Х Легион (вторая форма, общий файл)

Начало: 03.04.2015г.

Глава 1.

И чёрт меня дёрнул лезть в этот вонючий подвал, чтоб ему пусто было! — возмущению моему не было предела.

Уже битый час при тусклом свете карманного фонарика я пытался разобраться в диком переплетении проводов старого полурассыпавшегося электрического щита, по вине которого сегодня вечером наш дом остался без света.

Я не электрик. Но руки растут, вроде, из нужного места: в электричестве мало-мальски соображаю. И не полез бы я в этот треклятый подвал, если бы наш "любимый" электрик дядя Петя не принял на грудь ударную дозу алкоголя в честь внезапно свалившегося ему сегодня счастья в виде зарплаты, внушительная часть которой и была потрачена на вышеозначенный продукт. А так как среди жильцов нашей пятиэтажки я оказался самым "подкованным" по технической части, — идти разбираться с проблемой пришлось именно мне. И посему, вооружившись фонариком, тестером, изолентой и сумкой с инструментами, я вступил в неравную борьбу с безумным миром сумасшедшего электрика, пытаясь для начала хотя бы понять, откуда в этом макаронном цехе, состоящем из кучи дико перекрученных между собой проводов, поступает ток. По истечении получасовой возни в царстве тьмы и нелепого абсурда мне стало ясно, что битву за свет я катастрофически проигрываю: электрик так "нахомутал" в схеме, что разобраться в ней мог только такой же сумасшедший.

Понимая, что запутался окончательно, я отошёл чуть в сторону от щита и окинул взглядом открывшуюся мне картину целиком. И, о чудо, в голове наступило просветление: наконец, я понял, откуда всё начинается и где должно закончиться. Испустив радостный крик бешеной обезьяны и уже представив себя в мыслях новым Прометеем, я с новым пылом ринулся в гущу проводов, предвкушая долгожданное завершение процесса. Но что-то пошло не так. Когда работаю с электричеством, всегда соблюдаю святое правило не касаться проводов двумя руками сразу. Но так как я работал в прорезиненных перчатках, для ускорения процесса задействовал обе руки.

Последнее, что помню: яркая вспышка и резкий сокрушительный удар, отправивший меня в нокаут. Остатки сознания донесли видение того, как на огромной скорости моё тело впечатывается спиной в стену подвального помещения...

* * *

Тело скрутила невыносимая боль и я пришёл в себя, открытым ртом хватая воздух. Его, почему-то, катастрофически не хватало, зато во рту было полно крови, которой я едва не захлебнулся. Откашливаясь и отплёвываясь, с большим трудом сделал вдох, отчего от боли тут же чуть не потерял сознание: в груди что-то засвистело и захлюпало, а изо рта пошла пузырящаяся пена. Тут не надо быть вундеркиндом, чтобы понять, что у меня повреждено лёгкое, а может даже оба. И мне было не просто плохо,— мне было смертельно плохо. Сказать конкретно, что у меня болело,— значит не сказать ничего: всё тело превратилось в какой-то немыслимый клубок адской боли. Однако, вскоре боль чуть поутихла, а зрение — немного прояснилось, и глазам предстали остатки какого-то строения. Древние полуразрушенные стены почти сплошь позарастали мхом и были покрыты толстым слоем бурой пыли, а над головой нависли свинцовые тучи, беременные надвигающимся ливнем. И не было даже намёка на крышу. Сначала я подумал, что у меня галлюцинации, и потряс головой, пытаясь отогнать видение, но лучше не стало. Вместо этого перед глазами лишь заплясали фиолетовые круги, да от возникшей резкой боли чуть не стошнило. Когда головокружение прошло, я снова увидел полуразрушенные стены. Остатки здания выглядели так, словно в него попала бомба. Возможно, даже не одна.

"Это же надо, как рвануло!" — мысленная попытка пошутить оказалась весьма вялой и настроения мне не добавила.

"Но где же дом?" — а эта попытка мыслить благоразумно заставила всё моё естество сжаться от плохого предчувствия.

Я попытался, было, сдвинуться с места, но в то же мгновение тело сотряс дичайший приступ боли и, опустив глаза вниз, я с удивлением обнаружил тонкий прут арматуры, торчащий из груди чуть ниже левой ключицы. В глазах всё плясало и двоилось, и мне с большим трудом удавалось фокусировать зрение. Когда я наклонял голову, глаза закрывало что-то непонятно-рыжее. Из-за того, что свисало оно с моей головы, я подумал, что это какой-то шарф или тряпка, но сил поднять руки не было и я отставил попытки убрать это нечто с моих глаз, из-за чего с трудом разглядел, что с прута стекала тонкая струйка крови. Подавшись немного вперёд и скривившись от новой порции болезненных ощущений, я посмотрел под ноги. Сделать это не наклоняясь что-то мешало: в районе груди взгляд всё время натыкался на какой-то объёмный предмет, заслоняющий обзор. Лишь слегка наклонившись, я разглядел небольшую лужицу крови, что натекла с острия торчащей из груди арматуры.

— Раз лужа небольшая, значит я недолго был без сознания, — пробормотал я, пытаясь звуком собственного голоса придать себе уверенности. Мысли путались и я с трудом соображал, что происходит. Голос же был подозрительно слаб, напоминая тихий шелест ветра, да и кровь, идущая горлом, сильно мешала произношению: в любой момент я мог ей запросто захлебнуться. Дышать было очень тяжело, так как любое движение причиняло сильную боль. Стоять на месте было нельзя: я был серьёзно ранен и вполне мог скоро потерять даже способность к передвижению. А пробившая меня насквозь ржавая арматура гарантировала мучительную смерть от заражения крови даже в том случае, если бы рану удалось забинтовать.

Посмотрев по сторонам, насколько позволяла мне тут же просыпающаяся от малейшего движения боль, я понял, что перевязать рану нечем: кругом, насколько хватало глаз, были лишь остатки каких-то строений, и ни следа близкого присутствия человека. Но тут вспомнил, что когда полез в подвал, на мне была куртка. И ей можно было бы хоть как-то перевязать рану.

Поэтому, не желая долго мучиться, я, задержав дыхание, одним рывком сдёрнул себя с арматуры. Благо, штырь был почти параллелен земле. Будь он направлен в небо — сдёрнуть себя с него самостоятельно стало бы невыполнимой задачей.

Я чуть не задохнулся от спазма, молнией прошившей всё тело с головы до пят и, не удержав равновесия, упал на колени. В груди что-то засвистело и мне пришлось срочно прикрыть рукой открывшуюся рану, из которой сразу хлынул поток крови. Рука плохо слушалась и мне стоило больших усилий поднять её на уровень груди.

Сознание помутилось. С трудом дыша и не в силах даже кричать, второй рукой я пытался содрать с себя куртку, но пальцы всё время за что-то цеплялись в районе пояса, а до сознания никак не доходило, почему у меня ничего не выходит. Почти вконец обессилев, я понял, что если срочно не закрою дыру в спине, то скоро буду вести переговоры с Богом. С трудом сфокусировав зрение, глянул туда, где рука натыкалась на непонятную преграду, и обнаружил у себя на поясе небольшую коробочку, краем сознания отметив тот факт, что моя одежда была совершенно не похожа на ту, в которой я был в подвале. Эта больше напоминала комбинезон. Цвет только было никак не разобрать, да и не до того мне было сейчас. Схватившись свободной рукой за коробку на поясе я, видимо, случайно привёл в действие какой-то механизм, так как внутри неё что-то зажужжало и в бок мне несколько раз больно кольнуло, после чего комбинезон вдруг "ожил" под моими пальцами: я почувствовал, что какой-то невидимый глазу жгут перетянул грудную клетку, останавливая поток крови.

Самочувствие стало значительно лучше: несмотря на подозрительное бульканье в груди и пульсирующую боль во всём теле, я даже смог самостоятельно подняться на ноги.

"Видимо, какая-то высокотехнологичная аптечка",— подумал я, расценив такое улучшение самочувствия действием странной коробочки на поясе. Комбинезон, вероятно, тоже имел какие-то механизмы управления, так как жгут затянулся именно там, где нужно. Удивление вызывало ещё и то, как этот, то ли скафандр, то ли комбинезон оказался на мне.

Под воздействием лекарств мой мозг вновь обрёл некоторую способность мыслить, и теперь я смог оглядеться.

По ощущениям, кроме пробитой груди, синяка во всё тело, хриплого лёгочного дыхания и внутреннего кровотечения, других повреждений не имелось, поэтому я сразу приступил к осмотру местности: надо было побыстрее найти короткий путь до ближайшей больницы, где мне могли оказать помощь. С кровоизлияниями шутки плохи: в любой момент организм мог отказать, и тогда — летальный исход. Если же кровотечение было сильным, тогда времени у меня не осталось совсем. Очень сильно мешала дикая слабость: я едва мог передвигаться, да и то при этом меня так шатало из стороны в сторону, что только чудом удавалось не упасть: во второй раз я мог уже и не подняться.

И вот тут впервые в жизни я стал молиться: то и дело спотыкаясь и шипя от боли, хрипя пробитым лёгким и пуская кровавые пузыри, я пытался сказать то, что давно уже следовало, единственному невидимому собеседнику, который вправе был либо забрать мою жизнь, либо продлить её ещё на какое-то время. Таким искренним я ещё никогда не был даже наедине с самим собой. И, странное дело, мало-помалу боль поутихла и я смог, наконец, найти какое-то подобие дороги, и даже пройти по ней немного. Теперь уже не я управлял телом: ноги сами несли меня в одном им известном направлении. Кругом были только развалины, густо поросшие мхом: самое высокое строение было немногим выше меня. Но на осмотр местных достопримечательностей времени не осталось: я нутром чувствовал, как из организма утекают последние драгоценные жизненные силы. Когда же ноги перестали меня держать, я упал на колени и слабеющим голосом прошептал:

Господи, спаси!..

Угасающим сознанием уловил вспышку света над головой и уши тут же заложило от сильного грохота. Уже падая, вдруг почувствовал, как кто-то сильный подхватил меня на руки. Остатка сил хватило лишь на то, чтобы благодарно улыбнуться и прошептать: "Спасибо!". А затем я погрузился во мглу безвременья...

* * *

Боль накатывала толчками, заставляя судорожно дёргаться всё тело. Я раскрыл глаза и ничего не понимающим взглядом вперился в кромешную мглу перед собой.

Господи, не думал, что на "том свете" будет так темно и так больно! — попытавшись съязвить, я понял, что ещё жив: всё тело ныло и немилосердно саднило. Дышалось с трудом, но вполне терпимо. Припоминая недавние события, схватился за то место, где ещё недавно из груди торчал штырь арматуры. На моё удивление, ничего, кроме кармана собственной куртки я там не обнаружил. Тщательно ощупал себя и блаженно улыбнулся: вроде, переломов не было; я был цел, относительно здоров и, похоже, по-прежнему находился в тёмном подвале пятиэтажки, куда полез чинить электричество. Синяки и ссадины я как-нибудь переживу. О том, что мне только что привиделось, будет время подумать позже. А самое главное сейчас — это то, что никаких дополнительных дырок в организме за время моей отключки не образовалось и я, вроде, не умираю. Осознание этого факта подвигло меня на более решительные действия: примерно прикинув, куда меня отбросило ударом электрического тока, я на ощупь стал продвигаться туда, где, по моим представлениям, должен был находиться выход. Раз кругом была кромешная тьма, то фонарика, который, скорее всего, от удара об пол выключился, я сейчас точно не найду. Света в доме по-прежнему нет, поэтому надо побыстрее добраться до собственной квартиры и взять другой фонарик. Сидеть без света "до второго пришествия", даже несмотря на приснопамятный удар током, я не собирался. Поэтому, довольно быстро добравшись до выхода из подвала, сбегал домой за необходимым. Пока бегал туда-обратно, никого из соседей не встретил: те, видимо, отчаялись ждать появления света и легли спать. Такое уже не раз бывало: если электрик в течение часа не восстанавливал подачу электричества, то дальше можно было уже не ждать,— в лучшем случае, это счастливое событие могло произойти уже только утром, когда протрезвевший Пётр Петрович выходил на смену и делал вторую попытку.

Но памятуя о его слабости к спиртосодержащим напиткам и зная объём потреблённого им продукта (по количеству пустой тары в его каптёрке, куда я заглянул перед посещением подвала), предположил, что электрика нам не увидеть трезвым минимум до обеда (если не до вечера). Поэтому-то решил временно занять его место, что и привело к вышеозначенному "приключению". И хотя от такого "веселья" еле стоял на ногах, у меня, всё же, промелькнуло в голове несколько скептических мыслей: "Почему я остался жив? Почему вместо того, чтобы упасть замертво прямо на месте, я был отброшен неведомой силой к стене? Ещё со школы известно, что при ударе током все мышцы сокращаются, и ухватившись за провод под напряжением, самостоятельно разжать руку уже попросту невозможно. А вместо этого я исполнил акробатический трюк под названием "держи меня, стена"..."

Но неудачи меня только ещё больше раззадоривали и заставляли с ещё большим упорством пытаться достичь намеченной цели. Поэтому, приняв необходимые меры безопасности, я вновь сунулся в подвал. Благо, уже знал, что дальше нужно было делать. Кстати, будучи у себя в квартире, я всё-таки успел рассмотреть перчатки, в которых полез в электросхему щитка. На них живого места не осталось: материал во многих местах проплавился и пришёл в негодность. Вот только странным было то, что руки мои при этом не пострадали: ни одного ожога я не обнаружил.

Дальнейшие действия интереса более не вызывали: всё прошло "без сучка и задоринки". Буквально минут через двадцать в доме зажёгся свет и я вернулся в квартиру "победителем".

Конечно же, удар током для меня даром не прошёл: во всём теле появилась странная ломота и чувствовал я себя не очень хорошо. Поэтому счёл за лучшее быстро принять душ и завалиться спать. Тем более, что с утра пораньше мне нужно было на работу: впереди маячили ещё два рабочих дня до долгожданных выходных.

И глотнув "на сон грядущий" горячего чайку, я с удовольствием отдался во власть Морфея.

* * *

Разбудил меня яркий свет, бьющий прямо в лицо. Недовольно поморщившись, я хотел поднять руку, чтобы защитить от него глаза, но она меня, почему-то, не послушалась, оставшись лежать там, где и была. Со второй рукой было то же самое: я не мог ими управлять, чувствуя лишь онемение во всём теле. "Бог ты мой, что со мной произошло?" — мысли в панике заметались, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Я попытался шевельнуть хоть чем-нибудь, но тело тоже не желало выполнять мои команды: мне удалось лишь немного повернуть голову набок, из-за чего свет перестал бить прямо в глаза, и я смог рассмотреть окружающее пространство, а точнее, ту его часть, что была доступна моему зрению. Честно говоря, то, что я увидел, ничуть не помогло в разгадке произошедшего: кроме края кровати, пола, покрытого чем-то белоснежным, похожим на кафель, и стены такого же белого цвета, я ничего не увидел. Зрение никак не хотело фокусироваться, из-за чего всё кругом казалось нечётким и размытым. В голову настойчиво лезли какие-то звуки, но разобраться в их природе я никак не мог: уши словно ватой заложило. Смог распознать лишь какое-то бубнение и нечто, напоминающее человеческую речь. Сколько продолжалось сие действо — мне неведомо, но тут надо мной нависла какая-то тень, голову обхватили чьи-то руки и привели её в первоначальное состояние, из-за чего мне пришлось крепко зажмуриться: от яркого света, бьющего по глазам, невозможно было никуда скрыться. Потом я опять услышал какие-то звуки, напоминавшие человеческие голоса, но из-за эффекта ваты в ушах разобрать что-либо было попросту невозможно. А затем снова потерял сознание.

Глава2.

Второе пробуждение было гораздо более обыденным: меня разбудил будильник, поставленный на семь утра. Полчаса на сборы и я, свеженький как огурчик, уже бегу на остановку маршрутки. До работы ехать всего ничего: двадцать минут, но это же час пик, когда толпы народа пытаются попасть на работу, а это значит, что все маршрутки переполнены. Лишь немногие останавливаются на моей остановке, да и те быстро уезжают, осаждаемые большим количеством рвущегося на работу народа. Задумчиво "чешу репу": видимо, опять мне впаяют опоздание. И тут, о чудо, подруливает нужная мне "бусина"* (маршрутка), причём подозрительно пустая, и, проехав мимо остановки, глохнет. Пустая, видимо, потому, что водитель только вышел на маршрут. Ринувшаяся, было, вслед за маршруткой толпа понимает, что агрегат, скорее всего, неисправен, и разочарованно оттягивается к прежним рубежам.

Мне же терять особо нечего: так и так я, похоже, уже опоздал. Ходить по головам и расталкивать конкурентов локтями за всю свою тридцатидвухлетнюю жизнь так и не научился. И в транспорте, по-старинке, как учили меня родители, всегда уступал место нуждающимся. Так и сейчас: я лучше подожду полчасика, пока невменяемая толпа рассосётся, зато доеду нормально, без дикой толкотни и сопровождающих её матов пассажиров. Пусть снова опоздаю, зато чувствовать себя буду гораздо спокойнее, а посему и работать буду "с огоньком", более производительно.

А меж тем, водитель заглохшей маршрутки, открыв кожух, задумчиво что-то ковырял в двигателе отвёрткой. Видимо, дело не шло, т.к. весь вид молодого на вид парня (я бы дал ему двадцать — двадцать пять) выражал крайнюю озабоченность. Что меня дёрнуло подойти к нему — ума не приложу. Обычно, я на такие вещи смотрю "сквозь пальцы": чем можно помочь, если ты в этом деле не разбираешься (точнее, разбираешься, но недостаточно хорошо)? Но тут я был абсолютно уверен, что проблема крылась в генераторе, а точнее в его связи с электросхемой автомобиля. Похоже было на то, что генератор "скис" и не давал зарядного тока. Автобус ехал до тех пор, пока хватало заряда аккумулятора. Когда же аккумулятор сел (в этот момент водитель притормозил на остановке) — "бусик" не вовремя заглох. Завестись, естественно, уже не удалось. Будь водитель чуть опытнее — сумел бы завести машинку, пока та была в движении, но парень, видать, растерялся и теперь задумчиво "чесал репу", не зная, что предпринять, чтобы завести непокорный агрегат. Подойдя с пассажирской стороны, я постучал в дверное стекло, пытаясь привлечь к себе внимание. Водитель отвлёкся на стук и с недовольной миной уставился на меня: дескать, "ну что тебе?". Жестом показав, чтобы открыл дверь, я произнёс только одно слово: "Генератор". До парня, надо отдать ему должное, быстро дошло и, впустив меня внутрь, он кивнул на двигатель, спрашивая при этом: "Разбираешься, что ль?"

Я молча кивнул и, мельком глянув на развороченное брюхо машины, указал на одну из клемм, куда приходил провод от генератора: "Проверь контакт". Парень тут же потянул за указанный провод и, к своему изумлению, обнаружил, что тот обгорел и держался только на изоляции. Для меня это тоже было несколько неожиданно, ведь "провидцем" я никогда не был, а тут был уверен "на все сто", что проблема именно там, где я и указал.

Парень, глянув на меня, усмехнулся и полез за инструментом. Зачистить провод и прикрутить его — дело нескольких минут. Но вот незадача: аккумулятор-то был полностью разряжен, а завести такую махину "с толкача" — довольно нелёгкое дело, явно не для одного человека.

Привлечь же толпу с остановки для расталкивания "буса" мне представлялось маловероятным, поэтому, улучив момент, когда парень отвернётся, я вцепился в аккумулятор. Руки как-то странно свело и я почувствовал, как часть моей энергии передалась этой разряженной батарейке-переростку. Когда же парень обернулся ко мне, я уже стоял с видом победителя, скрестив на груди руки.

— Заводи! — махнув рукой на двигатель, я тут же плюхнулся в ближайшее пассажирское кресло.

Парень, хмыкнув, хитро прищурился и, взгромоздившись на водительское сиденье, повернул ключ в замке зажигания. Движок завёлся с пол-оборота, словно с ним ничего и не было, и довольно заурчал.

— Макс! — протянул мне руку парень, улыбаясь во все свои тридцать два зуба.

— Владислав! — ответил я ему крепким рукопожатием и улыбнулся в ответ.

— Ну что, поехали?! — Макс задорно подмигнул мне и, закрыв кожух двигателя, подрулил к остановке...

В этот день я, как ни странно, на работу не опоздал. И хотя всю дорогу вынужден был терпеть трёп водителя "ни о чём", настроение мне это совсем не испортило. Начальство же, увидев, что я пришёл вовремя, чуть в обморок не свалилось.

Но это было к лучшему! Так что в приподнятом настроении поскорее приступил к своим обязанностям. Сегодня я просто бил все рекорды по производительности труда: работа спорилась и мне всё удавалось. Даже то, что я не мог сделать в течение пары недель — сделал в течение рабочего дня.

Пока работа отнимала всё внимание — не было времени подумать о тех странностях, что происходили со мной. Но как только рабочий день закончился и я добрался до дома, в памяти всплыли недавние события.

Вяло ковыряя вилкой приготовленные на ужин спагетти, я прокручивал в голове события, произошедшие с того момента, как меня ударило током. И никак не мог состыковать между собой странные картины, что приходили ко мне, пока я был либо в "отключке", либо во сне. Непонятный пейзаж, смертельная рана, невозможность двигаться. А потом ещё эта невероятная уверенность в проблеме с двигателем маршрутки. Да и аккумулятор, похоже, зарядил именно я. Только вот как? Ума не приложу.

— Слушай, а может, это всё сон? — заговорил сам с собой вслух. — Может, я до сих пор лежу себе там в подвале, и у меня галлюцинации?

Чтобы проверить свои подозрения, тут же ущипнул себя за ногу. Блин! Это было больно. Всё-таки, похоже, что не сплю. Да, но когда я сдёргивал себя с этой чёртовой арматуры, мне тоже было очень больно. И если это не сон, то что тогда было там, в странной местности с разрушенными зданиями?

Покрутив так и этак, я по-прежнему ничего не смог понять. Всё для меня оставалось загадкой. Одним из признаков сновидений, как я читал в "умных книжках", является их алогизм. И если долго смотреть на один и тот же предмет, то он меняет свой внешний вид. Можно силой мысли поменять облик квартиры: сделать обои, например, сначала светлыми, а потом в мгновение ока сделать их тёмными. Можно пальцем проткнуть дверь или сделать себе мороженое, просто дунув на воду. В общем, именно эти вещи я и попытался проделать, чтобы удостовериться в том, что не сплю. Сна у меня не было ни в одном глазу, что и требовалось доказать: в данный момент я находился в реальности и протыкать пальцем двери ещё не научился, впрочем, как и перекрашивать обои при помощи одной лишь силы мысли.

Успокоив себя таким образом, я решил посмотреть какой-нибудь боевичок "на сон грядущий". Но где-то на середине фильма умудрился — таки заснуть.

* * *

Открыв глаза, снова упёрся взглядом в белый потолок. Но на этот раз, хотя бы, не было яркого ослепляющего света, бьющего прямо в глаза. Покрутив головой из стороны в сторону и осмотрев место, где находился, не обнаружил ничего интересного: те же белые стены, тот же кафельный пол. Окон и дверей в зоне видимости не наблюдалось, поэтому я рискнул встать, благо теперь тело меня слушалось. Но несмотря на то, что руки-ноги чувствовал, подняться с кровати оказалось не так-то просто: что-то случилось с координацией движений, и лишь стоило сесть на кровати, меня тут же повело в сторону, из-за чего я "со всей дури" грохнулся на пол. Слава Богу, хоть не головой вниз. Зато левый бок и "пятую точку" отшиб знатно.

Вот в таком состоянии,— лежащим на полу, шипящим, плюющимся от боли и потирающим ушибленное "причинное место", — меня и застала появившаяся откуда-то сзади медсестра. Конечно, медсестра — это сильно сказано: с медицинскими работниками её связывал лишь коротенький белый халатик с какой-то надписью на бейджике с левой стороны груди. Что за текст — разобрать не удалось: хоть буквы и были похожи на русские, но смысл в голове не вырисовывался. Да и разглядывать бейджик особо времени не было: лишь в поле зрения появилась эта яркая представительница медицинского персонала, я и думать обо всём забыл, глядя на неё. Таких красоток поискать — днём с огнём не сыщешь: блондинка с лицом богини и точёной фигуркой. Картину дополняла красиво заплетённая коса длиной до пояса, от ходьбы раскачивающаяся из стороны в сторону, и стройные ножки, обутые в... Да ни во что не обутые: она пришла босиком. Мало того, под коротеньким халатиком, застёгнутым на некое подобие змейки лишь до половины, и больше показывавшим, нежели скрывавшим, явно просматривались короткие светлые шорты и такого же цвета топ, туго обтягивающий соблазнительно выпирающее "богатство" как минимум третьего размера. Закончив кратковременный обзор столь привлекательного объекта, так неожиданно появившегося из ниоткуда, я снова перевёл взгляд на лицо незнакомки и просто утонул в её бездонно-голубых глазах цвета ясного неба, даже не успев поинтересоваться тем, кто она такая и что я здесь делаю.

Однако, медсестра "играть в гляделки" не собиралась: подойдя ближе и мило улыбнувшись, она просто подхватила меня на руки и аккуратно положила на кровать. Я даже "ойкнуть" не успел. Пока собирался с мыслями и пытался понять, как хрупкая девушка смогла запросто поднять такую тушу, как я, весом под семьдесят килограмм, медсестра что-то "защебетала" на каком-то непонятном мне языке.

Видя, что я ничего не понимаю, характер издаваемых ею звуков изменился, но я снова ничего не понял.

— Девушка, вы не могли бы мне объяснить, где я нахожусь? — перебив её, я изумлённо замолчал: с моим голосом было что-то "не то". Я его не узнавал. Лёгочный хрип исчез, уступив место мягкому сопрано.

Несколько секунд я изумлённо таращился на собеседницу, а та, в свою очередь, с интересом разглядывала меня.

— Ч-что со мной? — я первым нарушил молчание, внутренне холодея от неприятного предчувствия.

— С вами всё хорошо! — медсестра вдруг заговорила на чистейшем русском языке. — Вы уже почти полностью выздоровели. Рана была очень серьёзной, что вызвало немалые опасения за вашу жизнь. Но мы успели как раз вовремя: опоздай на пару минут — мы бы с вами здесь уже не разговаривали. Однако, вы ещё слабы и надо немного потерпеть, пока ваш организм не наберётся сил. Всего день-два, и сможете встать на ноги.

В моей голове, видимо, произошло короткое замыкание, поскольку несколько мучительно долгих мгновений я не мог вымолвить ни слова, переваривая услышанное. Но наконец, язык вновь обрёл способность издавать звуки и я продолжил:

— А где мы находимся?

— Медотсек пятого купола материка Ордария. Мы находимся на планете Андорра, шестнадцатый сектор седьмого квадранта галактики М16.

— Хорошая шутка, — я слегка замялся с ответом, решая для себя, стоит смеяться или нет. — Особенно про седьмой квадрант. Тем более, что я в астрономии — полный ноль.

— У нас своя система галактических координат. — Не приняла мою шутку собеседница. — Иногда, правда, мы используем и земные названия космических объектов, если считаем их более удачными. Но не в этом конкретном случае.

— А что, Земля — центр Вселенной? — решил съязвить я. — Наверное, вы там каждый отпуск проводите, раз так хорошо осведомлены о земной классификации вселенских объектов?

— На самом деле, во Вселенной не так много обитаемых миров, как хотелось бы. И большинство из них нами давно исследованы. — даже и не подумала смутиться незнакомка. — Земля в данном случае — не исключение. Изучая миры, мы стараемся взять от каждого лучшее. Кроме того, мы прекрасно говорим на многих языках и изучить любой новый не является для нас проблемой.

— Послушайте, — я уже начал терять терпение и сам не заметил, как заговорил на повышенных тонах, — по-моему, шутка затянулась. То, что вы мне тут рассказываете — чистый бред. Я не могу в это поверить! Ещё час назад та самая личность, что вы лицезреете перед собой, смотрела телевизор у себя в квартире. И это, если мне, конечно, не изменяет память, было именно на Земле, а не в какой-то там Тьму-Таракани под названием Андорра! Тут пришла очередь смутиться незнакомке:

— У вас, видимо, какой-то сдвиг в психике, что неудивительно после такого серьёзного ранения. Мы, конечно, проведём дополнительные тесты, чтобы выявить эту проблему. Но позвольте и мне усомниться в правдивости ваших слов: не далее, как семь дней назад (в переводе на земной отсчёт времени) на планете Эваанс вас обнаружил наш разведывательный бот. Вам была оказана первая медицинская помощь, после чего в срочном порядке вас доставили уже на Андорру, где и была произведена операция по восстановлению жизнедеятельности вашего организма. Глядя на незнакомку всё расширяющимися от ужаса глазами, я лишь хватал ртом воздух и не мог выдавить из себя ни единого слова. Но собеседница не проявляла нетерпения, ожидая, пока я успокоюсь. Видя её спокойствие и дружелюбную улыбку, я понемногу пришёл в себя и вдруг выпалил:

— Но если вы нашли меня на какой-то там Эваанс, то почему же решили, что я с Земли?

— Это стало ясно лишь после того, как вы заговорили по-русски. До этого момента мы считали, что вы — урождённая Эваанс.

— Уро... что? — не поверил я своим ушам.

— Урождённая, — спокойно повторила незнакомка, — иначе говоря, рождённая на планете Эваанс.

— Конечно, у меня какие-то проблемы с голосом, но чтобы обозвать меня дамой... — вскинулся было я и, попытавшись снова подняться, наклонил голову. Обзор тут же перекрыла копна рыжих волос, свалившихся откуда-то сверху. В попытке убрать её с глаз, я дёрнул рукой и... зацепился за что-то упруго-мягкое в районе груди. Обомлев от одной только мысли о том, что там может быть, медленно опустил взгляд ниже и тут же уткнулся в два шарообразных холма, которых там просто быть не могло ни при каких обстоятельствах.

' Так вот что мешало мне смотреть вниз...' — подумал я, вспомнив о том, как висел, проткнутый арматурой, и пытался разглядеть, что же творится у меня под ногами.

'Либо я схожу с ума, либо всё это мне снится!' — снова пронеслось в голове. И я тут же начал лихорадочно вспоминать способы отделения сна от яви.

— Ну конечно, это сон! — воскликнул я вслух, пытаясь успокоиться. — Легко же проверить! Вот, например, хочу, чтобы стены и потолок стали цвета морской волны. Не успел я закончить фразу, как стены и потолок приобрели нежный сине-зелёный цвет моря.

— О! — глубокомысленно изрёк я, таращась на позеленевшую стену. — Какой интересный сон!

— Отнюдь! — тут же возразила мне незнакомка. — В данный момент мы обе бодрствуем.

— Но стены сами по себе окраску не меняют! — тут же возразил я, с победоносным видом глядя на собеседницу. — И, кстати, не мешало бы вам представиться, а то я до сих пор не знаю вашего имени, прекрасная пери.

— Странная у вас манера поведения, — хохотнула медсестра. — Хоть наша раса и находится на более высокой ступени развития, нежели земляне, но юмор мы тоже умеем ценить! Зовите меня Аэлой. Моё полное имя достаточно сложно для запоминания и, тем более, для произношения. Я — второй медик этого купола.

— А меня... А меня... — тут я задумался: собственно говоря, как же мне теперь себя называть, если в этом диком сне я играю роль дамы?

— Не утруждайте себя! — Аэла снова сверкнула своей замечательной белозубой улыбкой. — Судя по документам, найденным у вас, вы — Олли Нетсен, биологический возраст — 25 лет (по земным меркам), жительница города Саари планеты Эваанс.

— А что, на планете Эваанс всего парочка городов? И только одно государство? — сарказм настолько душил меня, что по моим ощущениям, я даже побагровел от злости. — А почему не сказать, что я родился в городе Саари галактики 'ТилиМилиТрямзия', ведь всё равно у них там один город на всю галактику?

— Судя по всему, с вашей психикой, всё же, не так хорошо, как хотелось бы, — моя собеседница нахмурилась и чуть отошла назад, окидывая меня более внимательным взглядом. — Странная у вас аура. Такое впечатление, что одна ваша часть покинула физический мир, а другая одновременно находится в нескольких измерениях. На это заявление я даже не нашёлся, что ответить и лишь беспомощно хлопал глазами, ожидая продолжения.

— Я могу, конечно, ошибиться,— меж тем продолжила Аэла, — но судя по всему, ваш дух принадлежит иному физическому телу из другого мира. Поверьте, я хорошо разбираюсь в аурах людей. А ваша — явно не от этого тела. Она лишь идеально к нему подходит, но родилась не с ним. Родная душа покинула своё физическое вместилище в момент его смерти. Но тело не успело умереть окончательно: именно ваша душа, непонятным способом попавшая в него после смерти, оживила и заставила... Тут 'медсестра' замолчала, задумчиво уставившись куда-то в точку чуть выше моей головы и вдруг, улыбнувшись, воскликнула:

— Теперь мне понятно, что за энергетический всплеск засекли наши зонды. Именно благодаря ему вас и нашли! — глаза Аэлы даже засветились от радости. — Непременно расскажите мне, что с вами произошло?

— Ну как сказать... — я немного замялся, — в общем, меня сильно ударило электрическим током.

— А тело уцелело? Я не вижу следов вашей физической смерти, — похоже, докторшу сильно взволновали мои слова, так как она буквально вцепилась в меня обеими руками и не находила себе места.

— Вполне! — глядя на собеседницу, я тоже что-то разнервничался, — Я до сих пор в нём нахожусь и думаю, что всё, что сейчас вижу — плод моего воображения. Насмотрелся фантастики, вот и мерещится что попало. Это же надо — оказаться за тридевять земель, на другом конце галактики, в теле какой-то женщины. Бред, да и только!

— Думаете, я вам снюсь? — почему-то развеселилась моя собеседница.

— Конечно! — воскликнул я так быстро, что даже усомнился в своих собственных словах. — Хотя не могу понять, почему мне так больно? Ведь во сне, вроде, боль не ощущают.

— Действительно! — пришла очередь задуматься и Аэле. — Как отделить в сознании реальность от вымысла? Тем более, если и то, и другое отражается лишь у вас в голове.

— Не знаю! — я растерялся. — Для меня жизнь на Земле настолько же реальна, как и то, что происходит здесь. Я хочу думать, что это сон, но с каждым мгновением мне это кажется всё менее вероятным. Хотя стены-то позеленели, пожелав я это. Прямо как во сне!

— Должна вас огорчить, — второй медик рассмеялась, наполнив окружающее пространство красивым переливчатым смехом. — Цвет стен медицинского купола способен меняться по желанию пациента. Это помогает быстрее адаптироваться тем, кто временно лишён возможности двигаться.

— Вы хотите сказать, что стены умеют читать мысли? — я пребывал в лёгком замешательстве.

— Конечно же нет! — ещё больше развеселилась моя собеседница. — Купол лишь улавливает эманации мозговой активности пациента и подстраивается под них.Читать мысли он не умеет.

— М-м-м... — только и смог выдавить я из себя и вымученно улыбнулся.

— А, извините! — улыбка Аэлы снова привела мои 'растрёпанные' мысли в порядок. — Я упустила из вида, что вам сложно ориентироваться в абсолютно незнакомом для вас мире.

— В этом я с вами абсолютно согласен... согласна?.. Чёрт! Я теперь даже и не знаю, с кем мне себя отождествлять.

— Могу предложить следующее: раз ваша душа очутилась в теле двадцатипятилетней девушки, так и называйте себя так же, как звали её, — Олли. По крайней мере, у этого физического тела есть своя история. Мы пока не знаем всех подробностей, но кое-что уже выяснили: родители Олли Нетсен пять лет назад погибли во время народного бунта, жестоко подавленного местным правительством Маренгов. Сама Олли являлась участницей одной из групп Сопротивления, результатом чего и явилась её смерть. Мы выяснили, что группа была уничтожена спецподразделением по борьбе с очагами Сопротивления. И Олли почти удалось скрыться: вас обнаружили в пятнадцати километрах от места уничтожения группы, в одном из районов Старого Города. Сейчас наши агенты заняты сбором сведений о подробностях её смерти. Спецподразделения всегда делают видеозаписи своих рейдов, чтобы предоставить доказательства уничтожения групп Сопротивления правящей элите. Нам следует лишь немного подождать, и копии этих записей окажутся у нас.

— Да у вас тут прямо война какая-то по всем правилам: разведка, боевики и прочее. — Я слегка ошалел от этих сведений. — А ваша-то роль во всём этом какая?

— Думаю, для начала вам надо набраться сил, а уж затем приступать к изучению нашего миропорядка. — Моя собеседница слегка нахмурила брови, показывая своё недовольство поведением пациентки. — Я предоставлю для ознакомления все необходимые материалы, но пока вам необходимо поспать: ваш организм уже сильно переутомился.

— Но... — попытался, было, возразить я, однако тело бессильно рухнуло на постель и сознание отключилось.

Глава3.

Открыв глаза, я долго не мог сообразить, где нахожусь. В памяти всё время мелькали кадры общения с Аэлой, и лишь настойчивый звон будильника заставил меня подняться с кровати и прошлёпать босыми ногами в ванную.

Да, вне всяких сомнений я находился дома, но, чёрт побери, как же мне снова хотелось вернуться в свой сон.

Если честно, отношения с девушками у меня, почему-то, не складывались. В прошлом году мне стукнуло уже тридцать два. А на личном фронте — полная тишина. Вроде и не урод, но дамы меня просто не замечали. Я мечтал о том дне, когда встречу девушку своей мечты, но этот день всё никак не наступал. Даже начал подозревать, что на мне лежит какой-то венец безбрачия. Если честно, встречи с представительницами противоположного пола у меня, всё же, были. Но дальше кратковременных увлечений не пошло, да и заканчивались все одинаково: меня бросали. По какой причине — непонятно. Да и кто этих девчонок разберёт, что у них там на уме. В результате, я по-прежнему жил холостяком. У меня даже кошки дома не было: одиночество и длительные частые командировки не способствовали разведению живности.

От родителей в наследство досталась лишь однокомнатная квартирка на пятом этаже старенькой "чешки": семь лет назад они попали под обвал в одном из районов горного Кавказа. Звёзд с неба не хватали и жили, как говорится, "от зарплаты до зарплаты". Поэтому-то кроме квартиры мне им больше нечего было оставить. А из родственников остались только тётка Настасья,— родная сестра матери,— да дед Матвей по отцовской линии. Деду было уже под восемьдесят. И он, и тётка жили на Алтае: она — в Барнауле, а он — в маленькой деревушке километрах в пятидесяти от города. Места там замечательные: леса, реки, озёра. В детстве я очень любил ездить к родственникам в гости, побродить по лесу, подышать чистым воздухом. Собирать грибы да ягоды — это почище любой компьютерной стратегии. Никакая виртуальная реальность не заменит общения с живой природой! Одна беда: перед выездом в лес надо было хорошо одеться,— клещ, зараза этакая, зевать не станет. Оставил открытой какую-либо часть тела (например, шею не прикрыл), — и можешь принести домой "подарочек". А доставать клеща не очень приятное занятие. И хорошо ещё, если он обычный. Не дай Бог энцефалитного подцепить. Но у меня, слава Богу, встреч с этими вредными насекомыми было крайне мало: чаще их находили другие.

Что-то я сильно отвлёкся: глянув на часы, понял, что на неспешные размышления ушли драгоценные десять минут, поэтому заторопился.

Но собираясь на работу, всё время вспоминал облик Аэлы, красавицы-медика из моего сна. Странного сна. Очень похожего на реальность. И даже тот факт, что в этом реальном сне я сам был девушкой, меня ничуть не смущал. Когда рядом с тобой находится такая красавица, — ни о чём другом уже и думать не можешь. Одни только её глаза чего стоили: подобной небесной синевы я даже у голливудских кинодив никогда не видел.

Но пока суд да дело, я быстренько собрался и отправился на остановку. На этот раз времени было с запасом.

В маршрутку залез, как ни странно, с первого захода, и на работу явился одним из первых, что для меня являлось рекордом: два дня подряд без опозданий — это "что-то". Я не был "злостным прогульщиком", и как работник был на хорошем счету у начальства. Все свои опоздания отрабатывал с лихвой, оставаясь на работе, как говорится, "до последнего". Поэтому руководство и закрывало глаза на мои нарушения трудовой дисциплины. Я был "на своём месте", и это признавали. Хоть и есть поговорка "незаменимых у нас нет", в моём случае, без всякой ложной скромности, я стал именно таким. Работа — как работа: инженер-радиотехник на предприятии, производящем "чёрные ящики" — приборы, данные которых являлись краеугольным камнем при разборе всякого рода ЧП. Предприятие не было режимным, как, впрочем, и государственным. Мы не работали на военных, а оснащали своей разработкой грузоподъёмные механизмы. Тема не менее важная, чем, скажем, безопасность полётов: при аварии, например, автомобильного крана тоже могли пострадать люди, а если кран большой (типа причального контейнерного перегружателя или, например, башенного крана), то и жертв могло быть много. Поэтому на любой грузоподъёмный механизм должны были устанавливаться два прибора: ограничитель грузоподъёмности и регистратор параметров (так называемый "чёрный ящик"). Часто оба прибора объединялись в один для экономии занимаемого места.

Работа действительно была интересной, творческой, и мне очень нравилась. Периодически, правда, приходилось мотаться по командировкам: проводить испытания новых типов кранов для привязки нашего оборудования, да выезжать на места для решения возникающих с ним проблем. К сожалению, желающих заниматься подобным делом явно не хватало, поэтому я и стал почти незаменимым работником.

Однако, это не очень хорошо: пока нет замены, в отпуск не уйдёшь. Именно по этой причине я уже четыре года вместо отпуска получал пухлый конверт с отпускными, — персональную тринадцатую зарплату. В денежном плане выручало, в психологическом — отнюдь! Потихоньку накапливалась усталость и вскоре я отчётливо стал понимать, что свой пятый отпуск я уже возьму "натурой". В противном случае работать просто физически не смогу. Именно поэтому последние полгода я "неумышленно" филонил, постоянно опаздывая на работу. Просто устал, из-за чего желание работать дальше потихоньку сходило на нет.

Но после этого случая с электричеством сам себя не узнавал: энергия била через край, работа спорилась, однако я с нетерпением ждал момента, когда наконец снова смогу увидеться с Аэлой. Пусть даже во сне. Именно поэтому пошёл к директору и прямо заявил, что со следующей недели хочу уйти в отпуск. Тем более, что и срок уже подошёл: на дворе — начало июня, и скоро мой тридцать третий День рождения, который я хотел отпраздновать в тихом семейном кругу... То есть наедине со своими мыслями.

Директор немного помялся, что-то прикидывая, но возражать не стал. Видимо, и сам всё прекрасно понял.

Так что по окончании рабочего дня, с карманами, полными отпускных, я, наконец, добрался до своей квартиры.

Но как бы мне ни хотелось побыстрее попасть в царство Морфея, необходимо было переделать ещё кучу дел, чем я и занялся: сбегал в магазин за продуктами, приготовил ужин, по быстрому навёл марафет, чтобы в выходной день с утра не заниматься уборкой. Затем принял душ и, наконец, завалился в кровать.

Однако, сон, почему-то, не шёл. Я лежал и вспоминал всё, что со мной произошло за последние два дня, и всё больше поражался тому, что видел. Отсутствием воображения, вроде, не страдал, но таких подробностей сам бы точно не выдумал. Думаю, что, скорее всего, во сне я каким-то образом перемещался в другую реальность, где и продолжал жить в теле некой Олли, душа которой отправилась к праотцам. Интересно, кто же она такая, если моя духовная составляющая так идеально подошла к ней? И кроме того, почему же я перемещаюсь лишь во время сна? А что случится, если я, например, проснусь не вовремя или Олли не вовремя заснёт? Ведь если одна душа находится в двух физически разных телах, то как меж ними поделить пространство и время?

С этими мыслями я и уснул.

И снился мне удивительный сон о стране, где нет у людей ненависти друг к другу, где никто не знает, что такое нужда, и каждый готов протянуть руку помощи терпящим бедствие. И живут в этой стране люди со светлыми мыслями и чистой душой, для которых девиз "Сам погибай, а товарища выручай" является не просто словами, а нормой жизни. И настолько ярко мне это всё привиделось, что открыв глаза, я даже застонал от безысходной тоски по этому миру. И как же не хотелось возвращаться в нашу серую обыденную реальность.

* * *

Стоя в ванной перед зеркалом никак не мог прийти в себя: сознание постоянно куда-то уплывало и я не мог сосредоточиться на простейших вещах. Наконец, до меня дошло, что душ поможет отойти ото сна, и я полез в ванную освежиться. Но вместо воды из-под крана почему-то посыпались кубики льда и прямо на глазах температура резко упала почти до нуля. Меня затрясло от холода, но вместо того, чтобы уйти из ванной, я стал усиленно оттирать заиндевевшее зеркало, как будто именно в нём заключался весь смысл бытия. А вытерев стекло, не увидел в нём отражения. Меня это сильно напугало. От неожиданности я резко отшатнулся и свалился в пропасть, разверзшуюся у меня прямо под ногами.

Падение было каким-то нереальным: я всё летел, летел, и конца-края этому падению не было... и тут я окончательно проснулся.

Вскочив на кровати, долго переваривал события кошмарного сна. Голова гудела, мысли разбегались в разные стороны. Наконец, я решился встать и пойти умыться. Вот тут-то и оказалось, что у меня длинные рыжие волосы и тонкие девичьи пальчики. А ещё я понятия не имел, где в этом куполообразном помещении находится уборная!

С уборной вопрос решился достаточно быстро: стоило мне подойти ближе к стене, как в ней открылся проём, зайдя в который я обнаружил именно то, что искал. Женский организм, конечно, "та ещё штучка": уже умывшись, и стоя перед зеркальной стеной, видимо, заменявшей здесь обычное зеркало, я неожиданно для себя, "прихорошился". Всё было на уровне рефлексов: руки сами знали, как надо поправить причёску. В комнате обнаружился целый арсенал женских "прибамбасов", начиная от расчёски и заканчивая, извините, гигиеническими прокладками. Как завороженный я наблюдал за своими действиями, боясь неверным движением разрушить хрупкую связь с этим телом. Каюсь, даже промелькнула мыслишка, что это хозяйка тела вернулась обратно. К сожалению, это было не так: дух её исчез, а тело лишь рефлекторно совершало свой обычный ежедневный "ритуал". Жаль, ведь помощь Олли была бы сейчас как нельзя кстати. На мгновение мне стало очень больно от осознания того факта, что столь близкий мне по духу человек, был кем-то убит, а я — вынужден теперь жить двойной жизнью.

Стоя перед зеркалом, внимательно рассмотрел себя со всех сторон и не нашёл почти ничего, что мне бы не понравилось: Олли была просто великолепна. Её стройные ноги должны были бы дефилировать по подиуму, а не выдерживать тяжёлое обмундирование и месить грязь в армейских ботинках. Явно видно, что хозяйка много внимания уделяла физической подготовке: стоя нагишом перед зеркальной стеной, я не мог не восхититься рельефными мышцами и кубиками пресса на плоском животе. Но при этом изгибы тела были мягкими и очень женственными, вызывая моё невольное восхищение, как мужчины. Грудь, правда, была великовата и я пока ещё не мог освоиться с её непривычной тяжестью. Ничего не понимаю в градации размеров женской груди, но по субъективным ощущениям, она была побольше, чем у Аэлы, и при этом сохраняла очень аппетитную округлую форму. Видимо, это следствие ежедневных тренировок, позволивших крепким мышцам прекрасно поддерживать грудь. На теле никаких татуировок не заметил. Впрочем, это не удивительно: я и сам их на дух не переносил.

Очень понравились мне волосы Олли: на ощупь мягкие, шелковистые, длиной немного пониже плеч. Только не смог понять: рыжий — их естественный цвет или они крашеные. Чуть припухлые губы, за которыми скрывались настолько идеально ровные белоснежные зубы, что я даже засомневался в естественности их происхождения. Носик небольшой, прямой, аккуратненький.

А вот с цветом глаз я, почему-то, не разобрался. Сначала подумал, что светло-серые, а потом свет упал немного по иному — и глаза стали нежно-голубыми. А затем и вовсе оказались зелёными. Покрутившись так-и-этак, вдоволь насмотревшись на прекрасное телосложение Олли, я всё же озадачился поиском одежды: негоже было перед другими людьми расхаживать в костюме Евы. Оказывается, местные хозяева оставили для меня всё, что нужно: и нижнее бельё, и новенький комбинезон, сильно смахивающий на тот, в котором я оказался в этом мире в первый раз. Так что я бодренько оделся и снова уставился в зеркало.

Лишний раз восхитился тем, что увидел и решил для себя, что как только снова окажусь дома — не вылезу из тренажёрного зала, пока не добьюсь таких же выдающихся результатов, как и Олли. Ведь я же мужчина, а физподготовка моя намного хуже будет. Так не годится! Раз уж влез в такую "прокачанную" женскую шкуру, значит, надо и на Земле марку держать, чтобы за себя стыдно не было.

Если честно, я даже особо не нервничал из-за того, что оказался в женском обличье. Мне всегда было интересно: каково быть женщиной? Тем более, что от женского пола я был без ума. А тут подвернулся такой редкий случай познать женскую натуру, так сказать, изнутри. Но при этом я не желал расставаться со своей мужской сущностью: Олли воспринимал лишь как некое приключение, способное разнообразить мои унылые будни.

По всей видимости, здесь шла какая-то непримиримая борьба одних представителей рода человеческого с другими, да ещё и в космических масштабах. Посмотреть на это действо, и даже принять в нём посильное участие, думаю, стоило! Зато потом будет, что вспомнить в старости (если доживу, конечно). А в каком виде я приму участие — не особо важно. Там будет явно не до самокопаний и "трудных решений" типа "какое платье надеть вечером". Если Олли убили (а это было именно так), то я должен если и не отомстить за неё, то хоть принять меры к тому, чтобы подобное больше не повторилось и чтобы смерть её не стала напрасной. Поэтому-то гендерный вопрос меня сейчас волновал в последнюю очередь: я же не собирался спать с каждым встречным мужиком. Есть задачи и поважнее! Тем более, что я даже в мыслях себе представить не мог, чтобы переспать с подобным себе. Как-то голубизной попахивает.

В общем, пока крутился возле зеркальной стены, разглядывая Олли во всех ракурсах, сзади раздалось тихое покашливание. Смутившись, я развернулся на звук и тут же утонул в бездонной синеве глаз Аэлы, которая стояла в дверном проёме и хитро мне улыбалась.

Видя моё замешательство и состояние крайнего смущения, из-за которого я на некоторое время утратил дар речи, Аэла начала первой:

Приятно видеть вас в добром здравии! Вижу, уже нашли всё, что нужно. Как себя чувствуете?

В-великолепно! — наконец, сумел выдавить я из себя. — Я тут вещи примерял...ла.

Аэла, не сдержавшись, прыснула со смеху и, обняв меня за талию, вывела наружу. А я, видя такую волнующую близость медработника в коротком халатике, ещё больше засмущался и быстро отвёл взгляд в сторону от её столь аппетитных внушительных округлостей. Странно, мои теперешние были, вроде, не меньше, но меня это абсолютно не трогало. А вот Аэла просто сводила меня с ума. И именно сейчас я пожалел, что оказался здесь не в своём облике. Даже тихонько зарычал от злости на обстоятельства, благодаря которым здесь оказался лишь мой дух, но не тело.

Да... Женщины — это нечто! Одним лишь взглядом могут тебя и обезоружить, и окрылить. Недаром мужчины посвящают подвиги своим возлюбленным. Но именно они готовы скорее сквозь землю провалиться, лишь бы оказаться как можно дальше от объекта своего обожания, когда этот самый объект превратится в "стервозную ржавую пилу" и "мозгоклюя" в одном флаконе. Уж что-что, а обозлённая женщина — самое страшное оружие. Поэтому я предпочитал не раздражать представительниц слабого пола. Хотя, судя по комплекции Олли (да и Аэла мышечной массой ей ни в чём не уступала), самым слабым звеном пока являлся я: моё рыхлое тельце в данный момент нежилось в тишине и покое родной квартирки.

Меж тем, Аэла довела меня до кровати и жестом указала, чтобы я присел. Что я тут же и сделал.

Не буду ходить вокруг, да около, — моя собеседница жестом фокусника извлекла прямо из воздуха нечто, похожее на узкий высокий табурет и, оседлав его, продолжила: — Пока вы восстанавливались после ранения, наши специалисты выяснили очень много интереснейших подробностей относительно вашей альтер-эго.

Я лишь молча кивнул, боясь даже звуком выказать своё нетерпение.

И рассказ не заставил себя ждать. Оказалось, что Олли — приёмная дочь семьи Нетсен. Кто-то оставил годовалую кроху на крыльце их дома и положил записку с именем девочки и датой её рождения. Малышку удочерили и воспитывали как родную. Нетсен не могли иметь детей, поэтому появление девочки расценили, как некое провидение, Дар Небес. Естественно, в ней души не чаяли, поэтому Олли просто купалась в любви приёмных родителей. Но при этом росла не избалованным ребёнком, а очень чуткой, отзывчивой к чужому горю девушкой.

Мир Эваанс катился к своему закату: применение мощного оружия в бесконечных войнах за власть привело к тому, что цветущая некогда планета превратилась в бесплодную выжженую пустыню. Немногим более миллиона выживших укрылись в единственном уцелевшем городе Саари, который чудом остался цел: бушующее пламя войны обошло его стороной.

Люди, к счастью, не скатились к первобытно-общинному строю и у них сохранились необходимые знания и умения. Вот только ресурсов более не осталось. Брали всё, что можно, из разрушенных городов. Но возродить флору и фауну планеты уже не могли: почти всё живое было уничтожено. Единственное, что ещё осталось — кое-какие простейшие растения, мох и некоторые виды насекомых. Все высшие формы канули в небытие.

В мире Эваанс не применяли ядерных бомб. Вполне хватило вакуумных, химических и бактериологических. Теперь воду невозможно было пить без дополнительной очистки, а водоёмы начисто лишились живности. Из-за почти полного отсутствия леса кислород в атмосфере подходил к концу и миру оставалось жить совсем недолго. Но даже в этих тяжелейших условиях люди умудрялись убивать друг друга. В любом случае, непримиримая вражда Сопротивления и Власть Имущих продолжалась, принося всё новые и новые жертвы. Количество способного к деторождению населения неуклонно сокращалось, так что в ближайшем будущем (даже при условии, что найдётся достаточно кислорода для дыхания) население Эваанс должно было вымереть, пополнив длинный список почивших в бозе миров, своими руками обрёкших себя на смерть.

Но Андоррианцы не хотели допустить гибели братьев по разуму и пытались выправить положение, восстанавливая природу планеты. К сожалению, далеко не все геномы живых организмов, населявших этот мир, и растений, произраставших в нём, восстановили, но работа в этом направлении велась. Процесс только начался и до его завершения было ещё очень далеко, но у жителей Эваанс появился пока ещё очень призрачный, но всё же шанс, хотя они об этом даже не догадывались. Политика невмешательства, исповедуемая Андоррианцами, была здесь забыта по той простой причине, что народа, населявшего когда-то цветущую планету, практически не осталось. Поэтому жители Андорры стали негласно помогать Сопротивлению, борющемуся с тиранией Власть Имущих. Сложность заключалась в том, что открыть своё лицо Андоррианцы никому не могли и действовали скрытно, не привлекая внимания "аборигенов".

Мне даже показали видео, которое удалось раздобыть у спецслужб Эваанс, где во всех подробностях показывалась "зачистка" группы Сопротивления, в состав которой входила Олли. Увидел я и смерть самой девушки: какой-то спецназовец мощным ударом ноги насадил её тело на арматуру, как мясо насаживают на шампур. Его руки больше походили на кувалды, и девушка практически ничего не могла противопоставить столь чудовищной силе противника. К сожалению, видеокамера снимала только то, что видел сам спецназовец, поэтому его лицо осталось за кадром. Материалов по нему андоррианцы пока ещё не достали, но ручищи его я хорошо запомнил. И при встрече с удовольствием бы поквитался за смерть Олли. Одно дело — честно исполнять долг солдата, и совершенно другое — убивать ради удовольствия. Этот тип не скрывал своей радости, отправляя моё альтер-эго на тот свет: перед тем, как убить, немного поиграл с ней, как кошка с мышью. Олли не хватило сил, сноровки и скорости, чтобы уйти от преследования. В моих ушах ещё долго звенел дикий животный смех уходящего прочь чудовища, радовавшегося новому убийству.

Так быть не должно! Нельзя позволять таким тварям творить бесчинства. Но у меня проблема: до сего момента я был убеждённым пацифистом. Поэтому-то даже драться особо не умел. Да и спорт не сильно жаловал, из-за чего моя физподготовка оставляла желать лучшего. А заменив Олли, я ещё больше отдалился от возможности отомстить: несмотря на её тренированное тело, она, всё же, в первую очередь была женщиной. И как мне с этим справиться — ума не приложу.

А меж тем, Аэла продолжала свой рассказ. Андоррианцы в большинстве своём были людьми мирными, неконфликтными. По своему развитию они опережали почти все известные им расы. Если провести аналогию с мифологией, то андоррианцы были подобны полубогам: обладая высокоразвитым интеллектом и имея в запасе вечность (физические тела практически не старели, обладая повышенными регенеративными способностями), народ Андорры достиг больших высот в познании как макро-, так и микромира. Всё то, что мы сейчас считаем невозможным, для них стало самым обыденным: телепортация, телекинез, чтение мыслей — вот лишь немногое из того, чего достигли андоррианцы в своём развитии. Плохо им пока удавались преобразования материи. Но оcвой они и это — стали бы расой Богов, которым подвластно даже сотворение Мира. Однако, в погоне за самосовершенствованием они почти утратили детородные функции. Убить андоррианца хоть и трудно, но возможно. Неудивительно, что они, в конце-концов, столкнулись с расой полубогов-разрушителей, которые для удовлетворения собственных амбиций очень рьяно стали уничтожать всё вокруг. Пока андоррианцы сумели оказать хоть какое-нибудь организованное сопротивление расе завоевателей,— те уже подмяли под себя пол-Вселенной. Отчего их аппетиты разгорелись лишь ещё больше.

Длительное время не воевавшие Андоррианцы, жившие в гармонии с собой и своим миром, вынуждены были защищаться. И тут оказалось, что лучше всего искусство войны подвластно земноподобным расам, которые на этом собаку съели. Поэтому было принято решение набрать воинов из числа воинствующих народов Земли и "иже с ними", и обучить их всем премудростям, коими владел народ Андорры. Таким образом, хорошо обученное войско могло оказать существенную поддержку основным силам защищающейся стороны в борьбе против общего врага. Тем более, что самих андоррианцев с каждым сражением становилось всё меньше и меньше. Баланс сил был явно не в их пользу. Любая помощь была подобна глотку свежего воздуха, поэтому они пытались привлечь как можно больше народа на свою сторону.

Для этого на нескольких пригодных для жизни планетах, ранее принадлежавших почившим в бозе цивилизациям, умудрившимся уничтожить себя, были организованы лагеря для обучения рекрутов. По каким признакам отсеивали людей — одним андоррианцам известно. Но мне тут же было сделано предложение, от которого я не смог отказаться.

Я видел лишь одну Аэлу, но в её честности не усомнился ни на миг. Она располагала к себе и внушала доверие. Забегая вперёд скажу, что ещё не раз я смог удостовериться в честности и порядочности андоррианцев. Считаю, что правильно сделал выбор и присоединился к ним. Впоследствии жизнь не раз подтверждала верность выбранного мною пути. И если раньше я жил, словно лист на ветру, влекомый непонятно куда, безо всякой цели, то теперь мне было за что бороться. Нерды (так называли расу наших врагов) не остановятся ни перед чем, и рано или поздно, но придут и в мой дом. И я не уверен, что находись мой мир в ином измерении, это бы остановило нердов. Так что без колебаний я сделал выбор — буду сражаться на стороне Андорры.

Тянуть резину и что-либо обдумывать не стал: я был здоров (точнее, тело Олли уже оправилось от тяжёлого ранения), и душа моя жаждала новых свершений. Сборы были короткими: я лишь последовал за Аэлой, не переставая восхищаться её прекрасными формами, и взошёл на борт корабля, который должен был доставить меня на планету Виена, где собственно, и размещалась моя будущая тренировочная база.

Теперь несколько месяцев буду проходить курс молодого бойца. Что будет дальше — станет понятно из результатов выпускного экзамена. Может, из меня сделают разведчика, а может, стану снайпером. Кто знает? Пока я не имел никакого понятия о том, чему и как меня будут учить вообще.

Взойдя на борт корабля в сопровождении Аэлы и опустившись в указанное мне противоперегрузочное кресло, я не увидел ни одного живого человека. Это меня немного смутило. Видя мой недоумённый взгляд, Аэла наклонилась ко мне и подтянула плотно охватившие моё тело ремни безопасности. Очаровательно улыбнулась и произнесла:

— Нас осталось совсем немного. В лагере ты увидишь гораздо больше представителей нашей расы, чем здесь. Кораблём управляет два андоррианца. Кроме вас на борту есть ещё несколько человек, но вам пока лучше не пересекаться. Ещё полностью не выявлены параметры вашей психологической совместимости. Поэтому, во избежание недоразумений, полёт для каждого будет проходить в отдельных отсеках. В лагере каждый пройдёт необходимые тесты на совместимость, и там же будут сформированы команды, в составе которых вы и будете тренироваться и проходить обучение. Ну что ж, удачи!

— Удачи! — я успел лишь махнуть рукой, провожая быстро удаляющуюся фигурку Аэлы. Затем послышалось какое-то шипение и я отрубился.

Глава4.

Пришёл в чувство, как уже стало привычным, у себя дома. Вперив взгляд в до боли знакомый родной потолок с тёмными прожилками мелких трещинок, обречённо вздохнул: в том мире столько всего нового и интересного, а здесь, как и прежде, — уныло и скучно.

Ну это мы ещё посмотрим! Если Нерды так агрессивны и воинственны, то как долго их раса будет добираться до Земли? А вдруг они уже стоят на пороге нашего мира, но никто об этом не знает? Хотя, о чём это я? Ведь я даже не знаю, в одном ли мы с Олли существуем измерении.

И тут я вспомнил данное себе обещание, отчего пулей вылетел из кровати. Так яростно и рьяно я ещё никогда зарядку не делал. А ведь мне действительно было стыдно, что физическая подготовка Олли была намного лучше моей. Памятуя об этом, я прибег к наиболее радикальным и качественным мерам. Задавшись целью в кратчайший срок достичь отличных результатов, я знал, что костьми лягу, но выполню задуманное. Может, кубики пресса у меня на животе и не появятся, но то, что через пару месяцев я буду похож, как минимум, на легкоатлета — к гадалке не ходи. Уж я-то себя знал!

Главное — правильно поставить цель. Если есть, к чему стремиться — и сам не заметишь, как сможешь добиться много большего.

Занимался физическими упражнениями, а перед глазами стоял образ Аэлы. Не знаю, может это просто физиологическая реакция на красивую девушку, а может и нечто большее. Но она была так прекрасна, что у меня скрипели зубы в тот момент, когда я понимал, что не могу быть рядом с ней. Да и кто я такой, в конце-концов? Обычный человек. А она — почти Богиня, да ещё и практически бессмертная.

Мне, которому жизни отмерено меньше ста лет, что делать? Но стоило лишь вспомнить об Аэле, как сердце тут же дало сбой. Уж больно она мне приглянулась.

Чтобы не отвлекаться, я с ещё большим рвением стал выполнять физические упражнения, считая про себя количество повторов. Как только стал замечать, что становится тяжело, остановился и перешёл к дыхательной гимнастике. По старой памяти, когда я ещё занимался восточными единоборствами, тренироваться в таком режиме мог несколько часов кряду. Потом нужен был длительный восстанавливающий перерыв, а затем снова тренировка. В этот раз было неизмеримо тяжелее, так как за семь лет перерыва в занятиях я успел основательно обрасти жирком. И теперь любое усилие давалось с большим трудом. Но сегодня старался работать в щадящем режиме, так как не хотел на второй день занятий стонать от дикой крепатуры в перетруженных мышцах, которые уже много лет ничего тяжелее собственного веса не поднимали. Поэтому после дыхательной гимнастики решил следующую тренировку провести вечером, когда неокрепший организм сможет восстановиться. А пока — душ, завтрак и бегом на свежий воздух нагуливать аппетит.

Несмотря на прошедший ночью дождь и утреннюю прохладу, я не стал одевать спортивный костюм и оделся довольно легко: сандалии, футболка и шорты. Выйдя на улицу, сразу направился прямиком в парк: у меня не было желания дышать выхлопными газами. По парку я гулял не менее часа, а затем устроил небольшой забег вокруг паркового озера: намотав с десяток кругов, снова перешёл на шаг.

С утра в парке народу немного, поэтому лучшего времени для занятий не придумаешь. Отдыхая после пробежки, я с наслаждением вдыхал свежий воздух полной грудью, попеременно напрягая и расслабляя натруженные мышцы. И уже собирался идти домой, как что-то привлекло внимание: меня словно магнитом потянуло в заросли кустарника, располагавшиеся неподалёку. Я даже удивиться не успел, как оказался рядом с небольшим овражком. Кустарник довольно густо рос по его краям, из-за чего оврага практически не было видно. На дне же этого природного образования инородным телом высился бетонный столбик с табличкой, указывающей на наличие проложенного под ним высоковольтного кабеля. Я прямо нутром чувствовал: с кабелем этим что-то не так. Похоже было, что у него повреждена изоляция, и теперь любой, кто спустится на дно оврага, станет хорошо прожаренным бифштексом. К этому располагала ещё и влажная от недавно прошедшего дождика земля. Нужно было срочно отключить подачу электричества и вызвать на место ремонтную бригаду. Откуда-то пришло знание о том, что рубильник, ответственный за подачу электричества, находится в полукилометре от этого места, в распределительном щите.

И только я собрался метнуться к этому рубильнику, как с другой стороны раздался шорох и из кустов появилась взъерошенная голова сорванца лет пяти. Внимание малыша было приковано к резиновому мячику, бодро прыгающему по склону на дно оврага.

Вот тут мне стало не по себе. Ещё мгновение — и малыш окажется в опасной близости от кабеля.

Стой! — крикнул я ребёнку. — На дне оврага опасно.

Малыш удивлённо воззрился на меня, будто на неведомое чудовище, и, ничуть не смутившись, бодро отрапортовал:

Там мой мячик.

И снова сделал попытку вылезти из кустов, чтобы спуститься вниз, навстречу гибели.

Я пареньку явно не указ. Но что делать-то? У меня остались считанные секунды.

Стой! — крикнул я парню ещё раз. — Давай я тебе его сам достану. Ты же не хочешь, чтобы мама ругала тебя, когда вернёшься к ней перепачканным и ободранным.

Но малыш упорно игнорировал мои крики, всё ближе подбираясь к опасной черте.

"Господи!-, мысленно взмолился я,— помоги мне, не дай ему погибнуть."

И с этой мыслью, на максимальной скорости сиганул вниз. Ещё не добежав до дна оврага, почувствовал знакомое покалывание во всём теле, которое одним скачком превратилось в болезненную высокочастотную вибрацию.

"Источник близко" — подумал я и достиг дна овражка, встав прямо над тем местом, где, по моим ощущениям и произошло повреждение кабеля.

По голове будто обухом приложили: от сильного удара электрическим током перед глазами всё поплыло, но я удержался на ногах, стараясь максимально уменьшить площадь соприкосновения с почвой и тем самым избежать более обширного повреждения тела электрическим током. "Шаговое напряжение" — всплыло в памяти понятие из курса электробезопасности. Каким-то уголком мозга я понимал противоестественность своего поведения, ведь по всем законам физики я должен был уже несколько раз умереть, но почему-то до сих пор не умер. И тогда решил идти до конца! Тело свело судорогой и я едва мог шевелиться, но краем глаза уловил, что малыш не внял моему предупреждению и уже начал спуск на дно оврага.

Медлить было нельзя. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я резко присел и... коснулся руками земли, мысленно пытаясь дотянуться до повреждённого кабеля. Тело прошила невероятная боль, искры посыпались из глаз и угасающим сознанием едва успел уловить, что подача электричества, всё-таки, прекратилась: я умудрился создать перегрузку энергосистемы, из-за которой сработал один из пакетных предохранителей и отключил подачу электрического тока.

* * *

Очнулся оттого, что кто-то нещадно хлестал меня по щекам. Это было больно, и мне волей-неволей пришлось открыть глаза, чтобы прекратить экзекуцию.

Первое, что увидел — перепуганные глаза склонившейся надо мной незнакомой девушки и занесённую для очередного удара ладонь, которая уже начала сближение с моей физиономией. Я вынужден был вмешаться в процесс и перехватил руку девушки в районе запястья.

Спасибо за помощь! — вместо слов из горла вырвался хрип и я закашлялся.

Кое-как умудрившись принять сидячее положение, я разевал рот, словно выброшенная на берег рыба. В голове шумело как после дикой попойки, а когда попытался встать, чуть не упал из-за резко подступившей тошноты и головокружения.

Девушка тут же подхватила меня под руки и помогла подняться:

Вот, выпейте воды,— и в моих руках оказалась увесистая фляга, которую я

осушил одним махом.

Ощущение было такое, будто внутри меня горит жаркое солнце, испепеляющее всё кругом. Влага, к сожалению, не загасила пожар, бушевавший внутри, но мне стало значительно легче.

Что с парнишкой? — спрашивая, я уже не хрипел.

С каким? — удивилась приведшая меня в чувство дама.

Как это?.. — и тут до меня дошло, что голос звучит как-то странно.

Чтобы проверить свою догадку запустил руку в шевелюру, и... накрутил на палец длинный рыжий локон.

Понятно: опять я в гостях. Осознав это, огляделся по сторонам. Мы находились на каком-то поле, по колено заросшим травой, а недалеко от нас лежали останки странного аппарата. Транспортное средство зияло рваными дырами в обшивке и в его недрах, сквозь одно из них, я с трудом смог опознать перегрузочное кресло, в котором отправился в первое своё космическое путешествие.

Недоумённо уставившись на девушку, ткнул рукой в направлении разбитого аппарата:

А что произошло? Где остальные?

Лишь сейчас я смог приглядеться к ней повнимательнее. Совсем молодая девчонка: от силы лет восемнадцать. Как у нас любят говорить: жгучая брюнетка. С короткой стрижкой, одетая в подобный моему комбинезон чёрного цвета. На левой стороне груди поблёскивала небольшая табличка с надписью, разобрать содержимое которой я смог без труда, ведь надпись была на русском языке: "Десятый Легион".

Кроме вас, к сожалению, никто не выжил — моя собеседница потупилась и отвела глаза в сторону.

То есть как? — я не мог поверить в случившееся.

При подходе к планете корабль был неожиданно атакован превосходящими силами противника. — девушка немного помолчала. — С разваливающегося на куски корабля были отстрелены все спасательные капсулы, но до планеты долетела только ваша: остальные были уничтожены врагом. Вам сильно повезло, что первый попавший в капсулу заряд лишь вырубил всю её электронику и превратил в кусок металлолома, несущийся к планете. Но возле самой земли электроника каким-то необъяснимым чудом снова ожила на короткое время, позволив капсуле не разбиться. Посадка была очень жёсткой. И слава Богу, что вы уцелели!

О...откуда такие подробности? — я был подавлен, ошеломлён, сбит с толку, да и просто зол на весь мир: столько людей погибло, просто превратившись в пар, а я здесь лясы точу!

Со всей заградительной бригады, спешащей кораблю на помощь и отбивающей нападение, велась трансляция, поэтому мы всё видели.

Что же они проморгали, всей-то бригадой?

Бригады тоже больше нет. И если мы не поспешим отсюда убраться, то не станет и нас! — с этими словами девушка протянула мне руку и помогла подняться — Нам необходимо как можно быстрее добраться до резервной стартовой площадки. А до неё путь неблизкий.

С этими словами девушка махнула мне рукой, предлагая следовать за ней и направилась в сторону какого-то предмета, который я поначалу принял за кусок пластика, оторвавшегося от спасательной капсулы. Этот "кусок" оказался ничем иным, как транспортным средством, больше смахивающим на мотоцикл без колёс: вместо последних было установлено нечто, очень похожее на короткие и широкие лыжи.

Когда девица запрыгнула на переднее сиденье и указала мне на место сзади, я, недолго думая, быстренько натянул на голову переданный мне шлем и только успел закрепиться, как аппарат тут же рванул вперёд.

Сколько мы ехали — понятия не имею: в памяти сохранились только мелькающие мимо деревья, да монотонный гул генератора. Судя по тому, что моя сопровождающая выбирала места, густо поросшие лесом, я понял, что она опасается нападения с воздуха, и поэтому что есть силы пытался следить за верхней полусферой. Хотя в том состоянии, что я тогда пребывал, от меня было мало толку: голова раскалывалась, а тело представляло собой мешок для биться, по которому колотили палками целые сутки. Пару раз даже ловил себя на том, что начинаю терять сознание, и чтобы не свалиться с аппарата — пристегнул себя к заднему сиденью. Так и пришёл в себя снова от того, что кто-то хлестал меня по лицу.

С трудом разлепив свинцовые веки, понял, что опять нахожусь в горизонтальном положении, а надо мной нависло знакомое лицо моей проводницы, и пролепетал:

Прежде чем делать из моего лица грушу для битья,— сначала бы хоть представились.

Дарьей меня кличут. — ответила девушка, облегчённо вздохнув. — Если шутите, — значит, всё в порядке!

В голове сильно шумело и я никак не мог сосредоточиться. Единственное, что понял: мы внутри какой-то металлической конструкции.

А где мы?

На месте. Нам осталось совсем немного, но нужна ваша помощь.

С трудом оторвав филейную часть от сроднившегося с ней пола и пошатываясь от головокружения, при помощи моей спасительницы кое-как поднялся на ноги, пробормотав:

Что нужно делать?

Стрелять, — Дарья, нахмурившись, вгляделась в моё лицо. Видимо, моё состояние ей сильно не нравилось, как, впрочем, и мне самому.

Интересно в кого? — усмехнулся я, — И из чего?

Наш штурмовик оснащён по последнему слову техники. Но рассчитан на экипаж из четырёх человек: пилот, бортинженер и два стрелка. Нас всего трое, включая пилота. Так что занимайте место второго стрелка. Всё пространство вокруг планеты контролируется вражеской эскадрой. Скажу вам честно: шансов выбраться отсюда практически нет. Но и оставаться на месте — лишь слегка отсрочить свою смерть. Так что либо погибнем, сражаясь с врагом, либо нас перестреляют, как куропаток, если останемся здесь. Что вы предпочитаете?

Выбор был невелик, поэтому я без колебаний выбрал первое.

Дарья, есть одна проблема, — говоря это, я изо всех сил пытался не упасть. — Я — не стрелок и не умею пользоваться вашим оборудованием.

Следуйте за мной, я покажу, — похоже, Дарью больше смущало моё состояние, чем незнание основ ведения боя в космическом пространстве.

Скрипя зубами, я поплёлся вслед за ней: коридор, которым мы шли, всё же был немного узковат для двоих. Шагая следом, случайно провёл рукой по поясу и она привычно зацепилась за... "Аптечка!" — мысленно возликовало всё моё существо, запуская так необходимый мне сейчас механизм. Ответом стало быстро улучшающееся самочувствие. Я чуть не выругался в полный голос: ну как я мог забыть об этой чудодейственной коробочке, что всегда со мной? Однако времени было в обрез, так что радость была кратковременной: вскоре коридор закончился герметичной переборкой, за которой оказалось небольшое помещение-полусфера с единственным противоперегрузочным креслом. Каждый его подлокотник заканчивался управляющим джойстиком и небольшого размера пультом. Лишь войдя внутрь, я на полном автомате хлопнул рукой по переборке, и из стены выехала стойка с несколькими скафандрами. Не глядя, выхватил из середины первый попавшийся, отстегнул шлем и вопросительно посмотрел на Дарью.

Вижу, курс молодого бойца Вы уже прошли, — усмехнулась девушка и, махнув на прощанье рукой, исчезла за закрывающейся переборкой.

Похоже, путешествие сюда было довольно познавательным, — пробормотал я в ответ, осознавая, что пока спал, все эти знания мне "влили" прямо в мозг во время транспортировки.

Мало того, эти знания осознавались практически на уровне рефлексов, т.к. я ни секунды не раздумывая, быстро скинул с себя всю одежду, оставшись в чём мать родила, и тут же юркнул в плотно облегающий тело гермокостюм. Скафандром его язык не поворачивался назвать, т.к. их сходство заканчивалось только в назначении: оба были предназначены для защиты организма человека от пагубного влияния неблагоприятных для его жизнедеятельности факторов внешней среды. Но скафандр намного более громоздок и неуклюж. Приобретённая память подсказала, что материал, из которого был сделан гермокостюм, мог выдержать запредельные нагрузки, будь то раскалённая лава в жерле вулкана, давление воды на самом дне Марианской впадины, жёсткая радиация или безвоздушное пространство открытого любым излучения космоса. При этом материал был достаточно тонок, мало весил и мог быть одет почти на любой размер человеческого тела из-за повышенной эластичности. Неудобство, конечно, заключалось в том, что приходилось одевать его прямо на голое тело, но иначе и нельзя: что делать, если прямо в космосе вас, мягко говоря, сильно приспичит? Костюм решал все проблемы с гигиеническими неудобствами, имел практически неограниченный запас воздуха из-за уникальной замкнутой системы регенерации и очень тяжело поддавался разрушению: даже получив серьёзные повреждения, гермокостюм в считанные мгновения восстанавливал повреждённую ткань, избегая утечки драгоценного воздуха. Но был и у него существенный недостаток: поверхность была гладкой и не имела даже намёков на карманы. Соответственно, средством передвижения в космосе, а также неким "переносным карманом" становился специальный "маршевый ранец", в состав которого и входил двигатель, автономный генератор и ёмкости для оружия и инструментов. Часть оснастки брал на себя пояс, к которому крепились самые востребованные инструменты, включающие в себя и оружие ближнего боя.

Быстро облачившись в костюм, прищёлкнул к нему гермошлем и проверил все узлы на функциональность.

Затем прыгнул в кресло, пристегнулся и запустил тестирование турели. Через пару десятков секунд система доложила о полной готовности и я привычно (хм, ну надо же) положил руки на управляющие турелью джойстики.

Первый стрелок к взлёту готов! — донёсся из шлемофона голос Дарьи.

Второй стрелок к взлёту готов! — эхом вторил я.

Ну тогда поехали! — голос пилота слился со свистом запускаемого двигателя. — И удачи нам всем.

Да уж, она бы нам точно не помешала... — пробормотал я, поудобнее устраиваясь в кресле и сосредоточив всё внимание на экране радара.

Штурмовик стал быстро набирать высоту и многократная перегрузка налила тело свинцовой тяжестью. Однако, не успели мы ещё покинуть атмосферу планеты, как на экране радара появилось девять быстро приближающихся к нам целей. Тело отреагировало едва ли не быстрее разума: пока я ещё только пытался осмыслить увиденное, как турель быстро развернулась в сторону противника и пальцы нажали на гашетки. Так быстро я ещё никогда не действовал: в считанные секунды в пух и прах разнёс четыре мишени, ещё пять накрыла Дарья.

Начавшая было зарождаться мысль о том, почему турелью не управляет компьютер, тут же была похоронена всплывшими из недр внедрённой в меня памяти знаниями о том, что наш противник обладает неким оружием, которое своим излучением блокирует работу любых мощных вычислительных систем типа искусственного интеллекта (сокращённо — ИИ). А этими системами оснащались практически все корабли андоррианцев. Продолжает функционировать лишь устойчивая к данному воздействию примитивная электроника, аналогичная земным компьютерам, действующим по строго заданной программе. Поэтому пока мы не оторвёмся от противника на значительное расстояние — даже маршевые двигатели запустить не получится: лишь ИИ способен управлять ими. Соответственно, ни скорости, ни манёвренности у нас всё это время не будет вообще.

А пока я сопоставлял свои знания с действительностью, корабль совершил резкий вираж и от сильной перегрузки у меня потемнело в глазах.

Как только зрение восстановилось, мне стало не по себе: от огромного количества кораблей противника, попавших в зону захвата радара, его экран заполыхал одним сплошным кроваво-красным пятном.

Тут не надо быть провидцем, чтобы понять: нам крышка!

ИИ не работает, маршевые двигатели — тоже. Управлять огнём можно только вручную. Врагов кругом — тьма-тьмущая. А нас — всего трое.

И тут я вдруг почувствовал какое-то странное давление в области головы. Сам не знаю почему, но больше полагаясь на интуицию, нежели на доводы разума, расслабился и позволил этому нечто проникнуть в мою голову.

Мозг затопили чужие мысли и воспоминания. От неожиданности на какие-то доли мгновения я впал в ступор, но тут же пришёл в себя: теперь нас было трое. Я не потерял своей индивидуальности, но приобрёл очень много: мысли каждого члена команды стали моими. У меня создалось впечатление, что теперь я могу горы свернуть. Неведомая ранее мощная энергия наполняла меня и била через край, ища выхода наружу. Время как бы замедлилось. Странное дело: мне теперь даже не надо было смотреть на экран радара, я и так знал параметры каждой цели. Мозг заработал с такой скоростью, что, похоже, по производительности обогнал даже пресловутый мощный Искусственный Интеллект.

И тут включились маршевые двигатели: третий член нашей команды, Селена, подключилась к ним напрямую, минуя ИИ.

Вот теперь потягаемся! — осклабился я, поудобнее располагаясь в кресле стрелка.

И завертелось...

Целей было пару сотен: все быстроходные, малоразмерные истребители-перехватчики. Одно но: управлял ими вражеский ИИ. А против нашей объединённой команды это были сущие семечки. Фактически, мы почти шутя разобрали на атомы целую сотню в течение первых десяти минут боя. Штурмовик при этом, конечно, выделывал такие пируэты на запредельных нагрузках, что в иное время от меня бы осталось мокрое место. Но, похоже, не только наши разумы объединились. Объединённый энергетический потенциал трёх человек дал настолько мощный всплеск энергетического поля, что его хватило с избытком и на защиту нас самих, и даже на защиту штурмовика: враг не мог даже пробить защитные экраны корабля, т.к. наша энергия всё время поддерживала их в активном состоянии. Да что там говорить: попаданий-то практически и не было, т.к. Селена закладывала такие виражи, что чертям становилось тошно.

И тут оставшаяся сотня вдруг резво припустила врассыпную, а с борта корабля-матки стали выныривать всё новые и новые истребители.

В общем, "сколько верёвочке не виться..."

Поэтому Селена приняла единственно правильное решение: большую часть энергии направить на щиты, чтобы прорваться сквозь выставленное врагом заграждение и уничтожить основной корабль-матку. В противном случае на победу рассчитывать не приходилось. Враг, похоже, это тоже понимал, поэтому бросившиеся врассыпную истребители одновременно напали со всех сторон, пытаясь не допустить нашего прорыва к вражескому ИИ. И если в начале боя мы почувствовали себя стрелками в тире из-за кучного расположения вражеской техники (поэтому-то за короткое время её и уполовинили), то сейчас нам приходилось очень туго: будь мы даже семи пядей во лбу, но от более, чем сотни истребителей, одновременно нападающих с разных сторон, не могла помочь даже объединённая сила всех троих. Штурмовик то и дело трясло от попадавших в щиты зарядов, но энергии на защиту пока хватало и мы держались.

Я едва успевал крутить турель да нажимать на гашетки. У Дарьи было то же самое. Селена же умудрялась одновременно управлять штурмовиком и расстреливать все цели по курсу движения из носовых орудий. И когда мы на полной скорости влетели в ангар корабля-матки, предварительно разнеся в пух и прах всё, что встречалось на пути нашего штурмовика, я сначала даже не понял, что мы на месте. Однако Селена на достигнутом останавливаться, похоже, и не собиралась: взревев двигателями, штурмовик устремился вглубь корабля противника, пробивая себе дорогу огнём импульсных орудий и лазерных пушек. Я с Дарьей в это время отбивал атаки противника с тыла, не давая возможности истребителям подобраться к нам поближе. За какие-то пару минут всё было кончено: пробивая очередную переборку, штурмовик влетел в огромное помещение, в центре которого вращался переливающийся всеми цветами радуги шар, и залпом из всех орудий превратил его в размазанное по стенкам месиво из биологических и электронных компонентов. В то же мгновение двигатели корабля-матки замолчали и мы почувствовали, что эта лоханка на огромной скорости устремилась к поверхности земли. Применив ту же тактику, что и раньше, расчистили штурмовику путь наружу и, пробив в другом борту вражеской лоханки огромную дыру, на короткое время зависли на месте, производя рекогносцировку.

Да, поглядеть было на что: с неба сплошным потоком сыпался ливень из уцелевших истребителей противника, потерявших управление и связь с корабельным ИИ, расцвечивая поверхность земли в местах падения яркими вспышками взрывов. За несколько минут всё кончилось. Не наблюдая более противника, мы решились облететь планету в поисках уцелевших союзников.

Совершив несколько оборотов вокруг планеты, засекли несколько сигналов на аварийной частоте. По очереди совершая посадку в местах обнаружения сигнала собрали в общей сложности ещё пятнадцать человек. Все они являлись представительницами слабого пола. Так что к месту, где когда-то размещалась база, летели хоть в тесноте, да не в обиде, причём сугубо женским коллективом.

Всё ещё опасаясь нападения врага, мы по-прежнему составляли "кумулятивную троицу (тройку)" и не спешили возвращаться в обычное состояние. Пользуясь "объединённой базой знаний", мне даже не пришлось задавать вопрос, чтобы узнать, почему на планете не осталось ни одного мужчины. Дело в том, что их здесь и не было: на Виене размещалась тренировочная база Десятого Легиона. Между собой объединённые силы Андоррианцев и людей, что называется "за глаза", называли его Легионом "Диких Кошек". Видимо, из-за его сугубо женского состава. Врагу просто сильно повезло, что в момент нападения на защитников Виены, основные силы "Диких Кошек" сдерживали многократно превышающие их силы противника на планете Урания. Сейчас там была настоящая бойня. На Виене же остался, можно сказать, молодняк: ещё неопытные и не прошедшие полную подготовку бойцы.

И, чёрт возьми, мне было приятно среди них находиться: только осознание того факта, что теперь и я являюсь частью столь прославленного воинского формирования, наполняло моё сердце радостью. Да, без ложной скромности можно было сказать, что я гордился тем, что стал частью их жизни. И пусть на "Дикую кошку" я ещё не тяну (скорее, пока лишь на котёнка), но приложу максимум усилий, чтобы оказаться девчонкам полезным и не подвести их в реальном бою.

Наконец, впереди показалась основная база и вскоре штурмовик уже уверенно стоял на своих стабилизаторах возле одного из ангаров, уцелевших после нападения врага.

После того, как все девчонки стайкой втянулись под защиту ангара, настала и наша очередь. Как только вошедшие поставили станционный комплекс (а точнее, его уцелевшую часть) в режим пассивной защиты, мы направились вслед за ними. Пассивная защита обеспечивала максимальную скрытность всех подзащитных объектов, маскируя их повышенный энергетический фон. В таком режиме обнаружить защищаемые объекты становилось довольно сложной задачей. Поэтому можно было немного расслабиться. И когда мы вошли в помещение, где собрались спасённые нами девицы, давление в область темечка вдруг резко прекратилось. Я лишь успел понять, что Селена решила разъединить наши разумы, и когда наша тройственная связь распалась, резко навалившаяся всепоглощающая усталость практически мгновенно лишила меня сознания. Последней мыслью перед тем, как я грохнулся на пол, было: "Хорошо, что забыл снять гермокостюм. По крайней мере, хоть кости не переломаю".

Глава5.

Сознание приходило медленно, толчками, словно я пытался выплыть на поверхность, но у меня никак не получалось. Наконец, смог открыть глаза и взгляд мой уткнулся в... а собственно говоря, что это за потолок молочно-белого цвета, расположенный буквально в полуметре от лица? Подняв руки, ощупал поверхность потолка: гладкая, как стекло, да ещё и вогнутая. Свет исходил откуда-то сверху, но был не слишком ярок, чтобы слепить глаза. Однако, и разглядеть что-либо особо не давал: я видел лишь контуры своих рук, шарящих по потолку. Мысли текли вяло, да и "соображалка" сильно подтормаживала: никак не мог сообразить, где нахожусь и как выбраться из этого стеклянного склепа.

" Похоже, терять сознание у меня начинает входить в привычку" — подумал я, прокручивая в памяти события, предшествующие моему появлению здесь. — "Неужели во всём этом есть какой-то скрытый смысл?".

Наконец, до меня дошло пошарить за головой. Руки нащупали нечто, похожее на ручку и я аккуратно потянул за неё. Раздался щелчок и стеклянная крышка поехала вниз, высвобождая путь на свободу. Оттолкнув крышку так, чтобы не мешала подняться, я сел, привыкая к своему состоянию: голова немного кружилась и во всём теле ещё чувствовалась слабость. Но в целом чувствовал себя довольно сносно.

В помещении, где стояла моя стеклянная "тюрьма" было темно, и лишь свет от крышки слегка рассеивал темноту, из-за чего о размерах помещения можно было только догадываться: стены и потолок скрывались во мраке. Поняв, что сидя на месте рассмотреть ничего не удастся, я решился вылезть наружу.

Вот тут и обнаружил, что абсолютно голый, да ещё и...

— Здравствуй, Олли!, — недоумённо пробормотал я, не понимая, почему я не в своём собственном теле.

"Неужели я умер там, на Земле, от удара электрическим током?" — от этой мысли мне стало не по себе. Сначала я даже запаниковал, но так как пока ничего не мог изменить, то и паника быстро сошла на нет: бесполезно расходовать свою энергию на бесполезные переживания о том, на что не в силах повлиять. Поэтому аккуратно вылез из медицинской капсулы (это оказалась именно она) и пошлёпал босыми ногами прочь. Пока шёл, чувствовал себя очень неуютно: без стягивающей одежды женские прелести как-то уж очень сильно выдавались вперёд и, раскачиваясь при ходьбе из стороны в сторону, довольно сильно мешали передвижению. Хоть я и почти свыкся уже с женским обличием, но если бы была возможность выбирать — попросил бы свою душу попасть в тело девушки с менее внушительным бюстом. Уж очень сильно он мне досаждал своим весом и габаритами. Но, слава Богу, я недолго нервничал по этому поводу: буквально через пару десятков шагов руки упёрлись в металлическую переборку. Держась за неё, двинулся дальше в надежде обнаружить дверь или, как минимум, выключатель. Прошло совсем немного времени, как тусклый свет аварийного освещения осветил всё помещение целиком. Наконец, я смог осмотреться и с радостью отметил наличие комбинезона, висящего на спинке некоего подобия стула рядом с медкапсулой.

Хотя было довольно тепло и я не мёрз, всё равно испытывал дискомфорт из-за того, что ходил в чём мать родила (хм, всё же, не моя). Поэтому сразу подошёл к этому, с позволения сказать, стулу (ну а как можно назвать тонкую металлическую изогнутую трубу, торчащую прямо из пола и заканчивающуюся небольшой "седушкой" с решётчатой металлической спинкой) и увидел лежащий на нём прозрачный пакет с нижним бельём. Первым делом натянул на себя содержимое пакета и был несказанно удивлён качеством нижнего белья. Расцветка, конечно, была неброского серого цвета, характерного для любых военизированных подразделений. Но материал был настолько мягким и практически невесомым, что даже засомневался: одет я во что-либо или нет. И только визуальный контакт подтвердил: симпатичные шорты и топ находятся, как и положено, на своих местах. Топ очень хорошо поддерживал грудь, в чём я убедился, немного попрыгав для проверки: никакого дискомфорта не почувствовал. Благо, самочувствие моё с момента пробуждения значительно улучшилось: голова уже не шла кругом, да и движения стали более уверенными. Настала пора натянуть комбинезон, который на поверку тоже оказался очень лёгким и удобным, и как только я в него влез, облепил тело, словно вторая кожа. Причём, комбинезон оказался закрытого типа: обувь являлась его продолжением, лишь подошвы были достаточно жёсткими, чтобы не замечать давления острых камней при прогулках по каменистым поверхностям. Открытыми оставались только шея и кисти рук. "Этот комбинезон — младший брат гермокостюма, — услужливо подсказала память, — предназначен для повседневного ношения, но не предназначен для полётов в космос из-за того, что не обладает собственным запасом регенерируемого воздуха, да и герметичен не полностью". На мой взгляд, это изделие больше походило на слегка видоизменённый гидрокостюм.

Материал комбинезона практически не мешал коже дышать, защищая организм от воздействия внешней среды лишь когда это нужно. Кроме того, по желанию хозяина легко трансформировался в любую удобную для него одежду, и даже мог менять расцветку, чем я сразу и воспользовался, сделав его угольно-чёрным. Лишь эмблемы на груди и левом предплечье не поменялись, по-прежнему гордо светясь надписями "Десятый Легион". А на спинке стула, оказывается, висел ещё и пояс с аптечкой и несколькими дополнительными контейнерами с оружием ближнего боя, коммуникатором и комплектом выживания.

Полностью экипировавшись таким образом, я решился выйти наружу. Подойдя к двери, бодро потянул её в сторону. Но не тут-то было: дверь не поддавалась.

Вот тут до меня, наконец, дошло, почему горит именно аварийное, а не основное освещение: снаружи что-то произошло. Возможно, взрыв или ещё какой катаклизм. Из-за этого дверь основательно заклинило и теперь нужно было искать выход из создавшейся ситуации. Теоретически, дверь можно разрушить: оружие, как-никак, для этого имеется. Но я не знаю её толщины (в памяти эта информация, почему-то, отсутствовала) и сомневаюсь, что мне хватит энергии имеющегося заряда, чтобы прожечь в ней дыру. А вдруг снаружи враг? Тогда я и пискнуть не успею, как либо попаду в плен, либо сыграю в ящик.

Как там в таких случаях поступали герои боевиков? Правильно: лезли через вентиляцию. Но вот беда: её-то я и не наблюдаю. Помещение построено таким образом, что без схемы невозможно найти даже технологической щели: стены кажутся монолитными. Но если есть автономный источник энергии, то, возможно, есть и какой-нибудь управляющий всем этим хозяйством электронный узел типа микрокомпьютера.

— Есть тут кто? — неожиданно для самого себя, вдруг воскликнул я. — Кто управляет этим модулем?

— ИИ номер семнадцать — двадцать шесть к вашим услугам! — проскрипело в ответ.

"Ого, да тут целый ИИ хозяйством заправляет!" — мои брови от удивления взметнулись вверх.

— Семнадцать-двадцать шесть, доложите обстановку!

— Главный генератор выведен из строя в результате налёта вражеской эскадрильи. Работа резервного генератора прекратится через двое суток: отсутствует доступ к энергоносителям, из-за чего генератор переведён на батарейное питание. Вентиляция работает на десяти процентах мощности: неповреждённым остался только один воздухозаборник. Прогнозируемое время выхода из строя системы вентиляции — около двух часов. Необходимый уровень кислорода в бункере продержится ещё часа три. Затем наступит смерть биологической оболочки от удушья. Все выходы из бункера завалены обломками и заблокированы: в ближайшие два часа выйти наружу будет невозможно.

— Это почему невозможно? — не утерпев, перебил я занудного ИИ.

— Для расчистки одного из менее всего пострадавших выходов направлен единственный уцелевший робот-ремонтник. Планируемое время окончания работ — два часа. Однако, робот имеет серьёзные повреждения, которые могут помешать ему закончить расчистку выхода в срок.

— А вентиляция? — я начал нервничать — Можно ли выбраться отсюда через систему вентиляции?

— Исключено! Снаружи бункер завален обломками скальной породы. В последний воздухозаборник атмосферный воздух поступает по узкому каналу. Поступление кислорода может в любое мгновение прекратиться: канал может завалить, так как высока вероятность нового обрушения. Обвалившаяся масса крайне нестабильна: вовсю идут подвижки породы. Выброс отработанной воздушной смеси осуществляется через тот же воздухозаборник в реверсном режиме: других вариантов поддерживать в бункере пригодную для дыхания атмосферу не осталось. Связь не работает: все внешние коммуникации выведены из строя.

— Оружие в бункере есть? — дрогнувший голос выдал с головой: моё состояние уже было близко к панике.

— Имеется пять единиц скорострельного лучевого оружия ближнего боя малой мощности. Суммарной пробивной силы этого оружия недостаточно для выхода на поверхность.

— А если запитать его от резервного генератора?

— Веду подсчёты... — голос ИИ на секунду замолк. — При одновременном воздействии изнутри всеми пятью стволами и снаружи плазменным резаком робота-ремонтника есть возможность прорезать в скальной породе отверстие необходимого диаметра для выхода на поверхность. Вероятность успешного завершения операции составляет тридцать пять процентов.

— Подожди-ка! — у меня возникло небольшое сомнение в правильности подсчётов ИИ. — Во-первых, почему вероятность настолько мала? Во-вторых, если нет связи, то как ты отдаёшь приказы роботу-ремонтнику? Ведь если у него, всё же, есть работающий передатчик, то он может стать ретранслятором и послать сигнал о помощи.

— Вероятность тридцать пять процентов обусловлена плохим техническим состоянием робота и множеством неучтённых факторов, один из которых — плотность скальной породы. Ещё одним фактором является неизвестная степень загрязнения воздушной смеси бункера продуктами горения, выделяемыми про плавлении скальной породы излучателями: при почти полном отсутствии вентиляции небольшой свободный объём бункера быстро заполнится ядовитыми испарениями и дышать станет нечем. Кроме того, реальная мощность излучателей может быть меньше планируемой. У робота имеется действующий передатчик малой мощности. Приходится несколько раз повторять передачу команд, чтобы робот их принял к исполнению: канал связи очень неустойчив, уровень сигнала — три процента от номинала.

— Хорошо, — зло процедил я, — но ведь должны же быть в этой забегаловке хотя бы пару баллонов кислорода. Ведь это медицинский отсек!

— Имеется в наличии четыре кислородных баллона. Однако, при интенсивном использовании энергетических излучателей температура внутри помещения быстро достигнет критической отметки, опасной как для Вашей жизни, так и для стабильности состояния газобаллонного оборудования: высока вероятность взрыва.

— Оппа! — я довольно осклабился. — Семнадцать — двадцать шесть, рассчитать вероятность успеха при комбинированном методе прорыва на поверхность: создание шлюзовой герметичной камеры из подручных средств, которая отделит область воздействия энергетического оружия от жилой зоны, выжигание в скальной породе глубокой горизонтальной скважины для закладки кислородного баллона и организации направленного взрыва для расчистки выхода из бункера от скальных пород. Потом останется только расширить скважину и выйти на поверхность.

— Вероятность успеха составляет пятьдесят пять процентов, — тут же прогундосил ИИ.

— Если больше пятидесяти, значит стоит попытаться. Всё же это не первоначальные тридцать пять! — моя душа ликовала: у меня появился шанс выжить. Пусть небольшой, но шанс. — Ну что ж, пожалуй, приступим!

В течение часа я умудрился разобрать медкапсулу на комплектующие и на её основе, под чутким руководством местного ИИ, соорудил нечто подобное герметичному шлюзу. Затем закрепил излучатели и запитал их от аварийного генератора. И напоследок, из кислородного баллона и остатков медкапсулы собрал бомбу для организации направленного взрыва. Теперь предстояло проверить всё это в действии. Поэтому, ещё раз сверившись с показаниями ИИ и робота-ремонтника, наметили точку прорыва, загерметизировали шлюз, и горячие струи плазмы всей своей мощью ударили в скальную породу.

Работа шла споро: хоть мощность излучателей и была невелика, но скальная порода поддавалась на удивление легко. В течение каких-то двадцати минут пробили значительную дыру в породе и вышли на расчётную глубину скважины. Затем я немного обождал, пока раскалённая лава, в которую превратилась порода, не остыла и, натянув на себя термоподкладку, снятую с медкапсулы, и кислородную маску, приготовился к рывку, дав команду ИИ на разгерметизацию шлюза и перевода вентиляции в реверсный режим. Так как маски или какого-нибудь завалящего шлема я в бункере не нашёл, пришлось плотно прикрыть голову и лицо той же термоподкладкой: я же не хотел получить ожоги и тут же благополучно скончаться от них, так и не сумев выйти на поверхность. Громкий хлопок и потрескивание импровизированного термокостюма известили меня об открытии шлюза. Уши тут же заложило: вентиляция заработала в полную силу, выкачивая ядовитые испарения наружу. Когда гул вентиляции сменил тон и уши перестало ломить от перепадов давления, ИИ дал сигнал к началу операции. Это означало, что температура в помещении пришла в норму и можно приступить к закладыванию заряда. Скинув с себя термоподкладку, но не снимая кислородной маски, подхватил углекислотный огнетушитель, коих в бункере было довольно много (огонь — страшный враг всех закрытых помещений), и практически весь его объём влил в скважину, охлаждая породу до приемлемой температуры. Ну, а дальше — "дело техники"! Убрать излучатели, заложить заряд, вывести провода и подключить их к батарейному питанию через пусковую кнопку — дело нескольких минут.Затем снова герметизация шлюза и увлекательнейшая игра под названием "спрячьте меня в танке, которого нет"; а точнее, поиск места в полупустом бункере, куда не прилетят осколки от самодельного взрывного устройства.

Наконец, было найдено местечко, наиболее удалённое от источника взрыва, вне пределов прямой видимости самопальной бомбы. Времени осталось совсем мало: в любой момент вентиляция могла "заглохнуть", и как я тогда буду отводить продукты горения? Поэтому, как только оказался в потенциальной безопасности, тут же ударил по пусковой кнопке. Я едва успел принять позу зародыша, прикрыть уши руками и закрыть глаза: от мощного взрыва земля подо мной содрогнулась и раздался страшный грохот. Пыль и осколки наполнили помещение, в лицо ударил горячий воздух. Хорошо, что ИИ заранее дал команду роботу отойти на безопасное расстояние: опасался, видимо, что от взрыва и ему достанется. И тогда помощи нам ждать уж точно неоткуда будет! Конечно, при его повреждениях каждое движение могло стать для робота последним, но это всё же лучше, чем гарантированно угробить электронного помощника последствиями направленного взрыва.

Снова взвыли вентиляторы, но не прошло и минуты, как наступила зловещая тишина.

— Система вентиляции вышла из строя, — доложил неутомимый ИИ, — из-за сотрясения почвы во время взрыва последний воздухозаборник окончательно завалило обломками.

— Добрый ты! — пробурчал я. Из-за кислородной маски голос был глухим и неразборчивым, но ИИ прекрасно меня понял:

— У Искусственного Интеллекта отсутствуют человеческие чувства. Мы можем только имитировать их наличие. Докладываю: по результатам замеров моими датчиками и датчиками ещё функционирующего робота-ремонтника необходимо лишь прожечь излучателями небольшой перешеек порядка двух метров толщиной. На это уйдёт около десяти минут. Затем расширить уже имеющееся отверстие до необходимого диаметра — ещё минут пятнадцать. Только есть небольшая проблема.

— Какая? — тут же насторожился я.

— Герметичность шлюза нарушена, материалов для восстановления первоначальной схемы работы нет. Придётся Вам переждать в костюме из термоподкладки и не расставаться с кислородной маской.

— Но ты же сможешь проконтролировать работу излучателей? — промямлил я.

— Могу только известить Вас об окончании работ. Включать и выключать излучатели придётся именно Вам!

— Не страшно! — и я побежал собирать схему.

Так что вскоре, разместив в нужном порядке излучатели и снова запитав их от генератора, укрылся с головой под термоподкладкой и запустил процесс, просто скрутив провода.

Я уже устал вариться под теплоизолирующей накидкой, когда голос ИИ известил об окончании работ. Понемногу жар спал и я осторожно выглянул наружу, всё ещё опасаясь воздействия высокой температуры. Сквозь проделанную дыру уже вполне можно было различить пробивающего тоннель с той стороны робота-ремонтника. А это значит, что без свежего воздуха я точно не останусь! Дальше излучателями можно было уже и не пользоваться: робот имел в составе оборудования даже бурильную установку и теперь усердно расширял диаметр тоннеля алмазной фрезой. Визг и грохот при этом стояли просто невообразимые. Поэтому я счёл за лучшее просто полежать под термоподкладкой в позе зародыша и подождать, когда меня спасут.

Однако спасаться пришлось дальше самому: в какой-то момент визг и грохот стихли, и послышался шум отъезжающего прочь механизма.

— Вышло из строя навесное оборудование,— возвестил "весёлый" голос ИИ. — Надо расширить диаметр отверстия тоннеля последнего участка.

— Твою ж... — зло выругался я. — И как теперь выполнить задачу, не превратившись при этом в хорошо прожаренную колбасу?

— Термоподкладка должна выдержать, — прогундосил ИИ. — Вероятность успеха составляет около восьмидесяти процентов.

— Твои бы слова — да Богу в уши! — грустно усмехнулся я — Чую, — эти двадцать процентов мне ещё боком вылезут! Проценты туда, проценты сюда... Счетовод-любитель, блин!

Но на мои возражения ИИ подозрительно промолчал. Ну что ж, одно хоть хорошо: пока я не начал плавить породу, воздух через проделанную дыру худо-бедно поступает. Проблема в том, что сквозной вентиляции нет. Куда я дену угарный газ и ядовитые продукты горения? Хотя, в принципе, кислорода ещё достаточно. Буду работать в маске. Другого выхода у меня нет!

Тяжело вздохнув, опять стал настраивать систему излучателей. Закончив, снова укутался в защитную "хламидо-монаду", одел кислородную маску и включил систему.

Через некоторое время ИИ известил об окончании работ. Я выждал ещё немного, чтобы порода остыла, и потихоньку выполз из своего убежища. Чтобы ускорить процесс остывания, снова применил углекислотные огнетушители. И когда, наконец, всё пришло в норму, осмотрел плоды своих трудов.

Ну, что сказать? Дыра была явно маловата.

— Чёрт! — я уже просто не мог сдерживаться. — Сколько ещё смогут протянуть излучатели?

— Внимание: датчики зафиксировали сильную подвижку породы. Необходимо срочно эвакуироваться из бункера: тоннель может завалить в любой момент.

И словно в подтверждение слов ИИ, земля под ногами задрожала.

— Проклятье! — только и успел выругаться я и, одним движением сбросив с себя пояс и зажав его в руке, ласточкой нырнул в весьма узкое отверстие тоннеля.

Извиваясь ужом, изо всех сил протискивался в узком проходе, стремясь как можно быстрее выбраться наружу. Впереди уже замаячила более просторная область, пробитая роботом, но тут я застрял.

— Господи! — взвыл я от досады, — ну почему у женщин фигура такая нестандартная?

Изо всех сил начал выкручиваться, обдирая руки, бёдра, и вывалился, таки, в более широкую часть тоннеля. Времени на раздумья уже не было: сверху что-то трещало, а пол под ногами начал ходить ходуном. Как умудрился,— не знаю, но мне хватило нескольких секунд, чтобы пулей вылететь наружу, где на полной скорости чуть не протаранил несчастного робота-ремонтника.

И только успел выскочить, как в тоннеле обрушился потолок. Однако земля по-прежнему продолжала содрогаться от корчивших её спазмов, заставляя меня балансировать в попытках удержать равновесие. Поэтому, недолго думая, я со всей возможной скоростью припустил прочь от опасного места. И лишь отбежав на значительное расстояние, остановился перевести дух.

Только сейчас заметил, что стояла сухая безветренная погода и солнце ещё не встало над горизонтом: было раннее утро. А я, уставший, но счастливый, по-прежнему судорожно сжимал пояс, который в тоннеле так и не выпустил из рук. Оглянувшись назад, увидел, что остатки скалы окончательно завалили бункер, а вместе с ним погребли под собой и последнего робота-ремонтника.

— М-да, сходил за хлебушком... — усмехнулся я, застёгивая на себе пояс: неизвестно, смогу ли я выжить в этом мире без НЗ и аптечки.

Видел бы меня кто-нибудь сейчас: с ног до головы испачкан в саже и пыли. Трубочист, наверное, почище будет. Слава Богу, хоть костюм не подвёл: несмотря на тяжёлые условия эксплуатации, я не нашёл на нём даже царапины. Хотя всё тело изрядно болело: от механических воздействий костюм защищал не очень хорошо. Так что, думаю, синяки мне гарантированы. Но всё это лирика. Передо мной стояла куда более важная задача: нужно не просто выжить, а ещё и выяснить, что же произошло, пока я валялся в медкапсуле, и куда подевались все защитники (точнее, защитницы) этой планеты?

Глава6.

Хорошо, что во время боя моя духовная сущность объединилась с Дарьей и Селеной, так что благодаря их знаниям, я имел представление о том, где находятся запасные площадки с готовыми к взлёту штурмовиками и укрытия-бункеры типа того, из которого я только что выбрался. На планете располагалось также несколько крупных космопортов. Однако, предположив, что их уничтожить должны были в числе первых, решил сосредоточить поиски на запасных площадках. Ближайшая ко мне располагалась в двух сотнях километров. И идти придётся пешком по холмистой местности, покрытой густой растительностью. Сама же площадка располагается в предгорьях горы Алтейки. На пути к цели протекает пара речушек и есть несколько небольших озёр. По информации из памяти Селены (она больше времени провела на планете, чем Дарья) следовало, что здесь опасаться особо нечего: в этой местности крупных хищников было мало, а лес — богат на грибы, ягоды и орехи. Так что голод и жажда мне не грозили.

— Хоть это хорошо, — мрачно пробормотал я: длительный поход, грозивший растянуться чуть ли не на целую неделю, отнюдь не добавлял энтузиазма. Но идти надо по-любому: ещё есть надежда выбраться к своим.

В последний раз тоскливо глянув на развалины бункера, я развернулся и зашагал в сторону ближайшего перелеска. Дойдя же до него, повинуясь какому-то невнятному инстинкту, первым делом занялся поисками слеги. Мне сильно повезло, что довольно быстро наткнулся именно на то, что нужно: найти длинную прямую палку в густом подлеске — задача скорее из разряда фантастики: в лесу всё больше преобладают короткие, кривые и суковатые. А тут — молодое деревце, срезанное острым осколком во время вражеского налёта. Мне осталось только обрезать тоненькие веточки ножом, входившем в состав комплекта для выживания, и длинный тонкий шест готов.

Повертев его в руках, я неожиданно для самого себя закружился в танце, отрабатывая комплекс упражнений с шестом.

Выполнив комплекс, двинулся дальше, размышляя над тем, сколько же ещё знаний напихали в мою голову добрые самаритяне. Да, несомненно, знания очень полезные, но можно было хотя бы предупредить меня об этом?!

Так, бредя по лесу и периодически помахивая шестом, предавался нерадостным мыслям о своём, в общем-то, пока не сильно завидном положении. Я ведь сейчас оказался как бы между небом и землёй: здесь я, похоже, остался совершенно один, а на Земле моё тело пребывало неизвестно в каком состоянии. Одно я знал точно: если бы с физической оболочкой ничего не случилось,— во время сна я обязательно должен был вернулся домой, на Землю. Так что, судя по всему, тело моё мертво. И от этого на душе скребли полчища весьма сильно нервничающих кошек. А нервная система пребывала в состоянии где-то между истерикой и глубокой чёрной депрессией.

Чтобы как-то выдернуть себя из патового состояния, я вдруг запел: сначала затянул грустные лирические, затем перешёл к весёлым песенкам, а закончил бравурными маршами. Настроение поднялось просто до небес: я и не заметил, как бодренько-так отмахал километров сорок. Надо отметить, что голосок-то у Олли оказался чудо как хорош: я такие рулады выдавал, что и оперная певица позавидовала бы. В себя пришёл только уже стоя на берегу довольно большого озерца, преградившего путь: если его обходить — лишних пяток километров набежит, а напрямую — немногим более километра будет. Так что, не раздумывая, тут же стянул с себя всю одежду и с удовольствием плюхнулся в воду: водичка была на удивление тёплой.

Чуть побарахтавшись в озере и смыв всю грязь, вышел на берег и упаковал одежду в непромокаемый контейнер (слава Богу, имелся в комплекте). Затем подхватил шест и, как был, в чём мать родила, так и отправился вплавь к другому берегу. А кого здесь было стесняться: рыб, что ли?

Плавать я ещё и по прошлой жизни умел неплохо, а здесь вообще чувствовал себя как рыба в воде: практически без участия разума, тело само уверенно делало сильные, мощные гребки.

Странные были ощущения: будто я и не я одновременно. Тело странно реагировало на водную среду: ему определённо это нравилось. Раньше как-то не обращал на это внимания: вода и вода, ничего особенного. А теперь получил целый букет ни с чем не сравнимых впечатлений. Тело стало более чувствительным, что ли. И вода для меня стала не просто водной средой, а чем-то очень приятным, мягко обволакивающим.

Даже и слов-то таких подобрать не могу, чтобы передать весь спектр своих ощущений.

Я просто наслаждался нахождением в водной среде. И такая приятная нега охватила, что когда достиг противоположного берега, даже из воды выбираться не хотелось.

Но надо было идти дальше, поэтому вышел на берег, хоть и сделал это с большим сожалением.

Местное светило стояло почти в зените и уже жарило немилосердно, так что обсох я очень быстро. Но как только начал одеваться, вдруг спиной почувствовал чей-то недобрый взгляд. Стремясь не делать резких движений, быстро закончил процесс и, не оборачиваясь, поудобнее перехватил шест обеими руками, прислушиваясь к своим ощущениям. Вскоре пришло понимание, что объектов, следящих за мной, два: один находился прямо за моей спиной, а второй где-то сбоку и сверху. По-прежнему не совершая резких движений, потихоньку повернул голову в сторону второго и встретился взглядом с...

Спинным мозгом уловив бросок сзади, я рефлекторно сделал сальто с поворотом назад и, оказавшись над противником сверху, ещё в полёте махнул шестом, щедро добавляя тому инерции в полёте. Но не успел я насладится воплем поверженного противника, свалившегося в озеро, как тут же был атакован вторым. Времени на осмысление у меня было уже чуть больше, да и расстояние между нами сильно увеличилось, что сделало внезапное нападение попросту невозможным, поэтому второму я просто двинул верхним концом шеста прямо в лоб, отбивая охоту к дальнейшим попыткам меня съесть.

Отскочив на всякий случай чуть дальше, осмотрел картину боя и не смог сдержать улыбку. Несмотря на то, что ситуация по-прежнему была довольно опасной, вид двух больших кошек, ошалевших от столь внезапного поворота событий, привёл меня в озорное игривое состояние. Память услужливо подсказала, что имею я дело с двумя взрослыми особями гепантов, которых окрестили так из-за того, что своей поджарой фигурой те больше напоминали гепардов, но при этом имели чёрный окрас "а-ля пантера". Их можно было встретить в любом месте планеты, за исключением разве что полярных областей, где было достаточно холодно. Эти умные звери всегда охотились парами, а так как были весьма сообразительны, то фактически весь кошачий мир планеты и ограничивался только ими: другие виды не выдержали конкуренции и отошли в небытие. Животный мир планеты был очень разнообразен, но среди кошачьих у гепантов конкурентов уже не осталось. И теперь кошак (самцы были значительно крупнее самочек), раздражённо помявкивая, усиленно отряхивался на берегу после нежданного купания, а кошка, поскуливая, пятилась назад, тряся головой и пытаясь прийти в себя после чувствительного удара по голове.

Бежать отсюда сейчас было бы верхом идиотизма: очухавшись, звери тут же начнут преследование. Думаю, что так просто от идеи перекусить мной они не откажутся. А значит, нужно найти другое решение: мне совсем не улыбалось иметь за плечами столь озабоченную проблемами пропитания парочку. Пока соображал, что же предпринять, кошки пришли в себя и стали потихоньку обходить меня с двух сторон: как говорится, "голод — не тётка", а пустой желудок — не лучший советчик.

Я стоял спокойно, расслабив мышцы, внимательно наблюдая за хищниками. В этот раз кошки не стали соблюдать очерёдность, а напали разом, за что и поплатились: не сходя с места, лишь один раз крутанул шест, и вой побитых животных снова огласил окрестности. Поскулив и отойдя от удара, кошки, к моему удивлению, снова пошли в атаку. И тут меня в голове вдруг промелькнула картинка: обозлённая неудачной охотой росиха (зверь, похожий на россомаху, но размером с нехилого дога, скорее даже небольшого медведя) наткнулся на логово, в котором находились пятеро ещё маленьких котят. Вот-вот произойдёт расправа.

Не знаю, как это получилось, но я лишь подумал о том, что надо бы предупредить. Кошки одновременно встали, посмотрели мне прямо в глаза, и тут же скрылись в чаще, припустив что есть мочи. Вот тут-то до меня и дошло, что я умудрился только что отправить родителям сообщение о том, что их потомство находится в беде. И кошки, восприняв мой ментальный посыл, тут же умчались спасать своих детёнышей. Причём, я чувствовал, что опасность была вполне реальной: росиха вот-вот была готова начать свою трапезу. Немного подивившись такому нежданно открывшемуся у меня таланту, я решил чуть-чуть задержаться у пруда: росиха была серьёзным противником, а это значило, что у кошек могут возникнуть серьёзные проблемы со здоровьем. Поэтому быстренько наловил прямо руками рыбы: пользуясь новообретёнными знаниями, я мысленно её приманивал, и она чуть-ли не сама прыгала в мои объятия. Судя по всему, на этой планете мысли в прямом смысле обретали физическое воплощение: похоже, животный мир воспринимал эманации мозга человека. Может, гепанты ещё не научились так приманивать рыбу и поэтому напали на человека. Кто знает? Но если они такие умные, почему же не отказались от идеи съесть меня, два раза получив достойный отпор? Вообще странно, ведь с людьми-то они уже должны были пересечься неоднократно. И понять, что связываться с человеком опасно для жизни. Хотя, может именно человек довёл кошачьих до крайнего градуса злости и те решили отомстить. Но тогда это точно были не девчата. Несмотря на то, что знал я их всего ничего, одно мог утверждать с полной уверенностью: навредить они точно не могли! Обозлить местный животный мир могли только враги. А это значит, что у меня могут быть гости.

Размышляя над этим, подхватил улов и поспешил к месту "разборок" хищников. К моему приходу росиха уже улепётывала, что есть мочи, а вот маме-кошке очень серьёзно досталось,— та лежала с распоротым брюхом и бессильно скребла когтями обильно политую своей же кровью почву. Кошак понуро стоял рядом, нервно подёргивая хвостом и утробно мявкал, видимо, не зная, что предпринять. На моё появление он, как ни странно, отреагировал весьма спокойно: видимо, понял, что я ему не угрожаю. А меж тем, я быстро подошёл к самке, обработал рану антисептиком, отчего кошка заскулила и пару раз дёрнулась от боли, но мешать мне не стала. Затем вытащил излучатель и, поставив его на минимальную мощность, посмотрел в затуманенные болью глаза кошки, мысленно передавая той нечто типа: "терпи, сейчас будет больно". Эхом пронёсся мыслеобраз согласия, и тут же кошак, отойдя на пару шагов назад, уселся на траву, поджав хвост. Одну руку положив на морду животного, второй поудобнее перехватил излучатель и быстрым движением сварил края раны. Кошка сильно дёрнулась, обнажив клыки, но тут же спрятала их и прикрыла глаза, подтверждая, что будет терпеть и дальше. Выхватив аптечку, приложил её к несчастному животному и, дождавшись, когда та сделает необходимые инъекции, вернул всё на место. Затем взял свой недавний улов и вывалил неподалёку от раненой кошки. Ей явно стало легче: дыхание выровнялось и в глазах пропал лихорадочный блеск.

Мои услуги здесь были уже не нужны, поэтому мысленно пожелав маме-кошке скорейшего выздоровления, я бодро зашагал к конечной цели своего путешествия.

Лишь лёгким ветерком донеслись до меня чувства благодарности от кошачьей пары: моё предупреждение подоспело как нельзя кстати и котята не пострадали. А то, что я принял сначала за голодный блеск в глазах хищников, было ничем иным, как желанием защитить своё потомство. Именно поэтому, даже видя, что я им не по зубам, кошки атаковали меня снова и снова. О чём сейчас сожалели. А рыба... Да, с рыбой у них пока мало что получалось: пара была ещё молодая и неопытная, поэтому-то кошки и совершили много ошибок.

Уходил я с чистой совестью, лёгким сердцем и приятным чувством морального удовлетворения: гепанты оказались очень даже интеллектуально развитыми телепатами. И пусть до уровня развития человека им ещё очень далеко, но кто знает, что будет в будущем. Пусть их мозг пока дошёл в своём развитии до сознания пятилетнего ребёнка, но это ещё молодой мир, молодая раса, они ещё только начали развиваться. И кто знает, может наступит время, когда мы сможем общаться на равных.

Но почему же легионеры проглядели аборигенов в местной фауне? Видимо, все силы сосредоточили на боевой подготовке, а изучение мира тренировочной базы оставили на потом. И винить их в этом было попросту глупо: базу организовали совсем недавно. По земным меркам она существовала всего-то три года. Да и планету до организации базы почти не исследовали. Удовлетворились тем, что исследовательские зонды не выявили опасных форм жизни, способных навредить человеку. Даже микроорганизмы не имели вредоносной формы. Просто рай, да и только!

Чтобы не навредить самой планете, каждый легионер проходил процедуру обеззараживания, ведь местная экосфера могла не выдержать внедрения чуждых микроорганизмов. По всей планете была раскидана сеть датчиков, ведущих экологический контроль. Так что если какой-нибудь полудохлый вирус и смог бы появиться здесь,— его уничтожение не заставило бы себя долго ждать.

Однако, как обстоят дела с экоконтролем сейчас, после разрушения врагом всей инфраструктуры, я понятия не имел. Да и, честно говоря, мне было сейчас немного не до этого. Чем быстрее я доберусь до запасной площадки, тем лучше.

Почему-то у меня крепла уверенность в том, что Легион не в курсе того, что произошло с базой. Кроме того, я задумался о причинах повторного нападения. А не ловушку ли враг готовит для Легиона? В принципе, логично: уставшие после серьёзной заварушки бойцы возвращаются в родные пенаты. Девчонки расслаблены и не ждут подвоха. А тут их встречают фанфарами и праздничным салютом, после которого вряд ли кто-нибудь сможет уцелеть. Если я прав, на самой планете и где-нибудь в её системе (возможно, где-то в астероидном поле) обязательно должны остаться вражеские войска, чтобы гарантированно добить так набивший всем оскомину Десятый Легион. Всё предельно ясно: наши подлетают, видят разрушения, приземляются, покидают корабли и идут искать уцелевших. А их тут с двух сторон — хлоп! И нет Десятого Легиона.

Конечно же, девчонки не дуры: сразу в пекло не сунутся, сначала пошлют зонды, затем прочешут всю планету вдоль и поперёк. И лишь затем, под прикрытием с орбиты, приземлятся и пойдут искать выживших. А когда вражеский флот запустит свой генератор, блокирующий работу ИИ, да на девчонок попрут роботы с излучателями в руках, — тут-то Легиону и придёт пушистый северный зверёк...

Но как же можно спрятать кучу железа от сканеров? Скорее всего, под другой кучей железа типа космопортов и бункеров.

Пока это лишь догадки, которые, тем не менее, заставили меня насторожиться. Враг умён. Усомниться в этом пока не довелось: по крайней мере, во время боя вражеский ИИ довольно быстро сориентировался, хотя у него было мало времени на перестроение атакующих модулей, и мы только чудом сумели выйти победителями из, в общем-то, проигрышной для нас ситуации. Да ещё и звери на меня не просто так напали: видимо, какие-то "левые" двуногие на планете, таки, появились. А это значит, что здесь ловушка. "К гадалке не ходи!"

Блин, ну почему я об этом раньше не подумал? Расслабился, гуляя по лесу. Песенки, вот, распеваю, зверушек подкармливаю. А ведь девчонки же скоро могут вернуться. И если я не успею их предупредить...

Мне даже жарко стало от пронзившей мозг картины гибнущего прямо на моих глазах Легиона. На мгновение глянув на небо, частично скрытое кронами деревьев, я припустил бегом. Время было очень дорого и я взял хороший спринтерский темп. Лишь бы хватило сил добежать до запасной площадки. Но даже если сил не хватит, — есть ещё аптечка с набором стимуляторов. Не время сейчас думать о своём здоровье: жизнь девчонок намного важнее! И я всё поддавал и поддавал темпа. Организм, словно поняв, что от него требуется, выдал максимум, на что был способен в данный момент. По тому, как быстро я стал приближаться к цели, скорость составила примерно тридцать километров в час. Если дело пойдёт так и дальше, то через каких-нибудь пять-шесть часов я могу оказаться у цели. Вопрос только в том, хватит ли меня на шесть часов непрерывного бега на этой скорости? Пока организм не выказывал сильных признаков усталости, я летел сквозь заросли подобно испуганной лани, с ходу преодолевая различные препятствия в виде поваленных деревьев, оврагов, ручейков и даже небольших речушек. Пока не упёрся в очередное озеро. На этот раз обходной путь был предпочтительнее: озеро вытянулось сосиской вдоль пути моего следования, поэтому я не нашёл причин для повторного принятия водных процедур, а просто направил свои стопы вдоль берега. Уже почти миновав озеро, краем глаза зафиксировал какой-то металлический отблеск, словно у берега, под грудой камней, лежал некий металлический предмет. Памятуя о своих догадках, изменил маршрут и, скрываясь за нагромождением камней, подобрался к дислокации предмета, как надеялся, незаметно. Уверенность подкреплялась тем, что задумка врага опиралась на внезапность. А это значит, что все активные системы поиска у роботов должны быть выключены либо переведены в пассивный режим, при котором обнаружение врага сканерами становится крайне маловероятным. Обнаружить металл под толщей гранитных глыб с высоты полёта штурмовиков (и тем более с орбиты) представляется ещё более нетривиальной задачей. Но у робота (скорее всего, это был именно он) оставались ещё акустические и визуальные датчики, так что подобраться к нему незамеченным мне вряд ли удастся. А уничтожить его издали своим слабеньким излучателем, да ещё под толщей воды — вообще из разряда фантастики. Кроме того, попытавшись уничтожить железяку, я привлеку к себе ненужное мне сейчас внимание. А меня-то с орбиты видно просто замечательно! Надежда лишь на то, что там сейчас никого из врагов нет, и до появления Легиона — быть не должно. Иначе засада не сработает. Хотя не факт! Может, наоборот, один корабль на орбите болтается: уничтожив его, девчонки могут подумать, что он был тут один, и тогда...

М-да... Вариантов, как обычно, несколько. И поди знай, что же именно придумают враги. Я так понимаю, железяк на заклание у них предостаточно. Это же не живые противники, а всего лишь железки, обладающие некоей степенью интеллекта. Поэтому предположим, что здесь имеет место быть худший вариант: и на орбите есть железяка, и напасть на меня тоже могут как с поверхности, так и с орбиты. Легиона пока не видать, а даже если и появится, то своей беготнёй и стрельбой по быстро движущимся мишеням я лишь подолью масла в огонь, и Легион вместо того, чтобы готовиться ко всяким пакостям от врага, ринется меня спасать. Вот этого точно нельзя допустить! Поэтому, так и не рискнув осмотреть объект, я как можно быстрее и тише удалился вглубь леса. Всё-таки, пусть я и один, но если враг не будет знать о моём существовании, то лишний козырь в рукаве девчатам ой как не помешает!

Хоть любопытство и снедало меня, но я заставил себя отбросить все сомнения и снова побежал вперёд. Как ни странно, но даже по прошествии часа спринтерского бега, организм почти не устал. Подивившись этому, задумался над тем, как же тогда Олли умудрилась попасть в руки спецназовца? Или тогда её тело ещё не обладало подобной выносливостью? Я же явно видел, как она устала, спасаясь бегством от своего убийцы. А ведь расстояние, что Олли прошла, было гораздо меньше того, что я пробежал в спринтерском режиме сейчас.

Господи, да что же тогда со мной сделали андоррианцы? Или это произошло уже в медкапсуле? Неутомимая машина для убийства или универсальный солдат?

Но мысли-мыслями, а надо было спешить, поэтому, видя такое поведение организма, я постарался ускориться. Достигнув такой скорости, при которой организм стал подавать признаки дискомфорта, чуть замедлился и продолжил в уже ускоренном темпе. Ориентируясь по изгибам ландшафта, сопоставил данные по памяти с картой местности и через некоторое время вычислил, что предел моей скорости, не вызывающей неприятных ощущений, где-то около шестидесяти километров в час.

Ого! Вот это новость! Тело Олли обладало поразительной выносливостью. Так что я мог спокойно обогнать большинство велосипедистов, да и чего греха таить, даже некоторые легковушки смог бы оставить позади. Прими я участие в соревнованиях по бегу,— стал бы рекордсменом мира. Вряд ли кто из спортсменов может передвигаться с подобной скоростью. Но, к сожалению, где я, и где Земля? Я даже не знаю, в каком измерении нахожусь. Вполне может статься, что мой мир с этим никак не пересекается. Тогда попасть домой я уже вряд ли смогу.

Но, честно говоря, меня настолько захватил новый мир, что я уже и сам не знал, хочу ли вернуться на Землю. Меня ведь там мало что удерживало: работа, рутина и... пустота. А здесь одних приключений на сто лет вперёд хватит. Даже если и не выживу, хоть помру с чистой совестью и мыслью о том, что сделал всё, что смог ради спасения целого мира, а не отдельно взятого индивидуума (то бишь себя любимого). А это дорогого стоит! Вот так и бежал к своей цели, находясь в состоянии странной отрешённости. Лишь автоматически подмечал памятные по карте ориентиры: вот знакомая излучина реки, а вот памятная по карте поляна, напоминающая зигзаг молнии. Так и добежал до запасной площадки, лишь пару раз остановившись на десятиминутный отдых. Поняв, что цель близка, перешёл на шаг, и к объекту приблизился крадучись, скрываясь за стволами деревьев. Отметил лишь тот факт, что при желании спокойно смог бы повторить такой забег, особо не напрягаясь: сил у меня было ещё предостаточно. Организм практически не устал и требовал дальнейших действий.

Глава 7.

Подобравшись к площадке поближе, внимательно осмотрелся. Сам объект снаружи было не распознать: он весь располагался под землёй. Вход был настолько хорошо замаскирован, что можно было стоять на нём и ничего не заметить. Лишь осведомлённый человек знал, как открыть его. Я, слава Богу, уже был в это посвящён.

Так что осторожно оглядевшись по сторонам, активировал подъёмник и уже через пару минут был в бункере.

Времени было мало, поэтому сразу рванул на командный пункт. Местный ИИ был в порядке и быстро предоставил нужную мне информацию. Разглядывая карту планеты, я слегка приуныл: после вражеского налёта уцелело лишь пятнадцать процентов объектов, построенных андоррианцами. Да ещё остался неведомо каким образом уцелевший спутник, упавший на поверхность местной луны. Причём, подавляющая часть ещё действующих объектов имела повреждения. А спутник, хоть и валялся на поверхности луны, способен был мониторить окружающее пространство и передавать информацию. Передача шла как от стандартного беспилотного зонда, но ИИ распознал технику классом много выше.

А вдруг это повреждённый штурмовик с девчатами? Тогда надо вытаскивать их оттуда. Но пока я ничем не мог им помочь. Боюсь, что даже и взлететь-то толком не успею, как меня разнесут на атомы.

Однако, если противник так плотно зачищал территорию, как же смог проморгать этот "спутник"? Может, просто не успел? Или специально оставил, как приманку?

— Вот же засада! — в сердцах сплюнул я, — И что теперь делать?

Но ИИ проигнорировал мой вопрос, продолжая докладывать обстановку.

Компьютерная сеть ещё кое-как функционировала, так что имелись данные почти со всех объектов на планете. Как я и предполагал, ни один космопорт не уцелел. Самое же неприятное заключалось в том, что в живых удалось остаться только мне, да ещё одному человеку, находящемуся в стазисе в одной из медкапсул бункера, расположенного на Южном полюсе. Имея в распоряжении исправный штурмовик, я смог бы добраться туда всего за пару часов. Но пока это лишь теория, ведь враг полностью контролирует поверхность планеты. Так что полёты пока придётся отменить. А вот обеспечить связь с Легионом просто жизненно необходимо. Но как это сделать? С этим вопросом я и обратился к местному ИИ.

Оказалось, что все передатчики гиперсвязи были разрушены. А маломощные передатчики остальных наземных систем и штурмовиков работали лишь в пределах солнечной системы. Однако, как только Легион окажется возле планеты, им тут же займутся вражеские истребители. А не имея флота поддержки, девчонки просто обречены. Тем более, что работа вражеского генератора парализует работу ИИ, и корабли Легиона потеряют быстроходность и манёвренность.

Стратег из меня, к сожалению, никудышный. Тактик — тоже. Но может, я как боец на что-нибудь сгожусь?

— Ага, так меня и подпустят к себе вражины... — невесело усмехнулся я своим мыслям.

В общем, так ничего и не придумав, попросил ИИ при обнаружении Легиона тут же активировать все передатчики: может, успеют девчата распознать ловушку, да уйдут отсюда подобру-поздорову. Ну не нужно им совать голову в петлю из-за пары-тройки оставшихся в живых. Пока живых. Буду ли я, например, жив через пять минут — тайна, покрытая мраком. Так что лучше не заморачиваться и жить, так сказать, текущим моментом! А пока я решил заняться исследованием вражеских жестянок, коих, по сведениям, полученным ИИ от датчиков, в близлежайшей округе полным-полно. Именно поэтому бродил по станции, тщательно подбирая оружие и инструменты, которые мне могут потребоваться в уничтожении электронной силы противника. Ведь и ребёнку понятно: как только появится Легион, враг включит "глушилку ИИ", — и пиши-пропало...

Памятуя об этом, отправку сообщения Легиону возложил на обычный компьютер: как только пропадёт периодический сигнал от ИИ, что является признаком воздействия блокирующего излучения, сигнал будет отправлен.

Пока ИИ занимался подготовительной работой, я решил "прошерстить" заведение в поисках оружия. Ну не с дубинкой же мне идти против бронированных "демонов", которые не будут ждать, пока я доберусь до них, а сразу влупят из излучателей, да ещё парочку ракет пришлют в качестве гостинца.

Однако, оказалось, что Арсенал практически пуст: кроме пары слабеньких ручных излучателей, да запасных батарей к ним, я больше ничего не обнаружил.

У врага броня, мощное оружие, энергетическая защита, да ещё и рабочие ИИ впридачу, которые заскучать уж точно не дадут. А у меня что? Те пукалки, что я обнаружил, не смогут пробить даже верхний слой брони, а ведь есть ещё и энергетическая защита.

Для всего, что далеко стреляет и имеет большую мощность, требуется целый штурмовик: поднять плазменную пушку с полтонны весом мне явно не по силам.

Ну и как же сладить с бронированной железкой, если даже штурмовых винтовок здесь нет? Не с луком же и стрелами выйти против врага.

Я крепко задумался: оружия нет от слова "совсем". Но есть кое-какие запчасти от штурмовиков, используемые для формирования энергетической защиты, да простейший синтезатор материалов. А ещё в наличии имеются гермокостюмы в количестве десяти штук. Ну, мне-то и нужен всего один. Но нет ни одного маршевого ранца...

В голове постепенно стал прорисовываться план.

В результате, после проведённого мозгового штурма, помощи ИИ и такой-то матери, через некоторое время я смог выйти на поверхность планеты. То, что я потяжелел на двадцать пять кило, с лихвой компенсировалось степенью моей защиты и вооружённости. Предметом особой гордости являлись две шашки из хитрого сплава, название которого я бы и под гипнозом не смог выговорить: ИИ в этом разбирался намного лучше меня. Шашки располагались на спине крест-накрест, рукоятками книзу, что позволяло быстро выхватить их из-за спины. Они не имели защитной гарды и являли собой некое подобие сильно удлинённых изогнутых ножей, очень напоминая казачьи шашки времён гражданской войны.

Я и сам сначала хотел забраковать идею "с шашками наголо против танков", но клинки были с сюрпризом: шашки имели остро отточенные лезвия и состояли из энергоёмкого материала. Фактически, пока батареи, вмонтированные в рукояти оружия, были разряжены — происходил процесс накопления энергии. Как только батареи брали необходимый им заряд, клинки становились способны отражать энергетические заряды подобно зеркалу. Кроме того, в нужный момент можно было использовать остриё шашки как излучатель точечного действия, использовав для этого накопленную батареей энергию.

Конечно же, переть с таким оружием против космического корабля или истребителя прикрытия было явным самоубийством: и защиту не взломаешь, и броню не пробьёшь, да и убежать не успеешь. Но в совокупности с имеющимися в моей голове знаниями об уязвимых местах вражеской техники, где применение точечного удара большой силы и мощности может привести пусть и не к уничтожению, то к серьёзному повреждению боевых машин, оружие несло в себе реальную угрозу. Кроме того, ИИ подсуетился и в кратчайшие сроки превратил подошвы одетого на мне экземпляра гермокостюма в некое подобие высокотехнологичных батарей огромной ёмкости, совмещённых с антигравитационной платформой. Поверхность же гермокостюма приобрела весьма интересные свойства: уровень маскировки просто поражал. Мало того, что обнаружить меня теперь визуально стало весьма проблематично, так как костюм идеально маскировался под окружающую среду, так ещё и поглощая практически все излучения, используемые средствами обнаружения, оставался невидимым и для радаров. Излишек энергии при полном заряде батарей сбрасывался в окружающую среду в виде слабого рассеянного излучения, заметить которое при определённых условиях было сложно, но возможно. Но если во время интенсивного сканирования находиться на земле, то энергоизлишки просто сбрасывались в почву, используя принцип грозозащиты. Тогда обнаружить меня при помощи радаров было практически невозможно. Если же при включённом режиме маскировки я находился в воздухе, то излишки энергии подавались прямо на батареи антигравов, подзаряжая их.

На всех боевых кораблях использовалось, в основном, энергетическое оружие, так как на огромных скоростях применять огнестрельное было попросту невозможно. Исключение составляли лишь ЭМ-пушки (иначе — эмп, эмпы), позволяющие разогнать в вакууме куски материи до скоростей, соизмеримых со скоростью света. При этом оружие пожирало целую прорву энергии, потянуть которую были в состоянии лишь большие линкоры, оснащённые генераторами огромной мощности. Встреченные мной в бою корабли противника такими параметрами явно не обладали, следовательно, на борту могло присутствовать лишь энергетическое оружие, ракеты и эмп с относительно скромными параметрами. Против первого мой костюм имел кое-какую защиту, а вот против второго и третьего могли помочь лишь скорость и увёртливость, ведь ни одна ракета не сможет мгновенно изменить траекторию движения, а эмпы бьют только сугубо по прямой. Но есть и неприятность: подрыв боеголовки ракеты производился на некотором расстоянии от цели: обычно, этого с лихвой хватало, чтобы гарантированно уничтожить объект. А я не уверен, что смогу драпать со сверхзвуковой скоростью. Значит, мне нужно либо иметь оружие, способное уничтожить ракету ещё на подлёте, либо настолько хорошую защиту, которая сможет выдержать прямое попадание. К сожалению, у меня не было ни первого, ни второго. Зато была невидимость, которая пусть и не могла полностью сбить ракету со следа, но обмануть была вполне способна. Ведь что такое истребитель или штурмовик? Огромные, пусть и быстроходные, махины размерами много больше человека. Радару или ракете ещё нужно постараться, чтобы засечь такую ничтожную цель, как я. А если при этом я ещё и сброшу энергоизлишки, дабы ввести противника в заблуждение ложным выбросом энергии? Даже ИИ согласился на то, что мои шансы на выживаемость, всё же, больше пяти процентов. А это, всё же, не ноль!

Кроме того, ИИ нашёл-таки для меня на складе комплектующие, из которых удалось сваять нечто типа упрощённого и сильно укороченного эмп, который я любовно окрестил "эмкой" (так как по виду он напоминал обрез от карабина). Эмка также могла стрелять кусочками материи на расстояние свыше пяти километров. В массивном прикладе была вмонтирована мощная батарея. А если в качестве снарядов использовать кумулятивные микрокапсулы с генератором эм-помех, согласитесь — можно сильно расшатать нервную систему противника (если она у него, конечно, есть). В общем, точечным уколом пробивается энергетическая защита вражеского корабля, затем в действие вступает кумулятивная микрокапсула, нанося серьёзные повреждения его бронированному корпусу. Зная уязвимые места вражеских летательных аппаратов можно серьёзных дров наломать! А микрокапсул этих у меня — полные подсумки. Да ещё в добавок к ним куча разного рода всякой взрывающейся гадости, встроенной в оружие типа метательных игл, ножей, сюрикенов и прочей ерунды, задача которой — сильно осложнить жизнь моих преследователей. Конечно, применение подобного рода оружия против бронированной техники противника — не лучший вариант, зато против живой силы — самое то. Осталось только понадеяться, что среди врагов будут присутствовать и живые бойцы, а не только груда высокоинтеллектуального металлолома.

Кстати, для железяк у меня тоже кое-что имеется в запасе. Одни только защитные экраны на руках и ногах чего стоят: при помощи их можно как поглотить разряд вражеского оружия, так и отразить его. На грудь и спину экраны навешивать уже не стал: пластины и так были не сильно лёгкими, а замедлять себя ещё больше мне совсем не хотелось. Если я стану передвигаться со скоростью беременного таракана, то первый же заряд меня и укокошит.

Сильно спасало ситуацию то, что тело Олли было хорошо тренированным: когда я в полной экипировке пробежался по стартовой площадке, то даже эти лишние двадцать пять кило практически не сказались на скорости перемещения. Попробовал бы я дома в своей шкуре пробежаться с таким грузом,— уверен, метров через пятьдесят упал и больше не поднялся бы.

"Эх, дом, милый дом. Смогу ли когда-нибудь вернуться обратно? Если бы я знал..." — память о прошлом мгновенной вспышкой резанула по сердцу, заставив поморщиться.

Одёрнув себя, чтобы не впасть в депрессию, заторопился и, под прикрытием деревьев, сиганул с обрыва: неподалёку от стартовой площадки протекала неширокая, но довольно глубокая речушка, где в самой глубине распадка, среди нагромождения валунов ИИ обнаружил странное инородное тело довольно больших габаритов. Если это то, что я думаю, то у меня очень быстро представится шанс проверить и свою экипировку, и свою реакцию. Главное, чтобы ни одна из составляющих не подкачала!

Специально выбрался в полдень: в темноте мои органы чувств (пусть даже усиленные электронной оптикой гермошлема) могли и подвести, а вот вражескому ИИ всё равно, когда обрушить на меня мощь своего оружия. Его радары одинаково хорошо видели и днём, и ночью. И моё, пусть и хорошо защищённое доспехами тело, ночью стало бы отличной мишенью: на фоне остывающей земли я бы светился, как лампочка. Тепловыделение, собственно, самого тела, да и, чего греха таить, "навесного оборудования" было достаточно сильным, так что скрыть его у меня не получилось.

Днём же яркий солнечный свет забивал мой естественный тепловой фон, не давая врагу возможности меня увидеть.На более совершенную маскировку времени уже не хватило, поэтому я ограничился тем, что есть.

До объекта добирался почти полчаса: мне пришлось пешком преодолеть пару километров по каменистому берегу местной речушки. Наконец, осторожно выглянув из-за очередного валуна, преградившего путь, я уловил металлический отблеск. По моей команде визор, вмонтированный в шлем, быстро развернул увеличенное изображение обнаруженного объекта. Как ни прискорбно было осознавать, но это был один из штурмовиков, защищавших планету. Его покорёженные останки покоились на небольшой глубине почти возле самого берега. Сердце моё забилось быстрее, ведь этот штурмовик мог оказаться тем самым, на котором я принял свой первый бой. О, как бы я хотел убедиться в том, что это не так!

И только я хотел выйти из укрытия, как рефлекторно дёрнулся назад, прячась обратно за камень. Ещё не понял, что меня насторожило, но что-то в положении штурмовика было неправильным и наводило на мысли о возможной засаде.

Ещё раз аккуратно выглянув из-за валуна, внимательно осмотрел окружающие склоны и сами останки бывшей некогда грозной военной техники, дав задание визору тщательно отсканировать каждый кустик в пределах видимости.

Но визор ещё даже не успел всё распознать, как я уже и сам понял, в чём дело: с обеих сторон штурмовика, по берегам реки, находились хорошо замаскированные дроны, а сами остатки боевой машины служили укрытием для какого-то механизма. Я лишь успел рассмотреть его верхнюю куполообразную часть (нижняя была скрыта под водой), как вовсю верещащее чувство опасности заставило меня снова нырнуть под защиту валуна. Контуры аппарата мне были совершенно не знакомы. Стало быть, с таким Легион ещё не сталкивался, иначе я бы уже понял, что это такое. Включить передачу и отправить данные ИИ для обработки не решился: меня могли засечь, и тогда вся затея — насмарку. Но не предупредить наших тоже было нельзя: а вдруг меня подстрелят, и тогда уже никто не сможет рассказать о новой вражеской технике, а ведь она могла оказаться с сюрпризом. Смертельно опасным сюрпризом, надо сказать.

Но как же поступить? Идти обратно — могу не успеть, ведь я не знаю, когда Легион вернётся в родные пенаты. Не пойду — ценная информация не дойдёт до адресата. Выдам себя — гарантированно погибну и не успею ничего предпринять.

И только собрался подняться, как в уши ворвалась передача, многократно усиленная всеми оставшимися на планете ретрансляторами: прибывших легионеров предупреждали о засаде. От неожиданности я весь похолодел: девчонки всё-таки нарвались на неприятности. Вот, блин, и дождался... Ну всё, теперь мой выход!

Выглянув из-за камня, увидел, как стряхивая с себя остатки воды, медленно поднималась громада неизвестного мне механизма. Этот монстр был раза в два больше штурмовика, и своим внешним видом напоминал летающую тарелку. Дроны прикрытия, которых оказалось целых шесть, окружили монстра со всех сторон и синхронно с ним продолжали движение. Хорошо, что я не сунулся в этот гадюшник сразу: один из необнаруженных мной дронов мог влепить заряд в спину, и тогда "поминай, как звали".

Тут визор подал сигнал, что закончил полное сканирование объекта, и я, глубоко вдохнув, дал команду на отправку этой информации Легиону. Теперь медлить было нельзя: мою передачу, скорее всего, уже засекли, и надо было убираться подобру-поздорову. Я успел лишь переместиться под прикрытие другого валуна метрах в десяти в стороне, как прямо над тем местом, где был несколько секунд до этого, вспухло облако взрыва и меня хорошенько приложило о землю взрывной волной. Слава Богу, повреждений это не вызвало никаких, поэтому я осторожно выглянул из укрытия. Тарелкообразный механизм переместился и завис над тем самым местом, где я был недавно, видимо, сканируя окружающее пространство в поисках меня любимого. От валуна не осталось и следа: взгляду предстала лишь обугленная воронка на его месте. Да и количество дронов, окружающих тарелку, увеличилось до десяти. Ещё двое совершали полёт отдельно, выискивая уцелевшую органику.

Запихнуть в малогабаритные дроны мало-мальски соображающий ИИ было тяжело, но возможно, однако враг посчитал это нецелесообразным и действовал по простой схеме: один мощный ИИ управлял целым роем малокалиберной техники, включая дронов и истребителей. Таким образом сильно экономилось место, отдаваемое вооружению и двигателям, но из-за этого при нейтрализации центрального ИИ, вся хвалёная вражеская техника превращалась просто в груду металлолома. Поэтому-то я и отправился на поиски врага, чтобы отфильтровать каналы управления дронами и попытаться разобраться с механизмом блокады наших ИИ противником. И пока я тут лазил под камнями, анализатор гермокостюма сканировал все частоты в поисках управляющих кодов. Конечно, до возможностей ИИ ему было далеко, но его вычислительные мощности значительно превышали возможности земной компьютерной техники начала двадцать первого века. Моя память подсказала, что попытки обнаружить управляющие коды врага предпринимались неоднократно, но все закончились неудачно по той простой причине, что передать эти данные уже было некому: после нашествия техники нердов оставались лишь трупы, да полностью выведенная из строя техника андоррианцев. Данная технология применялась только при захвате планет. В космических сражениях враг отдавал предпочтение другим средствам ведения боевых действий.

Почему же здесь ещё осталось что-то функционирующее — одному Богу известно. Либо расслабились, либо некогда было зачищать территорию. Хотя, что значит "расслабились"? Ведь ИИ не нужен отдых. Впрочем, как и вездесущим дронам. Значит, просто не успели или что-то помешало тщательно зачистить территорию.

В общем, чем больше я останусь невидимым для врага — тем больше информации о нём сумею раздобыть. Ведь пользы от меня, как от боевой единицы, сейчас почти нет. В первой же стычке с дронами от меня одно мокрое место останется. И не поможет ни невидимость, ни реакция, ни новое оружие. Я сейчас должен уподобиться ниндзя, ведущему скрытую разведку и наносящему мгновенные сокрушающие удары исподтишка: выследил, ударил, отскочил и снова спрятался. А потом необходимо умудриться доставить добытую информацию Легиону (если он, конечно, уцелеет), либо андоррианцам.

Вообще, конечно, тактика была бы хороша, если бы не одно "но": враг уже понял, что его планы по внезапному нападению на Легион сорваны, поэтому скрываться уже не имеет смысла. Да и заботиться о целостности флоры и фауны планеты тоже не нужно. Что мешает им применить против меня весь имеющийся в их запасе арсенал, включая даже разрушение планеты целиком (ха, сам себя насмешил: на миг почувствовал себя кем-то очень значимым)? Ничего, ведь сохранение тайны гораздо важнее!

А что из этого следует? — То, что надо тикать! И чем быстрее — тем лучше.

Осталось только понять, как же я смогу это сделать, если враг контролирует буквально всё? А последнего выжившего, что прохлаждается сейчас на полюсе, оставить на произвол судьбы?

В общем, помирать — так с музыкой! Терять мне, вроде, уже нечего: так и так — конец один. Поэтому, плюнув на все условности, включив ретрансляцию на полную, я пулей вылетел из своего укрытия, рассудив: раз я не смогу выбраться из этой западни, так хоть передам побольше материала. Может, наши успеют разобраться, что за неведомая зверушка мне попалась. И с ходу, дав максимальное ускорение на антигравы, как бестолково-отважный капитан "Сорви-голова", я врубился прямо в одного из дронов. Раз — и две половинки некогда целой железяки упали на землю, даже не успев по мне прицелиться. Совершив головокружительный кульбит, я ещё наподдал жару и, на ходу отражая энергетические удары дронов экранами, закреплёнными на руках, с максимальной скоростью устремился к нижней части тарелкообразного механизма. В считанные мгновения умудрившись лишить подвижности большую часть дронов, выхватил эмку и отправил несколько смертоносных зарядов объекту своей охоты. Затем очередь дошла и до кучи всякого взрывающегося хлама, целую пачку которого я умудрился во время подлёта отослать врагу. Секунда,— и я со всей пролетарской ненавистью врезался в самое днище. Ну надо же, использовав чуть не половину своего арсенала, я умудрился проковырять довольно объёмную дыру в корпусе, так что когда оказался "пристыкованным" к днищу вражеской железяки, со всей дури рубанул по примеченным мной ранее выступам, где, по моим прикидкам, могли находиться двигатели тарелкообразного аппарата. Напоследок подбросив пару взрывоопасных гостинцев, тут же отвалил в сторону, чтобы не зацепило. Едва успевая уворачиваться от наседающих со всех сторон дронов, старался держаться поближе к земле, справедливо полагая, что в нижней части тарелки вооружение либо отсутствует вообще, либо более слабое, нежели в других местах корпуса. Увернувшись от очередного дрона и влепив следующему за ним второму с "ножного" экрана, выскочил к реке и, выбрав наиболее глубокое место, плюхнулся на самое дно, тут же уйдя в сторону, чтобы не зацепили. Дрон плюхнулся следом за мной, но, даже не успев выстрелить, вдруг камнем пошёл на дно. Я лишь успел увидеть, как в полнеба полыхнуло огненной вспышкой и земля содрогнулась от удара, когда тарелка, потеряв ход, грохнулась оземь. Ещё не веря в победу, автоматом выключил передатчик, чтобы враг не смог меня обнаружить, и осторожно высунулся из воды. Да, зрелище было потрясающее: видимо, я случайно нащупал уязвимое место монстра и подорвал его двигатели, которые сдетонировали и угробили летательный аппарат. Теперь остатки тарелки дымились на каменистом берегу реки, а рядом валялось несколько потерявших управление дронов. Если бы удалось разобраться с принципом управления этими букашками, то можно было бы натравить одних дронов на других — и пусть бы себе молотили друг друга, пока не угробили окончательно. Нам стало бы только лучше!

Но этим мог заняться лишь ИИ. Мои же инженерные познания, к сожалению, сильно устарели. И пусть в мою голову напихали целую кучу информации, но было очевидно, что в принципах действия техники андоррианцев и нердов я, к сожалению, абсолютный профан. Пользоваться достижениями великих умов этой части Вселенной я уже знал, как, а вот изобрести нечто новое на основе полученных знаний — увы...

И пока стоял, выбравшись на берег, возле поверженного врага, в небе разыгралось целое действо: грохот стоял неимоверный. То и дело полыхало то в одном месте, то в другом, а следом доносился грохот взрывов. Я как завороженный смотрел на эту феерию, пока меня не привёл в чувство голос ИИ:

— Легион вернулся. Ведёт бой с превосходящими силами противника. Просит оказать поддержку с земли.

Эти простые слова вмиг отрезвили меня и заставили действовать.

— Срочно готовь к вылету штурмовик, запускай все оставшиеся системы планетарной обороны, и передай карту расположения наземных объектов противника мне и Легиону.

— Уже сделано!

— Непрестанно сканируй весь диапазон частот: распознай протоколы управления беспилотниками врага, — говоря это я уже во весь опор мчался к стартовой площадке, — кстати, ты же, вроде, должен был перестать функционировать. Или нерды не включали блокирующие генераторы?

— После уничтожения вами вражеского объекта локальное блокирующее поле исчезло и я снова функционирую.

— В таком случае срочно проанализируй все записи с моего анализатора и найди уязвимые места этих монстров. Всё, что обнаружишь, тут же передавай Легиону. Иначе они долго не продержатся. — Принято! Пока давал ценные указания, успел добраться до запасной площадки. Штурмовик уже стоял, готовый к вылету, так что мне оставалось только нырнуть в приветливо распахнутый люк, быстро освободиться от сбруи с оружием, кинув её в отдельный шкафчик, и прыгнуть на место пилота. Уже разогретые двигатели взревели, как стадо бизонов, и многократная перегрузка вдавила моё тело в противоперегрузочное кресло...

Глава 8.

Уже битых три часа бои велись с переменным успехом: враг не знал ни усталости, ни страха (ну, ещё бы: какой может быть страх у электроники?). Более того, подозрительно быстро учился и не повторял прошлых ошибок. Так что процесс уничтожения последней вражеской группировки превратился в тяжёлый, изматывающий марафон. Враг всеми силами пытался выскользнуть из западни, коей стала для него Виена, раз за разом отправляя передачи по гиперсвязи. Но “глушилки” Легиона справлялись со своими обязанностями “на все сто”: ни один сигнал не проник сквозь защиту и враг до сих пор пребывал в неведении насчёт состояния дел с Легионом.

Наконец, ИИ удалось вычленить коды управления вражескими беспилотниками, и тогда последнее сражение превратилось просто в фарс: перепрограммированные дроны и истребители напали на такие же дроны и истребители, но ещё управляемые вражеским ИИ. Исход был предрешён: вскоре не осталось ни одного функционирующего вражеского корабля. Уцелевшие беспилотники были перепрограммированы и встали на страже рубежей Виены вместо уничтоженной врагом техники андорриан. Самым же приятным моментом явилось то, что ИИ, наконец, смог разобраться с принципом воздействия вражеского генератора помех, блокирующего работу подобных ему собратьев. Решения данной проблемы пока не нашлось, но это было лишь вопросом времени.

Я же, как только бой был закончен, почувствовал дикую усталость и приземлился возле резервной стартовой площадки, — там, откуда и начал свои боевые действия. Конечно же, расслабляться не стоило: кто знал, когда враг мог начать новую атаку. Ведь машины — не люди: им не нужен сон, и они не могут устать.

А я же чувствовал себя как выжатый лимон и едва держался на ногах: бои на малых высотах против превосходящих сил противника сильно подорвали моё, как оказалось, отнюдь не железное здоровье. Так что как только штурмовик замер на посадочной площадке и его двигатели замолчали, я вылез из кресла пилота и кое-как натянул на себя боевую амуницию. Выбравшись из штурмовика, почувствовал, что сейчас упаду, и быстренько привалился к опорной стойке шасси, дав команду на разгерметизацию шлема. Так меня и нашли представительницы Легиона: сидящим у штурмовика в полуобморочном состоянии. И насилу привели в чувство: разум мой витал где-то далеко от этой бренной земли.

Уставший мозг уже в сотый раз прокручивал кадры безумной гонки на выживание, от которой голова шла кругом. Не знаю, как умудрился, но мне удалось полностью переключить управление штурмовиком на себя. Именно поэтому в самые напряжённые моменты я включал маршевые двигатели и “на бреющем” уходил от целой своры истребителей, которые, видимо, задались целью извести меня на нет своими бесконечными атаками. Но, как ни странно, в результате я раздолбал в пух и прах целых два корабля-матки (служивших неким подобием земных авианосцев), “прикнопил” к земле ещё одну тарелку с генератором помех и распылил на атомы одному Богу известно сколько вражеских истребителей и дронов. Из-за такой нагрузки организм истощился настолько, что в какой-то момент времени даже аптечка отказалась вкалывать мне очередную дозу стимулятора и дала категоричное указание на посадку (надо же, она даже посмела угрожать мне введением быстродействующего снотворного, а я и не знал, что это чудо техники имеет какой-никакой интеллект). Слава Богу, это произошло уже после боя, так что я со спокойной душой посадил штурмовик. И теперь помаленьку возвращался в бренный мир из полуобморочного состояния.

Наконец, глубоко вздохнув, сфокусировал взгляд на ближайшей “амазонке”, которая так “полюбившимися” мне шлепками по щекам привела в чувство (ну как же, аптечка-то могла только снотворным меня попотчевать).

— О, с прибытием! — слабо махнул я рукой девушке и попытался подняться на ноги.

После небольшой заминки и помощи со стороны я наконец принял вертикальное положение.

— Ну что, давайте знакомиться,— язык еле ворочался во рту, из-за чего слова выходили невнятными, но меня, похоже, поняли. — Меня зовут Олли. Олли Нетсен...

* * *

О, как мне надоело приходить в себя после потери сознания! Похоже, у меня дежавю: любимая медкапсула и очередная “обнажёнка”. Ощупав себя, в очередной раз понял, что я и Олли уже, фактически, сроднились: так нервирующие меня холмы были на своём неизменном месте, как, впрочем, и полное отсутствие одежды. И привычно щёлкнув замком крышки, я высунулся из капсулы.

Блин! — невольно вырвалось у меня, когда я нос к носу столкнулся с представительницей женского пола, наклонившейся над капсулой, видимо, с целью проверки состояния пациентки.

И верхом бестолковости стала мгновенная попытка чисто по-женски прикрыть свои внушительные выпуклости руками, отчего, сам не ожидая того, хрюкнул. Мгновением позже и я, и проверяющая меня дама, согнулись в приступе истерического хохота. Ну конечно же, кого я вздумал стесняться? Ту, которая, скорее всего, меня сюда и уложила, предварительно раздев? А к чему эта чисто женская реакция?

Отсмеявшись, я наконец смог разогнуться и жестом указал собеседнице, что хочу вылезти. Та же, с хитрыми искорками в глазах, помогла мне спуститься на пол и подала какую-то хламиду, напоминающую коротенький, доходящий лишь до половины бедра, халатик, отчего я, почему-то, сконфузившись, покраснел.

Подумать только, даже не заметив того, я уже “обабился”: привычки-то у меня явно женские. Возможно, это “моторная” память тела, что помогла мне и в первый раз при пробуждении на Андорре. Но чтобы движения настолько естественно вплелись в моё поведение — такого я никак не ожидал. Особенно меня подкосили стыдливые попытки прикрыть своё женское естество, беспрестанно одёргивая халатик, так и норовящий задраться выше из-за не в меру больших выпуклостей и неприлично маленького размера материала.

Глядя округлившимися от удивления глазами на это действо, девушка вдруг улыбнулась, быстро подошла к зеркальной стене, и откатила её вбок, открыв моему взгляду содержимое шкафа, битком набитого разнообразной одеждой всех фасонов и расцветок.

— Ну что, Олли, выбирайте! — наконец, нарушила она затянувшееся молчание.

Ещё больше сконфузившись, я подошёл к шкафу и ничего не понимающим взглядом уставился на всё это богатство.

— А можно мне мой комбинезон? — жалобно протянул я. — У нас же, вроде, война, а не бал-маскарад.

— Хм… — собеседница задумчиво оглядела меня с головы до пят, да ещё и пару раз обошла кругом.

Её взгляд несколько раз пробежался по моему телу, всё время задерживаясь в районе чуть пониже спины и на двух верхних полушариях. Когда же наши взгляды встретились, у меня всё лицо пылало от стыда и я готов был сквозь землю провалиться. Господи, мне только ещё здесь сексуальных домогательств не хватало! Тем более, что к женскому полу я, ой как, неравнодушен. Но именно из-за того, что питал нежные чувства к Аэле, смутился от чрезмерного влияния к собственной персоне.

Однако, через секунду стоящая напротив меня девушка согнулась в приступе хохота, дробными колокольчиками рассыпавшегося по помещению.

— Господи, Олли, ты так непередаваемо смущаешься, что хочется ещё, и ещё раз вогнать тебя в краску! — тут собеседница быстро подошла ко мне и подтолкнула к зеркальной стене.

Посмотри же на себя, — говоря это, девушка едва сдержалась от новой порции смеха, — Ты же цветёшь, словно майская роза!

Только тут я обратил внимание на собственное отражение в зеркале. Пунцового цвета лицо выражало крайнюю степень смущения, испуганно-большие глаза убегающей от хищника лани то и дело норовили спрятать взгляд за завесой длинных пушистых ресниц. Руки не находили себе места и пытались закрыть собой все оголённые части тела сразу, то и дело одёргивая полы так некстати короткого халатика, при этом оголяя всё норовившую вывалиться наружу верхнюю часть. Следующим движением халатик запахивался поплотнее, укрывая верх, но тут же оголял нежную филейную часть нижнего сектора. И всё повторялось сначала.

И всё это в совокупности смущало меня всё больше и больше. А я никак не мог взять в толк, что же со мной происходит, пока меня как молнией не озарило: да Аэла же видела во мне просто человека. Она воспринимала меня, как человека среднего пола и потому я не чувствовал дискомфорта, находясь рядом с ней. А нынешняя собеседница узрела… женщину. Да, именно! Стоящая напротив меня легионерша увидела во мне настоящую женщину и натурально восхитилась “качеством сборки”, хоть и перевела всё в шутку. Вот это-то меня и вогнало в краску. Я прямо физически ощущал исходящие от неё флюиды восхищения моей фигурой, моей… женственностью. А когда я в зеркале увидел себя её глазами, то и сам чуть не упал в обморок от открывшейся картины: Олли была чудо как хороша. И смущение на её (моём?) лице лишь ещё больше притягивало внимание посторонних.

Насилу оторвавшись от завораживающего зрелища, я резко обернулся к стоявшей рядом девушке и, попытавшись придать голосу грозный оттенок, намеренно громко произнёс:

— Извините, не знаю вашего имени, но можно мне одеться без посторонних? — но на последнем слове голос предательски дрогнул, на глаза навернулись непрошенные слёзы и руки вдруг безвольно упали вдоль тела, оголяя и без того еле прикрытое тело.

Теперь настал черёд смущаться незнакомке.

— Господи, Олли, — зазвучал неподдельной заботой голос девушки, — зовут меня Марсией. Ну, можно коротко Марси! А ты столько всего пережила в последнее время, да ещё не имея специальной подготовки… — с этими словами она запахнула на мне халат и крепко обняла, как мать обнимает своё дитя. — Не обижайся! Я как-то не учла, что у тебя ещё могут проявиться симптомы запоздалого стресса.

Вместо слов я вдруг разревелся, как распоследняя барышня, уткнувшись в плечо своей новой подруги. Так мы и стояли некоторое время, пока рыдания, сотрясающие моё тело, не стихли.

— И-извини, Марси… — я немного отстранился от девушки, всё ещё продолжая периодически всхлипывать. — Сама не знаю, что на меня нашло. Ты только не подумай, что я какая-то рёва-корова. Это у меня впервые. Понимаешь? — и с последним словом поднял опухшие от слёз глаза, увидев лишь нежданно промелькнувшее на лице Марси выражение нежности.

— Ничего-ничего, — быстро затараторила моя собеседница,— Не смущайся! В шкафу ты найдёшь всё, что нужно. Слева — санузел, можешь принять душ. Полотенце и… всё остальное — там же. А я, пожалуй, пока пойду, позабочусь об ужине. — и с лёгким шуршанием моя визави выпорхнула за пределы медотсека.

— Вот тебе и на! — с удивлением пробормотал я. — Даже и не понял, в какой момент превратился в женщину: эк меня “распирожило”. И как они воюют с такими-то истериками?

Никогда раньше со мной подобного не случалось. Мог разозлиться, рассвирепеть, но истерировать, да ещё со слезами на глазах?.. Однако, “неладно что-то в датском королевстве”. Если меня стало так легко довести до слёз, то что же будет дальше? Неужели женские гормоны сыграли со мной злую шутку? Ох, голова моя садовая…

Чтобы как-то прийти в себя, я отправился прямиком в ванную, где с удовольствием принял душ. Какое же это было блаженство стоять под упругими струями воды и наслаждаться тишиной и покоем. Не знаю, сколько я там проторчал, но пока не привёл себя в порядок, не высушил волосы и не приоделся, никто меня не потревожил.

Когда одевался, почему-то решил в этот раз одеть не ставшее уже привычным удобное армейское нижнее бельё, а, как оказалось, не менее удобное ажурное, белого цвета, в стиле “секси”. Странно, никогда не любил носить светлое. В отличие от спортивного топа, бюстгальтер лишь поддерживал нижнюю часть груди, оставляя полную свободу её верхней части и даря совсем неведомые мне доселе приятные ощущения. И, странное дело, я не успел даже подумать, во что буду одеваться, как тело помимо моей воли вдруг выбрало… выбрало…

Глядя на отражение особы с потрясающе-пышной рыжей косой почти до пояса (и когда успела отрасти, блин?), в узких туфельках-лодочках на низком каблучке и длинном вечернем платье изумительно-белого цвета, без рукавов, у меня кроме выражения “Вау!” в голову ничего не шло. Особенно убивал длиннющий разрез от бедра, да глубокое декольте, от вида которого у меня чуть не началось головокружение. И слава Богу, что я ещё не нацепил на себя никаких висюлек типа серёжек, кулонов и прочей ерунды, и обошёлся вообще без косметики. Иначе меня бы точно удар хватил!

Но чтобы я в таком наряде вышел к этим… амазонкам? Да мне лучше сразу застрелиться! И вдруг устыдившись своего вида я хотел уже броситься к шкафу, чтобы срочно переодеться во что-нибудь более подобающее рекруту Десятого Легиона, как в помещение вошла Марси, да не одна. За её спиной маячили ещё с десяток девушек в каких-то невероятно-умопомрачительных нарядах. Одна другой краше. И все такие разные, и все… смотрят на меня, как на диковинную зверушку.

Мне чуть не поплохело: опять бросило в жар и щёки запылали от смущения.

Господи, что-то я сегодня сам не свой: похоже, сейчас моим разумом вовсю помыкала Олли, отсюда и излишняя слезливость, и смущение, и прочие прелести из стандартного девичьего набора. Да что ж она там на своей планете, с людьми не общалась, что ли? Чуть что — и в слёзы. Чуть что — и лицо заливает краска стыда.

Марси же, видя, в каком я нахожусь состоянии, успокаивающе улыбнулась и, быстро подхватив Олли под локоток, подтолкнула к выходу (да-да, именно Олли, поскольку я в тот момент окончательно перестал соображать). Идя по коридорам в сопровождении целой плеяды девиц, я боялся смотреть по сторонам, чтобы не уловить их встречных интересующихся взглядов. И чем ближе мы были к цели путешествия, тем всё больше и больше росло количество движущихся в одном с нами направлении девушек.

От такого обилия женской красоты я едва не падал в обморок, держась на ногах каким-то чудом. Да и Марси меня по-прежнему поддерживала, не давая упасть прямо в коридоре. Наконец, мы вошли в большой зал, который был уже практически полон. Вот тогда до меня и дошёл весь смысл выражения “как баран на заклание”.

Прошли практически через весь зал и остановились только возле специального возвышения. Вот здесь мне стало совсем не по себе. Я уже понял, что мне уготована роль “мальчика для битья” (пардон, уже, м-м-м, “девочки”). Вопрос только: к чему это всё?

Пытаясь успокоиться, я стал осматриваться по сторонам. И хотя мне претило такое количество внимания, но я хотя бы перестал вздрагивать и краснеть от каждого нового взгляда в мою сторону.

В зале было полно народу: такого количества юных дев я ещё никогда не видел. Ни одного мужского лица, ни одной девушки возрастом старше тридцати (по крайней мере, по внешнему виду). И ни одного форменного наряда. На всех дамах были красивые вечерние платья всех цветов радуги, отчего атмосфера собрания вся сплошь пропиталась чем-то радостным, торжественным. Ни следа чёрной зависти, ненависти или злости. Только дружеская поддержка и чистый, искренний интерес. Я смотрел в лица окружающих меня девушек и видел искренние улыбки на их лицах: меня пытались всячески поддержать. И эти улыбки отличались от насквозь фальшивых улыбок голливудских кинодив как небо и земля. Даже сам не заметил того, как внутренне оттаял и стал смелее смотреть в глаза окружавшим меня амазонкам.

Наконец, раздались первые аккорды торжественного марша и весь зал замер: лица строги, сосредоточены и обращены вверх, где разворачивается голографическое действо, в сжатой форме рассказывающее о случившейся на Виене трагедии, свидетелями и участниками которой оказались все присутствующие. Трансляцию вёл, скорее всего, местный ИИ, вещающий траурным тоном о том, как враг сумел захватить планету, а затем был уничтожен возвращающимся из дальнего похода “Десятым Легионом”.

Я впервые со стороны увидел свой первый бой на штурмовике и ставших такими родными девчонок. А кадры разворачивались всё быстрее и быстрее, и… Когда на моих глазах штурмовик, управляемый Селеной, был превращён в пар превосходящими силами врага, из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Ноги мои подкосились, и если бы не помощь рядом стоящей Марси, которая поддержала меня за руку, я бы рухнул на пол.

— Боже мой, Селена, Дарья… Девчонки… — прошептал я, судорожно пытаясь вытереть застилающие глаза слёзы.

А меж тем действо продолжало набирать обороты, и нам показали, как героически защищая Виену погибли оставшиеся девчата, которых мы с Селеной и Дарьей подобрали на штурмовике. Как ни прискорбно это было признавать, но у них действительно не было практически ни одного шанса выжить. Один из штурмовиков был серьёзно повреждён, но сумел достичь поверхности местной луны. Его уцелевший ИИ смог при начале штурма оказать неоценимое содействие Легиону, сначала передав предупреждение о засаде, а затем транслируя уже мои передачи с поверхности Виены, которые помогли разобраться с управлением беспилотниками. Однако, кроме ИИ больше не уцелел никто. Разбитым штурмовиком, что я обнаружил в реке, кстати, управляла одна из близняшек-сестёр. Вторая сестра в это время лежала в реанимации, в той самой медкапсуле, до которой я так и не добрался. Девушка стояла в зале недалеко от меня и с каменным лицом взирала на последний бой своей сестры-близнеца. Ни одной слезинки не скатилось из её глаз, но всё лицо залила смертельная бледность, и только ближайшим к ней было видно, какого труда ей стоило не сорваться и выдержать это зрелище.

И многим ещё в зале предстояло стоять, закусив губы, считая гулкие удары своего сердца и молча сглатывая непрошенные слёзы. Много в этом бою погибло девчат, но осознание того факта, что враг, всё же, был мало того, что разгромлен, так ещё и выведаны его очень важные секреты, заставил на радостной ноте закончить полное боли повествование.

Когда закончилась трансляция, в зале на некоторое время воцарилась тишина. Десятый Легион скорбел, переосмысливая горечь утраты близких людей, своими жизнями проложивших путь к победе над ненавистным врагом. К сожалению, ни одного живого врага Легион не встретил. Но девушки погибли не напрасно: теперь стало возможным найти “противоядие” от излучения, блокирующего работу ИИ. А это — тысячи, миллионы жизней, которые теперь можно спасти.

Наконец зазвучала чарующая мелодия вальса, и вся масса трёхтысячного Легиона пришла в движение. Девчата улыбались друг другу и поздравляли с победой, хоть в уголках глаз у каждой и застыла плохо скрываемая печаль по не вовремя ушедшим в небытие боевым подругам.

В этом я с ними был солидарен и не являлся исключением: мне было мучительно больно осознавать потерю девчат, с которыми хоть ненадолго, но пересёкся мой жизненный путь.

А девушки просто ходили по залу и, выражая свою затаённую скорбь, иногда мягко пожимали ладони друг другу, а иногда коротко обнимались и шли дальше. И от этого на душе становилось легче, и мир уже не казался столь отвратительным.

Один вальс сменился другим, затем третьим. Пока не зазвучала резкая дробь марша.

С первыми звуками все кругом подтянулись и обратили своё внимание на возвышение, возле которого я так и стоял, опираясь на руки Марси. На трибуну взошла девушка, почти ничем не отличающаяся от остальных, за исключением взгляда умудрённого жизнью человека, который резко добавлял к возрасту как минимум лет двадцать.

Тут же наступила тишина и все взгляды сосредоточились на ней. Я тоже невольно притих,

рассматривая стоящую передо мной даму. Брюнетка с короткой стрижкой и очень напряжённым, озабоченным взглядом. Она внушала уважение одним только своим видом. В её лидерстве я, почему-то, ни на секунду не усомнился: от неё прямо-таки веяло тяжёлым бременем ответственности за всех нас.

— Вчера для всех был тяжёлый день, — начала она свою речь, в которой меня неприятно поразило слово “вчера”, — Впервые за долгое время нам удалось полностью нейтрализовать врага, во много раз превосходящего нас численностью, технической оснащённостью и вооружением. Поэтому сначала я расскажу о тех, чья помощь оказалась как нельзя кстати. О тех, кто помог пересилить врага и оказался в нужное время в нужном месте.

Голос умолк и над головами снова развернулась голографическая панорама. Происходящие действия опять комментировал ИИ. И я снова увидел девчонок из штурмовика. Но у ИИ стояла задача не просто показать бой, а указать все наши промахи и удачные решения, поэтому трансляция больше походила на очень реалистичную объёмную компьютерную модель, а не голографическую съёмку камер штурмовика. В нужных местах действие замедлялось и все присутствующие могли рассмотреть положение каждого участника боя в мельчайших подробностях. Глядя на то, что вытворяла со штурмовиком Селена, я не мог поверить своим глазам: она буквально предугадывала направление следующего выстрела врага, уклоняясь от поражения очередным немыслимым манёвром. Случайно бросив взгляд на стоящих рядом девчонок, поразился тому, как внимательно они рассматривают каждый момент боя. Их неподдельное восхищение мастерством пилота я прочувствовал буквально всей кожей, настолько мощным был всплеск эмоций в столь небольшом помещении. Особенно понравился момент, когда штурмовик на полной скорости врубается в корабль-матку, вскрывая его корпус, как простую консервную банку. Рассматривая сие действо в замедленном варианте со всеми подробностями, я лишний раз мысленно перекрестился: за один только бой мы столько раз оказывались на грани смерти, что наша победа над врагом казалась какой-то нелепицей, просто сказкой. Но тем не менее, уцелели и разнесли вражеский корабль в пух и прах. Когда отгремели финальные аккорды скоротечного боя, ИИ сделал паузу секунд в десять и стал воспроизводить следующие кадры. Теперь перед всеми явилась уже Олли в полном боевом снаряжении: обтягивающий тело, словно вторая кожа, гермокостюм. Дополнительные защитные энергетические экраны на руках и ногах, две “казацкие шашки” крест-накрест за спиной, тяжёлый пояс с прицепленной к нему всякой взрывающейся дребеденью, и эмкой, которая в отличие от шашек, выхватывалась из-за спины не снизу, а сверху. И завершающий штрих — антигравы в подошвах. О каждом изделии ИИ рассказывал подробно, вращая изображение, а где нужно — приближая, давая рассмотреть каждый узел в мельчайших подробностях.

М-да… Что я могу сказать? Даже сам впечатлился от столь эффектного зрелища этакой “мисс Бэтмен” в облегающем костюме и гермошлеме с затемнённым светофильтром. А уж когда ИИ стал в подробностях смаковать сам процесс боя с “тарелкой” и дронами, даже меня проняло до глубины души. Знал бы, насколько часто буду “балансировать на лезвии бритвы”, фиг бы попёр на этого монстра: идея просто благим матом орала о наличии всех признаков изощрённой попытки суицида. Да и выглядела точно так же: ну кто в своём уме попрётся на бронированную железяку размером с пятиэтажку с двумя ножиками-переростками и одной недоделанной эм-пукалкой наголо? Это практически то же самое, как кавалериста выпустить против танка: пока тот на своём лихом жеребце доскачет до бронированного противника, его уже раз сто изрешетят из пулемётов, затем раз двадцать расстреляют из орудия, да ещё напоследок переедут гусеницами, чтоб неповадно было. И надо ли здесь напоминать о том, что даже если наш кавалерист умудрится уцелеть под гусеницами танка, то при попытке взять монстра на абордаж, обломает о его броню все свои шашечки-сабельки и иже с ними. Сумасшествие чистейшей воды!

Именно такое чувство у меня и возникло, пока ИИ распинался о всех достоинствах и недостатках данного способа самоубийства. Так что когда голограмма показала весь процесс боя в подробностях, я и сам опешил. Одно дело биться с врагом, и совершенно другое — наблюдать за процессом со стороны.

Особенно эффектно смотрелась моя самопальная защита. Вот один из дронов выплюнул в направлении Олли мощный энергетический заряд, но вовремя выставленный экран левой руки поглотил смертоносную энергию. Следом прилетел второй заряд, который успешно был отражён уже экраном правой руки в сторону не ожидавшего такого поворота событий другого дрона, ещё даже не успевшего прицелиться, и погасил тому на некоторое время защитные экраны. А затем Олли, наподдав жару, оказалась рядом с врагом. Быстрый взмах обеих лезвий — и дрон, разрубленный пополам, искорёженной грудой металла падает на землю. И всё это было проделано единым движением, в полёте. Скорость реакции просто поражала: если бы не замедленное воспроизведение голограммы, никто бы даже не понял, что произошло. Для постороннего зрителя всё слилось в два энергетических выстрела, почти слившихся в один, затем вспышка... И один дрон падает на землю, а второй едва успевает отвернуть в сторону, избегая столкновения с несущимся на него чем-то, очертаниями напоминающим человека.

Я даже залюбовался такой красивой смертоносной особой… Ну ещё бы, не каждый раз можно увидеть Олли со стороны (в этот момент я, почему-то, воспринимал её отдельно от себя). Однако, как это всё получилось — для меня было загадкой.

И когда у всех на глазах, как заправский кавалерист, Олли своими игрушечными шашечками отчекрыжила от “тарелочки” очень важные для полёта части двигателя, зал удивлённо охнул. Включая меня. Даже зная, что был там, сам не мог поверить в случившееся. Этот самоубийственный бой выглядел чрезвычайно невероятным, чтобы быть правдой. Наблюдал за этой “картиной маслом” так, словно не я принимал участие в этой бойне, а кто-то посторонний. До меня и сейчас с огромным трудом доходило, что смог такое сотворить.

Да и дальше всё было просто на грани фантастики. Когда садился за штурвал штурмовика, в голове вертелась мысль: в прошлый раз нас было трое. Теперь же мне предстояло сражаться в одиночку. Справлюсь ли?

А дальше что-то накатило и дальнейшее помню словно в тумане. Обработанные при помощи ИИ кадры, снятые камерами штурмовика, показали мне, что же случилось на самом деле. И надо сказать, что такого я даже во время боя в тройке не видел. Пируэты, выписываемые штурмовиком, заставили, наверное, все вражеские ИИ свихнуться от напряжения. Они просто противоречили законам физики. Ну как можно мгновенно остановить летящий на сверхзвуковой скорости тяжеленный аппарат? Это же ни в какие рамки не укладывается. И да, такого просто не бывает. Разве что во сне.

Но, тем не менее, транслируемое видео именно это и показывало: я умудрялся мгновенно останавливать штурмовик и мгновенно ускоряться до сверхзвуковых скоростей. Каждый выстрел попадал прямо в цель, да при том так, что врага не спасала никакая энергозащита. Дроны разлетались на мелкие осколки или вообще испарялись без следа, а для первого корабля-матки хватило всего пяти выстрелов, чтобы взломать его защиту и отправить в утиль. Второй корабль был прямо в воздухе развален на две части: штурмовик прошёл через него, как нож сквозь масло.

Затем у меня, видимо, кончились батарейки: помню только как с трудом посадил штурмовик и выполз наружу. Ну а дальше появились мои спасительницы и уложили в медкапсулу восстанавливаться. Всё-таки, потеря такого количества энергии не могла пройти для организма даром. Поэтому я целые сутки провалялся в отключке.

Провалялся бы и больше, но организм, видимо, решил пока ограничиться разумным минимумом, заставив меня очнуться вечером следующего дня.

И теперь я с ужасом наблюдал за своими “художествами”, так красочно расписываемыми местным ИИ. В конце показали и финальную фазу уничтожения врага, когда ИИ смог, наконец, разобраться с управлением вражескими дронами. Но там сопротивление было уже чисто номинальным.

Когда же закончилась трансляция, некоторое время в зале не раздалось даже шороха. Все три тысячи человек стояли молча и пытались осмыслить увиденное. Я и сам был потрясён до глубины души: только недавно очутился в этом мире, а уже таких дров наломал — чертям в Аду тошно стало. И если бы я хоть понял, что со мной происходит, так нет же: вот я, обычный человек (правда, конечно, не совсем обычной для себя наружности), и откуда у меня такие богатые познания и умения? Уверен, — андоррианцы мне столько всего на подкорку записать не могли во время путешествия к Виене. Тут что-то другое.

Ну не может обычный человек такое вытворять. Даже самый “продвинутый”. Что-то явно нечисто с происхождением самой Олли, к гадалке не ходи!

Но почему же она, обладая такими возможностями, позволила себя убить? Или тогда эти возможности находились в спящем режиме? А я своим появлением их разбудил?

Это больше похоже на правду. Но пока неясно, как этим всех хозяйством пользоваться. Судя по всему, способности у меня просыпаются только в очень напряжённые моменты моей жизни. Однако, я не собираюсь вечно жить на адреналине. Организм может и не выдержать таких нагрузок. А мне ещё надо отомстить за Олли, разобраться с нердами и найти дорогу домой. Так что пока желательно пожить ещё немного.

А меж тем, зал потихоньку стал наполняться гулом голосов, и количество восхищённых взглядов, бросаемых в мою сторону, как-то подозрительно быстро стало зашкаливать.

Но тут слово опять взяла лидер, стоящая на трибуне.

Вроде и говорила негромко, но в зале тут же воцарилась мёртвая тишина:

— Все Вы видели, что может сделать всего один человек, вовремя оказавшийся в нужное время в нужном месте, — толпа одобрительно загудела. — И кто бы мог подумать, что большим ножиком можно проковырять хорошую дыру в обшивке космического корабля?!

Громогласный хохот потряс помещение. Я тоже не смог удержаться от улыбки. Когда вокруг тебя столько тёплых женских улыбок, и сам поневоле начинаешь улыбаться.

— Позвольте поблагодарить Олли Нетсен за находчивость в трудной ситуации, самоотверженность в борьбе с общим врагом и вовремя оказанную поддержку!

— Олли, поздравляю с первым боевым крещением и официальным вступлением в наш сугубо женский Десятый Легион!

— И за просто потрясающую, невероятную везучесть в борьбе с тяжёлой техникой противника врукопашную, — тут улыбка снова осветила лицо дамы, — позвольте вручить Вам скромную награду, — “Пурпурное Сердце”,— как преданному нашему делу человеку.

Ого! Приобретённые знания подсказали мне, что “Сердце” являлось одной из высших наград Десятого Легиона. Вообще, по большому счёту, наградами в Легионе никого не удивишь: не за какие-либо цацки и висюльки народ здесь воюет и смерть принимает. Тем более, что их здесь получают не за красивые глаза. Да и награды, как таковые,—

всего лишь красиво сделанные голограммы, наносимые на предплечье. В неактивном состоянии их практически не видно. Но именно этот незаметный след, немного похожий на тату, связывает девушек Легиона сильнее родственных уз, ведь каждая “Дикая Кошка” имеет голографическое изображение — эмблему Легиона — “чёрная пантера в прыжке”. У меня же теперь будет их две: к пантере добавится “Пурпурное Сердце”. И хоть татуировки я сильно не люблю, но в данном случае получить тату Легиона стало для меня большой честью.

Те из нас, кто выполнял свой Долг, находясь в других мирах, временно деактивировали знак, чтобы не выдавать свою принадлежность Легиону и сохранить инкогнито.

Так что слегка ошалев от обилия впечатлений я стоял столбом и глупо улыбался, пока командор Алисия Райт — глава Легиона (на трибуне стояла именно она) не подозвала меня к себе. Торжественно пожав руку, она на мгновение приложила какой-то прибор к моему левому предплечью. Что-то два раза легонько кольнуло кожу и прямо поверх рукава расцвело изображение: чёрная пантера в прыжке, на шее которой ярким пурпурным огнём полыхает кулон в виде маленького сердечка. Изображение транслировалось поверх любого предмета, прикрывающего предплечье, словно не было никакого препятствия. Технология, блин… Зал рукоплескал. А я засмущался от столь большого внимания, оказываемого моей персоне, и предательская краска опять залила всё лицо. Чтобы как-то прийти в себя, потупил взор и попытался успокоится, считая про себя от одного до ста. Где-то на тридцати успокоился настолько, что смог даже поднять глаза и встретиться взглядом с окружающими меня амазонками. А все кругом улыбались и радовались моим успехам. Ещё бы: здесь не было места зависти и трусости. Здесь были только друзья… точнее, подруги. Была общая цель и нас было очень мало. Мало по сравнению с полчищами врагов, стремящихся растоптать всё то, что любимо нами. Наш мир. Нашу семью. Наш дом. Именно теперь я почувствовал, что не одинок. И мне здесь хорошо. И понял, что теперь за своих девчонок порву глотку любому, кто посмеет поднять на них руку. Потому что был уверен: каждая из них за меня пойдёт на смерть, не моргнув и глазом. Так что, бойтесь, гады: “Дикие Кошки” на марше. А это значит — пощады не будет!..