Иван - Сирота и два волшебника

ИВАН-СИРОТА И ДВА ВОЛШЕБНИКА,

или,

сказка о том, как доброму волшебнику надоело во все вмешиваться,

раз его не просят, а также о том, что бывает, когда добропорядочные граждане и стыд, и совесть теряют

...Жил да был один волшебник. Все вокруг думали, что он добрый. А на самом деле он был не просто добрый, а очень-очень!

Поэтому у него и начались проблемы со слухом и зрением. И с речью.

Когда-то в молодости он носил очки с обычными стёклами. Просто так. Для солидности. Но со временем, когда стал смотреть на мир не восхищённым взглядом ребёнка, а трезвым взором зрелого человека, который видит не столько хорошее, сколько всё остальное, стёкла у него в очках сами собой превратились в толстые-претолстые линзы. Он ведь был не обычным человеком, а волшебником!

С этой поры стоило ему куда-нибудь задевать свои очки, положить на комод или забыть на столе в кабинете, как он вообще переставал разбирать, что вокруг творится. Даже если это творилось у него под самым носом.

Это, конечно, причиняло некоторые неудобства. Потому что без очков ходить приходилось на ощупь, по стеночке, то и дело натыкаясь на разную домашнюю утварь. Пока очки, наконец, не попадались под руку.

А всё потому, что слишком много уродливого и плохого происходило вокруг. Так что волшебник не успевал уже переделывать всё это в прекрасное и доброе. Не говоря уже о том, что никто ему такое волшебство не заказывал и о нём не просил, а даже наоборот — сердился, когда он вмешивался и лез не в своё дело.

Скажем, торговка на рынке только-только кого-нибудь обвесить соберётся, а он заметит и, раз, и внушит ей благодушное настроение. И бедная женщина вместо того, чтобы прибыль неправедную в карман положить да в сундук припрятать, добавит что-нибудь от себя удивлённому покупателю безплатно. Да ещё и улыбнётся во всю пасть! И поблагодарит за покупку!

Или, например, соберётся молоденькая девушка выйти замуж не по любви, а по расчёту. По совету родителей. За старого и некрасивого. Но обезпеченного. На радость родственникам. А волшебник поглядит на неё участливо и махнёт волшебной палочкой. И бедная девушка, раз, и влюбляется по уши в какого-нибудь хорошего парня. Только молодого и небогатого. А потом венчается с ним. Потихоньку ото всех. И вместо золотой клетки оказывается в раю. В смысле, в шалаше с милым. И все её родственники добропорядочные, мамаша алчная, папаша жадный, братья и сестры завистливые, которые уже столько планов понастроили, как за её счёт поживиться, оказываются с носом.

Или, не дай Бог, воришке рыночному не повезёт, и он под ноги нашему волшебнику подвернётся. А тот, раз, и превратит его в честного человека! А оно ему надо, этому воришке? Ему и так на жизнь хватало! И работать не надо было. А теперь куда деваться! Рука не поднимается в чужой карман залезть. Вот и приходится бедному пареньку наниматься в помощники к портному. Или сапожнику. Или ещё к кому. И работать в поте лица своего, полезному ремеслу учиться...

Идёт волшебник по городу и во все вмешивается.

А его просят?!

Вот и шарахались от него добропорядочные граждане. А некоторые, вообще, обходили десятой дорогой! И мытарь, и пристав. И пастор, и бургомистр. И супружницы ихние, и любовницы, и детки избалованные.

Потому что не нужно никому было его волшебство доброе. Нет бы, чего полезного наколдовать! Сундук золота, например! А он!

Поэтому слышал наш волшебник вслед только злобное шипение. Как его вся эта братия проклинает. Вполголоса.

Во весь-то голос его проклинать побаивались. Волшебник, как никак! Не ровен час переколдует из добропорядочных просто в добрых. Как тогда сундуки-то набивать прибылью неправедной! Ещё, не дай Бог, и раздать придётся, все, что уже припрятано!

Понимал волшебник все. И было ему очень грустно. Поэтому испортилось у него зрение окончательно.

Тут-то он и перестал видеть плохое и уродливое. Увы, но прекрасное и хорошее он, к сожалению, перестал видеть тоже.

Впрочем, к счастью, это было не так уж важно. Потому что прекрасное и хорошее, соскучившись по красоте, он все-таки мог увидеть. Но только наедине с собой и с закрытыми глазами. Он, ведь, был волшебником. И много чего умел.

Зато ничего плохого теперь не видел в упор! Надоело оно ему!

Он и слышать стал хуже во много раз. Потому что надоело ему злобное шипение и матерки добропорядочных граждан. Вот он и оглох. И ходил с трубкой слуховой.

Приставит её к уху и переспросит:

— Ась? Чего вы сказали? Не расслышал, простите!

И дальше идёт. Ни во что не вмешивается.

Вскоре он и говорить начал с заиканием. Так что его и понимать перестали.

Вздохнули тогда добропорядочные граждане с облегчением. И остальные граждане, глядя на них, тоже. Потому что сами хотели стать добропорядочными. И прибыль по сундукам прятать. Думали, что в этом смысл жизни.

А кто им теперь объяснит-то, что не в деньгах счастье?! Добрый волшебник заикается. А больше некому. Придётся самим догадываться.

Вот и пришлось...

Свято место пусто не бывает. Брёл как-то мимо этого города мрачный путник в чёрном плаще с капюшоном и длинным суковатым посохом.

Тоже волшебник. Только очень злой. По-настоящему.

Отовсюду его прогоняли. Потому что в каждом городе имелся свой добрый волшебник. Который сограждан в обиду не давал. И ведьмака этого поганой метлой сразу прочь налаживал. Чтобы не морочил добрых людей. И добропорядочных тоже не вводил во грех.

Смотрит злой волшебник, а в этом городе добрый волшебник совсем слепошарый! И на ухо тугой! Да ещё и разговаривать разучился!

Вот подфартило!

Решил он тогда здесь навечно остаться, стать правителем и зло своё чёрное творить невозбранно. Столько, сколько захочется. Раз местному волшебнику это по барабану.

В смысле, хоть по голове тарабань! Все равно не слышит ни хрена. Заикается, как попало. И видеть в упор ничего не хочет. Ни плохого, ни уродливого. Вот и славненько!

Поселился злой колдун в заброшенном доме на окраине и развесил объявления на всех столбах и заборах.

Что может надёжный приворот сделать. Жениха присушить. Чтобы сам прибежал. Или девицу невинную соблазнить. Чтобы сама из платья выпрыгнула. Или супружницу чью-нибудь. С той же целью. Или мужа. За тем же самым.

Что может возвратить загулявшего супруга назад к жене. Или наоборот к любовнице. Кто больше заплатит, той и достанется. И поделом!

Что может успех в торговых делах обезпечить. Или в воровских. Потому как разница между ними не велика. Кто больше заплатит, тому и фарт!

Одним словом, все, что угодно! Любой каприз за ваши деньги!

И потянулись вскоре к злому волшебнику разные людишки обоего полу. Все больше по ночам. Чтобы не видал никто. И не опередил ненароком.

И принялся он колдовство своё чёрное вершить. Вводить добропорядочных граждан во грех, а остальных — морочить.

Честных женщин и девушек развращать и в шлюх переделывать. С помощью их же мужей и женихов. За ихние же денежки!

Честных торговцев, какие ещё оставались, неправедной прибылью соблазнять и некачественный товар друг другу сбывать втридорога. Чтобы было чем мытарю и приставу с бургомистром мзду платить. И пастору за отпущение грехов.

Началась тут в городе весёлая жизнь!

Неверные мужья пустились во все тяжкие. А вслед за ними и жены ихние, и любовницы. И дочери. Ремесленники бракованный товар делают, а потом его на рынке сбывают. Нечестные купцы совсем совесть потеряли. С ворами в доле ворованным торгуют. А потом в борделе вместе с ними неправедную прибыль спускают. На весёлых девок. Бывших честных женщин и девушек.

Мытарь этот бордель каждый день навещал, чтобы казну городскую пополнить. И про свой карман не забывал. Впрочем, сильно не наглел, и часть суммы брал с девок натурой. По доброте душевной.

И пастор регулярно заходил. Чтобы грехи отпустить. И самому душу отвести. И пристав. Чтобы за порядком присмотреть. Бордель всё-таки. Мало ли что. И бургомистр тоже. Потому что работа у него такая! Коммунальное хозяйство городское проверять.

Идёт в городе весёлая жизнь! А добрый волшебник бродит молча по улицам. Ничего не видит и не слышит. И ни во что не вмешивается.

А его просят?!

Ну, и не надо! Всё равно очки на комоде остались, а слуховая трубка — на столе в кабинете. А может, вообще, бросить всё на хрен и уйти куда-нибудь? В пустыню. Или в горы. Или в леса. И пусть они тут, что хотят, то и делают!

Злой волшебник, между тем, руки потирает, похохатывает. Недолго осталось уже! Скоро всех в этом городе переделает! Сначала в добропорядочных, а потом в своих собственных! Навечно!

Вот подфартило!

Потому что бедный люд тоже ходил к злому волшебнику, не отставал от богатых. А тот с бедняков много денег не брал по убожеству их. И колдовал практически даром. А они и рады! Забыли, что безплатный сыр только в мышеловке!

Не все, однако, колдуну на удочку попались как дураки. Хотя сами себя умными считали. А остальных — дураками. Ну, да не о них речь! Пусть этих умников время проучит. Ибо и на старуху — проруха. И на каждого мудреца.

Кто чужую жену соблазнил, сам рогами обзаведётся. Кто невинную девицу развратил, дождётся, что его собственная дочь неизвестно от кого живот нагуляет. Кто кого обманул или обокрал, сам обманут или обворован будет.

И поделом!

Не рой другому яму! Сам в неё попадёшь!

Так или иначе, а остались ещё в этом несчастном городе люди, которые в грязи валяться не хотели. И других в ней валять тоже. Которые понимали, что жениться надо не по расчёту или привороту, а по любви! На честных девушках и женщинах! Этой любви достойных! Потому что только они способны любить!

А шлюхе или девке весёлой только денег подавай! Кто больше заплатит, тому и тело её достанется. На ночь. А потом следующему. У кого кошелёк потяжелее. И так далее и тому подобное.

Да, и Бог с ними...

Жил в этом городе, в котором злой волшебник поселился, один подмастерье. По имени Иван-сирота.

Остался Иван без родителей ещё в малолетстве. Рос в приюте сиротском. Оттого его сиротой и прозвали. Был он сначала мальчиком на побегушках в скобяной лавке. А как силы набрался, стал работать подмастерьем в кузнице.

Кузнец ему платил немного. И сам не ахти сколько зарабатывал. Хотя стоял у наковальни с утра до ночи. Да только был не добропорядочным, а простым. И людей не обманывал, лишнего не брал. Оттого и перебивался кое-как.

Одним словом, платил кузнец Ивану всего один грош. Хотя тот самым тяжёлым молотом в кузне махал. А он и не в обиде. Потому что кузнец был отличным мастером и ремеслу своему учил его забезплатно.

А ещё, потому что была у кузнеца дочь-красавица. По имени Василиса.

На которую Иван наглядеться не мог.

Да и она его замечала. Только виду не показывала. Хотя сердце у неё таяло каждый раз, когда она его взгляд ловила.

Не тратил Иван-сирота заработанные гроши. Складывал их алтын за алтыном. Чтобы прийти однажды и упасть в ноги отцу своей суженой не голью перекатной, а со своим капиталом. Да и попросить её в жены.

Потому что пошёл уже Василисе осьмнадцатый год к этому времени. И распустилась её красота чудесным цветком. Губы — алые. Глаза — васильковые. Сама стройная и гибкая, как рябина. И золотая коса до пояса.

Кузнец на дочку свою нарадоваться не мог. Всем удалась! И умом, и красотой. А главное — душу имела добрую, чистоты несказанной. Мечтал отец выдать её замуж за хорошего человека. Не злого, не старого, но обезпеченного.

Да, где ж такого найдёшь!

Вздыхал кузнец да не замечал по слепоте своей отцовской, что глянулся дочке его любимой его же подмастерье. Иван-сирота, то есть. Потому что Иван такой и был. Хороший человек. Не злой. И не старый. А вовсе даже молодой. Только необезпеченный.

Хотя это как посмотреть!

Руки у Ивана были крепкие. В плечах — косая сажень. Да и рост под стать плечам богатырским! И кузнечное ремесло, не простое, он изучил до тонкости. Под его же, кузнеца, руководством. Так что мог подменить его у наковальни при необходимости. Да и подменял уже не раз.

Да, вот беда! Не зря сказал один философ, что лицом к лицу лица не увидать! А может, это поэт сказал. Потому что такие вещи только поэты и примечают.

Впрочем, Ивану от этого было не легче. Потому что кузнец так к нему привык, что и не замечал вовсе, каков он есть.

Не то, что дочка его! Потому что сказали уже Иван с Василисой друг другу главные слова. Под звездой вечерней. И поклялись никогда в жизни не расставаться! Призвав всё звёздное небо в свидетели своей клятвы.

Тут-то и вмешался злой волшебник не в своё дело.

Хотя это как посмотреть! Потому что ломать людям жизнь и делать шлюх из честных девушек и женщин, именно, его делом и было.

Положил на Василису глаз нечестный купец. И заслал к кузнецу приказчика своего, чтобы о цене за неё договориться. Совсем нюх потерял!

И сам купец, и приказчик его прилизанный.

Который еле-еле уполз из кузницы. Со сломанной челюстью. Отведав стального кулака. Потому что разгневался кузнец не на шутку. А если бы при Иване-сироте засланец купеческий о своём поручении поганом заикнулся, то, наверное, и уползти не смог. Так и валялся бы под забором. И поделом! Нечего прислуживать всякой сволочи!

Удивился купец. Сначала сам хотел к кузнецу пойти и цену утроить. Да одумался вовремя. Кому же хочется кулака-то стального отведывать! Почесал купец в затылке. А потом по лбу себя хлопнул. Вспомнил про злого волшебника.

Дождался ночи нечестный купец, взял кошелёк потяжелее и отправился к ведьмаку. И заказал себе Василису-кузнецову дочь. Чтобы она сама к нему прибежала, из платья выпрыгнула и отдалась.

Взвесил колдун кошелёк на ладони и согласился. Но с одним условием. Когда купец с кузнецовой дочкой натешится, должен будет её в бордель отдать. Потому как у него, колдуна, уговор с хозяйкой борделя. Девки от весёлой жизни изнашиваются быстро. Так что на них всегда спрос.

Почесал купец в затылке и согласился. А что? Ему не жалко! Так и быть! Отдаст Василису в бордель, когда натешится.

Вернулся купец домой и стал ждать, когда кузнецова дочь сама к нему прибежит, из платья выпрыгнет. И отдастся.

Всю ночь ворочался купец на перине, представлял, как тешиться будет с ней, и всякие разные способы изобретал.

Да только не прибежала Василиса к купцу.

Что такое? Неужели обманул купца злой волшебник! А может, в нем совесть заговорила? А может, не стал он колдовать, честную девушку в шлюху переделывать?

Как бы не так! Всё сделал колдун как положено. Все наговоры чёрные произнёс. И прочие штучки свои использовал.

Да только не прибежала Василиса к купцу.

Разъярился злой волшебник. Ещё чернее наговоры отыскал, самые страшные заклинания! Ничего не помогает!

Отправился он тогда посмотреть на эту девушку необыкновенную, которая его колдовству не поддалась. Чтобы знать на будущее, как таких, как она, заколдовывать.

И выяснилось тут, что подействовали, оказывается, его чёрные наговоры колдовские и страшные заклинания.

А как иначе-то! Не-будь-помянутый их ему нашептал, силу дал.

Да только душа девичья чистоты несказанной сильнее оказалась. Не сдалась. Не сломилась. Не превратилась Василиса в шлюху, а взяла и уснула сном необычным. И ничего её разбудить не может. Ни тихое слово, ни громкий крик. Ни псалмы, ни молитвы, ни колокольный звон.

Плачет отец. Плачет Иван-сирота. Вдвойне теперь осиротевший.

Лежит спящая красавица в горнице на полатях. Сомкнула глаза васильковые и не дышит почти. И не слышит никого. Ни отца, ни суженого своего.

Спит.

Породнило общее горе кузнеца с подмастерьем. Тут и рассказал Иван о клятве, которую они с Василисой друг другу дали под звездой вечерней.

Ещё горше кузнец заплакал, когда узнал об этом. Стал укорять Ивана-сироту, что тот раньше ему во всём не признался, дочкиной руки не попросил. Неужели он любимой дочери счастья не пожелал бы, не отдал её суженому?!

— Эх, Иван, Иван... — плачет кузнец. — Что же делать-то нам теперь? Как Василису разбудить от сна её необычного?

Промолчал Иван. Не знает, что ответить безутешному отцу. Оставил его возле дочери и пошёл, куда глаза глядят. Идёт, сам слезами горькими заливается.

А злой волшебник, как увидел это, ещё пуще обрадовался! Куда Ивану идти? Конечно, к нему! Тут-то он его и переделает! В оплату за Василисино пробуждение. И его поимеет, и её! Девицу в бордель сдаст, как уговорено. А Ивана к себе в прислужники возьмёт. Вон он, какой здоровый! Будет в дверях стоять, людей пугать. Чтобы ещё больше его боялись! Хотя куда уж больше!

Прибежал колдун домой. Сел и ждёт, когда Иван к нему за помощью обратится. Чтобы переделать его поскорее. Сидит и руки потирает от нетерпения. Потому как нет для ведьмака удовольствия чернее, чем светлые души и чистую любовь губить!

Да только обломилось ему!

Брёл Иван-сирота сам не знал куда. Потому что от слёз ничего перед собой не видел. Да и наткнулся на доброго волшебника. Который опять свои очки дома позабыл. И тоже шёл и спотыкался сослепу.

Сел Иван на землю, всхлипывает. Что с того, что у него косая сажень в плечах! Этим делу не поможешь!

А чем помочь, он и не знает.

Плохо видел добрый волшебник без своих очков с толстыми-претолстыми линзами. Зато сердце имел необъятное. Которое ему и подсказало, что горе какое-то у человека, им встреченного. Горе неизбывное.

Плохо слышал добрый волшебник. Да, к счастью, трубка его слуховая при нём оказалась. Каким-то чудом. И это был хороший знак, обнадёживающий!

Приставил он трубку к уху и спрашивает:

— Что с тобой, мил человек? Отчего ты плачешь-то? Или горе у тебя?

Рассказал ему все Иван-сирота как на духу. О том, что суженая его, Василиса, уснула сном необычным ни с того, ни с сего. А как ей помочь, он не ведает. О том, что кое-кто совсем нюх потерял. И совесть в придачу. И стыд. И ещё много о чём, что в городе их несчастном творится с недавних пор.

Долго они разговаривали.

А потом попросил Иван совета, потому что понял, что встретил человека много повидавшего, мудрого и доброго. Попросил бы его и помощи. Да только, чем его горю глухой и полуслепой старик может помочь?!

А вот тут он круто ошибся!

Добрый волшебник на самом деле только и ждал, чтобы очнулся хоть кто-нибудь. Потому что дал себе слово терпеть козни колдовские до тех пор, пока его согражданам по-настоящему тошно не станет.

Пока те, кто чужих жён соблазняет, сами рогами не обзаведутся, да помучаются от ревности. Пока те, кто чужих дочерей развращает, своих собственных не увидит с животом неизвестно от кого. Пока жёны с любовницами окончательно не запутаются, кто чей муж, а кто — любовник. Пока нечестного купца такой же нечестный не объегорит. А потом и сам на такого же нечестного напорется. Пока один вор другого не обворует. А затем и сам обворован будет. Пока...

Короче, пока не нахлебается каждый того же самого варева, которое для соседа сварил, и не очутится в той яме, которую сам и вырыл.

Может, тогда и поймут что-нибудь его сограждане.

Так оно всё и вышло. Хапнули горя добропорядочные, хапнули полной горстью и те, которые добропорядочными стать хотели. Пожалели о дурости своей. Да поздно!

Кто от дурной болезни лечится. Кто рога спиливает. Кто убытки пересчитывает.

Плачут девки весёлые, от жизни своей распутной поизносившиеся раньше времени. Плачут супружницы, мужьям наизменявшиеся. Плачут и любовницы. По той же причине. Плачут и дочери ихние, качая в люльках младенцев неизвестно от кого.

Потому что им хотелось, оказывается, не того, что ими у колдуна было куплено. А того, что за деньги не продаётся.

Досталось от жизни и мытарю с приставом, и пастору с бургомистром, за продажность их. И пожалели они уже на сто рядов, что связались с ворами и купцами нечестными, которые совсем их уважать перестали, хотя мзду платили исправно. Зато и делали теперь, что хотели, когда хотели. Совсем нюх потеряли. Потому что сами стали теперь в городе хозяева вместо начальства городского! И с жёнами ихними путаются, и с любовницами. Что хотят, то и делают!

Одним словом, поняли горожане, что не всё можно за деньги купить! Но за всё однажды придётся расплачиваться. Ибо. Всему своё время.

И рады бы они попросить доброго волшебника о помощи. Да не слышит он их. Оглох совсем. И ослеп. Да ещё и заикается в придачу.

А кто им виноват?!

Иван-сирота, между тем, понял вдруг, что никто ему не сможет помочь, кроме этого старика. И не только советом. Хоть и седенький он совсем, и слышит плохо, и не видит почти ничего без очков. Да только сердце у него необъятное! Подумал так Иван, и взмолился о помощи.

Перестал тут заикаться наш добрый волшебник! И слух к нему вернулся. И зрение восстановилось.

А почему нет?! Он, ведь, настоящий волшебник был! А не кто попало, какой-нибудь потомственный магистр ч ёрной и белой магии в тридесятом поколении! Который только людей морочит и во грех вводит всякими наговорами и приворотами! А больше ничего и не умеет!

Одним словом, доигрался злой колдун! Пришло и его время расплачиваться!

Заслуживал он самой суровой кары! Но наш волшебник был не просто добрый, а очень-очень. И убивать его не стал, чтобы не мараться. А просто превратил в крысу.

Только не такого цвета, как остальные, обыкновенные, ни в чём не виноватые.

Чтобы жизнь крысиная бывшему колдуну мёдом не казалась. Чтобы побегал он, как следует, от сородичей своих серых. Которые жуть как не любят, когда кто-то не такого цвета, как они. И спуску этим, не таким, не дают ни днём, ни ночью!

И поделом!

А Василиса, как только колдуна не стало, сама проснулась. Обняла отца, который снова заплакал. Только уже от радости. Обняла суженого своего, Ивана-сироту.

Впрочем, вскоре Ивана перестали сиротой называть. Потому что обвенчался он с Василисой под колокольный звон. И зажил с ней душа в душу. В любви и радости.

Василиса в печи пироги печёт.

Иван молотом на кузне звенит.

Старый кузнец внучат нянчит.

А добрый волшебник ходит по городу и во все вмешивается.

И, слава Богу!