Дневник сестры

1

Я не знала, что происходило с моей старшей сестрой. Она мало спала по ночам, бродила приведением в белой длинной ночной рубашке по всей квартире. Несколько раз, когда сестра возвращалась домой после долгих прогулок с друзьями, ее одежда была в чем-то буром, а руки и лицо — в странных порезах. Алика старательно прятала это, и родители с радостью ничего не замечали. Она похудела и выглядела больной, ее тональный крем совсем не помогал скрыть бледность лица. Однажды я нашла в ее сумке страшный искривленный нож и прямоугольный амулет с непонятными знаками, а пару дней назад я видела, как она сидит в своей комнате, запрокинув голову вверх, так, что некрасиво проступали скрытые тонкой кожей вены, и хрипло смеется. Сестра смотрела в одну точку, не слыша, как я окликаю ее. Мне стало неуютно, и в голову закрались уже не первые подозрительные мысли: что с Аликой? Нервы? Депрессия? Ссора с друзьями? А может быть.... алкоголь, наркотики?

Конечно, я спрашивала ее, что случилось? Много раз спрашивала, а Алика только отмалчивалась с безразличным видом или с невеселой улыбкой отвечала: "Тебе все кажется, сестренка. Успокойся".

Алику никогда нельзя было назвать веселой и жизнерадостной, но в последние два месяца она стала настоящим символом вселенской скорби и глобальной задумчивости. Я частенько называла ее "фанатиком гляделок в одну точку". Она перестала даже злиться на мои шуточки.

О том, что сестра странная, я пыталась сказать вечно занятым родителям, но они от меня только отмахивались, как и брат, который всегда не очень-то меня и слушал. Они всепросто ничего не замечали.

А потом Алика пропала. Она ушла гулять куда-то со своими друзьями, и больше не вернулась. Ни вечером, ни ночью, ни следующим утром. И через день, и через два, и через четыре сестренка не появилась.

Она пропала, как и тысячи людей, об исчезновении которых говорят по телевизору. Я никогда не могла подумать: то, что случается лишь на плоских экранах, произойдет в нашей семье. Это казалось абсурдом.

В первый день, после того, как сестра не явилась ночевать, не позвонив и не предупредив (телефон она не взяла с собой — он так и лежал в прихожей), родители были очень раздражены, думая, что "Алика загуляла с друзьями". Такое с ней было пару раз: еще в ту пору, когда она училась в школе. Не обнаружив сестры утром, родители ушли на работу в полной уверенности, что старшая дочь к их приходу будет дома. Когда она не ночевала вторую ночь, родители, наконец, действительно встревожились, стали куда-то звонить, ругаться, даже плакать. Приехали наши родственники. Старший брат успокаивал маму, отец и дядя — бабушку, а я, пропустив школу, заперлась в своей комнате: при все плакать мне было неловко. Наверное, в этом мы были похожи с сестрой — мы всегда плакали в одиночестве, деликатно не замечая слезы друг друга.

На следующее утро вся семья была в панике, к тому же мама внезапно вспоминала, что в городе завелся маньяк. О нем твердили все местные СМИ еще пару недель назад. Услышав это, я поняла, что такое выражение как "кровь холодеет от ужаса", правдиво. Вот и моя остыла и ледяным потоком обрушилась с сердца во все жилы: так страшно мне стало за сестру. Бабушке пришлось вызвать врача, а тетя и сама мама еще долго не могли успокоиться и пили какие-то таблетки. Отец то и дело срывал зло на мне, брате или многочисленных подчиненных, которые постоянно ему названивали и приезжали. Дядя, занимающий в милиции какую-то важную должность, развивал нехилую деятельность по поиску племянницы. Именно он к вечеру, приехав, успокоил нас немного, заявив, что того самого маньяка поймали буквально накануне, потому если Алика и стала жертвой убийцы, то только совсем другого. После этого не слишком тактичного заявления врач снова понадобился бабушке. Ее доктор как раз находился в доме — на тот самый случай, если кому-то в семье станет плохо.

Легче никому не стало и после того, как милиционеры, прибывшие ранним утром, совместными усилиями нашли в вещах Алики письмо, где своим мелким прямым почерком она написала, что уходит, но скоро вернется, и что не следует беспокоиться за нее — она "сама сделала свой выбор". Она скромно подписалась "ваша Алика" и добавила чуть ниже "простите меня, я не хотела бы, чтобы вы волновались из-за меня. Я вас очень люблю"

Страх за нее, конечно, намного уменьшился, но не исчез. Появилось тревожное недоумение: зачем Алике, абсолютно благополучной девушке, уходить из дома? Без вещей, денег, телефона. Может быть, кто-то заставил ее написать эту записку, или, может быть, ее загипнотизировали?

Я честно рассказывала милиции и родственникам обо всех странностях сестры, и это очень заинтересовало и милицию, и папу с его частными сыщиками, которых он нанял в лучшей детективной конторе. Они задавали мне миллионы вопросов несколько часов, а потом за меня взялась мама.

— Почему ты раньше не говорила, что сестра стала странной? Почему молчала? — Сегодня она не накрасилась — и было непривычно видеть ее такую: бледную, с естественного цвета губами.

— Я говорила. Вы меня не слушали. — Отвечала я тихо, но все-равно удостоилась чести послушать сомнительную и истерическую лекцию по поводу того, как невнимательно относилась я к сестре.

В тот же день выяснились странные вещи. Оказалось, Алика давно, уже как три месяца, перестала общаться со своей прежней компанией, в меру неформальной, в меру инфантильной. Непонятно, с кем она каждый день уходила гулять и с кем, запершись в комнате, болтала часами. Сестра поддерживала связь только лишь с одной подругой — томного вида девочкой, чьи медовые гладкие волосы до бедер были похожи на парик. Ее звали Алина, и общались они с сестрой со средней школы. Все умилялись: "Алика и Алина — подружки, надо же!" Эта молчаливая вежливая Алина ничего о сестре не знала, сказав, что в последний раз они виделись неделю назад, а почему Алика покинула их компанию — ей тоже неизвестно.

Зато у старшей сестры был парень, которого она с упорством скрывала ото всех. Родственники и милиция немедленно заинтересовались им, но вообще ничего не смогли выяснить. Парня видело буквально несколько человек, и все они твердили, что он был красивым: черноволосым, светлокожим и в больших солнечных очках; богатым: разъезжал на шикарной машине, и одежда его была явно дорогой. А еще он был странным: прятал лицо, носил только лишь черную одежду. Еще одна подруга Алики, случайно видевшая их вместе сказала, что "этот молодой человек как будто излучал опасность". В день своего исчезновения соседи видели, как сестра садилась в его машину, на которой, кстати говоря, не было номеров. И это все, что удалось узнать.

2

Этот вечер, четвертый без сестры, был таким же долгим и сумрачным. Родители ругались, обвиняя в случившемся друг друга.

— Это ты во всем виноват! — Кричала мама, то закрывая ладонями рот, то все лицо. — Она сбежала из-за тебя!

— Это почему, интересно, из-за меня? — Сощурившись, поинтересовался отец.

— Ты никогда не уделял детям должного внимания! Ты живешь только ради себя! —

— Я? Я живу для себя? Что ты мелешь! Я зарабатываю вам всем деньги, и не малые деньги, заметь! — Орал в ответ папа, размахивая руками не из стороны в сторону, а вверх-вниз. — Это тебя никогда дома не бывает. Шляешься черте где!

— Кто бы говорил! — Взвизгнула мама. — Ты не признаешь вину перед детьми! Вечно занят!

— Я известный бизнесмен, между прочим! У меня день расписан по минутам! Нет ни свободной секунды! А ты, дорогая моя, между прочим, мать троих детей! Хранительница очага! Ты должна была следить за Аликой! А она сбежала с каким-то выродком! Или вообще в секту попала!

— Расписан день по минутам? — Сквозь слезы, которые никак не могли повредить водостойкому макияжу, прошипел мама. — По секундам? И любовницы твои тоже расписаны? На девок время находишь, а на родную дочку не смог?

— Немедленно замолчи! — Зарычал отец, почему-то метнув злой взгляд на меня и брата, притихшего, как и я. — Что ты несешь?!

— Перестаньте. Своими воплями вы мою внучку не вернет. — Попыталась вмешаться бабушка, ища поддержки у дяди.

— Иди в свою комнату. — Шепнул брат Саша мне. — Иди, они долго будут ругаться. Уже поздно.

Я кивнула ему и осторожно вышла из гостиной, долго еще стояла в коридоре и слушала их крики и ругань и то, как помощник отца, брат и дядя пытаются их утихомирить, размазывала по щека злые мелкие слезы, а затем ушла в своею комнату, заперлась, надела наушники и на всю громкость включила первую попавшуюся в MP-4 плеере песню. Музыка громыхала, солист что-то рычал, перекрикивая бас-гитару и барабаны, а я все-равно уснула прямо в кресле.

Я осознала, что сплю.

Музыка играла, и даже в этом странно зыбком сне я слышала знакомые ритмичные аккорды, и могла угадать, что это за песня звучит мрачным фоном. Кажется, я уже не находилась в своей комнате, была в каком-то темном помещении, сидя на жестком кресле.

Мне никогда не снились сновидения, в которых я осознавала, что я сплю. Странно ли это — проснуться во сне?

Я слушала музыку, пытаясь рассмотреть место, где нахожусь. Я не знаю, сколько это продолжалось, мне казалось, что долго, но, кажется, это было всего несколько минут. Потом появилась она — женщина с красивым глянцевым лицом и глазами-льдинками. Она возникла прямо передо мной из ниоткуда, а я знала, что это сон и не удивилась, сама себе напоминая Алису из "Страны Чудес"

— Правильно, не нужно меня бояться. — Произнесла женщина, усаживаясь прямо передо мной на точно такое же кресло. — Прости, что беспокою тебя, дитя.

Я кивнула ей в ответ, чувствуя головокружение. Музыка стала глуше.

Какие же странные были ее глаза — миндалевидные, с радужками самого светлого серого цвета. Я смотрела в эти глаза и не понимала, почему мне снится незнакомая женщина.

— Я здесь по делу. — Спокойно сообщила пришедшая в мой сон. — Я хочу, чтобы ты забрала сестру назад.

— Вы знаете, где Алика? — С надеждой спросила я. — Что с ней? Как она себя чувствует? Она в порядке?

— Твоя Алика, — Скривила тоник е губы в усмешке женщина. — Чувствует себя превосходно. Просто великолепно.

На миг мне почудилось отвращение в ее голосе, но, наверное, это мне всего лишь почудилось, потому что в следующую секунду ее голос был абсолютно нейтральным. Музыка становилась все тише, а черную комнату изредка сотрясала мутно-багряная рябь.

— Где сестра? Вы знаете?

— Да.

— Где? — Вырвалось у меня из груди испуганный вздох.

Она не ответила на мой вопрос. На стенах комнаты заплясали светло-красные огоньки. Потом они стали темно-оранжевыми: их цвет и танец постоянно менялся. А музыка в плеере становилась еще и еще тише.

— Ты хочешь, чтобы твоя сестра...осталась нормальной? Тогда...

— Что значит нормальной!? — Я перебила ее, и женщина нахмурила тонкие изломанные посередине брови. Рубиновая рябь на стенах комнаты отразилась на миловидном лице этой странной женщины.

— Это значит, таким же человеком. — Пояснила нехотя она.— Как ты. Как твои родители. Как ваш брат. И не перебивай меня, времени мало. Я могу указать место, где она лежит.

— Что значит — лежит? — Встрепенулась я. Воображение, которое в этом сне работало медленно, но ярко, неспешащей рукою подсунуло мне нехорошую картину: сестра в разорванном любимом платье гранатового цвета, лежит в темном, мрачном месте, неестественно вывернув тонкую белую шею с потеками крови, с ссадинами и синяками на связанных тугой веревкой руках и ногах.

— Ну не все так плохо. Там намного уютнее. И без такого активного членовредительства. — Усмехнулась женщина, потирая алые губы указательным пальцем. — Но, в принципе, верно.

— И что делать? — Услышала я на слабом фоне все еще играющей музыки свой робкий голос.

— Найди ее. В одиночку не ходи — напротив, собери как можно большее количество людей. Ваших представителей порядка. Можно будет подключить и вашу прессу — но этого ты не успеешь. Сестра будет спать. Ей нужно будет сделать переливание крови. Как можно быстрее. У тебя есть один день, сестра Алики. Эта ночь и день.

— Где она? Скажите мне, пожалуйста. Понимаете, мы все ее ищем... — Вцепилась я в подлокотники, вроде бы с силой, но пальцы едва сжали их. Комната качнулась влево.

— Я скажу тебе, где сейчас твоя сестра. — Подняла на меня пронзительный взгляд женщина и сама подалась вперед. — Если ты пообещаешь, что никогда и никому не расскажешь, откуда ты узнала это.

Головокружение усилилось, я с трудом удержалась, чтобы не завалиться на одну сторону

— Обещаешь? — Шипящим шепотом спросила обладательница глаз-льдинок. — И я скажу тебе, где тайное место твоей сестры. Без меня ты уже никогда не узнаешь, где Алика.

— Обещаю. — Сглотнула я, слыша какой-то стук.

Она вяла мою руку — быстрым, почти молниеносным движением, легко сжала ее сжала и я тут же почувствовала жар по всему телу. По комнате побежали рубиновые полосы. Стук усиливался.

— А.... что...

— Нарушаешь обещание — в твой дом придет смерть.

Я испуганно зажала рот руками. Но в этом сне я плохо чувствовала страх.

— Теперь не перебивай. Твоя сестра в опасности, но ты ей поможешь. Сейчас она не в городе. В охраняемом месте, где стоят дома для богатых. Это место зовется "Северный ключ", ты знаешь, где это, верно? Дом, где...м-м-м... держат твою сестру — большой, двухэтажный, из серо-белого камня, ты его быстро сможешь узнать — в нем есть большие круглые окна. Красная черепица. И стоит у самого озера.

— Откуда вы знаете? Вы кто? — Спросила я несколько раз взволнованным голосом, безмерно удивленная. Стук равномерно звучал, не думая останавливаться.

Она ласково посмотрела на меня взмахнула рукой и комната почему-то исчезла. Вместо черных стен я увидела черную ночь, освещенную где-то далеко внизу огоньками.

Ветер играл с моими волосами, холод царапал кожу, ночь пугала своей тусклой круглой луной. Только звезды не пугали — они ярко мерцали в небе.

— Где мы? — Огляделась я.

— Узнаешь? — Прошептала женщина. — Оглядись. Тебе должно быть знакомо это место. Ты часто бывала здесь.

— Крыша нашего дома? — Пробормотала я с изумлением. Я На крыше многоэтажного дома, где жила моя семья, сделали что-то вроде веранды, огородив ее высоким забором. Сначала многие ходили сюда — посмотреть на город с 16 этажа казалась заманчивой идеей. Потом ходить почти перестали. А Алика, действительно, часто сидела здесь на лавочках.

— Ты хочешь знать, зачем мы здесь? Девочка, твои родители не поверят тебе, если ты скажешь им, что местонахождение твоей сестры тебе приснилось. Ты должна будешь предоставить доказательства. Ее дневник. Я покажу тайник твоей сестры, в котором она прячет его.

— Что? Дневник? Зачем — Уже ничего не понимала я, глядя то на звезды, то в странные глаза-льдинки.

Женщина с глянцевым лицом вдруг нервно оглянулась.

— Времени мало, не перебивай, иначе ничего не получится. В дневник, на самую последнюю странице ты должна будешь вложить бумагу с электронным текстом — описанием этого самого дома, где сейчас находится твоя сестра. Чтобы твои родители думали, что она сама вложила бумажку. Утром скажешь, что нашла дневник где-нибудь в гостиной или, например, за книгами в библиотеке отца. Сам дневник находится здесь, на крыше. Проснешься — и сразу возьми его, не медли. От входа нужно повернуть налево и идти до того места.

Она показала рукой на кирпичное ограждение, разделяющее крышу на две части. Один из самых нижних кирпичей вдруг засветился бирюзовым светом. Стук обретал все большую и большую громкость.

— Запомни. Просто отодвинь его. — Сказала женщина. — Там будет углубление. И там же будет лежать дневник.

— Да.

— Ни слова о том, что тебе снилось. Иначе — твоей семье будет плохо. А теперь прощай. Помоги сестре.

— Но... кто вы? — Едва слышно спросила я, чувствуя, как яростный стук становится все громче, а головокружение и слабость — сильнее.

Женщина улыбнулась и начала растворяться, не забыв повторить напоследок:

— Никому. Ни слова.

— Постойте... — Мои руки ослабли сами собой, хотя я отчаянно хотела ухватить тающую женщину с глазами-льдинками, чтобы она не уходила от меня. — Постой...те.

Кажется, все это время стучало мое сердце.

Мои веки потяжелели, закрылись сами собой, а когда я уже проснулась, то поняла, что до сих пор сижу в своей комнате. С наушниками, в кресле, неудобно свесив ноги, и отлежав руку.

— Ох. Как же я так уснула? — Пробормотала я, снимая наушники, в которых до сих пор хрипло пел любимый певец очередную злую песню про неразделенную любовь, месть и страдания. Непривычная тишина стала ударом для моих барабанных перепонок, заставив меня болезненно поморщиться.

Шел уже первый час ночи.

Первые несколько минут я не помнила того, что мне снилось, терла уши, ходила по комнате, а потом память резко открыла дверь в свои покои, и в голову потоком хлынули последние воспоминания: сестра пропала, ссоры родителей, странный сон.

Сон...сон! Я замерла от неожиданности и внезапно накатившего страха. Что мне снилось? Почему сон был таким странным: четким, реальным, головокружительным? Отчего я помню каждую деталь? Что это за женщина говорила что-то о дневнике сестры?

Мне редко снятся сны, я редко засыпаю вот так: в кресле, под музыку, в неудобной позе. Неужели на меня так сильно повлияло исчезновение Алики?

Я потерла мигом запылавшие щеки. Когда мне страшно или стыдно — моя кожа на лице горит, но, к счастью, не краснеет.

Как же страшно стало... Я по природе своей — не слишком-то смела, а этот сон заставляет меня бояться собственной тени. Я закрыла жалюзи, не оставляя не единой щелочки для темноты ночи, включила настольный светильник, чтобы стало еще ярче, закуталась в одеяло, не снимая джинсы и футболку.

А если сон вещий? Бывает же такое, что людям снится то, что должно произойти? Людям снятся ответы на вопросы или предупреждение о катастрофе: я сама слышала это по телевизору.

Стало жарко. Я откинула одеяло, и, сидя на кровати, обхватив голову руками, качаясь из стороны в сторону, обдумывала: сошла ли я с ума или со мной все в порядке.

Когда я, наконец, приняла решение, то те же настенные часы показывали почти два часа ночи.

Я попробую забрать дневник. Может быть, от меня зависит жизнь или безопасность моей сестры?

Не так уж и страшно выйти на эту чертову крышу и забрать то, что поможет Алике вернуться в свой нормальный дом.

Нет, это страшно. Мало ли что таит в себе ночь.

Сначала я подумывала подойти к отцу и просто сказать ему о том, что мне приснилось. Но, маловероятно, что папа, жуткий рационалист, поверит в этот бред. Если бы я была им — я бы не поверила.

"Просто сделай это". Это была словно бы не моя мысль, но я не испугалась, что эта мысль в моей голове, напротив, я почувствовала уверенность в своих действиях. Может быть, во мне прорезались паранормальные способности. Не зря же сейчас все говорят о детях-индиго, и пусть я не совсем ребенок, но все-же....

Я собиралась на крышу, которая находилась всего лишь через 5 этажей от нашей квартиры, как в полярную экспедицию. Хоть я и была решительно настроена, мне было очень страшно. Что взять с трусихи?

Я тепло оделась, нашла старый фонарь, который должен был крепиться на голове — для того, чтобы лазить по горам, позаимствовала у брата складной нож, положила в карман перцовый баллончик, который всегда таскала в сумке. Кажется, даже перекрестилась. Осторожно прокравшись к двери, я медленно открыла многочисленные замки и выскользнула за дверь. Вообще-то мне повезло, что мы живем в хорошем доме, в подъезде которого всегда чисто и горят все лампочки, а на выходе даже есть бдительные охранники.

Я вызвала лифт и доехала до последнего этажа. Поднялась по небольшой лестнице на чердак, освещенный и почему-то с большим количеством растений в кадках. Открыла дрожащими руками замок, охраняющий вход на крышу. Дверь скрипнула, и я вошла в темноту — теперь нужно идти на противоположный конец крыши.

Что я делаю? Зачем мне это? Там нет никакого тайника....

Моя скрытная с детства сестра любила что-то прятать. Закрывалась в своей комнате от вех, имела секретный ящичек в столе, ключ от которого прятала в шкатулочке. А ключ от шкатулочек, в свою очередь, носила на цепочке. Наш старший брат однажды решил посмеяться над Аликой и просто-напросто открыл шкатулочку шпилькой. Мы вдвоем залезли в тайный ящик моей сестры и нашли ворох исписанной бумаги — стихи и какие-то рассказы. Узнав, Алика расплакалась отчего-то и 3 дня не разговаривала ни с кем из нас. А потом стала прятать свои исписанные листочки куда-то в другое место. Куда? Я никогда этим не интересовалась. Тут же злым червячком в голову заползала ненужная мысль: а была ли я хорошей сестрой? Я плохо знала Алику, хотя она всего на 3 года старше меня. Нет, об этом думать мне сейчас не к спеху. Надо проверить теорию собственного сумасшествия.

На крыше все было так же, как и во сне — темнота, круглая луна, огоньки внизу, сверкающие звезды. Бред, какой же бред.... И страшно. Ненавижу высоту!

Освещая путь мощным фонарем, сжимая рукой нож, я подбежала к кирпичной перегородке, где должен был быть тайник сестры.

Я сделала все, что говорила женщина: нашла нужный кирпич, отковырнула его ножом, с опаской протянула руку в черную пустоту. И увидела стопку тетрадей.

— Не может быть....

В этот момент я боялась сама себя. Как мне мог присниться такой сон? Может, я опять сплю?! Это невероятно!

Надо сохранят спокойствие. Если я — последняя надежда на спасение сестры, я должна сделать все, что в моих силах. Я вытащила несколько тетрадок. Пошарила рукой еще раз — чтобы удостовериться в том, что я взяла все. И наткнулась на уголок бумаги. Вытянула ее. А следом еще пару тонких листов — видимо они выпали из тетради.

— Все хорошо....— Я затолкала кирпич на место. — Теперь — домой.

Внизу предостерегающе завыла собака, я подпрыгнула, мое сердце, кажется, сжалось в один маленький тугой комочек, мозг отдал ногам приказ "бежать!" и я сама не поняла, как очутилась в своей комнате, тяжело дыша. То, как я закрывала двери, проигнорировала лифт и мчалась по ступенькам, возилась с собственными замками, пробиралась в спальню — все это произошло так быстро, что казалось нереальным.

3

Сердце все еще колотилось, как после ударной дозы энергетических напитков и кофе, зато в руках я держала свою "добычу": несколько пухлых тетрадей и голубых тонких листочков. Теперь надо найти самую позднюю запись, и вложит туда листочки с описанием дома, как и советовала эта женщина с глазами-льдинками. Почему-то я вспомнила ее глаза и вдруг поняла, что никогда и не у кого я не видела таких глаз — прозрачных-прозрачных. Может она не совсем обычный человек? Или вообще не человек?

Чушь. Это я — не совсем обычный человек. Это ужасно.

Я открыла ноутбук, забравшись в постель. Где-то в глубине квартиры я услышала странные звуки, опять перепугалась, выглянула, прислушалась и поняла, что кто-то то ли горько вздыхает, то ли плачет на кухне — кажется, это был папа. Я никогда не видела этого железного человека плачущим, и мне тут же стало самой очень горько.

Через пятнадцать минут я распечатала бумажку с нужным текстом. Помяла ее, чтобы она не выглядела новой. Еще через полчаса, найдя самую последнюю дату в дневниках сестры, вложила бумажку туда. Судя по дате, последний раз сестра писала в тетради почти 3 месяца назад. Интересно, почему она больше не вела дневник? Или новые записи были в других местах? Не могла е она вот так взять и перестать писать? Или могла?

Я честно не хотела лезть в ее записи — знала, что сестра была бы против. Из-за глупого страха, что ее записи кто-то прочитает, Алика прятала все это на крыше.

Я не хотела читать записи сестры (хотя и очень хотела — природное любопытство тому виной), но кое-что привлекло мое внимание. Те самые листики, лежавшие в глубине тайника отдельно.

На одном из них алым маркером было выведено "Вампиры существуют" Это привлекло мое внимание, и я взяла этот листик. Что-то не припоминаю, чтобы Алика любила фэнтези, вампиров или, к примеру, эльфов. Вот я фэнтези любила, читала, смеялась, переживала, сочувствовала главным героиням, которые почему-то влюблялись то в оборотней, то в этих самых вампиров, то еще в кого-нибудь "поприятнее". А вот Алика такую литературу на дух не переносила, да и фильмы такой тематики ее не интересовали. Вот "Джейн Эир", "Унесенные ветром" или "Гордость и предубеждение" ей были по вкусу. Еще она любила классику. Эту скучную, мутор....

Телефонный звонок заставил меня нелепо дернуться. Бумажки медленно упали на мягкий ковер.

Кто решил поговорить со мной ночью? Сердце мое опять бешено заколотилось.

— Да? — Я в тайне надеялась, что это сестра, и очень хотела услышать ее голос, но в трубке раздался тонкий голос Алины. Что-то нервное было в ее интонациях.

— Это ведь ты? Катя? — Спросила меня девушка.

— Что-то случилось? От Алики новости? — Закричала я. Зачем она звонит мне?! Мы никогда не общались. Даже телефонами не обменивались...

— Нет-нет! — Она поспешила меня успокоить. — Нет, мне просто нужно с тобой поговорить.

— Об Алике? Ты что-нибудь вспомнила? — Вновь разволновалась я. — Алина, если ты что-то знаешь, расскажи мне!

На тихо и печально рассмеялась.

— Если бы я знала.... то я бы сказал, конечно. — Произнесла она в трубку, а мне показалось, что наоборот: ничего бы она не сказала. Наверное, просто потому, что я не люблю подругу сестры, мне кажется такое.

— Тогда зачем ты звонишь? Откуда знаешь мой номер?

Она проигнорировала мои вопросы и задала свой:

— Ты веришь в настоящую любовь?

— А... зачем ты спрашиваешь?

— Так веришь?

— Я не знаю. Ну, наверное, верю.

— Она, правда, существует.

— Может быть, но.... Слушай, зачем такие странные вопросы? Зачем ты позвонила ночью? Что случилось-то?

— Извини, что я звоню поздно.— В голосе Алины не было намека на раскаяние. — Но... Мне нужно кое-что тебе сказать, и это важно. Я знаю, что Алика действительно его любит.

— Кого? Того парня что ли?

— Да. — Вздохнула девушка. — Им не нужно мешать, они очень друг друга любят. Они должны быть вместе.

— Ты что-то знаешь! Знаешь, но не говоришь! Скажи, где сестра?

— Я не знаю. Просто я кое-что почувствовала.... я хочу тебя предупредить — им нельзя мешать, они должны быть вместе.

— Что ты почувствовала, ты о чем вообще? — Взволнованно вскричала я в трубку. — Я все расскажу родителям! Что ты знаешь, где Алика и тот ее парень! Что за чушь! Пусть бы они и были бы вместе, им что, кто-то мешает? Зачем сбегать?

— Мешает. Очень.

— Ты это тоже чувствуешь? Я прямо сейчас иду к родителям. — И вдруг сон вновь ворвался в мой мозг. Захотелось закрыть глаза и заснуть.

— Я чувствую.... многое. Я занимаюсь.... магией.

Я вздрогнула.

— Ты с ума сошла? Твоя подруга пропала, а ты что-то несешь про магию и какие то чувства?

— Отнесись к этому серьезно. — Голос Алины стал жестким.— Я позвонила тебе потому, что почувствовала — на тебя кто-то воздействует.

Холодно, стало холодно. Я поежилась.

— Что за бред? Я все-таки расскажу родите..

— Что ты видела? — Грозно спросила Алина, и мне показалось, что она стоит за моей спиной — такой громкий стал у нее голос. — Что ты знаешь?

— А... а ты что несешь? Какая магия? Что я видела? — Я точно знала, что мой голос задрожал.

— Что ты видела? Что ты чувствовала? Мои амулеты дали мне знаки.

— Сумасшедшая. — Прошептала я. — Да вы точно в секту попали.... А теперь ты Алику и покрываешь....

Как же холодно стало ногам: ступням, коленам. Холод подбирался к бедрам.

"Положи трубку" — вдруг появилась ясная мысль в голове.

— Ответь мне. — Громким, не своим голосом сказала подруга моей сестры, которая сошла с ума.

"Положи трубку"

Холод достиг живота. Сейчас он коснется сердца.

"Положи трубку!"

— Если ты ответишь мне, я скажу тебе, где твоя сестра.— Вдруг сказала Алина. И мне тут же захотелось рассказать ей все. Нет, она же сумасшедшая!

"Положи же чертову трубку!"

— До свидания... Алина.

"Отключись, идиотка. Ее голос гипнотизирует!"

— Расскажи мне. Расскажи мне, что ты знаешь! — Это было произнесено так, что боялась — вдруг я ее послушаю и все выложу про сон? Про дневник?

Холодными пальцами я все-таки нажала на красную кнопочку мобильника. И тут же отбросила его на кровать. Вроде бы ничего страшно не было в этом разговоре, только мне стало совсем уж не по себе. Холод почти сразу уступил место жаре.

Что это было? Почему от ее голоса мне стало так не по себе? Что творится? Что за странные мысли в голове? И этот сон, проклятый сон, вновь лезет в голову... Что делать, как быть??

Телефон вновь зазвонил. Нет, брать я его больше не буду. Еще чего доброго — она впрямь сможет меня разговорить.... Я почитаю лучше, что сестра писала про вампиров — все равно этой ночью я не усну. Не оскверню же я так ее драгоценные мысли?

Лучше бы я этого не делала.

Я выяснила, что Алика не в себе. Выяснила, когда читала эти выпавшие откуда-то листочки. Именно на них и стояли последние даты. Эти листики, видимо, случайно выпали из тетради, которую я не нашла.

Моя сестра верит в вампиров, оборотней и ведьм. Моя сестра пишет, что общается с ними, и что они совсем не такие, какими показаны в фильмах ужасов и в книгах. Моя сестра помешалась?

Я читала ее записи и едва ли не плакала, потому что я вдруг осознала, насколько Алика была одинокой. Настолько, что она выдумала целый мир, и он стал для нее реальным. Нет, это были не просто ее фантазии. Она верила, что это происходило с ней.

Некоторые фразы из ее дневника вертелись в моей голове.

"У Алины я встретила невообразимо милого парня с хорошими манерами. Когда я увидела его, мое сердце заболело — так быстро оно застучало! Не знаю, почему Алина рассердилась, когда я начала им интересоваться"

" Ну и глупее же у него имя — Рейкс. Не зря он родился за границей... Я предложила называть его Рей, Алина почему-то извинилась перед ним за это, а он улыбнулся и разрешил себя так называть"

"Свидание, о, Боже! С ним!! Даже писать тяжело, но как же тепло в груди"

" Сегодня счастливый день — день нашего первого поцелуя. Его губы..."

" Мне лучше не общаться с друзьями (ребята, простите, я всех вас очень люблю), но это может быть опасно для вас!... "

"Он вампир, мой Рей, и я не знаю, что делать. Мне страшно, мне жутко.. мне любопытно! И я все-равно люблю его, и не смогу быть без него. Он не виноват в том, что он вампир, олицетворение монстра. Нет-нет-нет, Рей совсем не монстр. Намного лучше, чем многие мои сокурсники или знакомые!"

" Мне очень тяжело, и это я могу рассказать только тебе, мой дорогой дневник. Рей говорит, что мне следует забыть его. А когда он это говорит, в его темных глазах появляется такая бол, то я чувствую ее физически. Какой же глупой и сентиментальной я стала, но я знаю, что нам нельзя разлучаться"

" Моя лучшая подруга — ведьма какого-то там клана. Парень, от которого я без ума — вампир. Его лучший друг — оборотень. У меня просто-напросто сносит крышу, как говорит сестра. Их не бывает, очнись, Алика! Но почему же тогда..."

" Он сделает меня такой же, как он сам? Будем ли мы вместе? Оставит ли нас в покое его бывшая невеста, эта черноволосая красавица с окровавленным ртом, что дала меня у подъезда? Хорошо, что Алина и Гамэл услышали мой крик и защитили меня от этой сумасшедшей. Впервые я увидела настоящую ведьму в лучшей подруге...."

" Алина сказала, что будет помогать нам. Рей — ее давний друг, а их семьи связаны уже много столетий. Я — лучшая подруга. К тому же она сказала, что видит между нами какую-то космическую связь..."

"Сегодня они втроем читали мне целую лекцию об их мире. Все они называют себя эвельгийцами, и их много-много, как и народов у нас, людей. Они живут с нами бок о бок, наверное, миллионы лет, а мы и не знали! Хотя Гамэл поправил меня и сказал, что некоторые люди знают, и даже целые организации знают. Испокон веков, например, существовали "Лучники Света" — те, кто целенаправленно ищет и уничтожает эвельгийцев.... Средневековая Инквизиция целиком и полностью на их совести..."

"Моет быть, они и монстры для нас, людей, но эвельгийцы тоже бывают разные: и плохие, и хорошие, спокойные и яростные, глупые и умные. В этом они не отличаются от нас, людей..."

Наверное, я не покажу эти записи родителям, и вообще никому не покажу. Я не желаю, чтобы сестру упекли в сумасшедший дом. А еще больше я не хочу, чтобы все это оказалось правдой. Какие вампиры, какие ведьмы? Каждый здравомыслящий человек знает: все это только сказки.

Пока я перечитывала эти листики, меня вновь стало клонить ко сну, необъяснимо и сильно. Но как только я решила поддаться и немного поспать, я увидела перед собой расплывчатые очертания миловидного лица Алины, которое гневно смотрела на меня и шептала что-то вроде:

— Что ты знаешь? Что ты сделала?

Лицо подруги моей сестры то бледнело, то становилось темным, ее светлые глаза сверкали всеми цветами радуги. Она тянула ко не руку, чтобы схватить меня — и ей это удалось — холодные пальцы сомкнулись на моем запястье.

— Подчинись мне и расскажи правду. — Громкий голос Алины звучал отовсюду.

"Вырви руку и проснешься" — пульсировала у меня в голове мысль.

Вырвать руку не удавалось. Алина лишь сильнее вцепилась в запястье. Вокруг нее сиял розоватый свет.

— Ответить мне!

Я снова дернула руку, чувствую жуткую слабость

"Не получится. У нее ничего не получится" — Пронеслась в голове еще одна быстрая мысль, мое запястье оказалось свободным, и я распахнула глаза в ужасе, начиная верить всему, что писала сестра.

На запястье краснели следы от чьих-то пальцев. И это стало последней каплей: от страха я расплакалась, а потом долго мыла холодной водой лицо и руку, словно желая отмыться от прикосновений Алины.

Я заснула только под утро, тревожным мрачным сном, и проснулась через 2 часа, чтобы подойти к родителям и помочь спасти Алику. Сумасшедший этот Рейкс или правда... вампир — мне безразлично. Главное, чтобы он не причинил вреда сестре. Вместе с Алиной — этой страшной девушкой. Недаром она мне никогда не нравилась.

Идя к отцу, я думала, что все получится. Я врала ему и остальным так легко, словно была прирожденной лгуньей.

И план женщины из сна подействовал.

Сестру нашли в том доме — она спала на широкой мягкой кровати в том самом своем любимом рубиновом платье, бледная и холодная едва дышащая, но живая и невредимая — только с укусами на шее. Узнав это, я пришла в ужас. А подозрения родителей и милиции в том, что сестру едва не затащили в секту, усиливались с каждой минутой.

Рядом с ней никакого Рейкса не было — в доме словно вообще никто и никогда не жил, кроме пыли, и как она туда попало не было известно даже охранникам этого элитного поселка.

Алика очнулась и не помнила никого из нас, и лишь забегая вперед, скажу, что вскоре ее память восстановилась, но события последних 3 месяцев она почему-то так и не вспомнила, как не пыталась.

Я рассказала родителям про Алину, и они запретили ей видеться с сестрой.

Потом, через несколько месяцев, и меня, и сестру вообще отправили за границу, оборвав все связи с прошлым.

4

Высокая, тоненькая, элегантная, с темными пышными волосами, рассыпающимися по спине игривыми волнами, она была похожа на богиню из греческого или римского эпоса. Царственно устроившись на высоком диване, чья черная кожа блестела на фоне многочисленных свеч, стоявших повсюду: на полу, на столах, на кровати, девушка играла с кончиком каштановой пряди и смотрела на свою гостью. Смотрела долго, пронзительно, прищурившись, отчего пышные ресницы, казалось, закрывали радужку. И только лишь через пару минут спросила:

— Ведьма, ты сделала все, как я просила? — Резкий низкий голос, казалось, совсем не подходил девушке.

Женщина с глянцевым лицом коротко, но почтительно кивнула и медленно произнесла:

— Я все выполнила, герцогиня. Явилась ночью во сне к тому смертному ребенку, сестре вашей...соперницы.

— Следи за языком, ведьма. — Холодно оборвала ее высокая девушка. — Смертная не может быть мне соперницей.

— Прошу прощения.

— Так... Значит, девка увидела сон и сделала все, как ты сказала? Нашла дневники сестрички, а потом и саму эту тварь?

— Да. Смертной Алике удалось избежать превращения в вампира, герцогиня. Теперь она находится в больнице. Их врачи вычистили ее кровь, привели в чувство. Она сейчас ничего почти не помнит.

Красивое лицо девушки-герцогини озарила яркая улыбка, на щеках выступили милые ямочки, в темных глазах засветилась злая радость, и эту улыбку можно было бы назвать вполне обычной, разве что злорадной, если бы не тонкие длинные клыки, появившиеся там, где должны были быть нормальные зубы. Клыки не портили улыбку. Они делали ее нечеловеческой. Впрочем, та, которую называли ведьмой, не обращала на клыки никакого внимания, словно так все и нужно было.

"Клыки втянуты, значит, неголодна" — Машинально подумала ведьма без особой симпатии.

— Жаль, девку нельзя было убить. — С искренним сожаленьем прошептала красавица-вампир, и ее шепот больше походил на шипение. — Я бы с огромным удовольствием разодрала бы ее на сотни маленьких кровавых кусочков. А из лоскутов ее загорелой кожи сшила бы.... Плащ из человеческой кожи эффектно оттенял бы мои волосы, ведьма?

Ведьма, пряча усмешку, вновь коротко кивнула. На самом деле эта женщина знала: убийства людей без причин запрещены Советом Ардония. Ардонийский Совет управлял всеми эвельгийцами: всеми теми, кто испокон веков пугал человечество и называл себя ведьмами, вампирами, оборотнями, элементалями, духами. Эта вампир, пусть она и знатная герцогиня своего клана, не сможет переступить священные законы Совета без неприятных последствий. Убийство смертного по своей собственной прихоти — преступление. Нет, не потому что эвельгийцам жаль людей — потому что люди могли раскрыть то, что тысячи лет рядом с ними существуют другие существа, чья непохожесть пугала представителей людской расы и будет пугать всегда. А страх — двигатель истребления эвельгийцев.

— Сколько проблем из-за человеческой сучки. — Протянула вампир, рассматривая безупречные багряные ногти. Рейкс — мой жених. А он хотел связать себя с мерзкой человеческий девкой. Хорошо, что я не допустила этого, смогла помешать превращению. И Рейкс не догадается, что я к этому причастна я.

Ведьма третий раз кивнула герцогине. Ее лицо оставалось непроницаемым, зато в голове крутились ехидные мысли: "Наверное, это очень унизительно, когда твой жених, один из Высших Герцогов, выбирает в жены смертную. И желает превратить ее в вампира. Я бы тоже постаралась помешать этому..." Конечно, никто из эвельгийцев не мог обращать людей в себе подобных просто так — для этого нужны были веские причины. Но герцог Рейкс имел разрешение. Он самолично пригрозил бывшей невесте, чтобы она не смела мешать превращению его возлюбленной — иначе герцогиня будет осуждена Советом. Превращение человека в вампира проходит несколько дней или даже недель — это сложное магическое таинство, во время которого укушенный человек находится без сознания, тело его недвижимо и холодно, дыхание едва заметно, а душа улетает и возвращается лишь через много часов — измененной, чтобы затем изменить и тело. Во время превращения человека, вампир, что служит ему проводником в мир эвельгийцев, неотлучно находится рядом и тоже в глубоком сне — его душа сопровождает душу человека к Источнику, после соприкосновения с которым и происходит перевоплощение. Конечно, всех тайн ведьма не знала, зато отлично понимала, что в это время оба: и Рейкс и Алика будут спать, и охрана герцога не близко. Люди успеют забрать свою девченку.

— Да, все выглядит так, словно младшая сестра смертной нашла дневник Алики, указала место, где лежит девчонка, а потом сообщила родителям. Те приехали и нашли пропавшую дочку. Вампиры не смогли помешать, они успели только забрать спящего герцога и его вещи.

— В дневнике человеческой твари не было упоминаний об эвельгийцах?

— Нет, герцогиня. Я уничтожила те части дневника, в которых она писала о нашем мире. Оставила только старые записи. Алика ничего не помнит о нас. При прерывании обряда превращения смертные теряют память за несколько последних месяцев. Больше она никогда не сможет превратиться в вампира, иначе погибнет.

— Все прекрасно. — Расхохоталась длинноволосая вампир. — Просто чудесно! А эта маленькая ведьма, что является подружкой глупой смертной девки, она очень мешалась?

— Она пыталась мешаться, герцогиня. Наставила на дом Алики охранных заклинаний, но, естественно, я пробила их.— О том, что ведьма Алина из Клана Белой воды уловила магическое воздействие на сестру Алики, женщина промолчала. И о том, что она пыталась ворваться в сон девчонки — тоже.

— Никто и никогда не узнает этого, верно? — Подмигнула девушка, не переставая играть кончиком прядки.

— Да, герцогиня.

Если попытаться пойти против одной из Высших, это не кончится добром.

— Ты оказала мне услугу. Теперь мой черед. В следующем месяце ты попадешь в Совет своего Клана, обещаю.

— Благодарю. — Теперь уже ведьма поклонилась действительно с почтением.

— Можешь идти. — Улыбаясь, вновь показала клыки девушка.

И ведьма ушла, довольная собой. Она уже видела себя в коричневых одеждах Совета своего клана, а любовь простой смертной к вампиру ее совершенно не трогала.

* * *

Я не знаю, что произошло с моей сестрой, и почему мне снился вещий сон, и действительно ли парень Алики — вампир, а ее мерзкая подружка — ведьма, но я обязательно докопаюсь до правды. Я буду знать, кто такие таинственные эвельгийцы, и зацепки у меня есть.