1 Часть. Ангел. Улыбка ангела

АНГЕЛ. УЛЫБКА АНГЕЛА

(городское фэнтези, драма, мистика)

1

Визг тормозов. Запах стёртой резины. Звон разбитого стекла и обрушившаяся вслед за ним тишина. Вот и всё, что я тогда запомнила...

Не люблю машины. Вернее, всё то, что связано с наземным транспортом. Честное слово, прокрутись время вспять, я бы с удовольствием каталась на велосипеде. Но сейчас даже он вселяет в меня страх. Благо, до работы не слишком далеко и можно прогуляться пешком. Всего-то сорок минут, если не плестись, как черепаха. Этим и пользуюсь. А если меня посещает хорошее настроение, то можно по пути зайти в парк. Он у нас красивый, тенистый, тихий. Здесь очень часто после обеда сидят мамаши с колясками.

Ближе к ночи в некоторые аллеи парка стекается городская молодёжь. Так сказать, 'сливки' общества. От слова 'слив'... канализационный. Запах дешевого пива и таких же дешевых сигарет плывет, словно облако саранчи, сжирая на своем пути все другие ароматы. Впрочем, каждый выбирает сам, чем себя травить. Мне вот как-то всё равно.

День сегодня не задался. На работе мелкие неприятности пригрозили похоронить меня с головой, и я позорно сбежала. В смысле, прикинулась жутко больной. Начальник отпустил, не задумываясь. Хороший он у нас всё-таки. Зря его жена каждый день по телефону пилит. Хотя, может, дома он совершенный зануда?

Так как настроение оказалось на отметке ниже нуля, сверху капал мелкий редкий осенний дождик, я решила не заходить в любимый парк. Внезапно моё внимание привлёк зелёный сигнал светофора, на фоне которого показывал свои богатые витрины цветочный магазин. Я посчитала это знаком. Вообще за всю свою двадцатипятилетнюю жизнь я научилась их (знаки) читать. Пусть это и стоило дороговато.

Зелёный так зелёный. Цветы так цветы.

Свернув направо, я зашла в парк. Резко стихли звуки города. Теперь рёв проезжающих, казалось бы, невдалеке, машин утопал в осенней листве. Листья акации уже тронули золотистые капли. Клён только-только начинал алеть. Ещё неделька-другая, и парк превратится в хитросплетение жёлтых, оранжевых и рубиновых красок... 'Красиво!' — будут восклицать люди. Но на меня это наводит тоску. Я не люблю увядающую природу. Мне ближе лето с его бурей зелени. Или, напротив, зима с кристально чистыми и тихими ночами. Ни осень, ни весна меня ни разу не впечатлили. Поэтому я даже обрадовалась, что зашла в парк. Лето в нём только-только кончилось.

Из-за дождя людей почти не было.

Я старалась идти под кронами деревьев. Холодные капли через густые листья просочиться ещё не могли. Вдыхая влажный воздух, я вдруг почувствовала, что счастлива. Впервые, за несколько месяцев.

— Роксана! Кса-а-а-ана-а-а!

Я резко развернулась. Меня догоняла высокая девушка с растрёпанным каре светлых волос. Именно она так истошно кричала.

— Ксанка! Совсем глухой стала! Я тебе от самого перекрёстка кричу! А ты ни сном, ни духом! Вообще!!!

— Привет, Тань, — кивнула я. — Надо было не кричать, а позвонить. Мобильные ещё не отменили вроде?

— До тебя дозвонишься! Как же. Ты сначала мобилу включи!

Светловолосая насупилась. Её зелёные глаза пылали праведным гневом.

— А что? — я удивлённо полезла в сумку за телефоном. — Я его не выключала. Мне с работы должны позвонить.

— Пока что звонила тебе я. А ты чего под дождём гуляешь?

— Я не гуляю, а домой иду. Встречный вопрос, у тебя уроков нет?

Таня тяжело вздохнула.

— Это кошмар, а не работа! Когда я устроилась в школу, думала, будет легче. Представляешь, они даже миф о минотавре не читали?!

— Кто? — поинтересовалась я, всё ещё пытаясь найти мобильный. Это 'благо цивилизации', как нарочно, от меня пряталось.

— Кто-кто? Дети! Нет, они не глупые. Но на вопрос 'кто такой Ясон?' отвечают 'наш трудовик!' Ещё и поправляют: 'Татьяна Валерьевна, его Ясон Палыч зовут'. Не, ну представляешь?

— Угу, так займись просветительством. Почитай детям мифы Древней Греции на Классном часе.

— Нет, мы с ними стенд будем делать. Про Гагарина.

— Осенью?

— К весне только и сделаем, — засмеялась подруга.

— А-а, — протянула я, смирившись с тем, что телефон на ходу не найти. — Если ты такая взвинченная, значит, с уроками на сегодня покончено...

— Точно! — кивнула она, беря меня под локоть. — Роксан, бросай это гиблое дело, — посмотрела на сумку и добавила. — Пошли ко мне. Я тебе кофе с коньяком налью. Грусть-тоску развеивать будем!

Татьяна была моей подругой с самого детства. Когда после страшной аварии, в которую я угодила, вокруг были лишь лицемеры, преданно несущие охапки цветов, Таня одна оставалась строгой. Как только меня выписали из больницы, она дала мне подзатыльник, сказав, что нужно быть последней идиоткой, чтобы уронить зеркало на проезжую часть, а затем полезть его доставать. Правильно, я же не хотела, чтобы оно разбилось! Семь лет несчастья хуже, чем два дня в больнице.

Однако суеверия тут не при чём. Меня тогда будто кто-то толкнул на дорогу. А затем я испугалась. Это неописуемый страх. Ты стоишь на проезжей части, а на тебя, пронзительно сигналя, несётся поток машин. Поневоле впадаешь в ступор.

Никто так и не смог объяснить, почему ни один автомобиль не задел меня. Вокруг моего тела на расстоянии метра не было и маленького осколка стекла. Зато погибло семь человек в машинах. Даже сейчас, вспоминая эту картину, мне хочется выть от страха и бессилия. Только Таня знала, что в смерти этих людей я винила себя, а не мокрый асфальт, несчастный случай и так далее. Наверное, родные и близкие погибших считали так же.

В небольшой, но уютной квартирке, Таня, как обычно кинула мне 'Располагайся!' и убежала на кухню. Следуя нашей традиции, я пошла за ней.

— Тань, слушай, а тебе одной в квартире не скучно?

— Скучно! Ещё как! — не оборачиваясь, ответила та. — А что? Решила ко мне переехать?

— Не дай Бог! — пробормотала я.

— Какой конкретно?

— Какой угодно, лишь бы не дал мне такого. Вернее, такую. Знаешь ли, я сплю по ночам. Обычно.

— Ха! Так мы болтать будем только до трёх. И только на выходные. Мне ж на работу к восьми! Роксанка, правда, переезжай ко мне! Ну, хоть на недельку!

— Не надо посредством меня разгонять скуку, — я достала две чашки и поставила на стол.

Вскоре Таня разлила ароматный кофе, и мы пошли в зал.

— Роксан, а ты телефон нашла? — как-то ехидно поинтересовалась подруга, стоя за моей спиной, пока я искала пульт от телевизора.

— Нет.

— В заднем кармане джинсов не смотрела?

— Даже если захочу, физически посмотреть не смогу!

— Хотя бы пощупай, — хихикнула Таня. — Теперь ясно, почему он отключился. Если б на меня сели, я б тоже работать отказалась.

— Зараза! — констатировала я, доставая телефон. Он был выключен.

Вздохнув, я протянула:

— Если звонили с работы...

— Бросай её! — перебила Таня. — К чертям такую работу! Бумажки, бумажки, бумажки! Ты хоть что-нибудь кроме своих бумажек видела за эти два года?!

— Тань, не начинай! — я включила телефон.

— Я продолжаю!

— И что прикажешь делать? В школу я не пойду. Это не моё. Да и зарплата... прямо скажем, нищенская.

— Ну, конечно! Ты в своём офисе получаешь больше!

— Больше, — кивнула я.

— И проблем у тебя больше. Роксана, ты человек! А не биоробот. Заканчивай!

— Ну тебя! — шуточно огрызнулась я.

Телефон, наконец-то включился. Тут же раздался сигнал полученной ММS-ки. Всё. Это точно с работы. Будет мне плохо...

В MMS не было ни текста, ни картинок. Зато телефон заиграл:

Следуй за мной — путь не близок.

Следуй за мной — бледный призрак.

Следуй за мной — обретая душу,

Обретая плоть и кровь...

Это больше чем родство, больше чем любовь...

— Что это? — Таня заинтересованно заглянула через моё плечо.

— ММS-ка.

— Интересно, кто это тебе послал?

— Понятия не имею.

— Это 'Следуй за мной'Песня 'Следуй за мной'[1]? — поинтересовалась Татьяна. — Она во всех твоих плейлистах есть.

— Угу, — кивнула я, тупо глядя в телефон.

— Роксан, ты чего?

— Глянь, — я передала ей мобильник.

— Куда смотреть-то?

— На номер. От кого.

Подруга присвистнула.

— +0 000 000 00 00? Это что? Розыгрыш?

Ответила я абсолютно спокойно и холодно:

— Понятия не имею. Кто-то веселится из знакомых.

— На твоём месте я бы такого шутника убила. А если б тебе прислали похоронный марш?

— Всё равно. Мне, действительно, всё равно. Очередная глупость. Если кто-то хочет сходить с ума, не вижу смысла мешать.

Таня тяжело вздохнула, отпивая чуть остывший кофе:

— Ты вся в этом! 'Всё равно', 'не вижу смысла'! Роксана! Нельзя так жить!

— И как же можно? — я тоже взяла свою чашку. Когда Таня пригласила меня на кофе с коньяком, я не знала, что она имела ввиду коньяк с привкусом кофе.

— Ты сколько ложек коньяка в турку вылила, когда кофе варила? — осторожно поинтересовалась я.

— Ложек? — переспросила та и расхохоталась. — Да, подруга, стареешь! Там целая стопка!

На мой испепеляющий взгляд она ответила:

— Во-первых, я хочу, чтобы ты развеселилась. Во-вторых, — Таня замялась, — эх, ты меня пошлёшь.

— То есть, можно начинать?

— Погоди. Я хотела тебя попросить. Погадай мне! А то мои карты всегда мне счастье обещают, чтоб не расстраивать...

— Для этого и глотка вина бы хватило. Не зачем мне кофе в коньяк выливать!

— Ты ж сама говорила, легче гадать, после бокала спиртного.

— Глотка, Таня, одного глотка! После бокала я тебе ТАКОЕ нагадаю, сама рада не будешь!

— А что? Зато весело! — рассмеялась подруга. — Так, погадаешь?

— Ладно. — Смирилась я. — Думай вопросы. Только не больше трёх. У меня запас сил не резиновый.

Нельзя сказать, что я считала себя талантливой предсказательницей, равно, как и Таня — себя. Ещё лет десять назад к Татьяне попала колода Таро. Тогда не существовало такого повального увлечения оккультными штучками. Интерес был свеж и не испачкан жёлтенькими статьями на тему открытия третьего глаза, пятого уха и Бог весть чего ещё. К свежей теме, не обмусоленной обществом, тянет с двойной силой.

Нам с подругой стало интересно. Татьяна со скрипом нашла парочку простеньких раскладов и тут всё началось. Её предсказания стали сбываться. С очень большой точностью. Все, кроме тех, которые касались лично её персоны. Если спросить у любой цыганки, та ответит — гаданье на себя — грех! Причин не объяснит.

Вскоре несколько колод появилось у меня. Танина ситуация повторилась. Карты давали ответы на всё, кроме того, что касалось моей персоны.

Выпив кофе, Татьяна убрала со стола всё лишнее, уступая мне 'рабочее место'. Достав из сумки колоду Таро, я с любовью их перетасовала. Прежде, чем найти свою колоду, мне пришлось собрать небольшую коллекцию. Тут были и 'классические' карты Райдера — Уайта, новомодные 'Таро Кельтов', 'Таро Богинь', экзотические 'Пост Таро'. Последние и к Таро не относились, зато 'душу грели' и могли рассмешить. Однако полюбились мне карты из самой 'зловещей' колоды. Таро Вампиров. Эти карты я носила с собой постоянно. Как некий талисман.

— О! У тебя опять с собой 'вампирчики'! — Тане тоже нравились эти карты. Кстати, я не нашла ещё того человека, который бы сказал, что эти Таро некрасивые, страшные или слишком мрачные. Как по волшебству, любой, кто видел 'Вампиров', попросту влюблялся в них. Мне как-то даже предложили продать их, так сказать, в коллекцию. Нет уж.

— Три вопроса. Помнишь? — сказала я, закрывая глаза. — Вопрос первый. Загадала?

Как-то у нас с Таней сложилось, что она редко говорила вопросы вслух. А я и не спрашивала. За малым исключением. Карты и так давали достаточно информации.

Разложив 'вампиров' на столе, я открыла глаза. Всё ясно.

— Нет. На работе у тебя глухо. Никакого повышения. Одни сплетни. Кстати, аккуратнее. Твой одиннадцатый класс какой-то неадекватный. Ещё про тебя нехорошие сплетни распускает какая-то блондинка лет сорока. Она говорит, что у тебя слишком близкие отношения с учащимися...

— Ясно, — хмуро сказала Таня. — Завуч в своём репертуаре. Странно, что от неё только муж сбежал. На месте её детей я бы тоже уехала подальше. Корова крашеная!

Вздохнув, я спросила:

— Уточнять что-то будешь?

— Нет. Давай дальше.

Я собрала карты и снова их перемешала.

— Загадывай.

— Готово!

Снова Таро оказались на столе.

— Ага, а вот денег у тебя прибавится. И нет, это не репетиторство.

— Слава богам! — не удержалась подруга.

— Не перебивай.

— Извини.

— Так вот, деньги придут откуда-то со стороны... Нет, стой. Они уже идут. В смысле, завтра-послезавтра у тебя на руках будет кругленькая сумма... Интересно, куда ты их потратишь?..

— Хм, может, долг кто-то вернёт? — задумалась Таня.

— Вряд ли. С новыми деньгами появятся новые знакомства. Какие-то перспективы... Извини, не могу понять. Сложно удержать нить предсказания. Была бы ясновидящей, сказала б, как в тумане... Даже голова разболелась.

— Всё, с деньгами закончили. Ты как?

Собрав карты, я легонько пробежалась по ним пальцами. Нить прохлады скользнула в руку, растворяясь в теле. Постепенно мысли прояснились. Мигрень исчезла.

— Вроде нормально.

— А на ещё один вопрос ответить сможешь? — с надеждой посмотрела на меня Таня.

— Карты помогут, — кивнула я. — Давай.

Разложив Таро в третий раз, я ничего не поняла. Выпадали противоречивые карты. Ничего не вязалось. Просто ахинея.

— Хммм, — нахмурилась я. — Либо ты спросила какую-то глупость, либо 'вампиры' нас послали.

— Вовсе не глупость! Я, между прочим, о будущем спрашивала! На ближайший месяц.

— Да? А до этого вопросы к прошлому относились? — я приподняла бровь. — По всему выходит, что ты умрёшь, утонув либо в реке, либо в канализации.

— Чего? — подруга округлила глаза. — Роксана, ты в своём уме?

— Просто я не знаю, что ещё можно назвать 'текучей водой'. Ручей вроде мелковат. Да и нет у нас ничего такого поблизости. Путешествий у тебя не будет. Куча новых знакомств. Причём, после смерти.

— А! Я поняла! — хмыкнула Таня. — Я стану неупокоенным духом и найду себе таких же неупокоенных друзей.

— И всем скопом явитесь ко мне, да?

— Как ты угадала? — невинно похлопала ресницами Таня.

— Картам спасибо, — полушутливый тон был кстати.

— Нет, погоди, — посерьёзнела Таня, — ты это честно?

— Нет, конечно! — фыркнула я. — И так видно. Ахинея! Не хотят они тебе про будущее рассказывать. Вот и всё.

Поблагодарив расшалившиеся карты, я убрала их обратно в сумку.

За окном перестал лить дождь. На тёмном небе появились редкие звёзды.

— Что-то мы засиделись, — я встала, потянулась, направляясь к окну. Только что зажегшийся фонарь заливал кусочек улицы бледным светом. — Поздно уже. Мне домой пора.

— Ой, Роксана! — махнула рукой подруга. — Завтра выходной! Оставайся уже у меня. Что, я тебе пижаму не выделю?

Поразмыслив немного, я согласилась. Действительно, незачем по ночному городу лишний раз гулять.

— Требую ответного доброго жеста, — неожиданно для Тани, сказала я. — Я остаюсь у тебя на ночь, и мы болтаем до трёх утра. А ты мне гадаешь. Мне тоже хочется в будущее заглянуть... Развлекайте меня, развлекайте!

Я сделала неопределённый жест рукой, изображая скучающую светскую даму века эдак девятнадцатого. Таня нацепила маску непроницаемости:

— Всё, что пожелаете, дорогая гостья! Всё, что пожелаете.

Как обычно, подруга надо мной поиздевалась. Мне была выдана смешная розовая пижама с большим голубым слоном в районе пятой точки. Слон держал хоботом три разноцветных шарика, а выражение его 'лица' сообщало, что на нём проверяли действие убойных антидепрессантов. На верхней части пижамы тоже был слон. Только зелёного цвета. Это животное играло на хоботе, как на флейте, обхватив его передними конечностями.

— Специально для тебя покупала! А это будет завершать образ!

С такими словами Таня собрала мои длинные пепельно-русые волосы в хвост и перетянула резинкой. На лицо упала вьющаяся прядь.

— Халтура, — сообщила я, сдувая непокорные волосы.

— Твои вездесущие завитки всё портят! Но так даже симпатичнее!

Таня подвела меня к зеркалу.

— Ты решила меня ослонить?

— Я бы сказала 'обслоновить'! Чем тебе не нравится розовый слоник на резинке? Он мило смотрится в твоих волосах!

— Ну, хоть не 'обслюнявить'. Тань, заканчивай! — я вздохнула, но хвост распускать не стала. — Спасибо тебе за старания, но я уже не в депрессии. Давно. Что было, то прошло.

— Не, ну сама недавно просила её развлекать. А теперь в кусты! Пошли, я тебе гадать буду!

Последняя фраза прозвучала, как приговор.

В пользование на ночь мне был выделен диван. Мы застелили его веселенькой простынёй в цветочек. Подруга расположилась в конце дивана, подогнув под себя ноги. Я обняла подушку и устроилась напротив. Девушка достала карты.

Вопреки всем желаниям, любимая Танина колода 'Таро Драконов' показывала всё чётко, ясно и кратко. Перемены к лучшему. Перемены к худшему. Всё, так или иначе, стабильно.

— Задай вопрос о своём будущем на месяц, — сказала вдруг Таня. — Может, и у тебя скорая смерть предвещается? Вместе неупокойничать будем.

— А что, давай. На месяц. — Легко согласилась я.

— Так, — блондинка сосредоточенно разложила карты перед собой. Лоб её нахмурился, глаза сузились. Поджав губы, она оповестила, — Прогноз неутешителен. Ты не умрёшь. Но, — она предупреждающе подняла палец.

Я с иронией покосилась на карты, затем на её палец, но промолчала. Мне резко стало как-то грустно и всё равно. В конце концов, какая разница, что будет? Ведь это всего лишь забава.

— Нет, ну ты меня вообще слышишь, барышня?! — Таня грозно придвинулась ко мне. Кажется, я что-то пропустила.

— Э-э... нет... задумалась, извини...

— Да никогда! — воскликнула девушка. — Ладно, повторю ещё раз. Этот месяц даст тебе шансы завести очень интересные знакомства. Смотри, — она протянула мне карту, где рядом с гордым драконом стоял человек с крыльями ангела, — это прямой намек на то, что тебя защищают. Раскрой глаза и улыбнись мирозданию пошире.

— Угу, и тогда ко мне прилетит ангел верхом на изумрудном драконе.

— Не паясничай, — мне погрозили пальцем. — Однако, несмотря на всю защиту, ты очень уязвима к злым языкам и мыслям. Опасайся тёмной магии... что-то мне не нравятся эти карты...

— А что там? — я взглянула на расклад. В колоде 'Драконов' я ничего не смыслила. Вероятно, связи с картами не было. Но подруга оставалась серьёзной. Она сосредоточенно разглядывала три карты, а потом, резко выдохнув, убрала их в колоду.

— Ты чего? — спросила я в недоумении.

Татьяна делала так только тогда, когда видела что-то очень нехорошее.

— Ничего. А! Забудь. Просто 'Драконы' устали, вот и несут всякую чушь. Ты аккуратнее будь, вот и всё. А остальное предоставь Богам.

Уснули мы поздно. Как и обещала Татьяна, проболтали до трёх утра. Потом сонно разбрелись по спальным местам и провалились в сны.

2

Следующие выходные мы провели очень весело. Погода стабилизировалась, выглянуло солнце. Лужи и грязь подсохли. Поэтому в воскресенье мы рванули в горы. Покатались на лошадях. Полазили по пещерам. Вброд перебежали маленькую горную речушку, а потом слушали дробь зубов друг друга — вода оказалась ледяной. Там же Таня познакомилась с очень интересным человеком по имени Дмитрий, оказавшемся хирургом в частной клинике. Обменявшись номерами телефонов, они разошлись в разные стороны, а Таня ещё три дня по-идиотски улыбалась всем и вся.

Вот так сходу полностью было ниспровергнуто моё предсказание. А чего вы хотели?

— Я сразу сказала, что карты несли полную ахинею, — улыбнулась я, попивая вишнёвый сок.

Мы с подругой сидели в кафе. И у меня, и у неё рабочий день уже закончился. Осенний вечер только-только начинался. Домой не хотелось. Вот и решили поужинать в кафе.

Таня по-прежнему светилась от счастья. Поглощая свою жаренную картошку, она умудрялась разговаривать со мной и строчить попутно SMS-ки. Я с тихим интересом наблюдала за ней. Вроде бы взрослая женщина, а радуется, как подросток в период первой влюблённости.

— Знаешь, — доверительно шепнула подруга, — кажется, это любовь.

— Да? Очередная? — я улыбнулась, видя реакцию Тани. — Ладно-ладно, не дуйся. Если это действительно любовь, значит, ты это заслужила.

— Ой, Ксанка! Не умеешь ты радоваться жизни! — она вздохнула, но тут же переключилась на нового знакомого. — Этот Дима ничего.

— Если учесть, что ты влюбляешься в основном, в 'плохих парней'...

— Не учитывай. Но, по-моему, это любовь. Он обещал на День рожденья свозить меня в Японию. Ты же знаешь, как я люблю эту страну!

— И что взамен? — я скептически повертела на вилке маслину из греческого салата.

— А взамен он получит самостоятельную любящую его женщину, которая может себя сама, если что, обеспечить.

— На зарплату учителя?

— Не придирайся! Может, моя профессия не позволяет покупать дачи на берегу моря, зато на жизнь хватает...

— На жизнь одного человека. И то со скрипом.

— Пессимистка! — констатировала подруга, но обижаться не стала. — Вернёмся. Ни мне, ни ему не нужны эти 'розовые сопли' детской романтики. Я уже устоявшаяся личность, в отличие от этих восемнадцатилетних дурёх. Думаю, мы нашли друг друга.

— А я думаю, что-то тут не так. И причем тут восемнадцатилетние дурёхи?

— Он мне рассказал о своей первой любви. Ему было двадцать три, а ей — восемнадцать. После МЕДа его отправляли в армию, а она не собиралась дожидаться. Если кратко.

— Хочешь сказать, на первом свидании он тебе про бывших рассказывал? Да, это любо-о-овь, — многозначительно протянула я.

— Ну, — замялась подруга, — я сначала тоже подумала, что он просто хочет, чтоб его пожалели. Но это не так. Он, вообще, странная личность. Не удивлюсь, если он чем-то таким, — блондинка сделала жест, будто бы что-то невидимое насылала на свой бокал, — занимается.

— Пора кончать с кофе и книгами на ночь. Уже колдуны мерещатся.

В ответ меня ткнули локтем в бок.

— Кстати. Он сейчас придёт, — проговорила Таня, как-то хитро на меня взглянув.

— Сюда? — спросила я, допивая вишнёвый сок.

Дождавшись кивка, я улыбнулась:

— Ладно, сейчас расплачусь и оставлю тебя.

— Нет, я, наоборот, хотела, чтобы ты на него взглянула ещё раз. Вдруг я ошибаюсь? И у него на уме, действительно, что-то не то.

— Хорошо.

В кафе народу прибавилось. Вновь прибывшие останавливались в дверях, находили свободные места и стремились побыстрее занять их. Неуютная суета нарастала. Странно, меня это никогда раньше не тревожило. Я всё острее слышала чужие разговоры. Постоянный скрип стульев и мелодичный звон посуды становился жутко неприятным. Наверное, Таня права, это нервы. Надо успокаиваться.

— Вот он, — тихонько сообщила подруга так, что я едва расслышала.

Действительно, в зал вошёл высокий человек со светло-русыми волосами. Татьяна подала ему знак, махнув рукою. Дмитрий, улыбнувшись, подошёл к нам и сел рядом с Таней.

— Добрый вечер, — он легонько кивнул мне, взял Танину руку, аккуратно поцеловал её тонкие пальцы. — Спасибо, что дождалась.

На мой взгляд, это было слишком старомодное поведение, хотя старомодной из нас с Татьяной считаюсь именно я.

— Привет, — улыбнулась Таня, обращаясь к мужчине. — Помнишь мою подругу? Она была со мной в горах.

— И вы обе перебегали реку, — усмехнулся Дима. — Конечно, помню. Роксана, так? — он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнула:

— Совершенно верно.

— Ты, какой-то уставший. Трудный был день? — Таня коснулась мужского плеча.

— Да так. Утро выдалось то ещё. А сам день...

Я не старалась вслушиваться в разговор. Меня он совершенно не интересовал. В противоположность той силе, исходившей от Дмитрия. Он, будто бы, печка, распространял вокруг себя тягучие волны тепла. Только мне это тепло не понравилось. Таня же, по всему, была в восторге.

'Сильный человек', — отметила я. Ему бы не хирургом, а гипнотизёром работать. Но вдруг из него и хирург ничего так?

Я перевела взгляд на подругу. Та уже о чем-то разговаривала с Димой, вообще позабыв о моём присутствии. Он ведь ей, правда, нравится. Я видела влюблённую Татьяну не раз. Всё те же чуть прикрытые зелёные глаза, губы в милой счастливой улыбке, ямочки на щечках... Только раньше во всём этом я не видела будущего. Сейчас же... Я знала, что из этих отношений может вырасти нечто большее и принципиально иное, отличное от того, что было раньше в Таниной жизни. Подруга была права. Это любовь.

Снова скользнув взглядом по Дмитрию, я отметила, что он чему-то радуется. Когда человек искренне счастлив, его тело расслаблено. Ноги не скрещены, руки свободно лежат на столе или жестикулируют, когда он говорит. Глаза тоже немного прикрыты, как у Тани... Так, похоже, я здесь лишняя. Кто знает, чем закончится для них этот вечер?

Я встала:

— Тань, я пойду. Мне ещё на завтра отчет за месяц писать. Хочу подготовиться.

— Уже? Жаль, — протянула подруга. Хотя её лицо выражало совершенно противоположные чувства.

— Ничего не поделаешь. Ладно. Пока. Позвоню завтра, — я взяла сумочку. — Пока, Дим.

— Удачи, — кивнул мужчина.

Я напоследок окинула их взглядом. Только сейчас я заметила, как они похожи. Оба высокие, светловолосые, светлокожие. У Таньки глаза сияют изумрудным блеском, глаза Дмитрия зелёно-карие, колдовские. Поймав себя на мысли, что искренне рада этой их встрече, я, почему-то, безумно смутилась и спешно вышла на улицу.

Осень встретила меня порывом холодного ветра и шумом городских машин. Вот и жёлтые листья сорвались с ветвей. Лето безвозвратно ушло.

Снова на душе стало грустно. От всего. Я переехала в этот не слишком большой городок два года назад вместе с Таней. Мы с подругой искали другую более свободную, самостоятельную жизнь. Устроились на работу. Она — учителем истории в школу, я — офисным сотрудником в небольшую риэлтерскую фирму. И потекли трудовые будни. За эти два года мы, в принципе, многого добились. Да и жилось не скучно. Только всё время чего-то не хватало. Мы с Таней облазили, объехали и обошли все ближайшие горы, леса и пещеры. Побывали на всех озёрах и считали себя заядлыми экотуристками. На работе тоже приходила удача. Нас с хорошей стороны замечало начальство. Мы становились в чём-то незаменимы. Но это было не то. По-прежнему чего-то не хватало.

В конце концов, может, Таня нашла то, что ей нужно? Этот Дмитрий... Да, с ним она не заскучает. Только, всё равно, что-то меня сбивало в этом человеке. Очень многое в нём казалось идеальным. Разве так бывает? Или... неужели я завидую подруге?

Я остановилась и с силой тряхнула волосами.

Нет. Так низко, до зависти, я не паду. Тем более, завидовать человеку, который мне столько раз помогал. Нет уж. Я выше этого.

Резко выдохнув, я направилась домой. Но и двух шагов сделать не успела, как меня кто-то окликнул:

— Роксана!

Посмотрев вбок, я увидела спешащую ко мне фигуру.

— Здравствуйте, Антон Сергеевич! — поприветствовала я шефа. — Какими судьбами?

— Да так, со встречи шёл.

— Шли? — переспросила я удивлённо. Наш шеф отличался тем, что очень не любил ходить пешком. Именно поэтому в его гараже размещались три машины: для деловых встреч, для встреч за городом и для бытовых мелких дел.

— Что, непривычно, да? — хмыкнул он. — Кони мои в сервисе. Все три. Так что я своим ходом.

— А-а, — кивнула я.

Мой шеф был странным человеком. Чуть выше среднего роста, за тридцать, с цепкими серо-зелёными глазами и каштановыми волосами. Кстати, волосы, как и машины, были предметом его гордости. Никогда до него не встречала мужчину с шевелюрой до плеч, который бы так за ней ухаживал. Исключая пару-тройку стилистов, конечно же. Сам Антон Сергеевич был родом откуда-то с юга. Именно этим объяснялся странный золотистый цвет его кожи. А ещё необходимо упомянуть о характере начальства. Антон Сергеевич всегда оставался спокоен, в любых ситуациях. К сотрудникам относился с пониманием.

— Хорошо, что я тебя встретил, — начал шеф. — У меня для тебя одно дельце есть. Хочу выгнать тебя из офиса и пустить погулять по городу и окрестностям.

— То есть я должна буду показывать дома? — я не удержалась от кислой мины.

— Ха, — рассмеялся шеф. — Тебе это на пользу. Совсем в офисе посерела.

— А оплата?

— Не обделю.

— Хорошо, — согласилась я.

— Только знаешь, я хотел, чтоб ты завтра утром уже квартирку показала.

— Как? — удивилась я. — Мне же надо за документами в офис съездить. Да ещё и самой с планировкой и другими особенностями ознакомиться. А уже поздно. И завтра мне никак не успеть...

— Документы на эту квартиру у меня дома. Вот в этом проблема. Но как посмотреть. Надеюсь, ты не ужинала? — сказал шеф, ловя такси.

— К сожаленью, уже, — я с сомненьем посмотрела на остановившуюся белую легковушку с 'шашечками'.

— Ну, ничего. Тогда Кира тебя чаем с тортиком угостит, — ответил шеф, садясь в такси. — Чего встала? Не пешком же идти?

Я с опаской покосилась на машину, на шефа. Прокляла последнего. Но, всё же, села на заднее сиденье, за начальником.

— Антон Сергеевич, Вы понимаете, что со стороны эта ситуация выглядит... гм, двусмысленно?

Я нервно вцепилась в сумочку, не давая панике развернутся по-полной. Надеясь разговором увести свои мысли прочь от того, что произошло со мной всего лишь несколько месяцев назад. Вот только стоило мне сесть в машину, и снова я слышала визг тормозов, звуки ударов и бьющегося стекла.

— Не переживай. Кира привыкла к тому, что я часто приглашаю коллег домой.

— Ваша жена очень понимающая, — ответила я, впиваясь взглядом в собственные руки.

— Увы, нет, — рассмеялся шеф, назвав водителю адрес. — Она, как бы так сказать, — снова обратился ко мне, — смирилась с моим образом работы.

— Смирилась? — переспросила я, вспоминая периодические разговоры шефа с женой по телефону. На мой взгляд, до сих пор не виденная мною Кира, ни терпением, ни смирением не отличалась.

На это Антон Сергеевич лишь посмеялся и заговорил с шофером о каких-то пустяках. А я продолжала рассматривать свои руки, пальцы, сумочку, затылок шефа, серые чехлы сидений — всё, только бы не возвращаться мыслями к трагедии.

— Лучше бы пешком пошли, — пробубнила я под нос. Но шеф услышал.

— Роксана, прекращай копаться в прошлом. Что было, того не вернёшь. Живи в настоящем времени. Я тебе как шеф советую. Иначе в жизни несладко придётся.

Уязвлённая, я замолчала.

Добрались мы до места через каких-то пять минут. Антон Сергеевич вместе со своей женой (и тремя автомобилями) жили в двухэтажном небольшом, но очень уютном доме с нарядным крыльцом и небольшим садиком. Такие частные домовладения не редкость для провинциальных городков.

Мы поднялись по трём ступеням. Мужчина открыл дверь, пропуская меня вперёд:

— Заходи. Не стесняйся, будь как дома.

Он зашёл следом. Скинул тонкий осенний плащ на вешалку. Разулся и прошёл дальше по коридору в одну из комнат. Я последовала его примеру.

В комнате весь пол закрывал шерстяной ковролин тёмного цвета. У стены стоял диван, по бокам от него — два кресла, а между ними покоился красивый резной журнальный столик. Противоположную стену занимали книжные полки и большой плазменный телевизор. Антон Сергеевич положил на стол свою папку и теперь что-то усиленно в ней искал. В одном из кресел сидела хрупкая молодая женщина. Пожалуй, даже младше меня. Не больше двадцати. У неё была смуглая кожа, медно-рыжие волосы до плеч и золотистые глаза. Она с интересом оглядела меня. Улыбнулась:

— Так вот почему мой муж никогда не приглашает меня в офис.

— Простите? — не поняла я.

— Прощаю, — она весело рассмеялась.

Легко поднявшись, девушка подошла ко мне.

— Я — Кира. Жена вот этого человека.

— Очень приятно. Меня зовут Роксана. Ваш муж хороший начальник. Мне нравится с ним работать.

— С ним всем нравится работать, — Кира снова рассмеялась. — И это очень помогает ему манипулировать людьми.

— Ц-ц, — шеф поморщился, отодвигая папку. — Кира, родная, я тебя тоже очень люблю. Хватит рушить мой ореол святости.

— Хорошо, — легко согласилась она. — Как скажешь, родной. — Переведя на меня взгляд, она поинтересовалась. — Поужинаешь?

— Нет, благодарю. Я ужинала в кафе.

— Досадно. Ничего. У меня есть чай. И торт к нему. Будешь?

— Лучше согласись, — прошептал шеф, выходя из комнаты.

— Хорошо, — уступила я. — От чая не откажусь.

— Тебе зелёный или чёрный? — заботливо поинтересовалась Кира, легко переходя на 'ты'.

— Чёрный.

— Тогда погоди минуту. Сейчас принесу.

И меня оставили в одиночестве. Пользуясь минутой затишья, я подошла к окну. Заходящее солнце нанесло позолоту на окружающий мир. И без того жёлтая листва сейчас горела золотым и медным огнём. Окно выходило в сад. Поэтому у меня была возможность полюбоваться буйством красок.

Неожиданно зазвонил телефон. Судя по звуку, я оставила его в сумочке. А последняя находилась в коридоре на вешалке. Странно, что я вообще телефон услышала. Я вышла из комнаты, но пока доставала мобильный, звонок был 'пропущен'. Номер оказался мне неизвестен и перезванивать я не стала. В памяти почему-то всплыл номер с которого не столь давно я получила MMS-ку. Все нули. Интересно, может, шеф знает что-нибудь? Он много чего знает.

На 'автопилоте' я пошла обратно. Почти уже зайдя в комнату, я услышала тихий разговор, шедший из соседнего помещения:

— С ума сошёл, Вёрс? Не её время, всё испортишь! — это был голос Киры, изрядно приглушённый закрытой дверью.

Одновременно я смутилась и заинтересовалась. Подслушивать нехорошо. Но кто такой Вёрс?

— ... нельзя же было ... ... Поэтому ... сюда.

Отвечавший голос явно принадлежал моему шефу. Антону Сергеевичу. Вот только слова его были столь тихими, что я толком ничего не расслышала.

— Опять? Бедная девочка! Ещё и полугода не прошло с того раза. Думаешь, кто-то пытается её убить?

— ... не сомневаюсь... Роксана ... рано ей ... не поделаешь...

Недоумённо хлопнув ресницами, я приподняла бровь. Что за разговор ведётся за дверью? Причем тут я? И вообще...

Поколебавшись, я постучала и вошла к говорившим.

Эта комната, как я и думала, оказалась кухней. Кира пританцовывала у стола, заваривая чай. У окна, опёршись о подоконник, стоял шеф. Их лица мгновенно стали спокойными:

— Что-то случилось? — как ни в чём не бывало, поинтересовался мой начальник. — Кира уже заварила чай. Подождёшь немного?

— Простите, — осторожно начала я, всем сердцем предчувствуя нечто нехорошее. — Я оказалась невольной свидетельницей вашего разговора. — Супруги переглянулись. — Не могли бы вы кое-что мне объяснить?

Не дождавшись ответа, я продолжила.

— Кира, ты говорила с неким Вёрсом, а тут кроме вас с Антоном Сергеевичем никого нет. Плюс к этому, всплывало мое имя... Что мне рано? И чего не поделаешь?

— Ничего не поделаешь, — со вздохом констатировал шеф. Он как-то преобразился. Стал немного выше. Глаза приобрели какую-то странную глубину.

— Нет, не надо, — тихо произнесла Кира. — Ты её так ошеломишь. А пользы не будет.

— Зато она сразу всё поймёт.

— Уверен? Дай-ка лучше я с этим разберусь. А ты иди, прогуляйся. Заодно разведаешь, что да как.

Мягко, но довольно сильно для столь хрупкой женщины, Кира в спину вытолкала мужа. Он, проходя мимо меня, как-то загадочно улыбнулся и подмигнул:

— Что ж, оставлю вас, милые леди.

Как только входная дверь захлопнулась за мужчиной, Кира отодвинула один из стульев.

— Садись. В ногах, как известно, правды нет.

Осторожно, будто бы зная, что предложенный стул — это хищная тварь, я села. Кира поставила передо мной чашку с чаем, сахарницу. Серебряная ложечка появилась на аккуратной салфетке рядом. Потом на стол перекочевали тарелки с бисквитным тортом.

— Угощайся. А я постараюсь всё объяснить.

— Уж пожалуйста.

— Э-э-э, а ты суровая, — Кира устроилась на соседнем стуле, подтянула к себе другую тарелку с тортом. — Это неплохо. Только не сейчас.

— Кого ты назвала Вёрсом? — спросила я.

— Знамо кого, — хмыкнула Кира. — Этого зануду, естественно. — Девушка посмотрела в сторону выхода. — Его так зовут. А меня зовут Кирана. И, как ты могла догадаться, мы с ним далеко не супруги.

Об этом я думала в последнюю очередь. Кира или Кирана, меж тем продолжила:

— Мы знакомы очень давно. Когда-то Вёрс обучал меня. Потом мы стали партнёрами. И сейчас действуем зачастую вместе. Как в твоём случае... Не надо не смотри на меня так.

— Как мне ещё смотреть? Такое ощущение, что я нахожусь в драмтеатре. А вокруг меня разворачивается спектакль, — процедила я, сощурившись. Мне совершенно всё это не нравилось. Одна моя часть кричала — это всё шуточки шефа. Другая — я вляпалась. Вот только куда? Меня раздражает, когда кто-то в разговоре тянет время и резину, говорит загадочными фразами и прочее.

— Думаю, — картинно посерьёзнела она, — это правильная позиция. В драмтеатре всегда можно встать и выйти вон. — Кира грустно улыбнулась. — Жаль только у тебя не получится.

Я напряглась.

— Ой, нет, — она протестующее замахала руками. — Я тебе не угрожаю и не запугиваю. Я же не демон какой!

— Вот этого я как раз не знаю. Но что не ангел, это точно! — буркнула я.

— Почему ещё? — вдруг обиделась Кира. Совершенно серьёзно обиделась, между прочим. — Ты меня совсем не знаешь, но делаешь такие выводы. Роксана, ты ведь всегда такая рассудительная, не склонная к поспешным решениям. Что с тобой такое?

— А что с тобой?! — возмутилась я. — Мы знакомы от силы полчаса, а ты говоришь так, будто моя закадычная подружка!

— Хм, неплохая идея, — подмигнула она. — Давай дружить. У нас вечность впереди!

— Хватит со мной играть, — угрожающе прошипела я. Нет, опасности от девушки я не чувствовала. Но всё происходящее мне ой как не нравилось. Дешёвое кино, да и только!

— Попей чайку. Я его, между прочим, сама выращивала и собирала. Знаешь, какой это труд? Особенно в здешних условиях!

Почему-то я послушалась и, немного подсластив напиток, сделала пару глотков. Поймала себя только на том, что смакую чайное послевкусие. Да что здесь происходит?! Она меня что, гипнотизирует?!

Лицо Киры выражало крайнюю степень борьбы со смехом. И в итоге девушка заливисто рассмеялась.

— Нет, ну ты бы себя видела! — утирая весёлые слёзы, сказала она. — Этакий саблезубый хомяк, готовящийся к атаке. Ха-ха-ха!

Она потянулась ко мне. Её пальцы потрепали мою щёку. И меня это почему-то обидело. Я вдруг почувствовала себя ребёнком, который ни черта не понимает во взрослой жизни и лезет с умными речами к этим самым взрослым.

— Глупая, — нежно улыбнулась Кира. — Я, действительно, хорошо тебя знаю. Как и Вёрс. Когда небесный ангел берёт шефство над земным ангелом, то изучает всю его жизнь. Даже не изучает, а проживает. Он испытывает те же чувства, наблюдает те же мысли, восхищается теми же вещами. Твой небесный ангел — Вёрс. Но доверять ему хрупкие женские натуры опасно. Потому я тоже здесь.

— Чего? — не поняла я.

— Конечно же, тебе сложно в это поверить. Всем поначалу сложно. Должно пройти время. Загвоздка в том, — Кира нахмурилась, — что у тебя этого время почти не осталось.

Я недоумённо похлопала ресницами.

— Есть небесные ангелы и земные. Что-то вроде даосских бессмертных[2]. Небесные ангелы приглядывают за жизнью на земле, за её энергиями. Земные — помогают небесным и делают то, что первым не под силу. Мы, я и Вёрс, — небесные ангелы. Ты, Роксана — ангел земной. По сути, каждый истинный человек — это земной ангел, чуток подзабывший себя. Но истинных людей в этом мире с каждым днём всё меньше. Знаешь, сейчас вас не больше 15 % населения всей планеты.

Не перебивая, я слушала её. У меня было много вопросов. И скептических и не очень. Я всё ещё ей не верила. Но мысли в голове были вялыми. Единственное, что я могла хорошо делать, так это слушать и запоминать.

— Все остальные, — продолжала Кирана, — это пришельцы из других миров или планет, синтетически полученные формы жизни, воплощённые духи и много кто ещё. Кто-то помогает, кто-то мешает людям. Все они вносят такой жуткий хаос в энергии Земли, что нам, небесным ангелам, очень сложно во всём этом разобраться. Кроме этого, хаос приходит и в жизнь людей. Многие из вас забывают себя всё больше и больше.

Кира подцепила ложкой кусочек своего торта и отправила в рот.

— Многим из не-людей этот мир оказался по вкусу. Но они в силу тех или иных причин не могут сосуществовать с истинными людьми. Другие используют коренное население мира, как пищу. Сказки про упырей — не сказки. Задумайся на досуге о кровавых жертвах богам... В общем, всё это за многие тысячи лет сильно взбаламутило энергии Земли. Рано или поздно, это должно было случиться. И вот момент настал.

Сознание моё почему-то замутилось ещё больше. Если мысли раньше были вялые, то теперь они стали плотные, как туман, и вязкие, как смола. Я всё ещё слушала Киру, но как-то отстранённо, издалека. Мне было всё равно. Меня ничто не интересовало. Я поняла, что окунаюсь в забытьё.

3

— Роксана, эй, Роксана, очнись!

На лоб легла чья-то прохладная ладонь. Приятный холодок заскользил куда-то вглубь черепной коробки. Туда, где вялым ворохом змей копошились бредовые и неприятные мысли. Виски вдруг проткнула жуткая боль. Будто голову насквозь прошили две горящие спицы. Я дёрнулась, машинально потянув руки к голове.

— Тихо-тихо! — мои кисти поймали и мягко отправили обратно. — Сейчас станет легче. Всё пройдёт.

Легко говорить. На виски как клеймо поставили. Я снова сделала попытку коснуться лица, но руки всё также не отпускали.

— Потерпи.

К счастью, через пару минут, боль утихла. Я вздохнула и открыла глаза.

Надо мной был бежевый подвесной потолок, на фоне которого появились знакомые лица. Процесс узнавания не занял много времени. Конечно, это Антон Сергеевич и его жена Кира. Шеф помог мне сесть. Оказалось, что я лежала на мягком диване в той самой комнате с тёмным ковролином и окном в сад. Солнце давно зашло, и комнату освещал неяркий свет изысканных бра.

— Тебе лучше? — поинтересовалась смуглая женщина. — Я принесла тебе чай, а ты потеряла сознание.

— Потеряла сознание? — переспросила я. Язык был ватным и отказывался слушаться. — А как же тот разговор?

— Какой? — не понял Антон Сергеевич.

— Об ангелах и ещё что-то...

Голова снова разболелась, и я откинулась на спинку дивана.

— Охо-х, — вздохнул шеф. — Значит так, Роксана. Берёшь выходной, а лучше два. Отоспись хорошенько и отдохни. Об остальном не беспокойся. Твою работу разделят между собой Надежда и Николай.

— А как же завтрашняя встреча? — вспомнила я.

— Бумаги я нашёл. Но передавать их тебе раздумал. Сам разберусь.

— Но... — запротестовала я, вновь принимая ровное сидячее положение.

— Не думай, будто это камушек в твой огород. Ты отличная сотрудница. Моё предложение о работе вне офиса всё ещё в силе. Как только отдохнёшь, можешь приступать.

— Спасибо. — Я взглянула на стрелки настенных часов. Без двадцати десять. Поздновато.

Перехватив мой взгляд, Кира участливо осведомилась:

— Может, у нас останешься? Завтра домой пойдёшь.

— Нет-нет, что ты, — покачала я головой. — Я очень ценю вашу заботу, но остаться не могу.

— Хорошо, — кивнул шеф. — Ты как? Тебе лучше?

— Да, просто переутомление.

— Ладно, — не стал спорить и расспрашивать мужчина. — Я вызову такси.

— Я лучше пешком. До дома недалеко.

— Спятила? — возмутилась Кира и пристально посмотрела на мужа. — Не слушай её, Антон! Вызывай машину. И вообще, — это снова мне, — может, тебе врачу показаться?

— Не вижу смысла, — возразила я. — Осенний авитаминоз, плюс небольшое переутомление. Вот и всё.

— Тебе виднее, — покачала головой Кира. — Но домой отправишься на такси. Не обсуждается.

Я ещё попыталась возмутиться, однако меня никто и слушать не захотел. В итоге Кира пригрозила, что оставит меня на ночь в одной из комнат. Пришлось уступить и согласиться на такси. Природная скромность не позволяла оставаться с ночевкой в доме шефа.

Машина подъехала через десять минут. Всё это время супруги настороженно смотрели, как бы я опять не грохнулась в обморок. Обошлось. Кира и Антон Сергеевич проводили меня до машины. Шеф напомнил, что завтра у меня выходной. Кивнув, я села в белую 'Приору'. Начальник, видимо, не доверяя мне, порывшись в своей записной книжке, назвал мой адрес, и машина тронулась.

Как и обычно, на меня накатил приступ амаксофобии[3]. Несильный. Видимо, сказывался недавний обморок. Кстати, странно. Со мной такое редко случается... А, может, и не странно. Я постоянно извожу себя страхом машин, не сплю, как следует, и питаюсь кое-как. Вот организм и взбунтовался.

Я уткнулась взглядом в ладони, отвлекая внимание от поездки. Бесчувственным поленом я провалялась в доме шефа около двух часов. Интересно, почему они не вызвали 'скорую'? Стоп. Антон Сергеевич когда-то упоминал, что его жена заканчивала какие-то фельдшерские курсы или типа того. Не важно.

Вздохнув, я вдруг вспомнила свои видения. Ангелы! Нет, ну надо же! Но если шефу прибавить пару сантиметров в росте, и чуточку глубины в глазах, получится очень даже симпатичный мужчина... Приехали. О чем я думаю? Антон Сергеевич, во-первых, женат; во-вторых, мой начальник; в-третьих, не в моём вкусе. Наверное, я ударилась головой.

Как бы подтверждая это, к горлу подкатил тошнотворный комок.

— Извините, не могли бы вы остановиться здесь? — сдавленно попросила я.

Таксист, взглянув на зелёную меня в зеркало заднего вида, тут же остановился. По его лицу я поняла, что он просто не хочет потом чистить салон после какой-то доходяги. Деньги ему были заплачены авансом, поэтому, когда я вышла из машины, со мной никто не стал спорить. Такси тут же, сверкнув задними огнями, слилось с потоком машин вечернего города.

Мне стало плохо. Перед глазами поплыли зеленоватые круги. Стиснув зубы, я дошла-таки до ближайшей лавочки у какого-то магазина. Вышедшая из его дверей женщина неопределённого возраста посмотрела на меня. Ядовито-презрительные слова едва коснулись моего слуха:

— Пьянь чёртова! Ещё и одиннадцати нет, а уже нажралась.

Я хотела ответить, но поняла, стоит мне разжать челюсти, и всё съеденное за вечер попросится наружу.

Стараясь дышать как можно глубже, я попробовала разогнуться. Нет. Приступ боли спазмом сковал всю грудную клетку и живот. На отравление не походило. Что ж такое? На глаза навернулись слёзы. Чёрт возьми! Что со мной происходит?

Несмотря на боль и страшную тошноту, я постаралась выпрямиться. Не получилось. Снова пришлось обхватить себя руками и скрючится на лавочке. Каким-то десятым чувством я отмечала на себе любопытные, гневные, осуждающие взгляды. Но никто не подходил.

Почувствовав себя чуть лучше, я встала и поплелась к дому. Прошла, однако, недалеко. Новый приступ боли застал меня в парке. Пришлось судорожно искать ближайшую лавочку. Таковая обнаружилась под разбитым фонарём. На неё-то я и села. Я уже честно подумывала о том, чтобы набрать 03. Не дело так загинаться не пойми от чего. Как только боль стала чуть тише, а перед глазами зелёные круги уступили место бледно-зелёным, я решила достать мобильник.

— С вами всё в порядке?

От неожиданности я едва не подпрыгнула. За что тут же поплатилась новой волной ощущений. Желудок на этот раз почти допрыгнул до горла.

— Нор-мально, — сквозь зубы ответила я, цедя каждую букву, следя, чтобы это были только буквы.

— По вам не скажешь.

Голос был низкий, мужской. В нём присутствовали одновременно и интерес, и подобие заботы. Ни капли жалости.

— Вы ели или пили что-нибудь подозрительное? — деловито осведомился незнакомец. Судя по тому, откуда доносился голос, собеседник сидел рядом со мной на лавочке. Как же так? Я его не заметила? Совсем плохо.

Мужчина повторил вопрос.

Я отрицательно покачала головой.

— Вы беременны?

Снова не угадал.

— Ни в каких драках не участвовали?

— Вы... что... врач и вам нечем заняться? — прошептала я.

— Нечем, — согласился собеседник. — Клятва Гиппократа обязывает, если хотите.

— Кажется, я не просила... помощи

— Она вам нужна. Или скажете, нет?

Промолчала я не потому, что не доверяла случайно оказавшимся в парке врачам. А потому, что меня снова скрутил спазм. Собеседник воспринял моё молчание по-своему. Он подсел ближе, скользнул руками по моей шее, спине. Вынудил убрать руки от боков. Потом одним движением нажал куда-то под ребра. Было больно так, что из глаз полились слёзы. Хватая ртом воздух, я прокляла всё и всех: и свою работу, и шефа, и осень, и этого 'добродетельного' врача.

Через минуту болевые ощущения стали проходить. Незнакомец с явным интересом осведомился:

— Лучше?

— Немного, — ответила я. — Что вы сделали?

— Ничего особенного. В Древнем Китае таким способом часто снимали боль. Акупунктура. Слышали?

Я кивнула.

— Я бы вам посоветовал всё же обратиться со своей проблемой в клинику.

— У меня нет проблемы.

— Сначала все так говорят. А потом поздно. Кстати. Возьмите, это моя визитка. Обычно я не принимаю пациентов после шести да ещё в парке на лавочке.

В благодарность я снова кивнула.

— Вам лучше пойти домой. Вас проводить?

— Нет, спасибо. Я живу недалеко. Сама как-нибудь справлюсь.

— Ну-ну, — донеслось из темноты.

Мой благодетель встал. В темноте я увидела очертания его фигуры. Худоват, невысокого роста.

— Доброй ночи, мадмуазель.

— Доброй, — ответила я.

Фигура плавно растворилась в темноте. Звук удаляющихся шагов смолк чуть позже. Я тоже встала и направилась домой. Хватит с меня на сегодня приключений.

Как добралась до дома, я не помню. На протяжении всего пути от парка, мне было страшно, что боль вернётся. Этого не случилось. Как только дверь моей съемной квартиры захлопнулась, я в изнеможении села прямо на входе. Не разуваясь и даже не раздеваясь. Мне требовался отдых. Взглянув мимоходом на часы, отметила, что уже половина двенадцатого. Надо бы подняться. Раздеться. Принять душ и лечь в постель. Мысли о чистой кровати приятно согрели душу. Но сил не было.

Я дала себе обещание. Вот сейчас закрою глаза на минутку. Посижу чуточку. А потом соберусь с силами и отправлюсь в душ. В этом и заключалась моя роковая ошибка.

4

Холодные водовороты, тёмные глубины, пугающая высь и ещё много чего проносилось перед глазами. Я падала, взлетала на сапфировых крыльях, кричала во всё горло до хрипоты. Мне было странно, страшно и одновременно легко и весело. Я знала, что-то в моей жизни нестерпимо, неуловимо и неостановимо меняется. Как вода со скал несётся вниз, так и моя душа летела куда-то в самую синюю высь. И эта высь... или глубина... меня совсем не пугала.

Мобильник настойчиво требовал внимания.

Бзззз. Бзззз. Бзззз.

Вибро-звонок — самое полезная, но и надоедливая функция в телефоне. Пошарив по полу, не открывая глаз, я нащупала выпрыгивающий прямоугольник.

— Да, — по хриплости я могла соперничать с некоторыми певцами шансона.

— Ксана! Ну, ты Кремль! Я тебе всё утро звоню!

— Привет, Тань. Что-то срочное?

— Срочное? — переспросили в трубке. — Я тебе весь день вчера звонила! И всё сегодняшнее утро! А ты меня не брала.

Пришлось поднять свинцовые веки. В квартире было светло. Часы показывали ровно два. Это что ж, я всю ночь тут на коврике перед дверью просидела? Стыд-то какой!

— Ксана! Алло! Ты тут? Слышишь меня?

— Слышу-слышу, — нехотя отозвалась я. — Чего ты хотела?

— Я хотела к тебе сегодня зайти.

Поняв, что без помощи обеих рук не встану, я смирилась с попытками подняться. Отдышавшись немного, ответила:

— Нет. Не сегодня. Работы много, — врать плохо. Но если Татьяна увидит меня в таком состоянии, я — а) сгорю от стыда; б) умру от её руки. Ни то, ни другое мне не надобно.

— Ай, мне твоя работа всю жизнь портит! Роксана, слушай внимательно. Я освобожусь через два часа. Ты как? Дома будешь? Учти, если нет, зайду за тобой в офис!

— Через три часа. К пяти, — согласилась я.

— ОК! И, кстати, Ксан, ты что, простыла? У тебя голос, как у брутального мужика.

— Спасибо, милая, я тоже тебя люблю, — съязвила я в ответ. — Ладно. У меня дел куча. Будешь подходить, позвони. Пока.

— Пока.

Отключившись, я отодвинула телефон. Окинула себя взглядом.

Ё-моё! Не знаю, в каком состоянии я вчера была. Походу, в ужасном, если даже туфли не сняла. Джинсы придётся однозначно стирать. Они у меня светлые и мне даже смотреть боязно, во что превратилась их задняя часть. Коврик в прихожей — не самое чистое место.

Опёршись о стены, я напрягла руки, подтягивая остальное тело. Слабость в мускулах была та ещё. Ноги и спина затекли. Шею ломило. Голова побаливала. Однако состояние со вчерашним просто несравнимо лучше! Не тошнит, резкой боли нет. Спасибо неизвестному доктору в парке. Кстати, в кармане куртки должна лежать его визитка. А, ладно! Это потом. Сейчас встать и раздеться.

Осуществив этот нехитрый план, я поползла в ванную. Вопреки здравому смыслу, душ я принимала сидя. Стоять сил не было. Равно, как и стирать запылившиеся джинсы.

Натянув домашние спортивные штаны и свитер, я поплелась на кухню. Какао. Хочу какао с молоком. Та-а-ак. Я порылась в холодильнике. Молока нет. Ничего. Просто какао тоже сойдёт. Пока закипала на медленном огне вода на шоколадный напиток, я сварила манную кашу. С детства её обожаю. Не знаю, почему другим она так противна? Жевать не надо. Добавила сахара, варенья или мёда по вкусу и ешь нездоровье. Мёда, кстати говоря, тоже не оказалось. Как и варенья.

— Беда, — констатировала я, изучая сахарницу. Хватит либо на кашу, либо на какао. Зато нашлось подсолнечное масло. Его как раз можно добавить в манку. Проблема решена.

После обеда я боялась, что повторится вчерашнее. Но нет. Ничего. Доплетясь до дивана, я рухнула в его жёсткие объятья. Как обычно нашарила под собой пульт. Днём по ТВ смотреть решительно нечего. Либо 'мыло', либо ток-шоу, либо новости, либо вездесущая реклама. 'Пролистывая' каналы, я задержалась на новостном.

— Сегодня, пятнадцатого октября, в нашем крае проводился форум по ...

Ведущая была опрятно одета. Белозубая улыбка будто 'Моментом' приклеилась к её лицу.

Всё же меня смутило не это. Что она сказала? 15 октября? Как так? С Таней мы виделись в кафе 13 октября. Вчера. Значит, сегодня 14 число. Чтобы развеять все сомнения, пришлось топать за мобильником. Телефон услужливо подсказал '15 октября, пятница'. Это что? Я больше суток проспала на коврике у двери??? Ужассссс... Позор на мою голову! Главное, молчать об этом.

Уютно на диванчике устроиться не получалось. Постоянно мёрзли то руки, то ноги. Через полчаса я не выдержала и завернулась в одеяло. Стало теплее.

По телевизору началась какая-то индийская драма последних годов. Смуглые актёры пели, танцевали, разбирались в хитросплетеньях чувств. Всё, как обычно.

В дверь постучали. Взглянув на часы, я поняла, это Таня. Странно, что не позвонила. Просила ж, когда будет подходить, пусть звякнет на сотовый.

Я открыла дверь, впуская подругу. Та быстро зашла в квартиру, протянула мне пакет.

— Это к чаю. Или к кофе. Лучше к кофе. Там печенье в горьком шоколаде и фрукты. Кстати, — она окинула меня придирчивым взглядом. — Ты что, мумией в музее подрабатываешь?

— Угу, на полставки, — серьёзно кивнула я. — Располагайся. Сейчас поставлю кофе.

— Погоди, Ксан! Лучше свари! Такой, чтоб ложка стояла!

— Ладно, — в кухне я разобрала пакет. Среди печенья и фруктов я нашла жаропонижающее и обезболивающее.

Недоумённо покрутив таблетки, отложила их на край стола. Пока я доставала турку и сыпала туда все необходимые ингредиенты, а именно кофе, имбирь и куркуму, подруга присвистнула из комнаты.

— Ксан, а ты чего, замёрзла? Заболела? Значит, я правильно таблеток прихватила?

Блондинка уже пришла на кухню и расположилась на табурете в углу.

— Да нет. Осенний авитаминоз. Плюс работа.

— У тебя вечная отговорка 'осенний авитаминоз'. О! Прости! Весной у тебя 'весенний авитаминоз'. Заканчивай хандрить. А ещё лучше, найди себе мужика!

— Точно, как там твой Дима?

— Хорошо. Мы завтра на горячие источники едем. Тут недалеко. В шестидесяти километрах от города. Давай с нами.

Я уже раскрыла рот, чтобы придумать отговорку, но не успела.

— Не думай отказываться. Ты нам мешать не будешь.

— Ещё не так холодно для горячих ванн.

— Да ладно тебе, Роксан. Что, сложно с подругой за счёт её парня съездить?

— Ну, раз за счёт парня... — протянула я.

— Вот! Я знала, чем подкупить твою меркантильную душу! Да. Дима оплатит.

Спорить смысла не было. Мне и самой хотелось куда-нибудь уехать из города. Главное, чтоб я больше в обморок не грохалась и не скручивалась в живую загогулину. Остальное переживу.

Я разлила кофе по чашкам. Протянула Тане. Та невзначай коснулась моей руки, и глаза её широко раскрылись.

— Ты чего? — спросила я подругу, поставив свой кофе.

— У тебя руки ледяные, — проговорила Таня. — Как у мертвеца.

— Ах, это, — я неопределённо повела плечом, — Ты ж сама выяснила, что я подрабатываю в музее мумией.

— Не, Роксан, не смешно.

Блондинка встала, оказавшись ко мне лицом. Хотя, вообще-то на уровне моих глаз было только её плечо. Я ведь говорила, что Татьяна высокая? Подруга приложила ладонь к моему лбу.

— Роксана, ты вся холодная.

— Ничего. Просто слабость, — я убрала её руку и села за стол. Моему примеру последовала и Таня.

— Слушай, давай я Димке звякну. Он всё же врач.

Да что ж такое! Все меня к врачам отправляют в последнее время. Не жизнь, а сплошной больничный! Надоело.

Видимо мысли отразились на моём лице, потому как подруга произнесла.

— Между прочим, Дима хороший специалист.

— Он хирург вроде.

— Он — врач! — с нажимом произнесла Таня. — И если понадобится, я его порошу сюда приехать. Тебя ведь в больницу на аркане не притащишь!

— Не люблю врачей, — буркнула я.

— Ну что за детство! Так. Если к ночи тебе не станет легче, я ему звоню.

— А что мешает мне выставить вас обоих?

— Хе, — хитро сощурилась подруга. — Димка в армии был. Не как сейчас, а два года.

Неизвестно, сколько бы продлился наш спор, но зазвонил мой мобильный. Пришлось вставать и идти в комнату. Не надо было снимать это зловредное устройство с вибро...

Звонил шеф.

— Здравствуйте, Антон Сергеевич! — хорошо, что мой голос почти восстановился. Пусть он был глухим, но хотя бы не таким хрипло-скрипучим.

— Добрый вечер, Роксана, — ответили с того конца. — Как ты себя чувствуешь?

Я беззвучно вздохнула. И почему всех так резко взволновало моё самочувствие?

— Спасибо. Не жалуюсь, — спокойно ответила я.

— Хорошо. Меня Кира попросила позвонить, узнать, как ты. Ничего ли тебе не нужно?

— Нет, спасибо. У меня всё есть, — я вспомнила про закончившийся сахар. Но шефу о таких мелочах не сообщают. — Не волнуйтесь, Антон Сергеевич. Я выйду на работу в понедельник.

— Смотри мне, — ответил шеф. — Кире так и передам. Приятных выходных.

— Антон Сергеевич, — вспомнила я, что хотела спросить у шефа. — Вы, случайно, не знаете, может ли номер мобильника со всеми нолями принадлежать физичскому лицу?

— Таких номеров не бывает, — не задумываясь, ответил начальник. — Что-то произошло?

— Да так, ничего особенного. До свиданья, Антон Сергеевич.

— До встречи, Роксана.

Мужчина отключился. Я отложила телефон на столик. Посмотрела на диван. Там вместе с одеялом лежала и моя куртка. А, точно, сначала я пыталась согреется в ней. Взяв одежду, я направилась в прихожую. Однако из кармана куртки выпала какая-то карточка. Подобрав её, я прочитала:

Частная клиника 'Хевитан'

Врач-консультант Клод Оди

Ниже на французском дублировалось имя: 'Claude Audy', и шли телефоны. Городской и два мобильных.

В памяти сразу всплыл недавний вечер и странный врач в тёмном парке. Сцена из фильма ужасов. Если б этот 'добрый самаритянин' не унял жуткую боль, не известно, где бы я сейчас находилась.

Повесив куртку на вешалку в прихожей, я с визиткой вернулась на кухню. Таня почти не притронулась к кофе.

— Горячий, — пояснила она. — И сахар ты забыла. Поэтому кофе крепкий, жесть!

— Не забыла, — поправила я. — У меня его нет.

— А чего молчала? Я б купила.

— Забыла как-то. Тань, а твой Дима, случайно, не в клинике 'Хевитан' работает?

— Конечно, там, — подруга скучающе покивала. — У нас ведь нет других приличных частных больниц. А что?

— Я встретила одного человека. По работе. Но он оказался тоже врачом оттуда. — Я протянула визитку подруге. Та внимательно изучила серый прямоугольник.

— Нет, не знаю, — карточка снова перекочевала ко мне. — Да и с Димой мы знакомы не так давно, чтобы я всех его коллег знала. Мне, честно говоря, и не хочется. Познакомит — хорошо. Нет, значит не надо.

— Он, вроде бы, француз...

— Интересно, — сделав глоток кофе, Таня спросила. — Что француз делает в нашем захолустье?

— Вовсе и не захолустье, — почему-то я обиделась за город. — Очень зелёный, компактный. И жильё, и работа есть. И воздух не так загажен.

— Не спорю.

Допив кофе, мы ещё проболтали полночи. Спохватились около часа. Решили, что ничего страшного, ведь завтра выходной.

Всего каких-то две недели назад мы также сидели с Татьяной и болтали ни о чём в её квартире. Раскладывали Таро и делились интересными историями.

— Ксана, спишь?

Моя квартира однокомнатная. Так что, уложив подругу на разложенный диван, я свернулась калачиком на кровати у противоположной стены.

— Не-а, — я высунула нос из-под одеяла.

— Помнишь, мы недавно раскладывали Таро друг другу?

— Угу, — кажется, Таня тоже вспомнила тот вечер.

— Я вот думаю. Ведь всё сбывается.

— Извини, — сонно сообщила я, — не помню, что тебе нагадала.

— Зато я помню. Ты предрекла мне деньги, новые знакомства... И смерть в текучей воде.

— А-а, теперь припоминаю. Ещё я сказала, что тебе никакие поездки не светят. Да уж. Это, конечно, тоже абсолютная правда.

— У тебя опять кризис веры в себя? — спросили с дивана.

— Какой там... Я прекрасно понимаю скудость своих способностей.

— Твоё счастье, что я в темноте не вижу. А то пришибла б подушкой!

— Счастье, — согласилась я.

— Хм, я не к тому. Ведь другое-то верно. И деньги, и знакомства. Один Дима чего стоит.

— Боишься, что скоро придёт и смерть в воде?

— Мы завтра, то есть уже сегодня, на горячие источники отправляемся, — с сомнением ответила Таня.

— Ты залезешь в трубу, через которую подаётся вода? Или предпочтёшь сток в бассейне? Или это будет душ? Нет, душ мелковато как-то.

— Редиска!

— Не волнуйся. И не принимай близко к сердцу, — я посмотрела в сторону дивана. В свете уличных фонарей комната выглядела умиротворённо. Тёмные шторы пропускали не так уж много электрического сияния. Я отчётливо видела, как Таня ворочается под одеялом.

— Слушай, — продолжила она. — А у тебя как дела? А то из-за работы, — она задумалась, — из-за Димки мы почти не видимся.

— Всё по-прежнему.

Кого я обманываю? Её или себя? Вокруг меня что-то странное происходит. То в обмороки грохаюсь, то загибаюсь не понятно, от чего.

— Помнишь, я тебе тогда тоже гадала?

— Угу.

— Я тогда ещё не стала говорить, что карты показали.

— Угу.

— У тебя там сплошные неудачи и тяжёлая болезнь шла.

— И что? Ты мне и про тёмную магию говорила. Вроде, пока никто не проклял... — или... я задумалась.

В самом деле. Что со мной происходит? Ни с того, ни с сего. Может, и правда, прокляли... Нет. Пусть у меня способностей кот наплакал, но проклятье я над собой почувствую. А вот порчу — нет. Ну и кому надо портить мою жизнь? Завистников всегда и везде хватает. Но чтоб до такой степени. И порчу простой обыватель не наведёт. Тут профи нужен. Либо огромная удача. К простому человеку, в магии не искушённому, наводимая порча сама собой вернётся. Опытный мастер же и концы спрятать может. В случае возврата порчи, она не на него, а на другого человека пойдёт. На заказчика, например. Или на животное. Или дерево. Вариантов масса.

Бред. О чём только думаю? Будь рядом брат, сказал бы не страдать ерундой, а врачу показаться. Для него любая порча — это злобный вирус.

— Ксана, спишь? — снова спросила подруга.

— Нет пока, — отозвалась я, выплывая из туманных мыслей.

— Если завтра какая беда случится, ты ведь поможешь?

— Что? — не поняла я. — Какая беда, ты о чем? Или вправду тонуть собралась?

С дивана донеслось лишь молчаливое сопение.

— Хорошо. — Я закрыла глаза. — Я обещаю, что если что случится, сделаю всё, что в моих силах.

За окном проехал грузовик, заглянув в окно лучами мощных фар. Комната на мгновенье осветилась ярким светом.

Таня тихонько засмеялась.

— Это мироздание дало знак, что приняло твоё обещание, Ксана.

— Угу.

— Спокойной ночи.

— Спокойной.

Иногда я сама себе кажусь циником. Разговаривая на глубокие животрепещущие темы, я могу проявлять разные эмоции. Только в сердце всё равно лёд. На самом деле мне зачастую всё равно. Я научилась притворяться ещё в средней школе, когда поняла, что все люди лицемерят, и что это очень выгодно. Как хамелеон, я часто подстраивалась под окружающих. Если во мне хотели видеть серьёзного сотрудника, я была им. Если простоватую дурочку, была ею. Доброю и послушною гостьей — нет ничего проще! Постепенно это вошло в привычку. Теперь я сама зачастую не отличала, где говорю от души, сама, а где то, что хотят от меня услышать. Надеюсь, моё обещание было именно моим, а не выдумано-хамелионским.

Сама не заметив как, я провалилась в сон. Именно провалилась.

Многим кажется, что они парят и летают во сне. Я всегда падаю и проваливаюсь. То, что это сон, я поняла сразу. Осмотрев себя, пришла к выводу, что облик серебристо-голубоватой тучки вполне подходит, я поплыла по ночному городу. Промелькнула мысль, что это, возможно не сон, а полноценный внетелесный опыт. Но меня такие подробности не волновали.

У меня не было желаний. Мне нравилось рассматривать город с высоты ста метров. Ночная жизнь в провинциальных городках затихает после часа ночи. Утренняя просыпается только в шесть-семь утра. Сейчас было тихо.

Я обратила внимание на деревья внизу. Так-так. Листья-то зелёные. Значит, никак не астральная проекция. Всё же ВТО[4]. Не важно. Главное, свобода и спокойствие.

Мой взгляд зацепился за одинокую фигуру, идущую по ночной улице. Куда мысль, туда и энергия. Следуя этому закону, я оказалась рядом с заинтересовавшим меня человеком. Это была Татьяна. Только не такая, как в реальной жизни. Она была одета в длинное чёрное платье с готическим корсетом. Светлые волосы доходили до середины спины и были уложены в подобие средневековой причёски с множеством локонов. Татьяна шла по улице с выражением абсолютного спокойствия. Я коснулась её руки. Подруга этого не заметила. Потом остановилась и медленно повернула голову в мою сторону.

— Я умру. И ты тоже мертва. Так надо.

Её глаза сделались стеклянными. По лицу потекла кровь. Спустя мгновенье, я почувствовала, что тоже истекаю кровью.

Испуг резко вернул меня в тело. Сонный паралич сковал конечности. Я лежала и хватала воздух широко раскрытым ртом. Знание, что телесный дискомфорт скоро закончится, уверенности не добавляло. Спустя несколько минут я пришла в норму. Тело снова начало меня слушаться. Сделав ещё пару вдохов-выдохов, я села на кровати. 7.42 показывали часы. Самое время для завтрака.

Осторожно, чтобы не разбудить мирно посапывающую подругу, я вышла на кухню. Выяснилось, что в себя я так и не пришла. Руки дрожали, а тело колотил противный озноб.

Мне не снятся кошмары. Да и не сон это был. Ненавижу иногда свою силу, или что там у меня. Что могло означать это видение?

Посмотрев в сторону комнаты, я вспомнила обещание, данное подруге. И продублировала его. Однако теперь не для неё. Для себя.

— Не знаю, что происходит, — прошептала я, — но я не сдамся.

5

В одиннадцать за нами заехал Дмитрий. Таня договорилась, что он подберёт нас у круглосуточного супермаркета. Мужчина не опоздал, и теперь мы ехали по трассе. Мимо проносились поля и лесополосы. Иногда показывались небольшие хутора и станицы.

Чтобы сесть в машину, мне потребовалась вся сила духа. В окно я смотрела только мельком, концентрируя внимание на неподвижных вещах. Мне это помогало.

Дима с Таней периодически о чем-то говорили. Иногда смеялись. Я, как обычно, не вслушивалась. Надо будет, окликнут. Они и окликнули.

— Ксан, ты как? — Татьяна развернулась лицом ко мне.

— Нормально. — Я подняла глаза, оторвавшись от созерцания молнии на своей сумке.

— Держишься?

Я кивнула, заметив на себе довольно пристальный взгляд Дмитрия. Он глядел на меня через зеркало заднего вида. Внутренне я поёжилась. Когда-то я сравнивала его с гипнотизёром. Беру слова обратно. Палач и инквизитор. Вот.

— Что-то не так? Укачало? — спросил хирург.

— Нет, — ответила я чуть резче, чем следовало.

— Просто она машины не любит, — пояснила подруга.

— Не знал, — Дима снова глянул на меня. — Как же ты на работу добираешься?

— Пешком, — сухо сказала я.

— А вечером не страшно?

— Было б страшно, не работала б.

— Вариант, — улыбнулся в ответ мужчина. — Почему ты машины не любишь? -После некоторой паузы, я снова поймала на себе его пристальный взгляд. Также я заметила, что Тане, как и мне, неприятно такое излишнее внимание к некоторым вещам.

На языке так и вертелось 'не твоё дело'. Но сказать такое было бы ошибкой.

— Амаксофобия, — я отвернулась к окну, сконцентрировав взгляд на небольшом пятнышке на стекле.

— Боязнь транспорта? — расспросы продолжились. — Попала в аварию?

— Не совсем. Меня чуть не сбила машина... Извини Дим, мне неприятно говорить на такие темы.

— Не хотел, не буду, — врач улыбнулся и снова о чём-то заговорил с Татьяной.

А я весь остаток пути занималась тем, что отгоняла навязчивые воспоминания об изуродованных машинах и искалеченных телах. 'Спасибо' Диме.

Горячие источники показались внезапно. Это был комплекс зданий. В одном располагалась стоянка для транспорта. Другое служило гостиницей для клиентов. Под крышами трёх остальных разместились сами купальни. Ещё на территории курорта находились кафе и бар с бильярдной.

Выйдя из машины я стала на твёрдый асфальт. Оказаться на свежем воздухе для меня было подарком судьбы. Навязчивые воспоминания отошли на второй план. В серо-стальном осеннем небе пронеслась стайка птиц, забрав мой хмурый настрой с собою.

— Девушки, я пока место на стоянке оформлю. А вы с номерами разберитесь.

— Не задерживайся, — Таня чмокнула Дмитрия в висок.

Взяв свои сумки с паспортами и деньгами, мы направились ко входу в гостиницу.

Там выяснилось, что свободных номеров немного. Пришлось Тане на себя и Диму брать номер 205 на втором этаже. Мне достался 12 на первом. Договорившись с Таней, что они за мной зайдут, мы разошлись по номерам.

Мои апартаменты оказались не так плохи, как я думала. Аккуратная небольшая комнатка с узкой, но мягкой кроватью. Тумбочка и стол со стулом. На паркетном полу синтетический ковролин. Почему-то вспомнилась комната в доме Антона Сергеевича. Там было всяко уютнее, но ничего не поделаешь.

Белая боковая дверь вела в крохотный санузел. Тут ютился чистенький унитаз и маленькая раковина. Похоже, гостиница проектировалась и строилась ещё в советские времена, когда об удобствах говорили шёпотом, дабы не быть уличенным в стремлении к благонакопительству, то есть к капитализму.

Сначала я думала дождаться Таню. Однако потом решила немного прогуляться. Мне что-то не давало покоя. Поэтому, сунув паспорт и телефон в карманы куртки, я вышла из номера. Не успела я дверь замкнуть, как услышала знакомый голос.

— Роксана! Ты тут как оказалась?

Я повернулась в сторону говорившей и вспомнила смуглое молодое лицо с каре-золтистыми глазами.

— Кира! Добрый день!

— Ты меня помнишь, — радостно отозвалась жена шефа.

— Хорошие люди не забываются. Да и прошло всего несколько дней.

— Решила отдохнуть?

— Подруга с парнем вытащили. А вы тут с мужем? — в свою очередь поинтересовалась я.

— Да, — ответила она. — Утром приехали. Антон в бассейн пошёл, а я уже там побывала. Захотела прогуляться.

— Понятно. Мне тоже захотелось пройтись.

— Знаешь, — доверительно шепнула Кира, — у них тут потрясающий парк. Пошли.

Парк и впрямь был бы потрясающим. Если бы листья деревьев окрасились в зелень, а не желтизну. Однако такому пустяку я не дала испортить настроение. Мы с Кирой выбрали лавочку и устроились на ней. Отсюда виднелись сразу два здания: одна из купален и гостиница. Невольно я засмотрелась на их крыши. Там, где синяя черепица граничила с серо-стальным небом, воздух плыл и танцевал, как над костром.

— Интересно. Не так, ли? — проследив мой взгляд, вымолвила Кира.

— Да. Неужели там горячий воздух?

— Нет, — собеседница отрицательно покачала головой.

— Нет? — я недоумённо посмотрела в её хитрые золотистые глаза. — Тогда что же?

— По-разному. Посмотри на крышу гостиницы, — предложила она.

Я послушно перевела взгляд и удивилась. Над крышей этого здания плыл еле различимый неприятного бледно-розового оттенка туман.

— Что это?

— Энергии праздности и отупения.

Видя моё непонимание, Кира тихо засмеялась.

— Неужели всё напрочь забыла? Или упырьи змеи проникли так глубоко в твою память и душу? А, земной ангел?

Я отстранилась от женщины, мгновенно всё вспомнив. То, что раньше казалось обрывочным бредом, снова выстроилось в цельную картину. Кирана, Вёрс. Небесные ангелы, земные ангелы. Люди, не-люди. Чашечка чая, после которой у меня всё поплыло перед глазами.

— Это ты! Вы! Кто вы такие, и что со мной сделали?! — я испугалась и разозлилась одновременно.

— Тише-тише, не кричи так. Во-первых, я несказанно рада, что ты вспомнила наш разговор. Во-вторых, напомню, мы с Вёрсом небесные ангелы, присматривающие за тобой.... Хотя, присматривает Вёрс. Я присматриваю именно за ним. Вот такой каламбур.... Ах, прости. — Она легонько хлопнула себя по лбу. — В-третьих, мы ничего с тобой не делали. Только помогли. Как я и говорила. Чай моего личного производства. Он должен был тебя успокоить. Но чужеродные энергии в твоём теле взбунтовались, обнаружив себя. Поэтому тебе было плохо.

Видя непонимание на моём лице, она продолжала объяснения.

— Кто-то из не-людей или их слуг пометил тебя. Эта метка притягивала к тебе несчастья, страхи. Твой организм устал сопротивляться. Поэтому...

— Опять! Всё это бред! Я не верю в такие детские сказки!

Резко встав, я направилась прочь. Цепкие пальцы успели схватить моё запястье до того, как я ушла. Мгновенно лицо Кираны стало озабоченно-серьёзным.

— Сядь, — велела она.

Немного удивившись силе хрупкой девушки, я снова опустилась на лавочку. Кира не выпускала меня. Её руки казались обжигающе-горячими. Золотистые глаза смотрели прямо в душу. Затем женщина переменилась. Лицо её стало жёстким.

— Давно ты... такая? — даже голос преобразился, став стальным.

— Какая? — не совсем поняла я.

— Мёртвая, — ответила Кирана.

И это слово, 'мёртвая', резануло по сердцу больнее ножа.

— О чем ты? — я постаралась высвободить руку. Не тут-то было. Тонкие пальцы клешнями вцепились в моё запястье.

— Я сегодня завтракала, а мертвецы, по-моему, не едят, — ехидно ответила я.

— Твоё сердце остановилось. — Кирана проигнорировала мой тон. — В тебе нет движения. Будь ты не-людью, сгорела б под лучами солнца.

— Здесь тучи, — попыталась отшутиться я. Не от неё. От себя. Бесполезно. Кира своим поведением посеяла в моей душе что-то липкое, холодное. Я физически ощущала, как погружаюсь в глубокий колодец, на дне которого кишмя кишат ядовитые змеи. Только наверх не взобраться. Стены колодца осклизлые и холодные.

— Когда, — пальцы Кираны стали нестерпимо горячими, — когда ты умерла? Два дня назад твоё сердце всё ещё билось. Значит, прошло не больше 48 часов. И есть шанс.

— На что шанс?

— Шанс, что ты всё же станешь ангелом, а не не-людью. Или не умрёшь, окончательно развеяв свою душу!

— Прости. Но я не могу быть мёртвой. — Снова возразила я. — И моё сердце всё же стучит.

— Да? — На лице Киры отразился такой яркий скепсис, смешанный с грустью, что мне стало не по себе.

Я медленно поднесла свободную руку к шее. Положив пальцы поверх сонной артерии, я ждала лёгких толчков под кожей. Прошла секунда, пять, двадцать пять. Тихо. Холодная податливая кожа. Больше ничего. Как к трупу прикоснулась.

Только сейчас я начала воспринимать происходящее. Мои плечи ссутулились, голова опустилась.

— Как это возможно? — прошептали губы.

— Возможно. Если человеческое тело не может функционировать, душа его покидает. В твоём случае, тело перестало быть живым, но душа его почему-то не оставила.

Мне вспомнились видения сапфировых крыльев за спиной, глубокая высь, неостановимые падения. Всё это я испытала в глубоком сне, когда тело не смогло от входной двери доползти даже до кровати.

— Почему так важны именно 48 часов? — хриплый голос казался чужим.

— Потому что потом человеческую душу очень сложно вернуть обратно.

— Зачем? Ведь я здесь. В смысле, ещё полчаса назад я считала себя живой...

— Пойдём.

Кирана мягко обняла меня за плечи, повела куда-то в сторону стоянки. Я тупо переставляла ноги. Неужели вся та боль, что пришлось мне пережить несколько дней назад, была лишь знамением моей смерти? Если так, то почему я тут? В своём теле, хожу по земле?

— Вёрс очень за тебя беспокоился. Надо было его не сдерживать, — горечи в голосе смуглянки было хоть отбавляй. — Ведь он, не я, — твой небесный ангел.

— И что мне теперь делать? — глухо осведомилась я. — Я, и вправду, мертва?

Пальцы снова потянулись к шее, но под ними по-прежнему чувствовался лишь холод. Ни намёка на тепло. Как и на пульс.

Меж делом Кира довела меня до машины. Кажется, это автомобиль Антона Сергеевича... Вёрса... предназначенный для выездов за город. Надо же, я ничуть не побоялась сесть на заднее сиденье. Кира опустилась рядом. Она взяла в свои обжигающе-горячие руки моё лицо.

— Всё будет хорошо. Не падай духом. Просто поверь мне и Вёрсу.

Я кивнула. Что ещё делать? От ужасного сна не так просто проснутся. И не сон это вовсе.

Передняя дверь открылась, и на водительское место плюхнулся шеф. Он выглядел иначе. Не таким, как я привыкла его видеть. Кожа казалась более золотистой. Из глаз шёл незримый успокаивающий свет. Одно осталось неизменным. Даже на курорте начальник предпочитал чёрные брюки и светлый свитер.

Вёрс посмотрел на меня, на Киру:

— Времени мало. Надо успеть.

Машина выехала со стоянки и понеслась по дороге куда-то прочь от горячих источников. На меня навалилась апатия. Всё стало серым и скучным. Даже то, что моё сердце не билось, не вызывало опасений или страха.

Я посмотрела на сосредоточенного Вёрса, повернулась к Киране:

— Не думала, что ангелам нужны машины.

Глаза женщины сверкнули, с улыбкой она ответила:

— Ты много не знаешь.

— Есть время рассказать, — предложила я.

— Согласен, — подал голос Вёрс. — Что успела наговорить тебе Кирана?

— О небесных ангелах, земных. О не-людях.

— Ясно. Всего по чуть-чуть.

Кира откинулась на сиденье, опустив веки. Её ладонь покоилась на моей руке, и кожу продолжало обжигать нечеловеческим жаром. Я терпела. Почему-то мне казалось, если дёрнусь, уберу руку, то случится что-то очень страшное. Поэтому я сидела, не шевелясь.

— Ангел... это ведь с латыни 'посланник'?

— С древнегреческого, — поправил Вёрс. — Мне больше нравится санскритский вариант. 'Быстрый'.

— Вы — быстрые?

Он кивнул:

— В какой-то степени мы также посланники... Если я скажу 'посланники Бога', это будет не совсем верно. Мы там, где нужны. — Он оглянулся, ловя мой взгляд. — Мне жаль, что так получилось.

Снова сосредоточившись на дороге, мужчина продолжал:

— Я и Кирана — небесные ангелы. Мы больше духи, чем люди. Но тоже родились на Земле. Давно. Как и ты, я был человеком до определённого момента. В триста с небольшим меня нашёл мой небесный ангел. Он рассказал, что я могу стать земным ангелом, пробудив всю память души.

— Триста с небольшим? — перебила я шефа, недоумённо взглянув на него через зеркало.

— Потенциально человеческое тело бессмертно. Очень давно люди знали это и жили в одном теле столько, сколько хотели. Потом оно могло надоесть или ещё что-нибудь. Человеческая душа свободно оставляла земную оболочку. Для нас смерть не была страшным концом, как для современных людей.

— Почему?

— Мы знали, что смерть — это время для смены тел. Мы могли в новое тело уйти с чистой памятью. Или помнить всё, что прожили в предыдущих телах.

— Фантастика. Это недоказуемо.

— Считай, что одно доказательство сидит рядом с тобой. С другим ты общаешься.

Я кивнула, принимая это, как аксиому. В конце концов, какая разница? Можно и поверить. Ведь я и сама загадка для себя и науки. Сердце не бьётся, а я дышу и разговариваю.

— И что случилось потом? Когда показался небесный ангел? — мне нравилось смотреть в отражающееся лицо шефа, ловить его спокойный, глубокий взгляд.

— Уже тогда некоторые люди и небесные ангелы почувствовали что-то неладное. В наших кругах это называется началом Конца. То время, когда в энергии Земли, этого мира, начал вторгаться хаос. Ангел предложил мне стать земным ангелом.

— Что это значило? Чем земные отличаются от небесных?

— Мало чем, — легко ответил Вёрс. — Ты родилась и помнишь жизнь в этом теле. Став земным ангелом, то есть, вернув себе все воспоминания души и получив полный контроль над своим телом, ты по-прежнему останешься человеком. Только полным. Осознанным.

— А небесные ангелы?

— Когда-то были земными, — мужчина кивнул. — Мы не захотели оставаться в одном теле. Избавившись от земных оболочек, мы стали просто душами. Если дело того требует, или мы захотим, нам легко создать любое тело, материализовав его из частиц.

— Как?

— Не важно. Даже если я расскажу, как это делается, ты не поймёшь. И не надо. Просто помни, что энергия следует за мыслью. Ты же сама частенько материализовывала что-нибудь по мелочи. Даже деньги.

— Это другое. Я не вытаскивала их из воздуха. Мне возвращали старые долги или я находила купюры на земле...

— Не важно. Для полной материализации нужно больше энергии. Но схема одна и та же.

— То есть, вы с Кирой сделали себе временные тела и живёте в них. Зачем?

— Я — для того, что бы приглядывать за тобой. Кирана, сколько её помню, приглядывает за мной.

— Я тоже могу стать земным ангелом?.. Могла? — поправила я себя, с грустью думая о том, что тело моё мертво больше 48 часов.

— Всё ещё можешь, — серьёзно заявили спереди. — Я предполагал такой поворот событий. Или думаешь, ты случайно оказалась на этом курорте?

— Подстроено?

— Мною. — Кивнул ангел.

— Зачем? — не поняла я.

— Мне пришлось действовать очень тонко и деликатно. Начиная с того самого случая, когда вокруг тебя погибло семеро не-людей. Ты неспроста себя винишь. Твоя душа знает, то была твоя сила.

— Не-людей? — переспросила я онемевшими губами. Снова перед глазами пронеслись окровавленные трупы и смятые кузова машин.

— Мы ничего не имеем против не-людей, — продолжил Вёрс. — Они сами к себе притягивают скорую смерть. Мы тут не при чём. Их образ жизни, образ мыслей нацелен на власть, контроль, подчинение. Вселенную, мироздание, как ты говоришь, подчинить нельзя. Она защищает себя разными способами. Иногда просит о защите других. — Шеф на мгновенье отвлёкся на дорогу, но тут же продолжил. — Твои душа, сила, услышали мольбу о помощи и вмешались в обход твоего разума. Результат: для семерых не-людей пришёл конец. Они боятся смерти, потому что для многих из них она, действительно, конечна.

— Их души не перерождаются?

— Нет. У многих из них нет души.

За окном проносились редкие машины. По правую сторону от дороги мельтешили деревья какой-то рощицы. Впереди показался мост через большую реку. Она, как и многие в наших краях, спускалась с гор. Ширина её не превышала тридцати метров, однако для горных рек это уже показатель. Поток воды нёсся с завидной скоростью. Река несла мутную воду куда-то на юг. К морю. Глянув мельком на прибитую к берегу корягу, я отметила, что в горах, наверное, дожди.

Шеф ехал быстро. Машина проскочила мост, за считанные секунды. Интересно, сколько надо времени, чтобы переехать по мосту, например, Волгу в самом широком её месте? Дурацкий вопрос, надо сказать.

— Так зачем Вы всё это подстраивали? — вернулась я к разговору.

Антон Сергеевич вздохнул.

— Вы — слишком официально.

Я утвердительно кивнула, соглашаясь. Ещё пару дней назад обратиться к начальнику на 'ты' для меня стало бы проблемой. Сейчас — ничего особого.

— Как я сказал, мне пришлось очень аккуратно тебя подталкивать и вести. Ты — истинный человек. Как и твоя подруга, Татьяна, — хм, не помню, чтобы знакомила шефа с Таней. Ангел. Что с него взять?

Будто прочитав мои мысли, Вёрс хмыкнул.

— За такими, как вы, чистыми душами, всегда охотятся не-люди и их слуги. Не все конечно, а только те, которым люди не выгодны. Человеческая душа — субстанция исключительной силы. Если её поглотит какая-нибудь не-людская сущность, получится, например, война. Или какая-нибудь природная катастрофа. Дай детям спички и оставь играть в деревянном городе. Прекрасная аналогия, на мой взгляд.

— Так значит и моё состояние тоже тобой спланировано?

— Нет, — сознался Вёрс. — Это была моя ошибка. Я понадеялся, что сумел защитить и скрыть тебя.

— У тебя почти получилось, если это правда.

— Да уж, — невесело ответил мужчина.

— Если бы не тот врач в парке, я бы точно умерла. Раньше.

— Какой врач? — скосил глаза шеф.

— М-м, — я напрягла память, как там его? — Клод. Клод Оди, француз.

— Вот как, значит... — помрачнел Вёрс. — Снова Клод.

— Снова? Он тоже ангел?

Вёрс приложил все усилия, чтобы сохранить спокойствие. Странно. Я думала, его ничем не проймёшь.

Морщинка между бровями стала очень глубокой, а глаза сделались тёмными.

— Если бы, — отозвался шеф. — Клод — слуга не-людей. Он очень заинтересован в ангелах. Ты — потенциальный земной ангел. Думаю, благодаря ему ты... умерла.

— Смысл Клоду убивать меня?

— Чем ты слушала, Роксана? Ты для него — мощная батарейка, хорошая закуска — для его хозяев. Теперь ясно, почему в мёртвом теле застоялась твоя душа.

— М-м? — я непонимающе покосилась на свои руки.

— Ты не хотела покидать оболочку. Твоя душа знает, время для смерти ещё не пришло...

Он остановил машину у обочины.

— Это многое меняет. Нас там ждут.

— Где? Кто?

На мои вопросы никто не ответил. Кирана по-прежнему полулежала рядом, закрыв глаза. Её ладонь так и не покинула моей руки. Вёрс откинулся на сиденье, барабаня пальцами по собственной коленке.

Я почувствовала себя абсолютно беспомощной. Вот она я. Ничего не знающая и не понимающая игрушка в чужих руках. Вроде бы Верс и Кирана желали мне добра. Но как проверить? Почему они носятся со мной, как дурни с писаной торбой?

— Ничего не поделаешь. Придётся найти другое место, — наконец вымолвил мужчина.

Он обернулся и осторожно тронул Кирану за плечо. Та медленно подняла веки. Из-под ресниц вырвалось яркое золотое сияние.

— Разве мы уже приехали?

— Приехали, — согласился Вёрс. — Нас там ждут, — повторил он снова. — Ничего не поделаешь, будем довольствоваться тем, что есть. У тебя всё получилось?

Девушка отрицательно качнула головой.

— Если мы проведём её по Земному Пути сейчас, она не обретёт всей силы.

— Решать только ей.

Они синхронно посмотрели на меня. Я должна была что-то сказать, но не знала, что. По-прежнему, я не понимала, что они собираются со мной делать. Кто нас там ждёт? Там, это где? Что я должна решить?

Всё это отразилось на моём лице. Поэтому Кирана, вздохнув, убрала свою руку с моей и вышла из машины. Осенний ветер тут же растрепал её рыжие волосы, словно костёр загорелся. На моих пальцах осталось подобие этого огня. Там, где лежала ладонь Кираны, я всё ещё чувствовала приятную теплоту.

Я ожидала, что мужчина тоже выйдет, но ошиблась. Вёрс остался. Он внимательно посмотрел на меня. Такого взгляда у начальника я не припомню. Да и может ли взгляд человека быть столь пристальным, добрым, сильным и понимающим?

— Роксана, — начал Вёрс. — Перед тобой выбор. Ты можешь умереть, можешь пройти по Земному Пути и стать ангелом. Если ты выберешь первое, мы с Кираной проследим, чтобы твоя душа не досталась не-людям. Если второе...

Он замолчал, переводя дыхание. Глаза его сверкнули сталью, в их глубине зажглись изумрудные искорки.

— Ты станешь земным ангелом, но сила твоя не будет полной. Я думаю, ты не сможешь вспомнить весь опыт своей души и осознать его, из-за того, что ты мертва. Цепочка памяти твой души порвалась. Это полностью моя вина... Прости.

— Я должна дать ответ сейчас?

Ангел кивнул.

Можно было бы оглядеться, посмеяться нелепости ситуации. Одинокая машина на обочине дороги. Вокруг поля и холмы предгорий. Серое небо над засыпающей землёй. Романтика! И вот в этой машине мне предлагают либо умереть, либо жить вечно. Что бы выбрать, хм?...

Вопреки мыслям, я не рассмеялась.

— Как бы сделал на моём месте ты, шеф?

— Не скажу, — серьёзный голос по-прежнему завораживал своей глубиной. — Это повлияет на твой выбор. Закрой глаза и спроси себя сама, чего ты хочешь.

Чего я хочу... Следуя совету, я сомкнула ресницы.

Я хочу жить в небольшом провинциальном городе по соседству с родителями и друзьями. Хочу путешествовать. Развить, наконец, свой дар, какой бы он ни был. Лет через пять хочу выйти замуж за любимого человека. Потом обзавестись детьми и растить их с мужем в любви и понимании... Вот, чего я хочу. При этом мне совершенно ясно, мечтам не сбыться. Даже если соглашусь стать земным ангелом. Но так хочется!

— Если я выберу второе, — открыв глаза, я поймала взгляд Вёрса, — смогу ли остаться здесь? В смысле, в этом городе? Со своей работой, друзьями?

Он согласно опустил голову.

— Сможешь. Я же не полёт на Марс тебе предлагаю. Но жизнь твоя не останется прежней.

— Она хотя бы будет...

Я закусила губу, на глаза навернулись слёзы.

— Вёрс, я не хочу умирать! Я жила так мало! Ничего ещё не сделала сама! — по щекам покатились солёные капли.

Горло тяжёлым обручем сдавила обида.

— Если я умру сейчас, это будет нечестно! Я столько всего обещала родителям и друзьям! Я не могу!

Солёные капли, скатившись по лицу, упали на мои ладони...

— Но я уже мертва! Даже слёзы ледяные... Как я могу что-то выбрать?! Где та самая справедливость, к которой все взывают? Почему кто-то решил за меня, когда мне умереть?! Почему?!

Из груди вырвались рыдания. Я размазывала холодные капли по лицу.

Вёрс отвернулся и вышел из машины.

Это стало для меня новым ударом. Предательством. Я надеялась где-то в глубине души, что он погладит меня по голове. Хотя бы скажет что-нибудь утешительное. Но он отвернулся. Чего я хотела?! Он же мне никто... И я ему тоже.

Новые рыдания сотрясли меня. Никогда до этого мне не было так одиноко, обидно и горько.

Внезапно дверца рядом со мной открылась, кто-то быстро, но осторожно вытащил меня из машины. Это был Вёрс. Он взял меня на руки и уткнул в себя.

Я разрыдалась с новой силой. Теперь ко всей каше моих чувств добавилась злость и обида на себя.

6

Воцарилась ночь. Ни звезды на небе, ни огонька на земле. Темно и сыро. Вот-вот пойдёт дождь. Куртка почти не греет. В ботинках влажно. Земля на полях сырая и воду уже не впитывает. Кое-где раскидываются приличные лужи. Найти их просто. Если из под ног слышится 'чавк-хлюп', то вот она, родная.

Кирана шла чуть впереди. Вёрс — рядом. Он крепко держал мою руку, чтобы я не упала. Хотя, как я поняла, даже если мне сейчас свернуть шею, я почувствую лишь боль. Куда дальше умирать?

Выплакав на груди небесного ангела все имевшиеся слёзы, я успокоилась и взглянула на ситуацию по-новому. Не без иронии, надо сказать. Я умерла больше двух дней назад. И если б моей душе так сильно не нравилось моё тело, меня бы уже опустили в сырую землю.

Кирана посоветовала мне прислушиваться к ощущениям тела. Не онемело ли чего? По её словам, как только я почувствую онемение, надо будет срочно проводить меня по Земному Пути.

Взвесив всё, я решила, что если есть шанс жить, то нужно им воспользоваться. Поэтому ангелы вели меня лишь им известным маршрутом.

По словам Кираны скоро мы выйдем на небольшое место силы. Там, где земля отдаёт свою энергию, легче всего пройти Земным Путём. Что такое Земной Путь, мне не рассказали. В противоположность Земному Пути существует Небесный или Звёздный Путь. Но чтобы встать на него, необходимо полностью осознать свою душу.

Вскоре мы вышли на очередное холмистое поле. Оно было заброшено. Или земля его отдыхала от культурных посевов. В низинах была вода, о чем свидетельствовала сырость воздуха.

— Нам туда, — произнесла Кирана.

Куда именно, я не разглядела. Уж очень темно. Судя по скользкой земле, уходящей из-под ног, мы спускались вниз. К грязи и воде.

— Точно туда? — переспросила я, не горя желанием уподобиться поросёнку.

— Не бойся, не утонешь, — сообщила Кира.

Моя нога в очередной раз поехала. Встретиться бы мне дорогим местом с землёй... Вёрс очень ловко схватил меня за шиворот и, как котёнка встряхнул.

— Не зевай, — шепнул он, крепче беря мой локоть.

Спустя долгие десять минут, мы всё же захлюпали в глубокой луже. Вода тут же пробралась в ботинки. Я приготовилась к холоду, но ногам стало тепло.

Я обратила внимание, что вижу странную сапфировую дымку у ног. Она едва различалась в темноте. Внутри неё загорались крохотные сапфировые звёздочки. Присев, я наклонилась к ним. Тут же дымка стала плотнее. Она напоминала кошку. Тяну к ней руку, отскакивает. Убираю — ластится у ног.

Сапфировые огоньки стали ярче. Они давали немного света, отражались в воде. В этой самой воде мои ноги утонули по щиколотку. Я раскрыла ладонь рядом с крошечными огоньками. Сначала они облетали меня. А, натыкаясь на кожу, тут же отскакивали прочь. Мне было и забавно, и щекотно.

Через минуту, сапфировые огоньки 'осмелели'. Штук восемь осело в моей ладони. Осторожно, чтобы не спугнуть странное видение, я поднесла руку к глазам. Крошечные светящиеся точки оказались маленькими, очень маленькими бабочками. В следующий миг они взлетели, проносясь перед моим лицом.

— Кто они? — я проводила взглядом синие огоньки.

— Одни из природных духов, — проследив мой взгляд, пояснил Вёрс. — Хорошо. что ты их видишь.

— А если б не видела?

— Увидела бы потом.

Вёрс ясно дал понять, что сейчас на мои глупые вопросы отвечать не станет. Ну и ладно.

Мои спутники закрыли глаза, отдаляясь от реальности. Я отвернулась и снова стала забавляться с мелкими духами. Что толку глазеть на двух странных людей?

Нелепо всё это. Неделю назад я бы даже не представила себя ночью на поле в луже да ещё в компании двух ангелов. Судьба, ничего не скажешь. Хоть, в судьбу я и не верю. Да и сейчас я не уверена в реальности происходящего. Ангелы, не-люди, моя собственная смерть, наконец. Наборчик, что надо.

По спине поползли мурашки. Такое со мной всегда происходит, если я рядом чувствую силу. Обернуться мне не дали. На голову опустились чьи-то горячие руки. Почти обжигающие. Кирана? Нет. Девушка обошла меня и стояла теперь впереди. Её облик изменился. Всю фигуру окутывало золотое сияние. Медные волосы чуть колыхались, будто бы от ветра. Вот только воздух был спокоен и недвижим.

Ангел что-то тихо запела. Это была мелодия без слов. Просто очень певучие звуки. И что-то вокруг стало происходить. Беспросветная ночь наполнилась яркими красками и загадками. Я явственно поняла, как земля, вода и воздух дышат. Абсурд, но это так. Под ногами я ощутила огромную толщу земли, в глубине которой копошились какие-то букашки. Надо же, а я думала, они все уже мертвы. Середина осени, как-никак.

Что-то побудило поднять ладонь к глазам. Кожа казалась чуть прозрачной. От меня самой исходило бледное сияние. Почти такое, как от Кираны. Только синего цвета.

Небо тоже изменилось. Я увидела крохотных птиц размером не больше трёх сантиметров. А выше, много выше, парили какие-то странные существа. Я бы назвала их птеродактилями. Уж очень большие для простых птиц!

Очень чётким, звонким показался голос Вёрса:

— Ты видишь жизнь. Даже ту, которая перестала существовать в зримом мире. Теперь ощути её силу.

Давление рук на мою голову увеличилось. В какой-то миг почудилось, что я не выдержу, и затылок превратится в неприглядное месиво. По телу точно разряд пропустили. Спина выгнулась, пальцы скрючились. Стало нечем дышать. Хотя в принципе, как?! Я ведь уже мертва. Но такое чувство, словно в лёгких нет воздуха. Ощущение, вроде бы поднимаешься с глубины, остался последний метр, и вдруг понимаешь, не успеешь. Не хватит сил. Организм задохнётся, так и не сделав глотка спасительного кислорода.

Я запаниковала. Хотелось одновременно дышать и кричать. Не получалось ни то, ни другое. Мне казалось, перед глазами должны поплыть алые круги. Не было и их.

Не выдержав напряжения, подкосились ноги. Я упала на колени, подняв тучу грязных брызг. Лёгкие сжались. Горло сдавило. Но хуже всего был колющий холодный страх.

— Не бойся, — как бы в ответ на мои мысли донёсся мягкий голос Вёрса. — Я не отпущу тебя. Не дам тебе уйти. Слушай песню Кираны и мой голос.

Это помогло.

Пение Киры немного успокоило. Но я по-прежнему не могла сделать вдох. Боль ушла из тела. Осталась пустота. Наверное, такая пустота окружает маленькие снежинки, когда те опускаются на землю.

— Закрой глаза, — продолжил Вёрс, не отпуская моей головы. — Иди по тропе.

На внутренней стороне век не было ничего. Ни разноцветных пятен, ни тропы. Но вот Кирана запела громче. Всё поплыло.

Не знала, что голова может кружиться и с закрытыми глазами.

Я, действительно, увидела дорогу. Это была лесная тропинка, уводящая в лёгкий сумрак леса. Горного букового леса. В детстве я часто бегала по этой тропинке. Там, в моём детстве, она шла под гору. Внизу текла маленькая речка с бирюзовой водой. В жаркие летние дни вода всё равно оставалась холодной. Даже в конце июня!

— Иди по тропе, — напомнил голос Вёрса.

Я шла. Нет, эта тропа отличалась от той, что осталась в детстве. Тут было множество птиц, зверей и прочей живности. Я приметила пару коричневатых волков, одну очень хитрую рысь, следившую за мной из-под куста ежевики. С ветки перекрученного бука прямо перед лицом свесилась змея непонятного окраса. Потом я видела шакалов и зайцев, горных козлов и медведей, белок и кабанов.

Тропа сделала резкий поворот и вдруг ушла из-под ног. Обрыв. Очень крутой неожиданный склон, внизу которого большое озеро. Ботинки заскользили на камнях. Я попыталась ухватиться за что-нибудь, но безуспешно. Я сорвалась и полетела по каменистому склону. Завершилось всё шумным падением в холодное озеро. Вода поглотила меня с головой.

Тут я вспомнила, что не могу дышать. Паника, утихшая на какое-то время, взорвалась в мозгу с новой силой. Каких трудов мне стоило себя успокоить! Я повторяла мысленно, что уже мертва. Что сердце моё не бьётся, и воздух не поступает в лёгкие, а оттуда кислородом не расходится по организму. Уж не знаю, что помогло. То ли я смогла себя убедить, что дышать мне не надо (сомнительно, конечно), то ли просто отвлекла ум от паники. Наконец, я успокоилась. Относительно.

Вокруг была вода. Бирюзовая. Нет, не прозрачная, а чуть мутная. Не холодная, как я подумала вначале. Вполне терпимой температуры. Подо мной проскользнула стайка рыб. Сквозь бирюзовую мглу я увидела дно. Каменистое, покрытое мелкой галькой и песком. В самом низу маячила сапфировая дымка. Где-то я такую уже видела.

Добраться до дна стоило одного лишь гребка.

Да! Сапфировую дымку составляли те самые маленькие духи, которых я видела прежде над лужей в поле. Надеюсь, моё тело сейчас не валяется в этой грязной воде?

Тут же, духи, как ошпаренные, кинулись от меня. Ничего не понимая, я попыталась догнать хотя бы часть. Куда там.

Сверху на воду, на дно легла большая тень. Стало темнее. Рыбёшки, что сновали туда-сюда, быстро шмыгнули в разные стороны. Я услышала глухой удар. В воде звуки распространяются совсем не так, как на поверхности. Удар ощутился не только ушами, но всем телом. Чувствуя опасность, уже понимая, что за мной что-то странное, я обернулась.

Всего разобрать не удалось. Размытая огромная тень. Сначала мне захотелось последовать примеру рыбёшек, юркнув в бирюзовую мглу. Потом взяло верх обыкновенное человеческое любопытство. Что мне терять? Я и так мертва.

Уж не знаю, было ли это моей ошибкой, но тень очутилась прямо передо мной и превратилась в большую пасть с огромными зубами длиною с палец. Для меня было поздно. При виде такой картины я впала в ступор, зажмурилась и ждала конца. Думала, вот-вот откусят мою руку, или ногу, или голову!

Рывком меня выдернуло из воды. Пробыв мгновенье в свободном падении я ощутимо шлёпнулась на что-то упругое и скользкое. Вроде жевать меня никто не собирался. Набравшись решимости, я открыла глаза. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Пришлось их смахнуть. Лучше б я этого не делала, потому как на расстоянии вытянутой руки передо мной была зубастая морда. Та самая, что выкинула меня из воды. Боясь лишний раз пошевелиться, я робко огляделась в поисках хоть какой-то защиты. Ничего.

Как мне показалось, морда чуть оскалилась. С ехидцей.

У меня иногда бывает резкая смена настроений и состояний. То я грущу, то веселюсь. То боюсь, то мне любопытно. Так произошло и на этот раз. Особых признаков враждебности я не ощущала. Поэтому осмотрела диковинное животное поближе. Как выяснилось, куда уж ближе.

Я сидела на спине виверны. Да-да, большой, чешуйчатой зверюги, отдалённо похожей на дракона. А та за мной наблюдала. Теперь я точно скажу — ехидно и с любопытством. Голова ящера на длинной гибкой шее легко могла бы повернуться в любую сторону. Перепончатые крылья распластались по воде, не давая виверне затонуть. Такой же длинный и гибкий, как шея, хвост заканчивался костяными шипами. Чешуя зверя отливала серебром. Правда, сами крылья, шипы на морде, шее и хвосте у корня серые, к концу становились медного отлива. Красивая зверюга. Главное, большая.

Виверна повернула голову так, что мой взгляд встретился с её. Сапфировые глаза ящера смотрели уверенно, хитро и хищно. Меня это не испугало. И я протянула руку. В противовес моим ожиданиям, виверна не обнюхала меня, а прикоснулась алым раздвоенным языком, самым его кончиком. Стало щекотно. Не удержавшись, я хихикнула. Язык тотчас втянулся, и виверна склонила голову другим боком. Потом пронзительно крикнула так, что у меня уши чуть не заложило. Зверь собрал крылья, окунулся по самую спину в воду и, оттолкнувшись всем телом, поднялся в воздух. Мощные огромные крылья всего в три взмаха подняли нас над водой. Чтобы не свалиться, я вцепилась в шипы на шее виверны. Ногами попыталась обхватить зверя, как лошадь. Как раз там, где шея перетекала в туловище, я нащупала костяные наросты. Сложность заключалась в том, что чешуя ящера от воды была очень скользкой. Приходилось цепляться за шипы, чтобы не соскользнуть.

Через несколько секунд я приняла удобное положение. Да и чешуя чуток подсохла.

Виверна летела сравнительно плавно. Она делала несколько взмахов крыльями, ловила воздушный поток и неслась вместе с ним. Через какое-то время она снова взмахивала крыльями, и всё повторялось.

Под нами проскочили горы, и появился океан. Лазурный, точно отражение чистого неба над нами.

Я больше не боялась огромного животного. Меня охватил восторг полёта. Сначала хотелось заплакать, потом закричать. Однако я просто вцепилась в шипы и, закусив губу, тихо глотала слёзы восторга и счастья.

Когда-то, давно, ещё в подростковом возрасте, я баловалась люцидными снами [5]. Осознаваясь во сне, я всегда старалась пролететь над городом, рекой или ещё где. Помню, очень сложно было летать над морем или океаном. Восторг от тех воспоминаний, казалось, перекрыть нельзя. Ан нет, можно. Да и виверна летела так стремительно...

Вскоре показался архипелаг. Он состоял из нескольких островков разной величины. Мы направились к самому большому. Я успела разглядеть, что острова покрыты зелёной растительностью. Но ни одного знакомого мне дерева я не заметила. Ещё среди этого зелёного буйства проглядывали белые колонны, несколько каменных площадок, небольшое сооружение, похожее на колодец.

Сделав небольшой круг, виверна начала посадку. Я крепче обхватила её ногами, пальцы до боли вцепились в шипы. Крылатый ящер садился по спирали, работая только одним крылом. Наконец, когтистые лапы коснулись земли. Я ожидала толчка, но его не последовало. На меня снова посмотрел хитрый сапфировый глаз зверя. Бьюсь об заклад, виверна специально сделала посадку как можно мягче!

На земле ящер сидел не так, как на воде. Он согнул крылья, опершись на них. Хвостом обвил задние конечности. Голова опять повернулась ко мне. Я поняла, пора слазить.

Взглянув вниз, я содрогнулась. Помимо аксофобии, я страдаю незначительной боязнью высоты. В смысле, стоять на краю обрыва, гулять по горам и ущельям (летать на спине виверны) я могу. Но если меня от земли отделяет каких-то полтора-два метра, у меня тут же начинает кружиться голова. Даже если всё вокруг — это не реальный, не физический мир.

Неожиданно перед моей ногой оказался сгиб крыла. Виверна что-то выкрикнула, вероятно, подгоняя меня. Осторожно, цепляясь трясущимися руками за серебристую чешую, я поставила обе ноги на сгиб. Перевести дух мне никто не дал. Крыло качнулось, и я с визгом скатилась по нему, как по горке, на землю.

Виверна довольно зашипела, показав мне раздвоенный змеиный язык. Она вытянула шею и улеглась на травке, всем своим видом показывая, что свою задачу она выполнила.

Я пошла к видневшемуся невдалеке белому колодцу. Однако колодцем данное сооружение не являлось. Это оказалась площадка, покрытая чёрным камнем. Подниматься на неё мне резко расхотелось. Веяло оттуда какой-то жутью.

Недоумевая, я остановилась в нерешительности. Куда дальше? Я не слышу голос Вёрса или пение Кираны. Назад я не смогу вернуться, так как здесь совсем иначе, как в люцидном сне. Если в самом начале, до падения в озеро, я ощущала малую нереальность происходящего, то теперь всё изменилось. Например, руки. Я чётко могу рассмотреть каждую линию на своих ладонях, и мир вокруг меня в это время не растает, не поплывёт, превращаясь во что-то иное. Поэтому просто пожелав, я никуда не перемещусь.

Никаких дорог или тропинок я тоже не вижу.

Оставалось одно.

Виверна всё также лежала на солнышке с полуприкрытыми глазами. Подойдя к ней, я с сомнением оглядела большое создание. Серебристо-серая с медными кончиками шипов и крыльев виверна была очень красива. И красота её теперь не казалась мне такой уж хищной.

На меня покосился глаз. Змеевидный зрачок сузился, и виверна лениво подтащила ко мне голову.

— Знаю, — начала я, обращаясь к виверне, — это прозвучит глупо, но не подскажешь, куда мне дальше идти? Хотя, ты виверна... и... — взгляд стал насмешливым, — я надеюсь, понимаешь меня. В общем...

Ящер меня не дослушал и крылом подтолкнул в сторону. Честное слово, как назойливую мошку. Только я направилась обратно, как крыло снова ткнуло меня в спину. Потом ещё и ещё. Как бы направляя.

Наконец, я сообразила, что мне указывают на заросли каких-то ягод.

— Благодарю, — сказала я, шагая к кустам.

За колючей зеленью оказалась заросшая тропинка. Если б не моё детство в горах, я бы ни за что не поняла, что здесь есть тропа. Следуя по её изгибам, вскоре я вышла на небольшую поляну. Гораздо меньше той, на которой отдыхала виверна.

То, что с высоты я приняла за белые колонны, оказалось выступами известняка и песчаника. Странно, а сначала острова показались отнюдь не гористыми. Гор тут, в общем, и не было. Просто небольшие холмы. На одном таком выступе сидел человек. К нему я и направилась.

При ближайшем рассмотрении, 'человек' оказался частью выступа песчаника. Под другим углом не то, что человека, даже корягу в нём не узнать. Однако у края выступа что-то виднелось. Пришлось сесть и поработать руками.

Через пятнадцать минут, выпачканная по локоть, с одним сломанным ногтем, я извлекла добычу. Вернее, часть её.

В моих ладонях лежал сплетённый из тонких зелёных полосок шнур, уходящий глубже под землю. Дальше руками не выкопать. Неподалёку я нашла пару крепких палок и принялась изображать первобытного человека.

Что ни говори, а люди умные!

Палка-копалка значительно облегчила мою жизнь. Не знаю, сколько прошло времени, но я добилась своего. Точнее, докопалась.

Усевшись на камень, я посмотрела на добычу. Большая верёвка с несколькими петлями на одном конце. Хитросплетение тонких зелёных шнуров. Судя по всему, к середине веревки крепился ещё один шнур, но он был оторван.

На ощупь находка оказалась жёсткой. И вот ещё загадка. Стоило взять верёвку в руки, как тут же в нос ударил запах свежескошенной травы. Так пахли именно шнуры. Более того, мои руки пропитались зелёно-коричневатым соком, который, впрочем, легко оттирался.

Что делать дальше, я не знала. Тропа, привёдшая меня на поляну, была единственной дорогой. Как поступить? Возвращаться обратно?

Вообще, что я должна сделать? Вёрс говорил о каком-то Земном Пути. Это его я должна пройти? Тогда как узнать, где он, куда идти...

Мои мысли нарушил дикий вопль. От неожиданности я подпрыгнула. К первому воплю добавился второй, более шипящий. В нём я узнала голос виверны, которая принесла меня на остров.

Схватив верёвку, я бросилась обратно.

Яростные крики не утихали. Потом я услышала звуки ударов и громкий скрежет. Так царапали когти ящеров выступающие языки камней. Я увидела это, выбежав из зарослей.

Две виверны стояли на лапах, нанося друг другу удары то крыльями, то хвостами, то просто норовя укусить.

Моя виверна была значительно меньше чужака.

Незнакомый ящер имел изумрудно-коричневатый окрас. Когти на лапах были мощнее и длиннее. Зато серебристая виверна явно отличалась изворотливостью и гибкостью. Да и шип на её хвосте был обоюдоострым, не таким тонким, как у противника.

Почему завязалась драка, я не знала. Пока что не хотела знать. А потом я приметила на спине чужака всадника. Человеческая фигура цепка держалась на чешуе.

Не придумав ничего лучше, я схватила ближайший камень и побежала к изумрудной виверне. Не иначе, как глупостью, мой поступок назвать нельзя. Однако подбежав поближе и метнув камень, как гранату на ОБЖ, я отвлекла внимание чужаков.

Тут же серая виверна отскочила назад и злобно зашипела на обидчиков. Зелёная попыталась было наверстать упущенное, но всадник её осадил лёгким ударом коленей. Ящер замер. Всадник тоже. И я не шевелилась. Даже виверна в стороне замолчала.

— Она твоя? — крикнул мне всадник, кивком головы указывая на серебристую виверну.

— Моя, — зачем-то соврала я. — Кто ты? И чего тебе нужно?

— Если она твоя, почему я не вижу узды? — всадник проигнорировал мои вопросы. — Ты хоть соображаешь, как линорм опасен?! Кто позволил снять?!?!

— Э-э, — от такого напора я растерялась.

Между тем, чужая виверна опустилась, и всадник стремительно соскочил на землю. Мне бы его прыть. Несколькими большими шагами он приблизился ко мне и навис, точно острие гильотины. Я нечасто чувствую себя карликом, но тут... Я с трудом доставала человеку до груди.

Он был одет в зелёно-коричневый, под цвет чешуе виверны, комбинезон. Предплечья защищали подобия средневековых наручей. Верхнюю часть туловища прикрывал застёгнутый наглухо жилет. На голову был надет шлем, чем-то напоминающий мотоциклетный. Только визор очень уж прозрачный. Никаких изъянов!

— Теперь вижу, — голос, слегка деформированный шлемом, оказался сильным. Такой может принадлежать или певцу или армейскому командиру — Дай сюда.

Я не сразу поняла, чего он от меня хочет. Всадник, не обратив внимания на мой ступор, выхватил верёвку из моих рук.

— Как ты умудрилась порвать уздечку?

Зелёная виверна недовольно заворчала, глядя на присевшего поодаль серого ящера. 'Моя' виверна предостерегающе зашипела, подняв голову.

Всадник дёрнул плечом, тут же ворчание прекратилось. Серый ящер также замолчал.

Сняв шлем, незнакомец изучил верёвку. Интересно, почему он назвал её 'уздечкой'? На мой взгляд, верёвка как верёвка. Ну, правда, с кучей непонятных петель.

— Где ещё петля и боковой шнур?

Я пожала плечами. Хотя смутно догадывалась, что и петля, и шнур остались под валуном в земле. Мне подумалось, лучше молчать и радоваться хоть какому-то обществу.

— Ладно, сейчас починим. Пошли. Только питомцу своему прикажи не буянить.

Он хмыкнул и вернул мне уздечку, направившись к ближайшим деревьям. Как что бы то ни было приказывать виверне, я не знала. Поэтому просто погрозила пальцем обоим ящерам.

Догнала я всадника уже возле самых деревьев.

— Разве не ты первый напал на отдыхающую виверну?

— Виверну? — не оборачиваясь, переспросил человек. — Как старомодно. Предпочитаю называть их линормами. И да, я напал первым.

Тут он обернулся. Тёмные глаза сощурились, прожигая меня насквозь.

— То, что ты молода и неопытна, не даёт тебе права бросать линорма даже на минуту, даже на необитаемом острове! Куда смотрит твой мастер?!

Я выдержала взгляд.

— Это не оправдывает такой жестокости. Она на тебя не нападала! — вступилась я за зверюгу. — Это то же самое, что перебить всех людей, чтобы не было киллеров!

— Упреждающее поведение. Тебе такое понятие знакомо?

— А я думаю, это необоснованная жестокость! И у тебя нет ни капли доброты!

Всадник усмехнулся.

— На твоё счастье, есть. Иначе пришлось бы тебе самой чинить уздечку.

Уязвлено я пробормотала.

— Спасибо за помощь.

— Пока не за что. — Он отвернулся, сосредоточенно выискивая что-то в ветвях ближайшего дерева. — Сколько у тебя часов налёта?

— А?

— Немногие долетают к архипелагу. А ты ведь именно сюда направлялась, — он снова посмотрел на меня, на этот раз с сочувствием, — побоялась возвращаться к мастеру с порванной уздечкой и решила наведаться сюда?

— Угу, — кивнула я.

К какому мастеру? Куда возвращаться? Почему должна боятся? Я решила не задавать такие вопросы.

— Так сколько уже летаешь? Хочу знать, у кого появляются одновременно бредовые мысли и возможность их осуществить?

— Ты тоже долетел. Твой... линорм сзади. — Напомнила я, чем жутко рассмешила своего спутника.

— Сравнила! Мой линорм и старше, и сильнее твоего. Да и я в небе больше 7 000 часов.

— Это не объясняет, почему ты здесь.

Он хитро взглянул на меня.

— Понял. Я не задаю лишних вопросов. Ты тоже. Идёт?

— Вполне.

Как я поняла, на этом острове находиться не то, чтобы незаконно, но не приветствуется. Видя, что словоохотливость моего незваного помощника поубавилась, я тоже не загорелась желанием общаться.

Перед нами высились странные деревья. Их кора была гладкой. Длинные узкие листья сплетались в обширные кроны, соединяя растения между собой. У их корней почти не было кустарника. Только редкий ковёр тёмной травы. В листве периодически велось копошение — так с ветки на ветку перелетали или перепрыгивали небольшие птички, похожие на попугаев.

Всадник осмотрел одно дерево, перешёл к другому, третьему. Я следовала тенью.

— Думаю, подойдёт.

Мы остановились у абсолютно гладкого ствола, от которого на высоте человеческого роста отделялись первые ветви.

— Держи, — всадник протянул мне свой шлем, забрал уздечку, повязал её вокруг пояса, чтобы не потерять.

Он отошёл чуть назад, разбежался и взобрался по стволу до первой ветки. Там ухватился за следующую, потом ещё за одну. Через полминуты человек затерялся в листве.

— Нашёл, — донеслось сверху. — Скоро спущусь.

Пока незнакомец, который не то, что не представился, даже подшлемник не снял, был наверху, я прислонилась к гладкому стволу. Всё происходящее уже давно перестало походить на сон или обычный ВТО. Уж конечно голоса Вёрса я не слышала. Может, я совсем умерла? Оставила тело на земле, а сознание моё носится по разным выдуманным мирам?

Я взглянула на доверенный шлем. Мои грязные пальцы оставили на его чёрной поверхности несколько отпечатков. Рукавом куртки я постаралась оттереть грязь, отчего стало ещё хуже. Только сейчас я обратила внимание, что рукава моей одежды всё ещё влажные. И в ботинках до сих пор прохладно. Одежда и обувь не успели высохнуть после купания в горном озере.

Моё тело, вроде бы, вполне материально. Присутствуют тактильные ощущения. Вкусовые — я облизнула чуть солоноватые губы — тоже. Но как такое может быть? Как мой разум всё это воспроизводит, я не понимала. Ведь всё это происходит лишь в мыслях... Мистика, одним словом.

Всё же интересно, могу ли я заболеть без тела? Некоторые утверждают, что все болезни от разума... Не хотелось бы подхватить простуду или что посерьёзнее. Неизвестно, сколько ещё мне тут быть.

Сняв куртку, перекинув её через ближайшую ветку, я стала оттирать шлем. Только на первый взгляд он походил на мотоциклетный. Весил не больше полкило. Да и материал мне был неизвестен. Особенно тот, из которого сделан визор — прозрачный, как стекло, лёгкий, как пластик, тонкий, как лист бумаги. Что бы это могло быть?

В конце концов, я оттёрла грязь. Сверху — ни звука.

— Эй! Ты там живой? — я крикнула, задрав голову.

Ответ пришёл лишь через минуту, когда я уже начала волноваться и прикидывать, как залезть по гладкому стволу.

— Живой.

Вскоре зашелестели продолговатые листья, и мужчина спрыгнул с последней ветки. Он оценивающе глянул на меня.

— Это твоё, — мне протянули странную свежесплетённую из ниток коры конструкцию, состоящую из ремешков и петелек.

Видя моё недоумение, он вздохнул.

— Сама оденешь?

Понимая, что не сделаю этого, даже если очень-очень-очень захочу, я покачала головой.

— Знать бы имя твоего мастера, — пробурчал мой собеседник. — Колесовать таких за неумение давать основы ученикам.

В душе я порадовалась, что нет у меня никакого мастера, которого пришлось бы колесовать. Кстати, а почему так жестоко?

— Ну, пойдём. Будем заполнять пробелы в твоём образовании.

Как и в первый раз, он не удосужился меня подождать. Едва не забыв куртку, я побежала за ним. Как может человек ходить так быстро без проблем с дыханием? Или он, как и я, мёртв??? Это осталось тайной.

Судя по внутреннему ощущению, день клонился к вечеру. Тени от деревьев и камней стали длиннее.

Сколько же времени я провела на этом острове? Сколько времени мой новоявленный инструктор просидел в ветвях?

Когда мы приблизились к вивернам, те синхронно уставились на нас. Зелёный яшер проворчал нечто недовольное, серый зашипел.

— Утихомирь своего линорма, — бросил мужчина.

Он взял у меня шлем, одел его. Поудобнее перехватил уздечку.

— Ему больно не будет? — не утерпела я.

На меня посмотрели, как на умалишённую. Причём как всадник, так и его линорм.

— Нет, — тем не менее, буркнул человек.

Его голос снова изменился за счёт шлема, но тише не стал.

— Ладно.

Я направилась к виверне. Та даже не думала отходить или шипеть. Только голову ко мне опустила. Сквозь чуть приоткрытую зубастую пасть скользнул змеиный язык, дотронулся до моего лица и снова исчез. Я подошла ещё ближе. То ли я устала, то ли мне было всё равно, но страха не ощущалось. Ящер легонько ткнул меня мордой. От его 'легонько' я чуть не упала, но удержалась благодаря всё той же морде. Чешуйки вокруг сапфировых глаз были маленькими и нежными на ощупь. А этот самый глаз смотрел с таким ехидством и озорством, что мне стало страшно.

Виверна снова ткнула меня. Фыркнула, совсем как кошка. Это, оказывается, мужчина, зайдя с другой стороны, завязал в основании её шеи часть узды.

— Ты хорошо её держишь? — осведомился всадник.

Я кивнула. Хотя, я скорее гладила чешуйчатую морду, чем держала.

Мужчина завязал по петле у основания каждого крыла и вывел поводья на спину ящеру.

Внимательно следя за всеми операциями, я отметила, что всадник крайне собран и готов в любую минут среагировать. Наверное, виверны и впрямь очень опасны.

— Всё, — сказал он, отходя. — Больше постарайся уздечку не рвать. Ничего и никого нет хуже линорма, потерявшего связь с хозяином.

Как послушная ученица, я снова кивнула.

Всадник, не прощаясь, развернулся и пошёл к своему линорму. Двумя движениями оказавшись на его спине, он крикнул:

— И ещё. Не надейся, будто я забуду, как ты швырнула в меня камень!

Его виверна, оттолкнувшись от земли, набрала высоту, и всадник скрылся из виду. А я стояла на поляне и тихо кипела от гнева. Не забудет, видите ли! Если это сон, то всё здесь нереально! И вспоминать нечего!

'Нереальная' виверна заворчала за моей спиной. Чешуйки ткнулись в руку.

— И нам пора.

Что?

Я огляделась? Мне послышалось, или тут кто-то есть?

Нет, никого. Минуту поозиравшись, я расслабилась. Показалось.

— Как же вышло, что теперь на тебе моя уздечка, а? — спросила я ящера, обходя большую голову.

Ответа, конечно же, не последовало.

— Ладно, если б тебе это не нравилось, у того типа ничего бы не вышло.

С сомнением оглядев одетую уздечку, я мотнула головой. Не уздечка, а что-то непонятное. И как, а главное, чем это может помочь?

Виверна истолковала моё замешательство по-своему. Голова на гибкой шее тихонько подтолкнула меня пониже спины, приподнимая над землёй.

— Эй! Ты чего?!

Балансируя на морде ящера, я инстинктивно ухватилась за выступ крыла. Меня снова подтолкнули и, подтянувшись, я оказалась на чешуйчатой спине. Держась за шнуры уздечки, мне удалось быстро принять удобное положение. Ноги сами нашли костяные наросты на туловище линорма.

— Если бы ты смогла довести меня до дома, — улыбнулась я, с сожалением проводя ладонью по стальной чешуе виверны. — А так... даже не знаю, куда нам лететь.

Поднявшись на лапах, расправив крылья, виверна мощно оттолкнулась от земли. Меня вжало в её спину. Если б не поводья, быть мне внизу, на травке.

Ящер, издав громкий крик, стремительно понёсся прочь от архипелага.

Через некоторое время я приноровилась удобно сидеть на спине зверя. Ноги больше не скользили. Руки были относительно свободны — их всего-то надо было продеть в петли на концах поводьев. Захочешь, не свалишься. Без седла тоже неплохо. Кстати я не видела ничего, напоминающее седло, на спине зелёной виверны незнакомого всадника. И так удобно. В какой-то степени даже удобнее, чем на лошади. Не так трясёт.

Под нами расстилался океан. Периодически я осматривала всё небо. Не хотелось повстречаться ещё со всадниками. Прошлый был какой-то неприветливый.

Всё же небо оставалось свободным. Даже птиц не было. Если взять реальность, то такое возможно далеко в море, где поблизости нет ни единого островка. Даже рифов.

Зазевавшись, я не сразу заметила, что моя виверна теряет высоту. Проще говоря, стремительно несётся навстречу водной глади.

— Ты чего... — ветер не дал мне завершить фразу. С таким же успехом можно кричать в аэродинамической трубе. Воздуха не хватало даже на нормальное дыхание. Я поняла, зачем незнакомому всаднику нужен был шлем.

Между тем, виверна притормозила у самой воды и с размаху врезалась в её толщу. Исключительно благодаря удаче я не слетела с крылатой спины! Виверну это не смутило. Она явно действовала согласно своему какому-то плану, продолжая стремительно погружаться всё глубже и глубже.

Я снова удивилась, что мне не нужно дышать. Скоро привыкну.

Внизу показалось чёрное пятно большой пещеры. Ящер направлялся как раз туда. Мы нырнули в темноту. Стальные чешуйки засветились тусклым синим светом.

Под водой виверна работала крыльями, слово ластами. Я видела их ритмичную работу. До чего же приспособленное животное! Если б такие водились на земле, они бы точно не вымерли, как их собратья — динозавры.

На голову стало давить. Сказывалась глубина.

Пещера чёрным рукавом уходила вниз. Нет, я не видела это, а ощущала по движениям виверны. Когда человек лишается зрения, то всё своё внимание переключает на другие органы чувств. Пусть я не различала, что нас окружает, зато чувствовала ритмичную работу мышц зверя и тускло светящиеся чешуйки слегка подогнутых крыльев. Вероятно, пещера была не слишком широкой. Виверна опасалась расправлять крылья-ласты полностью.

В какой-то миг давление стало сильнее. Вода вокруг наполнилась тёплыми теченьями. В голове, не иначе, я услышала знакомый голос Кираны, всё также поющей тихую песню. Думать я уже не могла. К горлу подкатывал тошнотворный ком. В глазах заполыхали алые круги.

— Возвращайся!

Далёкий голос Вёрса подлил масла в огонь. Череп готов был взорваться. Виверна опускалась теперь вертикально вниз. Там, в далёкой глубине сквозь алые всполохи отказывающего зрения, я различила два крохотных огонька: золотой и изумрудный. От них веяло чем-то знакомым и родным.

Я вцепилась в поводья, прижимаясь к гладкому телу как можно плотнее, чтобы хоть чуть облегчить своё состояние.

Огоньки тем временем приближались, становились больше.

Когда я готова была закричать от сминающей боли, всё резко прекратилось. И меня, и виверну, и пещеру поглотило изумрудное сияние, перемешанное с золотыми искорками.

7

— Возвращайся, возвращайся, дитя!

Сначала я услышала голос начальника. Потом вспомнила, что ещё его зовут Вёрс, припомнив заодно и всё, что случилось во сне... Сне ли?

Резко распахнув глаза, я выпалила:

— Где виверна?! Серая, серебристая виверна!

Никакой виверны и в помине не было. Всё та же ночь. Всё то же поле. Всё та же лужа... бли-и-и-ин... лужа!

Ноги по самую щиколотку утопали в воде. Неужели более сухого места не нашлось, куда могло упасть моё бренное тельце?

— Какая виверна? — переспросила Кирана, озабоченно помогая мне подняться.

— Неважно, — горестно вздохнула я. Ощущение полёта по-прежнему не отпускало сердце. Грустно, что всё это только иллюзии.

— Погоди, — Вёрс обнял меня за плечи, прижимая к себе. Я не ожидала такого, поэтому чуть не поскользнулась. — Так-то лучше, — совсем другим, тёплым, бархатистым голосом сказал он.

— Как лучше? — не поняла я.

Вёрс взял мою руку и положил её на шею. Под тонкой кожей я явственно уловила пульс. Сильный, ровный, стабильный. Удар, ещё удар.

— Я... снова... жива? — прошептала я.

— Ты снова крепко связана с этим телом, — поправил Вёрс. — Но если тебе так больше нравится, то ты жива.

На глаза навернулись слёзы радости и облегчения. Единственно возможной реакцией для меня было повиснуть на шее Вёрса. Что я и сделала с громким весёлым воплем. С другой стороны нас обоих обняла Кирана.

— А ты говорил, опасно, не сможет! — через минуту отчитывала девушка небесного ангела. — Всё она смогла! И по Пути прошла, и обратно вернулась! Кстати, — это уже мне. — Каков был твой Путь?

— Вы разве не знаете? — честно удивилась я. — Вы же говорили, что небесные ангелы всё переживают со своими избранниками.

— Ну-у, обычно так и есть, — подтвердила Кирана. — Твой случай другой. Ты... умерла. И не покинула тело... Вообще, — девушка перевела взгляд на Вёрса, — это, как ни крути, странно.

— Угу, — кивнул ангел. — Будто бы кому-то на руку, чтобы ты умерла, не став земным ангелом. Кому-то, кто тебя знает.

— Не пугай девочку раньше времени. — Оборвала его Кира. — Тем более, Роксана прошла по Земному Пути и стала-таки земным ангелом.

— Да? — я удивлённо покосилась на неё.

— Скажешь, нет?

— Не знаю. Как это определить?

Ангелы переглянулись. Что-то нехорошее мелькнуло в их взглядах. Что-то такое, что мне совсем не понравилось.

— То есть, ты не чувствуешь мир. Не чувствуешь жизнь. Не видишь... — Вёрс очень серьезно взглянул в мои глаза.

— Определённо, я что-то вижу, — меня осенило.

Правда! Сейчас ночь. Но я вижу! Я не просто различаю силуэты спутников на фоне беззвёздного неба. Мне видны пятна на их одежде, эмоции на лицах, даже выбившаяся прядь, упавшая на лоб шефа не ускользнула от моего взгляда. Поправив её, я подтвердила:

— Вижу.

От моего прикосновения Вёрс чуть отшатнулся, пояснив:

— У тебя руки холодные. Но хорошо, что ты хотя бы в темноте видишь.

Взглянув на поверхность лужи и на небо, затянутое тучами, я добавила:

— Ещё вижу маленьких духов у воды и больших птиц... ящериц в небе.

При этом мне вспомнилась виверна... Закусив губу, я замолчала.

— Давайте выбираться, — предложила Кирана и первой пошла по склону вверх.

В реальном мире не прошло и пятнадцати минут. Судя по часам Кираны сейчас без двадцати полночь. Таня, наверное, волнуется.

Взяв мобильный, я поморщилась.

'Нет связи. Экстренный вызов 112'

Проследив за моими манипуляциями, Кира не удержалась:

— Чего ты хотела в чистом поле?

Пришлось убрать бесполезное средство связи и надеяться, что у Тани всё хорошо.

— Что произошло на твоём Пути? — серьёзности в голосе Вёрса было на пятерых.

— Я вообще не уверена, что прошла тем самым Путём, о котором вы говорите.

Пока мы добрались до оставленной у дороги машины, я успела рассказать всё, что со мной приключилось в иллюзорном мире. По мере того, как я продолжала рассказ, Вёрс становился всё серьёзнее. Под конец повествования на его лице застыло подобие каменной маски.

— Э-эй! — как всегда попыталась развеять мрачную атмосферу Кирана. — Главное, она вернулась.

— Да, — согласился с ней мужчина, скорее, чтобы не начинать спор.

Оставшийся путь мы прошли молча. Вёрс о чём-то усиленно думал. Кирана тоже погрузилась в свои мысли, а я просто устала. Даже вид нескольких духов меня не приободрил. Раньше я их почти не видела. А теперь вон они — четыре сферы, понёсшиеся куда-то в небо.

Обратный путь вышел короче. Чувствую, из-за меня наша троица вечером передвигалась со скоростью черепахи. Они, как я теперь выяснила, видели в темноте. Я же висела на руке Вёрса, чем значительно замедляла передвижение. Теперь я различала всё чётче и яснее. Нельзя сказать, что как днём, а так, как если на тёмной фотографии увеличить яркость и контрастность.

Грязные, мы сели в машину. Я — на заднее сиденье, Вёрс — за руль и Кирана рядом. В автомобиль я забралась без прежнего страха. Может, присутствие ангелов помогало, может, другие пережитые стрессы подавили собой аксофобию. Главное, я не боялась, не паниковала и чувствовала себя на редкость хорошо. По крайней мере, если говорить с точки зрения аксофобии.

— Объясните, — не выдержала я, когда в полной тишине машина развернулась и поехала в сторону горячих источников, — что всё-таки со мной случилось.

— Ты — земной ангел, — ответила Кира, поворачиваясь ко мне. — Только...

— Что 'только'?

— Был шанс, что став земным ангелом, ты не получишь всех причитающихся знаний.

— Потому что, я умерла?

— Да.

— И вы считаете, что я 'недоразвитый' земной ангел, — вздохнула я.

— Думай иначе, — вмешался Вёрс. — Ты сняла со своего потенциала амбарный замок зашоренности. Раз. Два. Даже не связанная с телом, ты умудрилась пройти по Земному Пути. Три. Тебя выкинуло в один из параллельных миров, но у тебя хватило силы и духа вернуться. При этом нас с Кирой ты слышала лишь в начале и в конце путешествия. Значит, остальное сделала сама.

— И я не припомню, — деловито добавила Кира, — чтобы хоть кто-то за последнюю тысячу лет вот так легко нашёл общий язык с линормом. Пусть ты не осознала всю память своей души, зато пробудила её от долгого сна. Иначе линорм никогда бы не послушал тебя без крепкой связи.

— Так всё, что со мной случилось, это не иллюзия?

— Нет, конечно, — тихонько засмеялась Кирана. — Линорм тому прямое доказательство. Эти существа очень умны. Даже разумны. Но они никого к себе не подпускают, пока не уверятся в своей безопасности. Потом всадник может протянуть связь между собой и линормом. Эту связь закрепляет и усиливает уздечка.

— Уздечку надевала не я.

— Не важно. Тебя это существо признало достойной. Поверь, никто больше не воспользуется твоей виверной.

— Чем они так примечательны, эти линормы? — поинтересовалась я, снимая мокрую куртку.

— Кроме того, что разумны? — Кира помогла мне, потянув за рукав. — Хорошо. Они уникальны. Связь — это телепатический, эмпатический мостик между тобой и линормом. Ещё они могут путешествовать между мирами. Иначе на земле их давно бы истребили, как и других разумных животных... Как, например, огнедышащих драконов.

— И такие были?

— Были. Но вымерли.

— В любом случае связь с линормом для тебя — подарок. — Подал голос Вёрс. — Не важно, через уздечку или другим образом. Линорм о тебе позаботится и защитит там, где не сможем мы.

— Как? — не поняла я.

Не отрываясь от дороги, Вёрс разъяснил:

— Всё время, пока ты была рядом с виверной, ты думала, как попасть домой, а не как накинуть на неё узду. Потом ты вступилась за неё там, где при других обстоятельствах проиграла б. Дальше ты снова оседлала её и опять захотела вернуться. Виверна ощущала твои мысли и желания. Она сама захотела стать связанной с тобой. По сути, именно она, а не мы, вывела тебя обратно.

— Я бы сказала, вынесла, — хихикнула Кирана. — Но Вёрс прав. Линорм — хороший союзник.

— По вашим словам, — нахмурилась я, — виверна сейчас в реальном мире. Летает где-то. Такое разве возможно?

— Ты ещё не привыкла? — Кира достала из бардачка печенье, протянула мне. — Сначала встретила нас, потом умерла, потом опять встретила нас. Затем побывала в параллельном мире и вернулась с виверной. По мне, ты уже должна бы освоиться в таких вещах. Всё в мире возможно.

— Тогда её же увидят! — я взяла печенье, но забеспокоившись, тут же забыла о нём.

— В небе ты видела существ, похожих на птеродактилей. Разве многие их видят?

— Я думала, то духи...

— Нет. Просто они живут в немного другой реальности. Иногда люди их чувствуют, но не видят. Кстати, это одна из особенностей земного ангела. Ты скоро увидишь множество странных вещей, на которые другие не будут обращать внимания.

— Получается, виверна где-то здесь, но в другой реальности. Как? — не понимала я.

— Отстань ты от линорма, — не выдержала Кира. — Ящерке тоже хочется полетать вдоволь. Надо будет, линорм сам тебя найдёт... Лучше бы имя ему дала ...

— Как? Если я даже не знаю, он это или она.

Тут улыбнулся Вёрс. Но промолчал.

— Линорм пока тебя изучает. Поэтому, возможно, ты его плохо ощущаешь, — ответила Кира, свирепо сверкнув глазами в сторону 'мужа'. — Или её. Не переживай. Это пройдёт.

— Ты так говоришь, будто у тебя самой была связь с виверной, — отчего-то обиделась я.

— Была, — тихо сообщила ангел. — У каждого третьего земного ангела есть. Во многих параллельных мирах виверны — транспорт, охрана и ещё много чего. Не удивляйся.

— Ладно, — я перевела взгляд в темноту за окном, которая тут же стала податливой и прозрачной. — Последний вопрос. Вы говорили, что на Земле истинных людей очень мало. А эти истинные люди ещё где-нибудь есть? В других мирах?

— Хочешь узнать, кем был тот всадник? — понимающе кивнула Кирана. — Есть. Есть такие миры, где кроме истинных людей никого нет. Но эти миры сейчас наглухо закрыты. И даже мы не можем туда попасть.

— Считается, — подхватил Вёрс, — что миры истинных людей очень... как бы сказать... нереальны и опасны для не осознавших себя и свои возможности существ. Такие миры и манят, и пугают одновременно. Там видны все пороки и ошибки. Если ты не соответствуешь миру, он тебя 'выплёвывает'.

— Так что, даже если твой добродетель истинный человек, а другого линорм не подпустит, то явно не осознавший себя до конца, — подытожила Кира. — Хотя мне интересно другое. Откуда у твоей души силы на материализацию временного тела? Пусть даже в другом мире?

Я пожала плечами. Кто тут вообще старше и мудрее?

Вёрс что-то ответил Киране, но я не расслышала. Мне сполна хватило переживаний. Моральная и физическая усталость навалились непосильной ношей. Сама того не заметив, я задремала.

Разбудил меня пронзительный звонок мобильника. Мы подъезжали к курорту, освещённому десятками ярких огней. Неудивительно, что связь появилась.

Телефон снова дал о себе знать.

SMS. Оказывается, Таня звонила семнадцать раз. Ещё три звонка с неизвестного номера. Последней стала MMS-ка. Снова номер на нули. Я открыла её. Телефон запел голосом Тэм Гринхилл — исполнительницы авторских песен:

Воину ночи никто никогда не выйдет навстречу,

Хотя он умел исцелять холодом рук.

И тихо в закате стоял его конь, обогнавший вечер,

И страхи ночные пришли и стали вокруг.

— От кого это? — заинтересовалась Кира.

— Не знаю. Как-то мне с этого же номера пришла другая MMS-ка с песней.

— Если были другие сообщения, то это твой знакомый, — предположила девушка.

— У меня нет знакомых с номером во все нули.

— Чего?

Молча я протянула телефон Киране.

— Любопытно, — протянула та, показывая Вёрсу.

Шеф мельком взглянул и снова уставился на дорогу. Он как раз искал место на парковке.

Телефон мне вернули. И Антон Сергеевич наконец-то припарковался.

— Кира, — выходя из машины, позвал шеф. — Ты иди в наш номер. А мы с тобой, — он взглянул на меня, — идём к тебе.

— Наши номера по соседству, — напомнила Кира. — Вместе пойдём.

— Нет, — я отрицательно качнула волосами. — Я к Тане. Вдруг что случилось?

— А если не случилось, то случится. Из-за тебя. — Пообещал шеф. — Ты выглядишь крайне неприглядно. Переоденься. Это не займёт много времени.

Спорить было глупо. Мы фактически дошли до своих номеров, и подниматься наверх, делая крюк до лестницы, мне не хотелось.

Я нащупала в кармане джинсов ключ. Странно, что не потеряла. При таких приключениях.

Вскоре мы с Вёрсом оказались в номере, условившись встретиться с Кирой через полчаса.

— Давай в ванную, — повелительным тоном скомандовал Вёрс.

Я, было, попыталась возразить.

— Не спорить, — слишком мягко произнёс он. Что-то крылось за этой мягкостью... — Я пока что не только ангел, но и твой непосредственный начальник. Не забыла ещё? И если ты волнуешься за Татьяну, то я не чувствую с ней ничего плохого.

Кивнув, я взяла сменный комплект одежды и юркнула в ванную.

Ни душевой кабины, ни просто душа здесь не предусматривалось. Зато в зеркале над маленькой раковинкой я увидела своё прелестное отражение. Чумазая. Грязь не только на лице и одежде, но и в волосах. Последние спутаны и местами похожи на дрэды.

Хорошо, что в гостинице имелись небольшие тюбики с шампунем, зубной пастой и душистым мылом. Что смогла, я сделала. Промыла волосы, оттёрла руки, ноги и лицо. Переоделась. На всё ушло минут двадцать. Плюс ещё пять — на сносную просушку волос.

Вёрс, как ни в чём не бывало, сидел на кровати и просматривал мой телефон. Шеф был чист, переодет и, кажется, выбрит. А-а-ангел. Что тут скажешь?

— Почему у тебя в руках мой телефон? — поинтересовалась я, запихивая грязную одежду в пакет.

— Потому что, мне интересно, кто шлёт тебе MMS, — равнодушно ответил шеф.

— Я как-то спрашивала у тебя за этот номер, — сразу поняв, о каких сообщениях говорит мужчина, я напомнила. — Ты сказал, что физическому лицу такой номер принадлежать не может.

— Возможно, это антиопределитель. То есть, кто-то закрыл свой номер.

— Об этом я не подумала... Можно? — я протянула руку за сотовым. Получив его, я сразу набрала Татьянин номер. Гудки.

Посмотрев на часы, я отметила, около двух. Если я сейчас заявлюсь без предупреждения в их с Димой номер, не факт, что они будут рады меня видеть. Но узнать, всё ли хорошо, надо.

Я повторно набрала номер. Снова гудки. Снова никто не ответил на звонок. Делать нечего. Повыше натянув горло свитера, я направилась к двери. Вёрс последовал за мной.

— Я справлюсь, — попыталась отговориться я.

— Знаю, — он не спорил. Но следовал по пятам, каждый раз мягко улыбаясь на мой косой взгляд. В итоге я смирилась.

205 номер оказался почему-то седьмым слева на втором этаже. Два двухсотых номера глядели друг на дружку с противоположных стен. Однозначно, гостиница строилась в советский период, а достраивалась и ремонтировалась в девяностые. Тогда не то, что два двухсотых, и шестисотые на втором этаже обнаруживались. Причем не номера...

Лампы в коридоре светили приглушённо, зато все. Плюс руководству.

Решительно я подошла к двери со значком '205'. Постучала. Никакой реакции. Постучала громче.

— Таня! — тишина в ответ.

Вариант, что сейчас глубокая ночь и люди просто спят, мною не рассматривался. Интуиция говорила, здесь не всё гладко.

— Дверь открыта. — Вёрс заглянул через моё плечо. — Не видишь?

Внимательность, к сожаленью, не всегда моя сильная черта. Дверь открывалась в коридор, поэтому я не заметила, что она приоткрыта, когда стучала.

— Пошли. — Поторопил шеф. — Или уже передумала?

Я не передумала и шагнула через порог.

В комнате был полумрак. Внешнее освещение с улицы давало немного света, но моему новому зрению хватило. Две Таниных сумки стояли не тронутые у тумбочки. Покрывало и простыни на двуспальной кровати смяты. Дверь в санузел приоткрыта. Я прошла именно туда.

Ничего.

Подумав, я снова набрала Танин номер. Из недр сумки заиграла приглушённая мелодия. Танин мобильный я угадаю с трёх нот.

— Вот и ответ, почему никто не брал трубку, — я снова позавидовала спокойствию Вёрса.

— Она что-то предчувствовала, — вспомнила я наш разговор накануне поездки.

Подруга боялась, что я ей нагадала действительную смерть. В текучей воде. Воде!

— Вёрс! Здесь есть недалеко какие-нибудь реки, или ручьи?

— Река есть, — поразмыслив, ответил ангел. — Около километра отсюда.

— Я думаю, Таня там!

— С чего бы? Может, проверишь сначала бассейн и купальни? — в его голосе сквозила издёвка. Проверяет?

— Нет, — моя интуиция на все лады кричала, что я должна быть в другом месте... только в каком?

Я постаралась расслабиться. Куда меня тянет? Где искать Татьяну? Вскоре правое плечо начало странно покалывать. Открыв глаза, я поглядела в ту сторону. Окно. За ним дорога, уводящая в сторону.

— Река там? — спросила я Вёрса, указывая направление.

Он кивнул.

Выбежать из номера я не успела. Ангел крепко ухватил меня за локоть.

— Ты понимаешь, что это западня?

— Возможно, — не стала отрицать я, беря во внимание всё, что со мной произошло за последнее время.

— Хорошо. Ответь, что ты будешь делать.

— Я?

— Не я же? Но при таком отношении к делу, скорее всего, я. Или Кирана.

Пристыженная, я поубавила прыть. Однако Вёрс почему-то переменил своё решение.

— Пожалуй, я тебя отпущу, — произнёс он. — Тем не менее, перед этим ты меня выслушаешь.

Я была готова слушать, при условии, что меня не будут держать взаперти.

— Всего два совета, — начала ангел. — Первый: думай сердцем. Второй: твой цвет — синий.

— И-и-и? Как мне это поможет? — я озадаченно взглянула на шефа.

Тот сделал загадочный жест, который можно было истолковать как 'потом поймёшь' или 'это неважно'.

— Кое-что ещё. Не советую призывать виверну. Ещё заметят.

8

По гостинице я пронеслась ураганом — так же быстро, громко — и побежала к реке. Сразу нашлась увиденная из окна дорога, кривая грунтовая, погрязшая в ухабах и рытвинах. Заасфальтировать её было то ли лень, то ли не кому. Если б не моё новое зрение, я бы точно ноги переломала. Пусть не так хорошо, как днём, зато, хоть что-то видно.

Минут за пять я добежала до реки. О её близости сообщили невысокие деревья и слабый уклон дороги.

Я остановилась, переводя дух. Прислушалась сначала к местности, потом к ощущениям. С первым было просто — тихо, ни звука, кроме моего бьющегося где-то в ушах сердца. По поводу второго, интуиция подсказывала, что Таня где-то недалеко. Ещё чуть справа.

Сойдя с дороги, я пошла по ощущениям.

Тишину нарушало слабое журчание воды. Судя по всему, река не глубокая, и не очень широкая. Даже при плохом раскладе, Танька хорошо плавает.

Интуиция шептала — я рядом. Странно. Как и прежде, лишь вода нарушала спокойствие ночи. Я сделала ещё несколько шагов, и мир изменился. Создалось впечатление, будто меня хлопнули по голове и закричали в уши одновременно. Всё прошло через мгновенье. Будто, я барьер какой-то миновала. А затем появилось чувство чего-то неизбежного, фатального.

На берегу передо мной возвышалась мужская фигура. Я разглядела белую кожу, светло-русые волосы и зелёно-карие глаза.

— Доброй ночи, Дима! — поприветствовала я мужчину.

Недаром он мне не нравился. Сила, что всегда окружала его фигуру, сейчас чуть ли не искрилась в воздухе.

— Доброй, — согласился, улыбаясь, Дмитрий. — Я уж думал, ты не появишься.

— Где Татьяна? — проигнорировав его слова, я пристально всмотрелась в бледное лицо. Спокойный взгляд. Лёгкая чуть ироничная улыбка. Он слишком уверен в себе.

Дима кивнул в сторону реки. Я взглянула туда и обмерла. По пояс в воде, зацепившись за корягу, лежало женское тело в тонких серых джинсах и лёгкой блузке. Светлые волосы разметались по земле. Неестественно гладкая кожа пугала своей белизной.

В два счёта я оказалась у тела.

— Танька! — я потрясла подругу за плечи. — Танька, держись! Я помогу!

— Интересно, как? — осведомился Дмитрий, медленно подходя ко мне.

— Не приближайся, мразь! Это ты сделал?!

— А что, если я? — он остановился в нескольких шагах.

— Почему?! Она ведь нравилась тебе!

— Нравилась, — не возражал Дмитрий. — Тем больнее мне видеть её такой. Знаешь, она во многом была хороша. Я не встречал раньше таких. Смелая, романтичная, сильная. Всегда знала, как позаботиться о себе и других.

— Прекрати! — ярость наваливалась тяжёлым грузом. — Ты не ответил. Зачем?!

— Как зачем? — притворно удивился он. — Чтобы ты пришла. Видишь ли, только ангел может вернуть бедняжку к жизни. Покажи, ангел ты, или нет?

— Что?! — я зарычала, подобно волчице.

Захотелось стереть эту улыбочку с его лица. Желательно, вместе с лицом. Оторвать голову, сжечь тело, а пепел развеять на семи ветрах.

Ярость, гнев сосредоточились в одном месте — в ладони. Я ощутила, а потом и увидела, как за мгновенье в моей руке расцвёл синий с золотистыми прожилками шип. Не задумывась, я запустила его в Дмитрия. Тот не ожидал такого поворота, не успел увернуться. С хрипом, упал, но тотчас попытался подняться.

Я тоже встала. Отошла от тела и с пылающей ладонью двинулась к мужчине. Пока тот полностью не поднялся, я обхватила горящей ладонью его шею.

— Говори, подлец! Всё рассказывай! — голос был чужим, глухим, но явно принадлежал мне. — Считай, что лимит моего ангельского терпения и доброты исчерпан.

— Размечталась, — прохрипел Дима и швырнул мне в лицо горсть земли. Подобрал, наверное, пока валялся.

Вскрикнув, я отпустила мужчину, пытаясь проморгаться. Глаза невыносимо резало. По щекам потекли слёзы — естественная реакция организма на пыль.

Потом что-то больно полоснуло меня по ноге, заставив встать на колено. Через пелену слез я заметила, что человек готовится к очередной атаке, размахивая алой плетью над головой.

Боевые навыки не входили в мои сильные стороны. Уклониться я не успевала. В голове вспомнился совет Вёрса. Что-то о синем цвете. Стоило мне вспомнить об этом, представив на мгновенье синее небо, как передо мной возник полупрозрачный сапфировый щит. Алая плеть ударила по нему и отскочила, не причинив мне вреда.

Ага! Вот как это работает!

Я представила всю синеву небосвода в своих руках. Ладони налились холодной пульсирующей тяжестью. Повинуясь инстинктам, я обрушила всю накопленную мощь на противника. Внешне это выглядело так, будто на Дмитрия упала сапфировая дымка, подминая человеческое тело.

Я не торопилась прекращать воздействие. Во мне всё ещё бушевала ярость и жажда мести. Мне хотелось, чтобы этот человек мучился как можно больше и сильнее!

Опомнилась я лишь тогда, когда Дима хрипло взмолился:

— Я расскажу! Не убивай!

Вздохнув, отгоняя яростные мысли, я процедила:

— Слушаю.

Однако развеивать синюю пелену над врагом мне не хотелось. Я довела её до еле заметного голубоватого цвета, убрав большую часть давления.

— Мне нужен ангел. Вы, ваша сила — уникальны! — хрипел человек. — Мне нужна она.

— Зачем? — мой голос по-прежнему оставался крайне холодным и чужим.

— Так надо. Не мне.

— Так 'мне' или 'не мне'? — зарычала я, теряя терпение. — Для кого ты стараешься?

— Для тех, кого тебе не победить! — осмелел Дмитрий.

Зря. Я снова сгустила сапфировую пелену над ним. Дождавшись хриплых вскриков, ослабила воздействие.

— Поэтому ты убил Татьяну?

— Я должен был знать, что ты — ангел!

— А сам-то ты кто?

— Можешь называть меня колдуном.

— Значит, ты прислуживаешь не-людям, — заключила я. — Что ещё в тебе ложного кроме имиджа порядочного джентльмена?

— Хочешь знать? — он сплюнул кровью. — Отлично! Да! Это мой друг тебя убил. Там, в парке. Я надеялся, что так ты себя выдашь! Но твоя сила спала. Поэтому пришлось ждать. И вот ты передо мной.

Я напряглась. Мало ли, какой козырь в рукаве у него остался. Но Дмитрий просто продолжал тираду.

— Думаешь, я не смогу забрать её?!

— Это ты отправлял мне дурацкие MMS с отрывками песен.

— Нет, — прохрипел Дмитрий.

— Врёшь! — я знала, что не врёт, но ярость всё ещё не угасла до конца. Синяя пелена окутала человеческое тело.

Дмитрий что-то попытался сказать, но захрипел и затих. Повинуясь моей ярости, сапфировая сила лениво сползла с неподвижного тела. Я подошла ближе. Опустилась перед лежащим противником. Дышит. Слабо, но дышит. Хорошо. Не простила бы себя за убийство. Пусть даже такого гада, как этот.

Отвернувшись, я снова подошла к воде, к Тане. Взяв её за руки, я постаралась вытащить подругу из реки. Когда мне это удалось, я обессилено рухнула рядом.

— Прости, Тань! Я — ничтожество! Даже обещанье сдержать не смогла. Что мне делать?

Главное — не падать духом. Но как же быть?

Кира ещё днём упомянула, что человека можно вытащить с 'того света', если не прошло больше сорока восьми часов. Пусть для меня за это время пролетели и день, и ночь, и ещё день в неизвестном мире, для Тани миновало несколько часов. Дмитрий был уверен, что я смогу вернуть девушку к жизни. Но как?!

'Думай сердцем', — всплыли в памяти слова Вёрса. До чего ж он любит давать советы!

Думать сердцем. Как это?

Ещё они говорили, что я могу многое видеть и чувствовать. Опять же как? Может, стоит вообще, не думать? Иногда ведь лучше отдаться инстинктам и рефлексам. Интересно, есть ли у ангелов инстинкт, отвечающий за оживление друзей?

В голову полезли разные неприятные мысли, о том, как я скажу родителям Тани о её гибели, как будут собираться несчастные родственники...

Тьфу! Не бывать этому!

Я решительно встала на колени рядом с холодным телом. Не задумываясь, положила одну ладонь на лоб подруги, вторую — на грудь, ближе к сердцу.

Синий цвет — мой цвет. Так сказал Вёрс, а я ему верю.

Призвав на помощь всё свою фантазию, я представляла синий цвет, синее небо, синее море, синие цветы... тёмно-синие глаза неизвестного всадника на большом линорме.

По рукам заструился холод. Будто тысяча ледяных ручьёв устремилась от макушки через плечи к ладоням. Водопадом с них проникла в недвижное тело.

Вокруг Тани образовалось облачко синего цвета. Почти такое, как над Дмитрием всего десять минут назад. Но не злое, не приносящее смерть. Тут синева была чистой, холодной, ласковой. Как вода огромного озера.

Вскоре облачко приняло форму пульсирующего кокона. По его поверхности, как волны, проходили белые всполохи.

Я видела, как изо рта и носа девушки потекла вода. Начала уходить неестественная бледность кожи. Губы из синих стали просто бледными.

В какой-то миг я услышала Танин голос:

— Долго же ты.

Полупрозрачный силуэт девушки подошёл ко мне от воды. Душа, не успевшая далеко уйти от тела, возвратилась и тихонечко стала рядом. Синий кокон расступился, пропуская её. Как только полупрозрачные руки коснулись моих рук, лежащих на теле, силуэт исчез, растаял. Я почувствовала, как по коже подруги разливается тепло, поднимается навстречу моему холоду.

Кокон, пропустивший вернувшуюся душу, снова сомкнулся.

Мои руки по локоть оставались в холодной, текучей синеве. Под пальцами я уже ощущала тепло, жизнь. Но по-прежнему чего-то не хватало. Будто бы Таня не могла пробудиться от какого-то сна. Наверное, такое состояние называют комой. Вроде бы вот она, душа, не покидает тело. А веки всё равно опущены. Ресницы не дрожат. И не жизнь, и не смерть.

— Таня, ну, вернись! Открой глаза! — я почувствовала, что плачу, по лицу текут горячие слёзы.

Нет-нет! Нельзя! Не должно быть отчаянья и грусти!

— Мрр-я-ууу! — уж не знаю, откуда, но ко мне выскочила большая чёрная кошка с ярко-жёлтыми глазами.

Она с силой ткнулась в мою руку, обтёрлась лоснящимся бочком, игриво затронула хвостом.

— Мррррр-ррр.

— Что, чёрная, помочь хочешь? — я улыбнулась нежданной компании.

В ответ кошка снова ткнулась в мой локоть. Потом прыгнула на грудь подруге, лизнула ту в нос, и быстро убежала в кусты, из которых появилась. Синий кокон ей совсем не помешал.

Казалось, все энергии, все духи вокруг пришли в движенье. Запоздало я отметила, что подул лёгкий ветер, по воде пошли волны. В воздухе запахло резко надвигающейся грозой. В противовес предчувствию, тучи на небе разошлись, показав чистые звёзды и яркий полумесяц. Я увидела множество духов разных форм и размеров: от полупрозрачных крохотных сфер до полуметровых зеленых птиц. Все они выстроились вокруг меня и Тани. Поднялся страшный шум. Нет, не на берегу. У меня в голове. Будто бы в мозгу зарождалась и умирала тысяча мыслей сразу. И я знала, мысли это — чужие.

Несмотря ни на что, я поддерживала синий кокон-купол над подругой. По моему лицу по-прежнему текли слёзы. Я чувствовала их солоноватый привкус на губах, растянутых в улыбке. Почему я улыбалась? Не знаю. Просто знала, так надо. Моя улыбка — нечто необходимое прямо здесь и сейчас.

Из головы не выходил образ забавной чёрной кошки. По суеверным легендам она — символ опасности, чёрной магии, невезенья. И всё же, её мурлыканье, тёплая шёрстка что-то будили в моей душе. И это 'что-то' по рукам стекало в тело Татьяны.

Внутри кокона зажглась золотистая звёздочка. Потом ещё одна и ещё. Через пару секунд я уже не могла разглядеть под синевой тела. Лишь золотое свечение. Оно поднималось по моим рукам, напирало на кокон изнутри. Скоро он треснул. Из трещины, как из открытого ночью окна, полился мягкий золотистый свет. Потом трещин стало много. Мой кокон раскололся изнутри на мириады осколков, превратился в сияющую сапфировую пыль. Вскоре погасло и свеченье.

Духи, стоявшие окрест, быстро разлетелись кто куда. Утих ветер. Река снова понесла свои воды в привычном ей темпе. Облака затянули небо, спрятав полумесяц и звёзды. Только я продолжала улыбаться, незнамо чему.

— Рок-сана? — вдруг выдохнули порозовевшие губы. — Роксана, это ты?

— Нет, — вытирая мокрые дорожки с щек, сообщила я. — Призрак оперы.

— А-а, похожа... А что ты тут делаешь?

— Тебя воскрешаю.

— Что?

Я не выдержала. Забыв обо всём на свете, я крепко обняла Таньку и разрыдалась в голос. Захлёбываясь слезами облегчения, я рассказала ей о том, как я не успела, как увидела её мёртвую. О том, какой козёл этот Димка, и что его по асфальту надо бы раскатать. О том, что пришла чёрная кошка. О духах, собравшихся на берегу реки. О том, что я больше никогда не буду гадать и нарушать свои клятвы.

— Роксана, — отстраняясь, она с беспокойством заглянула мне в глаза. — Ты в последнее время совсем странная. Какие духи? Какие кошки? Мы с Димкой сами решили ночью на речку сходить. Романтично как бы, не находишь? И в воду я сама полезла. Каюсь, он меня на 'слабо' взял. А потом... у нас... ну... это уже личное.

— Да? — возмутилась я. — Тогда почему ты мне столько раз звонила? Почему телефон с собой не взяла, и как ты объяснишь, что на тебе мокрая одежда, и я нашла тебя по пояс в воде?

— Ты сама пропала на полдня! — раздражённо ответила Таня. — Я волновалась, хотела узнать, как ты? Всё-таки в машине мы провели долгое время. Вдруг опять твоя фобия разыгралась?! А потом я мобильник в номере забыла! И одежда на мне сухая!!!

Я не поверила и коснулась рукава светлой блузки. Действительно, сухая. Может, благодаря моей силе подсохла?

— Ладно, — воскликнула я, смирившись лишь постольку поскольку. — И где же твой ухажёр, и почему ты была без сознания, по-твоему?!

— Я? — она озадаченно встала, поморгав большими зелёными глазами. — Я не теряла сознание. Просто задремала. И Дима скоро придёт.

— Неужели? — ядовито осведомилась я. — Ну, пойдём к твоему Диме.

Встав, я потянула за рукав подругу, но, не сделав и трёх шагов, резко остановилась. Что за наважденье? Там, где лежало тело Дмитрия, где оно должно лежать, была лишь примятая трава и речной песок, вперемешку с земляной пылью.

— И что? — желчно произнесла Таня. — Ксан, у тебя, походу, совсем с психикой нелады.

— Он был здесь, — я ничего не понимала. — Лежал. Я сама его оставила. Значит, сбежал. Быстро оклемался.

— Рок-са-на, — чётко позвала Татьяна, — прекрати говорить глупости.

— Это не глупости. Пошли в гостиницу. Сама увидишь.

— Если ты так отстанешь...

Я не понимала, что происходит. Дмитрий сбежал. Колдун оказался хитёр и решил уйти, пока о нём забыли. Молодец, ничего не скажешь. Таня ведёт себя как-то не так. Слишком беспечно. Ещё утром она беспокоилась, чтобы с ней, со мной ничего не случилось, а теперь ведёт себя так, будто я — большая надоедливая муха, мешающая ей жить спокойно. Спишем её кратковременную амнезию на то, что она была бездыханным трупом в течение нескольких часов. Но это никак не объясняет её поведения.

До гостиницы мы дошли очень быстро. Барьер, который мне пришлось миновать при поисках Татьяны, исчез. Мы не тратили время на медленное ковыляние по ухабам. Это меня тоже насторожило. Я вижу в темноте — это небольшой ангельский плюсик. Но почему моя подруга идёт, даже не спотыкаясь?

Когда до поворота к гостинице осталось не больше пяти метров, а до самой гостиницы — метров двадцать, я остановилась. Развернувшись к подруге, пристально всмотрелась в её лицо.

— Что? — Проговорила она. — Почему ты на меня так смотришь?

— Ты видишь в темноте?

— Какая темнота? Ты о чём. Полнолунье скоро, и звёзды ярко светят.

— Из-за туч?

Она запрокинула голову.

— Странно. Мне казалось, что небо ясное.

— Таня, — попросила я. — Посмотри сейчас в сторону дороги и сосчитай, сколько там больших ям.

— Семь, — чуть погодя, ответила подруга. — Ксан. Я вижу. Странно, да?

Она повернулась ко мне. Её глаза поймали приглушённый свет уличного фонаря, сверкнув жёлтым. Отшатнувшись, как от призрака, я спросила.

— Ты всё видишь? Мир? Природу? Духов? Жизнь?

— Духов? — переспросила та, хихикнув. — Нет. Их я точно не вижу. А вот твоё обалдевшее лицо — как днём! Здорово, да?

— Нет слов...

Надо срочно увидеться с Вёрсом. Не нравится мне всё это: исчезнувший колдун, воскресшая подруга с хищными глазами.

Ни Вёрса, ни Кираны в номере не было. Поэтому мы с Таней пошли наверх. Я ожидала увидеть ангелов на втором этаже. Возможность лицезреть Дмитрия меня тоже не удивляла. Но я ошиблась. Ни первых, ни второго там не было.

По-прежнему чуть приоткрытая дверь сообщала, что ничего не изменилось с момента моего последнего визита. Мы с Таней зашли внутрь.

В комнате что-то шевельнулось. Сразу же подруга отскочила в сторону, шипя, как настоящая кошка. Я среагировать не успела. Воздух разом вышел из лёгких. Голова закружилась. По животу расползлась тупая боль. Инстинктивно обхватив себя руками, я рухнула на пол. Перед собой я видела дорогие мужские туфли из чёрной кожи и светлые брюки. Выше посмотреть просто не было сил.

— Кто вы?! — возглас Татьяны перетёк в неразборчивое мычание.

Потом я услышала короткое приглушённое 'прости' и шум падающего на кровать тела.

— Готово? — спросил незнакомый мужской голос.

— Да. Она не помешает, — ответили голосом Дмитрия. Подлый колдунишка!

— Хорошо. Закрой дверь и давай кинжал, пока небесные не спохватились, — скомандовал незнакомец.

Только я начала приходить в себя, как в то же самое место меня опять ударили. На сей раз ногой. Скорчившись на полу от боли и обиды, я застонала. Я же девушка! Я не привыкла, чтобы со мной обращались, как с мусором, с куклой для битья. Мне было жутко обидно и больно. Я постаралась вызвать синий огонь, но почему-то ничего не произошло.

— Быстрее, — услышала я над собой.

Кто-то живо, не церемонясь, развернул меня лицом вниз. С меня сняли куртку, стащили свитер. А потом правую лопатку обожгло сильной болью. Несмотря на нехватку воздуха от предыдущих ударов, я пронзительно закричала. Кто-то вонзил мне в спину острый нож и с нажимом повёл вниз по лопатке.

— Вёрс!!!! — звала я. — Вёрс!!! Кирана!!!!

По спине потекло что-то горячее. Кровь.

Собственное бессилие душило куда больше, чем какая-то боль. Моя только что приобретённая сила не отвечала. Тело тоже не слушалось. Отчаянье готово было выплеснуться слезами.

По глазам резко ударила яркая изумрудная вспышка. Я услышала жуткий грохот, как если бы кто-то упал на тумбочку и сломал бы её. По-настоящему, не как в фильмах.

В ответ воздух прорезала алая вспышка. На неё наложилась золотая.

— Хватит, — рявкнул откуда-то сбоку незнакомец. — Бери её и бегом!

В следующий миг я почувствовала сильный толчок воздуха, и всё стихло.

— Роксана! — с криком бросилась ко мне Кира. — Ты живая?

— Кирана? Где Таня? Что случилось? Где Вёрс? — спину по-прежнему жгло.

— Тут я, — донёсся мужской голос. Ангел присел надо мной, приложил к спине влажное полотенце. Я почувствовала успокаивающую прохладу.

— Где Таня? — повторила я, предчувствуя недоброе.

— Они её забрали.

— Кто 'они'?

— Дмитрий и его подельник.

— Зачем? Что им нужно?

— Тш-ш-ш, пошли отсюда. Не стоит тут задерживаться. Люди скоро придут. И не только люди.

Вёрс перевернул меня, осторожно взял на руки.

— Придут? — горько переспросила я. — Мне казалось, мы перебудили всю гостиницу.

— Не всю. Колдуны поставили барьер, — Кира с беспокойством взглянула на меня. — Как ты, очень больно?

— Да какая разница?! — разозлилась я. — Они запудрили мозг Тане, потом похитили её! А я беспомощной куклой валялась на полу! И вас нигде не было! Вы же сказали, что будете рядом!

— Нас отвлекли, — ответил Вёрс. — Мне жаль.

— Жаль?! — тут же мой гнев, смешанный с отчаяньем, переключился на него. — И мне жаль!! Я думала, ангелы не совершают ошибок и не отвлекаются! Или это мне так повезло?! Сначала меня убили, чтобы посмотреть на мою силу, а теперь забрали единственную подругу. И всё это под носом у двух небесных ангелов! И вы говорите, что вам жаль?!

Я забрыкалась, попытавшись вывернуться из рук Вёрса. В ответ он прижал меня ещё сильнее. Снова обожгло спину. В поле зрения попала потерянная Кирана. В её глазах не было и намёка на прежний мягкий золотистый огонь. Вёрс напротив, был очень суров. Я не видела его таким. Ни разу. Ни когда он был просто Антоном Сергеевичем, ни когда стал ангелом.

— Простите, — ответила я, заглушая ярость. — Я сама во многом виновата. Я должна была почувствовать опасность, подумать, что нас могли поджидать.

— Будем считать, — сухо ответил Вёрс. — в этот раз колдуны победили. Это говорит о том, что мы были слишком беспечны и поверхностны. Надо учиться на ошибках.

Мы оказались в моём номере на первом этаже. Вёрс опустил меня на кровать лицом в подушку, Кирана стала хлопотать надо мной. Скосив глаза, я увидела сосредоточенное её лицо и золотистый свет, идущий от рук. Но спина ничего не чувствовала. Она онемела. Кира ответила, что это хорошо. Вёрс развернулся на пятках и, не проронив и звука, вышел вон.

— Где вы были? Вы ведь хотели остаться здесь. — спросила я Киру.

— Кто-то сымитировал человеческий зов. Многие в момент опасности взывают к высшим силам. Именно такой зов был сымитирован. Мы, как небесные ангелы, не можем его проигнорировать. Кто-то этим воспользовался.

— Ясно, кто.

— Да, возможно. Тот, кто был с твоим знакомым, очень сильный колдун. Он смог произвести ритуал возврата, даже не произнеся словесной формулы. Высокое мастерство среди них.

— Зачем им Таня?

— Скорее всего, они хотят использовать её силу себе на благо. Может, попытаются переманить на свою сторону.

— Какая у неё сила?

— Я так понимаю, ты вернула её к жизни, используя Улыбку?

— Улыбку? Что это?

— Ты смеялась, когда воскрешала её?

— Почти, — я вспомнила, что странная улыбка не покидала моё лицо, пока над Таней висел синий кокон.

Тут по спине разлилась приятная прохлада. Онемение потихоньку отступало. Ободрённая этим, я зашевелилась, но Кира шикнула на меня.

— И при чем тут моя улыбка?

— Улыбка ангела способна творить чудеса, — любезно пояснила Кирана. — Ты не только вернула её к жизни, ты могла разбудить дремавшие силы внутри её души.

— Таня стала видеть в темноте. И глаза её фосфоресцировали, как у кошки... Точно! Кошка! Прежде, чем Таня вернулась, на неё прыгнула большая кошка!

Я подробно рассказала заинтересованной Киране всю историю воскрешения подруги. Та слушала, не перебивая. Лишь в конце уточнила.

— То есть, увидев духа-кошку, ты смогла задействовать силу улыбки?

— Получается, так...

Ангел вздохнула.

— Роксана, с тобой играют странные силы. Не-люди, ангелы, духи, колдуны... Мы и они, кажется, танцуем один танец. И название этому танцу — судьба.

— Я не верю в судьбу.

— А я верю. Хотя я — небесный ангел и многое, в чем люди видят чудеса, для меня обыкновенная закономерность. Но я верю. А Вёрс — нет. Лично он считает, что судьба — это чья-то прихоть, желание, которое мы все, так или иначе, стремимся исполнить.

— Ну её, эту судьбу, почему эти колдуны выбрали столь неординарный способ на мне отыграться? — я имела ввиду свою спину с глубоким порезом.

— Так они забрали твою силу.

— Что? Как?

— Когда ты улыбнулась, все силы природы пришли в движение. Все духи, находящиеся рядом, помогали тебе. На это нужна энергия. И ты платила своей. Обычно, после улыбки ангел восстанавливается в течение нескольких месяцев или даже лет. В этот период, он гораздо беззащитнее.

— Вот почему я не почувствовала опасность в номере?

— Угу, — ответила Кира, — из пореза на спине они взяли твою кровь. Ещё рана была нанесена специальным клинком, запечатывающим силу ангела... Мне жаль, но если останется шрам, ты будешь слабее.

Я промолчала. Кирана, вздохнув, продолжила:

— По идее, они должны были нанести два пореза, два шрама, чтобы полностью блокировать твою силу. Но не успели...

— Я должна найти Татьяну, — резко заявила я.

— Пока что об этом и думать забудь. Тебе даже в стране оставаться опасно.

— То есть, я беспомощна, так? И что? Вы меня теперь в Канаду сошлёте? Или ещё куда?!

Не дожидаясь ответа, я села на кровати. Взяла многострадальную куртку и пошла в ванную. Кира молча проводила меня взглядом.

Закрывшись изнутри, я развернулась спиной к зеркалу. Аккуратный порез прочертился на всю длину правой лопатки. Благодаря силе Кираны, его края потихоньку стягивались. Кровь давно перестала течь. Я попыталась представить сапфировое пламя на ладони. Куда там. Вспомнила небо. Тоже ничего. Ударив стену кулаком от бессилия, я сползла на пол, прижала колени к груди и тихо расплакалась. За какую-то неделю вся моя жизнь пошла под откос. К чему мне какие-то ангельские силы, если и они для меня закрыты, если я даже подругу не смогла защитить?!

Нет уж. Хватит! Поиграли, теперь перейдём к серьёзному. Это последние слёзы, что я проливаю. Я найду Татьяну. Я верну свою силу и научусь ею пользоваться. И в этом мне помогут досточтимые Вёрс и Кирана. Да! Так будет.

Но пока... слёзы неудержимо текли по моим щекам.

* * *

Вдали полыхнула молния. Вслед за ней ударил гром. Утреннее небо готовилось умыться осенним дождём. В пустом парке деревья обнажали свои стволы, день за днём скидывая золотые наряды. Люди в ярких оранжевых жилетках, надетых поверх тёплых курток, безучастно сгребали омертвевшие листья в большие кучи, грузили в чёрные мешки. Надвигающийся дождь их совсем не смущал.

Обыкновенное осеннее утро в обыкновенном небольшом городке.

На лавочке, вдали от посторонних глаз, сидели двое мужчин. Один — шатен, чуть выше среднего роста, с серо-зелёными глазами и золотистой кожей. Второй — седой хмурый человек лет пятидесяти с пронзительно серыми глазами.

— Мне не нравятся твои методы, — говорил шатен. — Ты слишком жесток и суров. Всего этого можно было избежать.

— Зачем? — удивились в ответ. — Вёрс, ты слишком мягок. Теперь девочка начинает понимать цену своим поступкам. У неё впредь появится ответственность.

— Неужели это ты натравил на неё колдунов?

— Ты меня за врага держишь? — седой усмехнулся в бороду. — Я не защищал её, не скрывал, как ты. Такой уж она человек. Ей нужен толчок. И чем сильнее он будет, тем лучше для неё.

— Колдуны забрали часть её силы. Также украли её подругу.

— В этом виноваты все мы.

— И как нам это исправлять?

— Не волнуйся, Вёрс. Отправляйся к своей ученице.

Седовласый извлёк из кармана раскладной мобильник. Откинул крышку телефона, что-то набрал на клавиатуре.

— Значит, и это твоих рук дело? Зачем?

— Ты всё ещё не умеешь играть. Порой твоя серьёзность меня удивляет.

— А меня удивляет твоя жестокость! Ты — ангел, но ведёшь себя слишком коварно. Зачем ты шлёшь ей эти песни?

— Если бы твоя ученица была повнимательней, она давно бы сообразила, что слова этих песен всегда предупреждают её или дают советы.

— Они её пугают.

— Само собой. Страх тоже подхлёстывает, даёт шанс выжить. Иди. Тебе пора.

Седобородый встал.

* * *

В тот же день Роксана написала электронные письма своим родителям и семье Татьяны, что они отправляются в длительную командировку для повышения квалификации.

Всё самое необходимое было собрано в спортивную сумку: сменная одежда, деньги, документы. Вёрс зачем-то настоял на упаковке печенья и воде. Она не спорила.

В последний раз окинув съемную квартиру взглядом, Роксана решительно вышла. На улице её поджидала серебристая машина шефа. Антон Сергеевич, как всегда безупречно выглядящий, был в компании своей 'жены'.

Автомобиль выехал за пределы города. Подкатил к пустырю. Там, широко распластав по земле крылья, сидела серо-стальная виверна. Увидев свою хозяйку, она приветственно заурчала. Роксана вскарабкалась по выступу крыла на чешуйчатую спину. Девушка посмотрела сначала на Вёрса, затем на Киру. Их лица были спокойными. Хотя за кажущимся равнодушием пряталась тревога. Роксана это знала. Она чувствовала.

Повинуясь желаниям хозяйки, виверна развернулась, готовая в любую минуту оттолкнуться от земли.

Но тут зазвонил телефон. Светловолосая девушка достала чёрный прямоугольник, хмыкнула чему-то. А потом швырнула его как можно дальше.

Помахав ангелам на прощанье рукой, Роксана отдала мысленный приказ виверне. Последняя радостно закричав, рванулась ввысь, унося с собою всадницу подальше от проблем и опасностей здешней земли. Возможно там, в неизведанном будущем подстерегали ещё большие неприятности. Но к ним земной ангел окажется готова. Чего бы ей это не стоило.

Когда всадница и её линорм скрылись из вида, Вёрс отошёл в сторону и поднял несчастный мобильник. В ответ на его прикосновенье телефон мелодично запел:

Только одно

Крыло за спиной

Навеки осталось от пары крыльев.

Что впереди —

Нельзя угадать,

Но нам в небесах уже не летать.

Ангел мой, нам не взлететь

с тобой в тени наших легких крыльев,

Ангел мой, здесь на земле мы забыты судьбой.[6]

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

[1] Песня 'Следуй за мной' группы 'ХимерА'

[2] Д а о с и з м — китайское религиозно-философское учение, в котором упоминаются небесные и земные бессмертные. Бессмертные — люди, достигшие бессмертия путем духовных практик. Небесные бессмертные — вознесшиеся на небо люди, обитающие в небесных дворцах; земные бессмертные скрываются в горах.

[3] А м а к с о ф о б и я — навязчивый страх — боязнь колесного транспорта, езды на машине, вызванная болезненными причинами. Например, после аварии на дороге.

[4] В Т О — внетелесный опыт — состояние отделенности энергетического двойника от человеческого тела.

[5] Л ю ц и д н ы й с о н — состояние, в котором человек понимает, что видит сон и может в разной степени контролировать в нём события, действия, персонажей и пр.

[6] Песня 'Ангел мой' группы 'Чёрный кузнец'