Офисные записки

Витольд осторожно собрал фотографии в большой конверт и посмотрел на женщину напротив него.

— Неожиданный результат. Мне нравится, как работает ваш муж.

— Очень многим нравится, хотя редко кто понимает. Тут важно поймать настроение, что ему удается.

— Согласен. Еще чаю?

— Кофе. Двойной по крепости и по объему, и повторить через три часа.

— У меня нет столько времени, — Витольд усмехнулся, сверля взглядом визави. Обычно люди тушевались под столь пристальным вниманием, однако женщина напротив лишь улыбнулась, поворачивая перед ним старым Айпад в нелепой розовой обложке:

— Это было обязательное условие съемки, Витольд Лоллийевич.

— Вы так уверены в себе?

— Я ни в чем не уверена, и сейчас больше всего мне хочется сбежать. Но тогда оно не пойдет дальше, а история требует полета. Вы же спасете меня от раздираемых противоречий?

— И как же?

— Читайте.

— А вы уверены, что я хочу вас спасать?

— Нет. Я смотрю реально на вещи. Драконы бывают лишь в сказках. Но сказки — ложь лишь наполовину. Читайте, господин Вишневский, читайте....

'Добрый день. Заинтересовала Ваша вакансия. Судя по всему, Вы ищете себе Мэри Поппинс или Фрекен Бок, чтобы иметь возможность заняться основным своим направлением. К сожалению, не имею волшебного саквояжа, откуда лишь по изгибу правой брови программиста можно достать охлажденную бутылку Кока-Колы, но имею небольшой чемодан навыков и знаний, где и как ее закупить, особенно если бюджет на нее выделен. Аналогично можно решить и остальные проблемы. Визами никогда не занималась, но все бывает в первый раз, когда обычно новичкам все удается.

Из моего резюме больше всего нужный Вам опыт отражает работа в рекламном агентстве "ХХХХХХХХХХХХХХ", где я выполняла функции и офис-менеджера, и вела первичную бухгалтерию, и даже иногда была корректором, осваивая данную профессию на ходу, в общем, была волшебницей.

Если Вас заинтересует моя кандидатура, то готова подъехать на собеседование. Только хочу честно предупредить, что мне нужно будет отработать две недели.

С уважением и с надеждой на дальнейшее сотрудничество, Ландыш Милославовна.'

Я откинулась на кресло и слегка покачалась. В общем, идеальное сопроводительное под вакансию в компании, разрабатывающей мобильные приложения для планшетов. Сейчас это весьма перспективный бизнес, а мне, с моим не столь большим опытом работы, рассчитывать на серьезную вакансию сложно. Идти работать на ресепшн не хотелось. Да и кто возьмет туда рыжую девушку с разноцветными глазами, всю в веснушках, да и еще полноватую. Я типичный пример антимодели, но мне нравится работа офис-менеджера.

Сменой работы озадачилась недавно, причем работодатель не был против, что я занимаюсь поиском в рабочее время. Сейчас я занимала декретную ставку, да и предыдущий опыт был на аналогичной, правда, там предлагали остаться на должности рекрутера, но мне не захотелось.

Еще раз пробежалась глазами по сопроводительному, нажала кнопку 'Отправить' и взвыла в голос. Вместо программеров резюме улетела в серьезную организацию, где требовался офис-менеджер с функциями помощника руководителя. Ну вот и все. Можно попрощаться о мечтах работать в архитектурном бюро. Требования к кандидату у них были изложены сухим языком, и мое хулиганство не оценят. Вздохнув, повторно открыла вакансии 'Безумной Панды', нашла нужную, скопировала ответ, трижды проверила и отправила. Теперь можно и поработать.

Не зря говорят, как начнешь день, так его и проведешь. Вечером пришел отказ от программеров, завуалированный тем, что они уже нашли человека. Я серьезно покивала головой, сделав вид, что поверила, смотря на обновление на сайте. А через четверть часа меня вызвал директор и сообщил, что договор продлять не будут, потому что мамочка выходит из декрета. В качестве морального утешения мне выдали компенсацию в размере двухмесячного заработка, трудовую книжку и великодушно разрешили уйти пораньше. На мой резонный вопрос — а как насчет того, чтобы дела передать, начальство сделало круглые глаза — а зачем, ведь она же все помнит.

Упаковать мелочевку, стереть историю в браузере, удалить личные файлы, разложить все по полкам.

И вот безработная я иду по улице.

А дома ждала кофеварка, тишина и звонок родителей:

— Ландюша, привет.

— Привет, мама. Как вы?

— Все хорошо, вот сейчас в Мариинику идем. Солнышко ты как?

— Я? Нормально.

— Ландюша, может, вернешься к нам? Диплом ты получила, у папы есть знакомые. В Питере тоже есть жизнь.

— А еще в Питере есть лето, но я именно в этот день крепко сплю. Да и акваланг так и не купила. Ма-ам, ну я люблю Москву, это вы с папой перекати-поле.

— Можно и попочтительней о родителях. Мы просто любим путешествовать.

— Я вас тоже люблю. Но здесь мне уютней.

— Ты грустная. Что с работой?

— Это была декретная ставка.

— Опять уволили? — ее громкий окрик заставили меня подпрыгнуть, — Мил, твою дочь опять уволили.

— Мам, у меня закончился контракт, мне выплатили премию. Я найду новую работу. Вернее уже ищу.

Но в трубке послышалась возня, легкое переругивание родителей.

— Ланда, — а это уже папа, — собирай вещи, ты переезжаешь к нам.

— Нет.

— Не капризничай.

— Пап, я уже ищу работу, деньги у меня есть. Крыша над головой, благодаря вам есть.

— Ландыш Милославовна!

— Да, Милослав Альбертович?

Голос отца тут же смягчился:

— Дочка, мы же переживаем за тебя. Ты там одна.

— Хотите, я к вам приеду? Я же полтора года без отпуска отработала, могу недельку отдохнуть.

— Приезжай! — обрадовался он и закричал в сторону, — Ленуська, Ландыш приедет!

— Пап, в Мариинку опоздаете.

— Ой, точно. Ландик, ты не скучай, и билеты я тебе сам забронирую.

Я лишь махнула рукой.

Уже ближе к вечеру, на диване в обнимку с планшетом решила, что заслужила отпуск, тем более новый в ландышах зонтик в Москве я не скоро выгуляю, а вот в Питере — запросто. Ландыш под ландышами. Решено, еду.

Кто ж знал, что планам сбыться не суждено.

А ночью снился разговор на Крымском мосту. Я тогда заканчивала институт. Перед защитой оторвалась от учебников и диплома и поехала вечером гулять. Затеряться в толпе праздных, тем более дождь всех разогнал, не получилось. Капли, стучавшие по ткани, успокаивали и дарили уверенность, а именно она мне нужна перед завтрашним днем. Родители не успевали вернуться из очередной командировки, я была предоставлена сама себе.

Порыв ветра налетел неожиданно. Холодный и промозглый, осенний глоток посреди весны. Он вырвал зонт из моих рук, закружил, дразня, по бульвару и швырнул под колеса проезжавшей машины. Крак. И от прекрасной белой трости ничего не осталось. Словно в насмешку, дождь перешел в ливень. Машины втаптывали останки зонта в грязь, а я стояла под ледяными струями.

— Вы заболеете, — приятный голос раздался надо мной, и тут же дождь отступил.

Я оглянулась. Мужчина прикрывал нас двоих огромным черным зонтом. Высокий, что мне пришлось закинуть голову , чтобы посмотреть и совсем неприлично выдохнуть:

— Ух ты.

У незнакомца были разноцветные глаза, левый — светло-голубой и правый — карий, словно шоколад.

— Забавно, — протянул он, — не думал, что встречу такое чудо.

— Я... Извините, мне пора.

— Давайте я провожу Вас хотя бы до метро. Ведь промокнете.

Так молча мы и дошли до метро.

— Мне пора, — вновь повторила я.

— Да, — согласился он.

И мне бы уйти, но взгляд зацепился за шелковое кашне на шее незнакомца, один из углов которого украшала вышивка ландышей.

— Ландыши.

— Да, — вновь согласился он, разглядывая меня.

— А меня Ландыш зовут.

— А меня Серафим. Родители подшутили. Подождите.

Он оглянулся, словно ища что-то, и в этот миг очарование спало. Я юркнула в метро и сбежала.

Прошло уже больше трех лет, я даже лица не помню, только кашне с ландышами, разноцветные глаза и имя Серафим.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

— Мариночка, это все? — Вишневский отодвинул в сторону распечатки.

— Все, Витольд Лоллийевич.

— Меня никто не устраивает. Впрочем, вот с этими двумя можно пообщаться, — он передал двух кандидаток, — давай завтра примерно после двух. Я из кабинета буду наблюдать.

— Но вот эта девушка...

— Мариночка, мы, кажется, договорились, что я сам ищу себе помощника. За последний год у меня сменилось уже три секретаря, да и те были, мягко говоря, не лучшего качества. Ты меня услышала? Я жду.

Эйчар лишь кивнула и выскочила за дверь. Витольд еще раз просмотрел оставшиеся резюме. Да, как лицо приемной, все хороши, однако на этом достоинства заканчиваются. Опыт в большинстве своем не подтвержден. Ему не нужен супер работник, просто исполнительная девушка, на которую можно положиться. Требования банальны, но почему-то никак не могут найти, раз за разом Марина приносит моделек. Он потянулся к телефону:

— Антон? Это Витольд. У тебя есть логин-пароль по работным сайтам?

— Да, Витольд Лоллийевич.

— Сбрось мне, пожалуйста.

— Сию секунду.

— Раз. Время вышло, а я ничего не получил. Что-то подвели компьютерные технологии, уважаемый, — усмехнулся он в трубку.

— Ну, Витольд Лоллийевич, я же образно. Уже отправил.

— Считай, что я образно приобрел новый сервер.

На том конце трубки взвыли:

— — Я забыл, сейчас принесу документы.

— Конечно, с объяснительной. Антон, ты, конечно, компьютерный гений, но в остальном полный разгильдяй. Буду переучивать. Понял?

— Да, простите, Витольд Лоллийевич.

Он повесил трубку и, воспользовавшись полученным доступом, зашел на первый работный сайт. Просмотрел отклики. Ничего нового, что бы Марина утаила. Еще один сайт, потом еще один. А вот это интересно. Он хмыкнул, читая забавное письмо.

— Ландыш Милославовна? Ну-ка, ну-ка. И фрекен Бок, и Мэри Поппинс.

Просмотрев резюме, он бросил его на печать. Затем с распечаткой отправился в сторону кабинета эйчара.

Марина разговаривала по телефону, назначая встречи. При виде начальства вскочила, но тот добродушно махнул рукой. Когда она договорила, Вишневский протянул ей распечатку:

— Марина, я же просил все резюме.

Девушка вспыхнула, пробегаясь глазами по строчкам.

— Витольд Лоллийевич, но это полный мусор. По фото видно, что она толстая. И эти веснушки. Потом сопроводительное письмо она вставила тупо через Ctrl C, даже не удосужившись прочитать. Я поискала информацию, это она отвечала одной компьютерной компании, там как раз про кока-колу было.

— Да? Покажи мне эту вакансию.

Марина быстро открыла ему требуемое. Стоя за ее спиной, он быстро ознакомился с текстом:

— Действительно, кока-кола. Хорошо, я все понял. Давай пройдемся по ее резюме.

— Витольд Лоллийевич, понимаете...

— Ты даже не открыла резюме. Марина, что случилось с той способной юной девушкой, которую я взял на работу без опыта? И больше всего меня удивляет, что ты споткнулась на такой простейшей вакансии. Мариночка, солнышко, ты же архитекторов и ГИПов находишь моментально, и люди у нас долго работают. Может, ты устала?

— Простите, — девушка прятала взгляд, нервно сжимая мышку.

— К сожалению, извиниться мало. Давай сделаем так. Эту Ландыш тоже на завтра. А потом я до конца недели отпущу тебя отдохнуть, тем более я сам уезжаю в командировку. Я же все понимаю, неудачи для такого профессионала болезненны. Вот отдохнешь, восстановишься. Думаю, что три дня за свой счет тебя устроят?

— Можно в счет отпуска?

— Нельзя, Мариночка, не трать на ерунду оплачиваемые дни. Назначай собеседование и пиши заявление, я подожду.

Он проследил, как подчиненная договорилась о встрече, и поднялся:

— Знаешь, милая, пойдем ко мне. Дам тебе шанс. Ты разложишь мне спорное резюме по полочкам, аргументируешь каждый свой вывод о соискательнице. Затем составишь о ней собственное мнение, которое мы и проверим на собеседовании.

Он с легким поклоном пропустил ее вперед и, проходя через ресепшен, попросил девушек:

— Мне кофе, Марине чай. И где мое расписание на завтра? И, красавицы, времени уже шесть вечера, а папки на подпись я не увидел. Заодно найдите Беляева, напомните, что он мне проект не прислал. У Антона заберите документы на сервер и передайте в бухгалтерию.

Девушки, как китайские болванчики закивали головами, а Витольд вздохнул:

— Папку, расписание и кофе. Сонечка, отомри и ответь на телефон.

Блондинка вспыхнула и тут же схватилась за трубку. Брюнетка моментально бросилась в кофе-пойнт. Сисадмин тихо положил на стойку документы и попытался исчезнуть, пока его не заметили. Если директор говорит только существительными, да еще и всех называет уменьшительно-ласковыми именами, то пора бежать на канадскую границу. Хуже может быть лишь ошибка в его имени-отчестве. Но Витольд быстро пресек порыв Антона:

— Передай мои слова Беляеву, Антоша.

Из кабинета Марина спускалась бледная, в обнимку с папкой на подпись и тихо ненавидя соискательницу с дурацким именем Ландыш.

:::::::::::::::::::::::::::

Меньше всего я ожидала, что когда буду паковать вещи, мне позвонят и пригласят на собеседование. В то самое архитектурное бюро. Строгая дама по имени Марина холодно сообщила в корректных фразах время и место встречи, пообещала продублировать информацию на почту. Письмо помимо всего содержало брезгливое напоминание о необходимости соблюдения дресс-кода. Я позвонила родителям и сообщила, что не приеду. Вдруг повезет.

А наутро меня ждала дилемма. Первое впечатление самое важное. Синий брючный костюм строг и элегантен, но тогда мой левый зеленый глаз выглядит, будто вокруг него синяк. А если одеть темно вишневое платье, то воспаленным становится правый синий. И так с каждый комплектом. Обычно я не настолько придирчива, но сегодня... Со вздохом достала черный костюм с юбкой. Главное помнить, что юбка очень узкая, и не садиться на диваны и кресла, где коленки оказываются выше уровня сидения.

Проспект Мира. Замерла возле изящного здания. Потрясающее сочетание современных тенденций и скромного минимализма и в тоже время он настолько органично выглядел на фоне деревьев, что росли в Аптечном огороде. Поднявшись по лестнице, подошла на первом этаже к охране. Меня проводили на третий этаж, где я попала в царство стекла и металла. Большая зона ресепшн со стойкой из матового серебристого материала и отделкой благородного темно-зеленого цвета. На стенах над диванами висели фотографии зданий и проекты. Пара пальм возле лифта. И две матовые стеклянные двери за секретарями. Блондинка за стойкой улыбнулась мне:

— Добрый день.

— Добрый день. Мне назначили собеседование на полпятого.

— Могу я узнать Ваше имя?

— Уварова Ландыш Милославовна.

Девушки переглянулись, пытаясь спрятать улыбку. Я вздохнула. Вечно такая реакция на мое имя.

— Вы можете повесить плащ вот здесь, — мне продемонстрировали встроенный шкаф, — присаживайтесь, Марина сейчас подойдет.

А вот и первая засада. Диваны. Внимательно оценив их высоту, я лишь улыбнулась:

— Спасибо, я постою. У вас красивый вид из окна.

И правда, две стены холла были выполнены из стекла с матовой отделкой. Одна сторона выходила на сам Аптекарский огород, прямо на пруд с красными и белыми декоративными окунями, что медленно плавали около поверхности, блестя на солнце. Вдоль дорожек разноцветные осенние цветы раскрашивали серый день в яркие тона. Немногочисленные желтые листья кляксами разлетались по начинающей жухнуть траве. Вторая обзорная стена вместе с лифтовой шахтой находилась с торца здания, где виднелся сам проспект с насыщенным движением, разнообразными витринами на первых этажах старых зданий советской постройки. Реки людей по тротуарам. Драйв городской жизни контрастировал с умиротворенной атмосферой небольшого оазиса природы. Уйдя в созерцание, я не сразу заметила появление длинноногой девушки в строгом костюме и с гладкой прической.

— Ландыш Милославовна? — она даже не пыталась улыбаться.

— Да, это я. Добрый день.

— Вы задержались на три минуты.

— Я здесь уже десять минут.

Девушки на ресепшн переглянулись.

— Проходите в переговорную, — она даже не извинилась.

Проглотив хамство, вошла следом в огромную комнату. Марина швырнула на стол документы, поверх которых я увидела свое резюме:

— Витольд Лоллийевич не сможет присутствовать на собеседовании лично, однако мы свяжемся с ним по скайпу. Постарайтесь не ошибаться в его имени, он это не любит, — она подтолкнула мне визитку с замысловатым именем.

Я подняла глаза и посмотрела на девушку. Красивый овал лица, большие одинаковые синие глаза, точеные скулы. Изящный макияж, подчеркивающий достоинства прелестного лица. Да и фигурка была на зависть. Все впечатление портили презрительно поджатые губы. Немного подумав, сказала:

— Марина, я думаю, разговора не получится. У Вас на меня заранее негативная реакция, так что не вижу смысла продолжать собеседование. Чтобы не разочаровывать свое руководство своим непрофессиональным поведением, можете сказать, что я не пришла.

Ответить она не успела, потому что на столе зазвонил телефон, и включилась громкая связь:

— Марина, на проводе Витольд Лоллийевич, соединяю.

Эйчар ничего не успела ответить, как динамик щелкнул, и послышался спокойный голос:

— Марина, соискательница пришла?

— Да, — брякнула девушка испуганно, пытаясь жестами остановить меня. Я уже собрала органайзер и ручки и даже направилась к выходу.

— Ты мне не позвонила. Мы на громкой связи?

— Да.

— Мы позже поговорим. Добрый день, Ландыш Милославовна.

— Добрый день, — я сжалилась над несчастной девушкой, моментально потерявшей свой лоск.

— Меня зовут Витольд Лоллийевич Вишневский, я являюсь генеральным директором архитектурного бюро. Марина проведет собеседование, я вас послушаю, если возникнут вопросы — задам. Вести полноценную беседу не получится, я в дороге. Надеюсь, Вы не против?

— Простите, но мы сейчас с Мариной пришли к обоюдному...

— Помощника себе ищу я, а не Марина, поэтому прошу проявить терпение и все же остаться на собеседование. Обещаю, что разговор не займет много времени. Мы договорились, Ландыш Милославовна?

— Да, — я упорно избегала называть его по имени

— Спасибо. Марина, я на связи, начинай.

За время нашего разговора девушка несколько раз успела побледнеть и покраснеть. После сухого указания она собралась и начала собеседование с классической просьбы — рассказать о себе. Динамик молчал. Лишь изредка прорывались звуки с улицы, либо тикающий звук поворотников. По мере моего рассказа Марина все больше и больше возвращалась к первоначальной себе.

— То есть на всех местах работы Вы заключали срочные договоры?

— Да.

— Вам не предлагали остаться?

— Нет, после декрета сотрудницы возвращались на работу, а должность не подразумевала второго такого сотрудника с таким функционалом.

— Визами занимались?

— Нет, компании российские, зарубежных командировок не было.

— Жаль. Как у Вас с английским?

— Средне, могу читать специализированную литературу, составить несложные письма, ответить на телефон.

-Жаль.

Из динамика послышался смешок, на который Марина отреагировала не совсем адекватно — она сжалась.

— Подскажите, приходилось ли Вам сопровождать на встречи руководство?

— Нет, — помотала я головой для убедительности, решив, что если она опять скажет свое 'жаль', я просто встану и уйду.

— Хорошо, — кажется, ее пыл охладило повторное хмыкание в динамике. Она набрала воздуха в легкие и продолжила, — кем Вы видите себя через пять лет?

— Профессионалом своего дела, — на пространные фразы у меня были готовы разные типы пространных ответов, в зависимости от того, хочу я здесь работать или нет. Здесь я работать уже не хотела.

— Вы не замужем, планируете?

— Это не имеет отношение к работе.

— Ваше отношение к детям?

— Положительное. Мы все ими были.

Кажется, их Витольд перепутал собеседование с концертом юмориста, потому что мой ответ его вновь рассмешил.

— Вас не интересует семья?

— Почему же? Интересует, но в свободное от семьи время я работаю и не смешиваю эти два понятия — карьеру и личную жизнь, — я очень надеялась, что после этого собеседование свернут. Так и случилось.

— Довольно, — прервал нас голос в динамике, — все, что надо, я услышал. Марина, мое решение у тебя на телефоне в смс. Ландыш Милославовна, спасибо за познавательную беседу. Я могу задать один вопрос?

— Да, конечно.

— Когда Вы готовы приступить к работе? Вам надо отрабатывать две недели?

— Нет, я уже уволилась.

— Великолепно, значит, завтра подъезжайте к десяти часам с документами. Список уточните у Марины. У меня командировка, поэтому полторы недели Вам+ вполне хватит, чтобы адаптироваться.

— Но я не готова дать ответ, — кажется, наше с Мариной изумление было искренне, — да и не подхожу я под половину требований.

— Согласие Вы дали, придя на собеседование. Потом подтвердили, когда сказали, что отрабатывать две недели не надо и Вы готовы к работе. А навыки и умения... Умный человек очень быстро обучается. Еще возражения?

— Но я не ожидала...

— Не люблю затягивать с решениями. Марина сделает финансовое предложение, от которого не отказываются. Мы договорились, Ландыш Милославовна?

— И все же мне надо хоть час на обдумывание.

— Боюсь, его нет, у меня начинается встреча. Ландыш Милославовна, я жду. Поверьте, Вы ни в чем не проигрываете.

Я молчала, несмотря на страшные гримасы, которые мне строила Марина.

— Вас что-то смущает? — мой собеседник был настойчив, — Что мешает принять положительное решение?

— Я могу тоже задать несколько вопросов?

— Слушаю, Ландыш Милославовна.

Марина взмахнула руками, всем своим видом показывая, что она обо мне думает.

— Кому я буду подчиняться?

— Начало уже хорошее. Мне.

— Судя по всему, у вас ненормированный рабочий день, это распространяется на офис-менеджера?

— Не знаю. Я уже год без помощника, все приходится делать самому. Возможно, с Вашим выходом все наладится. Могу лишь пообещать не злоупотреблять Вашим свободным временем, либо компенсировать неудобства.

— А личные поручения?

— Заманчиво, но я вполне справляюсь сам, — рассмеялся он, переводя обычную фразу в двусмысленную, — Ландыш Милославовна, я жду ответ.

— Хорошо, завтра я подъеду к десяти часам.

— Я рад, что Вы пришли к правильному решению. Тогда до встречи через пару недель. Марина, набери меня ближе к семи часам вечера. И подготовь все для выхода нового сотрудника. До свидания, дамы. Боже, неужели я могу войти в ресторан и наконец пообедать? — уколол он на прощание.

В динамике раздались короткие гудки.

— Вы вообще понимаете, с кем разговаривали? Вишневский Витольд Лоллийевич — известный архитектор, автор грандиозных проектов. На его лекциях всегда аншлаг.

— Я могу узнать, почему столь уважаемый человек год без помощника?

— У него серьезные требования к своему секретарю. Не надейтесь, что будет легко. На его месте, я бы даже не пригласила вас на собеседование после столь нелепого сопроводительного письма. В работе такие промахи не прощают.

— Однако на своем месте он сделал выбор в мою пользу. Какие документы мне привезти завтра?

Она фыркнула и протараторила заученные фразы. Набор стандартен, сумма зарплаты удивила, но решила уже уточнить при подписании договора и лучше у самого Вишневского. Визитку будущего начальника я бережно спрятала. Вспомнился фильм 'Карнавал'. Грецкие орехи и вперед. За две недели имя начальника должно произноситься правильно.

Очень сильно меня удивила фраза Марины, что все документы надо отдать Софье или Веронике, секретарям на ресепшн. Договор будет в бухгалтерии, а самой Марины не будет до следующего понедельника. Инструкцию она мне оставит в письменном виде, а в курс дела меня введут ресепшионистки.

Вечерний звонок расстроил родителей, пришлось клятвенно пообещать, что Новый год я встречу с ними.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Витольд следил за представлением на сцене, но мысленно были слишком далеко. Девушка смелая, искренняя, умная и, вместе с тем, импульсивная, поддается на провокации, хотя хватает ума сдерживаться. Ведомая, причем вполне сильно, что ему как начальнику и нравится, и не нравится. Перечить не будет, слушаться будет, но есть шанс, что остальные попытаются на ней покататься. Что еще? Навыки минимальны, но опять-таки есть мозги, чтобы решить проблемы. Заискивания нет. То ли не знает его регалии, вернее не знала во время собеседования, то ли действительно не боится, что тоже импонирует. Уровень английского слабоват, но всегда можно подтянуть. А вот конфликт с Мариной не есть гуд. С рекрутером он уже поговорил, но, судя по всему, Марина так и не услышала его, и причины он знал. Потихоньку разберется. Что еще? Ах да, девочка избегает называть его по имени. Нет, определенно, тут поработала Марина.

Он усмехнулся. Интересно, как это выглядит, веснушчатая рыжая девчонка с гетерохромией? И чисто мужское любопытство, приправленное интересом художника — а какими тенями она пользуется при макияже глаз? Ничего. Скоро увидим. Он покосился на свою спутницу, словно почуяв, та улыбнулась. Да, вечер определенно удался.

— Паулина, уйдем после первого действия? Постановка не очень хорошая, — шепнул он на ушко девушке.

— Как скажешь, Вит.

::::::::::::::::::::::::::::::::::

Утром, когда я поднялась в офис по лестнице, дверь мне открыла блондинка:

— Здравствуйте, нас предупредили, что вы сегодня первый день. Марина оставила подробную инструкцию, только, — она переглянулась с напарницей, — давайте я вам сама все покажу и расскажу, что знаю.

— Спасибо. А где мое рабочее место? Я хочу переобуться и оставить сумку.

— Ой, сейчас провожу, — она подхватила радиотрубку, — меня зовут Соня, а это Вероника. Пойдемте. А вас правда зовут Ландыш?

— Да, правда, очень приятно.

Мы прошли за переговорную, где вчера проводили собеседование, там находился небольшой закуток, превращенный в зимний сад с уголком для отдыха. Посреди раскидистых деревьев обнаружилась лестница из стекла. Поднялись наверх, где мне указали на похожую стойку, как и у секретарей, только компактней.

— Это ваше рабочее место. Антон придет в одиннадцать и все настроит. На мансарде лишь вы, кабинет Витольда Лоллийевича и санузел. Ах да, вот в холле цветы, поливаете их тоже вы. Витольд Лоллийевич не любит, когда здесь много народа. Ой, забыла. Утро у нашего директора начинается с чашки кофе и газеты Ведомости. Ведомости на входе на первом этаже оставляют на охране. Кофемашина вон там, — она махнула в дальний угол через холл. Я оставила сумку на кресле и отправилась в указанном направлении. Там нашелся небольшой закуток с чайником, холодильником и умным агрегатом по изготовлению кофе. В шкафчике нашлась вся необходимая посуда.

— Кофе Витольд Лоллийевич с утра предпочитает крепкий. Поэтому в стандартную чашку дважды нажимаем на эспрессо. После обеда пьет чай — ложка заварки, кусочек сахара и четверть дольки лимона. Посуду моет кофе-леди, она же приносит фрукты. В течении дня, если просит кофе, то это больше американо, вот эта кнопочка.

София продемонстрировала кнопки и поманила за собой. Далее мне поведали, что проветривать кабинет и поливать в нем цветы тоже моя обязанность. Про пыль надо говорить кофе-леди. Следить,+ чтобы вечером обязательно пропылесосили. Пока блондинка рассказывала, я оглядела кабинет. Серый матовый, черный и благородный зеленый — основные оттенки в интерьере. Стекло и металл придавали лаконичным конструкциям особенную легкость. А обилие зеленых растений создавало приятную атмосферу. Вот только в кабинете в основном растения были из семейства лиан, и их горшки были подвешены достаточно высоко. Я покосилась на Софью, которой едва доставала до плеча. Заметив мой взгляд, она улыбнулась:

— Пока шефа нет, мы снимаем каблуки и залезаем на стулья или столы. Они крепкие. Иначе не получается полить.

— А каблуки — это требование шефа?

— Витольд Лоллийевич — человек творческий, любит красивое вокруг.

— Ну-ну.

Мы отправились дальше, и я вытащила из сумки телефон, включая диктофон. Весь поток информации я не запомню. А судя по переглядываниям девушек, они сунули нос в инструкции, и Марина явно подготовила подлянку. Интересно, чем я ей насолила?

Мы поспешили вниз. Я по дороге отдала Веронике документы на оформление. Телефон спрятала в карман пиджака.

А меня повели по основному офису, попутно показывая всех. Персонала было пока мало. Архитекторы и дизайнеры — творческие люди, особенно,+ когда директор в командировке. Бухгалтерия тоже не спешила. Прогуливаясь по опен-спейсу, я знакомилась с пустыми креслами. Логически пространство делилось на две части. С одной стороны сидел дизайнерский отдел, с другой — архитекторы. Чуть дальше был первый аквариум, который занимали бухгалтеры. Аналогичный в противоположной стороне принадлежал заместителям директора. Отдельные помещения с нормальными стенками принадлежали сисадмину, серверной и библиотеке проектов. Далее мы спустились на второй этаж, где продолжался офис. Там находилась столовая, где хозяйничала Мария Ивановна, наша кофе-леди. А еще я познакомилась с третьим секретарем Алевтиной. Кабинеты Марины и Екатерины, менеджера по рекламе, тоже были здесь.

Водители — Володя, Богдан и Тигран, обычно отдыхали в столовой, курьер Женя имел собственное рабочее место рядом со стойкой Алевтины.

— Три секретаря? Зачем? — удивилась я.

— Мы работаем посменно. На третьем этаже всегда должно быть два секретаря, поэтому если одна отходит на обед или по поручению, Алевтина занимает ее место. Одна из нас приходит к девяти, одна к десяти, третья к одиннадцати. Официально мы работаем с десяти, однако вы должны быть на рабочем месте с полдесятого, потому что Витольд Лоллийевич приходит примерно без четверти десять,+ и ему уже требуется отчет по расписанию, кофе и газета. Но вы и уходите, если нет других требований Витольда Лоллийевича, примерно в полседьмого. Хотите кофе? Пока остальные не пришли, есть спокойная минута.

— Софья, вы сказали, что один из секретарей приходит в одиннадцать, но вы все здесь. Что-то случилось?

Девушка смущенно поведала:

— У вас редкое имя, нам была интересна реакция остальных.

Я хмыкнула, однако промолчала, только попросила приготовить кофе. Чтобы удовлетворить любопытство девушек, осталась на ресепшн третьего этажа. Заодно посмотреть, для чего три секретаря.

Оказалось, что Вероника отвечает за заказ канцелярии и воды, а также офисных сладостей. Закупку провианта для директора должна вести я. Кофе и чай тоже были на мне. Софья отвечает на входящие звонки и фиксирует потоки корреспонденции, она лучше всех знала английский. Алевтина, высокая красавица с русой косой, работала с базами данных, на ней висели брошюровка проектов и набор текстов, так как она быстрее всех печатает. Вероника лучше всего искала информацию в интернете, а также на ней было техническое обслуживание совещаний и встреч. Как я поняла, самое главное требование к подбору девушек на зоны ресепшн — это определенная внешность. Увы, я была полным их антиподом. Все трое — длинноногие стройные красотки, модели. Куда уж мне. Я посмотрела на свои лодочки на трехсантиметровом каблуке и поняла, придется пускать в ход тяжелую артиллерию.

Мне принесли кофе в белоснежной чашке. Напиток был потрясающий, сразу поднялось настроение

— Ландыш Милославовна...

— Можно просто Ландыш. И на ты. Кстати, а кому вы подчиняетесь?

Оказалось, Марине. По моей просьбе мне отдали инструкцию. Объемный такой труд. Пролистав, я удивленно посмотрела на девушек. Вероника тихо сказала:

— Мне Марина дала файл распечатать. Там немного фразы... В общем, просто, пока вы ходили с экскурсией, я его подчистила.

— А оригинал сохранили?

— Нет.

— Жаль.

— Ландыш, вы не обижайтесь на Марину, просто она несколько раз подходила к Витольду Лоллийевичу с просьбой взять ее помощницей. Она же раньше работала секретарем, потом, желая понравиться директору, попросилась на эйчара, когда Наташа уволилась. Он и перевел ее, даже обучение проплатил. И она поняла, что так стала дальше от него. Вот и пытается вернуться.

Обалдеть. Да я оказалась в эпицентре шекспировских трагедий. Только не помню, откуда это...

— А сколько Витольду Лило... Лолливичу... лет?

У всех троих в страхе расширились глаза, а Алевтина замахала руками:

— Витольд Лоллийевич! Упаси вас небеса напутать имя!!!! А еще, когда он начинает преувеличенно ласково обращаться или говорить только существительными — не перечьте! Тихо и без возражений все выполняйте и сразу исчезайте.

Подивившись на столь диковинный совет, я вернулась к инструкции. Быстро пролистав, поняла одно — начальство надо боготворить, не перечить и курить фимиам. Среди воды удалось выявить свои обязанности. Уже было без четверти одиннадцать, но никто так и не появился. Допив кофе, спросила, где можно чашку помыть. На меня тут же замахали руками и сообщили, что скоро придет Мария Ивановна и все уберет. Я кивнула и направилась к себе, как вдруг раздался звонок.

— Архитектурное бюро Вишневского, секретарь Софья, добрый день, — ответила блондинка, — да, вышла, да, познакомили. Нет, Марина сказала, что вы ей дали отгулы. Нет, она прислала инструкцию по почте, мы распечатали и отдали Ландышу. Да. Хорошо, я сейчас перешлю. До свидания, Витольд Лоллийевич.

— Директор? Я пойду, наверное, к себе, ознакомлюсь с инструкцией подробно.

— Ага, — кивнула Софья, — где же письмо Марины? А, вот!

— Стой! — вскрикнула я, — ты же сказала, что оригинала не сохранилось!

— Ну да, — кивнула Вероника, — я же его отредактировала и сохранила..

— Стоп, — еще раз повторила я, подходя к ней.

Почта у девочек была одна на всех, и искомое письмо я нашла быстро. Забрав мышку у брюнетки, я перенаправила письмо себе на личную почту, затем быстро сфабриковала пересылаемое письмо, откуда удалила исходный файл.

— Где переделанный хранится? Прикрепляй его.

Вероника быстро прикрепила и отправила Вишневскому. Потом девушки повернулись ко мне:

— А почему?

— Потому что в письме Марины остался исходный файл, нередактированный.

— Но я же правила.

— И сохранила новую версию. Я проверю, что там было изначально, и уже решу, стоит ли Витольду Лоллиевичу знать о нем.

— Лоллийевичу, — поправили меня хором.

Кивнув, я отправилась наверх, где меня ждала засада. У меня не было доступа к компьютеру. Вдохнув и выдохнув, я еще раз осмотрела новое рабочее место, проверила все шкафы, сделав зарубку проверить все ящики секретарей. К сожалению, написанная инструкция составлялась для очень глупых девочек, поэтому выяснить из нее номенклатуру дел в бюро, где хранятся договоры, приказы, учредительские документы, я не смогла. Телефонный справочник на моем столе отсутствовал как вид, зато красивая икебана с синими ирисами и корявой веткой занимала половину рабочего пространства.

В глубине закутка с кофе-пойнтом я нашла еще одну дверь, где была кладовая. Там нашлось все для полива цветов, различные хозяйственные мелочи.

Послонявшись по мансарде в раздумьях, нахально переставила цветочную композицию на стеклянный журнальный столик возле дивана для ожидающих посетителей. Затем захватила органайзер и решительно спустилась вниз:

— Значит так, мне нужен распечатанный список телефонов сотрудников, но так чтобы он уместился на одном листке. Сисадмин пришел?

— Ух ты, это что за Дюймовочка? — раздался веселый голос у меня за спиной.

Я обернулась. Интересно, чем я прогневала небеса? Тут вообще кто-нибудь ниже метра семидесяти есть? У меня начинает развиваться комплекс неполноценности. За спиной стоял высокий парень в джинсах и толстовке. На спине болтался рюкзак. Жесткие слегка вьющиеся волосы он попытался закрепить в небрежный хвост, но некоторые непослушные прядки выбились из прически. Парень открыто улыбался:

— Сисадмин Антон прибыл. А вы кто?

— Меня зовут Ландыш, я новый офис-менеджер, — сухо сказала я, обиженная на обзывательство. Да, не модель, да, толстая. Ну и что?

— Какое обалденное имя, — парень подошел ближе и присвистнул, — разноцветные глаза. Офигеть. Вот это сюрприз.

Я растерялась.

— Барышня, я сражен наповал.

— Польщена, однако я бы была более рада вам живому. Мне нужен доступ к компьютеру.

— Вот она проза жизни, у меня есть пара минут?

— У вас? Не знаю, но у меня их точно нет.

Парень присвистнул еще раз.

— Ладно, если вы такая жестокая, то пойдемте, активирую учетку. Вообще странно, я еще вчера Маринке сбросил данные для доступа.

Он поднялся вместе со мной и быстро разблокировал компьютер:

— Как у вас с техникой? Надо помочь? Я вообще вчера все сделал. Факсы автоматически приходят на электронку, оттуда же можно отправить их, умеете?

Я кивнула. Антон покосился, но продолжил объяснения:

— Ваш принтер вот этот, дополнительно я подключил принтер секретарей и Витольда Лоллийевича. Так, они все мфуушки, можно удаленно и сканы делать, умеете?

— Да, я знакома с офисной техникой.

— Прям само совершенство. К АТС требуются инструкции?

— Нет.

— Ух ты. Тогда я пошел? Интернет у вас без ограничений, но советую не злоупотреблять.

Через полчаса принесу электронный пропуск, он работает в лифте как доступ на этаж. Осваивайтесь.

Я вежливо поблагодарила. Когда он ушел, первым делом бросила на печать оригинал инструкции, чтобы потом сравнить. А далее полезла разбираться, что есть и чего у меня нет.

На это ушел целый день, я даже обедать не пошла, и девочки притащили мне на рабочее место салат и бутерброды, не забыв упомянуть, что Витольд Лоллийевич не любит использование рабочего места не по назначению.

Но вот ровно в пять вечера меня нахально вытащили из моего уединения

— Ландыш, время чая. Пойдем, народу же интересно посмотреть на тебя, — Алевтина упорно тащила за собой и мне пришлось лишь покорно идти.

В столовой был аншлаг. При нашем появлении все застыли, а я себя почувствовала картиной Ван Гога на аукционе. Все придирчиво осматривали, словно проверяя, не подделка ли? Наконец статная женщина в дорогом костюме пожала плечами, тряхнув копной каштановых волос, уложенных в стильную прическу:

— Витольда Лоллийевича потянуло на экзотику?

— Так ведь Марина искала, — возразил мужчина с проседью в черных волосах. У него был неприятный взгляд.

— Витольд Лоллийевич отчитывал ее при всех тогда за то, что не могла подобрать. Говорил, сам будет выбирать, — добавил мужчина со скучающим взором аристократа и добавил, — мда, вкус ему изменил.

— Как вас зовут? — наконец соизволила снизойти до меня та самая дама.

— Меня зовут Ландыш Милославовна, можно просто Ландыш, — улыбаемся и машем, пока не знаем кто есть кто.

— Твои родители оригиналы.

— Простите, но на ты мы не переходили, — сделала я замечание и добавила, не давая даме возмутиться, — к сожалению, у меня не было возможности познакомиться со всеми в начале рабочего дня, так что пока ваших имен не знаю. Однако надеюсь постепенно в процессе работы в столь дружном и приветливом коллективе всех запомнить. А сейчас, простите, я еще не закончила с документами, хочу до приезда... непосредственного начальника разобраться с основными моментами. Приятно было познакомиться.

Развернувшись, я вышла в полной тишине. Вот почему я не сдержалась?

— Ландыш, вы забыли чай, — донесся до меня голос Антона.

— Спасибо, не хочу, — я быстро вбежала по ступеням. На глазах наворачивались слезы. Не обращая внимания на секретарей, бросилась на мансарду. Плюхнулась на стул и задержала дыхание. Нехватка кислорода блокирует выработку гормона, который влияет на эмоциональность, и позволяет успокоится, что сейчас просто необходимо. Теперь меня здесь сожрут.

— Эй, подруга, а ну дышите, — Антон появился с двумя чашками в руках, — я чай и сладкое принес.

— Спасибо, я не хочу.

— Ландыш, вас проверяли. Вы ответили идеально. Чего нервничать? Вы думали, все такие воспитанные и корректные, как Витольд Лоллийевич? Упаси сервера, здесь такой же серпентарий, как и в любом офисе.

— Антон, я не собираюсь сплетничать.

— А я и не предлагаю. Давайте чай пить. Совместим полезное и приятное.

— Это как?

— Вообще это обязанность Марины — познакомить со всеми, но ее нет, да и судя по спорам с шефом, вас она недолюбливает. Но мы же сплетничаем, поэтому я вам кое-что покажу.

Парень отобрал мышку, и через секунду на экране замелькали фотографии сотрудников, а Антон давал краткую характеристику. Вредная дама оказалась Еленой Николаевной, главным бухгалтером. Мужчина с неприятным взглядом — это Беляев Александр Васильевич, руководитель проектов в архитектуре. А аристократом — руководитель направления дизайнеров Кривцов Даннил. Я смотрела на фотографии, пытаясь запомнить всех, потом спросила:

— А у вас нет плана этажей с рабочими местами?

— А зачем?

— Хочу просто подписать, кто где сидит, чтобы не путать.

— Слушайте, я поражен в сердце, но зато точно понимаю, за что Витольд Лоллийевич вас взял. Есть, вот тут, и даже все подписано.

— Спасибо.

— На здоровье. Ну я пошел. Работать надо.

Вечером я попрощалась с секретарями и тихо ушла. Сейчас надо было решить диллему, хочу ли я там работать или нет. Сейчас еще нет пресловутой Марины, а что будет за ту неделю, пока руководитель в командировке? В сумке лежали две инструкции. Мне надо провести анализ.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Витольд с удовольствием устроился у камина. Сын протянул ему бокал с виски:

— Ты надолго?

— Конференция до субботы, я ее закрываю. Затем планировал на недельку у вас задержаться. Кстати,сестра твоя где?

— У нее свидание, однако сегодня обещала ночевать дома. Меня напрягает про планировал. Планы изменились?

— Пока нет, но все возможно. Скорее всего, по работе придется вернуться в Москву к понедельнику.

— Завидую. Мне еще не скоро светит свидание с родным городом.

— Насколько еще проект затянется?

— Я нужен здесь лишь на сборе материалов, саму верстку и печать будем делать в Москве. Думаю, к весне вернуться. Пока систер терпит.

— Сын, избавь меня от молодежного сленга. А серию про знаменитых архитекторов будете продолжать?

— Конечно, -молодой мужчина устроился в соседнем кресле.

Витольд кивнул.

— Поедем на рыбалку?

— В воскресенье? Можно, — согласился Витольд, — как твои успехи на личном?

— Примерно как у тебя, папа.

Витольд смотрел на всполохи огня. Сын занимался книгопечатанием. Сейчас в работе серия про потомков первых эмигрантов из царской России. Дотошный и хваткий, он контролировал весь процесс, сам участвуя в сборе материала. При этом был романтиком. Его издательство также издавало и коммерческие проекты, разыскивая молодых авторов в сети. Сейчас жил у сестры в Финляндии.

Дочь же пошла по стопам отца, однако переехала жить в Скандинавию, где проектировала частные дома. Яркая сумасбродка находила очарование в спокойной стране. И как же она походила на мать.

С женой он развелся лет семь назад, тихо и без взаимных претензий. Инициатором стала она. На удивление дети встали на сторону отца и остались в России. Сама же Карина уехала во Францию, где занялась дизайном ювелирных изделий. Буквально год назад он с детьми ездил на ее свадьбу с ювелиром.

— Папа, ты о чем задумался?

— Так, сын, прошлое вспоминаю. Как вы с сестрой учились в МАРХИ, а потом лишь Аниела пошла по стопам отца. А ведь ты подавал такие надежды.

— Папа, книгопечатание тоже интересно и предоставляет возможности для творчества.

— Я знаю, тем более, ты успешен в этом. Знаешь, я действительно в воскресенье вылетаю в Москву, и очень надеюсь, что вы с сестрой приедете ко мне на Новый год.

— Обязательно, папочка, — в гостиную впорхнула кареглазая красавица.

Витольд встал, раскрывая объятия дочери.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

К концу пятницы у меня было уже четкое понимание, как должен выглядеть мой день без начальника. А также я разобралась с потоками документов в компании, хотя сложно говорить о их наличии. За год, что была чехарда с секретарями, более или менее упорядочена работа с входящей и исходящей корреспонденцией, выдача доверенностей. Все остальное находилось в состоянии свободного плавания, начиная с нумерации и заканчивая наличием копий.

База данных по клиентам, а также реальное хранение визиток заставило схватиться за голову. Випы лежали вперемешку с поставщиками и спамом. Создать список с номерами машин сотрудников для заказывания пропусков на закрытые территории различных офисов я поручила Алевтине, собственноручно распечатав ей форму для заполнения.

Паспортные данные сотрудников для меня вытягивал Антон из кладбища сканированных страниц. Однако все равно не все были, только те, кто постоянно ездил по командировкам.

За папку с приказами у нас с бухгалтерией разгорелась битва. Однако победителем вышла я. Унося бесценную добычу, я слышала в спину слова, что долго мне здесь не работать. Предаваться унынию было некогда. Приказы хранились по принципу, как попало. Часть была измочалена, видно часто снимали копии. Я перевела в сканы все, что нашла, разложила по годам, особо убитые набрала вновь, подгоняя форматирование текста. Осталось подсунуть их на подпись Вишневскому, благо,+ что графу ознакомления ни один из них не содержал. Папку с упорядоченными приказами я вернула в бухгалтерию под гробовое молчание обитателей кабинета. Мне вполне достаточно электронных версий.

А еще я научила девочек сканировать не со стекла, а через верхнюю подачу. Объяснив, что сохранение в формате пдф позволяет сохранять многостраничные документы в один файл. Я почти обязала их снимать и сохранять в специальной папке копии выдаваемых доверенностей и справок. Под конец обучения Софья все же пискнула, что Марина учила их не так.

Упоминание об эйчаре испортило настроение. Ведь в понедельник она вернется, а Витольд Лоллийевич еще неделю будет отсутствовать. Надеюсь, у него хорошее чувство юмора, потому что есть шанс, что к собственному появлению я положу заявление на стол. Оригинал инструкции лежал в нижнем ящике стола. На всякий случай.

Выходные я провела в Питере. Папа разорился мне на Сапсан на обратный путь, возражать я не посмела. О новой работе пока не рассказывала, потому что говорить было не о чем. Вся работа начнется с приездом начальника, ну или закончится.

Проблемы, вернее накладки начались с утра понедельника. Решив приехать как положено к полдесятому, я не учла то, что живу на правительственной трассе. Нет, не опоздала, просто шоссе перекрыли, а я успела попасть в последний пропущенный автобус. Долетели до метро со свистом, о таком я помнила лишь в глубоком детстве, когда пробки были редкостью. В итоге в офис мы входили вместе с Алевтиной. На ресепшн третьего этажа сидел охранник. При виде нас он встал, кивнул и молча удалился в глубь офисного помещения.

— А это кто?

— Охрана, — пожала плечами девушка, подкрашивая губки, — они там за серверной сидят, пока мы работаем.

— Софья мне не показала.

— И тревожную кнопку? У тебя под столешницей справа в глубине кнопочка, если вдруг посетитель начинает буянить, нажимаешь, и охрана тут же прибежит.

Мне можно подрабатывать болванчиком. В инструкции ничего про тревожную кнопку не написано. Я посмотрела на часы.

— Пойду цветы полью, пока никто не пришел. Сегодня буду вас мучить, мне нужен список ресторанов и прочих заведений, куда возможно придется звонить чтобы забронировать букеты, подарки, места и столики. У вас есть такое?

— Нет, — озадачилась Алевтина, — этим Марина занималась всегда. Вернее, она нам говорила, куда позвонить и чего заказать.

— Боюсь, теперь это моя обязанность, но я с радостью уступлю это Марине. Ладно, я пошла к себе. С цветами закончу, приду кофе пить, можно?

Теперь Алевтина закивала головой.

Я поднялась к себе, запустила компьютер.

Зайдя в кабинет, поняла что задача практически невыполнимая. Даже со стула мой рост не позволит дотянуться до половины горшков. В каблуках залезать неэтично, да и травмоопасно, потому что в качестве сменной обуви я использовали ботильончики с каблуком в пятнадцать см, считая толстую тракторную подошву. В предыдущем офисе по полу сквозило, и обувка идеально защищала ноги. Здесь высота каблука немного компенсировала мой рост, хотя все равно рядом с остальными секретарями выглядела Штепселем. Немного подумав, вспомнила, что в библиотеке хранится стремянка, но тут же приуныла, потому что стремянка большая, я ее не донесу, да и не справлюсь. Можно было бы и плюнуть на полив, однако мне надо рассчитать время и отработать план действий на утро.

Сняв туфли возле стойки ресепшн, я сбросила пиджак на стул. Босиком добежала до кабинета и подтащила пару стульев к первым цветам, решив разобраться пока с низковисящими. Это не отняло много времени. С одним из недоступных цветков я расправилась с помощью шефского стола. В отличии от посетительского, он был из более прочных материалов, и мне оставалось лишь протереть полированную поверхность, скрывая следы. Еще с одним я расквиталась с помощью пирамиды из стульев, держась за дверь. Повторить больше не рискну. А вот последний... Я дотащила стол, нашла в подсобке доску, на которую водрузила стул. Самая комфортная конструкция, надеюсь, что стекло выдержит мои семьдесят килограмм.

Снизу донесся крик Алевтины:

— Антон пришел, ой.

— Скажи, что я жду данные, иначе с сервером не помогу, — прокричала я ей, осторожно карабкаясь наверх.

— Хорошо, — пискнула она снизу.

Я уже добралась до горшка и полила вредный цветок. Заметив желтые листья, слегка оборвала их, бросая прямо на стол. А когда обернулась, то замерла. В дверях стоял высокий мужчина в дорогом костюме. Седовласый аристократ с темными глазами внимательно смотрел на меня с таинственной улыбкой. В одной руке у него была линейка, во второй он держал мои туфли.

За спиной у него стояла счастливая Марина и, судя по всему, она радовалась тому, что я попала впросак. Сомнений не было, пожаловал сам Вишневский.

— Ну здравствуй, Ландыш. Высоко забралась. Спускайся.

Ага, именно этот пункт в программе не предусмотрен. Вернее так, я планировала спуститься на землю, но без свидетелей, потому что кряхтя сползать отсюда попой вперед — неэстетично. Спрыгивать слишком высоко. Я продолжала стоять, лишь вежливо ответила:

— Добрый день.

Он все прекрасно понял, зайдя в кабинет, придирчиво осмотрелся по сторонам и вновь задрал голову ко мне:

— Помочь?

— Спасибо, не надо, — наверно все же придется сползать.

— Ну-ну, — усмехнулся он и обратился к эйчару, — Марина, я позже вызову тебя. Иди работать.

— Но Витольд Лоллийевич...

— Мариночка, я уверен, что за три дня твоего отсутствия накопилось много дел. Иди.

Грозно сверкнув глазами в мою сторону, девушка удалилась.

— Теперь свидетелей нет, слезай.

Я закусила губу, оглядываясь. Мужчина усмехнулся и подошел к конструкции, протягивая руку:

— Лейку дай, она тебе мешает.

Я протянула требуемое, но он перехватил меня за руку:

— Так удобней? Спускайся, Ландыш, ты же не собираешься весь день стоять под потолком.

Опираясь на руку, я неуклюже спустилась. Теперь он смотрел сверху вниз, продолжая улыбаться:

— Гетерохромия. Красивое сочетание. Твои туфли. Кстати, ты уверена, что на пятнадцати с половиной сантиметрах ты не устанешь за весь день?

— У них удобная колодка. Извините, я сейчас все уберу.

— Кофе и газету, Ландыш.

Вспомнив предупреждения бывалых сотрудников, я выскочила из кабинета босиком, прижимая к себе туфли. По лестнице уже спешила Алевтина с чашкой кофе:

— Ландыш, извини, Витольд Лоллийевич не дал тебя предупредить.

— Ничего. Пять минут позора и свободна.

— В смысле? — не поняла секретарь.

— Уволит. Вон, уже существительными говорит, — я одернула пиджак, взяла чашку с газетой и отправилась в кабинет.

Когда я вернулась, все стояло уже на своих местах, а мужчина запускал компьютер. Робко подошла, ставя чашку на край стола и там же кладя газету.

— Себе, — он даже не повернулся.

— Простите?

— Себе сделай напиток, захвати на чем будешь записывать, и я тебя жду.

Удивленная приказом, я вышла, запустила кофеварку. Пока она варила американо, достала телефон, который перевела в режим диктофона. Захватила ручку, органайзер и с чашкой вернулась в кабинет Вишневского.

— А давай в приемной на диванчике устроимся, — вдруг предложил он, — На этаже все равно никого нет, а там атмосфера более умиротворенная.

Разве я могла возразить? Послушно повернулась и отправилась в указанном направлении. Вишневский сам захватил свою чашку. Уже устроившись на диване, он тихо заговорил:

— Что ж, давай познакомимся еще раз. Меня зовут Витольд Лоллийевич Вишневский, твой непосредственный начальник.

Он замолчал, выжидательно смотря на меня.

— Ландыш Милославовна Уварова, можно просто Ландыш.

— Извини, — улыбнулся он, — ситуация была столь комична, что если бы я назвал тебя по имени отчеству, то сдержать смех уже не смог бы. Спасибо, что разрешила называть по имени. Так получилось, что мне удалось раньше вернуться, поэтому поспешил познакомиться+ со столь интересным сотрудником. Признаться, не ожидал. Зачем ты полезла наверх?

— Цветы полить.

— Да, это нужное дело. Однако почему на столь хрупкую конструкцию? Стол стеклянный.

— Поэтому я положила доску, чтобы равномерно распределить давление.

— Приятно разговаривать с умной девушкой. Вот только больше рисковать не надо. Я думаю, стоит переговорить с флористической фирмой, чтобы они ухаживали за растениями.

— Но ведь девочки раньше сами поливали, — возразила я, — и ...

— И?

— Это дополнительные расходы для фирмы.

— Согласен. Насчет девочек. Им вполне хватало и стула, рост секретарей позволял. Теперь у меня в помощниках невысокая девушка, и рисковать ее руками ногами я не готов. Свяжись с фирмой, пусть сделают предложение. Это первое задание.

Я кивнула, сделав пометку.

— Теперь по поводу обуви. И опять в таких каблуках я вижу угрозу твоему здоровью...

— Они удобны, — перебила его я, — спасибо за беспокойство, но все хорошо.

— Ладно, не буду спорить. Тогда объясни мне свой поникший вид, когда ты вернулась с кофе и газетой.

— Все нормально.

— Опять же поверю на слово и решу, что у меня слуховые галлюцинации, и разговор с Алевтиной мне померещился. Ландыш, меньше всего мне хотелось бы, чтобы моя помощница собирала офисные сплетни, даже если их ей прячут в инструкцию. Кстати, ты с ней ознакомилась? Весьма подробное руководство по эксплуатации грозного архитектора Вишневского. Я впечатлен.

— Да, я прочитала.

— Вопросы возникли?

— А вы ответите? — впервые за нашу беседу я посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не настолько монстр, чтобы не удовлетворить девичье любопытство.

— Это не любопытство, — я метнулась и вытащила из стола инструкцию, — возникли моменты, требующие некоторых уточнений, чтобы я смогла более эффективно работать.

— За исключением стилистики, там все очень подробно написано, — он выглядел обескураженным.

— Витольд Лоллиевич, пожалуйста..

— Лоллийевич.

— Извините, — весь запал сразу исчез.

— Ты меня заинтриговала. Хорошо, давай сразу расставим точки над Ё. Вот только у меня закончился кофе. Если не затруднит, сделай еще, не такой крепкий, и мы продолжим беседу.

Положив бумаги на столик, при этом бесцеремонно сдвинув икебану на край, я забрала наши чашки и отправилась в кофе-пойнт, чтобы выполнить его просьбу. Когда вернулась, то он листал инструкцию:

— Ландыш, что это?

Мысленно дав себе подзатыльник, потому что притащила вариант Марины, я осторожно поставила его чашку на стол и сказала:

— Инструкция.

— Набери секретарей. Мне нужна Софья.

— Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич. Вызови сюда Софью.

— Извините. Это я отправила вам ту инструкцию.

Он отложил в сторону бумаги и перевел взгляд на меня:

— Два вопроса. За что именно ты в последний раз просила прощение,+ и кто автор вот этого экземпляра?

— За ошибку в имени.

— А на второй вопрос?

Я молчала.

— Ландыш, ответ.

Я молчала.

— Софью ко мне в кабинет.

— Девушки отправили исправленный файл по моему распоряжению, — ответила я, сверля в полу дырку взглядом.

О столик звякнула чашка.

— На каком основании ты отменила мое распоряжение?

— Вам выслали инструкцию, которую распечатали мне.

— Да неужели? Хочешь сказать, что я слепой?

— Это первоначальный вариант, я оставила чтобы...

— Чтобы что, Ландыш?

Я не ответила.

— Ландыш, посмотри на меня.

Спокойный тон, обычная просьба, но хотелось закрыть глаза еще и руками, а то и залезть под стол.

— Смелее.

Вцепившись руками в диван, я зажмурилась и мотнула головой.

— Потрясающе, — неожиданно рассмеялся он, и сразу стало легче дышать, — я видел разные реакции, но такое. Ландыш, открой глаза.

Я бы с удовольствием, но меня переклинило, смогла лишь слегка расслабиться и поудобней переставить ноги, чтобы убежать.

— Ландыш, я не кусаюсь.

— Сразу глотаете? — брякнула я быстрее, чем сообразила, что именно.

— Сейчас я не голоден, но даже в таких редких случаях предпочитаю тщательно пережевывать пищу, — и все это он выдал таким серьезным тоном, что я удивленно посмотрела на него, и он не преминул это отметить, — как видишь, я весьма воспитанный человек, на непослушных девочек не бросаюсь. Ландыш, мои распоряжения должны выполняться четко, быстро и в точности. Я требователен к сотрудникам, но к помощнице буду весьма придирчив. Любой мой вопрос требует моментального правдивого ответа. Я запрещаю выгораживать смутьянов и диверсантов вне зависимости от их мотивов. Сотрудник, нарушивший субординацию, будет наказан. Сотрудник, затеявший интриги, — тоже. Мне не нужны внутриофисные войны и кумовство, дедовщина, мне нужен результат в работе, за который я плачу хорошие деньги. Запомни это.

Я кивнула, что его вполне удовлетворило:

— Хорошо, это я изымаю. Теперь готов слушать твои вопросы. Только пойдем в кабинет, вижу, офисные обитатели решили наконец появиться.

Мы перебрались в кабинет, он отдал мне свою распечатку инструкции и приготовился внимать.

Когда я сделала пометку на последней странице, мысленно анализируя все сказанное, то Вишневский чересчур вежливо спросил:

— Это все, что ты хотела знать?

— Да, спасибо. Я же могу, если вдруг возникнут вопросы, уточнить у вас нужную информацию.

— Ландыш, я сам сейчас много нового о себе узнал. Даже боюсь представить, что ты обо мне не знаешь. Стоп, молчи, иначе мы никогда не пообедаем. Ландыш три часа дня, пожалей старика.

Я покраснела и залепетала извинения. Он притворно вздохнул:

— Поторопился я с требованием правдивых ответов. Пошли, чудо гетерохромное.

— Куда?

— Восполнять запасы энергии. Ландыш, обедать мы идем, обедать.

Он настойчиво отнял у меня ручку и бумаги. Мои попытки намекнуть, что у меня куча дел, пресекли жестко, молча указав на дверь. По лестнице он спускался первым, и за ним я и не сразу заметила, что на ресепшн тусовался народ.

При нашем появлении все примолкли, однако расходиться при виде директора не спешили. Главный бухгалтер помахивала папочкой, оценивающе осмотрев меня и фыркнув. Марина презрительно поджала губы, секретари застыли в ожидании. Я попыталась воспользоваться всеобщим столбняком и сбежать обратно, но меня поймали за плечи:

— Ландыш, ты куда?

— Я телефон забыла.

— Мы вернемся. Софья, мы с Ландыш пошли пообедаем. Богдан, дай ключи от машины.

В звенящей тишине водитель протянул ключи. Я покорно стояла рядом, потому что меня продолжали держать за плечи. Когда же меня потянули в сторону лифта, сделала еще одну попытку освободиться:

— А плащ?

— Мы на машине.

— Витольд Лоллийевич, — робко спросила вдогонку Вероника, — а вы вернетесь?

— Я еще не решил, — небрежно бросил он через плечо.

Двери закрылись, и я наконец получила свободу.

— Витольд Лоллиевич, это переходит границы, — возмутилась я.

— Лоллийевич. Народ жаждал зрелища, он его получил. Может теперь вернутся к работе. Ландыш, я не собирался на голодный желудок устраивать разборки, мог бы пережать гайки. А вот потом.

— То есть говорить правду, к вам не относится? — съязвила я.

— Офисные интриги искоренить нельзя, их можно минимизировать, управляя. Это политика, а в политике на чистой правде не уедешь далеко.

— Здесь больше психология управления замешана.

— Мне повезло с таким умным помощником. Ты любишь пиццу?

Мы стояли на крыльце, вокруг бурлил проспект Мира. Подул осенний холодный ветер, и я поежилась.

— А где машина? А то холодно.

— Не знаю. А вот пиццерия на той стороне, если пойдем быстро, то не замерзнем.

— Витольд Лоллиевич, я без сумки.

— Ландыш, Лоллийевич. Лол-лий-е-вич. Я в состоянии оплатить наш обед. Идем.

Конечно, мне надо было понять, что пиццерия непростая. Да и не пиццерия вовсе, а ресторан итальянской кухни. Приятная музыка, официанты, роскошная обстановка. Очевидно, Вишневский здесь часто появлялся, потому что нас тут же проводили к столику в нише у окна.

Но заказал он действительно пиццу. Под моим ошарашенным взором невозмутимый официант поставил огромное блюдо с заказом, а так же кока-колу в двух высоких стаканах.

— Ландыш, все в порядке? — издевательски участливо спросил он, перекладывая себе на тарелку ножом и вилкой небольшой сектор итальянского аналога винегрета — найти все, что есть в холодильнике, смешать, запечь и съесть.

— Немного неожиданно.

— Ну извини. Мы с тобой слишком заработались, что я не готов был долго ждать обед.

— Можно было пообедать в столовой.

— Я не видел, что мне заказывали, поэтому не рискнул.

— На сегодня был цезарь без сухариков и паста болоньезе. Завтра винегрет без лука и бефстроганов. В среду...

— Ты заказывала?

— Да, секретари мучились с выбором, пришлось поучаствовать.

— Как мне повезло. Но пицца все равно вкуснее. Ты ешь, ешь.

Упрашивать не пришлось, я с удовольствием приступила к обеду. Пока мы ждали, когда нам упакуют оставшуюся половинку пиццы, я рискнула спросить еще раз:

— Витольд ... Лоллийевич, и все же, зачем вы разыграли спектакль сейчас перед уходом?

— Ландыш, я же объяснил.

— Хорошо, — не стала настаивать.

В любом случае, основное время я провожу на мансарде, а так, может,+ и не будут приставать. Вишневский вздохнул:

— Ландыш, сплетни будут все равно, слишком ты отличаешься от остальных секретарей. Давай остановимся на том, что я дал иммунитет тебе от назойливого внимания новых коллег.

— Значит, Марина не зря пугала в инструкции?

— Буду иметь в виду, что окольными путями узнать нужную информацию у тебя можно.

Я закусила губу, сознавая, как промахнулась.

— Ландыш, я в курсе, что автор инструкции Марина. А вот ты немного рассеянная.

— Не надо наказывать девушек, — попросила я.

— Позволь мне самому решать, что надо и что не надо.

— Да, простите.

Он улыбнулся:

— Ландыш, пошли работать.

И мы бодро направились в сторону выхода, чтобы также бодро там замереть. На улице шел ливень. Настоящий осенний ливень косыми струями поливал окрестные дома, машины и случайных прохожих. А мы с начальством лишь в костюмах, ни зонта, ни плаща.

— Богдану что ли позвонить, пусть заедет за нами, — промолвил Вишневский, оглядываясь на потоки воды на тротуаре.

— Он отдал вам ключи от машины.

— Точно. Да, переиграл я. Тогда может пусть зонтики принесет?

— Хороший хозяин в такую погоду... — вновь съязвила я, обхватывая себя руками. Несмотря на навес, холодный ветер доносил брызги до нас, и я начинала замерзать.

— Ну да, он сам пойдет. Этот самый хозяин. Иди сюда.

Обернувшись, потеряла дар речи. Отдав пиццу швейцару, Вишневский стащил с себя пиджак, накидывая прямо на голову:

— Ландыш, иди сюда. Ты же не собираешься ждать, пока пройдет дождь?

Вообще-то именно это я и хотела предложить. Как он себе представляет передвижение под одним пиджаком? Главный контраргумент — наша разница в росте. Даже с учетом моих каблуков, которые он измерил линейкой, я все равно была ему по плечо.

— Ландыш, вредная девчонка, — проворчал он.

Быстро шагнув, накрыл меня полой пиджака, по-хозяйски хватая за плечи:

— Бежим к переходу. Заодно проверим устойчивость твоих туфель.

Надо отдать должное, он соизмерял свои шаги с моими. Впрочем, сомнительная накидка не спасла, все, что не было укрыто пиджаком, промокло в мгновение ока, и это служило неплохим стимулом для физкультуры. В итоге мы, не сбавляя скорости, пролетели с шефом через переход и вбежали в офис на глазах у многочисленных зевак, что пережидали дождь на крыльце нашего здания. Среди них я успела заметить знакомые лица, однако Вишневский даже не притормозил, затягивая меня в лифт.

Софья и Вероника при виде нас остолбенели. Хотя я их могу понять. Мокрые, под пиджаком в обнимку и...

— Пицца, — воскликнула я, а с ресепшн донесся сдавленный писк.

— Вернемся за ней? — невозмутимо уточнил Вишневский, оглядывая мокрый пиджак.

— Я точно пас, — замотала головой, и мокрые пряди захлестали по лицу.

— С твоего позволения, я тоже воздержусь, — усмехнулся он, — марш наверх переодеваться.

Девушки дружно упали в кресла. Честно говоря, я бы присоединилась к ним, но за мной отсутствовал любой вид сидения, да и мокрые брюки не располагали к такому положению тела. Нет, резон в его словах был, на мне из сухого осталась лишь одна часть туалета, и это не пиджак, с фалд которого текли ручейки. Я же говорю, разница в росте, у меня была закрыта часть головы, да и наш импровизированный тент промок на второй минуте спринтерского забега. Вишневский, кажется, тоже осознал, что приказал, поэтому повернулся к секретарям:

— Вероника, Софья, найдется сменная одежда для Ландыша? И пусть Мария Ивановна приготовит нам горячего вина.

— У нас есть, но только Ландыш... она...

Вишневский удивленно изогнул бровь, и девушки смутились окончательно.

— Ландыш что?

— Они пытаются корректно намекнуть, что я ниже и шире их, поэтому если в офисе и есть женский сменный комплект, то он мне не подойдет.

Вишневский перевел задумчивый взгляд на меня, и я тут же попятилась:

— Мужские рубашки не надену!

— Жаль. Софья, реши проблему. И горячее вино. Идем, Ландыш.

Я с радостью поспешила наверх. Во — первых, я хотела хотя бы переобуться, а во-вторых, избавить зевак от производственнных травм. Потому что офисные обитатели так увлеклись подсматриванием и подслушиванием, что могли просто вывалиться из дверей.

Наверху я сбросила мокрый пиджак и туфли, стянула гольфы. Попыталась отжать волосы, оттягивая момент свидания с зеркалом. Не зря. Фиолетовая тушь отпечаталась красивыми синяками вокруг глаз. Оттирая круги, я не сразу услышала начальника.

— Ландыш, иди сюда.

Пришлось идти в кабинет. А вот это сюрприз. Шефа там не было, хотя я точно помню, что он туда заходил.

— Я здесь, — голос доносился из угла, где стояла большая пальма, за которой обнаружилась дверь. Пройдя внутрь, я обнаружила шефа уже во всем сухом, включая ботинки. Сам он задумчиво смотрел в гардероб.

— Ландыш, какой у тебя размер?

— Простите? — опешила я.

— Девушки действительно тощие. Я вот думаю, может мой джемпер тебе за платье сойдет?

Я не нашлась, что ответить, а он достал на вешалке означенный предмет теплого медового оттенка.

— Витольд Лоллийевич, можно? — послышался голосок Вероники.

— Да, что там у тебя?

Девушка появилась в комнате, держа в руках черное платье:

— Это трикотаж, возможно оно подойдет Ландышу. К сожалению, все остальное будет мало.

— Хорошо. Помоги Ландыш.

Короткий кивок, и Вишневский оставил нас, закрыв за собой дверь. Удостоверившись, что он ушел, я повернулась к секретарю.

— А колготок случайно нет?

— Чулки только.

Я вздохнула и взяла протянутую упаковку. Сама виновата, могла бы и принести из дома.

И если чулки я спокойно надела, то платье увы не налезло, затрещав в районе груди. Вероника опечалилась неудачей даже больше меня.

— И что теперь?

— Зонтики носить и не поддаваться на провокации шефа. Пойдем другим путем.

Джемпер был выполнен из тонкого трикотажа и слегка просвечивал, поэтому я еще позаимствовала из гардероба Вишневского черную рубашку. Совместив все вместе, получился неплохой комплект и даже вполне приличного вида.

— Длина все же не офисная, — заметила Вероника.

— Ты знаешь, у меня впервые такое, что на работе нужен сменный комплект одежды. Вы как-то более подготовленные.

— Витольд Лоллийевич иногда требует сопровождать его на мероприятиях. Если там жесткие требования к внешнему виду, то наряды оплачивает он, мы же все храним здесь, на всякий случай.

— Девушки, вы долго там?

Когда мы появились, он листал бумаги. Не отрываясь, отдал распоряжение:

— Папку на подпись, потом займись флористами и подготовь мне расписание на завтра. Да, я хочу ознакомиться с меню, которое ты мне заказала. Затем разыщи Женю, курьера, ему передашь вот этот пакет, пусть отвезет в Москомархитектуру. И я хочу переговорить сегодня вот с этими людьми.

Он протянул визитки, все так же не отрывая взгляда от бумаг.

Молча забрав, я направилась к выходу, когда до меня долетела реплика:

— Кто-то говорил, что не будет надевать мужские рубашки.

— У меня не было выбора.

— Тогда не ходи по офису в таком виде. И настоятельно рекомендую выпить горячее вино.

— Это почему?

Вероника тянула меня за руку, но я развернулась и вернулась к столу. Теперь меня удостоили взгляда:

— Как начальник, имею право запретить. Как мужчина, я жуткий собственник.

— Ошибаетесь, Витольд Лоллиевич...

— Лоллийевич.

— Извините. Так вот, господин Вишневский, начальник на работе существо бесполое, как и офис-менеджер. Так что собственнические шовинистские наклонности можете проявлять после работы и с другими. Еще есть распоряжения?

С минуту мы сверлили друг друга взглядом. Я могу быть терпеливой и даже подавлять свою натуру, подчиняясь старшим по возрасту и званию, но всему есть предел.

— Еще сделай кофе. Больше ничего.

Кивнув, что услышала его, я все же отправилась на рабочее место. Когда вернулась с чашкой и папкой, меня проигнорировали, разговаривая по телефону.

Облегченно вздохнув, вернулась к себе. С флористами я разобралась быстро, Женя сам поднялся ко мне за папкой, меню отправила шефу по почте. И даже со звонками мне повезло, все были на месте, и переговоры состоялись. Вино мне принесли, но я только добавила пару ложечек в чай. Расписание было распечатано, когда по почте меня известили, что он все увидел, и бумажной версии не надо.

Рабочий день потихоньку подходил к концу. К Марине Вишневский сходил сам, о чем сообщили мне по телефону секретари. Я в тот момент разбиралась с флористами, запрашивая у них дополнительное соглашение к уже заключенному договору, поэтому лишь проводила шефа взглядом.

Я уже размышляла, как мне возвращаться домой, потому что костюм остался в потайной комнатке, а мужской свитер с рубашкой с подвернутыми рукавами — весьма сомнительная альтернатива, когда ожил коммутатор:

— Ландыш, вызови Владимира и сама зайди.

В кабинет мы зашли вместе с водителем.

— Владимир, отвезешь Ландыш домой, потом отзвонишься мне. Ландыш, ты слышала?

— Спасибо, но я сама доеду, — сделала попытку возразить, но меня прервали.

— Это не обсуждается. Завтра утром жду вовремя. Папку заберите, я завтра все подпишу.

Решила не перечить, отнесла папку на рабочее место. Володя вышел следом.

— Поедем, Ландыш? Или тебя время нужно?

— Я сама доберусь, Володя, зачем вам проблемы.

— Проблемы будут, если ослушаемся. Давай, одевайся, я машину подгоню. Синий форд.

— Я знаю.

Он ушел, я прислушалась. В кабинете звучал спокойный голос, Вишневский снова вел переговоры. А на меня навалилась дикая усталость. Я не понимала поведение шефа, я не понимала, зачем согласилась на эту работу. Сидя в кресле, пыталась уговорить себя встать и поехать домой. Но не получалось.

— Ландыш, ты просто устала, — я и не заметила, как появился шеф, — избыток информации и впечатлений. Не упрямься, езжай домой.

В руках он держал мой плащ.

— Витольд Лоллиевич, почему я?

— Лоллийевич. Я редко ошибаюсь в людях. Ты справишься, я уверен. Домой, Ландыш, домой. Пора отдыхать.

Спорить сил не было, я позволила ему помочь надеть плащ, забрала сумку и спустилась вниз. Москва стояла в пробке.

— Володь, разбудите меня на подъезде.

Он кивнул, но я уже спала.

::::::::::::::::::::::::::::::::::

Витольд проводил взглядом сгорбившуюся фигуру. Первоначально она показалась ему чересчур покладистой, даже забитой. Оказалось, у цветочка есть зубки. Значит, начальник 'существо бесполое'... Он осмотрел рабочий стол, аккуратно сложил разбросанные листы. Дополнительное соглашение с флористами, визитки, список телефонов, даже распечатка схемы офиса, где на каждом рабочем месте подписан его хозяин. Обстоятельная девочка. Посмотрим, как ты завтра будешь объяснять необходимость подписывать старые приказы. По дороге к Марине он завернул в бухгалтерию и посмотрел пару оригиналов на выбор. Он забрал бокал остывшего вина с пряностями к себе в кабинет.

— Вероника, вызови мне Марию Ивановну.

Когда кофе-леди поднялась, он уже принес и сложил все вещи офис-менеджера в пакет.

— Голубушка, у меня личная просьба. Из-за моей оплошности Ландыш промокла, и ее костюм в плачевном состоянии. Если не сложно, можете его привести в порядок? И туфли.

— А в чем же она домой поехала?— всплеснула руками женщина, — дождь же.

— Ее Владимир отвез.

— Эх, Витольд Лоллийевич, зачем вы с ней так? — дама быстро рассортировала вещи, — Мало ей офисных гадюк, так и вы придираетесь, компрометируете. Вина вон не дали.

— Она сама не стала пить, — пожал плечами Витольд, — а про наших дам подробней.

— Не буду. Измываются все над девочкой. А она же час меня расспрашивала, что вы любите, что можно, что нельзя вам. Вон сидела, сравнивала за три месяца ваши обеды, чтобы угодить.

— Мария Ивановна, что наши дамы?

— Да смотрины ей устроили всем офисом. Вроде на чай позвали.

— И что Ландыш?

— А что девочка? Фыркнула и убежала.

Витольд покачал головой.

— Не играйте ею, Витольд Лоллийевич, ну разве остальных мало? Молоденькая она и доверчивая.

— Вот именно, — задумчиво протянул он, — слишком доверчивая, слишком честная, слишком настоящая.

Мария Ивановна лишь поцокала языком и потихоньку исчезла, унося мокрые вещи.

А Витольд достал из стола альбомный лист. Черно-белый портрет девушки карандашом, лишь глаза в цвете. Один синий, второй зеленый.

Утром он поднялся на лифте, спокойно поприветствовал Софью, которая лишь кивнула на вопрос, появилась ли на работе Ландыш. Честно говоря, он опасался, что после вчерашнего девушка не придет.

На мансарде из-за ресепшн торчала лишь макушка.

— Доброе утро, Ландыш.

— Доброе утро, — она мельком бросила на него взгляд, растерянно улыбнулась и вновь уставилась в экран.

— Сделай мне, пожалуйста, кофе, и где моя газета?

— Газета на столе, кофе сейчас принесу.

Она вскочила, все так же пряча взгляд. Витольд удивленно проводил ее, пожал плечами и отправился в свой кабинет, решив разобраться позже, хотя...

— Ландыш, и себе тоже, заодно обсудим... Черт.

На столе, рядом с газетой лежал портрет девушки.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Утро встретило меня двумя пятнами на ковре — черная мужская рубашка и медового оттенка джемпер. Нервно хихикнув, я отправилась на кухню, чтобы поставить кофе. Надо решить важную дилемму — хочу ли я продолжить работать с таким экстравагантным шефом или нет? Сейчас его провокации выглядели уже не так нагло, больше походило на ребячество. Но самое обидное, я на них повелась. Вернулась в комнату и собрала раскиданнные вчера вещи, упаковала с собой. Стирать,+ что вручную, что в машинке, не рискну. Спрошу у Марии Ивановны, где их лучше почистить, а после химчистки отдам хозяину. Интересно, а его испорченный костюм тоже я должна была отправить в химчистку? Костюм! Мои брюки, пиджак и футболка остались в потайной комнатке Вишневского, мокрые и на полу в углу!

Я заметалась по квартире, спешно собираясь. Надо успеть раньше всех! Кошмар, обокрала мужика на рубашку и джемпер, да еще и вещи по-хозяйски бросила. А вдруг они оскорбили его эстетический вкус?

В офис я взлетала взъерошенная, чем напугала Софью, дежурившую с утра.

— Ты чего? — спросила она вместо приветствия.

— Я вчера костюм у шефа забыла!

— И что?

— Он там на полу мокрый валяется.

— Кто?

Я махнула рукой и побежала вверх по лестнице. Ворвалась в кабинет, скользнула к заветной дверце и замерла. Костюма не было. И моих туфлей тоже. Все чисто и мирно. Мне было сложно представить, что Вишневский его забрал стирать. И меньше всего хотелось выяснять, куда он его дел. А почему он? Надо спросить уборщицу.

— Ландыш, ты забыла газету Витольда Лоллийевича.

Секретарь с радиотрубками стояла возле моего стола:

— Софья, а когда уборщица приходит?

— После шести. Кофе будешь? Я тебя ждала.

— Буду, сделаешь? У нас до прихода шефа еще есть полчаса, так что я сейчас спущусь, только газету занесу.

Вернулась в кабинет, положила газету. Взгляд заметил как из-под аккуратной стопки бумаг торчит уголок листка с карандашной штриховкой. Любопытство толкнуло на дерзкий шаг, я потащила осторожно набросок, чтобы замереть от неожиданности. У меня в руках оказался рисунок карандашом. Портрет девушки, а если быть точнее, то меня. Неизвестный художник даже веснушки тщательно прорисовал, и черные линии не скрывали рыжину волос. Но наверно, чтобы точно не обознаться, глаза были раскрашены. Синий и зеленый, с глубокими переливами, что не верилось, что это карандаш. Ошеломленная, подняла поближе, чтобы рассмотреть. Это я? Но как? Когда? И почему? За что?

— Доброе утро, Софья. Ландыш пришла?

Я вздрогнула, бросила листок и метнулась к своему рабочему месту. Мысли отплясывали джигу-джигу. Вот правду говорят, любопытство кошку сгубило. Нет бы положить газету и тихо выпить кофейку.

— Доброе утро, Ландыш.

— Доброе утро, — я заставила себя посмотреть на него ровно секунду, на большее смелости не хватило. Зачем, зачем я пришла сегодня на работу. Серьезная организация, ага. Мыльная опера и дешевый ситком, а не солидная контора, и я в роли главного клоуна, даром что рыжая. Это игра или можно готовиться к худшему?

— Сделай мне, пожалуйста, кофе, и где моя газета?

— Газета на столе, кофе сейчас принесу.

Я вскочила, радуясь возможности исчезнуть из под его внимательного взгляда.

— Ландыш, и себе тоже, заодно обсудим... Черт.

Блин, надо же было портрет спрятать обратно под бумаги. Ничего, ему тоже полезно почувствовать себя неуютно, не только же мне постоянно испытывать чувство неловкости.

Я вернулась с чашкой кофе, пряча глаза, потому что даже понимание, что он понял свой косяк, не избавило от чувства вины от того, что рылась на его столе.

— Ландыш, а себе?

— Спасибо, не хочу.

— Я просил говорить правду. Внизу у Софьи стояли две чашки с кофе, так что не упрямься. Заодно захвати ручку и органайзер, я скажу что надо сделать сегодня.

Как всегда спокойный тон. Непробиваемый, зараза. Вышла и вернулась с ручкой и ежедневником.

— А кофе?

— Не хочу, спасибо.

— Хорошо, ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры.

Он набрал номер и вежливо попросил:

— Софья, принеси кофе для Ландыша.

Через минуту девушка появилась тенью и поставила чашку.

Я по-прежнему сверлила стол взглядом.

— Ландыш, давай поговорим, чтобы прояснить недоразумение. Мне интересно, что ты себе успела нафантазировать?

— Ничего. Вы хотели дать распоряжения, Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич.

— Извините...

— Смотри сюда, Ландыш.

Интересно, если я вновь зажмурю глаза, сегодня прокатит?

— Ландыш, если поддалась любопытству порыться на столе, найди смелость посмотреть в глаза.

В общем резонное замечание. Перевела взгляд на него:

— Простите, я действительно не имела право...

— Женское любопытство?

— Да. Просто, — давай, давай, Ландыш, выкручивайся, — просто я никогда не умела рисовать, поэтому увидела штриховку и...

— А чего испугалась?

— Я скорее не ожидала. А кто это рисовал?

Вишневский не спешил с ответом, затем наклонился и достал из стола альбом склейку и деревянную коробку, которую открыл. Я затаила дыхание, в двухуровневом ящичке достаточно известной фирмы хранились цветные карандаши, пастель и еще мелочи художников. Рассматривая богатства, я перевела восхищенный взгляд на шефа:

— Вы умеете рисовать?

— Ландыш, я тоже заканчивал МАРХИ, а туда без художественной школы не берут.

— Да?

Он усмехнулся и достал еще одну папку:

— Смотри.

Отодвинув в сторону чашку и рабочие инструменты, я осторожно развязала атласную ленточку. Внутри оказались портреты, выполненные карандашом. Под игрой черно-белых линий оживали обитатели офиса. Вот Мария Ивановна внимательно читает меню. Здесь Софья отвечает по телефону, а тут Вероника за компьютером. Были незнакомые лица. Нашла я и Марину, мечтательно смотревшую вверх. Улыбчивая и светлая, с растрепанными волосами — совершенно не похожая на ту высокомерную эйчара. Я с восторгом рассматривала рисунки, тайком разглядывая автора. Он спокойно читал газету, наслаждаясь кофе, и, кажется, его совершенно не волновало, что один из сотрудников в данный момент мается дурью. Но сейчас мне стал немного понятен тот пиетет, который питали к нему подчиненные. Портреты были словно живые, вот только..

— Тебя что-то смущает? — оказывается, за мной тоже пристально наблюдали.

— Они все черно-белые, а на том глаза разноцветные, — я упорно пыталась не ассоциировать себя с портретом, хотя глупо отрицать сходство.

— В черно-белом цвете не получилось передать красоту твоих глаз.

— То есть вам не все подвластно? — тихо заметила я, осторожно складывая рисунки в папку.

— Увы, я обычный человек.

— Только слишком хорошо рисуете.

— Прозвучало как обвинение.

Я промолчала, спрятав и свой рисунок в папку, осторожно завязала золотые ленточки и протянула папку хозяину.

— Я просто завидую. Мне никогда не удавалось ни рисование, ни музыка, ни танцы. Сочинения давались на твердую четверку, стихи рифмовать не умела. Шить, вышивать, вязать тоже не могу. Вот такая неумеха.

— Не скажи. Ты умеешь чувствовать красоту, — он забрал папку, пряча ее в стол, — а это больше зарисовки, хобби. Карандаш и акварель. Помогает переключиться,+ либо сосредоточиться. Пей кофе, Ландыш.

Я послушно взяла чашку и даже сделала глоток, когда вдруг вновь вернулась к портрету:

— А глаза? Это тоже карандашами?

— Да, если хочешь, могу показать, как это делается.

Я мотнула головой. Он усмехнулся, вновь углубившись в газету. Мой взгляд упал на часы, и я подскочила:

— Уже одиннадцать часов!

— Я рад, что ты заметила. Впрочем, с утра у нас пока еще тихо, поэтому могу себе позволить спокойное кофепитие в компании прелестной юной особы, которая тешит мое честолюбие, с неподдельным восторгом рассматривая мои рисунки. Ландыш, кофе допивай.

— Он холодный, я не хочу.

— Весомый аргумент, тогда давай вернемся к работе.

Он пододвинул к себе карандаши и альбом, освобождая мне место.

— Итак, Ландыш, грядет интересный тендер, который я хочу выиграть. Группа Беляева готовит проект к защите, а от тебя нужна помощь в бумажной волоките. Я сброшу список необходимых документов, которые надо отсканировать и завизировать. Часть оригиналов у Марины, часть в бухгалтерии. Также нужна живая выписка с синей печатью, поэтому подготовь запрос в налоговую. Проконтролируй ее получение. Уточни у Вероники, на какое назначено встреча, извести всех участников, включая клиентов. Далее, проверь приказы о полномочиях на актуальность. Антон сказал, что ты начала создавать электронную базу документов, это похвально. Думаю, я готов для облегчения твоей деятельности рассмотреть вариант электронного документооборота. Ты в нем работала?

— Нет, — я мотнула головой, старательно записывая задания.

— Значит, получишь новый опыт. Промониторишь рынок и приготоишвь мне обзор с комментариями. Марине передай, пусть поищет соответствующие курсы. Наверно, девочек тоже надо обучить. Тогда реши вопрос, как лучше вас отправить, чтобы офис не остался без секретарей. Далее, приближается Новый год, собери списки клиентов и подрядчиков, проверь адреса и актуальность, разделите с девочками их по категориям. Мне нужен бюджет и сроки.

— А что дарим?

— Не знаю, но ты решишь эту проблему. Сегодня Антон должен дать доступ к моему календарю, тоже, пожалуйста, контролируй встречи. Утром, кроме кофе и газеты, хочу слышать, что там у меня по плану. Да, забыл, чай или кофе, но утром я надеюсь разделить с тобой офисный завтрак. Практика двух дней показала, что это самое продуктивное время. Далее, вернемся к Антону. Он до сих пор не оформил мне грамотно запрос на сервер. Писулька 'Купите сервер как по ссылке' меня не устраивает, бухгалтерию тоже. Так что прошу тебя составить грамотный запрос-обоснование. И флористы. Когда я увижу допсоглашение на столе? Мне не хотелось бы проверять твои успехи верхолаза. Ах да, забыл. На уикенде в Джаз-кафе будет квинтет Текучева. Забронируй столик на двоих, и вот по этому адресу сбрось дату и время начала. Адресата зовут Паулина. Ну вот и все.

Я широко раскрытыми глазами смотрела на задания, потом тихонько уточнила:

— Точно все?

— Согласен, кое-что забыл. Папку на подпись, пожалуйста. А вот это я думаю поднимет тебе настроение. Теперь точно все.

Поверх органайзера скользнул листок. В черно-белой гамме полуфас рисованная я, закусив губу, удивленно смотрела вперед. И снова только глаза, синий и зеленый, выделялись на листе игрой полутонов.

— Ландыш, папку, — с довольной усмешкой прервал мое оцепенение Вишневский, упаковывая карандаши.

— Что? Ах да. Сейчас. Спасибо.

Я подскочила, вылетая из кабинета, затем ворвалась обратно, забирая чашки.

— Ландыш, где папка?

Он явно посмеивался над моей рассеянностью. Впрочем, получив необходимое, тут же углубился в документы. Я тихонько вернулась к себе, запуская компьютер. В голове началась выстраивается структура сегодняшнего дня. Сначала...

— Ландыш, это что?!

Марина, поднимавшаяся к нам, радостно развернулась на каблучках:

— Я позже зайду.

— Жаль, — вздохнула я, вновь срываясь в кабинет.

В руках Вишневского были те самые копии приказов:

— Кто это положил в папку?

— Я.

— Зачем?

— Витольд Лоллиевич...

— За два дня можно выучить мое отчество. Лоллийевич. Почему здесь копии приказов за последние годы? Причем весьма важных.

— Из-за их изношенности. С них часто снимают копии, сами бланки поистрепались.

— И дальше что?

— Если вы их подпишите, я заменю старые на новые, предварительно отсканировав. В случае необходимости будем распечатывать и заверять электронную копию.

— Почему я должен верить? У тебя пять минут, чтобы здесь лежали оригиналы.

Он отложил в сторону копии приказов, занявшись остальными документами.

Я сорвалась вниз. Туфли даже на небольшом каблуке мешали передвижению, поэтому просто бросила их, перепрыгивая через ступеньку босиком.

— Ландыш? — донеслось вслед от секретарей, но я уже проскочила в одну дверь, лавируя между столами. Сегодня было многолюдно. Комментарии по поводу забега решила не слушать.

Ворвавшись в бухгалтерию, без слов бросилась к папке с приказами.

— Дорогуша, вы обалдели? — возмутилась Елена Николаевна, — Что за манеры?

— Здрасьте. Я на время еще возьму папку.

— Нет.

— Извините, но очень надо.

— Вы слышали?

— Нет, — ответила я.

Вожделенная папка была в руках. Но дверь уже перегораживала главный бухгалтер.

— Нахалка, положите папку на место.

— Она нужна шефу.

— Господи, что еще ждать от плебеев, — она нехотя посторонилась, — Я расскажу Витольду Лоллийевичу о вашем поведении.

— Обязательно, пусть знает, по чьей вине он ждал дольше необходимого.

Я протиснулась в дверь и припустила обратно. Выскакивая через другую дверь, я едва не прибила Беляева.

— Рыжая, смотри, куда несешься!

— Хорошо.

И вновь через ступеньку. В кабинет я ввалилась, шумно переводя дух. Вишневский удивленно изогнул бровь:

— Ну и?

— Приказы, как вы и просили.

— А босиком зачем скакала по офису?

— А вы откуда знаете?

Он многозначительно посмотрел на мои ноги.

— Плюс за скорость, минус за непродуманность. Почему сразу не оставила у себя?

— Вы проверяли меня?! — осенило внезапно.

— Ландыш, доставай то, что надо заменить. Вот печать. Хотя нет, я сам. Да, я хочу знать, кому доверил офис. Меня не устраивает, как работали секретари, и хоть с тобой приятно общаться, но работу никто не отменял. Если мы поладим и в рабочих моментах, то это будет идеально.

Я проглотила обиду и доставала особо потрепанные приказы, находила их новый вариант и подавала Вишневскому. А дальше я поняла, что такое директор-художник. Он бросал быстрый взгляд на первую версию, затем быстро расписывался и ставил печать. Ко мне возвращались два абсолютно одинаковых бланка, различающиеся только качеством бумаги.

— Обалдеть. С вами и ксерокс не нужен, — к моменту последнего приказа,— я уже боготворила его искусство подделки документов.

— Своеобразный комплимент. Все, исчезни, не мешай работать. И обуйся.

Я забрала папки и отправилась к выходу и лишь в последний момент успела отскочить назад, избегая столкновения с дверью.

— Витольд Лоллийевич, это возмутительно. Я конечно все понимаю, однако это переходит границы, — в кабинет вплыла главный бухгалтер

— Добрый день, Елена Николаевна, — Вишневский встал, приветствуя даму,+ и даже пошел ей навстречу, — что вас так с утра расстроило?

Сдержав едкую реплику, я сделала попытку удалиться.

— Ландыш, задержись.

Задержалась, замерла, прикидываясь у двери третьей пальмой или как это зеленое разлапистое называется? Главный бухгалтер презрительно поджала губы, но Вишневский словно не заметил гримас:

— Так что вас расстроило?

— Ваша... помощница.

— Ландыш? И что же успела натворить девушка всего за пять дней работы? Или сейчас?

— Она врывается в кабинет, шумит, ведет вызывающе. Нет, Витольд Лоллийевич, я понимаю...

— Понимаете что?

— Эмм, ну все заметили...

— Заметили что?

Она стушевалась, хотя я ее понимаю. Мне сейчас хотелось самой спрятаться за кадку.

— Так что вы понимаете, и что все заметили?

Молчание было ему ответом. Запал главного бухгалтера закончился.

— Я жду.

— Просто, я понимаю, что вы давно знакомы с девушкой и..

— Лишь второй день имею честь лицезреть.

Елена Николаевна в поисках поддержки оглянулась на меня, однако я постигла великий дзен хамелеонов, вжавшись в дверь. Серенький сарафанчик с такого же цвета водолазкой способствовали моему порыву, сливаясь с матовой отделкой стекла. Я боялась и восхищалась одновременно.

— Елена Николаевна, так просветите меня, что все заметили и все понятно. Я немного отстал от офисной жизни. Чем нынче развлекаются мои сотрудники?

— Но вчера все видели, как...

— Ах триумфальное возвращение под дождем? Забыли зонтик. Я же не мог допустить, чтобы девушка промокла. Впрочем, нас это не спасло. И пиццу действительно жалко.

— Но потом она...

— А что она? Опять-таки+, работать в мокрой одежде неудобно, да и опасно для женского здоровья.

— Она ходила в вашей рубашке!

— И джемпере, что с ростом Ландыша вполне сошло за платье. Или претензии к вещам?

— Да! То есть нет. То есть...

— Хорошо, сие недоразумение выяснили. А что сегодня?

Вишневский вернулся на свое место.

— Елена Николаевна, что она сегодня успела натворить?

— Она нагло берет важные документы.

— Это те, которые в руках у нее? Ландыш, дай сюда папку.

Пришлось вспоминать как ходить, и я осторожно протянула папку с приказами Вишневскому.

— И вторую.

Отдала папку на подпись.

— Ландыш, заодно вызови мне Марину. Жалобы на тебя серьезные, не соблюдаешь деловой этикет. Будем думать, что с тобой делать.

Я онемела от такой наглости, вопросительно посмотрела на него, но он спокойно листал бумаги. В общем полное игнорирование. Но стоило мне развернуться, чтобы выйти из кабинета, как раздался приказ.

— С моего телефона.

А вот это как принято говорить — засада. Я не помню внутренние номера сотрудников, и Вишневский это знает. Впрочем, два телефона я знала уже наизусть, поэтому смело набрала номер:

— Софья, попроси Марину подняться к директору.

— Присаживайся, Ландыш, в ногах правды нет.

Марина появилась через пять минут. И вновь Вишневский встал:

— Мариночка, — девушка съежилась, — у нас тут Елена Николаевна жалуется на Ландыш. Говорит о несоответствии занимаемой должности.

Эйчар тут же распрямилась, глаза заблестели:

— Витольд Лоллийевич, я не особо удивлена, потому что еще на собеседовании вам говорила, что у нее слабый опыт, и совершенно в другой отрасли.

— Один момент, дамы, а какую у нас должность занимает Ландыш?

— Ну как же, — горячо подхватила Елена Николаевна, почувствовав поддержку, — взяли на должность офис-менеджера. Но она...

— Правда? То есть Ландыш Милославовна Уварова работает у нас офис-менеджером?

— Ну да.

— Странно, но я не подписывал никаких документов. Ландыш, тебе выдали трудовой договор?

Я мотнула головой.

— А приказ ты подписала?

И снова отрицательное качание головой, прячу взгляд и улыбку.

— Поразительно. И почему я не удивлен. Хотя нет, мне интересно, как вы определили, что Ландыш не соответствует занимаемой должности, когда она ничего не занимает?

Дамы пристыженно молчали. Марина сделала попытку:

— По Трудовому Кодексу у нас есть возможность до пяти рабочих дней не оформлять отношения.

— Марина, перед отъездом я дал четкие инструкции относительного нового сотрудника, которые вы все проигнорировали. Зато не поленились все заметить и все понять. Елена Николаевна, в банк данные нового сотрудника отправили для изготовления зарплатной карты?

Молчание.

— Отлично. Зато успели рассмотреть, в чем Ландыш одета, оценить внешние параметры, степень воспитанности и наглости. Наверно, так много свободного времени. Ну и что делать будем?

Он ни на секунду не повысил голос, но мне уже хотелось залезть под стол.

— Надеюсь, все всё поняли. Если у моих сотрудников на работе нечем заняться, кроме сплетен, то я пересмотрю нагрузки. Через полчаса приказ, трудовой договор должны быть здесь, на этом столе. Только, Марина, берем на должность помощника руководителя. Елена Николаевна, когда я увидел, в каком состоянии важные документы, то у меня волосы встали дыбом. Так что думаю, что мне стоит прислушаться к мнению кандидата в помощники, и перевести хранение приказов и других серьезных бумаг, не касающихся ведения бухгалтерии, в приемную. Ландыш, я прав?

— Место хранения определяется инструкцией по делопроизводству, — на автомате выдала я и осеклась.

— Как много нового я узнаю, — протянул Вишневский, — так, дорогая, а если ее нет?

— То надо составить и определить. Иначе бедлам останется, — я горестно вздохнула, понимая, на кого это повесят.

— Ландыш, смотри какие горизонты.

— Нет, — твердо сказала я.

Тишина оглушала. Украдкой взглянув на присутствующих, я поняла, что все остолбенели от моего выпада. Даже Вишневский не сразу нашелся, что сказать:

— То есть как?

— Потому что мне за это пока не платят.

— А если серьезно?

— Я не возьму на себя ответственность за хранение документов, пока не приму все по реестру. Не собираюсь отвечать рабочим местом и зарплатой за якобы потерянный мной документ, когда он сам давно отсутствует как данность. Я готова составить инструкцию по делопроизводству, где вы сами пропишите ответственного по каждому пункту.

— Я впишу тебя.

— А я у вас, как оказывается, не работаю. Между прочим ваши слова, Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич.

— Извините.

— Я тебя понял. А это мысль. Как видите, Елена Николаевна, у вас теперь есть чем заняться. Марина, тебя это тоже касается. Заодно подготовь приказ о переводе секретариата под начальство помощника. Ландыш, не спорь.

-Буду, — возмутилась я, — раз у Вас не было времени на собеседовании прояснить все эти моменты, то давайте уж здесь их выясним, пока я не подписала договор. Я хочу знать, во что я ввязываюсь.

— Ты уже ввязалась, дав согласие.

— Ну если переходить на язык документов, то я сейчас могу спокойно выйти из кабинета, уйти гулять, и мне за это ничего не будет, потому что я здесь не работаю. Гениальная, кстати, мысль.

Я вообще очень спокойный человек, в чем то даже робкий и не умеющий хамить. Но два дня эмоциональных качелей, вечных провокаций шефа доведут кого угодно. А если добавить еще и мое изначальное нежелание работать здесь, и теплый до скрежета в зубах прием коллег, то я взорвалась. Но не как положено дамочкам, с экзальтированным поросячьим визгом. Я лишь улыбнулась, встала и ушла.

Меня не остановили. Не успели. Выдержка закончилась возле рабочего места. Схватив телефон и едва успев натянуть туфли, я подхватила пакет с вещами Вишневского и спустилась к секретарям:

— Отдайте Марии Ивановне.

— Ландыш, а ты куда?

— Мне одно задание дали, я сейчас вернусь.

Улыбаемся и машем. А также сбегаем вниз по ступеням и навстречу толчее московских улиц. Я свернула в переулки, словно боясь погони.И чего я сразу сумку не захватила? Сейчас бы поехала домой. Хватит с меня креативных личностей. Вот только портрет жалко. Я вздохнула и огляделась. В попытках сбросить через спорт напряжение, я дошагала уже до Садового кольца. Перейдя его, спустилась дальше по Сретенке до чебуречной. В чехле телефона нашла небольшую заначку. На пирожок и воду хватит, а потом вернусь в офис... О том, что будет дальше, даже не хотела думать.

Места были лишь стоячие, я выделялась на фоне завсегдатаев и пыталась разобраться в себе.

В моих родителях сочеталось несочетаемое, и все наши знакомые удивлялись, как у таких перекати-поле выросла тихоня дочь-домоседка. Я, действительно, была лишена творческих наклонностей, меня не привлекала игра в фей, принцесс, моделей. Я обожала пазлы, мозаики и прочие головоломки, когда из хаоса рождался порядок. Впрочем, небольшую погрешность вносила рассеянность, которая проявилась с возрастом. Я знала, что папа хорошо рисует, догадывалась на интуитивном уровне, потому что мои эксперименты на уроках рисования всегда его расстраивали. Впрочем, тогда на мою сторону встала мама, говоря, что бумагу марать может каждый.

Родители были программистами. Сейчас они работали больше на удаленке фрилансерами, изредка появляясь в офисах, что позволяло им часто менять место жительства, путешествуя по стране. Я же почти с первого курса обитала одна в квартире, доставшейся от бабушки. Родители свою квартиру сдавали, ежемесячно переводя деньги мне. Сначала прикрываясь институтом, потом работой, я безвылазно жила в пригороде.

Словно почуяв, телефон ожил:

— Ландюша, дочка, не отвлекаю?

— Нет, мам, у меня перерыв.

— Как хорошо, я быстро. Милая, а на этих выходных ты приедешь?

— А приеду, — решилась я.

— Есть пожелания?

— Мам, я сама куплю билет.

— Нет, отец настроен решительно. Ты же нам не рассказала, где работаешь. Он закажет билеты на Сапсан.

— Нет, мам, это дорого.

— Ерунда, Ландюша. Мил, девочка приедет.

— А можно на Красную стрелу? Я давно мечтала.

— Как скажешь. Папа хочет поговорить.

— Привет, пап.

— Ланда, Давай вечерний сапсан.

— Пап, Красная стрела.

— Да ну его, он медленный.

— Зато с легендой.

— Эстетка. Ну до встречи?!

— Ага.

Я положила трубку. Оказывается, пока я разговаривала, мне прислали кучу смс и столько же пропущенных звонков. Наугад набрала первый открывшийся.

— Добрый день, вы мне звонили.

— Ландыш, ты где? — это был Вишневский.

— Далеко, — ответила я.

— Сколько тебе надо времени, чтобы успокоиться? Документы готовы, я хочу, чтобы ты их подписала.

— Витольд Лоллиевич, зачем вам несдержанный наглый сотрудник, ворующий свитера и рубашки?

— Лоллийевич. Ясно, еще не остыла. Возвращаюсь к первому вопросу — ты где?

— Какая разница, отдайте мне трудовую, и спокойно цивилизованно разойдемся.

— Ландыш, ты сейчас говоришь мне адрес, куда Богдан подвезет твой плащ и вещи...

Быстро же он согласился с моим предложением, даже стало обидно. А ведь так трогательно разыгрывал заботу и повышенный интерес...

— ... и подождет, пока ты успокоишься. Хочешь — обедай, хочешь — шоппингуйся или иди в салон красоты, все что угодно, но через час я жду тебя в кабинете на подписание трудового договора. У Богдана гонорар за пять дней, которые ты работала без оформления.

— Не стоит, я сама сейчас вернусь за вещами. Я не буду работать с вами.

— Адрес, Ландыш. На улице ледяной ветер, ты раздетая. Я прошу тебя, не упрямься.

— Витольд Лоллиевич, вы вообще понимаете, что своим ненормальным повышенным вниманием настраиваете против меня коллег? — я выскочила из чебуречной и у меня перехватило дыхание. Переменчивая осень, капризная и своенравная, уже сменила мягкую теплую погоду на низкие тучи и ветер. Однако я упрямо шагала вниз, почти крича в трубку, — вы постоянно ставите меня в неловкое положение. Я понимаю, творческие личности имеют право на каприз, но простите, быть вашей прихотью не хочу.

В трубке молчали, затем послышался вздох:

— Адрес, Ландыш. Скажи, где ты сейчас.

— Я на Сретенке, — запал пропал.

— Спасибо, сейчас за тобой приедут.

Богдан появился через десять минут, что удивительно, поскольку все стояло в пробках. Он молча протянул мне плащ, конверт и сумку.

— Я не вернусь в офис, — осторожно сказала в ответ, предусмотрительно сделав шаг назад.

— На такой случай у меня распоряжение отвезти ва домой. Но позвольте сказать мое мнение. Именно мое, а не шефа. Если вы уйдете, то наши офисные рептилии выиграли, добившись своего. Вне зависимости от поведения Витольда Лоллийевича, даже если бы он общался с вами только по телефону, вас все равно назвали бы любовницей. Через это проходили все новенькие, и это не смотря на то, что его подругу все видели. Вы же умная девушка.

— Думаете, надо вернуться?

— Нет, просто принять решение не на эмоциях. Тем более вам дали час на отдых. Да, забыл, меня просили передать, что Витольд Лоллийевич надеется на совместный обед, чтобы загладить свою вину.

— Не верю.

— Дайте ему шанс. Ну так куда сейчас?

Я бросила конверт в сумку и огляделась:

— Богдан, а здесь есть кондитерская?

Мы вернулись позже на четверть часа.. Богдан тщательно прятал улыбку, внося за мной многочисленные пакеты. Вишневский стоял на ресепшн, и понять его настроение не представлялось возможным, или у меня еще не хватало опыта. Пока я старательно расставляла пакетики по стойке, он молчал, потом, наконец, не выдержал:

— Ландыш, это что?

— Ваше задание.

— Которое из многих?

— Новогоднее. Софья, поставь чайник.

— А поподробнее можно?

— Можно.

Видя, что я не собираюсь помогать ему в выходе из щекотливой ситуации, он лишь кивнул:

— Тогда жду в своем кабинете.

Он быстро собрал все пакеты и направился в сторону мансарды, вынуждая идти за ним. Уже в кабинете Вишневский небрежно бросил пакеты на переговорный стол, кивая мне на свое место:

— Там лежит договор и приказ. Ознакомься, пожалуйста, и если все устраивает, распишись.

Я настороженно устроилась на его месте и просмотрела договор. В принципе стандартная форма, адекватная зарплата чуть выше рынка. Осталось только решить, нужно ли мне все это.

— Ландыш, что не так? Тебя что-то не устраивает?

— Да нет, все так.

— Пытаешься решить, сможем ли мы сработаться?

— Я понимаю, что у вас требования к помощнику выше, чем я могу предложить.

— За два дня ты выдала больше интересных предложений, чем остальные за годы работы. Я про документооборот. Так что проблема не в этом.

— Ваше отношение ко мне и к остальным. И ответная реакция офиса.

— Мое отношение к остальным тебя не должно волновать, и даже более, я не хочу, чтобы посторонние выдумки повлияли на твое мнение обо мне.

— Да мне постоянно тыкают в лицо, что я не оценила своего счастья, работая на великого Вишневского!

— Хорошая практика для получения опыта в подковерных играх.

— Ага, и все остальное — тоже хорошая практика, — буркнула я.

— Смотря,— что ты подразумеваешь под всем остальным.

— То, что остальным заметно и понятно, — объяснила ему.

Он расхохотался:

— Ландыш, ты чудо. Я не помню, чтобы кого-нибудь так уговаривал работать. Чувствую себя змеем искусителем невинной девы.

— Вот и я не пойму, зачем вы со мной возитесь. Только я бы сравнила с игрой в кошки-мышки, — скрыть смущение не удавалось.

— Как скажешь, дорогая, все для тебя.

Я уже потянулась к ручке, но последние слова заставили вновь отложить ее в сторону.

— Черт, поспешил, — он совершенно не раскаивался в словах, — Ландыш, это всего лишь трудовой договор, и ты всегда сможешь написать заявление на увольнение.

— Вы просто переходите границы!

— Где? Разве я тебя прилюдно оскорбил? Позволил вольности? Неподобающе вел? Меня как— то приучили ухаживать за женщинами, и я получаю от этого удовольствие. Современные веяния меня не интересуют.

— То есть для вас это норма??!

— Почти. Так я веду себя не со всеми. А только с теми, кто небезразличен и за кого взял ответственность. С остальными посдержанней.

— А я в каком лагере?

— Я пока не решил, а значит в обоих.

— И снизошла на меня благодать. А если я не подпишу и уйду?

— Отпущу. Дам возможность успокоиться. А затем вновь попробую уговорить. Мало быть гением в архитектуре или хорошо рисовать. Успеха добьется лишь тот, кто умеет достигать цели.

— То есть у меня никаких шансов?

— Совершенно. Кстати, дверь на замке.

Я подскочила:

— Что???

— Ландыш, тише! Успокойся! Я просто не хотел, чтобы нам помешали. Секретарей тоже предупредил, что у нас серьезный разговор. Сядь и дай мне договорить. Я не трону тебя. Дверь закрыл, потому что в моем возрасте чревато скакать по лестницам за рыжими девушками.

Я послушно села, но на всякий случай откатилась подальше. Он поморщился, однако все же продолжил.

— Ландыш, я перегнул сегодня палку и осознаю, что сильно давлю на тебя. Да и сейчас продолжаю тоже самое. Прости. Давай договоримся. Ты подпишешь контракт и начнешь работу. Я буду стараться держать себя в рамках деловых отношений. Хотя, честно скажу, это сложно. Но я способный, я смогу. Договорились?

Он умел играть на чувствах, четко зная, на что надавить. Я с минуту поколебалась, затем подписала документы.

— Спасибо.

Он положил подписанные экземпляры трудового договора в папку вместе с приказом и протянул мне:

— Я надеюсь, что ты не пожалеешь.

— Но обедаю я без вас.

— Хорошо, — Вишневский открыл дверь

Я забрала папку и вышла из кабинета.

:::::::::::::::::::::::::::::::

Витольд проводил взглядом девушку и перевел дух. С ней надо быть осторожней. Он усмехнулся. Хорошо, сегодня он обедает в одиночестве. Тем более дел много, итак выбился из графика. Но оно того стоило. Сейчас он был уверен, никуда она не исчезнет. А дальше... Нужно время.

Витольд собрал пакеты и отнес в комнату отдыха, где спрятал в шкаф. Вот так женщины и завоевывают пространство. В гардеробе уже висит ее костюм и туфли. Мария Ивановна уже привела их в порядок.

Вернувшись в кабинет, он набрал номер. Ландыш ответила сразу:

— Да?

— Соедини меня с Верховским, визитка у тебя есть. Потом можешь идти обедать.

— Хорошо.

Он достал из стола папку с рисунками и вынул тот портрет, с которого все началось. Разноцветные глаза, веснушки и всполох волос.

— Витольд Лоллиевич, Сергей Васильевич на проводе.

— Лоллийевич. Соединяй.

Рисунок он спрятал отдельно.

Витольд принял твердое решение дать девушке передохнуть, привыкнуть, но жизнь вносит свои коррективы.

Помощник ворвалась к нему, когда он уже собирался домой:

— Ландыш, ты почему на работе? Почти восемь вечера.

— Витольд Лоллиевич, пакеты, с которыми я вернулась. Мы же их сюда приносили.

— Лоллийевич. Я их убрал в шкаф.

— Можно я заберу?

— А что в них? Ты говорила что-то про Новый год.

— Ну да, родилась одна идея. И мне, — она замялась, затем решительно проговорила, — я завтра все расскажу, честное слово.

Витольд заинтересованно посмотрел на девушку:

-Ландыш, ты меня интригуешь. Если ты все равно не спешишь никуда, то я готов уделить немного времени, чтобы услышать все. Потом Богдан отвезет тебя домой.

— Витольд Лоллийевич, — она забавно споткнулась на отчестве, но сумела выговорить его, — завтра бы я вам в лучшем виде все показала.

— Меня устроит общий концепт. Что тебе надо?

— Пакеты, кипяток и чашки. Дайте мне пять минут.

Он кивнул.

Через пять минут он удивленно взирал на вереницу чашек на столе, Ландыш увлеченно рылась в пакетах, что то просматривая. В двери появилась Алевтина, держа два чайника.

— Витольд Лоллийевич, это Ландыш приказала.

— Не приказала, а попросила, — поправила ее рыжая, — спасибо, Аля.

— Я могу уже собираться домой?

— Иди, — кивнул Витольд, — я помогу Ландыш убрать чашки. До свидания.

— До свидания.

Секретарь исчезла, а Витольд наблюдал, как Ландыш выкладывала на стол разноцветные пакеты с чаем.

— — Ландыш, что ты удумала?

— У меня не было времени подготовиться. Просто пока вас не было, я успела просмотреть новогодние подарки за прошлые годы. В основном вы делите их на три категории, чаще всего это корзины с продуктами плюс сувенир. Я подумала, что в этом году можно взять за основу чай. Кофе слишком капризный продукт, а вот чай дает возможность разных комбинаций. Тем более, я считаю, что корзины слишком капризны в эксплуатации, а чай можно упаковать в красивую коробочку. Это меня ваши карандаши натолкнули на мысль. И..

— Минутку, Ландыш, — он просматривал выложенные упаковки чая, — откуда это все?

— Я зашла в Чайный дом на Мясницкой и там увидела елку из чая, вот мне и ...

— Ландыш, это улун, пу эр, габа, причем вполне себе дорогие сорта, если я правильно помню. Сколько ты за это заплатила?

— — Я брала по двадцать грамм и тем более собиралась остатки забрать домой.

Витольд рассердился:

— Где чек?

— Витольд Лоллиевич...

— Лоллийевич. Дорогая, я выдал тебе зарплату, чтобы ты потратила ее на себя!

— Я вам не дорогая! — кажется, он опять ее обидел.

Ландыш стала поспешно собирать все обратно, Витольд поймал за руку и тихо сказал:

— Прости. Завтра подготовь отчет по представительским, отдай в бухгалтерию, тебе вернут деньги. Впредь согласовывай такие расходы со мной. Хорошо? А теперь дальше. Тебе нужна моя помощь?

— Ну да, — нехотя ответила она, — если для основного потока я могу выбрать сорта, то для эксклюзива мне нужно авторитетное мнение. Вы же лучше знаете вкусы людей вашего круга. У меня раньше не было такого опыта.

— А твои предыдущие директора?

— Это маленькие конторы, средней руки бизнес. Там в цене были водка и коньяк. Даже кофе везде было растворимое.

— Ты кофеман?

— Можно и так сказать, — она осторожно попыталась высвободить ладонь, которую Витольд сжимал.

Он отпустил и с наигранным равнодушием повернулся к столу, перебирая сорта:

— Я не очень разбираюсь в них.

— Так вам не надо разбираться. Вы должны просто попробовать и выбрать наиболее удачные.

Витольд посмотрел на груду чайных упаковок и обреченно вздохнул:

— Ты мне мстишь?

— Немного, — она улыбнулась, — но если хотите, я составлю компанию. Только, — она вновь зарылась в один пакетик и стала выкладывать на стол сладости, — я не умею пить чай без всего.

Витольд усмехнулся, вскрывая первый пакет:

— Начнем с улуна. Чай на любителя, вполне редкий. Только давай сразу отложи в сторону с добавками, это некомильфо. Надеюсь, ты синий чай не покупала?

— Синий? А это какой? Что с ним не так?

— О, я тебе обязательно расскажу. Но позже.

Она кивнула, замерев с чайником, пока он раскладывал по двум чашкам крученные листы. Вечер обещал быть приятным. Значит, Ландыш сладкоежка. Почему бы ему не взять за привычку покупать к утреннему кофе конфеты. Витольд покосился на девушку, которая серьезно принюхивалась к напитку, и сделал первый глоток.

— И? — нетерпеливо спросила Ландыш.

— Не спеши. Все познается в сравнении. Немного резковато.

— Да? А если вот этот?

— Ландыш, не части. Чай не терпит суеты.

:::::::::::::::::::::

— А где вот эти распоряжения?

— В папке.

— Их там нет.

— Как нет, вот же они.

— А почему они лежат в этом году, когда относятся к позапрошлому году?

Даша пожала плечами и покорно переложила их в нужный год. Я подавила вздох, пометила и расписалась в реестре.

Вишневский настоял, чтобы приказы и все нормативные акты по основной деятельности находились у меня. Я сопротивлялась, намекая, что хранить их негде, но мне сочувственно покачали головой и лишь кивнули на дверь. И вот я сижу в папках, тихо зверея, а один из бухгалтеров передает мне бумаги. Вечер пятницы, у меня почти в полночь Красная стрела, а я тут...

Как и обещал, Вишневский почти прекратил свои провокации. Он вечером требовал отчета, изредка днем вызывал, но лишь по рабочим вопросам. Обед просил приносить в кабинет, что делала Мария Ивановна.

В итоге я была практически предоставлена сама себе. Хотя нет. Утренний кофе остался обязательным, к которому прибавились маленькие шоколадные конфеты, что ежедневно приносил шеф. На мои попытки отказаться, он обиделся:

— Ты же сама сказала, что не можешь пить пустой кофе.

— Я говорила про чай.

— Какая разница. Что с инструкцией?

Я потянулась и решительно встала:

— Даш, давай закончим на сегодня? Мне еще к себе все проверенное тащить. В понедельник заберу все остальное.

— Елена Николаевна сказала, что все сдать до вечера пятницы. У нас с понедельника отчетный период.

Пробурчав под нос все, что я думаю, набрала телефон секретарей:

— Сонь, организуй мне тяжелую рабочую силу.

— Это как?

— Мужчину найди.

— Что?! — трубка и Даша вскрикнули одновременно.

— Соня, пришли мне кого-то, кто в состоянии донести тяжелые папки из бухгалтерии до меня. А не для того, что ты подумала. Ты досканировала распоряжения за прошлый год?

— Почти.

Я отключила трубку и страдальчески посмотрела на Дашу.

— Я все понимаю, отчетный период, приказ непосредственного начальника. Однако я не заберу то, за что не подписалась. Мой рабочий день заканчивается через полчаса.

— Значит, задержитесь. В бухгалтерии из-за вас беспорядок, — величественно вплыла в комнату Елена Николаевна.

— Возможно. Но я же не виновата, что архивы вы не создавали, а порядок хранения документов нарушен. Вот здесь список пропущенных приказов. Я их не видела.

— До вашего прихода здесь был порядок.

— Сейчас будет. Все, что я положила на пол — уже проверила, остальное в понедельник.

— Нет, у меня отчеты, вы в понедельник здесь не нужны.

— Елена Николаевна, я повторю, если бы все содержалось в порядке и согласно правилам, то никаких потрясений бы не было, — я протянула ей папку, — здесь документы и приказы относительно бухгалтерского учета и экономической деятельности, согласно первоначально утвержденному проекту инструкции по делопроизводству, они будут храниться у вас. Шаблон журнала я пришлю Даше на почту. До встречи в понедельник.

Я развернулась и наткнулась на Антона:

— Привет, Дюймовочка.

— Это где жы вы такие цветы видели, Антоша, под стать Дюймовочке? — фыркнула Елена Николаевна.

— Виктория амазонская, — ответила я, пролистывая реестры, — выдерживает до восьмидесяти килограммов, так что у меня еще запас есть. И у вас тоже

— Зачем вызывали? — Антон не дал главному бухгалтеру возможности обидеться.

— Кто? — мы переглянулись с Еленой Николаевной.

— Так требовали мужчину, я пришел.

Позади фыркнули девочки-бухгалтеры.

— Это у нас Ландыш без мужчин жить не может, — гордо произнесла бухгалтер, устраиваясь за компьютером

Я пропустила шпильку мимо ушей, поворачиваясь обратно к сисадмину.

— Антон, мне надо перенести вот эти папки к себе. Я вообще думала, что кто-нибудь из водителей подойдет.

— Не знаю, меня Софья поймала и шантажировала, — парень подставил руки, а я складывала архивные папки стопкой.

— Чем же?

— Сервером новым. Ландыш, помоги, Витольд Лоллийевич не подписывает заявку, говорит, составлена неправильно.

— Я тебе присылала форму.

— Ну я ее распечатал и отдал.

— О, Господи, Антон, а ты ее прочитал?

— Неа. А надо было? Я сегодня в папку положил, но ты мне ее не вернула.

Я мстительно положила десятую папку на парня и гордо развернулась на каблуках:

— Перед господином Вишневским сам оправдываться будешь.

— Божечки мои, — вновь влезла Елена Николаевна, — Ландыш, а мне интересно, как ты его называешь наедине?

— По имени-отчеству. Пойдем, Антон. До свидания, дамы.

Наверху Антон поставил папки на стойку:

— Ландыш, может тебе куда их перенести? Тебя и так не видно. Хочешь, помогу в шкаф поставить?

— Все нормально, — я листала папку, облокотившись на ресепшн — твоей заявки нет.

— А где же она? Потеряли?

— Слышишь, Антошка-картошка, — рассердилась я, — ты во мне профессионала оскорбил. У меня ничего не теряется. А вот некоторые программисты могут страдать рассеянностью.

— Круто, Дюймовочка, ты когда злишься, у тебя глаза окраску меняют. Ты хамелеончик?

— Сомнительный комплимент, Антон, — из кабинета вышел Вишневский, — молодые дарования, не это ли вы ищите? Ландыш, что за архитектурные сооружения на стойке?

— Соответствую профилю фирмы, поддерживаю имидж, — вздохнула я. При всей повышенной ко мне лояльности, эстет внутри шефа не переносил хаоса. Я не раз уже оставляла вечером бумаги в беспорядке, чтобы утром найти аккуратные стопочки на столе.

— Доверьте это профессионалам, я ценю вас за другие качества. Так, молодежь, заходите в гости.

Переглянувшись с Антоном, я сделала шаг вперед, кладя папку, однако неудачно задела башню из бумаг, и все это полетело на меня. Уходя от удара, выпрыгнула вперед, практически повиснув на опешившем сисадмине. Тот проявил недюжую смекалку и расторопность, вместе со мной на руках метнувшись в сторону, потому что вторая башня начала падать на него.

— Ландыш, ты жива? — донесся крик Софьи снизу.

— Пока да, — отозвалась я сразу, осторожно отпуская Антона.

Тот тоже разжал руки:

— Маленькая, маленькая, а лучше тебя не злить. Ты цела?

— Ага.

— Молодые люди, я жду, — нас практически обдало холодом.

Антон, как джентльмен, вошел первым. Я попыталась вновь стать хамелеоном, пытаясь мимикрировать под дверь, но мне не дали:

— Ландыш, хватит прятаться. Присаживайтесь.

— Спасибо, мы постоим.

— Хорошо. Кто автор этого шедевра? — Вишневский продемонстрировал распечатку. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Это я, — шагнул вперед Антон и потом уточнил, — а что это?

— Заявка на сервер, Антоша.

Парень тут же попытался шагнуть назад, но получил от меня тычок в спину. Вишневский немного понаблюдал за нашим обменом гримас и вновь обратился к парню:

— Объясни, какую резолюцию я должен поставить?

— Положительную.

— Я сейчас и ... Антон, ты хоть читаешь, что даешь?

— Я доверился более компетентному сотруднику.

Я зашипела беззвучно.

— Ландыш, подожди, компетентная ты наша. Антоша, держи и читай вслух.

Парень взял лист пробежался глазами по тексту и горестно вздохнул:

— Витольд Лоллийевич, я понял.

— Антоша, читай.

Сисадмин покосился на меня, но я упорно не поднимала глаз.

— 'Заявка на закупку технического устройства под диким названием, точнее возьми из счета. Наименование — штучка с проводами. Количество — чем больше тем лучше. Технические характеристики — я таких и слов не знаю, но здесь то, что самое привлекательное, только не забывай, что начальство должно понимать не только предлоги. Цель закупки — потому что пятка захотела, или что там еще. Поставщик — полное юридическое название, только не надо ИП, иначе Елена Николаевна загрызет за отсутствие налогового вычета по НДС. Приложение — счет, который надо заказать в том самом месте, где собираешься покупать. Антон, заполни все четко, иначе от праведного гнева Витольда Лоллийевичатебя никто не спасет. И ждет тебя, мой компьютерный друг, дорога дальняя согласно офисным легендам. Антон, и счет не забудь приколоть к заявке'.

Он осуждающе покосился на меня, я же пожала плечами. Я же честно предупредила, тем более он сам просил с инструкцией для особо тупых.

— В общем, тебя честно предупредили, Антон. Ты не внял опытным людям. Так что согласно офисным легендам я посылаю тебя... чтоб через четверть часа все было на столе. И не забудь сказать спасибо Ландышу.

— Спасибо, Ландыш, век помнить буду твои доброту и наставления, — парень поклонился мне в ноги и выскочил из кабинета.

Я едва сдержала стон, продолжая сверлить пол взглядом:

— Ландыш, а как тебя родители называют?

— Ищете варианты для ругани? Я взрослый человек, без дополнительных сигналов понимаю, что Вы сердиты.

— Тогда как эта заявка попала ко мне?

— Я весь день в бухгалтерии принимала документы. Очевидно, Антон положил, пока меня не было.

— Почему ты не проверяешь, что мне подсовывают?

— Я проверяю. Вот мне только непонятно, как папка оказалась у вас.

— Я ее взял, ручками.

— Вне графика и не уведомив меня.

— Еще скажи, что я сам виноват.

Я многозначительно промолчала.

— Ландыш, ты до сих пор не выучила мое отчество? Похвально, что прилагаешь столько усилий, но я удручен.

И я вновь промолчала, уж больно пол тут интересный, ровный, без единого узора, просто мечта. Пока все изучишь.

— Ландыш, сделай кофе. И себе.

Когда я вернулась с заказанным, Витольд уже достал шоколадные конфеты. При виде одной чашки он удивился:

— А себе?

— Витольд Лоллиевич, рабочий день закончился.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич.

— Извините.

— Не извиню, пока не принесешь и себе напиток. До конца рабочей недели десять минут. Твоей первой рабочей недели. Я хочу узнать, как она прошла. Поторопись.

— Витольд Лоллий-евич, — наконец получилось у меня, — у вас сегодня вечер джаза.

— Я помню, Ландыш. Поэтому не задерживай меня.

— У меня там вавилонские башни на полу валяются, — сделала последнюю попытку отвертеться от общения наедине.

Его внимание и пугает, и завораживает. И конфеты он слишком вкусные приносит, что отказаться чрезвычайно сложно. Вишневский вздохнул и направился в сторону выхода, по пути подхватив меня под локоток. Дойдя до разваленных по полу папок, он присел, начиная их собирать, бросив мне:

— Иди делай кофе.

Я подчинилась. Уже из кофе-пойнта услышала удивленный голос Марины:

— А где Ландыш? Вы что делаете, Витольд Лоллийевич?

— Ландыш слишком миниатюрная и не достает до полок, так что, как видишь, помогаю ей. Что-то срочное?

— Да, вопросы возникли, надо подписать изменения в штатное, и по должностной инструкции...

— Марина, рабочий день закончился, так что все в понедельник. В папку к Ландышу положи, я в понедельник все подпишу. Антон, а тебе чего?

— А где Ландыш?

— Зачем она тебе? — раздражение прямо чувствовалось.

— Она обещала помочь с заявкой, я все поправил, меня только смутило, какую лучше дату поставить.

— Счет где?

— Вот же, я его степлером пришпилил.

— А сразу нельзя было сделать?

— А раньше Ландыша не было.

— Дай сюда. Вот. Можешь отнести в бухгалтерию.

Я тихонько хихикнула. Не знаю почему шеф злится, но Антон наконец получил свой сервер.

— А почему Антону вы подписали, а мне нет?

— Потому что ты, Марина, еще не переделывала столько раз документы как Антон, но могу устроить. Антон, я же сказал, что в бухгалтерию неси. В понедельник оплатят, потом водителя пошлешь.

— А Ландыш где? — сисадмина сложно сбить с пути.

Пора спасать одного шустрого сисадмина от не менее злого шефа, хотя, мне кажется, Вишневский больше развлекался. Я вышла с чашкой кофе в руках.

— Витольд Лолли-й-евич, — ура, не опозорилась, — ваш кофе. Антон, дай заявку. Ты зачем вчерашнее число поставил?

— Ландыш, ты зануда, — радостно заявил сисадмин, — между прочим, Витольд Лоллийевич все подписал.

— Антон, — повысил голос Вишневский, и подчиненные дружно отступили на шаг назад.

У меня не получилось, за спиной стоял шеф, сбоку стойка, а впереди коллеги, к которым опасно сейчас подходить.

— — Чисто документально, ты мне вчера принес заявку со счетом от сегодняшнего дня, — тихо пояснила, стараясь не заострять внимание на запахе парфюма шефа, который ненавязчиво окутывал, — я не зануда. Бухгалтерия завернет документы, да еще мозг ложечкой скушает и будет права, не ищи того, чего нет. Правила созданы, чтобы облегчить жизнь, а усложняют ее неправильные документы.

На плечо легла рука. Я вздрогнула, глаза коллег округлились.

— Антон, документы... — тихо сказал Вишневский

— Понял, переделаю. Извини, Ландыш, я не прав.

— Марина, — переключил внимание на эйчара директор.

Та быстро положила бумаги в папку и ушла вслед за Антоном.

— Пойдем, Ландыш, чашка кофе с конфетами в приятной компании — это прекрасное завершение трудовой недели.

— Отпустите, — я сделала слабую попытку вырваться, но вместо этого лишь прислонилась к нему. Как же я действительно устала.

— Не упрямься, пойдем.

Он довел меня до диванчика и усадил:

— Устраивайся удобней.

Думаю, наших офисных обитателей хватила кондрашка, если б они узрели, как их кумир самолично принес кофе и конфеты на маленький столик у дивана. Мне же было все равно. Скинув туфли, я сидела, поджав под себя ноги. Нагло? Ну и что, я устала и точка.

— Устала?

— Да, день суматошный.

— Ландыш, я домой! Легкой дороги и хороших выходных! — прокричала снизу Софья.

— Счастливо, и тебе! — отозвалась я.

Вишневский с улыбкой наблюдал за мной:

— Ну и как работа?

— Необычно, но нормально.

— Емкое определение. Есть вопросы?

— Да.

— Какие?

Я покосилась, поставила чашку на стол и выпрямилась:

— Почему такое отчество? По правилам словообразования оно.. — подобрать слова было сложно, но Вишневский мне помог:

— Ты хочешь сказать, что ты как раз говоришь правильно, а я ошибаюсь?

Под его ироничном взглядом я стушевалась:

— Простите.

— Мне нравится твое любопытство и любовь к мелочам. Отца звали Лоллий, и правильно действительно было бы Лоллиевич. Я старший сын в семье, и у брата отчество как раз написано верно. А вот со мной работница ЗАГСа так впечатлилась сочетанию, что допустила описку при заполнении свидетельства о рождении. Отец пожал плечами и ничего не стал менять. Так что теперь я Вишневский Витольд Лоллийевич. А некоторые вредные рыжие личности все пытаются исправить ошибку почти пятидесятилетней давности.

— Сорокашестилетней, — машинально поправила я.

— Я же говорю, вредная. А ты знаешь, как переводится мое имя? У меня польские корни. Имя Витольд означает 'лесной повелитель'. А вот Лоллий с греческого переводится как 'сорняк, плевел'. Так что я лесной повелитель сорняков. Впрочем, это заметно и по работе.

Я фыркнула, пытаясь сдержаться, но карие глаза напротив лишь улыбались, нисколько не сердясь. Вишневский протянул еще одну конфету:

— А вот у тебя красивое имя. Милый и славный майский цветок. Вроде и нежный, и беззащитный, но ведь подрастет немного, освоится, и недовольные пожинают ядовитые ягодки. Когда ты только начинала работать, и, особенно, после того срыва, боялся, что не справишься. Однако Ландыш пообжился и показывает зубки, при этом оставаясь все такой же сладкоежкой.

— Витольд Лоллиевич, — для того, чтобы встать и уйти, мне пришлось бы шагнуть к нему, что хотелось меньше всего.

— Лоллийевич, мы же выяснили причину происхождения моего отчества. Спокойно, Ландыш, я просто рассказываю свое впечатление о новом сотруднике.

Он откинулся на спинку дивана и спокойно продолжил:

— Меланхолик, интроверт, при этом с сильной внутренней референцией. Воспитывали тебя достаточно консервативно. Отсюда болезненная реакция на некоторые подковерные игры. Ландыш, не хмурься. Ты еще молода, не превратилась в стерву. Искренняя, настоящая. Такие сейчас редки, как цветы из Красной книги.

— Витольд Лоллийевич, вас ждет Паулина, через час начинается концерт.

Он позволил мне встать, пропуская на свободу. Проследил, как я устраиваюсь за компьютером.

— Ландыш, собирайся домой, потом все доделаешь.

— У меня в полночь поезд, я не успею доехать и вернуться. Я здесь посижу, потом отправлюсь на вокзал.

— Хорошо. До встречи в понедельник.

Он на мгновение исчез в кабинете, чтобы выйти с портфелем. Проходя мимо стойки, где я пыталась спрятаться от его ошеломляющих откровений, тихо сказал:

— Вызови такси, не ходи одна по вечерним улицам. Я могу оплатить тебе такси?

— Спасибо, у меня есть деньги.

— До свидания.

— До свидания, — эхом ответила я.

Когда шаги шефа затихли, я подняла глаза. На стойке стояло блюдце с конфетами. Осторожно обойдя лакомство, унесла чашки в кофе-пойнт и все так же, не обуваясь, спустилась вниз.

— Ландыш, ты босиком, — осторожно заметила Алевтина.

— Я знаю. За последние полчаса кто делал попытки подняться к Витольду Лоллийевичу? Антона, Марину я засекла.

— Беляев и все. Ой, нет, Мария Ивановна еще.

— Хорошо. Аль, в понедельник составьте мне с девочками расписание, кто когда и во сколько приходит. На месяц вперед. В офисе много народу осталось?

— Да практически все ушли. Антон и пара архитекторов.

— Марина?

— Ушла вместе с Витольдом Лоллийевичем.

— Тогда собирайся тоже, я все равно здесь еще пару часов посижу. Мне до поезда еще не скоро.

— Правда?! Спасибо! — Она быстро собралась и сбежала. Я устроилась на ее кресле и полезла на сервер. Все великолепно, девочки оказались смышлеными и отданные на сканирование документы уже рассортировали по годам и юридическим лицам. И наименование файлов провели идеально, как показала выборочная проверка. Ноги гудели, потому что сегодня я напрыгалась на каблуках, сбегав вверх вниз как минимум раз двадцать.

— Подруга, что скучаешь?

— Антон, зачем ты так у Вишневского? — осуждающе произнесла я, не отрываясь от компьютера.

— Ландыш, ты чего? Как? Когда?

— Заложил меня. Поклоны эти дебильные...

Сисадмин перегнулся через стол и положил передо мной заявку со счетом:

— Проверь, пожалуйста.

Нехотя бросила взгляд на документ и кивнула:

— Все нормально.

— Спасибо. Ландыш, не обижайся. Я пошутил.

— Шутки у тебя...

— О, Дюймовочка с Виктории амазонской, да ты захандрила. Чего домой не идешь?

— К родителям еду на выходные, поезд в полночь. Здесь посижу, пока не выгонят, потом на вокзал поеду.

— Ясно. У меня там резервное копирование. Так что могу составить компанию. Подожди, сейчас только оставшихся гавриков выгоню.

Я заинтересованно посмотрела на него. Антон великодушно махнул рукой:

— Охранника зови и пошли со мной, покажу. Не бойся, все равно никто больше не придет. Пятница, вечер.

Когда охранник появился, я забрала трубки и пошла за Антоном. Прямо босиком.

Это было интересное зрелище. Сисадмин подходил к заработавшемуся сотруднику, и начинался спектакль. Сначала Антон снимал с архитектора наушники, многозначительно стучал по циферблату наручных часов. Выслушав тираду, где все начиналось с гневных нот, а заканчивалось мольбой, когда несчастный лихорадочно сохранял файлы, закрывал программы, а Антон с хищным оскалом держал дрожащую руку над кнопкой включения. Наконец, компьютер выключался, архитектор направлялся на выход, а мы переходили к следующей жертве, и все сначала. Потом Антон потащил меня за собой в серверную, где поколдовал и торжественно повернулся ко мне:

— Ну вот и все! Теперь можно чайку попить.

— У меня остался пу эр и габа. Что хочешь?

— Жаба? Ты меня отравить хочешь? — притворно ужаснулся он, — или это приворотное?

— Антон! — возмутилась я.

Мы уже вернулись ко мне, сдав телефоны охране. Пока я колдовала над чайником, Антон осматривался:

— Ну и как тебе у нас?

— Нормально.

— Слушай, это, конечно, не мое дело. Но что у вас с шефом?

— Антон, я думала, ты более вменяемый.

Я поставила перед ним чашку и устроилась на диване.

— Понимаешь, когда я поднялся отдать заявку, вы тоже сидели на диване и общались явно как старые знакомые. Я не стал мешать и незаметно ушел.

— Я видела и тебя, и Марину, которая пришла вслед за тобой.

— Извини, я не имею право лезть.

— Нет ничего.

— Он никому не приносил конфеты. Да и вообще, ведет себя странно.

— Антон, скажи ему об этом, — я подалась вперед, — я же вижу, ты его не боишься. Скажи ему, что это перегиб!

— Он тебя обидел?

— Нет. Я просто не понимаю его. То он начинает включать злого начальника, то просто сама любезность. То он отчитывает, учит манерам, то не реагирует на провокации. Я же сегодня внаглую забралась на диван с ногами, а он промолчал. И я дурой себя ощущала, словно дитя неразумное.

— Эй, Дюймовочка, успокойся. Не выдумывай. Ты же всю неделю как ужаленная по офису прыгала. Сегодня бой с бухгалтерией выдержала. Шефа только до кондрашки не довела, но его голыми ногами не возьмешь.

— Я в брюках. Антон, я сейчас реально обижусь, а мне не хотелось бы.

— Да ладно тебе, я рассмешить тебя хочу. Давай я тебя на вокзал отвезу. Я за рулем.

— Тут ехать одну остановку.

— А во сколько поезд? И куда ты едешь?

— В Питер на Красной стреле. В полночь выезжаю.

— Ого, круто. Я теперь просто обязан тебя проводить и галантно посадить в вагон, а затем патетично махать платочком вслед, утирая скупые мужские слезы.

— А слезы откуда возьмешь?

— Да, засада. А у тебя лук есть?

Он, действительно, проводил меня на вокзал и даже приставал к проводнице, требуя синий платочек. Когда Москва растаяла в темноте, я устроилась на полке и уснула. Выходные.

Как всегда, родители приехали меня встречать рано утром на вокзал. Я с радостью обнималась с родными. Далее любимая маленькая кофейня на Невском, прогулка по Питеру. Пригодился и новый зонтик с ландышами, который развеселил родителей.

Уже вечером, когда мы добрались до квартиры, где они обитали, я была уставшая, но умиротворенная. Мамина еда, папин чай со специями, родительское кудахтание — 'кушай, Ландачка', 'тапочки надень, пол холодный', 'сквозняк, садись сюда'. Разве это не счастье?

— Ну как тебе новая работа? Ты так и не рассказала, — мама подала пирог.

— Нормально, только устаю сильно. Но вообще интересно, тем более первая постоянная, без сроков.

— И кто ты там?

— Помощник руководителя. У меня появились первые подчиненные — три секретаря. Работа как работа, коллектив — творческие личности, архитекторы да дизайнеры.

— Да ты на повышение пошла, — улыбнулся отец, — а начальник как?

— Как положено всем людям с художественным образованием, слегка специфичный. По стать имени, — усмехнулась я.

— И как же его зовут?

— Ма-ам, я до сих пор не научилась его правильно произносить. Смешно, я на предыдущем месте всех эти Самвелов Петросовичей без проблем выговаривала, а тут спотыкаюсь.

— Такое сложное?

— Неа. Сейчас... Витольд Лоллийевич. Ура получилось!

— Да. Действительно, странное имя, — протянула мама.

— Какие у вас отношения? — резко задал вопрос отец.

Я удивленно посмотрела на родителя. Милослав Альбертович хмурился. Синие глаза потемнели, лоб пересекла морщина. Он нервно взъерошил русые с проседью волосы.

— Пап, ты чего? Он начальник. Вежлив, корректен. Ну есть у него странные черты характера, но все хорошо. Его в офисе боятся и боготворят.

— А ты?

— А я работаю, папа, у меня нет времени на глупости.

— Мил, успокойся. Она просто работает, — мне очень не понравился тон мамы, а может усталость накопилась. Я быстро доела пирог и встала.

— Можно я спать пойду? А то в поезде не удалось отдохнуть нормально.

Мама подхватилась:

— Ландочка, что же ты не сказала. Идем, я уже постелила тебе, дочка. Мил, убери со стола.

Уже когда я лежала в кровати, мама пришла и села в ногах. Я смотрела на красивую женщину. Дикий огонь волос достался мне от нее. Мама очень красивая женщина, даже сейчас на нее часто заглядывались. Невысокого роста, худенькая с красивой белой кожей, которая словно светится изнутри. Большие зеленые глаза под густыми ресницами, взмах которых еще давно, в детстве свел с ума моего отца. Мягкая и мудрая, я помню, что она никогда не ругалась, а умела убеждать. В отличии от отца, обладавшего резким и вспыльчивым характером. Совладать с его бешеным темпераментом могла лишь мама, которой он подчинялся безропотно.

— Ланда, у тебя точно на работе все хорошо?

— Мам, там, как и везде, — серпентарий. Но я там отдельно от всех сижу, в сплетни не лезу, а по рабочим вопросам... Там директор такой, с ним шутки плохи. Что с папой?

— Он переживает за тебя. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Вечер джаза был прекрасен, несмотря на то, что еще в четверг Паулина перезвонила и смущенно сказала, что прийти не получится. К ней приехали родители, и ей пришлось сопровождать их по Москве на встречах и переговорах в качестве переводчика, мама его подруги не знала русский, а отец считал ниже своего достоинства помочь жене. Сначала Витольд хотел взять с собой Ландыш, но не рискнул. Рыжая помощница выглядела хмуро и недовольно. Потом еще эта ситуация с Антоном. Сисадмин у него больно ретивый. Уже после джаза Витольд заехал в офис, чтобы отвезти Ландыш на вокзал, однако опоздал. Антон с шуточками усаживал девушку в машину, заливаясь соловьем. Девушка смеялась. Витольду осталось только наблюдать, как молодые люди уезжали по ночным улицам. Что ж, со следующей недели у него начнутся поездки в составе жюри конкурса по площадкам, так что Антон присмотрит за девушкой. Решив пока не вмешиваться, он развернул машину и уехал домой.

Субботний день Витольд полностью посвятил работе, лишь поздним вечером устроился в гостиной. Вся хорошая погода уехала за Ландышем в Питер, на улице мелкой сеткой зарядил дождь. По его просьбе растопили камин. На столе стоял бокал с виски, веером разлетелись наброски, придавленные карандашами. Черный, зеленый и синий. Необычное сочетание.

Зазвонил телефон. Незнакомый номер. Он усмехнулся и поднял трубку.

— Отстань от моей дочери.

— Ну здравствуй, Мил. Давно не виделись.

— Вит, ты мстишь? Ты сам тогда ушел.

— Мил, я не буду делать вид, что не знаю о ком речь. Да, твоя дочь работает у меня. Подчеркиваю — работает.

— Только не говори, что ты не знал.

— Знал. Стало интересно, пригласил на собеседование. Ландыш показала хорошие познания в профессии, я взял ее на работу. Гордись, Мил, результаты первой недели показали, что ты воспитал прекрасного человека.

— Все иронизируешь? — на том конце трубке вздохнули.

— Нет.

— Зачем, Вит?

— Мил, остынь. Корысть была одна. Я надеялся, что юное создание проговорится, у кого работает, и старые друзья мне позвонят.

— Мы разошлись, дружба закончилась.

— Вы с Леной ушли, я не рвал отношения. Мил, мы дружили с детского сада втроем. Да, я совершил ошибку, привел Карину. Что случилось, то случилось. Я же не знал...

— Она твоя жена.

— Уже нет. Мы развелись семь лет назад.

— Тебе сочувствовать или поздравить?

— Лучше приезжайте с Леной в гости, я буду рад вас видеть, — Витольд ждал ответа.

— Не уверен, что это правильно, я не доверяю тебе. Отпусти Ландыш.

— Я не держу ее. Мил, Лена осталась с тобой. Я принял ее выбор.

— Знаешь что, Вит! — не выдержал Милослав.

Витольд услышал тихий голос Лены, которая что-то объясняла мужу, тот недовольно прорычал ругательства,+ но отдал трубку жене:

— Вит, здравствуй.

— Здравствуй, Лена. Мил по-прежнему ест из твоих рук?

— Не смешно. Вит, у меня просьба.

— Для тебя что угодно.

— Ландыш ни в чем не виновата.

— Лена, я знаю. Можно я скажу тебе, потому что твой супруг готов меня побить даже по телефону. Мне жаль, что тогда получилась та некрасивая история, которая разрубила нашу дружбу. Мне жаль, что Мил забросил рисовать. Но хоть ты услышь меня. Я принял твой выбор. Я признаю права Мила на тебя. Приезжайте. Я скучаю по вам двоим. Лен, мы с детства дружили, и даже по прошествии стольких лет вы оба мне дороги. Как друзья-товарищи. Приезжайте. И Ландыш будет рада.

— Я поговорю с Милом. Обещай не обижать Ланду.

— В моем обществе для Ландыша нет никакой угрозы. Я не обижу девочку. Знаешь, Лен, забавно. Милое создание унаследовала ваши глаза. Смотрю в них и вас вспоминаю. Приезжайте.

— Мы подумаем. Ты обещал.

Витольд выслушал серию коротких гудков и опустил трубку. Затем подошел к столу и стал осторожно собирать зарисовки. Ее родителей он убедил. Осталось убедить ее и...себя.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Неделя выдалась спокойная, я знала, что Вишневского не будет. Он в составе жюри специализированного конкурса объезжал номинантов, параллельно встречаясь с нужными людьми. Неизменным оставались лишь шоколадные конфеты, что я утром находила на своем столе. Поскольку мой бумажный хаос теперь не встречал меня аккуратными стопочками, я сделала предположение, что угощение привозил курьер. Угощение мы съедали вместе с девушками, но имя тайного дарителя я никому не говорила. Антон тоже молчал об увиденном в пятницу.

Я потихоньку обучала девушек компьютерной грамотности, рассказывая про горячие клавиши. Обзор по СЭДам был готов, но я сомневалась, что его нам установят, и дело не в директоре. Дедовщина в компании была. Здесь стаж становился синонимом мудрости и высшей степени профессионализма, а поэтому старички в штыки воспринимали все новое. К концу недели я уже научилась абстрагироваться, разрисовывая служебные записки красной ручкой. Терпеть не могу неграмотные документы. На меня кричали, на меня давили. Один раз, когда я как раз проверяла у секретарей списки по клиентам, мне попытались пригрозить увольнением. Сдерживая гнев, я лишь кивнула, предложив Беляеву прямо сейчас позвонить Вишневскому и озвучить рациональное предложение. Запал пропал, больше увольнением мне не грозили, а жаль.

К концу пятницы список был укомплектован, я даже успела подбить бюджет на подарки. Девочки в трудовом порыве отсканировали все, что попалось под руку, включая договоры, у которых истёк срок хранения. На разбор актуальных или непригодных договоров у меня ушел день, и все это под нытье Антона, что с такими темпами придется заказывать отдельный сервер секретариату. Я заметила, что здесь принято все важное откладывать на вечер пятницы. Вот и сейчас Липатов, руководитель проектов из направления дизайна, принес заявку на командировку. В количестве четырех человек они ехали в Липецк. Бумаги приняла Софья. Нам надо было заказать билеты, гостиницу, трансфер согласно заявке.

— Они не знали что едут? — буркнула я, — билеты теперь дорого обойдутся. Сонь, выкупай и купе, гостиницу посмотри по отзывам. Да, в гостинице часто есть свои водители.

— Игорь Валерьянович просил самолет.

— Что? — я отвлеклась от компьтера.

— Игорь Валерьянович просил самолет.

— А за аренду самолета кто платить будет?

— Зачем арендовать? Билеты купим, у нас есть агентство, которое делает все, что связано с самолетами.

— Соня, самолеты в Липецк не летают. Я даже не уверена, что там есть аэропорт. Поездом поедут, там всего пять часов дороги от силы

— А номера какие?

— Обычные двухместные.

На этом разговор закончился, а через час Соня принесла мне счета, которые я лично доставила в бухгалтерию вместе с заявкой Липатова. Отказать не получилось, потому что виза генерального стояла на заявке, а из задекларированного бюджета я не выбилась. На обратном пути мне позвонила бывшая однокурсница

— Ланка, пойдем на выходных гулять.

— И тебе здравствуй, Таня. А с кем и куда?

— Да как обычно, в парк Горького. Почти все наши будут.

— То есть все в курсе, кроме меня.

— Потому что только ты начинаешь уточнять все и вся. В общем, договорились. Как обычно в полдень.

— Стоп, — одернула я ее, — А Олег будет?

— Ландыш, ты за кого нас держишь? Нет, конечно.

Это хорошо. С Олегом мы поссорились год назад как раз на такой прогулке. Он слишком много уделял внимания другим девушкам, хотя мы и встречались с ним почти четыре года. А когда мы с девчонками отошли на несколько минут, то по возвращению застали эпическую картину — парень целовался с какой-то блондинкой. Я пожала плечами и пожелала им счастья. Таня тогда удивилась моему хладнокровию, а потом, спустя пару часов, слушала мои слезные излияния о вероломстве мужчин.

Мотнув головой, отгоняя неприятные воспоминания, я посмотрела на секретарей:

— Так, мой день здесь закончился. Я домой. Соня, я все отдала по командировкам, так что отследи оплату и распечатай потом билеты, адрес гостиницы, обязательно узнай телефон водителя, который их будет встречать. Все сложи в одну папку, чтобы наши творческие личности ничего не потеряли. Еще вопросы есть?

— Витольд Лоллийевич приехал.

Я вздохнула и направилась наверх. Взяв папку на подпись, зашла в кабинет:

— Добрый вечер.

— Ландыш, здравствуй. Ты с документами? Нет в тебе жалости. Сделай, пожалуйста, горячий чай, что-то замерз я.

Я положила папку на стол и сделала шаг в сторону двери, где меня настиг оклик:

— И себе.

Когда я вернулась, он уже расправился с документами. Увидев большую кружку, удивился:

— Это ты кому?

— Вам. Вы же сказали, что замерзли.

— Вполне было достаточно горячего чая с лимоном.

— А здесь можно и руки погреть, — я поставила перед ним кружку.

Он настороженно покосился на меня, затем взял бокал. Я опустила голову, пряча улыбку, но Вишневский заметил:

— Смеешься?

— Вы дома тоже пьете из классических чашек? — поинтересовалась я

— Тебя это удивляет?

— Нет, нисколько. Извините,— за нарушение протокола, но я из лучших побуждений.

— Я так и понял. Ценю за заботу, и, знаешь, мне нравится, что ты слегка осмелела. Рассказывай, что за неделю произошло.

Пока я отчитывалась, попутно внося в органайзер замечания и распоряжения Вишневского, чай незаметно закончился. Шеф тоже с сожалением отодвинул пустую чашку:

— Тебе пора домой. Я опять задержал тебя. У меня одна личная просьба. Сегодня было слишком много встреч, я даже сразу не вспомню все. В итоге вечером в машине обнаружил вот этот тубус. Попробуй найти хозяина. Я честно не помню. Содержимое тоже не пролило свет на личность растеряши. Единственное, что понял, что это кто-то с номинации стройплощадок.

— То есть? — я удивленно крутила в руках протянутую вещь.

— В конкурсе много разных номинаций, включая конкурс по стройплощадкам. Выйди в понедельник на страницу мероприятия и посмотри. В понедельник, Ландыш. Сейчас по домам. Передай ключи Богдану, я через полчаса спущусь.

Пожелав ему приятных выходных и получив в ответ легкий смешок, я сбежала. Выходные, завтра прогулка с друзьями, что может быть лучше?

Мы встретились, как всегда, на Октябрьской и пешком пошли до обновленного Парка Горького. Погода радовала, солнце заигрывало с золотой листвой, даря последнее тепло. Следуя последней моде, однокурсники утащили меня играть в петанк. Отсидеться не удалось, на беду настаивавших на моем участии. Они, наверно, забыли, как в боулинге вылавливали шары, которые у меня вечно летели назад, а не вперед. А потом под дикий хохот помогали мне выползти с дорожки, куда я улетела вместе с шаром. Вот и сейчас я , размахнувшись, швырнула металлический шарик вперед, стараясь не оторвать пятки. Увы, удержать равновесие не получилось, я покачнулась и возможно бы и упала, если бы меня не подхватили мужские руки. Лучше бы этого они не делали.

— Колокольчик, осторожней.

— Олег, отпусти, — процедила я.

— Ландыш, да ладно. Столько лет вместе.

— У тебя амнезия. Мы расстались, — мне наконец удалось освободиться от неприятных объятий.

— Никогда не поздно снова начать встречаться, — он вновь шагнул в мою сторону, так что мне пришлось поспешно отпрыгнуть, — да брось, колокольчик.

— Ландыш, мое имя Ландыш. Отстань от меня.

— Ландыш, давай поговорим, — парень сделал шаг вперед с ослепительной улыбкой.

— Олег, катись куда подальше. Поговорить можешь и с длинноногой блондинкой или кто там ее сменил? Дай мне с ребятами пообщаться.

Я отошла в сторону, как меня вновь нагнали и нагло схватили за плечи:

— С ними не о чем говорить. Ландыш, ну хватит обиженную строить, я же знаю...

— Что ты знаешь? — я резко развернулась.

— Ты ни с кем не встречаешься, так что у меня есть шанс.

Я задумчиво окинула его взглядом. Интересно, как же я раньше не замечала, насколько он пустой и самовлюбленный болван. Вот уж действительно, любовь зла, полюбишь и козла. Вот только откуда Олег знает о моей личной жизни? Оглянувшись на приятелей, с удивлением отметила, что они продолжают играть, причем неожиданно всю компанию охватил такой азарт к игре, что стало противно. Хотя, чего ждать то? Олежек всегда был душой компании, девочки млели от голубоглазого блондина. Так что встреча была запланирована заранее. Развернувшись, я дошла до скамейки и вытащила свой рюкзак:

— Спасибо, Таня, за прекрасный день, я домой.

— Ландыш, ну мы же из лучших побуждений, — виновато протянула Таня+.

— Я думаю, Олег уже оценил ваш порыв. Пока.

— Я провожу, заодно поговорим, — Олег вновь вырос передо мной, протягивая загребущие лапы.

— От-ва-ли!

Но парень не понимал русских слов. Зная его настырность, я выудила из сумки телефон, набирая номер двоюродного брата:

— Вить, ты можешь меня забрать из парка Горького, тут до меня один придурок из прошлой жизни домотался.

— Ландыш, я не Витя, но уже еду. Не вздумай уйти одна, — ответила трубка голосом Вишневского.

— Эмм, — моментально я забыла об Олеге, — не стоит. Тут ничего страшного. Я сама. Не надо беспокоиться.

— Ландыш, где тебя искать в самом парке?

— Не надо, я брату позвоню, я нечаянно.

— Ландыш, четко скажи — где.

— На площадке для игры в петанк.

— Буду через десять минут.

Он отключился, а я раздраженно посмотрела на телефон. Дурная привычка даже родственников забивать под фамилиями. Вишневский и Вишняков идут один за одним.

— Ну так что? — ухмыльнулся Олег.

— Слушай, ну чего ты ко мне пристал? Я же сказала, не интересно, отвали, — почти простонала я, пытаясь решить дилемму, дождаться или нет Вишневского.

— Ну если ты больше не спешишь, может поговорим? — не отставал он.

— Мне сказали ждать. Но это не значит, что я готова слушать твою лапшу.

— Ландыш, ну чего ты упрямишься? — поддержала Олега Таня.

Психанув, я развернулась и пошла на одну из скамеек, намереваясь держаться поближе к народу, надеясь, что присутствие посторонних удержит Олега от серьезных действий. Причин , побудивших его вдруг вернуться и попытаться начать все сначала, я не понимала и не хотела даже знать. Если тогда он считал себя свободным, то не уверена, что сейчас все изменилось. Тем более ничего в парне не указывало на то, что он хоть немного раскаивается .

Олег же решил добить меня окончательно, не обращая внимания на зевак, он схватил меня за руку:

-Ландыш, хватит выпендриваться.

— Отпусти! — попыталась я вырваться.

— Поговорим, тогда и отпущу. Достала.

— Ну если дама вас так достала, то что же вы вцепились в нее? — прозвучал ироничный голос Вишневского за моей спиной.

— Отвали, дядя, — грубо ответил парень.

— На первый раз я прощу грубость, сразу видно, что воспитанием вы не испорчены. Отпустите девушку.

На нас уже начинали оглядываться, подтянулись однокурсники, которые сгрудились за Олегом. Я же вновь попыталась освободить руку, растерянно оглядываясь на шефа. В тот же миг Олег дернул меня в свою сторону, и я бы полетела кубарем, если бы меня тут же не поддержали. Вишневский перехватил руку Олега, которая держала меня за запястье, и сжал.

— Только слабак может причинить женщине боль. Теперь я согласен с емкой характеристикой в ваш адрес от Ландыша.

Олег покраснел и запыхтел, было видно, что ему больно. Он тут же отпустил меня, чем не преминул воспользоваться Вишневский. Шеф подтянул меня к себе, небрежно бросая в сторону:

— Богдан, отведи Ландыш в машину.

— На папиков перешла? — процедил сквозь зубы Олег.

— Молодой человек, если у вас есть претензии, советую высказать их мне. Избавим Ландыш от мужских разборок. Ландыш, иди в машину.

Можно сказать, меня как бесценную вазу передали в руки водителя, предварительно отняв рюкзак. Возмутиться грабежом не дали, закинув отнятое себе на плечо. Исполнительный Богдан получил приказ,— и принялся рьяно претворять в жизнь. В итоге я сидела на заднем сиденье дорогого автомобиля под надзором улыбающегося водителя.

— Ландыш, все будет хорошо.

— Ага, Богдан, просто зашибись. Я по ошибке набрала номер Витольда Лоллиевича.

— Лоллийевича. Он не расстроился.

— Все равно.

— Успокойтесь, все будет хорошо.

— Представляю, что ребята обо мне подумают.

— Ландыш, а вам это так важно? Почему ваши друзья не вступились за вас?

Я обиженно отвернулась к окну.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

— Федор Борисович, проект интересный, возможно, я даже сам возьмусь за него.

— Я же не расплачусь, Витольд Лоллийевич.

— Я учту. Решил жену побаловать?

— Она любит только эксклюзивное.

Витольд усмехнулся, ставя чашку на стол. Осенний полдень, небольшая кофейня на Садовом. Неплохое время для одиночки встретиться и обсудить личные дела, которые последнее время становятся все больше и больше рабочими. Неожиданно зазвонил телефон. Ландыш? Он нажал на кнопку принятия вызова:

— Вить, ты можешь меня забрать из парка Горького, тут до меня один придурок из прошлой жизни домотался.

— Ландыш, я не Витя, но уже еду. Не вздумай уйти одна, — ответил он с усмешкой, следя, как Король навострил уши.

— Эмм, — раздражение сменилось смущением, — не стоит. Тут ничего страшного. Я сама. Не надо беспокоиться.

— Ландыш, где тебя искать в самом парке?

— Не надо, я брату позвоню, я нечаянно.

— Ландыш, четко скажи — где, — интересно, а во что теперь вляпалась девочка.

— На площадке для игры в петанк.

— Буду через десять минут.

Он сбросил вызов и посмотрел на собеседника:

— Федор, извини, юная дева просила о помощи.

— А как же Паулина?

— Даже не буду отвечать на открытую провокацию. В понедельник позвони мне, договоримся о встрече и более детально все обсудим. Да, кстати, а ты тубус не терял? Мы же вчера с тобой разговаривали.

— Нет, — ухмыльнулся Федор, — не пользуюсь такими вещами. Беги спасать юную красотку. Интересно, какая она, девушка по имени Ландыш.

— Как любая другая девушка с необычным именем, работающая помощником. Знакомо? Жене передай искренние пожелания здоровья и успешных родов.

Витольд вышел и кивнул Богдану, ожидающему возле машины:

— Богдан, как можно быстрее в Парк Горького, нам нужна аллея для игры в петанк. У тебя восемь минут.

Необходимое они нашли быстро. Еще в машине Богдан попытался предложить помощь, но Витольд лишь отмахнулся, строго наказав увести Ландыш с места конфликта. Он прекрасно понимал, что скорее всего сила не понадобится, молодежь сейчас редко применяет кулаки, предпочитая не пачкаться. Вот в свою молодость Витольд успел подраться, один раз даже бровь зашивали. Удар у Мила всегда был тяжелый, и можно сказать, что тогда Вишневский еще легко отделался.

Они подоспели вовремя. Витольд забрал рюкзак Ландыша, чтобы она гарантированно не сбежала. Брезгливо заметил, что парень оказался тряпкой. Ему даже особо не пришлось прикладывать силу, перехватывая руку негодяя, грубо державшего девушку. Главное, знать куда нажать. Когда Богдан увел насупившуюся Ландыш, разборки потухли. Компания пришла в себя и утащила парня, чем окончательно разочаровала мужчину. Словно щенки, почуяли силу и сбежали, поджав хвост. Плохие друзья у Ландыша, ненадежные. Он спокойно отправился назад, по дороге отменяя и перенося назначенные встречи. Ему была очень интересна реакция девушки.

В машине он застал тихо веселящегося Богдана и хмурую Ландыш. Витольд открыл заднюю дверь и устроился рядом с помощницей:

— Богдан, на Малую Бронную. Аист.

Он перевел внимание на молчащую девушку:

— Ну здравствуй, Ландыш.

— Здрасьте, — буркнула она и нехотя добавила, — спасибо. Извините, я действительно ошиблась номером.

— Верю. Надо потом этому Виктору спасибо сказать.

— Витольд Лоллиевич..

— Лоллийевич.

— Витольд Лоллийевич, я... давайте вы отдадите мне рюкзак, и я поеду домой. Понимаю, что вы занятой человек, я вас отвлекаю.

— Я отменил встречи.

— Ну вот, вечно от меня одни проблемы, — за напускной грубостью девушка пыталась скрыть свое минорное настроение.

— Ты неправа сейчас в оценке ситуации, — Витольд выловил ее руку и внимательно осмотрел запястье. Следов от пальцев парня не осталось, — не болит?

— Нет, — вздохнула она, — сама виновата.

— Расскажешь?

Она упрямо покачала головой. Он осторожно отпустил ее руку, одновременно протягивая рюкзак:

— Я могу попросить Богдана остановиться возле метро и отпустить тебя, хоть это противоречит моим принципам. Однако рискну все же предложить вкусный чай и великолепные десерты на выбор в одном уютном месте. Просто чтобы поднять испорченное настроение.

— А каким принципам противоречит мое естественное желание уехать домой?

— Галантности, Ландыш. Я обязан тебя проводить. Тем более этот молодой человек не внушил мне доверие, и я сомневаюсь в его адекватности. Поэтому настаиваю на совместном чаепитии, затем я отвезу тебя домой, заодно удостоверюсь, что он не подкарауливает за углом.

— Это излишне, — она резво подскочила и обернулась к нему, глядя разноцветными глазами, — вы же начальник.

— В понедельник им буду. Так как насчет чая?

— Хорошо, — сдалась она.

Витольд спрятал улыбку, обращаясь к водителю:

— Припаркуйся неподалеку от кафе и потом отдай мне ключи. Дальше я сам, спасибо.

Уже в кафе он понял, что совершил две ошибки. Во-первых, шокировал Ландыш обстановкой. А во-вторых... Кажется, день не задался не только у гетерохромного чуда. Неприятно, когда тебя держат за идиота, ведь считается, что Паулина помогает родителям. Он знаком с родителями подруги, собирался завтра проведать. Но вот тот молодой шатен не тянет даже на брата, слишком фривольно обнимает девушку за плечи.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Я не сразу почувствовала, как изменилось настроение Вишневского. Лишь когда первый шок от убранства кафе спал. Кафе ли? Дорогая мебель, изысканно сервированные столы, официанты словно картинки. А посетители? Модельного вида девушки щебетали, кокетливо поедая десерты, больше похожие на произведения искусства. Мужчины словно с обложек журнала снисходительно их слушали. Я нервно сглотнула и повернулась к спутнику, чтобы сказать о своем несоответствии месту. Он же опозорится— перед знакомыми, если его увидят рядом со мной. Особенно не вписывались в интерьер пыльные старые кроссовки с разноцветными шнурками. Ну не нашла я парные сегодня утром. Теперь один синий, а второй зеленый. Под стать глазам.

Но Вишневский не сразу заметил мое возмущение. Он прищурив глаз, пристально смотрел в дальний угол зала. Проследив за взглядом, я заметила воркующую парочку, которая, к счастью, не замечала нас. Парень был незнаком, а вот девушка... Ее фотографию мне показали секретари в первый же день. Паулина, подруга архитектора. Обалденный сюрприз. Даже стало жалко Вишневского. Я осторожно потянула его за рукав:

— Давайте уйдем.

— Да, думаю, это лучшее решение.

Он молча положил руку мне на плечо, разворачивая в сторону выхода. В дверях мы столкнулись с Богданом. Он недоуменно посмотрел на нас, однако Вишневский без слов протянул руку. Водитель четко уловил настроение шефа, отдал ключи и исчез. Мне также поступить не давала рука на плече:

— Ландыш, прости. Сейчас найдем другое кафе.

— Витольд Лоллиевич, это совсем не обязательно. Я же понимаю, что сейчас вам не до меня.

— Ты знакома с Паулиной? — он проигнорировал мою ошибку.

— Соня показала фотографию.

— Предусмотрительно. Ты здесь ни причем, просто день неудачно начался у нас обоих, и в наших силах все изменить.

Он открыл передо мной дверь. Я послушно села в машину.

Первые пять минут мы ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Поэтому когда Вишневский заговорил, я даже вздрогнула:

— Ландыш, не надо делать столь скорбное выражение лица. Я так понимаю, ты сегодня много нового узнала о своих друзьях. Я тоже сегодня открыл для себя некоторые истины.

— Но вы расстроены.

— Отнюдь. Мне неприятен сам факт лжи. Я иллюзий не строил по отношению к Паулине, но тогда гораздо честнее сказать, что есть интерес на стороне. Взрослые люди, можем и договориться. Так что это не та проблема, которой надо сочувствовать. Наоборот, стоит порадоваться за юную красавицу, которая нашла свою любовь. Молодость, романтика, свадьба. Так куда едем?

— Не знаю, — честно сказала, искоса рассматривая его. Спокойный и невозмутимый. Непрошибаемый.

— Выбирай, не хватало мне опять попасть впросак. И не сверли меня так взглядом. Если уж на то пошло, я тоже не идеал. Напомнить, с кем я пришел в кафе?

— То есть я виновата? — обиженно надулась.

— Нет, я, — усмехнулся он, — Ландыш, хватит предаваться рефлексии. Говори, где мы будем заедать горе сладким?

— А запивать будем?

Вишневский вздохнул:

— Ландыш, не соблазняй. Вино из горла бутылки на скамейке в парке я не пил уже лет тридцать.

Я фыркнула. В конце концов, чем не альтернатива встрече с однокурсниками. Тем более мне дали карт-бланш. Ведь Вишневский сам сказал, что сегодня он забывает, что он начальник.

— То есть я должна выбрать место для обеда.

— Нет. Обедать мы будем после прогулки, как и положено, полноценно. Но перекусить перед прогулкой считаю хорошей идеей, так что выбирай.

— Витольд Лолли-й-евич, говорилось лишь о чае. А вы уже о прогулке.

— Ландыш, не придирайся к словам. После обеда отвезу домой. И ты старательно его оттягиваешь своими препирательствами, превращая в ужин.

Ну что ж. Не знаю, чем мне это аукнется в понедельник, но Вишневский сам напросился.

В очереди в Макдональдс шеф смотрелся комично. Особенно его растерянное лицо, когда я капризно ткнула пальцем в сторону мекки общепита. Даже немного пыхтел себе под нос, пока я не заметила, что он брюзжит как старик. Он промолчал, но судя по огоньку в глазах, мне отомстят. Мороженого что ли наесться, чтобы заболеть? Увы,+ порыву не суждено было сбыться. Шеф заказал два кофе и два пирожка, мороженное нам предложить не успели, мальчишка за кассой подавился на заученной фразе под ледяным взглядом мужчины. Мои попытки вмешаться в заказ подавили банально — тяжелая рука легла на плечо и недвусмысленно его сжала, намекая, что ладонь продолжит свое путешествие вниз, если я буду вредничать. Найдя свободное место у окна, я недовольно засопела. Однако шеф пододвинул мне картонный стаканчик с горячим напитком и пирожок:

— Ландыш, я терплю, и ты молчи.

— Вы сами дали мне возможность выбрать место для чая.

— Поэтому и терплю. Ужас, барышня, я расстроен.

— Кофе и пирожки здесь вполне съедобные.

— Кто знает, Ландыш, кто знает. Скажи честно, сколько тебе заплатили, чтобы меня отравить?

— Коробку шоколадных конфет.

— Дорогая, я тебе привезу в понедельник две. Давай оставим здесь это произведение из консервантов и маргарина, а также смесь робусты, ячменя и арабики и уйдем.

— Вы сноб, дорогой начальник.

Вишневский страдальчески вздохнул, отпивая напиток:

— Достаточно?

Я помотала головой, пряча усмешку.

Через четверть часа страдания шефа закончились. С каким же облегчением он вздохнул на улице, что меня на секунду уколола совесть. Ровно на мгновение, потому что шеф обернулся ко мне:

— Ты не против пешей прогулки? Давно не ходил по Москве, никуда не спеша.

Если сначала я отнеслась скептически к предложению Вишневского, то через полчаса... Гулять по старым переулкам столицы вместе с архитектором, который увлекался историей города, это незабываемое событие. К тому же он оказался великолепным рассказчиком, поэтому время летело мимо нас, оно растворилось и исчезло, как и прохожие, спешащие по своим делам, нами просто не замечались. Вцепившись в рукав Вишневского, чтобы не упасть, я вертела головой, слушая его рассказ про особенную лепнину под крышей старого особняка, либо рассматривала узоры на доме. Рюкзак уже давно поселился на плече Вишневского, он сам поддерживал меня за руку, когда я, забывшись пару раз, едва не растянулась на мостовой. Заумные лекции с непонятными терминами сменялись интересными житейскими историями либо забавными историческими фактами. Очнулись мы в переулках Арбата, когда началось смеркаться.

— Ой, уже темнеет.

— Да, загулялись. Ты голодна?

— Да, — про то, что ноги болят, да и вообще после его слов на меня обрушилась усталость, промолчала.

— Я тоже. Пойдем обедать, а потом будем искать машину.

— Далеко идти? — я зябко пожала плечами, вместе с сумерками пришла прохладца.

— Не очень. Устала? Потерпи немного, сейчас постараюсь найти что-нибудь приличное и поближе.

— Угу, — мне, честно говоря, уже было все равно.

На плечи легла куртка, хранящая тепло хозяина. Стало так хорошо, что я подавила остатки здравого смысла, вопящего, что хозяин теперь стоит в одном тонком свитере, и закуталась, лишь выдав вежливое:

— Спасибо.

Вишневский лишь усмехнулся, увлекая меня в один из темных переулков:

— Здесь быстрее.

Через минуту мы стояли на пороге ресторана, название которого я не запомнила, лишь буркнула:

— А мы фейс-контроль и дресс-код пройдем?

— Мы уже в зале, глазки открой и садись.

Сфокусировать зрение получилось. На нас бросали заинтересованные взгляды, но не более.Вспомнив зачатки воспитания, которые тоже уже уснули под действием тепла зала, я даже выпрямила спину.

— Ландыш, я оценил твои старания. Расслабься. Ты хоть немного согрелась?

— Нет, — честно ответила я и жалобно посмотрела на него, — я не планировала так долго гулять и не заметила, что замерзла.

— Давай я закажу тебе вина или коньяк? Чтобы согреться изнутри? Почему раньше не сказала, — он выглядел обеспокоенным.

— Вы интересно рассказываете.

— Спасибо, но это не повод для болезни.

Через минуту возле нашего стола материализовался официант в накрахмаленной рубашке. Передо мной возник стакан с янтарной жидкостью. Официант тут же исчез, а я удивленно посмотрела на Вишневского.

— Это коньяк. Всего пятьдесят грамм. Ландыш, я не хочу, чтобы ты заболела.

— А вы+?

— Я за рулем.

— Но на голодный желудок..

— Еду уже несут. Выпей, пожалуйста.

Я не стала сопротивляться. Сделала глоток огненного напитка. Коньяк не обжег горло, наоборот мягко согревал изнутри. Пока я прислушивалась к ощущениям, нам принесли салат.

— Ешь, Ландыш, приятного аппетита.

С обедом мы расправились быстро. Уже с чашкой чая в руках, Вишневский спросил:

— И что теперь?

— Витольд Лоллиевич, я устала. Спасибо за вечер и за помощь днем, но все же я домой хочу.

— Лоллийевич, хорошо, я тебя отвезу.

— Мы в районе Смоленской, ваша машина осталась на Чистых прудах.

— Значит, заедем на Чистые пруды, и потом я отвезу тебя.

— Нет.

— Дорогая, на улице холодно. Ты без куртки, я провожу тебя.

— Витольд Лолли-й-евич, а почему бы вам хоть раз не поинтересоваться моим мнением на этот счет?

Вишневский нахмурился:

— Ландыш, давай сейчас не будем спорить.

— Давайте. Поэтому я вызову себе такси, раз вы так переживаете за мое здоровье, и уеду одна.

— Не надо было давать тебе коньяк. Ты начала перечить. Впрочем, неволить не буду. Вызывай.

Он откинулся на спинку кресла и продолжил пить чай, словно ничего и не было. Вот только вокруг опять похолодало. Я смутилась, потому что вспылила на ровном месте.

— Ландыш, такси, — ровный рабочий голос невозмутимого аристократа.

Вздохнув, я достала телефон и продиктовала адрес, который подсказал официант. На Вишневского старалась не смотреть.

— Когда приедет машина?

— Через пятнадцать минут.

— Я могу попросить, чтобы вы сделали крюк и добросили меня до машины?

Я удивленно подняла глаза. Вишневский забавлялся, следя за моим изумлением:

— Знаете что, Витольд Лоллиевич..

— Лоллийевич. Ландыш, я просто прошу о помощи. Неужели ты меня бросишь здесь?

— Хорошо.

— Отлично. Спасибо.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Что? — обиделся он.

— Вы все равно своего добьетесь.

Он пожал плечами и продолжил наслаждаться чаем.

Уже в машине, опережая меня, Вишневский назвал мой домашний адрес. Возмущаться не осталось сил. Длительная пешая прогулка, коньяк и сытный обед сделали свое дело, я задремала, используя плечо шефа в качестве подушки.

Субботний вечер осенью в Москве имеет плохое свойство. В нем отсутствуют вечные пробки на улицах. Мне казалось, я только лишь уснула, а меня уже осторожно будили:

— Ландыш, приехали, просыпайся.

Я смущенно открыла глаза.

— Пойдем, я провожу тебя до двери.

Сделав знак водителю ждать, Вишневский помог мне выбраться из машины. Неловкое молчание в лифте, седьмой этаж. Возле дверей я замешкалась и,+ уже стоя на пороге, несмело предложила:

— Чаю?

— Спасибо, Ландыш, не стоит. Спокойной ночи.

Двери лифта закрылись, увозя шефа вниз. Домой я вошла лишь с одной мыслью — выспаться. Разбираться с повышенным вниманием шефа, как и в том странном взгляде, подаренном на прощание Вишневским, я буду позже.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Вишневский опустился на заднее сидение и привычно скомандовал:

— Чистые пруды, Макдональдс.

Пока он отвозил Ландыш, ему трижды звонила Паулина. Пока он не решил, что делать. В любовь девушки, младше его вдвое, он никогда не верил. Сам тоже в ней не заподозрен. Взаимовыгодный союз по расчету с определенными уступками. И первое, что он требовал от спутниц — честность. Надоело? Предупреди и уходи. Паулина первая, кто рискнул делать из него дурака, причем настолько нагло, что использовала для интрижки кафе, куда он ее водил постоянно. Ну что ж, она выбор сделала. Только не вовремя очень. Через пару недель прием, нужна спутница. Пригласить Ландыш? Он не готов к такому развитию сюжета, да и подставлять ее под камеры не хотелось бы. Нет, с ней все иначе запланировано. Он потер уставшие глаза и мотнул головой. Надо попросить Марину сопровождать его, заодно поможет с назначением встреч и контактами. С Паулиной завтра поговорит. Сейчас заберет машину и...

— Приехали.

Он расплатился с водителем и отпустил такси. А через минуту с превеликим удовольствием выругался вполголоса. Машины на месте, где он ее припарковал, не было. Теплилась надежда, что ее все же эвакуировали за неоплату парковки. Что ж за день такой-то!

— Так, Ландыш, ты действительно мне дорого обходишься, — хмыкнул он себе под нос, набирая номер Богдана, — пора менять эпитеты. Богдан, ты свободен? Я стою на Чистых прудах у Макдональдса. Забери меня. Только на своей машине.

— Витольд Лоллийевич, я это... Свидание у меня. Вы же с Ландышем. Я и вина выпил.

— Ландыш я отвез домой на такси. А вот машины, там где я ее оставил нет, — Витольд рассмеялся, — ладно, отдыхай.

Он сбросил вызов. Оставалось лишь вызвать такси вновь. В тот же момент телефон снова ожил. Звонил Владимир, второй водитель:

— Витольд Лоллийевич, мне Богдан позвонил. Точнее скажите адрес, я вас заберу. И потом машиной займусь.

— Чистые пруды, Макдональдс.

— Буду через полчаса.

Витольд хмыкнул, страдальчески покосился на ресторан фастфуда и вошел в него. В конце концов кофе здесь вполне съедобное. Именно среднего рода.

ВСЕ остальное на Продомане