Шоколадные ночи

Шоколадные ночи

— Так ты, значит, пьешь кровь? Как я пью V8?

— Не совсем, — ответила она. — Если тебя от V8 начнет тошнить, ты сможешь пить что-нибудь другое.

— Ну да, — сказал я. — Я на самом деле не очень люблю V8.

— Вот видишь? А в Китае мы пьем не кровь, а спинную жидкость.

— А она на что похожа?

— Да ничего особенного. Бульон и бульон.

Н. Гейман "Умеренность"

из "15 раскрашенных кард из колоды вампира"*

Walk with me, like lowers do

Talk to me, like lowers do

Eurythmics

Вообще-то Памела понимала, что это не выход. Но других вариантов у нее не было. Совсем. Ни одного. Даже самого маленького. В смысле... если она, конечно, не хотела "поработать" на этого Чарли. Можно еще было придушить собственными руками Уильяма. Ситуацию бы это не улучшило никоим образом, но зато, сколько принесло бы радости! Памела посмотрела вниз. Солл-ривер с шумом билась об опоры моста. Здесь река вообще превращалась в подобие горного потока. Сделалось страшно. Вцепившись в парапет, Памела перевела дыхание. Ну, раз уж решилась... Пошел мелкий то ли снег, то ли дождь. Погода вообще была премерзкая. Голую шею Памелы — шарф она забыла в той забегаловке, где пила последний свой кофе — начали колоть крошечные льдинки, назойливо, как крошки от печенья, рассыпанные по постели. Вода внизу, наверное, ледяная. Неудивительно. Семь дней до Рождества, и оно еще выдастся в этом году довольно-таки теплым. Хватит.

Памела вскарабкалась кое-как на парапет и перекинула через него одну ногу. Пальто мешало, и она неуклюже стянула его и уронила на асфальт. Ветер сразу же забрался под блузку, кожа покрылась пупырышками и наверняка покраснела. Памеле подумалось, что она скорее замерзнет насмерть, чем утонет. Так, надо всего лишь перекинуть вторую ногу и отпустить руки... Памела осторожно проделала все это, и только потом сообразила, что старается не упасть. Какая ирония. Она расхохоталась, до слез. А потом расплакалась, и слезы стали подмерзать у нее на щеках и на ресницах. Она застыла, цепляясь обеими руками, неудобно вывернутыми, за парапет. Рукава у блузки были трехчетвертные, а перчатки едва закрывали запястья, так что все предплечье мигом замерзло под уколами снега-дождя. Начали трястись ноги. Сейчас, или никогда. Памела медленно разжала пальцы...

Пальцы, еще холоднее чем металл или снег, схватили ее запястья и рванули назад. Нелепо взбрыкивая ногами, Памела повалилась на спину, прямо в лужу. Юбка задралась, обнажая рваные чулки и бледно-желтые трусики с улыбчивой мордочкой Китти. Кто-то в темноте хмыкнул. Потом чихнул. Памела поспешно села, натягивая юбку на колени, и потянулась за оброненным пальто.

— Убирайтесь! Мне не нужна ваша помощь!

— А кто тут говорит о помощи? — поинтересовался из темноты пьяный голос, а потом его обладатель выступил на свет, отбрасываемый единственным на мосту фонарем. — Я же не Красный Крест.

Непрошеный спаситель был молод и пьян — зачастую это одно и то же. На нем была форма Лойтонгской школы для мальчиков, распахнутое пальто — тоже со школьным гербом — и серебристо-зеленый шарф с вышитой на одном конце буквой S. Памела не раз сталкивалась с Лойтонгскими мальчишками в своем магазинчике: они покупали в основном комиксы и порножурналы. Всем им было явно меньше восемнадцати, но Памелу это никогда не волновало. Проблемы с законом, это, вероятно, нечто генетическое — как аллергия, или нос с горбинкой, или тяга к молочному шоколаду. Или суицид. Памела всхлипнула. Ей вдруг стало все равно. Утонет ли она, пойдет в бордель Чарли, чтобы отработать долги этого урода Уила, станет ли жертвой малолетки. Она просто сидела и плакала, уткнувшись в ободранные колени. Лойтонгский мальчишка присел рядом и тронул ее за плечо. Потом мягко отвел в сторону волосы, свисающие на лицо Памелы. Пальцы у него были холодные и очень сильные. А потом Памела вдруг ощутила прикосновение к шее неожиданно теплых и нежных губ.

— Что ты де...?!

Зубы вонзились ей в яремную вену, и сначала это было даже не больно. Это как укус комара, или муравья, или пчелы — не сразу его осознаешь, а потом кожа вдруг немеет, а прокушенное место начинает гореть огнем и зудеть. Памела застонала. Боль почти прошла. Хотя она и чувствовала, что теряет кровь, но начала этим потихоньку наслаждаться. Такая небольшая, острая боль, которая дает почувствовать себя живой. А потом она отрубилась.

Похмелье было страшное. Стучало в висках, кружилась голова, стоило оторвать ее от подушки на сантиметр, и содержимое желудка просилось на волю. К счастью, накануне Памела сумела только позавтракать и перехватить пол яблока во время ланча, а это было почти сутки назад. Она медленно открыла глаза. В комнате было темно — тот, кто принес ее домой, заботливо задернул шторы и даже опустил жалюзи. Оглушительно тикали часы на тумбочке. Памела потянулась к ним, надеясь взять и спрятать под матрас, откуда их слышно не будет. Тело слушалось плохо, поэтому несчастный старомодный будильник рухнул на пол, производя жуткий шум. Памела застонала. В коридоре послышались шаги. На лоб Памеле легла холодная рука. К своему ужасу она поняла, что на постели рядом сидит вчерашний Лойтонгский мальчишка, улыбаясь плотно-сжатыми губами и щуря кофейного цвета глаза.

— Очень болит? — участливо спросил он.

— Голова? — сумела выдавить Памела.

— Шея.

Памела запоздало сообразила, что шея действительно ноет. Подняв руку, она коснулась шершавого пластыря, подцепила кончик, неуверенно дернула. Мальчишка остановил ее.

— Не трогай, пускай заживает.

— А? Что?

Мальчишка улыбнулся наконец широко и обаятельно. И страшно. Памела пискнула. Нижней его губы касались два острых и длинных клыка, и Памела почему-то не сомневалась, что они настоящие.

— Вампир, — сказала она.

— Ага, — кивнул мальчишка. — Типа того.

— Ты меня укусил, — реальность вежливо постучала в голову Памелы и тут же обернулась реальностью совершенно фантастической. — Я теперь тоже стану вампиром?!

Мальчишка хихикнул.

— Ну, все возможно. Ты ж вроде хотела умереть. Альтернативка тебе. Ладно, пойду, пороюсь у тебя в шкафу. Не возражаешь, если позаимствую у тебя свитер?

Он поднялся и распахнул дверцы гардероба.

— Возражаю! — Памела села, от чего голова разболелась еще сильнее.

— Ты поосторожнее, — посоветовал вампир. — Пока не поешь, лучше не делай резких движений. Ого, тепленький!

Он вынырнул, держа в руках черный джемпер с высоким воротником, связанный когда-то давно памелиной бабушкой, и натянул его, не спрашивая разрешения. Джемпер пришелся впору, но выглядел в нем мальчишка нелепо, главным образом из-за вышитых на груди роз. Потом он выскользнул из комнаты и вернулся с подносом, на котором стояла тарелка с яичницей, большая кружка кофе с молоком и несколько поджаренных хлебцев.

— Съешь.

Памела прислонилась к спинке кровати и изучила сначала вампира, а потом содержимое подноса.

— Что это?

— Яичница. Извини, бекона у тебя не нашел, так что покрошил немного колбасы. Потом кофе с молоком. Кофе паршивый, растворимый. Ну и тосты. А ты что видишь?

Он вновь улыбнулся, уже не пряча клыки.

— Ешь. И пока ты ешь — а ты ешь, ешь — позволь тебе кое-что объяснить, — мальчишка сбросил с кресла журналы, подтащил его к кровати и сел, скрестив ноги в форменных серых брюках. Даже на черных носках были вышиты эмблемы Лойтонгской школы. — У тебя проблемы. Какие — понятия не имею, и это меня совершенно не волнует. И у меня в некотором роде... проблемы. В ближайшую неделю мне нечего будет есть, а так долго я не протяну. Поэтому ты станешь моим сухим пайком.

— А ты избавишь меня от проблем? — поинтересовалась Памела, надкусывая тост.

Мальчишка обворожительно улыбнулся.

— С чего это?

— Так будет по честному.

— Боюсь, этих слов нет в моем словаре, — улыбнулся мальчишка. — Впрочем, пока я живу здесь, проблемы не должны тебя беспокоить. А за неделю, глядишь, все и рассосется. Ты с какой стороны постели спишь?

— Что значит — "живу здесь"?! — рявкнула Памела, отшвыривая поднос.

Вампир спокойно увернулся и резонно заметил.

— Ну, должен же я где-то остановиться, — он невозмутимо вытянулся на кровати рядом с Памелой и закрыл глаза. — Спокойной ночи. В смысле, удачного дня.

Голова действительно перестала кружиться и болеть, но легче от этого не стало. Памела осторожно спустила ноги на пол и прошлась по комнате. Она чувствовала себя восхитительно живой, однако проблем прибавилось. Например этот мальчишка, спящий в ее постели, как ни в чем не бывало.

Вампиры, — сказала себе Памела, — боятся солнечного света, который превращает их в прах. Это говорится во всех книгах. И в компьютерных играх. И в фильмах.

Памела подошла к окну, отдернула штору и быстро подняла жалюзи. Дневной — не сказать, чтобы солнечный — свет хлынул в комнату. Вампир на постели пошевелился, пробормотал что-то невнятное и повернулся на другой бок, пряча лицо в подушке.

Не сработало.

Что еще? Кол. Серебряный кол в сердце. Или осиновый. Вполне возможно, серебряная лопатка для торта подойдет...

Памела вышла на кухню. Лопатка единственная из всего большого набора столовых приборов не пропала. Ложки, вилки, ножи, вилочки для рыбы, ложечки для десерта и даже крошечная лопаточка для горчицы были растасканы, видимо, на сувениры. А лопатка для торта так и лежала в ящике стола рядом с колотушкой для мяса и половником. Памела стиснула ее в руке, ощущая, как металл постепенно нагревается. Потом, конечно, придется избавиться от трупа. Впрочем, если верить все тем же книгам и фильмам (а их авторитет несколько упал в глазах Памелы) придется только вымести пепел, постирать простыни и пропылестосить коврик.

Памела подкралась к постели. Пошел дождь, улица погрузилась в сумрак, свет больше не тревожил, и поэтому мальчишка вольготно раскинулся на спине, закинув одну руку за голову, а вторую положив на живот. Лицо его было безмятежно, уголки губ слега вздернуты. Памела мысленно вычислила, где должно находиться сердце (она знала точно, только, что оно где-то слева), оплакала джемпер, который, впрочем, не носила несколько лет и занесла для удара свое оружие. Мальчишка стремительно перехватил ее руку. Памела рухнула на постель, а потом оказалась подмята с первого взгляда довольно-таки хилым телом. Ее кожу обожгло ледяным ветром-дыханием.

— Пусти! — взвизгнула Памела.

Мальчишка-вампир спал. Вообще-то фильмы и книги утверждают, что вампир днем лежит — труп-трупом, и даже, возможно, пованивает. Ну никакого к ним доверия! Памела кое-как выбралась из-под обмякшего спящего тела и начала одеваться, вернее — переодеваться. Потом, поразмышляв немного, приняла душ. А потом пошла на работу.

Магазин приносил одни убытки, и Уилли многократно советовал его продать. Впрочем, последние события показали, что Уилли не слишком дружен с деньгами. Магазин был последней радостью Памелы в этом унылом, бесцветном мире, полном жадных похотливых альфонсов и их дружков-порнодилеров. Хотя, да, магазин приносил одни убытки. Книги были сплошь старые, закупленные еще отцом Памелы, когда он еще занимался торговлей. Это было страшно давно. Выручки хватало только на выплаты за электричество, отопление и аренду. Единственными покупателями были все те же мальчишки, с их комиксами, порно и книгами Майкла Муркока и бесконечной "Конанианой", которые уже заканчивались. Отперев дверь и подняв решетки на витрине, Памела отперла кассу и сняла с полки энциклопедию вампиров. К тому моменту, когда кофеварка накапала в чашку бодрящей ароматной жижи (кофе это все-таки не назвать), Памела уже пролистала примерно половину. Аконит должен отпугивать вампиров. Кол можно сделать из боярышника. Букетик диких роз можно положить в гроб, чтобы удержать вампира внутри. У мальчишки похоже гроба нет. По крайней мере в своей квартире Памела ничего подобного не заметила, а забрасывать постель дикими розами не хотелось. Да и где их взять в декабре? Вот еще — вампир не может пересекать текущую воду. И тому подобные бесполезные вещи.

За весь день в магазин зашел только один школьник, постоял у прилавка с "Людьми Икс" и ушел, ничего не купив. Памела изучила книгу три раза, но так ничего и не нашла.

— Думаешь, как меня убить? — поинтересовался мальчишка.

Памела подняла голову. Время было уже позднее — как минимум полчаса назад она должна была закрыть магазин и отправиться уже на обед. Вампир стоял перед ней, замотанный в свой серо-зеленый шарф, сунув руки в карманы.

— Кажется, у тебя на табличке написано "с 10:00 до 19:00". Сейчас уже семь тридцать. Я пришел, чтобы отвести тебя на обед.

Памела вскинула руки и прикрыла свое горло. Вампир закатил глаза.

— Я пришел отвести. Тебя. На. Обед, — он старательно выделил каждое слово. — Здесь рядом неплохой ресторанчик, подающий японскую кухню. Обожаю японскую кухню!

— Мне казалось, вампиры не могут есть человеческую пищу, — как можно насмешливее сказала Памела, показывая, что совсем не боится его.

— Ладно, я неудачно выразился, — пожал плечами мальчишка. — Я люблю кровь людей, которые любят японскую кухню. Такая, знаешь, с привкусом соевого соуса и маринованного имбиря. Ну?

— У меня нет денег, — сухо сказала Памела, совсем не оценившая шутку. Если, конечно, это была шутка.

— О, это не проблема. Поверь мне.

Мальчишка схватил ее за локоть и поволок за собой. Пришлось вырываться, чтобы суметь-таки закрыть магазин. Ресторанчик, впрочем, оказался очень уютный, и Памела действительно любила японскую кухню. Улыбчивая миниатюрная официантка — почти наверняка китаянка — проводила их за столик в укромном уголке, где вампир мгновенно прижался к обогревателю. Памела посмотрела в меню. На цены. Закрыла меню. Прежде, чем она успела остановить вампира, он уже надиктовал официантке обширный заказ, присовокупил к нему сакэ и ухмыльнулся.

— Я же сказала, что у меня нет денег.

— А я сказал, что это не проблема. Доверься мне.

Официантка принесла мисо и сакэ. Памела взялась за ложку. Вампир влил в себя сразу три чашечки подряд и откинулся на спинку стула.

— Еще сакэ!

— Я читала.... — начала Памела.

— Что мы не можем употреблять алкоголь? — хихикнул вампир. — Считай, что мы, как мусульмане — только не от лозы виноградной, и все такое.

Памела ела. Он пил, становясь постепенно все пьянее. Памеле становилось все неуютнее. Потом стало страшно. Вообще-то это незаконно, когда несовершеннолетний пьет водку (ладно, ладно, сакэ это скорее брага), да еще в компании взрослой женщины. Памела считала себя взрослой женщиной. У которой совсем нет денег.

Она отправила в рот последнюю суши, с крабом, прожевала, проглотила, запила несколькими глотками сен-ча и погрузилась в мрачные раздумья. Подошла официантка.

— Что-нибудь еще? Десерт?

— Рассчитайте нас... — обреченно вздохнула Памела.

Официантка отошла, вернулась со счетом, положила его на стол. Вампир выпрямился, положил пальцы на загорелое запястье китаянки и проникновенно (хотя и немного пьяно) сказал:

— Мы же уже отдали вам деньги. Сдача?

— Э-э-э... — протянула официантка.

— Сдача, — повторил вампир.

Официантка порылась в кармане передника и выложила на стол несколько банкнот. Вампир забрал их и поднялся.

— Arogato Godzaimasu.

— Ээээ.

— Douitashimashita, — ответил он сам себе, взял Памелу за руку и направился к выходу.

Закрыв рот, распахнутый от изумления, Памела успела еще положить рядом с чайником немного денег, чтобы возместить бедной официантке потерю чаевых, прежде чем ее выволокли на мороз. Валил снег.

— Вот видишь, как все просто! — похвастался мальчишка, сдувая с носа снежинку, которая и не думала там таять.

Интересно, — подумала Памела, — если я к нему прикоснусь, он будет холодным? Твердым? Лицо у вампира было красивое, нежное, как у куклы. Памела часто встречала фотографии таких кукол в Интернете. Глаза у него были цвета кофе, слабо разведенного молоком, а волосы каштановые с каким-то шоколадным отливом. Он просто таки лучился пьяным обаянием. К тому же его пошатывало, что после выпитых пятнадцати бутылочек сакэ не удивляло. Памела подумала, что, пожалуй, сумеет сейчас от него сбежать. На плечо ей опустилась неожиданно тяжелая рука.

— Та-ак, куда теперь?

— В-в-в-в смысле?

— Ну, надо же тебе съесть десерт! — объявил мальчишка. — Что-нибудь с шоколадом. И с творожным кремом. Или с сыром. О! шоколадный чизкейк с сыром!

Мальчишка довольно хихикнул.

— Знаю одно круглосуточное кафе. Там официантки — пальчики оближешь! В смысле... в смысле, там тортики — пальчики оближешь! — он снова пьяно хихикнул.

— Я не хочу десерт! — возмутилась Памела.

Мальчишка подался вперед, так что их носы соприкоснулись. Его кожа и впрямь была холодной. Глаза жутковато блестели. Памела как-то сразу вспомнила, что он — вампир.

— А мне нравится кровь девушек, которые едят шоколадный чизкейк с кремом.

— Соленый вкус сыра и сладость шоколада? — предположила Памела, пытаясь свести все к шутке.

— Вот именно.

Холодные сухие губы мазнули ее по щеке.

— Пошли.

В кафе было очень тепло. И тоже уютно. Вампир, оказалось, умел выбирать места. Они заняли круглый столик подальше от курильщиков, утонули в мягких креслах. Официантка — на этот раз высокая девица модельной внешности — зажгла свечу в матовом стакане. На внутреннем стекле подсвечника были прорезаны звездочки, и тени плясали по темному дереву столешницы. От официантки пахло духами и кофе. Вампир улыбнулся. Он заказал чай с пряностями и кусок торта для Памелы, потом две чашки ирландского кофе с двойной порцией виски для себя. Потом подумал, и заказал еще тройной виски.

— Я думала, ты не можешь есть, — сказала Памела.

— Не могу. Но кофе — не еда, — ответил вампир и прикрыл глаза. Он так и не снял пальто, только ослабил удавку шарфа.

Принесли торт, от одного вида которого у Памелы потекли слюнки. Она всегда любила поесть, Уиллу это не нравилось. Ну и нахрен этого Уилла. Она подвинула к себе тарелку, вооружившись вилкой, принялась с наслаждением уничтожать чизкейк. Чай с пряностями тоже пришелся как нельзя кстати. Вампир выпил два своих кофе и вцепился в стакан виски.

— Слу-ушай, — у него уже начал немного заплетаться язык. — А как тебя звут?

— Памела. Мисс, можно повторить этот волшебный торт?

— И еще два ирландских кофе и тройной... нет, два тройных виски. И сто... двести грамм Абсолюта. Что, такая сладкая*?

— А тебе не хватит? Пить, имею в виду, — недовольно поинтересовалась Памела.

— Не хватит, — буркнул вампир, приканчивая виски. — Я еще недостаточно пьян. И мне холодно.

— Как тебя зовут? — спросила Памела.

Вампир протянул руку за кофе.

— М-м-м... Луций. Сейчас меня зовут Люций.

— Поэтому ты носишь этот дурацкий шарфик? — хихикнула Памела.

— Неа. Я его ношу, потому что он мне нравится. Ешь свой торт.

Утром, которое впрочем, началось около полудня, Памела обнаружила вампира, хозяйничающим на своей кухне. И в своем свитере, на этот раз розовом, из ангоры. Мурлыча что-то себе под нос, Луций взбивал омлет.

— Ты не мог бы прекратить брать мои вещи? — хмуро спросила Памела, для которой утро было далеко не лучшим временем суток.

Вампир обернулся и улыбнулся, почти не показывая клыки.

— Мне холодно. Тебе жалко что ли? Садись. Омлет надо есть горячим, только что снятым со сковороды. Иначе он опадает и превращается в не пойми что.

— Я не завтракаю, — сказала Памела и направилась к двери. Давно уже пора было открывать магазин. Там можно и кофе перехватить.

Вампир поймал ее за руку.

— Сидеть! Ты должна восстанавливать кровь. Иначе, что я буду есть?

Памела опустилась на стул. Омлет оказался вкусный, и она не заметила, как съела все до крошки. Это несмотря даже на то, что вампир сидел напротив, подперев щеку рукой, и наблюдал с мягкой улыбкой.

— Ладно, мне пора, — сказала Памела, опуская тарелку в раковину.

Она вышла в крошечную прихожую, больше похожую на стенной шкаф, сняла с вешалки пальто и завозилась с сапогами. Вампир встиснулся следом и принялся наматывать свой шарф.

— Я с тобой.

— А разве вы не должны днем спать? В гробах, или что-то в этом роде? — как можно язвительнее поинтересовалась Памела.

— Откуда ты берешь все эти глупости? У меня и гроба нет.

На это Памела могла только покачать головой. Она открыла магазин, включила кофеварку и привычно опустилась на стул у прилавка. Иногда она брала с собой вязанье, тогда к праздникам благотворительное общество сестер Святой Агнессы получало дюжину шерстяных носок. А то и две. У Памелы в магазине было очень много свободного времени. Сейчас под прилавком обнаружились крючок и недоделанная салфетка, и девушка решила занять руки. Вампир, невесть зачем потащившийся за ней, ходил мимо стеллажей, осторожно прикасаясь к корешкам книг. Снял одну. Пролистал. Усмехнулся.

— Импульсивная леди из Висмута

Была в давке безжалостно стиснута.

Тех свалила ногой,

Этих сшибла клюкой

Та горячая леди из Висмута*, — Луций закрыл книгу и вернул ее на полку.

— Э-э-э...

— Э-э-э-эдвард Лир, — отрапортовал вампир. — И что, вот так целый день? Тишина и ни одного посетителя?

— Почему же, — Памела указала на дверь. — Вон парочка.

К магазину подошли несколько Лойтонгских мальчиков. Вообще-то, время было учебное, и эти паршивцы попросту прогуливали занятия.

— Это покупатели? — Луций насмешливо фыркнул. — Это же школьники! Хотя, вон у того холеного типчика с внешностью любимого сыночка королевского палача денежки водятся.

Он указал на невысокого юношу с неприятным надменным лицом, и впрямь чем-то похожего... ну, не на палача, на живодера.

— Зовут Аллоиз. У родителей тяга ко всему вычурному и блестящему, — Луций навалился на стойку и доверительно шепнул почти в самое ухо Памеле, заставив ее вздрогнуть. — Спит со школьной медсестрой. Она на двадцать лет его старше. Все в лучших традициях фильмов о закрытых школах для мальчиков.

Так же неожиданно вампир выпрямился и склонил голову к плечу.

— Сколько ты хочешь, чтобы он потратил?

Памела недоумевающее пожала плечами.

— Ну, здесь же должна быть книга, которую ты давно уже хочешь продать, а никто не берет.

Памела ухмыльнулась.

— Этого добра тут навалом. Вон например: "Рыбалка на удочку без прикорма".

— Сколько?

— Ну... сто пятьдесят. Отец ее за двести вообще-то брал.

Вампир широко улыбнулся, обнажая плотоядно поблескивающие клыки.

— А как же инфляция? Пусть уж будет триста.

Звякнул колокольчик. Луций развернулся и неожиданно кинулся обнимать юношу, которого назвал Аллоизом. Школьники сначала опешили, потом обрадовались, принялись хлопать вампира по спине и звать "парнем", "дружищем" и "давно не виделись". Памела закатила глаза и вернулась к вязанию. Она не слышала, что говорил Луций, только интонации. Памела подозревала, никто слов не слышит. Они не имеют значения. Только голос. Аллоиз купил книгу о рыбалке, остальные раскошелились на комиксы. Памела закрыла кассу и позволила себе ошалело моргнуть.

— Вот видишь, — довольно сказал вампир.

Вечером он поволок ее в какую-то тратторию. Уютное место, где играла тихая музыка и подавали настоящую пасту и семьдесят видов пиццы. Вампир пил граппу, рассказывал анекдотичные истории из жизни Лойтонгской школы, а Памела ловила себя на том, что безудержно смеется. Это походило на опьянение. Потом был еще десерт в очередном кафе — много горячего шоколада, клубничные тарталетки и шарик мороженого. И много виски. Придя домой Памела не раздеваясь рухнула на постель. Рядом упал вампир, выдернул у нее из-под головы подушку и сразу же засопел. Памела слизнула с губ остатки шоколада, улыбнулась чему-то и тоже уснула.

Похоже, надо было переписывать табличку на двери. На "Работаем с 13:00 и до того момента, когда этот кровосос потащит меня обедать". Сварив себе кофе, Памела только успела взять в руки кружку. Появился первый посетитель. Это было неудивительно — на календаре 21 декабря, люди начинают беспокоиться о рождественских подарках. Некоторые даже ходят по книжным.

— Я обслужу господина, — вампир подмигнул ей. — Пей свой кофе. Да, свари и мне.

Памела не стала размышлять над тем, почему этот конкретный Дракула спокойно употребляет алкоголь и кофе. Включив кофеварку, она опустилась на стул и с неодобрением стала следить за тем, как вампир и покупатель ходят вдоль стеллажей. Она испытывала стыд перед человеком, который должен был теперь попасться под чары вампира. Бедолага оставил в кассе вполне приличную сумму, сложил книги в пакет и вышел.

— Тебе обязательно было обирать его?! — возмутилась Памела.

Вампир поднял брови.

— А с чего ты взяла, что я его обираю? У дядьки трое маленьких детей. Вот я и посоветовал — обрати внимания, деликатно посоветовал — ему купить для них что-нибудь из классики. Так что он унес Беатрисс Поттер, Энид Блайтон и, конечно же, "Питера Пена". Все лучше той гадости, которую дети сейчас читают.

Луций выразительно потряс перед Памелой кончиком своего шарфа.

— Кстати, а почему у тебя нет Энде? Я им зачитывался.

— В детстве? — язвительно поинтересовалась Памела.

Вампир пожал плечами.

— В годы моего детства подобных книг вообще не было. Зато Рабле был в фаворе. Так, что бы еще продать....

В этот день посетителей было больше обычного. Вернее сказать, они вообще были. Памела подозревала, что это тоже заслуга вампира. Он встречал клиентов, водил их среди книг и выпускал из своих цепких объятий только после того, как несчастные расстанутся с немаленькой суммой. Что ж, по крайней мере насчет гипнотических способностей вампиров книги не врали. Лучше бы они поконкретнее объясняли, как от вампира избавиться. Памела налила себе еще кофе и сняла с полки Энн Райс.

— Фигня, — сообщил Луций, выдергивая книгу у нее из рук. — Ни слова правды. Сплошные комплексы. Возьми лучше Стокера. Говорят, у него был приятель вампир, и старина Брэм с ним консультировался.

— Ну да? — хмыкнула Памела.

— Все может быть. О, покупатель!

Луций убежал к очередной жертве. Памела вернула Райс на полку и сняла "Дракулу".

На обед Луций повел ее в совсем уж экзотическое место: ресторан подавал русскую кухню. Памела попробовала с некоторой опаской вишнево-красный борщ, потом тонкие блины с икрой и сметаной. Вампир сидел напротив, подперев щеку рукой, и почти заворожено смотрел, как она ест. У Памелы была одна подруга в колледже, которая частенько сидела на диетах, но продолжала ходить со всеми в закусочные, где девушки со здоровым аппетитом уплетают крепы, сэндвичи и куриный салат, запивая все это черри-колой и молочными коктейлями. Вот у нее был в точности такой же взгляд. Сегодня вампир ничего не пил.

— Не пьешь? — спросила Памела. — У вас ввели сухой закон?

— Я лучше сегодня поем, — улыбнулся вампир.

Памела похолодела.

Домой она шла спотыкаясь, непрестанно облизывая губы, на которые налипли кусочки шоколадной глазури и борясь с собственным ужасом. Вампир. Хочет. Выпить. Ее. Кровь. Ужас. Стянув пальто, она вышла в ванную и отодрала безжалостно кусок пластыря с шеи. Даже следов не осталось. Совершенно гладкая кожа. Памела провела по ней кончиками пальцев. Ладно, за все надо платить. Сегодня ее магазин заработал больше, чем за весь прошлый год. Это будет по-честному.

Она ступила в спальню, нервно потирая шею. Тускло горел ночник, о существовании которого Памела уже успела позабыть. Он давал мягкий, чуть красноватый цвет, чем-то напоминающий отблеск живого огня. Вампир сидел на краю постели, стягивая нелепый розовый свитер.

— Ум...

Памела села рядом.

— Это не больно, — сказал Луций. — Как комариный укус.

— Вот то же самое мне говорила мама, когда отводила к зубному врачу, — нервно пробормотала Памела. — А потом здоровенная тетка два часа курочила мне рот.

Холодная рука мягко сжала ее плечо. Памела отвернулась. Неожиданно теплые губы коснулись ее кожи, потом — зубы. Это действительно было не больно. Просто неприятно. Легкое жжение, внезапная слабость. Писатели явно приукрашивали эффект вампирского укуса. Ничего общего с сексом и экстазом. Впрочем, отбивная не обязана получать удовольствие оттого, что вы ее поглощаете. Памела откинулась на спину и закрыла глаза.

Она пришла в себя, видимо, совсем скоро. За окном была ночь, и вновь начавшийся дождь. Кружилась голова. Памела попыталась поднять ее, и сообразила, что лежит на груди у вампира.

— Не двигайся, — тихо сказал Луций. — Тебе нужно выспаться и потом поесть.

— Э? — глупо пробормотала Памела.

— Спи, кому говорят!

Вампир опустил ее на подушки, укутал одеялом и поднялся. Памела закрыла глаза.

Уилли появился в магазине в середине следующего дня. На лице у него была мина "мне очень нужны деньги! Пжалста-пжалста-пжалста!", его любимая. Памела подозревала, что с подобным выражением лица он обходил не один дом, и везде ему подавали. Уилли был профессиональным нищим. Даже своего имущества у него фактически не было — только гитара, потрепанный бьюик и пара курток с эмблемой "Манчестер Юнайтед". Только сейчас Памела поняла, как же он раздражает — камешек в сандалии. У нее все еще болела голова, и мир виделся в черных красках.

— Привет, Пэм! — Уилли заискивающе мигнул. — Послушай... извини... я тогда... в общем, я почти решил вопрос... ты мне не одолжишь?

Памела почти ощутила негромкое ледяное дыхание вампира на своей коже, несмотря на то, что он стоял далеко, среди книг, держа в руках томик Лира. Глаза его в полумраке книжного магазина поблескивали, как два темных агата.

— Это было недоразумение, — сказал Уилли. — Конечно же, ты не можешь отрабатывать мои долги.

— Конечно не могу, — кивнула Памела. — И денег тебе я дать тоже не могу.

— Но Роб сказал, вчера торговля шла бойко!

Роб. Еще один клещ.

— Вчера. Сегодня, как видишь, никого.

В опровержение ее слов звякнул дверной колокольчик. Луций опустил томик в широкий карман своего пальто и шагнул к покупателям — группке смешливых девчонок. После недолгого воркования они к изумлению Памелы положили на прилавок сестер Бронтэ и сборник античной литературы, расплатились и убежали, весело переговариваясь.

— Они попросили что-нибудь романтическое, — усмехнулся Луций не разжимая губ. — Я посоветовал Лонга*.

— Кто это? — хмуро спросил Уилли.

— Это... э-э-э... — Памела запнулась.

— Я ее добрый приятель, — вампир бросил на нее короткий взгляд. — Верно?

— В-верно.

— Ну, мне пора. Вон еще покупатель.

Вампир убежал, оставив после себя только легкий холодок. Памела выдохнула. Уилли смотрел на нее не мигая.

— Спуталась со школьником?

— Он помогает мне в магазине! — возмутилась Памела.

Хотя, правильнее конечно сказать, что она спуталась со школьником. Впрочем, на измену это мало походит: с Уилли-то она никогда не ходила по маленьким уютным ресторанчикам. Впрочем, кровь Уилли тоже не пил. Только если фигурально.

Чертыхнувшись, Памела вытащила из кассы деньги и сунула их в протянутую руку. Лишь бы ушел. Ушел. Обессиленная, она опустилась на стул.

— И вот из-за этого ты собиралась броситься с моста в бурные воды Солл-ривер? — поинтересовался слегка брезгливо подошедший вампир.

— НЕТ!!! — рявкнула Памела.

— Ну нет, так нет. Пошли, сходим на ланч. Это у тебя из-за недостатка крови настроение такое паршивое.

Двадцать третьего декабря выпал снег — настоящий рождественский снег. Город преобразился и сразу же стал похож на открытку. Все неровности, все гадости укрылись под белым покрывалом, новыми красками заиграли празднично украшенные витрины и елки на площадях. Недоволен был, похоже, один только Луций. Когда Памела проснулась, оказалось, что он сидит в кресле чуть ли не в обнимку с переносным обогревателем, укутанный двумя покрывалами, которые Памела держала в шкафу на случай действительно холодных зим. На этот раз он не стал сопровождать ее в магазин, но вместо облегчения Памела почему-то испытала обиду. Впрочем, помощь вампира и не понадобилась: торговля и так шла бойко. Покупались последние подарки перед рождеством. Памеле и подарок-то сделать было некому. Мать давно умерла, отец, о котором она предпочитала не вспоминать, жил по ту сторону Атлантики, и слава богу. Был еще Уилли, который обожал подарки, но покупать что-либо ему, Памела не собиралась. Оставался только один достойный человек. Она сама.

Памела закрыла магазин, закуталась в пальто и пошла в сторону универмага с твердым намереньем чем-либо себя побаловать. Впрочем, она была не против и пообедать, но в одиночку этого делать почему-то не хотелось. В универмаге она зашла в кафетерий и съела кусок шоколадно-апельсинового торта с чашкой мятного чая. На губах остался вкус шоколада.

В магазине было, конечно же, полно народа. Не самое лучшее время, чтобы бродить и выбирать какую-нибудь безделицу. В отделе одежды Памела присмотрела себе легкомысленную кофточку, но последнюю ее размера увела дородная тетка в ужасной розовой куртке. Памела постояла немного у прилавка с перчатками и галстуками, которые ей были без надобности. Потом купила все же зеленые кожаные перчатки с маленькими пуговками. Потом заглянула в отдел мужской одежды и купила теплый свитер цвета топленого молока. Хватит этому паршивцу таскать ее одежду.

Дом был погружен во мрак и тишину. Вампир, прикончивший все скромные запасы алкоголя, которые Памела держала на черный день, спал, свернувшись калачиком в кресле. Его рука лежала прямо на металлической крышке обогревателя — Памела знала, как сильно та нагревается.

— Эй, — позвала она. — Луций!

Вампир открыл глаза и сонно на нее посмотрел. Сейчас он как никогда походил на совершенно обыкновенного семнадцатилетнего мальчишку. При том, конечно, допущении, что у них бывают такие длинные клыки.

— Ты пьян! Вылакал даже мой мятный ликер!

— Отстань. Мне холодно.

Вампир поймал ее за запястье и дернул. Потеряв равновесие, Памела буквально рухнула к нему на колени. Спрятав лицо у нее в волосах, вампир невозмутимо засопел.

— Луций!

— Что?

— Ты не мог бы меня отпустить?

— Я был исключительно милым несколько дней, — проворчал вампир. — Ты не можешь побыть милой один вечерочек?

Он аккуратно ссадил Памелу с коленей и хмуро посмотрел на нее снизу вверх.

— Есть еще что-нибудь выпить?

Памела закатила глаза.

— В такие холодные дни алкоголь слишком быстро всасывается в кровь, и я трезвею. И мерзну, — пожаловался вампир. — Знаешь, как я мерзну?

— Нет, — честно ответила Памела. Тем более что на ее взгляд в комнате было почти жарко.

— Впрочем, ты еще ни разу не умирала... — пробормотал вампир.

И слава богу, — подумала Памела.

— Ужинала?

— Нет. Съела кусок шоколадного торта. Извини, что не могу питаться правильно, чтобы ты получал с моей кровью все возможные деликатесы, — съязвила Памела.

Вампир неожиданно выпрямился и коротко ее поцеловал ледяными губами.

— Хороший шоколад. Пошли, я что-нибудь приготовлю. Впрочем, из твоих продуктов...

Он зарылся по пояс в шкаф.

— ...приготовить можно только ризотто с чем-то из банки.

— Похоже, тебе это нравиться, — заметила Памела, садясь на табурет.

— Я даже был поваром в ресторанчике национальной кухни в пятьдесят седьмом. Его владелец не побоялся брать несовершеннолетнего. Это было в Палермо, кажется. Уже не помню.

— Почему в Италии? — спросила Памела.

Вампир посмотрел на нее через плечо.

— Потому что я итальянец.

— О...

Памела еще раз окинула его внимательным взглядом. Невысокий, худенький, с слегка вьющимися каштановыми волосами, глаза цвета кофе с молоком. Не совсем то, что вы представляете, когда вам говорят "итальянец". И не совсем то, что вы представляете, когда вам говорят "вампир". Не Марчелло Мастрояни и не Бела Лугоши. Совершенно точно.

— Я родился в Венеции. Извини, ничем не могу доказать. Документы за давностью лет, полагаю, не сохранились.

Вампир поставил на стол тарелку с дымящимся ризотто и улыбнулся.

— Ешь.

— И как тебя тогда звали? — с набитым ртом спросила Памела. — Ну, как тебя зовут по-настоящему? Ладно, не хочешь, можешь не отвечать.

Луций покачал головой.

— Сначала прожуй, а потом уже говори. Кто тебя учил манерам, а? Меня звали Габриэлем. Когда я стал вампиром, то решил, что это имя не слишком мне подходит, как коварному порождению тьмы, — он мальчишески ухмыльнулся. — Тогда я стал Лучано. Тоже в некотором роде ангел.

Памела хмыкнула. Чувство юмора у этого вампира, конечно, присутствовало, но более, чем специфическое. Впрочем, от "порождения тьмы" вправе ждать самого черного юмора. Этот мальчишка был еще небезнадежен.

— А как ты стал вампиром? — спросила Памела.

Луций посмотрел на нее довольно мрачно.

— Прости. Ладно. Не отвечай.

— Я умирал, — тихо сказал вампир. — А мой отец терпеть не мог терять что-либо красивое. Тогда он пригласил одного... синьора. Ничего скандального, ничего порнографического. Только история человеческого эгоизма.

Вампир поднялся и принялся шарить по шкафчикам.

— Нормальный кофе у тебя хоть есть?

Проснувшись двадцать четвертого декабря, Памела вдруг поняла, что делать ей совершенно нечего. Она потерла лоб.

— Ненавижу Рождество, — пробормотал Луций.

Памела повернула голову. Он лежал, свернувшись калачиком и обняв ее любимую подушку.

— Знаешь, — назидательно сказала Памела, подавляя зевоту, — нельзя всегда делать то, что тебе нравится.

— Можно! — горячо уверил ее вампир. — Я ем, то что люблю, пью то, что люблю и занимаюсь тем, что люблю! Но только не в Рождество. Поэтому-то я его и ненавижу. Я даже кровь в эти праздничные дни могу пить, только если мне позволят!

Памела победно хихикнула.

— Значит, если я сегодня пошлю тебя нафиг!..

— Не пошлешь, — возразил вампир. — Ты очень добрая девочка.

— Ладно, — сказала добрая девочка, выбираясь из-под одеяла. — Я хочу шоколадного торта.

— Только за твой счет. Я сегодня мало на что способен, — качнул головой Луций и нехотя встал.

Город уже постепенно погружался в атмосферу праздника — вымирал. В кафе забегали те отдельные недотепы, которые еще не успели купить подарки. Кафе — отличное место подумать, что бы купить этакого. А потом купить в ближайшем магазине галстук, перчатки или ежедневник.

Памела заняла столик у окна и заказала шоколадный торт и две чашки кофе. И никакого алкоголя, о чем она жестко заявила вампиру.

— Ты тиран, — пожаловался Луций. — А мне холодно и плохо.

— Почему именно в Рождество?

Вампир пожал плечами.

— Не только на Рождество. Еще на Пасху. Слишком много веры. В такие дни порождениям тьмы и детям дьявола полагается отправляться в преисподнюю. Вот мы и стараемся не искушать высшие силы. А ну как разверзнуться под ногами люк, и рухнем мы все в преисподнюю.

— Зато там должно быть тепло, — заметила Памела, облизывая ложечку.

— Ну не скажи... слышала выражение "адский холод"? — вампир сжал обеими руками чашку и посмотрел в окно. Медленно сыпал снег. — Может быть, я просто привык к другому климату. В детстве. Давно это, правда, было...

Памела не стала спрашивать, насколько давно. Она вообще решила не спрашивать лишнего. Послезавтра день подарков. Тогда она от вампира и избавиться. Стало немного грустно. Памела заказала еще кусок торта, на этот раз из шоколадного и апельсинового суфле с шоколадным муссом.

Гулять по городу особенно не хотелось, тем не менее они медленно пошли по улице, разглядывая витрины. Луций нахохлился, сунул руки в карманы и то и дело сдувал с носа снежинки, которые не таяли на его коже. Памела успешно подавила желание коснуться его щеки и проверить, насколько же она холодная. Вместо этого она слепила снежок и запустила им в высокую рождественскую ель, стоящую на площади. Промазала. Луций словно нехотя вытащил руку из кармана, набрал горсть снега, сжал, а потом, сощурившись, бросил. К ногам Памелы подкатился золотистый пластмассовый шар размером с небольшой грейпфрут.

— А что ж это вы делаете!

Быстро подняв шар, они припустились бежать от разгневанного постового и перевели дух, только забившись в какой-то тесный проулок, закончившийся тупиком и мусорными баками. Памела поняла, что вероятно никогда не перестанет хохотать. Вцепившись в руку вампира, держащую шар, она спрятала лицо у него на плече и продолжила нервно хихикать и мелко дрожать.

— Вероятно, это классифицируется, как акт вандализма... — задумчиво протянул Луций.

— В-вероятно... — Памела икнула.

— Вот почему хорошо выглядеть, как школьник, — сказал Луций. — Ты можешь вести себя, как школьник.

Памела подняла голову и посмотрела на него. На ресницах у вампира осели пушистые хлопья снега. Протянув руку, Памела их смахнула. Едва коснулась холодной, как лед, щеки вампира. Губы у него оказались неожиданно теплые, и поцелуй был с привкусом шоколада, кофе и крови. Оторвавшись друг от друга, они еще некоторое время стояли, ловя ртом воздух и покачиваясь. Сыпал снег. Луций улыбнулся, деликатно, одними губами, не показывая своих устрашающих клыков. Памела глупо улыбнулась в ответ. И тут ее окликнули.

— Уилл?

Уилли стоял в конце улицы, сунув руки в карманы своей куртки с эмблемой "Манчестер Юнайтед".

— Пэм! Нам надо поговорить!

— Я... — Памела беспомощно посмотрела на вампира.

— О чем ему надо поговорить? — хмуро поинтересовался Луций.

— Я пойду и пошлю его подальше. Давно пора было это сделать, — Памела шагнула назад.

— Ну, надо так надо, — несколько неуверенно пожал плечами вампир. — Иди, Дольче*. Я подожду тебя в кафе. Холодно на улице.

Памела кивнула, разжала пальцы, все еще стискивающие пальто вампира, и пошла к Уилли. Тот ждал ее, сидя в своем бьюике. Играло радио, подборка каких-то рождественских песен. Уилли похлопал по пассажирскому сиденью.

— Разговор есть.

Памела нехотя села.

— О чем? Уилл, по-моему пора посмотреть правде в глаза: между нами все кончено. Пожалуйста, не проси у меня больше денег. Я не могу себе позволить тебя содержать.

Памела выдохнула.

Уилли посмотрел зачем-то в зеркало заднего вида. А потом на рот и нос Памелы опустилась пахнущая химией тряпка, и мир погрузился во тьму.

Разлепив веки, Памела тупо посмотрела на потолок. С потолка на нее смотрела бледная растрепанная Памела с подсыхающей царапиной на щеке. И на этой Памеле было распахнуто платье. Что за черт?!

— Ты зачем этой суке лицо испортил?! — рявкнул кто-то совсем рядом.

Памела узнала голос Чарли, владельца местных борделей. Вот черт! Вот Уилли сволочь! Чарли появился в пределах видимости. Памела сглотнула.

— Спасибо, Уильям, ты можешь идти.

Опустившись на кровать, Чарли ногтем поддел кружево памелиного лифчика. Что ж, по крайней мере на ее белье сегодня не было ни Китти, ни Минни Маус, ни чего-нибудь еще в том же духе. Хотя, почему это должно было радовать, Памела так решить и не смогла. Она еще раз сглотнула.

— Думаю, такая красивая девушка сможет вернуть деньги, потраченные мной на нашего малыша Уильяма месяца за полтора, — улыбнулся Чарли. — А ты что скажешь, лапушка?

— Я не лапушка, — промямлила Памела.

Чарли дернул чашечку лифчика вниз, обнажая грудь, после чего хмыкнул.

— Наверное, мне сначала стоит попробовать товар самому. Как ты считаешь, лапушка?

Ощутив его дыхание на своей коже, Памела содрогнулась от отвращения. Господи! Ей хотелось придушить Уилли собственными руками. Лучше бы она тогда все-таки сиганула с моста, чем теперь испытывала такие унижения. Руки Чарли сдавили ее грудь. Памела стиснула зубы. Она попыталась увернуться от поцелуя, но это не удалось. Тогда она попыталась плюнуть Чарли прямо в лицо. Все, чего она добилась, это пощечина. Голова дернулась из стороны в сторону. Вновь засаднила царапина. Памела сжала колени и зубы, прекрасно понимая, что это не поможет. С тем же успехом она могла молиться всем святым или повторять таблицу умножения. Чарли это едва ли остановит.

Можно было еще закричать. Это бы тоже ничего не принесло кроме морального удовлетворения.

Тем не менее, она закричала. Чарли дернулся. На грудь Памеле потекла горячая темная кровь. Памела закричала значительно громче. Выпрямившись, Чарли вдруг тоненько пискнул и отлетел к стене, где рухнул на пол, как сломанная кукла. Луций вытер рот, потом сложился пополам, и его стошнило.

— Гадость-то какая!

Памела села, машинально пытаясь стереть кровь.

— Ты...

— Ты оцарапалась, — вампир коснулся ее щеки. — Я нашел тебя по запаху. Об этом ты хотела поговорить?

Памела всхлипнула и прижалась к нему.

— Полегче. Меня после его крови мутит. Все-таки кровь мужчин, особенно таких вот, отвратительна на вкус.

Памела икнула. Вздохнув, вампир мягко отстранил ее, поправил лифчик, застегнул молнию на платье, после чего безо всякого усилия подхватил девушку на руки.

Памела провела в душе по меньшей мере полчаса, оттирая кровь и прикосновения. Что произошло с Чарли ее почему-то не волновало. Да хоть бы и сдох! Она все еще чувствовала его руки на своей коже. Завернувшись в полотенце она ввалилась в спальню и упала на кровать.

— Рот открой, — сказал Луций.

— Это еще зачем? — мрачно спросила Памела, переворачиваясь на спину. Полотенце размоталось и сползло. По коже пробежал холодок.

— Ну просто, открой рот.

Памела покосилась на него. Вампир продемонстрировал блюдце с шоколадными конфетами.

— Я подумал, тебе от этого станет легче.

Памела быстро села, уже не заботясь о том, что полотенце падает на пол, и вцепилась в руки вампира.

— Луций! Ты действительно ангел!

Он усмехнулся и присел на корточки.

У шоколадок был сладко-горький вкус и легкий аромат миндаля.

— Дай-ка угадаю, — с набитым ртом сказала Памела. — Миндаль, единственный орех, который тебе нравиться.

— Нечто вроде, — улыбнулся вампир. — Сначала прожуй, а потом говори.

Памела подалась вперед, облизывая губы. Вампир поцеловал ее. От него пахло кофе и ликером. Прохладные руки скользнули нежно по памелиной спине.

— Я могу звать тебя Габриэлем? — спросила Памела.

— Лучше не стоит, — шепнул вампир.

Утром, начавшимся уже привычно поздно, оказалось, что ее маленькая квартира пуста. Это порождало какое-то неуютное чувство одиночества. Выбравшись из-под одеяла, Памела накинула халат и прошлась по комнате, прикасаясь к вещам. Залезла в шкаф, где на полке лежал завернутый в коричневую бумагу свитер. Вышла на кухню. На столе, заботливо обернутые полиэтиленом, красовались сандвичи, аккуратно и красиво разложенные на фарфоровой тарелке, о существовании которой Памела уже позабыла. К тарелке была прислонена бумажку, вырванная из блокнота: "Adios".

Разозлившись, Памела от души пнула стол, но только отшибла себе палец.

Вот ведь!

Сэмми ничуть не изменилась с колледжных времен, и привычки у нее остались прежние. Сидя напротив Памелы, она заворожено следила за плавным передвижением вилки. Памела деловито уничтожала шоколадный торт, запивая его огромным количеством пряного чая.

— Ты извини, что я так неожиданно позвонила... — Сэмми нервно хрустнула листком салата.

— Без проблем, — отмахнулась Памела.

Сэмми наклонила голову. Хрустнула еще листиком салата, подумав потянулась за обезжиренным сыром.

— Ты какая-то другая...

— Какая? — живо поинтересовалась Памела.

— Ну..... добрая? — предположила Сэмми. — Другая в общем. Ладно. Что мне делать?

Памела пожала плечами.

— Извини, но я так и не поняла, в чем проблема.

— Я думаю, он хочет сделать мне предложение...

— Ты думаешь, или он хочет? — уточнила Памела с сожалением глядя на опустевшую тарелку. Только крошки остались.

— Сегодня день Святого Валентина! Когда еще его делать?! — возмутилась Сэмми.

На это Памеле оставалось только хмыкать.

— Предложит — соглашайся. Вроде надежный.

— Мисс... — официант склонился над ней, держа в руках блюдце с куском темно-шоколадного торта. — Вам просил передать молодой человек за столиком у окна.

Памела и Сэмми тупо уставились на блюдце. Торт истекал ароматами шоколада и корицы.

— Ты встречаешься со школьником? — поинтересовалась Сэмми, кивая куда-то влево. — Я всегда считала, что безнадежные романы не для тебя.

Памела так и не отвела взгляд от куска торта, но и ложку брать не стала. Потом обернулась.

— Извини, я сейчас...

Поднявшись, она прошагала через весь зал к окну.

— Что ты тут делаешь?

— Пью кофе. Здесь хороший кофе, — ответил вампир.

— Спасибо за торт. У меня от сладкого зубы болят. Что ты тут делаешь? — Памела подавила желание сложить руки на груди. Мальчишка поднял наконец голову от книги и посмотрел на нее.

— Разве я не говорил, что ем только то, что люблю? — поинтересовался он.

— И где ты шлялся два месяца? — Памела уронила руку на спинку кресла, как можно небрежнее.

Вампир улыбнулся не разжимая губ.

— У меня были небольшие проблемы из-за того случая на Рождество. Пришлось отрабатывать повинность. С нашим ковеном шутки плохи. Он у нас знаешь какой? Ух!

Памела опустилась в кресло, закинула ногу на ногу и сплела пальцы на колени.

— И теперь...

— Я прощен. И вообще, весна близится, птички поют. Знаешь, как я люблю весну? Официант, принесите даме шоколадный мусс, еще две чашки капуччино и стопку абсолюта.

— Официант, — Памела плотоядно улыбнулась. — Мой несовершеннолетний друг обойдется без абсолюта. Пусть это будет двойной капуччино с корицей, ладно.

Луций попытался скорчить обиженную рожицу, но это ему не очень удалось. Тогда он улыбнулся, положил книгу — томик Эдварда Лира, когда-то утащенный из Памелиного магазина — на стол и подпер щеку рукой. Памела ухмыльнулась в ответ.

Сэмми, так и не дождавшаяся подругу, некоторое время с недоумением смотрела на негромко переговаривающуюся парочку у окна. Ведь вроде и не выглядели как любовники — не могла же Пэм быть настолько легкомысленной, чтобы встречаться со школьником, которому еще и семнадцати нет! — а вот поди ж ты! Что-то такое странное витало в воздухе. Сэмми машинально подвинула к себе тарелочку с тортом и отломила кусочек. Облизала ложку. На губах остался противоречивый вкус — горечь и сладость, и немного соленого — сыр. Улыбнувшись, Сэмми вооружилась ложкой и принялась уничтожать торт до последней крошки.

23-24 мая 2008 года

* "Умеренность" — одна из карт старшего аркана Таро. Говорит о гармонии между материальной и духовной составляющими, напоминает о том, что ко всему нужно относиться с выдержкой и терпением. Символ трудностей, связанных с недостатком уравновешенности.

* Имя "Памела" было придумано в XVI веке английским поэтом сэром Филиппом Сидни; составлено из греческих слов "пан" — весь и "мели" — медовый.

* Эдвард Лир, лимерик из "Ста бессмысленных рисунков и стишков", перевод М. Фрейдкина

* Лонг, имеется в виду роман "Дафнис и Хлоя"

* Dolce (итал.) сладкий

19