История одной травницы1

Солнце опускалось за кроны деревьев, окрашивая небо во все цвета радуги, и даря деревеньке, стоящей на стыке двух лесов, последние лучи уходящего дня. Невысокие деревянные домики жались друг к другу и были окружены высоким частоколом. Главной особенностью деревеньки было даже не наличие двух лесов, а то, что один из них был, не вполне обычен, а точнее совсем необычен. Про него ходило много жутковатых легенд. В одно из них говорилось о самых жестоких и коварных существ нашего мира — темных эльфов. Злые языки шепотом говорили, что и до сих пор можно их увидеть, а если не их самих, то их злой дух непременно. Лес называли Сумрачным, и когда обсуждали его, то понижали голос и пугливо делали знак, защищающий от злых духов. Как бы то ни было, но лес действительно был с чертовщинкой. Одна из его странностей заключалась в вечных сумерках, царящих под его кронами, правда там было довольно светло, и разглядеть предметы было можно. Вечный светлый сумрак днем и... светлый сумрак ночью, даже самой темной и бессветлой. Еще в нем отсутствовала смена времен года — этакое межгодие. Единственные люди деревни, которые рисковали заходить под его кроны — были травниками.

Хрупкая девушка с каштановыми волосами до пояса, заплетенными в косу, вышла за пределы деревни и направилась в сторону Сумрачного леса. На изгибе ее локтя покачивалась самодельная плетенная корзина. Женщина, проследившая за ней взглядом, лишь покачала головой. Девушка была младшей дочерью в семье потомственных травников и знахарей, и никто не собирался перегораживать ей дорогу или отговаривать

Я неспешно шла по направлению к Сумрачному лесу в поисках одной очень хитрой, но очень нужной травы. Припасы подходили к концу, а нужно сделать еще так много зелий.

Все травы (по классификации травников и знахарей) делились на два больших класса: магические и не магические. Магические в свою очередь делятся на два подкласса: Без защиты и с защитой. Травы с защитой делят на защищенные пассивно и активно.

Активная зашита это когда ты пытаешься сорвать особо нужную траву, а она вместо того чтобы просто сорваться начинает защищаться. Защищается она, преимущественно разнообразной магией начиная от легкого толкания в грудь, до боевого огненно шара или ледяной стрелы.

С травами, обладающими пассивной защитой проще и сложнее одновременно. Смотря, с какой стороны посмотреть. Дело в том, что, не обладая способностью нападать, они предпочитают прятаться. Прячутся они обычно с помощью разнообразных иллюзий, отводов глаз. Некоторые к тому же научились на столько хорошо подражать более опасному растению, что отличить их практически невозможно.

Мне была нужна трава с пассивной защитой. Правда помимо этого она была очень похожа на огневку и с которой часто несведущими путалась. Летальных исходов не было, но ожог руки — вещь не самая приятная.

Дойдя до границы леса, я беззаботно шагнула из вечерних сумерек — в лесные. Никогда его не боялась и в детстве часто в нем пряталась от стайки хулиганистых мальчишек. Лес встретил привычным полумраком с таинственно мерцающими под корнями деревьев светлячками, лично лазила в детстве посмотреть, кто там светит. Деревенские часто жалуются, что в этом лису стоит мертвая тишина. Но на самом деле он полон всевозможных шорохов и звуков. Просто по сравнению с обычным лесом они очень тихие.

Шагнула на едва заметную тропинку, протоптанную не одним поколением травников, и привычно запела песенку-заговор спасающий от отвода глаз. Под действием заговора лес немного изменился. Стали видны травы, которые не разглядеть обычным не подготовленным взглядом. Над кронами то и дело пролетают тени неизвестных существ, существующих по своим законам. Лес жил собственной жизнью и лишь травники, шастающие туда-сюда в поисках необходимых для зелий трав, выбивались из общей картины.

Сбоку от тропинки сверкнул красно — оранжевый огонек. По мере приближения огонек увеличился и обрел форму. Это было темно зеленое растение по пояс человеку с листьями — веерами. Они то и светились красно — оранжевым светом. Возможно, это то, что мне нужно. Осталось найти сухую палку и дотронуться ей до растения. Если запахнет дымом или палка начнет тлеть, то это огневка и придется искать дальше. Если нет, то это веерок — то, что нужно.

Пометив место магическим маячком, я по спирали начала поиски палки.

С палками была отдельная история. Дело в том, что в Сумрачном лесу они почти не встречались, а приносимые с собой загадочным образом мгновенно сырели. К сожалению, с помощью сырой огневку от веерка отличить практически не возможно. Ну не буду же я ждать, пока растение зацветет, и можно будет сосчитать тычинки. Различаются они всего на одну, в веерке их шестьдесят четыре, а в огневке шестьдесят три.

Очередной особенностью леса являлось почти полное отсутствие веток на земле. Создавалось впечатление, что они просто не отмирают. Казалось, что кто-то могущественный зачем-то остановил жизнь леса или запер ее в одно бесконечное мгновение. Стопроцентно живыми были только травы. Насчет существ под кронами нечего сказать не могу, ибо видела только тени, а не их обладателей.

Наконец часа через два наткнулась на ветки, сложенные аккуратной кучкой. Они почему-то были всегда так собраны и через сутки после нахождения исчезали. Куда они девались — неизвестно.

Подобрав палку необходимого размера, вернулась к растению. Осторожное касание растения не дали никаких результатов. Быстро обобрав его, складываю осторожно листья пополам и кладу в корзину. На веерке одиноко торчали три листочка — минимальное количество для его существования.

То чего я сейчас нарвала должно хватить до следующего лета, а потому в лес гонять на поиски этого растения больше не будут. На пол пути в деревню неожиданно ощутила холодок между лопаток. По спине мгновенно пробежал небольшой табун мурашек. Больше всего это походило на чей-то пристальный взгляд. Причем не с самыми хорошими намерениями. Стало страшно. Не очень сильно, но все же. Деревенские сюда не ходят, а брат с сестрами ТАК не смотрят. Страх усиливался. Как я смогла обернуться — не знаю. Отсутствия всякого присутствия за спиной, спокойствия не прибавило.

С бега на шаг я перешла лишь у самой кромки леса. К моему удивлению, во время панического бегства не было потерянно ни одного листочка. Весть была радостная, потому что войти сегодня еще раз в лес не согласилась бы ни за какие ценности мира, хотя за возможность полазить в эльфийском лесе Милариене... но кто мне предложит.

Тяжело вздохнув от такой несправедливости в жизни, как ни странно, успокоилась и уже неспешно пошла к деревне.

Мысли о внезапной панике никак не выходили из головы. Сумрачный лес никогда не губил людей и не причинял им вреда. Ну, за исключением тех случаев, когда человек приходил с целью погубить его. К тому же наша семья знает как вести себя в нем. Правда я могла попасть под остаточное действие вызывающие эмоцию страха.

Отец как-то рассказывал и даже показывал, как это делается. Он у меня дипломированный маг, правда, по очень узкой специальности — магии разума.

Если это так, то какой — то не дружащий с головой маг в очередной раз пошел искать приключений на пятую точку, а именно на поиски сокровищ, что в нашем лесу одно и то же. Просто в одной из легенд, когда темные эльфы покидали Сумрачный лес, оставили богатства, лежащие где-то в глубине оного. В результате примерно раз в год, в очередную, не очень умную голову, приходит светлая мысль найти и завладеть богатством. Староста уже давно пошлину с пришлых за вход в лес собирает.... Самое странное — дают.

За размышлениями не заметила, как дошла до деревни. Солнце только вставало, и петухи соревновались, кто дольше и громче и главное дольше прокукарекает. Почти все ребята собрались около забора со стороны Сумрачного леса и терпеливо поджидали "героя". Ну-ну.

Быстро добежав до дома и вручив маме, стоящей на крыльце, собранную корзину, забежала в дом и схватила пустую. Найдя и кинув в нее склянку с успокоительным, помчалась обратно к лесу.

Через некоторое время вышел, а точнее выполз, юный искатель сокровищ. Глаза на выкате, левая бровь дергается, в волосах появилась седина, и грязный еще к тому же. Увидав такое чудо — дети с визгом помчались по домам.

В какой раз, тяжело вздохнув, я влила слабо сопротивляющемуся магу успокоительное, после которого тот обмяк и захрапел. Наверное со снотворным все таки перемудрила, в ведь говорили о том, что надо класть поменьше. С трудом, подняв не сопротивляющуюся тушу, потащила к отцу.

Тащила я мага ровно до калитки. У нее меня встретил брат, который и освободил от тяжелой ноши. Интересно чем их там так откармливают?

Дел особых не было, а бродить бесцельно по улице быстро надоело. В лес, после сегодняшнего приключения, совсем не тянуло, а напрашиваться на работу по дому было себе дороже. Взвалят столько, что жизнь мила не покажется. Словно в ответ на мои мысли о безделье из окна выглянула мать и позвала помочь по зельям. Идущий мимо Митька из соседнего дома невольно засмотрелся и, не заметив камня, растянулся в пыли.

Впрочем, его понять можно, мама у меня красавица. Крепкое пропорционально сложенное тело, густые иссиня-черные волосы заплетены в толстую длинную косу, чистая загорелая кожа, полные губы, но самое главное украшение — глаза. Когда смотришь в них, то, кажется, что они вобрали в себя часть ночного неба и серебристое сияние луны. Отец говорит, что они похожи на черный жемчуг. Не знаю, некогда не видела, но если он хоть в половину так красив, как мамины глаза, то воистину прекрасен.

Неспешно вошла в дом. Висевшее восьмиугольное зеркало без оправы отразило девушку лет семнадцати. У нее был тонкий, красивый нос, и карие глаза, с то ли зеленоватым, то ли желтоватым оттенком и бледная, для деревни, кожа. Волосы, казавшиеся на солнце каштановыми, приобрели темный коричнево-серый оттенок. Фигуристой не назовешь, но и плоской доской тоже, телосложение довольно хрупкое и чем-то похоже на эльфийское, но сходство весьма отдаленное. В целом довольно симпатичная, но до мамы далеко, подвела я итоги просмотру себя любимой, единственной и неповторимой.

Что я только не делала, что бы загореть, но все попытки заканчивались ярко красным оттенком и последующим обмазыванием пострадавших частей сметаной. В детстве из-за этого дразнили вампиренышем, а особо умные заглядывали в рот, ища острые клыки.

— Тебя отец искал. Когда закончите, приходи помогать готовить — мама говорила, не отрываясь от приготовления чего-то вкусного, гости как никак, пусть и немного не в себе.

— Хорошо — крикнула, уже поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Оказавшись единственной наследницей дедовского магического дара — власть над стихиями, я оказалась разрываема на две части. С одной стороны папа, обучающий магии, а именно ее основам, а с другой мама обучающая ощущать и использовать травы. В результате свободное время появлялось лишь поздним вечером и то не всегда. Интересно, чему меня снова учить будут. Вроде папа говорил, что все чему он меня мог научить — научил, остальное после поступления в академию магии.

Отец, закрыв глаза, сидел рядом с мирно посапывающим магом и осторожно касался тонкими, музыкальными пальцами поочередно век, висков, затылка,... в общем, лечение шло полным ходом. На меня ноль внимания.

— Па, звал? — если не привлечь внимание, то до вечера простоять можно, а мне еще обед помогать готовить.

Серые, настолько светлые, что кажутся бесцветными, глаза открылись и внимательно посмотрели, казалось в самую душу. Скептически хмыкнув, я закрылась, за что получила одобрительный взгляд. Защищаться от телепатов отец научил еще в районе пяти лет.

— Извини, не хотелось терять сосредоточенности — улыбнулся и как в подтверждение кивнул на смотрящего седьмой сон пациента — нам надо серьезно поговорить, малышка.

Возмущаться по поводу, малышки, уже надоело, потому просто приготовилась слушать. У отца нет привычки бросаться словами, а потому если он говорит, что серьезно, то значит это действительно

— Как знаешь, ты единственная в семье у кого есть магический дар. И я хотел, что бы ты научилась им пользоваться в полной мере. Ну что? — есть у моего папы привычка дурацкая: мыль недоговаривать и требовать, что бы его поняли.

— В смысле обучаться в академии магии? — интересно, у меня выражение лица очень или просто счастливое? Дано мечтала о ней, но мама не пускала, требуя сначала досконально изучить травы.

Отец явно пытался казаться серьезным, но потом не выдержал и сам радостно заулыбался. Явно пришлось выдержать целую словесную битву с матерью, прежде чем она дала добро на обучение.

— Да, да, да, да — радостно прыгаю отцу на шею и, немного не рассчитав, сваливаю со стула.

— Хорошо, тогда через неделю, когда это недоразумение очнется, — снова кивок на мага.

Мда, вот это облом. Хотя одной через пол страны идти тоже не хочется. Все таки про то что творится за пределами ближайших деревень я знала лишь про слухам, изредка долетающим до нас и по рассказам отца.

— А обязательно с ним? — возмущаюсь чисто для приличия. Сама ведь понимаю, что больше не с кем.

— Не веди себя как маленькая — а взгляд, то какой укоризненный.

— Тогда не называй меня малышкой! — взгляд стал еще более укоризненный. В гляделки смотреть, как и молчать с отцом бесполезно. Пересмотрит и перемолчит без особых усилий.

— А что маг лесу сделал? — этот вопрос начал мучить сразу же после того как мага увидела.

— Он попытался сбить одну из теней воздушной волной, — не маг оказался все-таки не безнадежным. Остальные пытались прибить огненным шаром либо шаровой молнией.

А затем началось обсуждение маршрута, которое длилось до вечера. Точнее обсуждал отец. Он же предлагал и отбрасывал различные варианты, мне же досталось роль благородного слушателя. Это длилось бы и дольше, но грозный вид матери с полотенцем в руках послужил сигналом к окончанию посиделок. Про обед я благополучно забыла.

После ужина меня отправили за подорожниками, а отца в их комнату. Втык за пропущенный обед ему обеспечен.

Проходя мимо избушки стоявшей поодаль от остальных домов и домиков, увидела столпившихся детей вокруг старика. Старика звали Агрип и он был местным сказителем сказок, историй балда, каких знал великое множество. Откуда он их знает в таком количестве, неизвестно, но за все время, что я его знаю, а это с детства, он не разу не повторился. Когда была ребенком, все свое свободное от обучения время я проводила вот в таких вот посиделках у крыльца.

Подойти, послушать, что ли напоследок? Решение не заставило себя долго ждать, и я подошла ближе, стараясь не привлекать внимание ребятни рассевшейся кругом.

— Дедушка Аргип, дедушка Аргип, расскажите сказку — толпа детишек от 4 до 11 лет окружила длиннобородого седого старика, сидевшего на крыльце небольшой, но добротной избушки. Из под густых белых бровей смотрят серые, удивительно молодые глаза.

— Вы же только вчера ее слушали — выражение лица не изменилось, только в глубине глаз пробежали озорные искорки.

— Ну дедууушка.

— А может, все-таки, легенду о Синичке послушаете?

— А она интересная — спросил самый младший лет четырех.

— Послушай — узнаешь. Ну, мне начинать? — ребята согласно закивали — ну тогда слушайте...

Когда мир был юн, а на месте эльфийского леса Миларена стоял вполне обычный; в одной небольшой деревушки родилась девочка и до того звонкоголосая, что решили назвать Синичкой.

Синичка была младшей дочерью в семье и интересовалась буквально всем. Ответа: "так должно быть" — для нее не существовало. До всего старалась докопаться. Более всего интересовали ее разные свойства трав да кореньев разных. Бывало, найдет растение ей неизвестное, да бегом к знахарке тамошней — покажи ей да расскажи.

Быстро детство пролетает. Закончилось оно и у Синички. Невеста прихожая и приданое имеется, да только не люб ей никто, сердцу не пригож. Терпел, терпел, да осерчал под конец отец: "слухи уже нехорошие идут, а эта нос воротит". А тут еще сын старосты рядом вьется, обещает выкуп богатый, в любви клянется.

Решили выдать за сына старосты. А тот уже хвост распустил, хвастает, о том, что самая неприступная девушка за него выходит. А Синички жизнь не мила. Не любит она его.

День свадьбы приближается. Уже и наряды заготовили, и скатерти из сундуков достали. Жених совсем распоясался: на людях пристает, да поцеловать норовит; угрожает: "если противится после свадьбы будешь — силой возьму". Пригорюнилась совсем Синичка: улыбка пропала, голова поникла.

Сидела как-то вечером на крыльце, травы сухие перебирала. Вдруг подле нее ее тезка села синичка, и ведет так странно: отлетит, посмотрит прямо в глаза, как не зверь — человек, и назад — словно зовет куда. Поднялась Синичка и пошла вслед за посланницей. А та летит, да останавливается, назад оглядывается да поджидает. Привела в лес и упорхнула. Села Синичка на корни дуба — великана, призадумалась.

Не вернулась она в село родное к жениху не любимому. В лесу жить стала да законы лесные постигать. Дар проснулся ране невиданный — свойства всего, что растет чуять да применять.

Жила бы она в лесу до последнего сна, если бы не встретила как-то охотника зверем раненого. Пожалела Синичка его. Травами да отварами выходила, на ноги поставила. Растаяло незаметно сердце девичье, люб охотник ей стал, да и она сама ему по нраву пришлась. Решили вместе жить: охотник дичь добывает, плотничает; а Синичка еду готовит, травами да кроениями занимается.

Год душа душу жили, а потом счастье великое случилось — ребенок появился, мальчик. Решили тогда они к людям перебраться, ибо нечего ребенку среди дикого зверья расти.

Отвел охотник в свою деревню. Травницей там стала. Людей целить травами да зельями разными. А дар травничества не исчез, к сыну передался. А от него к его детям и детям детей. Пошел по миру род Синички. Дети, даром обладающие, травниками стали зваться, магами приняты были.

Но дар сам не простой был. От человека к человеку способен передаваться, вот только не каждый человек вынести может. Много людей с переданным даром ходит, затерялся род Синички, и теперь отличить нельзя, где Синичкин правнук, а где переданец.

Увидали это боги, удивилися ибо не было у травников бога покровителя. Сказала тогда младшая из богов Алиника: "я за травы да растения разные отвечаю так и быть мне покровительницей". На том и потешили. Явилась богиня травникам, поведала о решении, но за покровительство потребовала растения до конца не губить: если нужны листья — рвите, сколько хотите, но корни и ветки должны быть цела, а коли не получится — обязательно посадить плод того на то же место того же растения.

Так первые травники в этот мир вошли, жизнь разделили, своего бога нашли и веру.

Дети слушали, затаив дыхание, и не замечали меня.

Вообще про появление травников было много легенд. В одной мы получили наше умение как дар, в другой — как проклятие. В третьей легенде у нас вообще никакого дара нет, а это всего лишь тайна особых трав передающихся из поколения в поколение. И мало кто знает и еще меньше тех, кто помнит, о том, что травническая способность появилась относительно недавно. Первых травников люди гнали камнями, считая способность — проклятием. И относительно недавно травникам удалось доказать свое право быть под этим солнцем и то в некоторых деревнях до сих пор прибегают к помощи лишь знахарок не доверяя травникам.

Придя в себя после рассказа, ребята наперебой загомонили, обсуждая услышанное. Я же медленно уходила прочь никем не увиденная. Людям всегда нужны были красивые, добрые легенды со счастливым концом. Время, когда травников гонят камнями почти прошло и о нем вряд ли вспомнят, разве что историки, роющиеся в архиве. Наверное, по этому считают, что в прошлом все было лучше, чище и добрее.

Я побежала на ближайший луг, оставив позади детей упрашивающих деда Агрипа рассказать очередную сказку — легенду. Нужно успеть собрать до захода солнца подорожник до захода солнца иначе нужные свойства сильно уменьшатся.