Шевалье

Одним долгим зимним вечером я сидела у камина и читала толстенную магическую книгу. Пыталась читать... За окном было темно, камин приятно грел бок. Глаза потихоньку слипались, и я клевала носом на странице с пробуждающими заклятиями. Из дремы меня вывел шум в прихожей. Пока я раздирала глаза и недоумевала, что же там может быть такое, в мой кабинет зашла супружеская пара.

— Шевалье де Викарильи, — представился господин, усаживая в кресло свою супругу, прижимавшую к глазам кружевной платок, и добавил, — Вы — наша последняя надежда.

Я очень явственно ощутила, как мне на плечи лег большой слон с надписью 'ОТВЕТСТВЕННОСТЬ' на левом боку.

— Наш единственный сын, — тем временем продолжал шевалье, — Наследник моего титула и всех моих земель... — от волнения он не смог говорить, полминуты переводил дух и затем продолжил, — С ним происходит что-то странное...

— Он умирает, — сообщила его супруга и в голос заплакала.

'Что-то странное.... Умирает...' — лениво размышляла я и вслух произнесла. — Расскажите подробнее что произошло.

— Он всегда был такой веселый, — вновь заговорила госпожа, — у него были друзья. А потом он нашел какое-то снадобье... и выпил его...

— Он успел сказать друзьям, что недостоин любви и жизни... И заснул, — закончил шевалье.

— Он заснул, — констатировала я.

— Да, — подтвердил де Викарильи, — И мы никак не можем его разбудить. И никто не может. Мы привозили к нему лекаря, знахаря, ведьму — все напрасно. Лекарь дал нам ваш адрес.

— Помогите нам! — подняла на меня глаза полные слез супруга шевалье, — Все что угодно!

— Я не знаю, с чем я имею дело, мне нужно посмотреть, — ответила я.

* * *

Тем же вечером чета шевалье увезла меня в свое поместье. Меня накормили ужином и провели экспресс-экскурсию по замку, а под конец ее, с трепетом, остановились у высоких резных дверей.

— Он там, — сказала госпожа, как будто речь шла о привидении, — Извините, я не могу сегодня....

Не закончив фразы она поспешно ушла.

— Госпожа так переживает, — доверительно сообщила мне мадам Лори, кормилица сына шевалье, немолодая простодушная дама. И отворила дверь:

— Пойдемте.

Мы оказались в довольно просторной комнате. Помещение скупо освещал ночник. У стены справа стояла просторная кровать под балдахином. На ней под богатым покрывалом лежал молодой человек на вид лет девятнадцати. Судя по всему, довольно высокий, атлетичный. Брюнет. Симпатичный. Даже в слабом свете ночника была заметна его невероятная бледность. А его позе позавидовал бы любой усопший король.

— Спит. Уже месяц, — смахнула слезу кормилица.

— Как его зовут?— спросила я.

— Серж...

Я подошла к кровати и нащупала пульс на руке шевалье. Слабый, но есть. Поднесла к его пухлым губам зеркальце. Дыхание есть. Тоже слабое, но ровное. Уже хорошо.

— Для начала я составлю снадобье, — обратилась я к кормилице, — Мне кое-что понадобится.

— Все сделаем, — пообещала та.

После чего я отправилась спать.

* * *

Часть следующего дня я провела за обдумыванием и написанием рецепта пробуждающего зелья. Для его быстрейшего воплощения в жизнь тут же был вызван алхимик.

— Будете вливать ему в рот по столовой ложке три раза в день, — сопроводила я передачу пузырька кормилице. После чего села в кресло около кровати Сержа и принялась размышлять.

Проблема была в том, что надежды только на снадобье у меня не было. Часто случалось так, что проснувшиеся клиенты через некоторое время засыпали снова. Шевалье было как-то жалко: такой молодой, такой красивый и такой... мертвый. Из-за этой жалостливости я всегда нахожу дополнительную работу на свою...Ну, это не важно.

В конце концов, я приняла решение:

— Я пойду в его сон, — объявила я родителям Сержа и его кормилице, — Так будет надежнее. Мне нужно будет лечь рядом с ним.

— Все что угодно! — снова повторила госпожа, — Только верните его!

— Рядом с вами всю ночь будет кормилица, — бросил шевалье-старший, — Вдруг что понадобиться.

Интересно, что он имел в виду? Он плохо обо мне подумал? Или Серж имеет привычку ходить во сне и накидываться на первую попавшуюся по дороге даму?

Спрашивать я не стала. На ночь глядя сварила себе снотворного зелья, выпила и, не раздеваясь, прямо в платье легла рядом с Сержем. Последнее, что я помню, была похрапывающая в кресле кормилица...

Сон первый.

Я очутилась в странном мире. Было довольно темно. Все вокруг — то ли в дыму, то ли в тумане. Вдали полыхало какое-то зарево, периодически, вспышками, немного освещая местность. Почва под ногами каменистая и неровная. Похоже на пустыню.

Вокруг были навалены какие-то кучи. Проходя мимо одной из них, я обо что-то споткнулась. Кости...Потрясающе! Кто бы мог подумать, что этот тихий красавец такой кровожадный.

Одежду, пожалуй, стоит сменить. На доспехи. Для начала обойдусь облегченным вариантом кирасы, наручами и поножами. И мне нужен меч. Не думаю, что он мне пригодится... так, на всякий случай. Все задуманное тут же на мне и появилось. Люблю одеваться силой мысли. Никаких лишних телодвижений.

Я продолжила путь уже вооруженная. Обнаженный меч удобно лежал в моей руке. Через пару километров вдали послышался какой-то многоголосый шум. По мере того, как я подходила ближе, стали выделяться отдельные выкрики замогильными голосами и звон оружия.

Впереди постепенно проявлялись очертания толпы. Какие-то мужчины, горбатенькие и угловатые с размашистыми движениями. Вероятно, гоблины или зомби. Стоят спиной ко мне и смотрят на что-то впереди.

Упершись в толпу, я обнаружила, что с краю она довольно редкая. Уродцы стояли группками по двое-трое, однако все равно ничего не было видно. Я пошла в центр мимо зомби. Один на моих глазах толкнул другого вбок и застенчиво наивным голосом произнес, косясь в мою сторону: 'Смотри, какая фигурка-то! Краси-и-и-вая!'. И радостно улыбнулся мне беззубой кривой улыбкой.

Я мрачно оглядела его и равнодушно прошла мимо.

— Какая злая! — обиженно сказал за моей спиной зомби товарищу, — И у нее ме-е-еч!

Вот еще, буду я изъявлять благоволение всякой нечисти!

Затем толпа пошла плотнее. Мне приходилось изо всех сил работать локтями, распихивая уродов и протискиваясь между ними. Впрочем, они не обращали на это ровным счетом никакого внимания и не пытались ответить. Отодвинув в сторону особо увесистого громилу, я, наконец, вывалилась в центр круга и отдышалась.

Здесь, при свете воткнутых в землю факелов, активно, не на жизнь, а на смерть сражались несколько свирепых мертвяков и какой-то мускулистый мужчина лет тридцати. С затылка коротко стриженный брюнет. Одет наподобие римского легионера, так что можно наблюдать, как между отдельными частями боевого доспеха играют мышцы.

Рубится каким-то хитрым загнутым орудием с несколькими остриями, а так же чем попало, что ляжет в свободную руку. Местами господин был уже порезан и окровавлен, но вполне еще боеспособен.

Уклоняясь от свистящего мимо оружия, я решила зайти немного спереди, что бы разглядеть лицо мужчины. Ну, так и есть, шевалье Серж собственной персоной, но лет на десять старше. Надо же, у него оказывается голубые глаза. Голубоглазый брюнет, приятное сочетание. Будит романтические воспоминания зари туманной юности. Как славно, что я его так быстро нашла.

Так, теперь нужна обстановка для спокойного разговора. Я произнесла заклинание и по краю круга из зомби встала огненная стена в два человеческих роста. Потом, я махнула рукой и вынесла мертвяков, с которыми боролся Серж за пределы круга. Шевалье озадаченно несколько раз огляделся: куда делись нападавшие, затем увидел меня и выставил вперед оружие.

— Ты кто? — подозрительно осведомился он.

— Я — маг. Пришла за тобой, — спокойно ответила я.

— За моей душой? — зло поинтересовался шевалье и решительно бросил, — Ты ее не получишь!

— Мне твоя душа сто лет приснилась, — напряжение Сержа неприятно в виде мурашек заползло мне на спину, но я постаралась отогнать его от себя, — Я и тебя-то впервые по-человечески вижу.

— Тебя прислал Дагон! — внезапно догадался шевалье.

— Какой еще Дагон? — удивилась я.

Шевалье посмотрел на меня как на умственно отсталую и пояснил:

— Дагон Лавкрафта!

М-да, в моем образовании обнаружился существенный пробел. Я-то, наивная, думала, что знаю всех чудищ и богов в мире. И не тебе — какой-то Дагон Лавкрафта! Любопытно, это одно лицо или два отдельных монстра? Дагон-Дагон, что-то знакомое, но никак не вспомнить. Что-то шумерское, может быть. Да, какая разница, если он меня не присылал.

— Меня прислали твои родители, — имело смысл говорить правду и ничего кроме правды, — они очень переживают. Пойдем!

— Никуда я с тобой не пойду! — заупрямился Серж. — Ты — порождение мрака! Можешь меня искушать, я тебе не верю!

Вот спасибо! Поговорили: 'Порождение мрака! Не верю!'. Достать его отсюда будет не так просто, как мне хотелось бы. И зачем я его пожалела? Кто меня просил? Ну, да его родители. На редкость вменяемые люди и их я, дурочка, тоже пожалела. Теперь расхлебывай!

Пока я занималась беседой с самой собой, шевалье успел исчезнуть. Тьфу ты, начинать все с начала!

В расстроенных чувствах я проснулась...

Весь следующий день голова была просто чугунная. Хотелось спать. Так всегда поначалу бывает, когда ходишь в чужих снах. Моя смурная физиономия, видимо, не предвещала для всех ничего хорошего, поэтому меня никто ни о чем не спрашивал. Родители Сержа куда-то уехали, слуги вокруг старались ходить тише. Сумрачный день незаметно прошел в полудреме. Вечером я слегка ожила, но ощутила, что самостоятельно ночью заснуть не смогу и снова взялась за зелье.

Сон второй.

Я стояла на вершине невысокого холма. Был ясный день. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась степь. Ветер колыхал выжженную солнцем траву. Впереди, в двух милях от меня, поднимая тучи пыли, колготились две группы всадников. Оттуда же доносились возбужденные вопли и улюлюканье, слышались выстрелы и звенела спущенная тетива.

'Ни дня без драки', — подумалось мне. — 'Какой он деятельный!'

Нужна лошадь. Рядом со мной, тут же, из-под земли вырос породистый гнедой жеребец.

— Привет, Габар! — я потрепала лошадь по холке. Габар получился, в прямом смысле, высокопородистым и что бы достать до стремени пришлось задирать ногу чуть ли не к уху. Зато быстрый как ветер. Впрочем, спешить не будем.

Пока я осторожно и неторопливо трусила к всадникам, те успели уже выяснить отношения, подобрать убитых и раненных и разъехаться в разные стороны. А мне-то, куда и за кем?

Я осмотрелась. В правую сторону от меня отправилась кучка всадников в длинных вышитых рубахах с бахромой, темноволосые, на голове перья. Стало быть, индейцы. Я закрыла глаза и сосредоточилась на них. Нет, шевалье среди них нет. Значит, он стремительным галопом удаляется от меня среди людей в шляпах. Поеду за ними.

Не смотря на то, что конь у меня был огонь, нагнать Сержа с товарищами мне никак не удавалось.

Вдали показался городок в три десятка домов. В основном, одно— и двухэтажные постройки. Все какие-то запыленные и запущенные.

Отряд мужчин заехал в город и пропал из виду.

Стоп. Как я выгляжу? Надо постараться органично вписаться в среду. Начнем превращение: итак, дамское седло. Платье. Легкое, белое. Длинные, светлые, волнистые, слегка выгоревшие на солнце волосы. Прихваченые на шее белой лентой. Соломенная шляпа. Удобные кожаные мокасины. Вышло немного пижонски, но сойдет для сельской местности. Как говорил Сунь Цзы: будьте невинной девушкой и вам откроют дверь...

Я въехала в город. По пыльной центральной улице ветер мотал мусор. В скупых островках тени лежали разомлевшие от зноя собаки, лаять им было лень, вместо этого они приветливо зевали. Изредка в окне появлялась заинтересованная физиономия и тут же пропадала. Скука смертная. И где мне тут найти шевалье?

Въехав на перекресток, я заметила у одного из домов на поперечной улице нерасседланных лошадей и направилась туда. Что-то мне подсказывало, что я на верном пути. На двери около лошадиной парковки было написано 'Шериф'. Шериф — это, безусловно, он, Серж. Амбициозный юноша! Почему он не стал воплощать все это в реальную жизнь? Надо будет спросить.

В дверях я столкнулась с двумя по-деревенски одетыми мужчинами. Увидев меня, они присвистнули. Стало быть, хорошо выгляжу. То, что надо! Пройдя через помещение для заключенных, я остановилась перед дверью с изображением шестиконечной звезды.

Подняв руку, чтобы постучать, я поймала себя на том, что мне как-то тревожно и сердце бьется быстрее обычного. 'Пустяки', — сказала я самой себе, — 'Не впервой, прорвемся!'. Постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.

Шериф задумчиво жевал травинку и мерно раскачивался на стуле, засунув руки в карманы и положив ноги на стол перед собой.

— Берта, — сказал он мне, — Я тебе уже говорил...

На этом месте он поднял свои голубые глаза и обнаружил, что я не Берта

— Вы?! — подскочил на стуле шевалье и в его голосе одновременно слышались удивление и досада, — Что вам нужно?

— Пришла по делу, — пояснила я, — Пойдем, нас ждут.

— Не смей мне тыкать! — вдруг заорал Серж и наставил на меня пистолет.

Какой, однако, нервный. Впрочем, злость ему идет больше, чем грусть.

В моих руках появилась двустволка и уперлась шерифу прямо в лоб.

— Ух ты! — восхитился Серж, — Как вы это делаете? — и тут же изменился в лице. — Вы — ведьма! Если вы не уберетесь — я вас убью!

Вот параноик противный! Отчего он так все время дергается?! Я не нападаю, веду себя спокойно, не ору дурниной. Выгляжу как человек. Более того, как красивая женщина. Чего он все время от меня шарахается? Женоненавистник? Импотент? Или напугал кто?

Спокойствие, только спокойствие. И терпение, много терпения!

— Если я вас здесь убью — вы умрете, — постаралась ровным голосом сказать я, — А если вы в меня выстрелите — я проснусь в реальности и через некоторое время приду сюда снова.

— Бессмертная, — плюнул шевалье, неохотно убрал оружие, а затем снова закричал, — Убирайтесь! Я никуда с вами не пойду! Я же сказал!

Поскольку уходить я явно не собиралась, он использовал последний аргумент: подскочил ко мне, открыл дверь, бесцеремонно толкнул наружу и заперся изнутри.

— Грубиян! — крикнула я ему вослед.

Ну, он меня реально разозлил! Упрямый как осел! Невежливый, беспричинно злобный! Я ему еще ничего плохого не сделала! Кто ему давал право так себя вести!

Со злости я стукнула кулаком по дверному косяку. Помогло мало, от обиды на глаза навернулись слезы. Не время раскисать! Зайдем с другой стороны.

Я завернула за угол, туда, где по моим представлениям должно было находится окно шерифа. Окно было милосердно распахнуто. Очень хорошо, не придется ничего бить. Но, забраться в него я не успела. Из кабинета донеслись голоса. Один слегка шепелявый мужской спросил:

— Так значит завтра?

— Да, — ответил голос шевалье, — Собирай всех. Поедем, сровняем с землей их деревню!

— Чертовы краснокожие, — поддержал третий голос, — Смерть им всем!

Да он кровавый маньяк! Как мне повезло сейчас сидеть под окном в целости и сохранности! Что ж, зато теперь у меня в рукаве есть козырной туз! Посмотрим, как ты реализуешь свои наклонности, если я предупрежу индейцев.

На цыпочках, я отошла от окна и осторожно выползла из-за угла. Затем вихрем вскочила в седло и пришпорила коня. Я вылетела из городка, обдав пылью замызганные оконца.

* * *

Путь до деревни индейцев был не ближний. По дороге я успела переодеться на их манер. Всегда уважала индейцев! Почитание предков, традиции, семейственность, близость к природе, мудрость, наконец. И одежда удобная, и украшения стильные, и перья в волосах. Эге-гей! Как они там кричат стуча себя ладонью по рту? Непередаваемое первобытное ощущение свободы! И жажда мести! Держись шевалье, я тебе еще наваляю!

До поселения племени я добралась только к ночи. На подъезде меня затормозила охрана.

— Я — Белая Луна из рода Огненного Змея, — представилась я, — у меня важное послание для вашего вождя. Это очень срочно!

— Я — Степной Волк, — сказал один из стражей, — Я провожу тебя.

В деревне, судя по всему, было какое-то мероприятие.

Посередине, на хорошо утоптанной площадке, горел большой костер. Вокруг него сидело много народа: кто ел, кто — пел песни. В самом дальнем конце на бревне, в окружении самых внушительных мужчин сидел вождь и о чем-то серьезно с ними разговаривал.

— Это — Белая Луна, о великий Поющий Ветер, — отвлек вождя Степной Волк, — Она принесла важное известие.

Музыка вокруг как-то стихла и воцарилась жутковатая тишина. Я вздохнула. На публике ораторствовать мне, конечно, не впервой, но важность момента заметно давит. Приложив руку к сердцу и склонив голову, я сказала:

— Да прибудет с тобой сила о Великий Поющий Ветер! Мне бы хотелось приносить с собой радость и счастье. Но сегодня я со страшными новостями. Я только что из города. Шериф собирается с утра прийти сюда со своими людьми, убить всех вас и сровнять с землей вашу деревню.

Все с интересом и недоверием уставились на меня. Вождь поправил свои съехавшие на затылок богатые перья и спросил:

— Почему мы должны тебе верить, о незваная гостья?

— Позовите шамана, — попросила я.

Через минуту, бряцая амулетами, явился худой пожилой индеец с отрешенным взглядом. Не иначе как уже кактусов нажевался. Я встала перед шаманом, посмотрела ему прямо в глаза и заглянула в самую душу.

— Бессмертная! — взвизгнул шаман и упал ниц, — Она говорит правду!

В деревне началась нешуточная паника.

— Нужно увести всех женщин, стариков и детей в надежное место, — предложила я вождю.

— Да, — откликнулся Поющий Ветер, — Они уже собираются. К утру буду в Пещерах Предков.

— Вот и славно! — в душе я уже ликовала и предвкушала досаду Шерифа, когда он увидит пустое место.

— Иди с ними Белая Луна! — предложил вождь.

— Ну, нет, — ответила я, — Я останусь здесь и сделаю Шерифу козью морду.

Знал ли Поющий Ветер что такое козья морда или нет, но, очевидно, уловив суть, одобрительно хмыкнул.

* * *

На рассвете я объехала деревню индейцев. Что смогли — они унесли. Для отвода глаз осталось несколько старых плохо разбираемых вигвамов, очаги из камней, внушительный тотемный столб бога войны и забор вокруг поселения. Среди запустения на лошадях передвигались: я, Поющий Ветер и еще десяток самых боеспособных членов племени. Вооружение было разнокалиберное — от трофейных ружей до дротиков.

Для того, что бы не вызывать подозрений и подпустить белых поближе, решено было развести костры и посадить у ворот деревни муляжи дозорных.

В полдень, когда мы подкреплялись кукурузными лепешками, прискакал Степной Волк и сообщил, что Шериф в двух милях отсюда и быстро приближается.

— Великий, — сказала я, — Вы должны беречь себя и своих людей. Создайте видимость боя, потом я их отвлеку, а вы уходите.

— Не в обычае народа прерий бояться смерти! — гордо заявил Поющий Ветер.

— Умереть вы всегда успеете, — парировала я, — Но сегодня я этого не допущу. Обо мне не беспокойтесь — белые мне ничего сделать не смогут. Делайте, как я говорю, сохраните свой род!

— Хорошо, бессмертная, — поклонился вождь, — Мы будем молиться за тебя.

Поблагодарить вождя я не успела — мимо засвистели первые пули. Индейцы ловко попрятались за вигвамы и заборы. Шериф и горожане стремительно влетели в деревню и внезапно осадили коней. На лицах читалось недоумение и растерянность.

По сигналу вождя индейцы ответили нестройным залпом. Под кем-то из белых убили лошадь, кого-то ранили и сбили на землю. Перепуганные горожане принялись лупить из ружей куда попало, пока шериф не смог, наконец-то, навести порядок.

Я подала знак Поющему Ветру, что бы индейцы отодвинулись к воротам и калиткам. План был такой: я буду мозолить глаза белым, передвигаясь от укрытия к укрытию, пока индейцы не отойдут достаточно далеко.

Я пришпорила коня и рванула поперек деревни, одновременно паля по земле из своей двустволки. Горожане воодушевленно завопили и вслед мне полетели пули. Индейцы стартовали одновременно со мной в разные стороны от своей деревни.

Так, еще бросок наискосок в другую сторону. На полном ходу обогнув вигвам, я вылетела прямо на Сержа. Пришлось резко развернуться, взвив Габара на дыбы.

— Вот она, — закричал шевалье, — Ник, обходи справа.

Через минуту, пролетая мимо, я выбила опешившего от неожиданности Ника из седла ударом приклада. Эти лузеры мне не соперники!

— Том, — слышала я в отдалении голос шерифа, — Сюда! Она сейчас выедет на тебя.

Я в очередной раз резко завернула и осторожно выглянула из-за вигвама. Впереди группа горожан человек в десять. Туда не пойду. Сзади приближался стук копыт. Слева вроде чисто. Поеду туда. Габар двинулся шагом в выбранном мной направлении и тут же сзади меня нагнал шевалье. Я снова пришпорила коня и полетела, лавируя между вигвамами влево. На очередном повороте меня встретила засада из пеших горожан с ружьями. На полном ходу я ударила по бокам Габара, заставив его прыгнуть. Мы пролетели над головами белых, тут же раздался дружный залп, на меня брызнул фонтан крови. Конь коснувшись земли вдруг резко подогнул ноги, я перелетела через его голову и покатилась по земле.

Постепенно я приходила в себя... Левые рука и бок сильно болели, в голове гудело, слегка мутило. Должно быть, удар был не слабый. Наверно, я вся в ссадинах.

— О, эта краснокожая тварь еще живая! — радостно сказал кто-то надо мной знакомым шепелявым голосом. Меня перевернули на спину. Нечеловеческим усилием воли я открыла глаза. Среди мутной пелены, в вышине надо мной реяло красивое лицо шерифа. Почему он иногда кажется мне таким неотразимым?

— Дайте, я убью ее! — тем временем громко и возбужденно сказал кто-то.

— Не трать зря патроны, Том, — ответил Серж и мрачно ухмыльнулся, — Она бессмертная.

А вот теперь он совершенно непривлекательный. Выглядит полным психом.

— Ее надо допросить, — почему-то шевалье не спешил меня убивать.

— Да, точно, — поддержал шепелявый, — Она ж знает куда они ушли!

— Ник, свяжи ее, — распорядился шериф.

— Не-е-е, — отозвался шепелявый Ник, — Она — ведьма. Я ее боюсь.

После длительных препирательств, в итоге, были найдены смелые добровольцы, которые спеленали меня как младенца. Но везти в седле все отказались. Пришлось Сержу самому взвалить меня как куль с мукой на холку своего коня.

Обратный путь был мучительно долгим. Очень трясло. В определенный момент у меня начала кружиться голова. Видимо я, все-таки, сильно ей ударилась. Затем я потеряла сознание.

* * *

Я очнулась, в процессе того, как меня привязывали к стулу в кабинете шерифа. Руки крепко связали за спинкой, ноги привязали каждую к близлежащей ножке. Вокруг была куча злобных мужчин с оружием. Шериф подошел ко мне и плеснул в лицо стакан холодной воды. Вот это я ему обязательно припомню.

— Говори, — приказал он.

— Это же Ты требовал обращения на 'Вы', — напомнила я.

— Я краснокожих не уважаю! — буркнул шевалье и бросил на меня столь свирепый взгляд, словно прямо сейчас был готов разодрать на части.

Я, в свою очередь, внимательно посмотрела ему в глаза. Если буду молчать, начнутся пытки? Надо схитрить. Пока их всех тут много шансов освободиться мало.

— Я не буду говорить... — я специально сделала паузу, чтобы насладиться видом напрягшихся лиц, — Пока они, — я обвела взглядом присутствующих, — Все здесь.

По рядам собравшихся пронеся ропот сомнения.

— Да, убить ее и все! Нечего церемониться! — снова предложил Том.

— Нет, узнаем куда они делись и сожжем ее на костре! — донеся голос.

— Выйдете все вон, я сам с ней разберусь! — раздраженно бросил шевалье.

— Но, шеф...! — с опасением в голосе попытался возразить кто-то.

— Я справлюсь! — рявкнул Серж.

Все-таки темпераментный мужчина! Но противоречивый: то 'вы', то 'ты'.

Он показал всем на дверь и недовольные мужчины начали выходить из комнаты. Поскольку все уже достаточно были возбуждены, а дверь оказалась одна на всех, немудрено, что в какой-то момент кто-то с кем-то что-то не поделил и назрел конфликт. Шериф отвлекся на выкрики и выглянул из комнаты. Я воспользовалась моментом и снова переоделась. Как прежде, в белое.

— Ну, — уверенно вернулся в комнату шевалье, взглянул на меня, все понял, вздохнул и сел, обхватив руками голову. Внутри него что-то происходило. Он шевелил губами, сжимал и разжимал кулаки.

— Достала! — сквозь зубы процедил он, — Садистка! Что за удовольствие постоянно унижать меня!

— Поскольку у вас нет ко мне больше вопросов, развяжите меня, — потребовала я.

Но Серж меня не слышал. Ладно. В моей руке материализовался нож. В три приема веревка, стягивавшая мне руки, была перерезана. Я успела освободить левую ногу, прежде чем шериф осознал, что происходит. Он истолковал все по-своему, и в его глазах появилась ярость:

— Никуда ты не уйдешь! — хлопнул ладонью по столу шевальею.— Там я для всех — пустое место! Им доставляло радость мешать меня с грязью! Я ушел. Мне здесь хорошо. Так нет же, прислали тебя! И какая же ты навязчивая! Но раз так — ты навсегда останешься здесь!

Шериф вскочил. Я тоже. С правой ногой, привязанной к стулу, жить было нелегко, но можно использовать конструкцию как средство обороны. Моя правая нога описала дугу. Стул пришелся по левой руке Сержа и частично задел грудь. Звезда шерифа со звоном упала на пол. Стул, к сожалению, поломался частично, его сохранившуюся часть с привязанной моей ногой шевалье перехватил и дернул.

Я потеряла равновесие и упала на спину. Стул мешал ему добраться до меня и, прежде чем он сообразил повернуть его, я подтянулась и полоснула ножом по веревке. Шериф опомнился и дернул стул. Нож продолжая движение порезал мне ногу. Я освободилась и перекатилась под стол прежде, чем на мое место с силой опустились остатки стула.

Выбравшись с другой стороны стола, я с досадой обнаружила, что он преграждает мне путь к окну. Я сделала отчаянный прыжок в его сторону, но Серж изловчился и схватил меня за волосы. Чертовы длинные локоны! Хороши для соблазнения. Жаль, что шевалье такой отмороженный. Сейчас они только мешают.

Развернувшись, я замахнулась на шерифа ножом. Попытка была неудачной, он перехватил мою руку и с силой долбанул ей по стене. От боли я выронила нож. После чего Серж прижал меня к стене всем своим телом, крепко схватив обе мои руки за запястья. Я оказалась обездвиженной. Он внезапно оказался так близко, такой мужественный и сильный. Я ощущала запах его разгоряченного борьбой тела приятный и немного терпкий. Я почувствовала, как сильно бьется его сердце. Внезапно в моей уже груди что-то перевернулось и загорелось.

Ну, вот, теперь у меня Стокгольмский синдром — влечение к насильникам и захватчикам. Поздравляю!

С этой мыслью я проснулась.

В сильном волнении я села на кровати. Сердце бешено колотилось, дышать было трудно. Я вспомнила, что Серж лежит рядом и в ужасе резко на него обернулась. Фу, спит, слава богу. И как будто бы его щеки зарделись.

Зашедшая в комнату кормилица всплеснула руками:

— Ой, вы проснулись! А мы-то так боялись... так боялись, что вы тоже насовсем заснули.

Я озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, что случилось.

— Два дня спали! — продолжала тем временем мадам Лори.

Ах, вот оно что! Я спала два дня. Вот так сон!

— Может случиться так, что я буду спать несколько дней, — подтвердила я, растирая ладонями лицо, и ощутила невероятный голод:

— Боже мой, как хочется есть!

— Ой, все давно готово! — засуетилась кормилица, — Мы каждый день ждем!

Тем временем она подошла к кровати Сержа, снова ойкнула и с умилением произнесла:

— У моего мальчика появился румянец...Спасибо вам!

— Пока не за что, — вздохнула я.

* * *

Весь день я провела в размышлениях над тем, что произошло во сне, почему все было именно так, что мне говорил шевалье и что я ему отвечала. Судя по всему, возвращаться он не собирался, злился на то, что я его унижаю. Знать бы, чем и как? Его логика никак не вязалась с моей. Какое-то: два пишем, три в уме...Какая катастрофа у них здесь произошла?!

За обедом, с самым невинным видом я интересовалась жизнью кормилицы, расспросила ее про семью, затем осторожно перешла на тему ее молочного сына. Выяснились немаловажные подробности, проливавшие свет на личность Сержа: он был добрым, покладистым, вежливым и никогда не был замечен в драках или дуэлях (после того, что я видела, в это верилось с трудом). Кроме того, шевалье был очень талантлив: хорошо рисовал, играл на лютне, книги писал, да и в науках проявлял усердие.

Юные дамы из окрестных поместий активно с ним кокетничали, но он, почему-то, предпочел им своенравную Кейт, единственную, не отвечавшую ему взаимностью. Он писал ей баллады, пел серенады под балконом, носил лучшие розы из сада, сопровождал куда бы она не пошла и помогал, в чем бы она не попросила. По мнению кормилицы — внимания уделял непомерно много. Но, она была холодна как лед и тверда как сталь.

Получался порочный круг: чем больше он ее добивался, тем холодней она становилась и больше распаляла его на подвиги. В итоге, в самый напряженный момент, Кейт заявила, что кроме дружбы ему надеяться больше не на что. После чего, Серж первый раз в жизни напился в хлам, несколько дней кряду сидел в библиотеке и что-то читал, потом вроде как простудился, сходил к лекарю, вернулся с набором лекарств, вероятно, как-то их смешал и полученное выпил. Ни пузырька, ни рецепта не оставил. Теперь вся надежда только на меня!

Какой кошмар вся эта надежда! Им без него плохо. Ему без них хорошо. Мне нужно отрабатывать деньги и тащить Сержа с того света, одновременно входя в его положение и в тоже время блюдя нейтралитет. Ужасная у меня работа! Адская! Суперслалом: набирая обороты проскочить между всеми этими условиями. До этого как-то получалось. Не в таком закрученном варианте, но получалось. Займусь аутотренингом: 'У меня получится... У меня все получится!'

* * *

На ночь в комнату Сержа, честно говоря, я шла с опаской. Напугал, несносный мальчишка! Впрочем, он — непонятное существо: внешне уже мужчина, а в душе — жестокий и вредный мальчишка! Справиться со страхом помогла злость. Где мой ремень?

С досадой я поняла, что в таком настроении в и таком обществе спокойно не заснуть. Хорошо, что есть зелье.

Сон третий.

Очертания леса медленно проступали сквозь утреннюю дымку. Лес был темный: то ли еловый, то ли смешанный и уходил куда-то вверх, в гору. Дороги, как таковой, не было, зато через лес вела просека метров пять шириной, но не вырубленная, а как будто здесь много раз туда-сюда волокли дом или целый корабль. Местами растительность была выжжена. 'Что же это за место такое?— гадала я, — И кому пришло в голову волочить корабль в гору? Что за дикие у шевалье фантазии?'

Спотыкаясь, я побрела вверх по просеке, продолжая обдумывать: кто ее сделал и что меня ждет наверху?

Гора... Просека... Паленые проплешины...Внезапно пазлы сложились в единую картину — Дракон! Ну, кто кроме него мог вывернуть тут все с корнем и спалить? Как пить дать — живет в пещере на вершине. Надо сменить облик, дабы не смущать дракона женским естеством. Но и слишком мужественно выглядеть — тоже его обнадеживать!

Буду субтильным магом-ботаником: небрежная, давно нестриженная шевелюра, слегка мешковатая студенческая одежда, плащ с капюшоном и круглые очки. Надеюсь, я выгляжу достаточно жалко. Студента сразу видно по тому, как его ветром шатает. Дракону никакого прока — кожа да кости.

Мили через три я вышла к большому вытоптано-выжженому лугу, за которым в склоне горы виднелась пещера. Слева от ее устья почему-то стояла башня. Как сказала бы наша классная дама: 'Кошмарный мезальянс'. Что бы сказали психоаналитики вообще лучше не говорить.

Дракон задумчиво грелся на солнышке у входа и с наслаждением чесался. Увидев меня, он убрал ногу от шеи и несколько напрягся. Хорошо бы он был с уравновешенной психикой и не принялся с профилактической целью плеваться огнем.

Подслеповато прищурившись, дракон, наконец, разглядел меня и расслабился. Угрозы я не представляла.

— День добрый, — поздоровалась я, не дойдя метров десять до дракона.

— Привет! — неожиданно дружелюбно сказал тот и улыбнулся, — Куда путь держим?

— Да, работу ищу, — я помахала свитком диплома.

— Да-а-а! — покачал головой дракон, — Нынче работу найти трудно. Сочувствую! Я вот только выкупом и живу.

— Повезло! — одобрила я, — Кто нынче в плену?

— Ой, — внезапно сморщился дракон, точно лимон съел, — Горе горькое. Я таких еще не видел! Тоска, а не принцесса! Скукотища! Целыми днями беспросветно ревет! Говорит: я ее постоянно критикую! Эй, Белоснежка! — рявкнул он в сторону башни. — У нас гости!

Окно на вершине башни нарочито медленно отворилось, и сверху на меня посмотрела сестра-близнец шевалье.

— Заперлась, — подытожил дракон, — И сидит одна, молчит второй день. Ни поговорить, ни в домино поиграть. За что мне все это?! — запричитал он.

— Удача отвернулась? — поинтересовалась я.

— И не говори! — убивался дракон и внезапно сменил тему, — Слыш, со своими проблемами совсем про этикет забыл. Горыныч, — протянул он чешуйчатую лапу.

— Сигизмунд, — ответила я пожимая его лапу тощей ручонкой, — не поверишь, я тут шел и думал: 'Кому нужен талисман на удачу?'

— Талисман! — обрадовался Горыныч. — Я ж тебя люблю! Бог услышал мои молитвы! Какой счастливый день! Покажи!

Я сделала вид, что роюсь в кошельке у пояса и воплотила хитросплетение самоцветов и шнурков:

— Вот! — и талисман закачался перед носом у дракона.

Горыныч забил от радости хвостом, глаза его алчно загорелись, лапы так и тянулись к талисману. Надо было чем-то расплачиваться, но мешала жадность.

— А давай меняться! — вдруг нашел решение дракон. — Ты мне — талисман, я тебе — принцессу! Скажешь что спас ее, а я подтвержу! Тебе много денег дадут, а может, и женишься на ней. Но, ей богу, я тебе не завидую!

— Давай! — согласилась я.

— Белоснежка! — снова рявкнул дракон. — Выходи, тебя спасли!

— Не выйду — заупрямилась Белоснежка и принялась громко реветь.

— Не выйдешь добровольно — из башни вытрясу, — пообещал Горыныч.

— Деспот! — донеслось сверху. — Как это унизительно — отдать первому встречному ничтожеству. Я хочу ОДНУ большую и чистую любовь. С первого взгляда и на всю жизнь. Хочу белого коня на принце!

Я не сдержалась и хмыкнула.

— Помечтай! — заржал Горыныч. — Кто спас — тот и конь! Выходи, давай, у меня терпение кончается!

Дверь в башне резко распахнулась. Из нее решительно вышла голубоглазая смазливая брюнетка в шелках и бархате, и, размазывая на ходу слезы по макияжу, устремилась к просеке.

— Пока, — бросила я на ходу, догоняя девушку.

— Бывай! — отозвался дракон.

* * *

Принцессу я настигла у леса.

— Притормози! — повелела я, хватая ее за руку повыше локтя.

— Отпусти! — взвизгнула девушка и попыталась движением плеча стряхнуть мою руку. — Ты — отвратителен! Немощен и уродлив!

— Ну, я, конечно, не белый конь, чтобы разъезжать на принцах, но моей немощи вполне хватит, чтобы превратить тебя в жабу. — спокойно ответила я. — Внешность может быть сильно обманчива.

— Все равно, — заявила девушка, — я тебя никогда не полюблю!

— И слава богу! — я снова стала сама собой. — Это — извращение.

Принцесса подозрительно воззрилась на меня:

— Снова ты!?

— Сколько можно спрашивать одно и то же! — во мне начало расти раздражение. — Давно пора понять, что я тебя из-под земли достану.

— Ты давно уже достала! — принцесса как-то незаметно выросла на голову выше, раздалась в плечах и заговорила приятным баритоном.

Синее бархатное платье на шевалье теперь смотрелось крайне нелепо. Глядя на это, я фыркнула. Он заметил неувязку и сменил одежду на более подобающую мужчине. Находится рядом с Сержем, было неловко и приятно одновременно. В груди и животе что-то трепетало. Должно быть бабочки. Некоторое время мы оба, молча, шли вниз по просеке.

— Отстань от меня, — первым нарушил тишину Серж.

— Не могу, — вздохнула я, — Это моя работа: выводить людей к свету, если они заблудились.

— Со мной все в порядке, — шевалье остановился, внимательно посмотрел на меня и упер руки в боки. — Или ты слепо-глухо-тупая?

— А ты — бессердечный! — раздражение внезапно переросло в злость. — Любишь только себя. Заснул, понимаешь, а на чувства других людей тебе плевать!

— Да что ты знаешь о любви?! — завелся Серж.

— Да уж как-нибудь не меньше твоего, — парировала я.

— По тебе заметно, — надменно ухмыльнулся шевалье, — К такой как ты и подойти-то страшно! Ты ведь любому коснувшемуся тебя мужчине голову отрываешь?

— Отгрызаю! — прорычала я, — Как богомол. Ну, хорошо, говоришь — я не женщина. Сейчас посмотрим!

Так, стану принцессой. Напялю что-нибудь нефункциональное, например: платье розовое и пышное с множеством рюшечек, оборочек и бантиков. Декольте, открывающее плечи. Корсет, делающий талию осиной. Побольше стразов везде. Блестящие побрякушки. Высокую прическу с кудряшками на висках. Хороший макияж.

'Ну, вот теперь красавица!' — думала я, вертясь перед зеркальцем.

У наблюдавшего за моими эволюциями Сержа, глаза делались все круглей. В конце концов, он открыл рот и неожиданно сел на бревно.

— Вот, полюбуйся! — заявила я. — Если ты такой патологически бесчувственный — сиди здесь в гордом одиночестве! А я пошла к симпатичному дракону играть с ним в домино и вести задушевные беседы, — и язвительно добавила. — На мой взгляд, он выглядит более мужественным!

С чувством исполненного долга, я подобрала пышные розовые юбки, и, поминутно ими за что-нибудь цепляясь, пошла обратно в гору. Мне было досадно и обидно. Может, в чем-то он, конечно, и прав: я не люблю, когда за меня хватаются первые встречные или без спросу. И мои отношения с мужчинами не всегда были безоблачными. Но я себе цену знаю! Я — красавица и умница, обремененная многочисленными талантами. Пустим с драконом слух — пусть съезжаются лучшие рыцари и бьются за мою честь.

Я надеялась, что после моей тирады шевалье бросится меня догонять или хотя бы пойдет следом. Но, нет. Когда я обернулась на вершине — он по-прежнему сидел на бревне. Вот тормоз! Все, я решила: ухожу к дракону!!!

* * *

Когда я снова вышла на луг, дракон все еще сидел возле пещеры и принимал солнечные ванны. Нелегко ему, хладнокровному. Он заслышал производимый мной шорох, разлепил тяжелые веки и страшно удивился:

— Привет, — сказал он, — Какими судьбами?

— Скучно стало. В гости пришл., — ответила я. — Говорят, ты любишь в домино играть?

— Ой, — спохватился дракон, — У меня ж не убрано! — и принялся подметать хвостом мусор и кости перед входом в свою пещеру. Поднялся столб пыли. Я закашлялась.

— Извини, — суетился Горыныч, — вот теперь порядок. Давай знакомиться. К сожалению, — он несколько смутился, — Представить меня некому...

— Обойдемся без церемоний! — предложила я. — У меня нет предрассудков, — моя рука протянулась к дракону, — Сесилия.

— Горыныч, — дракон церемонно приложился к моей руке, — Такая приятная встреча!

— О, вы галантный джентльмен, — кокетливо посмотрела я на Горыныча.

Горыныч зарделся и потупил взор:

— Давно я не встречал такую прекрасную принцессу, — вздохнул он.

— Слушай, — я поняла, что теперь могу осмелиться на любые безобразия, — ты умеешь превращаться в людей? Мне так привычнее.

— Без вопросов! — прищелкнул пальцами Горыныч

— Тогда обернись жгучим кареглазым брюнетом, скажем испанцем.

— Легко, — дракон нарисовал пальцем в воздухе какую-то закорючину, и, внезапно, съежился до размеров человека метра восьмидесяти ростом. Статного и широкоплечего.

— Пор фавор, ла Белла Донна! — лихо подкрутил тонкий ус Горыныч.

— Превосходно, — захлопала я в ладоши.

День проходил весело: несколько часов кряду мы рубились в домино и шашки, играли в жмурки и 'тепло-холодно'. А когда устали, дракон метнулся в пещеру, извлек оттуда огромный клетчатый плед и кучу подушек, расстелил на земле и предложил мне сесть. Я удобно возлежала на подушках и наблюдала, как Горыныч колдует над костром с набором продуктов. Обожаю мужчин, которые умеют готовить!

Вскоре соблазнительно запахло шашлыком и печеной картошкой. О, остаюсь в этом чудесном драконьем раю!

— Вуаля! — Горыныч встал на одно колено и преподнес мне глиняное блюдо с шипящим ароматным мясом, овощами и зеленью.

— Мерси, — ответила я, подарив дракону многообещающий взгляд, — Ты перешел на французский!

— Я — полиглот! — выпятил грудь Горыныч и страстно прищелкнул пальцами.

Потом мы ели, хохотали и болтали о всякой чепухе.

— А у тебя семья богатая? — вдруг спросил дракон.

Поняв, к чему он клонит, я решила поморочить ему голову:

— Отвратительно богатая! И они так утомили меня своей меркантильностью! Кругом: деньги, деньги, деньги! Все разговоры только о деньгах! Боже мой! — тут я схватилась за голову. — А мне так хочется пообщаться с нормальным человеком или драконом — все равно! Так хочется настоящих чувств! Того, что за деньги никогда не купишь! В карты поиграть не на деньги!

Дракон озадачился и задумался. Он спешно доел свою порцию и снова ушел в пещеру. Вернулся Горыныч с отделанной золотом лютней из красного дерева и расположился на подушках напротив меня. Пройдясь по струнам, он извлек из лютни невероятно приятные звуки и хорошо поставленным голосом запел серенаду в духе 'Ты со мной моя принцесса'. Затем последовал еще десяток любовных баллад, одна другой чувственней и проникновенней. И сопровождал дракон свое пение такими взглядами, какими можно было бы плавить камни.

— Вот это да! — сказала я после очередной серенады, — Мужчина, хорошо играющий на лютне — необыкновенно прекрасен. Но, мужчина играющий на лютне и при этом хорошо поющий — это погибель для моего разума!

— Ми коразон! — снова обжег меня взглядом дракон.

— Все, — заявила я, — если ты обещаешь так же вкусно готовить — остаюсь у тебя! Буду помогать тебе в финансовых вопросах, убираться и скрашивать одиночество.

Дракон замер и судорожно сглотнул. Через некоторое время, придя в себя, он взял мою руку в свои ладони.

— Мон шер, — произнес он шепотом, — Я так счастлив!

Остаток послеобеденного времени мы лежали и смотрели на облака, спорили какое из них на что похоже и в кого может превратиться. Ближе к вечеру Горыныча вдруг осенило:

— Я знаю, на что еще можно играть в карты!

— На чтение стихов? — лениво поинтересовалась я

Дракон лукаво подмигнул:

— На раздевание!

— Как изумительно неприлично! — поддержала я тему.

— Играем? — воодушевился Горыныч.

— Играем! — одобрила я. — Могу спорить на приготовление ужина, что скоро ты останешься в одной чешуе!

Игра вышла очень азартная, с бурным выражением эмоций, криками и обвинениями в жульничестве. Я уже почти лишилась десятого бантика, когда оторвавший взгляд от карт дракон, заинтересовался чем-то у меня за спиной.

Я обернулась. От леса к нам приближалась какая-то фигура.

— Кого это к нам несет? — в голосе Горыныча чувствовалось раздражение.

На мой взгляд, тот, кто к нам приближался, очень походил на викинга. Это был здоровенный мужик с длинными, заплетенными в косу волосами, бородатый и мрачный. Его взгляд из-под надвинутых бровей и огромная секира в руках не предвещали ничего хорошего. Вскоре я узнала в пришельце шевалье. Неожиданно!

— Надо же было испортить такой хороший день! — досадовал дракон и умоляюще обратился ко мне, — Немного подожди, любовь моя, я выгоню этого наглеца и вернусь!

Он снова вырос до дракона, встряхнулся и пошел навстречу викингу:

— Что тебе нужно, наглец? — заревел Горыныч, обращаясь к Сержу, — Зачем потревожил мой покой?

— Я пришел за принцессой! — уверенно ответил шевалье.

— Да щас! — схамил дракон и плюнул в Сержа огнем. Тот выставил щит, увернулся, а затем понесся прямо на дракона. От страха я зажмурилась. Когда я решила приоткрыть правый глаз, дракон и шевалье кружили друг вокруг друга. Оба были уже достаточно злые и кидались один на другого нешуточно. Я заволновалась — они же друг друга поубивают! Надо что-то делать! Я встала, подобрала пышные юбки и побежала к ним.

— Прекратите немедленно! — закричала я.

— Уйди отсюда! — заорали оба мне в ответ, не думая останавливаться.

Драконоборство продолжалось до ночи. Перевеса в конфликте никакого не чувствовалось. Поначалу я бегала вокруг Горыныча и Сержа, не оставляя попыток их разнять, но меня никто не слушал. Через некоторое время я устала, села обратно в подушки и стала задумчиво созерцать происходящее. Луг периодически озарялся вспышками драконьего пламени, выхватывающего из темноты силуэты. Я уже засыпала, когда внезапно послышался глухой тяжелый удар и тон криков изменился: Серж кричал радостно, а дракон скорее бессильно хрипел.

Моим глазам открылась такая картина: Горыныч лежал на боку и отбрыкивался всеми лапами. На его шее стоял шевалье и замахивался секирой.

— Стой! — пришла в себя я, — Остановись сейчас же!

Шевалье обернулся и нерешительно замер. Я со всех ног кинулась к дерущимся, не переставая кричать:

— Оставь его, он мне ничего плохого не сделал! Пощади его, пожалуйста!

От избытка чувств я начала плакать. Добежав до дракона, я не заметила кочку, споткнулась и упала на землю. Продолжая рыдать, захлебываясь от слез и недостатка воздуха я снова попросила Сержа:

— Сохрани... ему... жизнь... пожалуйста!

Размахнувшийся было шевалье, недовольно глянул на меня, поставил тяжело дышавшему дракону на шею древко секиры и пробурчал:

— Свободен! Не забудь сказать ей спасибо!

После того, как Серж спрыгнул с его шеи, Горыныч тяжело поднялся:

— Прощай, Мон ами! — грустно произнес он и, понурив голову, пошел в свое логово, бормоча что-то про талисманы и недостаточно четко сформулированные желания.

Убедившись, что дракон скрылся в пещере, шевалье подошел ко мне, достал носовой платок, осторожно вытер мои слезы и взял меня на руки.

— Пойдем, — тихо сказал он, — я хочу пригласить тебя на ужин.

Мне подумалось, что это удивительный день: мужчины только и делают, что меня кормят.

Отвлекшись от своих мыслей, я заметила, что Серж со мной на руках идет по облакам. Скоро мы оказались в столь необычном месте, какое я себе и представить не могла.

Была ночь, ярко светила луна. Ее голубоватый свет лился на облачный пейзаж: округлые невысокие холмы с чем-то вроде полупрозрачных туманных деревьев. Мерцающая звездами дорога вела к Воздушному Замку, чьи высокие изящные башни упирались в темно-синее небо. От такой нереальной красоты захватывало дух.

Во дворе замка был роскошный сад с цветами невероятной красоты.

— Я на минуту, — пообещал Серж и оставил меня на дорожке сада.

Я заворожено бродила среди цветов, ловя себя на мысли, что было бы чудесно обзавестись их рассадой, и не заметила, как вернулся шевалье. Теперь он был коротко стрижен, гладко выбрит и одет как настоящий принц: белые брюки, темно-синий мундир с эполетами. Хорош, как в сказке.

И в этот момент в голове у меня помутилось, дыхание перехватило, а сердце снова забилось быстрей. Он подал мне руку. Я протянула ему свою и поняла, что она мелко дрожит. Боже, неужели я, все-таки, влюбилась. До потемнения в глазах. Мне на работе нельзя! Но он так прекрасен и мужественен, что хочется на все наплевать...

В то же время из глубин подсознания пришла спасительная мысль, что надо срочно брать себя в руки, ибо, во-первых: в этом мире шевалье — Господь Бог и его сила однозначно больше моей. Во— вторых: он может об этом знать и использовать против меня. Завести куда-нибудь и заколдовать.

Да и много ли женщине для того, что бы влюбиться нужно? Особенно страстной? И тогда я, совершенно добровольно и навсегда, останусь в его сне, как он и хотел. И больше не проснусь никогда.

От ужаса меня передернуло.

'Проснись, проснись, — внушала себе я, — Это просто сон! Это не может быть правдой! Это его сон! Я — холодная лягушка!'.

Самовнушение на время помогло: в душе разрасталась тревога, словно предчувствие чего-то неприятного. Пожалуй, я начала всерьез опасаться Сержа. Теперь мои мысли были заняты тем, как побыстрей отсюда уйти. Уже через пять минут меня бил озноб.

— Ты замерзла? — спросил шевалье, — Ты вся дрожишь.

— Есть немного, — с неохотой согласилась я. Было неприятно, что он заметил.

— Я сделаю тебе новое платье, — Серж взмахнул рукой, на мне материализовалось что-то белое и воздушное, как облака вокруг. Но это только подлило масла в огонь моих страхов по поводу его всемогущества.

Ужин прошел как-то напряженно, не смотря на луну, свечи и тихую классическую музыку. Я пыталась притворяться беспечной и улыбалась. Но, возможно, выходило криво. Есть не хотелось совсем. То, что удавалось в себя всунуть — застревало в горле. Все было как-то неправильно и несправедливо. До слез. Хотелось совсем не так, но по-другому я уже не могла. Поперек мозга встала мысль, что я, должна быть его проводником и не имею права на что-то большее. Даже во сне. Потому что на работе я работаю. И мои личные желания в данный момент не имеют никакого значения.

'Твои желания всегда не имеют значения', — обиделась моя часть, голосовавшая обеими руками за роман на службе.

'Ничего хорошего из этого не выйдет' — поставил было жирную точку разум.

Влюбленная часть собиралась ему что-то возразить, но в эту минуту Серж сделал музыку погромче. Заиграло необыкновенно красивый вальс, обволакивавший все вокруг. Он пригласил меня на танец. И тут мне стало совсем плохо. В душе шла битва между желанием и долгом. До шевалье мне уже не было никакого дела. А он, между тем, меня обнимал. А я уже ничего не чувствовала. В какой-то момент он близко наклонился к моему лицу. Наверно, собирался поцеловать...Мир заволокло пеленой и... Я проснулась.

Сказать, что мне было грустно — ничего не сказать. Я чувствовала себя дурой. Полной и беспросветной. В голове была каша, скорее всего овсяная. Вязкая и липкая. Внезапно накатили слезы. Я лежала и тихо плакала. От злости и бессилия. Хорошо, что кормилицы не было рядом. И еще, зачем-то, хотелось двинуть Сержа по уху.

Почему в моей жизни все не во время и не на своем месте? А теперь и во сне тоже? Кто меня там увидит? Кто осудит? С другой стороны — все это так и останется прекрасным сном. И не более.

Я поняла, что запуталась и устала. Было ощущение, что я начала терять себя. Чувства и ощущения и мои и шевалье свалились в одну большую кучу. И чья это была обида, я уже не могла разобраться.

Отдых. Мне нужен отдых. Миниум неделю!

* * *

Предупредив родителей Сержа, я уехала в загородное имение, пригласив с собой Ящерицу.

На следующее утро выпал снег. Погода была прекрасная: солнечная и слегка морозная. Мы слепили снежную бабу с выразительными формами и всласть накатались с деревенскими детьми с высокой ледяной горы. После обеда, Ящерица, лежа на шкуре у камина и подперев подбородок руками, рассуждала о том насколько странные существа мужчины. В процессе беседы стали вырисовываться подробности романа Ящерицы с бравым монголом благородных кровей, недавно принятым на службу к герцогу Валенштейну. Главная проблема была в том, что монгол был младше ее на 6 лет.

— Как это ужасно! — страдала Ящерица. — Ну ты подумай, он младше меня! И ревнует ко всем моим знакомым!

— По моему — это замечательно, — подбодрила ее я и поймала себя на остром чувстве зависти к тому что у Ящерицы столь страстный и юный поклонник. — Это значит, что ты прекрасно выглядишь! Наслаждайся!

— Но я не понимаю как он ко мне относится, — продолжала моя подруга. — Ты скажи мне как специалист: почему он то пропадает на неделю с друзьями, то каждый день носит мне суши и заваливает глиняными табличками с нацарапанными нежностями?

— В таком возрасте ему положено быть несерьезным, — заметила я.

— В его возрасте многие монголы уже женаты! — возразила Ящерица.

Потом она недоумевала еще о чем-то, а я лежала на тахте, глядя в потолок, и ощущала как по телу растекается блаженство, которое всегда сопровождает моменты, когда рядом с тобой находится близкий человек. И можно просто быть самой собой, говорить глупости и нести чушь. Или разлечься в неге и спокойствии, и молчать.

— Ты не представляешь себе, — сказала я Ящерице, — Как я хочу просто поспать! Без снов. Вот так, что бы коснувшись подушки отключиться, а проснуться утром как будто ночи и не было. Но выспавшейся, с легкой свежей головой. Полной планов и желаний.

— Хорошо бы, — согласилась Ящерица.

Внеплановый отпуск прошел шикарно. Не смотря на то, что неделя пролетела как единый миг, мне удалось сбросить с себя морок снов Сержа и я была готова к новым испытаниям.

* * *

Вернувшись в поместье Викарильи, я обнаружила, что уже могу засыпать вполне легко и самостоятельно. И где-то в глубине души притаилось смутное ощущение финишной прямой. Прямой ли? Опыт подсказывал, что когда мерещятся прямые, лучше заранее подготовиться к неожиданным поворотам. На всякий случай я объелась на ночь.

Сон четвертый.

Впереди виделся непроглядный мрак. Сплошная бесконечная чернильная темнота. Но это был не космос, а какая-то беспросветная ночь. Обдавало тоской и безысходностью.

Воздух был неприятно вязкий и плотный. Он с трудом входил в легкие. Сделать вдох было крайне трудно. Грудь, будто, придавили камнем. Да и вообще, все тело сковала запредельная тяжесть, и каждое движение давалось с трудом.

Не было ни планов, ни желаний, ни чувств, ни эмоций. Ничего. Абсолютная пустота. Лениво приползла одинокая мысль, что хочется сделать себе харакири, чтобы побыстрей все это закончилось и, наконец, отдохнуть. От чего? Я ведь только отдыхала!

В этот момент, во мраке начали проступать светлые пятна. Одни — желтоватые, другие — мертвенно голубые. Постепенно внизу разлилось море огней, состоящее из отдельных точек.

'Похоже на город', — подумала я и обнаружила себя на обрыве скалы. По мере того, как впереди все явственней проступали очертания улиц и отдельных домов, тяжесть и лень уходили из меня. Вскоре, я отчетливо увидела довольно большой город с высокими зданиями. Его освещение делало тени неправдоподобно жесткими и резкими. Казалось, что внизу рассыпались острые осколки черного стекла, которые вонзятся в каждого, кто рискнет прикоснуться.

Над городом висело тягостное, напряженное ожидание, постепенно лишавшее сил и надежды. Полупрозрачной тенью по улицам ползал парализующий страх. Вокруг высоких башен вились какие-то, похожие на бабочек противные бледные твари, навивавшие запредельную тоску. Жуткое место. Просто болото печали и ужаса.

Подумалось, что этот город, как вампир, намертво присасывается к живущим в нем несчастным и высасывает жизненные силы, постепенно убивая своих жертв.

И, самое неприятное, почувствовала я, мне — именно туда. А есть ли надежда вернуться? Выбраться живой?

'Это всего лишь сон!' — напомнила я себе, — 'К тому же, не мой! Бояться нечего'. Собрав волю в кулак, я сделала глубокий вдох и прыгнула вниз.

Приземлившись где-то в темном переулке и сбросив с головы капюшон, что бы лучше видеть, я сжала в руке под плащом кинжал. Вокруг царил полумрак. Среди валявшихся то тут, то там, куч мусора копошились какие-то пугливые карлики. При виде меня они моментально попрятались и затихли. Повисла напряженная тишина, отозвавшаяся во мне смутной тревогой. Но никто не появлялся и не угрожал. Дорога вперед была свободна.

Через квартал я вышла на ярко освещенную улицу с проезжей частью. По ней двигались самоходные экипажи причудливой конструкции. Мимо мелькали одинокие граждане, часто, бандитской наружности. Стало понятно, что уровень криминала в этом месте зашкаливает, потому что жители города совершенно несчастны, но деваться им некуда. Вот и сидят в этом террариуме, выпуская яд и кусая друг друга.

Неподалеку от меня остановилось светлое ландо. Оно отличалось от проезжавших мимо рычащих карет большей длинной, а так же, выразительностью и плавностью линий. В свете фонарей ярко сверкали начищенные хромированные детали. С первого взгляда было ясно, что это дорогой и новый экипаж какого-то прожигателя жизни.

Из ландо, через борт, выпрыгнул какой-то светловолосый мужчина. Он прошел немного по улице в противоположную от меня сторону, оглянулся, затем повернул обратно. Дойдя до своего экипажа, он достал сигарету и, закурив, присел на капот, выпуская дым вверх. Казалось: он кого-то ждал. Это дало мне время лучше рассмотреть его.

Светло-бежевый костюм на незнакомце был хорошо скроен и идеально сидел по фигуре. Бросалось в глаза, что тонкая шерсть, из которой он сшит исключительного качества. Господин был, определенно, не беден, но одет совершенно не по погоде, потому что в воздухе ощущалось явное присутствие поздней осени.

Я наблюдала за ним, стоя в тени стены. И вдруг из переулка за моей спиной внезапно выбежал какой-то мужчина. Меня обдало неумеренно острым запахом его одеколона. От резкого аромата защекотало в носу. И в тот момент, когда мужчина вскинул оружие, я громко чихнула. Следом прогремел выстрел.

Гражданин рядом со мной медленно осел и завалился на бок. Я вскрикнула, кинулась к нему и чуть не столкнулась нос к носу с хозяином ландо. В руке у него тоже был пистолет.

— Живо! — скомандовал он, — Его нужно спрятать в мусоре!

Теперь я могла разглядеть его вблизи. На вид ему было около тридцати. На правом глазу почему-то красовалась пиратская повязка. Оставшийся голубой глаз смотрел холодно и жестко. По тому, насколько быстро и уверенно труп исчез под грудой хлама, создавалось впечатление, что этот трюк одноглазый проделывает не впервой.

— А теперь я должен убрать свидетеля, — сообщил убийца и направил оружие прямо мне в сердце.

— Может, хватит уже, — устало сказала я, — Пора запомнить, я здесь — бессмертная.

— Тьфу ты, — плюнул Серж, — зануда! Надо же было испортить всю романтику.

— Ничего себе, романтика! — возмутилась я. — Некрофилия сплошная!

— Не нравится — не смотри, — схамил шевалье. По голосу чувствовалось, что он как-будто обижен, но старался вести себя непринужденно.

— Слушай, — развязно сказал он, — Ты театр любишь?

Я кивнула.

— Тогда, пошли, — он схватил меня за руку и резко дернул в сторону ландо.

— Какой театр? — спохватилась я.

— Премьера, — нетерпеливо пояснил Серж, — сенсация года!

— Стоп, — резко сказала я, — Сенсацией года будет твое возвращение домой.

— Хватит меня воспитывать! — ткнул мне пальцем в грудь шевалье, — Я не понимаю, что тебе от меня нужно?!

— Мне нужно, что бы ты вышел в реальный мир, — честно призналась я

— Вот для меня реальный мир, — Серж обвел рукой вокруг, — у меня здесь есть все, что я захочу.

— Пока — да, — заметила я.

— Что ты имеешь ввиду? — подозрительно осведомился он.

— То, что скоро здесь будет скучно. Каждый день будет происходить одно и то же.

— Это почему же? — упер руку в бок шевалье, — Я уж постараюсь что-нибудь придумать. К твоему сведению, у меня богатая фантазия.

— Богатая, — согласилась я, — но если твой реальный опыт не будет снабжать идеями твою фантазию — нового больше не будет. Это — раз. Во-вторых — твое тело в реальном мире долго не протянет. Ну, может, пару лет. Когда твой мозг истощится, тело постепенно завянет. Далее сепсис и смерть.

— Я тебя не понимаю..., — с сомнением произнес Серж.

— Будет конец света, — уверенно сказала я.

— Значит, ты предсказываешь мне Конец Света?! — расхохотался шевалье. — Не ты первая, не ты последняя. Когда ночь длится целую неделю, всем начинает казаться, что надежды больше нет.

— Конец Света, — фыркнул он.

— Я не шучу, — ответила я, — и мне не кажется. Я знаю. Подумай!

— Подумай...— повторил шевалье, взял меня пальцами за подбородок, поднял его вверх и внимательно посмотрел мне в глаза. Взгляд был серьезный и испытующий. — А есть ли у тебя еще причины спасать меня? Ну, кроме денег моих родителей? Ответь! Зачем это лично тебе?

Я вздохнула и опустила голову.

— Нету... Я так и думал, — закивал головой шевалье, быстро коснулся двумя пальцами углов глаз у носа, останавливая слезу и отвернулся прерывисто дыша. Однако, видимо, быстро взял себя в руки и повернулся уже с улыбкой на лице:

— Так, ты в театр идешь?

— Нет, — еще раз вздохнула я.

Серж отпустил мою руку и направился к своему ландо.

— Когда устанешь от своего темного угла — приходи! Граница открыта. Я буду ждать! — крикнула я вслед.

Ландо, взвизгнув шинами, резко стартовало и пронеслось мимо.

Глядя вслед удаляющемуся шевалье, я поняла, что не испытываю ровным счетом ничего: ни досады, ни раздражения, ни сожаления. Местная мрачная атмосфера каким-то удивительным образом все обезболивала. Поняв, что еще немного и полное безразличие, одолеет меня и лишит воли, я поспешила покинуть тяготящий мрачный город.

* * *

С вершины обрыва было хорошо видно, как в городском парке шевалье знакомится с плачущей на скамейке девушкой...

* * *

В кои-то веки я решила плюнуть на работу и позаботится о себе любимой. Удивительно! Просто пошла спать. В свой собственный сон. Была надежда, что в спокойной обстановке в голову придет свежая мысль, как вернуть Сержа в реальность. И в целом, надо было как-то отвлечься.

Я оглянулась на Границу: сзади мрачно чернела глубокая ночь. А с моей стороны — бездонно синели небеса, теплый ласковый ветер шелестел листьями пальм, на чистый белый песок набегали прозрачные волны лазурной лагуны. Красота! Лето. Цветы. Вкусная еда. Короче — гедонистический рай.

Однако проходили дни. Надежда сменялась отчаянием и обратно. Никаких путных планов в голове так и родилось. Вероятно, потому что все мои мысли были заняты пережевыванию возникших с Сержем взаимоотношений.

Я не понимала как я отношусь к нему и как он относится ко мне. Складывавшаяся из этого картина выглядела и вовсе сложнозапутанной. Наверняка я знала только одно — я в равных долях и люблю и ненавижу его. И какого-то черта ревную: крайне неприятно было думать о том, что у него могло что-то сложиться с той девушкой в парке. Тогда я ему не буду нужна совсем и я его никогда больше не увижу...

Но почему он тогда носил меня на руках? Зачем интересовался моими чувствами? Что его так расстроило при нашей последней встрече? Так легко все забыть? Как так можно так долго маяться отношениями с равнодушной Кэт и так быстро отказаться от меня? Слишком много вопросов... Мозговой центр жестоко буксовал...

Однажды утром я, почему-то, проснулась с каким-то облегчением на душе. Было ощущение, что произойдет что-то хорошее и радостное. Чувство для меня невероятно редкое, хотелось удержать его как можно дольше. На волне вдохновения я создала большой уютный дом и решила, что именно сегодня ночью буду спать по-человечески на кровати. Если он не придет — проснусь и пойду советоваться с Верховным Магом. Распишусь в собственном бессилии и пойду. Не облезну.

Вечерело. Я качалась в гамаке, подвешенном между двумя пальмами. Было не жарко и не холодно — в самый раз. Ветерок откуда-то приносил приятный аромат цветов. Журнал по садоводству, не смотря на поразительное обилие интересных статей, читался лениво и медленно.

На животе у меня стояло блюдо с вкуснейшими местными плодами. Нежная мякоть, абсолютно безо всяких семечек, таяла во рту, наполняя его вкусом арбуза, малины и апельсина одновременно с легким оттенком меда и корицы. Как бы его назвать? Что бы получилось экзотично. Рамин? Лапам? Курум? Точно, пусть будет курум! Очень подходит к его сути.

Объестся курумами ничего не стоило. Я съела их уже штук двадцать. Мне было хорошо. Под мерный шум волн глаза уже начали слипаться, как неожиданно я заметила незваного гостя.

Он устало брел по песку в полосе прибоя. Совершенно босой. Дорогой светлый костюм был порван и окровавлен. Испачканная рубашка висела лохмотьями. На шее болтался огрызок галстука. Пиратская повязка уехала на лоб, открыв совершенно целый и невредимый правый глаз. В руке шевалье держал за горлышко половину бутылки.

Не дойдя до меня, он задумчиво зашвырнул остатки бутылки в воду и плюхнулся в песок. Обхватив колени руками, Серж уткнулся в них головой и обмяк. В прорехе рукава показалась свежая царапина,

Устал, бедный! Должно быть, опять с кем-то дрался. Надо будет обработать ему раны, а то инфекция попадет...

Что бы привлечь внимание, я запустила в шевалье курумом:

— Попробуй, очень вкусно!

Серж дернул плечом. Однако, через некоторое время, поднял голову и обернулся:

— Я утопил машину в море, — доверительно сообщил он, — она так булькала, когда тонула... Ты себе не представляешь!

— Позади меня есть дом. — ответила я. — Там можно переодеться и прилечь. Есть хочешь?

Шевалье скривился и неопределенно махнул рукой, что, вероятно, означало отсутствие аппетита. Потом он нехотя встал и нетвердой походкой направился в дом, где картинно рухнул на веранде на кровать. Поднявшись к нему через пять минут, я обнаружила, что он сладко спит беспробудным сном, так же ничком, как и упал.

* * *

Был поздний вечер. На темном бархате неба зажглись крупные яркие звезды. Тихо шелестел прибой. Я сидела на бревне у костра и задумчиво смотрела на огонь. Бытует мнение, что не него можно смотреть бесконечно. Кажется, что так оно и есть. Мысли в голове отсутствовали, на душе тоже было непонятное запустение, как у человека пережившего бурю. Но с приятным оттенком, когда я вспоминала, что шевалье рядом, и продолжает спать на веранде. Будить его или не будить? Вот в чем вопрос. И проснулся ли он в реальности?

Со стороны дома послышался шорох. Взлохмаченный сонный Серж спускался ко мне, завернувшись в плед с кровати, изобразив из него что-то наподобие римской тоги. Судя по всему, это и была вся его одежда. Он сел на бревно рядом со мной и некоторое время молчал, тоже глядя на огонь.

— Говорят на него можно смотреть вечно, — наконец изрек он, словно прочитав мои мысли.

И, оглядев свои обнаженные части тела, не закрытые пледом, добавил:

— Я весь изранен и срочно нуждаюсь в медицинской помощи.

— Давай посмотрим, — ответила я.

Шевалье протянул мне левую руку, свободную от пледа.

Лечить царапины во сне, как и одеваться, гораздо легче и приятнее. Достаточно провести по ним пальцем и они тут же заживают и исчезают.

— Не больно? — поинтересовалась я, проводя ладонью по очередной ссадине.

— Приятно, — отозвался Серж, — и немного щекотно, но я потерплю.

Он как будто слегка покраснел или это просто был жар от костра, я не разобрала.

Когда с руками было закончено, стало ясно, что для осмотра спины и груди, плед с них придется снять. На этом месте, шевалье, вдруг, замялся и застеснялся, чего я от него никак не ожидала. У него задрожали руки, и он зачем-то отодвинулся от меня.

— Я сделаю так, что боли не будет! — постаралась успокоить его я, думая, что он скрывает от меня, как минимум, вырванную печень и поломанные ребра.

Серж, с трудом, сглотнул, вздохнул и как-то безвольно сдернул с плеча плед. Я почему-то жутко за него испугалась и боролась с желанием немедленно зажмуриться. Но... печень, ребра и все остальные внутренние органы оказались на месте. На коже было несколько смачных царапин, ссадины да синяки. Вот и все... Тем не менее, шевалье каждый раз вздрагивал, когда я к нему прикасалась. Положив руку ему на спину, я почувствовала, что его сердце бьется так же сильно и часто, как у пойманной птицы. Что-то явно происходило, но я гнала от себя мысли о том, что эти эффекты вызваны мной. Мне было спокойней думать, что он просто боится.

Перейдя на грудь, я обнаружила, что Серж уже мелко дрожит всем телом.

— Потерпи еще чуть-чуть, — сосредоточенно пробормотала я, — Я закончу, и ты сможешь согреться.

В ответ шевалье покраснел и отвернулся.

— Ну вот и все, — результаты бесшовной хирургии меня вполне удовлетворили. Я с гордостью осмотрела поле деятельности и внезапно выяснила, что у красавца-мужчины под глазом впечатляющий синяк.

— Синяк, — констатировала я и, встав коленом на бревно и положив левую руку ему на затылок, начала другой рукой осторожно стирать синяк. Серж покраснел еще сильнее, дыхание у него сбилось и, внезапно, его руки оказались на моей талии. Он резко привлек меня к себе и усадил на колени. Я обняла его за шею и коснулась щекой его щеки.

Ощущение было волнующее и приятное. Постепенно наши губы встретились. Это были невероятно приятные губы, которые нежно обнимали и гладили мои. Голова кружилась, весь мир куда-то исчез. Были только мы вдвоем. Я запустила пальцы в его волосы, он крепче сжал меня в объятиях. Продолжая целовать, он поднял меня и куда-то понес, но я была, совершенно, не против, даже если в шалаш и в дремучий лес. Вероятно, то на что он меня опустил, было кроватью. Его рука поехала вниз по моему бедру, у меня перехватило дыхание и ...

* * *

Я проснулась, на той же кровати. От холода. Дул пронизывающий сильный ветер. Рядом никого не было. Никаких признаков шевалье. Дрожа, я пошла искать свой плед, но он бесследно исчез. Сделав себе новый из плотной шерсти, я вышла на берег океана.

Небо застилали низкие мрачные тучи. О близлежащий риф разбивались высокие мощные валы, разлетаясь высоко вверх фонтанами брызг. Периодически налетал шквал, бросая песок и холодные капли мне в лицо. На горизонте сверкали молнии, оттуда же долетали раскаты грома.

Самым кардинальным вопросом на данный момент был: А что происходит? Это же мой сон, в нем не может быть урагана! Я не хочу! Но контролю сон почему-то не поддавался. Я посмотрела в сторону, где была Граница между нашими снами и похолодела — Ее не было!

Кто теперь в чьем сне? Где Серж? Откуда ураган?!!

Внезапный резкий порыв ветра сбил меня с ног. Листья пальм вытянулись и затрепетали как флаги. Подгоняемая ветром, я еле успела забежать в дом, как хлынул ливень. Упругие сильные струи мгновенно сшили небо и землю, словно внезапно где-то наверху разверзлась гигантская плотина. Море бушевало уже у берега, заливая пляж до самых пальм. Вскоре кругом был настоящий потоп. Планомерно темнело. Окрестности озарила яркая вспышка и над головой оглушительно грохнуло. Оказаться в сильную грозу, одной, на необитаемом острове было страшно. Хорошо, что есть дом, он может меня защитить.

Неожиданно ветер прибавил в силе и мой дом затрещал по швам. Все скрипело, дрожало и ходило ходуном. 'Только не крыша!', — подумала я и в ту же минуту порывом ветра ее сорвало и в мое убежище ворвался водопад. Продолжало сверкать и греметь. При взгляде окно, у меня в горле образовался здоровенный комок, так как прямо на дом шел смерч. Выбежав на веранду, я, не медля, прыгнула через перила в жидкую грязь и насколько позволяла прыть и почва под ногами, понеслась прочь от дома, но поскользнулась и упала. На меня посыпались разлетевшиеся доски.

Дрожа, задыхаясь, с колотящимся сердцем я долго не решалась подняться. Потом я постепенно села, стирая с себя грязь. Какой кошмарный сон! Земля подо мной загудела и задрожала. Ну, да, если это — мой кошмар — то тут обязательно должен быть вулкан!

В километре от меня, на другом конце острова начала подниматься гора, изрыгая огонь и черный дым. Лава, как я боюсь лавы! Если она быстро потечет, я не смогу убежать. И сгорю заживо! Мной овладела жуткая тревога и полная растерянность.

Надо было немедленно брать себя в руки и искать холм: с одной стороны на меня со склонов горы потекли огненные реки, с другой стороны активно наступал океан. Вот тебе и две вещи, на которые можно смотреть бесконечно. В таком виде не дай бог!

Я похлопала себя по щекам, подставила лицо под ледяные струи ливня, и заставила на непослушных ногах подняться и пойти.

Холм обнаружился в глубине острова. Скользя на глине, спотыкаясь и отчаянно цепляясь за корни, я поползла наверх. Все вокруг было против меня: потоки воды, холод, ветер, дрожащая от деятельности вулкана земля. Казалось, на вершину я лезла целую вечность. На грани отчаяния. Без надежды выбраться из этого ада.

На самом верху была большая поляна, с торчащим посередине большим корявым деревом с огромными корнями. Обнаружив между ними углубление, в которое я смогла втиснуться, я заползла туда. Здесь было не так сыро и холодно. Отсюда же открывался впечатляющий вид на Вулкан, который старался вовсю: из него с громким свистом разлеталось что-то недоброе.

Я только успела перевести дух, как среди бела дня, в небе появилась луна темно-коричневого цвета, испещренная кратерами, которая стремительно ко мне приближалась. В ее движениях было что-то противоестественное и пугающее. По мере приближения она, почему-то, мало менялась в размерах. Вскоре, луна зависла метрах в шести от меня, и у нее обнаружилось неприятное рябое усатое мужское лицо, такого же землисто-коричневого цвета.

Луна заговорила гулким басом, произнося что-то зловеще тягучее на неизвестном мне языке. Было похоже на мрачное пророчество или заклинание. Я в ужасе замерла. Луна еще несколько минут давила меня взглядом, затем резко сорвалась с места и исчезла в облаках. А тягостный тревожный осадок остался...

Обессиленная, я прислонилась к корню и заплакала.

'Надо заснуть, — подумалось мне, — Надо проснуться! Это просто страшный сон'.

Но, почему-то не спалось, не смотря на тотальную сильную усталость. От этого стало еще грустней. Я закуталась в плед и свернулась калачиком.

— А вот ты где! — раздалось надо мной. Это было так внезапно, что от испуга я едва не подпрыгнула. Подняв голову, я увидела шевалье. Он был в непромокаемом плаще и ботфортах.

— Ты совсем промокла, — сказал он, — Держи! — и подал мне сухое платье и плед, а затем вежливо отвернулся.

Сняв мокрую одежду, я мгновенно покрылась гусиной кожей, а зубы начали стучать.

Переодевание совсем не согрело, и меня продолжал колотить озноб. Серж непривычно ласково посмотрел на меня, заботливо укрыл плащом и прижал к себе: — Так лучше?

Я кивнула. Мы сели в углубление между корнями.

— Он, все-таки, пришел! — радостно сказал шевалье.

— Кто пришел? — не поняла я.

— Конец Света! — объяснил он. — Все везде рушится.

— Что будем делать? — меня наличие Конца Света не особо радовало, но идей, как с этим жить, пока не было.

— Будем ждать! — заявил Серж и принялся меня целовать.

— Погоди.., — отстранилась я.

— Другого способа пережить Конец Света я не знаю, — пожал плечами шевалье, — Я нашел тебя и больше мне ничего не нужно. Даже если остальной мир рухнет.

А, собственно говоря, он прав. Если уж Конец Света, то почему бы не сделать его приятнее. Гулять, так гулять. Мы снова прижались друг к другу и возобновили неприлично страстные поцелуи. Я не знаю, сколько прошло времени, так как я забыла о существовании всего на свете. Мне хотелось принадлежать только ему, вдыхать его запах, сплетать с ним руки...

В какой-то момент, при очередном подземном толчке, поляну расколола огромная трещина и мы с шевалье, держась за руки полетели в бездонный черный провал.

Я, набирая скорость, падала вниз. Сердце с желудком прижало к горлу. Спустя секунду меня обволокло что-то мягкое, под спиной появилась более-менее твердая поверхность...

* * *

Я открыла глаза в комнате шевалье. Моя рука лежала в его руке. Я посмотрела на Сержа и встретилась с нежным взглядом его голубых глаз.

— Вот ты какая! — сказал он. — Есть хочешь?

Конец.