Тень Короля (Общий файл)

Пролог

Мне ведомо, что скоро произойдут перемены, которые нарушат устоявшийся порядок, люди, предавшие меня и мой народ, не остановятся ни перед чем на своём пути, пока их власть не станет нерушимой. Ложь окутала каждый закоулок этого мира, но как советник Двора Андоманского царства, я ни за что не позволю той самой лжи окутать мысли моего народа. Андаманцы, братья, нам по природе присуща терпимость, но если вскоре наступит война, знайте, на нас нет вины, которую те самые предатели без тени сожаления возложат на наши плечи. Своему телохранителю я вверяю собственных внуков и это послание, предназначенное для будущих поколений. Если же я прав, и моя догадка оправдается... Что ж... Возможно я умру, но зато Город Святых — Ашгед сохранит это послание как напоминание о том, что же было и произошло на самом деле.

Возможно наша святыня, наш город, прекрасный Ашгед хранит множество письмен, но все же я осмелюсь рассказать все именно так, как мне рассказывали предки. Три материка, три божества, три народа... Вонги, обладающие нечеловеческой силой, и самим своим видом напоминающие животных... И хоть их звериный облик и инстинкты отличают их от нас, как показало время, эти существа умеют быть благодарными, и порой они более человечны, чем кто бы то ни был. (Как описывал мой учитель: их материк был прекрасен, как жаль, что он канул в небытие, он весь до самого океана был покрыт лесами и горами). Вонги жили в гармонии в этом вечнозеленом рае, они существовали племенами и разводили мелких животных. Они делились на львиные, лисьи и медвежьи Роды, но ввиду трагедии двухсотлетней давности их разделение прекратило существование.

Фарузы... Я не буду предвзятым, в конце концов, среди них встречаются порядочные люди... В результате экспериментов Материк фарузов был наполовину покрыт пустыней. Их сила — есть мощь и проклятие одновременно. И хоть внешне они от нас неотличимы, но их сущность... Зачем мир наградил их даром, способным на чудеса, но при этом его уничтожающим? Благо дар этот не каждому из них достается, боюсь представить, что бы могло произойти двести лет назад, будь они столь могущественны.

Мы же — андаманцы... Давным-давно прошли те времена, когда междоусобные войны царствовали на просторах нашей земли. Пришедшие к миру, мы получили хороший толчок к развитию, как в социальном плане, так и в научном. Созданные слышать друг друга без слов, способные управлять и понимать животных, мы являемся энергией в чистом ее виде. Наши механизмы, изобретения основаны на работе этой энергии. И осознавая величие такого народа, мне больно думать, что возможно в скором будущем на наши плечи ляжет тяжкое испытание.

Двести лет назад у Андаманских земель пришвартовались четыре десятка фарузских кораблей и всего лишь один единственный вонгов. Великое несчастье привело их на наш материк, ведь их родные были разрушены до основания, и океан поглотил навеки некогда огромные территории. Мне было сорок семь лет, совсем юнец, но за свою прозорливость и ум я уже тогда удостоился чести служить советником при королеве Аридэ. Будучи на таком посту я являюсь главным очевидцем произошедшего. Мы приняли чужеземцев, вонгам было разрешено уйти в западные леса, те малые крохи некогда огромной нации не претендовали на большее, а уклад их жизни не мог принести никаких проблем. Я и королева понимали, что фарузы не останутся незамеченными, но нам не хотелось вести борьбу за территорию. Будь наше желание, на тот момент мы могли избавиться от них раз и навсегда, пролить кровь чужаков, и не думать о будущем, но наш народ уже давно позабыл о насилии, мы не могли им отказать в пристанище, и выход вскоре сам нашел себя. Наша королева была молода, но пару лет назад по воле судьбы овдовела, король Рамус, повелитель фарузов, потерял жену во время трагедии. Их династический брак скрепил народы. Оставаясь все же полноправными владельцами материка, мы создали для них правила, соответствующие нашему укладу жизни. Поскольку новый король был фарузом, мне как советнику и при этом андаманцу, можно было давать запреты на новые законы, я мог не одобрить его решение, главное слово оставалось за мной. Детей этот династический брак не принес, единственным наследником был сын фаруза от первого брака — Мехэт, который вот как уже два десятилетия носит корону. Он совершенно не похож на своего отца, я чувствую в нем жестокость, этот человек не доволен, что я часто противлюсь его воле. Он властолюбив, поэтому я задеваю его гордость...

Сердце чувствует, что буря медленно надвигается в наши стороны, начали появляться нелепые слухи о том, что андаманцы якобы пытаются управлять их волей... Я дурак, потому что знал с самого начала, что вина за разрушение двух материков лежит на фарузах...

Если... если я прав... и нам грозит беда... молитесь, Ашгед пошлет эти молитвы нашему Богу. Я же молюсь об одном: "О великий Юма, наш Бог и хранитель, прошу тебя, даруй народу мудрого Короля, и да сохранит его Тень..."

Глава 1. Игра на живца

Высокий взрослый мужчина вошел в комнату для слуг: чистая, но обшарпанная, она смотрелась отвратительно: кое-где между напольными деревянными досками виднелись прорехи, по кругу стояло пять простых кроватей, накрытых постельным бельем, которое не раз перешивалось из десятка разных тканей, а посередине всей этой обстановки хозяин — дворянин хлестал плетью худощавого белобрысого парнишку. Бедняга стоял на коленях, пригнув голову и, не издавая ни звука, лишь слегка вздрагивал телом от очередного удара.

Внезапно, наказывающий заметил вошедшего гостя и, отбросив плеть, поклонился ему: "Господин, вы не дождались меня? Я осмелился отнять у вас время, прошу простить нерадивого слугу королевского двора".

— Мне стало интересно, что же вас отвлекло от своевременной встречи, которая, прежде всего, выгодна вам... — он снова поглядел на мальчишку, рассматривающего его с явным интересом.

— Я наказывал своего слугу, господин. Негодяй пробрался в библиотеку и испортил одну из книг.

— Неправда! — возмутился парнишка, сверкая своими серыми глазами, — когда я взял ее в руки, она уже была порвана.

— Дивно поешь, — гость скривился в издевательской ухмылке, — прямо как вильбион.

— Вильбион не поет, — тут же снова влез мальчишка, — его кряканье хуже любой пытки.

Фаруз сбил его с ног и снова поднял хлыст: "Да как ты смеешь перечить господину!"

— Стоп! — важный гость подал знак прекратить наказание и, осмотрев мальчика, подозвал его к себе, — тебя как зовут?

— Шай, повелитель.

— Откуда ты знаешь, что вильбион не поет?

— Из книг, господин...

— Разве слуг обучают грамматике?

— Нет, меня научил путешествующий андаманец, как и вы.

— А откуда ты узнал, что я андаманец? — удивленно заинтересовался мужчина.

— По одежде, повелитель, трудно не заметить традиционные символы на вашей одежде.

Мужчина еще раз осмотрел мальчика и, повернувшись к хозяину особняка, спросил: "Сколько ему лет?"

— Тринадцать, — ответил дворянин.

— Разве он не из рожденных свободными? — насторожился андаманец.

Хозяин встрепенулся и со страхом затараторил: "Что вы? Повелитель, я не нарушаю законов, Шай родился за несколько часов до назначенного дня".

Гость тяжело вздохнул и еще раз посмотрел на мальчишку: "Продай его мне".

— Что?! — опешил фаруз, — но ведь у андаманцев нет рабов?

— Я спросил цену, остальное вас не должно волновать...

* * *

— Донат! — в палатку ворвался пожилой страж Северных территорий и сорвал одеяло с молодого паренька, — хватит дрыхнуть, у нас проблема!!! Вишские шахты! Рабы сбежали!

— Ну, сбежали, так сбежали... — сонный фаруз ухватил рядом лежащий кусок ткани и попытался укутаться в него с головой, — подумаешь пару рабов...

Страж закипел и побагровел от злости: "А ну встать!!!"

Донат слегка потянулся, тяжко зевнул и медленно присел на своем ложе, белая прядь неравномерно стриженых волос упала на его смуглое лицо. По одному взгляду на него можно было понять, что аристократичные черты этого человека свели с ума не одно дамское сердце: четко очерченные скулы, высокий лоб и завораживающие глаза стального цвета как у породистого волка.

— Ну, куда они уйдут? — тихо пробормотал он, — максимум отойдут на пару километров...

— Вам уже сто пятьдесят лет, а вы ведете себя как нетерпеливый мальчуган, — пожилой мужчина немного понизил голос, — не знай кто вы, я не терпел бы такого отношения к моим приказам. Между прочим, сбежало не пару рабов!

Молодой фаруз с усилием открыл широко глаза и уставился на стража: "Все и по порядку..."

— Заваливаешься с какой-то шалавой на ночь, не высыпаешься, а теперь указываешь мне как и что тебе говорить!!!

Взгляд Доната стал четким, сонливость ушла далеко и надолго, он резким движением вскочил на ноги и, в одно мгновение, оказавшись рядом со стражем, схватил его сзади за шею одной рукой, а другой приставил клинок к его горлу: "В то время как ты, жирная свинья, отсиживался в крепости и сутками напролет объедался запасами с городских хранилищ, я две недели гонялся за тем пройдохой, что вырезал отряд на холмах. Я спал при этом от силы часа четыре. Если что-то не устраивает, что ж, скажи это нашему королю..."

Пожилой мужчина взглотнул и с дрожью в голосе ответил: "Мятежники прочистили шахты, убили охрану... А рабов... всех нет, исчезли... Никаких следов..."

Донат отпихнул пожилого фаруза, прихватив валявшуюся рядом со шкурами одежду и одеваясь на ходу, выбрался из палатки, собрал девять опытных бойцов и отдал приказ выступить к шахтам...

* * *

Терпение мужчины было на исходе, он уже еле-еле держался за каменный выступ, лоб покрылся испариной, а время поджимало: "СКОЛЬКО ЕЩЕ?!"

— Не истери, сейчас он пройдет поворот, затем выйдет из левого лабиринта.

Бедняга, удерживаясь из последних сил, наконец-то заприметил свою жертву. Из левого лабиринта вышел стражник, он поднял фонарь и, оглядевшись по сторонам, начал приближаться. Совершив рывок, мужчина оттолкнулся от выступа и сбил с ног фаруза. Стражник ударился оземь, а в следующие доли секунды в его грудь воткнулся меч. Из того же лабиринта вышел еще один стражник, перед ним лежал убитый товарищ, а рядом стоял незнакомец в черных одеждах, чье лицо до глаз было прикрыто тканью, быстро среагировав, он метнулся к сигнальному рычагу. Фарузу осталось пару метров, как откуда не возьмись острый клинок прошелся по его горлу. Он согнулся в коленях и, издав хриплый вздох, последовал в объятия смерти. Мужчина заметил помощника: позади убитого стояла девушка в таких же черных одеждах и прикрытым лицом.

— Эдна еще бы чуть-чуть, и я был бы мертв,— мужчина с негодованием посмотрел на свою спутницу, — почему каждый план оборачивается для меня вполне вероятным концом?

— Маркус, если продолжишь жаловаться каждый раз, поменяемся ролями.

— Нет, я не прощу себе, если с тобой что-то произойдет.

Эдна обреченно взмахнула на него рукой: "Какие тогда претензии..."

— Сколько еще стражей?

— Мы с Амелией убили пятерых на верхнем ярусе, на этом — ты отправил на тот свет пятнадцать, я — семь. Остался только нижний... Амелия говорит, что их четверо, все остальные мертвы.

Девушка подошла к Маркусу и, крепко обняв, погладила по плечу: "Совсем немного осталось... Фарузы уже разучились военному искусству, мы перебьем оставшихся очень быстро и скоро окажемся дома".

Мужчина досадно улыбнулся: "Зато они хорошо разузнали о возможностях наших технологий".

Эдна осмотрелась вокруг, ее глаза уже окончательно свыклись с полумраком, в двух карстовых выступах были вбиты энергетические элементы, эта схема была разработана андаманцами очень давно, тогда здесь на шахтах трудились рабочие, сигнал, посланный через кристаллы, использовался как оповещение о заканчивающейся провизии, после чего новый обоз поставлял туда еду. Сейчас они служили в качестве тревоги, оповещающей либо бунт среди рабов, либо об очередных беглецах.

Девушка подошла к ним вплотную и, взмахнув оружием, рассекла их. Маркус ждал ее у вертикальной шахты, когда Эдна справилась со своей задачей, он ступил на канатную лестницу и медленно начал спускаться вниз. Постепенно до их слуха начали доходить удары кирками о каменную поверхность. Третий ярус был рабочей зоной, здесь были заняты рабы, тут же они спали, справляли нужду и ели достающиеся им отбросы. Мужчины добывали кристаллы для энергии, а женщины и дети вытаскивали их из отколотых земных пород. Двое охранников стояли внизу лестницы. Маркус обмотал ногу вокруг одного троса, девушка спустилась чуть ниже. Мужчина обхватил ее за талию: "Не наведи шороху".

Он отпустил лестницу и перевернулся вниз, все так же крепко держа спутницу. Удержавшись ногой за трос, Маркус качнулся и подкинул подругу. Эдна ухватилась за деревянную площадку, пристроенную выше рабочей зоны, и вскарабкалась на нее, здесь находились некоторые припасы, а также еще один сигнальный камень, девушка спряталась за ящики и слегка выглянула посмотреть обстановку: рядом с кристаллом стоял один страж, и на то чтобы его обезвредить у нее только один шанс. Девушка достала клинок: "Помоги мне, дедушка..."

Она поцеловала рукоять и рванулась вперед. Страж заприметил незваного гостя и, схватив ключ, обернулся к рычагу. Лезвие клинка разломалось на много частей и начало приобретать новый вид, кусочек за кусочком соединялся в новую структуру, и в итоге образовался длинный шипастый меч, один взмах руки, и сигнальный элемент был разрублен, а противник, не успев ничего сделать, набросился на Эдну...

Внизу, у канатной лестницы, стражи заметили неразбериху, но и пикнуть не успели, как сзади крепкие мужские руки свернули им шеи. Эдна умело отбивалась от неприятеля, он был крепким орешком, массивный фаруз выигрывал на фоне хрупкой женской фигуры, но один его неосторожный шаг позволил ей выкрутиться из-под удара и столкнуть его вниз. Тело стража распласталось по земле, со всех сторон его окружили рабы. Андаманка сбежала с площадки по пристроенной лестнице и подошла к раненному. Он еле дышал, его позвоночник был сломан, такой не выживет. Девушка проткнула его живот, отправив на тот свет. Сбоку раздался злой мужской крик, и в голове мелькнуло: "четвертый..."

Пожилая рабыня подбежала к ней и прикрыла собой, фаруз не попал в цель... Эдна подхватила раненную старушку, а подоспевший Маркус убил последнего стража.

Девушка опустила бабушку на пол, взяла руку и начала нащупывать пульс. Пожилая женщина тихо заговорила: "Хвала Юма, он услышал наши молитвы. Близится мой час, не тратьте время впустую. Главное, что вы живы, моя госпожа". Ее дыхание остановилось, и Эдна прикрыла глаза погибшей...

Амелия с двумя сопровождающими ждала у выхода, первыми наружу вышли Маркус и Эдна, затем бывшие рабы по одному подходили к краю тени, и освободители надевали каждому полупрозрачные повязки на глаза, чтобы давно отвыкшие от дневного света андаманцы не ослепли от лучей солнца. Слева, в метрах ста от шахт, окаймленная скалистыми выступами текла полноводная река. Амелия подошла к нескольким каменным глыбам и начала ощупывать пальцами один из них, она сняла с шеи кристалл и поднесла к небольшой выемке. Рядом началось движение земной поверхности: образовавшиеся ступени покрытые травой уходили вниз по направлению к реке. Девушка прошла несколько ступеней и, вновь взяв кристалл, вставила его в отверстие подземной стены, в этот момент сотни энергетических фонарей осветили тоннель. Маркус и Эдна дождались, когда она поднимется обратно, а после сопровождающие повели бывших пленных в открывшийся проход. Трое друзей наблюдали, как андаманцы постепенно скрываются в тоннеле, затем Эдна обернулась и посмотрела в небо: "Миро летит".

Средь облаков мелькнула тень, к ним приближалась небольшая птица: ее продолговатый клюв был заострен и слегка согнут на конце, она отличалась белоснежным оперением, разве что кончики крыльев, хвост и макушку охватывали дымчатые разводы. Это был арвиус, так называли этих прекрасных созданий, кроме красивой внешности, они обладали на удивление большой скоростью, несмотря на довольно-таки малые размеры. Миро подлетел достаточно близко и стрелой направился вниз, затем его полет смягчился, и он плавно присел на плечо Амелии.

— Вас видели. Темный человек направился к крепости... — прошептала птица.

Девушки с опаской переглянулись. Маркус заметил их реакцию и обеспокоенно обратился к девушкам: "Что он сказал?"

Эдна достала свой кристалл и, дождавшись, когда последний андаманец войдет в тоннель, дотронулась им до камня, земные пласты, зашевелились, и поверхность приобрела свой первоначальный вид.

— Зачем ты закрыла проход? — удивленно спросил мужчина.

— Скоро за нами будет хвост. У меня плохое предчувствие... Надо тщательно замести следы, никто не должен узнать куда подевались рабы.

Миро ласково потерся своей головкой о щеку хозяйки, затем закивал, пристально глядя ей в глаза, и оттолкнувшись, взлетел ввысь...

Два десятка лошадей выбежали на лесную поляну, утихомирив свой пыл. Животные остановились, и трое седоков ступили на землю. Первым свою повязку стащил Маркус: "Я принесу вещи"

— Все еще не довольна, что я поехала с вами? — Амелия стащила повязку с лица и начала снимать одежду.

— Ты заранее знаешь ответ...— раздеваясь, ответила Эдна.

Маркус вернулся, когда девушки уже стояли в одном нижнем белье, протянул походные сумки и тоже принялся переодеваться. Через некоторое время в небе снова показался силуэт Маро, птица спустилась к своей хозяйке, обеспокоенно вздрагивая и вращая головой.

— Маро говорит, что за нами идет Охотник, — Эдна учащенно задышала, стараясь сдержать свое волнение.

— Мы хорошо замели следы, он собьется с пути... — Амелия нервно закусила губу и посмотрела на Маркуса, но тот лишь молчал, устремив взгляд в пустоту.

Эдна надела платье и повернулась спиной к Маркусу, мужчина подошел и, взяв шнурки, аккуратно затянул корсет. Затем девушка подошла к Амелии и помогла ей.

— Делайте то, что я скажу, — Эдна принялась расчесывать волосы подруге, постепенно заплетая их под стать даме среднего ранга.

— Я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось, — Амелия попыталась демонстративно вырваться, но Эдна придержала ее за плечо.

Она наклонилась к уху бунтовщицы: "Не забывай клятву, данную мне у алтаря Юма: повиновение, смирение... Если на то воля моя..."

* * *

Охотник мчался что есть силы, отряд из пяти всадников еле поспевал за ним, единственными следами присутствия, которые заметил Донат, были следы копыт, оставленные лошадьми. Он впервые так был раздражен, преследуя беглецов. Ветки деревьев хлесткими ударами били по его плащу, но, казалось, это не утихомиривало его пыл, а только наоборот, он все сильнее впадал азарт и хищным взглядом осматривал каждый куст, тропинку, любую зацепку, ничего не упуская из виду. Его конь выскочил на поляну и под руководством хозяина притормозил, встав на дыбы. Мужчина спрыгнул на землю и медленно шагал по ней, осматривая все, что попадалось на пути. Он подошел к другому краю, огражденному лесной чащей и, сделав очередной шаг, застыл с долгожданной улыбкой.

"Господин, — к нему подбежал один из подчиненных, — следы лошадей ведут на запад, отправляемся в след сейчас же?"

— Да но только не на запад, мы пойдем туда, — охотник указал в направлении человеческих следов, ведущих в темную чащу.

Жажда фаруза была нестерпимой, он настолько привык к охоте, что все его действия стали машинальны. Он ненасытным зверем мчался за своей жертвой.

Амелия с друзьями остановились, услышав стук приближающихся копыт и, как по команде, приготовились исполнять отведенные каждому роли. К ним приблизилось шестеро всадников, вперед выступил мужчина средних лет и, кивнув Амелии, заговорил: "Госпожа, как вы оказались в таком месте? Одна... В сопровождении двух рабов..."

— Амелия, аристократка пятого ранга. С кем я имею честь разговаривать? — подобно даме дворянского происхождения заговорила девушка.

— Простите за мою дерзость... Командир городского отряда, капитан Морт — с чувством вины ответил тот.

— Мы из Вальды...

— Так вы выжившие, — понятливо закивал капитан, — повезло... Андаманцы всех уничтожили...

В то время как капитан вел разговор с аристократкой, Донат исподтишка внимательно изучал незнакомцев. Аристократка была обворожительна: густые черные волосы, заплетенные в косу, которую носили барышни из мелкого дворянства, изящные миндалевидные глаза серо-голубого цвета, губы оттенка спелой вишни и светлая матовая кожа. Она была одета в обычное синее платье, кожаный плетеный ремень обнимал аккуратную талию, а поверх платья был надет походный плащ серого цвета. Грациозные движения, манеры, реакция просто изумительны. Справа от нее стоял раб-защитник, он был достаточно крепок, статный, гордый, каштановые волосы отдавали медным отливом, высокий лоб, преданный госпоже взгляд карих глаз, его широкие штаны были заправлены в сапоги, черная рубаха одета навыпуск, а поверх потертый кафтан, сзади на спине закреплены ножны, из которых виднелся добротный меч. Слева от аристократки, опустив голову, стояла рабыня... Когда охотник перевел на нее свое внимание, девушка приподняла лицо и, бегло пробежав по остальным, посмотрела прямо ему в глаза. Донат, не переставая осматривать юную рабыню, то и дело возвращался к ее взгляду, обращенному в его сторону. На удивление прелестная дева была одарена жестокой судьбой прислуги: губы оттенка чайной розы казалось, имеют запах этого цветка, ее большие глаза, как и у хозяйки, были серо-голубого цвета, и волосы, убранные в прическу, тоже черны как смоль, но если у аристократки они были прямыми, то у рабыни они вились, словно виноградная лоза. Стройная фигура была одета в простейшее платье темно-зеленого цвета, которое ничуть не убивало ее красоту. И вот это создание обречено с рождения остаться на всю жизнь никем...

Донат подъехал ближе к капитану и о чем-то начал шептать ему на ухо.

— А охотник не кажется таким смышленым, — Маркус без особого энтузиазма оглядывал всех присутствующих.

— Ты о ком? — не поднимая глаз, спросила Эдна.

— Тот, который капитан.

— Он не охотник, охотник с ним сейчас разговаривает.

— Уверена? Он слишком молод, чтобы действительно быть опасным.

— А я? Тоже слишком молода?

Их разговор прервал капитан: "Госпожа, как дворянин, я не могу оставить вас в беде, поэтому трое моих солдат проводят вас. Донат, вы остаетесь за главного". В глубине души Эдна усмехнулась, подтвердив свои догадки.

— В первую же ночь пресловутый охотник падет от моего меча — полная ненависти, внешне Эдна не выдала и долю тех эмоций, которые испытывала к фарузу, а что еще можно испытывать к врагу...

— Нельзя! — Маркус обратил на себя ее внимание и почти незаметно отрицательно покачал головой — на нем печать.

Печатью назывался мелкий кристаллик, который у андаманцев вживлялся в шею "больших деятелей", затем этот кристаллик распадался внутри и оставлял след в виде небольшой веточки. Видимо, когда-то до войны андаманец, занимавщий высокий пост, сделал этому предателю дорогой подарок. Теперь тот, кто насильно лишит его жизни, последует прямиком за ним. Ни Маркус, ни Эдна, ни Амелия не побоялись бы достать сейчас оружие и, если на то воля Юма, обрести свой конец. Но единственного, на что у них не было права, это смерть.

— Что он тебе сказал, — спросила Амелия у Эдны.

— Сама спроси...

— Если бы могла, то спросила бы!

— Прости. Мне нужно подумать... Я все поясню позже, главное, продолжайте играть дальше...

Донат распорядился устроить на сегодня привал, а с утра, когда уехавшие солдаты вернутся с провиантом и пригонят лошадей, отправиться в путь к одному из основных торговых городов — Адваль.

Под вечер охотник с соратниками развели костер и подготовили спальные места, Маркус установил палатку, после чего девушки вошли внутрь. Эдна уселась сзади Амелии и, распустив ей косу, принялась расчесывать волосы.

Прости, что нагрубила... — она убрала гребень и уткнулась лбом подруге в плечо, — нам нужно быть предельно осторожными, у нашего врага вассальная печать...

— И что предлагаешь?

— Идти в город, а затем разойдемся каждый по своим сторонам.

— Я тоже так думаю.

"Рабыня" полезла в походный рюкзак и, достав ломоть хлеба с куском вяленого мяса, вышла наружу. В то время как воины Доната сидели в десяти метрах у костра и о чем-то оживленно беседовали, Маркус стоял рядом с палаткой. Мужчина принял еду и, поцеловав девушку в макушку, крепко обнял.

— Мне известно имя вашей госпожи, — рядом раздался голос охотника, — хотелось бы узнать, с кем я еще имею дело.

Раб-защитник отпустил подругу и, склонив голову, ответил: "Меня зовут Маркус, а служанку Эдна, господин".

Фаруз внимательно осмотрел девушку: "Я приготовил тебе спальное место, можешь..."

Прошу прощения, — перебила его рабыня, так же как и Маркус, не поднимая глаз, — госпожа желает, чтобы я находилась при ней...

Глава 2. Опасные связи

-Куда вы меня везете, господин? — мальчишка испуганно смотрел на своего нового хозяина.

Андаманец наконец-то оторвался от окна экипажа и взглянул на свое приобретение: совсем еще малыш, ребёнок трясся, словно загнанный в угол щенок.

— Ответь мне, если бы тебя впустили во дворец и предоставили что угодно, ты бы первым делом отправился на кухню и съел все, что только может отведать король?

— Не думаю, господин...

— А может ты попробовал бы все развлечения, которыми увлекается король?

— Я не могу себе такое представить...

— Или пробрался бы в сокровищницу и взял столько богатства, сколько можешь унести?

— Это невозможно.

Андаманец засмеялся: "Так ты у нас реалист, уже неплохо. А если бы перед тобой открыли двери королевской академии наук, тоже бы отказался?"

— Об этом, господин, я могу только мечтать, таким как я туда пути нет.

— Вы, фарузы, странные люди, — повелительзадумчиво посмотрел в пустоту, а затем вновь обратил свое внимание на мальчонку, — я редко нахожу среди множества богатых дворян настоящие самородки, а тут в обычном захолустье нашелся один, причем из числа рабов.

— Простите за дерзость, господин, но вы ошибаетесь, разве я — самородок?

Мужчина усмехнулся: "Ребенок без прав пробирается в библиотеку дворянина ради того, чтобы прочитать хоть пару строк, зная при этом, что его ждет неизбежное наказание... Ты далеко не прост, ради знаний ты вытерпишь все, сделаешь все. Ну... разве ты не самородок?"

* * *

Охотник молниеносно проснулся, сбив с ног чужака, пробравшегося в его шатер, навалился на него всем телом. Хрупкая женская фигура оказалась под его нажимом, и Донат наконец-то разглядел лицо "преступника". Ему в глаза смотрела ошарашенная рабыня: "Господин... Что вы делаете?"

Девушка попыталась высвободиться, но от ее усилий, фаруз только сильнее прижал ее к земле: "Что ты здесь делаешь?"

— Хозяйка приказала принести вам еды к завтраку.

Мужчина осмотрелся и заметил рядом поднос и разбросанную по полу пищу, сориентировавшись, он снова обратил внимание на рабыню: учащенное дыхание, густые растрепанные локоны и смущенный взгляд. Таких хорошеньких обычно использовали в качестве любовниц. Охотник, ослабив хватку, откатился назад, а Эдна быстро встала и стремглав выбежала из шатра...

Путники были собраны в течение часа, каждому воину привели по лошади, Амелия и Маркус также получили в свое распоряжение неплохих жеребцов, а вот Эдна осталась на своих двоих. У фарузов рабы были не в лучшем почете, об образовании и других важных навыках и говорить не стоит. Если мужчины были обучены верховой езде, то для женщин, кроме кормежки и ухода, ничего не оставалось. Донат уже собирался подъехать и поместить рабыню возле себя, но Маркус, опередив его, собственнически подхватил ее и усадил в седло, затем отъехал, освобождая охотнику путь.

— Ну и зачем все это представление? Ты же видел, что он собирался взять меня к себе...

Маркус аккуратно пристроился позади охотника: "Я против того, чтобы ты находилась с ним на расстоянии меньше вытянутой руки".

— Так и быть, учту.

— Вы о чем-то разговариваете? — Амелия слегка повернула голову в их сторону.

— Мой заботливый Цербер запрещает играться с фарузским псом.

Эдна оперлась спиной на друга: "Маркус, когда ж ты научишься разговаривать еще с кем-нибудь кроме меня?"

— Если бы мог, дорогая сестрица, то давно прекратил бы наше с тобой мысленные баталии.

Леса материка были прекрасны, их можно было сравнить с некогда существовавшими землями вонгов: пышные кроны деревьев чуть-ли не полностью укрывали путников от неба, из-за чего создавалась умиротворенная атмосфера, не каждый андаманец мог вспомнить все существующие здесь растения, а тем более фаруз. Маркус был одним из всезнаек, еще в детстве вместе с дедушкой и сестрой они часто выбирались на прогулку в такие места, и если девочка некоторые рассказы деда пропускала мимо ушей, то мальчишка любую информацию мотал на ус. Он знал окрестности точно также хорошо, как и то, что после захода солнца наступает восход. Данные территории были богаты на целебные растения, но, как и водится, здесь существовали свои потаенные камни. Данными "камнями" были джабги — кочующие животные, с первого взгляда можно было подумать, что это большие пушистые комочки с глазками сверху, но кажущиеся сначала совсем безобидными шариками, на деле оказывались опасными хищниками. Миловидные пушистики были таковыми только в спокойном состоянии, но в момент агрессии они вытягивались в длину выше человеческого роста, из лап монстров выходили острые когти, а на некогда симпатичных рожицах проявлялась морда с огромной челюстью, покрытой большим количеством длинных зубов, с которых время от времени стекала слюна. К счастью, эти чудеса природы вели обособленный образ жизни и встречались только поодиночке. Обычно они перемещались по одним и тем же местам, так что избегать их не составляло особого труда. Но вот за прошедшие сто лет сами фарузы не могли отследить их перемещения, в то время как андаманцы знали наизусть. Опасность для самих андаманцев представляло то, что эти животные их не слушались — с конем редко можно было найти общий язык, ну а с таким хищником тем более.

И вот, маленький отряд шел по безопасной тропе, все ехали молча, не считая охотника и Амелии. Тот пускал в ход разные истории, полные приключений и веселья, на что девушка отвечала заливистым смехом, иногда он переходил на комплименты и восхищение ее умом и красотой, и конечно же, всё было в рамках приличия, а она с почтительностью принимала внимание. А Эдна, делая вид, что дремлет, вошла в транс.

Тысячи глаз обратили свой взор на прилегающие территории, на несколько километров вокруг распространилась их связующая нить, каждое насекомое, каждое живое существо отпечаталось в этих глазах будто нанесенные на карту метки, шепот прошелся вдоль вековых деревьев и, пролетев сотни миль, достиг своей цели...

Резко вдохнув, Эдна открыла глаза. Охотник приостановился и,обернувшись, настороженно посмотрел на девушку: "Все впорядке?"

— Просто страшный сон...

Мужчина еще немного подумав, все же вернулся к разговору с Амелией.

— Что-нибудь видела? — брат крепко прижал к себе сестру.

— Все чисто, — Эдна размякла и на этот раз по-настоящему погрузилась в сон.

Донат редко ошибался, а точнее никогда. И, тем не менее, он ни разу не следовал своим домыслам, не имея на то веских оснований или доказательств. Еще давным-давно один близкий человек назвал его интуицию даром небес. Охотник вел беседу со своей спутницей, и в то же время непринужденно осматривал ее с головы до ног. Она выглядела как типичная аристократка, но еще во время их знакомства он заметил одну деталь никак не укладывающуюся в его голове: ее руки... Даже самые некрасивые дамы дворянского происхождения всегда следовали принципу: никакого ручного труда. Донат с уверенностью мог сказать, что в случае с Амелией дело не обошлось одной вышивкой. Но как бы то ни было, кроме этого он не видел абсолютно ничего. Разве что ее манеры, поведение были точь-в-точь как у придворных дам, что опять-таки вызывало в нем подозрения. Насчет ухода за своим телом у любой дамы был своего рода пунктик, а вот по речи и поведению дворянку с захудалой деревеньки можно было отличить от той, что приближена ко двору.

К концу второго дня путники спустились к озеру Циза, что располагалось в центре лесных территорий. Лагерь разбили неподалеку на небольшой поляне, где солдаты сразу же приступили к приготовлению пищи. Эдна достала два пустых небольших мешочка, и, спрятав их под подол платья, подошла к охотнику: "Прошу прощения, госпожа хочет принять ванну, мы проследуем с ней к озеру".

— Я не могу вас отпустить самих, я несу ответственность за нее.

— Вы предлагаете проследовать вместе с нами? Боюсь, честь моей госпожи будет в таком случае порушена.

Донат скептически посмотрел на девушку, но перечить не стал, только махнул рукой: "Охрана неподалеку если что..."

Андаманки подобрались к берегу. Вода была спокойна, безмятежна, силуэты ближайших деревьев четкой картинкой отражались на поверхности. Эдна подошла к подруге сзади и начала развязывать корсет.

— Наконец-то я могу дышать,— простонала Амелия,— как такое можно носить???

— Все мое детство было связано с такой одеждой, поверь, тогда платья были еще более смертоносными, мода — переменчивая штука...

Амелия, оставшись в одной рубахе, с радостным визгом побежала в воду, а Эдна оставшись на суше, сама себе расшнуровала одежды, затем, взяв один мешочек, отправилась гулять по краю берега. Наконец-то увидев большое дерево с длинными листьями и красными цветками на ветках, довольная девушка начала тщательно срывать их и складывать к себе в инвентарь.

Собрав полный мешочек, она вернулась обратно, где ее уже ждала довольная и высохшая компаньонка.

— Отнеси этот мешочек и вложи в нашу сумку, постарайся, чтобы Донат не заметил.

Амелия испуганно посмотрела ей в глаза: "Думаешь, что они все-таки появятся?"

— Я не почувствовала, несколько шли в других направлениях, что-то здесь не так...

— Меня всегда пугает, когда ты говоришь такие вещи. После таких слов обычно все и происходит.

Собравшись, она без лишних слов взяла у Эдны узелок и пошла к лагерю.

Вечерело, а Эдна несколько часов подряд все также ныряла на глубину озера и, стараясь задержаться внизу подольше, срезала с камней желтые наросты водорослей, которые редко можно было обнаружить. Вынырнув в очередной раз, она поплыла обратно к берегу и положила новый улов на кусок ткани. Устав до изнеможения, девушка вышла из воды. Ее колени тряслись, она еле перебирала ногами, мокрая рубаха облепила тело со всех сторон. Кое-как собравшись с силами, андаманка собрала водоросли с ткани и, отжавих, положила во второй мешочек. Немного повозившись с вещами, Эдна замерла, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, она обернулась в сторону чащи, но никого так и не увидела. И все же, странное чувство никак не хотело покидать потаенный уголок чрезмерно усиленной интуиции. Чья-то рука дотронулась сзади до ее плеча, и ошарашенная девушка отскочила в сторону.

— Рэй! Что ты здесь делаешь?! -андаманка чуть ли не вслух выплеснула негодование.

— Почему ты мне ничего не сказала!-высокий молодой мужчина с повязкой на правом глазе и растрепанными рыжими волосами до плеч был в бешенстве.

Он выглядел уставшим, раздраженным, и с ног до головы был покрыт дорожной пылью: "Почему не предупредила, что отправилась к шахтам?"

Осознав, что ее мокрая рубашка просвечивает все доставшееся от матери, Эдна схватила валявшееся платье, и возмущенно прикрыла что могла.

Неожиданно сбоку раздался бешеный рык. Донат словно тигр, подкравшийся к своей жертве, подобно зверю накинулся на Рэя. Еле увернувшись от лезвия меча, чуть не задевшего его горло, андаманец выхватил из-за спины стальной шест и ударил по острию фаруза.

— Убирайся! — заорал Донат девушке, — Я сказал вон!

Эдна промедлила с приказом и тут же оказалась захваченной своим другом, а ее горло зажатым железным орудием. Рыжий медленно начал отходить в сторону чащи, таща девушку за собой. Охотник не торопясь двигался вслед за ним.

— Не подходи, если хочешь, чтобы она не пострадала! — Рэй угрожающе придавил шею Эдны так, что бедняжка от безысходности схватилась за шест, хоть как-то пытаясь его отдалить от себя.

Фаруз остановился, а андаманец продолжил: "Брось оружие и дай мне уйти, тогда я отпущу ее".

Донат раздвинул в стороны руки и откинул меч. Молниеносно убрав оружие, рыжий бандит толкнул пленницу на неприятеля. Охотник поймал рабыню и вместе с ней повалился на землю, оклемавшись, он увидел, как тень беглеца затерялась среди леса.

Андаманка лежала рядом, она виновато смотрела ему в глаза, в его же лице было только недовольство. Но тут его резко поменявшееся настроение на игривое ввело ее в ступор. Фаруз дотронулся до колена рабыни и начал нежно вести ладонью вдоль бедра, забираясь под рубаху. Ошарашенная девушка схватила его руку, стараясь оторвать от себя, но он не отреагировал на ее сопротивление и жадно впился в ее губы. Эдна задергалась и изо всех сил ударила его по щеке. Охотник отодвинулся, затем гневно заговорил: "В следующий раз, когда ты будешь мне рассказывать о порушенной чести и достоинстве и откажешься от нормальной охраны, вспомни сегодняшний случай! Тот разбойник в отличие от меня не остановился бы! Надеюсь... ты усвоила урок..."

Эдна надела платье, сама себе зашнуровала корсет, в то время как охотник стоял рядом в ожидании. Когда девушка собрала свои вещи, она еще раз посмотрела в сторону леса — среди листвы деревьев проскользнул человеческий силуэт. Хитрая улыбка мелькнула на ее устах и незаметно исчезла, будто ее не было и вовсе...

Глава 3. Очнувшись зверем

Учитель Гарвин вывел мальца из кабинета и подошел к повелителю: "Смышленый парень... У него великолепно развита логика, и он внимал каждому моему слову, впитывая все словно губка. Но, вы уверены, что фарузы позволят, чтобы бывший раб учился с их детьми???"

— В королевскую академию никогда не поступали только представители знати, если их это не устраивает, могут обучать своих сынков дома, здесь правила одни на всех, будь то сын свинопаса из далекой глубинки или королевский отпрыск...

Мальчишка следовал за своим наставником, и уже давно понял, что Бог послал ему лучшего защитника, который только существовал на свете. Он шел следом за ним и теперь думал о том, что же его ждет. Учитель назвал его бывшим рабом, но разве раб может стать свободным... Метка, которая стоит с рождения, определила всю дальнейшую жизнь. Рожденный рабом не может быть свободным — так говорил бывший хозяин.

Дворец представлял собой целый комплекс. А если точнее, то основных дворцовых зданий было три: Западный, Восточный и Центральный дворец, всё остальное считалось небольшими пристройками, где располагались слуги, кроме того и другая дворцовая территория принадлежала Академии: плодородные земли и огромный Дендрарий, который был обычным местом прогулок знати, а также предметом изучения местной флоры для студентов Академии.

Осознавая, что больше никто не сможет назвать его рабом, что несмотря на всю невозможность ситуации, ему даруют свободу под покровительством андаманца, впервые за все время, которое он себя помнил, мальчишка признал кого-то своим хозяином, того кому он будет повиноваться беспрекословно.

Все эти мысли крутились в его голове, когда он шел позади своего покровителя по светлым украшенным резьбой коридорам Восточного дворца. Андаманец подошел к крайней двери и, открыв ее, завёл мальчика внутрь: "Это твоя комната. Здесь нет шикарных условий, но большего никто и не имеет?"

Шай впервые мог поспорить сейчас со своим хозяином, все, что он видел, было выше всяких похвал, здесь было чисто, аккуратно, хоть и без пышности, без блеска, но вполне для хорошей жизни.

— Ложись на живот, — сказал повелитель.

— Что?

В комнату вошли служанки и поставили рядом с кроватью ведро с теплой водой, а на тумбочку уложили хирургические инструменты и ткань. Мальчик с ужасом наблюдал за происходящим.

Андаманец жестом указал на кровать, но мальчишка не ступил и шагу.

— Ты решил доверять мне! — негодующе повысил голос мужчина, — тогда доверяй мне целиком и полностью!

Сдерживая слезы, фаруз улегся на кровать и сжал руки в кулаки. Служанки выбежали из комнаты, но вскоре вошел еще один человек. Мягко ступая по ковру, незнакомец еле слышно подошел к кровати, мальчишка не мог приподнять голову, чтобы осмотреть вошедшего, но краем глаза заметил складки золотистого платья и маленькие ручки.

— Здравствуй моя дорогая, — нотки нежности прозвучали в речи андаманца.

— Рада видеть вас, мой лорд, — бархатистый голос юной девочки прозвучал в комнате, — я принесла то, что вы просили...

Легкий холодок пробежал по правой лопатке, а затем Шай взвыл от жуткой боли, перед глазами стояла пелена, и легкие отголоски звучали в ушах, он не заметил, как боль утихла, но сознание так и не возвращалось.

— Просыпайтесь, — бархатный голосок снова достиг его, — все хорошо... Теперь вы свободны.

Место, где была метка, немного болело, паренек старался рассмотреть девочку, что звала его, но так и не мог увидеть ее лица.

— Вы попали в хорошие руки, — сказала она, — Советник слов на ветер не бросает... Просыпайтесь...

* * *

— Просыпайтесь... Просыпайтесь...

Донат открыл глаза и увидел Эдну. Рабыня поставила рядом еду, и уже собралась уходить.

— Ее тоже так звали...

— А? — андаманка взглянула на побледневшее лицо фаруза.

— Нет... ничего... — он обхватил ладонями лицо и тяжко вздохнул.

Эдна не обратила внимания на странное поведение охотника, в конце концов, она знала, что фаруз спал часа два, три от силы, а все остальное время вел дозор...

Девушка вышла из палатки, и перед ее взором объявился Маркус:"Я же говорил тебе не подходить к нему даже на расстояние выстрела".

— О Великий Юма! Что я сделала не так?!

— Я должен беречь тебя как зеницу ока, а ты сама идешь в пасть ко льву.

— Маркус, вот скажи мне... Ты ведь фаруз... Почему тогда ты говоришь телепатически?! И почему только со мной?!

— Не отходи от темы.

— Просто доверься мне...

— Он убил нашего друга, который в свою очередь уничтожил целый отряд на холмах... И, тем не менее, попался в сети этого монстра...

— Рэй жив, — улыбнулась она, — тот бандит, про которого рассказывал охотник. Это был он...

Рэй... Так звали того, кто прошел через огонь и воду, кто познал власть, а после оказался на дне. Его и всю семью посадили в тюрьму, когда война только начинала набирать обороты. Раненный отец без лекарств и хоть какого-нибудь примитивного лечения не прожил и двух дней в сырой и затхлой камере. Будучи единственной опорой для матери, юноша быстро повзрослел. Мучительное заключение длилось три года, после чего жизнь превратилась в бесконечный ад: их вдвоем отправили в качестве рабов на рудники. Женщина, продержавшись полгода, умерла во время работы от очередного удара плетью. Он получил свое имя в тот день...

Рэй... Древние андаманцы нарекали этим именем своих детей, дабы Бог даровал им силу зверя. Оно само по себе означало — зверь...

Надсмотрщики по очереди входили в камеры к рабам, чтобы принести им пищу. В вечер, когда заступал убийца его матери, парнишка набросился на фаруза и голыми руками разорвал челюсть мужчине, чье мощное тело превосходило самого андаманца в два раза. Да, он изменился... Именно в этот день...

— Доволен! Щенок!!! — тюремщик вылил ведро на избитое тело пацаненка, — рыжий прохвост!

Бугай схватил того за волосы и потянул вверх. Ноги и руки парня были связаны в оковы, ослабший от ударов плетью, он практически не чувствовал, что с ним делал тюремщик.

— Ты убил моего друга, тварь!

Рэй приоткрыл глаза и увидел позади трех фарузов языки пламени, один из мужчин взял кочергу и окунул в огонь, затем почувствовал, как его лицо приподняли повыше, а после раскаленной кочергой буквально за два миллиметра до правого глаза ударили по лицу. Андаманец взвыл от адской боли и слезы потекли по щекам.

— Освободи его, все равно даже пошевелиться не сможет, а нам еще в камеру тащить...

С рук и ног стащили путы, а мальчишка все также обессиленный валялся на полу.

Двое из фарузов вышли из комнаты, а оставшийся,пнул его в живот: "Андаманское отребье...?"

Рэй сжал в кулаки израненные руки, он вспомнил мать: ее бледное изможденное лицо, исхудавшее тело и последний вскрик от удара плетью.

Жажда крови, дикое желание убить, это все что он чувствовал. Не ощущая боли, усталости, парнишка встал на ноги.

Фаруз зло расхохотался: ·Что? Мало тебе, раз ты еще на ногах стоишь? Может еще разок поласкать тебя раскаленным железом?.

Тюремщик вновь достал кочергу из камина и, приблизившись, замахнулся рукой. Рэй перехватил удар, на что фаруз удивленно посмотрел в одичавшее лицо мальчишки. Тюремщик начал задыхаться, теряя силы, он выпустил кочергу из рук и ухватился за шею, но вместо кожи он прочувствовал скользкую кожу змеи, ее серо-желтая головка скользнула вдоль щеки и взглянула на молодого парня.

— Спасибо, — андаманец смотрел прямо в глаза животному, затем резко вытащил из ножен фаруза кинжал и проткнул ему живот. Змея, отскочив в сторону, быстренько уползла с глаз долой, а Рэй, еще несколько раз ударил лезвием своего мучителя. Внезапно открылась дверь...

Внутрь вошел посторонний, он держал наготове меч, но, заприметив ободранного паренька с окровавленным кинжалом, насторожился:"Ты слышишь меня?"

У Рэя подкосились ноги, он выронил оружие и упал на колени:"Да..."

Это случилось давно, человек, нашедший его тогда, вместе с другими повстанцами убил местных фарузов, кроме женщин и детей, а его самого и других пленных забрал с собой. Он стал для парня приемным отцом, даровал имя... А сейчас... Сейчас он шел за той, что знал до войны, что излечила его раны, а в настоящее время играла с огнем...

Амелия сидела у ручья, а ее конь, устроившись рядом, жадно пил воду. Путники минут десять назад устроили небольшой перерыв. Андаманку, смотрящую на прозрачную поверхность воды, мучило непонятное чувство тревоги, хотя она верила Эдне, но смутное волнение заставило ее окунуться в транс. Животное прекратило пить и, приблизив к ней свою морду, поддержало Амелию. Девушка обратила свой внутренний взор на дорогу, что вела их к цели, но тщетно, подруга была права.

Маркус тем временем подправил попону и, проверив крепления седла, подал руку Амелии: "Пора в путь моя госпожа, Донат отдал распоряжение отправляться далее?"

Глава 4. Выдумали, что в деревне тоска

Два года прошло с тех пор, как Шай впервые ступил на территорию дворца, на месте, где раньше властвовало клеймо, остался шрам, а имя благодетеля, даровавшего ему свободу, навсегда заняло особое место в душе парня. Как оказалось, такой подарок ему сделал ни кто иной, как советник Двора Андаманского царства, Тарг. День, в который ему сняли печать, он помнил смутно, только своего покровителя, страх и девочку, чей облик так и остался за ширмой его мутного сознания. Учитель Гарвин предупреждал его с самого начала, что, несмотря на Тарга, спуску ему не даст, наоборот, даже за малейшие ошибки, прощавшиеся другим, Шай мог схлопотать. Упреки и наставления оказались ему вовсе не нужны. Полный жажды познания, паренек ночами засиживался в библиотеке, а временами сам надоедал учителю своими бесконечными расспросами.

Как-то раз, разговаривая с советником, учитель обмолвился: "На удивление любознательный мальчишка попался, мой лорд. В который раз убеждаюсь, что Юма одарил вас потрясающим чутьем, но клянусь вам, нервы мои не выдержат, он скоро и во сне не избавит меня от своих вопросов".

В одном учитель оказался прав, паренька не приняли сверстники. Не то чтобы новичка все невзлюбили, напротив, он приобрел не просто тех, с кем можно пообщаться, а также познакомился с человеком, ставшим для него настоящим другом. Проблема состояла больше в различии между ним и остальными. Гарвин обосновано предсказал возмущение родителей своих воспитанников, а для молодых фарузов бывший раб на уровне подсознания никогда не мог стать равным.

Единственным местом уединения на территории Дворца был Дендрарий. Он изучал его часами, закрыв глаза, он мог описать его во всех подробностях так, будто художник рисует на холсте: дорожка, петляя, поднимается по склону холма рядом с затененным болотистым участком, где в изобилии растут каллы, клопогон, папоротники, лизихитон и роджерсии; вдоль ручья, который проходит по границе сада, можно увидеть величественную парротию, а после заросли кустарников и роз, что растут здесь в диких зарослях, коллекция различных видов рябин особенно красива ранней осенью, когда появляются светло-оранжевые, ярко-оранжевые, темно-красные или розовые ягоды; легко было найти сикомору — ветвистое, с широкими зелеными глянцевитыми листьями растение, плоды которого высоко ценятся.

На дворе царствовало лето, и Шай, не отказывая себе в удовольствии, в очередной раз пристроился под любимым старым дубом, находящимся в лабиринте из высоких дикорастущих растений. В его руках оказался очередной томик древних летописей, переписанных с оригиналов, хранящихся в Городе Святых.

— В этой книге описана только треть информации, — мелодичная речь прервала его размышления.

Фаруз только сейчас заметил, что рядом с ним на коленях сидела юная особа лет четырнадцати, ее золотистые вьющиеся волосы слегка светились под лучами солнца, озорные глаза небесного цвета изъявляли явный интерес, а на идеальной светлой коже играл небольшой румянец.

Парнишка в смятении прищурился и, промедлив, спросил: "Мы где-то виделись? Что-то подсказывает мне, что я вас знаю. Может..."

— Госпожа, где вы?!!! — громкий женский возглас раздался за растительной оградой, — Госпожа!

Девочка, дернувшись, испуганно посмотрела в сторону крика. Шай приподнял брови и подался вперед: "Так ты, мыммм..."

Договорить ему не дали, девчушка быстро прикрыла его рот ладонью, а затем, убрав руку, прижала указательный палец к своим губам и умоляющим взглядом попросила помолчать.

— Госпожа!!! — неподалеку раздался еще один женский возглас, — Где ты проказница?! Как только найду, уши надеру, и никакое происхождение тебе не поможет!

Возмущенные голоса стихали, уносясь вдаль, все глубже и глубже в сторону садов.

— Так ты госпожа — уже утвердительно произнес Шай, как только пропали умоляющие речи служанок.

Собеседница, закатив глаза, поджала губы, затем тяжко вздохнула и утвердительно закивала головой. Шай пристально наблюдал за аристократкой, барабаня пальцами по обложке книги: "Хоть вы и кажетесь мне знакомой, вас я ранее не видел, а поскольку я недавно разговаривал с Советником, могу предположить, что вы его внучка, не так ли?"

— Вы правы, но отчасти, — она гордо приподняла подбородок, — вы видели меня, хотя вполне вероятно, что не осознаете этого. Тем не менее, я буду рада услышать, что вашу спину более ничего не тревожит.

Шай завороженно посмотрел на нее, уголки его губ приподнялись, будто не веря тому, что происходит, он прошептал: "Этот голос... Как я мог не узнать этот голос..."

— Теперь, когда вы полностью осознаете происходящее, буду рада знакомству. Меня зовут Эдна...

* * *

Смеркалось, но охотник так и не отдавал приказ о ночлеге, лошади легкой трусцой следовали друг за другом, первые дни бесконечных разговоров закончились, и компанией овладело ненасытное молчание. Донат еле удерживался в седле, его слегка покачивало из стороны в сторону но, несмотря на усталость, он крепко держал поводья. Фаруз был уверен, что еще пару дней в лесу с перерывом в час для сна, и его крепкое тело свалится с ног.

Охотник обернулся к остальным путникам: "Надо ускорить темп, за мной!" Фаруз нагнул корпус и, вскрикнув, пришпорил коня. Гуща деревьев растворилась, и ночное небо осветило путь...

В доме старейшины обитала тишина, время ушло за полночь, и дети, и жена, да и сам старейшина давно ютились в своих кроватях, полностью погрузившись в объятия Морфея. За окном неустанно лил дождь, ветки деревьев слегка постукивали в окно, поддаваясь порывам ветра, разве что редкие раскаты грома и блеск молнии нарушали сложившуюся идиллию. Внезапно громкий стук в дверь разбудил хозяина, мужчина встал с кровати и, нащупав на столике спички со свечой, зажег фитиль. Свет молнии проник в комнату, снова мощный удар последовал снаружи. В комнату родителей вбежали две девушки.

Старшая испуганно посмотрела на отца: "Кому ж в такое время дома не сидится, не открывайте батюшка".

— Идите спать, — мать убрала одеяло и тоже встала с кровати, — живо в комнаты, а мы с отцом сами разберемся.

Сестры побежали в свои покои, а семейная пара, накинув халаты, прошла в переднюю. Глава семейства открыл дверь — из потока проливного дождя вошел путник. Он снял капюшон: "Я из отряда Северных территорий, здесь еще мои люди и пару женщин".

— Риль, приготовь гостю комнату, и принеси мне штаны с плащом, надо остальных пристроить.

Старейшина, быстро собравшись, нацепил сапоги и выбежал во двор: "Следуйте за мной".

Эдна промерзла насквозь, она медленно перебирала ногами, ступая за своей подругой. Глава деревни подвел их к небольшому, но добротному домику и гулко постучал в дверь, в окне забегал свет, а после приоткрылась дверь. Фаруз подался вперед: "Принимай путников, Мила". Андаманки пробрались внутрь и сразу начали стягивать с себя плащи.

— Прошу прощения, — Амелия повторно осмотрела промокшие ботинки и обернулась к хозяйке, — не могли бы вы дать нам сменную обувь.

Женщина молча взяла плащи и, словно не обращая внимания на гостей, ушла в ближайшую комнату. Девушки переглянулись мельком и удивленно пожали плечами, они не двигались с места и ждали, вскоре из той самой комнаты выбежала девчушка лет десяти в ночной сорочке со свечой в руке: "Идите за мной".

Прыткий ребенок стремглав помчался по лестнице, а андаманки не торопясь отправились вслед, их ждала небольшая уютная комната с двумя кроватями.

Маленькая фаруза поставила свой огонек на подоконник и, подбежав к камину на противоположней стороне, взяла лежащие рядом поленья, выкинула несколько штук на место оставшегося угля, затем, встав на цыпочки, достала с верхней полки спички и разожгла костер. Девушки подобрались ближе к огню и жадно потянули к нему руки. Девчонка подбежала к кроватям и быстренько повзбивала подушки, в этот момент внутрь вошла хозяйка, в ее руках лежали кое-какие вещи и две пары ботинок, женщина положила вещи на одеяла, а обувь поставила у ножек кроватей.

— Иди спать, Нива, — голос Милы впервые за их присутствие прозвучал в этих стенах. Ребенок послушно выбежал из комнаты, а мать, так и не сказав ничего гостям, молча последовала за дочерью.

Первой с себя стягивать промокшие одеяния принялась Эдна. Найдя среди принесенных вещей полотенце, она с большим старанием принялась растирать замерзшую подругу. Кое-как согревшись, Амелия натянула на себя ночную рубаху и быстренько залезла под пуховое покрывало: "Здесь раньше была деревня?"

— Не припоминаю... Год назад точно не было, видимо этот самозванец решил обустроить новые поселения.

— Не говори такие вещи вслух, у стен могут быть уши.

— Эти уши спят у старейшины в квартале отсюда, а обитатели дома сейчас под властью сна давно лежат в своих постелях.

— Как знаешь. Но всё же будь поосторожнее.

-Давай уже, спи...

Наутро, сменив проливной дождь, вышло солнце, макушки деревьев подсохли под яркими лучами, земля все еще оставалась влажной, отчего все деревенские перебирались по улице в кирзовых сапогах, утопая в грязи по голень. Шум рабочих эхом отдавался в стороны жилых домов, в одном из которых в порядке нескольких исключений спал Донат. Мужчина открыл глаза в полдень, он так и не решался вылезти из-под одеяла, пока во внезапно распахнувшуюся дверь не вошел старейшина: "Прошу прощения дорогой гость, но все же я посоветую вам встать, а то от головной боли страдать будете, сильно долго вы залеживаетесь, Делька обед уже приготовила, давайте, рубаху да брюки чистые надевайте, вон на тумбочке лежат". Охотник послушно встал с постели и, надев предложенные вещи, спустился с хозяином жилища на первый этаж в обеденный зал. Вокруг стола вертелась худая темноволосая девушка, раскладывая тарелки, а рядом в подмогу хозяйничала жена старейшины. Заприметив вошедшего гостя, женщина пригласила его к столу, Донат присел на указанное место и, дождавшись, когда начнется трапеза, принялся вкушать домашнюю еду. Неторопливым шагом, к столу подошла еще одна красавица, это была младшая дочь старейшины, ее лицо обрамляли рыжие словно пламя волнистые волосы, а глаза ядовито зеленого цвета игриво осматривали чужака. Она плавно села на стул и, едва что-либо съев, вновь перевела все внимание на Доната. Фаруз же никак не реагировал на явную заинтересованность девушки, скорее даже не замечал, либо делал вид.

— А вы аристократ наивысшего ранга? — младшая сестра решила начать разговор, — считается, что с белоснежными волосами рождаются только представители высшей знати.

— Вирджил! Да как ты смеешь? — отец вспыхнул яростью и виновато, тяжело дыша, обернулся к Охотнику, — Прошу прощения, моя девочка не понимает что говорит, ей только пару лет назад сорок исполнилось, сами понимаете, вроде как совершеннолетней стала, а ума не прибавилось, не знает как со знатными людьми себя вести.

— Прошу прощения, — Вирджил потупила взгляд.

— Мне нужно навестить тех женщин, что я привел с собой, — Доната абсолютно не интересовали все эти аристократские заморочки, так уж он был приучен.

— Да, да, конечно, — старейшина мигом вскочил с места и, набросив поверх рубахи кафтан, повел аристократа за собой.

— Ты чего удумала! — не на шутку разошлась Риль, как только мужчины вышли за порог дома, — Неужто забыла, чему тебя с детства учили! Нельзя спрашивать о статусе дворянина! Если только он сам не соизволит сказать об этом! Чего ты этим добиться решила, а?!

Пышногрудая красавица хмыкнула в ответ: "Раз уж батенька так отреагировал, то наш путник птица важная, матушка".

— А тебе что с этого? — Делька укоризненно покачала головой.

— Тебе сестрица может и ничего, а я всю жизнь в селе провести не собираюсь, уж лучше в столицу.

— Да нужна ты ему, — мать захохотала от души, а сестра не поленилась улыбнуться.

— А вот и посмотрим! — Вирджил презрительно охватила ледяным взглядом родственниц и, демонстративно мотнув гривой своих волос, покинула комнату...

Глава 5. Без вины виноватый

— И как это рабыня в таком возрасте без указки ничего приготовить не может, — Нива вскинула руками и уперла в бока, — что? Не знаешь, как пачунский суп сварить?

Эдна растерянно посмотрела на девочку и стыдливо поджала губы: "Я в основном хозяйкой занималась, да в саду возилась, готовить помочь могу, а что зачем делать, не знаю".

Андаманка готова была головой об стенку биться, на такой вроде бы простой мелочи не хотелось себя выдать. Рабыня, которая не умеет толком ничего готовить — полный нонсенс. Это ж надо было столько времени провести с охотником, и все в порядке, а теперь ничего не осталось, кроме как попасться этой маленькой фарузе. Но девочка не стала вникать в подробности и указала на мясо и картошку в дальнем углу стола, Эдна, успокоившись, схватила нож и принялась за работу.

— Мама! Мама!

Андаманка приостановилась и осмотрела комнату: Нива спокойно занималась готовкой, вокруг не было больше никого.

— Мама!— чуть ли не навзрыд раздался детский голосок.

— Кто это? — спросила Эдна.

— Ты о чем? — недоумевая, поинтересовалась фаруза.

Дверь в кухню приоткрылась, и внутрь вошел маленький мальчик, на вид ему было года четыре, фактически головастик, не ставший лягушонком. Ребенок плакал, а девчушка, бросив утварь, быстренько обтерла руки о полотенце и приблизилась к мальчонке.

— Ну... Торвальд, чего ты плачешь? — Нива села на колени и обняла брата.

— Я хочу к маме!

Зрачки Эдны расширились, и дрожь пробежала по спине: мальчик говорил, но при этом молчал, его рот не шевелился, ни одного звука кроме плача не исходило от него. Торвальд был таким же, как и она — андаманец в поселении фарузов.

— Дома есть кто?— зычный бас старейшины ворвался в распахнутое окно. Нива взяла рыдающего брата за руку и подвела к Эдне: "Присмотри пока за ним". Девочка, сняв фартук, вышла из кухни,а малыш, утирая кулачками слезы, наконец-то посмотрел на андаманку. Он взялся ручкой за подол ее платья и заинтересованно принялся осматривать диковинку. Затем всмотрелся в черты ее лица и поджал губы:"Где мама?"

— Пошла на ярмарку, скоро вернется.

— А почему ты светишься?— Торвальд заворожено уставился в ее глаза, — папа никогда не светится.

Девушка присела на лавку ипротянула к мальчонке руки, он без всякого стеснения ухватился за ее ладони и, отталкиваясь ножками от пола, залез на колени. Эдна пристроила его поудобнее и ласково обняла, малыш полностью растворился в ее объятиях.

— Никому не говори, что ты меня слышишь, и то, что я свечусь, хорошо?

Торвальд утвердительно закивал головкой и крепче прижался к ее груди, андаманка аккуратно погладила детскую макушку, в ее душе впервые за долгое время проснулась нежность. Почувствовав на себе чье-то пристальное внимание, девушка приподняла голову и увидела в дверном проеме Охотника, его образ деревенского паренька абсолютно не вязался с тем, что она видела ранее: растрепанные волосы, рубаха навыпуск, сельские брюки, в итоге, полная противоположность.

— Я хотел бы навестить твою госпожу...

"Ребенок ее расы в поселении фарузов,— это все о чем думала Эдна, ведя за собой Доната,— предприятие очень опасное, мальчик был не сформирован, слишком маленький, неизвестно родной ли это ребенок Милы, а почему? Да потому что она была фарузой от головы до кончиков пальцев ног. Это во-первых, а во-вторых, Торвальд еще не может себя контролировать, он не понимает иногда почему его не слышат, когда он просит, либо все удивляются почему в таком возрасте он молчит, когда к нему обращаются, а ведь все просто, он не видит разницы между тем, как думать или говорить. А в-третьих, из-за того, что ребенок мал, он видит ее свет... Убереги Юма, чтоб никто не прознал об этом. Следуя логической цепочке, если отец мальчика все-таки андаманец, то возможно этот мужчина — предатель..."

— Подождите здесь, — оставив мужчину в коридоре, Эдна зашла в комнату. Сердце девушки чуть не выскочило из груди, ощущение паники и злобы переплелись воедино, создавалось впечатление, словно ее ошпарили кипятком, и теперь она горела изнутрии снаружи:"Как ты мог?!"

Увиденная картина взбесила ее до белого колена: вещи виновников ее убийственного состояния были разбросаны по полу, кресла перевернуты, помят ковер, а на постели после явных бурных страстных сцен, произошедших вполне недавно, лежали обнаженные Маркус с Амелией.

Мужчина немедля подскочил с кровати: "Это не то, что ты думаешь..."

— Если я сейчас открою дверь, то жизнь вам сладкой не покажется. У нас хвост. Бегом одеваться!

Сорванная с цепи парочка принялась хвататься за вещи, а Эдна бросилась исправлять весь погром, что они умудрились сотворить.

— Я тебе это припомню, Маркус, тыу меня не один раз молить о пощаде будешь!-тараторила Эдна, пихая беднягу к окну,— Лезь!

Мужчина молниеносно выбрался через проем, а разъяренная андаманка подлетела к подруге и принялась зашнуровывать ей платье.

— Слушай, в конце концов, чего ты так на него взъелась, ведь он мой муж,— Амелия послушно не двигалась с места.

— Когда я беру с собой людей на дело, что я им говорю в первую очередь?

— Никаких амурных дел во время миссии. Эдна, но...

— Никаких но! Ни для тебя, ни для моего родного брата я исключений не сделаю. Все поняла?

Амелия закатила глаза и покривила губами: "Как скажешь".

Приведя подругу в полный порядок, девушка будто по щелчку вошла в свой образ, и теперь покорной рабыней открыла дверь...

Фаруз осмотрелся по сторонам и одобрительно покивал головой: "Я вижу вас хорошо устроили. Но если честно, мое присутствие здесь обусловлено несколько другими мотивами. Наше путешествие продлится еще максимум дня три, однако вижу смысл в том, чтобы остаться здесь вдобавок на пару дней, полностью восстановить силы. Надеюсь, вы не слишком торопитесь?"

— Нет, как скажете, — аристократка понимающе вслушивалась в его речь.

— Ах, и да... Еще один момент... Не могли бы вы одолжить мне вашу рабыню в личное пользование?

— Что? — Эдна ошалело посмотрела на мужчину.

— Что мне сказать? Я имею право отказать аристократу выше по рангу?

— Нет.

— А позвольте поинтересоваться зачем?

— Если представится случай, хочу проучить одну юную и самовлюбленную особу. Мне попросту надо будет, чтобы ваша служанка иногда навещала меня и приносила различного рода утварь в дом старейшины.

У Амелии камень упал с души, уж кому не было известно о вольностях господ. Прихоти этих самодуров могли поражать своими масштабами. От каких-либо конкретных пунктиков до полнейших мелочей. Особенное место было отведено мужскому эго. Ведь что есть раба — кукла. Второе место по праву принадлежало женским капризам. Велика сила ревности: не единожды в городских канавах находили останки несчастных жертв, которые возможно лишь на секунду против воли стали предметом страсти чьего-то мужа. Во времена правления Короля под присмотром Советника таких казусов фактически не случалось. Существовало целое подразделение, отвечающее за проверку надлежащего содержания рабов, в случае ужасающего отношения либо невыносимых условий их изымали и отдавали в более надежные руки. Сам Тарг очень часто совершал поездки с целью осмотра. Сейчас же за сто лет вся эта система была лишь простой условностью, которой в действительности не существовало ни в каком виде.

— Ну так что? — Донат слегка наклонил голову вбок, — вы не против?

— Соглашайся, — Эдна немного позабыв о своем положении, приняла невозмутимый вид и посмотрела Охотнику прямо в глаза...

Их прервали, на улице творился ажиотаж, громкие возгласы людской толпы забрались во все уголки каждого дома. Из любопытства вместе с Донатом девушки выбрались на улицу. Фаруз, подбежав к одному из сельчан, схватил его за рукав: "Что здесь происходит?"

— Дык, это... Не видишь, на площадь люди идут. Суд у нас...

Мужчина отпустил старика и вернулся к женщинам: "У них суд сегодня, зрелище может оказаться не совсем мирного характера. Не думаю, что вам стоит идти".

Но Амелия ничего не ответив, направилась вслед за толпой. Улицы были похожи на муравейник, кишащий своими обитателями, где все без исключений продвигались в самый центр поселения. Внимание каждого из них было приковано к причине столь бурного помешательства. На вершине из штабеля дров, прикованным к столбу цепями стоял осужденный. Мужчина был крепкого телосложения, по внешним данным походил на обычного работягу, которых Эдна распознавала сразу: такие мужчины всегда смогут обеспечить семью всем нужным, трудясь от заката до рассвета. Рядом, в качестве судьи находился молодой фаруз, который походил на аристократа. Он был полностью облачен в черные одежды, острые черты лица и нос с горбинкой нисколько не украшали его, а черные прямые волосы спадали до плеч. Рядом с ним стоял старейшина, а неподалеку под старым многовековым дубом вся в слезах ютилась Мила.

— За предательство короля! Введение в заблуждение о своей расовой принадлежности, помощь мятежникам, андаманец Рагнар приговаривается к сожжению на костре! Что ты можешь сказать в свое оправдание? — судья демонстративно развел руками в сторону публики.

— Из того что вы перечислили ваша светлость, моя вина лишь в том, что я андаманец, — Рагнар смотрел на него с гордо поднятой головой.

Будто почувствовав неведомую силу, приговоренный обернулся в сторону Амелии, он пристально осмотрел девушку, а после резко перевел внимание на "рабыню" и сразу же загадочно улыбнулся, легкий смешок прозвучал из его уст.

Разгневанный дворянин еле заметно шепнул губамии, сделав резкий пас рукой в сторону деревяшек, выпустил языки пламени наружу. Не выдержав такого зрелища, Мила кинулась прочь с площади. Безумный хохот вырвался из груди Рагнара, ополоумев от приближающейся смерти, он никак не успокаивался.

Донат уже собрался увести женщин, но крик андаманца заставил позабыть о его решении.

— Хотите наказать виновных?! Тогда чего ждете? Вы, фарузы, сами себе несете смерть! Скоро вы потоните в крови своих собратьев, что вершат эти преступления! И в первую очередь полетят головы ваших аристократов! — огонь уже подобрался к ногам мужчины, но полный гнева он не чувствовал боль, и продолжал, — помолитесь за своего проклятого шута на троне, он долго не протянет!

Дикий смех накрыл его полностью: "Истинный Король!!! Юма избрал Короля!!! Нашего Короля!!!"

Многовековой дуб был первым, кто пал в тот день, и лишь затем смерть забрала андаманца. Не желавшее гибели мужчине, дитя природы против воли отдало свою жизнь фарузу, что превратил ее в огонь, алчный и беспощадный, разрушающий все на своем пути...

Глава 6. Хранитель душ

Истинный Король... Юма... Нашего Короля... Эти слова никак не давали покоя фарузу. Вернувшись вечером в дом старейшины, он миллион раз прокручивал все события с самого начала, раз за разом, вновь и вновь... Юма избрал Короля... Он где-то уже слышал подобное... Память редко подводила своего хозяина... Давно... Слишком давно это произошло, но где? Слышал ли? Может все выглядело несколько по-другому?

Донат ворочался в постели не один час, время ушло за полночь, а три фразы, произнесенные андаманцем, не останавливаясь, вертелись в мыслях. И только Охотник закрывал глаза, надеясь уснуть, как образ Рагнара, выкрикивающего свое проклятье, всплывал в видении.

Дверь комнаты открылась, и легкой поступью утонченный силуэт проник внутрь. Медленно и плавно он передвигался к кровати, Донат приподнялся на локти и вгляделся в фигуру. Лунный свет проник через окно и осветил женские формы, обрамленные в тонкую ночную рубашку и, рыжие волосы, аккуратной россыпью спадающие по пояс, сверкали огненными бликами.

Вирджил легкой походкой игриво приблизилась к постели и провела пальцами по ладони фаруза: "Я весь день думала об этой ночи".

Девушка подняла ноги с пола, полностью взобравшись на кровать, затем села на него сверху и почувствовала, как напряглись его мышцы. Вирджил наклонила свое тело и, едва касаясь его губ своими, прошептала: "Делайте со мной, все что пожелаете..."

— Все что угодно? — его ладонь невзначай проскользнула вдоль хрупкой шеи.

— Да, — с придыханием ответила она и задрожала всем телом.

Мужчина убрал от девушки руки, отчуждаясь от нее всеми эмоциями: "Мне нужны чернила с холстом, свечи, принеси всего да побольше".

Фаруз снял маску беспечности и, ухватив девушку, перекатился в сторону. Донат встал с постели, вновь погрузившись в недавние размышления: "Шут на троне... Истинный король...". Растрепанная девица в растерянности следила, как Охотник метался из стороны в сторону.

— Чего ждешь? Давай быстрее, — мужчина готов был уже перейти на крик. Но девушка, смекнув что к чему, быстренько метнулась вон. Буквально через пару минут письменные принадлежности уже лежали на столе, Вирджил зажгла последний фитиль, и взвинченный мужчина принялся за работу.

Мокнув перо в чернильницу, Донат четкими линиями принялся вырисовывать запомнившиеся сцены, с необычайной точностью воспроизводя все мельчайшие детали, вплоть до выражений лиц присутствующих.

— Иди спать, — из-под руки художника уже вышло два наброска.

Фаруза проигнорировала эти слова, вернулась к его постели и, устроившись в эротичной позе, сверлила глазами свою цель.

— Чего ты добиваешься? — не отвлекаясь от важного дела, спросил он.

— Я просто хочу принадлежать вам.

— Глупое желание... Правдоподобнее версия наоборот. Я предупреждаю таких женщин как ты: даже если разделишь со мной постель — останешься для меня абсолютно чужим человеком. Это не изменит ничего в твоей жизни, кроме того факта, что я просто всего-навсего очередной раз воспользовался наивной мечтательницей. Ты не первая, ты и не последняя. Все еще хочешь быть куклой на одну ночь? Не приюти меня старейшина, ты бы в скором времени осознала свою глупость, проливая горькие слезы над порушенной честью. Кроме того, я предпочту выкупить за немалую сумму рабыню с достоинством, чем пытаться угодить той, что, будучи свободной, сама кидается мне на шею.

— Я не отказываюсь от своих слов.

-Пошла вон, — последним, что услышал мужчина, был звук хлопнувшей двери.

На дворе стояла глубокая ночь, изредка напоминали о своем присутствии сверчки, а полная луна также непринужденно заглядывала в окно. Охотник не спал, все дальше и дальше уходя в свои размышления, все больше и больше зарисовывая недостающие или позабытые ранее фрагменты. Легкий щелчок прозвучал в его голове, и на холсте под линиями пера возникала сцена, которая произошла совсем недавно: пойманный преступник стоит на коленях с заломленными руками, его удерживают трое стражей, небольшое поселение, территории Северных холмов, и шрам, ярко выраженный шрам у правого глаза, он говорил, насмехаясь над всеми, говорил...

Король отомстит... Король отомстит... Донат судорожными руками начал перебирать все зарисовки и, наткнулся на то, что до сих пор ускользало от его взгляда. Нет, зря ранее переживал Охотник, его чутье и на этот раз не подвело своего хозяина...

* * *

Сто десять лет назад. Смутное время.

Советник Тарг ожидал гостя. Недели три назад в его покои ворвался голубь, принесший послание от Хранителя Святого города. Андаманец расхаживал по зале из стороны в сторону, думая о том, что именно могло заставить Соломона покинуть Ашгед. Лучи света проникали через огромные распахнутые окна в готическом стиле, располагавшиеся по всей длине внешней стены Западного Дворца, теплый ветерок изредка покачивал плетенные золотистые нити с кристаллами, развешенные по углам зала, из-за чего в них за день накапливалась энергия, а по вечерам помещение полностью было освещено.

Советник любовался пейзажем, напоминавшим о том, что летние дни заканчиваются, и вскоре все покроется золотистым убранством. Слух мужчины уловил приблизившиеся шаги — андаманец обернулся. В трех шагах от него стоял Хранитель. Молодой юноша только год как носил свой титул. Он был слегка полноватого телосложения, его светлые золотистые прямые волосы, сплетенные в косу, доходили до пояса, а глаза походили на кошачьи: карие с желтым отливом. Молодой человек слегка поклонился: "Рад нашей встрече". Советник кивнул головой и жестом пригласил за стол. Пара служанок расставила сервиз и, налив чай гостю, удалились прочь.

— Рад тебя видеть, мой дорогой друг. Я получил твое письмо, не тревожь мне сердце Соломон, неужели грядущее?— Тарг взял свою чашку и поднес к губам.

— Не часто мне удается покинуть Ашгед, увы, но я готов пожертвовать свободой ради такой чести. Не в моем желании нести тебе дурные вести. Но, Тарг, предыдущий хранитель тебе явно дал понять, что у двух рас на одном материке сомнительное будущее. Видел вашу внучку, она очаровательна, очень редко судьба дарует светлые волосы кому-то кроме Хранителя. От кавалеров отбоя не будет. Юма заговорил, Советник, как можно больше людей отправь в Ашгед, там безопасно.

— Она уже обручена. Ты думаешь, что война неизбежна?

— Не удивительно, — Соломон взял яблоко и смачно откусил кусочек, — большая привилегия иметь в женах блондинку. Мы разучились воевать... У фарузов это в крови, их руки не забыли, как нужно держать меч, нам нужно сохранить как можно больше жизней. Тебя не волнует, что наших людей обвиняют в убийствах?

Тарг наигранно засмеялся: "Я справлюсь. У меня еще есть время".

* * *

С утра Мила с опухшим лицом и красными глазами молча ходила по дому, создавалось впечатление, что женщина и вовсе не спала ночью, упиваясь горькими слезами. Но наступил рассвет, и остальным удалось созерцать лишь последствия столь бессонной ночи. Фаруза, даже не задумавшись об отдыхе, взяла тряпку в руки и усиленно принялась натирать полы. Вокруг щебетала старшая дочь, похлюпывая время от времени носом. Единственным, кто недоумевал, был Торвальд, он с широко раскрытыми глазами сидел на лавочке и наблюдал, как мать и дочь метались из стороны в сторону.

— А когда папа придет? — мальчишка, покусывая губки, пытливо рассматривал родственников.

Никто на него не реагировал, нисколько не обращал внимания в его сторону.

— Когда папа придет??? — он мысленно усилил свою интонацию. Нива приостановилась и с психом кинула тряпку: "Никогда! ОН УМЕР!"

Детский крик оглушил весь дом — диким плачем разразился Торвальд. Мила, не понимая, что происходит, кинулась к сыну. Женщина целовала его в щеки, прижимала к груди, хоть как-то пытаясь успокоить, но мальчишка не унимался, все больше проливая слез.

Внезапно малыш замолчал и, выбравшись из маминых объятий, побежал в соседнюю комнату.

— Стой! — завопила Нива, — и попыталась его перехватить, но мальчик ловко юркнул мимо сестры.

— В чем дело? — хозяйка дома последовала за сыном. Нива ухватила мать за руку: "Не иди мама, стой! Это ловушка! Точно также обошлись и с папой!".

Но женщина упрямо вошла за сыном: в комнате кроме ее мальчика находились гостьи, они комфортно устроились на софе, что стояла у окна, а Торвальд сидел спокойно на коленях госпожи. Амелия гладила мальчика по голове, она посмотрела на Милу и слегка улыбнулась: "Так значит, у тебя и сын, и дочь — андаманцы".

Женщина задрожала, сердце бешено заколотилось, чувство страха помутнило все мысли. Напуганная фаруза упала на колени: "Я прошу вас, госпожа, молю, мой муж ни в чем не был виноват. Я не смогу жить, если у меня отберут и детей. Их убьют, понимаете? Их не оставят в покое".

Нива стояла с поникшей головой, переминая в руках подол платья: "Папа никогда даже мухи не обидел...".

Эдна опустилась к фарузе и взяла ее за руки: "Встаньте. Никогда не падайте ниц. Я собственными руками уничтожу того, кто решит им навредить".

Мила удивленно уставилась на девушку, и послушно держась за ее руки, встала с пола. Амелия полезла в мешочек, прикрепленный к юбке, и достала серебряный медальон. Она повертела его, а затем надела мальчику на шею: "Пусть ваш сын носит его, не снимая до восьми лет, чужакам его лучше не показывать".

Мальчишка завертел свой подарок, и маленькими пальчиками открыл украшение: внутри к задней стенке был прикреплен голубой кристаллик гладкой формы.

— Что это? — Торвальд провел пальчиком по теплому камушку. Мила прижала руки к груди, сдерживая слезы, она впервые услышала голос сына без помощи мужа.

Эдна нежно посмотрела на ребенка: "Это твой папа, малыш, теперь он с тобой"...

Голубые кристаллы были не просто красивым украшением, а самым настоящим сокровищем. Душа андаманца — великая ценность, обладающая после смерти огромной энергетической силой, что используется и по сей день: как ключ для работы механизмов различного назначения. Но, несмотря на то, что человек уже умер, его душа будет помогать своему владельцу, если они были очень близки. Так еще с далеких времен, детям, оставшимся без родителей, которые не доросли до переходного возраста, надевали украшения с кристаллом умершего родственника, чтобы развитие ребенка не было запоздалым.

Донат с утра ходил воодушевленный, пуская в ход свою дьявольскую улыбку, он то и дело дразнил Вирджил своим поднятым настроением. Все домашние суетились по дому, готовясь к предстоящему празднеству: Делька вертелась у зеркала, постоянно отгоняемая сестрой, старейшина красил деревянные игрушки, а его жена готовила блюда для общего стола. Несмотря на предстоящее веселье, Вирджил то и дело вскипала от того, что к ним не один раз забегала рабыня. Слишком радостно блестели глаза мужчины при виде, какой никакой, но другой женщины.

А вот андаманку такой расклад не совсем устраивал, утренняя суматоха ей порядком надоела, в полдень она уже была раздражена из-за беготни по его мелким поручениям, особенно выводил из колеи томный взгляд Доната, так и хотелось ударить разок, чтобы прекратил эту дурацкую игру. На четвертое появление Эдны в доме, Охотник больше не отправил ее за очередной безделушкой, а просто позвал за собой.

Фаруз привел девушку к себе в комнату и, прикрыв дверь, сменил, наконец, глупое выражение лица на нормальное, и уселся в ближайшее кресло: "Налей мне воды".

Девушка проследила за его взглядом и заприметила графин и бокал на тумбочке рядом с кроватью. Она медленно подошла к посуде и, наполнив бокал, подала мужчине.

Он сделал пару глотков и пристально всмотрелся в пустоту: "Если хочешь что-то сказать, говори".

Но Эдна не промолвила ни слова.

— Я хочу услышать твои мысли, мне это важно, — он перевел свое внимание на андаманку, — ну же, скажи, что ты думаешь обо всем этом. Сейчас ты слышишь просьбу, а не приказ, неужели так сложно? Рабыня...

— Нет, господин, мне не сложно, но кто я, чтобы судить ваши поступки?

— Я так хочу...

— Вы попросили госпожу принести мне пару вещей для вас, чтобы проучить одного человека, но я не вижу никого, кому бы мой поступок стал уроком. Могу ли я знать?

— Младшая дочь старейшины — упрямая девица... Мне просто нужен был кто-то на роль любовницы.

— Вы решили отвести эту роль мне? — голос Эдны дрогнул.

Донат встал с кресла и уверенной походкой подошел к девушке. Андаманка дернулась назад, отчего Охотник засмеялся и, повернувшись вправо, поставил бокал на стол: "Не стоит принимать все слова так всерьез. Я не собираюсь делить с тобой ложе. Только если ты сама этого захочешь... Мне всего лишь нужна видимость".

— Если вы хотите избавиться от назойливой женщины, — слегка раздраженно ответила она, — могли бы просто поставить ее перед фактом, а уж если нужна причина, могли бы представить мою госпожу как свою невесту, не думаю, что ваша преследовательница обратила бы внимание на занятого мужчину.

— Я хочу, чтобы у нее навсегда исчезло желание отдать себя первому богачу, которого встретит на пути, пусть лучше думает, что ей предпочли рабыню, к тому же... я люблю представления...

Глава 7. Сероглазый король

Шай был сам не свой, он сидел у старого дуба, размышляя о том, что заставляло трепетать его сердце — первое настоящее чувство. Он вспоминал все деньки, что проводил с ней, как много книг они читали вместе, как он учил ее танцевать народные танцы фарузов, он думал о ее глазах, золотистых волосах и о том, как прекрасно она смеялась... Она не видела в нем раба, эта девочка была тем лучиком, что скрашивал его будни. И парнишка не понял бы, что она для него значит, если бы вчера не услышал слова, которые с грустью в глазах произнес его ангел: она была обручена...

Светловолосая андаманка — случай один на миллиард, неудивительно, что ей уже подобрали партию. Он вертел в руках небольшую черную коробочку, сомневаясь в правильности поступка, который собирается совершить. Среди кустов сирени показалась Эдна, жесткий корсет стягивал ее талию, отчего девушка шла очень медленно, стараясь не сбить дыхание. Шай быстренько поднялся с земли и пошел к ней навстречу. Они сошлись на тропинке рядом с местечком покрытым вьюнком.

— Эти официальные встречи доведут меня до смерти, — еле-еле дыша, тихо заговорила Эдна, -я не выдержу так часто носить фарузские платья... Ты хотел меня видеть?

— Я тебе нравлюсь? — мальчишка смущенно опустил глаза и нервно покусывал губы.

Аристократка смущенно потупила взгляд: "Я обручена..."

— Я тебе нравлюсь? — уже более напористо повторил Шай, — я никто в сравнении с тобой, ты внучка моего покровителя, моего владыки, я — проданный сын аристократа и рабыни. Но... Несмотря на это... я тебе нравлюсь?

— Это не имеет значение, я живу при дворе, за меня уже все решено.

— Я даю тебе шанс решить все самой, — Шай открыл свою коробочку и протянул девушке.

Внутри на бархатной ткани лежал сорванный цветок с красными лепестками, на которых словно стеклозастыли капельки воды, каемка каждого лепестка была темно бардового цвета. Девушка внимательно посмотрела на пышноеудивительной красоты растение и удивленно перевела взгляд на парня.

— Я уверен, — без тени сомнений ответил он на ее мысли.

Эдна хотела было дотронуться до цветка, но сомнения одолевали ее душу, мешая сделать последний шаг. Потеряв всякую надежду, Шай решил забрать подарок, но девочка остановила его руку и, решившись, взяла цветок в ладони. Медленно, почти не дыша, паренек обхватил снизу ее ручки, словно боясь неизведанного, он наклонился к ее лицу и робко, впервые за свои небольшие годы ее поцеловал.

Небольшая дрожь пробежала по их рукам, а затем будто электрический заряд пронесся по телам, теплый свет окутал полностью юных влюбленных... Все стихло...

* * *

Донат грустно наблюдал за человеком, что с такой же тоской смотрел на него из зеркала.Сколько лет прошло... Ни женщины, ни вино, ни полная приключений жизнь не веселили его более ста лет, казалось, его сердце было мертво, ровно, как и душа. Мужчина всмотрелся в свои стальные глаза, понимая, что только они остались такими же, но уже без огонька, который был ранее в юном теле. Он пытался вспомнить ее черты лица, ее голос, все безнадежно...

* * *

— Советник, то, что произошло, ничего не значит, — Наместник Южных земель стоял на своем уже целый час,— они еще дети!

Тарг задумчиво смотрел в окно, наблюдая, как во дворе служанки возятся с его внучкой: "Я вынужден разорвать помолвку Эдны с вашим сыном".

— То есть вы хотите променять нашу договоренность на него?!, — Наместник со злостью обратил внимание на Шая, что стоял рядом с поникшей головой.

Тарг обернулся к своему гостю и горько улыбнулся: "Разве? Я слишком уважаю свой выбор, чтобы менять решение. Мне жаль, но ее счастье я ставлю превыше всего. Я променял нашу договоренность не на мальчишку, а на возможность наших детей иметь потомство. Неважно, была ли это шалость или они чересчур юны — Алый цветок связал этих двоих до самого конца. Вы ведь хотите внуков? И вы понимаете, что будь все дальше, как мы договорились, их вам не видать никогда?"

* * *

С улицы слышалось множество голосов, повсюду мелькали огни, и веселая музыка разливалась волной по всей деревушке. В дверь комнаты робко постучались.

— Войдите!— громко прозвучал голос Охотника.

Дверь легонько отворилась, и внутрь медленной поступью вошла Эдна: "Все уже на празднике, я пришла, как вы попросили".

Фаруз в последний раз поправил перед зеркалом ворот рубахи, ухмыльнувшись своему отражению, подошел к девушке: "Давно не бывал на сельских празднествах, пора бы это исправить"...

На дворе было тепло, вечерний воздух переносил повсюду ароматы блюд, стоявших на общем столе. Люди веселились, танцевали, пели песни, казалось, были пьяны все, даже те, кто не пил вина.

Донат расхаживал со своей спутницей меж крестьян и осматривал их переполненные счастьем лица, еще пару месяцев назад тут не было ничего, а сейчас деревушка почти вся была отстроена. Фаруз увидел Вирджил и попросил Эдну пойти к своей госпоже.

— Я вижу, ты уже успокоилась и наконец-то ведешь себя как примерная крестьянская дочь, — Охотник протянул бокал вина рыжей красавице.

— А я вижу, вы везде таскаете эту бродяжку, неужто любовь? — фаруза взяла бокал и поднесла к губам.

— На твоем месте я ее пожалел бы, ведь то же самое могло ожидать и тебя.

Девушка чуть не подавилась и выплюнула вино: "В смысле?"

— Боюсь, что она умрет, есть в столице одна аристократка, которая имеет на меня виды, она уже трех предыдущих моих любовниц загнала в могилу. Ах, чуть не забыл, меня ждут, — мужчина сделал легкий поклон и скрылся в толпе.

У края рыночной площади собралась толпа подростков, они внимательно слушали историю, что рассказывал мужчина: "Советник был за мирное существование... Но..."

Эти слова расслышал Донат, когда проходил мимо и, притормозив, подошел к слушающим.

— Его предали, — продолжал рассказчик, — андаманцы стали устраивать пожары в фарузских селениях и убивать невинных... Фарузы давно поселились на материке, и поначалу мы делили кров с местными, но жадность в сердцах андаманцев захватила власть и, одержимые своим превосходством, их люди начали проникать в наши мысли, управлять нашими действиями, от их пламени тысячи смертей пролетели по всему континенту. Но Тарг не относился к большинству, он верил в единство обоих племен. Однажды ночью, несколько мятежников пробрались во дворец, и один из них проткнул кинжалом некогда своего покровителя. Вот так и началась война... Именно с того момента мы уничтожаем неверных и предателей...

Маленький мальчик подошел к сказителю и дернул его за рукав: "Может они не все плохие? Мне папа рассказывал, что когда он был маленький, андаманец излечил его от смертельной болезни".

— Это они так в доверие втираются, а потом...— мужчина скривил лицо и устрашающе повысил голос,— они проникнут в твою голову и уничтожат!

Ребенок отпрыгнул в сторону и прижался к старшему брату.

— Ты только страшилки рассказывать и умеешь, — пробухтела спутница рассказчика, — что-нибудь поспокойнее не знаешь?

— Лиричное не по моей части, а твоей, голубушка, сыграй им, — ответил он.

Женщина взяла в руки гитару: "Есть у тех самых андаманцев легенда о любви, мало кто знает ее предысторию, но песня веками витает повсюду".

Первые звуки струн грустно пролетели рядом с притихшими зрителями, и звонкий ангельский голос также трагично прозвучал в ответ мелодии:

Слава тебе безысходная боль! ;

Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,

Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

(Фаруза сделала небольшую паузу и, закрыв глаза, продолжила)

"Знаешь, с охоты его принесли,

Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..

За ночь одну она стала седой".

Трубку свою на камине нашел

И на работу ночную ушел.

Донат задержал дыхание, воспоминания всплывали в его голове, разрывая душу на части, а женщина все также продолжала:

Дочку мою я сейчас разбужу,

В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:

"Нет на земле твоего короля..."

(Стихотворение Анны Андреевны Ахматовой)*

Подростки завороженно следили, как фаруза в последний раз дотронулась до струн, и над всеми нависло молчание, пока рассказчик не прервал его: "Ну и чем эта глупая легенда лучше моих историй?"

— Она не глупая, — возразил Донат, и множество глаз уставилось на него, — Еще до прихода фарузов, на этой земле очень давно правил король, чей сын до беспамятства влюбился в дочь лесника, он подарил ей "Алый цветок", который связал их души на земле и небе. Но короля не устраивала такая невеста, и он нашел ему нужную партию, а девушку выдал за главу деревни. Правитель не принял всерьез дар этого цветка, разделив этих людей, он будто ножом проткнул им сердца. Андаманка родила девочку, но не от мужа, а от любимого, который сам уже взошел на трон, но после погиб.

Охотник взглянул на пораженного рассказчика и на ничуть не менее удивленных ребят: "Никогда не дарите этот цветок любимой, потому что возможно потом, вы сочтете это за проклятие, а не благословение, когда потеряете ее. Каждый день адские муки будет испытывать ваше тело из-за невозможности хотя бы мельком увидеть ее. И ребенка, который бы мог стать лучом света в вашей жизни, не будет, только потому, что она единственная, кто мог бы вам его подарить..."

Глава 8. Игры со смертью

Сто десять лет назад. Смутное время.

На исходе Рамны *(вторая половина лета)* в Центральном Дворце произошла кража. Вора нашли быстро, следы сажи в королевской спальне выдали преступника, им оказался сорокалетний юноша, работающий трубочистом. Советник прибыл в сопровождении своего воспитанника. Мальчик был сорван с занятий, поэтому на нем была форма с эмблемой академии. Тарг вошел в опочивальню, где присутствовал сам Король, свидетели и пара людей с дворцовой стражи.

— Тарг, наконец-то вы прибыли, мы поймали преступника, но он все отрицает, надеюсь, ваше чутье расставит все на свои места, — Король без тени эмоций закончил свою речь.

Советник мельком оглядел комнату, затем повернул голову в сторону Доната: "Ты справишься с этим делом?"

— Я? — судорожно переспросил парень,— но...

— Советник, — немного раздраженно перебил Мехэт, — по вашему я здесь в игры играю, раз вы доверяете расследование ребенку? Так вот, меня мало интересует этот детский лепет.

— Этот мальчонка не ребенок, а будущий зять моего сына, я кого попало в родню не возьму. Ваше величество, это подарок короне, такими как он не разбрасываются.

Король всмотрелся в лицо Шая, и немного поразмыслив, принял решение: "Приступай к работе!?"

Пораженный уверенностью своего покровителя, Шай все же последовал приказу, вместе с сопровождающими из охраны юноша спустился в подвал, где временно находились заключенные и подозреваемые. В одной из мрачных камер, которая освещалась только бликом от огненного факела, сидел молодой андаманец. Худощавый и жилистый он устроился на каменном выступе в самом углу. Шай сделал пару шагов в его сторону: ·Встань и выйди на свет?.

Высокая фигура медленно, похрамывая, приблизилась к решетке, фаруз осмотрел рыжего подозреваемого, и задал всего лишь один вопрос: ·Как давно у тебя протез из белого металла?

— Пять лет, — охрипшим голосом прошептал трубочист.

Шай развернулся к страже и уверенным шагом направился к выходу...

* * *

Вирджил, укутанная с ног до головы до такой степени, что только лицо и руки еле-еле выглядывали из-под одежды, целое утро бегала по поручениям матери, а старейшина с солдатами крепил к седлам сумы с провизией

— Желаю вам легкой дороги, — тихонько сказала Нива, держа за руки Амелию, — будьте аккуратнее.

Затем, отпустив андаманку, фаруза подошла к Эдне и, обняв ее, зашептала: ·Береги себя, ты ведь еще совсем дитя?...

— Мы выдвигаемся, — зычный бас Доната раздался по всей улице. Все устроились на своих местах и отправились в путь. Маленькая деревушка с каждой минутой все больше и больше скрывалась из виду, пока не исчезла вовсе. Охотник молча и целенаправленно двигался на северо-восток, а Амелия, не обращая внимания на дорогу, попросила своего коня следовать за фарузом. В тоже время Маркус мысленно слушал сестру, его лицо становилось все напряженнее и напряженнее. Не выдержав, андаманец окликнул Доната:

— Прошу прощения, господин, я с прежним хозяином часто путешествовал по здешним землям, они неспокойны, давайте сделаем крюк?

— Мои солдаты проходили эти места три месяца назад, и самое опасное, что они здесь повстречали, так это комары, — категорично ответил фаруз.

Эдна безнадежно вздохнула, но все же не посмела издать ни звука, хотя Амелия видела, как подруга начинала нервничать, отчего ей самой становилось дурно. Предчувствие у каждого из них работало на ура, но андаманка знала, если нервничает Эдна, то для этого действительно существует повод, даже если он проявится позже. Редкие заросли сменились лесной чащей, а совсем недавний восход сменился поначалу палящим солнцем, а вскоре уже и закатом. Охотник отдал приказ разбить лагерь....

Странное чувство заставило Маркуса открыть глаза... Он резко распахнул веки, беззвучно вылез из-под покрывала и медленно вышел наружу. На небе ярко сияли звезды, легкий ветерок обдувал его плечи, на горизонте не было видно ничего подозрительного. Мужчина собирался вернуться, однако легкий шорох сзади заставил его обернуться. Маркус занес меч, но никого не заметил.

— Да твоему слуху позавидовать можно, — тихий голос Охотника раздался справа, — вот только быстрее реагировать надо, иначе из тебя непригодный защитник для госпожи.

Маркус стиснул зубы, но все-таки сдержался: "Здесь кто-то есть..."

Охотник застыл на месте и вслушался... Внезапно гулкий шелест раздался со всех сторон, нечто быстрое передвигалось вокруг лагеря.

— ЭДНА!!! — что есть мочи проревел андаманец.

Девушка очнулась в холодном поту, ее глаза быстро охватили каждый кусочек палатки: Амелия спокойно лежала на своем месте, все также укутавшись в одеяло. Эдна перевела дыхание и помассировала пальцами виски. Она уже была готова признаться, что сходит с ума, паника нараставшая днем не давала ей покоя.

— ЭДНА!!! — голос брата раздался еще сильней, и на этот раз она убедилась, что слышит его наяву.

Андаманка быстро впихнула одежду в сумку и приблизилась к Амелии: "Проснись, слышишь! Проснись!"

Охотник следил, как перемещались таинственные фигуры среди высокой травы. Вдруг, непрошенные гости выбрались наружу. Ужас застыл на лицах мужчин, пушистые снаружи, но кровожадные внутри, к ним приближались джабги. У Маркуса сбилось дыхание, он никогда не видел три особи одновременно. Андаманец бросил взгляд на фаруза, тот был не менее поражен и уже наготове держал меч.

— Стой и не шевелись, — Донат сильнее зажал рукоять в ладони, — а теперь насколько медленно можешь, почти беззвучно отступай назад...

Сзади кони, учуяв беду, запаниковали и, вырывая уздечку, стали на дыбы.

— Твою... — уже не пытаясь сохранить тишину, закричал Охотник.

Животные начали трансформироваться, проснувшиеся солдаты повыскакивали из своих палаток.

— По коням! — фаруз заорал что есть мочи.

Эдна, прихватив сумку, схватила подругу и ринулась вслед за фарузами. Им столько раз приходилось убегать от опасностей, что и сейчас паника переплеталась с адреналином. Крик боли перед последним вздохом оглушил место ночлега — двое монстров разрывали на части пойманного фаруза. Девушки приблизились к ждущим их мужчинам. Маркус подхватил аристократку к себе и что есть мочи помчался за выжившим солдатом, а Донат подал руку Эдне и уже было посадил на своего коня, как прямо перед скакуном появился джабга. Испугавшись дикого зверя, бедное животное с диким ржанием вскочило на дыбы. Не успев ухватиться, андаманка не удержалась и рухнула на землю, а конь, абсолютно не слушая хозяина, побежал прочь...

Через боль андаманка открыла глаза и, опёршись на руки, привстала на колени. Мерзкое дыхание коснулось ее головы, медленно без единого звука, девушка подняла взгляд. Лицом к лицу находились они: существо с человеческой душой и монстр, в котором нет ни капли доброты, лишь гнев и голод.

— Не смей, слышишь! Не прикасайся ко мне!!! — с вызовом пригрозила Эдна.

Чудовище взревело что есть сил, его маленькие узкие глаза сильнее налились кровью, а с огромных клыков каплями стекала слюна, его мохнатая лапа с длинными острыми когтями резко замахнулась на жертву и со всей силы направилась к цели. Быстро среагировав, девушка упала на землю, а затем, откатившись влево, вскочила на ноги...

Чувствуя так близко смерть, Эдна не собиралась сдаваться, ее грудь тяжко вздымалась, еле-еле ощущая, что она все-таки дышит.

— МЕЧ!!! Достань меч!!!! — голос брата прозвучал совсем близко.

Позади раздался звон его клинка, что отгонял от нее второго зверя, но в этот же миг рядом раздался еще один, звук меча фаруза...

— Я не могу! Донат рядом!!!

— Да плевать на все!

— Я не для того столько вытерпела, чтобы все, к чему я стремилась, полетело крахом!

Маркус тяжело отбивался от стальных когтей врага, чьи лапы выжидали момент, когда смогут нацепить андаманца словно наживку на крючок. И вот когда та самая лапа обхватила его будто игрушку, он повернул меч в сторону морды и, обхватив второй рукой черенок, что есть силы воткнул ему острие в горло. Донат почти добил своего противника, скорость мужчины превосходила не столь поворотливого гиганта, а Эдна уводила подальше третьего, дабы он не смог помешать мужчинам. После очередного выпада, она запуталась в ночной сорочке и вновь рухнула наземь, монстр был готов уже ухватить ее своими зубами.

— НЕТ! — андаманку трясло от напряжения, — нельзя!

Джабга застыл, пытаясь сорвать нити ее воли. Чудовище не могло пошевелиться...

Внезапно кровь потекла по его белоснежной шерсти, и Эдна резко увернулась от падающего животного.

Ты как? — Маркус опустился рядом с ней на колени и обхватил ладонями ее лицо, — цела, цела, моя хорошая ты цела...

Донат схватил его за шиворот и, оторвав от сестры, врезал со всей силы по лицу: ·Свинья! Как ты посмел оставить госпожу?! Бросил ее ради рабыни!?

Гулкий стук копыт оглушил поляну: впереди ехал знакомый Доната — капитан седьмой улады* (улада — отряд из пятидесяти солдат на определенной территории)* с десятью воинами, а рядом выживший солдат с Амелией. Недолго думая, Охотник отшвырнул раба и взобрался на коня рядом с аристократкой: ·Прошу прощения госпожа, надеюсь вас не смущает совместная поездка.?

— А что с ними? — решил уточнить Амир (капитан), указывая на рабов.

— Сколько ехать до военного городка? — Донат гневно следил за изможденным Маркусом.

— Минут двадцать, — ответил собеседник.

— Дойдут пешком, — Охотник развернул коня и, дождавшись приказа капитана, отправился в дорогу.

Брат и сестра шли настолько быстро насколько могли поспеть, но Маркусу становилось все тяжелее и тяжелее перебирать ноги. Его лицо побледнело, и темные круги появились под глазами. Так они шли минут пятнадцать, пока его изможденное тело не свалилось с ног...

Глава 9. Объятия куртизанки

— Что происходит?! — Шай прорывался сквозь толпу людей, — пропустите меня!

Его голос чуть ли не срывался, сотни перешептывающихся фарузов и андаманцев не утихали ни на секунду. Двери в приемную залу были распахнуты настежь, все великолепие помещения омрачали следы крови, на полу лежало двое мертвых стражей короля и рядом в торжественных одеждах бездыханный Советник.

— НЕТ!!!! -взвыл в отчаянии парень, — Нет! ГОСПОДИН!!!!

Он упал на колени перед телом своего покровителя. Агония поедала его изнутри, гнев, отчаяние разрывали пополам. Плач женщин резал слух, приводя фаруза в огромное бешенство.

— Господин! — он ощупал пульс, раз шесть поднес ухо к груди почившего, надеясь услышать биение сердца.

— Эй, — гвардеец потряс мальчишку за плечо, — оставь его, без тебя разберутся.

Но Шай засопротивлялся, вырываясь обратно к своему повелителю. Второй стражник ухватил молодого фаруза за вторую руку и вместе с сослуживцем оттащил мальчонку от трупов.

— Пустите меня! — стоя на коленях, Шай тянулся к советнику всем телом, но цепкие руки мужчин не давали вырваться на волю.

— Преданный щенок не стал волком, он по-прежнему остается у ног хозяина, даже после смерти... — произнес король, наблюдая, как рядом сквозь мольбы и рыдания пытался высвободиться бывший раб.

— Кто это сделал?! — Шай перевел все свое внимание на Короля и впился в него диким взглядом.

Гвардеец со всего маху врезал ему в лицо: "Не смей даже смотреть так на Его Величество, тем более говорить в таком тоне".

— Прошу... Ответьте — из губы мальчика шла кровь, — прошу...

Мехэт тяжко выдохнул и медленно заговорил: "Его уничтожили те, кого он защищал — свои же соплеменники... Ты слышал о потасовках и нападках со стороны андаманцев, ведь так? И еще...

Король замешкался в раздумьях: "Твоя невеста...Она тоже погибла".

— Позвольте мне служить Вам... — не поднимая голову, прошептал Шай, — я из-под земли достану и уничтожу... всех... до единого...

* * *

Капитан перебирал лохмотья порванной рубахи Маркуса, за которыми в районе правого ребра длиною с локоть зияла неглубокая царапина: "Он не выживет... Это рана ведь нанесена джабгой, яд быстро распространяется, шанс выжить сильно мал, слуга будет обузой".

— Так и поступим, — без тени беспокойства ответил Донат и повернул лошадь, — уходим!

— Нет! — сердце Амелии бешено заколотилось, — вы не можете оставить его здесь!

— Почему вы так рьяно пытаетесь уберечь простого раба?

— Успокойся! — Эдна сама еле держала себя в руках, — еще немного...

Рабыня упала на колени: "Прошу, господин, сжальтесь! Я буду за ним ухаживать, он не будет обузой"

— Шанс, что он выживет, слишком мал,— резко ответил Охотник.

— Господин, просто дайте пару дней, позвольте переждать их в лагере, если ему не станет лучше, то такова судьба.

— Почему я должен тянуть это бремя?

— Он мой единственный брат, — Эдна пристально всмотрелась в фаруза,— вы ведь тоже всегда готовы защитить своих близких...

— Я ничего не делаю просто так, — его скулы сжались, а дыхание участилось.

Амелия дотронулась до плеча фаруза, стараясь его успокоить: "Не злитесь, прошу, просто Марукс всегда был рядом, я не хочу отплатить ему, бросив на произвол судьбы".

— Моя задача отвезти вас до города, а судьба слуг меня не касается.

— Чем я могу вам отплатить? — перебила их Эдна.

— Ты? — засмеялся мужчина, — Чем же рабыня может мне отплатить?

Явная насмешка слышалась в его речи, но вскоре издевка исчезла с его лица: "Единственное что ты можешь предложить, так это только себя в мое личное пользование".

— А что если я соглашусь?

— Донат, мне кажется это уже чересчур! — не выдержала Амелия, — именно я распоряжаюсь своими рабами.

— Госпожа, если бы я хотел пожертвований, то давно попросил бы предоставить эту женщину в мой шатер, на что вы вряд ли бы смогли ответить мне отказом. Однако меня никогда такие варианты не устраивали...

— Молчи уже! Ты ниже его рангом! — завопила Эдна.

Затяжную тишину, нависшую над людьми, прервал мелодичный голос рабыни: "Я приду"...

Среди солдат пробежал слабый смешок, и на губах многих застыла легкая ухмылка, Охотник пристально вгляделся в непоколебимое лицо женщины и, выдержав паузу, обернулся к одному из солдат: "Взвали раба к себе на седло, по приезду пусть ему выделят отдельное место "

Амелия сидела молча в шокированном состоянии, она лишь наблюдала, как Маркуса подняли с земли, а Эдна с все тем же решительным видом вновь последовала за лошадьми. За всю оставшуюся дорогу девушки не обмолвились ни единым словом...

Лагерь оказался небольшим, повсюду стояли невысокие деревянные постройки, часть из них отводилась под казармы, склады с провизией, тренировочные полигоны, но первым что бросилось Амелии в глаза, был трехэтажный дом, двери его были украшены резьбой, через стекла окон виднелись шелковые шторы. И веяло от него ароматом цветка, чья эмблема висела у входа — веяло ароматом Жасмина.

— Куртизанки, — без сомнений подтвердила ее догадки Эдна.

Отряд остановился, всадники спустились с лошадей, двое солдат ухватили Маркуса и потащили в сторону лазаретных домиков. Донат помог сойти на землю аристократке и подозвал одного из воинов: "Отведите госпожу со служанкой в их комнату"...

Вечер наступил также внезапно, как и некогда спасительное утро. Маркус был настолько бледен и недвижим, что если бы не его редкие вздрагивания телом, можно было подумать, что андаманец не выдержал, и его душа улетела к небесам, но... Он дышал, медленно, но дышал. Рядом сидела Эдна, то и дело, проверяя его температуру, которая все никак не хотела приходить в норму. Она приподнимала покрывало и изо всех сил растирала его ледяное тело. Андаманка достала в третий раз из сумки два мешочка, и вытащила засушенный цветок, жменю водорослей, затем взяла ступку, и как можно тщательнее принялась толочь растения. Маркус застонал, и едва-едва приоткрыв глаза, вновь закрыл их. Девушка залила кипятком стертые в пыль растения, затем достала из потайного карманчика маленький кристалл на цепочке и опустила его над чашей со смесью: "Спаси его, как и тебя когда-то".

Кристаллик замигал и снова потух. Эдна достала чистый кусочек ткани и, распределив полученную кашицу по всей длине царапины, уложила ее поверх для сохранения теплой температуры.

В дверь неожиданно вошла Амелия, в одной руке она держала скляночку с черной жидкостью, а во второй тонкую жесткую кисточку: "Подними волосы"...

Эдна послушно присела на стул и приподняла свои локоны, аристократка расстегнула ей верх платья, затем открыла склянку и, мокнув в нее кисть, прошлась ею по оголенной коже спины. Одно за другим движение вырисовывало символ клейма на теле девушки.

— Печать не сотрется в течение недели, — Амелия закрыла пробкой краску, — ты понимаешь хоть, что собралась сделать?

— Я на все готова ради Маркуса, он это все, что у меня осталось.

— Ты не единственная, кто его любит, — разозлилась аристократка, — ты должна была предвидеть, что произойдет, ты должна была их видеть, а не идти сейчас в покои к врагу и строить из себя жертву.

— Ничего страшного не случится, — Эдна отпустила волосы и спокойно продолжила, — это всего лишь одна ночь с мужчиной.

— Это твоя первая ночь с мужчиной как таковая, — не унималась подруга.

— Я никогда и никого не смогу полюбить также сильно как когда-то, мое сердце принадлежит тому, кого больше не будет рядом со мной, и ты знаешь об этом. Ночь с фарузом или с кем-то еще... Не имеет значения...

Девушки молча сидели уже второй час, Амелия наблюдала как Эдна заботилась о Маркусе, как подходила к нему, прослушивала пульс, дыхание и нежно поглаживала по спутавшимся волосам. Внезапно в комнату вошла женщина. Ее каштановые пряди были собраны и закреплены золотым гребнем с алыми камнями, красное воздушное платье нежно обнимало фигуру, плечи оголены, лишь легкие кусочки ткани охватывали руки, она плавно подошла поближе и, осмотрев рабыню и госпожу, обратилась к Эдне: "Господин пожелал подать ему тебя в покои через час, следуй за мной".

Куртизанка осмотрела ее еще раз: "Придется хорошенько потрудиться".

Андаманка вскользь бросила взгляд на свои запыленные ноги, спутанные волосы и изодранный наряд.

— Чего стоишь? — повелительно заговорила фаруза, — идем!

Без тени сомнений, девушка проследовала за этой женщиной по улицам лагеря, поглядывая исподтишка по сторонам. Дорога привела их к дому с ароматом жасмина. Эдна притормозила у входа, находясь в смешанных чувствах.

— Чего стала? — воскликнула фаруза, — нечего из себя невинную строить, раз сама к мужчине в постель собираешься.

Девушка с вызовом посмотрела на обитательницу дома и, не обращая больше ни на кого внимания, переступила порог.

Для андаманки уже была приготовлена горячая ванна, одна из девушек принялась снимать с нее лохмотья, а женщина, что привела ее в дом, удалилась из комнаты.

— Я могу сама раздеться и очистить свое тело. В конце концов, я не аристократка, чтобы меня так лелеяли.

— Это желание господина, — юная куртизанка стянула с Эдны последний балахон и, взяв за руку, помогла залезть в воду. В помещение вошла еще одна обитательница веселого дома, притащив вместе с собой тонну скляночек и баночек с благовониями, маслами и кремами.

Глава куртизанок расхаживала в своих алых одеяниях, рассматривая вывешенные наряды. Она прошлась, задумчиво разглядывая каждое из них, и в итоге, сделав выбор, взяла его в руки и направилась в комнату к рабыне...

Охотник мирно сидел в кресле, обитом овечьей шерстью, в руке он держал книгу с затрепанной обложкой, внимательно читая уже давно пожелтевшие страницы. В комнату вошла Глава веселого дома и подошла вплотную: "Господин, у меня для вас новость".

— Что именно?

Фаруза нагнулась и что-то учащенно зашептала ему. Зрачки Доната расширились, левый уголок губ приподнялся: "Интересно, интересно... Ты свободна, Жади".

Жади прошлась до двери и, открыв ее, впустила рабыню. Девушка прошла вперед, а куртизанка, в последний раз окинув взглядом андаманку, скрылась с глаз.

В комнате горел камин, и только языки пламени озаряли пространство, рядом лежал меховой ковер, стояли три кресла со столиком, позади располагалась кровать, накрытая шелковым покрывалом, а где-то за окном мелькали лишь факелы, расставленные вдоль дороги.

— Подойди ближе, — приказал мужчина.

Хрупкая тень двигалась в его сторону, постепенно все больше и больше выходя на свет: легкое изумрудное платье обтягивало ее талию, боковые вырезы на бедрах оголяли ее белоснежные ноги, полупрозрачная ткань охватывала совсем немного прикрытую грудь, а ее черные густые волосы волнами спадали до пояса.

Донат встал с кресла и подошел к столику, затем, открыв бутылку вина, налил напиток в бокал и подал его Эдне. Девушка удивленно взяла хрусталь.

Донат усмехнулся: "А ты что думала? Что я сразу наброшусь на тебя, как только ты войдешь?".

Фаруз оглядел ее и, обойдя, подошел сзади, обхватил руками вокруг пояса, затем пригнулся и зашептал: "Я сделаю это постепенно"...

Андаманка не показала и капли волнения, но голос предательски дрогнул: "Почему я?"

— О чем ты?

— Неважно, господин. Я не буду пытаться понять ваши мысли, я не имею на это право.

Фаруз разомкнул объятия и, повернув девушку к себе, мигом взял ее на руки. От неожиданности Эдна пискнула и прикрыла глаза, на что мужчина только улыбнулся в ответ.

Донат плавно опустил ее на ложе и ляг рядом: "Спроси то, о чем хочешь знать, и я, может быть, отвечу..."

— Ведь я не нужна вам... Верно? Простите... Рабыне не пристало блистать умом, и боюсь, если продолжу говорить, то только вызову гнев дворянина, а мне этого не нужно.

— Рабыне не пристало также как и рабу... Тем не менее, дворянин будет еще большим глупцом, чем раб, если просто не выслушает мудрые слова простака. Что ж... Продолжай, мне стало любопытно. Что значит не нужна? Не в качестве жены конечно, но ты молода и чертовски красива. Могу даже предположить, что не единожды гости твоего умершего хозяина просили подать им тебя в качестве лакомства.

Девушку передернуло от таких слов, а Донат сделал вид, что ничего не заметил: "Однако, то, как печется о тебе твоя хозяйка, немного необычно, учитывая ее происхождение".

— Не в этом дело...

Охотник навис над андоманкой и встретился с ней взглядом.

— Ваши глаза... В них нет жизни, лишь пустота. В них нет и капли желания, потому что любить вы не умеете, либо не можете... Вы ищете другую женщину, ту, что не может быть с вами... Так зачем вам я?

Игривость исчезла с лица фаруза, его белые пряди подчеркивали глубину негодования его стальных глаз: "Потому что ты жаждешь моего внимания, а мне надо утолить голод".

Донат наклонился к ее шее и нежно прикоснулся губами к шелковистой коже.Словно разряд пронесся по всем клеточкам ее тела, отчего сердце учащенно застучало, охотник резко откинулся назад и вскочил с кровати: "Уходи"...

Девушка в недоумении смотрела на него, застыв на месте.

— Я сказал уходи! -громогласный крик раздался по всей округе.

Эдна быстренько встала с кровати и почти добежала до двери.

— Стой, — вдруг сменив гнев на милость, приказал мужчина, затем резко оказавшись рядом с ней, прижал к стене, и собственнически впился в губы.

Словно от удара тока, она обмякла и подчинилась своему повелителю. Он срывал с нее одежды одна за другой, осыпая поцелуями оголившиеся постепенно руки, талию, ноги.

Необъяснимая страсть, возникшая из ниоткуда, сводила с ума обоих. Андаманка уже не помнила, как оказалась в постели врага. Мысли улетели далеко, остались лишь пылкие объятия и блаженство от соприкосновения с запретным...

Наступал рассвет... Лучи солнца пробились сквозь небольшое окно и плавно устроились на лице фаруза. Охотник скривился и протянул руку вперед, почувствовав лишь мягкую ткань, он тихонько приоткрыл глаза — рабыни не было рядом. Мужчина привстал и откинул одеяло, его взгляд упал на простынь: "Так это был твой первый раз...".

Глава 10. Забытое прошлое...

Девяносто лет назад. Ашгед

— Нет! Туда нельзя! — возмущенно закричал Рэй.

Фигура в темной накидке бежала среди белых стен каменного храма. Если можно было бы охватить взглядом все помещение, то эта самая фигурка превратилась в еле заметную точку среди зала с бесчисленным количеством мраморных столбов, уходящих в далекую высь, окутанную туманом. В некоторых местах на стенах, наверху, находились отверстия, через которые днем проходили солнечные лучи и прогоняли темноту подальше от центра, а ночью звездный свет озарял мрачные стены и придавал некоторую таинственность этому святому месту. Фигура была не единственной присутствующей здесь этой ночью: за человеком, укрывшимся от посторонних накидкой, мчался рыжий юноша.

— Мы не имеем право входить сюда без разрешения Мудрейшего! — в последний раз попытался он убедить попутчика, - Соломон не простит тебя!

Непослушный андаманец вбежал в круг, освещенный лунным сиянием, и преследователь не посмел перейти через край.

Внутри круга вместо мраморного пола начиналась земля, из которой произрастали каменные ветви, устремившиеся к центру. Переплетаясь, они обволакивали большой кристалл бирюзового цвета. Присмотревшись, можно заметить на каждом листике капельки росы, что никогда не исчезали со своих мест. Из-за колонн показались чтецы...

— Как ты смеешь! — раздался грозный рык Соломона, обращенный к андаманцу у святыни.

Тот уже было хотел повернуться на окрик, но таинственный шепот, исходящий от кристалла, сковал нарушителя и поманил к себе.

— Тут что-то не так — Рэй, не веря своим глазам, застыл на месте...

Легкая дымка медленно потянулась к протянутой руке, затем резко обволокла все тело и ворвалась внутрь, после чего на глазах изумленной публики, он свалился с ног.

Чтецы подбежали к пострадавшему, а Хранитель прикрыл глаза, слезы текли по его щекам. Он с ликованием вознес руки: "Теперь на земле бродит Король!"

* * *

Яд джабги смертелен, и это общепринятый факт. Бывало не раз, но чересчур редко, раненые выживали. Всемогущие целители (по крайней мере, считалось, что андаманцы были превосходными докторами) не справлялись с этим недугом даже с помощью кристаллов. Естественно фарузы тоже не знали спасения от этой напасти. Но знала его Эдна, которая несколько лет назад без перерыва на сон вырвала Маркуса из рук смерти, найдя лекарство. Болезнь проходила тяжко, больной требовал постоянного присмотра, но вскоре приходил в норму. Так и сейчас, жар начал спадать, и андаманец уже не бился в конвульсиях. Иногда приходила Амелия, не позволяя себе оставаться надолго из-за возможных слухов о чрезмерном внимании к простому рабу. И хоть наступившая безмятежность не таила в себе скрытого смысла, как думали девушки, она все же была временем, когда Охотник размышлял над докладом куртизанки. Уж очень был интересным тот факт, что женщина была лекарем. Лекарь из числа рабов, да и к тому же не мужчина — явление если не редкое, то явно невозможное, он чувствовал, как его водили за нос, но просто схватить спутников, заключить под стражу и устроить допрос не входило в его планы, было что-то еще, совершенно незримое... И если сейчас схватить их под конвой, то он упустит нечто слишком важное в этой истории, что-то, что исчезнет навсегда...

Эдна была аристократкой, чистокровной... Жади, опытная куртизанка, обслуживала в свое время андаманских богатеев, среди которых был и такой человек, который захаживал к ней немало лет, как-то раз, он рассказал о печати на своей шее. Заприметив из-за угла, как девушка пудрила свой еле заметный символ, она сразу доложила об этом Охотнику. В свое время при дворе, когда Донат был мальчишкой, он знавал пятеро таких девочек, одна из них была для него всем, других он видел во время торжеств, он помнил историю каждой из них, но черты лиц увы были стерты уж более сотни лет из его памяти. Первая была пресловутой неженкой, готовой упасть в обморок при виде маленького хомячка, и любого мелкого грызуна, сравниваемого с обычной крысой, вторая — интеллигентной заучкой, которой не требовалось ничего кроме новой литературы, третья была дочерью министра, отвечающего за охрану королевских земель, а четвертая — неприметная тихоня, вечно погруженная в собственные мысли. Точно также как и внучку советика звали неженку, но этот вариант не попадал ни в какие ворота. Оставалось всего лишь три.......

— Нет!!! — завопил Маркус, подскочив на кровати, — Сестра!

С диким ревом он хотел сорваться, не открывая глаз, но Эдна обхватила его вокруг тела, прижав мужские руки.

— НЕТ! Она мертва, мертва! — не унимаясь, продолжал он.

— Все прошло... Все уже закончилось... Все что было, уже закончилось, это было давно, — шептала она ему на ухо.

Он очнулся со слезами на глазах, сжимая пальцами платье андаманки, девушка гладила его нежно по голове, то и дело, дергая его волосы и тихонько напевая нежную мелодию.

— В этот раз ты очнулся быстрее. Не пугай меня больше, ты единственный кого мне нельзя терять

Маркус, успокоившись, ослабил хватку и ободряюще хлопнул Эдну по плечу: "Начну приводить себя в порядок...".

В комнату вошел Донат и, увидев очнувшегося андаманца, ухмыльнулся: "Ну что, раб, я вижу, ты поборол смерть. Через два часа выдвигаемся в путь".

— Он еще слаб, — возразила рабыня, — не слишком ли рано?

— Мы и так задержались на два дня, — ответил Охотник и вышел на улицу.

Донат закрыл дверь и, будто учуяв неладное, взглянул на крышу ближайшего дома, но там не было ничего подозрительного, все же он еще раз задумчиво оглядел деревянное покрытие и, отвернувшись, пошел дальше...

Слегка приподнявшись, Рэй проследил за отдаляющимся фарузом, и медленно полез дальше по крыше. В этот момент в окно выглянула Эдна и, убедившись, что никто не следит за ней, помахала рукой андаманцу. Тот достал из нагрудного кармашка маленькую скляночку с зеленой жидкостью и кинул Эдне, она ловко поймала зелье и, улыбнувшись на прощание приятелю, вернулась обратно.

— Выпей, — она отдала скляночку брату, — так ты быстрей восстановишь силу

— Сегодня я снова.... Вспомнил тот день... — сказал он, сделав глоток, и прикрыл глаза в надежде забыть всплывший в сознании кошмар.

* * *

Сто десять лет назад. Середина Весты*... (вторая половина осени)*

Советник сидел в гостевой комнате и с огромной нежностью смотрел на своего мужавшего внука, которому исполнилось уже лет тридцать и внучку, никак не отпускавшую брата, не виденного ею около полугода. В нем уже меньше оставалось от мальчика, но не все досталось от взрослого андаманца. Если... если только его можно было отнести к андаманцам, Герк был наполовину фарузом, и хоть Эдна была ему сестрой по крови отца, мальчишка со всей душой тянулся к сестренке и всячески оберегал ее от напастей.

— Ты опять что-то пытаешься мне сказать? — брат с ухмылкой наблюдал как сестра пронизывала его своим взглядом, — я не могу слышать тебя, говори в слух.

Эдна безнадежно вздохнула: "Ты просто не пытаешься, если бы ты усердно тренировался, дело сложилось бы иначе".

— Не требуй от него невозможного, моя дорогая, — перебил Тарг, — он впитал сущность от матери, а сущность не подвластна никаким тренировкам.

Молодой юноша обернулся к сестре. Лучи, пробравшиеся в комнату пробежались по его каштановым волосам, отдавая медным отливом, и в его карих глазах отразилась понимающая улыбка: "Мой Прай* (официальное обращение к старшему представителю рода)*, я верю, что когда-нибудь ваши потомки и не такому научатся".

Советник от души расхохотался: "Верно! Уж если кто и сможет достичь небывалого, то это будет кто-то из моей семьи".

В комнату вошел слуга и, передав записку, удалился прочь. Эдна, сидя на шелковистой подушке, потихоньку отрывала виноградинки и кидала в рот, Герк пристально следил за выражением лица старшего, ловя бесшумное дыхание ветра, ворвавшегося через окно. Невидимый, он зашуршал золотистыми занавесками, потеребил лепестки красных цветов, украшавших низенький столик, вокруг которого сидели родственники, и, ухватившись за огонек свечи рядом с советником, затушил ее.

Герк выжидающе следил за Таргом, тот дочитал письмо, после взял дальнюю свечу и поднес ее к письму. Огонек жадно захватил бумагу и, постепенно поедая кусочек за кусочком, уничтожил ее до конца...

Глава 11. Лишь в небесах я обрету свободу...

Пятнадцать всадников мчались по равнине, ветер свистал со всех сторон, но время поджимало, казалось, что лишь стук сердца был слышен, ни пение птиц, ни шелест травы не успевали донестись до мчавшихся путников.

Маркус мчался позади охотника, не чувствуя все еще не ушедшей боли. Его душа металась с тех пор, как при отъезде фаруз властно ухватил Эдну и посадил к себе на коня, сославшись на плохое здоровье раба. Девушка, прижавшись к груди аристократа, еще при выезде уловила взглядом на деревьях символы в виде магических меток, вспомнился страх последних дней и та ненависть к себе, из-за того, что она не чувствовала надвигающихся монстров. Тяжесть вины спала, ведь никто не сможет увидеть ауру хищника, когда вокруг территории созданы блоки...

Погода становилась прохладнее с приближением к крепости, кони, подгоняемые хозяевами, бежали с меньшей прытью. Они начали уже показывать свое недовольство, иногда взбрыкивая головой.

— Тихо! — словно гром среди ясного неба прозвучал голос охотника, — скоро уже будем дома!

Девушка видела, как загорелись его глаза, словно у хищника, догонявшего жертву. За далью показались стены огромного города, в котором кипела бурная жизнь. Ирджан — город торговли, один из богатейших центров материка, в сердце которого чуть ли не каждый день играла музыка, танцевал народ, лавки были полны убранства, украшений, драгоценного металла и ювелирного оружия, а продуктовые столы ломились от овощей, и фруктов. Пожалуй, одним из лучших творений фарузов можно было считать именно этот город. Сравнительно молодой, он быстро превратился из маленькой деревеньки в крупное поселение с нескончаемыми запасами воды. От крупного фонтана главной площади расходились ветки, делящие территорию на восемь секторов. В целом, казалось, здесь был вечный праздник...

Двери крепости открылись перед прибывшими. Последний осенний вечер забирал остатки тепла, но улицы были полны народу, слышался детский смех и отголоски музыкальных инструментов.

Амелия поравнялась с Охотником: "Я думаю, что дальше мы справимся. Опасностей больше не предвидится."

— Уже надумали, где остановиться? — поинтересовался Донат,— Ирджан достаточно дорогой город, вам могут понадобиться средства, я мог бы помочь.

— Мы остановимся в "Изумруде", там цены вполне приемлемые и качественное обслуживание.

— Но все же, деньги имеют обыкновение заканчиваться, я хотел бы купить у вас одну вещь, которую вы всегда держите при себе за двойной наб* (1 наб — сумма денег, на которую можно было купить трехэтажный особняк с огромной прилежащей территорией)*.

— И что же это за вещь, — с усмешкой поинтересовалась Амелия, — вы хотите мое головное украшение или перчатку?

— Я хочу то, что сейчас у меня в руках...

— Господин... — затрепетала Эдна, почувствовав как крепкая рука сильнее сковала ее талию.

-Что мне делать? — Амелия растерялась не на шутку, — Эдна?

— Я не знаю...

— Что?!

— А что ты ответишь? Что я изумительно плету тебе косы и я в этом мастер? Да за такие деньги ты себе тысячу слуг купишь!

— НЕТ, — ответил Маркус, — не сочтите мои слова дерзостью, но в день, когда мы с сестрой спасли жизнь госпоже, наш умерший хозяин поклялся никогда не использовать нас как игрушек для чьих-то утех и продавать словно товар. Мы лишь те, кто своим трудом и послушанием служит своим господам.

Раб подогнал коня и протянул руку, чтобы забрать девушку.

— Хорошо, но вначале позвольте погостить у меня, неудобно бросать вас, госпожа, на произвол судьбы, — не дожидаясь ответа, Донат повернул коня и вместе с рабыней направился в жилые районы...

* * *

Сто десять лет назад. Середина Весты.

Она не хотела уходить. Ни прекрасный Ашгед, ни приглашение самого Хранителя не манили к себе, лишь воля деда была священна. Упросив телохранителя, девчушка побежала попрощаться с Шаем.

Она вбежала в приемную залу и, присев за столик, взяла перо из чернильницы и бумагу. Строки сами складывались на листе. Эдна уже дописывала письмо, как вдруг за дверью послышались шаги. Испугавшись встречи с Советником, андаманка бросила вещи и быстренько спряталась за углом, огражденным золотистой ширмой.

Тарг вошел медленной и уверенной походкой, он с тоской осмотрел комнату и неожиданно замер на месте: "Эдна..."

Мужчина с волнением посмотрел по сторонам: "Сиди тихо..."

В тот же миг в зал ворвались трое стражей, позади которых с высоко поднятой головой стоял Мехэт.

— В чем дело, друг мой? — Тарг величественно и безмятежно смотрел на короля.

— Ты освободил мятежников! — гневно ответил Мехэт, — в то время как я отдал приказ отправить их на виселицу, ты освободил их!

— Мой король, ваше решение было не обдуманным.

Правитель нервно засмеялся: "С юных лет, я наблюдал, как мой отец ползал в твоих коленях, как подчинялся вашим идиотским законам, как власть, предназначенную ему по праву, он отдавал тебе... Сейчас король — я. Истинный король... И я не собираюсь преклоняться перед тобой!"

— Ваше величество, чтобы быть истинным королем, нужно вести народ за собой... — Советник тяжко вздохнул, — мы ведь оба знаем, кто именно поджег два фарузских поселения...

В окно влетела небольшая птица и, ловко ухватив письмо девочки, вылетела в открытую дверь.

— Достань мне эту крылатую тварь! — крикнул король одному из стражей, который тотчас ринулся за добычей.

Злостно скривившись, Мехэт подал знак рукой, и другой страж, выхватив меч из ножен, проткнул Советника.

— Что? — жадный огонек мелькнул в очах злодея в ответ на изумленное лицо погибавшего соперника, — в этот раз ты прогадал со своими расчетами, я больше не собирался ждать...

Внезапно, стражник, нанесший смертельный удар Таргу, упал на колени, из его ушей и глаз полилась кровь, тело ломало, будто его разрывали на части. Не выдержав пыток, фаруз упал замертво.

Мехэт и глазом не моргнул — ему вполне было известно о печати Советника, лишь это удержало его от того, чтобы самому занести нож.

— Молчи! Не произнеси ни звука...

Девочка в ужасе прикрыла правой рукой рот, а другой нервно впилась в ткань платья. Из глаз ее медленно одна за другой полились слезы.

Король ехидно улыбнулся Советнику, упавшему от бессилия на золотистый ковер: "Я здесь правитель".

Он брезгливо отвернулся и вышел вслед за последним стражником.

Эдна со всех ног бросилась к дедушке, она упала рядом, в надежде хоть как-то спасти родного человека. Девушка судорожно откатила кровавую ткань от раны: "Нет... Нет..."

Тарг дотронулся до ее плеча, привлекая внимание, а затем отрицательно зашевелил головой: "Уходи..."

— Я тебя не брошу. Ни за что!

— Ты должна быть свободна, — Советник улыбнулся из последних сил, — это мое последнее желание. Пока они не обнаружили тебя по тому письму, уходи...

— Дедушка... Дедушка! — огонь поедал бедняжку изнутри, — Не оставляй меня, прошу!

Дыхание мужчины прекратилось, еле уловимая душа Тарга устремилась вверх, покидая тело. Эдна, недолго думая, приподняла пустой кристалл, прикрепленный к цепочке на ее шее: "Ты обещал мне лучшую душу, которую только сможешь найти! Не покидай меня. Только ты сумеешь защитить, никто другой, не покидай..."

Маленькая душа замерла на месте, она медленно потянулась к девочке и вошла в камень — комната озарилась ярким светом, исходящим от украшения.

Андаманка ласково дотронулась кончиками пальцев до своего кулона, но чуть ли не сразу ее безмятежность была нарушена. Движимая невидимой силой, она выхватила клинок из-под рясы Тарга, и резко обернувшись, метнула вперед. Лезвие нашло жертву практически в десяти метрах от нее. Это был один из стражей, что присутствовал при смерти Советника. Эдна долго смотрела на жертву, а после медленно перевела взгляд на руки, которые трясло с ужасной силой... На руки, которые впервые убили человека...

Практически не дыша, она бежала по освещенным коридорам, каждый раз, скрываясь за угол, как только видела стражу. Теперь юная андаманка не могла никому доверять. Как только рядом мелькал силуэт, ей казалось что вот-вот, и ей воткнут нож в спину. Но девочка не могла остановиться и свернуть: выйти из этого кошмара навстречу к брату с Ваном и уйти как можно дальше от этого проклятого места. Единственное что сдерживало ее от этого решения, был долг, долг который с рождения знали все в ее семье — долг перед народом...

Она стремилась наверх, взбираясь по лестнице все выше и выше. Ее ладонь крепко сжимала кристалл, в надежде, что его яркий свет не привлечет к себе внимание.

Эдна вырвалась наружу башни, где в середине круглой площадки в развалку лежали крупные неотесанные камни. Свет заката слепил юное лицо, ветер не в шутку разыгрался с волосами, метая их из стороны в сторону, платье путалось в ногах, но андаманка уверенно двинулась в центр валунов, затем, заколебавшись, хотела убежать, однако перед лицом снова мелькнула улыбка дедушки, чья душа уже собиралась покинуть тело. Забыв про страх, она уселась на колени меж камнями, и устремила руки к небу.

Светлая дымка растеклась узором по земле вокруг девочки, захватывая каждый камень, из которых прозрачные лучи направлялись к кристаллу на девичьих ладонях и единым светом летели в небеса. На лице Эдны не было никаких эмоций, ее глаза были ледяного цвета, а кожа выглядела еще бледнее за счет энергии, бегущей тонким слоем по ее телу.

Энергетический вихрь был виден далеко за пределами дворцовой башни, весь материк охватил шепот, пронизывающий насквозь каждого андаманца. Его поток продержался пару минут и молниеносно исчез, девочка оперлась руками о землю, все также крепко сжимая кристалл в руке, позади послышались крики стражей. Собрав все силы, она встала на ноги и обернулась к ним лицом.

— Госпожа, вы оказались в таком неподходящем месте, — издевательски прошипел фаруз, — Зря дед вас заранее не спрятал, братца бы еще найти, не знаете где он?

Эдна, дрожа от страха, медленно ступала назад, как только предатели начали приближаться. Андаманка оглядывалась в надежде увидеть что-либо, что поможет ей убежать. Уходя все дальше, девочка чуть не потеряла равновесие, оказавшись на краю башни.

— Нет, ваша светлость, идти некуда... — прохрипел другой. — Не беспокойтесь, нам умирать не хочется, с вашей головы и волосок не упадет. Всего лишь посадим в темницу для вашего пожизненного проживания...

Затаив дыхание от безысходности, она еще раз обернулась, увидев лишь скалистый обрыв, затянутый туманной дымкой.

Эдна вдохнула полной грудью и, прикрыв глаза, сделала последний шаг в пропасть. Воздушный поток охватил юную деву, утягивая за собой навстречу к смерти.

— Герк, никогда не думала, что исчезну так... — улыбнулась она, — Я обретаю свободу... Прощай...

Брат видел энергетический поток за территорией замка, как Ван внимательно, словно завороженный смотрел в его сторону. А когда телохранитель очнулся, его лик был страшнее тучи: "Господин, надо уходить как можно скорее".

— Мы не можем уйти без сестры, — Герк сопротивлялся, не понимая к чему такая спешка.

— Я вернусь за ней, но сначала мне надо спрятать вас.

Юноша снова хотел возразить, но тут он услышал ее голос, Герк заметался по сторонам, в надежде увидеть, но он всего лишь слышал ее...

— НЕТ! — обезумев от разрывающей душу боли, — Нет!!! Сестра!!!

Ван схватил молодого господина за плечи: "Что, что?!"

— Она мертва!!! Мертва!!!!!!

Глава 12.Кто истинный Король?

Отто Граль кряхтел, поднимаясь по лестнице все выше и выше. Впервые находясь в доме "гончей" короля, о котором знали все не понаслышке, толстяк был разочарован, что эта важная личность жила в таких скромных условиях. Всех соседей-аристократов поражало, что Донат,изредка наведываясь в поместье, вместе со слугами занимался огородом, которого у остальныхв Ирджане и в помине не существовало. А неприметный снаружи двухэтажный дом для большинства оставался манящей загадкой. Хозяин редко кого впускал в свое жилище, гостей он не любил. И звал к себе лишь тогда, когда дело касалось его работы. И вот сейчас, когда ему досталась такая возможность, он не получил никаких эмоций кроме разочарования. Отсутствие пышных убранств, так привлекавших всех знатных особ, не радовало глаз, не было ничего, что можно было назвать роскошью.

Мужчина добрался до верхней ступеньки и, отдышавшись, вошел в ближайшую дверь. В зале за дубовым столом с различной утварью сидела юная барышня, напротив — хозяин дома, а в ближнем углу стояла пара слуг.

— Какое счастье видеть Вас, друг мой — воскликнул Донат и сразу же поднялся из-за стола.

— Прошу извинить меня, — обратился он к юной даме, — мне надо обсудить кое-какие дела с моим приятелем. Охотник подошел к Отто и, подхватив поруку, вывел в соседнюю комнату.

— Ну что? — улыбка исчезла с лица молодого аристократа, — это она?

— Не надо торопить меня, юноша. Мне вчера передали письмо от капитана Амира, однако я не понимаю, что именно тебя так заинтересовало в этой аристократке?

— Она из Вальды?

— Это исключено.

— Поясните...

— В Вальде был только один аристократ — скряга Руб. Его дочь, поговаривают, на вид страшнее джабги, а эта юная особа прекрасна как весна. Ты ведь предлагал ей деньги за раба, не так ли?

— Двойной наб. Мне отказали.

— Дочь "скряги", как и вся ее семейка, готова душу продать за монету. Ты впустил в свой дом другого человека, Охотник. Надеюсь, они не подозревают, что ты загнал их в угол...

— Вы привели городских стражей?

— Обижаешь... Моя память может и не сравнится с твоею, но повидать я сумел больше на этом свете, поэтому все понял верно.

Кусочки головоломки сложились перед глазами Доната, немного помедлив, мужчина решительно настроился на задуманное: "Арестуйте их, позже я приду на допрос".

В комнату ворвался пожилой слуга: "Хозяин! Госпожа вместе с рабом оседлала коней и помчалась на восток!"

— Догадались, — процедил сквозь зубыГраль, — отправь за ними моих солдат!

— Стоять! — перебил его Донат, — а где рабыня???

— В спальне, господин, — ответил слуга.

Охотник быстро помчался вниз на первый этаж, и ворвался в помещение для рабов. Внутри никого не было, лишь только ветерок, влетевший через распахнутое окно, шевелил занавески. Фаруз выглянул наружу: вдалеке мелькал силуэт отдалявшейся фигуры.

— Ее!

— Что? — не понял Отто.

— Забудь про тех двоих! Мне нужна она! Ее лови! — фаруз выбежал из дома и, вскочив на своего коня, бросился вслед за Эдной.

Девушка неслась прочь от врага.Старясь как можно тщательней затеряться среди городских лабиринтов, она приближалась к городской стене западной части города. Гулкий топот преследовал ее по пятам. Фаруз с каждой секундой становился ближе, обгоняя своих единомышленников. Фактически поравнявшись, он яростно закричал: "Стой!"

Перед девушкой из-за поворота выехала телега, и от неожиданности ее конь встал на дыбы. Донат вовремя перехватил падающую девушку, притянув к себе.

— Кто ты? — запыхавшись, прошептал он.

Она с вызовом посмотрела ему в лицо: "Так сложно догадаться?"

— Не очень... Ваше Величество...

Эдна рассмеялась в ответ: "Ну-ну... И куда же королеву сейчас направят?"

— На допрос, госпожа, на допрос... Вас желает видеть сам король...

Дорога казалась вечной, Эдна чувствовала прожигающий насквозь взгляд фаруза, который накрепко обхватил ее талию. При этом Донат абсолютно не торопился. Конь Охотника шел настолько медленно, словно вел ее не на пытки, а растягивал время свидания. Жилые дома становились все реже, а перед глазами все четче вырисовывалась резиденция фарузского короля. Остановившись перед огромными воротами, Донатспешился на землю и помог слезть девушке.

— Почему ты на их стороне? Разве так плохо жить в мире? — фаруз с жалостью посмотрел на ее лицо.

— Именно ради мира я на их стороне.

Ворота открылись, и девушка, без чьего-либо указания направилась внутрь. Ее досмотрели охранники и вместе с Донатом повели в приемную короля.

Огромное освещенное помещение поражало своими масштабами, через оконные проемы, поднимавшиеся до самых потолков, струился солнечный свет, озаряя разноцветные панно с противоположной стороны. С потолка свисали массивные хрустальные люстры, а вдалеке в позолоченном кресле восседал Мехэт: статный, властный, напоминавший ворона своимичерными как смоль волосами, узким носом и слегка заостренными в уголках глазами.

У Эдны сердце забилось быстрее, участилось дыхание, она готова была кричать от ярости и наброситься на него голыми руками, но сдержалась из последних сил.

Рядом с королем стоял пожилой старикашка в дорогих одеждах, который так же привлек ее внимание, где-то она встречала его, разве что раньше тот выглядел немного иначе, на данный же момент его седые волосы были коротко острижены, бледное лицо покрыто мелкими морщинами, а по телосложению он был худ и вытянут.

Мехэт присмотрелся к девушке и с недоверием обратился к Охотнику: "Донат, мой верный подданный... И где обещанный предводитель повстанцев? Неужели ты хочешь сказать, что вот это... и есть мой самый злейший враг..."

Донат вышел вперед и, сделав поклон, ответил: "Я уверен, что эта женщина — их Король"...

— Юма не избирал Короля с давних времен, к тому же если бы это Божество посчитало настоящую власть неугодной, то решило бы этот вопрос давным-давно, отсюда следует, что истинный король сидит перед тобой,-старик с некоторым высокомерием прокомментировал заявление молодого фаруза, — самая твоя большая ошибка в том, что ты не знал, что Королем может быть только мужчина...

— Откуда вам знать? — заговорила Эднасмеясь.

— Мне как никому, деточка, это известно.

Девушка прекратила смеяться, внезапно она вспомнила этого человека... Андаманец Эрвик... Помощник Советника....

— Тогда мне жаль! — она грозно повысила голос, — потому что вы глупец!

— Подойди ко мне, — Мехэт встал с кресла и сделал несколько шагов вперед, — ну!

Девушка без тени страха пошла к нему на встречу. Они остановились в трех шагах друг от друга.

— Ты еще совсем юна, — король начал обходить ее по кругу, — я не верю, что Донат ошибся. Что в тебе такого, что он заинтересовался тобой.

— Вы правы, я та... — ответила она, — что уничтожит вас.

В мгновение ока в ее руках оказался трансформировавшийся меч. Охотник молниеносно перехватил ее удар, а чуть позже Эдну скрутила охрана.

— Кто проводил досмотр?! — заорал Эрвик, — Позовите доктора!

Мехэт от боли стиснул зубы, он придерживал раненную руку, из которой медленно сочилась кровь: "Еще немного, и она могла бы меня убить".

— Утопите ее, — немного помедлив, продолжил он, — только не дайте ей сразу умереть.

Девушку немедленно выволокли из помещения.

-Пожалуйста, отмените приказ, — занервничал Донат.

— Может, ты тоже хочешь убить Его Величество? — старик помогал доктору держать инструменты, — куда делась твоя преданность?

— Андаманка нам пригодится... По крайней мере, она точно знает, где Ашгед. Вам ведь дорога неизвестна, господин Эрвик. Она приведет меня туда.

— Это безумие, думаешь, другие не пробовали? Все обернется крахом.

— Пускай попробует, — Мехэт взглянул на Охотника — беги, иначе не успеешь...

Сломя голову, Донат побежал к реке немного севернее поместья, он несся по склону холма, и вскоре заметил как женская фигура вскакивает из воды жадно хватая воздух, и затем мужчины вновь опускают ее на дно.

— Остановитесь!-закричал он, почти добравшись до них, — Приказ короля!

Мужчины отступили от андаманки, но в этот раз девушка не вынырнула. Фаруз в панике забежал в воду и, нырнув на глубину, поднял обездвиженное тело...

Глава 13. Свободу за город, меч за Хранителя.

Минструм Ивад сидел за круглым столом в городской библиотеке, наблюдая, как Донат становился все бледнее и бледнее от собственных раздумий. В его мыслях мелькали золотистые кудри, бледное лицо и голубые глаза, распахнувшиеся в момент, когда их хозяйка очнулась, жадно вдыхая воздух. Охотник прищурился и отрицательно покачал головой: "Я ни разу подобного не встречал, такого не бывает, на моей практике это впервые".

Минструм слегка повел плечами, взял со стола коробок спичек, затем зажег одну и поднес к свече. Пламя зажгло фитилек, и Ивад перевел свое внимание на гостя:

— Я читал об этом. В одной из книг андаманцев... Находясь на грани жизни и смерти, человек менял свой облик. Душа, которую впустил владелец тела, погибала вместе с хозяином. Но мальчик выжил, и облик его стал прежним.

— Душа оставалась в теле, пока причина, из-за которой она оставалась на земле, не была разрешена, — дополнил Охотник, — и кто же владеет телом?

— Тот, кто был рожден с ним. Хозяин тела впускает душу лишь с тем условием, что та будет незримой тенью, живущей за гранью сознания, лишь иногда перенимая контроль для достижения своей цели...

Эдна резко вскочила на кровати, ей тяжело давался каждый вдох. Девушка медленно откинула пуховое одеяло, изо всех сил передвинула ноги к краю постели и ступила на прохладный пол. Комната была освещена лучами солнца, падающими из окна на деревянный пол. В противоположном углу от кровати находились: пару стульев, кресло, тумба и плетеный столик, на котором в керамической вазе стояли свежие полевые цветы. Слева, чуть поодаль, небольшой камин, рядом с которым лежали в металлическом ограждении поленья. Ближе к окну располагалось трюмо с высоким зеркалом.

Немного пошатываясь, Эдна приблизилась к зеркалу. Её отражение, было настолько бледное, что его можно было сравнить с водным духом, заманивающим путников, кроме того, несколько прядей девушки были светло золотистого цвета. Она с испугом дотронулась до золотистых волос, и в этот же момент они резко потемнели до прежнего цвета. Девушка метнулась к окну, открыла створки и, забравшись на подоконник, хотела высунуться наружу, но словно невидимая стена закрыла ее от внешнего мира. Андаманка взглянула вниз и увидела Доната, наблюдавшего за ней около входной калитки. Дрожь пробежала по всему ее телу от этого пронзительного взгляда. Она стояла, пристально наблюдая за мужчиной, что помешал исполнить главную цель ее жизни. Эдна отвернулась и слезла с подоконника, чтобы подбежать к двери, которую с легкостью отворила, но снова столкнулась с невидимой преградой, еще и еще она пыталась пробить руками эту клетку, в надежде, что с новым ударом, завеса спадет...

— Это бесполезно, — слова Охотника ворвались в ее сознание, — без меня ты отсюда не выберешься.

* * *

С тех пор, как юный Шай остался при дворе на служении у короля Мехэта, он все свои силы тратил на образование и много времени уделял на изучение военного мастерства. Во дворце многое изменилось, половину андаманских слуг либо уволили, либо отправили под арест, как сообщников. Оставшиеся же сами обвиняли тех в преступлениях и послушно служили королю. Мальчик жил лишь тем, что в будущем избавится от мятежников, что убили его близких. Возросшие волнения среди андаманского населения питали его ненависть. В день его совершеннолетия, Мехэт определил его в ряды ищеек, разыскивающих неугодных народу. Талант молодого человека быстро показал себя. Всего через пять лет своей службы, он стал авторитетом, о нем шептались придворные. Чуть ли не на каждом торжестве среди обсуждаемых лиц мелькало его имя. Во дворце никто не знал молодого фаруза, как Шая, за много лет это имя растворилось в памяти слуг.

Мехэт с опаской держался за этот талант, стараясь не слишком приближать к себе воспитанника Советника. Но... наблюдая за своим подчиненным, он чаще осознавал, что тот может сделать для его власти гораздо больше пользы...

Когда бывшему рабу исполнилось семьдесят лет, Мехэт представил его как своего личного подчиненного по имени Донат, поставив на одну ступень с ближайшими соратниками.

После становления полной власти у короля Мехэта, дворец постепенно преобразился, манера поведения аристократов приобрела новый оттенок. Донат вел прежнюю жизнь и не совался в те связи, которые паутиной разошлись по всем залам и коридорам. Возвращались старые порядки знати, существовавшие до того, как фарузы были вынуждены переселиться. Незамужним женщинам больше не разрешалось посещать королевский дворец, а до своего совершеннолетия они не имели право покидать собственное поместье и находились под присмотром матери. Вернулась мода на молодых жен, аристократы, разменивавшие последнюю сотню лет, брали себе в жены тех, как только им исполнялось сорок пять. Юные дамы, толком не повидавшие мира, сразу же переходили в руки к своим пожилым мужьям. Только после этого вместе со своими супругами они входили в королевские владения. И что было делать, когда они впервые встречали молодых офицеров, статных наследников знати...

Лишь малая доля из них сохраняла спокойствие, большинство окуналось с головой в омут тайных связей. И также большая часть молодых людей отвечала им взаимностью. Донат несомненно притягивал взгляды девушек, и в то же время отпугивал своей холодностью. Еще двое его подчиненных старались не ввязываться в такие отношения, а остальная часть охотно пряталась с новыми любовницами в своих комнатах.

Огромный фурор произвело появление во дворце молодой жены распорядителя финансов во дворце, на момент свадьбы которому исполнилось четыреста тридцать лет. Госпожа Ронда обладала пышными формами и осиной талией, медово-коричневого оттенка кудрявыми волосами, и настолько же ярко выраженными глазами. Ее же сестра Кали прибыла на неделю позже, которая в отличие от своей сестры отличалась наоборот обычной внешностью и тихим нравом.

Донат не любил дворец. Когда Король приглашал его на торжественный прием, фаруз тихо отсиживался за столом, не откликаясь на пристальные взгляды дам, желавших быть приглашенными на танец.

— Господин, когда же вы удостоите прелестный пол своим вниманием, — не выдержав однажды, спросила его Ронда, — ну же, пригласите меня на танец.

Андаманец лишь притворно улыбнулся в ответ и продолжил смотреть в толпу. Словно наваждение везде мерещилась она, мимолетное видение появлялось повсюду. К концу вечера помутненное сознание окончательно подчинило себе хозяина...

* * *

Андаманка нервно покусывала губы, сидя напротив врага, который, по-видимому, наоборот был благосклонен. Она немного удивилась тому, что Охотник вел себя настолько расслабленно, ни капли враждебности, ни презрения.

— Почему я здесь? — наконец-то не выдержав, Эдна заговорила первой.

— По вашим поверьям, если убить Короля, то все живое будет увядать, пока не родится на земле новый истинный властитель.

— Разве фарузы внимают сказаниям андаманцев? — она удивленно приподняла брови, — что тебе от меня нужно? Вряд ли королевского пса интересует сохранение жизни на земле.

— Поосторожнее со словами, — спокойно ответил Донат, — даже твоя голубая кровь тебя отсюда не вытащит при твоем отношении к делу.

— Ты разве забыл, разве тебе уже не говорили, что Королем может быть только мужчина? — посмеиваясь, перебила его Эдна.

— Я верю только тому, что вижу, а не тому что говорят, — Донат открыл небольшой ящичек в тумбе, которая стояла рядом с его креслом, и достал маленькую склянку с синей мутной жидкостью, — догадываешься что это?

Игривость исчезла с лица девушки.

— Собираешься купить меня?

— Я не собираюсь тебя покупать, я предлагаю сделку... Я дам тебе свободу, а ты взамен приведешь меня в Ашгед.

— Думаешь, я соглашусь? — недоумевая, заговорила девушка.

— Я верну тебе меч и подарю свободу... — Охотник заметил, как Эдна дернулась, когда он упомянул о мече, — Значит все-таки я прав... Так ты проведешь меня в Святой город?

— Уж лучше я сгнию в этой тюрьме, чем проведу тебя в город. Чего же ты хочешь? Истребить андаманцев всех до единого?

— Нет, мне нужен только один — Хранитель... И то, не для смерти, — фаруз вынул из кармана кинжал с серебренным клинком и сделал порез на левой ладони, — пойдем только вдвоем, я никого за собой не поведу. Я гарантирую тебе безопасность, взамен ты мне. Пока клятву не выполнишь, больше чем на тридцать метров не отойдешь.

Охотник высказал свои условия и протянул кинжал девушке. Андаманка, запутавшаяся в своих сомнениях, сделала решение и взяла кинжал: "Ты вернешь мне меч. Когда все закончится, ты отпустишь меня, но...". Эдна тяжко вздохнула и, окончательно выразила свое условие: "Я тебя приведу только к воротам города, не больше".

Донат сразу почувствовал, что в словах собеседницы был какой-то подвох, однако закивал утвердительно. Получив согласие, Эдна провела лезвием по своей ладони. Фаруз пролил жидкость из склянки на порезы. Тотчас зелье смешалось с их кровью и окрасило ее в черный цвет. Их пальцы сплелись, общая кровь струйками обхватила их запястья, впитываясь в кожу, колючей ветвью плетя узор....

Глава 14. Храм на горе

Когда солнце заходило за горизонт, темнело небо, а после город окутывала тень, и лишь звезды с луной являлись просветом во мраке, андаманцы не сразу торопились домой, ведь даже ночью город жил.

На самой вершине горы Иль величественно располагался храм Юма. Создавалось впечатление, что храм был частью горы, будто сама природа создала его. Только одна тропа могла привести путника к святыне — месту обитания чтецов и Хранителя. А перед самим строением над пропастью виднелся золотистый мост с навесом, защищавшим от водопада, ниспадающего из скального разлома. Помимо чтецов и Хранителя, здесь часто можно было повстречать членов Совета, а самое главное, здесь жил Король...

Маркус задумчиво рассматривал резные каменные стены, отделяющие зал Совета от длинных коридоров, ведущих в другие помещения храма. Андаманец находился в том месте, где обсуждались самые важные вопросы: проблемы с урожаем, оснащение города источником энергии, и, конечно же, военная стратегия.

Эти стены простояли много тысячелетий, принимая гостей и наблюдая за сменой жителей одних за другими. Но лишь эти стены, мраморный пол, колонны с западной стороны зала (колонны были не просто декоративным элементом, они заменяли стену, открывая вид на Ашгед с высоты птичьего полета) из чистого золота оставались неизменными. Символ власти служил напоминанием о том, что Юма заботится о своем народе и в знак своей любви дарит ему дитя света, способного в момент несчастий и бед спасти людей от угроз, нависших черной тучей над их головами. Восточная стена, посреди которой располагался вход в виде стрельчатой арки, была расписана под древние сказания и легенды. Здесь можно было найти историю появления первого короля, который объединил враждующие племена; рождение города на месте, где Юма благословил свой народ, а также множество других легенд. Сверху над изголовьем трона на северной стене во всю высоту было изображение Варгоса, существа, которого никто не видел пять тысяч лет. Считалось, что это почти бестелесное животное исчезло после смерти предыдущего Короля.

Андаманец подошел к колоннам и посмотрел на город, напоминавший райский уголок, в котором можно было укрыться от опасностей, ожидавших за его пределами. Буквально день назад они с Амелией провели через ворота спасенных рабов, выполнив задание.

И вот сейчас он смотрел вдаль в надежде, что Эдна вернется домой...

* * *

Донат передал бумаги охране врат города. Молодой офицер прочитал приказ и искоса посмотрел на спутницу фаруза, девушка была одета в легкие мужские брюки, рубаху и простое котарди* (узкая, облегающая фигуру верхняя одежда)*, затем с презрением поморщился и вернул приказ владельцу: "Вам не кажется это глупым?"

— Кто мы с вами такие, что вправе осуждать волю короля, — Охотник взобрался на коня позади Эдны и, обхватив ее одной рукой, а другой захватив поводья, пересек открытые ворота.

Они не мчались сломя голову, переговаривались лишь в момент, когда андаманка указывала направление. Перед их глазами мелькала степь, провожавшая своих гостей как можно дальше от города и как можно ближе к сельским угодьям. В той стороне материка, куда они направлялись, не было крупных поселений, лишь маленькие деревушки, а далее непроходимые лесные чащи, территория которых была отдана вонгам. После развернувшейся войны, этот народ остался нетронутым. Они не требовали более никаких территорий, промышляли охотой, чем и пополняли казну каждый год, отдавая достаточно пушнины, мяса и рыбы. К тому же это было удобно для обеих сторон, так как в отношении данного промысла у самих фарузов не было никаких затрат. Донат о вонгах знал немного, в основном из книг, лично с ними он встречался раза два, когда приезжал на пограничные территории. Он наблюдал за ними, когда те в очередной раз на собственных плечах выносили добычу к торговым складам...

Сейчас фаруз знал только то, что девушка ведет его на территорию этого дикого племени. А до тех пор им придется еще много времени провести вместе. Он знал о ней не так уж много, однако, был уверен, что андаманка не просто примыкает к мятежникам, а сама по себе представляет важную персону.

Пока они ехали, он мысленно перебирал все факты, изредка поглядывая на маленький кинжал, торчащий из ножен. Такие артефакты встречались довольно редко, ему пришлось долго уговаривать повелителя вернуть полученный трофей. Веской причиной, по которой его отдали было то, что он стал абсолютно бесполезным. Как только за рукоять взялся один из стражей, меч трансформировался в бесполезный мелкий нож с рукоятью, напоминавшей о былом величии. Тем не менее, оружие вернули своему хозяину, с намеком о последующем его возвращении. Об этом андаманке сказано не было, да и в уговоре ничего подобного не обговаривалось. Доната же интересовало — чья душа была настолько сильной, что ее удалось заключить в меч. Такое оружие было редким попросту из-за того, что найти кузнеца, способного выковать подобное, дело великое. Во-первых, мастерами такого профиля были именно андаманцы, а во-вторых, даже у пары оставшихся преданными короне мастеров за столько лет после начала войны получилось не более двух артефактов по одной незамысловатой причине. В меч должна быть заключена именно сильная душа, но сильное тело не гарант настолько же сильного духа.

— Откуда твой меч? -неожиданно решился спросить Донат.

— Если вы пытаетесь завести миловидный разговор, а затем плавно перейти к вопросу его покупки, то зря стараетесь.

— Это настолько очевидно?

— Да.

— Тогда, моя милая спутница, вы абсолютно неверно истолковали мой вопрос, и эта очевидность его нисколько не касается, это банальный интерес. Мы можем и дальше идти к намеченной цели, молча проклиная друг друга, либо хоть как-то разрядим обстановку.

Эдна промолчала, попытка начать с ней разговор не увенчалась успехом. И так продолжалось несколько часов, пока на горизонте не показался ручей. Донат подвел коня к воде, слез с него и спустил девушку. Животное, избавившись от груза, радостно прильнуло к воде. Андаманка опустилась на колени рядом и всмотрелась в зеркальную гладь.

— Красивая, правда? — сказал он.

Андаманка отвлеклась от собственного отражения в воде и повернулась к фарузу.

— И как можно было выдавать себя за рабыню, прямая осанка, шелковые волосы, нежная кожа. Тяжелый труд не мог так щадяще сказаться на молодой особе. Или ты хотела, чтобы тебя поймали?

— Я продумала почти все, и проблема именно в "почти", — улыбнулась девушка.

— Какой он? Ашгед? — присел рядом охотник, — Учитель рассказывал, что он полон умиротворения.

— Он прав. Там можно обрести спокойствие. А здесь спокойствие может только сниться. За нами следят.

Донат вслушался в тишину, но его чуткий слух ничего не уловил.

— Бесполезно, они слишком далеко, — Эдна указала ему на коня, — скажи спасибо, твой питомец любит поболтать.

— В смысле?

— В смысле я — андаманка, и с конями разговаривать еще не разучилась...

* * *

— На горе, на горе, — кричали маленькие дети.

Малыши всегда так реагировали на начало нового дня. Когда солнце пробуждалось ото сна, создавалось впечатление, что солнечные зайчики ждали того самого момента, когда их коснутся лучи. И в этот самый момент они, один за другим, будто наперегонки, по разным сторонам бежали вниз от самого храма. Высокую гору охватывала золотая волна. И не только дети, взрослые тоже частенько поглядывали на нее с восхищением, разве что вели себя намного сдержаннее. В тот самый миг, на фоне золотой волны мелькнула птица с белым оперением, ее тень скользила по городу, плавно направляясь к Стене* (стеной жители Ашгеда называли огромное ограждение по всему периметру, что скрывало их город от врагов)*. Для тех и для других это был символ надежды, надежды на светлое будущее...

Глава 15. Вождь дикого племени

Для Охотника узнать своих преследователей не так уж сложно, учитывая, что в данном случае даже догадываться не приходилось. Все казалось очевидным, единственным кто мог уговорить Его Величество отправить слежку за собственным союзником, был Эрвик. Старый андаманец всегда ставил под сомнения любые решения молодого фаруза. По-своему, он был прав. Донат преследовал свою единственную цель, которая не была связана ни с властью, ни с богатством, ни с личной симпатией к тому, кто сидел на троне. Старик таких людей недолюбливал, и фаруз это прекрасно знал.

Но больше всего на свете Охотника раздражало, когда кто-то вмешивался в его планы. Он должен был добиться доверия своей спутницы, и слежка этому не способствовала. Донат решил избавиться от преследователей своим излюбленным способом, убирая одного за другим.

— Сколько их? — фаруз начал поправлять седло, искоса поглядывая на андаманку.

Эдна заинтересованно наклонила голову к жеребцу и через некоторое время ответила: "Пятеро".

— Всего лишь... Значит, тот, кто их послал, совсем забыл кто я такой...

* * *

Кронад Тур вместе с соплеменниками выносил дичь. Те, кто работал на пограничных складах даже после долгих лет пребывания здесь, всегда искоса поглядывали на приходящих вонгов. Многих молодых юношей, поступивших сюда на служение охватывал страх, когда они впервые встречали этих величественных полулюдей. И только старик Хэмси, фаруз со стальной закалкой, проработавший здесь полжизни, позволял себе без церемоний и запинок общаться с грозными дикарями. Он как всегда сидел на бочке, примыкающей к огромному входу в ангар, и мирно покуривал трубку, иногда прерывал выдыхание колец из дыма и кряхтя хихикал, глядя как очередной новичок пытался вести приемку.

-Я... я... посчитать... хотите... — лепетал юнец, когда ко входу подошла группа вонгов...

Неудивительно, что ноги бедняги подкосились, а слова не хотели слетать с языка, парнишка онемел. Еще бы, перед ним стояло двадцать незнакомцев, ростом больше двух метров, с необъятной мышечной массой, покрытой шерстью, не полностью конечно, однако вряд ли он видал раньше подобное. И это не считая когтей на пальцах и формы глаз. Из всех странностей, самой большой было то, что глядя им в лицо, создается впечатление схожести с обыкновенными людьми, выдать могли только маленькие аккуратные клыки, торчащие наружу.

— Что мы хотим, малыш? — с насмешкой ответил ему тот, что был ближе всех. По его виду сразу можно было определить — лис. На его громоздких плечах лежало пару убитых оленей, один волк и четверо куниц.

— Я... ээээ.... Надо считать... — продолжил парнишка.

— Послушай, я лично считать ничего не хочу, — рыжий хитрец снова подколол новичка.

— Нет. Я... — создавалось впечатление, что он готов разреветься.

— Да что там так долго! — позади послышался грозный бас, — Хэмси!

Старик перестал хихикать, наконец-то слез с бочки и крикнул новичку: "Пропускай!"

— А посчитать? — удивленно переспросил тот.

— Занесут, потом посчитаешь, всему вас грамотеев учить надо! Протокол нужен только для того, чтобы делать все иначе!

Живехонько тарахтя пузом, старик подошел к молодому фарузу и пихнул его вбок: "Освободи дорогу, дурень, тут нет времени на формальности".

Один за другим вонги пронесли внутрь ангара утварь. Последним вошедшим был не кто иной, как Кронад Тур. Работники давно привыкли, что вонги, приносящие дичь время от времени сменяли друг друга, но только не Кронад. Каждый приход он исправно сопровождал остальных, замыкая очередь. Запомнить его было нетрудно, медведей не так часто можно было встретить: бурая шерсть, охватывающая мощные плечи, шею, немого затрагивающая щеки. Кронад был не простым медведем, его прозвище было — Тур, что означало вождь.

— Удачная охота в этот раз, — заговорил Хэмси, ожидая его на выходе, — я кое-что припас для тебя.

Старичок достал из кармана бумажный сверток и протянул вонгу:

— Жене передай.

— Я эти коричневые шарики на дух не переношу, как она такое есть может? — пробурчал он своим зычным басом.

— Дикий ты, вот и ответ. А с женщиной надо быть ласковее и приятности делать всякие. А раз нравится, то неси и не бурчи. Конфеты его, видите ли не устраивают, — возмутился фаруз и вложил сверток в его большую руку.

На самом деле старику нравилась некая прямолинейность вонга, несмотря на его некоторую дикость, неотесанность. Дикарь всегда держал свое слово, меньше трепал языком и больше делал, был надежен, на него всегда можно было положиться.

Тур послушно вложил конфеты в карман: "Белая птица прилетела, на лапе серебряная нить".

— Значит, пора к гостям готовиться, — старик снова достал трубку, — ну, ну...

* * *

Приближался закат, а в селе повсюду разливался смех. Взрозлые вешали у входа в свои дома маленькие фонарики. Женщины сплетничали вдвое больше, чем обычно, и одновременно умудрялись складировать продукты на кухнях, а мужики мастерили громадные столы на центральной улице. Дети бегали вокруг, то и дело отвлекаясь от безделия, когда их матери вручали им бумажные украшения, цепляли их на столбы, ветки деревьев и снова принимались бегать по улочкам.

— Что там происходит? — Эдна с высоты холма наблюдала какой ажиотаж вершился в маленьком селе, люди словно муравьи кружили по дорожкам.

— Готовятся к празднику скорее всего... — ответил Охотник.

— Что за праздник?

Фаруз всмотрелся вдаль и в этот момент один за другим зажглись разноцветные фонарики: "Свадьба это... Свадьба... Это мы очень удачно попали".

— С чего бы? — удивилась андаманка.

— Да с того, что путники на свадьбе — желанные гости, примета такая есть.

Донат пришпорил коня, и тот направился к домам.

Люди приветствовали приехавших с вскриками радости, то и дело поочередно предлагая остаться у них на ночь. Еще бы, приютившему гостей до свадьбы, полагалось по поверьям три года удачи. Но фаруз уже наметил ночлег в знакомом ранее местечке. Хоть село было маленьким, и приезжих было маловато, гостевой дом здесь был: маленький двухэтажный с приветливым хозяином. Хотя приветливым может и не совсем правильно, скорее человеком, который сполна отрабатывает свои деньги. А деньги были немалые, которые приходилось отдавать за комнату.

Владелец помимо этого готовил вкуснейшие блюда, у него всегда можно было выпить по кружке добротного эля. Поэтому на первом этаже всегда было полно местных мужчин, пришедших отвести душу или попросту без разных отмазок выпить с друзьями. Так что даже без постояльцев, дело никогда не прогорало.

Донат вместе с Эдной зашли внутрь и тут же скучающий хозяин подорвался с места:

— Ооо, господин, добро пожаловать! Давно вас не было в наших краях, вы сегодня без сопровождения?

— Со мной только эта дама, мне нужен добротный уход для моего коня и комнату, пожалуйста.

— Позвольте спросить, дама с вами...

— Это моя жена.

Хозяин скептически осмотрел Эдну и улыбчиво продолжил: "О, она просто прелестна. Самый лучший номер, специально для вас".

Фав, а именно так звали фаруза, который их встретил, поправил свою рыжую шевелюру. Несмотря на свой малый рост и довольно объемную фигуру, он быстренько метнулся к стойке с ключами и, выхватив один из них, также быстро прибежал обратно.

— Отужинать не желаете? — спросил толстячок, вручая ключ Донату.

— Нам посытнее и в комнату, пожалуйста,— предугадывая наперед мысли Фава, продолжил Охотник, — я, конечно же, отблагодарю, за такие неудобства...

Глава 16. Вспомни меня

Донат стоял прислонившись к стене и искоса поглядывал через окно. В столь позднее время у дверей гостевого дома появилось пятеро путников, все они были облачены в черные накидки.

— А вот и вы, мои дорогие, — Донат выскочил из комнаты и, спустившись по лестнице, затаился.

Хозяин приветствовал новых постояльцев, спрашивал надолго ли, как добрались и тому подобное. Мужчины отвечали кратко и неохотно. Донат успешно пригляделся к незнакомцам и, запомнив их лица, тихо и быстро метнулся обратно. На верхней ступени его ждала взбешенная Эдна. Она стояла босыми ногами на ковровом покрытии, укутанная в большое махровое полотенце, а с ее волос медленно покапывала вода.

— Ты забыл про тридцать метров? — нервно процедила она сквозь зубы. Фаруз подхватил ее за руку и втащил в номер.

— Мне надо было их увидеть, — оправдывая себя, ответил он, когда захлопнулась дверь, — прости.

Договор иногда создавал неприятности, Донат немного даже сожалел об этом пункте уговора, в конце концов, может возникнуть причина, по которой ему нужно будет находиться подальше от андаманки. Однако, песня спета, и теперь ее ноги будут послушно следовать за ним, что и произошло сейчас.

Девушка схватила свой багаж и пошла обратно в ванную. Фаруз, тяжко вздохнув, потянулся, затем подошел к камину и уселся в мягкое кресло. Здесь было уютно, как у него дома, никакого пафоса: добротная мягкая кровать, пару кресел, дубовый столик и мягкий ковер из волчьей шерсти. Столик был уставлен различного рода блюдами, но фаруз к ним не притрагивался...

Эдна вышла, переодетая в длинную чистую рубаху, затем подошла к столику. Девушка взяла в руку яблоко и, откусив кусочек, взглянула на мужчину — тот спал. Он так и остался в своем положении у камина. Андаманка откусила еще кусочек, все также не отводя глаз. Она прошлась по комнате и присела во второе кресло напротив.

— Хм, аристократ... — подумала Эдна, — белые волосы... Белые словно снег... И глаза, глаза серого цвета... Ну и что? Таких среди аристократов немало... Враг...

— Я настолько красив, что за мной можно наблюдать вечность? — спросил фаруз и открыл глаза.

Эдна фыркнула и демонстративно продолжила грызть яблоко.

— А вот мне нравится Королева, — продолжил он, — она умна, красива, само совершенство, ведь так именно и говорится в книге. Юма избирает лишь совершенных.

— Юма избирает Короля, а не Королеву, неважно мужчина это или женщина, избранный божеством — Король. Однако, за всю историю ни одна женщина не была избранной. Вам верно говорили, мой сир, женщина не может быть Королем.

— Не была — не значит невозможно...

* * *

Тридцать лет назад. Башня просветления. Лувера (Город мудрых)

Охотник отдыхал. Именно так называлось время, которое он проводил в библиотеке. Когда предоставлялась свободная секунда, освобождавшая его от служения короне, он сбегал из столицы в очередное место "книжного разума".

И сейчас он как всегда был окружен зажженными свечами, а в его руках лежало старое издание "История восьми Королей острова".

... Нурт Великий был женат еще до восхождения на трон, его жена Иза пользовалась авторитетом среди двора и возглавляла Совет...

Донат заинтересовался, впервые жена Короля была настолько ярко и подробно описана автором. Еще бы такую даму и не описывать, судя по истории, она не была похожа ни на одну из тихонь, которой должна быть истинная жена избранного. Она решала государственные дела наравне с мужем, более того, в литературе был описан момент, когда возник спорный вопрос, в обсуждении которого чуть ли не искры летели, эта милая дама всех за пояс заткнула. Из всей истории, восхвалявшей Нурта Великого Охотник сделал свои выводы: пускай незаметно и умело неприметная Иза очень искусно вила веревки из собственного мужа. И кто еще тут был главнее, он или она?

* * *

Враги, примиренные вином и трапезой, оставили свои пересуды. Фаруз рассказывал о землях, в которых он побывал, разбавляя их шутками и остроумными фразами, а андаманка внимала всем его словам и улыбалась в ответ.

— Вот скажи,— сверкая пьяным взглядом, перебила его Эдна, — зачем тебе нужен Хранитель?

Не менее пьяный Донат тяжко вздохнул: "Я хочу освободить ее"...

Девушка непонятливо замотала головой: "Кого ее?"

Охотник замахал руками, говоря что-то про душу и заточение, про долг и договор, много чего-то невнятного и одновременно бессмысленного, и затем добавил: "голос не помню... не помню лица... но никогда не смогу забыть, что любил ее".

— Значит, я угадала, — хихикнув, она сделала очередной глоток.

— Что?

-Ну когда мы это, с тобой... того...— алкоголь уже хорошо обосновался в ее организме, — Слуууушай, у тебя вроде шрам на спине есть.

Донат пожал плечами и утвердительно кивнул.

— Покажи, — Эдна оживленно заерзала в кресле и похлопала в ладоши.

Даже в пьяном состоянии фаруз смутился от такого напора. Эдна вскочила с кресла и, подойдя к нему, вынудила подняться...

— Ладно, ладно, — сдавшись, мужчина стянул рубашку и повернулся спиной.

Постепенно ее пьяная ухмылка исчезла, запутанная в собственных мыслях, она медленно протянула правую руку и коснулась пальцами старого шрама. Почувствовав ее прикосновение, мужчина обернулся. Он заметил это смятение, ее глаза были обращены к нему. Она робко привстала на цыпочки и поцеловала его. Донат не шелохнулся, он не хотел сопротивляться, он вновь испытывал это желаемое головокружение, вновь растворялся в буре эмоций...

Рано утром с улицы со всех уголков слышался радостный гул, жители поселения доделывали последние приготовления к свадьбе. Эдна открыла глаза и увидела его лицо — Донат лежал, обращенный к ней своим сильным телом. Адаманка медленно привстала на локти, в этот момент сильная боль ударила в голову.

— Не надо было вообще притрагиваться к вину, — подумала она и, добавив усилия, наконец села, выпрямила спину и вновь обратила внимание на фаруза. В голове сразу замельтешили картинки из прошлой ночи, все было мутным и непонятным, однако, самое главное четко всплыло перед глазами: шрам на спине, знакомый, такой отчетливый и ясный, поцелуй, и снова, снова охваченные эмоциями, они наслаждались друг другом. Теперь ей все было ясно, но как так могло произойти, что он служит ее врагу? Она так долго пыталась его найти, затем целую вечность она была уверена, что тот, с кем она связана на всю жизнь погиб... Предатель...

В комнату постучали. Эдна встала с кровати и, обернувшись своим одеялом, подошла ко входу, она немного приоткрыла дверь. За дверью стоял хозяин дома, все также улыбаясь как и вчера: "Для жениха и невесты будет добрым знаком ваше присутствие на свадьбе, родители невесты передали вам это".

Мужчина вручил девушке сверток с одеждой и откланявшись, покинул коридор.

* * *

— Почему я должен сидеть на месте? — Рэй был взбешен, восседавшие в Совете не собирались обдумывать свое решение.

Он стоял в центре круглого зала, выступая перед сидящими по периметру на мягких подушках членов Совета в традиционных андаманских костюмах. Мужчину раздражали эти безчувственные люди, которые не могли его понять. Хладнокровные взгляды только больше распыляли в нем дух бунтарства. С места встал Сэй* (или Сэя — член совета)* Токуш: "Мы готовы повторить снова. Это приказ, а воины подчиняются приказам."

Сидящая рядом Сэя Валь продолжила:

— Ситуация под контролем, наши союзники оповещены, и в скором времени госпожа Эдна вернется домой.

— Вот именно, вы оставляете лучших воинов в городе, границы которого враг никогда не сможет пересечь, а ту, что вы зовете госпожей, ту, чья жизнь важнее ваших, оставили там, за стеной!

— И все же, мой дорогой друг, — в зал вошел Маркус, — я дал ясно понять, что она связалась с нами, птица передала послание, она сказала, что за ней следят, твоя помощь только навредит. Раз уж ты у нее в подчинении, повторюсь. Это приказ главнокомандующего!

17 Глава. Сказание о сотворении мира

......."Давным-давно три божества, три брата: Ахма, Паку и Юма создали три материка. Ахма создал горную местность, богатую металлом, и дети его, явившиеся в этот мир, были также полны твердости и решимости. Фарузам даровал он силу избранную, созидающую, но при этом рушительную. Паку создал рай на земле, и детям своим наказал быть хранителями ее, дабы природа с ними была в гармонии. Даровал он вонгам чутье и силу зверя дикого.

Джарокка... Именно это имя дали своему острову дети Юмы, дети третьего божества, и велел он им слышать друг друга, чтобы быть едиными, и велел он им управлять душами своими.

Каждый отец приглядывал за своими детьми, каждый вложил частичку себя в свое творение. Так фарузы переняли любовь к экспериментированию, а также к четкому разделению обязанностей, и слабый стал рабом, а сильный — господином. Вонги же слились с природою, как и отец, оберегая ее и сохраняя баланс, и разделились на три рода, ровно столько, сколько лиц было у их творца. Андаманцы же подобно своему отцу были энергией, подчинявшей любую материю.

Первый брат Ахма спустя тысячу лет покинул своих детей, второй — Паку, влюбился в смертную Нуар из рода медвежьих и, отказавшись от бессмертия, прожил с ней до конца дней своих. А третий брат, которого звали Юма, оставил на земле часть своей души, а сам отправился путешествовать по бесконечному пути миров.

Постепенно земли фарузов из-за магии превращались в пустыни, вонги застыли в своем развитии, не подчиняясь течению времени, андаманцам же трудно было жить в единстве, противоречия привели к расколу. Часть души Юмы, оставшаяся на земле, оберегала своих детей. И создал Бог Короля и даровал ему Тень. Таков сказ о сотворении мира".......

Истории из летописей повторяют друг друга. История настоящего у каждого была своя. Для фарузов не существовало войны как таковой. Для них повстанцы представлялись террористами, пытавшимися изжить фарузов и установить свою власть. Андаманцы же в большинстве своем были иного мнения. Загнанные в клетку, в единственное место, где никто не мог посягнуть на их свободу, андаманцы лелеяли надежды на возвращение домой. Да, Ашгед был огромен, и в нем можно было достойно провести остаток жизни, вырастить детей. Но разве может Стена быть олицетворением свободы? Остров — вот дом! А Стена — это способ спрятаться, не имея возможности повернуть назад, где тебя неминуемо встретит смерть, либо вечное рабство.

Разные произошли события с того дня, как Советник погиб... Много голов слетело с плеч его врагов, много детей погибло или было отдано на шахты. Каждый андаманец терял близкого человека, были и те, кто терял всех. В "Кровавый год"* (первый год войны)* на фоне преследований и убийств, они принимали обряд Шахзу* (Обряд так называемого перерождения, при котором человек берет себе новое имя, отказываясь от прошлой жизни.)

Среди соплеменников не обошлось без предателей. У Мехэта объявились андаманские последователи, спокойно выполнявшие приказы фарузского короля. Некоторые скрывали свое происхождение, как правило, в смешанных семьях, переезжая с родными в дальние поселения.

Горели фарузские деревни, фарузы подобно своему правителю возненавидели поджигателей-мятежников, насылая проклятия на всех андаманцев и на их божество, которое те упоминали. Не державшие тысячелетия меч андаманцы стали легкой мишенью врага, который вовсю уже формировал войска. Казалось, что в течение сорока лет мелкие вспышки восстаний постепенно изживают себя. Но будто окрыленные мечтой о справедливости, повстанцы обрели убежище и Короля, что поведет их за собой к свободе.

Мехэт наблюдал, как его враги медленно набирают силу. Ему казались жалкими все попытки недоброжелателей подорвать власть, принадлежащую ему по праву. Единственное, что его беспокоило, так это мальчишка, который давно уже стал мужчиной. Даже Эрвик не понимал, почему Его Величество так держится за "бывшего раба".

Однако, всему этому было простое объяснение: король чтил традиции предков. Именно поэтому он ввел в заблуждение мальца и с помощью мага создал клетку в его подсознании, скрывающую другое восприятие реальности. А все из-за Тарга, подстроившего ему пакость: нашел незаконнорожденного сына покойного короля, да и еще как назло тот оказался беловолосым.

Беловолосые фарузы встречались среди знати, как правило, такие люди считались меченными, они были способными магами. Меченный незаконнорожденный автоматически приравнивался к родным братьям и по закону не мог быть убит. Мехэт был помешан на традициях, именно поэтому у него были разногласия с Советником, именно поэтому Донат был жив и приставлен к королю. И хотя младший брат почему-то не проявлял никаких магических способностей, стал превосходной ищейкой. И когда тот сказал, что никчемная девчонка со смазливой мордашкой — предводитель повстанцев, он был немного выбит из колеи таким смелым заявлением.

Донат же считал это не просто заявлением, а настоящим фактом. Единственное что не давало ему покоя, так это то, что его к ней тянуло. А после того, как она оказалась на грани жизни и смерти, когда в бессознании меняла облик, на ум приходил только Сархат* (обряд заточения души в чужом теле)*.

* * *

Сто десять лет назад. Середина Весты.

Бурный водопад у стен дворца перерастал в строптивую реку, неся свои шумные воды далеко-далеко за пределы королевских владений. Буйный поток сметал все на своем пути. Сильное течение, смешанное с грязью, проходило сквозь луга, равнины, рядом с селами и, успокаивая свой нрав, медленно уходило в сторону непроходимых чащ, в которых мирно и спокойно проживали вонги...

Молодой лев по имени Вук притаился за листвой, наблюдая, как юный олень спускался на водопой. Лев передвигался медленно, приближаясь к цели и не заметил, как ступил на сухую ветку, валявшуюся на земле. Резкий хруст долетел до ушей животного, и тот стремглав помчался прочь. Огорченный вонг, не теряя надежды, побежал за добычей, но удача была отнюдь не на его стороне. Зацепившись ногой, о выступавший корень дерева, он упал и скатился к воде.

— УУууумммм, — завыл он протяжно, — ну что за день то такой?

Вонг был раздосадован окончательно, внезапно его внимание привлекло сияние вдали берега. Забыв о неудачах, юноша побежал на свет. Приблизившись к объекту привлекшего его внимание, парень испугался.

У берега, покрытая грязью, с кожей белой словно снег, с испачканными золотистыми волосами, которые поблескивали от падающих лучей, лежала девочка. Она была настолько бледна, что сомнений в ее смерти практически не было. Однако, поборов переживания, Вук подошел ближе, присел на колени, опустил лицо к ее шее и прислушался: еле уловимое дыхание доходило до его ушей, и медленно постукивал пульс. Создавалось впечатление, что еще чуть-чуть и сердце девушки остановится. Собрав всю смелость, молодой вонг обхватил практически безжизненное тельце незнакомки.

Он бежал, как положено настоящему вонгу — быстрее ветра. Его тень мелькала среди леса, не успевая задерживаться даже на долю секунды. Постепенно деревья расступились, и перед Вуком возникла его родная деревня.

— Тетушка Мувала, — кричал он, углубляясь в поселение, — тетушка Мувала!!!!

Сородичи расступались, поглядывая на то, что он нес в своих руках; лисы, медведи и львы, останавливаясь, оборачивались ему вслед. Вдали перед молодым львом из чума* (Чум — жилище конической формы, покрытое шкурами животных)* выглянула старая медведица. Вук подбежал к старушке и с мольбой в голосе обратился к ней: "Помогите..." Женщина без тени эмоций кивнула Вуку, и тот из последних сил забежал внутрь. В жилище пахло травами, везде висели сушеные ветки стебли, на маленьком столике напротив кровати стояли глиняные емкости с пахучими жидкостями, лапками, шерстью и другими приспособлениями, которые могли быть только у шаманки вонгов. Без лишних вопросов лев уложил девушку на кровать. Девушка лежала ровно, не шевелясь, на мягких тканях, под которыми была взбита солома, Мувала пощупала ее пульс, провела большим пальцем от верхней части лба до кончика носа, затем от левой брови до правой. После она присела рядом с бедняжкой, скрестив ноги, и обратилась к духам. Вук следил, как медведица шепчет непонятные фразы, и легкая туманная дымка покрывает тело больной. Внезапно шаманка прекратила свой обряд: "Ты зря принес ее сюда". Старушка обернулась к нему: "Ее жизненные силы иссякают. Тело практически мертво, но душа еще борется".

— Это невозможно, если душа борется, значит, будет жить!

— В ее случае она либо хочет кого-то защитить, либо одержима местью, одно из двух держит ее на земле. Мне очень жаль, но тело ее вряд ли сможет вернуть себе силы...

Глава 18. Мешочек с золотой вышивкой

Амелия стояла на балконе в традиционном андаманском наряде зеленого цвета, покрытом витиеватыми узорами с вставками алого цвета. В ее волосы цвета вороного крыла была вплетена красная лента, которая развивалась от дуновения ветра. На небе ярко сияли звезды, где-то там, вдали, за пределами горы, все мужчины, достигшие совершеннолетия, готовились к самому важному событию в их жизни, к событию, которое определит дальнейшее будущее всего народа...

— На улице холодно, — Хранитель подошел к девушке, — вам нужно беречь себя, может зайдете внутрь?

Андаманка не обернулась, услышав голос Соломона. Она задумчиво вглядывалась вдаль, потеряв всякое желание разговаривать с кем бы то ни было: "Не переживайте за меня, лучше подумайте о них".

— Это выбор народа... — мужчина склонил голову, — если людям дарован Король, то он приведет их к победе. Каждый из них готов умереть ради будущего, в котором их потомки будут жить в справедливости. И дело не в воле одного андаманца, а в вере в то, что избранный — их спасение.

— Я ни в чем не уверена...

* * *

Довольный Фав поправлял свой сюртук, поглядывая в сторону лестницы. Наконец, он заприметил спускающихся мужчину с женщиной: "Вы просто великолепно выглядите, госпожа". Фаруз наигранно сделал поклон. Эдна молча кивнула в знак благодарности, а Донат, улыбнувшись, спросил:

— Расскажите нам, на чей свадьбе нам удостоилось присутствовать?

— О, поверьте, вы присутствуете на свадьбе, в которую до сих пор не каждый еще верит... Пойдемте, я вас проведу, скоро будем встречать жениха с невестой.

Все трое вышли за двери гостевого дома, на улице кипел ажиотаж, все от мала до велика бежали на главную площадь. Найдя нужное место, Фав принялся рассказывать про ту самую немыслимую свадьбу, о которой успел посудачить каждый в ближайших деревнях. На самом деле история не такая уж и странная, однако уже как полгода продолжались сплетни о привороте. А все просто, в соседней деревне живет фаруз по имени Векан, уже два года назад было ясно, что этот молодой человек из зажиточной семьи, работящий, да и к тому же писаный красавец станет завидным призом для счастливицы, что сумеет покорить его сердце и удачно займет место его жены.

Подошел брачный возраст, отец удалого парня решил найти ему невесту, и в целом, наперед уже было известно, что молодому фарузу по душе прийдется Наина, дочь мясника, красавица из красавиц, стройная с белой кожей, вьющимися каштановыми волосами, и карими глазами. Сына своего старик отправил одного выбирать невесту, но то, что произошло, не ожидал никто. Молодец, побывав в доме Наины, выбрал не ее, а девушку, что подрабатывала в их доме.

Юноша, заприметил ее, когда все семейство намеченной невесты сидело с ним за столом. Он предпочел самой красивой девушке поселения высокую с богатыми формами барышню, с маленькими серыми глазами, на которую никто из местных и не заглядывался. Говорят, все незамужние девушки обливались горькикми слезами...

Восторженный гул раздался вдоль главной улицы. На двух лошадях, с влетенными в гриву лентами, ехали молодые. Молодая жена смущенно опускала глаза, а муж с счастливыми глазами улыбался во весь рот.

Ну разве это приворот, — подумала Эдна, — о вкусах не спорят, влюбился и все...

Все односельчане вслед за молодыми направились к огромным столам, расставленных по периметру площади, у каждого из них стояли музыканты, которые уже вовсю демонстрировали свои способности. Маленькие дети, прикрывавшие свои лица самодельными разноцветными масками, перед тем как каждый гость приближался к своему месту, останавливали их и, галантно снимая шляпу, просили серебряную монету. Фав сопроводил спутников до их мест, получил от Охотника поощрительный мешочек с монетками и, словно довольный кот, добравшийся до сметаны, покинул молодых людей.

Перед тем, как сесть, Донат взял Эдну за руку и, приблизившись, зашептал ей на ухо: "Мне нужны твои способности..."

Подростки вовсю резвились под музыку, они прыгали, кувыркались, демонстрировали свою ловкость, выполняя различные трюки.

Когда гости практически обосновались на своих местах, стих людской шум, молодая девушка, приятной наружности, с чаркой в руках, пьяной походкой вышла в самый центр. Все затихли и уставились на нее, как завороженные. Андаманка оказалась в замешательстве, она не верила своим глазам.

Юная фаруза повернулась к молодоженам, подняла руку с чаркой вверх, сделала поклон молодым, затем выровнялась и плавно поставила чарку себе на голову. В этот момент зазвучала флейта, а девушка начала танцевать. Она плавно выполняла все движения рук и ног, меняя положение тела относительно земли. Волшебная чарка по-прежнему стояла у нее на голове, ни единой капли вина не пролилось. Еще трое людей встали из-за стола и, повторив фокус, стали синхронно исполнять танец. Эдна удивилась от того, что фарузы переняли этот традиционный свадебный танец, и погрузилась в собственные мысли. Внезапно их прервали восторженные овации селян, наблюдавших за тем, как танцующие остановились под стихающие инструменты, сняли чарки и залпом выпили пьянящий напиток до дна.

Затем барды пели песни, восхвалявшие красоту невесты. Некоторые из женщин незаметно подсмеивались, когда слышали даруемые ей комплименты, но сам жених был словно на седьмом небе от счастья, заставляя свою жену верить в каждое слово, дарованное ей в этот день.

Когда закончилось выступление бардов, Охотник встал из-за стола: "Гости дорогие, поздравим жениха с невестой, пусть жизнь будет яркой, счастливой, от меня с женой вам мешочек серебряных монет в подарок". Восторженные крики людей переполнили площадь, и не удивительно, такой подарок дорогого стоит.

Донат направился к столу молодоженов, которые в знак уважения поднялись со своих мест, мужчины пожали друг другу руки.

— Я не знаю, как вас отблагодарить, господин, — сказал Векан.

— Ваше счастье — лучший подарок.

Селяне народ — гордый... А подарок от чужого человека в виде серебряных монет обязывает не ударить в грязь лицом. Стараясь показать все свои способности, люди танцевали, фокусничали, все сильнее вовлекая каждого гостя в свои игрища, старики подливали друг другу выпивку.

Вечерело... Мать жениха, как самая главная в своем семействе, по традиции прилюдно начала вести подсчет гостинцев. Чего только на подарочном столе не было: посуда, ножи, куры в клетках, сундучки с монетами. Как только женщина все пересчитала, повернулась к сыну: "Мешочек давай сюда, в наш родительский сундук вложу."

Векан осмотрел свою столешницу и, не обнаружив искомого, полез в свои карманы, но ничего не нашел.

— Украли!!! — Полная фаруза средних лет вскрикнула на всю деревню. Пьяные мужики озирались по сторонам в поисках того, кому следует надавать тумаков. Женщины подняли гул по всей округе.

— Таааак! — староста деревни, пошатываясь встал со своего места, — раз дело такое, украденное надо вернуть хозяевам. Я лично проведу обыск.

— А если ты сам своровал, аааа? — худощавый парнишка с злостью ответил мужчине.

— Да и вообще, тут все свои, может это и чужаки вовсе, — влез в спор отец жениха.

Тысяча глаз обернулась в сторону приезжих.

— Да причем тут господин со своей женой, дурень, смысл был им тогда деньги дарить? — перебила его мать.

— А у нас еще пятеро прибывших имеется! — староста посмотрел левее и, указав рукой, крикнул, — они! А ну, встать!

Фарузы покорно встали из-за стола, уверенные в своей невиновности, к ним подошли мужики и начали обыскивать. Глядя на сложившуюся картину, Донат, сдерживая ухмылку, тихо-тихо шепнул: "раз"... Если б только кто-нибудь знал, что Охотник начал вести счет... Тут у одного из подозреваемых из кармана достали маленький мешочек.

— Это он!!! Та же вышивка! — крикнула невеста.

— Ах ты, гад эдакий! — возмутилась маленькая старушка и первой бросилась с клюкой на негодяя — а ну держи его!!!!!

Все пятеро начали отбиваться от обезумевших людей, они кусались, брыкались, тянули за волосы. Воспользовавшись суматохой, Донат взял Эдну за руку и увел с площади, они шли по безлюдной дороге, вдоль которой висели те самые фонарики, что они видели еще вчера. Фаруз с андаманкой дошел до гостевого дома и, открыв двери хлева, прилегающего к нему, свистнул. С дальнего угла на встречу выскочил верный конь. Фаруз поправил сумки, прикрепленные к седлу, после чего взобрался на животное.

— Хорошая работа, — Донат подал руку и помог взобраться девушке.

— Ловкость рук и никакого мошенничества? — улыбнулась андаманка, подсмотрев в его карман, в котором звенел маленький мешочек с золотой вышивкой...

Глава 19. Союзники

Амелия стояла перед зеркалом в своей комнате. Небольшое помещение было уютным и скромным. Дневной свет проникал в окна, озаряя всю площадь. Справа от окон стояла низкая двуспальная кровать, покрытая шелковой тканью красного цвета, и маленькими подушечками из той же ткани, лежащими на ней. Левее — деревянная дверь с резьбой, которая выходила на балкон. А напротив — точно такая же вела к длинным коридорам огромного храма. Также в комнате одна стена была разукрашена символами, а слева в ней было отверстие для кристалла, действие которого поднимало стену вверх. За ней располагались полки и вешалки с одеждой, которых было немало. Таким же способом стена возвращалась на место. Посреди этой обстановки стояла андаманка. Она смотрела на свое отражение, пытаясь найти ответ собственным раздумьям. В зеркале отражалась хрупкая молоденькая девушка, ее темные волосы были собраны в прическу, которая представляла собой сложные плетения, оголяя шею.

Красное платье, скрывающее фигуру красавицы, еле облегало ее талию, на груди выделялась вышивка со свечением в форме треугольника с закругленными внутрь сторонами, а легкая ткань доходила до самого пола. Рукава свободно спускались вниз, спереди почти доходя до пальцев рук, а сзади доходя практически до щиколотки.

В голове андаманки одна с другой путались мысли, мешая собраться. Ее глаза долго смотрели в свое отражение, пока стук в дверь не заставил ее вырваться из паутины раздумий. Амелия взяла с тумбочки, стоящей рядом с зеркалом, чамру* (головной убор андаманцев, входящих в Совет, был индивидуален для каждого)*. Она была сделана из тонкого и легкого металла, витиеватые пластины которого огибали прическу и сходились в одной точке на уровне лба девушки, по цвету совпадая с нарядом...

Открыв дверь, Амелия увидела Рэя, он стоял в костюме черного цвета, который носили только воины-одиночки* (они редко участвовали в групповых диверсиях либо сражениях, как правило, единолично выполняя миссию)*. Он сделал легкий поклон, а после, забыв о традициях, перешел на дружеское поведение.

— Маркус отправил меня за тобой, весь Совет практически в сборе. В последнее время он очень переживает за тебя. Говорит, ты сама не своя, — андаманец выпустил девушку и закрыл за ней дверь.

Амелия пошла вдоль коридора, а Рэй, чуть-чуть отстраняясь, направился следом.

— Я сомневаюсь в собственных решениях, друг мой. Такого еще никогда не происходило, это непростительно, — андаманка надела чамру, поправляя ее на ходу.

— У каждого бывают сомнения в собственных решениях, главное, не смей этого показывать другим, особенно сейчас.

— Что насчет Эдны, есть известия?

— Наши люди получили послание от Миро, пока ничего нового. Никто в пределах поселения вонгов их еще не видел. Если бы мне разрешили покинуть город, она бы давно пересекла Стену.

Андаманка заметила то недовольство, которое собеседник даже не пытался скрыть, а напротив, ярко демонстрировал: "Во-первых, Рэй, приказы не обсуждаются, а во-вторых, я знаю Эдну очень хорошо, она прекрасно справится без твоей помощи, даже больше, намного лучше она справится без тебя. Твоя к ней привязанность не оправдывает нелогичное поведение".

Рэй замолчал, не желая спорить, он проводил девушку до зала Совета и, попрощавшись, покинул андаманку. Амелия осталась стоять у входа, затем резко выдохнув и, собрав волю в кулак, вошла внутрь. В зале все уже были на месте, девушка последней оказалась здесь. Все присутствующие кивнули ей в знак уважения. Все они были, как и девушка, одеты в наряды одной цветовой гаммы, например, Маркус носил темно-синие одежды. После прибытия инарды* (инард, инарда — член Совета)* андаманцы разошлись по кругу помещения, каждый на свое законное место.

Муж Амелии выступал первым, он рассказывал о подготовке бойцов и оснащении их оружием, о предстоящих масштабных сражениях.

— Мы разрабатываем стратегию по постепенному внедрению воинов на земли, украденные фарузами, — говорил он, — за десять лет нам стали хорошо известными их слабости, что дает нам преимущество.

Седовласый мужчина, самый старший инард в Совете, одетый в зеленые одежды, перебил выступающего: "Несмотря на отсутствие информации о нашем городе, у нас нет большого преимущества, нет способа для отступления, не подставляя при этом вонгов, такой вариант не может быть решением".

— То есть вы, член Совета, выступаете за то, что мы должны сидеть сложа руки, прячась за Стеной?! — Маркус был крайне недоволен. Все инарды зашептались от возмущения.

— Я говорю о том, что здесь перед нами огромные плодородные земли, которые составляют четверть всего материка, здесь мы процветаем и здесь мы полностью защищены. Не надо воспринимать мои слова в штыки, я верю в Короля, но если мы вступим в бой, кровь андаманцев будет на нашей совести.

Наступила гробовая тишина, Амелия, услышав подтверждение своих сомнений, не решалась вступать в спор, однако, знание того, о чем предупреждала ее Эдна и вонги, пересилило все страхи. Девушка встала со своего места и прошла в центр к Маркусу: "Вы говорите за жизнь, инард Рову, но ведете к смерти". Сказанное андаманкой поразило членов Совета.

— К чему вы ведете? — спросил Рову.

— Медведица Мувала со своим народом помогает нам не из благодарности за прошлые заслуги, а из страха за будущее. Шаманка дала ясно понять, если мы сейчас ничего не предпримем, материк, а в том числе и Ашгед, повторит судьбу своих предшественников.

Старший инард встал с места и склонил голову* (склонить голову у людей ведущих спор, значит полностью признать поражение)*. Андаманцы еще долго не покидали зал, рассуждая о предстоящих планах и решении насущных проблем. Как только дебаты закончились, Маркус подошел к жене и попросил вернуться в комнату, а пока он сходит переговорить с Хранителем города. Она послушно вернулась в их апартаменты, сняла чамру и положила на тумбочку. Затем, андаманка сняла кристалл со своей шеи и поднесла к отверстию в стене, после чего преграда, сдвинулась с места. Амелия шла среди полок с нарядами, постепенно скидывая с себя украшения, одежду, она шла вперед по теплой мраморной плитке прямо к дверям, за которой по ее приказу была подготовлена ванная комната с ароматическими маслами. Полностью оголившись, она открыла двери и вошла внутрь, по всему периметру помещения стояли свечи, а центре находилась большая ванна из дорогого камня. Андаманка правой рукой достала шпильку из волос, после чего ее черные локоны россыпью упали на ее голое тело. Она аккуратно прошла меж свечей и залезла в тёплую воду из горных источников.

Амелия облокотилась на камень и закрыла глаза, вдыхая аромат лепестков, разбросанных повсюду. Внезапно она услышала шаги и очнулась. Внутрь зашел муж, также уже полностью обнаженный и залез к ней. Андаманка прильнула к нему спиной, снова расслабившись: "Долго был занят?".

— Полчаса, не больше, Хранитель полностью на нашей стороне.

— А, разве когда-нибудь Хранитель мог быть против воли Короля — усмехнулась Амелия.

Маркус наклонил голову к шее жены, нежно вдохнул ее аромат, слегка дотронувшись губами до ее бархатной кожи:

— Скажи мне, что тебя тревожит?

— Ответственность, Маркус, ответственность, ты видел лица тех людей, что внизу, сейчас они счастливы, и что теперь, после трагедии столетней давности им снова придется пролить море слез, снова ощутить горечь утраты или погибнуть от меча врага. А знаешь, что самое ужасное, они готовы пойти на такие жертвы...

— Мы не проиграем, слышишь, я уничтожу всех, всех кто будет стоять на нашем пути. Верь мне...

Амелия повернулась к нему и нежно провела пальцами по щеке любимого мужчины. Андаманец притянул к себе девушку, забыв обо всем на свете, он смотрел на нее, будто не существовало ничего вокруг, он целовал ее губы, ее плечи, ласкал ее бархатную кожу. Она послушно отвечала на все его прикосновения, касаясь сильного мужественного тела. Следуя его зову, они слились в единое целое. Они утопали в невероятном блаженстве, будто это был их последний раз...

* * *

В лесу среди множества жилищ вонгов, стоял чум, и не просто чум, а принадлежал он их шаманке. Об этом можно было понять сразу на подходе к месту ее обитания. В отличие от других, шкуры на каркасе были покрыты символами красного и желтого цвета, которые больше нигде не встречались. Женщине было лет двести, когда она впервые ступила на эту землю, на ее руках был сын лет пяти, отец которого погиб. Вонга жила здесь с самых первых дней, именно она помогала предводителю львов объединить представителей всех родов, именно она была авторитетом, лекарем для всех них, именно она общалась с духами природы и предков. Но, несмотря на ее величество, все называли ее просто — "тетушка".

Тетушка Мувала была медведем, ее род угасал быстрее, чем два других, потому что медведей изначально после катастрофы выжило вдвое меньше, чем львов и лис по отдельности. Но проблема была у всех одна, браки заключали редко и не по любви, а для рождения нового поколения. И все потому, что дети рождались только, если оба представителя одного рода.

На закате дня медведица сидела вместе со своим сыном у костра. Он был гордостью для нее. В конце концов, никто не ожидал, что Кронад Тур станет следующим вожаком, но самым удивительным было для нее рождение внука. Все вонги были уверены, что этот младенец благословлен небесами, так как его мать не медведица...

— Птица прилетела давно, пора бы им уже подойти к границе, — Кронад натачивал камнем свой нож, при этом умудрялся успевать переворачивать мясо на вертеле.

— Скоро, мой сын, скоро. За границей следит Вук?

— Еще бы, он околдован этой андаманкой, мама, что бы ты ни говорила...

— Нет, не околдован. Говорила я ему, не станет она его женой. А то, что он упертый, так уж с этим ничего не сделаешь.

— Он уже прописался у Хэмси, старик жалуется, что тот по ночам ему спать не дает, мол как время придёт, знак подаст, но тому все равно, сам заглядывает.

— Жене мяса возьми, я травами его приправила, ей для молока хорошо, к тому же нашему зверенышу на пользу пойдет.

Их разговор прервал лев, прибежавший к костру, в руках он держал Миро. Мувала забрала из его рук птицу и всмотрелась ей в глаза, белая пелена колдовства окутала их. Женщина минуту смотрела на арвиуса, что-то нашептывая себе под нос. А после, когда исчезла туманная дымка, передала послание: "Эдна с фарузом, их преследует двое солдат. Избавьтесь от преследователей, пока они не дошли к границе с лесом".

Глава 20. Дар небес

Это была ужасная боль, дикая до невозможности, и в тот момент, когда Донат решил открыть глаза, адские муки уже подстерегали его. Фаруз терпеливо ожидал, когда мутные картинки постепенно приобретут очертания. Вокруг была вытоптанная местность, посреди которой стояли чумы местных жителей. Донат несколько раз сталкивался с вонгами, но так близко видел их впервые. Взрослые полулюди, в том числе и подростки, проходили мимо, не обращая никакого внимания на чужака. Охотник искал взглядом Эдну, которая не могла быть далеко. Он был зол на себя, оттого, что пропустил удар по голове, он помнил, как избавился от первого преследователя на свадьбе, обвинив его в воровстве, затем от двух на переправе, пробравшись к ним в лагерь ночью и подрезав подпруги на седлах, после чего сильное течение сыграло свою роль в их судьбе. А после, когда он решил избавиться от последних, в итоге оказался здесь, сидя на земле с привязанными к деревянному столбу руками.

Андаманки не было видно, только вонги и их жилища. Донат заметил, как проходивший мимо лев взглянул на него с пренебрежением и, фыркнув, зашел в чум, стоявший впритык к фарузу. Донат попробовал разорвать веревки, но тщетно, они как цепи сковали мужское тело.

Охотник пытался найти решение проблемы, как внезапно решение нашло само себя. К связанному пленнику подошел старый лис с флягой воды в руке. Донат еще издали заприметил маленький ножичек, висящий в чехле на талии вонга. Старик протянул воду к губам фаруза: "Пей!"

Охотник потянулся, сделав вид, что ему не хватает сил. Лис подошел еще ближе и поднес флягу, в этот момент Донат обхватил ногами колени вонга и повалил наземь.

Старик завыл, и тут же на его зов из чума выскочил уже знакомый лев. Увидев сородича на земле рядом с фарузом, вонг пришел в ярость. Левой рукой получеловек обхватил горло Доната, а правой, что есть сил, ударил в ребра. Презрительно фыркнув, вонг отпустил свою жертву и, подняв старика с земли, отправился обратно в жилище.

Охотник откашлялся, хватая воздух. Несмотря на полученный удар, фаруз был доволен, он незаметно придвинул ступней к завязанным рукам добытый ножичек. Внезапно из того самого жилища, в котором скрылся верзила, вышла Эдна в сопровождении ненавистного льва. Она вскользь кинула взгляд в сторону Доната, когда вонг откинул шкуру у входа в соседнее жилище и ввел женщину внутрь. Фаруз занервничал, понимая, что Эдна сейчас во власти дикаря и абсолютно беспомощна. Подхватив пальцами рукоять ножа, мужчина оглянулся по сторонам и быстро начал пилить веревки. Когда руки стали свободны, Охотник вместе с ножом подорвался с места и ринулся вслед за андаманкой. Подобно вихрю Донат ворвался в дом вонгов и, одержимый гневом, повалил на шерстяной ковер своего обидчика.

— Нет! — голос Эдны ворвался в сознание фаруза, когда он уже был готов вспороть вонгу горло.

Охотник взглянул в сторону андаманки, она с гордым видом сидела около рыжеволосой девушки, оголенное плечо которой украшала печать раба, а некогда красивое лицо покрывали старые шрамы, в руках незнакомки спал младенец. Маленькие ручки в районе локтей были покрыты шерстью, а также верхняя часть ушек и лодыжки.

— Это невозможно... — Донат застыл, рассматривая маленького мальчика, который походил чем-то на вонга, и в то же время он был в руках матери, человечки.

Воспользовавшись замешательством фаруза, лев выбил лезвие и угрожающе замахнулся.

— Джарок мак тааш, Вук! Абрахай! — вспылила Эдна.

Лев рыкнул, встал с пола и подал руку Охотнику. Донат недоверчиво посмотрел на вонга и, пошатываясь, сам встал с колен.

— Что ты сказала? — фаруз снова взглянул на Эдну.

— Твоя судьба в ее руках, человек, — вонг брезгливо фыркнул, — так и быть, я не буду снова связывать руки, но покинь шатер, женщина Тура не для твоих глаз. Можешь отдохнуть в соседнем чуме.

Донат в последний раз взглянул на мать младенца, на чудо, которое она держала в руках, и вместе со львом вышел наружу.

* * *

Сорок лет назад, конец Лютня.

Женские крики раздались, когда фаруз безжалостно в очередной раз полоснул лезвием несчастную по лицу. На белый снег алыми каплями стекала кровь андаманки.

— Дура! Я по хорошему ведь хотел, продал бы господам в Овароне, тебя бы с таким личиком не к грязной работе приставили, а тешилась бы в постели Хавута, он на таких падок, цацками бы всю обвешал. А ты, тварь, чем мне отплатила?

— Убить ее надо, — сказал фаруз средних лет, — эта гадина нам весь товар разбила, а до ближайшего поселения еще и без коней придется идти.

— Я на минуту отвлекся, а эта... — разгневанный мужчина еще раз злобно полоснул девушку по руке, — будешь медленно подыхать, никакие животные тебе не помогут, кровь их завлечет, а косточки разбредутся по волчьему логову.

Мучителя поглотила ярость, как только он взглянул на подрезанные поводья, валявшиеся на земле, а обида вместе с разочарованием все больше подталкивали его устроить виновнице очередную пытку. Без тени сожаления очередным махом он ранил андаманку.

Девушка начала терять сознание.

— Хватит Руп, нам пора, сама скоро со своим божком встретится, — бедняжка слышала последние слова фарузов, когда те, бросив ее на краю леса, решили уйти, — жаль бабу, красивая молодка была.

Раненную звали Дариа, ее ослабленное тело лежало на земле, с меховой одежды каплями на снег стекала алая кровь, а рыжие волнистые волосы ярким пятном выделялись на фоне белоснежный пустыни.

— Это конец?— думала она, смотря на ясное небо, — как же прекрасен этот день, день смерти.

Андаманка чувствовала, как солнце ласково касалось её кожи своими холодными лучами, с каждым вздохом маленький клубок дыма поднимался вверх, постепенно растворяясь в воздухе. Маленькие снежинки падали сверху на белую кожу, покрывали толстым слоем туловище. Разум постепенно начало склонить в сон, краски померкли, и все помутнело, лишь тёмное пятно мелькнуло в момент, когда веки сомкнулись, и девушку окутал мрак.

Странные видения играли в её сознании, на протяжении которых ее отчетливо преследовал аромат жженых трав и женские песнопения... Она видела себя обнаженной посреди леса, покрытого снегом, не чувствуя холода и боли, издалека к ней приближался бурый медведь. Не испытывая страха, андаманка шла к нему навстречу. Во взгляде животного было что-то человеческое, странное и осмысленное. Дариа подошла к нему вплотную и дотронулась рукой до его носа...

— Джамха яяяя... — пропел женский голос, — аргэ ло тааа...

Андаманка открыла глаза, она лежала на мягкой меховой подстилке, укрытая тёплой тканью, рядом сидела женщина средних лет, не совсем похожая на человека, с какой-то звериной сущностью. Она пела на неизвестном Дарие языке, протирая травы в толчанке.

— Проснулась, — не оборачиваясь к ней, сказала незнакомка — я обработала раны, но, к сожалению, на месте порезов останутся шрамы.

— Где я?

— В безопасности...

* * *

Эдна взяла на руки младенца и ласково погладила малютку по щеке, отчего мальчик улыбнулся, издав довольный визг.

— Кронад — счастливчик, — андаманка испытала прилив нежности, глядя на беззащитное чудо.

— Для меня это тоже подарок, — усмехнулась Дариа, — связав жизнь с медведем, я приняла тот факт, что у нас не сможет быть детей.

В чум вошёл вождь, грозный вид которого сразу смягчился при виде жены и младенца, он достал из-за пазухи очередной бумажный свёрток, переданный стариком Хэмси Дарие.

— Конфеты! — с восторгом вскрикнула женщина Тура.

Медведь отдал сладости жене в руки, затем посмотрел в сторону Эдны: "Выйди наружу, есть разговор".

Вонг вышел первым, после него андаманка.

— Мне сказали, что фаруз их видел, — по лицу мужчины было видно, что он уже готов растерзать Охотника здесь, на территории поселения, — ты ведь осознаешь, что он никому не должен об этом рассказывать...

— Да, я это понимаю. Снаряжение готово?

Кронад утвердительно кивнул головой: "Сегодня отоспитесь, завтра на рассвете продолжите путь".

— Насчёт фаруза не волнуйся...— Эдна задумчиво выдержала паузу, — он не сможет рассказать о том, что видел...

Глава 21. Исполненная клятва

Юная лисица подавала унты* (сапоги, изготовленные из шкур животных)* и рукавицы Мувале, которая складывала их по центру кухлянок* (кухлянка — глухая меховая куртка из шкуры оленя)*, после чего обвязывала края курток веревкой. За работой женщин терпеливо наблюдал Вук. Чтобы не скучать, лев играл на флейте незатейливую мелодию, притаптывая ногой в такт.

— Отнеси нашей гостье, им снаряжение понадобится! — сказала Мувала, завязывая вторую котомку.

— Будет сделано! — довольный лев схватил две вязки.

— Вук! — крикнула медведица вслед уходящему вонгу, — в этот раз не подходи к Стене!

Вонг мчался к краю опушки, где его уже ждала андаманка вместе с фарузом. Лев с презрением относился к фарузам, понимая, что такое отношение не одабривал ни Тур, ни шаманка. Даже старику Хэмси он не доверял до конца, и общался с ним только из-за Кронада. Слишком глубоко отпечаталось в его душе воспоминание об умирающей на его руках девочке много лет назад. А появление в деревне Охотника только больше раздражало вспыльчивого вонга. Фаруз был бельмом на глазу, особенно возмущал тот факт, что Эдна стала на его защиту. Но разве мог знать лев, что она повязана договором с собственным врагом?

Донат первым заметил приближение Вука. Тот с кривой ухмылкой подошел к путникам и со всей дури кинул в Охотника одну вязку. Несмотря на то, что фаруз был меньше вонга и обладал более хрупким телосложением, он изловчился, аккуратно подхватил ношу и завалил ее на плечо. Мужчина ясно ощущал весь негатив, который исходил ото льва, и это было взаимно.

— Зачем нам эти вещи? — спросил Донат.

— Скоро они понадобятся, — Эдна протянула руку, чтобы забрать свою вязку у Вука.

Вонг махнул рукой, дав понять, что сам понесет ее вещи.

— До Стены осталось немного, — продолжила она и направилась медленным шагом в сторону запада, — побереги силы, торопиться незачем.

Донат шел позади, наблюдая за Эдной. Она была безмятежна, чересчур спокойна. Лев обхаживал ее со всех сторон, пытаясь привлечь внимание, рассмешить, в целом, болтал без умолку. Фаруз ревновал, и хоть он не смел даже виду подать, внешняя безмятежность еле уживалась с внутренней злостью и раздраженностью. Охотник видел ее странную, отстраненность, которую вонг не замечал. От девушки веяло холодом, даже когда она улыбалась.

Постепенно отдаляясь от деревни, мужчина стал подмечать, как изменяется погода. Зеленых растений становилось все меньше, чаще стали появляться хвойные деревья, реже на глаза попадалась живность. Через пару часов холодный ветерок начал проникать через одежду, и возникло желание накинуть что-нибудь на плечи. Внезапно Вук остановился, вглядевшись вперед. Лев сделал глубокий выдох — густой пар поднялся вверх в небо.

Эдна заметила, как ветер закружился, а на землю еле заметно упали несколько снежинок: "Тебе пора назад".

Вонг послушно кивнул, отдал ей вязку, затем в последний раз презрительно посмотрел на фаруза и со скоростью зверя побежал обратно. Андаманка развязала веревку — на землю выпали унты с рукавицами. Фаруз повторил действие за девушкой, затем переобулся, натянул рукавицы на руки и поверх своей одежды надел кухлянку:

— Мы на границе с Пустыней Смерти, становится холоднее. Можно было раньше подумать, что святой город находится рядом с гиблым местом. Иначе его давно бы уже обнаружили.

— Все гораздо проще, чем кажется... — Эдна поправила свой капюшон:

Они продолжили свой путь, воздух становился холоднее, на земле стали появляться участки, покрытые снегом. Фаруз послушно шел за андаманкой, не спрашивая ни о чем. Девушка продвигалась вперед, умело перебираясь с одного небольшого сугроба на следующий. Больше не было ни одной тропинки, маленькой дорожки, все будто вымерло, лишь ветер напоминал о своем существовании. В один прекрасный момент пропали все деревья, камни, хвойные кусты. Перед путниками возникла белоснежная равнина, при одном взгляде на нее создавалось впечатление, что небо сливается с землей. Охотник остановился и посмотрел назад. Где-то там вдалеке он мог разглядеть последние намеки на существование жизни. Он с ужасом понял, куда ведет его Эдна:

— Стой! Ты совсем из ума выжила!

— Что не так? — андаманка обернулась к фарузу.

— Я знаю эти земли! Женщина, если мы не повернем обратно, то погибнем!

-А ты думал, мы обогнем границу пустыни и попадем в Ашгед?! Единственный путь в город идет здесь!

— Вошедший в Пустыню никогда не возвращался назад!

— Мой меч сейчас в ножнах, потому что у нас с тобой договор. Я не могу уйти от тебя далеко, и если веду тебя к гибели, то разделю твою судьбу. Я доведу тебя до Стены. Согласись, я бы давно свела счеты с жизнью, будь на то желание. — глядя в глаза фаруза проговорила андаманка

Доната вряд ли мог успокоить такой расклад вещей, несмотря на заверения спутницы. Если в город можно было добраться только таким образом, то неудивительно, что никто из фарузов не смог найти туда путь. Через эти мертвые земли ни один его соплеменник не прошел бы. В начале войны местные территории были обследованы фарузами, но после того как начали исчезать люди, было решено закрепить земли за вонгами, как это было с момента заселения.

Под ногами не было тропы, следы заметала метель, а ветер усиливался, сметая своими порывами снег в разные стороны. С каждым шагом становилось сложнее пробираться дальше, снежная пустыня сковывала путников в своих объятиях. Они уже давно упустили шанс вернуться обратно — союзники искали выход в лабиринте "без стен". Вьюга окутала со всех сторон мертвой земли, неудивительно, что фарузские искатели остались погребены где-то на ее просторах.

Эдна взяла Доната за руку и повела дальше сквозь снежные вихри, усиливавшиеся с каждой минутой. Мужчину не беспокоил холод, но из-за надвинувшейся бури потерял возможность видеть, он следовал вслепую за своим проводником.

Внезапно хрупкая ладонь отпустила мужскую руку, Охотник попытался снова ухватиться за девушку, но столкнулся только с воздухом. Он опустился на колени, и попытался найти ее в снегу, подумав, что она могла потерять сознание от холода, но ничего не нащупал. Впервые после того как решился пойти вглубь Пустыни, Донат запаниковал. Он доверился андаманке, но попал впросак, был брошен, как такое возможно?! Они связаны клятвой, которую разрушить нет способа. Эдна не могла исчезнуть, отдалиться от него, если только не выполнила обещанное... Фаруз стал досконально прокручивать в своей голове воспоминания об их уговоре и тут внезапно, ее слова, произнесенные в тот вечер, приобрели смысл: "Я тебя приведу только к воротам города, не больше..."

Мужчина истерично засмеялся от разочарования в собственной оплошности. Его, как простого крестьянина, обвели вокруг пальца и захлопнули дверь ловушки. Не осталось сомнений, она выполнила обещание: он стоит у врат, обреченный на смерть...

Для Эдны не существовало бурана, девушка смотрела на Охотника, на человека, предавшего ее народ. На того, из-за кого когда-то маленькая девочка, одурманенная чувствами, ослушалась Советника, подговорив сопровождающего с братом подождать, пока она найдет способ связаться с возлюбленным. Но... Этой девочки нет в живых. Он должен ответить за все: за то, что убивал невинных... за то, что на стороне ее врага... Однако, больше всего девушка испытывала ненависть к себе из-за желания помочь ему, броситься назад и протянуть свою руку.

— Я обещала Туру, что ты не станешь помехой, — думала Эдна, — а главное обещание я дала себе... Ты не войдешь в Ашгед...

Взглянув вдаль на фаруза в последний раз, андаманка повернулась назад и вошла в скалистую пещеру...

Белым одеялом покрывал снег тело мужчины, стоявшего на коленях.

— Я обещал отомстить, — шептал он, — я обещал освободить ее... Мне нельзя уходить... Разве так важно знать, сколько мне уготовано... Нет, не имеет значения, мне надо чуть-чуть времени, только чтобы отомстить и освободить ее.

Снежная буря отпевала его мучительные похороны, кожа побледнела, посинели губы, но дух жил, Донат не имел права исчезнуть... Почти теряя сознание, фаруз ощутил, как кто-то сильным рывком поднял его с колен.

— Идти можешь??? — крикнул незнакомец громким басом.

— Дддда!!!

— Тогда пошел! — сильный мужчина подхватил его под плечо и повел вперед.

Наконец, буран начал стихать и обессиленный Донат увидел проход в горах, к которому его вел спутник. Они вошли внутрь, где их поджидало еще пятеро мужчин.

Фаруз, дрожа всем телом, обернулся лицом к своему спасителю:

— Ты?

— Сам не в восторге, — огрызнулся Рэй и скинул с себя руку Охотника.

22 глава. Каа, что значит Смерть

Двести пять лет назад. Материк фарузов, Дворец Лика.

Ирэна шла вдоль освещенного коридора, любой прохожий, будь то раб или аристократ, сразу уступал дорогу этой красивой женщине. От нее исходила какая-то сила, заставлявшая людей повиноваться и восхищаться ею. Без сомнений, только такой могла бы быть королева и наяву, и в многочисленных литературных произведениях: густые волнистые волосы цвета вороного крыла, большие темно-карие глаза, пухлые алые губы, а ее осиная талия и пышные формы привлекали мужские взгляды, при том, что фаруза уже была матерью.

Женщина приблизилась к деревянной двери, у которой никого не было. Она открыла ее и зашла внутрь. В небольшом помещении, отделявшим коридор и спальню, стояли шкаф и книжные полки. Достав один большой том, Ирэна открыла его и достала маленький ключик. Фаруза уже собиралась выйти из помещения, но услышав стоны, тайком заглянула в комнату.

На шелковых простынях синего цвета посреди огромной кровати, под крепким мужским телом извивалась обнаженная девушка. На вид она только недавно достигла совершеннолетия в отличие от своего любовника, которому уже исполнилось триста лет.

Девица застонала еще громче под напором фаруза. В этот момент Ирэна развернулась и со спокойным видом вышла обратно в коридор.

Ей было не до мимолетных развлечений мужа, в конце концов, он изменял ей не первый год, и ни одно из его похождений долго не продолжалось. У королевы были дела поважнее: ей предстояло открыть лабораторию, у которой ее уже поджидали сподручные.

Она поднималась вверх по винтовой лестнице к средней башне. На третьем этаже Ирэна подошла к кованой двери, рядом с которой стояли трое мужчин и маленький мальчик. Достав ключ, Ирена отворила вход, внутри помещение было огромным: состояло из двух этажей. На первом стояло все оборудование, а на втором столы и полки с записями. Женщина и мальчик поднялись наверх. Фаруза начала перебирать бумаги, в то время как ребенок бегал вокруг и с интересом рассматривал все, что лежало на столе: "Мама, а когда ты закончишь его".

— Всему свое время, сынок, сосем скоро.

— Мама, — мальчишка поник головой, — я видел папу... снова...

Ирэна оставила бумаги, подошла к ребенку, погладила его по голове и присела на колени.

— Мехэт, — сказала она, нежно поглаживая его ладони, — ни одна из этих женщин не сравнится со мною. И ни одна из них не подарит королю наследника. Ты — будущий правитель. Запомни, только мой сын имеет право носить корону. Пока я жива, никто больше от твоего отца не посмеет разродиться.

* * *

Кап... Кап... Стучали в темноте капли воды. Слабый огонь мерцал вдали, у держащего факел андаманца. Донат шел по узкому проходу предпоследним, а Рэй замыкал цепь. Фаруз смеялся в душе, осознавая, что пробыл в снежном плену двое суток и выжил, наперекор госпоже Смерти, он продержался так долго. Рыжий андаманец стал для него открытием, не очень верилось, что теперь они поменялись местами, и пленник стал хозяином, а хозяин пленником.

— Меня посадят в тюрьму, или, может, готовят к публичной казни? — решил спросить Донат.

— Это у вас публично людей четвертуют, а у нас цивильно, не на людских глазах, — ответил Рыжий, — в тюрьму еще успеешь. Тебя кое-кто хочет видеть.

— Мне нужен Советник...

— Как ни странно, он тоже желает с тобой встречи.

Впереди замелькали проблески света, проход начал расширяться, воздух стал намного теплее. Столь отвыкший от яркого света, Донат сильно сощурил глаза, как только переступил порог пещеры и вышел наружу.

Рай... Взглянув на открывшуюся равнину, возникали мысли о чем-то возвышенном и одновременно прекрасном. Вдали, посреди зеленого убранства в окружении гор существовал свой отдельный мир, вечно зеленый, цветущий, которому не было видно ни конца, ни края.

Фаруз жадно вдохнул сладкий и пьянящий воздух святой земли и, несмотря на всю усталость и боль в теле, послушно отправился за Рэем в окружении остальных андаманцев.

Вдалеке высоко в горах на золотом мосту стоял Хранитель в светлой мантии, покрытой серебристыми узорами. Рядом с ним, укрывшись под такой же мантией, стояла Эдна.

— Вы, наверное, делаете слишком большие ставки, помогая ищейке Короля пробраться в наш дом, — сказала она недовольным голосом.

— Поверьте, госпожа, я нисколько не хочу с Вами спорить или перечить, но я не стану оспаривать чье-либо решение так долго и упорно, не будь уверен в том, что это решение поможет нам всем. Вы так хотите от него избавиться?

— Всем сердцем...

— Не знаю, чем Вас так мог зацепить этот фаруз, однако, прошу, сохраните хладнокровие и ясность ума, которые всегда были достойны уважения.

— Ясность ума... Это правда, совсем недавно я позабыла о своих принципах. Там, где дело заходит о политике и войне, нет места для эмоций... Пусть за ним закрепят двух солдат и Рэя. Нашему гостю подойдет блок для ожидающих суда. Пусть наберется сил, а затем направьте его на переговоры...

Тем временем, заложник с конвоем шли по окраине города. Фаруз очень устал, тело практически не слушалось собственного хозяина, от жаркой одежды по всему телу стекал пот. Однако, ни Рэй, ни его соплеменники не сбавляли темп.

— Давно хотел спросить, — Донат решил отвлечь себя от мыслей об отдыхе, — этот Король, о котором так тщетно рассказывает ваша история, настолько свиреп и могуч, что все беспрекословно склоняют пред ним голову?

— Король мудр и справедлив, глупец, — грубо ответил Рэй, — как и наш бог.

— Боги давно отказались от своих детей, андаманец, а легенды об их могуществе еще живут среди смертных. И все же, что делает вашего Короля особенным? Разве только божественная воля?

— Сам поймёшь, если увидишь?

* * *

Сто десять лет назад, середина Весты.

Вук сидел у ног умирающей девочки, а Мувала растирала в ступке засушенные травы. Внутри чума ясно слышались звуки приближающегося дождя, раскат грома прозвучал неподалеку, отчего юный лев подскочил с места.

— Чего природы пугаешься, — спросила Мувала, — ее уважать надо, буря земле нужна так же, как и безмятежность.

Вонг сел обратно, и с тоской посмотрел на андаманку.

Медведица хотела продолжить начатое, но руки ее будто сковало цепью, и по всему телу пробежала дрожь. Шаманка перевела взгляд на пламя догоравшей свечи, и взору ее предстало видение.

— Смерть... Придет скоро... — зашептала она.

Лев отвлекся от девочки и заворожено посмотрел на Мувалу, все внимание он сосредоточил на ее словах, нечасто можно было застать предсказание шаманки.

— Смерти нельзя мешать... С ней нужно договориться. Иначе огонь поглотит земли, а мы утонем в крови. Алчность — порок глупца. Алчность погубит, и не будет того, кто сможет остановить грядущее...

Видение женщины прекратилось. Все тело несчастной трясло от увиденного. Она попыталась встать, но силы, будто, нарочно ее покинули.

Вук подбежал к упавшей на пол медведице, он хотел помочь ей. Но шаманка отказалась принять помощь, ей было лучше внизу, на полу.

— Мне лучше, лучше, — сказала она, переводя дыхание, — зови мужчин. И как можно быстрее, пока не пошел дождь, сделайте ритуальный костер... Сына пришли ко мне.

Вук, что есть сил, бежал по всему селению, созывая всех мужчин. Вонги без лишних вопросов бросали свои дела, следуя словам шаманки. Действуя дружно и слаженно, они быстро воздвигали деревянное кольцо, затем открыли мешочки с краской и нанесли ее себе на лицо, изображая символы племени.

В центр кольца вошла, держа зажженный факел в руках, Мувала с сыном. Кронад держал в руках тело андаманки, укутанное в ритуальные ткани. Медведь уложил Эдну на землю и посмотрел на мать.

— Иди к Туру, скажи, что мы начинаем, — шепнула она ему на ухо.

Через пару минут все вонги стояли, огибая кольцо. Шаманка подняла факел к небу: "Муа тахэ лим каа!"

— Каа! — все как один ответили ей.

— Ир крэ лув каа!

— Каа! — вновь волна мужских голосов охватила пространство.

Словно в унисон их крику прогремел гром. Мувала поднесла пламя к кольцу, его тут же охватил огонь. Снова послышались раската грома, вдали сверкнула молния, капли дождя накрыли поляну, звуки которого нарушало только карканье ворон. Круг не гас, вода как будто не дотрагивалась до него. Медведица стала на колени и возвела руки к небу.

Прозвучал горн, и вонги протяжно запели, младшие застучали по барабанам. Они выкрикивали молитвы, смотря в грозовые облака, не чувствуя воды, которая ливнем спускалась на землю. С их кожи стекала краска, одежда и кожа полностью промокла, но они упорно повторяли молитвы во весь голос, иногда переходя на песнопения. Шаманка шептала заговор, без устали повторяя его раз за разом...

Эдна видела пустоту, белый свет и больше ничего, внезапно послышался стук барабанов. Где-то вдалеке появился мужчина, одетый в красные одежды. Он приближался к андаманке медленным шагом. Оказавшись рядом, незнакомец протянул руку.

— Кто вы? — спросила девочка.

— Смерть...

Она вложила в его руку ладонь: "Почему мне не страшно?"

— Потому что жизнь страшнее.

— Я умерла?

— Да.

— А куда мы пойдем?

— Назад...

Мувала молила небеса, духов, и просила его — Смерть... Эдна жадно вдохнула воздух и раскрыла глаза. Шаманка опустила руки, а мужчины стихли. Дождь затушил огненное кольцо, по-прежнему слышались раскаты грома, а племя застыло, глядя на ту, от которой отказался сам Бог Смерти...