|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
БРОНЕНОСЕЦ "НАВАРИН"
Младший флагман русской эскадры Тихого океана контр-адмирал Михаил Герасимович Веселаго был невыспавшийся и злой. Накануне по телеграфу в Порт-Артур пришло сообщение о начале боевых действий с Китаем. Международные коалиционные силы штурмовали форты Таку — морские ворота к Пекину. Весь вчерашний день, 4(17) июля 1900 года, Веселаго занимался в погрузкой на корабли десантных частей: 9-го Восточносибирского стрелкового полка, забайкальских казаков 1-го Верхнеудинского полка, артиллерийской и пулеметной батареи. Когда, наконец, вышли в море, смертельно уставший адмирал немедля отправился спать, понимая, каким напряженным будет следующий день — день высадки в Таку. И вот его будят среди ночи, срочно зовут на мостик.
Еще только начинало светать, так что в плотном сумраке за кормой флагманского "Наварина" идущие следом корабли — броненосец "Петропавловск", броненосный крейсер "Дмитрий Донской", канонерские лодки "Маньчжур", "Гремящий" и "Сивуч" — казались простым расцветием электрических огней. А вдалеке, на размытом неясном горизонте смутно виднелись другие, неосвещенные чужие корабли, поднимающие над собой в темное небо еще более темные султаны дыма.
— Во втором часу одного заметили, но тогда не стали будить. А сейчас вон их сколько, — негромко доложил флаг-офицер.
— Союзники? — зевнул Веселаго. — Просигнальте...
— Это китайцы, ваше высокопревосходительство!
— Пробить тревогу!
Над броненосцем резко заиграли горны, затрещала барабанная дробь, засвистели боцманские дудки. Корабль просыпался к бою. Сильнее застучали в трюме машины. Заурчали механизмы огромных башен 12-дюймовых орудий. В бортах каземата с лязганьем отворялись броневые заслонки, и из портов-амбразур одно за другим высовывались стволы 6-дюймовок. Привычные звуки заглушал многоголосый гомон. Внизу копошилось серое живое месиво. С мостика "Наварин" выглядел как полевой бивуак, а не боевой корабль. По спешности отправки и отсутствию транспортных судов десант вместе со снаряжением разместили прямо на палубах, где восточносибирские стрелки и забайкальцы спали вповалку под шинелями. Теперь полуодетые солдаты и казаки метались толпой от борта к борту, натыкаясь на бегущих к постам матросов, испуганно шарахались от поворачивающихся орудийных башен, заметно накренявших корабль набок.
Включенный прожектор осветил неприятеля, идущего параллельным курсом. Будто золотые искорки плескались на мачтах желтые флаги. Впереди шли два новых больших броненосца, за ними — пара тяжелых крейсеров. Что ж, силы примерно равные... Если бы не заполняющий палубы десант! Ведь предупреждали же, что транспортировка войск, с лошадьми и обозом, на военных судах лишает их боевой готовности и возможна лишь при полном бездействии вражеского флота! А вот китайцы, вот, не бездействуют!
— Попали мы с вами, господа! — адмирал Веселаго оглядел стоящих на мостике. — Попали!
— Ваше превосходительство, война еще не объявлена, — сказал кто-то из офицеров. — Может, отойдут сейчас китайцы.
— Подождем, подождем... — согласился Веселаго — Держаться прежнего курса!
— Генерал Стессель интересуется, что происходит? — доложили о сообщении с "Дмитрия Донского", где находился штаб 3-й Восточно-Сибирской бригады.
Веселаго досадливо отмахнулся.
— Сигнал с китайского флагмана! Запрашивают о наших намерениях.
— Передайте: следуем в Таку для безопасности иностранных подданных.
Несколько минут на мостике царило полное молчание. Все следили за головным китайским броненосцем. Вот там снова быстро заморгал фонарь.
— Адмирал Тинг предлагает возвращаться в Артур. В противном случае, намерен препятствовать силой.
— Что ж, господа! — адмирал Веслаго насупился, выдерживая паузу. — При наличии на палубах сухопутных войск считаю бой невозможным. Мы сейчас транспорты, а не боевые корабли. Вернемся в Артур, разгрузимся, тогда покажем косоглазым... Или сам адмирал Гильтебрандт им в Таку покажет, вместе с союзниками. Передать на корабли — готовность к повороту!
Броненосец "Наварин" менял курс, описывая циркуляцию. За ним стал поворачиваться "Петропавловск". "Дмитрий Донской"... С "Донского" хлопнула пушка, за ней другая.
— Кто стрелял?! — взвился на мостике "Наварина" адмирал Веселаго.
Связной офицер с белым, как мел лицом, запинаясь, докладывал:
— Генерал Стессель... Приказал... Развернуть полевую батарею... Прямо на палубе...
По строю китайских кораблей пробежали огоньки выстрелов. Было слышно, как свистят, приближаясь, снаряды. На баке "Наварина" испуганно заржали, забили копытами привязанные к фальшборту лошади.
БРОНЕНОСЕЦ "ШЭН-ХАЙ" (В РИ "ЯСИМА")
Адмирал Тинг Жу Чанг сильно нервничал. Из-за неожиданного нападения французов на южный Кантон он опаздывал со своим флотом на север Китая, где вот-вот должна была начаться война с международной коалицией. Жестоко страдающий от засухи и голода север был охвачен восстанием ихэтуаней. Ихэтуани уничтожали всё, что было связано с европейцами — фабрики, заводы, железные дороги, телеграфные линии, школы, христианские церкви, и, главное, убивали самих иностранцев. Восемь держав — Россия, Англия, Франция, США, Германия, Италия, Австро-Венгрия, Япония — направили корабли для защиты иностранных подданных. Десанты стали по-своему наводить порядок в китайских городах. Вдовствующая императрица Цы Си решила, что иностранцы хуже ихэтуаней, и послала свои войска против "заморских дьяволов".
Англичане, русские и немцы уже заняли главные северные порты, единственная большая база, оставшаяся у Тинга, была Фучжоу. Южные приморские провинции жили обычной жизнью. Их губернаторы уже фактически не подчинялись пекинскому правительству, вступившему в союз с ихэтуанями. Однако губернаторы не собирались поддерживать и флот, выступающий за свергнутого императора Гуан Сюя. Для переговоров с посланцами губернаторов Тинг прибыл в Шанхай. В устье Янцзы эскадра Тинга из двух броненосцев и трех крейсеров застала лишь небольшую английскую флотилию — бронепалубный крейсер 2-го ранга "Гермиона" и канонерки "Уотервич" и "Линнет". Основные силы международной коалиции ушли на север, поближе к Пекину. Сам город с большой иностранной колонией оборонял интернациональный отряд под командованием русского полковника Дессино. К нему присоединились и жители шанхайского сеттльмента, которые испуганные сообщениями из северных провинций, поголовно вооружилис. Тинг успокоил Дессино, что сторонники императора Гуан Сюя, в отличии от ихэтуаней, не испытывают враждебности к иностранцам.
С продвижением флота на север ситуация становилась всё более угрожающей. В Цзянсу еще было более-менее спокойно, а в Шаньдуне уже чувствовалось приближение войны. В портах стояли иностранные десанты. Наместник Шаньдуна и командующий Шаньдунским корпусом генерал Юань Шикай официально отказался вступать в переговоры с Тингом. Шикай выражал преданность императрице Цы Си, хотя и не спешил посылать свои войска на защиту Пекина. Неофициально же шаньдунский наместник предлагал Тингу союз. Юань Шикая советовал договориться с англичанами, чтобы они пустили китайский флот в его бывшую главную базу в Вейхавэе. После этого можно было дождаться взятия Пекина войсками коалиции и начать делить министерские посты.
На первый взгляд, нападение международной коалиции на Китай казалось верхом безрассудства. У императрицы в северных провинциях была 100-тысячная Бэйянская армия, у международных сил — лишь несколько тысяч солдат и моряков из состава корабельных десантов. Их хватало для охраны посольств и международных сеттльментов от ихэтуаней, но когда повстанцев открыто поддержала китайская регулярная армия, коалиционные войска оказались в крайне тяжелом положении. Ситуация складывалась следующим образом. Один международный отряд защищал осажденный китайцами посольский квартал в Пекине, другой, побольше, — европейский сеттльмент в Тяньцзине. Вышедший из Тяньцзиня в Пекин для эвакуации посольств отряд моряков под командой английского адмирала Сеймура попал в окружение. Был окружен и русский пехотный полк, двигавшийся от моря к Тяньцзиню. На самом побережье международная эскадра высадила еще один десант против порта Таку в устье реки Пейхо, вдоль которой шла дорога к Тяньцзиню и далее, на Пекин.
Пока международные отряды были малочисленны и разъединены. Но с захватом порта Таку туда в короткое время могли быть переброшены новые войска, которые смогут наступать прямо на китайскую столицу. В ночь на 17 июня 1900 года коалиционный десант при поддержке боевых кораблей захватил Таку. Из занятого русскими Люйшуня (Порт-Артура) немедленно вышла эскадра с новыми войсками. Тинг узнал об этом по радио от высланного на разведку легкого крейсера "Хай-Ши", и немедленно двинулся на перехват.
Русских встретили на исходе ночи, когда они уже приближались к Таку. В темноте корабли было трудно рассмотреть в подробностях, но Тинг хорошо представлял, с кем придется иметь дело: два броненосца, тяжелый крейсер и три канонерки, все — нагруженные десантом. Русские броненосцы сильно отличались друг от друга. Один, новый шестибашенный "Петропавловск" с отличительной вентиляционной мачтой между двух труб; второй, более старый "Наварин" с четырьмя трубами, торчащими, точно ножки перевернутой табуретки, над гладкой коробкой центральным казематом, с высокой бизань-мачтой за ним. Оба корабля были бы сильными противниками, если бы не пассажиры, усеявшие их верхние палубы. Что касается старого крейсера "Дмитрий Донской" и канонерок — их Тинг даже не принимал в расчет.
КРЕЙСЕР "ДМ. ДОНСКОЙ"
Русские уже, было, поворачивали, когда с их крейсера неожиданно прозвучало два выстрела. Готовые к бою китайские комендоры немедля ответили на огонь. Лёгший недолетом залп можно было бы считать предупредительным. Вряд ли русская эскадра решится всё же начать сражение, тем более — в самый неудачный для себя момент. Уже развернувшиеся к Артуру "Наварин" и "Петропавловск" не были готовы открыть огонь, так как между ними и китайской эскадрой оказался стрелявший первым "Дмитрий Донской". Русский крейсер могли поддержать только шедшие сзади канонерки, но они поспешили отвернуть, благоразумно уходя в сторону.
Если бы на месте русских были японцы, Тинг не колебался бы ни минуты. В прошлую войну китайцы и японцы потопили друг у друга немало транспортов, отправляя на дно целые полки. В последовавшем за японо-китайской войной Цусимском конфликте с Россией до такого не доходили, и начинать подобное Тингу не хотелось. Он распорядился остановить огонь и вновь призвать русских повернуть в Артур. "Дмитрий Донской", между тем, прибавил хода, оторвавшись от остальных своих кораблей, намереваясь, видимо, всё же прорываться к Таку. Тинг дал сигнал крейсерам "Хуан-Хай" и "Дун-Хай" догнать и остановить "Донского".
Обходя "Донского", "Хуан-Хай" сделал очередной предупредительный выстрел по курсу, потом пустил снаряд с перелетом, поверх труб. "Донской" огрызнулся бортовым залпом, после чего крейсера вступили в перестрелку. Первое время китайцы вели редкий огонь, стараясь класть снаряды перед носом "Донского", всё еще надеясь повернуть его назад. Однако когда на правом продольном мостике "Хуан-Хая" разорвался русский снаряд, китайские крейсера начали воевать всерьез, поставив "Донского" под перекрестный обстрел.
Канонада, доносившаяся со стороны ушедших вперед крейсеров, заставила "Наварин" и "Петропавловск" сделать новый разворот. Они не могли бросить ввязавшегося в бой "Донского". Тинг направил свои броненосцы "Шэн-Хай" и "Цин-Хай" наперерез русским, чтобы отогнать их назад. С идущего впереди темного "Наварина" сверкнула двойная вспышка залпа носовой башни, после чего броненосец окутало непроницаемое облако от дымного пороха. Тинг отдал команду открыть ответный огонь, продолжая держаться на дальней дистанции. Вступать в серьезный бой ему по-прежнему не хотелось — еще и потому, что русским броненосцам в случае повреждений было рукой подать до своего Артура, а у китайцев ближайшим готовым их принять портом было Фучжоу на другом конце Поднебесной
БРОНЕНОСЕЦ "ПЕТРОПАВЛОВСК"
Кажется, выстрелы 12-дюймовых орудий "Наварина" причинили гораздо больший ущерб самим русским, чем противнику. Хотя были приняты меры, чтобы оттеснит толпящихся на баке солдат подальше от носовой башни, двухорудийный залп произвел на стрелков и забайкальцев самое опустошительное воздействие. Черный пороховой дым укрыл полегшее рядами сухопутное воинство. Потом отовсюду понеслись жалобные и разъяренные крики. Солдаты бросились к башне, стали колотить в броню прикладами, целиться из винтовок на мостик:
— Не стреляй! Не стреляй больше! — вопила толпа.
Дальнейший огонь главным калибром и вправду был невозможен. Что касается средней артиллерии, то казематные орудия не могли вести огонь на таких острых курсах — китайцы заходили чуть ли не прямо по носу. Несколько выстрелов сделали только стоявшие на мостике малокалиберные пушки, едва ли способные причинить вражеским броненосцам хоть какой-то вред. Собственно, адмирал Веселаго приказал открыть огонь для того, чтобы только оттянуть от "Донского" главные силы Тинга. Впрочем, шедший позади уступом "Петропавловск" бил по китайцам и 6-дюймовсками — четырьмя орудиями из передних малых башен. Когда китайцы, ответив, стали всё более и более пристреливаться, Веселаго дал команду снова поворачивать к Артуру, увлекая за собой от "Донского" вражеские броненосцы.
При повороте командир "Наварина" капитан Беклемишев уговорил дать бортовой залп четырьмя 6-дюймовками казематной батареи по головному "Шэн-Хаю", чем, похоже, разъярил китайцев. На "Наварин" посыпались снаряды, завопили многоголосо на палубах поражаемые осколками. Молодцы забайкальцы быстро сообразили как укрываться от смертоносного огня, сводя на палубе в круг своих истошно ржущих, брыкающихся лошадей. Первые же близкие разрывы поубивали большинство несчастных животных, однако их туши стали служить своеобразными брустверами для людей. Вспыхивавшие то тут, то там пожары тушили руками и шинелями, было много обгоревших.
Адмирал требовал согнать всех лишних с палубы вниз, но едва ли это было возможно. "Наварину" всё же пришлось опять открыть огонь из 12-дюймовых башенных орудий, рискуя снести с палубы неосторожных солдат. Веселаго надеялся не столько на попадания, сколько на то, что черный пороховой дым на время закроет броненосец от меткого огня противника. Рядом вел бой "Петропавловск", отгоняя от флагмана сильно наседавшего с кормы неприятеля. Раз за разом он давал полные залпы из всех своих орудий, раскаты которых неслись над светлеющем уже морем. Китайцы чуть подотстали, остерегаясь, видно, подставляться под близкие выстрелы.
— Ура! Ура! Бегут! Бегут! — понеслось ликование по палубам "Наварина". И в этот момент "Шэн-Хай" и "Цин-Хай", зайдя вперед по правому борту, развернули башни. Высоко задранные длинные стволы орудий выпустили облачка светлого дыма. Спустя несколько бесконечно долгих секунд рядом с "Наварином" встали высокие фонтаны, окатившие соленой водой сидевший вповалку на палубах людей. Затем пошли накрытия. Звонко ударило в борт у нижнего каземата, но не пробило 12-дюймовую броневую плиту. Еще один снаряд разнес кают-компанию с размещенным там переполненным лазаретом. Следующими залпами была поражена задняя правая дымовая труба, ее обломки обрушились на катер, стоящий на спардеке. Рвущиеся на воде и надстройках фугасные снаряды осыпали броненосец раскаленными осколками. Окутанный дымом пожаров и собственных выстрелов "Наварин" терял ход, сквозь пробоины в незащищенной бронепоясом носовой оконечности захлестывала вода.
Подоспевший "Петропавловск" снова стал бить по уже хорошо видимым в утреннем свете китайским броненосцам. Те, не выдержав жаркого огня, опять отошли. Русские теперь были в чуть выигрышном положении. Встающее над морем солнце слепило глаза вражеским комендорам, мешало наводке. Два больших китайских корабля постепенно удалялись, а потом вовсе растаяли в далеком туманном мареве. Лишь в отдалении маячил то с одного, то с другого борта появившийся ниоткуда двухтрубный легкий крейсер. Он провожал "Наварин" и "Петропавловск" весь день, почти до самого Порт-Артура, где на внешнем рейде уже стояли бежавшие вперед канонерки.
С вечерним приливом израненные броненосцы втянулись во внутреннюю гавань. Так и не попавших в Таку солдат и казаков перевозили на берег. На набережной с ужасом вглядывались в корабли. По белоснежным бортам стекали с палубы кровавые ручьи. Впрочем, кровь была в основном лошадиная. Броненосцы во время боя превратились в настоящие скотобойни, и бойкие на язык газетчики уже готовились называть случившееся сражение "морским лошадиным побоищем". Людские потери, впрочем, тоже были серьезные. Главное же, что заботило сейчас адмирала Веселаго — что случилось с оставленным им в море крейсером "Дмитрий Донской"?
КРЕЙСЕР "ДМ. ДОНСКОЙ"
Заложенный еще в 1881 г. как полуброненосный фрегат "Дмитрий Донской" уступал погнавшимся за ним китайским броненосным крейсерам новейшей итальянской постройки. Тяжелой артиллерии у русского броненосного крейсера не было вовсе. После недавнего перевооружения на "Донского" имелось шесть 6-дюймовых и десять 4,7-дюймовых орудий — все по бортам, на закрытой батарейной палубе. Противники русского крейсера были куда зубастей. У "Хуан-Хая" в носовой и кормовой башнях было по два 8-дюймовых орудия, у "Дун-Хая" — по одному 10-дюймовому. Средняя артиллерия у первого состояла из десяти 6-дюймовых орудий на батарейной и шести 4,7-орудий на верхней палубе, второго — из четырнадцати 6-дюймовок на двух палубах.
"Дмитрий Донской" лавировал, пытаясь сбить прицел, затеряться в серых предутренних сумерках. Однако китайские крейсера цепко держались за свою добычу. Выхватываемый из темноты лучами китайских прожекторов белый высокий корпус "Донского" будто сам светился на фоне мрачной морской равнины. Русский корабль тоже зажег прожектора, но светил куда-то вдаль, бросая одно за другим световые пятна на тучи, ползущие в выси над водой. Крейсера сближались для решающей схватки. Лет десять назад трехмачтовый красавец "Дмитрий Донской" представлял главную силу русской тихоокеанской эскадры, он был прямой противоположностью приземистых вражеских крейсеров — почти полностью симметричных в носовой и кормовой части, с возвышающейся по центру корабля между труб единственной высокой мачтой
КРЕЙСЕР "ХУАН-ХАЙ" (В РИ "САН МАРТИН")
"Хуан-Хай" и "Дун-Хай" взяли "Донского" в постепенно смыкающиеся огненные клещи. Вокруг русского крейсера временами вставал целый лес взрывающихся фонтанов, которые осыпали корабль теплой водой и раскаленными осколками. Внизу, на батареях, продолжалась без остановки жаркая боевая работа, комендоры слали в китайцев снаряд за снарядом, а на переполненной верхней палубе воцарился настоящий ад, который способны были создать три сотни ошалевших от беспомощности и страха людей и сотня обезумивших лошадей. Кони истошно ржали, рвались с привязи, разбивали копытами настилы и стойки лееров, лягались, кусали, сбивали, топтали подвернувшихся под ноги; некоторые, порвав повод, сигали через борт в море.
Не меньше беспорядка вносил и размешенный на "Дмитрии Донском" штаб 3-й Восточносибирской бригады во главе с генералом Стесселем. Именно он приказал начать стрельбу из полевых орудий с палубы "Донского", завязав тем самым сражение с китайцами. Носящийся по палубе в развевающемся белом плаще генерал развил бурную деятельность по участию своих сил в морском сражении. Выстроившиеся вдоль борта солдаты давали по его команде залпы из винтовок по маячившим вдалеке темным силуэтам. Артиллеристы тщетно пытались развернуть на противника свои снятые с креплений орудия, грозящие теперь при качке раздавить стоящих вокруг. Сам генерал, чуть погодя, оседлал пулемет, выпуская в волны очередь за очередью.
Крейсеру довольно долго удавалось уходить от прямых попаданий, но этому везению должен был настать конец, тем более что взошедшее солнце ясно осветило "Донского" и облегчило китайцам наводку орудий. Следующий залп "Хуан-Хая" пришелся прямо в русский крейсер. Один снаряд ударил в левый борт выше броневого пояса и с оглушительным треском взорвался в офицерских каютах, выплеснув наверх хвост горящих обломков. Другой попал под грот-мачту и сбил боевой марс, откуда рухнули патроны к малокалиберным пушкам и взорвались на палубе. Третий снаряд угодил прямо в передний мостик.
В момент, когда на "Донской" уже сыпались вражеские снаряды, русские комендоры успели ответить своим дружным залпом. Им повезло попасть точно в носовую башню "Хуан-Хая". Разрыв на броне вывел башню из строя. Мало того! Разлетаясь смертоносным веером, осколки влетели сквозь смотровую щель в боевую рубку китайского корабля, ранив капитана и нескольких офицеров. Всю переднюю часть "Хуан-Хая" окутало дымом, на какое-то время крейсер потерял управление, заваливаясь вправо. Внезапный поворот едва не привел к столкновению с идущим близко позади "Дун-Хаем", который вынужден был даже дать задний ход.
"Дмитрий Донской", мог бы воспользоваться заминкой. Весь окутанный дымом пожаров, он уже уходил от отставших врагов. Внезапно русский крейсер закружил на месте и, вовсе неожиданно, спустил флаг. На корабле происходило что-то непонятное — оттуда доносились крики, револьверная и винтовочная пальба. Похоже, что по какой-то причине в русской команде возникли беспорядки. Орудия "Донского" молчали, он теперь неподвижно стоял, покачиваясь на волнах. Потом на стеньге бизань-мачты вновь поднялся белый флаг с косым синим крестом. Стало заметно, как крейсер всё более погружается в воду.
Виною произошедшего на "Донского" была паника, охватившая скученный на верхней палубе десант, и, более всего, опять генерал Стессель. Когда задыхающаяся от дыма, кроваво стегаемая осколками солдатская толпа ринулась вниз, давясь в тесных горловинах люков, и повсюду закипели яростные драки между стрелками и флотскими, пытавшимися сдержать потерявших от ужаса рассудок людей, когда в ход пошло уже и оружия, а струи брандспойтов вместо пожаров были направлены на бушующую толпу, Стессель, потрясая револьвером, появился в рубке, разбитой китайским снарядом. Командир "Дмитрия Донского" каперанг Шарон лежал тяжело раненым и, прежде чем старший офицер кавторанг Мартынов прибыл с кормового мостика, Стессель захватил "Дмитрий Донской". Генерал распорядился прекратить огонь, остановить машины и спустить боевой флаг. Мартынову оставалось пробраться в трюм и открыть кингстоны, чтобы не отдавать корабль врагу. Воспользовавшись наставшей суматохой, старший офицер вернулся на палубу и вновь поднял над "Дмитрием Донским" Андреевский флаг
Китайские крейсера приняли подошедшую к ним от "Донского" шлюпку, в которой находились генерал Стессель с кем-то из своего штаба и раненый капитан Шарон. "Дун-Хай" осторожно приблизился к русскому кораблю, предполагая послать на его борт призовую партию, чтобы, быть может, успеть остановить затопление. С "Донского" прозвучал предупредительный выстрел. Китайские крейсера связались по радио с адмиралом Тингом, запрашивая о дальнейших действиях. Адмирал дал приказ оставить "Дмитрия Донского" в покое. Пусть, если хочет, тонет под собственным флагом. Неожиданно откуда-то издалека "Донскому" откликнулся выстрелом другой корабль.
Он быстро приближался с западной стороны и скоро был опознан по сильно вытянутому корпусу с вознесенными над ним четырьмя стройными трубами как броненосный крейсер "Россия" — нынешний флагман русской тихоокеанской эскадры, спешащий к месту сражения из Таку. Равный по тоннажу хорошему броненосцу новейший русский крейсер был, всё же, не намного сильней значительно меньших китайских крейсеров. По тяжелому калибру "Россия" с ее размешенными в казематах по бортам четырьмя 8-дюймовыми орудиями даже уступала "Хуан-Хаю" — тоже с четырьмя 8-дюймовсками, но — в башнях. "Россия", правда, была несколько сильнее в среднем калибре — шестнадцать 6-дюймовых орудий против четырнадцати у "Дун-Хая". И китайских броненосных крейсеров было два, а тонущий "Донской" был для "России" плохим помощником. Впрочем, китайцы уже уходили на соединение с броненосцами Тинга.
"Россия" получила возможность заняться спасением терпящих бедствие с "Донского". Подойдя, "Россия" запросила "Донской" — можно ли остановить затопление и спасти корабль? Ответ был неутешительный — вода уже заливала батарейную палубу. Мартынову удалось навести порядок среди десанта, стрелки организованно поднимались по спущенным трапам на "Россию", нависшую высоким бортом над "Донским". Последними покидали гибнущий крейсер моряки. На опустевшей палубе "Дмитрия Донского" бродило лишь несколько уцелевших лошадей. Чтобы избавить от мучений, их расстреляли из пулеметов. Каким-то образом всё еще державшегося на плаву "Донского" добили торпедой, после чего он с клокотанием погрузился в пучину. Поднятые на "Россию" стрелки и артиллеристы были единственные из десантного отряда генерала Стесселя, кто всё же добрался до Таку.
(КРЕЙСЕР "РОССИЯ")
Эскадра Тинга стояла в Шанхайгуане. Небольшой порт, гарнизон которого сражался сейчас с союзниками под Тяньцзинем, сразу же перешел на сторону адмирала. Флот получил в заливе Бохай неплохую базу, с расположенными у самого берега угольными копями. Джонками на корабли перевозили с берега уголь, спешно шло исправление полученных в бою с русскими повреждений. К Тингу присоединилось несколько судов Бохайской флотилии, избежавших захвата международными силами. Часть из них были посланы в Инкоу — отогнать показавшиеся там русские канонерки. Похоже, что русские, потерпев неудачу с морской перевозкой десанта, теперь собирались перебросить войска из Артура железной дорогой по северному берегу Бохайского залива. Следовательно, лежавший у них на пути Инкоу. необходимо было срочно укрепить.
Патрульный миноносец доложил о появлении со стороны Таку небольшого судна, идущего под флагом парламентера. Это было русский посыльный корабль "Гайдамак", с которым китайцы уже встречались пять лет назад в Цусимском сражении. Тинг распорядился сопроводить парламентеров на рейд. В качестве посланника международного командования выступал командир "Гайдамака"— каперанг Соболев. Тинг принял его в адмиральском салоне, где пил чай с креветками в остром соусе. Разговор шел на немецком, что добавляло резкости тона.
Офицер начал с протеста по поводу нападения на русские корабли без объявления военных действий.
— Неправда, — возразил адмирал, — военные действия уже шли. Ваши войска и флот накануне напали на Таку.
— Это не может служить оправданием, — нашелся тут же Соболев. — Вы не могли знать о штурме, так что в любом случае ваш поступок был нарушением международных законов...
— Я знал о штурме!
— Откуда, ваше превосходительство? В море у вас ведь не было доступа к телеграфу! — засмеялся русский офицер.
— У меня был беспроволочный телеграф, — холодно улыбнулся Тинг. — Китайский флот более не имеет необходимости передавать сообщения световыми сигналами на облака — так, как ваш крейсер, который успел потонуть, прежде чем пришла помощь из Таку.
Соболев замялся, не зная, что ответить. Наконец, он решился сменить тему разговора и стал говорить, что коалиционное командование знает о непризнании Тингом пекинского правительства. Коалиционные силы готовы не рассматривать его флот как противника. Однако, во избежание инцидентов, подобному недавнему, все китайские корабли должны перейти в контролируемые международными силами порты и там быть разоружены.
— Это невозможно, — отрезал Тинг. — Флот не разоружится сейчас, когда решается судьба Китая. Флот, в отличие от ихэтуаней и императрицы Цы Си, не рассматривает международные силы как врагов, однако не может допустить, чтобы внутренние беспорядки стали поводом к оккупации. Флот будет препятствовать любой переброске иностранных войск в Китай. Кстати, советую вашему командованию не отправлять крейсера с десантом из Владивостока. "Рюрик" и "Мономах" будут повернуты назад, как мы заставили вернуться в Артур "Наварин" и "Петропавловск"!
Адмирал раздраженно отставил чашку:
— Мне доложили, что международное командование отправило в Пекин требования. Перевезти императорский двор в указанное иностранцами место, передать иностранцам контроль над войсками и полицией, даже над сбором налогов! Если так, то вам придется воевать со всем Китаем!
КРЕЙСЕР "РОССИЯ"
Старший флагман международной эскадрой вице-адмирал Яков Аполлонович Гильтебрандт собрал у себя на крейсере "Россия" совещание старших командиров стационеров в Таку. Положение было нерадостное. Императрицы Цы Си официально объявила войну иностранным державам. Десанты коалиции вели тяжелые оборонительные бои под Тяньцзинем с регулярными императорскими войсками и ихэтуанями. Китайская артиллерия непрерывно бомбардировала в Тяньцзине международный сеттльмент, там имелись многочисленные жертвы. Положение посольского квартала в Пекине и отправленного для его освобождения отряда адмирала Сеймура оставалось неизвестным. Имеющихся у союзников сил было явно недостаточно для успешных наступательных действий, а переброске подкреплений препятствовала стоящая в Шанхайгуане китайская броненосная эскадра адмирала Тинга.
Первым взял слово командовавший в отсутствие вице-адмирала Сеймура британской эскадрой контр-адмирал Брюс:
— Мелководный и открытый рейд Таку совсем не годен для размещения флота. Мы здесь полностью уязвимы, решись китайцы атаковать нас ночью миноносцами. Предлагаю отвести эскадру в защищенный порт у выхода из Печелийского залива — Вейхавэй или Порт-Артур. Тогда мы заблокируем Тинга в заливе, и он не сможет помешать перевозке сухопутных войск из Японии... ну, или России. Ну, а потом, накопив силы, отправим транспорты под конвоем флота к Таку.
— То есть вы предлагаете сейчас оставить наши уже высаженные на берег отряды без поддержки флота? — поднял брови Гильтебрандт. — Бросить адмирала Сеймура?!
Капитан Нагаминэ, командир японского крейсера, предложил немедленно атаковать китайцев, не дожидаясь, пока Тинг получит подкрепление. Японец напомнил, что у китайцев в Фучжоу и других портах имеются еще два старых броненосца и не менее восьми бронепалубных крейсеров, которые могут попытаться прорваться в Печелийский залив. За немедленную атаку Шанхайгуаня высказался и командир немецкого крейсера Гулих, а также австриец Монтальмар и итальянец Козелли. Адмирал Гильтебрандт колебался. Он предпочел бы сначала дождаться "Наварин" и "Петропавловск" из Порт-Артура.
Впрочем, едва ли англичане согласятся, чтобы русские преобладали в международной эскадре. Собственно, сил в Таку хватало. Не считая объявившего нейтралитет северо-американского крейсера "Нью-Йорк", на рейде находились: русский эскадренный броненосец "Сисой Великий", английский броненосец 2-го ранга "Центурион", русский броненосный крейсер "Россия" и английский "Орландо"; бронепалубные крейсера — русский "Адмирал Корнилов", французские "Данкасто" и "Декарт", английский "Эндимион", немецкие "Кайзерин Августа" и "Гефион", итальянские "Эльба" и "Калабрия", австрийский "Зента", японский "Кассаги". Гильтебрандт старался не думать, что из таких разнородных сил практически невозможно образовать настоящую боевую эскадру, да и что это будет за эскадра, состоящая по преимуществу из кораблей, для эскадренного боя совсем не предназначенных!
Флагманы, наконец, пришли к соглашению атаковать китайский флот в Шанхайгуане. Был выработан и план построения соединенной эскадры. В правой колонне должны были идти англичане с тремя сильными кораблями — броненосцем, броненосным крейсером и бронепалубным крейсером 1-го ранга. Левую колонну составляли связанные военным союзом русские и французы под флагом командующего эскадрой. У них было пять кораблей — броненосец, броненосный крейсер, бронепалубные крейсера 1-го и 2-го ранга. Союзники по Тройственному блоку — немцы, австрийцы и итальянцы — с пятью самыми слабыми крейсерами 2-го и 3-го ранга должны были находиться в резерве. Наконец, наиболее быстроходному японскому крейсеру отводилась роль разведчика.
Международная эскадра шла, вытянувшись тремя нестройными колоннами, мимо пустынных берегов Печелийского залива, который китайцы именовали Бохайским. Несколько раз в море на горизонте видели чужие миноносцы, однажды был замечен и поднятый каким-то кораблем большой воздушный змей. Японский "Кассаги" бросался, было, догнать легкие силы противника, но миноносцы живо оторвались от преследования. Похоже, это были 30-узловые рекордсмены — гордость немецкого фирмы "Шихау". После полудня по правому борту заметили дымное облако. Адмирал Тинг не стал дожидаться гостей у себя в Шанхайгуане, а сам отправился в поход и сейчас настигал идущую тихим ходом союзную эскадру.
Адмирал Гильтебрандт отдал приказ отойти подальше в море, чтобы иметь простор для маневрирования, подальше от прибрежного мелководья. Изменение курса привело союзную эскадру в беспорядок. Русско-французская колонна опасно сблизилась с английской, так что величественной четырехтрубной "России" пришлось лавировать, уходя от столкновения с по-деловому скромным однотрубным "Центурионом". Сзади на хвостовой английский "Эндимион" стали наседать немецкие крейсера, вышедшие из-за этого из строя. И тут по сгрудившимся кораблям ударил со сверхдальней дистанции китайский залп. На красавце "Эндимионе" разорвался первый снаряд, вызвав обширный пожар на заднем мостике.
Следовавшая в стороне "Кассаги" отважно бросился на приближающуюся китайскую эскадру. За японским крейсером к противнику двинулись "Кайзерин Августа" и "Гефион". Правда австрийский и итальянские корабли не последовали за немецкими мателотами, оставшись в общем строе. Броненосцы "Шэн-Хай" и "Цин-Хай" загодя открыли огонь по безрассудно атаковавшим их легким крейсерам. Вооруженная носовым и кормовым 8-дюймовыми орудиями "Кассаги" могла, в принципе, вывести китайский броненосец из строя, поразив в незащищенную броней носовую оконечность. Но торопливость помешала японцам взять верный прицел.
КРЕЙСЕР "КАССАГИ"
Единственное попадание пришлось в толстый передний траверс "Шэн-Хая". Взорвавшись на броне, снаряд ударил осколками в заднюю нишу носовой башни, едва не подорвав хранившиеся там несколько зарядов. Для броненосца это могло бы иметь самые катастрофические последствия, но Тингу повезло. У "Кассаги" же второго шанса не было. Небольшой крейсер с легким стремительным силуэтом получил 12-дюймовый снаряд прямо между двух своих чуть заваленных назад труб. Взрыв в машинном отделении вспучил броневую палубу, сбил с основания котлы и разнес кочегарки. Почти переломившийся пополам корабль быстро погружаллся в воду. Несколько появившихся в волнах черных точек голов захлестнула волна от "Кайзерины Августы", на полном ходу прошедшей над местом гибели "Кассаги".
Трехтрубный бронепалубный немецкий крейсер развернулся, пересекаю курс китайской эскадры, и вел огонь уже огонь всем бортом — из восьми 6-дюймовых орудий, которые на таком расстоянии не представляли для тяжелых броненосных судов большой угрозы. "Кайзерин Августу" поддержал идущий в ее кильватере небольшой "Гефион" с бортовым залпом в пять еще более слабых 4-дюймовых орудий. Огонь не был слишком частым — значительная часть расчетов орудий немецких крейсеров сейчас находилась под Тяньцзинем в составе корабельных десантов.
(КРЕЙСЕР "ГЕФИОН")
Когда китайцы пристрелялись по новым целям, 12-дюймовки броненосцев стали производить на легких крейсерах колоссальные разрушения. Иногда низкие силуэты кораблей целиком скрывался в дыму разрывов. В конце концов "Августа" остановилась, сильно накренившись, но продолжала вести огонь по проходившей мимо эскадре из последних уцелевших орудий. Сквозь проломы в разрушенном корпусе были видны отблески разгоравшихся внутри пожаров. Рядом с ней погружался в воду "Гефион" — со снесенными напрочь двумя трубами, с огромной пробоиной в борту. Поравнявшись с германцами, крейсеры "Хуан-Хай" и "Дун-Хай" сделали несколько прицельных выстрелов, после чего "Августа" и "Гефион" быстро скрылись под водой, мелькнув мачтами с не спущенными белыми флагами с черным крестом.
Уничтожение одного за другим трех крейсеров ужаснуло шедших в арьергарде итальянцев и австрийцев. Прежде они были не склонны считать китайцев серьезным противником, но то, как быстро были отправлены на дно 2-ранговые "Кассуги" и "Августа", не могло не внушать беспокойство командам 3-ранговым средиземноморских крейсеров — с водоизмещением чуть больше 2 тысяч тонн, с артиллерией в шесть (у итальянцев) или восемь (у австрийцев) 4,7-дюймовых орудий. К тому же и Монтальмар, и Козели знали, что особых интересов в Китае Италия и Австро-Венгрия не имеют, а в завязывающемся перед глазами эскадренном сражении маленьким крейсерам делать было абсолютно нечего. Поэтому "Зента", "Эльба" и "Калабрия" стали немедленно разворачиваться назад. При этом "Зента", которой итальянская "Калабрия" перекрыла путь к отходу, разразилась предупредительными выстрелами и едва не пошла на таран, — соседей по Адриатике австрийцы не любили явно больше, чем китайцев.
КРЕЙСЕР "ЭНДИМИОН"
Между тем, воспользовавшись отступлением итало-австрийского арьергарда, Тинг атаковал, заходя с кормы, британские корабли. Два быстроходных английских крейсера не смели ломать строй и шли за своим медлительным мателотом, что позволило китайцам сосредоточить огонь на хвостовом, уже поврежденном "Эндимионе". Этот большой вытянутый бронепалубный крейсер с двумя высокими стройными трубами некоторое время стойко держался, отвечая из двух 9-дюймовых и трех 6-дюймовых орудий. Бортовые залпы были не слишком частыми, едва ли не треть команды "Эндимиона" ушла с адмиралом Сеймуром. Потом крейсер получил роковое попадание в боевой погреб задней башни. Взрыв сорвал башню с основания, "Эндимион" заволокло черным дымом, озаряемым проблесками пожаров. Командир направил быстро оседающий на корму крейсер к берегу, едва не столкнувшись с подвернувшимся на пути приземистым французским "Декартом".
Китайцы перенесли огонь на броненосный "Орландо". Вооружение этого элегантного крейсера с высокими надстройками было не сильней, чем у "Эндимиона", а броневой пояс защищал лишь небольшую часть корпуса. Будто зная об этом, китайцы сразу принялись решетить оконечности английского корабля. "Орландо" сильно накренился, вода дошла до стоящих вдоль борта башенных установок 6-дюймовых орудий. Продолжающий идти полным ходом крейсер всё больше зарывался носом, пока не опрокинулся, задирая корму с вращающимися в воздухе винтами. А китайцы уже молотили по флагманскому английскому "Центуриону".
КРЕЙСЕР "ОРЛАНДО"
Уступая в тоннаже каждому из двух китайских броненосцев, "Центурион" был значительно слабее их по вооружению. Его главный калибр составляли четыре 10-дюймовых, а средний — десять 4,7-дюймовых орудий против такого же числа 12-ти и 6-дюймовых у "Шэн-Хая" и "Цин-Хая". К тому же китайцы показали невероятной точность стрельбы, прицельно поражая центры управления и орудия. На "Центурионе" оказалась взорваны оба двухэтажных казематов 6-дюймовых орудий по правому борту. Китайский снаряд разорвался на мостике, тяжело ранив находившегося там адмирала Брюса. Командование перешло к командиру каперангу Джеллико. Он резко повернул "Центуриона" на правый борт и под градом снарядов разошелся с противником на контркурсам, добившись под конец нескольких удачных попаданий в идущий концевым в китайской колонне крейсер "Дун-Хай".
БРОНЕНОСЕЦ "ЦЕНТУРИОН"
Как и предполагал Тинг, союзники оказались неспособны к совместным действиям, а по одиночке каждый из них был гораздо слабее китайцев. Броненосная колонна Бэйянской эскадры будто сверкающий меч рассекла одним ударом вытянувшийся двойной строй кораблей коалиции. Сейчас пришла очередь русских и французов, которые до того практически не принимали участия в сражении, не видя противника за союзными крейсерами.
Русские и французские команды могли только заметить, как немецкие корабли вдруг исчезли куда-то из виду, австрийцы и итальянцы подались назад, а потом началось форменное избиение англичан, причем летевшие в них снаряды ложились с перелетами среди русско-французской колонны. С сильной английской эскадрой было покончено в полчаса. Один крейсер перевернулся и затонул, другой ковылял к берегу, где приткнулся на мелководье; охваченный огнем броненосец уходил в сторону моря. По правому борту трех русских и двух французских кораблей выросли, окутанные дымом серые силуэты четырех вражеских кораблей.
Адмирал Гильтебрандт совсем не ожидал такого развития событий. Давешний случай, когда "Россия" заставила отступить сразу два китайских крейсера, внушил в него уверенность, что китайцы не решатся на настоящую драку, не осмелятся воевать со всей коалицией. Да и что у китайцев за флот? Пять лет назад победили таких же азиатов японцев. В этом году всей эскадрой едва потопили у Кантона старый французский броненосец, который до того разнес в щепки их флотилию. Прогнали в Артур русские корабли с войсками и обозами на палубах. Чем этому Тингу гордиться? Гильтебрандт даже не стал переносить флаг с удобной ему большим адмиралтейским салоном "России". Теперь броненосный крейсер шел впереди броненосца "Сисоя", что, конечно, в настоящем бою было совершенно недопустимо.
Китайцы сконцентрировали огонь на идущей в голове русско-французской колонны "России". Сравнительно слабая в сравнении с броненосцами защита не уступавшего им в размерах тяжелого крейсера сразу дала о себе знать. Прямым попаданием была подбита правая носовая 8-дюймовка. Взрыв сложенных рядом зарядных картузов вызвал пожар, охвативший всю переднюю батарейную палубу. Гудящие языки пламени вырывались из амбразур и дверей казематов. Уцелевшие из орудийных расчетов и подоспевшие трюмные команды бросили все силы на тушение пожара, угрожавшего гибелью корабля. В отношении личного состава "Россия" находилась несколько в лучшем положении, чем союзники, размешенные на борту члены экипажа "Дмитрия Донского" занимали опустевшие боевые посты. Но вражеский огонь приносил новые потери, нес опустошение на верхней палубе,дырявя трубы и надстройки, поджигал неубранные перед боем рундуки, деревянные вещи в разбитых каютах.
Адмирал Гильтебрандт дал приказ набрать ход, чтобы вырваться из огневого охвата. "Россия" из последних сил сделала рывок, обойдя спереди китайскую колонну. Носовая артиллерия русского крейсера была выведена из действия бушевавшем на полубаке пожаром, но кормовые орудия открыли меткий огонь по головному "Шэн-Хаю", вызвав у него пожар на рострах. Однако идущий следом за "Россией" тихоходный броненосец "Сисой Великий" не смог повторить маневр флагмана и оказался под сосредоточенным огнем противника. Скоро на "Сисое" уже горел мостик, а в трюмные отсеки поступала вода из-за пробоин в носовой части.
Оказавшись отрезанной от своей эскадры, флагманская "Россия" на какое-то время вышла из схватки. Вдали был виден удаляющийся "Центурион", который вел заградительный огонь по показавшимся быстроходным миноносцам. Гильтебрандт приказал, было, последовать за англичанином, чтобы вернуть его назад, однако оказавшиеся рядом офицеры единодушно высказались за то, чтобы скорейшим образом присоединиться к сражающимся товарищам. Крейсер развернулся и устремился вдогонку за громившей русско-французский строй китайской колонной.
БРОНЕНОСЕЦ "СИСОЙ ВЕЛИКИЙ"
"Сисой Великий" старался по возможности прикрывать броней и огнем идущие за ним менее защищенные крейсера. Устаревший бронепалубный "Адмирал Корнилов" с четырнадцатью 6-дюймовками на батарейной палубе едва ли был способен сильно помочь броненосцу. Однако французский "Данкастро" — грозно массивным, с сильно вытянутым вниз форштевнем — мог участвовать в сражении броненосных кораблей практически на равных. Лишенный бортового бронепояса, "Данкастро" имел хорошо защищенные орудийные башни и казематы, а пара 9,5-дюймовых и двенадцать 5,5-дюймовых орудий делала его весьма опасным противником. Но "Данкастро", как слабовооруженный (четыре 6,6— и десять 4-дюймовых орудий)_ приземистый двухтрубный "Декарт" совершили полный разворот назад, надеясь, как они объясняли, соединиться с отставшей немецко-итало-австрийской резервной колонной. Русские корабли остались в одиночестве.
КРЕЙСЕР "Д.АНКАСТРО"
Адмирал Тинг немедленно определился в изменившейся расстановке сил и выслал свои крейсера вдогонку за французами. Броненосцы "Шэн-Хай" и "Цин-Хай" продолжали вести бой с "Сысоем Великим" и "Адмиралом Корниловым". Русские показали неплохую стрельбу. Несколько их снарядов разорвались на верхней палубе "Шэн-Хая", разбив драгоценную радиорубку и нанеся тяжелые потери расчетам установленных открыто 6-дюймовых орудий. Но самым удачным было прямое попадание из 12-дюймовки "Сисоя" в кормовую башню китайского флагмана. Русский снаряд пробил броню и разорвался в башне, уничтожив одно из орудий. К счастью для китайцев, вода из перебитых магистралей быстро потушила начавшиеся в башне пожар, грозивший взрывом боевого погреба. Тем не менее, Тинг отвел своего флагмана, предоставив вести бой с "Сисоем" и "Корниловым" одному "Цин-Хаю". Впрочем, избитый снарядами, горящий "Корнилов" фактически уже не участвовал в сражении.
"Россия", не сразу разобравшись в картине боя, атаковала китайские броненосные крейсера, преследовавшие французов. Развернувшись к противнику неповрежденным левым бортом, "Россия" открыла меткий огонь по концевому "Дун-Хаю". Этот крейсер уже получил серьезные повреждения от "Центуриона". Через рваную дыру в пробитом коффердаме за борт сыпался уголь, не действовала разбитая 10-дюймовым английским снарядом динамо-машина на главной палубе, так что башни главного калибра можно было вращать только вручную. Русские сразу добавили "Дун-Хаю" проблем. Под градом сыпавшихся снарядов командир "Дун-Хая" принял решение выходить из боя, но сам подставил свой крейсер под удар, когда круто положил его на левый борт. 8-дюймовый снаряд с "России" ударил в самую середину корпуса, под бронепояс, проделав пробоину в поперечной угольной яме. Вода сразу стала поступать в машинные и котельные отделения. Теряя ход, "Дун-Хай" пошел к берегу, отстреливаясь от повернувших на него французов.
КРЕЙСЕР "ДУН-ХАЙ" (В РИ "ХЕНЕРАЛЬ БЕЛЬГРАНО")
Второй китайский крейсер "Хуан-Хай", обнаружив, что оказался в одиночестве против трех противников, окутался дымовой завесой и, прибавив скорости, поспешил на соединение со своими броненосцами. Те описывали медленные циркуляции вокруг сильно поврежденного "Сисоя". Крейсер "Адмирал Корнилов" после прямого попадания из 12-дюймовки, оторвавшего ему всю носовую оконечность, занимался посадкой экипажа на шлюпки. "Сисой" постарался увести китайцев подальше от тонущего крейсера. Русский броненосец уже не мог вращать сильно поврежденной носовой башней, и теперь сосредоточил все силы на том, чтобы держаться к противнику кормой. Было пущено несколько торпед, чтобы не дать китайцам слишком приблизиться. Вода поступала в котельное отделение, грозя в любой момент сделать броненосец полностью беспомощным. Когда машины остановятся, противнику останется только подойти и расстрелять "Сисой" в упор, оставаясь в недосягаемости уцелевших орудий...
Однако Тинг терял уверенность. Схватка продолжалась уже слишком долго. Его корабли получили серьезные повреждения вдали от базы. Один из двух тяжелых крейсеров уже можно было считать потерянным. Конечно, был соблазн добить, наконец, устаревший русский броненосец, лишившейся почти всей артиллерии. Но китайский адмирал видел, что русский крейсер и два французских вновь возвращаются к месту сражения. Более того, на горизонте показались другие корабли...
Получив от дежурившего в море "Гайдамака" сообщение о неудачном для союзников начале сражения, командиры всех стоявших в Таку судов приняли решение немедленно двигаться на выручку своим. Только тяжело поврежденная во время штурма огнем с китайских фортов и севшая на грунт русская канонерка "Гиляк" осталась в устье Пэйхо. Остальные — русские канонерки "Кореец" и "Бобр" (практически безоружные из-за подбитых в ходе штурма орудий), немецкая "Ильтис", французская "Лион", английская "Альжерин", японская "Кагеро", а также два русских и два английских миноносца — вышли в море. В последний момент к союзникам решил присоединиться и нейтральный американский броненосный крейсер "Нью-Йорк". Американцы посчитали, что им не с руки оставаться в стороне, не придя на помощь братьям по белой расе. Собственно, только 8-тысячетонный броненосный "Нью-Йорк" с шестью 8-дюймовыми орудиями мог считаться в новой флотилии серьезным бойцом.
КРЕЙСЕР "НЬЮ-ЙОРК"
По пути были встречены австрийский крейсер "Зента", итальянские "Эльба и "Калабрия". Итальянцы и австрийцы, опасаясь, что альпийский сосед-соперник выставит их трусами, решили попытаться второй раз вступить в сражение. Эта разношерстая флотилия стала для Тинга последним аргументом прекратить боевые действия. Два китайских броненосца и броненосный крейсер повернули в Шанхайгуань. Крейсер "Дун-Хан" приткнулся к берегу на мелководье и был взят под охрану береговыми частями китайской армии, перешедшими на сторону Тинга. Союзники занялись спасением немногих уцелевших с затонувших судов, после чего вернулись к Таку. О преследовании Тинга речь, конечно, уже не шла — составлявшие главные силы союзников "Россия" и "Сисой Великий" едва держались на плаву
КРЕЙСЕР "РОССИЯ" ПОСЛЕ БОЯ (РИ — 1904)
Международная эскадра на рейде Таку уже не напоминало ту великолепную демонстрацию морской мощи восьми держав, какой она была совсем недавно. Особенно скверно выглядели два русских больших корабля — с продырявленными бортами, исковерканные, закопченные пожарами надстройками — какие-то плавающие развалины. Адмирал Гильтебрандт понимал, что единственным разумным решением было бы направить "Россию" и "Сисой" в Порт-Артур для срочного ремонта, выслав им в замену броненосцы "Наварин" и "Петропавловск". Однако главнокомандующий русскими силами на Тихом океане вице-адмирал Алексеев категорически запретил выход в море небольшого числа кораблей, которые могли стать очередной жертвой Тинга. В Порт-Артуре ждали прихода "Рюрика" и "Владимира Мономаха", но и эти броненосные крейсера были заперты во Владивостоке сообщениями, что в Японском море видели вторую вражескую эскадру. Гильтебранд понимал, что в случае атаки Таку китайским флотом самым целесообразным будет посадить "Россию" и "Сисоя" на мель, превратив в береговые батареи. Когда с ними будет покончено, экипажи отойдут на соединения с союзными отрядами под Тяньцзинем, продолжат воевать на суше.
В море показалось какое-то судно. Поднятая на рейде тревога сменилась скоро радостным оживлением. Военный корабль нес испанский флаг. Это был монитор "Монтеррей", бывший американец, утонувший в недавнюю испано-американскую войну в Манильской бухте. После войны испанцы подняли "Монтеррей" и включили в состав своей Филиппинской эскадры. Испания до сих пор не вмешивалась в китайские дела, но появление на рейде мощного корабля еще одной европейской державы не могло не радовать союзников. По тяжелой артиллерии небольшой монитор был равен броненосцу — два 12-дюймовых и два 10-дюймовых орудия в бронированных башнях. Испанский адмирал немедленно посетил старшего флагмана Гильтебрандта и после обычных приветствий неожиданно заявил, что уполномочен адмиралом Тингом быть посредником в организации его переговоров с союзным командованием. Испанцы отплатили Тингу за помощь при отражении атаки адмирала Дьюи на Манилу два года назад. Переговоры состоялись тем же вечером в тесной кают-компании "Монтеррея". Китайский адмирал прибыл на них в Таку на быстроходном миноносце.
КРЕЙСЕР "РОССИЯ" ПОСЛЕ БОЯ
— Послушайте, — Тинг смотрел Гильдебрандту глаза в глаза, — я не понимаю, что вам, русским, делать в Пекине? Знаете, что творится сейчас в Маньчжурии? Ихэтуани готовят нападение на линию КВЖД, которую вы тянете к Владивостоку, хотят истребить всех ваших строителей. Шоу Шань, тамошний губернатор, собирается напасть на ваш Благовещенск, ведет к Амуру войска с тяжелой артиллерией. Почему вы не держите войска поближе к вашим собственным границам, а пытаетесь овладеть нашей столицей?
— Мы здесь для безопасности посольского корпуса, иностранных подданных и китайцев-христиан! — рявкнул Гильдебрандт, стукнув кулаком по лакированному столику.
— Хорошо! — кивнул Тинг. — Я предлагаю соглашение международным силам. Вы отказываетесь от переброски в Таку новых десантов, а наши войска, которые не признают императрицу Цы Си, сами освободят ваши посольства в Пекине и прекратят беспорядки, которые ихэтуани устраивают с благословения нынешних властей...
— Какие у вас еще войска? — недоверчиво спросил Гильтебрандт. — Насколько я знаю, ваша эскадра может высадить десант даже меньше чем мы сами! И только в том случае, если мы вам это позволим.
— Ошибаетесь! — Тинг еле заметно улыбнулся. — Десантный корпус флота прошел от Янцзы на катерах и баржах по Императорскому каналу. Сейчас моя морская пехота должна как раз подходить к Тяньцзиню. К тому же, как я полагаю, перетянуть на свою сторону Бэйянскую армию мне будет гораздо легче, чем вам.
Адмирал Тинг очень надеялся, что ему удастся уговорить союзников. Очень повезло, что среди союзных флагманов уже не было англичанина, немца и японца. Для Британии, Германии и Японии главной задачей всегда было полностью подчинить Китай, поставить его на колени. В отличие от них Россия и Франция были больше заинтересованы в укреплении своих владений к северу и на югу от Поднебесной. Конечно, русские были бы не прочь откусить кусок от Маньчжурии, а французы — от Гуанси или Юньнани, но Пекин был по большому счету им не нужен. Американцы вообще осторожно относились к вооруженной интервенции, предпочитая проникать в Поднебесную экономически. Что же касается также присутствовавших на совещании австрийца и итальянца, главное для них было представлять в Китае свой флаг с минимальными затратами.
На рейде Таку стояли вчерашние враги — броненосцы "Сисой" и "Шэн-Хай"; рядом лениво дымили трубами "Хуан-Хай" и русские, французские, итальянские крейсера. В прилив испанцы провели "Монтеррей" в устье Пэйхо. Крупнокалиберные орудия монитора-нейтрала служили дополнительной гарантией перемирия, установленного между международной коалицией и адмиралом Тингом. По реке курсировали союзные канонерские лодки, на которых еще не исправили до конца повреждения, полученные во время штурма фортов. Теперь с ними соседствовала и китайская речная флотилия — перешедшие из Шанхайгуаня канонерки "Чжень-Хай" "Чжень-Бей", "Чжень-Дунь", "Чжень-Си" и "Чжень-Нань". Старые деревянные суденышки защищали мешки с песком, броневые листы, на палубе вместо древних тяжелых орудий установили малокалиберные скорострелки и пулеметы.
Два форта на северном берегу в устье Пэйхо вернули китайцам, два южных остались в распоряжении коалиции. Адмирал Тинг посетил форты, недавно бывшие местом жестокого сражения. Их бетонные стены были сильно разворочены огнем корабельной артиллерии. С парапетов еще не смыли кровавые следы. Во время штурма защитники фортов потеряли 800 человек убитыми — союзники не брали пленных. Разве что... Китайцы пытались применять подземные мины, и союзники стали пускать впереди себя пленников, которым даровали пощаду. Если не хватало пленных солдат, брали для разминирования жителей из первой подвернувшейся деревни — стариков, женщин, детей...
Баржи и катера поддерживали сообщение между расположенными на внешнем рейде эскадрами и расположенной на Пэйхо в нескольких километрах выше устья городок Тонка — китайское адмиралтейство с корабельными мастерскими. Откуда же начиналась железная дорога на лежащий в 50 км дальше столицу провинции Чжили — Тяньцзинь. Дорога была уже очищена от ихэтуаней союзниками и морской пехотой Тинга, по восстановленным рельсам курсировали импровизированные бронепоезда, вооруженные пулеметами и легкими орудиями.
Но основные события происходили не здесь, а вокруг Тяньцзиня, обложенного отрядами повстанцев и регулярными частями Чжилийского корпуса Бэйянской армии. Союзники удерживали составлявшие международный сеттльмент концессии на востоке Тяньцзиня вдоль берега Пэйхо, а русский стрелковым полк полковника Анисимова — лежащий на другом берегу реки железнодорожный вокзал. Немногочисленные отряды союзников отражали все попытки китайцев прорваться к сеттльменту и сами делали вылазки в прилегающие кварталы. Китайцы перегородили улицы Тяньцзиня баррикадами, а вокруг города выкопали окопы и установили артиллерийские батареи, которые яростно обстреливали вокзал и концессии, вызывая всё новые разрушения.
На первый взгляд казалось, что подошедшее по железной дороге от моря немногочисленное подкрепление не сможет серьезно повлиять на положение осажденного Тяньцзиня. Однако появление вместе с иностранными войсками и морской пехоты китайского флота решающим образом изменило ситуацию. Китайские генералы под Тяньцзинем готовы были сражаться с "заморскими дьяволами", но адмирала Тинга считали своим. К тому же разгром коалиционной эскадры сделал Тинга популярным и в армии, и среди населения, исключая только самых рьяных ихэтуаней. Тинг постарался полностью использовать имеющийся у него авторитет, чтобы завязать переговоры с Не Ши Чэном — командующим Чжилийским корпусом. Генерал Не отличался отчаянной храбростью и небольшим умом. Ему претили всякие закулисные переговоры, хотя Тинг в своих секретных посланиях старался объяснить самым элементарным образом, что сейчас лучше как можно скорее вернуть иностранцам их дипломатов, чем дожидаться потом высадки большой армии.
Тем не менее, офицеры среднего звена хорошо понимали настроение своих солдат. По дороге из Тонку к Тяньцзиню к адмиралу уже присоединилось несколько кавалерийских подразделений Бэйянской армии, которые должны были перерезать железную дорогу, но вместо этого взялись ее охранять вместе с союзниками. При прибытии Тинга в окрестности Тяньцзиня на его сторону немедленно перешел Восточный арсенал — огромный и хорошо укрепленный военный городок на левом берегу Пэйхо, где находились не только запасы оружия и боеприпасов, но и важнейшие оружейные заводы. Это вызвало изрядное недовольство союзников, желавших самим заполучить главную оружейную Китая.
Тинг принял меры по оказанию помощи английскому адмиралу Сеймуру, осажденному со своим сводным отрядом в арсенале Сику, в трех верстах выше по течению Пэйхо. Пытавшиеся две недели назад пробиться к Пекину железной дорогой, отряд Сеймура был атакован со всех сторон и бежал, бросив поезда, к реке, по которой стал спускаться на захваченных баржах, пока не пристал к Сику, застав охранявшие арсенал караулы врасплох. Благодаря захваченным тяжелым оружиям, Сеймура мог держать окруживших китайцев на почтительном расстоянии, а запасы риса позволили избежать голода. Тинг предоставил Сеймуру и его отряду свободу выхода, но настоял, что арсенал должен быть возвращен китайской стороне.
Решающим же событием, в корне изменившем ситуация под Тяньцзинем, было неожиданно появление движущейся с юга по Императорскому каналу многочисленной флотилии барж, буксируемых паровыми катерами. И баржи, и катера были защищены броневыми листами и вооружены пулеметами и легкой артиллерий. На флотилии находилось несколько тысяч морских пехотинцев под командованием адмирала Лин Пу Чина. Они в кратчайший срок проделали долгий путь по древнему каналу, прорытому в древности от Янцзы до Пэйхо для снабжения рисом неплодородного севера Китая, и неожиданно для всех появились ночью у Тяньцзиня.
Императорский канал огибал провинциальную столицу с запада. Бэйянские войска в Тяньцзине держали фронт против сеттльмента на востоке. Когда в их тылу, на канале, вдруг возникла ожесточенная стрельба, бэйянцы испугались окружения и начали спешно покидать провинциальную столицу. На мостах через канал возникла давка, так что у Лин Пу Чина возник даже соблазн взорвать мосты и отрезать противнику путь к отступлению. Однако Тинг заранее предупредил применять по возможности минимум силы. Китайским войскам дали возможность отойти из Тяньцзиня к укрепленным фортам к западу от канала. Воспользовавшись отступлением китайских войск союзники перешли в наступление из концессий и заняли практически весь Тяньцзинь. В самом городе продолжала обороняться только центральная городская цитадель за древними толстыми стенами, но и она скоро заявила, что готова сдаться Тингу. Адмирал вступил утром в Черный форт — укрепленную резиденцию наместника Северного Китая. За черными лакированными стенами крепости с нарисованными на ней драконами находился дворец, в свое время построенный для себя великим реформатором Китая, еще здравствующим канцлером Ли Хун Чжаном.
Пришли обнадеживающие сообщения. После ночного отступления генерал Не Ши Чэн, командующий Чжилийским корпусом, вышел из подчинения императрицы Цы Си и перешел на сторону адмирала Тинга. Первым делом солдаты генерала Не атаковали расположенные по соседству отряды ихэтуаней, с которыми до того вместе сражались против иностранцев. В результате неожиданной атаки ихэтуани были полностью разбиты, их предводитель Чжань попал в плен и был казнен. Теперь у Тинга в Тяньцзине была почти 30-тысячная армия. С такой уже можно было наступать на Пекин. Правда, в Бэйянской армии, кроме Чжилийского, было еще три корпуса. Но Шаньдунский под командованьем генерала Юань Ши Кая уже объявил о своем нейтралитете. Два остальных корпуса, Ганьсуйский генерала Дун Фу Туна и Шаньсийский генерала Сунь Цинна, хотя и поклялись в верности императрице Цы Си, но значительно уступали войскам Не Ши Чэна в подготовке и вооружении.
Адмирал Тинг объезжал Тяньцзинь. Многие улицы разрушенного боями города представляли собой сплошное пепелище — груды камней, кирпича и головешек. В уцелевших кварталах вовсю хозяйничали мародеры. Иностранцы из концессий мстили за двухнедельную осаду и обстрелы, грабя китайские дома, убивая их обитателей при малейшем сопротивлении. Из сеттльмента в захваченный Тяньцзинь подъезжали прямо на повозках, в которые грузили драгоценности, шелковые платья, красивую мебель. Среди грабителей можно было заметить как солдат и матросов всех наций, так и прилично одетых чиновников из числа обитателей концессий. Тинг распорядился немедленно ввести патрулирование города военной полицией, предупредив союзное командование, что с мародерами будут разбираться на месте.
Грустное зрелище представляла Тяньцзинская военная академия. Союзники атаковали ее в самом начале городских боев. Академию защищали триста курсантов, которые должны были стать цветом новой китайской армии. Все они погибли в здании, разрушенном из пушек прямой наводкой. Рядом находился уничтоженный воздухоплавательный парк, где, как знал Тинг, шли смелые опыты по овладению искусством свободного полета. Впрочем, какое дело было окружающим до этих трагедий, когда с улиц еще не успели убрать тысячи трупов. Прорвавшись через баррикады в Тяньцзинь, отряды международной коалиции устроили в китайских кварталах настоящую резню. Однако Тинг видел и разбитые китайскими пушками в щебень некогда роскошные кварталы иностранных концессий, кучи трупов убитых ихэтуанями китайских христиан, искавших спасения в своих сожженных церквях. Команды иностранцев — французы, русские, англичане, американцы, итальянцы — хоронили христиан в общих могилах. Когда их закапывали, установленный над могилой крест снимали клали прямо на покойников, а могилу заравнивали вровень с землей, чтобы не оставалось никакого следа. Иностранцы боялись, что ихэтуани вернутся и разорят христианские могилы, если обнаружат.
Адмирал круглые сутки занимался делами по организации власти на контролируемой территории. Прежде всего, важно было показать, что не международная коалиция победила Китай, а сами китайцы наводят у себя порядок. Иностранцам было предложено не покидать без необходимости свои концессии, иностранные части могли передвигаться только в сопровождении китайских войск. В этом случае всем иностранцам гарантировалась безопасность. Под особую защиту новых властей брались заводы, фабрики, водокачки, электростанции, линии железных дорог и телеграфов, устроенные по европейски больницы и школы, а также поселения китайцев-христиан. Была выпущена декларация о равенстве всех религий. Отменялось привилегированное положение потомков маньчжур, практически слившихся с некогда завоеванными ими китайцами, для китайцем больше не существовало обязанности носить по-маньчжурски косы.
Присланные Сунь Ят Сеном для разъяснительной работы пропагандисты имели мало успеха — не только из-за утопичности своих идей, но и из-за элементарного непонимания крестьянами-северянами кантонского диалекта агитаторов. Гораздо четче всё объясняли офицеры Тинга. Для участвующих в восстании объявлялась амнистия. Всех, кто после этого будет замечен в связях с ихэтуанями, попадет под военно-полевой суд. За поимку не сложивших повстанцев оружие объявлялась награда. В голодающие деревни направляли военные транспорты с рисом, всем желающим (а таких оказывалось немало) предлагалось вербоваться в армию или флот — Тинг имел сильные основания подозревать, что новые солдаты скоро понадобятся.
Главное же, что хотел Тинг — попытаться хоть как-то снизить давление на крестьянство местных чиновников. Почему китайские христиане жили лучше, вызывая зависть односельчан? Просто, если христианину досаждал уездный чиновник, христианин шел жаловался к иностранному консулу, тот сообщал в МИД, а из МИДа в уезд следовало распоряжение оставить в покое того, за кого заступались иностранцы. Надо было сделать так, чтобы за крестьян заступались собственные власти. В каждый уезд Тинг отряжал несколько своих курсантов, поручив им разбираться с жалобами крестьян и немедленно сообщать ему. Деревням было также предложено самим избирать своих представителей, которые могли бы сами докладывать военному командованию о злоупотреблениях местных властей.
На сторону Тинга перешел прославленный в боях с японцами генерал Ма Ю Кун, помощник корпусного командующего Сунь Цинна. Сам Сунь Цин с остатками своего корпуса отступил в Шаньси. Последний оставшийся у императрицы Цы Си Ганьсуйский корпус генерала Дун Фу Туна был стянут для защиты Пекина. В столице также собрались многочисленные отряды ихэтуаней, которых вооружили хранившимися в арсеналах старинными копьями, мечами и гладкоствольными фальконетами.
Наступление на Пекин от Тяньцзиня шло по обе стороны Пэйхо. Войска продвигались к Пекину, практически не встречая сопротивления. Железная дорога была разрушена, поэтому войска двигались в пешем и конном порядке. Их снабжение лежало на идущей по Пэйхо флотилии мелкосидящих судов. Сам адмирал проделал весь путь в седле. Его тело быстро вспомнило навыки молодости, когда Тинг был блестящим кавалерийским командиром.
Участие в походе на Пекин иностранцев ограничилось отрядом адмирала Сеймура, состоявшего из представителей всех восьми держав международной коалиции — по роте морской пехоты англичан, французов, русских, немцев, американцев, по взводу от японцев, итальянцев и австрийцев. Небольшой отряд в разнообразном европейском обмундировании странно смотрелся среди марширующих рядом густых колонн регулярной китайской пехоты — в просторных голубых рубахах, безрукавках с яркой окантовкой, в мягких матерчатых туфлях, с черными платками на головах. С флангов пехоту защищала кавалерия в белых грибообразных шлемах с красной опушкой. По петляющей между холмами мелководной реке двигались, дымя трубами бронекатера и баржи с припасами и артиллерий. То здесь, то там по сторонам вдруг открывались картины открытых пространств, будто усеянных многочисленными и разбитыми, окровавленными головами — это проходящие части обнаруживали поля арбузов и наскоро утоляли голод и жажду.
Последнюю попытку остановить противника на подступах к столице Дун Фу Тун сделал у Яшмового канала, отходящего от Пэйхо к Пекину. Северный берег канала у моста перед городом Балицао оказался хорошо укреплен. Полупересохший канал не давал возможности поддержать атаку с речных судов, но флотилия перевезла ударные части морской пехоты выше по Пэйхо. Высадившись в тылу войск генерала Дуна, морские пехотинцы атаковали Балицао с фланга, вызвав панику у оборонявших мост солдат. Дорога на Пекин была открыта. Войска рвались вперед, быстро продвигаясь и севера, и с юга от канала.
Штурм начался с ходу, пока верные императрицы Цы Си войска не успели опомниться. Древние крепостные стены китайской столицы всё еще служили городу серьезной защитой, особенно — при отсутствии у нападавших осадной артиллерии. Главный удар войска адмирала Тинга обрушили на ворота Чи-Хуа — восточные ворота нижнего Китайского города, самой южной из трех частей Пекина. Выставленным на прямую наводку полевым орудиям потребовалось несколько выстрелов, чтобы разнести огромные деревянные створки ворот. Прошедшая через них в город колонна оказалась в огненном мешке. С перегораживающих улицы баррикад, с соседних участков стен и крепостных башен велся сильнейший огонь. Располагая большим количеством фальконетов, защитники Пекина даже не тратили времени на перезарядку, а просто подтаскивали новые. Крупнокалиберные свинцовые пули фальконетов на близком расстоянии несли страшные опустошения в рядах атакующих.
ИХЭТУАНИ. ФОТО 1900
Ихэтуани, повязавшие головы и руки красными лентами, бросались из узких переулков в контратаки, размахивая сверкающими мечами и секирами. Вместо обычного "вансуй!" бежавшие толпами на пули и штыки мятежники кричали "ша! ша! ша!" — "смерть! смерть! смерть!" Яростно сражались и солдаты генерала Дуна, набранные в основном в Гансу из воинственных полудиких уйгуров-мусульман. Часть из них — наиболее меткие стрелки, вооруженные современными винтовками — рассеялись по чердакам и верхних этажам домов, прицельно уничтожая флотских офицеров. Морская пехота продвигалась вперед, в глубь города, перетаскивая на руках по заваленным обломками улицам орудия и пулеметы, которые разносили баррикады и строения, где укрывались враги. Войска генералов Не и Ма бились у ворот Танг-Пьен — восточных верхнего Маньчжурского города. Передовая группа, подошедшая к воротам, чтобы подложить фугасы, была полностью уничтожена залпами старинных крепостных орудий и фальконетов. Несколько раз бросались солдаты со штурмовыми лестницами на неприступные стены, но вынуждены были отступать.
Однако все эти атаки имели демонстрационное значение. Тинг помнил, как в прежней, неизмененной исторической реальности международным войскам удалось проникнуть в Пекин и освободить посольский квартал. Дождавшись, пока практически все силы оборонявших оказались стянуты к атакуемым участкам у Средних и Верхних ворот, отборные части морской пехоты Тинга и международный отряд подошли к месту, где под крепостной стеной проходило русло Яшмового канала. Спустившиеся вниз солдаты при помощи гранат взорвали спущенные в воду решетки, после чего войска скрытно проникли в город. Морские пехотинцы двигались по грудь в мутной воде, подняв над головой винтовки.
Стараясь привлекать как можно меньше внимания, китайский и международный отряды прошли по набережной канала к внутренней стене, разделяющей Китайский и Маньчжурский город. За этой стеной, в южной части Маньчжурского города располагались посольства. Подав сигналы о своем прибытии, международный отряд также по руслу полупересохшего канала прошел под стеной в посольский квартал, окруженной с трех сторон баррикадами. Осаждавшие посольства ихэтуани и немногочисленные регулярные части, увидев прибытие коалиционного подкрепления, бежали, бросив свои укрепления.
Прошедший по каналу китайский отряд, обошел по улицам и ударил по войскам Дун Фу Туна у Средних Ворот. Появление противника позади, в защищаемом ими городе, вызвала у сторонников императрицы замешательство. К тому же они уже знали, что сама Цы Си со двором накануне покинула Пекин. У обороняющихся началась паника. Некоторые бросали оружие и разбегались кто куда. Большинство организованными отрядами уходили из города через западные ворота. Последним по опустевшим улицам проскакан генерал Дун Фу Тун с отборной уйгурской и монгольской кавалерией. Войска, оборонявшие средний город, попали в окружение и сложили оружие. Генералы Не и Ма вступили в Пекин через Верхние Восточные ворота.
Иностранные солдаты из международного отряда и отряда охраны посольств попытались воспользоваться неразберихой и начали мародерствовать в богатых домах Маньчжурского города, пытались даже проникнуть в Запретный Императорский город. Иностранцев вежливо, но твердо вернули в посольский квартал. Адмирал Тинг категорически отклонил просьбу адмирала Сеймура позволить иностранным солдатам устроить победный парад перед императорским дворцом. Взятие Пекина не была победой иностранцев. Осажденные от осады посольства, которые ихэтуани несколько недель обстреливали из ружей и старинных пушек, просили о срочной эвакуации. Тинг предложил дождаться починки железной дороги, но иностранцы очень спешили. Через несколько дней после штурма дипломатическая колонна под охраной международного отряда отправилась в Тяньцзинь.
После взятия Пекина ихэтуани отступили в Маньчжурию, где их приветствовали местные власти. Против повстанцев и маньчжурских войск были направлены части генерала Ма Ю Куна. Их поддерживала флотилия из старых канонерок, которую Тинг направил вверх по реке Ляохэ. Тинг предложил русским перебросить малые боевые корабли и на Сунгари — по морю и через Амур, но русские категорически отказались, хотя у них там было лишь два малых судна Амуро-Уссурийской казачьей флотилии да пять колесных пароходов транспортного ведомства, годных разве что для переброски войск. Тем не менее, русские уже успели разгромить маньчжурские части, высадившиеся было на северный берег Амура под Благовещенском. В Маньчжурии войска генерала Ма действовали вместе с небольшими русскими отрядами, высылавшимися из Порт-Артура. Когда генерал Ма подошел уже к Мукдену, защищавшие его генералы Шоу Шань и Цзинь Чан заявили, что признают новое пекинское правительство. Регулярные войска стали вместе действовать против ихэтуаней, выручая строителей Китайской Восточной железной дороги, которые отсиживались на своих укрепленных станциях под защитой казаков охранной стражи.
Генерал Не Ши Чен наступал на Ганьсу, преследуя отступающего Дун Фу Туна, а командующий Шаньдунским корпусом генерал Юань Ши Кай нарушил-таки свой нейтралитет и начал наступление на Шаньси — против тамошнего губернатора Ю Ши, прославившегося казнями христиан и миссионеров. Шаньсийский корпус генерала Сунь Цина, измотанный боями за Таньцзинь, не смог долго сопротивляться свежим шаньдунским частям, и быстро прекратил сопротивление. Ю Ши покончил с собой, проглотив яд. Продолжая наступление, Юань Ши Кай подошел к Сианю, где укрылась императрица Цы Си. Туда же прибыла по Хуанхэ посланная Тингом небольшая флотилия. Находясь в безвыходном положении, императрица сдалась на милость победителей.
Императорский двор вернули в Пекин. Высшие сановники из числа приближенных к вдовствующей императрице, особенно замешанные в связях с ихэтуанями, либо получили приказ совершить самоубийство, либо отправились в ссылку. Сама Цы Си лишалась полномочий регента, сохраняя лишь титул императрицы. Император Гуан Суй полностью восстанавливался в своих правах полновластного повелителя Поднебесной. Впрочем, реальная власть была не у духовно сломленного последними событиями императора, а в руках военного триумвирата — адмирала Тинг Жу Чана, генералов Не Ши Чена и Юань Ши Кая. Установившаяся в Пекине власть получила признание от губернаторов всех провинций. Было сформировано техническое правительство — в основном из умеренных и нейтральных чиновников. Несколько постов получили и люди Сунь Ят Сена, которым было поручено составить предложения по аграрной реформе. На роль канцлера пригласили, вызвав с юга, престарелого Ли Хун Чжана, на которого возлагались главные надежды по восстановлению отношений с иностранными державами.
А надежды эти были очень зыбкие. Иностранные правительства и не думали признавать соглашение, заключенное в Таку с флагманами международной эскадры. Стало ясно, что державам важна не безопасность их дипломатов, а установление своего контроль над Китаем. Общественность стран растравливали статьями о необходимости отмщения за унижение от диких китайцев, за потопленные в Печелийском заливе корабли, за тысячи убитых христиан, а также компенсации за потерянное имущество. Россия объявила мобилизацию шести армейских корпусов, на Дальний Восток спешно отправлялись две стрелковые бригады; экспедиционный корпус готовила Германия; Британия ставила под ружье свою Индийскую армию.
Тинг хорошо понимал, что выигранная им битва за Пекин не означает еще победы в войне. Да, иностранные отряды ушли из Пекина и Тяньцзиня. Забрав последние десанты, международная эскадра покинула рейд Таку. Но иностранные армады могут в любой момент вернуться сюда, с огромным, несоизмеримым превосходством. Да, первая победа в войне произошла на севере, но исход ее решится не здесь, а там, где позиции китайских войск будут не так уязвимы. Флоту Тинга больше нечего было делать в Бохайском заливе. Главные базы — Порт-Артур и Вейхавэй — по-прежнему находились в руках русских и англичан, а скромное адмиралтейство в Таку не годилось для обслуживания крупных судов. Темной июльской ночью эскадра прошла в Желтое море и взяла курс на Фучжоу. По пути к ней присоединились два крейсерских отряда, действовавших у берегов Кореи.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
