|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 4. Маленький мальчик нашёл ананас...
Арсенал...
Я, услышав об арсенале от эльфийки, представлял себе оружейную комнату. Пусть большую, но — комнату. Это же галеон.
Но. Во-первых, я предполагал увидеть надводный галеон. Во-вторых, я ошибся.
Три яруса, соединённые лестницами, обхватывали по периметру огромное помещение, разделяя его на уровни высотой около трёх с половиной метров каждый. Верхний ярус почти сплошняком перекрывал подпотолочье, оставляя место лишь для толстых тросов лебёдок. Два уровня под ним — расширяющимся книзу конусом освобождали центральное пространство. Там, на двух постаментах, окружённые стальными колоннами с захватами, стояли механизмы.
Первый — вытянутый клювастой мордой вперёд то ли батискаф, то ли микроклон подлодки неизвестного мне типа. Вдоль массивной "головы" корпуса идут длинные скобы, пересекаясь под странными углами, под брюхом, поджатые к светлому дну, покоятся лапы манипуляторов. На втором постаменте тесным кружочком стояли четырёхрукие металлические гиганты в количестве восьми штук. В сферических головах с круглыми толстыми линзами стёкол с трудом угадывалось отдалённейшее сходство с первыми костюмами для глубоководных работ. Видимо, большие руки — для манипуляций с тяжёлыми и габаритными предметами, мелкие — для более тонких, требующих точности.
Сеяшантери, оставив меня глазеть на великолепие ярко освещённого арсенала, пошла к лестнице на второй уровень. Она так и не сменила мою рубашку на что-то более привычное, и теперь вид полуодетой хрупкой эльфийки резко контрастировал с холодным блеском металла арсенального отсека. Полы рубашки едва доставали до середины бёдер, показывая всё великолепие стройных ножек, обутых в сандалии, подкатанные рукава чуть-чуть приоткрывали пальцы, и, в качестве вишенки на торте этого великолепия, длинная, до середины икр, толстенная коса светло-золотистых, почти белых волос, игриво украшенная крохотным бантиком из узкой голубой ленты.
Чувствуя, что или я сейчас резко мутирую в хамелеоноглаза, или нахрен порву те фиговины в глазницах, что рулят направлением и координацией взгляда, вздохнул и поспешил следом за дивной. Механика, конечно, дело интересное и дюже любопытное, но — подождёт, в отличие от заказа Арагорна. Если за время экспедиции команды Храма не смогу найти нужную хреновину, придётся потом изыскивать способ самостоятельно сюда добираться. А это, помимо самой цели, ещё и расходы на топливо, дорогу, пищу, оружие...
К моменту, когда я поднялся на второй этаж, Шанти успела переодеться во что-то тканевое, обтягивающее, напоминающее гидрокостюм. Кивнув на неприметную дверку, эльфийка принялась перебирать свёртки, выложенные на глубоких полках с защитой в виде высоких перил:
— Там уборная. Лучше сходить сейчас, пока есть возможность и время.
— А ты?
Эльфийка неопределённо качнула головой, не прерывая поиска:
— Я следом, — и, обернувшись, извиняющимся тоном добавила: — К поддоспешнику привыкнуть надо, жутко неудобен он после платья.
Угу. Значит, тряпочный гидрокостюм и есть тот самый поддоспешник. Пожав плечами, отправился в уборную. Фиг его знает, как выглядит тот защитный костюм, о котором говорила Шанти, может, чтобы облагородить свежим удобрением особо отличившийся раскидистостью и укромностью куст, придётся напарника звать или полчаса танцевать с застёжками и креплениями? Так что да, лучше свои дела обстряпать в уютном месте, чем посреди поля цветов с крайне удушливым запахом.
Уборная не впечатлила. Раковина в углублении стены, напротив — дырка для сушки рук, с надраенным до зеркального блеска вентилем подачи воздуха, напротив двери — тумба с заглушкой на шести винтах, почти как на кулерах под интелловские сокеты. Видимо, тот самый легендарный гальюн. На стене, в зоне досягаемости руки, набор труб и вентилей. Каждый снабжён круглой бляхой с гравировкой, обозначающей действия. Пронумеровано с единицы, видимо, специально для идиотов.
Особо порадовало, что у эльфов оказалась в наличии нормальная туалетная бумага форм-фактора "салфетка мягкая, пупырчатая, тубусного хранения" и отдельный краник с механическим возвратом в исходное положение. Последний сначала полностью менял весь объём воздуха, а потом ещё и впрыскивал в помещение что-то нейтральное, ненавязчивое, но здорово перебивающее все остальные запахи.
В приподнятом настроении выбравшись наружу, нос к носу столкнулся с Сеяшантери. Эльфийка, кивнув, шустрой рыбкой обогнула меня, успев проскочить в узкий зазор самостоятельно закрывающейся двери. На решётчатой лавке, до того прятавшейся в глубине пола, а теперь поднятой и укреплённой на защёлкнутых кронштейнах, лежали два неравных набора. В той, что поменьше, рассмотрел кирасу, наручи, поножи. Вторую сверху накрывал поддоспешник, но выглядела она гораздо массивнее.
Ладно, пока Шанти пудрит носик, или как это здесь принято называть, надо бы начать переодеваться. Время уже в районе полудня, и хорошо, если до вечера успеем перебраться на берег.
Сбросив с себя всю одежду, совершенно случайно заметил крохотный чёрный свёрток в одной из ниш. Знакомая непроницаемая чернота нижнего белья девушки, покоящаяся на аккуратно сложенной рубашке.
Так. Стоп.
В поддоспешник совсем голым лезть надо?
Фиг с ним, я не настолько гордый. Стянув изрядно траченные от стирки в песке и золе труселя (всё для экономии мыла!), замотал их в остальную одежду и поместил в ячейку соседней полки. Вернувшись к комплекту, подхватил поддоспешник и... и завис.
— Это чо за барби-сайз?!
Тряпочный гидрокостюм с первого взгляда, стоило только взять его в руки, сразу намекнул, что шили его исключительно на субтильного, оголодавшего хоббита. Или гнома, уродившегося карликом. Взяв поддоспешник, примерил его к себе. Твою ж! Да мне это счастье даже до пояса не достаёт!
Впрочем, стоило только с досады чуть развести руки, не выпуская из хвата приятную шершавость ткани, как материал ощутимо легко потянулся.
Хм...
Осмотрев вещь детальнее, нашёл на груди двойной ряд липучек — от горла до пояса. Что ж, попробуем втиснуться.
Как ни удивительно, втиснулся. Поддоспешник изнутри оказался мягким, эластичным и полностью покрытым мелкими светло-коричневыми и белыми усиками. Сидит плотно, нигде не давит, ничего не жмёт, стянуться обратно попыток не осуществляет.
Проверяя, как будет вести себя сия чудная поделка остроухих, несколько раз подпрыгнул, присел, выполнил пару связок, простую и относительно сложную, обе, хоть и не требовали экстра-мастерства, заставляли тело раскорячиваться в весьма серьёзных и напряжённых позах — именно из-за них, как правило, и рвётся большинство плотно прилегающих к телу предметов туалета.
Лёгкий смешок за спиной даже не заставил вздрогнуть — привык за дни, проведённые на острове, что Сеяшантери двигается исключительно бесшумно практически по любой поверхности, будь то трава, песок, галька, заросли сухостоя или рассохшиеся глиняные проплешины.
— Надо было проверить, не порвётся ли в интересных местах эта одёжка, — пояснил я, возвращаясь к лавке.
— Я уже поняла, — девушка завинтила крепёж двери и, остановившись рядом со мной, принялась облачаться в верхний слой брони.
И только я собрался последовать примеру Шанти, как почувствовал нездоровую щекотку по всему телу. Всему.
— Шозанах?!.. — скороговоркой выпалил я, судорожно пытаясь раздраить поддоспешник. С энной попытки пальцам всё же удалось подцепить липучки и я попытался оттянуть от груди кусок ткани. Материал моих намерений не понял и постарался прилипнуть к коже, в узкий зазор, открывшийся на пару мгновений, я успел заметить, как по телу разбегается сеть коричнево-белых усиков.
Издав невыносимо притягательный стон, эльфийка сложилась пополам, потом и вовсе упала на колени, продолжая беззвучно смеяться.
Блин. Раз смеётся, значит, знала, что так и будет, значит, это нормально.
— Шанти, что это за?.. — договорить не успел, почувствовав в паху усиленное шевеление. Усики оплетали мою репродуктивную систему и, судя по нездоровой активности, пытались ещё и внутрь пробраться!
— М-м-мать!.. — взревел я, стараясь хоть немного оттянуть гульфик ожившего поддоспешника от, вполне возможно, ещё могущего пригодиться в будущем, дорогого для каждого мужчины девайса.
Увидев мои пляски, эльфийка разом изменилась в лице и, стремительной молнией оказавшись рядом, больно ударила по рукам:
— Ник! Опасно!
— Оно внутрь лезет!
Естественно, девушку я не послушал. Похоже, даже и не смысл сказанного не понял. Сложно это — пытаться переварить информацию извне, когда у тебя такое нездоровое оживление в штанах.
Зря не послушал.
Шанти на чудовищно высокой скорости болезненно ткнула меня сложенными щепотью пальцами в грудь, пресс и шею, и тело перестало меня слушаться, полностью утратив не только контроль, но и чувствительность. После этого эльфийка разогнула мои пальцы и высвободила своевольную ткань. Щекотка, как и дар речи, пропали.
— Нельзя отдирать т'каячча, пока они привыкают к телу. Ты понимаешь, что мог оторвать себе... — Сеяшантери посмотрела абсолютно серьёзным, беспокоящимся взглядом, — вообще всё оторвать?
А вот теперь смысл её слов до меня дошёл. Стало как-то... неуютно, что ли? И стыдно. Захотелось извиниться, но тут понял, что и связки парализованы, только и могу глазами вращать.
— Вот теперь так и будешь стоять, пока т'каячча не адаптируется. Думаю, ты и сам выступил бы против самооскопления, тем более столь варварским способом, — Шанти с силой потёрла виски и, придя к каким-то своим выводам, принялась объяснять. — Поддоспешник выращен лиэльнарами, это сильно облегчённая версия стандартного боевого доспеха Стражи. В отличие от последнего, питается за счёт отмирающей кожи, пота и мочи, твёрдые отходы переработать не в состоянии, имеет ограниченное время автономного функционирования. Пока не спит, обеспечивает своему носителю поддержание мышц в тонусе, так же регулирует теплообмен внутри поддоспешника, в случае необходимости может оказать незначительное медикаментозное вмешательство: впрыснуть в кровь слабенький энергетик, обработать, дезинфицировать и закрыть небольшие раны. Время автономной работы — двое суток, половину третьих отсыпается, перерабатывая накопленные отходы тела, потом снова бодрствует.
Эльфийка взглянула на хронометр, запрятанный под толстое стекло под самым потолком, и кивнула своим мыслям.
— Зуд должен уже закончиться. Сейчас уберу неподвижность, будь готов сесть или смягчить падение — кровь и мышцы застоялись в достаточной мере, чтобы выпасть из-под контроля мозга. Готов?
И что я скажу, если только глаза шевелятся?
Столь же стремительным движением пальцы Шанти ткнули уже в совсем другие точки, и я просто свалился на задницу. По всему телу неприятно пробежали острые иголки, словно умудрился отлежать вообще всё, что только можно отлежать.
— Прости, — с трудом двигая языком, выдавил я. — Неожиданно просто.
Сеяшантери посмотрела на меня. Лицо виноватое, в глазах — что-то непонятное. Девушка очень низко поклонилась и так и застыла.
— Это моя вина. Должна была предупредить заранее. Плохая шутка. Думала, будет забавно, — эльфийка на несколько секунд замолкла. — Я приму любое наказание.
Чувствительность тела вернулась, шевеления усиков больше не ощущалось, да и не чувствовался поддоспешник — столь плотно и удобно сидел на теле.
— Отставить наказание, — буркнул я, плавным подталкиванием снизу в плечо заставляя девушку разогнуться. — Сам дурак, твоей вины тут нет.
— Есть! — Лицо пылает, в глазах буквально плещется море подступающих слёз. — И ты имеешь полное право наказать меня.
— Вот ещё! — фыркнул я. — Может, и имею право, но наказывать не собираюсь.
— Почему?
На лице Шанти читалось искреннее удивление и непонимание. Нет. Ни за что не поверю, что такое нежное и совершенное существо может быть латентной мазохисткой. Значит, так воспитали, такие установки вбили в сознание. И нижней чуйкой чую — не отстанет ведь, пока наказание не получит.
Тяжело вздохнув, кивнул:
— Не вижу смысла. Но, если ты так настаиваешь, в качестве возмещения приму массаж. Умеешь делать?
— Гораздо хуже, конечно, чем Зира, но — справлюсь.
— Приемлемо такое наказание?
— Очень мягкое для такого неумного проступка, Ник, очень. Сама не подумала и не рассчитала возможные последствия, и, если бы не успела, тебе пришлось бы долго лежать в лазарете. Я знаю, как мужчины дорожат этим органом.
Определённый резон в её словах был, конечно, но я что, изверг какой сраный, чтобы выписывать наказания ушастой прелести? Может, для всяких чмошных альфа-самцов и прочих жертв аборта это норма, но для меня — перебор. Ну, не предупредила, так сам же думалку не включил, её примером не воспользовался. Мог бы и додуматься, что, раз эльфийка не истерит и не пытается сорвать с себя симбионта, то и мне надо бы успокоиться и не дёргаться.
А теперь получается, что из-за собственной лёгкой степени дебилизма загоняю Шанти в тесные рамки комплекса вины. И кто я после этого?..
Плечи храмовницы поникли, на лице вновь проступило виноватое выражение.
— Да успокойся уже, красавица, — я ободряюще похлопал Шанти по плечу. — Было бы из-за чего такую драму закатывать. Висюлька на месте? На месте. Функционал не утеряла? Вроде бы нет. Так какие проблемы? Не заставляй меня чувствовать себя распоследним штопаным гандоном.
В бездне эльфийских глаз море готовых вырваться наружу слёз медленно отступало.
— Ты серьёзно не сердишься?
— Пф-ф-ф, вот ещё! Сам бы многое отдал, чтобы увидеть свою физиономию в момент, когда поддоспешник начал адаптацию.
— Да, лицо очень забавное было, — несмело улыбнулась девушка.
— Вот и хорошо, — подмигнул я Шанти и, подхватив нагрудник с торчащими из-под него гибкими тонкими трубками, спросил: — Как эту броню прикрутить?
Храмовница первым делом застегнула на мне широкий толстый пояс, потом что-то сделала с нагрудником, в результате чего он расщёлкнулся, как фисташка. Натянув броню через голову, на манер пончо, Шанти пристегнула наспинные трубки к клапанам пояса, после чего то же самое сделала и с передними.
— А чего такой лёгкий металл? — Я постучал пальцем по рифлёной монолитной поверхности нагрудника.
— Хитин, — поправила меня Сеяшантери. — Сверху — металлизированный минерал, для упрочнения и придания дополнительной гибкости.
— А трубки?
— Многосегментная разнесённая сеть воздухозабора и фильтров, — тонкий пальчик ткнул в несколько тёмных углублений, прячущихся на узких полосках рифлений. — Заляпает с одной стороны, останутся с другой. Из-за того, что прикрыты от прямого попадания грязи, слизи и прочих неприятных вещей уступами и рельефом хитина, имеют впечатляющий запас прочности.
Шанти, сведя половинки брони, защёлкнула их:
— Дальше и сам справишься.
Справлюсь, куда ж денусь.
Высокие ботинки, поверх — сегментированные наголенники, затем наручи. Закрепив броню, повторил тот же миникомплекс боевых связок — не мешает движениям, сидит, как родное.
Посмотрел на Шанти, закончившую облачение в броню. Нет, всё-таки прав был Шурик с его вечным "Святые ёжики!" — эльфийка выглядела просто потрясающе. Рельефная броня, тонкое гибкое тело, и всё это — смотрится абсолютно естественно и органично.
Однако, кое-что цепляет глаз.
— Шанти... А разве есть жуки, у которых растёт хитин, полностью повторяющий формы женского тела?
Эльфийка непонимающе посмотрела на меня.
— Имею в виду нагрудник, — пояснил я.
— То есть, наличие на твоей броне характерного для мужского торса рельефа тебя не смущает?
— А и правда...
Я, насколько позволяла шея, осмотрелся. Пластины грудных мышц, пресс — всё, как на броне римских легионеров.
— Это хитин браххасских жуков, они его меняют раз в три декады, — начала краткий экскурс Сеяшантери. — А потом за дело берутся алхимики и кузнецы: хитин размельчается, модернизируется, и наращивается заново по готовым формам. Выходит дешевле, чем металлургическая штамповка.
— Ладно, с этим разобрался, — кивнул я. — но почему спина гнётся, сегментов-то нет?
Эльфийка что-то вдавила в броне в районе подмышек и повернулась спиной ко мне. С тихим характерным щелчком сплошная на первый взгляд пластина хитина расстыковалась и раскрылась лепестками. Вдоль позвоночника протянулся широкий многосегментный шлейф, от которого отходили уложенные внахлёст мелкие пластинки внутренней брони.
— Верхний слой хитина имеет повышенную гибкость, а за счёт особой структуры волокон в момент удара мгновенно твердеет на несколько секунд, перераспределяя нагрузку по всему корпусу и подложке. Экзопозвоночник отвечает за функционирование фильтров, воздухообмен, взаимодействие с поддоспешником, а так же регулирует распределение нагрузки, возникающей при ударной и кинетической волне, не позволяя быть сбитым с ног.
Шанти тем же движением закрыла броню.
— Всё просто, на самом деле. Немного Таланта, практической биомантии и очень много алхимии.
Блин, думаю, не стоит её спрашивать, является ли живым экзопозвоночник, чую, ответ мне очень не понравится. Так что пусть лучше буду в относительном неведении.
Натянув и зафиксировав специальными застёжками плотные кожаные перчатки, покрытые по тыльной стороне чешуйками хитина, потянулся к маске — шлемы тут, видимо, не предусмотрены.
— Маску на месте наденешь, — опередила меня храмовница, деловито защёлкнув свою в специальных пазах на плече.
Закрепив свою аналогичным образом, прислушался к ощущениям. Ничего не жмёт, по коже не бегает, внутрь тела инсталлироваться не пытается. Броня в сумме — учитывая поддоспешник и внешний обвес, едва ли тянет килограмм на шесть, — там, на Земле, у меня осталась древняя дублёнка из толстой кожи, почти в два раза тяжелее.
Сеяшантери, окинув меня взглядом, убедилась, что всё нацепил правильно, и, взмахом руки показав следовать за собой, пошла по периметру яруса. Метров через двадцать начались оружейные стеллажи, и храмовница сходу вооружилась двумя слегка изогнутыми клинками, закрепив их в странной перевязи на спине — судя по положению рукоятей, выхватывать их нужно от пояса, а не из-за головы. Впрочем, если учесть особенности строения эльфийских ушей — вполне логичное решение.
Следом она взяла здоровенный мачете в деревянных ножнах, так же оборудованных салазками для крепления на броне, закрывающей бёдра.
Подумав, взял такой же тесак и подсумок с патронами для револьвера. Дробовики, ружья и прочие слонобои не очень интересовали, в основном, за счёт излишнего веса и габаритов, да изрядно тяжёлых боеприпасов. Пока пристраивал подсумок к поясу, эльфийка возилась в нише у стены, скручивая с какого-то массивного агрегата страховочные крепления. Наконец, управившись с хитрой системой тросов и кронштейнов, Шанти сделала шаг в сторону, попутно объясняя:
— Переносной огнемёт "Крюёдест", более известен как "Скунс"...
— ...масса без баллонов — два с половиной надха, с полными баллонами — тринадцать надхов, — закончил я за неё. — Эффективная дальность выстрела — двадцать два крейса, температура горения унитарной огнесмеси — четыреста сорок-четыреста шестьдесят градусов по шкале Глаудена.
Изящные бровки девушки удивлённо поползли вверх:
— Знаком с этим оружием?
— Хороший зверь, — кивнул я. — Доводилось в своё время работать с таким. Ещё бы пару подобных, и через долину проскочим, как капля расплавленного металла сквозь подтаявшее сливочное масло.
Сеяшантери улыбнулась:
— Дварфы, пока мы обедали, уже оделись и вооружились, должны ждать на корпусе.
— Кстати, а чего они так... хм... ревниво на меня смотрели?
Шанти мило порозовела, даже кончики ушек стали ярче.
— Это старая традиция дварфов, корни которой они и сами вряд ли помнят — если на сердце одной девушки претендовало несколько мужчин их народа, они дарили ей сорочки, украшенные родовой вышивкой. Девушка должна была выбрать того, к кому особо благосклонна, и в качестве проявления своей симпатии ей нужно было пройти в этой сорочке через любое оживлённое место, без разницы, улицу ли, рыночную площадь или Палату Старейшин во время ежегодного общего схода. Так у дварфов до сих пор в отдалённых посёлках и городках невеста объявляет, что у неё есть избранник.
— Вот оно что... А ты сама как на это как смотришь? Не раздражает?
Эльфийка почала плечами:
— Забавляет, скорее.
Вытащив "Скунса" из ложа, закрепил пустую станину, баллоны с огнесмесью, сжатым воздухом и катализатором на специальной тележке. Проверил — вроде сидит прочно, не заваливается, с поддона съезжать не торопится.
— Забавляет, и только?
— Не совсем, — улыбнулась эльфа. — Во-первых, у дварфов ревность весьма своеобразна. В малых изолированных коллективах она неизменно приводит к мобилизации творческой активности и здоровой конкуренции, что на порядок увеличивает выживаемость и эффективность таких групп.
Сеяшантери, окинув взглядом наше вооружение, кивнула и вновь жестом попросила следовать за ней.
На верхнем этаже, добрую половину которого занимал массивный механизм лебёдки, нашлась широкая дверь грузового тоннеля, через неё мы и отправились дальше.
— А во-вторых что?
— Что во-вторых? — непонимающе переспросила храмовница.
— Ты о дварфах говорила. Что в первую очередь ревность вызывает конкуренцию и способствует выживаемости. А что во-вторых?
— А, ты об этом, — и эльфийка бросила лукавый взгляд через плечо. — Как и любой женщине, мне ревность в чём-то даже приятна.
Коридор был прямым, широким и ровным, лишь через каждые метров двадцать из стен выступали притопленные в поверхность фермы радиальных рёбер жёсткости. Толстые подошвы приятно пружинили о тёмно-серый металл решётчатой поверхности, ненавязчивое освещение не вызывало никакого раздражения, а ладная фигурка облачённой в броню эльфийки впереди радовала глаз плавностью и естественностью движений.
— Ник, можно вопрос? — не оборачиваясь, спросила эльфийка.
— Конечно, Шанти.
— А что такое "гандон"?..
Разведотряд насчитывал семь бойцов. Три дварфа, Груддон, Краппа и Хизтерх — в качестве основного ударного кулака, вооружённого "Скунсами". Шанти и я на поддержке. Иртак Юзавия Сорак, хмурый долговязый мужик неопределённого возраста, в стёганой плотной робе и с огромным рюкзаком-коробом за плечами, — искусник, спец по разведке и ремонту, этакий походный механик-артефактор. И очень низкорослая, ростом чуть выше самого высокого дварфа, плотно сбитая, но оттого не менее великолепная эльфийка-биомант Каринуайя, сходу попросившая не стесняться и называть её Кариной.
Изначально третьим огнемётоносцем должен был быть я, но крепыши забрали оружие себе, мотивировав тем, что их броня лучше подходит для работы в областях высоких температур. Так что, заскочив на стоянку, забрал свой рюкзак, револьвер и разделочный топор, на который до и дело косились дварфы.
— Понравилось им оружие, — шепнула, поравнявшись со мной, Шанти. — Есть у дварфов такая традиция: обряд посвящения в ханнур гиёссе, охотника-мастера, то есть. Проходящему обряд нужно выковать себе сходное оружие и, не имея более ничего рукотворного, кроме простой охотничьей одежды, выследить и убить слизня-скалогрыза.
— И сильно здоровая тварь этот слизень?
— Не столько крупный, сколько быстрый и опасный. Его железы вырабатывают весьма неприятный секрет, он с лёгкостью размягчает даже самые прочные скальные породы, а разумных — просто растворяет.
Фигассе тут покемоны водятся...
Шанти скакала бодрой стрекозой, по пути успела даже подстрелить пятёрку жирных ушанов к ужину. Карина отмалчивалась, с нескрываемым удовольствием разглядывая местные пейзажи, дварфы, за время моей пробежки до лагеря успевшие облачиться в сплошную полную броню и в ней ставшие похожими на антропоморфные прямоходящие самовары, пыхтели стравливаемым воздухом в лучших традициях Дарта нашего Вейдера и тихонько позвякивали сочлениями скафандров. И только Сорак шёл, нацепив непроглядно-чёрные очки в массивной оправе, и прикипев взглядом к плоской тонкой панельке насыщенно-антрацитового цвета, а в небе кружили два миниатюрных летуна под его управлением.
Местные дроны имели икс-образное расположение крыльев, на кончике каждого несли по крохотному лопастному пропеллеру, а в хвосте, на брюшке и в голове — по хитро ограненному прозрачному камню. Алмаз, бриллиант, хрусталь, стекло или ещё что-то, понятия не имею, я в камнях никогда не разбирался. "Птички", навскидку, развивали скорость под шестьдесят километров в час и могли управляться оператором в зоне диаметром около пары тысяч метров. Сеяшантери вскользь упоминала, что корабельные летуны используют несколько иное строение, оснащены более ёмкими источниками питания и покрываемая ими зона на порядок, а то и на все два, превышает аналогичные у сухопутных аппаратов. Связано это ещё и с возможностью каким-то образом дистанционно передавать энергию с корабля на летательный аппарат.
В общем, как и любой взрослый, сформировавшийся мужик, я дико захотел такую же игрушку.
На самом деле, собрать летуна может любой более-менее рукастый артефактор, имелось бы представление об аэродинамике и некоторый ресурс на тестирование образцов. Вот в этом-то собака и зарыта. Материалы на одного летуна стоят столько, что можно купить подержанную шхуну со слабеньким, но вполне себе рабочим грамалитовым движителем.
Короче, игрушка зело полезная, но дюже дорогая. Что, естественно, дико злит любое казначейство или иной управляющий финансами орган, и те на корню режут осетра по части разработок в данной сфере. Гораздо проще и дешевле по расходам на обслуживание, топливо, ремонт и персонал построить охранный корабль и нанять команду, чем заказать летуна и ещё и вкладываться в обучение оператора.
До цветочной долины добрались очень быстро, я даже не успел ощутить всё удобство поддоспешника, так, отметил лишь, что пропотеть в нём — задача архисложная. Вообще, двигаться в костюме оказалось легко, экзопозвоночник в дуэте с т'каячча буквально на ходу приноравливался к носителю и оптимизировал распределение нагрузки, благодаря чему броня телом ощущалась не тяжелее повседневной одежды.
Первыми на вершину холма забрались дварфы.
А глянув вниз, начали долго и изощрённо материться непереводимыми дварфовскими словами, от которых у девушек краснели ушки, а Сорак, забыв про летунов, старательно записывал услышанное в маленький блокнотик в твёрдой обложке. Я, естественно, языка коротышек не знал, но это не мешало ощущать всю экспрессию и интонационное богатство продолжительной ругани.
— Шанти, о чём они?
Эльфийка виновато пожала плечами:
— Я не настолько хорошо владею дварвенгеленгом, чтобы понять хоть что-то, кроме явного недовольства.
— Они не ожидали увидеть здесь гиблоцвет, — стоящая неподалёку Карина напряжённо вслушивалась в нескончаемый поток коротышечьей ругани. — Говорят, огнемёты тут бесполезны, нужно выжигать сразу всё, иначе и часа не пройдёт, как популяция восстановится.
И тут в моей голове слегка перемкнуло. Наложились воспоминания беглого раба и гвардейца, по отдельности бесполезные, но абсолютно убойные в симбиозе.
— Леди и джентльмены, есть вопрос. Кто-нибудь сможет запустить стрелу или иной метательный снаряд за холм так, чтобы он попал как можно ближе к центру долины?
Прикинули расстояние — километра полтора до центра, даже арбалеты не справятся с такой дистанцией. Но помог Сорак:
— Есть летун-шпион, дистанции должно хватить, чтобы добраться до центра. Но он взрывается при потере сигнала.
— Принцип взрыва какой? Есть открытый огонь хороших температур?
Сорак поскрёб переносицу.
— Шпион же. Чтобы не смогли опознать и реконструировать, самоуничтожается. На нём закреплена колба с фосфором и некоторыми алхимическими элементами. При потере связи срабатывает руноскрипт, разбивающий колбу, фосфор и алхимия вступают в реакцию с воздухом и дают хорошо горящее пламя высоких температур, даже подгляды плавятся.
— Подгляды?
Иртак постучал ногтём по одному из прозрачных камушков посаженного на дозарядку летуна:
— Камни, зачарованные на передачу изображения.
— То, что доктор прописал! — я довольно потёр руки. — У меня есть идея, и для её воплощения нам потребуется как можно больше растёртых в пыль сухих кокосовых скорлупок и баллоны с огнесмесью.
Народ попался адекватный, лишних вопросов задавать никто не стал, все просто рассосались по острову, собирая скорлупки.
Только Шанти, перед тем, как уйти, легонько толкнула в плечо:
— Намекнёшь?
— И без намёков обойдёмся, — подмигнул я эльфийке. — Будем испытывать в деле феномен, известный как объёмный взрыв.
Помощь Карины оказалась неоценимой — биомант смогла внести нужные изменения в огнесмесь, благодаря чему капли некогда густой жидкости, разогнанные через форсунки, подобно туману висели в безветренном воздухе. Небольшая высота, правда, от силы метр-метр двадцать, зато, благодаря дварфам, закованным в герметичные самовары, практически равномерно распределённая по большей части долины. Коротышки, как оказалось, искренне и свято считали, что запас карман не тянет, и потому тащили с собой в рюкзаках и встроенных в доспехи полостях запас исходных компонентов, которых вполне хватило бы, чтобы выжечь целиком не самый маленький городок.
На самом деле, количество не настолько и огромное, просто смесь очень хорошая.
Дольше всего возились со скорлупой, перемалывая её в мельчайшую пыль. Зато, справившись с задачей, вновь доверились Таланту Карины, и не ошиблись. Девушка не подвела и смогла снизить вес и текучесть кокосовой муки, а уж распылить результаты работы над долиной, имея в активе искусные дроны и баллоны со сжатым кислородом, оказалось и вовсе плёвым делом. Тем более, что обе фазы исполняли практически одновременно: дварфы разбрызгивали огнесмесь, летуны — пыль.
Мы с эльфийками тоже не страдали фигнёй, убедились, что маски надёжно фильтруют воздух и убийственный запах гиблоцвета не пропускают, и запользовали кислородные баллоны в качестве распылителей. Из широких листьев тропического лопуха свернули воронки, укрепив их комочками самоклейки, используемой биомантом в качестве лейкопластыря, заполнили их мукой, а дальше дело техники: стравливай сжатый газ потихоньку, удерживая выход воронки на струе, да не забывай выдерживать угол над горизонтом.
Таким образом довольно быстро израсходовали все запасы топлива и кокосовой пыли, насколько можно полно накрыв белёсо-коричневатой взвесью долину.
— Иртак, готов?
— Весь в нетерпении, — оскаблился доморощенный пиротехник, баюкая на ладонях летуна-камикадзе.
— Отлично, — я осмотрел команду. Все имеют при себе на скорую руку собранные из пальмовых листьев и лопуха плащи-циновки, на случай, если какая-нибудь шальная капля фосфора из колбы летуна-шпиона всё же долетит до нас. И хотя лиц, кроме Сорака, ни у кого не видно, сами позы искателей излучают ауру полной боеготовности. — Смесь уже оседает, у нас не так уж много времени. За сим предлагаю бежать отсюда как можно быстрее и дальше. Шанти, если беруши с собой, рекомендую срочно ими воспользоваться. Карина, тебя это тоже касается. Может бабахнуть так, что приснопамятная гроза покажется лесной тишиной рядом с ураганом. Так же напоминаю: в момент взрыва падаем на землю, открываем как можно шире рот и затыкаем уши. Все всё поняли?
Убедившись, что все кивнули, махнул рукой артефактору, мол, запускай, и, пристроившись в арьергард к девушкам, шустро поскакал на внешнюю сторону холма.
Дварфы, видимо, первыми поняли, что сейчас, возможно, получится, и потому, когда мы только-только взлетели на вершину, они уже скрылись в лесочке. Девчонки тоже правильно оценили реакцию коротышек и хорошенько поднажали, я последовал их примеру. А Сорак, тихонько улыбаясь улыбкой истинно блаженного, неторопливо спускался по холму, уставившись в пластину управления.
— Хайа-а! — рявкнул он, тут же упав и забившись за попутный скальный выступ.
— Ложись! — Продублировал я его вопль и рыбкой нырнул в ближайшую попутную ложбинку.
А потом бабахнуло.
Нет, не так. Бабахнуло!
Бабахнуло так, что земля задрожала, а чуть позже поднялся ветер, забросавший меня толстеньким слоем пыли, листьев, земли и мелкой живности. Пошатываясь, я кое-как поднялся на ноги. Сорак сидел со счастливейшей физиономией, с очками, криво съехавшими на нос и не упавшими исключительно в силу картошкообразности последнего, и тихонько смеялся.
Над ним из-за края холма в темнеющее небо медленно и величаво поднимался столб дыма.
Ну, вроде бы жив, может, даже умственно здоров.
Сняв маску, вдохнул сухой горячий воздух. Баня, мать твою.
Закрепив намордник на плече, пошёл искать девушек. Если у меня самого до сих пор в ушах гудит и подёргивается глаз, то что может стать с эльфийками, исключительно чувствительными к громким звукам, даже подумать страшно.
Но, к счастью, мои опасения не подтвердились. Обе нашлись посреди заводи, живые и здоровые, только присыпанные слегка лесной зеленью и перегноем, от которых и избавлялись прямо в водоёме, попутно неразборчиво шипя из-под масок что-то остро-характерное национальное эльфийское ругательное.
— Шанти, Карина, вы в порядке?
— Ага, — мрачно буркнула Сеяшантери. — Если не считать испорченной причёски, всё в норме.
— Подтверждаю, — сказала Карина, снимая свою маску. Лицо чистое, следов крови не видно. Только в мокрых волосах надёжно засел клубок каких-то колючек и кусочек безымянного жука, погибшего смертью храбрых.
Решив не дожидаться дварфов, отправились обратно, надо же посмотреть на результаты. Если моя задумка с объёмным взрывом не выгорела, придётся возвращаться на галеон и запрашивать полноценную огневую поддержку, что, учитывая расплывчатые намёки Сеяшантери, скорее приведёт к полной гибели острова вместе со всеми его тайнами и артефактами, нежели к точечной зачистке территории, пожранной гиблоцветом.
Подобрав по пути дебильно улыбающегося и абсолютно счастливого Сорака, забрались на холм.
— М-да... — многозначительно выдал я, оглядывая долину.
— Угу... — хором подтвердили эльфийки.
— Ы-ы-ы! — промычал Иртак и воздел руки к небу.
Сверху медленно падал крупный, мягкий пепел. Перед нами расстилалась абсолютно чистая долина, ни следа зелени не осталось даже на изрядно засыпанных землёй внутренних склонах холмов. То ли мне удалось собрать что-то и вправду убойное, то ли бабах, организованный коллективным мультирасовым сумеречным гением и сдобренный изрядной долей Таланта и алхимией, получился исключительно качественным, но результат в любом случае впечатлял.
Практически весь верхний слой почвы и мягкий грунт снесло к холмам, обнажив верхушки вросших в твёрдые породы строений. Разноразмерные, не выдержанные в каких-то общих строгих формах, они теснились чуть в стороне от визуального центра долины.
И пусть с момента их погружения в почву минуло сорок с лишним тысячелетий, руинами они не выглядели. Стены и крыши прекрасно сохранили цвета, текстура материалов не раскрошилась, такое ощущение, что здания присыпало породой только вчера.
— Спускаемся, или дварфов подождём? — спросил я, разглядывая пейзаж сквозь лёгкий пеплопад.
— Подождём, — решила Шанти. — Карина, можешь пока осмотреть Иртака?
— А чего его смотреть? — пожала плечами биомант. — Перевозбуждение, лёгкая контузия, эйфория. Полчаса, и сам оклемается.
Вытащив фляжку, плеснул в колпачок настойки и протянул его артефактору. Тот проглотил предложенное словно воду, икнул и расслабленно сел на землю. Вроде бы успокаивается. Закрыв фляжку, вернул её в рюкзак и примостился на удобный каменный выступ.
— Ник... — Сеяшантери села рядом со мной. Выглядела она донельзя серьёзно. — Дварфы — ушлые ребята, уверена, что рецептуру и последовательность действий они запомнили в мельчайших деталях. И рано или поздно они найдут применение этому оружию.
— И? Хочешь что-то предложить?
— Да, — кивнула храмовница. — От имени храма Разума предлагаю выкупить рецепт или оформить патент на твоё изобретение. Со стороны Храма гарантирую жёсткий контроль за нераспространением среди разумных рецептуры, последовательности действий и иных способов реализации взрывчатого вещества. Ну и, само собой, достойную оплату. Первичная выплата в размере двухсот пятидесяти тысяч золотых и ежегодные отчисления в размере десяти процентов от названной суммы в течение пятидесяти лет.
Я чуть не подавился воздухом.
Сумма просто до неприличия огромная. То, что имеется на моём счету после службы в гвардии, почти в два раза меньше предложенного эльфийкой...
— Понимаю, оплата может выглядеть несерьёзной... И грандмастера Старой твердыни с лёгкостью перебьют ценник...
— Но нет гарантии, что потом не случится какая-нибудь досадная неприятность, типа внезапно отказавшего двигателя на круизном галеоне или пьяного вусмерть мастера-големовода, решившего предъявить свои обидки миру на примере толпы, в которой, ну совершенно случайно, окажусь и я. Так?
Шанти кивнула.
— Я бы предложила больше, будь в моих силах увеличить лимиты фонда изысканий...
— Эх, дивная, дивная, — я покачал головой и слегка приобнял девушку. Сухо скрежетнул хитин доспехов. — Зачем такую вязь слов строить-то? Храм гарантирует, что на меня не начнётся охота с целью пресечь возможное распространение потенциально опасной информации?
— Да.
— Тогда согласен на любое твоё предложение. Золото с собой за Порог не утащишь, а хорошие отношения с Храмом точно не помешают. Можешь назвать меньшую сумму, мне не жалко.
— Нет, — упрямо мотнула головой эльфийка. — Недостойно дочери Звёзд торговаться подобно пустынным купцам. Раз назвала цену, так тому и быть.
— Шанти, тогда предлагаю такой расклад. Первичную оплату разделить на два трансферта с промежутком в год. Первый перевести на счёт, который я назову, второй туда же, если заранее не укажу иной счёт или направление. Договор?
Копчиком чувствую — моя эльфийская подруга видит в объёмном взрыве что-то, чего пока не вижу я, и это что-то — несёт вполне себе конкретную опасность. Настолько конкретную, что храмовница готова пожертвовать всем фондом — в её словах я не чувствовал ни недосказанности, ни лжи, и своим чувствам верил.
Что может быть причиной такой лояльности, остаётся только гадать.
— Договор. Уточню: продаёшь рецепт или право пользования патентом?
— Право использования на срок в пятьдесят лет, с последующим безвозмездным переходом в собственность храма Разума. Такой расклад устраивает?
Эльфийка несколько секунд внимательно всматривалась в мои глаза, а потом как-то сникла и густо-густо покраснела.
— Прости, Ник. Я о хумансах была гораздо худшего мнения...
— Да нормально всё, красавица, — подмигнул я Сеяшантери. — Поверь, сам не лучшего мнения о своей расе. Но — ты мне более чем приятна, цели Храма мне, на первый взгляд, ясны, близки и понятны, так почему бы и не поделиться кое-чем к взаимной выгоде?
Девушка достала откуда-то из пояса плоскую шкатулку размером с портсигар и извлекла оттуда плоскую прозрачную пластину. Сняв перчатку, попросила сделать то же самое, а после, положив пластинку на свою ладонь, накрыла её моей.
— Я, Сеяшантерианайя хел'Навианас алмо-ни'Тхэй-и-Шатогалл, полномочный представитель крыла изысканий и исследований храма Разума во внешнем мире, и Никас Иеронна Аулюс, частное лицо из Империи Актикар, нижеследующим заверяем...
Шанти говорила долго, детально расписывая процесс создания взрыва, метод детонации, ингредиенты, радиус поражения, эффекты, чётко и внятно, без бюрократических и юридических извёрток, оговорила сумму вознаграждения и дополнительные условия, включая лояльность со стороны Храма, а так же, в качестве дополнения, указала всех присутствовавших в группе на момент создания бабаха, как непосредственных исполнителей, на плечи которых в полной мере ложится Печать неразглашения.
То, что дварфы в это время ещё не успели подойти, храмовницу ни в малейшей степени не волновало. В протокол позже будут внесены данные с самописных камней артефактора, а от таких доказательств даже самый изворотливый демон не отвертится.
В общем, эльфийка серьёзно расстаралась, обеспечивая безопасность моей не слишком, на мой взгляд, драгоценной шкурки, за что твёрдо решил в качестве хотя бы минимальной благодарности сводить её, по прибытию на большую землю, в лучший ресторан или театр. Или и туда, и туда, и ещё куда-нибудь — куда остроухая красавица пожелает.
Надо ли говорить, что для коротышек новость о патенте на взрывчатое вещество, использующее эффект объёмного взрыва, стала несколько неприятным сюрпризом?
— Шанти, а они нас тут не похоронят втихаря? — шепнул я на ушко эльфийке во время спуска.
— Нет. Бессмысленно. Договорная пластина связана с аналогичной в хранилище галеона, и без соответствующих ключей и отпечатков ауры дубликат ни за что не извлечь. Так что можешь быть спокоен, дварфы покипят, да притихнут. И своим не расскажут, иначе кланы от позора не отмоются ещё пару тысяч лет.
Что ж, остаётся довериться храмовнице, она ещё не дала ни малейшего повода усомниться в себе.
Мы неторопливо двигались в сторону похороненного поселения. До темноты всё равно не успеем, а бежать по щиколотку в пепле и перемолотой с золой земле — удовольствие сомнительное.
Впереди клином двигались дварфы, они и вправду поостыли и даже перестали материться. Коротышки сменили бесполезные теперь "Скунсы" на короткоствольные крупнокалиберные пушки, я бы назвал их дробовиками, если бы не размер дула, в котором без проблем уместился бы кулачок Шанти.
За ними шла храмовница, за ней пристроились пришедший в себя Сорак и Карина, я замыкал шествие.
Бояться, в принципе, нечего. Шанти, облазившая не один подобный посёлок на материке и островах, уверяла, что охранные системы и големы давно неактивны — источники энергии пусты. Есть, конечно, шанс нарваться на механические ловушки, но от них всё равно никто не застрахован, так что и смысла дёргаться нет. Может, будут они там, а может и нет.
Зато разглядел в крохотном рюкзачке Сеяшантери, откуда она доставала фляжку с водой, туго увязанный рулон тканевых мешков. Могу поспорить — их девушка припасла на случай обнаружения новых останков.
Добравшись до поселения, решили, не мудрствуя лукаво, начать исследование с ближайшего здания. С гладкой, чуть наклонённой крыши явных входов не наблюдалось, зато имелись окна, прикрытые невидимой плёнкой защитного поля. Механизм защиты тот же, что и в пещерных кельях — механические повреждения не нанести, но пройти сквозь него — не проблема.
Сначала Карина просканировала внутренности помещения.
— Пусто, — констатировала она, водя узкой ладошкой по стеклу. — Аурных следов нет, активности не чувствую.
— Открыть изнутри сможешь? — поинтересовалась Шанти, явно не желающая разбивать памятник старины.
— Спрашиваешь, — хмыкнула эльфийка и, прилипнув второй рукой к стеклу, замолчала. Несколько секунд спустя изнутри раздались два синхронных щелчка и окно, вздрогнув, распахнулось вовнутрь.
Первыми десантировались дварфы. По звукам — словно три бочки сбросили с большой высоты на чугунный пол.
— Калио'натэ тан дварвери, — обречённо простонала Карина, не успевшая вернуть беруши на место.
Шанти, хихикнув словам биоманта, уступила очередь мне.
Прыгать в темноту не хотелось, но — пришлось. Спасли рефлексы и навыки гвардейца: зацепившись руками за подоконник, не смог нащупать носками сапог твёрдой поверхности и, разжав пальцы, скользя перчатками по гладкой стене, съехал вниз. В светлом, в сравнении с темнотой помещения, оконном проёме мелькнула рука Сеяшантери, бросившая что-то небольшое внутрь. Миг спустя комната озарилась светом, раскрасив окружающую действительность в десятки тональностей серого. Источником света оказалась небольшая сфера, прилипшая к противоположной окну стене.
М-да. То ли первоэльфы были ростом под четыре метра, то ли у них имелись весьма своеобразные представления о рациональном размещении окон... Оные, собственно, располагались под самым потолком.
Чуть в стороне позвякивали металлом дварфы. Они проводили какие-то манипуляции со шлемами, отчего на закопчённых толстых стёклах забрала периодически вспыхивали рубленые закорючки рун.
Шанти, проигнорировав мою готовность ловить, перекинула тело внутрь и, оттолкнувшись от стены, плавно приземлилась в центре комнаты.
— Карина и Сорак так не умеют, — предупредила эльфийка, осматриваясь. Обычно затемнённые, линзы её маски сейчас тихо мерцали ненавязчивым светом. Кажется, первичное предположение, что простым глазом свет артефакта не рассмотреть, всё же подтвердилось.
Первым я поймал Карину: Иртак, удерживая биоманта за руки, бережно опустил её вовнутрь, ну а дальше дело техники — поставить под протекторы ботинок руки, сложенные замком, и плавно опустить девушку вниз. Даже в доспехах эльфийка весила до несерьёзного мало. Впрочем, и Сорак тоже оказался неприлично лёгким — мышцы рук, приняв его вес вместе с рюкзаком, даже хорошенько не напряглись.
Что и подтолкнуло на некоторые размышления. Подкравшись к ближайшему дварфу, подхватил его подмышки и приподнял под аккомпанемент витиеватой национальной ругани.
— А я говорила, — тоном Кэпа вынесла вердикт Шанти.
Мать моя женщина... Дварфы сами по себе никак не меньше сотни килограмм весят, а в самоходных самоварах, под завязку набитых боеприпасами и ещё одна только Бездна знает чем, вес и подавно в районе двух центнеров, если не больше. А я держу этот слиток металла с матерящейся органикой внутри, и даже не особо напрягаюсь.
Для чистоты эксперимента поприседав несколько раз с коротышкой на вытянутых руках, поставил его туда, откуда взял.
Мышцы не болят, перенапряжения не чувствуется.
Можно было бы списать на силу пневматики и сервоприводов протеза, но упор-то я делал именно на левую, целиком натуральную руку!
— Ахринеть... — я посмотрел на руки, словно они принадлежали не мне. Но нет — пальцы двигаются по моему желанию, кулаки сжимаются и разжимаются без заминки. Значит, конечности всё же мои.
— Силён, — восхищённо ахнула Карина, до того молчаливо наблюдавшая за миниатюрным цирком с конями, со мной и дварфом, то есть.
Сорак, по приземлении в помещении выпустивший на волю артефактного паучка и залипший в пластину управления, никак не отреагировал.
— Хуманс, и что это было?
Дварфы закончили возиться с шлемами и теперь, судя по всему, проблем с темнотой не испытывали. На налобной пластине ярко светился руноскрипт, отдалённо похожий формой на широко раскрытый глаз с большим зрачком, от него к бронестеклу разветвлялась лесенка рун, заканчивающаяся ещё одним сложным руноскриптом.
— Ничего особенного, — ответил я. — Показалось, что механизм протеза ерундит, решил проверить. Приношу извинения за возможные неудобства.
— Ты, хуманс, регулярно к инженеру или артефактору заглядывай на техобслуживание, — сказал тот же дварф и постучал себя кулаком по левой ноге. — Мало приятного будет, если в какой-нибудь узкой норе заклинит.
— Понял, — кивнул я.
А чего ж не понять-то?
Да и голос... Обычный голос, интонации понимающего человека... то есть дварфа. Ни злости, ни настороженности. Неужели Шанти права и коротышки настолько быстро забыли улетевшую буквально из рук потенциальную сверхприбыль?
По сигналу Сеяшантери артефактор распаковал второго паука и эльфийка, закрепив на его плоской спинке ещё одну сферу, легким толчком направила искусного голема в сторону тёмного зёва выхода.
В комнате искать нечего — пустая чуть больше, чем полностью. Силовая завеса оставила за окном даже грязь, засевшую между сегментами рубленых толстых подошв. Тихо и пусто, если не принимать во внимание звуки, издаваемые командой.
Я только сейчас рассмотрел, что Сорак носит прозрачную маску, плотно облегающую овал лица, широкие наушники, видимо, комбинировали в себе и воздухоотвод — при дыхании именно под ушами тихонько шипел клапанами стравливаемый углекислый газ. Фильтры располагались вокруг челюсти, а из-за правого уха под рюкзак уходил тонкий рифлёный шланг. Первоначальное мнение, что Иртак брезгует бронёй, всё же не подтвердилось — легкая пластина нагрудника, наручи, поножи, все с демпферами на сгибах конечностей.
А у Сеяшантери обнаружился новый элемент туалета: толстая коса длиннющих волос словно бы была заправлена в мелкосегментированный чулок из металла и хитина. Сегменты соединялись между собой сложным рисунком тонких цепочек, превращая эльфийскую драгоценность в увесистое орудие членовредительства, чему дополнительно способствовал даже визуально тяжёлый ребристый колпачок, спрятавший в себе кончик косы. И когда только успела вооружиться? Пока шли по долине, это я отчётливо помню, волосы её были просто заплетены и бронированным обвесом не обладали.
Ладно, должна же она, как и всякая уважающая себя порядочная девушка, иметь свои маленькие секреты? Должна. Так что не буду спрашивать, тем более и обстановка не самая располагающая к разговорам и расспросам.
— Выдвигаемся, — сухо подытожила Шанти, коротким взмахом указывая дварфам на дверной проём.
Здания особыми архитектурными изысками не радовали, чувствовалась в расположении и ауре помещений строгая унитарность и казённость, однозначно выдававшая нежилой характер посёлка — так, рабочая база, лаборатории, научный комплекс, что-то ещё с аналогичным функционалом, но — совершенно не предназначенное для постоянного проживания разумных. Зато они все были связаны подземными переходами. Да что там переходами — натуральные тоннели, как в метро. Метров пятнадцать в самом широком месте, высотой — семь— семь с половиной.
Сколько уже зданий оставили за спиной, но работающей техники и артефактов не нашли, только защитное поле продолжало исправно функционировать, не позволяя пыли проникать снаружи. В целом, складывалось впечатление, что посёлок покидали без спешки, организованно, и успели скрутить, упаковать и вынести вообще всё, что только можно было открутить, запаковать и утащить.
Впрочем, в зданиях на окраине базы картина выглядела несколько иначе. Копоть на стенах, потолке и полу, следы кострищ, прекрасно сохранившиеся за прошедшую уйму времени, горки рассыпающихся костей животных, черепки глиняной посуды...
— Похоже, тут какое-то время жили одичавшие потомки эльнаров, — предположил я, кивая на своеобразную наскальную живопись, испещряющую внутренности помещений. Схематичные изображения рыб, ушанов, длинноухие папуасы в стиле лютого минимализма категории "палка-палка-огуречик", рисунки созвездий. Типичная первобытная летопись.
— Похоже на то... — Сеяшантери водила пальцами по кривым линиям, выдолбленным и процарапанным в материале стен, чуть-чуть не касаясь рисунков.
Карина устало помассировала себя за ушками:
— Кажется, это последнее здание? Всё впустую?
— Не последнее, — возразил Сорак. — Первый бегун зафиксировал у тупиковой стены перехода непостоянный ток воздуха, могу предположить, что там как минимум ещё одно помещение имеется.
— Мы не могли пропустить тайник, — ответил один из дварфов и постучал бронированным пальцем по налобной пластине. — Рунное зрение такие захоронки находит на раз.
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — философски пожала плечами Шанти. — Пойдём, посмотрим, откуда воздух дует.
Стена как стена. Монолитная, никаких зазоров, створок и прочего.
В полуметре от неё застыл паучок, вытянув полусогнутую лапку вперёд и влево.
— Зафиксировал конечности бегуна в направлении источника движения, — пояснил Иртак, копаясь в рюкзаке. На свет появились несколько колб с порошками, ступа, испещрённая изнутри и снаружи рунами, маленькая книга в толстой обложке с замком. Отстранив простукивающих стену дварфов в сторону, Сорак взялся за работу.
Сеяшантери и мне заняться было нечем, и, чтобы не мешаться под боком у артефактора, мы отошли к боковой стене. Биомант, встав в углу, приложила ладонь к монолиту, стараясь просканировать толщу неизвестного строительного материала.
Сорак смешивал порошки, неторопливо толок их в ступе, периодически подсыпал новые под равномерное сияние рунических знаков, и рассыпал малыми порциями готовое по пустым пробиркам.
Но, наконец, артефактор закончил химичить и, замерев рядом с пауком, тоном, не терпящим возражений, попросил всех отойти к ближайшему подъёму и не двигаться. Дождавшись, пока народ оттянется на довольно приличное расстояние, Сорак, щёлкнув тумблером на маске, медленно, словно сапёр, поднял шесть пробирок, зажав по три между пальцами каждой руки.
Лёгкое, плавное движение, исполненное пластикой настолько, что впору бы пришлось эльфийке, нежели хумансу, и порошок из первых трёх колб устремляется к потолку. С короткой задержкой тот же маршрут повторяет левая рука и, не вызвав ни малейшего завихрения воздуха, избавляется от груза последних трёх пробирок.
Иртак стоит не шевелясь, лишь вокруг него медленно кружится опадающее облако различных порошков. Они различаются полутонами, какие-то опускаются чуть быстрее, какие-то — словно вообще не знают о существовании гравитации...
Полнейшая тишина давит на уши, каждый удар сердца — как колокол. Ни звука. Даже шумноватые дварфы стоят, словно обратились в соляные столбы. Ни скрипа кожи или хитина, ни звяканья металла, даже дыхания не слышно.
И — что-то происходит. Перемешавшиеся порции порошков начинают себя странно вести — часть из них, до того висящая неподвижно, приходит в движение, более сильное у пола, совсем неторопливое ближе к середине стены, другая часть темнеет, контрастируя с третьей, светлеющей, четвёртая буквально прикипает к стене и полу, наливается непроницаемой чернотой, рисуя странные контуры и силуэты.
Сорак отмирает, вновь щёлкает тумблером и освобождает от начинки седьмую пробирку, густое облако на несколько секунд скрывает тупик и артефактора, но очень быстро рассеивается, заставляя опадать остатки порошковых смесей.
— Новые разработки Храма? — спросил один из дварфов, не обращаясь к кому-то конкретному.
— Старые, — ответила Сеяшантери. — Просто несколько нестандартное их применение.
— Вечные столпы Старой твердыни, — вздохнул тот же самый дварф, — то один хуманс разом выжигает поляну гиблоцвета, то другой обнаруживает схрон там, где его не смогли найти надёжнейшие, испытанные временем артефакты дварфов. Накой мы тут вообще нужны, леди Сеяшантерианайя?
Эльфийка тихонько, необидно рассмеялась.
— Хизтерх, ты же сам прекрасно знаешь, зачем искателям Храма требуется сопровождение из дварфов в тяжёлых пехотных доспехах. Пока что нам везёт, согласись, ни охранных големов, ни проснувшихся химер, даже ловушек нет.
— Это да, — отозвался второй дварф. Судя по характерным длинным царапинам на толстом наплечнике самовара — тот самый, что носит протез ноги. — Но мы ещё не знаем, что нас ждёт по ту сторону. Так что, Хиз, рано расслабляешься. Выберемся отсюда, тогда и промочим хорошенько усы в пиве.
Пока мы подходили к тупику, Сорак времени не терял. Из его рюкзака на свет появился ещё один механизм, похожий на треногу с зёвом мясорубки наверху. И вот этот вот аппарат разительно отличался и от летунов, и от пауков-разведчиков — даже больше, чем современный военный дрон отличается от летательного аппарата руки товарища да Винчи.
Его иная природа ощущалась во всём, начиная от формы, сочлений, зализанности линий, отсутствия острых и прямых углов, и заканчивая просто-таки ощутимой аурой нездешности.
Я молча посмотрел на Шанти, та лишь кивнула. И пусть лица скрыты масками, но мы друг друга и без слов и мимики поняли. Перед нами — образец наследия первоэльфов.
Сорак прикоснулся к механизму и в его руке осталась круглая тонкая пластинка. Лёгким движением разломив её напополам, Иртак прижал половинки к маске на линии ушей и переносицы. Мгновение, и его глаза укрыла светлая непрозрачная полоска.
Ещё одно прикосновение, и вторая пластинка, так же разломленная на две части, влипает в ладони, расчерчивая их схематичной светящейся проекцией костей кисти.
Сделав несколько шагов назад, Иртак, подобно дирижёру, подымает руки перед собой и, подчиняясь его движениям, трёхногая мясорубка оживает. Сгибаются сочления, направляя раструб макушки на стену и пол, быстрые светлые полосы, похожие на лазеры, скользят по материалу туннеля, без видимой логики меняя направление движения и скорость, масштаб шага каждой рисуемой ячейки.
Там, где в покрытии остался чёрный абрис, аппарат особо тщательно и подолгу водит лучами, повышая их плотность до такой степени, что, кажется, каждый квадратный сантиметр порошкового рисунка покрыт сплошным слоем света.
Механизм эльнаров тихонько гудит, пощёлкивает, в какой-то неуловимо короткий момент тональность звука меняется, скачкообразно уйдя куда-то в ультразвук и тут же вернувшись обратно, от чего девушки зажимают уши и, скорчившись, приседают у стены. И артефакт затихает.
В два не шага — прыжка — оказавшись рядом с Шанти, смотрю в мерцающие окуляры её маски. Эльфийка слегка качает головой, давая понять, что с ней всё в полном порядке. Биомант тоже не нуждается в помощи, и уже самостоятельно поднимается на ноги.
А в это самое время краем зрения отмечаю, как по стене расползаются ломаные линии, вырисовывают сегменты, начинают двигаться, словно огромная многослойная мозаика — что-то уходит внутрь, что-то, наоборот, выдвигается наружу и, скользнув по незаметным направляющим, встраивается в другом месте. Несколькими секундами позже аналогичные метаморфозы начинает претерпевать и прилегающий к тупику пол.
Прошло меньше минуты, и ранее глухую стену не узнать: там, где была идеально ровная монолитная поверхность, теперь гипнотизирует взгляд сложная многокомпонентная рельефная структура бронезаслонки. Шипение, схожее с пневматикой, но такой громкости, что разум просто отказывается представить себе весь масштаб невидимого устройства. Лёгкая вибрация пола. Щелчки и лязганье металла за тяжёлой бронёй.
Свист воздуха — и створки приходят в движение. Проседает под наклоном пол, образуя пандус. Лепестками диафрагмы раскрывается первый слой бронезаслонки, следом за ним второй и третий, четвёртая — последняя — преграда просто уходит в стены, открывая залитый светом коридор. Светится сама поверхность стен, пола, потолка, свет ровный, мягкий, мощный — серые тона, генерируемые артефактом на спинке паука, разом отходят, тускнеют, впускают настоящий цвет.
Едва ощутимая серия пульсаций в рюкзаке — это проснулась шкатулка, сигнализируя, что искомый След Создателя где-то рядом. Впрочем, и без неё ощущаю присутствие артефакта. Странное чувство: как будто во мне находится что-то незримое, нематериальное, что радостно резонирует с аурой, источаемой древним предметом. Появляется уверенность, что смогу его найти даже с закрытыми глазами.
Странные дела, странные.
Короткая команда Сеяшантери, и оба паука, шустро перебирая лапками, упылили вдаль по коридору, а дварфы выстроились обратным клином: один перед пандусом, двое на оставшихся от провалившегося пола бортиках у стены. С оружием на изготовку, что характерно.
— Карина, Ник, вы у нас новенькие, — констатировала Шанти, попутно проверяя, не мешает ли что-либо быстро и без проблем доставать оружие. — Вроде с головой дружите, так что сокращу вводную до минимума. Первыми идут бегуны, за ними — дварфы. Если наткнёмся на какого-нибудь голема или иную сторожевую систему, они первыми принимают на себя удар и стараются связать противника боем. В зависимости от характера проблемы им помогает или Сорак, в случае артефактных механизмов, или мы — в случае биологических или магических С-систем. За дварфами иду я, за мной — Сорак, за Иртаком — Карина, Ник — замыкающим. Задача биоманта — отслеживание состояния здоровья членов ударного кулака, по необходимости подпитка энергией, силой, обеспечение стабилизации психики и биоритмов. Ник — как замыкающий — контролируешь тыл, при любом подозрительном движении или ощущении — тут же сообщаешь мне. Не разделяемся, каждый держит в поле зрения как минимум двух разумных. И главное — не паниковать. Если каким-либо образом разделимся — занять любую удобную позицию и ждать. Самостоятельно поиски не проводить, только запутаете поисковую группу. Вопросы?
Я кивнул:
— Что такое С-системы?
— Страж-системы. Имеют три чётко выделенные категории: артефакты, химеры, магия. Гибриды теоретически возможны, но на практике в активном состоянии не встречались за всё время существования Храма. Ещё вопросы есть?
— Нет.
— Нет, — подтвердила Карина.
Сеяшантери, кивнув, дважды стукнула костяшками по наплечнику дварфа, возглавляющего клин.
— Идём.
И мы вошли в коридор.
1 надх ~ 1,3 кг.
1 крейс ~ 0,96 м.
Практически полностью идентична шкале Цельсия
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
