Как украсть амулет. Полная версия.

КАК УКРАСТЬ АМУЛЕТ.

ГЛАВА 1.

... И вот я сижу на ветке этого треклятого дерева и никак не могу унять голос возмущения, рождающийся где-то в желудке и упорно желающий высказаться погромче. Казалось, плыву неспешно себе по течению реки Времени, и ничто меня не трогает и не беспокоит. И вот на тебе... Все закрутилось так быстро, что шиш поймешь, как все и началось-то...

...В тот день в таверне "На перепутье" народу было не протолкнуться. Тяжелое колесо, подвешенное на тяжелых цепях к потолочной балке, роняло восковые капли с натыканных на него огарков. Стены дрожали от громового хохота местных работяг, потягивающих пиво огромными кружками, да от довольно нестройных песен многочисленной гномьей компашки. Они опорожнили целый бочонок крепкого местного "самовара" и, не совладав с чувствами, орали что-то ну совсем непотребное.

Как обычно, я сидела за самым дальним столом в углу. Вот уже вторую неделю я торчала в этой дыре, называемой Черной Топью, небольшом городишке посреди бескрайних хлябей и влажных лесов Семира. Ночевать в амбаре на подгнившей и сырой соломе было еще можно, но вечера я пыталась провести в относительном комфорте, в тепле и желательно хмельном угаре. С последним были проблемы, так как местный "самовар" был на ножах с моим организмом, а много пить пива не получалось. Пока я выдувала половину щербатой кружки, хозяин таверны уже выбрасывал за порог последних клиентов и, многозначительно поглядывая в мою сторону, начинал замусоленной тряпкой возить по столам, смахивая ленивых мух и зевая во всю пасть.

Так вот, в этот памятный, леший бы его побрал, день хорошенько закутавшись в плащ и натянув капюшон на самый нос, я лениво потягивала пивко и мусолила в пальцах обглоданную индюшиную кость, изредка бросая быстрый взгляд на разношерстную публику. За высокой стойкой пышнотелая девка разливала пиво, одновременно умудряясь подмигивать мужикам в запыленных рубахах, примостившихся рядышком. За столами сидела братия попочтеннее (или побогаче, кто их там разберет?), наливаясь хмельным вином и заедая оное несметным количеством мяса и хлеба. О гномах я уже упоминала.

Внезапно мне показалось, что не все в этом милом заведении добродушно накачиваются перед отходом ко сну. Обычно в этих краях мало обращают внимание на странных посетителей. Само название таверны уже говорило о том, что кто угодно мог забрести и отдохнуть под этой гостеприимной крышей. Да и граница недалеко. Нарываться на тайного посланца Вершителей либо бродягу-чародея не хотелось никому. А тут меня просто ощупывал чей-то назойливый взгляд. Подняв глаза, я быстренько окинула взглядом сидящих за столами. Вроде все люди как люди, тролли как тролли, эльфы как эльфы... Ага, поймали тебя, поймали! Кто-то, так же схоронившись в противоположном углу, как и я в своем, буравил взглядом мой капюшон. Мне как-то сразу это не понравилось. И недаром, как выяснилось позже.

Вообще меня буравить никому не советую. Ни взглядом, ни мечом, ни стрелой... Обычно от таких действий я начинаю злиться, кровь ударяет в виски, и потом за мою голову родственники обещают золотые горы, напоить смельчака до умопомрачения и дочку в жены впридачу. Причем чем девка страшнее, тем охотнее ее предлагали. При таких раскладах я только теряла душевный покой и быстренько меняла место постоя, ведь смельчаков жениться находилось ну очень мало.

Имя мое мало кому известно, в лицо меня знают вообще единицы, но в определенных кругах мои специфические услуги очень и очень требуются. Причем далеко не бесплатно.

Я встала, подхватила полупустую кружку и оттеснила от стойки вконец ошалевшего от выпивки и прелестей дородной разливальщицы плюгавенького мужичка. Опершись локтями на стойку и якобы внимательно изучая узор осевшей в кружке пены, я попыталась краем глаза рассмотреть незнакомую фигуру с глазами-буравчиками. Кроме резкой боли в глазу, ничего я этим не добилась. Правда, мои маневры фигуру не порадовали — капюшон нервно дернулся мне вслед, да так и замер. Неудобно, пожалуй, так шею выворачивать. Я спешно отставила пиво, чувствуя знакомую пульсацию в висках. Хмель только усиливал не самые лучшие качества моей в общем-то неплохой натуры. Что делать? Вариантов было всего три: первый — вскочить на стол, сорвать с нахала капюшон, а там действовать по обстоятельствам, второй — смыться, не дожидаясь продолжения, и третий — сделать вид, что снимаю комнату на втором этаже, отправиться туда и затаиться — авось попрется за мной, там и пообщаемся.

Все три варианта казались мне просто гениальными, особенно после выдудленной кружки пива. С сожалением я отбросила первый как просто невыгодный (а вдруг это просто застенчивый очередной клиент? Окочурится ж к лешему!), второй вариант просто был неинтересен отсутствием демонстрации моей молодецкой удали, а вот третий был очень привлекателен хотя бы тем, что со спокойной душой можно было потолковать наедине о неприличном поведении наглеца.

Пока я злорадно предвкушала, как этот нахал (или нахалка) будет хрипеть, тщетно взмахивая руками и силясь освободить горло от удавки, с треском распахнулась дверь таверны, и сердитый шум верхушек столетних деревьев, окружавших стоящую на отшибе домину, ворвался в помещение вместе с грозовой ночной сыростью.

Их было трое, и выглядели они довольно устало. Вполне прилично одеты, теплые штаны и высокие шнурованные сапоги, правда, плащи довольно пыльные. Видно, что с дороги. Однако для мирных путников они были уж очень хорошо вооружены. Я успела рассмотреть колчан и лук у одного из них, похожего на эльфа изумрудно-зелеными косы...хм...миндалевидными глазами, кинжал в кармашке на сапоге у другого (явно еще есть, знаю я таких сволочей!). Мечи были у всех, причем ножны отличались тщательностью проработки — гравировка могла служить образцом для подражания по точности исполнения ... и — о ужас! — символики.

Когтистая лапа, дубовый лист и плющ.

В следующее же мгновение хмель покинул мою несчастную голову, а перед глазами всплыли какие-то алые круги, потом траурные шары...

Я резко отвернулась к стойке, закатив глаза и затаив дыхание. Ну на кой вы сюда притащились??!! Питейных заведений им мало...

Тем временем мужчины уже подошли к столу, в углу которого восседала так нагло рассматривающая меня фигура, и довольно непринужденно плюхнулись на дубовые скамьи, вытягивая ноги и расшнуровывая плащи. Тут же подлетевшей девке был отвешен увесистый, но одобрительный шлепок, под громкий гогот заказан поднос с едой и кувшин с самым лучшим вином. А чтоб вы подавились или захлебнулись, упырицу вам в жены...Очень медленно отвернувшись, я тенью заскользила вдоль стойки, подметая пол плащом, очень надеясь затеряться между честным людом и благополучно улизнуть через дверь.

Этот, в капюшоне, не был потенциальным клиентом. И просто зевакой тоже не был. Он был одним из них. Тех, кто не боится тьмы и с безумным блеском глаз срываются в погоню за жертвой. Тех, кто присягнул Каменным Кругам и их кровожадным жрецам в верности. Тех, чьи яды и охранно-розыскные услуги давненько славятся среди вельмож Большого Мира. И, наконец, тех, у которых совсем недавно я сперла три рецепта отборнейших ядов и от которых надеялась укрыться в этой дыре.

О Луна, засти им глаза! Пусть пьют, едят, не надо им упыриц в постели, пусть только не смотрят... Ага. Гад в капюшоне резко вскочил на ноги, гортанно проорав что-то на моравском наречии, и указал в мою сторону увесистым мечом. В глазах его сотоварищей-варраков зажегся тот самый безумный огонек. Мгновение понадобилось им на принятие вертикального положения и освобождения мечей из зазвеневших падающих ножен...

Это была хорошая гонка! Так драпать мне не приходилось с тех самых пор, как сволочные кликуши натравили на меня осиный рой в окрестностях Нижецы. Пьяная публика при виде грозного оружия сначала застыла в изумлении, а после с ревом кинулась к двери, полностью заткнув её. Застрявшие вопили и пытались выбраться, причем небезуспешно, а задние напирали, пытаясь как можно быстрее покинуть предполагаемое поле брани. Крик стоял такой, что я чуть не оглохла.

Поскольку по-человечески удрать через двери уже не представлялось возможности, а долго соображать — времени, я ринулась к противоположной стене, с грохотом опрокидывая за собой стулья. Взметнувшийся столб пыль скрыл от меня преследователей. Но ненадолго. Сообразив, что дверь закупорена более чем надежно, варраки вместе с гадом, который меня выследил, рассредоточились по таверне с тем расчетом, чтобы не дать мне выскользнуть в одно из маленьких окошек. Интересно, как я смогла бы таким образом от них оторваться? Воображение быстренько нарисовало мне картинку, как я, запутавшись плащом в обломках оконной рамы, пытаюсь продраться на волю, а эти обормоты с удовольствием за ноги втаскивают меня обратно, оттягиваясь за нанесенный их клану моральный и материальный ущерб.

Оставался один путь — на второй этаж. Расшвыривая оставшиеся табуреты и на ходу вытаскивая из наплечных ножен мой на заказ выточенный топорик, я птицей взлетела на ближайший стол. И тут мне дорогу перекрыл лучник. Как ласка, он проскользнул мне наперерез и угрожающе нацелил блеснувшее лезвие мне в грудь. Поддев ногой кувшин, стоявший рядом на столе, я от всей души запустила им прямо ему в лицо. Пока ослепленный огненным варевом мужчина хватался за обожженные глаза (как хорошо, что в Черной Топи такое варят!), я пробежала мимо него, попутно хорошенько приложив топором, и погнала вверх по дощатой лестнице. Свист оружия и фонтан крови привел его сообщников в дикую ярость. Рев бросившихся за мной убийц придал мне просто тролльих сил.

Влетев в левый коридор без единого огонька, на какую-то секунду я просто ослепла. Но топот на лестнице подстегивал лучше мешка золота. Промчавшись вперед, я еле затормозила у стены, выросшей из мрака прямо у меня на пути. Коридор заканчивался тупиком без единого окна. Готовясь к смерти, причем очень быстрой и явно жестокой, я влипла в стену, подняв на изготовку топорик. Ну нет у меня этих треклятых рецептов, нет! И пользоваться ими я бы не стала — дорого, долго и хлопотно, проще уж придушить клиента где-нибудь в укромном уголке. Как этот, истерически мелькнуло в голове.

И тут я заметила ее. Хлипкая дверь, ведущая в убогую каморку, служившую предприимчивому хозяину "нумером" для не особо привередливых постояльцев. Больше не раздумывая, я сжалась в клубок и прыгнула, навалившись всем весом на бедную дверь. Как и предполагалось, сто лет назад прогнившие доски не выдержали, и я рыбкой нырнула в проем. Распластавшись на полу и собирая мысли и глаза в кучку, я подняла голову и в стене напротив заприметила спасительное окно. Покрепче сжав закаленную сталь рукоятки топорика, я уже изготовилась к финальному прыжку (неизвестно, что там за окном и под ним), как вдруг почувствовала, что эту комнату проныра — хозяин все-таки кому-то всучил. И этот "кто-то" находился за моей спиной. Видно, услышал шум и затаился за дверью. Быстро перекатившись на спину, я выбросила перед собой руку с топором, надеясь в душе, что это какой-нибудь бедный менестрель или ремесленник, которому одного моего вида хватит для пожизненного заикания.

Не тут-то было. Черная тень метнулась ко мне и в мгновение ока схватила за горло, удобно расположившись так, что мое оружие оказался абсолютно бесполезно. Тем временем топот преследователей стремительно приближался. Исхитрившись, я лягнула "тень" сапогом, одновременно наугад взмахнув топором себе за голову. Неизвестно, какое из средств подействовало, но тень сдавленно хрюкнула и мое горло отпустила. Выяснять, на кого же я нарвалась, было некогда. Выбив клыкастой рукоятью слюду, я вылезла на узкий карнизик. Быстро сунув топор за спину, миру был явлен лучший из обезьяньих прыжков в моем скромном исполнении. Полет на что-то большое и раскидистое в полной тьме и животном страхе закончился припечатыванием к стволу яблони. Вцепившись в ветви мертвой хваткой, я скоренько перебралась на другую сторону ствола, закутала голову в капюшон и затаилась, выглядывая одним глазом из густой листвы.

В соседнем с моим неудавшимся укрытием завозились, раздался бас и плаксивый женский визг. Что-то падало. Видно, в темноте целая дверь не сильно отличалась от вышибленной, и мерзкие наемники ворвались сначала в комнатушку по соседству. И тут я не поверила своим глазам. Из разбитого мною окна на карнизик вылезла чья-то фигура. Ушибленный "ремесленник", видимо, хорошо соображал и явно не хотел попадаться под горячую руку. Не веря своему счастью в приобретении еще одного страждущего отмщения персонажа, я даже дышать перестала. Но тень недолго думая мягко, по-кошачьи, спрыгнула с саженной высоты и слилась со стеной рядом с пустыми бочонками и прочей хозяйственной утварью.

Обычно мне всегда везет. Сатиры даже прозвали Сайлен-Шиит, "везучий ручеек", имея в виду то, что я могу проникнуть как вода в любую щель, и при этом не потерять ни капли. Конечно, в критические моменты жизни ручеек превращается то в коварный омут, затягивающий и подленько топящий, то в грохочущий горный поток, сметающий все на пути. Но в целом их спокойное отношение к моему роду занятий примирило меня с козлоногими, поэтому всякие двусмысленные клички меня не задевали.

Старательно испорченное мною окно вылетело с жалобным звоном. Кованый сапог, мелькнувший в проеме, заменила препротивнейшая харя мерзавца — любителя шлепать девок по тавернам. Внимательно вглядевшись во тьму, он негромко выругался. Видно, решил, что я уже давным-давно сбежала и мчусь сейчас аки серна по лесу, сшибая лбом деревья. Двое дружков подгребли к дыре в стене, бывшую когда-то окном, добросовестно поглазели в темноту и наконец все трое удалились, переговариваясь на наречии, вызывавшем с недавних пор у меня учащенное сердцебиение.

Удалились. Божественная Селена, с меня жертва в полнолуние.

... и вот сижу я на ветке этого треклятого дерева...

Стоп. А я-то теперь как удалюсь?! Бочонки оставались без движения. Видно, моя тень все еще там. Ждет, зараза, чтобы я слезла, и прихватить за знакомое горло. А сдавил-то как! Я потихоньку прикоснулась рукой к поврежденному органу. Других девиц туда целуют, а меня? Всмотревшись повнимательнее, мне показалось, что не так уж и темно, а мой душитель испарился. Едва переводя дыхание, я потихоньку начала сползать по стволу вниз, не забывая останавливаться и чутко прислушиваться. Вроде бы тихо. Мягко спрыгнув на землю с последних веток, я осторожно вытянула шею и всмотрелась в темноту. Не хрустнула ветка, не вспорхнула перепуганная птица, даже не зашелестела реденькая травка под яблоней. А меня снова держали. Хорошо, что не за горло, а просто сзади зажимая ладонью рот, зато теперь в шею мне ткнулось что-то острое и холодное, поцарапав кожу.

Такого не может быть. Никто не может летать над землей, не оставляя следов, не издавая никаких звуков, будучи при этом совершенно невидимым. Даже чародеи — старейшины Гильдии Магов неспособны одновременно столько наколдовать. Да еще у меня под носом.

Дергаться было себе дороже, тем более что варраки могли все еще гнездиться в таверне, обговаривая планы моей дальнейшей поимки. Поэтому пришлось сжаться и ждать продолжения.

— Молчи, а то отдам тем троим, — прошептал голос у меня над ухом. Вот шантажист. — Ага... — ладонь, зажимавшая мне рот, бесцеремонно сдернула с моей головы капюшон, нагнула мне голову и подняла волосы с шеи.

Узрел. В такой-то тьме? Невероятно.

Метка на задней стороне шеи появилась у меня уже давненько. Знак, о существовании которого знали только близко сталкивавшиеся со мной и мне подобными. Обычно даже постоянные клиенты были не в курсе отличительного знака тайного клана Лунных Лучей, тем более о месте его расположения на теле. Но если он знает, то почему так грубо себя ведет? Выполнение миссий, возложенных на нас, было священным. Обиженных, не получивших за немалое вознаграждение требуемого, попросту не было в природе. Особенно обиженных мною, вором с кристально чистой (перед клиентами, разумеется) совестью.

— Что тебе нужно? — мой шепот был скорее похож на хрип, не знаю, разобрал ли он хоть что-то. — Если услуга, то какого ж лешего ты меня чуть не придушил?

Незнакомец наконец опустил руку с кинжалом. Раздраженно выдрав из его рук волосы, я отскочила на небольшое расстояние и повернулась. Непринужденно прислонившись к стволу дерева, незнакомец поигрывал кинжалом и неотрывно смотрел на меня. Боги, да у него светились глаза! Желтые, хищные, с прищуром. Такими глазами не то что знак, мой скелет сквозь одежду и плоть рассмотреть можно.

Почувствовав, что мне срочно нужно в амбар за вещами, а потом еще быстрее куда глаза глядят, я молниеносно сорвала с пояса мешочек и швырнула желтоглазому под ноги, прошептав соответствующее заклятие. Плотный как бархат сгусток тьмы окутал яблоню, припечатав незнакомца к стволу, а я с разбега сиганула через забор, очень надеясь на то, что заработать кинжал в спину не успею. Размышлять о том, видит ли тварь с такими глазами сквозь Полог мрака (обожаю эти шаманские штучки!) не хотелось, и я припустила по безлюдной дороге на другой конец городка.

Спешно складывая свои немногочисленные пожитки в мешок, я надеялась на удачу. Да-да, на ту самую, которая иногда шутит просто не в меру весело.

Я любовно очистила свой уникальный в своем роде топорик от крови варрака, повертела тонкую стальную рукоятку в руках, провела пучком соломы по изогнутому, в локоть длиной, лезвию, больше похожему на заостренную алебарду. Гномы в подземельях Драконьего Хребта знают свое дело как никто другой. Даже на конце рукояти два клыка выточили — а как вы думали я двери да окна взламываю, не говоря уж о сундуках?

Книга, карта, хлеб, сыр, вода, сумка с травами, боевые шарики... Если тварь вырвалась из кокона и воспылала жаждой мщения с новой силой, мне нужно срочно отрастить пару крыльев. Или выучить заклинание телепортации. Или... Рядом с амбаром хрустнул гравий. Превратившись в слух, я подкралась к окошку. Удача таки пошутила.

Незнакомец стоял посреди двора, поводя головой, словно принюхиваясь. Да вроде ж человек. Хотя, может, он колдун какой. Внезапно он застыл, присел и немыслимым прыжком исчез в ближайших кустах. Может, он просто ошибся? Ну не за мной пришел, а так, гуляет... Прислушавшись, я расслышала осторожные, шелестящие шаги со стороны плетня, отгораживающего мое скромное обиталище от дороги. И кому тут приспичило бродить глухой ночью? Амбар-то заброшен, ничейный. А вдруг это какая-нибудь заблудшая парочка, вознамерившаяся порезвиться на сеновале? От такой мысли я даже негромко хихикнула, тут же огорчившись такой потере контроля над собой. Тебя убить хотят, а то и живьем шкуру спустить. Серьезнее, серьезнее.

Кусты зашелестели, разбуженная таким наглым посягательством пичуга вспорхнула и, недовольно чирикнув, полетела в сторону видневшегося за лугом леса. Сверчки, наяривавшие вовсю при свете луны, испуганно примолкли. И тут из-за плетня с устрашающим кличем в кусты рухнула туша варрака, окончательно испортив всю романтику лунной ночи. Вопль, раздавшийся из кустов, а затем рык и противное чавканье пригвоздили меня к полу. Видно, не менее глубокое впечатление это произвело и на оставшихся двоих. В гробовой тишине над плетнем взмыл шарик и разлился огненным градом по близлежащим кустам. Конечно, если девица настолько тронулась умом со страху, что не душит, не режет, а загрызает, то уж лучше ее просто порешить безо всяких извращений, а то еще заразит чем-нибудь.

Краем глаза я выхватила дальний конец плетня, через который вальяжно перемахнула серая тень. Варраки, свесив головы, безбоязненно вглядывались в кусты, надеясь разглядеть мой дотлевающий труп, и тени не заметили. Хотя чем бы это им помогло? В долю секунды голова одного из варраков исчезла за плетнем. Сдавленный хрип сопроводил исчезновение второй головы. Шумная возня, второй хрип — и все стихло. На мгновение порадовавшись избавлению от мстительных отравителей, я покрылась холодным потом от мысли, что ЭТО пришло все-таки за мной. Но путь отступления был отрезан. Чертов амбар не имел второго выхода, разве что можно было проковырять солому на крыше и вылезти туда. Пересидеть либо спрыгнуть с другой стороны и мчаться к лесу.

Но не тут-то было. Из-за плетня во двор вступил... вступила эта тварь. Задрав голову и вперив свой мерзкий взгляд в слуховое окно, он негромко произнес:

— Выходи.

Если ладный мужчина меня зовет, я все равно делаю вид, что не слышу. Хватит с меня, наслушалась уже как-то раз. Если мне будет нужно, я его позову сама. Или дам знать, что сегодня мне бы хотелось осчастливить именно его. Но после всего, что я увидела, даже сам Вершитель шиш бы меня дождался.

Поняв, что добром я не выйду, незнакомец начал терять терпение:

— Вылазь, я сказал. Хочешь дождаться подкрепления? Не глупи, отсюда нужно смываться как можно скорее. Или мне подняться и вытащить тебя оттуда за гриву? Давай быстрее, лучик...— он нетерпеливо огляделся, тряхнул волосами и зевнул. Клыков я не заметила.

Лучик... Может, все-таки клиент? А я тут устроила показательное выступление с подскоком, притопом да прихлопом. Позорище, да что ж теперь.

Как же хорош ты, Семир, когда над землей раскидывается звездное небо, обнимает длинными тенями, как руками, а звезды с неизбывной нежностью смотрят тебе в лицо... Шуршание травы под ногами напоминало легкий шорох шелковых простыней, дурманящий запах ночных трав разносился над некошеным, диким лугом благовонием, воскуренным в честь холодно сияющего божества. Каждый вдох, как глоток "самовара", кружил голову, звал в глубину тумана, сиреневой дымкой клубящегося в низинах.

И как же гнусен ты в летнюю жару, растекаясь грязевыми потоками на топях да хлябях. Дышать невозможно, кажется, будто воздух как вода течет в легкие. Тучи гнуса носятся над озерцами да лужами, отпугивая охочую вываляться в грязи живность. Солнечные лучи нагревают сросшиеся кроны вековых деревьев, и лес превращается в парную, где на расстоянии десяти локтей уже трудно что-либо разглядеть из-за поднимающегося над землей пара. Хорошо, что не довелось мне скакать в разгар летней жары по этой местности, таща за собой всю амуницию. Лето тут жаркое, да короткое — уже в начале паровня с заходом солнца из лесов начинает потягивать сыростью, начинают дуть северные ветра с вершин Драконьего Хребта. И весь рабочий (да и праздный тоже) люд после захода солнца стремится в тепло кабаков — согреться у камелька, потрепать языком, пересказывая трижды всеми выученные и неимоверно приукрашенные истории, а также собирая местные сплетни.

Я тоже люблю тепло. И к местному пиву уж успела приноровиться. Но вместо приятного времяпрепровождения в дальнем углу "Перепутья" я резво трусила вслед за моим неожиданным благодетелем, согнувшись под тяжестью заплечного мешка, и ждала, когда же наконец он выдохнется.

Мы уже часа три бодро продирались через непролазные кущи нехоженого леса, причем желтоглазый шел как по ниточке, уклоняясь от нависших ветвей, да еще и придерживая их рукой, чтобы я чего доброго не лишилась глаза. Конечно, нужен ему окривевший "лучик"... Перехватывая свободной рукой густые низкие лапы ельника и почти автоматически перешагивая кривые коряги и высунувшиеся из земли корни, я никак не могла вспомнить, откуда лицо впереди идущего мужчины мне знакомо. Перебрав в памяти почти все рожи, с которыми меня тесно или не очень свела судьба за последние два года, ответа я так и не нашла.

То, что он не человек, или как минимум не обычный человек, я была уже уверена на все сто. Волос дымчато-пепельный, темный — не эльф точно, хотя может полукровка. Но все равно, замашки этих ну очень артистичных хлыщей должны были пролезть даже при довольно дальнем родстве. Знамо дело, встречались не раз. Про родство с гномами либо троллями даже речи быть не может, лицо его было не лишено определенной красоты. Может, баньши... Или оборотень? Ишь как чешет в темноте, ни разу не споткнулся. Холодный пот прошиб меня мгновенно при мысли, что со мной может сделать оборотень в глухой чаще. Вернее, что от меня останется. Ну да, вон и глаза светятся в темноте, и по запаху ориентируется хорошо! От моей жажды подзаработать не осталось и следа. Потихоньку замедляясь, я уже готова была развернуться и задать стрекача, когда не вовремя выпущенная из рук моим проводником толстая еловая лапа с угрожающе нарастающим свистом выпрямилась и с размаху врезалась в мою голову, опрокинув навзничь.

Авторитетно заявляю — россказни по поводу птичек, звездочек и тому подобной ерунды, кружащихся вокруг основательно ушибленной головы не имеют под собой никакого основания. В первые пару минут сознание благополучно отключается, но затем начинает медленно возвращаться. Впечатление такое, будто в голове обосновался целый гномий оружейный цех. В ушах гул, а на ум приходят такие выражения, от которых рыба дохнет и цветочки вянут.

— Мммм... — я осторожно разлепила глаза и тут же сощурилась, чуть не ослепнув от яркого пламени костра, весело трещавшего рядом. Постаралась нашарить еще плохо слушающейся рукой лоб и просто обалдела от размера нащупанного. — Оооо... Какого дьявола?

Потихоньку пошевелившись и убедившись в невредимости остатков организма, я приподнялась на локтях и оглядела место своего возлежания, не без облегчения увидев ножны и рукоятку моего боевого топора, аккуратненько лежавших рядышком.

Лежала я на плаще, под голову был подсунут мой мешок, причем книга в мешке лежала прямо у меня под головой. Хмыкнув, я перевела взгляд на костерок. С другой стороны костра, опершись спиной на бревно, в довольно свободной позе расположился этот... оборотень или кто он там такой. Подперев кулаком щеку, он смотрел на меня с просто убивающей на месте смесью удивления, любопытства и разочарования. Не может поверить в такую потрясающую хилость наемника, за голову которого назначена немаленькая награда, подумалось мне с досадой. Это ж надо, так опозориться! Обратно, что ли, лечь? Бросив взгляд на вмятину на плаще, я с сожалением села — ну нельзя же совсем раскисать! Шум верхушек деревьев походил на колыбельную, в которую сплетались уханье охотящейся совы да громкий стрекот сверчков. Вот бы сейчас растянуться на траве и спокойно заснуть... Но въедливый взгляд не отцеплялся и действовал мне на нервы. Нетерпеливо поерзав и снова глянув на эту статую, все так же молчаливо следившую за осмыслением жертвой своего незавидного положения, я внезапно осознала две вещи. Первая — глаза мужчины приняли нормальную форму и человеческий цвет. Вторая — я его вспомнила.

Дело было ну очень давно. Папаша Рон подсуетил мне небольшое дельце — предметом вожделения и самых сладких снов одного сбрендившего алхимика была ... печатка с сапфиром довольно смазливого молодого вельможи, обретавшегося на тот момент в своей загородной резиденции близ одного из рукавов Поскакушки. Якобы это суть талисман заговоренный, нужный для составления гомн...гимунк.. короче, глиняной живой куклы. На соблазнение ушло ровно три дня и пять грамм моей репутации честной девушки. Напоив горе-распутника из туеска "подкрепляющим" напитком, я не спеша стянула с храпящего печатку, пошарилась по комоду и вылезла через окно. Так вот, при передаче кольца повизгивающему от нетерпения алхимику (понятное дело, передавал Папаша Рон, а я следила с безопасного расстояния за чистотой расчета) и присутствовал этот тип. Вернее, он ненадолго вынырнул из глубины дома и остановился в дверном проеме, наблюдая, как алхимик швырял мешочек с золотом под ноги Папаше и испепелял взглядом заветную цацку, едва не виляя хвостом от умиления.

Но если он от Папаши, то почему сам меня разыскивал? Мы с клиентами напрямую почти не общаемся, чаще через посредника. Хотя, по правде говоря, это я сама разнесла в щепы его дверь...

Лоб немилосердно саднил, хотелось прислониться к чему-нибудь холодненькому и немножко подремать, но уязвленное самолюбие и воспоминание о трех тысячах лянов, полученных от алхимика, заставило меня наконец встряхнуться и вспомнить, что молча друг на друга глазеть могут кто угодно, но только не заказчик с наемником. Видно, жадный блеск в моих глазах был настолько красноречив, что мой спутник соизволил наконец разомкнуть уста.

— Соображать можешь? — скептически хмыкнув в ответ на мой неубедительный кивок, он продолжил, не меняя позы. — Итак, ты нарушила мой сон, разломав дверь — это раз. Лягнула меня грязным сапогом — это два. Чуть не отправила к праотцам, припечатав к дереву — это три. Отдала на растерзание варракам — это четыре...

— Но..., — у, какой взгляд! Но одними глазами рот мне не заткнуть. — Варраки шли за мной, и то, что ты там очутился, вовсе не моя вина! И вообще, ты кто такой и зачем потащился за мной к амбару, а теперь еще и претензии предъявляешь!

Кровь бросилась мне в голову, отчего та затрещала еще сильнее, раскололась и маленькими шуршащими осколками осыпалась, смешавшись с пеплом уже отгоревших сучьев. Или, по крайней мере, мне так показалось. Закатив глаза, я рухнула на мешок. При соприкосновении затылка с твердой поверхностью книжки раздался негромкий стук, затем мой минутный монолог под аккомпанемент тихого смешка мужчины — и все стихло.

— Ладно. Я расскажу все по порядку. Ты правильно поняла, мне нужна твоя помощь. Вернее, услуга. Это так у вас называется, да? — он невесело усмехнулся и уставился на горящие угли костра, словно о чем-то вспоминая. Задумчиво почесав кончик носа, он словно выплыл на поверхность из омута воспоминаний, моргнул и продолжил, не отводя глаз от пляшущего язычка пламени. — Мы хорошо заплатим. Нужно у одного человека в Захлебне кое-что...ммм...позаимствовать. В вечное пользование. Затем этот предмет нужно тайно переправить в Гритерн и отдать посланцу. Все.

Закончив, он наконец выдохнул, потянулся и, прищурившись, взглянул на меня. Видно было, что, озвученная вслух, миссия перестала его тяготить. Шаря глазами по моему лицу в поисках следов работы мысли либо понимания важности обсуждаемого предмета, он покусывал себе нижнюю губу, изо всех сил стараясь выглядеть как солидный и (что немаловажно!) денежный клиент. Пытаясь соответствовать моменту, я по привычке нахмурила брови, почувствовала резкую боль в области лба и с непередаваемым мычанием тут же их расправила. И тут мерзавца прорвало. Совершенно не щадя моих чувств, его физиономия искривилась в ухмылке, больше похожей на гримасу простудившего лицевой нерв гоблина. Закусив губу чуть не до крови, он тщетно пытался унять гогот и мелко колотившую его истерическую дрожь. Гад.

Увесистый нож с отличной рукояткой, инкрустированной самоцветами и костью, с противным хрустом впился в бревно, оцарапав насмешнику щеку.

— Ладно, а теперь давай поподробнее. А то эту совершенно потрясающую историю можно трактовать как хошь. Имена, адреса, приметы. Да, и не забудь уточнить, что же все-таки заимствовать.

— Так ты берешься или нет? — помрачневший заказчик выдернул нож из бревна и задумчиво повертел его в руках, силясь найти клеймо. Угу, клеймить оружие — не наш профиль, лишняя реклама нам ни к чему.

— За что браться? — я уже начинала терять терпение. — Совершенно случайно я на тебя натыкаюсь, потом ты непонятно как избавляешься от профессиональных убийц, а теперь ты напрямую требуешь с меня еще и обещания. Мои обещания дорогого стоят. Почему ты не обратился к посреднику? Одного ты знаешь...Папаша Рон. Кажется, вы встречались.

Хитренько сузив глаза я вперилась взглядом в полыхнувшие злостью угольки его глаз. Проняло, красавчик. Ты даже не подозревал, что я тебя знаю.

— Я искал встречи напрямую, без посредников. Слишком деликатно это дело. И когда ты появилась в моей комнате...— мужчина насмешливо откинул голову, — я посчитал это знаком свыше. И потерять твой след означало еще пару месяцев блуждания по этой богами проклятой земле.

Внезапно он сгорбился и закрыл руками лицо.

— Слишком много поставлено на карту. Посвящать в подробности посторонних означает завалить дело. Даже сплетни могут все испортить. Без специалиста твоего уровня мы не справимся.

Поскольку мне жутко польстило такое признание моих талантов, да и интрига выглядела на редкость многообещающе, я не смогла удержаться от торжествующего хмыка. И еле успела увернуться и поймать нож, запущенный мне в голову.

— Эй, это мой любимый! Сам потом будешь в темнотище шариться, искать...— любовно вытерев лезвие о штанину, я сунула нож за голенище и протянула руку — Я Сай.

— Варлок. — Рукопожатие мне понравилось, твердое и решительное.

— Так сколько ты мне заплатишь?

— В случае успеха на всех этапах операции ты получишь десять тысяч.

— Золотом?

— Золотом. По рукам?

— Не спеши. Так что, ты говоришь, нужно украсть?

Угольно-черные глаза торжествующе сверкнули.

— Всего лишь амулет.

ГЛАВА 2.

— А вот теперь, Варлок, ты будешь как никогда красноречив. Ты расскажешь мне все, причем быстро, разборчиво и очень правдиво. Начинай. Да, и не забудь объяснить, наконец, кто ты к лешему такой и почему у тебя повадки оборотня.

Этот нехитрый монолог я произнесла монотонным, совершенно бесстрастным голосом, с лицом, застывшим под маской абсолютного равнодушия. Я сидела над его головой, вытянув ноги и расплющивая ступнями кисти его рук, прижатых к мокрой от утренней росы траве. Вдруг он чародей, так хоть боевых заклинаний изобразить не сможет. Стимулятор откровенности я использовала старый и многажды проверенный: все тот же многострадальный нож с костяной ручкой, который я якобы небрежно поднесла к шее собеседника. Самое уязвимое место — под нижней челюстью, возле уха. Там такая мягкая ямочка, острие как в масло входит. А уж если с охотой полоснуть... Короткий крик, попытки зажать рукой бьющую под нешуточным напором алую струю... Я тряхнула головой, отгоняя наваждение, и с издевательской усмешкой уставилась на Варлока.

Накануне ночью меня хватило только на крепкое рукопожатие и загрызание куска сыра. Варлок отказался от еды и лег спать, отвернувшись от меня и костра, с головой закутавшись в плащ. Такая беспечность меня удивила, но обдумывать его поведение я была не в состоянии — страшно болел ушибленный лоб. Поэтому я решила все-таки поспать, а уж утром, на свежую голову, потолковать с ним на все интересующие меня темы. Порывшись в сумке с травами и обмазав гигантскую шишку чистотеловой мазью, я с чистой совестью придвинулась поближе к догорающим сучьям и отключилась.

Солнце только-только успело одним глазком выглянуть из-за затянутого темными тучами горизонта, а лес уже проснулся. Защебетали разбуженные птахи, завозились в ветвях нависавших над нами деревьев. Пронзенный солнечным лучом сизый туман начал медленно растворяться, как зловредный призрак, нарвавшийся на чародея. Мошкара, основательно подмокшая в обильно выпавшей росе, сушила крылышки в слабеньких первых лучиках осеннего солнышка и хоть не портила пейзажа своим надоедливым зудом. В общем, моя романтическая душа восхищалась тишью и красотой сей картинки. Варлок же моих восторгов явно не разделял.

От злости он так сжал челюсти, что зубы заскрежетали не хуже, чем у настоящего оборотня. В глубине черных омутов глаз зародилось очень не понравившееся мне волнение, и светящаяся желтизна начала постепенно заливать радужку. Торопливо пырнув ножом поглубже, я проговорила:

— Только поробуй перекинуться, или как там это у вас называется. Пикнуть не успеешь. И потом, — подозрительно ласково промурлыкала я, наклоняясь к самому его уху, — кто ж тогда поможет вам, неумелым, с обчищением несчастного колдуна?

— Чертова психопатка! Зря я вообще с тобой связался. Без тебя управлюсь...

Внезапно все его тело свело жестокой судорогой, выгнулось дугой, а под кожей задвигались комки беспорядочно сокращающихся мышц. Глаза начинали прибретать неестественно огромные размеры (для человека, разумеется) и фосфоресцирующий ярко-желтый цвет, пронизанный молниями прожилок цвета майской травы.

Остолбенев от подобной наглости — позвольте, уважаемый, так кто кому тут угрожает все-таки? — я чуть было не выпустила его руки. Но вовремя взяла волю в кулак, решив поистеричить как-нибудь в другой раз и в более спокойном месте, и навалилась всем телом на ноги, надеясь не дать ему вывернуться из-под меня и выгадать себе пару секунд для решения проблемы. Маленький розовый шарик негромко тренькнул, когда я раздавила его пальцами над лицом вконец осатаневшего пленника, и серебристо мерцающей пудрой осел на коже. Финальный рывок, и его тело, приняв нормальный облик, размякло и кулем осело на траву.

Разом осознав, насколько я выдохлась, я откинулась на спину и попыталась расслабить мелко дрожавшие конечности.

Сонный порошок, в принципе, вещь абсолютно безвредная, просто помогает отойти в мир Морфея нервным и легковозбудимым особам. Но при некотором желании и добавлении парочки компонентов он цементирует сознание жертвы часов эдак на пять. Ну, при условии, что порошок жертва вдохнет в течение минуты после распыления. Но рисковать мне страшно не хотелось. Если он таки оборотень, или ведун, или еще леший знает кто, то он меня разыщет даже по ту сторону Драконьего Хребта, запах-то свой я уж никак перебить не сумею.

Очень не люблю убивать красавчиков, но с подобными тварями рисковать не стоит. Я рывком села и внимательно посмотрела на спокойное лицо спящего. Даже в таком расслабленном состоянии он выглядел, как волк, напяливший на себя овечью шкуру. Я откинула кончиком ножа пряди отросшей челки, упавшие ему на глаза. Вгляделась повнимательнее — в отключке, не притворяется. Тут он завозился, заурчал и отвернулся от меня. Ты гляди, как мы спим! Оказалось, что сзади его волосы были сплетены в короткую косицу, перехваченную тремя или четырмя тонкими кожаными шнурками разных оттенков коричневого и серого, с нанизанными на них бусинами, камешками и стекляшками. Повинуясь непонятному порыву, я стянула с его головы шнурки, надеясь загнать их кому-нибудь под видом амулетов, и сунула в голенище. Потом подтянула к себе его сумку и самозабвенно принялась в ней рыться. Ничего особенного, вроде большого и туго набитого кошеля либо карты с подробным описанием миссии, там и в помине не было.

Плюнув, я собрала свои пожитки, торопливо сжевала оставшуюся краюху хлеба, и снова со вздохом повернулась к Варлоку. К сожалению, годы ..ммм...работы доказали, что благородство — просто непозволительная роскошь для наемника.

... — Я сохраню тебе жизнь, паршивец. Но только потому, что ты не разобрался в ситуации. Да ты еще и зеленоват для такого бесславного конца.

— Конечно, госпожа, конечно... Кто бы мог подумать...

Мда, кто бы мог подумать... Я хорошо подумала. Потом. Когда валялась в горячке недели две, а молодая мавка извела почти все свои лекарственные запасы, залечивая оставленную отравленным ножом рану в моей спине и умиляясь легкости исхода ...

И таких ошибок я больше не совершаю, себе дороже. Упрямо сжав губы в тонкую ниточку, я взяла нож. Порешить его и забыть от том, что... он мне пообещал десять тысяч лянов. Да за такие деньги можно месяц ни в чем себе не отказывать даже в столице. Не говоря уже о более скромных поселениях.

Пока алчность боролась с инстинктом самосохранения, я нервно перекладывала нож из руки в руку, примеряясь, и тут самосохранение победило. Действительно, а вдруг сожрет ненароком? Псих. Я нагнулась над телом. Резкий взмах — и капли крови упали мне на лицо, клюквенной россыпью брызнули на ворот рубашки. Запах смерти ударил в нос, сладковатый привкус крови сжал горло стальной хваткой. Брезгливо сглотнув, я подхватила свои пожитки и торопливо растворилась среди деревьев.

Опустившиеся на лес сумерки только усугубили мое бедственное положение. Леденящий душу холод коварно вползал за шиворот, выхолаживал тяжелую, набравшуюся влаги болотистых испарений одежку. Тяжело опираясь на вырубленный по дороге посох, я брела по болотам с самого утра, не приседая. Неспокойно было на душе как-то, и мысли одна мрачнее другой кружили вокруг моей головы, как нетопыри.

В кои-то веки проснулась не то чтобы совесть, но что-то похожее, и с довольным урчанием грызло меня изнутри. Вспомнилось, как тяжело ему было пересилить себя и попросить о помощи; как он, явно нарочно запустив в меня веткой, все-таки не бросил, не ограбил. А какие черные у него глаза! Утонуть можно... Вот леший, вечно меня на голодный желудок посещают неутешительные мысли.

Наконец я выбралась из трясины на более-менее сухой участочек земли, окруженный тремя довольно внушительными хмелеграбами и парой-тройкой кустов, которые здорово смахивали на бакхарис. Ну и леший с ними, главное что не глотни. Утоптав местечко для костерка, я потопала к кустам за хворостом. Как-то раз я вот так же собирала хворост, когда мои ноги в мгновение ока облепили живые корни хищного растения и потащили к своему основанию, откуда уже высунулись в предвкушении ужина более мелкие и тонкие корешки. Я тогда сровняла кустик с лицом земли, не перенеся мысли о проникающих в мою плоть живых щупальцах и впрыскивающих туда парализующий яд.

Весело затрещали веточки потоньше, искры пыхали во все стороны, когда огонь подбирался к более сырым и толстым веткам. Примостившись на мешке и подобрав колени к подбороку, я рассеянно следила за пляской язычков пламени, изредка подбрасывая в огонь сучья, медленно просыхающие рядышком. Тени исполняли причудливый танец, играя в догонялки на стволах окружавших мое убежище деревьев. Я потянулась, зевнула. Утренние переживания все никак не могли погаснуть в моей памяти. Вытащив из мешка основательно помятые моей кормой фляжку с водой и огрызки сыра, я уж было приступила к еде, как вдруг негромкий голос за моей спиной заставил меня подпрыгнуть на месте. А, чтоб тебя леший забодал...

— Так, так. Сколько лет, сколько... Э, поаккуратней! — последние слова он произнес, аккуратно отводя пальцем лезвие топорика, направленного ему в грудь, смешно скосив глаза на переносице. — Ну что ты делаешь, Сайлен-Шиит? Если ты мне сейчас скажешь, что даже не подозревала о моем присутствии в течение последних десяти минут, я тебе не поверю. Решу, что теперь ты промышляешь живодерством, окончательно растеряв свой талант, и коварно меня подманивала на живца.

— Только твоих упреков мне не хватало, старый пенек. Ты топаешь, как стадо ежей. Интересно, невинные девы разбегаются, заслышав тебя за сорок или пятьдесят шагов?

— Ты язва, — обреченно вздохнул тот и бесцеремонно уселся рядом, вытягивая копыта к огню. — Скажи честно, ты специально бродишь только по нашим лесам? Или смельчаки, рискующие связываться с тобой, обретаются только в Семире?

— Я торчу в этой дыре совсем не потому, что мне тут нравится. Просто затеряться здесь намного проще, чем в Сатолии, например. — я тоже вытянула ноги к огню и отбросила топор.

— Откуда у тебя звезда во лбу? От благодарного клиента?

— Это след от бандитской стрелы. — попыталась пошутить я, но неуклюже вышло, мрачно. А чему ж тут радоваться? Шишка приобрела оттенок спелой сливы с разводами и вкраплениями цвета яркого аметиста. С такой рожей ни одному "своднику" показаться на глаза нельзя, а то его на месте кондратий скрутит. Да и примета — лучше не сыщешь, недели на две так точно.

Сатир молча разглядывал мое лицо, как гадалка ладонь, покачивая головой. Смешливые искорки в его глазах сменила туманная поволока.

— Да перстань ты на меня пялиться, не на ярмарке. Лучше расскажи мне, что новенького. Может, работенку какую подкинешь, а?

— Ты совершила какую-то глупость, Сай. Я вижу это по твоим глазам. У твоего рта залегла жесткая складка. — казалось, он даже не слушал меня, разговаривая словно сам с собой. — Кого ты убила на этот раз?

Физиономист чертов. Складки мои ему не нравятся. Вот так всегда — ты ему белое, а он тебе про мораль и прописные истины, от которых аж челюсти сводит.

— Не начинай, я тебя очень прошу. Ты прекрасно знаешь, что мне приходится и красть, и убивать, и даже заставлять говорить особо неразговорчивых информаторов. А иначе я просто подохну с голоду. Да, кстати, — спохватилась я, придвигаясь к сатиру с одной из моих коронных улыбочек, — может, хочешь перекусить? У меня вон ПОСЛЕДНИЙ кусочек сыра завалялся, все берегу на черный день...

Намек достиг цели. Сатир вздохнул, поджал губы и задумчиво начал накручивать на палец длинную прядь шерсти на бедре (или бабке, если уж на то пошло).

Бытует мнение, что сатиры — первейшие в лесах сластолюбцы, зазывающие игрой на свирели невинных человечьих дев на свои вакханалии и там, накачивая их вином до беспамятства, оптом портят. Жаждущие отмщения деревенские мужики с дубьем прочесывают окрестности, надеясь изловить растлителей со свирелями, хотя доказательств их вины никогда и не было. Может, потому, что все эти россказни придуманы для отвода глаз теми же "порчеными", дабы оправдаться в глазах местных кумушек, да еще и цену себе попутно набить — мол, краса-девица, сатиры и те голову потеряли, медовыми речами завлекли. А "сатиры" по лесу с дубьем промеж деревьев бегают, пылая гневом праведным жарче всех.

Ну скажите, люди добрые, какую нормальную девку соблазнят козлиные рога на голове, кудлатый чуб, падающий на глаза да ниже пояса густо обросшие кудрявой шелковистой шерстью лошадиные ноги с копытами? Даже думать противно.

Меж тем сатир переключился на другую ногу, задумчиво и сосредоточенно вычесывая пальцами зацепившиеся репьяхи. Его сопение действовало мне на нервы, но я молча буравила его взглядом, не забывая мило улыбаться. Наконец он поднял на меня глаза.

— Ладно, пойдем... — с таким лицом обычно приглашают за угол поговорить, пряча за спиной дубину. — Но учти — если ты к нам ... по делу, то пощады не будет. Поймаем — будешь ... гы... жертвенной козой в ближайшее полнолуние.. — видимо, очень ярко себе представив мое "жертвоприношение", козлоногий заржал, сощурив глаза и хлопая руками по коленям, — ой, не могу... ладно, не обижайся. Это я так, для проформы. Ну, пошли, — он приглашающе махнул рукой и не спеша направился прочь с полянки.

— Эй, Таур-Шах, подожди! Да стой же, внук безрогого барана! — я заметалась по полянке, расшвыривая остатки костра и пытаясь втоптать их во влажную землю. — Вот спалю к лешему всю вашу козью рощу, негде будет девок портить...

— Да жду я, жду.. — Таур-Шах абсолютно не отреагировал на мое злобствование и, хитренько поблескивая зелеными глазами с квадратами зрачков, выглядывал из кустов, задумчиво жуя какой-то листик. Ну вылитый козел! Наконец я каблуком погасила последнюю искорку и тяжело дыша, закинула за плечи мешок с вещами.

Таур-Шах жевал уже веточку. Полуприкрыв глаза, словно в трансе, он ритмично двигал челюстями, не обращая внимания на кружащиеся воркуг его головы полчища ненасытных комаров. Когда я мрачно пропахала мимо него борозду в густых зарослях, он так же невозмутимо пропустил меня вперед и, протянув руку, осторожно стянул с моей спины проклятущий мешок, как пушинку закинул его на плечо и двинулся следом. Все-таки галантность — это одна из лучших черт этих козлоногих! В отличие от некоторых желтоглазых.

За древностью поселения в этих краях сатиры, нимфы, кентавры да мавки спокойно могут соперничать с эльфами и гномами. Вступая на эти земли, первые поселенцы-люди и не подозревали, что захватывают чужую территорию. Тем более, что их было в те времена не так и много. Поскольку гномы и эльфы уже мирно сосуществовали с человеческой расой задолго до их вторжения в эти леса, сатиры поначалу не придали значения новому виду животного мира, обосновавшемуся на их исконной территории. Стаей больше, стаей меньше. Но когда вконец обнаглевшие постояльцы начали вырубать огромные площади леса и протянули свои загребущие ручонки даже к Зеленым Аркам, священному для каждого лесного жителя капищу предков, терпение сатиров лопнуло.

Переговоры прошли очень спокойно и быстро, на крайне дружественной ноте (а попробуйте нахамить послам, если их сопровождение — три десятка огромных черных волков да дюжина осиных роев, угрожающе жжужжащих при любом резком движении — беззвучно передвигается со скоростью молнии и за считанные секунды залегло в тылу и по бокам людей-дипломатов, повергнув их в священный трепет). Был подписан мирный договор на взаимовыгодных условиях, согласно которому сорок процентов земель и лесов Семира сдается людям в бессрочную аренду. Браконьерствовать же в лесах и реках на остальной территории запрещалось под страхом растерзания. Взамен сатиры обещали оказывать помощь в лечении убогих умом и здоровьем, в очистке лесов и рек от мусора, а также в поддержании поголовья лесной живности в разумных пределах.

Но четкого разделения территории рас, конечно, не произошло. Сатиры толпами подолгу гостили в людских городках да деревнях, знахарствовали, торговали травами да амулетами. А уж по землям эльфов, гномов и прочих Древних Рас они путешествовали как по родным пенатам. В свою очередь среди людей попадались нелюдимые бобыли, селящиеся в непроходимых чащобах и тесно общающиеся только с народом лесов. Обиженные за что-то на собратьев, очень редко их можно было увидеть в человечьих поселениях, да и то только в ярмарочные дни.

Нрава козлоногие были в основном неконфликтного (то есть сами драк не затевали, но в случае чего с удовольствием ввязывались в чужие или оттягивались по полной программе на дураках, вздумавших их вызвать на бой), а их глубочайшие познания в магии трав и чарах Призыва вызывали не менее глубокое уважение среди как Древних, так и человечьей рас.

— Сай, ты куда? Забыла, что ли, где наше Приграничное Гнездо? — Таур-Шах выглядел очень удивленным; он дернул ухом, сгоняя слепня, и ткнул пальцем в мрачную, темную и даже на глаз абсолютно непроходимую стену вековых хмелеграбов. — Нам туда.

Я тряхнула головой и поплелась мимо очень удивленного моей рассеянностью сатира в указанном направлении.

Даже при ближайшем рассмотрении ни один здравомыслящий человек ничего бы не заподозрил и не полез штурмовать это скопище беспорядочно сплетенных ветвей и лиан, густо заросшее меч-травой высотой мне по грудь. Сразу напрашивалась мысль о том, что в глубине чащобы, куда вовек не проникало ни лучика солнечного света, явно водятся такие змеи да живность, знакомиться с которыми опасно для жизни. Задрав голову, я тщетно пыталась рассмотреть верхушки хмелеграбов. Где там! Деревья выглядели монолитным замком, нависая над опушкой, как грозные стражи. Заросшие мхом каменюки, живописно раскиданные тут и там, усугубляли зловещее впечатление. А проглядывавшие из ковра меч-травы папороти, в три обхвата каждый, ненавязчиво напоминали о бегущем огоньке, ведьминых кладах да о прочей нежити, устраивавшей шабаши не иначе, как на этом самом месте.

— Вы б еще разрыв-травы тут понасаживали, да белены побольше, — проворчала я себе под нос, оглядывая декорацию. — А еще бы из-под во-он того валуна ручеек ведьминой воды изобразили. И тогда б уж точно никто не догадался, что ходить сюда не надо, и клады искать тоже.

Сатир почесал правый рог и уныло огляделся.

— Что, думаешь — перестарались? — он потоптался на месте, затем проблеял: — А нимфам нравится...

— Нашли с кем советоваться. Вы б еще лягушкам из пруда опрос мнений устроили. Нимфам глубоко на все это плевать, они так же оторваны от реальности, как ... как... — не найдя подходящего сравнения, я еще больше завелась. — Только и знаете, как морочить людей. От кого вы прячетесь, хотелось бы мне знать?? Да любой мало-мальски сведущий чародей развеет ваши иллюзии щелчком пальцев!!

На лице Таур-Шаха не дрогнул ни один мускул, когда я, распалившись, швырнула в его сторону увесистым камнем. Он даже не подумал уклониться. То ли проверял, насколько далеко я могу зайти в своей истерике, то ли ища предлог, чтоб от меня избавиться. Конечно, попади я в него камнем, ровно через пять минут меня бы атаковали как минимум три вида местного зверья, а из Гнезда вылезло несколько кентавров с пиками и долго бы топтали мое хилое безвольное тельце. И в полнолуние искали бы другую жертвенную козу.

Но я подло промахнулась.

Вспышка прошла без следа, и на душе стало пусто и холодно. Видимо, мое состояние отразилось в моих лицевых складках, потому что сатир без лишних слов подошел, сжал руками мои плечи и уткнулся лбом мне в затылок, успокаивая теплым дыханием.

— Меня не проведешь, Сайлен-Шиит, только не меня... Что ты натворила? Расскажи, может, еще не все потеряно, можно будет исправить. Этот лес своим шелестом мне говорит гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Каждая травинка поет свою песню, пересказывает свои сказки. И если внимательно слушать, можно узнать все, что только пожелаешь... О чем ты думаешь?

— О красоте мужских глаз, сатир. Да о десяти тысячах лянов. И давай мы больше не будем об этом говорить. Лучше покорми меня, а то уже ноги не держат. Открывай портал.

Я вывернулась из жестких объятий и пнула ближайший корень. Корень промолчал.

— Открой сама. Попрактикуешься, заодно и развеешься — что-то крепко ты захандрила. Чуть мне башку пудовым камнем не снесла. — Таур-Шах удобно умащивался на поваленном бурей полусгнившем стволе осины, живописно украшенном плесенью, мхом и коричневато-зелеными поганками. Внимательно оглядев свое драгоценное серебристое руно, он поправил какие-то невидимые волоски, как гранд-дама накрученные локоны, и с довольной ухмылкой приготовился к спектаклю.

Когда я последний раз гостила в Приграничном Гнезде, искажатель пространства включался нажатием одного из самых сухих на декорации сучьев. То есть, опуская рычаг до упора вниз, приводился в действие механизм наподобие двери-перемычки магического туннеля, используемого для телепортации, или перемещения в пространстве. Для исключения попадания случайных предметов либо живых существ в такой тоннель и был создан заградительный щит.

Так вот, хитрые козлоногие воспользовались методой боевых магов и, изменив всего на восемь пядей пространственно-временные параметры поселения, полностью скрыли все следы своего пребывания. То есть, самые короткие в мире туннели вели в нашу же реальность, но немного видоизмененную на данном отрезке.

По человечьим меркам отрезок занимал тридцать на четыре локтя. Для пущей убедительности сатиры его еще и замаскировывали декорациями, подобными раскритикованной мной в пух и прах. Без декорации это был бы просто сгусток плотного тумана.

Ощупав каждый хмелеграб и наконец узрев сухой корявый сук, я подпрыгнула и всем весом на нем повисла. Раздался очень противный хруст, и мы с суком полетели вниз. Приземлившись на одно колено, я поняла свою ошибку и только успела откатиться в сторону — на месте моего приземления уже качалась заостренная колода, похожая на небольшой, любительский таран.

— Ну вы окопались, — повернулась я к довольно похрюкивающему сатиру. — А если кто-то случайно нажмет? Как вы объясните появление здесь этой колоды, а?

— Скажем, что нас подставили ведьмы, собирающиеся тут на шабаш, — успокоил меня Таур-Шах, прищуривая глаза и засовывая в рот целую горсть подозрительного вида травок, — а ты давай продолжай. Поверь, оч-чень увлекательно! Еще немного, и ты побьешь все рекорды по собиранию хвороста! — мерзкий козленог заржал, причем его гогот очень походил на отрывистое козлиное меканье.

— Ме-е-е-е-е... — передразнила я Таур-Шаха и уныло огляделась. — Я жрать хочу! Я спать хочу! Меня комары ваши вампиристые изгрызли! Не зли меня, Таур-Шах... — я почувствовала, как кровь начала закипать в жилах и устремилась вверх, оглушив и шумным прибоем окатив виски. Как трудно взять себя в руки! Не думать, не вспоминать... мечты не сбываются... — Сатир, пожалуйста, мне надо отдохнуть...

— Ладно, ладно. Ты почти угадала. — он легко поднялся с мерзкого бревна, подошел к иллюзии и легко оперся на один из сучков на стволе хмелеграба. Я не прикоснулась бы к этому сучку и за все золото мира — на сучке восседал жирный, сочащийся серовато-голубой жидкостью слизняк.

— Луна, страх какой! Зачем вы эту гадость сюда посадили?

— Таких как ты эта невинная тварь земная отпугивает лучше десятка кентавров, — оскалился Таур-Шах, — Прошу!

Портал был открыт. Воздух перед моими глазами заволновался, дрогнул. От сучка начали расходиться круги, как от камушка на глади озера. Прозрачные круги расширялись и расширялись, пока не охватили всю иллюзию. Похоже на флаг, который треплет ветер. Впечатляет.

Навострив уши, сатир неожиданно резким движением сунул руку в портал, пошарил ею и, удовлетворенно хрюкнув, вытащил ее вместе с заспанным молодым кентавром. Вернее, я увидела только голову и грудь кентавра, остальная туша пряталась где-то по ту сторону. Мне сразу захотелось засунуть голову в портал и проверить, почему сатир не вытянул заспанного стража целиком — может, его с той стороны напарник держит?

— Ты как, будундук, охраняешь наших жен и детей?! — патетически возопил Таур-Шах, тряся несчастного кентавра, как грушу. — Ты попираешь все ценности нашей общины своими грязными копытами! Ты недостоин даже чистить пруды, жалкий слизняк! Посмотри мне в глаза, сын овцы, и попытайся очиститься от скверны, на тебя налипшей!!!

Кентавр выпучил глаза и заглянул в мечущее громы и молнии лицо Таур-Шаха с преданностью цепного пса. Честность так и сочилась сиянием из этих преданных своей общине очей. Эффект был достигнут. Сатир начал смягчаться, и уж было совсем выпустил стража из своих железных пальцев. Но неожиданно для всех, особенно для себя, кентавр широко зевнул. Захлопнув пасть с лязгом, достойным капкана, страж вырвался из рук обалдевшего сатира и исчез в портале.

— Нет, ну ты это видела? — ткнул пальцем в портал Таур-Шах, поворачивая ко мне голову и презрительно усмехаясь, — и это — страж Приграничного Гнезда!! А если бы вместо нас с тобой тут шайка ведьмаков ошивалась? Не понимаю я этих идиотов. Ладно бы еще дремал, но он ведь даже не проснулся при открытии портала! — он вздохнул и шагнул в пустоту, — Ну давай, заходи...

ГЛАВА 3.

... Он стоит и смотрит. Ветер треплет его волосы и одежду. Сложив руки на груди и слегка склонив набок голову, он словно прислушивается к песне беснующегося ветра.

И я стою. Стою в пяти шагах и не могу оторвать от него глаз. Я знаю, что нужно его позвать, протянуть руку, сделать шаг навстречу... Но не могу. Плотный как войлок туман сковывает движения, вяжет по рукам и ногам. Я хочу крикнуть, но горло сжали плотные кольца, и я не могу выдавить ни звука.

Он поднимает голову, выжидательно смотрит на меня... Отворачивается и очень медленно шагает прочь, в густые сизые клочья. Я знаю, что если сейчас я не сделаю ничего, чтобы задержать его, я больше никогда его не увижу... Никогда. Какое страшное слово. Живот скручивает судорога, я изо всех сил напрягаю мышцы, силюсь махнуть рукой, сделать шаг. Связки саднят от напряжения, но я не могу выдавить ни звука. А он уходит...Подожди...!

Фу ты, мама дорогая. Я подскочила на постели в холодном поту, машинально схватилась за голову и зашипела от боли. Треклятая шишка! Разом вспомнив обо всем, я спустила ноги с кровати, закуталась в одеяло и подошла к окну.

Серело. На светло-синем небосклоне меж редких облаков бледно светились несколько звезд. Над лесом, окруженным фатой предутренней дымки, светлое зарево растворяло остатки ночной синевы, заявляло свои права на господство в новом дне. Темно-зеленые заросли Приграничного Гнезда тихонько шелестели, переговариваясь с ласковым ветерком.

Хижины лесного народа располагались близко друг от друга, дворики отделялись лишь ровнехонько высаженной меч-травой. Сложенные из бревен, стены хижин были густо заплетены плющом и другими ползучими (а иногда даже цветущими!) лианами. Приходилось раз в две недели очищать двери да окошки от побегов, грозящих в одну из ночей замуровать хозяев внутри. Остроконечные крыши, сложенные из осоки и камышей, спускались почти до земли. Странно, но я никогда не видела, чтобы крыши меняли. Они всегда оставались зелеными, сочными и отлично защищали от дождя. Снега в поселениях сатиров не предусматривалось вовсе, поэтому при сотворении поселения чародеи устанавливали над ним особый магический щит, сохраняющий вечно летнюю погоду. Или, в крайнем случае, позднюю весну.

Гнездо спало. Подозреваю, что бодрствовали только я да тот страж-кентавр, которого вчера за сон на посту с удовольствием отчитала вся четверка старейшин Приграничного Гнезда. Отчитывали долго, приводя примеры из летописей, взывая к совести и чувству долга стража поселения, угрожая разжаловать в чистильщика или навсегда отправить в глубь лесов егерем. Как мстительно прошипела нимфа Лорелея: "Будешь за поголовьем белок и мышей следить. Пока всех пересчитаешь, небось и про сон, и про еду забудешь!"

Для меня остаток вечера прошел как в тумане. Кто-то чем-то меня кормил, поил, а потом меня ввели в эту хижину, я увидела кровать и проснулась только теперь, на рассвете.

Окинув взглядом помятую постель, стул с наваленной одеждой, комод с зеркалом и несметным количеством баночек, а также небрежно сколоченный деревянный стол, я рассудила, что еще слишком рано для активности и бухнулась обратно в кровать, с головой укутавшись в шерстяное одеяло. Свежий утренний воздух ворвался в открытое окно, выхолодил помещение и усыпил меня лучше всякой розовой пудры.

-Ты еще спишь, соня? Просыпайся немедленно, солнце уже высоко! — звонкий девичий голосок ворвался в одно мое ухо, покружил и уже почти вылетел в другое, когда мне на одеяло что-то шмякнулось.

Разлепив глаза, я увидела сначала большую еловую шишку, живописно валявшуюся на одеяле в опасной близости от моего носа, затем перевела взгляд на окно и обнаружила там смеющееся лицо мавки Малеи, в просторечии Мальки. Паршивка уже изготовилась запустить в меня второй шишкой.

— Я не сплю. — сердито пробурчала я и села на кровати.

Мавка в окне пропала, тут же хлопнула дверь моей хижины и Малька появилась на пороге. Свежая, бодрая — аж противно.

— Ну ты и дрыхнешь, — возмутилась Малька прямо с порога, — я уж тут под окнами битый час рыскаю, все жду пока ты проснешься. Я бы еще раньше тебя разбудила, да Таур-Шах запретил. Сказал, ты устала как собака... Ого! Вот это шишка!

Я злобно повернулась к мавке:

— Радость моя, ну хоть ты можешь мне о ней не напоминать? Кого не встречу, все только на мою шишку и пялятся, вроде как больше не о чем со мной поговорить. Дала б лучше мне примочку какую, а то я с такой отметиной долго не протяну.

— Дам, конечно дам. За день сойдет, — забормотала Малька, прикрывая дверь и заходя в комнату, — а кто это тебя, а?

Взяв с Мальки честное слово молчать, я рассказала ей страшную историю о том, как десять до зубов вооруженных варраков на огнедышащих конях пытались убить меня в придорожной таверне, а я их всех уничтожила. Вместе с конями и таверной. И свидетелями. Мавка только всплескивала нежными белыми ручками да ахала. Наконец, исполнив с блеском свои роли (я — честной рассказчицы, а мавка — во все верящего слушателя), мы перешли к более насущным темам.

— А я тебя вчера не видела. Опять где-то гербарий пополняла? — поинтересовалась я, откидывая одеяло, и свесила босые ноги с кровати. — Что, мор на куриц напал, как в том году?

Мавка засмеялась мелодичным смехом и растянулась на кровати, не давая мне рухнуть обратно на подушку.

— Полнолуние на носу. Как раз самое время по болотам походить, стрелолист пособирать. Мне вон настойку от кашля делать надо. В деревнях ее ведрами раскупают, как холодает — сразу к травнику бегут. Ну как дети, нет чтобы одеться потеплее...А ты надолго к нам?

— Не знаю еще. Пока шишку не уберу, нечего и соваться. Последний авторитет у посредников растеряю, вконец обнаглеют. Представляешь себе, Лучик с разбитым лбом, а? Засмеют как пить дать.

— И то правда, — согласилась Малька, — ну, я тебе тут подсоблю. Таур-Шах говорил, ты в Черной Топи отсиживаешься. Даже думала проведать тебя, гостинчик принести. Чего тебя сюда занесло-то вдруг?

Ну как ей объяснишь? Самой и то неловко вспоминать. Я глянула в окно, откуда доносились обрывки разговоров, смех, топот, затем уставилась на свои ноги. Мавка с интересом глянула туда же, словно под кроватью прятался ответ на ее вопрос, и сдавленно пискнула. Я непонимающе посмотрела на расширившиеся от ужаса глаза Мальки. И что такого страшного в моих ногах?

У, дура-а-а... Вчера, в полусонном состоянии стаскивая сапоги, я не заметила выпавшие из голенища шнурки Варлока. Искрясь в солнечном луче, они лежали рядом с моими сапогами, и нагло переливались всеми цветами радуги. Уставившись на это безобразие и быстренько отрегулировав честность в глазах, я недоверчиво выдохнула:

— Ой, а что это?

Более глупой реакции сложно было придумать, но это было первое, что пришло мне в голову. Мавка подскочила, зажав рот ладошками, глянула на меня как на призрак давно убиенного врага народа и опрометью выскочила на улицу, даже не потрудившись захлопнуть за собой дверь.

Тяжело вздохнув, я подняла с пола подлые шнурки. Повертела в руках, заставив яркие самоцветы вспыхнуть разноцветным огнем, и засунула обратно в голенище. Ну что в них такого? Может, мавка тронулась на своих болотах и это только начало? Ломая голову над этим неразрешимым вопросом, я потихоньку оделась и вышла во дворик.

Ласковое солнышко заметно подняло мне настроение, окутав лучами. Над травой и мелкими белыми цветочками, как ковром усеивавшим поселение, порхали мотыльки, гудели пчелы. Меж хижин сновали кентавры и мавки, приветливо улыбаясь друг другу. Горделиво прошествовали две нимфы, неся корзину спелых краснобоких яблок. Несколько сатиров сидели на траве подле одной из хижин и наигрывали на свирелях, то и дело прерываясь и шумно споря о том, как должна звучать мелодия — мажорно или минорно. Казалось, осени и болотной сырости нет и в помине. Милая пасторальная картинка.

— Приветствую тебя, Сайлен-Шиит! Не желаешь ли отобедать? — взрослый кентавр с заплетенным в косичку хвостом приветливо махал мне рукой с зажатым в ней белоснежным узелком.

— И тебе не болеть, страж! Отобедаю с удовольствием, — я подскочила к кентавру и, подпрыгнув, повисла на его мощной шее. — Как я рада тебя видеть, генерал! Хорошо, что тебя не перевели в другое Гнездо. А то б так и померла с голоду.

Разжав обьятия, кентавр осторожно стряхнул меня со своей шеи и прошептал:

— Вообще-то я на службе, но ради маленького Лучика готов потратить полчаса своего драгоценного времени. Пошли на полянку, там есть еще пара жаждущих тебя видеть.

Вообще-то в последнее время все жаждущие меня видеть попутно жаждали меня еще и убить. Это здорово надоедает. Каждая такая встреча утверждала меня в мысли, что из всех жителей этой страны самыми нормальными во всех смыслах этого слова являются именно лесные жители. Хотя, не возврати я им в свое время Посох Созыва, их отношение ко мне могло и не быть таким радушным. В течение трех долгих месяцев они не могли исполнять свой долг пред упокоившимися предками из-за отсутствия главного артефакта. Ритуал Полнолуния под сенью Зеленых Арок грозил вообще войти в историю, когда один из сатиров натолкнулся на моего тогдашнего посредника. Окончательно утратившие присутствие духа старейшины согласились заплатить совершенно немыслимые деньги за возвращение милого их сердцу артефакта до ближайшего полнолуния. И я его вернула. Ценой пяти человеческих и восьми гномьих жизней. Тогда я и потеряла своего второго посредника — похитители его выследили и забили до смерти, а мне пришлось бежать из страны и просить подмоги у главарей моего клана. Спешно созванный со всего Большого Мира, отряд лучших Лучиков вновь проложил мне тропку в Семир, очистив землю от оставшихся пятидесяти членов этой шайки и вырезав их семьи до последней собаки. А то! В Семире кормиться можно круглый год, мерзавцев — похитителей хватает, а шестьдесят процентов моего заработка идет прямехонько в казну клана.

Меж тем мы с генералом неспешно шли по тропке, отдаляясь от шумных улиц поселения, и просто молчали. Меня одолели воспоминания, а сам генерал, видно, тоже что-то вспомнил. Он проказливо хрюкнул и проговорил:

— Кстати, как шрам? Не беспокоит?

Еще одна история. Пребывая в поселении в третий или четвертый раз, я экспериментировала с открытием и закрытием входного портала. Выйдя из него, я побродила по лесу и, еле отыскав иллюзию, не смогла открыть портал. Я битый час ползала по земле в поисках проклятого сучка, что твой крот, когда портал открылся и прямо мне на спину опустилось гигантское копыто стража, заслышавшего шум и вылезшего проверить обстановку. Я так испугалась, что забыла сообщить ему о своем присутствии, а этот облезлый бугай осмотрелся и опустил пику острием вниз точнехонько мне в ребро. Я заорала как резаная и скинула с себя копыто, откатившись в сторону и сбив стража с ног. Конечно, меня узнали и залатали, но осадок остался.

— Нет, не беспокоит, — буркнула я и легонько пнула кентавра кулачком. — А ты все никак забыть не можешь, бугай невнимательный? Небось, так получил от старейшин, что память на всю жизнь осталась? — я злорадно прищурилась и глянула на бугая.

Тот абсолютно невозмутимо пожал плечами и сказал, что никогда в жизни не получал от старейшин ничего, кроме наград за верную службу, а такого мягкого половичка для его копыт, как я, он до сих пор не может раздобыть.

Препираясь по поводу степени невнимательности сторон в той давней истории, мы дошли до живописных кущей. Раздвинув пикой ветви, кентавр кивком пригласил меня лезть первой. На полянке резвилось с десяток кентавров. Шестеро из них устроили тренировочный бой, ревя и роя землю копытищами. Четверо рефери валялись на солнцепеке, блаженно жмурясь и подбадривая тренирующихся. Многих я не знала, но трое моих давних знакомцев подскочили с земли и с воплями загалопировали в моем направлении, потрясая пиками. Вид несущихся туш, из-под копыт которых комьями летит дерн, напомнило мне славные добрые деньки совместных распитий горячительных напитков, а затем и многочисленные стычки с мужиками из деревни, возмущенных присутствием "нелюдей".

Окружив меня, все трое приветственно захлопали меня по плечам, чуть не вдолбив по пояс в землю.

— Привет, лучик!

— Сколько лет, сколько зим!

— Все хорошеешь, Ручеек!

Вылезший вслед за мной из кустов генерал (а он таки и есть генерал, чин у него такой) довольно улыбался. Видно, что его авторитет значительно укрепится от того, что он сумел похитить у зануд-сатиров Сайлен-Шиит и привести ее поболтать с дозорными.

Мы расположились в теньке под сенью широкого хмелеграба. Бросив тренировки, к нам присоединились остальные кентавры. Из них я так никого и не узнала. Видно, за прошедший год подрос молодняк. Окруженная кентаврами, как девка на выданье женихами, я поглощала буженину вперемежку с белым свежеиспеченным хлебом, зелеными хрустящими огурцами и запивала всю эту снедь восхитительно холодной водой из фляжки. Ну до чего ж хорошо! А те все трещали, как сороки, пересказывая последние новости.

— А у нас новая забава появилась. Местные охотники знаешь что удумали? Показалось им (не иначе как с пьяных глаз), что в наших краях водятся вепри. У нас — и вепри! Отродясь не было, а тут, видите-ли, завелись. Да понарасставляли капканы в аккурат возле нашего портала. Ну хоть бы припрятали их получше. Дак мы в один куриный скелет засунули, а во второй — череп козла. Что тут было! Они как уставились на трофеи, побелели, затряслись, а мы портал приоткрыли да как заухаем, заревем! Они драпали как зайцы. А потом мавка Малея пошла в деревню настои свои продавать. Они ей там такого понарассказывали! И что тут ведьминский шабаш, и что мор на всю деревню теперь нашлют бесовские отродья... Ох смеху было!

Я вспомнила, что наговорила о декорации Таур-Шаху и захихикала. Воодушевленные рассказчики начали другую историю. Тут кусты зашелестели, и на полянку выбежал маленький сатирчик. Тяжело дыша, он подошел к нам и сообщил, что меня очень ждут в хижине старейшин. Срочнее некуда. Пришлось раскланяться со стражами и побрести в центр поселения. Там и находилась хижина старейшин — самое крупное строение Гнезда.

Старейшин в любом из поселений лесного народа всегда было четверо — мавка, нимфа, сатир и кентавр. Самые умелые в своих областях, они принимали решения относительно внешней политики, торговли и обороны. Также они назначали стражей, распределяли егерей и чистильщиков по подведомственным угодьям. В общем, были в курсе всех событий на многие мили вокруг.

Я прошла меж гигантских зарослей меч-травы по узенькой извилистой дорожке, перешла мостик над озерцом, поросшим кувшинками, и наконец поднялась на крыльцо главной хижины поселения. Не нравилось мне такое спешное приглашение, да еще и от всех старейшин сразу, поэтому я немного помялась на крыльце перед увитой плющом дверью. Даже мысль закралась развернуться, собрать шматье и уйти из Пограничного Гнезда. А что? Все-таки дойти до Захлебня можно дня за два, а там посмотрим.

Но тут дверь сама распахнулась, и пришлось войти, проклиная в душе собственную медлительность. В светлом и просторном зале, обшитом деревом, приятно пахло летним лугом. Вдоль стенок стояли низкие лавки, крытые цветастым сукном. Там я с удивлением обнаружила скрюченную фигурку Мальки. Накручивая на палец прядь волос, она хмуро кусала губы. Я уж было хотела спросить ее, что за представление тут разыгрывается, но тут одновременно распахнулись четыре двери, ведущие в комнаты старейшин, и все четверо торжественно вступили в зал.

Эффектно, что и говорить — каменные лица, царственная поступь. Просто Вершители на совете, разве что гонга и десятка-другого подхалимов не хватает. Хотя нет, один есть — вслед за старым сатиром, завернутым в ярко-зеленую хламиду, семенил Таур-Шах, очень внимательно рассматривавший край этой хламиды с явным намерением ее подхватить и обслюнявить. Фу.

— Итак, наемник из клана Лунных Лучей, мы потрясены находкой травницы Малеи. Ее глаза не могли солгать ей. Что скажешь ты в свое оправдание?

Прямолинейно, что тут говорить. Малька, подруга, как ты могла?! Хоть бы меня спросила, что к чему. Мой взгляд, брошенный на сжавшуюся в комок травницу, не сулил ей ничего хорошего. Но придумывать особо мучительную кару вероломной Мальке было некогда. Я отчаянно силилась на скорую руку состряпать более-менее правдоподобную версию о происшедшем — так, чтобы наговорить много пустопорожних слов, но мало по сути.

Тем временем Лорелея, старая нимфа с башней на голове, сооруженной из волос, веточек, цветов и ожерелий, нацелила на меня палец с тщательно отполированным ногтем и прошипела:

— С каких это пор ты язык проглотила, а? Откуда у тебя Венок сопротивления, который мы сплели для Варлока? И где он сам? Говори! — ее голос, и без того противный, сорвался на визг. — Ты — подлая убийца и воровка. Но мы надеялись, что во тьме твоей души еще осталось хоть капля чести. Хотя бы для поддержания репутации твоего клана. А ты...

— Подожди! — оборвал ее надтреснутый голос старого сатира. Поманив пальцем Мальку, он удобно устроился в одном из кресел по центру зала, и погладил снежно-белую бородку. — То, что у наемницы Малея увидела принадлежащую Варлоку вещь, еще ни о чем не говорит. Давайте будет последовательны. Сайлен-Шиит, откуда у тебя Венок сопротивления?

Шесть пар глаз уставились на меня, как будто именно сию секунду на мне проявились какие-то особенные узоры. Мне очень захотелось провалиться сквозь землю, хоть к огневицам на костер. Видно, я сильно струхнула, потому что совершенно неожиданно брякнула:

— С трупа сняла.

Причем ответ мой был совершенно честным.

Если бы в центре зала сейчас появился местный молитовник и предложил всем присутствующим обратиться к истинной вере, размахивая крестом и бараньей ногой, и то бы глаза старейшин выше лба бы не полезли. Малька застонала и рухнула на колени, закрывая ладонями лицо. Таур-Шах хрюкнул и вцепился в спинку кресла старого сатира, выломав приличную щепку. Старейшины вертели головами, пытаясь понять, все ли слышали то же самое.

— К-к-как с т-трупа? — выдавила на конец старейшина Гианта, уважаемая в поселении пожилая мавка. Нервно терзая небольшой пучок трав, она покачнулась и рухнула в кресло. — Зачем ты это сделала? То есть, как это произошло?

— Он нашел тебя до того, как стать... трупом?

— Если не ты, то кто его...? И.. да, а как его убили? Он точно...ммм...мертв?

— Ах ты мерзавка, огневица рогатая, маленькая ...!!!

Оглушенная потоком слов, я никак не могла взять в толк, откуда им известно про Варлока, и почему они так осведомлены в его перемещениях и попытке меня нанять. Еще и венок какой-то ему соорудили, сердобольные. Видя мое замешательство, сатир попытался перекричать кудахтанье нимфы и мавки, а также малькины завывания:

— Замолчите! Я вижу, что она мало что понимает. Да замолчите же!!!!!

Но проще было бы перекричать бурю. Тем временем дамы перешли к подробному обсуждению моих родственников, близких и не очень, а также роду занятий, членов моего клана и определили мне самое лучшее место в котле огневиц. Но их боевой пыл все-таки начал иссякать, наконец они замолчали и раздраженно выпрямились. Сатир воспользовался тишиной и откашлялся. Видно, готов огласить меня жертвенной козой, подумалось мне. Ну, подождите, пеньки замшелые, я вам еще покажу!

— Наемник из клана Лунных Лучей, ты давно уже знаешь нас, а мы тебя. Мне думается, что ты разрешишь наши сомнения на твой счет. Мы готовы выслушать твой рассказ, и поверить ему. Дело в том, что в какой-то степени мы причастны к миссии Варлока, а также к его проблемам. И не можем не сожалеть о том, что отпустили его одного в Черную Топь...

— Да, в пасть к дракону, — ехидно ввернула Лорелея, прожигая ненавидящим взглядом мою челку.

— Прошу тебя рассказать нам все как можно подробнее, — невозмутимо продолжал сатир, не шелохнувшись ни единым мускулом, — потому что Варлок... в какой-то степени... умереть не может. И если уж он был, скажем так, убит, то наш священный долг провести обряд его...мм... воскрешения. Мы верим тебе, лучик...

Так этот оборотень еще и бессмертный? Час от часу не легче. Теперь точно придется драпать из Семира надолго, путая следы что твой заяц.

Самое паскудное, что речь старого сатира что-то во мне зацепила. Все-таки козлоногие ничего плохого мне не сделали, и если уж они настолько озабочены судьбой этого оборотня, значит, на это есть серьезные причины. Хотя я до сих пор не видела, как еще я могла поступить с моим несостоявшимся клиентом, я вздохнула, почесала нос и выложила им всю правду. На одном дыхании, чтобы не передумать. Правда, о случае в таверне я умолчала, да и о происхождении шишки не упомянула. А так все очень правдиво рассказала.

— Вот как все было. И если вы мне сейчас начнете рассказывать, как неблагородно и подло я поступила, вы больше никогда не увидите ни меня, ни ваши камушки. Потому что я живу одна, работаю одна, и разменивать свою жизнь на благородство мне не по карману. И пусть я наемник, берусь за любую работенку и мало рассуждаю о том, насколько справедливо я поступаю, но в этой жизни можно либо выживать как придется, либо сдохнуть. Ну, или родиться вельможей и быть очень благородным в замке за пятью стенами.

Я выдохлась и обвела глазами зал. Тени скользили по стенам, ажурным кружевом падая на лица моих потрясенных слушателей. Было непонятно, осуждают они меня или нет. Да и какая мне разница, в конце концов? Другом больше, другом меньше... Все равно мы приходим одни и уходим тоже. И чем меньше привязка к этому миру, тем свободнее переход в иной. А для наемника это оч-чень актуально, уж я-то знаю.

Минуту они молчали. А потом на меня обрушился такой град визга и оскорблений, что не будь я доброй и мирной натурой, распотрошила бы голыми руками всю эту дряхлую компанию и заплевала ядом по самые глаза.

— Вы все сказали? — хоть я и наемник, и мне в принципе все равно, что обо мне говорят, но эти старые лесные крысы явно перегнули палку. — Больше вы уже ничего не сможете мне сказать. Потому что вас всех больше для меня не существует. Плату за постой и еду я оставлю на столе. Да, кстати, ... хе ... берегите Посох!

Я не смогла себе отказать в последнем уничтожающем залпе. Приятно смотреть на вытянувшиеся физиономии зарвавшихся всесильных старейшин, особенно когда до них дошли мои последние слова. Стараясь не потерять лицо, они зашевелились в своих креслах, как разбуженные курицы на насесте. Пронзительно — зеленое свечение их глаз сплеталось в сгустившемся воздухе в причудливые, медленно тускнеющие узоры. Разновидность выборочной телепатии, подумалось мне. Хотя я не спец, могу и ошибаться.

Я не стала ждать продолжения нашей милой беседы. Метнулась к двери, кубарем скатилась с крыльца и нырнула в заросли меч-травы. Тут же дверь опять распахнулась и на пороге возник Таур-Шах. Потоптался на крыльце, осмотрелся, пару раз окликнул меня по имени и скрылся в хижине, бросив хитрющий взгляд на мое укрытие. Неужели понял, где я? Ладно, все равно ты предатель, и места в моей жизни тебе нет, — разве что в виде жертвы. Медлить было нельзя. Неизвестно до чего договорятся старые пеньки, но для меня ничего хорошего явно не предвидится. Пора собираться.

Вылезать из кустов меч-травы — занятие травмоопасное, да еще и малопочтенное. На манер рака вылезя из кустов и кое-как отряхнувшись, я затрусила к хижине с вещами, стараясь не слишком быстро идти. Не хватало еще и внимание излишнее к себе привлекать. И так детвора глазеет, как на василек в сугробе. Об одном жалею — не успела у Мальки примочку для шишки взять. Придется первое время из лесу нос не высовывать, либо в капюшон получше заматываться.

ГЛАВА 4.

Я аккуратно и быстро укладывала вещи в мешок, критически осматривая каждую — действительно ли она так мне нужна? Вьючить вещи было не на кого, поэтому каждый фунт имел значение. Пришлось с сожалением расстаться с легкой рубахой, безнадежно испорченной кровью несговорчивого чешуйчатого свисса. Все надеялась отстирать, либо снадобьем оттереть. Сейчас не до того, а тащить на себе лишнюю тяжесть неохота. Да и запашок от потрохов свисса мягко говоря специфический. Также оставила одно одеяло и пустой кошель. Были бы монеты, а куда их пристроить — я найду. Хоть в подол рубахи завяжу. Особо пришлось помучиться с дилеммой казанок — кружка. Вроде и казанок дорог, и кружка — штука удобная, даже в драке. Размышляя над этой проблемой, я немного ушла в себя, поэтому когда из-за двери вкрадчивый баритон прошелестел: "Сай, открой...", я аж подпрыгнула. Метнувшись было к двери, я притормозила и медленно на цыпочках подкралась к щели между неплотно сколоченных досок. Заглянула. В глаз ткнулся наглый ус плюща. Обзор, значит, невозможен. Прислушалась — вроде сопит один козлоногий экземпляр, не отряд. Став на колени, я заглянула в щелку под дверью. Ну и что? Видно тень, но сколько там ног — непонятно.

А, была не была! Приосанившись, я распахнула дверь. Действительно, отряда за дверью не оказалось. На крыльце, небрежно прислонившись к косяку, стоял Таур-Шах, собственной персоной. Прищурив глаза, он плавно оторвал свое плечо от косяка и, вскинув подбородок, пронес себя вовнутрь. Там он небрежно бухнулся на кровать, поджав под себя одно копыто и опершись на колено второго.

— Тебе чего? — я осознавала, что мой голос звучит излишне резко, но лучшая защита — нападение, не так ли? — Пришел пересчитать ляны за постой? Не бойся, не обману. Даже приплачу... за доброе отношение. Вот, считай!

Я небрежно швырнула на кровать остатки собственного богатства. В глубине души я была готова за эти пять лянов нырнуть даже в постель к сатиру, сгрести жадными пальцами вожделенные монетки и перецеловать каждую. Еще бы, пять раз поесть в харчевне получше, неделю кутить в харчевне поплоше. Или агатовые серьги выторговать у ювелира — эльфа...

Но я отвлеклась. Я же гордая и оскорбленная. Быстро кинув угасающий взгляд на золотые монеты, я придала лицу надменное выражение и посмотрела на сатира. О Луна, этот бессребренник, казалось, даже не заметил моей жертвы! Он исподлобья смотрел на меня, как бык на красное, резко двигая челюстями. Держать марку становилось все труднее. Не люблю я лобовые атаки. Проще поулыбаться, со всем согласиться, раскланяться. А потом, темной ноченькой, да в переулочке, да со спины... И дело в шляпе. Непыльно, минимальный риск и почти стопроцентная гарантия.

Демонстративно отвернувшись от гада-сатира, я остервенело затолкала в мешок казанок с кружкой, затянула горловину, и протянула руку к сумке со снадобьями и шаманскими штучками. Но тут Таур-Шах вздохнул. Глубоко и устало, как чудом спасшийся утопающий, но все еще не верящий в собственное спасение. Затем он сказал:

— Сай-лен-Ши-ит.

Да, именно так, по слогам. Хорошо дозируя бархат, мед и сталь в ласкающем слух голосе. Знает, что я падкая на мужские голоса. Даже больше, чем на тугие кошельки. И неважно, что у мужчины рога на башке и копыта, волосами поросшие, — я могу и отвернуться. И слушать, и таять... Правда, полной потери контроля не происходило еще ни разу. Я повернулась к Таур-Шаху и насмешливо улыбнулась.

— До чего же ты докатился! После всего, что вы мне наговорили в Хижине старейшин, ты вряд ли мог бы меня склонить к нормальному разговору. Поэтому ты ворвался сюда как вампир-искуситель, а теперь пытаешься сыграть на одной из моих немногочисленных маленьких слабостях. Ну-ну. Хоть монеты-то пересчитай, а то потом пустишь сплетню, что лучик тебя нагрел...

— Перестань корчить из себя неприступную крепость, Сай. Кого ты надеешься обмануть? Я прекрасно знаю всю подлость и жадность твоей продажной душонки. Да ты удавишься за эти пять лянов на ближайшем хмелеграбе!

— Ого как мы заговорили, Несущий посох! А что ж ты так не говорил, когда вы целым поселением на коленях ползали, умоляли вернуть артефакт цены заоблачной? Но при этом абсолютно не постеснялись торговаться, как гном на базаре! Или когда тут пир горой закатили, дифирамбы пели, посохом своим драгоценным размахивали. Что ж тогда ты не сказал ни о моей душонке, ни о подлости? Или тогда это называлось по-другому, потому что играло вам на руку, а?

От злости меня всю трясла мелкая дрожь. Чтобы не упасть, я подошла и оперлась на подоконник. Надо окно закрыть, а то о нашем разговоре скоро все узнают в подробностях. Я захлопнула створки окна и села на подоконник, предоставив Таур-Шаху рассматривать мой бесстрастный (я надеюсь!) профиль. Скосив глаз, я глянула на кровать. Сатир сосредоточенно рассматривал свое руно. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову и вкрадчиво проговорил:

— А как же тогда честь твоего клана, а? Лунные Лучи никогда... да-да, НИКОГДА не подводили тех, кто им платил. А ты убила заказчика. Он тебе доверился, может, даже деньги показал. А ты пожадничала да и грохнула его втихаря, монеты прокутила, а потом к нам подалась, отсидеться. Или скажешь, что все было не так?

Когда мне не верят, я завожусь даже быстрее, чем когда меня буравят чем-нибудь. А издевательский прищур сатира как раз и был рассчитан на то, чтобы лишить меня остатков душевного равновесия. Но я огромным усилием воли подавила в себе желание вцепиться в нахальную козлиную морду и разорвать ее на кусочки, перекусить ему шею и наслаждаться фонтаном алой, еще живой крови...

Кажется, я даже заскрежетала зубами от желания воплотить картинку в жизнь. Сатир с интересом следил за моим лицом, и немного отодвинулся. Я отвернулась и посмотрела сквозь яркий витраж на улицу. Солнце светило густым, желто-оранжевым светом, в мареве покачивались васильки и анемоны. Поселок вымер, только пара маленьких собачонок лежали в тени хмелеграба, высунув языки и закатывая глазенки.

— Ты глуп, козлоногий, — опустошение в душе после яркой вспышки ярости как нельзя лучше подходит для разговора с потенциальным врагом. Тебя ничто не задевает, а голос звучит на одной ноте, монотонно и печально, — ты удивительно глуп. Я слишком хочу еще пожить, чтобы подряжаться на сомнительную сделку с кровожадным оборотнем, даже за огромную сумму. Тем более что в этой истории с самого начала появилось слишком много совпадений. Я — сама себе охрана и советчик, и никто, даже самый лучший из клиентов, не достоин того, чтобы я погибла от собственной глупости. Понятно тебе?

— Непонятно. Он же был готов заплатить.

— За что? За то, что я пойду с ним в Захлебень, украду у кое-кого кое-что и принесу это кое-что кое-кому в Гритерн. Как можно говорить о деле с таким скрытным заказчиком?

— Но миссия Варлока была делом чрезвычайной важности, даже для нас. Все Древние расы в большей или меньшей степени были вовлечены в эту войну...

— Какую войну? Очнись, сатир! Уже месяца четыре как все жители Большого Мира подписали свиток Перемирия.

— Сай, ну не говори чего не знаешь. Ты мало смыслишь в политике вообще, а в политике проведения магических обрядов — тем более! — Таур-Шах сердито взмахнул руками и соскочил с кровати. В запале он принялся вытаптывать циновку, расхаживая от стола к окну. — Маги Сатолии, как ты знаешь, затеяли ту войну за чистоту использования магии, особенно боевой, в корыстных интересах. Не владея искусством преобразования и фильтрации нисходящих, а особенно восходящих вихревых потоков...

Тут мне пришлось перебить увлекшегося Таур-Шаха.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Да мне и неважна суть этого конфликта. Пусть хоть заплюют друг друга серной кислотой, меня это не касается. Все вы, чародеи, ненормальные.

— Ты просто безмозглая гномиха! — потрясал кулаками сатир, нависая над моей головой. — Ты абсолютная идиотка! Слушай, пока я не выкинул тебя из Гнезда насовсем...

— Я и сама собиралась уходить. Так что угрозы твои меня не задевают, а рассказы про магов, козни и политику прибереги для завлекания юных дев. Им понравится.

С этими словами я спрыгнула с подоконника, решительно подхватила мешок и остальные пожитки и гордо пошагала к двери. Но сатир, видно, уже сообразил, что перегнул палку, потому что обхватил меня сзади лапищами и забормотал, щекоча ухо дыханием:

— Извини, я не хотел кричать. Просто это очень важно для продолжения наших магических традиций. В амулете, который Варлок просил тебя украсть, нет ничего особенного. Но он может помочь в ритуале Запечатывания одного капища. Это очень важно, очень. Сай, пожалуйста, послушай еще немного. Может, ты поменяешь свое мнение по поводу Варлока и ... даже нас.

— Говори.

Таур-Шах выпустил меня и устало плюхнулся на кровать. Я сбросила на пол мешок и вернулась на подоконник.

Второй раунд.

Но на этот раз сатир тактику сменил кардинально. Максимально приблизив модуляции голоса к особо соблазнительным, он заговорил, не отводя взгляда от трещин на потолке:

— Варлок — чародей и воин. Один из лучших воинов Общины Белого Волка. О них мало кто слышал. Новости да слухи из Окраинного Мира редко долетают до наших мест.

— Он из Окраинного Мира?!

— Да, Сай. Оттуда.

— Так что же понадобилось от меня такому выдающемуся... жрецу, а? Ты мне врешь, Таур-Шах.

— Дослушай, лучик. Вся магия Древних рас черпает силы из общего источника. Природы. А человеческие маги не могут воспринимать ее в чистом виде, им нужны сооружения вроде молелен или капищ для подпитки. Во-первых, они выполняют роль резонатора, собирая энергию в концентрированный луч, а во-вторых, очищают ее от примесей огневиц, посторонних призраков, неупокоившихся душ и вообще. Так вот, Община Белого Волка — одна из лучших в использовании магии природы в ее первозданном виде. Мы узнали, что эта дурацкая война не была бы обьявлена, если б не один клан, который мутит воду. Они каким-то образом склонили ближайших советников Вершителей на свою сторону, и магия природы была обьявлена разрушающей и опасной.

Таур-Шах перевел дух и наконец взглянул в мою сторону. А я, кажется, забыла дышать, настолько меня очаровал голос сатира. Правда, смысл того, что он мне говорил, потряс меня куда меньше. Ну маги, ну поссорились... Большое дело! Подперев щеку рукой, я полузакрыла глаза и позволяла музыке мужского голоса качать меня на волнах истомы... А Таур-Шах продолжал:

— Для того, чтобы склонить на сторону природы ее заблудших детей, нужно замутить поток на капище этих мятежных жрецов. Амулет для проведения ритуала был утерян очень давно. Мы его нашли. Теперь его нужно выкрасть, не привлекая внимания. Под видом обычного грабежа. Варлок отправился "на дело", но тут ему подвернулась парочка наших травниц. Хи-хи, ха-ха, — они его и приволокли к нам. — Сатир захихикал, и глаза его блеснули. — Правда, он успел еще с местными помахаться... В общем, Гианта лично занималась сборкой Варлока, а меж тем мы посоветовали ему тебя найти и попросить помощи. Побольше монет посулить...

— Веночек соорудили... — не сдержалась я. — Может, вы ему и про мою метку рассказали, и про то, где я заседаю, а?

— Ну, должны же мы были его предупредить, вооружить, так сказать... — сатир сел на кровати и зевнул. — Фу, уморился я с тобой. Да, так к чему я веду — денег тебе действительно отсыпят побольше, но и риск огромный. Говорю честно. Но если ты не возьмешься, — даже не знаю, что будет. Наверное, убьем мы тебя.

Потрясающе. Я счастлива. Прямая угроза — это тебе не дипломатические расшаркивания. Раз, два — и самое милосердное, что со мной сделают — это затопчут. Кентаврами. Жуть! Я выложила свой последний козырь:

— Но после нашего с Варлоком...эээ...конфликта мало того, что ваш чародей мертв, так еще и давненько мертв. И даже если вы эту тухлятину воскресите, вряд ли он захочет продолжать со мной сотрудничать. Так что я пошла.

Я хватаю мешок, сумку и очень нехотя тащусь к двери. Но правду говорят, что любопытство кошку сгубило. Да и упоминание о гарантированной оплате ласкает душу. А, будь что будет. Решительно бросаю мешок и разворачиваюсь лицом к откровенно ухмыляющемуся сатиру.

Ничья.

Занавес.

— Поаккуратней, леший тебя забодай! Не железная, небось!

— А ты не дергайся, не дергайся. Зато красавица будешь — и-и-и какая! Вот еще немножко... да наклонись ты, течет же!

— Да ну тебя к лешему, и зачем я только связалась с тобой, косорукой!

— Ах я косорукая!! А сама кто? Ведьмака спящего порешить и то не смогла как следует!

— Малька, не отвлекайся! Все глаза залила ...

Думаю, и так понятно, что перебранка между мной и травницей касалась уничтожения той самой шишки, из-за которой я боялась вылазить из леса. Я сидела над миской, склонив голову и развязав ворот рубахи, а подлая лекарка с удовольствием обтирала мою шишику каким-то жгучим снадобьем, уверяя, что за день от шишки и следа не останется.

Предательство травницы я, конечно, простила, великодушно напомнив себе, что иногда поступала куда как хуже. Тем более что простодушная травница чувствовала себя немного не в своей тарелке и с таким рвением кинулась меня лечить, что я уже жалела о том, что попалась в ее руки. Кстати сказать, бледнела шишка на глазах, поэтому переругивались мы исключительно для того, чтобы спустить пар — очень уж мы перетряслись и понервничали за утро.

Пока Таур-Шах умасливал меня в хижине, старейшины, оказывается, спешно решали, что делать с Варлоком. И как только я согласилась помогать им в возвращении артефакта, тут же атаковали меня с расспросами про подробности убиения их драгоценного коллеги. Узнав, что я не отсекла ему голову, они просто до потолка запрыгали от радости, обозвали кровопийцей и неумехой и попросили никуда не уходить из Гнезда, пока не отыщут труп.

— Сай, да нагнись же ты над миской.

— И когда тебе надоест меня мучать-то?

— Да я уже почти закончила. Сейчас намажу мазью и все будет отлично.

Ну наконец-то. Я выпрямилась, стойко поморщилась от очередного издевательства над моей шишкой и выдохнула. Малька суетилась, сворачивая свои баночки-скляночки. Люблю я сидеть в хижине Мальки. Светлая и просторная, она вкусно пахнет травами и солнцем. Потолок и стены увешаны пучками трав, амулетами и чистыми полотнищами, за окнами — озеро. Травница обожает воду, странно, что родилась она не нимфой. Ее хижина — пожалуй, единственная, построена на сваях посередине небольшого озерца, поросшего кувшинками и лилиями. Как-то я спросила Мальку, не докучают ли ей комары, но она только посмеялась. Может, это смешно, но комары от запаха ее снадобий точно моментально дохнут, причем по всему поселению.

Прибрав, Малея присела рядом со мной на лежанку, покомкала в руках вышитое покрывало и робко посмотрела мне в глаза.

— Ты чего?

— Прости меня, Сай. Ты знаешь за что. Просто я на минуту забыла, кто ты, и чем ты занимаешься. Я ужаснулась тому, что моя подруга могла подло поступить.

— Ага, но потом ты сообразила, что твоя подруга — это убийца в непонятно каком поколении и приняла это?

— Да.

Как просто, а? Приняла меня вместе с моими шрамами, подлостью и окровавленными руками. Мечта любого мужика. Но она не женщина, она мавка. Дитя природы, а ее закон суров — или ты, или тебя. Каждое живое существо чем-то кормится, и одновременно служит пищей другим. Мудро и жестоко.

— Малька, а что, полнолуние этой ночью или следующей?

— А ты не чувствуешь? — мавка казалась удивленной. Она потянулась, как кошка, и обхватила колени руками. — Этой. Сай...

-Что?

— Расскажи мне про Варлока.

Хи, а зачем это ей?

— Малька, ты влюбилась?

— Нет! — мне на голову обрушилась подушка. Ухватив конец подушки, я потянула на себя, мавка — на себя. О луна, как хорошо иногда забывать, что нужно всегда быть начеку! Какое облегчение быть здесь, в поселении, и не думать о своей спине.

— Ладно, — я отпустила подушку и откинулась, оперевшись головой о стену. — Он — маг и воин, из общины Белого Волка, из Окраинного мира. У него замечательные черные глаза. Правда, иногда они желтеют и светятся в темноте, как у зверя. Он сам как хищник, легкий и сильный.

— Ого, — глаза Мальки искрились смехом, — да в него кто-то другой влюбился...

— Мавка, ты мерзкая, ты знаешь об этом?

Я посмотрела на солнечный луч, дрожащий на светлых досках пола, потом перевела взгляд на заинтересованную мавку.

— Нет, не влюбилась. Я его не знаю, ни какой он как человек, ни какой он маг, ни какой он зверь... Он.. как тебе сказать... он — мертвец.

— Это я знаю. Даже знаю, по чьей милости.

— Нет, ты не поняла. В этой общине самые уважаемые члены, присягнувшие какой-то книге, после смерти превращаются в волков. Они уходят жить в леса вокруг своего городка, и как покидают этот мир потом — неизвестно. Так вот, — я замолчала и щелкнула по пучку трав. Запахло лесом и покоем. — Так вот, если этим волкам отсечь голову, они уже не вернутся. Но если их убить по-другому, то можно провести обряд возврата. Только надо иметь оружие, которым их убили или ранили.

Глаза Мальки были как вода в озере. И почти такого же размера, как ее озеро.

— И это оружие у меня есть. Понимаешь?

— Понимаю...

Мавка встала и подошла к окну. Глубоко вздохнула. Наверное, она все-таки неровно дышит к этому оборотню, если так переживает. А может, она что-то знает о миссии, об этом проклятом мятежном капище.... Думаю, при замутнении капища убьют всех его жрецов, и некому будет радеть о чистоте магии. Хорошо это или плохо — не знаю. Да и не хочу знать.

— Пойду я, Малька. Посплю часок. Разбуди на закате, хорошо?

— Хорошо. Ты куда-то пойдешь ночью?

— Мне нужно поговорить с луной. Я обещала жертву Селене. И еще... Малька, неужели я такое чудовище?

Ну зачем я спрашиваю? Как будто я не знаю.

— Нет, ты просто Лунный Луч. И это не изменить. Это твоя суть, твой путь. Ты должна его пройти. Откажешься от своего пути — погибнешь. Завянешь, как цветок. — Голос травницы зазвенел и отразился от гладкого зеркала воды за окном. — Нет в мире зла и добра. Есть пути. Они одинаковы для природы. Главное, пройти свой путь до конца, не дрогнув. Мнения людей и других рас ничего не значат для того, кто не изменяет себе и не ломает себя в угоду сомнительным ханжам. Помни это, лучик.

Я смотрела в глаза травницы, в которых светилась мудрость, недоступная большинству людей, и не могла не поразиться. Она молода, как и я, но ее глаза — это глаза Времени. Оно знает столько, что людям и не снилось, да им и не понять никогда.

Я вздохнула и пошла спать.

ГЛАВА 5.

Поспать не удалось. Только я закрыла глаза и уже было унеслась в мир сновидений, как в дверь загрохотали. Я буркнула, чтобы заходили, и устроилась поуютнее. Ну их, я устала. Влетевший генерал кентавров сиял, как начищенный лян.

— Мы нашли его! Сайлен-Шиит, пойдем. Нужен твой нож.

— Не пойду. — Я натянула одеяло на уши и засопела. — Не смотри на меня так, я сделала что могла. Рассказала обо всем, указала место, пообещала отдать нож на растерзание оголтелым шаманам. Что еще ты хочешь от меня?

— Бери нож и пошли. — Кентавр острием пики стянул одеяло на пол и хрюкнул. — Одевайся и пошли, старейшины ждут.

Я перевернулась на живот, светя голым задом, и злобно сверкнула глазами на генерала.

— Уйди, я оденусь и прийду. Вы хоть не заставите меня при обряде присутствовать? А то проснется упырь и загрызет меня раньше, чем вы ему все расскажите.

Кентавр насмешливо хрюкнул еще раз и исчез.

Пришлось тащиться к старейшинам. Одеваясь, я вспомнила вслух всех их родственников и сородичей, а заодно всех близких и родных трупа. То есть Варлока. Так, за компанию.

В зале хижины старейшин царило оживление. Шаманы-сатиры столпились вокруг стола, на котором лежало тело Варлока. У меня сердце заколотилось, когда я глянула на него. Казалось, он спит, только черная кровь на шее и рубахе напоминала о моем предательстве. Да, это было предательство. И сейчас мне было нехорошо на душе как никогда. Почему-то мне захотелось, чтобы он простил меня и понял, почему я сделала то, что сделала. Хотя требовать этого я не смогу, духа не хватит.

— Ты принесла нож? Давай. — Таур-Шах возник как из-под земли возле меня. Темно-зеленая тога, венок из омелы на голове. На шее блестит золотой знак Несущего посох.

Я протянула ему нож и уже намеревалась выскользнуть за дверь, как старейшина-сатир обратился ко мне:

— Сайлен-Шиит, останься. Ты лишила жизни этого воина, и ты первая увидишь его глаза, когда он проснется. Или ты думала, что мы сами будем отдуваться за тебя?

Так я и знала. Хуже уже ничего быть не может. Ладно, я останусь. Селена, с меня причитается. ПОМОГИ!

Шаманы выстроились вокруг стола. Вспыхнули глаза старейшины, зеленая волна прокатилась над столом и замерла куполом. Шаманы тихо запели какой-то речитатив, а молодые сатиры зажгли курильницы на массивных кованых треногах. Дымок пополз по залу, окутывая фигуры в тогах. Речитатив стал громче, быстрее, требовательнее. Таур-Шах приблизился к старейшине, держа в руках мой нож. Только б они его не загубили. Старейшина взял чашу, стоявшую у головы Варлока, и влил в нее вязкую темную жикость из пузырька. Тяжелый густо-сладкий запах чуть не отправил меня в обморок. Взяв чашу двумя руками, старейшина поднял ее над головой и громко произнес несколько слов под аккомпанемент речитатива, уже гремевшего под потолком зала и волнами отражавшегося от стен. У меня закружилась голова, но тут шаманы, стоявшие в ногах тела, расступились. Повинуясь жесту Таур-Шаха, я подошла на негнущихся ногах к краю стола и робко посмотрела на труп. Он не двигался. О луна, если он сейчас встанет, я закричу. Или заплачу. Или забьюсь в истерике — я никогда еще не видела ни одного подобного обряда.

Таур-Шах быстро подошел ко мне. В руках у него был мой нож и маленькая плошка. Поставив ее к ногам Варлока, Таур-Шах схватил меня за руку, взмахнул ножом и струя моей крови ударила в плошку, брызгая на труп. Странно, но я только дернулась, тупо глядя на струю собственной крови. Говорят, такое может быть, если человек находится в трансе. Хотя использование крови в обряде для меня вещь привычная... Набрав в плошку достаточное количество, Таур-Шах лизнул рану и кровь перестала идти. Шаман, одним словом. Затем он то же самое проделал со своей рукой. Кровь, смешиваясь в плошке, запузырилась и захлюпала. Торжественно взяв плошку, сатир подошел к старейшине. Певцы замолчали, и тишина показалась просто оглушающей. Залепив уши, она ощутимо вливалась в мое тело, заполняя напряжением, как перед грозой. Я слушала, как мое тело откликается на энергию живой крови, напрягается и расправляется. Обычно я сравниваю это чувство с тем, как птица расправляет крылья для полета.

Медленно, осторожно старейшина начал по лезвию моего ножа вливать кровь в чашу. Воздух вибрировал, зеленый купол засветился еще ярче. Когда последняя капля упала в чашу, речитатив грянул с новой силой. Старейшина наклонился над Варлоком и ... ножом разрезал нанесенную мною рану. Думаю, мои глаза сейчас стоили того, чтобы на них посмотреть. Да они чуть не выпали от удивления!

Таур-Шах подскочил сбоку и, гортанно выкрикивая какие-то странные фразы, влил содержимое чаши в открывшуюся рану. Тело Варлока выгнулось дугой. Каждая мышца сокращалась отдельно, тело корчилось и тряслось. Речитатив загремел громом, шумом водопада, камнепадом в горах...

И Варлок открыл глаза.

Желтые, светящиеся, злющие-е-е...

И увидел меня.

Шаманы ринулись к нему, схватив за руки-ноги, прижимая к столу. И тут Варлок начал превращаться. Описывать процесс я не буду, так как у меня не хватит слов для описания жуткого зрелища превращения одного тела в другое. Огромное, волосатое, белоснежное.

Старейшина погасил взгляд, зеленый купол исчез. Положив руку на шею монстра, он сказал:

— Варлок, с возвращением.

Волк отрегулировал огонек гнева в глазах и повернул морду к старейшине. Полузакрыв глаза, он промолвил:

— Благодарю тебя, Перан-Шах. Я в долгу у тебя. — Затем он повернулся в мою сторону, окинул взглядом и процедил: — Отдай ее мне, Перан-Шах.

И тут я вспомнила, что у меня есть ноги. И что пора их делать.

Медленно пятясь, я не могла оторвать глаз от светящихся радужек волка. Варлок зарычал и напрягся, силясь освободиться от рук, вжимающих его в стол. И нервы у меня не выдержали.

Развернувшись, я молча (!) рванула к двери и вылетела на солнечный свет с огромным облегчением. Не останавляваясь, я пролетела к своей хижине и, привалившись спиной к двери изнутри, еле перевела дух. Теперь моя судьба была в руках Таур-Шаха и старейшин. Если они не растолкуют глупой скотине, что он возвращен благодаря мне, и что я сожалею и согласна (за десять тысяч, разумеется) лезть хоть к лешему на рога, то мне конец.

Поразмыслив, я все же пришла к выводу, что Таур-Шах, как непревзойденный дипломат и мой друг, все-таки сможет утихомирить этого зверя. Глотнула концентрированной настойки валерианы, разделась и завалилась спать. Затухающим разумом я успела оправдать себя тем, что во сне умирать приятнее.

Закатное солнце уже успело покраснеть и наливным яблочком медленно катилось к горизонту. Ветерок трепал листочки хмелеграбов, пускал "змейку" по траве. Квакушки настраивали свои голоса для ежевечернего концерта. Голоса проходящих мимо окна обитателей Приграничного Гнезда звучали приглушенно и устало.

Я проснулась сама, когда солнце схватилось одним из лучиков за мо й нос в надежде удержаться еще чуть-чуть на небосклоне. Ничего у него не вышло. Я чихнула, села на кровати и лучик, беспомощно скользнув по подушке, затрепетал от обиды. Ничего, переживет. Цикличность, брат, в природе никто не отменял. Еще вернешься.

Я потянулась к валявшимся на полу штанам и сапогам. Затем поплутала в рукавах рубашки. Пригладив пятерней волосы, глянула в зеркало на комоде. Выспавшееся лицо показалось даже красивым. Ха, знай наших!

Настроение было хорошее. Я проснулась — значит, старейшины умудрились уговорить Варлока не спускать с меня шкуру прямо сейчас, или хотя бы поговорить перед растерзанием. Это вселяло надежду. Ведь Варлок хоть и зверь, но самец. А я выспалась. Разговор мог бы получиться... Я обольстительно улыбнулась своему отражению и тряхнула гривой волос, блеснув глазами. Хороша я, огневица, ух как же я хороша!

Напевая фривольный мотивчик услышанной в Черной Топи "любовной баллады", я два раза присела и три раза нагнулась. Все, разминка окончена, можно пойти поискать травницу. Видно, мой рассказ о глазах воина, мага и сильного зверя все-таки попал в точку, и преданная лекарка суетится сейчас возле возвращенного Варлока, отпаивая, обтирая и массируя. Я мечтательно ухмыльнулась — любви, страсти и желанию покорны все расы в этом мире. Да и в других мирах, я думаю, тоже.

На улице было тепло и спокойно, легкий ветерок больше успокаивал, чем бодрил. Лениво проходя мимо дворов и хижин, изредка раскланиваясь со знакомыми и приятелями, я добрела до озерца травницы. Хижина молча глянула на меня окнами с наглухо задернутыми занавесями. Любопытно. Втайне надеясь на бесплатный цирк, я перешла мосточек и резко толкнула дверь с кличем базарной торговки: "Малька, ты тута?".

Она была "тута". Травница стояла у стола, аки невестушка, и ручками белыми самолично совала в сумку Варлока пузырьки, травки и баночки, а глазками такие "бесята" пускала, что аж зайчики по стенам прыгали.

И он тоже был "тута". Добрый молодец, одетый небрежно, и от этого еще более притягательно, стоял рядом с Малькой, жарко дыша над плечом. Ишь, навис над девушкой, волосами ушки Малькины щекочет. От моего вопля они разом вскинули головы и уставились на меня очень недоброжелательно. Малька, не отрывая от меня глаз, автоматически запихала в сумку Варлока полотенце и шарила по столу рукой, что бы еще такое туда затолкать. А Варлок сначала удивился, отступил от травницы на полшага, оперся на стол кулачищем. Потом его глаза прищурились и блеснули насмешливо и презрительно.

Мне стало стыдно. За то, что так мелочно попыталась внести неразбериху в стан врага, который и врагом-то не был. За то, что повела себя, как пьяный тролль в доме у случайной подружки. За то, что пришла в грязных сапогах...

Нужно было что-то сказать или сделать, причем изящно и непринужденно, да так и оставить их стоять с открытыми ртами. Но, как назло, ничего на ум не приходило. Посему, проблеяв, что зайду попозже, я позорно покинула поле боя, надеясь, что Варлок за мной не погонится и не станет сводить счеты возле хижины своей прелестницы.

Сидя в зарослях меч-травы, дабы не мозолить глаза охочих до сплетен соседушек, я слушала шорох ветра и все больше проникалась покоем этого вечера. Сегодня полнолуние, время Жатвы и Воздаяния. Жертва будет большой, сочной, вкусной... О луна, Селена — покровительница, никогда ты не оставляла меня своей милостью, так не оставь и впредь. Жди, мой Ведущий, этой ночью ты опять напьешься всласть ...

Бах. Хлопнула дверь малькиного домишки. Я подхватилась и осторожно раздвинула двумя пальцами высокие побеги меч-травы. Варлок, держа в левой руке набитую сумку, неспешно спускался с крыльца. Легкая рубаха, заправленная в штаны, красивыми складками обнимала его плечи. Ворот был развязан до пупа (если он у оборотней, конечно, есть). Под рубахой болталось с пяток разноцветных амулетов.

Подойдя к ближайшему кусту, оборотень нагнулся, оторвал молодой побег и сунул его в рот. Откинул со лба волосы, огляделся. Фу ты, да что ж ты застыл? Стоит, осматривается, вроде ждет кого-то...

Наконец он отбросил измочаленную веточку, принюхался, и в три прыжка подскочил к моему убежищу. Широко расставив ноги, он навис над моей бедной головой, вдавив свободной рукой в землю и не давая подняться. Я попыталась брыкнуть его ногой, не попала и смирилась. Варлок зарычал, глухо и выжидающе. Я задрала лицо вверх, хулигански прищурила глаз и глубоко вздохнула. Ну давай, кусай меня, упырь недобитый. Нож мне так и не отдали, с топором по поселению лесного народа бегать глупо, в магических школах не обучалась, — так что жертва подана в теплом виде, жрите, чтоб вы подавились.

Варлок прожег меня ненавидящим взглядом и прошипел:

— Ты подлая дрянь. И я живьем спущу с тебя шкуру. Готовься, наемник, старейшины мне тебя отдали ... в качестве компенсации морального ущерба.

— Так начинай, пугало великое. Зачем болтать языком впустую? — когда мне от страха отказывает голова, язык начинает самостоятельно геройствовать, подставляя под удар. Но не отрежешь же...

— Я это сделаю потом, после того, как ты поможешь нам выкрасть амулет. И не хотелось бы мне окроплять твоей ядовитой кровью эту священную землю.

Фи, как низко. Сначала расчет, только потом — месть.

Но не могу не признать — молодец, мыслит как надо, мне уже нравится. Думаю, споемся.

— Значит, загрызание отменяется до окончания операции. Великолепно, Варлок.

Я дернула плечом и все-таки вскочила на ноги. Предательски подвернувшийся камень больно ударил ногу, я потеряла равновесие и ткнулась прямо в грудь злобно рыкнувшему воину.

— Ой, прости. Да — за все прости. Мне действительно очень жаль. — Я подняла свои ясные голубые глазки вверх и заглянула в его два омута. — Я очень надеюсь, что ты хотя бы попытался понять, почему я убила оборотня прежде, чем повернуться к нему спиной.

Похлопав ладошкой по его амулетам, я медленно и печально отошла от застывшего мага. От души надеясь, что это моя несравненная краса и мудрость заставили остыть от праведного гнева великого мстителя из общины Белого Волка, я проплыла до крыльца, украдкой обернулась. Он внимательно смотрел мне вслед. Заметив, что я подглядываю, он рыкнул, закинул сумку на плечо и побрел прочь. Я перевела дух и толкнула обитую серебром дверь. Малька, я иду...

Мавка сидела на лежанке, гладя ладонью скомканное покрывало. На стук двери она повернула голову и настолько отрешенно посмотрела, что я уж и не знала, о чем и думать. Наконец она осознала, что это всего лишь я, и нахмурилась.

— Сай, что это было?

— Прости, — промямлила я , переминаясь с ноги на ногу, — я не думала...

— Ты отлично подумала, Сай. Влетела, как орда орков. Зачем?

На этот ее вопрос мне было ответить абсолютно нечего. Порыв души, и ничего более. Я вгляделась в озера малькиных глаз. Там искрились звездочки, которые не спутаешь ни с какими другими. Звездочки простого женского счастья.

— Ну, рассказывай.

Я без церемоний прислонилась к столу и скрестила на груди руки.

— Хорошо, что ты сразу ушла. Варлок просто взбешен твоей... мм...беспринципностью и подлостью. На глаза ему лучше не попадайся, а то убьет.

— Он мне уже все это изложил в предельно ясной форме, — отмахнулась я, — но отложил убийство на потом. Сначала все-таки ему подавай амулет. А потом, как говорится, если сумею убежать — мне же лучше.

— Да ты что? И где ж это он тебя сцапал? Ты что, на крыльце ошивалась? Подслушивала, небось? — Малька подозрительно прищурилась.

Было что подслушать, говоришь... Жаль, я под окном не схоронилась, много бы занятного услышала.

— Не бойся, не на крыльце. Я в зарослях меч-травы засела. А этот меня унюхал и прижал...

Малька всплеснула руками.

— Ты хоть цела? Он тебе ничего не сделал?

— Да ничего, помял немножко — вот и все. Ты мне лучше скажи, как у них разговор со старейшинами прошел. Интересно до жути.

— Ну, Перан-Шах его успокоил, объяснил как дело было. Твою версию. Таур-Шах тоже руку приложил. Вы ж вдвоем пойдете за амулетом, так что выбора у Варлока не осталось. Вот он немножко побушевал, но вроде как даже примирился с тем, что ты хоть и редкая ..., но очень полезная. Даже что-то там про твою шишку рассказал.

Я хмуро отвернулась от хохочущей травницы. Отомстил, так твою разэтак в орочьи норы. Ну ничего, хочешь амулет — терпи меня в любых моих проявлениях. А уж я постараюсь весь арсенал своих выбрыков продемонстрировать.

Отхохотавшись, Малька спохватилась и спросила, зачем все-таки я пожаловала. Попросив для ночного ритуала пару пучков ее травок да снадобий, я раскланялась. Времени оставалось не так много, а еще нужно было жертву где-нибудь раздобыть.

От Мальки я направилась к хижине Таур-Шаха. Пройдя пару улочек поселения и не встретив на пути Варлока, я посчитала себя великой счастливицей и уже без всякой опаски постучала в дверь Таур-Шаха. В хижине безмолствовали. Опасаясь, что сатир все еще заседает с Перан-Шахом и другими старейшинами, я загромыхала в дверь погромче и позвала. Из глубины хижины послышался сдавленный голос Таур-Шаха, сообщивший что он сейчас выйдет. В хижине завозились, послышался быстрый шепоток, и в щелку приоткрывшейся двери показался зеленый глаз. Убедившись, что это действительно я, без топора и с доброжелательным видом, сатир прошипел:

— Ты чего пришла?

— Таур-Шах, ты что, боишься меня, что ли? Нож мой отдай.

— На кой он тебе сегодня сдался? Опять на Варлока пойдешь?

— Не мели ерунды, нужен он мне больно. Сегодня полнолуние. Понимаешь?

— А. Ну ладно. Сейчас. Подожди.

И дверь захлопнулась у меня перед носом. Я уж было обиделась на такое свинское обращение, но внезапно меня озарила мысль — а вдруг он с подружкой? Вот это потеха. Гаденько улыбаясь, я попинала камушки у крыльца, полюбовалась на ярко-красный закат. Да что он там копается?

Дверь вновь приоткрылась, и Таур-Шах выскользнул ко мне в щелку. Интересно, кто ж там у него сидит-то?

— На вот, твой нож.

Я оглядела лезвие. Вычищенное, ни капли крови, блестит...

— Спасибо. А скажи мне, изнутри портал открывается так же, как и раньше?

— Да, изнутри мы иллюзию не меняли. — Сатир помялся и положил мне на плечо руку. — Ты поосторожней в лесу, ладно?

— Ладно, — усмехнулась я и погладила его грубую ладонь. Может, он и нелюдь, но очень хороший. — Спасибо за заботу.

— Да ладно, — буркнул сатир и открыл дверь.

В хижине за столом восседал Варлок. Я скривилась, отвесила поклон и быстренько пошуровала оттуда подальше. Душевное состояние перед ритуалом должно быть ровным, как строчка на плаще. И портить себе настроение еще одной стычкой с кровожадным воином будет мне не с руки. Вот завтра — пожалуйста. Даже с удовольствием.

Выпав из портала (никак не могу научиться изящно выплывать на неизвестную местность), я поежилась. Черное небо, затянутое тучами, давило сверху как крышка гроба. Ледяной ночной ветер мгновенно забрался за воротник, прогулялся холодными пальцами по спине. Сидя в Гнезде, поневоле забываешь, что в нормальном мире уже осень и очень холодно бродить по ночам в неприветливом влажном лесу. Представив себе процесс выполнения ритуала на таком холоде, я почти пожалела, что поселение народа лесов защищено магическим щитом. Летней ночью было бы намного приятнее...

Я шла по тропке в глубь чащи. Ухала сова, шуршали под ногами опадающие сухие листья. А над головой магическим шаром повисла полная луна. О Селена, покровительница, мать! Я иду на встречу со слугами твоими, жди жертвы от маленького лучика!

Жертва, как я и обещала, было довольно увесистая и жирная. В мешке за плечами я тащила приличного размера поросенка. Усыпленный моим розовым шариком, он кулем болталася в такт шагам. Уж лучше так, чем рыскать полночи за ночным зверем, или переть через весь лес отчаянно брыкающуюся и визжащую жертву. Еще и покусать мог бы, чего доброго. Думаю, Ведущий особо не огорчится. Тем более, что поросенок-то жив.

Продираясь сквозь заросли неопознанных мной растений, я все больше подпадала под очарование ночного божества. Незаметно для себя я погрузилась в воспоминания — вот меня ведут к пещере, я ежусь под плащом от ночного холода, как сейчас... Вот я лежу на холодном скользком каменном алтаре в луче Селены, проходящем через отверстие в своде пещеры... Вот жрица взмахивает ножом, хрип, стон, и мою спину заливает кровь... Глухой стук рухнувшего под алтарь жертвенного тела, в агонии царапающего безмолвный камень... Вот я поднимаю голову и вижу клубящийся сгусток тьмы, сжимающийся в высокую фигуру в капюшоне... Глухой рассказ Ведущего — последнее испытание, мой сдавленный ответ... Резкая боль в шее и светящаяся метка, навсегда определившая мое место в этом мире... Тихий напев жрицы, утоляющий боль...

Сзади хрустнула ветка. Резкий звук выдернул меня из омута воспоминаний, разом вернув в действительность. Резко оглянувшись и выхватив топор, я обвела глазами призрачно — нереальное сплетение ветвей, причудливые тени кустарника. Никого. Подождав немного и не услышав больше ничего подозрительного, я обнаружила, что незаметно для себя уже пришла к цели. Несколько шагов, шорох ломающегося кустарника — моим глазам открылась залитая светом полянка. В центре поляны врос в землю приличного размера валун. Думается мне, что еще задолго до заселения этих земель даже сатирами валун уже был древним. Полянку эту я нашла еще год назад, и с тех пор старалась призывать Ведущего именно на ней.

В неверном голубоватом свете я сбросила с плеча мешок и облегченно вздохнула. За всей этой неразберихой поставить капкан поближе к полянке и изловить жертвенного зайца или еще какую живность я не успела. И теперь, протащив тяжеленный мешок через пол-леса и жутко умаявшись, дала себе зарок: никогда больше не позволять обстоятельствам, сатирам либо каким-нибудь варлокам так над собой издеваться. Только капкан, только заранее.

Поставив точку в этом вопросе, я наломала веток и в трех шагах от валуна сложила из маленьких веточек шалашик. Затеплившийся огонек согрел душу, отступило преследующее меня чувство одиночества и заброшенности. Так всегда бывает перед ритуалом, я очень люблю это ощущение возвращения домой. Жалко, что оно проходит.

Разведя наконец костер, я поежилась, но решительным жестом стащила плащ. Вынув из сумки выклянченные у Мальки снадобья, я бросила в огонь щепоть разрыв-травы. Пламя вспыхнуло зеленоватым отсветом, взметнулись искры, и я нараспев произнесла первые строчки призыва:

— Духи леса, духи тьмы, покровители мои, приходите, оградите...

Еще одна щепоть, повторить напев, еще щепоть, еще напев... Ветер пронесся над полянкой, взвыл в кронах хмелеграбов, зашуршал опадающей листвой. Тьма вокруг поляны сгустилась, заклубилась, заискрилась мелкими снежинками. Глубокий вздох, исторгнутый самой землей, пронесся надо мной, горячим дыханием зашевелил волосы. Я вытащила пучок сереницы, и по одному листочку отправила в костер. На десятом листке лес зашумел, как стая перепуганных птиц, затрещали ветви — и все стихло.

Очень хорошо, духи встали на страже моего покоя. Теперь на милю вокруг ни одного живого существа быть не может. Ритуал Призыва — это не только жертва Селене, это — исповедь Лунного Луча перед его Ведущим, и никто не должен быть свидетелем этой задушевной беседы. Я медленно сняла сапоги, потом штаны. Последней я стянула через голову рубаху и распустила косу. Жгучим настоем полесицы я плеснула на свою метку, обмазала лоб и виски, втерла в ладони. О луна, как же холодно! Подняв плащ, я вывернула его наизнанку и закуталась в него. Конечно, согреться не удалось. Но не в этом дело. Плащ лучика — это не только предмет одежды. Веками Лунные Лучи, разбросанные судьбой по бескрайним просторам Большого Мира, взывали к покровительнице, закутанные в свою вторую кожу — заговоренную жрицей Селены магическую ткань. Подкладка моего плаща — это вытканная эльфами серебристая паутина с вышитым на ней отличительным знаком. Крадущаяся черная кошка, поднявшая глаза к затянутой тучами полной луне и зажавшая в клыках увядшую полураспустившуюся розу. Кстати сказать, на шее у меня выжжен знак, перекликающийся с подкладкой плаща — оскаленная кошачья голова с розой в зубах. Уменьшенная копия геральдики клана.

Похожая на ощипанную курицу и стараясь не стучать зубами, я вытащила из мешка поросенка, а из голенища — нож, и подошла к валуну. Положив жертву на импровизированный алтарь, я высоко подняла нож над головой и замурлыкала напев Призыва, навсегда связавший меня с Ведущим в ту далекую ночь моего посвящения. Все громче и громче, не отрывая глаз от лика луны, я звала его. Казалось, мой зов отражается от склонившейся ко мне Селены и разлетается по всей земле, заставляя ее дрожать в ожидании. Когда напряжение в воздухе зазвенело струной, я резко опустила нож и полоснула поросенка. В диком исступлении я кромсала жертву, упиваясь запаху крови, измазываясь в ней, ощущая биение струй всей кожей и звала, требовала, выла...

Когда валун почернел от выплеснувшейся от него крови, я провыла последние слова и рухнула на землю, вжимаясь лицом в мокрую траву, вцепившись в нее пальцами и содрогаясь вместе с бешено колотящимся сердцем.

Костер громко затрещал, я приподняла голову и ткнулась носом в край одеяния, свесившийся с валуна. Шоколадный балахон трепетал на ветру, Ведущий сидел на камне и прислушивался к треску веток.

— Ведущий, я вновь пролила кровь для тебя. Пей ее, насыться ею и донеси до матери-покровительницы мои мольбы. Да не оставит она меня своею милостью, пусть ведет меня по моему пути и хранит от стрелы, ножа и яда.

Ведущий медленно повернулся ко мне. Я вгляделась в сгусток черного тумана под его капюшоном и спросила:

— Ты сыт, посланец Селены?

— О да, Лунный Луч. Ты хорошо служишь своей богине, и она не оставит тебя своей милостью ни на этом свете, ни на том. Ты хорошо потрудилась во славу Селены, она довольна и принимает твою жертву.

Он поднял капюшон к луне. На мгновение багрянец полыхнул в небе, луна нависла над нами и окрасила рубиновым светом дремлющий лес, а потом вновь стала далекой и холодной. Ведущий проговорил:

— Сегодня ночь Жатвы и Воздаяния. Жертва принесена и принята — что же ты хочешь взамен, Лунный Луч?

— Дай мне силы, выносливости и терпения, Ведущий. Дай мне зрение кошки и ловкость свисса, неукротимость воды и жар огня, — забубнила я привычную формулу, зарываясь лицом в складки бархатистого одеяния.

Тот шевельнул рукавом, и меня окатила обжигающая волна.

Пронзив мое тело, волна лилась и лилась бесконечным потоком, наполняя все мышцы восторгом. Я извивалась и корчилась у ног Ведущего, впитывая всем своим существом божественный нектар, упиваясь возникшей в теле неукротимой мощи. Я наслаждалась силой каждого мускула, покорного мой воле.

— Это хорошо, Луч, что ты просишь силы и выносливости. Все это я дам тебе в обмен на жертву даже не спрашивая. Но что же твоя душа просит для себя? Может, ты жаждешь богатства, славы? Может, ты хочешь власти или тайного знания?

Жгучий поток живительной силы усилил напор, затмив мой разум, ослепил и оглушил. И вдруг я услышала свой сдавленный голос. Больше похожий на хриплый рык, он отразился от склонившейся к нам луны и осыпался на поляну огненным звездопадом:

— Любви... — О луна, неужели это я? Какой кошмар! Но сдержать порыв я уже не смогла, мой вопль смел остатки укреплений, возведенных мной же вокруг мой души. — Дай мне любви, Ведущий! Приведи меня к мужчине, сильному, надежному и жестокому, которому я смогу покориться без стыда и доверить ему прикрывать мою спину. Дай мне счастье ощутить себя любимой достойным воином! Приведи меня к тому, кто приходит ко мне во снах!

— Любви?! — голос Ведущего дрогнул. — Лунный Луч, у тебя нет ни совести, ни жалости, ни сердца — и только поэтому ты добросовестно занимаешься своим ремеслом. И ты, бессовестный наемник, убийца и вор, просишь... любви?

Потрясенный Ведущий замолчал. Поток, сотрясающий мое тело, иссяк, и я села у подножия камня, не сводя глаз с безмолвной фигуры. Если бы я не так хорошо знала своего Ведущего, я бы подумала, что он безмерно удивлен такой непроходимой глупостью наемника и сейчас просто уйдет, оставив меня наедине с моими глупыми желаниями. А что? Я сама не могла в себя прийти от того, как позорно обнажила перед ним свой тайный мир, который умудрялась скрывать даже от вездесущего ока народа лесов.

Наконец капюшон ожил.

— Я не могу дать тебе того, что ты просишь, Лунный Луч.

На мои плечи словно опустилась каменная плита, придавив к земле уж было взмахнувшую крыльями надежду.

Вот леший, лучше б я богатства попросила!

А Ведущий меж тем продолжал:

— Я не могу тебе дать любви, потому что это не в моей власти. Это — часть твоего пути, маленький лучик, и найти пристанище своей души можешь только ты. И только от тебя зависит, насколько близко ты подпустишь к себе эту человеческую слабость. И только в твоей власти решить, примешь ты это или нет. Но ты должна знать — за все нужно платить. И не берусь сейчас ответить тебе, согласишься ли ты с ценой, которую потребует у тебя судьба...

— Прости меня за мои слова, Ведущий. Не понимаю, что на меня нашло. Я довольна своей судьбой, я с готовностью иду предначертанным мне путем. Не слушай глупого лучика, мой Ведущий, не слушай... — забормотала я, униженно тыкаясь лицом в его балахон, и до боли сжав в пальцах пучки травы. Не хватало еще, чтобы Ведущий рассердился или разочаровался в своей подопечной. Тогда в следующий раз звать я его буду долго, нудно и напрасно, тратя силы, и в конце концов без его подпитки меня просто тихо придушат голыми руками ясным днем на открытом месте.

— Я понял тебя. Даже лучше, чем ты сама понимаешь свои порывы. — Рукав Ведущего ласково опустился на мой разгоряченный затылок. — Мой долг — хранить тебя от истощения и усталости, от случайной глупой смерти, от подлости сотоварищей. Для этого я даю тебе глаза и уши кошки, быстроту и ловкость свисса. Но от самой себя ... я не смогу тебя уберечь, даже если попытаюсь.

Я могла вечность так сидеть, вдыхая запах благовоний от одеяния моего Ведущего и впитывать свет ночного светила. Но ритуал не бесконечен.

— Прощай, Лунный Луч. Храни тебя тьма...

Последние слова Ведущего поглотил внезапно поднявшийся ветер, он зашумел грозно и воинственно, и балахон исчез. Подняв голову, я проводила взглядом струйку серебристого тумана, растворившегося в лунном свете. Мой Ведущий, ты как всегда мудр и надежен, только ты можешь принести покой моей взбудораженной душе.

Поднявшись с земли, я влила в догорающий костер ярко-желтое снадобье и поблагодарила духов леса за охрану. Глубокий вздох унесся вглубь чащи, непроглядная тьма вокруг полянки рассеялась. Теперь ничего необычного в ночном лесу не было, шорохи ночных пичуг и зверьков вновь проникли на полянку. И осенний холод наконец дал о себе знать. Подпрыгивая на месте, я натянула согретую костром одежку, завернулась в успевший подсохнуть окровавленный плащ. Подкладка поглотит капли крови, как губка, и глаза кошки с свете луны будут блестеть как живые до следующего ритуала. Такой подпитки плащу хватает ровно на месяц, так что пропускать ритуалы Призыва не рекомендуется.

Собирая сумку, я вновь насторожилась. Оживший тонкий слух уловил хруст листьев под каким-то грузным телом. Но это не рядом, это где-то вдалеке, и звук удаляется. Очень хорошо. Только встречи с хищником мне не хватало.

Продираясь сквозь хитросплетение зарослей, я наслаждалась ощущением покоя, окутавшем меня с ног до головы. Ноги несли легко и пружинисто, взгляд прожигал наскозь барахат лунной ночи, я наслаждалась силой, струящейся по моему ожившему телу. Как говорится, искры из глаз, дым из...

О-па. Тут я узрела нечто такое, отчего так и застыла посреди раскидистого кустарника, как статуя.

У самой иллюзии, возле бревна, сидел белоснежный волк. Зевая и лениво почесываясь, он явно собрался тут же и заночевать. Не веря своему счастью, я рассматривала косматую шерсть и до боли знакомые желтые глаза с зелеными прожилками. Волк принюхался, повернул морду в мою сторону и сделал приглашающий жест лапой.

— Варлок? — я вытащила нож и пропахала в кустах широкую борозду, ломая ветви. — Ты что тут делаешь?

Волк озадаченно уставился на меня и даже приоткрыл пасть. Видок у меня был еще тот — перемазанная кровью физиономия, дыбом торчащие волосы, лихорадочные блеск глаз... Высунув розовый язык, Варлок обмахнул им усы и прорычал:

— Я охотился... Теперь портал открыть не могу. — Рык зверя звучал смущенно (ну, если я хорошо разбираюсь в интонациях хищного зверья).

— Так покричал бы тут, пошуршал. Дозорные бы услыхали и вылезли. Ты давно тут сидишь, что ли?

— Да не то чтобы давно...

Внезапно меня осенила догадка.

— Ты что, следил за мной? — Я угрожающе выставила нож. — Хотел порешить в чаще и бросить, а потом сокрушаться вместе со всеми, что так безвременно, и главное — не вовремя, вы меня потеряли? Да? Варлок, я один раз извинилась, и больше этого не будет. Запомни.

Смешно, да? Стоять посреди глухого леса с ничтожным ножичком и тыкать им в пасть огромного свирепого волка... Да, прав Ведущий, от моей глупости меня он защитить явно не сможет. Тут даже легион магов будет бессилен.

Но Варлок не был настроен на драку. Может, он успел пожрать и сытое брюхо настроило его на мирный лад, не знаю.

— Сай, — он быстро глянул, как я отреагирую на такое панибратское обращение, — открой портал и пошли спать. На рассвете мы соберемся и отправимся в Захлебень. Время не ждет.

— Хорошо. — Я брезгливо нашарила отвратительный сучок, мысленно уверяя себя, что слизняк под моими пальцами — это всего лишь иллюзия, и торопливо прокричала в расходящиеся круги, что это я и Варлок. А то пырнут пикой спросонья, доказывай потом... Занеся ногу над порталом, я оглянулась на волка:

— Эй, а чего ты полез охотиться в такую темень? Тебя же все-таки могут ранить, обездвижить, скажем. И миссии твоей тогда конец. Тебя что, Таур-Шах не накормил?

Даже не надеясь на ответ и влезая в портал, я все-таки расслышала за спиной тихий (уже человеческий) шепот:

— А что мертвецу сделается...

Ох как мне эти слова не понравились! Не знаю чем — об этом я подумаю после. Но не понравились — это факт.

ГЛАВА 6.

Ветер шуршал в стеблях крыши, негромко стучался в закрытое окно, шкребся в тщательно запертую дверь. Засыпая, я еще раз подивилась тому, как причудливо складывается мозаика последних дней. Обычно таким феерверком событий судьба меня не жалует. Мысли текли, текли, и неожиданно нарисовали мне ухмыляющуюся волчью морду, потом — лицо Варлока, потом — ощущение тепла под ладонью и холод амулетов, потом жующего Таур-Шаха...

... Он стоит и смотрит. Ветер бушует вокруг его неподвижной фигуры. А я — рядом...

— Варлок?

Он поднимает лицо — нет, не Варлок. А может, это он? Не узнаю, но так хочется преодолеть эти пять локтей и еще раз всмотреться в его лицо... Может, это все-таки ты, Варлок?

... Я смотрю в долину с холма, в бесконечную долину, засыпанную пеплом. Из туч на небе выходит полная луна,, и пепел превращается в цветущий луг. Как много васильков и ковыля! Можно вечно смотреть и восхищаться... Над ухом — жаркое дыхание. Сердце замирает и сжимается от страха... А может, от восторга... Горячий вкусный запах...Варлок...

— Сай...

— Са-ай...

Я подскочила как ошпаренная, стукнув с размаха кого-то головой и вжимаясь в стену. Открыв глаза, я наконец сообразила, что сижу в углу кровати, прижав к животу подушку, а на полу сидит Варлок, ощупывает челюсть и неразборчиво мычит.

— Ты... ты... ты что тут делаешь, леший бы тебя побрал?!! — давно я так не орала! — Ты как сюда попал? Пошел вон!!!

Краем глаза я глянула в окно. Только-только серело, звезды были еще довольно хорошо видны.

Я недоуменно посмотрела на дверь. Заперта изнутри. На засов. У меня на висках волосы встали дыбом и зашевелились. Мурашки поползли по спине, руки похолодели. Я с тоской глянула на изголовье кровати. Там сиротливо лежал мой нож, по привычке перед сном засунутый под подушку. Эх, не добраться! Подтянув под себя ноги и покрепче обхватив руками подушку, я вжалась в стену. Псих треклятый, леший тебя забодай, ну договорились же вроде, загрызание — потом, сначала амулет!

Тем временем Варлок поднялся, качая головой, и отступил на два шага от кровати. Критически рассмотрев то, что подушке скрыть не удалось, он презрительно фыркнул. Гад какой. Затем присел на стол и сложил на груди руки:

— Если бы я знал, с кем связываюсь, я бы попросил, чтобы меня не возвращали. Сай, уже рассвет. Мы с Таур-Шахом уже и камушки в окно бросали, и в дверь скреблись, и звали... Поселение спит, и будить никого мы не хотели. Правда, после твоего вопля разве что глухой не проснулся...

— Ты как сюда попал? — дрожащим еще голосом поинтересовалась я, не сводя глаз с его рук. — Я же дверь заперла...

— Ну а как тебя еще можно было разбудить, а? Пришлось просить Таур-Шаха о маленьком одолжении...

— Каком? — ну, подлый козленог, я просто не знаю, что я с тобой сделаю! — Ты что, колдовал в поселении?!

Если да, то это было вопиющим нарушением всех возможных и невозможных табу. Шаманить в поселениях лесного народа могли только сатиры, да еще только в присутствии старейшины. И только в специально отведенных для этого местах. Чтобы Таур-Шах нарушил запрет ради того, чтобы не разбудить поселение? Не верю.

— Ну, — Варлок почесал нос и уставился на пол под ногами, — в общем... Эй, да ты вставай, одевайся. Время не ждет, лучик. Если ты всегда так дрыхнешь...

— Оденусь, когда ты выйдешь! — непреклонно заявила я, съеживаясь за подушкой, — Я не виновата, что спала абсолютно спокойно и крепко, надеясь на защиту сатиров...

— От кого защиту?

— От... тебя, — неуверенно начала я, но осеклась. Я тут сижу в запертом домике наедине с оборотнем, а толкую о какой-то защите.

Но, как оказалось, говорить правду не только легко, но еще иногда и выгодно. Варлок откинул голову и заржал. Да, да, именно заржал, как племенной на выгоне. Я злобно зыркнула на него из-под косм нечесаных волос (смешно тебе, да? Сейчас я тебе настроение-то и подпорчу...) и с подленькой ухмылкой откинула подушку. Варлок встрепенулся и повернул голову на звук.

Мда, наверное, он видал и получше, так что ошеломляющего впечатления произвести не удалось. Но все-таки он застыл, вперившись в меня, красавицу, а я собрала всю свою волю в кулак, состроила непроницаемую физиономию и слезла с кровати. Прошествовав мимо воина, я подошла к стулу и начала одеваться. Полуобернувшись, скосила глаз — этот мерзавец стоял и смотрел, как ни в чем не бывало! Я хмуро натянула остаток одежды и прошествовала к кровати за сапогами. Тот проводил меня скучающим взглядом, даже зевнул. Ладно, упырь, ладно...

— Быстрее, наемник, быстрее. Скоро солнце взойдет, а ты все копаешься... Я ведь могу и передумать. Не забывай — лесной народ отдал мне твою жизнь в ... гы ... безраздельное пользование.

— Я готова, оборотень.

Варлок шумно вдохнул расширившимися ноздрями воздух, зло прищурился и выдохнул. Но ни слова не сказал. Я подхватила мешок, сумку и отодвинула засов. В распахнутую дверь влетела предутренняя свежесть, согнав остатки сна. Я сладко потянулась. А ты там, сзади, топчись и жди, когда я освобожу проем.

На траве сидел Таур-Шах. О луна, он слышал весь наш разговор! Вернее, мои крики и брань. По его ехидному лицу было понятно, что он предвкушал бесплатное балаганное представление и результат превзошел все ожидания. Я грузно протопала к нему и вцепилась в отполированный рог. Таур-Шах блаженно зажмурился.

— Ты знаешь кто? Ты — внук безрогого барана...

— Это я знаю, ты уже говорила.

— Ты плешивый короед, ты — растлитель, обманщик, сволочь ты, в конце концов! — я трясла рог, надеясь отломать и вручить хозяину на какой-нибудь большой праздник. — Ты как посмел впустить в мою хижину убийцу, а? Я же тебе верила, сатир. Если б ты сам разбудил меня, не упал бы с тебя твой венок...

— Сай, угомонись. — Сатир легко встал на ноги. Пришлось отпустить рог, иначе я бы поднялась на добрый локоть от земли. — Просто Варлоку было легче залезть на крышу и просочиться в слуховое окошко, чем мне. — Он многозначительно посмотрел на свои копыта. — Кстати, о венке — отдай ему Венок сопротивления.

— Ага, уже несу. Это мой трофей. Пусть спасибо скажет, что я его не освежевала и не подарила тебе его шкуру.

— Я ее убью! — рык за спиной заставил меня резво нырнуть за сатира. — Прости, Таур-Шах, но это переходит уже всякие границы...

— Хорошо, — покладисто кивнул сатир и... отступил вбок, открыв оборотню доступ к моему телу. — Только давай быстро, а то перебудим все Гнездо. Ну, чтоб без воплей, понимаешь?

— Понимаю, — облизнулся Варлок и зажег глаза густо-медовым светом, введя меня в тихую панику. — Я быстренько...

Я рванула к сатиру, но удар в спину кинул меня на землю, и я пропахала по мокрой траве довольно живописно шага три. Резко развернувшись, я увидела, как в прыжке Варлок выпускает клыки...

Вы знаете, что может сделать человек, когда приходится спасать свою жизнь? Так вот, лучик может сделать в три раза больше. И быстрее. Особенно после недавней подпитки. Вытаращив глаза, я отпрыгнула в сторону, одновременно выхватив нож и замахиваясь сумкой. Варлок приземлился на пустое место, повернул ко мне голову и тут же был опрокинут со свистом врезавшейся в висок тяжелющий сумкой с кучей баночек и шкатулочек. Оседлав оглушенного наглеца, я нацелила нож ему в глаз и, тяжело дыша, прижала ногами его руки к туловищу. О Селена, как же мне хотелось его продырявить! Причем так, чтоб ни один шаман или некромант не взялись за его починку. Никогда и ни за что. Отправить его к огневицам на костер, пусть бы они с ним поигрались...

Но отпилить голову подлому волку я не успела. Подскочивший сзади Таур-Шах вцепился мне в руку и проговорил тяжело дышащему Варлоку:

— Я же говорил, она этих денег стоит. Поверь, абы что мы бы тебе не подсовывали. А ты, Сай, поднимайся с клиента, а то он вычтет из твоего заработка за каждый синяк.

Не веря своим ушам, я покрепче сжала Варлока и повернулась к сатиру. Тот отпустил мою руку и непринужденно взбивал пальцами свой несравненный козлиный чуб.

— Вы это нарочно? — я непонимающе перевела глаза на лежащего подо мной Варлока. Тот уже выглядел вполне по-человечески, и в глубине его глаз плескалась волна насмешливого лукавства. — Варлок, ты что, ты же меня сожрать хотел! Как же я могла не защищаться?

Я чуть не плакала.

— Не смей с меня удерживать ни ляна, а то вообще никуда не пойду, буду сидеть у сатиров до лета.

— Слезь с меня, наемник. А то вычту за все, даже за мое убийство.

Я нехотя скатилась с теплого мага, воина и просто нахала на холодную влажную траву. Подобрала сумку, заглянула туда — так и есть, пара бутылочек все-таки разбились. Ну, мужики, ну ... испытатели! А Таур-Шах уже помогал подняться с травы помятому Варлоку. Тот встал, осмотрел себя со всех сторон и распустил основательно обтрепавшуюся косицу. Пальцами пригладил волосы и повернулся ко мне:

— Наемник, отдай Венок.

— Обойдешься.

— Ты что, опять...?

— Варлок, иди к лешему.

— Да ладно, оставь ее. Мы, кажется, перестарались. — Сатир похлопал по плечу лохматого оборотня и кивнул мне. — Сайлен-Шиит, не обижайся. Но мы обязаны были доказать Варлоку, что ты хоть на что-то способна. Пойдем, у меня кое-что есть и для тебя.

Я хмуро пробурчала, что от них двоих мне было бы приятно получить только приглашение на их же погребальную церемонию, и потащилась следом.

Таур-Шах не обманул. Для меня он припас несколько склянок с разноцветными снадобьями, шарики с розовой пудрой, пяток Пологов мрака, парные стилеты и еще массу подобных штучек. Забыв обо всем, я с наслаждением рассматривала весь этот арсенал под внимательными взглядами сатира и мага, стоящих поодаль, и старательно делающих вид, что погружены в обсуждение плана операции. Стратеги великие, интерсно было бы послушать, к чему же они все-таки посовещались. Все равно сориентироваться я смогу только на месте, а предусмотреть все не может даже Ведущий. Он сам мне об этом сказал.

Засунув все мне предложенное в мешок, я с сомнением поглядела на его раздувшиеся бока. Все это, конечно, может пригодиться, но как я буду мешок этот тащить? Сатир явно переоценил мои тягловые способности. Но отказаться даже от самого малюсенького шарика, который может спасти мне жизнь в непредвиденных обстоятельствах, я не собиралась.

Подойдя к совещающимся, я услышала, что они как раз обсуждают возможность сопровождения нашей маленькой шайки кентаврами. Ну хотя бы до Захлебня. При этом Варлок яростно отказывался, а сатир настаивал, что в лесу кентавры передвигаются легко и незаметно, почти неслышно. А в лесу и разбойники напасть могут, и зверье дикое. Конечно, нимфы запретят хищникам даже близко подходить к нам, но мало ли что. Осторожность не помешает.

Я искренне поддержала Таур-Шаха, радуясь возможности оттянуть тот страшный миг, когда мы с этим упырем останемся один на один. Хоть я и оптимистично надеялась, что со взбесившимся Варлоком как-нибудь да управлюсь, но спать пришлось бы вполглаза, вполуха и со стилетами в руках. Да, и с розовым шариком в зубах. А это не прибавляет сил и выносливости даже Лунным Лучам.

Наконец Варлок сдался, надулся и плюхнулся на лежанку. Таур-Шах побежал к генералу выпрашивать пяток кентавров, а я от нечего делать принялась метать стилеты в дверь. Отличная работа, отменная балансировка. Гномы хорошо постарались — стилеты входили в вековые доски как в масло, не отклоняясь от заданного рукой направления ни на пядь. После шестого броска я оглянулась проверить, не заснул ли великий воин, пригревшись на медвежьей шкуре.

Он не спал. Удобно устроившись, он внимательно наблюдал за мной из-под полуприкрытых век. Я подошла к двери, выдернула стилеты и с гаденькой улыбочкой прицелилась в Варлока.

— Смотри не засни, маг из общины Белого Волка. Как я погляжу, ты разве что слабых женщин растерзать грозишься. А каков же ты в бою с серьезными противниками, а?

Варлок лениво приоткрыл один глаз и процедил:

— А метни в меня стилет — узнаешь... — и нехорошо оскалился.

— Варлок, я серьезно. Нам с тобой неизвестно с чем придется столкнуться. А я даже не знаю, насколько в драке могу рассчитывать на твою помощь.

— Я же говорю — кидай. Только целься получше. — Варлок не шевельнулся ни одним мускулом, только глаза открыл пошире.

— Ну ладно. Только чур, без вычета лянов и угроз! — Я тщательно прицелилась и метнула.

Чародей только глазами сверкнул и шевельнул пальцем. Стилет со свистом развернулся у самого его носа и полетел в меня. Я отпрыгнула, но стилет не долетел, и в пяди от того места, где я только что стояла, со звоном упал на пол.

— Довольна? — Варлок снова превратился в ленивца, кулем осев в шкуру. — Или еще что опробовать хочешь?

— Не хочу. Теперь я не понимаю одного — если ты настолько хорошо владеешь чарами, зачем тебе нужен человек для кражи амулета? Ты ж мог бы заколдовать слуг и преспокойно вынести из дома хоть прабабушку вместе с кроватью.

Варлок глубоко вздохнул и сел на лежанке, свесив ноги.

— Сай, понимаешь какое дело... Этот амулет находится в доме одного мага. Сильного мага, Сай. И если я начну там колдовать, то маг быстро распознает, кто навел чары, сообразит, зачем похищен амулет и предупредит сообщников. Тогда у нас уже ничего не получится. А жрецы смогут доказать, что маги Природы задумали уничтожить все капища людей, и Вершители обьявят нас врагами. И тогда начнется настоящая бойня.

Залезть в дом к опытному колдуну и оскорбить его посягательством на его же собственность — это очень серьезно. Я сокрушенно покачала головой и плюхнулась рядом с Варлоком, тупо разглядывая замысловатую чеканку на рукояти стилета. Мне приходилось уже заниматься подобными вещами, но маги были доморощенные, звезд с неба не хватали и кроме громких проклятий и ругани особо мне ничем и не вредили.

Но если наш клиент — ученый экземпляр, да еще и заговорщик...

Варлок обеспокоенно смотрел на меня, порываясь прикоснуться, но не зная, к чему именно. На колено положить руку — двусмысленно, за руку взять — тоже, на плечо — я ему не друг, а он мне — и подавно потенциальный враг... Я облегчила ему задачу. Развернувшись к нему всем корпусом и поджав под себя ногу, я посмотрела ему в глаза и проговорила:

— Варлок, а почему всю информацию я должна вытягивать из тебя клещами? Я в жизни не полезу прямо в пасть к сильному чародею, да еще и за вещицей явно очень ему дорогой. Варлок, я не хочу сдыхать во имя непонятно чего. — В глазах Варлока мелькнула неподдельная боль, он уж было рванулся ко мне, но я быстро добавила: — За десять тысяч лянов. Вот за двадцать...

Помечтать о такой огромной сумме я не успела. Глухо рыкнув, Варлок выхватил у меня из рук стилет и навалился всем телом, припечатав к лежанке. Холодное лезвие обожгло шею. Черные омуты глаз полыхали бешенством. Видно, еле сдерживается. В другой ситуации такая страсть в глазах мужчины очень бы мне польстила и даже нашла отклик. Но на лице Варлока было написана только одно страстное желание — полоснуть стилетом поглубже и разом покончить с языкатым наемником.

— Не выводи меня из терпения, лучик! — буря в глазах воина начал успокаиваться. Варлок неимоверным усилием воли взял себя в руки. Уважаю. — Цена была названа, и ты ее приняла. Ты дала слово, наемник из клана Лунных Лучей. Твоя жизнь или смерть — ничто перед великой целью, которую преследуют Древние Расы.

— Э! Вы чем это тут занимаетесь? — удивленный возглас Таур-Шаха раздался одновременно со стуком открывшейся двери. — Варлок, ты чего?

Видно, мы смотрелись очень живописно — повернувшийся к сатиру бешеный Варлок с растрепавшимися волосами и я, придавленная тяжелым телом и скалящаяся во все тридцать два зуба. И стилет у моего горла.

Таур-Шах хрюкнул и сказал, что все больше и больше сомневается в удачном исходе кражи и очень рад, что отправляет с нами пятерых надежных кентавров — а то мы поубиваем друг друга, еще даже не дойдя до Захлебня.

Когда мы гуськом выходили из хижины, сатир придержал меня за локоть и тихонько предупредил, что если я и дальше буду ехидничать и стервозиться, то за мою жизнь он не даст и пол-ляна. Я возмутилась, захлопнула дверь за Варлоком и рассказала сатиру, как было дело. Таур-Шах похихикал и пообещал попросить генерала (который, кстати, вызвался нас сопровождать) на первом же привале потолковать со взрывоопасным заказчиком и просветить его по поводу моей от рождения очень язвительной натуры. А также о моем своеобразном чувстве юмора.

ГЛАВА 7.

Поджидавший нас возле портала генерал приветственно взмахнул хвостом и потряс пикой. Рядом топталось еще четверо заспанных стражей. Таур-Шах напоследок обнял меня, как родную, и попросил после передачи амулета в Гритерне не медля идти обратно в Гнездо для зимовки. Мол, моей доли заработка мне должно хватить вплоть до следующего лета, а там уж они подыщут мне посредника. Трогательно, конечно, я даже пообещала, что так и будет. Посмотрим. Может, меня принесут в Приграничное Гнездо в мешке, и задержусь я у Мальки намного дольше.

Затем настала очередь Варлока. Сатир спокойно принял уверения Варлока в полной лояльности к лесному народу и готовности отплатить им за воскрешение в любое время и любым способом, и т.д., и т.п. Затем Таур-Шах тихонько что-то шепнул воину на ухо, а Варлок покраснел и опустил глаза. Довольный Таур-Шах сплел глазами с генералом локтей двадцать замысловатого зеленого кружева, и мы наконец вышли из портала, в равной степени возмущенные мерзостью и сыростью осеннего леса.

Пройдя шагов двадцать, я поняла, что сказать, что я переоценила свои силы в поднятии тяжестей — значит не сказать ничего. Мешок, словно налитый свинцом, тяжелел с каждым моим вздохом. Но я упрямо тащилась вслед за всеми, постепенно отставая, спотыкаясь и чертыхаясь. Кентавры косились на меня, но принять участие в носке поклажи не спешили. Генерал шел рядом с легконогим Варлоком, они оживленно о чем-то беседовали и стенаний моих не слышали.

Через час я уж было хотела поднатужиться, подойти к генералу поближе и чертыхнуться погромче, когда старый вояка обернулся пересчитать отряд и столкнулся взглядом с моими выпученными глазами. Без лишних слов он прогарцевал ко мне и поинтересовался, какого лешего я молча пру эту тяжесть. В ответ на мое гордое бурчание он поманил пальцем молодого кентавра:

— Иди-ка сюда, милый мой. Возьми у Сайлен-Шиит ее мешок и охраняй, как зеницу ока. Понял? У нее еще столько всего впереди случиться может, что тратить силы на эту тяжесть просто преступно. Ее заказчик недоволен!

Варлок обернулся и недоуменно поднял брови. Потом окинул меня взглядом василиска, но я не окаменела. Тогда этот нахал демонстративно поправил на плече свою сумку, поудобнее умостил заплечный мешок и засвистел смутно знакомую мелодию. Конечно! Он был бы счастлив навьючить меня как лошадь да еще и самому сверху сесть — только б я была не в силах открыть рот и ляпнуть еще какую-нибудь гадость.

Но отсутствие тяжести у меня на горбу настолько меня окрылило, что я почти что вприпрыжку обогнала четырех кентавров и пристроилась в хвосте у генерала. Даже пронзительная осенняя сырость казалась чем-то родным и понятным. Что-то у нас впереди?

Варлок с генералом переругивались вполголоса, да я и не прислушивалась. Очень нужно мне знать, что генерал плетет волкодлаку про закоулки моей души? Хотя, может, я слишком уж много возомнила о себе. Может, они о чем другом болтали...

День похода измотал меня вконец. Все-таки пробираться по буреломам нехоженых троп да перемахивать столетние поваленные стволы утомительно даже для лучика. На лес опускались вечерние сумерки. Холодным молоком заволакивала низины призрачная дымка. Шорох леса зазвучал обволакивающе, умиротворенно. Свет уходит, и лесная живность почтительно провожала этот ни с чем несравнимый день. Он ушел, и больше не вернется...

Небо темнело, как будто подернулось вуалью печали. Первые звезды пробивали себе путь сквозь бархат сумерок.

А мы все шли. Даже Варлок, несгибаемый чародей, как-то сгорбился и тяжело переставлял ноги. Генерал вполголоса что-то обсуждал с подчиненными кентаврами. Помахивая хвостами, они казались не менее свежими и бодрыми, чем и четыре часа назад. Но вечер — предвестник ночи. А это время не для нас, существ, живущих солнечными лучами. Хотя я бы, конечно, с этим поспорила.... Но я тут в меньшинстве.

Наконец генерал проскакал вперед, зашелестел кустами и пропал из виду. Мы остановились, недоумевая, куда ж это он так рванул. Оказалось, мы вошли в земли, знакомые ему с детства, и наш суровый генерал, как молодой жеребенок, помчался проверять, как там его любимое местечко.

Местечко было превосходным. Окруженная густым кустарником проплешина в непроходимой чаще была единогласно выбрана местом ночлега, и мы с непонятно откуда взявшимися силами одим духом насобирали хвороста и разожгли костер.

О луна, как я люблю эти прекрасные минуты отдыха после тяжелого и утомительного перехода! Вытянув ноги к огню и завернувшись в плащ, я с наслаждением поглощала куски мяса и хлеба, давясь и запивая молоком из фляги. Кентавры, насытившись раньше меня, лениво собирали веточки потоньше для ночлега. Генерал, согнув в коленях все четыре ноги, молча сидел у костра и полузакрытыми глазами следил за пляской огня и за Варлоком, сидящим рядом с ним. Как раз по ту сторону костра от меня. Неужели кентавр боится, что этот ненормальный меня съест? Правильно боится, я и сама опасаюсь.

После нашей последней стычки в хижине Таур-Шаха я закрыла свой рот на замок, а ключ от замка выбросила. Образно говоря. Варлок даже пару раз с любопытством взглянул на меня, будто проверяя, не потерял ли наш маленький отряд одного из участников. Но Таур-Шах бросаться словами на ветер не станет. Раз он предупредил меня, значит, на то есть причины. И я молчала, как мышь за веником. А если уж и открывала рот, то очень следя за своими словами. Конечно, кентавры много потеряли от такого моего поведения, а то мы б уже и посмеялись, и побратались. А может, меня бы уже и прикопали в овраге. Ведущий, все-таки ты мудрее всех на свете. Бояться можно только себя, и контроль над собой я могу обрести только своими силами.

Насобирав хвороста, кентавры отошли в сторонку и пристроились рядком, хвост к голове. Стоя на трех ногах и попеременно поджимая то одну, то другую, они спокойно засопели.

Генерал-дозорный все так же неподвижно застыл у огня, поводя ушами. Ночной лес казался огромной палаткой, где безопасно, уютно и тепло. Или так кажется только маленькому лучику, для которого небо — единственный потолок, а трава или земля — пуховая перина? Еда и тепло костра настроили меня на философский лад. Огромная луна заглядывала в глаза, звала к себе, манила...

Полнолуние...

Мне захотелось вскочить, вывернуть плащ и раствориться в этой ночной тиши, бежать сквозь призрачный лес наперегонки с духами, упиваясь голубым таинственным светом.

Варлок, казалось, почувствовал мое состояние, потому что шумно вздохнул и тоже уставился на луну. Пошевелил палкой угли костра, полюбовался игрой взметнувшихся искорок и засвистел негромко все ту же мелодию. Романтика, леший ее возьми, прям как...

И тут свист Варлока наконец пробил в моем сознании брешь и проник прямо к позвоночнику. По телу пробежала волна, трепетная, колючая и очень знакомая...

Я сузила глаза и вперилась в Варлока, шумно задышав. Ах ты, паршивец! Но это невозможно. Варлок — мертвец, воин, маг и псих, но он не Лунный Луч. И не может знать напев Призыва ну аж никак. Я даже немного растерялась. Может, кровь так бурлит, что я уже слышу то, чего нет. А спросить как? Я пошевелилась и натренированным годами усилием мило улыбнулась. Как говорил мой незабвенный папа, врагам улыбайся всегда, даже когда хочется рычать, рвать и метать. Лучше прослыть идиоткой, чем стать трупом.

— Варлок...

— Чего? — дамам, Варлок, так не отвечают. Так отвечают только настырным кредиторам, выламывающим дверь.

— Расскажи, Варлок, о своей общине.

— Зачем? — голос усталый, немного раздраженный.

— Ладно, я просто так. Спи, завтра еще целый день идти придется.

Кентавр открыл глаза, недоверчиво посмотрел на меня и шумно поднялся. Да, на меня такая покладистость мало похожа. Но он даже не представляет, на что я способна за десять тысяч лянов. Так вот, я способна даже на роль тени, безмолвной, неслышной и невидной. Генерал похлопал Варлока по плечу — мол, не зарывайся, брат, и растворился в бархате ночи, как привидение. Варлок проводил его взглядом и поежился. Завернулся поплотнее в одеяло и проговорил:

— Наша Община — это один из оплотов магии Природы в чистом ее виде. Наши жрецы уже много лет успешно маскируются под молельников. Даже наши капища имеют вид церквей. Но мы никогда не замышляли ничего ни против Вершителей, ни против других рас. Это часть нашей сути, и мы не сторонимся ее и не отталкиваем от себя. Как и ты свою суть. — Он испытующе прожег меня взглядом, предлагая поддержать беседу.

Ага, я хотела узнать о Варлоке и об Общине, а не выворачиваться тут наизнанку перед незнакомцем.

— А правда ли, что ты, Варлок... — я замялась. — Ну, умер? Давно умер?

— Правда. — Воин грустно поглядел на меня. — Я умер в возрасте семидесяти лет. Это было... да, уже тридцать лет как я умер...

— Но ты не выглядишь семидесятилетним.

— Ну как сказать. Я сохранил опыт и мудрость, накопленные за это время. Но волки не бывают дряхлыми. Мы черпаем магию из природы, едим мясо и всегда остаемся полными сил. В переводе на человеческий возраст мне сейчас примерно тридцать пять.

— Так ты все-таки волк или человек, даже мертвый? — мне стало очень неуютно от его пронизывающего взгляда. Страшно смотреть в эти омуты, они затягивают...

— Я — ни то и ни другое. Я — чародей, боевой маг и верховный жрец магии Природы. Принимаю ту форму, которая мне больше по душе. Среди своих я волк. Сейчас — человек. Что еще тебя интересует, лучик?

Вот это я попала, подумала я, нервно тыкая палкой в костер. Один сильный и мудрый маг желает заполучить то, чем владеет другой сильный мудрый маг. Как два огня, беспощадных и свирепых. И я посередине. Замечательно. Варлок опять засвистел. Я застонала — это был Призыв. Наверно, у меня глаза налились кровью, а из ушей пошел дым. Я вскочила на ноги и резким движением отбросила палку.

— Варлок, что ты насвистываешь?!

— А что? — угольки его глаз светились насмешкой. — Просто... услышал как-то...ночью.

— Какой ночью, маг? Что ты мне зубы заговариваешь? Где ты мог услышать напев Призыва, а? — Меня охватило чувство бескрайнего отчаяния, когда я представила себе, что моя последняя исповедь была подслушана этим... этим... Этим, названия которому еще не придумано.

— Какой напев? Сайлен-Шиит, сядь и успокойся. Это просто мелодия. Не хочешь ее слушать — я тебе напою другую.

Да он издевается, нагло глядя мне в глаза. Кровь бросилась мне в голову, звенящим шумом застучала в висках. Ну как обьяснить этому ненормальному, что призыв — это не просто напев, это зов, будящий во мне мою тьму? Перед глазами предстал образ поросенка, струй крови и полночная тоска... Я замотала головой и села. Варлок очень серьезно смотрел на меня, напрягшись, как стальной клинок. Я заметила, что его рука лежит на оголовье меча.

— Ты что, испугался? — вышло хрипло, придушенно, рычаще. Я себя в такие моменты не вижу, конечно. Но, видно, есть на что посмотреть, если реакция у людей одна и та же — врезать чем-то тяжелым и умотать куда подальше. — Не бойся. Ложись спать. И прошу тебя, больше не напевай эту... мелодию. Раздражает.

Отвернувшись, я поуютнее взбила одеяло под головой и завернулась в плащ. Улеглась, отвернувшись от оборотня с тайной надеждой, что он меня понял. Жар костра немилосердно жег спину, я немного откинула плащ и закрыла глаза. Устала я, умаялась, а на подавление своего темного естества ушли последние силы. Где-то недалеко тихо шуршал копытами генерал, обходя наш привал.

— Что это, а? — Кто-то потянул на себя мой плащ и хмыкнул. — Какая занятная подкладка, как живая...

Варлок, а чтоб тебя леший с кашей скушал. Лучик утомился. Лучик спит!

Плащ соскользнул с меня и взмыл вверх. Я села на одеяла, повернулась к магу. Тот стоял надо мной и в свете луны рассматривал на вытянутых руках эльфийскую вышивку. Я потянулась и выхватила свой плащ. Не хватало, чтоб еще обнюхивать начал, животное. Там не только поросячья кровь пролилась...

— Варлок, убирайся. Дай мне отдохнуть.

— А может, тебе еще что рассказать, а? Теперь моя очередь спрашивать. Не бойся, генерал мне нашептал, чтобы я тебя не обижал. Что ты уже родилась со свиссовым жалом во рту.

— Пошел вон, оборотень!

— Куда? В лес? Или самому прикажешь в Захлебень топать? Ты не волнуйся, кентавры присмотрят за драгоценным убийцей, дорогому сердцам всего лесного народа...

Зря он это сказал. Ну зачем меня задевать? Я пожалела, что целый день вела себя как примерная забитая деревенщина. Взревя, я вскочила на ноги и с размаху хлестнула плащом издевательски ухмыляющегося чародея.

— Конечно, присмотрят. Да еще и как! Это ж они подрядили меня, человека, прислуживать за деньги оборотню-мертвецу! И ладно бы просто мертвецу, а еще и подлому мерзавцу, который не стесняется за свои деньги паршивые влезать прямо в сапогах в душу! Что тебе с того, маг? Что тебе, легче станет, если я тебе о плаще расскажу, о напеве? Ты нанял наемника для дела, вот и получишь амулет свой, денежки мне отсыплешь. А все остальное не касается тебя аж никак!!

Меня колотило, как в ознобе. Зуб на зуб не попадал. Паршивец, я наверное весь лес перебудила... Варлок как-то виновато глянул на меня и поплелся к одеялу. Проняло, наверное. Но тут у меня над ухом раздался тихий вздох, и я, обернувшись, нос к носу столкнулась с генералом. Он стоял с огорченным видом за моей спиной и многозначительно помахивал пикой.

— Вас не то что вдвоем, даже с кентаврами оставлять нельзя. Перепугали ребят, вон замерли — шевельнуться боятся. Ну и как вам представляется ночлег в Захлебне? Вы и у клиента над амулетом будете до хрипоты спорить, кто из вас сильнее, надежнее? Или что вы тут выясняете, хочу я вас спросить?

Хорошо, что он так и не уловил суть нашей ссоры. Иначе просто унес бы меня обратно в Гнездо и сдал с рук на руки Таур-Шаху. Для сохранности. Только вот чьей?

Убедившись, что в лагере опять мир и порядок, генерал вновь исчез, а я уткнулась в одеяло, давя злые слезы. Ну как он может? Ну что он знает обо мне и о том ужасе, который я не только видела собственными глазами, но и который устраивала собственными руками. Леший побери его глаза. Были бы нормальные, так хоть бы плюнула туда от души. И пусть бы потом гонялся за мной по лесу, пусть...

— Сай... — тихий шепот долетел до меня, смешавшись с шорохом травы. Я не пошевелилась. — Сай, прости. Я подойду, можно?

Кто-то неслышно проскользнул мимо моей головы и уселся за спиной. Оборотень недобитый, воин великий...

— Сай... — от прикосновения к плечу я повернулась к Варлоку и встретилась взглядом с бездонным ночным небом, словно поселившимся в его глазах.

— Чего ты опять пришел, Варлок? — у меня уже не осталось для него даже злости, одна усталость. — Что еще ты хочешь узнать у наемника?

— Нам не нужно ругаться, Сай. Мы должны найти общий язык. А то действительно поубиваем друг друга. Я не буду дразнить тебя, а ты не зови меня оборотнем. Мы поладим, если постараемся.

— Дело превыше всего, да?

— Да.

— Хорошо, Варлок.

Я отвернулась, но он не ушел. Сидя рядом и согревая спиной мою спину, он тихо говорил как бы сам с собой:

— Я был там, Сай. Я все видел. — Его голос убаюкивал, укачивал, гладил. Но смысл его слов был яснее ясного. — Ведь духи хранили тебя только от живых. Мне было непонятно, как хрупкая с виду девушка может быть наемником, убийцей. Я не верил сатирам, и решил проверить. И я убедился — ты наемник и вор, которого хранит сама тьма. Ты терзала поросенка, как зверь, которому голод застилает разум, без жалости или брезгливости. А потом ты валялась в ногах этого, в капюшоне, вся в крови... Унижалась, как укрощенный дикий зверь. А потом ты попросила свего духа о таком, отчего у меня шерсть встала дыбом...

Я хотела его стукнуть. Очень больно стукнуть. Я рванулась, но он положил на меня руку, и я провалилась в сон, больше похожий на обморок.

Очнулась я уже на рассвете. Возвратясь из царства Морфея в свое несчастное окоченевшее тело, я постепенно осознала, где нахожусь и вспомнила обо всем, что призошло вчерашним вечером. Ужас вновь окатил меня приливной волной при мысли, что Варлок таки все знает, и слышал мой жалкий скулеж в то полнолуние. Потом до меня дошло, что уже довольно светло, а сзади меня раздаются приглушенные голоса.

— Ты что с ней сделал, маг? Она еще никогда так крепко не спала. Тем более в лесу. Ты можешь не верить, но она — бродяга со стажем, и в лесу ночует не первый год. Признавайся. Но ты должен знать — ее жизнь дорога всем нам так же, как и жизнь каждого из наших соплеменников. Мы — ее родня. И если с ней что-то случится по твоей вине...

— Да не делал я ничего. Мы помирились. Больше скандалов не будет, обещаю. Можем, конечно, погрызться, но не до такой степени, как это было до вчерашнего вечера. Я могу держать себя в определенных рамках, генерал. Я не мальчишка.

— Вот именно, не мальчишка. Не смей цеплять ее за живое. Хоть она и запирает свое сердце за высокими стенами, все же она — женщина. И то, что ее отец первым обучил ее свежевать туши и отдал жрицам Селены на растерзание, определив ее судьбу еще девочкой, навсегда нанесло ей рану. Конечно, — кентавр хрюкнул, — сейчас она — маленькая циничная негодница, языкатая и распущенная донельзя. Но иначе она просто с ума сойдет от обилия крови на ее руках.

— Да понял я, понял...

Я завозилась, зевнула и села в одеяле. У генерала вырвался вздох облегчения. Варлок лишь улыбнулся, помешивая в котелке какую-то бурду и подмигнул мне.

— Хорошо спалось?

— Спасибо, просто отлично. — Я встала и потянулась. Хорошо-то как! Варлок, конечно, свинья, но свинья молчаливая. Болтать он про обряд Полнолуния вряд ли станет, хотя не мешает с ним об этом потолковать наедине.

Прогулявшись в кустики и погрызя зеленую веточку, я вернулась к костру. Варево булькало и дымилось, но пахло как-то не слишком аппетитно. Мне показалось, что в котелок сбросили все, что оставалось от ужина, и пожалела, что мужики не доверили готовку завтрака мне. Но поделать уже ничего было нельзя. Я села, открыла сумку, извлекла оттуда гребешок и глубокомысленно принялась вычесывать свою густую вьющуюся гриву. За этим занятием меня и застала четверка молодняка, тащивших пару заячьих тушек. Они недоуменно глянули, как я навожу марафет, и попытались не глядя засунуть окровавленные тушки в котелок. Генерал молча пикой отвел тушки от котелка, и они упали на траву, окропив сучья свежей кровью. Варлок подошел, деловито схватил одного зайца и присел поодаль, достав внушительный нож.

Завтрак был сытный и вопреки ожиданиям, вкусный. Бурда в котелке оказалась травяным отваром, который согрел меня изнутри и ощутимо добавил сил. Сворачивая лагерь, я то и дело ловила на себе заинтересованный взгляд генерала. Сама я бросала взгляды на Варлока, поджидая удобного момента для окончательного выяснения наших позиций. Но тот деловито и сосредоточенно разшвыривал остатки костра и даже не поднимал головы от своего увлекательного занятия. Мой мешок опять достался тому бедолаге, который еще вчера так некстати подвернулся под руку генералу. Но для кентавра этакий груз — как пушинка, поэтому я сделала вид, что не замечаю тяжелых вздохов и притворного кряхтения молодого стража. Ничего, понесешь, не свалишься от усталости. Коллеги засмеют.

Погодка была как на заказ. По-осеннему ярко-синее небо приветливо раскинулось над лесом. Золото листьев с шуршанием осыпалось на плечи, шептало под ногами. Хруст веток, пение птиц и негромкие голоса сплетались в очаровательную музыку, созданную для любования. Но я не любовалась.

Я пыхтела вслед за генералом и Варлоком, как и накануне, и отчаянно пыталась прислушаться к предмету их беседы. Варлок говорил грустно и серьезно, генерал — взволнованно. Я уже не так, как утром, верила в молчаливость оборотня. Ах да, я же обещала его так не называть. Варлок мог и проговориться. Я бы еще пережила, если бы Таур-Шах или Малька узнали всю подноготную о том сумасшествии, которое преследует меня всю мою жизнь, но выход которому я даю только в полнолуние. Но генерал! Мой старый, закаленный в боях друг, как он отнесется к моим кровавым обрядам? Конечно, он в курсе, что я в ночи под луной не гербарий собираю, но услышать из уст очевидца, как именно это происходит... Мне было страшно. Я не могла ни о чем другом думать.

Тонкий свист над ухом бросил меня на землю. Все еще в плену своих мыслей, я подняла голову и увидела, как четверка кентавров, разворачиваясь полукругом, несется вперед, уходя из-под обстрела; увидела, как генерал оборачивается ко мне, а затем вклинивается по центру между стражами; как Варлок в мгновение ока перекидывается в нечто размером с теленка, и двумя прыжками догоняет кентавров...

Это была банальная засада. Мы так увлеклись, что даже не заметили лучников, сидящих на деревьях, а также притаившихся на тропе бандитов. Они выскочили из кустов и с ревом теснили нашу шайку поближе к лучникам.

Я вскочила на ноги и метнулась к деревьям. Распластавшись на траве, я поползла по кустам, а надо мной свистели стрелы. Наконец шум борьбы поутих. Я подскочила к ближайшему дереву, обмотала вокруг талии плащ и влезла на толстый сук. Передвигаться по веткам — это полезное умение, помогает при таких вот засадах. Полянка полыхала ярко-зеленым пламенем, генерал отдавал приказы стражам, и кружево плелось над лесом, как зарницы. Я тихонько перехватывала ветви руками, и продвигалась на звук звенящей тетивы. Вот ты где, голубчик. Я неслышно перетекла на раскидистый хмелеграб. Там на маленькой платформе удобно умостился лучник. Достать удавку и перескочить на платформу было делом секунды. Я с огромным удовольствием ощутила, как изумленно дернулся стрелок, и, ликуя от восторга и переполнявшей меня силы, сдавила его горло. Отлично, он даже не трепыхается. Глянув вниз, я поразилась количеству бандитов. Обычно их в банде человек по пятнадцать бывает, не больше. Но тут их было не менее тридцати.

Подлые разбойники разделились на две группы. И когда лучники на хмелеграбах заставили нас рвануться вперед, группа, засевшая в кустах впереди, приняла бой. Кентавры разошлись редкой цепочкой. Двое, вращая пиками, сбивали с ног ближайших врагов и дотаптывали их копытищами. Трое длиннющими топорами кромсали остальных.

И тут вторая группа бандитов, пропустившая нас к лучникам, хлынула из кустов, плотным кольцом охватывая стражей. Увлекшиеся кентавры подпустили их на опасное расстояние, но вовремя опомнились. Рассредоточившись кольцом, они с удвоенным рвением принялись за потрошение банды головорезов. Из гущи тел доносились вопли вперемешку с устрашающими кличами. То и дело подлетали вопящие люди, подброшенные мощными движениями пик, и навсегда исчезали под ногами и копытами. Мелькало пятно белоснежной шерсти, закапанной каплями яркой свежей крови. Варлок — маг, но чтобы сразить такое количество врагов магией, у него не было ни времени, и места. Он рвал клыками нападающих, озверело и с наслаждением. Да, именно с наслаждением — я в таких вещах разбираюсь.

Я схватила оброненный моим первым трупом лук и быстро вычислила второго лучника. Он сидел почти напротив меня и вглядывался в кашу под ногами, боясь сразить своих. Тренькнула тетива, и незадачливый бандит рухнул в гущу толпы. Я нагнулась над краем платформы и принялась почти не целясь выбивать остатки вражеского войска. Надо сказать, что редели их ряды просто на глазах. Кентавры знали свое дело, а Варлок был просто вне себя от запаха крови и предсмертных воплей.

Когда целых врагов осталось штук десять, я с гиканьем сверзлась с платформы прямо на шею одному из них. Ну не могла я себе отказать в такой малости, как самостоятельно порешить пару-тройку, вымазаться в их крови и смертью заглянуть в глаза. Вонзила в загривок гада острие своего топорика и обернулась — сбоку на меня наседал воняющий болотом бандит, потрясая кривым ятаганом. Боже, где ж он этакую рухлядь достал?

Я отскочила назад, увеличивая между нами расстояние, немного согнула занывшие от напряжения ноги и выжидательно принялась выписывать своим топором ленивые, но мощные круги. Раз взмах над правым плечом, два, три — плавная дуга перед носом противника — раз взмах над левым плечом, два, три... Как мелодично звенят кольца на топоре, балансируя, как спокойно у меня на душе. Есть только я, мой топор и этот хмырь. И больше — никого. Раз, два, три, выпад, раз, два...

Бандит метнулся вперед, покрепче обхватив руками рукоять своего оружия и высоко занеся ятаган для удара. Не мешкая, я прыгнула вперед, мимо противника ему за спину, и пропахала длинным лезвием в его животе зияющую кровавую борозду. Тот сжался в комок, ревя и зажимая руками рваные края разреза. Быстро развернувшись, я подпрыгнула и с силой пнула раненого сапогами, от удара упав на спину. Тот кувыркнулся вниз, под ноги остервеневшей толпе, а я, вскочив на ноги, с размаху загнала в его спину топорик до середины лезвия.

Издав ликующий вопль, и развернулась. Варлок как раз догрызал отчаянно орущий чей-то будущий труп. Увидев меня, волк на мгновение замер, не поняв, откуда я взялась. А, видно решил, что я смылась и отсиживаюсь в ближайших кустах. Нет, милый мой, я не такая, ты еще увидишь...

Но я опоздала. Остатки грозных бандитов были дотоптаны тяжело дышащими кентаврами. Оставалось только посчитать раны да добить раненых. Чем я с удовольствием и занялась.

Мой нож взлетал и взлетал, упиваясь кровью. Я резво передвигалась по полянке под изумленными взглядами сотоварищей и перерезала глотки мерзавцев, однообразно скалясь каждому из них в лицо и не забывая обшаривать их карманы. Насобирала несколько кошелей с монетами, пару неплохих кинжалов да горсть неизвестных мне шариков. В Захлебне пойду в лавку оружейника или шамана, поинтересуюсь, что за добыча мне досталась.

Варлок опять стал человеком. С напряженным лицом, тяжело дыша, он следил безумными глазами за моим кровавым передвижением. Когда трава на полянке покраснела от крови, а сухие листья сплелись в кровавую мешанину, в живых оставались только мы. Я поднялась на ноги, еле заставив себя стереть с лица зловещий оскал.

Повернувшись, я поискала глазами генерала. Его я не увидала, только окровавленные кентавры сгрудились у края поляны. У меня заныло в груди. Я рванулась туда, топча только что бывшие живыми тела, влетела в кружок и покачнулась.

Генерал, мой старый друг, лежал на трех убитых им гадах. Две стрелы торчали из его спины, кровь клокотала при каждом его судорожном вздохе и выливалась из ран на крупе, боках... Варлок неслышно подошел сзади, опустил мне на плечо руку, сжал. Я рухнула на колени, пытаясь заглянуть в лицо старому кентавру. Он еще понимал, где он находится. Я заглянула ему в глаза, позвала. Кентавр шевельнул губами, но я не поняла, что он хотел сказать.

— Где мой мешок?? Быстро, сюда мне его! Быстро! — я в панике повернула головы к застывшим как изваяния стражам. — Не стойте как столбы, дорога каждая секунда! Да не стойте же!

Варлок метнулся к полянке, быстро вернулся. Я развязала мешок. Луна, пусть все пропадет, но моя бутылочка не может разбиться... Моя надежда, жизнь нашего генерала...

Пальцы не слушались, я лихорадочно рылась в мешке, резала пальцы осколками моего арсенала, перебирала шарики... Нет! Осколок заветного пузырька, еще один. Наверное, я застонала вслух, и громко, потому что молодые стражи рухнули на колени, как один, склонив головы в прощальном поклоне.

Почести вояке, отдавшему жизнь за кусок металла, какой-то никому не нужный амулет. Последний поклон, дань уважения к его годам и верности своему народу. И маленькому лучику, хоть он этого, возможно, и не заслуживает.

Будь ты проклят, Варлок, будь ты проклят, и община твоя, и цели твои!

Я, все еще не веря, сунула голову в мешок, пригляделась. Там, на дне, как искорка, блеснул крупный осколок с остатками заветного настоя. Как пушинку, я взяла его дрожащими руками.

О Селена, если я его расплескаю, я не прощу себя никогда. Даже на том свете мне не будет покоя. Вытащив этот маленький осколок, я сказала:

— Варлок, подержи генералу голову. Нет, сними с меня плащ, выверни изнанкой вверх и положи так чтобы быстро его потом взять.

Он так и сделал. Я поднесла осколок к губам кентавра, зашептала его имя, все громче и громче. Он услышал, он раскрыл мутные глаза.

— Не уходи, генерал. Пей.

Струйка крови потекла из его порезанных губ, но он глотнул. Ура! Я отбросила ненужную стекляшку и прижала плащ к лицу кентавра, пастью кошки к его губам.

Меня словно ударили кулаком изнутри. Я видела, как налилась кровавым светом подкладка, как хлынула из пасти кровь, вливаясь в умирающего. Тот попытался отстраниться, но я держала крепко. После пары минут я оторвала генерала от плаща. Тот поглядел на меня более осмысленно. А мне казалось, будто я попала под камнепад. О Селена, я делаю такую глупость, за которую могу расплатиться жизнью. Но что поделаешь?

Я накрыла генерала плащом, подкладкой к его израненному телу.

— Стражи, я сделала что могла. Но настоя слишком мало, да и плащ не рассчитан на кентавра. Его нужно за сутки доставить в Приграничное Гнездо. Там ему, возможно, помогут. Стрелы доставать я не мастак. На себе бы могла, но на нем... — я развела руками. — Мы сейчас соорудим что-то вроде щита, положите на него генерала и дуйте в Гнездо, не мешкая. Даже быстрее, чем за сутки.

Я попыталась подняться, но ноги не держали. Я поделилась самым дорогим, что есть у Лунного Луча — его силой, магией, помогающей восстановиться в критических ситуациях. Варлок попытался меня поднять.

— Оставь меня. Помоги стражам, они должны успеть в Гнездо. Если генерала не станет, я не знаю, что со мной будет. Да, и не снимайте с него плащ. Ни за что не снимайте, пока не донесете его до старейшин. Они знают, что делать. Я надеюсь... — добавила я тихо. Действительно, откуда мне знать, насколько знакомы сатиры с магией Луны? Но если есть хоть что-то, нужно использовать...

Ко мне подбежал молодой кентавр, на его лице было написано неподдельное страдание:

— Он говорит, чтобы мы его бросили. Нам приказано доставить наемника Лунного Луча и мага Варлока до Захлебня. Мы обязаны это сделать во что бы то ни стало.

Я смотрела на этого стража и не могла понять, родился он таким тупым или это его служба таким сделала.

— Если вы бросите генерала, я перегрызу вам всем глотки, даже если мне придется умереть. Мне тяжело говорить, убирайся с глаз долой и передай генералу, что его смерть не будет на моей совести. Ей и так тяжело...

В глазах кентавра мелькнуло что-то, похожее на облегчение. Ну неужели он мог подумать, что наемник-одиночка будет тут топать ногами и требовать обещанный эскорт даже ценой жизни... генерала? Я мрачно взглянула на израненные бока стража, и вздохнула. Тот коротко поклонился и отошел.

Тяжело дыша, я смотрела, как торжественно четверо стражей подняли на плечи импровизированные носилки и плавно двинулись копыто в копыто, понурив головы. Генерал слабо махнул рукой и бессильно ее уронил. По руке побежал ручеек алой крови. Прости, если что не так, мой старый друг...

Варлок сел рядом, обеспокоенно заглянул в глаза.

— Сай... Ты словно постарела лет на пять. Что это было, наемник?

— Мой плащ — это мой гарант, что в случае серьезного ранения я наполнюсь кровью жертв Полнолуния и залечу свои раны. Мой плащ — это часть меня, на нем есть и моя кровь. Теперь я поделилась этой силой с чужаком. Такое не проходит безнаказанно. — Я с грустной ухмылкой следила за посерьезнившими глазами мага. Я тут суетилась, плащом поделилась, а он стоял, как столб. Интересно, он мог помочь?

— Но ты же отдала плащ.

— Отдала. Больше мне полагаться не на что.

— А как же следующее полнолуние? Призыв? Ты сможешь... без плаща?

— Не смогу. Но суть не в этом. Главное, чтобы плаща хватило для туши нашего генерала. Все-таки он рассчитан на маленького лучика.

— Ты теперь без защиты осталась, так? То есть, если тебя ранят...

— Да, Варлок, да! Теперь я осталась без своей кожи. Спиной почувствовать опасность я не смогу. И если мне серьезно пустят кровь, я себе НИКАК помочь не сумею. А ты, великий маг, что стоял, разинув рот? Ты мог вылечить генерала?

— Для таких обрядов нужно время и инвентарь... У меня его не было. Я могу магией убивать, но исцелять, вот так, в походных условиях... — он сгорбился и уставился на окровавленный листок хмелеграба, прилипший к его сапогу.

Все понятно, заказчик. Зверь убивает, но исцеление — не его стихия. Теперь уже и не моя.

— Ладно, я вроде немного пришла в себя. Нужно осмотреть оставшиеся тела и идти. Теперь я налегке пойду, будет просто. Нам всего-то полдня идти придется.

Варлок с сомнением поглядел на меня, но промолчал.

Я поднялась на ноги. Они уже не дрожали. Хороший знак. Я медленно вытащила нож и подошла к придавленным генералом бандитам. Естественно, они не дышали. Лениво перерезав им глотки (на всякий случай), я нагнулась к ближайшему телу и принялась шариться в его карманах. Достав оттуда кучу разной дребедени, я вытянула увестстый и вполне новый кошель. Убедившись, что там достаточно лянов даже для торгаша, не то что разбойника, я бросила взгляд на его оружие. И обомлела.

— Варлок, это не случайная засада! Убираемся отсюда поскорее. Каменные Круги сильнее, чем я думала, и мстительнее.

— О чем ты говоришь? — Варлок поднял голову от соседнего трупа, карманы которого он как раз потрошил.

— Смотри, — я сунула ему под нос широкий кинжал убитого, — видишь гравировку? Он — варрак. Как и те, в Черной Топи. Помнишь?

— Помню. Но я не думал, что те головорезы... Сай, что ты такое сделала варракам, если они даже по лесу за тобой гоняются?

— Ограбила. И теперь они на меня открыли сезон охоты. Видишь, кошель какой тугой? Расплатиться за мою голову готовился.

Варлок застыл, не веря своим ушам. Я рассматривала его профиль. Пошевелив губами, воин наконец выдавил:

— А ты надеялась, что варраки спустят тебе такое оскорбление с рук?

— Нет. Но мне очень хорошо заплатили. Я знала, на что иду. — Я безразлично пожала плечами.

— Неужели золото значит для тебя больше, чем жизнь?

Мне хотелось рассмеяться Варлоку в лицо. Но я ограничилась полуулыбкой.

— Золото — это и есть моя жизнь. Или тебе бы больше понравилось, если б я занималась своим ремеслом бесплатно, только из любви к искусству? Ладно, потроши последнего — и пошли.

Варлок, все еще сосредоточенно о чем-то размышляя, пошарил по карманам последнего трупа, ничего заслуживающего внимания не нашел и вконец расстроился. Угрюмо хмыкнув, он распрямился, бросил на меня долгий, непонятный взгляд и потрусил по полянке, высматривая свою сумку, оброненную при нападении. Я же подтянула к себе мешок и принялась спокойно выбрасывать из него осколки бывшего богатства. Воистину, легко пришло — легко ушло.

В итоге мешок настолько похудел, что мне даже стало его жалко. Поудобнее переложив стилеты за поясом, я поежилась. Отсутствие плаща давало о себе знать. Не лето. Вздохнув, я приступила к последней стадии мародерства — начала шарить глазами по поляне, выискивая среди этой мешанины более-менее приличный плащ. Такой нашелся.

Подойдя поближе, я попробовала вытащить этот кусок материи из-под тел, но не преуспела. Вместо того, чтобы уступить мне в этой неравной схватке, плащ начал жалобно трещать, угрожая разорваться пополам. Пришлось звать на помощь моего заказчика.

Сообразив, что я хочу сделать, Варлок даже не скривился. Деловито расшвыряв тела, он поднял плащ и встряхнул его на вытянутых руках. На землю брызнули коричневые бусины вышивки вперемешку с каплями уже начинающей подсыхать крови.

— Не противно это на себя натягивать? — Варлок с сомнением оглядел меня, вроде сомневаясь в моем рассудке. Я молча выдрала плащ у него из рук и с наслаждением в него закуталась.

— Варлок, если я замерзну, будет хуже. Тем более, что плащ почти новый, и очень теплый. Его даже продать в Захлебне можно, а купить взамен другой, поплоше. А разницу мы потратим на новые шарики...

Варлок скривился, сказал, что моя практичность — просто бесценный дар природы, и брезговать ею — стыд и позор. А раз так, мы можем тут еще пару-тройку плащей насобирать и открыть в Захлебне небольшую лавку подержанных вещей. Для конспирации. В ответ я рыкнула, плюнула ему под ноги и зашагала прочь с полянки. Маг потащился следом.

ГЛАВА 8.

Вот он, тот самый момент, которого я так боялась. Мы с упырем — один на один. Я молча топала еле заметной тропкой, сквозь зубы поминая всю известную мне подземную нечисть. Тропка была нехоженой, с вонючими чавкающими лужами, массой полусгнивших веток и периной опавшей влажной листвы. Подметая плащом землю, я то и дело подбирала подол, как манерная дама, и пыталась грациозно перемахивать через поваленные стволы деревьев. Получалось хуже, чем у орка, вздумай он проявить ловкость на званом балу. Ну и леший с ним.

Варлок шел, как по паркету. Он то обгонял меня, то отходил в сторону, туда, где заканчивался нормальный лес и начинался сплошной бурелом. Потом неожиданно возникал за спиной, заставляя вздрагивать и хвататься за стилет. Наконец я не выдержала и попросила его передвигаться так, как будто мы идем вместе, а то я могу ненароком и стилет метнуть — так, со страху, когда волк опять вырастет у меня за плечом как из-под земли. Но если он считает, что сам справится лучше, то пожалуйста — я абсолютно не против пропустить его вперед, а сама идти, как мне уж будет удобно и куда мне вздумается.

Варлок гордо промолчал, но кружить вокруг меня по лесу перестал. Хоть за это спасибо. Как ни крути, а теперь мы повязаны. Тяжелое ранение генерала и совместная нешуточная стычка с превосходящим силами противником — хороший повод для оценки друг друга хотя бы как достойных напарников. А там уж, как огневица прыгнет...

Пройдя еще часа три, я поняла, что начинаю выдыхаться. Все труднее и труднее становилось переставлять одеревеневшие ноги. В голове зарождалась свистопляска, грозящая закончится банальным обмороком. Боюсь, переживая за генерала, я немного перестаралась и выдала критическую массу своей жизненной силы.

Я огляделась — Варлок опять куда-то испарился, оставив меня на сьедение диким зверям. Как будто ему действительно нет до меня никакого дела. Я опустилась на траву, выбрав участочек посуше. Солнце тонким лучом потрепало меня по щеке. Я ему улыбнулась. С природой говорить легко и просто, не то что с людьми. Природе можно открыться, признаться в чем-то тайном, постыдном, или наоборот — в сокровенном и нежном. И никаких заговоров за спиной, сплетен и тому подобной ерунды!

Я бросила мешок рядышком, обхватила колени руками и умостилась на солнышке, готовясь всласть пофилософствовать, дожидаясь блудного заказчика. И где его леший носит? Мысли как-то незаметно закрутились вокруг Варлока. Красив, но редкий псих. Умен, но прикладывает свои мозги не к тому месту. Мировое благоденствие его интересует! Да кто в это поверит? Я бы скорее поддержала его, если б он амулет хотел для себя выкрасть, или вообще — отомстить за чью-то смерть, или напасть первым на этих ... из Сатолии... мятежных которых. Перебили бы заговорщиков всей Общиной, да и дело с концом. Желательно внезапно и безжалостно. Только боюсь, благородство не позволит — неприлично как-то за благое дело дубьем размахивать, нужно элегантно, широким жестом... Тьфу. Перевоспитывать его нет ни резона, ни сил, ни времени.

Ладно, мне все равно, как потом они будут разбираться. Мы еще амулета даже не нюхали. Может, у нас не выйдет ничего, и сатиры торжественно похоронят мои косточки под высоким хмелеграбом, а безутешная Малька будет приходить и цветочки на холмик приносить.

Раздался шелест под торопливыми шагами, и из-за ближайшего дерева высунулся Варлок. Тяжело дыша, он сразу пошел в атаку:

— Ты чего тут сидишь? А я тебя впереди по дороге ищу. Я уже кругами бегаю, чуть ли не до Захлебня добежал — а тебя нигде нет. Смотри у меня, наемник... — он угрожающе покачал головой и многозначительно погладил рукоять боевого меча. — Если попробуешь улизнуть, я тебя из-под земли достану, и тогда...

— Варлок, я устала. Мне нужно передохнуть, и желательно поесть. Ты что, думаешь, я каждый день делюсь силой с кентаврами? — Я испытующе посмотрела в нахмуренное лицо мужчины, затем отвернулась. — До Захлебня все равно мы только вечером доберемся. Так куда торопиться?

Варлок присел рядом.

— У меня осталось немного зайчатины. Будешь?

— Буду. — Я впилась зубами в протянутый кусок мяса. — А потом мы встанем и пойдем, не останавливаясь. Что-то лес начал мне надоедать.

Вечер уже неслышно летел на мягких крыльях над нашими головами, когда деревья поредели, и показались высокие щербатые стены Захлебня. Конечно, с марафонским забегом без передышки до Захлебня и обратно я погорячилась. Но просить пощады — не мой стиль. Остановившись в реденьких кустах, мы тщательно оглядели друг друга, дабы избежать нежелательных вопросов стражников.

Варлок предложил прикинуться парочкой, выбирающейся из леса после свидания, но я отказалась, мотивируя тем, что раз мы никогда в Захлебне не были, то и выйти оттуда на свидание не могли бы. Стражи всегда хорошо запоминают лица, и начинать штурм крепостных ворот с явной лжи — не самый лучший метод. Поэтому, пригладив волосы и сделав честные, усталые лица, мы пошли на штурм честно.

Столетние ворота были полуоткрыты, несмотря на поздний час. За ними виднелась часть крыши будочки караульных, которые как раз надевали смешные (с моей точки зрения) шапки, чтобы выйти в люди и запереть ворота на ночь. Мы с Варлоком проскользнули как раз вовремя, чтобы не столкнуться лбами с первым стражником.

Не очень молодой, но очень веснушчатый, он даже приоткрыл рот от удивления, когда мы почтительно приветствовали его. Из будочки на подмогу выскочили еще двое, не достававших веснушчатому даже до плеча. Подбоченясь, они внимательно разглядывали нас, изо всех сил стараясь выглядеть грозно и солидно. Не знаю, как Варлоку удалось сдержаться, но он даже не прыснул. Очень внимательно и немного восторженно он рассматривал стражей, втайне явно гордясь своим артистическим талантом.

Варлок, это — не талант, это — жалкие потуги любителя.

Я перекинула через плечо косу, накручивая на палец прядь. Затем немного выступила вперед и затянула тихим ласковым голосом длинное извинение за столь поздний, но — увы! — неотвратимый визит. А потом из меня полилась такая река о тяготах двух путников, которым пристроиться негде, но которые страшно устали, и так далее, что Варлок несколько раз меня окидывал потрясенным взглядом, но хотя бы начал поддакивать. Еще бы! Я, как и воин, была голодной, и злой, как черт. Поэтому проникновенные прикосновения к рукаву стража, томные, но честные глаза и тихий голос мне давались без труда. Я была в ударе. Не хватало только аплодисментов, когда я закончила наконец свой монолог, слушатели чуть было не прослезились, и спектакль был завершен. Стражники подбоченились, возомнив себя чуть не моими ангелами-хранителями, и милостиво пригласили нас переночевать в их гостеприимном городке. Оплатив вьездную мзду и сладко улыбнувшись всем троим (понятно, что Варлок никому не улыбался), мы побрели по извилистой улице городка в надежде отыскать пристанище.

Домики а окраинах Захлебня были в основном небольшие. Мы сразу свернули с мощеных булыжником прямых и широких улиц, где явно проживала не самая бедная часть населения. Тому было несколько причин, и одна из них — что маг с амулетом явно проживает именно там. А раз так, лишний раз светиться нет смысла. Оно так всегда — если есть хоть ничтожный шанс, что кто-то тебя запомнит и потом донесет или наведет на след — это обязательно случится. Поэтому мы шли по узким улочкам между вывесками, подпорченными временем и погодой, продирались сквозь толпы уличной ребятни и нищих, увертывались от водопада помоев и всякой дряни, льющегося из верхних окон. Варлок, хоть и был воином и кровожадным убийцей, от запаха этой улочки мило прослезился. Смешно сморщив нос и прищурившись, он изо всех сил старался выглядеть, как будто родился в одной из таких вот дыр, и храбро шел вперед. Но я видела, что даже кончик косички у него пытается свернуться и прикинуться дохлым свиссом. Я пожалела, что сразу ринулась в трущобы, но что поделаешь — это привычка. Там, где много крыс, одну от другой отличить трудно.

Я потянула носом смрадный воздух, и в душе у меня зашевелился знакомый инстинкт. Я давно уже не толкалась в таком вот городке среди нищих, карманников и просто работяг. Я забыла, как это — стать частью толпы, плевать на спину тому, кто наступил тебе на ногу, скользить ночью вдоль закопченных стен и вслушиваться в тихие разговоры за закрытыми ставнями. Я давно не общалась с обычными людьми. Все то козлоногие, то желтоглазые попадаются. Я усмехнулась своим мыслям — красотка, да ты возвращаешься к жизни! Моя ты умница.

Пройдя еще с пару домов, я нашла, что искала — закопченная, как прошлогодний свиной окорок, вывеска гласила, что "Ретивый жеребец" открыт. Оттуда доносились крики, визги, заунывный голос кого-то звал, все это смешивалось со словами какой-то похабной песенки...

О луна, вот — это жизнь! Варлок так не думал. С перекошенным лицом он остановился в трех шагах от "Жеребца" и только моргал, не понимая, как я могу браться за ручку такой двери, предварительно ее не протерев, и намереваться добровольно влезть в притон убийц и выпивох. Я засмеялась:

— Пошли, Варлок. Гораздо больше шансов испачкаться в золотых дворцах, чем тут. Здесь хотя бы знаешь, во что ввязываешься. Тем более, что хуже, чем в Черной Топи, здесь не будет. И вообще быть не может.

— Может. Если кто-то выломает мою дверь этой ночью, то вряд ли мне так повезет, как в Черной Топи. Ладно, думаешь, я похуже не видел?

Варлок прошел мимо моего остолбеневшего тела и тяжело толкнул дверь заведения. Я пришла в себя, прикинула, насколько такие слова можно считать признанием, насколько — комплиментом, а потом тоже вошла в гостеприимный питейный дом.

На меня обрушилась волна голосов, гогота и женского визгливого смеха. Запутавшись в клубах сизого табачного дыма, я серенькой уточкой поплыла на звук стука кружек о дерево стойки, обходя качающиеся фигуры, уклоняясь от подносов и стараясь никого не подтолкнуть под локоть. Всплыв у стойки, я отбросила с головы капюшон, попыталась пригладить взвившиеся тонкие волоски вокруг лица и почувствовала, как кто-то довольно чувствительно схватил меня за локоть и развернул к себе.

— Держись ко мне поближе, тут и потеряться недолго. Я занял стол в углу. Ты у нас углы любишь... — Варлок бесцеремонно потянул меня от стойки мимо подвыпивших мужиков, тискающих настолько пышнотелых девок, что мне стало за них стыдно — ну и коровы. Я почти вприпрыжку посеменила за оборотнем, упала на свободную лавку, которую мужественно охранял от посягательств других посетителей дюжий разносчик, и расшнуровала плащ. Варлок плюхнулся напротив, спиной к стене. Я хотела пересесть, но что-то внутри гаденько шепнуло: "А посмотрим, какой из него охранник для девушки?". И я осталась сидеть спиной к залу, полному людей.

Разносчик все терся возле нас, деликатно пиная сапожищем ножку стола, отчего тот трясся и скрипел. Варлок глянул на меня. Луна, ну кто из нас мужик, а? Кто должен затребовать жбан "самовара" и двух куриц, а потом долго со значением смотреть мне в глаза, пока я не покраснею и не сдамся? Выходит, я.

— Принеси пива и мяса. Да, и хлеб не забудь. И посвежее! — Мой тон выдавал завсегдатая питейных заведений, привыкшего покрикивать на нерадивых разносчиков. Я глянула на Варлока. Тот сидел, как будто так и надо. Ой, как меня это злит! Я томно раскинулась на лавке, навалившись грудью на стол.

— Как я люблю темные углы... Варлок, а ты частенько выбираешь уголки потемнее, а?

Варлок глянул на меня предостерегающе, но мой язык уже было не остановить. Меня понесло, как на санях по льду.

— Или не ты выбираешь? Может, ты любишь, чтоб тебя туда заталкивали? Ты такой правильный, любишь магию Природы, ради нее жизнью рискуешь — в грязные дыры только подлый наемник может тебя затолкать. Сам ты такой... хороший, что аж челюсти сводит.

— Сай, ты хочешь драки? — Варлок тяжело оперся руками о жалобно скрипнувшую столешницу и навис надо мной. — Ты просто нарываешься. Так вот, наемник — я пока твой заказчик, твой хозяин, если так тебе будет понятнее. Еще одна вспышка язвительности — и ты лишишься денег, а договор о незагрызании будет расторгнут. Уяснила?

— Ой, мне страшно. — Как я хочу забыть о своей беззащитности, о потере плаща! Дайте мне пива, еды... ну, и еще кого-нибудь. — Варлок, не пугай меня больше, а то я заплачу.

Обстановку разрядил разносчик. Он принес нам по огромной кружке пива, по курице и буханку серого хлеба. Выставив всю эту снедь на стол, он нагнулся, чтобы тряпкой смахнуть какие-то крошки, когда я наклонилась к нему и спросила, силясь перекричать толпу:

— А что, красавчик, комнаты для ночевки у вас имеются? — и бросила на столешницу монету.

Облизнув губы, разносчик проследил за полетом монеты, хлопком припечатал ее к столешнице и наклонился ко мне, поблескивая жадными глазенками.

— Есть у нас тут, наверху, конурки. Да не знаю, подойдет ли вам... — он с сомнением поглядел на наши в общем-то неплохие одежки да монету в своей руке. — Только одна комната и осталась. Тут охочих много, вторую седмицу едут, кому не лень.

— А чего ж едут?

— Да ярмарок осенний, последний, поди, перед зимой. Кому что продать, кому купить. Даже сатиры с эльфами цацки свои привозят! — разносчик торжественно поднял палец — мол, во как!

Я растерянно глянула на Варлока — что делать будем? Варлок как-то слабо плечами пожал, глаза к курице опустил, жует...

— А сколько за ночь просишь?

— А вот хозяина сейчас кликну — он все и обскажет, я ж.... — разносчик виновато поклонился и змеей улизнул в дверь за стойкой.

Варлок поднял голову и зверем уставился мне в глаза. Ну чего это он так расстроился? Я злобно зыркнула на него из-под нахмуренных бровей:

— Самой неохота с тобой, упырь, нору делить. Но видишь же — яблоку упасть негде, купцы понаехали — не протолкнешься. А у нас де-ело... Так что потерпи денек-другой мерзкого наемника. Авось, не перегрыземся.

Варлок задумался, а потом, глотком осушив полкружки, задумчиво произнес, рассматривая что-то за моей спиной:

— Не пойму я тебя никак, Сай. То ты злобная, ядом так и брызжешь. Меня вон порешить смогла, в одиночку. И рука у тебя не дрогнула, и сердце даже не колыхнулось. За жизнь цепляешься, а мешок с золотом покажи — хвостом аж землю метешь, на все согласна. Вроде как уже и погибнуть не жаль, если в могилу мешок с золотом положат, что-ли? И злости на людей в тебе — через край. Когда ты этих, на поляне, добивать по кругу пошла, я понял, что кем-кем, а врагом твоим быть не желаю. — Он усмехнулся как-то невесело. Я уж хотела было его перебить, а то что-то занесло Варлока не в ту степь, но он продолжил. — И вдруг ты жертвуешь своей магией ради кентавра. Даже не сомневаясь ни капли. А теперь вот одну на двоих комнату снимаешь, вроде как мы с тобой — старые товарищи...

— Варлок, что тебя тревожит? Моя кровожадность или что еще? Дак ты не беспокойся. Может, я где в другом месте переночую... — я обернулась с гаденькой ухмылочкой, шаря глазами по лицам молодых парней. — Давненько я по тавернам не шлялась...

Варлок только презрительно хмыкнул, и повернул голову к подбежавшему хозяину сего заведения. Тяжело отдуваясь и смахивая с лысины бисеринки пота, хозяин представлял собой огромный колыхающийся кусок жира, затянутый в грязнющий фартук. Но жадиной оказался просто зверской. Толстяк заломил такую цену, что я аж поперхнулась. Варлок со значением откашлялся и невозмутимо просверлил своими черными очами поросячьи глазки хозяина. Затем наклонил голову вбок. Хозяин сделал то же самое. Я наблюдала, затаив дыхание. Наконец Варлок тихо прошелестел:

— Так сколько ты хочешь за эту жалкую конуру под самой крышей?

— Два ляна, — оживился толстяк, — но это, господин, не конура, а просто дивное местечко, откуда отличный обзор на город, на старую церквушку...

— Не части, не корову продаешь, — перебила я, — полтора за ночь за двоих, — и мы снимаем эту.. ммм.. конуру на седмицу. Идет?

Хозяин снова глянул на каменное лицо Варлока, быстро перевел взгляд на меня, как бы ища поддержки. Но мои осколки льда могут быть еще похлеще, чем черные омуты Варлока. Толстяк обмяк, вздохнул и смирился. Кивнув, он сгреб со стола золотые и поспешно убрался за стойку, окинув нас напоследок затухающим взглядом.

— А откуда ты знаешь, что за комнатушку он нам предлагал? Он ни слова не сказал, что это — чердак. — Я с интересом уставилась на мага, но тот лишь загадочно мне подмигнул. Чародей, леший тебя возьми, еще меня заколдует...

Я опустила глаза, потянулась за кружкой. Делая большой глоток, я почувствовала, как мое плечо сжала чья-то рука, дернулась и пиво потекло не совсем туда, куда ему следовало.

Пока я прокашливалась, а затем выползала из-под стола, прошли добрых минуты две, но вокруг по-прежнему было мирно и весело. Если бы меня схватил враг, Варлок бы уже трепал его в зубах. Значит, это кто-то нейтральный.

Я вылезла, вытерла рот и замерла. На меня глядели глубокие озера потрясающе красивых глаз, обрамленных неправдоподобно длинными темными ресницами. Поджарый эльф томно улыбнулся, на правой щеке заиграла ямочка. Театральным жестом откинув черные как смоль волосы с плеча, он дал мне полюбоваться ожерельем, блеснувшим под расстегнутым воротом рубахи у самой шеи. Тройное черное кольцо с вкраплениями непонятного металла, искрившегося, как гладь озера в лунную ночь.

Я тихонько выдохнула, — ну напугал, подлец! — и послала эльфу одну из своих самых сладеньких улыбочек. В ответ тот заулыбался еще шире и сделал шаг ко мне. Я вперилась взглядом в потрясающую по красоте шею и не менее потрясающее ожерелье. Повысили подлеца, глядишь, через сотню-другую лет золотое ожерелье таскать будет.

Меж тем эльф стоял уже так близко, что я слышала его дыхание и еле сдерживаемый смех. Поняв игру страстного любителя розыгрышей, я попыталась оглянуться на Варлока, не преуспела, но эльф его, конечно, видел хорошо, потому и трясся от беззвучного смеха, быстро спрятав лицо у меня на шее. Со стороны могло бы показаться, что он эту шею страстно целует. Я отступила к скамье, кивком пригласив эльфа присесть рядышком. Тот послушался, скорчил физиономию дамского угодника со стажем, и обхватил меня за талию. Я хихикнула, умудрилась покраснеть и бросила взгляд на своего заказчика.

Ой, было на что посмотреть! Такую смесь презрения, негодования и любопытства мне доводится видеть нечасто — последний раз это было, когда я влезла в довольно богатый дом и укрылась под кроватью до темноты. Кровать оказалась дочки хозяина, вошедшей в самый что ни на есть подходящий возраст, и тщательно этим самым хозяином оберегаемой. И старая нянька, поднимая полог и заглядывая на ночь под эту святая святых, точно с таким же лицом меня разглядывала. Весело было.

Варлок сидел, напрягшись, и старался сделать вид, что знать меня не знает, и мой моральный облик — суть не его дело. Но, как говорится, от любопытства кошка сдохла, и маг украдкой кидал на нас быстрые взгляды. Ага, воин, и хочется — и колется... А мне вот — не колется аж никак (если хочется, конечно)!

— Милая девушка, ваша неземная краса сияет в этом угаре, как путеводная звезда. Вы так красивы, что словами нельзя описать даже малую толику вашей божественной прелести! — заливался соловьем эльф, прижимая меня к себе и перебирая пальцами пряди, выбившиеся из косы.

— Ой, да что вы, как можно... — не отставала я, притворно отбиваясь от наседающего парня.

— Можно, можно... Если вы позволите, весь мир я брошу на алтарь вашей благосклонности... — эльф взял в ладонь мою вялую лапку и галантно целовал пальчики, один за другим.

Расширенными от волнения глазами я следила за эльфом, старающимся не встречаться со мной взглядом. Затем перевела глаза на Варлока. Тот напрягся, глаза сверкали, как угли, верхняя губа дергалась, обнажая зубы. Да что это с ним? Казалось, он вот-вот вскочит и бросится на нас. Эльф тоже, видно, заметил реакцию моего спутника, потому что отпустил наконец мою руку и перешел к лобызанию виска и щеки, пальцами вцепившись в мои кудри, не давая вырваться. Я видела, что мы перегибаем палку, но что-то внутри меня не позволяло прервать такую милую сцену соблазнения. Мне даже немного стало жаль, что все это не по-настоящему — эльф в амурных делах был о-очень умелым.

Мне хотелось помариновать Варлока подольше, тискаясь с голубоглазым приставалой у всех на виду, но тут эльф не выдержал и заржал в полный голос, утирая выступившие на глазах слезы и прижимаясь головой к моей груди. Я выдохнула, улыбнулась и кивнула Варлоку:

— Маг, не смущайся.

— Да, — подхватил мой несостоявшийся прелестник, — не смущайся. Сейчас и тебе кого-нибудь подберем.

— Тэлль, заткнись! Я на работе. Это — мой клиент, — я попыталась выбраться из обьятий Тэлля, но он только крепче вцепился, норовя залезть под рубаху. — Эльф, дам в глаз!

— Не дашь, ты ж меня любишь, — промурлыкал Тэлль в самое ухо, пощекотав дыханием, но руки убрал. — Сай, как ты похорошела!

Я подозрительно посмотреля на нахального эльфа. Конечно, если бы я знала Тэлля не так хорошо, я бы поверила, что он хотел сделать мне приятное. Но я его знала даже лучше, чем хотелось бы. Поэтому подозрительно спросила:

— Тэлль, солнце мое ясное, что тебе от меня надо, а? Брось мне заливать про мою неземную красу, все равно не поверю. Ну? — я многозначительно посмотрела в его глаза, потом скосила их на Варлока. — Или...?

— Пошли, разговор есть. — Ухмылку праздного гуляки как ветром сдуло. На меня глядели холодные серо-голубые озера, покрытые льдом, рот сжался в жесткую полоску.

— Пошли.

— Эй, — спохватился вдруг Варлок, привставая. — Сай, ты куда? Наемник, запомни — пока не принесешь мне то, что обещала, ты обязана оставаться живой и здоровой. Иначе, — он многозначительно сверкнул глазами, — я и с того света тебя вытащу и отметелю. Ты знаешь.

— Знаю, знаю. — Я уже кутала голову в капюшон плаща, заправляя косу за шиворот. — Не жди меня, ешь и спать ложись. Я прийду на чердак, как освобожусь.

— Куда это ты прийдешь? — Тэлль, казалось, искренне удивился. — Ты сказала — он заказчик. Или вы настолько прониклись...э...проблемами друг друга... — он не договорил, упрямо вскинул подбородок и гордо оглядел злобно оскалившегося Варлока. — Сай, детка, ты изменила своим правилам?

— Так, Тэлль, пошли. Просто нам не хватило места. Пришлось снять одну комнату на двоих. Да не стой же, как столб, пошли поговорим, пошли... — я тянула эльфа за рукав, пробиваясь к выходу. Не хватало еще драку затеять.

Эльфы — они гордые. А Сумеречные эльфы — еще и забияки, дебоширы, развратники и злопамятные сволочи. Но только они во всем Большом Мире могут тягаться с Лунными лучами в мастерстве, больше никто. За это и уважаю.

Тэлль как раз и был Сумеречным, причем на жизнь и хлеб с салом зарабатывал точно так же, как и я. Хотя он абсолютно не брезговал и более грязными способами изымания денег у граждан в случае нужды. Мог самостоятельно обчистить пару особняков, очаровать молодую леди и ночью под романтическим предлогом спереть все ее драгоценности, пристукнуть кого-нибудь в темном переулке, наконец. Но при всем при этом Тэлль не относился ко мне как к конкуренту, поскольку искренне уважал за профессиональные навыки, которые успел неплохо изучить. В общем, когда-то мы с ним неплохо спелись.

Еле увернувшись от двух отлично отдохнувших мужиков, пытавшихся встать со скамьи и валившихся в разные стороны из-за трясущихся ног, мы выскользнули тенями на улицу. Уже совсем стемнело, и улица освещалась только редкими пятнами света, падавшими на булыжники мостовой из окон. Но даже в таких плотных сумерках жизнь на улице не остановилась. Запоздалые работяги тащились домой, из подворотен доносились пьяные песни, хихкающие девицы прохаживались, поджидая подвыпивших клиентов. Я с наслаждением осматривалась, впитывая в себя саму жизнь, бьющую ключом в этом луной забытом уголке.

Тем временем Тэлль ловко подхватил меня под руку, укутав своим плащом, который успел захватить, пока я его тащила сквозь пьяный угар корчмы. Высокий, длинноволосый, он специально не надел капюшона, дав мне возможность полюбоваться его отросшими прядями. И я действительно залюбовалась, как и молодые уличные девицы, проводившие нас разочарованными вздохами и сдавленными проклятиями. Видно, приняли меня за более удачливую их товарку.

Пройдя в полном молчании еще пару домов, Тэлль внезапно дернул меня за локоть и мы исчезли в подворотне, полностью поглощенной ночным мраком. Я не ожидала от него такой прыти, посему не удержалась на ногах и влипла в эльфа, припечатав того к стене. Вот так мы, вполне отвечая ситуации и времени суток, и замерли, вслушиваясь. К нам приближались шаги. Крадущиеся, легкие. Тень прошмыгнула мимо нашего убежища и поскользила дальше. Тихие шаги наконец затихли вдалеке, и я наконец осмелилась вдохнуть. Осознав, насколько близко я нахожусь от наглого эльфа, я попыталась отстраниться. Тэлль же, напротив, прижал меня к себе еще ближе, щекоча волосами щеку.

— Тэлль...

— Тиш-ш-ше...

— Да нет там никого.

— Молчи.

— Отпусти меня.

— Ни за что. — Он нагнулся и легко коснулся губами виска. — Я скучал, Сай. Ты тогда пропала, даже не попрощавшись толком.

Я захихикала. Тэлль неисправим — стоило нам полгода назад сблизиться, как он уже посчитал меня своей собственностью. Пришлось убедительно доказывать, что навечно у нас с ним ничего не получится, а вот приятно провести время — всегда пожалуйста. Эльф вроде как даже согласился, но время от времени позволял себе такие вот детские возмущения.

— Тэлль, мы драпали тогда не оглядываясь. Кстати, тебе Рон передал твою долю?

— Скажем, я ее забрал сам. С Папашей я тогда ничего не сделал, — поспешно упредил он мой уже было сорвавшийся с губ вопрос. — Кстати, с тех пор приходится заливать всем желающим, что это не ты меня подло обманула и увела заказчика, а шайка случайных налетчиков, а то всем было интересно — как это я не пришиб тебя от злости. Смотри не проговорись, если что.

Теперь уже я потянулась к нему, вдыхая приятный запах, и уткнулась ему в шею, одним глазом осматривая ожерелье. Красота какая. Думаю, лянов за триста у меня эту вещицу с руками оторвут...

— Да, поздравляю, ты теперь Старший. Скольких тебе под начало отдали? — я потянулась пальцами к ожерелью, но руку мгновенно сдавили стальные пальцы, не дав даже дотронуться.

Я возмущенно выдернула руку.

— Эй, Тэлль, если я тут стою с тобой и мило беседую, это не значит, что можно себе позволять такие вольности. Хоть мы и ладили тогда, при ограблении ювелира, но прошло много времени. Отпусти.

Я недовольно вывернулась и прижалась к противоположной стене, потирая запястье. Вот хлыщ, удушила б... но рука не поднимается. И самое мерзкое, что Тэлль об этом знает.

Эльф вздохнул, подплыл ко мне. Даже в темноте было заметно, как хищно блеснули его глаза, но голос звучал ровно:

— Сай, у меня к тебе ... небольшое предложение. Деловое.

— Сколько? — мой голос мгновенно утратил привкус ворокования влюбленной голубки. Там, где пахнет лянами, все остальное не имеет значения.

— На двоих — сто лянов. В обход посредника.

Чудесно. Значит, я смогу пятьдесят лянов положить в карман, не делясь с кланом.

— Что за работа?

— Непыльная. — Что-то он не сильно разговорчив сегодня. Надо бы подтолкнуть его красноречие в нужное русло.

— Тэлль, или ты мне все выкладываешь с подробностями, или я пошла к Варлоку.

— К кому?

— К заказчику моему, дубина. — Я позволила себе ехидно ухмыльнуться. Даром, что в темноте не видно.

— Сай, я тут торчу уже второй месяц. Успел примелькаться, так что надежда только на тебя.

— Короче говоря, ты получишь пятьдесят лянов ни за что?

Эльф выдохнул и присел на корточки. Я, вспомнив прошлое, присела напротив, и положила руки ему на плечи, зажав в пальцах пряди волос.

— Тэлль... не томи.

— Ладно, — выдохнул тот, привлекая меня к себе, — но предупреждаю — если я тебе все расскажу, сказать "нет" ты не сможешь.

— А когда я могла сказать тебе "нет"? — кокетливо проворковала я. Кажется, наклевывается работенка из тех, что называют "грязной", а также неплохая ночевка — эльф таки умудрился залезть мне под рубаху.

— Огневица ты моя. Слушай. Нужно убрать одного менялу, но так, чтоб было похоже на случай. Вроде как грабили дом, а хозяин проснулся. То есть порешить тихо, но вид сделать такой, будто была борьба неумелых воров с полусонным хозяином.

— Какова же моя роль?

— Мне и моим ребятам кто-то должен открыть дверь изнутри. Меняла — редкий трус, да еще и опасается вечерами выходить последнее время. Догадался, видно, что насолил уже людям по-крупному...

— Дом у него большой? Слуг много?

— В том-то и дело, что да. Он там чуть не гарнизон разместить готовится, вооружил всех, кого только мог.

— И как, по-твоему, городская стража поверит, что в битком набитый людьми и оружием дом вломились воришки, да еще и угробили только хозяина? А все остальные спали, да?

Эльф задумчиво заложил свесившуюся прядь волос за ухо и закусил нижнюю губу.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю не вмешивать твоих ребят — наследят как пить дать. Мы можем это провернуть вдвоем, следы постараемся не оставлять, а обвинят, скорее всего, должников менялы. Я постараюсь, чтобы выглядело грубо. Но! — я прижала палец к губам Тэлля. — Ты мне сейчас назовешь настоящую цену. Или я назову свою. За пятьдесят лянов ты даже задницу свою не оторвешь от лавки.

— Мне повезло, что ты на моей стороне, — Тэлль легонько поцеловал мои пальцы. — Хорошо, я обещаю тебе двести лянов.

— Триста, или дела не будет.

— Сай, ты хуже этого менялы!

— Я знаю.

— Ладно, триста. По рукам?

— По рукам.

— А теперь вопрос личного свойства... — эльф рывком поднялся, увлекая меня за собой, и его глаза обольстительно прищурились. — Ты обязана идти сейчас к заказчику? Или это на твое усмотрение?

— Тэлль, мне кажется, я догадываюсь, о чем ты.

— Правильно. Приглашаю. Я тут недалеко, и комната у меня получше, чем конура под крышей "Жеребца". Да и я получше твоего заказчика буду. — Эльф самодовольно приосанился. — Что скажешь?

Ну что я могла сказать? Когда-то я произнесла много нецензурного в ответ на подобное приглашение, созерцая опасную красоту этого мерзавца. А Папаша Рон мне тогда и сказал: "Ты, говорит, что, жить вечно собираешься? Я и ляна не дам за то, что завтра ты точно будешь иметь на шашни время или силы."

Я поверила старику Рону, и он оказался прав — на следующий день мы с заказчиком и узлом драгоценных камней драпали из городка, не оглядываясь, а Тэлль прикрывал наши спины, пустив слух о шайке бандитов, и отправив на костер к огневицам человек пять недоверчивых. И навсегда остался одним из моих наилучших воспоминаний.

Так что я сказала "да".

Тихо скользя по сонным рассветным улочкам, я куталась в плащ и отчаянно надеялась, что Варлок не запер дверь и мне не прийдется умолять его меня впустить, колотя в дверь ногами. Но оказалось, что все намного интереснее — само заведение "Ретивый жеребец" было наглухо заперто изнутри. Подергав дверь и смирившись с полной ее победой, я пошла в обход здания. Перемахнув забор, я вышла на сонный задний двор и задрала голову. Умница Варлок оставил оконце под скатом крыши открытым. Я вздохнула, огляделась, но кроме водосточной трубы и неровной каменной кладки, никаких зацепок для штурма не углядела. Пришлось уже в который раз изображать мангуста, цепляясь за малейшие неровности и молиться всем богам, чтобы ржавая труба не оторвалась.

Добравшись до окошка, я тяжело перевалилась через него, легла животом на подоконник и заглянула в комнату. Мда, как сказал Варлок? Конура? Нет, это не конура. Это просто заброшенное воронье гнездо!!! Варлок дрых на кровати, закутавшись в плащ. Кровать выглядела так, будто на ней ночевал слон. А потом все уцелевшее было прикручено друг к другу гнилыми веревками либо сбито деревяшками. Как только это сооружение не развалилось под тушей оборотня — непонятно. На полу лежал ящик, когда-то, видимо, служивший сундуком для добра какому-нибудь нищему — так обшарпанно и жалко он выглядел. На ящике прилепился огарок, весь в потеках слез, который еще слегка дымился. Варлок, вопреки ожиданиям, ждал меня до последнего.

Взлезя на подоконник, я легко спрыгнула на пол, неслышно прошла к кровати и остановилась, раздумывая, как же мне на нее умоститься. Оставаться с Тэллем до утра мне не хотелось — я его, конечно, люблю и спину свою в деле доверю, но в остальных случаях более ненадежного товарища не сыщешь. А уж на глазах всей улицы утречком выплывать из его комнаты, маша на прощание ручкой — вообще немыслимо для меня, желающей пожить в милом городке Захлебне эту седмицу инкогнито.

Кровать под Варлоком жалобно поскрипывала в такт его размеренному дыханию. Я сбросила плащ, и, с сомнением покачав головой, очень осторожно присела на краешек. Ложе застонало, но не развалилось. Ну и хорошо. Я достала из-за пазухи красивое черное ожерелье Тэлля, повертела в пальцах, гадко ухмыльнулась и сунула под подушку Варлока. Затем сбросила сапоги и осторожненько растянулась на краю, пытаясь мягко оттеснить мага к стенке. Подобрав с пола плащ, я укуталась тяжелой материей и закрыла глаза. Нужно отдохнуть, набраться сил, пока Тэлль не обнаружил пропажу.

Конечно, продавать эту очень ценную вещицу я и не собиралась. Тэлль не заслужил такого обращения, особенно после сегодняшней ночевки. Но подстраховаться на всякий случай не помешает. Вдруг обьявятся желающие заполучить мою голову за огромные деньги? Тэлль может и не устоять перед соблазном. Мы успели за ночь и обсудить некоторые подробности нашего маленького предприятия, и вдоволь нарадоваться встрече. Причем настолько бурно, что Тэлль заснул как убитый, как только я оставила его в покое.

Поспать мне особо долго не пришлось. Я проснулась, как от толчка, но не пошевелилась и глаз не открыла — сработала благоприобретенная привычка. Немного приоткрыв глаза, я сквозь ресницы увидела тень, надо мной нависшую. Мгновенно сгруппировавшись, я сиганула с кровати, приземляясь на спину и пытаясь выхватить из сапога нож. Тень надо мной потеряла равновесие и полетела следом. Нож я уже достать не успевала, зато уловила, что движение тени началось от стенки. Кроме мага, там никого вроде не было. Грохот тени от удара об пол и сдавленный рык доказали, что я не сильно ошиблась.

Варлок ругался так, что мне стало даже неловко. Сев на пол, он потирал бок, ушибленный кроватью, и крыл меня на чем свет стоит. Я села тоже, не зная, что сказать. Наконец, сообразив, что кровать освободилась, я попыталась ее занять.

— Куда полезла? — Варлок ухватил меня за ногу и попытался первым занять подушку. Я сопротивлялась.

— Дай даме выспаться.

— Дама, не сопротивляйся!

Мне хотелось хохотать — настолько смешной было ситуация.

— Варлок, отпусти мою ногу! — я дрыгала ногой, пытаясь подтянуться животом на кровать, но Варлок цепко меня держал, стягивая на пол и порываясь первым занять плацдарм.

Естественно, Варлок победил, и мы улеглись, как и ранним утром — он у стенки, я рядышком. Мысль о том, что я настолько близко от упыря, меня ничуть не беспокоила — настолько я умаялась.

— Варлок, ты дрых всю ночь. Вот иди теперь, завтрак нам ищи. А я еще посплю.

— Смотрю, спала ты плохо. — Варлок, опираясь на согнутую в локте руку, пристально рассматривал меня почти в упор, хитро улыбаясь. — Ворчливая ты что-то. Непохоже, чтобы вчерашний красавчик был с тобой достаточно нежен.

— А твое какое дело?

— Да вот гадаю, когда он за твоей головой прийдет — с утреца или под вечер снова заявится... — с этими словами Варлок вытащил из-под подушки ожерелье Тэлля и покрутил его на пальце. — Ну ты и дрянь, Сай.

Сказано это было почти восхищенно. Я озадаченно на него уставилась.

— Варлок, я, конечно, не должна с тобой делиться информацией, тебя не касающейся, но тут просто обязана все прояснить, как первому заказчику. Тэлль — мой коллега. Он пригласил меня поучаствовать в одном деле. Дело довольно рискованное, и это ожерелье — залог того, что Тэлль меня не облапошит.

Варлок позы не сменил, но недоуменно нахмурился.

— Сай, но у тебя уже есть одно дело.

— Тэлль — мой хороший товарищ. Да, товарищ. Не надо ухмыляться. — Я улыбнулась Варлоку. — Он берет меня в долю. А лянов у нас осталось не так много. Мы к поискам амулета еще даже не приступали, сколько нам предстоит тут проторчать — неизвестно. И в Гритерне жить будет нужно на что-то.

— Хорошо. — Варлок легонько кивнул и бросил ожерелье мне. — Рассказывай подробнее, как, куда и с кем мы пойдем.

— Мы??!!

— Мы, Сай, мы. Ты мне нужна, и если что-то случится, я должен быть рядом.

— Варлок, — я даже приподнялась, — ты хочешь идти с нами, чтобы меня защищать? — Я была просто потрясена. Еще никто мне, наемнику, такого не говорил, и тем более не пытался воплотить в жизнь.

— Да. — Варлок перемахнул через меня грациозным волчьим движением и начал натягивать сапоги. — Скажи своему другу, что я тоже в доле. Пусть раскошеливается — не все же ты будешь меня содержать. Тем более, что он теперь мой должник. Ведь сатиры отдали тебя мне, а я добрый, поделился.

— Ты что, в сводники записался? — мне не хотелось начинать перебранку, тем более по такому ничтожному поводу.

Я свесилась с кровати, подметая волосами грязный пол, и потянулась к сапогам. Из правого на пол выпал забытый Венок. Маг быстро схватил свой амулет и довольно заурчал.

— Варлок, верни, — лениво потребовала я, протягивая лапку к магу, и требовательно пошевелила пальцами. Мне этот Венок без надобности, но упрямство не позволяло все оставить без комментариев.

— Ага. — Варлок уже перевязывал свой шикарный пепельный хвост блестящими цацками. — Жди.

— Варлок, а ты куда?

— За завтраком. — Варлок развел руками, встал. Прилаживая к поясу меч, он добавил — Я должен встретиться с одним .. ээ... осведомителем. Может, свежие новости про амулет узнаю.

— Что за осведомитель? — я села на кровати, глядя на закутывающегося в плащ мага. — Варлок, что ты мне еще не сказал о нашей великой миссии?

— Потом расскажу. Ты ж спать хотела. Да, и запрись на всякий случай. Если я не буду участвовать в твоем избиении за кражу ожерелья, я расстроюсь.

— Иди уже. — Я сделал вид, что замахиваюсь сапогом, и Варлок, мерзко подхихикивая, исчез за дверью.

Я не поленилась запереть дверь на засов и захлопнуть окно перед тем, как кинуться на кровать и заснуть, крепко сжимая ожерелье Тэлля.

ГЛАВА 9.

Проспала я часа три. Никакой дряни не снилось, и я проснулась в отличном расположении духа. Потянулась, пошарила рукой под кроватью. Так и есть, наши пожитки Варлок затолкал именно туда, куда почти все люди прячут наиценнейшее. Вытащила ножны с топориком, положила рядом.

В дверь заколотили. Подскочив на кровати, я натянула сапоги, вытащила топорик из ножен и тихонько подкралась к двери. Стук раздался с новой силой, сопровождаясь проклятиями. Дверь жалобно застонала. Я вспомнила, что мы с эльфом уговорились с утра пробежаться по городку, чтобы я смогла оценить дом менялы, так сказать, вживую. Неужели я проспала?

— Кто там? — тихонько поинтересовалась я, сжимая топорик и занимая позицию у косяка, сбоку от трясущейся двери.

Заковыристый ответ на нормальный язык можно было перевести как: "Нехороший человек, продажная женщина, немедленно впусти меня для особо зверского над тобой, самка дикого зверя, надругательства".

— Тэлль, это ты?

Грохот был мне ответом.

Я задумалась над тем, насколько еще хватит моей двери, когда из коридора послышалась возня, громкий рев и стук чего-то тяжелого.

— Сай, открой.

О, а это уже Варлок. Я распахнула дверь и узрела великолепную картину — Тэлль лежал на спине, выставив клинок, а на его груди сидел белоснежный волк. Вокруг них живописно растекалась лужица из разбитого кувшина, в которой мокли очень аппетитные на вид пирожки, выпавшие из валявшейся рядом корзинки. Я глубоко вздохнула и проговорила:

— Ребята, кончайте балаган. Быстро заходите, а то хозяин нас выкинет отсюда вмиг за нарушение покоя честных граждан. Варлок, отпусти его. Он больше не будет. — И я многозначительно подняла брови, глядя на поверженного Тэлля.

Волк облизнулся. Желтый огонь его глаз сменился черным, и Варлок как бы нехотя, но ощутимо оттолкнулся от тела эльфа и перемахнул порог, став между мной и мечущим искры из глаз эльфом. Тэлль, кряхтя, поднялся, покачал головой, пробурчал что-то себе под нос и протопал мимо нас в комнату. Мы с Варлоком переглянулись, и я нагнулась собрать наш с ним завтрак. Нечего жратвой разбрасываться, не Вершители.

Собрав в корзинку остатки завтрака, не раздавленные моими товарищами, я глянула на хозяина, осторожно высунувшегося из-за угла, очаровательно улыбнулась и побыстрее юркнула в комнату, задвинув засов. Варлок уже принял человеческий облик, а эльф наоборот, сжался в комок, сидя на кровати, и готовясь к обороне. Хорошо, если не к нападению. Я прошла к ящику с огарком, поставила корзинку и приглашающе махнула рукой:

— Угощайтесь.

Сама же выбрала пирожок побольше и запустила в него зубы. Пирожок оказался с мясом — главное, не задумываться, мяукало это мясо раньше или гавкало. Варлок тоже охотно угостился, не спуская глаз с эльфа. Тот все так же молча буравил нас взглядом. Молчание начало действовать мне на нервы.

— Тэлль, остынь. Бери пирожок, вкусный.

Эльфа прорвало. Подробно обложив меня по всем моим родственникам (которых у меня отродясь не было), он поинтересовался, куда я дела его кольман. Попутно выразив желание получить его назад немедленно. Варлок только пожал плечами, и взял третий пирожок. Пришлось выкручиваться:

— Тэлль, — я взяла еще один пирожок, но к кровати не подошла. — Я отдам тебе твой кольман, когда мы с Варлоком будем покидать Захлебень. Не раньше.

— Но почему, Сай? — Эльф выглядел не на шутку обиженным. — Разве я когда-нибудь тебя подводил? Что за подозрительность дурацкая? Мы с тобой по одну сторону крепостного вала, мне нет резона тебе вредить. Вот ты, — Тэлль злобно раздул ноздри, — ворвалась в Захлебень, как снег на голову, да еще и оборотнями меня травишь. Может, теперь я — предмет твоего заказа?

— Нет, Тэлль, что ты! — Я надела на шею эльфов кольман и присела на самый краешек кровати, рядом с Тэллем. — Я еще не настолько выжила из ума, чтобы брать заказы на разбойника, которого... — я подавила смешок, — которого и так скоро свои же пристукнут за шашни с чужими женами!

— Отдай кольман!

Тэлль, не глядя, выбросил руку к моей шее, силясь то ли удушить меня, то ли сорвать свой бесценный знак, но на кровати меня уже не было. Насмешливо скалясь, я запускала руку в корзинку. Пошарила ею, заглянула внутрь и нахмурилась:

— Варлок, где пирожки?

— Ну... — Варлок приподнял брови и честно посмотрел мне в глаза, рукой отряхивая с рубахи крошки. — Ты была так занята разговором... А чего ж добру пропадать?

Тэлль, что неожиданно, поддержал Варлока.

— Да, правильно. Кто первый, тот и прав! — И он многозначительно усмехнулся, вогнав меня в краску. Вот же гаденыш мелкий! — Кстати, разрешите представиться.

Он медленно и очень изящно поднялся на ноги и отвесил Варлоку легкий полупоклон:

— Тарс-он-Валлион-Мирка-элль, Старший лучник рода Валлион, из клана Сумеречных Семира.

— Варлок, верховный жрец, боевой маг и воин Общины Белого Волка из Окраинного Мира. — Варлок не менее ловко возвратил поклон, словно всю жизнь только тем и занимался, что общался с аристократами на балах.

— Отлично, вот и познакомились, — втерлась я между напрягшимися воинами, мерящими друг друга недружелюбными взглядами, — теперь можно и о деле поговорить. Тэлль, Варлок хочет нам помочь. Расскажи ему вкратце. Потом пойдем осматривать местность.

Тэлль возмущенно уставился на меня, передернул плечами и проплыл к окну. Распахнув створки, он бросил цепкий взгляд вниз, затем повернулся к нам.

— Сай! Кем бы этот маг и воин не был, ты не имела права посвящать его в наши дела. Я аннулирую соглашение, понятно? Отдай мне кольман, и я тебя не видел. Но если попадешься мне на пути... — он выразительно наполовину достал меч из ножен и с лязгом загнал обратно, — я позабуду, что когда-то хорошо к тебе относился. Отныне ты мне враг и конкурент, Сай.

Тэлль твердо шагнул ко мне, протянув ладонь. Его глаза стали холодными и чужими, губы кривила злая усмешка. Варлок, молча следивший за нашими препирательствами, вмешался:

— Тар... это...элль, послушай. Я далеко не тот, за кого ты меня принял. Я собираюсь помочь вам совсем не потому, что мне хочется острых ощущений. Ты заплатишь мне столько же, сколько и Сай. Ты меня видел, она просто вынуждена была мне все рассказать. — Варлок выразительно клацнул зубами. — Так что остынь и подумай как следует. Ты здесь один, а нас двое. Да я и в одиночку справлюсь с тобой, хилый ты какой-то. А если не хочешь платить, поможешь нам в свою очередь.

Тэлль выхватил меч, глаза прищурились, волосы волной взметнулись над плечами. Молниеносный выпад в сторону Варлока. Маг отскочил, медовый свет начал заливать его расширившиеся глаза. Он глухо зарычал, сгорбился и потянулся за мечом, не спуская глаз с противника. Мне очень захотелось выпрыгнуть в окно, даже если опять придется куковать на очередной яблоне. А противники кружили друг напротив друга, Тэлль выписывал восьмерки острием меча, Варлок вытянул вперед ладонь левой руки, рядом дрожало лезвие меча, который он держал над правым плечом. Отшвырнув ящик ногой, Тэлль пошел в наступление — меч свистнул у ладони Варлока, маг пропустил его мимо себя, отскочил в сторону и рубанул. Эльф увернулся, но Варлок наседал. Я отбежала к окну, забралась на подоконник. Вмешиваться я даже не собиралась — себе дороже. Сами разберутся. Мне надо бы пока решить, как удрать от оставшегося в живых. Если это будет Варлок, то хорошо, а если победит эльф?

Меж тем по комнате кружился вихрь, раздавалось тяжелое сопение и лязг стали. В полной тишине, не говоря ни слова, воины решали извечный мужской вопрос — кто сильнее. Варлок оказался на удивление быстрым и ловким бойцом. Я-то думала, что он только в волчьем обличье дерется, ан нет — меч слушался его руки, как будто был ее продолжением. Но я знала также, каков на деле и Тэлль — сущий дьявол, упивающийся чувством опасности. Он явно наслаждался боем, не ошибившись в выборе достойного противника.

Напряжение нарастало, темп схватки — тоже. Кровь забурлила у меня в жилах, отчаянно захотелось вмешаться, рискуя получить по шее от обоих. Свист оружия приобретал сходство со свиссовым шипением, брызнувшая чья-то кровь окропила стены реденькими каплями, раздался грохот сапог по дощатому ящику, который отлетел к кровати, едва ту не развалив. Я вскочила с подоконника. Разминка разминкой, но неприятности никому не нужны. А бойцы так увлеклись, что забыли, где находятся. Пол чердака скрипел и дрожал.

Не спуская глаз с дерущихся, я по стеночке проскользнула к кровати, схватила топорик. Будь что будет, но надо это прекратить, пока не будет слишком поздно. Но случай был на моей стороне. В дверь раздался осторожный стук. Бойцы замешкались, и я мгновенно подскочила, со свистом разрубив воздух между ними, разделяя их лезвием топорика.

— А ну, успокоились оба, леший вам в глотку! Конспираторы ... — громко прошептала я, ввернув ругательство, приберегаемое мною для особых случаев. Затем подошла к двери и распахнула ее, очень надеясь, что эти петухи не сцепятся опять у меня за спиной.

Стоящие в дверях хозяин и наш старый знакомец — подавальщик выглядели грозно. Но вид Тэлля и Варлока, тяжело дышащих, но притворно дружелюбно улыбающихся, враз остудил их пыл. Став в сторонку, я с удовлетворением проследила, как хозяин нервно сглотнул, увидев окровавленное лезвие меча эльфа, и проворковала:

— Я прошу прощения, уважаемый хозяин. Мы увлеклись нашей небольшой тренировкой. Надеюсь, мы никого особо не потревожили? — вопросила я с нажимом, помахивая за спиной топориком в сторону забияк. Те отошли друг от друга, притворно улыбаясь. Эльф подошел ко мне и, глядя хозяину прямо в глаза, проговорил:

— Вы проверили, все ли в порядке. Трупов нет... — и взялся рукой за дверь, явно намереваясь ее захлопнуть и намекая хозяину, что разговор окончен. Тот ворчливо оглядел комнатенку, трупов действительно не заметил, и удалился. Разносчик ухмыльнулся:

— Постарайтесь больше не шуметь, а то на соседей снизу аж труха посыпалась, — он подмигнул мне и отчалил вслед за хозяином. Эльф захлопнул дверь.

Пыл бойцы уже поутратили, посему я поставила точку в их "беседе", сообщив, что солнце уже высоко, а мы не продвинулись ни на шаг в решении ни в одной из наших проблем.

Тэлль вытер о плащ меч и сунул в ножны. Варлок отбросил свой, безошибочно попав в щель в ящике, и протянул эльфу руку, испытующе глядя ему в глаза. Тот вздохнул, но, признав в маге достойного мужа, крепко ее пожал. У меня как гора с плеч свалилась. Если бы они не поладили, у нас с Варлоком были бы очень крупные неприятности.

Варлок присел на корточки, сняв рубаху, и оглядел руку. На предплечье виднелась довольно глубокая рана, оставленная эльфом. Я метнула на Тэлля довольно красноречивый взгляд. Тэлль отвернулся. Тем временем Варлок нагнулся к руке и быстрыми движениями языка принялся лизать свою рану. Кровь остановилась, и рана принялась зарастать прямо на глазах. Мы с Тэллем во все глаза уставились на мага.

— Ты это как, Варлок? — я даже подошла поближе, не веря, что простая слюна может творить такие чудеса.

— Ну, я же волк, как-никак.

Варлок поднялся, играя мышцами — от раны уже почти ничего не осталось. Тэлль презрительно фыркнул, созерцая эту демонстрацию.

— Итак, мы пойдем вместе. — Мы с Варлоком заулыбались сидящему на корточках и глаголящему план наступления эльфу и присели рядышком. Ну вылитый заговор у костра! — Мы с Сай сейчас пойдем погуляем возле дома менялы. А ты, Варлок? С нами?

— Да нет, наверное. Я так до информатора и не дошел, торопился ее накормить. — Варлок махнул головой в мою сторону. — И кажется, хорошо, что поторопился.

Эльф вспыхнул, но я ухватила его за руку и захихикала.

— Тэлль, мы все тут — особо взрывоопасные натуры. Давайте не будем реагировать друг на друга, как пьяные тролли.

О луна, теперь в роли миротворца выступаю я, рассказать Таур-Шаху — не поверит, а потом живот от смеха надорвет. Тэлль погладил меня по руке:

— Как прикажет моя любимая госпожа. — И хитренько взглянул на Варлока. Тот сохранил спокойствие, отряхивая с плеча несуществующие пылинки. — Хорошо, тогда ты — к информатору, а мы с Сай — к меняле. Потом встретимся здесь.

Разумно. Мы встали и деловито собрали вещи. Я рассовала по карманам трофеи, прихватила один из награбленных кошелей, второй схватил рыкнувший Варлок, и мы гуськом спустились вниз и вышли на улицу под подозрительными взглядами всей обслуги "Ретивого Жеребца".

На улице Варлок коротко нам кивнул и исчез в ближайшей подворотне. Подозреваю, что он намного лучше знает Захлебень, чем хотел мне показать. Ладно, оборотень, я из тебя вытрясу правду, даже если придется перед тобой танец живота исполнять.

Мы с Тэллем двинулись по улице, обходя торговок и мальчишек, толкаясь и поругиваясь. Кольман я Тэллю так и не отдала, но благоразумно спрятала его под рубашкой — не хватало, чтобы кто-то из понимающих его на мне увидел. Тогда уж Тэлль позора не оберется. Думаю, он оценил мой жест доброй воли.

Прогуливаясь, мы вышли на мощеную брусчатку одной из главных улиц и неспешно пошли по ней, вглядываясь в витрины лавочек и вывески. Толпа журчала вокруг разговорами, спорами, громкими криками зазывал и запахами постоялых дворов. Обнявшись, мы поравнялись с лавкой, на вывеске которой довольно правдоподобно был изображен волкодлак, а также баночки со снадобьем и разноцветные шарики.

— Тэлль, мне надо сюда на минуту заскочить. Подождешь? — Я отлепилась от эльфа и скользнула к двери в лавчонку.

Тэлль опередил меня и галантно распахнул передо мной дверь, слегка поклонившись, затем вошел следом.

В лавке света было немного. Витрину уставляли банки, склянки, изделия и обереги из серебра. На полках за темного дерева прилавком рядами были выстроены пузырьки с разноцветной жидкостью, пустая тара и ящички с боевыми шариками. Я кашлянула. Тэлль отошел от меня, с интересом созерцая выставленные на стенде у стены серебряные ножи и наконечники для стрел.

— Иду, иду, — из боковой двери, на ходу вытирая руки, к нам выбегал средних лет мужчина, уже начинающий лысеть, в заляпанном балахоне, с целым арсеналом амулетов на шее. — Чем могу помочь?

Без лишних слов я вытащила из кармана светло-лиловые и желтые шарики и положила перед магом.

— Пожалуйста, просветите меня, что это.

Маг выхватил из-под прилавка круглые очки, водрузил на картофелеобразный нос и осторожно, двумя пальцами, взял желтый шарик. Повертел, поднес к самым глазам, кажется, даже понюхал. Я испугалась, что этот ненормальный еще на зуб начнет пробовать мое богатство. Но маг осторожно положил желтый шарик и перешел к лиловому.

Я украдкой подавила зевок. Пошарила глазами по полкам, проводила взглядом лениво жужжавшую муху, осмотрела спину Тэлля. Маг хмыкнул. Я повернулась к нему.

— Милая девушка, откуда это у вас?

Тэлль мгновенно материализовался у меня за спиной.

— Это новая разработка Гильдии Магов. Вернее, нам так сказал продавец. — Эльф смущенно улыбнулся и положил мне на плечо руку. — Нам хотелось бы знать, не надул ли нас пройдоха.

Ну, горазд врать мой напарничек! И как ловко ввернулся в разговор. Маг ничего не заподозрил (что хорошо, в первую очередь, для него самого), и покровительственно улыбнулся.

— Боюсь, эта разработка совсем не нова. Но при этом она очень действенна, — поспешил он добавить, глядя на наши мастерски вытянувшиеся лица. — Это боевой шарик, при распылении вызывает временный паралич вдохнувших дым.

— А каков радиус действия?

— Ну, — маг задумчиво обвел лавку взглядом, — примерно как два таких вот помещения. Но использовать на открытом воздухе не рекомендую — может не сработать. Лучше всего в закрытом помещении.

— А паралич какой — просто двигаться не смогут? — я решила окончательно показать себя полной идиоткой. Тэлль покровительственно потрепал меня по плечу, но тоже уставился на мага, ожидая ответа.

— Полный, полнее не бывает, — заверил нас маг, — ни слова сказать, ни двинуться никто не сможет....ээээ.... примерно сутки.

Я тихонько выдохнула и восхищенно посмотрела на не менее довольного информацией эльфа.

— Уважаемый, — голос Тэлля превратился в тягучий сладкий мед, — а эти вот, лиловые, тоже не последняя разработка?

— Тоже, — подтвердил маг, качая головой, — надули вас, ребята...

— Какой ужас, — подхватила я, — так что ж это за дрянь, которую нам впарили?

— Эти вот шарики, — маг осторожно поднял лиловый и повертел в пальцах, — очень опасны, в первую очередь, для оборотней, а также остальных тварей, перекидывающихся в животных. Брошенный под ноги такому зверю, шарик мгновенно вспыхивает ярким и губительным светом, ослепляющим оборотня и отбивающим у него способность к ориентации.

— Какие полезные шарики! Пожалуй, не так уж нас тот злодей и нагрел. Правда, любимая? — обратился ко мне Тэлль. — Говорят, в лесах Захлебня снова разгул нечисти сверх всякой меры, а ты так любишь охотиться, дорогая. Тебе пригодится. — Тэлль нежно поцеловал мне руку, я осклабилась, а маг застенчиво отвел глаза. Ну мы сейчас выйдем отсюда, я тебе покажу "дорогая"!

Сгребя шарики, я уж было собралась под расстроенным взглядом мага удалиться без покупки, когда Тэлль придержал меня за локоть.

— Уважаемый, я у вас такой занятный ножичек заприметил, не покажете ли поближе?

Обрадованный алхимик посеменил вслед за Тэллем к стенду. Я из чистого любопытства подошла сзади, хмыкнула, но эльф украдкой за спиной показал мне кулак, и махнул кистью — отойди, мол, не мешай! Я насупилась и вышла из лавки, через витрину наблюдая, как маг, отчаянно жестикулируя, потрясает перед носом Тэлля огромным тесаком, которым не то что одного оборотня — четырех убить можно, даже не вспотев. Эльф брезгливо повертел в руках это орудие пытки, качнул головой. Маг аж присел, доказывая что-то и размахивая руками. Наконец эльф коротко кивнул, отвязал от пояса кошель и отсчитал в ладонь мага горстку лянов. Тот поклонился, а Тэлль, как истинный аристократ, небрежно кивнул и выплыл из лавки.

Я вцепилась в руку своего кавалера и зашептала:

— Тэлль, зачем тебе это? Ты что, палачом местным подрядиться намереваешься?

— Сай, заткнись. Ты слишком долго по лесам бродила, совсем уже от людей отвыкла. Он бы нас отлично запомнил, не заткни я ему рот лянами, и растрепал о странных посетителях на каждом углу. Да и ножичек неплох. — Тэлль сжал мою руку и глаза его недобро сверкнули. — Откуда у тебя эти шарики, а? Во что ты ввязалась? Заказчик-то у тебя престранный тип.

— Эльф, это мое дело.

— Нет уж, теперь и мое. Он меня чуть не убил там, в конуре вашей. Раза три я думал, что мне конец.

Я округлила глаза — впервые на моей памяти гордый Сумеречный признается, что был на волосок от гибели. Причем от рук одного противника. Конец света!

— Тэлль, если мы после твоего менялы останемся живы, я все тебе расскажу. Обещаю. Пока что не опасайся Варлока, ему глубоко на тебя плевать, да и на меня тоже.

— Вот уж позволь мне тебе не поверить! — Тэлль тащил меня за собой, мило улыбаясь, мимо стражников в самый конец улицы. — Такого приступа злости у мужчины при виде тискающейся парочки быть не может, если тискают абсолютно безразличную ему дамочку.

— Тэлль, не болтай ерунды.

Улица уперлась в крепостную стену. Тэлль свернул в неприметную щель, я нырнула за ним. Через пару дворов мы наконец вышли на довольно чистенькую улочку. Там, за кованым высоким забором, расположилось низкое строение, напоминающее форт, окруженное веселенькими цветочными клумбами да плодовыми деревьями.

— Это оно? — мой голос охрип, губы пересохли от предвкушения. О луна, что ты со мной сделала? Нам прийдется полдома вырезать своими руками, а я это предвкушаю.

Я подошла к ограде, взялась руками за прутья. Холод металла ожег кожу. Беглого взгляда было достаточно, чтобы увериться — эту крепость ни с наскока, ни осадой не взять и за месяц. Почерневшие от осенних дождей глыбы стен, высотой мне по пояс каждая, были не тоньше двух локтей. Узкие окошки сейчас открыты, но явно изнутри на ночь их закрывают ставнями. А хорошие ставни спокойно выдерживают удар гномьей секиры. Причем даже если лупит этой секирой тролль. Я шмыгнула носом — ну и задачка. Эльф молча топтался рядом, терпеливо ожидая мой вердикт. Я подошла к краю забора и попыталась заглянуть за дом. Там виднелось что-то вроде флигеля, видно, для слуг. Насколько я знаю, флигели обычно связаны в основным строением каким-нибудь коридором для удобства хозяев. Это надо проверить. Я уж было открыла рот, чтобы высказаться по поводу всей этой затеи, как эльф подскочил ко мне и прижался сзади, обвивая руками. Одновременно он выдохнул мне в ухо: "Стража!"

Ну, Тэлль, теперь моя очередь блеснуть актерским талантом.

Я положила ладонь на сплетенные у меня на груди руки эльфа, пальцем ткнула в дом и запищала:

— И точно такие же клумбы, и прекрасный сад! И решетка. — Я повернулась к Тэллю, одним глазом следя за парой скучающих стражников, проходящих мимо нас. — Когда мы поженимся, у нас будет такой же прекрасный дом, и куча детишек! Ну скажи-и-и, — заканючила я громче, видя, что интереса для стражников мы больше не представляем, — ну скажи, что ты на мне женишься, и у нас будут дети! Скажи-и!

Тэлль взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза с такой любовью, что я чуть не поперхнулась. Озера глаз вспыхнули страстным, первобытным огнем, а я еле на ногах удержалась, ощущая кожей властный зов эльфа. Переиграл меня, зараза, ну и мастак! Вцепившись побелевшими пальцами в плечи Тэлля, я заставила себя скосить глаз, и облегченно отстранилась. Стражники ушли, посчитав недостойным себя мешать молодому хлыщу соблазнять наивную горожанку. Или из чувства солидарности, кто знает?

Тэлль невозмутимо отряхнулся и проговорил, глядя мимо меня:

— Дом с кучей детишек, говоришь?

— Тэлль, это была шутка.

— Да уж, — эльф широко ухмыльнулся, потом вдруг схватил в обьятия и закружил, — Сай, я тебя обожаю! Когда ты со мной, у меня вырастают крылья, я готов на все! Ты умница, хитрюга и развратница! Ну давай, скажи мне, что у тебя созрел план, и я сделаю все возможное и невозможное, чтобы помочь тебе с детишками, хоть прямо сейчас!

Я со смехом освободилась.

— Тэлль, какие детишки, о чем ты? Забыл, что женщины Лунных Лучей в этом смысле совершенно непригодны?

Это правда. Мужчины — лучики могут иметь детей, и только за счет их потомства ряды лучиков регулярно пополняются — людей со стороны наш клан не принимал испокон веков. Женщины же при начертании клейма навсегда лишаются этой богом данной способности. Оно и верно — представляю себе мамашу-наемника, таскающую за собой сопливого отпрыска, или лучика, протискивающего в окно сначала живот, а потом вползая самой, да еще и просящей жертву не орать, чтобы ее не нервировать лишний раз.

Тэлль нежно взял меня за руку.

— Сай, я не со зла. Прости.

— Да я не обиделась. Я уж давно смирилась, а в некоторые моменты жизни, — я лукаво улыбнулась и щелкнула эльфа по носу, — это даже и к лучшему.

Инцидент был исчерпан. Мы пошли по улице к центру городка, мило переглядываясь. Эльф весь дрожал от нетерпения, но я была непреклонна — поговорим либо у него в комнате, либо у нас, и только с Варлоком. Может, маг тоже разродится какой-нибудь идеей.

Мы уже подходили к центру Захлебня, когда я заприметила вдалеке мелькнувший знакомый пепельный хвост. Я схватила Тэлля за рукав и рванула за собой.

— Сай, что случилось? — Тэлль не понял, куда это я, но помчался рядом.

— Там, кажется, Варлок.

Мы вылетели на площадь, я остановилась и огляделась, тяжело дыша. Чертов маг как сквозь землю провалился.

— Вон он! — эльф первый заметил в толпе Варлока, и мы припустили по мощеной брусчатке вслед магу, сшибая прохожих. Пробегая мимо очередного кабака, я едва не столкнулась с выходящими оттуда молодыми людьми, но проворно обогнула их и отбежала уже пару шагов, когда крик: "Она! Держи!" неприятно меня поразил. Тэлль уже смешался с толпой.

Я оглянулась и увидела тех самых молодых парней со зверскими мордами, настигающих меня и на ходу вытягивающих мечи. Я, не задумываясь, прыгнула вперед, натолкнулась на осла, тот шарахнулся и перевернул повозку с морковью, а толпа с визгом прильнула к стенам домов, открывая мне проход. Я помчалась вперед, не разбирая дороги, на ходу опрокидывая корзины со снедью с редких яток. Продавцы, спрятавшись под прилавками, грозили мне кулаками и огневицами. Пусть их.

Но мне это не помогло. Вернее, это не помешало преследователям прочно сесть мне на хвост и нагонять, выкрикивая угрозы. Хорошо, подумалось мне на бегу, что они не додумались орать "Держи вора!". Хотя в Захлебне вояк мало, честных граждан, кажется, еще меньше — вряд ли кто-то порывался бы помочь. Но и одного дурака бы хватило, чтобы меня задержать на пару секунд и дать преследователям немаленькую фору.

Я нырнула во двор, перемахнула через заборчик, потом другой, вынырнула в следующем дворе, распугав кур и женщин, развешивающих белье. Их визг разбудил дремавших псов, они подскочили и с брехливым лаем приняли участие в погоне. Я поддала жару. Перемахнув очередной заборчик, я услышала топот сзади намного ближе, чем рассчитывала.

Бой принимать было ну очень глупо. Заблудилась я окончательно, куда я бежала — понятия не имела, только молила Луну, чтобы очередной двор не оказался тупиком. Но Ведущий, видимо, как раз смотрел на меня с небосвода, потому что следующий проход между домами вывел меня на какую-то улицу, в конце которой замаячил шпиль церквушки на центральной площади. В общем, как оказалось, я мчалась по кругу, и выскочила почти там, откуда все и началось. Полная мрачных предчувствий, что гонятся за мной варраки (а кто еще?), и даже не подозревая, сколько их в Захлебне ошивается, я припустила к шпилю. На ходу я споткнулась о высунувшийся из брусчатки булыжник и рухнула. Быстро вытащив из-за спины топорик, я вскочила на ноги и развернулась, готовясь дорого продать свою жизнь.

Но сзади в меня вцепилась чья-то мощная рука, дернула за ворот и голосом Варлока проорала в самое ухо:

— За мной!

Варраки уже выбегали на площадь. Правда, мечи спрятали, ну и что с того? Я рванула вслед за Варлоком, а тот — за Тэллем. Мы мчались какими-то козьими тропами, петляя между покосившимися хибарками. Умница Тэлль вывел нас в наибеднейшую и самую бандитскую часть города. Очень хорошо, тут и бой принять можно, не опасаясь стражников. Не любят они вмешиваться в драки черни, насколько я знаю.

Толпа рассосалась в момент, привычно укрывшись в подворотнях, кабаках да жалких лачугах. В моменты опасности тут не смотрят, где чей дом — взаимовыручка просто потрясающая.

Бежала я последней, стараясь не отставать от Варлока, но силы уже начинали меня покидать. Противный свист над ухом придал мне небывалого ускорения, но резкая боль в плече, возле шеи, заставила сбиться с шага. Я отскочила в сторону, развернулась в сторону преследователей. Один из них на ходу доставал маленький диск. Я выставила топорик. Смерть смотрела мне в глаза много раз, но никогда еще она не казалась такой близкой и неотвратимой.

Варрак метнул диск, второй кинулся в атаку. Я отбила диск лезвием, одновременно уклоняясь от меча варрака. Нырнув за его спину, я налетела на метателя, уже вытащившего свой меч, мазнула его по плечу, еле увернулась от кинжала, вынырнувшего из рукава гада, и с трудом поймала лезвие его меча на древко топорика. Сталь зазвенела, но гномья ковка оказалась прочной. Я отскочила, плечо начинало уже неметь, плащ и рукав насквозь пропитались хлещущей кровью. Варраки пошли опять в атаку. Я птицей взлетела на ветхий прилавочек заброшенной ятки, ногой поддела пару корзин и запустила в варраков. Кажется, я только разозлила их. Спрыгнув с другой стороны, я опрокинула пару высоких кадушек. Из выплеснувшейся на ноги варракам жидкости пошел пар, преследователи взвыли.

Чувствуя, что теряю силы, я заорала, заглушив даже проклятия ошпаренных мужиков:

— Варлок! Ва-а-рло-о-ок!

Варраки пришли в себя и, потрясая мечами, уже было настигли меня, когда на плечи одного из них обрушилась мохнатая туша, сверкнув желтыми злющими глазами. Второй варрак от неожиданности отскочил, и тут же развернулся к стоящему на изготовке Тэллю. Я почувствовала, что еще никогда и никому так не радовалась, как этим двум пройдохам. Варлок тем временем отскочил от вскочившего на ноги и размахивающего мечом варрака и припал к земле, скаля клыки. Варрак, не мигая, смотрел на это чудо. Видно, не привык иметь дело с оборотнями. Пока волк отвлекал его внимание, я подкралась сзади и изо всех сил рубанула гада по шее. Варрак вскрикнул, выронил меч, и волк в мгновение ока повалил противника, всаживая клыки в незащищенное горло. А я свою руку уже не чувствовала (хорошо, что левую), мир перед глазами качался. Я с досадой подумала о потерянном для меня плаще. Сейчас бы его помощь была как никогда кстати.

Тэлль тем временем развлекался не хуже нас. Сцепившись со вторым варраком, он кружил по улочке в смертельном, но по-своему изящном танце. Его волосы и плащ летали в воздухе, как крылья. Наконец резким ударом он отправил варрака к праотцам. Опустив меч, Тэлль поправил волосы, волк подошел ко мне, капая кровью с морды и клыков. Тяжело дышащие Варлок и Тэлль понимающе переглянулись, взглядом похвалив друг друга, а я, кажется, упала. Хотя не знаю. Не помню.

ГЛАВА 10.

Сидя в комнате Тэлля, я грустно смотрела на тазик с водой, щедро окрашенной моей кровью, и покорно выслушивала все, что эльф считал нужным мне сообщить. Варлок сидел на корточках под окном, созерцая спектакль.

Тэлль уже в третий раз менял мне повязку, но кровь никак не желала останавливаться. Тэлль сокрушенно качал головой, всплескивал руками, а Варлок грустно смотрел на меня, как на испоганенный мышами последний мешок крупы.

— Сай, я прямо не знаю, что делать. Как ты могла плащ свой отдать, а?

Мы вкратце рассказали Тэллю, жутко удивившемуся моему обмороку, где я потеряла свой плащ, и вообще с чего началось наше с Варлоком близкое знакомство. Начинать рассказ пришлось с событий в Черной Топи, потому что интерес варраков к моей скромной персоне удивил эльфа не меньше. Когда мы закончили наше повествование, Тэлль заметался по комнате, не находя себе места, потом сел на стул, обругал меня последними словами за преступное легкомыслие, потом опять начал мерять шагами комнату. И все это вперемешку с моими проклятиями и его лекарскими приемами.

— Варлок, сделай же что-нибудь! Ты же маг.

— Ну, — Варлок виновато глянул на меня, — я же боевой маг...

— Залижи ей рану! — Тэлль помахал окровавленными бинтами. — У меня же тут не мешок бинтов, леший тебя возьми.

— На нее не подействует, она же живая, и не оборотень.

— Сай, есть один способ. Но я даже предлагать не хочу. — Тэлль опять сел на стул, свесив руки и опустив голову.

Я знала, что это за способ. Рану можно прижечь, но от такого лечения я выйду из строя денька на два. А это для нас просто смерти подобно.

— Сай, а у тебя с собой никаких лекарств не осталось? Эликсира там какого-нибудь... — Варлок тяжело взыхал, тоже, видимо, сообразив, как Тэлль собирается останавливать кровь. Я встрепенулась.

— У меня есть настой, убирающий боль и восстанавливающий силы. Варлок, если ты его сейчас принесешь, Тэлль прижжет рану. Кровь остановится, а под действием настоя я буду нормально двигаться.

— А когда действие закончится?

— Когда закончится, я выпью еще. Там глотка хватит, чтобы ночь прорезвиться. А потом уже и само отпустит.

Тэлль с сомнением глянул на меня.

— Сай, прижигание — это чертовски больно.

— Ну...

Вроде еще варианты есть.

— Пока мы тут препираемся, я умру от потери крови. Варлок, сгоняй в "Ретивого Жеребца".

Маг поднялся и исчез за дверью. Тэлль подошел ко мне и присел рядом. Размотал окончательно размокшие бинты и бросил их в таз. Затем поднялся, развел огонь в небольшом очаге и застыл, глядя на пламя.

— Тэлль...

— Сай, я не смогу. — Эльф выглядел очень удрученным. — Из своих ребят я бы это сделал кому угодно, но тебя мне просто жалко! Подумай, может, есть еще какие-нибудь шаманские штучки, а?

Я хрюкнула. Но на ум больше ничего не приходило.

— Ну, я глотну настоя до того, как ты ... ээ ... ну, в общем, понимаешь. Может, подействует, хоть частично. А Варлок меня подержит.

Тэлль коротко вздохнул и сунул в огонь широкий нож. От этих приготовлений мне стало совсем худо.

Варлок обернулся быстро, таща мой мешок. Пока он затыкал дыру у меня в спине, а Тэлль готовился морально, я выгребла все, что у меня было. Был еще розовый шарик. Можно бы меня усыпить, но пять часов валяться в отключке — это слишком! Да и шарик тратить неохота.

Пузырек с настоем был у меня уже давно. Еще Малька готовила это снадобье, зная, насколько мне может это пригодиться. Варлок притащил и свою сумку, но там тоже ничего радикального не обнаружилось. Тэлль предложил еще и самоваром меня накачать — для пущего эффекта. Я ухватилась за эту идею.

Итак, я влила в себя стакана два, и мир сразу стал светлее и добрее. Сверху я заполировала самовар Малькиным настоем и окончательно поверила в собственную непобедимость и выносливость. Варлок положил меня на кровать и улегся сверху, подмяв под себя. Тэлль звякнул сталью и налег одной рукой мне на шею. Леший, так и сломать недолго!

И тут мне стало абсолютно все равно, сломает мне эльф шею или нет. Даже сквозь самовар и настой боль была адской. Я попыталась выкрутиться, но Варлок держал крепко. Хватка на шее вообще была стальной. Напугать воем хозяйку Тэлля, у которой он снимал комнату, было бы черной неблагодарностью гадкому лекарю. Я вцепилась зубами в матрац и даже, кажется, выдрала кусок.

От хмеля не осталось и следа. Рука с шеи исчезла, Варлок отскочил в сторону. Освободившись, я для заглушения боли пару раз стукнулась головой о спинку кровати, посучила ногами и обозвала обоих исключительно нехорошо. Но на меня никто не обиделся. Покрасневшими глазами я увидела два белых как мел лица, наблюдающих за моей суетой в полном молчании.

Я слезла с кровати, взяла пузырек и глотнула еще. Видно, настой начал действовать, потому что боль постепенно сходила на нет. Я натянула рубашку и даже слабо улыбнулась.

— Спасибо, ребята. Тэлль, извини за матрац, но орать было как-то не с руки. Пришлось попортить мебель. Я тебе другой куплю.

— Уфф, — Тэлль вытер вспотевший лоб рукавом, — Сай, теперь самовар нужен мне.

С этими словами он нетвердой походкой подплыл к кувшину и прямо оттуда сделал большой глоток.

— Никогда больше, — он поставил кувшин и повернулся к нам, — никогда больше я не буду прижигать раны женщинам, пусть хоть сдыхают у меня на глазах, мне все равно. Кошмар!

Варлок подполз ко мне, заглянул в лицо.

— Ну как ты?

— Нормально. Настой подействовал. Посмотри, как там, крови нет?

Варлок посмотрел, хмыкнул и признал, что действительно крови нет. Зато есть ожог. Я подошла к кувшину и тоже хлебнула. Тэлль тем временем уже пришел в себя, удобно умостился на стуле и потребовал у меня отчета, что же такое я высмотрела во дворе у менялы и что у меня за план.

Я осторожно прилегла на бок, стараясь не шевелить рукой, Варлок сел в ногах.

— У менялы есть слуги, правильно? Думаю, молодые парни имеются. Если бы кто-то из твоих, Тэлль, ребят познакомил меня со слугой менялы в кабаке, да еще и накачал его нормально, то я бы проникла в дом. Как -это уж мое дело. Узнаю, есть ли коридор между домом и флигелем, каковы запоры и все такое. Если коридор имеется, я той же ночью впущу вас, когда все уснут, и дело в шляпе.

— А если коридора нет? — оживился Варлок.

— Если коридора нет, то я уйду оттуда с набором ключей или еще какой идеей. Может, все-таки пронюхаю, как туда попасть снаружи. Пока ничего больше я не придумала.

Тэлль согласно кивнул, соглашаясь с планом, а Варлок поинтересовался:

— А как мы узнаем, что коридор есть? Или нам всю ночь торчать на улице, ждать сигнала? А по улице и стража ходит, и собаки у менялы имеются.

— Варлок, ну ты же маг. Зачаруешь собак, и посидите на деревьях пару часов. Думаю, мне хватит.

Варлок поворчал, но ничего против не сказал. Значит, лучик с пробитым плечом сегодня будет изображать шлюху всем на потеху. Замечательно.

— Варлок, а что с информатором? Ты видел его?

Варлок вздохнул.

— Видел. Маг здесь, и вещица вроде все еще у него дома. Во всяком случае, нигде больше она не всплывала. Я там побродил возле его сада. Сай, это не дом — это крепость. Да еще с кучей охранников. Мда...

— Дом менялы тоже не хибара. — Тэлль посуровел. — Но ты, Варлок, должен доверять Сайлен-Шиит, если она взялась — то решение найдется, а иначе вся затея вообще и ляна не стоит. Как быстро тебе нужно провернуть твое дельце?

— Ну, определенных сроков нет, но чем быстрее, тем лучше. В любой момент амулет могут увезти из города, и поминай как звали.

— Если клиент ни о чем не догадывается, он не будет от нечего делать перевозить амулет из хорошо укрепленного хранилища. Согласна? — Тэлль потянулся, удовлетворенно хрюкнул, потом хлопнул руками по коленям и встал. — Сай, я пойду к ребятам, пусть поищут тебе из слуг менялы кандидата покрасивше... Только кольман мне верни, будь другом. А то, сама понимаешь, надо же авторитетом надавить немного.

Я со вздохом сняла с шеи ожерелье и протянула Тэллю. Вообще удивляюсь, как он не сорвал его с меня, пока я валялась в обмороке. Мне приятнее было бы думать, что эльф так перетрясся за мою жизнь, что о кольмане даже не вспомнил. Но боюсь, что остановило Тэлля только присутствие Варлока.

Поведение мага вообще было очень странным. Чуть не угробив меня в Приграничном Гнезде, в Захлебне он вел себя достаточно прилично, а иногда даже ревниво, не подпуская ко мне Тэлля слишком близко. Ну, прижигание не считается. Иногда я ловила на себе его задумчивый взгляд, с легкой горчинкой тоски.

Тэлль, конечно, очень красив, очень искушен в амурных делах и драках. Убивает не задумываясь, и совести у него ни на грош. Как раз подходящая пара для беспринципного наемника, но он не создан для постоянных отношений, как и все Сумеречные. Их женщины сидят дома да рожают детей, а мужчины настолько вольнолюбивы и властны, что ни в грош своих жен не ставят. Пока мы с эльфом балансируем между развратом да убийствами, мы можем нормально общаться, а что же будет, если я признаюсь ему в моих чувствах и посвящу себя только ему одному? Смех один. Мы с ним — одиночки, и изменить это никак нельзя. То есть можно, но я только поломаю себе жизнь. Нет уж, лучше вот так, набегами.

А Варлок — это совсем другое дело. Он силен, красив, но при этом мудр (еще бы, семьдесят лет — не шутка). И еще он не боится убивать, он от этого только заряжается неукротимой жаждой и мощью, положиться на него можно. И за мелкие гадости горло мне не перегрызет, надеюсь. Тогда как за эльфа я уж точно не поручусь.

Тем временем Тэлль надел плащ, убрал таз и окровавленные бинты. Собираясь уже выходить, он подошел к окну и сдавленно чертыхнулся. Почти в тот же миг в дверь раздался негромкий стук, и голос хозяйки Тэлля ехидно произнес, что к нему пришла дама, которая сидит пока внизу, но вот-вот поднимется наверх.

Тэлль вежливо поблагодарил хозяйку, но как только шаркающие шаги удалились, выдал такую тираду, что Варлок даже нахмурился. Тэлль заметался, согнав нас с кровати и заправляя ее поаккуратнее, убирая все следы нашего пребывания и носясь с кувшином самовара, борясь с желанием вылить его в окно.

— Тэлль, что случилось?

— Огневица рогатая, тудыть ее растудыть в орочьи норы, леший ее забодай...

— Тэлль, остановись. Что такое?

— Это жена одного очень богатого купца. — Тэлль наконец застыл посреди комнаты, обнимая кувшин самовара как родного. — Я с ней уже давно шашни завел, ночами она мне про купеческие караваны и такое прочее полезную информацию выдает, но думает, что я просто интересуюсь, а с ней тискаюсь от большой любви. Правда, требует верности. Сай, если она тебя тут увидит...

На лестнице послышались шаги, женские голоса. Тэлль позеленел, но тут же сунул мне в руки кувшин и приказал:

— Лезь под кровать! Быстро!

Я истерически хихикнула.

— Тэлль, ты меня прячешь, как любовницу от жены? И сколько мне там лежать? — но, понимая серьезность ситуации, уже лезла под кровать, осторожно придерживая кувшин. — Эй, стакан мне хоть дай! Или мне из горла хлебать?

— Только попробуй налакаться и забуянить! — взвился эльф, заталкивая ногой под кровать окровавленный таз. — Сай, я ее постараюсь отправить тихо и быстро.

— А как же Варлок?

— Варлок? Лезь туда же!

— Да я не помещусь! — возмутился маг. — Может, твоя барышня ко мне-то уж не будет ревновать?

— Очень надеюсь, — буркнул эльф и пошел к двери.

Лежа под пыльным матрацем, я порадовалась, что тяга эльфа к роскоши заставила его купить довольно высокую кровать. Кувшин можно было поставить на пол, а если приподняться на локтях, то и отхлебнуть. В комнате уже звенел кокетливый женский смех, когда Тэлль в лучших традициях представил даме Варлока, тот ответил, причем таким глубоким, проникновенным и бархатистым голосом, что я заслушалась. Да, надо признать, что Тэлль писклявее.

А Варлока понесло, он выдал столько непонятных комплиментов, сопровождая свои слова расшаркиваниями, что даже Тэлль кашлянул. Втайне гордясь своим воспитанным заказчиком, я отхлебнула самовара, занюхала огненную жидкость матрацем и приготовилась слушать дальше, удобно умащиваясь. Голос мага ласкал меня, как мех, Тэлль не отставал — я просто купалась в звуках мужских голосов. Да, это моя слабость, ну и леший с ним!

Меж тем Варлок удалился, захватив наши пожитки и оружие, а бойкая дамочка вовсю пошла в наступление на эльфа. После кучи слов о любви, о степени скуки без любимых рук и глаз, и всякой такой дребедени, дама прошуршала шелками к кровати. Я увидела ноги в туфельках, украшенных пожеванными бантами, рядом с сапогами Тэлля. Отхлебнув еще самовара, я отодвинула таз в сторону и подползла поближе.

— Ой, мыши! — взвизгнул женский голос, туфли с сапогами мелькнули в воздухе и матрац прогнулся под тяжестью двух тел. Чуть кувшин мне не расплескали, гады!

Тэлль засунул руку с мечом под кровать, пошуршал осторожненько, как бы распугивая мышей, а потом положил меч на пол и показал мне кулак. Дама заворковала, матрац затрясся. Я двумя ладонями заткнула себе рот, представляя, что там надо мной сейчас будет, и давясь от хохота. Пересмеявшись, я переползла на другую сторону, подальше от резвящейся дамы, и хлебнула еще. Веселье сверху только зарождалось, но мне уже начало надоедать подслушивать столь интимное времяпрепровождение, да еще и не участвуя в оном. С кровати свесились ноги Тэлля, рядом упала его рубашка, звуки поцелуев перемежались тяжелым дыханием. Наконец над ногами эльфа показалась маленькая ножка, сбросившая туфлю.

Меня озарила идея — не знаю, насколько гениальная. Эльфу было пора напомнить, что времени в обрез, а мне нужно еще выспаться, — а он, как я сообразила, лежит под дамой.

Я вытащила из голенища нож и аккуратненько ткнула в свесившийся матрац, целясь в самый глубокий прогиб. Прогиб подлетел вверх, дама восторженно запищала, Тэлль что-то пробормотал про неукротимую львицу. Но, судя по ногам, перекатился, подмяв даму под себя. Я хлебнула еще, чувствуя, что уже достаточно захмелела, чтобы даже повыть и погреметь тазом.

Тэлль, видимо, опасался того же, зная меня, поэтому пошел на штурм. С кровати слетела вторая женская туфля, какие-то тряпки, и в пять минут, чуть не разломав кровать, эльф доказал даме свою любовь. Затем технично поставил ее на пол и отправил, не забывая целовать ей ручки. Захлопнув за прелестницей дверь, он спокойно сказал:

— Ну, Сай, теперь мы с тобой одни в запертой комнате. И я даже не знаю, что сейчас с тобой, гадостью этакой, сделаю. Вылазь, зараза!

Я вылезла. Вся в паутине, пыли и с полупустым кувшином, пьяненько подхихикивая и утирая выступившие от смеха слезы. Эльф метал из глаз громы и молнии, холодная сталь его взгляда пронзала меня насквозь, но мне в моем состоянии на все это было откровенно плевать. Я прошлась по комнате, опрокинув стул, и вцепилась в полуголого эльфа, чтобы не упасть. Тэлль посмотрел на меня, как на сумасшедшую, потом прижал к себе и заржал:

— Сай, это было непревзойденно. Если бы ты сейчас себя видела! Как плечо, кстати?

— Какое... ик.. плечо?

— Понятно. — Эльф толкнул меня на кровать и принялся приводить себя в порядок. Я следила за ним закрывающимися глазами, борясь со сном.

Одевшись, Тэлль обхватил меня за талию, положил мою руку себе на плечо, и мы поковыляли по ступеням вниз. На ходу эльф сунул хозяйке пару монет, та хитренько блеснула глазками и исчезла в глубине дома.

Тэлль притащил меня в "Ретивого Жеребца", сдал с рук на руки оторопевшему Варлоку и испарился. А я рухнула на кровать и заснула, даже, кажется, не сняв сапоги.

Проснулась я ближе к вечеру. Голова немного болела, плечо тоже саднило, но терпимо. Варлок сидел на подоконнике, свесив ноги по обе стороны окна, и полировал меч полой тяжелого плаща. В лучах закатного солнца его длинные волосы отсвечивали темным серебром, падали на голую грудь и сосредоточенное лицо. Я пошевелилась. Варлок поднял голову, скептически оглядел меня и сказал:

— Добрый вечер.

Очень надеясь, что читать морали Варлок не мастак, я спрыгнула с кровати, ощутив босыми ногами холод дощатого пола. Плаща на мне тоже не было. Я недоумевающе уставилась на аккуратно стоящие рядом с кроватью сапоги и валяющийся на них плащ. Неужели Варлок снизошел до того, что раздел меня? Очень мило с его стороны. Мурлыкая, я направилась к ящику — на нем стоял кувшин и таз с водой. Наплескавшись вдоволь, я отфыркалась и оглянулась в поисках полотенца. Варлок, отложив меч, все так же торчал в окне, внимательно на меня глядя. Я показала ему язык и прильнула к кувшину — пить хотелось зверски, и я вылакала чуть не половину.

— Тэлль уже забегал, — раздался голос воина, — принес какой-то узел, сказал — для тебя, ты разберешься. Слышь, наемник, а что ты такое с эльфом сотворила? Я спросил его, все ли в порядке, но он посмотрел на тебя, как на клопа, поджал губы и молча ушел. Ты что, напилась под кроватью и начала буянить?

— Да так, ничего особенного. — Мне не хотелось живописать свой приступ пьяного буйства. — Что еще сказал Тэлль?

— Он раздобыл знакомца слуги менялы, и попозже с ним придет.

Варлок с интересом наблюдал, как я развязывала узел, принесенный эльфом. Там оказалось милое, довольно открытое платье, зеркало и масса баночек с косметикой. Я удовлетворенно хмыкнула.

— Варлок, поесть ничего нет?

— Там в корзинке посмотри.

Я с удовольствием сьела кусок курицы, облизав пальцы. Жизнь определенно налаживалась.

Прислонив зеркало к корзинке на ящике, я разложила рядом косметику и, сев на пол, приготовилась гримироваться. Варлок слез с окна, захлопнул его, воспрепятствовав вечерней прохладе просачиваться в комнату, и плюхнулся на кровать за моей спиной.

Я вытащила из сумки гребень и принялась медленно вычесывать волосы, глядясь в зеркало. Кудри заструились по плечам, как золото, придавая лицу цвет и сияние. Варлок сзади зашевелился и тихонько вздохнул. А я продолжала, медленно вспоминая, что я — женщина, красивая и молодая. Без такой вот моральной подготовки нечего и соваться кого-то там соблазнять, даже под хмельком. Тряхнув головой, я замурлыкала лиричную и грустную балладу о неразделенной любви, подслушанной в одном из моих многочисленных странствий:

Где ты был, когда звала? Где ты был, в ночи блуждая?

Я навек обречена, слезы лью, к тебе взывая.

Для тебя я жгу свечу, под окошком ночью сидя.

За тобой душой лечу, лишь позволь себя увидеть.

Появись, конь вороной! Дай тебя рукой коснуться,

Увези меня с собой. С гривой волосы сплетутся...

Увези на край земли — там, где лес склоняет кроны,

Где скалистых гор хребты, где ручьи, туманы, кони...

Там меня он ждет давно, воин, в битвах закаленный,

В чаше горькое вино, взгляд горящий, отрешенный.

Пусть сплетутся пальцы рук, пусть сердца забьются рядом.

Унеси меня, мой друг, вслед далеким звездопадам.

Догорит моя свеча, побледнеет небосвод...

Я теперь обручена, в церковь колокол зовет.

Одного лишь я боюсь — выходя в фате, с цветами,

Я от ужаса споткнусь, — там, в тумане, воин тает...

Все-таки в глубине души я романтичная натура. Варлок снова пошевелился.

— И тебе не противно?

— Что именно? — мой голос прозвучал мелодично и вкрадчиво, как кошачье урчание.

— Ну, с незнакомым пьяным слугой тискаться. Он же ... — Варлок замялся, — ты же его совсем не знаешь.

— Варлок, ну ты даешь! — Я оглянулась на воина, зажгла свечу. Тени красиво падали на его лицо, мощную и вместе с тем гибкую фигуру. Я отвернулась к зеркалу. — Во-первых, я с ним только пообнимаюсь да, может, поцелуюсь. Дальше дело не зайдет, я так думаю. А во-вторых, это — часть моей работы. Кем только я в своей жизни не прикидывалась! И менестрелем, и пастушкой, даже аристократкой. Да и жизнь, Варлок, такая короткая! Особенно у наемника. Приходится брать от нее все, что предлагается, сейчас, потом может уже никогда и не наступить.

Варлок опустил голову. Вертя в руках гребень, я следила за магом, глядя в зеркало. Неверный свет огарка придал обстановке нешуточную интимность и романтичность. Красивый мужчина лежит на кровати, сверкая черными очами, а я трясу перед ним своими роскошными волосами. Интересно, что дальше будет? Размышляя над этим, я взяла баночку с легким ореховым настоем. Главное — правильно наложить на лицо тени, и в свете свечей можно запросто преобразиться, да так, что когда все это смыть, в жизни тебя никто не узнает. Правда, это нужно уметь, — а я умею, и преотлично.

— Ты так спокойно говоришь о том, что в любой момент тебя может подстеречь смерть. Неужели ты не боишься смерти, лучик? — сказано было осторожно, и в то же время нежно, как будто атласом по коже провел. Варлок, Варлок, что ты со мной делаешь?

— Смерть — это не конец. И ты, я думаю, лучше других об этом знаешь. — Я наконец придала лицу нужную мне форму и взялась за правый глаз, черня бровь и подкрашивая ресницы.

— Но ты же не думаешь, что сатиры смогут тебя воскресить, если что.

— Нет. — Докрасив второй глаз, я повернулась к воину. — Но жизнь, Варлок, это бесконечная дорога, уходящая в горизонт. По бокам той дороги раскинулись бескрайние поля васильков да ковыля, которые светятся под полной луной. Так вот, смерть — это всего лишь ворота посреди бесконечной дороги. Мы идем этой дорогой, огибая камни и лужи, иногда углубляемся в поля, потом вновь выходим на дорогу. И однажды мы подходим к воротам, они впускают нас и снова закрываются. И опять — бесконечная дорога до следующих ворот. В это верят все Лунные Лучи.

Варлок внимательно смотрел на меня, словно я только что произнесла откровение всей его жизни. Мне стало неловко. Верования Лучей — это не для всех, но что-то в атмосфере комнаты заставило меня приоткрыть перед магом дверцу своей души. Странно, но мне было очень уютно и тепло, хотелось говорить о таком, чего Тэлль у меня и под пытками бы не вызнал.

Помотав головой, дабы согнать наваждение, я встала и подняла с пола платье, встряхнула его и приложила к себе.

— Ну как тебе? — я нацепила на лицо улыбку и прищурилась. — Смогу я покорить мелкого служаку, а?

Варлок не ответил. Он задумчиво колупал и без того дырявое одеяло, о чем-то напряженно размышляя. Затем посмотрел на меня и спросил:

— Сай, а можно задать тебе личный вопрос?

Я отложила платье и села на прежнее место, лицом к воину.

— Задавай. Только ответа ты можешь не получить.

— Сай, — он прожег меня взглядом, казавшимся еще чернее, чем обычно. В глубине его глаз клубилась тьма, живущая в каждом из нас, но на поверхность выходящая только в темноте под одеялом, — скажи, кто для тебя Тэлль?

Я поперхнулась воздухом. Опустив глаза, чтобы не смотреть в опаляющие меня угли Варлока, я машинально накручивала на палец прядь волос. Варлок снова заговорил:

— Прости, что напоминаю, но не злись, ладно? Тогда у своего духа ты просила ... любви, — его голос охрип, он придвинулся к краю кровати, — ты просила его привести тебя к жестокому и красивому воину, который тебе снится. Дух тебе отказал, но ведь Тэлль — как раз такой... Зачем же ты просила ...?

Что-то в его голосе ударило меня, как поленом. Я потрясенно подняла на Варлока глаза — неужели ревнует? Но неприкрытая горечь в голосе мужчины и бешеные искры в его глазах не позволили мне промолчать или съехидничать. А может, потому, что призыв в этих глазах был настолько властным и манящим, что я тонула и даже не пыталась сопротивляться. Не знаю. Я заставила себя ответить:

— Тэлль — мой коллега по цеху, Варлок. Он — мой давний знакомец, и очень умелый любовник. Но еще он — Сумеречный эльф. — Я не отрываясь смотрела в омуты глаз мага, затем усилием воли уставилась в окно. — Между нами есть многое — заказы, посредники, погони, убийства, наши ночи, — но это все. У Тэлля своя жизнь, он, как и я — одиночка. Открыть ему свою душу я бы не решилась никогда, впустить его до дна, разрешив понять меня до самого конца — немыслимо. Наверное, я его все-таки по-своему люблю, но это не та любовь, — закончила я, твердо глядя на Варлока, — которую я просила у Ведущего.

Раздражение поднялось волной и окатило с ног до головы. Варлок молча откинулся на спину, закинув руки за голову. Мне уж начало казаться, что зря я поддалась на его расспросы, и очень на себя за это злилась. Я встала, подхватила платье и отошла к окну, задув по дороге свечу.

— Варлок, ты мог бы не оглядываться? Я переоденусь.

Варлок промычал что-то нечленораздельное. А, леший с тобой, если нравится — смотри. Я быстро влезла в платье, оно было как раз по размеру. Тэлль, дамский угодник, на глаз (или на ощупь?) определил мои обьемы и притянул милую вещицу, с оборками, кружавчиками и шнурованным ярко-синим лифом. Осторожно заправив поврежденное плечо в рукав, я прошуршала мимо кровати к ящику и снова зажгла огарок.

Варлок лежал с закрытыми глазами, ровно и глубоко дыша. Неужели заснул? Я тихонько подошла поближе, вгляделась в его лицо. Нестерпимо захотелось зарыться лицом и руками в его дивные волосы и узнать, как они пахнут. Я сделала движение навстречу, но тут раздался стук в окошко и тихий свист. Я подняла голову, потом посмотрела на Варлока — тот открыл глаза и сердито хрюкнул.

Я подошла к окну, распахнула створки — в темноте шевелились тени, одна махнула рукой. Варлок уже стоял у меня за спиной, жарко дыша в затылок. Раздраженно отвел с моего плеча волосы и принюхался.

— Это Тэлль и еще кто-то.

Я перегнулась через подоконник и тихонько зашептала в темноту:

— Мы сейчас.

— Быстрее давайте, — прошелестело из темноты, как будто ветерок траву погладил. Ладно. Хорошо, что у меня слух кошачий, а то мы бы перекрикиваниями перебудили весь дом.

Варлок непонимающе посмотрел на меня:

— А чего они не поднимаются к нам?

— Варлок, скажи, тебя бы не насторожило, если бы к твоим воинственным постояльцам среди ночи заявились двое, и все четверо ушли в ночь, вооруженные до зубов? А наутро ты бы узнал, что ограбили дом богатого менялы и оставили за собой горы трупов? Я, например, сразу бы к стражникам побежала. — Я пожала плечами и скатала в рулончик штаны и рубаху, завернула в них топорик, натянула сапоги.

— В жизни не поверю, что наш хозяин настолько умен. — Варлок оделся в момент, и прилаживал к поясу меч.

— Если есть шанс избежать даже минимального риска, то этим шансом надо пользоваться. Многие попадались и не на такой мелочи. На вот, шарики мои — рассуй по карманам. Я два взяла, больше в эту красоту не помещается. — Я покосилась на откровенное декольте. Варлок с интересом глянул туда же, ни капли не смутившись.

Я раздраженно запахнулась в плащ, вызвав у мужчины тихий смешок, и направилась к окну. Шепнув, чтоб ловили мои пожитки, я бросила вниз сверток. Он глухо ударился обо что-то, потом о землю. Кто-то сдавленно ругнулся.

Я занесла было ногу над подоконником и замерла. И как я собираюсь спуститься, завернутая в полпуда ткани? Я оглянулась. Варлок, сложив руки на груди, размышлял о чем-то похожем. Потом он решительно подошел, отодвинул меня от окна и сказал:

— Я спущусь, а ты потом спрыгнешь. Я тебя поймаю.

Я уж открыла было рот, чтобы возразить, что если уж не поймали мой сверток, то и меня поймать будет проблематично, но Варлок впустил в глаза желтый цвет, зажег их, как свечи, и я кивнула. Маг быстро перемахнул подоконник, повис на руках и мягко спрыгнул. Как он ухитряется не отбить себе пятки, прыгая со второго этажа, для меня загадка. Снизу раздался приглушенный вздох, быстрый шепоток, потом выдох:

— Давай!

Я молча посмотрела на ущербный месяц, выдохнула, села на подоконник и прыгнула. Ветер засвистел в ушах, но я постаралась на съеживаться, а лететь как бы на спине, раскрывшись холодному воздуху и придерживая плащ.

На удивление, приземление было удачным. Варлок легко поймал меня, почти не качнувшись. Я спрыгнула с его рук, Тэлль молча подал мне мой сверток.

— Тэлль, держи его при себе. Иначе как я соблазнять буду, топориком, что ли? Мне нужны свободные руки, — промурлыкала я, но Тэлль не отреагировал. Мы в полном молчании пересекли двор и перелезли через невысокий заборчик на улицу. Как я перелазила — умолчу. Главное, что платье не порвала.

На улице можно было говорить, не опасаясь. Тэлль представил нам своего спутника Динэлля, в просторечии Дина, — одного из своих "ребят", тоже Сумеречного, такого же черноволосого, но зеленоглазого. Когда я спросила, почему же он не "-элль", Дин смутился, а Тэлль наставительно сообщил мне, что только высокорожденные имеют привилегию добавлять к своему имени "-элль" в обычном разговоре. Ага, а также развратничать, грабить и убивать, подумалось мне, но я ничего подобного, конечно, вслух не сказала.

Тэлль, наконец, рассмотрел мою маскировку. Цокая языком, он заставил меня покрутиться, рассматривая платье под тяжелым взглядом Варлока. Ставлю два ляна, что Тэлль прекрасно видит, как бесится Варлок, и специально его провоцирует.

Наконец эльф налюбовался всласть, из Варлока чуть дым не пошел, и мы перешли к обсуждению наших дальнейших действий. Оказалось, что Дин лично не знаком со слугой, но знает одного типа, который с этим конюхом на короткой ноге. Они сейчас заседают в одном из кабаков, и конюх уже должен быть такой, как нам надо. Мы с Дином подойдем к ним, выпьем вместе, а потом Дин своего приятеля нейтрализует и оставит меня добивать своей неземной красой пьяного конюха. Я высказала опасение, не перестарается ли Динов приятель, потому что тащить мужика на себе мне как-то не с руки. Но Дин меня заверил, что все будет в порядке, и мы двинулись в кабак.

Тэлль с Варлоком проводили нас до двери кабака и растворились в темноте ближайшей подворотни. Я прижалась к Дину, тот по-хозяйски положил мне на плечо руку. Затем достал из кармана флягу, отпил и протянул мне:

— На, хоть рот прополощи. Мы ж это, веселимся, — он оценивающие посмотрел на меня, явно жалея, что соблазнять этой ночью будут не его. Я глотнула из фляги, отдала Дину, и мы, покачиваясь, ворвались в кабак.

Дин вел себя просто превосходно — ноги у него заплетались, он лапал меня как хотел и размахивал флягой, ища глазами приятеля. Я хихикала и пыталась отобрать флягу, канюча, что хочу еще. Дин повел меня к столу, за которым восседали двое на изрядном подпитии, но ведущих вполне осмысленную беседу. Плюхнувшись рядом с одним, Дин усадил меня к себе на колено и полез обниматься с приятелем. Приятель Крег страшно удивился "неожиданной" встрече, тут же громовым голосом заказал еще пива (хорошо, от самовара тщедушный конюх уже бы под столом валялся) и небрежно представил нас своему лучшему собутыльнику, конюху Ларку.

Конюх оказался весьма симпатичным, но хилым до невозможности. Соломенные волосы торчали в разные стороны, как солнечные лучики. Он широко нам улыбнулся. Я одарила его оценивающим, а затем и восхищенным взглядом, и молодой конюх немного покраснел. Замечательно, экземпляр — лучше не придумать. Я соскользнула с колен Дина, упоенно что-то рассказывающему Крегу, и присела рядышком. Дин оглянулся, быстро притянул меня одной рукой к себе, а второй провозгласил тост за красивых баб ведерной кружкой. Естественно, тост поддержали, и разговор, как водится, перетек в эту же плоскость. Немного пообсуждав достоинства и недостатки подавальщиц, шнырявших между столами, Дин завел песню о стерве-жене, редкой упырице, шагу ступить не дающей. Тыкая в меня пальцем, он сообщил, что сегодня дражайшая половина изволила уехать к своей маме, не менее редкой занозе, и только я согласилась за два ляна утешить его. Потом Дин нагнулся ко мне, поцеловал, спустился губами к шее и шепнул, что пора его отшивать.

Господа, мой выход!

Я взвизгнула, оттолкнула пьяного Дина и завопила, что мы уговаривались за четыре ляна, а свои два он может засунуть себе ... подальше. Дин попытался меня обнять, заверяя, что недостающие два ляна он отработает натурой. Я завопила еще громче, Дин плюнул и отодвинулся. Ларк смотрел на всю эту сцену во все глаза — зеленый еще, неопытный. Нет, Тэлль молодец, парня подобрал мастерски.

Дин ругнулся еще раз, нахмурился и настороженно уставился на приятеля, якобы что-то вспомнив. Тот занервничал, а Дин подозрительно спросил, правда ли, что его, Дина, женушку не так давно видели в обьятиях Крега? Крег замычал что-то невразумительное, и эльф, покачиваясь, поднялся и предложил Крегу выйти на минутку. Тот стал отнекиваться, но Дин молча сгреб его за грудки и потащил к выходу.

Я притворно вздохнула и проникновенно посмотрела на Ларка, трепеща ресницами. Отпив пива, я провела пальцами по декольте и поинтересовалась, не желает ли молодой мужчина развлечься по-взрослому. Тот хихикнул, раскраснелся, но вроде был не против. Я запросила три ляна, так как очень люблю красавчиков, а красавчик кивнул и встал. Мда, стоит он нетвердо — кажется, Крег таки немного перестарался.

Покачиваясь, мы выплыли из кабака, и я нежно поинтересовалась, действительно ли он конюх. Тот кивнул, а я, не теряя нити разговора, начала нашептывать Ларку на ушко, что я с ним могу сделать на соломе конюшни, и что будет проблематично исполнить в темной подворотне.

Хмель — великая штука! Ларк подозрительно глянул на меня, но я распустила ручонки, поцеловала конюха, и вопрос был улажен. По дороге к дому менялы я успела узнать, что хозяин дома, но конюшня расположена во флигеле. Ларк меня проведет через заднюю калитку, и никто нас не увидит. Отлично, задняя калитка имеется.

— Милашка, а хозяин твой не горазд, случаем, по ночам по конюшням шастать, а? Говорят, у богатых людей даже есть особые на то двери. — Я почти тащила на себе парня, стараясь не скрипеть зубами от боли в плече — пьянчуга навалился рукой прямо на рану.

— Дверь-то есть... — махнул рукой в тьму конюх, — но хозяин не придет. А если придет, я его ... у-у-у! — Ларк затряс кулаком, представляя, что он тогда сделает. Подозреваю, что порядком обделается, вояка.

Я силилась расслышать за пьяной болтовней конюха шаги Варлока, Дина и Тэлля, но было тихо. Может, они уже возле дома менялы? Подходя к высокой каменной стене, Ларк наконец отлепился от меня и распахнул небольшую калитку:

— Эй, девка, пшли! — и слабо махнул неслушающейся рукой.

Я быстро оглянулась. Сзади раздался тихий шелест, который я еле уловила, затем волчье потявкивание. Ларк резко схватил меня и затолкал внутрь, поспешив захлопнуть калитку. Я сделала испуганный вид, но в душе успокоилась — парни на месте.

— Что, собаку бродячую испугался? — я прижалась к конюху, поглаживая ему грудь. — А меня ты не боишься?

— Я нн-никого нн-не боюсь...!

Зря ты это, красавчик, ой как зря...

Ларк открыл дверь флигеля и толкнул меня в темноту. Рядом раздалось лошадиное пофыркивание, под ногами ощущалось сено, пахло соответственно. Чиркнул кремень, и конюшню слабо осветил одинокий огарочек. Я подошла к конюху:

— Давай подальше от двери твоего хозяина, а? Где она?

— Там... — махнул на дальнее стойло рукой Ларк, — ну давай, девка, поцелуй меня...

И полез лапищами прямо к боевым шарикам. Я резко толкнула конюха в грудь, отчего тот упал на сено, и засмеялась.

— Позволь, я сама.

Я подошла к нему, улеглась рядом, закинула ногу ему на бедро. Целовался он отвратительно, фу! Я задрала юбку, вытащила из голенища нож. Отстранила рукой конюха и всадила холодное лезвие по самую рукоятку. Алое пятно растеклось по вонючей рубахе, пальцы жертвы сжали пучки соломы, короткий хрип — и тело обмякло. Я выдернула нож, встала и брезгливо отряхнулась. Платье испорчено, но если Тэлль надеялся его потом вернуть владелице в целости и сохранности, значит, он уже забыл мои методы.

Быстро подскочив к последнему стойлу, я осторожно заглянула туда, надеясь, что стойло пустое. Да, оно было пустым — в стене напротив, полузаваленная сеном, виднелась тонкая щелка двери. Да, да, да! Есть! Я всунула нож в щель, провела сверху вниз. На середине нож натолкнулся на что-то железное. Замок. Отлично, замки — это для Тэлля, или для моего клыкастого топорика.

Выйдя из стойла, я прошла чуть дальше, ища лестницу на второй этаж. За стойлами, в дальнем закутке, оная и была обнаружена. Трухлявая приставная лестница упиралась в нечто наподобие чердачного люка. Я попробовала преодолеть первые пару перекладин и окончательно запуталась в подоле. Вспомнив про себя Тэлля, я подняла подол, зажала его в зубах вместе с ножом и полезла вверх, стараясь не шуметь. Медленно приподняв люк, я прислушалась — было тихо. Я напрягла слух, волоски на затылке зашевелились — и расслышала дружное сопение. Приподняв крышку еще, я заглянула — помещение без окон, на полу покотом спит масса народу. Я нашарила рукой в своем шикарном декольте шарики, держась за крышку и моля Ведущего, чтобы лестница подо мной не развалилась.

Глубоко вдохнув, я сунула руку на чердак и раздавила желтый шарик, отбросив его подальше в темноту. Затем захлопнула крышку и затаилась. Возни не услыхала, только тихое шипение шарика. От души надеясь, что алхимик не ошибся, я слезла вниз и выплюнула грязный подол.

Пошла обратно, тихо посвистывая и успокаивая встрепенувшихся лошадей. Переступив через Ларка, я выскользнула из конюшни, предусмотрительно подперев дверь камушком. Затем прошуршала подолом до калитки, повозилась с засовом и тихо ее приоткрыла.

Сердце стучало ровно, но быстро, восторг заливал разум, я предвкушала удачную охоту. Сверху на меня глядел месяц, покачивая рожками. Я нашла глазами самую яркую звезду и подмигнула ей. Звезда подмигнула в ответ. Лунный Луч знает свое дело, Селена!

Сунув голову в калитку, я вгляделась в темноту, но мало что разглядела. Вдалеке звучала колотушка стражника, редкая собака подавала голос. Ленивый звон часов на ратуше попытался нарушить тишину, но и он затих, не справившись с плотным ночным безмолвием. Повертела головой еще, надеясь, что если я их не вижу, то Варлок точно должен меня разглядеть. Раздалось негромкое потявкивание, я приглашающе махнула рукой и скрылась за калиткой.

Легкие шаги, шелест плащей — и в проем нырнула фигура, за ней вторая, третья. Я тихо закрыла калитку и пошла вперед. Без приключений мы зашли внутрь, и я перевела дух.

— Тэлль, дай мой сверток. В этом платье, леший, даже ходить тяжело.

— Все приличные, да и неприличные, девушки ходят в платьях, — пробурчал эльф, но сверток отдал. — Одна ты, как леший знает кто... Тут еще есть кто-то?

— Масса народа, — откликнулась я из свободного стойла, переодеваясь, — но я там желтый шарик распылила.

— Тот, что мы у варрака забрали? — Варлок тщательно принюхивался. — Пахнет ладаном. Они там все очень легко и поверхностно дышат. Сай, они точно в отключке.

— Я рассказал Варлоку про шарики. Сай, быстрее. Тут есть дверь?

— Есть. В крайнем стойле. — Я вышла из своего убежища, держа в руках скомканное платье. — Эй, Тэлль, тебе платье надо?

— Надо, — глухо откликнулся эльф, шурша сеном, — сунь в мешок Дина.

Зеленоглазый молча, повинуясь приказу Старшего, открыл передо мной мешок. Я сунула туда оборки, и подняла на Дина глаза:

— Слушай, а с Крегом как? Не приведи луна, наведет на след...

Дин усмехнулся.

— Крег — мой человек, Сайлен-Шиит. Об этом не тревожься.

Ну и иерархия тут у них! С ума сойти можно.

Мы пошли на звук скребущегося в дверь Тэлля. Дин с Варлоком топали сзади. Внезапно меня кто-то дернул за рукав, я оглянулась — Варлок наступил на конюха и теперь выжидательно смотрел на меня.

— Варлок, что-то не так?

— Зачем ты его убила? Могла бы оглушить...

— Варлок, я тебя умоляю — идешь с нами на дело, давай без благородства. Сам напросился, так что теперь не жалуйся. Знал бы ты, как он целуется — за такое четвертовать надо... — я вывернулась и пошла вперед. Варлок меня догнал.

— Сай, не подумай, пожалуйста, что я шокирован. Я видел твою кровожадность, но это относилось к врагам, напавшим на тебя. А тут просто мальчик...

— Мальчики с длинными языками, Варлок, иногда хуже врагов. Я никогда не оставляю у себя за спиной живых, полуживых или даже совсем чуть-чуть живых противников и свидетелей. Поэтому я еще пока хожу по этой земле. Понятно?

— Понятно, — проворчал Варлок и отвернулся.

— Эй, Сай, Варлок, где вы там? — Тэлль высунул голову из стойла. — Пошли, открыто.

— Тэлль, подожди. Что с конюхом будем делать? Мы ж мародерствуем в доме, как обьяснить труп на конюшне, а?

— Сай, ты усыпила весь второй этаж. Подумают, что конюх проснулся не вовремя. Хватит болтать, не до того.

Я молча скользнула в стойло вслед за недовольно дернувшим головой эльфом, Варлок следом, и протиснулась в узенькую щель приоткрытой двери. Там уже стоял Дин, держа в руках легкую чародейскую гнилушку. Она заливала мягким голубым светом, похожим на лунный, низкие своды каменной кишки. Пахло плесенью, сыростью и мышами.

Ступая след в след, мы подкрались к обитой железом столетней двери, ведущей в дом. В двери зияла замочная скважина с мой большой палец. Я распихала парней и прильнула к скважине — темнота, тишина, в общем, ничего нового. Над ухом прошелестел Тэлль:

— Сай, тут нужна грубая женская сила, отмычки не помогут.

— Варлок, принюхайся, можно ломать?

— Можно, — глухо донесся голос мага, — за дверью или рядом никого нет.

Я вытащила топорик, перевернула, и двумя руками взялась за ручку. Дин услужливо поднял гнилушку повыше, я вставила в скважину один клык, покрутила. Затем попробовала с другой стороны — ничего. Облизнув губы, я движением плеча отогнала Варлока, чуть не положившего на меня голову от любопытства, и снова повела клыком в скважине. Клык что-то подцепил, раздался негромкий щелчок. Придержав дверь топориком, я оглянулась на Варлока. У того глаза от возбуждения стали еще шире, чем обычно, ноздри взволнованно раздувались.

— Ну?

— Что ну?

— Никто сюда не идет?

— Да вроде нет...

— Толку с тебя, оборотень... — я отпустила топорик, и дверь раскрылась на пол-локтя. Высунув голову, я выскользнула в темный коридор, чуть не налетев на какие-то кадушки. Потом тихо покралась вперед. Справа по коридорчику виднелся светлый проем. Заглянув туда, я увидела внушительную кухню с огромадным очагом и длинным столом посередине. Присев, я обползла стол, заглянула во все закутки — никого. Выдохнув, я встала, взяла со стола петрушку и начала ее грызть. Так, с петрушкой в руке, я вышла из кухни. Варлок приложил палец к губам, эльфы безмолвствовали. Варлок показал мне пальцем на дверь в другом конце коридорчика, потом два пальца.

— Двое? — спросила я одними губами, надеясь, что оборотень меня услышит. Варлок кивнул. Тэлль и Дин неслышно проплыли к двери, затаившись по обе стороны и слившись со стенами. Ага, этот приемчик я знаю. Затолкав Варлока на кухню и погрозив ему пальцем, я вышла на середину коридорчика. Дин перекинул мне гнилушку, я бросила ее Варлоку. Теперь меня было неплохо видно. Эльфы взяли мечи на изготовку, Тэлль кивнул, а я пару раз топнула, будто случайно.

За дверью завозились. Я звякнула топориком и присела, готовясь дать стрекача. Дверь открылась, я нырнула в кухню, взмахнув плащом, и продолжая отбрасывать в коридор неверную тень. Мы услышали негромкий голос и шаги в коридоре. Но эльфы себя никак не обнаруживали. Я звякнула еще раз, понаглее. Стук вторых сапог, короткий шум, хрип — тишина. Я поманила Варлока и вылезла сама. Эльфы уже тихо прошли дальше, гнилушка в руках Варлока высветила два тела на полу. Движением руки я отправила Варлока дальше, сама присела и быстро свернула обоим шеи — на всякий случай, посмотрела на оружие — неплохое, но все равно любительское. Профессионалы с таким не ходят.

Вторая дверь вывела меня в просторный холл, уставленный мебелью. Варлок уже шуровал где-то рядом, видно, в столовой. Слабенький отсвет гнилушки скользил по холлу, под широкой лестницей с перилами была еще дверь. Я подошла, прислушалась, открыла — кладовая. Куча домашней утвари, досок и тряпок.

Осмотрев таким образом первый этаж и не встретив больше сопротивления, мы с Варлоком пошли вверх по лестнице.

— Варлок, убери гнилушку.

— Как?

— Дай сюда, — я выхватила ее у оборотня, щелкнула по ней пальцем и шепнула пару слов на эльфийском. Гнилушка погасла. В полной тьме (если не считать светящихся глаз Варлока) мы поднимались по лестнице, когда раздался женский визг.

Веселье началось! Я, не церемонясь, влезла в карман Варлока и вытянула шарики. Все равно пользоваться ими не умеет, бестолочь. И рванула вперед, на звук топота, проклятий и звона стали. Из двери на другом конце длинного второго этажа вывалился взлохмаченный Дин и помчался в мою сторону, за ним из двери вылетел полуголый мужик, размахивая ятаганом. Я быстро слилась со стеной, и, когда мужик со мной поравнялся, рубанула топориком ему по ногам. Тот рухнул с воплем, но Дин заткнул ему рот. Куда подевался Варлок, я не знаю, но судя по звукам, он тоже не сильно скучал. Я подхватилась и влетела еще в одну дверь, разминувшись с Тэллем и толпой его горячих поклонников. Надеюсь, Дин ему поможет.

Попала я в спальню хозяина. Вот леший, ну почему самая грязная работа — всегда на мне? На обширной кровати застыли в обнимку толстый меняла и какая-то молодая девка. Жена, что ли? Я выставила топор, медленно подходя к кровати и краем глаза следя, не выскочит ли кто у меня за спиной.

— Милая девушка, милая девушка... — залепетал меняла, натягивая одеяло повыше.

— Заткнись, — процедила я, нащупывая за поясом стилет, — ты ошибся — ни первое, ни второе.

Я вытащила стилет под громкий женский визг, все так же внимательно глядя на трясущуюся парочку, и резко метнула. Меняла дернулся и обмяк, лишившись левого глаза. Девка наконец заткнулась, рухнув в обморок. Тебе повезло, красавица. Я подошла к меняле, вытащила стилет, сунула за пояс. В следующее мгновение я уже сидела под кроватью, а в распахнутую двери ворвались трое, тяжело дыша и капая с лезвий на ковер.

Мать вашу, — вот все, что пришло на ум, извините за бедность речи. Ноги прошлись по ковру, столпились у кровати. Моравское наречие зазвучало в воздухе, а я забыла дышать. Вот влипла!

Ноги топтались у кровати, варраки явно не собирались уходить. Мне оставалось только вжаться в пол и молить всех богов и богинь, а также за компанию и огневиц, чтобы воины не додумались заглянуть под кровать. Нащупав в кармане черный шарик, я крепко сжала его в руке. Нужно только подгадать правильно время.

В проеме высаженной двери мелькнула тень, две светящиеся точки зависли невысоко над полом. Хоть я и знала, кто это, у меня все равно на мгновение встали дыбом все волосы на теле. Раздалось глухое ворчание, и ноги варраков ринулись к проему в стремлении изрубить нечисть на куски. Я молниеносно вылезла и бросила вслед варракам боевой шарик, пригнувшись за кроватью.

Шарик взорвался, ударной волной расшвыряв варраков и, кажется, Варлока по коридору и спальне. Как там эльф говорил, грубая женская сила? С топориком наперевес я подскочила к оглушенному варраку, полусидевшему у стены. Взмах, плеск, стон... Я повернулась на рык — Варлок сцепился со вторым варраком, который был отброшен почти к самой двери и выронил меч. Правда, у него был нож — его-то он в ход и пустил.

Из коридора в спальню вскочил третий — яростно ревя, он первым делом увидел сцепившийся рычаще-кричащий комок, и пока он переводил взгляд, мой стилет уже тонко звенел, рассекая воздух.

— Варлок, отцепись!

Я боялась поранить волка в попытке ему же помочь. Что делать? Хорошо, что Варлок — белый волк, хоть как-то различить можно. Сунув за спину топорик, я достала нож, присела, и, когда волк опрокинул варрака на себя, прыгнула сверху.

Волк взвыл, я всадила нож в варрака, потом еще, еще и еще... Думаю, что я немного потеряла контроль над собой, дико испугавшись за жизнь моего заказчика. Очнулась от чавканья — волк оторвал морду от горла варрака и скинул его с себя. Я скатилась с тела, волк тяжело поднялся.

— Варлок, ты как?

— Нормально... Идти могу.

— Варлок! — я подползла к волку, запуская пальцы в густую шерсть и ощупывая, — Тебя ранили? Где?

Наконец пальцы ткнулись в липкие комки шерсти. Волк дернулся, навострил уши, принюхался:

— Сай, у нас мало времени.

На кровати завозились, послышались судорожные всхлипы.

— Кто там у тебя? — Волк ощерился, присел, но я подскочила к кровати первой.

Подсвечник — вещь тяжелая, напрочь отбивающая память. Даже если девка выживет, лицо мое забудет навсегда.

— Сай, что ты делаешь? — Варлок был готов уже задать стрекача, когда я, выдернув из варрака свой стилет, подошла к изящному секретеру и клыками топорика принялась смачно его потрошить.

— Варлок, мы не только убийцы, а еще и мародеры... Помнишь? Кстати, где эльфы?

— Внизу... слышишь, гремят?

Я прислушалась. Действительно, снизу раздавалось шуршание, негромкий треск и осторожные, легкие шаги.

— Отлично. Варлок, ты это, мешка не захватил случаем? — Я не отрываясь смотрела в глубину секретера, где кучкой гнездились мешочки, кажется, с золотом. Ну как я могла упустить такой момент?

— Кхе... Сай, а как же? — мужчина стоял сзади, зажимая рукой бок, я протягивал мне мягкий заплечный мешок. — Я, милая моя, много на своем веку повидал, и не только на балах перед дамами расшаркивался ...

— Как рана? — спросила я через плечо, сгребая в мешок тихо звякающие мешочки.

— Кровь остановилась. Завтра как новенький буду.

— Хорошо тебе, Варлок... Все, пошли.

Мы скользнули во тьму. Запах крови уже начал пропитывать дорогую обивку стен. Внизу плясал легкий отсвет гнилушки.

— Тэлль, Дин, это вы там? — вроде если не они, то нам так и скажут!

— Мы, — голос Тэлля звучал очень резко и отрывисто. Значит, добычи столько, что эльф борется с собой, оставляя не сильно ценное и забирая самое дорогое. Знаю.

Мы с Варлоком спустились в холл, эльфы вышли из столовой, нагруженные под завязку. Я кивнула, Тэлль махнул рукой, и мы гуськом прошли мимо кухни в лаз.

— Тэлль, а твой мешок пролезет в ход, а? Эк ты его нагрузил...

— Сай, заткнись. Вон, на свой посмотри.

— Молчу, молчу...

Пробравшись в конюшню, мы выдохнули и принялись в свете гнилушки осматривать раны друг друга. Тэлль отделался кровавой прорехой на левой руке, разодранным плащом и прихрамывал. Дин светил синячищем на пол-лица, но больше, вроде, не пострадал. Варлок был больше испачкан, чем ранен, я вроде была самая целая.

Дружно вытолкав Варлока разведать обстановку, понюхать, послушать и просто подышать воздухом, мы разом повернулись друг к другу.

— Сай.

— Тэлль?

— У нас в основном статуэтки, оружие, висящее на стенах, украшения... — Дин спокойно все перечислял, как на ярмарке.

Тэлль нетерпеливо смотрел на меня, сверкая глазами.

— Ну?

— Золото. В мешочках.

Оба эльфа раздули ноздри и придвинулись. Я выхватила стилет и отскочила:

— Эй, полегче! Добыча моя! Или кто-то что-то имеет против?

Тэлль потянулся к мечу, я бросила мешок себе под ноги и второй рукой вытащила топорик:

— Тэлль, не начинай, я тебя прошу! Дележ будет честным.

Дин тоже вооружился. Оба эльфа, прожигая меня взглядом, осторожно разошлись, оттесняя меня к стене. Леший, где же Варлок?

— Тэлль, я поделюсь по-братски. Ты же меня знаешь... — попыталась я воззвать к совести вконец озверевшего от жажды наживы эльфа. — Дин, хоть ты не вмешивайся.

За дверью послышалось осторожное шуршание. Эльфы переглянулись и сунули мечи в ножны. Тэлль шагнул ко мне и протянул руку. Я с сомнением посмотрела в глаза ставшего мне на минуту чужим убийцу, но в глубине этих глаз мелькнуло что-то, похожее на сожаление.

— Сай, прости, я увлекся. Полный расчет завтра. Идет?

— Идет, — я спрятала топор и пожала руку эльфа. Тот сжал ее, потянул на себя и впился в меня поцелуем, сжав в обьятиях до боли. Ну чистый зверь, опасность и кровь Тэллю начисто крышу сносят. Впрочем, как и всем нам.

Сзади раздалось грозное рычание — вошедший Варлок оскалился и на полусогнутых ногах подкрадывался к нам. Дин опять обнажил меч, напряженно следя за оборотнем.

— Варлок, как там? — я оторвалась от эльфа и шагнула вперед.

— Можно идти.

— Все, стычки потом. Надо уходить.

Я подхватила мешок, перебросила его Варлоку, и все мы вчетвером вышли из конюшни, прошли до калитки и растворились в разных подворотнях, шепнув друг другу на прощание:

— Значит, до завтра.

— Да, до завтра.

Добрались мы с Варлоком до "Ретивого Жеребца" без приключений.

ГЛАВА 11.

Утро застало нас с Варлоком мирно спящими. Небо, затянутое низкими серыми тучами, рыдало над городком навзрыд.

Я первой открыла глаза, вспомнила ночное приключение и поежилась. Сегодняшний день — решающий. Если стражники ничего не заподозрят, то можно считать себя в относительной безопасности.

На полу возле кровати живописно раскинулись окровавленная рубашка Варлока, наши сапоги и мой плащ. Я попыталась осторожно подняться, стараясь не разбудить тихо дышащего напарника, но тяжелая рука в момент припечатала меня обратно к кровати. Сверху навис Варлок, щуря глаза.

— Ты куда собралась?

— Дай мне встать.

— Куда?

— Варлок, прекрати.

Воин хмыкнул, но руку не убрал. Вдавливая меня в матрац, он нагнулся ближе и принюхался:

— Ты не пахнешь страхом. Ты меня уже не боишься?

Стыдно сказать, но не боюсь. Страх давно перерос в другое чувство, больше похожее на привязанность.

— А что, надо?

Варлок убрал лапищу и тяжело откинулся на спину, чуть не развалив наше хлипкое ложе.

— Думаю, что после сегодняшней ночи это я должен тебя побаиваться. — В голосе воина слышалась издевка. — Хорошая была драка, давно в таких не участвовал...

У меня округлились глаза. Рывком повернувшись к магу, я спросила:

— Ты что, когда-то участвовал в чем-то подобном? Отвечай! — и я дернула Варлока за прядь. Черные глаза заволокла тень воспоминаний. Глядя на трещины в потолке, он медленно проговорил:

— Ты не должна думать, что я когда-нибудь занимался чем-то подобным за деньги. Но наша община всегда имела врагов, недругов, отражала атаки других кланов... И я всегда участвовал.

— А-а-а... — протянула я, теряя интерес, — я-то думала, ты в грабежах толк знаешь. А защищаться — этим каждый второй похвалиться может.

Я села на кровати, потянулась, натянула сапог. По плечу мягко скользнула ладонь, и я резко обернулась.

— Что?

Варлок улыбался, отдергивая руку.

— Как плечо?

— Что? Ах, плечо... — я подергала рукой, повела плечом, — да вроде ничего. После таких ночей забываешь обо всем. Ладно, пойду-ка я вниз, раздобуду завтрак и тебе рубашку новую. — Я скользнула взглядом по торсу Варлока. На боку виднелся свежий шрам, уже почти заросший. Мне бы так...

Спустившись вниз, я застала хозяина и нескольких постояльцев, что-то бурно обсуждающих у стойки. Примостившись рядом, я подождала, пока меня заметит подавальщик, и спросила завтрак на двоих. Потом прислушалась к разговору.

Крепкий мужик с кудлатой седеющей бородой размахивал руками, его глазки светились восторгом:

— ... и кровишши — ну в жисть не видывал столько! Всех порешили, всех! Дом, как коврижку, распотрошили, нехристи! И ни следочка!

— Знамо дело, — откликался хозяин, — где нечисть ввяжется — там добра не жди.

— Видать, ведьмаки то были! Как пить дать, ведьмаки! Они скрозь стены ходють, пальцами каменюки крошуть... — шамкал дед с клюкой, прикладываясь к кружке. — Проклят энтот дом навеки, и золото то было проклято! Ужо огневицы с того скаредника спросють, ух как спросють!

Наконец хозяин заметил меня и пододвинулся.

— Слыхали, чего в городе-то творится?

— Неужто порешили кого? — мой голос прозвучал весьма безразлично.

— Да кабы! Там не дом был — крепость укрепленная. И поди ж ты, пробрались. Хозяин-то менялой был, редкая сволочь. Вот его-то и порешили, да со всей челядью. Эвон, говорят, кровищща рекой лилась, куски мяса по стенам разбросаны. А я всегда говорил...

— Эй, да что ж ты говорил! — встрял кудлатый, — Что ты знаешь?! А я вот видел — шашни с нечистым у того менялы были! Душу он свою продал, нечестивец, за золотишко, и гляди, как все обернулось.

— И чародей его, благодетель, не помог. Вот так-то.

Чародей-благодетель? А это уже интересно. Я наклонилась ближе.

— А может, чародей его этот и ... того? Может, меняла ваш и чародея облапошил?

Мужики загалдели, соглашаясь с моей теорией.

— А может, и он! Чудной энтот маг, все дома отсиживается, хоть бы раз кому помог. Ан нет, и не подступиться. Только и знает — в Гильдию на поклон, да и назад.

Тема постепенно исчерпала себя, и я, подхватив корзинку, поспешила выбраться на улицу. Натянув капюшон на самый нос и ежась под ледяными дождевыми струями, я пошла по улице. Набредя на мирно ощипывшую куриную тушку бабульку, укрывшуюся от непогоды под чахлым навесом, я поинтересовалась у нее, где могу купить одежду. Старушка пожевала губами и ткнула узловатым пальцем сторону неприметной и очень запущенной лавки. Право дело, если б не она, я прошла бы мимо, даже не глянув.

Разорившись на лян, я выбрала крепкую рубаху со шнуровкой. Надеюсь, Варлок в нее влезет. Вприпрыжку я добежала до "Ретивого" под не на шутку разгулявшимся ливнем и поднялась по лестнице на наш чердак, закапав пол льющейся с плаща водой.

Толкнув дверь, я застала Варлока стоящим у окна и полыхающим огненно-желтым взглядом. На кровати сидел Тэлль.

— Приветик, эльф. Как спалось?

— Отвратительно.

Я сбросила с себя мокрый тяжелый плащ и пригладила волосы. Поставила корзинку на ящик, пошарила в своей сумке.

— На вот, передай Дину. Хоть немного приведет лицо в порядок, — я перебросила Тэллю бутылек с Малькиной мазью, которую не так давно опробовала на себе.

Тэлль ловко поймал пузырек, спрятал в пояс и поднял руки к груди, раскрыв ладони.

— Сай, я пришел, чтобы уладить наши вопросы мирно.

Я посмотрела на Варлока. Тот потушил взгляд, но не двинулся с места. Я подошла к эльфу:

— Что ты принес?

— Твои триста лянов, — Тэлль кивнул на кошель, валяющийся рядом на кровати.

Я подхватила мешочек, подбросила на ладони.

— А моя доля? — Варлок отлепился от окна и вальяжно подошел, положив мне ладонь на шею.

Тэлль передернул плечами, вздохнул и опустил голову.

— Ребята, вы столько вынесли оттуда, что, мне кажется, очень нахально требовать с меня еще денег. Ты делиться собираешься?

— Конечно. Отойди-ка от кровати. — Я нагнулась и вытащила из-под кровати мешок, приятно звякнувший о дощатый пол. Эльф напрягся, глаза блеснули опасным огнем. — Тэлль, я отдам тебе две трети, и даже больше. Но взамен ты должен мне пообещать...

— Что? — кажется, Тэлль готов пообещать мне что угодно, лишь бы без лишних слов унести добычу с собой. Я глянула на Варлока. Тот шагнул вперед и сел на кровать, лицом к Тэллю.

— Ты принимаешь заказы, Тэлль? — Эльф кивнул. — Тогда будь добр, прими заказ от восхищенных почитателей твоего бесценного таланта. Про амулет и наше с Сай дело ты знаешь. Помоги нам, и я отдам тебе весь этот мешок.

Тэлль шумно засопел, но я не дала ему ответить, захлебнувшись праведным гневом.

— Варлок, да по какому праву? Это и моя добыча, там есть и моя доля!

— По праву сильнейшего, наемник! — прорычал Варлок, вставая, и густо-медовая волна плеснула из его глаз. — Ты получила свои триста лянов, вот и радуйся. Так как, эльф, ты берешься?

— Да, — выдохнул тот и схватил мое золото, не моргнув глазом. — Что за маг?

— Его зовут Гордан. Гордан из Сатолии. Узнай о нем все, что сможешь.

Тэлль коротко кивнул и исчез за дверью, стараясь не смотреть мне в глаза. Вот свинья неблагодарная!

Кровь бросилась мне в лицо. Я отшвырнула кошель и оглядела комнату в поисках топора. Я зарублю этого гада, даже сильно рискуя своей единственной жизнью! Сильнейший нашелся, так тебя разтак!

Сильнейший тем временем ковырялся в корзинке, что-то жуя. Я прошмыгнула мимо, и пошарила рукой под кроватью, не сводя глаз со спины Варлока. Топора нет. Вот леший! Я выхватила из голенища нож.

Варлок как раз повернулся, держа в руках рубаху. Его глаза удивленно расширились, когда он увидел меня с ножом, и я, не раздумывая, прыгнула. Варлок ловко упал на спину, поддав ногой, и я перекатилась через голову, чуть не прошибив стену. Вскочила, но Варлок уже был рядом, как тисками сжал мои руки, впечатал в стену, и его зрачки расширились. Я почувствовала жжение в правой руке, и мой нож плавно выплыл из разжавшихся пальцев. Качнувшись в воздухе, он завис рядом с лицом осатаневшего мага и лезвие нацелилось мне в глаз.

Луна, как я перепугалась! Со мной бывало всякое, и противники разные попадались. Но никогда я не испытывала такого священного ужаса, как при взгляде на оживший нож. Я всегда старалась держаться подальше от чародеев, и вот, пожалуйста, нарвалась, да еще и так по-глупому.

Я не могла оторвать глаза от угрожающе дрожащего лезвия. Варлок моргнул, и нож упал на пол. Я шумно сглотнула. Варлок поднял на меня глаза, глубокие, черные, в них плескалась злость и еще что-то, чему названия я не знаю. Но это было просто завораживающе. Сообразив, что колдун может и меня зачаровать, я быстро опустила взгляд ниже. Маг дышал тяжело и обжигающе, амулеты на груди ходили ходуном, но рук не разжимал. Даже, кажется, еще крепче сдавил пальцы.

В голову закралась малодушная мысль, что самое правильное на данный момент — это пасть на колени и молить о пощаде, другими словами, потянуть время. Но внезапно вспыхнувшая гордость не позволила мне этого сделать. Откуда? У меня этой вредной привычки в жизни не водилось!

Я не отрываясь смотрела на амулеты Варлока, боясь встретиться с его бешеным взглядом, и постепенно осозновала, что в глубине души не верю, что он может меня убить. Избить — да, но не до смерти, а может, лишь попугать. Почему-то я была в этом уверена.

Наконец Варлоку надоела эта демонстрация силы.

— Посмотри на меня, Сай! — приказал он глухо. Я вздернула подбородок. — Ты все еще хочешь решать вопрос о разделе добычи или снимаешь его?

Отличный вопрос, интересно, на какой ответ Варлок расчитывает? Я кивнула, не говоря ни слова. Но магу этого показалось мало.

— Скажи мне.

— Я снимаю вопрос о разделе добычи, — процедила я сквозь зубы, и мои руки наконец обрели долгожданную свободу. Маг отошел в сторонку, давая мне отлепиться наконец от стены. Я подошла к окну, повернувшись к гаденышу спиной, и потерла запястья. Вот леший, чуть мне руки не изломал!

Тихий смешок мужчины и позвякивание заставили меня обернуться. Маг полулежал поперек кровати, подбрасывая в руке немаленький мешочек. Рядом лежало еще пять.

— Наемница, ты действительно считала меня полным идиотом? — в глазах Варлока плескалась волна безудержного веселья и просто бездонного лукавства. У меня вытянулось лицо, а Варлок громко захохотал, откинув голову и прижимая к груди чертово золото, будь оно неладно.

— Варлок, а где мой топор? — я сама не узнала свой сдавленный голос, задавший ну совсем неподходящий вопрос.

— Топор?? О, так ты еще и топором меня зарубить хотела?!! — еле простонал сквозь гогот Варлок и заржал с новой силой, качаясь по кровати и дрыгая ногами. И что в этом такого смешного? — Ой, не могу... Сай... Ой, извини... Я просто в первый раз в жизни видел такое искреннее праведное возмущение в глазах наемного убийцы... Ой, что ты со мной делаешь...

Я перевела дух и почувствовала, что заливаюсь краской. Варлок смеялся надо мной, а мне почему-то хотелось к нему присоединиться. Криво улыбнувшись, я облизала губы — мешочки были увесистые, по тысяче лянов в каждом, не меньше... Ну, оборотень, ну, зверек мой лохматый, это ж надо, как надул! И не только меня. Когда ж он успел?

Наконец маг отхохотался, вытер ладонями порозовевшее лицо и еще пару раз хрюкнул, успокаиваясь. Я топталась посреди комнаты, не зная, что же теперь делать.

Варлок поднял на меня глаза:

— Сыровато что-то в конурке нашей... Милая девушка, разрешите пригласить вас вниз, в тепло, дабы отметить наше крайне удачное предприятие.

Я оторопело захлопала глазами.

— Варлок, ну ты и изьясняешься... Ну, пошли. Только ты иди, а я попозже подойду, на пару минут. Кстати, куда ты все-таки задевал мой топорик?

— Да под ящиком он, как и мой меч. Не волнуйся. Ну, я пошел.

Варлок подмигнул мне, засунул в кровать мешочки, звякнул кошелем и ушел.

Я присела на край кровати. Дожилась — вместе с заказчиком, рискуя жизнью и заработком, влезаем в чужую, прямо скажем, бойню, и теперь этот пройдоха, обманув двух лучших наемников Семира, приглашает меня все это отметить. Это интересно.

Хорошенько умывшись в тазу и расчесав волосы, я переплела косу и поглядела на себя в зеркало. Подкраситься, что ли?

Я спускалась по ступеням очень медленно. Подметая плащом пол, я никак не могла решить, как теперь себя вести. И поняла, что уже достаточно углубилась в осознание себя привлекательной женщиной, пора вспомнить, что Варлок — всего лишь заказчик, который появился неожиданно в моей жизни и так же неожиданно исчезнет, получив желаемое. Сколько таких уже было, и сколько еще будет... Но противный голосок зудел: а как быть с тем, что Варлок — единственный, знающий, кто ты такая, и при этом спокойно делящий с тобой кровать? Ну, кроме Тэлля, разумеется. Все остальные даже не догадывались, чем я занимаюсь на самом деле, а то было б с них толку, как с козла молока.

Ломая голову над этой проблемой, я спустилась в зал. Людей было достаточно, а также гномов и даже несколько эльфов. Все прятались от промозглости осени и вовсю согревались горячительными напитками. Я поискала глазами Варлока и нашла его за крайним столом у стены. Перед ним уже высилась кружка и лежал кусок чего-то вкусного.

— А мне ты заказал что-нибудь?

-Нет. Сейчас. — Варлок махнул рукой, и словно по волшебству рядом с нами возник подавальщик.

— Поесть и пива, — я была краткой.

— Сию секунду... — подавальщика как ветром сдуло, а я уставилась на мага, довольно щурившегося на пылающий рядом очаг.

— Варлок, ты будешь не против, если я сяду рядом с тобой? Люблю, чтобы моя спина опиралась на что-то внушительное.

— В общем, не против. Сай, ты боишься, что я подпущу к тебе врага? Ты мне не доверяешь?

— Варлок, осторожность — это благо, — я села на длинную скамью в двух локтях от Варлока и распахнула плащ. — Ну и жара здесь...

Подавальщик наконец появился с подносом, уставленный тарелками и пивом. Поймав на лету монетку, лениво подброшенную магом, он поклонился и исчез, бросив на нас заговорщицкий взгляд.

За нашим столом повисла отменная тишина. Потрескивание костей на моих зубах да поленьев в очаге не в счет. Я согрелась, расслабилась, но висок непрестанно жгло — верный признак, что кто-то внимательно меня рассматривает.

Я медленно повернулась — в углу, опершись о стену, в непринужденной позе развалился Варлок и без всякого стеснения лениво меня разглядывал. В его глазах клубилась прадавняя тьма, более древняя, чем наш старичок-мир. Черные глаза были глубоки и мрачны, как бездна Огня, отсветы пламени очага трепетали на его лице и дополняли сходство. Мне стало жутко — я играю с огнем в прямом смысле слова, поскорее бы уже мы разбежались...

— Варлок, не смотри на меня так!

— Как? — маг, казалось, только что очнулся и никак не мог взять в толк, о чем это я.

— Ты смотришь на меня такими глазами, как будто чаруешь. А почем я знаю, может, ты чего задумал, — я отодвинула тарелку, смачно облизала пальцы, один за другим, и протянула: — Что-то Тэлля давно не было видно...

— Я беспокоюсь за наш с тобой успех, Сай. Уж очень неприятно поразила меня твердыня Гордана Сатолийского... — Варлок сел прямее. Я повернулась к магу и машинально немного придвинулась, понизив голос:

— Варлок, расскажи мне поподробнее, что ты видел. Я бы сама пошла, побегала рядышком, но ты ж понимаешь — под таким ливнем просто так никто шнырять не будет, а отвечать на настойчивые расспросы стражи настроения нет.

— Ну, — Варлок скорчил скучающую мину и затянул замогильным голосом, — там забор — в твои три роста, частый-частый, прутья каленые. А домина у мага, леший его дери, прямо дворец какой-то — и с башенками, и с погребами, и с пристройками. Окошки все узкие, двери дубовые, слуги злющие... В общем, Сай, даже не знаю, как и подойти к делу.

Я потрясенно закусила губу — судя по описанию, там прятался сам Вершитель в смутные времена. Забор — то не беда, вот узкие окошки — проблема, да и размеры домика подкачали, — ну не неделю же мне там бегать да Варлокову цацку искать. Осталось надеяться, что Тэлль и его ребятки смогут придумать что-то попривлекательнее... Хотя и так понятно, что пойдем мы ночью, мага придется порешить в одночасье — и Варлок сможет колдовать безбоязненно. А там, глядишь, и амулет сыщется.

Все эти соображения я и высказала магу, чертя обглоданной косточкой на засаленной столешнице странные узоры. Маг сначала внимательно приглядывался, что же такое я рисую, потом плюнул, сообразив, что я просто стараюсь занять руки, и медленно топил меня в своей тьме. Даже не глядя в его глаза, я всей кожей ощущала дыхание чего-то грандиозного на коже, — Луна, что угодно, только б не обратил в букашку! Терпеть не могу всякую ползучую мелюзгу.

Варлок меж тем глубокомысленно нахмурился, потом со вздохом расправил лоб и поднял кружку:

— Сай, мы же празднуем, ты не забыла? Так вот, за успех! — мы чокнулись, и я сделала пару хороших глотков. На душе потеплело, в голове зашумело, язык зачесался...

Уже через часок мы сидели, чуть ли не обнявшись, и пересказывали друг другу байки, сказания и явно неимоверно приукрашенные случаи из собственной жизни, громко смеясь и наперебой обвиняя друг друга в жульничестве.

— Варлок, это неправда! Нет, это не может быть правдой! — заливалась я от смеха и стуча по столу кружкой. — Не мог ты продырявить зад молитовника вместо медвежьего! Ну не мог!

— Мог! — уверял маг, и губы его расплывались в довольной, немного ироничной улыбке, — И сделал. Ох и бежал я тогда, как лань, чтоб тот не увидел, чьих рук это дело...

— А, так ты нарочно! — я легонько ткнула в нос магу пальцем и захихикала. — Но все равно, молодец. Ты б еще хорошенькую пастушку с козой перепутал!

— А что, — подхватил Варлок, придвигаясь еще ближе и заговорщицки сверкая глазами, — было как-то дело... Не поделили наши жрецы кольцо. Какое — не скажу, но ценное. Вот и прогулялся я к владельцу кольца... Сай, не хрюкай! Дослушай! Так вот, возвращался я уже в свою общину через лес, слышу, сзади рога трубят! Все, думаю, мне конец, что волком, что человеком — не уйду, очень уж близко они трубили. Глядь, пастушка сидит, веночек плетет, вокруг пасется кто-то... Я ей под юбку шасть — и пересидел, она как заклякла, так и просидела, а те охотнички мимо пробежали... Потом, правда, я узнал, то она глухой и немой была, что-то тем охотникам мычала... — Варлок засмеялся, а я просто стонала, лежа на столешнице. Рассказ Варлока напомнил мне такое, отчего слезы сами потекли, и я ткнулась в грудь Варлоку, маша рукой.

— Что, вспомнила очередную байку? — Варлок ласково меня отстранил. — Ну, давай, только ври получше!

— Я не вру! Все, что расскажу — это чистая правда!! Только тс-с-с, никому ни слова... — я заговорщицки приложила палец к губам. — Это было не так давно, был у нас с Тэллем общий заказчик. То есть он сначала Тэллю заказ сделал, а я перебила — не ценой, а временем. Нужно было ювелира одного обчистить. А он такой хомяк попался!!! Я у него почти все вынесла, а горсти рубинов — ну никак!

— Ты — да никак? — не удержался Варлок.

Я важно кивнула и продолжила:

— Три раза я в дом к нему влазила, три!! Представляешь? И ничего, нигде нету проклятущих камушков... Начала я за ним следить, присматриваться, авось сам мне подскажет. И углядела, что этот хомяк два кошеля с собой таскает. Один достает, расплачивается, а второй ни разочка не достал, все подальше прятал. Ну и смекнула я, что этот паскудник камушки все это время с собой тягал. Что ж делать, думаю, — по вечерам он не выходит, а днем на людных улицах и сделать-то ничего нельзя. И тут посредник мой, Папаша Рон (ты его знаешь, кстати), свел меня с Тэллем. Мы не сразу, конечно, но общий язык нашли... Варлок, ты чего?

— Ой, Сай, я сегодня со смеху помру, — стонал маг, уткнувшись в ладони, — и как вы общий язык находили, а? Как на конюшне этой ночью? И кто чей нашел?

— Варлок! — я не смогла сдержать смех, — О чем ты говоришь! Мы с Тэллем сцепились, как кошка с собакой. Но Папаша нас разнял, примирил, и Тэлль рассказал мне, что этот ювелир по субботам ходит в бордель...

— Сай, только не говори мне... — Варлок округлил глаза.

— Ну, ты ж понимаешь, — притворно вздохнула я, закатывая глаза, — задание есть задание. В общем, мы с Тэллем туда пошли. Хозяйку, понятно, подкупили — благо, Тэлль ходил в ее постоянных клиентах.

— Подожди, — перебил меня Варлок, проникаясь серьезностью ситуации, — ну ладно еще ты, а ... Тэлль?

Я мерзко захихикала.

— О, ты даже не представляешь себе, какой милашкой Тэлль выглядел в платье! Приперся этот ювелир, да с магом — дружком. Что делать? Тэлль хозяйке подмигивает, та нас им и подсовывает. Так что самое обидное — этот ювелир, леший его дери, выбрал Тэлля!

Варлок почти сполз под стол, представив себе эльфа, вертящего задом перед мужиком, даже за горсть рубинов. Но самое интересное, на мой взгляд, было потом.

— В общем, мы разошлись по комнатам. Что там эльф вытворял, не знаю, я мага скрутила в момент. Тот все мычал, но я его даже не обшарила. Только амулет пыталась с него стянуть, но он как полыхнет — меня чуть по стенке не размазало... А красивый был, с черными камушками...

Варлок внезапно замолчал, как свечу задули. Я удивленно посмотрела на посерьезневшего мага, как на диковинку.

— Варлок, ты чего?

— Да устал я что-то... — Варлок широко зевнул. — Ты как?

— Да и я бы не прочь поспать.

Странные какие-то у Варлока смены настроения. Я поднялась, оглянулась, и Варлок, бросив на стол пару монет, пошел за мной.

Поднявшись на наш промозглый чердак, я плюхнулась на отсыревший матрац, зябко кутаясь в плащ и стараясь сохранить накопленное у очага тепло. Спать я могу, особенно в дождь, сутки напролет. Ведь неизвестно, когда в следующий раз доведется выспаться — вот и коплю силы впрок.

Варлок же, сделав два стремительных круга по комнате, подошел к окну и распахнул его.

— Варлок, закрой окно! — застонала из-под плаща, но подняла голову посмотреть, не собирается ли мой заказчик сигануть вниз. — Что ты делаешь?

Маг стоял у окна, напряженно выпрямившись. С его губ слетало неразборчивое бормотание, а пальцы выплетали в воздухе невесомое блестящее кружево из рун. Кружево слегка дрожало, затем сжалось в комок и, ярко вспыхнув, пропало. Сияющий Варлок повернулся ко мне:

— Сай, у меня идея! Ты натолкнула меня на интереснейшую мысль. Гордан — еще молодой маг, ему и ста лет нет. Может, и он по борделям шляется, а?

Я не ответила, громко застонала и с головой укрылась плащом, вмяв голову в подушку. Дом терпимости был не самым лучшим моим воспоминанием, и повторять свой давний подвиг у меня не было никакого желания.

Варлок захлопнул окно, довольно потер руки и стремительным прыжком плюхнулся на кровать, стянув полплаща на себя:

— Сай, подвинься.

Я влипла в стену, вслепую натягивая на себя теплую материю. Маг заботливо прикрыл меня плащом, и я даже тихонько заурчала, вжимаясь спиной в его теплый бок.

— Слышь, это... — проворчала я сонно. — А ты в курсе, что у менялы был покровитель — чародей, а? Хорошо, что ты там не колдовал, а так бился, а то мы уже в застенках бы сидели ...

Кровать нервно скрипнула, но мерный шум дождя уже унес меня подальше из нашей холодной конурки.

... Он уходит, сгорбившись, и ветер треплет его плащ... В свете луны его волосы кажутся серебристыми, а влажные синие глаза — осколком ночного неба с россыпью звезд. Он машет рукой и уходит...

Я прыгаю вперед, не обращая внимания, что эльф уже несется над бездной, пронизанной алыми всполохами, но чья-то рука держит меня, не дает упасть вниз...

— Тэлль!

Рука оттягивает от края пропасти, хоть я и пытаюсь вырваться.

— Тэлль! ...

Я подскочила на кровати от звука собственного голоса. Вернее, подскочила — это немного не то слово. Я дернулась, открыла глаза и поняла, что затекла вся, от шеи до пяток, втиснутая Варлоком в щель между стеной и нашим ложем. Носом я упиралась в грязную пыльную трещину в стене, а сердце колотилось где-то у самого горла.

Попытавшись пошевелиться, я поняла, что попала в западню — чтобы встать, надо облокотиться о Варлока, а чтобы облокотиться, нужно хоть немного размять онемевшие конечности, а чтобы их размять, надо встать...

Я дрыгнула ногой, получилось неважно, маг только еще непринужденней раскинулся. Попыталась поднять голову — сверху упала тяжелая ладонь и прихлопнула по затылку. Но сдаваться без боя я не привыкла, — скинула ладонь и, шипя от судорог в руке, приподнялась.

За окном серело. Дождь еле моросил, выстукивая на подоконнике тоскливую мелодию. Варлок сладко сопел. Я кое-как перемахнула через него и со стуком свалилась на пол, одеревеневшие ноги слушаться отказывались. Быстренько глянула — не проснулся ли великий чародей, но тот дрых как сурок. От стука моих конечностей о деревяшки пола он только отвернулся к стене и повыше натянул плащ на плечи.

Зябко поежившись, я попыталась забрать у Варлока его одеяло (по совместительству мой плащ) и легонько потянула на себя. Маг резко выдернул из моих рук полу и сонно что-то пробурчал, отвернувшись к стене. Я вздохнула — придется мерзнуть, и подошла поближе к закапанной небесными слезами оконной раме. За окном было грустно, мокро и сыро. В нашей конурке было не намного приятнее. Ощутив больше необходимость, чем желание общества, я закуталась в плащ Варлока, приладила на спину топорик и выскользнула за дверь.

Я забилась в самый угол дальнего стола, натянула капюшон и расслабилась, наслаждаясь своей полной анонимностью. Время текло, как вода меж пальцев, а мой заказчик все так же оставался неудовлетворенным. Нужно было встряхнуться и взяться за дело, скажем прямо, вплотную. Я ухмыльнулась в тени капюшона и мысленно набросала план, по которому буду двигаться к цели, то есть амулету.

ГЛАВА 12.

Есть ли у человека враг страшнее, вреднее и заподлистее него самого? Эта мысль не давала мне покоя и била по вискам молотом очевидности, пока я, перепрыгивая лужи и поддерживая непомерно длинный плащ, смешила сама себя. Идея выйти подышать воздухом, а заодно и найти обитель Гордана, была гениальной, но с некоторыми поправками — гулять в одиночку после нападения варраков не решился бы никто, дорожащий своей шкурой. Жалко, что никого подходящего рядом не было, чтобы мне об этом сообщить.

Я прошла уже квартала два, огибая лужи и стараясь не обращать внимания на смрад из поднятых стихией к самой поверхности сточных вод. Но, вляпавшись на ходу в особо вонючую канаву, целомудренно прикрытую капустными листьями, я высказалась так, что пара троллей даже обернулись. Зачем они оборачивались, я выяснять не стала.

Каким-то чудом ноги вынесли меня к ратуше. Грустная башня уныло косила стрелками гигантских часов. Немногочисленные горожане шныряли туда-сюда, не поднимая глаз от предательски мокрых булыжников мостовой. Спросить, где проживает маг, которого мне срочно нужно обчистить, было решительно некого.

Недалеко раздался глухой "баммм" — местная церквушка даже не пыталась изобразить колокольный перезвон. Колокол был один, немного треснувший, но громкий, и Захлебню предлагалось радоваться тому, что есть — монотонному "баму" ежечасно, да по три "бама" по праздникам. Искренне пожалев тех, чьи окна выходили на эту достопримечательность, я побрела к церквушке, надеясь если не на милость божью, то хотя бы на тепло свечей.

Как ни странно, грелась в церквушке не одна я. Все окрестные побирушки, спасаясь от дождя, сидели прямо на мозаичном узорчатом полу вокруг двух внушительных колонн, поддерживавших затканный паутиной небесный свод. При виде меня они мгновенно скорчили жалобные лица, а я, откинув капюшон и оголив рукоять топора, с не меньшим мастерством оскалилась. Недовольно бурча, попрошайки вернулись к колоннам, плюя на пол святой обители и обзывая меня очень тихо и очень обидно.

Я прошла вглубь, в неверный сумрак алтаря, крытого сукном. Вокруг, перед расписанными сценами и святыми стенами, было налеплено несчетное количество свечей, в большинстве своем уже огарков. Несколько благочестивых горожан, сняв шапки и отчаянно потея, истово просили свое божество о чем-то важном. Шепча губами заветные слова, один даже загораживался шапкой — чтоб никто, не приведи луна, не расслышал да на смех не поднял.

Я не так часто захаживаю в молельные дома, больше из любопытства либо по делу. Так что я прошлась вдоль стены, рассматривая взьерошенных святителей, их деяния и злобных тварей, насланных огневицами тем святителям в пику. Видно, вид у меня был не самый благочестивый, потому что из подсобного помещения высунулась вертлявая, как нос хорька, мордочка молитовника. Просочившись в еле приоткрытую дверь (убей меня леший, не пойму, зачем такие сложности), молитовник устремился в мою сторону, уже готовя длань для лобызания.

Я сделала вид, что не поняла намека, вежливо, но твердо, отвела сунутый под нос внушительный перстень, и очаровательно улыбнулась. Молитовник скис, руки за спину спрятал и недоброжелательно окинул взглядом мою хилую фигурку в плаще не по размеру. Потом он разглядел рукоять топорика, нахмурился, и совсем уж не по-отечески поинтересовался:

— Чего надо?

— Святой молитовник, вы тут человек уважаемый, — начала я издалека, — и прихожан, видать по всему, у вас не счесть...

— Ну не счесть, — буркнул тот, отводя глаза, — и кто ж это тебе понадобился?

Такая прозорливость молитовника, обычно несвойственная этому туповатому и фанатичному племени, неприятно меня удивила. Я поджала губы и сухо пояснила:

— Я на прошлой ярмарке с менялой стакнулась, деньжат он мне ссудил. Приехала вот должок вернуть, а мне и говорят, что помер меняла. Оно-то хорошо, то есть мне хорошо, — тут же поправилась я, видя, что молитовник уж и руку для крестного знамения вознес, и подходящую проповедь вспомнил, — но долги отдавать надобно. Говорят, чародей-знакомец у менялы был, может, ему отдать? Помоги святому делу, молитовник, подскажи, как мне того чародея сыскать.

Хорек дернул носом, быстро огляделся и облизал тонкие губы.

— Ты, девица, правильно мыслишь, долги — они для того, чтобы стойкость твою проверить, не впадешь ли в грех алчности... Менялу и я знал, хороший был человек, всем помогал, ни для кого не скупился... — молитовник закатил глаза к пыльному небосводу и без передышки завел хвалебную песнь об усопшем.

Я терпеливо слушала, пока не иссякнет сосуд красноречия молитовника, и когда тот остановился вдохнуть воздуха, быстро встряла:

— Так как же с чародеем-то быть, святой отец?

Молитовник пожевал губами, посмотрел на меня укоризненно и потер ручонки, внимательно на них посмотрев.

Понятно. Золотой, исчезнув в рукаве стяжателя, подстегнул его память не хуже ножа с костяной ручкой.

— Есть тут один чаровник, зовут Лисаром. Вот он-то к меняле и захаживал, а меняла уж к нему что ни день бегал. Иди к Лисару, девушка, ему монеты свои отдай.

Выходя из молельни, я досадливо поджала губы — кто б этот Лисар не был, но к амулету он уж точно не имеет никакого отношения. Стоит ли его искать? Разочарованно пнув камушек, я побрела по улице, глядя себе под ноги. Вечер уже на носу, а идей — ноль.

Дождь усилился, стуча по макушке крупными ледяными каплями. Искать Лисара бессмысленно — ну отдам я ему десяток кровно заработанных лянов, ну и дальше что? Спросить, не знает ли Лисар распорядок дня Гордана Сатолийского?

Громкий подобострастный голос привлек мое внимание. Из знакомой лавки алхимика выходил высокий мужчина в простой одежде, но с таким мечом у пояса, что у меня слюнки потекли — явно заговоренная сталь, серебряные вкрапления так и сияют, а уж узор на рукояти! Сам алхимик, склоняясь в три погибели, провожал дорогого гостя до порога. Я застыла посреди дороги, не спуская глаз с потрясающего оружия, но вовремя очнулась, опустила глаза и хотела прошмыгнуть мимо. Шагнули мы с незнакомцем одновременно, я оказалась чуть-чуть проворнее, но невнимательнее — незнакомец остановился у лужи, я же резво пробурлила по ней обоими ногами, обрызгав господина мутной водой.

Алхимик потрясенно пискнул и бросился отряхивать незнакомца, бормоча проклятия в мой адрес. Незнакомец же уставился на меня крайне пристально. Я не стала дожидаться продолжения, коротко поклонилась и, не поднимая глаз, несолидным полугалопом проскакала до первой же подворотни и нырнула туда, вжавшись в стену. Обливать господ грязью — последнее дело, даже нечаянно.

Сумерки планомерно укрепляли свои позиции в завоеванном городе. Я удачно заняла местечко в глубокой прохладной тени и очень надеялась, что господину нужно было в другую сторону. Конечно, особо за свою жизнь я не боялась, но куда потом девать труп? Да и попадаться на глаза горожанам — лишнее. Вдруг Варлок меня действительно в бордель затолкает? Я прислушалась — шагов не слышно. Я осторожненько высунула нос из-за угла, стараясь не шуметь. Оказалось, что незнакомец за углом сделал то же самое мне навстречу.

От неожиданности я отшатнулась, чуть не сев на скользкую мостовую. Нет, два бесшумных летающих невидимки за несколько дней — это уж слишком! Незнакомец медлил, тоже, видимо, ошарашенный моим появлением у самого его носа. Я поплотнее закутала голову — и так сверкнула глазами, а их предьявлять — последнее дело, их необычный оттенок запоминается надолго, и попятилась. Незнакомец возник в проеме арки и вытянул руку. Тонкий сиреневый лучик тянулся ко мне из середины его ладони. Еще один чародей! Я развернулась и рванула в темноту двора, втайне надеясь, что чародей окажется не очень быстрым. Выскочив из подворотни, я прильнула к стене у входа и достала из ножен топорик. Чародей ты или нет, но вот так пугать честных наемников — это просто свинство с твоей стороны, которое должно быть наказано.

Я навострила уши, вся превратившись в слух, и смогла различить осторожные шаги в моем направлении. Вот леший, я настолько неэкономно расходую свою силу, что скоро вообще без ничего останусь. И плаща нет, чтобы восстановиться! Шаги приближались, я покрепче ухватила обеими руками ручку топорика и застыла в замахе, готовять оглушить наглеца немедля и поживиться чем Селена послала. Но шаги затихли в пяти локтях от меня, в подворотне замерцало слабое свечение. Струхнув не на шутку, я опустила топорик в ножны, решив оставить мага в покое и бежать в "Ретивый Жеребец", пока меня тут боевым заклинанием не размазали по всей подворотне.

— Э-э... наемница... я знаю, ты еще там. Поговорить надо, не бойся.

Голос из подворотни звучал глухо, медленно приближаясь. Проем арки осветился, и незнакомец вышел из темноты, как из Бездны, освещая себе путь зеленоватым огоньком в вытянутой руке.

Но меня возле арки уже не было. Я сидела верхом на невысоком заборе, готовясь свергнуться в соседний двор и заметать следы, но любопытство заставило дождаться, что за чудище вылезет сейчас в надежде подзакусить наемником. Незнакомец вскинул голову, заметил, что я готовлюсь к бегству, и что-то пробурчал, втянув в ладонь зеленое пламя. Над его головой засиял маленький шарик, озарив двор.

— Наемник, не бойся меня. Нам поговорить надо, подойди, — голос мужчины звучал неуверенно, но серьезно.

Хе, за кого он меня принимает, за неразумную побирушку, что ли? Я ухмыльнулась одной из своих лучших ухмылок, выводивших из себя даже флегматичных мавок, и демонстративно перекинула вторую ногу через забор. Если незнакомцу чего-то и не хватало, так это терпения и дипломатичности — он сверкнул глазами, откинул с плеча внушительную косу, а руки выплели небольшую салфеточку из голубого света и швырнули в меня.

Я птицей слетела с забора, оставив на ржавом гвозде приличный кусок плаща, и растворилась в сгустившемся мраке. Мужчина что-то кричал вслед, но остановиться и получить в лоб второй "салфеточкой" мне почему-то не захотелось. Вопреки ожиданиям, погони не было, и я, для верности попетляв по дворам, выбралась к ратуше, а оттуда уже спокойным шагом дошла до "Жеребца".

К ночи небо слегка очистилось, и даже пара звезд смогла проклюнуться сквозь низкие тучи. Ущербная луна больше угадывалась, чем виднелась. Порывы ветра хлопали моим плащом, как крыльями, и я всерьез начала опасаться, что взлечу. Однако моросить дождь перестал, и улицы заполнялись с невероятной быстротой — осень осенью, но ночная жизнь Захлебня идет своим чередом.

Подходя к "Жеребцу", я замедлила шаг, стараясь не столкнуться с развеселой гномьей компанией, кучно качающейся от одной стороны улицы к другой. Компашка качнулась в мою сторону, и я прильнула к стене — получить по ноге киркой, высекающей искры и волочащейся за ближайшим ко мне гномом, было бы обидно и неприятно. И тут до меня донесся обрывок фразы, сказанной до боли знакомым голосом:

— ... мог упустить, не понимаю...

Я прислушалась, но понять, где же говоривший, не смогла. Оглянувшись, я не увидала ничего подозрительного, вернее, никого — все те же разудалые девицы, разное рванье, полупьяные батраки... Я скользнула взглядом вдоль стены "Жеребца", и меня осенило. Невдалеке светилось окно, выплескивавшее на улицу гомон, жар и хмель питейного зала нашего с оборотнем пристанища. Крадучись, я на полусогнутых ногах подошла к окну и осторожно, одним глазом, заглянула внутрь.

Они сидели за угловым столом, рядом с пышущим жаром очага, чуть сбоку от приоткрытого окна. Варлок сидел спиной к моему глазу, руками обнимая ведерную кружку. Пепельные пряди окутывали плечи, струились по спине. А напротив Варлока сидел тот самый незнакомец, который пару часов назад чуть не порешил меня в подворотне. Наконец я смогла его рассмотреть повнимательнее — светловолосый, с очень длинной и толстой косой, лоб перехвачен зеленой выцветшей повязкой, рубаха пыльная, но видно, что добротная, расшитый красивыми рунами плащ. Всмотревшись в косу, я заметила вплетенную серебряную цепочку с серебряными же бляхами и шариками. Такой косой в драке засвети в глаз, — и глаза нет! Его шикарный меч лежал рядом на столе, сверкая серебряной чеканкой и дразня самоцветами. Незнакомец поднял глубокие серые глаза, огорченно взглянул на Варлока:

— Я не был уверен, понимаешь? Слепок с ауры был немного размыт, сыро все-таки. Запах похож, но тоже — пока вживую не почуешь хоть разок, можно и ошибиться. Но я ее не атаковал, клянусь! Она сама сбежала...

Варлок только тяжело вздыхал, легонько стуча кружкой по столу. Незнакомец вновь заерзал:

— Да не переживай ты, все с ней нормально. Ты ж ее знаешь, да и я теперь увидел — быстрая и юркая, как ласка, неслышная, как призрак.... Да она, почти не напрягаясь, улизнула от моей сетки...

— А говоришь, не атаковал! — зарычал Варлок, вскидывая голову. — Ну, Лисар, берегись. Если от страха она наделает глупостей, или что с ней случится — я сам займусь твоим наказанием! И с удовольствием! Она не знакома с магией и страшится всего непонятного. Я же пояснял! Осторожна, как лисица...

Вспышка гнева мага меня удивила, но порадовала — ну хоть кто-то в Захлебне радеет о моей безопасности. Я устроилась поудобнее, отодвинувшись в тень как можно дальше, — очень любопытно было узнать, зачем Варлоку понадобилась помощь в поимке меня, и, собственно, почему чародей-покровитель скаредного менялы так виновато смотрит на моего заказчика, словно сейчас расплачется?

Меж тем Варлок взмахом руки подозвал подавальщика и спросил еще выпить. Лисар потупился:

— Может, я еще пойду, поищу? Она ж все равно сюда вернется, — протянул он неуверенно, но затем резко добавил: — Если только она сейчас, прихватив все ваши ляны, не идет по лесу в сторону Черной Топи или еще какой дыры. Она же бессовестный и кровожадный наемник.

— Замолчи, — устало отозвался Варлок, принимая у пухлой подавальщицы кружки и отсылая ее взмахом руки, даже не глядя в услужливо подставленное под самый нос декольте. — Да, она кровожадна, но убивает быстро, без мучений и издевательств. Она наемник, но разрази меня гром, если в ней не больше чести, чем у тебя или меня. Я еще не забыл про твои темные обряды, Лисар... И про Терикоша я тоже до сих пор помню. — Лисар сгорбился, потупился и, казалось, был готов залезть под стол от смущения и стыда. Отхлебнув из кружки, он шумно задышал и заметно оживился:

— Варлок, она недалеко! Я чувствую ее запах!

Я отшатнулась от окна глубже в темноту, насторожив уши еще тщательнее. Но Варлок только отмахнулся:

— Да я спал под ее плащом, на одной подушке — и так пропах, что будь она даже рядом, я бы ее не учуял. Думаю, ты поймал ее запах с моей рубашки, — Варлок склонил к плечу лицо и с наслаждением глубоко вдохнул, полузакрыв глаза, — один на тысячу, будоражит...

— Но, Верховный жрец, — Лисар замялся, непонимающе глядя на Варлока, — если тебе нужна эта женщина, то возьми ее себе. Или она принадлежит другому?

— Она никому не принадлежит, — буркнул маг, и откинул за плечо прядь волос.

— Тогда я вообще не понимаю твоих терзаний, — гнул свое Лисар, — если бы у нее уже был хозяин, ты б его убил, а ее взял себе по праву победителя. Но раз она свободна, просто стань ее хозяином, и все!

— Она не волчица, Лисар! Я даже сомневаюсь, человек ли... — тихо добавил маг, затем ровно продолжил: — Ее нельзя взять за шкирку, тряхнуть, бросить на землю и прореветь, придавив лапой, — я твой хозяин! Без лапы точно останешься, а попозже — и без головы. Нет, она сама должна выбрать себе мужчину. Поверь, воин, если уж она сама выберет — это на века. А пока у меня голова кругом от всех ее ухажеров, один краше другого... — Варлок приглушенно принялся перечислять всех известных ему жителей бездны Огня, призывая их хором пасть на головы моих знакомцев.

Я нетерпеливо передернула плечами — стоять неподвижно на ледяном ветру в сырости становилось все неуютнее, окоченевшие конечности я почти не чувствовала, но любопытство не позволяло оставить пост. Слушать про то, что Варлок ко мне неравнодушен, было лестно, а как же амулет? Ну почему они только обо мне болтают?

— Воин, уже очень поздно, а ее все нет! А если она сама к Гордану в дом полезла? Там же ловушек — не счесть. В лучшем случае она уже мертва, в худшем... — Варлок нервно дернул головой, отпил еще. — Вот огневица, леший ее дери, ну что делать?

— Пошли на улицу, — предложил Лисар, — запустим поиск по ауре. Авось найдем. Только если она уже мертвая, тогда, конечно, не выйдет...

Лисар осекся, стараясь не смотреть на Варлока. А тот, подобравшись, рявкнул в лицо отпрянувшему воину совсем не по-человечьи:

— Лисар, если бы ты ее не напугал, она бы уже была здесь и мы бы план разрабатывали! Запомни, если она не вернется, в первое же новолуние на Арене я разорву тебя в клочья! Нет, я потребую себе твою жизнь взамен ее, и ты будешь молить о смерти, уж я постараюсь!

Неизвестно, что бы Варлок учудил под взглядами всего кабака, но тут на сцене появилось еще одно действующее лицо. Грациозно и лениво Тэлль просочился сквозь пьяный угар заведения и плюхнулся на стул у стойки, убедившись, что Варлок его заметил. Откинув плащ за спину, Тэлль шепнул что-то мгновенно зардевшейся подавальщице, хохотнул и бросил на стойку монету. Подхватил тут же выставленную перед ним кружку с густой, оплывающей пеной и как бы случайно взглянул на Варлока. Тот приглашающе махнул рукой. Тэлль сполз со стула и не спеша подгреб к магу.

— Познакомьтесь, это Тэлль, наемник, это Лисар, мой информатор, — Варлок небрежно кивнул эльфу и уселся на скамью. Тэлль примостился у очага, рядом с Лисаром, с наслаждением вытягивая ноги и плащ к теплу. Из влажных одежек аж пар пошел — весь день, видать, рыскал по городку, бедняга.

Ага, Лисар, значит, тот самый информатор. Ну, хоть какая-то ясность.

— Тэлль, ты Сай не видел? — Варлок пытался придать голосу безразличие, но в нем явственно проступила нотка беспокойства.

— Видел, конечно. Я заходил, а она вон под тем окном стоит, — кивнул в мою сторону Тэлль, — я подумал, что вы поругались, вот она и дуется ...

Договорить удивленный эльф не успел. Лисар резко выдохнул и с видимым облегчением уставился в окно, прожигая его взглядом, а Варлок подхватился, чуть не опрокинув пудовую скамью, и опрометью метнулся к выходу, оттаптывая посетителям ноги, а кое-кому даже руки.

Первым моим порывом было провалиться сквозь землю, вторым — нырнуть в подворотню. Осуществить ни первое, ни второе я не успела — дверь корчмы чуть не сорвало с петель, парочки да девицы с визгом бросились врассыпную, а появившийся на пороге Варлок, покачиваясь и тяжело дыша, повернулся ко мне, уперев кулаки в бока.

Я приободрилась и неспешно пошла к магу, вроде как только что подошла и ни о чем не догадываюсь. Варлок засопел еще громче, но я небрежно поздоровалась и проплыла внутрь.

Следующие два часа я решительно и навсегда вычеркиваю из своей памяти и жизни. Варлок заказал еды и пива, а затем, исполнив свой долг, вывалил на мою бедную голову ворох оскорблений, подозрений и возмущений. Я молча его послушала, затем выхватила топорик и с грохотом воткнула лезвие в столешницу рядом с громким магом. Спокойно, но твердо глядя в его глаза, я выдернула топорик и положила рядом с собой. Затем вновь принялась за еду.

Варлок замолчал, полыхая взглядом, но быстро нашел другую жертву. Лисар не мог поступить, как я, поэтому покорно выслушивал все, что маг говорил. В процессе Варлок поуспокоился и весьма стройно изложил свое видение нашего общего разбойного дела.

Тэлль угрелся и заснул, но Лисар осторожненько толкнул его в бок, и эльф даже приоткрыл один глаз.

Но положительный момент во всей этой петрушке явно был — я узнала более-менее стройное обьяснение, как все началось, как оно длилось и чем продолжится. Оказалось, что Лисар — мелкий боевой маг общины Белого Волка. Он крупно насолил старейшинам общины и был прикреплен к Варлоку во искупление грехов. Когда мысль о краже амулета окончательно оформилась, Лисар под видом чародея (хотя он им, собственно, и является) был приставлен к Гордану из Сатолии, и путешествовал вслед ему уже довольно долго, общаясь с Варлоком теми странными узорами, которые выплетал маг. Когда Гордан окончательно осел в Захлебне, а Лисар просочился в местную Гильдию магов, Варлок отправился туда же, но по дороге попал в Приграничное Гнездо. Там ему и сосватали наемника Сайлен-Шиит в помощь.

Варлок не отказался, и к тому времени как мы пришли в Захлебень, уже был неплохо осведомлен о быте и привычках Гордана. Не так давно прошел слух, будто местный меняла, облапошивший массу народу, подцепил на крючок самого Гордана Сатолийского. Лисар немедля принялся втираться в доверие к меняле с целью узнать про Гордана побольше, да и заодно проверить, не заложил ли чародей искомый амулет.

И когда меняла помер смертью страшной и совершенно необьяснимой, в голове молодого воина зародились самые жуткие подозрения. Поковырявшись в доме менялы и не обнаружив ни физических, ни астральных следов, Лисар в ужасе бросился к Варлоку, разбудил его, — и оказалось, что меня в радиусе тридцати локтей не предвидится, золото все на месте, моя сумка тоже. Маги перетряслись за мою шкуру, и Лисар был отряжен на поиски.

Услыхав, что Варлок прекрасно знал о связи менялы и амулета, я молча возмутилась своей наивности — вообразила, что маг меня охранять пошел. Верить на слово — последнее дело, да еще и оборотням. Пыша злобой, я оттолкнула тарелку и сердито нахохлилась, вцепившись в кружку. Я не могу работать, когда мне постоянно мешают, не дают действовать самостоятельно, да еще и информируют очень выборочно.

— Сай, где тебя носило?

— С молитовником местным общалась, — буркнула я, глядя в окно. Потом злорадно добавила, косясь на Лисара: — Он мне много про знакомца менялы понарассказывал...

Варлок вздохнул. Затем глянул на Тэлля:

— А у тебя есть хоть что-то полезное?

Тэлль лениво открыл второй глаз.

— Вы хотите обсуждать эту тему прямо здесь и прямо сейчас? Сай, скажи своему заказчику, что так не делается. Тем более, — эльф скосил глаза на Лисара, — в присутствии посторониих.

Лисар вспыхнул, даже коса негодующе качнулась. Варлок посмотрел на Тэлля, затем принялся изучать столешницу, водя пальцем по древесному узору и отпечаткам кружек.

— Лисару можешь доверять, — наконец процедил он, — но можем пойти к нам на чердак. Правда, нас теперь многовато.

Энтузиазма на лицах разомлевших товарищей по команде я не заметила, поэтому позволила себе вмешаться в их крайне содержательную беседу:

— Тэлль, если тебе есть что сообщить, то говори. Все равно в этом гаме и шуме никто ничего не разберет. Варлок, глянь в окно — если там никто не стоит, мы в полной безопасности. У меня идей особо нет, разве что наш клиент все-таки любит бродить по борделям.

— Не любит, — подал голос все это время тихо сидевший Лисар.

— А по ярмаркам? — Тэлль выразительно приподнял бровь и хитро прищурил глаза. Я повернулась к нему, сердце затрепетало.

— Эльф, ты все-таки что-то вызнал, я чувствую! — Губы у меня враз пересохли, пульсация в голове сообщила, что след найден. Осталось разве что не потерять его. — Или я вспомню, как резво ты улепетывал с моим мешком...

Я подняла топорик, покачала в руке, как бы проверяя вес, потом медленно положила его на место. Варлок криво ухмыльнулся, обернулся и опять подозвал подавальщика. Мы заказали по две кружки, дабы не мучать больше и без того загнанного парня, и придвинулись друг к другу, склонив головы. Тэлль начал:

— Что-то определенное сказать сложно, маг этот — скрытный тип. Служит у него всего пара человек да кухарка, лошадь одну держит, учеников нет. Состоит в Гильдии, но появляется там редко, по праздникам. В то же время иногда его видят у ратуши, в лавках шаманов, иногда он выезжает верхом в лес, и пропадает на пару дней.

— Я это все и так знаю, — вмешался Лисар, утирая с губ остатки густой пивной пены, — но какой нам от этого прок? Предугадать, куда этот маг подастся завтра, мы не можем.

— Если мы поймем его привычки, мы сможем приблизительно понять его действия. А значит, и предположить, куда он мог спрятать... ЭТО. — Варлок сверкнул глазами и предвкушающе потер руки.

Я слушала эти шедевры такитики и стратегии с плохо скрываемым презрением. Ну что они разгалделись — предположить, понять, изучить.... Все намного проще. Так я и сказала.

Тэлль торжествующе откинулся, уперев плечи в стену и смачно потянувшись:

— Варлок, ну я же говорил, — и ткнул в меня не очень чистым пальцем, — если Сай сказала "да", она обязательно измыслит пути. Вот, теперь я умываю руки, и разрешу себе вмешаться только на стадии исполнения ее идеи. Огневица моя, с меня боевые ребята.

— Тэлль! — от возмущения я побагровела, как спелый помидор. — Ты нагло увиливаешь, и тебе не стыдно? Ты ж, паскудник, столько денег уволок, что должен ползком Варлоку его цацку в зубах принести!

— Сай, не смешивай понятия, — миролюбиво промолвил эльф, на всякий случай прячась за дюжими плечами Лисара, — я обещал вызнать про ...ээ... сами-знаете-кого все возможное. Я вот и узнал. Что еще ты от меня хочешь?

— Я хочу! Я хочу! — меня чуть не разорвало от негодования. — То есть, теперь вы все ждете от меня гениальной мысли, чтобы хором ее обплевать, но в итоге согласиться, да? — Я медленно обвела взглядом мужчин, но в их отвратительно честных глазах светилось лишь вежливое лукавство. — Да пошли вы...!

Я попыталась выбраться из-за стола, но дюжий Лисар не пошевелился ни на волос. Тэлль подленько подхихикивал, но смотрел на меня дружелюбно. Варлок, казалось, задумался о чем-то своем, устремившись взглядом куда-то сквозь стену. У меня мелькнула мысль, что если сейчас вскочить на стол и спрыгнуть с другой стороны, я получу свободу движений, но могу потерять обещанные десять тысяч. Алчность прикрикнула, и я покорно уселась на место, насупившись еще пуще. Ну как можно так подло меня использовать?

Стоп.

А что еще можно делать с наемником? От этой простой и ясной мысли я хмыкнула, с плеч будто тяжесть упала, а трое компаньонов разом повернулись ко мне, сочтя недоразумение улаженным.

— Сай, быстрее, — нетерпеливо забарабанил пальцами по столу Тэлль, — мы же ждем.

— Особенно ты ждешь, — огрызнулась я, но пакостно ухмыльнулась, — все намного проще, ребята. Зря вы так это дело усложняете. Ярмарка на днях начнется, а во время ярмарок всегда устраиваются гуляния, бои и балаганы. Этот ярмарок — последный перед зимой — думаю, Захлебень расстарается, чтобы всем запомнилось. Глядишь, устроят чародейские потешные бои.... А если сама Гильдия чародейская Гордана определит в участники... — тут я многозначительно поглядела на Лисара, но тот с приоткрытым ртом слушал мои разглагольствования, машинально кивая, и намека не понял, — то на вечер и городок, и дом мага опустеют.

Я замолчала, цепко вглядываясь в задумчивые лица. Ну почему они молчат? Сами бы тогда думали, головы ломали.... Тэлль первый нарушил молчание:

— Дельно. Но все это — только твои догадки. А если никаких потешных боев не будет?

— Не будь дураком, эльф. Мало ли на ярмарках развлечений, способных вытащить молодого мужчину из его дома? — Я ехидно оскалилась. — Или мы эти развлечения придумаем сами. Вон, Лисар у нас бо-ольшой маг, пусть намекнет сами-знаете-кому, что неплохо бы прогуляться.... Да хоть в тот же бордель!

Что ж он мне так дался, этот гадюшник? Я посмотрела на молодого воина. Тот что-то прикидывал в уме, уставившись на потолочную балку и шевеля губами. Тэлль присосался к кружке, незаметно мне подмигивая, а мой заказчик недоверчиво хмыкнул:

— А если этого не случится? Если чародей не пойдет никуда?

— Пойдет, куда денется. Правда, нам придется все время начеку быть, а ребята Тэлля будут по очереди у дома стоять, караулить. Как только чародей уйдет, мы — тут как тут.

— Но по ночам он спит, Сай! Куда он ночью-то пойдет?

— Маг, ты на чьей стороне, а? На нашей или на этого, которого-сам-знаешь? — Я подозрительно смерила Варлока взглядом. — Как я могу тебе сейчас все на год вперед описать? Я же не оракул, леший тебя возьми. Или есть еще идеи?

Идей больше не оказалось, зато боевой дух приунывших заговорщиков заметно приподнялся.

— Да расскажите же наконец, каков этот амулет из себя.

— Это небольшой плоский квадрат светлого металла, с вкраплениями бирюзы и аметиста... — Варлок достаточно подробно описал цацку, шумно прихлебывая из кружки.

Тэлль подозвал девку, усадил ее на колени и принялся нашептывать что-то на ушко. Девка заливисто хохотала и дрыгала ногами.

Лисар звякнул косой, со стуком поставил кружку на стол и кинул на Варлока длинный взгляд. Тот коротко кивнул, встал, и воины вышли из кабака, бряцая оружием. Я проводила их взглядом, раздумывая, куда бы самой податься.

Эльф не дал мне всерьез задуматься над перспективой пойти и завалиться спать. Он мгновенно ссадил девку с коленей и отправил увесистым шлепком на подмогу подавальщикам, а сам подсел поближе ко мне, норовя заглянуть в глаза.

— Ну, куда эти спасатели Большого Мира пошли?

Я хмуро глянула на совершенно спокойного эльфа, в который раз подивившись тому, что вокруг пусть сыплются хоть камни с неба, а этому все как с гуся вода. Тэлль уловил, что мое настроение не в самой лучшей форме. Быстро пододвинувшись вплотную, он выдохнул мне в ухо:

— Надо поговорить.

Я пробежалась глазами по посетителям, особое внимание уделив входной двери.

— Пошли наверх, в комнату. Только б Варлок сейчас не вернулся.

Тэлль кивнул, натянул капюшон. Очень надеюсь, что наше скольжение по трухлявой лестнице не было воспринято ухмыляющимся хозяином превратно.

ГЛАВА 13.

Не зажигая огарка, мы вошли в сырую конуру чердака.

— Ну, и какое у тебя дело? — я подошла к окну, впустив свежий ночной ветерок. Стянув капюшон, подставила голову охлаждающей свежести. В стрекоте сверчков движения Тэлля скорее угадывались, чем слышались. Бесшумный, как свисс, он застыл за моей спиной.

— Ты знаешь, чем Варлоку так дорог этот амулет?

— Не знаю. Вернее, знаю — он особо ничем не примечательный. Он нужен для какого-то колдовского обряда. — Я рассеянно следила за пляской теней на земле.

Тэлль подошел еще ближе, мазнул по щеке волосами.

— Ты доверяешь своему заказчику? После убийства менялы я уж начал сомневаться в правдивости его слов, — эльф наклонился еще ближе, горячее дыхание опалило ухо. — Ваш маг днем ускакал из города, Дин следит за домом. Сай, если Варлоку нужен амулет — мы его принесем, но с собой я бы не хотел его брать еще раз. Зачем ты так близко подпустила его к себе?

— Тэлль, ты с ума сошел? Варлок — мой заказчик, и я обязана... — и что это, интересно, я ему обязана? Амулет — и только. А его глаза пусть останутся в памяти.... Я повернулась к эльфу. — Если и подпустила, то скорее всего зря. Пошли, посмотрим, так ли много у Гордана Сатолийского ловушек.

Тэлль просиял, нежно провел пальцем по моей щеке.

— Ты не глупа, лучик, и только поэтому я с радостью помогаю тебе.

— Только поэтому? — я игриво положила голову на плечо глубоко вздохнувшего Тэлля. — Ладно, знаю я тебя, бабник.

— Пошли. — Тэлль уже взобрался на подоконник.

— А через дверь?

— А если там Варлок?

Действительно. И так что-то маги задержались. Впервые по доброй воле и без погони покидаю собственное убежище через окно. Но, как говаривал папа, если что-то в твоей жизни в первый раз, то это не значит, что кто-то этого уже не испытал. Поверим.

Промозглая ночь, ледяные порывы ветра и мрачное настроение — вот краткое описание нашей с Тэллем вылазки. Я брела за эльфом, волоча насквозь промокшие ноги и костеря про себя мага, так невовремя уехавшего, на все корки. Тэлль, наоборот, двигался весьма энергично, явно предвкушая веселое приключение. А чтоб тебя вместе с твоей непомерной алчностью! Мы дошли до окраины Захлебня, а конца-края не было и видно.

Нырнув в очередную подворотню, я уже хотела на все плюнуть, но эльф замедлил шаги и тронул меня за локоть, указывая в темноту.

Мы мягко подкрались к фигуре, неподвижно застывшей у мусорной кучи. Фигура не глядя подняла руку в приветственном жесте. Тэлль хмыкнул:

— Ну?

— Пока все спокойно, Старший. — Незнакомый мне субъект почтительно склонил голову. — Маг не возвращался, уже с час как огни в доме погасли.

Тэлль победно посмотрел на меня — мол, оцени мою работу! Я одобрительно присвистнула.

В проеме подворотни ветром качало небольшой фонарь. В неверном свете этого сомнительного светоча и под аккомпанемент немилосердно скрипящего фонарного крюка наши тени выглядели жутко, дом напротив подворотни — и подавно. Я поежилась, хотя бояться надлежало совсем не нам.

— Где Дин?

— Он у черного хода, пошел проверить обстановку. — Голос подручного Тэлля был спокоен и деловит, но в нем все так же чувствовалась немалая толика уважения и страха перед главарем. Хорошо Тэлль дрессирует своих ребят.

— Пошли, — эльф был краток, — найдем Дина.

Мы тихо выскользнули на широкую мощеную улицу, шарахаясь каждой собаки и прислушиваясь к направлению движения сторожевых колотушек. Идти пришлось не так и близко, Гордан явно был склонен к роскоши. Тихо нырнув на соседнюю улицу, мы прошли еще, потом Тэлль опять свернул. Боги, да сколько ж можно? По дороге эльф то и дело поднимал руку, кивал, и из совершенно неприметных уголков да мусорных куч появлялась рука в ответ. Да Тэлль тут целый гарнизон поставил!

— Тут.

Мда. Стена высотой в две сажени, черный ход — как ворота в Бездну Огня. Я тронула пальцем подозрительную кладку. Она оказалась гладкой и мягковатой, как не до конца высохшая глина.

— Что это? — Мне показалось, что стена даже немного запульсировала под моими пальцами. — Тэлль, из чего это сделано?

— Думаю, это магия, — отозвался вынырнувший из темноты Дин. — Тэлль, все спокойно, можно штурмовать.

— Что вы собрались штурмовать? — возопила я шепотом. — Это же колдовство чистой воды! А если оно оживет?

— Не мели чуши, — Тэлль сверкнул глазами, — мы все проделаем аккуратно. Как с менялой.

— Только попробуйте меня перекинуть через стену! Я вам все зубы пересчитаю, — я вцепилась в топорик, немного вытянув его из ножен.

— Не кипятись, мы детально все уже обсудили. Там двор, достаточно широкий, два сарая, пристройка и башенка. Дверь заперта, но слуг немного. Ну, из тех, что мы заметили.

— А вы еще и не всех заметили? Тэлль, лезть на рожон я не хочу! Не мог колдун оказаться таким дураком, чтобы оставить этакую драгоценную махину без охраны.

— Ну и что, мы к этому готовы, — Тэлль беспечно отмахнулся. Знаю я эту напускную беспечность — по всему видно, эльф не на шутку серьезно приготовился к штурму. — Дин, собирай ребят.

Дин безмолвно растворился. Я посмотрела на эльфа:

— Тэлль, давай поподробнее. Как будем действовать?

— Мы забросим крюк на стену, она видишь какая мягкая? Забросим туда Госса, он самый легкий. Госс нам откроет, и все пройдет чисто и гладко. Ребят про вид амулета я проинформировал, они его из-под земли выроют. Ну и мы не будем щелкать, обыщем сначала спальню и кабинет. Думаю, амулет там.

Я вспомнила ювелира.

— Если только Гордан на себе этот амулет не возит.

— Если и возит, то не в этот раз. Когда мы его с коня скинули, такого амулета на нем не было, и карманы были пустые.

— Как скинули? Вы его убили?

— Да нет, дуреха, — Тэлль начал потихоньку злится, — мы затеяли перебранку посреди улицы, драку. Напугали коня этого чародея, тот в лужу и свалился. Оставалось только жутко извиниться, поднять его, обтрусить и посадить обратно в седло. Заодно ребята и покушали хорошо, ночь впереди долгая...

— Ворюги, — вздохнула я, понимая, что чародей отправился в путь и без кошеля, и без пары-тройки украшений.

Тэлль не ответил, только проказливо ухмыльнулся. Действительно, а сама кто?

Сзади раздалось шуршание. Человек десять тихо сжимались в кольцо вокруг нас. Я дернулась, вытаскивая топорик, но Тэлль рукой ударил по рукояти, заставив опустить лезвие.

— Это мои. Госс, готов?

Юркий подросток отделился от толпы, мы отступили в тень. Госс неспешно вытащил из мешка большой кусок сырого, свежего мяса и, размахнувшись, швырнул через стену. Послышалось рычание, потом лязг цепей и скулеж.

— Собаки есть, три, но на цепи, — констатировал он, — можно лезть.

Крюк негромко звякнул. Подергав веревку и убедившись, что крюк засел надежно, Госс ловко полез по стене, упираясь в нее ногами. В заплечном мешке вора шевелилось что-то не очень большое. Интересно.

Я следила за Госсом, не отрываясь, готовая к тому, что сейчас колдовская стена с чавканьем засосет Госса в себя. Но подросток благополучно добрался до верха и исчез из поля зрения. Минутой позже послышался разноголосый лай и надсадное мяуканье. Хлопнула дверь, грубый мужской голос высказался по поводу шума, поднятого собаками из-за паршивой кошки, потом звук пинка и яростный кошачий взвизг. Дверь хлопнула еще раз, собаки продолжали лаять, уже не так отчаянно.

У калитки зашуршало. Мы все ринулись к ней, готовые проникнуть в щель. Лязг раздался снова, затем чертыхание Госса и опять шорох. Да что ж он там копается? Наконец створка негромко скрипнула. Мы затаили дыхание. В щель высунулась рука, поманила нас пальцем. Тэлль приоткрыл створку пошире, и наш отряд неслышно проскользнул внутрь. Трое ринулись к псам, на ходу обнажая клинки. Остальные рассредоточились по двору.

Действительно, маг жил на широкую ногу. В глубине двора громадой нависал над нами дом хозяина, во двор выходили двери пары внушительных флигелей, стоящих на небольшом расстоянии друг от друга. Один вплотную примыкал к хозяйскому дому, в окошке тускло мерцала свеча, — видимо, там сидели ночные охранники. В темноте высились груды различной хозяйственной утвари. Чуть поодаль в сарае я расслышала конское пофыркивание. Меж флигелями чернел проход, ведущий, скорее всего, в подсобную часть территории.

Собаки замолчали. Тэлль махнул рукой, указывая на дверь с охраной. Меня эльф отстранил, позволив ребятам самим расправится с противником.

— Сай, ты без плаща, у тебя еще будет время покуролесить, — шепнул он мне. Согласна, мне и тут неплохо.

Заняв позиции у двери, эльфы поступили так же, как и в доме менялы. Один из них деликатно постучал в дверь, негромко откашлявшись. Во флигеле послышались голоса, негромкие шаги. Как только дверь приоткрылась и показался охранник, в него тут же вонзилось пара клинков, и тени скользнули внутрь, не дав шуму и возгласам "Твою мать!" и "Тревога!" разнестись очень далеко. Тем не менее, даже эти придушенные вскрики были услышаны. Во втором флигеле моментально вспыхнули огоньки, послышались женские возгласы, топот ног и бряцанье. Дин подскочил к нам с Тэллем, вопрошающе глядя на атамана. Тэлль шепнул:

— Все внутрь, а ты с нами.

Дин гаркнул на эльфийском, окончательно перебудив домочадцев чародея, и метнулся вслед за нами.

До ближайшего окна домины мага, увитого до земли плющом, было не так уж и высоко. Часть стены с этим узким проемом частично скрывала пристройка, из которой уже явственно слышались звуки боя.

Я с разбега взбежала по Тэллю, зашипевшего не хуже взбешенного свисса, и вцепилась в решетку окна. Как здорово, что чародей побеспокоился о такой мелочи! Мне было видно, как озарился двор светом многочисленных факелов, грохот сапог и бряцанье стали смешалось с громкими выкриками. Увидев мертвых псов, охранники взревели и пошли в обход двора, светя факелами. Дверь в охранницкую кто-то из ребят Тэлля закрыл изнутри, но пара дюжих стражей уже ломились внутрь, кромсая дерево. Когда им не открыли (по понятным причинам), семеро охранников полукругом охватили сооружение, не дойдя до нашего окна каких-то десять шагов. Еще человек десять побежали вокруг флигелей, светя факелами. Пристройка закрывала нас, но действовать нужно было очень быстро.

Дверь охранницкой жалобно заскрипела, крики стражей слились с воплями внутри помещения. Из окошка, зазвенев, вылетела слюда, вышибленная чьим-то клинком, изрубленная дверь не выдержала натиска, и стражи проскользнули внутрь, добавив эльфам проблем.

Тэлль наконец повис на решетке рядом, осматриваясь. Снизу Дин зашуршал травой и побежал за дом. В ворота загрохотали железные рукавицы, громогласно интересуясь, что происходит и не нужна ли помощь городской стражи.

Луна, так мы еще никогда не вляпывались! Пара слуг, да и все! Я уничтожающе посмотрела на эльфа, но тот и сам был поражен таким количеством защитников хозяйского добра. Я презрительно фыркнула и попыталась протиснуться сквозь решетку. Не поместилась, только смогла пнуть зазвеневшую слюду. Затравленно оглянувшись, я увидела пару охранников, бегущих открывать ворота колотящей в створки страже. Тэлля охватила тихая паника.

— Сай, лезь! Быстро!

— Я не могу, узко очень.

— Что делать? Стражники нас вмиг поймают. Я пока не готов умирать.

— Я тоже. Раздвинь решетку!

— Каленую? — саркастически осведомился Тэлль. — Сейчас, пара пустяков...

— Тэлль, куда бежать?

И тут произошло то, на что никто из нас не рассчитывал.

За воротами раздался топот и звон клинков. Охранники, приоткрывшие ворота, были отброшены с силой распахнутыми створками. Во двор влетело тело одного из городских стражников, затем второго. Отчаянная рубка за забором завершилась, и в ворота ворвались двое, измазанные кровью, полыхающие огненными взглядами и ожесточенно принюхивающиеся. Нескольких коротких взмахов хватило на превращение бросившихся на пришельцев охранников в капусту. Из-за пристроек показалось с десяток факелов. Охранники Гордана ринулись в атаку на незваных гостей, выглядевших, прямо скажем, не сильно благопристойно.

О, я даже забыла, где нахожусь! Тэлль, кажется, тоже. Два вихря закружились по двору, сверкая клинками и орошая землю потоками крови. А из темноты выныривали все новые и новые охранники, несколько покинули охранницкую и присоединились к побоищу. Но численное превосходство противника желтоглазых пришельцев совсем не обеспокоило. В этом бедламе и водовороте рук, мечей и тел трудно было что-то разобрать, но я явственно слышала свист косы Лисара да хриплое рычание Варлока.

В пристройке шум борьбы уже утихал, но с появлением еще двух мародеров волна негодующих воплей и топота вновь накрыла флигель. Уцелевшие во дворе стражи отступили за строения, покидая поле боя. Варлок махнул Лисару, и тот рванул следом. Сам оборотень принюхался и безошибочно пошел к нашему окну.

Подойдя, он поднял голову и оскалился. Я жалко улыбнулась, Тэлль помахал рукой и чуть не свалился на голову нашему спасителю.

— Слезайте, — голос оборотня хрипом вырвался из его груди. — Какого лешего вы тут устроили?

— Сюрприз тебе сделать хотели, — Тэлль мгновенно пришел в себя и мягко спрыгнул вниз, под ноги отскочившего воина. — Сай, слазь. Вот тебе тот, кто без проблем раздвинет прутья.

— Тэлль, закрой ворота. — Я повисла на руках и полетела вниз, но на полпути меня схватили жесткие руки и мягко поставили на землю.

Тэлль уже мчался к воротам, аккуратно закрывая и лязгая засовом. Варлок прислушался, затем поудобней обхватил рукоять меча и метнулся к пролому на месте двери в пристройку. В пристройке дурным голосом заорали, и, судя по звукам, началось настоящее светопреставление — Варлок пошел напролом.

— Тэлль, его наши не убьют по ошибке?

— Какая ошибка?!! — заорал эльф, абсолютно забыв о конспирации. — Да ты молись, чтоб он там за компанию еще и моих ребят не завалил. Слышишь, что творится?

В пристройке действительно творилось нечто неописуемое — из разбитого окна вылетела половина чьего-то тела, следом послышался рык и звон клинка. Пристройка дрожала и звенела, грозя обвалиться.

Из глубины двора слышались редкие вскрики. Топот и грохот деревянных предметов перемежался со зловещей тишиной. Лисар честно выполнял приказ Варлока, нейтрализуя остатки охраны.

Мы с Тэллем топтались посередине, как случайно попавшие на чужую свадьбу гости. Из-за угла вынырнул Дин, огляделся и устремился к нам.

— Что тут происходит? Там стражники бегали, они тут?

— Да нет тут стражи, — прошипел Тэлль, не спуская глаз с флигеля. — Зато есть Варлок с помощником, леший его дери. Слышишь?

— Ох, — только и смог выговорить Дин, прислушиваясь к избиению в пристройке и в глубине двора. — А вы чего не внутри?

— Решетки слишком частые, не пролезть, — вздохнула я, осматривая домину. — Надо бы окно без решетки.

— Есть такое, — оживился Дин, — на той стороне. Правда, со ставнем.

Я ничего не сказала этому идиоту, только скользнула к стене и пошла вдоль, достав топорик. Эльфы увязались следом, шепотом переругиваясь.

Перебравшись через низенький декоративный заборчик, отделявший дворик слуг от парка хозяина, мы попали в темный сад с громадами деревьев и обширным газоном. Там и сям виднелись пятна клумб. Дин крякнул и потянул меня за рукав, указывая на дом. Действительно, подойдя поближе, я разглядела чернеющие на фоне серого камня стен проемы окон. Ставни были, как говорится, что надо. Я нащупала ногой выступ в стене, стала на него и уцепилась за выступающий повыше камень. Вытянув руку с топориком, я несильно стукнула по ставню. Естественно, тот никак не прореагировал. Знатные ставни.

Я мягко спрыгнула на землю, пожала плечами.

— Этот ставень можно только выломать, и чем, даже не представляю.

Тэлль переглянулся с Дином. Потом пошарил в кармане и протянул мне черный шарик.

— А этим?

— Не знаю, — честно отозвалась я, с сомнением осматривая дубовую панель, — можем нашуметь.

— И?

— Ну, — я все еще сомневалась в удаче сего действия. — Ребята, я не уверена, есть ли там хоть щель подходящая...

Сзади послышался шорох, Дин с Тэллем мгновенно приняли боевые стойки, прикрыв меня спинами. Я развернулась. Варлок с Лисаром да четверо эльфов появились из темноты, не опуская клинков.

— Фу, напугали, — я перевела дух и опустила топорик, Тэлль и Дин отступили, пряча мечи в ножны.

— Как охрана?

— Уже никак, — Лисар явно был горд результатом.

Тэлль взглянул на своих ребят:

— А остальные?

— Больше нет. — Ответ был лаконичным, отрывистым и понятным до ужаса.

Но Тэлль за моей спиной только пробурчал что-то насчет набора новых людей и, соответственно, новых расходов.

Я вновь уставилась на гадский ставень, прикидывая, чем бы его подковырнуть. Варлок подошел, тоже окинул взглядом окно.

— Варлок, как вы нас нашли?

— По запаху, — злобно сверкнул глазами маг. — Чего ты топчешься?

— Да вот, ставень высадить нужно.

— Так давай я ударной волной высажу, — встрял Лисар.

— Тебе нельзя, — отозвался Варлок, подтягиваясь и ощупывая неподатливую доску, — оставишь свои следы. А тебе еще тут с недельку-другую покуковать надо.

— Зачем? Амулет-то мы сейчас заберем. — Лисар откинул косу, готовясь к штурму.

— Надо! — Резко рявкнул Варлок, отпихивая помощничка от окна. — Тебя здесь знают неплохо, ты не должен себя обнаружить. Заодно и докладывать об обстановке будешь. Так что отойди.

— Варлок, да давай я лучше шариком, — предложила я широкой спине, осторожно дергая мага за рубашку.

— Шума наделаешь, а толку чуть, — Варлок спрыгнул с камня и отошел подальше, примеряясь.

— Лучше немного шума, чем погоня из оголтелых чародеев! — Я решительно подошла к окну и попыталась подтянуться. — Лучше приподнимите меня кто-нибудь. Тэлль!

Эльф без особого энтузиазма подошел и подставил мне руки. Я стала, и эльф с усилием меня подбросил. Я вцепилась в стену, поставив колено на его плечо. Подтянув второе, я услышала тихие смешки Варлока и Лисара, развлекающихся созерцанием гримас эльфа.

— Эй, Тэлль, тебе не тяжело, нет? А то я сменить могу, — хихикнул Лисар.

— Заткнись, — покряхтел Тэлль, — Сай, что ты копаешься? Неудобно!

— Вот-вот, — подхватил Варлок, — я же говорил, хилый ты какой-то...

Пожалев напарника, я в темпе отколола клыками топорика небольшую щепку и примостила шарик. Затем скомандовала:

— Тэлль, приготовься!

— Уже готов, — послышался придушенный голос.

Я размахнулась и с тихим писком "Падай!" врезала клыками по шарику. Тэлль рухнул как подкошенный, остальные пригнулись. Волна шарика с гулом врезалась в ставень и перекосила его, одновременно успев зацепить меня по макушке и руке. Топорик полетел в эльфов, а я вслед за ним.

Прийдя в себя, я поняла, что лежу на чем-то мягком и сдавленно ругающемся. Скатившись со злосчастного эльфа, я извинилась, потом потрогала голову. Цела, хвала Селене! Моя богиня, я в полнолуние принесу тебе особую жертву, обещаю! Второй эльф подал мне топор, косясь на меня как на сумасшедшую. Дорогой, ты недалек от истины.

Вместо ставня в окне зияла отличнейшая дыра.

— А где остальные? — Я оглянулась, но следов оборотней и Тэлля не обнаружила.

— Они уже внутри, — отозвался поймавший меня эльф. — Пошли.

Я поднялась и нетвердыми шагами подошла к проему. Сопевшие сзади подельники молча ждали, пока я взбиралась на подоконник, затем легко залезли сами. Нет чтобы слабой женщине помочь!

В комнате никого не было. Один из эльфов щелкнул, и чародейская гнилушка слабо засветилась. В комнате было много мебели, бархатные кресла и стеллажи с книгами. Тяжелые портьеры с кисточками скрывали приоткрытую дверь. Мы хором метнулись туда, эльф с гнилушкой прошел первым, я за ним. Второй замыкал шествие. Мне было неприятно, что за моей спиной крадется незнакомый мне бандит, я передернула плечами и решительно уступила ему дорогу.

— Ты чего? — удивился эльф, — Иди впереди.

— Я тебя не знаю. Не люблю, когда за моей спиной крадутся незнакомцы. — Я достала из ножен топорик, покачала в руке. Эльфы переглянулись.

— Э-э... Сайлен-Шиит... Не надо резких движений. — Один из эльфов медленно вытягивал клинок, не сводя глаз с лезвия моего топорика. — Нам Старший приказал остаться с тобой и ... э-э... охранять тебя, я вижу, не надо .... Ну, хотя бы компанию поддержать.

— Ну-ну, — равнодушно ответила я, шаря глазами по проему двери. — Тогда пошли.

Эльф тихонько перевел дух, и мы вышли в коридор, заставленный горшками с фикусами и увешанный портретами. В коридоре еще было несколько дверей, напротив каждой стояло по дивану. Остальных членов нашей развеселой компании видно не было. Мы переглянулись, я пожала плечами, и эльф с гнилушкой направился к соседней двери.

Мы — три идиота. Нет, мы — три круглых идиота. Наверное, меня все-таки немного контузило шариком. Мы выстроились рядком перед дверью, и эльф с гнилушкой рванул ее на себя.

Полыхнуло так, что ослепило напрочь, и перед глазами затанцевали огненные шары. Сильным беззвучным ударом нас подкинуло и с силой впечатало в стоящий напротив диван. Дверь самостоятельно и очень некультурно захлопнулась. Не меняя поз, мы в ответ похлопали глазами. Дверь не открывалась. Затем эльф с выставленной вперед гнилушкой проговорил:

— Ким.

— Нилон, — поддержал второй.

— Отлично, вот и познакомились, — я все еще боялась дернуться. Мои сопровождающие тоже. Пока мы соображали, можно нам пошевелиться или нет, до нас донесся нарастающий вой. Хором повернув головы, мы увидели, как из-за угла в коридоре показался Дин. Взлохмаченный, с глазами по ляну, он мчался на нас, размахивая мечом. Мы благодушно пялились на него, ожидая, что он сообщит нам о находке и можно будет наконец покинуть этот крайне гостеприимный дом. Но Дин пролетел мимо, проорав на ходу:

— Нашли время рассиживаться, леший вас возьми!! — и пропал за поворотом. Мы непонимающе переглянулись — Дин убежал, а вой нарастает. Все остальное происходило как в дурном сне — из-за поворота показалось свечение, а затем в коридор вплыл ярко светящийся призрак с когтистыми руками и довольно внушительными клыками. Широко открыв пасть, он провыл что-то очень жуткое и неспешно направился к нам. Каково, а? Во домик у колдуна!

Надо ли говорить, что нас с дивана словно ветром сдуло. Мы рванули очертя головы в конец коридора, повернули за угол, и нашим глазам открылся второй коридор, ничем не уступающий первому. Промчавшись вдоль него, мы уперлись в стену. Нилон с перепугу окончательно сбрендил и рванул ближайшую дверь, предпочитая умереть на месте, чем стать поздним ужином светящегося монстра. Но ловушки там не оказалось, и мы кучно затолкались внутрь.

Комната была маленькой, с небольшой кушеткой и плетеным креслицем у малюсенького столика. Окно было наглухо закрыто ставнем. Ким прислонился к двери и тревожно прислушался. Я собрала остатки сил и навострила уши, глаза стали лучше видеть в темноте.

— Ким, убери гнилушку.

— Ага, — эльф рассеянно погасил чародейскую штуку, и комната окуталась приятным для глаза сумраком. — Ну, и где это чудище?

— А ты выглянь, посмотри, — Нилон стоял у самой тахты, не опуская лезвия, и затравленно оглядывался. — Вот леший, отсюда и убегать-то некуда.

— Умный какой! — возмутился Ким, отпрыгивая от двери. — Сам иди и проверь.

— Я посмотрю, — вмешлась я, протискиваясь к двери и топориком ее приоткрывая. — Вы же знаете, призраки сквозь стену проходить могут. Лучше уж подготовить себе пути отступления...

За моей спиной в мгновение ока застыли две статуи с мечами наизготовку и перекошенными лицами. Вот ведь штука какая — ходящих по земле эльфы кромсали как капусту, глядя без страха в глаза своих противников. А стоило появиться бесплотному клыкастику, как я сразу же стала самой смелой. Это я-то?

Папа, забери меня отсюда!

Осторожно высунув лезвие в коридор, я подождала. Никто на мой топорик не покусился.

— Прекратите сопеть! — прошипела я и сосредоточилась. Эффекта почти нет — силы на исходе. Вот леший! Пришлось высунуть голову и осмотреться — коридор пуст, вроде как летающее светящееся чудище нам привиделось.

— Никого... — я медленно вышла, прошла чуть дальше. Ким с Нилоном уже бодро топали к следующей двери.

— Стойте! — Эльфы остановились. — А где же Дин?

— Дин? — Ким безразлично пожал плечами и потянулся к ручке двери. Я подскочила, рубанув лезвием воздух перед его носом.

— Он пробежал мимо нас, тут тупик, а Дина нигде нет!

Нилон воспринял мои слова всерьез и представил себе такую страшную картину загрызания эльфа клыкастиком, что побледнел и довольно громко заорал:

-Ди-и-и-ин!! Ди-и-ин, отзови-и-ись!!

Я прислушалась — никакого ответа, только эхо запрыгало от стены к стене, как мячик, удаляясь вглубь коридора. Нилон набрал в грудь побольше воздуха, Ким пнул дверь, а я прислонилась к стене, не давшую нам мчаться от призрака по прямой.

— Ди-ин!

— Нилон, закрой рот, сейчас тут соберутся все, кому не лень.

— Ди-ин!! Где ты?!

— А давайте наших поищем, а? Может, уже все найдено. Во всяком случае, нам нужно в башенку. Обычно колдуны в башенках по ночам в одиночестве сидят и что-то там колдуют...

— Так пошли найдем эту чертову башенку. Нилон, заткнись, кому говорят!

Мы бодро развернулись и пошли по коридору, очень надеясь, что клыкастое светящееся не поджидает нас за поворотом. Но призрак как в воду канул. Мягко ступая по коврам, мы прошли до знакомого диванчика и остановились. Помявшись с ноги на ногу, Ким глянул в сторону давшей нам отпор двери и решительно поправил пояс.

— Ким, не валяй дурака. Она ж заколдованная.

— А если там сокровищ по самый потолок? В жизни себе не прощу, если немного не возьму себе.

— А если ты тут на диване навсегда останешься? Простишь?

— Да ну вас к лешему, перестраховщики... — Ким поджал губы, с сожалением посмотрел на вожделенную дверь и пропал за углом.

Мы поспешили следом. Коридор перетекал в лестницу, довольно неказисто покрашенную. Видимо, ею пользовались только слуги. Поднявшись по скрипящим ступенькам вверх и чуть не расколотив напольный горшок с диковинным растением, мы тихо отворили дверь и оказались в просторном помещении, больше похожем на бальную залу.

Ким щелкнул гнилушкой, и мы рассмотрели на полу совершенно пустой комнаты диковинные руны, знаки, разноцветные капли воска и, кажется, крови. Затаив дыхание, мы на цыпочках проскользнули мимо колдовских рисунков. Следующая дверь вывела нас в коридор, ведущий в холл. Небось, тяжело на второй этаж каждый раз взбираться, чтобы в дом попасть. Из холла пара арок вели, видимо, в столовую да в гостиную. Эльфы переглянулись, похлопали меня по плечу и растворились в темноте, оставив меня в одиночку решать, куда же двигаться дальше.

Под милые сердцу тихие звуки сгребаемых в мешки сокровищ я прошла чуть дальше и обнаружила щедро украшенные резьбой и фигурками мифических животных перила. Шикарнейшая лестница винтом уходила вверх, на третий этаж. Ощутив себя наследницей огромного состояния, я пошла вверх, неслышно ступая по ковровой дорожке, устилавшей ступени.

Лестница вывела меня на небольшую площадку, с парой миленьких диванчиков, столиком и несколькими пуфиками. Обстановка больше подходила для женщины, но не для грозного чародея. Я осторожно обошла столик, подошла к тяжелой портьере. За ней скрывалась чуть приоткрытая дверь, за дверью слышался шорох. Я вытащила топорик, обхватила его поудобнее и заглянула в комнату.

Две легкие фигуры оглянулись на скрип двери, одна в мгновение ока возникла возле меня, и я еле отбила нож, направленный в горло.

— Это я, идиот.

— Какого лешего ты так подкрадываешься? — шепот Лисара был недовольным, но в нем проскользнуло что-то наподобие страха. Видно, представил себе обьяснение с Верховным жрецом над моим хладным трупиком. — Что-то нашла?

— Ничего. А вы?

— Амулета нет. — Незнакомый эльф с полузаполненным мешком скользнул мимо меня и покинул спальню. Еще одна темная фигура вылезла из-за внушительного вида кровати и направилась к шкафу. Лисар отошел и вернулся к потрошению сундука. Всем нашлось дело, и только я никак не могла себя пристроить.

Еще раз окинув взглядом спальню Гордана Сатолийского, я прошла к вышитому гобелену, скрывающему одну из стен. Изображенную на гобелене сцену я толком не рассмотрела, зато с предельной тщательностью ощупала немного оттопыривающийся угол. С усилием оторвав подозрительную часть гобелена от стены, я сунула туда руку, — сквозь паутину и еще какую-то липкую дрянь прощупывалось нечто наподобие дверцы.

Окончательно сорвав гобелен, я потянулась к темному квадрату плотно пригнанной к стене двери и попыталась нащупать потайную пружину или замок. Сзади неслышно подошел Лисар, провел рукой по стене.

— Что-то я замка никак нащупать не могу. Придется ломать, — вздохнула я.

— Не сломаешь. — Лисар легонько постучал пальцами по дверце. — Открывается чарами.

— Все, что может быть открыто колдовством, может быть сломано топором, — назидательно произнесла я и решительно вытащила орудие взлома. — Отойди.

— Сай, ты поранишься. Эту дверь просто ломом не откроешь, говорю тебе. — Лисар раздраженно схватился за рукоять моего топорика.

Кровь бросилась мне в голову, раздражение окатило горячечной волной. Я собрала остатки сил и толкнула воина, отбросив на пару шагов.

— Не смей касаться меня или моего топора, волчий выродок! Я сама знаю, что мне делать. Пошел вон, добро хозяйское собирай, тут хватит даже для того, чтобы задобрить Варлока! Или я выпущу твои кишки прямо на этом шикарном ковре! — Я нацелила лезвие топорика на остолбеневшего воина и шагнула к нему. — Не зли кровожадного наемника, воин.

Лисар презрительно и зло оскалился, медовая волна заплескалась в глубине его глаз, окрасила щеки. Черты лица Лисара исказились, заострившиеся скулы вытянулись, придавая сходство с волком.

— Я сотру тебя в порошок одним заклинанием, — прошипел он, и по моей коже заплясала его сила, колкая и обжигающая, — ты всего лишь человек, смертный и слабый. Не искушай судьбу.

Я смерила взглядом нахального оборотня, вознамерившегося меня убить, и неожиданно для себя успокоилась. Внутри меня, там, где пылал очаг гнева, разлилась мертвенная пустота, спокойная и вязкая. Пусть магия Лисара сильна, но я выживала и не в таких переделках. Я решительно сжала топорик, немного присела на напрягшигся ногах и посмотрела на мага.

— Попробуй подойди, и узнаешь, что отпилить голову оборотню намного проще, чем тебе кажется.

Лисар рыкнул, тряхнул головой и прыгнул. Впереди него неслось удушающее облако его магии, и на долю секунды мне показалось, что я не могу дышать. Светящиеся глаза мага гипнотизировали, но я отскочила в сторону, широко махнув лезвием топорика. Под ногами что-то захрустело — видимо, оброненные эльфами вещички Гордана. Я резко развернулась в сторону оборотня — лезвие черкануло воздух в пяди от его груди. Лисар отпрыгнул и вытащил меч, тускло блеснувший в неверном свете выглянувшей из-за туч луны. Я упала на спину, больно ударившись об угол маленького стульчика без спинки, и второй рукой незаметно вытащила стилет из-за пояса. Ну, волчонок, давай!

Но Лисар остановился, тяжело дыша. Развел руками, и его лицо вновь стало прежним, свет глаз потух.

— Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения.

— Если есть, что выяснять, с этим не надо долго тянуть, — я медленно, не сводя глаз с мага, поднялась на ноги. — Почему ты остановился?

— Потому что сейчас действительно не время и не место, — голос Варлока прошелестел за моей спиной, как предвестник нешуточной бури.

Я быстро обернулась — в дверях стоял мой заказчик, неподвижный как статуя. Но вокруг него вился порожденный гневом нешуточный вихрь. Мне стало жутко — как никогда отчетливо я осознала, что Варлок действительно сильный маг. Для меня магия всегда была чем-то непонятным и далеким, а поэтому и не очень страшным. Но сейчас, ощутив отголоски сокрушающей мощи колдовства, я уже была не так уверена.

Лисар сунул меч в ножны и спокойно посмотрел в глаза Варлока.

— Она нашла потайную дверь.

Варлок не тронулся с места, только буравил воина взглядом. Я нетерпеливо передернула плечами. Если им так нравится, пусть играют в гляделки хоть до рассвета, а мне нужно свой гонорар отрабатывать. Я прошагала к потайной двери, решительно вставила клыки топора в щель и резко надавила. Раздался хруст, дверь немного шевельнулась, но не поддалась. Я недовольно засопела. Оглянувшись, я увидела, что оба оборотня неслышно покинули комнату, самоустранившись от взлома такой многообещающей двери. Взломщики недоделанные.

Я вновь навалилась на рукоять топорика. Дверь немного поддалась, и я, натужно дыша, рывком ее доконала. Из открывшего помещения не доносилось ни звука. Пожалев, что не отобрала у Кима гнилушку, я сделала пару шагов в темноту. Поводя перед собой топориком, как палкой слепца, я не нащупала никаких предметов и даже огорчилась, — столько усилий, а все напрасно! Я задела лезвием стену, и звенящий звук эхом отозвался из глубины. Ну что ж, посмотрим, куда Гордан ходит по ночам этим потайным ходом.

Тихо ступая в непроглядной тьме, я чувствовала себя запертой в каменном мешке, причем запертой очень давно. Слушая отголоски собственных шагов, я потеряла счет времени. Мне казалось, что я так иду уже почти вечность, преодолевая версту за верстой. Впереди блеснула небольшая светлая точка. Я аккуратно приблизилась — в стене каменного мешка было прорезано аккуратное отверстие. Я прильнула глазом и с удивлением обнаружила Ким, Нилона и Дина, прочесывающих средних размеров набитую мебелью комнату. Тусклый свет их гнилушки плясал по выдвинутым ящикам комодов и вспоротым диванным подушкам. Я оперлась рукой о стену рядом с глазком, что-то щелкнуло. Камень под моими пальцами подался вперед, и дверь поползла вбок, неслышно и очень медленно. Я отпрянула от стены и боковым зрением выхватила из темноты уходящего вглубь коридора такое, отчего у меня зашевелились волосы на голове, а крик застрял в горле.

В мою сторону двигался призрак, чем-то напоминавший встреченного нами в коридоре. Длинные волосы неприятного зеленоватого оттенка полностью скрывали лицо, саван отливал желтизной. Вытянув вперед руки, ЭТО плыло над полом, не издавая никаких звуков, — и это было самым страшным. Я метнулась к открывающейся двери и попыталась протиснуться в щель. Но медлительность этой штуковины была поистине убивающей. В панике я наблюдала за приближением монстра ко мне, одновременно толкая тяжеленную дверь. Из комнаты послышались голоса — эльфы обнаружили мою заднюю часть, торчащую из стены. Что они будут с этим делать, мне было все равно — я не могла оторвать глаз от мерзкого создания. В паре шагов от меня призрак остановился и решительно вскинул голову, взметнувшиеся волосы открыли лицо.

Я успела увидеть только черные пустые глазницы, синюшную кожу, свисавшую клочьями, и безгубый рот. Наличие клыков для меня уже значение не имело. С визгом я выскочила в комнату, налетев на кого-то из эльфов, и бросилась в первую попавшуюся дверь. Сзади раздались приглушенные проклятия, затем ужасный вопль. Я обернулась — и только успела рассмотреть, как мелькнула в проеме закрывающегося хода ткань плаща.

Эльфы колотили кулаками по стене, но из-за нее уже ничего не было слышно. Я кинулась к ним, приникла ухом к двери, — тишина.

— Кого? — мой голос звучал глухо.

— Госса, — Ким изо всех сил саданул сапогом по стене и отвернулся. — Где твой заказчик, он же маг! Мог бы помочь.

— Или хотя бы предупредить... — неуверенно подхватил Дин.

Я зло огляделась. Эта кучка желающих поживиться в полной безопасности начала меня раздражать.

— А что вы все хотели? Это — дом колдуна, и вломились мы сюда без приглашения. Вы что, всерьез надеялись, что Варлок будет всех нас прикрывать? Тэллю не для того заплатили, чтобы он отдал вам дом просто на разграбление!

Эльфы молча смыкались в круг. Я вытащила топорик и вздохнула — да что же это такое, все идет ну совсем не так, как следовало бы. Действительно, где же Варлок?

Потайная дверь вновь начала открываться. Я глянула в ту сторону, и тусклое свечение, льющееся из расширявшейся щели, придало мне тролльих сил. Сквозь дверь в комнату просачивался желтоватый саван.

— Опять! — мой крик подействовал на эльфов как кипяток. Мгновенно оценив ситуацию, мы все рванули в арку, даже не задумываясь, куда же она ведет. Выскочив в другую, проходную комнату, эльфы кинулись врассыпную, сбивая столики, натыкаясь на стулья и чертыхаясь. Мы с Кимом и Нилоном нырнули в проем, полузанавешенный ярдами тяжелой пыльной ткани. Призрак, леший его дери, передвигался совершенно тихо, а терять время и оглядываться было опасно.

Арка вывела нас в коридор, очень похожий на те, в которых мы уже побывали. У Гордана, видно, фантазии маловато, если он понастроил столько похожих друг на друга помещений.

Остановивишись и переводя дыхание, мы ожидали появления кровожадного призрака. Но свечения не наблюдалось, помещения были погружены в почти непроницаемую тьму. Тяжело привалившись к стене, я не могла поверить, что все это порождение ночных детских кошмаров происходит со мной наяву.

— Я бы никогда не подумала, что колдуны заселяют свои дома подобной мерзостью, — представить, что в моем доме проживает призрак с настолько дурными манерами, было жутко.

— Я такого еще никогда не видел. — Ким лихорадочно всматривался в арку, из которой мы выбежали, в ожидании продолжения спектакля. — Я думал, что привидений и всякого такого не существует.

— Оказывается, существует. Леший, оно не просто летает, оно еще и эльфов ест!

— Думаешь, Гордан был в курсе, чем тут занимаются его привидения?

— Конечно. Наверное, он их и создал, чтобы отпугивать воров. Ну почему ни один из информаторов ни словом об этом не обмолвился? Я-то думал, что эти мерзкие чародеи только по башням своим по ночам сидят...

— Ага, сидят они там и порчу на всех насылают! — раздался глухой мужской голос за моей спиной. Понимая, что я облокотилась на говорящую стену, я подскочила как ужаленная, а стена уехала куда-то внутрь и в проеме показалась знакомая фигура. — Вы чего прохлаждаетесь?

— Варлок! — я была счастлива видеть хоть одну понимающую в колдовстве рожу. — А за нами тут такое гонялось.... Оно сожрало Госса!

— Не трещи, — поморщился мой заказчик, явно чувствуя себя спасителем мира и моим личным благодетелем в одном лице, — Госс в порядке, а призрака-охранника нейтрализовали. Мы кабинет нашли.

— Ты что, таки колдовал?

— Ну, — Варлок скривил губы и отступил в нишу стены, — не совсем.... Да не стойте столбами, тут этих охранников знаете сколько?!

Вдалеке что-то замогильно завыло, Варлок удовлетворенно приподнял брови — мол, хотите — верьте, хотите — нет. Мы поверили и чуть не сбили с ног мага, пытаясь как можно скорее протиснуться в потайной ход.

Поотбивать бы руки тем, кто спроектировал, а затем и построил эту кишку. Наступая друг другу на пятки, мы медленно шли выложенным камнями ходом, чуть не чихая от пыли и вздрагивая от прикосновений столетней паутины. Такое впечатление, что ходом не пользовались со дня сотворения мира.

Я потеряла счет времени, плутая вслед за магом лабиринтами потайного хода, хотя прошло, наверное, минут десять от силы. Нилон, идущий за мной, раз пять уже наступал на задники моих сапог, и явно вознамерился сделать это в шестой раз. Я пыталась воспрепятствовать этому безобразию, выдергивая ноги почти что из-под подошв эльфа.

Варлок шел впереди меня, на расстоянии вытянутой руки. Я касалась его кончиками пальцев, чтобы не потерять в этой жуткой темнотище — Варлок передвигался легко и неслышно, как тень. Мне отчаянно хотелось вцепиться в его рубашку обеими руками, да еще и зубами — пока что он один выглядел уверенно в этом дурдоме!

Варлок остановился резко, как на стену натолкнулся. Я оперлась на него рукой, эльфы сзади чуть меня не повалили.

— Варлок, что случилось? — Я подошла почти вплотную к его спине. В затылок натужно дышали эльфы.

Но маг молча копошился в стене, сдывленно чертыхаясь и неопределенно мыча. За стеной послышался тихий стук. Варлок врезал по стене сапогом в ответ, и стук сменился осторожным вопросом:

— Маг, ты?

— Я, — буркнул маг, — открой эту чертову дверь!

— Это точно ты? — уточнили за стеной.

— Открывай, хилое создание! — Варлок зарычал так, что эхо заскакало по стенам и чуть не оглушило. — А не то я тебе башку вместе с кольманом твоим откручу!

— А, Варлок... — облегченно протянули за стеной и зашкреблись.

Наконец кусок стены натужно отодвинулся в сторону, и в свете гнилушки перед нами появился клинок. Варлок злобно его отодвинул и навис над Тэллем:

— Что за шутки? Открыть дверь уже сложно?!!

— Да ладно тебе, — небрежно отмахнулся эльф, пряча меч в ножны, — я тут шарился по шкафам, а за стеной кто-то подвывал и стучал...

Мы с Нилоном и Кимом, не сговариваясь, резко прыгнули вперед, подальше от этого проклятого хода.

— Варлок, закрой! Луна, если б я знала, что там что-то летает...

— Ага, ты б ни за что туда не полезла, так бы и топталась в том коридоре! — Варлок злобно клацнул рычажком.

— Баба, что ж с нее возьмешь...

— Ким, кто бы вообще говорил! А за спиной у меня дрожать не постыдился!!

— Да, какого-то призрака испугался.

— Молчать!!! — гаркнул Тэлль, не выдержав нашей перебранки. — Вы все где находитесь?

Я устыдилась, шмыгнула носом. Эльф прав, мы тут вполне по конкретному делу, да еще и неизвестно в какой компании. Я отошла от ворчащих бойцов, оглядывая комнату.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять — наш чародей был помешан на алхимии и природоведении. Высокие стеллажи были сплошь уставлены колбами, устрашающие приборы булькали и шипели, под потолком были понатыканы чучела мангуста, свисса и еще нескольких с крыльями — не знаю, что это такое. На окне висели тяжелые занавеси с огромными кистями, под окном высилось внушительное кресло.

На столе были грудой свалены старинные фолианты, рулоны папируса, записки на кусочках обгоревшей бумаги, а также череп с воткнутым в башку черным пером. Ах да, на полу было разбросано несметое количество пуфиков, коробочек и шкатулочек, а крайний секретер был добросовестно распотрошен.

— Тэлль, твоя работа? — я осторожно подняла с пола махонькую резную шкатулку.

— А чья же? — Тэлль усмехнулся и направился к следующему шкафу, но его опередил Варлок.

Распахнув дверцы, он быстро пробежал засветившимися глазами по полкам и перешел к следующему.

— Варлок, ты видишь сквозь стены? То есть, сквозь стенки коробок? — Я была удивлена вновь открывшейся мне способностям мага. Варлок кивнул, заинтересовавшись каким-то кованым ларцом на последней полке шкафа. Зорко осмотрев чудной замочек на крышке, маг охватил ларец покрепче и потянул на себя. Ларец не шелохнулся. Варлок дернул сильнее, ругаясь, что не может воспользоваться своими чарами, — только пальцы скользнули по чеканке. Варлок оставил ларец в покое и задумчиво на него уставился.

Мы с Тэллем подошли поближе, Ким и Нилон отошли подальше — все приготовились к любым неожиданностям. Я дернула мага за рукав:

— Может, Гордан его гвоздями прибил, а?

Маг посмотрел на меня с нескрываемым презрением и принялся стучать ногой, потирая пальцами подбородок. Тэлль плюнул и пошел рыться дальше, собирая в мешок все, что имело блеск и хоть какую-то ценность.

Варлок не отрываясь пялился на проклятущий ларец. Не знаю, как у него, а у меня идей насчет изьятия не возникло. Вместо обдумывания я спросила:

— А где Лисар, Дин и остальные эльфы? Может, их уже съели...

— Не съели, — Варлок даже соизволил посмотреть на меня, щуря ярко-желтые глаза, — они пошли на третий этаж. Там, скоре всего, спальни и хозяйские апартаменты.

— Как на третий? — изумилась я. — Но Дин с нами был на первом! Он от призрака убегал.

— Когда? — теперь уже Варлок заинтересовался вором всерьез. — За вами Дин гонялся??

— Да нет, мы были на первом этаже, когда мимо нас пронесся Дин, следом — призрак. Мы от призрака начали убегать, и уперлись в стену с тайным ходом. А Дин пропал.

— А, — бросил Варлок и вновь повернулся к ларцу. — Ну что с тобой делать, а?

— Варлок, чего ты к коробочке пристал? Других нет? — я нервно наблюдала, как Тэлль, разочаровавшись в лаборатории, машет своим ребятам рукой и, сообщив о том, что встречаемся на заднем дворе, исчезает в темноте дверного проема.

Я пнула ножку шкафа, посмотрела на тающую вокруг сапога пыль и пнула еще. Варлок удивился:

— Что ты делаешь?

Вместо ответа я снова пнула дрянной шкаф.

— Варлок, взломай ларец так, не доставая.

— Ммм... — Маг задумался, потом протянул ко мне лапищу, — давай сюда топор свой.

Я протянула магу оружие и отскочила назад, ожидая подвоха. Оборотень — он и есть оборотень, еще стукнет ему мысль в голову неправильная — и доказывай потом, что ты всего лишь наемник...

Но Варлок ловко полез вверх по полкам, достиг предпоследней, и шкаф опасно закачался. Я с замиранием сердца следила, как маг одной рукой ловко всунул клык в скважину замка и покрутил, чуть ли не прижав к замку ухо.

Эффект быт потрясающий — ларец вспыхнул нежным желтым светом и с силой выплюнул мой топор, который, отскочив, врезал Варлоку по челюсти. Маг потерял равновесие и сверзся вниз, почти мне на голову. Я кинулась к топорику и тщательно его осмотрела — никаких повреждений, слава Луне! Этим магам только доверять нормальное оружие. Я решительно сунула топорик обратно в ножны — все, хватит, наигрались. Варлок хмуро поднялся на ноги и вновь уставился на ларец.

— Варлок, да что такого в этом ларце?

Мужчина вздохнул и снова полез на шкаф. Обернувшись, он пояснил:

— Ларчик пахнет магией, там наверняка хранятся магические артефакты и амулеты. Может, и наш тоже там. Топорик дай.

— Не дам, ты его сломаешь. Ну, или магией там... не знаю, погнешь. Все равно же ларчик от взлома защищен.

— Я по-другому попробую. Если гора не идет к Магомету...

— Ладно, — я со вздохом протянула Варлоку топорик. — Только давай побыстрее.

— Сейчас, сейчас... — прошипел Варлок и принялся ковырять колышки, поддерживающие полку.

Колышки не выдержали обьединенного натиска целеустремленного мага и закаленной гномьей стали. Полка хрустнула и вместе со всем хламьем полетела вниз, Варлок еле успел соскочить на пол. Я с удовольствием нагнулась и принялась рыться в свитках, полудрагоценных камнях и странного вида косточках. Варлок же вцепился в драгоценный ларец и хмыкнул:

— Пошли, нам пора.

Я рассовала по карманам почти все камушки, подхватила топорик и вышла вслед за магом, усиленно озираясь в поисках еще одного летающего стража.

В пристройке нас уже ждали. Появление сияющего Варлока и пыхтящей меня было встречено облегченными вздохами и бурчанием.

— Ну что, полный успех? Тогда давайте разбегаться. — Тэлль уже шел к двери, поудобнее подбрасывая на плече тяжелый мешок. — А то еще Гордан вернется, а тут беспорядок...

— Да уж, не обрадуется маг, — усмехнулся Лисар.

Он первым вышел из охранницкой, шумно потянул носом воздух и махнул рукой. Мы гуськом вышли за ним. Я взглянула на небо — звезды уже начинали бледнеть и прятаться в бесконечной глубине светло-синего неба. Мы без помех покинули усадьбу Гордана Сатолийского и нырнули в одну из подворотен. Тэлль повернулся к нам:

— Ну, разбегаемся? Мы ведь выполнили свою задачу, заказчик?

— Еще не знаю, — буркнул Варлок, — сначала надо бы проверить, а потом уже и радоваться.

По ушам ударил стук копыт, приближающийся к дому Гордана. Тэлль бросил на одного из эльфов быстрый взгляд, и тот метнулся проверить, кому ж это кроме нас не спится этой ночью. Мы затаили дыхание, очень надеясь на чудо.

Чуда не произошло (а кто бы сомневался!) — эльф сообщил, что Гордан вернулся домой.

Варлок встрепенулся и скомандовал:

— Сай, ты со мной — и вон из города. Тэлль, спасибо за все.

— Стой ты, — прошипел Тэлль, — побежали за мной, в городской стене есть разлом, уйдете через него.

— А наши вещи? — я задыхалась, отчетливо ощущая, как с каждой минутой, каждым мускульным усилием я все больше и больше приближаюсь к состоянию обычного человека. — Я силу теряю катастрофически быстро. Мне нужны мои травы и настойки.

— Лисар принесет, — выдохнул Варлок, — я ему скажу сейчас... Только давайте сначала выйдем за пределы города.

Городок еще спал. Мы промчались сонными улочками, не нарвавшись на уставшую стражу. Я надеялась, что зарождение бури не успеет затронуть наш маленький отряд. Тэлль провел нас глухими двориками и замусоренными улочками мимо сточных канав и жалких лачуг до полуразрушенной части городской стены.

Эта запущенная груда камней не ремонтировалась, я думаю, уже лет эдак с двести — охранять трущобы и тратить деньги на ремонт этой части стены городские власти явно не спешили. В стене действительно имелся небольшой скол вверху и щербины в кладке, позволяющие достаточно ловкому человеку взобраться наверх без особых усилий.

Укрывшись за грудой обрушившихся камней и разного хлама, мы немного перевели дух, а Варлок принялся плести красивое кружево, бормоча что-то себе под нос. Мы с Тэллем смотрели друг на друга — все, приключению нашему конец, и когда мы встретимся еще раз — неизвестно, да и встретимся ли?

Варлок доплел свое послание и любовно поправил под плащем вожделенный ларец.

— Сай, полезли отсюда. Лисар принесет наши вещи на опушку леса, там мы и откроем наш трофей.

С этими словами маг решительно подошел к стене и внимательно ее осмотрел, примеряясь. Наконец, наметив маршрут, он взялся одной рукой за кладку, но передумал и отступил.

— Эх, надо бы ларец привязать чем-то, — проворчал он, — с одной рукой высоко не залезешь.

Тэлль со вздохом достал из-за пояса второй мешок.

— Что бы вы без меня делали.

Довольный Варлок погрузил трофей в мешок, приладил его на спину и обернулся ко мне.

— Сай, ты чего копаешься?

— Лезь и жди меня в лесу. Я сейчас, — я посмотрела на загрустившего эльфа. — Нам поговорить надо.

Варлок поджал губы и полез на стену. Я рассеянно следила за его уверенными и сильными движениями. Наконец скалолаз достиг вершины стены и, оглянувшись на наши неподвижные фигуры, пропал из виду.

— Сай, удачи тебе.

— Спасибо, Тэлль. Ты тоже... поосторожней, ладно?

Тэлль обнял меня и крепко прижал к себе.

— Будь осторожна, — голос эльфа смягчился, зажурчал. — Мне будет намного легче жить, если я буду знать, что ты жива. И ходишь где-то по этой земле, по дорогам Семира. Я надеюсь... нет, я буду ждать, что наши дороги опять пересекутся. Когда-нибудь, маленький лучик. Береги себя.

Я глубоко вздохнула, потрепала эльфа по спине и отстранилась.

— Тэлль, мне пора. До встречи!

Лезть по осыпающимся камням было нелегко, ветер трепал плащ, волосы лезли в глаза. Я добралась до верха стены и повернулась — Тэлль стоял внизу, сложив руки на груди, и следил за мной своими бездонными глазами. Я постаралась запомнить этот миг -мне почему-то показалось, что второго такого больше не будет.

Я и сейчас хорошо его помню.

Опушка леса, облюбованная Варлоком, мне понравилась. Высокие крепкие хмелеграбы тихо шумели, трава морщилась от легкого утреннего ветерка. Но земля, на которой я попыталась устроиться, показалась просто ледяной. Я с сожалением встала и прислонилась к стволу дерева, ноги почти не держали. Еще бы, сутки не спать — и то удивительно, что я до сих пор еще могу передвигаться и соображать.

Валок, устроившись на плаще, поставил ларчик рядом и углубился в его задумчивое изучение. Я подошла и присела на корточки, созерцая мага и его трофей. Но глаза предательски закрывались, мысли плавно разбегались в стороны, а ноги стали ватными.

Я пыталась сосредоточиться, но чувствовала, что отключаюсь и ничего не могу с собой поделать. Внезапно мужской голос пробудил меня от дремы. Резко открыв глаза, я увидела Лисара, сидящего рядом с Варлоком. Оба мужчины внимательно смотрели на меня.

— Что это с ней? — Лисар удивленно приподнял брови.

— Она теряет силу, это плохо, — покачал головой Варлок, опуская взгляд к ларчику.

— Эй, я уже проснулась! — Возмутилась я предательски сонным голосом. — Не надо говорить про меня "она", если я присутствую!

Варлок не ответил. Они с Лисаром склонились над трофеем, вполголоса обсуждая непонятными мне словами возможности вскрытия заколдованного замка. Мне стало неинтересно, и я подсела к принесенным Лисаром сумкам, проверяя наличие моих настоек. Воин постарался на славу, моя сумка была битком набита пузырьками и пучками трав — даже такими, которых я отродясь не использовала и даже назначения их не знала. Сумка же Варлока была полна нашими трофейными мешочками с золотом, какими-то бумагами...

— Эй, а ну руки прочь! — возмущенный Варлок выдернул из моих цепких жадных пальчиков свою сумку и, злобно фыркнув, подтащил ее поближе к себе.

— Жалко, да? — Я демонстративно отвернулась.

Но демонстрация была лишней. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Я осторожно обернулась.

Варлок и Лисар стояли на коленях над ларцом друг напротив друга, почти соприкасаясь кончиками пальцев. Я придвинулась ближе к Варлоку, что-то почувствовав, и была отброшена в сторону резким порывом холодного ветра. Вокруг Варлока завертелся вихрь, растрепавший его волосы, взметнувший палую листву. Лисар же согнулся перед моим заказчиком, как перед идолом, но рук не опустил. Глаза Варлока зажглись, засияли, и вихрь стал успокаиваться. Лисар же выпрямился, зазвенел косой, и от него полыхнуло солнечным теплом, перераставшим в нестерпимый печной жар. Лениво, словно нехотя, вокруг мужчин расползался круг нестерпимого невидимого огня.

И тут Варлок подстегнул свой вихрь, превратившийся в ураган. Лисар полыхнул взглядом, и упрямо напрягся. Две стихии схлестнулись в танце, перераставшем в борьбу — я находилась настолько близко, что не только ощущала эту мощь, но почти видела нервные колебания воздуха.

Варлок запрокинул голову, призакрыл глаза и так протяжно и требовательно взвыл, что я покрылась мурашками и неосознанно потянулась на его зов. Лисар низко зарычал, потом тихо заговорил, вплетая непонятные слова в тоскливый властный вой. Казалось, окружающий нас мир замер, боясь шелохнуться. А сплетение двух сил, поднявшись в ритме страшного и прекрасного речитатива выше крон деревьев, с силой рухнуло вниз, на нас.

Я помню только, что закрыла глаза в интуитивном предвкушении почти смертельного удовольствия. Действительно, меня чуть наизнанку не вывернуло. Весь организм тянулся впитать хоть малую толику этой мощи в попытке восполниться, стосковавшись по моему плащу. А шиш вам, как говорится. Я почувствовала себя как голодный работник, выкопавший огромную яму за еду, и которому только по губам куском мяса повозили. Я пошевелилась, и Варлок повернулся ко мне.

— Варлок, что вы сделали? — Я медленно приходила в себя, не веря, что была свидетельницей такого необычного обряда. — Что это за чары такие?

— Это — магия Природы, — оборотень тяжело сел на пятки и уперся руками в колени, — в каждом из нас есть частичка силы, но только маги могут призывать ее мощь и передавать вовне. Как сейчас.

— Вы такое сотворили, что весь Захлебень дрожит. Стражники, наверное, уже близко, во главе с Горданом.

— Нет, — подал голос Лисар, — мы находимся в лесу, и наша магия тут гасится. Из городка вообще ничего не было ни видно, ни слышно.

— Но ларец все еще заперт. — Я подползла к ларчику, осмотрела нетронутый замок. Колдовство колдовством, а лучше лома ничего нет. Теперь я в этом убедилась окончательно.

— Заперт. — Согласился Варлок, потирая руки. — Но все чары с ларца мы растворили в своей силе. Топорик дай.

— Опять? — простонала я.

— Давай, давай.

Удобно обхватив пятерней мое драгоценное оружие, маг легко поддел клыком замочек и сорвал его. Не глядя бросил топорик мне и осторожно поднял крышку.

Я вытянула шею, чтобы получше рассмотреть содержимое злосчастного ларца. Луна, стольких побрякушек не у каждой придворной дамы в шкатулке хранится! Амулеты всевозможных размеров и цветов, несколько громоздких перстней, неграненые кристаллы, массивные браслеты... Я не мигая рассматривала этот клад, пытаясь в уме прикинуть, сколько же такое богатство может стоить.

Маги стоимостью похищенного явно не интересовались. Варлок вытряхнул на плащ груду сверкающих цацок, и Лисар немедленно запустил в груду руки.

— Смотри, накопитель... Неплохой, кстати.

— Хочешь, себе возьми. Это от нежити, это от одурманивания...

— Какой кристалл занятный. — Лисар поднял причудливо изогнутый кусок светло-дымчатого камня и поглядел на свет. — Старый, правда. Его бы очистить.

— Смотри, а Гордан-то некромант, оказывается. Вон, даже оберег имеет. — Варлок бережно поднял из груды овальную пластину на длинной серебряной цепочке. В пластину были вделаны кусочки яшмы, черного агата и короткие белые перья.

— Вот старейшины Гильдии удивятся, — присвистнул Лисар, рассматривая оберег.

— Интересно, как они узнают, — буркнул Варлок.

Я придвинулась поближе, протянула руку и вытащила массивный платиновый перстень с огромным кроваво-красным камнем. Примерила, перстень был огромным и спадал даже с большого пальца. Я вернула его в кучу, и мой взгляд зацепился за выточенную из дерева голову волка, поблескивающую сапфирами — глазками. Фигурка оказалась удивительно легкой, гладко скользнула в руку. Я сжала пальцы и спросила:

— Варлок, а это что?

Маг посмотрел на волка и пожал плечами.

— Это что-то наподобие символа. Колдовской силы не имеет, но если его все время носить с собой, пропитывается энергией человека и может служить талисманом. Вообще такие фигурки используют для концентрации при призыве волков. Помогает сосредоточиться на обьекте.

— Мне очень нравится. Можно, я возьму его себе?

— Бери. — Маг отвернулся и с удвоенной силой принялся копаться в амулетах. Наконец он издал торжествующий хмык и вытащил искомое. Амулет, чуть не стоивший некоторым из нас жизни, выглядел не особо впечатляюще. Я скривилась.

— И это то самое, драгоценное, стоящее целое состояние?

Мне никто не ответил. Сияющие глаза Варлока и Лисара были прикованы к амулету. Ну что ж, ура. Мы молодцы. Но что ж так дико хочется спать? Я зевнула, собралась под плащом в компактный комочек и прикрыла глаза. Скоро уже конец пути, ужас как скоро. Что же мне делать потом?

Маги завозились, зазвенели. Я приоткрыла один глаз. Варлок сгребал все побрякушки в мешок, Лисар с пустым ларчиком шел к деревьям.

— Что дальше?

— Это мы забираем с собой. Ларец Лисар закопает и вернется в Захлебень. А нам пора в Гритерн. — Варлок довольно потянулся. — Ну наконец-то.

— Когда пойдем? — Вопросила я сонно. — Надеюсь, не прямо сейчас?

— А что? — подозрительно прищурился чародей. — Ты что-то имеешь против?

— Да нет, ничего,— невнятно промямлила я, поплотнее закутываясь в плащ. — Абсолютно ничего.

Варлок окинул меня взглядом, но промолчал, и обратился к подошедшему Лисару:

— Мы с Сай пойдем, а ты лезь через разлом обратно в город. Обо всех передвижения Гордана и стражников докладывай немедленно. Меня интересует все — и слухи, и сплетни, и указы старешин. Любая информация может пригодиться.

Лисар коротко кивнул, бросил на меня хитрющий взгляд, закусил губу и удалился. Я со вздохом поднялась на ноги. Варлок уже стоял у края поляны, перебросив мешок через плечо и глядя куда-то сквозь толщу леса. Я подошла ближе, тронула его за рукав.

Прощай, Захлебень.

Пройти я смогла не очень много. Буквально через час пути я обняла первый попавшийся ствол и обьявила, что если я сейчас же не лягу и не посплю часок-другой, то Варлок и весь Большой Мир потеряют ценного наемника. Если поначалу осенняя промозглость еще как-то меня бодрила, то сейчас мне было уже абсолютно все равно, насколько земля холодная и сырая. Я была готова спать хоть на ледяном алтаре храма Луны, холоднее которого, как известно, нет ничего на земле.

Варлок вздохнул.

— Нам нужно затемно попасть в Гритерн.

Я закатила глаза и стала медленно сползать по стволу вниз. Зашуршала, осыпаясь, кора, я поцарапала руки и очень натурально застонала.

-Ну ладно. — По тону Варлока было понятно, что маг крайне недоволен, но врожденное рыцарское отношение к женщинам не позволяет ему дать мне умереть от переутомления. — Вон там колода поваленная, за ней и присядем.

Я бодро поднялась с земли и рысью потрусила в указанном направлении, не обращая внимания на ненатурально возмущенный голос Варлока:

— Умирает она, как же. Все бы умирающие такие скорости по пересеченной местности развивали!

За поваленным деревом было уютно. Небольшая впадинка, за дно которой все еще цеплялось несколько корней, слой пожухлой листвы, несколько камней. Милое местечко, чтобы поразмышлять наедине. Если бы наедине.

Не успела я с разбега плюхнуться на лиственную подушку и с наслаждением вытянуть гудящие ноги, как Варлок развел бурную деятельность по разжиганию костра, вслух размышляя о добыче пропитания. Мне было совестно и неприятно, что я просто сижу, а мой заказчик бегает по опушке и вообще меня обслуживает. Но помочь ему я, наверное, не смогла бы — слишком вымоталась.

Наконец огонечек весело затрещал, разгораясь все ярче, а Варлок устало плюхнулся рядом со мной.

— Ну что, есть хочешь?

— Хочу, — пробурчала я и попыталась подняться.

— Сиди, — придержал меня за плечо Варлок. — Я поохочусь. А ты следи за костром, потухнет еще.

— Ладно, — я разлепила пошире глаза и преданно уставилась на трещащие сучья.

Варлок отошел, повернулся ко мне спиной и опустился на одно колено, упираясь в землю обеими руками. Я только ахнула, — тело мужчины выгнулось, он низко склонил голову, затем судорожно напрягся, и вокруг него заклубилось легкое искрящееся кольцо. Когда морок рассеялся, белоснежная громадина не оборачиваясь затрусила в глубину леса. Я поежилась — не каждый день видишь, как оборотни перекидываются, хотя могла уже и привыкнуть к этому. Все-таки пару ночей одну подушку друг у друга отбирали.

Костерок трещал, съедая ветки, я подбрасывала следующие. Прошло уже достаточно времени, чтобы я начала беспокоиться — куда ж это охотник запропастился. День был в самом разгаре, и найти какую-никакую завалящую добычу волку не должно быть сложно. А может, он собратьев повстречал, и его уже доедают? От этой мысли мне стало как-то нехорошо. Для успокоения я достала волчью деревянную голову — оберег и зажала в ладони. Ладонь согрелась, я легонько потерла гладкую поверхность пальцами. Варлок, ну где же ты?

Прошло еще немного времени, я уже готова была идти на поиски, когда в кустах зашелестело. Я мигом подскочила и вытащила топорик, готовясь изрубить в кашу любого, кто осмелится появиться. Вынырнувший из ветвей волк изумленно на меня уставился, затем ехидно прищурился и вальяжно подошел к костру. Я сунула топорик в ножны и угрюмо плюхнулась на прежнее место. Волк выплюнул тушки двух упитанных кочкунов, отошел подальше от костра и смачно отряхнулся. Облачко из летящей белоснежной шерсти рассеялось, и полностью одетый маг подошел к костру. Сел, вытащил нож и приступил к разделке первой тушки. Не поднимая головы, он буднично спросил:

— Опять хотела меня убить?

Я поджала губы, но ничего не ответила. Вот еще, поддаваться на провокации — не мой профиль. Вот поязвить — пожалуйста.

— Нет, посланца зарубить хотела.

— Какого посланца? — В голосе мага проскользнуло изумление, он даже поднял на меня глаза.

— Ну, который должен был требовать за твою голову выкуп в размере мешка с магическими цацками.

Варлок нахмурился, не понимая, потом сообразил, что я издеваюсь, и невозмутимо вернулся к потрошению. Бедный кочкун.

— Варлок?

— Ммм?

— Скажи, а почему когда ты превращаешься, ты одетый?

— А что? — глаза Варлока хитро блеснули. — Посмотреть охота, или еще чего захотелось?

Я была готова удушить своего заказчика голыми руками. Я же серьезно, а он... Подлец, одним словом.

— Интересно, что у тебя такое есть, чего нет у других? — Я нашла в себе силы отразить выпад противника. — Я серьезно. Говорят, что оборотни перекидываются голыми. А если в одежде, то она на них рвется или вообще исчезает. А у тебя не так.

— Не так, — согласился маг, не отрываясь от своего увлекательного занятия. — Но я же не оборотень, Сай. Я же уже говорил... — голос Варлока посерьезнел. Мне не понравилось, как он это сказал. Злить его сейчас мне совершенно не хотелось.

— Ну, не оборотень, не оборотень... — быстро проговорила я, — но ... ну как же тебя называть, если ты превращаешься в волка и наоборот? Другого слова люди еще не придумали.

Варлок покачал головой и ловко стянул с кочкуна шкуру. Оглядел, бросил рядом и принялся за потрошение. Я следила за ним с беспокойством — сил у меня нет, я слишком долго не спала, — если дело дойдет до стычки, у меня шансы мизерные. Но Варлок, видимо, сменил гнев на милость и миролюбиво произнес:

— Я — маг, это во-первых. Во-вторых, я — волк. Понимаешь, я уже умер и стал волком.

— Не понимаю... — стыдно признаться, но в подобных нематериальных вещах я полный дундук.

— Ну как тебе обьяснить.. — Варлок задумчиво потер нос, измазался в крови и отложил нож. — Поскольку я уже живым считаться не могу, то и определенные законы этого мира на меня уже не действуют. Посему магии во мне чуточку больше нормы. Вот и получается, что и тело мое, и одежда участвуют в трансформации на равных.

— Ааа... ясно, — пробурчала я, поняв только одно — вопросов у меня возникло теперь больше, чем я получила ответов.

Варлок же решил, что распылять на меня свой талант учителя не стоит, и взялся за второго кочкуна.

На какое-то время над костром повисла тишина, но мне уже спать расхотелось, зато отчаянно захотелось поговорить.

— А кто нас ждет в Гритерне? Тоже из твоей общины?

— Не нас, а меня, — буркнул Варлок, обстругивая веточки.

— Ну, тебя, — не отцеплялась я.

Варлок осмотрел свою работу, отложил нож и начал насаживать тушки на импровизированные вертелы.

— На вот, ушки сделай для вертелов. — Варлок бросил мне четыре подходящих сучка.

— Это мы можем, — я достала ножик и принялась за дело, бросая на мага любопытные взгляды. Да что ж ты скрытный такой?

— А где он нас будет ждать?

Варлок распрямился и грозно на меня посмотрел, как факелом ожег.

— Какое твое дело, а?

Я опустила глаза. Действительно, какое мое дело? Заказчик — он и есть заказчик, его проблемы меня не должны волновать. Мы доходим до Гритерна, Варлок отсыпает мне кучу лянов, и мы разбегаемся. Я его не знаю, он меня не знает. Но почему же мне так отчаянно хочется знать все, что связано с этим чародеем, почему хочется ему помогать? Сай, ты переступила черту, к которой раньше даже близко не позволяла себе подходить. С этим надо кончать.

Я хмуро достругала последнюю рогатину и воткнула их в землю. Варлок развесил на них тушки и молча подсел поближе. Ну, раз он готовкой заняться решил, то мне никто не запрещает немножечко подремать.

Я растянулась на плаще, покрутилась, и с сожалением встала.

— Что, не спится? — ехидно поинтересовался сидящий ко мне спиной маг.

— Нет, — ответила я настолько равнодушно, насколько хватило сил. — Земля холодная, застудиться недолго.

— Так что ж ты молчишь? — маг повернулся ко мне, уставился на плащ, что-то быстро сказал. Пальцы его начертали несколько знаков. — Теперь ложись.

Я с сомнением потрогала ладонью ткань — она была горяча, как печка. Я осторожно села, готовясь вскочить — мало ли, может, этот неживой решил еще и меня изжарить, заодно с кочкунами.

— Варлок, а ты случайно человечиной не питаешься?

— Что-о? — раскатисто возмутился тот и обернулся. — А ты никак угостить меня собралась?

— Нет, нет, — я улеглась поудобнее. — И не мечтай.

— Уж и помечтать запрещаешь... — загадочно протянул маг и отвернулся.

Я уткнулась носом в плащ и задумалась. Как сказал Лисар в "Жеребце", если она тебе нужна. Это еще вопрос, конечно. А что же ответил Варлок? Пусть сама выберет. Так нужна или нет, в конце концов??!! Логика как-то отказалась мне служить, и дилемма показалась неразрешимой. Ну глупо, в самом деле, бросаться к нему с криком "я тебя выбираю, будь моим хозяином", тьфу! Хозяин у меня один — моя богиня, и больше никто этой привилегии не дождется. Вот равным мне воином и мужчиной он может быть, но первой ему предложить подобное... Ему же больше сотни лет, какая уже тут любовь, вдруг спохватилась я. Вот дурочка, надо же, размечталась. Тьма в его глазах, конечно, завораживает, но... Нда.

Размышляя таким образом, я незаметно для себя заснула.

... Не уходи, не уходи. Не бросай меня!

Я цепляюсь за ступеньки и ползу вверх. Поднимаю голову. Он возвышается надо мной, красивый, как дьявол, и такой же коварный. Лениво поднимает ногу и бьет меня в лицо. Я падаю на ступени и соскальзываю ниже.

— За что, скажи? Зачем ты так поступаешь со мной?

— Деньги, Сай, — это великая сила.

— Сильнее любви? Зачем же тогда все это?

Он молчит, даже циничная усмешка не может испортить совершенства его лица. Я силюсь встать, но ноги не слушаются.

— Скажи, во сколько ты оценил... мою любовь?

Мне хочется выть от безысходности.

— Мешок, наемник. Мешок лянов. Тот купец не скуп.

Я не могу соперничать с такой прорвой денег, это бессмысленно. Все это вообще было изначально бессмысленно и обречено. Но я так надеялась, что его горячие безумные слова в высокой траве были правдой!

— Все было подстроено с самого начала, да?

— Нет. Ты хороша, но ты — всего лишь убийца. А деньги — это власть, сила, влияние. Я стану аристократом, а ты — трупом, туда тебе и дорога. Ты в крови по самые уши, кто ж тебя пожалеет?

Никто... Разве что Ведущий, да бесконечные поля ковыля под полной луной...

Когда я открыла глаза, слезы еще не высохли.

День уже клонился к вечеру, осенью в лесу темнеет ужасающе рано. Испугавшись, что Варлок ушел без меня, я подскочила на плаще и уткнулась прямо в мужчину. Тот сидел у меня в ногах на теплой ткани, опираясь на колени, и смотрел на костер.

— Проснулась? — в голосе Варлока прозвучала легкая усмешка.

— Да... — я все еще не могла стряхнуть с себя остатки кошмара. — Я долго спала?

— Да считай весь день продрыхла. Вон, даже кочкун твой остыл. Есть будешь?

— Буду, — я потянулась к вертелу, ощутив зверский голод. — Извини, я не хотела так долго спать, задерживать тебя. Почему ты меня не разбудил?

— Хотел, — признался мужчина, — но ты так крепко спала. Я же понимаю, ты сильно ослабела. Я связался с посланцем, в Гритерне тихо. Мы пойдем туда завтра утром, а эту ночь поспим здесь. Одна ночь ничего не решит, а силы нам нужны.

Спорить я не стала, занятая кочкуном. Тем более, что мне действительно надо хорошенько выспаться — хоть частично прийти в себя. Варлок не меняя позы молча следил за мной.

— Что?

— Тебе часто кошмары снятся?

— Ну, — я подозрительно посмотрела на серьезного мага. — А что?

— Ты разговаривала во сне.

Только этого не хватало!

— Бывает, если сильно переутомлюсь. Не обращай внимания. — Я даже выдавила из себя подобие улыбки и опять вгрызлась в кочкуна. Ну что ты будешь делать, сидел рядышком и подслушивал, небось. Шпион.

Я представила себе, как вовсю откровенничаю во сне, а Варлок наклоняется и внимательно прислушивается. А когда я говорю слишком тихо, вытаскивает слуховой рожок и наклоняется еще ближе. Я хихикнула, и настроение как-то сразу улучшилось. В конце концов, если Гритерн и посланец — не мое дело, то мои кошмары Варлока тоже не касаются.

Разобравшись с обедо-ужином, я встала и прошлась туда-сюда, разминая ноги. Эх, сейчас бы завеяться в какой-нибудь кабачок, да послушать веселый гомон посетителей. Враз бы на душе потеплело. Мне-то компания не нужна, но в окружении людей я чувствую себя частью обычной жизни, где есть только сплетни, семьи да работа.

Варлок прилег на плащ, рассматривая амулет. Меня так и подмывало спросить, так что ж это такое на самом деле, и как маги будут замутнять капище, и много чего еще. Но все это казалось не особенно важным в данный момент. Самым важным сейчас был торжественный миг перехода сумерек в густой вечер. Можно кожей ощутить, как бархатной кошачьей лапкой вечер оттесняет молочные сумерки и окутывает лес. Это как занавес в театре, который опускается для замены декораций. Когда он поднимается, сцену уже не узнать.

— А ты с Лисаром не связывался?

— Да, он передал послание.

— Что говорит? — я села на плащ, повернулась к магу лицом.

— Весь городок на ушах, стражники бегают целыми днямы, высунув языки. Гордан брызжет слюной и грозится весь городок отправить к огневицам. Но вроде бы никаких идей пока у них нет.

— Приятно слышать. Хоть что-то хорошее в этом есть.

— А что плохого? — откликнулся Варлок, надевая амулет на шею и пряча его под рубашку. — Денег заработали, амулет выкрали, и все без потерь. По-моему, отлично.

Я задумчиво повертела в руках опавший лист.

— Ну как тебе сказать. Тебе, может, и хорошо. А мне? Смотри — смертельно раненый кентавр. Выжил он или нет, мы не знаем. Я теряю свой плащ, а с ним и подпитку. За мной гоняются варраки, непонятно как меня вычисляющие. Боюсь, они могут обьявится не только в Захлебне. А ты говоришь, что все хорошо.

Я бросила лист в костер и внимательно следила, как он корчится и обугливается. Так и я — корчусь, извиваюсь, а конец-то один.

— Сай, извини. — Варлок приподнялся и обнял меня за плечи. — Я не подумал, прости. Но в Гритерне ты задержишься совсем ненадолго, а потом вернешься к сатирам, заберешь свой плащ, и все будет как прежде.

Не будет, хотела я сказать, но смолчала. Тебя, упырь, рядом не будет.

Я подняла глаза. В чернильной синеве неба неспешно плыли редкие облака, искусница-ночь уже начинала вышивать на небесной канве первые бледные звездочки.

— Сай, — Варлок так и не отодвинулся, даже руки не убрал. — А что говорят Лунные Лучи о небе и звездах? Я имею в виду верования.

Я удивленно уставилась на мага.

— Тебе это правда интересно?

— Да, — подтвердил тот, — очень.

Ну, а чем еще можно интересоваться, когда тебе сотня лет? Хе. Только звездочками, пестиками и тычинками.

— Ладно, — я запрокинула голову на плечо "старцу", — расскажу. Все по порядку. Я принадлежу моей богине, Луне. У нее есть много имен, но это уже только для посвященных. — Варлок понимающе хмыкнул. — А звезды — это ее слуги. Мы называем их Ведущими. Они — наши проводники, наши наставники и покровители. Через них Лучи доносят до богини свои мольбы, приносят жертвы, а богиня наделяет нас своей милостью.

— Это чем же? Как ты там говорила, ловкостью и выносливостью?

— Ага. Луна — это единственное божество, правящее и на том свете, и на этом. Все знает, ничего не боится. Днем яркий свет солнца прячет от нас ее лик и ее слуг, и только тьма являет нам ее божественную красоту.

— И что, у каждого Луча есть свой проводник? Откуда же они берутся?

— Кто знает... — лимит откровенности на сегодня я исчерпала. — А теперь ты расскажи.

— Что? — Варлок прижался щекой к моим волосам.

— Во что веришь ты. Расскажи, как вы живете в лесу.

— Хорошо живем. Дружно, мирно. — Ага, только убиваете друг друга за самку. Слышала. — У нас есть глава рода, и каждое новолуние мы собираемся на Арене — священной поляне. Там жители поклоняются Книге, словам, начертанным рукой святого воителя — оборотня. Он участвовал во многих войнах, принес немало побед нашей стране. Но его не приняли молитовники, прокляли навек и чуть не казнили. Воитель убежал, скрывался в лесах, и очень редко принимал облик человека. В конце концов он становился человеком только днем, в пещере, и писал эту книгу. Когда он умирал, из глубины пещеры вышел очень дряхлый волк, дух леса. Он лег на упавшую книгу, склонил перед воителем голову и помог его отлетевшей душе обрести покой на просторах Туманных Полей, стать вожаком стаи. А Книга стала могущественным артефактом. Все, кто присягнули Книге и прошли все испытания, после смерти становятся волками, и получают возможность жить еще очень-очень долго, а когда и этот срок истекает, святой воитель и дух леса встречают нас на границе Туманных Полей, помогают присоединиться к Вечной Охоте.

— Красивая легенда. Тогда что такое звезды?

— Это не легенда. Это — чистая правда, и я тому подтверждение. А звезды — это глаза наших предков-волков, они смотрят на нас и ждут.

— Чего ждут?

— Когда мы подойдем по Тропе Огня к границе Туманных Полей.

— А что такое Арена?

— Сай, ты любопытна как кошка. — Варлок отстранился и лег на плащ. — Иди сюда, спать пора.

— Нет, сначала расскажи про Арену. — Я упрямо мотнула головой. — Расскажи, Варлок.

— На Арене мы сражаемся за место в стае, вернее за ранг. За сам... ээ ... за женщин, или за деньги. Вроде гладиаторских боев.

— За женщин?! — У меня округлились глаза, хоть я и пыталась не выказать своего изумления. — Но, прости, конечно... Но зачем?

— Как зачем? — в свою очередь удивился Варлок. — Волчица не пойдет лишь бы за кем. Если она свободна и достаточно сильна, то претенденты дерутся на Арене, в присутствии всей общины. Победитель и получит ее. А если она уже чья-то, то любой может бросить ее самцу вызов. Победитель самку и заберет.

— А если она слабая?

— Тогда ее можно за шкирку отволочь в свою пещеру и не проливать кровь напрасно. Слабая этого не стоит.

— А если волчице победитель не понравится?

— Сильный самец не может не понравится. Кто ж захочет принадлежать побежденному? Все равно его рано или поздно убьют, и все начнется сначала.

Я пару минут переваривала полученную информацию, потом решилась.

— Варлок, ты пожалуйста не обижайся, но я немного не понимаю...

— Чего? — В глазах воина засветились лукавые огоньки.

— Вам всем больше семидесяти лет. Ну, или почти всем. Так зачем вам... ээ ... женщины? Ну, ты понимаешь, о чем я? — Я смущенно посмотрела на мага. Тот прикрыл глаза, кусая губы. Наконец не выдержал и заржал так, что перепуганная сова с возмущенным уханьем сорвалась с ветки и улетела предупреждать всех лесных жителей, что постояльцы леса нынче крайне невоспитанны.

А Варлок, не обращая внимания на свое возмутительное поведение, истерически хрюкал в прижатые к лицу ладони.

— Ой... Сай.... Поверь, нужны, еще и как! — Маг отхохотался и смотрел на меня, как на наивную девицу, ищущую ребенка в капусте, и просящую его помочь ей в этом нелегком деле. — Детей, конечно, быть не может. Но природа не дремлет. — И снова захихикал.

Я смутилась, покраснела и отвернулась.

— Эй, любопытная кошка, что еще тебе рассказать?

— Да ну тебя, — буркнула я через плечо, — спросить уже нельзя.

— Если вы, милая госпожа, спросили исключительно в познавательных целях, — преувеличенно серьезно начал Варлок, — то я льщу себе надеждой, что удовлетворил сполна вашу тягу к знаниям. Но если же вы преследовали и другие, корыстные цели, задавая сей интимный и неприличествующий молодой особе вопрос, то...

Я не дала ему закончить его несомненно крайне вежливую, но полную яда насмешливую речь. Не люблю, когда надо мной вот так откровенно издеваются. Я вытащила стилет, резко развернулась и прыгнула на Варлока. Уже в полете я вспомнила, что этот колдун делает с ножами, но затормозить не могла. В итоге траектория полета несколько изменилась, и я плюхнулась животом на мага, хотя рассчитывала на него сесть. Особо не напрягаясь, Варлок выдрал у меня из рук стилет (а я и не сопротивлялась особенно, и так жалея, что погорячилась), сжал запястья и потянул на себя. Я удобно развалилась на теплом Варлоке, стараясь не смотреть на него. Так, лежу себе, никого не трогаю.

— Сай. Посмотри на меня. Ты что, действительно преследовала корыстные цели? — Голос Варлока дрожал от сдерживаемого смеха. Я мрачно посмотрела на него.

— Нет.

— Тогда чего ты бесишься?

— Отпусти.

— Тебя действительно так раздражает, что я сильнее и быстрее тебя? — Вопрос был задан хитрый, наверняка с подвохом. Я не знала, что ответить. Поэтому просто промолчала.

Варлок отпустил мои руки, и я скатилась на плащ, свернувшись калачиком.

— Тебе, наверное, не хватает твоего гарема. Так пусть он тебе приснится. Спокойной ночи, Варлок.

Маг хмыкнул.

— Сильные самки всегда в почете у сильных самцов, слабые самки становятся добычей побежденных. Подобное тянется к подобному. Но сильных пар очень мало — редко встречается в одном существе и сила, и нежность, и бесстрашие, и определенная доля цинизма. Слабых больше.

— Варлок, давай спать.

— Как скажешь, как скажешь. Спокойной ночи.

И когда он перестанет надо мной издеваться?

Завтра, в Гритерне.

Что же делать, Ведущий?!

Как и следовало ожидать, Ведущий мне ночью не явился и план поимки Варлока в любовные сети не изложил. А мог бы! Ну ничего, будет новый день, а там — и новые события.

Мы с Варлоком проснулись почти одновременно. Рассвет уже золотил верхушки деревьев, подгонял нас своими тонкими белесыми лучиками. Быстро собравшись, мы продолжили путь по еле видным тропкам. Есть хотелось безумно (по крайней мере мне), но время поджимало. Я поковырялась в сумке, нашла остатки хлеба, и с наслаждением их сжевала. Варлок же шел молча, сосредоточенно, словно забыв о моем присутствии.

Иногда мы останавливались, Варлок выплетал шарик — послание и отправлял его в небеса. Иногда же он наоборот, ловил сообщение, внимательно его изучал и, не отвечая на мои расспросы, возобновлял путь. Я тащилась следом, гадая, что же такое случилось за ночь, выбив мага из его обычного спокойно-внимательного состояния.

Гритерн — городок маленький, намного меньше Захлебня. Обнесен невысокой оградой с видавшими видами воротами. На охранной вышке половой тряпкой красовалось что-то наподобие знамени.

Гритерн — городок рабочих. Главным строением тут является не дом старейшин, не суд и не церковь, а деревообрабатывающий заводик. Вокруг этого завода и вырос со временем городок. Почти все его жители трудятся лесорубами, или столярами, или шлифовщиками, а женщины в основном заняты ведением домашнего хозяйства. Стаи собак носятся по пыльным улочкам, роятся в мусоре, облаивают незнакомцев. Поэтому местные стражники особо не напрягаются — звонкие собачьи голоса предупреждают их обо всех новоприбывших, а также про все шумные события, как то: драки, скандалы и пьянки.

Мы вышли к воротам Гритерна после полудня. Я с сомнением оглядела хлипкую стену, настежь распахнутые ворота, в которые вьезжала груженая бревнами телега, и неряшливых сонных охранников. Единственное, что спасает этот городок от разграбления — это полное отсутствие добычи. Напасть можно, но взять нечего.

Охранники посмотрели на нас скучающими глазами, словно нехотя взяли ляны, и равнодушно отошли. Я редко встречаю такое странное равнодушие. Варлок же совершенно не обратил на стражников никакого внимания и пошагал дальше. Я за ним.

Мы прошлись по самой широкой дороге Гритерна, потом свернули на дорожку поплоше. Дома тут были почти одинаковые — или "хуже некуда, того и гляди развалится", или "подопрем еще одним бревном, глядишь, еще простоит". За нами увязалась с брехливым лаем пара собак, я на них пару раз цыкнула, и они отстали. Варлок все так же молча шел вперед. Наконец я не выдержала.

— Варлок, что случилось? Где твой посланец?

— Не знаю, — мрачный как грозовая туча Варлок остановился и оглядел покосившиеся домишки. — Он не отвечает с самого утра.

— Так почему ты мне не сказал?

— А что бы это изменило? — зло отозвался маг, пиная камушек. — Как его искать, ума не приложу.

— Поколдуй, — неуверенно предложила я, — или давай спросим о нем в кабаке.

— Нельзя тут колдовать, в Гритерне свой шаман имеется, — буркнул маг. — А спросить кого? Посланец тут не живет.

У меня голова закружилась, — мы тут через непролазный лес сутки пробираемся, а посланец непонятно где!

— Как не здесь? Так какого ж лешего мы сюда притащились, а? — я почти кричала.

— Заткнись! — Рык Варлока распугал всех собак и ребятишек на улице. Они глазели на нас в некотором отдалении, а теперь драпали что есть мочи, прячась во дворах. — Пошли, где-то обосноваться надо.

— Так где же все-таки твой посланец с моими деньгами?

— В лесу...

Я постаралась сильно не удивиться. Что ж, этого следовало ожидать. С Варлоком ничего просто так не бывает.

В этом-то и прелесть.

В кабаке было грязно, вонюче и темно. Докричаться до хозяина или хотя бы разносчика было не легче, чем до вершины Драконьего Хребта. Когда взлохмаченный сонный мордоворот, высунувшись из боковой двери, довольно нелюбезно поинтересовался, чего мы тут орем, я была уже вне себя от злости. Как оказалось, Варлок тоже. Он бросил сумки, легко перемахнул стойку и крепко схватил мужика за грудки. Приподняв его над полом и резко тряхнув, маг прорычал в расширенные глаза жертвы, что желает видеть хозяина этого заведения. Оказалось, что мордоворот и есть хозяин. Тогда Варлок поставил его на пол, но рубаху не отпустил, и тем же тоном поинтересовался, где два усталых путника могут найти себе комнату в Гритерне.

Мужик выпучил глаза и попытался разжать хватку Варлока, но тщетно. Тогда мужик решил позвать на помощь, но Варлок снова его приподнял и глухо щелкнул челюстями. Я скривилась — колдовать нельзя, а клыками щелкать можно. В логике магу не откажешь.

Однако метод Варлока дал свои плоды. Мужик заткнулся и что-то неразборчиво залепетал. Варлок вновь поставил его на пол, и тот вполне сносно пояснил, что комнат у него в кабаке нет, но у бабки Валинки можно попроситься на постой. Подробно узнав про месторасположение бабки, мы покинули кабак и его перепуганного хозяина. Думаю, сегодня вечером нам не стоит заходить в это заведение и портить своим присутствием красочные россказни хозяина о двух буйных сумасшедших.

Бабку мы нашли легко. Ее домик скромно поблескивал закопченными окошками меж двух хибар, которые и домами-то назвать было невозможно. Возле них копошились женщины, сновали ребятишки. Варлок размашисто подошел к домику бабки и заколотил в дверь. Быстроглазая соседка бойко вынырнула из-за плетня:

— А чего это вам тута надо?

Варлок не спеша повернулся к ней и сверкнул глазами. Я поджала губы — молодая женщина чуть не растаяла, пожирая мужчину глазами. А Варлок не торопясь оглядел ее с ног до головы и улыбнулся. Затем подошел к плетню и локтем оперся на него, немного нависнув над барышней.

— Нам нужна хозяйка этого дома. Хозяин кабака сказал, что она берет постояльцев.

Вот же хулиган, как елей разлил! Соседка недовольно оглядела меня, но, не сочтя меня соперницей, вновь лукаво глянула на мага и опустила глаза, немного покраснев. Ресницы затрепетали, грудь будно задышала. Варлок спокойно оглядел все это великолепие, удовлетворенно кивнул, и наклонился еще ближе.

— Так где же бабка Валинка, а, девушка?

— Вон идет, — чуть слышно прошелестела та, указывая вымазанной в земле рукой за плетень.

Я оглянулась, — по дороге бодро шаркала сухонькая старушка с лукошком. Бусины-глазки мигом углядели и оголовье меча Варлока, и его тугой кошель. Меня старушенция оглядела не менее цепко, но быстрее — я поймала ее взгляд и насмешливо оскалилась. Прошаркав мимо нас к двери, бабка сказала:

— Небось, ночевать негде?

— Негде, — подтвердила я.

— И чего ж вы шляетесь-то? — такая бесцеремонность меня взбесила, и я уже открыла рот для отповеди, но Варлок меня опередил.

— Дело есть, бабка. Денежное, — и многозначительно звякнул кошелем.

Любопытство у бабки только усилилось, но она замолчала, проворно отперла дверь и вошла в сени. Мы двинулись следом, причем наглый маг оттеснил меня с дороги плечом и даже не отреагировал, когда я легонько пнула его пятку сапогом. Меж тем спина бабки продолжала нам докладывать:

— Вона из сенцов дверка, чулан. Там и лежанка есть. Харчи доставайте гди хотите, в очаге сами кашеварьте. Эту дверь запирать не буду, узлы свои охороняйте как могете. Я там у себя запруся, и шо хочте, хучь на рогах стойти. Четыре ляна ночь.

— Ско-олько? — Я чуть не подавилась жадностью этой старой карги. Не, с такими запросами она долго не протянет, я уж постараюсь. Варлок двинул меня локтем и открыл дверь в чуланчик.

— Думаю, на четыре ляна потянет, если дашь нам еще одно одеяло и подушку, — заявил он, нагло глядя прямо бабке в глаза. — А то и двух не дам, и ночевать останусь.

Бабка пожевала губами, прикидывая, скривилась и тоненько запричитала:

— Все-то хочуть сиротинушку обидеть, нету управы на злодеев...

— Бабка, не хнычь. Тащи постель. — Я устало прошла в чулан, развязала плащ, плюхнулась на лежанку. Мягко, тепло.— Эй, бабка, хворосту для очага дай!

Варлок укоризненно поглядел на меня, украдкой показал кулак и пошел вслед за возмущенно бубнящей бабкой внутрь дома. Должно быть, умасливать. Ну и леший с ним.

Вернулся он быстро, неся охапку хвороста и зло поджав губы. Сгрузил ветки у очага и решительно закрыл дверь.

— Что, договор о незагрызании отменен? — Безразлично поинтересовалась я, взбивая под головой подушку. — Ты не будешь против загрызть меня лежа? Я так устала.

— Сай, тебе обязательно настраивать против себя всех, с кем сталкиваешься? Чего бабку обидела? — Варлок снял плащ и пытался развести в очаге огонь.

— Это я ее обидела? Хе, кто кого еще обидел! Четыре ляна за этот клоповник! — от возмущения я даже привстала на кровати. — И ты хорош, ко всем подкатываешь, независимо от возраста. Что ты в этой крале с огорода нашел? У тебя что, гон?

— Сай, мы говорим о бабке и твоем недипломатичном поведении. Не меняй тему.

— Да иди ты, Варлок. Давай тогда уж поговорим о моей оплате за труд, и о твоем беглеце-посреднике.

Варлок помрачнел. Он поднялся с колен и подошел к засиженному мухами крошечному окну.

— Нужно идти в лес, искать. В городке поисковое заклинание слишком заметно.

— Пошли, — я встала с лежанки, натянула сапоги. — А поесть где найдем?

— Там же, в лесу. — Варлок со вздохом поднял плащ и подошел к нашим сумкам. Два легких пасса руками — тусклое мерцание окутало сумки, и они исчезли.

— О, — я недоуменно смотрела на пустое место, — а куда ты девал наши вещи?

— Спрятал, — улыбнулся маг.

— А куда? — Я натягивала плащ и проверяла, как ходит в ножнах топорик.

— Да тут они остались. Только глаза мозолить бабке не будут. Теперь для всех, кроме меня, в комнате ничего нет, хоть руками по полу шарь.

Какое полезное заклинание, думала я на ходу, вот бы и мне так!

— Варлок, а ты можешь меня научить этому заклинанию, а? А то бегаю, как дурень с торбой, с пожитками своими. Ну сделай доброе дело, научи!

Маг только усмехнулся. Нда, добрые дела не в его компетенции.

Выйдя за ворота, мы углубились в лес. Варлок сразу свернул с тропки в чащобу, и я, проклиная все на свете, поплелась следом. Ну что за человек, проторенная дорожка ему, видите ли, не в радость.

Остановившись у густых кустов, маг присел и начал бурчать что-то неразборчивое, маша руками. Ну что у этих колдунов за ворожба. Интересно, если Варлоку руки связать, он хоть что-то сделать сможет? Думаю, для начала он разорвет веревки, а потом и напавшего.

Варлок договорил, и выпустил из рук тонкий розоватый лучик. Тот повисел в воздухе, подрыгался, и резво нырнул куда-то в заросли. Я было рванула следом, но Варлок бесцеремонно схватил меня за ворот.

— Не спеши, подождем тут.

Я раздраженно высвободилась.

— Варлок, я тебе не шавка, которую можно в любой момент хватать за шиворот! Ты хочешь в очередной раз стать трупом? — меня колотила злость, я нашарила за поясом стилат и сжала его пальцами. — Что за манеры, заказчик?

— Извини, — маг с интересом смотрел на меня, вроде только что увидел. — Не кипятись, все равно тебе меня не победить.

Я нахально ухмыльнулась.

— Да неужто? Что получилось один раз, получится и во второй.

Маг резко шагнул ко мне, но я вовремя отпрыгнула и со злорадной ухмылкой вытащила топорик.

— Ну давай, оборотень, если уж так захотелось. Попробуй. А лучше признайся, что посланца твоего здесь и не было. Решил на халяву помощником разжиться, а потом и порешить его, да?

— Ну ты и язва. — Варлок решительно вытащил меч, сбросил с плеч плащ. — Ну, зараза, я терпел долго. Теперь тебя уже никто не спасет. Посланец есть, но найти его я не могу. Но сейчас это уже неважно. Важно, куда я дену твой труп.

С этими словами маг напрягся, принял боевую стойку и медленно пошел на меня. Его глаза превратились в холодные и абсолютно бесстрастные агаты. Лицо стало застывшей непроницаемой маской. Если бы не необходимость сматываться, я бы стояла и любовалась, так он был хорош. Эмоции на лице — это не главное, ведь только полное их отсутствие обнажает зверя, живущего в человеке. В Варлоке жил не только волк, в нем гнездилась сущность намного страшнее.

Я медленно отступала, маг не спешил нападать. Эта пара секунд полностью открыла мне глаза. Сущностей, подобных Варлоку, я видела всего пару раз — когда на большие праздники в храме Луны проводили обряд в честь царствования Луны. Они вырастали по бокам ее идола, как из-под земли, и принимали человеческий облик перед тем, как исчезнуть с жертвенной душой. Эскорт Селены, собиратели душ, крылатые черные вестники.

Я уперлась спиной в ствол дерева и приготовилась к нападению. А, будь что будет, я столкнулась с таким, что и умереть не жаль. Я наяву увидала свой самый тайный сон, — жаль, придется его убить. Я осторожно начала выписывать топориком восьмерки, потихоньку отходя от дерева. Не хватало, чтобы Варлок меня к нему припечатал. Маг поворачивался следом, не мигая глядя на меня своими бусинами-глазами. Жутко, скажу я вам, ой как жутко. Но не впервой.

Варлок напал первым. Мы схлестнулись в стремительном танце, кружась среди деревьев. Варлок оказался очень быстрым. Одно дело — смотреть, но совсем другое — участвовать. Я чувствовала, что выдыхаюсь, но упрямо продолжала держать его на расстоянии, снуя по пятачку полянки как комар. Наконец Варлок решил, что поигрались мы достаточно долго, и тремя быстыми ударами оттеснил меня к краю полянки. Под ноги мне попался какой-то несознательный корень, и я потеряла равновесие. Скользнув вниз, я успела выхватить стилет.

Варлок сильным ударом выбил топорик из моей руки и с силой опустил меч вниз. Я из последних сил откатилась, выбросила руку со стилетом и засадила его Варлоку в бок. Тот взревел, дернулся. Я вскочила на ноги, Варлок тоже встал, глядя на меня. Я похолодела — я безоружная, а у мага, леший его дери, и меч в руках, и мой стилет в боку остался. Я попятилась, боясь повернуться к магу спиной, а он довольно резво для раненого подскочил ко мне и сильно ударил рукоятью меча. Метил он в голову, но я увернулась, и скользящий удар пришелся по плечу, опрокинув меня на землю.

Маг спокойно уселся сверху, обездвижив меня и закапав льющейся из бока кровью. С силой воткнул меч в землю рядом с моим лицом и медленно вытащил из бока стилет. Затем закрыл глаза, шумно задышал. Я глядела, как глубокая рана пульсирует, выталкивая кровь, затем дернулась пару раз и с невообразимой быстротой затянулась. Мне стало совсем худо, потому что продолжение было ясно как день.

Варлок открыл глаза, и опустил на меня тяжелый взгляд. Крепко взялся за рукоять холодящего мне щеку оружия и нагнулся надо мной, внимательно и все так же бесстрастно разглядывая. Я поняла, что чувствует жертва, глядя на посланцев Селены, — абсолютно ничего. Я, смирившись, просто глазела на безупречное лицо победителя, ожидая, когда же произойдет финальный взмах меча. Ну, играла и проиграла, правила игры были известны заранее, так что — никаких жалоб.

В глубине леса мелькнул розовый сполох. Я перевела глаза на приближающийся лучик. Маг не глядя вытянул руку назад и поймал его, растворив в ладони. Лицо его приобрело человеческое выражение, и оно мне тоже не понравилось.

— Он мертв, — слова Варлока прорезали воздух, как раскат грома. Я вздрогнула. — Сайлен-Шиит, я не хочу убивать тебя. Ты действительно очень помогла мне, и твоя подозрительность вполне оправданна. Прими мои извинения. Но запомни навсегда — я сильнее, и выяснять это еще раз даже не пробуй. Завтра мы разойдемся в разные стороны, и я не хочу...

Варлок закусил губу и встал, протянул мне руку. Я встала сама, отряхнулась, и хмуро пошла искать свой топор. Он сильнее, я согласна. Самолюбие мое, конечно, помято и потоптано, но гордость за мага намного сильнее.

Если он сильнее меня, да еще и мозгами обладает — это просто сказка. И она существует! Господа, на свете все еще есть чудеса, и мечты, оказывается, сбываются!!! Хоть, леший, и ненадолго...

Я подошла к неподвижному магу, протянула ладонь. Тот непонимающе на меня посмотрел.

— Позвольте попросить у вас мой стилет обратно, будьте так любезны. — Я легонько поклонилась.

У Варлока отвисла челюсть, он недоверчиво посмотрел на меня. Луна, если он сейчас спросит, уж не обиделась ли я ненароком, я убегу в чем есть до Приграничного Гнезда и зарекусь вообще иметь дело с мужиками, клянусь! Но у мага хватило ума понять всю деликатность ситуации и тонкость этикета обращения побежденного с победителем. Он протянул мне стилет.

— Пошли, я знаю, где он. — С этими словами Варлок быстро прошагал мимо меня и исчез в ближайших кустах, я вприпрыжку кинулась следом.

Глубокая нора в глубине леса была тщательно замаскирована. Вокруг росли столетние деревья и густой кустарник, скрывая овражек. На дне бил небольшой ключ, а чуть выше располагался вход в убежище посланника.

Ключ журчал бы очень мелодично, если бы тек по годами вымытому руслу. Но доржку ему перекрывало тело крупного, когда-то белого волка. Его намокшая шерсть стала серой, из бока торчали три стрелы. Голова волка с прижатыми ушами и закрытыми глазами валялась неподалеку.

Варлок опустился на колени возле посланца, погрузил пальцы в шерсть и прижался лбом к окоченевшему телу. То ли стон, то ли вой вырвался у него, пальцы сжались так, что костяшки побелели.

Я отломала древко одной из стрел и отошла в сторонку, оставив Варлока наедине с волком. Возможно, он был его товарищем, другом. В такие минуты нельзя мешаться под ногами.

Я выбралась из оврага и присела на трухлявый пенек, вертя в руках древко. Оперение показалось мне смутно знакомым. Я провела пальцем по древку, ощупывая, затем поднесла к глазам. Так и есть. Выжженный крошечный знак варраков со всей очевидностью доказал, что в нашей маленькой компании не только я представляю для них интерес. Я повернулась спиной к оврагу, набрала в грудь воздуха и выдала такую тираду, что лес недовольно зашумел.

Облегчить душу не удалось, и я схватилась за голову руками и заметалась между деревьев, пиная ни в чем не повинный пенек и костеря варраков и иже с ними, как придется.

— Сай, иди сюда, — глухой голос Варлока привел меня в чувство.

Я спустилась вниз, ни туши, ни головы нигде не было. Я не решилась спросить, куда Варлок дел тело посланника. Думаю, по-своему похоронил, из овражка вроде что-то полыхало. Варлок сунул мне меч и присел, превращаясь. Затем полез в нору. Я стояла и ждала, слушая журчание ручейка и размышляя, что же теперь делать. Ставлю сто против одного, что денег Варлок в норе не найдет. Так и случилось.

Волк с грустной мордой вылез из норы, отряхнулся, и сообщил, что все похищено. Я недоверчиво посмотрела на мага, потом протянула ему оружие.

— Простите мне мою недоверчивость, но позвольте, я сама проверю.

Варлок только хмыкнул, но выходку мою стерпел. Да, я теперь с ним буду общаться исключительно вежливо. Леший, забыла извиниться, что поворачиваюсь к нему спиной.

А, только зря выпачкалась. Сумки там были, но ни намека на деньги. Я покопалась даже в стенках норы, чуть не завалила ее на себя и бодро вылезла, радуясь, что Варлок все еще меня ждет.

— Маг, что теперь делать? — я развела руками и уставилась на ручеек.

— Сай, придется мне самому амулет нести. Деньги я тебе оставлю все, что есть. — Он посмотрел на меня грустыми глазами. — Прости, но тут уж я не виноват. Ума не приложу, как это его смогли убить. Да еще и знали, что голову нужно отрубить. Это не охотники, точно.

— Точно, — согласилась я, протягивая Варлоку древко, — это варраки. Маг, ваши противники наняли лучших в своей области для слежки за тобой. Каменные Круги берут дорого.

Варлок в бешенстве — это не то зрелище, на которое стоит смотреть. Я задержала дыхание, отступила на шаг. Лицо Варлока опять стало маской, пальцы, сжавшись, раскрошили древко в труху, а из глаз полыхнула такая яростная волна, что от нее одной может сердечный приступ начаться.

— Каменные Круги будут следующими после этих сатолийских выродков, — процедил он сквозь зубы и не оглядываясь вылез из овражка.

А что я сделала? Правильно. Вприпрыжку потрусила следом.

Это уже входит в привычку.

Я сидела на полу на одном одеяле, греясь у очажка и помешивая в котелке травяной отвар. Варлок лежал на кровати, вертя в руках проклятый амулет и задумчиво рассматривая потолок.

Из лесу мы пришли уже затемно. Покинув овражек, мы вопреки моим ожиданиям ушли в лес, еще дальше. Варлок перекинулся и попросил подождать. Я битых два часа сидела под деревом в томительном ожидании, а потом еще один на дереве в бессильной злости, спасаясь от дикого кабана. Тот рыл носом землю прямо под моим убежищем, зверски хрюкал и вообще вел себя отвратительно. Появившийся Варлок не раздумывая прыгнул на хряка, и под ужасный визг жертвы оттянулся на свинке по полной. Досталось кабану и за варраков, и за сатолийцев, и за всех-всех-всех. В общем, мы триумфально вступили в Гритерн с внушительной добычей, бабка чуть не лишилась чувств при виде матерого кабана, но живенько его освежевала. Мы с Варлоком милостиво уступили ей половину туши, и нашу половину бабка готовила самолично. Наелись мы до отвала, после чего удалились в чулан.

Я задумчиво смотрела на закопченный очаг, вполголоса напевая любимую балладу. Вечер был густым, как сметана, и черным, как уголь. В Гритерне спать ложились рано, заводик начинал свою работу на рассвете, поэтому на улицах не было ни души. Я попробовала варево и нацедила кружку.

— Варлок, будешь настой?

— Мм?

— Настой, говорю, пить будешь? — я подошла к магу и протянула ему кружку. — Держи, горячая.

— Я уйду завтра на рассвете, — Варлок повернул ко мне голову, обжигая глазами, ощупывая взглядом. — А ты?

Я вздохнула и села рядом, вертя в руках ложку. Щели в полу в палец, замазать бы не мешало...

— Я пойду позже. Наверное, позавтракаю и пойду. Кабан еще остался. — Что я говорю? Ну неужели это сейчас так важно?

— Спасибо за все, наемник. — Мягкая ладонь ласково провела по плечу, похлопала по спине. — Мне очень жаль, что так получилось с твоей оплатой. Но я отплачу позже. Ты до весны у сатиров будешь жить, верно?

— Угу.

— Я пришлю кого-нибудь с деньгами. Все будет честно.

Да леший с ними, с деньгами, хотелось взвыть мне. Варлок, ты непробиваемый идиот, а я еще хуже. Я посмотрела на мага. Тот отставил кружку и жадно ел меня глазами, топил в первобытной тьме своей души. Словно хотел навсегда запомнить. Или мне так кажется?

Я встала и опять села у очага. Когда не знаешь, что сказать, лучше молчи. Золотое правило. А когда хочется сказать очень много, а нельзя? Я покосилась на рубашку Варлока, брошенную на пол. Ну вот, вторую рубашку я ему испортила. Как же он теперь? Холодно, осень все-таки. Я первела взгляд на кровать.

— Варлок, а что делать с рубашкой, а?

— Одену эту, не такая уж она и грязная, — маг пожал плечами и повернулся на бок, заиграв мышцами. Я отвела глаза.

— Дай мне сумку мою.

Варлок что-то быстро проговорил, и у стены появились наши нетронутые вещи. Я подошла к своей сумке, покопалась в ней и достала гребень. Распустила косу и принялась вычесывать из нее дорожную пыль. Лучше, конечно, не стало, но хоть руки заняла. Заплетать волосы не стала, тряхнула головой — пусть хоть немного подышат.

— Ты как хочешь, но один мешочек возьми. Там лянов с тысячу, пригодится. Тебе до Окраинного Мира сколько идти?

— Долго, — Варлок разгладил ладонью одеяло под собой, ухмыльнулся. — Беспокоишься обо мне, наемник?

— Я об оплате своей беспокоюсь, — буркнула я, засовывая гребень обратно в сумку.

— Примерно седмицу, — Варлок устроился поудобнее. — Эй, тебе там на полу не холодно? Иди сюда, поздно уже. Спать пора.

Я подошла к кровати и устроилась на краешке, завернувшись в одеяло. Варлок обнял меня одной рукой и притянул к себе.

— Так теплее, — ответил он на мои вялые отбрыкивания. — Ты была когда-нибудь у нас?

— Нет.

— Тогда слушай. Наш мир полон спокойствия и безмолвия. Скалы, поросшие седым мхом, бескрайние поля с низкой травой. Копыта коней проваливаются в них, как в ворс ковра. Табуны несутся, как вихрь, по равнинам, запертым меж величественных гор, взбираются по каменистым тропкам и вновь опускаются в долины. Еще есть леса. Они полны духов и фей, маленьких, как палец. Но они очень могущественны, бойся их обидеть. — Голос Варлока зачаровывал, уносил вдаль, сковывал по рукам и ногам. Я слушала и таяла. А он продолжал. — Наши города невелики, есть много деревень. Люди Окраинного Мира суровы, но щедры. Мы любим природу, мы поклоняемся ей. Сами Вершители кланяются до земли нашим князьям, потому что за ними несокрушимая сила нашего народа. Мы свободны, и это главное наше достояние. Земли много, и если тебе захочется уединения, то ты сможешь его найти без труда. На берегу горной речки, несущейся с грохотом, прозрачной, как слеза, ты сможешь послушать песню вечности, рассказать свои тайны, и река поможет очистить душу от тяжести. Наши люди — воины, но мы не жаждем войн или убийств. Если же кровопролитие необходимо, безжалостней выходцев из Окраинного Мира только варраки, но и им не хватает хладнокровия.

— Варлок, а как же волки? Где же вы живете?

— Мы живем в лесах, у нас есть целые поселения в глухих непроходимых чащах. Как у сатиров, они скрыты от людей. Мы живем в домах, подчиняемся князю и своему вожаку. Мы чтим магию Природы и помогаем нашему краю. А еще мы любим, деремся за власть, за волчиц. Мы — живые, в каком-то смысле, и все человеческие страсти нам не чужды. Поверь, Сай, никакие не чужды...

Я лежала с закрытыми глазами и боялась пошевелиться. Ну зачем он бередит мою душу, зачем мне все это рассказывает? Я хочу туда, хочу с ним! Но предназначение мое в другом. В кражах, крови, погонях... Это — моя жизнь, и я не представляю ее иной. Мне хотелось плакать от безысходности, от невозможности выбора. Который мне, кстати, никто и не предлагает.

— Спокойной ночи, — прошелестел Варлок мне в ухо.

Я не ответила. Я беззвучно глотала слезы.

Ведущий, я пропадаю...

В серых сумерках раннего утра мы с магом вышли на улицу, ежась от холодного осеннего ветра. Моросил мелкий противный дождь, небо висело над самой головой. На улицах было много рабочего люда, хмуро бредущего на работу. Мы прошли в толпе к уже распахнутым воротам. Варлок остановился и повернулся ко мне.

— Прощай, Сай. — И нежно провел пальцем по моей щеке. — Не поминай лихом.

— Прощай, Варлок.

Я смотрела вслед медленно удаляющейся фигуре воина и не могла устоять на ногах. Они не держали, живот свело истеричной судорогой. Я не могу стоять и смотреть, как с каждым его шагом уходит моя жизнь, по капле сочится кровь из раны в сердце. Я должна его догнать! Ноги ватные, сердце колотится где-то в висках. Луна, помоги, я не могу этого вынести. Если я промедлю еще минуту, я больше никогда его не увижу, не почувствую его запах. Никогда. Никогда. Никогда.

— Варлок, стой! — я мчалась, не видя дороги, толкая людей. Я не могла позволить ему уйти просто так. И пусть это будет моей самой страшной в жизни ошибкой, пусть!

— Варлок...

— Что? — маг смотрел на меня с удивлением, смешанным с каким-то тоскливым ожиданием. Луна, да что же это?

— Варлок... — я сжала его плечи, как последний островок надежды, — ты можешь думать, что хочешь. Я не знаю, как тебе сказать... Я не такая, как должна быть, я убийца, я вся в крови своих врагов и простых людей, — Луна, что я болтаю?? — Сделай то, что я прошу. Просто сделай, не надо ничего говорить. А потом иди и думай обо мне, что захочешь. Поцелуй меня, поцелуй, я хочу запом... — я не договорила. Не смогла. Не успела.

Мужчина схватил меня так крепко, что я чуть не задохнулась, и впился в губы. Жадно, властно, ликующе. У меня закружилась голова. Если бы он меня не держал, я бы, наверное, упала. Я пила его, пыталась осушить до конца, запомнить навсегда его вкус. Вновь и вновь, до боли, до крови, до дна...

Мы стояли под усилившимся дождем, мокрые, и этого даже не замечали. Я не могла оторваться от воина, которому покорилась без слов, который похитил мою волю, мою свободу навсегда. Я приняла его сущность, его зверя, а он принимал мою. Мы оба знали, кто мы есть, и это нас не отталкивало, а совсем наоборот.

— Сай, — Варлок осыпал мое лицо легкими, жадными поцелуями, — я люблю тебя. Ни одна женщина никогда не была для меня такой желанной. Я готов сражаться за обладание тобой со всей стаей, со всем миром! Ты — моя, ты — только моя... Я убью любого, кто посмеет прикоснуться к тебе без твоего согласия, я вновь и вновь буду доказывать тебе, что только я из всех живых и мертвых достоин быть твоим вожаком, твоим любовником, твоим воином...

— Варлок, ты вернешься?

— Да. Теперь-то я вернусь, и даже вся Огненная Бездна не удержит меня!! Я вернусь, чтобы вновь увидеть твои глаза.

— Приходи в Гнездо, я буду ждать тебя, маг.

— Я сам принесу тебе твою плату за работу, наемник. Только дождись меня, прошу.

— Я люблю тебя, воин. Я готова признать, что даже у Лунного Луча может быть еще один хозяин, кроме Селены. Ты — хозяин моей души, Варлок.

Я вновь впилась в его губы, вся кровь прилила к лицу. Я не могла насытиться его запахом, его вкусом, его сильными руками.

— Мне пора, Сай.

Я отодвинулась. Стоя под проливным дождем и взглядами хихикающих рабочих, я не могла понять, слезы или дождевые капли стекают по моему лицу. Смотрите все, наемник-убийца рыдает! Такого цирка никто еще не видел.

Фигура Варлока растаяла в пелене дождя. Я повернулась и побрела обратно в городок. Мысли, как табун коней, проносились в голове, глаза смотрели и ничего не видели. Луна, помоги ему! Пусть провалится к огневицам хоть вся Сатолия, пусть Каменные Круги захлебнутся своими ядами, только помоги моему Варлоку выжить! Мне все равно, кого он должен убить, и кто в этой распре прав, а кто виноват.

Пусть мой воин вернется ко мне, придет и обнимет. Я за это душу свою продам, а больше ничего ценного у меня нет...

Тэлль — это праздник, легкомысленный и очень опасный, а Варлок — это вечность, надежная и бесстрастная. И покорить эту вечность дорогого стоит, а уж за любовь такого воина, как Варлок, можно в огонь и воду. Без эльфа прожить я смогу, а вот без треклятого упыря — нет...

Я готова бросить все, я готова предать, убить, оболгать, лишь бы еще раз обнять его.

Ведущий, я схожу с ума...

Незаметно я подошла к хибарке бабки. Двор спал, спали и окошки. Погруженная в свои невеселые, но полные надежд думы, я неслышно вошла в темные сени и толкнула дверь в чулан.

Слишком поздно я услышала за спиной шорох.

Грубая ладонь зажала мне рот, и я ощутила холод стали в боку. Сердце трепыхнулось, потом еще... Я привычно напрягла спину, прося подпитки, но этот плащ ничем не мог мне помочь.

— Каменные Круги требуют твоей крови, наемник.... — прошипел над ухом зловещий голос с сильным моравским акцентом.

Мир заволокло кровавым туманом, и он осыпался крупными осколками мне под ноги.

* * *

* * *

*

Голос замолчал, гулом отразившись от стен пещеры. Фигура колыхнулась.

— Вот так закончился мой земной путь, неофит.

Обнаженное тело на алтаре слабо дернулось. Жрица ударила в маленький барабан.

— Теперь я должна спросить — готов ли ты пройти путь, который закончится, возможно, так же бесславно? Примешь ли ты судьбу, похожую на судьбу маленького лучика? Отвечай!

Парень поднял голову. Луч луны из отверстия в потолке пещеры осветил его бледное лицо.

— Я... готов... Ведущая... — прохрипел он.

— Да будет так! — голос Ведущей загремел под сводами, лунный луч засверкал серебром. Неофит застонал, и на его шее отчетливо проступила оскаленная кошачья голова.

Легкий дымок растворился в лунном свете.

— Цикличность, брат, никто не отменял. Еще вернешься.... — донеслось, как шелест травы.

Тихий напев жрицы и ритмичный глухой звук барабана сплелись воедино, унеся человеческие страсти и страхи прочь из души нового Лунного Луча.

Ты выйди в поле в час ночной,

Впитай в себя звезд яркий свет.

И за невидимой рукой,

Предав забвенью путь земной,

Уйди в теней мир и побед.

Лишь избранных ведет туда

Рука Судьбы, что правит миром.

И растворишься ты тогда

В ночи, чья тьма так глубока,

Где власть и мудрость неделимы.

И в бархатном плаще из тьмы,

В короне звезд, в сиянье нежном

Ты мчись по млечному пути

Навстречу ветру, что с земли

Тебе несет мои надежды.