Оранжевая Страна. Коммандант

АЛЕКСАНДР БАШИБУЗУК

ОРАНЖЕВАЯ СТРАНА

КОММАНДАНТ

ПРОЛОГ

— Наша семья будет признательна вам, мистер Игл... — леди Рендольф Черчилль не сводя глаз с коренастого молодого человека, слегка склонила голову.

Она сидела в кресле и нервно обмахивалась роскошным веером. Несмотря на строгий и аскетичный костюм сестры милосердия, из леди Дженни прямо рвался образ светской львицы и аристократизм. Большие бархатные глаза с поволокой, мягкие черты лица с легким креольским оттенком, чувственные губы, полные сдержанной грации движения — мать будущего премьер-министра Великобритании, Уильяма Спенсера Черчилля была чертовски красива. В свои сорок шесть лет она выглядела максимум на тридцать. Помимо этого, она была, бесспорно, умна, хитра и расчетлива — являясь основательницей единственного в мире женского клуба 'Лига первоцвета', игравшего немаловажную роль в политической жизни Великобритании. И, конечно же, ко всем этим бесспорным достоинствам, надо добавить немалую любвеобильность, ставшую уже притчей во языцех, среди Лондонской аристократии. При первом муже, лорде Рендольфе Черчилле, младшем герцоге Мальборо, Дженни имела несколько официальных любовников, а после кончины оного от застарелого сифилиса, сразу выскочила замуж за ровесника своего старшего сына, какого-то там капитана Шотландской гвардии.

Так вот, леди Дженни Рендольф Черчилль сейчас нешуточно нервничала, чего с ней почти никогда не случалось при общении с мужчинами. Да, бесспорно, ей только что вернули любимого старшего сына, умудрившегося второй раз подряд попасть в плен к грязным варварам бурам, помимо этого, оный сын вернулся с невестой, да еще француженкой, но все это являлось причиной беспокойства только отчасти. Сын жив и здоров, даже отъелся на казенных харчах — чему тут уже волноваться? Ну а невеста... А что невеста? Она даже понравилась своей будущей свекрови, чем-то напоминая ее в молодости. Умна, красива, опять же, явно прослеживается хватка как у дикой кошки. Ну а то, что она из породы 'лягушатников', вовсе уже и неважно. Дженни прекрасно помнила, как родственники ее первого мужа вставали на дыбы, не желая принимать ее из-за американского происхождения. И ничего, приняли. И эту примут. Главное, что она богата, а Уинни сейчас деньги вовсе не помешают.

Словом, единственным источником беспокойства, оставался вот этот молодой человек. Экий наглец, пялится своими ледяными глазами и в ус не дует. Сразу видно, аристократ до мозга костей, хотя и американец. Черты лица резанные, тевтонские, смазлив, мужественен, крепок в кости, безукоризненно одет. Глаза наглые, проницательные и умные. Несколько портит образ жуткий австралийский акцент, но все равно хорош, стервец! Как там его? Майкл Игл? Майки... Ма-а-айки! Как сладко звучит! Вот бы...

'Дженни, милочка, держи себя в руках, — мысленно одернула себя леди Черчилль. — Ну нельзя же быть такой слабой на передок.'

— Леди... — собеседник Дженни аккуратно кивнул. — Уильям стал мне другом — и я, всего лишь, исполнил свой долг, вернув его в любящие объятия матери.

— Тем самым, заставив забиться материнское сердце с утроенной силой... — слегка намекнула Дженни и сразу же перешла в атаку, не забывая, чьей подданной она является и, выполняя инструкции полковника Стивенса: — Майкл... Вы же позволите мне вас так называть? А вы правильно выбрали сторону в этой ужасной войне?

— Я всегда на своей стороне, — слегка улыбнувшись, ответил капитан Майкл Игл, а точнее, если следовать воинской иерархии бурских государств — фельдкорнет* Майкл Игл. — Леди Черчилль, я бы с удовольствием продолжил бы с вами общение, но к моему великому сожалению, буду вынужден откланяться. Не могу удержаться, чтобы еще раз не высказать, свое восхищение вами.

фельдкорнет — в независимых бурских государствах южной Африки (Оранжевая Республика и Трансвааль): изначально — именование командира (до сентября 1900 г. — выборного) бурского конного ополчения, которое временно созывалось в случае военной опасности или для набега на негритянские и кайсанские территории. Затем — воинское звание. В дальнейшем с сентября 1900 г. коммандантам было дано право назначать фельдкорнетов самим, а те, в свою очередь, получили право назначать корнетов, которые в условиях разросшейся армии выполняли функции субалтерн-офицеров в частях. С этого времени фактически фельдкорнеты уже командовали подразделениями, эквивалентными по численности батальонам в европейских армиях, а корнеты выполняли при них функции командиров рот

Капитан встал, еще раз кивнул и направился к двери.

— Майкл... — за его спиной прозвучал томный и грассирующий голос леди Черчилль.

— Да, мэм? — Игл сделал четкий разворот 'кругом'.

— Наша страна умеет ценить умных и полезных людей.

— Я знаю, мэм.

— Учтите это... — Дженни протянула руку капитану для поцелуя. — И еще, чем лично я могу вас отблагодарить, за спасение Уильяма?

— Берегите своего сына, мэм, — капитан Игл едва заметно улыбнулся. — Ему предстоит стать воистину великим человеком. А что до меня... пожалуй, я бы не отказался, еще раз встретится с вами. Но, оставим эту встречу на волю провидения. Мэм...

С последним словом капитан Майкл Игл вышел из каюты. В коридоре он встретился взглядом с полноватым британцем с напомаженными усиками, издевательски подмигнул ему и пошел к трапу.

На верхней палубе санитарного парохода к нему подскочил высокий и крепкий молодой человек в штатском, сидевшем на нем немного неловко, в сопровождении очаровательной дамы в шикарном платье, которое, в диссонанс с одеждой ее спутника, сидело на ней просто великолепно. Историки и просто интересующиеся прошлым, непременно опознали бы в этом парне великого и могущественного британского премьер-министра Уинстона Черчилля в молодости, ну а девушка... девушка осталась бы для них неизвестной. Хотя кто знает; история уже и так пошла кувырком, так что все может быть. Абсолютно все.

— Майкл! — в один голос воскликнула пара.

— Уинни, Франсин... — капитан остановился.

— Мы увидимся? — Уильям крепко обнял капитана Игла.

— Непременно, Уинни.

— Пишите нам, Майкл... — тихо попросила баронесса Франсуаза де Суазон.

— Обязательно, Франсин... — улыбнулся Майкл и краем глаза зацепил здоровенный океанский пароход, с которого на причал Кейптауна, сходили плотные ряды колониальной британской пехоты.

— Я сделаю все, чтобы прекратить это... — прокомментировал Уинстон, заметив взгляд своего друга.

— Во всяком случае, попробуй... — ответил ему капитан. А сам подумал: 'Уж постарайся, друг Уинни, а иначе, этими бравыми молодцами займусь я. А, пожалуй, без всяких 'иначе'. Я и так ими займусь...'

ГЛАВА 1

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

10 июня 1900 года. 12:00

Итак, Порт-Наталь, Республика Наталь. А если точнее, Дурбан, Наталь. Республикой этот кусочек Африки перестал быть в 1843 году, при аннексии его у буров британцами, ну а город бритты переименовали в Дурбан.

Надо сказать, благословенные места. Мягкий климат, много плодородной почвы, удобная гавань. А не засиделись ли здесь бритты? Думаю, засиделись. Тем более, бурским государствам выход к морю нужен как воздух. Но отобрать Наталь назад, прямо сейчас вовсе уж нереально. Нам бы свое удержать. Кому нам? Бурам, конечно. К коим, я себя и причисляю, не смотря на легендированное американское происхождение. Скажем так... я бур по духу. Г-м... сказанул, однако. Тем не менее — так и есть.

М-дя... Кто бы сказал мне, о таких перипетиях судьбы, не в жизнь не поверил бы. А то и по морде бы съездил. Ну да ладно, если честно, я ни о чем не жалею. Вообще ни о чем. Нравится мне в этой эпохе. Еще как нравится. А если еще честнее, привлекает возможность прикоснуться к истории. Время-то, какое! Так и хочется сказать: На рубеже веков, две маленькие бурские республики вступили в борьбу с могучей Британской империей. Казалось бы, все предопределено: силы неравны и даже отчаянный героизм буров не может спасти положение. Но тут в дело вступает совсем неожиданный фактор... фактор...

— И этим фактором стал я... — буркнул я едва слышно себе под нос. — А кто еще? Э-эх, судьбинушка...

— Еще что-нибудь, господин? — возле столика мгновенно возник официант.

— Нет, — я отослал его, отпил глоток кофе, не спеша раскурил сигару и провел взглядом по посетителям летней веранды кафе, расположенного на набережной Дурбана.

Так... ага, вот и они. А как же без топтунов. Или как их сейчас называют — филеров. Двое неприметных мужичков за крайним столиком лениво попивают сельтерскую. А третий пристроился у газетного киоска. Даже особо не скрываются. Ну-ну... Это тот случай, когда можно сказать: око видит, а зуб неймет. Хрен вам, а не фельдкорнета Игла. Дипломатический иммунитет у меня. В Дурбане происходит международная конференция, на которой решается судьба хрупкого мира между бурскими республиками и Британской империей, а я, есмь полноправный участник делегации Оранжевого Свободного Государства*. По факту, Майкл Игл командир Отдельного отряда особого назначения Интернациональной бригады и советник по военным вопросам президента республики Стейна Мартинуса Тьениса. А формально, здесь в Дурбане, занимаю должность второго секретаря посольства. Для отвода глаз. Впрочем, бритты прекрасно знают кто я такой, но пока ничего сделать не могут. Хотя попытаются обязательно. Это уж точно. Хотя, как-то странно. На их месте, я бы уже давно наплевал на дипломатический иммунитет и устроил маленький несчастный случай человеку, который доставляет столько неприятностей.

Стейн Мартинус Тьенис — южноафриканский юрист, политик и государственный деятель, шестой и последний президент независимой Оранжевой Республики с 1896 по 1902 гг.

Оранжевое Свободное Государство, или Оранжевая Республика — независимое государство в Южной Африке, расположенное между реками Вааль и Оранжевая. Столица — Блумфонтейн. Получило независимость 17 февраля 1854 г., утратило независимость в 1902 г. по результатам англо-бурской войны и вошло в состав Британской империи как Колония Оранжевой реки.

Так... о чем это я? А... Ну да... Так вот, занесла нелегкая, иначе эту силу я и назвать не могу, обыкновенного 'сундука' КТОФа Мишку Орлова, то есть меня, в Южную Африку, да еще в девятнадцатый век, в самый разгар англо-бурской войны. Пришлось вписаться за буров, так сказать, приложить свои скромные силы, к святому делу нагибания бриттов. Хотя я и не хотел этого. Ну спрашивается, а нахрена оно мне надо было? Правильно, не зачем. Просто, так получилось. Случайно. Ну да ладно. Получилось и получилось.

В общем, в реальной истории, вот к этому самому дню, буры уже должны были потерять практически все свои территории и перейти к партизанской войне. Но случилось совсем не так. Генерал Кронье* вывел войска из окружения подле Пардеберга, хотя и погиб при этом, потом была битва при Оксфонтейне, после которой застрелился британский генерал Таккер, а бритты потеряли около полутора тысяч человек. Дальше случилась виктория при Винтерс-Влей, когда пали уже около трех тысяч британцев, вместе с фельдмаршалом Робертсом и его начальником штаба генералом лордом Китченером. Ну а в завершение, буры взяли Кимберли. Правда, там я чуть Богу душу не отдал, но это не важно. Ах, ну да... Ледисмит тоже взяли. Словом, история пошла совсем иным путем. Можно даже сказать, полетела кувырком.

Кронье Пит Арнольд — южноафриканский военный и политический деятель, командующий отрядом бурских войск в англо-бурской войне 1899 — 1902 гг. Нанес британским войскам ряд поражений, однако был окружен со своим корпусом под Пардебергом и взят в плен 28 февраля 1900 г.

Но и это не все. Совершенно неожиданно для всех взбесился Сесиль Родс*, заключил с бурами мировое соглашение и объявил земли Южно-Африканской торговой компании самостоятельным государством, обозвав его при этом республикой. И пообещался в случае признания сией республики мировыми гегемонами, уделить им, то есть гегемонам, часть доходов от алмазных рудников и вообще, нарезать концессии для добычи полезных ископаемых.

Сесиль Джон Родс (1853 — 1902) — английский и южноафриканский политический деятель, бизнесмен, строитель собственной всемирной империи, инициатор и главный идеолог английской колониальной экспансии в Южной Африке. К концу XIX в. девяносто процентов алмазов в мире добывалось на приисках, принадлежавших его компании 'Де Бирс'

На фоне всего этого, в Британском правящем кабинете случился жесточайший кризис. Ллойд-Джордж* выступил в палате лордов, где он резко высказался против войны в Южной Африке, на него совершили покушение — к счастью, неудачное. Либералы, естественно, обвинили правящий кабинет во всех грехах. Почти одновременно произошли очень серьезные волнения в Ирландии и Индии. Но и это не все. Народные манифестации в Берлине, Париже, Санкт-Петербурге и Нью-Йорке, во время которых едва не разгромили британские посольства, вынудили правительства этих стран выступить с совместным заявлением, в котором они выразили решительный протест и потребовали созвать международную конференцию с участием руководства бурских республик, а в случае отказа, пообещали направить экспедиционные корпуса в Африку. Государь Российской империи, его величество Николай II, так вообще махнул шашкой и привел в боеготовность наши войска в Туркестане. Впрочем, не все, но это уже и не важно. Для шухера хватило.

Ллойд-Джордж Дэвид (1863 — 1945) — премьер-министр Великобритании в 1916 -1922 гг. Один из крупнейших лидеров либеральной партии. В парламент впервые был избран в 1890 г., где благодаря своим выступлениям вскоре стал во главе либералов. В период англо-бурской войны 1899 — 1902 гг. резко выступил против политики Великобритании, в результате чего одни приписывали ему пробурскую позицию, а другие называли сторонником 'малой Англии'

Либеральная партия собрала все эти факты воедино, добавила катастрофический разгром британских войск здесь, и пригрозила инициировать недоверие правящему кабинету.

В общем, бритты запросили мира. И вот, уже неделю идут переговоры. Надо сказать, тяжелые переговоры. Империя такой лакомый кусок никак не хочет упускать из своей пасти. И да... Без ложной скромности могу сказать, ко всем этим историческим метаморфозам приложил руку — именно я. Страшно было жуть. У вдруг... Да и сейчас не по себе. С историей шутки плохи. Но уже поздно.

Я опять оторвался от размышлений и с удовольствием взглянул на гавань, где стоит на рейде эскадренный броненосец 'Николай I', на котором прибыла российская делегация во главе с Сергеем Юльевичем Витте*, министром финансов Российской империи. Да, Россия матушка, тоже решила откусить свой кусочек пирога. Что весьма радует. Не факт, что откусит, но мы, то есть я, приложим все силы. Ну а почему бы и нет? Есть на это дело определенные планы.

Сергей Юльевич Витте — русский государственный деятель, министр путей сообщения (1892), министр финансов (1892-1903), председатель Комитета министров (1903-06), председатель Совета министров(1905-06). Добился введения в России 'золотого стандарта', способствовал притоку в Россию капиталов из-за рубежа, поощрял инвестиции в железнодорожное строительство. Деятельность Витте привела к резкому ускорению темпов промышленного роста в Российской империи.

Рядом с нашим броненосцем стоит германский 'Фюрст Бисмарк', дальше французский 'Карно', а за ним американский бронепалубный крейсер 'Олимпия'. Тоже привезли договорщиков.

Но бриттов больше. Тут бронепалубные крейсера 'Пауэрфулл' и 'Террибл', 'Фьюриос' и 'Гладиатор', три миноносца, канонерка... Вот же заразы! Наглые сволочи — одним словом 'наглы' и есть. Конференция — конференцией, а войска из метрополии в Африку идут нескончаемым потоком. Вот, наглядный пример — стоит транспорт ? 82, он же мобилизованный гражданский океанский пароход 'Британник', с которого высаживаются подкрепления из Индии. Тут к гадалке не ходи, бритты замыливают глаза на переговорах, а сами готовятся к решающему удару. Перевес в живой силе у них уже впечатляющий. Впрочем, и мы это время зря штаны не просиживали. Но об этом позже...

— Михаил Александрович.

— Евгений Яковлевич... — я кивнул подошедшему к столику подполковнику Максимову, тоже присутствующему на переговорах. — Присаживайтесь, поговорим о делах наших скорбных.

Максимов Евгений Яковлевич — подполковник, русский военный офицер запаса, волонтер-доброволец, непосредственно воевавший на стороне буров в англо-бурской войне. Возглавил Европейский легион после смерти его командира французского генерала Вилейбоа Мореля. По некоторым данным, являлся кадровым разведчиком Генерального штаба Российской империи.

— Это точно, иначе как скорбными их не назовешь... — мрачно ответил подполковник и присел на плетеный стул. — Турецкий кофе... — коротко приказал он официанту и стал набивать трубку. — Ну что, проводили мистера Черчилля?

— Сдал с рук в руки.

— Вот никак не пойму, Михаил Александрович, — Максимов выдохнул облачко ароматного дыма и откинулся на спинку кресла. — За каким чертом, вы обхаживали этого бритта?

— Скажем так: из личных симпатий... — я постарался сразу уйти от объяснений. Ну не буду же я рассказывать про будущую политическую карьеру Уинни и свои планы, связанные с ней. — К тому же, вполне допускаю, что мне может понадобиться ответная услуга от него. Но этот момент не стоит нашего внимания. Как там идут дела?

— А никак... — подполковник покачал дымящейся трубкой. — Продвижений сегодня почти нет — и пока не предвидится. Сплошная дипломатическая болтология. Впрочем, время работает на нас.

'На нас... — мысленно согласился я. — Еще две недели и перевалы хребта Дракенсберг станут неприступными. А в обход бриттам будет идти долго и неудобно. Успеем приготовиться'.

— Но хотя бы смогли договориться об обмене пленных, в формулировке 'всех на всех', — продолжил Максимов. — Сейчас представители уточняют количество и состав. Но это долгая бодяга. А вот на завтра, назначены консультации по Южно-Африканской торговой компании и Капской колонии. Еще та драчка будет.

— Будет, — согласился я.

Позиция Родса очень сильна и он пользуется безоговорочным авторитетом среди своих людей. Да и в Капской колонии — тоже. Кроме того, Сесиль привлек на свою сторону Альфреда Бейта, тоже весомую фигуру с гигантскими связями. Да и гегемоны, то есть Германия, Франция и САСШ* с Россией, прямо роют копытцами, чтобы потеснить Британию и установить международный протекторат над этим Клондайком. А на Трансвааль и Оранжевую республику им, по большому счету, наплевать. Весь сыр-бор, только из-за золота и алмазов, мать их. Но посмотрим. У меня сейчас не об этом голова болит.

САСШ — Северо-Американские Соединенные Штаты; название США в XIX в.

— По снятию блокады подвижки есть?

Максимов скептически покачал головой:

— Почти нет. Гуманитарные грузы они согласились пропускать, но, только после их тщательной проверки, а вот военные товары и добровольцев, наотрез отказались. Да вы об этом и сами знаете.

— Знаю, — я про себя чертыхнулся. Оружие и боеприпасы для нас дороже воздуха, не смотря на гигантские трофеи. Но ничего, немцы уже возобновили поставки, да и французы с американцами через германские территории подкинут кое-чего. Опять же, хороший контракт с папашкой Франсин намечается. Даже царь батюшка, вроде как собирается расщедриться. Но опять же, загадывать не будем. Вся эта авантюра только на честном слове держится. Вот я, к примеру, ни в чем не уверен. Черт... мнительным каким-то стал.

— Да, кстати, Михаил Александрович, сегодня вечером у нас встреча с представителями посольств, — Максимов постучал по блюдцу своей трубкой, выбивая из нее пепел и привлекая мое внимание.

— На нашем броненосце?

— Смотря, какой из них, вы, Михаил Александрович, считает 'нашим'... — подполковник весело улыбнулся. — По категорию 'наш', для вас попадают сразу два: 'Олимпия' и 'Император Николай I'.

— 'Наш', Евгений Яковлевич — это 'наш'... — я не принял шутки.

— Полноте вам, Михаил Александрович, — улыбнулся Максимов. — Я не сомневаюсь в вашем истинном патриотизме. На 'Николае', конечно. У третьего пирса, в девятнадцать ноль-ноль, будет ждать шлюпка. Не опаздывайте. Ну а я, пока откланиваюсь.

Подполковник встал и ушел, за ним последовала уже его свита, из трех филеров. Представителям посольств бурских государств разрешили свободное передвижение по городу, но только под тщательным приглядом.

Я допил кофе, расплатился и решил прогуляться по набережной. Воздухом подышать, да и дела кое-какие решить... то есть, попытаться решить. Жара уже вступила в свои права, но с моря дул прохладный ветерок, так что прогуливаться было даже приятно.

Неожиданно пожалел, что со мной нет Лизхен — на набережной расположилась масса дамских магазинчиков, торгующих всякой женской дребеденью, по последней парижской моде. Да, вот захотелось надарить ей подарков... М-да... получается, еще не полностью исчезли чувства. Впрочем, она и так не упустит этот момент, сама купит. Она здесь, в городе, принимает вместе с фон Ранненкампфом медикаменты и оборудование для полевых госпиталей — это гуманитарка от Российской империи и Французской республики. Карл Густавович принял должность начальника военно-полевой медицинской службы армии Оранжевой республики, ну а Елизавета, моей протекцией, заведует гражданскими медицинскими делами. Между прочим, первая официальная женщина-врач в мире, да при должности, да еще у ортодоксальных буров, что вообще неслыханно. Не так-то просто это было устроить, даже фольксраад* собирался на специальное заседание, да преподобные старцы проповедники дискуссии разводили. К счастью, слова авторитетного религиозного патриарха Кооса ван дер Граффа, которого она подлечила от подагры, и удачно принятые тяжелые роды у его невестки, сделали свое дело. В общем, все как-то устроилось, тем более, что она действительно врач от Бога. А вот с Вениамином, у Лизаветы что-то не ладится. Черт... все, надо ее из головы гнать. Она уже отрезанный кусок, так что нечего сердце бередить.

фольксраад (африк. Volksraad; народный совет) — представительный орган (парламент) в независимых республиках, образованных африканерами (бурами) в Южной Африке .

— Мэм... — я приподнял шляпу, приветствуя молоденькую красавицу, фланирующую по набережной в сопровождении грозного вида бонны.

— Мери!.. — бонна грозно зашипела на свою разулыбавшуюся питомицу и потащила ее за рукав дальше.

Э-эх... нравится мне это время! Говорил уже об этом? Ну да, говорил, конечно. И не устану повторять.

Я огляделся, с опаской обошел фотографа с фотоаппаратом на треноге (сами понимаете, почему) и направился к оружейному магазину, под красноречивой вывеской, изображавшей отчаянно усатого охотника со штуцером, стреляющего в кровожадного льва. Филеры, как привязанные, потянулись за мной, но в магазин входить не стали, рассредоточившись на улице.

Музыкально брякнул колокольчик на двери.

Г-м... антуражненько. Чучела на стенах и на полках, манекены с разной охотничьей снарягой, мощные ружья с винтовками на витринах... Ну и конечно, продавец: как две капли воды похожий на Тартарена из Тараскона. Толстенький и румяный коротыш с браво закрученными усиками и даже в красной феске.

Стоп... не только продавец...

Возле прилавка стоит статная женщина в шикарном летнем платье и замысловатой шляпке, представляющей собой художественную кучу кружев, лент и бантиков, украшенную роскошными перьями. Г-м... а хороша-то как! Тоненькая талия, довольно высока ростом, стройна, лицо надменное, изысканной нордической красоты — эдакая скандинавская валькирия в антураже девятнадцатого века. Сколько ей? Сразу и не скажешь, но не больше двадцати пяти. Или меньше?

— Одну минутку, минхеер... — продавец почтительно поклонился мне. — Одну минутку и я уделю вам внимание, а вы пока можете изучить наш ассортимент...

Дама небрежно скользнула по мне взглядом, равнодушно отвернулась и опять обратила свое внимание на разложенные по прилавку пистолеты, пистолетики и револьверчики.

Я изобразил преувеличенное внимание к здоровенной башке буйвола, а сам все косился на посетительницу — больно уж хороша мадама. Беседа шла на африкаанс, но я за это время уже пообвыкся и вполне все понимаю. У-у-у... а голос-то у дамочки, какой... Густой, бархатистый, с таким только в опере петь!

Продавец лебезил перед ней и все старался втюхать какую-нибудь разукрашенную никелированную пукалку наподобие 'Велодога'*.

велодог — карманный револьвер, разработанный Шарлем Франсуа Галаном для защиты велосипедистов от нападений уличных собак (отсюда и название). Имел складывающий спусковой крючок и производился под маломощный мелкокалиберный патрон.

Но мефрау* Бергкамп, так именовалась дама, пукалки решительно отвергла и приобрела 'дерринджер' под мощный патрон. А в придачу к пистолету — и вовсе обзавелась коротким 'Винчестером' модели 1894 года и двумя сотнями патронов .30-30 к нему.

мефрау (mevrouw) — официальное обращение к незамужней даме среди африканеров.

дерринджер — класс пистолетов простейшей конструкции, как правило, карманного размера. Название происходит от фамилии известного американского оружейника XIX века Генри Деринджера. Широко применялся как оружие самообороны.

Потом расплатилась, приказала доставить покупки в ее имение и, цокая каблучками, отправилась на выход. По пути опять окинув меня взглядом. Уже с капелькой интереса.

— Мэм... — я приподнял шляпу и повернулся к продавцу. — Герр Шмайссер?

— Именно он! — толстячок четко кивнул и даже клацнул каблуками. — Чем обязан, минхеер...

— Вест, — коротко отрекомендовался я. — Герр Вест. Меня интересует динамитный пистолет Иоанна Крестителя...

И про себя выругался. Нет, ну это надо же было, старому хрычу, папаше Мюллеру такой идиотский пароль выдумать.

В глазах хозяина магазина плеснулось недоумение, тут же сменившееся пониманием.

— К сожалению, динамитного пистолета сейчас нет, но могу предложить гарпунную пушку Иисуса Навина в хорошем состоянии, — отчеканил он в ответ и показал глазами на дверцу позади прилавка.

— Не сейчас, — я отрицательно качнул головой. — За мной ходят по пятам. Побеседуем у стойки, так сказать, в процессе торговли. Покажите мне вот тот штуцер. Кстати, у вас нет родственников в Дойчланде? А точнее, в славном городе Зуле?

— Яволь, минхеер Вест, — Шмайссер стал на цыпочки и снял с подставки тяжеленную 'слоновую' двустволку. — Есть двоюродный брат. Между прочим, оружейник от Бога!

— Думаю да... — машинально сказал я, клацнув рычагом перелома стволов. — И его сынишки Хуго и Ханс — тоже...

— Есть у него сыновья, — продавец недоуменно уставился на меня. — И зовут их именно так. Минхеер Вест, а вы что...

— Не обращайте внимания, — поспешил я перевести разговор. — Я просто слышал о вашем брате. Итак, меня интересуют грузчики. А точнее, именно те бригады, которые грузят уголь на суда, доставляющие сюда британских солдат из метрополии. Понятно? А это у вас ружье Перде? Покажите.

Беседа затянулась на целый час. Я за это время выяснил, что требовалось, пересмотрел все оружие в магазине и купил три пачки патронов для своего 'Браунинга'. Филеры все жданки прождали, не постеснялись даже заглянуть в лавку, а потом тщательно обыскали посыльного, который потащил мою покупку в особняк торгового представительства Оранжевой республики, где квартировало посольство.

Вот к чему такое недоверие? Я же еще ничего плохого не сделал. Здесь не сделал. Пока, не сделал. Ну и ладно. Парни просто свою работу делают...

ГЛАВА 2

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

10 июня 1900 года. 13:00

Подступало время обеда, и я решил не изнурять организм голодовкой, отправившись в ресторан при отеле 'Royal'. Сразу показалось, что попал куда-то в британский штаб: ресторан был просто переполнен британскими офицерами, но метрдотель за щедрые чаевые нашел мне столик с отличным видом на море на летней веранде.

Агенты опять остались на улице, здесь им даже чашечка кофе не по карману, но я-то причем? Ждите.

— Рыба-меч с соусом из креветок и моллюсков и... пожалуй... — я пробежался глазами по карте вин. — Tokay-Pinot Gris девяносто шестого года.

— Отличный выбор, сэр... — официант кивнул, блеснув напомаженными волосами, артистично развернулся и умчался выполнять заказ.

'Ага... а вот это Королевские валлийские фузилеры, первый батальон... — от нечего делать я стал рассматривать бриттов. — А вот этот, из Шотландской гвардии, не перепутаешь, значок в виде веточки чертополоха на воротнике и пуговицы группами по три штуки, целый майор. А это кто? Нортгемтонширский полк? Точно, кокарда в виде красного креста Святого Георга. Твою же мать, бритты все элитные войска сюда стянули... А это? Десятый гусарский полк?..'

— Сэр... — голос метрдотеля вырвал меня из размышлений. — Сэр, прошу прощения. Вышло страшно недоразумение. Этот столик был зарезервирован... — холеная морда выражала страшное горе. — Не согласитесь ли вы...

Возле халдея стояла... та самая мефрау Бергкамп с разъяренным личиком, уже в другом наряде и в шляпке представляющей собой что-то наподобие корзинки фруктов.

— ... разделить столик с леди... — мэтр уже был на грани апоплексического удара.

— Прошу вас, леди, — я спокойно встал и поклонился. — Почту за честь...

В самом деле, а почему бы и нет?

— Это возмутительно! — полным злости голосом выдала девушка, и после недолгого колебания, уселась за стол.

— Заведение угощает! — счастливо пролепетал халдей и почтительно положил перед мефрау меню с винной картой. — Хочу порекомендовать...

— Прочь, — небрежно отмахнулась тонюсенькой кружевной перчаткой дама. — Я сама разберусь! — и полностью повторила мой заказ. После чего фыркнула. — Если уж так случилось, возможно, вы, наконец, представитесь?

Она произнесла фразу на африкаанс, а потом, поджав губки, продублировала на немецком языке.

— Майкл Алекс Вест, — пришлось приподняться и изобразить кивок. — Второй секретарь посольства Оранжевой свободной республики.

— Майкл... — дама мягко, словно пробуя на вкус, произнесла имя. — У вас странный акцент. Вы англичанин?

И это слово в ее устах прозвучало как ругательство. Надо же? Патриотка?

— Я родом из Америки, мэм.

— Это хорошо, — успокоено заявила девушка. — Я Пенелопа Бергкамп, мой отец владеет... — она неопределенно показала в сторону порта. — Словом, он промышленник. А я бездельница. Ровно до того самого времени, как выйду замуж. Впрочем, и после этого ничего не изменится...

В следующие полчаса я узнал, что она выходить замуж вообще не планирует, горячо ненавидит британских захватчиков, сама по национальности голландка, недавно приобрела велосипед и осваивает езду на нем, любит танцевать, охотиться, ловить рыбу, так же верховую езду, а ее любимую кобылу зовут Матильда.

Рот у Пенелопы не закрывался, но, при этом, как ни странно, болтушкой она не выглядела. Говорила спокойно, без эмоций, давая вставить словечко между потоком информации и совершенно не стесняясь, разглядывала меня. Специально представляет себя недалекой дамочкой? Зачем? А кто ее знает. Тем более, что таковой она совсем не выглядит. А вообще, чем-то эта голландка меня зацепила. Даже не знаю чем.

Я же, в свою очередь, откровенностью блистать не стал и ограничился минимумом, прикинувшись скромным клерком на дипломатической службе. Но, как ни странно, дева этим вполне удовлетворилась и не стала ничего выпытывать. Я-то, грешным делом подозревал в этой встрече некоторую подставу со стороны бриттов. Но не похоже, впрочем, совсем отметать такой вариант, все же не стоит.

— Ну что же, — подвела итог Пенелопа, заканчивая с десертом. — Можно сказать, знакомство состоялось и все необходимые приличия соблюдены.

— Пожалуй, соглашусь с вами, — осторожно подтвердил я, еще не понимая, куда клонит голландка.

— Прикажите подать мой экипаж, — небрежно приказала официанту девушка, пристально посмотрела мне в глаза, и заявила: — Минхеер Вест, пожалуй, вы смогли произвести на меня впечатление. Проводите меня к экипажу.

— Мэм... — я оставил на столике купюру в пять фунтов и подал руку Пенелопе.

— Майкл, я приглашаю вас в гости к нам в имение, — уже у пролетки проронила девушка и опять заглянула мне в глаза.

— Мисс Пенелопа, я польщен, но, увы, не думаю, что смогу воспользоваться вашим приглашением... — немного поколебавшись, я отказался. Да, дамочка чудо как хороша, но как ни крути, я нахожусь на территории врага, поэтому... В общем, все и так понятно.

— Жаль, — на красивом личике моей неожиданной знакомой, проявилось сожаление. На первый взгляд, искреннее. — Очень жаль. Но... — она сделала небольшую паузу. — Но, думаю, это не последняя наша встреча...

После чего ловко взобралась в пролетку и дала кучеру команду трогаться.

Я немного постоял, глядя ей вслед, и отправился в резиденцию посольства. На вечер предстоит серьезная встреча, возможно, даже с самим Витте, поэтому не до дамочек.

У дверей моей комнаты уже ждал Гуус ван Хепнеер, серетарь-референт президента Свободного Оранжевого Государства, Магнуса Стейна.

— Минхеер Игл, его превосходительство просит вас нанести ему визит, — отчеканил секретарь и поклонился.

С этим эрудированным и умным парнем, я уже неплохо сдружился, но его суровая, можно даже сказать фанатичная педантичность, никак не позволяла перейти со мной на менее формальное общение. М-да...

— Ведите, минхеер ван Хепнеер, — ответил я ему таким же тоном и пристроился к секретарю с фланга.

Десяток шагов по коридору и показались два верзилы-агента из личной охраны президента, стоявшие на посту у входа в апартаменты Стейна. Суровые здоровяки, обвешанные оружием как новогодняя елка игрушками. Тоже надо, как уже говорил, все-таки на территории врага находимся.

Секретарь коротко постучал в дверь и сделал шаг в сторону, пропуская меня.

Апартаментами эти две комнатушки можно было назвать только из-за того, что в них обитал глава целого государства. В первой комнате почти все место занимал письменный стол и пара кресел с таким же количеством обшарпанных стульев, ну а во второй расположилась узенькая койка, табурет с тазиком для умыванья и платяной шкаф. Аскет у нас президент, настоящий аскет. Впрочем, как и все буры. А вот и он. Крепкий как столетний дуб, бородатый мужик, с усталыми умными глазами.

— Михаэль, я рад видеть вас, присаживайтесь, — Стейн макнул перо в чернильницу и протянул мне стопочку конвертов. — Это вам. Можете ознакомиться, еще пару минут я буду занят.

Я кивнул, взял корреспонденцию и присел в кресло. Так... что тут у нас. Ага, письмо для Лизхен от Венички. Вот же стервец, не иначе цветок в конверт засунул. Передам, отчего бы не передать. А вот это от него же, но уже ко мне. Посмотрим, посмотрим...

Вениамин, перемежая кляксами, криво и торопливо написанные слова, сообщал, что ингредиенты для производства фруктовой сельтерской воды уже прибыли в Блумфонтейн, а производство и расфасовка оной уже налажены. К тому же, консервированная свинина уже на потоке. М-дя... шифруется скубент. Впрочем, все правильно. Итак, переводим... ингредиенты для производства 'сгустительной смеси', а так же лиддит и пироксилин уже прибыли из германских колоний, а линия по производству ручных гранат уже заработала. Да, это мой подарок девятнадцатому веку. Ничего сложного в немецкой Stielhandgranate 24, той самой 'колотушки' — нет, даже для нынешних технологий. Простейший терочный запал, деревянная рукоятка, корпус делают на линии для производства консервных банок, взрывчатка из пироксилиновой смеси, а рубашку кустарно льют из чугуна — и вот, неожиданный сюрприз для бриттов готов. Она же, с небольшим изменением конструкции будет использоваться как противопехотная мина и винтовочная граната. Ну а что? Почти всю однозарядную рухлядь, типа винтовок 'Мартини-Генри' и 'Гра', мы уже заменили на Маузеры, вот с этих 'пищалей' и будут запускать гостинцы. А в каждом взводе организуем гранатометный расчет. Умничка Вениамин, хвалю! Что дальше?

А это письмецо уже от Вагнера и Штруделя, рапортуют, что наладили производство легких станков для пулеметов Максима-Норденфельда и отработали их установку на повозки по типу знаменитых тачанок. Жалуются, что не хватает материала... Ладно, придумаем что-нибудь.

А вот и от Степана Наумовича, 'цидулка', это если выражаться его же словами. Мля, как курица лапой царапает. Но новости бодрые. Конный эскадрон разведчиков он собрал и усиленными темпами муштрует. И грозится выпороть нещадно нашего главинтенданта Марко, ибо тот, как всегда, что-то там зажимает.

Стоп... это от Мерседес...

Я тайком скосил глаза на президента, увлеченно скрипящего пером по бумаге. Вот никак, я не пойму отношение Стейна, к явной симпатии, оказываемой его дочуркой к Майклу Иглу. А меня эта 'симпатия', честно говоря, нешуточно тяготит. Нет, девочка она прелестная. Красивая, умненькая, живая, отрытая ко всему новому, но...

— Михаэль, — Стейн прервался. — На дипкурьера, а точнее, на вагон в котором он прибыл, по пути было совершено нападение.

— И...

— Отбились, хотя есть раненые среди наших... — президент нахмурился. — По виду не британцы Похожи на дезертиров, коих развелось немерено. На перегоне обстреляли паровоз и наш вагон. Пассажирские не трогали. Пытались на ходу заскочить в вагон. Что думаете по этому поводу?

— Пока ничего. Надо будет опросить охрану и самого курьера, — я не стал спешить с выводами. Хотя и так все ясно. От бриттов ничего хорошего ждать не приходится.

— Да... — Стейн посыпал лист бумаги песком и стряхнул его. — Ваш груз тоже прибыл. Если не секрет, что это?

— Ваше превосходительство, от вас у меня секретов никаких нет. Там взрывчатка. И еще кое-что... — Я представил, что могло случиться, если хотя бы одна пуля попала в ящик и невольно поежился.

— Зачем она вам? — спокойно поинтересовался Стейн.

— Сейчас незачем, — так же спокойно ответил я. — Но она пригодится, если боевые действия возобновятся.

— Хорошо, доложите мне об этом позднее. А теперь обговорим ваши переговоры с нашими союзниками. Я тут набросал несколько тезисов...

Да, именно так. 'Мои' переговоры. Делегации на высшем уровне встречаются только официально и только в полном составе, дабы не скомпрометировать кулуарными переговорами весь дипломатический процесс. Но, первые и вторые секретари посольств, вполне могут вести консультации, в том числе и в закрытом кругу. Чем я сегодня и займусь. Ладно, что он там накропал?..

Обсуждение 'тезисов' не затянулось, я задал несколько уточняющих вопросов и убрался на ежедневный брифинг, который я устраивал для журналистов из нашего пула. Нашего, потому что все они находись у меня на зарплате, не смотря на то, что работали на ведущие европейские газеты.

Прихватил у казначея шесть аккуратно подписанных конвертов и прошел в конференц-зал, в который превратилась курительная комната. По пути захватив коробку сигар и бутылку выдержанного бренди.

— Привет, парни, — я поздоровался с каждым за руку и плюхнулся в кресло. — Плесните себе этого нектара, разбирайте сигары и немного поработаем. Курт, не толкайся, всем хватит. Итак, обсудим следующие темы. Первое — формирующиеся в Гамбурге, Лионе и Петербурге некие конвои с неизвестными грузами для Республик, под сильной охраной из военных кораблей, а второе — намечающаяся тройственная коалиция между Германией, Францией и Российской империей. Сошлемся на тайные источники в правительствах. И еще, в эту коалицию очень просится САСШ и Италия. Ну просто — очень.

— Цель коалиции? — рыкнул усатый толстяк в твидовом пиджаке и нацелился карандашом в блокнот. — Читатели 'Deutsche Allgemeine Zeitung' очень любят кулуарные источники.

— Про цели мы пока умолчим, но фоном пустим слухи о сильном недовольстве оных государств колониальной экспансией Британии! — отчеканил я. — В частности, можно намекнуть, что уже готовятся экспедиционные части для введения на территорию Южной Африки. Есть еще кое-что, но об это в процессе. Следующей темой будут зарисовки о невыносимых условия жизни туземного населения в британских колониях. Можно даже проехаться по Дурбану. Здесь полным полно индийцев. Кстати, вот еще письма добровольцев своим родным и очередная порция фотографий из Республик. И еще, господа, кто из вас знает кто такие 'Paddy'?

— Ирландцы, кто еще, — быстро ответил худощавый француз из парижской газеты 'Фигаро' и изумленно воскликнул: — О-ля-ля... да это, те же самые угнетенные бриттами туземцы.

— Правильно. Вот, я кое-что набросал, в форме письма простого африканера к ирландскому солдату...

Ну а как? Информвойну не я выдумал. Скажу вам, чертовски эффективная штука. Главное, не завраться окончательно.

Брифинг прошел продуктивно, эффективно и достаточно быстро. По его окончанию, я нашел возможность по отдельности выдать гонорары журналюгам и отправился приводить себя в порядок. Чай, на родной броненосец отправляюсь.

ГЛАВА 3

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

10 июня 1900 года. 20:00

Солнце огромным багровым диском коснулось горизонта, окрасив океан нежнейшим оттенком розового цвета. Я с наслаждением вздохнул в себя терпкий и соленый воздух. Люблю море, черт возьми. Возможно именно из-за этого я связал себя в своей прошлой жизни с морской службой. Ага... а вот катерок...

— Плывет... — проронил Максимов, прохаживаясь по пирсу.

— Идет... — машинально поправил я его.

— Почему идет? — удивился подполковник. — По воде ходил только Иисус.

— Морские нюансы, — пожал я плечами. — У них все не так. Гальюн вместо клозета, переборка вместо стены и палуба вместо пола. Даже веревку обзывают концом.

— Г-м... — хмыкнул Максимов. — Пожалуй, спрашивать вас, откуда вы все это знаете, мне не стоит?

— Отчего же, отвечу. В прошлой жизни я был моряком... — слегка улыбнулся я. — Но хватит об этом, Евгений Яковлевич.

— Хватит, так хватит, — покачал головой Максимов. — Загадочный вы человек, Михаил Александрович.

— Что есть, то есть... — не стал я отказываться.

От разговора нас отвлек разъездной паровой катер с броненосца. Такая узкая и длинная посудина с торчащей посередине трубой и полоскавшимся на ветру Андреевским флагом. Родным флагом...

Браво выглядевший кондуктор с красной обширной рожей*, лихо причалил к пирсу. Два таких же усача, но уже в матросском звании, быстро перекинули сходни на причал.

кондуктор (лат. conductor 'наниматель, предприниматель, подрядчик') — воинское звание в русском флоте, присваиваемое унтер-офицерам, прослужившим установленный срок и сдавшим экзамен. В порядке исключения это звание присваивалось нижним чинам, не имеющим унтер-офицерского звания.

Юный мичман с одинокими маленькими звездочками на погонах подскочил к нам, откозырял и ломающимся баском представился:

— Мичман Российского Императорского Флота Орлов! Имею предписание принять на борт господина Максимова и мистера Игла.

— Аз есмь Игл, — сообщил я на русском языке, слегка обалдевшему мичманцу.

— Я Максимов, — представился подполковник, немного растерянно переводя взгляд с моряка на меня и обратно.

— Прошу на борт, — еще раз откозырял юноша и сделал шаг в сторону

Я скорбно развел руками, обращаясь к заскучавшим филерам, и перебрался на катер, за мной последовали Максимов с мичманом.

Паровая машина чихнула несколько раз, повалил черный дымище из трубы, катерок развернулся и довольно споро направился к темнеющему силуэту броненосца.

Итак, эскадренный броненосец 'Император Николай I'. Выглядит громадной и неуклюжей лоханкой с двумя громадными трубами. На данное время еще актуален, но к русско-японской войне, то есть, через четыре года, уже безнадежно устареет. Время сейчас такое, прогресс прет семимильными шагами. Кстати, во время Цусимы, сея громадина, отличится весьма метким огнем по японцам и он же будет позорно сдан в плен по приказу адмирала Небогатова. Я не особый знаток перипетий русско-японской войны, но про 'Николая' помню, потому что на нем служил мой прапрадед, лейтенант Орлов Михаил Михайлович, и на нем же он погиб, как раз во время этого Цусимского сражения. Стоп! Мама... Какой же я остолоп!!!

— Михаил Александрович, честно говоря, мне самому не по себе в этой лодчонке... — проговорил Максимов. — Да и вы, бледный чего-то.

— Что? — переспросил я, не отрываясь взглядом от своего прапрадеда. Черт, черт, это он однозначно. Еще мать говорила, что я поразительно на него похож. Ну и что? Что теперь? Господи, мне еще какого-нибудь хронокатаклизма не хватало. Нет, ну вы представьте; встретится со своим прадедом! Здрасьте, Михаил Михайлович, имею честь сообщить, что я ваш праправнук. Нет... дуристика какая-то получается. И самое обидное, что я уже знаю: он обречен! Прапрадед женится за полгода до своей смерти, а сын его, мой прадед, родится, так и не увидев своего отца. Черт, что же делать? Спасти его? Но как? Конечно, я почитывал произведения на тему переигровки Цусимы, но, честно говоря, ни черта не помню. Разве что могу посоветовать снаряжать снаряды другой взрывчаткой, да предостеречь адмирала Макарова, чтобы не выходил в море в тот трагический день. Но все это не поможет... Разве что... попробовать не допустить русско-японской войны? Черт, черт...

— Михаил Александрович, а вы случайно, не родственник этому юноше? — опять высказался Максимов. — Некое сходство наблюдается, опять же, фамилия приметная.

— Исключено, — помотал я головой. — Наша ветвь Орловых покинула родину еще при Петре-батюшке. Хотя... — И демонстративно обратился к мичману. — Господин мичман, случайно, вас по батюшке случайно не Никаноровичем кличут?

Ляпнул наугад, в желании отвести от себя подозрение в родстве с мичманом. И вообще, а вдруг?

— Никак нет, мистер Игл, — гордо ответствовал мичман. — Михаил Михайлович я. Орлов Михаил Михайлович.

— Благодарю вас, — кивнул я прапрадеду и, понизив голос, сообщил Максимову. — Вот видите Евгений Яковлевич, а сходство... Бывает...

— Бывает, — согласился подполковник и больше к этой теме не возвращался. Ну а я, благодаря судьбу за встречу с предком, решил не вмешиваться в его жизнь. Вообще никак. Мало ли что, можно с дуру так напортачить. А вот с его смертью... в общем, посмотрим, может что-нибудь и получится.

И вот от этих мыслей меня накрыло впечатляющее воодушевление. Встретить дедулю, который 'прапра', оказалось очень приятно. Правда, немного страшновато.

Пока ломал себе голову, катер причалил к броненосцу. Взойти по забортному трапу было делом нескольких секунд. Мичман Орлов сдал гостей вахтенному офицеру, который и препроводил нас к месту переговоров.

Строгая роскошь, изящная мебель красного дерева, фарфор, хрусталь, серебряные столовые приборы — примерно так я и представлял кают-компанию броненосца Российского императорского флота. Не экономит царь-батюшка на своих морских офицерах. Хотя, лучше бы качеством орудий озаботился.

На дверях в кают-компанию мгновенно стали два вооруженных винтовками дюжих боцманмата.* Итак...

боцманмат (нем. Boοtsmannsmaat)— унтер-офицерский чин строевого состава в русском флоте. Соответствовал унтер-офицеру 1-й статьи корабельной службы и старшему унтер-офицеру армейской службы; присваивался во флоте без экзамена.

— Павел Игнатьевич Ненашев, первый секретарь посольства Российской империи, коллежский советник*, — четко представился статный, но немного полноватый мужчина, одетый в шитый серебром дипломатический мундир.

коллежский советник — гражданский чин VI класса в Табели о рангах. Соответствовал чинам армейского полковника и флотского капитана I ранга.

— Александр Александрович Арцыбашев, второй секретарь посольства Российской империи, надворный советник*, — отрекомендовался второй мужчина, внешним видом больше похожий на кадрового военного. Крепкий, коренастый, выправка строевая — как будто аршин проглотил. Опять же, шрамик характерный на виске присутствует. Осколочное ранение — как пить дать.

надворный советник — гражданский чин VII класса в Табели о рангах в России. Соответствовал чинам подполковника в армии, войскового старшины у казаков и капитана II ранга во флоте.

В общем, все ясно. Это и есть заявленный человек из генерального штаба. Причем, Максимову не знакомый.

После нашего представления, Ненашев удовлетворенно кивнул и предложил:

— Присаживайтесь господа. Насколько я понимаю, в переводчике нужды нет? Вот и славно. Время у нас ограничено, поэтому сразу за дело.

В общем, после получасового общения стало понятно, что серьезной военной помощи от Российской империи ждать не приходится. Царь-батюшка ввязался в эту заваруху... как бы это сказать правильней? Чтобы красиво тусануться на политической арене. Типа, Россея вам не кака-нить заштатная державка, а вполне европейская империя. Вот видите, все на бритишей и мы на них, за компанию. Но если что, мы понарошку. Как-то так. И да, судьба республик мало Россию волнует, больше интересен Родс со своей Южно-Африканской компанией. А вдруг чего-нить урвать получится. И еще, российская дипломатия действует в унисон с германской. И играет в этом тандеме, явно не первую скрипку. Но отчаиваться рано, не все так плохо.

— Ваша просьба была рассмотрена и высочайшим соизволением решено направить в Республики военных специалистов... — Арцыбашев важно кашлянул, как будто подчеркивая важность момента. — Все они на данный момент уже не принадлежат к нашему военному ведомству, будем считать что они в отставке и действуют лишь только по велению своей души. Итак, двенадцать артиллеристов и четыре военных инженера. Поверьте, они настоящие специалисты в своем деле. Предложенные вами условия их полностью устраивает. На данный момент, специалисты находятся у нас на борту, под видом очередной группы врачей сопровождающей гуманитарную помощь от русского народа. Вопрос их доставки в...

— Решим, — мягко прервал я дипломата. — Уже завтра они отбудут к месту службы. Но, желательно, мне с ними сегодня переговорить.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул уже Ненашев. — Это мы устроим. Далее, завтра прибудут пароходы 'Россия' и 'Свобода' с пятьюдесятью тысячами пудов зерна. Они уже на подходе...

Было еще кое-что обговорено, словом, итогами переговоров я остался сравнительно доволен. Уж простите меня патриоты, коим и я являюсь, но с поганой овцы хоть шерсти клок. Тем более, не последний раз встречаемся.

Но на этом все не закончилось, грохнула дверь и кают-компанию ворвался... Ну да, он самый, Сергей Юльевич Витте. Высокий, умеренно бородатый, в распахнутом халате и чем-то дико разъяренный. Следом за ним появился второй, в мундире капитана первого ранга, надо понимать, командир броненосца Новицкий. Этот, в отличие от министра, был совершенно спокоен.

— Час назад, британские крейсера 'Персеус' и 'Помон' пытались арестовать наши пароходы 'Россия' и 'Свобода'... — угрюмо сообщил капитан первого ранга.

— Это черт знает что!!! — рявкнул Витте и уселся в кресло, предусмотрительно освобожденное Ненашевым.

Капитан поморщился и продолжил:

— При отказе застопорить ход, британцы совершили предупредительные выстрелы по курсу наших судов. В ответ, германский крейсер 'Хела' и французский 'Д'Эстре', сопровождающие пароходы, так же открыли предупредительный огонь. После чего произошел обмен сигналами и британцы, сославшись на ошибку, отошли.

— Это не ошибка! — уже поспокойней заявил министр. — Все было заранее согласовано. Это намеренная провокация!

— Бритты просто проверили нас на решимость, — задумчиво прокомментировал Новицкий. — Нужда досматривать пароходы в море отсутствует. Они и так пройдут таможенный досмотр в Дурбане.

— Думаю, это всего лишь начало, — в свою очередь высказался я.

Все присутствующие в кают-компании дружно уставились на меня. Витте с таким видом, как будто увидел говорящего морского котика. Остальные смотрели настороженно и внимательно.

— Это начало целой серии провокаций. В дальнейшем, эксцессы пойдут только по нарастающей, — спокойно закончил я фразу.

— Насколько я понимаю, вы... — министр закурил папиросу и небрежно бросил спичку мимо хрустальной пепельницы, вызвав целую бурю эмоций на лице командира броненосца.

— Мистер Майкл Игл. — Отрекомендовал меня Арцыбашев и добавил: — Тот самый Игл.

— Говорите, господин Игл, — покровительственно разрешил Витте.

— Британия ни за что не откажется от аннексии Республик. Данные переговоры ей были нужны только для того чтобы потянуть время, доставить в Африку подкрепления и перегруппировать силы...

— Но, антивоенные настроения в Британии очень сильны, — возразил Витте, перебив меня. — Опять же, Ллойд-Джордж лоббирует...

— Соответственно, правящему кабинету нужна быстрая победоносная война, чтобы восстановить свое положение, — я не смог отказать себе в удовольствие, и в свою очередь перебил Витте. — Победа очень быстро заткнет глотки либералам Ллойд-Джорджа и ему самому. Тем более, что на кону алмазные и золотые рудники Южно-Африканской компании. Их-то Британская корона отдавать никому не намерена. В любом случае, война неизбежна. По собственному почину, Британия не прекратит переговоры, а вот создать предпосылки к их срыву, вполне может.

— Но!.. — Витте важно поднял палец.

— И ничего не будет. Срыв переговоров закончится обменом дипломатическими нотами и все. Неужто вы думаете, что бритты не просчитали возможные последствия? К тому, сейчас прямым ходом идет 'боксерское' восстание в Китае, и подавлять его, будут все те же участники нынешних переговоров. Заметьте, в коалиции с Британией. Так что, чрезмерно осложнять отношения никто не будет

— Ну-ну... — пренебрежительно фыркнул Витте. — Вы понимаете, о чем говорите? Это вам не индейцев по прериям гонять, мистер Игл.

— Мистер, Майкл Алекс Игл, — неожиданно жестким тоном отозвался Арцыбашев, — является признанным специалистом в военных и политических вопросах. Нынешние переговоры, а так же все военные успехи буров, произошли, в первую очередь, при его прямом участии.

— Неделя, — высказался я. — Максимум две. И с переговорами будет покончено. Потом опять начнется война. Поверьте, даже объединенные дипломатические усилия Франции, Германии и Российской империи с Американскими штатами, ничего не дадут, война неизбежна. Но, тут есть еще один немаловажный момент. Если помощь Республикам не прекратится, мы выиграем, а Британия ослабнет на долгие годы. Чем, вполне смогут воспользоваться ее геополитические соперники. Если случится наоборот, буры утопят себя и британцев в крови, но, все равно проиграют. Вот тогда, Британская империя в очередной раз усилится и я даже не знаю, за кого она примется после нас...

Не знаю почему, но министр меня больше не перебивал, совсем наоборот, стал слушать внимательно и даже задавал толковые вопросы. Я же, по своему разумению, и тем обрывочным историческим данным, что помнил, обрисовал международное положение, в разных его вариантах развития. И намекнул...

— Понимаете Сергей Юльевич, на данный момент времени, ситуация подобна вложению средств в ценные бумаги. Да, есть вариант прогореть с поддержкой Республик, но вариант заработать, тоже присутствует. И очень вероятный. Тем более, вложение не требует больших затрат. И еще, человек, который удачно разыграет для Российской империи эту карту, сразу взлетит на невиданные высоты...

Правда, сказал я это уже не при всех, а в личной беседе, перед самой отправкой с броненосца.

Не знаю, проникся Витте или нет, но я сделал все что мог.

Перед отбытием еще увиделся с присланными военными специалистами. Ну что могу сказать? Возможно они и профессионалы, но сплошь пенсионеры. Некоторые из них еще и увечные. Но ничего, все будут к делу пристроены...

ГЛАВА 3

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

14 июня 1900 года. 17:00

Последующие три дня прошли достаточно плодотворно. Я встретился с представителями германской, американской и французской делегаций, обговорил поставки вооружения и много других жизненно важных для нас моментов.

В банках Германии, Франции и США, были сделаны депозитные вклады, на сумму около пятнадцати миллионов фунтов золотом. И как выяснилось, очень вовремя: с недавних пор, все финансовые транзакции, происходившие из бурских банков, стали тормозиться без всяких объяснений.

Эти средства предназначались на оплату поставок вооружения, снаряжения и продовольствия, которые шли полным ходом. Черт, успеть бы, пока и эти каналы совсем не закроются. А в том, что они вскоре накроются медным тазом, в этом я абсолютно уверен. Слишком уж много маркеров на это указывает. Опять же, Максимов здорово приуныл и на вопросы о тех самых 'могущественных покровителях', предпочитает отмалчиваться. Что, господа Рокфеллеры, Морганы и Дюпоны? Не получается подвинуть Ротшильдов? Или договорились? Или... Короче, нечего гадать. Спасибо за поддержку, а если что, теперь мы и сами сдюжим. Наверное...

С учетом трофеев, сейчас в объединенной бурской армии, насчитывается около семидесяти орудий разных калибров. В скором времени, это количество, должно было, по крайней мере, стать в полтора раза больше: к поставке готовились двадцать пять семидесятипятимиллиметровых пушек Максима-Норденфельда, тридцать автоматических тридцатисемимиллимитровок и столько же пятидесятисемимиллиметровых орудий Гочкиса, с большим запасом снарядов ко всем ним.

Ну а пулеметы... Пулеметы мы скупали, едва они сходили с производственных линий. В скором времени должны были прибыть тридцать Максимов-Норденфельдов, тридцать пять Гочкисов* и сорок 'картофелекопалок' Кольта-Браунинга.*

Не бог весть какие машинки, особенно Гочкисы и Кольты, но других сейчас просто нет, а германский завод Людвиг Лёве и КR, где производятся Максимы, с большим количеством пулеметов к нужному времени, просто не справится. Ну да ладно, перебьемся и этими.

Гочкисс (фр. Hotchkiss) — французский станковый пулемёт. Основан на системе, разработанной австрийским ротмистром Адольфом Одколеком. Гочкисс изготавливался французской фирмой 'Гочкисс и К®', которая была основана американцем Бенджамином Гочкиссом.

Кольт-Браунинг M1895 — американский станковый пулемёт с воздушным охлаждением, основанный на разработках Джона Браунинга 1889 года. Считается одним из первых, принятых на вооружение, образцов автоматического оружия, основанных на принципе отвода пороховых газов. Имел прозвище 'солдатская картофелекопалка' из-за оригинальной системы автоматической перезарядки.

Счета таяли как весенний снег, казначеи Оранжевой и Южно-Африканской Республик грозились застрелиться, но оплату санкционировали, хотя 'папаша Пауль'*, уже грозился мне всеми карами небесными и обещал проклясть. Да и хрен с ним, фанатиком долбанным. Главное, пока слушается. Верней — прислушивается. Не во всем и не всегда, но хоть так. А так — да, средств катастрофически не хватает. Все уходит на подготовку к войне. Все золотодобывающие концессии Витватерсранда принадлежащие британским банкам, а точнее Ротшильдам, были национализированы бурами, с готовностью продать их кому угодно, но только не бриттам. К началу этих переговоров, Рокфеллеры, Морганы и Дюпоны, проявляли к ним интерес и готовы были щедро платить, но вот сейчас желание пропало. Еще одно подтверждение тому, что-то пошло не так.

Стефанус Йоханнес Паулус Крюгер (африк. Stephanus Johannes Paulus Kruger), известный по почтительному прозвищу 'Дядюшка Пауль' — президент Южно-Африканской республики в 1883-1900 годах.

В общем, мы потихоньку готовимся. Ну а переговоры... А что переговоры? Толку от них нет никакого. Бритты мастера расписываться вилами по воде. В наглую решают вопросы, предлагая участникам разные уступки в мировом колониальном пространстве. Конечно же, в обмен на отказ от поддержки буров. И самое пакостное, гегемоны, мать их так, уже начали колебаться. Разве что, только Родс радует. Уперся рогом и семимильными шагами строит свое государство. Уже решает вопрос об открытие в Кимберли консульских отделов мировых лидеров и включении их представителей в наблюдательный совет Южно-Африканской торговой компании. Вот с ним, Британия ничего поделать не может. Пока, не может...

Ладно, посмотрим. Так... зерно, госпиталя и специалистов, я уже отправил. Осталось...

— Лизавета!

— Что, Михаил Александрович? — невинно поинтересовалась Елизавета Георгиевна Чичагова и изящным танцевальным па, повернулась ко мне.

Сложная высокая прическа, изысканная шляпка в виде корзины живых цветов, громадные глаза, нежный румянец... Вот же черт... Надо себя в руках держать...

— Вы какого хрена вчера не убыли, вместе с фон Ранненкампфом?

— Фи, как грубо... — девушка состроила огорченное личико. — А что, должна была? 'Убуду', как вы выражаетесь, вместе с посольством и вами. А пока, я еще не все магазины обошла. Тут такие шляпки! И вообще, я собираюсь еще закупить партию бязи и марли.

— У-у-у... — я не нашелся что сказать и просто погрозил Лизавете кулаком. — Ты хоть представляешь, что здесь может начаться?

— Вы ужасно невоспитанны, Михаил Александрович, — спокойно констатировала 'фрау доктор'. — От меня ни на шаг не отходит ваш соглядатай. Так что ничего не случится. А бязь и марля — нужны для перевязочного материала. Корпию щипать, что ли, прикажете?

— Прикажу — будешь! А иначе, мигом в Санкт-Петербурге окажешься. Не забывайте, Елизавета Георгиевна, мы на территории врага. — Я обернулся к Симону, моему ординарцу. — Глаз с нее не спускай. И Марчелло с собой постоянно бери.

— Не спущу, — пообещал парень, мстительно улыбаясь. — Только госпожа ругается. Нецензурно. И таскать за собой свои покупки заставляет.

— Ничего я не заставляю и не ругаюсь!.. — Лиза покраснела. — А прошу! Вежливо... И вообще...

— Все, закончили с этим, — я оборвал разговор, ушел к себе в комнату и стал собираться. Сегодня переговоров не будет, объявлен перерыв до послезавтра, но дел у меня от этого меньше не стало.

Так... Летняя тройка, штиблеты крокодиловой кожи, свежая батистовая рубашка... да-да, не пошлая манишка, а рубаха: мистер Вест респектабельный джентльмен, а не нищий коммивояжер. Золотые запонки с впечатляющими брюликами и бабочка кремового цвета. Далее, подплечная кобура и Браунинг ?1, а на голени — удобно утроился дерринджер. Глянемся в зеркало... Ну и конечно, стетсон из тончайшего фетра. Американец я или как? Немного одеколона и все. Стоп... часы! Конечно же, золотой 'Брегет'. А как иначе? Черт... больше пятисот фунтов в бумажник не лезет. Впрочем, этого хватит с головой.

— Раз пошли на дело, я и Рабинович... — пропел я, поправил шляпу и, устыдившись слишком лихого и веселого настроения, показал своему отражению в зеркале кулак.

Через час я уже был в оружейном магазине Шмайссера. Четыреста фунтов перекочевали к его хозяину, а в обмен, я получил... Много разной полезной информации получил. Ну и для замыливания глаз, приобрел трость из эбенового дерева с потайным стилетом.

Далее, респектабельный джентльмен Вест, пофланировал немного по набережной и приземлился за столиком в кондитерской Бернарделли, где подавали восхитительные Bombolone с шоколадной начинкой и лучший во всей Африке кофе по-турецки.

Сопровождение, в виде тех же трех шпиков, уныло пристроилось неподалеку, явно страдая нехваткой финансов.

Я воздал должное пирожным, неспешно выкурил сигару под кофе и поинтересовался у официанта наличием мужской комнаты, куда и был препровожден.

— Наконец-то... — облегченно выдохнул высокий и худой мужчина с усиками а-ля 'Кайзер Вильгельм', выходя из соседней кабинки.

— Вы нервничаете, герр Штольц? — невозмутимо поинтересовался я, ополаскивая руки.

— Сейчас и вы занервничаете, герр Вест, — нервно пообещал кадровый офицер Германского Генерального штаба Михаэль Штольц. — По нашим сведениям, в самое ближайшее время, последует провокация со стороны британцев. С целью сорвать переговоры. Это может быть что угодно, к сожалению, точных сведений у нас нет. Но это не самое главное...

— Что, главное?

— В случае успеха британской провокации, моя страна никак на это не отреагирует, — мрачно сообщил Штольц. — Понимаете, никак. Французы и ваши соотечественники, то бишь, русские и американцы — тоже. Бритты сделали предложение, от которого коалиция не смогла отказаться.

— Война?

— Именно так.

— Что будет с бурскими делегациями?

— Ничего, — уверенно ответил немец. — Их депортируют домой со всем дипломатическим пиететом. Это было условием с нашей стороны.

— Поставки?

— Все что вами заказано и оплачено, будет доставлено, — отрезал германец. — И все. Вы останетесь с бриттами один на один. Разве что, будет продолжена информационная и разведывательная поддержка...

Неожиданно, где-то вдалеке грохнул мощный взрыв и следом за ним еще один.

— Verfluchte Schieße! — выругался дойч. — Мы не успели!!! Все, я ухожу! Связь со мной, можете держать через Шмайссера. И вообще, я бы вам посоветовал...

Перекинувшись парой слов, мы разбежались. Уходя от шпиков, я вылез во внутренний дворик через окошко и понесся в посольство. Кого? Стейна? Крюгера? Обоих? Или что?

Но к своим я так и не добрался. Заметив громадную толпу возле представительства Южно-Африканской компании, я тормознул извозчика и соскочил на тротуар.

— Сесиля Родса...

— Бомбой....

— Фанатик...

— Разнесло пролетку в клочья...

— Вместе с пассажирами!..

Ловя обрывки разговоров, я протолкался вперед и обмер. Довольно большая, дымящаяся воронка. Выбитые взрывной волной витрины в магазинах напротив, еще живая, тяжело и сипло вздыхающая лошадь, с сизыми кишками, вываленными на камни мостовой. Какие-то кровавые ошметки... Мать твою, а это же Родс! Сесиль Родс! Вернее, все что от него осталось... Раскинулся словно на пляже, потускневшие глаза уставились в небо, а вместо нижней половины тела — кровавая каша... А это его бодигарды: О'Хара и Смит, по прозвищу 'Булка', уже практически неузнаваемые...

М-да... А в реальной истории, этот выдающийся человек умер от туберкулеза. Ну и что теперь? А теперь...

— Кричал, смерть британским узурпаторам!.. — возбужденно рассказывал своему соседу, тучный лысый мужик, протирая лысину платком. — Две бомбы у него было, вот только вторая в руках рванула. Дикари, что с них возьмешь...

— Да-да, мистер Кук... — вторил ему плюгавый бородач. — Я сам видел. Они только вышли, как... Но, только буров двое было! Это у второго в руках адская машинка рванула. И первого убила...

В голове у меня сразу все стало на свои места. Истинная причина неожиданной поддержки буров — это Родс со своими алмазами. Буры только послужили поводом и фоном. Черт, черт, черт!!! Теперь нет Родса, значит и нет повода для торга. Тем более, его смерть сразу свалят на буров. Они и окажутся виноваты в срыве конференции. Сука! Надо к своим...

Полисмены не справлялись с народом и им на помощь уже спешили солдаты, вовсю работая прикладами. Выкручиваясь ужом, я выскользнул из толпы и понесся к посольству.

Представительство уже оказалось окружено густой цепью британских солдат. Несколько офицеров вели переговоры с охраной, забаррикадировавшейся внутри.

'Твою же дивизию!.. — в голове лихорадочно бились мысли. — И что теперь делать? Если Штольц сказал правду, представителей Республик просто депортируют. Но что-то мне подсказывает, что Майкла Игла, этот момент, как раз не коснется. Вот на него, всех собак и повесят. А я-то, дурень, дивился почему меня не трогали... Может и ошибаюсь, но проверять что-то не хочется. Слава боженьке, хоть от шпиков ушел. Выбираться отсюда своим ходом?..'.

Тем временем, к представительству подъехали три экипажа, из которых вышли представители Франции, Германии с Россией и вошли в особняк. Британцы им препятствовать не стали. Будут гарантировать своим присутствием неприкосновенность? Похоже на то...

Я неожиданно приметил, как в толпу зевак вклинились несколько филеров и решил потихоньку уйти в сторонку. Но...

— Вот он! — раздался азартный вопль и сразу прозвучали пронзительные трели свистков. — Он, это он! Этот тот бандит, что участвовал в покушении на Родса. Хватай его...

Дюжий краснорожий матрос обхватил меня ручищами, приподнял над мостовой и заревел как паровоз:

— Держу, держу-у-у!!!

Впрочем, вопил он недолго. Я изловчился, с разворота влепил ему локтем по кадыку, вырвался, отбросил пинком еще одного желающего исполнить свой гражданский долг, и нырнул в подворотню. Проскочил между домами, перепрыгнул низенький ажурный заборчик, и безжалостно давя штиблетами какие-то цветы, помчался прочь.

Позади грохнуло несколько револьверных выстрелов, противно вжикнуло над самой головой. Гулко бухнула винтовка.

— Вот же, млять!.. — я отшатнулся, выхватил 'Браунинг' из кобуры, поймал на мушку массивный силуэт у стены, и нажал на спусковой крючок. Британский солдат в хаки, на ходу роняя винтовку, часто засеменил в сторону и мешком повалился в палисадник.

Краем глаза, заметив движение слева, я развернулся и послал еще две пули в гражданского с большим револьвером в руке.

— Взвейтесь кострами, синие ночи... — 'Браунинг' треснул еще раз и второй солдат сполз на землю по стене. — Мы пионеры, дети рабочих... Ах, ты ж мля!!! — пуля с визгом выбила кирпичные крошки, прямо у меня над головой.

Я пригнулся, дострелял магазин, сменил его, перескочил очередной забор, только уже высоченный и очутился в каком-то роскошном саду с мощеными мрамором дорожками, беседками и фонтанчиками.

Свистки и крики уже раздавались уже совсем близко. Я нервно оглянулся и скользнул за куст рододендрона. Шансы спастись есть, но только если я доберусь до Шмайссера. Но шансы очень призрачные, потому что между мной и его лавкой, целый квартал, а воевать со всем гарнизоном, с единственным магазином к пистолету, явно не выход.

— Млять!.. — от отчаяния выругавшись, продрался сквозь заросли и наткнулся на небольшой ажурный павильон, по стеклянным стенам которого бегали солнечные зайчики, отражаясь от воды.

— Миранда, — вдруг раздался женский голос. — Иди, узнай, кто там палит. Неужто, наконец, город берут буры?

— Как скажете госпожа...

Я облечено вздохнул, спрятал пистолет в кобуру и шагнул в павильон.

— А-а-а!!! — наткнувшись на меня, обширная, можно даже сказать, громадная толстуха в черном платье и кружевном переднике, истошно завизжала, шарахнулась назад и, вздымая тучу брызг, рухнула в бассейн, облицованный полированным розовым мрамором.

— И как это понимать, мистер Вест? — в бассейне, помимо служанки, находилась еще одна женщина. Полностью обнаженная, ослепительно прекрасная, она была похожа на морскую богиню Афродиту. Эта богиня, даже не думала смущаться, была очаровательно возмущена и целилась в меня из маленького двуствольного пистолетика.

— Г-м... — я смущенно кашлянул и сделал четкий разворот кругом. — Мисс Пенелопа, право дело, я страшно виноват, но только непреодолимые обстоятельства заставили меня...

— Понятно... — фыркнула Пенелопа Бергкамп. — Причиной этой пальбы, являетесь вы, — и раздраженно приказала служанке. — Миранда, да прекрати уже визжать. Никто нас не собирается насиловать.

— Никоим образом, — с готовностью подтвердил я.

— И принеси мне халат, наконец, — продолжила Пенелопа. — Стоп... пока ты еще вылезешь... Мистер Вест, не будете ли вы так любезны?

— Буду, — прислушиваясь к крикам улице, я шагнул в сторону и, взяв шелковый халат, подал его Пенелопе.

— Итак, что случилось, мистер Вест?

— Ровным счетом ничего. За мной гонятся британцы.

— Вы бандит, мошенник или шпион? — поинтересовалась девушка и скомандовала: — Можете поворачиваться. Итак?

— Скорее всего, шпион.

— Любопытно... — с интересом протянула девушка. — И что же прикажете с вами делать?

— На ваше усмотрение, мисс Бергкамп, — Я снял чудом не слетевшую с меня во время погони шляпу и, прижав ее к груди, отвесил скромный поклон. — Все что вам угодно. Но что бы вы ни сделали, мисс, надо это сделать быстро. Ибо...

— Мири, — Не дослушав меня, Пенелопа повернула головку к служанке. — Мири, предупреди Петера и Ханса, чтобы никого не пускали в дом. Вообще никого, даже если это будет губернатор Наталя. А вы, мистер Вест, следуйте за мной.

ГЛАВА 4

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

14 июня 1900 года. 20:00

И таки Пенелопа меня спасла. Бритты, было сунулись досматривать имение, но его хозяйка, телефонировала генерал-губернатору Наталя и бургомистру города, большим друзьям своего отца и устроила дикую истерику. Впрочем, после долгих уговоров она разрешила досмотреть имение, на наличие злостного убийцы и полного негодяя Майкла Веста. То бишь меня. Но, злодея, конечно же не нашли, потому что оный был спрятан в винном погребе, заполняя собой пустую бочку из-под хереса. М-да... в бочках я еще не прятался...

А вообще, я полный идиот!

— Идиот! — повторил я вслух. Ну а как? Если провести анализ моих поступков, иначе как идиотскими их и не назовешь. Расслабился, мля... Посудите сами.

Во-первых, я заявился сюда, хотя прекрасно понимал, что ничем хорошим это не закончится. Во-вторых, поперся к представительству, так же понимая, что меня там будут ждать. В третьих... Хотя, с другой стороны...

Мое присутствие в Дурбане, в составе посольства было продиктовано жесточайшей необходимостью. Во-первых, все контракты по оружию заключал я, как официальный представитель государства Оранжевая Свободная Республика. Во-вторых, безопасность гарантировали члены коалиции, под жесточайшие гарантии бриттов. В-третьих, мне надо было провентилировать настроение союзников и оформить информационный фон переговоров. В-четвертых, помимо переговоров, я проделал в городе огромную массу работы, так сказать, сделал задел на случай возобновления боевых действий. Можно даже сказать, поработал пятой колонной. И с пользой поработал! Словом... идиотизм конечно присутствует, но не в крайней мере. А вообще, положеньице аховое. Словом: Non vulvam non Rubrum Legionem. Кто знает латынь — поймет.

Я отпил глоточек коньяка и провел взглядом по кабинету. Да она оружейная маньячка! Столько оружия в одном доме, я никогда не видел. Да и какого! От фитильной фузеи и ассегая, до вполне современных образцов... Стоп? А это что, Борхард-Люгер? Вроде как он еще не появился... Хотя нет, появился, но только-только, и не под девятку, а под патрон...

— Вы любите оружие, мистер Вест? — в кабинет вошла Пенелопа и взяла из коробки тоненькую сигару.

— Я его обожаю, мисс Бергкамп, — я достал золотую коробочку со спичками и дал ей подкурить. — Кстати, меня зовут Майкл и вы вполне можете меня так называть.

— Красивая штучка, Майкл, — Пенелопа взяла у меня футляр и повертела его в руках.

— Я рад что вам она понравилась, мисс...

— Пенелопа. Можно просто Пенни, — поправила меня девушка.

— Она ваша, Пенни... — я мысленно скривился. Чистое золото, платина, сколы алмазов и двадцать фунтов ювелиру за работу.

— Вы щедры, Майкл... — девушка сделала паузу, положила коробочку на стол, села в кресло и затянулась сигариллой. — Обязательно отдарюсь, но сейчас, нам надо объясниться.

Я промолчал и кивнул. Вот как раз, объясняться мне не очень хочется. Но, скорее всего, придется.

— Что вы собираетесь делать дальше? — задала вопрос Пенелопа, старательно маскируя проявившееся на лице любопытство.

— Мне надо покинуть город... — осторожно ответил я. — Правда, я пока не знаю, как это сделать.

— Это будет достаточно трудно, — заметила девушка. — Вас ищут. Все выходы из Дурбана перекрыты, а на улицах рыщут полицейские вместе с военными. Кстати, думаю, вам будет интересно. Посольства Республик в полном составе доставили на германский броненосец. За исключением некой госпожи Чи... Чича... — Пенелопа запнулась.

— Чичаговой, — подсказал я ей и похолодел. Вот же млять...

— Да-да, именно так звучит ее фамилия! — обрадованно воскликнула Пенелопа. — И еще одного человека. Господина Максимова. Они русские. Эти люди не имеют паспортов Республик и хотя входили в дипмиссию, по мнению британцев не обладают дипломатическим иммунитетом. Их задержали в городе, причем, тайно. И не собираются этот факт афишировать. Эти сведения я получила от секретаря начальника полиции.

— Сведения точные?

— Милейший Джон, — Пенелопа самодовольно усмехнулась. — Намедни с треском продулся мне в бридж, еще не отдав прошлого карточного долга. Так что, сами понимаете...

— Понимаю, — я задумался. Положение, и без того отвратное, стало совсем ужасным. Ладно, президентов доставят домой через германские территории. По поводу этого момента я спокоен. Но Лизхен и Максимов? Вот же млять... И что же делать?

— Майкл... — голос Пенелопы вырвал меня из задумчивости.

— Да, мисс Пенелопа.

— Думаю, — голос голландки был полон таинственности. — Я смогу вам помочь. То бишь, помочь покинуть город. Но с одним условием.

— Каким? — я насторожился.

— Вы меня возьмете с собой! — спокойно выдала Пенелопа.

— Мисс... — я приуныл. Вот какого хрена, я постоянно связываюсь с сумасбродными эмансипированными девками? И получаю вместе с ними кучу проблем. Карма?

— Так как? — напомнила о себе девушка.

— Это исключено, — я постарался говорить убедительно.

— Вы мой должник, Майкл, — напомнила Пенелопа.

— Не стану отрицать этого, но с собой вас не возьму.

— Почему? — голландка язвительно улыбнулась. — Стреляю я лучше большинства мужчин. Довольно неприхотлива в быту. Опыт длительных путешествий в дикой местности у меня есть. Так в чем дело, Майкл?

— Война не женское дело, Пенни. Совершенно не женское.

— Мужской шовинизм! — возмущенно фыркнула девушка и неожиданно рассмеялась. — Неужели вы всерьез подумали, что я так глупа, чтобы лезть на войну? Признайтесь.

— Признаю... — я облегченно выдохнул. Вот же стерва! Но надо сказать, умная стерва.

— Ладно, — лицо девушки опять стало серьезным. — Свой счет к оплате, я вам еще предъявлю. А пока давайте обсудим наши дальнейшие действия.

— Мне нужно в город. Чем быстрее — тем лучше.

— Не сегодня, — отрезала девушка. — Вы в своем уме? Мой дом, для вас на данный момент, самое безопасное место в Дурбане. А вопрос проникновения в город, мы обговорим во время ужина. Мири!

В кабинете неожиданно бесшумно для своих габаритов появилась служанка и, окинув меня подозрительным взглядом, торжественно пробасила:

— Ужинать подано!

Пенелопа ушла переодеваться, а я получил немного времени для размышлений.

По большому счету, на данный момент, моя судьба находится в руках вот этой девушки. Что весьма прескверно. Не люблю от кого-либо зависеть. Особенно от женщин. Даже от таких привлекательных. И что же я о ней знаю? А толком ничего...

Красива и умна.

Довольно сумасбродна, экзальтированна и богата.

Фанатка оружия, и не любит британцев. Но на счет наглов — я особенно не уверен. С чего бы это?

Вот как бы и все...

Мало... но деваться мне все равно пока некуда.

Размышления прервало появление хозяйки дома уже в новом платье и с новой прической. М-да... а хороша ведь чертовка!

Про ужин я могу сказать только то, что повар у мефрау Бергкамп — истинный мастер своего дела, а в остальном, моя голова была занята решением вопроса эксфильтрации Майкла Игла, из дома его неожиданной спасительницы.

После ужина мы опять вернулись в кабинет и приступили к бренди и сигарам. Вернее — это я к сигарам, а Пенни к тоненьким дамским сигариллам. Повертев в руках мой подарок, она подняла на меня глаза и неожиданно заявила:

— Я кое-что придумала. Идемте со мной, Майкл. Похоже, ваш долг начинает увеличиваться в геометрической прогрессии.

'Черт с тобой... — подумал я, отправляясь за девушкой. — Пусть увеличивается. Мне главное добраться до Шмайссера. Руки уже чешутся устроить наглам хорошенький армагедец. Зря что ли, я все это время по ночам не спал?'

Пенелопа привела меня в свой будуар и кликнула свою служанку:

— Мириам! Пригласи ко мне Адель. И пусть прихватит пару своих повседневных платьев...

— Не понял?..

— Майкл... — Пенни лукаво улыбнулась. — Как вы относитесь к искусству перевоплощения? Мне просто не терпится увидеть вас в женском образе.

— Г-м... — я даже не нашелся, что сказать, поглядывая на столик заставленный косметикой и еще чем-то непонятным. — Мисс Пенелопа... если я не ошибаюсь, это театральный грим?

— Вы не ошибаетесь, Майкл, — красивые глаза девушки лучились смешинками. — Он самый. В свое время я увлекалась театром и даже собиралась в актрисы. Но, увы, папан был против, да и мне скоро наскучило. И да... пожалуй, вам придется раздеться... И еще, вы очень дорожите своей бородкой и усами?

— Но... — я попытался возразить. — Пенни, британцы не последние идиоты. Скорее всего, они прекрасно знают кто живет в этом доме — и незнакомую... г-м... даму... в любом случае остановят. Не загримируете же вы меня под свою служанку?

— Под Мириам? Ну, уж нет, — Пенелопа весело расхохоталась. — Это не ваш типаж. А вот под Адель, мою домоправительницу, вполне. И вообще, не волнуйтесь, все сойдется. Она по вечерам бегает к своему дружку в порт. Смелее, Майкл, смелее...

— Мисс Пенелопа... — позади раздался хрипловатый прокуренный голос. Я обернулся и обнаружил, что в будуаре появилась еще одна женщина. Весьма неопределенного возраста, ширококостная, с реденькими волосиками, собранными в гульку и здоровенной бородавкой на подбородке. И вообще, довольно мужиковатая.

— Проходите, Адель... — Пенни кивнула домоправительнице и обернулась ко мне. — Ну что, Майкл, вы еще сомневаетесь?

'Дошел до ручки... — мелькнуло у меня в голове. — В бабу уже ряжусь, как Керенский... Да и черт с ним. Будь, что будет...'

И отдался в руки своей неожиданной знакомой.

Через пару часов, перед собой в зеркале, я увидел лицо дамы, весьма смахивающей на... М-да... а ведь, действительно, похоже, черт побери! Не знаю, насколько серьезно Пенелопа увлекалась театром, но искусством грима, эта девушка владела в совершенстве.

М-да... что-то тут не так...

Но что?

Ну да ладно...

Потом разберусь...

— Ну вот, — Пенелопа поправила на мне чепец. — И совсем не страшно. Правда?

— Господин, прям вылитый я, — хихикнула Адель, оправляя на мне юбку. — Прям удивительно, хорошенький-то какой...

'Тьфу-ты! — выругался я. — Вот же млядство!'

— Итак... — Пенни коварно улыбнулась. — А теперь, я озвучу условия вашего долга предо мной...

Выслушав ее, я мысленно выругался и шагнул за порог. Вот же зараза! Но не факт, что мне придется платить. Сначала надо еще...

— Стоять! — ко мне шагнул мужчина в штатском.

— Это миссис Марпл, домоправительница мисс Бергкамп, — сообщил ему усатый полицейский и уважительно кивнул мне. — Проходите, миссис.

— Понятно, — разочарованно протянул шпик и перевел на меня внимательный взгляд. — Миссис Марпл, а не видели ли вы в этом доме такого субчика с бородкой и в светлом костюме? Подумайте, за него сотню фунтов награды дают.

Едва не теряя сознание от напряжения, я энергично мотнул головой, пробурчал что-то неразборчивое и припустил по улице. А по спине обильно побежали ручейки пота. Вот же...

Но, к счастью, никто меня не стал останавливать. Неужели проскользнул?

— Ф-фух... — завернув за угол, я облегченно вздохнул, почесал под париком взмокший затылок, протер кружевным платочком пот со лба и сунул его обратно в сумочку. — Твою же мать...

Ну, в самом деле, не может же мне везти до бесконечность? Не может... Но пока везет, надо этим пользоваться по-полной.

Я огляделся, скорректировал направление и направился в сторону доков...

ГЛАВА 5

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

14 июня 1900 года. 21:00

— Еще одно слово, и я вас пристрелю!!! — прорычал я и забросил парик в угол. — Wodku... тьфу ты... виски давай...

— Один момент, герр Вест... — Шмайссер давясь смехом, отрыл дверцу шкафчика и через мгновение обернулся ко мне с бутылкой и рюмками. — Это коньяк. Пойдет?

— Пойдет... — я задрал юбки и бухнулся в кресло. — Ну, наливайте и рассказывайте...

— Все плохо, — румяное лицо оружейника стало серьезным. — В городе введен комендантский час. Вы проскользнули сюда просто чудом.

— Что с нашими?

— В полном составе погрузились на 'Фюрст Бисмарк'... — германец ловко разлил коньяк по рюмкам. — И да... за исключением двух человек. Какой-то женщины и одного мужчины. По официальной версии, эти люди пропали в городе. Полиция их сейчас ищет. Списывает все на банальную уголовщину. Но, клянусь, уголовники здесь не причем...

— Она их уже нашла, — буркнул я, прервав Шмайссера и опрокинув в себя рюмку. — Из похитили бритты, а теперь изображают невинность. А что с общей обстановкой?

— Насколько я знаю, — немец сделал маленький глоток коньяка. — Бритты вышли из переговоров, обвинив буров в теракте. Остальные страны призвали к тщательному расследованию и... И все. Что теперь будет, герр Вест?

— Война будет, что еще, — я опять приложился к коньяку и почувствовал себя уже спокойнее.

— Donnerwetter!!!* — зло ругнулся Шмайссер и протянул мне сигару. — Ну а мы?

Donnerwetter (нем.) — гром и молния, в смысловом значении: черт побери.

— И мы будем воевать... Только по-своему...

— Мистер Вест? — лицо оружейника вдруг стало серьезным и жестким. — Как долго вы собираетесь задерживаться в Дурбане?

Мне все сразу стало ясно. М-да... Вот не пылает милейший герр Шмайссер желанием, ввязываться в авантюры. Он, проворачивает здесь по-тихому делишки с контрабандой, и по совместительству, является шефом нашей резидентуры в Дурбане. Скажем так: не по велению сердца, а за звонкую монету. Хотя, ничего не скажешь: работает на совесть — умен, хитер и инициативен. Но, одно дело, собирать агентурные сведения, и совсем другое: вести диверсионную деятельность.

— Герр Шмайссер... — я сделал многозначительную паузу. — Я пробуду здесь недолго. И да... ваши гонорары, только что увеличились вдвое. И заметьте, никто не будет заставлять вас с маузером в руках, штурмовать полицейский участок.

— Герр Вест... — германец скорчил смущенную мину. — Поверьте...

— Верю, — жестко прервал я его. — Я вам всецело доверяю. Но поработать придется. Кстати, по поводу полицейского участка...

При упоминании полиции, Шмайссер опять приуныл.

— Мне надо знать, где содержаться госпожа Чичагова и господин Максимов. Чем быстрее — тем лучше.

— Jawoh Herr West! — с облегчением выдохнул германец. — И да... вчерашнее поручение уже выполнено. Но... непредвиденные расходы... Словом... необходимо еще... пятьдесят фунтов...

— Без проблем, — спокойно заверил я его. — Вот чек на предъявителя. Спокойно обналичите в любом банке. Как все прошло?

— Со слов Хайнца, прошло нормально. Все ваши... — немец деликатно кашлянул, — г-м... приборы... уже на месте. Кстати, вас мы тоже туда перебазируем. Это здесь рядом. Совершенно безопасное место. А сейчас, если не возражаете, я вас покину: для того чтобы отдать несколько распоряжений. И если повезет, к вечеру, мы уже будем знать, где находятся интересующие вас люди. Обед сейчас подадут... И, простите, мужскую одежду...

Шмайссер вышмыгнул из комнаты, ну а я, с великим удовольствием содрал с себя бабское тряпье. Итак... что мы имеем?

Триста фунтов с мелочью наличными и чековую книжку государственного банка Германии, с лимитом в пять тысяч фунтов. То бишь, с деньгами на первое время у меня затруднений нет. Дальше... 'Браунинг' с единственным магазином и 'дерринджер' с парой патронов. Но подобная скудность в вооружении, совсем не проблема — у меня есть деньги, а у Шмайссера оружейный магазин. И самое главное, заветный ящичек с моими 'приборами' уже на месте. А это значит, простор для 'фантазий' богатейший. Держитесь супостаты!

Ненавижу ли я бриттов?

Всеми фибрами души!

Дальнейшие планы?

М-да... Ну а какие планы? Конечно же, по возможности освободить Лизхен и Максимова. Слишком много они могут наболтать. Если уже не наболтали. Ну, а потом посмотрим...

Мои размышления прервал молодой парнишка, притащивший поднос с едой и сверток с одеждой. Чрез несколько минут, уже похожий на обычного портового грузчика, я с аппетитом наворачивал наваристый буйабес. Вот у меня всегда так. Когда волнуюсь, жру за троих. Но ничего...

Едва проглотил последнюю ложку, как вернулся Шмайссер и с загадочным видом сообщил, что искомые господин с госпожой, судя по всему, находятся в комендатуре городского гарнизона.

— Но!.. — дойч гордо поднял палец. — Скоро, их куда-то будет отправлять. Куда не знаю. Когда — тоже. Но завтра буду знать.

— Очень хорошо, герр Шмайссер, — я поощрительно кивнул германцу. — А как у, насчет людей, способных на активные акции? Помнится мне, вы давно должны были приступить к подбору.

Ну а как? Я конечно сумасшедший, но не настолько, чтобы в одиночку штурмовать конвой.

— Г-м... — немец явно заволновался. Вероятно, мысли об активных действиях, его явно беспокоили.

— Смелее.

— Ну-у... — смущенно протянул оружейник. — Есть наметки... Но...

— Да рожайте уже быстрее, черт побери! — рявкнул я, чтобы подбодрить дойча.

— Тут два варианта... Первый — явные бандиты. Но с понятием чести. Не боятся ни черта, ни дьявола. Берут за свои услуги очень дорого, но заказчиков не кидают... — зачастил Шмайссер. Им плевать, кого... — тут он запнулся. — Ну-у... вы поняли меня...

— Понял, — я задумался. Нет, ну а кого я ожидал? Банду буров-патриотов? Здесь? М-дя... бандиты народ скользкий.

— Могу свести с их главарем, — вкрадчиво продолжил немец.

— А второй вариант?

— Индусы! — коротко и со значением заявил оружейник. — Бриттов ненавидят всей душой.

— Индусы?

— Герр Вест. В Дурбане очень большая индусская община. Очень! Их свозили сюда работать на тростниковые плантации. Часть из них, большая, вполне лояльна британцам, но есть и бунтари. Хотя, до откровенно сопротивления у них еще не доходило. Только разговоры. Они объединены в подпольную организацию...

— А как бы мне, встретится с обеими сторонами, — после короткого раздумья поинтересовался я. Как говорится, нет отбросов, а есть кадры.

— Устроим, — быстро пообещал немец. — А пока вас надо перебазировать на конспиративную квартиру.

— Как скажете. А теперь пишите. Мне нужно... Герр Шмайссер, ну что вы, в самом деле? За деньги, конечно...

Перебазирование произошло довольно просто. Я — и еще пару похожих на меня внешним видом субчиков, нагрузили полную телегу бочками, уселись на них и отрыто отправились прямо по улице. Попивая пивко прямо из бочонка, и горланя похабные песни. И знаете? Ни одна британская собака не обратила на нас внимания.

Новым моим обиталищем, оказалась каморка с торца большого складского помещения, где-то в глубине доков. Вокруг хитросплетение улочек — так что, со скрытым отходом проблем не будет, Внутри каморки: узенькая откидная койка, шкафчик на стене, тазик на колченогой табуретке... и все. В общем — нормально. Главное, клопов нет... Точно нет.

Вместе с ужином доставили заказ от Шмайссера. Итак, мой личный арсенал пополнился короткими и могучим рычажным дробовиком 'Винчестер' модели 1887 года и 'Маузером' С96 с приличным запасом патронов. Пока хватит, тем более, в ящиках с 'приборами', есть еще кое-что. А через часок приехали и сами контейнеры.

'Маузер С-96' (нем. Mauser C96 — от 'Construktion 96') — немецкий самозарядный пистолет, разработанный в 1895 г. Пистолет относится к наиболее мощным образцам автоматических пистолетов, действие автоматики которых основано на использовании энергии отдачи ствола при его коротком ходе. К достоинствам пистолета стоит отнести точность и дальность боя, мощный патрон и хорошую живучесть оружия в боевых условиях. К недостаткам — сложность перезаряжания, большие массу и габариты. Из-за высокой мощности и прицельной дальности в начале производства пистолет позиционировался как 'пистолет-карабин' для охотников.

винчестер модели 1887 года — гладкоствольное ружье рычажного действия, разработанное известным американским оружейником Джоном Браунингом и производившееся с 1887 по 1920 г. Выпускалось в 10-м и 12-м охотничьих калибрах

После того, как я покопался в них, настроение восстановилось полностью. Да-да, вы не ошибаетесь, с такими закромами, я устрою в Дурбане гарантированный Армагеддон. Вернее, 'Армагедец'. Спешить мне в Республики смысла нет. Все что мог я там сделать — я уже сделал. Бритты начнут наступление — буры будут отчаянно сопротивляться — это бесспорно. За неделю или две, ничего важного не произойдет. А я как раз немного помогу камрадам, наведя шороху в тылу у наглов. Простор для работы здесь богатейший. Для начала, в городе находятся громадные тыловые склады оружия и боеприпасов, откуда уже снабжается вся британская армия в Южной Африке. Дальше, здесь доковые стоянки Royal Navy* с теми же складами боеприпасов. А еще здесь есть минная станция, где обслуживаются всякие убойные штучки, вроде торпед Уайтхеда.

Royal Navy — военно морской флот Соединенного Королевства Великобритании.

Представили, что будет? М-да... В принципе, мне не привыкать, стоит только вспомнить... В общем, гореть Мишке Орлову в аду, за такие художества. Ну а как? По-другому никак не получится. Это война, мать ее. Попробую объясниться перед боженькой. А если не получится... Да и хрен с ним. Ад — так ад. Но это уже потом.

— Михаэль... — в дверь каморки просунулась обширная красная рожа с пышными бакенбардами. Это Хайнц Кюммель, по прозвищу 'Топор', личный порученец Шмайссера. Вернее, теперь мой — отдан в полное распоряжение. Здоровенный детинище! Насколько я понимаю, дезертир из Hochseeflotte*. Ненавидит бриттов лютой ненавистью. Ну а за что их любить? Словом, приятный малый.

Hochseeflotte — флот открытого моря Кайзеровской Германии.

— Пора, Михаэль, — повторил Хайнц. — Э-э-э... нет-нет, ствол с собой не бери. Все равно с ним тебя в 'Селедку' не пропустят. Нож, вполне можешь....

— Гут... — коротко высказался я, сунул в карман наваху* с костяными накладками на рукоятке, тычковый нож в петлю внутри обшлага на рукаве и напялил на себя матросскую беретку с помпоном. — Идем.

наваха (исп. Navaja) — большой складной нож испанского происхождения, род холодного оружия и инструмента. Возникла наваха из-за запрета для простолюдинов в Испании на ношение длинных ножей. Наваха имела фиксатор в виде пружины со стороны обуха, отжимавшейся с помощью кольца или рычага, который является прародителем бэклока. Бывали полускладные модели, то есть с клинком длиннее рукоятки. Форма клинка со скосом обуха. Рукоятка у навахи почти всегда имеет характерный изгиб на конце.

— 'Пьяная Селедка', — втолковывал мне Топор по пути. — Правильное заведение. Только для своих. Чужих там отроду не было. Так что подставы не будет. Но... — он поморщился. — Дело в том, что к некоторым этим 'своим', спиной поворачиваться нельзя. Герр Шмайссер, мог поговорить с 'Тюленем', а это тут главный среди... короче ты понял. И тогда бы с тебя пылинки сдувал бы любой воришка в Дурбане. Но это значило бы привлечь лишнее внимание. Нет, все под контролем, но надо быть начеку.

— Расскажи мне...

— О 'Красном волке'? — догадался Хайнц. — Ну что тут скажешь... Он американец. Рисковый парень. Сейчас отсиживается вместе со своими ребятами после последнего дела. Их у него трое. Какой-то узкоглазый, отзывается на имя Ян, и братья норвежцы Оле и Свен. А уходили они на дело впятером. Получается, двое сгинули. Не знаю, что они проворачивали, но шалили где-то у португальцев на приисках. Волк очень непростой парень. На ножах любого сделает. И любит пускать пыль в глаза. Как это... франт он. Ага! Бабы любят таких. По своему — он правильный. С властями никаких дел не имеет. И не имел. Деньги любит. Но, на мели он сейчас. И еще... завелась у него девка. Мулатка. Зовут Изабель. Кра-а-асивая, стервь! Вроде как любовь у них. Так что, 'Волк' подыскивает жирное дельце, чтобы свалить отсюда с монетой и вместе с девахой. Можешь на этом сыграть. И за него объявлена награда... Главный полицмейстер Наталя, поклялся своей бородой, что не успокоится, пока не вздернет эту шайку. По большому счету, Волка уже обложили. Он на свободе, только благодаря покровительству Тюленя...

Пока добирались в эту чертову 'Селедку', Хайнц кратко ввел меня в курс дела. М-да... кадры... мать их... Но, посмотрим.

ГЛАВА 6

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

14 июня 1900 года. 23:00

Попетляв по улочкам, мы подошли к обшарпанному, полуразваленному зданию и спустились по обоссаной лестнице к нулевому этажу. Хайнц простучал затейливую дробь по могучей окованной, железными полосами двери. Через минуту отодвинулась заслонка на смотровом окошке. Достаточно долго нас изучали, затем, застучали засовы, и отчаянно взвизгнув, дверь отворилась.

В проеме возник здоровенный, наголо бритый верзила, вооруженный короткой двустволкой громадного калибра.

— Стволы... — угрожающе прохрипел он.

— Чистые мы, — в тон ему ответил Хайнц и распахнул куртку. — Правила знаем.

Гигант ловко охлопал его, удовлетворительно кивнул и повторил процедуру на мне. Взвесил наваху в ручище, одобрительно хмыкнул, сунул ее обратно мне в карман и молча шагнул в сторону, освобождая проход.

Воображение рисовало мне какой-то затрапезный воровской притон, но 'Селедка' внутри оказалась довольно приличным заведением. Керосиновые лампы на кованных фигурных поставках дают мягкий, можно даже сказать, домашний свет. Под сельский стиль мебель, грубоватого вида, но в чем-то даже уютная. По периметру стен полузакрытые кабинки. Нормальный приличный кабачок, а не воровской шалман. И даже блядей нет. Чисто мужское общество.

Да и публика довольно благоприятно выглядит. Хотя, тут спешить не надо. Не великий я физиономист.

Несколько человек сидевшие за столиками повернулись к нам, оценивающе глянули и сразу потеряли интерес.

— Привет, Тюлень, — Топор шагнул к длинной стойке и кивнул расположившемуся за ней толстяку, действительно похожему на это животное.

— Привет, привет, — пискнул мужик удивительно тонким голосом и, показывая на меня пальцем похожим на сардельку, приказал молодому парню в фартуке: — Проводи этого. А ты Топор останься. Поболтаем на досуге...

Официант кивнул и показал мне на дверь в стене. Чувствуя спиной пристальные взгляды, я шагнул за ним. Парень быстро прошел по узкому темному коридору, остановился перед очередной дверью, несколько раз почтительно постучал по ней и сразу вернулся в зал.

Ну-ну... посмотрим на этого 'Красного Волка'. Претенциозное погоняло, не кажется вам?

Не знаю, как насчет волка, но Джон Степлтон, в действительности оказался красным. А вернее, огненно-рыжим. Высокий, широкоплечий и жилистый, с орлиными чертами лица и длинными прямыми волосами. Взгляд проницательный, но какой-то пустой. Знаете, как у рыбы. И да... франт, франтом. Куда столько золота на себя цеплять? С кило, не меньше. Цепь, браслет, перстни и даже сережка в ухе с громадной жемчужиной. Ага... а вот и револьвер с длинным стволом, в кобуре на поясе, рядом с длинным и узким кинжалом.

В комнате, обставленной как апартаменты средней руки, кроме него никого не оказалось.

Я молча кивнул и без приглашения уселся за стол. На лице Волка пробежала непонятная гримаса, казалось он сейчас что-то скажет, но никаких слов не последовало. Американец тоже сел и уставился на меня.

— Итак. У меня есть работа... — наконец произнес я, вдоволь наигравшись в гляделки. — Серьезная и хорошо оплачиваемая работа, для четырех рисковых парней, умеющих обращаться с оружием.

— Подробней, — буркнул Волк. Голос у него оказался низким и хриплым.

— Увы, только после вашего согласия.

— Мистер... — бандит презрительно скривился, — за кого вы меня держите? Это не серьезно.

— Это очень серьезно, — с нажимом отрезал я. — Хотя бы потому, что в качестве оплаты, я обещаю вам полную амнистию и свободное проживание в Республиках. Да-да, случай на приисках неподалеку от Претории, тоже будет забыт. А так же, ограбление вагона на станции Питермариецбурга. И... В общем, все ваши художества на территориях буров уйдут в забвение. Не говоря уже о том, что вы сможете дальше работать по профилю на британских и португальских территориях. Без риска выдачи из республик. И это, помимо финансового вознаграждения. А оно будет весьма и весьма неплохим.

— Но...

— Мистер Степлтон! — я его опять перебил. — Меня вам отрекомендовали очень серьезные люди. И поручились за меня. Таким образом, вы прекрасно знаете, что человек, который сейчас с вами разговаривает, свое слово держит.

— Цель? — американец встал, открыл бюро и поставил на стол бутылку виски с двумя стаканами. — Кого надо будет убивать? Судя по тому, что вы говорите от имени буров...

— Именно так, — кивнул я. — Вы проницательны, мистер Степлтон. И еще, я тоже буду участвовать в акциях, так что...

М-да... Не скажу, что разговор с этим бандитом был легкий. Но... Но, черт побери, я получил в свое распоряжение, его и его шайку. А по сути, купил кота в мешке. Хрен его знает, во что это выльется в дальнейшем, но выхода у меня другого нет.

Уже далеко после полуночи, мы покинули 'Пьяную Селедку'. К счастью, для встречи с Митхуном Сик... Син... черт, даже не выговоришь фамилию... Короче, для встречи с индусом, не пришлось далеко переться — мы встретились в какой-то подворотне, неподалеку от моего убежища.

Высокий и широкий как шкаф, с бородой лопатой и в белоснежной чалме, Митхун произвел на меня своим видом, довольно неплохое впечатление. В отличие от Степлтона. Топор самоустранился, отойдя подальше, а я шагнул к индусу.

— Я приветствую тебя, сахиб, — прогудел он — и степенно, но с достоинством поклонился, сложив руки ладонями внутрь перед собой.

— И я тебя приветствую, уважаемый Митхун, — я в точности скопировал его жест. — Вы знаете, кто я?

— Конечно, сахиб*, — торжественно заявил индус, расплывшись в улыбке. — Вы тот, кто поможет нашей борьбе с захватчиками. Мы долго ждали этого момента.

— Он самый...

В общем, и эта встреча прошла успешно. Митхун оказался из касты воинов, даже служил в сипаях* в чине хавильдара, то бишь — сержанта. Я даже не думал, что удастся договориться так легко — а оказалось достаточным пообещать дать оружие и возможность убивать бриттов.

сахиб — уважительное обращение индусов к европейцам

сипаи (от перс. sipâhi, 'солдат') — наёмные солдаты в колониальной Индии (XVIII-XX век), рекрутировавшиеся европейскими колонизаторами, чаще всего англичанами, из среды местного населения.

— Сахиб, — Митхун гордо улыбнулся. — В твоем распоряжении будет десять лучших бойцов. Поверь, каждый из них умрет, но не покажет врагу спину. Для нас честь сражаться вместе с тобой, сахиб.

— Я верю... Но гораздо лучше будет, если эти герои будут держать язык за зубами.

— Каждый из них умрет, но не выдаст врагу нашу тайну! — тут же пообещал индус.

Ну-ну... Авантюра чистой воды... Но ничего не поделаешь...

Какое-то время ушло на обсуждение технических моментов, а потом мы с Топором отправились домой.

— Что ему про меня сообщили? — по пути поинтересовался я у немца. — Как-то очень уж легко удалось договориться.

— Ничего особенного, — пожал могучими плечами Топор. — Народишко специфический. Пришлось чуток приукрасить твою личность. В общем — ты герой, можно даже сказать — полководец, одержавший множество великих побед на британцами. Как-то так.

— Понятно, — я было приуныл. Сами подумайте... Спалюсь же — как пить дать. Но потом успокоился. И так, по лезвию бритвы хожу.

Поспать этой ночью удалось всего пару часов. А за завтраком, Шмайссер огорошил меня новостью. Началась война. Оказывается, бритты ночью атаковали Ледисмит.

— М-да... — Для меня подобное развитие событий новостью не стало. Рано или поздно, это бы случилось в любом случае. Но я втайне надеялся, что бритты будут собираться как можно дольше. Плохо, но не критично. Теперь пусть сами пеняют на себя.

— В городе введен комендантский час, — продолжил просвещать меня оружейник. — И все сопутствующие прелести. Усиленные патрули, полиция свирепствует...

— По делу, герр Шмайссер, — оборвал я германца.

— Что?..

— Что-нибудь существенное есть?

— А... ну да... — оружейник спохватился. — Кое-что есть. Правда, я пока не знаю, пригодится ли вам эта информация. Британские крейсера вчера и позавчера проводили боевые стрельбы и завтра утром станут на пополнение боезапаса.

— Куда?

— Действительно, куда... — озадачился Шмайссер. — М-да... Ну... — он поскреб в затылке и стукнул кулаком по двери каморки. — Топор, а ну зайди...

— Ну?.. — в проеме двери возникла мощная фигура дойча.

— Где британские лоханки пополняют боезапас?

— В море, прямо с судна снабжения, — отрезал Топор.

— Нет... — оружейник помотал головой. — Не в этом случае. У меня точная информация, что они будут пополняться минами и снарядами здесь, в Дурбане.

— Значит, у причалов на минной станции, — с превосходством сообщил детина.

— Где она?

— Вот! — прокуренный ноготь ткнул в карту. — Тут же флотские склады в фортах. Три причала, значит будут заходить по трое. Рискну предположить, что первыми станут бронепалубники, а потом уже всякая мелочевка. Как раз, вчера транспортник завез новую порцию боеприпасов. Между прочим, какие-то новые мины. Ну... эти... самодвижущиеся. Хвастал тут давеча один.

— А как...

— Никак! — Шмайссер возмущенно замахал руками. — Никак вы туда не попадете, герр Вест. Мышь не проскользнет. Это место охраняется как Букингемский дворец.

— Разве что с моря, — хохотнул Топор, поддержав шефа. — Да и то, под водой, как селедка.

— Под водой, говоришь?.. — я задумался. — Под водой, так под водой.

Ребризёр (от англ. re — приставка, обозначающая повторение какого-либо действия, и англ. breath — дыхание, вдох) — дыхательный аппарат, в котором углекислый газ, выделяющийся в процессе дыхания, поглощается химическим составом (химпоглотителем), затем смесь обогащается кислородом и подаётся на вдох. Русское название ребризёра — Изолирующий дыхательный аппарат, (ИДА). Первый такой аппарат был создан и применен британским изобретателем Генри Флюссом в середине XIX века при работе в затопленной шахте.

— Стоп... Я так понял, то самое непонятное оборудование... — Шмайссер уставился на меня широко раскрытыми от удивления глазами. — Неужто... Да вы сумасшедший, герр Вест!

— Я это знаю. Давно знаю, герр Шмайссер. Мне будет нужна лодка или рыбацкая шхуна, с надежным экипажем. И лоция течений в этом районе. Сегодня же.

— Mein Got!!!

ГЛАВА 7

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

15 июня 1900 года. 05:00

Итак, что мы имеем? А имеем мы, шедевры сумрачного гения Вениамина Львовича Мезенцева, а именно: две трехкилограммовые мины снаряженные мелинитом* и с химическими запалами, рассчитанными на десятиминутное замедление. Помимо этого: револьвер Нагана* с глушителем, патроны к нему, кошка с бухточкой линя и примитивным устройством для отстрела, кинжал и... И все. Ах да, конечно еще ребризер. Это уже мое личное творение. Резиновая маска, медный баллон с кислородом, дыхательный мешок и коробка с реагентом — для очищения отработанного газа. Ну и сбруя из прорезиненного брезента, на которой все это добро висит. Все дико архаичное, ненадежное, но, увы, все-таки девятнадцатый век на дворе, а я не волшебник. И так, считай, собрал на коленке вундервафлю. Нет, дыхательные аппараты уже есть, того же Флюсса и Рукейроля, но они по полсотни кило весят, не предназначены для плавания, а только для ходьбы под водой, со страховочным концом. Да и хрен на них. Обошелся своими силами, благо в аппарате замкнутого цикла ничего сложного нет.

револьвер системы Нагана — револьвер, разработанный бельгийскими оружейниками братьями Эмилем и Леоном Наганами, и состоявший на вооружении и выпускавшийся в ряде стран в конце XIX — середине XX вв. В 1895 г. был принят на вооружение Русской императорской армией, в варианте под патрон 7,62х38 мм Наган

Комплект снаряжения завершают: маска, ласты и так называемый каучуковый 'плавательный костюм Бойтона*'. Совершенно случайно достался мне. Между прочим, вполне совершенная конструкция для своего времени. Даже есть карманы, наполняемые воздухом, с помощью которых пловец может регулировать свою плавучесть. Ну а ласты... ласты и маску сделал я сам. Из подручных средств. Примитив, конечно, но, увы...

Бойтон Павел (род. в 1848 г.) — американский моряк, приобрел известность как искусный пловец. Усовершенствовал костюм для пловцов, созданный С.С. Мерриманом. В этом костюме Бойтон 28 и 29 мая 1875 года переплыл Ла-Манш от мыса Гри-Иес до Дувра.

Чувствовал же, когда мастерил, что пригодится. Делал задел на будущее, думал, сделаю закладку со спецоборудованием. Ну... на всякий случай. И вот, этот случай представился. Нет, в чем-то я все-таки гениален.

А вот с лодкой и надежным экипажем, не сложилось. Ну и не надо, обойдемся. Чай не баре.

А задача уж совсем нетривиальная: устроить британскому флоту что-то наподобие... Впрочем, спешить не стоит. Очень уж мизерные у меня шансы. Особенно с учетом того, что работать придется днем. Да и мои пукалки не способны даже поцарапать крейсерскую броню. Тут стоит уповать лишь на удачу, везение и...

— Михаэль, они уже швартуются, — предупредил Топор, засевший с подзорной трубой на скале.

— Принял... — я аккуратно положил мины в мешок из прорезиненной ткани и поднялся к германцу. — Глянем...

Вот они форты. Видно как на ладошке. Мрачно и красиво. Мощные стены опускаются прямо в воду... Ага... а это, насколько я понял, британский бронепалубник 'Гладиатор'. Уже отшвартовался возле причала. А заходит... А заходит его собрат по серии 'Фьюриос'. Или не он? Впрочем, тоже махина не малая. Стоп... а это кто там пристроился у стеночки? Транспортник? Судно снабжения? Будут прямо с него загружаться? Или...

— Мих, смотри сюда, — Топор ткнул рукой в море. — Я тут пообщался с рыбаками. Отплывешь метров на сто от берега, там тебя подхватит течение и затянет прямо в бухту. Внимательней, оно сильное. У скал осторожней — там всегда водятся барракуды и другие опасные гады. В самой бухте можно встретить акул. А дальше...

— А дальше, сам разберусь, — прервал я его.

— Я это... — дойч выглядел смущенным. — Буду тебя здесь ждать до последнего. Удачи...

— Жди, братец, — ну а что тут еще скажешь? Я поправил ремни, натянул ласты и ступил в воду. Давненько я не полоскал свою тушку в море-окияне. Вспомним славные деньки.

Полсотни метров, я проскочил на одном дыхании. Тело как будто радовалось, оказавшись в родной среде. Дальше, почувствовав течение, я отдался в его руки и только изредка гребками корректировал направление.

Вода, не смотря на летнюю пору, была довольно прохладной — но не критично. Пока — не критично. Пока. Еще пару часов и тело станет остывать, даже не смотря на мой самодельный гидрокостюм, со всеми неприятными последствиями.

Течение, как и предупреждал Топор, оказалось довольно сильным — уже через час, я оказался на траверзе фортов.

Дальше оставаться на поверхности было опасно, поэтому я натянул дыхательную маску, включил и отрегулировал подачу кислорода, после чего ушел под воду. Спустил воздух из карманов, опустился на три-четыре метра и взял направление на бухту.

Под водой как всегда царило величественное великолепие. Лучи солнца пронзали толщу воды, расцвечивая ее множеством изумрудных оттенков. Стайки мелких рыбешек, сверкали как россыпи драгоценных камней, а громадные медузы, вальяжно взмахивая мантиями, напоминали каких-то сказочных существ.

Совершенно неожиданно, меня плавно обогнала громадная голубая туша в кокетливую крапинку. Оправившись от замешательства и уняв сердце, готовое вырваться через глотку, я не смог отказаться от хулиганства, сманеврировал, и подцепился за здоровенный плавник.

'Китовая акула... — в голове прокрутились намертво вдолбленные в свое время сведения. — Крупная пелагическая акула из семейства ринкодонтовых, крупнейшая из существующих в данное время рыб. Для ныряльщиков практически безопасная. Японские рыбаки, считают встречу с китовой акулой счастливым предзнаменованием. Я не рыбак, и тем более не японец, но тоже буду считать... этим... предзнаменованием. Пора...'.

Не обращая на пассажира ровно никакого внимания, акула стала постепенно уходить в глубину, а я был вынужден покинуть попутный транспорт и начал всплывать, чтобы сориентироваться.

Ага... Полторы сотни метров до пирсов. Погрузка идет полным ходом. Грузятся одновременно с судна снабжения и с берега. Споро работают. Даже локомобиль пыхтит. Чудо техники, мля... А меня они не видят. И будем надеяться, что не увидят. Вот как-то не заточена оборона нынешних военно-морских баз, против подводных диверсантов. Ну что же, пока все просто выглядит. В смысле, подхода к цели. А дальше посмотрим. Стоп... да меня уносит в открытое море. Мля...

Усиленно работая эрзац-ластами, я попытался выскочить из потока течения. Сука... да я так весь газ моментом выработаю! Твою же...

Чтобы вырваться, мне пришлось спустить на глубину. Но все равно, без потерь не обошлось — я уничтожил почти весь запас кислорода. А вдобавок, когда уже из-под воды стали просматриваться громадные туши британских лоханок, началась дикая тошнота, в глазах все поплыло.

'Твою же мать!!! Кислородом траванулся...' — едва не теряя сознание, я добарахтался до пирса, подковой охватывающего вход в бухту, притаился среди громадных валунов, и содрал с себя дыхательную маску.

Пришел в себя, я только через час — чувствовал себя как выжатый лимон, но уже мог относительно нормально соображать.

— Вот же, млять... — со злостью бурчал я себе под нос, сквозь туман в глазах рассматривая стоянку британских судов. — А мог бы, вообще копыта отбросить. Ну да и хрен с ним. Жив — да и ладно. Вот только... с долбанным ребризером придется попрощаться... А как назад? А вот хер его знает. Думать надо...

Решение пришло само по себе. Конечно, как и вся моя самодеятельность в Южной Африке, похожее на откровенный идиотизм, но... Но, при достаточно везении и тщательном расчете времени, вполне может сработать. Благо, бритты откровенно мне подыгрывают.

Дождавшись пока последние постэффекты от отравления ослабнут, я избавился от бесполезного уже дыхательного аппарата, приладил дыхательную трубку и скользнул в воду.

В бухте вода была жутко мутная и мне удалось добраться до транспортника незамеченным. В общем... есть два варианта. На пирсе стоят тележки с торпедами, но там полно людей. Незамеченным приладить мины никак не получится. Крепить ее к борту судна — бесполезная затея — толку никакого не будет. Остается вариант... Ну да. Взобраться на транспортник — а он под завязку забит ящиками со снарядами, работать там и сваливать. 'Гладиатор' и 'Фьюриос' стоят по обеим сторона судна снабжения и все равно, должны пострадать. На особый эффект надеяться не стоит — все-таки бронепалубные крейсера, а не рыбацкие шхуны, но... В общем, какой-нить урон все равно получат. Увы, все что могу.

Взрыватели у меня с десятиминутным замедлением. Примерно, с десятиминутным. То есть, теоретически, я успею добраться до мола и укрыться в валунах. Таким образом, от гидроудара я уйду. Дальше... А дальше, течение огибает мыс возле бухты и идет почти возле самого берега. Как-нибудь выкарабкаюсь. Наверное.

' М-да... всем планам план. Мать его ети... Прям торопишься ты Мишка на встречу с боженькой... Забыл, куда тебя он прямым ходом отправит? Эх-х... сюда бы пару-тройку моих бывших сослуживцев, да спецоборудование соответствующее... А так... авантюризм чистой воды... Куда ты прешси, идиет конченный... '.

Вот так, иллюстрируя собой пословицу: 'голова боится, а руки делают', я перебрался к корме транспортника, примерился и отстрелил кошку на его борт.

'Так... меня отсюда никто не видит... спокойнее... Вдохнуть-выдохнуть... Пошел...'

Аккуратно перебирая ногами, я стал взбираться на транспортник. Добрался до верха, оглянулся и скользнул между двумя штабелями, покрытыми брезентом. Первое дело сделано.

Тихо скрипнула ткань, расходясь под лезвием кинжала. Что у нас здесь?..

— Какой идиот засунул при погрузке шестидюймовки к пироксилину? — раздался совсем рядом бормочущий голос. — Клятый Уиллис... Это он, голову готов прозакладывать... Вышибу из плавсостава к чертям собачьим...

В закутке между штабелями неожиданно возник плюгавый мужичок в белой форменке. Одной рукой он держал открытую папку, а второй ожесточенно чесал лысину под береткой с помпоном.

— Ага... — он поднял голову и застыл как соляной столб. — Матерь божья...

Ну да, видок у меня сейчас еще тот — тут кто хочешь, остолбенеет. Чистое чудовище морское.

Мысль мгновенно мелькнула и пропала, а золингеновский клинок беззвучно вошел мужичку в подключичную впадину. Извини, браток. Не я такой, жизнь такая... млядская она... несправедливая... Придержал ему пастишку, и аккуратно опустил на палубу. Готов. Работаем дальше.

Отлично! Унитарные к пятидюймовкам! А это ящики с пироксилиновым порохом в картузах! То, что доктор прописал!

Засек время на ручном хронометре и раздавил колпачки на взрывателях. Уходим, уходим! Сейчас каждая секунда на вес ограненных алмазов!

Отход прошел без сучка и задоринки. Подныривая и стараясь подольше держаться под водой, я поспешил из бухты.

Десять метров...

Двадцать...

Тридцать...

Сорок...

Пятьдесят...

Пять минут...

Семь...

Восемьдесят метров!

М-мать!!! Я на пирсе!

Десять минут. Ну!

Не понял? Млядский Веник! Конструктор фуев... Разорву стервеца! Су-ука!!! Все впустую!

Я чуть не получил разрыв сердца от обиды. Но, к счастью, мины все-таки сработали. Когда, матерясь от бессилия, я надул карманы костюма и уже выбрался из бухты.

На корме транспортника вспухло огненное облако, расцвеченное огненными росчерками. А еще через мгновение, корабль вообще исчез в жутком взрыве, превратившись в груду взвившихся в воздух обломков. Даже не корабль. Вся бухта превратилась в жерло вулкана.

Что было потом, я не помню. Мне на голову свалилось что-то очень тяжелое...

ГЛАВА 8

Южная Африка. Наталь. Дурбан. Яхта 'Золотая Звезда'.

15 июня 1900 года. 19:00

— Мистер Вест... Мистер Вест... — Как сквозь ватные подушки доносился женский голос.

Приятный женский голос...

Знакомый женский голос...

Не понял?.. А она-то тут откуда? Стоп! Для начала, надо сообразить, где я нахожусь. И где же? Помнится... М-мать... до чего же голова раскалывается...

Попытался отрыть глаза, но ни на йоту не преуспел в этом занятие. Все суставы разрывала дикая боль, а внутренности, казалось, были завязаны на один морской узел.

— Михаэль, да очнитесь вы, наконец! — в женском голосе проявилась изрядная толика отчаяния. — Мириам, Курт, да сделайте же что-нибудь!

— Все в руках Господа, госпожа Пенелопа, — смиренно ответствовал еще один женский голос.

— Счас... — пробасил уже мужской. — Один момент...

И в ту же секунду, на меня обрушилась увесистая пощечина. А через мгновение еще одна.

— Убью нахрен!!! — я машинально отмахнулся и наконец, продрал глаза. В мутном мареве проявились три расплывчатые фигуры.

— Ну вот! — торжественно продекламировал мужчина. — Очнулся, голубчик! Значит, до виселицы должен протянуть! Га-га-га... — неизвестный радостно заржал, довольный своей шуткой.

— Герр Майер! — в голосе Пенелопы Бергкамп скользнули стальные струны. — Ваши шуточки! По крайней мере...

— Молчу, молчу, госпожа Бергкамп, — неизвестный мужчина сразу присмирел. — Я всего лишь старый морской волк. И не ведаю деликатного обхождения.

— Мисс Пенелопа?.. — я отчаянно пытался сообразить, как я здесь оказался. Помню взрыв. А дальше?

— Лежите, лежите! — девушка прижала меня руками к постели. — Это я. А вы на борту моей яхты.

— А как...

— Как, как? — опять влез в разговор мужик. Бородатый, коренастый коротышка в капитанской фуражке. — Смотрю, дрейфует в пяти милях от берега чья-то бессознательная тушка в странном костюмчике. Так и оказался.

— Да, мы подобрали вас, мистер Вест! — подтвердила Пенелопа с нескрываемой язвительностью. — Между прочим, за эту неделю, я спасаю вас уже второй раз. А вы еще за первый не расплатились. — Она обернулась к служанке с капитаном и строго потребовала: — Оставьте нас.

— Я всегда плачу по своим счетам, — буркнул я и попытался привстать. К дикому удивлению, у меня это получилось. Странно... Чем это меня достало? Голова... Точно!

Прикоснулся к обиталищу своих мозгов и ощутил, что оно плотно забинтовано. Обломком приложило?

— Прикройтесь, мистер Вест, — насмешливо хмыкнула Пенелопа и протянула мне халат.

Скосил глаза, и сразу понял, что гол, аки новорожденный. Встал, переждал пока пройдет головокружение и набросил на себя цветастую ткань. М-да... получается, и в этот раз костлявая с косой мимо прошла. Может, хватит уже дразнить ее? Точно, хватит. А миленько у девчонки на яхте. Богато. Бронза, красное дерево. Картины на морскую тему. Мастерски написанные. Не удивлюсь, если подлинники известных мастеров. Тьфу-ты, какая чушь в голову лезет. Какое мне дело до картинок. Тут надо думать, что дальше делать.

— Надо понимать, фейерверк на минной станции устроили вы? — невинно поинтересовалась девушка. — Слышите? А мы в десяти милях от берега.

Из открытого иллюминатора доносился глухой прерывистый рокот.

— Зарево напоминает извержение Везувия, — с восхищением прокомментировала Пенелопа. — Хорошо, что город за холмами. Мне было бы жалко свое имущество.

Я еще раз с удовольствием прислушался и отрицательно мотнул головой:

— Нет, это не я.

— Да полноте вам, Майкл, — в руках у девушки появился мой револьвер. — Это что? Устройство для глушения выстрела? Правильно? Вы уж простите, но я уже выстрелила из него разок. Эффективная штучка. Подарите? А я вам новейший Люгер взамен.

— Увы... Самому нужен... — я аккуратно забрал оружие из изящной руки. И предваряя протест, быстро пообещал: — Но, объясню принцип, по которому он действует и даже нарисую чертеж. Вам любой механик изготовит такой. На любой ваш ствол. Почти на любой. Итак, похоже, нам в очередной раз предстоит объясниться.

— Даже не зна-а-аю, — забавляясь, протянула Пенелопа. — И что же мне с вами делать?

— Я уже говорил при первой нашей встрече. Понять и простить, — я покрутил головой в поисках бара. — Кстати...

— Виски? Бренди? — Пенни поняла мои намерения и открыла дверцу резного шкафчика. — Но, я не уверена, что можно. Курт говорит, что помимо переохлаждения, вас сильно приложило по голове.

Я прислушался к себе и уверенно кивнул:

— Можно. Бренди. Кстати, сколько экипажа на яхте?

— Помимо меня, Курта, Мириам, еще четыре матроса и кок ... — Пенелопа ловко разлила янтарную жидкость по стаканам. — Не беспокойтесь. Они мне преданы и будут молчать как рыбы... — тут она коварно усмехнулась. — Пока я не пожелаю обратного.

— Это шантаж?

— В некотором роде — да, — весело улыбнулась девушка. — Помните, первое мое желание остается в силе. А второе... второе, я еще придумаю. Ваши планы?

— Мне надо срочно в город.

— К завтрашнему вечеру. Из-за вас, я не намерена прерывать свою прогулку, — отрезала Пенелопа. — Считайте, что вы у меня в плену.

Тут я приуныл. Лизхен и Максимов у бриттов, того и гляди, переведут еще куда. Ищи их потом. А с другой стороны, куда мне геройствовать? Еле на ногах стою... Твою же... уже не стою...

— Майкл!.. — девушка цепко ухватила меня за локоть. — В постель, в постель, я сказала!

В себя пришел уже глубокой ночью. Яхта стояла где-то на рейде, шумел легкий ветерок в оснастке, в открытые иллюминаторы слышался мерный шум волн. Кок — миниатюрный японец, притащил глубокую миску удивительно вкусного супчика. Пенни вознамерилась покормить меня с ложечки, и страшно разозлилась, когда я отказался. А после ужина, Курт, капитан яхты, приперся сменять повязку на голове.

— Ну и наделал ты дел, парень, — приговаривал он, аккуратно отмачивая бинты. — Ладно, ладно... Не ты — так не ты. Мне все равно. Дым и зарево даже отсюда видны. Хорошо хоть форты далеко от города. Если Дурбан и захватило, только краешком.

— И поделом им. Снобам чертовым... — хмыкнула Пенелопа.

— Негоже, мисс, такому радоваться, — осуждающе глянул на нее капитан. — Хоть они и бритты, сволочи, все равно негоже.

— Это война, герр Курт, — зло сказал я. — Англичане с бурами особо не церемонились. И не церемонятся. Они ни с кем не церемонятся. Вы это прекрасно знаете.

— Так-то оно так... — охотно согласился капитан и, заглянув мне в глаза, неожиданно мягко посоветовал: — А ты, парень, помолился бы про себя... Во искупление грехов, значит. Война — войной, а о душе тоже надо подумать. Ну вот... В общем, отделался ты глубокой ссадиной и контузией. Выживешь.

— Выживу, — согласился я с ним. Попробовал прислушаться к себе и с ужасом обнаружил, что не чувствую никакого сожаления. Млять, не чувствую ничего, кроме удовольствия от хорошо проделанной работы. Что же за ублюдок, я такой? Ей богу, лучше бы меня в первый день переноса крокодилы сожрали!

Впрочем, приступ самобичевания очень быстро прошел и я стал посчитывать британский ущерб. Взрыв около полутора тысяч тонн взрывчатых веществ — это вам не шутки. Добавим погреба на крейсерах, склады в фортах... М-да... Помнится, нечто подобное случилось в порту канадского городишка Галифакс. Так вот, этот городишко потом отстраивали заново. Одна надежда на то, что Дурбан стоит поодаль, да еще за холмами. Стоп...

— Мисс Пенни, а что слышно о наступлении британцев?

Хорошенькое личико девушки зло скривилось.

— Сегодня к обеду взяли Ледисмит, — буркнула она. — Но потери у них жуткие. Все госпитали в городе заполнены. Раненые валяются прямо на улицах, а за городом устраивают новое военное кладбище.

— А перед взятием, — мрачно добавил Курт. — Город был стерт с лица земли артиллерией. Буры ушли из него из-за местных жителей. А иначе им всем был бы конец. Долбаная война.

Я чуть не выматерился в голос. По плану, Ледисмит должен был держаться до последнего; играя роль нашего опорного пункта в Натале. Впрочем, не все так плохо. Бриттам еще надо будет пройти перевалы в Драконовых горах. А это не так просто. Да и я здесь, как бы времени зря не теряю. После этой диверсии, из-за нехватки боеприпасов, наступление возможно затормозится... Возможно, ибо снабжение бриттов идет не только через этот порт. Что бы еще такого учудить?

Но ничего умного в голову так и не пришло. И не мудрено, эта самая голова, болит так, что я вообще ни черта не соображаю.

Перевязав меня и порекомендовав 'чуточку бренди' для поддержания сил, Курт ушел, оставив нас с Пенелопой вдвоем.

— Хотите, я вам поиграю? — неожиданно поинтересовалась она, поставила свой бокал на столик и достала из шкафчика футляр со скрипкой.

— С удовольствием послушаю... — я здорово покривил душой, потому что больше всего на свете хотел спать. Но и отказать ей, будет форменной невежливостью. Все-таки спасительница. Дважды, спасительница. Так что, сами понимаете.

— Вариации на тему Di tanti Palpiti, автор Никколо Паганини, — четко продекламировала Пенни и тронула смычком струны.

И в следующее мгновение я забыл обо всем. Она играла как богиня... нет... она было фурией, увлеченно терзающей инструмент. В глазах девушки пылал огонь, грудь бурно вздымалась, казалось, она проживает произведение, а не играет. Я никогда не был любителем скрипки, мало того, совсем не понимаю такую музыку, но это... Черт побери, прямо мурашки по коже побежали. А сама Пенни... Господи, сколько страсти в этой девушке! Даже вскочил, забыв обо всех своих болячках.

Прозвучал последний звук. Пенелопа опустила смычок, прерывисто и хрипло вздохнула, облизала пересохшие губы...

А в следующее мгновение мы оказались в постели.

ГЛАВА 9

Южная Африка. Наталь. Дурбан. Яхта 'Золотая Звезда'

16 июня 1900 года. 06:00

— Кажется, я уже придумала свое второе желание... — тихо муркнула Пенни и поудобней устроилась на моем плече.

— На войну я тебя все равно не возьму... — шепнул я ей на ухо, за что удостоился чувствительного тычка кулачком.

— Какая война, Майкл? — возмутилась девушка. — Я еще не сумасшедшая. Что я там забыла?

— Тихо, тихо, ты меня сейчас искалечишь!

— Нет... — смутилась голландка. — Не хочу калечить, хочу любить... любить... любить...

Я слушал ее и не понимал, что со мной творится. После Лизхен и Франсин, я зарекся вступать в серьезные отношения с дамами, но Пенни... Эта девушка поглотила меня и растворила в себе без остатка. Каждое мгновение рядом с ней казалось блаженством. Восхитительно неопытная и восхитительно страстная, она... Черт побери, у меня даже мелькнула мысль; бросить всю эту чехарду и уехать в Америку вместе с ней.

Впрочем, эта мысль быстро пропала.

— Хочу любить... — Пенни затормошила меня, вырвав из размышлений. — Но... но не могу... Ну... ты понимаешь... Все-таки... — она хмыкнула, а потом заразительно расхохоталась. — Все-таки, я положила свою девственность на алтарь нашей любви. И теперь... кажется... даже ходить могу с трудом. Вот уже не думала, что это когда-нибудь случится. Я до тебя, испытывала просто патологическую брезгливость к мужчинам. Ну чего ты молчишь? Скажи что-нибудь. Только без банальностей. Я тебя умоляю.

— Думаю как быть, — честно сказал я. — Не хочу расставаться с тобой даже на минуту, но... но, должен.

— Я знаю и принимаю это. И не собираюсь тебя удерживать, — серьезно сказала Пенелопа. И неожиданно попросила: — Расскажи мне зачем тебе все это?

— Так получилось. Теперь это моя война.

— Но ты же не бур. А кто? Вот во мне, к примеру намешано много разной крови. Даже славянская. Прабабка была русской. Софья... фамилия такая трудная... — Пенни смешно наморщила лоб и по слогам произнесла: — Ра-ди-ще-ва. Вот! А еще во мне есть датская, прусская и даже итальянская кровь. Вот такой салат получается.

— Надо сказать вкусный салат, — я убрал прядь волос с лица Пенелопы.

Вот оно что... Чистые голландки, в подавляющем большинстве серенькие мышки. Редко среди них попадаются красавицы. Впрочем, русская кровь все объясняет.

— И ты вкусный... — девушка застенчиво покраснела. — Знаешь... я очень не хочу тебя терять. Как мне быть?

— Ждать меня. Я вернусь. Обязательно... — я произнес эти слова машинально. А потом уже задумался. М-да... И куда это тебя опять заносит, мистер Игл?

Но мысли опять смешались, к тому же, Пенни нашептала мне кое-что на ухо, а потом решительно, но неумело приступила к некоторому действу, о котором придется умолчать из-за цензурных соображений.

Завтракали мы в постели, после чего я переоделся в матросскую форменку. А Пенни, несколькими мазками какой-то дряни, придала моим глазам примерно азиатский разрез.

— Не думаю, чтобы мою яхту досматривали, — придирчиво разглядывая меня, заявила Пенелопа. — Войдем в яхт-клуб, после чего ты спокойно сойдешь на берег. А дальше...

— Я не знаю, что будет дальше, — я взял ее руку.

— Все будет хорошо, Майкл, — Пенелопа улыбнулась. — Я знаю. Поверь мне. Мы скоро увидимся.

Но вид у нее при этом, был не самый оптимистический. М-да... у самого на душе кошки скребут. Скажем прямо, шансов на продолжение истории, у нас совсем немного. Вот уж не думал, не гадал, что опять втюрюсь как пятиклассник.

— Марина в пределах видимости, — в каюте возник Курт. Мазнул по мне придирчивым взглядом и удовлетворенно хмыкнул. — Ну что же, молодцом парень. Для утопленника ты неплохо выглядишь. Кстати, я постоянно на яхте. Так что, если захочешь передать госпоже весточку, передавай через меня.

— Спасибо, Курт, — Пенни ему благодарно кивнула. — И покинь нас на минутку. — После чего прижалась ко мне. — Мне очень хочется плакать. Но... но я не буду. Я верю... верю...

Голос у девушки подозрительно дрогнул.

— Правильно делаешь... — я мягко поцеловал ее в губы. — Позади меня все горит, а впереди все разбегаются. Что может случиться с таким героем? Разве, какая-нибудь красавица похитит сердце. Так оно уже у тебя в плену.

— Герой... — всхлипнула девушка. — Ладно, ладно... не буду... у-у-у...

Эксфильтрация с 'Золотой Звезды' прошла благополучно — на меня никто не обратил внимания. Вообще никто.

Но обо всем по порядку. Над Дурбаном стоял удушливый смог, форты еще горели и ветер сносил дым прямо на город. Возбужденный народишко толпился и на разный лад обсуждал случившуюся катастрофу. Из каждого угла доносился подавленный шепот.

— Носовую часть забросило на полмили...

— Куски трупов находят на фермах...

— Сгоняют работников с плантаций тушить пожар...

Оживления придавали пацаны, носившиеся с пачками газет, оглашая все вокруг звонкими воплями.

— Экстренный выпуск!..

— Две с половиной тысячи убитых!..

— Генерал-губернатор Колли объявил траур и чрезвычайное положение!..

— Ведется набор добровольцев для ликвидации последствий!..

— По предварительным данным, причиной взрыва является самовозгорание пироксилина!

М-да... ну а что тут скажешь? Прикидываясь шлангом, я проскользнул в матросский кабачок 'Вежливый угорь', где заказал себе пинту темного пива и присел за угловым столиком. Запасной вариант связи со Шмайссером обговаривался перед началом операции. К девятнадцати часам здесь должен появиться Топор. Осталось всего пятнадцать минут. Стоп... уже появился...

Рожу германца надо было еще видеть. Как пить дать, они меня уже похоронили. Небось, даже выпили за упокой души. И вздохнули с облегчением. А вот хрен вам!

Шмайссер предусмотрительно сменил мне убежище, так что топать пришлось уже в другое место. А через час, после того как мы пришли, заявился он сам.

Обширная морда оружейника прямо олицетворяла радость. Он хлопал себя по жирным ляжкам и удивленно вопрошал:

— Но как? Как? Как вы выжили?! Там же...

— Что там? Введите меня в курс дела.

— Там ад! — пробасил Топор и смачно отхлебнул пива из бутылки. — Я пообщался со своим дружком из городской пожарной команды. Так он такого нарасказывал... Не приведи господь! 'Гладиатор' разнесло на куски вместе с командой. 'Фьюриос' сгорел дотла и затонул. За транспорты, я даже говорить не буду. От них ничего не осталось. Снаряды в фортах рвутся до сих пор. Людишек побило... Просто жуть...

— По предварительным подсчетам, погибло около двух тысяч! Это с командами броненосцев, — ввернул Шмайссер. — Списывают все на возгорание пироксилина.

Я слушал и внутренне содрогался. Нет, это все просто прекрасно... Но...

— И да... Есть еще новость, герр Вест, — личина на морде Шмайссера сменилась на скорбную.

— Что за новость?

— Распространяется слух... думаю, специально пущенный полицией... — оружейник понизил голос до шепота. — Что если некий Вест не сдастся в течение двух суток, начиная c шести ноль-ноль семнадцатого числа сего месяца, интересующие его люди, будут незамедлительно повешены. Вот так-то...

— Что? — у меня опять жутко разболелась голова и смысл сказанного ускользнул.

— Ну... — Шмайссер слово в слово повторил сказанное.

— Так какого хера ты молчал, мать твою?! — в сердцах рявкнул я и саданул бутылкой пива об стену. — Насколько это может быть правдой?

— Боюсь, что это не шутка, — ошарашено покачал головой германец. — Информация исходит от людей, напрямую связанных с полицией. Главный полицмейстер Наталя, Робинсон, а это именно от него исходит предложение сдаться, способен еще и не на такое. Герр Вест...

— Что? — я ломал голову как помочь Максимову с Лизхен и никак не мог найти выход. Ну не сдаваться же мне? А бросить их, я просто не смогу. Вот же, млять!

— Это может быть ловушкой, — убежденно заявил Шмайссер. — Озвучено точное место и точное время казни. Думаю, специально. На самом деле, вряд ли они думают, что вы сдадитесь. А вот попытаться выручить своих друзей, вполне можете. На это и расчет. А там вас будут ждать. Так что, сами понимаете.

— Вполне может быть, — зло буркнул я. — Вот только... — неожиданно мне вспомнился разговор с Пенни и сразу пришла в голову идея. — Вот только, они никак не ожидают, что я буду действовать их методами. Если тебя пугают до желтых пятен на подштанниках, в ответ стоит пугать до коричневых!

Шмайссер удивленно вытаращил на меня глаза:

— Это как, герр Вест?

Топор просто заржал, аки сохатый.

— А вот так... — я в двух словах объяснил свою задумку.

Выслушав, оружейник озадаченно почесал затылок:

— Может сработать. Но это сложно. Очень сложно.

— Сложно, но возможно. Есть некоторые мысли по этому поводу. Но еще сегодня, надо будет предпринять некоторые действия.

— Господи! — страдальчески вздохнул Шмайссер. — Когда это все закончится?

— Когда все это закончится, я вас сделаю мэром Дурбана. Карандаш и бумагу мне...

Разбежались мы в полночь. Перед сном хватил добрую толику рому и крепко заснул. А снилась мне... Конечно же, Пенелопа. В шикарном свадебном платье, вся такая очаровательная. И со здоровенным животом. Эдак, на седьмом месяце беременности. А я, бережно придерживая за локоток, вел ее к алтарю. И при этом, морда у Мишки Орлова, то бишь у меня, была идиотски счастливая.

Капец... Не иначе, крыша поехала от сотрясения.

Как бы там ни было, но я умудрился выспаться. Башка побаливала, но чувствовал себя вполне бодрым и работоспособным. Вскипятил на керосинке воду, заварил крепчайшего чаю и, порубив на куски палку колбасы с батоном хлеба, сел завтракать. Ну-у... суки... я вас отучу на всю жизнь заложников брать.

— Отнес записку, — вскоре заявился Топор. И сунул мне небольшой надушенный конверт. — Вот ответ.

'Для тебя милый, хоть звезду с неба, — изящным округлым почерком писала Пенелопа. — Да, как я и говорила, раут состоится сегодня в девятнадцать. Потайная калитка в сад будет открытой. Охрана останется в вестибюле дома. К двадцати трем ноль-ноль, он будет в саду около купального павильона. Тебе никто не помешает. Предвкушаю встречу. Позаботься о помощниках — он тяжелый. И не забудь подумать о моем алиби. Люблю, целую. Твоя навеки, Пенни...'.

М-да... золото, а не девчонка. Другая бы морду от меня воротить стала, да и еще бы сдала в полицию за такое предложение. А эта... Ей богу женюсь. Честное пионерское!

— Волка предупредили? — прочитав записку, я положил ее на блюдце и поджег.

— Угу... — Топор ухватил кусок колбасы и целиком запихал ее в рот. — Не в большом восторге этот парень, но будет со своими головорезами. Сам подумай, кому понравится работать вслепую? И еще... — немилосердно чавкая, дойч доложился об остальной проделанной работе и, завершив рассказ, спер еще один ломоть с тарелки. — Вот и все. Дальше, уже твои заботы.

— Мои, — согласился я, достал из бумажника и сунул Топору соверен*. — Держи. На пивко. Отлично поработал.

Соверен (англ. sovereign — монарх) — английская, затем британская золотая монета достоинством в один Фунт. С начала чеканки нового соверена в 1817 году и до настоящего времени монета чеканится из золота 917 пробы (22 карата, или так называемое кроновое золото): 11/12 золота и 1/12 меди.

— Благодарю! Только шефу не говори, — подмигнул мне германец и ловко сунул монетку в кармашек на поясе. — В двадцать один ноль-ноль зайду за тобой. И это... ты отличный парень, Михаэль. Я нешуточно огорчусь, если тебя повесят. Ну, я пошел?

'Типун тебе на язык, дебил! — мысленно пожелал я ему, и кивнул. — Не дождетесь...'.

Время до вечера надо было как-то убить, и я занялся подготовкой снаряжения к акции. Итак... легкая разгрузка из брезента, моей личной конструкции. В минуту передышки сконструировал, ибо зело полезная вещь. В похожих, уже весь мой батальон ходит. Хорошо, додумался ее с ранцем сунуть в ящики со снарягой. Дальше... Конечно же, две 'колотушки', обоймы к 'Маузеру', магазины к 'браунингу' и патроны к 'Нагану'... Кинжал... еще по мелочи... И ранец загрузим... Ага... порезать на куски тонкий линек. Вместо наручников пойдет. Фонарь с батареей...

К обеду, состоявшему из банки мясных консервов и ломтя хлеба, все уже было готово.

Остальное время до вечера, я провел, обдумывая дальнейшие свои шаги. Мало украсть генерал-губернатора Наталя, самое сложное обменять его на Лизхен и Максимова. Вот уж задача со многими неизвестными. Нет, по-любому бритты захотят меняться. Фигура, скажем прямо, не рядовая. Но... В общем, этих 'но', бесчисленное количество. Значит, будем решать проблемы по мере их возникновения.

Как всегда, Топор оказался точен как часы. Ровно в девять вечера, в дверь раздался условный стук.

— Готов? — германец положил возле порога объемистый мешок из джутовой ткани и пояснил: — Здесь рыбацкие костюмы. Понадобятся. Уходить будем через канализацию. В общем, сам понимаешь. Кстати, за них ты должен шефу. И не только за них. Он тебе потом озвучит общие расходы.

— Готов, — я накинул длинный пыльник и взял 'Маузер' с примкнутым прикладом. — А как, мы?..

— Подъедем с комфортом! — хохотнул Топор. — Я тут повозку подогнал. Волк уже в ней, со своими. Давай, давай, шевелись, надо успеть между патрулями. За вещи свои не переживай. Завтра перенесем их к тебе.

Сначала, я подумал что он шутит, но во дворе, действительно стояла повозка. А точнее, ассенизаторская телега. М-да...

Волк сразу заявил:

— Мистер, я бы порекомендовал бы вам, поскорей объяснится. Далеко не факт, что я соглашусь работать...

— Для начала, представьте своих людей, — перебил я его. Ну а как? Это братва такая... Если не поставишь себя должным образом, быстро окажешься на параше.

Разбойник сверкнул на меня неприязненным взглядом, даже ощерился как волк.

— Этого можешь назвать Ян, — он ткнул пальцем в крепкого коротышку азиатской внешности. — Это Свен... — его рука переместилась на смуглого здоровяка заросшего русой курчавой и густой бородой, а потом указала на почти точную его копию, если не считать рваного шрама на скуле. — Этот Оле. Ну, а меня вы знаете, мистер.

Ага... вот они какие знаменитые разбойнички. Ну что же, ребятки бравые, тут ничего не скажешь. Глаза настороженные, морды презрительно угрюмые. Обвешаны оружием как елка новогодними игрушками. Китаец держит на коленях короткую двустволку, почти лупару, а братья-норвежцы — короткие карабины с рычажной перезарядкой. У каждого револьверы, ножи, патронташи крест-накрест, а у Яна еще из-за плеча торчит рукоятка здоровенного мачете.

— Меня можете называть Майкл, — сухо представился я. — Итак, парни. Нам сегодня предстоит...

— Внимание, ребятки... — перебив меня, в фургон просунулась рожа Топора. — Длинные стволы под лавки и накиньте плащи. Я постараюсь проскочить мимо патрулей, ну, а если наткнемся, сидите спокойно, я отбрешусь. Если нет, сами знаете, что делать. Только без стрельбы. С Богом...

Я дождался пока фургон тронется и продолжил:

— Нам сегодня предстоит взять в плен генерал-губернатора Наталя лорда Арчибальда Колли.

И сделал паузу, дожидаясь реакции от братков. И она незамедлительно последовала.

— Кого? Святая Мария!.. — рявкнул Оле и с силой саданул себя по коленке. — Ну ни хрена себе! Мне нравится, мать его!

— Сиськи святой Бригитты!.. — изумленно протянул его брат и толкнул плечом китайца. — Ян, ты хоть понял, кого нам предстоит взять за задницу?

— Я понял... — на неожиданно хорошее английском языке, спокойно ответил Ян и широко, можно даже сказать — радостно, улыбнулся. — Я все очень хорошо понял.

— У него свои счеты с этим боровом! — хмыкнул Оле и в свою очередь хлопнул Яна по спине.

— Тихо!.. — повысил голос Волк и пристально посмотрел на меня. — Мистер, у меня самого руки чешутся взять этого ублюдка за кадык, но его охраняет десяток человек. Если не больше. И самое главное, нам-то, что с него?

— Слушай меня, парень, — в очередной раз осадил я его. — Этого ублюдка мы возьмем без шума и пыли. То бишь, без стрельбы. А потом обменяем на двух очень хороших людей и, возможно, в придачу, получим мешок желтеньких блестящих кругляшей. А вдобавок, я выполню все, что тебе обещал. Идет? Вижу, что идет. А теперь инструктаж. Тьфу ты... Инструктаж это... Короче, сейчас я объясню как мы будем действовать...

Как и обещал Топор, патрули мы счастливо миновали и к десяти часам уже были в глухом проулке, неподалеку от особняка Пенелопы.

— Уходить будете сюда, — Топор приподнял кривым ломиком канализационный люк. — Забор интересующего вас имения, вон там. Я жду вас внизу...

ГЛАВА 10

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

17 июня 1900 года. 22:30

Ну вот... Можно даже сказать, вот он, момент истины. Если не выгорит... Штурмовать тюрьму, даже если я понаделаю из индусов шахидов с поясами смертников, чистое самоубийство. Взять-то мы ее возьмем, только потом уже никуда не уйдем. Так там и останемся, в виде холодных и безмолвных тушек. В городе не меньше полка расквартировано. Впрочем, не будем о плохом. Все пока идет как надо. Мы с Волком притаились на крыше павильона, а братья с китаезой растворились в кустах. Мастерски. В паре шагов не заметишь.

Раут в самом разгаре. Окна особняка ярко освещены, доносится музыка и взрывы хохота. Мне даже показалось, что я различил голос Пенни. Черт... запала мне девка в душу. Уже скучаю. Стоп...

На мощеной мраморной плиткой дорожке, ведущей к купальному павильону, неожиданно возникли две фигуры.

— Идем же, идем... — пышная девушка в шикарном бирюзовом платье, тянула за руку худого и нескладного парня в клетчатом костюме. — Пока милейшая Пенни заговаривает зубы папан, мы все успеем. Шевелись Робинзон!

— Ну... котик... Сесилия... — парень вяло сопротивлялся. Очевидно, предстоящая перспектива ему не очень улыбалась. — А если, сэр Арчибальд и леди Виктория узнают? Ты представляешь, что будет?.. Да меня сошлют на каторгу...

— Не узнают! Ты же знаешь, маман, вообще в Лондоне. А папан, вместе с Робинсоном, на пару пускают слюни на Пенелопу! — категорично рыкнула Сесилия. Дотащила парня до садового столика, ловко взгромоздилась на него и задрала юбки. — Вперед, мой герой! А иначе...

Видимо, это загадочное 'иначе', для Робинзона было еще ужасней, чем гнев родителей Сисилии, поэтому парень быстро принял коленную позу и его голова почти полностью исчезла между мощных ляжек подружки. М-дя... неожиданно раскованная молодежь в этом времени...

— Ой-ой... — на лице Волка возникла глумливая улыбка и он едва слышно прошептал. — Это дочурка губернатора. Прихватим для количества? И лизуна за компанию.

Я быстро взглянул на часы. Одиннадцать вечера. Черт... А если Пенни не сможет вывести губернатора в сад? Тогда его чадо вполне сможет войти в обменный фонд. Конечно, не очень благородно воровать дам, а с другой стороны...

— Давай.

Волк еще раз ухмыльнулся и, сложив ладони, коротко ухнул совой.

Через мгновение, возле увлеченных действом любовников возникли братья и Ян. Все случилось ловко и слаженно. Сесилии зажали рот, немного придушили и уволокли в кусты, а парня невежливо огрели по башке прикладом и отправили туда же.

— Пусть сразу пеленают и тащат в канализацию... — шепнул я Волку.

— Угу... — разбойник кивнул и бесшумно скользнул с крыши павильона.

Ну что же, на безрыбье... В общем, сами понимаете. Подождем еще чутка и отход. Видимо, у моей красавицы что-то не получилось.

Я уже совсем собрался уходить, как послышался близкий разговор.

— Милая Пенелопа!.. — вкрадчиво грассировал мужской бас.

— Сэр, Арчибальд... — отвечал смущенный голос Пенелопы. — Право, я в смущении...

— Вы можете меня называть, просто Арчи!..

— Арчи, а как же...

— Я разведусь, с этой старой грымзой!

— Но, что скажет...

На едва освещенной тропинке показалась тоненькая фигурка Пенни и подпрыгивающий возле нее как петух, квадратный и толстый коротышка.

Ах ты, сука! Пылая праведным гневом, я приготовился. Порву, как Тузик старые кальсоны! Дождался пока Пенелопа подведет старого хрена и, спрыгнув позади них, двинул раскладной дубинкой по лысеющей башке. Аккуратно, но с чувством. Арчибальд Колли утробно хрюкнул и ничком повалился на траву. Тут же появились Ян с Оле и за ноги потащили его к калитке.

— Моя радость! — девушка быстро кинулась мне на шею. — Я не могла дождаться, когда тебя увижу! Смотри, я все придумала. У тебя три минуты... — она отстранилась и показала мне, матово блеснувший в лунном свете маленький револьверчик. — Потом я буду стрелять. А сейчас ударь меня. Так, чтобы остались следы, но я не потеряла сознание.

— Пенни?..

— Ну же! У нас нет времени! — топнула ножкой Пенелопа. — Не бойся!

— Прости меня... — я примерился и... И все-таки ударил ее вскользь дубинкой.

— У-у-у... больно... — девушка прижала к голове ладонь, посмотрела на нее, заметила кровь и удовлетворенно кивнула. — Так хорошо... А теперь иди, милый. Через три дня, я буду охотиться на перепелов в своем загородном поместье. Ты знаешь где это. Уходи же...

Проклиная себя, я резко развернулся и побежал к калитке. Губернатора уже заталкивали в канализационный люк. Едва крышка закрылась за мной, как прозвучали несколько выстрелов.

— Теперь, быстро переодевайтесь! — Топор поднял керосиновый фонарь, осветив сводчатый потолок в потеках бурой слизи. — Они не сразу сообразят, что мы ушли в канализацию. А если полезут сюда, заблудятся к чертовой матери. И приводите в чувство эту падаль, на руках мы их не утащим.

С приведением пленников в чувство, вышли некоторые проблемы. Губернатор никак не хотел 'приводится', а только мычал, слабо подергивался и стонал. Его доченька, совсем наоборот, ожила очень быстро, повела дурным взглядом и канализацию огласил истошный визг. Правда, очень короткий, — Оле ловко заткнул ей кляпом рот, надел мешок на голову, да еще хорошенько наподдал для лучшего разумения момента. Ее любовник, тоже быстро пришел в чувство, дрожал крупной дрожью и шепотом молился. Опять же, только до того времени, как ему затолкали тряпку в пасть.

— Ты крутой парень, Майкл, — одобрительно буркнул Волк, натягивая брезентовые штаны на помочах. — Все красиво придумал и исполнил. Но... — его голос стал тише и одновременно жестче. — Моими парнями, командую я. Не ты. Понял?

— Нет проблем, — я накинул капюшон и включил ацетиленовый фонарь. — Командуешь ты. Но... на моих делах, главный я. Не ты. Это понятно?

— Понятно... — Волк как-то странно глянул на меня и сразу отвел глаза. — Тут еще такое дело. У Яна, к этому борову личные счеты.

— Понятно... — я насторожился. — А что там случилось?

— Невеста Яна работала у Колли служанкой, — спокойно пояснил разбойник. — Губернатор ее изнасиловал. Она повесилась. Так что, сам понимаешь. С возвратом борова в полной комплектации, могут возникнуть проблемы. Я буду приглядывать за ним, но всякое может случиться.

Этого еще не хватало. Мне губернатор нужен живым и здоровым. Я глянул на китайца, как раз, бережно поднимавшего генерал-губернатора на ноги. М-да... впрочем, поглядим.

— Готовы? — Топор занял место в авангарде нашего отряда. — Тогда вперед. Внимательно, тут крысы здоровенные.

Путешествие по канализации, приятным никак нельзя было назвать. Жуткий смрад, потоки дерьма... в общем, картинка соответствует содержанию. Сесилия, время от времени, а верней, от тумака до тумака, умудрялась выплевывать кляп, поднимала дикий визг и ругалась хуже любой портовой проститутки. Робинзон, то и дело, пытался грохнуться в обморок, ну а губернатор, получив пару раз в рыло, перестал грозиться и теперь сулил горы золота за свою свободу. В общем, весело.

Вскоре мы выбрались из хитросплетения тоннелей. Воздух стал чище и суше. Дерьмо под ногами исчезло. Дорога явно поднималась вверх.

— Выходим в каменоломни, — прокомментировал Топор. — Скоро доберемся.

И добрались. К обеду. Дойч привел нас в большое, цельно вырубленное в каменном массиве помещение. По периметру стен, на дощатых поддонах стояли штабеля каких-то ящиков. Один угол был отгорожен дощатой стеной, где располагались несколько топчанов, сложенная из кирпича печурка, большой стол и криво склоченные табуретки. Понятно... контрабандистский склад. Ну а что еще? Впрочем, сухо, дерьмом не воняет и даже уютненько. И самое главное, возле одной из стен, расположились три тесные, с виду, очень древние клетки, склепанные из узких железных полос. А это откуда? И главное, зачем?

— Случаи разные бывают, — равнодушно пожал плечами германец. — Клетки я нашел в каменоломнях. Наверное, еще португальские. Сам не знаю, зачем притащил сюда. И видишь, пригодилось.

Он хохотнул и подмигнул Сесилии, превратившуюся в натуральную болотную кикимору.

— Очень хорошие клетки, — вежливо одобрил Ян, скрипнув дверцей одной из них. — Даже почти не ржавые.

— Угу... — кивнул ему Хайнц. — В общем, так. Вода в колодце, колодец и ведра в соседнем коридоре. Фонари на стене висят, керосин в бочке, консервы в ящиках, посуда в шкафчике, дрова рядом с печкой. Жечь не опасайтесь, труба уходит этажом выше, а дым все равно сквозняк вытянет. Товар не трогать, шеф спросит как с взрослых. Завтра его заберут. Чуть дальше по коридору, поставьте часового. Я покажу где. Место спокойное, практически никто о нем знает, но мало ли что. А теперь, Михаэль, Волк, идем, я покажу пути отхода.

И показал, хотя, я особо не уверен, что, в случае необходимости, я смогу куда-нибудь выбраться. Чертов лабиринт! Что, трудно было бить штольни по общему плану, а не как душе вздумается?

Перед его уходом, я попросил связать меня со Штольцем, германским агентом. Пока брел по дерьму, возникла мысль по обмену. Кстати, Волк тоже перемолвился с Топором парой словечек. Наедине.

Распрощавшись с Топором, мы вернулись на склад. Полон уже сидел по клеткам, в мешках, но уже без кляпов, а хозяйственный Ян, что-то стряпал на печурке. Свен гремел ведрами, набирая воду, а Оле самостоятельно стал часовым и теперь, сидя на табуретке, безмятежно дымит трубкой. Одобряю, образцово дисциплинированный народец.

Итак, уже можно сказать, что первый этап операции прошел без сучка и задоринки. Вот только... Вот только, для моих разбойничков, стало совершенно ясно, что я в сговоре с некой девушкой из особняка. А это большая проблема. Очень большая. Веры им нет от слова совсем. Сдадут в обмен на какие-то милости и даже не поморщатся. А это значит, что надо что-то решать. Не сейчас, но надо обязательно.

— А дальше? — Волк остервенело содрал с себя изгвазданную нечистотами рыбацкую робу.

— Ждем, мистер Степлтон, — я присел на топчан и не спеша раскурил сигару. — Завтра встречусь с возможным посредником по обмену. В общем, ждем.

— Думаю, ты знаешь, что делаешь, — кивнул Волк. Покопался в ящике с консервами и, выдернув оттуда бутылку шнапса, презрительно хмыкнул. — Г-м... германское дерьмо. Впрочем, по глоточку, даже такой дряни, явно не повредит. Ян, ну что там?

— Уже, — лаконично ответил китаец, расставляя тарелки на стол. — Прошу кушать. Вот только, надо сначала руки помыть. Не так ли?

— Так, так... — Свен брякнул на пол два ведра с водой.

— Сволочи! — взвыла Сесилия в клетке. — Варвары, скоты, ублюдки! Роби, чего ты молчишь? Сделай же что-нибудь! Папан!

Робинзон даже не подумал, что-либо делать. Он просто сидел, опустив голову и, тихонечко подвывал. У ее папаши, призыв дочурки, тоже не нашел никакого отклика. Он уже полностью пришел в себя и настороженно слушал, поводя головой на звуки.

— А-а-а!!! — завопила разочарованная Сесилия. — Слюнтяи, тряпки! Я всегда это знала..

А ну заткнулась! — рыкнул норвежец. — Еще одно слово, и я вырежу тебе язык! Понятно?

Дочь губернатора попробовал ее что-то крикнуть, но ведро ледяной воды, выплеснутой в клетку, заставило ее замолчать.

Пару глотков шнапса под консервированную крольчатину с зеленым горошком прошли на 'ура' — и я немного успокоился. Разбойнички, кроме часового, улеглись дрыхнуть, а я, немного поразмыслив, вытащил из клетки Робинзона, отвел в коридор и устроил минутку вопросов и ответов.

— Давай, залпом, — я приподнял край мешка и влил в него полкружки шнапса. — И не дрожи. Ничего плохого с тобой не случится. Я обещаю.

— Спа... с-спасибо, с-сэр... — парень судорожно глотнул и сразу зашипел, корчась от боли. — У-у-у...

Н-да... губы-то расквашены. Ну да ладно, переживет, неприятно, но не смертельно. Стараясь не принюхиваться, ибо Роби смердел как ассенизаторский обоз, я задал первый вопрос:

— Кто такой? Имя, фамилия, титул, должность. Как оказался на вечеринке?

— Робинзон Уильямс, сэр! — шнапс уже начал действовать, и парень понемногу переставал дрожать. — Личный секретарь генерал-губернатора Арчибальда Колли, сэр. На вечеринку меня взяла Сиси... простите, сэр, Сесилия Колли, дочь генерал-губернатора. Под предлогом музицирования. Я, в свободное время, даю ей уроки игры на фортепьяно.

— Ага, видел я эти уроки... — я не удержался и подколол пленника.

Робинзон смутился и замолчал, опустив голову.

— Любовь у вас?

— Угу... наверное... не знаю... — замялся Роби. — Она... она такая... Но я ей не ровня. Если сэр Уильямс узнает...

— Ладно, это неважно. Я не собираюсь ему рассказывать о ваших милых шалостях. Конечно, если ты будешь вести себя прилично. Что ты знаешь об задержанных русских? О Максимове и Чичаговой? Это люди из посольства Республик.

— Знаю, знаю! — быстро закивал Робинзон. — Они в городской тюрьме. Ими занимаются люди майора Спенсера Кирпатрика... — парень понизил голос и таинственно прошептал. — Он из Директората военной разведки*. Очень важная персона. Доступа к этим русским никому нету, но я сопровождал сэра Арчибальда, во время его визита к этим русским.

Директорат военной разведки (англ. Directorate of Military Intelligence, DMI) — подразделение Военного министерства Великобритании, существовавшее до реорганизации министерства в 1964. В 1964 функции Директората перешли военной разведке Великобритании. Организацией, положившей начало Директорату, было Управление топографии и статистики, созданное майором британской армии Томасом Джервисом в 1854, в начале Крымской войны. Формально Директорат был создан в структуре Военного министерства в 1888 и прошёл ряд реорганизаций.

— Как они? Состояние здоровья, условия содержания и так далее.

Роби в очередной раз замялся и заговорил, только после обещания сдать его с потрохами губернатору.

— В камеру меня не пустили. То есть, я их не видел. Но, совершенно случайно подслушал разговор сэра Арчибальда с майором Кирпатриком. Два раза... Нет, три раза подслушал! Да, три. Эти русские в порядке. К ним не применяли насилие... — Роби замолчал и дополнил, — пока не применяли. Их даже кормят едой из ресторана. Мужчину легко ранили при задержании, но все уже в порядке. Его лечит личный врач сэра Арчибальда.

— Что военной разведке от них надо?

— Их в первую очередь интересует некий Игл. Американец Майкл Игл. Он же Майкл Вест. А уже потом, связи буров с правительствами некоторых стран. Ой... — парень вдруг осекся и задрожал как осиновый лист. — Это... это же вы? Господи спаси...

— Нет, не я... — поспешил я отговориться. — Ну чего ты трясешься? Что, этот Майкл Игл такое чудовище?

— Хуже! — выдохнул Роби. — Он настоящий изувер с дьявольским умом. На его совести тысячи жизней. Он враг номер один Британской империи.

— М-да... — я призадумался. Тут поневоле призадумаешься. Впрочем, а чего я хотел?

— Ой, ой... — заныл Робинзон. — Я пропал, все-таки это вы. И иначе, зачем вам сэр Арчибальд. Не убивайте меня, сэр! Я совсем не причем. У меня мать и сестричка... Кто их будет кормить?..

— Не ной, мать твою! — рыкнул я на него. — Будешь умницей, с твоей головы даже волос не упадет. А теперь, давай поподробней от этом Игле, Кирпатрике и вообще, обо всем, что знаешь. Живо.

— Как скажите сэр! — зачастил Роби. — Как скажете!..

Надо сказать, Робинзон Уильямс оказался весьма ценным трофеем. Знал он много полезного. Очень много. Я даже сбега за блокнотом и стал фиксировать его откровения под запись. Вот же мля... Знал бы, на завтра заказал бы журналиста. Есть в Дурбане один въедливый американец. Но ничего, успею еще. Главное, концепцию подачи информации придумать.

В общем, так. Как оказалось, британская разведка прекрасно знает почти обо всех моих художествах. А вот с личностью Майкла Игла, у них вышел некий затык. В Соединенных штатах следов такового не обнаружили, от слова совсем, притом, что искали люди из агентства Пинкертона. Были совпадения, но после анализа стало ясно, что это не более чем совпадения. Тогда стали искать в России, но с тем же результатом. Не смотря на то, что помощь в поисках оказывали некие влиятельные чины из государственных служб Российской империи. За мзду, естественно. Суки позорные...

Тогда, к разведке Британии, решила, что я секретный агент, все следы которого были тщательно подчищены. А вот чей я агент, они не знают до сих пор. На подозрении, в первую очередь Россия и Соединенные Штаты, а потом уже Германия. Ну да ладно, пусть гадают. От меня не убудет. Кстати, Уини, при допросе его секретной службой, внес еще больше неразберихи, назвав меня 'в высшей степени благородным джентльменом, с повышенным чувством личной чести, искренне симпатизирующем Британской империи, но несогласным с некоторыми аспектами ее колониальной политики'. М-да...

Так вот. Моей поимкой сначала руководил некий полковник Стивенсон, как выразился Роби, 'интеллектуал и сторонник мягких методов', а когда его замыслы лопнули, место занял майор Кирпатрик. 'Свирепая, редкостная, вдобавок еще и хитрая сволочь', опять же, по выражению Робинзона. Ни о каких 'мягких методах' уже речь не шла. То бишь, теперь меня собирались шлепнуть при первом удачном случае. Даже выписали из Индии команду каких-то знаменитых стрелков. Вот так-то...

— Что русские успели рассказать?

— Да много чего. И одновременно ничего. Мол, возник ниоткуда. И как начал... Словом, через слово правды, два слова всякой ерунды. Особенно девушка. У майора уже начало терпение лопаться.

— Это он придумал шантажировать Игла?

— Подал идею этот, — Роби показал головой в мешке в сторону клетки. — Майор согласился.

— Понятно. А по поводу Родса? С чьей подачи его шлепнули?

— Знаю, — голос парня стал твердым. — И скажу. Но есть одно условие!

— Роби, мне кажется, ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Сэр, — подрагивая голосом, но довольно уверенно, заявил Робинзон. — Я могу казаться трусом, но, на самом деле, это далеко не так.

— Ладно, чего ты хочешь? И вообще, насколько ты информирован? — я мысленно вздохнул и приложился к бутылке. Честно говоря, особенно после обвинений в изуверстве, мне не хочется тиранить парнишку. Пока, не хочется.

— Я случайно ознакомился с конспектом некой операции 'Дездемона', — начал набивать себе цену Роби. — Это план по устранению Родса, в случае его полной неуправляемости. А память у меня отличная. Помню все, вплоть до псевдонимов исполнителей.

— Понятно. Ну и чего ты хочешь?

— Человеческого отношения к Сесилии и гарантий ее неприкосновенности. Ну... вы поняли меня... — Роби смущенно замолчал.

— М-да... Ладно, даю свое слово, что ее никто не тронет. Это все?

— Да! — энергично мотнул мешком парень.

— Тогда, вперед...

Провозился я с ним до самой полночи. Но поверьте, это стоило того. Теперь надо грамотно распорядиться информацией и крупные неприятности наглам обеспечены. Возможно, даже жуткий международный шкандаль.

Перед сном тщательно вымылся, хватил еще шнапса и задрых с чувством полного удовлетворения. Ну а что? Однако орел ты, Мишка Орлов!

Тьфу ты...

ГЛАВА 11

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

19 июня 1900 года. 05:00

Они шли плотными рядами, четко печатая шаг. Уланы, драгуны, обычные пехотинцы, моряки в белых форменках и смешных беретках с помпонами. Даже гражданские люди в потрепанной рабочей одежде, разбавленные записными щеголями в элегантных костюмах. Мужчины, женщины с детьми на руках... Мертвые. Они были все мертвые...

Я прекрасно осознавал, кто их убил. Сотни, даже тысячи мертвецов, объединенных тем, что их отправил на тот свет, бывший мичман КТОФа Михаил Александрович Орлов.

'Простите... простите меня... — хотел я выдавить из себя, смотря в мертвые пустые глаза. — Это война! Гребаная война вас забрала... Простите... Я только защищал людей, которые вдруг стали мешать чертовой империи... '.

Но не мог вымолвить ни слова и от дикого ужаса проснулся.

— Млять... так и свихнуться недолго... — буркнул я, осознав, что это был всего лишь сон. Утер ледяной пот со лба и сел на топчане.

Оле и Волк мирно похрапывали по соседству. А где Ян со Свеном? Я вышел из-за загородки и обнаружил китайца сидевшим на корточках перед губернатором. Он неподвижно сидел на корточках и молчал, уставившись на британца, скрючившегося на полу клетки в позе эмбриона.

Я помедлил мгновение, подошел к Яну и присел рядом с ним.

— Куришь?

— Нет, спасибо, — как всегда вежливо и спокойно ответил китаец.

— А я закурю, — я чиркнул спичкой, раскурил сигару, помолчал немного и сказал: — Я все понимаю, парень. Но, увы, не могу дать тебе его убить. Вот такая, чертова несправедливость. Если умрет он, взамен, англичане заберут жизни у хороших людей. Одна из них женщина, которую я когда-то любил.

— Я не хочу его убивать, — чуть помедлив, ответил Ян. — Но эта свинья должна ответить за то, что сломала мне жизнь. Как? Я еще не знаю. Только думаю. И он ответит, даже если ты соберешься помешать мне. Но я не хочу ссориться с тобой. Как быть?

— Значит, подумаем над этим вместе. Подожди немного.

— Хорошо, — неожиданно покладисто согласился Ян. — Я подожду. А пока пойду готовить завтрак... — китаец пружинисто встал и пошел к плите. По пути обернулся и спокойно сказал. — Я буду ждать до вечера, мистер Майкл. До сегодняшнего вечера.

'Завалить тебя что ли? — со злостью подумал я, смотря ему вслед. — Пока не поздно. Ты смотри, условия он мне ставить собрался. Нет, я тебя понимаю, но пойми и меня... Вот же, мля. Ну и что же придумать?'.

Ломая себе голову, даже не понял чем завтракал. А после завтрака... После завтрака забот прибавилось настолько, что стало как-то не до китайца. Впрочем, это я немного сгущаю.

Прибыл Топор. Но не сам. Он притащил с собой герра Шмайссера и Изабель, возлюбленную. А оружейник привел с собой кота. Жирного, полосатого, с наглой мордой и подранным ухом.

— Verfluchte schweine!!!* — рычал оружейник, с кряхтением сбрасывая с себя здоровенный рюкзак. — Inselaffen!* Hurensohne!* Schwuchteln!* Господи, жил себе и никого не трогал... Как хорошо, что я успел отправить свою Грету в милый Фатерлянд! За что мне такая кара?!

Verfluchte schweine (нем.) — проклятые свиньи.

Inselaffen (нем) — островные обезьяны.

Hurensohne (нем.) — сукины сыны.

Schwuchteln (нем.) — лица нетрадиционной ориентации.

Надо сказать, он сейчас был больше всего похож на булочника, разъяренного булочника, почему-то с ног до головы обвешанного оружием. На объемистом пузе. перечеркнутом патронташами, висел в деревянной кобуре здоровенный пистолет 'Борхард К93'*, на бедре, тоже немалый 'Бергманн М1997 ?5' с длиннющим стволом, а на плечах, помимо кавалерийского карабина 'Манлихер', еще и крупнокалиберный охотничий штуцер, шикарно отделанный золотом и серебром.

Борхардт К93 (нем. Borchardt C93 от Construktion 93) — первый в мире удачный самозарядный пистолет системы немецкого конструктора Хуго Борхардта, главного инженера немецкой оружейной фирмы 'Людвиг Лёве и Ко'.

Бергман М1896 — самозарядный пистолет, разработанный в 1896 году Теодором Бергманом. Модель номер пять производимая в 1897 году, отличалась более мощным патроном 7,8х25 Bergmann, новым способом запирания затвора и наличием съемного коробчатого магазина.

— Островные обезьяны устроили в городе сущий ад, — пояснил Топор поправив дробовик на плече. — Счет арестованным уже идет на сотни. 'Селедку' разгромили, а Тюленя повязали. Герру Шмайссеру кое-кто успел шепнуть, что и его арест не за горами, поэтому он предусмотрительно решил скрыться.

— Grune scheiße!!!* — напоследок ругнулся оружейник, глянул на меня волком, и поплелся занимать свободный топчан, гремя стволами и уныло таща за собой по полу рюкзак.

Grune scheiße (нем.) — зеленое дерьмо.

Изабель, стройная и жгучая красавица мулатка, в отличие от германца не ругалась, она крепко прижималась к Волку и красноречиво молчала.

— Она здесь по тем же причинам, — посмеиваясь в усы, прокомментировал Хайнц. — А так же, из-за страстного чувства любви.

— Понятно, — зло буркнул я. — Что с моими делами?

— Там мы бросили твои цацки, просто не смогли дотащить, — Топор ткнул ручищей куда-то в коридоры. — Идем, заберем, а по пути все расскажу.

— Идем... — я был вне себя от ярости и едва удерживался от ругательств на родном, великом и могучем.

Вот как это называется? Обузы прибавилось ровно в два раза. Ладно, кот, сидит себе бубенцы вылизывает, хрен с ним, со Шмайссером, он хоть стрелять умеет, а эта девчонка? Бритты рано или поздно полезут в канализацию, если уже не полезли. И что тогда с ней делать? Твою же мать!

По пути Топор прояснил ситуацию. Информация о похищении, естественно просочилась в газеты, вышедшие с сенсационными заголовками. Пенни стала героиней, да еще какой, в одиночку, раненая, отстреливавшаяся от орд диких буров. Почему буров? Ну, а кому еще надо было похищать Колли? Вывод напрашивается сам. Полиция и военные устроили в Дурбане настоящий террор — городская тюрьма уже не вмещала арестантов. За информацию о похитителях объявили вознаграждение в размере десяти тысяч фунтов. А это сумма, за которую сейчас можно безбедно жить всю свою жизнь. Весело, за такие деньги желающий обязательно найдется. Тем более, бритты обещают полную амнистию, даже если информатор засветился в этом преступлении.

На фронте, сейчас наступило затишье. Британцы концентрируют части у перевалов в Драконовы горы и около Кимберли, но боевых действий пока не открывают. Возможно из-за нехватки боеприпасов, или еще по каким причинам. Но хоть эта новость, более-менее положительная.

— Что с... — я собирался задать вопрос о германском резиденте и осекся. Оный, в лице герра Штольца, брезгливо подстелив платочек, сидел на моем ящике.

— Вот, общайтесь... — Топор резко развернулся и скрылся в темноте.

— Добрый день, герр Вест, — Штольц подвинулся и похлопал по ящику. — Присаживайтесь.

— Добрый...

— Итак, — германец достал из кармана портсигар и тщательно выбрал себе папиросу. — Надо понимать, источником всего этого переполоха являетесь вы, и теперь, хотите использовать нас в качестве посредника, при обмене губернатора и его дочери на Максимова и Чичагову. Не так ли?

— Так. Но не только это.

— Хотелось бы знать, как вы это устроили, — дойч одобрительно покачал головой. — Вы уникальный человек, герр Вест. И что же еще вы хотите?

— У меня есть информация, которая очень заинтересует Германию. И не только ее.

— Робинзона разговорили? — с легкой насмешкой поинтересовался Штольц. — А вы не думали, что сыграли на руку британцам? Не исключено, что Колли не так уж и нужен им. Он и его дочь, вполне могут сыграть роль очередных сакральных жертв, которых так удобно будет повесить на буров, доказав международному обществу, что они дикари и фанатики. Нет? Впрочем, это только мое предположение и не факт, что оно верное. Мы согласимся вам помочь. Но с одним условием.

— Излагайте... — мне этот разговор сразу перестал нравиться.

— Вы отдадите нам секретаря губернатора. Немедля, — сухо отчеканил Штольц. — И еще; все, что вы от него узнали о покушении на Родса, никто и никогда не должен узнать. Понятно? В этой части, нам будет достаточно вашего слова.

'Вот тебе бабушка и Юрьев день... — изумился я про себя. — Что за игры? Нахрена он им нужен? Роби агент? Провалившийся агент? Если так, то дойчи давно знали, что готовится Родсу. И ничего не предприняли. Вот же суки!'.

— В случае вашего согласия, мы сегодня же уведомим британские власти о своем посредничестве в переговорах, — продолжил Штольц. — Мало того, возьмем на себя обязанность доставить Максимова и Чичагову в Республики через свои территории в Юго-Западной Африке. После их освобождения. Ваше слово, герр Вест.

— Я... — не выдать свое волнение было очень трудно. — Согласен.

Отвечая, особенно не раздумывал. Ну а как? Иного выхода нет. Играть с бриттами самому и без поддержки, чистое самоубийство. Для меня сейчас главное, освободить Максимова и Лизхен. Остальное глубоко вторично. Жалко, конечно. Очень хотелось устроить бриттам хорошенькое мордобитие на международной арене, но... А плевать! Может еще и устрою.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул Штольц. — Давайте обговорим детали. С вашей стороны есть какие-нибудь условия?

— Есть. Губернатора я освобожу, только после того, как мои люди будут у вас на борту. Начиная с девяти ноль-ноль двадцать первого числа, в случае саботирования властями обмена или начала попыток меня разыскать, я буду ампутировать у Холли каждый день по пальцу и присылать их нарочным в комендатуру.

— Г-м... грубо но действенно. Я думаю, ваше имя как похитителя афишировать не стоит. Нет? Еще что-нибудь?

Разговор с германским агентом занял около пары часов. После чего я встал и ушел за Роби.

— Куда мы идем, мистер Вест? — тревожно шептал парень, спотыкаясь об камни. — Куда?

— Я тебя освобождаю.

— Как же так...

— Вот так. Просто освобождаю.

— Без всяких условий?

— Да.

— А Сесилия? Без нее я никуда не пойду.

— Уже пошел. И пришел, — я слегка подтолкнул его к Штольцу. — Он ваш.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул германец и встал, прихватив фонарь. — Я откланиваюсь. До завтра. Идем, Роби, идем...

— Это вы... — жалобно пролепетал секретарь, видимо узнав по голосу немца. — Но... я... вы... я...

— Все будет нормально, Робинзон, — Штольц крепко взял парня за локоть и потащил за собой. — Все будет нормально...

Повинуясь непонятному порыву, я хотел остановить их, но смолчал. По большому счету, какое мне дело до судьбы этого парня?

Уже на обратном пути, когда мы с Топором несли ящики на базу, показалось, что легкий сквозняк принес из коридоров жалобный вскрик, очень похожий на голос несчастного Робинзона.

— Слышал? — я невольно остановился.

— Угу, — флегматично кивнул Хайнц. — Здесь еще и не то услышишь. Сквозняк. Или приведение.

— Черт... — я тряхнул головой, стараясь прогнать наваждение. И чтобы отвлечься поинтересовался: — А что сейчас над нами?

— Здесь, ничего, мы сейчас почти за чертой города, — Топор ткнул пальцем в потолок. — А над схроном гарнизонный штаб и комендатура. К счастью, у них сортиры на выгребных ямах стоят, а то бы залило дерьмом к чертовой матери. Шикарно, да? Они с ног сбились, а мы сидим под ними.

— А сколько...

— Сколько там до поверхности? — угадал вопрос Хайнц. — Да немного. Там сваи били под новое здание, так нам на голову камни сыпались. Метра три-четыре до фундамента.

'Жилу гранитную выработали, значит монолита нет. А если есть, то от силы полметра-метр... — сразу мелькнула в голове мысль. — Пару тонн динамита, и штабу, вместе со всем содержимым, каменоломнями и даже канализацией, придет большой и толстый песец. Вот только, где я возьму столько динамита? Да и над способом инициации надо будет голову поломать. Впрочем, если использовать детонационный шнур с промежуточными зарядами, или вообще соорудить примитивный...'.

— А зачем тебе? — удивился Топор, сбив меня с мысли.

— Пока не знаю, — соврал я, и взялся за ручку ящика. — Идем. Жрать хочу. Кстати, а сколько отсюда до выхода из каменоломен?

ГЛАВА 12

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

19 июня 1900 года. 16:00

— А куда ты увел лизуна?

— Посредник за свою работу потребовал его голову. Видимо паренек успел нагрешить.

— Да?.. — одновременно с сомнением и тщательно завуалированной угрозой протянул Волк. — Смотри, мистер... Я очень не люблю когда меня обманывают... — и тут же сменив тон, равнодушно заявил. — Да и черт с ним. Толку от этого щегла все равно никакого не было. Так что, все идет по плану?

— Пока, да... — коротко ответил я. — А теперь, объясни мне, что здесь делает твоя девушка.

— А что? — Степлтон нагло ощерился. — Ты что-то имеешь против?

— Хорошо, — стараясь говорить спокойно, я посмотрел ему в глаза. — Если не понимаешь, я тебе объясню.

— Ладно, ладно, Майки! Не кипятись... — у Волка мгновенно сменился тон. — Я все понимаю. Да, она баба, обуза и все такое. Но пойми и ты. Выхода другого не было. Изабель чудом ушла от ищеек и деваться ей было некуда. К тому же, она не создаст нам проблем. Девка железная, и голова у нее на месте. Любому мужику фору даст. Жалоб от нее ты не дождешься.

— Ты сказал — я услышал.

— Вот и отлично! — широко улыбнулся Степлтон и собрался уходить. Сделав пару шагов, он неожиданно развернулся и подмигнул мне. — Майки, а ты знаешь сколько дают за твою голову?

— Знаю.

— Прям завидно, — Волк расхохотался. — За меня всего тысячу.

Я не стал ему отвечать и обвел глазами наше убежище. Оле и Свен кормят с ложечки пленников, волк сдвинул в углу два топчана и принялся ладить вокруг них ширму из куска брезента, Изабель хлопочет возле плиты, а Ян на посту. Топор отправился к выходу из катакомб, как выразился: 'понюхать, чем там пахнет', а Шмайссер? А вот и он, сидит с несчастным видом и чешет пузо своему коту по кличке 'Адольф'.

— Герр Шмайссер, идем, потолкуем? — я прихватил пару табуреток, фонарь и подошел к нему.

Оружейник, выудил из своего рюкзака бутылку темного стекла с маленьким кожаным сундучком и страдальчески выдохнул:

— Идем...

Далеко не отходили, за поворотом, я поставил табурет и показал на него рукой:

— Присаживайтесь, Вилли.

Оружейник горестно вздохнул и тряхнул бутылкой.

— Видите, Михаэль? Арманьяк 'Tennаreze' 1880 года. Берег как зеницу ока... А теперь... — он махнул рукой, выудил из кармана деревянный круглый цилиндрик, сунул его мне и стал доставать изящные хрустальные бокалы из чемоданчика. — Держите. Это Gurkha, кубинские. Страшная редкость. Но они лучше всего оттенят вкус этого благородного напитка.

— К чему такое упадническое настроение, Вилли? — Я открыл футляр, достал темно-коричневую, почти черную сигару и с наслаждением втянул в себя терпкий запах.

Оружейник ловко открыл бутылку и бережно разлил арманьяк по бокалам.

— Пусть постоит, он должен немного отдохнуть. О чем это вы? Ах да... А что, теперь мне плясать? Вы знаете, сколько лет я строил свое дело? Имя Шмайссера было известно во всей Африке. Нет такого товара, который бы я не мог достать. Любое оружие... — германец горестно махнул рукой. — А теперь? Связи разорваны, склады опечатаны, помощники арестованы, имя опозорено... Я считаю этот город своей родиной. Здесь я женился и здесь родились мои дети, а сейчас... все рухнуло. Берите, уже можно...

— Вилли, — я взял бокал с янтарно-рубиновой жидкостью. — Если не секрет, а зачем вы согласились помогать нам?

— Вы думаете из-за денег? — вымученно улыбнулся Шмайссер. — Нет. Я зарабатывал в сто раз больше, чем получал от вас. Дело в том... — оружейник сделал паузу и раскурил сигару. — Дело в том, что я искренне сочувствую бурам и ненавижу островных макак. А в душе, так и остался сорванцом, зачитывающимся детективами и рыцарскими романами. Словом, таким образом, я вносил в свою жизнь оживление. Как-то так... Но не будем о грустном. Давайте пригубим этот драгоценный напиток, поговорим о чем-то отвлеченном, а потом вы скажете, что вам еще от меня надо.

Арманьяк оказался воистину благородного вкуса, Шмайссер отличным собеседником и мне даже расхотелось переходить к делу. Но пришлось...

— Две тонны динамита? — оружейник весело захохотал. — Вы просите меня достать динамит?

— Да. А что в этом смешного? — честно говоря, я cразу подумал, что Вилли чуток перебрал с 'благородным' напитком.

— У-уф... — Шмайссер смахнул слезы с глаз и уже серьезно переспросил: — Я немного не понимаю. Это помимо того, что лежит в схроне?

— Где лежит? Так эти ящики?..

— Ну да. Около трех тонн отличного динамита завода Нобеля в Шотландии, в немаркированных ящиках. Приобрел по случаю и оставил здесь отлежаться, так как способ его приобретения, был совсем далек от законного. А вы что, не посмотрели?

— Топор сказал не трогать, мы и не трогали... — по позвоночнику пробежали мурашки. Нет, Вилли с Хайнцем все-таки редкостные долбодятлы. Да и мы хороши. А если бы... Даже страшно подумать.

— Забирайте, — великодушно махнул рукой германец и поспешно добавил: — Двести фунтов и он ваш. Кстати, а зачем он вам? Что-о, опять? Mein Got!!! Вы дьявол а не человек.

— Да, если угодно — я дьявол, — сухо и безразлично ответил я ему, стараясь не выплеснуть неожиданно вспыхнувшую злобу. — И методы мои — дьявольские. Но если надо будет отвечать за это перед всевышним — у меня уже приготовлены ответы для него. Я никого не жалею, потому что меня и мой народ, тоже никто не собирается жалеть. Понятно?

— Я тебя понимаю, Михаэль, — пристыжено буркнул оружейник. — Но...

Но я уже его особо не слушал, влетая в наше убежище. Аккуратно скинул замки на ящике и взглянул на содержимое. Ага... они самые, динамитные фунтовые шашки. Отлично! То что доктор прописал. А это что? Не понял, надписи на русском языке...

— Вилли, мать твою, а откуда у тебя здесь коробки гуманитарного груза из России?

— Ну-у... — Шмайссер от смущения, даже покраснел. — Парочка потерялась, а потом... г-м... нашлась у меня... Да тут мелочи, в республиках даже не заметят.

— Мелочи, говоришь? Что это? — я начал припоминать, как фон Ранненкампф жаловался мне, что при выгрузке оборудования и медикаментов для госпиталей, обнаружилась мелкая недостача. Тогда он списал это на обычное русское разгильдяйство. Сука лифляндская. А оказывается, коробки банально сперли.

— Да мелочи, говорю. Тут... как его...

— Морфий и опиумная настойка на спирту, лаундаум, то есть, — пришел ему на помощь Топор. — Пару тюков с ватой и марлей, да инструменты. Те, которыми режут при операциях. Вот и все.

— Коки нет? — заинтересовался Волк.

— Было, но уже нет, — проболтался уже вернувшийся с разведки Хайнц и сразу заткнулся под свирепым взглядом Шмайссера.

— А жаль, — погрустнел Степлтон.

Я хотел разозлиться на дойча, но потом передумал. Да и хрен с ним. Сперли так сперли.

— Стоп!.. — неожиданно, мне в голову пришла одна интересная мысль. А почему бы и нет? В общем, к вечернему разговору с китайцем, я уже готов. А ящик с наркотой надо перепрятать. От греха подальше.

Остаток дня мы провели, перетаскивая динамит в закуток неподалеку. Ну его нахрен, такое соседство. Потом долго лазил с Топором по штрекам, рисовал схему тоннелей и занимался расчетами. А уже затем, отвел в сторону Яна, общавшегося с Изабель.

— Я знаю, как наказать его.

— Как? — бесстрастно поинтересовался китаец.

— Ты знаешь, что такое опий?

— Да.

— Ты знаешь, что он делает с человеком?

— Да, — Ян презрительно кивнул. — Но мне этого мало.

— Мало?

— Мало, — спокойно повторил китаец. — Я хочу его жизнь. И жизнь его дочери. Можно в обратном порядке.

— Парень, — я едва сдержал раздражение. — Ты ничего не спутал? Если ты хотел его жизнь, пошел бы и взял ее, а не сидел на заднице ровно, до тех пор, пока не появился я.

— Мистер, — китаец неуловимым движением выхватил из-за плеча мачете. — Не надо со мной так разговаривать.

— Ты делаешь самую большую в своей жизни ошибку, парень, — процедил я, посматривая на подрагивающий возле лица клинок и только сейчас заметив, что у Яна ненормально расширенные зрачки. — Еще не поздно все исправить.

— Ян! — предостерегающе крикнул Волк и вскочил с табурета. — Боров его по праву. Ты его можешь выкупить, но не отобрать.

— Эй-эй... — пробасил Оле. — Угомонись, так дела не делаются.

— Давай поговорим, — поддержал Свен. — Не дело сраться со своими. Майки нормальный парень.

— Не надо мне указывать! — подрагивающим от ярости голосом выкрикнул Ян. — Эта сволочь моя! Только моя! Вы не понимаете. А этот хочет его отдать, а потом и нас кинет...

Он недоговорил. Воспользовавшись тем, что Ян на мгновение отвлекся, я скользнул вперед и до упора вбил тычковый кинжал ему под подбородок.

Китаец отскочил, плечо у меня резануло болью, но Ян уже выронил мачете, схватился за горло и, хрипя, ничком рухнул на пол.

— Что не так? — я быстро выхватил 'Браунинг', краем глаза заметив, что Шмайссер вскинул свою штуцер и направил его на бандитов. — В чем, я не прав?

В комнату забежал Топор, мгновенно оценил ситуацию, щелкнул курками двустволки, и стал рядом со своим шефом.

Оле и Свен, тоже взялись за свои карабины. Повисла тяжелая тишина. Изабель, внимательно наблюдающая за происходящим, с досадой скомкала передник и, цокая каблучками, стремительно скрылась за перегородкой.

— Тихо, тихо... — Волк поднял руку и сделал шаг вперед. — Опустили оружие. Все по правилам. Если ты кому-то угрожаешь оружием, будь готов к тому, что тебе в ответ постараются перерезать глотку.

— Так и есть, — кивнул Оле и озадаченно почесал бороду. — Не понимаю, какого хрена он слетел с катушек?

— Обдолбался, вот почему. Сами знаете, что у него под кокой крыша ехала... — Свен стал на колено и выудил из кармана, бившегося в агонии китайца, маленький пакетик. — Но откуда она у него? По крайней мере, когда выходили на дело, ее точно не было. Мы нюхнули мою, последнюю. Вот же крыса! Зажилил, косоглазая макака...

— Дай сюда. — Волк сделал шаг вперед, отобрал пакетик, мельком взглянул, сразу спрятал его в карман и повернулся ко мне. — Майки, ты уж не держи зла... Ты все правильно сделал, с нашей стороны претензий нет и не будет. Так ведь, парни?

— Так, так, — синхронно подтвердили норвежцы. — Не будет.

Я подождал немного и через силу выдавил из себя:

— Проехали.

И глядя на труп китайца в луже крови, почувствовал странное облегчение. Честно говоря, мне совсем не хотелось сажать губернатора на иглу. Не хотелось и все. А так, проблема решилась автоматически. Но только эта.

— Парни, мы совершим вечерний променад! — Волк вышел из-за закутка, крепко держа под руку Изабель. — Сами понимаете... Но не волнуйтесь, мы ненадолго...

При этом было явно заметно, что мулатка, этому самому 'променаду', не очень-то и рада. Но тщательно маскирует свое нежелание.

— Тебя надо перевязать, Михаэль... — Топор мягко взял меня за локоть.

Я вложил 'Браунинг' в кобуру и без слов пошел за ним. Как выяснилось, китаец все-таки успел резануть меня по предплечью. Ничего страшного, едва кожу рассек, но крови успело натечь порядочно.

— Тут что-то нечисто... — тихо забубнил Шмайссер, обрабатывая порез йодоформом.

— Вот-вот, — вторил ему Топор, мельком поглядывая на братьев-норвежцев, потащивших за ноги китайца куда-то в коридор. — Готов прозакладывать свои кальсоны против дамских панталон, что к этому делу приложила свою ручку черномазая чертовка.

— Бинт... — Вилли протянул руку к Хайнцу и, получив искомое, зашептал мне на ухо: ѓ— Пока Волк играл в карты с норвежцами, она говорила с узкоглазым.

— И Волк догадался, откуда у китаезы кока, — дополнил Топор, помогая мне вдеть руку в рукав блузы. — И повел ее на разборки. Не нравится мне все это.

— Мне тоже, — я накинул разгрузку, а поверх нее куртку. — Оружие держать при себе. Спать будем по очереди. И еще...

Закончив инструктаж, повалился на топчан, уже практически без сил. Стало страшно некомфортно. Раньше я не замечал, а сейчас, показалось, что подземелье навалилось на меня всей своей страшной тяжестью. Холодно, мерзкий запах сырости. Млять, как в могильном склепе. Сука... Интересно, с такой жизнью, насколько меня хватит?

Но на это вопрос, я так и не ответил. Да и вообще, он и не требовал ответа.

Чуть позже вернулся Волк с Изабель. Мулатка выглядела заплаканной и кажется, даже побитой, а ее любовник, совсем наоборот — довольным. Очень хочется верить, что он ей мозги вправил.

А потом я заснул.

Ночь прошла спокойно.

Даже удивительно...

ГЛАВА 13

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

20 июня 1900 года. 08:00

Утром все делали вид, что вчера ничего не произошло, хотя напряжение так и витало в воздухе. Дабы не усугублять, я припахал всех таскать ящики с динамитом, а потом разогнал по разным постам. Ибо нехрен. Сам же, занялся сооружением веселого и громкого сюрприза для бриттов. С инициаций заряда решил не мудрить и воспользовался зарядом с часовым механизмом, благо, в наличии таковой оказался. Думаю, двух часов нам хватит, чтобы уйти из очага поражения. Запутанные коридоры погасят взрывную волну, и в километре от эпицентра взрыва уже будет совсем безопасно. Наверное... Вот только куда уйти? Если бритты не идиоты, все входы и выходы из катакомб будут перекрыты. Тут надежда только на Топора; со слов Шмайссера, Хайнц знает эти подземелья как свои пять пальцев.

— Сэр...

— Слушаю вас, — я обернулся к клетке с Арчибальдом Колли. Вообще-то, в целях воспитания, каждая попытка пленников заговорить беспощадно каралась. Довольно изобретательно и сурово. Но сейчас, я решил не тиранить британца. Сам даже не знаю почему.

— Сэр...

— Да говорите уже, вас не будут бить.

— Спасибо вам, сэр... — выдавил из себя губернатор.

— За что? — у меня чуть глаза на лоб не вылезли. Нет, конечно, мне приходилось слышать о 'стокгольмском синдроме', но в реальности, ни с чем подобным не сталкивался. Кстати: и заложников никогда не брал. М-дя... кажись, переусердствовали чутка.

Стокгольмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения 'общей' цели

— За то... — голос британца был полон искренней благодарности. — За то, что вы не отдали нас на растерзание этому зве... — тут он замялся и наконец, выговорил: — Своему товарищу...

— Вот вы о чем.

— Я знаю, знаю, вы хороший человек!..

— Вы ошибаетесь.

— Нет, нет, это так! — горячо зашептал Колли. — Вы рисковали своей жизнью ради нас.

— Как вы об этом узнали?

— Слышал. Знаете... в этих условиях, мой слух обострился до предела, так что, я как будто все видел. Я и моя дочь, будем молиться за вас.

— Ладно, что вы хотели? — разговор стал мне неприятен. Сами подумайте, вы тут кого-то похищаете, тираните всяко разно, а он потом за это благодарит. Неудобно как-то.

— Вне зависимости от нашей судьбы, — Колли печально вздохнул. — Я бы хотел отблагодарить вас.

— Вы в своем уме?

— В полном сознании и ясности рассудка, — с готовностью заявил губернатор, энергично тряхнув пыльным мешком на голове. — Так вот, я богатый человек. Достаточно богатый, чтобы обеспечить вас на всю жизнь...

'Ничего не пойму... — голова у меня был занята предстоящей встречей со Штольцем и я никак не мог понять смысл сказанного Колли. — К чему ты клонишь, держиморда британская? Кого ты обеспечивать на всю жизнь собрался? И главное, как?'.

— И достаточно влиятелен, чтобы добиться для вас помилования...

— Чего?

— Помилования! — веско заявил губернатор. — Вам нужно будет всего лишь вывести нас из этого ужасного места и сдаться властям. Гарантирую, вы будете помилованы, прославитесь на службе Великой Британии, а я обеспечу вас на всю жизнь.

— Прям так сдаться? — для меня все стало на свои места.

— Именно так! — быстро подтвердил Колли. — А ваших случайных товарищей, надо будет ликвидировать. Вы же не знаете... Когда вы отсутствовали, они замышляли ваше убийство. Думали, я не слышу... Какие негодяи! А вы благородный человек...

— В Бобруйск, жывотное... — не дослушав, я просунул руку в клетку, схватил его за воротник и силой впечатал обширную физиономию в прутья.

Губернатор охнул, закашлялся, роняя на пол капли крови и зло прошепелявил:

— Сволочь! Мерзкая сволочь... Скоро ты будешь танцевать джигу в пеньковом воротнике...

— Повесить тебя, что ли? — вслух задумался я, но потом сплюнул и чтобы убить время, стал чистить свой 'Винчестер'.

Через полчаса вернулся Волк, сразу заметил пятна крови на мешке, украшающем башку губернатора, и хмыкнул:

— Что, тебе тоже предлагал помилование и кучу золота?

— Угу, — я прошелся ветошкой по казеннику дробовика и стал заряжать его. — А еще рассказывал, как вы планируете меня убить.

— Хотели бы, давно убили, — спокойно ответил американец. — Ну что там?

— Выходим. Ты и братья — идете со мной. Топор — тоже. Вилли останется присмотреть за товаром. Изабель...

— Останется здесь. Слышала?

— Слышала, слышала... — ворчливо отозвалась мулатка из-за загородки. — Не ори, у меня голова раскалывается.

Волк хотел ей что-то сказать, но вместо этого только чертыхнулся и принялся собираться.

Путь к месту встречи много времени не занял, Штольц уже был на месте, но не один, чуть поодаль стояли четверо высоких крепких мужчин, с военной выправкой, но в штатских костюмах. Оружия на виду не держали, но сомневаться в том, что оно есть, было бы глупо.

— Мои... — германец улыбнулся. — Как бы это сказать?.. Заместители, что ли. Опять же, не буду же я таскать такие тяжести сам... — не вставая, он подвинул ко мне ногой два кожаных саквояжа, с виду довольно тяжелых. — Ровно пять тысяч фунтов золотом. Как вы и заказывали.

— Так что... — я даже растерялся. — Так что, все получилось?

— Все, за что мы беремся, — без тени юмора заявил Штольц, — всегда получается. Сегодня, ровно в одиннадцать ноль-ноль, госпожа Чичагова и господин Максимов, уже ступили на борт германского судна. В дальнейшем, их доставят в Юго-Западную Африку, а потом переправят в Республики. Но, судно покинет порт, только после того, как губернатор и его дочь окажутся на свободе. Ваш ход, герр Вест.

— Он не замедлит последовать, герр Штольц. Однако меня беспокоят...

— Не беспокойтесь, — мягко перебил меня резидент. — Я не могу вам раскрыть подробности, но, поверьте, все пройдет без эксцессов.

После недолгой паузы, я дал команду привести Колли с его доченькой. Где-то на уровне подсознания понимал, что не все так просто, но, увы, выхода у меня другого нет. Я сделал все что мог. И даже больше.

Как только пленников доставили, сопровождающие германца их увели, а сам Штольц остался. После непродолжительной паузы он заговорил:

— Итак, герр Вест. Официально вам заявляю, что вы, своими действиями, поставили себя вне любого закона и Германия окажет любую посильную помощь британским властям в вашей поимке. Рекомендую не появляться в наших колониях, тем более, в самой Германии, так как вы будете сразу арестованы. Возможно, со временем все изменится, однако, так обстоят дела на данный момент.

Я особо не удивился. Одно дело, взрывать города вместе с сотнями вражеских солдат, а совсем другое дело, брать заложников. В первом случая, я автоматически становлюсь военным преступником, что хотя бы можно оправдать войной, а во втором случае, оправданий нет от слова совсем. Губернатор и его дочурка, сугубо гражданские люди, а значит, как тут не крути, их похищение проходит по разряду банальной уголовщины. Такой фортель, по крайней мере, официально, осудит любое государство, будь оно хоть сто раз, сочувствующим Республикам.

— Это я вам озвучил официальную версию, — улыбнулся Штольц. — А теперь, немного о неофициальном. Увы, вытащить из этой заварухи мы вас не можем. Дальше, вы уж как-то сами выпутывайтесь. Естественно, наше сотрудничество продолжится. В каком виде? Пока не знаю. Останетесь в живых, мы найдем способ с вами связаться. Однако остаться в живых вам будет очень трудно. Для властей не осталось секретом местонахождение Майкла Игла, или, как вам угодно, Майкла Веста. Все входы и выходы в катакомбы перекрыты. Едва губернатор со своим чадом окажутся на поверхности, начнется операция по вашей поимке. Насколько мне известно, для этого выделен батальон солдат и даже нашлись проводники из числа местных знатоков подземелий.

Она не начиналась до сих пор, только из опасений причинения вами вреда заложникам. А теперь, сами понимаете, вас будут стараться убить, не смотря ни на что. И все же, постарайтесь выжить. У вас есть всего один час.

Штольц искренне пожал мне руку, встал и исчез в темноте.

— Ну что? — позади меня раздался голос Волка.

— Забирай, — я показал на саквояжи. — Поделите на пятерых.

Братья-норвежцы и Топор недоуменно уставились на меня.

— А твоя доля? — выдохнул Свен.

— В этом золоте нет моей доли.

— Ты крут, парень! — восхищенно ахнул Свен. — Ты нереально крут.

— Не спеши, — осадил его Волк. — Что теперь?

— А теперь, нас будут убивать, — в двух словах, я передал слова Штольца. — Так что парни, ноги в руки и домой, собираться. А уже там решим, что делать.

Надо ли говорить, что назад мы вернулись очень быстро?

— Лишнего не брать, патроны забирайте все что есть, — я в ускоренном темпе пристегивал к разгрузке подсумки с 'колотушками'. — Топор, ну что там?

Хайнц, склонившись над рукописной засаленной картой, глубокомысленно водил по ней пальцем.

— Думаю, их поведут Йорик и Носатый, редкостные суки, за грош маму родную продадут... — дойч зло выругался.

— Ближе к телу.

— Так вот, скорее всего, они сначала выйдут к этой развязке, — зачастил он, показывая место на карте. — А уже оттуда, пойдут во все стороны. А мы спустимся на самый нижний уровень и будем уходить к старой выработанной шахте за городом. Тяжелая дорога, но другой для нас нет. Веревки прихватите, вон там, в углу, две бухты. И бидон с керосином. Идти придется долго.

— Через два часа, мы должны быть как можно дальше от этого места.

— Будем... — не очень уверенно пообещал Топор и с опаской глянул на штабеля ящиков с динамитом. — Должны быть...

— Майки... — Волк поморщился. — А может не надо? Кажется, это уже слишком.

— Надо парень, надо, — я даже в мыслях не собирался отказываться от своей затеи и только твердил себе: 'все получится, еще на разочек удачи должно точно хватить...'.

— Хорошо. Думаю, ты знаешь что делаешь, — быстро согласился Степлтон и похлопал по лежащим на столе мешочкам. — Парни, внимание. Забираем свои доли. Только живо.

— Мою разделите между собой... — неожиданно заявил Шмайссер. — Не мое это золото.

Угрюмый и какой-то подавленный, Вилли был не похож на самого себя. Мне показалось, что в нем, что-то надломилось. Плохо...

Возражений ни от кого не последовало. Еще бы, это еще по двести пятьдесят фунтов на брата.

— Мы понесем, — вызвался Оле и потянул к себе мешок. — А как выберемся, разделим на всех.

— Хорошо, — кивнул ему Волк и обернулся с Изабель. — Ты готова, моя ласточка?

Мулатка кивнула ему, нервно теребя кончик ремня, которым был затянута ее куртка. Одетая в мужскую одежду, с карабином на плече и револьвером на поясе, она выглядела совсем юной девчонкой, хотя была по возрасту моей ровесницей.

Я глянул на часы, выгнал всех из помещения, выставил время на основном заряде и подсоединил контакты к источнику питания, а на входе поставил растяжку из гранаты и четырех шашек динамита.

— Все парни. Уходим. Топор впереди, за ним я и Волк. Дальше Вилли и Изабель. Замыкающие Оле и Свен. Идем тихо, но быстро. Оружие наготове, но стрелять только по моей команде. Готовы? Попрыгали.

— Зачем? — пять пар глаз недоуменно уставились на меня.

— Зачем? На счастье, конечно.

Через мгновение раздался дружный топот и оглушительный лязг снаряжения с оружием.

М-дя...

ГЛАВА 14

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

20 июня 1900 года. 16:00

Я глянул на часы. Шестнадцать ноль-ноль. Сорок минут в пути. А прошли всего метров пятьсот, а того и меньше. Зараза Хайнц, повел нас такими закоулками, что местами приходилось ползти на четвереньках. Но это ладно, перетерпим, главное никого пока не встретили...

Топор неожиданно вынырнул из-за поворота и отчаянно жестикулируя, зашипел:

— Туши фонари, туши...

'Вот же, мля, накаркал!' — Я быстро задул лампу и вместе с Волком метнулся к Хайнцу.

— Идут. Сюда идут, — Топор ткнул рукой за угол. — Судя по топоту, человек десять — пятнадцать, не меньше. А может и больше. Надо переждать, вон там...

Подгонять никого не понадобилось, через минуту все уже лежали в боковом ответвлении коридора. А еще через одну, по стенам заметались сполохи фонарей и стал слышен хруст слежавшейся на полу пыли, под чьими-то приближающимися тяжелыми шагами.

— Вот здесь, господин лейтенант, здесь... — хриплый голос отчаянно лебезил. — Вот тут, в самый раз пост будет поставить.

Мне было отлично видно говорившего. Невысокий, худой и какой-то корявый мужичек, стоял в полупоклоне перед высоким британским офицером, вынужденным пригибаться из-за своего роста.

— Носатый, падла!.. — шепнул с ненавистью Топор. — Задавлю, суку...

— Тихо...

— Здесь? — недоверчиво переспросил британец, оглядываясь по сторонам. — Точно?

— Ага, ага... — мужичек суетливо поклонился. — Если они намылятся вниз, на самый нижний уровень, обойти это место не получится. Вряд ли они туда попрутся, места-то гиблые, но обеспокоиться не помешает. А мы дальше пойдем. Есть у меня мыслишка. Ходили разговоры про местечко одно. Мол, контрабанду там держат. Где это примерно, я знаю. Вот туда и двинемся.

— Капрал Дженкинс... — властно пробасил офицер. — Останешься здесь со своими. И чтобы тихо! Фонари потушить, залечь и ждать. Понятно?

— Так точно! — ответил ему плотный коротыш с винтовкой на плече. — Сделаем все как надо. Не извольте сомневаться.

— Смотри мне... — офицер брезгливо отряхнул фуражку от пыли и пошел за проводником. Вслед за ними потопало не меньше полувзвода солдат.

С капралом осталось пять бойцов, фонари они дисциплинированно потушили, но тут же, в темноте дружно заалели огоньки самокруток.

'Тьфу ты, идиоты! — мысленно обругал я их и тут же поправился. — О чем это я? Не идиоты, а молодцы. Так держать! Вы бы еще побакланили в голос между собой...'.

— Ну и?.. — беззвучно шепнул Хайнц.

Прикрываясь рукой, я посмотрел на фосфоресцирующий циферблат часов. Твою же мать!.. До взрыва остался всего один час, а мы еще даже на полмили не ушли. Сука, и бесшумно к бриттам не подберешься, пыль и щебенка скрипят как битое стекло. И отсюда их не достанешь, просматриваются всего лишь двое, остальные за углом расположились, уроды эдакие. Да и темно, как в жопе у афроамериканца, мать его за ногу, этого самого ниггера.

Прикинув все шансы, я повернулся на бок, достал из подсумка 'колотушку' и склонился к уху Топора:

— Как грохнет, мигом зажигай фонарь и бегом к спуску, остальные за тобой. Передай по цепочке...

— Угу...

Так... До них метров двадцать. Высота до потолка где-то метр семьдесят — восемьдесят. По высокой траектории запустить подарочек не получится. Придется бросать на силу. Сука, да и не видно нихрена. Ну да ладно...

Тихонечко скрипнул отвинчиваемый колпачок на рукоятке гранаты. На ладонь выпало металлическое колечко на витом шелковом шнурке. Теперь, лишь бы сработало. Как ни крути, а на испытаниях, от двух с половиной процентов отказов нам избавиться так и не удалось...

Я осторожно встал на колени, потом на ноги, пару раз примерился, резким рывком выдернул чеку и бросил гранату в солдат.

Траекторию полета не видел, но звук удара металла об камень, и последующие удивленные возгласы, услышал четко.

— Что за хрень?..

— Да с потолка камень сорвался. Хорошо хоть не по башке...

— Зараза, прямо передо мной шлепнулось. Черт, да оно дымится!!!

Капрал оказался самым догадливым и истошно заорал, приказывая залечь, но его голос заглушил резкий взрыв. Оглушительный до боли в барабанных перепонках.

Темноту разорвала огненная вспышка, разбросавшая тысячи огненных искр по сторонам. Вспыхнул керосин в разбитой лампе, осветив клубы клубящегося сизого дыма под потолком и катающиеся по горящему полу, пронзительно вопящие фигуры, объятые пламенем. Горло сжали судорожные спазмы от ядовитого запаха сгоревшего мелинита.

— Бегом! — стараясь не зайтись в кашле, рыкнул я, и припустил по проходу. Почти наугад выстрелил три раза, добивая раненых, и пропустил вперед Топора, топающего сапожищами, словно доисторический мамонт.

— Три сотни метров осталось! Мигом домчим... — пропыхтел дойч, размахивая фонарем.

— Стоп! — заорал я, заметив, что мое славное воинство несется словно стадо баранов, толкаясь и мешая друг другу. — Построились, мать вашу! Вот так... А теперь, вперед, ар-рш!..

И понеслись, аки мустанги. Ну а что? Жить то хочется...

Пол, покрытый пушистой пылью, россыпи фосфоресцирующих грибов по углам, сполохи фонарей выхватывают истлевшие обломки древнего горняцкого оборудования, обглоданные крысами кости, весьма напоминающие человеческие, зловещий шепот сквозняка, — я чувствовал себя актером, снимающемся в каком-то приключенческом фильме. Вот только таймер на бомбе, неумолимо отсчитывающий минуты, давал некое понимание того, что второго дубля может и не быть.

Я подивился сюрреализму происходящего и рыкнул Топору:

— Ну?

— Там... — дойч жадно хватал ртом воздух. — Там... за поворотом провал... Полсотни метров осталось... Надо... осторожней... может быть заса...

Он недоговорил, потому что мы на полном ходу, нос к носу, столкнулись с группой британских солдат, вынырнувших нам навстречу из-за поворота.

Дальнейшее, осталось в памяти как череда черно-белых кадров.

Приклад моего дробовика, описав дугу, врезается в чью-то перекошенную морду, обрамленную пышными бакенбардами. Лязг рычага затвора, оглушительный грохот выстрела и ослепительный сноп пламени клюет в грудь еще одного солдата.

Еще выстрел, еще один, еще...

Пустой 'Винчестер' летит на пол, и тут же, чья-то омерзительно воняющая потом туша, сбивает меня с ног, разом выбив воздух из груди.

Едва не задохнувшись, умудрился выдрать 'Браунинг' из кобуры и, сунув его в бок солдату, два раза подряд нажал на спусковой крючок. Сбросил мертвое тело с себя и, не вставая, расстрелял магазин, ловя мушкой остальных солдат.

Последним получил пулю офицер, методично, целясь словно в тире, опустошавший барабан револьвера.

Отталкиваясь ногами, на заднице отполз в сторону, перезарядил пистолет, прицелился...

И опустил его, потому что уже не в кого было стрелять. Повел взглядом и сразу вскочил, гоня прочь жуткую догадку.

— Вилли, жмот ты прусский, вставай... — я перевернул его на спину и едва не застонал — левая глазница оружейника превратилась в провал, залитый черной жижей.

Подхватил чудом не погасшую ацетиленовую лампу, поднял ее повыше...

Вот Оле, а рядом его брат Свен — все истыканы пулями, поодаль Изабель и Волк — лежат, словно обнявшись, в одной громадной луже крови. Но как же так? Бриттов было немногим больше...

— Простите парни, — выдохнул я, цепенея от горя. — Так не должно было случиться.

— Scheise!.. — один из трупов британцев вдруг зашевелился, сполз в сторону, а из-под него показался весь залитый кровью Топор.

— Хайнц!.. — я пинком отбросил мертвеца. — Жив?

— Почти... — прохрипел Топор и утер рукавом сбежавшую с уголка рта струйку крови. — Почти, Михаэль... Что с нашими?

— Нет наших. Никого. Остались только мы с тобой.

— Черт... — Хайнц болезненно закашлялся, зажимая грудь руками. — Я... я...

— Все будет нормально, — я распахнул его куртку и выругался — свитер был весь залит кровью.

— Уже не будет... — откашлявшись, тихо, но спокойно прошептал Топор. — Я отчаливаю...

— Я тебя сейчас перевяжу.

— Не надо, Михаэль... — Хайнц отвел мою руку. — Это бесполезно. Иди сам...

— Но...

— Сам! — твердо повторил Топор. — Дальше, в полу будет провал. Зацепишь веревку и спустишься. Там невысоко... Иди по этому коридору до самого конца... Ход в нескольких местах привален, но протиснуться можно... Выйдешь в штреки старой шахты. Выход из нее уже ищи сам. Но он есть...

— Хайнц... — я хотел ему что-то сказать, но не нашел слов.

— Иди... — Топор оттолкнул меня и закрыл глаза. — Дай спокойно отчалить...

Ну что же...

— Спокойного плавания, парень, — я глянул на часы, подобрал свой дробовик, бухту веревки и побежал по коридору.

Бежал, обдирая колени и локти, полз сквозь обвал, опять бежал, но все-таки успел. Ровно за пятнадцать минут до взрыва, добрался до провала в полу, через который было переброшено бревно.

Попробовал посветить вниз, ничего толком не рассмотрел и принялся готовиться к спускаться вниз.

Укрепил канат, подтянул снаряжение, повесил дробовик через плечо, привязал лампу к поясу, покрепче ухватился и повис, слегка раскачиваясь над пропастью. А вообще, хрен его знает, пропасть там или еще что.

По расчетам, у меня в запасе оставалось около десяти минут. Ну... это если самодельная машинерия, чертова жуткая кустарщина, не подведет и не решит сыграть свою игру.

— Будем надеяться, — выдохнул я, но не договорил, потому что все вокруг заходило ходуном и раздался слабый гул, перемежаемый через разные промежутки времени странными хлопками, но потом, гул перерос в жуткий вой, а хлопки в страшный грохот.

Стремительно приближающиеся вой и грохот...

А через мгновение, я полетел вниз, и страшно удивился, заметив, как в клубах пыли мимо меня пронеслись обломки бревна, к которому был привязан канат...

ГЛАВА 15

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

21 июня 1900 года. 01:00

Как ни странно, я не потерял сознания. Помню все: полет, сильный, едва не сломавший мне позвоночник, рывок троса, которым я был обвязан, судорожные попытки вздохнуть и дикую эйфорию когда удалось втянуть в себя глоточек живительного воздуха.

— С-сука... — зашипев от боли в груди, я пошевелил ногами, с диким удивлением осознав, что болтаюсь в воздухе.

Вокруг стояла кромешная темнота, услужливое подсознание быстро нарисовало бездонную пропасть внизу и дикий ужас опять запустил свои щупальца мне в мозги.

— Твою же мать, а стоило оставаться живым, чтобы вот так... — невольно в голос взвыл я, дрожащим пальцами нащупал в кармане коробок спичек, поджег погасшую ацетиленовую лампу на поясе и облегченно выматерился: — Чтоб тебя приподняло и шлепнуло!..

А радоваться было чему. Вместо бездны внизу, я вполне разглядел покрытое обломками камня дно. В паре метров от моих сапог. Верней сапога, потому что второй куда-то исчез. Следующим наблюдением стал обломок древнего шахтного крепежа, за который я зацепился.

Покрутил башкой по сторонам, и полез рукой за кинжалом. Легкий треск и я плюхнулся на груду породы, чудом умудрившись ничего себе не поломать.

Первым делом замотал себе морду шейным платком, чтобы окончательно не забить легкие пылью, потом ощупал свою тушку и с удовлетворением отметил, что кроме содранной ремнями кожи повреждений нет. Разве, возможно надломанные ребра. Да и то, вряд ли.

После того как хлебнул водички из фляги, мозги пришли в относительный порядок.

Итак, получается, я в очередной раз напинал костлявую под зад и выжил. Тоннель, в котором очутился, почти до верха засыпан породой, но проползти можно, а довольно сильный сквозняк, позволяет надеяться на то, что выход есть. Куда-нибудь, да есть.

— Счастливчик ты Мишка... — сделал вывод я, попробовал прикинуть сколько еще проработает ацетиленка, ни черта не понял, натянул сапог, неожиданно оказавшийся под моей задницей, и двинул в сторону ветерка.

За первый час прошел всего пару десятков метров. Вернее, прополз. Ободрал почти до костей колени и пальцы, уже было отчаялся, но, за очередным завалом оказался совершенно чистый проход.

Сил уже не оставалось и я сделал привал. Выплевал всю пыль изо рта, напился и достал банку осточертевшей крольчатины с зеленым горошком, которую прихватил перед отбытием.

Особо увлекаться не стал, употребил пару ложек, выключил лампу, подложил под голову ранец и постарался заснуть.

Окончательно заснуть не получилось, в туннеле было чертовски холодно, но два часа полусна-полуяви позволили относительно отдохнуть.

Первые шаги дались с трудом, тело напрочь отказывалось подчиняться, казалось, что переломаны все суставы, но постепенно дело пошло на лад. Около сотни метров прошагал довольно бодро но потом, тоннель раздвоился и пришлось выбирать куда идти.

— Налево пойдешь — пендюлей получишь, направо — вообще нахрен убьют... — я поколебался и выбрал левое ответвление. И уже через пару десятков метров повернул назад — древняя крепь обрушилась и дорогу преградил непроходимый завал.

Время под землей как-то смазывалось, совершенно выбившись из сил и зверски оголодав, я вообразил что бреду уже сутки, но глянув на часы, тихо охренел — оказалось всего четыре утра — то бишь, с момента раздвоения туннеля, я промаршировал всего пару часов.

Пришлось сделать еще один привал; в тупичке, где не так донимал ледяной сквозняк.

— С-сука... — дрожа от холода как припадочный, я наковырял кинжалом щепок из почти окаменевшего от старости бревна, подпирающего свод, и разжег костерок, водрузив на него банку с крольчатиной. — Вот спрашивается, какой идиот бил эти штреки, и главное — зачем? Делать что ли было нечего, этим португальцам? А может голландцам? Или уже англы ковырялись? Золото? Алмазы? Или просто камень добывали? А вот хрен его знает?

Пнул ногой изъеденную ржавчиной кирку, оставленную каким-то старинным шахтером.

— Кто тобой работал? Педро? Клаас? Джонни? Или вообще, чернозадый Мамба?

И испугался. Вспомнил, как где-то читал, что первым признаком сумасшествия являются беседы с самим собой. Наскоро перекусил и побрел дальше.

В брошенной трухлявой деревянной тачке нашел стопку факелов, простые палки с намотанной на конце промасленной паклей. Маслом там уже и не пахло, но пакля каким-то чудом сохранилась и весело загорелась. Вместе с палкой. Уже что-то.

Усталость накаливалась просто в геометрической прогрессии. Казалось, что подземелье как вампир высасывает из меня силы. Вдобавок, проснулась клятая совесть и мерзко похихикивая, стала нашептывать всякую хрень прямо в мозг.

'Вот что ты натворил Мишаня? Ты хоть задумываешься над этим? Положил кучу людей, особо не разбираясь виноваты они или нет, мало того, подорвал к чертовой матери город. Слышал, что творилось? А если он провалился в тартарары вместе с населением? А это уже не первый. Мишка — убийца городов! Самому не страшно? Совсем с катушек слетел урод. Опять же, товарищей подвел под пули. А они тебе, между прочим, доверяли. Надеялись. А ты наобещал с три короба, а потом...

Э-эх, скажем прямо: сволочь ты редкостная. Посчитай, да-да, посчитай, сколько невинных душ загубил? Небось, на тысячи уже счет пошел. Окстись урод! Покайся!.. А еще лучше, застрелись, пока не поздно...'.

— Стоп... — я остановился и заорал в темноту: — Пошла в жопу, сука конченная. Не дождешься!

— Дождешься, ждешься, дешься... — с готовностью отозвалось эхо.

— Ни о чем я не жалею! Довелось бы переиграть, поступил бы точно так же, — твердо сказал я сам себе и даже топнул ногой в подтверждение. — А товарищи... Они знали на что шли. Прекрасно знали, и не моя вина, что я выжил, а они умерли. Я ни за кого не прятался! Так что заткнись!

— Ткнись, нись, ись, ись... — опять пронеслось по коридору.

— Вот так-то... — дослушав отголоски, довольно буркнул я. — Нечего мне тут...

И неожиданно обнаружил, что набрел на небольшой алтарь, вырубленный прямо в стене.

Едва различимые под пылью огарки свечей, грубо вырезанная из камня фигура Иисуса Христа, ничего особенного — но я обрадовался как будто выбрался на поверхность.

Быстренько собрал остатки воска, согрел его в руках, выдрал из подкладки куртки нитку и, слепив свечку, поставил ее на алтарь. Еще мгновение и перед статуэткой зажегся маленький огонек.

— Господи Иисусе... — я толком не помнил ни одной молитвы, но слова сами складывались в них. — Прости раба твоего и наставь на путь истинный, ибо не ведаю, что творю...

Не знаю, простили ли меня, но после молитвы наступило такое облегчение, что я помчался дальше словно молоденький козлик за сиськой мамы-козы.

Через час коридор стал петлять, появились заброшенные выработки, кучи брошенного инструмента, крысы и целые колонии летучих мышей, а еще через парочку, я выбрался к заросшему до предела кустарником выходу из шахты, расположенном на склоне довольно высокой скалистой горы.

Выбрался и плюхнулся задницей на перевернутую вагонетку.

— Да ну нахер... — сил не было даже порадоваться своему счастливому спасению. — Твою же мать...

На поверхности уже настал глубокий вечер, огромное солнце касалось своим краем верхушек Драконовых гор и окрашивало багровым воды какой-то реки, петлявшей среди множества лесистых холмов.

— Умгени? — я полез в планшетку и сверился с картой. — Она самая. Или один из ее притоков. Тугела течет северней. Значит... Дурбан в той стороне, а Питермариецбург — там. А охотничье поместье Пенни — вон там, у начала Долины Тысячи Холмов, где-то на берегу этой милой речушки.

Начинало темнеть, поэтому я быстро ополоснулся в ручье, доел крольчатину, натаскал сухой травы и завалился спать, предварительно набрав колючего кустарника и перегородив им вход.

Все, пока. Утро вечера мудреней. Не я придумал.

ГЛАВА 16

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

22 июня 1900 года. 07:00

Проснулся с рассветом хорошо отдохнувшим, голодным как волк и слегка озадаченным. Дело в том, что приснился довольно странный сон, в котором, на одном литературном интернет ресурсе, куда я и сам захаживал в свое время, вовсю обсуждали некую книгу, пеняя автору, что главный герой слишком уж везучий и живучий. По типу: неплохо было бы его слегка изувечить для правдоподобности. Все бы ничего; обсуждают да обсуждают, но главным героем в этой книге был я.

— Бред какой-то... — поплескал в морду водичкой, я полез в ранец искать что-нибудь съедобное. — Хотя, почему бы и нет. Вот только желательно, чтобы автор в конце повествования, походя, не угробил Мишку Орлова. Знаю я, этих аффтырей. И чтобы везучесть с живучестью никуда не пропадала. А так, пусть пишет. Мы согласные...

Из съестного в запасах нашлась только соль с перцем, я немного огорчился, покрутил головой и для поправки настроения пришиб из 'Нагана' здоровенного крысюка, вздумавшего нагло на меня пялится своими глазами-бусинками.

Через несколько минут хвостатый удобно устроился на вертеле, а я занялся чисткой оружия.

Как ни странно, в бешеной гонке по подземельям, ничего не посеял и весь арсенал остался при мне. Две эрзац-гранаты, две таких же самопальных мины направленного действия, дробовик с тремя десятками картечных патронов, 'Маузер' с полусотней боезапаса, 'Браунинг' с тремя полными магазинами и 'Наган' с десятком специального самокрута. Ну и кинжал с шейным ножом. Как говорится, вооружен до зубов. И это хорошо.

Пока разбирался со стволами, дичь дошла до кондиции и, даже оказалась вполне съедобной.

Позавтракав, я совсем было собрался отчаливать, вылез на обломок скалы, чтобы получше рассмотреть дорогу и сразу соскочил вниз, потому что заметил потенциальных попутчиков.

— Чертовы кафры... — ругнулся я, рассматривая трех аборигенов, марширующих примерно в мою сторону.

Рослые, тонкого телосложения, но широкоплечие, в набедренных повязках, на плечах кароссы — короткие плащи из шкур, на предплечьях коровьи хвосты, у двоих в руках ассегаи*, а у третьего винтовка системы Снайдера. Черты лица у всех троих более европейские, чем негроидные. А это значит, они...

ассегай — название разновидности копья, применявшегося у народов Южной и Юго-Восточной Африки. Длина древка ассегая обычно до двух метров, наконечник листовидной формы.

— Однозначно зусулы. Тьфу ты... то есть зулусы... — сделал я вывод и озадачился.

Тут поневоле озадачишься. В отличие от многих остальных африканских народностей Южной Африки, считавших британцев своими избавителями от буров, зулусы англов особо не жалуют. В свое время успели с ними повоевать и даже крепко наваляли островным обезьянам при Изандлване*.

битва при Изандлване — сражение в ходе англо-зулусской войны, состоявшееся 22 января 1879 года. В этой битве армия зулусов под командованием Нчингвайо Кхозы уничтожила британский отряд под командованием подполковника Генри Пуллейна.

Это конечно хорошо, даже отлично, но я, по виду, типичный англ, так что сами понимаете. Не будешь же кричать, что бур. Впрочем, буров они ненавидят еще больше. Ну и что делать? С одной стороны, проводники мне совсем не помешают, без них я буду искать поместье Пенни до морковкиного заговенья, а с другой, народец еще тот. Прибьют особо не задумываясь, оберут, а потом, по зулусскому обычаю вспорют живот, чтобы освободить душу.

Подумав, вышел на открытое место и махнул рукой. Аборигены заметили меня, переглянулись и остановились. Вот и ладненько. Пообщаемся с 'небесными людьми'*. Я подхватил ранец и стал спускаться по склону.

небесные люди — зулусы, в переводе с зулусского языка означает 'небесные люди'.

При ближайшее рассмотрении, зулусы оказались без колец из камеди на голове. То бишь, неженатая молодежь, особого положения в племени не имеющая. Это если верить Рейдеру Хаггарду, которым я зачитывался в детстве. Салабоны, короче.

камедь — засохший сок некоторых растений и деревьев.

— Нкака, — подняв правую руку, с достоинством представился абориген с ружьем, судя по всему, старший среди троицы.

— Ндаба, Джама, — повторив жест, в один голос обозначились остальные двое, очень похожие друг на друга.

Зулусы произвели на меня неплохое впечатление. Взгляд открытый, обращение вежливое и никакого подобострастия, присущего подавляющему количеству аборигенов.

— Джеймс Бонд, — свое настоящее имя по понятным причинам пришлось скрыть. — Я это... ищу... г-м... крааль инкозикаас* Пенелопы Бергкамп. Где-то возле реки он должен быть. Красивая такая, госпожа. Ферштейн?

Зулусы с непроницаемыми мордами молчали.

— Так знаете, где ее крааль? Проведете, хорошо заплачу, — я вытащил из кармана и подбросил в руке несколько монет в полкроны. — Понимаете меня, али нет? Фули молчите?

инкозикаас — госпожа (повелительница) на зулусском языке.

полкроны — английская серебряная монета, достоинством в 2, 5 шиллинга

— Мы знаем где крааль 'той, которая летает в небо'... — наконец отозвался Нкака на ломаном английском языке.

— Летает в небо?

Ндаба и Джама снисходительно кивнули. Мол, что ты за белый господин, если не знаешь о таких элементарных вещах.

— Г-м... И далеко он?

— Половина дня пути, — Нкака ткнул рукой в сторону реки. — Плыть надо. Так быстрей. Но... — он сделал многозначительную паузу. — Мы охотимся. Можем отвести после охоты.

Аборигены опять переглянулись.

— Нет, надо быстро. Прямо сейчас! Заплачу, говорю. Хорошо заплачу. Ружья купите.

— Нет, — Нкака любовно погладил скрепленное проволокой ложе своего Снайдера. — Ты дать нам не круглый металл, а ружье. Не такое как у тебя... — он показал на мой дробовик. — А хорошее, вот такое.

— Мля, да где я вам его возьму? — Я призадумался и согласился. — Черт с вами. Выпрошу у Пенни какой-нить карамультук. Хорошо. Будет вам палка изрыгающая гром и молнии.

Физиономии зулусов посветлели, они коротко переговорили и двинулись к реке. Нкака впереди, а Джама с Ндабой, совершив маневр, вознамерились занять позицию в авангарде. Позади меня.

— Даже не думайте, — я повел стволом. — Вперед, мальчики.

Зулусы поскучнели, но послушались.

В кустах оказалась спрятана утлая лодчонка — кривоватый каркас из палок, обтянутый скоблеными шкурами. К моему дикому удивлению, убогое плавсредство не пошло сразу на дно, а вполне выдержало четверых. Зулусы вооружились короткими веслами и бодро погнали пирогу против течения.

— Из-за острова, на стрежень... — у меня от предвкушения встречи с Пенни поднялось настроение. — На простор речной волны. Выплывают расписные, острогрудые челны... Ух, ты ж мля!..

Картинка целого лежбища крокодилов на берегу энтузиазма поубавила, но так как зусулы на них никакого внимания не обращали, я тоже успокоился.

К обеду, мы добрались до небольшого, заросшего деревьями островка посередине течения. Нкака объявил привал, мотивируя тем, что надо отдохнуть и как я не уговаривал, категорично отказался продолжать путь.

— Хилые какие-то попались мне зусулы... — посетовал я, яростно отмахиваясь от орд летающих кровососов. На середине реки насекомые почти не донимали, а на берегу и вовсе озверели.

Пока мои матросики, сев в кружок и степенно переговариваясь, жрали что-то малоаппетитное, я обмазал морду и открытые части тела размоченной глиной. Ну хоть какая-то защита будет, от этих вампиров. Потом прогулялся по островку, поглазел на бегемотов на другом берегу и совсем было собрался отлить в кусты, как за спиной что-то сильна грохнуло, заглушив удивленный вопль.

Выхватывая пистолет, я развернулся и чуть не открыл рот от удивления. Нкака сидел с окровавленной мордой на песке, с ужасом смотря на свой Снайдер с развороченной казенной частью. Его подельники, с ассегаями в руках, вертели бошками, переводя испуганные взгляды, с меня на своего увечного товарища и обратно.

— Ах вы суки позорные! — до меня, наконец, дошел смысл произошедшего. — А ну бросили свои палки, мать вашу! Да я вам сейчас глаз на жопу натяну, засранцы долбаные!

И в подтверждение своих намерений, пальнул несколько раз, подранив икру Джаме и оцарапав бедро Ндабе.

Немного поплясав на песочке, зусулы в один голос принялись горячо уверять меня, что не хотели ничего дурного, а ружье пальнуло само. Нкака так и остался сидеть, контуженный вылетевшим затвором, но вопил не хуже подельников.

Но я совершенно осатанел, пинками загнал их пирогу и постреливая над головами, пообещал отправить к праотцам, ежели, в самое кратчайшее время, меня не доставят к Пенни.

Надо ли говорить, что плавсредство помчалось по мутной воде как стрела?

Ближе к вечеру гребцы совсем обессилили, но мы уже выскочили из хитросплетения проток и оказались в небольшом заливчике с причалом. Зулусы с хмурыми мордами опустили весла и доложились, что мы, наконец, приехамши.

Я перебрался на берег и пошагал по тропинке к выглядывающему из крон деревьев дому. Нечаянные попутчики, поняв что никто их карать не собирается, в мгновения ока скрылись с глаз.

— Да и хрен с вами... — буркнул я, не оглядываясь. — Добрый я сегодня...

Дорожка вильнула, стал просматриваться массивный каменный забор с мощными воротами из каменного дерева, скрепленного стальными полосами. Видимо где-то торчал наблюдатель, потому что за забором сразу загомонили, а потом ворота открылись, явив мне с десяток вооруженных винтовками кафров, возглавляемых Генрихом, конюхом Пенелопы.

У конюха при виде моей персоны неслабо вытянулась физиономия, он даже потряс башкой.

— Ну что там еще? — позади слуг раздался звонкий женский голос, а потом появилась она...

Тоненькая, изящная в шоколадного цвета костюме для верховой езды, нетерпеливо постукивающая стеком по ладошке, затянутой в перчатку, как будто светящаяся изнутри, невообразимо прекрасная и желанная.

— Ну вот... — криво улыбнулся я, заставив осыпаться подсохшую глину на лице. — Вы меня приглашали, я пришел...

— Михаэль! — ахнула Пенни, подбежала и повисла у меня на шее. Голос у нее предательски дрогнул и не стесняясь слуг, девушка совершенно по-бабски запричитала: — Вернулся, вернулся... у-у-у... я знала, знала... ждала тебя... никуда не отпущу-у-у...

ГЛАВА 17

Южная Африка. Наталь. Река Умгени. Поместье 'Тихая Заводь'

22 июня 1900 года. 22:30

— Знаешь, как я испугалась! — Пенни зло шлепнула меня мочалкой и всхлипнула. — Думала... думала... ты...

— Я здесь и я с тобой.

— Здесь, со мной... — покорно согласилась Пенелопа и пристроилась у меня на груди.

После встречи, вдоволь наплакавшись и напричитавшись, Пенни отправила меня в громадную чугунную ванну на бронзовых ножках, категорично заявив, что доступ к заветному телу, я получу только после основательной помывки. И, конечно же, тут же оказалась рядом.

— Так что там случилось?.. — я дотянулся до бокала с коньяком и отпил глоточек. — По некоторым причинам, я немного не в курсе. Не мог... г-м... лицезреть результаты...

— Ты угробил кучу британских военных, вместе с ее командующим генералом Буллером и старшими офицерами в придачу!.. — Пенни с наслаждением затянулась сигариллой, выпустила идеальное колечко дыма и загибая пальчики стала перечислять: — Командующий генерал Редверс Буллер, его начальник штаба генерал Арчибальд Хантер, генералы лорд Метуэн, Клери, Вит и как его... Гатакр. Вот. Кто-то там еще, я уже не помню и двенадцать полковников с майорами. И да... несчастный, свежеосвобожденный губернатор, а так же высокая комиссия из Министерства обороны, почти в полном составе, тоже отправились на тот свет. Здание штаба гарнизона, где Буллер проводил совещание, сложилось как карточный домик, устроив им всем одну большую братскую могилу.

Охренеть! Я чуть не запрыгал от радости. На такую удачу даже в мыслях надеяться не смел. Получается, одним махом обезглавлена вся группировка войск в Натале. Они же, без командования, будут теперь как слепые цуцики. Пока пришлют замену, пока... Стоп! Я спохватился и опаской поинтересовался:

— А сам город?

— А что с ним? Рухнуло только здание штаба гарнизона и частично казарма при нем. — Пенни весело расхохоталась и плеснула на меня водичкой. — Ничего с ним не сталось, за исключением того, что Дурбан превратился в громадную отхожую яму.

— Как?

— А вот так! — Пенни смахнула мыльную пену с бутылки и подлила мне коньяка. — Весь центр и прибрежные районы залило дерьмом, выплеснувшимся из канализации. Вонь стоит такая, что народ массово эвакуируется в пригороды. Признайся, милый, ты так специально устроил?

— Угу... — довольно уверенно соврал я. — Конечно, специально.

— Мой герой! Ой! Совсем забыла... — Пенни внезапно всполошилась, выскочила из ванны и призывно сверкая влажными ягодицами, унеслась из туалетной комнаты.

— Куда ты... — я не успел ее поймать и вместо этого оторвал ногу у громадной запеченной курицы.

Черт, даже сам не осознаю насколько счастлив. Хрен с ними, бриттами, плевал я на войну, самое главное, рядом эта девчонка. И больше ничего мне не надо!

Пенелопа вернулась через пару минут, торжественно неся на вытянутых руках большую и тяжелую коробку, обшитую кожей носорога.

— Вот, — она ловко увернулась, когда я попытался притянуть ее к себе. — Мой подарок. И только попробуй сказать, что он тебе не нравится.

— Уже нравится, — я протянул руку к коробке.

— Сначала целуй... — перед моими глазами оказался маленький розовый сосок. — У-м-м... не останавливайся...

В общем, коробку мы раскрыли гораздо позднее. Вдоволь насытившись любовью, Пенни наконец продемонстрировала мне свой подарок — пистолет Борхарда-Люгера М1900, тот самый знаменитый Парабеллум, но самого первого выпуска, еще под калибр 7,65х21 мм.

Пистолет явно делали на заказ: высочайшее качество воронения, идеальная подгонка деталей и практически никакой ювелирной отделки, за исключением скупой серебряной инкрустации и моей монограммы, выложенной мелкими бриллиантами на щечках из эбенового дерева. В комплекте, кроме прибора для чистки, шло пять магазинов и кобура из отличной кожи.

— М-м-м, красота! — наигравшись Люгером, я чмокнул Пенни в нос. — Я такой искал, но в Африке ничего подобного еще нет.

— Я знала, что тебе понравится! — самодовольно заявила Пенелопа. — Я умею делать подарки. И вообще, я очень умная.

— Лучший мой подарочек это ты... — я сгреб ее в охапку.

— Подожди, подожди, сумасшедший... — со смехом стала отбиваться девушка. — Пошли уже в постель, а то я скоро растворюсь в воде.

В эту ночь мы много любили друг друга и много говорили, но никак не могли наговориться.

— У тебя есть дом? — лениво интересовалась Пенни.

— Есть. В Блумфонтейне.

— Большой?

— Угу.

— А хозяйка в нем есть?

— Нет. Место вакантно. Как раз хотел предложить его тебе.

— Так ты делаешь мне предложение?! — радостно заверещала Пенни и взобралась на меня верхом. — Ну? Живо отвечай мне!

— Угу... — не смотря на легкую оторопь, я находился в полном здравии и уме и прекрасно осознавал, что говорю.

— Нет-нет и нет! — помахала пальчиком перед моим носом Пенелопа. — Пока не сделаешь предложение по всей форме, о согласии с моей стороны даже не мечтай.

— Та, которая летает в небо! — встав на колени торжественно продекламировал я. — Кстати... почему местные кафры дали тебе такое прозвище?

— Завтра узнаешь, — отмахнулась Пенни. — Ну же, не тяни, продолжай!

— Ладно... Согласна ли ты, стать моей женой? Черт, у меня даже кольца нет...

— Потом купишь. Согласна ли я? — Пенелопа помедлила и радостно завизжала: — Конечно согласна! Гип-гип ура!!! Мири, Мири!!! — она слетела с кровати и помчалась к двери. — Мири, мне сделали предложение! Я выхожу замуж!

— Что? Куда? За кого? — двери распахнулись и в спальне появилась заспанная чернокожая толстуха в длинной ночной рубашке. — Зачем?

— Замуж, за Михаэля, прямо сейчас, буди того бродячего миссионера... — затараторила Пенни.

— Утихомирься, моя девочка, — Мириам заключила Пенелопу в мощные объятья и прижала к себе, успокаивающе поглаживая по спине. — Тихо, тихо... — потом повернула голову ко мне и очень строго поинтересовалась: — Это так, минхеер Михаэль?

— Так точно, Мириам, — я машинально прикрыл чресла простыней. — Я сделал мисс Пенелопе предложение.

— Угу... — глубокомысленно хмыкнула толстуха и погладила Пенни по волосам. — Я рада за тебя, девочка моя, но... — она вздела палец похожий на сосиску к потолку. — Минхеер Пауль, твой отец, будет очень гневаться, если ты выйдешь замуж без его одобрения.

— Он не будет против! — запальчиво выкрикнула Пенни. — Поругается и перестанет. Все, я решила. К тому же, никто нам не помешает провести повторную церемонию, уже по всем правилам, через полгода, когда папан приедет из Европы. Мири, ну пожалуйста...

Я сидел на кровати и тихо охреневал. Но, самое удивительное, сам хотел как можно быстрей бракосочетаться. М-да...

— Хорошо, но утром! — категорично прогудела Мириам. — Не сейчас. Надо бы твоего будущего мужа приодеть, да и тебе, нагишом перед священником щеголять не пристало. Не беспокойся, я все к утру приготовлю. А миссионера прикажу запереть в конюшне, чтобы не сбежал. Ну все, моя девочка, я удаляюсь.

Толстуха еще раз окинула меня строгим взглядом и ушла, солидно покачивая телесами.

— Она мне как мать и подруга одновременно, — сообщила Пенни, когда дверь в спальню закрылась. — Ну как? Ты еще не передумал?

— Быстрей бы это чертово утро настало. Иди сюда...

Этой ночью мы так и не заснули. Утром, после обильного завтрака, Пенелопа удалилась приводить себя в порядок, а Мириам притащила мне стопку одежды и сапоги.

— Это минхера Пауля, — сообщила она, пристально смотря мне в глаза. — Как раз впору будет. А пока, давайте я вас постригу, ведь заросли как обезьяна. Негоже.

Я не стал отказываться и покорно уселся на табурет перед зеркалом.

— Вижу, вы хороший человек, минхеер Михаэль, — негритянка ловко защелкала ножницами. — Но, я хочу, чтобы вы знали. Если кто обидит мою девочку — и месяца не проживет. Я прокляну его, а духи вырвут сердце и пожрут мозги негодяю. Поверьте, так и будет.

— Верю, Мириам... — я невольно поежился. Вид у толстухи был самый кровожадный. — Я сам вырву сердце у любого за Пенелопу.

— Вот и хорошо, — успокоилась Мириам. — Все готово. А теперь одевайтесь, минхеер Михаэль, — и уже уходя посоветовала. — Вы ей ребеночка побыстрей состряпайте, сразу остепенится. Да и вам пора бы угомониться. Человек-то вы хороший, и далеко не бедный, а вот делом дурным занимаетесь. Зачем?

— Я подумаю... — пообещал я ей. Серьезно пообещал. Подумаю обязательно. Но сначала оденусь.

Одежда папаши Пенни, как будто шилась на меня. Светлая блуза, бриджи, жилетка и френч с множеством карманов, усиленный на плечах и локтях мягкой, но прочной кожей. Ну и сапоги. Почти такой же прикид, как тот, в котором меня занесло в девятнадцатый век. Разве что, этот наряд будет покачественней и побогаче. Стоп... Шляпу забыл. Без шляпы нельзя, но пристрою ее на свою головушку перед выходом. А пока пусть лежит.

Надел подплечную кобуру с 'Браунингом', глянул в зеркало и остался доволен. Образцовый жених! Хорошо, что фрак не заставили напялить.

Плеснул в стакан коньяка и стал ждать, ловя себя на мысли, что волнуюсь как гимназист перед дверью борделя.

Пенни задерживалась, я вышел на веранду и присел в кресло. Сразу бросилась в глаза большая плетеная корзина, стоявшая посреди двора, рядом с которой, расправляя оболочку самого воздушного шара, суетились слуги, подгоняемые каким-то усачом, сугубо французской наружности. Неподалеку, от них расположился штабель баллонов, видимо с водородом. Или еще каким газом.

— Та которая летает в небо... — хмыкнул я. — Понятно... — и тут же пообещал себе, — запрещу нахрен! Неча мужниной жонке по небесям гасать... г-м... мужниной жонке...

К удивлению, мысль о том, что через часок, я стану женатым человеком, ничуть не пугала. Волновала, но никакого отторжения не было. Даже наоборот, никак не мог дождаться этого момента

— Созрел что ли? — я вернулся в комнату, выбрал себе сигару, и с удовольствием задымил. — Действительно, пора бы и остепениться.

Прошел еще час, я уже стал подумывать над поисками Пенни, как заявилась Мириам и сообщила, что все готово. Типа, извольте пожаловать под венец.

Под венец так под венец. А я и не против.

Священник оказался худ как скелет, небрит, грязен и с глубокого похмелья. Впрочем, какая разница?

А вот Пенни... Пенелопа была как всегда очаровательна. Правда, не в белом свадебном платье, а почти в таком же наряде как у меня, правда с женскими вариациями. Ну что же, так тоже ничего, такое тематическое венчание получается.

Все происходило в каминном зале, присутствовали только Мириам в розовом платье с рюшечками и конюх Генрих, причесавший ради такого случая бородищу и вырядившийся в старомодный мятый сюртук.

Скажу честно, всю церемонию я находился как во сне и пришел в себя только тогда, когда на моем пальце оказалось простенькое золотое колечко.

— Амен!!! — громоподобно проревел миссионер и жадно задвигал кадыком, разглядев бокалы с шампанским. Сразу же получил от конюха стопку с ромом и чокнувшись с ним, совершенно по-русски, с оттяжкой ее высосал.

Мириам приплясывая и что-то бормоча, обмахала нас коровьим хвостом, после чего пафосно заявила, что духи приняли этот союз. И теперь, уже вполне законно, можно заняться делом, то бишь, начать строгать малышей.

После чего все дружно выкатились в двери, оставив нас вдвоем.

— Ты рад? — Пенни прижалась ко мне.

— Я безумно рад! — подхватил ее на руки, крутнулся и потащил на второй этаж. — Сейчас ты узнаешь, насколько я рад.

— Ой-ой, боюсь, боюсь. Ты сам узнаешь!

Но едва я переступил порог спальни, как следом ворвалась Мириам.

— Беда! — выпалила она бешено выпятив глаза. — Беда!!!

— Что, нахрен, случилось? — рыкнул я, едва удержавшись, чтобы не выставить ее.

— Примчался Генри! — отдуваясь начала говорить Мири. — Так вот...

Если вкратце, она сообщила, что приехал друг детства Пенелопы, работающий в полиции и сообщил, что за ней уже выехали. Арестовывать. Якобы, за связь со мной.

— Млять, докопались! — я со злостью двинул кулаком по подушке. — Где этот Генри?

— Уже уехал назад, — развела полными руками служанка. — Чтобы не навести на себя подозрение.

— Сколько времени сюда ехать из Дурбана?

— Часа четыре, если рысью. Но они уже выехали. Значит, меньше... — задумчиво ответила Пенни и жалобно посмотрев на меня, всхлипнула. — Вот как-то не хочется в тюрьму... — и тут же вскочив, потащила меня к окну. — Я знаю, я знаю! Мы улетим отсюда.

— На этом? — я уставился на воздушный шар, уже наполненный газом. — Ну... как-то это... А на лошадках не будет сподручней?

— Нет! — категорично заявила Пенелопа. — Так быстрей. Не бойся, я умею с ним обращаться, а в это время года, воздушные потоки идут в сторону Драконовых гор. А там и Республики недалеко. Все, решено, собираемся. Милый, ну пожалуйста...

Немного подумав, я приказал выставить слуг на посты, отдал отмашку на сборы и приготовился в неизбежной в таких случаях суматохе. Мне-то что собираться? Все уже готово. А вот Пенни...

Но, моя свежеиспеченная женушка, справилась очень быстро. Как будто уже знала, что придется быстро сваливать и приготовилась заранее. Экипировалась в портупею с подсумками, и кобурой с револьвером, взяла с ружейной стойки бюксфлинт*, глянула в зеркало, поправила охотничью шляпку с пером, и заявила, что готова.

бюксфлинт (нем. Büchsflinte, от Büchse — винтовка и Flinte — ружьё) — тип двуствольного оружия, где стволы представлены разными калибрами, один — гладкий (для дроби), а второй — нарезной (для пули). Иногда бюксфлинт называют 'двойник'.

— Это все?

— Ага, — невинно улыбнулась Пенни. — Остальное уже там... — она показала рукой в сторону воздушного шара.

Мириам и Генрих активно закивали, подтверждая: да, все уже там, вы уж не сомневайтесь, минхеер Михаэль.

— Раз так, тогда присядем на дорожку, — я примостился на кушетку и видя недоуменные взгляды, пояснил. — Примета такая. Хорошая. Вот... — и через пару минут скомандовал: — На выход.

А по пути прихватил с собой шкатулку полную сигар. Больно уж пришлись к душе. Пусть тесть простит новоиспеченного зятя.

Воздушный шар уже был готов к полету. Нетерпеливо дрожа под легким ветерком, удерживаемый только канатами, он смотрелся величественно, красиво и даже как-то фантастически.

— Это не совсем обычный монгольфьер, — пояснила Пенелопа. — Это так называемый розьер: верхняя часть его оболочки наполнена водородом, а в нижнюю нагнетается горячий воздух.

Конструкция действительно была странноватая, совсем непохожая на уже виденные мной воздушные шары. Оболочка состояла из большущей сферы вверху и прилепленной к ней толстой трубы из ткани внизу. А вот массивная корзина, плетенная из ивового прута, была самая обычная, что немного меня успокоило.

— Месье Дефаж, — продолжила просвещать меня Пенни, — усовершенствовал конструкцию господина Пилатра де Розье, кстати, на ней и угробившегося при попытке перелететь Ла-Манш. Но не надо беспокоиться. Я уже три раза взлетала...

— Мадемуазель Бергкамп, мадемуазель... — к нам подскочил виденный мной давеча усач. — Но как же так, без меня...

— Час назад, я стала мадам Игл! — гордо прервала его Пенни и протянула французу листочек бумаги. — Я покупаю ваше изобретение. Надеюсь, трехсот фунтов будет достаточно.

— Да, но... — француз ошарашено уставился на чек.

— Никаких, 'но'! — Пенни перестала замечать изобретателя, величественно взошла по лесенке в корзину, подождала пока взберусь я, и как заправский капитан отдала команду: — Отдать концы, тысяча чертей!

Шар вздрогнул и как сорвавшаяся с поводка собака, стремительно взмыл ввысь...

ГЛАВА 18

Южная Африка. Наталь. Долина 'Тысячи Холмов'.

24 июня 1900 года. 13:30

— Как оно работает? — я осторожно прикоснулся к стоящей по центру корзины хитрой конструкции, состоящей из переплетения змеевиков, манометров и еще черт знает чего, очень напоминающего приборы на картинках художников-фантастов творящих в стиле стимпанка.

— Вот здесь баллоны с кислородом, а здесь, в днище, емкость со спиртом. Они смешиваются в... как его... диффузоре, и подаются на сопло. Вот так можно увеличить подачу... — Пенни коротко нажала рычаг и у нас головой громко зашумело. — Горелка сейчас работает в экономичном режиме. Нас в основном держит в воздухе водород. Создавая... — она наморщила лобик и выдала. — Нулевое парение, что ли? Кажется так говорил месье Дефаж. Оболочка с ним герметична, ну-у... почти герметична, но в случае сильной утечки можно добавить газа, открыв вот этот кран. А вот так, стравливается горячий воздух, чтобы спуститься.

— Угу... — я провел взглядом по внутреннему убранству корзины.

Солидно. Даже батарея с прожектором есть. А так же компас, секстан и анэроидный барометр с какой-то хитрой загогулиной. Неужто примитивный альтиметр?* А эта хрень, для измерения силы ветра? Надо же, как все продвинуто. Конечно, как для конца девятнадцатого века продвинуто.

альтиметр — прибор для измерения высоты.

— Вот здесь, продукты. Есть спиртовка, так что можно даже готовить, — Пенелопа продолжила экскурсию. — Вот на этих откидных кроватках мы будем спать. А здесь патроны с оружием, — она открыла очередной ящик и показала на пару винтовок. — Это мои любимые, не могла их оставить. А вот здесь наши... прости милый... мои личные вещи, но ты тоже можешь, что хочешь сюда положить. Драгоценности тоже прихватила. Они очень мало весят. Не буду же я в Блумфонтейне щеголять в стекляшках.

Я промолчал, охваченный каким-то непонятным чувством подозрения. Шар полностью укомплектован для длительного путешествия. Все тщательно подобрано и упаковано, даже скрипка не забыта. Такое впечатление, что собирали все долго и тщательно. А у нас в запасе было меньше часа. Когда успели? Опять же, насколько я знаю, к оружию моей женушки, под страхом смерти никто из слуг прикоснуться не может. Пенни из комнаты не выходила, взяла лишь бюксфлинт, а винтовки уже здесь в ящике. Кто их туда положил? Значит, все было собрано еще до венчания...

— Кто такой Генри? — озаренный неожиданной догадкой, поинтересовался я.

— Какой такой Генри? — Пенни удивленно округлила глаза и тут же испуганно ойкнула, прикрыв рот ладошкой. — Ой... милый...

— Понятно, — для меня все сразу стало ясно. — Думаю, тебе срочно надо объясниться, дорогая. Иначе...

— А-а-а... — Пенни плюхнулась на откидной стульчик и заревела, размазывая слезы по щекам. — У-у-у... я просто не хотела с тобой расставаться...

— Значит, вся это история с другом детства, примчавшимся предупредить об опасности, придумана от начала до конца?

— Угу, — всхлипнув, кивнула Пенелопа. — Я просто не хотела с тобой расставаться. Как представила, что ты уедешь сразу после свадьбы и неизвестно когда вернешься, чуть с ума не сошла. А брать меня с собой, ты бы отказался. Так ведь? Вот ночью у меня и придумалось. И начала собираться с самого утра. А Мири мне подыграла, хотя и наругала.

— Придумалось... ѓ— я ее передразнил. — Дать бы тебе... Ведь я не на охоту отправляюсь, а на войну, черт ее побери! — последние слова прозвучали одновременно с грохотом кулака по столику. — Ты что, не соображаешь? Теперь за мной будут гоняться всю жизнь и не успокоятся пока не убьют. Вот что теперь с тобой делать? Разворачивай эту хрень назад! Тьфу ты...

— Михаэль! — Пенелопа грохнулась на колени и прижалась к моим ногам. — Прости! Прости меня! Я только хотела быть всегда с тобой рядом! Не прогоняй меня... Умоляю! Не надо мне войны, я буду сидеть дома и ждать своего мужа. Сколько надо столько и буду...

Сначала я жутко разозлился. Но потом немного отошел. Ну в самом деле, а чего я хотел? Чтобы она меня покорно отпустила сразу же после свадьбы? Враки, не бывает таких жен. И так, Пенни вела себя до свадьбы, едва ли не образцово-показательно. Конечно, не дело мужу врать, но будем считать, что злого умысла не было, а этот случай проходит по категории извечной природной и интуитивной хитрости, присущей всем женщинам от рождения. Вот же зараза, обвела как пацана вокруг пальца!

— Встань.

— Ты прощаешь меня? — Пенелопа подняла полные слез глаза.

— Да... Но если еще раз!

— Клянусь! — она прижалась губами к моей руке. — Клянусь, никогда в жизни не обману тебя.

— Поверь, лучше чтобы это было правдой, — я оперся на край корзины и посмотрел на величественные пейзажи долины 'Тысячи холмов', медленно проплывающие внизу. — А теперь, докладывай. Меня интересует высота, скорость движения, направление, запас топлива и его расход. Затем будем делать полную ревизию припасов. Что-то я не очень доверяю твоим сборам.

Пенни осторожненько поинтересовалась:

— Ты правда, уже не злишься?

— Если я не услышу доклад в самое ближайшее время, ты узнаешь как бывает, когда я злюсь, — я состроил зверскую рожу. — И введу телесные наказания на нашем судне. Обращаться по форме, штурман Пенни!

— Zu Befehl Herr Kapitän!* — Пенни вскочила, в лучших традициях прусской армии вытянулась в струнку и отдала мне честь. — Разрешите обратиться, герр капитан! Штурман Пенни желает доложить!

— Докладывайте... — с надменной мордой бросил я.

Пенелопа щелкнула каблучками и затараторила;

— Мы находимся на высоте в две тысячи восемьсот футов и дрейфуем со скоростью пятнадцать миль в час в направлении...

Услышанным я остался доволен. Получалось, что запасов топлива должно хватить, чтобы добрать до территорий Республик. Ну... теоретически должно хватить. Благо, ветер попутный. А как там будет на практике — будем посмотреть. Пока в воздухе держимся.

А вот ревизия припасов...

Я больше всего опасался обнаружить в ящике для продуктов клятую крольчатину с зеленым горошком — не обнаружил, но радость была недолгой. Шоколад, шоколад, еще раз шоколад, бисквиты, бисквиты, бисквиты, мать их за ногу, кофе, опять кофе, сливки, цукаты, снова цукаты, конфеты, твою же мать, и это долбаные конфеты! Слава Будде, сардины нашел. Две жестянки. И банку ветчины. Тоже две штуки. Маленькие...

— Вот... — Пенни с обреченным видом показала мне жестяную коробку. — Здесь специи. Разные. Соль тоже есть. Много...

— Скажи на милость, а нахрена ты брала вот это? — я щелкнул пальцем по сковородке. — Что ты на ней собралась жарить?

— Дичь...

— Дичь?.. — я хотел разораться, но усилием воли подавил раздражение. — Дичь так дичь, действительно, а вдруг утка или какая другая дичина на шар передохнуть сядет. Тут же на сковородку и угодит. Я доволен милая.

— Понимаешь, это для меня запасы. А для тебя, Мири собрала целый ящик. Ну... мясо там и все такое. Ну и забыли положить. Видимо. Не злишься?

— Уже нет... — для успокоения глянул на запасы спиртного. Вот в этом ракурсе, женушка не подкачала. Коньяк, виски, вино... И все элитных сортов. Видимо опустошила запасы своего папаши дочиста.

— Ты самый лучший муж в мире! — Пенни радостно чмокнула меня в губы. — А у меня есть еще один подарок для тебя.

— Показывай уже, но предупреждаю, если мало патронов взяла, все равно выпорю.

— Не выпорешь, — рассмеялась Пенелопа, — чего много — того много, — и вынула из-за спины коробку из красного дерева. — Это тебе. Я хотела сразу подарить, но... но забыла. Это бриаровые* курительные трубки от Густава Беца. И табак есть. Лучших сортов. Нравится?

бриар — корень верескового дерева, применяется для изготовления курительных трубок высочайшего качества.

— Нравится? — я повертел трубку в руках и внутренне ужаснулся. На баллонах с водородом и кислородом курить? М-дя... Да и не любитель я трубок, но ладно, не будем огорчать женушку. — Нравится, очень нравится. А теперь, оружие к осмотру, штурман Пенни!

— Пожалуйста... — Пенни страдальчески поморщилась. — Между прочим, свое оружие, я даже папе запрещала трогать. Но тебе... так уж и быть... — она со вздохом вытащила из кобуры и подала мне револьвер.

— Угу... — не обращая внимания на ее стенания, я открыл ружейный ящик.

Ожидаемо, даже в оружии, Пенни оказалась поклонницей всего небританского.

Шестизарядный револьвер двойного действия системы Прайса, под патрон калибра .38, достаточно компактный, изящный, прямо красавец. Как раз для женской ручки. Патрон конечно слабоват, но не на слона же с ним идти? Как оружие самообороны, вполне годно.

Получив его назад, Пенни вопросительно наклонила голову, как бы спрашивая одобрения.

— Отличный выбор, милая.

— Я всегда умела выбирать! — с намеком высказалась Пенелопа и великодушно разрешила. — Ладно, трогай моих красавиц когда захочется. А я что-нибудь нам приготовлю.

— Готовь, но к спиртовке даже не подходи!

— Почему? — Пенелопа искренне удивилась. — Ты не хочешь горячей пищи?

— Пищи хочу, сгореть заживо не хочу. Этот шар напоминает мне пороховую бочку. Одна искра и... И все.

— Ну хорошо... — Пенни пожала плечами. — Как скажешь...

Я убедился, что она не собирается заниматься ничем взрывоопасным и достал из ящика следующую винтовку.

Ага, 'Винчестер' .30-30, куда без него. Популярный и достаточно функциональный ствол, тут ничего не скажешь. Интересно, сколько она за него заплатила? Тут отделки на две сотни фунтов как минимум. Но красиво, ничего не скажешь.

А это... г-м... какой-то штучник высокого разбора на базе карабина Манлихера. Затвор 'прямого действия', то бишь, без поворота, восьмимиллиметровый патрон на бездымном порохе с закругленной пулей и оптический прицел 'Телорар'. Скажу прямо, прицел гадкий, у самого дома такой есть, но других пока не выпускают. Тяжеловат карабинчик, но если Пенни его взяла с собой, значит как-то справляется. Патроны... Ага, нормально. По сотне на каждый ствол есть.

Следующим покинул оружейный ящик бюксфлинт, а точнее, бокбюксфлинт, то есть комбинированная двустволка, с вертикальным расположением стволов, льежской фирмы Август Франкотт. Ложе и приклад красного дерева, легонькое, о тщательности изготовления даже говорить не стоит — оно идеальное. Верхний ствол двадцатого калибра, а нижний...

Повертел в руках длинный патрон в латунной гильзе. А хрен его знает, что за патрон. Полноценный винтовочный, с закраиной, миллиметров восемь калибром, с бездымным порохом, пуля полуоболочечная. По средней дичи работать должен исправно. По человеку, так вообще отлично. И патронов достаточно: полусотня для нарезного ствола и сотня для гладкого — нулевка и картечь. Все-таки умница у меня женушка.

— Держи... — у меня перед глазами возникла тарелка полная бутербродов. — Мне Мири говорила, что мужа надо кормить, а то он быстро превратится в голодное животное.

— Угу-м... — я отложил ружье. — Очень быстро превратится.

— Интересно будет посмотреть, — Пенни весело улыбнулась и погладила свою двустволку. — Понравилась тебе?

— Отличное оружие.

— Папа подарил на двадцатилетие, — Пенелопа вдруг погрустнела. — И в тот же день погибла мама. Упала с лошади...

— Не грусти, — я приобнял ее и прижал к себе. — Бог всегда забирает лучших первыми. Как ее звали?

— Екатерина.

— Мы в честь ее назовем свою дочь.

— Правда?! — Пенни уткнулась мне носом в щеку. — У нас будет девочка?

— Конечно будет! И не одна. А скажем... три! И столько же мальчиков! — храбро пообещал я и попросил. — Расскажи о себе. Я только сейчас понял, что ничего не знаю о своей жене.

— А я о своем муже. За исключением того, что он красив как бог, развратен как сатир и смел как Геракл.

— Это да... Я такой! Но сначала ты.

— Нет ты! Ну ладно, ладно, расскажу. Родители говорили, что я росла совершенным сорванцом. Дед стал брать меня на охоту уже в пятилетнем возрасте и через год подарил первое ружье. Мама с папой не возражали, потому что сами были заядлыми охотниками...

Поглощая мили наш воздушный корабль беззвучно несся над землей. Мы говорили, говорили и никак не могли остановиться. Я очень много нового узнал о своей жене, заодно выяснив причину такой ненависти к британцам. Оказывается, дедушка, практически воспитавший Пенни, потерял всю свою семью во время англо-датской войны. И позаботился, чтобы внучка с младенческого возраста возненавидела англов. Да и ее отец с матерью, по той же причине, не пылали особой любовью к островитянам.

Я же, в свою очередь, рассказывая о себе, умудрился отделаться общими фразами о прошлом, более-менее подробно, рассказав только о своей настоящей жизни. И очень жалел, что не могу рассказать правды.

А потом, закутавшись в толстые пледы, мы пили шампанское и молча смотрели на фантастический закат, заревом разлившийся над темными силуэтами Драконовых гор.

И нам было удивительно хорошо друг с другом. Даже без слов.

ГЛАВА 19

Южная Африка. Наталь. Окрестности реки Тугела.

25 июня 1900 года. 07:00

Ночную вахту я отстоял сам, после полуночи отправив Пенни спать. Благополучно отстоял. В том смысле, что мы не сверзились на землю и продолжали находиться в воздухе на высоте около полумили. А в остальном... А в остальном, я положительных моментов не нахожу. От слова совсем.

Всю ночь нас тащило черт знает куда. Между прочим — с довольно приличной скоростью. В два ночи сошел с ума компас, затем несколько раз менялся ветер, а завершение, землю затянуло дымкой, а небо облаками, по совокупности, напрочь лишив возможности ориентироваться. В итоге, к семи утра, у меня полностью исчезло представление о том, где мы сейчас находимся. Млять!

— А чего это он? — Пенни зябко поежилась, закуталась в пончо и постучала ноготком по компасу.

— Магнитные бури или аномалия какая... — я набулькал в стакан виски и отпил глоток. — В общем-то, ничего страшного. Сейчас солнце взойдет и можно будет определиться на местности. Питермариецбург мы пролетели точно, значит, находимся где-то около Колензо. Или Эсткорта. Или Ледисмита... или...

— Ты рядом, — Пенни прижалась ко мне. — И мне все равно, где мы... — она отстранилась, уперлась руками в бортик корзины, выпятила попку и повернув голову ко мне лукаво улыбнулась: — Милый, насколько я понимаю, у нас начался медовый месяц? Нет?

— Угу... — все ненужные мысли сразу улетели из головы. — Медовый... И ты медовая...

Знаете, заниматься любовью дрожа от холода в утлой корзине, на высоте километра — это чертовски экзотично! Но восхитительно. Решено, заведу себе дома монгольфьер. Для любовных утех.

— Ух-ты! — вдруг восхищенно ахнула Пенни, не отводя глаз от грандиозной панорамы Большого Уступа*. — Красиво-о-о!!! Ну же... не останавливайся!

Большой Уступ — обрывистый склон высоких внутренних плоскогорий Южной Африки, обращенный к приморским равнинам.

— Не останавливаюсь... — я дотянулся до планшета, раскрыл его, и глянул на карту. — Что у нас тут?..

— Это же хребет Mont-aux-Sources!* — Пенни показала рукой на теряющуюся в облаках гряду из острых гор, похожих на зубы дракона. — Колензо мы уже пролетели, Ледисмит остался в той стороне. А мы над Тугелой. Вот, видишь? Ой-ой... да, да... вот так хорошо...

Mont-aux-Sources — является горным хребтом в Африке, формирующим самую высокую часть гор Дракона — Дракенсберг. Mont-aux-Sources был назван французскими миссионерами, которые посетили регион в 1836 году. Гора служит источником питания трех рек — Тугела, Вааль и Оранжевая (Mont-aux-Sources в переводе означает гора — источник.).

Внизу, местами полностью утопая в зелени и петляя среди холмов, протекала река, похожая с высоты на серебристую змейку, зачем-то изогнувшуюся почти правильными зигзагами.

— Вижу, — я прикинул расстояние на карте. — Это получается, нас за ночь протянуло где-то на миль семьдесят — восемьдесят. Если так пойдет, мы завтра к вечеру окажемся в Блумфонтейне.

— Вот! — Пенелопа гордо хмыкнула. — А ты ругался! Видишь, как хорошо я придумала. В будущем, только на воздушных шарах будут летать. Быстро и удобно. Ну же, милый... Не отвлекайся....

— Будут, будут, — я отбросил планшетку, и опять взялся за талию Пенни. — И не только на них.

На некоторое время мы опять выпали из действительности, а когда пришли в себя, громадный, ужасный в своей величественности амфитеатр Дракенсберга, уже закрыл собой всю видимость.

Ветер усилился, стал беспорядочно бросать шар в разные стороны, и неожиданно потащил его прямо на горы.

Дракенсберг — самая высокая часть Драконовых гор в Южной Африке. Амфитеатр Дракенсберга считается одним из наиболее впечатляющих крутых отвесных склонов на нашей планете.

— Мама... — Пенелопа как завороженная уставилась на острые скалы.

— Сидеть! — я силой усадил ее на скамейку, пристегнул, а сам нажал ручку подачи смеси.

Шар стал набирать высоту, но какими-то судорожными мелкими рывками, как будто удерживаемый чьей-то гигантской рукой.

— Все будет хорошо, милая! — проорал я Пенни, перекрикивая рев ветра в оснастке.

Но сам в этом был не особо уверен — нас быстро затягивало в заполненный облаками водяной пыли громадный каньон, в котором, с множества уступов падал гигантский водопад, разбиваясь внизу об острые скалы.

'Водопад Тугела... — в голове неожиданно стали всплывать обрывочные сведения из туристической памятки, еще той, из моей первой жизни. — Второй по высоте водопад планеты. Представляет собой пять каскадов, высота наибольшего составляет четыреста одиннадцать метров. Сука! Ведь угробимся...'

Шар постепенно уходил вверх, но очень медленно, явно недостаточно, чтобы вовремя подняться выше края амфитеатра.

— Давай, давай, мать твою! — толком не соображая что делать, я до предела выкрутил вентиль подачи водорода в верхнюю сферу. — Ну же, сука долбаная!!!

Шар дернулся, рывком приподнялся, внезапно вильнул в сторону и пронесшись сотню метров вдоль отвесной стенки, словно в невесомости замер над небольшим плато, закрытым от водопада одним из кряжей.

Меня как будто под зад пнули.

— Трави! — я сунул шнур спуска горячего воздуха в руки Пенни, сбросил якорь, потом второй, съехал по тросу и подхватив массивную кошку, закинул ее в развилку толстой кряжистой акации. А затем, пробежав несколько метров, закрепил следующий якорь, уже за другое дерево.

И грохнулся на колени, как-то мгновенно лишившись сил. Дождался пока голова прекратит кружиться, поднял взгляд и не поверил своим глазам — шар неподвижно застыл в паре метров над землей. Судя по полному отсутствию колебаний веток деревьев и травы, здесь царил полный штиль.

— Пенни...

В ответ не последовало ни звука.

— Милая, сбрось лестницу...

И в этот раз не услышав голоса жены, я в приступе паники уцепился за якорный трос и в мгновение ока взобрался обратно.

— Пенни... — и осекся.

Пенелопа забилась в угол и сжавшись в комочек, смотрела мимо меня невидящим взглядом.

— Любовь моя, — я быстро погасил горелку, а потом осторожно расстегнул на Пенни привязной ремень. — Все уже закончилось.

— Что... — почти беззвучно шевеля побелевшими губами прошептала Пенелопа. — Что это было?..

— Точно не знаю. Возможно, в этом каньоне область пониженного давления или какие-нибудь возмущения воздушных потоков. Наверняка что-то подобное, потому что шар сюда затянуло словно пылесосом, — ляпнул я, что первое пришло в голову.

На самом деле, мне сейчас было плевать, каким образом мы оказались на плато. Не услышав голос жены, я перепугался едва не до смерти, а когда увидел ее целой и невредимой, чуть не получил инфаркт — уже от радости. Да-да, тот самый суровый и ужасный Майкл Игл, он же капитан 'Железный Хрен', а заодно враг Британской империи номер один, вот прямо сейчас готов прыгать от радости, как какой-нибудь сопливый мальчишка.

— Ч-чем? — стуча зубами переспросила Пенни. — Пы-ле-со-сом?

— Эта такая машина. Потом объясню, — я выхватил бутылку виски из ящика, зубами вырвал пробку и поднес горлышко к губам жены. — Ну! Большой глоток! Во-от. Стоп, стоп, а этот уже лишний...

— И ничего не лишний! — Возмущенно пискнула порозовевшая Пенни. — И вообще, я ни капельки не испугалась. Разве что совсем чуть-чуть... — она попыталась приподняться, но покачнулась и шлепнулась назад. — Ой... что-то голова кружится...

— Голова скоро пройдет, — я протянул ей руку. — А вот я действительно испугался.

— Не говори глупостей! — Пенни встала и ткнула меня пальчиком в грудь. — Ты не можешь перепугаться, потому что бесстрашный герой... — и добавила слегка заплетаясь языком. — Мой бесстрашный герой. Ну и... где это мы?

Я оглянулся. Плато, а скорее даже уступ на склоне, метров сто пятьдесят в длину и около сорока в ширину. Рощица акаций, трава почти по пояс, несколько ручейков петляют среди беспорядочно наваленных обломков скал, водопада отсюда не видно, но слышно. Большего пока сказать не могу. И высоко, мать его.

— Судя по всему, мы где-то на уровне четвертого каскада, если считать снизу.

— А как дальше...

— Не знаю... — упредил я вопрос. — Надо сначала осмотреть шар, все-таки трясло нас порядочно. Можно вообще денек передохнуть. Здесь мы пока в полной безопасности.

Пенни ожидаемо высказала категоричное 'за', в пользу 'передохнуть'.

Я спустил вниз вещи, установил палатку, а потом стал обследовать наш воздушный корабль. К счастью, никаких видимых повреждений не выявил. Утечки из верней сферы — тоже. Но только визуально. Забраться внутрь, не нарушив конструкции было нереально. Месье Дефаж устроил ее по типу пчелиных сот: множество герметичных ячеек заполненных водородом, располагались вокруг основного резервуара, в который, в случае необходимости, можно было добавлять газ. Как бы толково, и вроде бы даже надежно, но... В общем, тут находится много этих 'но'.

Пока работал, прогремело два выстрела, потом еще несколько, а затем из рощицы появилась Пенелопа со связкой больших пестрых птиц.

— Вот, — она тряхнула дичью. — Исправляюсь. Буду тебя скоро кормить.

— Ты там осторожней, змеи и все такое...

— Твоя жена всегда осторожна, — Пенни похлопала по голенищам высоких, до середины бедра, охотничьих бродней и изящной походкой балерины удалилась к палатке. . Я даже засмотрелся, настолько она выглядела величественно и прекрасно.

Затем я завершил осмотр, подтянул оснастку, и спрыгнул вниз. Наш лагерь успел преобразиться, верней — ожить. На костре уже булькал чайник, а рядом, дожидались своей очереди увесистые ощипанные птичьи тушки, в рядочек насаженные на вертел. Я даже про себя подивился, насколько быстро управилась женушка — что явно не в стиле богатой и избалованной дамочки. Повезло мне с ней. Ну... это по предварительным выводам.

Сама Пенни сидела на раскладном стульчике, в окружении открытых кофров с вещами и внимательно рассматривала себя в зеркальце.

— Мне надо срочно полностью вымыться! — задумчиво высказалась она. — Придумай что-нибудь.

— Придумаю, — я с наслаждением раскурил сигару, прихватил дробовик и пошел обследовать плато. — Но чуть позже.

Вымыться? Да легко. Для тебя милая, я готов звезду с неба достать.

— Через час будет готова еда. Не опаздывай... — бросила Пенни, не прерывая своего занятия.

— Ни за что, милая, — я сориентировал и решил для начала обойти плато по периметру.

Ручей, еще один... Вода чистая, но ледяная, аж зубы ломит. А вот рыба... а хрен его знает, может и есть. Форель так просто не заметишь. Птицы валом, почти непуганая, так что в дичине недостатка не будет. Змеюк и остальных тварей, вроде не заметно. Очаровательное местечко. Парадиз — одним словом. Недельку бы с удовольствием отдохнул, если бы не... Стоп!

Я наткнулся на небольшое, но глубокое озерцо, от которого ощутимо попахивало серой. По его периметру, торчали острые большие валуны, полностью заросшие мхом. Даже на первый взгляд их расположение очень смахивало на рукотворное; ну не бывает в природе такой симметрии. К тому же, после того как я поскоблил плоскую сторону камня обушком ножа, стали проглядывать какие-то примитивные изображения. Художник, сначала выдолбил контур рисунка, а потом заполнил канавки охрой. Или чем тогда рисовали?

Охоту что ли увековечили? Или случку? Похоже — то и то одновременно. Ну и ладно. Я не археолог, подать в обморок от счастья не собираюсь.

— И как они сюда забрались? — я в недоумении покрутил головой. — Разве что, по воздуху. Летучие древние зусулы. Оригинальненько. Хотя, не исключено, что раньше был спуск сюда, а потом осыпался. Уже не поймешь.

Побродил вокруг валунов, и нашел ничего кроме нескольких глиняных черепков. И какой-то уж совсем неузнаваемой мелкой хрени, но явно не природного происхождения. Потом сунул руку в озерцо и понял, что решил вопрос с банькой. Ай да я.

К моему возвращению Пенни уже накрыла стол. Все честь по чести, раскладной столик, салфетки, тарелки, бокалы и ножи с вилками. И даже блюдо, мать его! Очуметь, сколько бесполезной хрени мы тащим с собой! В случае чего, нахрен за борт.

Но жене свои намерения, не озвучил. Во избежание. Послушно вымыл руки и чинно уселся за стол.

— Мне немного вина, милый, — Пенелопа подцепила двузубой вилкой половину птицы с блюда и устроила ее мне на тарелку.

— Oui, madame, — я церемонно наполнил бокал, поставил бутылку, уже без всяких церемоний отодрал ногу от тушки и впился в нее зубами.

— Милый, ты ужасный варвар... — поморщилась Пенни, аккуратно работая ножом и вилкой. — Вот как с тобой выходить в свет? Но ничего, немножко моего внимания и все станет на своим места. И не надо возражать...

— Я и не думал.

— Вот и хорошо. Ты уже придумал, как мне принять ванную?

— Конечно! Но...

— Что 'но'? — прищурилась Пенелопа.

— Несколько варварским методом.

— Даже так?

— Именно так, и никак по-другому! — категорично высказался я. — Так как принято у нас, варваров. Кстати, что это за птички?

— Попугаи, — пожала плечиками Пенни. — Тебе не нравится? Да, я забыла взять с собой мускатный орех, поэтому они несколько пресноваты.

— Что ты, моя роза! — я поспешно оправил в рот кусок мяса. — Они изумительны.

— Спасибо милый, мне приятно. А не мог бы ты, рассказать мне об этой варварской процедуре поподробней? Мне придется раздеться догола? А тебе? А не входит ли в процесс, пошлепывание по неким частям тела? А как...

В общем, своими невинными, а на самом деле, тщательно продуманными вопросиками, Пенни довела меня до такого состояния, что к концу еды, я готов был ее изнасиловать прямо на месте.

Но, все случилось уже в озерце.

Стыдно признаться, но с момента переноса в эту благословенную эпоху, я особыми победами на любовном фронте похвастать не могу. С Лизхен и Франсин не случилось, на других дам времени не было. К тому же, бурские дамы, в подавляющем большинстве... г-м... как бы это сказать? Да лучше промолчу. Словом, так и пользовал безотказных мулаток близняшек-горничных, ибо совсем без бабы — это уже перебор. Но они не в счет, так как относятся к категории дам с пониженной социальной ответственностью. К проституткам — если по простому. В итоге, получается, что Пенни у меня первая. И знаете, таких женщин у меня не было. И очень сомневаюсь, что будут. Стеснительная и раскованная, холодная и страстная, очаровательно неумелая, но с природным талантом к любви и страстью ко всему новому... Все эти эпитеты Пенни собрала в себе, вдобавок, дополнила способностью только одним словом или жестом, в буквальном смысле, одним движением глаз, вызывать во мне дикое желание.

— Ты знаешь, милый... — томно шепнула мне на ухо Пенни. — Я готова подвергать себя этим варварским процедурам каждый день. Давай здесь останемся на неделю.

— Пару дней, не больше.

— Тиран! — шутливо возмутилась она. — Подай мне вот тот флакон, надо волосы ополоснуть. А я пока подумаю, как тебя наказать. Вот придумала! Бери губку и мой меня. А потом я тебя. Ай!!! Михаэль, как тебе не стыдно? Не щипайся!.. Кстати, ты уже туда лазил?

Пенелопа подняла свою точеную ножку из воды и показала на стену, полностью заросшую толстыми стеблями древовидных лиан.

— Куда? — я так ничего и не увидел. — Куда залезть? Зачем?

— Наклонись, — Пенни обняла меня и привлекла к себе. — Видишь?

— Твою мать! — угол освещения сменился и стал ясно виден провал в стене, до этого совершенно незаметный под плотным ковром растений.

— Милый, я не знаю на каком языке ты выражаешься, — недовольно высказалась Пенелопа. — Но вряд ли это приличные слова.

— Роза моя, я подозреваю, что ты хочешь сделать из меня ангела? Предупреждаю, это бесполезно.

— Знаю, знаю, тебя ничто уже не исправит, — Пенни лукаво улыбнулась. — Ну могу же я немного поворчать?

— Можешь, к тому же это так возбуждает! Иди сюда...

— Мистер Игл, руки прочь! Поскорей домывайте меня и лезем в эту дыру. Нет, нет и нет, я вас одного не пущу!

Процесс помывки максимально ускорился, а после его завершения, я сбегал за фонарями и снаряжением.

Над расчисткой входа пришлось потрудиться, клятые лианы оказались тверды как камень. Еще некоторое время ушло на то, чтобы переждать, пока иссякнет поток разных пресмыкающихся тварей, хлынувших из обнажившейся дыры. Все это сопровождалось визгом, перепугавшейся чуть ли не до смерти Пенелопы.

— Это сделали люди, — наконец закончив пищать, Пенни слезла с камня и провела рукой по рисункам украшавшим вход. — Я похожие узоры видела у нас в музее. Если не ошибаюсь, они принадлежат к народности проживавшей здесь еще до того, как пришли племена банту. Ну и что же там находится?

— Сейчас узнаем... — я поджег несколько сухих веток и забросил в проем. А когда они прогорели, выгнав еще с десяток громадных сороконожек и скорпионов, шагнул внутрь.

Воображение рисовало что-то наподобие иллюстраций к книгам Буссенара: иссохшие мумии, корзины полные алмазов, груды золота, но...

Но ничего подобного в небольшой пещерке не оказалось. Только выцветшие от времени рисунки на стенах, развалившиеся глиняные кувшины и плошки, несколько лежащих в рядок грудок человеческих костей, судя по размеру, принадлежащих ребенку, да примитивные каменные инструменты перед ними. Вот и все.

Я даже простукал стены, в надежде найти какой-нибудь потайной ход, но, увы, стены оказались сплошным монолитом. Тоска печаль.

— Так не интересно-о... — обиженно протянула Пенни. — А где сокровища?

— Все украдено до нас, ѓ— я разочарованно пнул один из камешков, в изобилии валяющихся на полу. — Не жили богато, нечего и начинать.

— Ты не прав, я богата, милый, — заметила Пенни. — То есть, мы богаты.

— Я тоже не беден, моя роза. Вернее, мы не бедны. Совсем не бедны.

— Тогда пошли отсюда! — Пенелопа решительно развернулась. — Обойдемся и без сокровищ.

— Сейчас, только выберу нам какой-нибудь сувенир на память, — я поворошил палкой кучку мусора. — К примеру, какой-нибудь наконечник стрелы...

— Вы еще камней наберите, герр Игл, — съехидничала Пенни, нетерпеливо постукивая веточкой по сапогу. — Ну идем же! Я хочу сыграть тебе на скрипке!

— Уже... — я подобрал небольшой булыжник, идеально повторявший форму груши. — Идем.

— Что ты там нашел? — Пенни отобрала у меня камешек и брезгливо смахнула с него пыль. — Не нашел ничего лучше? Ой... — она вдруг изумленно ойкнула и выскочила из пещеры.

— Что случилось? — я пошел за ней следом. — Вроде никаких многоножек...

— Дурак! Смотри! — Пенелопа сунула мне камень в руки и бегом вернулась назад, и уже из пещеры раздался ее возбужденный голос. — Иди же, помогай мне. Здесь может быть еще...

Я недоуменно глянул на свою ладонь и через мгновение восхищенно выругался. Находка отблескивала под лучами заходящего солнышка, всеми оттенками нежно-голубого цвета.

Совместными усилиями обшарив пещеру, мы нашли еще две пригоршни камней, но уже меньше размером чем первый, после чего вернулись к себе на стоянку.

— Насколько я понимаю, это необычайно чистый голубой алмаз! — Пенелопа толкнула камень мне пальцем. — По меньшей мере, в сто карат весом. Но о его цене пока говорить рано, потому что реальная стоимость станет ясна только после огранки.

— Точно? — переспросил я, повертев алмаз в руках.

— Точней не бывает, — поморщилась Пенни. — Не забывай, милый, я выросла в семье коммерсанта, который в самом начале своей карьеры занимался драгоценными камнями.

— А эти? — я показал на кучку камней поменьше размером.

— Обычные алмазы, без оттенков, — пожала плечами Пенелопа. — Довольно чистые, парочка, каратов по шестьдесят, остальные чуть меньше. Это предварительно, потому что после огранки, они могут вполовину убавиться в весе. А от мельчайшего дефекта, сильно потерять в стоимости. Но да, они впечатляюще крупные. Что есть — то есть.

— Откуда взялись камни в пещере?

— Наверное лежали в горшке, как скарб для путешествия в страну мертвых, а когда тот от времени превратился в пыль, раскатились по полу, — предположила Пенни. — А не все ли равно?

— Все равно, — первое невольное возбуждение уже прошло, и теперь, я смотрел на алмазы как на обыкновенную гальку.

Ну нашли, и что с того? Денег у нас и так хватает. Нет, конечно, можно будет на вырученные средства от продажи этих цацек, сделать немало полезного. И для себя и для Республик, но это уже потом. Совсем потом. А пока, меня больше занимает...

— Кто-то обещал сыграть на скрипке. Не ты ли, моя роза?

— Я, милый, — Пенни улыбнулась, взяла скрипку в руки, встала из-за столика, шагнула в сторону и четко поклонилась мне. — Венецианский карнавал, автор Никколо Паганини, исполняет мадам Пенелопа Игл.

И экспрессивно взмахнула смычком...

Дикие безлюдные джунгли, груда алмазов, порхающие вокруг бабочки, рокот водопада и дивная мелодия, заставляющая забыть все на свете. Это было настолько необычно, что я чувствовал себе попавшим в сказку...

ГЛАВА 20

Южная Африка. Наталь. Водопад Тугела.

27 июня 1900 года. 10:00

— И что, нам обязательно улетать?

— Да.

— А если еще денечек? — Пенни призывно улыбнулась и быстро провела язычком по губам. — Мы могли бы потратить это время с большой пользой.

Я про себя вздохнул. Эти два дня проведенных около водопада, я могу со всей уверенностью записать в ряд лучших в моей жизни. Мы ловили форель в ручье, любили друг друга, стреляли по мишеням, просто дурачились, даже играли в театр, ставя разные веселые сценки, нам было очень хорошо вместе, но до бесконечности так продолжаться не могло.

— Смотри, — я показал рукой на рваные облачка застывшие под краем горного амфитеатра. — Видишь, они неподвижны. Значит, ветер утихомирился и мы можем взлетать. Надо пользоваться моментом, потом такой возможности может и не представиться.

— Ну ладно... — обреченно вздохнула Пенелопа. — Пускай так...

Сборы много времени не заняли. Я снял якоря, заменив их тонким тросом, привязав его к деревьям и вслед за Пенни взобрался в корзину.

— Можно начинать? — она взялась за рычаг подачи смеси.

— Давай, только потихоньку. Пойдем с пробуксовкой.

— Это как?

— Сейчас узнаешь. Пристегивайся и жми.

Горелка гулко заревела, нагнетая горячий воздух в гондолу.

— Пора?

— Пока нет... — я стал возле борта. — Еще немного...

— С ума сошел? Его разорвет!

— Рано, еще поддай...

И только тогда, когда обшивка стала потрескивать, а сам шар стал дико дергаться, стараясь сорваться с привязи, я перерезал троса.

Сильный толчок, ощущение сильного ускорения, мелькнувший рядом с корзиной острый карниз, визг Пенни и мы уже воспарили над водопадом.

— Ого! — Пенелопа глянула вниз. — Как на качелях. Я думала у меня сердце вылетит через рот.