Всадники Апокалипсиса

— Всадники Апокалипсиса

Содержание.

Всадники Апокалипсиса 1

Часть первая. Пророки. 2

Обитель зла. 4

Интермедия 18

Крысы в огненном лабиринте 20

Проблема целеполагания 35

Манок для интеллектуала 38

США. Маленькие хитрости в Большой Игре. 45

Неверующие, да обретут веру 49

"И Ад следовал за Ним..." 54

Россия: Большая охота 62

Россия. Аналитический центр 64

Интермедия: Катастрофа как предмет изучения 67

США. Отец Келвин 70

Россия: Вводная 73

Тени прошлого 79

Интермедия: Звёздные корабли 84

Вендетта и её поклонники 85

США: У последних времён 92

Россия. Аналитический центр. 102

США. Джонни. 103

Россия. Батманов. 108

Вскрытие 114

Рыцари Света 121

Химеры 130

Ошибка эксперимента 131

Джонни и импланты 134

Россия: Потерянное время 138

Сержант-президент 140

Между светом и тьмой 149

Рабы госдепа 150

Операция 153

Черти 166

Агнец, как бы закланный... 168

— Часть первая. Пророки.

Этот год был Годом Большой Кометы.

Её засекли задолго до того, как она расцветила Земные небеса своими великолепными тремя радужными хвостами. Тогда, когда она пересекала орбиту Сатурна. Старая и очень большая ледышка, с почти параболической траекторией уверенно катилась в плоскости эклиптики (что само по себе ещё бСльшая редкость, нежели сама долгопериодическая комета с двухтысячелетним периодом обращения) навстречу Солнцу. И уже тогда было ясно, что она пройдёт исключительно близко к Земле.

Тут же активизировались все осатанелые секты, раненые на всю голову "пророки", религиозные движения и группки. Тема "Близкого Конца Света", угасшая было после несостоявшегося в 2012 году, мгновенно стала чуть ли не самой обсуждаемой во всём мире.

Опять притянули за уши ветхие и затрёпанные катрены великого средневекового мошенника Нострадамуса, по всем телеканалам выли и заламывали руки кликуши, дураки и священники. Среди народов и так уже измождённых непрекращающимися экономическими и политическими потрясениями поползли слухи один невероятнее другого.

Никто из них не желал даже слышать о том, что комета пройдёт мимо Земли. Что миллион километров — это слишком далеко, чтобы противокосмической обороне ядерных держав стоило бы даже почесаться.

С радужным дивом над Землёй всё больше и больше нависал страх.

Страх струился с экранов телевизоров. Страхом сочились статьи газет и журналов, произведения мистиков и футурологов, писателей-фантастов и прочих беллетристов.

Любое происшествие, благое или худое, тут же объявлялось "ещё одним признаком". Благо им, кликушам, худых происшествий и новостей с каждым годом становилось всё больше.

То там то здесь неожиданно выходили из строя сложнейшие системы, казалось бы совершенно не подверженные никаким случайностям, ибо они все были предусмотрены. Но Господин Великий Случай всегда находил лазейку, — непредусмотренное — и случалась беда.

Мир заполонили дикие болезни, которым прежде всего были подвержены люди городов, питающихся не "с земли", а тем, что производили пищевые корпорации. Эти люди ели не то, что было выращено без применения "новейших технологий" и без "новейших пищевых добавок, улучшающих вкус и качество" — они ели то, что было им по карману. То есть всё, что уже изначально было напичкано химией и сомнительными биологическими добавками.

Также на фоне этого всё больше и больше разгорались межэтнические и межконфессиональные конфликты по всему миру. Люди гибли уже не тысячами, а миллионами. Отчаянная нищета стран третьего мира, крайне неустойчивое положение "почти недоедания" в переконвертировавшемся "втором" мире, толкали страны и народы на весьма дикие и алогичные поступки.

Вся система цивилизации, всё её величественное здание начало весьма отчётливо потрескивать. Уже ни у кого не было сомнений, что рано или поздно всё рухнет. Вопрос стоял только "когда?". И изумительная по красоте Комета тут была как знаменье приближающегося Конца.

Людям было не до красот космоса.

Всех занимал вопрос "Что будет? К чему готовиться?".

К Войне ли?

Революциям ли?

Но почему-то самой популярной была версия о том, что эта Комета принесёт на землю смертельный вирус.

...И я взглянул, и вот, конь бледный и на нём всадник, которому имя Смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвёртою частью земли — умершвлять мечем и голодом, мором и зверями.

"Откровение Иоанна Богослова" гл.6 п.8.

— Обитель зла.

Джонни поплотнее приладил маску и огляделся. Напротив через дорогу весело и красиво пылало здание какого-то офиса. Ярко алое пламя с воем било сразу из всех окон второго и третьего этажей. На асфальт перед зданием густо сыпались горящие обломки пластика. Картину оживляли вдрызг разбитые автомобили у входа в офис, топорщащие в разные стороны ломанное железо. И на фоне этого полный "сюр" — два дерущихся не на жизнь, а насмерть зомбика.

Им было наплевать на то, что вокруг падают горящие обломки, что вот-вот запылают и автомобили, возле которых они устроили свой "междусобойчик". Их полностью поглотил сам процесс изничтожения противника. Это было очень странным — в одном случае эти зомби собирались в стаи и действовали сообща, а в другом вот так остервенело дрались между собой. Может, старые счёты так сводили — по старой памяти? Соседские ли, по работе ли... Одно хорошо было, что здесь они просто дрались между собой, а не искали таких как он и Сэм, чтобы прибить.

Пахло горящим пластиком, пополам с бензином, маленькой лужей натёкшей из пробитого бензобака разбитого и брошенного здесь "гибрида". Видно, по какой-то причине, водитель резко свернул с проезжей части и, протаранив стену, финишировал внутри помещения, в котором ныне находились двое вооружённых, и сильно напуганных ирреальностью происходящего, людей. Возможно водиле удалось удрать после такого "финиша", так как внутри машины никого не оказалось. Впрочем, ему могло и не повезти. Он вполне мог пополнить после этого ряды зомби. Это мог быть тот самый, которого только что пристрелили.

— Джонни... — услышал он осторожное обращение сзади, — может, их...

— Не надо, — не оборачиваясь, так же тихо сказал Джонни. — Тут рядом может быть ещё кто-то из них. Надо разведать.

Сэм с сожалением опустил свою винтовку с оптическим прицелом и обернулся назад. Труп только что застреленного зомби продолжал дёргаться. Фантастически живучая тварь, лишённая мозга, которым она забрызгала ближайшую стену, всё равно пыталась выжить, медленно, но верно отдавая окружающей среде остатки крови. Кровь, вытекающая из огромной дыры в черепе, смешивалась с большой лужей бензина, приобретая фиолетовый окрас. Сама реакция, как и всё вокруг, была необычной. Джонни нервно хмыкнул и обернулся, наконец, к напарнику.

— Всё время, как мы тут ошиваемся, меня не покидает ощущение, что я в кино попал. Причём не зрителем, а непосредственным участником сюжета.

— Это какого кино? — не понял Сэм.

— Ты не помнишь? — удивился Джонни и на всякий случай снова выглянул наружу. Там всё так же пытались убить друг друга два зомби. Куртка на одном из них горела. Видно словил-таки горящий обломок пластмассы с вовсю пылающего офиса.

— Нет, — осторожно ответил Сэм.

Джонни вздохнул, прислонился к стене и осел на пол, взглядом приглашая то же самое сделать Сэма.

— Ты знаешь, у меня дома хорошая коллекция старого кино. Там есть кассета с фильмом "Обитель зла". Лет тридцать назад была популярна.

— Ты такое старьё смотришь?! — удивился Сэм. — Держу пари, что оно даже не "голо".

— Ты прав. Не голокино. Ещё просто плоское цветное. Но интересно. Я даже не пытался его в "голо" переводить.

— А чего такого может быть интересного в кино, которое не объёмное?! — удивился Сэм.

— Тупой ты, Сэм! — беззлобно сказал Джонни. — Хоть и снайпер хороший.

На последнее Сэм победно ухмыльнулся. Ему нравилось, когда Джонни вот так его хвалит. Он будет улыбаться ещё с полчаса, если какое-то происшествие или другая реплика не сотрут с его лица торжество сменив другой эмоцией.

— В том кино рассказывалось, как одна корпорация делала эксперименты на людях и сделала Вирус... — Джонни многозначительно глянул на Сэма. У того как раз радость начала преобразовываться в озадаченное выражение.

— ..И этот вирус превращал людей в жутких зомби, — продолжил Джонни внимательно наблюдая за эволюциями выражения лица Сэма. — Эти зомби бросались на других людей, кусали их, и те превращались в таких же, как они.

— Ты шутишь? — недоверчиво спросил Сэм. — Не могло быть такого кино!

— Почему не могло быть? — снова ухмыльнулся Джонни. — Выберемся отсюда, я тебе его обязательно поставлю. Со всеми последующими сериями посмотришь. Может даже, разгонюсь и в "голо" отконвертирую. Хоть это и накладно будет.

— О'кей! — всё-таки недоверчиво сказал Сэм. — Но всё равно как-то не верится, что тридцать лет назад кто-то мог предвидеть вот это...

Сэм кивнул на всё ещё подрагивающий труп.

— Не так чтобы совсем предугадали. Но многое совпадает, — пожал плечами Джонни.

— А что совпадает? — тут же заинтересовался Сэм.

— Что вирус сделала корпорация, проводящая военные разработки, и то, что зомби получились очень агрессивные, — пояснил Джонни.

— Как собаки бешеные, — подтвердил Сэм.

— Они бешеные и есть. Видел ведь, стоит укусить им кого-то, как тот через минут пять становится таким же, как и они... Кстати, там как твоя жена и дети? Успели уехать?

Сэм кивнул.

— Они прислали мне сообщение, что уже выбрались на хайвэй и жмут подальше.

— Заграждения есть?

— Они говорят, что весь район оцеплен. Но мой дом оказался за пределами этого оцепления. Почему они и смогли уехать.

— Мне тут на интерфейс пришло сообщение, — начал Джонни, — что оцепление расширили и теперь отселяют людей на большой площади. Пригнали национальную гвардию. С танками. И машинами, имеющими повышенную радиационную защиту.

Джонни выглядел встревоженным.

— И что это значит? — спросил Сэм, который, выждав немного и не услышав продолжения, решил нарушить молчание.

— А значит это, что сюда бросят Бомбу. — Мрачно заключил Джонни.

У Сэма округлились глаза.

— Надо срочно отсюда сваливать! — с явным испугом сказал он.

— Надо Сэм, надо. Но как? Ты уверен, что на блокпосту нас не срежут пулемётами, приняв за зомби?

Лицо Сэма посерело. Он судорожно сглотнул.

— Мы умрём! — замогильным голосом вымолвил он и с тоской посмотрел на кусок неба, виднеющегося между стеной рядом и столбом дыма, поднимающегося с горящего здания.

— Когда-нибудь все умирают, — философски подтвердил Джонни. — но я сейчас умирать не намерен.

Сэм с надеждой посмотрел на Джонни. Он всегда был затейником в их компании.

Джонни увидел этот взгляд и ухмыльнулся.

— И тебе не советую умирать раньше времени! — пошутил он, стараясь подбодрить напарника. Это подействовало. Взгляд у Сэма приобрёл более оптимистичный оттенок, но всё равно в его глаза он часто сменялся на поднимающийся страх.

— Давай-ка поднимемся на крышу и оттуда ещё раз посмотрим, что творится на улицах. Надо выбираться отсюда побыстрее. Не думаю, что эвакуация окрестного населения затянется надолго. У нас около часа в запасе. Не больше.

Сэм кивнул с превеликим энтузиазмом и тут же посмотрел вглубь помещения.

— Вперёд, Сэм! — подбодрил его Джонни сам подозрительно оглядываясь по сторонам.

Сэм двинулся было по направлению к лестничному маршу, но остановился.

— А ты чего тормозишь?

— Иди. Я догоню. — Отмахнулся Джонни, с превеликим интересом наблюдая шатающихся по улице зомби. Сэм развернулся и, тихо ступая, осторожно стал подниматься. Через минуту Джонни догнал напарника, когда он уже мылился высунуть нос на крышу.

— Нет там никого, — подбодрил он Сэма.

— А ты откуда знаешь?

— Дедукция... — неопределённо ответил Джонни, но тут же вздрогнул и резко обернулся.

— А, чёрт! — подпрыгнул Джонни.

— Что случилось?! — испуганно воскликнул Сэм.

— Я сумку забыл там, где мы только что сидели.

— А что там? В сумке...

— Медикаменты и две запасных обоймы для меня. Ты посиди здесь, а я быстро.

— Нет! Я с тобой!

— Ты что, боишься? — деланно удивился Джонни.

Сэм насупился.

— Когда буду идти обратно, я тебя окликну. Зомби говорить не умеют. Понял?

Сэм судорожно кивнул, крепче сжал свою винтовку, и присел возле двери, ведущей на крышу. Видно, несмотря на заверения Джонни, страх удержал его от выхода наружу.

Джонни быстро скатился вниз и, тихо, по-кошачьи ступая, высунулся в ту самую комнату, в которой они оставили убитого зомби.

На самом деле "забытая" сумка была лишь предлогом, чтобы вернуться к этому трупу. Труп уже не дёргался, медленно истекая кровью. Даже прежде дерущиеся напротив через дорогу зомби уже куда-то делись. Автомобили, прежде спокойно стоявшие возле обочины, весело пылали, перекрыв клубами жирного чёрного дыма и языками пламени догорающий офис.

Джонни прислушался — не слышно ли шагов. Но кроме гула и треска огня пожара ничего не услышал. Тем не менее, он пригнулся и, стараясь не шуметь, прошмыгнул к трупу. Ещё раз огляделся и на всякий случай повернул свой автомат стволом в ближайший дверной проём.

Как ни контролировал он себя, но напряжение этих суток начинало всё больше сказываться. Когда он вытащил из потайного кармана два маленьких криоконтейнера, руки у него заметно подрагивали.

Джонни чертыхнулся, злобно глянул в пустой дверной проём и усилием воли унял дрожь. Пару раз глубоко вздохнул, как позволяла маска, быстро и точно развинтил контейнеры и наполнил их пробами крови трупа. Уже не торопясь, поминутно затравленно озираясь, он завинтил крышки. С усилием провернул контактные кольца на корпусах, услышал хруст и шипение. Это внутренности обоих контейнеров наполнились хладагентом, надёжно консервируя пробы.

С улицы донёсся грохот. Джонни нервно дёрнулся, подпрыгнул и повёл автоматом. Секунду спустя он понял причину и источник шума — обвалилось здание офиса. Видать, совсем прогорело.

Зомби по-прежнему видно не было.

Дрожащими руками он засунул оба контейнера во всё тот же потайной карман и зашагал наверх. Сэма он нашёл всё так же сидящим под дверью.

Мансарда, находящаяся здесь ранее, была снесена взрывом, и теперь пол её являл крышу всего этого здания. Под открытым небом стояли диван, чудом уцелевший шкафчик и груда обломков, в которых с трудом угадывались останки некогда стоящей здесь мебели.

Пригнувшись, оба визитёра пролезли через обломки к тому месту, где уцелевшая часть рухнувшей крыши мансарды представляла удобное укрытие, достаточное, чтобы можно было затаиться при появлении БПЛА.

Где-то вдалеке что-то бухнуло, и из-за крыш домов выплыло очередное чёрное грибообразное облако огня и дыма, быстро сформировавшись в ещё один коптящий столб.

— Что это так? — кивнул в его сторону Сэм.

— По месту — похоже на бензоколонку.

— Что-то слабо...

— Сейчас прогорит и шарахнет сильнее, — заметил Джонни.

Только он это успел выговорить, как на том месте вспух огромный шар огня. Джонни на это только плечами пожал и повернулся к ярко пылающей бензоколонке спиной. Его сейчас интересовал совершенно иной вопрос: не что и где в этом обречённом городке ещё загорелось, а как из него выбраться, по возможности не попав никому на глаза. А наблюдать будут с многих сторон. И сейчас, когда они подошли к краю городка, наибольшую опасность представляли войска оцепления. Надо было сделать так, чтобы не попасться в первую очередь именно им на глаза. Отдельные зомби — не в счёт. Вдвоём — отобьются. А главная их толпа находилась ближе к лабораториям.

— Мы находимся примерно на границе распространения зомби в этом городке... если считать от их лабораторий... — задумчиво сказал Джонни, придирчиво осматривая окрестности. Он переключил свой интерфейс на электронный бинокль, и теперь, выставив его в щель над головой, внимательно осматривал окрестности.

— А ты откуда знаешь? — удивился Сэм.

— Примерно представляю зону поражения. Здесь, где мы находимся, могут быть только отдельные одиночные особи.

— Ты хотел сказать люди? — попытался поправить его Сэм.

— Они уже не люди, Сэм... То, что с ними случилось, делает их НЕлюдью. По тому, что мы видим, у них рассудочная деятельность почти отсутствует. Они не соображают того, что с ними творится, что произошло, и как спастись. Даже инстинкты не все работают. Только агрессия осталась... Одним словом — зомби.

— Как в том фильме? — уже заинтересовано спросил Сэм.

— Как в том фильме... почти.

— Почти — это как? — ещё больше заинтересовался Сэм. Давно уже было видно, что страх перед происходящим просто захлёстывает его и он пытается весь ужас потопить в пустопорожнем трёпе. Болтовня, как бы она разумно ни выглядела, хоть немного отвлекала его от окружающей действительности. Это было опасно. Джонни это понимал. Но приходилось выбирать золотую середину. Хоть чуть-чуть притупить нарастающую панику в напарнике и меж тем не потерять контроль за обстановкой. Да и у самого Джонни поджилки тряслись.

Только осмотрев окрестности, он понял, что дело далеко не так радужно, как представлялось ему совсем недавно. К тревожным признакам прибавился ещё один, и Джонни внезапно осознал, что времени у них совсем не осталось. Пора было принимать весьма спешные действия по эвакуации собственных задниц из этого городка. С максимальной скоростью и на максимальное расстояние.

Уже тот факт, что прекратились облёты вертолетов, говорил о многом. Уже полчаса, как в небе не было видно ни одного из них. Исчезли вездесущие БПЛА. Последний БПЛА типа "рой" было видно, как целеустремлённо летит прочь от города. В настоящее время он облачком скользил над мостом, держась середины дорожной разметки. На таком расстоянии даже в бинокль Джонни его еле различал на фоне асфальта. Если бы не чёткие очертания и не осмысленность действий, то этот рой можно было принять за рой каких-то не в меру толстых мух или пчёл, спешащих по своим чисто насекомъим делам.

Ясно было, что этот городок обречён на уничтожение. Попытки отдельных групп спецназа взять под контроль хотя бы часть городка не увенчались успехом. Часть из них сама стала зомби, а часть в панике дала дёру, не сумев прорваться через их толпы и через охранные системы лабораторий. Да и Сэм с Джонни уцелели в этой мясорубке чудом.

Их группе тоже была поставлена задача "под шумок" попробовать проникнуть в лаборатории. Джонни, как наиболее доверенного, даже проинформировали, что армии прорваться не удастся. Но коды допуска были кем-то изменены до их прихода, и они внезапно оказались если не в худшем положении, то как минимум на равных с группами армейцев, прибывших значительно позже и пытающихся сделать то же.

Армейцы, так же, как и группа Джонни, оказались зажатыми с двух сторон — охранными системами лабораторий с одной стороны, и толпами зомби с другой. Армейское командование явно было не готово к тому, что их встретит ТАКОЕ сопротивление со стороны зомби и поэтому поначалу выставили мало сил. Возможно, они даже не посчитали зомби стоящей их внимания угрозой. За что и поплатились.

Только это позволило Джонни и Сэму проскользнуть между дерущимися, и проскользнуть, похоже, незамеченными. Почти до границ городка. Правда, ещё четверо из их группы на этом рубеже и полегли. От рук зомби.

Ныне явно ситуация резко изменилась. Командование, видно, потеряло надежду хоть что-то выцарапать в этой катастрофе. К тому же страх перед неизвестными ещё свойствами вируса довлел над ними. Наверняка это самое затишье — прямое свидетельство того, что в данный момент идёт активная переговорная деятельность с вышестоящим начальством. Причём настоятельные рекомендации вида: "уничтожить всё к чёртовой матери, ибо риск превышает допустимые пределы", в тех переговорах преобладают.

А уничтожить всё разом и надёжно можно только двумя способами.

Первый — боеприпасы объёмного взрыва. В массовом масштабе. "Ковром".

Второй — тактический ядерный заряд.

Первый — даёт некоторый шанс уцелеть вирусу, так что, скорее всего, будет принят второй вариант.

Поэтому перед Джонни с Сэмом внезапно стала совершенно иная задача, нежели прежде: надо было приложить максимум усилий, чтобы и самим под это уничтожение не попасть. Если бы всё "по уму", то мелкими перебежками, но время явно истекало. Джонни ясно отдавал себе отчёт в том, что "шишки" постараются принять решение как можно быстрее, пока зараза ограничена границей одного городка и не успела расползтись дальше.

Пульс, истекающего до ядерного удара времени, долбил ему в виски, наполняя всё больше отчаянием. С одной стороны, не нужно было больше шарахаться от любой тени, с другой... пора спешно "делать ноги".

— Так Сэм... смотри сюда...

Джонни подозвал своего напарника и жестом указал вдоль дороги, дав знак переключиться на свой интерфейс, по-прежнему подключенный к биноклю.

— Сейчас, как видишь, "рой" уже почти ушёл. — Говоря это, Джонни навёл перекрестие координатной сетки на скользящее вдоль дороги далёкое "облачко" БПЛА.

— Это значит, — продолжил он, — что нам тоже пора отсюда как можно быстрее уходить... не спорь и не спрашивай! — оборвал он Сэма, попытавшегося вставить в Джоннины словоизвержения свою пару слов.

— Не до дискуссий. Выберемся — потом подискутируем. А сейчас видишь вон тот сарай на отшибе? Он как раз по нашу сторону от дороги.

— Да. — Коротко ответил Сэм и судорожно сглотнул.

— Сейчас мы быстро... БЕГОМ несёмся к нему. После него наша цель вон по той канаве пробежать до моста. И НЕ ВЫСОВЫВАЯСЬ!!! Понял?!

— Да, — коротко ответил Сэм, ясно уловив уже не скрываемую тревогу в голосе Джонни.

— Нам предстоит до сарая пробежать примерно полтора километра с препятствиями. И постарайся не отставать. Отстанешь — ждать не буду.

Сэм, осознав, что надвигается что-то воистину очень серьёзное, застучал зубами.

— Это хорошо, что ты проникся важностью момента! — ёрнически оскалился Джонни.

— Так что происходит?! — не удержался Сэм от вопроса.

Джонни отключился от бинокля, выключил его и спрятал в карман рюкзачка.

— Сейчас тут всё будут уничтожать. Наша задача сделать так, чтобы со всем этим хламом и зомби не уничтожили и нас. Уяснил?

Сэм судорожно кивнул.

— Тогда побежали и смотрим в оба! И делай как я...

С этими словами Джонни споро направился через завалы к двери.

Дальше для обоих начался форменный ад. Они бежали по каким-то задворкам, сигая через брошенные жителями в панике вещи. Сходу форсировали невысокие заборы, между коттеджами не забывая следить за тем, чтобы возможные наблюдатели со стороны дальних холмов их не увидели. Благо последний "рой" благополучно скрылся за деревьями ближайшего леса, через который проходила единственная здесь дорога.

Когда добежали до сарая, Сэм просто рухнул под его стену и долго не мог подняться на ноги. Джонни меж тем заглянул внутрь и обнаружил, что дальней стены, которая выходила в сторону дороги, у сарая попросту нет. Ворота, бывшие этой самой стеной, валялись на земле, и на них чётко пропечатались протекторы какой-то довольно тяжёлой машины, очевидно, ранее стоявшей внутри. Как видно, владелец транспорта не озаботился открыть ворота и просто протаранил их, спасаясь паническим бегством. Было от чего бежать...

Джонни подумал было, знал или не знал владелец того авто, что вирус передаётся только контактным способом, но скоро отбросил эти размышления, признав их в сложившейся ситуации просто бредовыми. Впору было думать о сохранности собственной жизни.

Через минуту к Джонни присоединился и Сэм. Тот так и не смог подняться на ноги и просто вполз в открытую дверь на четвереньках. Паника на его лице была сильно смазана смертельной усталостью.

Джонни находился тоже далеко не в лучшем состоянии. Бежать с полной выкладкой и без должной тренировки "удовольствие" ещё то. Поэтому он просто привалился к стене и знаком показал совсем уж выбившемуся из сил напарнику, что три минуты, так уж и быть, но даёт на отдых.

Но и трёх минут полностью отдышаться не хватило. Джонни собрался было дать ещё пару, но время внезапно кончилось.

Где-то далеко завыла сирена. Тоскливо, тревожно. Звук тягуче полз над окружающими ландшафтами, над крышами городка, путаясь с собственным эхом.

— Что это? — удивился Сэм.

— Бежим!!! — рявкнул Джонни и рванул уже не таясь прочь из сарая.

Тут же какая-то тварь, угрожающе рыча, рванулась наперерез. Джонни почти не глядя, навскидку выстрелил в её сторону и побежал дальше. Рычание зомби оборвалось и сменилось на скулёж. На несколько мгновений в глазах преображённого мелькнуло почти человеческое удивление, и оно осело на землю.

"Вот и ещё одно отличие от фильма, — отметил, пробегая мимо корчащегося от боли зомби, Джонни. — В том фильме мертвяки почти не реагировали на пули. Этих же вполне надёжно останавливают. Болевой шок от попадания действует на них так же, как и на обычных людей. Только восстанавливается не в пример быстро".

Грохнул ещё один выстрел. Это уже Сэм пальнул в кого-то ещё.

— Не отставай! — сбивая дыхание, крикнул Джонни и ещё быстрее рванул по направлению к мосту.

Сбежав по откосу, Джонни обернулся на мгновение. Сэм не думал отставать. Как говорится: "Страх окрыляет пятки".

— За мной скорее! — крикнул он ему и рванул наискосок к бетонному основанию моста. Сэм последовал за ним. Пробежав до середины, Джонни резко остановился. Сзади, не успев вовремя остановиться, ему в спину ткнулся напарник.

— Здесь лучшее место, — с трудом переводя дух, сказал Джонни и плюхнулся под стенку. — Садись.

— Лучшее место для чего? — не понял Сэм. Произнёс он это сквозь хрип сбитого дыхания.

— Пережить ядерный удар! — резко ответил Джонни.

Он собрался было пояснить, но время на какие-либо речи вдруг истекло.

Звук сирены оборвался, и наступила тягостная тишина. На откосе над рекой застыла фигура. То ли человек, то ли зомби, разобрать так невозможно. Фигура озадаченно вертела головой, в растерянности озирая местность и не понимая, что случилось. Что за звук такой был, и что он означает. Разбираться в том, человек это или уже нет, было поздно.

— Сэ-эм! — зарычал Джонни. — Делай как я!

При этих словах он скинул с себя рюкзачок и сел на него. Упёрся спиной о бетонную стену. Содрал с себя уже ненужную маску, выключил и сдвинул на лоб интерфейс. Подобрал ноги поближе к телу. Уткнулся лицом в коленки и плотно зажмурился, при этом стараясь прикрыть и глаза, и уши.

— Закрой плотно глаза и заткни уши!

Сэм судорожно сглотнул и завозился. Больше Джонни ничего не слышал, так как по собственному совету плотно заткнул уши большими пальцами рук.

А меж тем в безмолвных небесах, чертя огненный след, на городок летела смерть.

В те немногие оставшиеся в их жизни секунды, уцелевшие жители городка и толпы зомби, услышали отдалённый шелест. Эдакий шелест крыльев адского воинства, в огне ракетного выхлопа спускающегося на город.

Джонни, сжавшись в комок, отчаянно вжимаясь спиной в шершавый бетон основания моста, ежесекундно ожидая страшный удар, после которого он, скорее всего, не выживет, всё больше и больше разгорался гневом. Отчаяние от практически безнадёжной ситуации стёрло страх, заменив его тотальным озлоблением на весь мир.

Он даже сознательно разжигал в себе эту злобу, так как она не давала захлестнуть панике. Будто она могла остановить несущуюся к городу ракету с ядерным зарядом.

И особая злоба душила по отношению к обывателям. В эти последние секунды он разве что не кричал по адресу этих остолопов.

Ведь именно по их вине сейчас наступал этот Армагеддон. На мгновение ему показалось, что он стоит над всей этой серой толпой с серыми безразличными лицами, отягощёнными думами о сугубо своём личном мелкотравчатом благополучии. Он представил тех, кто наверняка во множестве затаился в городке по своим домам, забаррикадировался там, заперся в подвалах, спасаясь от армейского спецназа и от толп своих бывших соседей, превратившихся в страшных зомби. Тех, кто вместе с ним и толпами ничего не соображающих существ, некогда бывших людьми, ныне через считанные секунды превратятся в пыль. Раскалённый газ. Те, кто на пороге неминуемой смерти что-то, но начал понимать.

Поздно понимать.

Джонни говорил со всеми ними.

"Когда вам показывали на экране такие ужастики, как "Обитель Зла" и им подобные, где учёные делали нечто, что после выходило из-под контроля по причине алчности менеджеров компании, зрители, жуя попкорн, не задумывались, что видят Правду. Вы не задумывались, что осознанно или неосознанно писатели, сценаристы и режиссёры предупреждают мир о грядущей опасности.

Вам страшно? Страшно!

Вы ожидали этого? Нет?

Ваши проблемы!

К тому, что произошло, цивилизация последние тридцать лет шла последовательно и неуклонно. Такова была логика, навязанная закулисными кукловодами мирового капитала.

Тогда, тридцать лет, это только наметилось. Сейчас — оно реальность.

Тогда, были только намёки. Теперь — технологии нанобиомеда.

Вы хотели чудес науки? Избавления от всех болезней? Бессмертия?

Но ведь ясно было изначально, что это будет далеко не для всех. Только для избранных. А вам достанется глотать отравленную пыль, жрать сомнительную дрянь, расхваливаемую на части рвущимися от показного энтузиазма клоунами в рекламе, и со страхом наблюдать, как на вас накатывает не просто Смерть, а нечто более ужасное, нежели просто окончание жизни.

Вы ЭТОГО хотели?

Ясное дело, что нет! Но могли предвидеть.

Так же, как предвидели многие и пытались докричаться до вашего спящего сознания.

Вы же морщились, затыкали уши, ругались и отворачивались от них — от Пророков.

Вы отринули и их самих, и их предупреждения.

А теперь — получите! "Кушайте — не обляпайтесь!". Плевать на то, что оно случилось. Главное, что вас об этом ПРЕДУПРЕЖДАЛИ, но вы, не желая оторвать от мягких диванов свои жирные задницы и сделать хоть что-то, МОЛЧАЛИ И ОТВОРАЧИВАЛИСЬ".

Шелест оборвался.

Над городком разверзлись врата адской топки, и свет тысячи солнц затопил округу.

Мгновение...

...И испарились здания лаборатории.

Вместе с уходящими вглубь земли подвальными помещениями.

Вместе с остатками биоматериала, с компьютерами и их накопителями, с охранными системами и сотрудниками, которым не повезло оказаться в нехорошее время в нехорошем месте. Превратившимися в зомби.

Мгновение...

...И в море ослепительного, жаркого света растворились толпы зомби, бесцельно шатающихся вокруг ограды лабораторий.

Мгновение...

...И так же, как будто их и не было, испарились лёгкие по конструкции постройки городка. Многочисленные коттеджи и офисы, магазины и их склады. Животные и люди, скрывавшиеся внутри зданий. Они до конца надеялись, что за ними придут и их спасут. А спас яростный свет. Избавил от жизни. Жизни в страхе.

Страхе, если не сейчас, но однажды вот так выйдя из дома, или даже не выходя, превратиться в нечто... что и человеком-то назвать невозможно.

Мгновение...

...И, вспыхнув, сгорела фигурка на откосе, стоящая над рекой, всё так и не смогшая решить для себя важную задачу — что это за вой, что это за огненная черта в небе и что делать. Отныне этих вопросов для неё не существовало. Как не существовало тела. Не существовало разума, вмещающего этого тела. Не существовало самого человека. Как будто и не было вообще его.

Мгновение...

...И вода в мелкой реке, попавшая под прямые лучи вспышки, превратилась в пар.

Мгновение...

...И лес, окружавший городок, на огромной площади превратился сразу же в пепел, огненной пеной вздувшийся над быстро оплывающей в стеклянную корку почвой.

А за всей этой адовой волной огня следовал молот ударной волны. Он сметал то, что не сгорело сразу, ломал в щебень то, что не могло гореть, подхватывал раскалённый пепел, в который превратился городок, и швырял его дальше огненной бурей.

Асфальт, лежащий на мосту, превратился в огонь сразу. Но свет упёрся в бетон весьма капитально сделанного сооружения. И только титанический удар огненного шторма, прилетевшего вслед за всесжигающей волной света, расколол его плиты и обрушил вниз.

Идущая следом от эпицентра сейсмическая волна ударила по основанию, в которое со страхом и надеждой вжимались две маленьких, в масштабах этого огненного апокалипсиса, фигурки людей. Основание треснуло в нескольких местах, дрогнуло и накренилось.

Часть обвалилась.

Другая часть, всё ещё подпирая края останков капитальных плит перекрытий, устояла.

Налетевший откат ударной волны сгрёб горящий пепел и потащил к центру. Туда, где над оплывающей раскалённой воронкой смерчем вставал многокилометровый огненный гриб.

Пятый ангел вострубил, и я увидел Звезду, падшую с неба на Землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны:

Она отворила кладязь бездны и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма кладязя.

(Откровение Иоанна Богослова гл.9 п.1,2.)

— Интермедия

За окном шёл дождь. Широченный двор перед зданием института хлестали тяжёлые струи летнего ливня, смывая грязь и пыль.

Михаил Семенович отдёрнул занавеску и задумчиво смотрел наружу сквозь потёки на стекле. Мигнула вспышка молнии, и Михаил привычно сосчитал секунды до грома, определяя расстояние. Получилось около двух километров.

Семёныч, как его звали за глаза сотрудники института, был уже старым зубром, повидавшим многое на своём долгом веку. Он помнил ещё Советский Союз. Давно ушедший в прошлое и потому по нынешним временам всё больше и больше принимавший образ потерянного рая. Да и сам Семёныч часто для сослуживцев выглядел эдаким осколком того прошлого. Даже в осанке, сохранившей гордость и независимость, что часто не нравилось начальству. Но его терпели. Так как специалист он был высочайшего класса. Даже тогда, когда он предпочитал "давать ход" молодым, всё равно чувствовалась его и мысль, и его Воля.

— Значит, всё-таки ядерный заряд применили... припекло же, наверное! — задумчиво произнёс он, всё также созерцая буйство стихии за окном.

— Во всех смыслах припекло. Сейчас радиоактивное облако усыпало пеплом довольно большую площадь на севере США. Их СМИ об этом даже не заикнулись. Так, дежурное блеяние про "взрыв склада боеприпасов" да и то смикшированный. Ну, типа "неинтересная новость". — Ответил сидящий за терминалом Большого Брата, как называли в институте Центральный Компьютер, бодрый мужичок средних лет. Этого бодрого мужичка звали Леонид Фёдорович, и был он "правой рукой" Семёныча.

— А Европа? У них же собственные спутники есть! — Слегка удивился Семёныч, всё так же не поворачиваясь лицом к собеседнику. На улице по двору прямо под дождём к своему электромобилю бежал кто-то из сотрудников. Его согбенная фигура, тщетно пытающаяся защититься от падающих с небес потоков воды, вызвала у Семёныча ухмылку.

— То же самое. Явно сговор держав, протянутый на самом верху. — Как-то безразлично ответил Леонид также не отрываясь от экрана терминала.

— Но это значит также, что скрывалось нечто, что в интересах всех этих самых "договаривающихся сторон". Если так быстро договорились помалкивать.

Михаил Семёнович наконец оторвался от созерцания дождя и медленным шагом подошёл к Леониду. Тот, заметив это, махнул в сторону терминала рукой и указкой показал на несколько открытых "окон".

— Так ведь и заткнули для своих пользователей сообщения Китая и Индии! Задействован глобальный фильтр на всех кустах Интернета в Западном секторе. Представляешь, как серьёзно поставили всё на контроль?

На экране терминала появилась схема Всемирной Паутины с возведёнными преградами на пути следования информации.

— Нда... Значит, там было нечто, что надо было скрыть во что бы то ни стало. — Заметил Семёныч, опираясь руками на спинку кресла, в котором сидел Леонид. — А что говорит наша агентура?

— Агентура пока указывает на то, что в том городке были лаборатории какой-то фирмы. Что особо интересно, так то, что фирма была каким-то дальним подразделением BTS.

— Намёк на то, что было применено "прижигание"? — полувопросил, полуутвердил Семёныч.

— Именно!

— Если сделано так поспешно, то бацилла была воистину страшенной.

— Мне вся эта история не нравится ещё потому, что слишком хорошо ложится на канву истерических криков кликуш Апокалипсиса. Ну, помнишь там этот фрагмент из Иоанна Богослова? Мор и глад — второй всадник Апокалипсиса... или третий?

При этих словах Леонид сделал неопределённый жест рукой в воздухе и выдернул из глубины экрана раскрытый текст. Повозил его туда-сюда и приткнул его, наконец, в левом нижнем углу.

— Глад есть, вот только мора не хватало! Сколько там уже в Африке померло?

Семёныч вздохнул тяжко и отвернулся от терминала. Снаружи снова сверкнуло и загрохотало. За окном всё также лил ливень.

— И в Латинской Америке, и в Азии... — чуть помедлив, добавил Леонид.

— Кстати, и четвёртый всадник тут тоже в наличии.

— Война...

— Война-война... только вот правительство Штатов как бы не против собственного народа войну начало. С применением ядерного оружия.

— Не передёргивай... уничтожили там вирус. — Хмыкнул Семёныч.

— А то, что там мирного населения погибло до чёрта...

— Ну, не так уж и "до чёрта". Тех, кто попал в зону поражения, успели отселить.

— ...А остальных, кто оказался в следе облака взрыва, густо посыпали радиоактивным пеплом! — гнусно ухмыльнувшись, отметил Леонид.

— Всё ёрничаешь!

— А чего бы не ёрничать?! Ведь для того, чтобы обеспечить минимальную секретность, отселения не должны быть очень уж масштабными. Просто населению не сказали, что "в районе ожидаются радиоактивные осадки". И всё.

— Нда... Когда-то, во времена моей юности такие "хохмочки" с собственным населением в Штатах были попросту невозможны.

— Ха... С тех времён, когда это всё ещё держалось, уже тридцать лет минуло! Теперь они такое же быдло и бараны, как были ещё в тридцатые годы двадцатого века. "Тоталитаризьм" победили ведь. Теперь нет примера, относительно которого можно было бы равняться. Нет "разлагающего" примера СССР, который делал много чего для своего народа такого, что паразитам Запада было "в жабу" своим народам обеспечить. Типа социальных гарантий. Ну вот нету его, и пример давно забыт и залит грязью. Ну типа "тоталитарисьм", "геноцид собственного населения"...

— И "зажим Свобод", так как сейчас и там тех Свобод не оставили. — Подначил Михаил Семёныч, снова отворачиваясь от окна.

— А демонтаж Свобод начали сразу после падения СССР. Поэтому и собственные бараны не заявят, что-то типа "мы хотим так же, как там, и не хуже!". Теперь голая рациональность — надо, значит, НАДО. А то, что охлос при этом подохнет в количестве нескольких сот тысяч... это мелочи. На то они и бараны.

— За что боролись — на то и напоролись... — брезгливо поморщился Семёныч.

— Кстати! — вскинулся он. — А что говорит на всё это наш "Оракул"?

С этими словами за его спиной снова сверкнуло и громыхнуло. На секунду в свете небесного электрического разряда Семёныч сам превратился в нечто мистически грозное.

— Крысы в огненном лабиринте

Сплошной огненный ад... И оглушительный, не прекращающийся треск и грохот...

Сознание Джонни плавало в этой огненно-оглушительной лаве, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Контуженный, но не сдавшийся, он настырно выкарабкивался из засасывающей тьмы забытья медленно, но верно восстанавливая контроль за телом.

Джонни отлепил большие пальцы от ушей, оторвал руки от пылающего лица. В ушах хлопнуло. Скрежет и грохот заполнили, казалось, всю черепную коробку, что вызвало добавочный приступ головокружения. Незащищённые обмундированием части тела жгло. Видно, пламень окружающего атомного ада всё-таки достал их и здесь. Не сжёг. Но опалил.

Он разлепил глаза и тупо уставился прямо перед собой. С трудом сфокусировал взгляд, чтобы разглядеть, наконец, что это перед ним. Окружение явно отличалось от того, что он последний раз видел.

Отличалось...

Джонни сквозь дурноту мысленно усмехнулся этим своим мыслям и принялся изучать окружающую обстановку.

Галька под ногами была густо усыпана бетонной крошкой и, кое-где, крупными обломками бетона. Чудо, что их самих ни один из таких обломков не зацепил. Поднял глаза чуть выше и тут же взглядом упёрся в бетон всего в паре метров перед собой. Бетонная плита, одним концом лежащая в почти сухом ныне русле реки, была вся в трещинах, из которых торчали оголившиеся куски арматуры. Рухнувшие перекрытия моста оставили небольшое пространство под береговой опорой, каким-то чудом не привалив тех, кто под ними прятался, в то время как рядом — справа — всё было завалено под самую береговую стенку.

Джонни скосил глаза влево. Там через треугольную щель оставшуюся от рухнувших плит моста пробивался отсвет адова пламени, тянущего к небу свой огненный палец. Всё, что не испарилось сразу — горело, наполняя округу дымом и пламенем, которое медленно ползло в сторону эпицентра, втягиваемое чудовищным смечем, встающим над атомной воронкой.

Скрежет и грохот, по мере того, как поганка облака ядерного взрыва вытягивалась в стратосферу, постепенно стихали, переходя в отдалённый гул и ворчание. Как будто это ворчит адово воинство, недовольное достигнутым результатом, требующее продолжения огненного бала. Но Хозяин уже сказал своё "хватит", медленно и неуклонно таща их обратно. Туда, откуда пришли.

По губам и подбородку что-то ползло. Джонни машинально облизнулся, и на языке тут же стало солоно от крови. Провёл рукой под носом и посмотрел на перчатку, которая тут же окрасилась в алый цвет. Он вытер кровь с лица рукавом, но кровь продолжала струиться, затекая в рот. Джонни шмыгнул носом, но и это не помогло.

Голова звенела, и перед глазами всё норовило расплыться. Машинально он включил свой интерфейс и вызвал информацию о состоянии организма. На очках интерфейса тут же высветились строчки отчёта, которые в глазах не замедлили раздвоиться.

Джонни сделал несколько глубоких вдохов, прикрыл глаза и сосредоточился. Слегка помогло. Сработали заранее вложенные в биочип обратные связи, что позволило хоть и с трудом, но прочитать выведенный отчёт.

"Не смертельно", — с облегчением про себя подумал Джонни и тут же засуетился. Всё ещё борясь с дурнотой и головокружением, он вытащил из-под себя рюкзак и, слегка порывшись, достал коробку с аптечкой. Там, быстро пройдясь пальцем по ячейкам, нашёл нужный препарат и вколол себе. После, так же быстро орудуя уже своим интерфейсом, он вызвал из памяти чипа нужные программные модули и запустил на исполнение.

Разработка была его собственной. И модули, и само лекарство. Вот только он раньше совершенно не представлял себе, что его придётся применять для себя...

"Впрочем, стоп! Не только для себя..." — подумал он, почувствовав, как потерявший сознание и равновесие, Сэм, медленно клонясь в сторону, свалился ему на плечо. Джонни быстро, пока Сэм ещё не пришёл в сознание, сделал инъекцию и ему. Дальше взял его за плечи и потряс. Сначала безвольно мотавшаяся голова напарника вздрогнула, разлепила веки и совершенно ошалелым взором упёрлась в Джонни.

— Мы ещё не умерли? — спросил Сэм, глупо хлопая глазами.

— И не надейся! — язвительно заметил Джонни. — Я тебе сделал инъекцию. Как и себе. Одну из своих разработок. Так что гордись. Тебе честь оказана. Сейчас показывай, где у тебя контакт чипа.

— Какого? — всё так же в сильно замутнённом сознании спросил Сэм.

— Ну уж не идентификационного! — не менее ядовито фыркнул Джонни, дожидаясь когда до этого бугая дойдёт.

— А! Да? — неопределённо сказал Сэм и тупо уставился на свои руки, мучительно вспоминая, где у него вставили биочип.

— Сильно тебя контузило... — заметил Джонни, — ничего... сейчас лекарство подействует и мозги прочистит.

Сэм снова непонимающе воззрился на Джонни, но уже по глазам было видно, что до него постепенно доходит. Лекарство медленно, но верно начинало действовать.

Наконец Сэм решительно закатал рукав и протянул Джонни свою правую руку. Ткнул в еле заметный рубец на своём предплечье.

— Вот здесь.

— Хм! А чего ты шрам не свёл? — спросил Джонни для проформы, вытягивая из паза своего браслета тонюсенький шлейф.

— А просто так! — уже в прежней своей манере сказал Сэм. Чтобы не забывать, что он есть и где расположен.

— Так ты что, не покупаешь новые программы для него?

— Нет! Дорого. Я только те применяю, что идут вместе с моей медстраховкой.

— Это плохо! — тут же погрустнел Джонни и переключился на свой интерфейс. Через несколько секунд справок он уже с прежним оптимизмом решительно приложил Сэму контакт, перегнал программу и ещё пару модулей в придачу.

— Должно хватить, — удовлетворённо сказал Джонни и смотал шнур.

— Для чего?

— Ты тупой, Сэм?! Ты только что получил около шестисот рентген от близкого ядерного взрыва. Если вот это я бы не сделал, то ты бы начал валиться от лучевой болезни. А так тебя лишь слегка покорёжит. Лекарство плюс прога снизят общее воздействие от радиации раза в три-четыре.

— Оно, наверное, дорого стоит... — Тут же насторожился Сэм.

— То, что мы здесь делаем для корпорации, стоит дороже. Так что забудь.

— Но ведь ты сказал, что это твоя...

— Считай, что я так вкладываю в своё будущее. А это так и есть. Ты должен помнить мою доброту! — С выражением сказал Джонни и пристально посмотрел сквозь очки интерфейса в глаза Сэма. — Я сейчас помогаю тебе, ты после поможешь мне. Думаю, ты понимаешь, что это по-христиански.

Джонни знал, что Сэм из очень религиозной протестантской семьи и получил весьма пуританское воспитание. Даже то, что он стал впоследствии, бойцом охраны, несильно его переменило. Некоторые стереотипы, вбитые ему родителями, всё так же оставались прочными.

— Долг? — серьёзно кивнул Сэм.

— Долг. Но не денежный.

— Я понял! Я принимаю твой дар! — высокопарно сказал Сэм. — Обязуюсь оплатить добром, когда ты попросишь. Клянусь пред Богом!

Джонни придирчиво осмотрел торжественную мину Сэма и так же серьёзно кивнул, хотя с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Что там за протестантская секта была у сэмовых родителей, но воспитали они его крепко.

— Всё! Ближайшие десять минут отдыхаем. Пока идёт ремонт организмов.

Сэм икнул и с благоговением посмотрел на Джонни.

— Расслабься, Сэм, — буркнул Джонни, выключил на время интерфейс, откинулся на потрескавшийся бетон опоры моста и прикрыл глаза.

Когда Сэм только появился в Лабораториях, он, как и все остальные вояки, получившие доступ, производил впечатление банальной гориллы. Что делать — киношно-комиксный образ въелся в нутро этих людей, и теперь они его слепо копировали. Вне зависимости и от интеллектуальных личных способностей, и от моральных качеств.

Тем не менее, Джонни по мельчайшим реакциям и особенностям поведения ещё тогда его выделил из общей массы. В его поведении была какая-то специфическая "правильность". Да, он не дотягивал до стандартов общей тусовки учёных Лабораторий, как и большинство охраны, но, когда дело дошло до определения, кто идёт в "Спасательную миссию", Джонни не задумываясь, назвал его имя.

Что-то было в нём такое, что внушало доверие. Внушало уверенность, что ради спасения собственной шкуры он в спину не ударит, а будет честно исполнять свой долг. Жаль, что это только среди старых протестантских сект сохранилось. Вот такая преданность Слову и Заповедям. Потому и тащил его Джонни, несмотря на то, что Сэм не уберёгся и подставился под удар "пси" в охранной зоне.

Внушённый страх за жизнь сильно его подкосил. Но полного прихода в норму сразу ожидать было невозможно. Даже несмотря на принятые немедленно экстренные меры.

Сейчас, правда, когда вся их "миссия" резко перешла в стадию "ноги в руки", последствия перенесённого пси-удара не так сильно мешали, но остаточный дикий страх в глазах Сэма всё-таки ещё нет-нет да и прорывался.

Кстати, вообще с этой "миссией" с самого начала был какой-то подвох. Джонни так и не понял в чём этот подвох сразу, но сейчас, когда чуть не испарился вместе со всеми в пламени атомного взрыва, начал догадываться. Кто-то изначально планировал спрятать какие-то концы в воду или даже самого Джонни крепко подставить. Последнее далеко не очевидно — посылать на смерть весьма толкового и успешного разработчика с точки зрения и благополучия корпорации, получения прибыли было, по меньшей мере, идиотизм.

Да, конечно, мотивировалось его присутствие в этой группе тем, что он на месте в состоянии определить, что случилось и принять необходимые меры. Так-то оно и случилось, только тут же оказалось, — этого явно не достаточно. Потому в короткие сроки почти вся группа, невзирая на то, что в её составе были бывшие "морские котики", была уничтожена. Только прыть самого Джонни, ловкость Сэма спасли их от повторения судьбы всех остальных.

Через десять минут, когда он открыл глаза, ничего не двоилось и не расплывалось. Хотя некоторый звон в голове остался. Для пробы Джонни помахал руками, снова закрыл глаза и попробовал дотронуться себя пальцем до кончика носа. Тест прошёл без казусов.

— Сэм? — позвал Джонни и толкнул для верности напарника локтём. Тот с готовностью открыл глаза и вопросительно уставился на Джонни.

— Как самочувствие?

— Х-хорошо! — несколько удивлённо ответил тот, на секунду прислушавшись к своим ощущениям.

— Пора отсюда выбираться, — по-деловому заявил Джонни и тут же засобирался. Рюкзак он не стал надевать на себя сразу. Упаковал теперь уже не нужную аптечку и положил так, чтобы его удобнее было тащить за собой. Сэм тоже, глядя на Джонни, подобрался.

Лаз, оставшийся от рухнувших перекрытий оказался узковат. Удар сейсмической волны сместил пласты грунта и они почти закрыли щель между ломанным бетоном и землёй. Джонни пришлось стать на четвереньки и пролезть оставшиеся метры до воли в таком непрезентабельном виде. Пригибаясь и осторожно ставя конечности на горячую гальку, он аккуратно высунул голову наружу.

Лицо тут же почувствовало жар, исходящий от всё ещё раскалённой почвы. В воздухе витала гарь, медленно дрейфуя в сторону гриба ядерного взрыва и оседая на землю пушистым саваном. Те участки почвы, которые попали под прямое воздействие излучения — выгорели, а кое-где спёклись в тонкую стеклянистую корку. Всё это — где дымилось, а где и просто продолжало гореть, поставляя в воздух всё тот же пепел, хлопьями носимый ветром.

Обгоревшая трава, не попавшая под прямое излучение на крутом склоне реки и поэтому чудом сохранившаяся, выглядела на фоне всего этого ужаса сиротливо и неприкаянно. Враз пожелтевшая, сморщившая листья от жара.

Противоположный же берег сплошь спёкся в стекло.

И над всем этим, завершая картину, стелился дым дальних пожарищ, быстро плывущий через внезапно пересохшее русло реки. Судя по плотности облаков дыма, горело весьма сильно и много.

Всё это выглядело настолько ужасно и враждебно всему живому, что для Джонни, тот завал, в котором они сидели, показался чуть ли не райским уголком. Уютной норкой, в которой можно забившись в тесный уголок, переждать весь этот огненный шторм.

Он даже, повинуясь внезапной секундной слабости, обернулся назад, но встретился взглядом со своим напарником, который с не меньшим страхом взирал на своего командира. Хорошо ещё, что выражение глаз очки интерфейса скрывают...

Впрочем, делать было нечего кроме как выбираться. Пройдёт ещё несколько минут, и начнут подтягиваться армейские подразделения. Пойдёт разведка... точнее уже пошла. И пока их ряды не стали достаточно плотными, надо постараться между ними проскочить. Придётся бежать. Долго. Сквозь огонь. Надеясь, что обмундирование и биологическая защита выдержат это дикое издевательство над своими резервами.

Джонни взял себя в руки и прогнал минутную слабость. Ещё больше приник к земле, вылез наружу и огляделся.

Всё оказалось ещё хуже, чем выглядело из укрытия.

Воздух пах горечью и гарью наполняя душу Джонни невыразимой печалью.

Ведь буквально минуты назад этот ландшафт дышал жизнью, но адское пламя атомного взрыва оборвало её, сменив синеву неба на серо-бурые клубы дыма, а зелень деревьев и цветов, на чёрные обугленные пеньки и грязно-зеленоватую стеклянистую поверхность, хрупкой коркой закрывающую то, что когда-то было землёй.

Что не испарилось сразу под воздействием излучения от взрыва, продолжало гореть, обильно наполняя воздух клубами дыма. Был слышен отдалённый треск и вой пламени. Вдали стеной стояло пламя над горящими лесами. Именно их пламя окрашивало багрянцем плывущие по небу облака дыма.

— О мой Бог! — услышал Джонни восклицание вылезшего вслед за ним Сэма. — Это же Ад! Настоящий!

— Прорвёмся! — злобно, сквозь зубы ответил Джонни, стараясь таким способом погасить в себе самом страх.

— Но там же огонь! — тут же отозвался Сэм, тоже увидев дальнюю сплошную стену огня, в которую превратился лес.

— А у нас разве иной выход есть? Если мы здесь останемся, то нас зачистят. Как выживших зомби. Так что хочешь или нет, но надо в ближайшие полчаса выйти за пределы круга полного уничтожения. А ещё лучше, если бы вообще убраться...

На этот раз Сэм промолчал, и это был хороший знак.

Клубы дыма и пыли, поднятые взрывом стягивались в тугой жгут ножки ядерной поганки. Неясно было что бы там ещё могло гореть возле эпицентра, но там всё было затянуто всё тем же дымом в багровых сполохах.

Джонни поднял глаза выше.

Сквозь разрывы в облаках дыма был виден исполинский гриб шляпкой своей медленно расплывающийся где-то в стратосфере. Чтобы оценить зрелище Джонни пришлось высокого задрать голову. Тем более, что край облака уже покрыл зенит.

Никогда не представлял себе что придётся, смотреть на эту жуть не на экране, не издали а вот так вблизи и снизу вверх. Практически у основания ножки гриба.

Сначала его охватил даже восторг от осознания этого, но через секунду он осознал то, что видит. Подхваченная стратосферными течениями, туча радиоактивного пепла от взрыва медленно, но верно склонялась в ту самую сторону где...

— Чёрт!! Чё-о-орт!!!! Эта гнусно .... туча движется прямо туда, где нам надлежит быть!

— А это плохо? Настолько плохо? — тут же обеспокоился Сэм, также уставившись на радиоактивное облако, волочившее за собой быстро слабеющую и истончающуюся ножку смерча.

— Ты в курсе, что такое "радиоактивная пыль"? — вопросом на вопрос ответил Джонни.

— Кажется, это очень скверно... — неуверенно промычал Сэм.

— Это не просто очень, это совсем скверно, учитывая ту дозу, что мы только что получили, — зло сказал Джонни и выругался.

— Когда нам на головы посыплется пепел, он ещё больше добавит дозы, — сквозь зубы выговорил Джонни, созерцая расплывающееся вверху облако. Оно уже приобрело к этому времени свой "хрестоматийный" пепельный цвет, и если бы не учитывать обстоятельства его появления, вполне бы сошло за необычной формы грозовое.

— Куда побежим? — задал уже чисто прагматический вопрос Сэм.

— Пока по руслу реки, — ответил Джонни, — но сначала, наденем маски-респираторы.

— Зачем? Тут же всё сгорело! — удивился Сэм, имея в виду "заразу".

— Маска даёт защиту от ТОЙ пыли! — ответил Джонни и указал вверх пальцем. Больше ничего не говоря, он полез за своей и нацепил на лицо. Видя такое дело, Сэм тоже поспешно нацепил свою.

Джонни придирчиво осмотрел напарника, на предмет плотно ли застёгнут у того комбинезон, и, хлопнув его одобрительно по спине, зарысил по дымящемуся сухому руслу реки. Сэм последовал за ним.

Русло реки, плавно выгибаясь, заворачивало на восток. Уже через десять минут эпицентр взрыва оказался у них за спинами.

Получалось как в кошмарных снах с монстрами — бежишь вперёд, сигая через препятствия, а спиной чувствуешь дыхание чудовища. И страшно обернуться назад, чтобы встретить его глаза в глаза. Но чётко знаешь, что он неторопливо, неспешно, неотвратимо тебя преследует.

Радиоактивное облако от взрыва вполне было чудовищем. Неся в себе тысячи тонн начинённой радиоактивными веществами пыли, оно, благодаря тому, что ещё не совсем остыло, удерживало в себе всю эту дрянь. Но скоро-скоро всё это посыплется вниз, серым, горячим, нетающим "снегом". И это будет совсем плохо.

Короткоживущие изотопы, поставляющие основную часть радиации в этой пыли, добавят паре беглецов ещё множество рентген сверху. Сверх того, что они уже получили от взрыва.

Подвергнувшись ТАКОМУ удару и выжив, любой человек наверняка (по крайней мере, Сэм — наверняка) чувствовал бы себя как таракан под тапком хозяина — чудом уцелел, не стал грязным пятном на ковре, но оглушён и напуган.

С Джонни же было не так.

Он бежал между камней, между горящими и дымящимися обломками, которых ударной волной в изобилии накидало в русло, и чувствовал нечто типа обиды.

Обиды на себя, что тогда, прямо перед лабораториями не сразу распознал безнадёжность всего "спасательного" мероприятия. Обиды на командира сопровождающего их отделения охраны — за его твердолобость. Впрочем, его как раз можно было понять — в той ситуации то, что раз за разом предлагал Джонни, на чём настаивал, выглядело как беспричинная паника. А объяснения "на пальцах" со стороны Джонни всего механизма происходящего, из-за обилия запредельных для понимания командира научных терминов, пропали втуне. Да и выслужиться тому покойнику наверняка хотелось. Посрамить, так сказать, "яйцеголовых", к которым не без оснований он причислял и Джонни. Ведь он, действительно учёный и не маленького калибра в масштабе их Лабораторий.

Обидно было также и то, что проспорил один давешний спор своему отцу.

Он оказался весьма крутым предсказателем. Не чета всем этим придуркам с Библиями наперевес, кликушествующим "О Конце Света И Грядущем Армагеддоне". В отличие от них, предсказания отца сбывались с пугающей чёткостью и детальностью происходящего.

Вплоть до мельчайших деталей.

Даже последний ядерный взрыв, что вот-вот готовился посыпать их головы пеплом, ТАКЖЕ был в Его предсказаниях.

Могли ли предположить эти "очень свободные американцы", что пройдёт всего-то двадцать лет и их, как "русских комми", будут бомбить свои же ядерным оружием?

Нет, не могли!

А отец Джонни прямо об этом говорил.

Сначала катастрофа 2014 года, далее "борьба с терроризмом" и под этим соусом быстрое и часто не совсем заметное уничтожение всего того, что американцы прежде считали особо ценным, неубиваемым — их Свободы. Отец ещё тогда, когда Джонни учился в школе, накачивая того знаниями сверх занятий, уже говорил: "Наши Свободы превращаются в фикцию. Мы плывём в неофеодализм. Скоро права человека, не имеющего толстого счёта и кучи влиятельных знакомых, не будут стоить даже той бумаги, на которой напечатаны. Да даже счёт не поможет, если не будет прикрытия из сильных мира сего. Любой счёт ныне — просто череда электрических сигналов в памяти компьютеров банка. А их в любое время можно уничтожить. Стереть. Так, как будто их и не было. Всё к этому идёт. Нас будут числить за крыс. И уничтожать будут, как крыс. Просто так. В том числе и ядерным оружием".

Джонни бежал. Не панически. Не быстро. Тщательно вымеряя свои силы и координируя движения. Той самой волчьей рысью, что позволяла серым хищникам проходить за сутки огромные расстояния.

Торопиться надо медленно. В их условиях, когда всё окружение вселяло панику, эта истина была особенно важна. И как ни хотелось иногда рвануть что было духу, приходилось себя сдерживать. Единственное, что могло помочь избегнуть паники — это занять мозги чем-то посторонним, чтобы не мешать рукам и ногам делать дело. Важное дело по спасению их драгоценных шкур... но не всегда это удавалось.

Душу грызла обида, а горло драл дым пожарищ.

Жёг жар от горящих по обе стороны русла реки деревьев.

Иногда, чтобы хоть как-то уберечься от обжигающего тепла, особенно в тех местах, где русло сужалось, им приходилось бежать, низко пригнувшись к земле. Но даже и у земли с обеих сторон палило немилосердно, о чём свидетельствовали струйки пара, резво поднимающиеся с поверхности водного потока — река потихоньку заполняла внезапно высохшее русло. И чем дальше, тем более полноводной она становилась. Впрочем, это было плюсом. Где возможно, они старались упасть в воду, чтобы хоть чуть-чуть охладить раскалившуюся одежду, продолжая и множа дикость происходящего.

Человек на фоне окружающего ада, бегущий в клубящейся паром одежде, петляющий, как заяц, между пламенем и камнями, выглядел сюрреалистично.

Мало-помалу, но пожаров становилось всё меньше. Стали попадаться и участки леса просто изломанного. С сорванными, дымящимися верхушками, но почти целого. Подгоняли теперь только сплошная стена огня позади и медленно текущая через зенит серая туча, постепенно вытягивающаяся в грязный эллипс. Вдоль преобладающих в атмосфере воздушных потоков.

Надо было как можно скорее выбираться из-под её сени. Иначе будет плохо.

Джонни ткнулся в широкий бок валуна и в изнеможении прервал свой волчий бег. Отвалился в сторону и опёрся на него рюкзаком, чтобы, с одной стороны, не упасть, а с другой, хоть чуть-чуть расслабить тело. Но взгляд назад мгновенно заставил его забыть о себе и собственном ноющем от нагрузки теле. Оборвав первую импульсивную мысль, он, глубоко вдохнув, стянул с себя маску.

— Сэ-эм! — рыкнул Джонни на напарника. — Надень респиратор, идиот!!!

Сэм, изрядно отставший, пробежал пару метров и с выпученными глазами вмазался плечом в соседний булыжник.

— Не... могу! Задыхаюсь!

Джонни побоялся делать вдох неотфильтрованного воздуха, нацепил респиратор на себя и, перехватив свой автомат, шагнул к напарнику.

— Чёрт! Я сказал, надень! Надень или сдохни прямо сейчас! — рявкнул он. Хоть и был его голос искажён закрывающей лицо маской, но был услышан.

Сэм, чуть не плача, всё-таки сделал пару судорожных глубоких вдохов, прежде чем нацепил респиратор на себя снова.

Идиосинкразия у Сэма на респиратор была явно чисто психологической. Да, сквозь него несколько тяжело дышать, но не настолько, чтобы сдирать его тогда, когда сверху вот-вот посыплется всякая радиоактивная дрянь. Да и не факт, что уже не посыпалась. Сквозь дым и копоть, постоянно висящие в воздухе, этого могли не заметить.

Джонни глянул на чуть не плачущего Сэма и быстро подошёл к нему вплотную.

— Ещё раз увижу, что снял респиратор — пристрелю! — медленно и зло выговорил Джонни, исподлобья глядя на Сэма.

— Из сострадания пристрелю! — добавил он. — Потому что, когда у тебя начнётся большая лучевая болезнь, тебе Ад покажется желанным местом! Ты меня хорошо понял, солдат?!!

Сэм вытянулся по стойке смирно, с ужасом наблюдая, как Джонни потрясает стволом своего автомата у него перед носом.

— Да, сэр!!!

— Сэм, — чуть поостыв, продолжил Джонни более спокойным тоном, — ты получил удар "пси". Ты это осознаешь?

— Да, сэр, уже осознаю, — коротко ответил напарник, и в его глазах проснулась прежняя стальная воля. Но, мелькнув, тут же угасла.

— Постарайся это как можно чаще вспоминать. И напрягай волю, чтобы задавить страхи. Ты понял?! — рявкнул напоследок Джонни и глянул в упор тому в глаза.

— Да, сэр! — более твёрдо ответил Сэм.

— Тогда побежали, — чуть смягчившись, рыкнул Джонни и развернулся на сто восемьдесят градусов.

На этот раз не стал так сильно гнать, как до. Тем более что очаги пожаров стали пореже, завалы пожиже. Они явно выбрались за пределы зоны полного уничтожения и теперь приближались к границе зоны средних разрушений. Ещё через полкилометра справа мелькнули какие-то слабо дымящиеся развалины, и Джонни резко остановился.

Стоило заглянуть и выяснить: нет ли чего такого, чем можно было бы им поживиться. Хотя бы из продовольствия. То, что у них было съедобного, уже давно съедено. А когда они доберутся до мест, где можно хоть что-то прикупить — совершенно неясно.

Тяжело ступая, подошёл Сэм и вопросительно кивнул в сторону разрушенного жилья. На этот раз он был в маске.

Джонни в ответ лишь сделал рывок и запрыгнул на невысокий здесь бережок, махнув напарнику следовать за ним. Через пару метров сквозь завалы сучьев сначала мелькнула табличка с сакраментальным "Частная собственность", а после показались и сами полуразрушенные дома.

Городок выглядел бы очень ухоженным, если бы не пронёсшаяся по нему ударная волна.

Стриженые газончики, усыпанные обломками прежде вполне приличных строений, висящие, как тряпка, на кое-где уцелевших флагштоках звёздно-полосатые знамёна, забытая хозяевами и теперь потерянно шарахающаяся по развалинам кошка, — производили жалкое впечатление.

Мертвенная тишина, подчёркиваемая доносящимся издали гулом гигантского пожара, ещё более усиливала мрачное зрелище.

Джонни как раз приглядывался к ближайшим развалинам, когда его слуха коснулось отдалённое жужжание, совершенно неуместное в этой обстановке.

Злобно ругнувшись про себя, он, недолго думая, метнулся в ближайшее укрытие — под поваленное дерево. Сэм, следуя метрах в трёх позади и видя такую реакцию командира, тоже не замедлил прикинуться никчёмной деталью пейзажа.

Скосив глаза, Джонни осторожно глянул сквозь изломанные ветви кроны в сторону неуместного шума. Поначалу ничего видно не было, но через минуту из-за дальних руин на фоне неба показался характерный силуэт.

Над посёлком низко, всего-то метрах в десяти над землёй, плыл, жужжа своим двигателем, стандартный армейский разведчик-автомат.

Сделав два круга в районе центра городка, он развернулся и полетел далее в сторону эпицентра. Всё так же низко, почти задевая огрызки верхушек деревьев, искалеченных взрывом.

Проводив взглядом БПЛА, Джонни скис. Их вполне могли заметить. И заметить раньше, чем ему бы того хотелось. Впрочем, делать было нечего, кроме как всё равно уносить ноги отсюда подальше. Рано или поздно их и так обнаружат. А после непременно захотят с ними очень плотно поговорить. На весьма неприятные для Джонни и Сэма темы.

Джонни не торопясь выбрался из-под ствола и посмотрел снова в сторону заинтересовавших его развалин. Он не торопился удаляться от укрытия, на случай если появится ещё какой разведчик вслед улетевшему. Поэтому стал разглядывать окружение сквозь лежащую на земле крону дерева.

Жалобно мяукающая кошка уже куда-то делась, и теперь её голос доносился откуда-то из самой гущи обломков здания. Обычная здесь, в этих местах фанерно-щитовая конструкция щерила серому небу останки стропил и устоявшие на месте, хоть и изломанные кое-где стены.

Крыша валялась довольно далеко от самого дома, однако положение её было такое, что под ней вполне можно было укрыться. Но для этого нужно было преодолеть метров пятнадцать открытого пространства. Пришлось ещё больше высунуться и осмотреть ближайшие окрестности на предмет, нет ли поблизости ещё чего-нибудь искусственного и летающего.

Новых летунов видно не было, а прежний БПЛА уже убрался далеко.

Из летающего был заметен лишь пепел недалёкого пожарища — в городке что-то таки разгоралось с большим опозданием. Но это пока серьёзной опасностью не грозило, так как задерживаться надолго пара заплутавших вояк не намеревалась. Махнув рукой Сэму, Джонни решился на рывок.

Под крышей оказалось довольно много свободного места. При случае, можно было даже и пожить тут слегка, обустроив это пространство как укрытие. Джонни на секунду покрутил эту мысль в голове, но отбросил. Риск получить слишком высокую дозу радиации был больше, чем попасться армейцам из оцепления в результате побега из зоны поражения.

"Лучше сдохнуть в тюрьме от скуки, чем от реальной лучевой болезни", — решил Джонни, закрывая для себя эту тему.

Но в тюрьме хоть будет шанс, что их вытащат. Адвокаты в "фирме" были бедовые. А в том, что их-таки вытащат, не пожалев денег на судебные издержки, Джонни не сомневался.

Так что весьма стоило попытаться прорваться.

— Мяу! — вдруг гулко разнеслось под жестяными сводами.

Мяв был жалобный, просящий. Оба обернулись.

Позади них в пустом пространстве стояла всё та же самая кошка, которую они видели до этого.

— Мяу! — так же жалобно повторила она и уставилась на пришельцев глазами, полными вселенской скорби.

— Бедное животное! — отозвался с сочувствием Джонни.

— Если оставить здесь — погибнет, — сказал Сэм, снял перчатку и протянул руку в сторону кошки. Та осторожно подошла ближе и обнюхала руку.

— А у нас уже ничего из еды не осталось... — сказал Джонни, наблюдая, как кошка, признав Сэма за друга, ластится к нему.

— Может, в доме что-нибудь осталось? Тогда и нам тоже достанется пожевать.

— Возможно, осталось. Надо посмотреть, прежде чем бежать дальше. А то у самого желудок подвело, — мрачно буркнул Джонни и попытался выглянуть наружу.

Мимо, как назло, пролетел очередной БПЛА.

Джонни резко убрался обратно под свод крыши.

— Чёрт! Разлетались... — буркнул он себе под нос.

— Как будем прорываться? — тут же отозвался Сэм.

Джонни резко обернулся и придирчиво всмотрелся в Сэма.

— Если не ошибаюсь, восстановился полностью после "пси"?

— Кажется, да... — слегка помявшись, ответил Сэм.

— Вовремя! — с заметным облегчением заключил Джонни и на несколько секунд переключился на свой интерфейс.

— Придётся подключать тяжёлую кавалерию... — неопределённо сказал он.

С этими словами он решительно полез в рюкзак и достал оттуда то, что предназначалось на крайний случай. Сэм только удивлённо посмотрел на характерный прямоугольник в руках ведущего и с интересом стал ждать продолжения. Джонни, заметив это, лишь усмехнулся:

— Сэм! Знаешь, некогда один очень умный человек сказал великую мысль: "Меньше знаешь — крепче спишь".

Сэм понимающе улыбнулся.

— Так вот — ты его даже и не видел! Понял? — закончил Джонни и лукаво посмотрел на напарника.

— ОК!

В руках "гражданских" вполне армейский спутниковый передатчик на шифрованную линию был вполне запрещённой штукой. Технически этот передатчик ничего особенного не представлял, но, как и любые другие подобные ему, подлежал обязательной регистрации и контролю соответствующих спецслужб. Такой порядок установился уже давно и ещё тогда породил в кругах "просвещённых интеллектуалов" аллюзии к Оруэллу. Но "борьба с угрозой терроризма" того требовала.

Данный же передатчик, как легко было видно по отсутствию на его боках соответствующих голографических пластин с отметкой регистрации, был совершенно незаконный.

Джонни привычно что-то попереключал на своей коробочке, та пискнула. Вякнула лапидарное "коннект" и заткнулась.

Но молчала недолго.

— О мой бог! Джонни! Вы живы!!! — послышался изумлённый возглас.

— Нас осталось двое из всей группы, — тут же остудил Джонни энтузиазм собеседника, — нужна помощь по вытаскиванию наших задниц за круг оцепления.

Каждый раз, когда начинал говорить, он чуть-чуть оттягивал край маски, чтобы она не искажала голос. Но как только заканчивал фразу, тут же отпускал её и делал глубокий вдох. Джонни по-прежнему сильно опасался радиоактивной пыли, что, возможно уже сыпется на них.

На несколько секунд повисла тишина. Видно, получивший это известие впал в шок.

— Чёрт! Мой бог! — не зная, как реагировать, наконец, отозвался тот. — Обязательно вытащим! Говори, что нужно — всё сделаем!

— "Третий круг хаоса", — коротко сказал Джонни, всё также, на несколько секунд, оттянув респиратор.

— Понял! — уже совершенно другим тоном, — деловым, — ответили на той стороне. — "Третий круг хаоса". Но не мало будет?

— Нет. Достаточно, — так же по-деловому ответил Джонни. — Сигнал запуска обычный... И ещё... Важно!

Джонни сделал глубокий вдох через маску, прикрыл глаза, выдержал небольшую паузу и выпалил единым духом:

— Нас подставили, Леон! У нас не было никакого шанса выбраться оттуда, если бы мы успели до прибытия спецназа.

— Проблема целеполагания

В далёком 2014 году начавшийся массовый обвал Российской экономики удалось сдержать. Пришедшая к власти группировка "государственников" удалила либералов-фундаменталистов не только из Кремля, но и с политического поля страны.

"Государственники" поставили вполне здравые цели и навели сразу же тот минимальный порядок в стране, который остановил деградацию. Наметилось даже некоторое развитие.

К сожалению, их решения были половинчатыми и недостаточными для полного выздоровления экономики. Остатки чисто "рыночных" стереотипов в их среде привели к тому, что хоть и не было в госвласти и при власти либералов-рыночников, но так или иначе, их идеи жили и продолжали отравлять атмосферу в обществе.

Хотя бы тем, что сохранилась значительная доля чисто рыночной стихии в стране. "Рыночных" людей.

Сохранились частью и олигархи, которых не выбил резко возникший в стране кризис с последующей "охотой на крыс". Сохранился частный капитал, а вместе с ним и торгаши, которые не брезговали "родиной торговать". Усилия "государственников" с одной стороны и торгашей с другой, часто напоминали перетягивание каната. Если брали верх "государственники", то в стране росли порядок и экономика. Если брали торгаши — рос хаос. Общий патриотизм народа, который оказался не шибко зависящим от усилий пропагандистской антироссийской машины всегдашних геостратегических врагов русского народа, не много менял в этом раскладе сил. Тем более, что в результате гигантских дезинформационных кампаний на Западе, эпохи 2012-2016 годов, доверие к западным СМИ было сведено почти до нуля.

Впрочем, и государственники, наконец, проснувшись, исхитрились-таки выстроить оборону от хотя бы наиболее вредоносных идей-вирусов, что постоянно внедряли в народы России её враги.

Тем не менее, страна как сошла с магистрали в 1991 году, так и продолжала с переменным успехом ломиться сквозь заросли и болотища "рыночной экономики". Слишком уж многим из "сильных мира сего" не было выгодно исправление экономики и политической системы в сторону действительной эффективности. Слишком многим из них грозило не просто разорение, а виселица.

Глухая ненависть, разлитая в народе — "к этим толстомордикам", как их называло между собой, почти всё население, — нет-нет, но прорывалось в погромах лавок, стихийных бунтах, с трудом удерживаемых репрессивным аппаратом государства. Но на смену одним арестованным бунтарям приходили десятки новых и противостояние между абсолютным, но полунищим большинством и богатым меньшинством просто выходило на новый виток.

Также этому способствовало восстановление нормальной системы образования в стране. Она просто по необходимости стала снова, как и в советские времена, бесплатной. Того требовали новые реалии мира. Невозможно выжить стране, с двухсотмиллионным населением, если не быть не просто в первых рядах, а прямо на острие научно-технического прогресса. Иначе просто сомнут.

Но и высокий уровень образования населения, также сильно нарушал равновесие.

Равновесие в антагонистических обществах, где низы находятся в положении рабочего скота, возможно только в условиях максимально низкого интеллектуального и образовательного уровня этих низших слоёв населения. Но ещё во времена СССР было доказано строго научно, что вероятность появления гениев и талантов равна для семьи как академика, так и дворника, как олигарха, так и самого низкооплачиваемого трудяги.

Выйти "на острие" научно-технического прогресса возможно было для страны только если все или почти все таланты и гении в народе были бы обнаружены, обеспечены должным образованием и получили бы работу по специальности. Но так как гений и талант просыпаются часто далеко не в детстве, то государство вынуждено было обучать всех.

Это, кстати, давало ещё серьёзный довесок в сознательности и изобретательности просто хорошо образованного рабочего люда, что также повышало производительность труда. Это понимал ещё Сталин, что выразилось в организации в стране системы стахановского движения и сопутствующих ему институтов. Это же удалось когнитариату эпохи 2012-2016 годов донести до понимания правящей верхушки.

Но это же образование давало возможность и интеллект большинству населения осознавать и чудовищную неэффективность сложившейся в "нулевые" годы системы, слегка исправленной в эпоху Большой Смуты, но по прежнему остававшейся в глазах народа сильно несправедливой. Понимание противоестественности сохраняющегося на протяжении уже стольких лет положения вещей также сильно повышало градус революционных настроений в стране.

Поэтому и получалось, что страна, как потерявшее управление судно, качалась на волнах периодических подъёмов и спадов, следующих один за другим. С периодом в 3-4 года.

И всё это несмотря на усилия тех, кто непосредственно создавал мощь страны, её богатства — учёных и инженеров, окончательно превратившихся к тому времени в новую производительную силу. Их наконец-то подняли из грязи, обласкали и приставили к их любимому делу — познанию Мира и созиданию страны. Наконец-то, хотя бы ЭТА новая власть сделала что-то по-настоящему серьёзное и дельное. Хотя бы поняла и подняла на щит когнитивную часть российского общества. Хотя бы они, но не нищенствовали. Были при деле. При ЛЮБИМОМ деле.

Много было исправлено, много реальных угроз для государства ликвидировано под давлением неприглядной действительности,. На них не просто обратили внимание, как на валяющийся в грязи бриллиант. Ещё тогда, в 2016-м.

Их наконец-то оценили. Впервые за все эти двадцать пять лет измывательств, прошедших с 1991 года. Оценили и подняли на должную высоту.

Но не всё так гладко было и для них. Кризисы выбрасывали когнитариат (как их теперь называли в пику пролетариату) на улицу. Новые подъёмы вбирали обратно. Это злило их и настраивало против существующих порядков. Тормозило развитие страны. Ведь для того, чтобы оставаться в курсе новостей науки, необходимо постоянно обновлять свои знания. Уже год упущенный — весьма большой провал, который требовал напряжения всех сил, чтобы не оказаться на обочине прогресса. А так как далеко не каждый мог себе позволить часть времени и средств бросить на сидение за литературой, то и качество этого самого когнитариата не дотягивало до тех параметров, тех надежд, что на них возлагали.

Всё больше и больше начинали расходиться чаяния этого самого когнитариата, его понимание действительности и явное недопонимание оной правительством, "государственниками". Чем дальше, тем больше когнитариат становился самостоятельной силой в развитии страны. Силой, способной ставить и решать проблемы. Как свои, так и государственные. Но это далеко не всегда находило понимание в верхах. Цели, ставящиеся правящим слоем страны и то что знали и чувствовали когнитарии, всё больше расходились.

Единственно, что действительно было выправлено — остановлено более чем четвертьвековое падение страны в бездну. Страна остановилась на самом краешке, за которым было полное небытие.

Остановилась, чтобы отползти чуть-чуть от края и застыть в том положении на целых полтора десятилетия...

А через полтора десятилетия настал тот самый рубеж, о котором они же — когнитарии и предупреждали... Предупреждали как о чуть ли не главной опасности для человечества.

Опасности Апокалипсиса.

— Манок для интеллектуала

Кабан, центнера на три, не спеша вполз в перекрестие прицела. Хорошо откормившийся за лето. Холёный.

Он осторожно понюхал воздух и неторопливо поплёлся дальше, на поляну, по направлению к огромным, столетним дубам, троицей раскинувших свои ветви прямо посреди. За Холёным, как его тут же назвал про себя Григорий, из кустов потянулись остальные. Следом шли аж четыре свиньи поменьше с уже вымахавшими до приличных размеров и повзрослевшими поросятами. Чуть в стороне следовали особи постарше, покрупнее.

Утренний туман поднялся выше и поделил сплошную стену деревьев за поляной пополам. Над толстым и плотным его слоем был видны только верхушки. Запах прелой листвы и пожухлой травы приятно щекотал ноздри.

Григорий осторожно, глубоко вдохнул и задержал дыхание, быстро выбирая цель. Передний кабан вот-вот поравняется с ориентиром.

Будто чуя, что что-то тут нечисто вожак остановился, снова поводил пятаком в воздухе. Не найдя причин для беспокойства, он двинулся вперёд. Но уже чуть более быстрым шагом, видно предвкушая лакомство.

— На счёт "три", — услышал он шёпот. — Раз... Два... Три!!!

Выстрелы грянули практически одновременно.

Над дальним лесом с возмущённым карканьем взмыла туча ворон, а стадо кабанов, до этого мирно бредущее по направлению к месту кормёжки, со всех ног рвануло в сторону недалёкого леса. Молодой кабан, в которого целил Григорий, завалился сразу. Только здоровенный вожак успел-таки развернуться в сторону леса, но, сделав пару шагов, остановился, зашатался. Ноги его подломились, и он усунулся пятаком в прелую траву поляны.

Григорий оторвался от оптического прицела и отложил винтовку.

От места, где они залегли, туши кабанов смотрелись совсем малюсенькими. Вороньё над дальним краем леса вообще смотрелось как стая ленивых мух, кружащихся на фоне утреннего неба.

— Как мы дружно сработали!

Андрей Александрович поднялся на ноги и отряхнул одежду от налипших жёлтых листьев. Довольный взгляд уже весьма немолодого учёного был прикован к добыче, медленно истекающей кровью посреди поляны.

Григорий посмотрел на него снизу вверх и тоже неторопливо поднялся со своей лёжки. Посмотрел налипший на его обмундирование лесной мусор и, на ходу отряхиваясь, отправился вслед за своим охотничьим партнёром.

Вблизи размеры старого секача ещё больше впечатляли. Особенно клыки, торчащие из нижней челюсти.

— Как бы не четверть тонны кабанчик! — удовлетворённо заявил Андрей Александрович, пиная каблуком свою добычу.

— А нафиг вам этот здоровенный боров? Ведь от его мяса псиной вонять будет, — задал Григорий мучивший его вопрос.

— Ты его готовить не умеешь! — самодовольно улыбнулся Андрей Александрович и сел на борова, как на скамейку.

— Возможно... — ответил Григорий, винтовкой измеряя длину убитого кабана.

— Да я ещё из его головы чучело хочу сделать. На стенку. Вон какие клыки здоровущие!

— Ну... разве что так... А мясо у него всё равно невкусное!

— Гурман ты, Гриша, гурман!

— Ну... да. Люблю вкусно поесть! — с шутливым вызовом заявил Григорий. — Вы чуть подождите здесь, а я за машиной сбегаю!

— Лады!

Когда Григорий заехал на поляну, у дуба уже горел костерок и на огне пыхтел паром котелок с кипятком. Андрей Александрович не терял зря времени. Выкатившееся окончательно на небосвод солнце слегка нагрело воздух и высохшую траву. От неё под жаркими лучами струились пряди пара, тут же исчезающие в уже по-осеннему холодном воздухе.

Григорий развернул машину и задом, аккуратно подогнал её к убитым кабанам. Выключил электродвигатель и выпрыгнул из кабины. Обошёл машину сзади. Удостоверился, что подогнал достаточно плотно, и только после этого отправился к костру, где Андрей Александрович уже разливал по кружкам горячий чай.

— Лепота! — с апломбом заявил Андрей Александрович и по-сибаритски развалился на своём коврике.

— Я там их слегка выпотрошил, чтобы без дела не сидеть, — добавил он. Григорий лишь кивнул, пробуя горячий чай, заваренный на целебных травах.

Некоторое время просто говорили ни о чём. Просто трёп, какой бывает часто между людьми, которым просто хорошо. Тем более, что ясное, безветренное осеннее утро, да обильная охотничья добыча способствовали поднятию общего настроения. Как-то незаметно перешли на дела более ближние.

Когда Андрей Александрович осторожно поинтересовался делами в той самой фирме, что на своих мелких разработках организовал Григорий, тот понял, что скоро его бывший шеф перейдёт к серьёзному разговору. Заметил и подобрался. Он чуял, что вот-вот, очередной "провал" в экономике страны закончится и начнётся очередной цикл подъёма. А это также означало, что с коммерцией пора завязывать — передавать дела своему партнёру и снова уходить в науку.

Андрей Александрович тоже заметил вмиг посерьёзневшее лицо Григория и мягко перешёл к сути.

— А вообще, я тебя сюда пригласил не для того, чтобы мясцом запастись.

— Это я сразу понял. Будете уговаривать вернуться? — Григорий лукаво улыбнулся и отставил парящую в прохладном воздухе кружку.

— Буду.

— Неужели всё так серьёзно изменилось? На вашу тему таки дали финансирование?

— Даже слишком серьёзно. И финансирование у нас будет — неограниченное.

Григорий аж присвистнул от удивления. Глаза его разгорелись азартом и интересом.

— Что-то даже не верится... — с некоторым сомнением, но всё-таки и с надеждой выговорил он.

— Я тоже сначала не поверил. Думал разыгрывают. Оказалось не так.

— Неужели у наших правителей снова прорезался разум? И что же их подвигло на такое?

— Нарастание угроз.

— Угроз?

— Они сообразили, что в том направлении, что мы копали, если отстать — кранты стране и им самим вместе с нею.

— Вы поспособствовали этому пониманию?

— Угу... — Андрей Александрович пожал плечами и посмотрел на весело пылающий костёр.

— А кто ещё? — спросил Григорий, понимая, что он один такое дело явно не мог бы провернуть. Даже всего его авторитета крупнейшего разработчика страны не хватило бы. Одно дело быть вхожим в "высокие кабинеты", а совсем другое, "пробить" неограниченное финансирование для целого направления. Ведь получалось, что их тема будет развиваться как незабвенный Атомный Проект когда-то спасший страну.

— Ну... был ещё один. Он нам и пробил финансирование. Я его убедил, а он правительство.

— Я его знаю?

— Лично нет.

— А кто, если не секрет?

— Пока секрет.

— Не хочет светиться?

— Да... Да и ты сам понимаешь, что в таких вещах светиться опасно. Лешека ведь убили.

Григорий помрачнел, вспоминая давний инцидент.

— Не успели тогда...

— Не в этом дело! — вдруг оживился Андрей Александрович. — Успей или не успей... Он сам подставил себя. Тем, что захотел славы. А в нашем деле это уже равно смертному приговору.

— Настолько серьёзно? — невпопад буркнул Григорий и тут же сообразил, что откровенно "тупит". За что тут же и был наказан.

— Что-то ты Гриша, на своих предпринимательских делах отупел малясь... — ядовито заметил Андрей Александрович.

— Не без того! — Решил смягчить ситуацию Григорий.

— Дам тебе пока секретную информацию. Мне разрешили тебя в неё посвятить...

Андрей Александрович слегка запнулся, но затем продолжил непосредственно о деле.

— Наши "заклятые друзья", очень активизировались на нашей же территории. Ищут нас. Тебя, меня, и нам подобных. Чтобы убить. Как Лешека. Мы для них угроза... понимаешь почему?

— Да, — нехотя выговорил Григорий. Ему сильно не нравилось то, что сказал Андрей Александрович. Но нутром понимал, что тот прав.

— Но всё равно мне неясно, что это такое вы правительству сказали, или что они такое узнали сами, что так перевозбудились? Амера, что-ль залётного хорошенько потрясли, что он разоткровенничался?

— Нет. Дело не в амерах залётных. Дело тут гораздо серьёзнее.

— Война? — сделал предположение Григорий, — амеры решили раз и навсегда с нас шкурки снять?

— Война и так уже по всему миру идёт. Мы держимся потому, что не повторяем ошибок Китая. Но и только.

— Тогда что? — полюбопытствовал Григорий. — Чем вы так правительство напугали?

— Ситуация следующая... — решил таки пояснить подробно Андрей Александрович.

Научно-технический прогресс ускоряется.

Это как-бы общее место. Но сейчас мы подошли к порогу, за которым, если не принять мер — смерть. Суть — если ранее в двадцатом веке, от появления идеи до её воплощения проходили десятилетия, то потом, уже к концу двадцатого лет пять. В эпоху 2000-2020 этот интервал сократился до двух лет.

Сейчас он уже вот-вот перевалит срок одного года.

Далее...

Если раньше, для того, чтобы сделать что-то очень серьёзное, нужны были очень большие вложения капиталов, то сейчас капиталоёмкость стремительно падает. Но падает для тех, кто озаботился ранее создать базу для научных исследований и производств.

Ещё советские, научно-производственные комплексы сейчас стали общемировой практикой. И эти комплексы сразу после разработки технологии выпускают то, что будет производить товар. Ничего налаживать не надо. Всё заложено изначально разработчиками и всё отлажено.

Когда от идеи до осуществления будет проходить пара месяцев — наступит кризис.

— Какого свойства?

— А ты сам подумай — ведь технологии по своей разрушительной мощи всё более приближаются к ядерному оружию. И если каждая корпорация, каждая фирма и фирмочка будут иметь возможность создавать что-то своё, оригинальное и разрушительное то это будет означать что?

— Что они сами себе станут государствами.

— Озабоченными выживанием во враждебном окружении.

— А мы тут как?

— Российский Союз?

— Да.

— Мы для них цель номер один. Как самый главный потенциальный противник.

— Какая-то странная формулировка... "главный потенциальный".

— Наша задача сделать так, чтобы мы были не потенциальными. А настоящими и крепкими противниками. Если мы останемся "потенциальными" мы будем слабы. Нас снесут. Они для этого все объединятся. И фирмы с фирмочками, и Пентагон с этими фирмочками и амеры вообще, с Западной Европой. Даже НАТО реанимируют.

— Но ведь мы ни на кого не нападаем!

— Нас спрашивать не будут. Просто прибьют потому, что мы можем в потенциале представлять опасность. Нормальный принцип конкуренции.

— Я раньше думал, что это принцип "выжженной земли".

— А это оно и есть.

Немного помолчали.

— Понимаешь, Гриша, — мрачно продолжил Андрей Алексанрович, — на носу у нас не просто война... Не просто биологическая война. В ней будут не бациллы... Точнее и они будут тоже. Главное тут будет соревнование интеллектов, соревнование информационных технологий, совмещённых с новейшими медицинскими, генетическими исследованиями и открытиями. А это значит, что всё, что ты тогда ещё, десять лет назад написал в Докладе... Всё стало актуальным. Я подчёркиваю: ВСЁ!

— Уж не им ли вы ещё правительство пугали?

— И им тоже.

Григорий хмыкнул, а Андрей Александрович, меж тем, продолжил.

— Мы сильно отстали. У нас на шее гигантская гиря — "рыночники" и прочая шваль. Они за последние сорок лет сильно развратили народ. Социологи мало помогли. Надо было сразу их под корень... Но я не о том хотел сказать! Я хочу сказать, что придётся нагонять и очень сильно. А для этого нужны ВСЕ силы.

— И я, как та самая необходимая сила? — ёрнически заметил Батманов, но Андрей Александрович не обратил на это внимания.

— Не недооценивай себя. У тебя была великолепная работа два года назад. Её срочно надо двигать дальше.

— Уж не хотите ли сказать, что именно на моей работе двухлетней давности свет клином сошёлся?! Вы мне льстите!

— Не льщу! Всё по отдельности — мелочь. Но ты подошёл к проблеме системно — с гигантским охватом тем и областей. И в этом её огромное преимущество. Амеры до сих пор так не умеют. Хоть и многому у нас научились за последнее время.

— Вы хотите сказать, что это типа наш "меч кладенец"?

— Типа да... — передразнил Григория Андрей Александрович, отсалютовал дымящейся паром кружкой с чаем, но после продолжил серьёзно. — Нам надо не только догнать, но и перегнать!

— Ага! Коронная фраза Иуды-Хруща! — Решил вывернуться с ненавистного ему пафоса Григорий. Он разговаривая со своим бывшим шефом (а может и будущим?), лениво бросал мелкие веточки в пламя костра и смотрел как они там весело сгорают. Жар горящих углей приятно согревал ладони, а горячий чай нутро. Это несколько расслабляло от чего его речь стала несколько ленивой.

— Не ёрничай! — наконец-то обратил внимание на тон собеседника Андрей Александрович. — Всё серьёзно.

— Это я от страху перед нарисованной вами картиной. — чуть сменив тон продолжил ёрничать Григорий и бросил очередную веточку в огонь. Та на углях быстро скрючилась и расцветилась алым превращаясь в угли и пепел.

— Страшно, но не фатально. — всё также гнул свою линию Андрей Александрович.

— Значит догнать... Если дают неограниченное, то проблема только в "мозгах". — тяжело вздохнув, смирившись с судьбой и постановкой вопроса, сказал в пространство Григорий.

— Я потому тебя зову, что в первую очередь в "мозгах". Ведь от тебя и твоих ребят зависит — сможем спасти страну или нет!

— Как пафосно! — Григория снова передёрнуло и он картинно всплеснул руками. Ему никогда не нравились пафосные заявления, так как он не без основания считал, что таковые, в основном присущи нечистым на руку политиканам. Сам он, по этой причине, старался выражаться скромно и лаконично.

— Не ёрничай! — ещё более строго оборвал Андрей Александрович, правда без особой на то надежды. Стиль у Батманова был такой. Его можно было придержать в этом ёрничанье, но не оборвать.

— Да я к тому, что мы опять как пять лет назад, будем спасать их жирные задницы, а после они нам же под зад коленом. Наш худющий зад и так в синяках!

— Уже не будет.

— Это почему?! У всех в правительстве резко ангЁльские крылышки выросли? — скептически хмыкнул Григорий.

— Когда "начнётся" им будет уже не до распрей с финансированием. Сами увидят, что опоздали изрядно. И отстали.

— Значит нам опять думать, как спасти Россию... — печально закивал головой Григорий. — Опять!

— А ещё подумать, как спасти мир.

— Ну, это прерогатива амеров. Это у них в кино Великие Герои-Одиночки Спасают Мир.

— Ты верно заметил что в кино. Им очень хочется, чтобы их именно так видели. Славу себе такую создают. Виртуальную. А так, по большому счёту, на мир им глубоко начхать и насрать.

— Хотите представиться эдаким Бэтманом — спасителем человечества?

— Это у тебя фамилия Батманов, вот и думай над этим!

Собеседники сдержанно рассмеялись.

— Что, скажешь, уел?

— Уел! Пойми Гриша! Мне уже за шестьдесят. Я просто не успею и не смогу. А вот тебе и твоим "тиграм" — это как раз по плечу. Да и тот подход, что ты тогда показал как раз для этого годится.

— Нас слишком мало чтобы спасти мир. — уже серьёзно и жёстко сказал Григорий.

— Достаточно, чтобы попытаться.

— США. Маленькие хитрости в Большой Игре.

— Нас подставили, Леон! У нас не было никакого шанса выбраться оттуда, если бы мы успели до прибытия спецназа.

Повисло длительное молчание.

— Ты уверен? — осторожно спросил Леон.

— Уверен. Нам ещё повезло, что спецназ и армия сильно конкурируют между собой. Пока они между собой выясняли отношения, мы успели разобраться в обстановке. Но и это нам не помогло. Когда спецназ попытался проникнуть в Лаборатории, тут всё и началось. Короче... Удрать всё равно не успели. Но у нас было преимущество в понимании сути происходящего. Потому и вырвались.

— Кто-то ещё вырвался? — тут же оживился Леон.

— Нет. Только мы. Прибуду — расскажу подробнее. Но и ты, Леон, начинай своё расследование. Пока мы тут барахтаемся. Под нас копает какая-то задница!

— Я понял, Джонни... — в голосе Леона чувствовалось, что он, полученной информацией очень ошарашен. — Постарайся выбраться. И как можно скорее. Ты нам нужен. Очень.

— Я знаю... — устало буркнул Джонни и выключил связь.

После он торопливо убрался подальше вглубь их импровизированного убежища и быстро запаковал незаконный передатчик.

Он вспомнил гибель их небольшой группы и дыхание спёрло. От обиды.

За то, что не смог уговорить тогда, убедить. Ведь знал! Как только увидел активацию второго контура, так тут же понял, что будет дальше. И со спецназом, и с ними.

Джонни мрачно посмотрел на рюкзак, где лежал передатчик и краем глаза поймал вопросительный взгляд Сэма.

— Ты хочешь что-то спросить? — хриплым голосом, который, правда, смазала маска, спросил Джонни.

— Да... А ты предполагал, что нас там ждёт?

— В Лабораториях?

— Да.

— Не знал. Но предполагал.

— И поэтому мы выжили?

Джонни посмотрел пристально на Сэма. Светлый, наивный в чём-то взгляд.

"А ведь он мне верит. Безоговорочно. Как духу святому" — пронеслось в голове у Джонни и он решил отвечать только искренне. Не хотелось такому темнить.

— Да. Поэтому. Жаль, что убедить остальных не удалось. Тоже бы остались живы.

— Но как?! Даже Блейз не знал! — удивился Сэм.

— Блейз не знал того, что знаю я! — коротко и спокойно отрезал Джонни. — Помнишь как Жак "вёл" группу спецназа?

— Помню...

— Так вот... Когда я засёк эту группу в "хамелеонах" у меня сразу же закралось подозрение, что тут что-то нечисто. Не могли спецназовцы ТАК быстро среагировать на аварию, ранг которой, по тому, что объявили, не выше двойки. Я смекнул, что они что-то знают такое, чего не знаем мы.

— И оказался прав. — заключил Сэм.

— Почти. Почти прав. Всё оказалось куда хуже, чем я предполагал — там обнаружились зомби. Я подумал, что верхушка "котиков" решила под шумок наложить лапу на наши секреты. Но когда они не только ввели ПРАВИЛЬНЫЙ код доступа первой линии, и когда их в фарш перемолола вторая, я понял, что дело дрянь! О чём Блейзу и доложил.

— Но там же ещё эти... зомби в охранении были. Ими кто-то управлял.

— Ага... ты тоже это заметил! — мрачно сказал Джонни и его передёрнуло от воспоминания.

— Да. Ведь они тупые, а на нас кинулись как по сигналу.

— Истина! — сказал Джонни, задумчиво глядя в проём крыши наружу.

— Пора пошарить в доме, — сказал он, пресекая дальнейшие расспросы Сэма. — Хватай кошку, и перебираемся туда.

Он ещё раз подстраховался, посмотрев по сторонам на предмет БПЛА, сверился с отчётом датчиков на своём интерфейсе и, пригнувшись, рванул наружу.

В доме царил хаос. Выбитые рамы, потрескавшиеся стены, поваленная мебель, и всё это густо засыпано где осколками стекла, где кусками облицовочного пластика, которым тут отделывались и потолок, и стены. Прошедшая ударная волна, заставила буквально взорваться пустоту за лёгкими панелями, и теперь их останки устилали всё в комнате.

Под ногой что-то взвизгнуло. Джонни отдёрнул ногу. Под осколком пластика обнаружился старый плюшевый медведь, видно обронённый в спешке при бегстве хозяев. Трогать его он не стал. Но от вида его ещё гаже стало. Будто именно он ответственен за то, что Армия применила против собственного населения ядерное оружие.

Джонни быстро пробежался по уцелевшим комнатам, глянул в проём, ведущий на второй этаж, сквозь который была видна клубящаяся над ними шляпка "гриба" и прошёл на кухню. Там, сердобольный Сэм уже достал кошачьи консервы и потчевал нового хвостатого друга.

— Ещё что есть? — спросил Джонни.

Сэм молча указал на хлеб в вакуумной упаковке и стопку мясных и рыбных консервов, которые он уже успел не только достать, но и сложить в обширный пакет.

— Хорошо. Я сейчас иду в гараж. Когда наестся, найди этот... ящик, для её переноски.

— Вот этот? — Сэм поднял небольшую клетку с ручкой.

Джонни кивнул и зашагал в гараж.

Как он и надеялся, в гараже стоял-таки один автомобиль. С помятым капотом, что объясняло то, что его оставили, но на ходу. Единственный его недостаток был в том, что машина была старой. Это значило, что с проходимостью у неё будут проблемы, если придётся куда-то прорываться по бездорожью. Пока Джонни возился с охранной системой машины и заправлял её, появился Сэм. Кошка уже была упакована в клетку и счастливо облизывалась. Сам Сэм тоже был в приподнятом настроении. Учитывая обстоятельства, это был непорядок, но Джонни лишь хмыкнул.

Поставив клетку на заднее кресло машины, Сэм повинуясь указанию Джонни подошёл к двери гаража и попробовал их по привычке открыть штатно. Но потом, вспомнив, что электричества тут нет и не предвидится сделал это вручную. Подобрав инструмент поувесистей, обрезком железной трубы разжал створки. Вцепился в края руками и, натужно крякнув, развёл на ширину достаточную, чтобы втиснуться самому. Но так и застыл на пороге.

— Снег?! — изумлённо вымолвил он. — Откуда? Ведь ещё не зима!

Джонни оторвался от изучения машины и глянул туда, куда смотрел Сэм. Медленно кувыркаясь в воздухе, увлекаемые лёгким ветерком, сверху сыпались серые хлопья.

— Сэм назад! — рявкнул Джонни, и тот, на рефлексах сиганул к стенке, тут же схватившись за свою винтовку.

— Зомби? — опасливо спросил Сэм, смотря на вмиг посеревшее лицо своего командира.

— Нет. Это пепел. Пепел лабораторий. Радиоактивный.

Всё-таки Сэма в школе чему-то учили. Или сам учился прилично. Но тот понял с полуслова. Глаза округлились и он попятился ещё больше.

— Что будем делать? — опасливо глядя на горячий "снег" спросил он.

— Делать нечего — подбегаем, раздвигаем створки каждый со своей стороны и отпрыгиваем. — Сказал Джонни и показал пример. Получилось не лихо и ловко. Чуть не упал споткнувшись, но свою сторону он задвинул почти полностью в паз. Собравшись с духом, чуть погодя это же, со своей створкой, сделал и Сэм.

— Ведёшь машину — ты! — сказал Джонни и залез в кабину на место справа от водительского. Сэм кивнул, закинул свою винтовку на заднее сиденье, подперев им клетку с кошкой. Плюхнулся на водительское место и захлопнул дверь.

— Проверь всё ли плотно закрыто с твоей стороны. Будет скверно, если пепел к нам попадёт.

— Если не включать вентиляцию — не попадёт, — сказал по-деловому Сэм, аккуратно проверив герметичность дверей. — Кстати куда едем?

— Выедешь на трассу — гонишь на восток. А потом видно будет. — дал неопределённое указание Джонни.

— Но это же...

— Знаю, — отмахнулся Джонни, — туда же и облако гонит ветром. Но у нас пока нет иного выхода. Там трасса широкая.

— А БПЛА?

— К дьяволу! Прорвёмся! Вперёд Сэм!

В голосе Джонни прорезалась всегдашняя его бесшабашность, чем не замедлил заразиться и Сэм. Он почти с места рванул машину, лихо лавируя между развороченными останками домов, оград, поваленными деревьями.

Вскоре они покинули жалкие пределы убитого городка и вырвались на широкий асфальт. Тут простору для манёвра было не в пример больше.

С горящими глазами ребёнка, дорвавшегося до любимой игрушки, Сэм кинул побитый автомобиль вперёд по шоссе. Выжимая педаль газа на полную катушку. Только ветер засвистел снаружи.

Еле слышный шелест электромоторов в колёсах, сливающийся с рокотом шин, подминающих асфальт, составляли ту музыку сфер, которая понятна только заядлым гонщикам. А Сэм как раз и был тем самым заядлым гонщиком. Хоть и непрофессионалом.

Как тихо подозревал Джонни, Сэм был ещё рад тому, что ему наконец-то представилась возможность показать и эту свою грань таланта. Эдакие "незадокументированные возможности". Ведь в анкетах этого не спрашивали. А тут — гонщик-любитель. Впрочем, может и не любитель. Очень уж хорошо он справлялся с управлением.

Джонни глянул на заднее сиденье. Кошка, упёршись спиной и ногами в стены своего передвижного домика, положила голову на лапы и закрыла глаза. Было видно, что подобные поездки на автомобиле ей не впервой. И лихие действия водителя её не беспокоят. Лишь изредка она выпускала когти, инстинктивно пытаясь вцепиться в коврик, но глаза не открывала.

Джонни хмыкнул и снова достал свой тайный передатчик. Сэм, увлечённый гонкой между препятствиями, на это даже и не обратил внимания, всецело отдавшись удовольствию погони за убегающим горизонтом.

Серые хлопья за окном авто очень быстро перестали падать. Видно они уже выехали из той зоны, где радиоактивные осадки уже начались и теперь мчались по той, где они только будут. Это вселяло некоторый оптимизм.

Одно движение пальцем, и передатчик снова ожил. Джонни слегка подумал, вытянул оптоволоконный кабель, и воткнул его в соответствующее гнездо. Теперь, всё, что необходимо, отображалось в его очках. Подсоединился к серверу фирмы, быстро выудил из памяти нужные коды доступа и ввёл их. Через секунду, перед глазами зажглась объёмная надпись: "Активация системы"...

Где-то далеко, в пятидесяти километрах от них, оператор БПЛА подозвал офицера и ткнул в изображение мчащегося по шоссе электромобиля.

— Сэр! Активность в одиннадцатом секторе! Кто-то из уцелевших.

Офицер придирчиво посмотрел на крышу автомобиля, как он был виден сверху от БПЛА, отметки курса и координат.

— Та-ак! — заколебался он, — авто за пределами зоны полного уничтожения. Водитель ведёт себя явно осмысленно. Значит не заражённый.

— Но он идёт вдоль "следа" сэр! — Тут же вставил оператор, имея в виду, что шоссе, по которому мчалось авто, пролегает на ближайший десяток километров точно вдоль самой середины радиоактивного следа от ядерного взрыва.

— Продолжайте следить! — отмахнулся офицер. — Впрочем... эти всё равно покойники. Там радиация сильная. Проследи ещё километров двадцать и бросай. Последние их координаты скинешь на "службу восемь".

— Есть сэр! — браво ответил оператор. Но исполнить указание начальства ему было не судьба. Не успел офицер повернуться спиной к его терминалу, как началось...

— Неверующие, да обретут веру

Когда уже давно выехали из леса, мобила генерального директора зазвонила. Тот удивился, посмотрев на высветившееся текстовое сообщение, и сильно помрачнел.

— Что-то не так? — спросил больше из вежливости Григорий.

— Плохо дело... Совсем плохо! — обеспокоено сказал Андрей Александрович.

— Куда-то срочно надо? Так я подвезу. Если что, — кабаны в багажнике, во льду ещё пару суток проваляться могут.

— Не мне, а нам обоим. — Коротко ответил Андрей Александрович. Про кабанов он даже и не вспомнил.

— Н-ну, хорошо... а что такая спешка? — удивился Григорий.

— Там узнаем. Но что-то случилось. Нехорошее.

— Но..а.. это... — опешил Григорий, — мне бы фирму сдать заму!

— Не волнуйся. Успеешь. Ты и так говорил, что у тебя день в запасе.

Сказав это, Андрей Александрович ощутимо напрягся и поёжился, как от холода.

— Ну разве что... — снова замялся Григорий, но не нашёл чего возразить.

Когда выехали на трассу, Андрей Александрович сделал нечто загадочное. Он полез во внутренний карман, достал оттуда нечто напоминающее пульт дистанционного управления чуть меньше ладони, и что-то включил.

— Наша страховка, — хмыкнул он в ответ на вопросительный взгляд Григория.

— А поподробнее... нельзя?

— Потом. Ты в Проекте. И это — Андрей Александрович помахал в воздухе пультом, — кое-что из него.

— Заинтриговали!

— У тебя, кстати, сколько запас хода в накопителях? — неожиданно спросил Андрей Александрович.

— Ещё километров на триста, — ответил, быстро глянув на показатели, Григорий.

— Это хорошо... значит хватит. С запасом.

— Ну конечно! Я всегда так делаю... — не поняв, что имеет в виду его бывший (и похоже будущий) научный руководитель, сказал Григорий.

На въезде в город их встретили нервные милиционеры. Проверили документы, и пропустили дальше. Их хмурый вид несколько взволновал Андрея Александровича и он сделал звонок по мобиле.

— Нас встретят, — после короткой беседы, неопределённо ответил он.

— Кто? — тут же полюбопытствовал Григорий.

— Ты уже в Проекте. — Намекнул Андрей Александрович.

— Опять... — устало и обречённо буркнул Григорий, но возражать не стал. Судьбу Лешека он помнил. И если его непосредственный научный руководитель говорит, что дела в России дрянноваты и за разработчиками объявлен сезон охоты, то...

— Как только въедешь в город, сворачивай на Северную и дальше по Катукова. Там можно будет припарковаться.

— А почему не по Леваневского? — спросил Григорий.

— Там сейчас перекрыто.

Вскоре после въезда, стала понятна причина хмурого вида милиционеров и почему Леваневского оказалась перекрыта.

— Во-от! А тут народ уже решил мир по-спасать! — хмыкнул Григорий, наблюдая огромную толпу под красными знамёнами в квартале от них, выворачивающую из-за угла и запрудившую всю проезжую часть. По бокам процессии шли не просто милиционеры, а ОМОНовцы с собаками. Что было весьма необычно.

Их машину тут же остановили и завернули на обочину.

— Что-то не так! — тут же обеспокоился Андрей Александрович, — ведь они должны были быть на Леваневского.

В это самое время, прямо на перекрёстке вывернулся ещё один автобус и из него посыпались милиционеры. Те быстро перекрыли ближайший перекрёсток по диагонали, и вперёд вышел некий чин с громкоговорителем. Стала ясна цель — милиция стремилась мягко завернуть колонну на ту улицу, где они шли ранее. Но тут вмешались некие молодчики со стороны.

Из магазина напротив, вылезла толпа в масках, и стала забрасывать стоящих плотной стеной милиционеров камнями и арматурой. Милиция тоже среагировала оперативно. На толпу в масках набросился другой отряд, ранее подошедший сзади и прятавшийся за грузовым фургоном с другой стороны улицы. Между ними завязалась драка. Тут же на помощь избиваемым нападавшим подоспела другая толпа. Уже женщин. Прибавилось визгу и мату. Милиция несколько сбавила темп, но от своих целей не отказалась. Теперь они принялись хватать и подоспевших на выручку женщин.

Зрелище схватки милиции с толпой женщин была, что называется, не для слабонервных. И она, естественно сильно возмутила благовоспитанного Григория. Тот разразился проклятиями и открыл дверь машины.

— Григорий не лезь! Сядь! Обойдутся без нас — стал, было, выговаривать раздражённо Андрей Александрович. Григорий же вяло отмахнулся и быстро полез наружу.

— Стой, тебе говорят! — неожиданно жёстко выкрикнул Андрей Александрович и попытался его схватить за одежду, но Григорий уже выпрыгнул из машины.

В глазах на мгновение, раздвоилось. Григорий мотнул головой, подумав, что ему почудилось, и шагнул, любопытствуя, вперёд.

— Григорий НАЗАД! — уже, совсем панически рявкнул учёный, но уже было поздно.

Позади Батманова вдруг взорвалась тротуарная плитка. Осколки брызнули в стороны, задев стоящих поодаль зевак. Зеваки взвыли, похватались за ушибленные и пораненные места.

В ту же секунду, буквально из воздуха материализовался некий субъект в полном боевом облачении и повалил Григория на асфальт, стараясь при этом заткнуть его чуть ли не под машину.

Рядом с лицом снова брызнул осколками тротуар и только теперь Григорий понял — по ним ведут огонь на поражение. Снайпера. То, что снайпер был не один, говорило то, что на тротуаре почти одновременно в разных местах образовались две внушительных дыры. Вели огонь с разных сторон. По нему. По Григорию Батманову.

Странно было то, что до сих пор не попали... Ведь с таким калибром, и почти по неподвижной мишени, не попасть было весьма странно.

Ещё через секунду на асфальт шлёпнулась дымовая шашка и всё заволокло дымом. Странным дымом. В воздухе густо мелькали серебристые металлические блёстки. Только дым держался не долго. Что-то хлопнуло и блёстки исчезли. На секунду накрыло головокружение, но тут же прошло, как будто и не было. А серая гарь оказалась не такой уж и плотной. Сквозь поредевшую дымовую завесу стало видно, что машина и люди возле неё заключены под странный серый колпак, почти не пропускающий света снаружи.

Григорий огляделся. Оказалось, что он пропустил появление ещё целой группы в броневом облачении. Облачение выглядело как скафандр, от чего бойцы напоминали каких-то футуристических космонавтов, из фантастического боевика.

Они взяли в кольцо и машину, и его самого. Андрея Александровича также выдернули из автомобиля и грубо уложили на асфальт.

— Это те, кто должен был нас встретить? — в своём любимом ядовитом тоне поинтересовался Григорий, у своего бывшего научного начальства грея щекой холодный асфальт.

Александрович, успел только ругнуться, как события не замедлили продолжиться. На тротуар с обеих сторон, прорезая серый колпак, выехало два микроавтобуса, и третий заслонил их со стороны проезжей части. У этого третьего, не успел он остановиться, открылась широкая дверь. Бойцы тут же сгребли тех, кого до этого удерживали в позиции лёжа, протащили, чуть ли не волоком эти метры, и грубо закинули внутрь. Дверь тут же захлопнулась, и машина рванула с места. Снаружи послышались несколько автоматных очередей и панические крики. Что-то гулко дважды ударило в крышу.

Некоторое время автобус гнал на повышенной скорости, от чего на поворотах пассажиров отчаянно кидало в стороны. Вкинутой в салон паре учёных оставалось только лишь вжиматься в пол, стараясь не набить лишних синяков и шишек. Но, наконец, движение автобуса выровнялось, и до них добрались те, кто также был в салоне.

Обоих подняли на ноги, усадили в кресла, что шли по периметру салона и пристегнули ремнями. Некий гражданин в штатском, по виду главный, придирчиво осмотрел их и справился, нет ли каких травм и ранений. После сел напротив, тоже пристегнулся и перевёл дух.

— Я так полагаю, что успели? — с места в карьер начал Андрей Александрович, задав вопрос главному.

— Еле успели, — мрачно уточнил главный. — К некоторым из вашего списка, пришлось применить силу, чтобы вовремя изолировать.

— К кому?

— Ломов и Елисеев отказались, и пришлось им слегка намять бока.

— Плохо! — цыкнув языком, заметил Андрей Александрович.

Главный на это только руками развёл.

— Какое им объяснение дали?

— То, что есть, то и сказали. Но они не поверили и требуют бог весь что. А у нас на хвосте уже были "охотники". Мы ещё не знали, кто они, но информация была достоверной. Пришлось, чтобы спасти ваших людей, забыть о формальностях и вежливости. С вами, как видите, и то еле успели. Если бы не ваша "линза"...

Андрей Александрович кивнул и помрачнел.

— А теперь мне, убогому, пожалста подробно. А то нихрена не понял. — Вклинился в разговор Григорий.

— Извини Гриша... — забылся я тут с этими "охотниками"... Оно и для меня было неожиданностью... Вот познакомься: майор ФСБ Паничкин Юрий Ильич. Дальше он с тобой и твоей группой работать будет.

Майор кивнул и слегка улыбнулся.

— Я как бы заочно с вами знаком, — хмыкнув, сказал майор, — так что представляться не нужно.

— Да уж понимаю... — всё ещё раздражённо буркнул Григорий — "Контора бдит"!

— Как умеем... — Всё также меланхолично пожал плечами майор. — Вот вас вовремя прикрыли.

— А в кого там бойцы стреляли? Я слышал автоматные очереди.

— Приедем — узнаем подробно. — Неопределённо ответил майор.

— Сейчас на Базу? — уже по-деловому спросил Андрей Александрович. Майор кивнул.

Не успел он это сказать, как впереди машины что-то рвануло, их микроавтобус вильнул в сторону и полетел под откос.

— "И Ад следовал за Ним..."

Основательно расползшаяся по небу шляпка атомного гриба, наконец, ушла назад. Прямо над ними было чистое небо. Но ещё долго машине приходилось объезжать поваленные поперёк трассы деревья, разбитые рекламные щиты с разнообразными, объёмно-фанерными "красивостями", которые ударной волной закинуло, на асфальт.

Джонни убрал свою аппаратуру снова в рюкзак и с некоторым предвкушением стал ждать, что получится. В целом он знал, что последует за простой командой "пуск". Но в живую, наблюдать результаты ему ещё не приходилось. Он сидел с загадочной, ехидной улыбочкой и ждал. И ожидания его полностью оправдались. Следующие два часа для двоих "беглецов из Ада", как они себя прозвали, превратился в сплошной сюр.

Началось с того, что прямо перед их машиной рухнул большой БПЛА. Причём не просто рухнул, а буквально воткнулся вертикально в асфальт на приличной скорости. Только осколки пластика в стороны брызнули.

Сэм даже не успел отвернуть в сторону. Хрустнули жалобно под колёсами электромобиля по-стрекозиному тонкие крылышки аппарата, и он остался лежать разбитый и раздавленный посреди шоссе.

— Нас атакуют? — с удивлением спросил Сэм. Это объяснение происходящего, которое пришло ему на ум, было самым рациональным из всех прочих.

— Нет. Это, просто "третий круг Хаоса" — загадочно улыбаясь "пояснил" Джонни.

— Оружие корпорации? — с некоторым страхом спросил Сэм, продолжая гнать машину по шоссе.

— Оно самое.

— Мы напали на Армию? — с ещё большим страхом спросил Джонни.

— Нет. Это они на нас напали. Мы просто обороняемся.

— Обороняемся ОТ АРМИИ?!! — поразился Сэм, — Как?!!

— Увидишь! — спокойно, но с долей внутреннего удовлетворения отмахнулся Джонни.

— Да они нас... — начал было Сэм.

— Ничего они нам не сделают. У них сейчас своих дел по горло, — хмыкнул Джонни. — Ты лучше за дорогой следи.

Будто отвечая на неясные намёки Джонни, из-за поворота вылетел небольшой автомат о шести колёсах. На бешеной скорости, виляя из стороны в сторону, он вылетел на обочину, кувыркнулся через небольшую кочку и плюхнулся на землю вверх колёсами. Где и застрял в таком перевёрнутом положении. Башня с пулемётом продолжала вращаться, от чего вместо башни вращалось основание.

— Что это с ним?! — спросил Сэм.

— В нём поселился Хаос! — с выражением продекламировал Джонни. При этом очень хорошо было видно, что зрелище это ему доставляет истинное удовольствие.

— А люди как?

— Увидишь! — повторил свою сакраментальную фразу Джонни и в интонациях, прозвучали такие авансы, что Сэма морозом по коже продрало.

— Всё! Хватит! — внезапно, спустя минуту резко заявил Джонни. — сворачивай на ту трассу. Налево.

Взвизгнув резиной по асфальту, машина заложила крутой поворот и вылетела с хайвэя на второстепенную. Джонни лишь удовлетворённо кивнул. После, правда, не спеша, проинспектировал системы автомобиля и повыключал даже те, которые и до этого работали с весьма ограниченным количеством функций.

— Э... Сэр! Зачем?! Машина будет плохоуправляемая! — удивился Сэм.

— Лучше плохо, чем совсем никак, — неопределённо отмахнулся Джонни.

— Сбавь скорость. — Подал он голос несколько минут спустя. — Скоро должен быть первый армейский блокпост. Мы почти на краю зоны радиоактивного заражения.

Будто отзываясь на его слова, где-то далеко впереди, что-то грохнуло, и над деревьями показался мощный клуб дыма, шустро поднимающийся к вечереющему небу. Сэм уже без понуканий ещё больше сбавил скорость.

А за очередным поворотом, вдали открылась картина, как на полотнах Босха.

Всё, что только имело хоть каплю компьютерного интеллекта, прыгало, металось, дёргалось, крутилось. Техники было очень много, от чего и Хаос был немыслимых размеров.

Между машинами метались фигурки людей. Но, как даже издали было видно, большинство металось без цели. Некоторые просто катались по земле, бросив оружие и сжимая голову. И только небольшая часть, сохранившая рассудок и способность хоть что-то делать, пыталась совладать с тем кошмаром, что неожиданно воцарился вокруг. Но их усилия, как хорошо было видно даже издали, были тщетны.

Вся военная техника изначально слишком хорошо защищена от внешнего воздействия, чтобы её можно было просто так остановить. А изнутри уже было невозможно. Там за ручками управления сидел Сам Хаос.

Свет солнца, садящегося за дальние холмы, окрасил всю картину в оранжевые тона.

Пара военных автомобилей, стоявших когда-то поперёк дороги пылала, выбрасывая в небо чёрные клубы дыма. Они стояли развороченные. Будто в них кто-то пальнул из пушки. Впрочем, скорее всего так оно и было. Свихнувшийся автомат вполне мог влепить пару зарядов в окружающее пространство. И этим авто просто не повезло оказаться на линии стрельбы.

Из-за клубов дыма вывернулся некий офицер и тупо уставился на приближающийся со стороны главной трассы автомобиль. Было хорошо видно, что он один из немногих, кто умудрился каким-то образом избежать или преодолеть удар Хаоса. Офицер что-то заорал, схватился за автомат, но ему тут же пришлось уворачиваться от несущегося на него, сбрендившего робота-пулемётчика.

Видя такое дело, Сэм придавил педаль газа и машина рванула под сень клубов дыма, перекрывавшего проезжую часть. Но тут же пришлось резко тормозить. Ранее плохо видимые за дымом прямо на них вылетели пара автоматических устройств неизвестного назначения и пяток солдат крутящихся в дикой пляске, будто их со всех сторон кто-то кусает. От последних полностью увернуться не удалось. Впрочем их от попадания под колёса спасло то, что Сэм таки успел существенно сбросить скорость.

На капот машины, тем не менее, рухнул один из солдат, безуспешно пытающийся скинуть шлем и орущий во всё горло. Глаза за прозрачным щитком шлема не выражали ничего кроме дикого ужаса. Сэм резко бросил машину в сторону. Солдат тут же скатился вниз и исчез из виду.

Сэм ударил по тормозам. Вид дикого ужаса в глазах солдата, с которым он на мгновение встретился взглядом, подействовало на него ошеломляюще. В памяти тут же всплыли старые, ещё бабушкины сказки, которая рассказывала ему в далёком детстве с многочисленными цитатами из Библии. Дальше — больше. Всплыли не менее яркие картины голливудских боевиков "про Апокалипсис" и сознание Сэма оказалось парализовано таким же страхом.

— Вперёд!!! — заорал Джонни, — Вперёд!

Сэм дёрнулся и почти инстинктивно нажал педаль газа. Машина резко рванулась вперёд. Под колёсами противно заскрежетали осколки пластика. Сильно тряхнуло.

— Вперёд и не останавливаться! — злобно рявкнул Джонни.

— Остановишься — прибью! С особым садизмом! — прибавил он для пущего эффекта.

Как ни странно, но это подействовало. Трясущимися руками, до побеления костяшек пальцев Сэм сжал руль и сцепив зубы. Нажал на педаль газа. Видно это их и спасло. Позади по машине полосонула длинная очередь и плечо Джонни взорвалось болью.

— Гони! — прибавил он и зашипел, пытаясь нащупать место, куда ударила пуля.

— Сэр! Вы ранены?! — почти в истерике, спросил Сэм, наблюдая как тот быстро орудует ножом и аптечкой.

— Гони! — снова рявкнул Джонни и прибавил для весомости длинную непечатную тираду. Сэм подавился словами, пригнулся над баранкой и бросил машину вперёд.

Меж тем позади снова протрещала очередь. Но видно стрелявший палил уже для острастки. На таком расстоянии и в постоянно виляющую цель попасть было уже весьма трудно.

— Что делать?!! — в панике спросил Сэм, когда армейский блокпост скрылся позади. — Они скоро вызовут других и нас схватят! На нас будут охотиться как на кроликов!

— Не будут... — буркнул Джонни, скептически разглядывая наложенную повязку. — У них и связь накрылась. Не только компы.

— Почему? — тут же удивился Сэм.

— Темнота! В армии вся связь уже бог весть сколько лет цифровая. И работает через шифрование. А шифрование...

— Понял сэр! — несколько сконфуженно ответил Сэм и судорожно кивнул.

— Там сверни. — Неожиданно сказал Джонни и указал на дорогу, уходящую куда-то вправо от их прежнего курса. Сэм бросил настороженный взгляд назад, направо, но его тут же успокоил Джонни.

— Облако взрыва далеко. Здесь уже чисто.

Сэм молча повиновался.

— Сэр? — Неуверенно спросил Сэм, — Можно вопрос?

— Задавай, — с некоторым даже энтузиазмом ответил Джонни, так как молчание только ещё больше натягивало нервы. Общая неопределённость того, что их ожидает действовала угнетающе.

— Почему там всё так?... Что с ними случилось? Почему на нас это не подействовало никак?

— Это не один вопрос, а сразу несколько! — гоготнул Джонни и тут же поморщился. Рана на плече уколола болью. Сэм же сконфузился. Видно посчитал, что Джонни решил уйти от ответа. Джонни же заметив его реакцию наоборот хмыкнул и задал вопрос на вопрос.

— Ты заметил, что перед тем, как выехать, я отключил в машине компьютер?

— Да. Но не понял этого. Для чего всё это.

— Вот поэтому мы целы, а они вот так! То, что ты видел, у нас в корпорации, называется "Третий Круг Хаоса". Убивает всю электронику, что имеет хоть каплю интеллекта.

— А люди?

— Если люди подсоединены к единой сети подразделения, то они тоже получают свою порцию Хаоса. По мозгам. Через интерфейсы.

— Ужасное оружие...

— Главное никого не убивает. Разве что косвенно и случайно. — пожал плечами Джонни.

Сэма передёрнуло. Он вспомнил дикое безумие и ужас в глазах солдата, что рухнул им тогда на капот. ТАКОЕ безумие и ужас по его мнению, вполне могли и убить.

Через минут пять езды показался какой-то небольшой городок.

Как ни странно, но он не был отселён. Вероятно, военные посчитали, что он уже достаточно далеко и его население слишком мало, чтобы беспокоиться о нём. Здесь было уже слишком далеко от эпицентра взрыва если что и говорило о нём, так это выбитые кое-где стёкла, которые сейчас лениво вставлялись где людьми в форменных спецовках какой-то местной же фирмочки, где самими жителями.

Почти у въезда в городок, владелец забегаловки со своими работниками наскоро поднимал и закреплял поваленные рекламные щиты с традиционными ковбоями и индейцами. Возле них стоял джип местной полиции с зевающим полицейским. Тот искоса глянул на проезжающую мимо помятую машину с хмурыми пассажирами, одетыми в армейскую боевую униформу и отвернулся. Видно принял за тех, что сейчас стояли не так далеко в блокпосту.

Жизнь в городке казалась такой же, как и ранее. Также сновали жители по своим делам, также гоняли своих собак дети на лужайке у дома. Как будто и не было в этот день у них на глазах восхода второго солнца. С последующей ударной волной.

— Дичь какая-то! — непонятно с чего глухо ругнулся Джонни обозревая пасторали местного городка.

— Будем останавливаться? — оживился Сэм, завидев очередную забегаловку и припаркованными возле него автомобилями.

— Н-нет. Не будем. — С некоторым колебанием ответил Джонни. — Едем дальше.

Но проехать дальше им не дали, за ближайшим поворотом обнаружился очередной блокпост армии. Правда и повёрнуты они были не внутрь, а вовне. Тем не менее, они закрывали единственный выезд из города в этом, нужном для них направлении. И поворачивать назад было поздно. Их заметили. Сэм ударил по тормозам и вопросительно посмотрел на Джонни.

— На всякий случай — поставь заднюю передачу, — сказал он Сэму вполголоса, наблюдая как к ним приближается кто-то из офицеров в сопровождении солдата.

Как тут же обратил внимание Джонни, у обоих приближавшихся людей интерфейсы были отключены. Даже прозрачные щитки шлемов были подняты на лоб.

Джонни ещё больше нахмурился. Что-то в окружающей действительности было не так. Постепенно из глубин подсознания стала подниматься тревога. Предчувствие чего-то очень опасного. Смертельного. Будто оно уже нависло над головой и вот-вот готово обрушиться на них. А интуиции Джонни часто доверял даже больше, чем самой что ни на есть крепкой логике.

Приближались к машине со стороны Джонни. Он нехотя опустил ранее наглухо закрытое стекло и высунулся наружу. Свой шлем с интерфейсом он ещё до первого блокпоста снял и спрятал под ногами.

— Вы нас пропустите сэр? — стараясь выглядеть как можно более простецки и придурковатей, задал вопрос Джонни приближающейся паре.

— Предъявите документы! — проигнорировал вопрос офицер и глянул на помятый передок электромобиля. Джонни нехотя полез за своей карточкой. При этом что-то мелькало, как некая смутная догадка, на задворках сознания. Что-то очень важное.

Он было протянул свою карточку офицеру, но рука его застыла на полдороги. Офицер, увидев карточку, потянулся к своему шлему. Чисто рефлекторно. По привычке.

— Нет!!! Не делайте это! — вдруг по наитию закричал Джонни офицеру, но было поздно. Тот включил свой интерфейс и через секунду глаза у него, за захлопнувшемся автоматически щитком, остекленели. Повинуясь давно забитой в "железо" программе, с его шлема ушёл запрос. Запрос включил сервер отделения в боевой машине, а он — интерфейсы у всех солдат блокпоста.

И тут...

Тут случилось то, чего даже Джонни, привыкший, казалось, ко всему, к любому чуду и ужасу, что порождала наука за последние годы, не ожидал.

Где-то впереди вспухла волдырём прозрачная и радужная, как мыльный пузырь, полусфера. Сферы поменьше, тут же повылезали рядом. Как уже было видно, центром каждого волдыря была конкретная боевая машина.

Было видно, как краска на всех них вдруг пожухла, пошла пузырями, и хлопьями осыпалась на землю. Металл, что под ним, тоже вдруг заструился серой пылью.

Солдаты, так ничего и не поняв в эти свои последние секунды жизни, как выключенные киберы из фантастического боевика, попадали на землю. Но и на земле они долго не оставались без изменений.

Треснули пластиковые, сверхпрочные щитки на шлемах, и осыпались пылью, обнажая зрелище оскаленных черепов. Плоть, как и краска на боевых машинах стремительно отпадала от костей, оголяя скелет.

Несколько секунд и радужные пузыри перед ними слились в одну общую, быстро вспухающую и разрастающуюся вширь стену.

— Назад!!! — во всё горло заорал Джонни. Но это было излишне. Сэм сам на инстинктах вдавил педаль, и машина, визжа покрышками, рванулась прочь от страшных пузырей.

Джонни не отрываясь с ужасом наблюдал, как попавшая в сферу растительность оплывает, превращаясь в зелёную слизь, как зелёным, осклизлым дождём посыпалась листва с дерева, как только его коснулась та самая смертельная радуга. Как полностью разложившиеся в несколько секунд тела солдат оголяют кости, которые сами в свою очередь начинают стремительно рассыпаться в пыль.

— Куда?!! — крикнул Сэм, бросая машину в разворот на перекрёстке.

— На юго-восточную окраину!!!

Но проехали они немного. Из-за домов прямо перед ними встали такие же "пузыри". Стало ясно, что такие же блокпосты стояли и на других выездах из города. Не было их только там, где они въехали. Джонни высунулся из окна и быстро осмотрел окружающее. Вспухающие радужные пузыри уже почти перекрыли им дорогу к свободе. Оставалось лишь несколько щелей и та дорога, по которой они прибыли.

Быстро просчитав варианты, Джонни решил рискнуть.

— Туда! — ткнул он пальцем в стекло, задавая новое направление Сэму.

Жители с недоумением и интересом оглядывались на мчащуюся по улицам машину. Будто на бесплатный цирк, киношное представление. Они уже видели вспухающую на окраинах их городка радужную пену из гигантских пузырей и, по-видимому, воспринимали их как новое, неизвестное, и, по-своему красивое атмосферное явление. Они даже и не подозревали, что жить им осталось считанные минуты.

"Покойники... полный город живых покойников!" — с отчаянием думал Джонни, созерцая проносящиеся мимо удивлённые лица, пока ещё живых людей, — "Да когда же этот кошмар кончится?!".

Но тут ситуация резко ухудшилась. Они уткнулись в тупик. Взвизгнув тормозами, электромобиль остановился. Повинуясь резкому толчку рассыпалась и опала на землю обшивка передка машины, оголяя его нутро с аккумуляторными батареями. Видно, всё-таки "пузыри" каким-то краем, но достали машину. Чудо, что не достали самих пассажиров.

Сзади медленно смыкались две радужные стены. Впереди — дороги не было. Сэм икнул и уставился на своё начальство, а Джонни...

Это только в дурном голливудском блокбастере герой сначала действует, а потом думает. Если вообще думает. А реальному человеку, попавшему с скверную ситуацию, зачастую приходится принимать решения во-первых, исходя из весьма скудной информации, и во-вторых трижды подумав, так как ставка в реальных играх не кетчупом залиться перед телекамерой, а собственной кровью с сомнительной перспективой попасть вовремя в больницу. И перспектива — не киношная смерть "понарошку", а собственная реальная.

Но тут — даже не кровью зальёшься. Нечто более страшное, наползало на них и на городок.

Джонни на несколько секунд впал в ступор. Только мозг бешено перебирал варианты, один за другим отбрасывая негодные.

Сэм в полной растерянности ждал.

— Туда и с разгона! — вдруг рявкнул Джонни, указывая на ближайший дом.

— Но там же дом!!! — удивился Сэм.

— Насквозь! Он фанерный!

Тут уже Сэм не рассуждал. Вдавил педаль газа и машина подпрыгнув на бордюре врезалась сначала в крыльцо, а после в стеклянные витражи вестибюля. Разноцветное стекло фейерверком брызнуло во все стороны, разлетелся в щепки стол, хрустнули под колёсами стулья, шарахнулся в сторону замешкавшийся хозяин. Противоположная стена также не предоставила никаких проблем. Только пластик обивки мелкими осколками осыпался по капоту машины, а вся она почти целиком рухнула наружу.

Как взбесившийся бык, машина пролетела оставшиеся метры до забора, круша всё, что попадалось на пути и поддев как на рога жиденькие старые доски почти декоративного ограждения, вырвалась на относительный простор. Теперь, по потрескавшемуся и покрытому неестественной ржавчиной бамперу хлестали высокие метёлки самого разнообразного бурьяна.

Пустырь, что был за оградой, почти весь зарос им. И то, что было под ним, естественно видно не было. Машина проехала ещё метров двести, и со всего маху встряв в почти заросшую канаву, встала окончательно.

Двое беглецов дружно и слаженно, отстегнули страховочные ремни и, похватав своё снаряжение с вооружением, вывалились наружу. При этом, Сэм, памятуя о спасённой ими от радиации кошке, не забыл прихватить в руки и саквояжик переносного кошачьего домика. Сделал он это весьма резко. Та на это грубое обращение никак не отозвалась.

Оба не сговариваясь обернулись назад. Туда, откуда бежали.

Красные закатные лучи солнца высветили воистину умопомрачительное зрелище.

Те два пузыря, что преградили им дорогу. Ныне соединились вместе и продолжали, хоть и с меньшей скоростью расширяться. Под ними рушились, превращаясь в труху здания, отекали слизью деревья. Всё это скрежетало и выло, дымясь и испаряясь.

Изредка были слышны запоздалые панические крики, пожираемых заживо неизвестным бедствием, местных жителей.

И это всё происходило в относительной тишине безветренной, почти идиллической погоды, что накладывало на происходящее ещё более жуткий отпечаток.

— Да что, чёрт возьми, происходит?! — возопил Сэм, с диким страхом озираясь. Было видно, что недолеченные последствия удара "пси" снова вышли наружу и вот-вот окончательно его "сорвут с нарезки".

— Ад идёт за нами! Ад! — Взяв Сэма за грудки начал внушать Джонни. — И если мы не поторопимся, он нас проглотит!

— Россия: Большая охота

Микроавтобус слетел с дороги, завалился на бок и в таком положении ещё проскользил вперёд метров десять. Если бы кто не оказался в салоне пристёгнутым ремнями, наверняка получил бы травмы. А так, одни оказались внизу и пристёгнутыми, другие наоборот, на ставшем потолком борту машины.

— Всем оставаться на своих местах — крикнул майор и вовремя. Григорий так и не понял что произошло, так как уже очнулся от того, что кто-то настойчиво хлестал его по щекам.

— Лёгкая контузия, — констатировал незнакомый голос.

Григорий разлепил веки и мутным взором осмотрел окружающее.

Над ним склонился некий серьёзного вида человек в форме медика. Заглянул Григорию в глаза. Чему-то удовлетворённо кивнул. И свернул свой медсаквояж. Рядом и спиной к ним стоял солдат в тяжёлом боевом облачении. Вокруг суетились люди. Многие из них были с оружием.

Тот странный микроавтобус без окон, в котором они ехали до этого, лежал на боку на обочине дороги. Поперёк дороги, тоже на боку лежал и дымился тяжёлый грузовик. Похоже было, что именно он послужил главной причиной того, что микроавтобус свернул на обочину. И так неширокую проезжую часть он перекрывал почти полностью. Рядом с ним тоже дымился такой же микроавтобус, в характерных оплавленных дырках от попадания кумулятивных снарядов. Там тоже суетились люди. Кого-то уносили на носилках, кому-то оказывали первую помощь. Хорошо было видно, что микроавтобусы, что их перевозили и сопровождали, были необычными. Защита у них от кумулятивных снарядов была как на танке.

Видно было, что и в их микроавтобус, неизвестные диверсанты влепили нечто типа того, что и в головной, оставшийся на проезжей части. Если бы не такая "танковая" защита, то лёгкой контузией он вряд ли бы отделался. Так же как и Андрей Александрович, ныне с ошалелым видом сидящий на траве неподалёку и оглядывающийся по сторонам.

— Уразумел, куда попал? — спросил он у Григория, заметив, что тот тоже очухался.

Григорий помотал головой.

— На нас, участников Проекта, некто устроил охоту.

— Это я понял ещё в городе.

— А масштаб охоты оценил? — спросил шеф и обвёл рукой пейзаж недавней битвы. Григорий ещё раз осмотрел окружающее и не нашёл чего ответить. Лишь снова покачал головой. Многое оказалось слишком неожиданно. Особенно некая "болезнь", что, как видно, поразила окружающую растительность. Трава рассыпалась под ботинками солдат в пыль. Стоило только кому-то пройти несколько метров по ещё не топтанному участку растительности, как за ним оставалась дорожка тонкой пыли вместо травы. Ближайшие деревья также оказались все без листьев протягивая к небу голые ветви, покрытые весьма неприятного вида слизью.

— Могу вас "поздравить", господа учёные. — Услышали они со стороны голос всё того же майора.

— С чем? — тут же оживился Андрей Александрович.

— Нас мониторили с орбиты через спутник. Даже какую-то новую дрянь пытались применить, но наша защита от микроволнового излучения, неожиданно оказалась адекватной.

— Неожиданно оказалась?! — удивился Григорий поднимаясь с рассыпающейся в пыль травы в сидячее положение.

— В том и загадка, — сказал майор, присаживаясь рядом. — По характеристикам — новое оружие. Накрыли им очень большую площадь. Но целью были мы.

— А спутник как?

— Сбили тут же, как обнаружили попытку воздействия. Так же как и ретранслятор-наводчик.

— Чей спутник, выяснили? — спросил Андрей Александрович.

— Коммерческий. А ретранслятор — типа БПЛА с наземным управлением. Управляли те, кто на нас тут напал...

— Поймали? — тут же оживлённо поинтересовался Григорий, — тех, кто управлял и нападал.

— Не успели.

— Это как? — удивился Григорий. — ведь у вас, как вижу, всё очень серьёзно было организовано.

— Самоликвидация! — пояснил майор неопределённо.

— Кто-то очень тщательно хранит свои секреты. — Хмыкнул Андрей Александрович.

— Но мы их уже знаем... — покривил губы в ухмылке майор.

— Даже так... — несколько удивлённо фыркнул Григорий и неожиданно поинтересовался. — Извините, но запамятовал ваши имя и отчество. Всё так неожиданно приключилось...

— Юрий Ильич, к вашим услугам, — отозвался тот несколько высокопарно.

— Какие такие секреты вы имели в виду, если они от нас не секрет, Юрий Ильич?

— Не секрет... Вы ведь уже в Проекте... хотите того или нет. — Добавил Юрий Ильич мрачновато. — Некто ведёт широкомасштабную охоту на всех крупных разработчиков в области биоинженерии. Причём в широкой области. Прежде всего тех, кто работает сразу в нескольких направлениях.

— Типа нас с Андреем Александровичем? — попытался уточнить Григорий.

— Есть очень серьёзное подозрение, что охота идёт именно на тебя, Батманов! — Срезал шеф, хмыкнул и зачем-то многозначительно глянул на майора.

— Россия. Аналитический центр

За окном стояла хмурая, пасмурная погода. Пришедшие внезапно холода не давали высохнуть ни земле, ни асфальту. Периодически срывался мелкий дождь, покрывая стёкла аналитического центра, поверх защитной плёнки мелкой матовой водянистой вуалью.

Михаил Семенович, отвернулся от окна, потянулся всем телом, зевнул и в пару касаний вывел на большой стенной экран полный расклад. Сделал он это всё стоя.

Как он считал, стоя думается лучше. У каждого свои бзики.

— Ну... как мы тут видим, по всем фактам... процессы приобретают угрожающий смысл и направление. — задумчиво сказал Михаил Семенович и упёр руки в боки.

— Но нас просили проанализировать поведение "Ловцов"... — тут же "подложил язык" Леонид Фёдорович и посмотрел на него снизу вверх. Он, в отличие от шефа предпочитал работать на компе сидя.

— А этот анализ не имеет смысла, без учёта всего этого... — Семеныч широким жестом обвёл общую картину всех диаграмм и схем.

— Вы думаете, что эти "Ловцы" — кто-то из наших "заклятых друзей"?

— Да. Не наши родные. Однозначно.

— Вы выражаетесь как незабвенный Владимир Вольфович.

— То, что его "однозначно" вошло в анекдоты и фольклор, никак не отменяет изначального значения этого слова — философски заметил ведущий аналитик.

— Ну... я всё-таки не стал бы сбрасывать со счетов наших "комнатных" олигархов.

— Вероятность слишком мала! — отрезал Семёныч. — смотри...

Он одним жестом вытащил на передний план несколько диаграмм, что до этого были в свёрнутом виде.

— Вот основные линии тенденций.

Тут же несколько линий в пучке диаграмм засветились ярко зелёным светом.

— Обрати внимание, что для поворота их вот сюда... — Михаил Семенович навёл указатель на область, очерченную синим контуром. — нужно сбить вот эту. Всего вариантов тут несколько. Но самый прямолинейный — ликвидация нескольких направлений в науке. Или их существенное торможение для взятия ситуации под контроль. Тогда, хаос будет иметь не такие большие размеры, если всё это будет двигаться по-прежнему в красную область.

— Но для того, чтобы вывести из красной зоны весь мир...

— А тут не нужно для определённых... гм... "сил" вывести весь мир! — прервал Леонида Михаил Семенович. — достаточно сделать так, чтобы можно было обезопасить только их мирок. Для этого достаточно срубить несколько из этих корней.

По касанию к одному из значков на линии картинка сменилась, и появились несколько других диаграмм.

— Вот эти направления... видишь? Вот это — наши проекты, которые подверглись атаке.

— Но там рядом и...BTS!

— Ото ж! — многозначительно хмыкнул Семёныч.

— Но тогда получается, что эти "ловцы"...

— Взялись и за BTS. Те события, что мы наблюдаем в Штатах сейчас — прямое свидетельство того.

— Атомный удар по лабораториям?! Не слишком ли велика "мухобойка" в руках "Ловцов"?

— Велика! И это значит, что силы здесь замешаны не маленькие.

— Но... Михал Семёныч! РЭНД явно этим не занималась! Мы это достоверно знаем. У них расчеты сейчас целиком на уровне предсказания поведения Латинской Америки, Западной Европы и Китая.

— А вот это-то и интересно! — продолжая задумчиво созерцать своё "диаграммное" произведение на экране сказал Семёныч. — Может у РЭНД есть некто... с кем у них такое разделение труда? Одни политику и социальные процессы, а другие — научно-технический прогресс в узких областях.

— После стабилизации Америки в 19-м году они резко сбросили многие из своих направлений: исследования в области политики и международной обстановки... так что вряд ли там, на такую как у нас, детализацию процессов разогнались.

Леонид Семенович кивнул, продолжая думать о чём-то своём.

— Кто-то в мире... ещё кто-то кроме нас... и явно не РЭНД, — тут же уточнил он, — анализирует процессы на общесистемном, общемировом уровне. Причём с нужной степенью детализации.

— Чтобы отследить зарождающиеся малые аттракторы? — больше для поддержки дискуссии сказал Леонид.

— Да. Те самые, которые МОГУТ впоследствии стать большими процессами, тенденциями.

— Но это предполагает наличие больших мощностей вычислительной техники и значительный штат аналитиков с просто учёными разных специальностей.

— При этом, кроме аналитиков и учёных, должна быть в наличии хорошо поставленная РАЗВЕДКА. Кто из наших антагонистов может такое иметь? — спросил больше себя Михаил Семёнович и принялся перебирать на экране различные диаграммы. Больше всего выделенным провисел пакет с "Фондом Наследие".

— "Наследие"? Против нас играет "Фонд Наследие"?

— Возможно и они... "Орденов" и всяких "Фондов" ныне в мире расплодилось как тараканов на помойке. — Пошутил Семёныч.

— Мир сейчас — большая помойка. Вот и плодятся! — поддержал его Леонид.

— И то верно! Но я хотел сказать, что данный "Орден-тире-Фонд" имеет немаленькое финансирование. А это значит, что он либо правительственный, либо какой-то международный. Чисто такой Западный, международный, объединяющий усилия нескольких центров силы... Корпораций?... Возможно... Но я думаю, что это... наши "старые-добрые знакомцы" — Великие Дома Старого и Нового Света. Всякие там Габсбурги, Морганы, Рокфеллеры...

— Но мы их отслеживаем! У них не было... пардон... "Фонд "Наследие" их детище... я хотел сказать, что ЭТО явно не "Наследие"!

— Значит, что-то есть ещё... И, возможно, что-то созданное буквально в последние годы. Возможно, десятилетие.

— Чтобы не привлекать внимание? Возможно... НО... может быть это всё-таки "Наследие"? Какой-то из их дочерних филиалов, так вдарился в гиперактивность?

— Ну... тогда формулируем задание для разведки. Пусть копают.

Михаил Семенович кивнул.

— Во! Легки на помине! — сказал Леонид, читая со своего монитора только что пришедшую аналитическую записку.

— И что там интересного для нас? — проявил некую заинтересованность Михаил Семенович.

— По агентурным донесениям, охота идёт за двумя людьми — один в Штатах, другой у нас.

— Насчёт нашего — тут почти ясно... Батманов?

— Да. А вот со штатовской целью наших Ловцов... Всё ещё интереснее!

— И кто же это?

— "Коротыш"!

— Интермедия: Катастрофа как предмет изучения

Когда-то, ещё в середине двадцатого века, была создана новая теория в физике. Называлась та теория — синергетика. Её область — так называемые неравновесные процессы.

Ранее, наука изучала только установившиеся процессы. То, что течёт и почти не изменяется. А у этих устоявшихся процессов была интересная особенность — они имели очень большую инерцию. Их очень сложно было повернуть куда-то ещё. То есть, для того, чтобы повернуть, к ним нужно было приложить большое усилие. И эта самая истина легла в основу парадигм очень многих наук. В том числе и в политологии, социальной психологии.

Считалось, что чтобы сломать некое государство, нужно приложить усилие, извне и большое. Это означало, что нужна военная сила. Агрессия извне. Или другая — какая-то ещё сила и агрессия. Но большая. Иначе никак. Эта точка зрения лежит и по сих пор как стереотип у большинства людей.

Тем не менее, однажды людям понадобилось изучать не сами процессы, а целые системы. То есть то, что слагают все те процессы и элементы в них участвующие. А там, старые подходы не годились. Система рождается, живёт и умирает. И в каждой стадии жизни у неё действовали совершенно разные тенденции и закономерности. Когда она устоявшаяся, мало что может свернуть эту систему с выбранного пути.

Любая система возникает из Хаоса. Упорядочивая окружающий мир и себя. Система — всегда враг Хаоса. Она выстраивает Порядок. Свой Порядок. Плохой или хороший Порядок, это лишь точка зрения. Снаружи или изнутри. Точка зрения человека, — его этическая оценка.

Но, так или иначе, этот, устоявшийся Порядок — как правило, — очень крепкий. Помните, каких усилий для СССР стоило уничтожить альтернативный ему Порядок, грозивший уничтожением — Фашистскую Германию? Советский Социализм оказался Порядком и Системой гораздо более крепкой, чем вся, объединённая против него фашизмом Западная и Центральная Европа.

Но когда она умирает, или внутри неё возникшие противоречия, постепенно нарастая, вызывают кризис, то тут могло быть всякое. Любая перестройка Системы, существующего Порядка, вызванная внутренними противоречиями, противоречиями между процессами внутри системы, всегда вызывает Хаос. И этот Хаос есть Катастрофа. Катастрофа, которая может закончиться двумя исходами — разрушением Системы, и обрушением её всей в полный Хаос, либо выстраиванием нового Порядка. Порядка, отличного от предыдущего, но сохраняющего многие черты предшественника.

Так или иначе, "мягко" Систему обрушить можно через управление процессами, идущими внутри неё. Теми, что нарастая вызывают Кризис и её обрушение. Такими, каким был процесс, порождённый внутри, в целом здоровой системы социализма, выстроенной Сталиным. Процесс, запущенный докладом Хрущёва с его "десталинизацией" и "борьбой с культом личности". Тот процесс, как внутренняя гниль, опухоль, длительное время разъедал общество, что вылилось сначала в Кризис 1985-1990 годов, а после — в Катастрофу 1991-го.

Таким образом, стало ясно, КАК рушить большие системы — путём запуска и поддержки тех или иных процессов внутри них. Но и это было не последним следствием, которое политики и спецслужбы почерпнули из науки, под таким тихим и ласковым названием "синергетика".

При изучении систем, находящихся в кризисе, было найдено ещё кое-что. В процессе ломки старого Порядка и перехода в новое состояние, в процессе нарастания Хаоса, когда все процессы Системы валятся в него, повлиять на конечное состояние мог любой мелкий процесс, даже случайно зародившийся внутри Хаоса. Могло даже самое мельчайшее воздействие. Получалось так, как будто взмах крыла бабочки, порождал целую бурю, преобразующую миры!

Бывало и так, что ранее идущие процессы самоорганизации систем, спасали её от полного разрушения. Те, что ранее поддерживали Порядок, оказывались временно сильнее сил Хаоса и выравнивали положение.

Так случилось в 2000-м в постсоветской России, когда лавинообразное обрушение было остановлено, зафиксировано и превратилось в медленное сползание, в медленную деградацию.

Также случилось и позднее в 2014-м, когда попытка внешнего воздействия, с целью вызвать новый обвал, на этот раз окончательный, с уничтожением уже России, был прерван, и сменён на хоть и медленное, но развитие. Да, это развитие несло в себе кучу старых болезней, подхваченных ещё в "лихие восьмидесятые-девяностые" в виде "рынка" и всего из него вытекающего. С его олигархами, рынком и торгашами, пронизывающими своими чисто шкурными интересами всю ткань бытия страны. Почему и не обернулось взрывным развитием, чего ожидали от России. Но, тем не менее, это развитие, хоть и медленное, спасло... Мир.

На время спасло.

Спасло от чудовищного хаоса и катастрофы, которую готовили ему, ради спасения своих состояний, олигархи Западного блока.

Спасло от падения на самое дно Ада, где те самые олигархи, имели бы всё, а весь остальной мир, в том числе и большинство их собственного народа — превращались в скот. Эдакий неофашизм в глобальном масштабе и навсегда. До окончательной кончины мира. Теперь уже не слишком далёкой, ибо тот "мир", был бы всё той же общей деградацией, но очень сильно замедленной. Не развитием.

Не развитием, так как любое развитие, уничтожало бы саму олигархию. Вместе с той Системой, что они выстроили бы для своего райского блаженства.

Но этого не случилось.

Случилось худшее.

Развитие, продолжившееся дальше, которое не смогли, как ни ухищрялись, остановить, привело к новому кризису. Тому, который неизбежно охватывал уже ВЕСЬ МИР. Теперь, уже всему миру, предстояло пройти через Катастрофу.

Но остановить, или существенно изменить итог, в ситуации, когда все процессы валятся в Хаос, мог уже самый малый толчок, самый малый процесс...

Даже ОДИН человек.

— США. Отец Келвин

Через десять минут бега с препятствиями между деревьев показалась дорога. Джонни, не добегая до неё метров тридцать рухнул под ближайший ствол дерева, что потолще, и долго пытался отдышаться. Постоянно приходилось бороться с поднимающейся слабостью и тошнотой. Это очень сильно мешало бежать, и здесь, когда можно было уже хоть чуть-чуть расслабиться, его чуть не вывернуло. Хорошо, хоть рана на плече перестала сильно болеть. Ещё бы и это, так вообще сил бы не осталось.

Солнце уже закатилось, и местность всё быстрее тонула в сумерках наступающей ночи. В воздухе звенели комары.

Рядом и чуть позади за другим деревом рухнул плашмя Сэм. Саквояжик с кошкой и свой карабин, меж тем он умудрился положить аккуратно. Через несколько минут он приподнял голову и слабым голосом спросил.

— Куда ведёт эта дорога?

— В городок моего детства, — неопределённо отшутился Джонни, переворачиваясь на спину, на рюкзак.

— А... эта... "радуга"... нас теперь не догонит? — с опаской спросил Сэм.

— Уже нет. Генераторы наверняка уже выключили.

— А зачем мы тогда бежим? — удивился Сэм.

— Есть подозрение, что все эти "спецэффекты" по нашу честь.

— Не понимаю... — честно признался Сэм.

— Я тоже. — Мрачно буркнул Джонни. — Но оружие, которое применено — не нашей корпорации и уж конечно же не Армии. Они своих уничтожать вот так запросто не стали бы.

— У корпорации нет такого оружия?! — удивился Сэм.

— Нет. Но физические принципы его известны и разработка ведётся. То, что ты видел, далеко за пределами того, что мы могли даже себе представить.

— А может это русские? — спросил невпопад Сэм.

— У них своих проблем по горло. Не они. — отрезал Джонни и тут же резко поднял руку призывая заткнуться. Дальше, ни слова не говоря он рванул к дороге. Через четверть минуты стало ясно, что слух его не подвёл. Тот неясный звук, что он уловил между репликами Сэма, действительно был визг тормозов машины. Вдали в стремительно наступающей темноте, показались габаритные огни небольшого автомобиля. Кто-то спешил по направлению к убитому городку. И явно не военный. Те бы обнаружили себя совершенно по-иному. Сканеры у себя Джонни оставил включёнными. Штука пассивная, тупая. Но полезная.

Он закинул автомат за спину, вышел на проезжую часть и поднял здоровую руку. Автомобиль как раз зажёг фары, от чего ему ещё и пришлось слегка зажмуриться.

Визгнув слегка тормозами электромобиль плавно остановился в пяти метрах от стоявших. Несколько секунд водитель молча рассматривал пару вооружённых людей в потрёпанной военной форме. Наконец дверь машины отворилась и показалась сухощавая седовласая фигура в чёрном костюме.

— Джонни?! — раздался из темноты знакомый старческий голос. — Ну и вид у тебя! Что, опять новых врагов себе нашёл?

Джонни заметно расслабился. Облегчённо выдохнул. И даже попытался улыбнуться. Как бы это ни диссонировало с уже начинающейся лучевой болезнью и сопутствующим её неприятным ощущениям.

— Отец Келвин? — полувопросительно, ещё не веря в удачу, спросил он.

— Он самый, малыш! — хохотнул старик и вышел вперёд под свет фар.

— А я вижу, ты всё воюешь. — Почти ласково сказал Келвин. Теперь видно было, что его тёмная одежда — старомодное одеяние священника.

— А куда я денусь?! — полушутливо заявил Джонни и пожал протянутую руку. — А вы по какой надобности, на ночь глядя, едете?

— Сегодня у нас собрание. Ты же знаешь, что сегодня будет. — начал священник. Джонни кивнул и непроизвольно бросил взгляд назад, в темноту. Но "радуги" к своему облегчению не увидел.

— Должны были подъехать наши братья и сёстры из соседнего городка. Но они не только не приехали, но и на вызовы не отвечают... Я начал беспокоиться. Ты, случаем, ничего не знаешь, что там случилось?

— Там военные стоят. Блокпосты на всех дорогах. Никого не пропускают, — уклончиво ответил Джонни.

— А вы как? Вы с ними?

— Нет, мы не с ними. Мы сами по себе и мы... Мы от них убежали! — горько ухмыльнувшись сказал Джонни.

— Та-ак...

— Я по-прежнему работаю на корпорацию. А Армия и корпорации сами знаете, как относятся друг к другу. — Опережая вопрос, ответил Джонни, но священник до этого понял, что Джонни что-то недоговаривает.

— Что в городке? Почему нет связи? — спросил он более прямолинейно. — Я хочу забрать людей оттуда. Меня обязаны пропустить.

Джонни опустил глаза, выдохнул и, поняв, что скрывать от этого всегда весьма проницательного человека ничего не стоит.

— Нет там больше никого. Ни живых, ни мёртвых. — мрачно выговорил Джонни и печально глянул на священника.

— Но.. как это?!! — опешил отец Келвин.

— Там сейчас большой пустырь. Голый. Мёртвый.

— Что там случилось?!! — с ужасом задал вопрос Келвин, не желая верить в то, что сказал Джонни.

— Новое оружие... Мы не знаем, как случилось, но оно сработало и пожрало городок. Мы еле успели удрать.

— Там был взрыв?! Мы видели утром вспышку. Это атомный взрыв?

— Нет. Тот взрыв, который вы видели утром, он был далеко отсюда. Городок же пожрал... — тут Джонни запнулся, подыскивая слова.

— Кто пожрал?— тихим голосом спросил священник, пристально глядя на Джонни.

— Мы пока не знаем, кому удалось сделать это оружие... Мы знаем лишь принцип его действия... — начал он издалека.

— Не темни, Джонни. Что там произошло? Что это за оружие?

— Мы его называем... хоть и не сделали.... "Меч Хаоса".

— Но там... может быть... хоть кто-нибудь...

— От этого оружия нет защиты. Там даже трупов не осталось. Всё в прах рассыпалось.

Отцу Келвину, внезапно понадобилось присесть. Но садиться было рядом не на что, а автомобиль далеко. Плечи его поникли и он чуть не завалился на бок.

Внезапно он оживился и в глазах зажёгся огонь

— Но там хоть кого-то надо похоронить!

— Некого. И находиться там в ближайшие дни будет смертельно опасно. Я точно не знаю каковы последствия, но там долго ещё ничего расти не будет, и длительное пребывание там будет опасно. Как от радиации.

— О Боже всемогущий! Что же это творится?! ... И неужели Это БУДЕТ при моей жизни?!

— Это не атомная война, святой отец.

— А я не атомную войну имел в виду.

Джонни с интересом и опаской глянул на престарелого священника и покачал головой.

— Считаю, что дискуссия на эту тему может подождать, отец Келвин. Но... — Джонни потупился. — Вы не могли бы нас укрыть на некоторое время?

— Конечно! Но... с кем ты воюешь?

— С Апокалипсисом, отец Келвин! — серьёзно заявил Джонни.

Теперь уже Келвин покачал головой.

— Ты всегда умел выбирать себе Врагов! — со смесью восхищения и жалости.

— Россия: Вводная

Григория, так же как и всех остальных, кто попал в засаду, рассадили по спешно подогнанным таким же микроавтобусам, как и ныне валяющиеся на обочине. Ещё минут двадцать езды, с остановками на КПП и они, наконец въехали в то, что называлось Базой. Тут уже их выгрузили, кто сам мог идти — тот сам вышел, а вот тех, кто не мог, спешно прибывшая бригада врачей забрала на носилках. Григорий и Андрей Александрович вышли на своих двоих, так что к ним особо не цеплялись. Тем не менее заставили по прибытию пройти весьма тщательную проверку разнообразной аппаратурой. Как тут же догадался Григорий, так как участвовал во многих таких разработках, только часть из той аппаратуры была медицинской.

Медики вкололи каждому что-то из своих средств, от чего происшедшие события дня стали казаться чем-то далёким и не особо реальным.

Да, это надо было. Сильнейшее напряжение, давящее их до этого, не отпускало. К тому же последствия то ли сотрясения мозга, то ли применения какого-то оружия просто так проходить не собирались.

После их накормили в столовой и определили на ночлег в общежитии. Домой не отпустили. Находясь в несколько оглушённом состоянии, Григорий тогда не обратил внимания на то, куда конкретно они прибыли. Но утром, когда он выглянул, таки, в окно, был сильно удивлён.

Базой оказалась всё та же самая "Родная Лаборатория", как её давно прозвали среди своих. Тот самый "Институт Фармакологии", в котором он ранее работал. До того, как очередная "торгашеская волна" в экономике не вымыла учёных из института, заставив их заниматься чем угодно, только не любимым делом.

За время его отсутствия на территории Института выросло несколько строений, непонятного назначения. Ещё несколько строились, и, как видно, находились в состоянии завершения. Строили, как тоже хорошо было видно, военные строители, чем окружающее всё больше начинало напоминать военный городок. Да и сам город не избежал преобразований. Само наличие КПП на въезде в город уже говорило о многом. Но КПП не было бы чем-то серьёзным, если бы не было подкреплено и другими преобразованиями. Вокруг городка выстроили высокий забор, и даже издалека было видно, что оборудован он по последнему слову охранной техники.

И это всё за месяц, который Григорий здесь отсутствовал!

Он подивился такой вспышке активности со стороны государства в его родном городе и пошёл в столовую.

С порога столовой его ждал ещё один сюрприз. На этот раз, за завтраком, похоже, собрался почти весь персонал Лабораторий, который успели собрать усилиями госбезопасности.

Когда он появился на пороге, как бы не половина завтракавших обернулась в его сторону. Всему причиной был непоседливый Миронов, который завидев Григория замахал рукой и заорал на всю столовую, привлекая к себе и к Батманову внимание завтракающих.

— Смотрите, братва! Батманова тоже поймали!

Плоская шуточка, тем не менее, была встречена бодрым ржанием присутствующей "научной общественности".

Прокатилась волна приветствий и шуточек, которые, как было видно, Ломов и Елисеев встретили мрачным молчанием. Проходя мимо, Григорий хлопнул их по плечу и поприветствовал. Елисеев мрачно буркнул что-то под нос, а Ломов с некоторым сожалением и сочувствием глянул на обоих.

Не обошлось и без странностей. На раздаче Григорий тут же обратил внимание на то, что исчезла касса. Платить за еду не нужно было.

"Коммунизм какой-то!" — подивился Батманов, и, набрав на поднос лёгкий завтрак, отправился к свободному месту за столиками.

Впрочем, это пока была единственная странность из тех, что бросалась в глаза. Менее заметная странность была та, что в столовой было также многолюдно, как и пять лет назад. Как будто в стране снова началась "повышательная" волна. Это было ещё более странно, но учитывая вчерашние речи шефа не настолько, как отсутствие кассы.

Ел молча, отгородившись от всех мрачным и замкнутым выражением лица. У него никак не шли из головы вчерашние происшествия. Так или иначе получалось, что реплика о том, что на него и других учёных идёт охота, охота на уничтожение, представлялась не таким уж и бредом.

После завтрака всех присутствующих собрали в большом конференц-зале. Григорий даже не успел перекинуться и парой слов со своими давно не виденными друзьями, как их всех некий офицер попросил пройти в главный корпус как он выразился "для важного сообщения".

Когда же все расселись, то оказалось, что в зале просто не осталось свободного места.

"Они что, всех собрали? Всех, кто когда-либо за последние пятнадцать лет тут работал?" — подивился ещё раз Григорий.

И действительно, даже вскользь осмотрев зал, он нашёл очень многих из тех, кто не только работал последние десять лет но и тех, кого он знавал только-только придя в Лаборатории. Ещё при отце.

Ждать пришлось недолго.

На пустую сцену вышел офицер, в чине полковника и поприветствовал зал. Так как не представлялся, то очевидно его здесь уже давно и все знали.

Он откашлялся, заложил руки за спину и произнёс речь. Прямолинейно и грубо по-военному обрисовав ситуацию.

— Небольшое сообщение для тех из вас, кто считает, что с ним поступили грубо и несправедливо. Мы вам говорили, что вас сюда тащат не для того, чтобы ограничить ваши свободы, а для того, чтобы обеспечить ваше выживание. Прямое подтверждение этого — вчерашний инцидент.

Полковник повернулся вправо и посмотрел строго на группу учёных, сидящих в первых рядах.

— Как понимаю, это ваша группа засекла применение "Пушки Хаоса"? — обратился он к ним. Послышались невнятные возгласы, в целом подтверждающие сообщение полковника. По залу пронёсся гул голосов. Кто отпускал скептические реплики, а кто удивлялся. Но никого это сообщение равнодушным не оставило.

— Под удар попала группа, возвращавшаяся на Базу. Целью удара было уничтожение хорошо вам известного коллеги Батманова. Перед этим, он же, с руководителем Проекта попал в засаду, где его пытались уничтожить снайперским огнём. Этому помешало применение генератора "линзы" и отражающего купола.

"Ах вот почему у меня тогда в глазах-то раздвоилось! Значит, не показалось..." — с удивлением отметил про себя Батманов, чувствуя себя не в своей тарелке под удивлёнными, кое-где даже со страхом, взглядами своих друзей-учёных.

"А Лександрыч тот ещё змий! Я-то так и не обратил внимание на его реплику о том, хватит-нехватит заряда. Вот он для чего спрашивал! Для генератора "линзы"!

— Мы были готовы к тому, что возможно нападение. — Меж тем продолжил полковник. — Поэтому они оба целы и невредимы. Кстати точно такие же предосторожности были применены для вытаскивания всех вас. Тогда мы не могли вам, каждому объяснять, что делается, и какие для каждого из вас привлечены силы. Мы только имели информацию от контрразведки, что на каждого из вас идёт охота. Вполне естественно, что мы не могли эту информацию разглашать. К счастью мы успели всех эвакуировать сюда до того, как до кого-либо из вас добрались "охотники". И то еле успели.

На последних словах полковник скривил в усмешке губы.

Шум в зале достиг апогея, так что ему пришлось поднять руку для того, чтобы хоть чуть-чуть успокоить присутствующих. Дождавшись, когда шум уляжется, он продолжил.

— Поэтому я вам официально и прямо заявляю: Мы вас здесь держим не для того, чтобы как во времена Берии "держать и не пущать". Не ради создания очередной "шарашки". А для того, чтобы ВАС сохранить. И для ваших семей, и для страны. Против нас, нашей страны ведётся война. Давно. Сейчас она перешла в стадию войны на уничтожение интеллекта. Наши враги решили уничтожить в России её мозги. Вас.

Офицер прищурился и многозначительно глянул на группу скептиков, которые только что при всех высказали предположение, что мол "это всё подстроено, чтобы нас сюда затащить".

— Поэтому было принято решение на самом верху, что для вас всех нужно обеспечить защиту. Но для каждого из вас, роту охраны не приставишь. Поэтому, я ещё раз это повторяю — именно поэтому, для обеспечения целостности ваших мозгов, сохранности ваших жизней, было принято решение поместить вас в такие военизированные городки. Вам не нравится?

Полковник снова скривился и обвёл взглядом притихший зал.

— Знаю, что некоторым очень не нравится. Они считают, что их свобода — превыше всего. Но эти люди забывают, что Свобода существует для человека до тех пор, пока он живой. Для мёртвого никакие свободы не нужны. Хотите свободы? Выиграйте войну! От вас сейчас зависит и свобода каждого из граждан страны и жизнь самой страны.

— Какую-такую войну?!! — послышался возглас из зала. Присутствующие тут же зашумели. Полковник снова поднял руку, призывая к тишине.

— А вот это вам объяснит руководитель Проекта.

На сцену поднялся Андрей Александрович. Несколько ошалелым взглядом осмотрел зал, но быстро собрался. В глазах зажглась всегдашняя его решимость. Он выпрямился. Но вид у него всё равно был "не ахти". Похоже было на то, что он от вчерашних "приключений" так и не отошёл до конца. Тем не менее речь свою он начал резко. Как всегда.

И как всегда издалека. Речи он всегда толкал обстоятельно, разжёвывая каждое положение. Не было исключением и это выступление.

— Мы потеряли время, — жёстко начал Андрей Александрович. — Мы. Страна. Сначала обвал в 1991-м. Когда к власти в стране пришли предатели. Они разворовали и продали страну Западу. Нашему исконному врагу. Дальше в 2000-м резкий обвал экономики был остановлен и превращён в медленную деградацию, конец которой всё равно был. В 2017-м. В десятом году наши враги попытались снова обрушить страну, по тому сценарию, что и в девяносто первом. Попытались устроить Перестройку-2. Тогда, в двенадцатом, нам удалось отстоять у "десталинизаторов-десоветизаторов" историю страны. Также была уже в четырнадцатом свергнута диктатура либералов, обеспечивших нашу страну той катастрофой, из которой с таким трудом нам пришлось выкарабкиваться. Но пришедшие на смену либералам, заняли половинчатую позицию. Вы помните, что был заключён договор с олигархией. В результате которого она часть своих привилегий сохранила. Типа "национальный капитал нам поможет". Да, деградация была остановлена. Да, она сменилась хоть и небольшим, но развитием. Но гниль, главная гниль — рыночная экономика — была оставлена в неприкосновенности. Именно она нас обеспечила этой "прелестью" — Волнами. Периодической остановкой прогресса и сменой её на застой и даже деградацию.

Андрей Александрович сделал паузу и осмотрел зал. Люди слушали. Но многие слушали с недоумением. Этот "политический ликбез" многих сильно удивил.

— Вы спросите, почему я вам это всё повторяю? — усмехнулся Андрей Александрович. — А вы хоть понимаете ЧТО ЭТО ВСЁ значило для страны и её будущего? Что значила остановка развития?

Он сделал небольшую паузу. Кто-то в зале морщился от неудовольствия, кто-то скучал. Но прерывать его никто не стал. Уважали.

— Так вот, граждане-учёные... Все вы знаете, что ещё в начале века, были сделаны расчеты. По ним получалось, что примерно к нашему времени, прогресс ускорится настолько, что приведёт к катастрофе. Её назвали Катастрофой Сингулярности. С одной стороны — хорошо. Прогресс и всё такое. Но вы все думали о том, какие разрушительные технологии стали лавиной поступать в мир?

— Вы говорите о "трансчеловеке"? — снова спросил кто-то с места.

— Да. Я говорю о трансчеловеке. Но не о трансчеловечестве.

— Но почему?!

— РЫЛОМ НЕ ВЫШЛИ! — рявкнул Андрей Александрович. — данные технологии не для всех, а для того, чтобы получить полное и решающее преимущество. Преимущество над всеми остальными НЕДОЧЕЛОВЕКАМИ!

— Но это же...

— Это НАЦИЗМ. Да. Это нацизм! На новом уровне.

Несколько минут шум в зале достиг такого уровня, что говорить докладчику стало невозможно. Он терпеливо дождался момента, когда этот шум немного уляжется и продолжил.

— Помните, что я вам говорил, ещё пять лет назад? Помните, как я призывал вас, прямо перед очередной волной кризиса, объединяться?

Повисло сконфуженное молчание. Это помнили все. Андрей Александрович обвёл притихший зал тяжёлым взглядом. Многие отводили глаза, опускали головы. Григорий, же, когда глаза шефа упёрлись в него лишь насупился. Ему нечего было стыдиться. Он один из немногих тогда его поддержал. Андрей Александрович еле заметно кивнул ему и продолжил в уже снова нарастающем гуле растревоженного зала.

— Помните! — как обвинение бросил он в зал. — Я вам говорил, что надо оторвать свои задницы от удобных кресел, выйти из уютненьких лабораторий, посмотреть вокруг и задуматься, к чему идёт Россия. А подумав, перейти к конкретной организационной работе. Иначе, драгоценное время будет упущено. С очередной "волной".

— Так начинать, надо было ещё в одиннадцатом или двенадцатом! — раздался всё тот же голос с места, и теперь Григорий его определил. Это говорил его давний, и несколько подзабытый приятель Смирнов — нейрофизиолог. Голос у того был с показной ленцой. И не запомнить этот нюанс было трудно. Он везде выделялся.

— Да. — Вдруг согласился с ним Андрей Александрович. — Надо было тогда. Тогда ещё отстранять от власти олигархию. Брать в руки власть и уходить в Скачок. Но после драки кулаками не машут. Сейчас нам придётся выбирать из двух типов вариантов. Я повторяю: теми, что ведут к окончательной гибели всех нас, и теми, что дают шанс хоть небольшой части человечества, и небольшой части нас, граждан России — выжить.

Он сделал небольшую паузу, но шум в зале не утихал.

— Я не говорю, что надо во что бы то ни стало сохранить цивилизацию. Об этом даже речи сейчас нет. Мы слишком сильно отстали. Сейчас, на данном этапе, можно говорить только о простом выживании хотя бы части народа. Не человечества вообще, а нас — нашего многонационального народа. Небольшой части. В будущей бойне. Вот такая, безрадостная картина.

— Но может всё-таки шанс есть? — не унимался всё тот же Смирнов. — переломить ситуацию, и как-то спасти ещё цивилизацию. А то без неё как-то... прохладно!

Последнюю реплику зал встретил безрадостными смешками.

— Есть. — Внезапно согласился Андрей Александрович. — Но для этого нам нужно придумать нечто, что остановило бы начинающийся Апокалипсис. Что дало бы нам возможность прибить зарождающееся сатанинское племя западных "суперхомо".

— Значит, всё-таки есть! — удовлетворённо заключил язва-Смирнов.

— Но сейчас надо исходить из того, что мы имеем. А имеем пока ситуацию, когда наиболее вероятна гибель всего человечества. Пока не будет найдено средство или средствА для избегания худших вариантов, мы не можем... не имеем права надеяться на лучшие исходы...

Андрей Александрович дёрнул головой и сделал рубящий жест рукой, как будто он перечёркивал всё то, что сказал до этого.

— Но всё это — зависит от нас! — жёстко заключил он.

— Но что же нам делать с олигархами? — в наступившей тишине задал вопрос неугомонный Смирнов.

— А вот это уже не ваша забота!.. УЖЕ НЕ ВАША!

— Тени прошлого

Кошмарное напряжение дня сильно сказалось на общем состоянии. Повышение температуры и головная боль, сопровождающая обоих последний час, добавляла неприятностей. Выплеск адского пламени над лабораториями хлестнул по самой основе жизни. И сейчас Джонни с тревогой по своему интерфейсу наблюдал, как меняется его состав крови. Он знал, что подобные изменения происходят и в организме Сэма, но уже ничего не мог поделать с этим. Всё, что он мог — он сделал. Введённые лекарства и программные модули, действуют во всю силу. Они очистили организм от большинства радикалов, что образует ионизирующее излучение. Но тут ничего нельзя было больше сделать с тем, что радиация поражает кроветворную функцию организма.

Средство снизило степень поражения. Самого нехорошего уже не будет. Не будет резкого и сильного снижения иммунитета. Как при СПИДе. А лучевая болезнь именно этим и славится — резко снижает иммунитет. Люди, поражённые радиацией, часто гибнут именно от инфекций, с которыми ослабленный организм попросту не может справиться.

До такой степени, падение иммунитета не дойдёт. Но слабость будет так как поражена кровь. Не тотальная, какая была бы в отсутствие того, что они приняли. Но будет. Уже есть сейчас.

Отец Келвин в сумраке кабины в своём тёмном одеянии выглядел как чёрный ворон. Отблески красных индикаторов отражались в глазах, что делало его фигуру ещё более зловещей. Ему только и оставалось сказать нечто типа "Nevermore", чтобы полностью соответствовать известному персонажу Эдгара По.

Джонни глянул назад. Сэма, несмотря на перенесённые потрясения, сон таки сморил. И он клевал носом на заднем сиденье. Голова безвольно моталась на поворотах.

Джонни же не мог себе позволить даже сонливости и поэтому переключился на стимуляцию организма.

Когда придёт время — надо будет больше спать. Следующий сон будет длинным. Сейчас же надо приложить максимум усилий, чтобы он не сменился сном вечным...

До сих пор они убегали. Но смерть упорно гналась за ними. Её когтистая лапа не раз и не два проходила в миллиметрах от них. Мимо. Промахивалась.

И промахивалась всего-то потому, что они на эти миллиметры оказывались чуть впереди. Оказывались чуть ловчее, хитрее, быстрее адских псов взявших их след.

Кто их загонщик?

Неясно.

Какова цель его, кроме как убить их?

Нет ответа...

Зачем ему вдруг понадобилось, чтобы именно эти двое заснули вечным сном?

Нет ответа...

Чем ему мешают?

Нет ответа...

Но есть догадки.

Сейчас Джонни с Сэмом снова убегали. Убегали, оставив позади ещё одну смерть. Смерть совершенно невинного существа.

Сэм обнаружил её.

Он всё мёртвой хваткой держался за кошку. Маниакально стараясь защитить это маленькое существо от гибели. Будто от её жизни зависела жизнь его самого. Но тут, на дороге всё открылось.

— А что это за клетка у вас? — внезапно поинтересовался отец Келвин.

— Да вот... кошку тащим с собой... Спасаем. — Смущённо ответил Сэм и потупился. — Жалко стало её. Очень.

— Если бы там осталась — уже бы погибла. — Пояснил Джонни.

— Кошка? Погибла бы?!! Там что, пожар был? — спросил Келвин.

— Нет. Хуже. РАДИАЦИЯ.

— Так это всё-таки был атомный взрыв... — каким-то упавшим голосом подтвердил Келвин.

— Да. И мы бежим почти от самого эпицентра.

— А на вас?! На вас есть радиация? — обеспокоено спросил священник.

— Нет. Убереглись от осадков.

— И кошку от них уберегли. — Тут же эхом добавил Сэм.

— Божье дело, спасти живое существо от страшной погибели. — Похвалил отец Келвин, подходя ближе к Сэму. Сэм вымученно улыбнулся. Уже совершенно ясно было видно, что тот еле держится на ногах.

Все эти жуткие нагрузки ушедшего дня подействовали на него гораздо сильнее, чем на Джонни. И это не удивительно. Организм Джонни, как гоночная машина двадцатого века весь был форсирован и модернизирован. Многое из того, что он изобретал, открывал, часто в первую очередь испытывал сам на себе. Не из мазохистских убеждений — он им не был.

И не из суицидальных наклонностей. Он берёг себя как мог.

Более того! Всё, что применял к себе, он тщательно проверял и перепроверял на животных.

Он просто знал, что рано или поздно, всё, что он разрабатывал, понадобится ему самому и по полной программе. Поэтому, состояние Джонни было не в пример лучше Сэмова.

— Что-то она у вас какая-то... спокойная. Дайте посмотреть! — заинтересовался отец Келвин и подошёл к Сэму.

Кошка лежала на своей мягкой подушечке и казалось спала. Келвин повернул клетку на свет и тут стало ясно, что кошка спит уже сном вечным. Коврик под ней пропитался кровью.

Видно та безумная очередь солдата, в след удирающей машине так-таки достала пассажиров. Джонни она пробила плечо. Неопасно. Несерьёзно. Тем более, что включившаяся на полную мощность регенерация уже затянула края раны и приступила к восстановлению разорванных мышц.

А для кошки пуля автомата стала фатальной.

— Но... как же?! Ведь она была... живой! — непривычно тихо сказал Сэм, и на глаза навернулись слёзы.

На несколько мгновений повисла тягостная тишина. Даже очерствевшего душой Джонни кольнула обида. И жалость. Ведь за те часы, когда они приняли решение спасти её, когда они бежали, протащив её практически через натуральный Ад "Меча Хаоса", он свыкся с ней. Как с ещё одним, хоть и маленьким, но комочком жизни, который они обязаны спасти. Он даже представил себе, как они вручают эту кошку какой-нибудь сердобольной старушенции. На сохранение и содержание. И кошке хорошо, и старому человеку — маленькая душа рядом в радость.

Выходит не смогли...

— Оставь её здесь, Сэм. Ей уже ничего не нужно. Ей уже хорошо. Навечно. — сказал тихо Джонни и чуть не поперхнулся. Голос его едва не дрогнул.

— Нет. Нельзя её так бросать! — вдруг сказал Сэм намертво вцепившись в ковчежек с кошкой.. — Её надо похоронить. Обязательно.

— Как ты считаешь... — полусогласился Джонни и покачал головой, но тут же был поддержан отцом Келвином.

— Кошка — божья тварь. И наш спутник по жизни. Сэм прав. Отдадим сей твари последнюю дань уважения от её хозяев. И бывших и нынешних. Так будет правильно.

Эта реакция Сэма открыла ещё одну черту его характера. Джонни по новому взглянул на этого простоватого и глуповатого на вид охранника. Как будто со старой стены обвалилась вдруг старая замызганная штукатурка, и под ней обнаружился красивый древний орнамент.

"Выходит, не зря воспитывали его в религиозном служении, — думал Джонни глядя как Сэм гладит по шерсти уже давно мёртвое тело. — Что-то такое, действительно доброе в его душе осталось. Что защищает его теперь в окружении бездушных и всё более звероподобных сограждан. Давно забывших всё человеческое. Относящихся хуже голодных гиен как к себе подобным, так и невинным животным, испокон веку живущих с человеком. К животным, даже хуже чем к людям. Ибо люди могут и отпор дать. А животные, — они беззащитны перед проявлением зверства.

Впрочем, возможно в этой реакции Сэма на смерть животного, проявилось ещё очень много болезней этого общества. И прежде всего тотальная отчуждённость всех от каждого. Вопиющее одиночество в толпе себе подобных. То одиночество, которое не преодолевается ни семьёй, ни любовью.

Да-да! Той самой любовью, что воспета в веках!

Здесь, в этом обществе одиночек, считающих истинной Свободой полное отчуждение от всех, даже такое чувство как любовь к ближнему, уже давно позабыто. И заменено натуральным скотством. Дружба — голым расчетом "выгодно-невыгодно", Любовь сведена к сексу, а сам секс к простейшему удовлетворению банальной физиологической потребности. Как стакан воды выпить.

И с этим "стакан воды выпить" они потеряли свои души.

Потеряли навсегда.

Даже семью они свели к тупому "брачному контракту". Свели любовь к простейшей операции "купи-продай". Свели Высшие Смыслы к низменному. А низведя потеряли дорогу в Рай.

Потеряли, так как дорога туда через обретение себя, через обретение души. А обретение души невозможно без любви.

Не той скотской, что ныне заполнила все информканалы, от устаревшего телевидения, до Всемирных Сетевых. Не гомо— и лесби-, что суть тоже разновидность скотства.

А того, которое есть высшая форма со-участия, со-чувствия. А если и надо, то самопожертвования".

В верхушках деревьев пронёсся порыв ветра. Шелестом листвы как бы подтверждая мрачные мысли Джонни.

"Мыслимо — эти скоты ныне даже Слово Христово на скотство перевели. Секты расплодились с уже неприкрытым ничем тотальным блудом в самых извращённых формах.

Типа "любят они так друг друга и ближнего своего". Только в глазах всех этих "святых" и прочих "пророков" светится не та любовь, к которой звал Иешуа Из Назореев, а гормоны. Булькают внутри и капают с кончиков высунутых от сладострастия языков, пачкают исподнее.

Они даже к своим питомцам умудрились применить все эти "передовые понимания". Вплоть до оправдания и легитимации права пялить своих домашних животных.

Для них то, что сейчас переживает Сэм — недоступно. Как недоступно школяру понять высшую математику, едва-едва научившись читать и писать".

— Я помогу! — Сказал Джонни и обратился к Келвину. — У вас есть что-то, чем можно полноценно копать?

Кошку похоронили тут же. Под большим деревом.

Отец Келвин вытащил из багажника маленькую сапёрную лопатку и передал её Джонни. Джонни аккуратно подрезал ею дёрн, углубил ямку.

Аккуратно переложили разорванное пулей маленькое пушистое тельце в землю вместе с тем самым ковриком, что был у неё в клетке, и прикрыли как покрывалом, дёрном.

Сэм, тем временем отошёл чуть в сторону и притащил валун, который он как могильную плиту положил сверху. После поставили на нём же ещё пару помельче, образовав эдакую пирамиду. Получился маленький импровизированный памятник.

Постояли. Помолчали.

Но всё равно, надо было двигаться дальше.

Джонни сделал себе зарубку на память расспросить Сэма о его семье. И о нём самом.

Ему очень хотелось, чтобы то, что ему показалось, оказалось правдой.

Слишком мало нормальных людей осталось в этом диком хаосе под названием Современная Западная Цивилизация.

Хорошо было бы, чтобы этих, нормальных людей было больше, чем казалось. Тогда был бы смысл в том жутко иррациональном деле, которое затеял и тянул Джонни. Так, с такими НОРМАЛЬНЫМИ людьми, его План становился чуть менее безумным и обретал большой смысл.

"Пока нас слишком мало! — с сожалением подумал Джонни. — А такие люди как Келвин, к сожалению уже нельзя принимать в расчет. Они уже одной ногой в могиле. Они уже своё отжили. Будущее творится молодыми. Как минимум, не старыми людьми. Где их найти много?!"

Чёрный тоннель дороги среди леса отмеченный блестящим пунктиром катафотов, как дорога в ад. Они как бы говорили всё то же сакраментальное: "оставь надежду всяк сюда входящий". Звёзды над головой как напоминание потерянного рая. И полная неизвестность впереди.

Что ждёт нас всех там, за поворотом времён? — мрачно размышлял Джонни.

А ждёт полная неизвестность.

Что таит в себе она?

Смерть и слёзы. Радость и счастье. Только первого неизмеримо больше, а второе мимолётно. Второе неизбежно кончается первым.

Как избежать этого?

Призраки надежд... Осуществятся ли они?

А дано ли нам это знать?

Как это узнать?

Я хочу, чтобы люди жили! Пусть мы не такие совершенные, как надо бы. Но жизнь — это шанс на то, чтобы стать. Смерть отнимает все шансы. Так пусть они живут. Плохие и хорошие... все...

Как ДОБЫТЬ ЭТОТ ШАНС?!!

Шанс для всех...

На меньшее я не согласен!

— Интермедия: Звёздные корабли

На экране стерео блестел на полуденном солнце необычный аппарат. Было видно, что этот аппарат, не просто покрашен, а выложен со всех сторон какой-то странной плиткой, бликующей на солнечном свете мириадами разноцветных блёсток. Кружащий в небе вертолёт с оператором медленно обводил пейзаж внизу то и дело выхватывая отдельные, особо зрелищные детали.

Огромное поле и стоящий на бетонке огромная дельтавидная конструкция были окружены колоссальной толпой.

— В "Таймс" большая статья: "Были ли китайцы на Луне?"

— Хм... Были ли там китайцы — не важно. Главное там заведомо не было русских.

— Вендетта и её поклонники

И снова, как и пять лет назад, Григорий шагал по до боли знакомым коридорам, ярко залитым искусственным, слегка голубоватым светом. В новенькой, только что выданной спецовке, с улыбкой до ушей и в самом приподнятом настроении. Его не испортило даже несколько странное поведение охраны на входе. Начальник всё юлил и вертелся, рассыпаясь в приветствиях и всякой чепухе. Но Батманов так рвался наконец-то снова увидеть родное рабочее место, что просто вырвал из рук, ошалевшего от такого поведения офицера, электронную карточку, отмахнулся от всего и рванул через тамбур. Лишь краем глаза он заметил красную от еле сдерживаемого смеха харю одного из присутствующих, но по началу никакого особого значения этому не придал.

Лихо, единым махом прилепив на специальное место на спецовке свою карточку, он быстро, почти бегом ринулся через спешно распахивающиеся автоматические двери.

Средства идентификации за последние тридцать лет весьма сильно продвинулись. Ныне, карточка-идентификатор служила лишь средством запуска процедуры опознания личности. Без неё невозможно было пройти нигде, где стояли такие средства. Просто бы двери не открылись.

Также как и чужому человеку по его личной карточке пройти было невозможно. Карточка системе как бы говорила: "Идёт завлаб Батманов, прошу идентифицировать его". Система включалась и проверяла, действительно ли идёт именно Батманов, а не кто-нибудь другой. Даже если с его карточкой шёл бы сам начальник охраны, или Шеф, то ни одна дверь просто бы не открылась.

А так, одна за другой, двери открывались, пропуская его всё дальше и дальше вглубь бесконечных помещений, не забывая приятным голосом ещё и поприветствовать давнего знакомца.

Наконец все эти автоматические двери кончились. Дальше начиналась святая святых Лабораторий — Сектора. Тут уже были обычные двери. За исключением, конечно, тех, которые вели вообще в зону абсолютного биологического контроля. Там уже проверка шла не просто на допуск, а ещё и на наличие защитных костюмов. Если не вообще изолирующих лёгких скафандров.

Внутренняя часть Лабораторий представляла из себя сильно заглублённую, находящуюся глубоко под землёй, систему из нескольких колец, сердцевину которых составляли помещения особого биологического контроля. Их опоясывали помещения дистанционного управления и контроля. В них, в большей части и находились люди, ставящие эксперименты. Уже давно непосредственное присутствие людей в рабочей области было часто совершенно излишним.

К этим же помещениям примыкали и "боксы". В этих помещениях проводились работы не требующие особого биологического контроля и изоляции от окружающей среды. Эти самые "боксы" уже имели непосредственное сообщение с центрами контроля. И всё это опоясывал длинный кольцевой коридор, кое-где разделённый межсекторальными перегородками. Сейчас этот коридор был почти пустой. Только иногда вдали мелькали спешащие по своим делам сотрудники в белых комбинезонах. Сияющий стерильностью коридор, меж тем был весьма искусно разрисован местными художниками из сотрудников лабораторий. Не от нечего делать. Голые стены в сочетании со стерильной чистотой и мертвенным светом светильников — раздражал. А так...

Григорий вспомнил как сильно был поражён этой деталью некий генерал, когда всю эту "наскальную живопись", часто весьма весёлого свойства увидел. Тут было всё — и вопли, что "кому-то делать нечего", и "нарушение порядка" и требования всё исправить.

Не "исправили". Только покрыли ещё сверху защитной тонкой, но сверхпрочной и сверхстойкой плёнкой, чтобы уж уберечь от всяких прочих неожиданностей. Психологи вступились за учёных и защитили их инициативу.

Ясное дело, что в зонах повышенного биологического контроля такого уже не было.

Когда он приблизился к дверям своего "родного" Сектора его уже аж подбрасывало от предвкушения встречи со старыми друзьями в давно ставшей родной "Лаборатории N11".

И, для надёжности, приложив тяжёлую и крепкую дверь пинком ноги, он шагнул в помещение.

— Что, не ждали?! — произнёс он свою коронную фразу и осёкся. Вместо дружного взрыва шуточек и приветствий от давних друзей по науке, его встретило в лаборатории сконфуженное молчание. Впрочем, сконфуженными выглядели только сотрудники лаборатории, но никак не тройка менеджеров тут тоже присутствовавших. У тех на лицах при виде Батманова чётко пропечаталась не просто озабоченность, а страх перед неизбежными последствиями неожиданного вторжения крайне нежелательного персонажа действа. А действо было "ещё то".

Распевая какой-то молебен, между выключенными и надёжно заблокированными рабочими местами расхаживал важный и толстый священник, разбрызгивая повсюду свою "святую воду". Хорошее и праздничное настроение у Батманова испарилось, как и не было, мгновенно перейдя в холодную ярость. Старые обиды как лава в вулкане поднялись из глубин души и затопили сознание. Руки сами собой сжались в кулаки до побеления костяшек. Он уже волком глянул на "клерков" от чего те от неожиданности попятились.

Священник же, по-прежнему, не обращая внимания на резкое изменение обстановки и атмосферы в лаборатории продолжал ходить по помещению.

Батманов еле сдержался, чтобы прямо с порога не кинуться на "мерзких манагеров" с кулаками. Ведь явно, именно они были причиной появления священника в таких сугубо закрытых отделениях Лабораторий. Теперь стало полностью ясно, почему так странно вёл себя начальник охраны, пытаясь заговорить ему зубы и максимально всякой чепухой, задержать у себя.

Григорий обвёл мрачным взглядом, сбившихся в левую часть лаборатории учёных. Позади них были видны двери боксов, ведущих в специализированные помещения. Некоторые, правда, сидели за своими столами, демонстративно игнорируя и попа, и действо, и лебезящую пред тем троицу менеджеров. Один из сотрудников даже нагло хлебал кофе, повернувшись ко всему спиной. Правда, при появлении Григория он обернулся и приветливо помахал тому рукой.

Смирнов, системщик, сверкнул своими очками-интерфейсом в сторону свежевосстановленного начальства, хмыкнул, оскалился и сложил руки на груди с интересом ожидая продолжения. Сима, цитолог, стояла за широкой спиной Смирнова, хлопала своими длиннющими ресницами, растерянно ожидая что "товарисч Гриша" как она его часто любила называть, отмочит. Миронов, молекулярный инженер, поднял было просительно руку, уже предполагая, что последует, но так и не успел ничего предпринять.

Основная же масса сотрудников просто молча и с любопытством ждала. По сути, они были совершенно не виноваты в том безобразии, что творилось. Григорий отвернулся от них и вперился глазами в тройку менеджеров. Мгновенная смена весёлого выражения лица на откровенно озверелое произвела на них сильное впечатление. Тем более, что они хорошо знали взрывной характер этого завлаба. Если не непосредственно, то уж точно по пересказам старожилов.

— И что тут делают грязные попы в моей чистой лаборатории? — сквозь зубы задал резко вопрос Григорий.

Поп слегка опешил и сбился. Вопрос был задан не просто резко, но и откровенно начальственным тоном, предполагающим немедленные дисциплинарные выводы. Кислые физиономии многих сотрудников тут же оживились. У кого любопытство прорисовалось, у кого предвкушение скандала. Отношение Григория "к попам" и вообще "к религиозным заморочкам" стало в своё время притчей во языцех. А драку с одним особо наглым служителем культа некие шустрые учёные Центра даже на видео засняли. Не надо тут упоминать, что выложенные в Сети, в общий доступ, эти кадры послужили причиной очень серьёзному скандалу, который с трудом удалось замять.

Навстречу Григорию, с крайней озабоченностью на лицах выкатилось что-то административное, в количестве аж целых трёх человек. Это менеджеры, которые были виновниками данного непотребства, решили пойти "ва-банк" и сыграть в свою последнюю игру — "мы, типа, начальство — ты дурак". Правда, без достаточных на то оснований, так как в действительности тут была полностью вотчина Батманова, и именно они были "дураки"...

Впрочем, почему именно в кавычках?...

"Помнят гады!" — с удовлетворением отметил про себя Григорий и зверем посмотрел в глаза подбежавших "клерков".

А помнить было что. Ещё десять лет назад, его карьера учёного чуть не закончилась из-за свары с целой сворой откровенных обскурантов от РПЦ. Всё это было лишь частью большой кампании, ведущейся организационной войны на территории России. Тем не менее, Батманову досталось не слабо.

Тогда, в целом благостный мир между церковью и наукой был нарушен целой серией резких и, что крайне неприятно, массовых "наездов" со стороны верующих на целые области исследований.

Особо досталось молекулярной биологии. Церковники яростно требовали закрытия и запрета на исследования огромных областей в этой науке. Мотивировка была естественно "сатанинским соблазном" и вообще "богохульными извращениями", которыми страдали, по их мнению, все учёные, занятые исследованиями в этих областях. Даже патриарх поспешил назвать эти исследования "богопротивными".

Начатое расследование от КГБ выявило целую сеть из агентов влияния, сформированную в среде церковников. Цель их была — остановить и уничтожить все исследования в опасных для Запада, направлениях молекулярной биологии.

Церковь превратили в инструмент, в оружие по уничтожению этих областей российских исследований. По мягкому нанесению непоправимого вреда обороне страны. Начавшаяся компания дошла даже до того, что некоторые учёные, в том числе и сам Батманов в первую очередь, были преданы анафеме.

Особо усердствовал один священник, по имени Олесь. Он собирал огромные толпы верующих, заряжал их ненавистью к учёным и вообще к науке, объявляя их орудиями Сатаны. Всё было бы ничего, если бы не начались погромы университетов. Начались столкновения погромщиков с милицией и ОМОНом. К тому же Олесь внезапно скончался, и это лишь подхлестнуло страсти. Он сторонниками был немедленно объявлен "жертвой кровавой гэбни" и причислен к лику святых. Началась охота на учёных, которых пришлось буквально спасать из лап разъярённых верующих.

Пошла и встречная волна. Многие из тех, кто получил высшее естественное образование, был привержен идее "Сверхмодерна", идее Прогресса, сами соорганизовались в не менее серьёзную силу. Начались столкновения между "ортодоксами" и "сверхмодернистами". Запылали храмы и вузы. Полилась кровь.

Ходили разговоры, что сам Батманов участвовал в тех кровавых столкновениях, но он помалкивал, игнорируя расспросы, так что все эти пересуды оставались на уровне ничем не подтверждённых слухов. Но все помнили, насколько яростными были эти столкновения.

Государство было вынужденно вмешаться с применением всех доступных средств. Конфликтующие стороны грубо и решительно развели в стороны. Так как церковь как бы ни изначально, ещё на заре "Возрождения", была объявлена столпом нравственности, то государство вынуждено было встать на её защиту. Против, часто, тех, кто отстаивал его же интересы. Против вышедших на свою защиту и защиту интересов государства.

Конфликт перешёл в латентную фазу. Все о нём знали, но старались помалкивать. КГБ разогнало также и ядро обскурантов. Но обошлось с ними несравненно мягче, что вызвало глухой ропот и затаённую ярость среди учёных. Особенно среди тех, кто числил себя пострадавшими.

Все знали, что Батманов относится именно к этой категории — к категории пострадавших. Так что его резкая и злобная реакция на попа в лаборатории была, в сущности, предсказуема.

Положение "манагеров" ухудшалось ещё и тем, что, как понял Батманов, для Проекта он почти или вообще ключевая фигура. Под него собралась та самая компания, что сейчас стояла за его спиной и с интересом наблюдала за развитием скандала. Если он уйдёт — уйдут и они. Они тоже нахлебались по самые уши кретинизма нынешних властей и, в особенности, тех из руководителей, которые пытались соединить несоединимое — религиозные догмы с чистой наукой.

Поэтому, даже если Батманов просто набьёт морды всей этой кампании, приведшей попа, от души отметелит и самого священнослужителя (он-то вероятно тут совершенно ни при чём, но душу-то отвести на нём вполне сгодится), то в кутузку его не посадят. Слишком велика нужда в его талантах.

А душу отвести Григорию очень хотелось. Его переполняла обида за Лену, которая уже пятый год мотала срок на зоне по вине этих "святош".

Слишком активно она тогда проявила себя. Тогда, когда надо было сорганизовать всю эту малоактивную массу учёного люда на элементарную самооборону. И ведь сорганизовала... Очень эффективно сорганизовала. Тогда, она подняла целый район. В результате, погромщики, рассчитывавшие на лёгкую добычу, еле сами унесли ноги.

Ну, из тех, кто вообще тогда встретив неожиданный и страшный отпор со стороны "этих ботанов" мог ещё передвигаться на своих двоих. А таковых оказалось мало.

Вообще тогда власть сволочнС поступила. По уму бы — признать, что погромщики виноваты сами, а обороняющиеся просто применили меры, адекватные угрозе их жизни.

Тем не менее... Лена сидит. А организаторы того погрома — на свободе. Из тех, правда, кто выжил от Ленкиной, сделанной на скорую руку, "оборонной системы".

"Вендетта — святое дело!" — вспомнилось ему весьма кстати. — Особенно, если ей обстоятельства благоприятствуют.

Григория переполняла ярость. Ярость и предвкушение. Он, было, уже шагнул навстречу попятившимся "клеркам", чтобы задать трёпку, но внезапно остановился.

Григория посетила совершенно иная мысль, которая должна была прийти ему на ум сразу же. Он вспомнил, необычное поведение начальника охраны, сопоставил варианты из тех, которые были не только самыми вероятными, но и те, которые должны любому работнику системы безопасности прийти на ум в первую очередь и мысленно чертыхнулся. Ярость пропала и сменилась смехом. Тем, который литераторы называют "смех сквозь слёзы". Он совершенно по иному взглянул на ситуацию. Быстро припомнил прикасался ли к чему-либо руками, входя в лабораторию.

Не прикасался. Даже дверь пинком ботинка открыл.

— Всем стоять там, где находитесь! — рявкнул Григорий и без обиняков вытащил табельный пистолет. Главный, среди троицы "клерков", побледнел.

— Вы с ума сошли Батманов!!! — воскликнул он и попытался шагнуть вперёд. Но тут же чёрное жерло ствола уставилось ему прямо в переносицу. Клерк собрал глаза в кучу и как кролик на удава вперился в аккуратный кружок тьмы вот-вот готовый выплюнуть в его череп смертоносный свинец.

Кто-то в лаборатории икнул и свалился вместе со стулом на пол. Сима взвизгнула. Грохот падения только подчеркнул несуразность ситуации. Батманов сделал пару шагов влево и назад, в сторону своих сотрудников по-прежнему держа на мушке ошалевшего от страха менеджера. У того на лице ясно читалось, что он попал в некий шизоидный американский боевик с картонно-злодейским психом-учёным который готов вот-вот его уконтропупить.

Впрочем, всё со стороны выглядело так, как будто действительно завлаб сошёл с ума, и прямо сейчас тут будет куча трупов "низачто".

— Григорий... — начал неуверенно кто-то из стоявших за его спиной учёных.

— Молчать! — немедленно оборвал его Батманов и тут же продолжил совершенно иным тоном. — Система! Код Б-десять! Активация!

Настроенная на его голос система безопасности сработала мгновенно. С грохотом обрушились переборки, отсекая лабораторию и весь сектор от внешнего мира. Свет мигнул и у всех, кто был в помещении, возникло неприятное ощущение мурашек по коже. Застывший до этого как изваяние священник вдруг схватился за сердце и медленно осел на пол. По корпусам Лабораторий завыла сирена.

— В-вы с ума сошли, Батманов! Вы посмотрите, что наделали! — заикаясь вымолвил, наконец, старший из менеджеров, кинулся к закатившему глаза, валяющемуся безвольной тушей священнику и попытался нащупать у того пульс. Пульса, как видно, не обнаружил отчего, чуть не расплакался.

— Персоналу лаборатории немедленно отойти к боксам! — также, тем же бесстрастным тоном скомандовал Батманов. Привыкший к дисциплине персонал молча и без суеты двинул в противоположную сторону от священника и застывших как изваяния над ним менеджеров.

Зажёгся коммуникационный экран, и на нём показалось хмурое лицо шефа.

— Григорий! Что там у вас произошло? — Строго, но без особой резкости задал он вопрос.

— Начальника охраны, надо немедленно арестовать! — без объяснений огрызнулся Григорий и тут же добавил. — Возьми панораму изолированного блока.

Андрей Александрович переключился на своём мониторе на панораму, в пару секунд оценил ситуацию и сразу же задал вопрос.

— Откуда там у вас священник? — уже как следователь на допросе задал вопрос шеф.

— Не это главное, — поморщился Григорий. — В том крестобрюхе не менее ста пятидесяти килограмм живого веса.

— Выбирайте выражения, Батманов! — взвизгнул оскорблённым голосом предводитель менеджеров.

— Заткнись манагер! Ты смертник! — сквозь зубы, презрительно выплюнул в его сторону Григорий.

— Ты думаешь... — не обращая внимания на визги менеджера, начал осторожно Андрей Александрович, но был прерван Григорием.

— Не думаю. Уверен. Иначе с чего бы ему при активации системы копыта откинуть?

— Так ты его не бил? — прозвучало уже почти как утверждение.

В голосе Андрея Александровича послышались нотки некоторого удивления.

— Нет.

— США: У последних времён

Тёплый, наполненный ароматами сада ветер тихо тёк в комнату куда их поселили, едва колыхая висящую занавеску. Последнее время установилась нежаркая почти осенняя погода. Джонни глянул сквозь прозрачную занавеску на ясное, безоблачное небо с сожалением. Он старался не выходить даже в сад, как бы это ему ни хотелось, чтобы не вызывать лишних расспросов у соседей. Стоило после всех перипетий бегства из-под удара врагов, затаиться, переждать. Тем более, что почти наверняка тот, кто за ними охотился не раз и не два будет перепроверять — удалось или не удалось их прихлопнуть.

Следующие несколько дней, поэтому, пришлось просто бездельничать. Последовательно, день за днём нарастающая слабость всё более изнуряла. Это было неизбежной платой за ускоренную регенерацию, запущенную комплексом, введённым хоть и вовремя, но в ответ на очень сильный радиационный удар. Оставалось только стиснув зубы терпеть. Джонни даже по комнатам передвигался как пьяный и только жёстко стиснутые зубы и ясный взор голубых глаз выдавали в нём ту жестокую борьбу, что вёл с болезнью он сам, своей волей.

Приходилось передвигаться рывками. Постоянно останавливаясь и переводя дух. Отец Келвин, так же как и домочадцы всё сетовали на его непоседливость, предлагали отлежаться указывая при этом на его спутника, который если и вставал с постели, то только для того, чтобы сходить в туалет или выйти к обеденному столу. Джонни только ухмылялся. Просто для Сэма болезнь протекала гораздо тяжелее, нежели перегруженный всяческими микробиологическими "доделками" организм Джонни.

Да и не непоседливость его гоняла по дому, а банальный информационный голод. Он привык к постоянному напряжению мозгов, перерабатывавшим океаны обрушивавшихся на него данных. А тут приходилось вести себя как растение. Тепло, светло, пища есть — сиди и не рыпайся. Но это было не для него.

Джонни выключил свою связь с Сетью давно, ещё до того, уничтоженного Хаосом, городка и сейчас просто изнывал от недостатка информации. Он боялся лазить по инфосетям даже с компьютерного терминала хозяев, так как его могли бы обнаружить просто по "почерку". Поэтому оставалось только смотреть через плечо внучки Келвина, когда она шарилась в поисках новостей. Именно за этими новостями он притащился сегодня в гостевую и теперь, как обычно, сидел верхом на стуле и положив подбородок на сложенные руки смотрел не отрываясь на большой монитор.

А новости по стране были как всегда "радужные". Всё растёт, всё развивается, борьба с терроризмом ведётся, и так далее... Отфильтровать ложь, выудить действительно ценную информацию из потока полной чуши, было невозможно без применения специальных методик. А фильтры как раз и были тем самым "почерком", по которому его легко могли обнаружить в сети. Приходилось довольствоваться крохами, которые он успевал выудить, просматривая то, что Линда читала или просматривала. Да и то постоянно применяя самые элементарные способы фильтровки, которые были известны задолго до появления Интернета. Было в тех способах изрядно много из шизоидной теории "конспирологии", но только это и оставалось.

Лечение, назначенное им двоим и применённое ещё тогда, в самом начале развития лучевой болезни, сработало на славу. Теперь приходилось попутно бороться с резко навалившейся слабостью, так как очистка от продуктов распада, от повреждённых клеток неизбежно затронула кровь и кроветворную функцию. Джонни постоянно теперь ощущал даже некоторый недостаток кислорода, чего ранее с ним никогда не случалось. Несмотря на постоянно открытые окна и двери в их комнате, ему постоянно казалось, что атмосфера изрядно душная. Не помогали даже запахи начинающейся осени, острая свежесть которых веяла из сада за окном.

Возможно, если бы не было применено лечение, последствия для самочувствия были бы полегче — не было бы этой резкой слабости — но не для организма как такового. Все эти неприятности были прямым следствием ускоренной регенерации, запущенной в организме. Джонни тяжело вздохнул на эти свои безрадостные мысли, на что Линда, поняв это по своему тут же среагировала.

— Может вам нужно что-то специально? Я бы могла посмотреть... — спросила она внезапно не оборачиваясь. Её руки застыли над клавиатурой, ожидая ответа.

"Славная девочка!" — подумал Джонни. — "В иное время и в иных обстоятельствах можно было бы за ней приударить".

От неё буквально веяло неиспорченностью. Не было в ней всего того, что в первую очередь бросалось в глаза, при встрече с её сверстницами из больших городов. Не было той черноты тотальной испорченности, зацикленности на деньгах и развлечениях, наслаждениях и продажности.

Не было и тупости, так характерной для выпускников современных американских неэлитарных школ. Впрочем, и элитарных тоже. В элитарных последние десятилетия тоже царила всё та же самая идеология "неперенапряжения" учащихся, от чего если и выходили из школы действительно умные и образованные, то не благодаря системе, а вопреки ей.

И что особо удивительно, не было в ней той феерической грязи, которую тоннами наливали в души детей современные "образовательные технологии". Это было видно хотя бы по тому где и по каким сайтам ходила по сети эта девочка.

Грязь души или её чистота в этих самых бродяжих заходах, проявляется бессознательно. Особенно том, что люди с грязными душами считают общепринятой нормой. И если их просят "показать в сети что-нибудь интересное", то их неизбежно заносит на грязь. Причём в первую очередь несёт именно на грязь.

В случае с Линдой такого не было. Она умудрилась ни разу не влезть ни на один из таких "развлекательных" ресурсов. Даже если скинуть на то, что дед у неё священник, и то такое поведение было удивительным. У слишком многих детей святош Джонни видел чёрные, гнилостные отпечатки современной "культуры" разложения. Да и у самих святош тоже. Немало.

— Нет. Спасибо. Мне и этого достаточно. — Соврал Джонни и слабо улыбнулся ей в спину. Та лишь пожала плечами и продолжила "серфинг".

Сзади послышались тихие шаги. Джонни слегка обернулся и скосил глаза. На пороге комнаты застыл отец Келвин. Он смотрел поверх старомодных очков и улыбался. Яркий свет осеннего солнца, глубоко проникший в комнату, отражался от глянцевого паркета и зайчиками играл на его лице заставляя слегка щуриться.

— Всё не лежится? — с лёгкой иронией заметил Келвин и перешагнул порог. — Как вообще самочувствие?

— По-прежнему... — вяло ответил Джонни и попытался сам в ответ улыбнуться. Улыбка на болезненно бледном лице вышла несколько вымученной.

— Неужели тебе интересны женские сайты или новости жизни протестантских общин Америки? — съязвил Келвин придвигая стул поближе и усаживаясь.

— Может мне просто сама Линда интересна — с улыбкой заявил Джонни.

В чём-то данное его заявление соответствовало истине, что тут же было замечено. В этой семье очень хорошо умели улавливать нюансы и фальшь определяли влёт. Линда хихикнула и лукаво на него посмотрела. Келвин тоже усмехнулся, но улыбка довольно быстро сползла с его лица. Видно было, что ему не хочется растекаться на банальности, чтобы после перейти к делу. Поэтому он несколько виновато взглянув сначала на Линду, будто извиняясь перед ней, а потом на Джонни, сразу же "взял быка за рога".

— Мне всё не дают покоя твои слова... Сказанные тогда, на дороге. Когда я вас встретил. — Вдруг серьёзно заявил он.

— Какие? — Тут же заинтересовался Джонни.

— Когда ты сказал против Чего ты бороться вздумал. — ответил Келвин. Выделение слова было явственным чтобы не понять что именно он имеет в виду.

— Апокалипсис... — мрачно подтвердил Джонни и с трудом выпрямился.

— Может в другую комнату перейдём, чтобы не мешать Линде? — спросил он после небольшой паузы. Джонни сразу понял, что Келвин не просто так завёл речь. Предстоял серьёзный и, возможно, длинный разговор. Спина у Линды напряглась. Видно тема была ей жгуче интересна.

Вообще, сама Линда, хоть и выглядела с первого взгляда как заурядная серая мышь глубокой провинции, но таковой явно не являлась. Да, она одевалась по моде, красила волосы по моде — в зелёно-синие тона — но уже из поведения её было видно, что это далеко не тот тупой потребитель каким было подавляющее количество её же сверстников. Может это воспитание в семье священника так повлияло, но любопытство к серьёзным вопросам бытия у неё наличествовало. Что, собственно ещё отличало её резко от всяких прочих. Кроме той самой весьма редкой чистоты, которую сразу же отметил Джонни общаясь с ней. Не просто отсутствие тупости. Не просто интеллект, но даже зачатки некоего системного мышления, которое и даёт выход в таких "странных" для современного обывателя, интересах.

— А ей тоже может быть будет интересно... — сказал Келвин и вопросительно посмотрел на внучку. Та не замедлила подтвердить бросив любимый "серфинг" и крутанувшись в кресле на сто восемьдесят градусов.

Жгучий интерес тут же явственно прорисовался на её лице. Гордая осанка и это любопытство сделало её вид даже несколько воинственным. Келвин улыбнулся заметив это и слегка, удовлетворённо, кивнул.

"Странно вот так просто встретить в этой глубинке нормальных людей... — подумал Джонни. — может именно глубинка их защищает от всей той грязи, что льётся на нас в больших городах?".

Он испытующе посмотрел на обоих собеседников и не придя ни к какому определённому выводу, решил "прощупать почву".

— Сейчас много говорится о "втором пришествии", об Апокалипсисе. Надеюсь вы не из тех, кто просто слушает новоявленных мессий?

Сказано было довольно резко, особенно учитывая то, что Келвин как раз и был священником. А многие из них грешили тем, что подделывались под тех самых...

— Нет конечно! — с мягкой улыбкой сказал Келвин, потупился и пальцем поправил свои очки. Видно всё-таки некий грешок за ним водился. Как раз этого плана — сам "мессийствовал". И не раз. Но быстро промелькнувшее смущение, тем не менее сменилось на его лице вполне серьёзным и озабоченным. Джонни с детства знал его как вполне искреннего человека, так что эта смена выражений на лице сказала ему о многом.

— Хоть и сказано в Писании, что только Богу известна Дата... — начал осторожно Келвин, — Но я сам замечаю всё больше и больше из того, что написано о Последних Временах.

— А может просто ощущение такое, что всё валится, деградирует, заставляет нас думать о Последних Временах?

— И это тоже. — Чуть смутившись подтвердил Келвин. — И дело тут не в том, что всегда можно найти кандидата на "Вавилонскую блудницу"...

— ...Черити Виндж, например! — тут же вставила Линда решившись включиться в интересный для неё разговор старших.

— ..Хотя бы её... — подтвердил Келвин, — но я не об этом. Я о том, что слишком много гнили в людях. В нашем обществе. Ведь согласись, даже во времена твоей юности, такого как сейчас не было!

— Да, когда мой отец привёз меня сюда, такого и близко не было. — подтвердил Джонни.

Линда быстро глянув на обоих, и придя к выводу что снова можно "подложить язык" выдала.

— Беда в том, что слова из откровений Иоанна Богослова стали последнее время сбываться чуть ли не буквально.

"Вот-вот! Действительно не дура! — удовлетворённо отметил про себя Джонни. — Если бы была ею, то наверняка не читала бы "Откровения", и тем более не пыталась бы сопоставлять. Впрочем... эта сентенция могла быть просто пересказом какого-нибудь залётного "мессии". Стоит проверить".

— Какие например? — также осторожно спросил Джонни. Его даже стало несколько забавлять то, что из допрашиваемого сам стал допрашивать.

— "Звезда полынь"... — тут же сказал Келвин. — у нас уже почти по всей стране нельзя пить воду из колодцев и скважин — она горька и опасна для жизни. Мало осталось таких мест как наш городок, где эта вода относительно чиста.

— Но это мы сами виноваты — сами отравили. — возразил Джонни. — Алчность корпораций тут виновата, а не "ангел вострубивший".

— Но не водит ли их алчными руками тот самый Ангел? — задал почти риторический вопрос Келвин. — ведь результат как раз тот.

Джонни пожал плечами и не стал спорить.

— А ещё? — спросил он.

— Войны идут по всему миру. Все воюют со всеми, и против Соединённых Штатов. И эти войны неестественны...

— А разве есть "естественные войны"?! — несколько на показ удивился Джонни.

— Я, возможно, неправильно высказался... — поморщился Келвин. — Я хотел сказать, что причины у них слишком странные. Неестественные. Как будто некто специально разжигает их.

— Второй Всадник! — тут же проявил эрудицию Джонни ухмыльнувшись.

— Да. Он. Но есть и другие.

— В комплекте?

— И не только.

— Хорошо... Первый и второй есть. Один, побеждает — с некоторым сарказмом сказал Джонни, — а второй разжигает войны. Но что-то мне кажется что оба родом из нашего Пентагона...

— Да, к сожалению это так. Но ведь и все остальные есть.

— Торгаш, и Смерть. — тут же кивнул Джонни. — первый диктует цены по миру, за вторым Голод и Мор. То есть третий и четвёртый номера в списке.

— Но ведь и это не всё! Заметь: треть населения планеты погибла. Ведь действительно со времени, когда население земли достигло своей максимальной отметки оно сейчас непрерывно падает. Содомитство — в порядке вещей и в Законе, семей ныне практически нет. Дикое падение нравов. Каждый лжёт каждому и ложь возведена в добродетель, называясь модным словом "постмодерн". И всем этим поражены люди с самых высот власти, до самого низа. Да ещё голод, эпидемии, войны. Всё это сокрушительно бьёт по людям. Даже Сатанизм уже почти стал самой популярной религией.

— Почему "почти"?! — тут же возмутилась Линда. — У меня из класса половина в эту мерзость входят. Все в чёрном бегают. Даже по жаре.

— К сожалению так... — нехотя согласился Келвин.

— Дело, за Агнцем? — решил бросить провокацию Джонни.

— Так ведь и он есть! Наверняка! Их сейчас "фурри" называют. — с жаром подхватил священник.

— То есть, кто-то из фурри будет тем самым агнцем? — решил уточнить Джонни.

— "Лев, от колена Иудина... Агнец, как бы закланый"... — процитировал Келвин.

— В сети есть такой популярный комментатор — "Пророк"... — снова вступила в разговор Линда.

— Вы и его читаете? — бросив вопросительный взгляд на Линду, спросил Джонни.

— Да. И его тоже. — Подтвердила Линда.

— Это она его нашла — тут же поддакнул Келвин.

— А вы, когда говорили о наших временах, о том, что происходит сейчас, повторяете его почти слово в слово. — с любопытством глядя в глаза Джонни заявила Линда.

— Не думал, что моя болтовня за обеденным столом, будет так подробно анализироваться! — Смутившись усмехнулся Джонни.

— Ты ещё тогда дал мне пищу для размышлений. Тогда, когда заявил с чем ты воюешь. — парировал Келвин.

— И теперь вы думаете, что я последователь "Пророка"?

— Но ведь ты сказал что враг у тебя -Апокалипсис. Да и сам "Пророк" — кто-то из вашей когорты. Кто-то из учёных. Возможно футуролог.

— И каково ваше мнение по поводу его "откровений"? — чуть насмешливо спросил Джонни стараясь увести разговор с неудобной для себя темы.

— Он один из тех, кто хотя бы не врёт. — несколько уклончиво сказала Линда. — То, что он предсказывает, сбывается.

— Но ведь он не опирается на Писание. — Тут же возразил Джонни.

— В этом и ужас. — тут же озабоченно подчеркнул Келвин и плечи у него поникли. — Он говорит о науке. Он говорит об обществе. А получается, что повторяет Откровение Иоанна Богослова. Как сам Иоанн Богослов, будь он сейчас жив и являлся бы не священником, а учёным.

— Хм... Весьма неожиданно. — удивился Джонни.

— Что неожиданно?

— Вы утверждаете что "Пророк" говорит по Писанию...

— Другими словами, но по нему. Уж поверьте мне, — человеку, до последней буквы и запятой изучившему Писание. — сверкнув очками подтвердил Келвин.

Поворот темы разговора получался весьма неожиданным для Джонни. Он на несколько мгновений смутился. Но потом всё-таки продолжил. Его сильно заинтересовала вот такая интерпретация слов "Пророка". Впрочем, несколько закономерная, так как семья Келвина была насквозь религиозная.

Джонни тут же уцепился за неожиданную для него сторону и разговор снова ушёл далеко от "темы", которая была заявлена изначально — от самого Джонни. Они довольно долго крутились по высказываниям "Пророка", пока разговор снова не вильнул, возвращаясь к тому, с чего начали. А причиной послужило одно и высказываний "Пророка" понятое Линдой и Келвином весьма своеобразно.

— Смысл той фразы в том, что кризис рукотворный. А значит, и сам Апокалипсис — дело рук человеческих. — возразил Джонни.

— Ты рискнул интерпретировать слова "Пророка"? — тут же насмешливо поддел Кевин.

— Не рискнул. Не интерпретировал. А сказал.

Отец Келвин осёкся, пристально посмотрел на усталое лицо Джонни.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что ты и являешься тем "Пророком"?

— А что?! Похож! — подначила Линда. — стиль чувствуется.

— Разве запрещено иметь мнение отличное от "Пророка"? — решил уйти от прямого ответа Джонни. Тем более, что реплика Келвина действительно уводила дискуссию в сторону.

— Нет... — несколько неуверенно ответила Линда. — Но авторитет "Пророка"...

— ...Довлеет над рассудком! — с сарказмом закончил Джонни за неё.

Линда смутилась.

— Да и я уверен в том, что "Пророк" имел в виду именно это. — Немого сгладил остроту дискуссии Джонни. — Ведь и правда, что этот кризис очень выгоден некоторым корпорациям.

— Чем?! — чуть ли не хором спросили Линда с дедом.

— Тем, что уже много десятилетий они хотят захватить власть в стране и в мире. Каждая по-своему хочет. Но общее для них то, что каждая хочет мир именно себе. А кризис — то самое время, когда это только и возможно.

— Что-то мне от того, что это именно корпорации хотят захватить мир сильно не по себе стало...

— А если бы ты знала, что это не корпорации, а натуральные черти, было бы легче? — не удержался и поддел Джонни.

Линда на это только поёжилась, а Келвин, выдержав небольшую паузу сказал.

— Есть апокрифическая легенда... По ней в Последние Времена вступившие в Последнюю Битву — проиграют. Но именно они будут Спасены. Все, кто откажется по той или иной причине от вступления в Битву — обречены. Все они попадут в Ад, частью которого станет Земля.

— Ещё есть надежда победить. — всё также гнул свою линию Джонни.

— "Надежда умирает последней"? — серьёзно, без единого следа насмешки, спросил Келвин.

— Не только это. Без надежды тут и ввязываться, по большому счёту, не стоило бы. — С сарказмом, уже въевшимся в его существо заметил Джонни. — Разве что по той самой религиозной причине, что в легенде описана. Но есть шанс вывернуться и спасти людей от гибели. Не всех, но многих.

— Но как?!! Как ты можешь всё это остановить? Ведь это... Это не просто... это Апокалипсис!

Удивление Келвина было безмерным.

— Его можно было предотвратить лет пятнадцать назад. Могли это сделать русские.

— Опять русские?! — с неприязнью спросил Келвин.

— Опять они. — хмыкнув и саркастически улыбнувшись ответил Джонни.

— Но причём здесь они?

— При том, что они могли...

— Не захотели?

— Не успели. А сейчас уже поздно.

— Но ты не ответил на вопрос как Ты собираешься его остановить.

— И я не смогу.

— Но тогда зачем? Зачем ты воюешь?

— Предотвратить невозможно. Но спасти людей...

— Но ведь если это Последние Времена, то спастись можно только молитвой.

— Вот вы и помогите нам своими молитвами, — вполне серьёзно ответил Джонни. — А я попытаюсь спасти как можно больше людей, чтобы эти времена не стали последними.

— Хочешь дать человечеству шанс? — устало спросил Келвин.

— Да.

— А хватит ли у тебя сил?

Джонни печально посмотрел на Келвина и его внучку. Линда взирала на него со смесью страха и благоговения. Келвин... У того на лице только печаль вселенская...

— Не знаю хватит ли... — с сомнением сказал Джонни, но потом встряхнулся и жёстко выговорил — Но надеюсь что хватит.

— Такое под силу только самому сыну божьему. Уж не хочешь ли ты сказать, что ты и есть Он? — с тоном прокурора возгласил Кевлин.

— Нет. Не хочу. Я не Он. Но я и не тварь дрожащая. Не хочу я дрожать забившись в угол. Не по мне это. Не для этого я собирал всё то, что имею.

— Но золотом не откупишься на Страшном Суде.

— А я не золото имел в виду.

— А что же?

— Знание. И ресурсы, которые оно даёт.

— Эфемерно это как-то... Да и то, что сейчас творится в мире, благодаря этим Знаниям. Человечество открыло Ящик Пандоры. И как остановить демонов, что вырвались из него? А ты говоришь Знания...

— Не Знания открыли тот "ящик", а алчность. Именно алчность Свет превращает в Тьму. И вы, отец Келвин это хорошо знаете.

— В твоих словах есть изрядная доля Истины. Но что делать нам?

— Вам остаётся только молиться. Молиться, чтобы такие как я успели, а самим пытаться удержать от оскотинивания тех, кто рядом. Уж оскотинившиеся точно не имеют ни единого шанса.

— А вас много?

— Надеюсь. Ведь есть ещё и русские. Я с ними общался. Много общался. И там тоже понимают что происходит и что надо делать.

— Мы будем... Будем молиться. — как-то безнадёжно ответил отец Келвин.

На несколько минут воцарилось гнетущая тишина. Лишь плясали на паркете солнечные зайчики отражаясь в глазах Линды, делая её похожей на эдакую печальную Валькирию. Келвин же молча смотрел в сторону переваривая услышанное.

— И последний вопрос. Не гордыня ли тобой движет? — наконец спросил он.

— Не гордыня мной движет, а отчаяние. Отчаяние и надежда. Ведь она, как вы верно заметили, умирает последней.

— Россия. Аналитический центр.

Уморенный непомерным объёмом работы ведущий аналитик потянулся и протёр кулаками начинающие болеть от перенапряжения глаза. Оторвался от работы и посмотрел в сторону соседнего рабочего метса.

На дисплеях шефа прибавилось графиков и диаграмм, а на доске, висящей на стене их лаборатории — пришпиленных листов и кратких надписей. Шеф попеременно бросал взгляд то на доску, то на диаграммы, выведенные на его дисплее. Заметив, что его подчинённый оторвался от своих дисплеев он вопросительно посмотрел на него.

— Постепенно начинает вырисовываться общая картина. — несколько неуверенно ответил Леонид Фёдорович. — Кто против кого. Дом Рокфеллеров против BTS. Причём больше именно против BTS. Что-то там в BTS было сделано такого, что Рокфеллеры вдарились в гиперактивность. Но это значит, что BTS скоро прекратит своё существование...

— Не всё так просто! — буркнул Михаил Семенович, сосредоточенно расчёсывая подбородок и снова переводя взгляд на свои выкладки.

— Вы хотите сказать, что BTS может тягаться с одним из крупнейших игроков на мировой арене? — скептически заметил Леонид Фёдорович.

— Может. Потому такие силы и были привлечены, чтобы уделать "Коротыша" и его родную BTS. Есть очень неприятная для Рокфеллеров и всех Домов тенденция — если ранее миром правили деньги и только деньги, то сейчас начинают править Знания. Ускорение прогресса сильно нарушило порядок вещей на Западе. Мелкие фирмы получили возможность спорить с большими корпорациями. Почти на равных. И эта тенденция сохраняется. Фирмы и мелкие, вновь образовавшиеся корпорации, составляют всё большую конкуренцию старым, крупным. В том числе и таким как Центр Рокфеллера. Я тоже подозреваю, что за всеми этими ядерными бомбардировками, за применением "Меча Хаоса", за охотой за нашими и штатовскими выдающимися учёными стоит именно Дом Рокфеллеров. Что твой анализ лишь подтверждает.

— Но ведь получается, что и на Батманова ведёт охоту этот самый Дом Рокфеллера... Не слишком ли?

— Их присутствие здесь, в России?

— Да.

— Конечно слишком! Но они у нас присутствовали всегда. И всегда погоду портили. Особенно в эпоху восьмидесятых — нулевых. Тогда они нами рулили как хотели. И гадили...

— Но... у меня тут что-то не получается...

Сотрудник посмотрел на диаграммы.

— Не сходится? — усмехнулся шеф.

— Да. Не сходится. Получается так, что дерутся не один очень большой с мелкими на фоне менее сильных, а...

— А так и есть! Мы подошли вплотную к точке сингулярности. Каждая из корпораций имеет нечто, что является козырной картой против всех и каждого из соперников. И все они стали поэтому равными. А это значит, что мир находится слишком далеко от точки равновесия.

— Хаос?

— Да. Хаос. Полный. Настаёт полный хаос.

— Но ведь чего это за BTS так вцепились? Не получается ли так, что эта корпорация имеет нечто, что перебивает все козыри?

— Вот что интересно... Слишком на то похоже! Но что же они такое нашли? Вирус?... Вряд-ли. Слишком банально. Скорее всего некая технология, которая имеет критически много синергетических связей и эффектов!

— Что-то подобное Батмановской разработке?

— Возможно...

— США. Джонни.

Ярко алый восход солнца, заливший кровью зари весь восток как-то по особенному оттенял дурное настроение, которое все эти дни преследовало Джонни. Мрачные мысли о будущем, о перспективах лишь усугублялись всем тем, что он видел и слышал. Он по прежнему не включал своего интерфейса — боялся подать преследователям знак, что он жив и дать им возможность определить их местонахождение. Ещё в конце двадцатого века эта технология определения координат по включённому средству связи была отточена до совершенства.

По радио продолжали верещать новоявленные мессии. Истерия, похоже, в обществе не просто нарастала, а сознательно накачивалась. Комета приближалась. Войны в мире нарастали. Хоть и не по причине того, что "комета приближается", а по причине возрастающего сопротивления отчаявшихся народов и по причине не менее возросших алчности и жестокости агрессоров.

По телевидению смаковали очередные похождения "Сладкой Черити" и какого-то дегенерата из Голливуда (Джонни по привычке уже пропустил мимо ушей его имя). Попутно разбиралось какое-то непотребство, которое учинила очередная секта из Сатанинского направления. Причём разбиралось как-то вяло. Буднично. Ну, типа, "пошалили ребятки — что поделаешь...". Всё это, как обычно, было густо сдобрено политическими скандалами, нарядами "первой леди" и прочим информационным мусором.

Джонни всё это, как обычно, слушал краем уха. Он в это утро выбрался в сад и там, под сенью больших деревьев решил слегка размяться. Сад огороженный высоченным забором от окружающего мира гарантировал, что его никто из посторонних не увидит и лишних вопросов никому из семьи задавать не будет. Разминаться же весьма стоило. Хоть и ломило тело от непривычной вялости, раздражала быстрая утомляемость, но Джонни упорно нагружал мышцы, памятуя о том, что это способствует ускорению восстановления организма. А в положении, в котором находились он с Сэмом — хорошая спортивная форма была далеко не лишней.

Когда, наконец, кровь у обоих, поражённых радиацией, начала активно восстанавливаться и появились силы, тут же стал вопрос о продолжении бегства. Слабость уже не так давила — силы прибавлялись с каждым днём. Сказывался режим ускоренной регенерации.

Поэтому стоило подумать, как вернуться в "родную" фирму под защиту её систем обороны. Пока они вне "крепостных" стен фирмы — они по большому счёту весьма уязвимы. Единственно что их обоих ещё спасает от повтора массированной атаки на уничтожение, это то, что неведомый противник, похоже, уверен в их смерти. Или, что также вероятно, противник сцепился с кем-то, кто не менее его силён, и все силы уходят ныне на него. Драки между корпорациями, тайные и явные, с применением часто, всех доступных средств поражения становились всё более частыми. Корпорации биотехнологий всё менее отличались от банальных гангстерских.

Да и то... Остались ли вообще "традиционные" мафиозные структуры? Не подменили ли их ныне те самые корпорации? Целиком. Впрочем, сейчас это было не слишком актуально. Главным было то, что наступило некоторое затишье, что против них не могут или не собираются применять больших сил и средств. А это значит, возможна простая "разработка". То есть, пошлют каких-то пешек, чтобы разнюхали: попали или не попали?

Как сообщил Келвин, в городке были замечены некие подозрительные личности, явно не из местных жителей, которые шныряли по разным питейным заведениям и расспрашивали о беглецах. Но так как за пределы семьи Келвина информация о неожиданных гостях так и не вышла, те убрались восвояси. Следовательно стоило подумать, как скрытно выбраться из городка и добраться хотя-бы до железной дороги.

Джонни наскоро переговорил с Келвином и тот заверил его, что ему об этом беспокоиться не стоит. Он доставит их куда надо на своём авто. Это было весьма кстати, так как Сэм восстанавливался куда как медленнее, чем Джонни. Он до сих пор пугал окружающих бледным видом и измождённой физиономией. Джонни даже сделал пометку в памяти, что когда вернутся, надо было бы этого паренька пристроить при Лаборатории и слегка "подправить" его организм. Могло пригодиться. Как и сам Сэм. "Не дураки" встречались ныне редко и разбрасываться такими "экземплярами" не стоило.

Приближающиеся шаги Джонни услышал загодя и по походке опознал Линду. Прерывать отжимания он не стал. Просто слегка ускорился и когда она подошла, подпрыгнул и, как бы не гнула его противная, оставшаяся от неполной регенерации вялость, браво выпрямился перед ней.

Линда остановилась, заложила руки за спину и с любопытством разглядывая запаренного Джонни застенчиво улыбнулась. Джонни быстро продышался и улыбнулся с интересом в ответ разглядывая саму Линду. А посмотреть и обратить внимание было на что.

Одета Линда была скромно и функционально. Без вычурности современной моды, но и беззастенчивой вульгарности обнажения, так свойственной многим из её поколения, зацикленного на чувственных наслаждениях и пороке. Лёгкая кофточка органично сочеталась по цвету и фасоном с брюками, почти облегающими её красивую фигуру. Что характерно, эта одежда не скрывала достоинств, но и не выделяла недостатков. Последнее — небрежность в выборе модной одежды, которая неизбежно выделяла многие из недостатков фигуры — также было повальным пороком. Причём уже не одного, а очень многих поколений. Линда тут была приятным исключением.

— Мистер Джон! — обратилась она к нему осторожно наблюдая как тот подпрыгивает и становится в полный рост. — Вас приглашают к столу. Завтрак готов.

То, что его называют только по имени — тоже было обговорено заранее. Чтобы даже случайно не выдать его и напарника.

— Спасибо, сейчас подойду. — тепло поблагодарил он и вопросительно посмотрел на неё. Та, с некоторым страхом разглядывала его оголённый торс, покрытый белесыми полосами оставшимся от многочисленных шрамов. Они всегда проступали на загоревшей коже и у Джонни никак не доходили руки исправить этот досадный, хоть и мелкий недостаток всех его вмешательств в организм.

— У вас столько шрамов... — осторожно высказалась Линда.— а.. они не болят?

— Нет, спасибо Линда, не болят. Не беспокойся — это давно уже не шрамы.

— Вы себя модернизировали? — уже с некоторым нездоровым любопытством спросила Линда.

— И это тоже, хотя большинство шрамов не из-за модернизации.

Джонни невольно поморщился вспоминая былые времена и былые переделки, в которые он попадал. Ведь прежде чем стать таким вот "везунчиком" как сейчас, ему пришлось пройти через многое. И далеко не всё заканчивалось для него достаточно благополучно. Много катастроф и поражений осталось там, позади, напоминая о себе сейчас лишь вот этими полосами депигментированной кожи.

Увидев, что Линда хочет что-то ещё сказать-спросить но стесняется, он кивнул ей.

— Ты кажется, что-то хотела спросить насчёт этой моей модернизации?

— Да... но...

— Не бойся! Я уже очень давно не комплексую по поводу этих "доделок" — усмехнулся Джонни.

— Ну... — наконец решилась Линда , — А вы не боитесь, что в конце концов потеряете своё естество? Человечность...

— Нет. — твёрдо и серьёзно ответил Джонни. — человечность зависит не от "мяса", а от того, что в твоей душе. А её я не трогал.

Джонни тут преднамеренно ответил в тех стереотипах, что были ей близки. Но хоть и были они именно что стереотипами, но в целом ответ соответствовал действительности. Линда улыбнулась, кивнула, но следующий вопрос, который явно вертелся у неё на языке, задавать не стала.

— Завтрак уже на столе. — повторила она и пошла в дом.

На полдороги она остановилась и бросила.

— Мать сказала вам передать, что люди, которые о вас расспрашивали, наконец-то покинули город.

— Спасибо. — Кивнул Джонни.

Джонни посмотрел вслед уходящей внучке Келвина. Даже в её походке не было очень многого из того, чем "больнС" всё современное общество. Весь её облик, даже со спины лучился чистотой.

Джонни обтёрся полотенцем, но уже так, на всякий случай. Не вспотел даже, ведь сильно нагружать организм он всё-таки ещё не решался. И тут, на заднем дворе появился отец семейства.

— Линда, как вижу, тебе уже сообщила? — спросил Келвин также глядя удаляющейся внучке.

— Что завтрак готов?

— Не только. Об ищущих. — коротко обрубил Келвин.

Джонни кивнул.

— Я сейчас быстро. — сказал натягивая майку.

— Внучка у тебя уже давно взрослая... И не торопится замуж? В такой-то семье как ваша... — спросил он у Келвина, разглаживая одежду.

Келвин тяжко вздохнул. Видно вспомнил вчерашний разговор.

— Это большая беда. Мы её воспитали... хорошо воспитали. Но проблема не в ней и не в воспитании. Она сама говорит, что не за кого. Одни — алкоголики, другие — наркоманы, третьи строят из себя крутых яппи и с ними можно говорить только через счёт в банке. А оставшиеся остальные — просто дураки и тупицы.

— Это она тебе так сказала?

— О да! — махнул рукой старый священник.

— Правильная девочка! — кивнул Джонни.

— Рассчитываешь за ней приударить? — полушутливо спросил Келвин и с интересом посмотрел на Джонни.

— У меня своя есть. — также тихо ответил он.

— Так ты же развёлся! — уже с интересом посмотрел на Джонни Келвин.

— То было давно. И детей у нас с Джинни не было... И не работал я ещё в Корпорации.

— Помню. Помню эту твою пассию... Честно сказать ты меня тогда сильно удивил, когда за ней стал волочиться. Она тебе была совершенно не пара.

— К сожалению, я это понял поздновато... — смутился Джонни.

— ...Но лучше поздно, чем никогда. Я рад, что у тебя и здесь всё О'Кей. Джинни, помню, бахвалилась, что у тебя что-то там отсудила.

Джонни хмыкнул и оскалился.

— Ей это впрок не пошло.

— Глупость и жадность её никогда до добра не доводили... — бросил сакраментальную фразу Келвин.

— Это точно... Когда она узнала, что я работаю в Корпорации, тут же прибежала предложить "замять случившееся и начать с чистого листа". Но я её прогнал. Ей нужен был не я, а мои деньги. Свою красоту она всегда держала как товар. Она собой просто торговала. А мне проститутки ни в каком виде не нужны.

Келвин с интересом посмотрел на Джонни и задал мучающий его вопрос.

— Я вот смотрю на тебя, Джонни, и удивляюсь... С твоими то убеждениями и ты не стал проповедником. Это почему?

— У меня другой путь. — неопределённо отбрехался тот и снова вспомнил про Джинни.

— Как и у Джинни, например. — добавил он и ухмыльнутся.

— Сейчас она увяла... — нахмурился Келвин.

— И стала мегерой. Наверняка винит во всём случившемся только меня.

— Что характерно для всех из её поколения. — кивнул Келвин и его понесло. Не зря же он, даже в этой глубинке был очень уважаемым пастором и проповедником. Да и наболело видно.

— Мало кто избег этой печальной участи. — начал он. — Они считали, что будут вечно развлекаться, отдыхать, оттягиваться. Думали что-то урвать побыстренькому, а после почивать на лаврах. Они думали только о себе, забывая, что если ты не думаешь о других, то и о тебе никто не подумает. Мы стали обществом одиночек. Таких, которых от одиночества даже любовь не спасает. И всё потому, что Мамона их бог. Они отвернулись от Заповедей и истинного Бога. Всё на деньги и наслаждения перевели. Забыли, что те, кто заключает сделку с Нечистым — заведомо проигрывает. Забыли о душе.

— Давненько я ваших проповедей не слышал. — хмыкнул Джонни. И как бы не выглядела его фраза несколько двусмысленной, сказано это было серьёзно.

— А разве я что-то не так сказал? — мягко поправил его Келвин. — Ты, ведь сам также думаешь.

— Да. вы правы. Я так же думаю. Хоть и пользуюсь несколько иной шкалой ценностей и иной системой понятий.

— В том и соль. Мне кажется, Джонни, что мы с тобой, как последние рыцари Света. Перед Концом. У меня часто просто руки опускаются, когда я вижу, до чего люди дошли. Тот городок, что был в твоём детстве — он как рай. Сейчас... Даже те, кто ходит в мою церковь... Ходят как в лавку старьёвщика. Тогда были истинная вера, и люди, чтущие Евангелие. Сейчас также как и везде...

— Россия. Батманов.

В кабинете генерала пахло кофе и табаком. Сам же хозяин кабинета лучился раздражением и замешательством, что тут же прочувствовали оба приглашённых. Ситуация и в самом деле складывалась весьма щекотливая, поэтому "разруливать" её надо было срочно. И принимать меры по недопущению разрастания скандала за пределы Комплекса тоже надо было срочно.

Генерал раздражённо хлопнул ладонью по столу и выбрав наконец "жертву", прервал затянувшееся молчание.

— Что скажешь в своё оправдание? — строго спросил он, глядя в глаза Батманову. Тот не только выдержал взгляд, да и ещё больше набычился. Григорий понимал, что генерал пытается сбить с него кураж, нагнать страху и на этом сделать податливым и управляемым. Он уже давно привык к таким гнусненьким приёмчикам со стороны военных, курировавших все предыдущие Проекты, так что они на него уже давно и совершенно не действовали.

— Я действовал в строгом соответствии с вашей же Инструкцией. — ядовито ответил Григорий и тут же продолжил речь её же суконным языком.

— ...Обнаружил посторонних в самых закрытых помещениях Проекта, оценил возможные, возникающие при этом опасности для персонала, включил систему блокировки...

— Против "живой бомбы"! — попробовал было соревноваться с Григорием генерал, но тот как ни в чём ни бывало продолжил.

— ...И эвакуировал персонал в герметичные помещения, способные выдержать взрыв, равный по мощности десяти килограммам в тротиловом эквиваленте. То, что предположительный носитель "детонатора" тут же вырубился при включении системы подавления, как раз говорило за то, что это так и есть. Манагеров не пустил в укрытие потому, что предполагал также наличие на "бомбе" оружия типа "альфа-два".

— Если была бы "альфа-два" он не прошёл бы систему контроля — попытался возразить генерал.

— ...Если бы она была включена. А так как начальник охраны вёл себя явно подозрительно, я был ОБЯЗАН предположить данное обстоятельство.

— Не было никакого "детонатора"! — Рыкнул генерал. — А вырубился он потому, что система блокировки сожгла ему кардиостимулятор.

— Ну... и чёрт с ним! — пожав безразлично плечами ответствовал Григорий. — Я обязан был прежде всего думать о безопасности своих сотрудников, а не о каких-то мне незнакомых посторонних на объекте.

То, что Батманов был со всех сторон прав, что он был обязан поступить так, как поступил, понимали оба начальника. И генерал, и научный руководитель Проекта. Но открывающиеся безрадостные перспективы, если обстоятельства данного инцидента вырвутся наружу, были таковы, что ставили под вполне конкретную угрозу весь Проект. Так что надо было что-то предпринять, но что — никому из присутствующих не было ясно.

— Ты хоть понимаешь, что твоё отношение к попам слишком хорошо известно? — не найдя ничего другого сказать брякнул генерал.

— И что?! — злобно фыркнул Григорий.

— А то, что любой, кто узнает обстоятельства, тут же подумает о том, что ты просто сводил личные счёты.

— И что?! — всё также набычившись продолжил Григорий гнуть свою линию. — Это обстоятельство лишает меня права поступать по служебной инструкции и подвергать своих сотрудников опасности?

— Сознайся! Ведь счёты сводил! — не унимался генерал.

— А мне плевать! Я выполнил свои обязанности. А то, что попутно сдох кто-то из обскурантов — тем лучше!

— Радуешься? — тут же рявкнул генерал.

— Радуюсь! — с вызовом заявил Григорий. — Сколько эти мерзавцы учёных в тридцатом перебили? А ведь среди них было много моих друзей!

Григория вся эта лицемерная говорильня явно взбесила. Чем дальше он говорил, тем больше сжимались у него кулаки. Он побагровел и с каждым произнесённым словом стал приподниматься в кресле.

— А те, кто посмел защищаться — где они?! В тюрьме!!!

— Успокойся, Григорий. — спокойным голосом оборвал его монолог Андрей Александрович. — мёртвых не воскресишь. А нам жить сейчас. И сейчас надо решить что делать. Как ты верно заметил, обскуранты пока ещё сильны. И надо сделать так, чтобы хоть как-то обезопасить данный Проект от их нападок.

— А высшую секретность поставить на Проект — слабС?!

— Не всё так просто, Григорий...

— Вы хотите сказать, Андрей Александрович, что существуют некие соглашения с РПЦ о доступе этих... — Григорий задохнулся от злости и не смог выговорить слово, — даже на строго секретные объекты? Это надо понимать так, что слухи о контроле РПЦ над всей системой научных разработок не просто слухи?!

Шефу это уже стало сильно надоедать. Что ни говори, а разъярённый Батманов, мог достать кого угодно. А то, что он чувствовал себя в праве, только добавляло ему задору.

— Григорий! — резко начал Андрей Александрович, — хватит истеричить! Дело серьёзное.

— А я и не сомневаюсь, что серьёзное! — тут же парировал нахал. — Только вы, Андрей Александрович, обещали мне ещё тогда, что вот этих мурлов с крестами и на горизонте видно не будет!

— Мы понимаем, что тебе от них досталось... — начал было шеф, но был тут же прерван язвительной тирадой Батманова.

— И что?! Я не имею права исполнять инструкцию?

Генерал понял-таки, что спорить и "наезжать" на Батманова, как его и предупреждали ранее, — бесполезно. "Легче убить" — как говаривал один из людей, знающих того ещё по прежней работе. А так как Андрей Александрович утверждал, что Батманов для Проекта фигура ключевая, причём небезосновательно, то, скрепя сердце, пришлось признать факт того, что как бы он ни был неприятен, как бы ни хотелось бы ему надавать по шее, — надо как-то подстраиваться и вести хоть какой-то, но диалог. Будь Батманов у него в непосредственном подчинении, солдатом, то он бы с гауптвахты, не вылезал. Но тут дело иное... Говорят, что ещё в "Атомном проекте" незабвенного Лаврентия Павловича, такое с физиками случалось... Даже есть легенда или быль, что самого Берию раз "построили". Сами подчинённые ему физики. Так что надо перестраиваться...

— Речь идёт о том, что в той ситуации, — вмешался генерал, — можно было поступить и помягче.

— А можно ли было?! — не менее задиристо чем раньше спросил Батманов. — А если это была бы действительно бомба? Вы бы уже всех нас хоронили! По частям! Так же как и тех...

— Кстати! Комову вот-вот выпустят. Мы добились пересмотра Дела. Её оправдали. — вдруг тихо сказал шеф.

Сказано было несколько не к месту, но на Григория подействовало сильно. Он запнулся на полуслове, ярость в глазах его спала и он уже совершенно иным тоном — более спокойным — закончил.

— И вообще, какого чёрта, в Проекте присутствуют эти... манагеры?!!

Последнее было сказано с таким омерзением, что казалось речь шла не о банальных торгашах-управленцах, а о некоем весьма мерзком животном или особо ядовитых отходах производства.

— А Батманов прав. — нехотя признал Андрей Александрович. Его самого эта ситуация сильно коробила. — С какой стати, в Системе, в Проекте, который предполагается быть сверхсекретным, в Проекте, который явно очень неудобен нашим Западным "друзьям", присутствуют структуры конкретно торгашеского свойства? Лично я договаривался не об этом. Эти структуры должны быть выведены за рамки...

— И до, и сейчас осуществляется торговля разработками Лабораторий на мировом рынке медтехники... — отрезал было генерал, но договорить ему не дали.

— Но ведь предполагается придать работам высшую секретность. Я прав?! — взъелся немедленно Батманов.

Генерал побагровел, но быстро взял себя в руки.

— Но деньги на эти работы где-то надо получать?! — поморщился он. Было видно, что ему самому, как военному, эта ситуация с присутствием торгашей крайне неприятна.

— А государство у нас что, настолько обеднело, что не в состоянии финансировать даже такие сверхважные для его безопасности разработки как эти? Обязательно нужно чтобы тут присутствовала всякая торгашеская шваль?! — постепенно снова распаляясь и поднимая голос принялся выговаривать Батманов

— Обеднело или нет, — снова резко начал генерал, — но мы обязаны исходить из того, что есть. Сейчас в проекте частично задействованы "торгаши". В детали и действительные секреты, они не допускаются. Работа должна быть выполнена, а вы, Батманов, устроили инцидент, который вполне может весь проект поставить под вопрос. Сейчас начнутся бесконечные комиссии... Будут искать бог знает что.

— Ведь поп окочурился. — как обвинение сказал Андрей Александрович.

— И что вы с меня хотите? Чтобы я пошёл в правительство и рассказал им, что присутствие на объекте посторонних недопустимо? И что каждому надо выполнять своё дело вместо того, чтобы спотыкаться на каждом шагу об этих...

— Правительство неповоротливо это факт, но что-то надо же делать, чтобы сделать Проект!

— А они никак из нулевых годов выйти не желают! — тут же ввернул Батманов, за что заслужил осуждающий взгляд Андрея Александровича.

— Ладно! — вдруг остановил генерал открывшего было рот Андрея Александровича. — пожалуй объясним этому балбесу... высокоучёному... кой-какие расклады.

Григорий тут же подобрался, резко успокоился и приготовился слушать. Такие переходы не раз ставили в тупик многих их тех, кто с ним имел дело. Андрей Александрович же лишь с досадой покачал головой. Привык.

— Как тебе наверняка уже известно, главная проблема данного Проекта — недофинансирование. — начал весьма ядовитым голосом генерал. — Пока государство раскачается проплатить всё полностью, время уйдёт. А надо сейчас... Для того, чтобы вас собрать, мы действовали в складчину. КГБ обеспечивало сбор учёных в городке и их безопасность — на то решение было принято на самом верху. А деньги с материалами, которые недоставали, пришлось добывать окольными путями.

— Какими? — тут же вскинулся Григорий, так как понял, что тут ему сейчас выдадут некую если не гос, то служебную тайну.

— Это ты Андрею Александровичу скажи спасибо... Он спонсора нашёл. На ваши исследования.

— Так это от спонсора тут попы шляются? — фыркнул Григорий.

— Нет, не от него. От него те самые, кого ты назвал "манагерами". Вот именно они и протащили попа... Жутко верующие оказались. — поправил Андрей Александрович. — извини, но и я сам не предполагал, что они полезут даже внутрь Секторов.

— Бред... Натуральный! — снова фыркнул Батманов. — В секретных лабораториях, в секретных исследованиях — участвуют спонсоры и торгаши.

— Я как-то тебе намекал, что в исследования вложился один из олигархов. — поддел Андрей Александрович.

— Что, совсем уже на гнилую амерскую систему перешли? — снова набычился Григорий и понизил голос. — Спонсоры в научных исследованиях, вместо нормального госфинансирования... Ведь ясно как божий день, что если есть спонсоры, то есть и продажа результатов. В те же Штаты.

— Ты забываешь, что время между идеей и её осуществлением, сильно сократилось за последние десятилетия. А это значит, что те, кто будет повторять результат, заведомо отстают.

— Не всё так просто, Андрей Александрович. И вы это хорошо знаете. — уже совершенно иным тоном, серьёзно и даже несколько мрачно заявил Батманов. Генерал меж тем созерцал активно дискутирующую пару учёных и удивлялся тому, насколько быстро успокоился и перешёл на деловой тон "этот скандалист". Он ему сразу поломал весь план разговора, а тут...

— Да, "не всё так просто". Но этим ходом, мы сильно сократили время на старт исследований. — снова включился в дискуссию генерал.

— Но ведь делиться с тем самым спонсором, придётся!

— Всё обговорено. Он получит то, на что вкладывается. Чисто как результат. Без технологий. — тут же спокойно добавил Андрей Александрович.

До Григория постепенно стало доходить, что имеется в виду и он тут же проявил живейший интерес.

— И что это за технологию вы решили ему "скормить", если не секрет от меня?.. Которая пойдёт "чисто как результат"...

Андрей Александрович хмыкнул и лукаво посмотрел на Григория.

— "Усилитель".

Лицо у Григория вытянулось. Он уже не знал что делать — злиться и скандалить, или смеяться. Генерал, поняв сразу подоплёку скривил улыбочку и откинулся в кресле наблюдая за перепалкой "умников". За всеми этими "разборками", изначальная тема отошла на второй план и начала вырисовываться картина закулисных боёв, взаимоотношений людей. Прежде всего даже не самих людей, а их амбиций.

— Мой "Усилитель"?! — наконец выговорил он.

— Угу...

— А...но...

Продолжить Григорию не дал тренькнувший на столе генерала коммуникатор. Генерал жестом остановил перепалку и подключился. Долго ничего не происходило. Генерал смотрел в потолок и просто кивал, заслушивая сообщение. Под конец только переведя несколько озадаченный взгляд на сидящих напротив него учёных он неопределённо хмыкнул и отключился.

— Та-ак! — выговорил он. Побарабанил рассеянно по столешнице и колючими глазами посмотрел на Батманова.

— И что там ещё случилось? — подал тот голос и тут же набычился так как взгляд ему сильно не понравился.

— "Везёт" тебе, Батманов! — неопределённо ответил генерал, повернулся к Андрею Александровичу и несколько ёрническим тоном изрёк. — Есть мнение, что подозрения вашего подчинённого были небезосновательны.

Андрей Александрович вопросительно поднял бровь.

— Только что было найдено тело бывшего начальника охраны. Он мёртв. Следов насилия не обнаружено.

— Я же говорил, что тут что-то нечисто! — взорвался Батманов. В его голосе были слышны торжествующие нотки.

— Вскрытие

Батманов вальяжно развалился в кресле и тут же развернул изображение, транслируемое из бронированного бокса, на весь свой экран. Хирургические манипуляторы находились пока-что в выключенном и свёрнутом положении, и обзору не мешали.

Рядом с Батмановым сел главный прозектор и тоже включил свой монитор. Покосился на соседнее рабочее место и молча приступил к развёртыванию своего хозяйства. Ему собственно было всё равно как проводить стандартное вскрытие — традиционным методом, или вот так, дистанционно. Но если начальство считает, что есть некая опасность, ладно, можно и вот так — манипуляторами и на экране.

Огромная туша мёртвого попа возвышалась горой над прозекторским столом. Люди, облачённые в спецкостюмы, уложившие его там, только что вышли и было видно, что умаялись они с ним изрядно. Тело, предварительно освобождённое от каких-либо одежд, производило ещё более отталкивающее впечатление, нежели одетое. Толстые жирные складки, свисающие с живота, тройной подбородок и толстые фиолетовые губы на круглом раскормленном лице. Сером и безнадёжно безжизненном.

— Да-а! — протянул Батманов, разглядывая тело. — Вот это туша!

— Вы когда-нибудь участвовали во вскрытии? — не обратив внимание на реплику, спросил его главный прозектор настраивая аппаратуру.

— Было дело... — неопределённо отмахнулся Батманов продолжая разглядывать труп с каким-то нездоровым интересом.

— Если покажется что... — начал было главный прозектор, имея в виду, что каждому тут может стать дурно. — Вы можете покинуть нас в любое время.

— Не беспокойтесь! Раз я вызывался, то значит не поплохеет. — криво улыбнувшись сказал тот и бросил высокомерный взгляд на прозектора. К тому же, вам наверное, не сказали, что для меня вся эта "наглядная анатомия" — привычное поле деятельности.

— Ну, разве что так... — отвёл глаза прозектор и пожал плечами.

— Да и опасности тут никакой. — промычал Батманов, вернувшись к разглядыванию трупа. — этими манипуляторами мы разделаем его враз. А если там есть бомба... Вон брюхо какое наел... то максимум, что произойдёт неприятного — расплескает его по всему боксу.

— А есть такая вероятность? — проявил слабый интерес прозектор.

— Есть! — уверенно сказал Батманов. — В наше время и с нашими обстоятельствами она слишком велика... Кстати, пока не начали, давайте-ка его ещё раз просветим.

— Вы думаете, что могло что-то проявиться, за эти несколько часов?

— Может да, а может и нет...

— ... Товарищ Батманов, несколько преувеличивает, — вмешался майор, сидящий у них за спинами. — Преувеличивает возможность взрыва.

— Думаете, что если метаболизм в трупе остановился, то и взрыва не может быть? — оскалился завотделом.

— А разве не так? — мягко поинтересовался майор.

— Так, да не так! Если мы имеем дело со взрывателем "бетта-ка", то "да". Если же другое — то... как говорится: "вероятно, — чёрт его знает!".

Майор за спиной скептически хмыкнул, но развивать тему не рискнул, благоразумно посчитав, что он может чего-то не знать из того, что знает этот хулиганистый учёный.

— Товарисч Гриша, здрасте! — раздалось из-за спин.

Григорий подпрыгнул и обернулся.

— Ой, Симочка! — выпалил он ласково, хотя тут же недовольным голосом добавил. — Опаздываете!

На вошедшей был стандартный лабораторный костюм. Видно что только что от работы оторвали. Обязательная короткая стрижка, светлые волосы и острый нос подчёркивали обычное для неё хитрющее выражение лица.

— Кстати, наш главный цитолог! — почти официально обратился завлаб к главному прозектору. — Се...

— Можно просто Сима... — тут же мягко прервала Григория вошедшая.

— А... ну... — смешался Григорий, поспешно вылезая из кресла. — Вот! Прошу. Присаживайся.

— Главная, это пожалуй перебор... — начала было оправдываться Сима присаживаясь, но была в свою очередь также прервана Григорием.

— Не обращайте внимания! Прибедняется как всегда. По скромности.

Сима нахмурилась и бросила недовольный взгляд на Батманова, но встретила лишь ясную невинную улыбку.

Григорий тем временем зашёл за спинку кресла, где сидела Сима, и умостил свои руки на его верхушку. Сима тем временем достала из нагрудного кармана большие круглые очки, включила их и водрузила на нос. Вид от этого у неё стал ещё более профессорский.

— Узнаю тушку. — почти по деловому заметила она, подключая свой интерфейс к информационной системе. — что прикажете с ней сделать?

— С тушкой? — прикинулся дурачком Григорий.

— Угу...

— Зажарить и съесть! — хищно выпалил Батманов чем изрядно шокировал присутствующих.

— Настолько жирная пища вредна для здоровья! — нисколько не смутившись, профессорским тоном ответила Сима, чем лишь подтвердила репутацию обитателей Батмановской лаборатории как "Совсем ку-ку!".

— Ну... Тогда просто разобрать по запчастям! — в тон ей сказал Григорий.

— Толстенькие "запчасти" выйдут...

— Ну... Оно так. Святой дух, — он, очевидно, очень калорийный. Вона какую ряху отъел на нём.

— Сканер готов. — прервал их пикировку главный прозектор. — начинаю скан.

Григорий и Сима тут же без переходов переключились в деловой режим.

— Думаете "бетта-ка"? — быстро спросила Сима, обращаясь к Батманову.

— Нет. Это было бы слишком просто, — совершенно иным тоном, нежели только-что, ответил Григорий. — скорее всего что-то по-новее... Или ничего.

— Да? — удивилась Сима быстро нажимая кучу клавиш на своём пульте. — Так с чего же он тогда копыта откинул?

— Первое предположение, которое отработаем, — отказ кардиостимулятора. Как наиболее вероятное.

— Но они защищены, как я помню. — возразила Сима, разглядывая начинающуюся развёртку скана трупа в трёх проекциях на мониторах.

— Но против нашей системы защиты они слабы. Ведь ей нужно было заглушить запальный чип и не допустить резонансы с катализатором типа "альфа-два". А это микроволновой импульс.

Сима осторожно кивнула.

— Извините, но что вы имеете в виду? — не понял их перепалки главный прозектор.

— Я имел в виду то, что "альфа-два" имеет очень мерзкое свойство — резонанса в определённом диапазоне волн. При этом его активность подскакивает в сотни тысяч раз. Этот катализатор вводится в виде ампулы в организм-жертву. "Бомба" при этом имеет две стадии активации. Первая, это когда по сигналу извне, ампула вскрывается и катализатор начинает поступать в кровь. Кстати, выделяется с пСтом, но при контакте с кислородом воздуха быстро разлагается. Цель катализатора — преобразовать некоторые ферменты организма, из-за чего человек начинает как бы гореть изнутри. Но так как реакция течёт медленно, то всё обходится лишь временным повышением температуры тела и чем-то типа лёгкого отравления. Если же включается вторая стадия, то идёт микроволновый импульс, который увеличивает скорость реакции "альфы-два" в сотни тысяч раз, и катализ приобретает лавинообразный характер. Кстати, при превышении температуры примерно в семьдесят градусов, он сам себя ускоряет по экспоненте. И... Пуф-ф! Взрыв!

Батманов картинно взмахнул руками.

Меж тем, компьютер обработал первые данные по голове трупа и выдал не только изображение, но и несколько дополнительных сообщений.

— Резонанс. Молибден и тантал. Следы в коре головного мозга и ретикулярной структуре. — По деловому отметила Сима, ставя свои заметки на полях отчёта сканера.

— "Альфа-два"? — спросил майор.

— Нет. Не она. — задумчиво высказался Григорий, прищурившись глядя на экраны. — К тому же катализатор не проходит через гематоэнцефалический барьер.

— Но, как вы среагировали... это что-то да значит?

— Возможно... Возможно, что этому организму стёрли или заблокировали некие воспоминания. — сообщил Батманов.

— Вы имеете в виду мнемокортекс?

— Очевидно его. Молибден и тантал являются основой молекулярной структуры этого препарата. — пояснила, вместо завлаба, Сима.

Меж тем, граница отсканированного продолжала двигаться дальше. На экранах медленно прорисовались верхушки лёгких и начали проявляться желудочки сердца, перечёркнутые тонюсенькими яркими волосками, идущими от плотного прямоугольника, расположенного чуть ниже.

— А вот и кардиостимулятор! — скучающим тоном сказал прозектор.

— Или нечто, что замаскировано под кардиостимулятор. — тут же вклинился Батманов.

— А сердце сильно изношенное... — заметила Сима, разглядывая сканы. — с таким долго не живут. Уж очень сильно себя любил. Даже сердце ожирело.

— Меньше бы жрал, — дольше бы жил. Лучше бы подумал о замене кардиостимулятора на биоимплант для сердца, или регенерацию.

Настолько явная неприязнь к почившему попу, сквозившая в словах и репликах Батманова сильно коробила патологоанатома. Он привык ко всем своим "образцам" относиться отстранёно, а не так эмоционально.

— Второе дороже. Значительно. — заметил он, решив хоть так перевести разговор на более профессиональный.

— Жадность не одного этого фраера сгубила, Василь Егорыч. — всё равно возразил Батманов. — Ведь уже больше десяти лет как кардиостимуляторы меняют на импланты. Впрочем, ему это уже и так без надобности... А кардиостимулятр стоило бы достать. На изучение.

— Сделаем. — сдержанно пообещал патологоанатом, сделав пометку у себя.

Меж тем внимание Симы привлекли неясные тени на груди и ниже, на брюхе трупа. Тени, естественно, отобразившиеся на скане. Что-то было чуть-чуть не так как обычно, что умная программа, отображающая отсканированные области выделила слегка изменив цвет. Параллельный текст, выведенный сканером тоже говорил об этом.

— Что-то не так? — тут же заинтересовался Батманов, заметив как Сима "сделав стойку" кинулась рыть базу данных.

— Гриша! — также фамильярно обратившись к своему начальнику, начала Сима.

— Вот тут.... — Она обвела световым маркером пару областей на скане-разрезе, — некие нетипичные изменения в жировых отложениях... И в печени тоже. Не думаю, что церковный кагор может вызвать такие изменения... Вот! И поджелудочная тоже.

— Хм! Оч-чень интересно!

— А что там такое? — оживился майор.

— Если верить скану, — вступил осторожно в обсуждение патологоанатом, — то у трупа отсутствуют печень и поджелудочная железа.

— И куда они могли деться?! — удивился майор.

— Растворились! — высказал предположение Батманов.

Майор глянул на Симу. Та не замедлила внесли своё.

— Очень похоже на то. И процесс растворения ещё не закончился...

— В процессе?

— А то! Реакция распространяется по соединительной ткани. — прищурившись ответил Григорий вглядываясь в экран.

— Жуть какая! — поморщилась Сима, не переставая быстро ставить свои отметки.

Пока дискутировали по поводу необычных результатов просвечивания внутренних органов, сканер добрался до пяток трупа и теперь скользил обратно. Общая карта скана к тому времени уже была буквально испещрена отметками и заметками сделанными как Симой, так и патологоанатом.

— Да-а! Не буду говорить пока своё коронное "А что я вам говорил!". Подожду конкретных результатов.

— Гриша! Ты уже сказал. — поддела того Сима.

— Да?

— Да!

— Нет, я только пообещал... Но то, что мы видим, уже сильно ненормально.

— Всё равно сказал! Да ещё и повторил. — ехидно стала подначивать его Сима, быстро перебирая карту скана. Правда очень скоро её внимание остановилось на вполне определённой области.

— И что там? — заметив на чём остановилось внимание Симы спросил Батманов.

— Очень близко к поверхности и доступно прямо сразу... Надо бы кусочек отрезать...

Григорий кивнул.

— Василий Егорыч! Не могли бы вы попробовать вскрыть во-он ту область... — Батманов ткнул в экран пальцем. Нужен образец для анализа.

— А не спешим ли? — высказал своё опасение прозектор.

— Спешим-не-спешим, но если моя гипотеза окажется истинной вот так сразу, то и дальше вскрывать этого бегемота будет уже формальностью.

— Это почему?

— А какая разница будет, от чего он сдох? От сожжённого кардиостимулятора, от отравления продуктами распада собственного жира под действием видоизменённого фермента с катализатором или ещё чего? Ведь ясно как день — он был и так предназначен на заклание.

Прозектор покачал головой и взялся за манипуляторы хирургического комплекса. Подчиняясь его движениям, на экране общего обзора появился скальпель, который быстро сделал несколько разрезов. Тут же появились другие инструменты и рана на трупе резко распалась.

— "Голубое сало"! — съехидничал Григорий. — Вам это ничего не напоминает? Могу спорить, что ничего ибо это аж из девяностых.

Публика промолчала.

Меж тем быстро взятые образцы тканей были перемещены в контейнер, который тут же исчез в открывшемся окне в стене. Автоматы быстро доставили его по назначению — в другую автоматическую же лабораторию и работа закипела.

Образцы были немедленно извлечены из контейнера и распределены по исследовательским системам. Уже через несколько минут на терминал Симы стал потоком прибывать огромный массив информации. Фотографии срезов, микросрезов, химических и биологических проб.

Зацепившись за что-то только им понятное, двое учёных яростно заспорили. Но этот спор как возник, так тут же и завял. Оба пришли к какому-то взаимопониманию и последовали следующие команды.

— А теперь, Василий Егорыч, нужно пробы вот отсюда, отсюда и отсюда. — Попросил патологоанатома Григорий. Тот покачав головой молча принялся выполнять указания.

— Как я понимаю, это не "бетта-ка"? — осторожно поинтересовался майор.

— Абсолютно! — как отрезал Батманов.

Ещё через десять минут поступили очередные данные и учёные снова яростно заспорили. На этот раз бурное обсуждение затянулось.

— Выглядит как совершенно чужеродная ткань, охватывающая бСльшую часть организма... — наконец выговорил Батманов.

— Причём не привитая хирургическим путём. Сформировавшаяся сама за очень короткий промежуток времени. — тут же добавила Сима.

— Ух-ты-ух-ты! Вот это да! — воскликнул Батманов и выражение его лица резко изменилось. С сильно озадаченного, на почти детский восторг. — Люблю невозможные вещи!

— Выходит, эта проблема была решена? — озадачено высказалась Сима.

Для лучшей иллюстрации Сима что-то ввела в настройки изображения и весь скан расцветился ярко красными областями. Эти области действительно занимали бСльшую часть организма причём ядром у неё были как раз те самые, растворившиеся печень и селезёнка.

— Что это?! — от удивления брови майора поползли на лоб. К тому же, заполнившие всё пространство экрана массивы каких-то химических формул, окончательно сбили его с толку.

— Наше отставание в биотехнологиях! — неожиданно зло огрызнулся Батманов.

— Рыцари Света

— Пойду прогуляюсь... — заявил Джонни нацепляя на нос свой постоянный интерфейс, замаскированный под здоровенные очки.

Чтобы не выделяться среди населения своей армейской униформой, он попросил купить ему что-то похожее на то, что обычно носят туристы.

Ему и купили полушорты, заканчивающиеся чуть ниже колен, майку, выглядящую как балахон и с небольшим голографическим портретом какой-то голливудской потаскушки, бесформенные "космические кроссовки", больше похожие на два огромных лаптя. На голову полагалась бейсболка ярко жёлтого цвета с длиннющим козырьком.

Линда постаралась. Причём выполнила заказ исключительно точно.

Джонни даже усмехнулся насколько точно. Ведь сам заказывал нечто такое, что носят большинство современных балбесов от школьного возраста и старше. И чтобы в ней выглядеть также придурковато, как и они. Последнюю черту он особо подчеркнул.

Вот это она и купила. Как и во всех случаях с упоминаемыми обывателями, одеяние полностью скрыло те самые достоинства, которые выделяли Джонни среди абсолютного большинства. Впрочем, изнеженные обыватели и не имели никаких таких достоинств. Именно факт их отсутствия, — дистрофичные тела заплывшие жиром, почти полное отсутствие какой-либо приличной мускулатуры — скрывала подобная бесформенная одежда.

Одев всё вышеупомянутое убожество, Джонни полностью потерялся среди огромной толпы туристов, которыми кишели окрестности. Мускулистое тело, скрылось под мешковатой одеждой, и теперь заглянув в зеркало он увидел "задохлика" с огромными, модными очками, скрывавшими пол лица.

Бейсболка с длинным козырьком лишь подчёркивали дегенеративность и никчёмность внешности.

Джонни усмехнулся такому эффекту. Было то, что надо. Он даже удивился производимому одеянием впечатлению и подивился тому, что подобная мысль скрыться среди толпы ему не пришла раньше.

Для полноты картины не хватало вечножующей челюсти.

Он поводил челюстью, поклацал зубами, представляя как это будет. Оставалось лишь пройтись по городку и зайти в ближайшую лавку, чтобы прикупить эти мелкие детали, чтобы совсем сойти за двуногое, прямоходящее животное.

Но для того, чтобы скрыться не только в толпе от обывателей, но и скрыться от тех, кто наверняка будет его искать, просто смены формы одежды было мало. Джонни вызвал через интерфейс спецменю. Ввёл несколько раз пароли и наконец получил доступ к своему идентификационному биочипу.

Эта информация не зря была очень хорошо запрятана. Особенно сам доступ. Ведь от того самого идентификационного биочипа осталась только сама изначальная информация о владельце, что постоянно высвечивалась перед глазами проверяющих, когда шёл запрос. Сам биочип был давно заменён. Самим Джонни. И заменён потому, что был во-первых, пассивным, во-вторых, информацию, которую он выдавал, была неизменяемой. А для некоторых, не афишируемых нужд Джонни, как раз и нужно было периодически подменять эти самые данные. То есть, пользуясь старыми терминами — предоставлять фальшивые удостоверения личности, фальшивые паспорта.

Нет, он не был мафиози, или кем-то из криминала. Но для того, чтобы выжить в тех условиях, которых он был, в том окружении, приходилось очень сильно ловчить. Иногда далеко выходя за рамки официального закона.

Когда-то считалось, что чип взломать невозможно. Да и сейчас мало кому приходило в голову пытаться его взломать. Но год работы его личной большой ЭВМ, и решение было найдено. Коды не просто взломаны, но и найден алгоритм, по которому можно было перекодировать многие из тех самых параметров, которые считалось ранее невозможно ни подломить, ни подделать. Тем не менее, самым простым и самым надёжным способом скрыться, имея под кожей биочип (хоть и опасным), было просто его отключить.

При этом он буквально для всех в городе полицейских, следящих за порядком, всех спецслужб, банков, магазинов просто переставал существовать. Датчики, настроенные на присутствие рядом живого организма, не получив идентификационный код с чипа, воспринимали его как... дога, потерявшего хозяина и бродящего без ошейника. В собачьих ошейниках, полагалось тоже устанавливать простейший чип, определявший тип животного, и хозяина, которому данная собака или животное принадлежали.

Джонни очень долго смеялся, когда обнаружил этот факт. Впрочем, значительная часть американцев, не имеющих ни дома ни собственности, занимающихся бродяжничеством, также не имели чипов и он также не существовали для государства. И поэтому, их в города не допускали специальные посты полиции в пригородах. С реальными, специально выдрессированными против них собаками. Таких безчиповых бродяг, на настоящее время, было около пятидесяти миллионов. Существовавших как бродячий скот, и эксплуатировавшиеся всеми, кому не лень, как рабы — если попадались на современных рабовладельцев. Поэтому, полностью отключать биочип, да ещё в глубинке, было чревато. Вполне могли вот так схватить и определить на одну из подпольных фабрик, нацепив на него один из собачьих ошейников — чтобы не сбежал.

В больших городах это ещё имело смысл — отключить чип на некоторое время. Чтобы пройти по каким-нибудь задворкам и подворотням так, чтобы пассивные датчики на улицах его не обнаружили и не определили кто он такой. Но не более.

Более спокойным, но менее надёжным способом скрыться была перекодировка чипа на кого-то из базы данных. Но это было чревато тем, что кто-то мог обратить внимание на то, что некий человек одновременно присутствует в разных местах. Поэтому этот способ годился только на очень короткое время — запутать следы, несколько раз выключить и включая, поменять коды.

Сейчас, выбрав из богатой базы данных действительных идентификационных кодов тот, который ему подходил на настоящий момент, Джонни, уже не таясь, вышел на улицу. Остаточные эффекты после перенесённой болезни всё-таки его слегка беспокоили. Но больше его беспокоило то, что он потерял слишком много драгоценного времени. Что он не в своей лаборатории. И отставание его по многим, производимым прямо сейчас исследованиям становилось уже опасным. Следовало наплевав на ещё существовавшую опасность захвата, постараться добраться до, хотя-бы, центрального офиса корпорации — он был в настоящее время ближайшим пунктом.

Джонни перестал вертеться перед зеркалом и задал более насущный вопрос.

— Тётушка Сара! Я достаточно придурковато выгляжу, чтобы за туриста сойти?

Тётя Сара повернулась в своём кресле и придирчиво осмотрела улыбающегося Джонни.

— Вполне, Джонни! — ответила она. — Только никак не пойму зачем это тебе понадобилось... Ты и в армейской форме на себя был непохож. Ты был таким милым мальчиком, когда рос.

— В форме меня слишком много людей видели и знают. А так — есть возможность избежать лишних вопросов. Хочу просто погулять по городу, где вырос.

— Ну, тогда с Богом! Только всё равно не понимаю зачем. Ты бы мог и так... Тебя тут уже мало кто помнит. Да и если возникнут проблемы, скажи только, что ты у нас гостишь. Так тебя и до дому, если нужно, проводят.

— Спасибо, тётя Сара. Но я уж как-нибудь так — инкогнито.

Городок был по-прежнему такой, каким он его запомнил. Чистый, свежий воздух, не отравленный никакими выхлопами производств. Всё те же домики, те же магазины, "салуны", развлекаловки, которые он помнил с детства. Всё те же туристические достопримечательности. Городок был тих и патриархален. В нём не было того духа Зла, которым буквально дышал воздух больших городов. Его аж затрясло от ностальгии. От воспоминаний далёкого детства, когда он вот по этим самым улицам бегал, ездил на велосипеде. И всему виной то, что даже люди остались прежними — не испортились. Не опустились, как во многих местностях, где он бывал прежде.

Маленькая деталь его особо умилила: спрашивая у жителей о том, что ему нужно, он ни разу не попал на хамство, грубость или игнорирование вопроса. Он даже ни разу не попался на распространённую "шутку" больших городов, когда некоторые советчики-ответчики посылали бы спрашивающего, совершенно не туда, куда ему было надо. Он видел, как люди помогали старикам, как доброжелательно относились к соседям, ближним своим.

Он припомнил, смотря на это, саму семью Келвина, в которой он сейчас жил. Та же самая картина.

Вообще, сам городок и люди в нём, что не уставал себе подмечать Джонни, остались такими же, какими были и в его детстве. Что было удивительно. Джонни, после переселения в большой город, слишком много "варился" в обществе, сначала студентов, с их далеко не всегда безобидными "братствами", потом в сообществе молодых шакалов в молодой тогда ещё корпорации BTS.

Он очень хорошо впитал в кровь убеждение, что если тебя сейчас не трогают, то значит просто против тебя что-то гнусное готовится. Что среди этих вот улыбающихся сволочей, работающих вокруг, ничему нельзя верить. Потому, что тебя или предадут в самый удобный ДЛЯ НИХ момент, либо оболгут, либо подставят, чтобы самим вылезти. По головам. Топя всех, кто вокруг.

Джонни почти забыл, что может быть совсем по-другому. Вот так, как в его детстве. Вот так, как сейчас в этом самом городке. Сохранилось и есть до сих пор.

"Да уж! — подумал Джонни, — занялся спасением людей?! Так почему вот ЭТИ люди, по-твоему не достойны спасения?... как вовремя дотянуться до таких как они, чтобы ВОВРЕМЯ же выдернуть из-под Армагеддона?"

В сущности, Джонни обнаружил то, что было истиной ещё в веке двадцатом. В Америке есть две "Америки".

Есть Америка мегаполисов, и просто больших городов. В них царит порок и гнусность. Царит Мамона... За компанию со всеми остальными из того самого Сатанинского пантеона.

А есть Америка маленьких городков, типа вот этого. Где люди ещё не оскотинились. Где ещё жив дух. Где ещё есть чисто человеческие отношения. Они здесь по человечески поступают не за деньги, а потому, что "так надо", "так правильно", "так справедливо", "по-христиански".

Блаженно-ностальгическое настроение было прервано воем своры мотоциклов, подъезжающих к минимаркету, к которому спешил и он сам. Мотоциклы были сверхнавороченные, с инерционниками и кучей разнообразной электронной чепухи, которая там была часто просто для накачки крутизны наездника. С росписью, чисто некрофильского характера — с черепами, сатанистской символикой и прочими "милыми" картинками.

Сами байкеры тоже производили впечатление.

Особо выделялся их предводитель, одетый в дорогущую куртку по последней некрофильской моде: голограмма, наложенная на всю её поверхность, создавала впечатление, что под ней не плоть, а мрачная пустота с костями, с горящим сердцем за решёткой рёбер. Да и шлем на том предводителе был также "по теме" — в форме огромного черепа.

Байкеры слаженно, даже как-то красиво, подъехали на стоянку перед минимаркетом, стали в ряд и остановили двигатели.

Джонни тут же замедлил свой ход. Он не желал сталкиваться с такими придурками, как эти байкеры. Тем более, что среди них часто встречались натуральные отморозки. Он остановился поодаль и стал наблюдать что они делают и, особенно, что намереваются сделать. Как обычно.

У всех левая рука в районе предплечья, была в нужном месте перевязана. У некоторых там же красовался красивый браслет с барельефом на те же самые чисто сатанинские темы.

У современной преступности тоже были свои методы скрыть от полиции не только свои лица, но и сильно им затруднить идентификацию. Даже с того расстояния, с которого Джонни наблюдал байкеров, он высоко оценил систему защиты идентификационных чипов от считывания. Даже сильный стационарный сканер через такой браслет не пробьётся. Система с браслетами была проста, дёшева и надёжна.

На лицах байкеров тоже было много чего. В виде масок, "намордников" и прочей чепухи, которая, по их мнению должна была накачать им крутизну. Впрочем и не только для этого — для накачки "крутизны" — служили эти маски. Предводитель байкеров тоже держал своё лицо закрытым. Он не стал даже своего шлема снимать — то же способ сильно затруднить идентификацию. Ведь лица он своего не показывал. А по одежде определить кто есть кто — слишком затруднительно. Дополнительный штрих к портрету намерений банды — если не только чипы закрыты, но и лица, то от них явно ничего хорошего ждать не приходится. Ребятки как минимум похулиганить решили.

Но тут Джонни вздрогнул и подобрался. Из услужливо раздвинувшихся стеклянных дверей вышла Линда, с двумя большими пакетами, набитыми продуктами. Она по инерции прошла ещё несколько метров и только тут заметила банду. Те тоже её заметили и взяли в полукруг.

Джонни чертыхнулся и резко ускорил шаг. Линду явно надо было вытаскивать из неприятностей. Походя, приближаясь к зоне охвата сканерами у магазина, он выключил свой идентификационный чип и активировал свои импланты, переведя их в режим готовности. Теперь в поле вот-вот начинавшемуся конфликту, летела, перемахивая на ходу мелкие препятствия, настоящая боевая машина.

Тем временем предводитель в шлеме-черепе вальяжной походкой направился к Линде. За шлемом невозможно было определить его выражение лица, но сама походка, то как он себя поставил, не сулило для неё ничего хорошего.

Та попятилась. Двое из банды, увидев это, тут же отрезали ей путь отступления в магазин. Наверное она услышала топот тяжёлых ботинок за спиной, оглянулась и от страха уронила пакет с едой, который держала прижатым к груди. Теперь ей оставался только один путь отступления — к глухой стене. В виду отсутствия альтернатив, чтобы хоть как-то затянуть время, надеясь на счастливый случай она попятилась туда.

Предводитель широко раскинув волосатые лапищи, одетые в чёрные перчатки, картинно пригнувшись, двинул в сторону Линды. Банда, видя дикий страх на лице жертвы довольно загоготала.

И тут, использовав стоящий на пути автомобиль как трамплин, в полукруг банды влетел Джонни. Причём не просто влетел.

Главарь, из-за вычурного шлема, имел сильно ограниченное поле обзора, и летящего сбоку и сверху тела попросту не заметил. Байкеры же, стоящие в полукруге слишком сильно были поглощены зрелищем загона жертвы и по сторонам не смотрели. Их взоры были прикованы полностью к Линде. К её искажённому страхом лицу.

Поэтому, для главаря, мощный удар ногой в голову был полной неожиданностью. Его оглушило и смело. Видно сам шлем не настолько хорошо защищал от ударов по голове и в действительности служил исключительно для декоративных целей. Бандит кувыркнулся и шлёпнулся на спину широко раскинув руки. Больше он не двигался и не подавал признаков жизни.

Джонни же, только коснувшись асфальта, отскочил как мячик и прыгнул по направлению к Линде.

Теперь, чтобы добраться до Линды, банде нужно было пройти мимо Джонни. Эффектное его появление не обещало им, что этот путь будет лёгким и беспрепятственным. Они невольно, от неожиданности остановились, что Джонни и надо было

— Что, придурки, не ждали?! — презрительно бросил Джонни в сторону байкеров, сам же быстро осматривая каждого из них вблизи. Ему не были интересны ни их озверелые лица где как полуприкрытые масками, ни холодное оружие, тут же появившееся у многих в руках. Его интересовало совершенно другое — наличие защит. И защит не тела, а нутра.

То, что вся банда — детки не бедных родителей, что сами они имеют на счетах приличные суммы денег — было видно по их мотоциклам. А раз так, то все они наверняка имели каждый по полному комплекту биоимплантов, усиливающих и реакцию и силу мышц. Раздутые сверх меры бицепсы-трицепсы, выставляемые напоказ, были хоть и косвенным, но надёжным свидетельством этого.

Уже через секунду быстрого сканирования банды Джонни злобно и с предвкушением ухмыльнулся.

"Эти придурки не догадались закрыть ещё и биочипы, управляющие имплантами!" — злорадно отметил он.

Линда тем временем упёрлась спиной в стену и от неожиданности выронила второй пакет. Она подняла руки к лицу и закрыла ими рот, от готовящегося вырваться у неё панического крика. Было неясно, узнала ли она Джонни. Скорее всего догадалась кто это мог прийти к ней на помощь. Тем более, что весь "прикид" именно она для него покупала.

Джонни тем временем, выпрямился и расслабился сменив выражение лица на презрительное.

— Хорошо быть Богом! Впрочем, и просто ангелом, тоже сойдёт! — сказал он с пафосом и взмахнул рукой в сторону злобно уставившихся на него байкеров.

— Ангелом смерти! — зловеще добавил он и страшно захохотал. У Линды, вопль ужаса застрял в горле. Бандиты выглядели так страшно, что она уже попрощалась с жизнью, но получалось, что с жизнью расстанется не только она, но и этот странный воин, которого дед принял в своём доме как сына. Она и думать забыла о пакете с едой, который рассыпался под ногами нападавших. Теперь помидоры чавкали под каблуками мерзавцев.

"Первая линия защиты — сломана" — Тут же, после взмаха руки, получил Джонни по своим многочисленным встроенным в тело интерфейсам. Взмах руки был картинным и бесполезным только с точки зрения сторонних наблюдателей. Но на самом деле, выставив вперёд руку, и сказав кодовую фразу, он выстрелил в нападавшую группу мощным пакетом электромагнитных колебаний, главная задача которых была сначала оглушить, а потом взломать программную защиту управляющих биочипов.

Что и произошло практически сразу. Это "практически сразу" несколько удивило Джонни.

"У этих дебилов защита биочипов на имплантах — самая примитивная, так как стандартная. А на стандартную всегда найдётся нужная "фомка". — мелькнуло у него в голове. — А вторая линия есть? Хотя бы у одного...".

Второй линии не оказалось.

"Голытьба!" — зло хмыкнул Джонни отдавая мысленно следующую команду. И на тут же включённые сторонним электромагнитным импульсом приёмные датчики биочипов банды полилась очень странная информация. Странной она выглядела бы только для непосвящённого — какие-то нелогичные обрывки команд, да ещё выстроенные в диком хаосе. Но хаос тут был кажущийся. Так же как и "нелогичность" команд, поступающих на биочипы. Уже через несколько секунд движения отморозков замедлились. Но замедление было видно только для сторонних наблюдателей. Для самих замедленных так ничего и не произошло. Им казалось, что всё также как и было, и "этот задохлик", что заступил им дорогу к "сладкой девочке" всё также стоит там же где и прежде. С также поднятой рукой, в каком-то комичном жесте.

Но на самом деле, его там уже не было. Остался только отпечаток на сетчатках глаз нападавших, который продолжала цепко держать введённая Джонни программа. Также как и Джонни, возле стены не было больше и Линды, которую он довольно невежливо сгрёб поперёк талии и ещё более грубо перекинув через плечо, ретировался с поля боя. Впрочем, отбежав за угол он весьма вежливо опустил её на ноги и даже извинился.

— Ч-что вы с ними сделали?!! — глаза у Линды были как маленькие блюдца. Она уже тогда, когда Джонни только произнёс свою "коронную" фразу заметила как нападавшие замедлились. Всё выглядело как в волшебной сказке.

— Парализовал их биоимпланты, а через них и их самих.

— Как?!!

— А вот это коммерческая и вообще... тайна! — хитро прищурившись ответил Джонни. — Вы, Линда, забыли, в какой корпорации и кем я работаю. А работаю я далеко не последним разработчиком.

— Вы Ведущий разработчик? — глаза у Линды расширились, от неожиданной догадки.

— Почти. — уклончиво ответил Джонни. Ему не хотелось, чтобы вот эта девочка смотрела на него как на принца из сказки. А ведь словосочетание Ведущий Разработчик в современности значило примерно то же как и "главный менеджер национального банка". Просто сейчас Разработчиков стало... чуток побольше, чем этих самых "национальных банков" и стали они значительно богаче тех самых "менеджеров национальных банков", которых и сейчас было в избытке.

— У тебя где машина стоит? — задал Джонни более насущный вопрос.

— На стоянке перед минимаркетом. Ты по ней пробежал...

— Вау! Извини! — смутился Джонни. — Но всё равно туда пока нам возвращаться нельзя. Ладно! Добежим так. Пока они будут отходить от паралича мы успеем скрыться... И полицию вызови!

— Обязательно! — вздрогнув, сказала Линда, хватаясь за мобильный телефон.

— Только обо мне ни слова! — тут же спохватился Джонни. — Так, некий незнакомец помог удрать.

— Понимаю! — тут же кивнула Линда и набрала номер.

Когда он уже без Линды вернулся в дом Келвина, то был мрачен и зол.

С одной стороны очень удачно получилось, что оказался вовремя в нужном месте. Но само по себе происшествие возле минимаркета выглядело настолько необычно, что заинтересует не только полицию. Любой следящий за районом, где они, предположительно, потерялись, мог сообразить, что Джонни-таки выжил. Только он мог устроить избиение банды придурков в одиночку, да ещё с применением явно запредельных технологий. Мало кому такое по силам. И снова надо его ловить.

— Сэм! — рявкнул он почти с порога. — где ты валяешься, чёрт тебя дери!

На рык начальства, из гостиной выполз бледный Сэм и вопросительно уставился на Джонни.

— Наше время истекло! — поморщившись отрубил Джонни. — Пора делать ноги из этого гостеприимного дома. Я только что нас всех дешифровал.

— А что произошло? — спросил, выходя из своей комнаты Отец Келвин.

Джонни кратко обрисовал и создавшуюся ситуацию, и то, что произошло возле минимаркета.

— Это значит, что для того, чтобы вас не подвергать опасности, нам надо срочно покинуть ваш дом... — добавил он завершая рассказ.

— И без вариантов! — резко оборвал он Келвина, который попытался что-то возразить. Даже рот открыл. — Против нас, как вы уже поняли, сама Тьма. И эта Тьма не посмотрит на то, что вы священник, а ваши родные — богобоязненные христиане. Могут убить.

— Всадники Апокалипсиса... — мрачно заключил отец Келвин и плечи у него поникли.

— Не совсем они, но такие же беспощадные мерзавцы.

— А вы... получается, Воины Света! — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Келвин.

— Можно и так нас назвать, если вызвались воевать с Великой Тьмой. — вполне серьёзно заключил Джонни. — Но не могли бы вы нас прямо сейчас вывезти из городка и высадить на...

Джонни потерялся. Получалось, что куда ни кинься, везде будет их ждать засада. И везде будут их искать.

— А и чёрт с ними! Идём туда, куда глаза глядят! — наконец изрёк он.

— Химеры

В глубине стереоэкрана ТВ вещал очередной поджарый протестант.

— Выключи эту галиматью!

— А... а что этот как-бы святой козёл блеял насчёт "агнца, как-бы закланного"?

— А ты разве не в курсе?

— Кроме текста "Откровения Иоанна Богослова" — нет. Но на что-то он намекает?

— Не намекает. А ссылается. В Англии созданы химеры. И на их основе, в Чаде, одно из сильно засекреченных подразделений "Монсанто" создало полулюдей-полузверей. Одна из модификаций — лев-человек.

— А какого хрена именно "Монсатно" решило этим запачкаться?

— Причастность "Монсанто" к этой авантюре только сейчас всплыла. А химеры-люди среди западников уже сейчас имеют очень серьёзный спрос.

— Так они их сделали как рабов?

— Именно! И скоро они поступят в продажу. Так как они людьми как бы не считаются, то и продавать их будут как скот. Хотя на самом деле это именно люди с изуродованным наследственным генетическим кодом.

— Ошибка эксперимента

Майор Паничкин спешил. Что-то такое накопали эти двое мудрецов — Батманов и Егорова, что теперь аж на части рвутся от энтузиазма. Конечно, та система безопасности, что ему сейчас приходилось проходить, ни в какое сравнение не шла с той, если бы ему теперь пришлось бы идти непосредственно в Лаборатории, но и этого количества и качества хватило, чтобы серьёзно осложнить и удлинить путь. После стольких попыток ликвидации учёных, вся система стремилась к своему идеалу — абсолютной паранойе.

Как обычно, на входе в блок его встретили два мрачных субъекта в полной выкладке и с автоматами наизготовку. Щитки шлемов были опущены, но даже сквозь бронестекло были видны суровые лица бдящей охраны. Паранойя системы тут выражалась в том, что этих бедолаг подвергали проверке через каждые четыре часа. То есть, отстоял своё — иди проверяйся! Минимум сканирование организма и амуниции.

Парни придирчиво проследили как майор проходит систему опознания, как она пропускает его внутрь и дождавшись закрытия двери снова возвращаются в своё обычное, полусонное состояние.

Результаты вскрытия внезапно почившего попа обрабатывали весь день. Они были настолько неоднозначными, что Батманов и Егорова решили продолжить их изучение и на следующий день, что вызвало недовольство лаборатории, так как от работы оторвали сверхнеобходимую Симу.

Да и сам начальник, внезапно, хоть и временно, на пару суток, отошедший от главной темы, тоже был нужен. Но, как считал Батманов, оно того стоило. Поэтому, он, перевалив свою работу на заместителя, полностью переключился на обработку результатов вскрытия.

Скоро привалили и результаты обследования трупа начальника охраны. Там вообще по-началу, ничего необычного не заметили. Но, при сканировании обнаружился микрочип в мозгах. Но никаких закладок, типа той, что была в священнике, обнаружено не было. Только этот злосчастный чип. Правда, специалисты тут же определили, что стоит он так, чтобы обеспечить, при необходимости полный контроль над человеком.

Картина, вырисовывающаяся с этого обстоятельства, была даже слишком проста: Поп — просто тупая и ничего не соображающая бомба. Начальник охраны — чисто инструмент, по проникновению в нужную точку, нужного объекта. И оба — одноразовые.

С одной стороны, это показатель того, что в Лаборатории врагу пробраться серьёзно и окопаться там, не удалось. Но то, что удалось вот так — с наскока, — внушало очень серьёзную озабоченность. Всем. И самому майору и его начальству.

По всему было ясно, что американцы (никто не сомневался, что это именно они) что-то такое знают. Или про самого Батманова, или про перспективы его разработки. Так настырно пытаться его уничтожить, это испытывать реальный и очень сильный страх.

Чего так боятся "заклятые друзья"?

Того, что его Проект увенчается успехом? Но ведь им тоже, по крайней мере, повторить его результат в ближайший год (если они реально знают какие-нибудь, даже не очень значимые детали) вполне реально.

Тут напрашивался вывод, что американцы готовятся к какой-то мегапакости. К чему-то, чего они реально вознамерились применить против России, но успешности её применения мешает проект Батманова.

Или... Или это гигантская дымовая завеса, призванная скрыть от замыленных взоров спецслужб, нечто, что уже готовится, или является гораздо более важным.

Все эти варианты имели под собой реальную почву, так что все их надо проверять. Именно с набором вопросов по этим проверкам спешил майор туда, где "окопалась" эта парочка сумасшедших.

Застал он их в весьма необычном положении.

Батманов варил кофе, а Сима, в это время, наморщив лоб, уперев руки в бока сверлила взглядом какие-то распечатки, развешанные по стенам.

Увидев входящего майора, Григорий молча достал ещё одну чашку и коротко спросил.

— Кофе будешь?

— Буду. — кивнул майор и прошёл к столу.

Завлаб налил кофе, сначала, ему, а после, отнёс чашку всё также молча стоящей у стены Симе.

— Папочки в сторону отодвинь, и садись. — выговорил Григорий, протягивая чашку на блюдце майору и кивая на свободное кресло за столом.

Майор аккуратно переложил папки и поставил чашку с блюдцем на освободившееся место. Когда попробовал на вкус свежезаваренный кофе, то бросил оценивающий взгляд на пристроившегося напротив Батманова. Тот, не переставая мелкими глотками хлебать кофе, улыбнулся и подмигнул майору. Видно настроение у того было приподнятое.

— По вашему настроению — что-то интересное нашли? — полюбопытствовал Паничкин.

Сима, восприняв вопрос как относящийся к ней, тут же вскинула руку. Указательный палец был нацелен в потолок. Мол: "Цыц! Не мешайте!".

Понизив голос до полушёпота Григорий кивнул и сказал.

— Пьём кофе. Сейчас Сима освободится.

Ждать, правда, пришлось минут десять. Наконец, исчеркав быстро маркером несколько листов она обернулась к сидящим. Вид при этом, у неё был как у кошки наевшейся сметаны. Весело постукивая маркером по опустевшей кофейной чашке, Сима подошла к столу и уселась в третье кресло.

— Идея сработает. Решение очевидное и простое. — выдала она Батманову, на что тот удовлетворённо кивнул.

— Ну а теперь мне. Как профану. Что нашли. Что поняли. — спросил Паничкин у довольных собой учёных.

Сима, соблюдая субординацию, кивнула тут же на Батманова и откинулась на спинку кресла.

— То, что это не "бетта-ка", думаю, уже ясно... — как утверждение сказал Батманов.

— Ну и не простой отказ кардиостимулятора тоже. — отозвался майор. — Но что же такое вы, тогда, нашли, что уже целых два дня на это потратили?

— Я, пожалуй, ознакомлю вас лишь с самыми основными выводами, что мы тут получили. Первый — это не преобразование под бомбу.

— Тогда что?

— Тотальная перестройка организма.

— И какую цель, по вашему мнению, эта перестройка должна была иметь?

— Ну... цели — это по вашей части, тащмайор. — оскалился Григорий. — мне же приходит на ум только одно: кому-то зверски, невтерпёж, раздуть дичайший скандал вокруг не только нашего Проекта, но и вообще вокруг генетических исследований.

— То, что мы видим тут — Батманов обвёл чайной ложкой, как указкой по направлению к стенам, увешанным диаграммами и формулами — многостадийный процесс, который был запущен ПЕРЕД тем, как поп появился у нас. И должен был завершиться ПОСЛЕ того, как он покинул бы, замечу, ВПОЛНЕ БЛАГОПОЛУЧНО стены нашего заведения.

— Уж не хотите ли вы сказать, что это вероятно была какая-то провокация?

— Практически наверняка. Сами посудите: некий поп посещает сердцевину Проекта. После того, как он выходит оттуда, через несколько часов или суток он превращается в жуткого монстра или его тело перекурочивает кошмарным образом совершенно неизвестная болезнь. Выгодополучатели, поднимают эти факты на щит и раздувают скандал, который поднимает кучу народу, которого до судорог страшат вмешательства в человеческое естество, которое мы тут творим и двигает на нас. Заставляя нас отбиваться. Тратить время и средства на оборону. В том числе и на то, что бы возобновить исследования.

— Достаточно логично. Но он действительно должен был превратиться в некоего монстра?

— Да. Мы тут кое-что прикинули, получилось бы вот что-то такое...

С этими словами Батманов снял пару папок из лежащей на краю стола стопки и протянул листок цветной распечатки.

— Как видите, это мало напоминает человека.

— Да. Больше растение какое-то. Или фантастического осьминога.

—

— Он был чем-то заражён, что его так перекорёжило? Семена или что?

— Нет. Всё гораздо хуже. Генокод клеток его тела переписан.

— Джонни и импланты

Бегство из городка решили обставить самым примитивным образом. Джонни и Сэм грузятся в фургон, предназначенный прежде для перевозки каких-то товаров и сам Келвин вывозит их за пределы городка. Далее он везёт их в сторону Ближайшего крупного мегаполиса, но выгружает их вне зоны действия сканеров полиции. А это был как раз район старой свалки. Именно там пролегала граница "свободных". А они очень ревностно относились к сканерам — уничтожали все, где бы только они ни находились. Несмотря даже на риск попасться на "порче федерального имущества". А риск был изрядный. И сроки заключения по этой статье — тоже серьёзные.

Однако, местные полицейские с этим уже давно смирились. Если не раздражать "Аборигенов Свободных пажитей" новыми "посевами" сканеров, то вели они себя вполне себе в рамках закона.

Келвин прекрасно знал многих, из населявших те места, людей, так как постоянно мотался к ним со своими проповедями. Так что даже с этой стороны, визит Келвина именно на "Пажити", никакого подозрения со стороны и полиции, и возможных наблюдателей, получивших задание искать беглецов, не мог вызвать.

Даже легенда, зачем Келвину понадобилось туда ехать, тоже нашлась очень быстро и легко — в фургоне, вместе с Джонни и Сэмом ехали несколько картонных ящиков с какой-то пастырской литературой. Явно предназначенной для раздачи вот таким, отринувшим "блага" цивилизации, людям.

Сидеть за ящиками было тесно, скучно и неудобно. Да и ехать было изрядно далеко. Потому Джонни решил слегка просветить Сэма, насчёт некоторых манипуляций, которые он произвёл с его чипами. Это знание должно было понадобиться в самое ближайшее время. Когда они пройдут тропами "свободных" и упрутся в зону, покрытую сканерами и патрулями полиции, нужно, чтобы Сэм не делал круглыми глаза там, где должен просто изображать тупого болвана, для которого происходящее — само собой разумеющееся.

— Слушай меня внимательно, Сэм! Так как нам ещё долго вместе выбираться, я тебе залью на чип несколько дополнительных программ... Военного назначения.

Сэм напрягся и настороженно посмотрел на Джонни.

— Расслабься и давай руку где у тебя чип. Поясняю: если ты не будешь защищён от некоторых видов оружия, что есть у меня — тебя также вырубит, как и наших врагов. Я понятно выражаюсь?

Сэм кивнул и неохотно принялся расстёгивать рукав.

— А ты... потом меня...

Джонни презрительно фыркнул.

— Сэм! Ты поменьше бы смотрел современных тупых сериалов по ТВ. Для меня стереть введённую программу — раз плюнуть. С чего бы мне, Разработчику, тебе ещё чего-то делать?!

— А что это будет? — тут же слегка изменил тему Сэм. — Опять, что-то медицинское?

— Нет. Это будет предназначено больше для имплантов. Программы предназначены для них. Для изменения их стандартных кодов. Чтобы потом, когда мои боевые средства взломают систему нападавших, не досталось и тебе от них.

— А разве те импланты можно взломать?!! — Слегка успокоился и заинтересовался Сэм.

— Нет, не импланты... — Сказал Джонни, вытягивая нитку кабеля с контактом и пытаясь нащупать чип Сэма. Чтобы ещё больше успокоить его, он вдарился в длительные объяснения. — ...А биочипы, которые управляют этими имплантами. Причём само по себе слово "взломать" не совсем соответствует значению того слова "взломать". На самом деле, биочипы имеют ограниченный круг команд и функций. Защиты же строятся на "нежелательные" команды и эта защита — надстройка над стандартным биочипом. Вот эти самые надстройки и сносит "фомка", которая у меня в боевых системах.

— А тогда какой смысл "ломать", если там в чипах ограниченный список команд?

— Вся игра идёт на "краевых эффектах"... — По, профессорски, как когда-то почти то же самое, но для студентов, продолжил Джонни, наблюдая как на интерфейсе начали разворачиваться строчки команд, передаваемых на чип. — ...Когда подаётся куча сигналов, на исполнение. Все они по-отдельности совершенно безобидны. Но при срабатывании в комплексе, они таковыми быть перестают. Однако для того, чтобы вычислить эти "краевые эффекты" необходим не просто компьютер, а суперкомпьютер. Обычный средний обыватель до таких глубин добраться не может. Разработчики, такие эффекты изучают, делают из них оружие. ну... и, естественно, защиту от них. Вот ту, что только что я тебе залил.

Джонни оторвал контакт от руки Сэма и нить быстро втянулась в его "очки".

— Только вы можете их вычислить?

— Да. Только мы — имея суперкомпьютеры и можем вычислить то, что обычно ускользает от взгляда. То, что обычно является как бы вторичным результатом воздействия. Но складываясь, эти малые, и часто совершенно незаметные эффекты, могут дать какой-то очень серьёзный и очень действенный результат. Да к тому же я ведь ещё и разработчик всех этих имплантов. Кому как не мне знать все эти тонкости...

Джонни снова сдвинул на лоб свои "очки" и коротко закончил:

— ...И использовать их...

— Ну а против тебя такое оружие могут применить? — Уже совершенно спокойным тоном спросил Сэм.

— Могут, но я случай особый. У меня и защиты нестандартные. Сильно подозреваю, что большинство Ведущих Разработчиков, так же как и я, тоже являются такими "особыми случаями". Они также не ставят себе стандартные импланты и биочипы.

Тут Джонни слегка покривил против истины. Он не просто "особый случай". Он также и тот "случай", который хоть и ненамного, но успел уйти вперёд. Теперь у него импланты составляли одно единое целое с организмом. Не искусственная надстройка над чем-то. А единое целое. Поэтому и защита у него на порядки выше. Так как интегральная.

Такая интеграция защит имела и ещё один эффект — при тщательной проверке, его модернизации и переделки организма попросту были не видны. На медсканерах его организм выглядел девственно чистым, но...

Усиленные каркасом из углеродного волокна кости и сухожилия, переделанные мышцы, модернизированные внутренние органы. По сути, Джонни уже лет пятнадцать, как уже перестал, по большому счёту, называться человеком.

Он не был и киборгом, так как то, что он себе встроил, давно составляло единое органическое целое с организмом. Не чужеродное. А именно полностью его. А вот этого уже никто, кроме самого Джонни, не знал.

— Наверное, думаешь, что я очень странный, если делюсь с тобой вот этими сведениями?

Сэм смутился.

— Возможно ты прав! Но, как ты наверняка заметил, я всегда такой "странный". Всегда пытаюсь объяснить кому надо, что происходит. Потому, что от этого и моя жизнь зависит. — При этих словах Джонни оскалился.

— Ты, и тогда... у лабораторий поэтому так всё рассказывал? — тем не менее очень серьёзно спросил Сэм.

— Не только... Помнишь, Сэм, что я сделал, когда ты только-только получил удар "Пси"?

— Очень плохо. Я тогда соображал как младенец.

— Я начал переводить твоё внимание на грубую реальность, чтобы сначала задавить иррациональные страхи и галлюцинации. Это тоже что-то типа лечения.

— А, помню... Вспомнил! Ты тогда резко обратил моё внимание на детский рисунок на уцелевшей стене дома. Стал про него рассказывать...

— Да. Это для того, чтобы твой разум снова обрёл опору в реальности. А после, когда ты чуть-чуть пришёл в себя, перевёл внимание на фильмы.

— "Обитель Зла"?

— Вот! Ты даже запомнил. Эти нехитрые приёмы заставили твоё подсознание устроить небольшую, посильную чистку от наведённых эмоций и глюков. Фантастическая реальность против реалистической фантазии боевого средства. Психологического оружия. — Джонни вздохнул и неожиданно закончил совершенно в ином ключе. — Именно это, когда-то лет двадцать пять назад, применили у себя русские, чтобы вытащить свой народ.

— А что же они им рассказывали?! — удивился и заинтересовался Сэм.

— Сначала разрозненные, отдельные авторы, писатели-фантасты, начали писать фантастические произведения про оболганное прошлое. И в этих произведениях они стали говорить правду о том прошлом, и о настоящем.

— Я понял! — обрадовался Сэм как ребёнок. Джонни вопросительно и доброжелательно посмотрел в ответ на него, приглашая к продолжению.

— Они, как и ты, стали показывать реальные механизмы происходящего, через фантастический сюжет.

— Именно так! — подтвердил Джонни. — А как ты догадался? Ведь я это собирался только сказать.

— Я это почувствовал тогда... Помнишь, когда мы только что пристрелили зомби, и ты сказал про фильм. У меня в голове что-то как щёлкнуло. Как выключатель... Как выключатель, который выключил всю жуть, наведённую пси-ударом. И переключил меня на то, что вижу глазами.

— Вот это же произошло и с русскими.

— Но почему они так себя сейчас ведут?

— А это уже мы их так завели. Ведь это наше ЦРУ сделало первый пси-удар. По русским. Они это теперь очень хорошо знают и ненавидят нас за это. Но сейчас должна быть речь не о них. А об американцах. — снова резко поменял тему Джонни.

— Ты хочешь сказать, что НА НАС этот пси-удар применили?! — удивился Сэм.

— Да. И давно.

— Но как?! Ведь эта "пси-пушка" такая здоровенная дура и... изобрели ещё всего-то два года назад.

— Так принцип её действия был взят из пропаганды. Просто переложили на другую основу.

— Значит... — начал догадываться Сэм к чему был заведён этот разговор, к чему ведёт его, и Джонни поспешил подтвердить его догадки.

— Значит всё, что ты до этого видел в Америке, далеко не так, как тебе представлялось.

— Кажется, у меня ещё один выключатель щёлкнул... — мрачно отметил Сэм.

— А мне те выключатели мой отец "пощёлкал". И заклинил так, чтобы я всегда был в реале. — усмехнулся Джонни.

— И как тебе?! — саркастически заметил Сэм, с удивлением осваиваясь с новым знанием и с новыми ощущениями.

— Дерьмово... — неопределённо отозвался Джонни. — Иногда даже завидую этим вот... Овощам прямоходящим. Ведь многие из них счастливы, живя в своих миражах.

По тому, что начало трясти, Джонни определил — почти приехали. Потому резко прекратил разговоры и начал прислушиваться.

— Россия: Потерянное время

— Всё гораздо хуже. Генокод клеток его тела переписан. — как диагноз заключил Батманов.

Сказано это было таким тоном, что, по идее, должно было произвести потрясение. Однако майор не впечатлился. Так как не понял о чём речь и кинулся в уточнения.

— Ну... Переписывание генокода клеток, как я знаю — не новость. Ведь есть уже фурри. Как результат такого переписывания. — начал он осторожно. — Что же нового у нас здесь?

—

— Это вас заставило двое суток заниматься только результатами вскрытия этого бедолаги?

—

—

— Всё вышло очень уж забористо! Представляете, мы, шли по неверному пути. Зашли в тупик. Начали только-только разбираться в том, почему так получилось. Нащупали приблизительно в чём ошиблись и наметили те проблемы, которые нам надо решить. И тут... мы получаем вот это!

Батманов картинно обвёл рукой те самые материалы, что были развешаны по стенам, лежали в каком-то одним им ведомым порядком на полу и столе.

— Представляете, та самая проблема, которую нам надо было решить — тут решена! Но в той форме, что применена на этом попе, не решена проблема, которую решили мы. И теперь с подсказки этих неизвестных диверсантов, мы ЗНАЕМ, как решить свою главную!

Батманов, разве что не прыгал от восторга.

— Подожди-подожди! Я ничего не понимаю. К тому же, нам сейчас надо бы разобраться в том, что было против нас сделано. Так что давай не будем углубляться в решение проблем твоей лаборатории и разберёмся вот с этим. Поэтому, прошу с начала. Что за технология? Что вы в ней увидели? Как и для чего, по вашему мнению, эта технология была применена здесь?

— Завлаб кивнул, стёр с лица щенячий восторг посуровел и начал изложение.

— Эта технология, что применена тут, — Батманов для убедительности постучал по диаграмме на столе перед ним. — тупиковая. Ошибочная. И её применили против нас как промышленные отходы.

— Но вам этого хватило для каких-то выводов?

— В этом и цимус! — подхватила довольная Сима. И зачастила в своём стиле. — Мы не только увидели главную ошибку, но и выход из тупика. Сама идея была нормальная. Рабочая. Только осуществление её — дурацкое.

— Главное, что они сделали, — тут же влез в паузу Симы Батманов, — это использовали немыслимые запасы жира в этом попе как горючее. Но не для взрыва, а для преобразования. Преобразования организма. На новый лад.

— Быстрого преобразования! — подчеркнула Сима.

— Тут, правда, есть следствие... Что амеры от нас скрыли.

— ?

— Дело в том, что если есть эта технология — быстрого и настолько глубокого преобразования, то это значит, что фурри, которых вырастили совсем недавно, были выращены не "с нуля" из яйцеклетки, а уже из здоровых, взрослых людей!

— Но как же...

— Их детскость?

— Да!

— Просто им "промыли мозги". Стёрли всё, до чего смогли дотянуться и поправили минимально то, что осталось.

— Бр! — майор передёрнул плечами от омерзения.

На некоторое время повисло молчание. Одни высказались и ждали как среагирует получатель такой сногсшибательной информации, а сам получатель не мог определиться в своих чувствах, возникших по поводу того, что услышал.

— Что меня больше всего в этом шокирует, — сказал он наконец, — это то, с какой лёгкостью вы это всё мне рассказываете.

— Про фурри?

— Да.

— Ну... Если нас начнёт типать по поводу всего того, что мы делаем — мы ничего не сделаем дельного. А сами фурри, это вопрос чисто этический.

— То есть, вы хотите сказать, что вас это никак не трогает?!

— Нет, почему-же, трогает. И ещё как! И очень хорошо, что у нас подобные преобразования запрещены законодательно.

— Кстати законопроект протолкнула РПЦ...

— Одно из немногих здравых дел, что они сделали. Но ведь всё остальное — дермище ещё то! Останавливать целые направления исследований, только потому, что они противоречат каким-то религиозным догмам — бред! Ведь насколько лет раньше мы могли бы сделать лекарство от рака, если бы не эти обскуранты!

— Вас только эта проблема — проблема рака возмутила?

— Не только. Ведь именно мы, Россия, могли бы иметь приоритет в этой области. Только по причине начавшейся войны обскурантов против науки были потеряны эти приоритеты. И накопленные материалы...

— ...И люди, которые погибли от рук обскурантов. — тут же вставила Сима. — Кстати! Человек, кто был на пороге открытия средства от рака был нашим близким другом.

— Это... — попытался вставить слово майор, но его опередил Батманов. Мрачно глядя чуть ли не в зрачки офицера он злобно выплюнул.

— Это Елена Комова.

— Сержант-президент

На въезде в городок "свободных" стоял большой рекламный щит. Вот только надпись там была не рекламного, а предупреждающего характера. Да и сам въезд, по сравнению с предыдущим посещением, сильно изменился. Теперь поселение ограждала "колючка", а поперёк единственной дороги были установлены железные ворота и импровизированное КПП.

Келвин тормознул у ворот и высунулся наружу.

— Отец Келвин? — вопросили от ворот.

— Он самый! А у вас, вижу тут большие перемены. С чего это так?

— Приходится... — буркнул встречающий и подошёл ближе к машине. В руках он держал винтовку армейского образца и настороженно осмотрел автомобиль снаружи.

— Что на этот раз привезли? — спросил он наконец и покосился на того, кто стоял чуть поодаль. Кстати, тоже вооружённый.

— Книжки. А ещё у меня там двое людей в фургоне. К "президенту". Беглецы.

Последние слова вызвали довольно неожиданную для Келвина реакцию. Встречающие тут же подобрались, взяли оружие на изготовку. Увидев такое им на помощь высыпало ещё человек пять народу.

— Но они к "президенту"! — начал было Келвин, однако это не произвело ни на кого впечатления.

— Президент знает их... — наконец выдавил Келвин как последний аргумент.

— Точно? — скептически вопросил встречающий.

— Да точно! — развёл руками Келвин. — Он тут у вас часто бывает.

— И кто это?

— Это не для сканеров! — уже очень строго заявил Келвин.

— Ладно! Проезжай. Остановишься у вторых ворот.

Встречающий махнул и тяжёлые ворота, со ржавым скрипом отворились. Келвин, всё также недоумевая, стронул машину и проехал чуть вперёд. За первыми воротами действительно обнаружились ещё одни. Вместе с тем, сам прибывающий транспорт оказался в замкнутом пространстве. Наружные ворота захлопнулись. Прошедший вслед автомашине встречающий, пару раз ударил кулаком по двери и громко произнёс.

— Выходить без оружия! Если что — стреляем без предупреждения!

После этого он дёрнул ручку двери и резво прыгнул в сторону. Его товарищи, тем временем поднявшиеся наверх, взяли машину под прицел. Дверца медленно отворилась, и наружу показалась коротко стриженная голова некоего, лукаво улыбающегося типа, большая часть лица которого была закрыта огромными очками. Только те, кто в этом соображал, признал бы в этих "очках" одну из последних моделей универсального интерфейса. Голова также лукаво посмотрела вверх, на направивших на него своё оружие охранников и, наконец, наружу показался и весь обладатель.

Одет он был в довольно потрёпанную полевую форму. Хоть и аккуратно зашитую.

— До чего докатилась "Либерти"! Старых друзей встречать автоматами. — насмешливо произнёс пришелец и ступил на пыльную дорогу. Оглядел периметр и хлопнул по боку авто.

— Сэм, вылезай. Я думаю, что самое худшее что нам грозит, так это только то, что нас попросту застрелят.

Произнесено было это с изрядной долей сарказма. Но то, что ни в руках, ни на нём самом оружия не наблюдалось, охрану несколько расслабило. Впрочем сарказм был понятен только для самого Джонни, а это был он, и для Сэма, повидавших гораздо худшее, чем просто смерть.

Дальше было стандартно. Их обыскали. Ничего особенного не нашли.

Но вот когда один из охранников полез в фургон и вытащил их поклажу, все вздрогнули. Оружия, которого он вытащил, хватило бы как минимум для троих. Охранники недобро переглянулись. Заковали обоих пришельцев в наручники и повели дальше оставив отца Келвина в крайне ошарашенном состоянии. Он стоял возле своего автомобиля и не понимал что же делать и куда кидаться в первую очередь.

В общем, охраной, всё было сделано правильно. За одним маленьким исключением — у арестованного не отобрали интерфейс. Впрочем даже если бы и отобрали... это ни на йоту не уменьшило бы боевых качеств Джонни. В иной обстановке, для захвативших их, это было бы фатально.

Джонни ухмыльнулся и последовал туда, куда вели.

Ещё несколько дверей и их вывели во двор. Давно знакомый, но вместе с тем, с новшествами.

Основой поселения служил давно заброшенный завод. Внутри всё было выпилено, вычищено и переделано. Под жильё. Окружающие постройки — также. Вообще, если бы этому поселению появиться бы эдак на тридцать-сорок лет раньше, оно наверняка бы получило оглушительную славу. Особенно у Гринписа, так как представляло собой во многом замкнутое натуральное хозяйство. Как они ещё умудрялись какие-то налоги платить — как говорится, "история умалчивает".

Часть служебных помещений завода, а также то, что было построено после — было отведено для производств. Как продовольствия, так и прочего необходимого для поселения товара.

Это всё уже было привычным.

Непривычным и откровенно новым были сооружения очень сильно напоминающие военно-оборонительные укрепления.

Во дворе вышла заминка. Охранники никак не могли решить, что делать с двумя арестантами. На некоторое время возникла жаркая дискуссия между двумя, как Джонни понял, равными по званиям и полномочиям командирами. Но пока они лаялись, на двор въехала машина. Увидев её оба спорщика мигом оборвали дискуссию и побежали навстречу.

Само по себе транспортное средство, на котором приехало начальство, представляло собой примечательное зрелище. Явно собранное из разных деталей по принципу: "лишь бы надёжно работало", оно выглядело как настоящий автомонстр. По внешнему виду эдакий гибрид багги и небольшого вездехода.

Машина тормознула и из-за руля вылез худощавый человек в аккуратной армейской форме, в тёмных, очках-хамелеонах. Коренастое лицо покрытое парой хорошо видимых шрамов, свидетельствовало, что человек бывалый. А повадки — как он держался, как двигался, — выдавали в нём кадрового военного.

Тем больший контраст с ним производили подбежавшие к нему охранники.

Небрежно кивнув им он прямо направился к задержанным. Не дойдя трёх шагов до пары закованных в наручники людей он остановился. Его губы скривились в небрежной улыбке.

— Да, Джонни, — произнёс он, — ты ко мне по-разному прибывал. Один раз даже с неба свалился в обнимку с бабой. Но чтобы в наручниках — это впервые.

— Ну в этом я не виноват — широко улыбаясь в ответ сказал Джонни, — за это твоих бультерьеров благодарить надо.

— Кого-то из них побил, что-ли? — удивился сержант.

Он недоверчиво оглянулся на охранников и смерил их взглядом.

— Так они живые и, как видно, даже слегка целые...

При этих словах оба "командира" пошли пятнами и один из них поспешил пояснить.

— Они к нам с оружием, эта... прибыли... господин президент.

— Чего и сколько? — тут же сильно заинтересовался тот, кого назвали гордым словом "президент".

— Две автоматические штурмовые винтовки новейшего образца с оптикой, один пистолет-автомат, гранаты с самонаведением пять штук, по два боекомплекта к каждому из...

-... Понятно! — Оборвал перечисление сержант-президент. — Снимите с него наручники.

Докладывающий тут же поспешил исполнять. Меж тем сержант остановился напротив Сэма смерив того взглядом. Сэм же преисполнившись значения момента вытянулся и сделал "морду кирпичом".

— А это кто? — нахмурившись спросил сержант.

— Мой ординарец. — сказал Джонни с вызовом, на что сержант оскалился.

— Ха! Джонни! Не знал, что ты генералом стал!

— А я им не переставал быть! — ответил Джонни растирая запястья после освобождения от наручников.

Оба рассмеялись и пожали друг другу руки.

Повинуясь мимолётно брошенному взгляду, Сэма тоже в мгновение освободили от наручников на что тот и ухом не повёл.

Президента поселения, с которым сейчас так весело беседовал Джонни, звали Исайя Адамс.

Когда-то он был действительно сержантом. Когда-то был очень заслуженным. Но... Кто-то то-ли воровал, то-ли ещё что-то творил не очень законное, и случился скандал. Была авария, были жертвы. Возможно так кто-то тупо решил замести следы. И ему это почти удалось. Так как сержант был косвенно в этом скандале замешан, его и ещё нескольких таких, быстро найденных "козлов отпущения", списали. Чтобы какая-то начальственная задница смогла избегнуть наказания.

И никакие комиссии и суды не помогли. Видно что-то серьёзное творилось в армии тогда, когда сержанту не повезло попасть на ту базу.

Однако бывший сержант не сломался.

Когда некая группа мечтателей называвших себя "венерянами" образовала общину, он прибился к ним. Тем более, что люди с опытом и талантами Исайи, в том новом поселении были очень нужны.

Кстати и община та мало походила на многочисленные группки свихнувшихся на религиозной теме людей, которых в стране было очень много. За этими чудными, стояла всё-таки наука. А науку Исайя Адамс уважал. Хотя бы за те чудеса, на которые, будучи в армии, он насмотрелся.

Мало помалу, учёные отошли от прямого руководства общиной и на первые роли управления всеми этими мечтателями, попал бывший сержант Исайя. Просто выбрали.

И назвали "президентом".

С тех пор, уже больше пяти лет, он неизменно переизбирался людьми и тянул эту лямку.

— Джонни! — язвительно начал Исайя. — Поправь меня: того количества вооружений что у тебя, хватит на небольшую диверсионную группу. Зачем тебе так много?

— Так и врагов много... — всё также улыбаясь развёл руками Джонни.

— И кто такие на этот раз? Кому ты хвост прищемил?

— Да пока сам не пойму кто. — Повиноватился Джонни. Хотя, сказанное как бы в шутку, прямо соответствовало действительности. Чтобы разобраться хоть немного, надо было добраться до своего офиса и лабораторий. Под защиту Корпорации. Иначе только быстро бегать и оставалось.

— Всё воюешь... — резюмировал Исайя.

— А куда я денусь?! Жить-то хочется.

— Мы, вот, тоже... Воюем. — отозвался сержант. — Неизвестно с кем и неизвестно за что...

Исайя шумно вздохнул и лицо его помрачнело.

— Ладно... Ты вовремя у нас появился. Дело есть. — сказал он и хлопнул Джонни по плечу.

Джонни спешно стёр с лица легкомысленное выражение и стал серьёзен.

— Что-то случилось?

— Много чего, с тех пор, как ты был у нас в последний раз.

Было видно, что разговор серьёзный и не для лишних ушей. Джонни кивнул.

Сержант быстро раздал поручения и забрал обоих с собой.

Сэма оставили в холле отдыхать на диване, а сами прошли в кабинет. Беседа, как заявил Исайя, должна была быть приватной.

Кабинет сержант-президента был претенциозно спартанским.

Строгий конторский стол, на котором стояли компьютер очень старой модели, принтер и не менее архаичный телефон. Ныне такие разве что в музее технологий можно было узреть. Как давно ушедшее в прошлое изобретение человечества — дисковый телефон-автомат. Также на столе стояли пустая чайная чашка с блюдцем, видно оставленная в спешке перед этим.

К конторскому столу был придвинут ещё один с полированной крышкой и пятью стульями, стоящими вокруг него. У стены маленького помещения стоял простой шкаф с немногочисленными папками. И всё. Никаких излишеств.

Сержант плюхнулся в своё кресло, подождал, когда его собеседник умостится за столом рядом.

— Что меня сильно волнует, так это твои предсказания, пророчества. — начал издалека Исайя.

— А что с ними не так? — вскинулся Джонни.

Исайя злобно стукнул кулаком по столу. чашка с блюдцем подпрыгнули и жалобно звякнули. Но он на это даже внимания не обратил И глядя в сторону выпалил.

— В этом и проблема, что они сбываются!

— Ц! С этого места — поподробнее!

— Не смейся. Я серьёзно.

— А я тоже. И ни в одном глазу. — сказал Джонни.

— Всё ёрничаешь. А нам не до смеха. Особенно, когда начались нападения "зверушек".

— Банды?

— Нет. Хуже. Если бы просто банды — мы бы легко отбились. Как ты нам продал парализатор — больше не совались. Сейчас на нас лезет какая-то мразь, очень хорошо оснащённая, с перенасыщенно-модифицированной плотью. Твой парализатор на них действует. Но хорошо, если через два раза на третий.

— Значит, защита у них есть... плохо пробиваемая. Это плохо! — пробормотал Джонни. — Но не беда...

— Если бы просто нападали... А тут такое началось... и лезут, и лезут, и лезут. Причём хорошо организованные "зверушки". Видно, что имеют боевую подготовку. Уж я-то хорошо вижу, когда и кто...

Джонни поморщился. Потому, что происходящее тут, в поселении "свободных", слишком гладко ложилось на вполне обычную паранойю Джонни.

— Позволь вопрос! А они никого не искали? Типа: "двое, хорошо вооружены...", и так далее, и тому подобное.

"Президент" посмотрел на Джонни искоса.

— Мне не нравится твой вопрос! — откровенно сказал он.

— Мне он тоже не нравится. Потому что непосредственно касается моей шкуры. А почему тебе он не нравится?

— Потому, что только вчера отбились от нахальных зверушек. И искали эти зверушки кого-то ну "очень сильно похожего" на тебя.

— Потери? — сухо спросил Джонни.

— Пять человек погибло. Восемь ранено.

Джонни присвистнул.

— Очень скверно!

— Вот я и думаю: не потому ли они нападают, что знают про твоё сотрудничество с нами?

— Не исключено! — уклончиво ответил Джонни быстро прокручивая все варианты объяснения сложившейся ситуации. По всему получалось, что попытавшись пройти тихо и незаметно они с Сэмом попали прямо под нос преследователям.

— Но... Тут есть ещё одно обстоятельство. Я постарался сделать так, чтобы даже из наших умников про это знали как можно меньше людей. Но... Если это известно тем, кто посылает на нас тех уродов...

— Какое обстоятельство?

— Фурри!

-?!!

— Кажется, мы не ведая того влезли в одну из тайн, связанных с ними. И эта тайна мне лично сильно не нравится. От неё разит... как от...

Сержант-президент не нашёлся что сказать. Не нашёл подходящего слова и просто выругался.

— Ты заметил что я стал серьёзно вооружать общину? — после паузы продолжил Исайя.

— Да уж! Это трудно не заметить. — съязвил Джонни.

— Я опасаюсь, что если мы стали свидетелями... А я уверен, что они знают, что мы знаем... нас попросту попытаются всех перебить. Как тех, когда-то в Джонс-тауне.

Джонни кивнул. Он хорошо помнил ту древнюю историю, когда спецназ уничтожил общину, решившую жить по своим законам и принципам, инсценировав массовое самоубийство.

Он просто кивнул ожидая продолжения.

— О фурри... С фурри, оказывается, есть подлость... Они все когда-то были нами!

Исайя поднял руки, будто пытаясь защититься от возражений. Но встретил лишь холодный внимательный взгляд.

— Я это подозревал. — осторожно вставил Джонни. Исайя кивнул и продолжил.

— Каждого вылавливали вот так, как сейчас пытаются делать люди из банды Даса. Ловили в первую очередь тех, кто не имеет индикарты под кожей. Идентификационного чипа. Тех, кто был молод и здоров. Желательно до двадцати четырёх лет. И чем моложе, тем лучше. А после, в тайных лабораториях их превращали в монстров. В химер. Откуда я знаю? Однажды к нам приполз израненный человек. Он искал убежища. Мы его приняли и он нам рассказал эту историю — как делают монстров. Мы не поверили. Но через несколько дней его стало корёжить. Всё выглядело как болезнь, горячка. Но болезнь была странная. Сначала у него по всему телу выросла голубая шерсть. Потом изменились ноги и руки, плавно изменилась форма черепа. Через месяц у нас на руках был человеко-кот.

— И где он сейчас?

Президент тяжко вздохнул.

— Был налёт на поселение сразу нескольких банд. Командовали ими какие-то в штатском. Бойня была ещё та...

— А когда это было?

— Два месяца назад.

— И что, они все искали этого... кота?

— Да. И он после налёта исчез. Или сам сбежал, или его, всё-таки нашли эти мерзавцы. С тех пор у нас такие меры безопасности. И все ходим с оружием. Так что извини...

— Ничего, я понимаю! — кивнул Джонни.

— И ещё от щедрот могу кое-что отсыпать. И вашим ребятам, и вообще... — неожиданно добавил он. — Если ещё какой "кот" приблудный появится — мне обязательно сообщи. Хочу пообщаться поближе.

— Ни дай Бог, Джонни, если ты вознамерился этим бизнесом заняться! — вскипел Исайя, так как знал на чём зарабатывает себе Джонни на хорошую жизнь.

— Фурри делать? — удивился Джонни.

— Ну, да.

— Обижаешь! А вот выяснить как и кто, а после порушить им бизнес — это "на раз, два"!

— Ну... это другое дело... И мы за это подпишемся. Только позови. Чую, что много пропавших наших вот так — в монстров...

— Обязательно! Обязательно позову.

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

— Между светом и тьмой

— Елена Комова! На выход! — рявкнул конвоир и завертелось.

Вещи, бумаги, снова конвоиры и снова формальности, но каждый шаг приближал её к свободе.

Лязгнули очередные железные запоры. Снова лица. Разные лица. Есть равнодушные, а есть... Даже сейчас нет-нет, но проглядывает У кого неприязнь, у кого презрение, а есть и такие, у кого в глазах светится настоящая ненависть.

Ненависть к человеку, врагу веры, которой они держатся. Столкновение ценностей всегда порождало кипение страстей. От дикой любви до лютой ненависти. Тут, правда, примешивалась ненависть к человеку, которого не удалось сломить.

А пытались. Долго, упорно.

Издеваться над человеком в тюрьме можно многими способами. И если начальник тюрьмы ещё, в добавок к собственной свирепости, откровенно двинут на религии — тут уже, как говорится, комментарии излишни.

Вон, хайло своё высунул. "Провожает"!

Елена бросила в его сторону как можно более равнодушный взгляд. Но всё равно прицепился. Ведь начальник, мать его так!

Пришлось выслушивать со скучающим видом очередную длинную тираду цель которой — оскорбить. Но он уже сильно опоздал.

Ещё в самом начале заключения, как ни была Елена эмоциональна, но она научилась не просто сдерживаться. Научилась игнорировать всех этих идиотов. Спасибо другу-психотерапевту, вовремя научившему её такой технике.

Теперь все "оскорбители" воспринимались ею как пустая и никчёмная мебель. Скрипящая, пылящая, но совершенно бесполезная и скучная.

Хуже было с теми, кто был специально приставлен. Именно к ней.

Были такие среди заключённых, кого подкармливала администрация, и наускивала на "вероотступницу". Беда была и в том, что искренних ненавистников среди заключённых было много.

Парадокс, но больше всего верующих — среди негодяев. Процент верующих среди сидельцев в тюрьме просто невероятно высок. И навербовать сволочей, которые бы гадили "подлой атеистке" — не проблема. Проблема отбиться от избытка желающих.

Удивительно, что поп тюремный её провожать не припёрся.

Впрочем, может ещё и припрётся. Елена равнодушно скользнула по лицам офицеров. Тот, что оформлял какие-то бумаги, заметил и едва заметно улыбнулся.

— Надеюсь, что если ещё и встретимся, то не здесь. — сказал он акцентируя на слове "не здесь".

Елена кивнула, и тоже еле заметно улыбнулась. Бабёнка под погонами лейтенанта, наоборот скорчила зверскую мину. Скорее всего на начальство играет. Тем более, что начальник снова за каким-то припёрся. Глянул, буркнул и снова ушёл. Это выглядело слишком подозрительно.

Комова отложила это в памяти и невольно обратилась в воспоминаниях к тем первым дням пребывания здесь.

В камере, куда её определили, всё было готово к встрече "новенькой". Наверное, специально подбирали контингент.

"Впрочем, почему "наверное""? — подумала Елена. — "Наверняка подбирали. По части сволочизма и лизоблюдства пред администрацией".

Но тут они прогадали. Как формирующие, так и встречающие. Очевидно было по их вытянувшимся рылам, когда она "на раз" воткнула мордой в пол дежурную шестёрку и вывернула из сустава руку той, кто кинулся на помощь. Они ожидали встретить эдакое тепличное растеньице. А получили бешеную пантеру. Прогадали... Когда дело доходит до боёв, когда ясно стало, что придётся драться не на жизнь, а насмерть с обскурантами, с толпами, заряженными ненавистью к ним, пришлось учить не только биологию с химией. Пришлось изучать и такие дисциплины, как рукопашный бой, стратегия и тактика партизанских соединений, и много чего ещё. Последнее — спасло и её и ещё тысячу жизней тогда, а первое, спасло от изрядной порции издевательств уже в тюрьме. Там, куда раздосадованные организаторы "беспорядков" упрятали "генерала". Ту, кто организовал эффективный отпор.

Впрочем, её предупреждали, что будет так. И она была готова.

Потому и изобразила из себя именно бешеную. Изобразила так ярко, что уже скоро сидела в карцере. Когда через неделю её оттуда выпустили, отношение к ней было совершенно иным. Если не уважение, то опасение как минимум. Она показала предметно всем уркам, что может быть опасной.

Однако, это не остановило незримых кукловодов, дёргающих за ниточки очередных кукол-шмар, что на неё пытались прыгать. Цель была явной и читаемой запросто — сломить заключённую по имени Елена Комова.

Следующим персонажем в разворачивающемся действе был местный священник.

Поп тоже явно получил какие-то особые указания на её счёт. Попытки склонить её к "покаянию" не прекращались не на один день.

И начались они с того, что она отказалась выказать даже малейшее уважение к священнику в храме, куда их толпой, как баранов стадом, согнали, невзирая на лица. Она демонстративно повернулась спиной. А после, когда он, подошёл к ней, просто плюнула ему под ноги.

Уже неизвестно зачем их вот так согнали что за действо предполагалось. Потому, что на продолжении сего действа её не было. Да и "стадо" было подозрительно маленьким.

Попик оказался ещё и глупым. Сразу же ринулся увещевать. Возможно, привык, что если к нему и приходят, то шёлковые. Да и прокол администрации, которую, видно, очень крепко накачали, сказался.

— Ваши мерзавцы-хоругвеносцы, убивали моих родных и друзей. За то, что они осмелились иметь своё мнение, не совпадающее с вашим священным писанием. За что я вас должна уважать? За то, что на тебе одёжка красивая и крестик золочёный? — Сказала резко Комова на указание, что "в церкви так себя не ведут".

Внезапный переход от "вас" к "тебе", знаменующее чёткое разграничение людей Церкви (презрительно сказанное "вас") и конкретного служителя ( не менее презрительное "ты"), шокировало многих, присутствующих при "инциденте".

Сработал также и эффект "разрыва шаблона", когда сначала слушающим предполагается уважительное отношение (вы), а вдруг оказывается, что имелся в виду совершенно иной смысл. Многие потерялись. И от наглости тоже.

Но поп оказался упорный. Он завёл давно навязшую на зубах волыну про Веру, Мораль и Бога.

— Вы прекрасно знаете, что Религия, и Мораль — разные понятия. И что мораль среди атеистов, "почему-то" — Елена сделала жест пальцами ,как будто ставит кавычки — более крепка, чем у верующих. Нужно доказательство? Посмотрите вокруг — в тюрьме почти все верующие. Но из-за чего они сюда попали?

Последовал "аргумент" про покаяние. Что, типа, "они покаялись" и, теперь, чисты пред богом. А когда выйдут из тюрьмы, могут начать "с чистого листа и не грешить".

— "Свежо предание"! Каков процент повторного попадания в тюрьму, вам известно?

Поп не нашёлся что сказать. И этот диалог, после которого она снова попала в карцер, "за неуважение" был лишь началом. Дальше он повадился таскать её "на исповедь". Хороша "исповедь" если сторожили от неё всегда пара накачанных молодцев...

Впрочем, для Елены это было развлечением. Сколько тем было поднято! Но всё равно, поп терпел неудачу.

— За что ты нас так ненавидишь? — удивлялся он. Но на это шёл вполне ожидаемый ответ-напоминание. Ведь действительно, слишком много погибло от рук разных "хоругвеносцев".

И ничего не решало утверждение, что "хоругвеносцы бывают разные", что действительно, движение раскололось на два — "мягкое" и "экстремистское". Что все беды именно от вторых. Но ведь и те и другие были верующими. Истово верующими в Бога, Христа и Заповеди. Тем не менее, они убивали.

Христианская мораль, когда дело доходило до непримиримых убеждений, отходила в сторонку. Всегда.

Самое большее количество погибших до двадцатого века, было в религиозных войнах. Только Гитлер со своим нацизмом посрамил попов.

Пропаганда смирения также не нашла отклика у Елены. Лишь ещё больше разозлила. Ибо именно так, погибли люди в Екатеринбурге. Они поверили, что так лучше — не отвечать насилием на насилие. И как их не убеждали, они не стали ничего предпринимать, надеясь, что их защитит государство и гуманизм.

— А почему мы должны как бараны сидеть и не вякать, пока эти "во славу Христа" будут нас резать? — не уставала повторять Комова. — Потому, что вам так резать своих противников удобно?

— Но ведь убийство — это грех! Ведь ты согрешила...

— А ваши, хоругвеносцы сплошь святы и безгрешны, убивая нас? — оборвала его Елена.

— Они тоже грешны, но ведь сейчас речь именно о тебе сестра!

— Ты мне не родственник! — резко оборвала его Елена. И я тебе не сестра!

Но всё равно, поп по инерции продолжал величать её сестрой и каждый раз нарывался на жёсткую отповедь. Однако, тема "ты же здесь, в тюрьме" имела неизменное продолжение. И каждый раз, с разными вариациями, заканчивалась не в пользу священника.

— А с чего ты взял, что это именно я должна сидеть здесь, на нарах? Почему не ты? — как-то раз, неожиданно для священника, бросила Комова.

— Но я не вступал в конфликт с законом! — повёлся собеседник.

— Да?! А как же мошенничество?

— Клевета, есть грех, сестра! — с ритуальным подвыванием ответил поп.

— Двойная ложь — тоже есть грех! — насмешливо ответила Елена. — Во-первых, я не сестра тебе, а во-вторых...

Елена сделала многозначительную паузу прежде чем продолжить. Поп не зная, каково будет продолжение постарался сохранить елейное выражение лица, но это его не спасло.

— Мошенничество по определению, "хищение чужого имущества или приобретение прав на чужое имущество путем злоупотребления доверием или обмана. При этом, под обманом подразумевается как сознательное искажение истины, так и умышленное умолчание о ней".

Поп понял, "куда ветер дует", но пока искал что возразить, Елена продолжила.

— Вы хотя бы раз предоставили доказательства, что ваш "Бог" существует?

— Вера не требует доказательств! — отрезал поп.

— То есть их не было и не будет! — Елена прищурилась. — или вы готовы прямо здесь предоставить мне доказательства? Ведь мы, учёные, уважаем только ясные, проверяемые доказательства и факты.

— А вы докажите, что его не существует! — возразил поп.

— "Бремя доказательства, лежит на утверждающем!" — процитировала Комова. — Знаете такое правило? Вы утверждаете, — вам и доказывать!

— Намекаете на "чайник Рассела"?

— Можно и на "чайник" сослаться, но ваша беда в том, что это правило — одно из самых серьёзных. Ведь если признать обязательность доказательства чьего-то несуществования, то познание мира тут же прекратится. Любой и легко может сходу выдумать тысячи несуществующих сущностей. И доказывать их несуществование Ни у кого не хватит ни жизни, ни средств.

— Такая трансцендентная сущность как Бог, не поддаётся познанию вашими жалкими методами и правилами. Потому я и говорю, что Только Верой Можно Познать Бога!

— Какое "мосчное" возражение! — ехидно заметила Елена. — Только "почему-то" все блага цивилизации, которыми вы, церковники пользуетесь, произошли от науки. И антибиотики, и мобильники — всё! Вы же, только трындите о вашей фиктивной полезности.

— Но вы ушли от ответа на вопрос о нашем, якобы, мошенничестве. — попытался возразить поп подумав, что Елена преднамеренно уходит от ответа и "спрыгивает с темы" о, якобы, мошенничестве попа.

— Ничуть! Ведь если вы не доказали существования бога, то значит все ссылки на него, с вашей стороны — банальное враньё, обман. А раз вы, используя идею существования бога, склоняете людей отдавать Церкви вполне реальные материальные ценности... То есть, вы злоупотребляя доверием, обманом завладеваете этой самой собственностью, приобретаете ценности и так далее... Так чем вы, церковники, отличаетесь от той же Светки-кошечки, которая сидит здесь? Ни-чем!

Что характерно для всех дискуссий, когда поп нарывался на подобные "экзерсисы", где ему возразить было нечем, он либо просто уходил от ответа, либо принимался безудержно лгать. На чём регулярно ловился. Это не могло не подействовать на охранников, которые невольно присутствовали при этих "дискуссиях". Конечно, если бы на месте этих охранников было "тупое мясо" из сугубо Верующих, то этого бы не произошло. Но, на беду попу, и на удачу Комовой охранники отличались умом и сообразительностью.

Но однажды, это отношение было кардинально изменено. Потому, что Комовой удалось буквально потрясти их. Не очень странно, что охранники не знали тех фактов, что всплыли в беседе. В условиях начавшейся кампании травли и клеветы эта информация являлась самой опасной. А потому тщательно замалчивалась в официальных СМИ. Правда те, кто специально интересовался этим делом, — знали. Беда охранников была в том, что именно они не относились к категории "специально интересующихся".

И всплыли эти факты как-то буднично. В вялой перебранке со "святым отцом". Тогда, как хорошо помнила Елена, она никого не собиралась и не пыталась потрясти. Просто, по тому же злобному настрою "ко всем крестобрюхим" она повела себя вполне предсказуемо. Правда то, что она выдала, для многих, как оказалось, было более чем неожиданно.

— Вот вы, хвалитесь тем, что остановили в России "вмешательство в геном человека". Но ведь вы хвалитесь тем, что обрекли сотни тысяч людей на мучительную смерть.

— И чем же это? — скептически заметил поп. — Тем, что остановили опасные и богопротивные исследования? Остановили служение врагу рода человеческого?

— Нет, вы это служение не останавливали. Вы его не прерывали ни на секунду. Ведь именно ВЫ ему служите.

Священник слегка опешил от такого обвинения. Скучающие охранники оживились. Всё одно развлечение. А тут священника, похоже, задели за живое. Предстоял некий бесплатный атракцион.

— Вы не можете не знать, чем занималась моя лаборатория. — Начала было Комова, но встретила в глазах попа полное непонимание.

— А-а! Так вам не сообщили что за "богопротивные исследования" я и мои друзья вели! — подпустив как можно больше яду в голос воскликнула она. — А вели мы исследования, ни много ни мало, по поиску средства борьбы с таким заболеванием, как рак.

В глазах охранников зажёгся неподдельный интерес.

— И, кстати, почти преуспели! Нам оставалось всего-то полгода, на всё-про-всё, чтобы сделать его. Всего-то "довести". Были уже получены реальные результаты. Были конкретно спасённые жизни. И уже тогда, у того несовершенного средства эффективность была больше сорока процентов. И это на безнадёжных!!!

Комова сделала паузу, чтобы факт просочился во все мозги здесь присутствующие. Последняя фраза, произнесённая с особым ударением и злостью только подчеркнула её.

— Только ваши "святые великомученики" Глеб и Семён, со своей бандой разгромили лаборатории. Да так тупо, что и сами там сгорели. А вместе с ними сгорели и усилия учёных. Сгорело лекарство. Не знал?!

Харя священника стала каменной.

— Точно не знал! А теперь представь и посчитай: в год в нашей стране от рака гибнет от трёхсот до четырёхсот тысяч человек. Вы, задержали исследования и получение антираковой сыворотки своей кампанией уже на четыре года. Итого: На вас лежит вина (если брать среднее число смертности) за один миллион четыреста тысяч жизней.

Попу ничего не оставалось делать, как завести свою любимую речь о том, что "грешники" и т.д. "если бы обратились к Богу, истинно уверовали, то им бы...".

— Обломилось! — закончила Елена и рассмеялась. Правда смех вышел злой.

— И сколько таких бедолаг вы молитвами и Верой спасли? — продолжила она, отсмеявшись. — Один? Два процента? Или меньше?

Поп решил уйти от ответа, но был грубо возвращён к реальности.

— То есть, смотря по тому, как ты заелозил задницей, процент реально спасённых — исчезающе мал. И не надо мне бла-бла про "спасённые души". Ты мне так и не доказал существование бога. А раз нет доказательства, то и нет его самого! А теперь, попробуй мне доказать, в свете всего вышесказанного, что ты и вся ваша "церкофф" — не убийцы...

Повисла тишина. Поп грубо "не мог собрать мозги", а Комова просто наслаждалась его замешательством.

— А ведь мы могли бы их всех спасти. Весь тот миллион погибших в страшных мучениях! Нам оставалось всего-ничего — довести эффективность от сорока до ста процентов. Это было элементарно, так как мы знали. Знали как добиться этого. Знали причину по которой у неё было всего сорок процентов.

Действительно причина тогда, накануне погрома, была ясна. Оставалось только сделать чистое лекарство и завершить технологию. Всё! Но не вышло. Не дали завершить. Могли ли за религиозными фанатиками-погромщиками стоять фирмы конкуренты? Наверняка стояли.

— Ты хоть знаешь, как умирают от рака? Нет? — решила добить его Елена. — Так я тебе расскажу, так как не раз это наблюдала. Когда мы пытались спасти своими недоделками безнадёжных больных.

Поп сохранял мрачное молчание, зато охранники оживились. Блеск неподдельного интереса в глазах их выдал. Задело их за живое.

— Рак это такая дрянь, когда человек начинает буквально гнить и разлагаться изнутри. Он исходит кровью и гноем. И всё это сопровождается невыносимыми болями. Такими, что и не всякими наркотиками глушатся. Человек умирает в дикой боли. Без надежды. И вы — не дали нам их спасти. Так кто преступник? Я, кто пыталась защитить людей, разрабатывавших новые лекарства и методы лечения, или вы, кто обрёк миллионы людей на гибель в мучениях?

Такие обвинения в преступности церковников стали для Елены, с некоторых пор, стандартными в этих "душеспасительных" беседах. Тем более, что она доподлинно знала, кто добился осуждения и помещения её в тюрьму. Хоть так она могла отыграться на истинных виновниках бед постигших её, и её друзей. Но тут она заметила ещё кое-что, что ранее она не предполагала, и на что не рассчитывала.

Случайно, бросив взгляд в сторону, она заметила, что у одного из охранников глаза при её словах расширились.

"Видно, кто-то из близких болен или помер от рака". — подумала она.

А наблюдать смерть близкого тебе человека, в страшных мучениях, и без надежды помочь ему, — даже врагу такой участи не пожелаешь!

Это предположение получило прямое подтверждение уже через полчаса. Когда "проповеди" закончились и эти же двое повели её обратно в камеру. Один из них остановил всех посреди коридора и резко повернувшись к Комовой спросил.

— У вас есть это лекарство?

— Которое мы разрабатывали?

— Да.

— У вас кто-то умирает... — глядя печально в глаза охраннику констатировала Комова. — Но, сожалею. У нас была партия на испытания. Небольшая. Но она полностью погибла в пожаре устроенном теми самыми "мучениками", что кремировали там себя. Я лично проверяла что можно было спасти. И держала ту партию в руках.

Елена опустила глаза. Сколько времени прошло, но даже сейчас для неё было трудно это вспоминать.

— Извини. Но от повышенной температуры действующее начало сыворотки распалось... А после нас обвинили и... Дальнейшее ты знаешь. Я здесь. А лабораторию так и не восстановили.

Охранник сжал кулаки. Для Елены странно было это наблюдать, но мужик чуть не расплакался. Кто у него погибал: мать, отец, брат, сестра или жена... а может быть ребёнок? Так и осталось неизвестным. С тех пор отношение именно к ней, со стороны охранников, резко изменилось.

Она буквально ощущала вокруг себя ореол мученицы, которым наградили её те, кто сочувствовал.

"Обработка попом", как назвала эти ежедневные "процедуры" Елена, продолжались неизменно. Если "сверху спущено" — должно быть исполнено. Потому и рвали задницы на свастику все эти начальники с попом вместе в попытках добиться от неё "раскаяния" и "покаяния".

Но вскоре вмешалась политика. С воли пришла весточка, что кампания по её реабилитации и освобождению приняла очень большой размах. Юристы, нанятые "Обществом Защиты" рыли копытом землю, и обещали освобождение в ближайшие полгода. Но слова — они всегда лишь слова. Что это реально Елена поняла по резкому изменению отношения к ней со стороны администрации, охраны и сокамерниц.

Сокамерницы стали лебезить. Охрана, за исключением отдельных отморозков, не пропускала случаев выказать хоть каплю уважения — видно история с уничтоженным лекарством распространилась среди них и своему сослуживцу, потерявшему близкого человека, очень сочувствовали.

А администрация бесилась.

Давление, которое на неё оказывалось, резко усилилось.

Цель была грязной и очень далеко идущей. Из реплик начальника и действий священника стало ясно, что кто-то из высшего духовенства задался маниакальной идеей "склонить Комову к покаянию".

Чисто политически "раскаявшаяся раба Сатаны" (так и только так её называли фанатики) давала всем, замешанным в погромах, огромные дивиденды. С одной стороны погромщики получали оправдание ("Ведь "главная" признала свою неправоту!"), с другой получала мощную подпитку и оправдание вся политика и кампания Церкви по травле учёных, закрытию "опасных и богопротивных" направлений в научных исследованиях.

Из неё, "покаявшейся, и вернувшейся в лоно Церкви" вполне могли сделать знамя. Теперь уже против тех, кого она пыталась защитить.

Осознание всего этого придало сил. Во многом и благодаря ярости. Подлость политиканов только её и могла вызвать.

Также приободрили и даже в чём-то рассмешили эпитеты, которые навешали на неё журналисты: "русская Жанна д'Арк", "Джордано Бруно двадцать первого века" и так далее.

Враги тоже изощрялись в эпитетах и ярлыках. Но на то они и враги.

Так что когда перед ней поставили ультиматум, она к нему была готова. И поставил его (кто бы сомневался!) сам начальник тюрьмы.

Самый немудрящий ультиматум: "либо каешься пред церковью и признаёшь свои грехи пред ней, либо мы сгноим тебя в тюрьме".

Пошла в ход и ложь, что типа, "тебя уже никто не отмажет, все инстанции подтвердили, что ты виновна и восемь лет тебе сидеть. А там, глядишь, "по вновь открывшимся..." тебе и пожизненное влепят!".

— А что я буду с этого покаяния иметь? — прикинувшись дурочкой спросила Елена.

— Ну... тогда за тебя будет просить сам патриарх, и тогда тебя наверняка помилуют, и по ближайшей амнистии отпустят... Возможно даже святой сделают! — пошутил он, но юмор пропал втуне. Тем более, что всё впечатление Комова поспешила испортить.

— Угу... Я каюсь, а после, используя моё покаяние как доказательство вины, мне присобачивают пожизненное и "ку-ку свобода"! — ёрнически заключила она.

— Но за тебя будет молиться патриарх!

Вероятно, в глазах говорившего это был непробиваемый аргумент.

-... Который давно зарисовался как последняя сволочь и лжец! — тут же закончила за него Елена.

— А что, не так? — насмешливо спросила она, смотря как злобно вытаращился на неё начальник тюрьмы. — Ведь именно он сказал, что я, якобы, угрожала расправой ему лично, и это "свидетельство" было чуть ли не основным в моём обвинении.

— Короче, я каюсь, а в результате получаю пожизненное. Ко всему прочему из меня, покаявшейся делают жупел и стращают всех тех, кто "имел наглость" защищать интересы государства, свои убеждения и собственную жизнь от озверевших фанатиков. Спасибо! Не надо!

— Так ты отказываешься? — с угрозой спросил начальник.

Елена насмешливо посмотрела в сторону тюремного священника при всём параде, наверняка заготовленного под это действо и на видеокамеру, как бы случайно, лежащую на полке.

— Да. Отказываюсь. Категорически. Отказ окончательный и не подлежащий обжалованию.

— Смотри не пожалей. И что-то мне подсказывает, что через недельку ты сама будешь меня умолять о собственном покаянии.

— Лучше я сдохну. — тихо добавила Комова и её увели.

Пришлось сидеть в карцере. Долго.

Но всё равно, когда её полуживую от холода, измождённую вытащили наконец, на вопрос покается ли она, всё равно ответила твёрдо "нет!".

Снова карцер "за нарушение распорядка и оскорбление администрации". Но на этот раз лично, в карцер припёрся священник. Это был хороший знак. Это означало, что кампания по "раскаянию" близка к провалу. И по той причине, что близится её освобождение. Что-то там на воле добились в её отношении.

Едва начавший свою "проникновенную речь" священник был грубо остановлен.

— Как я понимаю, у вас отчаянное положение — как утверждение произнесла Комова, игнорируя все слова только что сказанные. — Вам нужно кровь из носу меня "раскаять". Потому, что скоро меня выпустят.

— Ты же сама понимаешь, дочь моя, что это невозможно.

— Что "невозможно"? Что меня отсюда выпустят? Или что невозможно меня убедить раскаяться? Если последнее — то ты прав. Но тогда зачем время тратишь?

Речь про спасение души её лишь ещё больше разозлила. Она разве что не зашипела змеёй на лицемерное ничтожество в рясе священника.

— Я теперь понимаю наших предков, которые ваш поганый род вырезал. Не какие-то злые большевики были причиной того, что вас убивали там, где находили, а церкви жгли и взрывали. Всему причиной вы и ваша подлость.

Теперь же, она шагала по коридорам надеясь больше их никогда не увидеть. Таяло где-то в подсознании сильнейшее желание подойти и напоследок плюнуть в харю попу, что издевался над ней. Сказать "пару ласковых" начальнику. Но нельзя. Могут счесть за повод оставить её или осудить по новой статье.

Сейчас её ждали те, ради кого она пошла на всё это. А этот лживый попик — ну его! Последняя дверь, последний охранник, будто бы невзначай отдающий честь. И свет дня на улице перед ней.

Она автоматом кивнула благодарно последнему охраннику и шагнула наружу. Навстречу свободе.

Ещё более обозлённая. Не сломленная. Не раскаявшаяся.

Да собственно за что ей было раскаиваться?

Только за то, что не успела тогда спасти лабораторию, не успела доделать лекарство. То самое, которое сейчас производят США и продают по бешеной цене.

"Бешеная пантера", как её вскоре нарекут, шагала навстречу своей судьбе.

— Падение Америки

Когда Америка пала, в двадцатом году, многие этого просто не заметили. Были заняты своими, внезапно нахлынувшими массой, проблемами. Но когда первый угар "бега за бесконечностью" спал, когда система, наконец-то, устоялась на новом, непривычном для неё уровне "вторых ролей" — наступил шок.

Многие из записных патриотов этого не выдержали. Тем более, что и их материальное положение к тому времени было далеко не блестящим.

И опустились ещё ниже. Некоторые на самое дно.

Но другие, кто хоть и был уязвлён крушением "Американской Мечты", крушением Сверхдержавы, выдержал — те сбились в группы и группировки совершенно дикого, порой свойства. Байкерские банды, что так красочно любили описывать "в постапокалипсисе" голливудские сценаристы начала века, были просто милашки, по сравнению с тем, что повылазило из всех щелей и клоак загнивающего "общества потребления".

В чём-то, конечно, те сценаристы были правы. Хотя бы в том, что Падение Америки для многих и был "тот самый Апокалипсис". А поэтому, наступающие времена, многие из них за Апокалипсис не воспринимали. Но в том, каковы эти банды будут, не мог себе представить даже в самом жутком, горячечном сне ни один из этих сценаристов.

Оно и не удивительно.

Ведь как формировался миф о "постапокалиптических байкерах"?

Он формировался на основе того, что было на виду у многих поколений американцев. А было на виду берущее чуть ли не с начала двадцатого века, движение и культ мощи.

Культ передовой техники. Передовой мощи.

Но какова была та "передовая техника и передовая мощь"? В чём она воплощалась?

Она воплощалась в мощи моторов. Ведь тогда самые передовые разработки, что затрагивали почти каждого обывателя, были не в области биологии и физики, а в области механики. Вот и возникло как гибрид убеждения о Свободе-по-американски и убеждения в передовитости мощи моторов, движение байкеров.

После, когда техника и наука ушли вперёд, когда появились другие фетиши, в виде киберпространства, байкеры оказались на периферии "передовитости" и "Свободы". "Крутой" мотоцикл уже не был мерилом преуспеяния, мощи и передовитости. Ясное дело это в немалой мере способствовало их вырождению. В банальные банды.

По глупости, сценаристы Голливуда эти банды "продвинули" в будущее.

И... попали пальцем в небо.

То, перед чем оказались Джонни и Сэм, было совершенно новой, по сравнению со "старыми" байкерами, бандой.

Если ранее "старые-добрые байкеры" гонялись за мощью моторов, за маркой "Харлея", если они тогда накачивали в качалках свои мускулы, то эти твари, что стояли перед заплутавшей парой беглецов, были иными.

Они гонялись за новейшими биочипами, ускоряющими нервно-мышечную реакцию, за новейшими разработками в области "совершенствования" организма в сторону силы и выносливости.

Многие из тех разработок, что они применяли, были опасны для здоровья, как в своё время стероиды для "качков". Некоторые же — даже запрещены. Но это их не останавливало в погоне за, только им ведомым, Идеалом. И эта гонка всё больше и больше лишала их человечности.

Большинство из них уже сейчас были просто человекообразными ТВАРЯМИ.

Джонни мысленно выругался. Матерно и длинно. Как умел. А умел он ругаться весьма искусно.

Да и ругаться было с чего.

Если это подстава и ловушка, то заманивший их сюда кукловод не просчитался — Джонни по любому, чтобы вырваться и выжить, должен был вытащить из своих "длинных рукавов" очередного своего козырного туза. И засветить его.

Впрочем, можно было и рискнуть. Не применять ничего из "сверх-" и прорываться как есть. Рассчитывая просто удрать.

Джонни привычно уже разделил внимание между инфосферой и реальностью, одновременно анализируя их и ища лазейки.

Ещё с утра он имел мрачное настроение. Предчувствовал неприятности. И ведь они неизбежно должны были быть, так как предстояло прорваться через район трущоб. А там было всё, что угодно. Эдакий здоровенный отстойник. С наркоманами, чипоманами, бандами всех видов и расцветок, а также просто сумасшедшими. То, что там, в этих каменных джунглях могла быть засада, можно было и не гадать. Она там обязательно должна быть. Если не конкурентов, то одной из банд. Поэтому подготовиться к неприятностям стоило... Но как?

Зашёл попрощаться "сержант-президент". Выделил машину до границы трущоб. Близкой границы. Дальше просто не мог. Сама по себе община находилась в осаде. Причём неясно чьей. Так что надолго и далеко отпускать своих с транспортом, даже для Джонни, было слишком рискованно.

Это понимали оба. И Адамс и Джонни.

— Меня вот что беспокоит, Исайя... — Начал Джонни, когда все уже были готовы. — ведь тот, сбежавший фурри — он ведь наверняка где-то прячется.

— Если его не поймали. — резонно возразил Адамс.

— Но если не поймали, то прячется. И если эксперименты над людьми идут в таких масштабах, то здесь должны быть и другие. Такие же. Бывшие люди.

— Думаешь, что где-то бродит стая таких "зверушек"?

— А почему бы и нет?

— Хм... резонно. Предлагаешь мне поохотиться за ними? — улыбнулся Исайя.

— Примерно. Можешь взять их под свою защиту?

— А меня тут не "съедят"? — ухмыльнулся сержант.

— Как только я доберусь до Лаборатории, я тебе кое-что перекину. Из новинок. Что бы никто не "съел". Чтобы зубы поломали.

— Договорились! Поохочусь на сбежавшего тигра. А собственно, зачем тебе это всё? Зачем они тебе понадобились да ещё, чтобы они у меня тут обретались?

— Можешь считать, что совесть замучила. А тебе, в наступающем кризисе, лишние бойцы не помешают.

— Я понял. — саркастически заметил Исайя. — Опять я для тебя бесплатно буду испытывать новые боевые средства.

— На своих врагах, заметь! — ухмыльнулся Джонни. — И самих фурри тоже. Чую, что из них вполне могут сделать боевых. Так что знать их качества до того, как их на нас натравят — очень полезно.

— Чего меня всегда в тебе поражало, Джонни, так это невероятное сочетание цинизма с гуманизмом. — не менее ехидно заметил сержант-президент.

Джонни "виновато" развёл руками.

— Вот такой я!

Друзья ударили по рукам и Джонни зашагал к уже готовой к отправке машине — старенькому, но вполне надёжному "хаммеру".

Как и договаривались, их довезли до старого паба. Он был здесь с незапамятных времён и являлся чем-то типа "демилитаризованной зоны". Тут таких типов как Джонни и Сэм было предостаточно, так что их появление не должно было вызвать каких-либо подозрений.

Ну а дальше надо было уже прорываться самим. То, что придётся прорываться, Джонни не сомневался. Хоть одна пакость здесь, но должна была бы встретиться. Но сбылись самые мрачные предположения.

Уже то, что некоторые из окруживших его спрыгивали с очень большой высоты, говорило за то, что как минимум кости и суставы у них — усилены. То, как бугрились мышцы под тоненькими курточками, говорило за то, что и нервно-мышечную систему они у себя тоже форсировали.

У них в руках не было огнестрельного оружия — их применение тут, в трущобах весьма чревато. Но его отсутствие банда компенсировала количеством.

"Вот же гадство! — думал про себя Джонни. — так близко уже и оружие корпорации применить нельзя. Засекут сразу, а учитывая то, что наши оппоненты применили в прошлый раз, и теперь церемониться не будут. Да ещё и перестрахуются. Накроют площадь побольше. И очень вероятно какой-нибудь совершенно новой пакостью, которую я не знаю. Значит, "тяжёлая артиллерия" — отменяется. Действуем сугубо своим, но... не засекут ли меня по тому, что у меня есть? Вполне могут. Вот гадство!".

Джонни незаметно включил сканер и просмотрел им нападавших. То, что он увидел, подтвердило его худшие подозрения. "Зверьки" были не просто форсированы. Это был боевой отряд. Специализированный. И насыщенный вооружением сугубо симбиотического свойства. А это исключало прорыв сугубо на том, что было в мышцах и рефлексах Джонни. Хоть и "сверх", но этого было явно недостаточно.

Джонни снова ругнулся.

— Помнишь бросок на улице зомби, Сэм? — расслабленно спросил Джонни. Сэм тут же понял, что имелось в виду и наоборот напрягся.

— Помнишь... — ухмыльнулся Джонни. — Это хорошо.

— Пора действовать! — с досадой заключил он и скинул рюкзак.

Бандиты, до этого ухмыляющиеся, тоже стёрли улыбочки с лиц и подобрались. Это был плохой знак. Ибо ясно становилось, что они тут не просто так. Насчёт качеств Джонни их предупредили.

— Дебилы в Поход собрались... Мозги дома забыли! — презрительно бросил Джонни. И, внезапно рявкнул на Сэма.

— Упал отжался!!!

Сэм упал в упор лёжа. Рядом с ним шлёпнулся и Джонни.

Поняв, что будет что-то типа взрыва. Попадали и противники. Кураж у них явно был сбит.

Джонни на несколько секунд задержался в положении упор лёжа и так же пружинисто подпрыгнул. На два метра вверх.

Дело в том, что никаких применений гранат, на что подумали нападавшие, с его стороны не предполагалось. Ему нужно было лишь выиграть время. Время на запуск. "Примочки", встроенные в его амуницию, наконец вышли на боевой режим. И шансы нападающих и обороняющихся уравнялись.

По нападавшим веером с ног и рук Джонни, ударили дротики с нервно-паралитическим ядом. Система пуска была пневматической, так что полицейские датчики, настроенные на огнестрел были сбиты с толку. А пятеро нападавших резко замедлились. Через пару секунд ноги у них подломились и они дружно, почти синхронно ткнулись носами в асфальт.

Оставшиеся десять ринулись в атаку.

И атака, как тут же отметил Джонни, была не скоординированной. То ли неожиданное выбытие из строя аж пятерых товарищей подействовало, то ли изначально бандиты не были достаточно натасканы на слаженные действия в группе, но Джонни, ринувшийся навстречу тут же сделал так, что все мешали всем. Бить этих чипованных было бесполезно, так что Джонни просто постарался устроить большую кучу-малу. Что у него успешно получилось.

Сэм, тем временем, перекатившись под ногами нападавших, тоже вскочил на ноги и рванул в заранее указанном Джонни направлении. Запущенная Джонни, боевая программа-глушилка чипов, на нападавших совершенно не подействовала. Так что выстрелив в лицо ближайшего нападавшего из миниатюрной электромагнитной пушки, Джонни прыгнул за Сэмом.

Получивший в лицо электромагнитный импульс бандит, остановился так, как будто налетел на стену. Тело его дёрнулось и через мгновение затрещали кости. Мышцы, активированные импульсом от сгорающих чипов, вышли на предельный режим не только полностью парализуя своего хозяина, но и ломая укреплённые кости. Не всё можно укрепить металлом или ещё чем. Всегда остаются такие органы и части, которые избегнут преобразования. Хотя бы по той причине, что пока не найден способ укрепления. Что и случилось. Со стороны можно было подумать, что фигуркой качка забавляется невидимый малыш, вознамерившийся испытать на прочность свою игрушку. Руки и ноги бандита, казалось, получили полную независимость и начали двигаться как им заблагорассудится, выворачиваясь из суставов, ломаясь. Спустя секунды четыре у бандита сломался и позвоночник.

Это вызвало замешательство в рядах нападавших, чем воспользовался Джонни. Подбежав к Сэму он подставил руки и тот через секунду взлетел на высоту второго этажа. Не задерживаясь Джонни последовал за ним.

Комната, в которую они вломились через окно, оказалась обитаемой. Жильцы с превеликой прытью шарахнулись по углам, расчищая от своих тел путь к бегству.

Не останавливаясь, Сэм всем весом впечатался в дверь и снёс её с петель. За его спиной в окно как раз влетал Джонни. Оставалось лишь пробежать здание насквозь. Даже если банда заступит им дорогу. В узком коридоре они не имели того преимущества, что на открытом пространстве улицы, так что у беглецов появлялось дополнительное преимущество и дополнительные шансы вырваться из ловушки.

Джонни как раз вывернулся вперёд и нёсся по коридору, тщательно следя за тем, чтобы Сэм не отставал, когда впереди появился первый из особо прытких преследователей. Джонни истратил на него последний отравленный дротик, смёл слабеющее тело пинком ноги и вылетел в холл в него как раз пытались протиснуться одновременно с другой двери ещё двое и... свет в глазах померк. Пол ударил в лицо.

— Россия. Рабы госдепа

В этот день Батманов заявился в Лабораторию очень весёлым. Было такое впечатление, что он услышал не просто свежий забористый анекдот, а целую их пачку и теперь его аж распирает от желания ими поделиться со своими сотрудниками. Так как предстояла традиционная планёрка перед рабочим днём, то все сотрудники, что называется, "навострили уши", так как по опыту знали, что Григорий непременно новостями поделится. Если, конечно, это не госсекреты.

— Вы Григорий, кажется, что-то очень интересное узнали! — как утверждение высказал общее мнение нейрохирург Чмутов.

— И не одно! — тут же подтвердил Батманов в энтузиазме хлопнув в ладоши. — Даю три попытки!

— Это хорошо, Григорий, но может быть вы всё-таки с нами поделитесь, а то...

— Да не сбегут от вас ваши обезьяны! — Хмыкнула Соня, выводя что-то пальцем на своём настольном планшете. — Ведь всё равно интересно! А беглому русскому языку вы их ещё успеете научить.

А на планшете у неё как раз одна из обезьян очень осмысленно изучала довольно сложную логическую игрушку, подсунутую перед этим экспериментаторами.

— Вы не поверите, кто нас финансирует! — чуть не срываясь на откровенный хохот выпалил Батманов.

— И в этом состоит та загадка, которую мы должны решить? — не поверил Чмутов и всё-таки отложил начатый файл на компе.

Смирнов, проявив интерес тоже отложил свои математические расчёты, особенно видя что начальство само не прочь слегка развеяться и развлечь сотрудников.

— Фонды Академии наук! — для затравки сказал он, не рассчитывая на то,что угадает. Весь его расчёт был построен на том, что Батманов, всё равно в конце всё расскажет. Даже если никто не угадает. А так, — быстрее все всё узнают.

— Нет. — Торжественно и с каким-то хищным удовлетворением отверг Батманов

— Специальный фонд при правительстве. — включилась Сима.

Соня, сидящая у неё по левую руку открыла было рот, но не решилась высказать предположение. Она всегда все эти "шарады" воспринимала серьёзно.

— Нет. Две попытки. Осталась одна... — всё также сияя как начищенный пятак, провозгласил Григорий.

Батманов аж оскалился предвкушая удовольствие.

— Министерство обороны? — неуверенно сказал Смирнов.

— Третья попытка! Не угадали!

— Так всё-таки... Из чьего кармана деньги даются? — ядовито поддел Смирнов, наконец-то дождавшись окончания "гадательного марафона". Но ответ был настолько неожиданным его поразил до глубины души.

— О-ли-гарх! — сказал по слогам Батманов и с удовлетворением отметил как вытянулись лица присутствующих. Практически у всех на лицах читалось не только удивление, но и недоверие к сообщению. Так что Батманову предоставилась великолепная возможность ещё более шокировать публику и устроить небольшую лекцию на тему.

— Не падайте со стула! Да! Олигарх. И что интересно, он давно своих коллег-олигархов за идиотов держит.

— Какой-то нетипичный олигарх, надо отметить — заметила Сима, периодически с интересом бросавшая взгляд на планшет, где "подопечная" обезьяна почти добралась до конца головоломки.

— Уж нетипичней не бывает! — саркастически заметил Елисеев скучающе созерцая потолок.

— А что он сам говорит по поводу наших исследований, если не секрет? Ведь не с бухты барахты он вот такие жуткие деньжищи в нас вбухал. — Сима окончательно бросила планшет и переключилась на дискуссию. С обезьяной было всё ясно. И созерцание её успехов доставляло Симе лишь дополнительное удовольствие от хорошо сделанной работы. От хорошо сделанной работы. Теперь, по завершению её основного цикла работ в области цитологии, можно было приступать к внедрению технологии лечения многих наследственных "расстройств" типа дебилизма и даже идиотии. Этим можно было и после насладиться, но тут, перед планёркой, похоже, разворачивалась ещё одна микросенсация. Стоило поучаствовать и послушать.

— Говорит, что давно надо было развивать науку, так как Запад нам не друг, а враг, и получать что-то из его рук — это заведомо обрекать себя на роль аутсайдеров. Нам они дадут либо б/у, либо то, что уже безнадёжно устарело. А по имплантам, так то вообще! Говорит, что если ставить всё ихнее и у них, как сейчас мылится парочка этих "больных на голову", то где гарантия, что в нужный момент, по сигналу откуда-нибудь из Лэнгли эти импланты не будут отключены? Никакой! А так как импланты берут на себя функции некоторых важнейших областей мозга, то не окажется ли тот дурак, которому их поставили, после их отключения, полным имбецилом, пускающим сопли пузырями и гадящим под себя?!

— Удивительно! Ведь это именно то самое, что мы недавно моделировали! — "удивился" для проформы Ломов и хмыкнув добавил уже более серьёзно. — Выходит, не все олигархи такие безмозглые крысюки, как представлялось нам ране.

— Не обольщайтесь! Он — исключение из правил. Все остальные — именно те самые. "Безмозглые крысюки". — тут же отозвался Батманов. — И когда они действительно поставят те самые импланты в клинике Беркли, они наверняка оценят ситуацию, как и насколько "попали". Надеюсь, увеличение коэффициента интеллекта будет достаточным, чтобы самостоятельно допереть до того, что мы тут обсуждаем.

— Вот это будет попадалово, для них! Но тогда вопрос: а не прибегут ли они же после Беркли к нам? — сказал Ломов и посмотрел вопросительно на Чмутова. Нейрохирург же начал откровенно веселиться.

— Возможно... — неопределённо ответил Батманов.

— Но есть ли возможность сменить эти импланты на наши? — снова проявил любопытство системщик Смирнов.

— А вот это вряд-ли! — вступил снова в разговор нейрохирург, до этого лишь прислушивающийся к общей дискуссии. — Уже ваша разработка очень специфична и сильно отличается от американской. Я сравнивал по главным параметрам и задействованным нейрокластерам. Наши с американскими не совместимы однозначно.

— Ну и что, что не совместимы?

— Это значит, что мы их заменить не сможем. Подставить свои — да. Но не заменить. Замена сама по себе ещё одна проблема, которую мы с таким блеском решили...За четыре года. Почти наверняка извлечение имплантов приведёт к тому самому, что мы тут уже обсуждали — к идиотии. А наши в лучшем случае вернут их к обычному состоянию, которое они имели до вживления имплантов.

— Получается, что все эти олигархи, когда осознают всю глубину своего попадалова, неизбежно станут РАБАМИ американских учёных и американской разведки? — вставил своё слово Смирнов.

— И амерского Госдепа тем более. — поддакнул Елисеев.

— Чем они ранее и являлись, так как счета их почти все на Западе.

— Почему рабами? — решил уточнить Смирнов.

— Элементарно Андрюха! — Елисеев крутанулся на своём месте и вперился своим взглядом в глаза озадаченного системщика. — Им просто объяснят ситуацию с отключением чипов. И они станут добросовестно исполнять всё, что им прикажут. Как миленькие.

— Тогда какой у нас выход? — задал тот логично вытекающий из всего вопрос на который тут же ответил Батманов.

— Выход? Немедленно ГЛУБОКО секретить не только свои разработки, но и даже наше существование.

— И как вы это предполагаете? — заинтересовался молчавший до сих пор майор Паничкин.

— Например, созданием фальшивых "Центров разработки", но пока я не представляю, как это возможно сделать.

— А вот это предоставьте нам! — сказал майор.

— Но у вас там же в "конторе" дохрена хлопцев работающих на США! — выдал тут же "крамолу" системщик.

— ...как показали последние события... — съязвил нейрохирург.

— А у вас есть иное предложение? — резонно спросил Юрий.

— И то верно!... — пожал плечами Смирнов.

— Черти

Сэм, похоже, уже притерпелся к тому, что они с Джонни постоянно попадают в какие-то неприятности. Пленение их неизвестной бандой он вынес стоически. Правда, иногда чисто машинально хватался за те места, где было отобранное оружие.

Поместили их в комнату без окон и совершенно пустую — без мебели. Даже пол был голый. Джонни прошёлся вдоль стены, по всему периметру их узилища. Машинально попинал ботинком голый, гладкий бетон. По эху, который тут же уловил его эхолот, встроенный в ботинки, он узнал, что толщина стен тут была впечатляющая — около метра.

Освещение тоже было достопримечательное — светился весь потолок. И уже из спектрального состава этого света было как божий день ясно, что испускает его тонкая полимерная плёнка. Видно, это помещение действительно предназначалось для содержания таких "гостей" как Джонни с Сэмом.

Сэм усевшись в углу, рассеянно наблюдал за действиями своего непосредственного начальства. И когда Джонни к нему повернулся с загадочной улыбкой, тут же скроил на лице вопросительно-заинтересованное выражение.

— У меня две новости Сэм. Одна хорошая, другая плохая. С которой начать?

— С плохой, — с готовностью отозвался Сэм.

— Если с плохой, то... мы в тюремной камере. И отсюда мы, без посторонней помощи не выберемся.

— А хорошая?

— Хорошая, это если нас до сих пор не убили, — то пока и не будут убивать. Мы им зачем-то нужны.

— Думаешь, что они попытаются узнать какие-то технологии БТС?

— Нет. Не технологии... — несколько рассеяно отозвался Джонни, разглядывая потолок.

— А почему? — удивился Сэм.

— Потому, что в кино обычно так и делают? — с подначкой спросил Джонни, напоминая давние дискуссии. На что Сэм неопределённо пожал плечами.

— Выведывать технологии по нынешним временам — вредно.

— Почему? — ещё больше удивился Сэм.

— Просто...— сказал Джонни, зевнул и продолжил. — повторение пройденного кем-либо, неизбежно ставит повторяющего в положение догоняющего. А это, в нашем мире, становится смертельно опасно.

— Тогда какого... им понадобились мы?! — обескураженно задал вопрос Сэм.

— А вот это самое интересное! — оживлённо сказал Джонни и на каблуках развернулся в сторону железной двери, так как услышал своим обострённым слухом, что к их камере кто-то приближается.

Замок тихо щёлкнул и в комнату зашли всё те же типы в чёрных костюмах и чёрных масках. В количестве четырёх человек.

— Ты — указательный палец второго вошедшего ткнул в сторону Джонни. — Идёшь с нами. Босс хочет тебя видеть.

— Он — кивнул командир конвоя в сторону Сэма, — остаётся здесь.

Как тут же обратил внимание Джонни, маска изрядно искажала голос говорящего. Вероятно, это тоже имело смысл, так как это искажение могло затруднить определение личности по спектру голоса.

"Крутые перцы!" — отметил про себя Джонни и нехотя шагнул вперёд.

Вся охрана в доме носила странные, закрывающие всё лицо, маски. Причём с односторонней прозрачностью. Снаружи те места, которые должны были бы быть прозрачными, выглядели зеркальными.

Да и форма у масок была тоже необычной. Очень далёкой от почти облегающих лицо масок, носимых спецназом. Казалось, они закрывают не лица людей, а лица неких нечеловеческих существ. Может оно на это и было рассчитано. До сих пор изрядная часть охлоса зачитывалась тупейшими поделками графоманов на тему пришельцев из космоса. Хотя, как отметил Джонни, те самые выступы, вполне могли нести в себе дополнительное оборудование, о назначении которого оставалось только догадываться.

— Он вас ждёт, — сказал провожатый и с поклоном, как заправский дворецкий открыл перед Джонни дверь. Джонни машинально ответил тому кивком и шагнул через порог.

Дверь за его спиной тихо закрылась. Он очутился в светлом, без окон помещении, весьма спартанского вида. Всю правую стену до потолка занимали стеллажи с, ещё бумажными, книгами. Книги, судя по корешкам, внушали уважение. Не просто бумажные. И не беллетристика. Все стеллажи были забиты весьма серьёзными книгами чуть ли не по всем отраслям знаний. От физики, информатики и молекулярной биологии, до социальных наук.

Слева у стены стоял большой диван около которого располагался небольшой, по виду чайный, столик на колёсиках, на котором стояла вазочка с печеньем. Столик, явно недавно использовали по назначению, так как на нём стояли пустые кофейные чашки. На настоящий момент он был просто отодвинут в сторону, чтобы не мешал. У стены напротив входа располагался вполне офисного вида стол, с терминалом компьютера и разнообразнейшей, тоже офисного вида, техникой.

Прямо перед ним спиной стоял некий субъект, с весьма пышной, серо-коричневой шевелюрой, спадающей ему на плечи. Одет был тот субъект не в строго деловой костюм, а в свободные, не облегающие одежды, скрадывающие очертания фигуры. Обычно в домашней обстановке так одевались люди, которым было что скрывать. Например, ожирение, если они его стыдились и боялись показать своим посетителям.

С первого взгляда, со спины, можно было подумать, что так и есть. Фигура была несколько квадратная. Но гадать тут особо не стоило. Таким же "квадратным" телосложением, мог бы обладать и завзятый качок. Только с портретом качка сильно не согласовывался набор книг на стеллажах и весьма деловая обстановка в комнате.

— Добрый день, Джонни, — сказал хозяин комнаты не оборачиваясь. — вы наверное удивитесь, но я тот самый, кто за вами следил последнее время.

— Не удивлюсь! — нагло ответил он и хмыкнул.

— Правда? — с лёгкой иронией, но с интересом в голосе спросил незнакомец и обернулся.

Джонни не ожидал того, что увидит, и невольно вздрогнул.

— Неужели? — всё также с интересом спросил хозяин комнаты и шагнул вперёд, навстречу Джонни.

Джонни еле сдержался, чтобы не попятиться. Ему в глаза, смотрели глаза ЗВЕРЯ.

— Операция

По холлу прохаживалась некая половозрелая особь лет двадцати двух, в шмотье "от Версаче". Сверхвысокие каблуки туфелек, ажурные чулочки, сугубо декоративная жилеточка, из которой груди просто вываливались и было даже загадкой, как она их удерживает хотя бы в таком, полуприкрытом состоянии. Но самое сильное впечатление производила юбка. Если её так можно было назвать. Она была настолько коротка, что при малейшем движении этой особи становились видны трусы. Которые сами по себе были одним лишь названием.

Особь повернулась к Григорию, мгновенно опознала местное начальство и скроила томное выражение лица, Григорию от этого тут же стало ещё более противно. Он демонстративно не обращая ни на кого внимания прошёл в лабораторию и плотно притворил за собой дверь.

— Мне кто-нибудь объяснит, что у нас в холле делает некая б...ь увешанная брюликами, и кто она такая?

— А...— без особого энтузиазма отозвался Соловьёв, — ты тоже обратил внимание... Это дочка одного из наших спонсоров.

— И что ей здесь надо? Уж не будете ли вы утверждать, что вот эта особь пришла проверять нашу работу и бухгалтерские книги? Ведь у неё в глазах — ну ни капли интеллекта!

— Ты прав! — заявил Мирон, выходя из второго бокса, — существо такое... два глаза и ни в одном интеллекта! А то, что она у нас делает... Хе! А ты что, так и не догадался?

— Просветите! Недогоняю...

— А это та самая кому мы должны будем поставить биочипы.

— Вот этой воть?!!! — у Григория лицо вытянулось.

— Вот этой воть!— передразнил его Мирон.

— А нахрена ей биочип, если она... всегда передком работала и работать будет! Ведь в этом деле ей повышенный интеллект как корове руль и сцепление.

— А вот это уже нас не касается!

— И вообще — подал голос Соловьёв, — есть подозрение, что папик эту свою дочку подставил нам как подопытную свинку. Ну, типа если у нас с ней нихрена не выйдет — то и чёрт с ней. Расходный, типа, материал. А вот если получится — он нам обещал сыночка притаранить...

— Наверное, такое же животное, как и сестричка...

— Ото ж! — поддержал его Мирон. — сталкивался я с ним, когда вели переговоры о финансировании. У него на уме только тачки, кабаки да б..и.

— Ф! Коллекция, блин, дегенератов — мрачно прокомментировал Григорий и плюхнулся за свой комп.

— Ну, такова наша селява! — философски отозвался Мирон. — Кстати, вы там определились, кто будет из нас первым на операцию?

— Да я буду... — мрачно отозвался Григорий, и у него от этого воспоминания слегка похолодело в груди. Хоть и отработано было, но всё равно... Это всё-таки не мозг обезьяны, даже такой, как та, в холле, а собственный.

— Чмутов с ассистентами уже пришёл?

— Да в первом они уже... Готовятся "морскую свинку" принимать...

— Какую морскую свинку? — не понял Григорий.

— Ну ты и тормоз после вчерашнего! — хохотнул Мирон, — да это мы так о той... особи.

— А-а! — тут же хлопнул себе по лбу Григорий и рассмеялся.

— А ты не смейся! — с садистским выражением лица, заметил Мирон. — сразу же после неё — ты идёшь!

— А чё так сразу? — Удивился Григорий.

— А чё Чмутову с ассистентами тут из-за одной только б..ди, околачиваться?

— И то верно! — погрустнел Григорий.

— Да ты не парься Гриня! — хлопнул его по спине Мирон, — всё отработано. Ты же знаешь...

Мирон наклонился и заглянул Григорию в глаза.

— Или мне место уступишь? — Тут же оживился он,

Григорий нахмурился, подумал и мотнул головой.

— Нифига! Решили, что я, значит я!

— ...У меня завтра как раз по плану расчеты моделей сопряжения новых свойств... — чуть помедлив, продолжил он, — вот и испытаю, как всё это "мозгожелезо" действует.

— США. Агнец, как бы закланный...

— Ну вот, обещали не удивляться, а по виду даже ошарашены. — Насмешливо сказал собеседник и сделал ещё шаг навстречу.

Джонни быстро взял себя в руки и вернул прежний, бесшабашный вид.

— Не скрою, — ответил он уже в своём прежнем бравом тоне, — ожидал увидеть несколько иных...

— Иных кого? — тут же подковырнул собеседник.

Джонни хмыкнул и стушевался. Термин "людей" тут явно не годился. Теперь было ясно, почему собеседник носил такую свободную одежду. Под одеждой скрывалось тело явно нечеловеческое.

Ассоциации с Книгой были настолько неприятные и прямолинейные, что Джонни продрало. На миг он даже засомневался в том, что может он зря так резко отверг объяснения падре. Может, он был больше прав, чем Джонни? С его атеизмом...

Золотистые глаза, казалось, светились своим, внутренним светом. Светом разума и... печали.

Эти разработки велись тайно. Давно. И только сейчас выплыли в виде конкретных результатов. К тому же, по идее, в явной форме высказанной ещё двадцать лет назад самим Джонни, в одной из статей в сугубо научном журнале по молекулярной биологии. Тогда он думал, что это будет очень удачная шутка, так как в основе лежали вполне здравые предположения и технологии.

Ведь за основу, брался геном человека. Вырастить хвост у эмбриона? Не проблема! Изменить геном так, чтобы тело покрылось полностью шерстью? Тоже не проблема, так как атавизмы, лежащие в основе этого — давно известны и давно исследованы. Труднее было заменить голову человека, на голову зверя. Причём заменить нужно было так, чтобы человеческий мозг остался неизменным, но всё остальное — изменилось.

На уровне генов всё это "поправить" даже для того уровня, на который вышла корпорация BTS, было на пределе возможного.

Судя по тому, что видел перед собой Джонни, кому-то это удалось. А учитывая то, что сказал "сержант-президент" Исайя, в общих чертах было ясно и каким путём.

"И дёрнул же меня чёрт тогда подать идею!" — зло подумал Джонни, но тут же себя оборвал — сами идеи подобного преобразования, что называется, носились в воздухе. Так что не в идее дело, а в осуществлении — виноват не тот, кто озвучил очевидное, а тот, кто сделал.

Но сейчас была проблема другая — не до выяснения кто виноват в создании фурри. Проблема в том, кто эти "люди" и люди, что их взяли в плен и что им надо. Если они говорят, устами вот этого "льва", что следили... То не следует из всего этого то, что и попытки их убить — тоже на их совести? Но тогда вся история с их пленением — полный абсурд... Или обстоятельства переменились?

Исходя из этих соображений, понимая, что терять собственно нечего Джонни и начал диалог.

— У меня вопрос... — вызывающие кинул он. — Если вы за мной следили... Зачем вы пытались меня убить? Да ещё применив "Меч Хаоса". И зачем после всего этого вам понадобилось нас брать живьём да ещё тащить на переговоры?

— Оу! А вот это уже не мы... С "Мечом Хаоса"... Кто это — уже сами выясняйте. Они и нам тоже... — хозяин фыркнул — доставили неприятностей. Мы — просто наблюдали. А зачем?.. Хотя бы для того, чтобы вот так вовремя выдернуть из-под крутых неприятностей.

— А они были? — поднял бровь Джонни.

— Ещё какие! — ухмыльнулся собеседник. — Вы кому-то очень сильно мешаете, если ради вас сносится целый квартал. Мы еле успели вас утащить оттуда и самим унести ноги.

— И к чему такой риск с вашей стороны? — не унимался Джонни.

— В нынешние времена очень сложно найти адекватных людей. Особенно адекватных союзников — неопределённо ответил фурри.

— А вы считаете меня адекватным и союзником? — усмехнулся Джонни.

— Последнее уже зависит от нас обоих.

Джонни пожал плечами.

— Прошу! — сказал фурри и указал на столешницу, где стоял графин с золотистого цвета напитком, пара бокалов и небольшая закуска. Они вместе подошли и человеколев разлил, как оказалось вино, по бокалам. Вручил один из них Джонни и отпил тут же из своего.

Джонни с интересом наблюдал за Фурри. Больше из чисто профессионального любопытства. Также пригубил вино и потянулся за виноградом. Фурри тоже отщипнул пару ягод, разжевал и проглотил.

— А метаболизм у тебя как у человека. — заметил Джонни.

— Почти, как у человека, — уточнил хозяин. — Тело ведь больше человеческое, чем львиное. Правда мяса приходится есть больше, чем обычному человеку.

— Насколько? — тут же заинтересовался Джонни.

— Ненамного. Но больше. И не сырое! — лукаво глянув на своего собеседника пояснил фурри. Джонни хмыкнул и сделал ещё глоток. Вино оказалось сладким, бархатным. Довольно редкого типа. И, судя по некоторым признакам, настоящим.

Ситуация меж тем, судя по всему, была изрядно скверная. Он постоянно ощущал, что его "биологическое" оружие блокировано. Весьма грамотно блокировано. Это означало, что он перед этим существом, всё равно, что голый. Он не сомневался, что эта модификация фурри обладала не только силой, но и реакцией льва. Если бы они сошлись в рукопашной, то тут неясно, кто бы одержал верх. Но далеко не факт, что у хозяина комнаты нет чего-то посерьёзнее его полузвериных когтей и вполне львиных клыков.

Так или иначе стоило слегка расслабиться и выслушать что от него хотят. По крайней мере, прямо сейчас убивать его явно никто не собирался.

— Присаживайся, — махнул он в сторону кресла стоящего напротив и сам плюхнулся в другое. Тут же стало ясно, что прорезь сзади в кресле не дизайнерские причуды, а необходимость. Небрежно, одним движением, фурри определил в него невидимый доселе, свой хвост. Довольно большой, кстати. Поросший слегка рыжеватой, аккуратной шерсткой, с такой же, как и у своих настоящих львиных аналогов, коричневой кисточкой на конце.

— Как вы поняли, я тут — главный. — начал пояснения человеколев. — Я истинный владелец всей фирмы, что вас так невежливо захватила.

Джонни кивнул ожидая продолжения.

— Да, изначально я был человеком. Да, из меня пытались сделать игрушку. Но, как иногда случается, игрушка вышла из под контроля. Оказалась хитрее и умнее создателей. Также как и те, кто пошёл за мной.

— Тоже фурри? — решил уточнить Джонни.

— Не только. Так же и те, кто считал себя человеком изначально и не хотел, чтобы над ним как над лабораторной крысой ставили опыты. Да, многие из них с нами потому, что мы даём некую гарантию того, что с ними не поступят также как и с нами. Но иначе никто не даст им никакой гарантии.

— Понимаю. — коротко поддакнул Джонни. В общем, это укладывалось в рамки той аксиоматики, что он же и продвигал под ником "Пророк". Того, что ныне считали своим убеждением значительная часть населения США. Возможно, со стороны этого фурри, данный заход был некоей игрой, нацеленной на усыпление бдительности, раз сразу же начинают кидаться чуть ли не целыми кусками "теорий Пророка".

— В целом, то, что вы делаете, — продолжил Фурри, — целиком в наших интересах. Так что потеря такого ценного, но неявного союзника, для нас была бы серьёзной утратой. Этим мы руководствовались, когда сначала следили за вами, а после постарались спасти.

— Спасибо. — снова кивнул Джонни и тут же продолжил.

— Стоит ли вас понимать так, что вы хотите предложить нам долговременное сотрудничество?

— Да.

— Ради какой цели?

— Для выживания. О чём-то другом гворить в складывающейся ситуации бессмысленно. Или у вас иные представления о том, что складывается? — с некоторым вызовом спросил собеседник уставившись на Джонни своими колючими жёлтыми глазами.

— Но то, что сейчас вырисовывается... Можно смело назвать "прелюдией к Апокалипсису". — осторожно ответил он.

— Нас тоже страшит предстоящая катастрофа. И от понимания её сущности слишком много зависит. — решительно подтвердил "лев".

— Всё зависит от системы координат. — тут же вставил Джонни. — Все понимания.

Для непосвящённого, данный пассаж был бы свидетельством того, что Джонни пытается уйти от ответа и вообще от темы. Но на самом деле всё было более чем серьёзно. Видно фурри это понимал хорошо так как и ответ его был вполне в русле.

— Пока те, что я видел, изрядно кривые. Или вы хотите предложить что-то своё?

— Не так чтобы своё — хитро прищурился Джонни. — тем координатам уже две тысячи лет.

— Уж не хочешь ли ты мне подсунуть...

— Да. "Откровения".

Фурри хмыкнул и оскалился. Он явно воспринял игру Джонни, и надо сказать, эта игра ему понравилась. Но потом, слегка осмыслив то, что только что было сказано, улыбка медленно сползла с его "лица", сменившись озабоченностью.

Джонни же, даже кивнул его мыслям. Слишком уж прямая аналогия между фурри, сидящим перед ним и теми текстами.

— Я вижу, что вы уже догадались о тех смыслах... Но я хотел бы сказать... о навязанной вам роли. Контекстом.

Фурри машинально выпустил когти, но потом спохватился, сконфузился и быстро их спрятал. В глазах же его проступил лёд.

— Я знал, что ты так среагируешь. Но... Ты понял, что на вас, если вы решили играть в эти игры лежит СЛИШКОМ — Джонни сделал очень явное ударение на последнем слове, — большая ответственность.

Лёд, в глазах собеседника тут же сменился заинтересованностью и Джонни поспешил продолжить.

— Есть же ещё и Печати.

— Да. Печати. Те, что срываются. Перед Апокалипсисом.

Джонни сделал паузу и посмотрел пристально на Фурри. Тот явно не понял, куда он клонит.

— И?

— Не все сорваны.

— Но... Всадники...

— Всадники! Всадники есть все. В комплекте. И вы всех их знаете.

— Даже так? — заинтригованно ухмыльнулся Фурри и бросил несколько виноградин в рот.

— Конечно, боже упаси вас сыграть роль Агнца... Но если вы пошли на всё это, то что-то мне подсказывает... будете вы Ангцем.

Фурри рассмеялся. Смех его был низкий, утробный.

— Но вы всё-таки не сказали ничего о Всадниках и Печатях. Если вы полагаете, что я их все знаю, то...

— ...То просто посмотрите на специализацию крупнейших разработчиков нанобиомеда. — тут же подсказал Джонни.

На мгновение брови у фурри, казалось полезут выше лба, а челюсть отпадёт до столешницы. Но, к чести его, он быстро справился с этой прорвавшейся невольно эмоцией. Он замотал головой, от чего и так всклоченная грива стала дыбом. О том, что сказал Джонни, фурри явно не задумывался, и под таким углом посмотреть на реальность, даже и близко не догадывался.

Было похоже, что Джонни наконец-то сильно удивил своего собеседника. Фурри выглядел изрядно сбитым с толку. Он подскочил из кресла и принялся ходить из стороны в сторону.

— А кто ты?! — наконец спросил он, сверкнув своими золотыми глазами. — В этих координатах.

Фурри быстро метнулся в сторону Джонни и как стилет направил на его грудь свой длинный коготь. Его кончик остановился всего в считанных сантиметрах от его куртки.

— Я?! — с несколько наигранным удивлением спросил Джонни.

— Кто ты такой?! — коготь фурри, казалось вот-вот проткнёт его насквозь.

Джонни поморщился, с той же легкомысленной ухмылкой посмотрел зачем-то в потолок, но всё-таки ответил.

— Я один из тех наблюдателей, которые знают что происходит. Знает, и наблюдает, как мир, сходя с ума, летит в Ад.

Фурри, словно нехотя убрал когти, опустил руки и выпрямился.

— И вы не собираетесь вмешаться? — спросил он склонив голову на бок. — Я ведь знаю, что за тобой не только твоя корпорация.

Намёк был прозрачный и ясно читаемый. Действительно, за Джонни кое-что такое водилось... Но раскрывать подробности естественно, было бы глупо. Поэтому Джонни и не стал особо уточнять.

— А зачем? — скучающим тоном задал риторический вопрос Джонни. — Мы уже пытались. Мы пытались убедить людей, не совать голову под гильотину. Ничего не вышло. Теперь мы просто стоим в стороне. Чтобы самим не последовать за всеми.

— "Мы"?! — фурри снова удивился и решил таки уточнить свои подозрения. — Значит, вас действительно много? Или вы имеете в виду своего напарника?

— Да. Много. Сэм — один из многих.

— И все такие крутые как ты? — уже с некоторым сарказмом в голосе спросил лев-получеловек.

— Нет. Просто люди, не предвзято оценивающие действительность. Не обязательно инженеры.

— Можете привести пример? — тут же заинтересовался хозяин.

— Ну... например... один священник.

— Никогда их всерьёз не воспринимал! — фыркнул фурри, — у них совершенно алогичные суждения.

— Зря! Если отбросить чисто религиозную компоненту его суждений, то падре удивительно адекватно оценивает и действительность, и причины нынешних бед.

— И давно вы так — в сторону отошли?

— Нет, недавно.

— Но не находите ли вы что развитие ситуации в мире, по нынешнему сценарию, приведёт к гибели если не всего человечества, то большинства его?

— Нахожу. Даже убеждён, что так и будет.

— Но почему тогда отошли? Ведь ты, как я знаю, до последнего времени активно сопротивлялся.

— Даже я сломался. — развёл руками Джонни.

— Даже ты?

— Даже я. Пришёл к выводу, что уже ничего изменить нельзя. Надо постараться спасти хотя бы тех, кто возле тебя. А мир... Мир пусть катится ко всем чертям! Сколько там подохнет во время или от последствий — они сами этого хотели.

Лицо Джонни сделалось злым.

— Как-то весьма пессимистично. — Фурри посмотрел в сторону и задумчиво почесал подбородок.

— Но реально. Вот тебе самому как это всё видится: ты сам хочешь спастись?

— Когда мы появились, мы были нелюдьми. Мы племя, рождённое в пробирке. И нас много. Сейчас УЖЕ много. Нас изначально предназначили на роль рабов и игрушек для высокобогатых дегенератов-извращенцев. Нам никто не может помочь. Только мы сами.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу спасти своё племя. Ты, Джонни, знаешь...

— Да, прости меня, если сможешь. Это я...

— Я знаю, что именно ты подал когда-то эту идею и разработал вчерне технологию — как делать людей-химер. Но ты зря просишь прощение.

Джонни пожал плечами и виновато потупился.

— Мы тебя не виним! — резко заявил фурри. — Твои идеи дали нам жизнь, а твои действительные разработки, мне лично, гениальность.

— Спасибо, — машинально ответил Джонни, — но откуда ты знаешь...

Удивление его было безмерным. Как и то, что его не винят за это похабство с генами, хоть и чужое, но по его старой, глупой идее, так и то, что этот "лев" знал об одной из самых его потаённых разработок.

Действительно, "крыс" везде ныне хватало...

Но собеседник продолжил.

— Я не знал. Просто родился с некоторой изначальной гениальностью. А дальше элементарно реконструировал твоё главное изобретение — "Пламя Небес".

— Вот! Ты даже его название знаешь...

— Я знал название и намёки. Дальше — мои мозги и моя настойчивость. Но всё равно спасибо!

Фурри подошёл вплотную к Джонни, положил свою заросшую рыжей шерстью, с длинными когтями полулапу-полуладонь на плечо и ободряюще пожал.

— А ты ведь искренен... — с некоторой долей удивления выговорил Джонни, будто по-новому взглянув на своего собеседника. Будучи настолько продвинутым разработчиком, он не поленился однажды озаботиться об аналоге эдакого "полиграфа". И сделал его. Сделал так, что обойти его было невозможно в принципе. И услышав "спасибо" от фурри он достоверно знал, что он не врёт.

-А кому ещё верить? Я проверял тебя. Долго.

— Так ты лично меня "вёл"? — вспомнив не только последние события, но и некоторые до, задал Джонни риторический вопрос.

— За тобой охотились. Наверное, ты уже знаешь кто. — слегка повторился "лев".

— Да, уже знаю. Вычислил. И если ваша организация не принадлежит им... То остаётся только один... фигурант.

— Ну а я, следил за теми, кто охотился. Хоть до сих пор и не знаю, кто они... Они нам такие же враги, как и тебе. Тут как нельзя... для этой ситуации с тобой, подходит поговорка: "враг моего врага — мой друг".

— Так если вы считаете меня своим другом, то почему сразу не помогли? — язвительно заметил Джонни.

— Пойми, я не мог им воспрепятствовать. Слишком неравные силы. Но следить... следить мог вполне.

— Понимаю. Я бы в ТАКОЙ ситуации, поступал также. — Ухмыльнулся Джонни.

— После, когда ты от них удрал, я случайно "поймал" тебя на наши следящие системы.

— Это когда? — тут же сильно заинтересовался Джонни.

— Помнишь, ту стычку с "модифицированными"?

— В трущобах?

— Да. Моя память сохраняется независимо от того, был я в отключке или нет.

— Хорошая разработка. — улыбнулся фурри и она львином лице выглядела изрядно страшновато. — Тем более, что с теми нападавшими мы разбирались уже после того, как они применили парализатор. Пришлось выкосить всех. Слишком агрессивные были.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это были не твои?

— Да. Да, это были не мои люди. И я вмешался когда вас уже вырубили. Когда понял, что дальше пребывать наблюдателем невозможно.

— Спасибо.

Фурри сдержанно кивнул.

— Меня удивило то, что ты явно мог их всех убить, но не сделал этого. Даже для спасения. Ты их просто обезвредил.

Джонни развёл руками.

— Я следовал своим собственным идеалам и правилам. Ты против?

— Нет, не против. Наоборот, даже "за" ваши идеалы. Потому вы здесь. Иначе, я бы тебя просто... — фурри замялся.

— Понимаю! — насмешливо продолжил Джонни. — Вы бы меня ликвидировали, если бы я не вписался в ваши каноны морали.

— Именно так! — Изрядно смущённо закончил человеколев.

— И какова цель нашей встречи? Уж не просто ли потрепаться на общемировые цели вы меня сюда затащили. Ты ведь, отдавая ТАКОЕ указание своим громилам, предполагал изначально не это.

— Да, ты прав. Просто болтать в наше время глупо.

— Так каковы цели? — начал настаивать Джонни. — Вы все хотите мне что-то предложить?

— И предложить тоже.

— Оу! Вот это уже очень интересно! Но, смею предупредить, — мы стали жуткими эгоистами.

— Что-то не похоже на прежнего "Пророка". Или он поменял свои убеждения? — насмешливо спросил фурри.

— Прошлый раз нас чуть не убили. Теперь мы преследуем чисто свои, шкурные цели. Но и не мешаем другим, заниматься этим же — спасать свои драгоценные шкурки.

— А ведь всё-таки шанс есть. — начал настаивать "лев".

— Шанс избегнуть Апокалипсиса?

— Ты заговорил как святоша — поморщился фурри.

— Не важно как его назвать, главное сущность.

— И то верно. Но я всё-таки настаиваю на том, что вы "Понимающие", упускаете одну возможность. И ты, как их идеолог, в первую очередь.

— Вы считаете, что есть шанс избегнуть Апокалипсиса? — скептически повторил вопрос Джонни. На этот раз он преднамеренно сделал ударение на слове "избегнуть".

— Мы тоже считаем, что его уже не избежать.

— Но тогда на что вы надеетесь? — всё-таки заинтересовался Джонни.

— Спасти как можно больше людей. И выжить самим. Также как и вы, судя по вашим словам. — вернул "лев" обратно слова Джонни.

— Но если просто выжить... это как-то по-животному. — закинул удочку Джонни. — как минимум должны быть и цели такого выживания.

— Естественно! Не только выжить, но и сохранить цивилизацию. Хотя бы часть, но спасти. Хотя бы ту, что сохранила гуманизм. Истинный гуманизм, а не ту дрянь, что проталкивается сейчас под этими словами.

— А это возможно? Крайне сильно сомневаюсь! — тут же выпалил Джонни, и это мало расходилось с тем, что он чувствовал и знал сам.

— Есть очень серьёзный шанс. — многозначительно и серьёзно сказал фурри. — именно для этого, для повышения вероятности осуществления этого шанса, я вас и искал. Ты представитель той самой группы, что изначально дала нам идею этого шанса.

— Как?!! — воскликнул Джонни. Фурри умудрился снова его удивить. Само признание неизбежности катастрофы, в сочетании с неким оптимизмом насчёт будущего выглядело дико. Это его и заинтриговало. Тем более, что он начал уже догадываться что может предложить его феерический собеседник.

— А вот об этом, поговорим подробно.