Правый глаз дракона

Ален Лекс

Цикл "Пророчество Сиринити"

Том 2. Правый глаз дракона

Почтеннейшая публика!

Данная книжка является продолжением романа "Левый глаз дракона".

Если вы не прочли до конца указанный опус,

вам могут быть непонятны многие сюжетные линии.

Кроме того, нижеследующий текст раскрывает концовку первого тома.

В общем, читать лучше по порядку и в полной версии :)

Но лично я совершенно не против, если вы сделаете вовсе даже наоборот.

Если что — я предупредил! :)

Крутите ниже.

ЧАСТЬ I

Глава 1

Ее фигурка терялась в огромной дворцовой кровати. Шестнадцать лет. Всего шестнадцать... Она почти не повзрослела с тех пор, как он видел ее последний раз. Тогда в ее глазах горела ненависть. Лучше бы она горела и сейчас. Но разве богов когда-либо заботили желания созданных ими существ?

Л'эрт бездумно перевел взгляд на резные столбики, поддерживающие полог кровати. Столбики были богато украшены золотой вязью. Золото... На это золото иной человек мог бы безбедно прожить не один год. Вот только не все можно купить за золото... Взгляд помимо его воли снова вернулся к безжизненному телу девушки. На мертвенной белизне кожи веснушки казались не рыжими, а черными. Такими же черными, как пятна крови, насквозь пропитавшие бинты на груди. Только волосы все еще горели ярко-рыжим огнем, словно не желая отпускать последние искры жизни.

Керри... Нахальный маленький мышонок... Огненный комок энергии, настолько кипучей, что ее с лихвой хватило бы на нескольких человек сразу. Рядом с ней... пожалуй, только рядом с ней он чувствовал себя как обычный человек — живым.

Вампир глубоко вздохнул и на миг прикрыл глаза. Если бы он пришел раньше... Может, он бы еще успел? Всего несколько часов... Несколько часов, отделяющих жизнь от смерти. Но он не успел... И теперь другого выхода просто не существует. Потому что даже ради спасения всего этого мира он не готов принести эту жертву. А мир... разве мир без нее хоть чего-нибудь стоит? И даже если эта сделка с богиней Тьмы убьет его... Жизнь Керри все равно ценнее. Пророчество же... Орден Высокой Магии справится. Должен справиться.

Л'эрт резко встряхнул голову и уставился на Ралернана.

— Я не дам ей умереть!

— Да что ты несешь? — Эльф схватил вампира за плечи и жестко встряхнул. — Ты же только что сказал, что не сможешь спасти ей жизнь!

— Посмотри на меня и хоть немного подумай! Я же формально мертв!

Эльф позеленел.

— Я не позволю сделать из нее монстра для твоего развлечения!

Л'эрт рассмеялся, горько и язвительно. На миг свет отразился на его клыках.

— А если даже и для моего развлечения? Ты предпочтешь видеть ее на этом свете, зная, что она монстр, — или в могиле? Она будет совсем как живая. Будет мыслить, чувствовать. Будет любить и ненавидеть. И ты готов из-за своей гребаной брезгливости лишить и ее, и себя этого? Ну? Что же ты замолчал, серебрянка?

— Это... подло... рассуждать так.

— Ага, щазз! Подло пытаться принимать за нее решение! Если ей не понравится то, что я сделаю, — умереть она всегда может успеть. А вот если ты сейчас не отойдешь в сторону, я не успею спасти те крохи жизни, что еще теплятся в ее теле! — Тьма в глазах вампира шевельнулась, словно живая. Эта тьма целиком заполнила глазницы, сделав их провалами в бездну. — В сторону! Или я размажу тебя по стене, а потом тоже сделаю вампиром!

Ралернан выпрямился, отбрасывая с лица длинные пряди серебряных волос. В серых глазах эльфа застыл лед.

— Я не боюсь твоих угроз. И тебе не превратить меня в монстра.

Улыбка вампира была кривой и печальной.

— Ты не поверишь, когда-то я такое уже слышал. Когда-то очень давно. Тогда один глупый герцог решил, что он сможет победить одного глупого монстра. Прекрасный рыцарь и злой дракон. Тебе никогда не говорили, что на самом деле рыцари побеждают только в сказках? Пусти меня, Белый Рыцарь. Я... постараюсь сделать ее не совсем чудовищем. Все равно другого выхода у нас нет.

Эльф какое-то время колебался — вампир хорошо видел, как меняется выражение на его лице. Наконец он медленно отступил в сторону, до боли стискивая кулаки. Голос у него упал до едва слышного шепота:

— Делай, что ты собирался, чудовище. Я не могу... не готов... лишиться ее. Я только надеюсь, что то, что ты сделаешь, не окажется для нее хуже смерти.

— Я тоже надеюсь. — Но вампир ответил почти беззвучно, эльф его не расслышал.

Керри дышала совсем слабо — со стороны ее дыхания уже не было видно. Но вампир чувствовал, что она еще жива. Наклонившись к ней ближе, он ощутил, как колеблется воздух возле ее губ.

— Серебрянка... Тебе лучше не смотреть. Процесс инициации — не самое красивое зрелище.

Эльф зло скрипнул зубами:

— Ничего, я переживу. Я не собираюсь оставлять ее с тобой наедине.

— И почему я и не ждал другого ответа?

Л'эрт осторожно отвел спутанные рыжие волосы с бледного лба девушки. Кажется, она даже не почувствовала его прикосновения. Глаза Керри по-прежнему были закрыты.

"Прости меня, мышонок. Если сможешь, прости. За то, что не успел спасти. За то, что не могу сейчас дать тебе умереть".

Он медленно наклонился к слабо пульсировавшей на ее шее голубой жилке и укусил. Ее кровь казалась ему горькой и терпкой. Вампир чувствовал, как уходят с этой кровью остатки еще теплящейся в хрупком теле жизни, и готов был заорать от отчаяния. Но другого выхода он действительно не видел. Последний глоток, последняя капля.

— Помоги мне, Клиастро! Мне нужна твоя сила!

Он оторвал губы от ее шеи, выхватил из-за пояса кинжал, полоснул себя по руке. Поднес набухший кровью порез к полуоткрытым губам девушки, позволяя алым каплям медленно скатиться ей в рот. Она тихо сглотнула, еще и еще раз. Шартрезовые глаза неожиданно широко распахнулись — и вдруг она резко дернула головой, вгрызаясь зубами в его запястье и жадно, чуть не захлебываясь, глотая кровь. Вокруг ее зрачков возникли алые кольца, начавшие стремительно перекрывать радужку.

— Клиастро!

Ралернан смотрел на них, оцепенев от ужаса. Он хотел подойти, вмешаться, прервать этот жуткий процесс — но тело отказывалось служить ему. И он мог только смотреть.

— Клиастро!!! Ты давала слово!

Черные волосы Л'эрта взметнулись в воздух, раздуваемые невидимым ветром. С кончиков их посыпался дождь из искр. Эти искры, падая на пол, рождали струйки темного дыма. Дым рос, пока не окутал вампира и Керри с ног до головы. Темное облако обвилось вокруг них, словно огромная змея, то расширяя, то сужая кольца. По поверхности дыма то и дело проскакивали пульсирующие огненные сполохи. Cполохи складывались в непонятные Ралернану геометрические фигуры, которые тотчас же рассыпались, чтобы сложиться в иной рисунок. Дымка постепенно меняла цвет, становясь светлее и истончаясь. Эльф не смог уловить момент, когда она исчезла совсем, оставив после себя прожженные в полу неправильной формы концентрические круги, расходящиеся от кровати. За окном что-то громыхнуло, еще и еще. Воздух наполнился резким запахом озона. Снаружи сверкнула молния, озаряя комнату мертвенно-синим цветом.

И вдруг все исчезло, оставив после себя почти нереальную тишину. Ралернану показалось, что он слышит, как стучит его сердце. Он заставил себя снова посмотреть на постель.

Вампир вытянулся во весь рост, прижимая к себе Керри. Глаза у нее сейчас снова были закрыты, запястье вампира она отпустила. Эльфу показалось, что она не дышит. Он выждал несколько томительно-долгих мгновений. Ничего не менялось, только стук его сердца казался ему барабанным боем в этой тишине. Получилось? Не получилось? Почему вампир не шевелится?

Он сжал зубы и заставил непослушное тело сделать шаг, второй. Ему казалось, что воздух обратился в каменную стену и мешает ему подойти к кровати. Преодолевая странное сопротивление, он медленно приблизился. Тело Керри вытянулось в струнку, словно в судороге, голова чуть откинута назад. На тонкой шее подрагивала голубая жилка, две крошечные точки укуса казались черными, кровь из них не шла. Почему-то ему было трудно сосредоточиться.

Пропитанные кровью бинты сдвинулись, но там, где должны бы быть страшные раны, была просто нормальная кожа, разве что чуть бледная. Но почему она не дышит? Ралернан протянул руку, собираясь дотронуться до девушки, но тут вампир неожиданно пошевелился и перехватил его.

— Не надо. — Голос у Л'эрта был слабым, словно после тяжелой болезни. — Не трогай ее. Я не уверен, но на всякий случай пока не трогай.

Ралернан непроизвольно сглотнул и уставился ему в глаза — сплошные темные дыры на мертвенно-белом лице.

— Уже все? — Голос у эльфа упал до шепота. — Она уже... вампир? — Он с явным трудом произнес это слово, оно словно царапало ему глотку изнутри.

По лицу Л'эрта мелькнула слабая тень улыбки:

— Дурак ты, серебрянка. — И он отвернулся, крепче прижимая к себе девушку.

Эльф нервно облизнул губы.

— Ты не ответил! Что-то еще надо... для превращения? Или уже все?

Свинцовая тяжесть, наполнявшая воздух, постепенно улетучивалась. Ралернану показалось, что дышать стало легче. Возможно, вампир тоже это ощутил — во всяком случае, на сей раз улыбка на его лице была более явной и более язвительной.

— Ну зачем же все? Теперь тебе совершенно необходимо сходить за свечкой.

— Ч-чего? — Ралернан моргнул. Ему показалось, что он ослышался.

— За свечкой. Это такие штуки из воска, которые можно поджечь, и они дают свет.

Кажется, вампир явно был в порядке, но эльфу от этого было ничуть не легче. Он обвел глазами комнату. Сквозь распахнутые окна шел довольно широкий поток света. Правда, кровати он не достигал — но около нее и так горели лампы.

— Зачем тебе свечи?

— Ну как же. Раз уж ты решил остаться, будешь держать свечку, пока я буду с Керри любовью заниматься. А то как-то не по правилам получится. — Вампир издал тихий смешок.

На пару мгновений зависла тишина. Смысл фразы дошел до Ралернана далеко не сразу. Руки эльфа сжались в кулаки.

— Ты что, охренел, что ли?

— Как, а ты не знал? — В голосе вампира появились привычные насмешливые нотки. — Когда обращают в вампира, это непременная деталь процесса. Иначе ничего не получится.

— Это не тема для шуток!

Л'эрт чуть обернулся к нему и издевательски вскинул бровь.

— Шуток? Боги упаси! Я серьезен, как покойник!

— Я с тебя сейчас кожу спущу, хохмач хренов! И... и перестань обнимать мою жену! — взорвался эльф.

— Не-а. — Л'эрт выдал ему очередную ухмылку. — Это тоже обязательная деталь процесса. И это — тоже. — Он картинно-медленно склонился к шее девушки. Ралернан подумал, что он снова собирается ее укусить, но вампир ее поцеловал. На краткий миг эльф остолбенел, что дало Л'эрту возможность поцеловать безвольно лежавшую в его руках Керри еще два раза — в мочку уха и губы.

После чего Ралернан взвыл и вцепился вампиру в горло.

— Немедленно прекрати, ублюдок! Иначе я убью тебя!

Л'эрт аккуратно схватил эльфа за руки, мешая пережать ему дыхание.

— А ты хорошо подумал, серебрянка? Если ты меня убьешь, кто же тогда расскажет тебе, что теперь можно и что нельзя Керри? Ты знаешь, как много мифов гуляет про вампиров? Ты уверен, что справишься без моей помощи?

Эльф зарычал, как пойманный в ловушку зверь.

— Проклятое отродье! Ты — монстр!

Вампир отбросил его руки в сторону и медленно поднялся. Если бы Ралернан не был так взбешен, он бы заметил, что его собеседника шатает. В отличие от ран Керри, повреждения и ожоги на теле вампира никуда не исчезли, к ним добавилось разодранное запястье, из которого все еще немного сочилась кровь.

— Если бы я действительно был монстром, серебрянка, я бы убедил тебя, что мне действительно нужно с ней переспать для инициации. И ты бы согласился, потому что выхода у тебя нет. Дурак ты, хоть и рыцарь.

Ралернан сделал несколько глубоких вдохов, стараясь немного успокоиться.

— Хорошо. Допустим, я дурак. Но, может, ты прекратишь уже издеваться и скажешь мне, все ли у тебя получилось?

Вампир пожал плечами.

— Я еще не знаю. Как минимум, надо подождать, пока она придет в себя. Но я честно попытался сделать все, что смог. — Он криво усмехнулся. — И даже немного больше. Теперь остается ждать.

— И... как долго... ждать?

— Проклятье, ну не знаю я! Я раньше только обычных вампиров инициировал! Или ты думаешь, я тут каждый день такими играми развлекаюсь?

Эльф замотал головой, пытаясь сосредоточиться.

— Подожди. Ты сказал — раньше ты делал обычных вампиров. А ее... в кого же ты тогда превратил ее? Я не понимаю! Я думал, ты и собираешься сделать из нее обычного вампира!

Л'эрт устало вздохнул.

— Я сам не знаю, что я собирался из нее сделать, если хочешь знать. Но обычный вампир... слишком уязвим. Я постарался сделать ее менее уязвимой. Что-то вроде уровня высшего вампира, но не совсем.

— Боги, да перестань ты говорить в час по капле! Я сейчас уже от тебя с ума сойду!

— Если... если у меня все получилось... Изменения случатся не сразу — они будут плавными и постепенными. Незаметными. Сейчас она еще не совсем вампир. Требуется какое-то время, чтобы перестроился метаболизм, изменилась структура костей и тканей. Небольшое время, но все равно это не совсем мгновенно. Я сейчас только запустил этот процесс. — Он опять ненадолго замолк. Эльф терпеливо ждал. — Она будет похожа на человека. Только бессмертная и вечно молодая. Первые сто лет она даже будет теплой. Разве что улыбаться придется осторожно, чтобы не пугать окружающих. Ее глаза не станут хуже видеть днем. Ей не будет опасен солнечный свет, даже если она будет голодной.

— Ей надо будет пить кровь? — Ралернан сглотнул. — Как много... и как часто?

Вампир чуть заметно улыбнулся уголками губ.

— Сложно сказать, у всех ведь разные потребности в объеме пищи. Но ей не обязательно будет пить кровь людей. Я постарался сделать так, чтобы она могла питаться кровью любого живого существа, включая домашний скот и птицу. Так что все-таки она будет не совсем монстром, серебрянка.

— А церковники? С учетом недавних событий, их влияние резко возросло. Какое нужно расстояние, чтобы на нее не реагировали освященные предметы?

— Никакого. Она сможет брать крест в руки. Он не загорится.

— Мне казалось, крест реагирует на любого вампира?

— Тебе достаточно знать, что на нее он не отреагирует.

Ралернан вздохнул — на сей раз с облегчением. И вспомнил еще одно.

— А что будет с ребенком?

Л'эрт недоуменно на него уставился:

— С каким еще ребенком?

— Ну... она сейчас беременна. Она сможет родить? Или вампиры не могут иметь детей?

Л'эрт рассеянно взлохматил волосы.

— Я не знаю. — В его голосе мелькнула легкая тень какой-то беспомощности. — Я не подумал об этом. Я правда не знаю... Проклятье. То есть она теоретически может еще завести детей, но вот что будет сейчас... я не уверен. — Он замолчал, некоторое время пристально изучая местами подпаленный ковер на полу. Потом встряхнулся, как собака, вылезшая из воды. — Ладно, это ты потом сам проверишь. Тебе нужно знать еще одну вещь. Никогда, ни под каким предлогом, ты не должен допускать ее встречи с черным магом по имени Аластра. Он иногда выглядит как пацан четырнадцати лет, а иногда — как захочет. Этот маг — вампир. Его можно узнать разве что по глазам. Они... они не похожи на человеческие. Тебе необходимо будет проявлять внимание к взгляду тех, с кем вы будете общаться. Никому, ни под каким предлогом не смей говорить, кто она на самом деле. И пусть постоянно — слышишь? постоянно! — носит серебряный крест на шее. Ей он не должен причинить вреда, а вот Аластра это поможет удерживать на расстоянии. Потому что если Аластра узнает, что она вампир — а для этого ему достаточно просто подойти к ней поближе — ты ее можешь потерять навсегда. Ты хорошо меня понял, серебрянка?

Эльф медленно кивнул.

— Я тебя понял. Но чем так страшен этот, как его...? Ну, узнает он — и что с того?

— Он глава ковена. Все вновь инициированные вампиры проходят через его руки. Кого-то он оставляет и обучает, кого-то уничтожает. Для инициации нового вампира требуется его прямое разрешение. В противном случае он, как правило, уничтожает новичка. — Л'эрт не упомянул, что в случае, если Аластра узнает о нарушении данного правила, он в первую очередь уничтожает того, кто, собственно, занимался инициацией. Но Ралернану это знать было не обязательно. — Если ты еще не догадался, я не сподобился получить такое разрешение. — Он не стал упоминать и о том, что такого разрешения Аластра никогда бы ему не дал. Вновь созданный вампир в первую очередь подчиняется создавшему его мастеру — и лишь потом главе ковена. Сейчас Аластра и так с трудом удерживал его под своим контролем — допускать увеличение его сил через инициацию молодого вампира он не собирался.

Когда-то, в процессе обучения, Аластра заставил его инициировать двоих. А потом, после очередной попытки бунта со стороны Л'эрта — выбросил их днем на солнце. И принудил смотреть, как они сгорают. Больше ему не удалось заставить непокорного вампира обратить ни одного, как он ни старался.

— Но ты просто ведь не успел! Может, тогда лучше, наоборот, сейчас все рассказать? Я не хочу, чтобы Керри шарахалась от каждого подростка!

— Серебрянка, понятие "лучше" в вампирском кодексе отсутствует. Я и так сделал больше, чем мог. И если я говорю, что чего-то делать нельзя — значит, это действительно так. А теперь оставь меня в покое, пожалуйста. Мне надо отдохнуть. — Он пошел к дверям. Ралернан заметил, что походка вампира была слишком медленной и неровной. Если бы это был человек, он бы предположил, что тот смертельно ранен.

Л'эрту стоило большого усилия не свалиться на пол сразу же за порогом, а дойти до какой-то пустовавшей комнатушки неподалеку. Попытка рисовки перед эльфом съела остатки его сил.

Он устало прислонился спиной к потертой обивке стен и незаметно сполз вниз, выбив небольшое облако серой пыли из густого ворса ковра.

И почти сразу же почувствовал, как кожу словно царапает изнутри иголками. Перед ним закрутилась дымчатая спираль, собираясь в прекрасную женщину. Смуглая, почти черная, кожа, черные волосы, вьющимся облаком спадающие на спину, черное платье, подчеркивающее точеную фигуру. И две сплошные черные бездны вместо глаз. Л'эрт не видел, но его собственные глаза сейчас были точным отражением этих бездн.

— Что, уже пора платить по счетам, маленькая богиня? — Он попытался улыбнуться, но губы плохо слушались.

Клиастро медленно сложила руки на груди и чуть наклонила голову — словно о чем-то задумалась.

— Зачем ты это сделал, человечек?

— Сделал что?

Она шагнула чуть вперед по ковру, приблизившись к нему почти вплотную. Ворс под ее ногами не приминался.

— Отдал часть своей жизненной силы. Твоя оболочка принадлежит мне! И только мне! И ты не смел...

— Мы не оговаривали деталей.

— Разве ты не собирался вылечить ее?

Он все же смог улыбнуться.

— Я похож на дурака, маленькая богиня? Ее раны уже перешли за ту грань, где могла помочь твоя сила. Даже ты не властна воскрешать людей. Если бы ко мне пришла не ты, а Акерена, еще имело бы смысл подумать. А так...

— Ты слишком много знаешь. — Она чуть прикусила губу. — Слишком много знаешь и не боишься меня. Ты забавляешь меня, человечек. Пожалуй, ты самая интересная игрушка из всех, что развлекали меня в последнее время.

— Я невероятно польщен. Играть роль горохового шута для великой богини — сумасшедшая честь. Просто убиться веником. — Он сплюнул. — Ты меня навестила только, чтобы потрепаться? Потому что если так — я, пожалуй, пойду займусь чем-нибудь более полезным. Ну, там, завещание составлю.

— Ты нарушил мои планы, человечек. Я не могу прямо сейчас использовать твое тело. Ты слишком слаб. Если бы ты использовал только мою силу, такого бы не случилось.

— Если бы я использовал только твою силу, у меня могло не получиться.

— Ты так привязан к этой девчонке, что лишил себя бессмертия... Ты забавен.

— Бессмертия? Клиастро, прости, но мне казалось, ты собиралась слегка мною попользоваться, после чего я бы некоторым образом сдох. Или я опять что-то путаю?

— Это возможный вариант. Но не единственно возможный.

— А-а-а. Ну, тогда я пойду посыплю себя пеплом в знак глубокого отчаяния.

— Ты должен восстановить свою силу. Должен составить круг жертв и вернуть себе утраченные частицы жизни, забрав их у других. Круг крови. Мне нужна горячая кровь. Мне — и тебе, человечек.

— Это еще зачем?

— Так нужно. Ты сейчас слишком слаб.

— То есть если я таки останусь слишком слабым, ты не сможешь материализоваться? — Он издал слабый смешок.

— Смогу. Но это произойдет чуть позже.

— Тогда поищи себе хобби на это время. Оно может оказаться слишком продолжительным.

На ее губах мелькнула легкая тень улыбки. Так мать смотрит на неразумного ребенка.

— Мы теперь связаны, человечек. Очень крепко связаны. Уже слишком поздно для такого глупого поведения. Чересчур поздно. Если ты умрешь — я все равно смогу пройти в этот мир. Да, у меня останется меньше сил, не так много, как хотелось бы. Но это лучше, чем ждать столетия в поисках новой оболочки.

— Тогда что тебе мешает меня убить прямо сейчас? Или что, боги пока настолько слабы, что ты и на это неспособна? — Он ухмыльнулся, на секунду показав клыки.

— Забавный человечек. Я еще сохраняю надежду, что к тебе вернется разум. Разве тебе самому не хотелось бы остаться жить? Если ты пойдешь мне навстречу и постараешься набрать силу быстро, я постараюсь сделать мою материализацию менее... болезненной. Я даже сохраню твою душу. Мне не нужно твое тело навсегда — только на более чем краткое время. Твое тело — лишь окно для входа в этот мир. Я повторяю: если ты будешь играть по моим правилам, ты не только останешься жив, но и приобретешь значительную силу в результате моего прохождения через твое тело.

— А ты не боишься, что я снова сделаю что-то "не так", и твои планы опять полетят в бездну?

— Вы, человечки, стали хитрее за все это время. Хитрее и забавнее. С вами теперь интересней играть. Но — нет, второй раз у тебя не получится. Мой просчет. Я не знала, что ты готов отдать ради этой девчонки свою жизнь. Теперь знаю. — Она улыбнулась, но улыбка эта не несла в себе тепла. — Я думала, что ты умнее. Зачем ты сопротивляешься? Я действительно готова сохранить остатки твоей жизни. Мне это несложно. Неудобно — да, но не сложно. Ты практически ничего не теряешь — зато возможности твои будут весьма велики. Любое желание, человечек. Тебе нужна эта девчонка? Она будет твоей. Ну? Моя сила увеличит твои способности настолько, что она не сможет сопротивляться этому притяжению.

Вампир какое-то время молча смотрел на нее, потом чуть слышно хмыкнул и качнул головой:

— Зачаровать ее я могу и сам. По сути, я уже это сделал.

— Но она еще не твоя. Я не наблюдаю эффекта от твоей магии. А моей власти она не сможет воспротивиться. Она всего лишь человек!

— Уже нет, кстати.

— Ты мелочен. Тебе нравится придираться к формулировкам. Смешно. Разве тебе не хочется просто приказать: щелчок пальцами — и она будет у твоих ног.

— Клиастро? Вампиров создавала ты? Я имею в виду — изначально?

— Ты вдруг стал очень серьезен. В чем дело?

— Просто ответь на вопрос.

— Нет. Они появились без моего участия. Самостоятельная мутация.

— Тогда почему ты считаешь, что знаешь обо мне все?

Она рассмеялась. Смех был едким и презрительным и царапал его изнутри, как колючки чертополоха.

— Я богиня, человечек. Я очень много знаю.

— Но не все. Все или не все, Клиастро? Боги знают абсолютно все?

— Зачем тебе это?

— Ты же не можешь лгать напрямую. Никто из богов не может. Так все или не все? Да или нет? Или ты боишься сказать правду?

— Я буду знать абсолютно все, когда полностью вернусь в этот мир.

Вампир чуть заметно улыбнулся.

— Значит, сейчас ты не все знаешь.

— И что? Ты мне хочешь рассказать нечто, чего я не знаю?

— Нет, маленькая богиня. Не хочу.

— Ты все время закрываешь от меня свой разум. Ты силен, но, когда я прорвусь, я разрушу эту завесу. Я все равно узнаю все твои мысли. Ты глуп, человечек.

Л'эрт только покачал головой. Все-таки изгнание богов лишило их очень ощутимой части силы. Иначе бы Клиастро не предлагала бы ему столь настойчиво то, что он мог получить и сам, — власть над Керри. Любой Мастер обладает такой властью над созданными им вампирами. Достаточно высказать свои пожелания в форме прямого приказа. Как человек Керри могла сопротивляться последствиям укуса инкуба. Как вампир, она не могла преодолеть прямого приказа своего создателя. Какая бы ни была у нее сила воли. Л'эрт не собирался рассказывать про этот нюанс ни Ралернану, ни самой девушке. Они просто не поверят, что он не планирует им воспользоваться.

Но если Клиастро не знает про эту связку, она может не знать и кое-чего еще.

— Я размышлял над тем, что будет, если я все-таки не выпью нужного тебе количества крови.

— Ты умрешь. Ты должен питаться. Разницы между смертью от истощения и насильственной смертью для меня нет. Я все равно смогу войти в мир. И еще. Мне надоел этот спор. Я предлагаю тебе последний раз подумать. Если ты пойдешь мне навстречу — ты обретешь все. Если нет, если ты будешь затягивать мою материализацию — я сама убью тебя. Ты будешь умирать очень и очень долго. Я умею быть изобретательной. Подумай над моим предложением, человечек. Подумай и не пытайся больше обмануть меня. Это плохо для тебя кончится.

Фигура богини окуталась дымом и исчезла. Л'эрт тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Он не видел, как медленно, словно нехотя, уходила из них пульсирующая тьма.

Глава 2

Керри пришла в себя только через два дня. Л'эрт предлагал скрыть ее состояние от окружающих и притвориться, что она очень медленно выздоравливает. Ралернан счел, что это небезопасно: слишком многие во дворце могут заметить, что она выглядит слишком здоровой для таких ранений. Да и лекари однозначно предрекали ее смерть. Пойдут слухи, ненужные вопросы. Сутки он пытался придумать выход, который не вызвал бы никаких подозрений.

В итоге он объявил, что его супругу исцелил Наисвятейший, к которому он обратился с молитвами после того, как медикусы отказались ему помочь. Естественно, чудо пожелало лично лицезреть целая толпа церковников. По совпадению, визит их пришелся на момент, когда Керри наконец очнулась.

Л'эрт при этом отсутствовал: священные реликвии церковников могли отреагировать на него, а он не хотел подставляться. В какой-то степени он радовался, что вынужден отсутствовать: он боялся увидеть ненависть в ее глазах, боялся рассказать о том, что он сделал.

Правда, Ралернан тоже боялся. Сначала, когда она пришла в себя в окружении толпы серых мантий, он повторил легенду про чудесное исцеление. Правду пришлось сказать чуть позже — когда она проголодалась.

Керри задумчиво вертела на коленях серебряный поднос. На подносе возвышалась горка только что испеченных ароматных булочек и глубокая чашка с куриным бульоном. Пахло и выглядело все это просто замечательно, так почему же у нее возникло впечатление, что перед ней положили абсолютно несъедобные вещи? Наверное, это из-за слабости. Она заставила себя взять булочку, чуть надкусила — и тут же выплюнула. Булочка была вполне нормальной, но ей показалось, что она положила в рот какую-то мерзость. Керри нервно встряхнула головой. В животе урчало от голода, но есть почему-то не получалось. Она резко оттолкнула поднос в сторону и дернула за кисточку звонка, вызывая прислугу, чтобы потребовать какой-нибудь другой еды.

И почти в этот же момент дверь неслышно приоткрылась и в комнату, стараясь производить поменьше шума, скользнул Ралернан и присел к ней на краешек кровати. Керри чуть нахмурилась: с момента пробуждения ей постоянно казалось, что вокруг все топочут, как слоны.

— Мне нужно еще раз пообщаться с лекарем. Наверное, — проинформировала она эльфа.

Лекари уже осматривали ее сразу после пробуждения — и нашли ее физическое состояние чуть ослабленным, но более чем превосходным — с учетом факта недавнего ранения. Также они сказали, что, как это ни странно, с ее ребенком все в порядке, пережитое потрясение и потеря крови не имели отрицательных последствий.

— Зачем? Ты плохо себя чувствуешь?

— Я хорошо себя чувствую. — Она повертела в руках вилку, которую забыла вернуть на поднос. — Но я хочу есть. А от булочек меня тошнит. Может, это из-за беременности?

— Ох... — Он притянул ее к себе, утыкаясь лицом в ворох рыжих завитков. — Хорошая моя... ты понимаешь... тебе было очень плохо... и...

— Ну да, да, ты помолился всем этим богам и все такое. Ты уже рассказывал. Я помню. Или что, раз меня исцелили боги, мне теперь нужно питаться амброзией?

— Ну... дело в том, что это не совсем правда. Про исцеление. — Он тихо вздохнул и на некоторое время замолчал. Керри недовольно высвободилась из кольца его рук и уставилась в лицо эльфу.

— В каком смысле не совсем правда?

— Я, конечно, молился... Но... я, наверное, плохо это делал... — Он окончательно стушевался и уставился на свои руки.

— Раль! — Она немного разозлилась. — Ты можешь сказать прямо?

— Ну... ты немножко умерла.

— Ч-что? — Ее глаза стали круглыми-круглыми. — То есть как это? Я ведь живая!

— М-м-м... ты не совсем живая. То есть ты, конечно, живая, но не до конца... То есть...

Керри нахмурилась и дернула его за серебристую прядь волос.

— Я понимаю все меньше и меньше. И, кажется, у меня сейчас голова лопнет!

— Просто... ты умирала. И... чтобы ты не умерла совсем, тебя пришлось сделать в некотором роде вампиром.

Возникло несколько минут тишины. Керри ошарашенно уставилась ему в лицо, пытаясь выискать признаки того, что он шутит. Но эльф был серьезен.

— В каком смысле — вампиром?! Ты что, издеваешься? — взорвалась она. — Ралернан, это совершенно дурацкий розыгрыш, и он мне не нравится!

— Это не розыгрыш.

— А что это?! — Она уже кричала. — Я что, похожа на живой труп? Меня осматривали врачи, они сказали, что со мной все в порядке! Или не в порядке? Что тут происходит, демоны тебя побери?

На сей раз дверь открылась и закрылась очень тихо, но Керри все равно услышала звук.

— Вы орете так громко, что скоро сюда сбежится половина твоей челяди, серебрянка. Это опасно.

Керри уставилась на темную фигуру у входа. Вошедший привычно сдвинулся в тень, но это не помешало девушке разглядеть его. Глаза у вампира были прозрачно-голубыми, как хрупкий весенний лед. Насколько она помнила, это значило, что либо он в бешенстве, либо очень ослаб. Или оба варианта одновременно. Она мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Да какая ей разница, как он себя чувствует?! Как этот сукин сын вообще попал сюда?

— Ралернан! — Она вцепилась в рукав эльфа. — Что эта мразь тут делает?

— Ха. Кажется, я не вовремя. Леди явно не в духе. — На бледных губах мелькнула тень улыбки.

Дверь открылась снова, пропуская пухленькую служанку.

— Вы звали, миледи?

Керри переключилась на нее.

— Да! Заберите эту гадость, — она ткнула пальцем в поднос на постели, — и пусть принесут что-то съедобное!

— Но, миледи... — Служанка растерянно забрала поднос и осмотрела его содержимое. — Это все вполне съедобно. Все наисвежайшее. Вы ведь всегда любили такую выпечку.

— Миледи на диете, — Л'эрт склонился над плечом служанки и лениво подцепил один из хлебцев, избегая касаться пальцами самого подноса. — Ну, знаете, худеет и все такое. Новая мода. Но вы не огорчайтесь. Я, например, очень люблю булочки, — он медленно улыбнулся, косясь на пышные формы служанки за глубоким вырезом. Та перехватила его взгляд и порозовела. Л'эрт легонько шлепнул ее пониже спины и развернул к дверям. Служанка хихикнула и побежала на кухню.

Вампир перевел взгляд на Ралернана. Он уже не улыбался.

— Ты что, совсем кретин? Склероз начался? Ты бы еще овсянку ей заказал!

— А как ты себе это представляешь? Как мне объяснить поварам, не вызывая подозрений?

— Откуда я знаю! Это твой дом, а не мой! Ну, придумал бы какую-нибудь глупую историю, навроде ее воскрешения. У тебя такая чушь неплохо получается. Например, что ей нужна свежая голубиная кровь для поддержания нежного цвета лица.

Керри стукнула кулаком по краю кровати:

— Да что здесь происходит?!

Эльф виновато пожал плечами.

— Ну, я же уже сказал. Только ты не веришь.

— Я не вампир!! — Она попыталась заорать. Л'эрт наклонился к девушке и приложил ледяной палец к ее губам.

— Ш-ш-ш. Не так громко. Хорошо, ты не вампир. Ты всего лишь глупый мышонок. Только не кричи.

— Не трогай меня! — С неожиданной силой она отшвырнула руку вампира и ударила его кулаком в грудь. Тот отшатнулся.

— Но я же правда не вампир? — спросила она почти жалобно. — Я же живая! Я дышу, у меня бьется сердце!

— Ну, вообще-то, это скорее по привычке, но это детали, — пробормотал Л'эрт.

Керри услышала.

— Я тебе не верю! Я... я бы почувствовала! И на мне нет никаких укусов! — Она вскочила и метнулась к зеркалу, желая проверить последнее утверждение. И замерла.

Зеркало было большое, в красивой резной раме. В нем отражалась почти вся комната, включая кровать. Вот только вместо ее собственного отражения она видела какую-то мутную тень, словно из зеркала на нее смотрело серое привидение — ни лица, ни глаз, только общий колеблющийся силуэт, чуть напоминающий человека.

Она застыла, вцепившись ногтями в раму, не замечая, как соскребает с нее слой позолоты. Прислонилась лбом к холодной поверхности зеркала и постаралась упорядочить спутавшиеся мысли. Чуть отодвинулась и снова посмотрела на свое отражение — и снова увидела туманную муть.

Когда она повернулась, в глазах ее застыло отчаяние.

— Я не хочу быть монстром! Не хочу!!! — Она заплакала.

Ралернан подскочил к ней, обнял и попытался оттащить в сторону от зеркала.

— Хорошая моя, ты не монстр! Не плачь! Ну, пожалуйста. — Он укачивал ее в своих объятьях, словно ребенка. Она всхлипнула еще несколько раз и перевела взгляд на Л'эрта. В глазах девушки полыхнула ярость.

— Ты! Это ты сделал, больше некому! Ты решил сделать из меня чудовище! — Она рванулась из рук Ралернана, с легкостью преодолевая его сопротивление и подбежала к вампиру. Он стоял все так же неподвижно, устремив на нее задумчиво-отстраненный взгляд. — Отвечай! — Она схватила его за отворот куртки.

— Ты не задала никакого вопроса. Пока что.

Керри со свистом втянула воздух.

— Ты действительно сделал из меня вампира? — Она приложила все усилия, чтобы ее голос не дрогнул.

— А если да, то что?

— Я убью тебя! — Она вцепилась руками в его горло. Л'эрт не пошевелился.

— Это технически невозможно, мышонок. — Голос у него был сдавленный и чуть грустный. — Я уже давно мертв.

Она медленно опустила руки и встретилась с ним взглядом.

— Я все равно убью тебя! Мне плевать, возможно это или невозможно! А сейчас — убирайся! Прочь отсюда, чудовище! Прочь! Пока я не спустила на тебя всех, кого только могу! И дай тебе боги держатся подальше от меня!

— Тебе могут потребоваться мои советы, мышонок. Процесс... преобразования твоего тела не завершен.

— Прочь! — Она схватила валявшийся на прикроватном столике крест и швырнула его в вампира.

Его все еще не оставляла слабость, накатившая после инициации Керри, и реакции его были сильно заторможенными — даже медленнее человеческих.

Четыре темные тени, с ног до головы закутанные в широкие плащи, следовавшие за ним по дворцовым коридорам, он увидел, только когда они приблизились вплотную.

Первая из теней скользнула вперед, опережая его. Л'эрт посторонился, но сильные руки сжали его за плечи и швырнули к стене. Он дернулся, пытаясь высвободиться, но у него не получилось сдвинуться и на волос. Вампир ощутил неприятный комок в желудке. Даже ослабленный, он должен быть сильнее любого живого существа. Кто же тогда эти четверо?

На некоторое время нападавший замер, не шевелясь. Пауза затягивалась.

— И что дальше? — прошипел Л'эрт, пытаясь разглядеть лицо под низко надвинутым капюшоном. Тень качнулась, неуловимым движением головы отбрасывая капюшон назад. Прозрачно-белая кожа, длинные прямые черные волосы. Черты лица нападавшего были настолько совершенны, что его можно было бы принять за эльфа. Л'эрт точно знал, что когда-то он был человеком. Но ярко-алые угли глаз человеку принадлежать не могли.

— Карвен? Что ты тут делаешь, твою мать?

Тот улыбнулся, на долю мгновения позволив свету блеснуть на его клыках. Эта улыбка ничем не напоминала человеческую — скорее, оскал хищного зверя. Ледяной оскал, не имеющий никакого отношения к радости.

— Я искал тебя. — Тот же лед сквозил и в голосе Карвена. — Я чувствовал, что ты в Керхалане, но не ожидал, что тебя занесет во дворец Арриера. Какие заботы привели тебя сюда?

— Это мои личные проблемы, и тебя они никоим образом не касаются! — Л'эрт начинал злиться. Эта встреча не была для него приятной. Мягко говоря.

— Ты плохо выглядишь. — В тоне собеседника послышались довольно-издевательские нотки. Рука Карвена дотронулась до скулы Л'эрта, мазнув по коже мягким кружевом манжеты. — Ты устал. Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Я уверен, что если ты немедленно не уберешь пальцы от моего лица, то я их откушу.

— Ты давно не ел. Я чувствую твой голод, он струится сквозь тебя и наполняет твое тело. — Лицо напротив было бесстрастно, словно алебастровая маска.

— Развлекаюсь мазохизмом. Карвен, чего ты хочешь? Я как-то не расположен сегодня вести светские беседы.

— Ты знаешь, чего я хочу. — Карвен наклонился вперед, почти вплотную приблизив свое лицо к Л'эрту. — Но изменить прошлое пока еще никому не дано.

— А-а-а. Ну да, как же до меня сразу не дошло. Слушай, а у тебя нет настроения подакапываться к кому-нибудь еще? Ну, там, чисто для разнообразия?

— Ты так долго и так успешно избегал меня. Но сейчас, кажется, тебе слегка не повезло. — Глаза Карвена на секунду ярко полыхнули огнем, и снова превратились в тлеющие угли.

Л'эрт поморщился.

— Отцепись, а? Твои желания меня очень мало беспокоят. Если тема беседы на этом исчерпана, то дай мне пройти. У меня тут много дел, а я еще поспать собирался.

Его собеседник чуть наклонил голову.

— Ты такой странный. Я никогда не мог понять, тебе нравится таким притворяться или это твоя настоящая сущность. Ты так цепляешься за свои человеческие привычки и эмоции, словно никак не можешь принять то, кто ты есть сейчас.

Мягкий лунный свет, посеребривший траву. Яркие звезды, углями пылающие в ночном небе. Стайка испуганных детей, согнанных в центр небольшой поляны. Дети дрожат и жмутся друг к другу, боясь пошевелиться. Еще с час назад они громко кричали от страха, видя, как понемногу смерть настигает их. Сейчас они уже не кричат. Страх стал слишком силен, чтобы оставались силы для крика. Их страх чувствуется, как живое существо. Он притягивает и манит, дразня своим запахом, смешиваясь с барабанным стуком маленьких испуганных сердечек. Тепло их крови чувствуется даже отсюда, из-за деревьев. Кажется, если закрыть глаза, можно погрузить пальцы в эту кровь.

— Эй, Л'эрт! Твоя очередь! — Его собеседник хохочет, отирая кровь с лица.

Шаг, второй, третий. Его шатает — пока еще только от вина. Дети совсем уже близко, он ощущает нежный аромат их кожи. Белокурая девочка смотрит прямо на него. Глаза у нее светло-серые и прозрачные, как осеннее небо после дождя.

— Ты тоже монстр? Я боюсь. Я не хочу, чтобы было больно.

— Больно не будет, — автоматически шепчут губы. Ей не будет. А остальным? Отголоски недавних криков плывут в воздухе. Ветер взметает ее кудри светлым облаком, словно желая поиграть.

— Ну же, Л'эрт, чего ты там тянешь?

Он оборачивается через плечо. Их всего семеро, они веселы и пьяны. И они еще не насытились. Ночь только началась.

Он медленно опускается на колени. Трава под руками мягкая, как покрывало, и мокрая от росы. Мысли путаются, не желая слушаться. Несколько томительно долгих мгновений ему кажется, что он не вспомнит нужных слов. Но все-таки вспоминает — и рядом с девочкой расцветает синий вихрь портала, неуместно яркий в ночной полумгле.

— Беги! — Он подталкивает ее в синий овал, поворачивается к остальным детям. Они в страхе по-прежнему жмутся друг к другу. — Скорее! — Он уже кричит, громче, чем воспринимает человеческий слух.

Резкий рывок сзади за волосы, опрокидывающий его на траву спиной вниз. Перекошенное от ярости невозможно-красивое лицо напротив. В нечеловеческих глазах бьется пламя.

— Да какая муха тебя укусила?

— Они же еще совсем дети, Карв... Им больно и страшно.

— Естественно! Их кровь вкуснее! Опять ты со своими человеческими заморочками! Вот чувствовал я, не надо тебя было брать! Когда же ты перестанешь притворяться человеком? Ведь люди — не более чем пища, скот, глупый и недалекий! Как можешь ты ставить нас и их на одну доску? Они ценны только своей кровью. Мы же — истинные властелины земли, мы — Тьма, правящая миром!

— Тебя бы с эльфами свести. На предмет обсуждения, кто из вас таки более высшая раса.

Он улыбается. И тут же получает кулаком в скулу.

— Ты испортил нам вечер! Быть может, твоя кровь окажется не такой уж плохой заменой?

Резкая и быстрая боль, чуть притупленная выпитым вином. Все так же безразлично сияющие на ночном небе звезды.

Л'эрт вздохнул, заставляя себя вернуться в настоящее.

— Мне тут недавно популярно объяснили, кто я сейчас есть. Честное слово. Я даже записал это, чтобы перечитывать на досуге.

Карвен изучающе смотрел на него.

— В твоем голосе слышатся боль и гнев. Я могу наказать твоих обидчиков.

— А-бал-деть! А сам я, по-твоему, не разберусь? Ну, спасибо.

— Ты не любишь наказывать. И не любишь убивать. И при этом ты убил куда больше, чем любой из нас. Ты забавен. — Алые глаза изучали его, словно диковинного зверя, заключенного в надежную клетку.

— Я много чего не люблю. Например, тебя. Может, ты меня отпустишь? Эта бессмысленная перепалка начинает утомлять.

— Аластра объявил на тебя охоту. Ты знаешь?

— Что, Валина все-таки нашла себе новый объект для обожания?

— Нет, насколько мне известно. Но, тем не менее, он объявил охоту. Пока только среди высших, и я сомневаюсь, что она про это сможет узнать.

— Зачем? — Л'эрт нахмурился. — И почему именно сейчас? Мы... не ссорились в последнее время.

— Спроси его сам. — По бесстрастному лицу пробежала легкая тень. — Охота объявлена уже несколько дней как. Приз за твою голову — место его правой руки и право сразиться за титул главы ковена.

Л'эрт присвистнул.

— Н-да... Ну, я могу радоваться — он меня ценит. Высоко. Знать бы еще, чем я так поднял свою стоимость.

— Ты уверен, что не хочешь изменить свою точку зрения? — В алых глазах переливались отблески темного огня. — Подумай. Уже сейчас почти все высшие вампиры подтвердили свое участие в охоте. Тебе не выстоять против нашей объединенной силы.

— "Нашей"? Ты тоже входишь в число охотников?

— Да, конечно. — На бескровных губах появилась легкая улыбка. — И это существенно ухудшает твое положение.

— Гых. Ты что, реально думаешь, что меня испугает этот маленький шантаж?

— Возможно. А возможно, тебя испугает вот это.

Л'эрт не отследил движения его руки. Слева под ребрами неожиданно кольнуло острой болью. Внутренности словно опалил огонь. Он судорожно раскрыл рот, пытаясь вдохнуть.

— Ты спятил, Карвен?!

— Серебро. Если ты не согласишься на мои условия, я тебя медленно исполосую на куски. И буду наблюдать, как ты умираешь. Возможность занять место главы ковена — тоже неплохой приз. Возможно, этот приз приглушит последствия твоей магии. А возможно, твоя магия закончится с твоей смертью.

— Ты спятил!

— Нет! — Карвен повернул нож, расширяя рану. Кровь закапала на пол густой струйкой. Л'эрт с трудом сдерживался, чтобы не заорать. — Ты всегда предпочитал сам делать выбор. Я его тебе предоставил. Ты свободен решать. — Еще один поворот ножа.

Л'эрт стиснул зубы. Огонь терзал его тело, мешая сосредоточиться.

— Ты будешь умирать медленно. Очень медленно. Я умею растянуть удовольствие, ты ведь знаешь, не так ли? Но одно твое слово — и я остановлюсь. Подумай.

— У меня плохо... получается думать, когда... в меня тыкают... острыми предметами. Как-то... отвлекает... знаешь ли.

— Быть может, тогда тебе будет проще думать, если я сделаю так? — Карвен рванул его за ворот рубашки и в следующее мгновение вцепился зубами в шею Л'эрта. Тот едва успел сосредоточиться, чтобы поставить ментальный блок, не давая проникнуть в свои мысли, как тело ожгла резкая боль. Укус вампира, не сопровождаемый внушением, как правило, более чем неприятен. Карвен постарался усилить болезненные ощущения по максимуму. Л'эрт сдавленно заорал. Карвен на мгновение отстранился и облизал губы. — А ты все такой же вкусный. Если уж я не могу получить твое тело, то я хотя бы получу твою кровь...

Боль мешалась с растущей слабостью. Наверное, Л'эрт сполз бы на пол, если бы его не держали так крепко. В сознании он удерживался только благодаря охватившему его бешенству, но долго ему так не протянуть. В ушах противно зазвенело. Чуть погодя сквозь этот звон он смутно различил нарастающий тяжелый шум и бряцанье металла.

Шум приближался к ним.

— Эй, вы там! Что у вас происходит?

Карвен оторвался от его шеи. Глаза у него словно светились изнутри.

— Кажется, ты получил небольшую отсрочку. Если выживешь, мы еще поговорим, — он приподнял обмякшее тело Л'эрта и швырнул его в застекленное цветной мозаикой окно, выбрасывая наружу.

Словно через слой ваты, Л'эрт услышал, как звенит бьющееся стекло, почувствовал несколько мгновений свободного полета, закончившихся падением на что-то не очень твердое. Ему показалось, что его тело прорвало какую-то тонкую преграду насквозь и ударилось с размаху о что-то, напоминающее доски. В нос пахнуло прелой соломой. Он попытался пошевелиться — и потерял сознание.

Глава 3

Веренур устало щурился, всматриваясь в сияющий золотом овал портала. Ему казалось, что с каждым разом портал горит все ярче. Наверное, он уже слепнуть начинает от этого сияния.

— Лорд Ксорта! — Жесткий голос вернул его к реальности. Фигура пресвятого Кхенеранна, Главы Ордена Церкви, была видна на фоне слепящего сияния черным силуэтом. Выражения лица церковника эльф не видел.

— Да-да-да. Я все еще здесь. — Веренур был немного расстроен и немного пьян. Иногда роль марионетки казалась ему тяжеловатой.

— Мы же предупреждали вас! Почему вы опять нарушили мой приказ? — Кхенеранн говорил относительно спокойно. Многолетняя привычка помогала ему прятать бешенство в самый дальний уголок сознания.

— Да не нарушал я ничего. Сказали — подстрелить эту девчонку, так я ее и подстрелил. Ну, то есть устроил, чтобы ее подстрелили. Что опять вас не устраивает?

— Нас не устраивает то, что, по имеющимся лично у меня данным, леди Арриера на текущий момент времени жива, здорова и распрекрасно себя чувствует!

Веренур помотал головой. Бриллиантовые подвески в остроконечных ушах вспыхнули разноцветными огоньками.

— Не понимаю. Так вы же ее сами и воскресили. Тут на всю столицу крик был: дескать, Наисвятейший явил очередное чудо, спас невинную душу и все такое прочее. К ней скоро, кажется, начнут паломники ходить. Чтобы лично дотронуться до причастившейся благословения Наисвятейшего и урвать для себя кусочек удачи. И как вы в этой ситуации предлагаете мне ее дальше убивать? Между прочим, мои люди ее очень качественно расстреляли! Если бы не ваш бог, никакой этой катавасии не случилось бы! Все дворцовые медики в один голос твердили, что ей жить оставалось не больше дня. Когда — р-р-раз! — лорд Арриера молится, и она снова жива и здорова. Что вы мне голову морочите, а, благородный Кхенеранн?

— Пресвятой, — поправил его церковник.

— Да какая разница! Вы вот мне скажите: вы что же, против воли собственного бога решили пойти? А как же все эти чудеса, которые серые мантии по всей стране демонстрируют? Просто фокусы для отвлечения внимания? Что происходит, а?

Кхенеранн нахмурился:

— Кто сказал, что ее воскресил Наисвятейший?

— Да все про это говорят! На каждом углу блаженные про это баллады складывают уже. Знаете, в каких печенках у меня все это?

— Мой бог ее не воскрешал.

Веренур подался вперед. Золотые сполохи, танцующие вокруг портала, пребольно цепанули его по руке, и он был вынужден снова отодвинуться. Верно ли он расслышал?

— Но почему же вы тогда не опровергаете слов Арриера? Ваше слово в данном случае будет стоить куда выше его!

— Потому что мне непонятно, что произошло. Мне жаль, что вы, лорд Ксорта, в последнее время злоупотребляете пристрастием к спиртным напиткам. С вами становится сложно связаться. Во всяком случае, сложно связаться в моменты, когда вы способны вести разумный диалог. Надеюсь, что вы минимизируете свою пагубную привычку.

— Причем тут мои привычки?

— При том, что, если бы я смог своевременно получить от вас подтверждение слухов, получаемых мною от других источников во дворце, я мог бы лучше разобраться в ситуации. Никто из моих людей не знал, что она действительно была сильно ранена. Я предположил, что Арриера просто играет на повышение своего политического веса из-за каких-то разногласий с вами. Но вы говорите, что она фактически умирала!

— Ну да. Послушайте, Кхенеранн, я лично видел ее раненную. Поверьте мне, она не выглядела человеком, поцарапавшим палец. Она едва дышала. Арриера почти что сходил с ума! И вдруг — р-р-раз! — и неизвестно как она исцеляется. Я не знаю, кто, кроме бога, может сделать такое! Я заходил к ней перед всем этим нашествием ваших людей. На ней не было ни царапины! Слышите ли — вообще ни единой царапины! Словно кто-то щелкнул пальцами и отмотал время назад. Если бы раны зажили, должны были остаться ну хоть какие-то шрамы! А там не было ничего — девственно-чистая кожа!

— В замке в это время были маги?

— Маги? Вы смеетесь? Маги теперь сидят в своих башнях и лишний раз не высовываются. А если и высовываются, то только в виде зрительных проекций.

— Маг мог построить портал в покои больной, исцелить ее и уйти. — Кхенеранн задумчиво повертел пальцами. — Во всяком случае, это та версия, которой вам надлежит придерживаться, лорд Ксорта.

— Да пожалуйста. Я могу придерживаться, чего захотите. Только я сам не верю в эту вашу версию. Не под силам такое магам. Не могут они, в конце концов, исцелять людей, которые одной ногой уже в могиле! У меня, хвала богам, неплохое образование, так вот ни в одной из хроник нет даже близко описания похожего случая. Да, белый маг может исцелить довольно тяжелые раны — но не воскресить же человека! Не говоря уже о том, что я пытался подстраховаться — во все лечебные настойки я подмешал один из сильнодействующих ядов. Маг не смог бы одновременно ликвидировать последствия разрыва тканей и их внутреннего поражения. Да и силы, которые ему потребовалось бы для этого использовать, — призыв их не мог осуществиться незаметно и не оставить следов.

Лицо Кхенеранна исказило презрение. Веренур не увидел этого — облик церковника казался ему сплошным темным пятном.

— Вы так свободно рассуждаете о магах! Можно подумать, вы много о них знаете!

— Вы зря ехидничаете, Кхенеранн. Не то чтобы очень много, но кое-что я знаю. Достаточно, чтобы со скепсисом отнестись к вашей версии.

— Меня не интересует ваш скепсис. Я озвучил вам версию, которой вы должны поверить. Меня не интересует, как вы это сделаете. Если хотите, займитесь самогипнозом. Но вы должны верить в то, что я вам сказал.

— Зачем вам моя вера? Я устал от того, что вы играете мной, как подставной фигурой.

— Это не предмет для обсуждения. И еще. Постарайтесь устранить ваш промах.

Веренур непонимающе уставился в сияющее золото.

— В каком смысле устранить? Снова устроить покушение на Ралернана? Но это сейчас технически невозможно! Их постоянно окружает просто огромная толпа людей! К тому же, после того как в их замке кого-то пытались зарезать, Грахам утроил количество личных телохранителей Арриера.

Кхенеранн поднял руку, прерывая эльфа.

— Стоп. Кого пытались зарезать? Мне не докладывали про это...

— Да понятия не имею, кого! Один из нарядов охраны видел, как несколько человек сцепились в одном из верхних коридоров, но когда они подошли ближе — там никого уже не было. Только огромная лужа крови на полу. В общем, если кого-то и пытались прирезать, то они это успешно осуществили — по рассказам, там крови не на одного человека хватило бы.

— А что же труп?

— Да не было там никаких трупов. Кое-кто из охранки уверял, что видел, будто тело выбрасывают в окно. Потом под окнами искали — но даже если его действительно выбросили, живым остаться было никак невозможно — слишком высоко, знаете ли. Если, конечно, он чисто случайно не умеет летать.

— Либо если выбросили мага. Про которого никто не должен знать.

Веренур тонко улыбнулся.

— Кхенеранн, я вас очень прошу, ну не держите меня совсем за младенца. Вы сейчас собираетесь меня убедить, что некий маг тайно был доставлен во дворец, исцелил леди Арриера, после чего лорд Арриера решил его ликвидировать, чтобы не ссориться с вашим Орденом? А этот маг был столь силен, что после активного кровопускания запустил аркан левитации и смылся? Как-то это уж слишком за уши притянуто, знаете ли. Мне надо побольше выпить, чтобы поверить в такую сказку.

— А нападавшие? Охранники были так нерасторопны, что упустили их?

— Не знаю. Тут вообще какой-то бред рассказывают. Что вроде как их почти загнали в угол, когда они тоже сиганули в открытое окно — и тоже с концами. И тоже почти что с верхушки башни. При этом никаких новых людей в замке официально не появлялось, никто не приезжал и не уезжал. Разумеется, я не говорю о прислуге — но прислуга не развлекается такими игрушками. У меня есть подозрения, что Грахам сознательно раздувает эту историю, снабжая ее нереальными подробностями, чтобы его люди не расслаблялись.

— А у меня есть подозрения, что все это необходимо проверить. Не люблю сомнительной информации.

— Пресвятой Кхенеранн! Ну как я могу это проверить? Я уже и так рассказал все, что знал, и даже со слухами вас ознакомил! Ну что, вы хотите, чтобы я облазил двор под окнами в поисках разбившихся трупов? Да их уже увезли и спрятали не меньше десяти раз, если эта история — не выдумка.

Кхенеранн медленно сплел пальцы в замок и столь же медленно высвободил их.

— Нет, Ксорта, вы меня неверно поняли. Эту информацию действительно необходимо проверить, но эта работа будет поручена другим людям.

— Я могу быть свободен?

— Не забудьте о выполнении моего приказа.

— Но, Кхенеранн, я же только что говорил вам — сейчас это абсолютно невозможно! Я еще могу как-то организовать покушение на чету Арриера по отдельности — к примеру, тайно подсыпать яд в пищу. Но так, чтобы на обоих вместе — и чтобы при этом не было телохранителей! Сейчас это совершенно невозможно! Поймите меня правильно: я готов исполнять ваши приказы, но этот приказ — при всем моем желании его исполнить — неосуществим! Необходимо дождаться, пока вся эта шумиха с исцелением леди Арриера уляжется!

Церковник помолчал какое-то время.

— Хорошо. Я дам вам немного времени. Но вам необходимо организовать это убийство при ближайшем же удобном случае! И не дай мне боги узнать, что вы упустили такой случай!

Жестом руки он отключил связь.

Кхенеранн нервничал. Он вовсе не был на все сто процентов уверен, что леди Арриера не воскрешал непосредственно сам Наисвятейший. Просто, к его великому сожалению, бог пока что не почтил его повторным визитом, и Кхенеранн строил свои логические выкладки исключительно на основе допущений. Ему казалось нелогичным, что Наисвятейший сначала сам подсказал ему путь уничтожения потенциальных оболочек стихийных сил, а потом занялся воскрешением одной из них. Проблема была в том, что, в отличие от Ксорта, он был очень хорошо осведомлен о способностях магов к исцелению. И он знал, что, если все реально было так, как докладывал ему сам Ксорта и прочие его информаторы, процесс исцеления не был похож ни на один из известных ему арканов. Значит, на доске появилась неизвестная фигура. И фигуру эту надлежало выяснить и изучить как можно быстрее, во избежание неприятных сюрпризов. Таинственные покушения на убийство его тоже не порадовали. Он прекрасно знал, что охрана Грахама и так поддерживала обеспечение безопасности обитателей дворца на должном уровне. Да и не представлял он самого Грахама, придумывающего сказки для тренировки внимания своих подчиненных, — не тот склад характера. И, значит, кто-то опять непонятный. Кто-то, кто может бесследно и, судя по всему, без потерь для собственного здоровья, выпрыгивать с башен. Маги? Но маги боятся сейчас показать нос в столицу. И Гринатаир, и Керхалан неформально уже в руках церковников. Конечно, пока открытое столкновение только намечается, но маги предпочитают не рисковать в таких ситуациях.

Кхенеранн потер виски. Необходимо было продумать уточненные приказы его информаторам, каковые могли бы внести ясность в этот туман.

Глава 4

Сквозь дыру в брезенте виднелся кусочек неба. Небо было затянуто облаками, ронявшими холодный осенний дождь — то моросящий, то переходящий в краткий ливень. Собственно, этот дождь вероятно и разбудил его: сложно оставаться в забытьи, когда тебя регулярно поливают ледяной водой. Пол под ним шатался, словно пьяный. Неструганные доски больно впивались в спину. Л'эрт моргнул и попытался осторожно пошевелиться. В прошлый раз это кончилось тем, что он потерял сознание — посему на сей раз он начал движение очень медленно. Бок тут же резануло острой болью. Он глухо выругался, но все же заставил себя приподняться на руках и попытаться осмотреться.

Кажется, первое предположение оказалось верным: он в какой-то повозке, и повозка эта едет. Теоретически повозка была крытой. Он покосился на дыру в брезенте. Но теория никак не спасала его от непрекращающегося душа. В боку снова кольнуло болью. Он непроизвольно потянулся туда пальцами и наткнулся на довольно толстый и — судя по тому, что он смог понять на ощупь, — довольно неаккуратный слой бинтов. Местами сквозь бинты проступала кровь — он нащупал на повязке мокрые пятна. Навряд ли его собираются убить, если перевязали. Но кто? Карвен? Или еще кто-то? И что он здесь делает и куда его везут?

Дно повозки образовывали грубо сколоченные доски. Кое-где эти доски прикрывали кучки старой соломы. Теоретически, наверное, они должны были служить для мягкости, но запах от них шел такой... Судя по всему, он лежал в задней части повозки — сквозь дыры в брезенте за спиной он видел какие-то куски пейзажа. Переднюю часть отгораживало еще одно полотнище, когда-то выкрашенное в ярко-голубой цвет, но с тех пор изрядно полинявшее. Он прислушался. Его повозка была явно не единственной — в непосредственной близости он различал скрип еще пары осей.

Повозка подскочила на каком-то ухабе. Л'эрта тряхнуло. Волна боли раскатилась по телу, заставив его заорать.

Брезент впереди пошевелился, и в образовавшуюся дыру вползла девушка весьма пышных форм. За исключением собственно форм, ничего особенно примечательного в ней не было: простоватое круглое лицо, русые волосы, заплетенные в тоненькие косы, блекло-голубые глаза.

Встретившись с ним взглядом, девушка восторженно пискнула и застрекотала:

— О! Живой! Очнулся! Я же говорила папеньке, что ты очнешься! А он мне не верил! Но я всегда права! Это я тебя перевязала! Тебе уже лучше? Выглядишь ты лучше, это точно! Во всяком случае, сейчас ты не похож на труп. А когда я тебя нашла — был совсем похож! И холодный такой — аж жуть! Это ты от потери крови такой холодный? Никогда не встречала таких ледышек!

Л'эрт пытался следовать за ходом ее скачущих мыслей, но быстро начал уставать. Лишь бы она согреть его прямо сейчас не предложила, а то он точно в обморок грохнется. От полного восторга.

— Эй! Э-э-эй! — Она помахала перед его носом пухленькой ладошкой. Не то чтобы ему не нравились пухленькие ладошки, но он предпочитал женщин с необгрызанными ногтями. — Эй! Ты меня слышишь? Не вздумай снова отключиться!

— Слышу, слышу.

— Вот и молодец. — Девушка потянулась к нему рукой, словно собиралась потрепать по щеке, но в последний момент остановилась. — Будешь меня слушаться, быстро поправишься. А как тебя звать? Ты специально в наш фургон через крышу залез? Ты имей в виду — папенька был недоволен, что ты ее попортил! Это хороший фургон, мы на нем уже лет пять ездим. Он тебя обыскал, но у тебя совсем нет денег. Тебе придется что-то придумать, чтобы он не сердился из-за крыши. Ты умеешь делать что-нибудь полезное? Если умеешь, он позволит тебе отработать...

Слова кружились вокруг него бессмысленными цветными бабочками. Они трепетали крыльями и производили странный шум, но он его не понимал. Одна из бабочек уселась прямо ему на нос и щекотала своими усиками.

— Эй! Эй, ты чего опять?

Бабочек становилось все больше, но шумели они почему-то все тише и как-то успокаивающе.

Он не заметил, как провалился в спокойную пустоту забытья.

Несколько дней он провалялся в лихорадке, потом начал медленно приходить в себя. Раньше ему не приходилось получать раны серебряным оружием — за исключением поверхностных порезов. Сейчас Карвен почти что выпустил ему все кишки наружу. Обычные ранения он залечил бы за сутки, максимум за двое. А сейчас время шло, а ситуация почти не улучшалась. Слабость, сковывавшая его тело, была страшной — он терял сознание от попытки повернуть голову.

Пухленькая девушка пыталась ухаживать за ним, но, по мнению самого Л'эрта, куда лучше было бы, если бы его просто выгрузили из прыгающей на ухабах повозки и не дергали неумелыми перевязками. Она на скорую руку сшила края раны, но, разумеется, без всякой дезинфекции. Если бы Л'эрт не был вампиром, он бы умер просто от последствий такой заботы.

Он хотел загипнотизировать ее взглядом, чтобы похитить немного крови — но у него ничего не получилось. Л'эрт чувствовал себя так, словно внезапно разучился устанавливать ментальный контроль. А значит, он потерял куда больше сил, чем предполагал изначально. Последний раз он чувствовал себя так мерзко, когда на него поохотилась группа черных магов во главе с Даниэлем. Впрочем, оставалась еще слабая вероятность того, что девушка была иммунна к его чарам: такое встречалось, хотя и весьма редко. В какой-то степени это подтверждалось и тем, что она упорно старалась соблюдать некоторую дистанцию в общении — при том, что Л'эрт явно был ей симпатичен.

Когда у вампира немного прояснилось в голове, и он смог воспринимать информацию, он узнал, что они уже удалились от Керхалана в какую-то сельскую глушь. Пухленькую девушку звали Алитой. Отец ее руководил небольшой труппой бродячих лицедеев, дававших представление в Керхалане в тот день, когда на него напал Карвен. Когда он выпал из башни, они уже уезжали и обнаружили "попутчика", только покинув кольцо крепостных стен. По настоянию Алиты, которой приглянулся "труп", его не выбросили в ближайшую же канаву, а оставили в повозке.

Ни самого Карвена, ни его слуг Л'эрт поблизости не видел. То ли они потеряли его из-за того, что он упал в движущийся фургон — и не смогли отследить его перемещение, то ли им кто-то помешал. Оба эти варианта Л'эрта вполне устраивали. Вариант, что Карвен вполне мог за ним следовать на расстоянии и позволять тешить себя мыслью о благополучном избавлении, Л'эрту не нравился, и он старался о нем не думать.

Для лицедеев он наскоро сочинил легенду, что ножом его пырнул ревнивый муж, заставший его в неурочный час в спальне своей супруги. И, соответственно, пытаясь спасти свою шкуру, ему пришлось выпрыгнуть из окна. На счастье вампира, последнее выступление лицедеев в Керхалане оказалось довольно успешным, что труппа и не преминула отметить перед отъездом. В результате, возница фургона даже не проснулся от толчка при падении Л'эрта. Его "легенде" поверили.

Первые дни его навещала только Алита. Ее отца, Лео, он впервые увидел почти через месяц, когда они остановились в провинциальном городке Неклаш, чтобы дать очередное представление. Л'эрт едва успел порадоваться тому, что повозку перестало швырять из стороны в сторону, когда полинялый полог, закрывавший переднюю часть, пошевелился и явил его взгляду плотно сбитого мужчину лет пятидесяти. Мужчина был одет в нечто, отдаленно напоминавшее рясы церковников, и вампир непроизвольно напрягся.

— Эй, ты, нахлебник! Ты что же, думаешь, мы тебя до скончания веков кормить будем? — Голос у Лео был низкий и хриплый.

— И ты тоже здравствуй.

— Чего ты сказал? — Мужчина нахмурился. — Ты чего, меня оскорбить хочешь? Ты думаешь, что раз Алитке приглянулся, так все перед тобой будут спину гнуть?

Вампир поморщился.

— Ничего я не думаю. Пришел-то ты чего?

— А! — Лео потер пятерней покрасневший от недавней вспышки лоб. — Так вот. Задарма я кормить тебя больше не намерен. Ты и так тут наел на год вперед.

Вампир мог бы его поправить, но сомнительно, что это улучшило бы ситуацию. На самом деле Л'эрт ничего не ел уже больше месяца, и ситуация начинала становиться для него критической. Установить ментальный контроль у него по-прежнему не получалось. Пока не затянулись раны, он не мог перемещаться с привычной скоростью — и значит, даже насильственное нападение представляло для него сложность.

— Эй! Ты слушаешь?

— Да-да. У меня просто голова кружится из-за слабости. Извини. Так чего ты хотел?

— Я говорю, чего ты умеешь-то? Я бы тебя к делу приставил, чтобы ты тут солому не просиживал.

— Я не могу участвовать в твоих представлениях. — Вампир ткнул пальцем в свои повязки. С чистой тканью у лицедеев было напряженно, и бинты были покрыты пятнами старой крови и следами присутствия мух. — Рискую упасть в середине акта. Разве что тебе там раненого требуется изобразить.

Лицедей пожевал губами.

— Раненого? У меня нет таких ролей. Но ты вполне мог бы заняться починкой нашего инвентаря и костюмов. Руки-то у тебя вроде более-менее в порядке, это только на ногах ты не держишься.

— Я похож на белошвейку? Ты представляешь, во что превратятся твои наряды?

— Ничего, постараешься. Будешь плохо стараться, перестану кормить.

Через час Алита притащила ему ворох ткани и исчезла — участвовать в выступлении. Повозки стояли прямо позади наспех возведенного помоста, и в многочисленные дыры Л'эрт мог видеть актеров.

Представление было обыденным. Юные влюбленные, которых грозят разлучить нелепые случайности и коварные враги. То ли актеры еще не пришли в себя с дороги, то ли в принципе не умели играть лучше — вампира представление совершенно не впечатлило. Кажется, аудитория по большей части была согласна с его мнением — хлопки по окончании спектакля были жиденькие, на помост летели в основном монеты самого мелкого достоинства.

Почти без перерыва актеры начали вторую пьесу. Л'эрт попытался сосредоточиться на своем "рукоделии". Небольшая проблема состояла в том, что за почти восемь столетий сознательной жизни вампиру как-то не приходилось брать в руки иголку. Какое-то время он честно старался делать все аккуратно, но в конце концов махнул рукой и отложил тряпичную кучу в сторону: после его починки одежда выглядела еще хуже, чем до нее.

Когда глава труппы зашел забрать результаты его работы, Л'эрт развлекался прицельным метанием щепок в дыры, испещрявших старый брезент повозки. Рассмотрев, что он натворил с костюмами, Лео побагровел.

— Ты что, не понял, что я тебе сказал? Не получишь больше никакой еды!

Л'эрт лениво подбросил сразу несколько щепочек, заставив их описать в воздухе восьмерку и снова поймал их.

— Значит, буду поститься. Говорят, полезно. К богам близость чувствуешь.

Лео нахмурился. Он привык, чтобы его слушались — и самую малость боялись. Этот раненый, который сам не мог пройти и трех шагов, чтобы не упасть, вел себя слишком вызывающе. Может, действительно стоит выбросить его в ближайшую канаву, раз уже пользы от него абсолютно никакой? Мужчина задумчиво наблюдал, как Л'эрт снова подбросил кучу щепок. Руки вампира перемещались с недоступной человеку скоростью. В голову лицедея пришла еще одна мысль.

— Слушай, а ты чем-нибудь потяжелее жонглировать сумеешь?

— Не понял?

Мусор, который Л'эрт вертел в руках, осыпался вниз.

— Ну, не соломой этой, как сейчас, а, к примеру... — Лео ненадолго задумался, — факелами?

Вампир чуть не поперхнулся. Хорошо еще, не крестами.

— Нет, факелами не сумею. Они горячие и жгутся. Или ты из глубинной мести хочешь, чтобы я и руками пользоваться не мог?

— А чем сумеешь? Чтобы впечатляло?

Л'эрт криво улыбнулся:

— Ну, хочешь, я ножиками покидаюсь?

Вообще-то он шутил. Но Лео идея слишком понравилась. Его даже не остановило то, что Л'эрт практически не мог стоять из-за раны. Своим привыкшим выискивать потенциальные выгоды взглядом он видел, что незваный попутчик, даже будучи столь сильно ранен, проявляет чудеса ловкости. Для пробы он заставил вампира пожонглировать тремя старыми ножами, тупыми и ржавыми, вытащенными из завалов старого реквизита. Л'эрт намеренно провалил шоу. У него кружилась голова и чуть дрожали руки, и он не понимал, зачем ему надо еще и мучиться на подмостках.

К несчастью, Лео каким-то образом понял, что его пытаются надуть. Он дал ему ножики еще раз, пригрозив, что если тот опять начнет притворяться, он свяжет Л'эрта и самолично прикончит, избавив от мучений. Угроза была абсолютно бессмысленной, но Лео не мог знать этого. Вампир сначала хотел снова разозлить его и заставить выбросить прочь, но потом решил, что так ему будет еще сложнее восстановить силы — особенно с учетом того, что перемещаться самостоятельно он мог разве что ползком.

Л'эрту соорудили что-то вроде кресла на деревянных колесиках, каковое с видом царствующей королевы возила по сцене Алита. Девушка нарядилась в какой-то восточный костюм, состоявший из полупрозрачных шаровар и не менее прозрачной кофточки с низким вырезом. Л'эрт был уверен, что ее формы привлекут куда больше внимания, чем его манипуляции с ножами. Он ошибся.

По непонятной ему причине публике безумно нравилось, когда он подкидывал в воздух сразу с десяток лезвий, заставляя их вычерчивать в воздухе сложные фигуры — и неизменно успевал ловить. Вампир никогда не думал, что просто слишком быстрая реакция может произвести такой фурор. Собственно, он никогда и не задавался вопросом, насколько именно его движения быстрее человеческих. Публика не видела, что его руки дрожат — перед глазами людей стояло только смазанное мелькание, когда он ловил ножи. Он не знал, что впервые за все существование труппы Лео увидел, как на помост кидают золото.

Окрыленный успехом своей идеи, Лео решил усложнить выступление. И Л'эрту пришлось не только жонглировать ножами, но и демонстрировать чудеса меткости по их метанию — сначала в раскрашенную под человека доску, а потом и в живых людей. А чуть погодя Лео обратил внимание, что Л'эрт, как правило, щурится от света, когда кидает ножи, и решил, что у того больные глаза. Он не мог знать, что хорошее освещение, необходимое для его лицедеев, вампиру только мешало. И Лео решил попробовать, что будет, если Л'эрт начнет выступать с закрытыми глазами. Вампиру было все равно: днем он ориентировался отнюдь не только по зрению. Тем более, если мишень была живая, теплая и пахла кровью, смотреть на нее было совершенно не обязательно.

Первоначально Лео хотел приглашать добровольцев из публики, но таковые находились крайне редко, и он нанял специального человека, игравшего роль мишени. Алита настойчиво рвалась сама поучаствовать в данной роли, но Лео не настолько был уверен в своем нежданном актере. И, в отличие от нее, он замечал, что с течением дней Л'эрту понемногу становится хуже. Медленно, почти незаметно, но все же состояние раненого ухудшалось. Он счел, что нанесенные тому раны оказались слишком серьезными, и пытался теперь вытянуть из Л'эрта все, что можно, пока тот окончательно не обессилел.

Состояние вампира действительно было прескверным. Собственных сил организма явно не хватало для залечивания нанесенных ран, а с питанием у него по-прежнему были проблемы: привычная способность к подавлению человеческой воли своим взглядом пропала и пока что восстановить ее не получалось. Несколько раз ему удавалось приманить Алиту достаточно близко, чтобы пережать сонную артерию и, пока она пребывала в бессознательном состоянии, похитить у нее немного крови. Но получалось это настолько редко, что эти крохи не только не помогали ему выздороветь — они едва помогали избежать значимого ухудшения самочувствия. Вероятно, некий инстинкт самосохранения заставлял ее держать дистанцию. Она постоянно строила ему глазки, но на расстояние вытянутой руки приближалась крайне редко. Повязки она меняла ему либо на пару с отцом, либо с кем-то еще — а двоих одновременно вампир оглушать не рискнул.

Ему надо было срочно выбираться из этого замкнутого круга, но он никак не мог придумать способа. Еще чуть-чуть — и ему придется либо все-таки героически умереть, либо снова звать Клиастро. Причем с учетом их последней ссоры, второй вариант скорее всего тоже приведет к смерти. В общем, перспективы были просто замечательные.

Глава 5

Керри задумчиво смотрела на свое отражение в зеркале. С зеркалами у нее были постоянные проблемы: она то отражалась в них, то не отражалась совсем, а то видела какую-то непонятную муть, очень отдаленно напоминавшую человеческий силуэт. От чего зависело, что она в очередной раз увидит в зеркале, она так и не поняла. Сначала думала, что на это влияет степень ее голода, но предположение оказалось ошибочным. Под различными благовидными предлогами зеркала пришлось убирать из тех помещений, где она могла находиться не одна: чтобы случайно не испугать окружающих.

На сей раз отражение было вполне обычным, даже веснушки присутствовали. Она расстроенно потерла пальцем нос. Если уж она вампир, почему не стала красавицей? Ведь вампирам положено после смерти очаровывать одним своим видом. Л'эрт же красивый. Почему же она нет? Она еще раз дотронулась до веснушек. Ну кого можно очаровать с этими дурацкими пятнами на носу?

Покосившись на дверь, она открыла рот и принялась изучать зубы. Кажется, клыки больше не росли. Она уже начинала бояться, что они скоро перестанут помещаться во рту. Зубы доставляли куда больше проблем, чем зеркала: Керри никак не могла научиться улыбаться, не демонстрируя их. В итоге Ралернан был вынужден постоянно следить за ее выражением лица, чтобы в критический момент успеть заслонить ее. И никуда не выпускать в одиночестве. Включая общение с прислугой.

Она сердито показала отражению язык и повернулась к зеркалу спиной. Пожалуй, зубы были единственным, что доставляло серьезное неудобство лично ей. Они были слишком острыми, словно наточенные лезвия ножей. Когда они еще только начали расти, она как-то ухитрилась поцарапать ими Ралернана до крови в процессе поцелуя. Он вроде никак не показал, что ему больно или неприятно, но с тех пор целовалась она исключительно легким касанием губ. Она боялась, что осознание того, что она вампир, изменит его отношение к ней, и старалась лишний раз не напоминать про сей прискорбный факт.

Сама она так и не воспринимала себя как вампира. И вообще, она получилась каким-то неправильным вампиром. Керри потрогала висящую на шее серебряную цепочку, снабженную небольшим, но очень изящно выполненным крестиком: подарок Ралернана. Он почему-то очень просил не снимать крест. Если, конечно, он не доставлял ей неприятных ощущений. Но он не доставлял, как и прочие церковные атрибуты, чему сама Керри так и не перестала удивляться.

По сути, кроме зубов да склонности к сырой крови, никаких проявлений вампиризма она у себя не наблюдала. Ну, и еще непонятности с зеркалами. Кожа у нее была вполне себе теплая, и сердце билось, и вообще. Наверное, Л'эрт схалтурил.

Нет, то есть она, конечно, была рада, что в данном случае он схалтурил, потому что если пить куриную кровь она была в состоянии, то убить человека не смогла бы точно. Может, зря она на него так набросилась тогда? После таинственного исчезновения вампира ее не оставляло легкое чувство вины: исчезновение совпало по времени с какой-то загадочной дракой в одном из коридоров замка, закончившейся кровопролитием. Нет, ну понятно, что его практически невозможно убить — она сама не раз видела, как он нормально ходил, весь утыканный ножами, но все равно неприятный осадок на душе оставался.

Хотя все равно он мерзкий гад. Зачем ему потребовалось убивать Варранта? Сволочь. Не мог найти для своих дурацких ритуалов еще кого-нибудь! Иногда ей почему-то хотелось найти хоть какое-нибудь оправдание действиям вампира, но ничего не получалось. Она давно привыкла к осознанию того, что золотоволосый стрелок мертв, ее чувства спрятались в далекий-далекий уголок сердца. Но она никак не могла понять, зачем Л'эрт сделал это. Проклятье, ей же казалось, что вампир хорошо к нему относился! Наверное, он притворялся. Он все время притворяется, чтобы влезть в доверие, а потом идет и убивает людей, чтобы продлить свою мерзкую жизнь.

Посторонний шорох за стеной привлек ее внимание. Шаги были легкие и почти неслышные, словно тот, кто шел по коридору, старался делать это незаметно. И, к сожалению, она знала, чьи это шаги. Керри накинула на зеркало кусок ткани и села в кресло, делая вид, что занята рукоделием. Слабый скрип, и дверь открылась.

— Лорд Веренур! Какой приятный сюрприз! — Она изогнула уголки губ в улыбке. Больше всего на свете ей хотелось сказать, чтобы он пшел вон, но это было бы "недипломатично". Ралернан опять огорчился бы. Как же ей надоели все эти любезности высшего общества!

Ксорта чуть замешкался. Она говорила так, будто заранее знала, что войдет именно он. Может, в стене есть потайные отверстия для слежки? Надо будет проверить.

— Леди Керриалина! Я давно собирался навестить вас неофициально и немного поболтать по душам, но как-то не складывалось. Я смотрю, вы чувствуете себя по-прежнему замечательно?

— Да, что-то вроде. А что, вы надеялись, что мне неожиданно станет хуже?

— Нет, ну что вы. — Веренур подошел ближе. В правой руке он держал букет ярко-красных цветов, неизвестных Керри. Цветы источали приятный, но достаточно резкий запах. — Вот, хотел вам лично преподнести. — Эльф протянул ей букет. Керри взяла цветы и начала вертеть их в руках. Возникла небольшая пауза. Веренур уставился на ее руки, словно хотел увидеть там что-то необычно интересное. Он старался смотреть незаметно, но девушка ощущала его взгляд, словно царапанье по коже. — Вам нравится? Это редкий сорт, его разводят всего несколько человек на моей родине.

— Да, спасибо. Очень мило с вашей стороны. — Ей было неуютно в присутствии Ксорта. Он почему-то казался ей похожим на большую помойную крысу, рыщущую в поисках отбросов. Она окинула его еще одним задумчивым взглядом, когда вдруг обратила внимание, что руки у него в перчатках. Кажется, это было нарушением этикета, если она ничего не перепутала. Цветы опасны? Но она же их держит, и ей вроде не больно. А вдруг это долговременный яд? Стараясь ничем не выдать своих подозрений, она небрежно отложила букет на стоявший рядом туалетный столик. Вдруг Ралернан прав, и она действительно стала слишком мнительна? Опять потом окажется, что она всех обидела. Лучше сделать вид, что все в порядке. А цветы осмотреть позже.

— Вы так любезны, благородный лорд. У меня просто нет слов, чтобы выразить свою благодарность! — Она кисло улыбнулась, помня о том, что нельзя показывать зубы.

— Простите мне мою назойливость, леди. Просто не каждый день приходится видеть реальное воплощение мощи Наисвятейшего. Вы для всех нас — как живое чудо.

— Вот только не надо отрывать от меня кусочки на счастье, хорошо?

— Простите? — тонкие брови эльфа изящно взлетели вверх, выказывая недоумение.

— Я пошутила. Сложно саму себя считать чудом, знаете ли.

— А вы что-нибудь почувствовали в момент исцеления? Ну, например, видели ли вы явление самого Наисвятейшего? — Веренур уже долгое время тщетно пытался прояснить загадку необъяснимого чуда. Если Кхенеранн прав, и Наисвятейший тут ни при чем — кто же смешал их планы? В магов Веренур верил все меньше и меньше. Но Керри постоянно окружали толпы народу, и он никак не мог попытаться переговорить с ней лично. Он надеялся, что заставит ее проговориться. Любая дополнительная информация ему бы не помешала. Кроме того, это был бы козырь в их отношениях с Кхенеранном, каковые в последнее время стали крайне напряженными.

Керри сделала над собой усилие и не стала произносить вслух ничего неприличного. Церковники без малого два месяца непрерывно доставали ее аналогичными вопросами. Лишь только в последнее время напор их несколько поутих. А теперь еще и этот туда же!

— Я же уже рассказывала церковникам. Я была тогда без сознания. Наисвятейшего видел только мой супруг. Я лишь ощутила некую волну тепла и света, которая окутала меня и унесла боль. — Последнее было полнейшим бредом. Она ничего не помнила об отрезке времени между тем, как ее ранили, и тем, как она очнулась в окружении серых мантий. Если бы рядом с ней тогда не было Ралернана, она бы точно решила, что умерла. Керри помотала головой, отгоняя неприятные воспоминания. Движение получилось слишком быстрым: Веренур не понял даже, что она сделала, только ощутил легкое дуновение воздуха.

— Но, быть может, вы сейчас ощущаете в себе некий след божественной силы?

— Я, конечно, ощущаю в себе некий след, но сильно сомневаюсь, что он божественный. — Она выразительно погладила рукой по уже заметно округлившемуся животу. — Хотя не исключены варианты.

— Я надеюсь, ваш наследник чувствует себя так же замечательно, как и вы.

— Я тоже надеюсь. Можете в следующий раз принести мне морковки. Лекари говорят, что свежие овощи благоприятно скажутся на развитии ребенка.

— Эм-м-м... Несомненно, я именно так и поступлю. Прошу простить, что не учел этого сегодня. — Веренуру было совершенно неинтересно обсуждение подробностей развития наследника Арриера, тем более, что его попытки... воспрепятствовать его рождению по неизвестным причинам постоянно терпели неудачу. Месяц назад он лично видел, как Керри выпила состав, просто не имевший права не подействовать — и, к тому же, проверенный им предварительно на других объектах! — и ничего. Словно ее действительно охранял Наисвятейший.

Ксорта предпочел вернуться к более интересовавшей его теме:

— Но неужели вы совсем ничего не помните?

— Помню. Когда я пришла в себя, мне сначала показалось, что меня за грехи сослали в монастырь — такое количество серых ряс было вокруг. Неприятное ощущение, знаете ли.

— А ваши ощущения во время ваших молитв? Разве ничего не поменялось?

Керри нахмурилась. Ралернан не давал указаний относительно молитв. И церковники почему-то про них не спрашивали. А вдруг у него есть на сей счет определенная легенда?

— Ну, вы понимаете, мои молитвы — это немного личный вопрос. Мне как-то неудобно про это рассказывать.

Веренуру показалось, что он наткнулся на что-то стоящее.

— Что вы, леди. Разве вы стесняетесь меня, вашего сюзерена? Разве не есть я посредник между волей богов и людьми? Вам повезло лично встретиться с богом. Это не каждому дано. Быть может, если вы расскажете мне о своих молитвах, я смогу сам лучше общаться с богами. — Он тонко улыбнулся.

Керри безумно захотелось выругаться. Ну и как ей теперь выкручиваться? Ох, ну почему она не может научиться чувствовать себя как рыба в воде во всех этих интригах и лживых улыбочках? Она же старается! Честно старается! Она даже целых два раза читала книжку про дипломатические отношения! Правда, не очень ее поняла.

— Ну, вы понимаете, во время молитв мне иногда кажется, что я получаю некий ответ. То есть я, конечно, не могу быть уверена, что это именно ответ — возможно, просто ощущение, что я услышана. М-м-м... мне сложно выразиться точнее.

Ксорта вздохнул. Нет, это тупик. То, что она лгала, было видно невооруженным взглядом. Может, он ошибается, и она на самом деле ничего не помнит? И просто поддерживает версию Ралернана, потому что других нет?

Эльф опять посмотрел на ее руки, беспокойно теребящие обивку кресла. Цветы, которые он ей принес, сами по себе не были ядовиты — действительно редкий сорт, культивируемый в Лавиране. Но вот их стебли были намеренно смазаны веществом, вызывающим сильнейшие кожные ожоги, если долго держать цветы в руках, и как минимум очень яркое покраснение, если быстро дотронуться и тут же тщательно смыть большим количеством воды. Пока они беседовали, Керри не мыла рук. Но никакого раздражения он на ее коже не видел. Такого быть просто не могло — но оно было — прямо у него на глазах. Своим текущим "подарком" он не собирался причинить ощутимый вред. Всего через несколько часов вещество на стеблях потеряет свои неприятные свойства, и цветы станут просто цветами. Он просто хотел проверить одно возникшее у него предположение. Сначала он думал, что Керри просто везет. Сейчас он склонялся к другому мнению.

— Лорд Ксорта? — Керри кашлянула, прерывая затянувшееся молчание. — Вы знаете, я немного занята сейчас... — Она кивнула в сторону своей незаконченной вышивки, сиротливо лежавшей на ручке кресла. Веренур проследил за ее взглядом. Белый отрез ткани расцветила куча разноцветных пятен, складывающихся во что-то непонятное. Больше всего это походило за неаккуратный натюрморт. — Если у вас больше нет вопросов, я хотела бы...

— Да, я понимаю. Позвольте сделать комплимент вашему мастерству. У вас очень красиво получается. Очень реалистичные фрукты.

Керри недовольно покосилась на него, испытывая острое желание запустить ему в лицо принесенным им же букетом.

— Это не фрукты. Это дракон!

— О! Ну да, конечно же. Я и имел в виду — дракон. Это я просто о чем-то другом задумался. Отвлекся.

Демонстрируя белозубую улыбку, Веренур откланялся. Керри до безумия хотелось так же широко ему улыбнуться и посмотреть, как он наделает в штаны от страха. В том, что лорд Ксорта испугается, она почему-то не сомневалась. Но она совсем не была уверена, что Ралернан будет доволен таким ее поведением. И она лишь вежливо кивнула ему головой на прощание.

Глава 6

Лунный свет светлыми пятнами скользил по льду, затянувшему пруд. Вода под прозрачной коркой казалась темной, почти черной. Валина уже привыкла к черной воде. Привыкла к тому, что начала забывать, как выглядит рассвет. Аластра говорил ей, что, когда она наберет побольше силы, сможет снова наслаждаться солнцем. Он обещал ей позаботиться, чтобы она дожила до этого момента. Обещал, обещал, обещал... Она с силой кинула плоский камушек, заставляя его взломать тонкий слой льда и с тихим всплеском скрыться в непрозрачной глубине. Аластра последнее время был сам не свой. После внезапного столкновения магов и церковников в Гринатаире он редко появлялся в замке ночью — и почти не разговаривал с ней. А еще у него появилась странная привычка отводить взгляд. Что же он скрывает?

Тишину ночного сада разорвал легкий шелест крыльев. Она не обернулась. Кто бы это ни был, он не посмеет причинить ей вред. А гостей она не ждала.

Легкое прикосновение холодных пальцев к ее плечу.

— Это несколько невежливо, Валина. Ты же меня слышала. Или хочешь сказать, что твой слух еще не достиг необходимой остроты?

Она нехотя повернулась. Сама она с легкостью могла сойти за человека, даже кожа ее еще хранила остаточное тепло. Аластра выдавали глаза, но если не смотреть в них, он прекрасно изображал живого мальчишку. Вампир, стоящий у нее за спиной, за человека смог бы сойти только при плохом освещении. При очень плохом. Ослепительно-белая кожа словно была подсвечена изнутри. Таким же сверхъестественным пламенем горели и алые глаза на бесстрастном лице. Насколько ей было известно, Карвен предпочитал подчеркивать свою принадлежность к детям тьмы, а не скрывать ее.

Многие считали его красивым. Наверное, так оно и было. Женщины дрались за право носить титул его фаворитки — несмотря на то, что о его пристрастиях ходили странноватые слухи. Валине он был безразличен — просто один из высших вампиров. Да, второй по силе в ковене, но что ей до его силы?

— Я тебя слышала. Ты пришел без приглашения. Если у тебя дело к моему отцу, то ты не угадал со временем. Аластра сейчас нет в замке. Он собирался быть несколько позже. Вероятно, после рассвета.

— А если у меня дело к тебе?

— Ко мне? Прости, я не понимаю.

— Ты давно видела своего мужа?

Валина нахмурилась. Тонкие белые пальцы затеребили складки длинной юбки, словно живя своей жизнью.

— Тебе нужен Л'эрт?

— В каком-то смысле.

Валина подавила желание задать вопрос "А зачем тогда ты пришел ко мне?". Она старалась не демонстрировать при посторонних некоторое... отсутствие внимания со стороны ее супруга.

— И чем я могу тебе помочь?

Карвен картинно-медленно поднял руку, отбрасывая со лба прядь черных волос. Кружева, волнами ниспадавшие на его запястья, светлым облачком мелькнули в лунном свете.

— Валина, ты невнимательна. Либо ты хочешь так это представить. Я спросил, давно ли ты видела своего мужа — и до сих пор не услышал ответа. Или эта информация представляет некую тайну?

Ей не хотелось отвечать. Но она сомневалась, что он уйдет, не получив ответа. Карвен был одним из немногих вампиров, кто действительно пугал ее. Так сильно, как никогда не пугал даже Аластра.

— Чуть больше полугода назад.

— А хотелось бы тебе увидеть его? — Выражение алых глаз было странным. Словно глаза эти были стеклом, за которыми раздувал пламя шальной ветер.

— Возможно. А что?

— Тебе имеет смысл поторопиться. Если ты не учтешь данного совета, ты можешь лишиться данной возможности. Мне кажется, Аластра предпочел бы, чтобы ваша встреча не состоялась.

— О чем ты? — Она ощутила, как по спине бежит неприятный холодок, но не могла внятно объяснить себе причину пришедшей тревоги.

— Спроси его сама, Валина. Спроси его про правду. Правду, которую он скрывает от тебя. Отведай его крови и проникни в его мысли. И решай, что для тебя важнее. Потому что времени осталось мало.

Легкий хлопок — и перед Валиной закружилась летучая мышь. Она успела лишь заметить серебристый проблеск на темной шерсти — и мышь скрылась в ночной тьме. Непроизвольно она сжала руки. "Аластра! Что же ты скрываешь от меня?"

— Он лжет? — Это не было похоже на голос. Словно внутри нее самой всплывали мысли. Так уже бывало раньше, только мысли тогда были менее четкими — скорее, образы. Сейчас с ней словно разговаривали.

— Зачем ты опять пришло ко мне? — Она прошептала это одними губами, не говоря вслух. Она была уверена, что странное существо, заглянувшее в ее голову, поймет ее. — Я больше не умею упокоивать души! Что еще тебе надо?

— Ты медиум. Ты меня слышишь. У меня не так много возможностей, чтобы меня услышали, а ты это можешь.

— Я больше не призываю души! И не могу помочь им! Я последний раз делала это, когда была жива!

— Если бы я мог обратиться еще к кому-то, я бы это сделал.

— Зачем ты лезешь в мою жизнь?

В голове вспыхнуло красным и синим, словно куски неба, перемешанные с языками пламени.

— Ты меня ... боишься?

— Да! Вы всегда приносите одни лишь неприятности, духи! Вы не можете найти покой — и потому притягиваете к себе проблемы.

На сей раз в ее голове возник образ смеющегося ребенка.

— Как забавно. Меня боится вампир!.. Я не приносил тебе проблем. Просто попросил выполнить мою просьбу.

— Ты не просил! Ты сводил меня с ума, пока я не сделала то, что ты хочешь! И зачем это надо было делать — совершенно непонятно! Он бы и так справился, без всяких дурацких старых ножей! Подумать только, из-за тебя мне пришлось лезть в какой-то фамильный склеп, чтобы украсть оттуда нож! А теперь он разозлился на меня, потому что я нарушила договоренность!

Снова образ смеющегося ребенка.

— Да, я заметил, что он разозлился. Особенно, когда вы прощались.

— Это.... — Она почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Это верх наглости! Ты что же, постоянно сидишь в моей голове и смотришь, чем я занята?

— Если бы... Скорее, я пытался залезть ему в голову. Только у меня не вышло... Это было важно, Валина. Действительно важно. Просто тогда я не мог этого объяснить словами. Извини, что мне пришлось причинить тебе боль, чтобы заставить помочь... Жаль, что ты не рассказала ему.

Она нахмурилась. Это было как-то неправильно. Призраки, с которыми она общалась, будучи живой, никогда не называли ее по имени. И они были немного другие. После смерти их сознание искажалось, они много уже не помнили и не понимали. В первый раз это существо больше походило на них. Сейчас же они вели абсолютно осмысленный диалог. Эта душа не потеряла разум? Или, скорее, снова обрела его?

— А что я должна была ему сказать? "Мне почти сутки снится какая-то странная муть, чей-то неупокоенный дух, который требует, чтобы я срочно принесла тебе вот этот нож — но я понятия не имею, что дальше с ним делать?" Может, ты хоть сейчас объяснишь мне, зачем это все потребовалось? Что ты от меня хочешь?

— От тебя — ничего. Я не хочу, чтобы Л'эрт умер. Мне показалось, ему не помешает лишнее оружие.

— Ну я же все сделала, что ты показывал. Сейчас-то ты чего хочешь?

Образ зимнего леса. Бегущий волк. Зов трубы и лай стаи.

— Я не понимаю!

— Опасность... Я чувствую опасность, но не понимаю, в чем она. Вампир, что говорил с тобой сейчас, просто излучал ее...

— Разве духи не все знают?

Образ лесного ручейка, засыпанного палой листвой. Валина прижала к голове руки.

— Я не понимаю твоих картинок!

— Я не все знаю. Сожалею. Возможно, я плохой дух. Я чувствую опасность, но не могу выразиться четче...

— Карвен сказал, что Аластра мне лжет. Дело в этом?

— Не знаю. Поговори со своим отцом. — Образ колышущихся трав в степи. — Попытайся найти Л'эрта.

— Я? Я не понимаю... В прошлый раз ты сам показал мне, где его искать. Хорошо еще, я успела разминуться с Аластра, а то бы мне не поздоровилось.

— Я не могу его найти. Что-то закрывает его от меня. Это "что-то" — того же рода, что и твоя сила, твоя магия.

— Но со мной же ты можешь говорить!

— Ты медиум, Валина. Это не зависит от цвета твоей магии. Ты единственная, кто меня слышит. Во всяком случае, пока. — Образ метели. — Что-то меняется. Не в лучшую сторону. Найди Л'эрта.

— Ну, даже если я его и найду, то что мне дальше-то делать?

— Если ты не против, я хотел бы воспользоваться тобой как переводчиком. Мне надо с ним поговорить, но напрямую я этого сделать не могу.

— Если я соглашусь, ты расскажешь, зачем тебе сохранять ему жизнь?

Образ водопада. Брызги воды, сверкающие на солнце.

— Я не понимаю! Почему ты посылаешь картинки, если можешь говорить?

— Картинки создавать проще. Разговор требует... большего усилия. Я опасаюсь, что слишком долгий разговор может заставить меня... отключиться. Возможно, на некоторое время, возможно, — насовсем.

— Ты не ответил — зачем тебе мой муж?

— Я не хочу отвечать. Это слишком долго. И неважно — для тебя.

Ощущение чужих мыслей в голове исчезло. Валина потерла пальцами виски. Этот дух был ей неприятен. И потом, уж если кто и может сам себя защитить, так это Л'эрт. Не нужны ему всякие потусторонние советчики.

Но на что же намекал Карвен? Несмотря на то, что она старалась держаться подальше от политических игр отца, она знала, что последние пару месяцев в ковене появились какие-то разногласия. Может, Л'эрт связан с ними?

Валина покосилась на небо. Оно все еще было густо-черным, и звезды все так же ярко горели в этой черноте, но она уже чувствовала приближение рассвета. Она ждала до тех пор, пока небо не начало сереть, надеясь, что Аластра все же появится. Он так и не пришел. Дальше ждать было опасно — и она вынуждена была скрыться от надвигающегося дня в прохладную полутьму привычного гроба. В последние минуты перед восходом солнца она нацарапала записку и прижала ее рукой к груди. Она знала — когда она спит, Аластра навещает ее. И значит, он увидит записку. Им надо было поговорить.

Проснулась она только после того, как снова наступила ночь. Замок был неярко освещен колеблющимся светом. Свечи были повсюду. А значит, Аластра еще не ушел — и ждет ее. Свечи означали, что он пытается угодить ее вкусам: она так и не смогла до конца полюбить темноту. Сам Аластра свет терпеть не мог.

Он сидел в глубоком кресле у своего любимого камина. Валина не могла понять, чем его так прельщают камины — тем более потушенные, но у Аластра была куча непонятных привычек.

Когда она подошла, он чуть улыбнулся и приглашающе кивнул на второе кресло, развернутое к нему так, чтобы они могли видеть друг друга. Аластра предпочитал разговаривать сидя: не так значимо ощущалась разница в росте.

— Итак, дорогая?

Валина нерешительно погладила резную ручку кресла.

— Отец, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Аласта вертел в руках какую-то золоченую безделушку, снятую с камина. Валина попыталась встретиться с ним взглядом, но это было бессмысленно: в глазах вампира отражались только ночь и смерть, и ничего более.

— Что конкретно тебя интересует? Ты хотела поговорить — я здесь. Но тебе имеет смысл четче формулировать вопросы.

— Ты... ты ведь ничего не замышляешь против Л'эрта?

— Дорогая, ну откуда у тебя такие странные мысли?

Она пыталась разглядеть хоть что-нибудь на его бесстрастном лице. Она любила Аластра и в определенном смысле была ему благодарна — если бы он не превратил ее в вампира, она бы умерла от чумы. Но еще она его боялась.

— Тут был Карвен. Он дал понять, что ты что-то от меня скрываешь.

— Карвен сам многое скрывает.

— Отец! — Она стиснула ручки кресла, почти что ломая дерево. — Ты не ответил на мой вопрос!

— Валина, дорогая! Твой муж, конечно, хам и редкостная заноза в заднице, но я тебя уверяю — я никогда не стал бы делать что-либо, что может тебя расстроить. Я его не люблю, но я его не трону, пока ты не решишь с ним расстаться.

Она смотрела в его бездонные глаза. Конечно, ничего другого она и не планировала услышать. Но говорит ли он правду?

— Карвен... напугал меня. Мне... мало только твоих слов. Прошу тебя... дай мне немного своей крови. Чтобы я могла сама увидеть, что в твоем сердце мир. Прошу тебя!

Ей показалось, что внезапно наступила полнейшая тишина. Исчезло все — и шум сада под окнами, и шипение оплывающего воска. Даже малейшего дуновения ветра не ощущалось. Ответ Аластра прозвучал словно шорох горного обвала, разрывающий эту тишину.

— Нет.

— Но почему? — Она умоляюще сжала руки на груди. — Если все действительно так, как ты говоришь?

— Валина, ты не понимаешь. Сейчас сложная ситуация и обладание большим объемом информации может быть опасным.

— Да, я не понимаю! Я чувствую вокруг какую-то мышиную возню и ничего не понимаю! Я была бы в большей безопасности, если бы знала хоть что-то! Карвен утверждает, что ты лжешь! Зачем ему это, ты можешь объяснить?

Аластра задумчиво изучал холодный камин.

— Карвен... Карвен в последнее время стал опасен. Мне не нравится, что ты разговаривала с ним. Я категорически запрещаю любые дальнейшие беседы с этим вампиром.

— Чем опасен? Он слабее тебя, это все знают!

— Он слабее, но ситуация сейчас такова, что тебе следует его опасаться.

— Да что ты все время говоришь какими-то намеками! Расскажи мне правду! Или ты мне не доверяешь?

Она разозлилась. Все эти увертки... А вдруг Карвен прав? Как ей понять, где черное, а где белое? Карвен никогда не был ей другом — но и врагом тоже не был. Что же она упускает?

— Дорогая, я просто стараюсь тебя защитить. Тебе не нужно знать о моей политике.

— А если я хочу? Почему ты считаешь, что лучше меня знаешь, что мне нужно, а что нет?

На лице Аластра мелькнула легкая тень.

— Потому что я действительно лучше тебя знаю, что тебе нужно. Ты еще слишком молода, чтобы объективно оценивать мир.

— Молода? Да, по твоим меркам — да! Но если бы я осталась человеком, я бы уже была глубокой старухой! Неужели ты не готов допустить наличия у меня хоть каких-то крупиц разума?

— У тебя есть разум. У тебя нет опыта.

— А как мне его приобрести, если ты оберегаешь меня от всего мира? Если сдуваешь с меня каждую пылинку? Я как принцесса в хрустальном гробу! Я не хочу такой защиты!

— Валина, ты взбудоражена и не рассуждаешь логично. Тебе надо успокоиться.

— Ты меня любишь?

— Что? — Аластра мигнул.

— Ты меня любишь? Действительно любишь или только утверждаешь? Что стоят твои слова, если они ничем не подкреплены? Докажи мне свою любовь! Дай мне выпить немного твоей крови и узнать правду о том, что происходит!

Он отвернулся в сторону.

— Я не могу. Это действительно опасно. Неужели ты мне совсем не доверяешь?

— Я напугана! Я верила тебе на слово многие годы! Это первый раз, когда я прошу тебя подтвердить свои слова! Почему ты не хочешь пойти мне навстречу? Что такого ты скрываешь, такого, что мои просьбы оставляют тебя безучастным? Тебе нужно, чтобы я умоляла тебя? Хорошо! — Она резко выскочила из кресла и опустилась на колени, безжалостно сминая дорогое платье. — Так тебе больше нравится? Или, быть может, мне надо пасть ниц перед великим Аластра? А? — Ее уже трясло.

Вампир выскользнул из кресла и опустился на пол рядом с ней. Она почувствовала легкое поглаживание по плечу.

— Дочка, успокойся. Прошу тебя. Я желаю тебе только добра.

Валина напряженно сжала костяшки пальцев.

— Дай мне свою кровь! Дай! Или я найду способ разобраться во всем сама! И ты первый же пожалеешь об этом!

— Это какие-то детские угрозы. Дорогая, не глупи.

— Детские? Я для тебя ребенок — не более чем ребенок, глупый и неразумный? Которого нужно оберегать от каждого чиха? Но ты ошибаешься! Я смогу сама узнать правду. — Она стремительно поднялась. Аластра повторил ее движение.

— И каким образом ты собираешься это сделать?

Валина упрямо вздернула подбородок.

— Я полечу в Орион. И найду Л'эрта. И он мне все объяснит! — И она перекинулась в летучую мышь, устремляясь в распахнутое настежь окно.

Аластра с размаху ударил кулаком в стену, кроша дорогую мозаику. Он мог ее поймать и вернуть — но тогда она точно отвернется от него. Возможно, она вернется, никого не найдя в замке Орион? Он точно знал — замок уже давно пустовал без хозяина. Ему остается только ждать. И надеяться на лучшее. Он не хотел терять ее доверия, но сказать правду не мог. Не мог в открытую признаться, что счел безопасность ковена более приоритетным, чем ее личное счастье.

Черная Лига объявила охоту на отступника, вызвавшего бойню в Гринатаире. Скрыто и только среди наиболее опытных магов — но он, как всегда, был в курсе происходящего. Он тогда легко сопоставил различные кусочки имеющейся у него информации. Аластра знал, что на момент "неприятного происшествия", за исключением учеников черных магов, в Гринатаире болтался еще и Л'эрт. И значит, именно Л'эрт виноват в повышении активности церковников. Аластра не был готов рисковать и надеяться, что Л'эрт больше не отколет ничего подобного. Он и сейчас подвел Пресвятой Орден слишком близко к правде. Подумать только, в форме летучей мыши носиться по храму! Если будет хотя бы еще один аналогичный прокол, церковники просто сложат "а" и "б" и все поймут. Тем более что Кхенеранн, в отличие от Гласты, чересчур активен в этом плане. Еще одна такая выходка — и жизни всех членов ковена будут под угрозой. Аластра не был готов идти на такой риск. Решение уничтожить Л'эрта, пока тот не уничтожил всех остальных, было единственно правильным выходом. А Валина... ей тоже будет спокойнее, если ее муж умрет. Просто она этого не понимает.

Глава 7

Песок... Карвен медленно перевернул часы, наблюдая, как струйки песка перетекают вниз. Тысячи, миллионы песчинок... Издали они все кажутся одинаковыми. Но если присмотреться поближе, в сплошной желтизне можно отыскать песчинки и другого цвета. Просто их мало — и они теряются, бесследно теряются в общей массе. Одна черная песчинка на тысячу... Один день из миллиона. Он уже давно должен был забыть тот день. Почему же он до сих пор помнит?!

Карвен резко стиснул пальцы. Хрупкое стекло часов не выдержало этого усилия и треснуло, рассыпаясь на острые осколки. Часть осколков впилась в ладонь вампира, но он едва заметил их, уставившись в растекшуюся по столу кучку песка.

— Что-то последнее время ты часто в дурном настроении, Карвен. — Голос Глонка тихой змеей вполз в замершую тишину.

— Тебе-то что?

Карвен плавным жестом стряхнул остатки осколков с ладони и приложил к порезам тонкий батистовый платок. Белая ткань тут же окрасилась алым. В сторону Глонка он не соизволил даже повернуться.

— Это начинает настораживать.

— Начинает — возвращайся к Аластра. Я тебя не держу.

— Кстати, он недоволен. — Глонк небрежно уселся на подоконник, сметая пыль краем своей черной мантии. Разводы из пыли уже кое-где успели украсить его одежду и раньше, но Глонк не обращал на такие мелочи внимания. — Что за игру ты ведешь, а? Ведь для тебя, считай, сложилась почти идеальная ситуация — с учетом данного им разрешения на уничтожение Ра'ота. А ты медлишь... Глупо.

— Тебе не понять, — Карвен поправил чуть замявшийся кружевной манжет. — Просто убить его для меня недостаточно. Он должен в полной мере познать боль. К тому же это позволяет мне растянуть удовольствие.

— Мгм... Растянуть? Ты не находишь, что и так уже растянул все дальше некуда? Да, мы не люди, и время для нас течет слегка по-иному, но все же... Шестьсот лет...

Карвен покосился на рассыпавшийся на столе песок. Глонк не вполне точно угадал время, но ошибка была почти ничтожной. Один день на шестьсот лет... Так безумно мало...

Серп луны висел низко, почти касаясь крыш домов — словно огромный надкушенный кусок сыра. Звезды казались углями, прожегшими покрывало ночного неба. В воздухе душно и приторно пахло жасмином. Весна. Будь она проклята, эта весна! Казалось, вновь зарождающейся жизнью дышат даже камни под его каблуками.

Карвен устало привалился к стене какого-то здания. Опасно, слишком опасно... Он выпил слишком много крови... Почему он не хочет остановиться? Неоправданный риск... Эйфория от опьянения того не стоит... Ведь даже вся эта кровь не может прогнать сковавший его холод.

— Эй, господин! Господин! — Маленькая рука дернула его за низ камзола, вынуждая наклонить голову. Девочка... Лет десять или поменьше... Точно определить сложно — слишком много грязи на лице, слишком бесформенным комком висят лохмотья. Грязная ладошка протянута характерной лодочкой. Попрошайка. Карвен брезгливо высвободил свою одежду и сделал шаг в сторону. Его слегка пошатывало, перед глазами плыли тени. — Эй, господин! Эй, ну послушайте же меня! Эй, не уходите! — Маленькие пальцы снова вцепились в его камзол. — Послушайте, я много всего умею! Я стою совсем недорого! Вам понравится!

Карвен поморщился. Еще того не лучше. Резким движением, неразличимым для человеческого взгляда, он перехватил девочку за запястье и рывком приподнял над землей. Та испуганно пискнула, глаза у нее стали круглые.

— Люди так глупы... Ведь тебе куда как удобнее просто собирать милостыню. Особенно с учетом твоего возраста. Не думаю, что ты заработаешь намного больше, продавая свое тело.

— Пустите! Вы ничего не понимаете! — Она задергалась в стальной хватке его пальцев, извиваясь, как пойманный в ловушку зверек.

— А зачем мне тебя понимать? Ты — всего лишь человек. Мусор под моими ногами. Не более того. Грязный мусор! — Он отшвырнул ее сторону. Девочка ударилась о стену ближайшего дома и с тихим писком сползла вниз — на осклизлые камни мостовой.

— Грязная, да? — Шатаясь, девочка поднялась на ноги. В бесцветных глазах на миг полыхнула боль. — Вы — благородный господин. Небось, всю жизнь спали на перинах да в окружении заботливой семьи! Вам никогда, слышите, никогда не понять, что такое холод! Тот холод, что не прогнать одеялом! Тот холод, что живет внутри! — Она ткнула тонким пальцем себе в грудь. — Вы знаете, что такое одиночество?! У меня нет никого, кто бы захотел согреть меня — согреть по-настоящему! И что с того, если я ворую крохи тепла чужих тел? Да, это краденое тепло, да, оно — ненадолго! Но хотя бы ненадолго я согреваюсь! — Она зябко обхватила себя за тонкие плечи.

— Глупо и патетично. — Глаза Карвена были потухшими углями, присыпанными золой.

— Не нравится — так идите прочь! Я не позволю всяким благородным читать мне мораль! Да кто вы такой?!

— Смерть... Разве ты не чувствуешь?

— Что? — Она недоуменно нахмурилась, пытаясь рассмотреть в темноте его лицо. Но этот квартал города был слишком беден, чтобы позволить себе уличные фонари, — а света луны было явно недостаточно.

— Ты не боишься смерти? Зря... — Он скользнул к ней ближе, поднимая правую руку. Облачко кружев легкой бабочкой взметнулось в воздух. Контуры пальцев задрожали, меняя форму. Высший вампир может превращаться не только в летучую мышь. Миг — и острые лезвия вспороли тонкую шею девочки. В весеннем воздухе терпко запахло свежей кровью. Она умерла почти мгновенно, даже не успев как следует испугаться — только тонкий вскрик ненадолго повис в ночной тишине. Ее трупик оказался легким — почти невесомым, будто сушеная мумия. Карвен устало отшвырнул его прочь.

Детская кровь... Изысканное лакомство... Но сейчас он и так уже выпил слишком много... Если он не хочет окончательно провалиться в беспамятство опьянения, ему надо остановиться.

Капли чужой крови медленно стекали с его пальцев, капая на мостовую. Краденое тепло... Он не человек, ему это не надо... У него другие приоритеты. Зачем ему тепло?

Ветер взметнул его волосы, длинной черной паутиной раскидав их по плечам. Так просто отказаться от тепла, если не знаешь, на что оно похоже... Лучше бы он никогда этого не знал. Он совершил ошибку... Если бы только он мог предположить, что все сложится именно так! Если бы...

Карвен расхохотался. Ледяной смех разбил ночную тишину, пугающим эхом разлетаясь по темным переулкам. Жуткий смех, не принадлежащий миру живых.

Даже если он не может изменить прошлое... он заставит эту мразь стократ заплатить за все! Месть... месть смягчает боль... Так всегда было, и так всегда будет.

Серп луны бесстрастно завис на ночном небе. Ему не было дел ни до живых, ни до мертвых. Он просто освещал кровь, огромной лужей растекшуюся под обезглавленным трупом на брусчатке.

Карвен наклонился и погрузил в эту лужу правую ладонь. Кровь была теплой — пройдет еще некоторое время, прежде чем она остынет. Кровь была теплой, но согреть его она не могла...

Песок... Одна песчинка на миллион. Карвен был абсолютно уверен, что для Л'эрта эта песчинка — такая же желтая, как и множество других. Проклятого инкуба наверняка не терзают никакие воспоминания.

Если бы он тогда в Керхалане последовал за повозкой лицедеев... Если бы он убил инкуба... Со смертью мага должны рассеяться все наложенные им заклинания. Но смерть — это слишком просто. Обычная смерть позволит Л'эрту ускользнуть от его мести. А ускользнуть он не должен.

И значит... он подождет. Еще немного ожидания — ничто по сравнению со всей этой кучей песка времени. Но он должен дождаться нужного момента. И ударить именно тогда, когда Л'эрт будет полностью беззащитен.

— Ты не уйдешь! Я не... — Карвен хватает его за локоть, рывком разворачивая к себе лицом. Синий атлас рубашки скользит под пальцами.

— Быть может, ты решил удержать меня силой? — Л'эрт даже не сопротивляется. Его губы кривит презрительная улыбка. Глаза инкуба стремительно светлеют, становясь похожими на покрытый трещинами лед. — Желаешь в очередной раз поспорить? Но разве ты уже успел забыть? Ты ведь проиграл.

— Послушай, я не совсем понимаю, что происходит, но...

— Зато я понимаю. — Л'эрт небрежно выворачивается из хватки тонких пальцев, отцепляя их от своей руки, словно огромного клопа. — Но вот что я тебе скажу. Ты мне омерзителен. И если ты попробуешь подойти поближе, вероятно, меня потянет блевать. Надеюсь, осознание этого факта позволит тебе научиться держать в руках свои... м-м-м... эмоции. Или тебе хочется оттирать дерьмо со всей этой кучи рюшечек? — Он подцепил пальцем широкий кружевной воротник Карвена.

— Л'эрт...

— Прощай... принцесса. — Л'эрт улыбается еще неприятней, показывая кончики белых клыков. — Если тебе так уж понравилось, поищи кого-нибудь еще для своих игр. Уверен, ты справишься.

Карвен отшатывается назад.

— Я убью тебя!

— Убьешь? Не сильно ли сказано? Ведь я нужен Аластра. Как редкий зверь. Ты рискнешь пойти против воли главы ковена? Он размажет тебя в лепешку и даже дыхания не собьет.

— Когда-нибудь... — Алые глаза вспыхивают мертвым огнем. — Когда-нибудь главой ковена стану я. И мы посмотрим, что останется тогда от твоей наглости, получеловек!

— Ты меня слышишь, Карвен? Зачем ты устроил это представление в Керхалане? И зачем ты убил тех, кого взял в свое сопровождение?

— Мне так захотелось.

— Из-за своей прихоти ты упустил Ра'ота, и тот благополучно успел скрыться. Зачем?! Ведь его смерть сейчас дала бы нам дополнительный козырь против Аластра!

Карвен криво усмехнулся. В его глазах вспыхнули и почти сразу же погасли языки пламени.

— Уверяю тебя, даже просто приказ на убийство дал мне достаточно козырей. Разве ты еще не знаешь про его ссору с Валиной?

Светлые брови Глонка сошлись на переносице.

— Это ты подстроил?

— Разумеется. Осталось лишь подождать, пока напряжение между Аластра и его дочерью достигнет наивысшей точки... И тогда мы ударим. Со стороны Аластра было очень глупо показывать столь явную привязанность к кому-либо. Смешно... Такой старый вампир — и оказался подвержен человеческим чувствам...

— Ненависть — тоже человеческое чувство, Карвен. Или ты забыл?

— Чужую ненависть использовать куда сложнее, чем чужую любовь. Я бы даже усомнился, что в данном случае это вообще возможно, — Карвен отбросил пропитанный кровью носовой платок на кучку песка на столе. Порезы на руке уже затянулись, оставив тонкие розоватые следы. — И мы не люди. Мы выше их. Предназначение человечества — быть нашим кормом. Так же, как их кормом является домашний скот.

— Да, да, да... — Глонк лениво зевнул, показывая самый обычный, вполне человеческий, прикус. — Мы не люди, мы монстры. Даже если пытаемся казаться людьми.

— Ты опять о Л'эрте? — В голосе Карвена зазвенел металл.

— Нет, не только. — Глонк мягко спрыгнул с подоконника. — Что мне передать Аластра? Его не устроят рассуждения о неспешности твоей мести.

— Передай... Передай, что Ра'ота оказался удачливее, чем мы предполагали.

— И все?!

— Я слежу за ним. Он сейчас в Герецвене. Как только представится удобный момент, я его уничтожу.

— Карвен, еще одной неудавшейся "попытки" Аластра тебе не простит. И тогда охотится за Ра'ота будешь уже не только ты.

— Это неважно. — Карвен едва заметно улыбнулся. В этой улыбке не было тепла — только презрение. — Аластра осталось недолго отдавать приказы. И этот приказ он отдать уже не успеет.

Глонк добрался почти до двери и только тогда обернулся.

— Это значит, что ты все еще не собираешься убивать Л'эрта?

— Он все еще мне должен. И перед смертью он сначала заплатит мне свой долг.

— Ты о чем? — Рыжий вампир недоуменно нахмурился.

— Как ты думаешь, как много порезов серебром в состоянии выдержать высший вампир? — Тонкие пальцы Карвена погладили рукоять изящного поясного кинжала.

— Я сомневаюсь, что пытками его можно заставить что-либо сделать. У Аластра это так и не получилось.

— Видимо, он плохо старался. Или ему на самом деле не так уж и нужно было ломать этого получеловека.

...

Роман выйдет в издательстве "Альфа-книга" в мае 2008 г.