Задание- выжить. Главный Файл, Исправленный

Задание — выжить!

-Жить для него —

Как отдаться течению.

Умереть для него —

Как уйти отдыхать...

Цзя И (II в. до н. э.)

Пролог

День начинался, как обычно, с совместного кофепития всей бригадой в булочной перед Стройкой, обильно сдобренным шутками над опаздывающими. В основном пугали практикантов— объявили, что скоро привезут стройматериал, а половина бригады травмированные, и им одним придётся всё это занести на шестой этаж, без лифта. Посмотрели на их кислые лица и ещё раз подтвердили, что это не розыгрыш. Мой брат устроил настоящий цирк, показывая как трудно ходить с вывихнутой ногой. Витёк, вмиг задрав правую штанину продемонстрировал шрамы и начал мне рассказывать, что все эти раны оставил ему грязный крокодил в Ниле, и при попадании туда цемента, начинается страшная аллергия. До практикантов наконец дошло, что это не всерьёз, и они смеясь закивали головами.

День начинался как обычно, но я уже знал, что закончиться он плохо.

Я начинал работать простым строителем в чужой для меня стране, потихоньку осваивался, узнал технологию, въехал в систему и открыл собственную фирму. Пахал как раб на галерах, собрал надёжную команду, нам стали доверять и уважать. И вот однажды появилась Стройка. Я и сам не понял, как мы выиграли этот тендер. Дошло только, когда уже втянулся в работу. Нет, деньги платили, и немалые. Сначала. Вот только прораб сутками пропадал в строительном контейнере, а когда появлялся, то его указания были никому не понятны. Электрики,сантехники и другие мастера вынуждены были работать каждый сам по себе. А все планы спущенные нам архитекторами, оказались давно устаревшими или вообще не с того объекта

Но мы старались. Деньги— то капали сначала хорошие и за это в теперешние времена, можно и даже наступить на горло собственной песне. Начали договариваться с другими подрядчиками, поехали к секретарше главного с шоколадом и любезностями и стройка зашевелилась. Правда, чужих работников пришлось подгонять пинками под задницу, но чего не сделаешь для "взятия Берлина". Я уже с гордостью осматривал Стройку, зная что скоро нам с ней придётся распрощаться.

Всё перечеркнул вчерашний звонок. Секретарша главного передала нечаянно подслушанный разговор о том, что нас собираются просто кинуть. Уж очень многим мы наступили на мозоли. И всё стало на свои места, а я-то удивлялся, почему переводы денег затягиваются уже на пару месяцев.

Сейчас я ходил по стройке и прикидывая, как мне рассказать брату, друзьям, людям, которые мне доверяли, что мы банкроты. Можно конечно списать на наступивший финансовый кризис, но парни всё равно будут коситься на меня. А главное, как ведь хорошо, гады, рассчитали— как раз сейчас, когда все деньги разошлись на материал и зарплату. А по германским законам, чтобы подать в суд, надо заплатить разным адвокатам десятую часть стоимости иска. А у меня в кармане только несколько сотен "евриков", и пару тысяч в разных заначках. Проходя мимо бригады румынских гастарбайтеров, вяжущих железо, я усмехнулся. Вот и повод излить желчь, да и нервы успокоить. Позвал с собой двух практикантов, Дитмара и Алекса, как самых смышлёных. Пусть смотрят, как дрючу нерях и за что. Строителями они может быть и не станут, но такой опыт в жизни всегда пригодиться.

Подошёл к будущим жертвам моего плохого настроения и начал распекать:

— Wo ist eure Schef? Was machen Sie? Weg, raus von hier!*

Показав в на приближающуюся черную тучу, добавил:

— Gleich kommt große bum bum. Вам каюк будет. Verstehen? **

Все румыны, увидев мои странные телодвижения и безумное лицо отбежали прочь. Остался только самый умный из них. Он знал аж 20 слов по немецки и собрался ответить.

Но тут в железную конструкцию ударила Молния. Последним, что промелькнуло в моём сознании, было:

-Ну всё, вам придётся заплатить и за это...

*Где ваш шеф?

*Скоро придёт большой бум бум. Поняли?

Небесная канцелярия

Свет в конце туннеля звал и манил меня. Так вот ты какая, жизнь после смерти. Пройдя в сверкающий проход, я постарался не показать своего удивления. Сидящий за большим 'Секретарь' напоминал мне Чебурашку. Не желая показывать своё смущение, я наблюдал как он старается ускользнут от поражения. Змаметив его очередной глупы ход, я еле сдержал появившееся желание потрогать его за уши, тут всё же решается моя судьба. Но увидев, как эти украшения его большой головы печально поникли, не сдержался:

-Уважаемый,— Оно наконец соизволило обратить на меня внимание.— Если вы передвинете своего ферзя на c4, то через ход противник потеряет или ладью, или коня. А тогда вы сможете свести партию в ничью.

Чебурашка нервно заковылял по комнате.

— А, вновь появился. И по— прежнему лезешь с непрошеными советами. В последней своей жизни за это и поплатился. — Тут моя память начала просыпаться. Что-то такое уже было, очередное перерождение, очередной спор с Черемудрем— старшим демоном второго уровня, ответственным за мои реинкарнации. Когда-то я в этой канцелярии состоял в чиновниках повыше, но потом выиграл пару партий с высоким рейтингом и получил приз, возможность прожить несколько независимых жизней в телах простых людей, для набора опыта.

Тут, со словами,— о, шеф вернулся, значит весело будет!— вошёл Генамудра. При взгляде на этих двоих, у меня возник очень такой простой вопрос:

-Ребята, быстро рассказываете почему в моей прошлой реинкарнации вы стали героями детских мултяшек и что там делала наша шефиня, достопочтенная фру Шапокляк.

-Понимаете, уважаемый Аруна, тут нам сверху спустили новую директиву. Это после того, как из-за религиозных революций произошедших сразу в нескольких реалиях почти одновременно, поступающие к нам души перестали с нами считаться. Пришлось обратится к Асурам. Как будто кого по умнее не могли найти. Нам то что. Вот в антиподной реальности у Господина Белзевула случилась похожая проблема, так тамошние асуры не нашли ничего лучше, как стянуть у нас идею мультфильма "Каникулы Бонифация".

Представив картину " Жестокие дети издеваются над бедным Белзиком" я переспросил, где сейчас находятся несчастные авторы. Услышав в ответ, что провинившиеся сейчас сидят в военной тюрьме Гуантанамо, с заданием выжить и написать книгу о своей жизни, а если не получится, то остаётся ещё в соседней реальности театр в Майданеке, подумал:— Это вполне соответствуют характеру моего старого друга.

Смутные сомнения начали одолевать меня.

-Так, колитесь быстро, моя преждевременная смерть ваших рук дело?

-Так мы уже видели, что там вам стало скучно. Бегал по всему миру как угорелый, ничего не достиг, по нашим расчётам через год запил бы.

Потому они ещё и ходят в простых демонах. Но чтобы прервать тяжелейшее испытание для демона моего уровня нужен начальник повыше. А вот и он, точнее— она, фру Шапокляк собственной персоной.

-Гер Аруна, перестаньте выпендриваться. Пошла большая игра. Если проиграем, рейтинг нашего отдела упадёт на 100 пунктов.— Всё, плеть показали, сейчас поманят пряником.-Выиграем, все наши конкуренты будут грызть углы ковра в своих коморках. А в нашей конторе из профессионалов такого уровня остались только вы.

-Так, а где наш молодой, подающий надежды, перспективный до бесконечности гер Гаруда?

-Он в последней игре решил сыграть за Ефрейтора и не справился. Даже покончил жизнь самоубийством. А за такой провал игрок опускается в рейтинге на одну ступень и должен прожить пару перевоплощений в мире слюнявых демонов.

Да сыграть за Ефрейтора, или, как в моей прошлой жизни называли этого исторического персонажа, Гитлера, и выиграть— это высший пилотаж. За всю историю нашей канцелярии, это удалось только четверым демонам. Они сразу получили статус Высших. Но каким способом это им удалось, начальство не разглашает. Очень им нравится обламывать зазнавшихся мудрил.

— И что за приз такой из-за которого пришлось потревожить бедного старого демона?

Черемудра и Генамудра скромно отвернулись, стараясь скрыть свои улыбки, но фру Шапокляк не обратила на это внимания.

-Возможность прожить жизнь доминиканского священника и попасть в плен к дикарям в джунглях Амазонки. Там очень интересный шаман объявился.

Всё, я попался. Такой шанс выпадает один раз из миллиона. Постаравшись остаться спокойным, переспросил:

-И почему выбор пал на меня? Что других желающих не было?

-Гер Аруна,— весь отдел, наперегонки, начал убеждать меня.— Но вы у нас легенда, специалист именно по таким ситуациям. Ваше последнее задание, когда в стране объятой смутой, вы, простой купец, подняли такую волну народного возмущения и походя навели порядок, сейчас все молодые изучают как основы игры.

Конечно такая лесть меня затронула. Московское Княжество объятое гражданской войной, банды иностранных наёмников, уничтожающих всё на своём пути и Кузьма Минин. Ох, как моя душа там развернулась. И только потому, что ваш покорный слуга обожает находить нестандартные решения в тяжёлых ситуациях. Та победа дала мне возможность прожить две жизни без надзора Небесной Канцелярии. Мелочь, но приятно. А теперь пора узнать правила новой Игры.

Литва, начало 18 века. Я в теле юного бедного шляхтича и двое молодых демонов, практикантов. Всем троим оставлена память о последней жизни. Знаний минимум, по ходу игры добавляется по паре сверхспособностей третьего уровня. Задание обыкновенное— выжить, а страна должна в ближайшие 200 лет закрепиться в десятке мировых игроков.

Из-за нежелания, что бы просочилась вредная информация, игроки получает искажённое представление о целях Игры. Наш противник на этот рас решился начать в самом верху, потому практикантов у него не будет, а со сверх способностей, только одно и то пятого уровня.

Я осмотрел пришедших практикантов, ещё раз прочитал правила безопасности и предупредил, что за их несоблюдение, они будут наказаны. Осмотрел их лица, что то они не внушают мне доверия, и только тогда допустил их к главному кристаллу. Положив на него руку успел ещё услышать традиционное напутствие:

— Чтоб тебя там ангелы заклевали!

Игра пошла, поехали....

Глава первая. Первые шаги

Дорога в тысячу ли начинается с первого шага.

Китайская народная мудрость.

Но за-то, потом они как пойдут, так пойдут.

Черемудра

Лиетува, родная деревня март 1700 года.

Пробуждение

— Отец Игнаций, как же им?

Тьма...

— А может в них вселился дьявол?

Тьма и боль...

-По моему травка и святая вода им помогает.

Боль, боль и тьма...

Разговор в мозгу.

-Он уже готов, к приёму информации.

-Только сперва маленькими дозами.

Мы погнались за поросёнком. К-какой к чёрту поросёнок? Он забежал за бомбарду. А это, что за хреновина чугунная. На пушку похожая. Нас трое. Я с моими товарищами из дворовых детей. Практиканты, что ли? Что за хрень? Верните мне моё тело. Почему у меня всё чешется?

-Отец Игнаций.

-Молитесь— и да смилуется над ним Святая Дева Мария.

-Твою матрицу взяли и впихнули в тело юного шляхтича начала 18 века. Между прочим, это один из твоих генетических предков в прошлой реальности. А в прошлой потому, что идёт игра. Новый мир, новые призы.

Всё, маньяки компьютерасты. Куда я попал? И за что? И снова боль.

— А обзываться нехорошо. Ты очутился в деревне Стакяй в 1700 году. В теле сынка местного шляхтича. И именно по тому, что тебе всегда хотелось изменить прошлое. Ты и ещё двое твоих помощников должны поднять с колен местную страну.

Всё, шарики за ролики уже закатились. Передайте привет моей бабушке, двоюродному брату деда по материнской линии и всем моим ещё не родившимся детям. Я в ауте. Сбылась мечта идиота. Сумасшедшие компьютерасты скинули меня в прошлое. Боль.

-Говорили же, что обзываться нехорошо. Правда у тебя и противник здесь будет. Победишь его бонус получишь.

— А дополнительные бонусы есть? Бессмертность, знания или ещё какие-то призы?

— Размечтался. Один бонус для всех. Вас не убьёт в течении десяти лет. Для облегчения выживания в новом мире, вы не будете подвергаться местным болезням, кости и раны будут восстанавливаться ускоренно. На местных наречиях вы будете разговаривать как на родных.

А потом мне они много чего говорили, но я уже не слушал. Боль пронзала всё моё тело, сердце отбивала марш Рокоссовского, пот лился ведрами, аж все перья в подушке промокли. Стоп... Перья в подушке,так таких не делают уже лет 10-15. Это же раритет. Для того, чтобы удостовериться ещё раз прощупал подушку. И вправду. Принюхался. Моё обоняние сыграло со мной очередную шутку. Я почуял не только запах гусиных перьев, но и свежесрубленного дерева. По— видимому я очнусь в доме очень богатого человека. Решил проверить эту гипотезу и открыл глаза.

Подушка белая из перьев -одна штука, кровать деревянная старинная, но низкого качества— стало быть не особо ценная,-одна, ксёндз-один, старушка, одета в робу, как у исполнительницы народных танцев— одна...старушка???

Да. Я-то думал, что это только сон, а этот бред кошмаром пахнет. Влип по чёрному. И захотел завыть волком. Но мне не дали.

-Спасся, спасся солнышко моё ясное. Помогла молитва святой деве Марии. Спасибо ей, что родного выходила.

Я посмотрел в её заплаканные глаза, в надежде что — то понять. Насмотревшись на меня, старушка со слезами метнулась в угол к иконе — молиться.

Перевёл взгляд на священника— ой, что— то в его глазах мне не нравится! Вмиг вспомнил об инквизиции. В моём мозгу сразу пронеслись множество вариантов, как выкрутиться. Остановился на одном:

-Благословите меня, святой отец.

Испуг на его лице сменился недоумением. А потом я увидел как выглядит человек, у которого с плеч упала гора.

— Святой отец. А почему я не помню, кто я и что со мной случилось?

Тут старушка на углу завыла ещё громче и начала усердно молиться.

Священник приложил руку к моему лбу. Я видел как он долго собирается с мыслями, не решаясь что— то сказать. Пришлось разрядить обстановку. Я глупо улыбнулся и хмыкнул:

— А что стало с этим поросёнком, за которым мы погнались?

И тут же развернулся и уткнулся в подушку, прикинувшись спящим. А сам задумался. Я вспомнил, как мы побежали втроём за поросёнком. Помню и этих дворовых ребят, которые повсюду следовали за мной. Голоса говорили, что нас будет трое и что то про четвёртого.

А может быть они те самые двое? Надо проверить. И тут в меня потоком пошла информация. То есть поточком, то есть совсем маленьким ручейком.

Я потомственный шляхтич. Отца и мамы не помню. Живу в деревне— дворов так двадцать, под опекой моей няни. Она как раз молится в уголке. О моём происхождении все молчат, но относятся с уважением. С дружками моими, Алесем и Дитерром(а имена почти совпадают с именами практикантов)собрал безбашенную банду и, пользуясь своей безнаказанностью, навожу ужас на крепостных, няню и ближайшего священника отца Игнация. Обдумывая всё это, я не смог больше бороться со своей слабостью и уснул.

Поднял меня третий крик петуха. Я выпрыгнул из кровати и вышел на улицу по зову природы. С каждым шагом в моей голове складывались куски головоломки. Я в дерме по уши. Моя задача завоевать мир. А вот фиг вам. Все мои знакомые исторические личности, которые стремились завоевать мир, плохо кончили. А если кого не убили, не отравили или иначе не зачморили, то их империи раньше или позже рассыпались в прах.

Тут в моём мозгу раздался такой отвратительный смешок.

— А ты слишком хорошего мнения о себе. Твоя задача не завоевать весь мир, а выжить и создать условие, при которых после твоей смерти эта страна выйдет в первую десятку мировых политических игроков. Задание стать первым стоит у твоих противников.

Я понял. Компьютерная Игра "Цивилизация", 6-й уровень. Ни разу не смог выиграть, пока не научился находить спрятанные за каждом углом рояли. Я усмехнулся. Те типы на верху знали, чем меня зацепить. За такую игру, хотя она может быть и последней в моей жизни, не жалко отдать и надежду на перерождение.

Я внимательно осмотрел себя. Длинная льняная рубашка укрывала тело худого пацана, лет так примерно 14. Хоть за то спасибо. Значит любовные приключения у меня ещё впереди. От прилива хорошего настроения, я даже подпрыгнул. Трепещите молоденькие девушки и их мамочки. Скоро к вам придёт невинное дитё с тридцатилетним любовным стажем.

Потом огляделся вокруг. По всему выходило, что сейчас ранняя весна. Я буквально почувствовал, как природа радуется, пробуждаясь от зимней спячки, мне самому стало так хорошо, что захотелось петь и танцевать. Я задумался над новыми ощущениями. Что — то раньше, в прошлой жизни, перестал замечать за собой такую чушь. Наверно избыток гормонов.

Я присел на ступеньки хаты. Утренняя роса и холод начали пронизывать меня. Но я, по системе йогов, о коих я ничего не знаю, кроме того, что есть такие, мужественно не позволял себе обращать на это внимание.

За спиной открылась дверь. Шаркающие шаги старого человека позволили мне определить, кто за мной пришёл.

-Отец Игнаций. Как долго я пролежал в беспамятстве? И что со мной произошло?

-После того как в тебя ударила молния ты три дня пролежал в горячке и бредил.

Это я уже понял. Только как мне, внезапно очутившись в новом теле и в незнакомой обстановке, вписаться в нормальную жизнь.

-Отец, что творится с моей головой— то мне кажется, что я всё знаю, то не узнаю даже вас.

Священник промолчал, подумал, посмотрел на меня, собрался и изрёк:

-Молния— это перст божий. Сначала мы думали, что вас покарал бог за ваши проказы, но мы окропили вас святой водой, молились за вас и вы начали поправляться на глазах. Хотя интересно. Когда в сапожника Игната ударила молния, он начал заикаться. Только слова непотребные употреблял.

— Обычно молния убивает грешников, но у крепостной пана Владзека после её божественного удара, отросли все зубы. И волосы,бывшее до этого седыми, начали приобретать прежний свет. Мы уже начали обсуждать, -дар ли это божий или признаки ведьмы, но залётные казаки, дьявольское отродье, отрубили ей голову. Тадас, а на каком языке ты разговаривал во время болезни?

Вопрос священника меня ошарашил. Сначала. Но потом я заметил как он старательно изображает незаинтересованное выражение лица. И принял позу убитого горем, смертельно уставшего ребёнка.

— Отец Игнаций. Помните "Девять кругов Ада" Данте? Я вспоминаю что— то страшное и очень горячее. Во сне ко мне подходили какие-то незнакомые люди и представлялись моими предками. Там были шляхтичи и маркитантки, сарацины и поганые. Был один король с горящею короной. И они говорили со мной. Это были страшные слова и мой разум отказывался принимать их. Я помню только одно. Они постоянно твердили. Вернись и останови его.

Украдкой я посмотрел на отца Игнация. Мой цирк произвёл на него должное впечатление. Старик, не зная как ответить, встал и начал нервно ходить по крыльцу.

— Ты говоришь, там был король с короной?

-С горящей короной, отец. И ему было очень больно. Но почему вы обращаете именно на него так много внимания. Там было много разных людей (ну если врать, то на всю катушку). И кого мне надо остановить?

— Не знаю, сын мой.-Он в растерянности начал бормотать под себя, обрывками:

— Не знаю. Странно. На всё божья воля. И почему на них? Я жил 40 лет без греха, а тут этому засранцу.

Всё, его надо остановить. А то все грехи святого отца и страсти выльются на меня водопадом. И после этого я получу уже не моего будущего союзника, а врага.

-Отец Игнаций. Не уподобляйтесь фарисеям убившим Иоанна Крестителя.— Пришлось встать и принять позу святаго мученика:-Вы столько времени молились и бог послал вам голубя. А вы уже хотите его испечь. Или вам святой Пётр, только пример для подражания.

Я увидел страх на лице священника и понял, что облажался. Я слишком поздно вспомнил, что молодой шляхтич не только не любил изучать старый и новый завет, но и насмерть не переносил любые "умные разговоры по душам".

-И не надо посылать никаких донесении отцу Волдемару в Вильно. Сначала надо разобраться в происходящем. А теперь ведите меня к моим хлопчикам. Я так думаю, не я один пострадал от молинии. Может и им понадобиться помощь молитвы.

Я повернулся к отцу Игнацию. Картину "Поломанная кукла" видели? Ну и не стоит.

Я взял его под руку и ещё раз сказал:

-Отведите меня к Алесю и Дитеру.

— Но их посадили в поруб. Я хотел их отдать церковному суду.

-Святой отец, суд это я! И я сказал, что мне надо остановить, сам не знаю кого. А как же я справлюсь без помощников.

Мы пошли к поруби. Стражник деревенский только проводил нас взглядом. Я подошёл к решётке. Сейчас проверю мои предположения.

— Алекс, Дитмар, как вам тут?.

В ответ я услышал кучу ругательств и обещании в разных неприятных способах познакомиться со мной и моими предками. Да, помощники мне попались— как бы самому от них не получить. И фраза "Дети, давайте жить дружно" тут вряд ли поможет.

— А вам там ещё не надоело сидеть?

Чует моё сердце, как только вылезете отсюда, бешеными псами на всех начнёте кидаться.

— Шеф, это ты? Значит эльфы правду говорили7 Мы в натуральной ролевой игре?

Другой ничего не говорил. Он просто скулил в углу. Я осмотрелся. Холопы уже подтянулись, могу спокойно командовать.

— Вытащите их.

Мои друганы, попавшие на свободу, замолкали. Я начал их рассматривать. Всё же нам предстоит вместе переворачивать горы. Да уж, на тех практикантов, которых я помню, они совсем не похожи. Обычные испуганные 14-летние мальчишки. Тот крепыш утирающий слёзы, по моему— Алекс. А этот помельче и злющий такой— Дитмар.

В середине двора, под могучим дубом стоял летный столик со скамейками. Жестами я позвал парней присесть на них и учтиво попросил холопов оставить нас. Они странно посмотрели на меня и ушли.

Мдяя, память о моём прошлым здесь творит злые шутки. Она всплывает какими— то обрывками. Часто только сказав или сделав что-нибудь, я понимаю, что поступил неправильно. Оказывается, так обращаться к крепостным здесь не принято. Но решение этого вопроса, я отложил на будущие.

-Отец Игнаций, попросите пожалуйста пани Милду(Моя няня) сделать для нас чего нибудь горячего напиться.

А вот здесь я как ляпнул, так ляпнул. Или они меня запрут в сумасшедший дом, или спалят на костре. Но, как не странно, святой отец согласился исполнить мою просьбу. По моему, он в глубоком мысленном нокауте. Придётся позже с ним объясниться, а теперь пусть оставит нас одних. Посмотрел, как он отходить на безопасное расстояние и обернулся к моей будущей команде.

-Парни мы в большой, глубокой жопе. И как будем из неё выбираться? Есть предложения?

Мне очень не понравилось, как на меня смотрит Дитер. И в каком ступоре находиться Алесь.

— А кто тебе дал право командовать? Мы-команда. И пока ещё не выбрали вожака?

Да уж горячая молодость, хочется ниспровергать авторитеты авторитетов и в устраивать бунт на корабле. Ах Дитер— Дитер, намучаюсь я с тобой.

-А кто кого из ямы вытащил? Я вас или вы меня? И почему вы очутились там, а не ждали меня у крыльца?

-Дык, когда я очухался и начал говорить с домочадцами, то они послали за попом, а тот сразу велел меня туда бросить. А потом и Дитера приволокли.

-И долго вы там сидели?

-Да нет, только пол часика.

А потом вопросы посыпались один за другим. Парням хотелось высказаться и наметить цели, которые мы должны достичь. Молодые, горячие— отпусти таких, сразу вляпаются по уши. Придётся постоянно отдёргивать.

-Первое, что вы сделаете, то неделю будете молчать. Скажем, что Отец Игнаций на вас за прошлые грехи эпитимью наложил. Пока не поймёте, что каждое ваше необдуманное слово может запросто привести вас на плаху. Капито?

По их неуверенным лицам я понял, что они никак не врубаются, как мы влипли.

-Вы знаете, куда мы попали, в какой стране мы очутились, какие здесь нравы? Дитер, по моему, хочешь пойти и завоевать ближайшее королевство. И как? У тебя родни никакой нету. Ты бастард. И холопский бастард. Да тебя может кокнуть любой желающий и за тебя никто не заступится кроме меня, если охота будет. Или ты думаешь, что твою бедную маму в суде кто-нибудь будет слушать. Алесь, твоя идея в будущем стать ученым достойна большого внимания. Но кого заинтересует мысли простого крестьянского ребёнка. И ещё. Вы уже заметили, как на нас здесь смотрят? По моему, местный народ вовсю собирается проверить, не вселился ли в наши бренные тела нечистая сила. Так, что сначала мы во всю играем в партизан, молчим и осматриваемся. И да поможет нам в том Отец Игнаций, который как раз к нам подходит.

Ксёндз нёс в руках три глиняные кружки, удивлённо смотрел на них и что то бормотал себе под нос. Да, негоже посылать священника за пивом. По башке получить можно. Я дал знак, мы все встали и почтительно поклонились.

-Извините меня, Отец Игнаций.— Да, он скоро поседеет от моей глупости. Тут помог Дитер. Он быстро взял кружки с киселём у совершенно ошарашенного старика и поставил их на стол.-Садитесь, пожалуйста. Я хочу вас спросить, когда вы найдёте время выслушать нас в более спокойной обстановке, и ещё мы хотели бы исповедаться.

Я увидел облегчение на его глазах. Да приятель, попал ты в заворушку. Ребусы решаешь. Будет тебе и они, и головоломки, и согоку и сепуку в одном лице. Думай, думай, тебя ждёт очень большая головная боль, если согласишься помочь нам. А надумаешь вредить, ничего тебе не будет. Совсем ничего.

— Придёте ко мне, после вечерни. Тогда и исповедуетесь. А сейчас приведите себя в порядок. Скоро завтрак. Как я понял, твои сорвиголовы тоже пойдут с тобой?

— Да, Отец Игнаций. Только они дали обет молчания на неделю. За свои прошлые грехи. Предупредите там всех.

Ксёндз удивлённо посмотрел на меня. Потом перекрестился и ушёл.

-Вы меня правильно поняли.-Обратился я к друзьям по несчастью.-Повторяю, неделю молчите в тряпочку. Вспоминаете, кто вы и зачем здесь оказались. Именно думайте, думайте, я сказал!— Прикрикнул, пересекая попытку поспорить.

-Ходите и вспоминайте всё, что нам сможет пригодиться. Разговаривать будем только тогда, когда нас никто не видит.

Память подбросила мне ещё одно видение. Базу нашу, то есть ихнию, то есть нашу... Тфу, совсем запутался.

— Место, где мы прятали нашу законную добычу помните? Они вспомнили, дружно и не совсем тихо.

-Мне, что приказать вам рты зашить?— Зашипел я.— Сейчас идите, подготовитесь к завтраку, и молчите. Заговорить сможете только после него, в нашем схроне. Вы меня поняли.

Глядя, как они уходят, я задумался. Да, задачку мне подкинули. Я же этих двойх совсем не знаю. Почему со мной не попали знакомые и проверенные парни? Но эту мысль отвёрг сразу. У них там семьи, маленькие дети. Так даже и лучше. А моим уже самим семьи создавать надо. Так пусть другие дедушки и бабушки нянчит моих внуков. А Олег и Дитмар? Их наше знаменитое агентство по трудоустройству, прислало месяц тому назад. Ничем не выделявшийся из основной массы практиканты. Только более— менее смышлёные и не боятся любой работы.

Алесь

Ещё недавно, мы с парнями обсуждали, как должна звучат вторая строка во третьем куплете нашего будущего хита. А сейчас я иду тут и думаю только о том, чтоб не вступить в куриное дерьмо. Вот интересно, я понял откуда произошло знаменитое польское ругательство "Курва". Оказывается в верхней Литве это слово тогда обозначало-курица. Да, смысл за 300 лет мало изменился.

Я вспоминал свою прошлую жизнь. После того, как продюсеры объяснили, что с моими способностями мне никогда не стать звездой, а эти зарисовки в стиле ряпа, любой чёрный африканец переплюнет, пребывание на этой грешной земле потеряло для меня всякий смысл. А потом родное "Агентство" ещё раз подтвердило мою бесполезность для общества и послало учиться на гордого мастера по укладыванию гипскортона. Вообще— то, когда шеф, со своим безумным взглядом, разъяснял мне красоту равномерно закрученных шурупов, мне даже захотелось понять, какой во всём этом смысл? Но в душе я продолжал проклинать себя и мечтать о другом шансе. И когда, после вспышки света, со мной заговорили голоса и попросили поучаствовать в эксперименте по обучению аборигенов современному звучанию, я согласился.

Гады они, эти голоса. Дураком был, что им доверился. Всунули в тело 14-го батрака, и сейчас выкручивайся тут. А шеф или как его придётся величать, пан шляхтич всё же прав. Придётся играть в молчалку всю неделю. Хватит с меня того, что сегодня поднявшийся, озвучил рифмованный призыв всем вставать и включить освещение. Домашние то встали, но сразу послали за священником. А потом скрутили и помогли бросит в поруб. Гады, даже поссать не дали. Пришлось сделать это в углу. А потом Дитер, когда его ко мне бросили, вступил в эту лужу. И чёрт дёрнул меня извиниться. Подбородок даже сейчас болит. И хорош он драться. Самое главное маленький, щупленький, но злой как собака. Хотел ударить в ответ, но передумал. Пришибу ещё нечаянно. Ну не люблю я решать споры силой. Потом нас освободили и состоялся душевный разговор с шефом, тьфу панёнком. Странно, я привык что у нас большая разница в возрасте, а тут мы стали ровесниками. Дитер, начал было дерзить ему, так Тадас его быстро остудил. Всё же думаю, что придётся прислушаться к его словам. Его положение, помноженное на жизненный опыт должно нам помочь, особенно в начале. Тем более, что задача у нас одна и мне ничего другого не остаётся, как помочь ему в этом?

Я уставился на колодец. Вот здесь нам и придётся помыться? Не хочу пойти таким домой. Да, ещё одно странное ощущение— оказывается у меня тут и дом, и семья есть. Только грязным после поруба туда лучше не заходить. Здесь меня обогнал Дитер. Зашипев на меня, он вмиг скинул ведро в колодец, набрал воды, быстро помылся и убежал. А лужи оставил. Да если каждый будет так расплёскивать вокруг воду, то тут сплошная грязища будет! Потом пойду, наберу камушков и выложу площадку у колодца. Мелочь, но людям в деревне легче станет. А вода— то ледяная. Тут я вспомнил, что нахожусь в восемнадцатом веке и меня прошибло потом. Да здесь же нет даже элементарных удобств. От плохого настроения меня избавили капли холодной воды, попавшие на грудь. Я отряхнулся, помчался домой, быстро нашёл свои самые лучшие штаны и рубашку и переоделся. Мои ступни или по литовский клумпес уже ожидали меня за дверью. Когда я уходил, домочадцы провожали меня удивлёнными взглядами.

Подходя к панской усадьбе, я прикидывал, чем я смогу помочь в нашем деле. Если смотреть реалистично, то моё музыкальное воспитание здесь никому не нужно. Ну напишу пару патриотичных песен, так это что, остановит вражеские армии. С техникой я знаком ровно на столько, сколько надо для замены спущенного колеса автомобиля, подключения кабелей к компьютеру и всё. Историей увлекался, но моим любимым временем был ренессанс и Италия тех времён. О положении теперешней Литвы, имею только самое приблизительное представление. Ладно, посмотрим какими знаниями располагает другие члены нашей группы. С такими мыслями я подошёл к усадьбе и осмотрелся. Мои родители, часто отвозили меня в родную Беларусь, в деревню рядом с Пинском, к моей бабушке. Так вот там до сих пор стоят почти такие же дома. Принадлежат простым колхозникам. Так что, пан Жемецкий, плохи твои дела. Небогато живёшь. И калитка перед домом не в самом лучшем состоянии. Ладно, потом поправлю. Я вежливо постучался в дверь. Открыла Лайма, девка дворовая.

-А, явился гадёныш. И как таких христопродавцев в приличный дом пускают?

Своим телом она закрывала проход, как Мотросов амбразуру. И чем я ей так не угодил? Ну спрятали с Дитером её одежду когда купалась, пару раз изобразили "Кошачью свадьбу" под окном. И что, из-за этого уже второй год дуться. Хотел уже поинтересоваться, как идут дела у её подружки, которой мы недавно семена дикой розы в постель насыпали, но вовремя вспомнил об епитимье молчания. Как то проскользнул в щель между этой глыбой и дверью, оставил в передней ступни и вступил в дом. Первая комната, а это оказалось кухня, не произвела на меня никакого впечатления. Видели и не такое. За столом я увидел Дитера. Платочек на его лице делал его похожим на ковбоя времён дикого запада. Да, дружочек, как всегда, чудит. Пан Тадас стоял перед окном и о чём то думал. Я сел рядом с Дитером.

Тут в комнату вбежала белокурое чудовище, сестрица нашего шляхтича, пани Кристина, Эта гадюка потрепала шевелюру Дитера, важно обошла меня. Ой мамочки, я знаю чем это закончиться. Острые ноготки вцепились в мои уши. Голову пришлось повернуть. Прищуренные зелёные глаза и вздёрнутый носик, сделав свои выводы, наконец оставили меня в покое. Паненка Кристина соизволила обратить внимание на своего брата. Встав в позу "Враг здесь не пройдёт", грозно посмотрела на него и сказала:

-Это правда, что ты стал стариком? И почему не спросил на это разрешения у меня?

Моя челюсть упала на стол.

Дитер

Когда голоса в голове закончили пудрить мне мозги, естественные потребности тела погнали меня за угол. Закончив свои дела задумался. А как хорошо всё сложилось. Ещё вчера я выл от безысходности. Это же надо, гробанули с приятелями базу арабов и думали что замели все следы. А вечером позвонила сестра Утёнка и сказала, что его нашли порезанным в клочья. Чьих рук это дело, понял сразу. Так, что за вспышку и последовавшие за ней голоса, ухватился как утопающий за соломинку. Сев на скамейку рядом с домом, задумался. Всё же голоса звучавшие в голове развели меня как лоха. Ладно засунули бы меня как обещали в тело элфийского княжича или гномьего царька. Так нет же, они в последнюю минуту передумали и мне осталось согласиться на четырнадцатилетнего мальчишку. Я начал обдумывать свои возможности. Хотелось бы завоевать весь мир, но голоса меня предупредили, что это нам не по силам. Осмотрел своё тело. Всё же семь скинутых лет не показались мне большим грузом. Сейчас уже знаю в какую сторону мне лучше развиваться. Жалко в прошлой жизни больше интересовался эпохой гуситских войн, но ничего, прорвёмся. Я вспоминал о том, чем различается умение орудовать двуручным мечом от искусства владения саблей. Заходить назад в дом совершенно не хотелось. Сейчас только начало доходить до меня, куда я попал. Восемнадцатый век. Удобств нету и в ближайшие двести лет не намечаются. Но этим меня не испугать. С детства загорелся гуситскими играми и рыцарством. Недели жизни на природе научили меня разводить костёр и варить похлёбку из того, что под рукой. И кузнечное дело я тоже выучил. Проблема только в том, что это пригодилось бы в 14-16 веке. А тут год 1700, с порохом и ружьями. Да, задачка мне подвернулась не простая.

Тут ко мне подошли деревенские мужики, взяли под руки и отвели в поруб. Вот суки даже переодеться не позволили. Льняная рубаха, служившая мне ночной рубашкой, очень сковывала мои движения. Удары ногой не вышли бы и пришлось смириться. В поруби я голой пяткой сразу вступил в вонючую лужу. Свет, просочившийся через дыры между брёвнами позволил мне увидеть глупую рожу Алеся, который сразу начал извиняться. Ударив его по подбородку, чуть не завыл от безысходности. Пи...ы эти голоса, суки, встретить бы их ночью в тёмном переулке. Гадкий смешок в углу моего подсознания заставил меня остепениться. Да, боги несправедливы. Моё тело принадлежит мальчишке, который чуть ниже своих соплеменников. Как будто не хватило мне прошлой жизни, где мой маленький рост был источником многих бед. Тут припёрся пан Тадас, поинтересовался нашими делами. Пришлось послать его по всему искусству. Когда нас выпустили и соизволили посадить за стол, напомнил ему, что мы люди равные и у нас демократия.

Злой он, этот паневич. Хорошо, что ещё на завтрак пригласил. Быстро сбегал помыться, только пришлось Алеся подвинуть. А то стоит столбом и смотрит на колодец, как кот на сало. Можно подумать, что он совсем не замечает утреннего холода. Быстро набрав воды и помывшись, погнал к маме. Зайдя в дом погрустнел. Оказывается у нас даже окон нету, приходится лучинами пользоваться. Успокоив мамушку, а то она уже разревелась, надел свои лучшие, то есть единственные штаны и рубашку. Пара заштопанных дыр портила мой товарный вид, но всё, спасибо маме, оказалось чистыми. А как нам выйти из бедности, придумаю. Передо мной же лежит весь мир.

Идя к дому паневича, осмыслял своё положение. А Тадас прав, родственников— то у меня и нету. Спасибо моему папочке родному. Единственное, что о нём знаю, так это только слухи, о командире отряда наёмников, пятнадцать лет тому назад, во время войны панов, остановившегося в нашей деревни. Были две девки, которых они испортили. Одна из них утопилась, а у другой родился ваш скромный слуга. От отца осталось только имя и глупого вида кольцо, на руке моей мамы. Ну папочка, может придётся нам ещё встретиться. Всё припомню. От злости начал пинать входные двери панской лачуги.

— Тадас, я пришёл.

Хуторяне, бывшие на дворе что то глупо начали улыбаться и осматривать меня. Я что вам на выставке. В ответ скорчил им пару рож.

Очнулся я на земле. А хорош удар у паневича.

-Ты что забыл о епитимии молчания, наложенной на тебя?— Тадас позвал дворовую девку. -Дай свой платок. — Та покраснела, но повиновалась. Завязывая мне платком нижнюю часть лица, прошипел на ухо.— Задумаешь отомстить, помни, что если простолюдин ударит шляхтича, то по литовскому статуту ему положено отрубить руку. А ты мне здоровый нужен, вот тут платок и поможет. Теперь, когда захочешь сказать какую— то глупость, будешь перед ртом иметь хоть маленькую преграду.

Тадас важно посмотрел на окружающих и негромко сказал:—

-Отец Игаций наложил на Дитера за прошлые греки недельную епитимью молчания. Если кто-то, за это время увидит его болтающим, пуст скажет мне. Пастух отсыпет парню 10 плетей.

Хуторяне радостно закивали и уверили, что неприметно будет присматривать за мной и с удовольствием сами займут место ката, если тот заболеет. И почему они меня так не любят. Всё же инстинкт самосохранения заставил прислушаться к словам нашего будущего "Предводителя".

Войдя в кухню, осмотрелся. Да, пан Тадеуш, небогато живём. Я бы сказал совсем, совсем небогато. Тоже мне, гордый шляхтич. Тут зашёл наш остолоп, Алесь. Ну и что ты так уставился на меня. Ковбоев в жизни не видел, что ли? Так привыкай? А вот и Пани Кристинка. Луч света в тёмном царстве. Такая сестра у меня осталась в прошлой жизни. Кристинка, как обычно начала издеваться над Алесем и отчитывать своего старшего братика. Но после фразы о домашних считающих, что в него вселился какой— то старик, я почувствовал холод; подступивший к моему горлу.

Глава вторая

Только отказавшись от мыслей о богатстве, чести и власти,

Сможешь освободиться от не добродетели.

Только отказавшись от мыслей о доброте, гуманизме и обязанностях,

Можешь приблизиться к мудрости.

Хунь Цичен ' Вкус Корней'

Четверг, апрель 1700 год

Тадас

Вот уже идёт вторая неделя как мы здесь. Хорошо, что я развёл дела с нашим домочадцами и священником. Тут очень помог Отец Игнаций. Всё же неожиданно проснувшиеся у меня знания святого писания и жизни апостолов, здорово ошарашили его. А дальше — дело техники. Если хочешь, чтобы тебе не верили, говори правду таким способом, после которого все отмахиваются от тебя как от вруна. И наоборот, ври с искренностью и настроением, прослывёшь путевым парнем. Объяснил, что когда я лежал в беспамятстве после удара молнией, то в реале прошло пару суток, а для меня там, посреди ада и неба прошёл целый десяток лет, а люди, говорившие со мной, рассказали очень много о мире. Только я многое и забыть успел, но может быть потом вспомню. Это помогло разъяснить ситуацию и с моими помощниками. Оказывается после того как мы в бреду начали разговаривать на незнакомых языках, народ решил, что в нас вселяется дьявол и собрался отдать нас сразу на попечение святошь. Хорошо, что Святой Престол уже давно выпустил буллу о недопустимости охоты на ведьм. Но всё же простой народ, для верности, бросил парней в поруб. Меня от такого обращения спасло только более высокое положение. Сейчас, когда священник объяснил деревенским, что бог нас покарал за прошлые грехи молнией и последующей болезнью и мы решили исправиться, народ поверил. Только потом, увидев какими взглядами все провожают нашу троицу, а при появлении Дитера, и вещи, решил, что не совсем. Эту ситуацию мы потом обсудили в нашем схроне, удостоверившись, что нас никто не слышит и порешили в своём гнезде не мусорить.

Тогда же обговорили и наши возможности в этом мире. Тогда я ругался всеми возможными бранными словами и на всех знакомых языках. А на парней и вовсе истерический смех напал. Это же надо, эти компьютерасты, ролевики, как нарочно, подобрали людей с такими знаниями, которые совсем не подходят для данного времени. Алесь музыкант со знаниями эпохи ренессанса. Боевого опыта нету совсем, кроме гимнастики Тай-чи, и, в принципе, не любит насилия. Дитер, хитрый проныра, увлекался ролевыми играми и в придачу там чёрный пояс по тай квон до. Поверхностные исторические знания об эпохe крестовых походов и гуситских войн. И это всё теперь, в эпоху пороха. И я— знаю приблизительно историю Великого Княжества Литовского— ну и что? Я, как всякий, уважающий себя литовец старой закалки, знаю только о Гедиминасе, Кестутисе и Витовте. А 18 век— это не наше. Там уже предатели, литовские паны ополячились и всё просрали. Но всё же знаю хоть что— то, а то Алесь начал мне утверждать, что ВКЛ это одни белорусы, то есть литвины, а мы находимся в жмудзинских землях. Пришлось его заткнуть. Мне ли не знать, чем отличается жмудское наречие от говора аукштайтисов и сувалков. По моему, все встреченные нами люди как раз и говорили на предпоследнем. А вот, гимнастика Тай-Чи, это здорово. В своё время тоже болел ею. И помню, как тогдашнюю свою девушку обучал. После часика медленных движении, она весь следующий день пошевелиться не могла. Решили начать с неё все наши тренировки. А ещё пригодилось то, что я родился в старое "Доброе" советское время. Вспомнил, как мы устраивали тренировочные площадки в лесу, вдалеке от слишком цепких глаз, чтобы нас, бедных не подвели под закон об обучении вредным коммунистической идеологии боевым искусствам. Хотя какое там было обучение. Насмотревшись фильмов с Брусом Лее, Чаком Норисом и другими, мы просто подрожали им. Это только потом появились учителя, подкованные по разного рода учебникам. Я заигрывался этим 15 лет моей прошлой юности, даже переехав в Германию от нечего делать пошёл на ближайший клуб Хаб Кидо. Правда там некоторые уже на другой день отказались спаринговать со мной. Слишком жёсткими показались мои блоки. А потом я всё это забросил— семья, дети, работа на стройке. Попробуйте потаскать весь день грузы по лестнице и вечером пойти на тренировку. И зачем мне это? Правда, был в моей группе парен, Виталик,— так он и после работы ходил на занятия, даже стал чемпионом мира среди любителей. Но у него не было семьи и он был моложе на десять лет.

Но это всё воспоминания о прошлом, а заботы заставляют думать о будущем. Всё последнее время мы шныряли по деревне собирая слухи и присматриваясь к местному быту. Пока новости были неутешительные. После последних пановских разборок, между сторонниками Радзивила и Огинского, которые закончились совсем недавно, народ совсем обнищал. Голод грозил каждой второй семье. Тут мне, как правителю деревни пришлось пошевелиться. Всё же это село должно стать моей будущей базой. Я со тиюном деревни обошёл все избы крепостных, чтобы ознакомится с их жизнью. Но в ответ на вопросы чего им не хватает и чем любят заниматься, они только смотрели на меня испуганными глазами и что то бормотали себе под нос. На все мои пожелания, чётко формулировать ответы, они просто начинали падать на колени с просьбой не мучить их. Самыми интересными из числа моих поданных оказался местный пастух и кузнец. Элита местного общества, не считая моих домочадцев. Интеллигенция местная, блин. Пастух, которого почему то Алесь почтительно называл дядя Арунас, на все мои вопросы отвечал только звуками своей свирели. Урод уродом, со своими отрезанными ушами играл свободнорождённого, и только взгляд его насмешливо прищуренных глаз не дал мне закипеть.

А первый визит в кузню превратился совсем в конфуз. Громила Айварас просто не обращал на меня внимания. На все вопросы я слышал в ответ только неравномерное постукивание по горячей планке железа. Я уже начал кипятиться, но рука Дитера на моём плече и его странные жесты заставили меня успокоиться. Ну кузнец, не хочешь по плохому, так придёться тебя пряниками закидать. Потом с Дитером много спорили над чертежом нормальной кузни, но пока всё упиралось в материальную часть. Хорошо, что он согласился выковать нам по сюрикену и то, пришлось отдать ему все свои сбережения.

Так и проходили все дни. Знакомство с обычаями, тренировки, мысли о будущем, работа по хозяйству. Практиканты уже спелись, и всё время находили для себя занятие. Например Дитер вырезал для Алеся свирель, а тот её усовершенствовал. Тогда Дитер вырезал и себе такую же. Сейчас ходят оба, как два придурка и свистят себе. Да ещё и половину деревенских детей заразили, ну и меня заодно. Дитер вообще, после того как отказался снять платок, старается вес свой лепет только свистками передавать. Хорошо, что в схроне разрешает себе говорить человеческим языком. Алесь, тоже непонятно зачем начал камушки собирать. Только после того, как он выложил из них площадку вокруг колодца, я понял его задумку. Грязь из деревни надо прогонять железной метлой. А я всё ходил вокруг этого бедлама и думал, как вырваться из нищеты. Из-за этого и согласился сходить на ближайший базар. И, как всегда, облажался. Думал, что поедем в караване на повозках, но действительность оказалась куда хуже. Все 30 километров пешком, с двойным грузом на плечах. Отнесёшь половину снасти с коромыслом на плечах, на какое— то расстояние, оставишь кого— нибудь присматривать и бежишь за второй частью. Лошадей и ослов за время смуты всех сьели, а самим таскать телеги по грязи сил не хватает. Меня выручало то, что я перед поездкой додумался пошит себе рюгзак с мягким вязанным из камыша дном и спинкой. Каркас его построил по принципу ветки камыша по толще на углы. Так сейчас мог набрать достаточно козьей шерсти и деревянных кружек. Самое главное, руки остались свободные и я могу с гордостью положит на эфес сабли, что бы все знали, что я шляхтич. А то, что в ножнах место сабли лежит только ржавое подобие её, не должно ни кого интересовать. Наконец мы добрались до Юрбаркаса, остановились на лужайке нашего бывшего хуторянина и заснули. До начала базара оставались где— то два крика петуха.

Алесь

Разбудил нас всех утренний холод. Размял все свои кости, по привычке исполнил вместе с парнями гимнастику. Потом Тадас вручил мне 50 грошей и сказал простую такую фразу.:

— Я надеюсь, что под конец базара денег у тебя будет больше.

Свою задачу я усвоил чётко. Сначала походил по базару и осмотрелся. По историческим фильмам, все знают, что тут должны выступать скоморохи. Но их не было. Наверно базар слишком маленький. Ну нет так нет, тогда надо просто осмотреться. Барахолка только начала заполняться разными людьми. Вот бы заснят это всё на камеру и продать будущим историкам. Только вряд ли это им сгодилось бы— кому нужны фотографии оборванцев. Осмотрел лавки торговцев мелочами. В одной из них увидел невзрачную девушку, старательно выбирающую себе самое большое украшение и не сдержался:

-Госпожа, смысл этих бирюлек не в том, чтобы оттягивать вам шею. Они должны притягивать взгляд.— И, показав на ожерелье из синих камушков в углу, добавил.-Когда вы наденете вот это, то парень, которому вы хотите понравиться, увидев вас, сразу поймёт, какие у вас красивые голубые глаза. А то что вы держите в руках, только шею вам натрёт.

Довольный достигнутым результатом и их упавшими челюстями, я быстро оставил лавку. А то отец этой бедняжки начал на меня грозно посматривать. Обойдя лавки с разными пряностями, глиняными горшками и другим хламом— то наконец нашёл близкую душу. На стульчике у бедного еврея, лежали разного рода свистульки, громыхалки и другая подобная чешуя. Я чуть не взвыл от тоски! И это единственная музыкальная лавка на весь торг. Сел на первую попавшуюся деревяшку, взял свирель, закрыл глаза и стал изливать свою грусть. "Ах жизнь моя жестянка, а ну её болото. А мне летать, а мне летать охота"

Дитер

Получив свои 50 грошей я задумался. Представление только начинается, спешить некуда. Решил пока пройтись по торговым рядам. Помог деревенским продать скупщикам яйца и перья. Тадас почему то шипел на меня. Так пусть сам дальше этим занимается. Посвистывая начал примеряться к местным нарядам. Надо купить маме одежонку получше и мне тоже. Только с моими грошами это пока невозможно. Начал обдумывать возможности, как тут загрести денег. А вот как раз платок для мамы. И стоит только 12 грошей, да платить не охота. Решив, что народ на меня не обращает внимания пяткой послал камушек на соседнюю лавку. Прямо в глиняную кружку. Когда все обступили потерпевшего, умыкнул платок и спрятал под ремень. Уходил в хорошем настроении, но когда на плечо опустилась чья— то рука, чуть не обосрался от страха.

Тадас сжал моё плечо и прошипел, что если ещё раз отчебучу такое, то он мне уши отрежет. Хорошо, хорошо, понял. И так весь торг смотрит на нас. В знак того, что предупреждение дошло, свой платок поднял выше носа, а руки засунул за ремень. Намотал по рядам пару кругов, пока он не отстал и начал присматриваться к окружающим. Нашёл Алеся— ну тот уже был в своей стихии. Сидит, играет, никого вокруг не видит. А народу вокруг собралось— немеряно. Решив исправить этот непорядок, подыграл ему немного на своей свирели и когда народ совсем заслушался, снял шапку и обошёл зрителей. Спасибо неблагодарному народу, накидали аж двенадцать грошей и я, поняв, что игра не стоит свеч, оставил этих остолопов. Тут, на окраине базара, я нечаянно заметил мужиков играющих в кости. Спасибо, но это не про нас, подумал увидев охранников проигравших. А вот дедуля, играющий в шахматы в сторонке меня заинтересовал. Его противник, толстый купец, вытирал пот, но проигрывал. Конечно первый разряд против любителя всегда выдюжит. Дождавшись пока купец, проиграв соизволит покинуть место битвы и дедуля вновь расставит фигуры на доске, шлёпнулся перед ним. Свои деньги я важно выложил на своей половине стола и продвинул пешку е2— е4. Ну и чё ты, старый пень, так уставился на меня.

Тадас

Посмотрев, на уходящих парней, я задумался о текущих делах. Меня удивил Дитер. Когда он решил помочь нашим бабкам и мужикам при торговле с перекупщиками, то я сначала одёргивал его, но потом сам удивился его способности почувствовать границу до которой купцы согласны опустить цену. Избавившись от большей части наших товаров, мы остановились в лавке нашего земляка. Посмотрев, как народ раскладывает товар и задав пару "невинных" вопросов, я снял свой собственноручно пошитый рюкзак, оставил Лайму присматривать за продажей наших товаров и, гордо позвякивая в кармане моими первыми честно заработанными пятью белорусскими копейками(пять сотен литовских грошей) пошёл на разведку. Честно говоря ярмарка мне показалось уж очень бедной, всего в два раза больше нашей псевдоисторической ярмарки в деревни музее Румшишкес. И даже победнее. Ну я понимаю, в наше время там все ходили в свежо пошитых исторических костюмах, и все регулярно пользовались водой и мылом. Здесь же была голая правда жизни. Так, мыло варить не будем, всё равно не знаю рецепта, горько усмехнувшись под себя, констатировал я. Зашёл в лавку, где были выставлены железные изделия. Там уже во— всю орудовал наш кузнец и торговался, закупая для женщин иглы, ножницы, напёрстки и другую разную дребедень. Посмотрев на саблю для продажи я только горько вздохнул и попросил дядю Айвара сторговать для меня простой нож, потвёрже. Услышав, что за нож с ножнами придётся отдать аж три копейки, грустно отсчитал деньги. Всё же буду иметь хоть какое-то оружие. А всё же железо здесь очень дорогое. Оставив лавку, сразу заметил Дитера. У него было такое невинное лицо, что только слепой мог не заметить готовящейся пакости. И действительно, он прямо у меня на глазах стащил с прилавка платок— и никто этого не заметил! Быстро догнав, я схватил его за плечо и жёстко припугнул. В следующий раз он ведь попадётся, а я могу не успеть его спасти. Увидев его усилия освободится от моей опеки, подозвал двух мальков из деревни, которые, как заметил, уже некоторое время следили за мной и пародировали все мои движения. Они явно испугались, но всё же подошли. Я не стал надирать им уши, а только приказал одному из них следить за Дитером, а другому— за Алесем. И, увидев что-нибудь опасное, предупредить меня.

Потом я долго ходил по ярмарке, осматривая товары. Умные мысли, одна за другой выскакивали в моей голове, но то тут же, осмотревшись и сказав,— а что я здесь делаю,— стрелялись от безнадёги. В конце концов даже они перестали мучить меня, и я решил посмотреть, как идут дела у наших, деревенских. Уже подходя к лавке почувствовал, что тут, что— то не то. Там два кромелника, армянин и еврей, что— то громко доказывали друг другу и пытались разорвать мой рюкзак. Пришлось по возможности вежливо объяснить им, что рюкзак не продаётся и спрятать своё сокровище. Оказывается они договорились с Лаймой купить его за пять копеек и только никак не могли договориться, кто был первым. Так, отцы будущих олигархов, по моему вас интересует не столько сам заплечный мешок, сколько ноу хау вложенный в него. Я почтительно обратился к ним:

-Уважаемые, а за чем вам понадобился мой мешок? Конечно, я понимаю, что в него влезает в два раза больше чем в мешок старого образца, а ремни оставляют свободными руки. Но он пока мне самому нужен.

Тут армянин оказался быстрее— он сразу поднял цену на две копейки. Его соперник, только горестно вздохнул и с надеждой посмотрел на меня. Я вгляделся в ихние глаза. А вы ребята, не так просты как кажетесь. Да у вас уже всё поделанно, просто, для интереса, схватились по мелочи. Я сразу понял, что как только соберусь дать утвердительный ответ армянину, еврей выскочит с предложением дать на пару грошей выше. В своей прошлой жизни видал торговцев и похитрее, уверен и здесь найдутся такие же, но это не вы. Я выступил со встречным предложением.

Я согласен сделать вам пять таких наплечных мешков и даже получше, и брать деньги только за работу, так скажем,— пять мешков— двенадцать копеек. Ваш будет только материал, с иголками и нитками.

По их постным рожам понял, что просчитался.

-И учтите, что потом вы останетесь единственными, кто будет покупать у меня этот товар и сможете продавать его другим.-Вот тут у них глаза загорелись как лампочки на Тверском бульваре,— так ваши расходы покроются через месяц, а дальше будете только сидеть и семечки щёлкать, а деньги сами поплывут к вам в карман. И у меня есть ещё пара хороших идей, как вам со мной заработать денег. Так закон МММ(фирма в девяностых предлагавшая счастье всем и за углом, только отдай деньги) заработал.

-Через час скажите мне, что вы надумали, а то потом пойду к вашим конкурентам.

Последние слова они даже не слышали. Оба помчались, к своим соотечественникам— только пятки засверкали. А мне осталось быстро расспрашивать наших бабёнок. Какую ткань лучше покупать, иглы, нитки, сколько времени займёт шитьё одного метра толстого материала. Когда я всё просчитал и сказал, что мне хватит в залог будущего крепостного оброка, только пятерых рабочих дней, они только горько усмехнулись. Так значит вы, в обещание уже не верите. Пришлось ещё раз в уме всё пересчитать. — Бабёнки, ну не девушками их называть,— Когда мы сделаем за неделю эту пятёрку моих рюкзаков, за каждый другой вы получите по копейке. А вот тут они и задумались. Их же никто считать не учил. Пришёл встречный вопрос:—

— А Паневич не врёт.

— А зачем мне врать? Я говорю о том, что каждая из вас сможет заработать по копейке в день. И в придачу получить нитки и иголки.

Тут уже вместо разговора начался натуральный базар. Пришлось выбрать пару самых смышлёных из них. Зайдя с ними за палатку, сразу начал разъяснять, что им нужно сделать и как заморочить головы купцам. И когда те появились и начали мне совместно впаривать, что согласны на рюкзаки, только их будет шесть, по три на каждого, пришлось их ошеломить. Они даже сначала не поняли моих вопросов:— сколько месяцев при любой погоде должен выдержать рюкзак, какой прочности он должен быть и так далее. За всей этой болтовней мужики даже не заметили, как они купили женщинам, при помощи Иварса разного диаметра иголки, нитки и материю. Да ещё я их на метраже чуть— чуть развёл. Откуда купцам было знать, что в прошлой жизни этот сопливый юнец два года проработал менеджером на швейной фабрике и искусство экономного раскроя знает не понаслышке. Когда я уже заканчивал, до них начало доходить, что они слегка ошиблись, но тут подошёл Алесь и заиграл. Все сразу расслабились, а я взял кепку его провожатого и со словами:—

— Пусть нас благословит Блаженный, забросил туда пару грошей. Весь народ растрогался и в кепку моего посыльного посыпались медяки. Когда мы в самом доброжелательном настроении почти закончил переговоры, а мелочи решили оставить на плечи достопочтенной Лаймы, в меня вцепился другой из моих маленьких разведчиков.

— Там вокруг Дитера собралось слишком много плохих Дядей.

Наскоро буркнув Лайме, что бы она договаривалась дальше без меня, я поспешил за малышом и придя на место, и осмотревшись, чуть не взвыл от безысходности. Ах Дитер— Дитер, ты наверно хочешь, что бы я поседел раньше времени. Выбрал себе в соперники самого смотрящего за ярмаркой и ещё имеешь наглость выигрывать. Решил пойти по пути дипломатии.

-Ясновельможный пан, если мой слуга чем— то вас обидел, я готов извиниться перед вами.

Ответ был такой, какого я не ожидал услышать.

-Пан голожопый шляхтич будет мне подсказывать, что я должен делать. Так вот что я скажу: давно я, Реестровый Казак, сотник Пантелей, не получал такого удовольствия. Нашёлся всё же казачок дерзкий, у которого играет древняя горячая кровь и бросил мне вызов. Так что теперь тот, кто обидит моего юного друга, познакомится со мной.

Дитер

Когда я понял, что влип, было слишком поздно. Старик, проиграв партию только усмехнулся и подложил к моим деньгам копейку. Потом разложил фигуры опят на доске и развернул её. Сейчас моя очередь играть чёрными. Это уже потруднее, а когда к нему подсел какой— то пацан, стало совсем худо. Но победа всё равно осталась за мной. Предчувствие беды посетили меня, когда мы начали третью партию. Оглянувшись, я заметил тех громил, которые раньше играли в кости. А дедушка— то оказался с двойным дном! Решил меня попугать. Это меня— то, который уже один раз умер! Повернувшись к деду, невозмутимо отвесил самый галантный кивок головы и, подбрасывая на пальце копейку, сделал свой ход.

Тут к нам поскользнулся Тадас и начал тут разыгрывать политес. А как уж дед ему ответил,— чувствую, пора дружочка выручать.

Я прыгнул и закричал:

— Если, кто нибудь обидит моего друга, моего пана, ясновельможного Тадеуша Жемецкого, тот будет иметь дело со мной.

Народ начал издевательски подхихикивать. Предательская слабость в коленях захватила меня, но свои сюрикены все же вытащил. Дед своим окриком отогнал громил, но вот то, какой взгляд он кинул на моё оружие, заставило меня насторожиться. Он явно узнал их и сделал свои выводы.

-Молодой казачок оказал мне неоценимую услугу. Кто обидит его, обидит и меня, все поняли? Сегодня вечером приглашаю тебя к себе в гости вместе с твоим другом, голоштанным шляхтичем паном Тадеушом. А сейчас мы продолжим нашу партию.

Такое количество информации, упавшей на мою голову ошеломило меня и на этот раз я проиграл, причем все свои деньги. Дедуля доброжелательно похлопал меня по плечу и сказал:

-Вот так, не лезь вперёд батьки.:— и тут же приказал пацану. — Присматривай до вечера за ним. А то казачок совсем заблудится.

Вот так я познакомился с Тарасом.

Тадас

Уф, ситуация как никак разрулилась. Дитер как втянул меня в передрягу, так и вытащил. Оскорбление старого Казака пришлось проглотить, не место и не время обижаться. Теперь можно спокойно посмотреть, как Дитер доиграет партию. Парен сделал пару глупых ошибок— понятно, нервы— то не железные. Я даже пожалел его, когда он отдал свои последние деньги. Не беспокойся, брат, та партия, которую ты выиграл, ещё принесёт свои дивиденды. Когда мы уже собирались уходить, на меня с разбегу налетел другой мой разведчик с криком:

— Там Алеся хотят избить. Это что, сегодня день падающих кирпичей, что ли? Чем он то, так народу не угодил?

Алесь

Свирель плакала, смеялась, дарила улыбку и слёзы. Я просто хотел передать людям своё настроение. Иные мелодии я знал в прошлой жизни, другие рождались прямо тут. Когда продавец прогнал меня с насиженного места, я пошёл бродить по ярмарке, и нашёл для себя интересное занятие— подходил к тем, кто громче других спорил, и тихой мелодией своей свирели успокаивал людей. Тем самым смог и Тадасу помочь, взамен получив провожатого, который начал собирать для меня деньги. Может из этого, что-нибудь и выйдет. Наверно меня ждёт слава знаменитого странствующего музыканта— вот только какое это имеет отношение к нашей задаче в этом мире. Вернувшись на своё старое место рядом с лавкой, я снова начал играть. Идиллия кончилась через час. Продавец свистулек вдруг схватил меня за ухо и начал трясти, голося на всю ярмарку.

-Кто тебя дал право здесь играть? Уже вся моя торговля из-за тебя остановилась! Люди просто не могут пройти к моей лавке. Проваливай отсюда! Или нет,— заплати мне те деньги, которые я потерял из-за тебя.

Вырваться никак не выходило— эта гнида цепко схватила меня за ухо и никак не хотела отпускать, пришлось кончиком ступни лягнуть его в ногу. Гнев на его лице сменился растерянностью, но моё ухо он отпустил. Удрать помешала чья— то рука, вцепившаяся в мою рубашку.

-Ты почему моего кума обижаешь, — рявкнул рыжий громила.-И ещё лягаешься как лошадь! Сейчас пойдём к судье, пусть выпишет тебе плетей.

Я повернулся так, как меня учили Тадас с Дитером. И получил кучу проблем. Сперва порвалась моя рубашка, потом дылда державший меня по инерции толкнул продавца, а тот упал на свою лавку и поломал её. Тут уже народ, обступивший нас плотным кольцом, чтоб не пропустить редкое зрелище, начал посмеиваться. Тогда Рыжий отвесил мне такую оплеуху, что я аж отлетел в толпу.

-А ну кончай бить хлопца.-Рявкнул на всех какой-то важный пан. Народ присмирел. Но тут прибежал Дитер и с криком -Наших бьют!— вломил рыжему. А потом началась куча мала. Сбежались торговцы, подтянулся другой народ. Меня вытащил Тадас, шепнул мне, чтобы бежал к месту нашей ночёвки и пошёл дальше разруливать обстановку. Два раза повторять мне не понадобилось. Скоро меня догнал Дитер с каким— то казачком и мы оставили эту не гостеприимную ярмарку.

Дитер

Когда, я услышал, что бьют Алеся долго не думал, взял клумпес (Литовстие деревенские ботинки. Вырезались из дерева)* в руки, чтоб не мешали бежать и погнал. Просочившись через толпу, определил главного гада, подскочил и вломил клумпей ему прямо в лобешник. Тут ко мне присоединился Тарас и с воплями— Евреи честных людей обижают,— начал громить лавку. Удары на меня посыпались со всех сторон, но вовремя прибежали дружки Тараса и мы смогли вырваться. Тадас только успел крикнуть, чтобы бежали домой и ждали там его. Скоро мы втроём сидели в саду за избой и весело смеялись. Вид у нас был, прямо свататься побежали. У Алеся обе уши стали, как у Чебурашки, шишка на моей голове напоминала рог, а синяк под глазом у Тараса ещё покроется всеми цветами радуги. Но настроение у всех было боевое и весёлое, даже когда появившийся позже Тадас дал нам по дружескому подзатыльнику. Нам было так весело, что мы даже не обратили на это внимания.

Алесь

Тадас, одарив нас тумаками, спросил.

-Парни, вы хоть понимаете, что теперь год не сможете появляться на этой ярмарке. Но ничего, прорвёмся. Самое главное я придумал как поправить наши финансовые дела. Дитер, ты хочешь купить что-нибудь для себя и своей мамы.

Выслушав его пожелания и одобрив лишь некоторые, а другие оставив до лучших времён, он спросил о том же меня. Пока больших запросов у меня не было. Тогда мы услышали другой вопрос:

-Ну, придумали что— нибудь что может по— быстрому наполнить наши карманы.

Дитер только грустно промолчал. Я поделился моими мыслями о плохом качестве местных музыкальных инструментов и игрушек. Тадас забормотал:—

— Тяжёлое детство— деревянные игрушки, глиняные барабаны, шахматы...

— А вы заметили, что шахматы которыми играет дядя Тараса, плохие. Что если нам, при помощи нашего пастуха вырезать из дерева фигурки поинтересней.

Тут вмешался Дитер.

-Думаешь, создать какие нибудь игры о борьбе элфов против сил зла.

Здесь пришлось удивится Тадасу:

— Под силами зла ты понимаешь разного рода гоблинов? — И в ответ на подтверждение добавил,— пусть лучше свет представляют люди.

Тут не сдержался я:— и к каждой игре написать историю, сказку, с чего всё это началось. Тарас, ты знаешь, где здесь можно найти пару листов чистой бумаги и краски?

Только посмотрев на Тараса мы вспомнили, что мы здесь не одни. Слишком весёлое настроение сыграла с нами злую шутку. У парня глаза были как у коровы к которой сзади подошёл бык, а челюсть упиралась в землю.

— Наверно, вы, большие характерники, которые украли тела молодых казачков?

Ситуацию исправил Тадас.

-А ты как думаешь, кто мы, злые колдуны или твои друзья?— Тарас тут же подтвердил, что конечно друзья, и Тадас продолжил.— Мы втроём совсем недавно попали в плен к старому литовскому кривису. Он держал нас взаперти под горой целый год. Сначала объяснил, что в земле объявился предшественник антихриста и старые боги выбрали именно нас, чтобы его остановить. Обучил нас всякими забытыми старинными премудростями и только убедившись, что мы готовы, отпустил на свободу. Самое главное, когда мы вышли из заточения, оказалось, что здесь прошёл только один день.

А теперь я спрашиваю тебя, Тарас, внук достопочтенного казака Пантелея, поможешь ты нам в этой борьбе или захочешь отсидеться в стороне.

Это же надо так развести бедного ребёнка! Тарас со слезами на глазах начал уверять, что ещё никто в его семье смерти не боялся, что он всегда готов помочь правому делу, и готов хоть сейчас в этом поклясться.

-Это хорошо.-Сказал Тадас, ибо в ином случае нам пришлось бы тебя убить. Слуги дьявола не дремлют и уже знают, что на земле появились охотники за их предводителем, и ищет нас не переставая. Но сначала клятва.

Тадас быстро прошёлся вокруг, что бы удостовериться, что нас никто не подслушивает и нашёл в кустах обоих наших малолетних провожатых. Дело принимало скверный оборот.

-А тут кого мы видим. Двух пионеров— тимуровцев, которым здесь не место.— На детей было жалко смотреть. С слезами они начали нас уверять, что очутились здесь нечаянно, просто пан шляхтич забыл им сказать, что уже не надо присматривать за нами. Шпионы недоделанные, да и Тадас хорош, хотя нет, он поступил правильно. Дитер ухмыляясь нашёл кружку, набрал в неё воды из колодца и сказал, что их кровь как раз подходит для клятвы. Обосцался из них только один и уже хотел упасть без памяти, но тут снова вмешался Тадас. Он взял малого за плечи, посмотрел ему на глаза и сказал:

— Помни, обосцаться ты можешь ещё не раз. Но это не значит, что ты можешь остановится на своём пути. Может в будущем тебя ещё и пытать будут, а ты не только что поссать— даже умереть не сможешь, пока не исполнишь своего задания. Ну что, вы с другом готовы принять присягу? Тогда перестаньте реветь.

Я не говорю о том, как реагировали на это представление я с Дитером, дети двадцать первого века, но в глазах Тараса и молодняка я увидел невероятный восторг и готовность хоть сейчас пойти на костёр. Тадас в это время отправил малышню к колодцу— вымыть руки, а заодно смыть слёзы и сопли около колодца, потом пришла очередь казачка и, сколько бы мы в душе не смеялись, нас с Дитером. После того мы стали вокруг кружки и сначала шеф, потом мы все поочерёдно порезали себе над кружкой большие пальцы и подождав, пока вода станет красной от крови, повторили всю эту высокопарную белиберду, которая стала нашей присягой А то, что потом сделал Тадас меня ошеломило. Он просто взял и залечил нам раны.

Тадас

Сам и не понимаю, что на меня нашло. Этот глупый ритуал с присягой прошёл как во сне. Меня удивили последующие события. Когда я произносил клятву, меня охватило ощущение целостности мира, я увидел какие-то цветные нити, пронизывающие всё окружающее. Я попытался передать это ощущение нашей группе, и увидел как ярко вспыхнули те нити, что проходили через нас. Когда ощущение эйфории закончилось, почувствовал подступившую слабость и заметил удивлённые взгляды парней. Решив не показать моего состояния, буркнул что-то и пошёл на ярмарку, стараясь унять дрожь в коленках и держать спину прямо. Только отойдя на большое расстояние и удостоверившись, что никто из них не попёрся за мной, я позволил себе опереться о дерево. Так, что же всё-таки произошло? Я теперь смотрел на мир другими глазами. Вспомнил Карлоса Кастанеду и его книги, усмехнулся, сейчас, после переноса, меня удивить станет сложнее.

Отдышавшись, я поплёлся на ярмарку. Там уже, около нашей лавки, уже голосила толпа. Местные что то доказывали нашим. Гам стоял— мёртвого разбудить можно. Затолкав женщин за прилавок и знаками велев им молчать, я обратился к осаждающему нас народу. Там тоже не было единства. Все между собой спорили, показывали на наш прилавок, одним словом, в бороды ещё не вцепились, но скоро начнут. Не зная как выйти из создавшегося положения, вытащил свой нож и начал не торопясь вычищать грязь из под ногтей. Двадцати ударов сердца хватило на то, чтобы народ утих. Первым на меня обратил внимание рыжий громила— обозвал меня сосунком и попытался схватить за плечо. Удар ступнёй под коленку, захват руки на болевой приём и нож, деликатно воткнутый в ноздрю заставили его замереть. Поинтересовался у наших девушек источником ненужного шума, спросил как пошли торговые дела. Во время разговора Рыжий захотел вывернуться и я понял, сколько ещё придётся тренироваться, чтобы нас начали уважать. Но умело вставленный в ноздрю нож заставит любого прикинуться изваянием Микеланджело. Ещё раз переспросив деревенских, обратился к толпе

-И чего это вдруг уважаемый народ так разбушевался? — В ответ я услышал, что наши люди разгромили пару палаток. Хорошо, что в толпе не было единогласия, между собой они тоже ругались. Выход мне подсказал опыт из прошлой жизни. Если врать нельзя, а правда не удобна, для перевода стрелок начни говорить такую лабуду, что...

-Так вы говорите, что эти добрые женщины за моей спиной бегали по ярмарке и избивали уважаемых продавцов?— Ага, зацепило. Нужно время, чтобы сообразить, как ответить на такой нелепый вопрос, но вот его-то я вам и не дам. Когда я увидел, что народ готов что-то ответить, перехватил инициативу.

-А может вы ещё видели этих уважаемых женщин, бегающих голышом по торгу?

Напоминаю, первый который так оскорбит моих односельчан, бросит вызов мне— благородному шляхтичу Тадеушу Жемецкому.

Тут я ещё хотел добавить что-нибудь о том, что может -быть они и совсем на метлах летали, но заметил стоящего неподалёку Пантелеича, который громко ржал в сопровождении всей своей шоблы, и вовремя остонавился. Чуть до Инквизиции не доболтался. Старый казак начал буквально пинками прогонять нежелательных свидетелей. Остался только один. Обратившись к уже освободившемуся пунцовому Рыжику, я тихо, медленно, хорошо поставленным голосом добавил:

— А может пан ещё видел, как эта добропорядочная девушка,— показав на Лайму, я продолжил,-мылась ночью в речке. И как капли воды ручейком побежали между грудей красавицы к запретному треугольнику.

Казаки попадали со смеху, а мне пришлось прятаться от разом озверевших наших женщин. Хорошо Рыжику, он— то сразу сбежал. А я ещё долго сперва доказывал односельчанам, что негоже поднимать руку на своего пана, а потом— что им за это ничего не будет. Меня спасли Пантелей с Айваром. Они и ещё пара самых добродушных мужиков как-то утихомирили этот образец стихийного народного бунта. Только казак слегка оттаскал меня за ухо, буркнув, что я далеко пойду, если не убьёт за поворотом и что он уже не боится умереть, так-как видит, что на смену растут настоящие казачки.

И как он только посмел, меня уже давно не таскали за уши. Вспомнив как я выгляжу, я чуточку успокоился, но всё равно записал его в первым в список моих врагов.

Так я и злился всё время, что мы оставались на ярмарке. Хорошо, что договор с купцами на швейные изделия даст нам в будущем возможность немного зароботать, но разве это деньги. Мне для наших целей надо их ой как много. А тут мне ещё два мешка картошки подвернулись и пришлось расстаться ещё с одной копейкой. Уж очень деревенские не хотели брать этого товара. Мол ядовитое оно, и я взял пример с Француцкого короля и обьяснил всем, что плоды находящиеся в земле разрешается есть только высшим чинам светской власти. А так, посчитав все доходы и расходы, убедился, что мы остались при своих. И как только тут вырваться из-за этого замкнутого круга?

Послезавтра ещё предстоит совместный поход в костёл.

Информация к размышлению, на будущее

Откуда я мог знать, чем моя невинная отмазка обернётся? Что, на воскресной проповеди местный ксёндз в горячей речи будет обличать бесстыдников, голышом бегающих по ярмарке и призывать на их головы все кары небесные. Что на следующие три ярмарки в этом городке наплыв купцов и простого народа будет в пару раз больше обычного. Они конечно разозлились, что не увидели желаемого, но запомнили этот городок. А потом ещё в нескольких более отдалённых костёлах такие же гневные речи произнесли ещё несколько священников и пошло— поехало. Дошло до того, что пара путешественников проезжающих в это время через Литву, не только описали, но и картины нарисовали о литовском обычае во время ярмарки проводить забег голых девушек. Не совпадало только описание призов,— у испанца победительница получала столько золота, сколько сама весила, а англичанин написал, что ей даётся право безнаказанно убить своего врага. Предки журналистов, что с них взять.

И ещё, Рыжик приехал через месяц свататься. Наверно захотел в самом деле увидеть Лайму во время купания.

Дитер. День спустя

И как вам этот городишко?

Конечно я видел в родном Штраусберге отреставрированные старинные дома, а также руины древних построек вокруг моей бывшей родины, но тут ... Это же совсем другая страна и другие обычаи. Маленькие домики из плохо обработанных стволов деревьев, тесно прижимающиеся друг к другу. Невысокие двери и миниатюрные окна, не позволяющие заглянуть в внутрь. То, что здесь не хватает мужчин, я понял, даже не дослушав объяснения Тада. Мы обошли деревянную статую Святого Еронима — покровителя пожарников, гордо стоящую посередине городской площади, осмотрели местные деревенскую синагогу и костёл.

Во время маленькой экскурсии по этому нищему городку, я спрашивал Тараску, почему все дома в городе такие маленькие.

После того, как тот только плечами пожал и сказал, что даже и не задумался об этом, потому, что так было всегда, в наш разговор вмешался Тадас.

-Тарас, если хочешь чего-то добиться в жизни, задумывайся обо всём что окружает тебя, и почему тебя окружает именно то, что ты видишь. Со временем ты так научишься постигать суть вещей. Теперь я отвечу тебе, Дитер.

— Здесь нет домов из камня, потому, что это слишком дорого. Но потом эта экономика обходится ещё дороже. Ведь это именно на дешевые дома из дерева с грустью смотрит Святой Еронимас, ожидая очередного пожара.

— Маленькие двери и окна, тоже не от хорошей жизни. Так люди стараются сохранить тепло и сэкономить на дорогих дровах.

Тарас с уважением посмотрел на Тада и отвёл в один из самых приличных домов на углу площади, оказавшимся местной корчмой. Там мы под впечатлением от замечаний Тада начали внимательно присматриваться ко всему и продумывать, что бы можно было улучшить. Но тут уже нас с Алесем, видевших двадцать первый век, часто обламывал именно Тарас. Окна с двойными рамами могут подойти в любом другом доме, но не в корчме. Крышу черепицей покрыть нельзя, потому что старые балки не выдержат ее веса и так далее. Нам очень не хватало помощи Тада, но его забрал в свою компанию Пантелей.

Тадас

Парням то хорошо. Попивает себе квас и в ус не дуют. А мне Пантелей налил полный кубок крепкого вина и заставляет это всё выпить. И самое главное присматривает, что бы не сачковал. Люди, а где закон, что детям до 18 лет алкоголь запрещён? Пока я как-то изворачивался— На призывы выпить в честь какого— то пана или за здоровье другого, я только смачивал губы. Тут ко мне снова подступил Пантелей и с хитрым прищуром спросил за кого из двух панов я подниму и выпью свой бокал. По моему он в своей ненависти к аристократическим родам перешел все границы. Пришлось ответить.

-Панове, извините деревенского мальчишку, первый раз покинувшего свою деревню. Я не знаю ни пана Сапегу, ни пана Конюшевского. И как я могу пить за тех, о ком я не знаю, хорошие они люди или нет?

Все вокруг посмотрели на меня, причем многие издевательски усмехались. Дав знак Алесю, чтобы тот подыграл мне на свирели, я продолжил:

-Но я хочу рассказать вам притчу, после которой вы решите, стоит за это выпить или нет.

Тост Казаку

Молодой казак возвращался домой. Там его ждала жинка, сын годовалый, да старушка мать. Простиравшаяся вокруг бескрайняя степь, вечернее солнце, дарующее тепло, да горячая кровь выливалась в словах новой песни оглашаемой молодым парнем.

Заметив пламя костра, светившегося вдали, казак направил туда своего коня, решив, что только хорошие люди не будут прятаться от чужих.

Он удивился застав там только одинокого очень старого казака. Простая, но опрятная одежда, да добротная сабля и пищаль выдавали в нём бывалого человека. Почтительно поклонившись молодой казак спросил:

-Старче, почему вы встречаете ночь здесь, а не в ближайшей деревне?

-Тебя жду, Нестор,— ответил старик.— Хотел предупредить, что через семь дней на вашу деревню крымчаки нападут.

-Уважаемый, простите меня, но я никогда не видел вас в наших краях.— Смутившись молвил молодой казак.— Так откуда вы меня знаете?

-Я присутствовал при твоём рождении, как и при рождении твоего отца и деда.— Ответил улыбнувшись старик.— Спроси у своей матери обо мне.

Ошеломлённый Нестор не нашёл ничего лучшего, как спросить:

-Если вы видели рождение моего деда, так сколько вам лет?

Улыбнувшись старик ответил.

-Людям я обычно говорю, что уже видел больше ста лет и зим.

-И что же вы увидели за все свои сто лет?

Старый казак от смеха аж начал похлопывать ладонью по колену.

-Обычно у меня люди или просят подарить что-нибудь, или ответить на пару вопросов. Так слушай:

-Во время своей дороги, я видел десять ягнят пасущихся на лугу; двадцать волков рыскающих по степи в погоне за добычей; тридцать медведей, пробирающихся через лес; сорок львов, главенствующих над зверьём; пятьдесят овенов, жрущих траву; шестьдесят лошадей, полностью загруженных поклажей; семьдесят тех же лошадей, но уже со связанными ногами; восемьдесят тухлых яиц и девяносто гробов, между которыми текут грязные ручейки.

-А теперь спеши домой. Твоя люба тебя ждёт— не дождётся. Пойди все глаза уже проглядела.

Никак не мог понять молодой казак сказ старика и вернувшись домой решил рассказать матери о глупом старом казаке и о его непонятных ответах.

Старушка мать только таинственно улыбнулась и поправила чуб на лбу сына.

-Да не казака ты повстречал, сынок, не простого казака. Дурачок ты мой любимый, встретился с тобой сам дух казачества. Счастливы те избранные, которым попадается он на пути. Узнав его они могут попросить силы или счастья в чём нибудь, или долгой жизни. Они могут попросить исполнить одно желание или ответить на пару вопросов.

-Так я ничего не понял из его ответа.— Рассердился молодой казак.

Мать ещё раз погладила сыночка по голове и продолжила:

-Десять ягнят, это первые десять лет жизни человека. Как ягнята пасущиеся на лугу, так и дети бегающие по двору не забивают себе голову мыслями о текущем. Они просто радуются жизни. Когда казаку исполнится двадцать лет он будет носится по жизни в поисках приключений и наслаждений, как волк рыщущий по степи в погоне за добычей.

Когда мужчина достигнет тринадцатилетнего возраста, он пойдёт к своей цели как медведь через густой лес. И горе тому, кто станет на его пути. Свою сороковую весну человек встречает в рассвете своих физических и духовных сил. И, как лев среди зверей, так он среди людей выглядит королём.

Достигнув пятидесятилетнего возраста лев, сам того не замечая, обленится, обрастёт жирком и превратится в сытую овцу. Когда мужику лет шестьдесят, на него, не спрашивая разрешения, сваливают все заботы по хозяйству, как ношу на коня. Дожив до семидесяти, начинает ходит как связанная лошадь, с трудом и при помощи палки. Глядя на восьмидесятилетнего старца, всякий говорит, что толку от него, как от тухлого яйца. И чем ему заниматься достигнув девяноста лет, как не оплакивать своих давно умерших друзей и родственников.— Закончила мать.

Оглядев под конец рассказа давно замолкших гостей старого казака я продолжил.

-Панове, я предлагаю выпить за тех кому сейчас десять лет. Пусть их детство будет спокойно и безоблачно. Выпьем за молодых волков, которые ищут себе приключений и наслаждений. Пригубим за тех, которые вступили в возраст медведя. И за тех которые львами ходят между нами. Да, люди, достигнув пятидесяти часто, как овцы начинают жить спокойной жизнью, но они же и заслужили это. Выпьем за тех, кто пашет дома, как лошадь и за их большую семью. Поднимем бокалы за то, чтобы семидесятилетнему старцу внуки подносили собственноручно вырезанную палку и присматривали за ним когда ему восемьдесят. А также помянем наших предков, которые смотрят на нас из неба. А ещё я предлагаю выпить за то, что бы когда с нами захочет познакомится госпожа Смерть, у нас в левой руке был бокал вина, а в правой— острая сабля. Виват, понове!

Допивая свой кубок украдкой полюбовался достигнутым эффектом. И тут же в полной мере ощутил неприятные побочные свойства внезапной популярности. Мужики, вы что не видете, что перед вами четырнадцатилетний парень? И ваши похлопывания по плечу, как и рукопожатия могут обернутся для меня травмами. Прекратил это безобразие сам Пантелей. Растолкав народ, он обнял меня и молвил:

-Спасибо сынку, как заново свою жизнь прожил. Скажи, чем я могу тебя отблагодарить.

Мечты, грёзы, я могу хотеть многого, вот хотя бы саблю нормальную. Но не зная местных обычаев, решил удовольствоваться малым.

-Разрешите вашему внуку погостить неделю у меня.

-Уже спелись, разбойнички. Ну да будь, по-твоему.— Повернулся к остальным и прокричал.— Виват молодому пану Тадеушу Жемецкому.

Тут уже мне пришлось выпить ещё один кубок. Крепкое вино и усталость сразу дали знать о себе и я, сославшись на молодость попросил разрешения удалиться вместе с парнями. По дороге к двери меня догнал один из гостей.

-Молодой паневич, вы сможете выделить мне немного времени, что— бы я записал ваш рассказ?

А вот и мой шанс. Такого человека я ищу с момента моего появления здесь.

Для начала, очень приятно увидеть здесь учёного человека. Я выделю для вас время, но не сегодня. Завтра после молебна или у меня в деревне. И услуга за услугу. Мне нужно много бумаги, чернила и краски.

Речь я заканчивал, чувствуя приближающий отрубон., но успел увидеть, как у него челюсть отвисла. В лагерь меня уже отнесли Олесь с Дитером.

Глава третья. Первая битва

Потому сначалa будь,

Как невинная девушка.

И враг откроет двери.

Тогда стань как удирающий заец.

И враг не успеет воспротивиться.

Сунь-Цзы 'Искусство войны'

Лиетува. Конец Мая. Деревня

Пани Кристина

Я выдержу, я сильная. Груз нацепленный на конец палок выворачивает мне кисти, но я выдержу, я им докажу. Мне осталось дождаться пока из коженного мешка с водой вытечет столько капель, что-бы груз на другой стороне качелей упал на землю. Я уже пару раз, не выдержав, хотела бросить это занятие, но брат со своими усмешками и довольная рожа Алешки, заставляло меня идти дальше. Пусть даже они меня специально мучают,— но я докажу, что я сильная, я выдержу.

Когда брат проснулся после болезни, все начали говорить, что в его тело вселилась нечистая сила, я сразу побежала к нему и потребовала разъяснения. То, что со мной заговорил уже другой человек, а не мой брат, я заметила сразу. Но он рассказал о том, что он много лет провёл в аду, за свои прошлые грехи, и только воля Господа заставила его вернуться в своё бренное тело для выполнения какого-то задания...

Я конечно не поверила, но потом он рассказал ещё, что в чистилище встретил моих маму и папу, и что мама предсказала, что я стану такой же красивой, как и она была, а папа просил слушаться старшего брата. Нет, я вовсе не плакала, это просто насморк внезапно начался, это не считается. И мне до сих пор кажется, что глазами моего брата за мной наблюдает какой-то старик.

Дружки брата после болезни тоже изменились. Когда они начали подолгу пропадать в лесу, я только через неделю додумалась послать присматривать за ними двух соседних мальчишек, пообещав им по булочке. Но когда они вернулись с ярмарки, даже мальцы отказались говорить со мною. Да после этой ярмарки всё изменилось. Наши женщины вдруг начали слушать брата, как отца родного. Гости к нам в деревню начали заглядывать, а некоторые, как этот противный казачок, и по долгу в гостях останавливается. Одно хорошо, дедушка Абрам, кроме бумаги и чернил, привозит сладости мне и учит рисовать.

Я сильная, я выдержу. Уже немного воды в мешке осталось. Тут пришёл мой братец, показал мне кулак с камнем и медленно опустил его на почти опустевший мешок. Хочешь, что бы я сдалась! Но я выдержу, я сильная.

Я тогда наконец смогла проследить до конца, куда уходит эти безобразники и пошпионить за ними. Только потом не повезло, когда Алесь ударил Дитера, я не выдержала и заступилась за него. Я долго не могла поверить, что это было простое обучение кулачному бою. Алесь даже слово заморское применил -тренировка. Интересно, наверно этот дубина таких слов у моего братца нахватался. А то, когда Тадас начинает говорить с приезжими, я часто не могу понять о чём они судачат. Но я хитрая, когда я поняла, что тоже могу научится избивать таких больших парней, как например Алеся, шантажом заставила их принять меня в свою компанию.

Ой как больно. Руки уже не выдерживают нагрузок. Когда я начала тренироваться с деревянной саблей, три дня по утрам не могла пошевелить пальцами. Братик делал мне массаж, а няня натирала настойками. Но всё равно, как было больно. Не могу только понять, почему брат не обучает меня и обоих мальчишек кулачному бою. Всякие упражнение на выносливость, скорость и гибкость. А я так хочу наконец врезать Алесю. Всё,— палки одна за другой выпали из моих рук и я присела на колени. Если бы не этот гад, мои братец, я бы выдержала наконец до конца. Но вы не заставите меня отказаться от намеченного. Я сильная, я справлюсь.

Тадас

Я подбежал и подхватил теряющую сознание сестру под руки. Вот же, прямо божья кара на мою голову. Везде лезет, всё хочет знать. Нет бы, как остальные девушки— кухня, церковь, семья. Прямо воинствующая феминистка двадцатого века. Скоро ещё начнёт доказывать, что я не могу ей даже пальто помочь снять в театре, хотя какой тут театр. А её жалкие потуги шантажировать меня. Только увидев слёзы на её глазах разрешил ей присоединится к нам, о чём уже очень жалею. А сколько проблем появилось с её появлением в наших тренировках. Хорошо, что Римас и Раймис похожи на неё телосложением. Так я хотя бы могу выбрать ей подходящего партнёра для тренировки. Пока же я нагружаю сестру, как и мальцов, только гимнастикой и упражнениями на выносливость, и решаю задачу, как её обучать. Сколько сил стоило только втиснуть её в штаны. Негоже, виде те ли, благородной девице щеголять в мужской одежде. Вообще то она права, это пока она маленькая, то всё носить можно, но в будущем придётся обратить на это внимание, а то девушке позже предстоит в приличном обществе вращаться. Решил, что в её обучении придётся делать ставку не на удары ногами, чему будет мешать бальное платье, а на мягкие удары по смертельным точкам и уходы. И с нагрузками надо что— нибудь придумать. Она должна вырасти изящной красавицей, а не мужеподобной мускулистой уродиной.

Пока Кристинка отходила, посмотрел, как идут дела у других. Дитер обучал мальцов искусству метания сюрикенов. Пара досок, привязанных между берёзками мужественно держались, хотя дети бросали с расстояния пяти шагов. Пока расстояние восемь шагов освоила только наша тройка, и то с натяжкой, силы не хватало, Хорошо, что мы уже начали более-менее попадать в обозначенные цели. Хотя Дитер тут уже обогнал нас на километр. Сказалось то, что в прошлой жизни, он уже освоил метательное оружие, когда подрастёт и наберётся сил, то многих удивить. Тарас с Алесем постигали умение наносить удары саблей на выдохе. Я снова порадовался про себя, что Тарас, во второй свой приезд, прихватил ещё одну саблю. Теперь я могу называться шляхтичем с гордостью, так как в ножнах место прежней ржавой железяки находится настоящее оружие.

Так как уже начало вечереть, приказал всем закругляться. Ещё раз все вместе исполнили танец сорока восьми движении Тай-чи, поклонились уходящему солнцу и поплелись домой. А там уже во всю орудовали солдаты.

Они весело гонялись за курами, шныряли по домам и всё перетряхивали, ища ценных вещей. Только зря стараетесь, ребята, всё что-нибудь ценное уже до вас украли. Я подошёл к старосте, у которого на лице уже во всю расцветал синяк и спросил, что здесь твориться.

Да, дык, немцы, люди нашего круля, фураж ищут.

И кто у них главный?

Он показал мне, на большого верзилу как раз осматривающего мою главную зависть, коня Тараса. Подошёл к нему, представился и литературным немецким спросил, чем я могу ему помочь. Только забыл, что обычный саксонец с трудом понимает германский язык и на оборот. Последствия сразу дали знать о себе.

-А проклятый прусак. Чё ты, лаешь на своей мове. И какое твоё дело, что я здесь делаю? Может запретишь пополнить запасы своей роты. А то кони совсем уморились. Кстати этот конь, я забираю себе, на нужды нашей компании. И не плачь, в замен я оставлю вам целых двух кобылы до осени, но если не выходите их, спрошу по полной. Солдат ребёнка не обидит.— довольно заржал он.

Я прикинул сколько солдат может быть в его группе. На вид человек 50 — 70. Но это только здесь, на виду. А где их главные силы и что они здесь делают придётся сейчас выяснять. Чтобы капитан ничего не заподозрил, я медленно проговорил, мешая немецкие, саксонские и польские слова.

— Я шляхтич Тадеуш Жемечкий, хозяин этой деревни. Чем могу быть полезен доблестным войнам моего короля и в чём смысл пребывания их в моей деревне? Что-нибудь случилось в мире, пока мы жили в такой глуши?

Услышав звуки родной речи, капитан поплыл. Он даже расщедрился на улыбку и обратился к рядом стоящим, богато одетым господам.

-Вот видите, благородное влияние саксонской культуры докатилась даже до таких укромных уголков нашего королевства. Вот не ожидал я услышать в дремучем лесу родную речь нашего просвещённого народа. Позволите представится, Маркус Корбитц, капитан этого отряда. А это мои друзья Фрыдрих Тюрк и Андреас Вайтманн. Позвольте узнать, где вы научились нашему языку?

Пришлось изворачиваться, чтобы меня ни в чём не заподозрили.

— Пять лет тому назад в нашей деревне стояли мушкетёры под руководством Симона Хофманна. А мы, дети, быстро подхватываем новые слова и языки. Вы позволите пригласить вас, господа, на ужин?

Тут они уже стушевались. Как же объяснить ребёнку, предложившему подарок, что ты только что его у него украл? Тут уже мне пришлось помочь им выйти из этого щекотливого положения.

— — Но так как мои скудные запасы даёт возможность насладиться только очень скромной пищей, я предлагаю соединить наши усилия и запасы. Мои женщины, в отместку поделится своими приправами и сварганить из них самые лучшие супы. А вы за это время расскажете мне, что сейчас происходит в большом мире.

Капитан откашлялся, накричал на солдат мирно шныряющих по углам в поисках чего-нибудь ценного, и при помощи пинков с тумаками приказал им исчезнуть с глаз долой. Его друзья занимались тем же, но только Андреас додумался приказать своему адъютанту принести мяса и крупы. Я попросил Дитера, вовсю засмотревшегося на солдатское оружие, отвести господ к нашему летнему столу под дубом, а сам пошёл домой. Там застал двух наших дур, Вилму с Лаймой во всю, через окно, осматривающих офицеров и хихикающих. Да плохо, когда на всю деревню осталось только четверо взрослых мужиков. Девки скоро перезреют. Прикрикнув на них, что в случае французской болезни сожгу живьём, приказал отнести дополнительные стулья к летнему столу и помочь няне со стрепнёй. Окинув взглядом комнату и убедившись, что до тайника никто не добрался, я вздохнул спокойно, и подумав, что в будущем надо соорудить тайники получше, и желательно для всей деревни, поспешил к нашим гостям.

Они стояли и с удивлением осматривали нашу с Алесем задумку, летнюю террасу. И чем вам так не нравится соединение дизайна двадцать первого века с теперешними возможностями? Ну выровняли мы площадку, примерно 15 квадратных метров, потом срыли где-то 30 см. грунта, засыпали 20 с лишним сантиметров песочком, затрамбовали, положили льняное тряпьё и сверху засыпали мелкими камушками. Ну нет у меня ни цемента, ни обтёсанных камней или тем более плитки. А так сейчас или дождь пройдёт или из ведра водой окатишь и всё блестит. Самое главное, не люблю я грязи и не забываю, что два раза в год надо камушки снимать и заменять песок.

Когда офицеры с отцом Игнацием сели за стол, к ним присоединились и мы с моей сестрой. Дитер с Алесем скромно пристроились недалеко за моей спиной, на лужайке. Место было выбрано удачно, вечерний закат окрасил далёкие холмы розовым светом, от недавно с засеянных полей ветер приносил запах распаханной земли, птички распевали свои любовные песни. Ну а мне не до лирики, слишком много надо у господ офицеров выведать.

Лиетува, начало июня 1700 года

Лейтенант Андреас Вайтманн

Наконец, полторы недели спустя, мы набрали достаточно фуража и оставили эту странную деревню с её странными жителями. Особенно меня заинтересовала эта тройка молодых парней. Ладно молодой шляхтич, голубая кровь. Но эти два холопа меня прямо пугали. Иногда такое ощущение, что разговариваешь со стариками, которые прикинулись детьми. Странный музыкант, который так играет на своей свирели, что все начинают улыбаться или вспоминать домашних. А за такие фигурки, которые он вырезает вместе с пастухом, пятьдесят лет назад их бы спалили на костре. Но когда этот ведьмак Дитер доказал, что эти фигурки могут стать амулетами, помогающими увернуться от штыка, то наши солдаты были готовы за них заплатить столько, сколько скажут. Хорошо, что шляхтич согласился не брать с них денег, мужики просто отработали и при том были очень довольны. Особенно наши мастера по дереву. Когда они устраивали схрон для деревни в лесу, прямо сияли от счастья. На мой вопрос, почему они такие довольные, только рассмеялись и сказали, что с этими новыми знаниями они, после победы над проклятыми шведами, станут очень знаменитыми мастерами. А на вопрос капитана, зачем деревне схрон, шляхтич ответил, что через его деревню сейчас начнёт проходит много войсковых соединений, и лучше, чтобы о нём знали только такие достойные доверия доблестные воины, как мы. Не верю я ему, ни на грош. У меня было такое ощущение, что нас вовсю дурили, вот этот Дитер, за своих демонёнков денег не брал, зато в кости или карты у постоянно солдат выигрывал. А как они осматривали наше оружие и говорили о тактике! Вот шляхтич, например, на мои рассказы о нашем короле, и о том, что наш король прочитал всю литературу о старых боях с шведами и больше не будет делать таких ошибок, только усмехнулся и сказал, что генералы всегда готовится к прошлой войне. Эти слова по сей день крутится в моей голове, жалко я уже никогда не смогу спросить, что он имел в виду. Или чудак Дитер, как он мне надоел со своими вопросами о наших ружьях, об их достоинствах по сравнению с шведскими, о разнице между нашей и шведской тактикой боя, прямо головная боль. Самое главное, до Маркуса и Фридриха так и не дошло, о чём он спрашивал. Они, как во всех предыдущих деревнях старались охмурить местного шляхтича и узнать, где он держит деньги и драгоценности. Глупцы,— они так ничего и не поняли, а я просто боюсь. Ребёнок, в первый раз увидевший мушкет, не берёт его в руки так, как будто он знает, что это за штука, и не смотрит на её, как на произведение искусства. Такие взгляды я замечал за моим рано погибшим братом— тот также осматривал латы наших предков и говорил, что теперь они бесполезны. Проклятые шведы, я отомщу им за тебя. А Дитера мне жаль, он здорово моего брата напоминает.

И все остальные жители в этой деревне тоже странные. Мы ведь прошли уже много деревень, и везде, дети или прятались от нас, или доставали глупыми вопросами. Здесь же все сидят, молчат и внимательно смотрят, а с нами общаются только эти трое. Эх, понять бы, о чём они тараторят между собой на этом варварском языке. И даже в их играх я заметил какую-то странную систему, сначала бегают, прыгают как угорелые, потом шляхтич поговорит с каждым по отдельности и тишина. Вся эта орава сразу начинает заниматься обычными крестьянскими делами. Дорожки камушками выкладывать, цветы поливать. Видно этот шляхтич очень жестокий человек. Я не видел, как работает у него кат, но его бояться до смерти. При мне, один мужик ударил своего сына, и за дело между прочем, не прибежал на окрик. Так пан Тадеуш что-то сказал ему холодным голосом, глядя в его глаза и он оббосался. Так что, шляхтича мне не жалко. Настолько запугать мужика, который на голову выше, может только очень жестокий барин.

На расстоянии дневного перехода от деревни повстречали брата капитана с его головорезами. Они так делают всегда, с начало втираются в доверие к местным, чтобы разнюхать все тайны, а потом приходит группа отмороженных и забирает себе всё ценное. Корбитц даже шутку придумал, мол при помощи доброго слова и ружья, всегда достигнешь большего, чем при помощи одного ружья. И почему шляхтич выслал всех взрослых из деревни в помощь жителям близлежащего городка? Мужчины могли бы хоть достойно погибнуть, защищая своих детей, не пришлось им бы смотреть на то, что потом сделает с ними подразделение Йогана. Тут ко мне приблизился Капитан:

— Эй, чистюля, скачи вперёд и передай генералу, что мы через сутки будем у него.

Уезжая я смотрел, как уходили головорезы Йогана с Фридрихом в придачу. А всё же мне жаль этих странных парней.

Алесь

. Всё началось с того, что некоторые солдаты пришли ко мне с совсем безумным предложением: освятить мои шахматные фигурки, чтобы они стали амулетами, оберегающими от штыка. Я сначала не хотел играть в эту игру, но меня уговорил Дитер. Он при помощи знании Тай-чи сумел увернуться от пары солдат, которые напали на него с штыками на голо. Потом, как я понял, при помощи гипноза Дитера, ещё пара солдат увернулось. А тот, который не успел, был объявлен неверующим. Тогда же и пропали все наши шахматные фигурки, я даже не знаю, что мне сказать учениками Вильнюской семинарии. Там ребята, когда увидели, что можно играть за силы святого воинства, уже в очередь стали, что бы получить такие же шахматы, интересно только, кто из них за чёрных играть будет? Тогда эта пара солдат с безумной идеей, чуть совсем меня не доконала, но рассказ одного из братьев об его бабушке, приказавшей дать клятву изготовителю чертей, меня немного успокоил. Я тут же придумал слова и ритуал, благо помнил церемонию клятвы Тадасу. Так же порезал им пальцы, плюнул в тарелку с кровью (не дурак же я, сам себя резать) и в той же тарелке вывалял фигурки гоблинов. Ну и клятва, мол в жизни не причинять вреда нашей деревне и её жителям и всегда стараться помочь мне. А ещё, чтобы выглядеть по— таинственнее, отказался брать деньги, мотивируя это тем, что верховный бог Перкунас берёт плату только кровью и добрыми делами. Видели бы вы их лица.

То, что они в благодарности мне поведали, заставило задуматься. Я тут же нашёл Тадаса с Дитером и рассказал им о коварстве Капитана. Они быстро взяли солдат в перекрёстный опрос, делая свои выводы, ну а мне, как человеку глубоко гражданскому, оставалось только прислушаться. Вопросы касались количества нападающих, их экипировки, времени, когда намечена операция. После такого допроса с саксонцев аж пот лил. Когда они уходили, Дитер бросил им вдогонку:

А вы поняли, почему ваш капитан не позволяет отбирать мой выигрыш назад? Потому, что так он заграбастает все ваши деньги себе. Подумайте хорошо, стоит ли воевать под таким командиром.

Оставшись одни, мы посмотрели друг на друга и решили пока перебраться в схрон, подальше от слишком цепких взглядов и не нужных ушей. Деревенским пока рано знать об этом, чтобы не было паники.

Хорошо, что до нападения капитанских бандитов осталось неделя, сможем что-нибудь придумать. План составили довольно простой. Не могут три малолетних парня остановить десяток вооружённых солдат, тем более, имеющих большую практику в деле подавления сопротивления. Придётся обратиться за помощью к Пантелею— он тоже, после того, как саксонцы забрали коня его сына, на них зуб имеет. Посланником к нему вызвался быть Дитер. А мы пока придумаем, каким образом заманить врагов в засаду, что бы они ничего не поняли и главное, как оповестить и спрятать деревенских.

Дитер забрал саблю и наш единственный пистолет, для отпугивания волков по дороге и побежал в городок, к своему дружку. А я пошёл дальше вырезать гоблинов. Думаю, ко мне прибежит ещё не один солдат с подобной просьбой.

Так и случилось. Правда присягу мне дали только пятеро, остальные наверно об этом не догадывались или боялись связываться со слугой дьявола. Но то, что они согласились отработать, очень помогло нашей деревне. И вообще, солдаты даже перестали у нас воровать, наверно испугались моего проклятия.

Дитер

На конец, под утро, добрался до городка. Подходя к дому Тараса, вытащил свирель и заиграл побудку. Через некоторое время открылась дверь и в меня полетел сапог. Значит, старый хрыч всё ещё сердиться:

— Здравствуйте, дедушка Пантелей, и это так вы так встречаете гостей, которые приносят в ваш дом хорошие новости.

Казак вышел, посмотрел на меня тяжелым похмельным взглядом, сходил к колодцу, набрал ведро воды и окатил себя. Потом взмахом руки подозвал меня, набрал ещё одно ведро воды, взял своими грубыми руками за мою бедную шею и попытался в этом ведре утопить. Я развёл руки в стороны, показывая, что совсем не собираюсь сопротивляться и начал щёлкать пальцами. Это дало свои плоды и скоро я смог спокойно дышать. Старый хрыч ещё раз окинул меня хмурым взглядом и приказал помочь ему умыться. Пока я лил воду на его спину и руки, казак ворчал:

— Свалилась беда на мою голову. Хочешь, как Тараска с розгами познакомиться, так я быстро могу устроить. Будешь лежать и постанывать рядом с ним.

-Надеюсь, мой брат может ходить и скакать на лошади, я ведь пришёл вам рассказать, как за украденную у вас клячу получить десять первосортных боевых лошадей.

Старик посмотрел на меня удивлённо и переспросил.

— Я надеюсь, ничего противозаконного? Ты знаешь, что в Литве конокрадом в лучшем случае разбивают коленные чашешки? А у меня только один внук в живых остался.

— Нет, всё законно. Наоборот, это мы покараем банду воров.

— Ну раз так, то рассказывай подробности. — Заинтересовался старик.

— А может и Тарас подойдёт, чтобы вместе выпить по кружке чаю, а то я так продрог, что даже присесть не куда.

-Ой, дошутишься ты, когда нибудь. Будет добрый и весёлый кат тебя обслуживать.— Пробурчал старый хрыч.

Но всё же пригласил меня в дом, где я, прихлёбывая горячий липовый чай, начал объяснять наш план.

— У нас появились сведения, что на нашу деревню через шесть или семь дней нападёт банда, где будет по меньшей мере десять татей. Нам нужно самое малое двадцать боеспособных мужчин, чтобы взять их тёпленькими.

Тут я увидел, как враз погрустнел Пантелей.

-Только ни двадцати, ни десяти солдат, я тебе дать не могу. Всех наших шляхтичей забрал к себе пан Сапега. Они уже в пути и я никак не смогу до этого времени их вернуть назад.

— Это даже и лучше, -спокойно сказал я, не обращая внимания на его удивлённое лицо.— Вообще-то, нам большая огласка и не нужна была. Самое главное мы знаем сколько их, когда они собираются напасть и как. А остальное дело техники. Уважаемый Пантелей, вы хотя бы пятерых сможете найти?

Тут Пантелей чуть не поперхнулся.

-Как это так? С пятью против десятерых? Это я, в молодости мог с дружками такое вытворять, а сейчас у меня в команде воинов почти и не осталось. Так, домашние котята, в жизни нормальной драки не видевшие.

-Так и драться почти не придётся. Пару раз пальнуть и тати сами сдадутся. Самое главное, что бы они влезли в мышеловку за бесплатным сыром.

Я положил на стол план деревни и начал излагать суть операции. Предстояло обговорить множество всяких нюансов.

Тадас

Сверчок трещал рядом с моим правом ухом, глина, наспех намазанная на лицо и руки, начала застывать и жутко мешала, но всё же время проведённое в засаде себя оправдало. Рыбка клюнула, и уже не сорвётся.

Самым трудным, было уговорить Пантелея с его людьми не начинать буянить раньше времени. Ладно старый казак, но брат его помощника с двумя сыновьями, стали моей главной головной болью. Парни на несколько лет старше меня, не попавшие на истинную войну, увидев нас сразу раздулись от гордости и начали рассказывать, как они вдвоём раскидает эту шайку воров. Я чуть раньше времени не поседел от их глупости, и подумал, что теперь понимаю, почему развалилось Великое Княжество Литовское. Нас спасло то, что Пантелей и его помощник с помощью тумаков быстро объяснили этим торопыгам, что такое военная дисциплина

Когда нам 'кукушка прокуковала', с какой стороны и сколько подходит противников, мы быстро изобразили заранее спланированный беспорядок с недоконченным обедом и поспешным бегством народа, а сами спрятались в подготовленных укрытиях.

А вот и голубчики появились. Ровно десятка гордых саксонских 'джигитов', переодетых в лохмотья, на дорогих боевых конях. Они покрутились по деревне, постреляли, убедились, что никого из живых здесь нет и начали обшаривать все избы. Как и было намечено, им не удалось открыть дверей хаты Дитера. На все попытки войти во внутрь, от туда слышалось только бормотание нашего хромого кузнеца, что он никого не хочет видеть.

Так и было запланировано,— три дня назад в деревню приехал человек Пантелея и забрал остальных троих наших мужичков и всех молодых женщин на городские работы. Мы боялись, что на пятьдесят женщин и четырёх мужчин капитан может выделить народу побольше. Поэтому мы специально ослабили население нашей деревни, решив, что капитан не станет посылать на ограбление двадцати старух и тридцати деток более десятка опытных солдат. Да и добычу делить на слишком много частей он не захочет.

Пока наш план продолжал развиваться успешно. Двое татей остались сторожить дверь и лошадей, привязанных к очень удобно вкопанным жердям, а остальные пошли в лес, обшаривать наш 'тайный схрон'. Как только они скрылись из глаз, мы с Пантелеем выскочили из укрытия и бросили ножи да сюрикены. Летняя жара заставила саксонцев снять толстую одежду, а простые льняные рубашки не могли защитить от метательного оружия. Подбежав к свалившимся солдатам, мы их быстро разоружили. Тут, после условного стука, открылась дверь и выскочившие деревенские мужики для надёжности ударив деревянными молотками по вискам татей, забросили трупы за угол. Перезаряжая пищали, я поблагодарил Пантелея. Всё же его броски были точнее, а мне ещё много придётся тренироваться, да и силёнок набраться надо.

Медленно и осторожно выглянув из-за кустов, я убедился, что и другая часть нашего плана проходит на ура. Бандиты как раз убрали слой песка под которым пряталась первая дверь и с большим трудом открыли её. А всё же идея фальшивого схрона получилось замечательной. Я специально показал капитану, как мы сносим туда всё самое ценное, что есть в деревне. В будущем мы выроем ещё не один схрон и получше, но главное, все тати в округе должны знать именно об этом, липовом. Наконец, четверо бедняг зашли вовнутрь, чтобы открыть вторую дверь. Выстрелы вмиг покончили со всей тишиной летнего леса, выпрыгнувший из замаскированной ямы Дитер ударом ноги захлопнул дверь и прирезал тех из упавших солдат, которые ещё подавали признаки жизни. Быстро подбежавшие мужики забросили заранее подготовленные тяжелые брусья и камни на упавшую дверь и начали оттаскивать и обшаривать трупы. Полюбовавшись их довольными лицами, я подошёл к двери и, постучав по дереву, спросил:

-Братки, а вам там не холодно? Так посидите тут ещё.

Алесь

. Мы с Раймисом по очереди наблюдали за тропой, и наконец, под вечер, дождались 'гостей'. Когда они тенями пролетели рядом с нами, я озвучил условные сигналы и расслабившись, перевернуться на спину. Наконец-то можно отдохнуть спокойно. Если всё пойдёт по плану Тада, то дальнейшие не должно меня касаться. Я любовался медленно наступающими вечерними сумерками, заслушался последними трелями дневных птиц и, насладившись душевным покоем, досчитал последние хлопки, прозвучавшие со стороны деревни. Раймис хотел мне что-то сказать, но я знаком показал ему молчать. Вставая я втянул в лёгкие чистый воздух с запахом сосновой хвои, и запел. На усиленные попытки мальчишки остановить мою песню я не обращал никакого внимания.

Тьма......

Дитер

Когда из леса послышались хлопки пищалей и к нам выбежал окровавленный Раймис, каждый из нас, прихватив оставленные саксонцами ружья, уже успел спрятаться за деревьями. На виду остался только пастух Арунас, подхвативший как куклу упавшего без сознания ребёнка. Он нашептывал ему на ухо что-то успокаивающее и не замечал ничего вокруг. Прибежавший вслед за дитятком лейтенант Фридрих довольно проговорил:

— Ну, что, сучонок, хотел сбежать? Скоро я познакомлю тебя и ваших друзей с любимой игрой дедушки Фридриха.

Тут я не выдержал, выбежал из укрытия и поскакал к нему. Да вообще, выбежали все наши. Саксонец не успел даже вытащить саблю, как на него посыпались удары, но громкий выстрел быстро охладил нас. Тадас, подув на дуло пищали, зашипел:

— А ну ка, все спрятались, мы ещё не знаем сколько их.

Подождав минутку и не услышав ничего необычного, он знаками показал молодым шляхтичам и Пантелею, что те должны пойти в лес и всё проверить. Как ни странно, жесты, знакомые мне по голливудским фильмам, поняли все присутствующие и 'бойцы' тенями скользнули в лес. Тадас подошёл к пастуху, забрал у тихо скулящего мужика ребёнка, наложил на него руки, минуту спустя начал трястись и упал без сознания. После чего нам пришлось их обоих тащить на руках в деревню.

Там, уже появились наши женщины и, увидев двух принесённых 'мертвецов', заголосили вовсю. А тут ещё Пантелей принёс окровавленного Алеся и я совсем растерялся. Ситуацию спас Отец Игнаций. Он приказал нескольким женщинам принести воды и промыть раны у ребят, а остальным велел не голосить без толку, а лучше молиться Деве Марии, чтобы она помогла бедным невинным ягнятам.

Я отошел в сторону, стараясь не разреветься в слух и ощущая чёрную пустоту в груди — жизнь без друзей теряла для меня всякий смысл. Я подошёл к телу лейтенанта. Мы все думали, что он мёртв, но я, проверив пульс, заметил ещё некоторые признаки жизни. Подозвав пару дружков Пантелея, я сказал:

— Отнесите его в поруб. Он будет умирать очень медленно.

Тут, со стороны второй дорожки в нашу деревню, к нам подбежали Тарас с Римасом. Увидев всех наших братьев, лежащих в тени дуба, начали рвать рубашки на себе и жалобно скулить. Это безобразие остановил Отец Игнаций:

— Перестаньте выть! Они все просто потеряли сознание, скоро сами поднимутся.

В деревне наконец-то установилось тишина, нарушаемая только шуршанием ветра в листве и ржанием коней. Тут я заметил как старший из юнцов выводит из леса великолепного жеребца.

— Нашёл привязанным к дереву, недалеко от нашего поста. Наверно лейтенант не хотел появляться в деревне, пока всё не утихнет, но услышал наших разведчиков и решил подстраховаться, — проговорил он.

Я подошёл к лошади, похлопал по шее, подул ей в нос, короче, успокоил бедное животное. Как поступать с добычей, будут решать Тадас с Пантелеем, но этого красавца я выторгую себе. Я обратился ко всем собравшимся вокруг меня.

— Пан Пантелей, пусть все выложат собранные трофеи на лужайке рядом с колодцем. Все трофеи, даже самые мелкие. Когда пан очнётся, надо будет всё разделить по справедливости.

Потом подозвал пару женщин и отвёл их к схрону. Там уж вовсю наблюдались попытки пленников вырваться. Размечтались голубчики. Попросив женщин набросить сверху ещё камней, а затем снять одежду с трупов ( в хозяйстве всё пригодиться), я забрал одиноко сидевшего пастуха и отвёл его к Раймису. Увидев, что тoт уже начал спокойно дышать, а рана на лице постепенно затягивается, мы успокоились. А когда осмотрели Алеся, то прямо почувствовал, как гора с плеч упала. Обычное сотрясение мозга, которого у него и так считай, что нету. Полежит пару дней в постели и будет бегать, как новенький.

Подойдя к лужайке, где лежали все наши трофеи, я застал там бледного Тада. Он сидел, прислонившись к дубу и молчал. Я попросил разрешения самому заняться дележом добычи и приступил к работе. Сначала я вытащил у одного нашего мужика припрятанный за пазухой кошелёк, он что, решил такого пройдоху как я облапошить, думал не увижу, потом подошёл к Пантелею и, показав пальцем на младшего юнца спросил:

— Припрятанный кошелёк и дорогой кортик он сам вытащит, или ты его попросишь?

После того, как казак с помощником достаточно попинали убогого, а припрятанные трофеи легли рядом с другими, начали делит добычу. Старались не обидеть никого, а вороватым бойцам доходчива объяснили, почему их доля сейчас меньше. Меня удивила только странная просьба паневича— коней, оружие и все заметные вещи поменять на другие, которые не примелкались в этих местах. Но когда он разъяснил, почему такая конспирация, люди Пантелея ещё больше его зауважали. Оставили по моей просьбе только красавица жеребца, для улучшения породы.

Деревня успокоилась только тогда, когда уже совсем стемнело — слишком много всего ещё нужно было сделать. Дети постарше вырыли в лесу десять могил, но по просьбе священника похороны погибших отложили на завтра, когда узнаем их имена и сможем, по обычаю, помолиться за их грешные души. Тем более, что остальным татям не мешало ещё и исповедаться. Проведали лейтенанта, у которого, как оказалось, женщины сразу забрали почти всю его одежду, опасаясь, что в ней спрятано оружие. Пришлось даже бросить ему охапку сена, чтобы не замёрз до смерти за ночь. И только потом, договорившись, кому когда стоять на страже, смогли наконец разойтись отдыхать. Только ко мне сон никак не шёл.

Алесь

Проснулся я с дикой головной болью. Первое, что я увидел было заплаканное лицо матери, а потом сидевших сзади младших братьев и сестры. Я поднял руку к голове, нащупал повязку и застонал. Мама сразу послала братика за Тадом и тот скоро появился. Он молча смотрел на меня, и я, поняв, что от него ни слова не дождёшься, спросил:

-Что со мной?— Говорить было трудно, но должен же я знать, что произошло.

Тадас ответил после некоторой заминки:

-Получил прикладом по своей глупой башке. Надеюсь следующий раз не будешь таким раззявой, вот и Раймис из-за тебя сильно пострадал. А сейчас вставай и на улицу, ты должен при этом присутствовать. Только осторожно, никаких резких движении. Я пытался было тебя лечить, но все мои силы ушли на мальчика. Так что шишку носить будешь — как знак доблести.

Когда я, выйдя на улицу, ощутил первые лучи солнца, моё головокружение потихонечку начало уходить. А присев под дубом, я даже почувствовал, как тот делится со мной своей силой и этот прилив сил наконец заставил мысли в моей голове шевелиться.

Как мне начал разъяснять Римас, севший рядом со мной, сейчас как раз происходил суд над татями. Их одного за другим приводили поодиночке на поляну, где собрались все наши мужики и люди Пантелея, а так же Отец Игнаций, и допрашивали. Не знаю, как на них сумел воздействовать Дитер, но они его боялись до усрачки. Ещё бы, ведь никому из них ни разу не удавалось солгать Дитеру или даже умолчать о чем-то — тот сразу говорил вслух всё, что человек хотел утаить. Под конец все окружающие, слушая вольный перевод Пантелея, начали смотреть на Дитера, как на посланца карающих небес. Вопросы в основном касались их прошлых дел разбойников,— где у них главная база, сколько таких банд действуют в округе. Ситуация складывалась безрадостная. Вместе с двинувшейся саксонской армией, в движение пришли и банды мародёров. Они, конечно, пока старались действовать скрытно и не оставлять улик, так что нашей деревне крупно повезло. Но от их рассказов о том, каким способом они веселились в предыдущих деревнях, мои волосы стали дыбом, а лица наших мужиков вообще покрылись смертельной бледностью. Спокойными оставались только Пантелей с помощником, прожившие, как я понял, очень бурную жизнь. И как не странно, Тадас — по крайней мере рассказы о том, что лейтенант Фридрих был большим любителем маленьких детей, не произвели на него видимого впечатления. Он только попросил, чтобы уже теряющий сознание Отец Игнаций и дальше протоколировал все признания пленных.

Когда очередной пленный заканчивал говорить, его уже полностью сломленного подводили к священнику, тот отпускал ему грехи и осуждённого отводили в лес.

Четвёртым по счёту судили самого предводителя — брата Капитана Маркуса Корбица. После ночи, проведённой в землянке, он растерял последние остатки гордости и тихо скулил. Как пошутил, Пан Тадеуш — обычное состояние садистов и убийц, когда они чувствует приближающуюся смерть. От брата Капитана мы наконец услышали, где спрятаны украденные вещи и как этот тайник найти. Когда вся церемония закончилась и убийцу повели в лес, Тадас окликнул меня.

— А ты, чё расселся? Думаешь тебя это не касается? Пошли со мной!

Не понимая за чем, я последовал за ним. Когда пришли на поляну, где пара юнцов закапывала свежие могилы, жуткие мысли закружились у меня в голове — неужели я настолько провинился? Но Тадас вложил мне в руки окровавленный топор и сказал:

— Теперь твоя очередь исполнять приговор. Отруби ему голову.

Я посмотрел на топор, на кровь, на татя, положившего голову на плаху — и потерял сознание.

Последним, что я услышал, было:

-Йоганн Корбитц, хочешь ли ты жить?

Тадас

Когда Йоганн, на конец, совсем сломался, я на практике применил некоторые, почерпнутые из прошлой жизни, знания о вербовке людей. Множество раньше прочитанных книг о системах работы Гестапо и НКВД подсказали мне, что делать и я не просчитался. Человек, которого только что спасли от плахи, согласился на все наши условия, подписался под всеми нашими бумагами, он хотел одного,— дальше жить и дышать воздухом. А когда мы показали ему бумагу, где было нарисовано его лицо и описаны его преступления, он сломался окончательно.

Пришлось его успокоить, что он мне нужен живым и здоровым, что он будет не пленником, а моим помощником. А великое дело будущего, в котором он сможет принять непосредственное участие, зажгло в его глазах свет безумия. Этот разговор я вёл только в присутствии Дитера и Тараса. Другим не надо пока знать, что я замышляю, а в разговоре с Пантелеем пришлось сослаться на то, что пока надо проверить данные об тайниках с сокровищами, вдруг это всё ложь. Но когда они через пару дней привезли все товары нам, танцевала вся и деревня. Вот только сразу возникла проблема — все женщины отказывались дальше ходить в своих лохмотьях, и каждая хотела щеголять в шелках. Пришлось пригрозить им батогом, а потом долго обьяснять, что в это время, когда вокруг шастают банды разбойников, только последняя дура будет наряжаться в шелка — только после этого они угомонились. По крайней мере я так думал, что угомонились, пока не застал через неделю двух наших дворовых девок, Вилму и Лайму, примеряющих роскошные наряды к очередному приезду Рыжика. Но это другая история.

А пока вовсю шла наша работа С Йоганном и Пантелеем. После того, как по округе пошли слухи, что мы хорошо наварились на этой маленькой операции, появились и люди у старого казака, и крестьяне, желающие осесть в эти смутные времена на нашей деревне. А Йоганн вовсю отрабатывал своё помилование — рыскал по окрестностям в поисках знакомых бандитов. Находя таких, он начинал рассказывать о богатой деревне, которая, якобы, находится под зашитой самого короля, но знает, как туда незаметно пробраться, и если пошевелиться, то можно успеть взять добычу и смыться, и никто ничего не узнает...

Так мы почти очистили округу от бандитов. А когда у нас появилось ещё несколько осведомителей, то пришлось учредить даже маленький отдел, подготавливающие такие нападения, и заняться операциями второго и третьего уровня.

И ещё, Фририх Тюрк и вправду умирал долго. Тут я остался глух к просьбам Отца Игнация. А Раймис перешёл под личное покровительство Алеся. Пусть он, постоянно видя изуродованное лицо полуслепого ребёнка, всегда вспоминает к чему может привести минутная слабость.