|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Лопнуло горло, оросив пространство кровавыми брызгами. Точнее, разошлось по шву, образовавшемуся от мастерски выверенного удара воина.
Облаченный в средний доспех воитель орудовал клинком. Огласив поляну зычным криком, он повелел соратникам наступать. Сражение кипело не на жизнь, а на смерть, и застигнутая врасплох кучка интервентов билась остервенело, до последнего вздоха.
Ещё минута, другая, и все было кончено. Воин вытер пот со лба и коротким жестом указал на карету. Там повизгивали от ужаса охраняемые персоны. Жмущихся в уголке кареты леди пошли успокаивать.
— Наррас совершенно обнаглел! — тяжело выдохнул один из воинов.
— Они заплатят за это! — низкий баритон воителя ласкал слух. С первого же взгляда на поляну недавней битвы любой любопытный мог точно указать на него — предводителя. Он выпрямился и стянул шлем. Под солнцем засверкало мужественное, волевое лицо, обрамленное локонами темных волос. Пронзительные взор синих глубоких тоннелей засасывал как в трясину. Немногие могли выдержать схватку взглядов с Крессажем Арасским. Арасс, созвучно с родиной, раскинувшейся Синирсисом, Наррасом и Мрачными пиками. Страна бескрайних лесов, болот Пригорья и кристально чистых речушек.
Предводители пограничных отрядов издревле именовались сарруками. И отчего-то именно отряд Крессажа попал в западню близ границы с Наррасом. Оставалось лишь ломать голову, нелепая ли это случайность, стоившая жизни пяти его воинам, или целенаправленная охота?
Напряженный взгляд синих глаз вновь сосредоточился на карете.
— Мой саррук! Близлежащий лес очищен от диверсантов Нарраса! — подбежал невысокий паренек и отчитался, вытянувшись в струнку. Минутой спустя к командиру начали стягиваться соратники, но Арасский искал взором одного — старшего среди них.
— Вы как, Леок? — учтиво спросил Крессаж. Пусть он и саррук, однако почтение к старшим никто не отменял. Бой позади, а опыта старому матерому хищнику не занимать.
Тот сдунул седую прядь с лица, и поднял взор на предводителя.
— Жить буду. Повезло, мы ещё легко отделались. Жаль ребят.
Арасский скупо кивнул.
— Захороним с почестью. Но все это довольно странно. Не похоже на покушение! Знай они, кого мы везем...
— То у нас бы не было шансов, — закончил Леок, устало прислонившись к кроне цветущего дерева. Он, в отличие от молодежи, мог себе позволить расслабиться после битвы. — Но тогда выходит, что столь крупный отряд неспроста в глубине наших лесов. И если они искали не нас...
— Значит неспроста! Выходит, такой отряд не один, и они пересекли границу с определенной целью.
Взгляды двух воинов, старого и зрелого сошлись в поединке. У каждого на языке вертелось одно лишь слово, и никто не хотел озвучивать его первым. Впрочем, саррук, осознав, кто он есть, изрек первый:
— Война?..
— Её заря, вернее. Это только цветы, всходящие по весне, дабы дальше расцвести могуче. Наррас прощупывает.
Крессаж резко выпрямился, став враз выше многих своих соратников.
— Необходимо предупредить короля! Ремар! — позвал он гонца.
Однако, старик лишь прикрыл глаза, а его губы тронула легкая улыбка.
— Не стоит, саррук. Сделай то, что должен. Езжай сам.
— Я не брошу отряд после боя! Когда при границе кишат враги!
Но Леок не отступал. Старый воин знал, что его вождю предначертана судьба гораздо более великая, чем удел саррука пограничья. Тон его был непреклонен, а ещё он говорил то, что в глубине души хотел услышать сам саррук.
— Твой час пробил, Крессаж. Повернись к своим предкам лицом. Возроди свой род из пепла, и, уверен, ты вернешься в сиянии славы. Ты сам избрал путь искупления, так не сворачивай с него! Время приблизилось, ты должен ехать, мой вождь. Ты просто должен! Обязан. Не можешь, не поехать...
Леок закашлялся хрипло. Просунул руку под нагрудник и, выудив флягу, жадно припал к горлышку.
— Я вдыхаю твою правоту, Леок. Но как я оставлю братьев?! Моя спина возгорится под их взглядами.
— Делай, что должен. Ты был с нами долгие годы, возродил честь и доказал отвагу как никто другой. Мы тебя поймем. Да твои братья сами возьмут тебя в плен, и отвезут в столицу, коль сам не поедешь!
Крессаж Арасский улыбнулся. Налетевший порыв ветра взметнул листву и тронул кустарники. Зеленые плащи развевались, сливаясь с чащей. Только сейчас саррук увидел, что вокруг собралась большая часть его братьев, практически все, не занятые дежурством. И все ждали его решения. Все они были горды за своего вождя.
— Я еду! — окинул он поляну просветлевшим твердым взглядом. — Но верьте мне! Я вернусь!
Затерянная в лесах родина встречала героя пограничья с распростертыми объятьями. Так уж сложилось, по традиции, что любой воитель с дальних рубежей мог рассчитывать на ночлег и ужин в любом благополучном доме. И даже бедняки считали незазорным оказать посильную помощь защитнику, ведь по поверьям благое дело накладывало благословение и счастье на обитель.
Величественные дубовые стены, покоящиеся на отвесных земляных валах были визитной карточкой любого крупного города Арасша. Не являлась исключением и столица. Дуброс, как и его владыка, король Меркус — ярые отражения сущности Арасша.
Ещё издревле Арасш гордился своими неприступными дубовыми стенами. Пропитанные особым зельем и испещренные рунами они, по мнению многих, ничем не уступали каменным замкам Нарраса или Амаренты. Да и вокруг столицы гораздо выгоднее выкопать ещё один ров, водрузив стену на оный, чем брать неизвестно откуда камни. Лес же — вот он! Сплошь и рядом бескрайние зеленые моря.
После недель утомительного пути Крессаж въехал в столицу как древний позабытый народом властитель. Конь мерно рыл копытами землю, а жители узких улочек повсеместно поворачивали головы вслед. Крессаж был из тех мужчин, которые свято чтут чувство долга, верят в себя и свой народ. Сверкающий вычищенный доспех притягивал взгляд будто магнит. Сегодня он не скрывался. Сегодня он ехал за своим, по праву. Сегодня он возродит свой род.
Узкие проулки, невысокие деревянные домишки — такой была столица за первой стеной. Второй же квартал был преисполнен изобилия двухэтажных громадин, широких дорог и роскошный дворец посредине довершал картину. Единовременно на свою защиту столица могла выставить до десяти тысяч мечей, а это что-то да значило. Впрочем, ещё ни разу стены Камгнара не были осаждены врагом. Ещё ни одна вражья армия не смогла пробраться сквозь лесной массив не понеся фатальных потерь при этом.
Воитель проехал по камню центральных столичных улиц и потянул уздцы. Величественный дворец завораживал своей красотищей. Царская обитель для царя. Стены из синего кирпича, окаймленные сверху зеленью с золотом. Камгнар — Небесный Чертог. Сиим шедевром Древних могла по праву гордиться любая страна, и Арасш гордился! Почетный караул у входа не обратил на него никакого внимания: во внешний двор дозволялось всем. Другое дело, что тебе там было нужно?
Крессаж спешился, привязал лошадь, и упругим шагом направился в приемный двор. Предстояло немного волокиты — обычное дело при визите к царю.
Сказать, что он волновался — ничего не сказать. Всегда бесстрашный в бою, преисполненный отваги и доблести опытный воин был явно не в себе. Поджилки подгибались, а в очах темнело. Слишком большая ответственность. Больно уж велик ответ перед предками.
Наконец, спустя некоторое время расспросов ему было назначено на завтра.
"Дурной знак", — подумал Крессаж. "Король принимает либо сразу, либо отстрачивает на недельку другую. А сутки, это как раз чтобы подготовиться... к чему? К теплой встрече?"
Сказать, что король питал теплоту к его родословной — сильно солгать. Взаимная ненависть двух высочайших родов Арасша стала источником поговорок и присказок. Первый — королевский, второй — воителей и дельцов. Первый властвовал, второй, владея богатствами и процветающими предприятиями, осененный воинскими подвигами постоянно тыкал носом короля в его ошибки. Пожалуй, единственный, кто имел на это право.
Особо предки Крессажа стали злоупотреблять сим правом после триумфального марш-броска возмездия. Тогда от Арасша, изможденного войной с Наррасом но отразившего захватчиков дорогой ценой не ждали никакого ответа. Обе стороны зализывали раны, и превосходившая по всем статьям армия Нарраса тогда бежала из лесов не озираясь. Истыканная стрелами, обгорелая в лесных пожарах, вязнущая в ловушках и теряющая обозы...
Но Арасш отдал много своих сыновей за победу. И дед Крессажа, собрав под своим знаменем каких-то восемь тысяч воинов совершил невозможное. Они бежали каждый день, в течении двух недель, сметая все на своем пути. И как венец триумфа — беззащитная, готовящаяся к празднеству столица вражеского государства. Бывшая столица.
Дед воистину утроил славу рода. Саррук его помнил ещё малышом, слушал о нем рассказы. Учился и восхищался.
И продолжалось бы так ещё многие и многие лета, если бы отец Крессажа не совершил глупость. Именно так, Глупостью с большой буквы величал про себя низвергнутый сын отцовский поступок.
Арасш лишился второго по значимости и равного по влиянию древнего рода. Расставленные в спешке новоиспеченные дельцы хоть и заменили исконных владельцев, и казалось бы, держали руку на пульсе, но... после десятилетий развития Арасш погряз в застое.
И последний факт отзывался тревожными колокольчиками в груди Крессажа Арасского, особенно ввиду соседства с затаившим злобу благополучным и сильным Наррасом. Сильнейшие маги и самая авторитетная Академия Магических Искусств. Многотысячное войско. И коалиция злобных шакалов, тех, по ком прошлась неумолимая пята возмездия Арасша. С десяток низвергнутых родов уже не первое десятилетие науськивающих короля, а также восточного соседа — союзную Амаренту на совместное выступление против лесного народа.
И чем старше становился Крессаж, тем гораздо четче улавливал запах грядущей крови. Сполохи тревожных зарниц тайными знаками возгорались то тут, то там, как предвестники грядущих пожаров. Большой войны не миновать.
*
Цок-цок. Гнедая лошадь мерно перебирала копытами. Брусчатка близь столицы Нарраса сменилась широким северным трактом. Чем дальше, тем реже встречались поселки с избушками. Северная переправа у Ламмары — реки, пересекающей столицу, отделяла густонаселенный, "цивилизованный" и окультуренный край от северных пустошей.
Хотя, почему пустошей? По сравнению с диким лесистым Арасшем на западе любая провинция Нарраса покажется оплотом цивилизации и прогресса. Раскинувшиеся по королевству крупные поселения, переплетенные добротными дорогами. Множество деревень помельче обеспечивали хороший ежегодный урожай.
Однако все затмевала столица-жемчужина — Тассмар. После позорного сожжения старой столицы Нарраса этими лесными дикарями, решено было переместить двор поближе к востоку. А после окончательного укрепления вечного мира между Наррасом и Амарентой положили возвести одну столицу на двоих. Величайшую.
Река Ламмара — пролегшая естественной границей между двумя державами, послужила не только именем. На ней, некогда небольшие пограничные поселки с одной и другой стороны переросли в огромные дворцы, великие стены и блестящие площади.
Вершиной великолепия стал Дворец тысячи мостов. Построенный прямо на реке — неслыханная дерзость по давним временам, он возвышался выше всех вершин. Более сотни мостов пересекали реку с одного берега на другой, сливая две державы воедино. Без магии тут не обошлось — стены буквально источали волшебную дымку. Короли дружили семьями и, казалось, благоденствие наступило.
Если бы не запад, с этими дикарями. Они ещё заплатят! Да и север не стоит списывать со счетов — больно уж давно они живут обособленно.
Но помыслы эти подходят больше двору, а не полузабытому баронету, плетущемуся по дороге домой. По правую руку раскинулись поля и угодья. Где-то на горизонте, у излучины далекой Ламмары курился огонек очередной рыбацкой деревушки. По левую дорогу, чуть спуститься, и попадешь в низину, переходящую в Кронский лес — отголосок эха, маленький последыш лесных массивов Арасша.
"Дикари, небось, половину жизни бы отдали за такие дороги, как у нас", — позлорадствовал Рустам. Что уж говорить, если его некогда богатый род потерял все около пятидесяти лет назад, чьи угодья оказались на пути армии дикарей. Потеряно было все — урожай, поля, разграблен замок...
А затем рухнувшая старая столица похоронила все средства и накопления многих знатных родов. Среди первых — бароны дель-Роар. Баронет свирепствовал: почему тысячу лет его род купался в славе и богатстве, и только он, подобно рано ушедшему отцу вынужден прозябать в нищете?! И дядька тут как тут, подсобить, конечно же, хочет! Тот в своем праве — негоже оставлять удел без родовитого присмотра.
Путь домой... долог и прекрасен. Но не для всех. Будто ноты пробовать играть задом наперед. Воспоминания проносились в голове Рустама. Вот тут он ехал, ещё сопляком совсем. Юным, мечтательным, жизни не нюхавшим.
А дальше что? Он представил себя сидящим в верхней, постоянно душной отчей комнатке старого замка. Наверху башни, совсем как архимаг. Только не архимаг. В дурацкой, расшитой робе темно синего цвета. О, она не была бы дурацкой, будь хотя бы красной, или зеленой... но, не судьба.
Вот он сидит в душных, пыльных комнатах. В разъездах на поля и пашни. Врачует деревенских детишек или отгоняет диких зверей оберегами. Наводит дождичек на рассады...
И так год за годом. Плюнув на высокородный брак жениться на какой-то деревенской простачке. Та нарожает ему детишек, которые отнимут прорву времени. И так год за годом, в трясине пресной суеты, состариться, отжить свою сотню лет, положенную магам его ранга, и уйти. Лишь изредка позволяя себе запереться в подвале и напиться до бесчувствия.
Рустам запрокинул голову, всмотрелся в небесную синь и беззвучно завыл. Словно побитый волк оплакивая довременную кончину. Так и ехал, вразвалочку, под ленивый хруст знойного Тракта.
— Много достопочтимый господин? Изволите попутчиком побыть вам?
Дель-Роар очнулся. На миг вскипела ярость на прервавшего сладостно-горькое самобичевание незнакомца.
— Ничего против не имею, — процедил Рустам. И нехотя подвинул лошадь, уступая место всаднику, очевидно спустившегося из приречных деревушек. Впрочем, вскоре Рустам проклинал свою вежливость: вид мурлычущего попутчика, наслаждающегося ясным деньком, вызывал раздражение.
Одет тот был в темную хламиду, частое одеяние. Под тканью просматривались звенья добротной кольчуги. На волевое свежее лицо мужчины лет сорока ниспадали неожиданно седые пряди. Даже не столь седые, сколь белоснежные. Диковинный цвет. Нет, Рустам знал, что определенное средство может обелить волосы, некоторые женщины даже пользовались им иногда, с довольно миловидным результатом. Но зачем это мужчине?
Напротив внешности излучаемой в пространство, темные очи незнакомца оставались закрытыми. Взгляд нечитаемый. Это отчего-то задело волшебника.
— Быть может, представитесь? — не выдержал он наконец.
— Ох, простите мою невежливость. Прежде чем назваться позволю себе маленькое отступление. Я лично считаю, что в общении двух, особенно незнакомых, титулы и заслуги не должны играть никакой роли. Я презираю любое хвастовство, и отрицаю значимость материального, в некоторой степени. Поэтому, позвольте представиться лишь тем, что по-настоящему имеет значение — именем. Зовите меня Реезимом.
— Реезим, — повторил дель-Роар, будто смакуя на вкус. — Нечастое имя. Где-то натыкался на него, возможно в книгах, но не слышал ни разу. Что ж, приму ваши правила. Меня зовут Рустам.
Молодой маг не заметил, как буквально на миг бледное безмятежное лицо попутчика исказила гримаса пристальнейшего внимания. Как раз, когда он упомянул книги.
— Так куда путь держите? — продолжил незнакомец, поправляя поводья.
— На север, — буркнул Рустам, не вдаваясь в подробности. — Пока вдоль Реки, по Тракту. А затем вдоль Серрисы, на северо-запад.
— Но там же дичайшая глушь! Между пограничьем и Кронским лесом от силы дюжина замков наберется.
— Вот мне в один из них, — сцепил зубы маг. Попутчик даже не ощутил, как всадил очередную спицу в раненое сердце.
— Стронки? Или, быть может, Бладвины? Сейчас-сейчас, я припомню, какие ещё там есть баронства?.. — Реезим сморщил лоб, размышляя.
— Роар!
— Хм, барон дель-Роар? Нет, не слыхал. Наверное, это совсем крошечное баронство, я прав?
На короткий миг Рустаму показалось что попутчик изощренно насмехается. Но ведь он не мог знать, кто перед ним, так ведь? Или мог?..
Некоторое время ехали в молчании. Тракт вилял на север, все дальше отклоняясь на запад. Если ехать строго по Тракту, то спустя неделю конного пути можно выйти к северо-восточной границе. Но туда молодому баронету нужно было меньше всего.
Западнее, западнее, ближе к диким лесам и не менее дикому Арасшу. На руину былого величия его рода. Разрушенного проклятыми дикарями. Они поплатятся. Рустам понятия не имел как, но ощущал кожей, что наследие его предков должно быть отмщено.
— Вечереет, — заметил попутчик.
— Трактир в паре часов пути.
— Составите мне компанию на ужин?
— Отчего нет? — вежливой причины отказаться не было. — Всегда рад скрасить вечер с интересным человеком.
Но спустя пару минут езды оба попутчика спрыгнули с лошадей, и рванули вперед как ошпаренные. Впереди мчал Рустам, отбросивший лишнюю поклажу и обнаживший клинок.
Первого он срубил слету. Второго снес прямым ударом ноги, а третьему вспорол горло ловким, хитроумным движением. Его попутчик тоже не мешкал. Барон не успел обрадоваться лояльности и решимости Реезима, как вынужден был отражать атаку ещё двоих противников.
Разбойники. Они всегда были, есть и будут. Их много везде. Но была и иная причина, отчего сердце Рустама зашлось холодным трепетом. Его потрепанная, перевернутая вверх дном карета. Мысли занимал родной дворецкий, старый друг воспитывавший с детства, бывший ближе, чем дедушка, бывший отцем.
Что могли противопоставить тренированному воину обнищавшие мужланы, вышедшие на тропу разбоя? Молниеносные точные движения, одно за другим обрывающие жизнь проходимцев и нежданный союзник, виртуозно работающий боевым серпом.
Но диковинное оружие очень скоро вылетело из мыслей Рустама. Покончив с бандитами, он увидел...
— НЕТ!!! — барон бросился к родному, отброшенному, словно мусор небрежно, телу. Глаза старика были зажмурены, будто он, сжавшись, пытался руками загородиться от удара. На морщинистом лице застыла сильнейшая боль.
— Нет... — прошептал Рустам, рухнув перед ним на колени. Провел руками по родному телу. Прижал к себе, баюкая.
И совесть взорвалась в нем, подобно жидкому пламени растекаясь под жилам. Он что-то хрипел, рухнув вперед в раскаянии. Ведь он и только он виноват в произошедшем. Если бы не его гнев, если бы не приказ... а теперь его единственный, последний и лучший друг покинул его навсегда. По его вине.
— Он был вам дорог? — вежливое покашливание со спины. Ах, попутчик. Реезим.
Рустам утер рукавом лицо и выпрямился, напрягая скулы. Челюсть застыла камнем.
— Да, — все, что сумел выдавить.
— Так уж вышло, что у меня имеются две лопаты с собою. Приходиться часто работать с землей, — Реезим неопределенно хмыкнул. — Давайте выкопаем могилу, а этих, — он сплюнул, — в кучу и подожжем.
— Спасибо.
И они принялись за работу. Сумерки споро накрывали землю, но они справились до темноты. Барон был глубоко признателен попутчику за помощь, что не поскупился на угощения и доброе слово.
— Так откуда вы путь держите? — спросил он уже поздно вечером, как ночь накрыла поляну. Кони на привязи стояли в сторонке мирно пощипывая травку. Пламя костра задорно трещало, но Рустам все всматривался в огонь.
— Не столь важно откуда, достопочтимый барон, — усмехнулся попутчик. Он продолжал неспешно и сосредоточено прожаривать кусок сочного мяса. — А важно с какой целью.
— Я вам не сообщал, что я барон, — резко сказал Рустам, напрягшись.
— Нет, конечно. Это нетрудно догадаться. Особенно, если знаешь, зачем вам нужно познакомиться с баронетом дель-Роар, потомком обнищавшего рода.
Волшебник похолодел. Внезапно Реззим из случайного простоватого мужчины стал средоточием неизведанной угрозы. В резких чертах незнакомца будто воспылал огонек скрытой внутренней силы. Его глаза неотрывно отслеживали каждое движение баронета, а губы искривила недобрая ухмылка. Прозвучал хохоток.
— Да кто вы такой, маррг вам в глотку!
— Бросьте, Рустам, не стоит горячиться. Я не желаю вам зла.
— А чего вы желаете?!
— Сделать вам подарок, — Реезим блеснул глазами. Голос его стал как никогда серьезен. — То, чего не дали вам в Школе Магии величайшей столицы, так называемой. То, что вы не найдете нигде больше. И то, что мы хотим подарить вам из любви к искусству. Подарить вам смысл, Рустам. Цель и путь.
— Что за путь? — но беловласый будто и не слышал.
— Вы знаете, чего ищет каждый молодой и амбициозный человек. К чему стремитесь вы, впрочем, как и каждый настоящий мужчина? К Силе, конечно, Силе с большой буквы. Мы следим за такими как вы, Рустам. Мы чувствуем, кто способен на большее, и может пройти дальше остальных. Ущемленных, неоцененных, с нераскрытым потенциалом.
Реезим наклонился ближе, а глаза его загадочно мерцали. Волшебник невольно ощутил волнение и некое воодушевление...
— Ведь никому не выгодно раскрывать этот потенциал, дорогой барон. Государству, нашему дражайшему Наррасу, выгоден так называемый "естественный отбор". Когда немногочисленные сильные контролируемые избранные пляшут под дудку власть имущих. А второсортные отбраковываются без малейшего шанса. И вы ведь понимаете, зачем и почему, не так ли?
— Будь сильных много, их труднее контролировать, — процедил Рустам. Но опомнился. — Так вы следили за мной?
— Естественно, — невозмутимый ответ. — Я уже говорил, мы ищем таких как вы, мой дорогой барон. Не таких как все. Избранных. Я знаю, как вы выходили на тренировки с травмой, чтобы оставаться лучшим бойцом на мечах в школе. Мы знаем, как вы вышли на пробежку в неудобной обуви, натерли себе ноги до пузырей, но продолжили пробежку и в следующий день, и потом, невзирая на боль. Вас не могут остановить мелкие трудности, не так ли?
Поневоле, юный барон ощутил прилив гордости. Залуженная похвала сильным сторонам его личности была приятна.
— Так неужели слабая одаренность, станет препятствием в становлении великим магом?
— Ой, действительно пустячок, — злостно фыркнул Рустам. Всплеснул руками. — Да вы знаете, как я из кожи лез, чтобы хоть как-то подняться! Вот этот костер, что я разжег, это практически мой потолок!
И впрямь он несколько минут назад хвастнул своей магией, нацелив короткий жезл на сухой хворост.
— Жаль слышать. Неужто вы сломались, Рустам?
— Да никогда! — барон яростно подскочил. — Никогда я не сдамся! Я вернусь домой, стану бароном, и продолжу искать пути совершенствования!
Реезим тоже поднялся и подошел вплотную. По-отечески, с пониманием заглянул в негодующие очи юного мага и положил ладонь ему на плечо.
— Вы уже нашли, мой дорогой друг. Вам не нужно больше искать! Что, если бы я сказал вам, что вы уже через год сможете повысить свой уровень до пятого, а затем ещё через год стать четвертым? А там, кто знает...
— Сказал бы, что вы безумец, — ответил Рустам внезапно охрипшим голосом. Нет, нельзя верить, нельзя надеяться, чтобы в который раз не разочароваться...
— Нет, я не безумен. Отнюдь. Более того, я могу ответить за свои слова. Ведь моя история почти один в один походит на вашу, — Реезим протянул правую руку ладонью вверх. Сосредоточился, прикрыв глаза. И выпалил: — Считывайте!
Прежде чем смысл слов дошел до сознания Рустама он уже ухватил за руку попутчика. Рефлексы сильны. Двое мужчин замерли на миг.
— Пятый уровень, — минутой спустя выдохнул дель-Роар и отступил на шаг.
— А теперь смотрите сюда, — и неожиданно оказавшийся магом попутчик вынул из кармана перстень.
— Привязку видите?
Рустам присмотрелся и ахнул, неверующе переводя взгляд с лица Реезима на перстень, с понуро красующейся цифрой семь. Перстень выпускника магической школы. Вручается при выпуске, и вид имеет точно такой, как и у него.
Но как человек стоящий напротив может иметь пятый уровень, если на перстне выгравирована семерка?!
— Невозможно... — Рустам грузно осел на землю. Мысли роились в голове неистовым хороводом. — Быть не может. Как?..
— Узнаете, в свое время. Если примете мое предложение.
Дель-Роар хотел тотчас и согласиться. Только подумать! Столько лет унижений и боли! Нестерпимые часы осознания собственной неполноценности, и тут такой шанс. Но Рустам не был дураком. У всего есть своя цена. И, не смотря ни на что, он не поступиться честью, гордостью или совестью! Он так считает.
— Суть предложения?
— Говорю сразу, уважаемый барон, что настолько ценный... дар дается неспроста. Обычно подобное скрывают до последнего, затем приукрашивают, пытаясь охмурить, пускают пыль в глаза... вы умный, должны понимать. А затем, когда уже нет выбора и никуда не денешься — поздно тянуть за уздцы. Я же скажу прямо: — Реезим резко и прямо вонзился кинжальным взором в глаза Рустама. — Придется лить кровь. И много.
— Да что вы себе позволяете! — взыграло в глубине Рустама. Он вскочил, преисполненный истового негодования от низкого предложения. Если по правде, то ничего особо он и не ощутил, но чувствовал себя обязанным высказать неодобрение.
— Не нужно лицемерия, барон, вы же выше этого, на самом деле, — неизвестный маг вытащил из внутреннего кармана трубку и принялся набивать табаком. Закончив сие нехитрое дело, раскурил и прижмурился в удовольствии. Стискивающего кулаки барона, нависающего исполином, он будто не замечал. Наконец бросил:
— Да сядьте вы уже! Сами потом будете раскаиваться, рвать зубами подушку по ночам от упущенного шанса.
Дель-Роар густо покраснел. Он знает или просто сказал?.. всего-то пару раз случалось, и то в моменты сильнейшей душевной боли. Когда Лора ушла... или, когда осознал, что не стать ему магом сильным.
— Хорошо, — он резко выдохнул. — Хорошо... Будь по-вашему. Рассказывайте.
И таинственный спутник поведал ему историю. О несчастном, забитом юноше, прозябающем сыне скотовода окраинной деревушки Арасша. Подлесок граничащий с Овражной долиной. Маленькая речушка, десяток дворов с некрасивыми от вырождения девицами и никого на многие лиги. О том, как парнишке довелось стать учеником лесного знахаря — естественная картина в глухомани. И о преображении. О том пути, который он избрал после того, как покинул мастера. Хотя, какого мастера? Мастера он обрел потом. И не одного мастера. Учителей, воздвигших его на новы вершины.
Рустам внимал с невольной жадностью. Колдунишка седьмого уровня достиг пятого! Немыслимо! Для баронета это значило слишком много. Теоретическая возможность поступления в Академию, пусть и под чужим именем. Да что уж говорить, разница в один уровень это разница между колдуном и несильным, но полноценным боевым магом!
А Реезим ухмылялся в душе, с некоей отеческой теплотой вспоминая себя в юности. "Случайный" попутчик уже понимал, что купил его с потрохами. Целехонького.
Костер мерно потрескивал, сумерки полностью окутывали поляну и заметно похолодало. Однако Рустам будто и не замечал произошедших перемен. Вглядываясь неподвижным взором в огонь он ловил каждое слово Реезима. Осознавая в глубине души, что не откажет. Не сможет. Отказаться сейчас, значит предать все то, чего он хотел и о чем мечтал несчетными ночами.
Ведь он не святой. Но его руках есть кровь. Жизни нет без смерти, и половина выпускников училища успела замарать руки толи на дуэлях, толи отбиваясь от случайных разбойников, как сегодня.
И внезапно Рустам со всей отчетливостью осознал: впереди вся жизнь. Он, хоронивший себя заживо ощутил дыхание ветерка. Как всякий маг, пусть и слабый, дель-Роар вполне способен протянуть свое существование ещё лет эдак на тридцать по сравнению с обывателем. Итого, впереди ещё лет семьдесят минимум. И жить эти семьдесят лет, зная, что упустил такую возможность? Жить семьдесят лет шестым уровнем, когда ты мог стать чем-то большим?
Вспомнились слова герцога Краусского, толкавшего однажды речь с трибуны перед юными дарованиями. За жизнь нужно цепляться всеми конечностями. Руками, ногами и зубами. Любой ценой.
Да, именно так. И пусть кровь стекает испод пальцев, но он согласен. В пределах разумного, но...
— Я согласен! — оборвал Рустам мерное повествование Реезима. Тот замер будто скульптура, но в глубине очей сверкнуло багровое пламя. Однако тут же внезапный, иррациональный страх и отторжение овладели баронетом. — Подумать! — добавил он тотчас. И видя вытягивающееся лицо собеседника, затараторил:
— Ваше предложение, безусловно, стоит целое состояния. Более того — бесценно, — невольно Рустам начал льстить, чего не замечал за собой прежде. Его резкое "подумаю" что-то поменяло в глубине собеседника. Словно из глаз засочилась темная угроза. — И поверьте мне, я готов вот прямо сейчас встать и иди за вами. Если бы не одно но...
— Какое же? — безразлично уточнил Реезим.
— Я имею какой-никакой титул. И я чувствую себя обязанным вступить в наследие. Я доберусь до своего удела, стану бароном, а затем, уладив дела и оставив управляющего поеду, куда вы скажете.
Ощущение грядущей беды испарилось. Дель-Роар, сам не заметив, вытер испарину со лба. Вокруг же прохладно, разве нет?
Реезим молчал, глядя на огонь. Спустя некоторое время повернул голову к взволнованному юноше, мечущегося в душе: не упустил ли тот единственный шанс в своей жизни?
— Понимаю, — проронил он наконец. — Это важно. Наверняка важнее, чем единственная возможность стать чем-то большим, чем просто барон в захолустье до конца дней своих.
— Вы, безусловно, правы, но...
Взмах ладони прервал оправдания.
— Так и быть, я уважу вашу причину. Уверен, вы даже более проникнетесь, — он усмехнулся и резко встал. Рустам тотчас определил, что тот собрался уехать, притом в ночь, в заволновался.
— В-вы обиделись? Если так, то простите...
— Не несите чепухи. Невозможно вам задеть меня, — ещё одна ухмылка. И сухо отрезал. — Через два месяца. Таверна "Дикий сокол", что в Кратне. Небольшой городок на севере, слыхали? Ровно через два месяца в течении трех дней мой человек будет ждать вас там. Уверен, к нашей следующей встрече вы более проникнетесь моим предложением. Более того, я уверен, что вы будете жаждать его.
Молодой маг безмолвно наблюдал, как Реезим, будто завершив некое важное поручение, отточенными движениями укладывает снаряжение и готовит лошадь. Однако он не мог не спросить:
— Почему вы так решили?
— Всему свое время. Узнаете, юноша. Намекну лишь, что недавно сам король лично посетил ваше баронство. Проездом по границе, так сказать... И попомните на будущее... Любой, оглядывающийся назад, неблагонадежен.
И Реезим, пришпорив лошадь неспешно тронулся. И на окрик Рустама: "Куда же вы в ночь?", тихо проронил:
— Мне не помеха Тьма.
*
Танцующие вихри огня окружали сражавшихся. Диковинное оружие приковывало взор. Двое мускулистых, раздетых до пояса мужчин наносили непрерывные удары с обоих рук. Изящные двуклинковые глефы мелькали во всполохах пламени. Клинки по обоим сторонам рукоятей мерцали багровыми всполохами, то сталкиваясь с яростным звоном, то в бессильной ярости рассекая воздух. Широкие, раздающиеся к рукояти лезвия, идеально изящные у кончиков, перетекали в витиеватые, глубокие зазубрины, способные как нанести рваную рану, так и вывернуть вражеский меч искусным захватом.
— Довольно! Кайл, Старх, спускайтесь! — мужчины на миг замерли, а затем опустили оружие, синхронно выдыхая. — Вы оба хороши.
Молодых бойцов иначе как братьями назвать не получалось. Оба высокие, темноволосые, с великолепно развитой мускулатурой.
— И все же я лучше, — самоуверенно заявил младший брат. На полголовы ниже и на пять лет моложе он, тем не менее, стремительно прогрессировал. Начали они с братом одновременно — шесть лет назад. Но за счет форы в возрасте младший впитывал все, как губка, и более сроднился как со стилем боя, так и формами.
Старший все чаще уединялся с книгами, терял себя в исканьях новых знаний. Все глубже вчитывался в давние манускрипты, или общался с учителем, пытаясь впитывать его несомненную мудрость.
— Чем тебе помогут летописи, когда начнется? — ухмылялся братец, и возвращался в тренировочный грот — продолжать тренировки. Впрочем, в том, что начнется, не сомневался никто.
Ветра доносили лихую песнь. Птицы тревожно пели в небесах. Словно встрепенувшиеся комочки, заслышавшие грозный рык Повелителей Неба, сгинувших в тысячелетиях.
— Прекрасный бой. Ваша растущая искусность радует глаз.
Старший брат был высок, темноволос, с неизменно строгим и безразличным выражением лица. Любые эмоции он привык сдерживать, считая себя выше проявления любых слабостей. Старх же, светловолосый стройный юноша, на полголовы ниже угрюмого братца всегда лучился открытой энергией. Общительный и жизнерадостный, он не витал в высоких материях, предпочитая разделять свою жизнь на прекрасный досуг и бесконечные тренировки. Кайлу же было интересно все на свете. И вместо того, чтобы увиваться за очередной юбкой, он предпочитал провести время за пыльной книгой, пронизанной мудростью древних.
— Прекрасно, — проговорил учитель, с любовью оглядывая учеников. — Вы довольны?
— Да, мастер Раззаг, — братья склонились в поклоне.
— Вы крепнете с каждым днем. Теперь я верю, что не напрасно подобрал вас шесть лет назад. Ты, Старх, почти справляешься с братом. Ты уже быстрее и ловчее. Тебе же, Кайл, приходиться находить все новые ухищрения для победы. Надолго ли хватит твоей изворотливости и смекалки?
Братья вновь склонились, а Кайл уловил мимолетную гордую усмешку брата.
— Скоро решающий час, — вокруг все будто окаменело. — То, ради чего я вас избрал, вскоре свершится!
Кайл мерно вздохнул в глубине души. Он буквально кожей ощущал торжествующее ликование братца. Ещё бы! Тот практически не сомневался в собственно превосходстве! Уже переплюнул, да что там юлить, действительно, он гораздо совершеннее в технике... Простые магические конструкты лепит быстрее. Сложные учителем запрещались — ещё не время. Старху всего восемнадцать, в то время как старшему — двадцать три. Несмотря на изрытое мускулами тело, Кайл чувствовал — его потолок близок. А что потом? Наставник молчит. Ведь поведет он лишь одного. Так он сказал в ту памятную ночь...
Они с братцем жались в уголке их некогда уютного дома. Шестнадцатилетний Кайл грудью оберегал младшего брата. Вулкания — жалкий пепел былого величия. Место, в котором от самого величия осталась лишь мания. Бьющая рассудки знати, не более. Огрызок бывшей Империи, ныне стиснутый между Наррасом с востока, Синирсисом с юго-запада и Арасшем с севера. Переполнена злыми, поникшими людьми. Людьми, которые проиграв в язвительной словесной перепалке могли пасть даже до убийства.
Им просто не повезло. Семейство Илмана перешло дорогу не тем людям. Или, возможно, их наследие стало лакомым кусочком, кто знает? Известно лишь, что подлость Вулканийский власть имущих необъятна. И в один ужасный вечер одной благополучной семьи просто не стало.
Кайл до сих пор помнил мага, воздевшего жезл над собою и поливающего их семейное гнездышко потоками пламени. Как он подскочил, разбуженный тревогой среди ночи, растолкал брата, и они выбрались наружу. Прямо в руки местных головорезов.
Единственное, что он мог сказать об этом после — это был не он. Не он пробил кадык убийце быстрым жалящим ударом. Не он перехватил падающий клинок и вонзил под подбородок следующему.
Не он чисто по наитию взмахнул мечом — чудом отбивая летящий метательный нож. А затем запуская клинок в скрытую во мраке фигуру, пригвождая будто бабочку к дому.
Позднее мастер Раззаг многократно пытался воззвать к тому состоянию, убеждая, что случившееся однажды — можно повторить. И осознанно. Однако — все ещё тщетно.
— Значит, не время, — спокойно сказал он. — Тренируй тело. Оно должно быть готово.
— Готово к чему, учитель? — недоумевал Кайл ещё юношей.
— Принять.
А тогда они выскочили... обгоревшие, испуганные, потерянные. Прямиком на увлекшегося разрушением мага.
Они не помнили себя. Им было плевать, что этот маг — явно не слабак, только что сжег их жизни одним лишь желанием. Они просто бросились на него, подобно стае диких собак.
Облаченный в красную робу волшебник кричал. Старший брат помнил, как просто вцепился в его лицо. И давил.
Тоже самое делал его брат. Вцепившийся и обвивший мага за шею, он пытался вырвать тому глаза.
И враг сделал свой ход. Он ударил какой-то магией, явно по площади, стремясь уничтожить возникших из ниоткуда. И это стало его последней, роковой ошибкой.
Мага будто вывернуло изнутри. Некое колебание магии, жуткий, обреченный миг... и враг развалился в руках ребят кровавой кашей.
Опустошенных и безмолвных, их отыскала стража. Как оказалось, проблемы только начались. Приличное наследство потерянной семьи было уже давным-давно распилено наверху. Там, где были явно недовольны выжившими наследниками.
Последовавшие девять дней в тюрьме — сущая пытка. Держали их впроголодь, стражники оскорбляли, не гнушаясь пнуть походя. Холод, стылый пол и отчаяние тюремных застенок.
Но затем... явился Он. Вначале крики вовсе не смутили обессилевших братьев — не до того было. Но по мере нарастания они начали занозливо досаждать, вынудив старшего брата прикипеть к окошку.
Ни зги не видно. Лишь всполохи кровавого огня, будто кто-то размахивал подожженной тряпкой. Очень быстро.
Но затем стало тихо. Мертвенная тишина. Братья встревоженно переглядывались, и вдруг мертвую тишину пронзили легкие, отчетливые шаги. Некто приблизился.
— Отойдите от двери.
Дети и не думали перечить. Отойдя к дальней стене, они невольно прижались друг к другу. Кайл приобнял Старха за плечо, ровно вдохнув, готовясь, в случае чего, дать последний, жестокий бой.
Прозвучал тихий звяк. И в комнату вступил некто, позже ставший учителем осиротевших братьев. Наставником, и вторым отцом.
А тогда незнакомец опустил окровавленный клинок. Оказавшийся половинкой широкой, сужающейся к концу глефы. Затем, опустил вторую руку с зажатой в ней сестрой близнецом. И резким движением скрепил рукояти, закидывая цельное, необычное оружие себе за спину. Где уже покоилась его сестра близнец.
— Вы можете остаться здесь, и умереть. А можете пойти со мной, в новую жизнь. Вступить на редкую, древнюю стезю.
Голос из-под накинутого капюшона пробирал до дрожи в костях. Однако, каким-то неуловимым чутьем Кайл не уловил угрозы. Да, в этом голосе были кошмар, ярость и неистовство битвы. А также холод рассудительной безжалостности, острого ума и бесценного опыта. На фоне моря силы.
Но там не было угрозы. Не было гнили.
И Кайл поверил. Поверил практически сразу, не сходя с места, проникшись доверием к спасшему их человеку. И с тех самых пор он всегда склонял голову перед мастером, имея свое мнение, безусловно, но открытый для кладезя мудрости.
В отличии от строптивого братца, с которым возникало море заноз в причинном месте. Начиная от бунтарского возраста, наступившего спустя какое-то время, и заканчивая жаждой жизни и развлечений, отчего им даже пришлось перекочевать к жилой деревушке поближе. Мастер отпускал их развеяться.
И если Старх пользовался этим правом не дремля, то более зрелый Кайл предпочитал шерстить кипы книг, которые учитель всегда возил с собой. Однако, сегодня все было иначе.
— Иди с братом
Кайл будто ослышался. Ему не хватало всего сотни страниц, чтобы закончить некий увлекательный трактат.
— Но учитель!
— Это приказ, — отрезал мастер Раззаг. Как это обычно бывало, из-под капюшона неизменно накинутого плаща просочилась угроза. И, хотя никакой реальной опасности не было, Кайл не желал ослушаться наставника.
— Да учитель, — склонил голову старший Илмана.
— Попробуй, — смягчился тот. Доносящийся рокот голоса стал приятен на слух. — Пойди и посмотри. Я не заставляю тебя делать то, чего ты не хочешь делать. Просто окинь взором. Оцени. И сделай выводы.
— Конечно, как вам будет угодно.
Вместо любимой книжки сопровождать самоуверенного назойливого братца? Кайл уже хотел было уточнить, не наказан ли он за что-то, но вовремя осекся. Мастер Раззаг не любил, когда слова звучали бесполезно. И на невинную шутку мог с равным успехом отреагировать добродушной ухмылкой, или серьезным наказанием.
О, как бы он хотел уединиться от бесполезного общества этих деревенских олухов! Они с наставником из сезона в сезон кочевали от городку к деревне без видимых причин. И везде одно и тоже.
"Трата времени впустую!" — повторял про себя Кайл. Ему, признаться, приходилось пересиливать себя каждый раз, когда выпадал случай пообщаться с народом. И если Старх, казалось, родился душой компании, то старший брат едва сдерживался, чтоб не сорваться, и не выплюнуть им в лица факт ихней бесполезности.
Гораздо лучше закрепить очередной конструкт в памяти, уж в чем-чем, а в этом он превосходил братца. Провести лишний час с наставником, или помедитировать вместе. Сам факт наличия мастера в их жизни младший братишка воспринимал как само собой разумеющееся. А старший Кайл ценил, и в глубине души был глубоко признателен за все. Отчетливо понимал, что время его утекает сквозь пальцы. Скоро он будет предоставлен сам себе, а Раззаг со Стархом пойдут дальше, по "древнему и тайному пути". Лишь один возьмется, а другой оставится — так сказал наставник в их первую встречу.
Впереди — неизвестность. Но на данном отрезке жизни Кайл твердо намерен взять от учителя все, что сможет!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
