни криков, ни рева моторов, ни пьяной ругани, ничего. Лепота-то какая, лепота!

Краем глаза я заметил какое-то шевеление на обочине. Будто что-то большое неспешно барахталось под слоем пепла. Что еще за дерьмо? Я хотел пройти мимо, но решил не оставлять таинственную срань за спиной, мало ли что. Подошел, держа палку наготове. Серая масса продолжала колыхаться, и мне вспомнилась история из далекого детства. В какой-то книжке я прочитал, что наши предки — древние славяне, пользовались необычным способом консервации. Они кидали живых лягушек в молочные продукты, чтобы долго хранились. Меня эта байка заинтересовала. Будучи ребенком любознательным, провел собственный эксперимент. Отловил в пруду жирную квакуху и бросил в пластиковый стакан со сметаной. От родителей потом знатно влетело, но лягушка в белой жиже болтыхалась точно также, как некое существо в метре от меня.

Я точно знал — выжить под пеплом не мог никто, особенно на ровном месте. Ладно бы копошилось рядом с домом. Подумал бы, какой-нить бомж из подвала лезет. Хотя, рядом с дорогами обычно проходит канализация... Может там кто схоронился?

Черт. Людей я не любил, но такой смерти не пожелаешь и врагу. Надо помочь бедняге. Достал лопатку, принялся рыть. Острогу положил рядом с правой ногой. Так, на всякий случай. Вот показалась рука, вот спина. Человек будто плыл в толще пыли, загребая серыми ладонями. Пепел так сильно въелся в кожу, что живого места не осталось. Мужик напоминал ожившую свинцовую статую. Жуткое зрелище, если честно.

Я протянул руку.

— Эй, держись. Сейчас вытащу тебя.

Тогда я не подумал, что странно найти живым погребенного заживо. Сколько он валялся тут? Я шел от кольца минут десять и не видел никакого движения. Не мог же он десять минут дышать пеплом, а потом очухаться и поплыть по своим делам?

Серый мужик перестал барахтаться, будто учуял спиной мою руку. Вдруг резко развернулся, обдав меня пепельным фонтаном. Я ослеп, и в тот же миг цепкие пальцы обхватили запястье и рванули вниз. Не удержав равновесия, я плюхнулся в мягкую массу. Подо мной что-то извивалось и хрипело как заправский астматик. Сказать, что я обосрался от страха — ничего не сказать. Хорошо хоть фигурально, а не буквально. Если бы не моя привычка какать на дорожку, пришлось бы потом возвращаться за новым комбезом.

В кровь прыснул адреналин, я задергался, как утопающий на дне. Левая рука все еще сжимала лопатку, оная и нанесла первый удар. Я бил вслепую, ориентируясь сугубо на ощущения. Вот лезвие вошло во что-то мягкое и рыхлое — мимо, нужно взять ближе. Замах, удар — оп, что-то твердое. Это сейчас я пишу весело и подробно, а тогда лупил как бешеный куда попало, даже себя задел один раз. Наконец шевеленье подо мной прекратилось, хватка ослабла. Я выскочил из ямы и побежал прочь. Метров через сто остановился, отдышался. Грудь ходила ходуном, кружилась голова. Так и до обморока недалеко, а он вовсе ни к чему. Я снял балаклаву и облил голову водой. Полегчало, мысли прояснились. Очень хотелось вернуться в родную берлогу, запереться на все замки и кушать консервы, ни о чем не думая. Поборов страх, я все же решил поглядеть, что за крот такой на меня напал. Занеся лопатку над плечом, мелкими шажками подошел к обочине. Только тогда заметил, что в бою потерял левый снегоступ. Синяя "ласта" лежала на дне глубокой, метра полтора, ямы. Серого мужика не было видно. Зарылся, пакость такая.

Но кто он, черт возьми? Я взял острогу и подцепил снегоступ. Переобулся. Потыкал дно — никаких следов напавшего. Херня какая-то.

Эх, надо скорее обзавестись стволом — каким угодно, хоть травматом. Не хватало еще подохнуть от лап неведомой пепельной срани.

Пепельная срань. Я вспомнил старую компьютерную игрушку. Там были твари под названием пепельные зомби. Может...

Да нет, так не бывает. В конце концов, извержение вулкана — это не взрыв реактора ЧАЭС и не падение метеорита с пришельцами. Вулканы бомбят постоянно, просто в один прекрасный момент они рванули почти одновременно, по цепочке. Никаких тайн и мистики в этом нет, обычное природное явление.

Пепельный зомби, блин. Скорее всего какой-то урод устроил засаду, а дышал через шланг или трубочку. Вот и все объяснение. Надо быстрее добраться до оружейного магазина. В городе я не один, теперь это известно точно.

Через два часа я вышел к мосту через железную дорогу. От него до центра рукой подать. Неподалеку находился вокзал с памятником Ленину перед входом. Ныне виднелась лишь рука вождя, торчащая из пепла. Еще ближе высился здоровенный паркинг в виде круглой башни. Если внутри и остались машины, пользы от них сейчас никакой. Много на горбу не унести, а ради десятка литров и пыхтеть не стоит. Я прошел мимо, стараясь не глядеть вниз. Мост и раньше был высокий, а теперь добавилось несколько метров пепла. Я топал строго посередине, чтобы не дай бог не соскользнуть вниз. Хотя от падения на мягкую перину я даже не ушибусь, но тратить время не хотелось. И так задержался с этим серым уродом.

Пепельный зомби. Фраза крутилась в голове и никак не хотела вылетать, несмотря на большущую центробежную силу.

Первый магазин находился рядом с универмагом "Белгород". Несколько лет назад какой-то псих расстрелял там продавцов и кучу народа на улице. Обслужили его плохо, видите ли. Сейчас отматывает пожизненное где-то на севере. Интересно, а простых зэков тоже эвакуировали? Впрочем, что за глупые мысли — естественно. У нас же демократия, все дела. Надеюсь, никто не сбежал по дороге.

Магазин находился на первом этаже павильона. Как я уже говорил, в городе намело куда выше, чем на выселках. Я видел лишь крышу и половину вывески. По странном стечению обстоятельств оружейки тыкали везде, кроме верхних этажей. Одна и вовсе разместилась в подвале. Хочешь не хочешь, придется копать.

Я разгреб слой пепла толщиной в локоть и наткнулся на железные жалюзи. Охотничьи магазины запирались очень надежно — несколько замков, обязательная сигнализация. Особенно после того мерзкого случая. Так что для начала мне требовалась взрывчатка — и много. Дерьмо, надо было думать об этом раньше. И что теперь делать?

Возвращаться с пустыми руками было западло. Такой путь проделал, чуть не погиб по дороге... Нет, так просто я не сдамся. Тем более, что внутри сто пудов было полно стволов. Эвакуировать их бы не дали — пойди убереги в пути целый арсенал. А распродать успели вряд ли: огнестрел это вам не конфеты.

Я решил копать дотемна, а заночевать на третьем этаже универмага. Там как раз находились мебельные салоны — высплюсь как король! Только вот маленькая саперка для столь масштабных работ совершенно не годилась. Нужно было обследовать "Белгород" и отыскать совок побольше, иначе семь потов сойдет в процессе.

С другой стороны, там столько магазинов, что голова кругом идет. Во мне сразу же проснулся хомяк. Иди, говорит, мародерь. Ты же всегда хотел меч из той сувенирной лавки. Заодно забежишь в электротехнику, запасешься батарейками. Ой, а помнишь магазин для туристов на втором?

Я велел хомяку заткнуться. С ним на шопинг лучше не ходить, уйму времени просрешь. И вообще, пепел мягкий и легкий — копай давай.

На раскопку жалюзи ушло четыре часа. Я взмок как собака, но заветный плод подгонял усталые мышцы. От переутомления пропал аппетит, зато вылакал почти всю воду. Наконец добрался до замка — вполне себе обычного, только вот как его вскрыть? Стукнул лопатой по жалюзи — хрен там, даже думать не стоит. Был бы топор или кувалда — разговор другой, а так...

Топор. Хм. Насколько я знал правила безопасности, на каждом этаже (особенно в местах массового скопления людей) должен находиться пожарный щит. В нем есть багор, ведро, огнетушитель и топор, может еще какая мелочь. Вот топором имеет смысл попытаться сбить замок.

Ну что же, здравствуй, "Белгород". Давненько я тебя не посещал, родной.

2

Я забрался на карниз над входом. Первое, что бросилось в глаза — разбитое стекло на втором этаже и глубокие следы, еще не запорошенные пеплом. Кто-то вылез наружу или же наоборот, забрался в универмаг незадолго до моего прихода. Второе показалось мне наиболее вероятным. Я оглянулся. И жалюзи ломать надо и, блин, соваться в здание стремно. Вдруг там какой-нибудь серый мужик.

Пепельный зомби. Да когда ж ты уже отвалишь!

Ладно, рискнем. Если что — всегда можно убежать. Я залез в проем, снегоступы гулко застучали по гладкой плитке. Пришлось снимать и прятать в сумку, иначе буду громыхать на весь магазин.

На втором этаже в основном располагались бутики с дорогущей одеждой. Она меня совершенно не интересовала, я искал пожарный щит. Прогулялся меж стеклянных кубов (и почему в таких не продавали оружие?), заглянул на замерший эскалатор — не идет ли кто снизу? Заметил на черных складных ступенях серые следы. Человек, разбивший окно, шастал где-то на первом этаже. Я долго вслушивался в тишину — ничего: ни шороха, ни скрипа. Посетитель или ушел через другой выход, или затаился в ожидании меня. Ну что же, я подготовлюсь к встрече как положено. Вон и красная застекленная коробка в конце коридора. Разбив лопаткой стекло, я достал топор. Тяжелый, сука, килограмм десять. С таким долго не походишь, да мне долго и не надо.

Я вернулся к эскалатору. Посреди лестницы стоял дед в рваном ватнике, брезентовых штанах и валенках. Старик был коренаст с массивным задом и ногами разной длины. Наверное, какое-то костное заболевание, я в медицине не силен. Лысую голову незнакомца покрывала испарина, некогда белая окладистая борода посерела от пепла. Дед выглядел слегка ошарашено, глядя на высокую фигуру в маске и с топором на плече. Глаза расширились, рот приоткрылся — совсем как у маленького ребенка. Дед держался обеими руками за поручни и не решался сдвинуться с места. Он понимал, что не сумеет убежать.

— Не вбивай, — пролепетал старик.

— Не буду. Ты здесь один?

Дед кивнул несколько раз, подняв над бородой облачко пыли.

— Почему не уехал? Не эвакуировался?

— Та кому ш я нушен. Хошу едва-едва.

Мне стало безумно жаль этого похожего на доброго гнома дедушку. Да, я мизантроп, но тут есть одна закавыка. Я ненавижу человечество в целом, но люблю каждого человека в отдельности. Как-то так. Я и раньше не мог пройти мимо нищих и обездоленных, а теперь... Аж сердце защемило. Сука.

— А живешь ты где?

— В шошеднем доме. Меня Трофим шовут, а тебя?

Я решил не называться настоящим именем. Оно осталось в далеком и невозвратимом прошлом.

— Псих.

Дед лукаво улыбнулся.

— И шо, в пашпорте так напишано?

— Напишано, напишано, — передразнил я. — Кому ты этот паспорт предъявлять собрался, а, дед?

Старик пожал плечами.

— Шкажи, Псих, у тебя покушать есть чего? Я веш магашин обошел — еды нема. Шо за магашин такой? Одно тряпье.

Сука. Я понял, что не смогу оставить этого старика одного. Просто не смогу. Будь это взрослый мужик — на хер бы его послал. А пожилого человека обречь на голодную смерть... Я со злости пнул поручень. Дед попятился — вдруг и правда псих? Зарубит топором и все.

Что же с ним делать, думал я. Подселить к себе голодный рот? Да много ли он ест и пьет? С виду толстый, но старики обычно равнодушны к пище. Другое дело, смогу ли я довести его на свою окраину? Путь неблизкий и непростой даже для меня. Дерьмо.

Ладно, сначала разберемся с замком. Проблемы надо решать по мере поступления. Проблема намба ван — оружие, так что вернемся к нашим баранам.

Я спустился на первый этаж — вдруг отыщется что полезное. Снова два ряда стеклянных кубов, призовой автомобиль у входа. Товар весь на месте, все чистенько, пыли почти нет. От непривычной тишины звенело в ушах.

Я взглянул на высокую стеклянную стену и ощутил себя перед огромным аквариумом, до краев наполненным пеплом. И в нем что-то двигалось, шевелилось — совсем рядом со стеной.

— Слышь, дед, это не твои друзья там плавают?

— Упаши гошподи, — ответил Трофим и перекрестился.

Что же это такое? Я подошел ближе, до прозрачного барьера оставалось шагов десять. Тут пелена пепла расступилась и навстречу мне вышла женщина — серокожая, в обрывках одежды. Наверное, когда-то это было платьем. Женщина прижалась к стене и начала размахивать руками над головой. Со стороны это напоминало танец — жуткий и совершенно неестественный. Я наблюдал за ней и считал про себя. Никаких трубок и шлангов во рту незнакомки не было, дышать она никак не могла.

Тридцать секунд.

Сорок.

Минута.

Полторы.

Хорошо. Допустим, она чемпионка по нырянию без акваланга. Хоть я и не слышал, что среди земляков встречаются любители такого спорта. Сколько она сможет задерживать дыхание? Пять минут? Прошло уже шесть, а она все танцевала... Как длинная тонкая водоросль на слабом течении. Туда-сюда, туда-сюда.

Это существо не могло быть человеком. Без воздуха столько не живут.

Пепельный зомби... Кто знает, что вырвалось наружу из толщи земной коры? Что покоилось на глубине миллионы лет и теперь устлало города сплошным ковром? Какие процессы происходили там, куда закрыт доступ даже самой современной технике?

Меня передернуло. Захотелось убежать подальше и спрятаться. Я с трудом подавил панический приступ. Бояться сейчас нельзя, еще домой идти. Там еда, вода, а тут смерть. И пляшущий зомби за стеклом.

Живая статуя замерла, уставившись на меня слепыми глазами. Занесла кулак, ударила в стену. Еще раз и еще. По холлу разлился тихий звон, сменившийся треском. Тварь била в одну и ту же точку без промаха. По стеклу расползалась белая клякса, из нее сыпался пепел. Я отошел подальше, взяв топор наизготовку. Дед за спиной шепеляво бормотал молитву. Отче наш, вроде бы. До ушей долетало нечто вроде: ошенашишеешинанебешиши.

Я глубоко вздохнул и попытался успокоиться. И чего вдруг сердце то бешено скачет, то пропускает удары? За стеклом какая-то серая баба, скорее всего мертвая. Что я, бабе по черепу топором не заеду? Да запросто! Или нет? Ладно, будем отталкиваться от ситуации. Может, она просто поздороваться ломится. Хотя недавний опыт подсказывал: от пепельных зомби добра не жди. Ну и хрен с ними. У меня есть, чем ответить на агрессию. Десятикилограммовая дура это вам не крохотная лопатка.

Стекло громко хрустнуло, изошло паутинами трещин. А затем лопнуло. Внутрь универмага посыпались тонны пепла, воздух наполнился пылью, видимость упала до нуля. На мне-то очки, а вот деду сейчас несладко. Впрочем, сейчас не о нем надо думать. Рядом бродит серая тварь и лучше не попадаться ей в лапы.

Стоило только подумать об этом, как меня схватили на плечи и уронили на пол. Я ни черта не видел, но чувствовал коленку на левом запястье. Давили так, что пальцы вмиг онемели. И тогда я понял, что не смогу поднять топор одной рукой. Ну может и смогу, но замахнуться и ударить — вряд ли. Существо захрипело и стало рвать на мне одежду. Комбинезон трещал, но пока держался. Несколько раз острые коготки задевали тело, до крови расцарапывая кожу. А я лежал и не мог ничего поделать. Тварь как-то странно уселась сверху, парализовав все члены. Дело обретало крайне скверный оборот.

Я закричал, задергался, и тут бабища отвалила. Кто-то опять схватил меня за шкирку и поднял на ноги.

— Пших, ты шивой? — раздалось над ухом. — Я ее топором... того.

Я забрал оружие и полез на пепельную насыпь, по пути думая нелегкую думу. Теперь мне придется взять Трофима с собой. Как-никак, он мне жизнь спас. Впрочем, мне бы совесть не позволила его тут бросить. Так и быть — поделюсь консервами, не облезу поди.

Дед только внешне казался дряхлым, а на деле тот еще буйвол. Вырубил замок из железного листа за три удара. Даже не знаю, сколько пришлось бы мне возиться без такой помощи. Я поднял жалюзи и выбил стекло. Как и ожидалось, магазин был полон охотничьего оружия. Для себя я решил так: возьму два ствола, один скорострельный и мощный, другой дальнобойный и точный. Первый для обороны квартиры, второй для вылазок.

Будучи не совсем здоровым на голову, я изучал оружие по тематическим сайтам, а стрелять учился на ютубе. Реальной практики не имел никакой. Зато знал, что для ближнего боя в замкнутом пространстве идеально подойдет "Сайга-12" с крупной дробью. А для отстрела всяких уродов на расстоянии — "Вепрь-Хантер" с оптическим прицелом.

Пока я искал оружие и патроны, дед присмотрел себе тозовскую вертикалку.

— Стрелять-то умеешь? — шутливо спросил я.

— Конешно, внушек, я две войны прошел.

Мне стало немного стыдно. Старик, над которым я насмехался, превосходил меня по всем параметрам. Он был сильнее, мудрее и имел за плечами огромный опыт. А я? Что я? Офисный задрот и домосед, даже пороху не нюхавший.

Такой союзник определенно пригодится. Особенно в борьбе с пепельными тварями. Интересно, на большой земле знают о них? Надо будет попробовать выйти в интернет, спутники поди пеплом не засыпало. Хотя с такой концентрацией пыли над головой... ладно, попытка не пытка. Главное целым и невредимым добраться до хаты, а там катись все колесом.

За спиной сухо щелкнуло. Трофим с улыбкой на лице повесил ружье на плечо. Подошел ко мне, помог снарядить магазины — патроны постоянно вываливались из дрожащих пальцев. Попросил нести "Сайгу", сказал, что я шовшем худой, так легче будет. Отнекиваться не стал — не солидно как-то.

— Ну что, идем? Я далеко живу, так что...

— Нишего, внушек, не страшно. Только вот прошба к тебе есть. Помош небольшая потребна.

— Говори.

— В хату мою шайти надо, шабрать кой чаго.

Я согласился. Трофим все равно жил рядом. Мы пересекли сквер между оружейкой и универмагом, обогнули "Белгород" и вошли во двор. Типичный такой дворик времен Хрущева. Особенность моего города была такова, что в центре рядом с навороченными новостройками соседствовал частный сектор. Пенсионеры наотрез отказывались продавать дома или менять на квартиры, поэтому строителям приходилось ждать их благополучной кончины. Маленькие уютные дворики, окруженные трех, пятиэтажными домами тоже кое-где сохранились. В одном таком как раз жил старик.

Квартира Трофима была на втором этаже. Нам вновь предстоял путь на козырек подъезда, а оттуда в разбитое окно. Для своей комплекции дед шел довольно шустро, я и то не всегда поспевал за ним. А ведь у меня снегоступы, а у попутчика одни валенки.

Трофим легко ступал по пеплу, почти не проваливаясь. Пыль уже успела слежаться, но переобуваться я не спешил. В снегоступах пепельным зомби будет сложнее меня уволочь на дно. Да, паранойя прогрессировала. Я смотрел только под ноги и туда же целился "Вепрем". Пусть только зашевелиться кто — сразу получит пулю в серую башку.

Но пока мертвецы не спешили на поверхность. Восставшие из пепла, мать их.

В однокомнатной квартирке с пожелтевшими обоями стоял характерный старческий запах. Такой ни с чем не спутаешь. Убранство бедное, хотя чего ожидать от нынешних пенсий. Сервант, традиционный ковер на стене, продавленный диван. Кухня маленькая, но чистая, с холодильником "Саратов" и газовой плитой на две конфорки.

Оказалось, Трофим вернулся за зеленым кителем, сплошь украшенном медалями и орденами. Да уж, на войне попутчик не в штабе отсиживался. Дед положил сверху кителя пуховый платок и скатал в рулон, чтобы ничего не звенело.

Пока старик прятал памятную вещь в полосатую котомку, я рассматривал фотографии в серванте. Судя по всему, детей у Трофима не было, на всех снимках он и какая-то темноволосая женщина. То в свадебном платье, то в рабочей форме, то в гробу... Да уж, нет повести печальнее на свете.

— Дед, а много ли народа в городе осталось? Не знаешь?

— Шнаю. У кого детей не було — те и оштались. Раньше никому не нушны были, а нынче и подавно.

Я вздохнул. Апокалипсис уже не казался таким веселым. Где-то рядом, возможно, прямо за этой стеной, помирала от голода какая-нибудь старуха. Жуткая смерть без надежды на спасение. Или надежда все же есть?

Я помотал головой, выгоняя глупые мысли. Нет-нет-нет, мы так не договаривались. Мы одни, и весь город наш. Спасение стариков в наши планы не входит!

Скрипнул диван — дед присел на дорожку. Дурацкий обычай, как-то связанный с обманом домового. Почти сразу же поднялся, провел рукой по фотографии жены и направился к выходу. Скорее всего, он покидал свое жилище навсегда.

В коридоре дед задержался — открыл трюмо. Внутри среди пыльных пожелтевших книжек стояла картонная коробка с лекарствами. Трофим отложил початый рулон ваты на пол, остальное вытряхнул в сумку.

— Дай карабин.

Я снял оружие с плеча. Дед скатал плотный пыж и засунул в дуло. Повторил операцию с ружьями.

— Шоб пыль не попала.

Разумно, блин. Я вот до такого не додумался. Кто из нас еще спец по выживанию, черт возьми.

Мы спустились с карниза. Посмотрев на небо, потом на часы я понял, что ночевать придется в универмаге. Уже пять вечера, пока дойдем — стемнеет окончательно, а фонаря ни у кого не было. Да и сильно он поможет? Хрен знает, что за повадки у этих зомби. Может, они только днем вялые и малочисленные, а ночью выходят на охоту. Нет, будем действовать согласно плану. На третьем этаже "Белгорода" отличный мебельный салон. Будет заодно чем дверь подпереть.

Дед с моими доводами согласился. Мы вернулись в здание и поднялись по эскалатору. Жрать хотелось — меры нет, а в Трофимовом холодильнике остались три тухлых яйца да пакет прокисшего молока. Ларек что ли откопать какой.

Я бросил взгляд через дорогу. Совсем рядом от универмага располагался центральный рынок. Оттуда, скорее всего, вывезли все до последней пары тапок — частники они такие. А даже если что уцелело — поди достань. Но перед входом на рынок высился двухэтажный стеклянный павильон необычной формы. Он как бы состоял из двух полукруглых крыльев, соединенных узким коридором. Там было полно заведений общепита — дешевые пиццерии, суши-бары, восточные ресторанчики. Я трапезничал там пару раз, местная кухня совершенно не впечатлила. Но на голодный желудок и не такое вкусным покажется. Дед со мной полностью согласился.

Мы перешли дорогу, стараясь обходить могилы автомобилей. Пепел сильно скользил по металлу, не хватало еще навернуться и что-нибудь сломать. Слева высилась громадная серая коробка паркинга. Там тоже имелись харчевни, но все на первом этаже. А я край не любил хруст на зубах.

Разбил лопаткой стекло павильона, отколупал уцелевшие осколки. Взял карабин наизготовку и шагнул внутрь. Стены были матовые снаружи и плохо пропускали свет, в здании царил густой полумрак. Через час-полтора здесь наступит кромешная тьма, лучше не задерживаться. Я предложил деду проверить дальнее крыло — он согласился.

Страшновато было оставаться одному, но иначе с осмотром не успеть. На первом этаже ничего интересного не нашлось, я забрался по лестнице ярусом выше. Там располагался пивной бар, ныне, естественно, пустующий. Я прошелся мимо столов с торчащими кверху ножками стульями (хозяева не забыли прибраться перед уходом, будто надеялись вернуться), перемахнул через стойку. Потрогал кран — ага, идет туго, значит, в кеге кое-что осталось. Вот и пивко полилось. Я наполнил стакан и жадно выпил. Красота. Разве это не счастье — завалиться в пустой ресторан и на халяву напиться?

В холодильнике на кухне нашлись замороженное тесто и начинка для пиццы. Готовим только из свежих натуральных продуктов, прямиком из Италии, ко-ко-ко. Продукты оттаяли, но еще не испортились. Будь в здании электричество, можно было бы приготовить хавку. Я оторвал кусочек теста и засунул в рот. Тьфу, не настолько еще голодный.

Трофиму повезло больше. Он приволок несколько коробок с маринованной рыбой — начинкой для суши. Мы расчистили один стол, разложили снедь. Я налил в бокалы пиво — один вышел чуть неполный, пенный напиток закончился.

Старик ел руками, но тихо и аккуратно. То и дело вытирал пальцы салфетками. Мне пришлось снять балаклаву и очки. Спутник переводил взгляд с филе на меня. Наверное, я тоже малость смахивал на рыбу. Осунувшееся, чуть вытянутое лицо с лупатыми глазами, окруженными синими мешками. Тонкие бледные губы, прижатые к черепу уши, стриженные под единичку волосы. В мирное время я выглядел лучше.

Со второго этажа открывался неплохой вид на сквер рядом с "Белгородом". Специально выбрал место так, чтобы наблюдать за улицей. И первым заметил странные буруны, сползающиеся к зданию со всех сторон. Поднялся ветер, пепел и сумрак сильно снижали видимость, но серые горбы не укрылись от зорких глаз. Что-то двигалось в толще пепла, то поднимаясь к поверхности, то ныряя в глубину. Так плавают киты или дельфины. Но в пепле копошились точно не они.

Я взял карабин и подошел к окну. Пересчитал буруны — восемь штук. В магазине десять патронов, но стрелять я не умею. Вся надежда на Трофима. Дед уже допил пиво и стоял рядом, держа Сайгу в руках. Молодец, правильный выбор сделал. Двустволка это так, баловство. Нам же противостояли существа куда опаснее уток или лисиц.

Зомби оставляли после себя следы как дождевые черви на влажном грунте. Хорошо заметные полосы и углубления, образующие интересный рисунок на сером фоне. Мутные дорожки сходились ко входу в павильон. Твари не полезут через разбитое окно, им это ни к чему. Они нападут с первого этажа, откуда мы меньше всего ждем. В подтверждение догадки снизу послышался тихий шелест, постепенно нарастающий. Зомби что, группировались? Решили атаковать всем скопом? Или та тварь в универмаге была лишь разведчицей, прощупывающей почву? Мол, можно ли одолеть человеков в одиночку или лучше сообща?

Я опустился на колено и положил руки на столешницу. Так стрелять будет сподручнее — карабин, зараза, довольно тяжелый и клюет стволом. Целиться через оптику в небольшом помещении западло, но как снять прицел я не знал. Точнее, догадывался, но решил не рисковать — вдруг поломаю. Трофим встал рядом, в его толстых ручищах "Сайга" казалась игрушечной. Такого крепыша и пушечная отдача не сдвинет. Лишь бы здоровье у старика не пошатнулось. Раз забрал лекарства, значит, что-то барахлит.

— Дед, ты ток сразу стреляй, на меня не надейся. Я первый раз.

— Нишего. Мне энти шерые фашистов напоминают. Те тоше вше в шером ходили. А уш по ним я не промахивался никогда.

Первый зомби показался в проходе и тут же скрылся, оставив после себя пыльный шлейф. Умные, суки. Зомби так не действуют. Хотя, что я вообще о них знаю? Фильмы Ромэро правды не скажут.

За спиной звякнуло стекло. Я резко обернулся и чиркнул дулом по пепельной морде. Упырь схватился за нос и отшатнулся. Чувствуешь боль, падаль. На тебе еще. Грохнул выстрел, плечо ощутимо толкнуло прикладом. Пуля попала в грудь и прошла навылет — позади твари взметнулось серое облако как из выхлопной трубы. Странно, пепел не только снаружи, но и внутри. Что ж вы за нечисть такая?

Изучать анатомию было некогда. Трофим развернулся и отстрелил напавшему голову. Зомби рухнул и развалился на несколько крупных кусков. Ну точно — ожившая статуя! Среди кучек пепла тлели ярко-оранжевые горошины. Подбирать не было времени, нас прижали с двух сторон. Четверо ломанулось в парадный вход, трое через окно. Сквозь толстый налет угадывались обрывки одежды — вполне себе летний фасон. Вот этот парень в обрывках делового костюма, на его соседе изодранные джинсы. Горожане, не успевшие эвакуироваться?

При каждом движении существа оставляли густые шлейфы, из-за чего возникали проблемы с прицеливанием. А двигались зомби очень быстро. Дымовую завесу мутили, не иначе. Вскоре в зале стало трудно дышать, видимость упала. Пришлось впопыхах натягивать балаклаву, респиратор и очки. Надеюсь, дед не задохнется, а то мне кранты.

Трофим стрелял редко, но метко. От грохота "Сайги" звенели стекла и закладывало уши. С каждым выстрелом пепла в воздухе становилось больше — зомби разлетались на запчасти. Крупная дробь выпотрошит и обычного человека, а эти упыри какие-то хлипкие, едва держатся. Чтоб у вас на бегу ноги отвалились, черти вулканические.

Старик повесил ружье на плечо и взялся снаряжать магазин. Короткие толстые пальцы ловко управлялись с патронами двенадцатого калибра. Да уж, талант не пропьешь и не проешь.

Я водил по сторонам стволом, выискивая цели. Мало ли, вдруг выскочит недобиток какой?

— Ушпокойшя. Вше, нет их.

— Точно?

— Да. Шас туман осядет, увидишь.

Когда пепловая завеса спала, стало совсем темно. На полу горели десятки горошин самых разных форм и размеров. Будто какой шутниу включил гирлянду. Цветом они напоминали расплавленный металл или... вулканическую лаву. Я присел на корточки и провел ладонью над крупным окатышем, похожим формой на арахис в скорлупе. Горячий, так и дышит жаром. Интересно, что же это такое? Уж ни оно ли оживляет погребенных людей?

Я захотел взять трофей, посмотреть, что с ним будет со временем. Но голой лапой его не схватишь и в карман не положишь. Требовалась какая-то емкость. На кухне нашлись полупустая кофейная банка и половник. Я не стал вытряхивать кофе, слой изоляции лишним не будет. Вернулся, подцепил горошину и кинул внутрь. Послышались шипение и треск, затем из банки повалил ядреный кофейный аромат. Он проникал даже под респиратор и балаклаву. Я снял защиту и собрался вдохнуть полной грудью густой дым, но в последний момент передумал. А что, если таким образом частички огненного арахиса попадут в организм и пустят там корни? А потом превратят меня в пепельного зомби. Нет, к черту. Но как же классно пахнет.

— Как думаешь, что это? — я протянул открытую банку Трофиму.

Тот отступил на шаг и перекрестился.

— Гошподь его шнает, внушек.

3

Ночью разбушевалась буря. Я лежал в грязном комбезе на диване за двести тысяч рублей и смотрел окно. Казалось, что стеклянная стена — это стакан, в котором размешивают кофе невидимой ложкой.

Трофим спал в дальнем углу салона, ко мне сон не шел. Отчасти потому, что старик храпел громче выстрелов "Сайги" над ухом. Отчасти из-за пережитого недавно ужаса. Адреналин еще не успел выветриться, мышцы дрожали от напряжения. Где-то внизу прямо сейчас бродили твари, о природе которых я мог только догадываться.

Я снова включил фонарь. Мы успели вынести из куба с электроприборами много полезных вещей. Когда я понимал, что в ближайшее время не засну — бродил по салону и осматривал мебель. Такой вот ночной дозор.

Помещение отделалось от основного зала кирпичной стеной. Тонкая резная дверь играла больше декоративную роль. Пришлось тащить шкаф через пол салона, чтобы устроить баррикаду. Зато теперь я чувствовал себя в безопасности. По крайней мере, этой ночью. Перед сном Трофим положил под язык какие-то таблетки. Плохой знак, хотя чего еще требовать от столь почтенного возраста? Лишь бы не помер по дороге домой. В одиночку мне с тварями не справиться.

Обойдя магазин и убедившись, что все спокойно, я подошел к сейфу. Тяжеленную дуру замаскировали под тумбочку из красного дерева — красиво, но бесполезно. Сейфы, в моем понимании, надо прятать, а не выставлять на всеобщее обозрение. Я вбил в кодовый замок дату своего рождения и открыл дверцу. Я не думал, что зернышко за ночь отрастит лапки и заберется кому-нибудь в горло, чтобы превратить в зомби. Но паранок в мозгу постоянно твердил: запри это хрень как можно крепче.

Прошло уже три часа, а зернышко и не думало остывать, тлело себе красно-оранжевым светом. Если что, я первым придумал называть горячие камушки зерном. Они как бы прорастают в людях и перестраивают их под себя. Точно также поступают любые семена.

Что же ты такое, сволочь вулканическая? Я отломил ножку от крохотного детского стульчика и засунул в кофейную банку. Дерево сразу занялось, изошло дымом. Секундой спустя мой путь во тьме освещал самый настоящий факел.

Я поспешно задул огонек — не хватало еще пожар устроить в единственном убежище. Как еще исследовать зерно я не знал, потому закрыл сейф и вернулся на диван.

И тут дверная ручка дернулась, заскрежетав по спинке шкафа. Сердце взяло низкий старт и поскакало так, что я едва не задохнулся. Колени подкосились, перед глазами поплыли разноцветные круги. Сука, так и до инфаркта не далеко. Разбудить деда и выклянчить нитроглицерин?

Вдох-выдох, никаких резких движений. Справлюсь самостоятельно. Дело в том, что у меня одна неприятная манечка. Несколько лет назад, когда я был еще школотой, нашу квартиру ограбили. Сперли папкину заначку — больше брать было нечего. Или же воришек спугнули — менты, ясен фиг, никого не нашли и ничего не выяснили.

Пока жил с предками — все было нормально. Ну ограбили и черт с ними, мало ли что в жизни может случиться. Не убили — и норм. Но стоило мне съехать и начать жить самому, фобия быть ограбленным всплыла с самого дна подсознания. Как утопленник всплывает весной, когда сходит лед.

И пошло-поехало. Я плохо спал ночами, просыпался от каждого шороха, а уж если звук был похож на скрежетание замка или дерганье ручки... Но то были лишь ничем не обоснованные страхи, пережитки прошлого. Сейчас же в нашу скромную обитель пыталась забраться сама смерть.

Я прислушался. Уши так навострились вычленять "звуки грабителей", что не обращали внимания ни на храп, ни на бурю за окном. Чувства всецело сосредоточились на двери, но больше ночные гости нас не тревожили. Убедились, что дверь заперта и ушли? Черт разберет, что на уме у этих зомби.

Потихоньку меня отпустило. Я поднялся и посмотрел на дверь. Из зазора меж косяком лился ровный белый свет. Кто-то включил в универмаге электричество.

Я собрался будить деда, но тот проснулся сам. Потопал в угол, справил нужду. Выслушав рассказ о моем ночном бдении, ответил:

— Не ломиша и шерт ш ним.

И лег спать как ни в чем не бывало. Меня же распирало любопытство и... страх. С тварью за дверью мне не заснуть — это сто процентов. А устал я как собака — рыл, рубил, тягал весь день. И это без учета нервов. Бессонная ночь грозила куда большими проблемами, чем мешки под глазами.

Я сел в глубокое кресло напротив входа, "Сайгу" положил на колени. Пусть только сунется, рожа серая... И что тогда? Дробь, конечно, троечка, но шкаф и дверь не пробьет. А если и пробьет, то монстра за ними лишь пощекочет.

Пришлось отодвинуть шкаф, высвободив половину двери. С такого расстояния я не промажу, а два сантиметра фанеры ночного гостя не спасут. Давай, сучий потрох, не стесняйся.

Я долго сверлил дверь глазами, пока не заклевал носом. Вот же счастье, хоть отосплюсь. Хрен там. Стоило мне захрапеть, как ручка дернулась: резко, шумно. Я вскочил, как ужаленный, ружье шлепнулось на пол. Хорошо хоть не выстрелило при ударе. Подобрал "Сайгу", прицелился. Краем глаза заметил мелькнувшую внизу тень. Кто-то только что подергал ручку и смысля. Странные зомби, ей богу. Ведут себя как дети малые. А может, они специально дразнят меня, чтобы выманить?

Я включил налобный фонарик и посмотрел на часы. Половина четвертого утра. Что ж вам не спится, собаки плешивые. Голова медленно опускалась на грудь, сердце замедляло ритм, дыхание замедлялось, конечности слабели. Все такие забавные ощущения у подступающего сна. И такие приятные.

И тут какая-то сука со всей силы долбанула в дверь. Нет, я не выпрыгнул из кресла от ужаса и ничего не уронил. Схватился за пропустившее несколько ударов сердце, а затем дико зарычал. Шкаф улетел в сторону, наполнив грохотом салон. Я выбежал наружу с ружьем наперевес и трижды выстрелил от бедра куда попало. Посыпались разбитые витрины, уцелевшие стекла зазвенели.

— А ну выходи, тварь! Покажись, сволочь!

Вокруг никого не было. Впрочем, ночной хулиган мог спрятаться где угодно — мест хватало. Я хотел обойти весь третий этаж, но оставлять салон без присмотра не мог. Пришлось будить Трофима. Старик наотрез отказался отпускать меня одного. Мы рассудили, что в нашем убежище один хрен красть нечего и решили оставить его открытым. На всякий случай я все же спрятал "Вепря" в шкаф, хотя и не думал, что пепельные люди на него позарятся. Вряд ли они умеют стрелять.

Пепельные люди, хех. Да, это прозвище им больше подходило. Для зомби твари были слишком умные. Надо запомнить: первый монстр, первый артефакт и первая аномалия. Пепельный человек, зерно, пыльный смерч. А буря — это типа выброса. Ну здравствуй, Сталкер. Проходи, не задерживайся.

Дед вооружился двустволкой, и мы зашагали по этажу. Я тщательно рассматривал все вокруг, пытаясь отыскать следы, но ничего дельного не обнаружил. Серую грязь под ногами могли занести и мы: все смешалось, развеялось сквозняками — не прочитать, не разобрать. Оставалось уповать на то, что загадочный посетитель попадется на глаза или нашумит.

Вдруг за спиной раздался требовательный голос:

— Стоять! Бросьте оружие, быстро! Не оборачиваться, иначе пристрелю!

Говорила молодая девушка, возможно, подросток. Я не заметил ни нотки истерики или испуга — девушка была настроена более чем решительно. Грохнул выстрел, невысокого над головой просвистела пуля. В крошечное отверстие на стекле ворвался пыльный гейзер. Я по звуку узнал свой "Вепрь-Хантер". Пришлось подчиниться. Взяв ружья за ремни, мы с дедом аккуратно опустили их под ноги.

— Руки за голову! Не оборачиваться! Идите к окну.

Зараза, а ведь в голову не раз стучалась мыслишка, что меня тревожил человек. Ну, в смысле, настоящий, живой, а не пепельный. Особенно обидно, что это какая-то малолетка. Тоже мне, выживальщик сраный, ребенком обокраденный. Стыд и позор!

— Стойте так! — по плитке заскребся металл, грабительница водружала добычу на хрупкие плечи.

А может, и не хрупкие. Сейчас девушки всякие встречаются, некоторым парням фору дадут только так.

— Ты, длинный — давай еду.

Прежде чем сказать правду, я снял с плеча сумку и демонстративно вытряхнул. Так, на всякий случай. Не хотелось схлопотать пулю только за то, что мои слова покажутся неубедительными.

— Видишь? Одни патроны.

— У вас была какая-то банка. Вы вынесли ее из "Перекрестка".

"Перекресток" — тот самый павильон, где мы трапезничали.

— Там не еда, честно, — как можно спокойнее ответил я.

— А что?

— Какой-то горячий камешек.

— Горох? Вы добыли горох? Большой?

Я не стал спорить относительно правильного названия. Пусть каждый называет огненные хреновины по-своему. Особенно, если этот каждый вооружен.

— С арахис примерно.

— Код от сейфа, быстро.

Маленькая сучка следила за нами. Ладно наши похождения в "Перекрестке" можно и с улицы заметить, но подглядеть как я прятал трофей в темном салоне среди гор мебели? А девчонка талантливая. Такому за несколько дней не обучишься, тут сразу виден серьезный опыт.

— Не скажу.

Рядом с отражением на стекле расцвело пулевое отверстие. Да уж, стреляла девка не в пример лучше меня. В лицо ударил второй гейзер, хорошо что перед выходом я напялил балаклаву и очки. Под ногами уже собрался пепельный сугроб. Еще немного и до колена засыплет. Главное, чтобы стекло выдержало. Одному богу ведомо что будет, если ужас с улицы ворвется внутрь.

— Мы пойдем все вместе в салон, и я открою сейф. Но только под честное слово, что ты нас потом не пристрелишь.

— Я американским шестеркам честных слов не даю!

Опачки. А деточка-то крышей поехала на фоне серого песца.

— Ты о чем вообще? Какие еще шестерки?

— Пасть заткни, здесь я вопросы задаю. Почему вы не эвакуировались?

Я хотел ответить в духе "были на то причины", но передумал. Такие слова юную чекистку вряд ли бы устроили. К счастью, на выручку пришел Трофим.

— Я не траншпонтабельный, а внушек не захотел уезшать беш меня. Оштался пришматривать.

— Врешь, старик. Ты живешь рядом с универмагом, мы с тобой почти соседи. А этого длинного хлыща я не видела на районе ни разу.

— Во время большой беды люди часто тянутся к родственникам. Духовные скрепы там, все дела. И причем тут вообще американцы? Давай посидим по-человечески, выясним все. Ствол только опусти.

Лампы на потолке ярко вспыхнули и разбились. Перепад напряжения, что ли? Я осторожно опустил руку и включил налобный фонарик. Светодиоды не зажглись, хотя перед выходом на разведку все исправно работало. В кромешной темноте раздался женский возглас:

— Пи-дец.

На первом этаже зашевелилось, зашуршало, с эскалатора донесся топот множества босых ног. Я схватил Трофима за руку, а сам приник к стене. Путь до салона запомнился отлично: первая дверь — туалеты, потом ведущий к лифтам проем, метров через тридцать — и наше убежище. Если поспешить, можно успеть добраться в кромешной темноте. Благо, спотыкаться особо не о что.

Неподалеку раздавались методичные щелчки. Наверное, девушка пыталась включить фонарик. Так как разведчики из нас никакие, грабительница быстро засекла шарканье и кряхтенье во мраке. Лязгнул затвор.

— Эй, не приближайтесь! Я выстрелю на звук!

— Не ори, дура! Давай к стене и ползи за нами.

Дважды повторять не пришлось. Вскоре я слышал взволнованное дыхание позади. Кажется, три ствола стали неподъемной ношей для загадочной гостьи.

— Или брось — или отдай, — сказал я. — За жопу схватят — спасать не будем.

Что-то железное ударилось об пол. Я понадеялся, что это двустволка — она самая бесполезная. Вооружать нас девица не собиралась, хотя отбиться в три ствола куда проще. Хотя... все патроны остались под окном. В магазине "Вепря" — семь штук, в "Сайге"... Не помню точно, но тоже немного. Даже если представить, что у нас полный боекомплект — сильно ли это поможет против толпы пепельников?

Пепельник. И пепельница. Человек по природе существо крайне ленивое и любит все сокращать. Но пришедший на ум вариант тоже слишком длинный. Пока крикнешь: "эй, у тебя пе-пель-ник на хвосте!" сто лет пройдет. Как же тогда их величать? Пеплами? Пепл, пипл, херня какая-то. Господи, ну почему подобная чепуха лезет в голову именно сейчас?!

Когда я добрался до салона, босые ноги топтались уже на третьем этаже. Мы вбежали внутрь и забаррикадировались. Сперва я хотел провернуть все так, чтобы засранка осталась снаружи, но хитрая бестия просекла мои замыслы и пулей нырнула за дверь.

— Тащите еще мебель! — крикнула девушка. — У нас всего пару минут, шевелитесь!

Мне показалось, или она знает о тварях больше нас?

— Пару минут до чего?

Незнакомка ответила не сразу — пыхтела, придвигая кресло к шкафу.

— Без пепла они как рыбы без воды, сечешь? Сейчас они вскроют этаж и все, приплыли. Буря занесет нас пылью. Сломать дверь — дело времени. Уф... Помогите, блин!

— Темно же, епт! Откуда здесь вообще свет и почему он погас?

— Аварийные генераторы в подвале. Когда пепельные рядом, почему-то накрываются лампы. Запомни это, если выберешься отсюда. Пепельных можно выпасти включенным фонариком. Чем они ближе — тем ярче горит. А потом ломается.

— С чего ты мне все рассказываешь? Я же злой американский шпион.

— Не, — девушка усмехнулась. — Ты фуфел. Таких в шпионы не берут.

— Ну спасибо.

— Не за что. Не будь ты таким фуфелом, пришлось бы тебя расстрелять. Радуйся.

Радоваться не хотелось.

— Тебя звать-то как? И чем тебе американцы не угодили?

Девушка представилась Катей. Почему-то показалось, что это не ее настоящее имя. Шпионы они ж конспирацию любят. Впрочем, я вообще выступил под псевдонимом. Катя рассмеялась и сказала, что до Психа я еще не дорос, а вот Фуфел — погоняло подходящее. Спорить не стал. Не люблю спорить с вооруженными людьми.

В перерывах между тасканием мебели я узнал необычную теорию заговора. Оказывается, какие-то там чиновники винят в катастрофе Америку. Ну, русскому только дай обвинить кого в любой херне, особенно американцев. Кошка бросила котят — Барак Обама виноват. Прошла весна, настало лето — это происки Госдепа.

И вот эти чиновники на полном серьезе утверждали, что взрыв Йеллостоуана спровоцировали искусственно. Кинули туда какую-нибудь сейсмическую бомбу с таймером, а сами слиняли. Впрочем, доводы выглядели весьма убедительно. Сами американцы расселились на юге Африки и в Австралии за год до извержения. И почему-то древний вулкан все ждал и ждал, пока человечки не смоются. Естественно, соседний материк никуда съехать не успел. Во-первых, нет денег. Во-вторых, не в Антарктиду же съезжать — а все пригодные и безопасные места заселены янки. В-третьих, почти все латиноамериканские страны — союзники России. Одно извержение лишает нашу страну крупнейших путей товарооборота. Разве это не причина?

Через две недели после взрыва засыпает еврозону. ЕС — главный потребитель российских энергоносителей. На следующий день бури бушуют в ЦФО. Большинство населения — за уральским хребтом, где только холод, тайга и голодная смерть. Китаю тоже не продержаться. Резкое похолодание убьет его сельское хозяйство, и полтора миллиарда будут вынуждены жрать друг друга.

В конечном итоге одним взрывом США избавляются от всех геополитических врагов, пусть и ценой собственной территории. Но янки один хрен не будут скитаться с голым задом по лесам. Поэтому для них потеря страны — лишь временное неудобство, а не катастрофа.

Такая вот удивительная история.

Я спросил, кто это молоденькой девчушке такого наплел. Катя не ответила, сославшись на государственную тайну. Ну и хрен с ней. Когда в дверь начали ломиться пепельники, стало уже не до политических дебатов.

В темноте раздался тяжелый вздох и скрип дивана.

— Нормально, — сказала Катя. — Через такой завал они не пробьются, сил не хватит.

— Кто эти черти вообще такие?

— Без понятия.

— Ага, про взрыв вулкана знаешь, а про последствия — нет.

— Я знаю, что это мертвые белгородцы. Знаю, что их легко убить. Знаю, что внутри какие-то горячие камешки. Кстати, где там твой арахис?

Опасность мне уже не грозила, пришлось открывать сейф. Шибанувший в нос кофейный аромат мигом отогнал столь необходимый сон. Кажется, до утра поспать не удастся. Если, конечно, уже не утро.

Раскаленный арахис благополучно расплавил донышко банки и принялся за сейфовую броню. Та не поддавалась.

— Я заберу его.

— Ты нас до нитки обобрать решила? Оружие стырила, патроны из-за тебя потерял...

— Не ной, это для общего блага. Скоро сюда прилетят военные и ученые, будут искать способ убрать пепел. Эти штуки тоже пригодятся.

— Тогда передай своим военным и ученым — с пустыми руками пусть не жалуют. Я задаром зерна отдавать не буду.

— Ой-ой, сталкер нашелся. Не переживай, забашляют тебе за хабар. Может, еще анекдот рассказать и на гитаре сыграть?

Глухо звякнуло стекло. Потом еще раз. И еще. Даже в темноте я почувствовал как напряглась Катерина.

— Они выбивают окно.

— Гошподи. Надо було в квартире ношевать.

— И что теперь делать, госпожа секретный агент?

Катя молчала. Мы оказались в ловушке. С одной стороны — злобные упыри, с другой — пепельная буря. Вдобавок ко всему кромешный мрак, хоть глаз выколи. И тут меня осенило.

— Ищите тряпки. Любые. Будем делать факелы.

Вскоре у меня в руках горели две ножки от стула. Еще пять штук лежали в сумке. Арахис взять с собой не получится, придется зажигать факелы по очереди. Олимпийская, мать ее, эстафета.

Так как стрелок из меня хреновый, пришлось работать ходячей люстрой. Трофим и Катя проверили оружие, подсчитали патроны (тринадцать штук — мое счастливое число) и направились к двери. Девушка предложила выйти из здания через аварийный выход, который вел аккурат в Трофимов двор. Буря не могла набрать там силу — узкий квадрат домов надежно защищал от ветра.

В тусклом свете факелов я впервые разглядел попутчицу. Она носила камуфляжный комбез с замкнутой системой дыхания — такой в "Спортмастере" не купишь. Лицо полностью скрывал шлем с матовым забралом. Сперва мне показалось, что у Кати прокуренный сиплый голос, а на деле вон как вышло. У малолеток нынче в моде пить и смолить, а не Родину спасать. Впрочем, я судил о возрасте лишь по голосу. Попутчице могло быть и пятнадцать и двадцать — из-за снаряги хрен разберешь.

Было немного обидно разбирать баррикаду. Столько старались, и на тебе. К счастью, ломать — не строить. Мы управились с завалом минут за двадцать. Ну, точнее мои попутчики управились, а я факелы держал. Когда откинули шкаф, Катя взялась за ручку и сказала Трофиму:

— Только открою — сразу пали.

Скрипнули петли, старик опустил "Сайгу". Коридор пустовал. Пепельники всем составом отправились кидать камни в окна. Но вскоре выяснилось, что часть осталась. Твари выпрыгнули из пыльных сугробов как черти из табакерки. Одного разнесло дробью, второй поймал маслину в грудь и свалился на эскалатор.

На этаже ощутимо дул ветер, то и дело норовя загасить факелы. Пришлось опустить их на уровень живота и постоянно прикрывать спиной. Но даже с таким освещением лучше, чем бродить в потемках.

Катя двигалась как заправский спецназовец. Колени чуть согнуты, ствол смотрит прямо, упор в плечо постоянный. Видно, что руки натренированные, привычные к такой работе, иначе бы оружие клевало, просилось на плечо, где не так ощущается тяжесть.

Движения девушки были выверенные, отточенные. Интересно, где она получила такую подготовку? У нас женщины и в армии особо-то не служат, а тут налицо особые войска.

Несколько раз пепельники пытались зайти ко мне в спину. Не иначе агрились на факел. Знали, суки, что со светом нас так просто не одолеть. Но Трофим прикрывал как надо — подобраться на расстояние удара не удалось никому. Главное, чтобы патроны не кончились — и все будет хорошо.

Будто услышав мои мысли, Катерина заехала выпрыгнувшей из мрака твари прикладом. Удар расколол черепушку надвое, из половинок посыпались высохшие, пропитанные пеплом мозги и крупные, размером с ноготь зерна. Подбирать их никто не стал, все помнили пословицу про жадного фраера. Да и черт знает, сколько стоят эти штуки на самом деле. Может, это какое-нибудь зомбячье дерьмо, кто их анатомию изучал?

Ничего. Вот прилетят военные — тогда разберемся. А сейчас главное свалить из занесенного пылью универмага.

4

С момента бегства из "Белгорода" прошла неделя. Катя осталась в центре, координировать какие-то особо важные дела. Перед уходом предупредила, чтобы я отыскал радиоприемник и каждый день слушал частоту 90.2 ровно в семь вечера. По этому аварийному каналу Катя будет передавать новости и прочую информацию, которая пригодится выжившим. Я вспомнил, что старый мптришник ловит радио — даже искать ничего не пришлось.

Мы с Трофимом благополучно добрались до укрытия. Ну, как благополучно... Патроны все просрали, а за ночь магазин замело под самый потолок — экскаватором задолбаешься рыть. Но оружие выбрасывать не стали, одну двустволку оставили в квартире деда — на память. От нее один черт никакого толка, а тащить лишние килограммы на горбу западло.

Вернувшись, всю неделю отсыпались и отъедались. Дед оказался мастером на все руки — даже замки умел вскрывать. Взяв грех на душу, выкроили часок и прошлись по этажу, взломали соседские квартиры. Ну а что, они все равно не вернутся, а может и вовсе померли по дороге. Зато деду теперь будет на чем спать — я-то свою кровать продал.

Жаль только охотников по соседству не водилось. Из пригодных к обороне вещей нашлась старая бейсбольная бита, но Трофим взял ее с собой. Сказал пригодится для одной задумки. Еще ему понадобился моток прочной бельевой проволоки и три молотка. Из всего этого хлама дед соорудил трехглавый цеп — привязал навершия молотков к бите. Получился прекрасный инструмент для истребления пепельных людей. А я уж думал, старик болен чрезмерным накопительством.

В воскресенье утром разыгралась пыльная буря. Ветер гудел за окном, смешивая и перемалывая сотни тонн пепла. Исцарапал все окна так, что они потеряли всякую прозрачность: свет более-менее проникал, а разглядеть, что на улице — фиг. Тогда-то я всерьез задумался о ставнях.

Буря стихла аккурат к семи часам. Решил проверить как дела у юной воительницы, включил плеер и услышал встревоженный голос:

— Всем, кто меня слышит... Повторяю: в районе кинотеатра "Русич" упал военный вертолет. На борту важное научное оборудование, требуется эвакуация, пока не замело пеплом. Обращаюсь ко всем дееспособным горожанам — найдите вертолет и заберите оранжевый кейс. Военные в долгу не окажутся. Особая просьба к гражданину Психу — вы живете неподалеку, оторвите задницу от дивана и помогите. Это в ваших же интересах.

Я снял наушники и почесал затылок. Во дела. До "Русича" хоть и топать часа полтора, но на ночь глядя я туда не сунусь — нафиг надо. В темноте пепельники особо активны, так что подождет вертолет до утра, никуда не денется.

Едва рассвело, я собрался в путь. На борту военного вертолета наверняка можно разжиться большим, чем оранжевым чемоданом. Так что решил рискнуть, тем паче идти недалеко. Взял с собой вместительный брезентовый рюкзак, запас продовольствия, снял с "Вепря" оптический прицел. Закинул цеп на плечо, пожал деду руку и выбрался на улицу.

Буря сорвала спрессованный слой пепла, без снегоступов идти не вариант. Пришлось доставать их из рюкзака и переобуваться. Выйдя со двора, я заметил куда большее количество пыльных сугробов, чем неделю назад. Пеплопады хоть и прекратились, но бури откуда-то наносили свежую пыль и засыпали город. Как специально, елки-палки. Завалит до восьмого этажа — и все.

Прикинув в уме, что такими темпами это случится очень нескоро, я зашагал дальше. Добрался до второго кольца и свернул направо в сквер рядом с большой деревянной церковью. Буря изменила внешний вид здания до неузнаваемости. Первое, что пришло в голову при взгляде на фасад — карандаш в точилке. Мелкий, но быстро движущийся абразив стесал доски, обнажив и перекрасив сердцевину. Некогда блестящая цвета свежей древесины церковь стала серой, блеклой, с обшарпанными куполами.

Про деревья в сквере и говорить нечего — им давно сорвало все листья и кору. Конец лета за неделю преобразился в середину осени — все мрачное, безликое и пасмурное.

На подходе к кинотеатру я заметил следы. Довольно большая группа людей прошла здесь колонной совсем недавно — ветер не успел замести ровную борозду. Пепельники, насколько я знаю повадки этих тварей, строем не ходят и предпочитают перемещаться в толще пыли. Зная, что город далеко не так безлюден, как мне казалось раньше, я скорректировал маршрут. Выбрался из сквера, пересек дорогу и пошел дворами — подальше от посторонних глаз. Напротив кинотеатра как раз находился дом, пришедшийся по нраву любителям гулять по крышам.

Я давно знал об этой достопримечательности, но самому там шастать не приходилось. Что же, самое время наверстать упущенное.

Панельная многоэтажка стояла квадратом — во дворе пепла было немного, находящийся на возвышении подъезд не засыпало. Я открыл дверь (нет электричества — нет магнитного замка) и поднялся на последний этаж. На решетке, закрывающий выход на крышу, были срезаны петли — молодежь постаралась. Чего не сделаешь ради любимого развлечения.

Переведя дух и утолив жажду (дикая сухость воздуха плюс подъем — то еще мучение), я вышел на крышу. Отсюда открывался замечательный вид на кинотеатр — широкое двухэтажное здание, окруженное паркингом и детскими площадками. Теперь от них остались лишь серые горбы да торчащие кое-где балки качелей.

А еще на "Русиче" валялся вертолет — толстая крокодилья туша Ми-24. Судя по стертой краске, он упал вчера днем — как раз во время бури. Я достал из кармана плаща снайперский прицел — в пасмурную погоду бликов можно не бояться. И увидел фигуры каких-то мужиков, полукругом стоящих у входа в кинотеатр. Всего насчитал восемь тел — все, кроме одного, в солнцезащитных очках и шарфах, закрывающих половину лица. Последний являл собой типичного жлоба — пропитая бандитская (т.н. протокольная) морда, серые тупые глазки, омерзительная улыбка. В тот момент я очень жалел, что держу в руках лишь прицел.

Такие кадры водятся в спальных районах и промзонах каждого города. Выросшая и заматеревшая шпана, постоянно ошивающаяся около пивных и не дающая проходу нормальным людям. Что они делают под "Русичем" и дураку понятно — услышали радистку Кэт и явились за грузом. Мне тут, понятное дело, ничего не светит. Не цепом же их разгонять.

Я решил валить до хаты, но напоследок осмотрел вертолет. Тот лежал почти на самом краешке, срезав бронированным днищем выход на крышу. Вон кирпичи валяются и дверь измятая торчит. Значит, жлобы до кейса никак не доберутся — разве что закинут веревку с крюком, тарзаны хреновы.

Так, а это что такое?

К группе жлобов подошли еще двое и притащили под руки тощую фигурку в камуфляжном комбинезоне и шлеме. Это снаряжение было мне знакомо — Катька! Какого черта она сюда приперлась? Решила эвакуировать чемодан собственноручно? Тогда нахрен было трезвонить о нем всему городу?!

Главный жлоб ехидно ощерился и махнул рукой на кинотеатр. Вся группа засеменила ко входу, каждый пытался схватить пленницу за попку, но девчонка отчаянно трепыхалась и норовила лягнуть. Я не мог слышать, о чем они разговаривали, но мотивы были и так ясны. Жаль Катьку, но помочь ей ничем не смогу.

Стоп.

Я снова вернулся к вертолету. Из кабины показалась стриженная ежиком голова — выживший каким-то чудом пилот помахал мне рукой. Он видел меня, черт возьми! Ага, у него тоже бинокль. Как знал, куда глядеть. Или хренов прицел все же бликует? Ладно, не важно.

Летчик пытался сказать мне что-то азбукой Морзе. "О-кей" означал точку, выпрямленный указательный палец — тире. К счастью, в свою жопоголическую молодость я выучил морзянку и мог расшифровать послание.

— Помоги. Есть оружие и лестница.

Ответ был таков:

— Я иду. Отвлеки людей.

Пока буду спускаться и топать до кинотеатра, Катьку два раза по кругу пустят. Но пилот оказался парнем смышленым — со стороны стоянки громыхнуло, в воздух поднялся столб пепла, очень похожий на ядерный гриб. Теперь жлобам будет не до развлечений. Главное, не попасться им на глаза раньше времени.

Летчик засел у края крыши и наблюдал за мной. Мужики что-то бубнили около входа, но соваться на разведку не спешили. Я старательно прятался за пепельными сугробами, перебегая от одного к другому — на открытую местность не выходил. Один жлоб все же обошел здание, но быстро вернулся — страшно, падле, шастать без товарищей.

Когда я добрался до стены, пилот сбросил трос с люлькой с борта. Если вертушка прилетела спасать людей, такой механизм вполне понятен. Но вояка, мать его, обещал лестницу! Как я по тросу залазить-то буду?!

— Цепляйся, — шепнул летчик. Вблизи я рассмотрел его лицо — суровое, морщинистое. На вид пилоту за сорок, а может и больше. — Я включу лебедку и прикрою тебя.

Хренов подъемник загудел так, что уши заложило. Добавьте к этому трение троса о край крыши и поймете, почему жлобы сбежались со всех сторон. Летчик дал очередь из АКСУ — мужики мигом бросились в кинотеатр. Кто-то огрызнулся из ружейного обреза, но дробь ушла в молоко. Зараза, а ведь они вооружены.

— Ты Псих?

— Че?

— Катька сказала, что придет человек в плаще и лыжном комбезе.

— А, вы в этом смысле... Да, меня зовут Псих.

Военный кивнул и протянул мне АКСУ, сам взял "Макаров".

— Я — Сергей. Стрелять умеешь?

— Ну так, теоретически.

Меня заинтересовало, почему пилот сидит, привалившись спиной к борту крокодила. Переведя взгляд на ноги, увидел на правой голени большое темное пятно.

— Вы ранены?

— Да. Открытый перелом. Я тебе не помощник, только с крыши прикрою. Катьку надо спасти любой ценой, ты понял?

— А контейнер?

— В жопу контейнер, спаси девчонку!

Дерьмо. Мне еще не приходилось стрелять по людям. Я понятия не имел, спущу ли крючок в ответственный момент. Может, получится обойтись без крови?

— Эй, там, внизу! Отпустите девушку и вас никто не тронет!

В ответ жахнули еще раз — с тем же результатом. Надо определить позиции врага, но высовываться из укрытия чертовски стремно. Если жлобы держат крышу на прицеле — башню вмиг отстрелят. А ведь если б я не был ленивой задницей и сходил за чемоданом вечером — все сложилось бы иначе.

Рядом с пилотом валялся шлем. Я попросил Сергея подать его. Черное полированное забрало отражало все как зеркало. Я подполз к краю крыши, нацепил шлем на биту и приподнял. За несколько секунд до выстрела успел заметить троих жлобов, стоящих перед входом. Двое держали обрезы, третий — "Осу". Возможно, переделанную под боевой патрон — с этих уродов станется.

Громыхнуло, во все стороны брызнули осколки пластика и металла. Летчик кинул в ответ гранату. Жлобы с громким матом бросились в рассыпную. Судя по вскрику после взрыва, кого-то точно зацепило. Сейчас враги напуганы и оглушены — самое время для контратаки. Я высунулся из укрытия и дал короткую очередь от бедра — на шару, почти не целясь. Шара обернулась удачей — пуля угодила жлобу прямо в лоб. Послышался отвратительный хруст, от которого нутро сжалось в комок. Не будь в крови переизбытка адреналина — я бы заблевал всю крышу, а так пронесло.

— Молодец, — Сергей хлопнул меня по плечу. — Не ссы, боец!

Заметив стремительно расползающуюся по лицу бледность, летчик зарядил звонкую пощечину.

— Не ссы, держись! Ты мужик, солдат! Катька на тебя положилась, не вздумай сопли распустить! На вот, — он достал из кармана жестяную коробочку и протянул мне белую пилюлю. — Легче станет.

Я проглотил на сухую, пилюля застряла в пищеводе на половине пути. Тем не менее, стало легче. Разум прояснился, тошнота откатила. Я ощутил прилив сил и... злости.

— Васян, они Петруху завалили! — крикнул кто-то. — Суки, всех уб...

Сухо щелкнул "Макаров", оборвав никчемную жлобскую жизнь. Теперь скоты всерьез задумаются о переговорах. И действительно, вскоре на парковку вывалил весь табор. Главный бандюк держал у шеи Катерины охотничий нож.

— Слыш, э, там на крыше. Давайте чемодан или порежем девку! Нам терять нечего, поняли, фраера?!

Я покосился на летчика. Тот скривил лицо и сплюнул под ноги.

— Кейс в железном ящике под сиденьем. Код: двести три-семнадцать.

Стоило забраться в салон, как меня снова скрутила тошнота. На этот раз таблетка не помогла — я обильно вырвал. Внутри вертолета лежали несколько изуродованных тел, кровь, смешанная с пылью, бурыми комьями валялась на полу. Видимо, при крушении открылась дверь, и буря измолола оглушенных бедолаг в фарш. Лишь пилоту удалось уцелеть в кабине.

Стараясь не смотреть по сторонам, вытащил контейнер и ввел код. Внутри лежали какие-то приборы и пять оранжевых кейсов размером с автомобильную аптечку. Я взял один и попятился к выходу, как вдруг один из мертвецов дернулся.

Я закричал как резанный, выронил ношу и попытался выпрыгнуть наружу, но чья-то рука схватила меня за ногу. Я упал, оказавшись лицом к лицу с омерзительным темно-серым черепом. В пустых глазницах что-то едва заметно тлело, постепенно разгораясь, будто уголь на ветру. Раззявленная челюсть клацнула в сантиметрах от моего носа. Со всех сторон доносилось чавканье и хруст как при разделке мяса. И самое страшное — при падении я потерял автомат. Он остался где-то в дальнем углу салона, среди копошащихся тел.

Скелет напротив меня вдруг вылетел из салона. У открытой двери показалось перекошенное болью лицо Сергея, он протягивал руку. Едва я выбрался из проклятого вертолета, подбежал к двери и попытался закрыть — бесполезно. Что-то повредилось при жесткой посадке, заклинило. Мы оказались меж двух огней. Внизу — бандиты, на крыше — пробуждающиеся пепельники.

— Э, че у вас там, ау? Меняться будем или как?

Летчик отполз к краю и взял бок крокодила на мушку. Поможет ли "Макаров" против зомби? Хрен знает. Они еще совсем свежие, разваливаться от одной пули не будут.

Цеп лежал там же, где я его оставил. Взяв биту, приготовился драться до последнего. Вытащенный на свет божий мертвец валялся как раз на расстоянии удара. Разбить ему череп или... В голову пришла более интересная идея. Я схватил шевелящийся труп за пятку (благо он весил всего ничего) и сбросил вниз — под ноги жлобам. Судя по донесшемуся шороху, пепельник быстренько зарылся в родную стихию. Скоро он обрастет серыми мышцами, раздует внутренние угли и...

— Ай, мля! Че за херня?!

Блин, ну не настолько же быстро! Я выглянул из укрытия — бандюганы ломанулись в кинотеатр, вокруг них "плавал" пыльных горб — совсем как акула, только плавника на спине не хватает. Про Катьку все разом забыли — я помахал ей рукой — стой, мол, на месте, не шевелись. Иначе тварь тебя заметит.

Впрочем, тварей хватало и на крыше. Мертвяки пытались выбраться из салона, но застревали в узкой щели, толкались, падали друг дружке под ноги. Эх, сейчас бы туда гранату, да кончились все.

Я схватил люльку и сбросил вниз. Дал знак Катерине — теперь можно. Девушка аки горная лань подскочила к тросу и взобралась по нему безо всякой лебедки. Первым делом Катя бросилась к раненому летчику на грудь с криком:

— Папа! Папочка!

Вот это поворот! Хотя нечто подобное я подозревал. Только закостенелый вояка вырастит такого отпрыска.

— Все хорошо, родная. Все позади.

— Что-то мне так не кажется, — буркнул я, огрев цепом особо ретивого зомби. Тот почти целиком высунулся наружу, но получил по репе и спрятался в вертолете.

Катя подошла ко мне и врезала под дых. Я и так чувствовал себя крайне херово, а тут еще это. Хорошо хоть блевать уже было нечем.

— Я просила тебя помочь вчера вечером! Но ты отсиделся до утра, ссыкло!

— Да пошла ты, овца! — рявкнул я, имея все шансы словить еще раз — куда больнее. — Распи*дела всему городу по своей рации, где крокодил упал! А виноватым меня выставила!

Катя хотела сказать пару ласковых, но вмешался отец.

— Отставить! — грянул выстрел, зомби с дырявой башкой упал нам под ноги. — Наша задача — эвакуировать груз, предварительно устранив криминальные элементы. Кать, ствол есть?

— Отобрали, — вздохнула девушка. — С таким тщательным осмотром иголку в жопе не спрячешь.

— Суки, — процедил Сергей. — Если б не моя нога...

Девушка попросила отцовский "Макаров" и без лишних слов забралась в салон. Послышались щелчки и глухие удары падающих мертвецов. Минутой позже все закончилось. Катя бросила летчику пистолет, сама вооружилась окровавленным АКСУ.

Внезапно подул холодный колючий ветер. Небо потемнело, налилось свинцом — верный признак надвигающейся бури. Что-то они зачастили в последнее время. Две подряд — явный перебор.

Катя вернулась в салон за аптечкой, мастерски наложила шину на сломанную ногу.

— Пережидать будем в "Русиче", только выбьем оттуда уродов.

— Автоматом с одним рожком? Ты серьезно? — спросил я.

Девушка фыркнула.

— Есть идеи получше?

— Разумеется. Кабина.

У Ми-24 — тандемная кабина для пилота и стрелка. Так как вертолет стрелять никого не собирался, одно место было свободно. Я предложил посадить Сергея в кресло пилота, а самим разместиться в соседнем. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Катя ответила, что лучше превратится в пепельника, чем будет сидеть со мной в одном кресле. Но Сергей приказал следовать моему плану, а слово отца неоспоримо.

Мы помогли летчику забраться и залезли на свое место. Я сел первым, Катя — ко мне на колени. Как никак, девушка она хрупкая, могу и раздавить. Чтобы избежать ненужных споров и вопросов, пришлось положить на причинное место рюкзак.

Девушка долгое время сидела с ровной спиной, потом облокотилась на приборную панель. От спутницы исходила такая смесь злобы и стыда, что почти ощущалась физически. Сергей быстро заснул, до нас едва-едва доносился его храп.

Я же и подумать не мог о сне. Как вспомню бандита — тошно на душе, хоть вой. А ведь таблетка еще действует, наверное. Вот отпустит — и начнется веселье. Хотя, многие через это проходили. Когда война началась, против немцем совсем шкеты воевали — лет по четырнадцать, и ничего, победили. А я нюни распустил, дурак великовозрастный. Но первое убийство — все равно тяжело, как ни крути. Не знаю, будет ли оно сниться мне в кошмарах, запомню ли я жертву на всю жизнь... Да и вообще, то самооборона была, в нас стреляли. Сука, сидишь как фуфел и занять себя ничем не можешь. В деле мысли не особо лезут, а в безделье — просто ад.

Катя выпрямилась, повела плечами, расправила спину.

— Да ляг ты уже на меня, не мучайся.

— Отвали.

— Все же хорошо закончилось. Отца твоего спасли, тебя тоже в обиду не дали. Я ж, блин, не знал, что Серега твой батя. Если б ты сказала — сразу бы пошел, не раздумывая. Трофима бы взял. А так подумал — ну разбился вертолет, мало ли кто на борту. Чего ты злишься-то.

Плечи девушки задрожали. Она беззвучно плакала. В отражении бронированного стекла я видел ее лицо, обрамленное короткими, до ушей, светлыми волосами. Катя была очень красива, хоть и не так молода, как показалось при первой встрече. За двадцать точно, просто голос немного писклявый.

— Не ной, а. И так страшно.

— Что страшно? — всхлипнув, спросила она. — Страшно, когда тебя насиловать толпа мужиков собралась.

Кажется, в тот момент я понял смысл фразы "сердце кровью обливается". Точнее, не понял, а ощутил. Эх, мизантроп доморощенный.

Я привстал из глубокого кресла и обнял Катю за шею. Прильнул лицом к пропахшему моторным маслом комбезу, провел рукой по волосам. Девушка не сопротивлялась, хотя могла без труда заехать мне локтем.

— Спасибо. Что все-таки пришел.

— Пожалуйста. Только выкинь нахрен свою радиостанцию. Тоже мне, "Эхо Белогорья".