04 эпохи холст -4

Назови мир настоящим.

Вновь бреду, поскрипит и утонет

Снег летает,

Тает

На ладонях....

Восточнее Баренцева моря расположено Карское.

Примыкая к побережью материка на юге, с запада, севера, востока море ограничено архипелагами Франца-Иосифа, Новая и Северная Земля.

Почти весь год покрытые льдом, летом, из-за таяния и значительного сто́ка рек, поверхностные во́ды Карского моря довольно распре́снены, а температура немного выше точки замерзания.

В начало этого лета просвет чистой воды от северной оконечности архипелага Новая Земля простирался не более чем на десяток километров. Затем шли разрозненные скопления плавающего льда и только потом (примерно в 150 километрах выше к "норду" от мыса Желания) лежало монолитное ледяное поле. *( Мыс Желания — мыс на Северном острове, вблизи крайней северной точки архипелага Новая Земля.)

Если последовать дальше, почти на те же километры, забирая к востоку к острову Визе, ледовой панцирь обрывался — массив, совершая медленный дрейф, поневоле огибал этот клочок суши, наваливаясь на береговой припай, образуя торосистость с одной стороны острова..., а с другой приличную полынью, местами забитую ледяной крошкой.

Вот именно сюда пришёл "Ямал".

Карское море, в плане отсидеться в стороне не привлекая к себе внимание, казалось вполне удобным. Встретить рыбаков и зверобоев далее к северу было практически нереально. В сравнении с морем Баренца, в Карском и условия для мореплавания не самые лёгкие — круглогодичные льды, и запасы рыбы беднее. Да и промыслы велись в основном ближе к прибрежной зоне в устьях рек.

Собственно говоря, для того чтобы скрыться с глаз долой атомоходу достаточно было врубиться в ледяной массив миль на 15-20 и спокойно дрейфовать с ним в ожидании....

Первоначально так и планировалось, даже ледовую обстановку решили не проводить в целях экономии ресурса вертолёта.

Но тут подвязались со своей инициативой спецы из казанского ОКБ "Сокол", предложив проверить их технику в действии.

Мужики оказались толковые: подключились к судовой сети, передавая картинку с камеры беспилотника прямо на мостик, наладили обратную связь с капитаном. И Черто́в, наблюдая на экране вполне себе чёткое изображение, сразу попросил их взять на две шкалы к востоку, намереваясь осмотреть остров Визе.

Причины у Андрея Анатольевича для этого имелись.

Поскольку остров ещё не был открыт, по крайней мере, официально, Визе — тихое место для стоянки. Хоть и далековато для оперативности от того же Александровска, Архангельска, с остальной российской материковой цивилизацией.

Но основной мотивацией была психология. Экипаж и без того ощущал неприятное чувство зависания в каком-то безвременье, когда своё время уже потеряно, с рубящим словом "навсегда", а новое их ещё не приняло.

А тут ещё, понимаешь, тряпкой болтаться в море..., а то и вовсе, вмёрзнув в лёд, дрейфовать по воле гольфстримов и ветров — проглядывалась и давила некая депрессующая составляющая.

Поэтому капитан и решил — как бы привязаться к этому, пусть и совершенно унылому берегу.

Ну, а обнаруженная БЛА полынья, так и совсем оказалась кстати.

Вообще Черто́в понимал, что не смотря на неоспоримый "железный" аргумент водоизмещением в двадцать три с лишним тысяч тонн, напичканный высокотехнологичными вкусностями, главное это люди. И не только их знания и умения — в не меньшей степени их устремления и просто настроения.

Это проявилось на первом же общем собрании и рассмотрении сложившейся ситуации, а так же дальнейших перспектив.

— Сейчас я как никогда жалею, что мы не на военном корабле, — шепнул тогда начбезопасности, — случись подобное на моём "стратеге" — приказал бы и все дела. Никаких тебе дебатов.

Начал капитан вроде и просто, но по-своему и весьма торжественно:

— Ждать, когда откроется "дырка обратно" уже резона нет. Нам здесь жить, и будем думать, как нам эту свою жизнь устроить хорошо..., с пользой..., и чтобы не было мучительно больно перед совестью..., не сочтите за пафос.

Кают-компания вместила практически всех, немного потеснились, часть людей осталась на вахте.

Естественно, не каждый спешил выразить своё мнение. Многие "плыли по течению", доверяя начальству, либо просто выжидая. Но совершенно неожиданно у некоторых прорезалась политическая позиция.

Споры начались ещё раньше, когда по экипажу кинули клич "искать всё что есть по истории этого периода".

Припомнить умудрились всё: всё, чем пичкала советская пропаганда о прогнившем царском режиме с рохлей-сатрапом Николаем во главе..., всё постперестроечное перебеливание и перечернивание, с пресловутым лучшим урожаем 1913 года, кровавым большевистским террором, "людоедским сталинским режимом" и другой крайностью — канонизированным страстотерпцем Романовым.

Сам капитан, просмотрев кучу материала, порой противоречивого, так и не пришёл к однозначной позиции.

— Я чёй-то не пойму, к чему весь этот балаган? — Нашёптывал начальник безопасности, разглядывая спорщиков, — мне это напоминает ток-шоу из телевизора. Только ведущего нету. Потому наисовершеннейший бардак.

— Пусть выговорятся. Истиной тут конечно не светит, но глядишь, чего-нибудь разумного и услышим.

— А как же это..., как его — "в споре рождается истина"?

— Не рождается, — качнул головой Черто́в, — даже если кто-то и уступает, всё одно остаётся при своём мнении.

Эх! Растянуть бы всё на недельку другую для обдумывания и обсасывания деталей, но время-время — боюсь, оно не терпит.

— А ведь реально озадачились мужики! Послушай, о чём они....

— Ими движет инстинктивный рационализм.

— Это как это?

— Страх. Боязнь. Подсознательный поиск лучшей доли.

Народная власть им более понятна. Даже если она потом стала "народной" в кавычках. Но на начальном этапе за спиной маячит разагитированный пролетарий, который на па́ру с кухаркой станет управлять ядерным реактором. Оценил?

"Шарашки" Берии и прочие "дела врачей" воспринимаются скорей номинально.

Но и "благородия", заметь, не идеализируются — понимают..., понимают, что технари никогда не станут ровней всяким князьям да графьям. И это тоже по-своему отталкивает и пугает.

Но за всем этим стоит основное: обустройство, легализация, быт..., и вообще главный вопрос "как жить дальше будем, какова дальнейшая судьба?".

Как же от этого понятия "судьба" сквозить тоскливой неизбежностью. Ненавижу это слово.

— А мне нравиться, что никто не заикнулся о "немытой России" и что только Европа достойный ценитель.

— Да? А я как-то и не обратил внимания, — Черто́в отвлёкся на свои бумаги, где у него под чёткими пунктами были обозначены ключевые моменты плана, — погоди, ща ещё пяток минут пар поспускают, я подытожу, и перейдём к насущным и первоочерёдным проблемам.

Дождавшись паузы, капитан встал и многозначительно вышел из-за стола, чем обеспечил внимание и наконец, полное молчание. Потянув ещё минуту, стараясь встретиться с каждым взглядом, веско начал:

— Сейчас 1904 год. До революций и падения царизма, до полновесных лениных, троцких, сталиных и прочих бухариных ещё целых 13 лет.

И не надо на меня зыркать!

Поминаемый тут с пиететом товарищ Джугашвили сейчас, поди, где-нибудь на югах в районе Тифлиса банки грабит и до великого мыслителя-хозяина ещё не дорос. Всему своё время.

Или вы хотите срочно из себя изобразить "строптивый ледокол" и качать права из Арктики? Или бежать искать господина-товарища Ульянова (не знаю где там он — в ссылке или на Баден-Баден пивко с сосисками потребляет) и пытаться править его умные мозги, торопя революционные преобразования? А затем с двумя высшими образованиями по специальности физик-ядерщик вязать красный бант и идти на баррикады?

Ничего не выйдет. Только напортачите. Должны понимать, не маленькие дети!

Да и революции, пусть и за всеобщее благоравноправие, которые совершаются под шумок очередной войны и на деньги иностранных спецслужб, добрым делом назовёшь с натяжкой.

Однако это не значит, что мне нравятся порядки, которые сложились в империи.

И предупреждать царскую власть, расписывая во всех красках русский бунт, не совсем правильно будет. Царя-Николая, узнай тот об ипатьевском расстреле, может и кондрашка хватить, а жандармерия и казаки сдуру кровью страну умоют.

А кто там ещё заикнулся о том, чтобы поставить на другую лошадку?

На кого там из Великих? Сандро, Константин, блин! Не хватало нам вляпаться в дворцовый заговор! С ума сбрендили?

Честно говоря, не хотел я принимать ничью сторону, но боюсь, совсем в стороне не отстоишься.

А потому буду исходить из рационализма!

Нам сейчас, как ни крути, следует опираться не на каких-то перспективных товарищей-большевиков, а на имеющуюся законную власть, которая нынче в силе. Для большей эффективности — непосредственно на самого главного сейчас в стране. Я имею в виду "хозяина земли русской".

Последнее намеренно произнёс с неприкрытым сарказмом и, получив дозу осклабившегося понимания, продолжил:

— Я тут слышал, дескать "Николай II не очень решительный правитель, подвержен чужому влиянию"..., в общем — пластилин.

Так давайте возьмём его и вылепим что нам потребно, превратив его в нашего человека.

— Круто! — Подали голос из зала, — подпустят ли нас к телу...?

— Николай любит всякие технические штучки. Уверен, заинтересуется и лично приедет посмотреть на "Ямал". Тут мы его и удивим....

А если уж говорить о развитии страны в политическом, социальном и техническом плане....

Я тоже на досуге проштудировал кое-что по царской России начала двадцатого века....

Мне думается, что не случись войн и революций "Ник номер два" тихой сапой без взбрыкиваний и горячки реформировал бы страну один чёрт. Медленными шажками..., долго и муторно, зато без крови.

А то, что элита-дворянчики зажрались и нюх совсем потеряли.... Ну, так эта сволотная коррупционная напасть, наряду с чиновничьим аппаратом сопровождает власть вечно.

Везде и всегда они одинаковые. Что при царе. Что, вспомните номенклатуру при Советах. Что при диком капитализме новой России в двухтысячных.

Свою концепцию о дальнейшем использовании потенциала под названием "Ямал" и его экипажа, то бишь нас, я уже озвучил — оказание технической помощи государству российскому. Знаниями и практикой.

Как это провернуть наиболее эффективно у меня только намётки. Ваши соображения и предложения будут исключительно приветствоваться. Как говорится, один ум хорошо, а семьдесят шесть..., сами понимаете.

Но прежде....

Есть точка зрения....

Считаю, что мы просто обязаны внести свой посильный вклад в ход русско-японской войны....

И предложить Морскому Генеральному штабу (и конечно царю) ускоренно провести Севморпутём хотя бы часть 2-ой Тихоокеанской эскадры.

Все эти выразительные паузы в последнем заявлении капитана оказались напрасны — особого удивления не было. Либо ждали чего-то подобного, догадываясь..., а скорей всего просто знали.

Поворчали слегка ратующие за смену строя, поминая непопулярность царского режима в связи с проигранной войной и суть — революционной предпосылки.

Кто-то заикнулся, что пара-тройка кораблей серьёзной роли не сыграют, когда вся война бездарно сливается генералами.

Да поспорили опять немного — на тему того что "импотентский проигрыш в войне заставил зачесаться кое-кого из генерал-адмиралов и приступить к реорганизации армии и флота, что хоть как-то подготовило Россию к Первой мировой".

И тут же пришли к общему мнению, что, дескать, "кому до́лжно уже наверняка задумались, да и вообще — а на кой ляд мы тут? Показать им кое-чего из хроник, имеющихся на "Ямале" — "Цусиму", подписание позорного мира, а то и кошмары "первой мировой бойни". И пусть это будет не так восприниматься, как если испытать на собственной шкуре, но все же...! Тем более что теперь-то, вся история может пойти иначе, если с их помощью "накачать" Россию технологиями и прожектами".

В общем, по поводу проводки каравана Северным путём сомнений не возникло — дело знакомое, досконально понятное (хоть что-то привычное в их не совсем простой ситуации).

Но в остальном....

Всё-таки вопрос об обустройстве стоял на первом месте. Всё то же — как жить дальше будем? И где? Не вечно же на ледоколе сидеть?

И суть предложения капитана подводилась к этому. Ещё раз пробежав глазами по своим распечаткам, он продолжил:

— Как я это вижу!!!

Организация базы. Где-нибудь в укромном местечке на северах: в губе, бухте, заливе. С географией мы опять-таки с вами покумекаем, чтобы и "Ямал" мог стоять у берега, и была относительная отдалённость от всяких любопытных проходимцев. Но и чтоб совсем не у чёрта на куличках, с возможностью подтянуть телеграф и "железку".

Я всё понимаю, Крым был бы предпочтительней. Север край такой — и климатически для людей тяжёл (кто поедет в холодрыгу?), и в плане энергозатрат на отопление, инфраструктуру и строительство дороговатым выходит.

Но сама специфика атомного ледокола, а так же необходимость секретности проекта, другого варианта нам не оставляет.

"Ямал" же не бросишь — ледокол это наш козырь. Центр. Технический и информационный.

— А мне нравятся севера́, — ухмыляясь, вставил "свои пять копеек" начбезопасности, — в тепле я начинаю портиться.

— Но далее..., — продолжил после смешков капитан, — для начала обустроить посёлок, с перспективой наукогородка и..., НПК (научно-производственного комплекса). А почему бы и нет? Будем, так сказать, кузницей новых технологий и идей, затем внедряя всё на производства страны. А через патентацию что-то и в мире, зарабатывая. Копилка в этом отношении у нас на сто лет вперёд! Доход, как я уже говорил, будет делиться поровну.

Не удивлюсь, если через какое-то время к нам станут проявлять повышенный интерес иностранные спецслужбы. Поэтому естественно и с самого начала организовать охрану в несколько эшелонов, с моря прикрыться вплоть до минных полей.

Я не сгущаю краски. Те же англы, если не дай бог узнают и поймут, что мы такое...! Могут запросто устроить набег не смотря ни на что и всякие там международные правила.

Это не значит, что мы себя добровольно загоним за колючку. Создать надёжную службу безопасности, охрану, сопровождение.

Всё одно торчать безвылазно на северах не получится. Наверняка будут командировки на заводы империи с внедрениями и новшествами. Да и регулярные поездки на юга к морям и пляжам я только приветствую.

Но сразу скажу — нам разбегаться нежелательно. Держаться надо вместе.

Иначе растянут, раздербанят нас по кусочкам. А то и грохнуть могут.

В общем, всё это как предложение мы выкладываем самодержцу. И!

Как себя поведёт Романов, какова будет его позиция, я предполагаю скорей из здравомыслия и логики.

Проект грандиозен и по масштабу задача более чем не простая. Сколько это будет стоить? Миллионы. Раскошелится ли царь?

Раскошелится, если не дурак. И мы ещё подкинем месторождениями, а потом и технологиями.

Капитан опустил голову к своим записям, пережидая, когда поднявшийся шум разобьётся на отдельные шепотки и можно будет снова, не напрягая голос говорить.

— Собственно следующими пунктами у меня и идут..., пока наброски — что мы можем предложить: по станкостроению, двигателям, системам связи, медицине. Есть техзадачи которые можно внедрять уже сейчас и воспроизвести технологический цикл на уровне начала 20 века. Есть и на долгую перспективу. Что-то ещё откопаем из библиотеки или же у кого-то есть иные интересные идеи.

Здесь у меня лишь свёрстано на скорую руку. А следует всё систематизировать, разложить по полочкам да по отдельным папочкам с просчётом ситуации..., и так и эдак. Чем и предлагаю заняться всем, пока будем ожидать вестей и гостей из Санкт-Петербурга. Месяц в запасе у нас точно есть.

— Так что работы у нас непочатый кочан, — снова с улыбкой подыграл помощник по безопасности.

И закрутилось. Поначалу со скрипом, а потом поехало, покатило. Народ закусил удила, да ещё и с полным пионерским энтузиазмом. Стало интересно. Нашлись задачи "по душе" даже для морпехов. Даже для баб-с, которые с совершенно деловым видом что-то обсуждали о моде, всяких парфюмерных и других женских штучках.

* * *

Спустя трое суток "Скуратов" ушёл. До этого пароход исправно держался под бортом ледокола, прикрывавшего его от нет-нет, да и накатывающихся под влиянием ветра и течений отколовшихся от пака льдин. Крупных айсбергов не попадалось, но от всяких блинчатых, заторошенных пришлось бы уворачиваться. *( Блинчатый лёд — в основном круглой формы пластины льда с приподнятыми краями. Торосы — нагромождения битого льда в следствии столкновений и сжатия.)_

Трое суток "Ямал" и Скуратов" представляли из себя гротескную контрастную парочку — ультрасовременный великан и старенький паровичёк, совершающие совместный активный дрейф. Хотя э-э-э..., правильней будет вовсе наоборот, глядя со стороны реальности — вполне ещё ходкая парусно-винтовая шхуна и невесть как объявившийся атомоход из грядущего.

Неожиданно долго — целых три дня "убили" на обмозговывание и подготовку миссии в Санкт-Петербург. Хотелось выглядеть веско и основательно. И предоставить не просто набор "ярких бус для аборигенов", а хотя бы один-два конкретных проекта с возможностью реализации в разумные сроки. Но удивить тоже хотелось.

Поэтому к очевидному в такой ситуации ноутбуку решили присовокупить самые оптимальные электроинструменты, удобный минисварочный аппарат, кое-что из радиоэлектроники, естественно озаботившись системами питания для все этого, стыдливо затирая шильдики с "мадэ ин чайна".

Особым пунктом шли образцы оружия с разным армейским тактическим обвесом, что имелся при морпехах.

Сама амуниция (уже упоминаемый "всесезонный комплект полевого обмундирования") и без того наверняка будет представлять интерес для имперских генералов. А лазерный дальномер, средства связи с минигарнитурой служили прекрасным высокотехнологичным довеском.

К этому всему великолепию прилагался ещё и специалист. Лейтенант решил "пожертвовать" для такого дела своего первого помощника — старшего сержанта. Тот оказался весьма натасканным воякой, прошедшим и некоторые горячие точки.

А вторым в делегации (точнее первым) был инженер спецсвязи ледокола — тоже военный, но отставке. В прошлом замотдела радиотехнической службы Северного флота. Серьёзный и суровый дядька уже обросший жирком, но всё ещё крепкий на удар.

— Вот и будет тебе Алфеич охрана в поездке, — успокаивающе вещал капитан.

— Я сам кого хочешь заохраняю до́смерти, — рыкнул тот в ответ. Недовольный — ехать в столицу империи не вызывался. Александр Алфеевич Гладков ещё при СССР в Краснознамённом флоте честно состоял в партии и был именно из тех, кто в случившемся раннее споре, не очень жаловал самодержавие.

Однако приказу подчинился, и у Андрей Анатольевича и толики сомнений не возникло, что капитан первого ранга запаса хоть на йоту отойдёт от выбранной политики — сделает и выполнит задачу, так как ему поставили. Военная дисциплина!

Ещё медик присовокупил: "мы можем являться носителями опасных вирусов, против которых у предков не выработана иммунозащита".

Престин испытание пока держал нормально. Но это могла быть индивидуальная крепость организма.

Поэтому посланцев в Петербург зарядили ещё и набором препаратов, с инструкцией и наставлением "на аборигенов не дышать", рекомендуя общаться вообще в марлевой повязке.

Но основной причиной задержки было желание капитана умолчать о некоторых фактах по революции и гражданской войне. И если из текстов можно было вымарать некоторые факты. То документальные фильмы пришлось править весьма кропотливо. Тут была необходима определённая программка на компе, умение и терпение.

— Какое-то — и рыбку съесть и..., — не соглашался помощник по безопасности, — ни туда, ни сюда....

— Да не собираюсь я полностью скрывать информацию, — досадливо пояснял Черто́в, — дозировать хочу.

Вот представь — поедет наш Алфеич....

— Я тут, — напомнил о себе инженер, подсаживаясь.

— Я понимаю, что ты тут.... Ах-ха! И Ленин с нами.

Но так вот, поедет наш Алфеич с морпехом к царю-императору. Обрисует очевидные причины поражения в русско-японской: про снаряды невзрывающиеся, худые подъёмные механизмы главного калибра кораблей и прочее, прочее, прочее..., куда войдёт (если быть честным до конца) и упоминание о вороватых Великих князях, и про "безобразо-абазовскую шайку". **

Кто для императора какие-то пришлые-непонятные и кто "милейший князь Сандро"? Кому он больше доверяет? А Абаза, а Великий князь Алексей — дядюшка? Они рыбы в своей воде, у них там влияние и свои люди. Возьмут и вывернут всё так, что окажутся наши парни в Шлиссельбургской крепости.

И ладно там всяких керенских и остальных заговорщиков из Временного правительства заложить, не жалко — мудаки знатные.

А вот, например, Брусилов, поддержавший отставку царя? Толковый вроде ж генерал..., сдавать его? А Ульянов-Ленин..., умная ведь голова! Что смешного?

— Да так. Представился картавый в кепочке на броневичке....

— Да! Перестройка свергла кумира века с пьедестала, основательно раскатав и изваляв.

Однако человек, выдавший столько трудов, книг глупым быть не может. Просто его бы ум да в другое русло....

А Сталин? Тот и вовсе был имперцем по сути.

А каково будет господам офицерам вести своих матросиков против японцев, зная, что через десять с лишним лет эти самые матросики их самих пачками расстреливать станут?

Хотя намекнуть бы не помешало, а то кто там..., по-моему, адмирал Вирен сущий деспот был. Пару фактов расстрела особых ненавистных офицеров можно и подкинуть для краски.

— Кстати, — покачал головой начбезопасности, — нас в мореходке слегка просвещали по исторически-стратегической части меня. И про эту так называемую "шайку" есть большие сомнения. Какой-то Безобразов — от горшка два вершка, я в политической значимости имею в виду. Какие-то концессии лесные в Корее непонятные. Мало ли у нас в России лесов, чтобы лезть с бизнес-проектом в неспокойный регион?

Сдаётся мне, была продуманная экспансия на Восток, торговые интересы в Китае и главное военные. Безопасность и охрана границ империи — под шумок коммерческого проникновения наводнить регион войсками, против возможной агрессии японцев. Стратегический плацдарм.

И если бы Россия не полезла в Корею, Халхин-Гол и Даманский были бы уже девятьсот пятом. Япошки планы имели обширные, вплоть до Иркутска, ещё тогда!

— Во-во, — согласился капитан, — так что наше дело дать факты, без комментариев. А если спросят, то говорить "бытовало такое мнение". Я "википедиям" не очень верю. А то тут слышал вообще предложение, отправить в Петербург для чтения Пикуля и Новикова-Прибоя. Не хватало ещё судить об истории по беллетристике.

Но однозначно было бы неплохо скармливать слона царю по частям. Сначала русско-японская и первая революция. А что будет потом, покажем потом!

— Нас там тоже терзать будут не дилетанты, — выразил сомнение Гладков, — выпотрошат.... Да и..., всё та же психология. Людей интересуют в первую очередь они — любимые. Романов наверняка спросит о своей судьбе.

— А и скажи правду — канонизировали в святые. Представляю, как ему это польстит.

А вот когда Ник уже к нам пожалует (в чём я уверен), вот тогда ему и следует выложить правду матку.

Рассказать о ненужной войне за интересы французов, о германском "дранг нах остен" и о тёмных делишках англичан не забыть. К чему привели страну зажравшиеся купчики и чиновники, холёные дворянчики, при помощи заграничных "друзей".

— А сам ампиратор будто бы ни причём, — не преминул съязвить инженер, — его бы тоже носом ткнуть.

— Ты что! Ни в коем случае. Сам говорил про людскую психологию — она такова, что себя всегда оправдывают. А царь так и вовсе безгрешный небожитель.

— Не знаю. Считаю, что если ты взялся за хозяйство, "хозяин, блин, земли русской", то изволь вести это хозяйство, а не ворон щёлкать. В общем как в жизни. Как с бабой.

— В смысле?

— Да как — женился ты и думаешь: всё, моя, никуда не денется, и так будет.

Ан, нет! Надо подвиги иногда совершать, цветы дарить..., и на зарядку по утрам бегать. Иначе, какая б не была верная — свинтит к молодому-раннему.

Так и империя. Не будешь с ней работать и радеть — просрёшь!

— Н-нда, вот она сермяжная народная мудрость.

— А я серьёзно. В самодержавии есть одно неплохое качество — царю не надо ни перед кем бисер метать. И без того: "это моя земля, мои люди, я о них забочусь". Беда в том, что даже если "хозяин" правильный, для его окружения народ всё одно — быдло.

— Всё-то ты верно Алфеич излагаешь. Только ты там, в Петербургах не наговори ничего лишнего. А тут мы к встрече подготовимся, с толком и расстановкой.

Не знаю, хватит ли у нас тямы повлиять на политику России, но замахнуться, конечно, хотелось бы.

Обобщить с высоты нашего исторического опыта плюсы и минусы демократии, достоинства и недостатки социализма. Конкуренции и планового хозяйства. Кстати показать чего страна достигла при более справедливом обществе.

— А у нас тут прям все такие специалисты по политической социологии....

— Есть же в империи умные головы — посадить пару десятков учёных мужей, всё это сопоставить, обсосать.... Эх, мечты, мечты.

Ещё бы самому в этом во всём разбираться.

**( В одной из версий российских амбиций на Дальний восток упоминается так называемая "безобразовская клика" (по фамилии статс-секретаря А.М. Безобразова — одного из фигурантов дела) — некая придворная группировка, способствовавшая агрессивному продвижению на Восток.

Контр-адмирал А.М. Абаза, являясь родственником Безобразова, а так же одним из руководителей особого комитета по дальневосточным делам, имел отношение в решении некоторых вопросов.)

* * *

Все три дня тесно общались с Престиным, вызнавая у того в основном нюансы быта, общения и правил поведения эпохи. Его же стали обучать пользоваться современной радиостанцией, которую решили разместить на "Скуратове" — связь с материком была крайне необходима.

По-запарке с идеей установки аппаратуры спохватились поздновато и переживали, как бы предки не спалили своими весьма вольными номиналами тонкую технику. Динамо-машина на пароходе вырабатывала постоянный ток, но эту проблему решили посредством обычного инвертора и аккумулятора с подзарядкой. А Гладков заверил, что натаскает Престина по пути на материк.

Наконец всё обговорили, подготовили, проверили, погрузили, попрощались.

Суда подудели, стали расходится.

— Да не переживай ты так, Анатолич, — успокаивал начбезопасности, стоя рядом с капитаном, глядя вслед удаляющемуся "Скуратову", — я хоть и "за родину за Сталина", но отправляй мы их не в "четвёртый-пятый" год, а в "тридцать седьмой", вот тогда бы валерьянку глотал. Всё ж мягкие они при Николашке были....

Через пять суток Гладков сообщил по радио: "Благополучно прибыли в Александровск".

В дальнейшем на связь выходил уже только Престин, регулярно, в обговоренное время сеансов. В основном передавая последние новости с Дальнего востока.

Потянулось время в ожидании.

Для ледокола обычная сезонная вахта (в том, оставленном времени) четыре месяца. Научные экспедиции длятся не намного больше. Однако нередко люди задерживаются на борту судна и на целый год. Так что месяц или два ожидания особых проблем не вызвало бы.

Бултыхнули в воду становые якоря, реактор и вспомогательные механизмы перевели в щадящий режим.

Вахты сменялись свободным временем, которое в большинстве теперь тратили не на развлечения, а....

— А для меня это развлечение! — Обложившись журналами "Наука и жизнь", заявил старший мастер АППУ *, — понятно, что мы паразитируем на том, что уже придумано до нас..., но как интересно. Чувствуешь себя великим изобретателем, практически творцом!*( АППУ — атомная паропроизводящая установка.)

Не все конечно. Несмотря на всеобщий энтузиазм, находились среди экипажа и откровенно скучающие и просто лентяи. И капитан уже видел в этом будущие разногласия, когда одни будут пахать, а другие просто получать то самое "в равных долях". Пока это не лежало что б так уж на поверхности, но задуматься следовало.

Для разминки рядом темнел остров Визе. Скучнейшее местно, вытянутое на 22 километра, в ширину — 5, покрытое пологими песчано-глинистыми холмами, всё ещё усыпанными снегом с проплешинами лишайника и ягеля.

Даже птицы, нередко встречающиеся на арктических островах в большом количестве, здесь наблюдались практически в единичных экземплярах.

При всём при этом находились желающие пройтись по твёрдой землице с ружьишком или закинуть спиннинг с песчаного обрыва или нагромождения береговой гальки, для удовольствия и разнообразия меню.

Не преминул спешиться и капитан. С ним увязался неугомонный старший лейтенант Волков, уже законно не расставаясь с "калашом", запрыгнув в резиновую лодку.

— "Земля Визе", — Черто́в явно говорил для морпеха, который был новичком в Арктике, — Владимир Визе предсказал её местонахождение благодаря записям и анализу дрейфа зажатой в 1913 году льдами "Святой Анны". И только в тридцатом году нога человека впервые ступила на этот остров — сам Визе, участвуя в экспедиции Шмидта.

Я захаживал когда-то сюда на ледоколе. Сейчас у берега лежит основательный припай, а в наше время тут всё уже не так. Линия берега совсем иная. Из-за глобального потепления в летний период остров окружён чистой водой, и волны беспрепятственно подмывают, обрушивая песчаный берег. В год море крадёт у суши до 80 метров.

Если помните, ходила история про так и не найденную Землю Санникова, фильм ещё был снят. Миф, но есть мнение, что она всё же была..., просто её размыло.

Вот такая маленькая северная Атлантида.

Ближе к берегу разводье было забито снежурой и напоминало кисель, но матрос на руле уверенно вывел лодку к вмёрзшему в припай нагромождению гальки.

— Дальше пёхом!

Выгрузились, прохрумкали по камушкам, затем снова по льду и вышли уже на смёрзшийся песчаный берег с включениями битого плитняка.

* * *

( Разводье — пространство открытой воды, образовавшееся вследствие подвижки льда. Снежура — скопление снега, плавающего в воде. Плитняк — пластины природного натурально камня.)

Поднялись чуть выше, дальше лежали лысые холмы высотой примерно 15-30 метров, в низинах и ложбинах белело и пока не думало таять.

Появление людей распугало даже редких птиц — из всех звуков, только скрип наста под подошвами, редкие переговоры меж собой и тихий шелест ветра.

— Ни тебе даже белого медведя, — подал голос чуть поотставший морпех, пнув ботинком корку льда, выдав при этом хрусталики ледяных брызг. Ковырнул ещё, заинтересовавшись обнажившимся предметом. Наклонился, разглядывая, — ух, ты чёрт!

Потянув за край, лейтенант не без труда, вытащил из-под снега железяку, оказавшуюся потемневшим стволом старинного карабина с расколотым деревянным прикладом.

— Эй, — не понимая головы, позвал он остальных, сам не замечая, что в своей озадаченности даже голос не повысил.

Осмотрев со всех сторон находку, протёр перчаткой место, где должно быть клеймо производителя. Что-то проступило, но тёмный налёт времени поддавался с трудом. Принялся с азартом скоблить чем придётся, скинув перчатку и....

— Ау!

Нечаянно оцарапался о приклад до крови, совершенно по-детски тут же сунув повреждённый палец в рот. Однако своего добился — нашёл:

— Винчестер. Модель 1873. Ого!

И уже в полную силу крикнул:

— Эй!

— А вы никогда не думали, что мы находимся не в нашем прошлом, а в параллельной реальности? — Спросил он у опередившего всех капитана.

Черто́в чуть не споткнулся от такой заявочки.

— Вы говорили, что до 1930 года сюда не ступала нога человека. А вот! — Лейтенант протянул находку.

Вокруг в молчаливом любопытстве столпились остальные.

— Так то ж официально! — Неуверенно возразил капитан, уставившись на находку, — мало ли кого сюда из пропавших экспедиций занесло, после дрейфа или ещё как. А ещё есть поморы....

— Да нет, это не поморы, — кто-то уже осмотрел место и выковырял из снега изорванный ботинок, — я такой фасончик в музее видел. Английская обувка.

— Ну, да, — капитан задумчиво вертел в руках ботинок, разглядывая — слегка стоптанный, шнурок почти истлел, сбоку в голенище аккуратная сквозная дырочка очень похожая....

— А ведь тут скорей всего произошла трагедия, похоже на пулевые, — и показал входное и выходное отверстие, — и это побуревшее, вероятно кровь.

Почему же об этих останках больше нигде не упоминается? Может действительно параллельная....

Потом хлопнул себя по лбу, оглядевшись:

— Блин. Ты чего меня пугаешь. Остров-то всё ж осыпа́лся. И эти останки наверняка ушли в воду. Вот их потом никто и не обнаружил.

— Да я чё? Я ни чё. Чего тут пугаться? — Опешил от наезда лейтенант.

— А того. Представь, что это не наше прошлое и тут всё может идти как-нибудь по-другому. И все наши знания коту под хвост. То-то! — Подчеркнул кэп, увидев понимание. — Кстати, а ничего так ствол. В нашем времени эта винтовка наверняка бездарно поржавела на дне, а тут смотри — вполне себе рабочий раритет. Чуть ржавчину почистить, новый приклад..., чё тут на прикладе?

— Да..., мелочи, — усмехнулся сталей, показывая оцарапанный палец.

— Видишь, даже не заряженное оружие пытается кусаться.

Неожиданно Черто́ву пришла мысль:

"Как символично. Эх, старлей, а не отрыл ли ты топор войны? Вон и первая кровь, — и глянув на простреленный ботинок, — точней уже не первая".

Потом на острове, и в частности на этом месте, пытались пошарить уже с лопатами и с металлоискателем, но кроме пары медных гильз и обломка кости, уж очень смахивающую на человеческую, больше ничего отыскать не удалось.

Кто был тот несчастный, чей "Винчестер" нашёл лейтенант, так осталось загадкой.

* * *

Престин продолжал регулярно выходить на связь, в основном передавая вычитанную из газет информацию о ходе войны. Никаких особых расхождений с известной историей вроде бы пока не замечали. Так же не было никаких вестей из Петербурга. Словно два посланца канули в неизвестность.

И только 18 июня по юлианскому календарю капитан "Скуратова" срочно известил, что выходит в море с гостями.

Ещё он репетовал полученную из Петербурга телеграмму, одно слово в которой было кодовым и несло успокоение — у отправленных в столицу ребят вроде всё нормально.

* * *

— Так! Что у нас есть по вице-адмиралу Дубасову Фёдор Васильевичу?

— Крутой мужик....

— Ты это "мужик" забудь и не вспоминай. И не дай бог ляпнешь такое Вашему Превосходительству. Да и друг дружку не следует так называть. Как говорится, не по чину.

"Ямал" проснулся, выбрал якоря, замолотил винтами, заворочался, взбаламутил ледовую кашу полыньи и неторопливо, оставив за кормой унылый берег, двинул в свою очередную белую дорогу.

Царское село. Не подслушанный разговор.

— Ники, они что-то недоговаривают. Что-то неприятное.

— Они несут нам опасность?

— О, нет. Они странные, немного себе на уме, что совсем не странно, но не опасны. Я чувствую. Женщина чувствует сердцем.

Не бескорыстны, но поддержат Россию в любом случае.

— Россию, но не лично меня, нас. В их взглядах нет никакого почтения к..., к венценосной особе. Совершенно. Иногда я чувствую перед ними как..., как перед своим строгим батюшкой.

— Они смотрят на нас с высоты прожитых лет. Не ими лично, а опыта всего человечества. И это повышает их статус, непроизвольно. И с их точки зрения и с нашей.

Понимаешь, они знают! Вся наша жизнь для них, наши ошибки и достижения лишь прочитанные страницы или эти их документальные "синема".

— Алекс, это страшно.

— Немного. Но мы просто обязаны воспользоваться их знаниями. Ты обязан. На благо державы и наше благо.

Карское море.

Чтоб не тащиться бедолаге "Скуратову" до самой границы льдов, а это почти 600 миль, решили поспешить ему навстречу. Вскоре выяснилось, что ледовый массив на южной границе был подвергнут основательным подвижкам, дробился на отдельные ледяные поля длиною от двух до пяти километров, неоднородные ледяные фрагменты, обломки. Бывало течением тащило весьма крупный несяк, а то и вполне внушительный айсберг.

Экран радара просто пестрел этими разнокалиберными метками.

Черто́в приказал идти ещё дальше к югу на пересечку "Скуратову" — ему в таких водах ходить было бы весьма затруднительно.

Уведомлённый об этом по радио Престин только порадовался — выдаваемый по особому распоряжению высококачественный кардиф позволял держать высокий ход, но постоянные 10 узлов были чреватым поломками машины.

Да и дальность для парохода-старичка была на краю предела, с учётом туда-обратно.

Всего через трое суток "Скуратов" занял место под бортом ледокола.

* * *

В Петербурге похоже серьёзно ухватились за вариант перебросить Северным проходом на Тихий океан часть военно-морских сил.

Будущее, с его удивительными техническими открытиями, оно где-то там, а война — вот она под боком. И время не терпит. Уже и без информации потомков понятно — малой кровью не отделаться. А ещё над думами нависало, подстёгивало грядущее позорное зарево "Цусимы", в которое никак не хотелось верить.

Но самым весомым аргументом было заявление самодержца, который, совершенно не сдерживаясь в эмоциях, поставил условия:

— Ежели с этими сведеньями вы допустите подобное, все пойдёте под суд..., разжалую до матросов!

Авелан, который тоже был посвящён в "большую тайну", потом в беседе с Дубасовым, ошеломлённо поделился, что эти гости из будущего в беседах с государем вообще предлагали, (только подумать!) ввести расстрел. **( Несяк — большой торос или группа торосов, плывущих отдельной льдиной. Авелан, Фёдор Карлович. Генерал-адъютант. Управляющий Морским министерством Российской империи.)

На что Фёдор Васильевич лишь усмехнулся, словно одобряя такие меры.

Естественно, что, не убедившись наглядно, поверив лишь обещаниям и описанием технических возможностей ледокола, предоставленным материалам (в том числе и видео), наобум послать корабли в ледовый поход осторожные адмиралы позволить себе не могли.

Видимо именно поэтому председатель Морского технического комитета вице-адмирал Дубасов, едва ступив на палубу атомохода, практически "прямо с порога" озвучил поставленную ему задачу.

"Да без проблем. Сбегаем. Покажем", — крутнулось в голове.

Вслух же Черто́в ответил нечто вполне в стиле эпохи, считая, что уж если начинать общаться с аборигенами, то на их языке.

Отдал распоряжение помощнику. "Ямал" снова повернул во льды для демонстрации своих сил.

За годы работы в Арктике тактико-технические характеристики ледокола Андрей Анатольевич озвучивал не один десяток раз. В последнее время в основном для туристов. Ещё корреспондентам.

Ещё случалось всяким "шишкам" из РОСАТОМФЛОТА и как-то разик премьеру.

Рассказывать морским офицерам императорского флота, людям из прошлого века (сначала Престину, затем новым гостям) неожиданно оказалось наиболее впечатляюще.

И не потому что они такие "наивные первобытные"..., как раз таки вполне понимающие профессионалы. Просто между этими людьми и экипажем "Ямала" фактически 100 лет! Сто лет развития цивилизации! И от понимания этого факта буквально с ума сбегалось, завидуя, представляя, смотря глазами слушателей "а вот мне бы так — заглянуть на сто лет вперёд. А каково же им?".

Вот поэтому было..., просто было интересно: всё показывать, описывая, объясняя....

Не без гордости конечно, за людские достижения..., в виде атомного ледоходного монстрика, например.

Но всё это лирика.

Черто́в не стал далеко уходить в белое безбрежье, выбрав первый попавшийся отколовшийся от массива "полигон", по цвету и другим признакам профессионально определив толщину льда как "двухлетний".

— "Поляна" внушительная, — согласился старпом, — для показа хватит и этой двухметровой толщины.

Вышли на белый простор, "газанув". "Ямал" послушно взреза́л, крушил, проламывал.

Гости не поленясь, поднялись наверх надстройки и, облокотившись на планшир, наблюдали, свесив головы, как подминается, переламывается ледяной покров, показывая ребро.

И один чёрт, дотошный Коломейцев попросил остановить судно, спустившись на лёд, замерял толщину излома.

— Положительно впечатляет! А какова максимальная?

И капитан, понимая, что от него ждут не слов, а очередного показа, выискивал ближайшее нагромождение торосов, направлял судно в атаку. Вот тут уже приходилось "поигрывать" балластом, реверс-аверсом, и удовлетворённый бывший командир "Ермака" впечатлившись, утирая неожиданно взмокший лоб, кивал, типа "потрясён!", дескать "одобряю"!

Кстати, долго водить за нос лейтенанта Коломейцева не удалось. От цепких глаз офицера не укрылось ни описки-даты на узлах, ни случайные оговорки, да и в логике почти сорокалетнему мужчине не откажешь. Сопоставил и сообразил, что что-то тут не так!

В итоге у него взяли все возможные подписки, на что он ошарашенный был полностью и бесповоротно согласен. Ещё бы — куда ж ему восторженному деваться-то было!

Потом спускались в недра ледокола, на 9 метров ниже ватерлинии — осматривали силовое хозяйства: турбины, генераторы, электромоторы, рулевую машину. О ядерной установке пока ни-ни. Дескать, "ходим на нефти, запаса топлива хватит надолго".

После впечатляющей демонстрации и придирчиво глядящий Дубасов немного подобрел:

— Вижу, вам можно доверить наши броненосцы.

— Вот тут будет не совсем просто. Командирам ваших кораблей придётся вызубрить определённые правила, кодовые сигналы, — увидев, что его готовы со всем почтением и вниманием выслушать, — капитан продолжил как пописанному, потому что сам знал все правила наизусть, — плавание судов во льдах замерзающих морей носит чёткую организацию и регламент.

Непосредственное руководство проводкой каравана возлагается на капитана ведущего ледокола. То бишь на меня. Командиры кораблей и судоводители, следующие под проводкой ледокола, подчиняются приказаниям капитана ледокола.

Формируется караван на чистой воде в нескольких милях от кромки. Согласовываются средства связи. В нашем случае видимо придётся снабдить ваши корабли более современными приёмо-передатчиками.

Все судоводители должны назубок знать однобуквенные сигналы для связи между ледоколом и проводимыми судами, и в порядке номеров мест в караване репетовать команды ведущего.

Таблицу сигналов распечатают и передадут на изучение.

Теперь по составу каравана.

Наиболее крепким корпусом обладают броненосные корабли. За счёт броневого пояса. Можно провести и крейсера....

Кстати, в 1936 году на Тихий по Северному пути перевели пару эсминцев..., эскадренных миноносцев, водоизмещением всего полторы тысячи тонн. И более слабым ледоколом.

Но предполагаю, что наш караван будет сложного построения, а количество кораблей всё же ограничено. Одним ледоколом много единиц не проведёшь, если ледовая обстановка окажется неблагоприятной.

А от броненосцев на театре военных действий толку будет больше.

— А если подключить "Ермак"? — Предложил Коломейцев.

— По нашим сведеньям оттуда, — Чертов махнул кистью, давая понять что "из будущего", — у "Ермака" какие-то проблемы с машинами, что он даже вернулся с сопровождения 2-й Тихоокеанской эскадры. По-моему дойдя лишь до мыса Скаген.

Ну, так вот.

Место в караване назначается с учётом размеров судна, прочности его корпуса, мощности двигателей, маневренных элементов, загрузки и конкретной ледовой обстановки. В тяжёлых льдах впереди судна со слабым корпусом ставят....

Короче..., перемешаем последовательно угольщиков с броненосцами. Концевым, конечно броненосец.

— Насколько нас просветили — с перегрузом броненосцам угля хватит с лихвой, — вмешался Дубасов, — но конечно запас кардифа не помешает.

— Ну, да. Главное беречь винты. Глубже сядут — меньше льдин под лопасти попадёт. Судам снабжения на винты можно сделать профильную кольцевую насадку. А внутри установить распорки против сжатия корпуса льдами.

— А боевым кораблям? Насадку.

— Не знаю, как это скажется на скоростных характеристиках. Нужны расчёты, эксперименты. А "снабженцам" пара узлов в минус не критична.

— Вторым транспортом планируется взять плавмастерскую. Но главное снаряды.... Намерены дорогою проводить учебные стрельбы. Будет ли у нас такая возможность при проводке каравана?

— От чего же нет? Можно. А вы поведёте корабли?

— Очень хотелось бы на это надеяться, — с ноткой упрямства ответил вице-адмирал.

— Хорошо, — Черто́в кинул взгляд на циферблат часов, с удивлением подмечая, как быстро пролетело время, — итог подводить не буду. Есть ещё куча нюансов по дистанции, скорости каравана, но это скорей уже в своё время и место. Будем обсуждать уже непосредственно с командирами кораблей.

Что ж.... Думаю, вы удовлетворены показом. Будем возвращаться к "Скуратову". И время уже..., не возражаете отужинать, а то у меня, знаете ли, полчаса как урчит....

Не возражали. Переход к житейским делам вызвал лишь улыбки и понимание.

Ни что так не объединяет людей, как совместная трапеза.

* * *

Тем не менее, ужин проходил отчасти принуждённо.

Может манеры хозяев были не совсем безупречны, а на столе обычное запланированное меню, без изысков (кроме коньяка, пожалуй), простые столовые приборы. А может Его Превосходительство рассчитывал на более узкий круг. Но как раз столовалась очередная вахта и Черто́в усмехаясь подмечал, как всегда балагурившие за едой "местные", сейчас ели притихнув, украдкой постреливая взглядами на разодетых в мундиры офицеров, старались побыстрей расправиться со своей белково-углеводной добычей.

Куда проще ко всему относился Коломейцев. Несколько часов назад узнав о реальном происхождении ледокола, морской офицер интересовался буквально всем, легко находя общие темы, касающиеся полярных исследований, развития ледокольного флота. Не остались в стороне и военные дела, тем более что старший лейтенант Волков тоже явился на ужин при параде, чем спровоцировал расспросы о специфике рода войск и боевом применении.

— Позвольте, но как я понял "Ямал" гражданское судно. Куда же вы направлялись со своим взводом?

Лейтенант объяснил. Тут уже проявил интерес вице-адмирал, обратившись к капитану:

— Если Россия, хм..., в дальнейшем так милитаризирует Арктику, ваш ледокол использовался только по своему назначению или рассматривались варианты переоборудовать его во вспомогательный крейсер? Судно крепкое, ходкое.

— Более того.... На головном ледоколе проекта "Арктика" (был спущен на воду в 1972 годы) разместили артустановку и системы наведения. Производили фактические стрельбы.

В дальнейшем на следующих судах этого класса такой необходимости не было.

Однако фундаменты под артсистемы, помещения под боеприпасы на нашем судне сохранились.

За несколько месяцев перед самой аномалией, которая и привела нас сюда, в верхах была принята военная арктическая концепция и на "Ямал" установили кое-какое оборудование мобилизационного варианта, — увидев немой вопрос гостей, капитан уточнил, — РЛС наведения и управления огнём артиллерии МР-123. По-моему списанную с какого-то корвета.

— А что это за система наведения? Это что-то похожее на дальномер Барра и Струда?

— Гораздо эффективней. Обнаружение объектов посредством радиолокации при любых погодных условиях, ночью в том числе. Определение их дальности, скорости и геометрических параметров.

Видя, что офицеры затрудняются в понимании, тут же подсуетился старлей — быстро начеркал на блокноте простую схему:

— Примерно это выглядит так: излучаемые от радиостанции волны отражаются от объекта, и их отражённый сигнал регистрируется, с расчётом времени прохождения.

Гости переглянулись, пока не понимая. Волков ещё раз более подробно разъяснил.

— Верно! — Согласился Коломейцев, будто бы допускал возможность усомниться в словах потомков, — беспроводной телеграф работает не зависимо от дня и ночи. В туман если только немного ухудшается качество.

— То есть можно вести огонь, как бы с закрытых позиций с корректировкой, — сделал свой вывод вице-адмирал.

— Так точно, — ответил совершенно довольный Волков, — при этом электронно-вычислительная машина рассчитывает угол прицеливания, упреждение и прочее.

— Любопытно! Могли бы мы взглянуть на работу сего устройства?

— Лишь частично, орудии-то нет, — вяло улыбнулся Черто́в. Разговор был не особо интересен. К тому же сказывался недосып и выпитый "кизляр" — "поплыл" с трудом сдерживая зевоту, — смысла не вижу, но в принципе..., концепцию работы показать можно. Я отдам распоряжения, РЛС подготовят, так как она не подключена. На это уйдёт какое-то время. Скорей всего к завтрему.

И уж простите, день полярный, а время вечернее. Я уже 20 часов на ногах. Да и коньячёк разморил. Так что прошу прощения, откланяюсь. Перепоручаю вас своему помощнику.

* * *

А когда утром, позавтракав, Черто́в заступил на "капитанскую вахту", ему доложили, что МР-123 уже подключена, отюстирована, "Скуратов" неожиданно вооружён — орудие стояло под чехлом, теперь его изготовили к стрельбе.*( "Капитанская вахта" — с восьми утра до двенадцати пополудни.)

Потом настигли подробности — оказалось что, отужинав, стихийная компания не разошлась. Виной ли тому был коньяк, но офицеры императорского флота вдруг вполне себе "спелись" с начальником безопасности и морпехом, признав в старшем лейтенанте Волкове "своего" (пусть пехота, но морская ж).

По инициативе старлея на столе перед Дубасовым оказались притащенные из библиотеки несколько журналов "Техника молодёжи" и "Моделист-конструктор", раскрытые на нужной странице с заголовками "Тяжёлый крейсер..." и "Карманные линкоры...". Первый взгляд на которые заставил Фёдора Васильевича позабыть всякую усталость — день для него тоже прошёл весьма напряжённо (да и лет под шестьдесят уж).

Немедленно потребовав кофе (даже не заметив, что "потребовал", а не "попросил"), выудив откуда-то из кителя лупу, адмирал жадно впился глазами в чертежи и описания, хмурясь на немного чуждую орфографию.

Засиделись допоздна.

Орудие было старенькое 4-фунтовое, но нарезное и могло закинуть снаряд на 27 кабельтов, сиречь пять кэмэ. На эту предельную для него дистанцию и рассчитывали, выбрав удобный и хорошо заметный айсберг.

Старший лейтенант с Коломейцевым переправились на "Скуратов", принимать корректировку по рации, Дубасов вооружившись биноклем, косился на экран радара, не теряя из виду белую мишень.

Установленное буквально перед самым выходом из Александровска по приказу вице-адмирала, орудие было не пристреляно и первые три снаряда ушли просто в сторону цели с корректировкой — лёгли с недолёто-перелётом и смещением по горизонту.

В рубке "Ямала" Черто́в показывал метку на мониторе от всплеска падения снаряда и данные по дистанции и отклонению.

Получая коррекцию, Коломейцев командовал поправками по делениям прицела:

— Давай-ка братец, три по вертикали и одно влево.

Четвёртый и пятый выстрелы дали накрытия, которые отнесли на счёт рассеяния из-за большой дистанции для весьма расстрелянного ствола. И действительно, не меняя наводку, пальнули ещё раз и, вздыбив ледяные осколки, снесли верхушку айсберга.

Затем решили усложнить задачу. Поскольку изображающая противника льдина представляла практически статичную цель, лишь слегка дрейфуя, набравший пары "Скуратов" стал резво менять позицию, а "эмпэшка" вырабатывала данные для стрельбы, рассчитывая треугольник "Ямал"-"Скуратов"-цель, плюс упреждение.

Пушкари видимо уже приноровились, прочувствовав орудие и не смотря на рассеивание, за минут семь, сначала раскололи надвое, влепив болванку прямо в середину, с затем десятком снарядов доклевали несчастный айсберг на обломки.

* * *

"Скуратова" уносило на юг. Юго-запад. Для своих почти пятидесяти (шхуна введена в эксплуатацию в 1857 году) кораблик был вполне себе ещё ничего так.... Особенно сейчас, когда поспешая и имея почти попутный ветер в дополнение к машине разоделся всеми парусами, издалека кажущиеся идеально белыми. Почти красавец, если бы не пачкающие небо клубы дыма. Хотя, в этом тоже есть какая-то своя романтика.

Паруса было бы видно ещё долго, практически до горизонта, но неожиданно откуда-то попёр туман, сначала лоскутами, но замеры влажности показали, что скорей всего он будет сгущаться.

— Ветер меняется. Туман тянет, — отметил капитан, — там, на локаторе пара пятен, чуть в стороне от курса "Скуратова", вероятно айсберги. Но Престину обязательно передайте, чтобы был осторожней. Видимость ухудшится, можно налететь....

"Ямал" вбуривался во льды, ломая кромку, уходя на исходную.

— К Визе не пойдём, отстоимся во льдах. Только недалече, — капитан смахнул рукой, вспомнив, пару непролазных мест, которых "Ямалу" пришлось преодолевать, — смысл нам туда-сюда через пак продираться, даже по проторенному. Если Дубасову там удастся поторопить события, глядишь всё быстро и обернётся.

— Да, крепкий старик.

Черто́в обернулся на своего помощника по безопасности, глядя с лёгким удивлением:

— Упрямый, как все стариканы, и злой. Педант. Я вообще не понимаю, как вы с ним нашли общий язык. И старлей тоже. Хотя догадываюсь — ворон ворону глаз не выклюет. Вояки.

— Он прагматик. У него была задача. И выполнял, понимая, что сроки поджимают. Даже на вертол наш лишь со стороны взглянул.

— Наверно слишком хрупкая на его взгляд игрушка против бронированных посудин. Не понимает потенциала, — флегматично потравил Черто́в, — а может как раз и понимает, что это другой и неблизкий уровень, вот и нечего типа зариться. Действительно прагматик.

Ну, тогда на кой ляд была вся эта пальба? Или то что Дубасов тут намекал про слепи́ть вспомогательный крейсер из "Ямала"? Так пусть и не надеется. Ты ж сам понимаешь, что это глупо, мы уже обсуждали про "забивать микроскопом гвозди".

— А ведь..., — Шпаковский немного потянул, подбирая слова, — МР-123 нам как собаке пятая нога....

— И чего ты предлагаешь? — Немного вскипел капитан, — снять комплекс и поставить на боевой корабль? Мне об этом ещё неделю назад лейтенант наш пел. Но он-то может не понимает всего гемора, а ты? Это ж целое дело: с запитыванием, персоналом-операторами.... У местных офицериков образование не то. Ко всему аппаратура уникальна и дай бог при нашем прогрессорстве лет через 30 скопировать удастся. Алгоритмы хотя бы. А корыто на которое её поставят? Его могут и утопить. И тю-тю микросхемы. А секретность? А если его захватят?

— Прав, не спорю, но как заманчиво — поставить на быстроходный крейсер с самыми дальнобойными орудиями калибра не меньше 203 мм и безнаказанно лупить с запредельных дистанций. При баллистике траектории снаряда, при большом угле падения, палубу пробьёт запросто, ухандокая и броненосец.

Миноносцы ему и ночью не страшны, при хороших паспортных данных от любого другого корабля он уйдёт....

— А утопит его подлодка, потому что аккурат к Первой мировой этот твой супер-крейсер только и будет готов. Короче, хорош мечтать. Вы я надеюсь, за бутылкой ничего Дубасову не наобещали? А то я смотрю, шариковые ручки ему пришлись по вкусу. Видел я как он строчил свои конспекты.

— Нет, конечно. Материалы по развитию военных флотов, чертежи "дредноута" и ещё там разные проекты линкоров, крейсеров и мелочёвки отсканировали, распечатали. С нас не убудет, а начальнику Морского технического комитета ценная вещь. Кстати, ему не только ручки понравились — старый-то, старый, а на калькуляторе кнопки весьма быстро насобачился тыкать. У нас же прорва китайских сувенирных с логотипом "росатомфлота". На фотоэлементах. Подкинем им на эскадру? Артиллеристам.

— Представляешь, если хоть один попадёт к англам....

— А ещё, — продолжал начбезопасности, словно не замечая возражений капитана, — в военном контейнере есть несколько армейских лазерных дальномеров.

— Слушай, вы с ума спятили?

— Да посидели мы тут дружно, поприкидывали. Нифига им три-четыре лишних корабля на Дальнем не помогут. Побьют их япошки. Старыми взрывателями много снарядов переоснастить они не успеют, тоже самое с накатниками и дугами. А это дальность стрельбы. Наши же дальномеры же повысят точность стрельбы.

Дубасов говорит, в отчёте императору будет настаивать, чтобы он посетил нас лично. Здесь бы и обговорили непосредственно.

Хочет просить государя назначить его командующим эскадрой.

И про секретность всё прекрасно понимает. Уж если какая опасность, так за борт покидать артефакты, на край.

— Ты не понял. После войны, разговоры про те же калькуляторы пойдут..., поплывут прямо через Ламанш, — и тяжело вздохнул, — а с другой стороны — вот гадство! Мы и так засветимся с этой проводкой кораблей. А если вертолом ледовую обстановку придётся смотреть? То-то на мостиках броненосцев охренеют.

— Как далеко пойдём?

Капитан вытаращился на помощника:

— Ты про что? А-а-а! Ты про это, — увидев, что тот просто указал по курсу на медленно заплывающее туманом белое поле, — миль на пятнадцать. И то, наверное, много.

* * *

Ветер окончательно поменялся, двинув тёплые массы с юга, полоня густым туманом белый панцирь заснеженного массива.

Полярный день в этих широтах будет жить до конца августа, но солнце лишь напоминало о себе мутным пятном, а видимость прыгала от двухсот метров до полукилометра, подвластна ветру и лоскутам влажной взвеси.

Недавно проломленный ледоколом канал, едва схватившись лёгкой коркой, медленно сдавило, сжало, наваливая глыбы друг на друга, превратив в почти прямолинейную гряду торосов, уходящую в туман.

Поначалу эта незаметная подвижка льда неуловимо шевелила и судно, с унылыми скрипами и вздохами. Но затем наивные льды прихватили свою добычу — вмёрзнув "Ямал" стоял на ледовых якорях, то выплывая из марева лишь красной надстройкой, то обнажая чёрный борт, то снова исчезая призраком (иногда выходили на прогулку и имели удовольствие понаблюдать со стороны).

До Новой Земли к юго-востоку всего сотня миль, горластые чайки стали частыми гостьями, успев изрядно изгадить антенны и крышу надстройки. Черто́в скучающе переминался на верхней палубе, глядя на это безобразие, ёжась в сырости и промозглости тумана. Курил, гоняя туда-сюда мысли.

"Будет ещё куча непоняток, а то и проблем — чем дольше нам вживаться в это время. Религия, например, мать её.... Крестики на шее кое-кто из команды таскает, но чтобы кто-то истово верил, как местные, даже не представишь. А безбожие ныне входит в моду как раз таки среди либералов и революционеров.

Вот чего Дубасов тогда на ужине зыркал сычом усатым? Из-за того что с командой в одном зале сидели? Или то, что сразу без церемоний на харч накинулись, а надо было перед трапезой какую-то речугу задвинуть, типа молитвы? Или это из другого..., кино. Совсем всё в голове перемешалось. Что-то я не помню, чтобы Престин упоминал о каких-то предзастольных этикетах. Хрен его поймёшь.

А Николаша-царь и того пуще набожный. Приедет и начнёт кукситься, что по его персоне какое-нибудь молебствование не затеяли или иконы кинется по углам искать.

А с другой стороны..., шли бы они.... Должны ж понимать, что мы из будущего и немного иные".

За спиной клацнула кремальера, хлопнула дверь, послышались шаги, затем голос начальника безопасности:

— Радио от Престина. Дошли.

"Четверо с половиной суток трюхали. Долго. Волна им наверняка в скулу била.

Потом Дубасову катиться на поезде до Питера. Царю, если сподобится, те же четверо суток на север. Затем к нам..., обратно. Время, блин".

— Чего ты говоришь? — Переспросил капитан, не расслышав последнее.

— Я вот думаю — сколько мы протянем на нашей "урановой заправке", даже если притушим реактор? Вчера сидели с "физиками", прикидывали....

— Поначалу один чёрт придётся запитываться от реактора, если станем у берега, как планировали с организацией базы. Жаль, конечно. Судно бы ещё и по прямому назначению использовать.... Пойдём, — Черто́в повёл кивков, предлагая пройтись на правое крыло мостика.

— Так я и говорю, — Шпаковский неторопливо потянулся следом, — вчера мнение среди "киповцев" разделилось. *("Киповцы". Специалисты КИП ЯУЭ (контрольно измерительных приборов ядерной энергетической установки).)Одни в грудь кулаком бьют: "дайте нам время и бабки, мы изотопа вам наварганим сколько потребно". Другие предлагают всунуть на ледокол ещё дополнительный паровичок на мазуте, типа "на атомные "орланы-кировы" вспомогательные котлы ставили, а нам на электродвигателях и того проще будет".

— А-а-а, так это их плакат висел с пририсованной дымовой трубой за фоком? А где они котлы хотят воткнуть? На месте кладовых? Уродство. Но и атомную гонку устраивать раньше времени не хотелось бы. Пронюхают же..., если начнём скупать уран.

— На десять лет раньше, десять позже..., какая разница....

— Э-э-э, не скажи. Я иногда вообще думаю, что человечество живёт по какому-то сценарию. Либо кто-то тонко управляет процессом.

Ведь подумать только на какой хлипкой грани всё трепыхалось. Начнись теории с разработками на пять лет раньше — и у Гитлера бомба. Представь бесноватого с ядерной дубиной — накидал бы вокруг не задумываясь. И когда бы его всё же в логове прищучили — под собой бы рванул, вместе со всем Берлином.

— Ну, так этого акварельщика можно хоть прям сейчас ехать и мочить.

— Личность в истории. Согласен. Может такого другого в Германии и не случилось бы.... Хотя там повёрнутых на расовой идее всегда хватало. Но есть ещё и Япония. Уж там фанатиков.... Эти бы тоже не остановились.

И ведь ядерный жупел не сразу был осознан. Англосаксы вполне серьёзно планировали долбить атомными бомбами СССР. Однако ж — нет. И не будем тут отдавать должное их благоразумию или сыкливости. Этого не было в Великом сценарии.

А потом у технически развитых государств, которым есть что терять, складывается такая система управления, что не получается безумных правителей, готовых развязать ядерную бойню.

И нарождающихся под Кораном превентивно били по рукам, не давали. Хотя ещё надвое бабушка сказала — Индия и Пакистан не скатились же за край.

Вот поэтому я и считаю — надо осторожней менять ход истории, как бы на режиссеров не нарваться.

Шпаковский изобразил на лице работу мысли и хмыкнул:

— Хрена себе ты конспиралогического шороху навёл. Или теологического? Если представить, что поминаемый тобой режиссер — Бог. Тут....

— У нас, кстати, никто на почве "переноса" о руке Бога и прочих Высших сил не двинулся?

— Так я о чем же. Второй механик у нас мусульманин. Даром, что Валера. Я и не знал, нету этого в деле. Ну, и завёл вчера песню из репертуара "аллах акбар".

— Что — на полном серьёзе?

— Ну, да.

— Твою мать, этого только не хватало. Нормальный ж с виду был....

Все эти кричащие "акбар" мне напоминают футбольных болельщиков фанатеющих от своей любимой команды, ну, типа: "арсенал чемпио-о-он!!!". При этом сами они в футбол не играют, не умеют и не хотят....

Помню, в детстве был на экскурсии в доме-музее какого-то писателя. И там обслуга. Тетки, изучающие творчество и всё связанное с великим писателем.

И они такие: "вот это ЕГО кресло, в котором ОН сидел, этим пером писал...". И всё с придыханием и благоговением.

Я смотрел на них. И медленно начинал ужасаться и жалеть — они не живут своей жизнью, живут чужой..., давно умершего человека, сделав из него некий культ для себя.

Но эти хоть по-тихому, а религиозные лезут со своими догмами. Хватают за рукав. И орут.... Уроды.

— С этим Валерой (сдаётся мне никакой он не Валера) немного поговорили. Он всё ж не дурак — успокоился. Вроде всё понял. Но приглядывать я за ним буду.

— Это само собой....

— Не знаю, кэп, одобришь ли, но я в его каюте камеру скрытую поставил. От греха....

— Стоп!

— Ну, а на хрена нам....

— Тихо, говорю! — Черто́в приподнял руку, скинув капюшон, прислушиваясь, — собаки!

Стояли, навострившись, вглядываясь в туман, молча его костеря, пытаясь что-то высмотреть в редких полосах просвета, и не подумав хвататься за бесполезные в таких условиях бинокли.

Начбезопасности дёрнулся к лееру, указывая на юг:

— Там!

Спутать уже было нельзя, ни с кайрой, ни с чайкой. Собачий, тявкающий лай.*( Кайры — род птиц из семейства чистиковых. Обитают в северном полушарии.)

— Тревогу?

— Сирену не надо. Волкову — пусть своих людей подымает, но оружием не светить.

Шпаковский ссутулившись с нажимом забормотал в рацию.

И полминуты не прошло, как внизу захлопали двери, затопотали по железу ботинки.

Краем глаза Черто́в увидел фигуру морпеха занявшего позицию на баке у кнехта.

"Быстро, молодцы"!

И тут же ухватился взглядом за появившуюся в тумане тень:

"Вот они"!

Вереница собак в упряжке — тянут гружёные сани. Следом ещё одна упряжка.

"Бля, расслабились! Спрятались в сугробах нах...! Какие тут на́хрен радары — собако-псы подкрались незаметно. И чего с этим теперь делать"?

— Спалились! — Глянул на помощника.

— Кто это?

— Судя по экипировке — европейцы. И проводники из местных самоедов с ними. Престин говорил о норвежцах в Александровске. Точно они. У них отмазка железная — "экспедиция", но для нас это па́лево.

Не доезжая до ледокола метров сто, упряжки остановились, скучившись. Часть людей спе́шилась, казалось, нерешительно затоптавшись на месте, с постоянной оглядкой — громада корабля пугающе высилась в туманной дымке. Затем сгрудились, судя по выдыхаемому пару активно совещаясь.

На встречу двинулись трое. Винтовки на плечах, стволами вниз, неторопливо, пару раз миролюбиво махнув руками.

— Я пойду, — сделал ударение на "я" Шпаковский, — скажу — капитану нездоровится, принять не может. А пока, то да сё, решим, как быть дальше.

— Давай. Только на всякий случай броник надень.... В Арктике человек человеку не волк, только вот у нас иная ситуация, если эти ребята те о ком я думаю. Глупить не начнут, но....

Делегация из трёх человек была уже совсем близко, то ли боязливо обходя зубатый нос, то ли настырно метя к спущенному трапу у борта. Не смотря на натянутые шапки и поднятые воротники, было видно, что лица безбородые, что говорило — не местные.

Им навстречу вышли двое: суховатая, даже в плотных одеждах, фигура начальника безопасности, вторым вызвался сам старлей.

Черто́в подметил, что морпех разумно не стал козырять футуристическим "калашом", однозначно ограничившись скрытыми пистолетами.

Один из пришлых немного отошёл в сторону, разглядывая ледовый якорь. Что-то в его движениях Черто́ву не понравилось, но пришлось переключить внимание — основные делегаты сблизились.

Разговаривали недолго. Стояли друг от друга почему-то метрах в трёх. Никакой опасностью от чужаков, как и предполагалось, не веяло — вели себя сдержано, даже руками не жестикулировали, постреливая глазами на громаду нависающего судна.

Шпаковский больше отрицательно мотал головой и красноречиво разводил руками. Морпех переминался чуть в стороне, вроде бы тоже не выдавая напряжения и бдительности, тем не менее, держа сектора открытыми.

Разошлись..., в общем, руки не пожали, но вполне мирно.

Черто́в однако понимал весь подвох, возникшие сложности, бесясь, кляня везение или прозорливость этих непрошенных.

"Что ж теперь с этим делать? Вся лелеемая секретность шла насмарку".

Вспомнил две подозрительные метки на радаре, когда уходил "Скуратов". И мерещилась, что это лишь передовой отряд, а там, в тумане, чёрт побери, целая толпа.

"Ага, клин-свинья крестоносцев или орда кочевников, а мы крепость-ледокол. Но шхуна какая-то их к кромке массива притащила. Однозначно. Что им вообще про нас известно"?

Капитан поспешил вниз, узнать результаты. Сдуру накручивая себя и переживая, едва не навернулся на трапе, ухватившись в последний момент за поручни, матерясь и поминая недавние мысли о религиях, богохульствуя.

Остановился, пытаясь успокоиться — не получалось, просчитывая далее ситуацию, начиная осознавать, чем всё это якобы случайное посещение может закончится.

— Это англичане! — Безапелляционно заявил начальник безопасности.

— С чего такая уверенность?

— Ну, а кто-о-о ж ещё?

Но кэпу было не до шуток, зыркнул мрачно, дескать обосновывай.

— Да чего, — Шпаковский дёрнул плечами, — я хоть и не полиглот, пару фраз на норвежском им кинул. Отреагировали (видно язык знако́м), но чутка с запозданием. А английский их такой..., характерный. Правильный. И Престин о промышлявших в Александровске англах говорил.

Но главное по чём можно отличить джентльмена....

Норвежцы те предпочитают в пеших полярных путешествиях что-нибудь типа башмаков "комагер" или из местного — саамских каньги. А эти красавцы форсили в "добрых английских ботинках".*( Башмаки "komager" — грубая и прочная, непромокаемая кожаная обувь из дублёной бычьей кожи, пропитанной смесью дёгтя и сала. Подошва изготовлялась из шкуры синего тюленя. Каньги — низкая зимняя обувь из оленьих шкур мехом наружу.)

Короче, национальность я у них не спрашивал, а они заявили, что разыскивают пропавшую экспедицию Цинглера.

В восьми милях к югу стоит их трёхмачтовый паровой барк "Харальд" и разбит лагерь.

— Ага. Где Земля Франца, куда нацеливался Цинглер, и где мы сейчас. За уши притянуто. Нас они искали. Что вообще ты им про нас сказал?

— Неполадки в двигательной установке, вмёрзли в лёд. Дрейфуем. Капитану нездоровиться. И вообще у нас карантин, часть команды больна. Пригласить на борт их не можем, в интересах их же безопасности. Рекомендовал близко к ледоколу не подходить, намекнув, что охрана может и пальнуть ненароком.

— Хорошо.

— А что ж тут хорошего? — Возразил, молчавший до этого в сторонке лейтенант.

— Объясни, — все разом повернулись в сторону морпеха.

— Давайте определимся. Мы намерены и дальше сохранять тайну нашего существования и место дислокации? Или всё? Мы их отпускаем?

В данном случае, они, поняв, что в гости мы их не позовём, тупо уйдут на свою посудину и раструбят о нас во всех газетах, как минимум. Какие-то слухи о нас на берегу, как известно, ходят. Но теперь они увидели, что мы серьёзная машина. Не удивлюсь если нас уже сфоткали и обмерили. Скорей всего, не поверив в нашу беспомощность во льдах.

По уму они уже должны гонца отправить к себе на судно, если и собираются тут торчать.

— Ситуация патовая.

— Да с хрена ли?

— Ты предлагаешь..., — прищурился начальник безопасности.

И все сразу додумали, поняв воинственный настрой лейтенанта, и то о чём недоговорил Шпаковский. Что можно было назвать по разному: "необходимые радикальные меры", "убрать свидетелей" или просто "убийство".

Теперь посмотрели на капитана, потому как ему решать.

Меньше всего сейчас Андрей Анатольевичу хотел бы показать свою неуверенность. Но высказать сомнения, хотя бы для того чтобы просчитать ситуацию со всех сторон, было необходимо.

По левую руку экран радара. Мерцает показаниями.

— Удружил нам туман. Теперь-то понятно, что эта метка их барк. "Харальд". Норвежский.

Но помните, когда уходил "Скуратов" там были ещё подозрительные засветки. А если у них на подхвате ещё судно?

Не знаю, как они на нас вышли. Не думаю, что они такие уж ушлые. Может "Скуратова" отследили. Или случайно.

По льду скорей всего по линии разлома дошли. Кто-то у них неплохо разбирается в ледовом плавании судов. И просчитывает следствия, не иначе.

Ни про какие земли в этом направлении они не знают, и барк наверняка будет дожидаться возвращения санной экспедиции.

"Если следовать тому, что фактически предложил старший лейтенант, то полумерами не отделаешься. Мочить придётся всех. И невинных поморов-проводников в том числе. Чёрт! Мы напрямую скатываемся от чрезвычайных обстоятельств к военному положению".

Мысль мелькнула мгновенно, но явственно отразились на лице капитана. Потому что начальник безопасности совершенно в контексте промолвил:

— Ездовых собачек жалко. Куда их девать? Не на "Ямал" же тянуть?

Так что? Мы на войне, как на войне или всё же не аля гер? А?

У лейтенанта пискнуло в гарнитуре, он нажал клавишу приёма, прижимая наушник ладонью. Затем метнулся к иллюминатору:

— Уходят!

Сани разворачивались, слегка смешавшись, но поводыри-самоеды быстро навели порядок. Упряжки потянулись в сторону откуда пришли.

Лейтенант, мо́лча обернулся к капитану, типа "отпускаем?".

Под этим взглядом Андрей Анатольевич начинал тихо закипать:

"Всё-таки я человек мирного времени. Вот так запросто отдать приказ "убивать"...? Вот поганство"!

— Эй, а чего это они? — Снова привлёк внимание к иллюминатору Волков.

Отъехав метров на 150-200, почти на грань приемлемой видимости в постоянно сменяющейся плотности тумана, сани чужаков остановились. Спешившись, засуетились силуэты людей.

— Похоже, шатры натягивают? Решили лагерем стать? Ни хрена не видно. По-моему они сами растерялись, как быть дальше.

"Как бы там ни было, у нас выбора нет. Уберутся они или останутся, скорей всего отослав человека на "Харальд", нам ни соседство такое, ни другая утечка неприемлема".

Капитан вдруг вспомнил о типе, что шнырял у ледового якоря. Понял, что же ему так не понравилось — тот наклонялся, как будто что-то подбирая.

— Кто у нас ставил якоря? Боцкоманда?

Подошёл к телефонам, соединяясь с боцманом.

Тот ответил быстро.

— Вы когда якоря ставили, ничего не роняли, не теряли...? Нет?

"Проклятье, что же тот хмырь мог там подбирать"?

— Курили? Окурки, спички, зажигалки?

Слышал, как боцман, прикрыв трубку рукой, кричал кому из своих людей, спрашивая. Затем голос в трубке вернулся.

— Что? — Переспросил капитан, — пустую пачку из-под сигарет? Это точно? Я им, бля, устрою!

Положил трубку, возвращаясь, злой и резкий.

— Так, народ. Есть подозрение, что к противнику попала улика-артефакт в виде сигаретной пачки из 21 века.

Именно классификация чужаков капитаном как "противник" поставило точки над "i". Казалось, что Черто́в даже посерел лицом, настолько ему претило отдавать подобный приказ.

— Вроде бы и мелочь..., но что там на ней, что они поймут, переведя и прочитав, не знаю. Нам же, тут даже не выбор, а единственное целесообразное решение. Сами понимаете, что брать кого-то в плен — плодить в дальнейшем возможные проблемы. Слишком многое на кону, — глянул он на морпеха, — твои ребята справятся? Опытные, уже стрелявшие по живым мишеням есть?

— "Контрактов" возьму.

— Что ж товарищ старший лейтенант. Твой выход.

"Грязная работа".

Волков сорвался с места, собирая команду, подбирая вооружение.

Затем связался с мостиком:

— Надо с под борта спустить снегоходы. Всё же допускаю, что гонца на барк они отправили. К тому же кто-то попытается уйти. Или упряжку без седоков..., с трупом, с, чёрт возьми, другими уликами обратно к их лагерю собаки понесут....

В этот раз никакой особого шума и топотни слышно не было. Динамичные фигурки морпехов в белом камуфляже ссыпались по трапу, замерев в ожидании.

С прикрытого борта краном-выстрелом поочерёдно спусти снегоходы. Рассаживались по двое: водитель, стрелок.

Однако план пришлось быстро корректировать.

— Всё! Они определились. Уходят таки.

Видимость на некоторое время распахнулась до полукилометра, показав, как "непрошенные товарищи" все, что успели развернуть в плане "крыша над головой", быстро собрали и стали удаляться, потянувшись вереницей. Весьма поспешно.

— Теперь только вдогон!

Спустили ещё четыре снегохода, за руль, которых пришлось посадить более опытных "порысачить среди торосов" парней из экипажа, теряя время на их экипировку: каски, бронежилеты.

А чужаки уже растворились в тумане.

Воспользовавшись небольшой паузой, начальник безопасности со старлеем проехались чуть вперёд по следам саней.

Волков устроившись позади, щёлкнул карабинами, пристегнувшись, водя стволом автомата, примеряясь — будет ли удобно стрелять на ходу и сходу.

— Надо было глушаки взять. Если стрелять в курсовых секторах, водилы поглохнут.

— Переживут, — Шпаковский плавно притормозил и спрыгнул на снег, — смотри, они пошли по уже известной дороге. Вряд ли станут сворачивать. Не знаю, ждут ли они нашей погони и возможна ли засада.... Слышно-то вас будет, не смотря на туман, далеко.

— Да, — недовольно потянул Волков, вскинув голову на бельмо солнца, — уж лучше бы ночь была. ПНВ в тумане почти не поможет.

— На, — Шпаковский извлёк из рюкзака кожаный чехол, — тепловизор. Этот в тумане ловит. Смотри не пролюби. На свои кровные покупал к "Сайге". Не ёмпартный, "меркурьевский", но хоро́ш. Такого теперь нигде не достать. "Калаш" у тебя новосуперский, как раз на "пикатини" станет без подгонки.

* * *

( ПНВ — прибор ночного виденья. Российская компания "Меркурий-ПРО", занимающаяся разработкой и производством оптических и электронно-оптических приборов. Планка Пикатини — универсальное посадочное место на стрелковом оружии для различных приспособлений (прицелов, тактических фонарей, сошек).)

— Пристрелять бы..., — лейтенант уже прикидывал место крепления, — хотя дистанции у нас точно будут не снайперские. Спасибо.

— Ага. Пригодится — с тебя бутылка. Но не особо бы ты на тепловизор надеялся. По уму бы вам нарезать небольшой круг в обход и встретить с расчётом в упреждении. Скорость упряжки примерно 20 километров в час. А то и того меньше. Не думаю, что они быстрей пойдут. Собачки подуставшие.

Я остаюсь на судне. От экипажа старшим пойдёт подшкипер. Он у нас практически полярный следопыт, охотник и зверобой. И с лайками самоедскими, если что справится. Прислушивайся к нему.

Связь поддерживайте, не отключайтесь. Мы ж переживать будем, — начбезопасности хмыкнул, но эдак — на полном серьёзе, — ладно. Там, поди, уже собрались. Поехали обратно.

Стояли, ждали, полукольцом, порыкивая газом.

Шпаковского сменил подшкипер, представившись: — Александр.

— Добро. Тёзки, — пожал руку старлей и проорал:

— Так. Всё парни. По ко́ням! Выдвигаемся, держим постоянную связь. Я иду головным.

Шли вереницей друг за другом по проторенной санями дорожке, чтобы не налететь на торос или трещину, повинуясь головной машине — подшкипер знал своё дело и скорость держал нормальную — почти 50 км/ч и только снежная пыль шлейфом, пороша́ едущих сзади.

Когда отмотали десятку Волков достал тепловизор и стал поглядывать, помня предупреждение о засаде. Воющий под жопой двигатель, казалось разносить весть об их кавалькаде на несколько вёрст вокруг.

— Ничего? — Перекрикивая двигун и свист ветра, спрашивал подшкипер. И получив отрицательный ответ, шипел, — уж больно шибко идут, гады. Успеем ли до кромки?

Первые признаки преследуемых обнаружились только через 22 километра — на снеге обрывки тряпок, консервная банка и собачьи "кучи". Свежие.

Старлей не смотря на нервное напряжение, поржал на это следопытское подшкипера — "свежее говно". Но тому беглого взгляда хватило при лёгком притормаживании, чтобы определить — чужаки тут делали короткий привал.

— Они уже недалеко! Внимательно!

Одометр намотал ещё 8 кэмэ — через окуляр тепловизора старлей наконец углядел движение впереди. Тут же известил по рации и продублировал "внимание" поднятой вверх рукой.

Затем по команде отряд разделился: четыре снегохода под управлением опытных водил, включая командирский, пошли в охват. Остальные продолжали нагонять по накатанной "колее".

Их уже слышал. Непонятный, странный, страшный гул позади, как будто охватывающий со всех сторон. И подстегнули собак.

— Саша, поднажми! — Орёт на ухо старлей.

Поднажал.

И с виду ровное снежное поле показало все свои изъяны.

Езда превратилась в бешенную скачку. Свист ветра, рёв движка, хруст снега, брызги ледышек, крик-мат подшкипера, едва увернувшегося от неожиданно "выскочившего" из-под снега торосистого гребешка. Мотнувшийся в этих выкрутасах влево-вправо старлей, вцепившийся, удержавшийся на ремнях. И надежда, что дистанция позволит едущим сзади увидеть манёвр головного, успеть среагировать. И хрен там — писк в рации и хриплый голос-доклад:

— Я "седьмой". Выбыли. На время.

Всё ж ребята влетели.

Практически вышли на траверз, Волков отчётливо наблюдал — матрица тепловизора высвечивала горящие разгорячённые силуэты собак. В санях мерцающие под тёплыми одеждами копошащиеся человекоподобные "йети".

И выстрел!

Первый выстрел сделал противник! По догоняющей группе. На звук или уже видели чего....

Волков понимал, что сани более устойчивая позиция для стрельбы и отреагировал моментально — поднял ствол и короткими очередями дал по концевой упряжке, шикнув сквозь зубы:

— На, сука!

Удачно! Прямо в кучу. Дёрнулись, валясь. Один выпадает из саней, замер.

Старлей сразу в рацию предупредил:

— "Углич", у вас на треке "двухсотый" чужак. Не споткнитесь. "Контрольный" для верности.

И уже водиле:

— Давай, давай. Обходим голову! Как бы они врассыпную не разбежались. Ищи их потом....

Отжал ещё патронов пять и по вторым саням, но тряхнуло, и очередь ушла куда-то к солнцу.

Сумасшедшим скачком обошли вереницу упряжек, опережая.

Сходясь на дистанцию приемлемой видимости в тумане, следовало скинуть скорость для меткого огня. Выждав нужный момент, дал команду поворота на цель "все вдруг".

— Цели распределять по очерёдности и приоритету. Две концевых упряжки — группе "Углич"!

Гавкнули-хрипнули ответы подтверждений.

Их тоже увидели и тоже стреляли в ответ (послышалось ли, нет — что что-то вжикнуло мимо...). И надо ж! Упряжки почти слаженно отвернули в сторону, пытаясь оторваться. Но...! Там у них торосы. А вдогонку автоматическое оружие. Выкашивая подчистую.

И всё тот же рёв движков, свист ветра, пальбы, людские крики..., визг собак — несчастных, попавших под раздачу.

Закончилось всё резко. Та-тахнул напоследок короткой "калаш" чуть левее у отбежавшей дальше всех упряжки. И всё. И опасения Волкова были напрасны — собаки без понукания просто стали.

Короткая перекличка в эфире. Все были целы. Лишь одни боец получил скользящий по каске вплоть до короткой отключки. Да снегоходы приняли на себя немного: у одного нормальная такая дыра от крупной пули в лобовой проекции — попади куда метили и броник не спас бы. А мелких срикошетивших насчитали навскидку три-четыре.

Ходили, спуская "контрольные" в разбросанные бесформенные меховые фигуры. В санях, на снегу, средь белого, чёрного и..., алого, разбрызганного.

И в собак, что получили шальные пули.

Уцелевших псов подшкипер сказал, все же заберут на "Ямал".

Те, кто из экипажа, матросы — притихшие кучковались в стороне у снегоходов. Одни вроде бы блевал.

"Знали ж на что идём. Ничего, оботрутся".

Волков перед своими парнями храбрился, но настрой был препоганейший — один из поморов-возниц доходил, уже даже не хрипел, но кинуть последний мучительный взгляд укора успел. Глаза в глаза.

"До чего ж неприятно".

И сам того не замечая, вышагивая, лейтенант зло пиная носком берца наст, болезненно морщась на каждый жалобный визг добиваемого пса. Ища оправданий, что ли....

"Людей не жалко, в конце концов, все мы за презренный металл, а вот почему невинная животина должна гибнуть"?

А в мыслях, точней на глазах стояла какая-то нестыковка....

"Что-то не так".

Оглянулся, разыскивая старшего от экипажа судна.

— А где шкипер? Водила мой.... Не видели?

— А вон он, — указал боец на виднеющуюся чуть впереди фигуру.

Подшкипер прошёл чуть дальше, в ту сторону, куда мчали упряжки, в сторону лагеря и ожидающего барка. Прошёл недалеко, метров тридцать и присел, разглядывая что-то на снегу. Что-то, что ему явно не понравилось.

Видя это, Волков тоже двинул в ту сторону, всё быстрей, пока не перешёл на бег.

Эта лёгкая рысь видимо вытряхнула из него неожиданную и неуместную рефлексию, и вот тогда он, наконец, понял, что ему упало в глаза, а он по горячке не сообразил.

"У ледокола было семь упряжек! А тут насчитали всего шесть"!

— Один ушёл? — Выдохнул па́ром, даже не запыхавшись от бега, — упустили?

— Раньше, — подшкипер снова присел, смахнув перчаткой снежную пудру с прибитой санями лыжни, — успело присыпать, видишь. Он ещё от нашей стоянки рванул.

А Волков вспомнил ещё одну деталь — среди трупов не увидел одного из тех трёх переговорщиков, которого запомнил по нелепым гетрам.

"По-моему именно он разглядывал ледовый якорь, и как предположил капитан что-то подобрал. Твою мать, то-то он и умчался сразу".

— Догнать, — хрипнул с комком в горле.

— Не успеем, море близко. Чую, — и подшкипер почти демонстративно шумно вдохнул воздух.

— Всё ровно. Надо разведать.

— Да. Конечно.

Связались с "Ямалом". Доложили, в подробностях и подозрениях. Там естественно одобрили дальнейшее движение вперёд.

— Трупы бросим просто так?

— Снегом присыплет. Мишки приберут. А собачек мужики на ледокол сведут, — потом также отчуждённо, — конечно зачистить надо. Тут веками пролежит и не изменится...

* * *

Снегоходы стояли, словно в боевом порядке — тёмные приземистые машины в полуобхвате. Спешившиеся морпехи слегка рассредоточившись, оглядывали периметр. Волков и подшкипер уныло бродили, посматривая под ноги уже без всякого интересу.

Край ледового поля обрывался внезапно. Почти у самой кромки скособочились брошенные сломанные сани, какой-то мусор и следы — здесь был лагерь экспедиции чужаков.

Дальше темнели зеленоватой рябью во́ды Карского моря.

А ещё дальше в тумане исчезал барк "Харальд".

— Не успели.

— А мне интересно, что тот бритт такого наговорил капитану барка, что они своих бросили и побежали?

* * *

"Получается что все его помощники, как капитана судна и как начальника..., а у них же штаб, бесы раздери! Не какое-нибудь заседание товарищества..., и он — Черто́в Андрей Анатольевич целый начальник штаба!

Так вот, все его основные помощники — бывшие военные. И не как он — инженерное морское училище и вся военная подготовка ограничивалась курсами и кафедрой, а суровые мужики, оттянувшие лямку по полной, как правило в подплаве, с выходом в отставку не меньше чем капитанами 1-го, 2-го ранга.

Да нет, наверняка им в бытность, сидя в стальных коробках под перископом, подобных решений и действий предпринимать не приходилось. Но всё же они люди военные. Не чета ему. Но соответствовать необходимо"!

— Пока выгребем изо льдов. Пока по морю нагоним, он уйдёт до мест с интенсивным судоходством. Новая Земля сравнительно недалеко.

И представь: здоровенная бандура давит мирный парусник. И по закону подлости от свидетелей будет не протолкнуться.

— А если вертолётом? — Ёрзал на месте начбезопасности.

— Да. Была и у меня мысля. "Вертушка" догонит в два счёта. Но у нас обычный транспортник, а не "крокодил", как там его — десантно-штурмовой "Ми-24". Попадут хоть одной пулей в уязвимое место — потеряем машину.

— Волков снова вызывает, — пожалуй, слишком громко известил вахтенный и, видя, что капитан лишь посмотрел с вопросом, сам ответил лейтенанту, — внимательно вас...!

Слушал и сразу озвучивал:

— Тоже говорит о вертолёте....

— О! И этот туда же....

— Не-не. Он предлагает перебросить до воды катер с штурмовой группой....

— Собственно — его группу и подобрать со льда у кромки, — продолжал с перерывами вахтенный, выслушивая из трубки, — он со своими бойцами возьмёт посудину на абордаж. Им только пару снайперских винтовок из арсенала....

— Риск? А ну дай его, — Черто́в выхватил гарнитуру рации, — здесь капитан!

И слушал делово, то неизвестно чему кивая, то поглядывая на собравшихся.

— Должно получиться. Если, как лей говорит, с крупняком и гранатомётами, то и абордажить не надо. Избить издалека. Зажигательными. А?

— Да! — Загорелся Шпаковский.

— Так, Волков. Ждите на месте, — и вернул трубку старпому, — готовьте вертолёт и катер. Шабанова ко мне и..., кого там лейтенант оставил вместо себя?

— Сержант....

— Его тоже. Надо подобрать им снаряжение и боекомплект. И жилеты спасательные обязательно.

— Катер какой?

— "Орлана"? — Чуть поколебался.... Был ещё приобретенный недавно (недавно?) "марлиновский", более скоростной и маневренный, но жалко. При возможности встречного обстрела его бортовые баллоны клеить проблематичней, нежели залатать пластик старенького катера.

Тем более что штатный "Орлан" уже и сам давно ходил с навесным трёхсотсильным мотором.

— Да! "Орлана"!

И про себя подумал:

"Охренеть что творим"!

* * *

Напряжение чувствовалось. Оно кипело думами в ходовой рубке, витало вихрями над вертолётной площадкой, сновало туда-сюда по ярусам, палубам, трапам, спускаясь на лёд вместе с боцкомандой. Люди понимали важность и неотвратимость, нервничали, спешили и тупили.

"Миль" свистел турбинами, медленно вращая лопастями на прогреве. Отщёлкав тумблерами, Шабанов доложил о готовности машины.

А на юте всё ещё возились с катером.

— В чём там заминка?

— Да "Корд", бля, дура неуклюжая, на крышу толком не закрепишь.... Не зафиксируешь — палить будут в белый свет. Только патроны жечь. Боцман орёт, дырки винтить не позволяет!

— Да какого он хе...!

— Погоди, Андрей Анатольевич, не заводись, — охолонил Шпаковский, — может с крупняком действительно перегиб. Ща с лейтенантом переговорю.

Волков долго не рассусоливал, решив обойтись ПК. *( ПК — пулемёт (7,62мм) Калашникова.)Тем более что норвежская посудина деревянная, а на "эрпэгэшки" нашлись и осколочные и термобарические выстрелы.

Погрузили оружие, боеприпасы, закрепили. Проверили двигун и рулевое.

— Порядок! Цепляй!

Катер сняли судовым краном, положив на лёд. Подготовили к строповке.

Рядом опустился "Миль".

Забегали — тут дело (с подвесной системой) почти привычное, хотя "Орлан" не особо был приспособлен к транспортировке вертолётом.

Сержан-морпех было полез в катер. Ему — "на кой ляд сейчас? Дуй в вертолёт, потом пересядешь!".

А там Шабанов:

— Какого хрена?

Связывается по радио, матерясь:

— Нахрена мне вообще потом садиться на лёд? Зависну, попрыгают в катер, я их дальше потащу.

И уже морпеху, перекрикивая турбины:

— Давай, давай, паря. Полезай в лодку. Поспеши, а то без тебя улетит. Не забудь пристегнуться.

Получив отмашку о готовности, Шабанов поднял машину, зависнув в трёх метрах от поверхности. Пауза на "успокоение" вертолёта, перемещение в сторону груза, подъём, плавное увеличение высоты, до полного натяжения тросов.

— Загрузка строп равномерная. Висение устойчивое, — подтвердили снизу.

Взвыв, вертолёт пошёл в разгон с набором высоты, потянув чуть запаздывающий инерцией груз с прибалдевшим от такого драйва морпехом.

* * *

Дав команду рулевому взять на румб южнее, чтобы, пусть не сильная, но противная волна не била в скулу. Кьелдсен спустился к себе в каюту.

Стоял, склонившись над картой, считал мили, время и..., деньги. Фунты стерлингов.

Иногда с англичанами было особенно выгодно иметь дело. Когда они, понимая, что самыми опытными в северных, полярных водах являются норвежские моряки, нанимали их за приличные деньги.

"Лучше переплатить и зафрахтовать специалиста, но быть уверенным в успехе"!

Капитан барка "Харальд" считал себя специалистом.

"Британцы тоже умелые моряки, но везде сильным быть не всегда получается. Иначе он бы здесь не был".

Этим своим "быть везде" они, несомненно, раздражали, когда пытались и лезли в их исконные угодья, но почему-то не настолько, как всё больше заявлявшие о себе русские.

А то, что эта экспедиция имеет какое-то отношение к противостоянию с Российской империей, он давно догадался. Но..., можно было сказать, что это не его, Кьелдсена, дело.

Фунты стерлингов. Именно это аргумент был в приоритете, когда примчавшийся на собачьей упряжке мистер Беннетт, потребовал немедленно переправить его в Вардё.

Кьелдсен не видел в этом каких-то особых сложностей, рассчитывая обернуться туда-обратно максимум за две с половиной недели. За это время с людьми, отправившимися в экспедицию ничего не случится — запасов провизии и топлива ими взято почти на месяц. Тем более что из его команды там всего два человека, которые сами изъявили желание, позарившись на те же английские фунты. Остальные — нанятые в Вардё оказавшиеся в не удел вольные моряки и звероловы, а в Александровске проводники-поморы. И конечно сами господа-"эсквайры".

Мистер Беннетт был достаточно последовательным и сохранял свойственную представителям британкой нации невозмутимость, но определённая поспешность в его действиях и просто кричащее желание побыстрей переправиться на материк, выдавали важность его миссии. Например, изрядно вымотанные ездовые собаки, а в конце пути и сломанные крепкие саамские сани.

И это тоже не волновало Кьелдсена. Почти.

В порту Вардё к нему подошёл представитель шведской администрации и провёл короткую беседу с просьбой "по завершении плавания наведаться в полицейское управление и представить отчёт обо всём необычном, что доведётся увидеть". Не бесплатно, разумеется.

Кьелдсен подозревал, что те двое из его команды, что отправились с англичанами в путешествие во льды, тоже видимо имели конструктивную беседу с этим чиновником.

Помня этот разговор Кьелдсен, естественно и не думал что-либо расспрашивать у надменного британца. Но вот у помора, управлявшего упряжкой, кое-чего вызнать можно было. Даже угостив его для такого дела стаканом рома.

Странный шум снаружи вырвал его из размышлений заставив подняться на палубу.

Беглый взгляд по сторонам в поисках источника!

Туман. Видимость по горизонту пробивалась от силы на три кабельтова, и звук, теряясь в этой плотной влажности, казалось, просто наваливается со всех сторон.

Это был определённо работающий двигатель со странным присвистом.

Матросы, даже трюмные, нарушая дисциплину повываливали на палубу, испуганно озираясь. Тут же стоял британец, слушал, не подымая головы, крепко сжимая винтовку.

Сизая пелена просела к поверхности, плыла лоскутами, образуя прорехи, потом снова заволакивая. Вот так же и этот хлюпающий рокот, но усиливался, то немного притихал. Но тенденция, что приближается, прослушивалась.

Кьелдсен считая, что безошибочно определил направление, неожиданно понял, что звук идёт выше линии горизонта, вскинул голову и увидел! Только благодаря яркой раскраске!

Он даже не понял что это! Определённо летающий аппарат!

"Не Фафнир-дракон же"! *( Фафнир — персонаж скандинавской мифологии. Имел облик дракона.)

Но и не воздушный шар, не дирижабль, не новомодный аэроплан. Что-то мелькало, вращалось сверху машины, гоняя вихри тумана..., а потом летающее чудо опустилось ниже и снова пропало в мареве.

Всё видение заняло несколько секунд. Кьелдсен оглянулся на своих людей, сгрудившихся на палубе, как бы ища подтверждения, что это ему не пригрезилось и остальные тоже это видели. Но никто вверх посмотреть и не догадался.

А затем звуки изменились. Тот первый почти утих, зато добавился новый, зудящий, стремительный. И так же стремительно на волнах показался катер, приближаясь с невероятной скоростью, задрав нос, отбрасывая веер брызг, всякий раз выскакивая на волну.

Судёнышко приближалось так быстро и целенаправленно, что Кьелдсен непреднамеренно почувствовал исходящую от него угрозу. И тут, ни того ни с сего британец стал палить из своей винтовки.

В ответ послышалось "та-та-та" — чужие пули лишь щёлкнули в такелаже, много выше, никого не задев. Катер резко заложил поворот и буквально разразился пальбой, с такой частотой, словно несколько скорострельных картечниц, обрушив на барк целый рой из свинца, засвистевшего, впивающегося смачными шлепками с борт.

Кьелдсен оцепенев, лишь успел услышать чьи-то крики, как слепящая вспышка встала перед глазами, сметая планшир, часть команды, перезаряжающегося британца и самого Кьелдсена с уже угасающим разумом.

* * *

Волков и без того не особо терзался сомнениями. Помор тот немного выбил из колеи....

А так, прекрасно осознавал — слив информации, что у русских в активе есть реально мощный ледокол и переброска морских сил Северным путём уже не какое-нибудь эфемерное "может быть", а вполне осуществимая операция, приведёт к тому, что японцы будут ждать....

Не так уж и широк тот Берингов пролив, чтобы не перекрыть его кораблями дозора. И тогда случится много больше смертей.

Это если не говорить о совсем глобальных последствиях, узнай англичане всю правду.

А тут ещё в обоих случаях первым огонь открыл противник.

Как позиция для стрельбы, легкая пластиковая моторка с закрытой крышей была вообще напрочь неудобна.

"Дыру бы в крыше вырезать — туда бойца с пулемётом и плевать на вопли боцмана", — эта мысль мгновения. Когда этим заниматься? Пилот "ми-восьмого" вывел по бортовой эрэлэске точнёхонько на барк, опустив катер примерно за километр от цели.

Пока приводнялись, чёртов "норвежец" сменил галс, и теперь догоняя, "орлан" прыгал на волну как козёл. Палить с такого скакуна и попасть — это к "Голливуду".

С барка стреляли, вроде одиночка, не метко, но ну его....

— Сворачивай! Давай вдоль гребня! — И махнул, командуя, — как пойдём устойчиво — огонь! Всем огонь!

Несмотря на тесноту, ударили одновременно в четыре ствола и один гранатомёт, подавив и одиночку-стрелка и раскидав осколочной гранатой столпившихся на палубе.

После серии из подствольника и фугасных РПГ от юта до бака, если кто ещё и остался жив, вполне разумно укрылся за деревянным планширом. Из "калашей" в нём можно было бы наделать дыр, но наобум шмалять не стали.

Барк продолжал коптить под машиной, сохраняя прежнюю скорость, управляемый или неуправляемый — не известно. На палубе ни движения, ни шевеления. Занявшийся на шканцах пожар самопроизвольно угас.

Катер шёл параллельно в ста метрах, как маленькая моська подле слона.

— Поджигаем? — Спросил боец, готовя термобарический выстрел.

Волков почему-то медлил, разглядывая судно:

— Большой такой. Выгорит, а вдруг на плаву удержится? Свидетельств оставлять нельзя. Всё-таки..., какая, блин, не маленькая посудина. Борта у ватерлинии наверняка для льдов рассчитаны — гранатомётом замучаемся дыры ковырять. Надо было подрывных зарядов взять....

Из кабины вылез подшкипер, передав руль одному из бойцов. Тоже окинул взглядом парусник, поцокав языком:

— Красивый, а? Жалко такой топить.

— Ещё попробуй такой утопи..., — немного зло пробурчал лейтенант.

— Так я говорю — давай себе заберём. В хозяйстве всё пригодится.

Волков поглядел недоумённо, но с интересом:

— А куда мы его денем?

— К Визе оттащим, поставим на прикол. Всё одно там до тридцатых никого не объявится. А когда базу обустроим — перегоним. Подлатаем, перекрасим. Дизель поставим. Автоматику на такелаж попробуем приварганить. Не кораблик будет, а загляденье. Я капитаном попрошусь с удовольствием.

Волков вроде, как и соглашаясь, задумчиво протянул:

— Выходи на "Ямал", советуйся. Но тогда нам зачищать и..., разгребать. Там кровищи поди-и-и.... А у нас и кошек тактических нет. Как...?

— Там с борта сеть свисает, тащсташнант. Взберёмся, — оптимистично подметил гранатомётчик.

— Светошумовые кто припас?

— Так точно.

— Живём.

* * *

— Доказательств, что искали именно нас, вполне достаточно. Но и не достаточно, — Черто́в щёлкнул по скудной стопке с отвратительного качества фотопластинкам и довольно удачными рисунками. На тех и на других был "Ямал". Имелись ещё какие-то документы на английском языке, но написанные от руки таким жутким почерком, что с трудом поддавались переводу. Всё это отыскали в каюте барка, которую видимо, занимали англичане.

Говорил капитан тихо, чтобы разговор не слышал вахтенный на руле:

— Пойдём, пошепчемся, — кивнул на дверь из рубки.

Накинули куртки, вышли на балкон левого крыла мостика.

— Я к тому, что придумай что-нибудь ещё, сгусти краски..., если вдруг кого-то из наших переклинит на пацифизме — навроде "зазря столько людей угробили". Будет оправдание.

Что скажешь?

Шпаковский достал сигареты, протянул капитану. Закурили, облокотившись на стальные перила, невольно любуясь: на фоне клубящейся туманом Земли Визе высился мачтами красавец барк — печальный зарифленный парусник на мертвенной зыби.

На баке возились матросы с "Ямала" — готовили судно к одиночеству и возможно к зимовке.

От борта отвалила шлюпка, горбатясь каким-то грузом, направляясь к ледоколу.

"Боцман опять чем-то прибарахлился", — удивляясь прижимистости подчинённого, подметил капитан.

Тихо молотя винтом шлюпка приблизилась и Черто́в разглядел бочки на её борту.

— Ещё капусту квашенную нашли? Неплохо бы было. Вкусная, зараза. Умели ж, раньше....

— Чистый продукт, без наших гербицидов. И норвеги, видишь, распробовали. И от цинги.

Шлюпка пошла мимо борта ледокола к нависающей ближе к юту стреле крана.

— Эй, на крэйсере, — специально коверкая, прокричал капитан, — чем разжились?

— Ворвань!

— Ёх. А зачем нам эта вонючка?

— Боцман велел.

Шлюпка скользнула дальше, и капитан не стал больше надрывать голос, повернувшись к помощнику:

— Видал? Где он её складировать собрался?

Шпаковский не ответил, зная, что капитан задался скорей риторически, а от него ждут ответ на другой вопрос.

Докурив, досадно блуканул взглядом, и не найдя пепельницы, помня о категоричном бзике кэпа "не гадить вокруг себя", забычковал, пряча окурок в спецовку.

— В тех записках и документах на английском ничего мы не найдём. Если они совсем не дураки, — медленно проговорил Шпаковский, — но и в экипаже никакой бузы не слышно. У нас-то любителей поспорить пара умников-киповцев и всё. Скорей наоборот притихли и поняли что теперь всё по серьезному, и мы на военном положении. Не на словах, а.... А, пусть и звучит по киношному — теперь кровью помазаны.

— Скажешь тоже — "помазаны". Но лучше бы нонешние российские власти о нашем фактическом пиратстве ничего не узнали. Поэтому — всем молчок и чтоб ни-ни, как нашкодившие хулиганы, — докурил и капитан, почти один в один повторив процедуру помощника с окурком, — ещё карел этот....

— Да. Малый не промах. Трюм там большой. Тремя бойцами не обшарить, он и спрятался. А потом видимо русскую речь услышал и вышел. Ну как тут стрелять?

— Да я понимаю. Вот куда его теперь? Его хоть к унитазу приучили?

— Ага. Пока заперт в каюте. Я его вчера допрашивал. Обнадёживающе. Я честно боялся, что мы его родичей положили, и он крысится будет. А он вроде как одиночка. Откуда-то из-под Кеми. Промысел у них был семейный, но их коч разбился ещё прошлой осенью. Кто сразу потонул, кто в горячке помер. Один остался. Мыкался. Прибился к ватаге. Тут их англы и наняли.

— Надо ж как всё складно....

— Да брось. Молодой, 22 года. Какие хитрости. Если только житейские. Глазами лупает, как на инопланетный корабль попал.

— Думаешь приручить?

— Попробуем.

— Ладно. Никуда он во льдах не денется пока. Лишь бы диверсии нам не учудил. А как будем контактировать с тем же Престиным — запирать. А то сбежит и разнесёт о нашем пиратстве.

— Само собой. Кстати, как тебе парусник? Симпатяга, а? Двинуть бы Россию к прогрессу. А на пенсию вот на таком....

— Это у тебя будет уже какая по счёту пенсия? Ты на нём гальюн видел?

— А чего? Та пенсия осталась там..., там-тарам..., за облаками. А тёплый клозет поставить дело недолгое. "Харальд". Название поменять только. И паровой "чух-чух".

— С названием народу подкинь идею. Конкурс. Всё ж развлечение, почти созидательное. А дизеля с "Ямала" не дам. Паровичёк снять, перебрать и усовершенствовать. Тоже задачка для любителя по интересу. И вообще, этот барк уже подшкипер наш забил, если что. Ха!

Дверь с "ходового" клацнула, вываливая дежурного с радиорубки:

— Здесь капитан?

— Здеся! Ты чего растаращился, словно 22 июня и Киев бомбят?

— Так это..., радио от Престина. Он получил личный приказ от Дубасова следовать в точку координат близ Канина носа и дожидаться там судна.

— От Дубасова? Погоди, а разве ....

— Я спросил. Оказывается адмирал оставался всё это время в Архангельске.

— И он молчал?

— Скорей не знал. Или имел приказ не говорить. Но обмолвился, что ожидается сам государь, я цитирую! Короче, у него есть место и время. От него до нас..., до границы пака всего двое суток его полным ходом.

— Я всё понял. О, как быстро они. Наконец зашевелились. Пошли, — кивнул помощнику, — приказывай сворачиваться на барке. Негоже царя заставлять ждать. А я в радиорубку. Поговорю с Престиным.