Во всем виноваты Блэки

Валентина Юрьевича здесь не любили.

Молодой врач, как это часто бывает, был обаятелен, весьма хорош собой, а главное имел ровно то количество нужных связей, чтобы после окончания интернатуры не оставаться работать в далёкой безымянной деревне, а встать во главе онкологического отдела коммерческой дорогой больницы.

Итак, повторюсь, Валентина Юрьевича здесь не любили.

Не любили так, как не любят чересчур молодых, талантливых и успешных выскочек.

Недолго промаявшись при былом "зав-главе" в статусе не то главного помощника, не то преемника, Валентин Юрьевич быстро занял освободившееся место: директор неуклюже проворовался (что было весьма необычно для данного змия), глав-бух Елизавета Степановна улетела с должности вместе с ним... но, как говорится, хорошего бухгалтера тяжело найти. Елизавета Степановна была отличным бухгалтером, а потому её безрезультатно ищут уже около года.

Что же касается Валентина Юрьевича, то он щедрой рукой выдал зажиленные премии и задержанное жалование, а на должность глав-буха тихо встал человек с неприметным именем Алексей Сергеевич.

Счета отделения быстро пришли в норму: постоянных клиентов порадовали некоторые поблажки в дохре немаленьком счете за услуги, штатные врачи получили поощрения в виде небольших, но греющих душу надбавок, а мед-персонал пополнился множеством медсестричек с большими и очень выразительными... глазами.

Врачи-специалисты ворчали, ругались, перемывали кости новому главе, но активно выступать против него не собирались, надеясь на мощное русское авось.

Подобные В.Ю. Явольскому, как известно, на должностях долго не держатся.

Тем не менее, дела клиники в целом и отдела в частности пошли в гору.

В следующем месяце планировался капитальный ремонт хирургии, на прошлой неделе завезли аппаратуру последнего поколения — чуть ли не прямо из экспериментальных лабораторий...

А что глава отдела сопляк ещё и нувориш? Ради нагретого места в просторном кабинете можно и такого потерпеть.

Одно странно: с появлением Валентина Юрьевича во всем отделении стали стремительно дохнуть мухи и цветы. Ладно ещё насекомые — гости в клинике редкие даже в разгар июля, но цветы жалко. Особенно кактуса Егорыча, что полутораметровой махиной возвышался у входа. Больше остальных сокрушалась по этому поводу санитарка Антонина Павловна — женщина тучной наружности с необъятной биографией.

"Довели, ироды, Егорушку", — качала она головой, проходя мимо сгорбившегося растения и непременно добавляла длинную фразу непечатными словами, шокируя очередного пациента.

В остальном же жизнь налаживалась, лениво вползая в русло рутины.

То ли по причине новых диагностических наработок, то ли так совпало, но клиенты шли в "Здоровье.Ком" плотным потоком.

Онкологический отдел и раньше не страдал бездельем, но теперь даже бывалые профессора-динозавры, как их ласково окрестила сестра Ирочка, озадаченно чесали лобастые и очкастые от знаний головы.

Клиника жила своей жизнью.

Однако вернемся к Валентину Юрьевичу. Стоит упомянуть, что обратно пропорционально зависти и неприязни мед-персонала культировалось уважение пациентов к молодому специалисту. Валентин Юрьевич был обходителен, вежлив, грамотен и, к тому же, чертовски харизматичен, как отмечали некоторые медсёстры и практически все пациенты.

В таком месте, как крыло отдела онкологических заболеваний основные эмоции были ярко-противоречивыми: от беспросветной печали до абсолютного счастья, от обожания — к ненависти.

Врачи старой закалки давно уже выстроили железобетонную стену между работой и своими чувствами, однако новичкам "перегорать" не мешали. А потому они всем составом добродушно наблюдали за мотающимся от одного к другому пациенту Валентином Юрьевичем, гадая, после какого по счету больного юный выскочка сбежит из онкологии или превратится в законченного мизантропа.

Ставки принимала упомянутая уже санитарка Антонина Павловна, не простившая начальнику смерть кактуса-гиганта.

Но время шло, а энтузиазма у молодого врача не убавлялось. Отдельным пунктом стало в графике рабочего дня посещение детских палат. Почти каждый случай заболевания ребёнка Валентин Юрьевич курировал сам, быстро находя общий язык даже с самыми капризными подопечными. Оттуда, пожалуй, и брало свое начало диковинное увлечение главы онкологического крыла больницы.

А именно — молодой специалист заразился Поттерианой.

Легко и непринужденно рассекая по холлу в темном пиджаке и джинсах, Валентин Юрьевич взял в привычку курить под козырьком с санитарами и добираться до работы на здоровенном байке, который, по слухам, доставили ему прямиком из Англии. Он (Валентин Юрьевич, конечно) отпустил кудрявые волосы до плеч, сине-голубыми линзами скрыл желто-карий цвет глаз, а темная шевелюра приобрела антрацитово-черный блеск.

Быстро отросшие волосы он небрежно собирал в хвост синими резинками. С ворохом историй болезней в руках, невзрачным фонендоскопом на шее и неизменно-озадаченным видом, врач походил не то на возмужавшего, взявшегося за ум Сириуса, не то на студента с синдромом нехватки внимания, как однажды язвительно окрестила его Антонина Павловна, читающая исключительно детективы Д. Донцовой.

— И как у нас дела? — лишь появившись в палате, бодро вопрошал он, цепко оглядывая пациентов — и тогда даже самые тяжёлые дети находили в себе силы улыбаться.

Не было такого дня, чтобы Валентин Юрьевич ушёл из детского крыла без подарка. А в огромной папке на его столе бережно хранились рисунки и записочки, вручённые малышами.

Одним из нововведений были цветастые панели в палатах малышни. Ох и ругался же Константин Семёнович в каптерке, когда получил распоряжение от начальника развесить их по отделению! Электрик никак не мог сообразить, чем они помогут выздоровлению.

Да и никто не мог.

Каждый вечер Валентин Юрьевич выходил на повторный обход — и каждый прожитый день дети под его руководством отмечали на панели игрушками: то глаза у зверят двигались, то шерсть светилась мягким зеленоватым светом, то лапки шевелились, когда свет солнечный озарял палату.

Когда маленькие пациенты покидали больницу, игрушки уезжали вместе с ними: подхваченные теплой детской ладошкой или лежащие под холодными, будто восковыми пальчиками.

Заслугой Валентина Юрьевича была и игровая комната — большая палата, где сделали косметический ремонт. Белый книжный шкаф собрал множество детских книг, которые юные пациенты оставляли в подарок больнице, когда уезжали домой или уходили на вечный покой. Но, безусловно, венцом коллекции была история Мальчика-который-выжил. Книги берегли, что не мешало появлению на полях записок и пометок, книги возвращали и снова растаскивали на чтение..

Валентин Юрьевич улыбался, принося детям шоколадки в форме лягушек и беззаботно лукавил, рассказывая, что они настоящие, просто чары выдохлись к моменту прибытия.

Врачи старой закалки нововведения не одобряли. Под игровую была занята одна из многочисленных vip-палат, цена которой превалировала над ценой за обычную раза в два.

* * *

Одного из пациентов, за которым Валентин Юрьевич наблюдал c особым вниманием, звали Романом. Это был трехгодовалый худенький мальчишка с не по-детски серьезным взглядом больших карих глаз, который с самого рождения почти не покидал пределов больницы.

Впервые начальник онкологического отделения удивленно наблюдал, как малыш совершенно спокойно пережидает процедуру установки капельницы. Мальчонка, чуть наклонив голову в разноцветной шапочке, с интересом глядел на то, как сочатся сквозь фильтр — и дальше, по трубке, в тоненькую ручонку — прозрачные капельки мощнейшего лекарства.

В личном деле Ромы значилась острая лимфобластная лейкемия.

Ухаживала за ребенком только мать — бойкая и неунывающая Ольга.

Насколько понял Валентин Юрьевич из обмолвок женщины, несостоявшийся папаша героически сбежал сразу после рождения нездорового ребенка. Впрочем, матери тому хватало за глаза и за уши — Рома боготворил ее, не отлипал ни на минуту, неохотно отпуская мамину ладонь только на время процедур и сна.

* * *

Вечерние споры с Ольгой вскоре стали неотъемлемой частью дня Валентина Юрьевича. Найдя в ней умную и приятную собеседницу, он неизменно выкраивал хотя бы несколько минут, чтобы заскочить к ней после обхода и обсудить парочку-другую наиболее интересных новостей.

Говорить с Ольгой можно было о чем угодно: женщина была любопытна (как и всякая представительница прекрасной половины человечества), дотошна и последовательна.

Обмолвившись однажды о своем недавнем увлечении, Валентин Юрьевич тем же вечером обнаружил Ольгу в игровой, читающую второй том истории о Мальчике-который-выжил.

Глаза женщины пылали: они явно выражали всю степень негодования по поводу двенадцатилетних детей, отлавливающих Василиска вместо досточтимой дирекции.

Споры обрели под собой новую почву и, когда у Ольги закончились книги, врач и мать пациента перешли к фанфикам. Споры стали еще жестче, в них появились новые аргументы, щедро сдобренные иронией и инсинуациями...

Нечистому было интересно.

Так продолжалось несколько месяцев: с разбора полетов Золотого трио разговоры переметнулись на Серебряное, оттуда — на Слизеринскую команду во главе с Малфоем, после — на Пожирателей, от них — к противостоянию Волдеморта и Дамблдора, потом пришла очередь самих Дамблдоров, а там и до Геллерта Гриндевальда рукой было подать.

Однако и Валентин, и Ольга в результате пришли к мнению, что во всем виноваты Блэки.

Где бы что ни случалось, хотя бы один из Блэков обязательно маячил на горизонте событий. Как-то Ольга даже заметила, что степень влияния темного рода была подобна влиянию Ланнистеров на Вестеросе... да и до кровосмесительных браков было рукой подать.

* * *

В последний месяц Роме становилось все хуже: отмеренное ему время истекало.

Валентин Юрьевич даже подумывал о том, чтобы перевести маленького пациента в реанимацию, будто это могло бы чем-то помочь. Но, словно почувствовав, что его хотят оторвать от мамы, Рома медленно начал выходить на стадию компенсации — к нескрываемой радости Ольги и всего медперсонала отделения: здесь давно уже успели привязаться к любознательному малышу.

И лишь тогда зав.отделением позволил себе отлучиться на конференцию в Лондон.

Вернувшись следующим же вечером в клинику, Валентин Юрьевич поспешил в детское крыло, сжимая в руке свёрнутый трубкой "Таймс", где на третьей странице было опубликовано последнее интервью Роулинг, которое ещё не успели перевести на русский.

Но ни Ольги, ни Ромы на привычном месте не оказалось.

В глазах под синими линзами на мгновение мелькнуло пламя, но тут же погасло. Мужчина смежил веки, позволяя себе вдохнуть полной грудью и отправился куда-то в сторону полуслужебных лестниц.

Плачущую Ольгу Валентин обнаружил на третьем по счету пролете. Она вцепилась руками в волосы, выдирая их почти клочьями, а на красном лице застыло непередаваемое горе, вырывающееся слезами и бессильными хрипами.

Валентин Юрьевич вздохнул и присел возле женщины.

Мутные карие глаза поднялись на мужчину. Не узнавая. Не понимая.

На фоне красных (от сетки порванных капилляров) склер радужки с раширенными зрачками казались темными провалами.

— Ольга? — тихо позвал Валентин, и женщина снова зашлась в плаче, рванувшись к врачу.

Ее слезы срывались со слипшихся ресниц и впитывались в ткань белого халата, оставляя черные разводы от не стершейся до конца туши.

Нечистый снова вздохнул, медленно поднялся и утешающе, как ему самому казалось, похлопал мать по спине.

В два часа дня Роме резко стало плохо.

Мальчик как всегда неохотно доел свою порцию супа и, приняв необходимый набор медикаментов, отправился спать. Спустя всего час задремавшая рядом с кроваткой сына Ольга проснулась от того, что Рома начал задыхаться, судорожно хватая ртом воздух в перерывах между приступами кашля.

Такое уже случалось несколько раз: не на шутку перепуганная женщина твёрдо знала, что нужно делать. Вызванная медсестра помогла переложить побледневшего разом мальчика на каталку, из соседнего крыла уже спешил в отделение интенсивной терапии врач...

Мозг мальчика отказал в течение шести минут после того, как Рома потерял сознание. Откачивать не стали: без коры головного мозга существование человека невозможно.

Ольга, скрепя сердце, приказала отключить аппарат жизнеобеспечения и выбежала из палаты.

И теперь, заливаясь и захлебываясь в рыданиях, женщина обвиняла себя в малодушии, в том, что спасовала перед трудностями, что не исполнила свой материнский долг.

Валентин с легкой скукой разглядывал макушку женщины, про себя подсчитывая колонны в приемном зале отца.

Двести первая, двести вторая...

Истерические речи перешли в неразборчивое бормотание.

Двести тридцать шестая, двести сорок пятая...

Вот уже и плач, выдохшись, обратился всхлипами, и пальцы стискивают форменный рукав халата чуть слабее.

Двести девяносто восьмая, двести девяносто девятая, трехсотая.

— Ольга, — вкрадчивый голос раздался прямо над ухом женщины, заставляя отстраниться и прищурить болящие от жжения глаза.

— Что бы Вы сказали, если бы я сейчас предложил Вам.. и Роме ещё один шанс?

В темно-карих глазах поначалу мелькнуло непонимание, вскоре обратившееся беспросветным отчаяньем пополам со злостью.

— Вы потеряли сына. — Валентин сильно встряхнул женщину за плечи, заставляя её осмыслить то, что он говорит. — Сейчас, вероятно, Вы захотите меня убить за такие слова. Но подумайте: если бы Вам дали ещё один шанс жить с ним? Если бы Вам предоставили возможность всё изменить в обмен на Ваше участие в одной небезызвестной истории, согласились бы Вы? Ради сына?

Ольга настороженно кивнула и хрипло, с какой-то обреченно-отчаянной решимостью произнесла:

— Согласилась бы... — По губам женщины скользнула усмешка с привкусом горечи, — на что угодно.

Валентин Юрьевич с легким сожалением скользнул по Ольге взглядом. Эта женщина сумела ненадолго развеять его скуку, так что... немного удачи в своей судьбе она заслужила.

Младший сын Сатаны задумчиво потрепал пуговицу своего медицинского халата и улыбнулся жутковатым оскалом. Правая рука его незаметно переместилась на спину Ольги, а изменившаяся до неузнаваемости левая, почти нежно царапнув кожу на шее антрацитово-чёрным ногтем, остановилась напротив сердца.

Через мгновение доктор отстранился от обмякшего вдруг тела женщины, сжимая в когтистой ладони пронзительно-яркий комок Света.

Валентин Юрьевич как-то не слишком печально вздохнул, небрежно сунул в карман джинс добычу и, перешагнув через тело, направился в отделение.

Спустя несколько секунд на лестнице вновь послышались шаги. На площадку "вышел покурить" неприметный Алексей Сергеевич. Вздохнул, стряхнул пепел с сигареты, что, не долетев до бетонной ступени, истаял в воздухе, и с наслаждением выматерился, упомянув "суку-Гира", который так и не научился прибирать за собой.

* * *

СМИ буквально разрывались, наперегонки выдавая заголовки один другого ярче. Профессоров-динозавров замучили интервью, а молодые медсестрички уже устали отвечать на вопросы перед камерами, кокетливо накручивая на пальчик золотистые локоны.

Внимание общественности не отпускало трагические судьбы болеющих детей, а онкологическому отделению нежданно-негаданно пришлось встречать на пороге целую толпу спонсоров: звезды TV активно снимались с детьми, едва вышедшими из кабинета лучевой терапии, кандидаты на пост министра спешно зарекомендовывали себя в благотворительных организациях (к удивлению масс, помимо детей-бабочек и аутистов, получили спонсирование и дела детей-404).

Всего месяц назад, не выдержав смерти своего трёхлетнего сына, выбросилась из окна лестничного пролета коммерческой больницы "Здоровье.Ком" 27-летняя Ольга Николаевна Зимина.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Во всем виноваты Блэки https://ficbook.net/readfic/3867823

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Направленность: Гет Автор: Аилэ Дириал (https://ficbook.net/authors/1114769) Беты (редакторы): Marianne Nicole Black Фэндом: Роулинг Джоан 'Гарри Поттер'Персонажи: Вальбурга(ОЖП)/Орион; Регулус (ОМП); Сириус; Рейтинг: PG-13 Жанры: Романтика, Юмор, Фэнтези, Психология, Повседневность, AU, Мифические существа, Попаданцы, Любовь/НенавистьПредупреждения: ОЖП Размер: планируется Макси, написано 178 страниц Кол-во частей: 21 Статус: в процессе Описание: Плоть от плоти. Кровь от крови. Смерть от смерти. Жизнь... к жизни. Потерять ребенка всегда страшно. И любая, даже самая призрачная возможность всё изменить — Дар. Остаётся лишь не потерять его и последовать за ним.. да хоть за Дьяволом! Причем, порой в буквальном смысле. Публикация на других ресурсах: Не стоит. Если решитесь — стуканитесь в лс. Примечания автора: О! НАЗВАНИЕ ФАНФИКА! XD Операция 'SSS!' или Во всем виноваты Блэки

* * *

— В моей смерти прошу винить Блэка... — Которого? — Всех!

* * *

Лучшее за все дни: ■ ?3 в жанре 'Джен' ■ ?5 в жанре 'Фэнтези' ■ ?6 в жанре 'Гет' ■ ?7 в жанре 'Пропущенная сцена' ■ ?10 в жанре 'Учебные заведения' ■ ?11 в жанре 'Дружба' ■ ?13 в жанре 'Мифические существа' ■ ?16 в жанре 'AU' ■ ?16 в жанре 'Любовь/Ненависть' ■ ?19 в жанре 'Мистика' ■ ?28 в жанре 'Попаданцы' ■ ?30 в жанре 'Психология' ■ ?43 в жанре 'Мистика' *заслуженно гордится

* * *

* Набросок Вальбурги от Сашича: https://vk.com/arroen?z=photo-97772990_399204229%2Fwall-97772990_50 Если кому-то интересна ещё визуализация, то, пожалуй, вот эта картинка подойдет: https://pp.vk.me/c627618/v627618471/27789/Uw0HXUMLBgs.jpg Орион, Вальбурга, Сириус и Регулус, да. ========== Пролог ========== Валентина Юрьевича здесь не любили. Молодой врач, как это часто бывает, был обаятелен, весьма хорош собой, а главное — имел ровно то количество нужных связей, чтобы после окончания интернатуры не оставаться работать в далёкой безымянной деревне, а встать во главе онкологического отделения коммерческой дорогой больницы. Итак, повторюсь, Валентина Юрьевича здесь не любили. Не любили так, как не любят чересчур молодых, талантливых и успешных выскочек. Недолго промаявшись при былом 'зав. главе' в статусе не то помощника, не то преемника, Валентин Юрьевич быстро занял освободившееся место: директор неуклюже проворовался (что было весьма необычно для данного змия), главбух Елизавета Степановна улетела с должности вместе с ним... но, как говорится, хорошего бухгалтера тяжело найти. Елизавета Степановна была отличным бухгалтером, а потому её безрезультатно ищут уже около года. Что же касается Валентина Юрьевича, то он щедрой рукой выдал зажиленные премии и задержанное жалование, а на должность главбуха тихо встал человек с неприметным именем Алексей Сергеевич. Счета отделения быстро пришли в норму: постоянных клиентов порадовали некоторые поблажки в дохре немаленьком счёте за услуги, штатные врачи получили поощрения в виде греющих душу надбавок, а медперсонал пополнился множеством медсестричек с большими и выразительными... глазами. Врачи-специалисты ворчали, ругались, перемывали кости новому главе, но активно выступать против него не собирались, надеясь на мощное русское авось. Подобные В.Ю. Явольскому, как известно, на должностях долго не держатся. Тем не менее дела клиники в целом и отдела в частности пошли в гору. В следующем месяце планировался капитальный ремонт хирургии, на прошлой неделе завезли аппаратуру последнего поколения — чуть ли не прямо из экспериментальных лабораторий... А что завотделением сопляк ещё и нувориш? Ради нагретого места в просторном кабинете можно и такого потерпеть. Одно странно: с появлением Валентина Юрьевича во всем отделении стали стремительно дохнуть мухи и цветы. Ладно ещё насекомые — гости в клинике редкие даже в разгар июля, но цветы жалко, особенно кактус Егорыча, что полутораметровой махиной возвышался у входа. Больше остальных сокрушалась по этому поводу санитарка Антонина Павловна — женщина тучной наружности с необъятной биографией. 'Довели, ироды, Егорушку', — качала она головой, проходя мимо сгорбившегося растения, и непременно добавляла длинную фразу непечатными словами, шокируя очередного пациента. В остальном же жизнь налаживалась, лениво вползая в русло рутины. То ли по причине новых диагностических наработок, то ли так совпало, но клиенты шли в 'Здоровье.Ком' плотным потоком. Онкологический отдел и раньше не страдал бездельем, но теперь даже бывалые профессора-динозавры, как их ласково окрестила сестра Ирочка, озадаченно чесали лобастые и очкастые от знаний головы. Клиника жила своей жизнью. Однако вернемся к Валентину Юрьевичу. Стоит упомянуть, что обратно пропорционально зависти и неприязни медперсонала культивировалось уважение пациентов к молодому специалисту. Валентин Юрьевич был обходителен, вежлив, грамотен и к тому же чертовски харизматичен, как отмечали некоторые медсёстры и практически все пациенты. В таком месте, как крыло отдела онкологических заболеваний, основные эмоции были ярко-противоречивыми: от беспросветной печали до абсолютного счастья, от обожания — до ненависти. Врачи старой закалки давно уже выстроили железобетонную стену между работой и своими чувствами, однако новичкам 'перегорать' не мешали. А потому они всем составом добродушно наблюдали за мотающимся от одного пациента к другому Валентином Юрьевичем, гадая, после какого по счету больного юный выскочка сбежит из онкологии или превратится в законченного мизантропа. Ставки принимала упомянутая уже санитарка Антонина Павловна, не простившая начальнику смерть кактуса-гиганта. Но время шло, а энтузиазма у молодого врача не убавлялось. Отдельным пунктом стало в графике рабочего дня посещение детских палат. Почти каждый случай заболевания ребёнка Валентин Юрьевич курировал сам, быстро находя общий язык даже с самыми капризными подопечными. Оттуда, пожалуй, и брало свое начало диковинное увлечение главы онкологического крыла больницы. А именно — молодой специалист заразился Поттерианой. Легко и непринужденно рассекая по холлу в тёмном пиджаке и джинсах, Валентин Юрьевич взял в привычку курить под козырьком с санитарами и добираться до работы на здоровенном байке, который, по слухам, доставили ему прямиком из Англии. Он (Валентин Юрьевич, конечно) отпустил кудрявые волосы до плеч, сине-голубыми линзами скрыл жёлто-карий цвет глаз, а тёмная шевелюра приобрела антрацитово-чёрный блеск. Быстро отросшие волосы он небрежно собирал в хвост синими резинками. С ворохом историй болезней в руках, невзрачным фонендоскопом на шее и неизменно-озадаченным видом, врач походил не то на возмужавшего, взявшегося за ум Сириуса, не то на студента с синдромом нехватки внимания, как однажды язвительно окрестила его Антонина Павловна, читающая исключительно детективы Д. Донцовой. — И как у нас дела? — лишь появившись в палате, бодро вопрошал он, цепко оглядывая пациентов — и тогда даже самые тяжёлые дети находили в себе силы улыбаться. Не было такого дня, чтобы Валентин Юрьевич ушёл из детского крыла без подарка. А в огромной папке на его столе бережно хранились рисунки и записочки, вручённые малышами. Одним из нововведений были цветастые панели в палатах малышни. Ох и ругался же Константин Семёнович в каптерке, когда получил распоряжение от начальника развесить их по отделению! Электрик никак не мог сообразить, чем они помогут выздоровлению. Да и никто не мог. Каждый вечер Валентин Юрьевич выходил на повторный обход — и каждый прожитый день дети под его руководством отмечали на панели игрушками: то глаза у зверят двигались, то шерсть светилась мягким зеленоватым светом, то лапки шевелились, когда свет солнечный озарял палату. Когда маленькие пациенты покидали больницу, игрушки уезжали вместе с ними: подхваченные теплой детской ладошкой или лежащие под холодными, будто восковыми пальчиками. Заслугой Валентина Юрьевича была и игровая комната — большая палата, где сделали косметический ремонт. Белый книжный шкаф собрал множество детских книг, которые юные пациенты оставляли в подарок больнице, когда уезжали домой или уходили на вечный покой. Но, безусловно, венцом коллекции была история Мальчика-который-выжил. Книги берегли, что не мешало появлению на полях записок и пометок, книги возвращали и снова растаскивали на чтение... Валентин Юрьевич улыбался, принося детям шоколадки в форме лягушек, и беззаботно лукавил, рассказывая, что они настоящие, просто чары выдохлись к моменту прибытия. Врачи старой закалки нововведения не одобряли. Под игровую была занята одна из многочисленных vip-палат, цена которой превосходила стоимость обычной раза в два.

* * *

Одного из пациентов, за которым Валентин Юрьевич наблюдал с особым вниманием, звали Романом. Это был трёхгодовалый худенький мальчишка с не по-детски серьёзным взглядом больших карих глаз, который с самого рождения почти не покидал пределов больницы. Впервые начальник онкологического отделения удивлённо наблюдал, как малыш совершенно спокойно пережидает процедуру установки капельницы. Мальчонка, чуть наклонив голову в разноцветной шапочке, с интересом глядел на то, как сочатся сквозь фильтр — и дальше по трубке в тоненькую ручонку — прозрачные капельки мощнейшего лекарства. В личном деле Ромы значилась острая лимфобластная лейкемия. Ухаживала за ребенком только мать — бойкая и неунывающая Ольга. Насколько понял Валентин Юрьевич из обмолвок женщины: несостоявшийся папаша героически сбежал сразу после рождения нездорового ребенка. Впрочем, матери тому хватало за глаза и за уши — Рома боготворил её, не отлипал ни на минуту, неохотно отпуская мамину ладонь только на время процедур и сна.

* * *

Вечерние споры с Ольгой вскоре стали неотъемлемой частью дня Валентина Юрьевича. Найдя в ней умную и приятную собеседницу, он неизменно выкраивал хотя бы несколько минут, чтобы заскочить к ней после обхода и обсудить парочку-другую интересных новостей. Говорить с Ольгой можно было о чём угодно: женщина была любопытна (как и всякая представительница прекрасной половины человечества), дотошна и последовательна. Обмолвившись однажды о своем недавнем увлечении, Валентин Юрьевич тем же вечером обнаружил Ольгу в игровой, читающую второй том истории о Мальчике-который-выжил. Глаза женщины пылали: они явно выражали всю степень негодования по поводу двенадцатилетних детей, отлавливающих Василиска вместо досточтимой дирекции. Споры обрели под собой новую почву и, когда у Ольги закончились книги, врач и мать пациента перешли к фанфикам. Споры стали ещё жестче, в них появились новые аргументы, щедро сдобренные иронией и инсинуациями... Нечистому было интересно. Так продолжалось несколько месяцев: с разбора полетов Золотого трио разговоры переметнулись на Серебряное, оттуда — на Слизеринскую команду во главе с Малфоем, после — на Пожирателей, от них — к противостоянию Волдеморта и Дамблдора, потом пришла очередь самих Дамблдоров, а там и до Геллерта Гриндевальда рукой было подать. Однако и Валентин, и Ольга в результате пришли к мнению, что во всём виноваты Блэки. Где бы что ни случалось, хотя бы один из Блэков обязательно маячил на горизонте событий. Как-то Ольга даже заметила, что степень влияния тёмного рода была подобна влиянию Ланнистеров на Вестерос... да и до кровосмесительных браков было рукой подать.

* * *

В последний месяц Роме становилось всё хуже: отмеренное ему время истекало. Валентин Юрьевич даже подумывал о том, чтобы перевести маленького пациента в реанимацию, будто это могло бы чем-то помочь. Но, словно почувствовав, что его хотят оторвать от мамы, Рома медленно начал выходить на стадию компенсации — к нескрываемой радости Ольги и всего медперсонала отделения: здесь давно уже успели привязаться к любознательному малышу. И лишь тогда зав. отделением позволил себе отлучиться на конференцию в Лондон. Вернувшись следующим же вечером в клинику, Валентин Юрьевич поспешил в детское крыло, сжимая в руке свёрнутый трубкой 'Таймс', где на третьей странице было опубликовано последнее интервью Роулинг, которое ещё не успели перевести на русский. Но ни Ольги, ни Ромы на привычном месте не оказалось. В глазах, под синими линзами, на мгновение мелькнуло пламя, но тут же погасло. Мужчина смежил веки, позволяя себе вдохнуть полной грудью, и отправился куда-то в сторону полуслужебных лестниц. Плачущую Ольгу Валентин обнаружил на третьем по счету пролёте. Она вцепилась руками в волосы, выдирая их почти клочьями, а на красном лице застыло непередаваемое горе, вырывающееся слезами и бессильными хрипами. Валентин Юрьевич вздохнул и присел возле женщины. Мутные карие глаза поднялись на мужчину. Не узнавая. Не понимая. На фоне красных (от сетки порванных капилляров) склер радужки с расширенными зрачками казались тёмными провалами. — Ольга? — тихо позвал Валентин, и женщина снова зашлась в плаче, рванувшись к врачу. Её слезы срывались со слипшихся ресниц и впитывались в ткань белого халата, оставляя чёрные разводы от не стершейся до конца туши. Нечистый снова вздохнул, медленно поднялся и утешающе, как ему самому казалось, похлопал мать по спине. В два часа дня Роме резко стало плохо. Мальчик, как всегда, неохотно доел свою порцию супа и, приняв необходимый набор медикаментов, отправился спать. Спустя всего час задремавшая рядом с кроваткой сына Ольга проснулась от того, что Рома начал задыхаться, судорожно хватая ртом воздух в перерывах между приступами кашля. Такое уже случалось несколько раз: не на шутку перепуганная женщина твёрдо знала, что нужно делать. Вызванная медсестра помогла переложить побледневшего разом мальчика на каталку, из соседнего крыла уже спешил в отделение интенсивной терапии врач... Мозг мальчика отказал в течение шести минут после того, как Рома потерял сознание. Откачивать не стали: без коры головного мозга существование человека невозможно. Ольга, скрепя сердце, приказала отключить аппарат жизнеобеспечения и выбежала из палаты. И теперь, заливаясь и захлебываясь в рыданиях, женщина обвиняла себя в малодушии, в том, что спасовала перед трудностями, что не исполнила свой материнский долг. Валентин с лёгкой скукой разглядывал макушку женщины, про себя подсчитывая колонны в приемном зале отца. Двести первая, двести вторая... Истерические речи перешли в неразборчивое бормотание. Двести тридцать шестая, двести сорок пятая... Вот уже и плач, выдохшись, обратился всхлипами, и пальцы стискивают форменный рукав халата чуть слабее. Двести девяносто восьмая, двести девяносто девятая, трёхсотая. — Ольга, — вкрадчивый голос раздался прямо над ухом женщины, заставляя отстраниться и прищурить болящие от жжения глаза. — Что бы Вы сказали, если бы я сейчас предложил Вам... и Роме ещё один шанс? В тёмно-карих глазах поначалу мелькнуло непонимание, вскоре обратившееся беспросветным отчаяньем пополам со злостью. — Вы потеряли сына. — Валентин сильно встряхнул женщину за плечи, заставляя её осмыслить то, что он говорит. — Сейчас, вероятно, Вы захотите меня убить за такие слова. Но подумайте: если бы Вам дали ещё один шанс жить с ним? Если бы Вам предоставили возможность всё изменить в обмен на Ваше участие в одной небезызвестной истории, согласились бы Вы? Ради сына? Ольга настороженно кивнула и хрипло, с какой-то обреченно-отчаянной решимостью произнесла: — Согласилась бы... — по губам женщины скользнула усмешка с привкусом горечи, — на что угодно. Валентин Юрьевич с лёгким сожалением скользнул по Ольге взглядом. Эта женщина сумела ненадолго развеять его скуку, так что... немного удачи в своей судьбе она заслужила. Младший сын Сатаны задумчиво потрепал пуговицу своего медицинского халата и улыбнулся жутковатым оскалом. Правая рука его незаметно переместилась на спину Ольги, а изменившаяся до неузнаваемости левая, почти нежно царапнув кожу на шее антрацитово-чёрным ногтем, остановилась напротив сердца. Через мгновение доктор отстранился от обмякшего вдруг тела женщины, сжимая в когтистой ладони пронзительно-яркий комок Света. Валентин Юрьевич как-то не слишком печально вздохнул, небрежно сунул в карман джинс добычу и, перешагнув через тело, направился в отделение. Спустя несколько секунд на лестнице вновь послышались шаги. На площадку 'вышел покурить' неприметный Алексей Сергеевич. Вздохнул, стряхнул пепел с сигареты, что, не долетев до бетонной ступени, истаял в воздухе, и с наслаждением выматерился, упомянув 'суку-Гира', который так и не научился прибирать за собой.

* * *

СМИ буквально разрывались, наперегонки выдавая заголовки один другого ярче. Профессоров-динозавров замучили интервью, а молодые медсестрички уже устали отвечать на вопросы перед камерами, кокетливо накручивая на пальчик золотистые локоны. Внимание общественности не отпускали трагические судьбы болеющих детей, а онкологическому отделению нежданно-негаданно пришлось встречать на пороге целую толпу спонсоров: звёзды TV активно снимались с детьми, едва вышедшими из кабинета лучевой терапии, кандидаты на пост министра спешно зарекомендовывали себя в благотворительных организациях (к удивлению масс, помимо детей-бабочек и аутистов, получили спонсирование и дела детей-404). Всего месяц назад, не выдержав смерти своего трёхлетнего сына, выбросилась из окна лестничного пролёта коммерческой больницы 'Здоровье.Ком' 27-летняя Ольга Николаевна Зимина. ========== Глава 1. Попала... ========== Голова Ольги трещала так, будто по ней несколько раз ударили отбойным молотком. Пожалуй, именно от тупой, запиливающей, будто старая жена, боли она и очнулась. Такое, помнится, бывало только в пору лихого студенчества, когда за одну ночь организмом усваивалось порядка двухсот литров страниц методички и трёх килограммов конспектов. От пола тянуло влажным холодом, который жёг затёкшую руку и обнажённую почему-то лодыжку. Ольга тихо застонала, с усилием перевернувшись на спину. Помиловавшись с полом, лопатки неуютно заныли, умоляя избавить их от веса тела — и женщина осторожно села. Раскрыв глаза, она слегка подивилась открывшемуся виду: сил на яркие эмоции не хватало, все мысли занимала вскрывающаяся голова. А картина, к слову, была весёленькая: перед Ольгой возвышался большой такой алтарь, с которого бесчувственно свисала детская ручка с кривовато, но глубоко надсеченным запястьем. Ребёнка видно не было, однако почти чистый рукав рубахи позволял предположить, что от кровопотери малыш не страдает. 'Мерлинов ритуал... Опять не вышло', — мелькнула отстранённая, чужая мысль и пропала, сраженная другой, совершенно родной, обыкновенной и привычной: 'РОМА!' Рванувшись так, что голова взорвалась очередным залпом, Ольга почти на ощупь упёрлась руками в холодный камень и нависла над ним. Всю её мелко потряхивало, так что в глазах от смены положения ожидаемо потемнело, и секунды тянулись вечностью, пока зрение восстанавливалось. В момент, когда женщина наконец узрела мальчика, лежавшего на черном камне алтаря, позади, будто сопровождение к дешевому фильму ужасов, раздался громкий глухой удар. А после стены помещения сотряс разгневанный крик: — Вальбурга! Я взорву эту дракклову дверь, если ты не снимешь купол! — в голосе человека, оравшего из-за огромной двери, слышалась паника пополам со злостью. Ольга, даже не вникая в смысл слов, по наитию махнула рукой куда-то в сторону двери и крепко прижала к себе ребенка, профессиональным жестом отыскивая на шее у того сонную артерию. Женщина почти не соображала, что вокруг происходит, что она делает и чего хочет, голова всё ещё безумно болела, позволяя сообразить лишь то, что у неё на руках её сын. Остальные действия происходили сами собой, на автопилоте. Краем сознания Ольга ощущала странную холодность и скрытое беспокойство, почти сливающееся с её собственным, но в тот момент, когда пальцы прижали мерно бьющуюся жилку, она всей душой испытала огромное облегчение, и странная чужеродность исчезла. — Рома, — со слезами на глазах прошептала Ольга и вдруг со странным удивлением поняла, что мальчик хоть и осознается своей плотью и кровью, но её малышом, Ромой, никак не может являться. 'Рома умер', — мелькнула жестокая мысль, но тут же трусливо растаяла под натиском эмоций. Он не мог умереть, верно? Ведь вот он, рядом. Живой и невредимый. Что же тогда кажется таким неправильным? Ольга нахмурилась. 'Регулус Арктурус Блэк, — выдала вдруг память странное для русского уха имя. — Реги, мой мальчик...' Ольга замерла, пытаясь осмыслить всплывшую в голове информацию, будто примеривая её на себя. Отчего-то казалось, что не всему из той мешанины, которую представляла собой её память в тот момент, можно верить. — Вальбурга! Регулус, он... — дверь с шумом распахнулась ещё в тот момент, когда она отмахнулась от голоса. Женщина резко вскинула голову, узнавая в высоком черногривом мужчине своего-не-своего мужа, Ориона Арктуруса Блэка. — Жив, — хрипло изрекла она наконец, отчаянно импровизируя. У Ольги наконец появилось время осмотреться, и её глаза лихорадочно забегали по помещению. Больше всего оно напоминало ритуальный зал, как его описали бы русские писатели ширпотреба: грубые стены, сводчатый потолок, чёрный алтарь в центре рунной пентаграммы, контуры которой были выбиты в гранитных плитах пола. Их было так много, что весь пол казался испещренным бугристыми узорами, не поддающимися толкованию. На деле, некоторые из линий были обведены чем-то светлым и составляли геометрическую фигуру. Женщина совсем перестала понимать, что происходит, а потому остановилась на мысли, что всё вокруг — не более чем занимательный сон. Подошедший Орион показался Ольге одновременно осточертевшим до колик и в то же время совершенно незнакомым, что создавало невероятный, жуткий каламбур в мыслях и ощущениях. Она с опаской наблюдала, как муж приближался к ней и ребёнку. Лицо его, хоть и было покрасневшим от гнева, сейчас выдавало лишь сильное облегчение. Непроизвольно отодвинувшись, Ольга крепче сжала плечи Регулуса, нависая над ним, словно дикая кошка над котёнком. — Мне удалось. Теперь ты видишь? — неожиданно для себя произнесла Ольга тоном, коим принято тянуть 'ну я же говорила'. Сознание же выдало очередную ворчливую мысль: 'Слепой дурень'. — Мы поговорим утром, когда ты... придешь в себя, — глаза Ориона зло сверкнули: он, видимо, был здорово сердит на жену. Так что, сухо кивнув и развернувшись на каблуках, мужчина направился к лестнице. В душе Ольги волной цунами поднялась обида. Женщина отчётливо осознавала, что такое с ней уже случалось. Когда-то давно она так же смотрела вслед покидающему больничную палату мужу, твёрдо уверенная в своей правоте. И точно так же причина скрывалась в желании спасти собственного сына. Вот только ни кем был тот человек, ни как он выглядел, вспомнить Ольга сейчас не могла. Да и сын на руках у Вальбурги теперь определённо был старше, чем в видении. Сравнив свою память с бабушкиным решетом, женщина, никогда в своей жизни решета вживую не видевшая, нервно вздохнула и перевела взгляд на мальчика. Тому на вид было лет восемь или девять, он был темноволос и худощав, насколько позволяла судить белая льняная рубаха, таки забрызганная мелкими капельками крови. 'Не кормят его тут, что ли?' — обеспокоенно подумала она и легко тряхнула мальчика за плечи. — Р... Регулус? — позвала Ольга, аккуратно убирая с лица мальчика тёмные пряди. На язык просилось совершенно другое имя, но женщина сдерживалась, не давая слиться образу кареглазого родного чуда с чернявым мальчиком на руках. Спустя мгновение длинные, по-девчачьи пушистые ресницы Регулуса дрогнули и он приоткрыл один серый глаз, напомнив Ольге воробья, прикидывающегося падалью в лапах у кошки. — Мама, — неуверенно констатировал мальчик, порываясь сесть и отстраниться. — Отец уже ушёл? Ольга задумчиво кивнула, придержала сына за плечи и помогла ему принять сидячее положение. Затем она оперлась на камень алтаря, а после и вовсе отстранилась. — Как ты, Регулус? — осведомилась женщина, повторяя имя ребенка вслух, чтобы привыкнуть. В конце концов она пришла к единственному верному выводу: подождать с проявлением заботы, поскольку мальчишка, скорее всего, чувствовал себя настолько же потерянным, как и она сама. 'Ещё бы не чувствовал... — послышался в голове ехидный голос Валентина Юрьевича Д'Явольского. — Осваивайтесь, миссис Вальбурга, припоминайте канон. Удаляюсь до поры...' Ольга нахмурилась, пытаясь понять, кто такой этот Валентин Юрьевич и что именно ей нужно сейчас вспомнить. По всему выходило, что от этого будет зависеть многое, но вот что именно? Женщина громко вздохнула и машинально зачесала назад чёлку, запустив пальцы в длинные, тёмные, как у Регулуса, волосы. Увлекшись мыслями, Ольга даже забыла подивиться звучанию собственного голоса. — Хорошо, мама, — запоздало ответил мальчик и опасливо взглянул на женщину, видимо, ожидая чего-то. Впрочем, скоро ожидание на лице ребёнка сменилось жаждой действа и, перевернувшись на живот, Регулус сполз с алтаря. Льняная рубаха задралась, показывая сбитые тощие коленки. Это заставило Ольгу невольно улыбнуться: точно такие же были и у неё в свое время, и у Ромки после тех редких случаев, когда удавалось покинуть на время стены больниц. Тем временем взгляд женщины оторвался от сына и застыл на собственных руках. Брови её изумлённо приподнялись, пока она разглядывала аристократичные длинные пальцы с полукруглыми ногтями. Женщина покрутила их так и эдак, а потом нетерпеливо обернулась: ей определенно стоило найти зеркало, которого в ритуальном зале отчего-то не наблюдалось. — Мама, Вы идёте? — стоя уже у двери, нетерпеливо выпалил Регулус, переступая босыми ногами по каменному полу. 'Простудится', — отстранёно подумала Ольга и кивнула сыну, отрываясь наконец от алтаря. 'Не простудится. Он маг, хоть и маленький', — опять мелькнула чужеродная мысль, сдобренная какой-то тщеславной гордостью. Ольга удивлённо вскинула брови, но спорить с собственными мыслями сочла неуместным. Зябко подернув плечами, она направилась к выходу вслед за мальчиком, а тот, вежливо придержав тяжелую дверь для матери, проворно скользнул по освещённому факелами коридору — и дальше, вверх по лестнице. Насколько заметила женщина, кровь на запястьях мальчишки давно обратилась бурой корочкой и ничуть его не пугала. И в который раз за последний час она нахмурилась, осознавая, что это точно где-то было. 'Кажется, дежавю станет моим вечным спутником', — хмыкнула она, придерживаясь за каменную кладку стены: подъём давался с некоторым трудом. 'Ещё бы не стать, милочка... Двуединая. Только подумать, до чего меня жизнь довела!' 'И шизофрения, да', — ещё веселее подумала Ольга, переступая, наконец, последнюю ступеньку.

* * *

Ольга уже несколько минут разглядывала своё отражение. В голове поселилась невиданная лёгкость, будто она приняла бокал-другой шампанского: всё вокруг казалось интересным, даже ситуация воспринималась с некоторым юмором. Кашица в памяти медленно разделялась на две шеренги, и Ольга не мешала этому процессу, занимая себя приятным делом — она разглядывала шикарный интерьер и себя. Интерьер Ольге понравился: если бы у неё были деньги, она с удовольствием бы обставила так свой дом. Тёмная массивная мебель больше подходила поместью, нежели квартире, а мягкие переливы шёлковых тканей на стенах были приятны глазу, создавая мрачную, романтичную картину, навевающую мысли о древних книгах и светской жизни, тайных свиданиях и этикете приёмов. Что касается внешности, то Ольга отметила, что она идеально подходит обстановке дома: в старинном зеркале отражалась бледная и худая, если не сказать тощая, женщина лет тридцати пяти. Шарма ей придавали чёрные волосы с редкими серебряными прядями и светло-серые глаза, точно такие же, коими сверкал юный Регулус. В целом, лицо этой дамы (Ольга никак не могла назвать её собой) создавало отталкивающее впечатление — надменные брови, нитки морщин на лбу и жёсткие намечающиеся складки у рта выдавали в обладательнице женщину властную и строгую, а полные губы — ещё и натуру со взрывным темпераментом. Ольга вздохнула. Женщина в зеркале жалостливо повторила её жест, слегка приподняв брови. Ольга скривилась: даже если такая мимика и была привычна Той женщине, то в исполнении Ольги она казалась скорее комичной. Так что, мысленно показав дулю своему отражению, она отошла от зеркала. 'Отъедаться. И срочно, — приказала себе новоявленная Блэк и, сдув со лба локон, хохотнула. — До тех пор, пока не перестану напоминать засушенную воблу!' Старинные часы на стене показывали половину первого, а за окном неестественно-ярко для города сияла неполная луна в окружении звёзд. Картина была чересчур идеалистической, что совсем не расслабляло... Ольга вздохнула опять и, заглянув интереса ради в верхний ящик тумбочки, решила лечь спать. Мысли её всё время возвращались к Регулусу, но тот явно был слишком самостоятельным, и ему не требовалась мамина помощь в чём бы то ни было. 'На то он и Блэк, чтобы не прятаться за женскую юбку', — появилась сердитая мысль в голове, но Ольга, уже привычно отмахнувшись от нежданной шизофрении, забралась в кровать и закрыла глаза. Сон её сморил быстро.

* * *

Валентин Юрьевич внимательно наблюдал за Ольгой и Романом, помогая телам Блэков принять новых хозяев. Подумав с минуту, молодой врач хихикнул и решил не отправлять растерзанную душу Вальбурги на латание и перерождение, а оставить истеричную дамочку вместе с Ольгой, правда, дав ей лишь пользовательский доступ к телу. С Ромой нечистый решил поступить иначе. Мальчик был слишком мал, чтобы управлять телом восьмилетнего ребёнка, а душа Регулуса была сильна, так что по-любому принялась бы выживать подселенца. В результате вышел бы банальный одержимый, и спустя какое-то время Ромке пришлось бы и вовсе уйти за грань. 'Нет-с, тут нужно действовать по-другому', — подумал Валентин Юрьевич и с интересом склонил голову набок. Душа Регулуса внезапно выстрелила пучком золотистых нитей в сторону Ромки, оплетая мальчика. Нити прошили серебристый комок энергии насквозь, а после притянули к своему источнику. Выброс ниток повторился, золото засеребрилось прожилками, а душа Ромы медленно и неохотно принялась сплетаться с Регулусовой. — Ой, как интересно... — полушёпотом протянул Валентин Юрьевич и, заметив, что процесс застопорился, плеснул мальчишкам немного энергии. Дело пошло веселее, и вскоре, затолкав двухцветное переплетение в оболочку, молодой врач довольно отстранился. Операция прошла успешно, можно сказать, с хирургической точностью. Его миссия тут закончена.

* * *

Кошмар пришёл, как всегда, внезапно. Ещё пару минут назад Регулус мирно спал, повернувшись на бок и подсунув под щёку ладошку, как вдруг ощутил, что горло сковывает удушье. Мальчик сжался в комок и позорно заплакал. Боль и слабость не отступали, а невидимые руки будто сжимали горло и грудь. Перед глазами стояло испуганное и бесконечно любимое лицо Мамы, почему-то смазанное в светлое пятно, и слышался её шепот, уговаривающий держаться, не сдаваться, обещающий, что сейчас подойдёт врач и всё будет хорошо... Регулус послушно попытался вздохнуть и наконец проснулся. Тело мальчика было в поту, а сердце колотилось словно бешеное. Он судорожно вздохнул, переворачивая мокрую от слёз подушку на другую сторону, дабы спрятать следы недостойного мужчины поведения. А после проворно вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Открывая дверь в спальню брата, Регулус не был уже настолько уверен в необходимости высказаться, но всё-таки прошел вперед. Его колотила дрожь, ему было страшно, а брат был единственным человеком, которого мальчик не боялся. — Си... Сириус! — Рег потряс спящего брата за плечо. Тот сонно отмахнулся, но потом всё же открыл глаза и лениво сел на кровати. — Регулус? Ты-э-а... — мальчишка зевнул, а после уставился в серые глаза брата. Заметив блестящие дорожки на щеках малыша, он скривился: — Ты чего тут делаешь, плакса? — М-мне кошмар приснился, — смущенно пояснил младший, садясь на край кровати. Он даже и не думал возмущаться обидным прозвищем: ведь как иначе называть его, пришедшего к брату из-за страха? Сириус выразительно фыркнул, явно копируя кого-то из старших. Закатив глаза, он упал обратно на подушку: — Опять? Отец же сказал, что мама удачно провела ритуал! Регулус помотал головой. — Другой кошмар. С-совсем другой... Старший снова зевнул и, посчитав, что с младшего взятки гладки, перевернулся на бок, освобождая часть кровати. Разбираться сейчас со снами сопливого братца не было ну никакого желания. Регулус в последний раз тихонько всхлипнул, проворно забрался под тяжелое одеяло и закрыл глаза. Спиной он ощущал тепло, идущее от брата, а потому ему было спокойно. А за 'плаксу' Сириус ещё ответит! ========== Глава 2. Меня зовут Блэк. ========== Когда в комнате с тёмными портьерами раздался восьмикратный бой часов, женщина, лежавшая на кровати, распахнула серые глаза и недовольно поморщилась. Её ночная сорочка сбилась к поясу, оголяя белые голени с перевитием синих вен, тонкие колени и худые бёдра. Расположилась она в той же позе, что и заснула, разве что теперь одеяло ютилось где-то около резного столба, что поддерживал полупыльный зелёный балдахин, а несколько маленьких подушек валялись на полу. Хозяйка комнаты лежала в облаке чёрных волос, слегка волнистых после ночной косы. Она бездумно смотрела в купол балдахина — глаза её прослеживали каждую складочку дорогой тёмной ткани. — Я — Ольга Николаевна Зимина, — вдруг чётко произнесла женщина, кладя скрещённые пальцы на живот, — мне двадцать семь. После рождения сына, больного лимфобластной лейкемией, его отец оставил нас обоих. Моего сына зовут Роман Николаевич Зимин, он умер в возрасте трёх лет от острого отёка лёгких.[1] Прижав вдруг руки к лицу, Ольга шумно втянула носом воздух, не давая слезам покинуть уголки глаз, и продолжила: — Я — Вальбурга Ирма Блэк, — приглушённо донеслось из-под запястий, — мне сорок три года. Я замужем за Орионом Арктурусом Блэком, моим троюродным кузеном, который младше меня на два года. Я мать двух совершенно здоровых детей: Сириуса Ориона Блэка, десяти лет, и Регулуса Арктуруса Блэка, восьми лет. Я чистокровная волшебница. Женщина тихо застонала и, не отнимая рук от лица, перевернулась на бок, поджимая колени к груди. Спала она тревожно: снились осколки двух жизней — и отчего-то хохочущий над ними Валентин Юрьевич. Ольгу передёрнуло: каким бы ни был приятным человеком доктор Явольский, от смеха его было несколько... не по себе. Лишь к утру она провалилась в блаженную темноту-без-сновидений. Новоявленная миссис Блэк сделала несколько глубоких вдохов в попытке успокоиться. Этой ночью она смогла разобраться, кто она и что с ней. Отдохнувший мозг не давал сбоев, достаточно ясно разделяя грань между жизнью Ольги и Вальбурги. 'Кем мне быть? Что мне делать? За что хвататься?' — обречённо проныла женщина, ударяясь головой о подушку. 'Жить за двоих, милочка', — пришла насмешливая мысль из подсознания. Ольга пробурчала нечто невразумительное и усилием воли заставила себя подняться с кровати. Взгляд её уперся в часы, посмевшие разбудить её в такую рань. В следующий миг женщина с удивлением вспомнила, как ещё до рождения Сириуса её муж поставил временную заглушку: часы не били с двенадцати ночи и до восьми утра. 'И на том спасибо', — буркнула Ольга, мысли которой уже перескочили на Ориона. Ну вот как с ним себя вести? С одной стороны, мужчина выставил себя совершенным парнокопытным. Сильно врезался в память момент, когда он, не попытавшись помочь бесчувственному сыну и слабой после ритуала жене, смылся из Рунного зала. Орион слишком напомнил Андрея, и Ольга, как бы не пыталась оправдать этого мужчину, невольно перекладывала свое отношение к бывшему мужу на нынешнего. С другой стороны, Вальбургa тоже была отнюдь не сахар: судя по обрывкам памяти, она с удовольствием пилила мужа... Так что Орион часто прибегал к тактике невмешательства, что произошло и на этот раз. — Mosg'i zatrajala muzg'icu[2], — произнесла Ольга на своём родном и подивилась, насколько чужеродно и грубо ощущался он горлом. — Vijodit, n'e pobazarim na russkom...[3] Потянувшись, женщина мысленно плюнула на Ориона — чай, с ним по ходу дела разберётся, — и с удовольствием переключилась мыслями на сыновей. Из воспоминаний Ольга знала теперь, что Вальбургу раздражал Сириус: он был гиперактивным и непослушным ребёнком. Невнимательный и не желающий сидеть за скучными уроками мальчик отмахивался от всех увлечений, которые предлагала мать, и был истинным разочарованием Вальбурги. В голове у Сириуса были игрушки, закадычный друг — троюродный брат Джеймс Поттер, и квиддич. Всё это приводило к шумным конфликтам, из которых Вальбурга по праву матери неизменно выходила победительницей, а Сириус отправлялся к себе в комнату под присмотр домовиков. 'Пока выходила...' — поправила себя Ольга: это было конфликтом поколений, Сириус не мог не подчиниться. Отрадой для материнского сердца Вальбурги был младший сын Регулус. Умный мальчик, не расстающийся с книгами и бредивший зельями, он был бы настоящим Наследником Рода, если бы родился первым. К тайной досаде женщины — ума у Вальбурги хватало, чтобы не обвинять Сириуса в том, что он был первенцем — Регулус схватывал всё налету, а старшего было даже не усадить за учебники. Орион к воспитанию детей не приближался: он ограничивался нахмуренными бровями, когда кто-то из детей что-то разбивал или ломал, или хлёстким словом, когда кто-то из сыновей неприятно отличался. Оба мальчика тщетно пытались обратить внимание отца на себя, но тому было не до детей. Исключение делалось лишь для Регулуса: Орион порой одаривал сына скупой улыбкой или слегка придерживал за плечи, но, признаться честно, все эти знаки внимания были лишь с подачи Вальбурги. Ольга взвыла уже не мысленно: ей становилось понятно, отчего будущий крёстный Гарри Поттера так ненавидел своих родителей. Действительно — совместите юношеский максимализм с твёрдыми рамками общества, прибавьте горсточку невнимания и щепотку зависти к младшему брату, которого любят родители, вылейте в полученное месиво пол-литра мантр, проповедей и взываний к ответственности будущего Главы Рода... И вы поймёте, почему Сириус Блэк позволил промыть себе мозги, почему сбежал от семьи, закрывшись в бронебойную скорлупу независимости и вседозволенности. Успокоившись, женщина поняла, что её счёт к Ориону пополнился ещё одним пунктиком. Когда в комнате с едва слышным хлопком появился эльф — существо небольших размеров, но с огромными ушами на лысоватой голове, одно из которых к тому же было украшено серебристой серьгой-колечком с гравировкой — Ольга невольно вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Гораздо сложнее было не пялиться на явление, которое обыденно поклонилось слегка прибалдевшей от такого обращения хозяйке и с невозмутимым видом принялось за уборку. — С-спасибо, — проронила Ольга, заставив эльфа в свою очередь удивлённо выпучить и без того огромные глаза. Где-то в подсознании громко фыркнула шизофрения. 'Только этого не хватало. Может, хоть ты исчезнешь из списка моих проблем?' — взмолилась Ольга, с трудом удерживая себя от желания спрятать голову под подушку и опять заснуть, чтобы проснуться спустя несколько часов в привычном, нормальном мире. 'Ещё чего. Даже не надейся, маггла. И перестань называть меня психическим заболеванием'. 'А как приказываете-с? — уверенная в том, что сходит с ума, иронизировала Ольга. — Мисс Я-номер-два?' Снова раздалось фырканье, на этот раз раздражённое. 'Можешь звать меня миссис Блэк, милочка, — величественно изрекла, по-видимому, Вальбурга. — А теперь к делу. Не выдавай свою мещанскую натуру. Хотя бы постарайся. Спину выпрями! Кричеру прикажи подать первый завтрак. Не забудь взять палочку, хотя я не уверена, что она тебе подойдёт. Будет сопротивляться — пригрози сломать, они такой язык понимают. Выбери синее платье и позови Рикки, чтобы она помогла с причёской. В десять второй завтрак. Выполняй'. Ольга было удивлённо и покладисто кивнула, но потом упрямо тряхнула головой. Вот ещё! Не хватало только следовать во всём указке призрака вздорной Леди. Пусть даже её слова и не были лишены здравого смысла. 'Насчёт буйного нрава ты не права. Грош мне цена, как девице Рода Блэк, если бы я вела себя как торговка базарная. Уж и не знаю, чего ты себе навоображала, но я — жена Наследника. И должна соответствовать'. 'Как торговка?' — возмущению Ольги не было предела. Сжав в пальцах оборку ночнушки, она гневно сверкнула глазами. Заметивший это эльф вздрогнул, пробормотал: 'Всё не меняется', услужливо выпрямился, уже заранее придумывая наказание для себя позаковыристей. 'Да это я — образец спокойствия!' — продолжила распаляться Ольга. 'Тише, девочка. Это и хорошо: над нами поработал Мастер душ, — голос Вальбурги сочился ехидством, — так что моего нрава можешь не опасаться. У нас отныне один характер на двоих'. Ольга громко фыркнула, решив не продолжать бесполезную дискуссию (да и, сказать по правде, знала она куда меньше Вальбурги), перевела взгляд на эльфа, а после как можно холоднее приказала: — Кричер, подай завтрак. Эльф чопорно кивнул и, отвесив очередной поклон, поспешил исчезнуть. Как домовик закатил глаза, Ольга не увидела. Новоявленная миссис Блэк ещё с полминуты постояла на месте, про себя выстраивая цепочку действий, а после двинулась в сторону гардероба. Порядок своего дня она собиралась определить сама, пусть и учитывая советы Вальбурги. Так что одежда заняла первое место. Ведь Ольге, как и любой женщине, было интересно, какими нарядами может похвастаться представительница благородного рода Блэков. Гардероб если и поражал воображение, то качеством и аккуратностью тканей: фасоны мантий Ольге не сильно понравились, количество оставляло желать лучшего, а платья были слишком мудрёными, хоть и изящными. Найдя то, которое посоветовала Вальбурга (женщина не желала признавать слова миссис Блэк приказом), Ольга отметила, что платье было простым и, вероятно, комфортным для человека, не привыкшего ходить в юбке в пол. С облачением она справились сносно: почти не запуталась в подъюбнике и сумела затянуть шнуры завязок на спине. В зеркале Ольга себе не понравилась. Рукава и воротник платья были оторочены белым кружевом, что вкупе с тёмно-синим цветом ткани заставляло женщину выглядеть утопленницей. И без того бледные щёки приобрели мертвецки-синюшный оттенок, а кожа стала казаться нездоровой и чересчур цианотичной. Особенное сходство с популяцией водообитающих существ ей придавали тёмные и спутанные волосы, висевшие с обеих сторон от вытянутого овала лица. 'Признай, ты это нарочно?' — мрачно, с поистине Блэковской интонацией вопросила Ольга. 'Не льсти себе, малышка, — с налётом весёлости фыркнула Вальбурга, и до женщины донесся отголосок интереса миссис Блэк. — Тело может начать подстраиваться под новую душу, а так Орион хоть смотреть не будет: испугается'. Ольга едва слышно зарычала в ответ на реплику этой... Блэк — и именно данный момент выбрал Кричер, чтобы появиться с серебряным подносом. Руки старого эльфа дрогнули, фарфоровая чашечка с кофе дернулась, нежно-бежевый напиток вылился на блюдце. Тоненько бренькнула ложечка, завершая ленту неудачного дня для эльфа. Подавив желание вышибить у Кричера поднос, Ольга резко села на пуфик перед туалетным столиком и, упершись локтями на столешницу, зарылась пальцами в волосы. Удивившись своему порыву, женщина в очередной раз взвыла. Эльф испуганно выдохнул и с тихим хлопком исчез. Как говорится, от греха подальше.. — Рикки! — громко позвала Ольга, начиная постепенно понимать вспыльчивость своей предшественницы. На свободном пространстве, в центре спальни, материализовалась маленькая домовичка, одетая в просторную наволочку с маленьким гербом рода Блэк на груди. Лупоглазая и вислоухая домовушка слегка испуганно таращилась на Вальбургу, стараясь не вызвать в той ещё большего гнева. — Рикки, расчеши меня, — тихо обронила женщина, выпрямляясь. Незаметно для себя Ольга приняла решение говорить как можно меньше, по крайней мере, перед посторонними и до тех пор, пока не разберётся, что здесь можно болтать, а о чём лучше помалкивать. Эльф, явно наслышанная уже об утреннем настроении хозяйки от Кричера, коротко кивнула и подошла ближе, а вскоре Ольга почувствовала, как одну из прядей волос аккуратно берут и начинают приводить в порядок. Домовичка действовала ловко — за спиной порхал ужасного вида гребень с длинными зубьями, расчёсанные пряди ложились на левое плечо и вились мягкими, слегка пушистыми волнами. В прошлой жизни Ольга ненавидела, когда кто-то, помимо сына, касался её волос, но сейчас это было приятно. Глядя на свое отражение, Вальбурга попыталась улыбнуться. Вышел вполне приличного вида оскал любого среднестатистического адвоката. Ольга вздохнула про себя. Этой женщине явно не приходилось наслаждаться искренним, настоящим счастьем. Голос внутри таинственно умолк. Волосы постепенно собирались в высокую причёску, и вскоре Рикки скромно отошла в сторону, предоставляя женщине оглядеть результат её работы. Ольга осталась довольна: хоть прическа и старила, но на речную обитательницу женщина стала походить меньше. Теперь она была сравнима с треской обыкновенной, мороженой. — Молодец, можешь быть свободна, — кивнула Вальбурга домовушке, и та, склонившись в поклоне, исчезла. На туалетном столике тем временем материализовался целый батальон баночек и флаконов. Ольга с некоторым недоумением оглядывала всё это богатство, а потом с поистине детским интересом принялась исследовать их содержимое. Коллекция косметики миссис Блэк произвела на Ольгу гораздо большее впечатление, чем её гардероб. Такое количество кремов, масок, бальзамов, теней и блесков высшего качества, женщине приходилось наблюдать только в дорогих бутиках. Отдельным пунктом встал ящичек, где во флаконах тончайшего хрусталя хранились духи. Ольга не успокоилась, пока не перенюхала почти половину запахов. В конце концов она перестала ощущать их, голова слегка кружилась, но зато настроение надёжно укрепилось на отметке 'хорошее', что не могло не радовать. О назначении некоторых субстанций оставалось лишь догадываться: законная хозяйка всего этого великолепия продолжала отмалчиваться, предоставив преемнице шанс разобраться с косметикой. Когда процедуры приведения себя в мир теплокровных существ состоялись, Ольга наконец отложила кисточку в сторону. Стоило ей закончить, как вся флотилия баночек-фиалов уменьшилась и перестала занимать то огромное количество места. Зато, вместо косметики, на столе материализовался поднос с завтраком. Осторожный Кричер не решился вновь явиться под разгневанные очи хозяйки.

* * *

Вальбурга как раз надкусила один из аппетитно выглядящих круассанов и сделала глоток вкуснейшего ароматного кофе, как в дверь трижды постучали. Белоснежный фарфор кофейной чашечки скорбно звякнул о блюдце, а сердце заколотилось вдруг быстро-быстро. — Входите, — отозвалась Ольга, незаметно вытирая предательски вспотевшие ладони о подол платья, и с удовольствием отметила, что её сильный голос не дрогнул. Дверь приоткрылась, и через порог переступил его величество Орион собственной персоной. Впрочем, дальше порога мужчина не двинулся, а прислонился к косяку, с недоброй насмешкой в глазах разглядывая Вальбургу. — Утро прожито зря, если ни один доведённый эльф не вламывается в мои покои с криками 'Не бросай на произвол, хозяин-батюшка'? — осведомился муж, приподнимая чёрные брови. Настроение вновь тихо покатилось по наклонной... Ольга подавила желание скривиться и промолчала. Пояснять свои действия она не собиралась: муж был настолько уверен в том, что дражайшая супруга всё делает ему назло, что переубеждать его было бесполезно. Оставалось разве что поставить чистый кубок под яд, который накопил муж за всё время счастливой супружеской жизни, и хоть раз попытаться не отвечать на его остроты. Но язык был хорошо подвешен у абсолютно всех Блэков. — Как твоё самочувствие? — вдруг осведомился Орион. Вальбурга позволила себе удивлённый взгляд и прищурилась. — Не дождёшься. Лучше бы поинтересовался, как Регулус, — женщина не могла не напомнить мужу о его отцовском долге. — Я и так знаю. Сириус уже пожаловался, что был выгнан из собственной кровати, — фыркнул в непередаваемой манере мужчина, и Ольга поняла, откуда её незримая собеседница подхватила эту привычку. — Мальчики нашли общий язык? Удивлена до глубины души, — коротко хохотнула Вальбурга и резко поднялась. Орион моргнул и прищурил карие глаза. — Представь себе, несмотря на все твои усилия, между братьями зародилось что-то вроде дружбы! — вдруг будто сорвавшись, выпалил он. — Они даже ушли вместе: Сириус пообещал, что разрешит Регу прокатиться на метле, 'пока мать не видит'. Давай, иди, наори на обоих! Они на заднем дворе, чего ты ждёшь?! Ведь дети не должны развлекаться и играть, они должны смиренно выслушивать наказания мамочки, я прав, Бурги? Ольга, поначалу опешив, теперь с жалостью смотрела на мужчину. Кажется, Вальбурга конкретно так сломала Ориона — и сейчас его недовольство, его злоба на не выраженную индивидуальность, на загубленную жизнь рвалась наружу, находя выход через горечь и желчь. Как и любой человек, Орион искал повод выплеснуть это всё в лицо главному 'обидчику', и сейчас этим поводом послужили Регулус и Сириус — пожалуй, единственное, на что Вальбурге было не плевать. Сами дети, как позже поняла Ольга, в тот момент не трогали Ориона, который в порыве гнева даже не заметил, как произнёс нечто важное и правильное. Мужчина всю свою жизнь считал младшее поколение слишком глупым и инфантильным, чтобы уделять им хоть сколько-нибудь своего внимания. Первым порывом миссис Блэк было хлопнуть ладонью по столу и, грозно сверкнув глазами, совершенно не аристократично выругаться, указывая зарвавшемуся муженьку своё место в этом поместье. Вторым — молча развернуться и уйти, пока Орион не перебесится. Но сделала женщина третье: под бешеным взглядом мужчины она выпрямилась, чуть наклонила голову к плечу и нежно оскалилась, ожидая, когда же, наконец, муженёк подавится своим гневным монологом, что произошло достаточно быстро. Явно ожидавший иной реакции Орион прервал себя на полуслове и перешёл к плану 'б'. А именно: предпринял попытку прожечь в супруге взглядом дыру. — Орион, ты сейчас орёшь на меня, — спокойно констатировала Ольга, глядя прямо в глаза мужа. — Ты сейчас орёшь, брызгая слюной, на женщину, которая на голову тебя ниже. Ты сейчас кричишь на женщину, которая родила от тебя двух детей. Ты явился в эту комнату, чтобы разораться, и теперь изливаешь всё то дерьмо, которое накопилось у тебя в душе, на меня. И если у тебя есть хоть немного совести — ты zatkneshs'a немедленно. Мужчина резко дёрнул головой, разрывая зрительный контакт. Что такое это 'zatkneshs'a', Орион не знал, но предположил, что истерику стоит прекратить. — Можешь считать, что я спокоен, — достучаться до совести заблудшей овцы вряд ли получилось, но та всё же повернула голову в сторону пути истинного. — А теперь, пожалуйста, поясни, чего ты хочешь от своей жены в без пятнадцати девять утра, помимо исполнения супружеского долга? — окончание фразы прозвучало как-то само собой, и Ольга едва заметно усмехнулась. Блэк потемнел лицом: брови снова сошлись к переносице, в карих глазах показались грозовые раскаты, рот приоткрылся, показав ровные зубы... — Без крика, пожалуйста, — слегка поспешно добавила женщина. Сердито сверкнув ясными очами и резко сжав зубы, его величество соизволило пояснить, что оно забыло в покоях Вальбурги. — В половину девятого ко мне ввалился Кричер, после очередной по счёту истерики которого я узнал, что ты хочешь дать ему одежду за то, что он испортил тебе день. Как по-твоему, что я должен был предпринять? — Запретить домовикам беспокоить тебя по всякой fign'e, — пожала плечами Ольга, мысленно поражаясь масштабам гиперболы эльфа, — или проигнорировать. Тебе не хуже меня известно, что давать никому одежду я не собиралась и не собираюсь. А весь 'испортил день' заключается в том, что он подал поднос с завтраком на двадцать минут позже обычного. — Обычно тебе хватает и этого! — мрачно изрёк муж, интонацией выделив первое слово, но осёкся под тяжёлым взглядом женщины. Взведённый до крайности, он почти не замечал, что женщина периодически вставляет в свою речь слова на незнакомом ему грубом языке. Зато это заметила Ольга и, мысленно отвесив себе затрещину, пообещала не прокалываться. — Не в этот раз, — проговорила Вальбурга, легко подёрнув плечами. Орион прищурился. Его собственная жена дала ему пищу для размышлений, чего не бывало с момента их несколько скомканного знакомства аккурат в день помолвки. — Кажется, я давно с тобой не разговаривал, Бурги, — хмыкнул вдруг он, снова подпирая косяк. Энергия злости как-то слишком резко ушла, оставив только опустошение и какую-то мерзость. — Когда пять минут назад успели превратиться в вечность? — иронично осведомилась Ольга, возвращаясь к столику. Впрочем, заметив в зеркальном отражении темнеющий взгляд мужа, она поспешила поправиться: — Я поняла о чём ты, Орион... Не стой столбом, проходи. Мужчина же в извиняющемся жесте приподнял руки: — Покидаю поле боя. Мне нужно кое-о-чём подумать. Вальбурга милостиво кивнула и, когда мужчина исчез в темноте коридора, с громким выдохом опустилась на пуфик. Её уже во время разговора начало потряхивать, но по опытам семейных скандалов с Андреем, женщина знала, что стоит дать слабину — и мужчина изольётся, а после уйдёт, оставив супругу, исчерпанную и разбитую. 'Ну и зачем было его ломать? Нормальный же парень был?' — спросила у части самой себя Ольга. Вальбурга, дремлющая на задворках сознания, ответила не поддающимся толкованию комком эмоций и промолчала. Женщина насмешливо фыркнула — да, этот жест был чересчур заразен — и со вздохом упав на кровать, приподняла мертвенно-бледную руку в обрамлении белых кружев и принялась разглядывать тонкие пальцы. На лице заиграла улыбка: 'Меня зовут Блэк. Вальбурга Блэк'. __________________________________ 1 — Биологического отца Ромы звали Андрей. 2 — Мозги затрахала мужику. 3 — Выходит, не побазарим на русском. ========== Глава 3. Сыновья. ========== Ольга не поняла, когда в ней пробудилась острая потребность увидеть сына и убедиться, что тот в порядке. Просто в какой-то момент женщина подорвалась с места и спешно вышла из комнаты, путаясь в неудобной одежде и морщась от непривычной обуви. Платье неприятно путалось в ногах: пока Вальбурга скандалила с мужем, этого не было заметно, но стоило Ольге перейти на быстрый шаг, как узкий подъюбник стал мешать, а длинный подол — забиваться между ног с каждым движением. Когда мешающаяся в ногах ткань в очередной раз чуть не послужила причиной падения, новоявленная миссис Блэк едва сдержалась от того, чтобы разорвать платье на мелкие ошмётки. Неожиданная вспыльчивость рассердила Ольгу ещё больше. Подавив желание зарычать, женщина прикрыла глаза, постаралась успокоиться и прижалась спиной к стене. Постепенно это удалось: отрезвляла и прохлада, покалывающая лопатки, и мысли. Наконец Вальбурга отбросила с лица прядь волос и почти побежала вперёд по коридору. Придерживая юбку — а точнее, задирая её так, что мелькали ступни, обутые в лёгкие домашние туфли, -женщина дошла до двери, ведущей во внутренний двор. Сквозь белёсо-мутное стекло почти ничего не было видно, разве только виляющую в паре метров от земли тёмную точку. Ольга спешно оправила платье — то за время прогулки по поместью совершенно неприлично сбилось и перекосилось, стёрла с лица улыбку и открыла дверь. Картина, открывшаяся взору ответственной матери, была весьма сюрреалистической. На 'взрослой' метле вихляли двое: мальчик постарше, держась одной рукой за метлу, другой страховал младшего, а тот, визжа от восторга и страха, вцепился в древко, не собираясь отпускать его, судя по всему, до очередного восстания гоблинов. Вальбурга нахмурилась и решительно ступила вперёд, ожидая, когда её наконец заметят. Заметили. Старший мальчишка вдруг удивлённо хлопнул ресницами и, резко сбледнув с лица, направил метлу к земле. Ещё не понявший, что стряслось, Регулус обиженно вскрикнул, но, увидев мать, испугался и вцепился в древко с ещё большей силой. Когда двое успешно приземлились, Ольга украдкой перевела дух. 'Посадка проведена успешно! Пользуйтесь услугами нашей авиакомпании!' — ехидно прокомментировала она, подходя к мальчикам. Остановившись в паре футов, Вальбурга задумчиво наклонила голову к плечу, рассматривая обоих мальчишек. Сириуса в своем новом воплощении она видела впервые и теперь пыталась объективно оценить ребёнка, стоящего перед ней. Даже будучи десятилеткой, мальчик был красив и ладно сложен. Подбородок его был чуточку острее, чем у Регулуса, нос чуточку прямее, глаза чуточку больше, плечи чуточку шире... всюду набиралось это небольшое 'чуточку', и, в конце-концов, переминающийся с ноги на ногу рядом Регулус заметно уступал старшему брату. Словно природа расщедрилась на первого Наследника, давая ему крепкий характер и силу духа, но взяла отпуск на младшем, слепив из него невразумительное подобие первого. Теперь становилось понятно, отчего требования к Сириусу были выше. Ольга мысленно потёрла лоб и прищурилась. Старший, уловив настроение матери, незамедлительно вскинул голову и шагнул вперёд, выгораживая брата. Однако вскоре стушевался под суровым (как надеялась Вальбурга) взглядом матери. — Сириус... — начала она, но мальчик неожиданно топнул ногой и зло уставился на женщину: — Знаю я! — лицо ребёнка перекосилось. — Знаю! 'Наследнику непозволительно развлекать себя подобными глупостями', — передразнил он Вальбургу, всё больше распаляясь. — 'Если ты не прекратишь, я метлу сломаю'. Нельзя! Это подарок дяди Альфарда! Ольга с нарастающим удивлением наблюдала за истерикой сына. Женщина едва заметно улыбнулась, вспомнив, как не далее чем сегодня утром, на неё точно так же кричал Орион. Вот только в этот раз политика 'я столько для тебя сделала' вряд ли окажется столь эффективной... — Сириус, успокойся, пожалуйста, — проронила Вальбурга, двигаясь к одной из скамеек. Регулус попытался уловить взгляд брата, но тот раздражённо встряхнулся и нехотя поплёлся за матерью. Ольга опустилась на скамью и предельно аккуратно расправила складки на тошнотворно-синем платье. Когда же молчание превратилось в излишне затянувшуюся паузу, женщина прищурилась. — Сириус, ты, разумеется, знаешь, что я и сейчас скажу? — слегка насмешливо полюбопытствовала она, наблюдая за мальчиками. Если на лице Сириуса прочно уместилась Блэковская упёртость в своем мнении, то во взгляде Регулуса было отчаяние и страх. Помешкав, мальчик всё-таки отшагнул от старшего брата, а тот, заметив манёвр, метнул презрительный взгляд на младшего. Вальбурга со вздохом поняла, что дети вновь начали отдаляться друг от друга. Этого допускать было нельзя. — Что на мне долг перед всем Родом, что я должен вести себя как Наследник, что я могу травмировать себя... — завёл волынку Сириус, но Ольга прервала его. — Не далее как сегодня утром я имела весьма любопытный разговор с твоим отцом, Сириус. Он считает, что ты должен развиваться... всесторонне, — неопределенно взмахнула рукой Вальбурга и сделала небольшую паузу, давая мальчику осознать то, что она только что сказала, а после огорошила его следующим заявлением: — Ты с братом можешь играть в квиддич сколько тебе заблагорассудится, сын. Я даже схожу с вами в лавку метёл и позволю выбрать модель по душе... — Правда?! — почти подпрыгнул мальчишка, удивлённо таращась на Вальбургу. В голове его бились две такие невероятные мысли: 'Мать, мать! разрешила ему играть, а отец, отец! попросил её об этом'. В сознании Сириуса Орион мигом вознёсся на пьедестал героя. Регулус тоже удивился: он трогательно приподнял бровки и распахнул глаза прямо так, как это делал Рома в своё время. Воспоминание кольнуло болью сердце Ольги, так что принять строгий вид женщине не составило труда. — Но только при двух условиях, — веско добавила ведро дёгтя в медовый бассейн счастья Вальбурга, наблюдая за сменой эмоций на лицах сыновей. Сириус нахмурился, перекрещивая руки на груди: он был почти уверен, что мать выставит жуткие требования, вроде принесения в жертву камню Рода соседского пса или обручения с какой-нибудь чистокровной дурой вроде Эмили Вэнс. Квиддич мальчик любил, но не настолько же! Регулус нахмурился и чуть наклонил голову, демонстрируя Вальбурге готовность внимать. Руки мальчишка предусмотрительно сцепил в замок за спиной, дабы не выдать своего настроения. Пальцы его тут же нащупали невесть откуда взявшуюся на руке колючую занозу. Ранка пока ещё не начала болеть, но кусочек дерева здорово раздражал. Несколько мгновений понаблюдав за сыновьями, Ольга решила больше не мучить их ожиданием: — Первое и главное: вы к вечеру ясно и подробно объясните мне, почему я должна это сделать. Сама миссис Блэк ничего против игры на мётлах не имела, но это был хороший способ привязать Сириуса к отцу и брату, ответственность за которого ложилась теперь на него. Ну, и выставить себя, то есть Вальбургу, не такой уж чопорной стервой. Мальчики переглянулись, и старший поспешно кивнул. На лице его мелькнуло выражение небывалого облегчения: первое условие оказалось совсем простым. По сравнению-то с обязанностью любезничать с мисс Вэнс! — А отца попросить о помощи можно? — вдруг подал голос Регулус, заслужив удивлённый взгляд брата: такая идея ему в голову не приходила. Впрочем, Сириус тут же поднял глаза на мать, присоединяясь к вопросу младшего. Ольга медленно кивнула, мельком подумав, что когда Орион в очередной раз придёт выяснять отношения, она сможет ответить, что муж сам на это напросился. — А второе условие? — вновь поинтересовался более внимательный к деталям Регулус. Сириус мыслями уже уплыл в грёзы о новой метле, и преграды между ней и собой воспринимал как нечто незначительное и легко-преодолимое. Вальбурга хитро улыбнулась: — А я пока не придумала!

* * *

— А я пока не придумала! — заявила мать и поднялась со скамьи резко, как делала всегда, когда разговор был окончен. С той лишь разницей, что сейчас в этом движении не было ни злобы, ни чопорного презрения к провинившимся. Чутко осознавший эту перемену Регулус невольно прижал руку к груди, где колотилось сердце. Грустно и тоскливо, словно сожаление о былом, отозвалась в сознании мальчика фраза, произнесённая Вальбургой. Образ Мамы, увиденный мальчиком во сне, промелькнул в глазах женщины в тот момент, и это заставило маленького Блэка почти рвануться к ней. Удержал его, как ни странно, подошедший Сириус. Вспыхнувшая несколькими минутами ранее обида была забыта — и брат, подмигнув Регулусу, умчался приводить метлу дяди в порядок. Регулус вновь нахмурился, но тут же улыбнулся. К старшему брату мальчик относился странно. Ему нравились задор и смелость Сириуса, но пугали прямолинейность и безответственность; восхищало упорство, с которым тот отстаивал своё, но напрягали скандалы и жестокие слова, которые звучали под крышей дома каждый раз, когда Сириус начинал отстаивать свои убеждения. А старший брат несильно, но всё-таки завидовал Регулусу: младшему брату досталась любовь родителей — ведь тот был идеальным сыном для любой семьи — сообразителен, умён не по годам, искренне предан Роду и его Идеалам... Всё это подстегивало и без того бунтарский дух Сириуса: если прежде он просто не хотел учиться, то теперь страстно желал заставить родителей принять его таким, какой он есть. Что, безусловно, было сложнее. Регулус вздохнул. Мать уже скрылась за дверью, пригласив детей на завтрак, Сири умчался относить свое дряхлое сокровище — метлу дяди Альфарда, а он остался один во дворе, посреди буйной зелени травы и начинающих желтеть листьев. Мальчик скорбно вздохнул, в последний раз колупнул занозу на ладони, не нарочно загоняя её ещё глубже — и отправился на поиски Рикки.

* * *

Ольга, подхватив повыше юбки, широким шагом шла по очередной галерее, время от времени оглядываясь по сторонам. Не далее как три минуты назад она в пух и прах разругалась с внутренним голосом. Всё время, пока Ольга общалась с младшим поколением, миссис Блэк прилежно молчала, по-видимому, сочиняя разгромную речь, которую и обрушила на женщину, лишь только та переступила порог, а после короткого препирательства предпочла исчезнуть. Оставшейся без поддержки Ольге хватило всего нескольких минут, чтобы заблудиться в не таком уж и маленьком поместье. 'Отчитала, как девчонку', — продолжала мысленно негодовать она, открывая все подряд двери. — Это, между прочим, и мой сын тоже' 'Хм-м-м', — протянула шизофрения из глубин подсознания. 'Сыновья', — тут же невозмутимо поправилась Ольга и остановилась, пытаясь выбрать между широким коридором, откуда она только что пришла — и лестницей, ведущей куда-то наверх. Вскоре немало удивлённые портреты боковой галереи с недоумением наблюдали за тем, как хозяйка поместья неспешно прогуливается от одного изображения родственника к другому. Особенно женщину интересовали портреты ближайших родичей. Перед их рамами миссис Блэк надолго задерживалась, оценивающе, будто при знакомстве, рассматривала — и полушёпотом комментировала увиденное. — Здравствуй, папочка, — с каплей ехидства пробормотала Ольга, оказавшись перед очередным портретом. На нём был изображён худощавый мужчина средних лет в 'парадном балахоне', небрежно облокотившийся на нарисованную тут же тумбу с какими-то приборами на ней. Поллукс Блэк взирал на дочь с непередаваемой смесью неудовольствия и замешательства на лице. Обладатель Ордена Мерлина уже было открыл рот, дабы поинтересоваться, чем вызвал у единственной дочери столь пристальное внимание — и отчитать её за это, разумеется — когда рядом с Вальбургой объявился эльф. Кричер всё ещё не поднимал виноватых глаз на хозяйку. Уши его были плотно прижаты к лысоватой голове, а пальцы нервно перебирали хвост тесьмы фисташкового оттенка, служившей домовику вместо пояса. В целом домовик был похож на нашкодившего дворняжку и никак не вязался в воображении Ольги с постоянно брюзжащим хмурым Кричером из книг о Мальчике-который-выжил. 'И домового довела', — осуждающе-отстранённо подумала она в адрес Вальбурги, но тем не менее строго воззрилась на Кричера. Внутренний глас всё ещё презрительно молчал, не соизволив ответить на претензию маглорожденной 'мещанки'. Впрочем, сейчас это было даже на руку: никто не мешал ходу мыслей, не выводил из хрупкого состояния внутреннего равновесия, никто не пытался вытянуть клещами события Поттерианы... Ольга прикрыла глаза и подавила желание устало вздохнуть. В теле ощущалась энергия и желание выплеснуть её, но разум был совершенно пуст, словно пустынная улица часа в три ночи. 'Перекати-поле', — вспомнилось вдруг женщине, и она мельком даже улыбнулась. Потребность что-то делать раздражала. Наконец, взяв себя в руки, Вальбурга распрямила плечи и негромко приказала домовому эльфу: — Кричер, перенеси меня в столовую. И скажи, чего ради ты решил предстать перед моим взором? Эльф промолчал и, коснувшись тщедушной лапкой Вальбурги, аппарировал в малый обеденный зал. Ощущения от перемещения были забавными — Ольга чувствовала подобное, лишь когда ехала в машине по кочкам в период беременности на большом сроке. Оглядевшись, женщина увидела только что вошедшего в столовую Ориона, который церемонно кивнул женщине — та, действуя по наитию, ответила реверансом, а после мужчина избавил её от лихорадочного поиска своего места, согласно этикету отодвинув стул перед своей дамой. Это оказалось место по правую руку от большого стула-кресла, стоящего во главе стола. Вальбурга села, благодарно кивнув мужу, и сложила руки на коленях: блюда пока были пусты, как пустовали и места по левую руку от Ориона, предназначавшиеся, по-видимому, сыновьям. Положенный разговор о погоде заглох в самом начале, когда муж предупредил Ольгу об ожидающемся на неделе похолодании. Женщина поблагодарила, отмахнулась фразой, что похолодание — это снег, а остальное не стоит внимания, и умолкла. Орион занялся чтением газеты, появившейся на столе — глаза Вальбурги выхватили название 'Ежедневный пророк' и дату: 19 июля 1968 года. Сириусу скоро исполнится десять, Регулусу — девять. Память услужливо подсказала даты: 3 ноября и 13 февраля — дни рождения сыновей Вальбурги. Женщина мельком улыбнулась. Рома тоже был ребенком зимы, правда, декабрьским. Не успела Вальбурга подумать, что её племяннице, Беллатрисе, предстоит последний учебный год в Хогвартсе, где она должна будет получить метку Тёмного Лорда, как в столовую ворвались дети: Регулус, хохоча, убегал от Сириуса, который растопырил пальцы и рычал, преследуя брата. Вальбурга закатила глаза, Орион неотвратимо и медленно стал опускать газету. Мальчишки же быстро выпрямились, скользнули друг к другу и, пряча довольные улыбки, пробормотали: 'Доброго утра, отец, мама'. Уместившись за столом — Сириус сел напротив матери, по левую руку Ориона, а Регулус на следующий по порядку стул, братья принялись пихаться, а после настороженно замерли. Следующие несколько секунд прошли в напряжённой тишине. Мальчики, к собственному удивлению, ещё ни разу за утро не повздорившие, усиленно старались держать лица, Орион отложил аккуратно сложенный пополам 'Ежедневный пророк' (взгляд Регулуса метнулся к заголовкам и вновь перескочил на брата), а Ольга занервничала. Занервничала она по одной простой причине — женщина не знала, как вела себя её предшественница за столом. То ли Вальбурга вредничала, то ли никогда не задумывалась о своих действиях, но Ольга не знала, что делать. С тихим боем часов на столе появился завтрак: изящный кофейник, от которого потянуло ароматным кофе, большой молочник с острым носиком, глубокие тарелки у каждого занятого места и столовые приборы. Хлопок оповестил о прибытии очередного эльфа, домовик держал в руках расписную миску и ложку для крем-супа. Правда, в миске оказалась обыкновенная каша, в середине которой всплывал желтою пленкой кусок масла. 'Овсянка, сэр', — выдала следующую ехидную реплику память, и миссис Блэк подавилась смехом. Орион, которому как раз в этот момент наполняли тарелку, метнул странный взгляд на жену, дёрнулся, плечом задел тощую ручку эльфа, и... обжигающая масса выпала из ложки, угодив прямо на чёрные брюки старшего Блэка. Мужчина взвыл, испуганный эльф запричитал, в паузах между словами ударяясь головой о ножку стола, а Ольга, не выдержав, залилась смехом. Сириус, с неприкрытым интересом наблюдавший за разворачивающейся картиной, восхищенно открыл рот, а после локтем ткнул Регулуса, который только собирался отпить из бокала. Из-за тычка брата юный Блэк поперхнулся и стукнулся передними зубами о стекло. Послышался резкий звук, Регулус взвыл и, опрокинув бокал на скатерть, приложил руку ко рту. Из глаз ребёнка брызнули слёзы, а сквозь пальцы пробежала алая полосочка крови. Ольга подскочила и рванулась к сыну, Сириус таращился то на разгневанного отца, оттирающего салфеткой кашу с брюк, то на мать, что-то быстро говорящую младшему брату, то на ревущего Реджи. Мальчик не знал, что ему делать, а потому уселся поудобней и притянул бокал брата к себе — сок уже разлился по скатерти, а вот на дне стакана виднелся зуб с кровяной 'короной'. Сириус оглянулся, желая забрать трофей и внезапно в окне заметил приближающуюся тёмную точку, которая постепенно принимала вид весьма знакомой совы. Мальчик радостно вскочил, подбежал к окну и вспрыгнул на подоконник, порываясь поймать сипуху: — Это письмо! Письмо от Джеймса! Он всё-таки пригласит меня в гости! ========== Глава 4. Орион берёт след ========== Орион разгневанным шагом мерил кабинет. От шкафа к столу, от стола к антикварному секретеру — и обратно. В голове кипела работа мысли и результат работы этой Блэку совершенно не нравился. От природы будучи человеком острого ума, Орион любил всякого рода задачки и загадки, но только не в том случае, когда это напрямую касалось семьи. Проницательный и внимательный, мужчина считал себя 'знахарем душ' — по малейшим отблескам эмоций в глазах и на лицах он умел выявлять чувства и намерения людей. Однако когда приходилось 'читать' людей близких, это умение не всегда срабатывало, что неимоверно раздражало лорда Блэка. Орион резко опустился в строгое кресло и упёр подбородок в скрещенные пальцы. Поведение Вальбурги настораживало. Он узнавал и одновременно не узнавал её: ещё увидев жену в ритуальном зале, Блэк подметил несвойственное ей прежде опасение за сына. Слишком уж трепетно Вальбурга вцепилась в ребёнка, слишком побелели пальцы, 'с головой' выдавая волнение женщины. Прикрыв глаза, Орион вновь вызвал в памяти порядком уже набивший оскомину образ жены: уверенный, чопорный, пламенный и взрывной, сухой в проявлении эмоций и предпочтений... За завтраком она вела себя иначе — помимо уже привычной скованности, мужчина подметил за ней задумчивые, словно оценивающие взгляды, бросаемые на него и детей. Будто Вальбурга получила повод для переосмысления всего вокруг. Будто Вальбурга получила... Предзнание! Мужчина резко раскрыл глаза, в которых помимо тревоги сверкнуло довольство собой: кажется, загадка нашла решение. О, как это бы всё объяснило: в момент угрозы Роду самая сильная женщина могла увидеть худший вариант развития судьбы семьи! Теперь всё было ясно: неумелые, но действенные попытки смягчить их отношения, внезапное волнение за сына, да и... — Отец! — раздался громкий стук в дверь, и в раскрывшейся щели показалась, как всегда, нечёсаная голова Сириуса. — Разрешите войти? Мне и Реджи нужна помощь! Орион неохотно кивнул — и пусть ему хотелось подумать в одиночестве, но если Вальбурга в ходе Ритуала Очищения действительно увидела нечто шокирующее, то Роду стоит объединиться и забыть внутренние распри. Ну, или хотя бы попытаться. — Сириус, Регулус, — проронил мужчина в качестве приветствия, рассматривая сыновей, сосредоточенно втаскивающих на отцовский стол уже несколько замусоленный пергамент и чернильницу с отколотым зубчиком. Младший выложил горстку потрёпанных перьев, и оба брата с ожиданием в глазах уставились на Ориона. 'Удивительное единодушие', — хмыкнул про себя он и заинтриговано уставился на детей: обычно ни старший, ни младший сын не смели тревожить его своими детскими желаниями и проблемами. — Сириус, излагай, — приказал наконец Блэк, откидываясь на спинку кресла и постукивая пальцами по подлокотнику. В ходе немного сбивчивого, но весьма подробного рассказа Орион понял, что дражайшая жёнушка не только пришла к тому же выводу, что и он, но и извлекла из утреннего неудавшегося скандала максимум выгоды, чтобы повесить на него двух сорванцов, причём таким образом, что это выглядело, будто мужчина навязался сам. В простой истории с мётлами крылось нечто важное, как казалось Блэку. Это была тренировка Сириуса перед школой, его обучение находить выход из ситуации, уроки достижения цели. А ещё по-змеиному изящный способ повлиять на мужа, привязать его к детям, научить их одерживать победу над строгими убеждениями матери. 'Слизеринка', — с удивительной гордостью подумал Орион, медленно кивая головой. Он готов был поспорить, что Вальбурга ещё не раз ввяжет детей в подобную игру. Раз уж что-то заставило жёнушку переступить через себя, то и он должен приложить максимум усилий и помочь сохранить Род. А начать можно с... — Регулус, записывай. Для убеждения вашей матери понадобятся веские аргументы. Нужно выставить квиддич не детской блажью, а работой на благо Рода. — Орион усмехнулся, когда Сириус попробовал закатить глаза, а после коварно спросил у того, что можно предложить в качестве аргументов. Спустя несколько минут невнятного бормотания на тему 'Квиддич как способ дружить с полезными Поттерами' Орион взмахнул рукой: — Поттеры и так дружественный нам род — тётя твоей матери, Сириус, Дорея Поттер... — ...Мать Флимонта Поттера, отца Джеймса, — нараспев продолжил Сириус, с трудом удержавшись от того, чтобы в очередной раз закатить глаза. Блэк-старший хмыкнул и продолжил: — Мы уже повязаны кровью, эту причину разве что в конец записать, для количества. Итак, запомните, дети, первая фраза всегда должна быть такова: 'Предмет обсуждения оказывает благоприятное влияние на положение и статус Рода Блэк в обществе'. Сириус, Регулус, расшифруйте, как это можно употребить в отношении квиддича?

* * *

Ольга неспешно перебирала вещи в шкафу: наводила свой порядок и, в конце концов, ревизировала одежду Вальбурги. Уборка, как и любая моторная работа, всегда помогала расслабиться и не спеша разложить мысли по полочкам. После того как Реги был приведён в порядок — выпавшие зубы отобраны у Сириуса, а кровь остановлена зельем, Вальбурга обратила внимание и на мужа, но тот уже справился с ожогом своими силами. В ответ на радостные вопли Сириуса о Джеймсе Ольга, подстёгиваемая Вальбургой, громко шикнула на сына и сердито заявила, что никуда его не отпустит, а если он так сильно хочет увидеться с другом, то пусть приглашает того к себе. Сириус украдкой показал матери язык, за что получил подзатыльник и гневный возглас от отца, а после куда-то утащил увлечённо шепелявящего Регулуса. Ольга же чопорно раскланялась с Орионом, шутливо заявила о надежде, что его мужская гордость не пострадала, и удалилась в свои покои, благо отошедшая и весёлая Вальбурга милостиво показала дорогу обратно. И вот теперь женщина перебирала мягкие ткани и пыталась понять, как или хотя бы на какую часть тела надевается очередной предмет одежды и каково его предназначение в гардеробе женщины благородных кровей. Миссис Блэк от души веселилась, наблюдая за страданиями безродной преемницы, лишь изредка отпуская едкие и порой даже обидные комментарии. Помаявшись ещё немного, Ольга решила, что на сегодня издевательств хватит, и с шумом захлопнула дверцы шкафа, в котором двумя ярусами были вывешены мантии всех оттенков зелёного, синего и чёрного. Судя по всему, других цветов Вальбурга попросту не признавала. Кликнув Рикки, чтобы та принесла горячего чая, женщина в изнеможении опустилась в кресло и вздохнула. 'Нелегко быть королевой', — с деланным пафосом подумала она, закидывая ногу за ногу. 'Кх-кхм, — подавилась очередным резким комментарием миссис Шизофрения. — А ну поставь ногу ровно... королева! Ты кто — леди или магглянка из захолустья?' Ольга, в бытность свою Ольгой Николаевной Зиминой как раз-таки являлась магглой из далекой от Москвы и Петербурга провинции... однако признаваться в этом перед столичной дамой не пожелала. Почти чувствуя на себе изучающий взгляд миссис Блэк, женщина села как подобает приличной леди и, преисполнившись торжественностью момента, замерла в ожидании 'файв о'клок ти'. Она успела порядком устать от долгого нахождения в непривычной позе, прежде чем в комнате появилась Рикки с подносом, а потому домовушка была встречена радостным взглядом, впрочем, с каплей укоризны. Подозрительно вылупившись на неожиданно-благодушную после утренних происшествий хозяйку, Рикки неуверенно улыбнулась в ответ и, пожелав приятного чаепития, выгрузила чашку на небольшой столик. От напитка вкусно пахло апельсином и специями. Женщина, так и не двинувшаяся с места, властным движением отпустила домовушку восвояси, и лишь когда Рикки сгинула, позволила себе завершить представление в духе театра одного актёра тяжёлым вздохом. 'Ничего-ничего, милочка, это полезно', — безжалостно проронила Вальбурга, наблюдая, как Ольга выгибает порядком затёкшую спину. 'Аплодисментов не будет?' — вяло съязвила в ответ женщина, внимательно принюхиваясь. 'Будут, — коротко хохотнула собеседница, — когда вот так же просидишь весь приём'.

* * *

Ольга лихорадочно хмурила лоб, глядя на лёгкий, полукруглый почерк Флимонта Поттера. Тот, не расшаркиваясь больше нужного, предлагал забрать к себе Сириуса на пару дней, дабы дать 'юным наследникам отдохнуть в приятном обществе сверстников', то бишь друг друга. Отпускать от себя старшего сына Ольга не желала. По опыту собственного детства она знала, что 'пара дней' непринуждённо затянутся на пару недель, а терять время женщина себе позволить не могла. Вальбурга с интересом наблюдала за ходом мыслей Ольги, не торопясь вмешиваться. Она чем-то напоминала ленивую кошку, которая спрятала под пушистый живот пульт от телевизора, а теперь с сочувствием наблюдала за хозяйкой, ищущей этот самый пульт... Мысленно Ольга уже пририсовала невидимой шизофрении хвост, который нетерпеливо подрагивал из стороны в сторону. Почувствовав, что больше Вальбурга не вытерпит, женщина вздохнула и вслух полюбопытствовала: — Ты знаешь какой-то другой выход? Часть разума тут же затопило радостное тщеславие, и Ольга попыталась отгородиться от самодовольного тона собеседницы: 'Тебе не приходило в голову пригласить Джеймса к нам? Для начала?' 'Приходило. И не раз, — огрызнулась Ольга, но быстро навострила уши. — Только Мерлин его знает, какую причину Поттер проглотит...' 'Скажи, что наймёшь детям репетитора по... игре на чём-то-там, нажми на возможные светские рауты, — фыркнула миссис Блэк. — Да и Юфимия мягкая, что тёплое масло — даром что Джеймс первый и единственный ребёнок'. 'Баланс вселенной сохранён', — мрачно заметила Ольга и в очередной раз пробежала глазами по ровным строчкам. Большая ушастая сова с ожерельем из тёмных пятнышек на шее, которая, собственно, и доставила письмо к окну миссис Блэк, нетерпеливо переступила с одной лапы на другую. Женщина задумчиво взглянула на щёлкающего клювом хищника. Как всякий городской житель, сов Ольга видела лишь по телевизору да в зоопарке. Но там птицы были в надёжных клетках — сонные, тощие и безучастные к жизни. К огромной сове, царапающей когтистой лапой полировку стола, женщина была не готова. Проглотив очередной едкий комментарий Вальбурги, она выдвинула верхний ящик стола и сунула птице совиную галету. Та довольно раззявила клюв и в два быстрых движения схомячила лакомство. Ольга же нервно отдёрнула руку и наконец взяла потрёпанное перо, непривычно проворачивая его в руках. 'И как ты собираешься начинать?' — подозрительно осведомилась надёжно прописавшаяся в голове Шизофрения. 'Ну... уважаемый мистер Поттер', — несколько неуверенно предположила Ольга. Вальбурга страдальчески вздохнула, и женщина даже мысленно уловила образ маггловки, представляемый собеседницей. Образ этот был богато украшен наиглупейшей физиономией и слегка косящими в разные стороны глазами, что в целом создавало впечатление отталкивающее и в чём-то даже жалостливое. 'Милочка, как свое письмо начинал Поттер?' Ольга, давно уже махнувшая рукой на мнение миссис Шизофрении о себе-любимой, послушно вчиталась в текст. 'Дорогие Орион и Вальбурга, доношу до Вашего сведения, что...' — начала читать она, но была прервана. 'Вот именно. Тепло, но вежливо. Пиши уже, бестолочь'. Прошипев нечто язвительное в ответ, Ольга обмакнула перо в чернила и решительно вывела на пергаменте: 'Йоу, Филя и Юфи! Я хочу на пару дней забрать к себе Джейми на хату, так что гоу камином часам к шести. С любовью, Валька'. Спустя несколько минут криков и возмущений в свой адрес Ольга могла похвастаться знанием нескольких непечатных магических выражений и жуткой мигренью. На примирение и уговоры своенравной и невероятно обидчивой, как оказалось, леди Блэк, ушло всё оставшееся до ужина время. Когда часы пробили шесть раз, Ольга махнула рукой на письмо с Вальбургой и поднялась с места. Написать записку она обяжет-попросит мужа, благо он во всех этих тонкостях разбирается. А если он будет опять изображать парнокопытного — то напишет сама, и никакие обидчивые психические расстройства ей не помешают, правда, миссис Блэк? Услышав в ответ лишь презрительное фырканье, Ольга шутливо склонилась в неловком реверансе перед своим отражением, нахально подмигнула сушёной вобле в зазеркалье и выплыла из комнаты. К удивлению своему, она даже не заплутала по дороге к столовой: так, зашла в пару неиспользуемых гостиных и даже заглянула в библиотеку. Это уже было немалым достижением, и Ольга благонравно погладила себя — умненькую да благоразумненькую — по голове. Пискнула, когда пальцы запутались в причёске, поправила сместившийся вбок пучок тёмных волос в отражении какого-то старинного не то зеркала, не то блюда, и величавой матроной вплыла в столовую. Шпильки, повылазившие во все стороны в процессе 'поправки' причёски, женщина благонравно спрятала в рукав. Хорошее настроение наглой совой уселось где-то на правом плече и грело перьевым пушистым комочком шею. Орион, как сообщил возникший рядом Кричер, ещё не спустился к ужину, а потому обнаружившиеся в зале мальчишки оживлённо переговаривались, то и дело пихая друг друга под бок. Вальбурга мимоходом потрепала Сириуса по нечёсаным вихрам, и властно ухватила Регулуса за подбородок и заставила показать ещё красные, но зажившие десны, где начинали уже проклевываться коренные резцы. Судя по увиденному, смена молочных зубов шла в полном соответствии с намеченным многочисленными педиатрами планом — уж в этом Ольга была большим знатоком. Женщина одобрительно кивнула, приказала эльфам сегодня подавать младшему Блэку пюре и мягкую пищу, дабы не травмировать свежие ранки, и благосклонно приняла помощь от старшего сына, когда тот отодвинул перед ней стул. Притихшие дети поглядывали на мать, а Вальбурга, в свою очередь, старательно не обращала внимания на свёрнутый и перевязанный чёрной лентой свиток, который выглядел несколько чужеродно на столе. В пятнадцать минут седьмого семью осчастливил своим пришествием Орион. Мужчина размашистым шагом ворвался в зал, безлично кивнул сыновьям, клюнул ручку жене и занял место во главе стола. — Прошу прощения за ожидание, всем приятного аппетита, — вполголоса заметила Ольга, ни к кому конкретно не обращаясь. Орион ответил ироничным взглядом, но всё же расщедрился на пояснение: — Я связывался с Альфардом и Арктурусом, а это не то, за что главе семьи стоит отчитываться. — И как поживают мои дядя и братец, неподотчётный Вы наш глава семьи? — Отклонили приглашение отужинать, моя любопытная леди, — не раздумывая парировал Орион, расправляя на коленях хлопчатую салфетку. — Говорят, после Вашего яда у них длительное несварение... — Бедняжки, — деланно-огорчённо покачала головой Вальбурга, выкладывая себе на тарелку порцию тушёных овощей. — Иногда мне даже жаль, что у них нет такого иммунитета, как у Вас... — Годы упорной тренировки, Люмос души моей, — поиграл бровями муж, передавая жене салатницу. — Будь добра, выслушай Наследников рода Блэк. Они желали что-то Вам объявить... Сириус, сидевший напротив Вальбурги, незаметно сглотнул. От пикировок родителей захватывало дух — у него так не получалось. Мальчик завистливо вздохнул и потянулся за свитком, но Регулус, не так поняв намерение брата, схватил бумагу первым и сунул её прямо в руки матери. Вальбурга кивнула сыновьям, метнула взгляд на мужа и потянула за ленточку. 'Очень позитивно', — мимоходом подумала она, выпуская скользкий чёрный атлас на белоснежную скатерть. Серые глаза запрыгали по строчкам, а на лице Ольги появилась улыбка. Сириус, забывший как дышать всё то время, пока мать читала, гордо выпятил грудь. Вальбурга откашлялась. — Неплохо... но есть пара замечаний. Пункт первый: 'Квиддич оказывает благоприятное влияние на положение и статус Рода Блэк в обществе'. В принципе, я согласна, но разъяснить стоило бы поподробнее. О, то дальше? Хорошо... — поймав жест супруга, Ольга кивнула и перешла к следующему: — Пункт второй: 'Квиддич как способ физического развития Наследников рода'. Хм, Сириус, а чем вам не угодило... фехтование, к примеру? — Почему бы и нет, моя дорогая? — вступился за детей Орион, чем вызвал облегчённый вздох у старшего. — Развитие всех групп мышц, тренировка баланса, вестибулярного аппарата и ловкости; обучение рассредоточенному вниманию и слежению за окружающей обстановкой, азы работы в команде, а также пробуждение врождённых лидерских качеств. Мне кажется, что никакой другой вид спорта такого дать не может. По мере того, как отец перечислял приоритеты квиддича над фехтованием, у братьев расширялись глаза. Мальчики и представить себе не могли, каким полезным может быть увлечение полётами на метле. — Как скажешь, милый, — покладисто кивнула Вальбурга, мысленно заливаясь хохотом. Даже леди Шизофрения слегка оттаяла и с интересом наблюдала за развивающимся действом. — Но продолжим... 'Приумножение чести рода заслугами во всех областях. Быть Блэками — быть лучшими!' — Ольга поперхнулась и с огоньком в глазах уставилась на сыновей: — Реги, Сириус, вы понимаете, что этим подписываете себе приговор учиться в Хогвартсе не ниже чем на 'превосходно'? Громко звякнула о тарелку выпущенная из пальцев вилка. Сириус, постепенно начавший смекать, что мать не просто так затеяла чтение и разбор их произведения, тяжело сглотнул и съёжился на стуле. Ему вторил Регулус, который большими удивлёнными глазами наблюдал за посмеивающимся отцом и заинтригованной Вальбургой. — Сириус, ты в порядке? Ты умный мальчик, теперь я верю, что с такими убеждениями ты не подведёшь род Блэк... Что там дальше? — прищурившись, женщина продолжила увлекательное чтение. — Пункт пятый, о-о... 'Налаживание деловых и приятельских отношений на фоне совместного увлечения спортом и одержания побед над противником...' Орион, признайтесь, Вы список до конца не дочитали? Муж сделал неопредёленный жест рукой и пробормотал нечто вроде: 'Я это решил добавить'. Ольга, подавив желание поправить на носу нематериальные очки, отложила пергамент в сторону и прокурорским взглядом уставилась на мужчину: — Так это Вы творец сего пункта? Светоч моей жизни, Вы когда-нибудь присутствовали на квиддичном матче? Скажите, где Вы видели, чтобы бойцы Слизерина страдали от любви болельщиков Гриффиндора? — Вальбурга выразительно приподняла брови. Хоть соседка по телу и не расщедрилась на воспоминания о матчах, но по книгам, прочитанным ещё в прошлой жизни, женщина приблизительно представляла себе отношения между командами. — Милая, не увлекайтесь. Вы прекрасно поняли, что речь идёт об игроках одной команды, — мигом посерьёзнел мужчина, бросив предостерегающий взгляд на сыновей. Только что пережившие немалое потрясение братья теперь с жадностью слушали, как зарождается очередной спор между родителями. — Ах, Вы о свои-их... То есть, на остальных факультетах учатся одни остолопы и бездари? Гриффиндорцы ещё ладно, они после выпуска идут или в аврорат, или в запропагандированное пушечное мясо, но как же трудолюбивые хаффлпафовцы? — всё больше распалялась Ольга, выплёскивая на Ориона разом все суждения о факультетах, которые были выведены совместно с Валентином Юрьевичем долгими бессонными ночами: — Да половина мерлинового Министерства — выпускники этого факультета. А рейвенкловцы? Без их ума и исследований, их заслуг в колдомедицине магическая Британия загнулась бы ещё в средневековье! — женщина перевела дыхание, и, не давая мужу вставить и слова, свернула свиток в аккуратную трубочку. — Нокс, милый, не заставляйте меня и дальше в Вас разочаровываться. Послышался тихий восхищённый вздох со стороны практически слившихся с интерьером мальчишек. Орион, как-то странно глядящий на жену, медленно поднял руки в пораженческом жесте. — Вальбурга Ирма Блэк, склоняюсь перед Вами, — полушутливо заявил он, а Ольга поняла, что сейчас она услышит очередную ядовитую пакость. — Впервые за двадцать лет совместной жизни наш спор прошёл без криков, споров и взаимных проклятий. — Я многое решила переосмыслить в этой жизни, Орион Арктурус Блэк, — раскланялась в ответ женщина, и обратилась к сыновьям, не заметив, каким внимательным и цепким взглядом одарил её муж: — Сириус, Регулус, в субботу мы пойдём в Косой выбирать Вам метлу. Столовую огласил ликующий вопль мальчишек.

* * *

Письмо Поттеру Ольга всё-таки написала. И даже отважно привязала то к когтистой лапе придремавшей совы. Та, почувствовав движение, широко вылупилась на леди Блэк, торжественно ухнула и покинула гостеприимную жёрдочку у окна. В очередной раз сменившая гнев на милость Вальбурга помогла и с текстом, и с запечатыванием — сама бы Ольга шиш нашла ларчик с тёмно-красным сургучом и необходимое в этом случае кольцо-печатку в шкатулке с украшениями. Сова улетела в открытое на ночь окно, а томный вечер застал леди Блэк перед зеркалом, расчёсывающей отныне свои длинные густые волосы. Ольга наслаждалась удивительной тишиной и спокойствием: такие моменты были весьма редки как в прошлой, так и в нынешней жизни. А через комнату от жены, в своих покоях, добивал бутылку добротного ирландского виски Орион. Он пил и вроде даже не пьянел — заблаговременно принятое зелье сглаживало все последствия злоупотребления алкоголем, оставляя лишь лёгкость мыслей и души. Размышления, которым он предавался ещё утром, подстёгнутые предупреждениями Арктуруса и безбашенной паранойей Альфарда, постепенно выливались в более-менее осознанный вывод. 'Я многое решила переосмыслить в этой жизни, Орион...' — звучал в голове непривычно-спокойный голос жены. Мужчина и так, и эдак катал эту фразу на языке, с каждым разом всё больше убеждаясь в том, что супруге явилось предзнаменование. — Заметь, она сказала, что 'решила переосмыслить', а не 'переосмыслила'. Чуешь, старина? То-то и оно... — Орион сделал ещё один глоток из гранёного бокала и, с тоскою заметив, что тот опять оказался пуст, хлебнул прямо из горла. — А, к Мерлину, — отбросив пустую бутыль к камину, мужчина резко поднялся на ноги и слегка покачнулся, сражённый хмелем. — Живём, старина! ========== Глава 5. Поттеры. ========== Утро Вальбурги Ирмы Блэк было отнюдь не добрым. Ещё не озарился горизонт солнечным светом, как комната наполнилась истошным стуком. Держась за голову, Ольга тяжело поднялась с кровати и, как была — босиком — вяло поплелась к окну. За стеклом обнаружилась мокрая и сердитая Поттеровская сова. — Chertov'i javoronki! * — сердито буркнула Вальбурга, выдёргивая вверх щеколду на раме и впуская ушастую внутрь. Сердитый птиц попытался было клюнуть женщину в отместку за то, что долго держала за порогом, но Ольга ловко щёлкнула пальцами по наглому клюву и отобрала у совы письмо. Сонной миссис Блэк не было никакого дела до того, что ещё вчера она с опаской косилась на посланника. Гораздо большей проблемой был недосмотренный из-за него сон. Сов озадаченно переступил с одной когтистой лапы на другую и ухнул что-то выразительное, по интонации напомнившее Ольге знаменитое мужское 'женщины!'. Что ожидаемо, Поттеры ответили согласием. Юфимия обещала к двенадцати открыть камин и приглашала на завтрак. Вальбурга задумчиво потёрла подбородок и, сунув сове печенье, отправилась досыпать. Следующее пробуждение было куда приятнее — по комнате разнёсся чарующий бой старинных часов, отмечая восемь утра, и Ольга, спустив обе ноги с огромной кровати, попыталась нашарить тапочки. Один из них нашёлся сразу. А вот за вторым после долгих вздохов пришлось лезть под кровать. — И где только верные подданные с чашкой кофия? — риторически вопросила миссис Блэк. С грацией самки тюленя в послеобеденный период женщина прошествовала к туалетной комнате, откуда вернулась только через полчаса — пахнущая тёплым розовым маслом и с красной от горячей воды кожей. — Вот как выглядит здоровый цвет лица, слышишь? — заметила она, взглянув мимоходом на себя в зеркало. Шизофрения лишь тягостно вздохнула, наблюдая за соседкой по телу. Позвав Рикки, леди Блэк позволила высушить себе волосы и уложить их в причёску, но, на предложение домовушки принести одежду, только махнула рукой. Отпустив эльфу, Вальбурга мысленно потёрла руки и, приплясывая, отправилась к гардеробной. Ольга никогда сильно не задумывалась над своей внешностью, но добротная, а особенно старинная одежда вызывала в ней невыразимое восхищение. Своей этой черты женщина почти всегда стеснялась, ранее запаковываясь в демократичные джинсы и легкомысленные маечки, после рождения Ромки ей вообще стало откровенно наплевать на себя, а вот сейчас... может ведь, в конце концов, состоятельная независимая женщина позволить себе отдохнуть и немного пожить в своё удовольствие? А потому с детской непосредственностью Ольга принялась вникать и вживаться в образ благовоспитанной леди, строя захватнические планы на посещение лавок одежды. Ведь если в жизни наступило затишье, почему бы не порадовать себя? Лелея в душе поистине наполеоновские планы по походу в Косой переулок, миссис Блэк не спеша выбрала самое удобное, на её взгляд, платье. В этот раз наряд оказался матово-зелёным, но, в отличие от вчерашнего облачения, не доставал до пола несколько сантиметров, болтаясь где-то в районе щиколоток, что не могло не радовать. Постепенно утратившая румянец кожа вновь стала болезненно-бледной, но Ольга лишь махнула рукой — если Вальбурга внезапно заалеет, аки маковый цветочек, это может привлечь ненужное внимание к её изменениям. Хотя, как подозревала женщина, она уже успела порядочно так опростоволоситься в образе пламенной леди Блэк. А что это значит? Это значит, что домашним срочно нужен какой-нибудь скандал, дабы не забывали смертные, у кого тут силушка богатырская! Внутри не смолкал хохот миссис Шизофрении — та с интересом наблюдала за ходом мыслей Ольги, и кажется, даже смирилась с прозвищем. Ещё немного покрутившись перед зеркалом, миссис Блэк решила, что завтрак в одиночестве — признак 'сильной независимой женщины' с сорока книззлами, а раз у неё имеется целых два сына и муж в количестве одной штуки, то и одиночество — не для неё. Появившийся в комнате хозяйки Кричер с подносом в очередной раз чуть не разбил дорогой кофейный сервиз, узрев, как хозяйка, чему-то тонко улыбаясь, покидает покои, так и не дождавшись завтрака. Руки домовика дрогнули, большие 'лягушачьи' глаза нервно закатились — и Кричер поспешно исчез, о чём-то горестно бормоча себе под нос. Высоко подняв юбки, миссис Блэк целеустремлённо двигалась к покоям сыновей. Несколько раз свернув не туда, Ольга безуспешно попыталась выяснить у миссис Шизофрении, куда идти, махнула на неё рукой и наконец вывела для себя простую закономерность: если не слишком задумываться о том, куда идти, ноги к месту назначения приводят сами. Оказавшись в очередной картинной галерее, которая, как помнила Ольга, вела к столовой, женщина остановилась. В голове под едкие комментарии миссис Блэк возникла простая и по-своему гениальная мысль о том, что вламываться в комнаты к наследникам Рода, даже если им по десять и восемь лет не совсем аристократично. Покачав головой, Вальбурга щёлкнула пальцами, вновь вызывая Рикки, которой и поручила поднять мальчишек. Домовушка забавно вылупилась, но спорить с хозяйкой не решилась и исчезла с тихим хлопком, что-то пролепетав про служение роду Блэк. Ольга же всерьёз вознамерилась проверить свою догадку и, неторопливо размышляя о пользе указателей в огромных замках, двинулась в неизвестном направлении. Как ни странно, теория сработала безотказно — и вскоре Вальбурга уже стояла перед дверью, ведущей в покои, предположительно, Сириуса. Логично рассудив, что мальчик не готов пока к виду мамы, разгуливающей по поместью в столь экстравагантном виде, Ольга оправила юбку, пригладила разделённые на прямой пробор волосы и уже вознамерилась постучать, когда услышала скрип. Вальбурга повернулась на звук и увидела озадаченного Регулуса, выглядывающего в коридор из щёлки между косяком и дверью. Улыбнувшись сыну, женщина решила для себя, что Сириус может и подождать, а потому направилась к младшенькому. — Доброго утра, мама, — изрёк удивлённый мальчик, открывая дверь перед женщиной. Серые глаза смотрели не по-детски серьёзно. — Вы зайдёте, мама? Ольга кивнула и прошуршала юбкой в направлении спальни. Взгляд выхватил невзрачные инициалы 'Р.А.Блэк' на дереве, и женщина нахмурилась — Рома, а теперь Реги, должен погибнуть через десять лет, если она ничего не изменит. Мягко коснувшись волос сына, Вальбурга осведомилась, как здоровье и не тревожит ли что-либо. Получив подробный ответ, что всё хорошо, но десна иногда кровит, особенно если на ощупь проверять, как там растёт новый зубик, Ольга была заверена, что это совсем не помешает прогулке в Косой и полётам на метле, а потому может быть совершенно спокойна. Наблюдая за размахивающим руками ребёнком, женщина тихо посмеивалась, вспоминая, как Ромка рассказывал ей о своих приключениях в игровой: часто отвлекаясь на описания и восторги, дыша фонтаном эмоций и искренним желанием поделиться всем этим с взрослым человеком. Ольга вдруг совершенно точно поняла, что из-за всей этой истории с Вальбургой пропустила целых четыре года взросления сына. А ведь дети и без того слишком мало времени проводят в семье, а с учётом Хогвартса, где господствует полный пансионат... оставалось всего три года для того, чтобы побыть с Ромой. Точнее — с Регулусом. Притихший малыш настороженно поглядел на мать, явно ожидая хоть какой-то реакции на рассказ. Судя по заранее расстроенному лицу, Вальбурга не слишком баловала отпрысков разговорами по душам. Поймав этот взгляд, Ольга решила не разочаровывать сына хотя бы в этот раз и с улыбкой заверила Регулуса, что ничуть не сомневается в его способности пережить все неприятности, связанные со сменой зубов, что, несомненно, является верным признаком взросления. Убедившись напоследок, что Рикки проследила за утренним туалетом, женщина решительно поднялась со стула. — Мы с Сириусом ждём тебя на завтрак, — безапелляционным тоном заявила она и двинулась к выходу из комнаты. Однако планам не суждено было сбыться. В дверь коротко постучали — больше для проформы — и в тот же миг в проёме обнаружилась мордашка Сириуса. — Мама? — удивился он, высоко вскинув бровки, но всё же заполз в комнату, шлёпая босыми ногами по старинному паркету. — Доброго утра, Реджи! — Сириус, в каком виде ты появляешься перед матерью? — прищурилась Вальбурга под истошный вопль Шизофрении примерно того же содержания, указывая взглядом на фланелевую пижаму и усмехаясь про себя едва заметному отпечатку подушки на правой щеке сына, свидетельствующему о том, что Сириус только что проснулся. Давно уже вставший, а потому успевший одеться Регулус выразительно расширил глаза и расправил плечи, всеми силами демонстрируя, что уж он-то догадался не высовываться из спальни в виде, неподобающем представителю благородного сословия. Сириус, мельком показав язык задаваке-брату, галантно шаркнул ножкой и улыбнулся, явно подражая отцу: — Никак не мог предположить, что увижу Вас здесь, мама, а потому ещё не принял облик, достойный Наследника рода Блэк, — вылупившись кристально-честными глазами на мать, Сириус словил лёгкий подзатыльник, после чего умчался в комнату. Одеваться. — И не забудьте, Наследник рода Блэк, принести матери гребень, — ехидно приказала женщина Сириусу вдогонку. Уже причёсанный Регулус хихикнул, а из коридора донёсся тяжёлый вздох и удаляющийся топот босых пяток. Через пару минут Сириус соизволил вернуться, красуясь застёгнутыми через одну пуговицами на рубашке и одной только подтяжкой, протянувшейся через грудь. В руке малолетний шалопай держал гребень с обломанным зубчиком и улыбался настолько довольно, что Вальбурга даже заподозрила, будто всё это сын сделал намеренно, лишь бы привлечь внимание. Нахмурив брови, а внутри посмеиваясь над выходкой ребёнка, Ольга склонилась к сыну. — Сириус, ты ведь понимаешь, что сегодня мы будем выходить на люди? Мальчик, сохраняя невозмутимое выражение лица, кивнул. Вальбурга коротко улыбнулась и продолжила: — И ты считаешь вот такой вид пристойным? Вновь получив уже настороженный кивок, женщина вздохнула и выпрямилась. Упрямиться Сириус мог сколько угодно, а так... что ж, раз решил, пускай так и будет. Промолчав, Ольга посадила ребёнка на низкий стул и неторопливо начала расчёсывать тёмные и густые волосы сына. Тот исподлобья глядел на мать, видимо, не понимая, почему его не отправляют приводить себя в порядок. На лице Регулуса, всё это время с долей ехидства наблюдавшего за происходящим, выражение превосходства медленно сменялось разочарованием, помешанным на зависти. Вальбурга никогда раньше не бралась ухаживать за сыновьями, оставляя эту часть воспитания юных лордов на домовиков, а теперь львиная доля внимания было обращена на ничем не заслужившего такое Сириуса. Когда дверь вновь приоткрылась, Ольга даже не стала поворачиваться, а только иронично пропела: 'Привет, милый, мы уже Вас заждались'. Орион фыркнул и попытался толкнуть ехидную речь на тему утренней традиции засылания к нему доведённых эльфов, на что Вальбурга резонно заметила, что раз он глава семьи — то это его обязанность. Затем она непринуждённо поставила мужа в известность, что без пяти двенадцать он должен навестить с ней чету Поттеров, дабы забрать Джеймса на пару дней. Орион скрипнул зубами, Сириус радостно дёрнулся — и зашипел, когда мать осадила и приказала сидеть ровно. Надувшийся, как гном на тыкву, Регулус разглядывал картинки в какой-то книжке, привычно не обращая внимания на большое количество язвящих родственничков вокруг. Когда лохмы старшего сына были наконец приведены в приличный вид, Ольга отложила гребень — и Сириус, в свою очередь одарив братца самодовольной улыбкой, поспешил отойти подальше от мечущего грозные взгляды отца. Мигом сникший под гнётом несправедливости мира Регулус был тут же усажен на освободившийся стул, дабы не провоцировать зарождающуюся ревность. — Кстати, дорогая, забыл тебе сказать, — нарочито-ласково начал Орион и, словив заинтригованный взгляд Вальбурги, продолжил: — Раз уж мы собрались в Косой, я предложил Сигнусу составить компанию. Ты же не против? — Конечно нет, люмос мой темноглазый, — повела плечами Вальбурга, прикинув, что Друэлла наверняка не захочет сидеть дома без дражайшего супруга, а значит, будет отличная возможность познакомиться с невесткой в неформальной обстановке. — Но если Вы с братцем напьётесь в 'Дырявом котле', как в прошлый раз, я думаю, мы с Друэллой наведаемся в одно очень интересное заведение... Орион опасно сверкнул карим глазом и поостыл, явно уйдя в пучину размышлений. Ольга же в последний раз провела гребнем по аккуратно расчёсанным волосам довольно жмурящегося Регулуса и, кивнув сыновьям и мужу, выплыла из покоев.

* * *

— ...и извольте вести себя, как подобает юным лордам, — закончила Вальбурга пятиминутную лекцию и строго перевела взгляд с одного сына на другого, после чего выразительно посмотрела и на супруга, мол, Вас, мистер Блэк, это тоже касается. Орион флегматично стряхнул пушинку с рукава чёрной мантии и на миг возвёл к потолку глаза, после чего не менее красноречивым взглядом указал на безобразно одетого Сириуса. Вальбурга равнодушно приподняла и опустила брови, показывая, что её это не колышет. Мужчина здраво рассудил, что раз внешность Наследника не касается вечно нудящей жены, то его и подавно, а потому ограничился презрительным выражением лица, на котором читалось 'этот молодой человек не со мной'. Надо отдать должное, Сириус держался уверенно, хотя и не мог не осознавать, что подписался на большие неприятности... Впрочем, деланное спокойствие давалось юному Блэку не так уж и просто. Идея предстать перед Поттерами в столь экстравагантном виде казалась остроумной лишь поначалу. Но чем ближе был час действа, тем глупее чувствовал себя мальчик среди разодетых родственников. Особенно огорчал брезгливый взгляд отца, который ещё только вчера смотрел на сына с гордостью — чуть ли не первый раз в жизни! Топтавшийся рядом Регулус беспричинно краснел и старался не смотреть на брата. Мальчик в который уже раз никак не мог определиться, кого ему поддерживать. Глядя на метания Реджи, Сириус злился всё больше, в результате чего уже к завтраку он напоминал огрызающегося на всё и вся волчонка. — Никто не передумал? — преувеличенно-бодро вопросила миссис Блэк и, не обращая внимание на метнувшего отчаянный взгляд Сириуса, скомандовала: — В таком случае нам пора. Первым к камину шагнул Орион. Пламя взметнулось, покорно облизывая острые носы ботинок, а после раздался уверенный и чёткий голос: — Поттер-мэнор! Огонь взревел и в один миг поглотил худощавую фигуру мужчины. Следующим в камин вступил трусящий Сириус, отчаянно таращившийся на мать. Вальбурга приподняла брови и одними губами прошептала: 'Ты сам так решил, милый'. Мальчик со вздохом зачерпнул горсть порошка и бросил под ноги, дрожащим голосом назвав направление. В тот же момент Ольга почувствовала, как кто-то вцепился в платье и легонько подёргал, пытаясь привлечь к себе внимание. Вальбурга, прищурившись, посмотрела в глаза Регулусу: тот нерешительно помялся, а после тихо попросил разрешения принести мантию Сириусу. 'Радуйся, что у тебя такой брат', — мысленно обратилась Ольга к старшему сыну и, рассудив, что тот достаточно уже натерпелся за утро, благосклонно позволила Регулусу прийти на помощь. Впрочем, мальчик в очередной раз удивил Вальбургу — неумело щёлкнув пальцами, он дождался появления Тригги, приставленной к детям домовички, и попросил ту притараканить одежду прямо к камину. Тригги, застенчиво улыбнувшись, достала мантию из-за спины. Внимательно наблюдавшая за происходящим Вальбурга вскинула бровь, но предпочла сделать вид, что не догадалась о сговоре: миссис Блэк ничуть не улыбалось появляться в Косом переулке в сопровождении столь странно одетого сына.

* * *

Юфимия Поттер Ольге не понравилась. То есть, совершенно. Нет, она не вызывала в женщине неприязни или ненависти, только стойкое отвращение: мать Джеймса была из той породы 'я-ж-матерей', от которых Ольга сбегала ещё в своей прошлой жизни. Безропотно потакая своему сыну во всём, она была сладкой, словно патока, и совершенно при этом искренней. Смыслом её жизни был Джеймс, все разговоры сводились к обсуждению его безмерно талантливой, тонкой, прекрасной натуры, так что спустя всего каких-то десять минут завтрака Вальбурга была свято убеждена, что лучшего ребёнка на свете не сыскать. Подавив желание зарычать в очередной раз, женщина вздохнула. Ладно, если бы Юфимия пыталась сделать что-то достойное из своего отпрыска... так нет же, всё воспитание пускалось на самотёк, мальчишка пользовался полной свободой действий и решений. Флимонт Поттер был не лучше: возможно, до брака он ещё и был хоть сколько-нибудь нормальным человеком, но после тридцатилетней обработки Юфимией представлял из себя доверчивого пыльного тюфяка, смысл жизни которого, как можно было догадаться, заключался в юном Наследнике рода Поттер. 'Меня окружают одни кретины', — мысленно стенала Ольга, удерживая на лице приятную улыбку и слушая о первом магическом выбросе Джеймса. 'Откуда столько циничности, деточка? И кто это мне пару дней вещал о спокойном нраве и всепрощении?' — поинтересовалась Вальбурга, которая с искренним и нескрываемым наслаждением наблюдала за беснующейся Ольгой. — Пережили мы это сложно. Но зато вы бы видели, как хорошо у него теперь получается... — донеслось до сознания Ольги полное восхищения и гордости за сына лепетание миссис Поттер. 'Если станут показывать детские колдографии — повешусь, — предупредила женщина, из последних сил выдавливая вежливую улыбку. — Боюсь представить, какой характер у ребёнка'. 'На деле — вполне сносный. Они до семи лет поместье не покидали, ребёнку не от кого было набраться иного поведения, чем у родителей, — фыркнула миссис Блэк. — Хотя, по сравнению с Реги, Джейми тот ещё шалун'. В общем и целом, Ольге пришлось терпеть несмолкающую Юфимию и безмолвно потакающего Флимонта ещё двадцать четыре минуты и сорок одну секунду. Когда, наконец, время завтрака подошло к концу, Блэки спешно засобирались восвояси. Орион провёл время неплохо, судя по довольно наглой физиономии. От него пахло вином и чем-то терпким, а в глазах плескалось такое неразбавленное чистое довольство жизнью, что женщина мигом захотела чем-то эту жизнь подпортить. 'Милочка, я тебя не узнаю сегодня', — хохотнула соседка по телу, с каким-то странным наслаждением понимая, что Ольга сейчас на удивление хорошо справляется с ролью миссис Блэк. Более того, она даже не шибко напрягалась, практически полностью разделяя мысли Вальбурги. Ольга решительно отказалась остаться в гостеприимном поместье до обеда и направилась к каминной. Сириус и Джеймс — невысокий встрёпанный мальчишка в очках, о котором нельзя было сказать ничего сверх того, что уже было сказано — стояли возле огня, дожидаясь отправки. Судя по заговорщическим фиёзиономиям, громкое явление Сириуса в поместье Поттеров было оценено по достоинству и получило статус величайшей проказы месяца, что не могло не быть поводом для гордости мальчика. Дети уже успели похвастаться отирающемуся неподалёку от матери Регулусу, что уговорили домовиков доставить метлу Джеймса и набор мячей для квиддича (с настоящим золотым снитчем!) к Блэкам. Спустя несколько минут горячего обсуждения тема исчерпала себя — и мальчишки вновь затихли, про себя смакуя предстоящий матч, в котором каждый уже рисовал себя героем. Наконец, все раскланялись. Флимонт галантно приложился к ручке Вальбурги, Юфимия сжала ту в крепких добрых объятиях, оставив на платье запах персиков и мёда, и, поцеловав сына в обе красные щёчки, проводила чету Блэков. — Чтоб ещё раз! — тихо прошипела Вальбурга, разгневанно выходя из камина. Рёв пламени поглотил фразу, но красноречивый взгляд, доставшийся мужу, заставил его уже не так радостно подпирать стенку в ожидании гостей. — Драгоценная, ты каждый раз так говоришь, — каким-то чудом догадался о причине испорченного настроения миссис Блэк Орион, устало усмехаясь. Ольга громко фыркнула и подняла вверх указательный палец. — И каждый раз... — продолжение фразы пришлось проглотить, потому как в следующий миг полыхнул камин, и оттуда вывалились Наследники благородного семейства Блэк. Почти без перерыва камин выплюнул и Джеймса Флимонта Поттера. Мальчишки над чем-то рассмеялись и, поймав презрительный взгляд Ориона, поспешили смыться. Вальбурга хотела было приказать Сириусу переодеться, но, покосившись на встрёпанную макушку гостя, скривилась и отвернулась. — Во сколько прибудут Друэлла с Сигни? — вяло симулируя интерес, осведомилась она. — Кстати, если ты собираешься умотать в бар на Лютом, не бери с собой наличности больше, чем нужно. — И без тебя разберусь, дорогая, — фыркнул сиятельный Орион, поворачиваясь на каблуках. — Рада, что могу на тебя положиться, милый, — с долей сарказма проворковала женщина, усаживаясь в резное кресло. Муж занял место напротив, криво улыбнулся и замолчал, сложив руки в замок. Вальбурга побарабанила пальцами по подлокотнику, старательно размышляя ни о чём. На мгновение залюбовалась своими ноготками — блестящими, овальными и совершенно лишёнными таких досадных изъянов, как заусенцы и белёсые пятнышки. — Не Конфинго, так Бомбардой? — спросил ни с того ни с сего Орион, с непонятным для женщины раздражением подаваясь вперед. Отвечать на провокационную реплику Ольга не сочла нужным: приподняла разве что брови, мол, чего опять тебе не так, что супруг, очевидно, воспринял как готовность выслушать. — Ты решила меня довести, — тихо произнёс уверенный в своей правоте глава семьи Блэк. — Так и не перестала ревновать меня к Юфимии? Вальбурга мысленно поперхнулась. 'Ч-что? А я должна? — обречённо поинтересовалась она у леди Шизофрении. — Я на это не подписывалась!' 'Орион был обручён с этой дамой до нашей свадьбы. Она старше на пятнадцать лет и помолвку заключили при рождении, — ехидно выдала муженька Вальбурга. — Он должен был в семнадцать лечь с тридцатидвухлетней женой... но подвернулась я'. 'Вечером расскажешь в подробностях?' — ласково мурлыкнула Ольга, мысленно хихикая: бедный-бедный Орион! На фоне такой старухи Валя наверняка показалась ему даром Морганы. — Значит, я прав? — подал голос Орион, когда устал ждать ответа от уплывшей в свои мысли супруги. — Конечно, милый, — покладисто кивнула женщина, сдерживая рвущийся наружу смех. — Ты моё сокровище, ты принадлежишь мне! Зловеще расхохотавшись в духе истинной Блэк, женщина окинула многозначительным взглядом слегка опешившего Ориона. Тот, нахмурившись, погрузился в размышления, чем обеспечил Вальбурге несколько минут блаженного покоя. Несколько минут плавно перетекли в полчаса, а потому к моменту, когда полыхнул огонь в камине, обозначая имеющими искрами мужской силуэт, миссис Блэк была полна энергии и исследовательского энтузиазма. Из арки, ведущей в коридор, высунулась любопытная голова Сириуса. Ольга улыбнулась и поманила мальчика к себе. Ребёнок на мгновение скрылся из вида, а после рванул к матери в сопровождении младшего брата и кузена. Женщина кивнула детям, придирчиво оглядела Сириуса и обернулась к камину, тщательно морща губы, чтобы не улыбаться. Старший сын соизволил-таки привести себя в порядок, а вот младший умудрился раскраснеться и теперь дышал вдвое чаще обычного, то и дело сдувая со лба всклокоченные волосы. Вальбурга приняла помощь мужа, поднимаясь, и в тот же момент подала кисть поджарому мужчине, выступившему из камина. Тот невесомо кольнул щёточкой усов кожу, тепло улыбнулся и крепко пожал руку Ориону. С красивой худой женщиной, вышедшей из пламени, миссис Блэк обменялась поцелуями в щёку, а муж поприветствовал Друэллу так же, как и Сигнус — Вальбургу мгновением назад. Пока тёк ненавязчивый разговор, Ольга разглядывала гостей — если брат был истинно Блэковской породы: черногривый, длиннолицый и высокий, то Друэлла внешне заметно отличалась. Её движения были лишены присущей всему роду резкости и порывистости, волосы цвета пьяного каштана теперь были прошиты серебристыми нитями седины, а неглубокие волоокие глаза в обрамлении светлых ресниц казались необъяснимо-печальными. Невысокая и более хрупкая, чем золовка, Друэлла даже после рождения трёх дочерей сохранила тонкую талию, теряющуюся на фоне узких бёдер и маленьких круглых плеч. 'Блэковская кровь перебьёт', — подумала про себя Вальбурга, улыбаясь невестке. Камин полыхнул ещё дважды, и на ковёр скользнули две девочки — Андромеда и Нарцисса. 'Или нет...' — задумчиво изрекла про себя Ольга, разглядывая племянниц. Меда была невысокой и узкоплечей, как и мать, на миловидном темноглазом личике читалось вежливая улыбка человека, который всегда всё держит в себе. Взгляд девочки был отстранённо-любопытным, губы слегка поджаты. Нарцисса, в противоположность сестре, была ясной и открытой. Сияя подвижной белой макушкой, она робко поздоровалась с родственниками, задорно улыбнулась Ориону, присела в книксене перед Вальбургой, подала ручку восхищённо глядящему Поттеру, фыркнула на подколку Сириуса и заботливо пригладила волосы закрасневшему от такого обращения Регулусу. 'Теперь хотя бы ясно, в кого у Малфоя шило в заднице', — мысленно улыбнулась Ольга, кивая племяннице. 'Которого из?' — встрепенулась Вальбурга в глубине сознания, цепко вычленив в мыслях преемницы самое важное. 'Да у любого', — отмахнулась Ольга. Судя по всему, Нарцисса ещё не была сговорена с Люциусом, а потому миссис Блэк закономерно удивилась, когда речь от племяшки перескочила на вейлоподобных хвастунов. — Все готовы? — вопросил Орион, когда дети наконец пристроились возле матерей, а сам он уверился, что верный собутыльник собеседник отпросился у супруги. — В таком случае я не вижу причин задерживаться здесь. Местом прибытия благородного семейства давно была избрана лавка Горбина и Бэркеса — место сомнительного, но очень весомого содержания, однако, тихое и безлюдное, в отличие от Дырявого Котла. Когда все платья были вычищены от осевшего на них пепла, волосы, к неудовольствию младшей братии, причёсаны, а мужчины поцелованы в щёчку и отпущены на все четыре стороны, леди Блэк в сопровождении детей отправились к Косому переулку. ________________________ Примечания: * Чёртовы жаворонки ========== Глава 6.1. Блэки. ========== '20 июля 1968 года. Гриммо, 12. Ночь Решение завести дневник пришло ко мне внезапно. Вряд ли это будет полноценным дневником, скорее — большим таким мыслесливом'. Вальбурга довольно полюбовалась на ровные строчки и, метнув короткий взгляд на козетку, где разместились приобретённые платья, вернулась к небольшой книжице в тонкой обложке. Сказать по правде, Ольга никогда не вела дневников, да и не собиралась: но, увидев невероятно красивую записную книгу, не устояла. Да и рассудила, что ей, как и любой порядочной дворянке-попаданке, стоит завести компромат на себя, чтобы в какой-то момент её пафосно разоблачил муж или любовник. Не обращая внимания на ехидные смешки леди Блэк, Ольга вновь склонилась над желтоватой бумагой, с прилежанием первоклассницы-отличницы выводя острые буковки. 'Итак, сегодня я заимела в подопечные безумную, кровожадную и красивейшую Пожирательницу за всю историю магического мира. Ну, будущую. Заставляет задуматься — а где это я свернула не туда? Впрочем, дело было так...'

* * *

Друэлла Розье, при всём утончённом и аристократичном воспитании, преследовала обычные человеческие цели. А именно — она желала, чтобы все дорогие ей люди были счастливы, справедливо ожидая, что тогда будет счастлива и она. Но то ли она ошибалась в себе, то ли общее счастье для всех есть вещь недостижимая и невозможная, однако Друэлла в девичестве Розье, а ныне Блэк не могла похвастаться тем, что довольна жизнью... Это отражалось в ранних морщинах худого лица, зрительно удлиняющих линию рта, и печально опущенных уголках глаз. Друэлла слушала Вальбургу с заметным сочувствием и ненавязчиво помогала одёргивать разбегающихся мальчишек, однако мысленно витала где-то в заоблачных далях недостижимых благ. Ольга не могла этого не заметить, но про себя даже была рада: окажись невестка цепкой стервой, пришлось бы лихорадочно следить за каждым жестом, то и дело советуясь со вздорной Шизофренией... А так она лишь привычно рассказывала о проделках Сириуса, хвалила Регулуса и, стараясь не блестеть глазами, рассматривала вывески в Косом Переулке. Последний оправдал ожидания на все сто: он был шумным и подвижным, однако, толкучки не замечалось. Многие узнавали надменных аристократок из сильного Рода и не пихались, предпочитая обойти стервозных леди стороной. Вывески призывно блестели, в витринах шевелились манекены, потягивались коты, бурлили непонятного свойства котлы и перепархивали с полки на полку книги. Сыновья давно уже убежали вперёд, где в окружении искусно вырезанных деревянных снитчей красовалась вывеска 'Всё для квиддича'. К тому моменту, когда женщины подошли к лавке, Сириус уже успел найти среди витрин самую скоростную метлу и с нескрываемым восторгом на лице обсуждал достоинства и немногочисленные недостатки с белокурым юношей лет четырнадцати. Увидев подходящих дам, парень ловко отвлёк Сириуса и учтиво склонил голову перед Вальбургой и Друэллой, после чего невозмутимо поцеловал руку Меды и приветливо кивнул остальным детям. 'Вспомнишь Лорда — вот и Авада', — хмыкнула Ольга, с удивлением наблюдая, как юный Малфой отирается возле Андромеды. Женщина прищурилась, замечая на пальце у парнишки скромное серебряное кольцо, теряющееся на фоне перстня Наследника с огромным алмазом... а после углядела парное на тонкой фаланге безымянного пальчика Меды. 'Андромеда обручена с Люциусом ещё с двенадцати, они подходят друг другу по всем расчётам, — прокомментировала миссис Блэк скучающим тоном. — У девочки есть предрасположенность к ритуалистике, а Малфои практиковали малефикарию ещё в бытность Малфуа. Да и по характерам неплохая совместимость выходит. Около семидесяти к ста'. 'Nu ahrenet' teper'! — ошалело скакнула мысль Ольги, пока та заходила в услужливо придержанную Люциусом дверь. — Snilsa mn'e sad v podv'en'echnom ubor'e...'* — Мама, мы выбрали! — радостно оповестил Вальбургу сияющий, аки начищенный галеон, Регулус, которого уже успели оттеснить от витрин старшие мальчишки. — Очень интересно, — иронично хмыкнула женщина. Переглянувшись с Друэллой, она крепко взяла за руку сына и последовала за юным Блэком вглубь магазина. Искомая витрина обнаружилась почти у прилавка. Ольга глубоко вздохнула и с интересом оглядела метлу: от тёмного, хищно изогнутого древка к серебристым подножиям у изящного хвоста. Метла была... красивой. И это — всё, что могла сказать не слишком разбирающаяся в волшебных артефактах Вальбурга. Пришлось миссис Блэк тихо вздохнуть и, возложив руку на плечо нетерпеливо подпрыгивающего сына, ждать вердикта людей сведущих в этом вопросе. — Хороший выбор, Блэк и... Блэк, — изрёк Малфой, растягивая слова и в упор не замечая Поттера (тот и не думал обижаться, вовсю болтая со смеющейся Нарциссой). Оба брата радостно закивали, не то польщённые, что старший и авторитетный товарищ одобрил их выбор, не то просто полные энтузиазма. По-хозяйски пристроенная подле Люциуса Андромеда лишь едва заметно улыбнулась, держа жениха под руку. Было заметно, что она не слишком-то довольна поведением юноши, который, видимо, пытался подражать папаше. Ольга облегчённо вздохнула и на всякий случай поинтересовалась у белокурого спутника, насколько метла безопасна для Наследников рода Блэк. Люциус на секунду задумался, с видом эксперта покивал и расщедрился на уверение леди Блэк, что метла абсолютно пригодна для детского пользования в бытовых условиях. Заметно обидевшиеся на подобное определение братья вернулись к воздушно-радужному настроению лишь тогда, когда поймали лукавую улыбку подмигнувшего им Малфоя. Друэлла, покинув наконец небесные вершины, веско посоветовала приобрести ещё и амуницию, а так же набор мячей для игры. Вальбурга поглядела на умилительно-счастливые лица сыновей и кивнула, мысленно подсчитывая затраты. Лавку метёл семейство покинуло спустя ещё пару минут, когда покупка была оплачена, а продавец клятвенно заверил, что к четырём часам мётлы будут в целости доставлены в поместье Блэков. Ольга мысленно потёрла руки, словно ледокол направляясь к замеченной лавке одежды. Посетовав Друэлле, что ей хочется присмотреть 'шляпку к парадной мантии', женщина наткнулась на взгляд такой же истосковавшийся по обновкам невестки и улыбнулась. Две женщины всегда найдут общий язык. Молодёжь щедрым жестом была отпущена в 'Фортескью' под ответственность Люциуса и Андромеды — оба считали себя взрослыми и самостоятельными, а потому ничуть не пугались открывшихся перспектив. Щегольнувший Малфой заставил невесту спрятать данный отцом кошелёк, объявив, что заплатит за всех, и, прищурив хитрющие глаза, объявил, что пока матери не видят, можно съесть по двойной порции. Без того счастливые дети стали ещё счастливее и без лишних споров отдали шефство Люцу.

* * *

— Ах, дорогая, тебе совсем не идут холодные оттенки, — увещевала Друэлла, рассматривая отобранные Ольгой платья. Судя по обыденности и миролюбию интонации, невестка ожидала предсказуемого отказа и не сильно переживала по этому поводу. Миссис Блэк с едва заметным облегчением вздохнула. Покупать очередной траурный наряд, пусть даже и настолько шикарный, Ольге не улыбалось. Но слишком резко менять привычные взгляды на моду она не могла, а потому приходилось импровизировать. — Что бы ты предложила? — вяло поинтересовалась она, с видимым сожалением поглаживая бархат невероятного чёрного платья. Друэлла заинтригованно улыбнулась и начала методично перечислять цвета и оттенки, то и дело выныривая из глубин лавки с очередным платьем. В результате споров и категоричных отказов под гнётом внутреннего голоса Вальбурга таки приобрела несколько обновок, подобрав к ним мягкие туфли и даже одни тонкие лайковые перчатки. Себя невестка тоже не обидела, а потому изрядно повеселевшие женщины освободились только спустя пару часов. Забегавший в конце первого часа Сириус предупредил обеих дам, что ватага отпрысков разбредается по домам. Досточтимых мужей забирать из 'бара' было ещё рановато, а потому леди решили, что лишние полчаса погоды не сделают и направились выпить кофе-глясе в мороженую. Июль радовал тёплой погодой и радостным солнышком, Ольга помешивала холодный напиток маленькой ложечкой и улыбалась. Друзи, как называла наедине невестку Вальбурга, сидела напротив, смотря в окно грустными волоокими глазами, и тоже не спешила допивать кофе. Изредка обращаясь друг к другу с лёгкими фразами, леди Блэк думали о чём-то своем, отдыхая и наслаждаясь тихим гулом Косого переулка. Ещё будучи Ольгой Николаевной Зиминой, Оля испытывала подобное ощущение только во время редких встреч с подругой Ирочкой, кои почти прекратились с рождением сына. Улыбчивая и мягкая сокурсница всегда вытаскивала девушку куда-то на природу, не уставая искренне восхищаться красотой родины даже в урбанизированных уголках городских парков. Ирочка легко вытягивала все мелкие-занозистые проблемы из подруги, а после долго-долго молчала, и тишина та словно очищала душу, и все неурядицы казались смешными-нелепыми, и тепло-тепло становилось на сердце. Ирочка совсем не напоминала Друэллу Блэк. Разве что нечто неуловимо родное таилось в грустных волооких глазах, да тишина... тишина оставалась прежней. Мало-помалу женщины разговорились и за какой-то час успели обсудить почти всё, не обошли добрым словом и бездарность системы образования, и продажность обнаглевших чиновников, и абсурдность новых законов Визенгамота, и даже (шёпотом, разумеется) кретинизм Министра Магии. Не слишком разбирающаяся в местных реалиях Ольга с каждым витком беседы всё яснее понимала, что правительство везде одинаковое, и негласное золотое правило соблюдается до буквы закона: 'Чем выше сидишь, тем больше гребёшь...' Когда же от Ольги требовалось высказать мнение о фактах или сильных мира сего, она обращалась за помощью к лучезарной Вальбурге. На иные обращения 'лучезарная' отзываться отказалась. В целом время проходило плодотворно — к вящему удовольствию отдыхающих от семей дам.

* * *

— Эй! Это я придумал! — громко завопил Сириус, с немалой силой стукнув Джеймса ложкой. Мальчик обиженно вскрикнул, схватил лежащую на столике карточку с именем и мастерски запустил в приятеля. Картонка перелетела через стол и мазнула острым краем аккурат по щеке юного наследника рода Блэк. Почти не больно, зато обидно. Регулус нахмурил бровки, чтобы набраться смелости насупился, а после двинул Джеймсу в ухо так, что круглые очки-велосипеды, которые только-только начали входить в моду волшебного мира, слетели со вздёрнутого носа Поттера и попали в мороженицу, оплескав растаявшим клубничным желе белую кофточку Нарциссы. Та неверяще уставилась на розовое пятно, медленно растекающееся по рукаву. На больших глазах начали наворачиваться слёзы, а щёки налились краской... Плохо видящий Джейми шарил руками по столу в поисках очков. Регулус, забравшись с ногами на стул, заботливо разглядывал царапину Сириуса, а Сириус обиженно глядел на тех и других, не замечая разъярённой Нарциссы. Младшая Блэк шумно выдохнула, смахнула платочком слёзы, промокнула носик, а после во всю мощь детских лёгких трогательно и тоненько закричала: — Ме-еда, мальчишки дерутся-я, они мне... они меня обрызгали-и! Из-за стойки показалась нешуточно взволнованная сестра, которая, увидев какой беспредел творят юные аристократы, пришла в ярость, а потому вдруг стала напоминать Вальбургу: — А ну-ка, всем сесть! Успокоиться! — прошипела Андромеда, в глазах которой читалось немалое желание устроить кару небесную прямо здесь и сейчас. Останавливало девушку лишь пристальное внимание прохожих да заинтересованный взгляд мистера Фортескью. Дети, уловив в шипении Андромеды знакомые нотки, мигом притихли. Очки Джеймса тут же нашлись. Цисси благосклонно выслушала тройные извинения и даже не слишком протестовала против бросившегося оттирать клубнику Поттера. Надо сказать, это не слишком помогло избавиться от пятна: оно всего лишь из маленького и розового стало большим и светло-розовым, зато настроение Нарциссы было чуточку улучшено. Недовольно сопящего на 'мамочку' Регулуса отогнали от Сириуса, а Сириусу дали подзатыльник, как выразилась Меда, для профилактики. — Валькирия моя, — из-за спины девушки показался Люциус, чья рука самодовольно обвилась вокруг талии Блэк, — ты же не собираешься позорить выговорами Наследников дома Блэк... и Поттер? Меда скрипнула зубками, поворачивая голову к жениху. — Ты... прав, это может потерпеть. — Она на мгновение зависла, глядя в серые глаза Малфоя, а после зарделась и обернулась к детям: — Сириус, сбегай до 'Твилфит и Таттинг', передай миссис Блэк, что мы отправляемся домой. Регулус протяжно простонал, но быстро скуксился, поймав предупреждающий взгляд брата, который уже догадался, что 'продолжения банкета' не будет. — Которой? — ухмыльнулся в манере отца Сириус и, едва не схлопотав ещё один подзатыльник, вприпрыжку направился к выходу. — Понял-понял, не умничаю.

* * *

Постепенно разговор свернул на семьи. Вальбурга в лицах описала сегодняшнее утро, Друэлла искренне посочувствовала, похвалила находчивость леди Блэк в вопросах воспитания старшего сына, а после поделилась своими горестями. А печалью Друэллы Блэк была старшая дочь, Беллатриса, которая, слава Мордреду и Моргане, сегодня назло матери осталась дома. По воспоминаниям Вальбурги, Белле было около шестнадцати: возраст обожаемых родственников всегда запоминается с трудом, особенно когда активную часть мозга занимает гостья из другого мира. Беллатриса закончила шестой курс Хогвартса и теперь требовала не отправлять на седьмой, ибо хотела углубиться в изучение высших искусств, не предусмотренных программой. Последнее столетие Школа Чародейства и Волшебства Британии практиковала разделение магии: всё то, что было не по силам магглорождённым, полукровкам и обретённым (читай: некромантия, химерология, магия стихий, малефикария, демонология), постепенно признавалось Тёмной-Страшной-Проклятой магией, в то время как доступная даже полусквибам блажь навроде бытовых заклинаний объявлялась Светлой. Друэлла же не хотела, чтобы Род Блэк даже стоял под угрозой признания тёмномагическим: пускай Палата Лордов и посмеивалась над реформами Визенгамота и Министерства, но мало-помалу чистокровные убирали древние фолианты в глубины библиотек и Гринготтских хранилищ, осознавая, что к власти неумолимо приближается пролетариат. Отец семейства, Сигнус Блэк, не поддерживал ни Друэллу, ни Беллу, заявляя, что все дочери могли бы оставаться на домашнем обучении, благо и средства, и знания позволяли. А Белла желала славы и силы. И если со вторым было всё хорошо, то слава 'самой выгодной невесты' девушку не устраивала: она мечтала быть принятой магическим обществом не как придаток к влиятельному мужу, но как могущественная колдунья. Друэлла с таким положением дел согласна не была — она хотела тихого семейного спокойствия для дочерей, подальше от политики, которая традиционно должна занимать мужчин. Беллатриса категорически не соглашалась. А потому, как поделилась леди Шизофрения, с завидной регулярностью Друэлла наведывалась в поместье золовки, чтобы выпить бокал вина и пожаловаться на старшую дочь — в надежде, что строгая и жёсткая миссис Блэк посоветует, как быть. Вальбурга несколько раз предлагала сплавить Беллу по малому рунному обряду за того же Лестрейнжа, но Друэлла устало отмахивалась, думая, что ещё перевоспитает вздорную девчонку. Белла ревела ночами, считала себя единственным непонятым существом на земле, но упрямо продолжала стоять на своём. 'Бедный ребёнок', — мельком подумала Ольга, вспоминая свою бурную молодость: как часть детей восьмидесятых, заставшую лихие девяностые... Порезанные вдоль предплечья вены смешивались в голове с угарным драйвом дешёвого пива, сносящей мозг музыкой и ощущением, что вот оно, новое поколение, которое никому не нужно и никому не обязано. — 'И есть хоть кто-нибудь адекватный в этой ch'ortovoy семейке? Помочь бы девочке, пока совсем не запуталась...' — мысленно изрекла женщина, выныривая из глубин воспоминаний, от которых благообразная Вальбурга не менее благообразно поверглась в шок. — И что ты решила? — со вздохом поинтересовалась Ольга, когда обнаружила, что молчание несколько затянулось и Друэлла печально глядит куда-то вдаль. — Да ничего не решила, — со вздохом ответила невестка, и чуть тише добавила: — Может, как ты и советовала, замуж отдам. Разговор канул в озеро недоговоренных фраз, Друэлла вновь погрузилась в облачно-далёкие раздумья, Ольга невозмутимо подёрнула плечами и поднесла к губам чашку с кофе. 'Если так уж хочешь помочь... это можно устроить, — предложила пришедшая в себя (и в доброе расположение духа) Вальбурга. — Хотя я всё равно считаю, что замужество пошло бы Белле на пользу'. 'Я вся внимание', — язвительно откликнулась Ольга, не пытаясь скрыть любопытства. 'Поменьше яда, милочка, — небрежно изрекла Шизофрения и, не оставив собеседнице возможности огрызнуться в ответ, продолжила: — Ты можешь стать магической Наставницей Беллатрисы'. 'Где магия, а где я?' — Ольга громко фыркнула, даже не думая скрывать возмущение, но когда до неё дошло, что предлагает соседка по телу, то она мигом ухватилась за идею. Вальбурга что-то хмыкнула, а после в общую память выплыло полусмывшееся воспоминание. Тёмным пятном пронёсся рунный зал, похожий на их собственный, нить из палочки, связывающая двоих: годовалую темноокую малышку Беллу и двадцатипятилетнюю отстранённо-спокойную Вальбургу. Воспоминание оборвалось быстро, последним Ольга увидела печальные глаза молодой Друэллы, и вывалилась в реальный мир. 'Ритуал тогда прошёл неудачно, связи Наставница-Подопечная не возникло, — сухо констатировала Шиза, — то ли потому, что Белла испугалась, то ли потому, что я не слишком-то желала отвечать за этого ребёнка'. 'А за кого хотела?' — ядовито хмыкнула Ольга, соскребая маленькой ложечкой пенку от кофе со стенок фарфоровой чашки. Как поведала соседка по телу, Друэлла пережила неудачу спокойно, решив, что выйдет провести ритуал, когда у золовки появятся дети. Однако спустя несколько лет результат неутешителен: даже после рождения Сириуса и Регулуса связь не восстановилась, а Белла принять нового наставника не смогла. Оттого и первый магический выброс у неудавшейся крестницы произошёл слишком мощно, оставив девочку без магии на целых два года. Друзи переживала, что дочь останется сквибом до конца своих дней, но, слава Четверым, вскоре всплески стали повторяться, будоража и без того неспокойный характер девочки. 'То есть, она такая вспыльчивая с детства?' — слегка удивлённо поинтересовалась Ольга, пытаясь соотнести образ кареглазой малышки из воспоминаний Вальбурги и полубезумную Беллатрису из книг о золотом мальчике. 'Что значит 'с детства'? — мигом насторожилась Шизофрения. — Ты не первый раз говоришь, будто знаешь наперёд... только не говори, что умудрилась получить Предзнание рода!' 'Что получить?' — быстро переспросила Ольга и мысленно застонала, осознавая, что в очередной раз прокололась перед Шизофренией в информированности о будущем магического мира. Леди Блэк высокомерно, но взволнованно процитировала какую-то книгу. 'В момент переломного момента жизни Рода одна из женщин видит один из худших вариантов развития жизни Рода: от десяти до сорока лет вперёд'. Ольга постаралась не выдать учащённо забившегося сердца: ей стоило бы узнать о истоках этого явления. Быть может, тогда удастся легализовать знания? С другой стороны, делать этого не стоило как минимум по нескольким причинам. Первая и главная из них — попроси кто-нибудь доказать слова демонстрацией воспоминаний, тут-то она, Оленька Зимина, и вылетит из тела Вальбурги Ирмы Блэк в одно мгновение. И не видать потом ни Ромы-Регулуса, ни жизни земной во веки вечные. Прикинув 'за' и 'против' Ольга мысленно мотнула головой, решив, что никому и ничего не расскажет, пока не будут предусмотрены пути отхода. 'Валь, позже', — Ольга нервно сжала маленькую ложечку в руках. Хоть ей и хотелось поделиться с Вальбургой мыслями, она всё же боялась реакции без того вспыльчивой собеседницы. Милостиво фыркнув и, видимо, исчерпав на этом лимит общительности, Шизофрения удалилась в размышления. Ольга уронила ложку на блюдце с твёрдой решимостью вернуться к разговору чуть позже и обсудить всё в спокойной обстановке. Например, ночью. Всё одно бессонница заснуть не даст после столь насыщенного дня. От миссис Блэк пахнуло скупой заинтересованностью, но встревать в мысли преемницы вздорная соседка не стала, в кои-то веки решив принять роль наблюдательницы. 'И на том спасибо', — мысленно выдохнула Ольга и попыталась поймать взгляд Друэллы. Когда та, как-то неохотно выскользнув из собственной версии Нетландии, обратила на Вальбургу взгляд, Ольга растянула губы в ободряющей и уверенной улыбке, на которую была способна миссис Блэк. — Ты что-то придумала, Бурги? — немного растерянно полюбопытствовала Друзи, предельно аккуратно отставляя от себя чашечку с блюдцем. Жесты её были полны умиротворённого сосредоточения, словно именно в этой чашечке, в этом незавершённом жесте таился какой-то неуловимый смысл. — Я вновь могу попробовать стать Наставницей Беллатрисы, — жёстко повторила предложение Вальбурги миссис Блэк. — Милая, ты уверена, что желаешь этого? — переспросила Друэлла, будто только и ожидала такого предложения. — Ты ведь знаешь, Беллс не простой ребёнок. — В этот раз всё получится, — чуть смягчилась Ольга. — Я обещаю, что позабочусь о ней. Женщины улыбнулись — Друэлла неожиданно-лёгко, будто своим предложением Вальбурга сняла с плеч немалый груз, а её золовка — неуверенно. Миссис Блэк вдруг поняла, что не сможет пустить вот ту кареглазую малышку из видения пятнадцатилетней давности на путь покорно-преданной, полубезумной Лестрейндж. Они в тишине поднялись, оставив на столике плату с чаевыми, и покинули кафе Фортескью. _________________________________________________________________ Примечания: *Снился мне сад в подвенечном уборе. ========== Глава 6.2. Блэки. Белла. ========== Закатное солнце заливало бордовую каминную, играя на подлокотниках кресел из красного дерева, плясало лучиками на хрустальных подвесках большой люстры под потолком. И с каждым мгновением уходящего солнца всё ярче загорался её магический светлячок. Из взметнувшегося пламени выступила Друэлла Блэк, вслед за которой появилась и её гостья. Смахнув хлопья пепла с подолов и плеч, женщины переглянулись, после чего хозяйка позвала домовичку и приказала передать старшей дочери, что её хотят видеть в Малой гостиной. Домовушка покорно взмахнула аккуратными розовыми ушами и исчезла, а женщины проследовали в лабиринт багряных коридоров. Ольга шествовала за невесткой в отдалении, высоко неся голову: она внимательно смотрела по сторонам и прислушивалась к указаниям вновь проснувшейся Вальбурги. Та не принимающим возражения тоном давала советы и описывала, как следует вести себя с племянницами. 'Всё ясно. Больше спеси, меньше участия', — ядовито хмыкнула женщина, когда соседка по телу закончила свои наставления. С недавних пор Ольга приняла тактику 'покивай и сделай по-своему'. Помнится, ещё в детстве в общении с родителями это здорово помогало избежать лишних склок и скандалов. Малой гостиной оказался светлый зал с огромными окнами в форме арок: с чугунными тяжёлыми ручками и широкими белыми подоконниками. Солнце, что преследовало женщин на протяжении всего пути, теперь оказалось сбоку, и косые тени от резной мебели расчерчивали треугольниками дубовый паркет. Вальбурга с едва сдерживаемым восхищением ступила на мягкий ковёр, а после опустилась в кресло. Друэлла заняла один из диванчиков, щелчком пальцев вызвала домовика и приказала подать вина. Бутылка бургунди появилась на маленьком столике сама собой, а хрустальные бокалы на тонких ножках наполнились вишнёвой жидкостью. Женщины перебросились парой фраз, однако вином насладиться не успели: в коридоре послышались лёгкие быстрые шаги, после чего в гостиную порывисто влетела девушка. Ольга с интересом оглядела родственницу: от тёмных вьющихся волос, уложенных в тяжёлую сложную косу, до гибкой фигурки с маленькой грудью и широкими округлыми бёдрами. С первого мгновения женщина заметила в девчонке нечто очень знакомое, а ещё больше подозрения добавило чёрное экстравагантное платье с 'оторванными' рукавами... Догадка мелькнула мгновенно, и Ольга поспешила отпить немного вина, дабы сдержать смех: стиль юной Беллы, от тёмных удобных туфелек до выразительно подчеркнутых тенями тяжёлых век казался невообразимо похожим на образ оригинальной Вальбурги. И надменность аккуратно выщипанных чёрных бровей, и чересчур прямая осанка — всё выглядело так, будто племянница стремилась походить на тётю. — Schizanut'sa, — прошептала Ольга, наблюдая за подходящей к матери Беллой. 'Ваши комментарии, милочка, совершенно неприемлемы, — ехидно откликнулась Шиза, — однако невероятно точны...' — Мама, зачем Вы меня звали? — вздёрнула брови Белла, остановившись неподалёку от матери. — Мне кажется, наш разговор состоялся ещё утром. Ольга незаметно вздохнула. Судя по отсутствию приветствия со стороны племянницы, отношения у них до сих пор складывались не лучшим образом. — Беллатриса! Я пригласила твою тётю, чтобы... — Мама, Вы в очередной раз выносите личное за пределы семьи?! — взвилась девушка, сжимая руки в кулаки. — Неужели Вы не можете ничего решить самостоятельно? — Юная леди, извольте более уважительно обращаться к матери, — фыркнула Вальбурга, давая невестке понять, что берёт племянницу на себя. — Твоя мама больше не может справляться с твоим воспитанием, дорогая. — Заметно, — хмыкнула Белла, перекрещивая руки на груди: в карих глазах плескалось раздражение. — Поэтому она в очередной раз попыталась перекинуть меня на Вас, не так ли? — Имеешь что-то против? — едко поинтересовалась Ольга, делая глоток удивительно терпкого напитка. — Шестнадцать лет моя особа Вас не интересовала, тётя, так что при всем уважении, я возражаю! — Белла, — попробовала вмешаться Друэлла, но была остановлена сердитым жестом дочери. Ольга не продублировала движение племянницы лишь потому, что в руке её был бокал, однако в глазах женщины читалось то же предостережение. Белла медленно подошла к поднявшейся Вальбурге, удерживая тяжёлый взгляд серых глаз: — Сириуса Вы уже довели, да так, что он бежать от Вас готов, а у Регулуса сил характера не хватит Вам, дорогая тётя, противостоять, — выплюнула девушка. — Так что, теперь Вы на мне 'материнство' попытать решились?! Родите себе покорную моль и успокойтесь! Ольга, прищурившись, глядела на перекошенное лицо племянницы, а после, резко замахнувшись, отвесила звонкую пощёчину. Голова девушки мотнулась, Друэлла вскрикнула, а Белла быстро отвела взгляд, прикрывая рукой красный след на щеке. — Беллатриса, твоя мать не справляется с твоим воспитанием... — спокойно продолжила Вальбурга, — поэтому она решила согласиться на предложение Рудольфуса Лестрейнджа о твоей помолвке. Ты знаешь, что за благословением и Главы Рода, и твоего отца дело не станет: Лестрейнджи — сильный и богатый Род, ваш союз был бы благоприятен для Блэков. — Мама? Друэлла молча кивнула, расправляя кружевной рукав на платье. Вид у неё был настолько отрешённый и безразличный, что могло показаться, будто семейные разборки ничуть не трогают фарфоровую леди. Тёмные глаза племянницы заблестели злыми слезами, она закусила побелевшую губу и устремила взгляд куда-то в окно, в упор не замечая ни тётку, ни мать. Вальбурга прищурилась и цепко ухватила Беллу за подбородок, заставляя ту поднять глаза на себя. — Помня, что тебе дорога твоя свобода, я предложила Друэлле себя в качестве Наставницы. Это означает, что я согласна взять всю ответственность за твое воспитание на себя, — Вальбурга отстранилась, вновь опускаясь в кресло, а после подняла бокал, салютуя девочке: — И потому, моя дорогая, ты должна сделать выбор: либо ты пытаешься вести себя как леди и соглашаешься на мою опеку, либо опекать тебя станет Наследник Лестрейндж. — Это шантаж, — мрачно изрекла Белла, буравя яростным взглядом мать. Друэлла оставила в покое рукав и повела плечом, мол, что поделать, а после обернула свои большие волоокие глаза к золовке в ожидании поддержки. — С тобой по-другому нельзя, моя дорогая, — фыркнула Вальбурга, крутя хрустальный бокал за ножку. — А Вы пробовали? — огрызнулась племянница, раздражённо опускаясь в кресло напротив. Выкрашенные в чёрный ноготки забегали по деревянной морде-подлокотнику, наполняя гостиную тихим мерным стуком. Вальбурга ждала, не сочтя необходимым отвечать на риторический вопрос девицы. Наконец, Белла со злостью ударила кулачком по деревяшке и, прищурившись, в упор уставилась на тётю: — Тогда у меня тоже есть своё условие. Ольга изогнула бровь, понимая, что Беллатриса уже согласилась, а теперь, как и любая слизеринка, пыталась вытребовать наиболее комфортные условия. — В Хогвартс я не вернусь! — ультимативно заявила девушка. Друэлла с выразительным вздохом закатила глаза, демонстрируя миру, насколько устала от подобных препирательств. Вальбурга послала ей понимающий взгляд и вновь обратила внимание на Беллу. Та сидела, высоко вскинув голову и почти до боли расправив плечи, будто уже заранее готовясь достойно принять ответный удар, каким бы тот ни был. 'Прямо Зоенька Космодемьянская на допросе', — умилилась Ольга — и тут же сникла, осознав вдруг, в роли кого видит её сейчас юная Беллатриса. Последняя тем временем выжидающе сверкала тёмными глазками и нетерпеливо пристукивала ноготками. — Хорошо, — наконец на удивление мирно согласилась Вальбурга, а после ехидно осведомилась, где юная леди собирается продолжить учебу. — Дома, — твёрдо отвечала девушка, постепенно теряя боевой запал. — Сдам экстерном ЖАБА, дальше пойду в ученики к Мастеру Тёмных Искусств. — Прекрасно, — ещё мягче проговорила женщина, не сводя глаз с девчонки. О том, где же дражайшая племянница станет искать этого самого Мастера в стремительно омагглевающем мире, Вальбурга тактично не спрашивала. Когда Беллатрисе надоело играть в гляделки, а на лице её отразилось тщательно сыгранное недоумение, Ольга улыбнулась: — Мы вернёмся к этому вопросу сразу же после ритуала, — не терпящим возражений тоном объявила она.

* * *

Как объяснила Ольге Вальбурга, сам ритуал требовал присутствия только трёх человек: двух, что заключают договор и скрепляющую, что служила гарантом исполнения условий. Обычно при рождении ребёнка договор заключался лишь с крёстным — и завершался со стороны крестника по достижении им шестилетнего возраста. Золотые нити становились всё ярче и ярче, выстреливая новыми отростками, оплетающими фигуры стоящих у родового камня Вальбурги и Беллатрисы. Как скрепляющая обряд, Друэлла воздела руки между дочерью и золовкой, обращаясь к Магии с просьбой принять Наставницу и Подопечную. Жгуты энергии, что вылетели из ауры Вальбурги, ставшей почти видимой возле искрящегося синим серебром алтаря, примкнули к Белле, связывая её запястья, касаясь лба, колен, груди и живота. По натянувшимся канатам силы полилась магия обеих женщин. Встречаясь посредине, она резонировала и волновалась, упрочняя, утолщая появившуюся связь. — Да примет же Мать Милосердная слова Клятвы! — раздался пустой голос Друэллы Блэк, и Вальбурга, кивнув, тут же обратилась к Силе, под пристальным контролем леди Шизофрении произнося слова клятвы: — Я, Вальбурга Ирма Блэк, дочь Поллукса и Ирмы Блэк, принимаю под опеку свою племянницу, Беллатрису Друэллу Блэк, клянусь защищать её и оберегать её, обучать тому, что сама умею, ничего не скрывая, не искажая и не замалчивая. Клянусь уважать по заслугам её, не повредить ей словом или делом, но защитить её от несправедливости, оградить по мере сил своих от посягательств на её здоровье и жизнь, честь и достоинство. Клянусь воспитать её достойным человеком и дать знания, положенные по долгу крови. Пусть моя Магия будет мне свидетелем! Полыхнуло голой силой, и даже почудилось, будто откуда-то издалека раздался рёв: 'Услышано!', пронёсшийся по ритуальному Залу. Вдохнув поглубже, Беллатриса развела ладони, выпуская свою волю и силу: — Я, Беллатриса Друэлла Блэк, дочь Сигнуса и Друэллы Блэк, принимаю над собой опеку сестры моего отца, Вальбурги Ирмы Блэк. Клянусь слушать её и внимать знаниям, что даруются мне, быть честной и не лгать ни умышленно, ни непреднамеренно. Клянусь ни словом, ни делом, ни бездействием не предавать её, не препятствовать своему становлению. И пусть моя Магия будет моим Свидетелем! Новая вспышка Магии пронеслась по залу, подтверждая принятие клятвы, и обессиленные женщины опустились на пол. — Десятью годами раньше это было бы проще, — выдохнула Вальбурга, повторяя только что высказанную фразу леди Шизофрении. — Десятью годами раньше Магия нас не услышала, — Друэлла довольно и даже как-то облегчённо улыбнулась, помогая подняться дочери, а после ласково заправила за маленькое ушко жёсткие блэковские кудри. Белла, к удивлению Ольги, ничуть не отшатнулась от подобного проявления ласки, а наоборот, даже прильнула к маме, пытаясь скрыть то, что расплакалась. Напомнив себе, что Беллатрисе Лестрейндж на момент встречи с Гарри Поттером было далеко за сорок, а тут перед ней только сумасбродная девчонка, Вальбурга поднялась самостоятельно и, одёрнув льняную рубаху, служившую ритуальным одеянием, первая направилась к выходу. 'Вообще-то, Поттера Джеймсом зовут', — ворчливо заметила миссис Блэк, но была напрочь проигнорирована уставшей от общения на два фронта попаданкой.

* * *

Отмокая в купальне, Ольга забавлялась обменом взаимных колкостей с Валей и то и дело мысленно показывала собеседнице язык. Леди Блэк злилась, крыла ту совершенно неаристократичным матом, но сама, кажется, получала не меньшее удовольствие от общения. Разговор время от времени возвращался к 'расскажи-не расскажу', и Ольге вновь и вновь приходилось искать тему обсуждения, которая оказалась бы интересней её странных оговорок. В конце концов, миссис Блэк надоела эта игра в кошки-мышки, и она на время умолкла. Ольга сочла это намёком, а потому, повздыхав для приличия на тему 'тирании власть имущих', вылезла из тёплой воды и прошествовала к стопке с одеждой, услужливо принесённой лопоухим домовиком. По пути зависнув у огромного зеркала во весь рост, женщина покрутилась перед своим отражением, после чего с тайным наслаждением отметила, что тело Вальбурги, несмотря на возраст, очень даже хорошо, и что ровная грудь торчком — вообще загляденье, а волосы — выше всяких похвал. Порадовавшись резко скакнувшему вверх настроению, Ольга облачилась в чистое бельё и своё платье, привела в порядок тёмные пряди и, оставшись довольной результатом, вызвала домовика. Эльф появился спустя две минуты, важно поприветствовал гостью и коротко извинился за задержку. Ольга благосклонно простила слуге сию маленькую оплошность и мысленно удивилась, насколько быстро сжилась с ролью 'благородной дамы с толпой слуг под боком'. 'К хорошему быстро привыкаешь', — констатировала женщина, появляясь в малой столовой, судя по небольшому столу, на десять человек, пустые сервизы которого призывно блестели. Вальбурга кивнула Сигнусу, сидевшему во главе стола, и заняла место по его правую руку. Брат выглядел слегка весёлым и непривычно-благодушным, но в пределах приличия, и Ольга даже мысленно поблагодарила Ориона, ибо если бы мужчина был трезв, то мог подметить странности в поведении сестры. Вскоре в помещение вошли девочки. Меда и Цисси тихо сплетничали, то и дело хихикая, а вот Белла держалась особняком, о чём-то напряжённо размышляя. Откуда-то незаметно вынырнула Друэлла: женщина ласково поцеловала дочек в щёки, коснулась руки улыбнувшегося Сигнуса и ободряюще кивнула Ольге, усаживаясь напротив неё. За ужином глава семьи объявил, что Вальбурга теперь будет чаще посещать их, ибо приняла Наставничество над Беллатрисой. Цисси улыбнулась и пару раз хлопнула в ладоши, радуясь то ли за старшую сестру, то ли за тётю. В глазах Меды сверкнуло непонятное довольство, а вот Белла почти незаметно поморщилась. 'Попробуй её почувствовать', — посоветовала проснувшаяся Шиза, от которой веяло неразборчивым клубком эмоций. 'Это ещё как? — полюбопытствовала Ольга, с удовольствием доедая жульен. — Да и разве это вообще возможно?' Вальбурга лишь фыркнула в ответ и снизошла до объяснений только спустя четверть часа: 'Видишь Беллатрису? — женщина подозрительно кивнула, бросив взгляд на новоявленную крестницу. Девушка вяло ковырялась вилкой в тарелке и то и дело незаметно вздыхала. — А теперь закрой глаза и снова попробуй увидеть её'. Ольга поднесла к губам салфетку и, пользуясь тем, что все за столом заняты своими делами, попыталась выполнить туманное объяснение Шизофрении. Перед мысленным взором предстала полубезумная темноволосая женщина, с маниакальным упорством посылающая заклинания в невидимого противника. Сходство между всклокоченной фанатичкой и вздорной девчонкой было очевидным, пусть и невероятным. 'Кто это?! — завизжала Вальбурга, и по нервам Ольги полоснуло болью. — Ч-что с ней?! Ответь немедленно!' 'Упс... не та, — пробормотала женщина и попыталась успокоить соседку по телу хотя бы на время: — Потом, Валя, по-том'. Вальбурга что-то протестующе завопила, теперь уже всерьёз осыпая оскорблениями, но Ольга лишь покачала головой, изо всех сил пытаясь игнорировать паникующую миссис Блэк. Заводить разговор о возможном будущем рода в целом и Беллатрисы в частности не хотелось. Тем более что всплеск эмоций леди Шизофрении, вероятно, отразился на лице миссис Блэк. По крайней мере, Сигнус, до того любезничавший с супругой, оторвался от разговора и пристально уставился на сестру. Ольга удивлённо вскинула брови, будто недоумевая, чем обязана вниманию главы семейства. Тот ещё на несколько секунд задержал взгляд, но вскоре вновь отвлёкся на заметно ожившую и похорошевшую от этого Друэллу. Щёточка тёмных усов довольно дёргалась, когда Сигнус обозначал улыбку. Ольга же наткнулась на изучающий взгляд Беллы, которая быстро отвернулась, поняв, что её внимание было замечено. Конец ужина ознаменовался подачей десерта — творожной запеканкой с соблазнительно пахнущим малиновым джемом, после которых Сигнус и Друэлла попрощались с Вальбургой и удалились куда-то наверх. Девочки тоже разбрелись кто куда. Меда, тщательно скрывая недовольство, рассказывала Цисси, о чём беседовала с Малфоем-младшим. Нарси то и дело едко комментировала отношения сестры с самовлюблённым блондинчиком, пытаясь вытянуть из Андромеды подробности. Та смущённо хихикала, но подробностями охотно делилась, от чего хихикать начинала уже Нарцисса. Так что исчезновение Беллы отметила одна лишь Вальбурга, да и та не придала значения. Сквозь таинственно-мрачные коридоры Ольга не без помощи миссис Блэк дошла до пустой, но от этого не менее торжественной гостиной. Прежде чем отправиться домой, женщина прошлась по залу, разглядывая картины — на волшебном пейзаже дрожали осенние деревья, а сухая дама на портрете в золочёной раме то и дело поправляла алое платье. 'Тоскливо, наверное, всю жизнь пылинки с платья смахивать', — отметила женщина с непонятной самой себе жалостью, наблюдая за портретом. Немедленно возвращаться в поместье отчего-то не хотелось. Вздохнув и чуть сгорбившись, Вальбурга подошла к окну и, разглядывая раскинувшийся у подножия поместья зелёный сад, предавалась не очень-то весёлым и самокритичным мыслям. Ольга вдруг поняла, что во время ритуала совершенно не думала о своей магии. В том, что она была колдуньей, женщина не сомневалась, но вот знаний и умений не было никаких. Надеяться на миссис Блэк и память тела было слишком опрометчиво, так что оставалось недоумевать, как, принимая наставничество, она удосужилась забыть о 'такой малости'. 'Милочка, ты упускаешь, что какая-то часть памяти у нас общая, а мозг — структура, не подразумевающая разделения', — устало выдала Вальбурга. Ольга мимоходом отметила, что если бы женщина сейчас стояла рядом, голос её наверняка был бы осипшим и тихим. Судя по всему, миссис Блэк пребывала теперь в том же подавленном настроении, что и сама Ольга. Буря прошла, оставив за собой лишь вселенскую усталость. 'Поэтому, не задумываясь о конкретике, я на подсознательном уровне считаю, что умею готовить, хотя и в жизни не брала в руки сковороду, — закончила Вальбурга. — А ты точно так же пользуешься 'памятью тела' и способностями к магии'. Ольга пробурчала что-то невразумительное, обозначая, что суть она поняла, а после решительно встряхнулась: — То есть это не будет проблемой? 'Не должно, — фыркнула миссис Шиза. — И нам давно пора. Или ты хочешь нарваться на скандал нашего 'любимого' муженька?' Женщина улыбнулась и, оторвавшись от окна, прошествовала к камину. Набрав уже в руку горсть летучего пороха, Ольга ступила на базальтовые плиты, облицовывавшие пасть камина, но была остановлена тихим вопросом, раздавшимся из-за спины: — Зачем? Из-за белой двери медленно вышла Белла. Босая, она неслышно ступала по мягкому ковру: угловатая, сутулящаяся, с большим чуть приоткрытым ртом и тёмной вьющейся прядью, перечёркивающей широкий лоб, девочка вскоре застыла в паре футов от тётки. Она наклонила голову к плечу — изучающе, отстранённо, но в то же время лихорадочно-внимательно. Чёрный локон скользнул по лбу до виска, крохотная прядка зацепилась за жёсткие волоски брови, сквозь белки карих глаз виднелись кое-где покрасневшие капилляры. Это пугало. Ольге впервые за долгое время стало по-настоящему страшно: нет, она вовсе не боялась находящейся на грани срыва племянницы, но как никогда раньше она осознала, что всё это не игра. Не шутливый мир сказок с персонажами, а, пусть и странная, но всё-таки жизнь. Женщина шагнула вперёд, и Белла вздрогнула, словно выходя из оцепенения. — Зачем? — вкрадчиво повторила она, но, не дождавшись ответа, передёрнула тонкими плечами. — Мать уже неоднократно просила Вас о помощи, думаете, я не знаю, как она сбегала из поместья жаловаться на меня? Думаете, я не знаю, что мысль о 'большом обряде Наставничества' не могла прийти ей в голову?! Сбиваясь на мыслях и повторяя одно и то же, девушка тихо засмеялась, закидывая голову и скатывалась в истерику. По бледной скуле пробежала блеснувшая слеза, которую Белла быстро стёрла рукавом платья. — Что Вам нужно, тётя? Почему именно сейчас Вы вынудили меня пройти обряд?! Что такого могло случиться, чтобы 'Ледяная Бурги' могла обратить своё внимание на племянницу? За-чем? — голос её сделался тише, но всё больше слова походили на бред. Невероятные в своей отвратительной сути предположения срывались с дрожащих губ, и, когда голос стал совсем неслышен, перекрытый горловым спазмом, девочка беззвучно заревела, оседая на ковер. — Я! Не! Понимаю! — яростно прохрипела она, обнимая плечи побелевшими руками. — Почему этот дракклов мир такой странный?! Ольга вновь переступила через каминную решётку. Унять внутреннюю дрожь было куда легче, чем заставить себя посмотреть на племянницу. Но всё же она присела рядом, меланхолично провела рукой по ворсинкам ковра, давая девочке время, чтобы успокоиться. 'Не с того надо было начинать, — отстранённо подумала Вальбурга, наблюдая за разворачивающейся истерикой. Разговор о будущем Беллатрисы представлялся ей совершенно иначе. Но выбирать не приходилось. — Будем работать с тем, что есть' Наконец она коснулась руки племянницы и потянула на себя, вынуждая подняться. Как ни крути, продуваемый сквозняком пол — не лучшее место для разговора по душам: для этих целей человечество придумало диваны. Если уж страдать, так страдать в комфорте. Белла, не переставая рыдать, вырвала руку из захвата, но всё-таки последовала за тёткой. Ольга пожала плечами: истерики она не любила, ибо сама в моменты слабости привыкла занимать себя механической работой. Да и никаких слёз не хватит, когда у тебя рядом больной ребенок, жизнь которого утекает непозволительно быстро. Единственный раз, когда она сорвалась, был день смерти Ромы. А реветь по таким пустякам, как 'меня никто не понимает' — это уже прерогатива избалованных молодых дамочек навроде Беллы. 'Род жив — и ладно, — кивнула из глубины души Вальбурга, следящая за ходом мыслей Ольги. — Остальное решаемо'. — И долго этот концерт продолжаться будет? — изогнула леди Блэк бровь ещё несколько минут спустя, когда рыдания начали затухать. Зарёванная Белла возмущённо втянула носом сопли, покосилась на мокрое пятно на платье тёти и прижала ладонь ко лбу. — Голова болит, — выдавила она сипло и с непонятным выражением лица уставилась на Вальбургу. — А кто в этом виноват? — полюбопытствовала Ольга, по совету Шизофрении проведя рукой над мокрым пятном. То, к потаённому удовольствию и удивлению, исчезло, тем самым убедив женщину в правдивости слов внутреннего голоса. Беллатриса скривилась и, уткнувшись лицом в ладони, промычала что-то невразумительное. В этом чём-то Вальбурга расслышала упоминание Мерлина, Мордреда и Морганы разом и проклинание всех чёртовых Блэков вперемешку с парочкой забористых матов. Хмыкнув, когда до ушей донеслось особенно сочное ругательство, Ольга добавила парочку непечатных уже от себя. Брань стихла. Племянница удивлённо покосилась сквозь пальцы на тётю, после чего получила звонкий щелбан по лбу и строгое заверение в том, что если она, Вальбурга, ещё хоть раз услышит нечто подобное, не видать Белле ничего кроме Хогвартса и своих покоев в ближайшие полгода. — Будете учиться хорошим манерам, юная мисс, — сладкоголосо добавила женщина. Угроза девушку не слишком впечатлила: полные губы той скривились — то ли от обиды, то ли скрывая усмешку. Сморщив носик, Беллатриса насухо вытерла слёзы с лица рукавом и притихла, устремив взгляд куда-то в пустоту. Судя по выражению лица, девица назло тётке не перестала сквернословить. Только теперь благоразумно держала язык за зубами. Ольга беззвучно вздохнула. — А теперь слушай меня, милочка, — повторила женщина любимое обращение миссис Шизофрении. Где-то в подсознании громко хмыкнула Вальбурга, но Ольга слишком устала, чтобы вновь начать соревнование в язвительности. — Ты сейчас же отправишься в свои покои, приведёшь себя в порядок и ляжешь спать. Завтра будешь вести себя lapushkoi и хорошенько подумаешь насчёт того, что тебе нужно и чего ты хочешь от этой жизни. Если не веришь памяти, можешь записать. Белла громко фыркнула, но, встретив строгий взгляд Вальбурги, неохотно кивнула. На губах её медленно расцветала едкая усмешка. — Насчёт образования мы с тобой ещё поговорим. Я вернусь через пару дней, и тогда мы спокойно, без истерик потолкуем, — закончила речь Ольга и резко поднялась, давая понять, что разговор окончен. Когда взметнулся огонь, поглотивший фигуру женщины, ей ещё несколько минут мерещилось, будто спину пронзает тяжёлый взгляд покрасневших от слёз карих глаз.

* * *

'20 июля 1968 года. Гриммо, 12. Ночь ...Так и подошёл к концу этот сумасшедший день. И пусть все говорят, что угодно, но моя племянница точно не заслуживает такой судьбы. Хотя, сказать по правде, отношения Люциуса и Андромеды тоже напрягают. Впрочем, моя хата с краю — буду держать руку на пульсе и не отсвечивать до поры'. Миссис Шизофрения рассмеялась где-то вдалеке, когда Ольга поставила жирную кляксу, замаскировав ту под точку, и, сжимая потной ладонью волшебную палочку, попыталась наложить чары секретности и защиты. Вполне ожидаемо, вышел шиш с маслом. Ольга скривилась, шикнула на веселящуюся Валю, перевязала дневник тёмной лентой и сунула его в шкаф, в далёкое-далёкое место в простенке. Плотно закрыв дверцу, Ольга зевнула и слегка помассировала виски. В ушах неприятно гудело. — Безумный денёк, — констатировала она и принялась разбирать причёску. Стоило только вынуть из волос последнюю шпильку и с наслаждением отбросить уставшие после высокой причёски пряди назад, как глаза уткнулись в отразившегося в зеркале бледного, аки привидение кентервильское, Ориона, который в своей излюбленной манере подпирал телом косяк двери. Лицо мужчины было недовольным и красным, аки переспевший помидор, а тёмные глаза сверкали расплавленным оловом. Полюбовавшись на картину 'ревнивый-муж-в-покоях-жены', Ольга медленно обернулась и изогнула бровь, что послужило сигналом к действию. Орион размашисто подошёл к Вальбурге и, обманчиво-мягко положив руки на плечи той, вкрадчиво осведомился: — Ты где была, о блудная жена моя? Ольга выпала. Конечно, она ожидала чего-то подобного, но выраженная в такой форме ревность стала последней каплей: женщина сложилась пополам и захохотала. На задворках сознания хихикала Вальбурга, щедро делясь воспоминаниями о множестве подобных сцен, что никак не способствовало прекращению веселья. Орион нахмурился ещё больше, не понимая, что смешного было в такой невинной фразе. Когда, наконец отсмеявшись, женщина поднялась с пуфика и обернулась к мужу, тот представлял из себя образец недовольства: тёмные волосы были встопорщены (вероятно, из-за лохмативших их пальцев), карие глаза — прищурены, а лицо выражало скепсис и недоумение. — В гостях была я у мужчины. Жена его в Косом сегодня засиделась. Он стол накрыл, достал вино сухое. И время мы чудесно провели. 'Оленька, тебя заносит', — сообщила себе женщина и, дополняя картину, театрально заломила руки. Орион, видимо, в кои-то веки применил данный богами мозг по назначению и догадался, что жена ломает комедию. Усмехнувшись, он шагнул к Вальбурге, привлекая к себе за талию. Не только ведь она смеяться может? — У сердца с глазом — тайный договор: они друг другу облегчают муки, — тихо начал он, а Ольга судорожно пыталась понять, что напоминают ей эти строки. — Когда тебя напрасно ищет взор, и сердце задыхается в разлуке. Растеряв на мгновение шутливость, она улыбнулась. Шекспир, сорок седьмой сонет. — А мне другой нравится, — негромко сообщила она, ничуть не тяготясь двусмысленностью фразы. — Уж если ты разлюбишь — так теперь, теперь, когда весь мир со мной в раздоре... — Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя? — с усмешкой закончил за неё Орион, выпуская жену из капкана жилистых рук. — Я цитировал его тебе в нашу первую брачную ночь. — Увы, в нашу первую брачную ночь мне запомнилось нечто другое, — ехидно проговорила Вальбурга, возвращаясь на пуфик у зеркала. — Ты не ответила на мой вопрос. — Ошибаешься. — Я тоже могу рассказать тебе байку о маггловском борделе, — фыркнул муж, перекрещивая руки. — Не припомню, чтобы я тебя просила отчитываться, где ты был, милый, — колко парировала женщина, взяв в руки расчёску. — Грязь в супружескую постель не тащишь — и ладно. — То есть тебя это не трогает? — выразительно дёрнул плечом Орион. — Ничуточки. — Ты невыносима, дорогая. — Я знаю, дорогой, — как самому лучшему комплименту порадовалась Ольга, обнажая зубы в ласковом оскале. Орион дёрнул щекой и шумно засопел. — У папуасских шаманов улыбка считается проявлением агрессии, — язвительно заметил мужчина. — Это неудивительно, если они улыбаются так. Вальбурга милостиво обернулась, чтобы улыбнуться ещё раз, подмигнула сдерживающему смех мужу и вернулась к нещадному раздиранию чёрных прядей. Разбирая особо запутавшийся колтун, женщина поморщилась, а потому не заметила, как Орион склонился над ней. Когда горячий поцелуй обжёг шею, Ольга почти подскочила и отвесила уже вторую за этот день пощёчину. Орион резко отвернулся, делая вид, что ничего особенного и не произошло. 'Валя, он на тебя с поцелуями когда последний раз набрасывался?!' — мысленно пропищала Ольга, обращаясь к соседке по телу. Та что-то долго подсчитывала, после чего хмыкнула: 'За пару дней до рождения Регулуса'. 'Как у вас всё запущено-о', — облегчённо выдохнула женщина, впервые радуясь холодности Вальбурги. 'А у тебя?' — огрызнулась та, уже осведомлённая, что муж бросил Ольгу после рождения нездорового ребенка. 'Хм... — задумчиво протянула женщина, а после радостно сообщила: — До моего первого поцелуя осталось тридцать семь лет'. Орион ещё несколько мгновений расчленял взглядом ближайшую стену, потом пробормотал, что с такой женой и 'Круцио' лаской покажется, однако на предложение Вальбурги 'приласкать' ответил решительным отказом. В общем, ушёл муженек ни с чем. Ольга проводила явно расстроенного супруга взглядом, хихикнула в унисон с Вальбургой — и вернулась к распутыванию прядей. Спустя четверть часа в спальне Вальбурги Ирмы Блэк погас свет. ========== Глава 7. Мётлы. ========== Этой ночью небо было беспроглядно-чёрным. Невидимые глазу ночные облака, гонимые ветром, лохмотьями скрывали далёкие, холодные звёзды — и лишь тонкий огрызок стремительно стареющей луны слабо освещал сонное поместье Блэков. Время на часах давно уже перевалило заполночь. Шушукались оживившиеся портреты, делясь друг с другом подслушанными за день сплетнями. Где-то в поместье мерно копошились домовики. Тихо ворчал о чём-то под нос Кричер, смахивая пыль с тяжёлых картинных рам. Ольга спала тревожно. Каждый случайный шорох неприятным гулом отдавался в голове, заставляя вздрагивать и ворочаться. Лёгкое летнее одеяло кололось, из окна тянуло холодом, перед глазами мелькали неразборчиво-беспорядочные образы... А после всё как-то разом прекратилось. Женщина будто провалилась в густой сизый туман, застивший всё вокруг. Не успела Ольга порадоваться возможности отдохнуть от реальности, как почувствовала, что пятки её больно ударились о холодные плиты пола. В следующий миг белоснежная дымка начала рассеиваться, открывая взору небольшую комнату, очень напомнившую один из многочисленных залов поместья. 'Вот и выспалась', — иронично подумала женщина, скользя взглядом по камину, в котором едва тлели угли, по тяжёлым шторам и шкафам с рядами разномастных книг. Выполненная в приятной тёмно-коричневой гамме, комната походила на кабинет. Ну, или на крохотную личную библиотеку. В футе от места 'приполения' Ольги начинался мягкий ворс ковра. Женщина кривовато усмехнулась своей удачливости, оборачиваясь в поисках двери, и замерла. Вместо выхода за спиной оказался уголок для отдыха — пара кресел, круглый столик, на котором небрежной стопкой покоились книги. А на низком диванчике обнаружилась... то ли она сама, то ли Вальбурга. Женщина сидела неподвижно и будто бы чего-то ждала. Ольга недоуменно приподняла брови и лишь теперь оглядела саму себя. Ноги были босыми и совершенно обычными. Обычными от слова совсем — это были ноги, который Ольга привыкла видеть все двадцать семь лет своей не-попаданческой жизни. Пока женщина осматривала свои руки — привычно-прохладные, с коротко стриженными ногтями и родинкой на правом запястье, — миссис Блэк открыла глаза и с ноткой заинтересованности взглянула на Ольгу. По мановению руки аристократки в воздухе зависло зеркало, а сама Вальбурга медленно кивнула то ли в знак приветствия, то ли приличия ради. Ольга машинально кивнула в ответ и с наслаждением уставилась на свою привычную физиономию — карие глаза, русые волосы и веснушки на длинном носу. Улыбнувшись, она встретилась взглядом с соседкой по телу и чуть наклонила голову к плечу. В глазах Ольги застыл немой вопрос. — Я призвала тебя сюда, чтобы побеседовать в нормальных условиях, — фыркнула Валя, прерывая обмен взглядами и подозвала одно из кресел. То обогнуло Ольгу и ткнулось под колени, заставляя опуститься на мягкую обивку. — Мы не можем больше откладывать этот разговор, Ольга. — Оля, — автоматически поправив собеседницу, женщина ещё раз любопытно огляделась. — И что всё это значит? — Визуализированное подсознание. Одна из техник окклюменции, — просветила дремучую собеседницу миссис Блэк. 'Чертоги разума Самой леди Шизофрении', — машинально перевела на понятный себе язык Ольга и хмыкнула. Вальбурга заинтригованно взглянула на женщину, но спрашивать, что такое эти 'чертоги' не стала. Может, как-нибудь... потом, когда в том будет необходимость. — Ты обещала рассказать, что я видела, — сухо сообщила 'Ледяная Бурги'. Ольга точно так же, как новоявленная крестница несколькими часами ранее, задумчиво простучала ноготками по деревянному подлокотнику. С одной стороны, рассказывать не хотелось, ибо одному Мордреду известно, как отреагирует Вальбурга, но, с другой стороны, без помощи 'Шизофрении' женщине в реалиях магической Британии явно не обойтись. Рационализм и возможность получить такого союзника, как леди Блэк, победили. Женщина решительно вздохнула и настроилась на непростой диалог: — Ты была права. — В чём именно? — высокомерно поинтересовалась собеседница, приподнимая тёмные брови. — Я получила это ваше 'Предзнание', — хмыкнула Ольга, прищуривая глаза. Вальбурга резко выдохнула и как-то разом переменилась, растеряв весь лоск манерной дамочки, чьей маской беззастенчиво пользовалась всё это время. Теперь напротив Ольги сидела внимательная и очень опасная женщина, перечить которой Зиминой совершенно не хотелось. — Покажи, — приказала леди Блэк, не сводя убийственно-холодного взгляда серых глаз с Ольги. — Что показать? — не успела сориентироваться женщина, с раздражением ощущая себя начудившим подростком пред грозными очами сердитых родителей. — Беллатрису! — нетерпеливо выпалила Вальбурга. Ольга окинула собеседницу недоверчивым взглядом и смежила веки, понимая, что разговор будет ещё более сложным, чем она могла предположить. Представить Беллу оказалось проще простого: нужный образ легко всплыл в памяти, во всех красках демонстрируя леди Блэк умалишённую версию крестницы. Всклокоченная Белла безумно хохотала, сверкая гнилыми зубами, а после вдруг принималась по-детски сюсюкать, с ножом нависая над телом какой-то девчонки. В следующий миг Ольга отвлеклась, не в силах слишком долго удерживать внимание на одной сцене — и перед мысленным взором женщины вновь предстала Беллатриса. Она неслась по полю в каком-то извращённом подобии телепортации, то и дело вскидывала палочку, посылая в кого-то зелёные лучи проклятия и премерзко облизывала языком губы, кривлялась и снова хохотала, горбилась и танцевала в свете пылающего дома... Мысль вновь перескочила, и Ольга с ужасом увидела немолодое лицо Сириуса, а в следующий миг полыхнула зелёная вспышка, сопровождая непростительное заклятие, и сына Вальбурги поглотила Арка Смерти. Мелькнуло лицо Поттера, и в самом деле удивительно похожего на Джеймса, а после — удаляющаяся за дверь Беллатриса с застывшей на лице жестокой усмешкой. — Я убила Сириуса Блэка! — ликовала безумная, откидывая голову назад. — Я была и остаюсь самой верной слугой Тёмного Лорда! Он обучал меня Тёмным искусствам, и... — Убери, — резко приказала белая как мел Вальбурга, нервно стискивая в пальцах ткань платья. Она молчала ещё минуту, прежде чем разъярённо произнесла короткую, но очень вескую фразу: — Какого Мордреда она превратилась в дракклову падаль? Ольга скривилась, но спорить не решилась: леди Блэк удивительно точно описала поведение крестницы. — К началу семидесятых на территории магической Британии развяжется война, — издалека начала женщина, гладя пальцами искусную резьбу подлокотника. — Война, в которой примут активное участие почти все представители рода Блэк. К 1998 году род будет прерван. Женщина ухмыльнулась. Дальнейшая история одного из древнейших родов уместилась всего в три предложения — кратко и без единой эмоции, будто уже свершившийся факт. Вальбурга подняла потяжелевший взгляд на Ольгу. Та молча поддержала игру в гляделки, давая понять, что всё сказанное — никоим образом не жестокая шутка. — Это... этого и следовало ожидать, — наконец, выдавила из себя женщина. Пальцы её, до того судорожно сжимавшие ткань дорогого платья, разжались, но всё ещё подрагивали от сдерживаемого напряжения. Спустя ещё две минуты Вальбурга вновь выглядела так, будто явилась на не слишком интересный спектакль, — и лишь глубокое дыхание да дёргающаяся на виске венка выдавали её волнение. Ольга, беззвучно наблюдавшая за собеседницей, слегка качнула головой, невольно проникаясь уважением к этой сильной женщине. — Теперь конкретней, — полувопросительно произнесла Вальбурга, воодушевляя Ольгу на продолжение беседы. Ольга несколько секунд молчала, собираясь с мыслями, а после принялась за рассказ — всё так же сухо и безжизненно. Вальбурга безмолвно слушала, лишь изредка вставляя едкие комментарии или уточняя у женщины недостающую информацию. Злоключения Сириуса леди Блэк взволновали не сильно. По крайней мере, так показалось Ольге: женщина лишь колко заметила, что каждый сам строит свою судьбу, и что старший сынок как был дуралеем, так им и остался. Будущая смерть Регулуса заставила миссис Блэк побледнеть и стиснуть обивку дивана, но и только: взяв себя в руки, она фыркнула, покачала головой и пробормотала, что влияние Сириуса на брата было куда более сильным, чем могло показаться на первый взгляд. Судьбы Меды и Цисси заставили 'Ледяную Бурги' поморщиться и заявить, что будь она на месте Андромеды, сама сбежала бы от Малфоя. Про Беллу женщина спрашивать не стала, видимо, уже убедившись, что дело — труба, зато осведомилась о старшем поколении. Получив ответы на интересующие её вопросы, Шизофрения вновь пробормотала: 'Такого и следовало ожидать', после чего поделилась с Олей историей прошлого предзнания: род, оказывается, неоднократно был на грани вымирания. Тогда, двести с лишним лет назад, один из бастардов объединился с младшей ветвью и пытался отжать власть у Блэков. Тем подобное положение дел не понравилось — в результате 'небольшого семейного скандала', как выразилась леди Блэк, от младшей ветви остались лишь девочка трёх лет и мальчик двух, а провинившийся перед Магией рода бастард был принесён в жертву родовому алтарю менора. В глубину вопроса Ольга решила не вдаваться, да и отвлекать задумавшуюся собеседницу не сильно хотела. Несколько минут молчания дались Зиминой неожиданно просто, будто женщина каждую ночь имела счастье решать судьбы древнейших родов: она упорядочивала мысли и пыталась найти нужные аргументы для убеждения миссис Шизофрении. — Вот что, милочка, — произнесла наконец Вальбурга, вынырнув из пучины размышлений, — Главе Рода знать об этом не обязательно — дядя у меня импульсивный, но сердце уже слабое. Да и с момента кончины тети Мелании он сильно потерял в хватке... как бы не пришлось в скором времени нового Главу выбирать. — А что тогда делать? — вяло полюбопытствовала Ольга, разглядывая ткань собственных джинсов. — Не знаю, — огрызнулась Валя. — Общие направления вижу, но ты и сама их наметила: улучшение отношений между склочными родственничками, решение локальных проблем с той же Беллой — зная свой нрав, кой деточка унаследовала в полной мере... Я не удивлена, что она побежала к тому же Лорду, раз он пообещал ей то, что нужно. Подумать только, Реддл! Драккловый полукровка! — Валюш, ты отвлеклась, — вяло заметила Ольга, зевая в кулак. — Что в результате мы имеем? — Мне нужно подумать, Оля, — выдавила из себя собеседница. — Такие вещи с ходу не решаются. Иди спать. Вальбурга наметила улыбку и лёгким жестом вышвырнула Ольгу обратно в туман. Та попробовала было возмутиться, сделала было пару шагов туда, где, по её мнению, осталась комната, но сознание уплыло в такой сладкий и долгожданный сон, что женщина решила всё-таки обождать со скандалом до утра.

* * *

Полдень Ольга встретила в парке, сидя на скамейке и читая трактат по ритуалистической магии. Чтиво было интересным и полезным, а поскольку Вальбурга щедрейшим образом приоткрыла своё сознание, то и относительно понятным. В качестве компенсации за объяснения вредная Шизофрения потребовала поделиться чем-то не менее важным, и Ольга, подумав, попыталась дать заинтригованной собеседнице доступ к экономической и обществоведческой базе знаний, каким-то чудом оставшейся в голове ещё со времен университета. Страсть к математике у обеих женщин была общей, ибо Вальбурга, как и любая девица из традиционного магического семейства, распоряжалась финансами семьи, а Ольга в недалёком прошлом была неплохим экономистом. Конечно, слово 'распоряжалась' не точно отражает характер того, чем занималась в свободное время миссис Шизофрения: на её хрупкие женские плечи ложилось налаживание сети снабжения поместья едой и необходимыми в хозяйстве вещами, забота о детях и связанные с этим траты, восстановление и обновление некоторых залов и помещений, уплата налогов и пошлин, возлагаемых Министерством... и прочее, прочее, прочее. От обсуждения вопросов экономического характера Ольгу отвлекло активное движение, наметившееся неподалёку. Заговорщически переглядываясь да перешёптываясь, по направлению к пустырю неспешно прогуливалась скромная делегация в составе двух отпрысков рода Блэк и одного Поттера. Мальчишки выглядели до того непринуждённо и миролюбиво, что поверить в столь примерное поведение было бы странным. Ольга усмехнулась и, заложив пальцем страницу, направилась вслед за потомками благородных семейств. — ...в команду не берут, — послышались разглагольствования юного Джеймса. — Но это не значит, что тренировки стоит отменять. Сириус энергично закивал, всем своим видом выражая согласие с дальним родственником. Регулус, которому ждать поступления в Хогвартс было, по его мнению, целую вечность, вяло подёрнул плечами. Сейчас его гораздо больше занимал момент, когда метла оторвётся от земли и он наконец-то полетит. Ольга проводила мальцов взглядом и свернула на соседнюю дорожку, рассчитывая срезать путь и перехватить неугомонных на подходе к площадке, где они собрались устроить несанкционированную тренировку. — Как проходит отбор? — донёсся до женщины вопрос старшего сына, и Ольга вынырнула из перехода, встав перед детьми. Сириус, безуспешно попытавшийся поначалу спрятать за спину метлу, порвался закатить глаза, а Джеймс безучастно уставился куда-то за Вальбургу. Регулус же встал поближе к старшему брату. Весь его вид выражал ехидное 'я же говори-ил'. — Так-так, — протянула Ольга. — Куда направляетесь, молодые люди? — Будто непонятно, — скрестил руки на груди Сириус, выразительным взглядом указывая на квиддичную форму и наколенники с налокотниками, красующиеся на конечностях друзей. — Летать! Вальбурга чему-то улыбнулась и благосклонно кивнула, отходя в сторону. Приунывшие светила спорта двинулись к площадке, где принялись расчехлять метлы, а женщина заняла место на одной из близстоящих лавочек. 'Над камнями щит, — проинформировала миссис Блэк соседку по телу и показала той картинку переплетающихся серебристых нитей какого-то заклинания. — Узнаю почерк Ориона. Мастер Защиты, как-никак'. В голосе женщины звучала потаённая гордость, она явно была довольна тем, что муж позаботился о детях. 'А почему бы такое не установить в Хогвартсе?' — полюбопытствовала Ольга, вспоминая, сколько раз несчастный Поттер повреждался во время матчей. 'Милочка, да за какие деньги школа установит такую блажь? Мало того, что покрыть одно поле — это день работы Мастера, так ещё и подновлять нужно раз в месяц! — фыркнула Вальбурга. — Директору дешевле закупить лечебных зелий, чем раскошелиться на подобное. Да и совет попечителей не одобрит. Все таки квиддич — это развлечение, а не часть школьной программы'. 'Удивительно трогательная забота о подрастающем поколении', — фыркнула Ольга, уже заранее прикидывая, как бы оградить старшенького от неизбежных травм. Напомнив себе наконец, что благотворительность — дело благородное, но не благодарное, леди Блэк решила посоветоваться на эту тему с супругом и, откинувшись на деревянную спинку, приготовилась следить за начинаниями деток. 'Кхх-кхм', — громко откашлялась миссис Шизофрения. Женщина закатила глаза и выпрямилась, всерьёз размышляя о необходимости найти способ хотя бы на время избавляться от 'леди надзирательницы'. 'Окклюменцию учи, милочка', — проворковала та, явно довольная собой. Тем временем Джеймс и Сириус уже успели оседлать метлы, а Регулус всё ещё медлил, держа свою в руках: древко покорно подрагивало под детской ладошкой, а хищный хвост нетерпеливо приподнимался и опускался. 'Собака, вот чес-слово, — хмыкнула Ольга. — А не скинет?' 'Не должна: дорогие метлы легко управляются и не взбрыкивают, если за ними проявлять должный уход, — соизволила ответить Вальбурга, наблюдая за мнущимся младшим сыном. — Оля, подбодри его'. Регулус действительно поглядывал на мать, и женщина, слегка помешкав, кивнула. Лицо мальчишки мигом озарила радостная улыбка, и он, размашисто кивнув в ответ, направил метлу в воздух. Ольга глубоко вздохнула: вот точно так же улыбался её Рома, когда впервые сел на новенький трехколесный велосипед. В тот момент сын, кажется, был по-настоящему счастлив. Женщина сглотнула подступивший к горлу комок. О Роме она пыталась вспоминать как можно реже, приняв на веру, что он и Регулус стали одним целым. Да и как можно было сомневаться, когда она видела в нём своего сына? Как можно было сомневаться, если он точно так же заправлял за ухо волосы и тёр нос, когда смущался? Как можно было не узнать его взгляд и привычку в начале неуверенно смотреть на собеседника, а после хмуриться одной только бровью или улыбаться, растягивая один из уголков губ куда шире, чем другой? Вальбурга молчала, не встревая в размышления соседки по телу, и пыталась не признаваться себе, что сама ни за что бы не заметила подмены младшего или старшего сына по таким мелким отличиям. В небе тем временем детки уже успели порядком освоиться и, совершенно забыв о том, что с земли за ними наблюдают строгие очи леди Блэк, принялись за испытания новых мётел. Постепенно испытания переросли в жаркий спор — и Сириус, что-то грозно выкрикнув, понёсся на Джеймса. Юный аристократ ответил лихим свистом и резко свернул в сторону, не преминув толкнуть друга в плечо. Регулус, только-только разобравшийся с управлением летательно-бытового устройства, едва успел увернуться от хвоста Джеймсовой метлы. Ольга вскочила, порываясь остановить мальчишек, но единственным, кто обратил внимание на разгневанную миссис Блэк, был её младший сын. А вот Сириус давно уже гнался вслед за отпрыском Поттеров, явно желая отомстить лучшему другу за толчок. Джеймс, явно не обделенный тренировками, ловко уворачивался и заливисто смеялся, когда в очередной раз удавалось уйти от преследования. Сириус злился, неразборчиво шипел в адрес Поттера угрозы и всё яростней понукал метлу. Стремительно пересекая границу защитного поля, мальчишки столкнулись в воздухе. С Джеймса слетели очки и он резко ухватился за метлу, круто разворачиваясь. Прутья ударили по хвосту метлы Сириуса, заставив ту неожиданно дернуться, от чего мальчик, одной рукой тянувшийся к другу, слетел с древка. Ноги соскользнули с опор, оставшаяся на метле рука с ужасным хрустом вывернулась и разжалась. С высоты двух с половиной метров на землю упал кричащий от боли Сириус — удар выбил из него дух и сознание, а потерявшая управление метла врезалась в землю с другой стороны поля. Мало что видящий без очков Джеймс почти на ощупь приземлился и удивленно разглядывал нечеткие силуэты бросившейся к сыну Вальбурги и ревущего в воздухе Регулуса. Поттер нахмурился и шагнул вперед. Хрустнуло под ногой стекло. Немного пошарив по земле руками, Джеймс нащупал поломанные очки с одним разбитым окуляром. Со вздохом напялив их на нос, мальчишка взглянул туда, где послышался тонкий всхлип миссис Блэк и раздался хлопок аппарации. Солнце резануло по глазам бликом, отразившимся в стремительно расползающейся от Сириуса алой лужице. Меж круглых камушков дорожки, всё больше напоминая лапы большого паука, неспешно змеилась кровь. ========== Глава 8. Возвращение блудного сатаны. ========== В покоях было тихо-тихо: слышался лишь размеренный тик настенных часов, шелест переворачиваемых страниц и лёгкое дыхание тревожно спящего в кресле мальчика. Изредка ребёнок шевелился, кресло начинало скрипеть, но даже это не прерывало спокойной уютной тишины. Ольга читала, надев на кончик носа пенсне. Три ровные свечи на тумбе за её спиной едва колыхались, отчего заковыристые готические буквы рукописи дрожали, и женщина щурилась всё больше. С того момента, как ушёл целитель МакМиллан, прошло чуть больше полутора часов. А с полудня — не менее семи. Солнце только-только начало тяжело опускаться к горизонту, но плотно задёрнутые шторы не пропускали его прощальные лучи в комнату, создавая густой приятный полумрак. Ольга аккуратно устроила книгу на коленях, перевернула страницу и вновь подхватила её одной рукой. За пальцы другой крепко ухватился спящий под наведенным магическим сном Сириус. Вальбурга слабо улыбнулась и перевела взгляд на младшего сынишку. Регулус наотрез отказался покидать покои даже на время, пока целитель работал над Сириусом. Поначалу он ревел, захлебывался истерикой, упирался руками и ногами, пытался даже укусить домового эльфа, который порывался выставить юного господина из помещения, но после того, как мистер МакМиллан позволил ему остаться при условии отсутствия шума, то присмирел. Опухшие от слёз веки всё ещё дрожали, как держалась и краснота у носа, но Регулус не издавал ни звука всё то время, пока Сириусу сращивали позвоночник. Он лишь молча давился плачем и не отпускал руку матери, цепко наблюдая за каждым действием колдомедика, будто пытаясь запомнить каждое его движение. Когда целитель ушёл, перечислив целый список настоев и зелий, Регулус прочно обосновался в кресле неподалёку от кровати брата и долго-долго повторял сказанное МакМилланом, пока не зазубрил весь список наизусть. Впрочем, долго бездействовать восьмилетний ребёнок не мог, и, хотя поначалу он смирно сидел в кресле и не дергался, потом зачем-то заглянул в умиротворенное лицо Сириуса, после убежал из комнаты, но очень быстро вернулся с парой книг. Тогда же и Ольга решила занять себя чтением: попросив домовиков принести оставленный в аллее том, она теперь с долей интереса читала, иногда наблюдая поверх страниц за увлечённым Регулусом и крепко спящим Сириусом. Вспоминая подробности происшествия, Ольга оценивала свои действия как хоть и панические — чересчур свежо еще было воспоминание задыхающегося сынишки — но достаточно здравые. Домовики под чутким руководством Кричера успели и предупредить Ориона, который вызвал колдомедика, и переместить ребёнка в поместье, не навредив ему ещё больше, и даже заварить нервничающей в ожидании целителя хозяйке крепкого ромашкового чая. Наблюдая за тем, как на небольшом столике одна за другой появляются пять одинаковых кружек с чаем, Ольга невольно улыбнулась, а когда все пятеро ушастых паникёров появились в комнате и принялись горестно причитать, обещая на свои чересчур заботливые головы страшные наказания — тихо и как-то даже облегчённо рассмеялась. Какая, в конце-концов, разница, сколько чая ей принесли, если с сыном всё будет в порядке? Женщина потёрла висок, старательно прогоняя волну подступающей мигрени: с того момента, как расшибся Сириус, Вальбурга не сказала ни слова. Ольга даже не ощущала её присутствия на периферии сознания, что не могло не волновать. Несмотря на пережитый стресс и занимающие голову мысли, книга читалась легко, и информация даже, кажется, отмечалась где-то в голове. Но мало-помалу свечи догорали, глаза Вальбурги слипались, так что вскоре женщина забылась тревожным сном, так и не отняв руки от сына. Очутилась она в мареве белого тумана, который, как и в прошлый раз, вскоре расступился: женщина вновь оказалась в знакомой гостиной. Из 'Чертогов разума' на неё внимательно взирали серые холодные глаза. Их хозяйка ледяной истуканшей полулежала на длинном диване с изогнутой спинкой. Ольга села, поправила красную клетчатую рубашку и, благонравно сложив руки на коленях, подняла взгляд на застывшую в ожидании Вальбургу. 'Бить будут, — мысленно скривилась она, поймав взгляд леди Шизофрении. — Аккуратно, но сильно'. — Оля, ты понимаешь, что Сириус чуть не погиб из-за тебя? — без обиняков начала аристократка, надменно приподняв чёрные брови. — Валь, не дави, — поморщившись от тона соседки по телу, попыталась отвязаться от нравоучительного разговора Ольга. — Учитывая, что у нас в гостях Джеймс Поттер, подобных происшествий следовало ожидать. Будто ты не знаешь детей: не мётлы, так деревья; не деревья, так скользкий паркет или, не приведи Мерлин, окна. Вальбурга громко фыркнула, выражая уничижительным взглядом всё, что она думает об одной наглой маггле. Маггла отреагировала соответственно. То есть никак: пожала плечами, свесила хвостик русых волос на правое плечо и с интересом огляделась. С прошлого раза, кажется, ничего не поменялось. — Лучше просвети, где ты пропадала вместо того... — колко обронила Зимина, откидываясь на спинку небольшого резного диванчика, — чтобы давать мне бесценные указания. — Не твоего ума дело, — процедила миссис Блэк, отворачивая точёную голову от собеседницы. Тут пришел черёд фыркать уже Ольге — соседка по телу невероятно напомнила распушившуюся от обиды сову: только вместо 'перьевых ушек' в причёске Вальбурги виднелись изящные азиатские украшения, коими были приподняты тёмные волосы у висков. Женщины ещё несколько минут попереглядывались, но, поняв, что ни одна из них вину не признает, заговорили о какой-то чепухе. Разговор тёк размеренно и обезличенно, миссис Блэк рассказала, что она надумала за день нахождения 'безвольным придатком к одной малоразумной маггле'. Миссис Зимина (ох, как же хихикала Оля, когда манерная аристократка назвала её подобным образом!) в свою очередь поведала, чем планирует занять старшую племянницу на время каникул. Постепенно намеренная отчужденность и холодность ушли из их беседы: невозможно скрывать эмоции от человека, с которым делишь тело и, кажется, жизнь. Впрочем, Ольга ни за что бы не разомкнула дрожащих рук — не желая выдавать своей слабости. Так же, как и Вальбурга старалась не встречаться взглядом с собеседницей — не позволяя той заметить лёгкую красноту глаз.

* * *

Валентин Юрьевич Д'Явольский всегда воспринимал себя как натуру исключительную, но достаточно противоречивую и неоднозначную. Главным врагом молодого врача во все века оставалась скука: и, хотя поначалу охота за Низшими доставляла ему удовольствие, со временем чувства притупились. Азарт, конечно, остался — на уровнях инстинктов — но и его пробудить становилось всё сложнее. Следующим пунктом в списке развлечений Д'Явольского были интриги. Ах, сколько сердец он успел разбить за свою долгую и насыщенную жизнь! Сколько раз за долгие века он пробивался из никчёмных рабов к посту министра или канцлера, а то и короля; скольких врагов он пережил и сгнобил в тюрьмах! Сколько революций, восстаний, битв он возглавлял... Но со временем наскучило и это. К своему четвёртому столетнему юбилею Валентин Юрьевич понял для себя одну простую вещь: всё ему в мире скучно и ничто больше не способно порадовать каменное сердце демона. Ещё десяток декад спустя, понаблюдав за очередной развязанной войной, оказавшейся уж очень кровопролитной и жестокой, молодой специалист решил отдохнуть от мировых скандалов и ненадолго посвятить себя работе с самыми неоднозначными и в то же время до безумия предсказуемыми существами многих реальностей: людьми. Быть врачом Д'Явольскому понравилось. В стране непуганых идиотов, которую Валентин Юрьевич избрал местом своего нового воплощения, всё решалось стандартными и горячо любимыми нечистым способами: дать на лапу, погрозить коготком, а совсем зарвавшихся тихо приголубить и оставить тухнуть под несколькими пластами земли. Сущий рай курорт для любого уважающего себя демона. Быть врачом, как мы уже сказали, сыну Хаоса понравилось: и проклятия, и восхваления, и вся невообразимо яркая катавасия эмоций, позволяющая почувствовать себя живым. Позабавило Д'Явольского и привычка здешних самочек не бросать больных детёнышей и старых особей, а выкармливать и бросать все силы на их удержание 'в этом мире'. Не менее занимательной выглядела и грызня между людьми из-за денег. Признаться честно, интереса ради Валентин Юрьевич пару раз мотал душу какого-то старичка туда и обратно, то давая родственникам долгожданную надежду на получение громадного наследства, то оставляя горемык с носом. Старичку раза четыре назначали дату Всевышнего Суда, на которую тот четырежды не являлся на радость Светлейшей канцелярии, однако на пятый раз к Валентину Юрьевичу всё же прислали делегатора, мягко попросившего больше так не делать. Д'Явольский не особо впечатлился и из лишней вредности удержал восьмидесятисемилетнего дедушку ещё на двадцать годков. Бойкий старикашка успел за это время жениться в шестой раз, вроде даже успокоить навечно первого наследничка и, как апогей, оставить все свои неземные богадства молодой жене и шестилетнему сыну. Так что Ольга Николаевна Зимина воспринималась молодым врачом как новое интересное увлечение. Словно маленький ребёнок, получивший долгожданную игрушку, он пестовал и лелеял её, наблюдал и выжидал, самому себе напоминая большого паука. Удерживая детёныша Ольги дольше ему положенного, Валентин Юрьевич искренне наслаждался происходящим. Идея стать Демиургом для одного человека возникла у Д'Явольского внезапно. Коротко посоветовавшись с Алексеем и приказав тому подготовить всё необходимое для первого опыта, Валентин Юрьевич легко подтолкнул Ромку к Грани, оставив лишь тоненькую нить привязки к матери, а после заключения стандартного договора с Ольгой, заимел очередную площадку для экспериментов, а в качестве приятного бонуса — право распоряжаться душой женщины как ему угодно.

* * *

...Мерно пищали приборы, отсчитывая удары сердца. Анестезиолог в цветастой шапочке с динозаврами удовлетворённо хмыкал, время от времени корректируя глубокий сон юного пациента. Где-то на периферии маячил выводок студентов. Те поначалу пытались вникнуть в суть происходящего, но вскоре седоватый наставник отвлёкся на изучение анамнеза, а разговор сам собой перескочил на предстоящую тусовку у Маринки Ростовой, чьи родители укатили в Италию. Доктор Явольский, посмеиваясь про себя планам молодёжи напиться, аккуратно и внимательно выполнял 'операцию века', как обзовут спустя каких-то пять часов происходящее в операционной вездесущие журналисты. Жизнь годовалого мальчишки, лежащего на столе, медленно утекала. Счёт шёл уже даже не на минуты. Впрочем, Явольского это не слишком волновало: если потребуется, он силой затолкает жизнь в это ослабленное болезнью тельце. — Скальпель, — тихо скомандовал он, вытянув руку по направлению к ассистентке. Нервно дёрнувшаяся девушка быстро передала нужный инструмент врачу и преданным истуканчиком замерла в ожидании указаний. Ирина Соколовская заметно нервничала. Валентин Юрьевич подмигнул Ирочке, заставив ту занервничать ещё больше, усмехнулся и неожиданно замер. Глаза его резко опустели, а рука так и не коснулась протянутого скальпеля. — Валентин Юрьевич? — тихо обратилась к нему голубоглазая ассистентка и, резко взмахнув рукой, обратилась уже без притворной скромности: — Гиреон... ты ещё с нами?[1] Седоватый профессор покосился на погруженных в стазис студентов, анестезиолога и пациента, а после шагнул вперёд, качнув головой: — Лоа, уймись. Его выдернули, — мужчина вновь взглянул на учеников и, сдёрнув с лица маску, досадливо плюнул на пол. — Оглоеды, чёрт бы их побрал. — Ба-ал, ты и так пришёл по их души, — хохотнула 'Ирочка' поправляя живописно обрисовывающий прелести халатик. — Люди, чего с них взять?

* * *

Д'Явольский был не здесь. На миг зависнув над идеалистической сценой — 'мальчишки на мётлах под присмотром читающей Ольги-Вальбурги' — нечистый коротко глянул на Регулуса и сгладил тому небольшой шов на душевном полотне, поехавший после ночного кошмара. Заглянув мимоходом в мысли человечки, Валентин скривился и исключительно ради интереса поставил малую Печать Молчания на душу бывшей хозяйки тела. 'Скучно', — наконец, констатировал сын дьявола, когда старшие дети зашли на шестой круг по импровизированному полю. Решив устроить всем небольшую встряску, Валентин Юрьевич грубо влез в эмоциональный фон мальчишек. Юным светилам мирового спорта хватило лёгкого толчка, чтобы шуточное соревнование обратилось борьбой. Когда, ведомый самим Д'Явольским, один из мальчишек пересёк безопасную зону и неблагополучно слетел с метлы, врач с сугубо научным интересом взглянул в испуганные серые глаза. Удовлетворённо усмехнувшись произведённому эффекту, нечистый с глубоким вздохом вернулся. Тихо пищали приборы, чуть громче перешёптывались студенты, подсчитывая бюджет предстоящего мероприятия. Нервно дышала ассистентка Ирочка, недовольно хмурился седой преподаватель. Молодой и невероятно успешный онколог Валентин Юрьевич Явольский накладывал швы на грудь годовалого малыша. Операция прошла успешно.

* * *

Утро ворвалось в мир яркими солнечными лучами и пением птиц. Тёмные облака, разогнанные жаркими лучами, обидчиво осели на траве холодной росой. Отработавшие своё ночные фиалки да мирабилис спрятали бутоны, уступив место менее ароматным, но более ярким собратьям. Настенные часы, исправно пробившие о наступлении утра, были небрежно остановлены детской ручкой. Регулус сонно потёр глаза. Ему снился странный, не похожий на реальность сон про людей в белых мантиях и таких же белых колпаках, про брата и похожего на сломанную куклу мальчишку. Всё это казалось очень важным, но сон уже начал стремительно таять и вскоре совсем исчез, оставив после себя лишь печать тревоги на сердце. Из открытого заботливыми домовиками окна веяло утренней блаженной прохладой. Мальчик потянулся и посмотрел на брата. Тот всё ещё спал. Видеть безмятежно-спокойное лицо Сириуса после вчерашних событий было как-то странно, так что Регулус быстро отвёл взгляд, вздохнул и что-то неразборчиво пробормотал. Появившаяся на призыв Тригги покосилась на дремлющую в соседнем кресле леди Блэк и, стараясь быть как можно тише, поприветствовала юного хозяина. Реджи на мгновение замер, поморщил лобик, вспоминая, зачем ему потребовалась домовичка, а после попросил ту принести шоколадку. — Две, — послышался шёпот со стороны кровати. Регулус от неожиданности ойкнул и тут же зажал рот руками, метнув быстрый взгляд на маму. Громко и совершенно безбоязненно фыркнувший Сириус растянул губы в улыбке и закинул руки за голову, после чего резко скривился и аккуратно вернул конечности в исходное положение. Тригги пробормотала нечто вроде: 'Юным хозяевам нельзя много сладкого', но после честного-пречестного обещания закричать, тем самым разбудив Вальбургу, согласилась, что иногда порадовать себя вкусненьким даже полезно. Спустя несколько минут братья с удовольствием лакомились внеплановым 'полезным' шоколадом. Сириус казался счастливым сверх меры, и, конечно, виной тому было вкусное лакомство, а не причитания домовушки на тему: 'Хозяйка всю ночь не спала, волновалась за здоровье хозяина Сириуса, а он совсем матушку не жалеет'. Постепенно братья затихли, то ли погрузившись в думы, то ли просто задремав. Регулус устроился в ногах брата, самым наглейшим образом забрав одну из трёх подушек, а тот даже не слишком протестовал, занятый размышлениями о том, как бы повыгодней использовать сложившуюся ситуацию.

* * *

Ольга спала тревожно, будто бы даже урывками: то вздрогнет, почувствовав, как зашевелился во сне Сириус, а то вновь провалится в сон. Изредка ныряя в сновидения, она ловила мутные обрывки образов, в которых кто-то от кого-то убегал, кому-то читали лекции, у кого-то шла зелёная кровь. Факт, что кровь сама по себе была зелёной, Ольгу ничуть не удивлял — в том обществе нередко встречались особы голубых кровей, а элита же славилась изумрудной жидкостью в венах. Бледнолицые потомки змей шипели что-то о славе Слизерина, запутывая и без того запутанные сны. К утру сны ушли, сменившись темнотой, которая вскоре растворилась, поддавшись очарованию утра. — ...себя чувствуешь? — донёсся до ушей женщины тихий шёпот младшего сына. — Жить буду, — с гордыми нотками в приглушённом голосе заявил Сириус и, видать, предпочел перевести стрелки на брата: — Сам-то как? — А я... я стану колдомедиком! — сквозь скрещённые ресницы Ольге была видна тоненькая фигурка севшего на кровати Регулуса. — И нам никогда-никогда не придется ждать, чтобы тебя спасти! Прокашлявшийся Сириус как-то странно улыбнулся: так улыбаются взрослые, когда ребёнок говорит очень банальную, но забавную вещь. Впрочем, он не был бы братом, если бы не попытался разбить мимолётную мечту младшего о суровую реальность едва-едва ставшего понятным мира: — Тебе не позволят, — прошептал он, не отводя болезненно-больших серых глаз от их отражений напротив. — Целитель приходит и работает за галлеоны, он что-то вроде наёмного Мастера. Блэк не может быть слугой по вызову. — Значит, я стану самым-самым целителем, чтобы все приходили ко мне! — запальчиво возразил мальчик, и Ольга ясно представила себе горящий блэковским упрямством взгляд. — А это уже привилегия... — прервавшись несколько напускным кашлем, Сириус продолжил, — самого Мерлина. Тебе, братец, до него как до луны пешком. — Посмотрим! — явно обиженно протянул Регулус, и Вальбурга где-то в голове Ольги едва уловимо улыбнулась, наблюдая за мальчиками. — А пока ты болеешь, я стану лучше тебя! И... и... и в полётах тоже. Я, может, вообще стану лучшим ловцом Слизерина! — А я тогда пойду на другой факультет и победю тебя! — не на шутку разгорячился теперь уже Сириус, совершенно не сдерживая голос. Он даже попытался было ударить кулаком по матрасу, совершенно забыв о том, что двигаться ему по некоторым причинам противопоказано. Пыл спора разом куда-то испарился, и Сириус полупримирительно заявил, тщательно стараясь не морщиться от отдающей в позвоночник боли: — И вообще, я старше, мелочь пузатая! — А ты, а ты... — не успел придумать достаточно обидный ответ Регулус и тут же поспешил прибегнуть к последнему, видать, аргументу: — А папа сделает так, чтобы я поступил вместе с тобой! И вот тогда мы посмо-отрим. Ольга, уже минуты две открыто наблюдающая за спором сыновей, постучала коготками по деревянному подлокотнику и с неприкрытым наслаждением потянулась. — Юные господа-а, — пропела она и, добившись настороженного внимания обоих мальчишек, сдержанно улыбнулась. — Сириус, милый, прибегнуть к превосходству во внешности, в статусе или в возрасте означает признать свое поражение. Старший сын расстроенно хлопнул глазами и фыркнул, а вот младший засиял, аки новый котелок. Однако и его постигла неприятная оплеуха: — Регулус, дорогой, ты не можешь знать наверняка, как далеко распространяется влияние твоего отца. Имей в виду, что разбрасываться обещаниями, которые зависят не от тебя — моветон. Лицо ребёнка заслуженно скривилось, будто у мальчика отобрали вкуснейшую шоколадушку. Пришла очередь Сириуса зубоскалить. Покачав головой, Ольга подняла с пола невесть как оказавшуюся там книгу и выразительно посмотрела на сыновей. Те покорно подняли серые глазки на мать. — В два часа придет целитель МакМиллан, и я надеюсь, что к этому времени старший наследник нашей ветви рода Блэк будет в достойном для его положения виде, а младший не будет им мешать. Тригги вам поможет, если что. Братья, проявляя удивительное единодушие, закивали. В очередной раз подавив улыбку, Вальбурга поднялась с кресла. — Рада, что тебе лучше, дорогой, — произнесла она, поцеловала слегка ошарашенного Сириуса в лоб, после чего коснулась плеча Регулуса и поспешила покинуть комнату. — Рикки, будь так добра, проследи за порядком, — приказала она домовичке и, подобрав подол платья, поспешила в кабинет к мужу. Скандалить. ____________________ Примечания: [1] — Разговор ведется на Древнем Наречии ========== Глава 9. Любимый братик. ========== 'Тоже мне, отец', — накручивала себя Вальбурга, уже в третий, наверно, раз пересекая выполненный в глубоких синих цветах коридор. Память тела в очередной раз подвела, а леди Блэк, недоумевающая, отчего так сердится миссис Зимина, не спешила помогать. 'Ну и не надо', — разобиделась ещё и на Вальбургу Оля и опять свернула не туда. Леди Шизофрения хохотнула в ответ и притихла, наблюдая за метаниями преемницы по поместью. Совершенно случайно наткнувшись на комнату из снов, куда с завидной регулярностью её еженощно вытаскивала Вальбурга для разговора, Ольга тихо, но ёмко выругалась и остановилась. В очередной раз мелькнула мысль о том, что путешествие по замку домовиками существенно сокращает время. Впрочем, идею эту женщина тут же отвергла. И в самом деле, не станет же она до конца дней своих по родному поместью в сопровождении Кричера перемещаться? Явившийся на мысленное обращение эльф был окинут строгим взглядом — и тут же поспешил ретироваться, а Ольга закрыла серые глаза, тщательно внушая себе, что цель затянувшейся прогулки — не гостевая, не библиотека и даже не огромная купальня, а кабинет Ориона. ...В очередной раз уверенно пересекая синий коридор, Вальбурга тщательно накручивала себя на скандал. Аки величайший стратег перед очередной битвой, продумывала она каждое действие предстоящей стычки, будто знаменитый режиссёр вновь и вновь переигрывала в голове ключевые моменты вплоть до последнего движения... и заранее наслаждалась произведённым фурором и лицом потерянного супруга. Упрямо сцепив зубы, она целеустремлённо двигалась вперёд, стараясь не обращать внимания на обстановку вокруг. Когда перед женщиной оказалась нужная дверь, та вскинула голову и нацепила на лицо улыбку. В последний раз прогнав в голове предстоящую беседу, леди Блэк решительно повернула ручку.

* * *

Утро Ориона Арктуруса Блэка началось слишком рано даже для него самого. Лишь только забрезжил рассвет, мужчина открыл глаза с блаженной мыслью о том, как хорошо он выспался. Короткий взгляд на часы не переубедил его: феноменально быстро отдохнувший организм требовал активной деятельности. Потратив с полчаса на зарядку и утренние процедуры, Орион выслушал до зубной боли подробный отчёт Руби о доходе на текущий месяц, дал домовичке распоряжение о выдаче средств жене и отпустил лопоухую с миром. До традиционного появления в покоях причитающего да стенающего о несправедливо сердящейся Вальбурге Кричера оставалось около часа. Пробормотав что-то на тему терпения и всепрощения, Орион отставил на край стола почти остывший кофе, в котором коньяка было значительно больше, чем бодрящего напитка, — и хотел уже направиться к покоям сыновей, как камин плюнул цветными искрами и между углей появилась кудрявая голова очередного родственничка. Обрадовавшись тому как родному, Орион решил, что мальчишки могут подождать ради такого случая, и решительно зазвал друга детства к себе в кабинет. Виски появилось на столе само собой, как и сигары, кои притащил с собой гость.

* * *

— Милый, Вы меня ни капельки не любите! — обиженно протянула Вальбурга, вплывая в кабинет мужа. Орион, сидевший в роскошном кожаном кресле при громадном дубовом столе, поперхнулся дымом от сигары и несколько неловко стряхнул пепел на груду пергамента. Метнув недовольный взгляд на супругу, мужчина стрельнул глазами на прежде незамеченного Ольгой человека. Не замечен он был лишь потому, что сидел в идентичном хозяйскому кресле, располагавшемуся спиной ко входу в кабинет. Вальбурга неторопливо подошла к мужу, небрежно стряхнула с пергаментов серый пепел прямо на пол и тяжело возложила руки на плечи дражайшего супруга. Орион задрал голову, встретившись глазами с насмешливым взглядом жены и тоже усмехнулся, принимая условия игры: — Не люблю, — вкрадчиво согласился он. Заинтригованная, Ольга высоко вскинула брови, явно ожидая продолжения. То не заставило себя ждать: — Но жить без Вас, моя дорогая, не могу, — перехватив в лукавом жесте ладонь жены, Орион ощутимо кольнул её усами и почти невесомо — губами. — Так-то лучше, — удовлетворённо заметила Вальбурга, мягко выдирая руку из захвата супруга. Поймав усмешку незнакомца явно блэковской породы, она дёрнула точёным плечиком. — А то я уже думала перерывать поместье в поисках очаровательной нимфы. — Мириться лучше со знакомым злом... — хитро умолк Орион, перехватывая взгляд жёнушки. — Чем бегством к незнакомому стремиться, — неожиданно легко закончил фразу незнакомец, забрасывая ногу на ногу и затягиваясь сигарой. — Ты в своем репертуаре, сестричка. Ольга громко фыркнула, стряхнула несуществующую пылинку с плеча Ориона и, закатив глаза, покачала головой: — В подлунном мире ничто не ново, братец. Мужчина удовлетворённо хмыкнул, а Ольга мысленно воззвала к леди Шизофрении: 'Валь, а, Ва-аль?' Где-то в глубинах подсознания заворочалась леди Блэк. Ольга почти видела, как та беззвучно бормочет что-то наподобие: 'Ничего без меня не может, маггла беспомощная', и довольно, как наевшаяся сметаны кошка, улыбается. 'Чего тебе, милочка? — отозвалась наконец она и тут же поспешила ехидно напомнить, — Если мне не изменяет память, Вы, леди, имели смелость обидеться на меня не далее как полчаса назад'. Ольга фыркнула и поспешила ядовито заверить миссис Блэк, что прощает её и больше не обижается... пока. Вальбурга от подобной наглости поперхнулась и, выдав полувосхищённое 'дракклова нахалка', перешла наконец к делу. 'Это же Альфард Блэк? Твой... то бишь, наш младший братец?' — терпеливо осведомилась Ольга, не заостряя внимание на оскорблении. Зная леди Блэк, цепная реакция пререканий и взаимных колкостей могла бы длиться вечность и ещё пару лет. В ответ от Вальбурги мгновенно донеслась странная смесь эмоций, среди которых угадывалось лёгкое раздражение, помешанное на снисходительном неудовольствии. 'Он самый, собственной персоной', — подтвердила она. Ольга теперь уже по-новому взглянула на брата, пытаясь понять, что он за человек. Альфард Блэк, как раз теперь обменивающийся многозначительными взглядами с зятем, чем-то неуловимо напоминал ей позднюю версию Сириуса. Он был обворожительно красив, черногрив и кудряв, а зелёные почему-то глаза лучились довольством жизнью. Весёлые морщинки — гусиные лапки едва-едва намечались, но выдавали в этом высоком несерьёзном мужчине балагура и повесу. На остроскулом лице красовался породистый блэковский нос, но губы были жёсткими и узкими, а фигура — куда более мощной и основательной, чем у Блэков. 'Видимо, по материнской крови в Крэббов пошёл', — хмыкнула Ольга, припоминая описания широкоплечего сквайра Малфоя-мелкого. Альфард тем временем опустошил свой бокал и с громким рыком выдохнул. — Так и живём, — подмигнул он сморщившей нос Вальбурге и вольготно откинулся на спинку кресла, уставившись на троюродного брата. Тот вопросительно вскинул бровь и переадресовал взгляд жёнушке. Продолжать прерванный леди Блэк разговор мужчины явно не собирались. 'Значит, меня обсуждали', — чисто по-женски заключила Ольга, показательно состроила незаслуженно оскорблённое выражение лица и опустилась на подлокотник мужниного кресла. — Чем обязаны? — вскинула она чёрную бровь, понимая, что поскандалить с благоверным в ближайшее время не удастся. Орион, даже не подозревавший, какая судьба была ему уготована, залпом опрокинул в себя бокал и потянулся к полупустой бутылке. Вальбурга вновь поморщилась, добавляя в список претензий к супругу ещё и пристрастие к спиртному. Разгромная речь на эту тему заняла достойное место в сценарии предстоящего скандала — а леди Блэк любовно погладила Ориона по плечу. Тот лишь подозрительно покосился, явно опасаясь за здоровье жены. — Соскучился по твоему незабвенному обществу, сестрёнка, — лающе хохотнул Блэк, присасываясь ко вновь наполненному стакану. — А также в очередной раз хотел напомнить этому оглоеду, что он потерял, женившись на тебе. — В очередной раз убеждаюсь, что в нашей семье есть белый дементор, — фыркнула Ольга, понимая, отчего так бесилась миссис Шиза при упоминании родимого братца. — У тебя совершенно отсутствуют манеры! — Зато у тебя их в избытке, Бурги, — вновь отсалютовал стаканом Блэк, а после обратился к Ориону с намеренно-громким шёпотом: — Иногда мне кажется, что они заменили ей мозг! — У меня он хотя бы был, — таким же шёпотом сообщила мужу Вальбурга. — А этот невежа с самого детства был ущербным! — Орион, как ты с ней живёшь?! — в притворном ужасе скривился Альфард, хватаясь за сердце, и прищурил смеющиеся зелёные глаза. — Не человек — змея! — Терплю который год, дружище, всё никак бросить не могу, — доверительно поведал ему друг. — А я говорил тебе: не заключай магическую помолвку! — попенял друга братец, искренне наслаждающийся красным от гнева лицом Вальбурги. — Сейчас бы сидели с тобой на берегу в окружении знойных красоток и в ус не дули... — Теперь я понимаю, что ты был прав... — Мальчики, довольно, — тихо хлопнула по столу Ольга, обрывая перепалку, которая начинала скатываться в фарс. Коснувшись подбородка мужа и вынудив посмотреть на неё, женщина улыбнулась своей самой нежной улыбкой, без слов объясняя супругу, насколько тот не прав, а после перевела грозный взгляд на брата. Уже догадавшийся о предстоящей буре Орион принял свою судьбу достаточно спокойно, даже философски. — Альфард, зачем ты здесь? — уже серьёзно спросила Ольга, опираясь на плечо своего навечно мужчины. 'Он наставник Сириуса, — емко хмыкнула миссис Шиза, — так что должен встречаться с крестником хотя бы раз в месяц. О чём только думал Орион, когда предлагал этому оболтусу...' Дальше Ольга слушать не стала: она давно уже научилась вычленять из речи ворчливой собеседницы факты, а недовольство родственничками пропускать мимо ушей. 'Наставник, значит, — задумчиво протянула она, даже не пытаясь скрывать недовольство этим открытием. — А ты куда смотрела?' Вальбурга как-то слишком горестно вздохнула и тихо выругалась, то и дело упоминая Мордреда и Ориона. — Если ты к Сириусу, то можешь его навестить, — тихо произнесла миссис Блэк, встречаясь взглядом с зелёными глазами братца. — Но только быстро. Он вчера немного расшибся, упав со своей новой метлы. — Хоть кем-то в этой семейке можно гордиться, — небрежно отмахнулся Альфард, вновь закуривая сигару. — Погоди, ты сказала 'новой'?! Вальбурга сдержанно кивнула и стиснула кисть мужа, чтобы тот не смел вставлять очередной ядовитый комментарий. А он, между прочим, собирался. Ольга по самодовольной наглой морде видела, что собирался. — Кто тот герой, что дал ребенку глоток воздуха в этом склепе? — воскликнул мужчина, оглядываясь по сторонам. — Я должен пожать ему руку! Стараясь не улыбаться, женщина великодушно протянула кисть. Братец оторопел, но, привстав с кресла, галантно шаркнул по тёмному паркету начищенной до блеска туфлей и приложился к ручке 'благородной мадам'. Леди Блэк выразительно посмотрела на мужа, а после изящно заломила руки. Альфард тут же поспешил искренне заверить друга, что жена его ему не нужна — и даже за большие деньги, и даже пусть не уговаривает. Вальбурга уже в который раз оскорбилась, а обожаемый братец, увернувшись от пощёчины и забросив в лужёную глотку последние капли огневиски, слегка пошатнулся и направился к двери пружинистой весёлой походкой. В дверях он тормознул и обернулся. Открыл рот, показав ряд крепких желтоватых зубов, попытался что-то сказать, махнул рукой и с довольным видом опёрся на косяк дубовой двери. — Знаешь, Вэл, а с тобой ещё не всё потеряно, — он вновь издал лающий смешок и собирался уже покинуть кабинет друга, но был остановлен ехидной фразой сестры: — Насчёт манер, братец, — Вальбурга прищурилась, — с тобой тоже не всё ещё потеряно. Альфард подавился и сделал вид, что собирается сплюнуть, показал сестре нелицеприятную фигуру из нескольких пальцев, пробормотал: 'Тьфу на тебя, ведьма!' и, наконец, удалился. Ольга с горящими глазами обернулась к мужу. Нахмурила брови, внося в план последние правки, и вдохновенно начала разнос: — Знаешь, милый, я многое могу понять. Но только не то, как глава семьи, коим Вы имеете наглость величать себя, даже не почесался заявиться посмотреть, как здоровье его дражайшего Наследничка! Орион, объясни мне...

* * *

Явление дяди Альфарда всегда было для Сириуса чем-то сродни небольшому празднику. Не сказать, чтобы младший наследник рода Блэк боготворил мужчину, но всегда пытался быть на него похожим и частенько не сводил с дяди восхищённого взгляда — особенно, когда тот являлся в поместье после очередного скандала с матерью. Вот и сейчас ребёнок, в очередной раз забыв о том, что двигаться ему противопоказано, порывался обнять лукаво усмехающегося родственника, который вольготно расположился в кресле, где прежде сидела мама. Альфард помолчал немного, погладил по пушистой макушке залезшего на колени Регулуса и попросил крестника объяснить, как тот умудрился навернуться с метлы. Выслушав щедро сдобренный эмоциями рассказ о воздушной баталии, Альфард посмеялся вместе с племянниками, а после серьёзно-серьёзно заглянул в глаза Сириусу: — Чтобы больше такого не было, — строго пробасил он и, убедившись, что слова дошли до умов молодёжи, вновь вернулся к своему привычному образу: — Если запретят летать, пишите мне. Опешивший было от подобных перемен в развесёлом дядюшке Регулус быстро закивал, ни на миг не задумываясь о том, что писать он только-только учится, а Сириус обеспокоенно подался вперёд: — Думаешь, запретят? — нахмурил он лоб. — Если мама с порога не заявила: 'Больше ни за что не позволю своим сыновьям сесть на мётлы!!!', то вроде и не будет. Альфард искренне рассмеялся над нелепой пародией любимой сестрички в исполнении её старшего сына. — Это да, Вэл любит рубить с плеча, — ухмыльнулся он, запуская пальцы в кудрявые волосы. — Но если что решила, то мнения не изменит. Вы, главное, дайте ей побушевать, а потом возражайте сколько влезет. — Учишь моих сыновей противостоять мамочке, братец? — фыркнула уже пару мгновений как стоящая у порога Вальбурга. С утра запланированный скандал был разыгран будто по нотам — и женщина, вдосталь напившаяся мужниной крови, чувствовала себя уставшей, но довольной. Орион же, видимо, зализывал раны в кабинете. Разумеется, излюбленным способом — благо антипохмельное зелье у него не переводилось. Поняв, что появилась она очень вовремя, женщина независимо выпрямилась и прошла в комнату. Обогнув постель Сириуса, она присела на другой её край так, чтобы находиться напротив брата. — Есть вещи, которые нужно знать каждому Блэку, рискнувшему находиться с тобой в одном доме, — отмахнулся Альфард и вновь обратился к племянникам: — Мальки, вы меня поняли? Ольга недовольно поджала губы и метнула грозный взгляд братцу. Добродушного настроя как не бывало. Братец же в ответ покачал головой — показывая, что подобные приёмы его давно уже не трогают. Притихший Регулус, едва заметно кивнув в ответ на вопрос дядюшки, съехал с его колен и тихонько пристроился поближе к Сириусу. — Интересно, ты можешь научить Сириуса чему-нибудь иному, как идти против семьи и быть неудачником? — проронила Вальбурга, вынимая шпильки из давно уже распавшейся причёски. — Вэл, не начинай, — прорычал мужчина, отводя взгляд, и Ольга поняла, что впервые за сегодня смогла задеть Альфарда. Сейчас было бы уместным прикусить язычок и не продолжать расшатывать и без того хрупкие отношения с родственником, но захваченная эмоциями Вальбурга не смогла остановиться и, ведомая невиданной силой, выплескивала клокочущую ярость наружу. — Дядя Арктурус не пожелал вписывать тебя в Наследники рода, а магию ты забросил, предпочитая кутить и веселиться, — прищурила она глаза, не различая, где заканчивается её память и начинаются знания Вальбурги. — Когда последний раз ты смог исполнить что-то из невербального? Ты хочешь, чтобы тебя выжгли с гобелена, когда ты проколешься в следующий раз? — Не указывай мне, что делать, Вэл! — кровь прилила к лицу Альфарда, и он резко бросился вперёд, разъярённо остановившись по другую сторону от кровати племянника. — Это моя жизнь! Сириус дёрнулся, а Регулус прижал руки ко рту, плотнее двигаясь к брату. — Не отрицаю, братец, ты волен опускаться дальше, — Ольга покосилась на детей, зло прищурилась и тихо, опасно зашипела: — Но не смей учить моих детей, как стать изгоями своего Рода! И если всё, что ты можешь — это кричать на женщину, то ноги твоей не будет в моем доме. Ты не тот человек, который должен быть примером для Сириуса! Слушая гневную тираду, Альфард медленно двигался вокруг кровати, неумолимо приближаясь к Вальбурге. Поравнявшись наконец с сестрой, он резким движением ухватил её за косу и дёрнул на себя. В зёленых глазах светилось неумолимое Блэковское бешенство. Со стороны мальчишек послышался чей-то всхлип. — Отпусти маму! — закричал не то Сириус, не то Регулус, и с громким звоном лопнула на потолке люстра, разметав осколки, обваливаясь на голову разъярённого Альфарда. Один из осколков резанул по кулаку, а стекло всё сыпалось острой крошкой, отрезая и кромсая натянутую чёрную косу. Ольга, исключительно машинально дернувшаяся к сыновьям за мгновение до того, как осыпалось стекло, облегчённо выдохнула. В этот момент в комнату влетел Орион. Разбираться в происходящем мужчина не стал. Убедившись, что сыновьям ничто не угрожает, он одним движением развеял установленный Вальбургой щит и, размашистым шагом подойдя к Альфарду, от души врезал тому по лицу. В следующее мгновение сверкнула вспышка принудительной аппарации. Закончив с Альфардом и подняв дрожащую то ли от гнева, то ли от пережитых волнений жену, Орион обернулся к зареванным сыновьям. Те несколько испуганно смотрели то на отца, то на мать, явно не представляя, чего ожидать от них дальше. — Обливиэйт, — мужчина совершил взмах палочкой и тихо изрёк: — Вы увидели, что мама с братом шутят, у Регулуса неожиданно случился стихийный выброс, обваливший люстру, а потому всё, что успел сделать Альфард — аппарировать. Вальбурга, едва успокоившись, вопросительно приподняла брови. — Они не должны были этого видеть, Бурги, — убирая палочку, твердо заявил муж. Ольга кивнула и легонько сжала ладонь мужа, показывая, что поддерживает его. Склонившись над пришедшими в себя, но всё ещё напуганными мальчиками, женщина постаралась улыбнуться: — Реджи, ты будешь сильным магом! — проговорила она, уверенно разыгрывая гордость за сына. — Но теперь предлагаю переместиться в другие покои, пока эти не приведут в порядок. Тригги! — Мама, у Вас руки дрожат... — прошептал Сириус, пальцы которого сжимали ладонь матери. Тепло ребёнка резко опаляло замёрзшие от волнения руки Ольги. Она вздохнула и тихо соврала: — Сириус, я боялась, что не успею выставить щит. — Тем не менее, ты успела, дорогая, — поспешил заметить Орион, наблюдая, как домовушка аппарирует старшего сына. Тихий хлопок — и пальцы Вальбурги ощущали только пустоту вместо тёплой руки ребенка. — Это вышло само собой, Орион... — Но вышло же? Успокойся, ты ни в чём не виновата. Послышался ещё один хлопок: это Тригги забрала уже Регулуса. Ольга медленно кивнула и отстранилась. Самообладание медленно возвращалось, и женщина, поморщившись, взглянула на мужа. — Благодарю, — произнесла она, тщетно пытаясь подобрать слова. Просить прощения Ольга никогда не умела, не говоря уже о леди Шизофрении, которая никоим образом не считала себя виноватой. Женщина вздохнула и коснулась руки мужа. — Скоро должен явиться МакМиллан. Чуть помедлив, Орион вгляделся в серые глаза жены, без слов читая всё, что та хотела ему сообщить. Наконец он сухо, по-военному кивнул и безмолвно позволил Вальбурге покинуть своё общество. Впрочем, вскоре он и сам исчез из комнаты, аппарировав за пределы поместья — вправлять мозги одному недалёкому родственнику.

* * *

'22 июля 1968 г. Ночь. Сегодня я превзошла саму себя, если это вообще была я. Удобная штука этот 'Обливиэйт', сразу позволяет решить множество проблем. Не знаю, что на меня нашло. Ала я видела первый раз в своей жизни, что не помешало мне привести его в бешенство. Так что в полном недоумении от самой себя, я хочу попробовать разобраться. Помнится, даже когда Андрей уходил, я так себя не вела. Сегодня кое-кому придется ответить на множество вопросов, желает она того или нет. P.S. Орион оказался не таким уж и козлом, как предполагалось ранее. P.P.S. А тот его хук справа был очень даже неплох'. Отложив перо, Ольга перечитала написанное и устало потёрла виски. — Час от часу не легче, — пробормотала она и потушила свет. ========== Глава 10. Дурной сон ========== Часы заскрежетали, приводя в движение древний механизм, и исправно пробили полночь. 'Какого драккла?' — сквозь сон выругалась Ольга, укрываясь одеялом с головой. До этого момента часы оживали лишь днём, каждый час оглашая комнаты пронзительным звоном, а ночью примерно молчали, сдерживаемые магией Ориона. Такое положение дел устраивало и Вальбургу, и часы. До этого момента. Ещё несколько минут Ольга на все лады костерила 'будильник бессовестный', слишком быстро уступившего Морфея и одеяло, мешающее дышать. Убедившись наконец, что вернуться к просмотру сновидений не выйдет, женщина открыла глаза и села на кровати. Ставшая уже привычной спальня была залита мутноватым лунным светом, отчего всё вокруг казалось нереальным. Предметы отбрасывали искажённые тени, сливающиеся с полумраком, а дальний угол комнаты и вовсе тонул в темноте. Ольга потёрла глаза, прогоняя сон, по давнишней привычке поискала ногами тапки и, стащив за собой лёгкое одеяло, подошла к зеркалу. — Капелька магии и никакого волшебства, — пробормотала она вполголоса нелепицу, рассматривая в отражении привычную себя. — Но это что-то новенькое. Собрав короткие волосы в небрежный хвост, женщина невольно сравнила себя-прежнюю и себя-настоящую, а после всерьёз задумалась. С одной стороны, явиться в пропитанный аристократизмом кабинет в одной лишь одеяльной тоге было бы забавным, но с другой, прогуливаться по поместью, пусть и во сне, в подобном виде не хочется. Поулыбавшись воображаемой Вальбурге с выпученными от возмущения глазами, Ольга со вздохом огляделась. На поиски одежды ушло не так много времени, как предполагалось: родные джинсы и нелепая неоново-жёлтая с принтом майка висели на спинке дивана. Обнаружив вещи, Ольга долго хохотала над тем, как 'уместно' они смотрятся в обстановке изящной гостиной. Особенно порадовала майка, оказавшаяся неплохой заменой одеялу. — Любименькие мои, скучали? — любовно приласкала одежду женщина и щёлкнула пряжкой в форме оскалившегося шута. С ухмылкой решив, что шизанутый смайл придётся к месту в любой обстановке, Ольга улыбнулась так очаровательно, как только могла своему отражению в зеркале, настроилась на долгие поиски нужного места и покинула комнату. За дверью, однако, оказалась не привычная глазу гостиная, а незабвенный кабинет. Зимина мысленно присвистнула, несколько мгновений постояла на пороге, отыскивая глазами хозяйку комнаты, а после решительно направилась к мягкому уголку, приняв как можно более грозный и решительный вид. — Валь, нам надо поговорить, — объявила женщина, остановившись в метре от восседавшей в кресле Вальбурги. Та была бесстрастна и холодна, аки восковая фигура, и, кажется, даже не дышала. Констатировав, что собеседница никоим образом не реагирует и не подаёт ровным счётом никаких признаков жизни, Ольга подавила в себе желание потрясти хорошенечко 'воблу аристократичную' и звонко пощёлкала пальцами: — Ва-аль? — Чего тебе, о сил моих лишение? — излишне пафосно, в стиле Ориона, отозвалась наконец 'вобла'. Ольга хихикнула, растратив долю решимости и серьёзности, заправила за ухо короткую русую прядку и уселась на привычное тазу кресло. — Объясни-ка мне, Валюша, почему я так отреагировала на Альфарда? Это было не моё. Значит, я получила твои эмоции и переняла твоё к нему отношение? — Не драматизируй, милочка. Когда ты, наконец, обращаешься к внешнему миру и прекращаешь досаждать мне, этот недалёкий мозг пользуется всей доступной ему информацией, не разделяя на тебя и меня. — Вальбурга легонько постучала пальцем по виску. — И что с того? Воспоминания же твои, и знания о семье тоже! Я не понимаю, как это выходит: сначала говорю, а потом вдруг понимаю, почему и что сказала, — Ольга нахмурилась. — И потому всё — понимаешь? — всё выходит неправильно. А почему? Потому что Вальбурга Блэк в раздоре со всем миром! — Замолчи и слушай! — жестко приказала Вальбурга, которой, в конце концов, осточертело слушать завывания и обвинения собеседницы. — К моменту разговора ты просто знала историю моего детства. Оценила влияние братца на Сириуса ты уже сама. — Что ты хочешь этим сказать? Это мне не понравился Ал в качестве Наставника? — Ольга удивлённо приподняла брови и, получив кивок, продолжила: — То есть, это я закатила ему ту истерику? — Если тебя это утешит, я бы на твоем месте сделала то же самое, милочка, — фыркнула миссис Блэк, но, как показалось Ольге, несколько сочувствующе. Зимина прикусила губу и откинулась на спинку кресла. Сказать по правде, от себя она такого не ожидала: прежде женщина ни за что бы не набросилась на нелюбимого родственничка в попытке вызвать того на скандал. А ведь если подумать, то всё, что она делает тут — это скандалит. С Орионом, с Вальбургой, с Сириусом, с Беллой, теперь ещё и с Альфардом... Ольга закрыла руками лицо и покачала головой. Потёрла пальцами виски и брови против роста, помассировала веки и тихо-тихо вздохнула. Весь её план по усмирению рода Блэк давно полетел к дракклам, а она этого даже не заметила, поглощённая склоками и драмами. Почувствовав, как плеча коснулась тёплая ладонь соседки по телу, женщина неуверенно взглянула на ту в щёлку между пальцев. Миссис Блэк улыбалась: напряжённо и грустно, да чего таить — неуверенно. Будто бы она, ледяная и стальная леди, не утешала никого прежде в момент душевной слабости. — В этом нет твоей вины. На тебя давит мой темперамент, реакция моего тела и моя магия. — Вальбурга отняла руку и посмотрела куда-то в сторону портрета седого мужчины в тёмной мантии. — Ты и так сделала уже много: нашла рычаг давления на Беллу, помирила сыновей, заставила Ориона почувствовать себя нужным, да и наконец расшатала Альфарда: всё равно что сняла гниль. Ольга медленно отняла руки от лица, но пальцы всё равно хотелось занять чем-то, и женщина вцепилась в трёхцветную феньку-браслетик, непонятно с чего оказавшуюся на руке. — Я его знаю, он придёт извиниться, — прошептала Вальбурга, продолжая чуть грустно, едва трепетно улыбаться. — Хоть и горд, словно демон, но ради Сириуса придёт. Крестник ему дорог. — Он Блэк. Думаешь, будет просить прощения? — Я более чем... — Хозяйка Вальбурга! — разорвал вдруг помещение испуганный голос домовички. Ольга вздрогнула и перевела взгляд на ушастое создание. Комната и вскинувшая руку Вальбурга тут же превратились в туман, а заметно усилившийся голос домового эльфа разрывал теперь барабанные перепонки: — Недостойная Тригги пришла от хозяина Сириуса! Хозяин Сириус! Он зовет хозяйку Вальбургу! Недостойная Тригги нарушила сон хозяйки! Тригги должна наказать... — Силенцио! — взвизгнула Ольга, зажимая уши, звенящие от воплей домовички. Лопоухая же деловито подошла к комоду и со всей силы долбанулась о него головой так, что на бледно-розовой коже эльфы появился ровный кровавый след от резной посеребрённой ручки. Пришедшая в себя Ольга явно не знала, как отменить заклинание, а потому только решительно подала Тригги руку, заставляя ту оторваться от членовредительства. Домовушка мгновенно подскочила, коснулась пальцев хозяйки, и Ольгу привычно уже дёрнуло в темноту, чтобы выбросить рядом с большой кроватью в комнате старшего сына. — Мама... — тихо донеслось с постели, и Ольга, небрежным жестом отослав отчаянно мычащую да порывающуюся посильнее удариться о комод домовичку, поспешила к ребенку, опускаясь на мягкую перину. — Мама, мамочка! Талию быстро обвили небольшие руки, а куда-то в грудь ткнулась мокрое от слёз лицо. Ольга прижала к себе ребёнка, то шепча различные глупости, то поглаживая по скрюченной из-за объятий спине. Постепенно плач затихал, всхлипы становились тише, но капкан цепких маленьких рук не отпускал Вальбургу, а когда та попробовала отстраниться — снова раздалось отчаянное подвывание. Этой ночью Ольга из спальни сына так и не ушла. Обнимала своего мальчика, тихо целовала в чёрную макушку и негромко рассказывала какую-то странную сказку, пока тёмные реснички устало не затрепетали, а дыхание Сириуса не выровнялось. А с утра, обеспокоенный отсутствием жены в её покоях, их нашел совершенно удивившийся Орион. С большим недоверием он оглядел простоволосую жену, обнимающую завёрнутого в одеяло ребенка: лицо того было красным от жара, но поскольку 'кокон' из одного Сириуса и одного одеяла находился между рук спящей миссис Блэк — выпутаться старшему сыну не представлялось возможным. Покачав головой, мужчина приложил к начавшей уже подсыхать кровяной корке на губе платок, тихо хмыкнул, взглянув на красный след — и бесследно исчез в сопровождении хлопка аппарации.

* * *

Если бы Джеймса Поттера спросили, кого он любит больше всего, то мальчик нахмурил бы лоб и запустил пальцы в встопорщенные чёрные волосы, а после бесхитростно улыбнулся и выдал: — Маму-папу! Однако, если бы этот кто-то спросил Джеймса, на кого тот хочет быть похожим, то он без замедления бы выпалил имя своего деда — Карлуса Поттера. Жемчужно-седой старик с не по годам лёгким и поджарым телом был аврором в отставке, что не мешало Карлусу мучить и муштровать молодёжь. Внука он любил так, как любят люди, когда-то шедшие по военной стезе: Джеймс должен был быть гордостью. А потому и мальчик больше всего на свете боялся разочаровать деда: если мама и папа любили Джеймса просто за то, что он есть, то Карлус желал видеть, что его внук — лучший и достойнейший преемник. Когда зарёванного Джеймса переместили камином в отчий дом и отдали на руки причитающей Юфимии, Карлус, что присутствовал на завтраке, только недовольно отвернулся, считая, что его внук не должен был пускать нюни ни по какому поводу. Однако, узнав, что именно по вине Джеймса старший из отпрысков Блэк борется за жизнь под присмотром колдомедика, почтенный маг оттаскал ребенка за уши, а после со свистом выдернув из шлевок брюк кожаный ремень, отстегал нерадивого внучка по покрасневшей от такого неуважительного обращения попе. После подобных мер воспитания Джеймс заревел ещё пуще, но дед не позволил ему упасть в объятия всепрощающей Юфимии, а, приказав сыну собрать вещи внука, переместился в по-армейски скромный дом, где жил уже около сорока лет вместе с супругой. Дорея Поттер, миловидная женщина, которую язык никак не поворачивался звать бабушкой, выслушала рассказ о случившемся спокойно и будто бы даже безразлично, а когда всхлипывающий Джейми закончил, одарила того таким взглядом, что мальчик запнулся — и, вытерев сопливящийся от плача нос, поплёлся в свою комнату. Боггарту понятно: здесь его жалеть не станут. Отвернувшись к стенке да прижав тощие колени к груди, Джеймс ещё долго корил себя за падение друга — и тут же принимался жалеть горящие уши да пятую точку. Карлус, о чём-то тихо переговариваясь с супругой в гостиной, не спешил являться в комнату внука. И Дорее не позволил, уверив женщину, что парню давно пора взрослеть и начать следует с осознания последствий своих поступков. Миссис Поттер, помедлив, согласилась — и отменила просьбу к домовикам о тёплом молоке и печенье. Так что, когда в животе принялись петь гриндилоу, Джеймсу пришлось самому топать за едой. Обиженно куксясь и всхлипывая, мальчик добрёл до кухни, где принялся требовать у домовика шоколад и булочки. Эльф, смутно напоминающий своего хозяина седыми кустистыми бровями и сухостью отточенных движений, ухватил Джеймса за локоть и переместил под светлые очи деда. Наябедничав Дав короткий отчёт о наглом поведении младшего Поттера, предатель-домовик стукнул босыми пятками о паркет и ретировался. Карлус сложил пальцы домиком, рассматривая внука, а после заговорил. И говорил он долго и мудро, говорил с Джеймсом как с равным и пронзительно-ясно объяснял такие простые и в то же время сложные вещи, что когда мальчик покинул кабинет деда, то вновь тихо-тихо заплакал. А после, размазывая по щекам слёзы стыда, пообещал себе стать самым-самым лучшим внуком для своего честного, умного, доброго и справедливого деда.

* * *

Если бы Вальбурга могла убить Альфарда этой ночью — она бы это сделала. Изощрённо и мучительно, вырывая слова прощения из нерадивого братца. Если бы Ольга могла убить Альфарда этой ночью — она бы тоже это сделала. Тихо, по-свойски приложив родственничка головой о стену с изысканным барельефом — благо, таких красот в поместье было хоть отбавляй. Но Вальбурга была бесправной сосуществовательницей в своём же теле, а Ольгу от необдуманных поступков удерживал ревущий навзрыд сын, не отпускающий её ни на мгновение. Даже когда ребёнок уснул, он продолжал цепляться за мать, цепко сжимая маленькие вспотевшие пальчики. Насколько поняла Ольга из сбивчивых объяснений сына, тому приснился кошмар: Сириус в начале упал с метлы так, что не мог двигаться, а потом бессильно наблюдал, как маму бьёт кто-то смутно знакомый. Так что неудивительно, что, проснувшись, ребёнок стал звать маму — и чтобы убедиться, что всё с ней в порядке, и чтобы не было так страшно. Вальбурга проснулась рано утром — будто бы от тихого хлопка. Женщина распахнула серые глаза и, выпустив сына из объятий, тревожно огляделась в поисках источника звука. Тугими волнами покачивались занавески, раздуваемые утренним ветром. Поднявшееся на две ладони от горизонта солнце уже принялось запускать вездесущие лучики в комнату, всё ближе подбираясь к кровати — оставалось преодолеть лишь придвинутое почти вплотную кресло. Ольга улыбнулась и крадучись подошла к окну. Тяжёлые шторы мигом перекрыли светилу дорогу к сопящему сыну, а комната вновь погрузилась в приятный полумрак. — Так-то лучше, — бесшумно прошептала леди Блэк. — Кричер! Домовик появился в паре футов от хозяйки. Вид у него был всполошенный и недоумевающий: Вальбурга Блэк всегда была большой соней и никогда не вставала раньше восьми утра. Для того, чтобы хозяйка проснулась в такую рань, нужна была весомая причина. И как правило, причина эта не прибавляла женщине добродушия. — Перенеси кресло сюда, — всё так же тихо скомандовала Ольга, недоумевая, как этот 'тварь дрожащая' умудрился стать тем самым брюзжащим и вреднючим домовым, доживающим свой век в пустынном и пыльном поместье некогда могущественного Рода, — и книгу мне. — Что хозяйка желает прочесть? — проскрипел эльф. Протяжно вздохнул сквозь сон Сириус, высовывая из-под одеяла слегка зелёноватую от целебных мазей ногу. Ольга метнула быстрый взгляд на сына и тихо зашипела. Вреднючий-не вреднючий, но голос у эльфа уже сейчас как раз под стать несмазанной дверце, что ведёт в подсобные помещения да каморки лопоухих трудяг. Кричер втянул голову в плечи и попытался изъясняться знаками. Понаблюдав за телодвижениями слуги, Ольга тихо хихикнула: великий сурдопереводчик из него явно не выйдет. — Ту же, — наконец прервала она мучения домовика. Кричер облегчённо вздохнул и под пристальным взором Вальбурги бесшумно переместил кресло ближе к окну. Повинуясь щелчку жилистых пальцев, на кресло почти тихо бухнулась книга по ритуалистике, а рядом 'прикреслился' даже на вид уютный плед — по инициативе самого эльфа. Ольга милостиво кивнула домовику и жестом отослала его восвояси. Не ожидавший расправиться с работой столь быстро, эльф попытался изобразить улыбку и низко поклонился. Уже устроившаяся в кресле леди Блэк подняла на него глаза. — И вот ещё что... Кричер замер. Намёк на улыбку исчез, заменившись незлобивым подобием любезного оскала. — Чаю принеси? — по-домашнему попросила Ольга и, пресекая попытку домовика переспросить, добавила: — Любого, только тихо. Тот споро закивал, блеснул болтающейся в ухе серебристой серьгой — и исчез. Спустя несколько минут на ближайшем столике материализовалась фарфоровая чашечка с чаем. Принюхавшись к исходящему от напитка пару, леди Блэк с удовольствием уловила нотки кардамона и имбиря. Время текло неспешно, даже вяло. Книгу, в этот раз оказавшуюся слишком уж заумной и скучной, Ольга успела несколько раз помянуть Мордредовым дракклом: глаза бездумно скользили по строчкам, порой пропуская целые абзацы, а мысли постоянно возвращались к произошедшему. Как оказалось, она совсем не знает сына. Этой ночью Сириус вдруг оказался не дерзким, шаловливым, вечно идущим поперёк родительского слова и традиций ребенком, а маленьким, забытым и брошенным мальчишкой, который всё ещё готов прибежать к матери, когда особенно страшно или одиноко — и тихо рыдать, делясь страхами и волнениями. 'Валя?' — подозрительно-мягко обратилась женщина к соседке по телу. Та промолчала. Не дождавшись отклика и спустя десять минут, Ольга досадливо фыркнула: 'Как будто я не знаю, что ты там!' 'При всём желании покинуть это тело, милочка, я не в состоянии, — огрызнулась леди Шизофрения. — Нет сил уже наблюдать, как ты превращаешься в Юфимию Поттер'. Ольга только закатила глаза: 'Поддержать в трудную минуту и прятать сына под юбкой — разные вещи, не находишь?' 'А потом эти 'трудные минуты' по десять раз на дню случаются! — не согласилась Вальбурга, — Растила десять лет человека, а потом все труды насмарку, стоило одной астральной маггле заявиться'. 'Валя, ты слышала что племянница говорила? Ты своим воспитанием в духе спартанцев Род до упадка довела — один сын в Азкабане из-за геройства, второй по той же причине в могиле! Я не хочу такой судьбы ни для Ромы, ни для Рега и Сириуса!' — вспылила Зимина. 'Мне нет дела, что там думает истеричная соплячка', — сухо и зло отрезала Вальбурга. 'Ты невозможна!' — выпалила Ольга и захлопнула книгу. 'Тем и живу', — фыркнула миссис Блэк, и Ольга почувствовала, как та закрывается на границе сознания ледяным щитом. — Мама? — прорезал тишину спальни чуть хриплый голос Сириуса. Приподняв голову, мальчик с удивлением рассматривал застывшую в кресле Вальбургу, явно недоумевая спросонья, что сиятельная матушка забыла в его покоях в столь ранний час. 'Ребёнка разбудила', — обвинительно буркнула Ольга, не желая оставлять последнее слово за Вальбургой. Шиза выпад проигнорировала, не удостоив соседку по телу даже ничтожным знаком внимания. Ольга вздохнула и, отложив книгу, поднялась. Тихо зашуршал подол платья, когда она присела на кровать сына: разом проснувшийся Сириус подобрался, скривился, когда неловкое движение причинило боль, и исподлобья уставился на женщину. Будто готовый вновь замкнуться в скорлупу неистощимой наглости, мальчик сверкал серыми глазами, явно не зная, чего ожидать. Ольга поджала губы, аккуратно коснулась лба сына прохладной рукой, а после взяла мальчика за подбородок, цепко-цепко заглянув ему в глаза. — Сириус, ты можешь объяснить, что тебя так взволновало ночью? — женщина чуть наклонила голову и не удержалась от едкого замечания, адресованного скорее миссис Шизофрении, чем сыну: — Что-то не припоминаю, чтобы ты рвался упасть в 'тёплые материнские объятия'. Мальчишка как-то даже съёжился, улавливая привычные строгие нотки в голосе Вальбурги — лучше было ответить немедля, пока она не начала сердиться. На бессмысленные препирательства не хватало запала, а просто уйти, как делал это всегда, мальчик не мог. Он вздохнул и, опустив маленькую ладонь на пальцы матери, тихо-тихо заговорил. Ольга безмолвно внимала: пока Сириус пересказывал свой сон, ей требовалось немалое усилие, чтобы не скрипеть зубами — бешенство и злость на Альфарда рвались наружу, но затухали о тепло маленьких горячих рук. Что-то таки отразилось на лице Вальбурги, поскольку по окончании рассказа Сириус выглядел очень уж виноватым и явно жалел, что позвал мать в минуту слабости. Это выражалось в поникших плечах и больших серых глазах, напоминающих сейчас Ольге взгляд испуганного щенка. Аккуратно высвободив руку, женщина едва уловимо погладила сына по голове и, подумав с мгновение, прижалась губами к виску. Сириус как-то тихо не то вздохнул, не то всхлипнул и вдруг резко обнял мать за шею. Сдавленно зашипел и, будто не желая показывать Вальбурге свою слабость, уткнулся носом в тёмные шелковистые волосы, глуша звук. Ольга аккуратно обняла Сириуса в ответ и незаметно улыбнулась, про себя гордясь сыном. Негромкий хлопок аппарации прозвучал набатом, и Сириус, вздрогнув, разжал руки, но Ольга отпустила его только спустя мгновение — погладила по щеке, сдавленно улыбнулась и обернулась к домовому эльфу. Кричер, с невероятным удивлением на лягушачьей мордочке, в начале запутался в словах, потом споткнулся, отвешивая поклон и лишь после сбивчивых извинений скрипуче изрёк: — Недостойный брат хозяйки в холле, требует видеть хозяйку, — скривился домовик, всем своим видом выражая крайнее презрение к Альфарду. — Кричер пытался, Кричер не смог прогнать брата хозяйки. Ольга почувствовала, как дрогнула ладошка сына в её руке. Ободряюще сжав пальцы в ответ, леди Блэк порывисто поднялась, оправила смявшуюся юбку и властно протянула руку домовику, пряча поистине демоническую улыбку. Брат соизволил явиться. ========== Глава 11. Альфард. ========== Альфард Блэк не мог похвастаться всеобщей любовью. Вероятно, боги посмеялись, наделив аристократа небывалой красотой и оставив того без капли хвалёной аристократичной холодности и дальновидности. А, быть может, это леди Судьба, вздёрнув хорошенький носик, повернулась к нему задними карманами состаренных джинсов? Так или иначе, Альфард везде чувствовал себя лишним. В попытках найти себя и своё место в этом мире, так и не научившийся держать в руках истинно Блэковский темперамент, он раз за разом вдрызг ссорился с близкими и раз за разом же оказывался сидящим в одиночестве в одной из таверн Вшивого переулка. Там-то, в тёмном зале 'Старого гоблина', и нашёл его Орион Блэк. Брезгливо покосившись на изрядно подпитого детину исключительно добродушной и недалёкой наружности, мужчина переступил через лужицу пролитого супа, походя втоптав в камень пола кружок моркови, и, наконец, поравнялся с родственником. Тратить драгоценное время на игру в гляделки и выяснения отношений Орион не стал, а просто повторил недавний удар, подбивая второй глаз другу детства. Для симметрии. Худощавый, похожий на высушенный скелет трактирщик, профессиональным глазом оценив стоимость перстня на холёной левой посетителя, предпочёл не вмешиваться до поры. Спустя полчаса Орион уронил пятушку галеонов в суповую лужицу и пешком покинул сомнительное заведение, тряся ушибленной рукой. Вторая висела вдоль тела плетью, а из разбитой губы сочилась кровь. Оглядевшись по сторонам, он помянул драккла и направился к улице Роз. А щеголяющий теперь сломанным (дважды) носом и c расшибленным коленом Альфард отбыл из любезного места лишь под утро. Шуганув самозабвенно целующуюся в подворотне парочку, мужчина проводил тех брезгливым взглядом и изо всех сил грохнул по единственной во всём Вшивом переулке целой двери. Спустя десять минут шума, перемежающегося с тихой руганью и визгливым лаем какой-то собачонки, в открывшемся проёме явилась средних лет дама в мышиного цвета мантии поверх ночнушки до пят. Подавив сладкий зевок, она недовольно скривила губы и посторонилась, впуская хромающего мужчину в дом. Спустя несколько минут Альфард Блэк стоял посреди гостиной. Только что подлеченное Бригиттой колено всё ещё ныло, заставляя мужчину досадливо морщить аристократичный нос. Невзрачный пострелец с бегающими глазками плута, пользуясь тем, что женщина отвернулась, успел подать мужчине фляжку со спиртным, а после боком выскользнул из помещения: в другой его ладони был зажат крохотный свёрток с чем-то наверняка не совсем законным. На флегматичный окрик тётки он лишь передёрнул плечами и пружинистой походкой удалился в неведомые дали. Сделав большой глоток, Альфард занюхал рукавом, запах которого причудливо сочетал в себе аромат дорогого одеколона и съеденной недавно ухи. Он уже достаточно изучил Бригитту, чтобы знать, когда от него ждут участия, а когда хватает лишь вовремя кивнуть, пропустив мимо ушей поток слов. — Земник совсем от рук отбился! — как-то привычно возмущалась между тем женщина, гремя сковородками на чистенькой кухоньке, — Пятнадцать лет, а уже воображает себя 'ночным' с Лютного! Ватагу себе собрал, мелкого Ла-Муре повсюду таскает, а дед того сам знаешь кто! Не понимаю, как его ещё не пришили? — Не мешает пока, — расщедрился на комментарий Блэк, уронив своё изрядно побитое тело на небольшой диванчик со следами кошачьих коготков на синей обивке. — Уверен, кто-то заявил свои права на Наземника, иначе драккла с два ему бы точку доить позволили. — Нашёлся знаток Лютного! — рассерженно вскрикнула женщина, обрывая гостя. — Самого-то кто так разукрасил? Небось опять на магглокровку ревнивого нарвался? А я тебе говорила, чтобы завязывал со всеми этими 'молодыми скучающими дамоч... — Гитти, — резко прервал её Альфард, со вздохом поднимаясь с насиженного места: вести разговор, крича из разных комнат, было не слишком-то удобно. — Не начинай. Неосторожно ступив на больную ногу, мужчина поморщился, но доблестно дохромал до кухни и тяжело оперся на высокий табурет. — Значит, опять родственнички? Ну и семейка — дементоры! Кто? Братец? А не, он в зубы бьет. Арктурус? — женщина задумчиво прикусила губу, оборачиваясь. — Тоже нет, тогда бы след от перстня остался побольше. Вряд ли твоя сестричка — хоть и характер дрянь, но в её стиле скорее глаза выцарапывать. — Бригитта! — Что с Орионом не поделил? — насупившись продолжила ведьма, легко прикоснувшись к скуле Блэка. — Он мне казался самым адекватным из этого вашего помёта... — Сам разберусь. Лучше расскажи, как ты? — неуклюже перевёл стрелки Блэк, изобразив на лице подобие участия. Бригитта фыркнула, закатив глаза, открыла один из многочисленных шкафчиков, пошарила там, пробормотав что-то про Мерлиновы подштанники, и, вынырнув из недр сокровищницы специй, вперилась обвиняющим взглядом в Альфарда. — Ой, да ты ко мне являешься только если под 'палочку и кулак' попадёшь, — заявила она, возвращаясь к готовке, — Нормально всё. Для профессионального целителя мне всё равно не дотянуть, но на уровне Косого существую. — Я могу помочь? — дежурным тоном предложил Альфард. — Я всё же располагаю кое-какими... — Не стоит утверждаться за мой счет, Блэк! — отрезала женщина, особенно звонко тюкнув ножом по яйцу. — Лимонной мантии мне не видать как своих ушей — драккл задери традиционализм магического Лондона! А репутация неплохой медиковедьмы у меня уже есть. Так что оставь свои благородные порывы кому-то другому! — Прости, Гитти, — легко отмахнулся мужчина. Не встретив отклика, он перевёл взгляд с почти готового завтрака на Бригитту и, здраво рассудив, что еду ему больше нигде и никто не предложит, вздохнул. Прохромав к подруге, он окинул голодным взглядом яичницу и ненавязчиво так опустил ладони на скрытую мантией талию. — Руки убрал! Мы выяснили всё ещё пару лет назад, — почти мгновенно среагировала женщина, двинув локтем куда-то в направлении Блэка. — Тебе кто нужен — друг или девица на ночь? Альфард хмыкнул, но отстранился. Забравшись на табурет уже с ногами, он притворно вздохнул, повертел в руках стеклянную солонку, просыпал немного на стол, перечеркнул пальцем образовавшееся белое пятно и, метнув взгляд на увлечённую готовкой Бригитту, сдул крупицы соли на пол. Незнамо чего ради вытер палец о язык, слизнул крупинку с губ и вновь скривился. — Я оттаскал Вэл за волосы перед крестником, — буднично изрёк он, вертя в длинных пальцах чугунную крышечку от солонки. Грохнула о сковороду лопатка. Буро-серые глаза с непередаваемым упрёком уставились на гостя. Бригитта пару раз открыла и закрыла рот, сжала кулаки и обреченно выдохнула: — Альфард Блэк, я всегда знала, что ты больной на голову, но не предполагала что настолько!

* * *

Несколькими веками назад родовое гнездо Блэков на Гриммо, 12 было одним из самых красивых и богатых поместий Британии. Ему завидовали. На него равнялись. Многочисленные потомки Финеаса стремились повторить архитектуру, оппоненты пытались переплюнуть богатое убранство... А уж количество чар, коими пестрели имения Древних и Благородных семейств было непередаваемо словами. Принцы, Гонты, Лонгботтомы и даже Олливандеры вскоре обзавелись в той или иной степени подобными Блэковскому поместьями. Побывав в очередной копии родового гнезда, именуемом в этот раз Мантикора-Мэнор, Сириус I выгреб добрую половину родового состояния и в каких-то семь лет отстроил новое поместье в свёрнутом пространстве с точкой выхода на территории Британии, вернув роду первенство в негласном конкурсе красоты и величия. Дом же на Гриммо 12 отошёл старшему сыну, Арктурусу II, после чего оказался в руках Ориона и Вальбурги. И посреди холла этого самого поместья сейчас топтался в ожидании сестрицы двоюродный внук Сириуса I: Альфард Лукориус Блэк. Леди Блэк задерживалась. Или игнорировала — в этом предстояло ещё разобраться. А пока Альфард, облокотившись о резной поручень парадной лестницы, со скучающим видом рассматривал узорный паркет из морёной лиственницы. Самый неудачливый из Блэков всё гадал, какого драккла его принесло в дом величественного предка в столь ранний час. Мог бы ведь как обычно сидеть в трактире, ковыряя кривой вилкой завтрак, или уже пропускать первую стопочку с ребятами из какого-то зачуханного отдела Министерства... но та самая драккла, то бишь мисс Бригитта, настрого приказала мириться с 'обожаемой' сестрой. Именно поэтому Альфард гордым орлом наблюдал за копошением портретов, со злостью понимая, что сплетни уже разошлись по всему поместью. Задирая породистый клюв, мужчина совсем упустил из виду появление сиятельной родственницы: возникшая с хлопком аппарации сестрица замерла наверху пролёта во всём её надменном великолепии. И спускаться к Альфарду, судя по всему, не собиралась. Блэк глянул на Вальбургу из-под бровей и, безразлично пожав плечами, в очередной раз невербально признал своё поражение, играючи преодолев всё тридцать ступеней. Остановившись на тридцатой, он церемонно поклонился и взглянул прямо в глаза Вальбурги. — Зачем пожаловал, милый братец? — разомкнула свои ядовитые уста она, и в льдисто-серых глазах мужчина увидал лишь презрение. — Вэл, может обойдёмся без расшаркиваний? — рискнул осведомиться мужчина, приподнимая самовольно дёрнувшуюся бровь. — Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь. — А я не прочь послушать кружева твоих слов, — пренебрежительно хмыкнула Вальбурга и улыбнулась портрету дамы с короной из волос на голове. Та склонилась в реверансе и удалилась вглубь картины, чтобы вскоре появиться с десятком нарисованных людей. Те немного потоптались вдоль нарисованного стола, выбирая угол обзора получше, но после грозного взгляда хозяйки портрета притихли, заныкавшись по углам. Сама дама заняла место во главе, любезно предоставив место подле себя средних лет мужчине блэковской породы. Вальбурга же обратила свинцовые глаза на брата и легко-легко усмехнулась: — Видишь ли, мне любопытно, на котором из них ты помянешь Мерлина, и, шваркнув меня о какую-нибудь стенку, убежишь, поджав куцый хвостик? Отчётливо скрипнули зубы заливающегося краской Альфарда: медленно багровели щёки и наливались кровью торчащие из кудрей уши, но Вальбурге этого было мало. Она кукольным, невесомо-изящным жестом вытащила из высокой прически черепаховый гребень, позволяя волосам тяжёлым водопадом упасть на плечи. Неровно-косые, поломанно-исчерченные пряди уже не блестели в огне свечей прежним чёрным шёлком. Рассмотреть обновлённую себя в зеркале женщина уже успела и, что странно, сочла новую причёску в меру экстравагантной. Жалеть чёрную волну волос было бы странным: не она её растила, не с ней жила и к ней не привыкала. Поймав взгляд Альфарда, женщина ухмыльнулась и пожала плечами — мол, любуйся, братик. Тот, судя по виду, причёску Вальбурги оценил по достоинству. 'Согласна. Хаер что надо', — ядовито прокомментировала Ольга про себя, не скрывая удовлетворения. 'Милочка, выбирай выражения!' — возмущённо проворчала Вальбурга. В отличие от преемницы, потерю косы она восприняла болезненно. Впрочем, возмущение было скорее напускным, потому как в следующий миг леди Шизофрения расщедрилась на парочку воспоминаний, а потом тихонько подначила: — 'Добей его, а?' Наверное, сейчас на Альфарда было жалко смотреть. Женщина его даже пожалела бы, если бы не добивалась именно такого результата. Он почти неуловимо отступил назад, сдавая ещё одну ступень. Зелёные глаза с каким-то неразличимо-печальным выражением глядели на искромсанные стеклом концы, скользили по чудом уцелевшим локонам, спадающим ниже бёдер и тут же возвращались на едва прикрывающие ключицы чёрные клочья. Ольга мысленно кивнула, впитывая полузабытые, трепетно-детские воспоминания Вали и коснулась одной из длинных прядей, заставляя брата поднять взгляд. — Ал, когда тебе было восемь, ты помогал мне расчёсываться перед сном...— тихо начала она, таким мягким тоном, каким только могла, — Помнишь, как учился плести мне косы и ни разу не поддался на провокации Сигни, когда он обзывал тебя 'девчонкой'? Помнишь, когда я подралась с Друзи, ты уверял меня, что именно я была на том балу самой-самой красивой? А как дёргал меня за косички, как пытался вплести в них цветы с маминой клумбы, а потом мы целый вечер вычёсывали клейкий сок? Мама тогда сказала, что их можно только обрезать, а ты упёрся и настаивал на своём? И настоял... — Вэл, я, — начал было Альфард, делая ещё один шаг назад, но женская ладошка, что прильнула к губам, заставила его замолчать. — Я знаю, что тебе жаль, — негромко произнесла Вальбурга, спускаясь на одну ступеньку вниз, но всё равно продолжая быть выше него, — я знаю, что ты готов что угодно сделать, чтобы всё вернуть к прежнему. Но в стремлении этом ты, братец, забываешь об одном.. Мужчина хмыкнул и вскинул правую бровь — будто почувствовал, что сейчас его жестоко выдернут из марева детских воспоминаний. 'Верно понимаешь', — мысленно подтвердила опасения Альфарда леди Шизофрения, успевшая уже изучить брата до последнего движения и вздоха. Ольга помедлила, сомневаясь, но, подбадриваемая Вальбургой, продолжила шоковую терапию. — Кровь — не вода, Аль, — улыбнулась она, отстраняясь: тонкая, изрезанная венами ступня в атласной туфельке скользнула на площадку пролёта, к ней присоединилась вторая. Женщина лукаво сверкнула серыми глазками, и, прежде чем исчезнуть за дверью, словно в пустоту обронила: — Знаешь, мой непутёвый муженёк умудрился наложить на мальчиков Обливиэйт... Скрипнули лаковые мужские туфли, взлетая по следам синих лодочек, а после на плечах Вальбурги вдруг сомкнулись беззащитно-мощные руки, позволяя ей только придушенно выдохнуть 'считай это своим вторым шансом, братец!'

* * *

Всегда сложно взглянуть на знакомого нам человека 'с нуля'. Согласитесь, представляя и вспоминая своих родных вы видите их скорее в ореоле своего отношения, нежели отстранённо-конкретно? Да и чаще всего именно оно, отношение к человеку, позволяет или придираться ко всем действиям близких, или не замечать многочисленные проступки. 'Как тебе моё новое платье? 'Горький шоколад' смотрится лучше, не так ли, милый? А эта стрижка мне идёт?' — такие вопросы не раз слышали представители сильного пола от своих прекрасных половинок. И горе тому, кто не похвалит медовый оттенок локонов или особенно изысканную вышивку на корсете. От любимых всегда ждут похвалы. А ненаблюдательному мужчине придётся в лепёшку расшибиться, но понять, на что обиделась в этот раз его благоверная, зачастую и не подозревая, что 'новая форма бровей кардинально меняет выражение лица'. 'Первое впечатление можно произвести только один раз' — неоднократно слышала Ольга, но даже никогда и не думала, что попадёт в ситуацию, когда её-не-её память будет в разладе с мозгами, раз за разом пытаясь состыковать собственное впечатление с готовым, сформированным уже образом. По идее, физиологически быть тому невозможным, ибо и то, и другое содержится в одной и той же части человеческого тела, однако мозг в очередной раз доказал свою изворотливость и уникальность. 'Или ты просто двинулась крышей,' — едко прокомментировала Вальбурга, прерывая несколько пафосный и очень уж запутанный мысленный монолог соседки по телу. 'Конечно. Всё вокруг — бред воспалённого мозга, шизофрения на фоне стресса и галлюцинации из-за транквилизаторов,' — буркнула Ольга, не собираясь признаваться леди Блэк, что всерьёз боится подобного развития событий. Однако, возвращаясь мыслями к родственникам, женщина сдула с лица одну из коротких прядок, почесала чешущийся от мази 'Скоророст для ведьм' лоб и принялась думать. Дальнейший разговор с братцем напоминал привычный скандал с Орионом в полушутливых тонах, разве что прошёл продуктивно: в отношениях появился хлипкий мостик на не менее хлипких подпорках, который Ольга честно старалась не разрушить, проехавшись по чувствам излишне ранимого родственника. Сам Альфард пару раз попытался намекнуть о каком-то важном событии, что может затронуть весь род Блэк, однако в конкретику вдаваться не желал ввиду отсутствия Ориона. Напоследок он забежал к Сириусу, объявил тому, что решил подтянуть любимого крестника по школьной программе первого курса (Вальбурга удивилась эдакому энтузиазму родича, но возникать против инициативы не стала), получил непередаваемую реакцию от ребёнка и смылся восвояси. И вот теперь Ольга, осознававшая себя Зиминой, вынуждена была признать, что в целом брат человек неплохой, разве что вспыльчивый и чересчур ранимый, а вот та её часть, которая была Ольгой-Вальбургой, продолжала тянуть волынку о ничтожности и бесполезности родственника. Леди Шизофрения, наблюдая за какофонией голосов в одной голове, с видом любопытной кошки приглядывала за балаганом и не забывала время от времени поддерживать то одну, то другую точку зрения. Звонкий детский голос извне резко прервал внутренние разговоры. — Мама? — сжимая в руках пергаментный конверт, мальчик топтался в нерешительности в дверях будуара. — Мама, Вы в порядке? Ольга подавила желание застонать, и со вздохом откинулась на спинку кровати, где и провела последний час, рассматривая слегка пропылённый балдахин. Едва флюоресцирующий 'скоророст', которым была тщательно извазюкана вся голова, согласно наставлениям леди Шизофрении должен был впитываться ещё аж два часа. Вид светящейся мамы совершенно точно был для юного отпрыска Блэков в диковинку. 'А я говори-ила', — протянула Ольга. 'Лежи спокойно', — отрезала Шизофрения. Обойтись без косы могла позволить себе Ольга, но никак не Вальбурга. 'Угу', — хмыкнула женщина, — 'Статус обязывает, епта.' — Регулус, что привело тебя ко мне? — величаво изрекла она, стараясь не засмеяться от контраста мысленной и устной речи. — Кузина Белла передаёт Вам письмо, — несколько робко проговорил всё ещё шепелявящий Регулус, сминающий в руках пергаментный конверт. Из-за его спины, поджав аккуратненькие ушки, стояла домовушка, которая, очевидно, и доставила письмо. 'Простофиля', — бросила леди Блэк в сторону домовички. — Растяпа, — согласилась вслух Ольга, переводя взгляд на эльфу, — Сгинь, потом поговорим. И да, Ляпка, впредь тебе запрещено забирать письма. Домовушка поспешила исчезнуть, а женщина покосилась на удивлённо замершего сына и мысленно дала себе щелбан — не стоило так выражаться при ребёнке. Несколько лениво протянув кисть, она приняла из рук Регулуса письмо и вскрыла сургучную печать. Мимолётом пробежалась взглядом по строчкам, а после, сдержав глубокий вздох, поджала губы. Мо-ло-дец, да. Забыть о новоявленной крестнице в мире магической Британии могли только две женщины: Ольга Николаевна Блэк и Вальбурга Ирма Зимина... 'Ещё раз припишешь мне эту магляцкую фамилию — обеспечу мигренью на неделю,' — добросердечно предупредила Шизофрения, и не думая отрицать собственную безалаберность. Почтенной матроне за всё эти дни передался истинно русский пофигизм. 'Всенепременнейше', — беспечно отозвалась Ольга, откидывая пергамент в сторону. Письмо, зацепившись за прикроватную тумбочку, медленно спланировало бы на пол, если бы его не подхватил Рег. Водрузив пергамент на предназначавшееся ему место, мальчик растянул губы в улыбке и отступил на шаг, собираясь покинуть покои матери. Ольга машинально кивнула, мимоходом размышляя об обделённости 'барских' детей родительской любовью. А после, подчинившись внезапному порыву, тихо улыбнулась и подозвала сына к себе. — Вы что-то хотели, мама? — осторожно поинтересовался Регулус. Ольга прикрыла глаза и опустила ладонь на покрывало кровати рядом с собой. Мальчик чуть нахмурил лоб, соображая, что бы это значило. — Реджи, иди сюда. Расскажи мне что-нибудь.. Спустя полчаса Ольга, обнимая уютно притулившегося рядом сына, размышляла о том, что два часа впитывания крема — это всё-таки слишком мало. ========== Глава 12. Мечта и Месть. ========== Богато украшенная люстра сотней магических огней озаряла просторный обеденный зал. Разноцветье светлячков, отражаясь от хрустальных капель и цветов, плясало по паркету, яркими брызгами оседало на лицах и одежде собравшихся вокруг накрытого стола людей. Мистер МакМиллан учтиво подлил хозяйке поместья белого вина и совершенно тактично не намекнул о своём недовольстве отсутствием главы семейства. Леди Блэк вежливо поблагодарила за заботу, одарила целителя туманной улыбкой и вновь уплыла в свои мысли. Доктор прищурился: как колдомедику семейства Блэк, ему совершенно не нравились тревожные признаки шизофрении у леди Вальбурги, но права 'замечать' что-либо у МакМиллана не было до той поры, пока сама пациентка не обратится за помощью. 'Дракклова гордость', — подумал Эрнест, переводя взгляд на старшего отпрыска семейства Блэк, — 'Мордредов этикет'. Уже привычно взглянув на потоки силы мальчика, целитель убедился, что чувствует тот себя неплохо, и вновь обратился мыслями к заболеваниям своих сюзеренов. Вальбурга поддерживать утихший разговор не стала: её больше занимали внутренние распри. '...ещё ребёнок. Какого Мерлина его так рано из постели вытащили?' — недовольно бурчала она на соседку по телу. 'Пора бы уже понять, милочка, — невозмутимо шипела в ответ миссис Шиза, — наследнику рода Блэк не пристало вылёживаться на перинах. Он должен привыкать...' 'К чему привыкать, Валя?', — Ольга сжала в пальцах точёную ножку бокала, чем заслужила ещё один изучающий взгляд целителя, — 'Ему только десять! Будет! Дай ребёнку побыть ребёнком'. 'Сириус не может себе позволить ребячиться, — фыркнула аристократка. — Пройдут четыре года, моя дорогая, и он примет Первое Наследие и выберет себе спутницу жизни. А ещё через три этот молодой человек заключит брак и примет кольцо Наследника.' 'Какое кольцо, Вэл?' — Ольга едва удержалась от желания покрутить пальцем у виска. — 'Если ты продолжишь в том же духе, то в пятнадцать он сбежит из дома, оставив тебе шиш с маслом!' Ни о чем не подозревающий предмет спора двух благородных леди восседал неподалёку на троне из подушек, специально сооружённом для него домовиками. И, надо сказать, чувствовал себя превосходно, то и дело переглядываясь с ёрзающим напротив Джеймсом. Отдыхать и вдумчиво выздоравливать Сириусу уже порядком надоело: энергия, накопленная за те два дня, что мальчик провёл в кровати, требовала выхода. Если бы ещё спина не отзывалась болью на каждое резкое движение... Карлус Поттер доброжелательно разговаривал с Регулусом Блэком, морщил серебряные усы и время от времени прятал усмешку в бокале с вином. Наблюдение за Джеймсом и его другом забавляло пожилого мужчину не меньше беседы с Регулусом, и, хотя он намеренно хмурил широкие брови, но даже внук понимал, что дед уже не сердится. Страшно довольный тем, что старый аврор обратил на него внимание, Регулус взахлёб пересказывал события последних дней, где он, как герой любимых легенд, бесстрашно бросался на помощь к падающему с метлы брату, помогал прибывшему на помощь целителю в лечении и самостоятельно решал, какую настойку следует принимать Сириусу. Целитель МакМиллан изредка вмешивался в беседу, вполголоса просвещая младшего отпрыска Блэков насчёт точного действия того или иного зелья, или поясняя лорду Поттеру суть путаных описаний Регулуса. Карлус заинтересованно кивал, крутил в пальцах бокал и время от времени задавал вопросы, нисколько не сомневаясь в том, кто именно спас Сириуса. Ожидание, прошившее весь зал, казалось наглым гостем. Пустой стул во главе стола приковывал взгляды всех присутствующих: сердито косилась на него Вальбурга, равнодушно отводил глаза целитель МакМиллан, неодобрительно дёргал кустистой бровью Карлус Поттер, нетерпеливо сверлили взглядом аскетичную обивку Сириус и Джеймс, задерживался на нем и Регулус, немного волнуясь за отца и от того начиная всё быстрее тараторить. Наконец Ольга вздохнула и махнула рукой, отдавая домовикам приказ подавать ужин. Появившийся тут же Кричер сгрузил огромное блюдо с запеченым мясом на стол, а последовавшие за ним домовички дополнили картину всевозможными закусками, салатами и ароматным пирогом с рыбной начинкой. 'Ты многое теряешь, милый', — ядовито прошептала леди Блэк в адрес отсутствующего Ориона, наблюдая, как оживились все присутствующие при виде еды. Звук распахивающейся двери раздался неожиданно для всех: лица гостей и хозяев обратились к стремительно вошедшему Ориону, в неукоснительно-резкой манере пересекающему зал. Глаза его были суровы — хмурый взгляд скользнул по всем присутствующим за столом, на мгновение пресекся с Вальбургой и уперся в старшего сына. Сириус сглотнул, выпуская из рук вилку, на которую уже успел наколоть кусочек жареной буженины. — Рад приветствовать вас всех, — мрачно изрек глава семьи, занимая своё место. Вальбурга, про себя дивясь наглости мужа, нашла ножкой туфлю 'милого' и резко тюкнула ту каблучком. Орион негодующе дёрнул краем губ, обращая взгляд на супругу. — Дорогой, ты в своём уме?! — прошипела она, склоняясь к уху благоверного. Серебряная вилка в руке Ориона дрогнула. Леди Блэк ярко представила себе, как эта самая вилка живописно впивается ей в бедро, фыркнула, покосилась на лорда Поттера, и отстранилась. Орион медленно перевёл взгляд с Вальбурги на столовый прибор, видимо, одержимый той же мыслью, вновь покосился на супругу и с бесстрастным выражением занялся кромсанием буженины на тарелке, едва ли не вымазывая белые кружевные рукава рубашки в клюквенном соусе. Ольга хмыкнула, также принимаясь за еду. Пронаблюдав за обменом любезностями, Карлус крякнул и завёл бессмысленную беседу о погоде, финансах и политике, в которую вскоре вступили все взрослые: поддержала тему леди Блэк, принялся равнодушно разглагольствовать доктор МакМиллан, даже хмурый Орион не забывал время от времени вставлять свои пять кнатов. Дети обсуждали что-то своё и хитро переглядывались между собой.

* * *

Когда подали десерт, Карлус Поттер решительно откашлялся, обращаясь ко всем присутствующим: — Леди и лорды, сегодня мой внук хотел принести вашему Дому свои извинения. — Строго известил он, поглядывая из-под бровей на Джеймса. Мальчик передернул плечами и словно нерешительно поджал губы, чем заслужил ещё один сердитый и не терпящий возражений взгляд деда. Леди Вальбурга любопытно вздернула бровь, и, наметив улыбку, с подсказки соседки по телу обронила положенную этикетом фразу: — Мы будем рады разрешить недоразумения, лорд Поттер. — Женщина кивнула седому гостю и перевела тёмно-серый прищур глаз на мальчишку. — Джеймс? Юный Поттер стянул с колен белую салфетку, явно копируя чей-то жест утер губы и несколько неуверенно поднялся. Сжав ладони в кулаки и тут же испугавшись слабости, он спрятал руки за спину, выпрямился и задрал подбородок. — Мистер и миссис Блэк, Сириус, — преувеличенно-бодро начал мальчик, но тут же запнулся, сглотнул слюну и продолжил, произнося сложные для него слова по слогам: — я бы хотел извиниться за то... про-ис-шест-вие с метлами. Мне очень жаль, что я подверг друга опасности. Сири, прости! Сириус, дернувшись на пирамиде подушек, ободряюще и слегка сочувственно улыбнулся, и, получив благосклонный взгляд матери, церемонно кивнул другу: — Дом Блэк не имеет претезий к Джеймсу Поттеру и Дому Поттер, — исковеркал сложное слово мальчик, и, когда приятель уселся обратно, потянулся через стол, едва в очередной раз не скатился с подушек и, упёршись рукой между блюдами, восхищённо прошептал: — Джейми, а в этом 'этикете' что-то есть! Естественно, фразу услыхали все взрослые, и, скрывая усмешки, поспешили вернуться к прерванному разговору. А для юного Джеймса лучшей наградой стал гордый взгляд довольного деда.

* * *

Как только в изумрудном пламени камина исчез статный силуэт Карлуса Поттера, последним покинувшего родовое гнездо Блэков, Вальбурга резко отстранилась от приобнимавшего её за плечи Ориона. Вежливая улыбка на лице сменилась привычно-ядовитым оскалом. — Ты где был, милый? — ласковым тоном осведомилась она, уперев руки в бока. Блэк неопределённо дёрнул правым плечом, невесть зачем оглядел кабинет и принялся неспешно расстёгивать серебряные пуговицы на мантии. За долгие годы совместной жизни Орион успел доскональнейшим образом изучить сценарий предстоящей ссоры. Сейчас Вэл начнёт бурчать о долге, затянет монолог об этикете и, наконец обвинив мужа в равнодушии к семье, покинет кабинет. Мужчина закатил глаза. На пятой пуговице Ольга всё-таки не выдержала. — Я неясно выразилась? — раздражённо прошипела она. — Где Вы шлялись весь день, Орион? Пальцы мужчины на миг замерли. Вальбурга никогда особо не выбирала выражения, когда они были наедине, но подобная фраза была чем-то новеньким. Как и многое другое в поведении супруги в последнее время. Выражение скуки на лице Блэка сменилось цепким прищуром. — Разве у меня не может быть дел? — с налётом любопытства переспросил он. Стряхнув мантию, мужчина сложил её подкладкой наружу и небрежно перекинул через подлокотник кресла, после чего ослабил шейный платок и легко уселся на край стола, сдвинув в сторону бумаги. — Настолько важные, что Вы забыли об ужине? — вскинула бровь Вальбурга, жёстко поджимая губы.— В следующий раз, милый, я не буду изображать из себя шута, развлекая гостей, а позволю Вашему старшему сыну занять место Главы, раз уж сам 'Глава' пренебрегает своими обязанностями! Развернувшись на каблуках лёгких домашних туфелек, Вальбурга раздражённо направилась к двери. Мужчина закатил глаза. Подобное он уже слышал. Как-то раз. Или два. Или всю супружескую жизнь. — Ты нарушишь этикет, — качнул головой он, и в чёрных глазах блеснуло отражение десятка свечей. Ольга остановилась и, не оборачиваясь к мужу, негромко обронила: — Пусть тебя это не волнует. — позволив губам как-то беспомощно скривиться, женщина в небольшом замедлении взялась за тяжелую ручку двери. Позади неё послышался приглушённый стук каблуков о ковёр. — Что происходит, Бурги? — догнал её тихий вопрос, — Чего я не знаю? Взяв верх над собой и внезапно одолевшей усталостью, Вальбурга распрямила плечи и с вызовом обернулась: — Ничего особенного, Орион, — она качнулась вперёд на полшага, по лицу её на одно мгновение пробежала тень эмоций, чтобы тут же смениться привычной отстраненностью. — Ничего. Супруг недоверчиво скрестил руки на груди и дёрнул краем губ, как это делал всегда, когда был раздражён. Надо сказать, Ольга подметила этот характерный для него жест ещё во время вчерашнего скандала, а уже после него, анализируя, с удивлением поняла, что читать эмоции мужа куда проще, чем казалось. Например, когда он прикрывал глаза или во время беседы резко отводил взгляд вправо, женщина понимала, что чем-то задела его. А если чуть-чуть приподнимал правую бровь — то, наоборот, веселился или был уверен в своём превосходстве. Все эти малые оттенки эмоций, мимика были невероятно увлекательным открытием и для Ольги, что прежде не славилась наблюдательностью, и для Вальбурги, которая хоть и имела фотографическую память и способность к анализу, но никогда не интересовалась своим мужем. Неудивительно, что обе дамы пропустили вопрос благоверного мимо ушей: их больше занимали размышления, что означает тот или иной жест в исполнении муженька. — Что? — несколько сконфуженно поинтересовалась Ольга, уже не ощущая того подавленно-торжественного настроения, в коем пребывала пару минут назад. Что уж говорить, наличие невидимого собеседника — даже если он всего лишь твоя шизофрения — замечательно помогает оставаться в тонусе. Но вот беседы на сторонние темы заметно отвлекают от реального времени... Орион, вновь позволив неудовольствию отразиться на лице, шагнул вперёд и застыл перед женой, буравя её взглядом ворчливых карих глаз. — О чём ты сейчас думала? — полюбопытствовал он, склоняя голову к плечу. — О тебе, — бесхитростно сдала женщина и себя, и возмутившуюся подобным решением Вальбургу. Шикнув на собиравшуюся что-то сказать леди, Ольга уставилась на мужа, наблюдая за его реакцией. Уж чего-чего, а такого ответа благоверный, кажется, не ожидал. Он скептически вздёрнул угольную бровь и блеснул тёмными глазами: — И что же надумалось? — вкрадчиво осведомился супруг, 'Только попробуй', — тихо рыкнула леди Шизофрения на соседку по телу, но Ольга лишь фыркнула обоим в ответ и с вызовом взглянула на Ориона. Ибо в глаза Вальбурге посмотреть не могла за неимением сна и зеркала. — Что ты пока не безнадёжен, Орион Арктурус Блэк, — заявила она, вновь одной фразой разбивая сложившийся образ 'ледяной Бурги', и одним шагом сократила расстояние, разделявшее их. — Да неужели? — скептически изогнул бровь мужчина. Несколько секунд они играли в гляделки. Ольга размышляла над тем, что если и брать что-то от Ориона — то только в ближайшие лет пять, пока лицо окончательно не изрезали морщины, а тело ещё хранило часть юношеской легкости. Орион же, казалось, в очередной раз пытался понять, чего хочет от него женщина, которая отчего-то значится его женой. Мысли, которые он ещё недавно признал абсурдными, вновь лезли в голову, и Орион, хмыкнув про себя, вздёрнул голову. — Лестно, — вымолвил он, не сводя тёмного взгляда с жены, будто бы ожидая от неё очередной выходки. — Не зазнавайся, ми-и-илый, — едко пропела Вальбурга, пробежавшись пальчиками по мужниной щеке, затем прикусила губу и резко развернулась, на этот раз окончательно прерывая разговор. Дверь закрылась за ней с тихим покорным щелчком. Так же тихо осел в роскошное кресло окончательно запутавшийся в себе, жене и семье Орион Арктурус Блэк.

* * *

Утро началось жизнерадостным звоном будильника. В роли будильника выступали всё те же древние часы с маятником, обретавшиеся на стене. Тихий и давно надоевший бой разнёсся по покоям, и негромко скрипнуло окно, отворяясь благодаря магии домовички и давнему приказу хозяйки. Пока отчаянно зевающую и порывающуюся вновь заснуть Ольгу заплетала Рикки, в комнату успели по очереди заглянуть Орион и Регулус. Первый явился поглазеть на сонную супругу и заодно пожаловаться на очередное утреннее явление причитающего Кричера, который в этот раз заслужил недовольство хозяйки тем, что слишком громко топал по спальне. Второй, умильно хлопая глазками, пожелал доброго утра и полюбопытствовал, не видела ли мама Сириуса. Старшенький, согласно доложившемуся о пропаже брата Регулусу, благополучно уснул в кровати, а с утра пораньше попросту исчез. 'Дождалась. Заметь, это от тебя сын сбегает', — подколола леди Блэк Ольгу и приказала вызвать Тригги. — 'Со мной он такого себе не позволял' Появившаяся домовушка в свою очередь поведала Вальбурге, что по приказу маленького хозяина с утра переместила его в сад и что найти Сириуса можно на лавочке тюльпанной аллеи. Обрадованный вестью о нашедшемся брате, Регулус подпрыгнул, бросился к двери, впечатался лбом в косяк и, держась ладонью за пострадавшую голову, рванул в парк. Закатив глаза и стараясь не рычать на хихикающую собеседницу, сбежавшего Рега и повесившую уши домовую, окончательно проснувшаяся Ольга приказала доставить Сириуса и Регулуса к завтраку в положенное время и отпустила эльфу следить за детьми. 'А теперь оба сбежали, — довольно заключила Вальбурга, отвечая Ольге её же вечным аргументом. Та лишь фыркнула в ответ и направилась в гардеробную. Облачившись в платье бутылочного цвета, который Вальбурга почему-то обозвала 'диким изумрудом', Ольга ещё несколько минут покрутилась перед зеркалом, выплеснула раздражение на страницы пока-не-заброшенного дневника, заложила страницы запиской Беллы и покинула спальню. Вопреки устоявшейся уже традиции завтрак прошёл на редкость спокойно. Сириус, со всеми удобствами устроившийся на горе подушек, вертелся не переставая, кривясь, когда резкие движения вызывали боль. Впрочем, это мальчишку не останавливало: слишком уж много времени ему пришлось провести без движения. Отчего-то хмурый Регулус неодобрительно косился на брата, всеми силами стараясь не реагировать на его замечания. Орион был язвительно-вежлив и задумчив. Взгляд его блуждал по обеденному залу, время от времени задерживаясь то на губах, то на руках Вальбурги. На недоуменные взгляды леди Блэк Орион отвечал кривоватой усмешкой и лёгким подёргиванием плеч. Где-то в глубинах подсознания беззвучно ликовала от этих взглядов леди Шизофрения, записавшая поведение супруга на свой счёт. Попытавшуюся было подначить её на эту тему Ольгу 'ледяная Бурги' одарила презрительным фырканьем. Зимина очень похоже фыркнула в ответ, но настаивать не стала. Когда завтрак завершился, Ольга несколько раз повторила детям, чтобы те вели себя пристойно и не покидали покоев Сириуса. Старший из сыновей попытался было возмутиться, но под строгим взором матери быстро сдулся и попытался выторговать взамен хотя бы день без занятий. Ответив Сириусу традиционным 'посмотрим', леди Блэк вызвала Кричера и поручила тому ответственную миссию — следить за 'этими юными Лордами'. Судя по выражениям лиц детей и домовика, вся троица была категорически благодарна за столь разношёрстную компанию. Ориона Вэл озадачила обаятельным оскалом и, невероятно довольная собой, шагнула в камин.

* * *

Стоит покаяться, про список Ольга совершенно забыла. А потому была весьма удивлена сунутым прямо в руки пергаментом и наблюдающей за реакцией крестницей. Обе леди расположились в уютной гостиной готичного стиля: резная основательная мебель, пристрастием к подлокотникам которой страдали члены семейства Блэк, мягко контрастировала с бежевым шёлком стен и тёмными широкими подоконниками. В честь утра помещение было залито сияющим золотым светом, пускающим солнечных люмосов через овальные зеркала в чёрных резных рамах. С портретов, занимающих проёмы стен между стрельчатыми окнами, глядели предки, кажется, собравшиеся в несколько большем количестве, чем ожидалось. Вальбурга улыбнулась деду Финеасу, пообещала, что приведёт под светлые очи родственников обоих отпрысков, выслушала похвалу от тёти Мелании и, наконец, опустилась на мягкий диванчик. Белла, сегодня пребывающая в изысканном тёмно-изумрудном домашнем платье, скинула мягкие туфельки и уютно устроилась напротив тётушки. Живые карие глаза нетерпеливо поглядывали на свиток, и Ольга несколько насторожилась, но всё же развернула тонкий пергамент и погрузилась в чтение. На первых пунктах женщина понятливо хмыкнула, затем чему-то поморщилась, а после, резко свернув свиток, задумчиво уставилась на Беллатрису. Та подняла чернёные брови и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. — Девчонка, — пробормотала Вальбурга, мысленно возводя очи к потолку, а после таки продолжила: — Милая крестница, неужели тебе с самого юного возраста хочется запятнать себя клеймом 'костяного кулака'? Белла нахмурилась, но Ольга, не давая ей вставить и слова, продолжила: — Иначе я пункт 'Угрохать рыжую сучку Молли' не понимаю. — Женщина ещё раз взглянула на острый почерк крестницы и покачала головой, явно требуя объяснений. Дотребовалась. Суть конфликта была проста, как день и ночь. Будучи ровесницами, ни Беллатриса Блэк, ни Мелания[1] Прюэтт не могли не столкнуться в Хогвартсе. Делёж власти начался, когда разные, словно небо и земля, девочки столкнулись в лодке — ни одна из очаровательных малышек не пожелала уступать место во главе судёнышка. В ожидании запуска в величественный большой Зал нервничавшая Прюэтт наступила на ногу не менее волнующейся Беллатрисе. В отместку та толкнула Меланию плечом, пока выходила к шляпе под бодрый выкрик 'Блэк, Беллатриса!'. Когда юные аристократки были распределены на два извечно грызущихся факультета — Слизерин и Гриффиндор, вражда их приобрела поистине масштабный характер: достаточно быстро в девичьи головки пришло понимание, что 'легальную' победу, которую зачтут и оценят, можно одержать лишь в факультетском соревновании. А потому в борьбу начали включаться все, кто попадался на глаза очаровательным юным леди. Мелания — пухленькая, весёлая рыжая девчонка — быстро разрешила факультету называть себя домашним именем 'Молли', а после стала ненавязчиво подбивать своих новых друзей прилагать силы для того, чтобы доказать зарвавшимся слизеринцам, кто в Хогвартсе хозяин. Горячие гриффиндорцы поначалу с энтузиазмом взялись за дело, но вскоре остыли, а сама Молли рыжей звездой металась по гостиной и без устали указывала, куда стоит прикладывать силы. Гриффиндорцы ленились, противились вдохновенным речам малолетки, но падать лицом в грязь перед слизеринцами не желали. В противовес Прюэтт была по-детски угловатая и острая на язык Беллатриса, быстро подрядившая старших слизеринцев помогать первокурсникам с домашками: конечно, не за просто так, но кого заинтересует товарно-денежная возня школьников? Другим источником желанных баллов стал квиддич. Сама Блэк на метлу садиться наотрез отказалась, но зато горячей других болела за команду Изумрудов, одаривая особо отличившихся слизеринцев очаровательными улыбками и невинными поцелуями. Спортсмены тихо млели, мечтали о богатой невесте и рвались в бой, принося недостающие баллы факультету. Межфакультетская борьба зашла на новый виток, а Мелания и Беллатриса оказались на гребне этой вражды. Когда в школе появилась Меда, а затем Цисси, влияние Беллы возросло: холодный разум сестры-рейвенкловки помогал проворачивать истинно слизеринские интриги, кровно заинтересованный Люциус умел воздействовать на окружающих и раз за разом ставить неугодных в неловкое положение, а юная Цисси держала своими хрустальными пальчиками ровесников в узде. Ни Белла, ни Молли значка старосты так и не получили. Блэк славилась жёстким и непримиримым нравом, а Прюэтт, вконец уверившись, что учёбой слизеринцев не обогнать, в последние два года съехала до уровня типичного среднячка. Да и организаторские таланты гриффиндорки оставляли желать лучшего: развёрнутые лекции на тему долга и необходимости победить без личного примера мало чего стоили. Зато загонщицей Молли была блестящей, к тому же, девушка любила свой факультет, заботясь о младших и радуя Дом совместной с эльфами выпечкой. Беллатриса подобных подвигов совершать не порывалась. Вместо этого она блистала в клубе 'Слизняков' декана, танцевала на балах со студентами всех домов... А на четвёртом курсе прямо-таки расцвела, прослыв одной из самых красивых девушек Хогвартса. И, разумеется, ей постоянно противопоставляли огненную ранне-развившуюся Молли с теперь не пухлой, а в меру аппетитной фигуркой. Среди захлестнувших по весне любовных волн мелькнула сплетня о жарком увлечении обеих студенток молодым учителем ЗОТИ, но была яростно отвергнута и той, и другой девицей. Беллатриса шипела, Молли на всю башню выясняла отношения громким ором. К пятому курсу страсти стали накаляться нешуточные: на дуэлинге все, затаив дыхание, следили за неизменным противостоянием двух волшебниц. Беллатрисе во внеурочное время часто попадались неизвестные и очень пакостные проклятия, к которым у Прюэтт был явно талант, а репутация Молли была подпорчена регулярно гуляющими по Хогвартсу сплетнями. И если ей самой они урона не наносили, то сильно били по репутации друзей, так что к концу шестого курса вокруг Молли вился назойливой мухой лишь предатель крови Артур Уизли. Победа Беллатрисы была бы безоговорочной, если бы не покровительство Гриффиндору большинства учителей и директора, которые с невероятным упорством год за годом незаслуженно вытаскивали алый факультет на первое место. Последней каплей стала помолвка. Как доверительно рассказала Меде одна из гриффиндорок, Игнатиус Прюэтт вознамерился совершить обмен портретами для дочери и Рабастана Лейстрейжа, что неимоверно пугало и бесило Беллатрису, которую с тринадцати лет пророчили Рудольфусу. Быть родственницей 'этой-потаскухе-Прюэтт' девушка не желала, а, видя цепкую братскую дружбу между обоими Лестрейнжами, понимала, что своими склоками жизнь муженькам они подпортят. И даже несмотря на хорошую предполагаемую совместимость со старшим из братьев, Белла не могла ни подчиниться родителям, ни оставить в покое свою детскую врагиню. А потому и желала избавиться от девушки по намётанной Блэками схеме 'нет человека — нет проблемы'. И теперь, судя по всему, ожидала активной помощи от тётки, что взяла на себя обязанности крёстной. Выслушав пестрящий подробностями и едкими замечаниями рассказ Беллатрисы, Вальбурга задумалась. Женщина не могла даже предположить, насколько преданной может быть древняя вражда двух факультетов. Не меньше леди Блэк удивило и то, что ни миссис Шизофрения, ни Друэлла, по-видимому, даже не догадывались, чем жила юная Беллатриса эти годы. — Белла, а чего ты действительно хочешь для неё? — наконец вскинула голову Ольга, прищуривая серо-стальные глаза. Белла изогнула брови, мазнула взглядом по листку с требованиями и уже дёрнула было уголком губ в торжествующей усмешке, но была остановлена нетерпеливым жестом Вальбурги. Жалости к Молли Прюэтт ни Ольга, ни Вальбурга не испытывали — это была просто сторонняя девчонка, неосторожно переступившая дорогу её племяннице. Женщина расслабленно постучала ноготками по подлокотнику, привлекая внимание и Беллы, и портретов. — Подумай, что лучше: быстрая смерть и добрая память, или... — Вальбурга наметила скорбную улыбку. — Отречение от рода, нищета, презрительное отношение и выводок из, скажем, семи невоспитанных детей? Глаза Беллатрисы полыхнули сдерживаемым торжеством и смехом. Сзади раздался тихий гомон портретов, получивших новую сплетню: дамы жеманно хихикали, перешёптываясь о не растерявших хватку потомках, кто-то порывался предупредить о возможном откате, мужчины добрались до портрета Арктуруса I в винном погребе и, пересказав глуховатому предку-потомку замыслы леди Блэк, с жаром обсуждали условия пари. — Тётя. — Белла чуть нервно облизнула губы и едва сдержала порыв подскочить. — Вы ведь знаете, что я предпочту? — Солидарна, — фыркнула Вальбурга и, выдержав паузу, продолжила: — В таком случае, вспомнишь ли ты несчастного, безнадёжно влюблённого душку Артура... Беллатриса захохотала, вскинув голову и позволив чёрным кудрям рассыпаться по хрупко-костлявым ключицам. Обняв себя руками и оставляя полукруглые царапинки на своих же предплечьях, девушка заливисто смеялась, чувствуя небывалую лёгкость на своих изящно-тонких плечах. В столбах живого, яркого, неистово-беснующегося солнечного света кружились в дьявольском танце пылинки. Где-то в доме звонко пробило полдень. ______________________________________ Примечания: [1] Мы посчитали, что одну из дочерей знатного Рода списка 28 вряд ли назовут именем, больше подходящем домовикам, а потому выбрали имя 'Мелания', что наиболее полно отражает суть даже канонной Молли. ========== Глава 13. Приглашение. ========== Идея по устранению назойливой Прюэтт возникла сама собой. Стоило лишь отсмеяться Белле, отворчать своё Вальбурге и заткнуть обеих Ольге, как начали вырисовываться примерные очертания того, что нужно сделать. Не обошлось и без помощи портретов: почтенные родственницы, не обделённые мстительной чертой характера, умудрились насоветовать много и даже больше. Почтенная Урсула в тяжёлом старомодном платье алого цвета недовольно поджала тонкие губы, когда Вальбурга отвергла её предложение вызвать противницу на магическую дуэль, зато припомнила, в какую книгу стоит заглянуть в поисках приворота. 'Действенный, не сомневайся', — несколько скрипуче отозвалась она на вопрос Беллатрисы и, с хитринкой стрельнув глазками в сторону портрета, на котором должен был находиться Финеас, вполголоса добавила: 'Но на вкус отвратный'. Женщины захихикали. Не удержалась от понимающей улыбки и Вальбурга, с интересом наблюдавшая за дальними родственницами. Беллатриса недоуменно потёрла переносицу пальцем, а после едко хмыкнула. Когда выданная Ледяной Бурги идея окончательно сформировалась в план, требовавший лишь привязки к месту и времени, тётя и племянница вернулись к списку. Ольга раскритиковала ещё пару пунктов — не столько из-за их абсурдности, сколько желая проверить, как далеко может зайти племянница в своих начинаниях. Белла с боем отстаивала каждое слово списка и ожидания крёстной оправдала. Когда женщины перешли к детальному обсуждению пункта первого, который гласил 'Не вернусь в Хогвартс!!!' и категорически не устраивал ни Вальбургу, ни Друэллу, в гостиной объявился заметно трясущийся Кричер. Замерев под строгим взглядом миссис Блэк, домовик всё же взял себя в руки и важно сообщил, что господин желает видеть хозяйку. Ольга прищурилась и изогнула бровь в немом вопросе. Кричер исподлобья взглянул на неё и, качнув серьгой, повторил просьбу. 'Что ж ему неймётся?' — пробурчала женщина, мысленно закатывая глаза, однако почти сразу одёрнула себя: Орион не стал бы с таким упорством выдёргивать её с общения с крестницей из-за пустяка. Договорившись встретиться вновь в ближайшее время, дабы обсудить исполнение всех намеченных целей, женщины к обоюдному удовольствию расстались. Беллатриса отправилась писать письмо бабушке Кассиопее, Вальбурга же протянула руку непривычно-серьёзному домовику и тут же оказалась в собственном поместье.

* * *

Вопреки ожиданиям, Ольга переместилась отнюдь не в кабинет Ориона, а в коридор, ведущий к нему. Недоуменно взглянув на едва искрящую пустоту там, где только что стоял Кричер, женщина дёрнула плечом и двинулась к кабинету мужа. Бесшумно отворив дверь, Вальбурга ядовито улыбнулась и с прищуром уставилась на дражайшего супруга, пребывающего в состоянии некой нервозности. — Вы настолько истосковались по моему обществу, что изволили даже прислать домового? — пропела она, остановившись посреди кабинета. — Что ж, я здесь. Прошу любить... без жалования пока как-нибудь обойдусь. Орион, хмурым грачом восседая в своём кресле, не поднял глаз на благоверную — он буравил взглядом два белоснежных пергамента на столе: оба из них были запечатаны чёрным сургучом с оттиском черепа, обвитого чем-то мелким вроде линии или змеи. Одно из писем было вскрыто. Заметив знакомый ещё с прошлой жизни знак, Ольга подошла ближе к столу и, упёршись на него руками, вопросительно вскинула бровь. Супруг безмолвно подтолкнул к ней кончиками пальцев конверт с нетронутой печатью, указав на тот взглядом. Леди Блэк коснулась череповидного оттиска, а после подняла глаза на Ориона. — Я знала его, Горацио, — прошептала она, смахнув с щеки несуществующую слезинку. — Разве? — криво усмехнулся муженёк, отрываясь от разглядывания короткого текста на пепельно-белом пергаменте, написанного зелёными чернилами. — Здесь должны были двигаться губы, которые я целовала не знаю сколько раз... — задумчиво процитировала Ольга. — Не знал бы 'Гамлета' — заревновал,— коротко хмыкнул Орион, но однако, тут же одёрнул себя: — Бурги, тебе не кажется что это всё слегка неуместно? — Отнюдь, — фыркнула Ольга, но тут же перешла на серьёзный тон. — Сюрпризов ждать? Орион в ответ даже бровью не повёл. 'Вот же драккл безрогий', — всерьез обиделась Ольга и чинно присела на край кресла. — 'Что ж, подождём'. Женщина подавила желание закатить глаза и взяла письмо в руки, внимательно разглядывая его с обеих сторон. 'Валь, что думаешь?' — обратилась к миссис Шизофрении она, когда поняла, что муженёк так просто о гипотетических ловушках не поведает. Пальчик леди Блэк невесомо огладил тонкий след в форме змеи. Помнится, на один из очередных обходов Валентин Юрьевич явился с точно таким же знаком на груди. Серебряный значок был выполнен столь искусно, что, казалось, змея движется. Когда доктор Явольский предложил Ольге эту 'сущую безделицу' в качестве подарка, женщина поспешно отказалась. Вальбурга молчала. Из глубины чужой души веяло лёгким беспокойством: судя по всему, прежде почтеннейшая матрона подобной корреспонденции не получала. 'Эта печать мне не знакома,' — подтвердила наконец выводы соседки по телу Вальбурга. — 'Череп есть разве что на гербе Гонтов, а змея... не Слизеринов же?' 'Реддла помнишь?' — хищно намекнула Ольга, всё ещё поглаживая пальцем оттиск. 'Пёс паршивый!' — не то восхитилась, не то оскорбилась леди Блэк. — 'Полукровка, а на наследие Древних замахнулся!' — И долго ты ещё будешь на него любоваться? Чай, не зеркало... — прервал диалог недовольный голос Ориона: — Открывай, я всё проверил. Ольга негодующе дернула плечом, перевернула конверт, смерила взглядом строгую косую надпись 'Леди Вальбурге Блэк' и надломила сургуч. Стальные глаза пробежались по ровным буквам, написанным словно по линеечке, и вернулись к началу. Ещё дважды перечитав послание, Вальбурга насмешливо хмыкнула: недоговорок и напускной таинственности было больше, чем хоть какой-то реальной информации. 'Узнаю руку нашего 'скользкого' друга, — заметила она соседке по телу. — Без досточтимого Абрахаса здесь не обошлось'. — Загляни в конверт. Это ещё не всё, — посоветовал Орион, убедившись, что жёнушка оценила полученный опус. Леди Блэк решила исключения ради послушать мужа. Приоткрыв пустой с виду конверт, она щедро вытряхнула его содержимое на стол. Блеснуло что-то вроде серебряного сикля, и, словно некто наложил невербальное 'Engorgio', предмет стал увеличиваться, пока не обернулся узорной серебряной маской диковатого вида. 'Дали с его часами удавился бы,' — растерянно подумала Ольга, непроизвольно дотрагиваясь до изысканных узоров. Что-то в этом предмете неуловимо притягивало взгляд, заставляя раз за разом касаться неглубоких линий и обводить подушечками пальцев выпуклые капельки, слагающие новые и новые узоры. 'Намордник драгоценный, одна штука' — отрезвила женщину миссис Шизофрения. — 'Попроси Ориона проверить на чары привязанности. Тебя такой вещью просто так не соблазнить.' Ольга вздохнула и, с трудом оторвав взор от маски, обратилась к супругу: — А про чары 'ах-какая-цацка' ты мне не сказал, — прищурилась она, продолжая касаться очаровавшего её предмета. Орион закатил глаза и дёрнул плечами, обозначая, что не счёл нужным уведомлять благоверную о подобной мелочи. — Каждый уважающий себя артефактор вплетает подобное в основу, — будто объясняя прописные истины, изрёк он. — Значит, артефакт? — выхватила главное Вальбурга, и, взвесив подарок Реддла в руке, отодвинула тот подальше от себя. Заметив, как дёрнулся уголок губ супруга от её тона, женщина вскинула голову и нехорошо так улыбнулась, предвкушая представление. Орион чуть поморщился, будто проглотил случайно шедевр магического кондитерства, в народе именуемый 'Бетти Ботс', а после, резко выдвинув один из ящиков стола, извлёк донельзя похожую маску. Ольга вгляделась: черты и линии были более хищными, а узоры — менее изысканными, да и особой страсти за собой к данному произведению искусства она не заметила. — Нравится? — ухмыльнулся Орион и медленно приложил маску к лицу, не отводя глаз от Вэл. — Ты неотразим, милый, — закатила глаза Ольга цепким взглядом оценивая неуловимо переменившегося супруга. Казалось бы, мужчина остался всё тем же, но чуть расширились плечи, вздёрнулся подбородок, невесть куда исчезло несколько сантиметров роста. Даже, кажется, форма ушной раковины стала иной. — А как я пою, — провыл из-под серебра до неузнаваемости изменённый голос. — Не замечала за тобой подобных талантов, — не удержалась от подколки Вальбурга, ничуть не удивившаяся переменам. — А когда ты вообще что-нибудь помимо себя замечала? — хмыкнул уже своим голосом Орион, и, явно превозмогая наложенные на подарок Реддла чары, гадливо отбросил маску на стол. — Ты говоришь так, словно в этом нет твоей заслуги, — процедила в ответ Ольга, ставшая вдруг похожей на готовящуюся к броску эфу. Глава семейства Блэк едва заметно подался вперед, недобро сощурился... — Орион, Вальбурга, — тихо окликнул обоих хладный женский голос, прерывая начавший разгораться скандал. — С подобной скверной минувшим днём явился позор Рода Блэк. Дёрнувшись, супруги обернулись к стене, глазами находя портрет белокосой, словно Цисси, женщины. На типичном для Блэков вытянутом лице горели недобрым светом чёрные глаза. Леди восседала в резном кресле и смотрела на потомков строго и снисходительно. — Прабабушка Элладора? — с подсказки миссис Шизы обратилась к женщине Ольга, незаметно для самой себя поднимая со стола маску, — Что вы желаете этим сказать? — То и желаю, Валú, — на французский манер сократила имя правнучки Элладора, кивая на зажатый в руках родственницы артефакт. — Я бы на вашем месте побеседовала с изгоем. Сжав руку жены, дабы та не смела возражать, Орион кивнул портрету и обратился к благоверной: — Мне стоило догадаться, что Ал заявлялся не просто так, — пробормотал он. Леди Блэк многозначительно хмыкнула и сердито высвободила руку. Орион сделал вид, что ему безразлично поведение супруги и, обогнув стол, направился к камину. Ольга ещё пару минут поразвлекала себя разговором с портретом Элладоры, посетовала на воспитание Наследников и пьющего муженька (этот самый мужик подозрительно крякнул где-то возле камина, ибо торчал задницей кверху, разговаривая с кузеном), получила несколько действенных советов и подобно приличной девочке покивала на нотации. Довольная родственница, обеспеченная слухами и сплетнями, удалилась куда-то за границы портрета, а Ольга получила пищу для размышлений. Так или иначе, когда леди Блэк отвлеклись друг от друга, в кабинете обнаружился запорошённый порохом Альфард, размахивающий очередной серебряной маской. Ольга прислонилась поясницей к столу и, скрестив на груди руки, присмотрелась к предмету в руках братца. На удивление, маска хоть и казалась похожей, но не была идентичной ни той, что принадлежала Ориону, ни той, что держала в руках она сама. Заметив, что внимание мужчины обратилось на неё, Вальбурга выдохнула и несколько раз ударила рукой об руку. — Мо-ло-дец, — по слогам произнесла она, стараясь не дать стальной ухмылке появиться на губах, — И долго ты ещё в молчанку играть собирался? Альфард почти зеркально отобразил позу сестры и, покосившись на подарок Реддла, небрежно отбросил его на ближайшее кресло. — Боюсь, в этом доме мне не дали бы свободы слова, — скривил он губы. — Бедный непризнанный оратор, — хохотнула леди Блэк и, отлипнув от стола, подошла к Альфарду. Тот исподлобья взирал на родственницу. Выдержав тяжёлый взгляд 'позора рода Блэк', женщина подняла с кресла маску братца, потом легко забрала и свою с орионской. Сложив их в аккуратную стопочку, Ольга постучала ноготком по оказавшемуся сверху серебряному носу и обвела взглядом обоих мужчин. — Мои милые брат и супруг, я довожу до вашего сведения, что намереваюсь посетить вечер этого лорда Волдеморта в канун Лугнасада,[1] — женщина направилась к выходу из кабинета, но, остановившись на пороге, бросила лукавый взгляд назад: — Смею надеяться, что достойнейшие мужи рода Блэк не отпустят меня в одиночестве?

* * *

Валентин Юрьевич отрешённо листал анамнез А.М. Афоненковой, мыслями пребывая где-то на Гриммо, 12, когда дверь тихо приоткрылась и в ординаторскую заглянула Ирочка, сверкая весёлыми глазками. — Чего тебе, Лоа? — тихо вопросил Д'Явольский, не отрывая взгляда от кривоватого врачебного почерка. Девица нарочито вздохнула, попыталась сделать интригующую паузу, но не удержалась и захихикала: — Представляете, Валентин Юрьевич, там этот пришёл! Зимин! Требует встречи с вами — явно что-то вынюхивает. Валентин Юрьевич приподнял брови, явно удивляясь — в своё время ему довелось услышать не самую лестную характеристику бывшего мужа Ольги. 'Карьерист и серость, собака, ему на всё человеческое плевать,' — фыркала женщина, наблюдая сквозь прозрачное стекло палаты, как переворачивается во сне на другой бок Ромка, — 'Как муж неплох, но как человек — сущая дрянь.' Каждый раз, когда разговор переходил на этого скользкого субъекта, настроение Ольги Николаевны неотвратимо портилось. А потому Валентин Юрьевич машинально кивал и спешно переводил разговор в интересную ему сторону. И теперь этот тип заявился по поводу смерти жены. Явольский дёрнул бровью, прикидывая, что могло понадобиться смертному от больницы? Кляузу написать в вышестоящие органы по врачебной халатности? Так всё чисто было: диагноз Зимина-младшего не обсуждался, а безвременная кончина его матери выглядела вполне закономерной. Вещи забрать, что за Ромкой и Ольгой остались? Да разве что золотую цепочку, которую в день похорон отдали кузине Зиминой. Поплакаться и построить из себя 'папочку'? Поздновато уже. Отложив в сторону карточку Афоненковой, Валентин Юрьевич хмыкнул, спустился до приёмного отделения и с нескрываемым любопытством поглядел на полноватую фигуру, размеривающую шагами коридор перед официальным кабинетом заведующего отделением Явольского. Вид того самого Андрея подвиг врача в уныние — он ожидал чего-то более... Валентин Юрьевич резко задумался. А действительно, чего он ожидал? Мерзкого типа с потными ладонями и бегающим взглядом? Или рохлю с потерянными поросячьими глазками? Такой внешностью подлецы обладают лишь в фильмах, предпочитая скрываться под личинами добропорядочных холёных граждан в реальности. А Ольга была слишком разумной женщиной чтобы связаться с откровенно дерьмовым человеком. По крайней мере, Явольскому так казалось . Молодой специалист бесцеремонно забрал из рук пробегавшей мимо медсестрички какую-то папку и, уткнув в неё нос, прислонился к стене неподалёку от нетерпеливо покачивающегося на ногах смертного. Зимин был молод, но уже полноват. Костюм, купленный на явно худого ещё парня едва застёгивался на животе, хотя и сидел в плечах. На широком простоватом лице отражалось раздражение и какое-то детское упрямство, светло-голубые, ничем не примечательные глаза метали сердитые взгляды то на табличку на двери, то в сторону коридора, откуда, по его мнению, должен был заявиться неведомый 'гл. онкол. отд. В.Ю.Явольский'. Молодой специалист ещё немного постоял, посмеиваясь про себя, однако, вскоре наблюдение ему надоело: своё мнение о Зимине он составил, а большего и не требовалось. Так что, отлипнув от стены, врач сунул так и не понадобившуюся ему папку вышедшей из Теней 'Ирочке' и по пути приказал Алексею выгнать смертного из больницы к чертям собачьим. Нечего пациентам нервный тик и несварение зарабатывать от вида психующего 'папаши'. Упав в тяжёлое кожаное кресло уже у себя в кабинете, нечистый смежил веки и, сложив пальцы 'домиком', погрузился в размышления. На лице Д'Явольского время от времени начинала блуждать хитроватая ухмылка: очень уж удачно складывались в единое полотно Нити мирозданья. Седоватый профессор на другом конце города замер посреди лекции и подавил такую же усмешку. Время застыло заспанным зевком студентов, отходящих от вписки у Маринки Ростовой. Тишину остановившегося мгновения прорезал радостный шёпот из Тени: — Ба-ал!— хихикала Лоа, — Кажется, Гиреон нашёл себе новую игрушку!

* * *

Маски Оля унесла с собой. Просто потому что не смогла оставить их в кабинете мужа, где тот уже наверняка приканчивал очередную бутылку в компании Альфарда. Зайдя в непривычно-пустынный кабинет, женщина оставила дары Волдеморта в одном из ящиков большого стола, а после наткнулась на нечто более интересное. 'Какое тебе дело до расходов поместья, маггла? Не умеешь — не берись. Пусть этим займётся Орион,' — натянуто выдала Вальбурга, постепенно закипая — 'Не пытайся сделать вид, что понимаешь о чём идет речь!' Ольга вяло хмыкнула и, несмотря на протесты соседки по телу, углубилась в документы — от руки начерченные и заполненные убористым колким почерком сметы. Последняя дата касалась июня, а вот расчёты за июль ещё предстояло провести. Женщина почти с наслаждением пододвинула к себе чернильницу и вызвала домовушку, отвечающую за кладовую дома. За ней последовал Кричер с отчётом о том, что было приобретено в этом месяце, за ним — Тригги, от которой Ольга узнала не только, сколько и чего было приобретено для отпрысков Рода Блэк, но и где эти самые отпрыски обитают в данный момент. Судя по докладу эльфы, дети были в порядке: няня-домовушка смогла занять обоих сыновей играми в парке. Ещё не совсем выздоровевший Сириус валялся на расстеленном пледе, а Регулус по-тихому воевал с метлой, летая вокруг брата. Сухо кивнув, Ольга вернулась к делам привычным и знакомым. Какая, по сути, разница, на что были потрачены деньги, — на закупку бумаги для принтеров фирмы или приобретение огневиски в количестве немыслимых семидесяти трёх бутылей? Приостановившись на чересчур большой цифре, женщина сердито выдохнула и едва не проткнула бумагу в месте подсчёта кругленькой суммы за алкоголь. — Кричер! — визгливо прикрикнула она, постукивая кончиком пера по подбородку. Домовик явился спустя несколько секунд — с засученными рукавами и мокрыми руками. На бледной коже обнаружились желтоватые брызги. Домовик вытер руки о перекинутое через плечо полотенце и, качнув серьгой, уставился на хозяйку. Дождавшись внимательного взгляда домовика, Вальбурга разразилась речью на тему 'пьющий маг — горе в семье' и прихлопнула ладонью по столу, от чего Кричер слегка дёрнулся, неистово закивал и замер в ожидании распоряжений. — Всё несанкционированное спиртное в этом доме должно быть уничтожено, — не терпящим возражений тоном постановила она. Где-то внутри жадно квакнула жаба, а Вальбурга хмыкнула, что это не совсем целесообразно. В кои-то веки прислушавшаяся к мнению соседки по телу, Ольга поймала образ огромной коллекции вин под фундаментом поместья и, впечатлившись, поспешила изменить приказ. Теперь всё початое спиртное должно было исчезнуть, а непочатое отправиться к Друэлле. — И чтобы ключ от винного погреба через четверть часа был у меня, — закончила Вальбурга, скупым жестом отпуская слугу: Кричер понятливо кивнул и, не уточняя подробностей, сгинул. Тихо порадовавшись сообразительности домовика, леди Блэк обвела значительную сумму в кружок и двинулась к камину. Пламя, жадно сожравшее волшебный порох, окрасилось в изумрудный цвет, мигнула перед глазами сиреневая дымка охранного заклинания — и перед взором миссис Блэк предстал небольшой кабинет. В обрамлении подкопчённых стен камина был виден добротный стол в окружении заполненных книгами стеллажей. В пробивающихся сквозь задёрнутые шторы полосках света кружилась пыль, а на ковре огромный серый кот лениво вылизывал переднюю лапу. Невестки в кабинете не наблюдалось. — Кшшш! — зашипела Ольга на кота, когда тот перешёл на приведение в чистоту задних конечностей. Наблюдать за утренним туалетом местного Васьки не было никакого желания. 'Васька' вяло дёрнул ухом и, высоко задрав хвост, неспешно удалился из поля зрения. Спустя несколько минут хлопнула ведущая в кабинет дверь, дёрнув сквозняком пламя в камине, от чего всё вокруг на несколько мгновений пошло рябью. — Ах, дорогая, ты как всегда воюешь с Люцифером? — донеслось откуда-то слева. Над изумрудным огнём склонилась чему-то улыбающаяся Друэлла. Устроившийся рядом с хозяйкой книззл с толикой превосходства взглянул на Вальбургу и вернулся к занятию, от которого его столь невежливо оторвали. — Как ты могла такое подумать, милая сестрица? — шутливо ответила Вальбурга, но сразу же перешла на серьёзный тон. — Нужно поговорить. Невестка, уловив перемену в лице подруги, тоже перестала улыбаться: — Что стряслось, Вэл? Как здоровье Сириуса? — Эта скотина опять пьёт! — вспыльчиво выпалила Вальбурга, не уточняя, кого именно она считает скотиной, а после едко добавила, что с сыном, хвала Мерлину, пока всё в порядке. Вкратце расписав ситуацию, женщина наткнулась на полное понимание со стороны Друэллы: Сигнус выпивал не меньше, предпочитая в качестве компании друзей по клубу 'пикси', как ласково называла сборище визенгамотской молодёжи невестка. — Мама, вы связались с крёстной? — огласила гостиную звонкая речь Беллы, и вскоре Ольга узрела племянницу, на лице которой читалось неприкрытое злорадство. Заметив зависшее в огне камина лицо леди Блэк, Беллатриса многозначительно улыбнулась: — Мадам Кассиопея ответила согласием! Вальбурга несколько отстранённо кивнула, а после обратилась к невестке с вопросом, кому, собственно, можно сплавить весь груз погребов. Друэлла, озадаченная той же проблемой, только пока не отважившаяся на решительные действия, поджала губы и задумалась, машинально поглаживая по голове книззла. Первой затянувшуюся паузу прервала Беллатриса. — Может, попросить об одолжении леди Ирму? — вмешалась в разговор благородных дам она и тут же поспешила объясниться в своей манере — пламенно и агрессивно: — Ну и что, что они с дедом в Германии? Немецкая ветвь будет только рада помочь! — Белла, не заставляй меня сомневаться в твоём воспитании, — негодующе съязвила Ольга, — не хватало только своих докси за пределы поместья выпускать! Беллатриса фыркнула и, шуганув недовольно мяукнувшего Люцифера, опустилась на ковёр рядом с матерью. Оскорблённый до всей глубины кошачьей души книззл дёрнул задней лапой и исчез в неизвестном направлении. 'В тапки гадить ушёл', — отстранённо прокомментировала поведение кошака Ольга. — Милая, в этом есть и капля здравого смысла, — осторожно встала на защиту дочери Друэлла, — Действительно, не стоит беспокоить Ирму и Поллукса, Арктурус же явно будет на стороне наших мужей, а вот... Белла, ты ведь связалась с мадам Кассиопеей? Под внимательным взглядом женщин Беллатриса кивнула и коротко пересказала суть ответного письма, многозначительно утаив тот кусок, что касался 'дела'. Учуяв недоговорку, Ледяная Бурги едва заметно кивнула, поймала ответный взгляд племянницы и отправила ту вновь писать бабушке. На том, собственно, вопрос и закрыли. Друзи, дождавшись, пока дочь покинет комнату, тихо поблагодарила золовку за наступившую в доме тишину и предложила любую помощь. Ольга уже собралась было отшутиться, уверив невестку в том, что помощь была бескорыстной и абсолютно безвозмездной, но не успела: в ход мыслей как всегда беспардонно вмешалась леди Шизофрения. 'Оля, ты должна просить у Друэллы, то, о чём я скажу,' — несколько взволнованно обратилась к соседке она. — 'Это необходимо для Рода!' Что такое Род Ольга понимала в полной мере, как и то, что сейчас миссис Блэк говорит только о их ветке семейства. Выслушав вопрос Вальбурги, женщина покраснела, но кивнула и подняла серые глаза на Друэллу, напомнив себе разобраться во всём чуть позже: — Скажи, Нарцисса уже бросила кровь? Невестка удивлённо хлопнула волоокими глазами, но в конце концов покачала головой. Вальбурга постучала ноготками по плитам камина на своей стороне и терпеливо продолжила: — Ваш Алтарь получил Беллу и Андромеду, а наш не видел первой крови уже три десятилетия... Друэлла приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но Ольга вдруг почувствовала сильный рывок и спустя мгновение оказалась в собственном кабинете. Камин выстрелил несколько изумрудных искр и полыхнул жаром. Леди Блэк недовольно поджала губы, попыталась стряхнуть с плеча тяжёлую руку и обернулась. Над ней, грозно раздувая ноздри, стоял до крайности разъярённый Орион. ________________ Примечание: [1] Лугнасад — праздник в честь бога-покровителя искусств и ремёсел, знаменующий начало Осени. ========== Глава 14. Ученью — свет, а пьянству — бой! ========== — Как это понимать? — сухо и обманчиво-спокойно вопросил благоверный, даже не собираясь убирать руку с плеча Вальбурги. Леди Блэк поморщила носик и дёрнулась, что, впрочем, не принесло никаких результатов — разве что пальцы мужчины застыли стальной хваткой. — Что 'понимать', милый? — расцвела она в улыбке, ничуть не смущённая тем, что Орион всем телом нависает над ней. — Как будто ты не знаешь, — сквозь зубы процедил мужчина. В прищуренных карих глазах светилось именно то пьяное бешенство, которое Ольга видела ещё в глазах отца, когда прятала от него очередную бутылку. Разве что лицо у мужа было нормального цвета, в то время как у родителя оно обычно бывало красным, словно обваренным — так проявляло себя сердце, которое уже тогда начинало пошаливать. Ольга поспешила отогнать от себя воспоминания, отдававшие застарелой болью, и сердито уставилась на Ориона. — Я не собираюсь извиняться, дорогой, — смотря куда-то в сторону, упрямо заявила Вальбурга и двумя руками отодрала от себя пальцы мужа. Впрочем, они тут же сомкнулись на запястье, а сам мужчина дернул её на себя, поднимая на ноги. Вальбурга пошатнулась, подавила рефлекторное желание ухватиться для равновесия за супруга и скрестила руки на груди, прожигая Ориона гневным взглядом. Как бы тот ни был разъярён, подобного обращения с собой Ольга не ожидала. — А придётся, — прошипел Орион, неожиданно резко толкая жену к стене — так, что Вальбурга сильно ударилась лопатками и затылком. Перехватив вторую руку супруги, он вновь навис над женщиной и грозно, едва ли не скаля зубы, прорычал ей в лицо: — Я не позволю тебе что-либо решать за меня, Бурги, — он повернул голову к плечу, не отводя взгляда от испуганной, но решительной жены. — У нас уже был разговор об этом, и я надеюсь, что у тебя хватит благоразумия вернуть всё как было. Иначе... — Ситуация изменилась, знаешь ли, — медленно проговорила Ольга и, сощурившись, зло продолжила: — Боюсь, ничего поделать с этим не могу. — Довольно! — раздался сердитый крик откуда-то со стороны двери, и женщина почувствовала, что пьяное тело мужа более не прижимает её к стене. Альфард, мощным толчком оттолкнувший Ориона в ближайшее кресло, кивнул сестре на выход и, скрестив руки на груди, уставился в упор на друга. 'Паскуда', — выругалась Ольга скорее на мужа, чем на брата, и, мысленно заметив соседке по телу, что ситуация повторяется, только с новыми переменными, последовала совету-приказу Альфарда. Покинув комнату, женщина прикрыла за собой дверь и наконец-таки выдохнула, а в следующий миг обессиленно сползла по стене вниз, прижимая руки к лицу. Из глаз почему-то вдруг побежали слёзы, и Ольга удивлённо всхлипнула — чтобы она, да из-за какого-то козла? Нет, не в этом дело. Она просто опять доверилась. Не тому. Миссис Блэк что-то утешающе прошептала, но Ольга не расслышала слов, зато тёплое ощущение поддержки, что донеслось до 'глупой доверчивой магглы', говорило за себя. Женщина сердито смахнула соляные дорожки с щёк и громко втянула воздух носом. Тихое покашливание, донёсшееся с ближайшего портрета, заставило Ольгу застонать. Женщина отчётливо поняла, что завтра, а то и сегодня вечером все живые и нарисованные родственнички будут извещены о том, что произошло и в кабинете, и в коридоре поместья Блэк. Оставалось лишь уповать на короткую память портретов на настоящее и на чувство такта родственников. — Вальбурга, встань и прими достойный леди облик, — раздалось тихое ворчание леди Урсулы, которая, не дожидаясь ответа, подмигнула чёрным глазом и величаво удалилась в нарисованную галерею. — И правда, стоит взять себя в руки, — невесело хмыкнула Ольга. Поднявшись, невесть зачем отряхнула платье и ещё раз коснулась горящих щёк. Выпрямилась. Развернула плечи. Подняла голову. Тень в конце коридора дрогнула и из-за поворота показался куда-то спешащий Регулус. Волосы его были встрёпаны, на щеке красовалась замазанная зеленоватой мазью ссадина, а штаны на правом колене щерились на свет нитками сквозь огромную дырку. Заметив мать, мальчик остановился, явно размышляя над тем, как объяснить свой вид, но, сообразив, что ругать его не собираются, подошел ближе и уморительно прищурился, разглядывая. Вальбурга, неторопливо коснувшись плеча сына, решительно направилась к своим покоям. Через мгновение Регулус её догнал, но даже не попытался взять мать за руку, как всегда это делал Ромка... — Мама, с Вами всё в порядке? — поднял он серьёзные глаза на Вальбургу. Ольга остановилась. Вздёрнула бровь и растянула губы в улыбке. — А может быть иначе? И в каком виде Вы разгуливаете по поместью?

* * *

Столкновение с сыном кардинально изменило планы Ольги. Пытающийся объясниться сын был выслан в покои приводить себя в порядок, а сама леди Блэк спешно направилась к себе. Уже спустя четверть часа на лице Ледяной Бурги не осталось и намёка на слёзы. Да и в самом деле, с чего бы так расстраиваться? 'Знала ведь, что муженёк — козлина тот ещё', — размышляла женщина, выравнивая кисточкой нанесённые на скулы бледные румяна. Вальбурга где-то внутри согласно хмыкнула и добавила от себя несколько крепких эпитетов в адрес спутника жизни. Хоть в чём-то она была абсолютно согласна с преемницей. — И как я жила с этим человеком все эти годы? — с наигранным удивлением в голосе вопросила Ольга. Отражение в зеркале картинно заломило руки, копируя жест оригинала. Леди Шизофрения возмущённо закашлялась. 'Тебе, милочка, впору памятник ставить в центре сада', — наконец хмыкнула она. — Золотой, — покладисто согласилась Ольга. Глаза её смеялись. Плавным движением руки женщина отправила в небытие коллекцию косметики и переместилась за стол. Заставить появиться перед собой журнал сметы оказалось гораздо труднее: теперь перед леди Блэк аккуратной стопочкой лежали документы на приобретение десятка артефактов, договор о создании резервной ячейки в Гринготтсе, огромный талмуд по Магическому Праву под редакцией А.Р.Фоули и расписка с витиеватым росчерком самого Абракаса Малфоя, обещавшегося вернуть к началу августа сего года 'Исследование родовых проклятий на примере рода Альтегре'. Ольга с интересом просмотрела очередную явившуюся пред ясные очи бумажицу, на которой кривоватым детским почерком были выписаны 'на нужды Наследников Рода' и хмыкнула. Отложив монументальный труд старшего сына, она мельком подумала, что стоило бы разыскать или придумать аналог 'Монополии', дабы приобщить Сириуса и Регулуса к азам экономики. Когда призвать нужный документ не вышло в -дцатый раз, Ольга сдалась и позвала Рикки. — И стоило так страдать? — пробормотала себе под нос женщина, когда смета наконец оказалась в руках. 'Стоило получше сконцентрироваться и чётко отдать приказ', — капнула ядом Вальбурга, всё это время ехидно хихикавшая над потугами преемницы. — 'Давно пора взяться за твоё обучение, маггла!' Перо в руках миссис Блэк едва заметно дрогнуло. Домовушка, по собственной инициативе вернувшаяся с чаем для хозяйки, удостоилась благосклонного кивка с намёком на улыбку. Донельзя удивлённая, Рикки приоткрыла рот — смешные всё же существа эти эльфы! — да так и исчезла. Леди Блэк хмыкнула и склонилась над сметой.

* * *

— Хорошо, мама, — кивнул Регулус и, как примерный сын пропустив Вальбургу вперед, направился к себе. Время от времени подрагивающая в руке метла капала грязью на паркет, оставляя за мальчиком тонкую вереницу клякс. Оставлять самое дорогое, что у него было, в специально отведённом для мётел ангаре юный Блэк отказался напрочь несмотря на горестные причитания Тригги. Оказавшись в комнате, Регулус бережно прислонил метлу к стене, любовно погладил ладошкой древко — там, где золотистой краской значилась модель — и поплёлся в ванную. Появившаяся вскоре домовушка тяжело вздохнула и, сердито бурча под нос, принялась за уборку. Спустя полчаса самый юный из наследников рода Блэк сладко позёвывал, позволяя Тригги расчёсывать влажные ещё волосы. Свежая царапина под очередной заживляющей мазью неприятно саднила, и мальчику стоило больших трудов удержаться от соблазна почесать пострадавшую щёку. Чтобы занять чем-то руки, Регулус принялся листать детскую книжку по трансфигурации, подаренную ему ещё в прошлом году Арктурусом Блэком. Книга была до ужаса скучной, пусть и красочной. И, что больше всего расстраивало, раз за разом оказывалась под рукой — как будто её кто-то специально подкладывал! Перевернув очередную страницу, Регулус, слегка запинаясь, прочёл формулу очередного заклинания и, проигнорировав шевельнувшийся в глубине души интерес, со злостью захлопнул книгу. Потакать внезапно возникающим порывам мальчик не желал из принципа. А подобных случаев за последнее время было предостаточно. Вот чем, к примеру, можно объяснить желание взять маму за руку? Регулус давно уже вырос из того возраста, когда это было приличным. А внезапно проснувшаяся любовь к шоколаду? Или стойкое ощущение чьего-то пристального внимания? 'Зато больше не снится... всякое', — подумал Регулус, с досадой рассматривая оставшуюся под коротко стрижеными ногтями мазь. — 'Ну вот, не удержался. Хорошо хоть мама не видит' Закончившая наводить порядок на голове юного хозяина Тригги терпеливо вздохнула и хорошо отработанными движениями нанесла очередную порцию зелья. Регулус виновато улыбался.

* * *

Долго 'над златом чахнуть' Ольге не дали. Она успела внести расчёты только по пяти пунктам, когда раздался тихий стук, и в дверном проёме появилась голова младшего сына. Увидев мать, мальчик втёк в комнату целиком. Вальбурга, не выпуская из пальцев перо, обернулась к сыну и внимательно осмотрела того с ног до головы, оценивая качество проведённой домовушкой чистки. Регулус — слава Мерлину — вновь выглядел опрятным и ухоженным юным лордом. 'Только больно уж трусящим' — заметила Ольга, мысленно кивнув на едва заметно поджатые губы и пальцы, теребящие пуговицу манжета. 'Ещё бы, — флегматично отозвалась миссис Шизофрения, явно недовольная тем, как её оторвали от важного дела, — Сейчас что-то просить будет'. Ольга вопросительно вскинула бровь. — Мама, идёмте в парк? — робко предложил Регулус. Однако взгляд уже успел наткнуться на гроссбух — и мальчик сник. Мордашка его резко поскучнела, и даже голос будто посерел. — А, вы работаете... — проговорил он, отступая к двери, — Простите, я пойду один. 'Умный мальчик', — с ноткой гордости в голосе прокомментировала Вальбурга. Ольга, не обратив внимания на слова предшественницы, вздохнула. В какой-то миг ей померещилось, будто это Ромка зовёт её на прогулку. А отказать сыну в такой малости Ольга никогда не была в силах. — Постой, — обратилась к собравшемуся уже уходить Регулусу Вальбурга, закрывая смету и убирая её в ящик. — Я обещала пойти с тобой. Да и голове стоит дать роздыха. 'Оля, у нас уже был разговор про мамину юбку?' — вяло поинтересовалась Шизофрения. 'Был', — согласилась соседка по телу. — 'Но юбка-то теперь моя, Валь.' Шизофрения тихо выругалась. Регулус тем временем кивнул — как показалось Ольге, удивлённо — и молча вышел за дверь. Миссис Блэк одёрнула платье, мельком глянула на себя в зеркало и последовала за ним. Путь до парка прошёл мирно: ребёнок поведал о том, что они делали сегодня днём, Вальбурга похвалила сына за то, что он следил за неугомонным братом. — Мама, а мне Джеймс письмо прислал! — обнаруженный в саду Сириус был как всегда радостен и оптимистичен. Распластавшись на большом клетчатом пледе, он покачивал в воздухе ногой и что-то писал на листе пергамента. Когда послышались шаги, мальчишка оторвался от своего занятия лишь затем, чтобы сообщить радостную новость родственникам, — и вернулся к сочинению. Впрочем, вскоре он запустил перо в траву, свернул письмо в трубочку и, едва не перевернув чернильницу, привязал послание к лапе белой совы, обнаружившейся неподалеку. Птица нетерпеливо ухнула, дёрнула лапой, проверяя надёжность крепления, и сорвалась с места. Вальбурга, милостиво проигнорировав кляксу на щеке Сириуса, села в корнях одной из огромных лип и подложила под спину несколько подушек. — И что же пишет мистер Поттер? — полюбопытствовала она, приподняв брови. Вытянув книгу из плетёной корзинки, которую собрал Кричер для внепланового пикника в парке, Ольга погладила тёмный корешок и с удивлением почувствовала, как томик ластится к рукам. — Дед Карлус занялся его воспитанием! Представляете, мама, Джеймс учится драться на шпаге, — Сириус стал загибать пальцы, — кататься на лошади и кодексу чести дворянина! — И чему же ты так рад, сын мой? — ехидно прищурилась Вальбурга, — Неужто завидуешь? Регулус, разместившийся как и мама в корнях дерева, захихикал. Ольга понимающе улыбнулась: мальчик явно почувствовал, что сейчас будет что-то интересное. — Джеймс станет настоящим аристократом! — запальчиво возразил матери Сириус, — Это не скучные законы зубрить! — Скучные законы, говоришь, — протянула Ольга, а после поинтересовалась у миссис Блэк, доступен ли Кодекс Рода для малолетних наследников. Всё ещё дующаяся на 'никчёмную магглу' Вальбурга фыркнула, мол, доступен-то — доступен, да только детей усадить за талмуд не удастся. Ольга хмыкнула в тон и заявила, что 'Валюша' сильно недооценивает упрямство своих сыновей, а затем вынырнула в реальный мир. — Кодекс чести — это так, цветочки, — фыркнула она, повторяя жест миссис Шизофрении, а после перешла на заговорщический шёпот: — А вот когда его допустят к Кодексу Рода... — Что тогда? — попался на крючок Сириус, и, приподнявшись на руках, заглянул матери в глаза. Ольга улыбнулась про себя и заботливо подложила сыну подушку под живот: по указанию целителя Макмиллана, ребёнку нужно было лежать строго в одной позе. — В этот ответственный момент и начнётся становление Джеймса как настоящего Наследника, — торжественно ответила она и прищурилась, наблюдая за реакцией сына. Та не заставила себя ждать. Сириус недовольно тряхнул тёмной чёлкой и поднял на мать глаза. — А нас, значит, 'в настоящие наследники' посвящать не собираются? — нахмурил он по-блэковски тёмные брови и кивнул на прислушивающегося к разговору Регулуса. Младшенький поспешно скопировал гримасу Сириуса и теперь тоже буравил мать серьёзными серыми глазками. — Ой, да вы тот же Кодекс Чести не можете освоить, куда уж вам разобраться в Родовом? — почти правдиво удивилась Ольга, слушая гомерический хохот леди Шизофрении. 'Если ты заставишь Сириуса сесть за учёбу — я сделаю так, что Орион у тебя в ногах валяться будет!' — весело заявила миссис Блэк. Видать, возмущённые рожицы сыновей растопили ледяное сердце Вальбурги. Ну, или как минимум заставили её забыть о недавней обиде. Ольга вздохнула и улыбнулась — ох уж эти темпераментные леди: как обидятся, так и разобидятся сами собой. — А вот и разберёмся! — возразил тем временем Сириус, и, покосившись на брата, задрал бровь, явно подражая отцу: — Правда ведь, брат? Младший неуверенно кивнул, как и всегда, когда от него требовали высказать своё собственное мнение. Что-то подсказывало мальчику, что разговор этот мама затеяла не просто так. Ольга скромно улыбнулась, понимая, что теперь эти двое не отстанут, пока не доберутся до ставшего желанным фолианта. Женщина хлопнула в ладоши, кивнула обоим сыновьям и, заметив их довольные ухмылки — будто бы это они провели мать, а не наоборот — звонко позвала: — Кричер! Принеси нам чаю! ========== Глава 15. Сказка. ========== С громким хлопком от бутылки отделилась пробка — наружу хлынул пенный фонтан. Послышался на редкость дружный визг от тех, кто попал под алкогольный душ. Ирочка, хохоча, подставила под бутылку бокал на высокой ножке. Хирургическое отделение гудело. Справляли день рождения местного главврача, Иголкова Николая Фёдоровича. Справляли шумно и весело: цель пьянки давно уже исчезла из светлых голов медиков, оставив одну лишь мысль: 'отмечаем'. Виновник торжества обретался у окна практически в невменяемом состоянии. В кои-то веки сменив хирургический костюм на джинсы и чёрную футболку, Николай Федорович одну за другой смолил дорогие сигареты с ментолом и не переставая рассказывал о своей нелёгкой жизни. Валентин Юрьевич — единственный оставшийся рядом с именинником слушатель — участливо кивал головой, время от времени задавая вопросы. На лице приглашённого на торжество онколога читалась скука. Всё это он уже слышал. И не раз. Когда повествование перескочило со скандалящих родственников Василия Викторовича из вип-палаты на почившую прошлой средой Настю Филиппову, нечистый вскинул голову. Кивнув Ирочке, Валентин Юрьевич на мгновение задумался, а после недобро усмехнулся, бросил в надоевшего 'коллегу' эманацию сна и, обогнув уснувшего на ближайшем диване анестезиолога, покинул празднование.

* * *

Затеянное Ольгой чаепитие затянулось. Временно успокоившие голод сэндвичами мальчишки с энтузиазмом обсуждали плюсы и минусы аристократизма. Регулус прилежно загибал пальцы. Плюсов, на удивление, оказалось значительно больше, о чём Наследники и оповестили углубившуюся в чтение Вальбургу. Когда тема себя исчерпала, Сириус попытался было в сотый раз поведать миру о пережитом во время падения с метлы ужасе. С каждым разом история обрастала всё новыми подробностями и возгласами. В последней версии значилось, что он, Сириус, как настоящий герой попытался спасти Джеймса от падения, но упал сам. Впрочем, уже на 'взлёте' рассказчик наткнулся взглядом на отчаянно пытающегося подавить зевок Регулуса и смеющиеся глаза матери. — Хвастун, — констатировала Вальбурга, не отрываясь от чтения, — тебе бы сказки писать. — А я, может, и буду! — тут же ухватился за идею Сириус, явно прослушавший первую часть материнской реплики. — 'Великие приключения Сириуса Блэка', — пафосно изрекла Вальбурга под заливистый хохот Регулуса. — Извольте поторопиться, молодой человек, пока Ваш главный соперник не соизволил Вас опередить. Услышав о сопернике, Сириус прищурился и даже чуть приподнялся на руках. Он просто не мог допустить и мысли, что кто-то мог бы его обогнать и был похож сейчас на маленького Альфарда, в момент когда Сигнус почти отобрал у него подаренную отцом кобуру для палочки. Примерно такая же мысль пришла от леди Шизофрении, вынырнувшей из полудрёмы. Впрочем, Вальбурга лишь поинтересовалась, с каких пор у Ольги есть доступ к её детским воспоминаниям — и вновь уплыла куда-то в глубины подсознания. — Кто-о? — протянул мальчик, тревожно заглядывая в глаза отвлёкшейся матери. — Да есть один, — рассмеялась Ольга и поплотнее укуталась в плед, всем своим видом показывая, что не выдаст тайну имени неизвестного соперника. Сириус нахмурился, но вскоре уставился на полутенистую аллею и удивлённо выдал: — Мама, уже закат... Регулус тоже повернул голову на запад и улыбнулся холодеющему рыже-красному солнцу. Ольга полюбовалась игрой света на лицах сыновей и беззаботно улыбнулась. Судя по всему, приближалось время ужина, но встречаться с Орионом ей не хотелось. Так что женщина осторожно закинула мысль миссис Шизофрении и только после её одобрения позвала Кричера. Приказав принести ещё несколько одеял и фонарей, она извлекла палочку и под внимательными взглядами сыновей наложила на свой плед единственное заклинание, которое успела отточить до автоматизма — согревающее. Какой бы тёплой ни была земля в июле, сидеть вечером на одном лишь тонком покрывале было бы непозволительным, и Ольга сочла, что одно одеяло — не такая уж и большая жертва земле. Изобразив из подушек примерно то, что задумывалось, женщина попросила сыновей перебраться поближе и закутала каждого в утепляющий кокон. Мальчики споро сообразили, что сегодня произойдёт нечто из ряда вон выходящее, а потому переглядывались и нетерпеливо ёрзали. Над приютившей Блэков поляной повисла тишина. Дети с нескрываемым интересом поглядывали на мать. Сириус, практически полностью высвободившийся из одеяла, поёжился: почти незаметно накатила вечерняя свежесть, а закутаться вновь мальчику не позволяло упрямство. Регулус, от которого снаружи остался лишь нос да посверкивающие в полумраке глаза, нервно покусывал губы. Его всё никак не покидала мысль, что такое уже с ним случалось однажды, и что сейчас нужно прислониться к маме и поймать её улыбку.. В очередной раз послышался хлопок аппарации. У появившегося на поляне Кричера вид был не менее удивлённым, чем у детей. В руках домовик тащил огромную корзину. — Кто-нибудь голоден или, может, желает пойти на ужин? — полюбопытствовала Леди Блэк, открывая тоненькую книжку с выцветшей золотой надписью 'Сказки барда Бидля'. Сириус и Регулус покосились на корзинку пирожков и дружно открестились от ужина. Даже если и кому-то из них хотелось есть, вечер в парке, с загадочно горящими фонарями и прямо на земле ни один бы не променял на скучную трапезу! В тенистой аллее, с последними лучами закатного солнца раздался негромкий голос леди Блэк. 'Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой и пришли к реке...

* * *

Регулус уснул к концу сказки — закрыл глаза, зевнул и закутался поплотнее в свой плед, привалившись к бедру матери и корню большой липы. От длинных ресниц пролегли тени на раскрасневшиеся щёки, Ольга на мгновение прервалась и коснулась волос ребенка. В серых глазах Сириуса поселилось какое-то странное выражение, он вздохнул и, повернувшись на подушках, перехватил руку мамы и поднес к щеке. 'Волчонок,' — хмыкнула Ольга и провела большим пальцем по скуле сына. Глаза вернулись к строчкам, она снова читала, а Сириус слушал и смотрел на пляшущий в фонариках магический огонь. Пламя плясало на серой радужке и в чёрных зрачках. Сон сморил Сириуса с последней строчкой.

* * *

Андрей всегда осознавал себя человеком, уверенно смотрящим в будущее. Когда он, будучи студентом юридического факультета глав-университета страны, получил неожиданное предложение открыть собственный бизнес, то без раздумий отказался. Зато спустя три года агентство Андрея курировало всю мат-часть того самого предприятия. Встреча с Ольгой была для мужчины следующим пунктом в плане жизни. Эрудированная, интересная и хорошенькая девушка, помимо прочего, была прекрасной хозяйкой и хранительницей очага. Всего-то стоило отбить Олю у её однокурсника — маленького картавящего задохлика, зовущегося не то Лётным, не то Пролётным. Спустя полгода совместной жизни Андрей сделал девушке предложение, на которое предсказуемо получил положительный ответ. С 'холостяцкой свободой', коей имеют обыкновение дорожить особи мужского пола, не достигшие отметки в '35 лет', двадцатишестилетний Андрей распрощался спокойно: семья была запланированным и закономерным итогом определённого периода его жизни. Ольга доучилась в университете и почти сразу вышла в декрет, а тем временем в фирме мужа уже готовилось место для молодой бухгалтерши. Семейная жизнь была в радость обоим супругам: женщина трепетно относилась к домашнему хозяйству и уважительно — к мужу, а Андрей честно исполнял свой долг: помимо регулярного секса и небольших бытовых приятностей он с удовольствием занимался починкой чего бы то ни было, щедро спонсировал все увлечения Ольги и даже не возражал, когда та приобщала его к чему-то новому. Жизнь грезилась Андрею предсказуемой: рождение ребёнка, семья, детский сад, школа, раскрутка фирмы до филиалов в других городах, помощь ребёнку в поступлении в ВУЗ (непременно на юридический факультет — если мальчик, и экономический — если девочка) и, наконец, передача своего дела в руки наследника или наследницы. А потому рождение неполноценного ребёнка стало нехилым ударом для Андрея. Не слишком страдающий в моральном плане, он почти сразу выяснил у докторов: с таким диагнозом его сын долго не проживёт, заранее бесполезное лечение только выкачает бюджет фирмы, а ещё неизвестно, сможет ли Ольга родить потом здорового малыша. Взвесив на мысленных весах обречённую семью и перспективный бизнес, Андрей выбрал второе. Объяснения с женой он пережил легко: когда та перешла из разряда 'удачное приобретение' в разряд 'возможных убытков', мужчина решительно вычеркнул некогда любимую женщину из своей жизни. Конечно, чувствуя за собой тень вины, он оставил Ольге квартиру и немалые отступные, на которые та смогла бы прожить около года, и несколько раз в месяц скидывал ей контакты различных предпринимателей, к которым могла устроиться Ольга. Он даже слышал, что с одним из них бывшая жена таки связалась и вроде получила работу... Но сильно в судьбе Ольги и 'того ребёнка', как называл про себя сына Андрей, мужчина больше не участвовал. Однако даже несмотря на отсутствие контактов с семьёй, полной неожиданностью для него стало самоубийство Ольги, о котором в одночасье заголосили газеты. Андрей не верил, что эта женщина могла покончить с собой: он был почти уверен, что случилось нечто криминальное, а потому не поленился поднять все связи, чтобы узнать, кому смерть его жены, пусть и бывшей, была выгодна. Не испытывавший ни вины, ни горя, Андрей как и прежде желал следовать теории жизни, но теперь зажёгся новым интересом. Чётко и безумно вгрызающийся за Своё, он чувствовал, что у него что-то украли или отняли, а потому неистово желал вернуть себе, пускай и в виде простого знания. К результатам Андрей пришёл весьма неординарным: поскольку большое спонсирование было получено многими благотворительными кампаниями, мужчина принялся отслеживать, какое направление было наиболее проплачено — и тут же наткнулся на такую смесь грязи и патоки, что увяз в ней на несколько месяцев. Пока нашёл рычаги давления на одних, пока нарыл компромат на других, пока подкупил третьих... В какой-то момент Андрей 'засветился', и дотошность его кое-кому совсем не понравилась. Этот кое-кто тихо сказал кое-что ещё кому-то, и через пару дней Андрей Антонович Зимин пропал. Нашёлся он спустя пару дней, в подъезде своего дома, со смертельным огнестрельным ранением в области височной кости и следами от побоев на теле. Дело по убийству многообещающего юриста затухло ещё на стадии 'рассмотрения' младшим следователем Чисторучкиным: несколько бумаг из папки дела перекочевали в портфель безымянного свидетеля, а сам Георгий Степанович со следующего дня щеголял новыми и очень дорогими часами. Андрей Антонович был кремирован и подхоронен к своей матери на Северном кладбище Выборгского района. На сером гранитном памятнике появилась керамическая фотография Зимина с годами жизни '1985-2016' и именем, маленькую могилку кто-то даже прополол и возложил искусственные цветы, которые спустя пару месяцев выцвели и покрылись мелкими пятнышками плесени. Собственно, тут можно было бы и закончить историю Зимина, молодого успешного юриста: нежно лелеемая Андреем фирма развалится всего через год из-за склок сотрудников, а квартиру государство отдаст новым жильцам, ибо наследовать её будет некому. Однако в самый обычный ноябрьский день через оградку могилы перешагнула нога в берце. За ней вторая. Пара сапожек на тоненькой шпильке с внушительной платформой на подобный подвиг не решилась. Неизвестный присел у надгробия и задумчиво поглядел в глаза фотографии. Неспешно затянулся сигаретой, стряхнул пепел на искусственный цветок и потушил окурок дождевой водой, накапавшей в стаканчик из-под свечи. Глаза неизвестного полыхнули золотом: — Хрен тебе, Андрей Антонович, а не спокойное посмертие. Виртуозная блондинка, заглянувшая через плечо мужчины, сморщила носик и одёрнула розовую курточку. — Гиреон, ты знал, что этот низший Ольку отбил у моего.. подопечного? Валентин Юрьевич приподнял бровь и покосился на Ирочку. — С каких это пор у тебя появилась игрушка? — нечистый поднялся и стряхнул с пальцев пепел, оставшийся от сигареты. — С тех самых, как ты вытащил меня на этот самый, ну как его? — возмущённо хлопнула глазами Ирочка, — полигон!... помнишь 'Петтигрю'?[1] Мы потолковали немного и этот лопух произнёс формулу согласия малого договора. Валентин Юрьевич кивнул, затем покосился на могилу Зимина и фыркнул в духе леди Блэк: — Что скажешь, если мы отдадим этого Баалу?

* * *

Утро было светлым и весьма мирным. Как и следующее. Ольга избегала встреч с мужем, отказывалась от совместных трапез и не пускала на них мальчишек. Пусть это было мелочно, но зато действенно — к концу недели домовики передавали, что хозяин стал срываться на них и пить. Впрочем, Орион тоже не стремился встретиться с дражайшей супругой. Теперь он просто покидал дом и возвращался в том же нетрезвом состоянии, до которого прежде догонялся дома. Осушив приготовленный домовыми фиал с антипохмельным зельем, глава семьи позволял себе несколько крепких выражений в адрес супруги и, стремительно трезвея, засыпал. По ночам и в свободное время Ольга выслушивала лекции Миссис Шизофрении и старалась освоить магию. Обе матроны решили, что боевые и специфические заклинания Ольге пока ни к чему, так что Вальбурга натягивала преемницу лишь по бытовым. Много косметических, не меньше — для ухода за волосами, ногтями, мантией... Так же миссис Блэк вплотную занялась муштровкой Ольги по этикету, благо тут навёрстывать приходилось немного, но сплошь важными мелочами, от которых порой голова шла кругом. В один из дней Ольга посетила Косую Аллею и заказала у Твиллфита парные мантии для себя и супруга. Хотела взять белые — назло Ориону — но решила не переводить деньги зазря ради глупой шутки. Белла писала, что бабушка Кассиопея привлекла её к варке зелья, так что насчёт крестницы Ольга была спокойна — почтенная тётя точно сумеет занять излишне активную девицу. Сириус и Регулус пыхтели над Кодексом Рода и на все лады уверяли, что он очень даже интересный и познавательный. Ради разъяснений они часами просиживали у портретов родственников: на поглощающих новые знания юных Блэков приходили посмотреть даже нарисованные родичи из менора. Выбрав в качестве фаворита Регулуса Первого, братья ежедневно выслушивали различные интересные истории касательно того или иного пункта Кодекса, которые бережно собирались Архивариусом Рода в течение нескольких столетий. Иногда к посиделкам присоединялась Вальбурга, медитирующая над какой-то мелкой работой — она взялась лечить попорченные нервы миссис Блэк. Тыкаясь иголкой в большое полотно, предназначенное быть ритуальной рубахой, женщина выслушивала весёлые и язвительные комментарии леди Блэк о тех пикантных моментах, которые опускал в своём рассказе Регулус Первый. Каждый день из окна Сириуса вылетала белая сова, направляясь к поместью Поттера. Джеймс, под пристальным присмотром деда изучающий всё тот же Кодекс, никак не мог понять, как Сириус умудряется получать от учёбы удовольствие. Тот же, отчаянно зевая, продолжал строчить товарищу вдохновенные письма между изучением параграфов и то и дело предлагал найти различия и понять, откуда что взялось — для чего вновь и вновь терроризировал портреты своих предков и саму Вальбургу. Тем же, внутренне протестуя, занимался и Джеймс, ни в коем случае не желающий уступать Сириусу хоть в чём-то. Донельзя довольный происходящим Карлус лишь улыбался и выражал скупые благодарности Вальбурге, не забывая подсовывать своему Наследнику новые задачки и 'секреты'. Сопящий от напряжения Регулус всеми силами старался не отставать от старших. Печально гладя древко метлы, он хвостиком прилипал к Сириусу, который всё чаще поручал младшему поиск упущенной в Кодексе информации в библиотеке, ибо сам не переносил копаться в книгах. Когда доктор МакМиллан разрешил Сириусу вернуться к обычному образу жизни, поместье наполнилось вознёй и беготнёй. Мальчик летал по коридорам и носился из одного конца в другой, расспрашивая и заговаривая портреты, заново обыскивал и обшаривал неиспользуемые помещения. Зачем-то вытребовал у домовиков две лопаты и вместе с Регулусом пытался провести раскопки в дальней части парка. Регулус Первый, наблюдая за этими метаниями из рам собственных портретов, ехидно улыбался: информация о зарытом под развесистой яблоней сундуке исходила явно от него. На возмущённые вопли Вальбурги, вопрошавшей, зачем им потребовалось превращаться в двух рудокопов, сияющие мальчишки дружно цитировали пункт из Кодекса о задаче приумножения богатства Рода. Приближался Лугнасад. ________________ Примечание: [1] — Антон Макарович Лётный, герой второго фанфика, являющегося своего рода вбоквеллом к данному. ========== Глава 16. Сумасшествие? — Сборы! ========== Восьмикратный бой часов 1 августа 1968 года застал Вальбургу Блэк стоящей перед зеркалом в умывальне. То, о чём предупреждала соседка по телу, медленно сбывалось: уже исчезли седые волоски, ушли намечавшиеся морщинки у глаз и 'носогубка', а кожа стала ровнее и чище. Лицо стало приятным — и выражение теперь изменилось, став мягче, и форму бровей Ольга сделала полукруглой, без характерного Вальбурге стервозного перегиба. Постепенно женщина подстроилась под мимику тела, научилась улыбаться так, чтобы не вызывать у самой себя дрожь и отрепетировала несколько основных эмоций, учась у миссис Шизофрении премудрости держать лицо. Ольга хмыкнула: такой она уже себе нравилась — всё же Вальбурга была столь же красивой женщиной, как и юная Беллатриса Блэк в далёком другом будущем. Рикки, явившаяся на зов хозяйки с четверть часа назад, застыла посреди умывальни с махровым полотенцем в руках. В мочке уха домовички сверкала серёжка-гвоздик с крохотным камешком. Время от времени Рикки касалась украшения, будто проверяя — на месте ли? Ольга, наблюдая за служкой в отражении, улыбалась. Наглядевшись на себя-распрекрасную, женщина протянула руку за полотенцем и закрутила его на голове излюбленным с прошлой жизни тюрбаном. Уже привыкшая к новой причуде хозяйки домовушка подала леди Блэк халат и вновь дотронулась до серьги. 'Тоже мне, кумира нашла', — ворчливо хмыкнула Вальбурга, — 'Бестолочь к бестолочи и тянет'. 'И давно тебя занимает возня домовиков?' — спросила её Ольга, завязывая шёлковый пояс. 'Меня, милочка, занимает всё, что происходит в моём доме', — холодно парировала леди Шизофрения. 'Да-да, — ехидно согласилась с ней Зимина. — А также всё за его пределами'. Вальбурга громко фыркнула и пропала. Леди Блэк последний раз глянула в зеркало, подавила дурашливое желание послать себе воздушный поцелуй и покинула ванную комнату. Стирая излишнюю влагу с лица кончиком полотенца, которое покоилось на волосах, женщина прошла до пуфика и опустилась перед туалетным столиком. Прервало её тихое сопение. Намурлыкивая под нос песенку из репертуара незабвенного Короля Шутов, Ольга не сразу заметила примостившегося в кресле Сириуса. Мальчик сосредоточенно таращился в пол, а стоящий подле него Кричер страдальчески закатывал глаза и буравил взглядом серебряный поднос. — Так-так, — протянула Ольга и обернулась к сыну: — Доброе утро, Сириус. Сопение усилилось. — Доброе, — буркнул сын в ответ, не поднимая взгляда на леди Блэк. 'А я говорила: на шею сядут,' — прошипела Вальбурга, и Зимина уловила мыслеобраз сведённых тонких бровей, — 'Ох, что ты из них воспитаешь, маггла?! У тебя у самой ни младших братьев не было, ни сыновей!' 'Может, у него проблемы?' — мигом встала Ольга на защиту ребёнка. — 'Отругать всегда можно, а если что-то серьёзное?' Леди Блэк не спешила расспрашивать сына — она стянула полотенце с волос, отбросила его на подлокотник кресла, где устроился Сириус, и лаконичным жестом материализовала на столе армию баночек и тюбиков. Мальчишка дёрнулся, видимо, ожидая чего-то другого. Серые глаза поднялись на мать, и во взгляде ребенка Ольга углядела растерянность. Чуть улыбнувшись сыну, женщина стиснула в руке гребень и, отделив несколько влажных прядей, принялась аккуратно их расчёсывать. Сцена сопровождалась гробовым молчанием двух домовиков. Кричер, соляным столбиком застывший у кресла, диким взглядом морозил серёжку в ухе Рикки, а та смущённо комкала подол своей наволочки. Сириус поёрзал в кресле, несколько раз вздохнул, наблюдая за ровными движениями матери, и вновь затих, упрямо поджав губы. Ольга улыбнулась шире. Упрямства сыну не занимать, но не будь она Блэк, если сдастся первой. 'Быстро же ты влезла в мою шкуру', — едко прокомментировала урождённая Блэк. 'А что, по-твоему, я должна была сделать?' — огрызнулась Ольга и сильно рванула гребнем, от чего тут же и зашипела, — 'Орион явно не одобрил бы, если его женушка начала бы вдруг вопить о будущем и кричать, что это не её тело. А уж с легиллиментами вообще бы kranty[1] пришли. И мне, и Роме... Регу' 'Роме',— тихо пробормотала Вальбурга, оставляя ощущение перекрещенных на груди рук. Миссис Шизофрения не одобряла любое разделение Регулуса и Романа, и не уставала всячески высказывать это Ольге. Та по-тихому злилась, но всё равно не могла себя переучить до конца. Женщина оторвалась от мыслей и оглянулась на замерших в разных концах комнаты домовиков и упрямо молчащего сына. Дёрнув плечом, мол, ну как хотите, она неспешно направилась к шкафу. Кричер бесшумно поставил поднос на столик и, сверкнув взглядом в сторону съёжившейся Рикки, исчез. Домовушка переглянулась с Сириусом, поймала его ободряющий взгляд и робко улыбнулась. Открыв дверцу шкафа, Ольга замерла в размышлениях, что надеть. Взгляд привычно скользнул по полке, где за стопкой одежды был спрятан дневник. Перебрав несколько вешалок, она наконец остановилась на лёгком светлом платье, ткань которого очень напоминала женщине русский лён, но была гораздо мягче и приятней на ощупь. Именно это и стало решающим доводом при покупке вещицы во время последнего визита в Косой. — Юный лорд, позвольте, я переоденусь? — ехидно осведомилась Ольга, повернув голову в сторону, так, чтобы видеть сына. 'Юный лорд' залился краской и, не поднимая взгляда, быстро прошагал к двери. Миссис Шизофрения фыркнула, пробормотала нечто вроде 'я же говорила', но Ольга вновь отмахнулась. Халат шёлковой волной соскользнул с плеч на пол, и Рикки споро подхватила лёгкую ткань. Несколькими минутами позднее, когда стрелки показывали без четверти девять, Ольга с силой затолкнула последнюю шпильку с жемчужным навершием в причёску и оглядела себя. Во имя хорошего настроения сегодня леди Блэк решилась нарушить давнюю традицию Вальбурги — попросив, тем самым, Рикки уложить лишь волосы с висков и затылка в небольшую 'розу'. Нижние прядки оставались свободными, женщина лишь подкрутила их до ровных локонов, взмахнув палочкой. Вместе с неожиданно-светлым платьем вид получился несколько более домашний, чем она ожидала. Нитку тонкого жемчуга уложить на впадинку ключиц — и готово. В дверь постучали. Отложив в сторону кисточку, Ольга с интересом обернулась ко входу, предвкушая продолжение занимательной игры в молчанку. В приоткрывшуюся щель просунулась голова Регулуса. Не встретив сопротивления, мальчишка вошёл, а следом за ним появился и Сириус — всё ещё пунцовый, но такой же сосредоточенный. — Доброго утра, мама, — как послушный мальчик склонил голову Регулус, а после резво — с детской, Ромкиной, непосредственностью — поднял глаза на мать и ткнул в бок старшего брата. Сириус пошёл дальше, как и полагалось десятилетке — с гордо выпрямленной спиной он шагнул к матери и примкнул к протянутой белой ручке, будто на торжественном приёме. — Просим прощения за раннее вторжение, — произнёс он излишне официальным тоном. Во взгляде паршивца, тем не менее, не было ни капли сожаления. — Надеюсь, у вас была на то достаточно веская причина, — поддержала стиль беседы леди Блэк, не спеша подниматься с пуфа: так и Сириус, и Регулус могли быть на одном с ней уровне. — Просим вашего дозволения провести этот день в поместье Карлуса Поттера, — высказал наконец свою просьбу Сириус. 'Надо же, 'вашего дозволения', — передразнила Ледяная Бурги, — Вот же дракколята!' 'Ты, если мне не изменяет память, обиделась,' — хмыкнула Ольга и вынырнула из диалога с соседкой по телу, чтобы обратиться к детям. Вдалеке послышалось презрительное фырканье. — Интересно, — протянула она, задумчиво рассматривая сыновей. Переведя серьёзный взгляд с Сириуса на Регулуса и обратно, она опустила подбородок на скрещённые в замок пальцы и качнула головой: — Кажется, не далее как вчера мы договаривались, что вы проведёте время в гостях у своих кузин. Я не права? Сириус напряжённо засопел и промычал нечто глубокомысленное. Тихо вздохнув, оборону решил взять младшенький, задвинув старшего за себя: — Джеймс обещал показать нам гобеленный зал, — Регулус вытаращил глаза, и вдохновенно затараторил, пока мать не начала возражать, — Мы уже выучили всю ветвь старшего рода от Финеаса! А тут такая возможность, мы сможем увидеть, где наши рода пересекались помимо бабушки Дореи и лорда Карлуса! — И весь день намерены рассматривать портреты предков Джеймса? — скептически выгнула бровь леди Блэк, внутренне посмеиваясь над детьми. — Конечно! — уверенно выдохнул Сириус, почувствовав, что Вальбурга готова согласиться. Регулус недовольно нахмурился и старательно пнул брата. Ему было не по нутру, что Сириус готов так неуклюже соврать матери. Не легче ли сказать нечто, что прозвучит более правдоподобно? — Нет, но помимо этого дед Джейми обещал...— неуверенно протянул юный Блэк, шаря глазами по комнате в поисках вдохновения. Обнаружив палочку матери, мальчик радостно улыбнулся и уже более уверенно продолжил: — Он обещал, что расскажет нам про волшебные палочки! Джеймс говорил, что Поттеры были не только боевыми магами, но и артефакторами! Ольга задумалась: с одной стороны, дети уже были отгорожены от разлагающего влияния родителей Джеймса, безвольной Юфимии и тюфяка Флимонта, но с другой стороны... ей хотелось, чтобы мальчишки больше времени проводили с сёстрами, дабы и в Хогвартсе они держались вместе. — Хорошо, — всё же согласилась Вальбурга. Желание увидеть радость на лицах её мальчишек как всегда перевесило намеченную линию поведения... Впрочем, не добавить в бочку мёда хотя бы каплю дёгтя леди Блэк не могла. Насладившись выражением счастья на довольных мордашках Сириуса и Регулуса, она поднялась на ноги и коснулась макушек сыновей, заставляя их поднять головы. — Но когда вы вернётесь, вы обязательно расскажете мне всё что узнали! — тоном, не терпящим возражений, изрекла Вальбурга. — А теперь, юные господа, нам пора на завтрак. Ваш отец наверняка заждался. Леди Шизофрения ехидно фыркнула. Часы пробили девять.

* * *

В приёмной было тихо. Никто не мерил взволнованными шагами мозаику скучных плит, никто не бежал из одного конца коридора в другой, придерживая болтающийся на шее стетоскоп, никто не носился с весёлым гиканьем под крики мамок-нянек 'Куда пошёл?!' и 'Тебе лежать надо!'. Тусклый питерский свет лился сквозь пластиковые окна. Лампы светили ровно и жёлто, изредка шелестели страницы журнала, и вопреки всем запретам плыл запах сигаретного дыма. За глянцевым 'Burda' скучала рябая медсестра. Девушка то и дело показательно кривилась и пыталась дышать через раз, но нарушительницу прогонять не торопилась. Пожилая санитарка Антонина Павловна докуривала сигарету у раскрытой щели форточки. Из кармана её халата выглядывала полупустая пачка 'Пётр I'. Не сводя взгляда с кофейного аппарата, сменившего кактуса-гиганта, женщина раздумывала — хватило ли ей одной или следует поставить организму ещё одну порцию никотина. В коридоре раздались шаги, медсестра оторвала голову от журнала и расплылась в улыбке, приветствуя показавшегося из-за двери начальника онк.отделения. Валентин Юрьевич сдержанно кивнул дежурной и в тысячный раз попросил Антонину Павловну не дымить в помещениях. Санитарка отмахнулась, не сильно впечатлившаяся строгим замечанием. Явольский раздражённо дёрнул плечом и обернулся к следовавшей за ним девице, завершая начатый прежде разговор: — Считай меня сегодня добрым, Ларская, — врач скинул с плеч халат, глянул на часы — стрелки показывали пол-второго ночи — и продолжил: — Подмахну я твой отпуск, только не стой над душой. Медсестра рассмеялась, пробормотала слова благодарности, чмокнула начальника в щёку, стрельнула взглядом в сторону дежурной и выпорхнула сквозь разъехавшиеся перед ней двери. Следом, усмехнувшись, последовал и Валентин Юрьевич. Двери с тихим лязгом съехались, на женщин пахнуло летней прохладой северной столицы. Взревел мотор байка. Совершив круг почёта по пустой в этот поздний час стоянке, доктор Явольский покинул свои владения под тяжёлым взором санитарки. Следом, почти незаметно из-за выключенных фар, укатила тёмно-синяя ауди, увозя новоявленную отпускную. Рябая медсестра завистливо покосилась вслед Ларской и, вновь уткнувшись в журнал, вздохнула. Ей до этой белобрысой стервы, беспардонно вертящей Явольским, было далеко. Антонина Павловна затушила окурок третьей за наступившие сутки сигареты и скривилась. — Не иначе, как декрет себе выбила, — пробормотала она, подмигнула поджавшей губы медсестре и вновь вернулась взглядом к уголку, где прежде стоял Егорушка.

* * *

Орион молча промокнул губы и, также молча, отложил салфетку. Взгляд его равнодушно отметил вышитые на светлой ткани узоры, не задержался и двинулся дальше. Карие глаза скользнули по взъерошенному радостному Сириусу, по прилежно ковыряющемуся в омлете Регулусу и застыли на Вальбурге. Жена словно изменила самой себе — не зачехлённая в одно из тёмных, почти-что-траурных платьев, — она посвежела. Да и волосы... Орион уже привык видеть тонкую шею супруги, которую изредка украшали выпущенные тонкие локоны. Без вечной высокой прически Вальбурга казалась ему возмутительно молодой. В небольшом вырезе светлого платья мужчина подметил жемчуг — парный тому, что посверкивал в уложенной кругом косе. Жемчуг — тот, что он подарил ей на помолвку давние сколько там лет назад, — больше подходил той Бурги, которая была 'мисс', а не 'миссис' Блэк и позволяла себе бегать по аллеям сада, подобрав пышную юбку до колен. Помнится, именно этой девицей он и был очарован, за ней бегал он по всему поместью — бестия, звонко хохоча, уворачивалась и показывала язык, — за ней он гнался и после не мог отдышаться, хотя она уже чинно поддерживала светскую беседу с отцом, скрыв покрасневшие от поцелуев губы невербальными чарами гламура. Видимо, Орион слишком засмотрелся на супругу. Встретив вопрошающий взгляд, он стёр невольно вылезшую улыбку и крепче сжал вилку в руке. Дёрнув плечом, мужчина досадливо скривился и вернулся к завтраку. Вальбурга же на мгновение подняла глаза к потолку и обратилась с какой-то ничего не значащей мелочью к Регулусу. С момента их последней ссоры Блэки не обмолвились ни словом сверх того, что было положено этикетом. Конец завтрака ознаменовался тихим боем часов и быстрыми шагами, раздавшимися в коридоре. С хлопком возник Кричер, и, пока чугунная ручка поворачивалась, спешно объявил: — Альфард Лукориус Блэк... Дверь рывком отворилась, и на пороге возникла пышущая азартом фигура брата Вальбурги. Мужчина размашистым шагом дошёл до стола, стукнул по нему костяшками пальцев, потрепал мальчишек по голове — 'опять будут на чертенят похожи,' — отметила Ольга, — пожал руку Ориону и запечатлел поцелуй на щеке сестры. -...прибыл, — невозмутимо закончил Кричер. 'Позор рода Блэк', — прочитала Вальбурга по губам домовика прежде, чем он исчез. С приходом Альфарда завтрак превратился в суматоху. Орион, воспользовавшись случаем, вскоре смылся к себе, а братья прилипли к дяде. Ничего не имеющий против Альфард усадил ребятню на колени и потянулся за вином. Вальбурга, абстрагировавшись от воцарившегося над столом гама, читала пригласительное письмо Карлуса Поттера. Закончив, она внимательно дослушала повествование Сириуса о величайших достижениях славного Сириуса Первого на поприще борьбы с одним из тёмных лордов Британии, после чего вызвала Тригги и приказала няньке привести юных Блэков в достойный вид. Альфард был отпущен на все четыре стороны до поры до времени, однако тут же возвращён, нагружен масками Пожирателей и вновь отпущен. — Сумасшествие, — прокомментировала с портрета леди Урсула, пряча улыбку. — Безобразие, — вторила ей леди Элладора, с хитринкой посматривая на потомков. — Сборы, — лаконично отрезала Вальбурга, покидая общество двух дам.

* * *

Сколько бы времени ни было отведено на сборы, часа всегда не хватает. Леди Блэк металась по поместью, разрываясь между оцениванием внешнего вида мужа и брата и примеркой собственной мантии, доставленной из ателье всего полдня назад. Сыновья уже часа два как гостили у Поттеров, мужчины уже два часа как примостились в креслах и судачили за жизнь, а Вальбурга пока даже не успела надеть платье. А оставались ещё такие вещи как причёска, макияж, подбор украшений и — главное — сбор женской сумочки! Платьем, конечно, Ольга была довольна — шантеклер классический, узкий в бёдрах и с широкой от колен, почти солнце-клёш юбкой, оно соблазнительно висело под мантией с изящной серебряной окантовкой. А вот украшений у леди Блэк было так много, что хотелось плакать от невозможности выбрать лучшие. 'Возьми гарнитур в фиолетовом ларце справа, белое золото и алмазы', — посоветовала Ледяная Бурги, сжалившись над соседкой по телу. Зимина кивнула и вновь принялась метаться из угла в угол, собирая всякую мелочь — подбирая духи, румяна, тени, шпильки... В конце-концов Ольга обессиленно упала в кресло и, вновь плаксиво пожаловавшись леди Шизофрении на нехватку времени, вызвала Рикки. 'А чего же ты хотела? Тебе ещё осанку весь бал держать. Это нелёгкий труд, девочка', — увещевала аристократка Зимину, ничуть не способствуя поддержанию боевого духа преемницы. С появлением домовушки дело пошло на лад и уже через полчаса миссис Блэк была затянута в корсет и увешана драгоценностями. Волосы Рикки убрала в аккуратную классическую 'ракушку', увив основание тонкой алмазной нитью и оставив единственный локон у виска. 'Это не я', — заключила леди Блэк, рассматривая результат в зеркале. 'Разумеется, не ты', — ехидно бросила Вальбурга, не скрывая своего довольства результатом многочасовых сборов. От двери послышался протяжный свист. Явившийся поторопить сестрицу Альфард прошествовал к туалетному столику, помог леди Блэк подняться и с ног до головы окинул её оценивающим взглядом. — Труды не прошли даром, — будто мимоходом сообщил он, пряча руки в карманы. — Ты умеешь быть эффектной. Вся в меня. — Благодарю, — прошипела Ольга, подавив детское желание залепить пощёчину брату, и вышла вперёд Альфарда. В каминной она смерила строгим взглядом мужа — тот выглядел прилично, ничуть не пьяным и вполне себе аристократично, — и подала тому маску. Альфард уже успел надеть свою, и Вальбурге ничего не оставалось, как приложить серебряное изделие к лицу. Маска легла точно и обожгла кожу прохладой металла. Выдохнув — ничего страшного не случилось же? — она подождала, пока Орион исчезнет в зелёном пламени, а после, взяв щепоть летучего пороха, шагнула в огонь. — Поместье Лестрейндж! Когда калейдоскоп каминов остановился, замерев огромным залом с поднимающейся вверх лестницей, Ольга чуть покачнулась и тут же, предупреждая возможное падение, её рукой завладел муж. Выражения лица Ориона она не могла видеть, зато отлично слышала комментарии Вальбурги, с готовностью переводящей смысл жестов супруга на понятный маггле язык. Получив заверения леди Шизофрении о том, что дражайший муж гордится наречённой, Ольга решила временно сменить гнев на милость и благосклонно приняла руку Ориона. Женщина ступила на первую ступеньку и подняла голову. В это же время забили большие часы, им вторило эхо и тихо-тихо звучал скрытый от глаз оркестр. На верхней площадке стояли четверо: высокий человек в чёрной закрытой наглухо мантии и опирающаяся на его руку рыжая женщина; величественного вида беловолосый мужчина, — должно быть, Малфой; и худосочный старец, в фигуре которого миссис Шизофрения узнала Лестрейджа-старшего. Лица их были скрыты серебряными масками. Камин покинул Альфард, встав за правым плечом сестры. Лестница всё длилась и длилась, и Ольга мысленно похлопала человеку, совершившему такой красивый и многозначительный манёвр — каждый из гостей должен был остановиться перед хозяевами бала, чтобы поприветствовать их, и в любом случае он оказывался на ступень ниже. Уже почти поравнявшись с приглашающей стороной, леди Блэк заметила на верхней площадке движение. Задёрнутая наглухо мантия хозяина поместья распахнулась, развеваясь от неощутимого ветра, уголок губ маски сам собой изогнулся, и на Вальбургу уставился взгляд необычайно синих глаз. Навстречу Блэкам во всём его мрачном великолепии ступил Тёмный Лорд. ========== Глава 17. Бал у Лорда. ========== Навстречу Блэкам во всём его мрачном великолепии ступил Тёмный Лорд. — Рад видеть вас на своём скромном торжестве, — раздался негромкий голос из-под серебряной маски, и Ольга почувствовала, как вдоль позвоночника пробежались мурашки. Несмотря на металлический скрежет и потусторонний завывающий шум от дыхания, голос Волдеморта заставлял дрожать с макушки до пят. Она непроизвольно сжала пальцы мужа и присела в реверансе, порадовавшись, что выражения лица не видно под маской. Супруг чуть повернул голову, и в устремлённых на неё карих глазах женщина увидела вопрос. Отрицательно качнув головой, леди Блэк повернулась к Малфою, подавая тому кисть. Орион тем временем раскланялся с Волдемортом, поднёс к металлическим губам ручку рыжей дивы и крепко пожал ладонь Лестренджу. — Чувствуйте себя свободно, — словно радушный хозяин, продолжил Лорд, и женщина почувствовала на себе ледяной, пробирающий до костей взгляд. — Сегодня будет долгая ночь... — Непременно, — легкомысленно отозвался Альфард, в свою очередь приветствуя хозяев. Стоило Блэкам отойти от встречающих гостей хозяев, Ольга тихо выдохнула и ненавязчиво отстранилась от мужа. Впрочем, Орион все равно засёк и пресёк попытку, удерживая супругу подле себя. Зато дражайший братец не преминул испариться, так что найти его пышную чёрную шевелюру удалось только спустя несколько минут. Мужчина обнаружился у банкетного стола в компании полноватой пары в летах. Орион к тому времени приостановил одного из лощёных официантов — к удивлению Ольги, подавали напитки и возобновляли блюда люди, а не эльфы, к которым женщина уже успела привыкнуть, — и взял для себя и супруги по бокалу игристого вина. Леди Блэк поблагодарила его кивком и задумалась, как пить через маску. Взгляд её бродил по роскошной зале, но то и дело возвращался к Тёмному Лорду и его свите, а в ушах стоял вкрадчивый голос хозяина бала. 'С такими вокальными данными только в сексе по телефону и работать. Какой талант пропадает!' — попыталась взбодрить себя Зимина, а миссис Шиза, мельком глянув в Ольгину память, залилась краской. 'Маска голос изменяет, дура!' — зло прошипела она, отвешивая преемнице ментальный подзатыльник. 'Но энергетика-то остаётся, — не согласилась Ольга, вновь глядя на Лорда и его огневолосую спутницу. — Важно не то, каким голосом произнесена фраза, а как и с каким подтекстом'. 'Нашла кому рассказывать, — огрызнулась леди Шизофрения. — Ты опять плечи ссутулила!' Леди Блэк старательно выпрямила спину, оглянувшись на мужа, затем решила, что тот перенесёт её кратковременное отсутствие, и направилась к брату. Останавливаясь, чтобы поприветствовать безликих для неё — и знакомых Вальбурге — волшебников, женщина приседала в реверансе или подавала руку, в зависимости от знатности собеседника, а после продолжала неспешное шествие по бальному залу. Видимо, задавшись тем же вопросом, что и супруга, Орион не стал заморачиваться. Он снял маску и то и дело приникал к бокалу. Осушив первый, Блэк красиво завернул к ближайшему столику с яствами и оставил опустошённую ёмкость с краю. Сунув за щёку маленькую оливку, он подхватил следующий и ненавязчиво отправился вслед за супругой, справедливо размышляя о том, что уж ему-то совершенно не важно, по какой траектории гулять. 'Справа от тебя леди Нотт, их дом сильно опустился в последние годы, — наставляла Ольгу миссис Шизофрения. — Ты должна остановиться вполоборота и приподнять голову'. И Зимина останавливалась и задирала подбородок, и смотрела на чрезмерно худую женщину в платье скорбного чёрного цвета, склоняющуюся в реверансе. Говорила пару ничего не значащих слов — и следовала дальше. Рядом с некоторыми дамами, которых леди Блэк узнавала, кажется, лишь по украшениям и походке, приходилось задерживаться, дабы выслушать свежие сплетни магической Британии. — Вы посмотрите на неё, — вполголоса проговорила мадам Паркинсон, указывая взглядом на стройный силуэт, в одиночестве застывший у столиков. — Леди Амерелл, что приезжала на два месяца 'к дядюшке', уехать в свою Бельгию не может до сих пор. — Ах, полноте вам, — восклицала Вальбурга и слушала снова, как леди Алексию Кэресс, кажется, сосватали с юным Краучем, как некую леди Блек из младшей ветви уличили в плагиате какого-то французского романа... С трудом сдерживаясь от того, чтобы не закатить глаза, женщина вежливо кивала в такт щебетанию собеседницы, послушно повторяла за леди Шизофренией нужные фразы и двигалась дальше, чтобы увидеть, как неодобрительно качает головой некая Селвин, обсуждая, как тихо отпраздновали появление первенца четыре года назад — представьте себе, душечка, даже репортёров не пригласили! — Лавгуды. В конце-концов женщины сошлись на том, что самое возмутительное в этой истории — выбранное леди Лунеттой имя новорожденного. Ксенофилиус. Спустя несколько подобных знакомств Ольга почувствовала, что дошла до точки кипения. Всё это неимоверно раздражало: возня, косые взгляды и ушаты грязи, выливаемые оппонентками друг над друга. Спина уже болела от протёртых взглядами дыр, а нескончаемые 'шур-шур-шур', сменяющиеся на приветливые улыбки, вызывали отторжение и желание поджечь всех здесь адским огнем. 'Не удержишь', — качнула головой Вальбурга, в какой-то мере разделяя эмоции соседки по телу. Несмотря на многолетний опыт, ей тоже была неприятна напряжённая, фальшивая атмосфера салона. 'Валь, ещё одна такая 'особа' и я швырну в неё Авадой!' — возмущённо завопила Ольга, огибая очередную пару. — 'Мерлином клянусь'. 'Аваду мы ещё не учили, но я тебя поняла', — хохотнула миссис Шизофрения и умолкла, ища кого-то среди гостей. — 'Видишь ту колдунью в классической мантии? Поговорим с ней и двигаемся к балкону, там сможешь передохнуть'. 'Или передóхнуть', — мрачно откликнулась Зимина, выделив ударением второй слог от конца, и, рассекая толпу, двинулась к леди Ленц. Изящность строгого облачения этой колдуньи Ольга заметила уже давно, равно как приятное лицо с классическими нордическими чертами. По рассказу миссис Шизофрении, леди Астрид занимала некоторую должность в министерстве и когда-то помогла Вальбурге избежать неприятностей, чем заслужила искреннюю симпатию темпераментной аристократки. Не дожидаясь подсказки леди Блэк, Ольга приблизилась и сняла маску. Открыв лицо, она пересеклась взглядом с волшебницей, на что мисс Ленц скупо улыбнулась и коснулась щекой щеки Вальбурги. Леди заговорили о Министерстве и погоде на Туманном Альбионе, время от времени с тщательно скрываемым отвращением оглядывая толпу. Ольге было приятно переброситься парой слов с нейтрально настроенным человеком, но дольше нужного диалог не затягивала ни она, ни леди Астрид. Обе женщины засвидетельствовали своё почтение, не особо утруждая себя изысками этикета, и Зимина двинулась к вожделенному балкону. Следом за ней, улыбаясь уже искренне-радушно, следовал Орион, не забывая менять бокалы и прикладываться к фляжечке с отрезвительным. Лёгкий хмель в голове — хорошо, а пьяная походка — плохо. Достичь своей цели леди Блэк было не суждено. Оркестр вступил громче, и распорядитель, ударив тростью по паркету, объявил открытие бала танцем хозяев. Толпа волшебников вытеснила Ольгу в первый ряд образованного круга, и в центр вступил Лорд. Маска сейчас не красовалась на нём, так что женщина могла видеть бесстрастное лицо Волдеморта. Спокойствию мага Зимина могла только завидовать: лишь глаза, напоминающие две льдинки, жили на нём — они коснулись каждого из собравшихся волшебников, и с первыми, пока ещё спокойными тактами Лорд шагнул вперёд. Напротив него толпа расступилась, пропуская рыжую женщину, которую Ольга видела подле Волдеморта в начале вечера. Оба остановились в центре круга, Волдеморт подал руку своей партнёрше, и на бальный зал обрушился плач скрипок. Что можно сказать? Танец Лорда и его спутницы был красив — у Ольги почти что перехватило дыхание. Лаконичные жесты рук, плавные круги и силуэты пары, развевающаяся мантия Темного Лорда и живое пламя огненных волос — они казались ожившими статуэтками из музыкальной шкатулки. — Ну хороши же! — донесся до леди Блэк восхищённый шёпот какой-то волшебницы рядом, и Зимина даже не поняла, что именно показалось ей неверным. Лишь когда женщина снова что-то сказала супругу, до Ольги дошло: они говорили на её родном, на русском. — Маш, осторожней с восторгами, — усмехнулся своей спутнице мужчина, и, притянув ближе к себе, скрестил пальцы на том месте, где должна была быть талия. — Здесь не принято ярко выражать эмоции, ты же знаешь. Заинтересовавшись, Ольга отвлеклась от танца Тёмного Лорда и незаметно, как ей показалось, скосила глаза на пару. Добрая в фигуре, круглолицая волшебница с искренним интересом следила за танцем, опираясь на мужа, а тот только улыбался и довольно щурился, опустив острый подбородок на выгоревшую макушку. — Скучно же так, — отмахнулась тем временем колдунья, отбрасывая на спину четырёхдольную пшеничную косу. Та мазнула по плечу волшебника, и он чуть сдвинулся, позволяя косе свободно упасть на спину. Женщина подавила смешок, наблюдая за манёврами мужа, а после подняла голову, пытаясь уловить его взгляд: — Тош, а почему нельзя просто... — Маш, понизь голос, на нас уже оборачиваются, — шикнул Долохов, большим пальцем невесомо поглаживая живот своей леди. — Оборачиваются на нас потому, что кто-то очень недвусмысленно лапает жену на светском мероприятии! — Ко мне тут все привычные... — хмыкнул Антонин, елозя подбородком по светлой макушке. Мария тихо ойкнула, надула щёки и незаметно подпрыгнула — так, чтобы клацнули зубы Антонина. Тот, по-видимому, прикусил язык — и тоже ойкнул. В глазах его заплясали чертенята. — Наказание моё, — констатировал Долохов, а после оглянулся и столкнулся взглядом с Вальбургой. Мигом посерьёзнев, он настороженно кивнул леди Блэк и дождался, пока Ольга отвернётся. — Найдись у какой-нибудь ушлой дамочки переводчик — и твои разговоры будут пересказываться в местных салонах годами, — прошептал на ухо жене Антонин и ещё тише добавил: — Внимание Вальбурги Блэк ты уже привлекла, поздравляю. Мария замолчала, и Ольга уже думала, что на этой ноте столь интересный диалог и оборвётся, но миссис Долохова не утерпела и снова обратилась к супругу: — Тош, а это правда, что этот твой Лорд к ней сватался? — Молчи, дура! — закатил глаза мужчина, но, поймав просящий взгляд Марии, со вздохом пояснил: — Правда. Поллукс Блэк размазал его на дуэли как щенка, и это несмотря на то, что Реддл был лучший среди шестикурсников. А эта только посмеялась и назвала его 'полукровкой'. — Стерва, — немного подумав, сообщила женщина. — Я бы ни за что... Остаток фразы Марии потонул в аплодисментах, адресованных замершим Лорду и его рыжей партнёрше. Губы его изогнулись в усмешке, и колдун что-то тихо произнёс, отчего леди Ирен жеманно хихикнула и послала тому красноречивый взгляд. Музыка стихла, но тут же скрипки заиграли снова, им вторили теноры альтов и баритоны контрабасов. Чистой струёй влилась мелодия флейты, и Ольга узнала мотив известного всему миру менуэта. Тёмный Лорд, галантно коснувшись бледными губами запястья партнёрши, подставил ей локоть и неспешно удалился, освобождая место для танцев всем желающим. Спустя несколько тактов по залу уже скользили пары, то и дело приседая в реверансах. Будто по мановению волшебной палочки к середине менуэта возле Вальбурги нарисовался изрядно набравшийся Орион. В защиту его можно был сказать лишь одно: он не успел упиться до того состояния, чтобы заплетались язык и ноги. — Исполни свой супружеский долг, женщина, — подал он руку жене. — Что? Прямо здесь? — 'удивилась' Ольга, впадая в привычную колею язвительности. Тем не менее, леди Блэк развернулась к мужу и опустила пальцы на его ладонь. — Всегда подозревала, что Ваши вкусы несколько специфичны. Орион завис на несколько мгновений, осознавая смысл слов Вальбурги, а отвиснув, громко хмыкнул и двинулся вперёд, утягивая леди Блэк за собой. 'Валь, спасай!' — начала паниковать Ольга, стараясь расслабиться, так, будто собиралась найти нужную ей комнату на Гриммо. 'Плечи разверни, правую ногу вытяни, шаг, переступила, шаг' — забубнила Вальбурга, и Ольга повиновалась, чувствуя, как тело постепенно предугадывает следующие движения. 'Всё, стоп, я дальше сама', — наконец перевела дух Ольга, стараясь не задумываться о том, какую ногу куда поставить и в какую сторону махнуть рукой. — Ты неуклюжа как никогда, сестрица, — хохотнул Альфард, расходясь со своей партнёршей, чтобы уйти назад. — Спасибо, милый братец, я старалась, — прошипела Вальбурга брату и, сделав полуреверанс, тоже разомкнула их с Орионом руки. Пройдясь по 'ручейку' ещё раз, женщина отступила в толпу, как и прочие волшебники, пришедшие не ради танцев, оставляя предаваться менуэту юным Вильяму и Августе Лонгботтомам. Оставшийся без партнёрши Орион пожал плечами и вновь устремился к столикам с закусками. Останавливать супруга Ольга не стала — дабы не тешить публику бесплатным представлением. Вместо этого она принялась с упорством маньяка выслеживать в толпе дражайшего родственника. Мужчина, будто предчувствуя встречу с разъярённой сестрицей, старался держаться подальше, ненавязчиво лавируя между столами и парами. Вальбурга, не менее Ольги рассерженная поведением 'позора семьи', даже не пыталась образумить соседку по телу. Увлечённая преследованием леди Блэк не заметила, что параллельно с ней движется по залу долговязая фигура Тёмного Лорда. Не заметила она и того, как Волдеморт заложил красивый вираж и оказался аккурат перед ней. — Прекрасная ночь, не правда ли, леди Блэк? — вкрадчиво проскрежетала маска мужчины. — Надеюсь, вы разделяете моё мнение, поскольку я намерен украсть несколько мгновений... 'А Моё мнение здесь никто вообще не учитывает?' — вконец разозлилась Ольга, даже не думая отводить взгляд от льдисто-синих глаз Лорда. 'Это же Реддл', — фыркнула Вальбурга. 'И что мне с того?' — огрызнулась Зимина, лихорадочно придумывая колкий ответ в тон Волдеморту. 'Реддл — синоним учтивости и такта', — продолжила издеваться леди Шизофрения. — Надейтесь тщательней, и, быть может, мне будет какое-то дело до ваших намерений, — негромко откликнулась леди Блэк, чувствуя, как в голове начинает шуметь от осознания собственной наглости. С другой стороны, неподалёку выросла макушка Альфарда, забывшего о неминуемой мести, а спину уже сверлил внимательный взгляд Ориона. — И все мои усилия будут тщетны? — Ольге показалось, что в глазах Лорда мелькнула злость, но тон его был всё так же спокоен, разве что чуть ироничен. — Считайте моё любопытство своим благодетелем, — небрежно шевельнула рукой леди Блэк, цитируя подслушанную сегодня же фразу. — Однако вы правы: ночь хороша — она располагает к разговорам. — А Вы ничуть не изменились, леди Блэк, — будто невзначай бросил Волдеморт, стягивая с лица маску. — Зато Вы — очень даже, Том, — беззаботно отозвалась Ольга. Кинув короткий взгляд на отброшенную Лордом маску, женщина усмехнулась и медленно убрала от лица свою, не отводя глаз: она не желала проигрывать в негласной битве взглядов. — Считаете себя примером чудесного преображения? Мягкие аккорды менуэта сменились торжественными тактами следующего танца. Коротко поклонившись, Вильям увёл свою леди к столику с закусками под вежливые аплодисменты зала. Освободившуюся площадку тут же заполнили любители полонеза. — Отнюдь, — Волдеморт проигнорировал фамильярное отношение и ненавязчиво перевел тему: — Вы танцуете? — Я видела вашу партнёршу неподалёку. — Ольга почувствовала, как участился от волнения пульс, отдаваясь в ушах и в голове. — Не желаю быть помехой. — Уж кто угодно, только не Вы, — Лорд улыбнулся, и в этой насквозь фальшивой улыбке леди Блэк почувствовала какое-то маленькое личное торжество. — Так Вы танцуете? Ольга сглотнула. Если она согласится — а она не может не согласиться, — этот танец будет одним из сложнейших испытаний в её попаданческой жизни. 'Ва-аль...' — беспомощно пискнула женщина. 'Или падай в обморок, или танцуй, — как-то подозрительно спокойно, даже безмятежно откликнулась Шиза. — Всё равно ни того, ни другого сделать нормально не сможешь'. 'Никогда тебе этого не прощу', — буркнула леди Блэк и обречённо опустила кисть на раскрытую ладонь Тёмного Лорда. ========== Глава 18. "Моей... леди". ========== Рука Лорда казалась холодной сталью. Крепко сжав пальцы партнёрши, Волдеморт направился к веренице танцующих и, не спрашивая позволения, встал во главе пар. Оказавшись по его милости вторым, немолодой лорд недовольно поджал губы и послал многозначительный взгляд партнёрше. Женщина беззвучно фыркнула, коснулась своей маски и манерно дёрнула пальчиками. 'Нахал! На кого я теперь смотреть буду?' — вновь запаниковала Ольга, надеявшаяся подсмотреть движения у оказавшихся впереди пар. 'Допустим, на меня, — хмыкнула леди Шизофрения. — Послал же Мерлин неуч на мою голову'. Ольга прикрыла глаза, заставляя сердце успокоиться. Вальбурга, продолжая тихо ворчать, толкнула в сознание соседки по телу несколько воспоминаний, но надеяться, что они будут усвоены магглой за столь короткий промежуток времени, не приходилось. 'Просто красиво иди по кругу', — завершила демонстрацию леди Блэк. Ольга кривовато усмехнулась и, отставив свободную руку так, как делали благородные дамы в старых советских фильмах, лебедью поплыла рядом с Лордом. 'Скромнее, милочка, — обманчиво-ласково протянула Вальбурга через несколько шагов. — Не виляй задом — у престарелого Розье сердце слабое. Орион, кстати, тоже не железный'. Сбившись на мгновение с ритма, женщина спешно поправилась и метнула короткий взгляд в сторону Волдеморта. Последовавшее ворчание внутреннего голоса она предпочла пропустить мимо ушей, считая про себя такты и стараясь удержать на лице положенную мину. Взгляд почему-то зацепился за большое кольцо с зелёным камнем, сверкающее на длинном пальце Лорда. Сердцевина у него, на удивление, была жидкая — пузырьки подрагивали в такт шагам темного мага. — Вы сожалеете, — самодовольно нарушил тишину Волдеморт, оборачиваясь к Вальбурге. Та, удерживая кончиками пальцев его руку, хмыкнула и, подхватив свободной рукой край юбки, церемонно обогнула партнёра. Спина покрылась влагой от волнения, и Ольга почувствовала, как теряют ловкость мёрзнущие ноги. — И о чём мне надобно сожалеть? — тихо уточнила она, пока положенные па совершал Реддл. — Вы знаете, о чём идёт речь, — отрезал Лорд, вновь оказавшись напротив леди Блэк. — Впрочем... оставим эту тему. Скажите лучше, что Вы думаете о курсе современного общества? Ольга фыркнула, присела в реверансе и подняла глаза на Волдеморта. — Если отбросить пируэты, то мы деградируем, — ответила женщина и, узрев вздёрнутую бровь партнёра, пояснила: — Пока магическое общество держится на плаву за счет сохранения власти за древними родами, но Министерство неукоснительно выходит из-под контроля Палаты Лордов. Аристократия сидит в своих менорах и пальцем не пошевелит, пока не произойдёт нечто из ряда вон выходящее. — Как точно подмечено, — не то съязвил, не то отвесил комплимент Тёмный Лорд, провожая леди Блэк в хвост шеренги. — И что Вы думаете на этот счёт? — Об этом не должны задумываться леди из знатных домов, — уклончиво заявила Ольга, приседая в реверансе. Необходимость следить за музыкой, движениями и разговором выводила её из себя. — На то у нас имеются лорды, — отрезала она и, не давая Волдеморту задать новый вопрос, пояснила: — О политических преференциях Блэков Вы можете узнать в разговоре с главой рода. — Впервые Ледяная Бурги не имеет собственного мнения? — вскинул бровь мужчина, явно намекая на то, что в молодости Вальбурга не чуралась жарких споров о политике. — Отчего же, — стрельнула взглядом леди Блэк, приседая в очередном реверансе. — Но Вам, мистер Реддл, оно вряд ли понравится. Пальцы, крепко сжимающие руку женщины, дёрнулись. Изобразив полупоклон, Тёмный Лорд пронзил партнёршу льдистым взглядом синих глаз. — Но я настаиваю, Вальбурга, — с холодностью мраморной статуи проговорил он. — Как пожелаете, Том, — взмахнула ресницами леди Блэк, мысленно содрогнувшись от своей наглости. Дождавшись, пока завершится второй круг по залу, а Тёмный Лорд начнёт проявлять признаки нетерпения, женщина наконец прошелестела: — На шахматной доске два лидера — Вы и светоч всея Альбиона. Вы сделали ставку на аристократов, он — на прикормленных с детства бедняков. Вы потеряете несоразмерно многое в попытке приобрести желаемое. 'С огнём играешь, маггла', — скрипнула миссис Шизофрения, впрочем, по тону Ледяной Бурги было не ясно, так ли она недовольна беседой. 'Ничего, потерпит', — отрезала Ольга, наблюдая за тем, как перекатываются желваки на лице Лорда. Музыка вышла на пик — и стала утихать, Волдеморт довёл партнёршу до конца третьего круга и прищурился. — Мы продолжим этот разговор, — предупредил он и, на мгновение прижав к бескровным губам женские пальчики, отпустил ладонь леди Блэк. Ольга медленно выдохнула и поплыла к престарелому лорду Розье. Тот довольно ловко для старичка протанцевал с ней пару тактов, затем юный Лонгботтом красиво протянул ей руку, старательно сдерживая подкатывающий к щекам румянец... Где-то впереди вышагивал с леди Лекси Альфард, то и дело подмигивая оставшимся позади дамам. Других лиц Ольга не запомнила.

* * *

— Ревнуете, мистер Блэк? — игриво спросила леди Ирен, когда ей осточертело, что партнёр только и делает, что выискивает среди танцующих пар фигуру жены. Орион дернулся и, прищурив карие глаза, с вызовом уставился на партнёршу. Дракклова дива жеманно повела плечиком и затрепетала ресницами — длинными, ярко-рыжими и пушистыми. — Сомневаюсь, что это Ваше дело, — откликнулся Орион, недовольным взглядом буравя совершенное личико спутницы Лорда. — Против Волдеморта у Вас всё равно нет шансов, мистер Блэк, — продолжала куражиться огневолосая дива. — Смиритесь! И рассмеялась. Орион скрипнул зубами, но не сбился с такта, хотя баталия карих и нечеловечески-зелёных глаз захватила всё его существо. — Однажды я уже выиграл битву за эту женщину, — с ноткой затаённого торжества изрёк он, выглядывая в толпе стройную фигуру благоверной. — Ах, не говорите ерунды, — отмахнулась красавица, прикусывая уголок губы, — в том не было Вашей заслуги. А моего Лорда подвели происхождение и самонадеянность. — Ваша осведомлённость начинает напрягать, — вкрадчиво заметил Орион, дёрнув правым усом. — Это не касается Вас никоим образом, если Вы, конечно, не являетесь супругой лорда Волдеморта. Взгляды обоих партнёров скрестились на пальчиках леди Ирен, на которых не было даже намёка на обручальное кольцо. — А Вы ею не являетесь, — закончил Блэк, кружа девицу в положенном пируэте, — так что предлагаю подвести наш разговор к концу. — Какой Вы скучный тип, мистер Блэк! — издала смешок Ирен, придерживая край пышного красного платья. — Даже хмель не идёт Вам на пользу... К слову о хмеле. Орион, Вы же знаете, что магические браки не столь прочны, как кажется? Орион тихо зарычал, доведённый алкоголем, словами острой на язык стервы и воркующей с Лордом женой, и, оставив партнёршу при первом же удобном случае, отправился на поиски Вальбурги. Не найдя той, зато обнаружив Альфарда, купающегося во внимании леди Амерелл и леди Кэресс, Блэк привычно подхватил бокал с шампанским. Поднеся его к губам так, что концов усов коснулось игристое вино, Орион поморщился и решительно отставил бокал на ближайший стол. Вальбургу, как только она посмеет показаться на глаза, ждёт серьёзный разговор — пообещал себе ревнивый муж, хмурым грачом застыв у ниши с цветами.

* * *

'И зачем тебе это было нужно?' — задала вопрос леди Шизофрения, когда Ольга, избавившись от холодно-небрежного внимания Тёмного Лорда, остановилась у столика с бокалами. 'Ты о чём?' — переспросила женщина, царапнув скатерть ноготками. Взгляд её остановился на площадке для танцев, где сейчас танцевали вальс. Желающих набралось предостаточно — и пары время от времени сталкивались, от чего в толпе слышались смешки. Заливисто хохотал Долохов, покачиваясь с женой в центре, и та не сводила сияющего взгляда с его улыбающегося лица. Праздник плавно перетекал в ту фазу, когда слегка выпившие гости начинают терять самообладание и лощёный блеск. 'Не прикидывайся, — фыркнула Ледяная Бурги. — Ты, конечно, глупа, но не настолько'. Дождавшись последних тактов танца, Ольга ударила ладонью о ладонь, присоединяясь к аплодисментам, и подхватила бокал. 'Мне интересно, — пожала она плечами, делая маленький глоток, — стоит ли иметь с ним дело?' Рядом нарисовался мужчина в залихватской алой мантии. Вальбурга со смешком именовала забавного типа мистером Эйсом и ненавязчиво кивала на шлейф отчуждения вокруг оригинального лорда. Тому факту, что сей господин скучал в гордом одиночестве, способствовал не только экстравагантный прикид, но и печать чести, доблести и отваги на остробородом лице. В общем — и Ольге, и Вальбурге было непонятно, каким гиппогриффом столь отъявленного гриффиндорца занесло на бал к Тёмному Лорду. Лихо щёлкнув каблуками, мужчина коротко поклонился и неожиданно-высоким голосом поинтересовался, танцует ли дама. 'А ты сомневаешься?' — столь же равнодушно спросила Вальбурга в продолжение разговора о Тёмном Лорде, не обратив никакого внимания на предложение мистера Эйса. — Я не могу позволить себе это сейчас, — отрезала Ольга, отвечая сразу двум собеседникам и незаметно оглянулась в поисках выхода на балкон, который не был бы загорожен болтающей группой поддатых волшебников. Мужчина, пожав плечами, вопросил, где тот пёс, что имеет честь зваться мужем Вальбурги. Услыхав имя мистера Ориона Блэка, бравый лорд сбледнул с лица и, скомкано пробормотав нечто неубедительное, поспешил испариться. Ольга меланхолично проводила его взглядом, отставила бокал и надела маску. Та казалась уже не 'намордником драгоценным', а прекрасной возможностью отдохнуть: не приходилось прятать презрение в улыбку, не приходилось стирать усталость заинтересованностью... Огибая зал, женщина отметила про себя, что практически все волшебники уже избавились от подарка Тёмного Лорда, и лишь подпирающие стену одиночки так же, как и она, прятали выражения лиц. Раскланявшись с оказавшимся на пути беловолосым мужчиной в маске, что беседовал с приятной парой в летах, представленной Слагхорнами, леди Блэк с упорством нюхлера продолжила прокладывать путь к вожделенному балкону. Новых 'приятных' встреч удалось избежать, и Ольга тихо застыла подле выхода: опираясь на гипсовые бортики, на свежем воздухе вели беседу Лорд и его спутница. Мерцал защищающий от прослушивания щит, недвусмысленно демонстрируя желание собеседников сохранить разговор в тайне. Подавив любопытство, Ольга отступила на шаг назад и равнодушно прислонилась к нише возле фиолетовой портьеры, вдыхая свежесть летнего вечера и лёгкий аромат ночных цветов. Неожиданно для себя женщина пересеклась взглядом с леди Ирен. Та чуть усмехнулась — пухлые губы дрогнули, будто сдерживали смех, — и Вальбурга поняла, что звуковой барьер перестал на неё распространяться. Вскинув бровь, Ольга нырнула за тёмную ткань портьеры и навострила уши. — ...ашем месте нашла бы некроманта, — тем временем продолжала разговор леди Ирен. Затянувшись из алого мундштука, она вытянула красивую шею и выдохнула тоненькую струю дыма в сторону Лорда: — Такой род, как Гонты, под ногами не валяется. — Сильно сомневаюсь, что за время своего посмертия родственники воспылали ко мне любовью настолько, чтобы признать родство, — сухо бросил Волдеморт, движением пальца туша огонёк сигареты Ирен. — Я уже говорил, чтобы Вы не дышали этим отвратительным паром в моём присутствии? — Говорили, — равнодушно кивнула девица, смотря куда-то вдаль, а на обугленном кончике вновь вспыхнул язычок пламени. — Придется Вас покинуть, мой Лорд, раз уж Вы не способны примириться с маленькой женской прихотью. Тёмный Лорд вздернул бровь, но издёвка в голосе леди была настолько тонкой, что ему пришлось досадливо поморщиться и промолчать. Леди Ирен развернулась спиной к собеседнику, встряхнула копной огненных волос и собралась уже покинуть общество своего господина, как, словно забыв какую-то малейшую деталь, на мгновение повернула голову и коснулась подбородком оголённого плечика. Волдеморт мог лицезреть её совершенный профиль — но вряд ли бы он опустился сейчас до любования. Зелёный глаз под пушистым веером ресниц хитро прищурился и прошёлся по фигуре лорда Судеб. — И да... на Вашем месте я бы завязывала с хоркруксами, — в голосе девушки на миг прорезались покровительственные нотки. — Есть ли смысл становиться главой рода, если оставить после себя титул и власть будет некому?.. — Вы забываетесь, Ирен. Не будь Вы моей... леди, — холодно откликнулся Волдеморт, посматривая на пальцы своей руки, — Ваше самодовольство завело бы Вас в подвалы моего дома. — Мне остаётся уповать лишь на милость моего Лорда, — Ирен дёрнула уголком губ и, отвернувшись, уже громче добавила: — И всё же тёмной ночи — сегодня не я одна рассчитываю на Ваше внимание. Хитроватой улыбки, мелькнувшей на лице рыжей леди, Тёмный Лорд уже не увидел. Зато усмешку заметила Вальбурга. Как и яркую вспышку кулона, почти утопающего в корсаже девицы, когда та прошла мимо портьер. Тихо фыркнув, Ирен прикрыла ладошкой украшение, как будто в попытке погасить огонёк, заметавшийся в глубине центрального камня. 'Занятная игрушка', — хмыкнула Вальбурга, но женщина не обратила внимания на комментарий соседки по телу: мысли её занимала странная женщина, так запросто позволившая услышать кусочек сокровенных тайн Темного Лорда. К слову о том — Волдеморт немного постоял, буравя тяжёлым взглядом полную луну, а после, резко развернувшись, покинул балкон.

* * *

— Избегаете встреч, миссис Блэк? — раздался насмешливый голос за спиной. Ольга закатила глаза и медленно выдохнула, прежде чем придать своему тону ехидный оттенок и обернуться. Муж обнаружился чуть правее, чем ожидалось — он сделал шаг в сторону и облокотился на бортик балкона. В карих глазах ромом плескалось неудовольствие, мужчина перекрестил руки на груди и усмехался уголком губ. — Милый супруг, чем не угодило моё поведение Вам в этот раз? — полюбопытствовала у Ориона она, неспешно поправляя чёрный цветок, вставленный в петлицу мужского фрака. Звякнули фиалы с отрезвляющим зельем во внутреннем кармане мантии, и Ольга усмехнулась про себя, отмечая, что Орион так и не вышел за рамки приличия. То бишь не шатался, не хватал за руки и не отпускал различные развязности, что часто делали люди, приняв на грудь N-ное количество алкоголя. — Вы безупречны, милая супруга, — взмахнув рукой, кривовато ухмыльнулся Орион. — Настолько безупречны, что я уж стал сомневаться, Вы ли это? 'Изволим показывать зубы?' — хмыкнула Ольга и поднесла к губам маски ладонь, изображая изумление. Леди Шизофрения удовлетворённо кашлянула, предвкушая очередное представление. — Иногда бывает время, когда я не отказываю себе в желании угодить близким своим, — почувствовав прилив вдохновения, перешла на высокий стиль леди Блэк. — Но каждый раз после подобного порыва мне приходиться сожалеть о своей доброте. — Где Вы, моя любезная, а где доброта, — Орион покосился на пол, а после, будто бы случайно, поднял глаза на сияющие над головой звёзды. — Как небо и земля, воистину. — Могу сказать то же о Вашем чувстве такта, дорогой, — не осталась в долгу леди Блэк, к удивлению своему обнаружив, что взаимные комплименты не раздражают. — Как мы сумели завести детей? Я поражена, что Вы не стали наставлять меня, как правильно вынашивать ребёнка... — Не благодарите, — в тон ей откликнулся Орион. — Зато Вы никогда не отказывали мне в наставлениях. — Бывало, мне надоедало наблюдать за Вашими бесплодными попытками управиться с расчётами поместья, — продолжала подтрунивать Ольга, вовсю пользуясь памятью Вальбурги. — И это говорит мне та, которая не могла высидеть и часа за эссе по круговым щитам, чтобы не позвать меня? — улыбаясь уже не столь ядовито, спросил Орион. — В свои пятнадцать я умудрялся разбираться в том, что было непонятно семикурснице... — Ах, каким Вы были милым юношей. Мне даже жаль, что время так неумолимо! — негромко хихикнула Вальбурга, не замечая, что перестала злиться. — И мне, поверьте, жаль, — в тон ей рассмеялся супруг, шутливо играя бровями. — Где та весёлая девица, которая пред комендантским часом заглядывала в мужскую спальню, умело пользуясь тем, что Ваш покорный слуга не любит квиддич? Обнаружив руки благоверного на талии, леди Блэк улыбнулась. Как и всегда, когда она слишком глубоко погружалась в окружающий мир, 'глупый мозг' переставал разделять личность Ольги и Вальбурги, позволяя и той, и другой со сладкой грёзой вспоминать давно ушедшие года молодости. — Орион... — задохнулась женщина и, встретившись взглядом с супругом, положила руки ему на плечи. — Считайте, одну партию Вы отыграли. — Надолго ли? — вскинул бровь Блэк и, усмехнувшись, посмотрел куда-то поверх головы супруги. Зашелестели встревоженные ветром листья, и Орион, прищурившись, перевёл тему, пока Вальбурга не лишила его с трудом отвоёванного первенства: — Мне показалось, что я видел синицу. Не знаете, бодрствуют ли они ночью, дорогая? — Не говорите ерунды, — грубее, чем хотелось бы, ответила Ольга, поворачивая голову в сторону, где муж углядел неведомую птаху. — Синицы бодрствуют исключительно в чьём-то хмельном воображении. — Оставьте этот тон — я не желаю сердито молчать ещё неделю, — почти приказал Орион, но женщина уловила в его тоне шутливую подоплёку и легко подёрнула плечами.

* * *

Стрелки часов замерли на одиннадцати, когда хозяин, усилив свой голос невербальным Сонорусом, пригласил гостей вернуться в зал. Ирен, державшая Тёмного Лорда под руку, недовольно поморщилась от завистливых и презрительных взглядов гостей и на правах хозяйки бала коротким жестом приказала оркестру прерваться. Постепенно смолкли и голоса, превратившись в монотонный гул: шуршали юбки благородных леди, шумел за окном ветер, то и дело поднимая парусами тюль на окнах, стучали по паркету каблуки. Одинокий голос, в котором отчётливо слышались спонсированные алкоголем пьяные нотки, вдохновенно выводил незатейливый мотивчик. Судя по мелодии и то и дело повторяющимся ругательствам, родом песня была откуда-то из Лютного. Аристократы со смешками расступались, создавая круг отчуждения, и, когда неведомый певец подошёл ближе, Ольга распахнула глаза и постаралась не рассмеяться. С заломленным котелком и в зелёном потрёпанном костюме-тройке к Тёмному Лорду приближался долговязый рыжий мужчина в подпитии. Подле него семенила пунцовая от стыда худая женщина, облачённая в старую мантию дивного покроя. В чёрных с проседью — перец с солью — волосах и вытянутом остроскулом лице Вальбурга с удивлением узнала родовые Блэковские черты. 'Бастард рода или Дальняя родственница?' — полюбопытствовала она у миссис Шизофрении. Та негодующе фыркнула, но расщедрилась на комментарий: 'Если бы, — процедила урождённая Блэк, явно сдерживая ругательства. — Моя тётка Цедрелла, выжженная с гобелена. Ничтожество подле неё — Септимус Уизли'. 'Надо же было так надраться', — посетовала Ольга, почти ласково беря кривящегося мужа под локоть. Выразительным таким взглядом указав на парочку, леди Блэк погладила супруга по сгибу руки. — Милая, если это был намёк, то я его понял, — склонившись к уху жены, негромко пробормотал Орион. Хозяин бала, не желая развлекать народ подобным зрелищем, кивнул на упившегося гостя Долохову и Селвину. Те выросли за четой Уизли беспрекословно — разве что Антонин недовольно отстранился от жены, — и предложили покинуть бал раньше времени. Предложение было скорее формальностью, поскольку оба мужчины коснулись плеч своих 'подопечных' и аппарировали. Волдеморт неспешно оглядел собравшихся и пригласил гостей поднять свои бокалы, а за неимением таковых — взять новые у вереницы официантов. Люди загомонили, довольные мирным разрешением назревавшего конфликта и, в то же время, недовольные этим же. Официанты с проворностью домовиков засновали между гостями, стараясь угодить всем и каждому. Никто не остался обделённым — и, когда взоры света английской аристократии устремились на хозяина бала, тот поднял бокал. — За Магическую Британию! — торжественно и веско изрёк Лорд, и тост разнёсся по всему залу. Гости поддержали его звоном столкнувшихся бокалов и весёлым гомоном. Ольга аккуратно чокнулась с мужем и братом, отсалютовала Волдеморту и с усмешкой понаблюдала за тем, как встретились хрустальные стенки фужеров Лорда и Ирен: пенное шампанское взметнулось волною и, смешавшись, упало обратно, щедро сдобрив брызгами пальцы. Лорд обаятельно улыбнулся, извинился за неосторожность и поднёс к губам пальчики просиявшей леди. Не сводя очарованного взгляда с Волдеморта, Ирен отпила из своего бокала. 'Как мило, — сухо прокомментировала Ольга, наблюдая за переглядываниями хозяев бала. — На брудершафт пить будете?' Леди Шизофрения весомо хмыкнула. Поддавшись мелочному желанию, женщина отыскала глазами миссис Паркинсон и словно в пустоту произнесла: — Не знала, что француженки так беспечно иммигрируют вслед за малознакомыми мужчинами! — Какой упадок нравов! — понятливо ахнула леди Паркинсон, 'случайно' услыхавшая фразу леди Блэк. — Простите? — вскинула бровь Ольга, повернув голову в сторону Аделаиды. В глазах женщины торжествовало довольство, а на лице было написано искреннее недоумение. — Нет-нет, что Вы, — затрепетала двумя подбородками аристократка, подтаскивая к себе худосочную, аки сушёную воблу, мадам Селвин. — Мы всего лишь обсуждали с Изольдой, как безрассудны юные европейки. Ах, как жаль, что юные девушки не чтят заветов предков! Леди Селвин, впервые слышавшая об их беседе, поддержала приятельницу кивком, профессионально учуяв скандальный подтекст в тоне приятельницы. Обе женщины живо заговорили, обсуждая новость. Вальбурга пару минут постояла с первыми сплетницами двора и, заскучав, вернулась к мужу и брату. Те уже обитали в компании четы Лестрейндж и весьма одинокого Абрахаса Малфоя, на руке которого висла не менее одинокая леди. Повинуясь взмаху руки очаровательной Ирен, вновь заиграла музыка. Успевшие пригубить свои бокалы музыканты довольно улыбались и вдохновенно истязали инструменты, отчего музыка, к чести их, ничуть не потеряла в звучании. Получив свою долю хозяйского внимания, чистокровная публика начала расходиться. Многие из них, раскланиваясь и беспрестанно улыбаясь, направились к каминному залу. Остальные же предпочли остаться на празднике, дабы обсудить поведение отщепенцев Уизли или сыграть в вист. Светский разговор был ещё более скучен Ольге, чем сплетни. Мужчины выражали свое негодование по поводу повышения таможенных пошлин, женщины обсуждали оригинальный фасон мантии министра Дженкинс. В итоге к согласию пришли и те, и другие: мужчины сошлись на том, что чиновники чересчур зарвались, а женщины — что леди-министр одевается крайне безвкусно. Женщина уже начала подумывать о роббере-другом под участливым контролем миссис Шизофрении, когда в зале вдруг стало необычайно тихо. В следующий миг раздался истошный крик, а обернувшаяся на звук Ольга увидела, как бледная Ирен оседает на пол, пытаясь обеими руками ухватиться за Волдеморта. Мужчина, на лице которого запоздало проявилось беспокойство, аккуратно подхватил свою леди, опускаясь вслед за ней на колени. Дрогнувшая рука его коснулась огненных волос, а в следующий миг Лорд поднял глаза на начавших волноваться аристократов. — Колдомедика! — быстро приказал он и, сжав белые губы в узкую нить, переместил голову сипло дышащей Ирен себе на колени. Длинные пальцы застыли в миллиметрах от тела волшебницы: Тёмный Лорд одно за другим шептал заклинания. Протиснувшийся сквозь толпу МакМиллан, не щадя светло-лимонной мантии, приземлился на пол, одновременно выдёргивая из ножен волшебную палочку. — Анапнео! — четко произнес он, чертя в воздухе одному ему понятные вензеля. — Брахиам Эмендо! Киортиус, Мерлин подери! Откуда-то из толпы выглянула Долохова и, удивлённо хлопнув синими глазами, на мгновение замерла, чтобы в следующее мгновение рвануться к задыхающейся девушке. Удержали её руки мужа: Антонин, вернувшийся из 'провожания' Уизли, был хмур и не сводил взгляда с Лорда. Ольга отметила их действия отстранённо — взгляд был прикован к задыхающейся, хрипящей Ирен. 'Не поможет', — холодно думала она, чувствуя, как к горлу подступает комок. 'Маггловский яд?' — поинтересовалась Шизофрения. 'Отёк лёгких, — качнула головой женщина и словила удивлённый взгляд Ориона. — То же, что у Ромы'. Вальбурга сочувственно замолчала. — Пусти! Он не знает, что делать! — долетел до ушей Ольги почти плачущий голос Марии, вырывающейся из хватки мужа. — Пусти, говорю! — Он знает, что делает, — мрачно проговорил мужчина на русском и, притянув к себе всхлипывающую жену, спрятал её лицо у себя на груди. Пальцы Марии бессильно сжали ткань его мантии, и Ольга с усилием отвернулась, слепо следуя указаниям Вальбурги, не позволившей соседке по телу проколоться на знании иностранного даже в такой момент. Взгляд женщины отчаянно блуждал по залу — лишь бы не смотреть — и натыкался на лицо бледных, будто бы восковых аристократов, молча следующих примеру Долохова. Орион легко сжал руку Вальбурги и, когда та подняла глаза, тихо прошептал, что самое время уйти. Женщина заторможенно кивнула и отвернулась, следуя за мужем. Где-то позади колдомедик бестолково пытался дать умирающей безоар, где-то позади Тёмный Лорд решительно рассекал невербальными 'Секо' шнуровку алого платья, и плакала Мария Долохова, стоя среди застывших восковыми куклами шокированных дам и их поражённых кавалеров. А перед глазами Ольги вновь и вновь проносились белые длинные пальцы, нащупывающие жилку на шее Ирен, отблески десятков свечей громадных люстр в потемневшем кольце Лорда... Женщина замерла, резко остановившись посреди толпы. Орион непонимающе взглянул на супругу, но торопить её не стал. Закрыв глаза, Ольга воспроизвела в памяти тот миг, когда увидела руку Волдеморта, приглашающего её на танец каких-то три часа назад. Свет люстр, бокал игристого вина в руках какой-то леди, холодный взгляд партнёра — образы всплывали из заторможенного сознания. В ярко-зелёном камне, теперь блеклом и пустом, подрагивали в такт движениям мага пузырьки. ========== Глава 19. Вдовий домик Блэк. ========== 'Смертью праздник не испортишь', — невесело пошутила Ольга, минуя последний десяток ступеней. Перед мысленным взором стоял Ромка — её маленький мужчина, по-взрослому обещавший больше никогда-никогда не болеть. Сердце обливалось кровью. Не будь с ней холодной, как улыбка инфернала, аристократки, женщина давно бы уже забилась в угол, истерично размазывая тушь по напудренным щекам. Рядом вышагивал Орион, о чём-то напряженно размышляя. Маску он небрежно держал в руке, время от времени хмуро поглядывая то на неё, то на супругу. Собственные умозаключения, однако, мужчина держал при себе, не собираясь нарушать молчание. Единственный, кто был беспечен, — Альфард: в этот вечер он отдал честь прелестным леди, натанцевался до заплетающихся ног и расцеловал добрую половину незамужних девиц. Омрачившая празднество кончина незнакомой леди казалась лишь неминуемым черпаком слизи в бочонке сливочного пива. Непосредственно у камина Орион на полшага опередил Вальбургу, чтобы молча подать той тигель с летучим порохом. Оттеснивший сестрицу Альфард нагло потянулся первым, за что и получил по рукам от поджавшей губы леди Блэк. Орион на родственников внимания не обращал, только на мгновение поднял взгляд к потолку, а после швырнул пригоршню пороха в огонь, ожидая, пока тот сменит цвет. — Мы нынче не в настроении? — язвительно протянул Альфард, поправляя малахитовую запонку. — Поражаюсь твоей догадливости, — огрызнулась Вальбурга, рывком отворачивая голову так, что выпавшие из прически локоны хлестнули родственничка по плечу. По полу тихо звякнула серебристая шпилька. Братец фыркнул в усы, но от дальнейших комментариев воздержался. Вместо этого он лениво покосился на упавший предмет женского туалета и, явно красуясь перед сестрицей, протянул длиннопалую длань. Творение неизвестного ювелира покорной птичкой вспорхнуло на ладонь, кою Альфард не замедлил сунуть Вальбурге под нос. Та подавила желание поднять очи к потолку по примеру супруга и, взяв шпильку двумя пальцами — будто мерзкое насекомое, — сжала её в кулачке. Ярко вспыхнул камин. Стоило исчезнуть Ориону, как женщина шагнула в лизнувшее ноги пламя и замерла, собираясь произнести заветные 'Гриммо, 12!'. 'Домой, наконец-то домой', — подумала она, уже мечтая о том, как наберёт полную ванну воды и запретит кому бы то ни было беспокоить её. 'Какое 'домой', безмозглая?! Черные Холмы, вдовий домик Блэк', — рявкнула Шизофрения, и Ольга, едва ли не подпрыгнувшая от визга благородной леди, послушно выпалила адрес. В то мгновение, когда магия победила жар огня, окрасив его в изумрудный цвет, Ольга почувствовала запоздалый страх. Он захлестнул с головой, как захлестнуло женщину зеленое пламя, и, пока мелькали решетки чужих каминов, Ольгу колотила дрожь. Что, если бы Лорд отравил и её? Что бы было? 'На этот случай у тебя колье зачаровано,' — заглушил панику сухой голос Шизофрении. 'У одной ли меня?' — выдохнула Ольга. 'Дешевые подделки с Лютного никогда не сравнятся с артефактами, принадлежащими Роду Блэк!' — заносчиво проговорила Вальбурга, но, прежде чем она успела произнести ещё хоть что-то, Ольга оборвала её. 'Как самонадеянно', — скривилась женщина, чувствуя, как волнами рассасывается захватившая сознание буря, и шагнула на ковер незнакомой гостиной. Дождавшийся супругу Орион невнятно хмыкнул, пригладил усы и, развернувшись на каблуках, покинул комнату. Вальбурга проводила мужа взглядом и наткнулась на худощавую фигуру младшего брата, отсалютовавшего ей бокалом с вином. На Сигнусе красовался костюм-тройка неожиданно светлого цвета. Лицо брата кривилось, словно он был чем-то возмущен или недоволен, впрочем, как мудро заметила Вальбурга, дело было скорее в характере, чем в неугодных ему обстоятельствах. 'Ничего такой прикид, — Ольга окинула взглядом родственника и сухо поприветствовала. — Модненько'. 'Тебе тоже следует переодеться', — обрадовала соседку по телу Вальбурга. Сигнус сощурил серые глаза и известил сестрицу, что обоих её сыновей забрали от Поттеров и теперь они находятся с дедом. Ольга заторможено поблагодарила, Сигнус вздернул бровь и хотел что-то спросить, но тут камин выплюнул Альфарда, и внимание брата обратилось на дражайшего родственника. Не пожелав слушать препирательства двух упрямых лбов, Ольга ушла вслед за мужем, следуя подсказкам соседки по телу. Явись женщина в родовое поместье Блэков в ином настроении, вдовий домик ей бы понравился: тихо поскрипывали половицы, в спёртом воздухе витал аромат печи и пыли, невысокий потолок создавал впечатление уюта, как и тёплых тонов древесина, которой были обшиты стены. О том, что хозяин поместья — Блэк, здесь напоминало немногое: большие оконные рамы и тяжелые занавески на них, резная деревянная мебель и тёмные холсты портретов, сейчас пустых — обитатели коротали время в более интересном месте. Стук каблуков, отражённый от стен, возвращался эхом в колебании свечей. Путь, которым вела Вальбурга, Ольга даже не пыталась запомнить, предпочтя бездумно следовать указаниям леди Шизофрении. Впрочем, слишком долго предаваться унынию не удалось: за очередной дверью ярко горел свет и слышались голоса. В просторной комнате расположилось почти всё семейство Блэков. На тёмном диване по краям от седого поджарого старика разместились Сириус и Нарцисса. Мальчишка болтал в воздухе ногами и, чуть наклонив вихрастую голову к плечу, с интересом вслушивался в разговор старших. В кресле неподалёку обнаружилась Друэлла, расчесывающая волосы вертящегося Регулуса. Подпирающий стенку Орион беседовал с Андромедой, а Беллатриса, пышные волосы которой невозможно было не узнать со спины, с азартом метала дротики в видавшую лучшие времена мишень. На мгновение Ольга замерла, не решаясь переступить порог, — казалось, что своим присутствием она только испортит сложившуюся атмосферу. Но и уйти, тихо прикрыв за собой дверь, сил не было: взгляд женщины застыл на младшем сыне — живом и счастливом. Запыхавшаяся Белла, подбирая упавший дротик, заметила краем глаза Вальбургу и, взмахнув рукой, улыбнулась. — Доброй ночи, тётя, — звонко приветствовала она и из-за спины, странно выгнув руку, отправила дротик в дёрнувшуюся прочь мишень. За полетом проследили три пары глаз. Дротик ударился перьями в стену и отскочил, но Беллатрису это не расстроило: она заливисто расхохоталась и метнулась подбирать остальные. — Опаздываешь, — уронил Арктурус, старик, что сидел на софе, властным жестом руки остановив Нарциссу на середине фразы. Девочка поджала губы, но перечить Главе рода даже не подумала. — Доброй ночи, — произнесла Вальбурга смиренно и, кивнув Друэлле, прошла к ближайшему к ней креслу. Вывернувшийся из-под гребня Регулус поднялся на ноги, послал многозначительный взгляд не сдвинувшемуся с места Сириусу и поспешил приветствовать мать 'как подобает юному лорду'. Ольга, прикусив нижнюю губу, дождалась, пока сын с подчёркнутой церемонностью поклонится, а после притянула его к себе, заключая в объятия. Спрятав лицо в пахнущих мелиссой волосах, она коснулась губами макушки ребенка и постаралась не улыбаться. Сын, поначалу удивленно вскинувший ладошки, осторожно обнял мать за шею. На мгновение стало тихо, но Ольга не обратила на это внимания, ненадолго возвратившись в такое счастливое-несчастливое прошлое — прошлое, где она была самой обычной женщиной, её сын — самым обычным ребенком, где не было сумасшедших родственников, магии, домовиков и огромных поместий. Когда Ольга отстранилась от сына, все старательно делали вид, что не произошло ничего неожиданного. Нарцисса всё так же бойко рассказывала деду о своих успехах в трансфигурации, Арктурус слушал ту с напускным добродушием, Друэлла, переключив внимание на собственную чёлку, спрятала улыбку за каскадом волос. На лице Ориона застыло чересчур внимательное выражение, от которого морщилась Андромеда, по-третьему разу задавая дяде один и тот же вопрос. Беллатриса, встретив взгляд тёти, передернула плечиками и подмигнула Регулусу. И только Сириус, напряженно вцепившись руками в обивку дивана, с нехорошим прищуром взирал на брата. 'Мо-ло-дец', — по слогам отчеканила Вальбурга. 'Помолчи', — невежливо отмахнулась Ольга, которая не желала слушать очередную лекцию вечно недовольной аристократки. Леди Блэк в который раз продемонстрировала широту словарного запаса нецензурных выражений и исчезла. — Уютно устроились, — донеслось от входа. Оттолкнувшийся от косяка Альфард качнулся, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и отвесил церемонный поклон присутствующим. Показавшийся следом Сигнус хмыкнул и легко толкнул в спину застывшего в проёме брата. Тот, не удержав равновесия, так и рухнул бы на пол, не придержи его Сигнус за шиворот. — Спасибо, брат, — ухмыльнулся Альфард. — Всегда знал, что на тебя можно положиться. Сигнус поджал губы и вновь скривился, будто узрел перед собой детёныша фестрала, а после демонстративно вытер пальцы о платок. — Довольно же, шуты, — строго приказал Арктурус, видя, что Альфард начинает закипать. — Орион, Вальбурга, закончите с приготовлениями и возвращайтесь, полная луна не будет ждать. Орион, равнодушно передернув плечами, предложил Андромеде продолжить разговор позднее и двинулся к выходу. Вальбурга мягко отстранила от себя Регулуса и присела на край дивана рядом со старшим сыном. Недовольно сопящий Сириус с подозрением покосился на мать, на что леди Блэк лишь тонко улыбнулась и ухватила сына за подбородок, твёрдо смотря в блестящие от обиды глаза. Взмахнув ресницами, мальчик вздохнул и попытался нахально усмехнуться. Вальбурга едва заметно кивнула. Поцеловав сына в макушку, она взлохматила напоследок тёмные волосы и, шурша юбкой, последовала за супругом. — .. и, кто-нибудь, влейте в этого клоуна отрезвляющее, — устало бросил Глава рода, переводя колючий взгляд на Альфарда. Уже почти успевший скрыться за дверью Орион закатил глаза и одними губами прошептал нечто нецензурное, где упоминался Мордредов родственничек. Уловив взгляд подошедшего Сигнуса, мужчина приоткрыл полу мантии и, аки заправский барыга, перекинул бутылёк с нужным зельем свояку. Ольга тем временем поняла, что помощи от обидчивой Шизофрении она не дождётся, а потому в дверях обернулась, находя взглядом племянницу: — Беллатриса, не поможешь мне с платьем? Та откинула на спину копну волос, с силой впечатала в посеревшую от негодования мишень три дротика и легкой походкой покинула комнату. Сириус, мельком оглянувшись на деда, подорвался с места — к дротикам, что еще хранили тепло девичьей руки. Арктурус многозначительно хмыкнул, но говорить что-либо не стал, только потрепал большой морщинистой ладонью младшего внука по голове.

* * *

Путь до отведённых Вальбурге покоев женщины преодолели в тишине. Ольга, не чувствовавшая больше внутри себя леди Шизофрению, мысленно пожала плечами и решила до поры не трогать 'чрезмерно истеричную особу голубых кровей'. Отстав от племянницы на полшага, женщина с интересом рассматривала убранство коридоров и галерей, которое упустила, пока проделывала путь к общей гостиной. Беллатриса же хранила молчание исключительно из врожденной вредности. Когда за спиной захлопнулась дверь, Белла всё так же бесшумно подошла к застывшей посреди комнаты Вальбурге и потянула за шнуровку, тая на губах лукавую улыбку. Женщина фыркнула, размышляя, не является ли игра в молчанку родовой традицией Блэков. Когда с крючками да узелками было покончено, Беллатриса поймала взгляд леди Блэк, вопросительно изогнула бровь и отступила на шаг, предоставляя женщине самостоятельно выпутываться из юбок. Вальбурга, поблагодарив кивком племянницу, сняла с дверцы шкафа висевшее домашнее платье и удалилась в ванную. Перед большим зеркалом в умывальне Ольга вытащила все шпильки из волос и, оставив их колючим ежом на краю раковины, переоделась. Расправив платье до последней складочки, она неспешно сняла тяжелые серьги и расстегнула замочек роскошного колье. Заклинание, сорвавшееся с кончиков пальцев, избавило лицо от вечернего макияжа и Вальбургу — от флера духов. Оставшись довольной своим домашним видом, леди Блэк вернулась в спальню. Беллатриса сидела на подоконнике, подоткнув юбку под себя. Устремив взгляд на племянницу, Ольга провела расческой по волосам. Щетинки пропускали и распутывали пряди волос, заставляя их крупными темными волнами опадать на спину и плечи. Мельком глянув в зеркало, Вальбурга подумала, что Беллатриса в свои сорок с хвостиком будет выглядеть так же, как она сейчас. Черты лица обеих леди были невероятно похожи, предполагая более близкое родство, чем связь племянницы и тётки. Насмотревшись на отражение, Вальбурга решила не изматывать крестницу и обернулась к Беллатрисе, со стуком отложив расческу на туалетный столик. — Итак, Хогвартс, — произнесла она, будто в продолжение состоявшегося несколько дней назад разговора. Белла приподняла голову и заинтересованно распахнула черные глаза. — Я все еще считаю, что тебе необходимо законченное образование, — заявила Ольга, наблюдая, как девушка поджимает губы. 'До десяти считаем? Молодец, учится', — прокомментировала про себя женщина, созерцая реакцию племянницы. — Мы же уже оговорили, что в Хогвартс я не вернусь, — скованно выдавила Беллатриса, стискивая кружево подола. Пальцы побелели у ногтей, но больше ничто не говорило о гневе, терзающем их обладательницу. — Конечно, — милостиво кивнула Ольга, — я не сомневаюсь в том, что ты можешь сдать ЖАБА уже сейчас. Но кто заменит тебе связи, которые можно приобрести исключительно в заведении, подобном Школе? Сплетни, знаешь ли, способны быстро разрушить репутацию — и не важно, что ты думаешь о чужом мнении. Знаешь, рекомендации преподавателей не менее важны, чем оценки ЖАБА? Кто, наконец, заменит тебе опыт? Ольга замолчала, предоставляя крестнице самостоятельно поразмышлять над поставленными вопросами. Но, судя по виду Беллатрисы, на каждый довод она уже давно придумала свои аргументы и ничто не заставит её сдаться. Это девица и собиралась гневно сообщить тётке, но та властно вскинула руку, заставляя племянницу замолчать. — Однако, — весомо произнесла леди Блэк, цепко наблюдая за крестницей, — в этой школе ты потеряешь больше, чем приобретёшь. Замершая на мгновение Беллатриса соскочила с подоконника, стуком каблуков разрезав воцарившуюся в комнате тишину. Возбужденно вспыхнувшие черные глаза, казалось, могли прожечь Вальбургу насквозь. По спине пробежал холодок, и Ольга невольно посочувствовала жертвам пожирательницы Беллатрисы Лестрейндж и собственному мужу. 'Она. Не примет. Метку', — гневно прошипела леди Шизофрения. 'О, Вы всё ещё здесь? — наигранно удивилась Ольга. — За то и боремся'. — И что же? — уже поняв, к чему вела тетка, Беллатриса нетерпеливо подтолкнула её к тому, чтобы озвучить решение вслух. — Твоя бабка уже связалась с директором Дурмстранга. Васил Драганов готов зачислить тебя, но курсом раньше.

* * *

Друэлла переложила светлую прядку между другими и на очередном витке косицы вплела в волосы золотистую ленту. Нарцисса не шевелилась, держа безукоризненно прямую осанку: она не желала мешать заплетающей её матери. Водянистые глаза женщины неотрывно следили за мечущейся по стене мишенью. Завладев дротиками, её племянники устроили настоящую войну. В разгаре игры они забыли даже, что находятся под наблюдением острых глаз деда. Мишень протестующе дергалась и то сжимала, то разжимала круги, расположенные вокруг 'яблочка' — центра. — Есть! — воскликнул Сириус, когда его дротик впился во второй круг, но тут же полетел на пол из-за недостаточной силы броска. — Не считается, не считается! — запротестовал Регулус, в приливе азарта раскрасневшийся и ставший точной копией старшего брата. — А вот и нет! — завопил тот, тыкая пальцем в мишень и дырку, оставшуюся от иглы дротика. — Деда, скажите ему, что я прав! — Нет, это я прав! — вспыхнул Регулус, оборачиваясь к главе семейства. В желании найти поддержку в лице взрослого, мальчики уставились на Арктуруса: раскрасневшиеся, сжимающие руки в кулаки, сейчас они казались близнецами, а не погодками. Арктурус подтянул к себе трость и, возложив на её навершие руки, прищурился. Карие глаза старика, так знакомые мальчишкам по лицу отца, оценивающе осмотрели одного за другим. Блэк задумчиво хмыкнул, седые ресницы дрогнули, и у глаз собрались морщины. Переведя взгляд на подпирающую стену Андромеду, Арктурус поманил ее к себе. Девушка оторвалась от созерцания безмолвной сцены и, приблизившись к софе, села рядом с дедом. Сложив руки на коленях, она вежливо приподняла брови. — Ты учишься на Рейвенкло, так, внучка? — медленно произнес Арктурус, вновь оборачиваясь к мальчишкам — уже присмиревшим и стоящим соляными солдатиками. Тонкие губы его тронула тень улыбки. — Моя Мелани в свое время училась там, и мне приходилось отгадывать головоломные загадки, без ответа на которые дверь отказывалась меня впускать. Сохранил ли факультет эту традицию? — Да, дедушка, — кивнула Андромеда, переводя глаза на двоюродных братьев. Сириус и Регулус несколько неуверенно переглянулись — они ожидали от деда совершенно иных слов, — но, если Глава рода говорил что-то, детям полагалось молчать. — Тогда ответь мне, — постучал пальцами по трости Арктурус и указал набалдашником на мишень. — Враг, раненый, но не убитый — это поверженный враг? Сириус, справедливо сомневаясь в собственной победе, покосился на мишень, уже успевшую затянуть боевое ранение. Девушка на мгновение задумалась, а после на ее губах появилась легкая улыбка, разом сделавшая Андромеду похожей на старшую сестру. — Зависит от того, сможет ли он сражаться, дедушка. Друэлла подавила усмешку, резко контрастирующую с ее мягким безвольным лицом, и крепко затянула бант на косе младшей дочери.

* * *

Беседка, в которой собрались Блэки, была проста и по-английски элегантна. От каменной дорожки из плоских серых камней поднимались ровные ступеньки, и шли опорные светлые брусья из неокрашенной древесины. Беседка была шестиугольной, в центре ее располагалось кострище — и сейчас пламя играло рыжими языками, бросая отблески на лица собравшихся людей. Крыша из темной мягкой черепицы нависала над стропилами, в основаниях которых висели кашпо с белыми петуньями, чьи бутоны изредка колыхались от вечернего ветра. Дым от костра не иначе как магическим путем уходил строго вверх, оставляя лишь тепло и жар на камнях, согревая вытянутые ноги детей. На деревянных скамьях по стенам беседки лежали плоские дворовые подушки, на которых уютно расположились Блэки. Разбросанные по скамьям подушки наверняка предполагали большее количество людей, однако не все члены Рода осчастливили семью присутствием. Каким-то чудом Блэки разделились — неформально на мужскую и женскую часть, в счет которой вошли и дети. Вальбурга обнаружила саму себя зажатой между сыновьями, но изменять местоположение не стремилась. Женщина болтала со старшим из сыновей, а младший упоенно рассказывал Нарциссе про падение брата с метлы и свои успехи в лечении Сириуса. Девочка внимательно слушала, повернув белокурую голову ухом к собеседнику и время от времени бросала обеспокоенные взгляды на старшего из двоюродных братьев. — Хоть Меда и права, но я же попал! — возбужденно стукнул себя кулаком по коленке Сириус, а после поднял глаза на мать, словно ища согласия и одобрения. Вальбурга оторвалась от разглядывания сидящего у противоположной грани шестиугольника супруга и заторможенно кивнула. — Мама? — с другой стороны тут же ревниво засопел Регулус, пронзая брата немигающем взглядом серых глаз. Нарцисса сдавленно хихикнула. Эта сцена в разных вариациях повторилась сегодня уже три раза: после деда братья пошли терзать отца, а затем детей судили Альфард и Сигнус. Леди Блэк покосилась на племянницу и коротко вздохнула, осознавая, что дети не успокоятся, пока не выяснят мнение каждого сидящего у костра. Кивнув своим мыслям, женщина поманила к себе сыновей и заговорщически зашептала: — Мы с вами обязательно купим такую же мишень и устроим настоящий турнир. Лишь прозвучало слово 'турнир', Регулус радостно округлил глаза и прижал ладошки ко рту, сдерживая восторженный крик. В воображении мальчишка уже сражал одним метким ударом тщетно сопротивляющуюся мишень под завистливо-восхищённым взором брата. Зашипевший на младшего Сириус казался не менее довольным: в своей меткости, ловкости и исключительности он не сомневался ни секунды. — Но сейчас вы должны вести себя хорошо и не ссориться, — безапелляционно сообщила Вальбурга сыновьям, целуя по очереди взъерошенные макушки. Мгновенно забывший о недавней ссоре Сириус светло улыбнулся и, пригладив торчащие во все стороны волосы, переместился к Андромеде. Обросшую подробностями и счастливым финалом историю нужно было срочно поведать всему миру. Регулус же, машинально пригладив взъерошенную маминой рукой чёлку, вновь обратил своё внимание на Нарциссу, покорно принявшую на себя роль благодарной слушательницы на сегодня.

* * *

— Арктурус, позволь тебя отвлечь? — мягко окликнула свёкра Друэлла, когда в разговоре мужчин наступила пауза. Старик прикрыл глаза веками, разрешая женщине продолжать. Арктурус сидел по-старчески, подложив одну из подушек под поясницу. Лицо его выражало скуку и усталость, но, почуяв начало серьезного разговора, мужчина сосредоточенно выпрямился, вновь становясь Главой Рода — единственным, чьё слово — закон для каждого из Блэков. Вальбурга краем глаза следила за невесткой, а та светлыми волоокими глазами отслеживала малейшее изменение мимики главы Рода. Так же внимательно, только чуть более волнительно, приоткрыв пересохшие от волнения губы, наблюдала за дедом Белла. — В этом году Беллатриса будет переведена в Дурмстранг, по ее собственному решению, согласию моему и мужа, — на этих словах Сигнус удивленно приподнял брови: о своём согласии на обучение дочери в другой школе он услышал впервые — и жест этот не укрылся от Арктуруса, — и с предложения её Наставницы, Вальбурги. Взгляды всех присутствующих скрестились на леди Блэк, и та, оторвавшись от созерцания профиля невестки, перевела глаза на свекра. На лице Лорда Блэка красовались искреннее недоумение и заинтересованность. 'Да, я такая', — мысленно улыбнулась Ольга, независимо дёрнула плечиком и, медленно кивнув, взяла речь: — Несколько недель назад мы провели ритуал крещения, и магия одобрила этот союз, — женщина посмотрела на племянницу и чуть улыбнулась, Белла вторила — но чуть более нервно и стремительно: — А потом мы решили обсудить с дорогой племянницей пару пунктов, в частности — обучение в Хогвартсе, — и я сочла, что Беллатриса права. Мы и так кровью повязаны со всеми из списка двадцати восьми, за шесть курсов она явно взяла все от своих учителей и сокурсников. И, говоря откровенно, аристократии Англии нужна новая кровь. Одной из первых понявшая смысл сказанного Белла возмущённо сверкнула глазами в сторону Вальбурги. Юная Блэк восприняла слова тётки как посягательство на собственную свободу. Ольга же лишь вскинула брови и растянула губы в тонкой улыбке. Лорд Блэк коротко хмыкнул. Забыв разом о своей обиде на крёстную, Беллатриса напряжённо взглянула на деда, с жадностью ловя каждое его движение в попытке угадать, о чём же он думает. Впрочем, решения Арктуруса с не меньшим интересом ждали все присутствующие. Глава Рода бросил пристальный взгляд на Вальбургу, задумчиво выбивая пальцами рваный ритм. Ольге даже на миг показалось, будто свёкр знает о том, что невестка — на деле не та, за кого себя выдаёт, но показывать своё волнение женщина не собиралась: под язвительное хмыканье леди Шизофрении она расправила плечи и коротко кивнула. Арктурус прервал стук отрывистым хлопком по колену — некоторые из Блэков вздрогнули, а Вальбурга от неожиданности моргнула. Впрочем, взгляд её почти сразу же вновь сфокусировался на свёкре, столь же пристальный и упрямый, как и мгновение назад. — Значит, Белла уедет? — разрушил воцарившуюся в беседке тишину голос Регулуса, прервавшийся тихим шипением Нарциссы. — Ненадолго, — неожиданно прозвучал ответ у входа в беседку. Каблуки, прежде заглушенные невербальным заклинанием, звонко цокнули по предпоследней из темных каменных плит, и острый нос черной туфли опустился на первую ступеньку беседки. Обладательница туфель хмыкнула: — Девочке будет полезно сменить обстановку. Кассиопея Блэк — а это была именно она, — подобрав юбку, прошествовала к скамье и, жестом потребовав молодёжь раздвинуться, чинно уселась среди подушек. Ухоженные морщинистые руки отложили кружевной веер на перила беседки, леди постучала черными длинными ноготками по древесине, привлекая внимание. — А перед отъездом юная мисс Блэк даст грандиознейший бал, на котором, возможно, будут вершиться судьбы, — безапелляционно сообщила пожилая дама и обернулась к племяннице. — Бурги, милочка, чудно выглядишь. — Благодарю, тётушка, — улыбнулась Кассиопее Ольга, вытащившая из недр памяти миссис Шизофрении полушутливое обращение к достойной даме. Обе леди обменялись поцелуями в щеку, каждая из трех сестёр Блэк получила по ласковой улыбке, а Сириусу и Регулусу было дозволено приложиться к морщинистой ручке, на которой красовался единственный перстень с гагатом. Мужчины наблюдали за этим представлением с усмешкой, но каждый из них склонил голову под пристальным взглядом ледяных серых глаз. — Здравствуй, Кассиопея, — проронил оторвавшийся от раздумий Арктурус. — Отрадно видеть милую сестрицу, но сильно сомневаюсь в том, что только для поддержки наших леди ты прибыла сюда. Дама дёрнула уголком узких губ, кивнула кузену и обернулась к Беллатрисе. — Ты прав, кузен, — Кассиопея мимолётно скосила глаза на двоюродного брата и вновь улыбнулась. — Золотце, — обратилась она уже к старшей из сестричек Блэк, — помнится, я обещала подарок к твоему совершеннолетию? В глазах Беллатрисы вспыхнул огонёк, осветив её лицо хищной радостью, а потому, когда из кармана мантии Кассиопеи показался бархатный мешочек, девица аж подпрыгнула на месте, протягивая руки к вожделенной вещице. — Передай мои проклятья Драганову, — бросила напоследок Кассиопея Блэк и подкинула подарок в воздухе, тут же аппарируя. Прежде чем таинственная вещица коснулась пола беседки, цепкие пальцы Беллы ухватились за шелковые кисточки, не давая мешочку упасть. Вальбурга подавила желание хитро-хитро улыбнуться, глядя на чересчур задумчивое лицо Арктуруса, а потому поспешила перевести взгляд в сторону. И совершенно неожиданно встретилась глазами с Орионом. Очи благоверного выражали настороженность. Женщина не могла предположить, о чем думает муж, но то, что мысли его далеки от светлых и радужных было очевидно. Игру в гляделки прервал возникший в центре беседки домовик, придерживаемый с двух сторон мощного телосложения тварюгами, лишь отдаленно напоминающими домовых эльфов. На добротной тоге тощего красовался герб, который леди Шизофрения опознала как Лестрейнджский. А вот крайние домовики, судя по всему, были собственностью семьи Блэк. Зажатый между сородичами эльф выглядел испуганным, но неумолимо решительным. — Гатти задержал нарушителя границ поместья, — проскрипел один из 'своих' эльфов. — Гатти должен сказать, что у нарушителя есть послание для Леди Блэк.