Хранитель историй

Константин Нормаер

ХРАНИТЕЛЬ ИСТОРИЙ

ПРЕДИСЛОВИЕ

За окном раздался едва уловимый шорох, и после невыносимой дневной жары в комнате повеяло приятной прохладой. Мистер Люкси фа Рипс заводил носом, словно крот, учуявший приближение непрошеного гостя. Створка окна заскрипела и отворилась. Свежий ветерок, стараясь не беспокоить хозяина комнаты в кривом флигеле, осторожно зашелестел по полу, утонув в ворохе бесчисленных бумаг.

Мистер Рипс отложил перо, подошел к окну и вгляделся в туманный горизонт. Вдалеке, над самой кромкой леса полыхнуло, и свинцовое небо озарили короткие всполохи. Созерцатель поежился и, вместо того чтобы плотнее закрыть окно, распахнул его настежь. Покои тут же пронизала волна невероятной прохлады. После двух недель засухи приближавшийся дождь казался манной небесной. Надменная стихия все-таки сжалилась над земными рабами и даровала несчастным созданиям немного благодати.

Тучи медленно поползли в сторону дома, а хоровод листьев, круживших по округе, стал предвестником настоящей бури.

Неторопливо сложив бумаги и длинные гусиные перья, Рипс покосился на стоявшую у края стола чернильницу. Ее иссиня-черная поверхность дрогнула и забурлила, словно горячий бульон.

Тяжелые тучи властно пожирали светлые частички неба, вальяжно расплывались над крышей дома. Подхваченная потоком ветра оконная створка ударилась о стену и разбилась вдребезги. Девственно чистые листы бумаги разлетелись по комнате, сведя все усилия мистера Рипс к нулю.

— Ко всем мертвецам эту погоду! — сквозь зубы процедил старик и медленно зашагал к выходу.

У резной двери, на которой красовались массивные фигуры двух зубастых драконов, хозяин комнаты остановился и оглянулся, а потом отчего-то посеменил обратно.

Природа ликовала, скидывая с себя шелуху ужасной духоты, в мир приходила долгожданная прохлада.

У линии горизонта все чаще стали мелькать росчерки молний, словно на той стороне леса шло наступление, и несмолкаемые канонады возвещали о скорой победе над врагом. Первая капля бойко ударилась о стекло и, растянувшись змеей, медленно стекла вниз, за ней вторая и еще одна...

— Ох, не вовремя, как не вовремя, — запричитал Рипс.

Окно быстро покрылось извилистыми потеками, скрыв из виду небывалое буйство природы. Взор пожилого хранителя привлекли разноцветные переливы, казавшиеся чем-то невероятным в этом царстве темных полутонов.

Грозные тучи уже обложили все небо, окутав одинокий дом фигурами ужасных чудовищ. Прямо в центре небесного полотна, освещенного многочисленными зигзагами молний, возник образ скорчившейся горгульи, за ним — призрачный вампир, а завершал парад монстров оскалившийся волк.

Рипс и сам ощетинился, словно загнанный в ловушку зверь. Он с жадностью наблюдал за огромными монстрами. Его пальцы нервно забарабанили по стеклу, повторили стук дождя. Развернувшись на месте, хозяин комнаты в один миг оказался у письменного стола. Лист бумаги, чернильница и перо были уже наготове. Первая строчка вышла неровной, вроде как острожной, будто старик только притрагивался к чему-то сокровенному, пытаясь прислушаться к новой истории, уловить самое ее начало.

Такая погода сегодня была неслучайной. Подавая знак, она сулила не только избавление от давних воспоминаний, а и возвращение к былой юности. Что ж, ничего страшного, в его загашнике обязательно найдется место для еще одной истории.

За окном снова громыхнуло. Дождь обещал обратиться настоящим ливнем...

Ливень начался с самого утра и не думал прекращаться. Дороги к кладбищу размыло, и когда гроб проносили через ворота, тот с грохотом упал в самую жижу. Толпа испуганно охнула и подалась назад. Священник несколько раз перекрестил собравшихся, затем себя, и вскоре процессия продолжила свое скорбное шествие.

Немногочисленная гурьба знакомых, приятелей и просто праздных зевак сгрудились вокруг гроба, и сочувственно переговаривались между собой, слушая поминальную речь пастыря.

Рик Джейсон не знал и половины из тех, кто сегодня пришел на Старое кладбище. Весть об очередной жертве Химеры разнеслась по городу за считанные часы. Гроб, в котором покоилась сестра Рика Джейсона, был намертво забит дюймовыми гвоздями — никто не должен видеть изуродованного тела Клер. Низко склонив голову, Рик стоял возле свежевырытой могилы и молчал.

Тяжелые капли били по крышке гроба, а священник все говорил, не прерываясь ни на секунду. Вначале о жутком несчастье, свалившемся на город, потом о святых, ждущих на небесах убиенную мисс Клер Джейсон, ну а в конце упомянул о Химере, которая словно мор разгуливает по мрачным улицам и с невиданной доселе жестокостью губит ни в чем неповинных горожан. Обрывки фраз, что долетали до Рика, заставляли его непроизвольно содрогаться.

Химера... Химера? Химера! Сколько раз за последнюю неделю он слышал это имя: совершенно безликое и отдающее туманной пустотой. Раньше он не верил в морского монстра, пожирающего человеческие души. У его страха было иное имя. Только какое теперь это имело значение?! Он потерял самое дорогое, что было в его жизни. Лишился единственного любящего и преданного сердца.

Когда поссорился с Клер, он не стал слушать ее извинений. Струсил, сбежал без оглядки. Непоправимая ошибка... Если бы они держались вместе, все могло бы сложиться иначе. Страшное проклятие не сломило бы их семью, не разбросало в разные стороны. Только фортуна не любит неудачников и не идет навстречу трусам и лжецам. Он мог все изменить, но не стал. Не захотел... Или просто выбрал более легкий путь...

В очередной раз Рик чертыхнулся, кляня собственные мысли, отражающие его эгоистическую сущность. Только куда деваться от правды! Она оказалась слишком очевидна, чтобы отрицать, а главное не принимать ее всерьез.

Проклятие семьи Джейсонов, опутав их своей паучьей сетью, разменяло еще одну жизнь на дубовую крышку гроба. И можно было сколь угодно клеймить родителя за неверный шаг; презирать друзей, что вовремя не подставили плечо; ненавидеть слепой случай, разыгравший с судьбой худую карту... только все это бессмысленно. Истина скрывалась совсем в другом.

Жители Прентвиля назвали его Химерой. Что ж, не самое плохое имя для того, кто погрузил город в жуткие кошмары бытия. Именно он открыл в каждом из них низменное и отвратительное, а глупость и страх сделали свое дело. Горожане превратились в глупых марионеток, которых дергает за нитки одно древнее существо.

Боясь собственной тени, жители забивали на ночь ставни и двери, давая возможность старым воспоминаниям поглотить улицы. Но ничего не помогло. Количество жертв росло с каждым рассветом. Постепенно. День за днем. Так чтобы люди привыкли к обреченности и воспринимали ее как неизбежную действительность, потому что химера не собирался останавливаться. Он разгуливал по городу, по следам тех, кто много лет назад посмел бросить ему смелый вызов...

Нет! Все было совсем иначе. Он никуда не уходил и всегда был рядом, просто выжидал удобный момент, чтобы нанести последний удар. И если бы кто-то решил выкинуть кости и поинтересоваться у проказницы-судьбы, верит ли она в благостный исход это предприятия, то ответом стали бы две единицы.

Юноша не спеша вспоминал собственные ошибки. Как он был наивен! Или, называя вещи своими именами, попросту глуп! Не смог в нужный момент рассмотреть очевидного обмана...

Его стала колотить нервная дрожь. Рик бросил последний взгляд на гроб и вновь опустил голову. По щекам его стекали крупные капли, но никто не знал, плачет ли он на самом деле, или это всего лишь дождь.

Люди, населяющие проклятый город, наконец-то научились сострадать хрупкой человеческой жизни. Сострадать, но не ценить.

А началась эта история ровно двенадцать дней назад...

День первый. Когда в дом Джейсонов приходит старинный друг, а Рика охватывают тревожные воспоминания

В дверь осторожно постучались. И только спустя пару секунд приятный звук колокольчика разлетелся по крохотным комнатам и, достигнув библиотеки, исчез между ровных рядов книг.

В меру образованный и весьма усидчивый юный мистер Рик Джейсон нечасто бывал в святая-святых своего покойного родителя. Собрав невероятную коллекцию книг, глава семейства так и не успел окончательно оценить собственный труд, возложив столь почетную миссию на своих потомков. Однако Лиджебай Джейсон просчитался. Он обеспечил своим отпрыскам вполне достойное образование, он не сделал лишь одной сущей мелочи — забыл отдать крохотный ключик от собственной души. Безумная любовь к книгам так и осталось только его уделом. Именно по этой причине дети Лиджебая заглядывали в библиотеку скорее от скуки, чем от праздного любопытства.

Отложив в сторону толстый фолиант с броским названием 'Секреты и загадки корабельного дела', Джейсон-младший нехотя спрыгнул со стремянки и не спеша направился к двери. В такие минуты ему ужасно не хватало прислуги. И он в тысячный раз дал себе зарок, что когда разбогатеет, первым делом обязательно обзаведется расторопной служанкой или смышленым дворецким. Однако до несметных сокровищ было еще далековато, и Рику пришлось встречать гостей самому.

Колокольчик откликнулся еще пару раз и затих. Молодой человек, которому было чуть больше четырнадцати, на секунду замешкался, решая, отозваться на просьбу гостя или остаться в неведенье, отложив неугодный визит на потом. Но излишняя любознательность сделала выбор за него. Вздохнув, он надавил на ручку, потянул дверь на себя и впустил внутрь приятную весеннюю свежесть.

На пороге стоял высокий одутловатый мужчина в потрепанной морской куртке, свободных парусиновых штанах и давно потерявшей былой цвет треуголке. Смакуя вкус табачного аромата, незнакомец выдохнул в лицо юноше струйку сизого дыма и довольный собой улыбнулся. Бородатое лицо расплылось в стороны, напомнив Рику старую корабельную швабру.

— Мистер Лиджебай Джейсон? — оглядев юношу с ног до головы, уточнил гость.

Имя отца Рика слегка смутило, но вдаваться в излишние расспросы он не стал.

— Простите, мистер, но вы ошиблись. Ли Джейсон был моим родителем. И он, увы, второй год как на небесах...

— Вот и замечательно! — нисколько не огорчился незнакомец. — Передавайте ему мой пламенный привет, когда будите ставить свечу за упокой...

Просьба показалась Рику по меньшей мере кощунственной, но он в очередной раз оставил эмоции при себе. Не дожидаясь приглашения, бесцеремонный гость отстранил хозяина дома и важно прошествовал внутрь. По дороге в гостиную, стряхнув с себя дорожную пыль, он несколько раз смачно чихнул, после чего плюхнулся в любимое кресло покойного мистера Джейсона и расслаблено потянулся. Хруст старых костей разнесся по залу, напомнив треск костра, в который подкинули еловые ветки.

В голове Рика незамедлительно родился образ дворецкого-великана, способного с легкостью циркового силача, выставить невежу за порог. Но к сожалению, выдуманный юношей помощник не мог справиться с реальной проблемой, ворвавшейся в его дом бедственным ураганом.

Тем временем нерадивый гость принялся до отказа набивать трубку табаком, причмокивая и сопя как медведь. Через секунду он вновь закурил. Рик наблюдал за здоровяком, не решаясь сделать ни единого замечания, которые благополучно копились в его голове. Мистер Лиджебай ненавидел табачный дым и никогда не позволял вредной привычке распространиться по дому — даже близкие друзья не являлись для него исключением. Юноша помнил это правило, но робость перед незнакомцем сковало его невидимыми цепями, заставив промолчать и на этот раз.

— Итак, юный Джейсон, расскажите, как вам живется в здешнем муравейнике? — нарушил витающее вокруг напряжение гость.

Рик растерялся. Открыл было рот, но так и не успел возмутиться. Между тем незнакомец продолжил задавать вопросы:

— Наверное, ужасно тяжело после смерти вашего никудышного папашки? Одни долги чего стоят! Я слышал, их накопилось предостаточное количество. Не боитесь потерять крышу над головой?

Последние слова окончательно вывели из себя Джейсона-младшего. Спокойный до этой минуты, он ощетинился будто дикий зверь и, натурально зарычав, едва не накинулся на здоровяка. А следом вырвалась резкая тирада, которая в любое другое время осталась бы при юноше. Но грань терпения давно лишилась оков сомнения.

— Да как вы смеете, мистер! Что себе позволяете! Врываетесь в дом без приглашения... Говорите гадости о покойном... Пугаете нас безденежьем, при этом даже не удосужились назвать свое имя! Невежа! Вот вы кто, мистер. Невежа и есть!

Раньше он не позволил бы себе повысить голос, тем более, в присутствии постороннего. Но сегодня был особенный день, да и гость подобрался соответствующий. Позабыв о домашнем этикете, Рик продолжил ревностно отстаивать честь своей семьи. И как закономерный итог, незыблемые правила отца — как необходимо вести себя в обществе и держать такт беседы, потеряли всякий вес.

Незнакомец никак не отреагировал на колкие замечания, а лишь направил разговор в иное русло. Но для начала, все же, соизволил представиться:

— Меня зовут мистер Сквидли... а некоторые кличут иначе — Томас сей Локс, остальные и вовсе — Трипси Дикфредом. Это тоже мои имена... хотя, если вам будет угодно, зовите меня просто — Невежа. Мне лично все равно.

— Зачем вы пожаловали в наш дом, мистер Невежа? — ощущая нарастающее раздражение, выпалил Рик.

Но гость оставил этот вопрос без внимания. Да он просто издевается над ним! — внезапно догадался Рик, отчего злость окончательно взяла верх, породив твердое желание прекратить с наглецом бесполезную беседу. Останавливало лишь одно: Джейсон-младший, неукоснительно выполнявший правила своего отца, никогда в жизни не вступал в конфликтные ситуации и уж тем более, не участвовал в драках. Получал тумаки — да; давал сдачи — пожалуй, нет. Он не мог припомнить за собой таких оглушительных подвигов.

— Я же назвал вам свое имя. Разве этого мало? — над столом повисло очередное серое кольцо, и повеяло терпким вкусом горького табака.

— У меня много дел, я попросил бы... — Рик хотел указать Невеже на дверь, широким жестом и как можно красноречивее, но гость отреагировал быстрее. Замахав руками, он стал то ли кашлять, то ли нервно смеяться.

— Ну право слово, может быть хватит, юноша! Довольно. Уж совсем запугали бедного мореплавателя, который, надо заметить, является приятелем вашего ханжеского папашки. Ох, как все-таки скверно он воспитал своего приемника. Надеюсь, ваша сестра все-таки менее вздорная особа?

Рик уже собирался гневно поинтересоваться, откуда тот знаком с Клер, но вместо этого затравлено прошептал:

— Так вы знали моего отца?

— О, еще как знал. Сказать знал — значит не сказать ничего. Я провел с ним плечо к плечу не один год, бороздя океан на нашем быстроходном галеоне. Приключения, погони, стычки! Мы были славной командой. Кстати, между прочим, это именно я подарил вашему отцу его первую раритетную книгу. Именно с нее он начал свою коллекцию. Да, славные были времена. Свобода во всех ее проявлениях. Никаких тебе правил, запретов и страхов.

Заворожено вдыхая слова мистера Невежи, Рик отчетливо представил, как из сизого дыма выплывает огромный трехмачтовый корабль и палит сразу из всех орудий.

— Эх, славные были времена... Жаль только прошлое редко возвращается к нам. Может быть, только в мечтах, — тем временем подытожил гость.

— Постойте, — внезапно опомнился Рик, — вы же сами спутали меня с отцом. Как же такое возможно?

— Всего лишь минутная слабость, юноша. Когда я впервые познакомился с ним, он был примерно вашего возраста. А внешне вы одно лицо, словно близнецы.

Хотя возможность послушать историю о давних странствиях заинтриговала Рика, он все же с недоверием воззрился на мистера Сквидли.

— Но отец, насколько я помню, никогда не рассказывал о вас. И могу поклясться, что моя сестра тоже не слышала названого вами имени.

Гость грустно вздохнул:

— Ваша правда, юный Джейсон. Наша крепкая дружба разлетелась в щепки также внезапно, как и началась. Та же участь ждала и наш корабль. Мы сели на мель неподалеку от здешней бухты.

— Что же послужило причиной? — Рик всем своим видом изобразил сомнение.

Прищурив правый глаз, гость пронзил юношу острым как бритва взглядом.

— Это произошло достаточно давно, и мне не хотелось бы отнимать ваше драгоценное время утомительными воспоминаниями. Но если вы спросите меня, зачем я пришел, то я отвечу — уж точно не затем, чтобы бередить старые раны.

Рик скрестил руки на груди, чем в очередной раз выказал недоверие. После минутной паузы решительно заявил:

— Мистер, я требую, назовите истинную цель вашего визита! А если таковая отсутствует, прошу незамедлительно покинуть мой дом.

Сквидли только удивленно хмыкнул, оперся на подлокотник и победоносно щелкнул пальцами, чем окончательно вывел юношу из себя.

— В самую точку, юный Джейсон. Меткий выстрел, побери меня морской трезубец. Узнаю старину Лиджи. Виват! В тебе не сразу разглядишь непреклонность отца. Интересно, где ты ее отыскал? Среди бездарного хлама своих правил и постулатов?!

Либо моряк издевался, либо явно страдал душевными расстройствами — другого Рик предположить не мог. Общаясь с юношей довольно странным образом, тот с легкостью лиса умудрялся игнорировать очередной вопрос, склоняя беседу в угодную ему сторону. Почувствовав ужасную обиду, Рик едва сдержал подкативший к горлу ком. Теперь он прекрасно понимал, как у человека может возникнуть жгучее желание решить словесный спор дуэлью. Но ненависть и на этот раз развеялась табачным дымом. Правила отца действовали на отпрыска не хуже сильнейшего успокоительного.

'Подавляй свой гнев всегда и везде. В противном случае, считай беседу оконченной, все одно она не пойдет тебе на пользу'.

Глубоко вдохнув, Рик быстро обрел былое спокойствие. Еще раз оценил обстановку, проследил за мистером Сквидли, который тем временем отрешенно разглядывал пасторальные пейзажи картин. А затем взвесил все 'за' и 'против', набрался смелости и принял окончательное решение. Встал и быстрым шагом направился к двери.

'Позвать стражей и пускай вышвыривают наглеца куда подальше'. Мысль показалась юноше более чем правильной. Живо представив картину быстрой расправы, Рик приободрился и уже готов был осуществить затеянное, когда его остановил резкий оклик:

— Мне нужна последняя, неоконченная книга вашего отца. Дневник его мемуаров. Слышите? Она по праву принадлежит мне. Только мне и никому другому.

Рик замер и медленно обернулся. Добившись нужного эффекта, мистер Сквидли продолжил:

— Я уверен, ваш отец только начал работу над ней. Всего пару первых строк... Но, к сожалению, не успел. Смерть настигла его весьма внезапно. Поэтому я здесь. Ну а книга — всего-навсего клочок бумаги. Вам она совершенно ни к чему, а мне необходима. Если дело в деньгах, могу предложить за нее неплохое вознаграждение. Но право слово, согласитесь, такие вещи отдаются безвозмездно, с открытым сердцем и никак иначе.

Наступила тишина, странная, неприятная, как пробуждение после ночной лихорадки. А в следующий миг, словно отголосок неутомимого времени, комнату наполнила дробь барабанящих по столу пальцев. Гость ждал ответа.

— Но только ни в этот раз, — отрезал Рик.

Монотонный звук прекратился. В одну секунду мистер Сквидли оказался на ногах, и в грудь юного Джейсона уперся загубник курительной трубки. Ожидая услышать ругательства и проклятия, Рик ошибся. Моряк лишь коротко кивнул в ответ и добавил:

— Вы совершаете непростительную ошибку, мистер! — и с этими словами вышел вон. Также стремительно как появился.

Случайный сквозняк разметал несколько чистых листов, которые неизвестно каким образом попали на крохотный деревянный столик. Раньше Рик никогда не допустил бы такого беспорядка, поскольку Лиджебай Джейсон люто ненавидел любое проявление бардака, а стало быть, и на этот счет в доме существовало определенное правило.

'Как быстро забываются запреты', — мысленно произнес юноша, приводя гостиную в порядок.

Порывистый ветер исполнил-таки роль дворецкого, пускай и с небольшим опозданием. Дверь со скрипом захлопнулась, и Рик устало повалился в отцовское кресло, смяв пару исписанных черновиков, словно ненужный носовой платок. Мистер Невежда оставил после своего визита неприятное послевкусие и полностью оправдал свое прозвище, пустив в дом еще одного скверного гостя. Неприятные воспоминания, будто термиты, вгрызлись в деревянные стены, готовясь пробудить в памяти младшего Джейсона печальные дни похорон.

Табачный дым еще долго витал под потолком, когда Рик утонул в отнюдь не радужных мыслях...

В тот скверный дождливый день он разговаривал с отцом в последний раз. Глава семьи требовательно указывал на ошибки, а сын безропотно слушал. Все как всегда, за одним значительным исключением — тем вечером Лиджебай Джейсон вел себя с Риком весьма мягко и непоследовательно.

* * *

Стараясь не отвлекать отца попусту Рик попытался прошмыгнуть мышкой в свою комнату. Но в этот раз трюк не удался. Громкий кашель остановил юношу прямо посредине коридора, ведущего в библиотеку. И теперь ему следовало ожидать очередного нравоучения. Но вместо назидания Лиджебай лишь поинтересовался:

— Ты чем-нибудь занят?

Рик удивленно пожал плечами, не предполагая такого поворота событий.

— Зайди, — требовательно велел отец.

Юноша повиновался. Когда он осторожно перешагнул порог библиотеки, которая всем своим видом показывала, что внимательно следит за строжайшим соблюдением тишины, Рик все-таки оступился, в буквальном смысле этого слова. Половица под ногами предательски скрипнула и выбила ногу. Отец тут же отреагировал, но не так как обычно.

— Чего копаешься? Кому говорю, давай скорее.

Его взволнованное состояние тут же передалось сыну. Оставшийся шаг Рик проделал на одном дыхании. Он практически подскочил к стремянке, на которой восседал мистер Лиджебай, и резко остановился. Библиотека отозвалась недовольным шуршанием, напоминая правило поведения в ее сокровенных недрах.

Возможно, юноша ничего и не заметил бы, но именно тогда, впервые в жизни, свод законов главы Джейсонов дал глубокую трещину.

'Не шуметь и не топтаться в библиотеке! Не исполнено'.

Стена запрета пала. Отец, сам того не осознавая, дал слабину, противопоставив неукоснительному табу свое милостивое дозволение. Быть может, он сделал это намеренно? Рик не думал об этом. Год назад его уж точно не заботили подобные мысли.

Аккуратно выставив вперед негнущуюся ногу, старший Джейсон медленно спустился вниз и протянул сыну две старые и весьма потрепанные книги.

— Вот, держи. Отнесешь их старьевщику, мистеру Сквали.

— Старьевщику? — боясь ослышаться, на всякий случай уточнил юноша.

— Да, именно старьевщику. Не заставляй меня твердить тебе одно и то же по сто раз, будто ты безмозглый попугай. Если я сказал, то надобно делать, а не переспрашивать!

Рик быстро кивнул. Отец явно пребывал в плохом расположении духа. Впрочем, за последнюю пару лет подобная агрессия стала его привычным состоянием. Постоянно что-то бурча себе под нос, Лиджеба частенько взрывался словно порох, пытаясь на все вокруг навешать ярлыки бесконечных запретов и ограничений.

— Требуй десять суонов, не меньше. Это очень старые, редкие книги. Они содержат в себе основы судостроения. Все понял?!

Рик благоразумно решил не спорить, уверенно кивнул и поспешил исполнять поручение.

Старьевщик долго рассматривал разлохмаченную обложку, принюхивался к растрепавшемуся переплету, даже откусил кусочек листа, а затем попробовал на вкус.

— Чего-то удивительно мне... А вдруг ты умыкнул их у своего папашки? Сейчас расплачусь с тобой, а завтра он заявится ко мне и предъявит. Что тогда делать?

В юношу уткнулся придирчивый взгляд старого плута.

— Я не вор и не обманщик. Говорю, отец наказал исполнить! Значит, так оно и есть, — играя скулами, заявил Рик.

— Ну да, ну да, — вроде бы согласился старьевщик, не спеша отдавать законную плату.

— За обе книги я хочу десять суонов. Это последняя цена, и обсуждению не подлежит, — тут же добавил юноша.

— Ого! — поразился покупатель, протяжно шмыгнув длинным крючковатым носом. — Не дороговато ли?

— Это бесценные книги, — наугад ляпнул Рик. Ему ужасно не хотелось возвращаться домой и искать оправдания за собственный промах.

— Бесценные... не ценные.

Отложив товар в сторону, старьевщик исчез за стеной покрытого пылью стеллажа. Из глубины лавки послышался шорох, а вскоре раздался невероятный грохот. Рик вздрогнул, но остался на месте. Сработало очередное правило: 'Никогда не смей решать чужие проблемы, пока тебя настоятельно не попросят об этом. Но даже в этом случае десять раз подумай. И в итоге, откажись, сославшись на излишнюю занятость. Накличешь беду только на себя, а благодарность не получишь'.

Так он и дождался, пока воцарится тишина, исчезнут посторонние шумы, и лишь потом осторожно произнес:

— Мистер Сквали, вы в порядке?

Старьевщик не отозвался.

— Может быть, я зайду позже? — не отступая от правила номер тридцать шесть и две четверти, уточнил юноша.

В ответ послышалось шуршание, и вскоре мистер Сквали дал о себе знать, протяжно застонав и выкрикнув пару крепких ругательств.

Рику был неприятен этот мерзкий пронырливый старикашка, который словно жадный крыс копошился в куче своего серого богатства. И юноша с удовольствием бы полюбовался на то, как пожитки мистера Сквали обрушились на маленькую с проплешинами голову того. Но, увы, мошенник оказался достаточно живуч. Тяжелое с хрипотцой дыхание вырвалось из глубины пыльного зева, возвестив о скором возвращении.

— У меня появилась идея получше, юный мистер, — кряхтя и кашляя, объявил старьевщик.

'Видимо, даже Всевышнему неугодна такая мерзкая душонка. И он решил оставить ее на земле для нашего смирения, — рассудил Рик, увидев мистера Сквали невредимым. — Да уж, этот хитрец не успокоится даже на том свете: возьмет и скупит у дьявола всевозможные прегрешения, а потом продаст втридорога, обратно его рогатому величеству'.

— Что же вы решили мне предложить? — уточнил Рик, чувствуя, как пелена обмана уже опутывает маленькую лавку своими липкими сетями.

— Давайте меняться. Меняться выгоднее, чем получать звонкие монеты. Деньги что — потратил и забыл. А вещь, она надежнее. Ей можно пользоваться очень долго. К примеру, сделаем так: за ваши две книги я предложу вам три пары старых ботфорт, одну слесарную пилу, правда, со сточившимися зубчиками и почти новую трость с орлиным навершием. Пять к двум. Ну что?! Решайтесь! По-моему, невероятно выгодное предложение.

— За две потрясающие книжки? — поразился Рик.

-Потрясающие? Ну это вы зря, юный мистер. Так уж и потрясающие? Вы еще скажите — безупречные, — возразил старьевщик и сразу начал объяснять, указывая пальцем на выявленные недостатки: — Вот, посмотрите сюда. Здесь совсем рассохлась... А вот тут — почти невидно строк... Я уж не говорю про оторванную страницу. Она же самая первая, а получается самая важная. Разве не так?

— Что?! Да как вы смеете! — Рик едва не схватился за голову. Такой очевидный обман. Он был возмущен до глубины души. — Вы же сами ее откусили...

— Я?!

— Вы! А кто же еще?

— Юноша, вы забываетесь! Хотите сказать, что я решил отобедать вашим справочником судостроения?! Да вы в своем уме! Кто вам поверит?!

И в этот самый миг Рик понял, что угодил в силки старого крыса.

— Вот я и говорю, — желчно улыбнулся старьевщик и потер ладони. — Пять вещей лучше двух... Иначе не сторгуемся.

Дома он не оправдывался и не пытался объясниться, просто стоял и смиренно вздыхал. Отец долго рассматривал рваную подошву одного из ботфортов, потом провел пальцем по зубчикам пилы, а на трость бросил лишь мимолетный взгляд и, наконец, вынес свой вердикт:

— Это действительно очень ценные вещи!

'Не может быть!' — Рик едва не взвыл от удивления.

— Не радуйся раньше положенного, — заметив на лице сына проявившийся румянец, отец стал мрачнее тучи. — В целом ты не справился с поручением и наказание неизбежно.

Справедливое решение, чему тут удивляться. Мир за порогом дома Джейсонов сильно отличался от привычных людских устоев. Мир, созданный главой семьи, где действовали совсем другие законы. Там, за чертой дома, у тысячи детей был праздник вседозволенности, а у Рика — лишь упреки и порция розг. А заодно и новое правило на закуску.

— Воспринимай наказание достойно, с мужеством. Никогда не проси отсрочки и помилования, — учил отец, воздавая по заслугам своему отроку. До тех пор, пока правило не срывалось с дрожащих губ юноши.

Когда последний удар оставил на спине отпрыска глубокую алую борозду, он шмыгнул носом и покорно одернул рубашку.

— Теперь ты понял свою ошибку? — поинтересовался мистер Лиджебай.

— Безусловно, — соврал сын. На этот случай он воспользовался еще одним правилом отца. Правда, истолковал он это самое правило весьма превратно. Только родителю знать об этом было совсем необязательно.

* * *

Рик недовольно поморщился, прогоняя прочь тягостные воспоминания. Сейчас он практически избавился от 'Свода ограничений мистера Лиджебая Джейсона', и поэтому стоило навсегда позабыть обиды, которые он терпел ни один год. Он замкнул дверь на засов и вернулся в библиотеку перебирать старые книги — целое состояние, которое можно продать, подарить, или, на худой конец, растопить ими камин. Одна беда — из головы никак не выходил странный визитер, пожелавший заполучить неоконченный дневник отца. Стоило ли ему верить? Хорошие деньги за стопку пустых страниц — ну а почему бы и нет!

Рик усмехнулся. Очередной обман, на который он не попадется ни за что на свете. Наверняка гостя интересовало совсем другое, к примеру, старые чертежи или коллекция охотничьего оружия.

— Мистер Невежа. Мистер Жуткий невежа, — состроив рожу, недовольно произнес юноша. — Шиш тебе, а не книги! Лучше сожгу их все, чем отдам такому пройдохе как вы...

Откинув один из фолиантов в сторону, Рик зло уставился на тисненные золотом обложки, которые немой стеной взирали на своего нового хозяина.

— Что вылупились?! — рявкнул юноша.

Ответа не последовало. Книги не привыкли слышать человеческую речь, здесь, в храме тишины. Легкое шептание, сбивчивые мысли, сокровенные мечтания — да, но только не пронзительный крик. Нет. Злость, отчаянье и иные эмоции были чужды этому сакральному месту. Книги не терпели столь рьяных проявлений человеческой возбужденности.

Рик раздражался все сильнее. В сердцах схватился за корешки нескольких книг и потянул их на себя. Огромная полка затрещала. Сухое дерево, потревоженное крепкой юношеской рукой, больше не могло сдерживать тяжелые вехи истории. Стеллажи накренились и с грохотом повалились вниз. Он кинул вызов, и бумажные стражи библиотеки откликнулись!

Книги, словно отчаянные воины, ринулись в атаку, ударяя возмутителя спокойствия по голове, спине, рукам. Острыми уголками, тяжелыми обложками, хлесткими страницами — они навалились на Рика со всех сторон. Юноша лишь беспомощно защищался, больше не высказывая пустых оскорблений.

Последняя книга больно саданула бедолагу в висок и, упав, раскрыла страницы, будто поверженная птица крылья. Рик, дрожа и проклиная себя за несдержанность, не сразу решился поднять голову и осмотреть место сражения.

Полки, упершись в стену, грозно нависали над головой, а удовлетворенные минутной схваткой толстенные фолианты валялись на полу, создавая впечатление каменного плато. Картина ужасала. Сотни томов с укоризной взирали снизу-вверх на нерадивого наследника. Его отец никогда не позволил бы себе такого; он никогда не отнесся бы к ним таким варварским образом, потому что всегда соблюдал правила! И ничего с ним не случалось. Тихая и размеренная жизнь приносила ему одно удовольствие.

'Он ни за что на свете не стал бы кричать в библиотеке! И не разрешил злости руководить им'.

Голос отца эхом мелькнул у юноши в голове и мгновенно исчез.

— Хватит, я все понял! Простите... — устало произнес Рик, обращаясь к книгам.

Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно прекратились. Бумажные воины, получив желаемое извинение, больше не собирались учить его прописным истинам.

Юноша уже сделал осторожный шаг к двери, как внезапно остановился. Среди вороха пузатых томов его внимание привлекла совсем новая кожаная обложка, сквозь которую тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это бросилось в глаза, а то, что развернутые страницы были абсолютно пустыми. Он склонился над книгой и прикоснулся к ней. Вздрогнул, когда сквозняк заставил листы перевернуться, и из глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные с прищуром глаза. Карандашный набросок выглядел очень реалистично. Вобрав в себя все: страх, ненависть, одиночество и безумие, он пугал и одновременно притягивал к себе. И если бы Рик увидел его пару дней назад, то решил бы, что последние дни жизни отец провел в агонии странных видений. Но сегодня он взирал на творение родителя иначе. Вызывая дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели глаза мистера Невежи.

Почувствовав легкое головокружение, юноша попытался отстраниться от внезапной находки, но вместо этого упал на колени и уткнулся в изображение лицом. Перед глазами мгновенно возник образ грузного моряка, наставительно указывающего на кожаную с красной закладкой обложку. Дрожащей рукой Рик поднял книгу, которая оказалась весьма легкой для своих размеров и толщины. Он не осмеливался изучить ее более внимательным образом, а просто прижал к груди. Сердце застучало, будто настенные часы в гостиной, а прошлое в очередной раз неугомонно вторглось в жизнь Лиджебая-младшего. Миллионы правил, шипя и грозно предостерегая запретами, тут же напомнили о себе и о своем создателе.

* * *

Рик устроился в отцовском кресле. Он долго не решался вновь притронуться к обложке, на которой красовалась выпуклая печать с инициалами 'Л.Р'. Зажатый страницами выглядывал багровый язычок закладки, а красная нить напоминала... Нет, никаких сравнений! Рик в раздражении отвернулся, не желая тонуть в бесчисленных ассоциациях, вызванных отцовской находкой.

Вроде бы ничего особенного. Книга как книга. Если бы не одно 'но'. Достаточно было на пару секунд отвлечься, и она незамедлительно напоминала о себе. Проникнув в голову, книга затмила собой все вокруг: вначале странным образом отразилась в зеркале, затем появилась среди толстых фолиантов на полке, а потом, и вовсе, стала мелькать перед глазами, с завидной периодичностью...

Нужно отвлечься. Рик подошел к крохотному столику, на котором красовалась огромная ваза с шикарным букетом цветов. Желтые лепестки утопали в нежно-голубой и фиолетовой свежести маленьких бутончиков. Такие вот непревзойденные шедевры искусства украшали сейчас весь дом, наполняя его дивными ароматами.

'Не сметь разводить цветы! Сплошная аллергия от них право слово!'

Это правило когда-то заставляло Клер сходить с ума, часами на пролет рыдая у себя в комнате. Зато в день, когда умер мистер Лиджебай, и этот запрет потерял свою значимость, новая жизнь засверкала для Клер душистыми красками, а дом, в свою очередь, наполнился неповторимым благоуханием.

Следующее нарушение стерлось незамедлительно: девушка, без всякого зазрения совести устроилась в цветочную лавку мистера Бишепа. Ту самую, что располагалась на углу двух торговых улочек, Менялы и Честного торга.

Хитросплетение удивительных запахов быстро изгнало из дома ужасную затхлость, что витала в нем под покровительством Джейсона-старшего, считавшего, будто пыль — это лучшая защита его бесценной коллекции.

Остановившись у покосившихся полок, где плотными рядами притаились собрания сочинений двух братьев путешественников Колбери и Квита, юноша грустно улыбнулся. Так дорожить, так лелеять эти неподъемные фолианты и внезапно отдать старьевщику два бесценных экземпляра коллекции. Довольно странный поступок. А теперь еще этот настырный гость...

Рик снова уставился на кожаный переплет, желая в одно мгновение раскрыть секрет отцовского дневника. Но боязнь запрета удерживала его от решительных действий не хуже злобного цербера.

— Нет, так продолжаться не может! — устав играть в гляделки, выпалил юноша. В конце концов, отец не воскреснет из мертвых, узнав, что сын без спроса взял одну из его вещей.

Рик чувствовал себя жалким узником, который покинув тюремные стены и теперь безумно боится совершить совершенно безобидную вещь. Не став больше мучить себя угрызениями совести, он подошел к столику и решительно взял книгу с красным теснением, чтобы открыть ее на первой же странице. Податливая бумага ударила в глаза невероятной белизной, а чернила поразили своим насыщенным цветом, словно строки появились не год назад, а буквально этим утром.

Прочитав с десяток незамысловатых предложений, Рик разочаровано отложил бесполезное творение отца в сторону. И ради этого он испытывал душевные терзания?! Никакого великого смысла, тайного знака или иного намека. Обычная зарисовка, мираж привидевшийся мистеру Лиджебаю через окно кабинета. Спешащие по своим делам люди, груженые повозки, кареты и неопределенный силуэт рослого мужчины — то ли моряка, то ли заплутавшего чужеземца с быстроходного галеона. Последнее предложение оказалось сбивчивым, нервозным, словно рука отца в этот момент дрогнула, и перо, изобразив на странице оригинальную завитушку, соскочило, решило оставить историю незавершенной.

Рик закрыл книгу, с досадой вздохнул, поджал колени и поудобней примостился в глубоком кресле. Какое-то время смотрел на извивавшиеся в камине лепестки огня. Потрескивая и огрызаясь искрами, пламя навевало невероятную умиротворенность. Огонь не интересовали людские проблемы, только жадное поглощение древесины и стремление победить вечерний полумрак.

'Неужели отец, способный так ярко и красиво излагать свои идеи, просто сдался? Ограничился всего десятью строчками?! Взялся за перо и только пару раз макнул его в чернильницу?' Мысли без предупреждения ворвались в голову, не спеша покидать уютное пристанище. Пламя умело навязывало сложные, порой бесконечные рассуждения, постепенно усыпляя и успокаивая разум. И Рик не стал исключением. С этим жизненным правилом он был не в силах совладать, даже благодаря здравому смыслу...

* * *

Ненавидя отца за крутой нрав, в тайне юноша все же испытывал к нему совершенно иные чувства. И порой он ужасно завидовал умению родителя создать вокруг себя некий ореол загадочности, скрыть очевидное от посторонних глаз, заставить ближнего десять раз подумать, прежде чем решиться заговорить с ним. В то же время, родитель был слишком скор на расправу. Опутав дом клубком запретов, отец не выносил, когда его пытались ослушаться не только близкие, но и совершенно посторонние люди. А между тем, Рик видел в родителе невероятного мечтателя, способного перевернуть мир с ног на голову и с легкостью оживить те предметы, что всегда казались лишенными души. И все-таки, главным достоинством Лиджебая было его умение создавать вокруг себя тайну. Он делал это с такой непосредственностью, будто заранее знал, что и где должно случиться. Выбирая цель и оптимальный путь для ее достижения, он как опытный картограф протягивал цепь последовательных шагов. Умело маскируя подсказки, будто искусный охотник, он терпеливо наблюдал за жертвой, которая отчаянно пыталась раскрыть секрет очередной головоломки.

Однажды, в роли беспомощного кролика, оказался сам Рик. Отец спрятав все учебники сына и не произнес ни слова, пока юноша не отыскал семь подсказок. В конечном итоге он обнаружил-таки тайник: на кухне за амбарной дверью, где хранился рабочий скарб. И тогда отец сухо похлопал отпрыска по плечу и наставительно произнес: 'В следующий раз задам задачку посложнее', — и сутулясь, удалился в библиотеку.

'Может быть, это и есть тот следующий раз? Тогда получается, визит незнакомца — всего лишь первый шаг...'

— Это в вашем духе, мистер Лиджебай, — задрав голову, неизвестно к кому обратился Рик.

Огонь в камине немного вздрогнул, хотя юноше это могло просто показаться. Битый час он крутил в голове бессмысленные фразы, знакомые сочетания звуков, попробовал даже прочитать предложения задом-наперед, но так ничего и не вышло. Взирая на жалкие потуги, книга, словно специально, по наставлению самого мистера Лиджебая, не спешила выдавать скрытые в ней секреты. А может быть, и нет никакой загадки? Простое совпадение, дань воспоминанию или дурацкое стечение обстоятельств, породивших страстное желание превзойти родителя хоть в чем-то...

Поджав губы, Рик резко откинул книгу в сторону:

— Святые угодники, когда же он оставит нас в покое?!

Внезапная ненависть всего за пару минут достигла гигантских размеров. Давно забытые обиды, боль, скованность — все, чем окружил Лиджебай своих детей, теперь казалось гнусным призраком, который все еще хранит отголоски прошлого. И мистер Невежа входил в его когорту. Именно он пытался вернуть Рика в тот мир, куда тот не хотел возвращаться ни за что на свете. Втянуть в безобидную игру, запутать в собственных мыслях и в итоге — заставить вспомнить прошлое...

Зачем?

Нет! Рик больше не желал погружаться в зловонное болото отцовских страхов.

Внезапно из дальнего угла гостиной раздалось протяжное урчание. Вальяжно вышагивая и напоминая о своем существовании громким мурлыканьем, на Рика внимательно взирал черный пушистый кот. Года три назад его приютил Лиджебай, и с тех пор мистер Тит, так нарекла своего любимца Клер, чувствовал себя полноценным хозяином этого скромного жилища. Он приходил и уходил, когда ему вздумается, то есть поступал как истинный представитель своего семейства. Но в отличие от Рика, всегда пользовался благосклонностью хозяина, особенно в те промозглые дни, когда огонь в камине не грел, а лишь жадно похрустывал сухими дровишками. Тогда мистер Лиджебай закутывался в толстый плед и читал очередную книгу о далеких приключениях, а Тит, сворачиваясь клубочком на коленях старика, мурчал в свое удовольствие, щедро даря свое тепло. Кот знал, как угодить благодетелю.

В доме Джейсонов хвостатый бродяга чувствовал себя более чем вольготно. Мистер Лиджебай как ребенок радовался кошачьим выкрутасам и никогда не ругал животное, чем еще больше злил сына. Клер частенько корила брата за глупую ревность, объясняя, что кот — существо, приносящее радость, а не отнимающее родительскую любовь. Рик хмурился, но упрямо копил в себе ненависть.

После смерти хозяина мистер Тит стал появляться все реже. Часто бродил по комнатам в поисках покровителя и, обнаружив только пустое кресло, удалялся восвояси.

Но сегодня визит кота стал для Рика настоящей неожиданностью. Наверное, хитрец проскочил в западное окно, которое вечно открывалось от сквозняка, — предположил юноша. Погладив кота, он попытался взять его на руки. Однако тот резко вырвался и отскочил в сторону.

— Ну чего ты? Давай мириться, — покосился на пушистого Рик и протянул руку.

Кот несколько минут сидел в замешательстве, а затем осторожно приблизился и понюхал кончики пальцев. Юноша почувствовал легкую щекотку.

— Давай, не бойся... Если не хочешь, не буду тебя трогать.

Мистер Тит облизнулся и окончательно успокоился, стал тщательно умываться. Рик отвлекся, и взгляд его в очередной раз нашел отцовский дневник. Тем временем, подняв хвост трубой, кот вдруг кинулся к двери, ведущей в кабинет покойного мистера Лиджебая, и застыл возле щели. Некоторое время Тит подглядывал в кабинет, а затем принялся нервно скрестись о деревянный косяк. И вскоре его усилия увенчались успехом — дверь скрипнула, и кот прошмыгнул внутрь.

Затаив дыхание, Рик замер. Целый год кабинет находился под замком, и никто не смел тревожить покой того места, где еще витал дух отца. Тут уже сестра установила свое правило — никогда и ни под каким предлогом не нарушать границы комнаты. Пусть она станет скромной усыпальницей не реализованного таланта Лиджебая Джейсона! Навечно!

Рик с трудом проглотил застрявший в горле ком и на ватных ногах приблизился к полуоткрытой двери — кот был уже за пределами границы.

Рука сама подхватила со стола книгу в кожаной с красной тесьмой обложке. У двери Рик не сразу решился дотронуться до массивной бронзовой ручки. Но из кабинета послышалось призывное мяуканье. Тогда юноша зажмурился и, кляня себя за нерешительность, все-таки переступил запретный порог. В нос ударил тяжелый запах пыли и затхлости давно непроветриваемого помещения. Рик закашлялся, схватился за воротник и дернул его изо всех сил. Верхняя петля камзола с треском лопнула, позволив юноше глотнуть чуть больше воздуха, на его лбу выступила испарина. Рик сам не понял, как очутился у огромного окна. Но легче от этого не стало. Тяжелый воздух кабинета давил на него, пытаясь во что бы то ни стало выпроводить непрошеного гостя. Только юноша не собирался сдаваться. Бешено озираясь по сторонам, одним махом сорвал тяжелую портьеру и дернул раму на себя. Поток свежего воздуха ворвался в обиталище вековой пыли. Лежащие на столе бумаги зашуршали, подавшись легкому сквозняку, и Рик обессилено повалился в кресло.

Внезапный прилив сил вызвал на лице улыбку. Еще одна маленькая победа над прошлым оказалась не такой уж сложной. Рик представил, как тонкие нити, связывающие его с воспоминаниями об отце, превратились в тлен. Возможно, витающий по дому призрак Лиджебая теперь успокоится и перестанет являться в ночных кошмарах и поджидать в мрачных углах родового особняка.

Окончательно осмелев, Рик все-таки решил осмотреться. Но невидимая стража, оказывается, не дремала. Сотни шипящих голосов в один миг зароились в голове предупреждающим шепотом.

Правило нарушено!

Вина очевидна!

Ты поступил о-о-очень плохо!

Наступило оцепенение, а чуть позже тело охватил страх, от которого нельзя было укрыться. Голос родителя прозвучал строго и однозначно.

"Что я наделал! Как только мог приступить запрет и забыть отцовские предостережения!" — мысли Рика хаотично закружились по кабинету, насмехаясь над юношеской неосмотрительностью.

'Зачем я только зашел сюда?! Зачем?!'

В поисках оправдания, Рик не смог поймать ни одного весомого. И в этот самый момент хаотичные мысли нарушил громкий голос кота: тот либо зевнул, либо мяукнул от удовольствия, но эффект удался на славу. В мгновение ока Рик пришел в себя, осознав, что находится в запретном кабинете совершенно один. При всем уважении к мистеру Титу, тот был не в счет. Голоса куда-то исчезли, а на душе стало легко и спокойно.

Рик прислушался к тишине, заозирался по сторонам. Все выглядело как прежде. Еще в те времена, когда мистер Лиджебай в легкой задумчивости склонялся над чистым листом бумаги и, зажигая несколько свечей, чтобы отступила тьма, начинал писать, в такие часы дом окутывала сокровенная тишина, которую не смел нарушить даже дотошный посыльный, частенько доставлявший старшему Джейсону небольшие свертки. Что было внутри, Рик не знал, но судя по реакции отца, содержимое являлось довольно ценным. Но даже этот факт не давал посыльному права беспокоить мистера Лиджебая, когда тот начинал свой кропотливый труд. В один из таких неудачных визитов, получив посылку, создатель запретов спустил бедолагу с лестницы, оставив без чаевых. Тогда, тайком наблюдая за решительными действиями отца, Рик в очередной раз отметил, что совершенно не знает его. Мистер Лиджебай — худощавый и слегка сгорбленный учитель словесности, пожелавший довольно рано уйти в отставку и коротать старость среди пыльных томов библиотечной коллекции, не уставал поражать своего сына порой эксцентричными, но весьма решительными действиями. Для окружающих покладистый и мягкий, в один миг он мог вспыхнуть, словно вулкан, становясь настоящим стихийным бедствием.

Рик так и не решился сесть в глубокое обитое темной кожей кресло, а остановился возле стола. Письменные принадлежности находились на своих местах — педантичность была еще одной особенностью Джейсона-старшего. Гусиное перо, воткнутое в песочницу, стояло ровно посредине стола; чернильница из сандалового дерева располагалась чуть правее — возле стопки бумаг, а фамильная печать семейства Джейсонов — в левой. Ну а инструменты для заточки перьев, как всегда, лежали поблизости.

Рик протянул руку и сразу одернул ее. Дымка запрета все еще витала над рабочим местом, пристально следя за исполнением бесчисленных правил.

Мистер Тит равнодушно наблюдал за юношей, делая вид что дремлет. Но Рик чувствовал — зоркие кошачьи глаза контролирую каждое его движение. Он недовольно поморщился и повернулся к животному спиной. Не хватало еще, чтобы какой-то там кот диктовал ему свои условия. Эдакий душеприказчик мистера Лиджебая!

Итак, с чего бы начать? Какой предмет со стола может ответить на вопросы о странном посетителе? Первым на глаза юноше попался сложенный вдвое лист бумаги. Он приютился под кусочками воска, словно невзрачный черновик, который убрали в сторону за ненадобностью, но отчего-то не выкинули в корзину. Рик осторожно развернул его и обомлел. Карандашный набросок сильно напомнил ему все того же мистера Невежу. Огромный плечистый человек в широкополой шляпе и с трубкой в зубах выплывал из грифельного тумана, словно живой. Еще один портрет на скорую руку. Но на этот раз более четкий, не оставляющий никаких сомнений: отец действительно был знаком с этим человеком.

В голове вихрем промелькнули последние строчки из отцовских мемуаров: '...он появился из-за поворота, будто призрак, рожденный моим воспаленным разумом. И я понял — не будет мне больше прощенья и пощады. Он наведался ко мне, чтобы напомнить о давнишних прегрешениях. Бесплодное видение улыбнулось и исчезло в тумане. Видимо не сегодня. И скорее всего, не сейчас. Я облегченно выдохнул'.

От последних слов мороз побежал по коже. Рик живо представил вечерний сумрак и таинственную встречу со здоровяком, который пару часов назад назвался старинным другом мистера Лиджебая.

Стоило перелистнуть страницу книги, и перед ним открылась целая череда вопросов и противоречий. Лист с рисунком имел оборванный край и идеальный белый цвет. Такие безупречные параметры Рик видел только в одной книжке. Пролистав дневник отца заново, от корки до корки, юноша затаил дыхание и разочаровано выдохнул — переплет был в безупречном состоянии, словно на месте вырванного листа появилась новая, девственно чистая страница.

Тем временем, вытянув спину, мистер Тит наслаждался просторным креслом и, судя по его надменной физиономии, предлагал Рику самостоятельно докопаться до хитросплетений судьбы покойного хозяина.

День второй. Когда розы становятся серыми, а старьевщик теряет голову

Цветы длинными стеблями тянулись к свету, заслоняя собой широкие окна небольшого, но весьма уютного магазинчика. Крохотный домик прятался за высокими каменными гигантами, на пересечении улиц Безразличия и Гордости.

Порой колокольчик у входа не замолкал ни на минуту. И тогда возле двери слышались вежливые приветствия, а добродушный хозяин незамедлительно начинал описывать прелести и без того прекрасной оранжереи. Цветы на любой вкус: от ярко-алых до темно-сиреневых оттенков. Здесь можно было подобрать не только букет, но и насладиться невообразимым калейдоскопом пьянящих ароматов. Даже в самый пасмурный день или жуткое ненастье покупатели расцветали в улыбке, завидев крохотные розы пип — гордость мистера Бишепа, владельца цветочной лавки.

Созерцание порой занимало столько времени, что покупатели охали и ахали, когда, приобретя заветный букет или горшок с редким растением, понимали, что нещадно опаздывают.

Клер Джейсон, пряча улыбку, всегда разделяла удивление гостей и никогда не забывала напоминать в след: 'Мы рады видеть вас снова!' Для нее это был определенный ритуал. Пунктик. Но она называла его иначе — привычка, обязательство, даже лучше, обычай, — но только не правило! От одного этого слова ее коробило, а перед глазами возникал образ нерадивого родителя, который был готов на весь мир навешать ярлык своего неоспоримого мнения. Ну а в дни ненастья ограничения росли пропорционально плохому настроению. И в один ужасный момент правила мистера Лиджебая, заполонив весь дом под завязку, шипя и харкая, полезли наружу. Только внешний мир воспринял наветы Джейсона-старшего как некую насмешку. Клер хорошо помнила разразившийся скандал, когда ее папенька осмелился диктовать свои условия аптекарю, а затем булочнику и дворецкому с соседней улицы. Каждый из них отреагировал по-разному, но все одинаково бойко. И мистеру Лиджебаю ничего не оставалось, как вспылить, а через пару дней, и вовсе, отдать богу душу, покинув этот грешный мир на столь печальной ноте поражения.

Клер обронила горькую слезу, но не поставила свечу в день Порока. Потому что не желала возвращения прежних времен. Новый месяц больше не приносил ей разочарований. И ни к чему было прятаться за разноцветными лепестками цветов от серости и однообразия жуткого существования. Смерть отца принесла ей не горе, а радость, и вместе с ней — долгожданную свободу. Теперь домой Клер летела на крыльях счастья, каждый раз принося с собой новый букет из магазинчика мистера Бишепа.

В ее жизни изменилось практически все. Дурацкие запреты затерялись в обрывистых воспоминаниях, а затем превратились в тяжелую пыль на книжных полках домашней библиотеки. Только вот дух отца все еще будоражил родное жилище. Пару раз он являлся в виде безмолвной фигуры, возникал в отражении зеркала, но чаще напоминал о себе протяжными шагами по крыше. Так что, отец-тиран продолжал оставаться где-то поблизости и не собирался отправляться в иной мир.

Именно по этой причине Клер приняла твердое решение. Она заперла отцовский кабинет на все замки и спрятала ключ подальше от посторонних глаз. А библиотека... Что делать с ней? Растопить бумагой камин, либо отдать старьевщику?.. Однако здравый смысл взял вверх над эмоциями, и она решила оставить все как есть.

После предпринятых мер визиты призрака наконец прекратились, однако тяжелый дух недосказанности, притаившись где-то среди полумрака, время от времени оживлял тяжелые воспоминания.

Клер осторожно обрезала мертвый листок розовой бегонии, когда услышала короткий звук колокольчика. Вернее сказать, подумала, что тот зазвонил, потому как вряд ли новый посетитель мог проникнуть в магазин, оставив звонкого глашатая без работы.

— Чем могу помочь?..— тут же откликнулся мистер Бишеп.

Однако посетитель не торопился отвечать. Придержав пальцами широкополую шляпу, он слегка приклонил голову в знак почтения. Хозяин 'Радужного бутона' ответил тем же.

Обычно в часы особенной занятости Клер подменяла мистера Бишепа за прилавком. Все остальные время посетители обращались исключительно к хозяину, а помощнице оставалось лишь молча наблюдать за милой беседой и по первому требованию ловко собирать дивные букеты. Сложнейший процесс выбора обычно занимал около получаса — по этой причине Клер не спешила откладывать работу, продолжая состригать омертвевшие листья. Но сегодня голос хозяина прозвучал раньше, что не могло не удивить его юную помощницу.

— Мисс Клер, вы не могли бы... — как всегда не закончил фразу Бишеп. В его голосе скользнули нотки недовольства.

Девушка приблизилась к прилавку и смогла хорошенько рассмотреть грузного посетителя. Ветхая одежда настоящего морского волка сидела на нем немного натянуто, словно мужчина вырос и потолстел всего за пару часов, а не за добрый десяток лет. Лицо гостя тоже выглядело неоднозначно: широкий лоб и густые брови практически скрывали глубокие выцветшие глаза, а кожа на щеках и шее походила на потрепанный парус.

— Чего изволите? — улыбнулась своей привычной лучезарной улыбкой Клер.

В ответ гость вытащил из кармана трубку и, в обход всем манерам приличия, закурил. Яркие цветочные ароматы незамедлительно исчезли за пеленой тяжелого, слегка горьковатого запаха. Опешив от подобной наглости, Бишеп замахал руками и запричитал, словно беспокойная наседка.

— Что вы делаете, мистер?! Как смеете?! У нас есть определенные правила!..

Гость оскалился:

— Ненавижу правила.

— И все же я прошу вас! Нет, я требую!

В лицо хозяина ударили плотные серые клубы. Посетитель явно издевался над цветочником.

— Я буду вынужден позвать стражу, — откашлявшись, наконец выпалил хозяин.

— Безусловно, — согласился гость. В один миг он практически слился с Бишепом и, прижавшись к его уху, прошептал что-то невнятное. Клер только ахнула — так стремительно это случилось.

Непонятные слова гостя дурманящим благоуханием разлетелись по магазину, заставив мысли девушки закружиться в танце истинного безумия. Она едва устояла на ногах, не в силах оторвать взгляда от происходящего.

Одутловатое лицо цветочника отчего-то сделалось широким и легким словно тесто, веки опали, а глаза стали почти прозрачными. Он развернулся на месте, но не пошел, а поплыл к дальнему выходу, куда частенько выносил испорченные цветы. Клер замерла на месте, молча наблюдая за тем, как в темном проеме исчезает невысокая фигура мистера Бишепа. Она хотела окрикнуть его, но слова предательски застряли в горле. Когда цветочник скрылся за дверью, и послышался звук запирающегося замка, помощница окончательно потеряла самообладание. Реальность стала кошмарным сном, не имевшим никакого логического объяснения.

Тем временем гость выпустил очередную порцию дыма. Морщины расползлись в стороны и словно занавес открыли на всеобщее обозрение пеньки гнилых зубов.

— Что вам надо? — почти взмолилась Клер.

— Разговор.

— Простите?

— Только разговор, мисс Джейсон. И ничего большего. В любом другом случае я не стал бы беспокоить вас в вашем вонючем убежище, — пояснил гость.

Не доверяя словам незнакомца, Клер осторожно отступила к подоконнику с цветами.

— Не бойтесь, мисс. Я не задержу вас больше положенного...

— И не причините вреда?

— Сегодня?.. Конечно же нет, — уверенно ответил гость.

Клер нахмурилась и едва заметно повела бровью. Страх завис в воздухе и раскачивался словно маятник, но слава святым угодникам, еще не переродился в настоящий ужас.

Гость насладился трубкой, от души чихнул и, сплюнув на пол, произнес:

— Не стану тянуть время, мисс Джейсон. Меня зовут мистер Сквидли, и я старый друг вашего покойного отца Лиджебая Джейсона.

— Что? — выдавила из себя Клер.

— Не удивляйтесь. Мы не виделись с вашим покойным папашей больше двадцати лет. Но раньше, как говорят в таких случаях, были не разлей вода... когда совершали одно увлекательнейшее путешествие морем.

— Отец был мореплавателем?

— В самую точку, мисс, — согласился незнакомец. — Настоящий покоритель чужих океанов.

Клер недоверчиво сморщила носик. Но гость продолжал, не обращая на нее внимания:

— Поверьте, то были славные времена. Ваш отец был хорошим малым, не ведающим страха. Эх, лихой тип, способный в одиночку пустить корабль в плаванье и с такой же легкостью отправить его на дно.

— Верится с трудом, — заворожено пролепетала девушка.

В ответ последовал короткий кивок.

— Что же вы хотите от меня?

— Сущая безделушка: мемуары вашего отца. Работу над ними он начал перед самой смертью. Но, к великому сожалению, успел написать лишь пару скупых строчек.

— Вы весьма осведомлены для человека, который очень давно не видел своего старинного друга, мистер Сквидли, — с явным недоверием заметила Клер.

Собеседник не стал отвечать, будто ждал еще одного подобного вопроса. Клер в свою очередь, сложив руки на груди, желала слышать ответ. Мистер Сквидли ей ужасно не понравился. Грубый, напористый, явно скрывающий под своим навязчивым визитом гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Не выдержав ее взгляда, гость все-таки сдался:

— Вы правы, мисс Джейсон. Ваш покойный родитель часто писал мне. И если бы не роковые обстоятельства, я наверняка застал бы его в здравии, а не оказался у занесенной прошлогодними листьями могилы.

— Мой отец вел переписку? — не часто Клер приходилось удивляться несколько раз на дню, но сегодня был именно такой случай.

— Видимо, вы не слишком дружили с отцом, — утвердительно произнес мистер Сквидли, слегка склонившись вперед и опершись на прилавок.

Сильный запах табака ударил в нос. Клер немного отстранилась, но осталась на месте.

— Отец писал о семейных неурядицах?

— А разве они были? — заметно усмехнулся гость. — На мой взгляд, вас настолько поработили его бесконечные правила, что ни о чем кроме ненависти не могло идти речи.

Девушка едва не открыла рот от удивления. Она всю жизнь считала, что отец был замкнутым человеком и не имел хороших приятелей, способных выслушивать его бесконечные нравоучения. И тут появился близкий друг, знавший об их семье более чем достаточно.

— Не удивляйтесь, Клер. Старина Лиджебай сильно сдал за последнее время, замкнулся. Но он не был деспотом. Просто...

Собеседник не успел договорить. В дверь с черного входа постучали, да так основательно, что девушка вздрогнула и обернулась. С улицы послышался встревоженный голос цветочника.

— Крепкий малый. Раньше он не славился чем-то подобным, — без особых эмоций констатировал мистер Сквидли.

— Что вы с ним сделали?

— Ровным счетом ничего. Всего-навсего попросил прогуляться, пока мы с вами мило побеседуем.

— И только?

Широкополая шляпа слегка качнулась вниз-вверх, обозначив согласие. Затем Сквидли щелкнул пальцами, и звук на улице внезапно прекратился. То ли мистер Бишеп побежал за стражей, то ли успокоился и решил не вставать на пути у старого моряка.

— Продолжим. — морщинистое лицо вытянулось, а в мутных глазах появился неподдельный блеск. — Кстати на чем мы остановились?

Клер повиновалась, прекрасно понимая, что иного выхода у нее просто нет.

— Вы говорили о мемуарах моего отца. Зачем они вам?

Пухлые пальцы здоровяка, скованные старыми, почерневшими от времени кольцами, забарабанили по деревянной поверхности.

— Скажем так, я ценитель, а если быть точнее, истинный коллекционер великого таланта вашего покойного родителя!

— Таланта?!

— Именно, мисс Джейсон. Я с удовольствием открою вам глаза. Ваш отец был искусным сочинителем. Ведь каждая вещь, описанная им в дневниках, сущая правда. Он не обнародовал свои истории, но выдержки из них направил мне, как своему единственному читателю.

— Не слыханно...— Клер хотела добавить еще что-то, но, к сожалению, так и не нашла слов. Слишком громоздко выглядела сегодняшняя новость, чтобы отреагировать на нее как-то иначе.

— И все же, я говорю истинную правду, — слегка прищурился мистер Сквидли и продолжил поражать девушку, выдавая все новые и новые подробности неведомой биографии покойного родителя. — Таких историй накопилось больше десятка. И каждая — шедевр! Для вас, возможно, они пустой звук, но для меня — память о былых приключениях. Пусть даже не полностью, а всего лишь жалкие наброски. Но именно они греют мне сердце, будоражат сознание. А главное, заставляют жить по-настоящему, — он выдержал поистине театральную паузу. — Вас что-то смущает? Не волнуйтесь, сделка будет честной. И поверьте, я не поскуплюсь...

Из твердого как скала здоровяка, мистер Сквидли, опустив плечи и слегка сгорбившись, в одну секунду превратился в измученного жизнью старца, коротающего свой век у рыбацких снастей. Только сейчас напряженность между ним и Клер немного спала. Первое впечатление растаяло без следа, и девушка почти поверила. Ей отчего-то стало ужасно жалко этого бывалого морского волка, который преследует весьма безобидную цель, и тем вызывает настоящее уважение.

— Простите, но как бы я не хотела удовлетворить вашу просьбу, я не смогу этого сделать, — Клер тяжело вздохнула. — Отец никогда не рассказывал нам о своих мемуарах. И даже при всем желании я не в состоянии оказать любезность столь деликатного рода и передать вам труд моего отца, поскольку у меня его просто-напросто нет. Я могу заявить об этом с полной ответственностью. После смерти сохранились лишь пожелтевшие никому не нужные философские трактаты и исторические хроники. Но только не мемуары.

— То же самое сказал мне и ваш брат... — согласился гость и, немного помедлив, добавил: — Правда, немного другим тоном.

— Вы говорили с Риком?

— Имел честь, — кивнул мистер Сквидли.

— Но зачем?

Девушка едва не взорвалась от возмущения. Хоть Рик был немногим младше Клер, всего каких-то два с небольшим года, после смерти отца она стала ему опекуном. Хлопоча над ним словно наседка, она сама не заметила, как установила множество новых запретов — лишь бы отгородить его от всякого рода неприятностей. Возможно все произошло именно так, потому что потерять единственно близкого человека, который остался на этом свете, теперь казалась Клер страшнее самых жутких адовых мук.

— Не переживайте, мисс. Я не стану больше утомлять вас своим излишним вниманием. Попрошу лишь об одном — поговорите от моего имени с Риком. Возможно, он окажется проворнее вас и отыщет книгу в библиотеке. Если так случится, буду весьма вам признателен. А возникнет необходимость со мной встретиться, так я остановился в гостинице 'Дорожная пыль', той самой, что возле торговой части порта.

После этих слов лицо мистера Сквидли стало скучным, почти безразличным ко всему происходящему. Минуя все приличия, он развернулся и медленно побрел к выходу, оставив после себя лишь тошнотворный запах табака с неприятным привкусом недосказанности.

Дверь отворилась и осторожно возвратилась на место — колокольчик не отреагировал. Шаркающие шаги еще долго доносились с улицы, а вот силуэт одинокого моряка мгновенно растворился в толпе. Пытаясь отстраниться от тревожных мыслей, Клер сама того не желая вернулась в прошлое, и сразу же утонула в водовороте старой и такой ненавистной ей жизни.

* * *

Со второго этажа послышалось протяжное, ни на секунду не прекращающееся, ворчание. Чувствуя тяжелые шаги, Клер попыталась как можно скорее выскочить на улицу, чтобы не попасть под горячую руку. Но низкий, слегка хриплый голос, остановил ее на самом пороге.

— А ну-ка постой! Незамедлительно!

Девушка замерла словно изваяние. Воцарилась тишина. Шарк-шарк-шарк. Равномерные шаги медленно приближались к ней со спины. Она развернулась и встретилась с ледяным взглядом отца. Мистер Лиджебай скривился и остановился на последней ступени, будто примеряясь с какой ноги начать движение дальше. Наконец, он ступил на паркет. По его поведению можно было безошибочно определить: сегодня глава семейства явно не в духе. Впрочем, как и в остальные триста шестьдесят пять дней в году.

— Куда собралась?

— Помогать в цветочной лавке, — быстро отрапортовала Клер.

Последние пару лет она с легкостью пряталась за этой отговоркой как за каменной стеной, не имевшей изъянов и способной выдержать любой натиск отцовского напора. Любые другие отговорки уже давно разбивались в пух и прах о банальное непонимание.

— Ты слишком много времени уделяешь своему никчемному занятию, — поежился и плотнее закутался в плед мистер Лиджебай.

— Я постараюсь сегодня не задерживаться дольше положенного, — потупив взор, покорно ответила Клер.

Кротость была вторым оружием против жесткого и деспотичного родителя. Не вступая в бесполезные споры, дочь никогда не перечила отцу. Тем самым она не давала поводов для склок и лишних запретов. Если бы еще брат принял на вооружение эту нехитрую уловку... Но Рик был другим. В отличие от сестры, он не умел сдерживать эмоций и часто огрызался, получая заслуженную взбучку. Клер называла его возмущения напрасными потугами щенка перед слоном. Отец хоть и являлся деспотом, но надо отдать должное, умел тонко ценить ситуацию, поэтому с легкость мог макнуть любого соперника в грязь лицом, сохраняя при этом железное самообладание.

— Разве у тебя нет забот дома? — не унимался мистер Лиджебай.

— Безусловно есть. Но я ра...

— Никаких 'но' быть не может! — рявкнул отец. — Семья превыше всего! Ты слышала меня — отговорки и оправдания я не приемлю.

Клер, закусив губу, едва не взорвалась от возмущения. По ее мнению, отец просто не имел право говорить ей таких слов! Потому как лично для него семья всегда была пустым звуком. Так по какому праву он учит ее прописным истинам, в которые сам не верит!

Лишь когда почувствовала на губах вкус крови, Клер наконец опомнилась. Ненависть быстро сошла на нет, став обычным всплеском эмоций. И в очередной раз мистер Лиджебай проиграл, так и не услышав от дочери истерических возмущений.

— Спасибо, я приму ваш совет к сведению.

— Это не совет, а правило! — поправил ее родитель.

— Всенепременно.

Повалившись в глубокое старое кресло, мистер Лиджебай от души чихнул, сощурился и презрительно осмотрел дочь с ног до головы.

— Что бы ты мне не отвечала, я не верю тебе не на суон, — подытожил он.

— Тогда зачем было затевать этот разговор? — бойко ответила Клер.

Она уже раз десять пожалела, что откликнулась на его голос, ввязалась в эту бесполезную болтовню. Лучше бы быстро выскользнула на улицу, объяснив свой поступок излишней рассеянностью. Только какой в этом толк? Cлучившегося все одно не изменишь. А отец будто специально продолжал колоть ее острыми иглами своих бесконечных вопросов, наслаждаясь реакцией оппонента. Именно оппонента, потому как данный разговор был для него чем-то сродни спортивному состязанию.

— Я пытаюсь добиться от тебя правды, — внезапно пояснил мистер Лиджебай.

— А разве она что-то изменит? — Клер была на грани.

— Я очень за вас боюсь.

Короткий, вполне лаконичный ответ имел эффект запрещенного выпада, угодившего в самое сердце. Девушка вздрогнула и обессилено опустила руки.

— Что? — потрясенно молвила она.

— Боюсь, — прижав плед к подбородку, отец стал внезапно испугано озираться по сторонам.

Клер никогда не видела его таким взволнованным. Сейчас он не был похож на самого себя. Что это — минутная слабость или последствия неведомой болезни? Девушка терялась в догадках.

В одну секунду мистер Лиджебай вскочил на ноги и заметался по комнате, будто пес предчувствующий приближение беды. Клер в ужасе отступила в сторону.

— Я всю жизнь оберегал только вас. Не себя — а вас! Всю свою жизнь ограничивал, запугивал, возводил баррикады запретов. Но не напрасно, понимаешь меня, не напрасно...

Подобная откровенность напомнила ей бред сумасшедшего. Но Клер продолжала слушать, осознавая, что слова отца лишь отголоски странной болезни. Сейчас перед ней был страдающий недугом человек, погрязший в собственных видениях, несчастный, заслуживающий обычного сострадания. Тем временем, мистер Лиджебай оказался у окна, осторожно выглянул наружу, а затем мгновенно скрылся за портьерой.

— От кого ты нас оберегал?! — голос Клер дрогнул. Она не хотела задавать этот вопрос, но он все-таки сорвался с губ.

Ответа не последовало. Продолжая кутаться в плед как в предсмертный саван, Джейсон-старший дернулся от внезапного шороха. По ступенькам вальяжно, как он это любил делать, спускался мистер Тит. Кто остановился где-то посередине пути и скопировал поведение хозяина — вздрогнул, покрутил головой, а оказавшись на паркете, внимательно осмотрел присутствующих.

— Вот видишь... — указал на Тита Лиджебай.

Что конкретно должна была увидеть Клер, она так и не поняла, но в одно мгновение кот сорвался с места, вздыбился, зафырчал и кинулся прочь. Взгляд Тита был направлен на окно, возле которого и прятался мистер Лиджебай. Клер не была уверена, но могла поклясться — она успела уловить мелькнувшую в вечернем сумраке огромную тень.

Ловко запрыгнув на камин, кот укрылся за высокими пузатыми вазами и затих. Родитель тоже не заставил себя долго ждать. Паника завладела им окончательно. Он кинулся к креслу и спрятался за широкую спинку, а потом и вовсе с головой накрылся пледом.

Комната опустела.

Клер ошарашено наблюдала за отцом и его напуганным питомцем. Она готова была провалиться сквозь землю, только бы не видеть этого празднества безумия.

— Что происходит? Прошу вас, объясните?! — взмолилась она.

Тишина царила недолго. Дрожащий голос ответил почти сразу.

— Она не терпит отлагательств... работа всей моей жизни. Книга, воспоминания... Все строчки, буквы, закорючки... Верные друзья фантазии и приключений — на самом деле иллюзия чистой воды... Я представлял, выдумывал, творил, а они... Я думал, что все закончилось, но ошибся... все начинается сначала... Мы пытались скрыться, только как же можно избежать неизбежного?! — стремительные наполненные безумием слова вырывались из уст Лиджебая вместе с кашлем, как последствия неведомой болезни. В следующую секунду Клер уже не слушала его оправданий, у нее просто не осталось на это сил.

* * *

Рик захлопнув дверь в отцовский кабинет и с видом заговорщика обернулся. Если бы сейчас его увидела сестра, ему пришлось бы долго оправдываться, объясняя зачем он вторгся в запретную комнату и почему нарушил установленную договоренность. Но слава Всевышнему, его визит остался незамеченным.

Кот в, отличие от Рика, не чувствовал за собой никакой вины. Он запрыгнул на широкий подлокотник и устроился поудобней, чтобы преспокойно уснуть. А вот его юному хозяину было сейчас не до сновидений. Второй день поисков не принес абсолютно никаких результатов. Кроме бесконечных корабельных чертежей, пустых записок и прочей ерунды, Рик отыскал только пару испорченных перьев и старые протертые до дыр ботфорты. Теперь, когда здравый смысл взял верх над назойливой одержимостью, юноша задался вторым, еще более важным вопросом: как рассказать сестре о случившемся? Утаить от Клер даже самый безобидный факт грозило вполне серьезной проблемой. И хотя вроде бы ничего особенного не произошло, достаточно было одного упоминания об отце, чтобы сестра пришла в ярость, и тогда уж точно жди неминуемого наказания.

Рик покосившись на кожаную обложку с красной тесьмой. В очередной раз почувствовал за спиной чье-то чужое присутствие.

— Ты нашел его книгу?

Юноша вздрогнул, обернулся. На пороге стояла Клер. Ее недоверчивый взгляд внимательно изучал находку.

— Откуда ты зна... — начал было Рик, но слова встали колом в пересохшем горле.

— Мистер Сквидли, он приходил сегодня ко мне.

Рик почувствовал, как по жилам стремительно растекается тревога. Неприятный, приставучий будто репей, этот тип уже добрался и до Клер. Неужели пустой дневник отца так много для него значит?

— Он представился старинным приятелем, — не зная с чего начать, произнес Рик.

Клер подошла ближе и, скрестив руки на груди, посмотрела на кожаную обложку, но брать ее не решилась.

— Я выставил его прочь. Сказал, чтобы он нас больше не беспокоил.

Сестра кивнула. И немного помедлив, спросила:

— Ты читал? Это его воспоминания?

— Вовсе нет. Тут всего пару строк вначале и больше ничего. Он почти пуст. Я думаю... — юноша немного помедлил, — когда он начал над ним работу, его что-то испугало.

— Или кого-то, — вставила Клер, оживив недавние воспоминания.

Рик не стал возражать.

— Как ты считаешь, кто такой этот мистер Сквидли?

— Возможно, он и правда старинный друг Лиджебая Джейсона, этого злобного демона во плоти, что держал нас в стальных рукавицах, — предположила сестра. — В нашем разговоре он упомянул, что имел переписку с нашим отцом. Представляешь, они обменивались размышлениями, делились воспоминаниями.

— И что с того? Дневник ведь все равно почти пуст. Неужели ты думаешь, что ради пары корявых строчек, написанных дрожащей рукой нашего злобного папаши, этот громила, похожий на портового забулдыгу, прибыл в Прентвиль? — недоверчиво уточнил Рик. — Хочешь режь меня, но я в это не верю.

— Да, согласна, история попахивает откровенной ложью, — кивнула Клер.

Книга оказалась в ее руках. Девушке хватило пары секунд, чтобы прочитать первую и единственную страницу. Красная тесьма обложки мелькнула в воздухе и исчезла в углу комнаты.

— В день Порока я ни за что на свете не вспомню о нашем мучителе, — с отвращением рявкнула Клер.

— Не хочу возвращаться к прошлому.

— Но мы уже вернулись, Рик! А если говорить точнее, нам помогли это сделать, напомнив о нашем благочестивом деспоте.

Клер была вне себя от злости. В глазах сверкали искорки страха, приправленного нарастающим раздражением.

— Давай переедем. Продадим этот треклятый дом и забудем обо всем случившемся. Я больше не могу жить в постоянном страхе. Заходить в гостиную, где все напоминает о бесконечных запретах. Боюсь выглянуть в окно и узреть там отцовский силуэт. Давай уплывем далеко-далеко! — взмолился Рик.

— Нет, — сказала как отрезала сестра. — Мы вместе. И мы сильнее его призрачных потуг. Ему нас не напугать! Если убежим, то проиграем! Понимаешь, Рик. Проиграем! И нам всю оставшуюся жизнь придется убегать от прошлого. Но оно все равно нас догонит: во снах, в кошмарных видениях. Оно будет наступать нам на пятки, и радоваться нашей беспомощности. А я этого не хочу. Мы сильнее старых запретов и правил! Мы сможем одержать верх и выгнать из нашей памяти всю скверну...

Рик хотел согласиться. И даже сказать, что тоже не хочет сдаваться, но в этот самый миг тишину нарушил предательский скрип двери. Клер в ужасе повернулась и беспомощно уставилась на щель, из которой на них таращился отцовский кабинет.

— Рик... Это ты сделал?! Зачем ты взял ключ? А как же наш уговор...

Брат ошарашено замотал головой.

— Я ничего не брал. Дверь была открыта, — беспомощно ответил он. Перед глазами застыл образ черного кота, скребущегося о стену и осторожно проскальзывающего в кабинет Джейсона-старшего.

Но сестра не хотела ничего слушать.

— Я разрешила тебе пользоваться отцовской библиотекой. Но только не кабинетом. Ты ведь обещал! Слышишь, ты мне обещал гаденыш! Если ты еще раз ослушаешься и нарушишь правило! — внезапно она остановилась и, закрыв лицо руками, беспомощно повалилась в кресло.

После нахлынувшего безумия наступило бессилие. То, чего так долго добивался ее отец, наконец, свершилось! Его дочь поддалась эмоциям, потеряла контроль, и как закономерный итог — с легкостью примерила на себя маску грозного родителя. А может быть, стала его точной копией?

— Это все мистер Тит, — почти шепотом продолжил оправдываться Рик. Еще он хотел добавить, что кот просто надавил на дверь, и та распахнулась сама, но промолчал.

Подлокотник был пуст — черный возмутитель спокойствия и верный слуга покойного хозяина, нашкодив, ловко скрылся в неизвестном направлении. Рик бегло осмотрел гостиную и понял — кота ему не найти.

— Прости меня, — нарушила тишину осипшим голосом сестра.

Юноша замер, заметив красные от слез глаза. Раньше она никогда не демонстрировала своей слабости. А вот теперь помимо слез появилась и жалость, но не к брату, а к самой себе. Немедля ни минуты, Рик кинулся на шею к сестре, единственному близкому человеку, кто всегда и во всем поддерживал его, а сейчас она сама стала заложницей собственных страхов. И Рик, наверное, впервые в жизни отплатил ей той же монетой. Обычное объятие. Иллюзия любви и спокойствия.

Клер хватило часа, чтобы прийти в себя и избавиться от чувства вины за внезапные эмоции. Но при этом она дала себе зарок, что больше никогда не проявит подобной несдержанности.

Книга в кожаной обложке и с красным тиснением, словно карающий меч лежала посередине маленького резного стола. Однако дети Лиджебая Джейсона так и не решились коснуться ее.

— Эта вещь — скверная память. Ей не место в нашем доме. Необходимо вымести ее как ненужный хлам. И больше никогда не вспоминать: ни о мистере Сквидли, ни о наследие нашего отца. В противном случае... — измученное сознание Клер родило призрачный образ родителя. Он стоял в углу и с укоризной взирал на непокорных отпрысков. Она замолчала на полуслове.

— Что же мне делать? — Рик ждал от сестры совета.

— Не знаю, — пожала плечами Клер. — Думай сам. Только учти, больше я не хочу видеть эту книгу у нас в доме, и точка.

Она поднялась, подхватила со стола подсвечник и удалилась к себе в комнату. Твердость в разговоре с Риком была вынужденной мерой. Она больше не желала возлагать груз ответственности только на свои плечи. Когда-нибудь ее младшему брату придется повзрослеть. И это самое 'когда-нибудь' видимо наступило именно сейчас. И как бы он не противился, ему придется научиться принимать самостоятельные решения. А она поддержит и поможет. Главное, сделать первый шаг.

На втором этаже Клер остановилась. Впереди, скрывшись за пеленой непроглядного мрака, виднелось крохотное окошко, из которого на девушку равнодушно взирала огромная кипельно-белая луна. А вот коридор поглотила непроглядная тьма. Клер зажгла еще одну свечу. Но это не помогло. Все стало только хуже — яркий кокон практически ослепил девушку. Тогда Клер задула пламя и погрузилась в пустоту ночи. Глаза сразу привыкли к темноте, и она с легкостью разглядела в дальней части стены невысокий мужской силуэт. Внутренний страх заставил сердце биться сильнее, подступил к горлу. Девушка хотела вскрикнуть, но вовремя сдержалась. Кем бы ни был этот призрак, она не допустит, чтобы слабость второй раз за день взяла над ней верх.

За окном запел ветер, и луна медленно скрылась за лоскутами рваных облаков. Коридор вновь потонул в омуте непроглядного мрака. Тень, неподвижно стоявшая в углу, увеличилась в размере и слилась с пустотой.

— Мы забыли о тебе. И больше не вспоминаем! — нашла в себе силы выкрикнуть Клер.

Тень не ответила. Легкий сквозняк, ворвавшись в узкий коридор, коснулся ее кожи и, поцеловав в щеку, исчез без следа. Дрожь пробежала по телу. Девушка закрыла глаза, едва сдерживая слезы. Он явно издевался над ней. Насмехался над ее храбростью и решительностью. Уже второй раз за день. Сжав зубы, Клер выкрикнула проклятие. Подсвечник со всей яростью полетел в угол, туда, где все еще покачивалась призрачная фигура. Раздался лязг и жалкое кошачье мяуканье. Ошибка. Очередной морок. Клер закрыла лицо руками, и слезы ручьем полились из ее глаз. Она находилась на грани настоящей истерики.

* * *

Эту ночь Рик спал не многим дольше сестры. Его мучили кошмары. На этот раз отец являлся к нему в образе ужасного сгорбленного ворона, который, опираясь на деревянную клюку, бессмысленно брел по заросшей дороге. Рик пытался его окрикнуть, но отец-ворон будто не слышал. Юноша бежал следом, старался дотянуться до него, но тот ускользал, утекал, будто вода сквозь пальцы. Рик попробовал отыскать его среди размытых контуров леса и находил, правда где-то вдали, на возвышенности, где дорога соединялась с мрачными небесами. Старик махал ему рукой, призывая пойти с ним. Рик спешил следом и внезапно останавливался, резко замирал, вглядываясь в лицо родителя, но вместо привычных черт видел лишь огромный клюв, смоляные перья и круглые пуговки птичьих глаз.

В ужасе Рик выпрыгнул из сна, словно из ледяной воды. Но как только он вновь сомкнул глаза, все повторилось заново...

Когда рассвет забрезжил за окном, бесконечная дорога сновидений изменилась. Теперь юноше снилась загадочная книга. Страницы выпадали из нее одна за другой, и вскоре в руках Рика оставалась лишь кожаная обложка. Красная тесьма расплелась, превратилась в едва различимую тонкую струйку крови, и в лужице появился образ старого друга, мистера Невежи.

Яркий луч солнца пробился через занавесь и упал на лицо юноши. Он сощурился, сел в кровати. Руки дрожали, а сердце бешено колотилось, желая выскочить из груди. Рик хотел броситься в комнату к сестре, рассказать, что отец неспроста спрятал книгу, и это его очередная загадка. Наверное, очень важная. Именно поэтому он нарисовал мистера Сквидли в своем дневнике, а потом вырвал страницу. Но вскоре та волшебным образом появилась вновь... И все это попахивает каким-то ужасным колдовством и...

Рик вовремя остановился, отмахнулся от пустых страхов, которые собирались завести его в тупик. Нет, он не станет беспокоить Клер раньше времени. По крайне мере, до тех пор, пока не докопается до истины и не разгадает все подсказки отца. До этой минуты он будет нем как рыба.

Подхватив книгу, Рик легко сбежал по лестнице. У входа в гостиную едва не налетел на миссис Дуфни. Опекунша была назначена в их дом городским советом и исполняла свои обязанности с восхода солнца ровно до полудня, а затем отправлялась к другим воспитанникам. Прибравшись и приготовив обед, она в первую очередь интересовалась предыдущим днем, давала бессмысленные советы и убеждалась, что дети ни в чем не нуждаются, а потом убывала к другим опекаемым.

Вначале Клер негодовала, доказывая всем и вся, что она взрослая, самостоятельная, и вполне может позаботиться о брате сама. Но вскоре смирилась. Бороться с представителями городского совета было бесполезно. Согласно биллю 'О взрослении', Клер пока не достигла возраста полного совершеннолетия, а стало быть, не может оказывать младшему брату полную поддержку. В свои четырнадцать Рик понимал это лучше сестры и не возражал против вторжения в их жизнь постороннего человека, без которого буквально через полгода ни он, ни сестра уже не представляли свой день.

— И куда это так спешит молодой мистер, даже не удосужившись принять завтрак? — по-доброму возмутилась миссис Дуфни.

— Мне надобно к мист... — едва не проговорился Рик.

— Никаких 'надо' и 'мне', — наставительно произнесла опекунша. — Сначала плотный завтрак. А лишь потом все самые необходимые и неотложные дела... Понятно?

Рик быстро сдался и согласно кивнул. Перекусив на скорую руку, он быстро попрощался и выскочил на улицу. В глаза ударила яркая чехарда красок. Удивительно ясный радужный день пестрил великолепием самых дивных желто-синих оттенков. Цокая каблуками как заправский страж, статный господин в годах, приложив к треуголке два пальца, отдал юноше честь и довольный собой зашагал дальше. Рик учтиво поклонился в ответ. Дорогу пересекла быстрая карета. Возница весело щелкнул хлыстом, присовокупив залихватское: 'Э-ге-гей!'

Перебежав на противоположную сторону, Рик направился вверх по улице Переплета, прямо к площади Сочинителя: его любимый маршрут к дому Оливера Свифта, который был не просто хорошим приятелем, но и истинным кладезем всевозможных идей. Порой абсолютно безрассудных, но от этого не менее интересных. Они знали друг-дружку с детства, и были как не разлей вода. Нелюдимый сын учителя словесности и сорвиголова — отрок местного ремесленника стеклодува.

Навязчивая идея докопаться до разгадки гнала Рика к дому приятеля не хуже надзирательской плети. Он верил, что Оливер в один миг рассеет его сомнения и разложит по полочкам череду странных пугающих фактов.

Впереди показалась крыша низкого дома под черепичной крышей с широкой печной трубой. Юноша ускорил шаг. Едва он протиснулся между двух состоятельных торговцев, как его схватила цепкая рука.

— Торопитесь, мистер Джейсон?

Противный дребезжащий голос был прекрасно знаком юноше.

— Пустите, я направлялся вовсе не к вам, мистер Сквали, — попытался вырваться Рик.

— Почему это? — удивился старьевщик. — Прошу вас, загляните на минутку, не побрезгуйте. Совсем ненадолго. Это просто жизненно необходимо, — на старом морщинистом, словно мятая тряпка, лице растеклась желчная улыбка.

Костлявая рука довольно ловко втянула юношу к себе в лавку, будто в пасть древнего чудовища, которое последнюю сотню лет занималось лишь тем, что переваривало съеденных героев. В нос ударил отталкивающий, слегка кисловатый запах древности.

— Пустите! — в последний раз возразил Рик.

Но старик не стал его слушать. Двери за спиной захлопнулись, и стало ясно, что единственный выход отрезан.

— Что вам от меня надо?

Слегка прихрамывая на правую ногу, старик проскользнул рядом с юношей и занял свое место за стойкой. Он расставил руки в стороны и деловито уставился на посетителя.

— Итак... еще раз доброго дня, мистер Джейсон. Давно вы не забредали в мои скромные покои, — прошипел змеей старьевщик.

Рик отступил к двери. Взгляд мгновенно подметил, как на преграде появился огромный проржавевший засов.

— Нет-нет-нет, даже и не думайте, — замахал худющими руками Сквали. — Пока мы не поговорим, я никуда вас не отпущу.

Юноша вздрогнул.

— Мне вам нечего сказать...

— А я вот не могу ответить той же любезностью, — возразил старьевщик.

— Хотите опять обмануть меня, в очередной раз оставить в дураках? — огрызнулся Рик.

— Ну, зачем же так, — скорчив недовольную мину, обиделся Сквали. — Это же все для твоего блага. Разве папашка тебя отругал, тогда в прошлый раз? Нет! Вот видишь, получается, моему обману цена суон.

Старьевщик покрутился на месте и быстрым шагом поковылял вглубь коморки, которая была завалена всяким ненужным скарбом. Из дальнего угла помещения послышался резкий звон и нескончаемые проклятия, адресованные непонятно кому. Рика захлестнула волна давнишних воспоминаний о досадном обмане старьевщика. Все словно повторялось. И Рик был в шаге от того, чтобы наступить на одни и те же грабли. Снова, пусть и не по своей воле, он принес в лавку мистера Сквали определенный артефакт — книгу; и вновь тот роется в своем бардаке, желая потянуть время. Хитрец явно опять что-то задумал... Очередную уловку? Или подлость, цель которой вытрясти из юного Джейсона пару звонких монет.

Рик уже приготовился услышать кошмарный грохот, но с этого момента воспоминания и явь разошлись в противоположных направлениях.

— Идите-ка сюда, мистер Джейсон, — позвал его старьевщик. — Мне непременно нужна ваша помощь.

Опасно было приближаться к заготовленной ловушке, но Рик против воли все-таки зашел за стойку и проскользнул внутрь каморки. Огромное, по сравнению с самой лавкой, помещение было под завязку завалено всевозможным хламом. И чтобы пробраться дальше, Рику пришлось вскарабкаться наверх, на огромную утрамбованную кучу старья, а затем протиснуться через нору, которая совершенно непонятно как образовалась в изобилии всевозможных вещей.

Ну, скорее, мне недосуг ждать вас весь этот чертов день, мистер! — натужным голосом просипел старьевщик.

Юноша попытался ответить, но быстро понял, что не в силах произнести ни слова. Грудь сдавило чем-то твердым металлическим, а по виску градом покатился пот. Тело мгновенно сковал противный липкий страх. Казалось, гниющие здесь вещи душат его со всех сторон и уже невозможно вырваться наружу. Еще чуть-чуть, и он окончательно увязнет в болоте коварного мистера Сквали. Сделав отчаянное усилие, юноша поднял голову и, о чудо! — увидел свет в конце мусорного тоннеля. Когда он почти наполовину выбрался из спрессованной вещевой норы, старьевщик был уже внутри, в небольшом сыром подвале. Запах здесь царил еще тот. Рик зажал нос рукавом и осторожно двинулся вперед.

Старик склонился над потертым кованым сундуком и внимательно рассматривал некий, вероятно, очень ценный для него предмет. Рядом, на стопке изъеденной молью ткани, догорала пузатая свеча. Именно она и стала для юноши спасительным маяком, указав верный путь.

— Идите-ка сюда, мистер Джейсон! — шепотом произнес Сквали.

Рик повиновался. Но приблизившись, так и не смог ничего рассмотреть за широкой горбатой спиной старьевщика.

— Ближе. Не бойтесь. Подойдите ближе.

Рик втянул живот и затаил дыхание, и втиснулся-таки между каменной стеной и мистером Сквали. Но, увы, ожидания юноши не оправдались. Старик хотел показать ему вовсе не мешок с сокровищами и не таинственную карту таинственного острова. В грязных, скованных артритом пальцах старьевщика застыла старая знакомая книга, скрывшая в себе все премудрости судостроения. Та самая, которую отец отдал Рику; та самая, за которую Рик не смог выручить положенного вознаграждения. Именно она при помощи обмана стала принадлежать новому хозяину.

Бережно перелистнув пару страниц кривым ногтем, старьевщик приблизил к переплету свой отвратительный, словно клюв, нос, втянул запах испорченных влагой страниц и удовлетворенно зачмокал беззубым ртом. Рику даже показалось, будто Сквали отведал небывалое по вкусу блюдо и, что самое удивительное, остался доволен.

— Ну хватит, — внезапно рявкнул старик. — Хорошего понемножку. Не все же да сразу!

Шершавая ладонь резко захлопнула книгу, потом накрыла ее белой тканью, следом — дополнительным слоем темного платка. Немного помедлив, старик аккуратно, словно ребенка, уложил свое сокровище на самое дно грозного кованого сундука.

— Посмотрели и хватит! Все, а теперь, отойдите-ка. И подальше, подальше. Слышите меня? Еще на пару шагов!

— Вы хотели мне показать мою же книгу? — после недолгой паузы разочарованно спросил Рик.

— Уже не твою. Была твоя, да сплыла! Я расплатился за нее сполна. Дорого. Выгодно. Теперь она полностью принадлежит мне. Без остатка. Вся до последней страницы.

Мистер Сквали не говорил, а лаял как цепной пес, защищающий свое мнимое добро. Рик испугался, попятился и сразу же уткнулся в твердую стену из дырявых сапог, рваных камзолов и поломанных комодов. Старик окрысился и с горящими глазами стал наступать на юношу.

— Не отдам. Мое! Только мое! И ничье! Я ее единственный хозяин. Слышишь, слышишь меня, мерзкий змееныш, пытавшийся умыкнуть мое сокровище!

Сквали прикрыл один глаз и уткнул свой черный ноготь прямо в грудь юноши.

— Признайся! Что ты хотел забрать ее обратно! Выменял, стало быть, а теперь на попятную?!

Не зная, что ответить, Рик усиленно замотал головой. Старик, тем временем, продолжал свое нешуточное наступление.

— Нет говоришь? А чего тогда твой покойный папашка мне такую услугу оказал? Не знаешь, а? Зачем он вообще повстречался на моем пути?! Будь проклят он и его чертов подарок!

— Ничего я не знаю... Отстаньте от меня! — нашел в себе силы, взмолиться Рик.

Крохотное помещение наполнил злорадный смех старьевщика-менялы. Закинув голову назад, он издал неприятный, зловонный звук, похожий на кашель. Рик же воспользовался минутным замешательством и рванул наверх. Он развернулся на месте, прыгнул, подтянулся на руках и уже почти заскочил в узкий проход, но одно обстоятельство испортило почти удавшийся побег. Отцовская книга, предательски выскользнув из-под камзола, ударилась углом о сундук и упала на пол, прямо под ноги старьевщика. Если бы Рик не обернулся... Если бы плюнул на находку — все могло бы обернуться иначе. Но случилось так как случилось. Возможно, сам Всевышний сделал за юношу этот сложный, и в то же время, достаточно очевидный выбор.

Повиснув на одной руке, Рик оттолкнулся от стены и кинулся к книге, как к сундуку со звонкими монетами. Однако когтистые пальцы мистера Сквали оказались проворнее. Одним легким движением тот подхватил книгу и отступил назад, оставив юного соперника не удел. Рик снова взмахнул рукой, пытаясь отнять отцовский дневник, но пальцы лишь скользнули по кожаному переплету.

— Ха-ха... Ух, какой прыткий. Даже не думай! Что упало на мой пол, то по праву принадлежит мне, — издевательским тоном выкрикнул старик и победоносно поднял книгу над головой.

В очередной раз Рик ощутил себя обманутым, отчего обида, а вместе с ней и ненависть к мерзкому меняле, усилились и достигли критической точки.

— Неправда! Она не твоя, а моя! Я не приносил ее к тебе. Ты просто подобрал ее, вот и все. Только учти, я заставлю тебя ответить, гнусный, противный старикашка.

— О как мы заговорили. Совсем повзрослел, да?! Бесполезный ты червячок. И что же ты сделаешь, если я не отдам тебе книгу? Пожалуешься покойному папашке, который возьмет и вылезет из могилы, прямиком из подземелий его величества Догана?

— Не смей! — выкрикнул Рик и кинулся на старика, будто разъяренный вепрь.

Не ожидая такого поворота, мистер Сквали протяжно охнул и, раскинув руки в стороны, брякнулся навзничь. Рик оторопел от собственной прыти и уставился на распростертого старика, не зная, что делать дальше. Лишь секунду он сомневался, а потом подхватил книгу и нырнул в дыру — только его и видели.

Старьевщик проводил злобным взглядом Джейсона-младшего и заметил летящий и медленно опадающий лист бумаги. Он не бросился в погоню, это было абсолютно бессмысленно, он осторожно поднялся, держась за больную спину, и приблизился к норе. Листок был небольшой, аккуратно сложенный вдвое. Раскрыв его, мистер Сквали долго всматривался в рисунок, то приближая, то отдаляя его от подслеповатых глаз, пока наконец не различил скрытого под графитовой пеленой лица. Рука дрогнула, и находка медленно упал на землю. Снаружи трижды стукнули о металлическую пластину, будто прозвучал призыв корабельной рынды. Очередной посетитель? Или мальчишка просто решил поиздеваться над стариком? Сейчас посмотрим!

— Уже иду, — кинул будничную фразу Сквали и пополз к выходу. Листок остался лежать на том месте, где его обронили.

Пару минут, пока меняла пытался выбраться из мусорного убежища, из головы не выходил невзрачный образ: старые воспоминания, затерявшиеся среди чехарды прожитых лет. До боли в сердце знакомый образ занозой засел где— то под кожей и никак не хотел оттуда вылезать.

Звон дверного сигнала повторился.

— Оторвать бы тебе руки, проворный ты акуленок, — буркнул себе под нос Сквали и с последними словами свалился вниз, прямиком к прилавку.

У самого потолка, будто гриб, торчала огромная широкополая шляпа. Ее владелец, приклонив голову и сгорбив спину, едва помещался в более чем скромном пространстве.

— Принесла вас нелегкая, — отряхнул коленки старьевщик.

— Не бухти раньше времени, Билли, — провозгласил низкий басистый голос.

Старик вздрогнул и едва не ударился головой о деревянную стойку, вызвав у посетителя глухой увесистый смех. И вновь у Сквали возникла вырванная из памяти картина чего-то безумно знакомого. Чего-то, что он старался забыть, но так и не смог.

— От былой ловкости, как я погляжу, не осталось и следа?

Встав на ноги, старик с опаской поднял взгляд.

— Чем обязан, мисс?..

Посетитель снял шляпу, открыв взору одутловатое морщинистое лицо. Голубые бездонные глаза с интересом впились в старика не хуже угревой рыбы .

— Да вот, знаешь ли, понадобилась одна безделушка. Тебе она ни к чему, а мне напротив, весьма необходима.

Старик растерянно хмыкнул. С виду незнакомец не выглядел состоятельным эсквайром или джентльменом, и уж точно речь не шла о благородном сэре. Да и камзол его изрядно выпачкан, но отнюдь не дорогостоящей едой. А стало быть, в его лавку забрел обычный авантюрист, ну или, на худой конец, мытарь с Новых земель. Только почему же этот самый посетитель кажется ему таким знакомым? Где он мог его видеть?

— Что за безделушка? — рассеяно поинтересовался Сквали, подозревая какой-то скрытый подвох. — И кстати, откуда вы знаете мое корабельное имя?

Незнакомец склонился еще ниже, так низко, что почти нос к носу соприкоснулся с менялой. А потом поскрипел зубами, натянув на лицо притворную улыбку.

— Какой именно вопрос интересует тебя больше, рулевой?

— Безделушка! — выпалил Сквали.

Посетитель удовлетворенно кивнул.

— Речь идет о рисунке, том самом, что лежит на полу в дальней каморке. Его не так давно обронил один юноша, который минутой ранее выскочил из твоего магазинчика.

Старьевщик недоуменно обернулся и медленно перевел взгляд с незнакомца, на нору и обратно. Его глаза заметно округлись, будто две плошки.

— Что?! Рисунок?

— Поверь, я даю хорошую цену, Билли, — и чтобы не трепать языком попусту, посетитель подтвердил серьезность своих намерений — высыпал на стойку десяток полновесных дуонов . — Чистым золотом за кусок бумаги!

Старьевщик и вовсе потерял дар речи. Он недоверчиво косился на вознаграждение, раскатившиеся по деревянной поверхности, и размышлял перед сложным выбором. Легкий заработок всегда таит в себе подводные камни. А что если он продешевит? Возможно, рисунок стоит гораздо дороже. В таком случае, необходимо любым способом повысить цену. Но была и еще одна проблема — старик не умел доверять никому, даже самому себе. Поэтому в голову полезли и другие червивые мысли. А вдруг монеты фальшивые? Получается, его сейчас обведут вокруг пальца, и пиши пропало — ни товара, ни вознаграждения. И в этом случае, для начала следует вывести мошенника на чистую воду, а затем сдать его городской страже.

— Стало быть, вам необходим рисунок. И вы утверждаете, что его обронил некий юноша? — напустил на себя Сквали вид, что ничегошеньки не понимает.

Незнакомец кивнул, внимательно следя за старьевщиком. И тут меняла смекнул: потрепанный семью ветрами моряк, предлагающий ему за клочок бумаги дюжину дуонов, от которых за версту несет вонючим илом, обычный проходимец. И как он сразу не догадался! Меняла зло заскрипел зубами. А ведь он едва не попался на хитрую уловку пронырливого юнца. Да как он посмел! — мысленно возмутился старик. — Нанял какого-то бродягу, чтобы тот за фальшивое золото выменял рисунок обратно? Ну уж нет, ничего у тебя не выйдет, змееныш!

Грязные длинные пальцы мистера Сквали уперлись в стойку. Будто опытный музыкант, играющий на клавесине, он принялся постукивать по деревянной основе, бурча себе под нос какую-то несуразицу.

— Ну так как насчет сделки? — поторопил его покупатель.

— Заманчивое предложение, конечно, — промурлыкал старьевщик. Два резких удара указательным пальцем. — Только есть одна сущая мелочь, которая не дает мне право согласиться, — еще несколько ударов были проделаны безымянными. — И вот в чем соль. Послушаете внимательно, что я скажу, — последовали четыре удара, как кульминационный аккорд, сменившийся мелкой дробью. — Вы крупно просчитались, мистер не-знаю-как-вам-там. Я раскусил вашу затею. Юноша, что нанял вас, настоящий болван. Поэтому розыгрыш не удался! Я порвал и выкинул его чертов рисунок. Поэтому советую вам убираться из моей лавки! А вашему нанимателю передайте, что старик Сквали еще до него доберется. Помяните мое слово!

Затем он скрестил руки на груди, картинно нахмурился и развернулся в пол оборота, любезно ожидая, пока незнакомец окажется на улице. Но здоровяк в широкополой шляпе и не думал уходить.

— Очень интересное заблуждение, Билли, — кивнул посетитель. — Видать, еще не все мозги из тебя вымыл дружище ром. Только есть одна неувязка.

Старьевщик недовольно поморщился — его просто бесило собственное, забытое всеми морскими чертями, имя. И откуда только этот моряк его выискал?

— Ты погряз в сомнениях. А отсюда и все твои страхи, Билли Говорун! Воспоминания! Они будоражат тебя и посей день, грязный ты крыс.

Пальцы вцепились в столешницу, как в мягкую землю. Мистер Сквали вытянул вперед шею и, шипя, пролепетал:

— Уж не знаю, откуда вам так много известно обо мне, мистер-длинный-язык, но скажу одно: если вы не засмолите свой трюм, я оживлю одно из своих умений, и оно вам ой как не понравится!

— Ого! Какая жуткая угроза. Особенно для тебя, Билли-вонючка. Неужели у тебя получится даже взяться за эфес? Вот уж не думаю, что твои дряхлые закорючки выдержат даже корабельный багор! Нет, рулевой, меня такой ерундой не напугать. А тебе не убежать от предначертанного! Слышишь меня, Билли -клоп?!

Настороженный взгляд Сквали наполнился неким сомнением.

— Неужели ты так и не отрыл в своем чулане воспоминания о нашей первой встрече?

Старик продолжал молчать, внимательно изучая лицо незнакомца. И постепенно взгляд старьевщика наполнялся ужасом. Он наконец вспомнил. Но это воспоминание не принесло ему никакого облегчение. Наоборот, оно заставило старика испуганно потянуться к шее и сорвать душивший его грязный бант. Это было тридцать лет назад... Тридцать проклятых лет постоянных страхов и ожидания, что ОН вернется. И это, наконец, произошло.

— Узнал. Вот и славно, — подытожил незнакомец. — Давно пора.

— Но как?! — прошептал старик.

— Не твоего ума дело, Билли!

— И что ты будешь делать со мной? У меня ведь нет того, что тебе нужно!

— Я знаю, Билли, знаю. — без эмоций произнес моряк.

Он развернулся и спокойным шагом направился в сторону выхода. Остановился у самой двери, возле висевшей на крюке рынды. Легонько ударил по ней и спросил:

— А знаешь ли ты, по кому звонит колокол?

— Что? — не понял Билли.

Оглушающий звук повторился, хотя здоровяк уже давно убрал руку.

— Прощай, Билли, неприятно было с тобой общаться.

С этими словами незнакомец покинул лавку менялы. Все еще не веря своим глазам, старьевщик покачивал головой. Он смотрел куда-то вдаль совершенно бессмысленным взглядом.

А тем временем, грузный мужчина свернул направо, перешел дорогу и остановился. Затем вновь развернулся и, сняв шляпу, неумело изобразил реверанс. На столешницу лавки стала быстро опадать мелкая крошка. Послышался протяжный скрип гнилых балок, будто дом последний раз в жизни пытался вздохнуть полной грудью. Старьевщик все так же продолжал стоять, не шевелясь и молча взирая вслед кошмарному видению. Оживший мертвец был вполне реален. Скрип повторился — еще более резкий и протяжный. На пол дождем посыпался хлам мистера Сквали. Жалкие отголоски прошлого. А потом раздался резкий хлопок, будто выстрел 32-фунтовой пушки. Впрочем, возможно так оно и было на самом деле. Окна лопнули внезапно, осыпавшись мелкими осколками. Но старик так и не шелохнулся. На лице незнакомца, застывшего у фонарного столба, проступила загадочная улыбка. Лавочка мистера Сквали заходила ходуном. И весь бесполезный хлам, что копился здесь годами, фонтаном взмыл в воздух. Верхняя балка обвалилась следом за дальней стеной, затем не выдержала крыша. Только когда черепица ударила старьевщика по плечу, он наконец опомнился. Дернувшись, Сквали посмотрел по сторонам, и понял, что обречен. Выхода уже не было.

— Но этого просто не может быть! — отчаянно выкрикнул он, понимая, что его слова вряд ли что изменят.

Металлический лист соскользнул вниз, как по накатанной, и злобно вжикнув, впился в горло ошарашенного менялы. Его голова слетела с плеч в одно мгновение. Дом опал быстро, будто карточная постройка. Улицу окутало плотное облако пыли, а грохот заставил напуганных горожан кинуться в спасительные проулки.

Сначала послышался истошный крик, а вскоре раздался настоящий гомон, сотканный из сотни испуганных голосов. Паника охватила первые ряды сторонних наблюдателей. Никто не мог понять, что произошло. Никто, кроме одного приезжего господина, который с удовольствием взирал на дело своих рук.

Легкий ветерок подхватил случайный листок, покоившийся на самой вершине свежих руин и, закружив над землей, направил его к моряку. Заполучив бумажный подарок, тот убрал его в потайной карман камзола и, насвистывая давно забытую пиратскую песню, отправился восвояси. Высокие каблуки бойко отбивали четкий ритм о булыжники мостовой. Он двигался в сторону моря, унося с собой последние воспоминания старика Билли, который перед самой смертью познал одну страшную истину этого мира. Но увы, так и не успел ее озвучить. И незнакомца этот факт несказанно радовал.

День третий. В это утро внезапно портится погода, и город наполняется недобрым предчувствием

Сине-белый флаг с изображением золотого ореола и трех быстроходных фрегатов, развивающийся над шпилем остроконечной башни, внезапно опал. Но утреннее затишье продолжалось недолго. В следующую минуту флаг дернулся, вытянулся по струнке, будто доблестный страж, и устремился на северо-запад. Направление ветра изменилось столь стремительно, что охранник на смотровом балконе вздрогнул и, поежившись, стал быстро прохаживаться туда-сюда. Птицы тревожно взмыли ввысь и с криками спешно покинули мыс Радужных воспоминаний, устремившись навстречу надвигающимся грозовым тучам. Из густой бездны вырвались слепящие нити молний, а небо раскрасилось яркими всполохами. Шум прибоя сделался злым и хлестким.

С тревожным предчувствием страж на башне уставился на горизонт. В это время года их город нечасто посещали такие грозные ливни, обходя стороной тихую бухту. Но на этот раз что-то пошло не так. Ветер хоть и дул изо всех сил, но не смог изменить направление свинцовых облаков. Выходит, непогода. Дня на три-четыре, не больше, — прикинул страж и спешно направился внутрь башни. Как только дверь за его спиной захлопнулась, раздался оглушительный гром. Город накрыла серая пелена приближающейся бури.

Взирая сквозь тусклое окно на быстро пустеющую улицу, Рик заметно погрустнел. В такие минуты часто вспоминается все самое плохое, и былые неудачи вылезают наружу, будто дождевые черви, способные без устали глодать человеческие слабости.

— Перестаньте пялиться в окно, мистер Джейсон, — напомнила о себе миссис Дуфни.

Еще одна любительница повсюду натыкать свои никому ненужные ограничения, — подумал Рик, но все-таки подчинился.

На втором этаже скрипнула ступенька, и возле перил возник мистер Тит. Выхоленный и довольный собой, он, по всей видимости, совсем недавно подкрепился какой-то нерасторопной мышкой и теперь подыскивал себе теплое местечко для законного сна.

— Это еще что за новости?! У нас уличным гостям делать нечего! — заметив кота, запричитала опекунша. Каблучки ее новых лакированных ботинок быстро застучали по ступенькам.

— Не надо, — внезапно для самого себя выкрикнул Рик.

— Почему это? — удивилась миссис Дуфни.

— Он не чужой, он наш.

— Вы в этом уверены, юноша? Если нет, то я напомню вам, мистер Джейсон, вранье — очень скверное занятие. Ну а в вашем случае, оно просто недопустимо.

— Я не вру. Он правда наш. Его очень любил отец. И зовут его, между прочим, мистер Тит.

— Мистер Тит? Фи, какая форменная невоспитанность — называть кота человеческим именем, де еще прибавить благородное обращение мистер.

— Так называл его мой отец! — огрызнулся Рик.

В подтверждение сказанных слов, кот мяукнул и, ловко спрыгнув с лестницы, оказался прямо в руках у своего защитника. Не говоря больше ни слова, Рик повернулся к опекунше спиной и уверенным шагом направился в кабинет Джейсона-старшего. Дверь привычно скрипнула и захлопнулась. Рик вновь очутился в сокровенной тишине, словно угодил в прозрачный, но весьма прочный шар, лишенный любой связи с внешним миром.

Кот мгновенно покинул руки нового хозяина и переместился в глубокое мягкое кресло, куда обычно с треском и оханьем плюхались немногочисленные гости мистера Лиджебая. Оказавшись в привычной для себя обстановке, Тит быстро свернулся калачиком и затих.

Рик осторожно осмотрелся: ничего не изменилось, впрочем, как и вчера, и позавчера, и много-много дней назад. Предметы находились на своих местах — мебель была покрыта толстым слоем пыли, и даже занавески заправлены в карман с небольшим выпуском, так как любил это делать отец.

Не спеша, на цыпочках юноша приблизился к столу, провел рукой по идеально-гладкой поверхности. Здесь Лиджебай-старший работал днями и ночами, оставаясь наедине со своими мыслями. Рик сел за стол и потянул за чернильницу, сдвинув ее немного вбок. Механизм сработал безукоризненно. Что-то щелкнуло, и тут же из-под стола выехала дополнительная полка. Юноша обнаружил ее еще вчера вечером, когда повторно посетил кабинет отца. Сестре он, конечно же, ничего не сказал. Какой смысл расстраивать Клер и вызвать у нее очередной приступ гнева.

Из тайника он достал книгу — со вчерашнего дня она хранилась именно здесь. Открыл ее на второй странице, где остались следы вырванного листа. Рик уже собирался приложить к краю найденный в библиотеке рисунок, но не обнаружил тот за пазухой и понял, что потерял его.

Как же так? Где он мог выпасть? Рик не был точно уверен, однако подозревал, что это произошло возле лавки этого мерзкого менялы. Может быть, стоит туда вернуться? И попробовать сторговаться по новой? Нет, и еще раз нет. Попадать снова в лапы старого мошенника он уж точно не отважится. Да пускай подавится своим бумажным сокровищем, — подумал Рик, и почти успокоился. Но тревожные мысли не собирались отпускать его так быстро. А вдруг этот рисунок и есть зацепка, путеводная нить в океане бесконечных загадок и тайн? — родилось в голове тревожное предположение. Он перевернул страницу и уже собирался от злости вырвать и ее, но вместо этого оторопел. Его взгляд уткнулся в жирную, совсем свежую кляксу.

Что за новость?! Юноша мог поклясться, что еще вчера, когда он внимательнейшим образом изучал отцовский дневник, никаких чернил здесь не было. Или он упустил эту деталь из вида?

Рик еще раз придирчиво осмотрел листок, даже проверил чернильное пятно на свет. И все-таки пришел к выводу, что всему виной его невнимательность. Страницы просто слиплись между собой, скрыв заметный изъян. Соединив соседние листы, он решил незамедлительно проверить свою теорию. Пятно зияло не хуже дыры на фамильном ковре, расстеленном в дальнем чулане. Как ни крути, а получалось, что Рик не мог не заметить этой здоровенной кляксы.

Отложив дневник в сторону, младший-Джейсон задумчиво потянул потайную полку на себя, потом от себя и опять к себе. Что-то внутри клацнуло, и тайник резко выскочил из пазов. На край стула упали крохотные узенькие очки. От неожиданности Рик застыл на месте и поджал ноги, да и весь он сжался в комок. Из воспоминаний, будто из рога изобилия, тут же посыпались сотни, а возможно даже тысячи правил, предписаний, запретов. Мистер Лиджебай даже с того света не преминул напомнить, что не любит, когда берут его личные вещи.

Полка вернулась на место. Юноша проверил ее работоспособность. Он долго медлил, но так и не решился прикоснуться к очередной находке. Раньше он себе никогда бы не позволил брать отцовские вещи без спроса. Но последние дни заставили забыть о многих запретах.

Очки были легкими, почти невесомыми. Душки двигались плавно, а линзы казались тоньше слюдковой пленки, которая уже давно вышла из обихода.

— Ну держись! Теперь я уж точно разгадаю все твои загадки, — одержимый навязчивой идеей, Рик водрузил очки себе на нос и, выпрямив спину, уставился на дверь.

Идеальное зрение тут же растворилось, сделав мир расплывчатым, пустым. Это напугало юношу, заставило попытался избавиться от причины внезапной слепоты, но в последний момент он передумал. Да и глаза то ли приспособились к искажающим реальность линзам, то ли сфокусировались на предметах, но случилось что-то невероятное. Юноша взглянул на кабинет сквозь отцовские очки, и убежище Джейсона-старшего дало трещину, приоткрыв перед потомком один из своих многочисленных секретов. Почему он не замечал этих вещей раньше? В самом дальнем углу, у старого пузатого шкафа, завернутые в грязную ветошь, высились коллекционные раритеты.

Узелок был затянут несильно и легко расплелся. В руки Рика попадали знакомые предметы: три пары старых ботфортов, испорченная слесарная пила и почти новая трость с навершием в виде орла. Но помимо этого, здесь были и другие 'сокровища': потертая треуголка, кусок трехцветного красно-зеленого флага и, удивительный, казавшийся отлитым из золота секстант.

Но зачем они понадобились Лиджебаю? Почему он просто не снес весь этот хлам на помойку? Юноша был не в силах ответить на эти вопросы.

Рик выставив вещи в ряд, отошел к столу и, указав на дырявые башмаки, рявкнул:

— А ну, отвечайте! Что вы здесь делаете?

И именно в этот самый момент дверь без предупреждения распахнулась, а в проеме возник невысокий юноша в зеленовато-сером камзоле. Рик от неожиданности отшатнулся, схватился за очки и испуганно смахнул их — мир вновь приобрел привычные очертания четкости. Перед ним, уперев руки в бока, стоял его приятель Оливер Свифт. И его лицо выражало крайнее неудовольствие.

— Совсем не смешно, — пробурчал гость.

— Ты это о чем? — не понял Рик.

— Если я ношу очки, это еще не значит, что меня можно и нужно дразнить.

— Да я... это не мое... ты не так все...

Свифт отмахнулся:

— Ладно, забыли. Чем занимаешься?

Но Рик не успел ответить. Друг сам заметил выстроенные в ряд предметы.

— Вот это да! Ты что побывал в лавке старьевщика? — незамедлительно предположил Оливер, поправив съехавшие на кончик носа большие круглые очки.

— Не я. Отец, — коротко буркнул юноша.

Недоуменный взгляд друга стал поводом, чтобы без утайки рассказать тому все, что приключилось с Риком за последнюю пару дней. Да и чего таиться, если еще вчера он сам был полон решимости отправиться к приятелю за дельным советом. Мало того, Оливер уж точно не сболтнет лишнего, даже если его начнет допытывать та же Клер.

Выслушав рассказ до конца, Оливер засунул руки в карманы и деловито прошелся по комнате, а затем почесал подбородок, потрепал волосы на затылке и перешел к следующему этапу — внимательному изучению вещей мистера Лиджебая.

— Говоришь, здоровяк своим видом напоминал моряка? — промежду прочим уточнил Свифт.

— Более чем, — согласился Рик. — Кафтан на нем такой старый, но отменный, как у настоящего путешественника, да и трубка со шляпой солидные, такие я только у капитанов сомербенских галеонов и трехмачтовых когг видел.

— Трубка, жилет, бриджи, широкополая шляпа, — задумчиво подытожил Оливер, крутя в руке потрепанную треуголку.

— Что скажешь? — сгорая от нетерпения услышать мнение друга, поинтересовался Рик.

Но тот лишь пробубнил в ответ что-то неразборчивое и после недолгой паузы задал еще один вопрос:

— В своей истории ты упомянул, что мистер Лиджебай похвалил тебя, когда ты принес башмаки, трость и пилу от старьевщика, все верно?

— Да.

Удовлетворенный ответом Оливер отложил в сторону старые вещи и победоносно воскликнул:

— Ну конечно, сходится!

— Что сходится? — не понял Рик.

— Все сходится, — уже менее радостно повторил Оливер. — Твой отец был капером!

— Кем-кем?! — младший-Джейсон зашелся в приступе истерического смеха.

Приятель нахмурился, терпеливо подождал, пока Рик успокоится и лишь потом выказал свое недовольство:

— Зря веселишься. Мои догадки неоспоримы. И вместо того, чтобы лыбиться во все зубы, послушал бы лучше мою теорию.

Рик уже давно привык, что у друга начисто отсутствует чувство юмора, и тот слишком серьезно относится к окружающему миру. Если разговор, то обязательно официальный, ну а факты — лишь те, что проверены и подтверждены ученым советом местного герцогства. Порой казалось, что для Оливера и вовсе не существует неразрешимых вопросов. Он с легкостью мог объяснить даже расположение небесных планид или развеять миф о безголовом страннике, появляющемся возле деревушки Тринс в полнолуние.

— Хорошо, говори. Я слушаю тебя внимательнейшим образом.

Но приятель не спешил раскрывать все карты, ожидая положенного по этикету извинения.

— Ладно, прости меня. Я действительно был не прав, — всплеснул руками Рик.

— И поделом тебе, потому как ты создаешь проблему на ровном месте, совершенно не озаботившись отыскать вполне логичные и закономерные ответы.

— Не тяни! — взмолился юноша.

— Так вот, — деловито продолжил Оливер, — начнем пожалуй с твоего невежливого гостя...

— Мистера Невежы, — напомнил Рик.

— Вот именно, мистера Невежы. Итак, во-первых, он упомянул о давних приключениях, в которых ему пришлось участвовать с твоим отцом, так? Хорошо. Лет эдак двадцать-тридцать назад. Во-вторых, когда ты принес старые вещи от старьевщика, Лиджебай не рассердился, а напротив, обрадовался, словно ты вернул ему капельку давно потерянных воспоминаний, верно? Замечательно. В-третьих, он собирал эти вещи неспроста. И знаешь почему? Потому что все они имеют одну отличительную черту...

— Какую еще черту?..

— Метку Ост-Гентинской компании, — и заметив еще большее удивление на лице приятеля, Оливер пояснил: — Негоже так небрежно относиться к истории нашей страны. Хорошо, слушай. Я думаю ты слышал об одном очень интересном законе, который принял наш парламент лет так тридцать назад. Билль 'О расследовании тайн мироздания и присущих им вещах, неспособных найти рационального объяснения'. Интересное название, не правда ли. Так вот, а говорилось в нем о вполне прозаичных вещах... Картографы, открыватели новых земель и обычные мореплаватели должны были не реже чем раз в год снаряжать экспедицию в самые отдаленные части нашего королевства или колонизируемые земли с целью опровержения всевозможных легенд. Так сказать развеять миф, сделав его реальностью.

— Я что-то слышал об этом, но к сожалению...

— Тогда слушай и не перебивай, — наставительно произнес Оливер. — У короны не нашлось средств, и капитанам кораблей было предложено самим финансировать данную компанию, но под строгим контролем двора Его Величества. Многие пытались увильнуть от обязанности. Напрасно. Контроль осуществлялся безукоризненно. По меньшей мере пять сотен кораблей отправились в плаванье к вымышленным целям. Уж не знаю, много ли мистических артефактов им удалось отыскать, но королевскую казну это не обогатило. Приближенные ко двору пришли к выводу, что капитаны обманывают корону и оставляют найденное себе. Поэтому вскоре билль был дополнен жесткими рамками. Но это , увы, ничего не изменило.

— И что же стало дальше? — поинтересовался Рик.

— А ничего, — равнодушно отозвался Оливер. — Со временем вольных искателей вытеснили с просторов Дальнего и Злого океанов. Правда, на это потребовалось чуть ли не половина казны и больше семи лет стычек и жестоких морских баталий.

— Получается, затея была заранее обречена на провал? — подытожил Рик.

Оливер пожал плечами:

— Кто знает. Только с тех пор, как Ост-Гентинская задумка приобрела статус запрета, многие капитаны стали именовать себя Свободными искателями, по сути своей превратившись в обычных каперов. Поговаривают, интерес к магическим сокровищам не остыл и по сей день.

— Понятно. Слушай, а почему они назвали свою затею Ост-Гентинской?

Оливер присел на край стола, засунул руки в карманы и, хмыкнув, все же соизволил объяснить:

— Гентия — стало быть, неизведанная, а поиски артефактов, обладающих магической силой, сам понимаешь, вряд ли могли называться как-то иначе.

— Все равно я не верю что они хоть что-то да обнаружили, — изучая метки знаменитой компании на отцовских вещах, не согласился Рик.

— Зря, — фыркнул приятель. — Ладно, с одним более-менее разобрались. А теперь давай перейдем к дневнику твоего отца.

Передав предмет исследования Оливеру, Джейсон-младший ждал чуть больше пяти минут, пока его друг, с умным видом, даже не притронувшись к обложке, изрек:

— Ничего особенного... обычные мемуары...

— А рисунок? — скептически заметил Рик.

— Ты уж извини, что буду слишком жесток, друг. Но у людей с таким богатым прошлым, как у твоего покойного родителя, бывают и не такие страхи. Правда зачастую они носят вымышленный характер... Скажи, разве не по этой причине у него возникли бесконечные правила и ограничения.

Рик грустно вздохнул и кивнул головой, мол, полностью согласен. В этот момент на горизонте вновь появился мистер Тит. Вдоволь належавшись, он вытянулся и пристально оглядел присутствующих, прежде чем перевернуться на другой бок.

— Может быть, расспросить еще мистера Сквали? — на всякий случай предложил Рик.

— Тот мерзкий старикан из вонючей лавки с улицы плута Джефри?

— Ага.

-Забудь! Вчера его конура развалилась на части, прихлопнув его будто гадкого таракана.

— Как?! — вытаращив глаза, ошарашено прошептал юноша.

— Да очень просто. Я слышал, что постройка была достаточно ветхой и, в конце концов, не выдержала груза его хлама. Упокой его душу Всевышний!

— Точно, — вроде бы согласился Рик. Но отделаться от ужасной новости оказалось не так-то просто.

* * *

К окну медленно подкрался вечерний сумрак. Вот только фонари еще не успели обзавестись крохотным светочем — подарком неутомимых фонарщиков. Рик распрощался с приятелем и спрятал дневник отца обратно в тайник. Мистер Тит уже давно выспался и деловито прогуливался по гостиной из стороны в сторону. Закрыв дверь в отцовский кабинет, юноша зажег пару настенных светильников, зашторил портьеру, а когда собирался разжечь камин, со второго этажа внезапно послышался ужасный грохот. Рик вздрогнул, отложил в сторону поленья и настороженно уставился на лестницу. Через пару секунд резкий шум повторился, но на это раз слабее, едва различимо, словно ставня, подавшись ветру, ударилась о раму. Рик настороженно закрутил головой. Без сомнения он был дома один. Миссис Дуфни ушла еще до заката, а Оливер вряд ли стал бы разыгрывать его подобным образом.

Юноша сделал несколько осторожных шагов в сторону лестницы и остановился. Аккуратно взял подсвечник, недоверчиво вглядываясь в пустоту второго этажа. Еще никогда в жизни Рик не чувствовал себя так неуютно в собственном доме.

Через пару минут откуда-то сверху послышался непродолжительный, скребущийся шорох. Свечи вздрогнули, и огонек, потянувшись вверх, стал крохотнее наперстка. Рик испуганно сглотнул и чуть не подпрыгнул на месте, когда его ноги внезапно коснулся мистер Тит. Кот ласково потерся, запрыгнул на вторую ступень и, призывно мяукнув, смело ринулся на второй этаж.

— Ну что ж, давай поглядим, что там у нас? — подбодрив самого себя, юноша начал осторожное восхождение.

У длинного коридора он остановился и попытался прислушаться, словно боялся столкнуться с непрошеным гостем. Подсвечник, будто меч, разрезал темноту, осветив едва ли не четверть коридора, где располагались комнаты для гостей. А в углу слева — их с Клер спальни. Они перебрались сюда еще в прошлом году, сразу после смерти отца.

Никаких посторонних звуков. Абсолютная тишина. Рик смог различить разве что молниеносное биение собственного сердца. Но радовался он рано. Уже через секунду все началось заново. У самой дальней двери справа раздалось странное шебуршание. Луч света тут же ринулся на звук. В последний миг кошачья тень, фыркнув, исчезла в кромешной темноте там, где находилась ведущая на чердак лестница.

— Проклятый шельмец, — неумело выругался Рик.

Он сделал шаг. Остановился. Под ногой предательски скрипнула половица. Застыв на месте, юноша вновь прислушался к угнетающей тишине. На этот раз посторонние звуки, словно на зло, не спешили будоражить его сознание. Разве что-то, мистер Тит несколько раз мяукнул и недовольно зашипел неизвестно на кого.

Рик заглянул за угол. Лестница наверх спущена, и над самой головой нависает иссиня-черное пятно, которому нестрашен никакой даже самый яркий свет.

— Тит, иди сюда, — позвал Рик.

Но кот и не подумал откликаться.

— Иди сюда, кому сказал, негодник.

Ответа не последовало.

На середине лестницы Рик остановился и осторожно высунул голову, стараясь разглядеть в кромешной темноте силуэт кота. Но свечи горели слишком слабо, а пугающая вуаль мрака была достаточно плотной и не позволила юноше различить хоть что-то определенное. Рик нащупал перед собой лишь пару старых коробок и оттолкнул их в сторону. После смерти отца они с Клер так и не удосужились разобрать скопившийся здесь хлам. А при жизни Джейсона-старшего здешний бардак был под охраной очередного запрета.

Юноша легко подтянулся на руках и пригнулся, чтобы не удариться о скошенную крышу. Сейчас он оказался в еще одном хранилище тайной жизни мистера Лиджебая. Крохотный огонек только набрался, наконец, смелости сразиться с могучей темнотой, внезапно опять стал хрупким и едва не рассыпался, оставив после себя дымящийся фитилек. По чердаку вальяжно гулял сильный сквозняк.

Бережно прикрыв свечу рукой, Рик покрутился на месте и мгновенно обнаружил причину шума. Верхнее и единственное окно в виде раскрытого веера было распахнуто настежь. Лунный свет, словно водопад, струился сверху вниз, утопая в старых гнилых досках. Ну а рядом с окном сидел слегка растрепанный, но довольный собой мистер Тит.

— Ну и напугал ты меня, приятель, — обратился к нему Рик.

В ответ пушистый замурлыкал изо всех сил. Юноша хихикнул и, смахнув с лица налипшую паутину, резко захлопнул окно. Он погладил кота и уже собирался спускаться вниз — инвентаризацию чердака он все-таки решил отложить до завтра. И в этот самый миг окно со свистом распахнулось вновь. Причем произошло это так резко, что юноша едва не упал на колени. Но голову прикрыл руками, будто на него обрушился потолок неизвестно чего. Только потом Рик понял, что с ним приключилось. Стекло разлетелось вдребезги, осыпав его острой крошкой. А перед глазами, как наваждение, возникла довольная рожа мистера Сквали.

В один миг наступила кромешная темнота. Свечки выскочили из углублений подсвечника и закатились под груду коробок. Рик едва разглядел их среди кучи рухляди. Он попытался нащупать подсвечник, но лишь наткнулся на небольшой круглый предмет, шероховатый, словно камень. Его он машинально сунул в карман и решил больше не испытывать судьбу. Он быстро дополз до лестницы и спустился вниз. С изучением чердака на сегодня было покончено.

Огонь в камине горел бойко, приятно потрескивая и выпуская наружу настоящий сонм крохотных искр. Юноша избавился от осколков, жадно впившихся в руку, прижег смолой-живицей многочисленные порезы и только потом вспомнил о своей находке. Ладонь нащупала в кармане небольшую вещичку, и Рик уставился на камень, обернутый ветошью, перехваченной толстой колкой нитью.

Что бы это могло быть? — юноша покосился на Тита, который гордо восседал на подлокотнике одного из кресел. Вылизывая лапы и грудь, кот не стал отвечать, всем своим видом показывая, что его мало интересуют подобные находки.

Рик не спешил рвать нить. Покрутил камень в руке, а затем осторожно приблизил ветошь к носу. Запах цветов и камина перебил резкий дух горького табака, а еще крепкого спиртного. Юноша поморщился и отстранился от находки. Немного помедлил, а потом все-таки решился — резко потянул за нить. На развороте, прямо посреди грязно-белой поверхности красовался символ — сажевое пятно, напоминающее воронье крыло. От послания веяло ненавистью. Откинув ветошь в сторону, Рик принялся растирать ладонь, но смоляная полоса и не думала исчезать.

— Святые мученики! Что же это такое?! — взмолился юноша.

Он подскочил к тазу с водой и начал усиленно намыливать отпечатавшийся символ. Но все старания оказались тщетными. Клеймо осталось на месте, видимо еще сильнее въевшись под кожу.

Огромные напольные часы пробили девять. Рик отвлекся и покосился на дверь. Клер никогда не опаздывала. Частенько возвращалась из лавки раньше, но позже, после последнего боя часов, никогда. Механизм замолчал. Воцарилась тишина. Дверь никто не открыл, и звонок над входом продолжал молчать. А в голове крутилась одна единственная мысль — сестра не должна это увидеть!

Отыскав среди белья кусок белой ткани, Рик обмотал ее вокруг ладони. Лучше соврать, чем рассказать правду. Потому что следом потянется целая цепочка секретов, в которые юный Джейсон пока не собирался посвящать сестру.

Он разглядывал повязку, пока не заметил, как сбоку выступил край метки. Она вроде бы стала чуточку больше. К горлу подступил тошнотворный ком. Рука начала ужасно чесаться, будто набухший волдырь. Рик почувствовал выступившую на лбу испарину. В голове зародилась череда пугающих мыслей. Но главное, что все размышления упирались в стену непонимания, за которой скрывалась неизвестность. Рику ужасно не хотелось увязывать все произошедшее с портовым невежей, явившимся в их дом. Здравый смысл упрямо искал во всем рациональную нить, но ее, увы, не было. Поэтому все чаще в голове стало крутиться одно лишь слово: 'Проклятье!' А если так оно и есть, то сможет ли он от него избавиться, или оно окончательно поработит его юную душу, и никакая молитва не поможет, чтобы прогнать этот кошмар?

* * *

Погода не заладилась с самого утра. Пронизывающий ветер и мелкий дождь довольно быстро разогнали и без того немногочисленных посетителей. Наблюдая за спешащими в теплые домишки горожанами, Клер ловила себя на мысли, что безумно хочет оказаться на их месте. Но как ей преодолеть три квартала, когда прямо за поворотом ее может поджидать опасность. Ведь тип, что говорил с ней об отце, явно что-то задумал. Такой пойдет на что угодно, лишь бы добиться своего.

Ближе к вечеру, когда мистер Бишеп засобирался домой, Клер упросила его оставить магазинчик открытым. При этом она клятвенно пообещала, что не будет сильно задерживаться, а пересадит пару розалий и двери запрет сама. Хозяин кивнул, напомнив одну простую истину — он не платит за лишние часы работы. Девушка ответила согласием и защелкнула скромный засов стеклянной двери.

Пустынная улица быстро окрасилась в вечерние тона, и даже расторопные фонарщики не прибавили света. Вскоре прибрежный городок, словно пришвартовавшаяся лодка, спокойно покачивался на волнах густого мрака. Кряжистые портовые дома растворились в синильной пустоте, окутавшись пеленой тумана.

Тревожно вглядываясь в полумрак, Клер так и не смогла разглядеть причину своего волнения. Мистер Сквидли так и не появился вновь. Его не было ни за острыми углами зданий, ни в тени высоких фонарей. Он прятался не на улице, а у нее в голове.

Клер поразмыслила, еще раз припомнила неприятный визит и вдруг поняла, что слишком драматизирует. Ведь что ни говори, ничего особенного не произошло. Просто неприятный человек, вот и все. Решимость вернулась — она осторожно вышла на улицу, покинув временно убежище.

Ее каблучки спешно цокали по мостовой, а город дышал ей в спину пустотой своих узких окон. Морозный холодок, вырываясь изо рта, мгновенно растворялся в темноте. Фонари кое-где уже погасли, а те, что еще источали крохотный свет, рождали на кирпичных стенах пугающие тени. И в это мерцающее представление вплелось мерное биение скрипучих вывесок, которые, раскачиваясь на ржавых цепях, словно надгробные плиты, несли на себе сухие послания. 'Пекарня — отменные сладости', 'Лучшие подковы — ваша лошадь оценит', 'Тяжкий груз — мы с радостью возьмем его на себя'.

Внезапно Клер остановилась. Она оглянулась, затаив дыхание. Всего пару секунд, и столько же ударов сердца. И пускай она ничего не смогла разглядеть в густом тумане, но волнение все же породило страх. Ускорив шаг, она не выдержала и побежала.

На улице Скромности, которую местные уже давно переименовали в Приют разврата, Клер едва не наскочила на подвыпивших моряков. Распевая довольно фривольные песенки, они покачивались на ветру и были окружены весьма нескромными девицами в кружевных нарядах.

— Ох, какая!

— Давай к нам.

— Не жмись, мы не обидим.

— Эй, красотки, а мы вам подружку нашли.

Клер едва не провалилась сквозь землю от стыда, но быстро сориентировалась и ловко оттолкнула самого приставучего. Она кинулась вниз по улице. Продравшись через толпу пьяных музыкантов и распутных танцовщиц, Клер уже решила, что вырвалась из порочного круга, когда ее запястье обвила чья-то костлявая рука. Она уже приготовилась влепить наглецу звонкую пощечину, но никого не увидела, стоило обернуться. Человек, попытавшийся пленить ее, был ниже ростом почти на три фута. Клер опустила взгляд и уткнулась в грязное смуглое лицо пожилого бродяги, лишенного обеих ног. Облаченный в выцветший и превратившийся в лохмотья жакет, инвалид продолжал довольно крепко держать ее одной рукой, выставив другую вперед и шамкая беззубым ртом.

— Опустите! — требовательно прикрикнула Клер.

— Красотка, подай инвалиду двух пританских войн и двадцатилетнего восстания Нузинотов.

Искалеченная, лишенная двух пальцев рука, устремилась к лицу Клер, словно желая погладить ее по щеке. Девушка дернулась, но запястье тут же отозвалось болью.

— Не дергайся, цыпа. Иначе я сломаю тебе локоть.

— Что вам надо? У меня нет денег, ни медяка! — простонала Клер.

— Поди врешь, крошка?! — старик придвинулся ближе.

— Нет. Я говорю правду! Прошу вас, отпустите!

Клер попыталась освободиться, умело вывернув руку, но вместо этого еще сильнее застряла в стальных тисках.

— Не так быстро, милашка, — наставительно протянул старик.

— Великие мученики! Да что еще?!

— Всего лишь слова, что рвутся из моей червивой души, — голос пленителя изменился, стал холодным и тяжелым. Ощутив мелкую дрожь, Клер поняла, что больше страшится голоса, а не ноющей боли.

Мертвый взгляд пронзил девушку насквозь. Старик не просто желал разговора, а требовал его. И вряд ли бы принял отказ.

— Да поймите же вы: я ничем вам не могу помочь!

— Еще как можешь, мерзавка.

Старик зашелся в приступе яростного смеха, который быстро обратился кашлем. Клер попятилась назад и отчетливо различила протяжный скрип плохо смазанных колес. Деревянная площадка, к которой, казалось, было прибито тело инвалида, потянулась вслед за девушкой.

— Ну зачем я вам? Отпустите! — она смогла сделать еще несколько шагов и, зацепившись каблуком о выступивший из мостовой булыжник, упала. Неудача обратилась спасительной фортуной. Подвернув ногу, она освободилась от трехпалого, который неуклюже повалился набок и теперь пытался забраться на свой хлипкий помост. Клер не стала дожидаться, пока костлявые пальцы старика вновь захватят ее в плен, и побежала что есть сил.

Но ветеран продолжал кричать ей вслед:

— Передай утопленнику, чтобы убирался к праотцам! И пусть захватит с собой Лиджебая! Это он во всем виноват! Только он один!

Остановилась Клер лишь у ограды собственного дома, шагов за двадцать силы окончательно покинули ее. Тяжело дыша, она повалилась на колени, хватая ртом морозный воздух. Заветное укрытие было уже так близко, но что-то не давало ей сделать последний шаг. Клер опасливо привстала и на мысочках, словно идет по тонкому льду, начала двигаться по мостовой, но не в сторону дома, а в обратном направлении. С каждым шагом она удалялась от того места, куда так стремилась попасть. И если бы потом ее спросили, почему она решила не прятаться за крепкой дубовой дверью, а погрузилась в водоворот мрачных улиц, Клер вряд ли смогла бы найти вразумительный ответ. В ту самую секунду ее помыслами управляла совсем иная сила. Она будто марионетка шла по мрачным коридорам собственных страхов. И причиной этому был странный зов, которому она могла противостоять.

Пустые улицы, ставни плотно закрыты и даже в массивном здании адмиралтейства темно. Тревожно озираясь по сторонам, Клер внезапно осознала, что нужно остановиться, она прибыла в назначенное место. Сердце наполнилось тревожным волнением. Ближайший фонарь вздрогнул. Огонек заметался в стеклянной колбе, а затем ярко вспыхнул, увеличившись в несколько раз. Ослепляющий шар осветил улицу, окрасив кирпичные стены в терракотовый цвет. Стальной туман плотной дымкой накрыл узкую улочку Откровений.

Клер оторвала взгляд от фонаря. Теперь ее внимание привлек небольшой радужный мост, на перилах которого притаились мраморные фигуры морских чудовищ. В самом центре моста, на возвышенности, стоял человек. Невысокое, худое очертание в длинном плаще не двигалось, сохраняя невозмутимость не хуже каменных изваяний. Порыв пронизывающего ветра потревожил все вокруг, кроме странного силуэта. Полы его плаща продолжали плотно прилегать к телу. Сколько раз он являлся к ней с момента смерти? Пять? Десять? Пятнадцать раз? Она точно не помнила. Но сколько бы это не происходило, Клер так и не смогла привыкнуть к этим леденящим кровь визитам.

Проглотив застрявший в горле ком, она ощутила, как замедлилось ее дыхание. Отец никогда не говорил с ней. Терпеливо хранил молчание, словно лишенный слова узник. Чего он хотел? Зачем будоражил сознание? Почему цеплялся за этот грешный мир? Клер никогда не задавала себе эти вопросы, воспринимая встречи как должное. Еще одно стальное правило Лиджебая!

Перелистывая собственную жизнь, будто главы неимоверно скучной книги, девушка остро ощущала свою вину, боль и отчаянье. Только это были абсолютно безликие эмоции, потому что она уже ничего не могла изменить. В глубине души она бережно хранила свои чувства — Клер всегда любила отца. И пыталась уберечь его от дурного. Только вот, хотела или пыталась? Накануне смерти он открыл ей правду. Пусть не всю, а лишь малую ее часть, но и этого было достаточно. Он никогда не желал быть для них врагом. Но тогда почему его забота граничила с безумием? Стремился уберечь? Но от чего? От кого? Этого Клер не знала. Время забрало родителя слишком рано, чтобы выяснить это. Но ведь можно попробовать сейчас? По крайне мере, попытаться. А вдруг на этот раз он ответит. И в первую очередь, назовет имя Сквидли. Укажет, кого надо опасаться, а у кого просить помощи...

Фигура отца продолжала возвышаться над мостом, словно парила над землей. Клер сделала шаг вперед и сразу же уткнулась в непреодолимое препятствие — невидимая стена преградила ей путь. Фигура в плаще увеличилась, расплылась, словно клякса, и над водой поднялся густой туман. Короткое свидание было окончено. Видение начало рассеиваться.

— Скажи, зачем ты здесь?! — не сдержалась, выкрикнула Клер. Эхо, отскакивая от стен, мгновенно растворилось во мраке пустынных улиц.

— Пойми, я устала! Устала бояться! Устала искать ответы!

Слезы навернулись сами собой, но так и не потекли по щекам. Пульсируя в висках, в голове возникла резкая ноющая боль. И Клер все-таки услышала голос. Он звучал откуда-то изнутри, рождаясь в самом сердце.

'Забудь, что было...'

По телу прокатилась ледяная волна. Она попыталась ответить мысленно.

'Что именно?'

Голос проявил равнодушие:

'Все что было, все что будет'.

'Я не понимаю'.

Голос настаивал:

'Прости меня за все. Он не должен был попасть в наш дом. Я не хочу, чтобы он разрушил мой мир. Он не может сам, но у него есть лазейка! Есть способ! Не поддавайтесь. Пока у него нет власти'

На последней фразе голос сорвался и, лопнув как струна, забрал с собой призрака.

Она пришла в себя уже дома. Просто стояла посредине комнаты и стеклянными глазами смотрела, как догорают поленья в камине. Рик что-то спрашивал, а она молчала. Не хотела говорить, ни единого слова. Знала, что это не лучший способ защитить брата от жестокого мира. Но иного выбора у нее не было.

— Что у тебя с рукой?

— Всего лишь порез. Ничего серьезного, — сухо ответил Рик.

Она коснулась его лба и удостоверилась, что жара нет. Пожелала спокойного сна.

У себя в комнате, лежа в кровати, Клер захотела разреветься белугой, но вовремя сдержалась. Она дала зарок, что больше не будет рабой собственных слабостей. Вместо этого дочь Лиджебая Джейсона опустилась на колени и начала молиться. Но даже если Всевышний и услышал ее просьбу, вряд ли мог что-то изменить. Когда душевные терзания сошли на нет, Клер все-таки успокоилась. Ей вправду стало легче. Пускай ненадолго, всего на одну короткую ночь, но легче.

День четвертый. Рик и Оливер идут по следу капитана и познают законы черной метки

Солнечные лучи пролились на пол медным светом. Они принесли с собой первый морозный узор на стекле. И хотя до настоящих холодов было еще далеко, первые шаги предстоящей зимы уже виднелись на мостовой.

Рик пробудился и с опаской покосился на повязку. Он почувствовал пронизывающую запястье боль и едва не разревелся от досады. Кошмарный сон, терзавший его всю ночь, оказался явью.

Возле умывальника он проторчал битый час и так и не вышел к завтраку. В конечном итоге нервы сдали. Таз с водой, мыло и полотенце полетели на пол. Джейсон-младший вернулся к себе в комнату, чувствуя, как в душе окончательно поселилось мучительное отчаянье.

Опекунша покосилась на хмурое лицо подопечного, но спросить ни о чем так и не осмелилась. Впрочем, и здесь свою роль сыграли все те же правила. Хотя на этот раз Лиджебай Джейсон не имел к ним никакого отношения. Ограничения мисс Дуфни были прописаны в ее обязанностях, которые она перечитывала каждое утро, перед тем как приступить к работе.

К середине дня боль немного стихла. Вместо этого угольная метка стала жутко чесаться и заметно увеличилась в размерах. Теперь ее края топорщились острыми гранями, словно морской еж, готовящийся к защите. Окончательно наплевав на запреты сестры, Рик снова отправился в кабинет отца. На этот раз чужая комната приняла его гостеприимнее.

Джейсон-младший удобно устроился в кресле, том, что предназначалось для гостей, достал со стеллажа первую попавшуюся книгу и попытался отвлечь себя чтением. Но ничего не вышло. Книга по кораблестроению была черствой и трудной для восприятия. Рик постоянно спотыкался, перечитывая предложение за предложением, пока не угадывал смысл сложных, незнакомых ему фраз. В плену этой совершенно скучной энциклопедии он, к своему удивлению, провел несколько часов. А когда настенные часы пробили двенадцать, отложил книгу и покосился на свое измученное лицо, случайно отразившееся в зеркале. В такой позе — опираясь рукой на подлокотник и с поджатой правой ногой, Рик сейчас был невероятно похож на отца. Кошмарное сравнение заставило его вздрогнуть. Рик только сейчас понял, что на нем надеты очки, принадлежащие родителю. Но когда он успел их нацепить? И как вообще умудрился разобрать в них хотя бы одну строчку?

Рик сорвал очки, будто кошмарную маску, и отшвырнул их в сторону.

— Как я погляжу, ты все не уймешься? — раздался голос Оливера, что какое-то время уже наблюдал за приятелем с грустной улыбкой. — Не знал, что дела обстоят так серьезно...

В очередной раз появление приятеля вышло неожиданным.

— Помоги мне, — взмолился Рик и вытянул вперед перебинтованную руку. — Кажется, я схожу с ума.

Оливер выслушал сбивчивый рассказ и потрепал приятеля по плечу.

— Ты уж прости, но я опять не вижу в твоей истории ничего необычного. Все вполне объяснимо.

— Да? А как ты объяснишь это?! — Рик показал ему ладонь с въевшейся под кожу меткой.

— Чей-то дурацкий розыгрыш, только и всего. Ты же знаешь, сейчас наука может и не такое.

— Знаешь, я уже устал от всевозможных страхов. Надо было сразу отдать этому мистеру Сквидли отцовский дневник и дело с концом.

— Не спеши, а то натворишь глупостей. Дневник — твой козырь, — авторитетно заявил друг.

— Козырь? Да о чем ты говоришь?! Он ведь совершенно пуст.

— Какая разница, он ведь ему нужен.

— И что ты предлагаешь? Торговаться с этим неотесанным грубияном?! — Рик взорвался от негодования.

— Не преувеличивай. Твой злой гений, который напугал всю вашу семью, будто эпидемия виктианского мора, всего-навсего старый приятель твоего отца. Ну на крайней случай, чахлый капер, который от выпитого уже и мушкет снарядить не сможет. Запомни это!

— Может быть, и не может! — отмахнулся Рик. — Зато навести порчу у него получается очень даже хорошо.

— Выдумки! И я тебе это докажу, — задумчиво помял подбородок Оливер, а потом схватил друга за руку и потащил на улицу. — Поспешим. Страхи требуют немедленного уничтожения!

* * *

Выстрел пушки возвестил о послеобеденном поднятии флагштока в форте Ранден-Бау. Стражники в красно-белых куртках, белоснежных париках, треуголках и в начищенных до блеска ботинках с широкими пряжками, чеканя шаг, насыщали серость городка своим идеальным видом. Случайные стычки с пьяной матросней уже давно потеряли статус постоянства и за последние годы окончательно сошли на нет. Теперь горожане относились к власти с должным почтением, зная, что стража убережет их от любой опасности на море и на суше.

'Трииии... аз, тррииии... аз', — залихватски проглатывая второе слово, вышагивал впереди сержант. Голова его была откинута назад, широкий с ямочкой подбородок гордо выставлен вперед. И хотя его левая нога после тяжелого ранения слегка прихрамывала, он старался не ударить в грязь лицом и стойко терпел ноющую боль. Двое его подчиненных, не отставая от своего воинственного начальника, одной рукой поддерживали тяжелые мушкеты, а вторую резко отводили назад при каждом шаге. Свернув за угол, согласно церемонии, стражи синхронно разошлись в стороны и заняли места по краям арочного входа. Старая смена, отсалютовав, таким же четким шагом удалилась в направлении форта. Дав последние наставления, сержант развернулся на каблуках и продолжил сопровождать сдавшую пост смену.

Наблюдая за служителями Ранден-Бау, грузный человек в грязном потрепанном жилете и широкополой шляпе проводил их равнодушным взглядом, подхватил вещевой мешок и направился в сторону порта. Словно черное пятно он двигался по широкой многолюдной улице Прентвиля, распространяя на окружающих зловонный запах протухшей рыбы. На тыльной стороне его правой руки, что поддерживала лямку рюкзака и была словно специально выставлена на всеобщее обозрение, виднелась огромная блямба почерневшей экземы.

Как только моряк скрылся за поворотом, на той же самой улице, с разницей в несколько минут появился Джейсон-младший. Рядом с ним пружинисто вышагивал Оливер Свифт. Ни на секунду не останавливаясь, он прямо на ходу посвящал приятеля в свой хитроумный план:

— Я все узнал. Для этого конечно пришлось добыть дозволение в городскую библиотеку. Впрочем, сейчас не об этом... Твой отец действительно состоял на службе Его Величества и совершал морские путешествия. По крайне мере одно. На борту 'Бродяги' под командованием сэра Грегори Бероуза.

— Кого? — не понял Рик.

— Ты что, совсем дикарь? Капитан Бероуз был одним из знаменитых мореплавателей. Первооткрыватель новых земель, например, побережий Ла-си, а также торговал в Старых и Новых морях, — затараторил Оливер.

— Ну, вроде бы я что-то такое слышал, — соврал Джейсон-младший.

— Так вот, я установил, что ровно двадцать лет назад, почти день в день, капитан Бероуз со своей дружной командой отправились к мысу Туресса острова Грез...

— Да брось. Хочешь сказать, что и он тоже участвовал в этой самой поисковой компании?..

— Все верно. Записи из судового журнала внесены в Хроники морских волков. От первого до последнего дня путешествия.

— То есть, все сложилось удачно? — с сомнением поинтересовался Рик.

— Ходили слухи, что нет. Сам понимаешь, в случае если они отыскали сокровище, львиная доля отошла бы короне. И еще один занимательный факт: в конце путешествия, всего в десятке лиг от бухты, произошла трагедия. Корабль изменил курс и со всего маху разбился о рифы. Представляешь, прямо у заброшенного маяка. Выжило не так много, от силы пять-шесть человек, в том числе и Лиджебай Джейсон.

— Мой отец был мо-ря-ком... Человек, который не мог повязать нашейный бант и проявлял неуклюжесть, словно стадо слонов, оказался настоящим сорвиголовой? — Рик продолжал источать недоверие.

— Понимаю твое сомнение, но факты упрямая штука.

— Какие еще факты?

— А вот какие! — в руках Оливера появился клочок старой потрепанной бумаги.

Список содержал около пятидесяти незнакомых имен, среди которых значился и Лиджебай Джейсон.

— Откуда это у тебя?

— Я вырвал его из справочника королевского судоходства за одна тысяча шестьсот восемьдесят первый год. Только не спрашивай, чего мне это стоило, все равно не отвечу.

Договорив, Оливер гордо задрал нос. А потом резко остановился и указал на противоположную часть улицы.

— Итак, он перед нами? Неприступный замок твоего мистера Грубияна, злодейского возмутителя спокойствия семьи Джейсонов, — торжественно провозгласил Свифт.

Рик пригляделся к названию и обомлел. Они стояли рядом с гостиницей 'Дорожная пыль'.

— Зачем мы здесь?

— Ты считаешь меня пустословом, мой друг. И между прочим зря. Я побегал по городу, потолкался среди завсегдатаев прибрежных таверн и выяснил, что моряки с сомнительным прошлым, прибыв в Прентвиль, останавливаются именно в этом месте.

Рик исподлобья посмотрел на невысокое мрачное здание с небольшими вытянутыми окнами и красной черепичной крышей. По спине его пробежал холодок. Представив новую встречу с мистером Сквидли, он невольно попятился назад. К счастью приятель этого не заметил. Воодушевленный странной игрой, Оливер источал невероятную веру в сокрушительную победу справедливости.

— Может быть, повременить? — предложил Рик приятелю.

— Никаких потом, вперед и только вперед! Именно в этих стенах нас ждет безоговорочная Виктория, как любил поговаривать генерал Турдиус, — процитировав слова незнакомого Рику вояки, Оливер поднял указательный палец, словно действительно собирался в бой.

Стыдно стало выглядеть в глазах всезнайки трусом, и Рик покорно двинулся следом. Но чем ближе он подходил к гостинице, тем неуверенней становилась его поступь. Страх все-таки заставил его дрогнуть, а остальное сделало воображение. Фасад здания с парой эркеров начал стремительно меняться, и вскоре обратился кошмарным морским чудовищем. Окна — злобные буркала, ну а широкая лестница со скульптурами двух спрутов — хищная пасть. Застыв на пороге, Рик едва не вскрикнул. Положение исправил Свифт. Он протянув руку и ударил в дверной молоток, мгновенно разрушив образ ужасного монстра, что поселился в голове друга. Изнутри послышались шаги, или точнее будет сказать, глухие удары, а затем протяжное шарканье. Шум достиг двери и стих. Кто-то злобно выругался. Казалось, никто не собирается впускать их внутрь. Но через пару минут все-таки раздался лязг многочисленных замков.

— Ну, чего приперлись, мелкие крысы?! Какого вам здесь надобно, тресни палуба? Или в конец потеряли страх?! Я не подаю бродягам! Слышите?! Шкот вам в глотку?! Проваливайте, гадкие попрошайки!

Рик попятился и уперся в грудь Оливера. Но тот и не думал отступать.

— Мы по делу! — с уверенностью заявил он.

Ругательства мгновенно стихли.

— По делу?

Служитель гостиницы выплыл из коридорного полумрака на солнечный свет, как мертвец из мутных вод. Оказалось, что выглядит он еще хуже, чем его портовые проклятия. Слегка покачиваясь на одной ноге — вместо второй торчал деревянный костыль, сквернослов был облачен в старую короткую куртку нараспашку, из-под которой выглядывала холщовая рубаха грязно-желтого цвета. Лицо его было еще более отталкивающим. Густая, практически полностью седая борода хранила в себе остатки вчерашней, а может быть даже недельной давности еды. Изо рта виднелись пеньки гнилых зубов. Что уж говорить про волосы. В засаленные лохмы были вплетены разноцветные ленты, которые больше напоминали измочаленные кранцы.

— Бывший боцман, — шепнул Рику приятель.

Тот хотел спросить, с чего он сделал такой вывод, но Оливер, словно прочитав его мысли, тут же добавил:

— Видел татуировку на его запястье?

Рик опустил взгляд и действительно смог разглядеть на правой руке бывшего моряка фигуру рогатого тритона.

— Такие кололи первым каперам, кто променял разбой на службу Его Величеству, — вновь раздался возле уха тихий голос Свифта.

— Ну, чего молчите, трюмные козявки! Зачем пожаловали?!

Словоохотливый всезнайка оттолкнул приятеля в сторону и вышел на передовую. И за это Рик был ему весьма благодарен.

— Доброго дня, мистер, — уверенно произнес Оливер. И не став тянуть с приветствием, тут же объяснил: — Мы ищем некоего мистера Сквидли, который, насколько нам известно, остановился у вас пару дней назад.

— Пришвартовался, мать твою! У нас говорят, пришвартовался, и никак иначе! — рявкнул сквернослов. — И потом, с чего вы взяли, что хромой Дик потратит на вас свое время?! Или вы считаете, будто я, как вшивый юнга, должен носиться по палубе и свистать всех наверх? Не выйдет! Идите и сами ищите своего капитан Квудли, Кведли, или как его там... — Не закончив речь, хозяин гостиницы довольно ловко придавил костылем пробегающего мимо таракана и, указав гостям на второй этаж, пояснил: — Номер в конце коридора, справа. И напомните ему, что он задолжал мне еще пару суонов за будущую неделю.

Рик и Оливер поклонились и ловко проскользнули внутрь.

Пристанище бывших каперов напоминало корабельный трюм, который пришел в полное запустение. Бочки, коробки, сушеная рыба, снасти и прочее.

— Проще, чем я думал, — присвистнул Оливер.

— Хотелось бы верить, — не поддержал его оптимизма Рик.

На стенах холла, ведущего к дальнему залу, дожидаясь своего звездного часа, висели гарпуны и мушкеты, пистоли и абордажные сабли, а в придачу ко всему, обломки мачт и обрывки флагов и парусов, и даже куски канатов, завязанных в морской узел. На противоположной стороне, среди иных корабельных атрибутов, красовались великолепные картины морских баталий, а возле лестницы обнаружились огромные полки с ромом. Правда все бутылки, как и полагается, уже были опустошены.

Высокие, не совсем ровные ступеньки скрипели, одна хлещи другой, будто гостиница и впрямь была насквозь прогнившим судном. В пролете между этажей юношам повстречался местный постоялец. Тучный бородач в неглиже гонял по кругу полуголую девицу, которая, радостно повизгивая, скакала будто кобылица. При этом он не забывал прямо на ходу прикладываться к бутылке рома и во все горло орать похабные песенки.

— Что ребятишки, хотите такую же? — поймав свою жертву и ухватив ее за грудь, обратился к юношам бородач.

Девушка весело засмеялась, Рик покраснел, а Оливер ошарашено ойкнул. Довольный произведенным эффектом здоровяк загоготал. Приют моряков жил своей вольной жизнью.

На втором этаже их ждала новая встреча. Два поджарых молодца волокли за ноги своего пьяного приятеля. Тот, в свою очередь, не теряя времени даром, кричал что есть мочи всевозможные команды:

— Свистать всех наверх! Подтянуть паруса! Развейте мои старые кости по Зюйд-зюйд-весту!..

Оливеру хватило ума сдержать накатившую улыбку. Острый холодный взгляд одного из моряков пронзил юношей насквозь, не хуже ранжирской шпаги. И Рик вновь вспомнил о мистере Сквидли — тот ведь тоже умел так смотреть, словно ледяной северный ветер. Сердце забилось в тревоге, когда они приблизились к заветной двери.

— Не дрейфь, я сам с ним разберусь... ну то есть поговорю, — вкрадчиво произнес Оливер.

Рик не возражал.

Тук-тук-тук. Никаких шагов или иных звуков.

— Возможно, он куда-то вышел. А может быть, вообще, перебрался в другое место, — предположил Рик.

— Никаких предположений, только очевидные факты, — Оливер постучал повторно. На этот раз сильнее.

С последним ударом дверь внезапно отварилась, сама по себе, хотя до этого была заперта. Почувствовав пульсацию в висках, Джейсон-младший напрягся. В голове эхом отозвался грозный голос мистера Сквидли, который негодовал по поводу наглого вторжения в его сухопутную каюту. Но худшие опасения так и не подтвердились. Небольшой номер, разлинованный на квадраты лучами морозного весеннего солнца, был абсолютно пуст.

— Постой! Куда ты?! — попытался остановить приятеля Рик. Однако Оливер лишь оттолкнул его руку и бесстрашно шагнул внутрь. Оказавшись в самом центре комнаты, он бегло осмотрел стоящую в дальнем углу кровать, платяной шкаф и комод.

— Ни-че-го, пусто, — подытожил Свифт, запрыгнул на стул и по-хозяйски закинул ноги на стол. — Эх, видать подался твой грозный капитан в дальние страны.

— По-моему, он здесь даже не появлялся, — поежился Рик. — Иначе хозяин гостиницы обязательно бы знал. Должники так просто не съезжают.

Перед глазами возник живой образ мистера Невежи, который осторожно заходит к себе в номер и, не оставив и следа, исчезает, растворяется словно утренний туман.

— Да, ты прав, — согласился Оливер. Теперь его взгляд стал более придирчивым.

— Пойдем отсюда, а то мне что-то не по себе, — Рик уже направился к выходу, но голос приятеля нагнал его у самого порога.

— Я бы на твоем месте не торопился.

Рик обернулся. Присев на корточки, Свифт внимательнейшим образом исследовал дверные ручки комода.

— Да чего там смотреть-то? — отмахнулся Рик, желая поскорее оказаться на улице.

— По-го-ди, — раздалось в ответ.

— Чего?

— Человек не может не оставлять следов, это научный факт. А хозяин убежден, что этот номер принадлежит тому, кого мы ищем. Верно?

— Допустим.

— Значит, следы быть должны.

— И где же они?

— Да хотя бы вот здесь, — победоносно выкрикнул Оливер.

Он отступил и открыл обзор на крышку старого секретера. Рик без труда разглядел выведенные на пыльной поверхности буквы. Причем пыль не была комнатной, а имела тяжелый черный цвет, словно чернила, и лежала аккуратным толстым слоем.

— Это уголь, — предположил Свифт.

— Эти слова, они предназначены для меня, — одними губами заворожено произнес Рик.

'Не смей трогать дневник — он принадлежит мне'.

Но помимо послания было и еще кое-что поразительное. Неровный почерк, почти неразличимый на блестящей поверхности, показался Рику невероятно знакомым. Так ярко и размашисто мог выводить буквы только один человек. Его покойный родитель.

Пока Джейсон-младший завороженно вглядывался в слова, его друг терялся в догадках.

— Поразительно, как у него это получилось. Может быть кисточкой? Нет, слишком крупная крошка. А если взять, например, и... Тоже не выйдет. Ну а что если предположить... Нет, так у него тоже бы ничего не получилось... — но остановиться хоть на каком-нибудь предположении он так и не смог.

— Он знал, что мы отправимся его искать. Он знает, что я соврал. Что дневник Леджибая у меня. Он знает все! — внезапно затараторил Рик.

— Брось, тут явно не обошлось без соглядатаев, — отмахнулся Оливер.

Разговор этот мог закончиться очередным бессмысленным спором, но внезапно его прервал надрывный женский вопль. Ребята кинулись к окну, но так и не смогли ничего рассмотреть через мутную поверхность грязного стекла. Сбежав вниз по ступеням, Рик, как ни странно, оказался в маленьком проулке раньше Оливера. На небольшой округлой площадке уже возвышался настоящий частокол из человеческих спин. Горожане сомкнулись в кольцо и в гробовой тишине рассматривали что-то, что находилось в самом центре созданного ими круга. Лишь невысокий старикашка в причудливой соломенной шляпе, похожей на неотъемлемый атрибут полевого пугала, грустно вздохнул, махнул рукой и побрел прочь, оставив в безупречной цепи зевак небольшую брешь.

— Что там? Что?! — сгорая от нетерпения, вклинился в толпу Оливер.

Удар локтя привел его в чувство, слегка охолодив юношеский пыл. Он отлетел в сторону, но сразу же поднялся и, отряхнув свой военный камзол, доставшийся ему о отца, мгновенно потерял всякий интерес к происходящему. Рик же поступил хитрее и поплатился за это гораздо сильнее друга. Заранее попросив прощение, он ловко проскользнул внутрь, словно медуза сквозь камни, встал на цыпочки, вскрикнул и незамедлительно зажмурился. Прямо в центре круга, раскинув руки в стороны, лежал пожилой попрошайка — безногий инвалид, в военном жакете времен короля Людри. Впрочем, смерть не выглядела бы столь ужасно, если бы не нанесенные старику изуверства. Того лишили обоих глаз — на их месте зияли две кровавые раны. Инвалид отдал и еще один трофей безжалостному убийце — у жертвы полностью отсутствовала нижняя часть челюсти.

В тот день Рик впервые услышал возглас толпы и осторожные предположения, что в город пришла морская Химера. Юноша почувствовал, как его начинает мутить. Вслепую, на ощупь, он попытался выбраться из толпы, но это оказалось не так-то просто. Живая стена сомкнулась. Ощущая приступ паники, Рик начал задыхаться. Он едва сдерживал внезапно накатившее отвращение ко всему, что происходит вокруг, и уже собирался закричать, когда почувствовал, как его пальцы уперлись во что-то твердое. Его, будто безвольную куклу, схватили за шкирку и потащили в неизвестном направление.

Джейсон-младший изумленно уставился на высокого, сухощавого человека, одетого в строгий вытертый почти до подкладки темно-синий камзол и заправленные в высокие сапоги холщовые штаны. Сняв с головы потрепанную солеными ветрами треуголку, незнакомец вытер со лба пот.

— Кто вы? Что вам надо?! — заметив стоявшего поодаль Оливера, осмелел Рик.

Человек заиграл скулами, которые хорошо просматривались сквозь небольшую черную с проседью бороду, и сверкнул стеклянными глазами.

— Нет уж, позвольте для начала у вас узнать, какого дьявола вы торчите здесь, размахивая во все стороны угольной меткой?!

Рик вспомнил о руке и молниеносно сунул ее под мышку.

— Не лишено смысла, но вряд ли поможет в вашем нелегком деле, — недовольно буркнул незнакомец, которого юноша незамедлительно окрестил не иначе как скиталец. Именно так, по его мнению, выглядели морские путешественники, неспособные обрести на суше положенного покоя.

Скиталец смачно сплюнул. Он упер руки в бока, где из-под полы камзола виднелись два нешуточных пистолета.

— Здесь не слишком безопасно, юный мистер тугодум. Поэтому предлагаю вам немного обождать с накопившимися вопросами и проследовать за мной.

— Еще чего. Делать нам больше нечего! — вмешался в разговор Оливер.

И сам не ожидая от себя такой прыти, внезапно накинулся на моряка с кулаками. Пара взмахов — вот все, что позволил ему противник. Скиталец ловко ухватил неумелого смутьяна за шиворот и хорошенько встряхнул, будто котенка, а затем швырнул на землю, присовокупив:

— Не советую играться со мной в подобные игры. Иначе мои руки могут воспринять ваше шутовство истинной угрозой, и тогда придется нам потратить немного времени на поиски вам искусного портного, а заодно и лекаря.

— Зачем? — не понял горе-борец.

— Чтобы он пришил вам на место руки и ноги, — рявкнул моряк, да так звонко, что Оливер попятился и угодил башмаком в глубокую лужу.

Но даже пристальное наблюдение за скитальцем не дало Рику ответа на вопрос: серьезно ли тот говорит либо просто скверно шутит. Широкая густая борода довольно умело скрывала скудные эмоции.

Из-за угла, где случайные прохожие обнаружили изуродованное тело старика, раздались четкие команды и топот солдатских сапог. А дальше все происходило словно во сне. Не произнося ни слова, скиталец указал знаком следовать за ним. Оливер притихнул, кивнул и молча подчинился.

Они углубились в проем между домами. Проводник уверенно двигался вперед, словно ящерица то прижимаясь к стене, то спрыгивая и подтягиваясь. При этом он не сделал ни одного лишнего движения.

В какой-то момент Рик споткнулся, но сильная рука скитальца удержала его, не дав свалиться с невысокой каменной стены, отделявшей жилые дома от торговой площади. За городской чертой, прямо возле зубчатых скал, проводник сбавил темп. В его дыхании не слышалось даже толики усталости. А вот Оливер, не привыкший передвигаться с такой бешеной скоростью, повалился на землю, и, тяжело дыша, нервно засмеялся.

— Чувствую себя настоящим отступником. Как будто я ограбил пару чиванских судов и пустил на дно королевский бриг сопровождения.

Рик открыл было рот, чтобы поддержать шуточное сравнение друга, но так и замер как вкопанный. Скиталец извлек из-за спины длинный кортик и, приказав молодым людям заткнуть свои луженые глотки, стал осторожно на мысочках, двигаться вдоль берега.

— Я скоро, — скупо объяснил он.

Никаких посторонних звуков вроде топота копыт, случайных окриков или шепота — вокруг властвовало только море. Пышные волны, издавая грозное шипение, с остервенением вгрызались в мягкий берег, пытаясь утащить в пучину как можно больше крохотных песчинок.

— По-моему, он чудак с судна под названием 'Сбрендивший пройдоха', — предположил Оливер.

— Если честно, он меня пугает, — откликнулся Рик.

Скиталец вернулся через пару минут. Оружие вернулось в ножны, но на лице все еще блуждало заметное беспокойство. Подойдя практически вплотную к Джейсону-младшему, он резко схватил его за руку и, ничего не объясняя, сорвал повязку.

— Что вы делаете?!

— Молчи. У меня нет времени распинаться и объяснять прописные истины. То, что забралось к тебе под кожу и растет с каждым днем, опаснее Бурианских штормов. — Палец моряка уперся в темный край чернильного следа, который теперь напоминал морскую каракатицу, расплывшись и надувшись огромными пузырями. — Эта штука является меткой мертвеца. Так мы ее называли раньше, думаю, за столько лет ничего не изменилось. И если ты не будешь меня слушать, кончишь как шелудивый пес в подворотне.

Рик стал бледнее мела и обессилено опустил руку. Уверенный голос Скитальца заставил его поверить.

— Еще совет — если хочешь жить, завяжи свои губы узлом, а для пущей сохранности, законопать рот и своему неугомонному приятелю. А ты... — указательный палец уперся в Оливера, — проводишь своего друга до самого порога и дождешься, пока тот соизволит закрыть дверь на все имеющиеся засовы. Теперь с тобой, — перст метнулся вправо и уткнулся в плечо Рика. — Чтобы ни происходило ночью, держи ухо востро, но не лезь на рожон, как это было вчера. Завтра, к полудню, я буду ждать вас у старого дока на пристани Гнилых кораблей. И будьте осторожны, не прихватите беду на хвосте.

Скиталец ушел также внезапно, как и возник. Не попрощался и не обронил больше ни слова.

Всю дорогу до дома Оливер молчал, лишь изредка озираясь по сторонам и время от времени протирая окуляры очков. Рик же окончательно запутался в собственных мыслях. Он был не в силах обсудить произошедшее. На пороге они быстро попрощались.

— Считаешь, все гораздо серьезней, чем нам казалось? — внезапно спросит Оливер.

— Думаю, что не стоит сильно переживать, — соврал Рик.

— Значит, завтра встречаемся на этом же месте.

Юноша попытался изобразить улыбку, но вместо нее на лице проступила лишь неприятная гримаса.

* * *

Клер срезала с куста бегонии завядшие листы и проверила, насколько хорошо растут черенки. Когда закончила работу, бросила косой взгляд на мистера Бишепа. Со вчерашнего дня он чувствовал себя неважно. Его бросало то в жар, то в холод, а лицо приобрело такой мрачный, земельный оттенок, будто цветочник наелся горной Арники .

— С вами все в порядке?

Мистер Бишеп попытался ответить, однако вместо слов у него изо рта полилась белая жижа. Он позеленел, а затем окончательно побледнел и обессилено повалился на крохотный деревянный стул.

— Морская пучина, как же мне паршиво! Клер, милая моя, не могла бы ты подать мне воды.

— Безусловно, — тут же откликнулась девушка. — Только боюсь, что это не отравление, мистер Бишеп. Дело куда серьезнее. Посмотрите на себя — на вас же лица нет. Позвольте я, все-таки, схожу за доктором Дайтли.

— Ни в коем случае. Это обычная борьба желудка с тем, что я запихнул вчера в свой грешный рот, — попытался пошутить цветочник. На последнем слове его снова вывернуло на изнанку.

— Почему вы так противитесь? — Клер была напугана не на шутку.

— Милая моя, — оторвался от таза, Бишеп. — За сегодняшний день я сэкономил на куриных ребрышках и пиганском сыре, а также на паре пинт люрского вина около трех суонов. А этот прихвостень в белом парике — я говорю сейчас о докторе Дайтли, сдерет с меня по меньшей мере пять монет за бесполезное кровопускание. Получается, я все равно прогадаю. Так что, лучше уж мой организм сам справится с тяжким недугом. Болезнь в очередной раз взяла верх над цветочником, и его скрутило от внутренней боли. Клер решила больше не медлить и не обращать внимания на возмущения хозяина, и отправилась за доктором.

Шельмец в накрахмаленном парике жил неподалеку, всего в паре домов от магазинчика. Был он отзывчив и обходителен, всем хорош. И словом утешит, и кровопускание сделает ладно. Был у него лишь один недостаток — неимоверная любовь к деньгам. А отсюда и непомерно высокая цена за услуги. Поэтому, со временем, местные все реже обращались к лекарю, обходя его квартирку в высоком флигеле стороной. Однако доктор и не думал печалиться. Заметно разбогатев на рабочем люде, он приоделся и взял уроки изысканных манер. Солидный вид, белоснежный парик, парфюм из магазинчика Бикси — теперь лекарь помогал лишь избранным господам.

Вместе с достатком пришло и уважение со стороны местной знати, что безоговорочно доверяла словам Дайтли, выполняя любую его прихоть. Плут в белом парике лечил богачей от всего чего угодно, не забывая назначать им вечерние консультации по вопросам здоровья. 'Смертельно больные' бароны и кавалеры, а также эсквайры и джентльмены обязаны были не реже раза в неделю посещать скромное жилище Дайт, делясь с лекарем еще и душевными терзаниями. А тот, в свою очередь, возложил на себя тяжелый груз покровителя. Дело было в шляпе. Теперь, с нахальством дворовых лгунов, невзирая на ранги и сословия, он мог ставить пациентам самые немыслимые диагнозы. Ведь недуг, заложенный в голове, как известно, порождает болезни куда страшнее любых земных страданий.

Клер остановилась возле двери и еще раз все хорошенько обдумала. Она не видела иного способа помочь мистеру Бишепу. Другие доктора облюбовали дальнюю часть города.

На ее стук за дверью пробурчал что-то неразборчивое сонный голос. Но лекарь не заставил себя ждать. Его густые, торчащие в разные стороны, брови недовольно сошлись на переносице.

— Чем обязан, миссис, — протянул Дайтли, пытаясь вспомнить имя гостьи.

— Мисс Джейсон. Клер Джейсон, сэр, — немного смутилась девушка.

— Ах да, безусловно. Как я мог забыть. — Доктор хлопнул себя по лбу и обнажил белоснежные зубы. В городе поговаривали, что доктор изобрел специальный бальзам, который заставляет рот светиться ярче путеводных звезд, навсегда убирая непобедимый желтый налет. Впрочем, более расхожая версия была куда более прозаична: белыми зубами доктора наградил сам Дьявол, в знак безупречной службы.

— Простите сэр, я лишь хотела попросить вас оказать моему хозяину, мистеру Бишепу, одну неоценимую услугу, — осторожно начала Клер.

— Как вы сказали, неоценимую услугу? Мне нравится ваше высказывание, — одутловатое лицо вновь озарила лучезарная улыбка. — Выкладывайте, что стряслось.

— Ему очень плохо. Даже не знаю, что и подумать. Он почти на издыхании, — прошептала Клер.

Доктор долго рассматривал горло и прислушиваясь к хриплому дыханию больного. Он не произносил ничего конкретного, одно сплошное бормотание. Клер разобрала лишь несколько слов: 'не может быть' и 'невероятное совпадение'.

Затем начались бесконечные вопросы, как часто и насколько долго. В конце концов, мистер Дайтли выдал не совсем внятный диагноз и добавил, что требуется более детально изучить испражнения мистера Бишепа.

— Могу сказать вам одно, мисс, у вашего хозяина не тропическая лихорадка, и слава святому Дункану, не янгринская чума. Пока это все, что я готов утверждать, — произнес в заключении лекарь.

— И это все?! — возмутился цветочник, обессилено приподнявшись на локтях.

Доктор легким движением пригвоздил его обратно к постели.

— А что же вы хотели, мой дорогой. Поставить диагноз — та еще загвоздка. Такие дела так просто не решаются.

— Да вы даже не удосужились спросить, чем я питался весь прошлый день, достопочтимый сэр, — взмолился больной.

Наградив цветочника неподражаемой улыбкой, Дайтли пояснил:

— Ну, это совершенно ни к чему. Могу заверить вас, что это не отравление или иное расстройство.

— Тогда что со мной?

— Природа вашей болезни туманна и не определенна. Возможно, что даже препарировав вас мы не сможем установить истинную причину поразившей вас хвори.

— Да вы издевайтесь!

— Ничуть, мой дорогой. Вы, главное, не волнуйтесь. И вот еще что. Ответьте мне, присутствуют ли у вас какие-нибудь душевные терзания?

— Терзания?! — едва не взревел мистер Бишеп. И тут же осекся и изменил тон: — Черт возьми — да! Последние дни меня мучают кошмары. А еще постоянный страх, будто за мной следят.

— Вот видите, — подхватил доктор. — Я же говорил, вся причина кроется здесь, — приложил он тонкую руку к груди.

— Но что же мне делать? — цветочник был на грани.

— Как один из самых эффективных методов могу предложить вам кровопускание. Дешево и сердито. Как говорится, лечит от всех болезней. Поговаривают даже, внутренних демонов способно выдворить. Возможно, и вам оно поможет. Я конечно не уверен, но хоть что-то. Да и цена, как я уже упомянул, приемлема. Всего семь суонов, и я сегодня же проведу первое.

— Ради всего святого! Клер, прошу тебя, проводи доктора и выдай ему положенное вознаграждение за этот визит вежливости, — убитым голосом попросил мистер Бишеп.

Сверкнув дорогим париком, Дайтли быстро откланялся, всем своим видом показывая, что он вполне доволен результатом работы.

Клер отдала доктору обещанную оплату и поблагодарила за визит Она уже собиралась закрыть дверь, когда тот выдал очередной совет:

— Будьте осторожны, моя милая. Не нравится мне его состояние. И не столько физическое, сколько душевное. Хорошо бы отправить его на осмотр к мистеру Хорхе. Он быстро вправит Бишепу мозги, избавив от всякого беспокойства. Тем более, когда речь идет о весьма богатом воображении.

Клер коротко кивнула.

Девушка поднялась обратно на второй этаж и подошла к комнате, где отдыхал цветочник, потянула за ручку, но дверь не поддалась. Она навалилась на ту плечом, но тоже бесполезно. Из-за стены послышался протяжный стон, а затем раздался изнывающий крик. Клер в ужасе отпрянула. Ручка заходила ходуном. Девушка попыталась схватить ее, но тут же отдернула ладонь. Ей показалось, что кожу обожгло адово пламя. Крик за стеной сменился воем. Дверь с силой распахнулась наружу, словно зев чудовища.

Ощущая дрожь в ногах, Клер осторожно зашла внутрь. В лицо ударил яркий свет. Мистер Бишеп запрокинул голову назад и выгнулся дугой. Он тяжело дышал, изрыгая наружу ужасные болезненные хрипы.

— Что с вами? — осипшим от страха голосом спросила Клер.

Ответа не последовало, лишь дернулась занавеска, и по комнате пробежал случайный сквозняк. В комнате они были вдвоем — смертельно больной цветочник и его помощница. Но при этом явственно ощущалось чье-то чужое присутствие. Клер сделала несколько осторожных шагов и внезапно остановилась. Ее сердце готово было вырваться наружу и забиться под кровать, а страх пульсировал, готовясь обернуться истошным воплем. Ожидание непонятно чего превратилось в невыносимую муку. Клер продолжала чувствовать опасность, витающую вокруг нее. В этот самый миг, возле самого уха, раздалось едва уловимое дыхание.

Девушка резка обернулась. За спиной поскрипывала дверь, демонстрируя серую пустоту и утопающий в полумраке лестничный пролет. Прогнивший дощатый пол несколько раз отозвался протяжным стоном, словно кто-то не спеша спускался по ступенькам.

Клер быстро захлопнула дверь и перевела взгляд на мистера Бишепа, и едва не лишилась чувств. Тело цветочника, слегка приподнявшись над кроватью, зависло в воздухе. Руки его обессилено свесились вниз, а сам он воспарил чуть выше. Все происходящее выглядело как кошмарный сон. Одеяло спало, открыв рыхлое тело в перепачканной рвотой рубахе до колен. Девушка зажала ладонями рот, чтобы не закричать.

Голова цветочника резко дернулась, приподнялась. Налитые кровью выпученные глаза уперлись в помощницу. Мраморное лицо больного исказилось болью. Клер едва держалась на ногах. Она уже собиралась кинуться из комнаты прочь, когда из груди мистера Бишепа вырвался ужасный металлический голос:

— Передай брату: негоже следовать за Безликим. А теперь — пошла вон!

Тело цветочника обмякло и повалилось на кровать, а изо рта хлынул фонтан крови.

Не помня себя, Клер бросилась прочь. Хлопнув дверью, она вырвалась на свободу, чувствуя, как ледяной воздух обжигает лицо. Каменные дома обернулись мрачными надгробиями. Они гнали и гнали ее вперед, путая дорогу. Широкая мостовая сжалась в узкую улочку, загнав Клер в бессмысленный городской лабиринт. Оборачиваясь вслед и сторонясь, как от прокаженной, горожане старались как можно дальше держаться от чужих проблем.

Едва сдерживая слезы, Клер чувствовала себя живой душой среди сотни мертвых, размытых призрачных образов. Мир превратился для нее в один сплошной кошмар, из которого невозможно вырваться.

Налетев на высокого плечистого господина, Клер сама того не ожидая брякнулась на землю. Она потерла ушибленное колено и подняла голову. На нее смотрели бездонные глаза мистера Сквидли. Моряк прикурил трубку, улыбнулся во все тридцать два зуба и пустил струйку сизого дыма. В нос ударил противный терпкий аромат, похожий на колючий репей.

— Заблудились, мисс? — раздался утробный голос.

Клер не хотела отвечать, но не сдержалась и сдавлено простонала что-то неразборчивое. Огромная рука с красными следами язв потянулась к девушке.

Как добралась до дома, она не помнила. Просто встала на ноги и побежала. И не остановилась, пока не уткнулась в дверь собственного дома. Навалившись на нее всем телом, Клер замерла, прислушиваясь к биению сердца и прерывистому дыханию. Ей безумно хотелось обернуться, но она не стала этого делать. Лишь чувствовала, что ужасный моряк перестал преследовать ее. Не навсегда, а лишь на сегодня.

— Это ты во всем виноват! Лиджебай Джейсон, я проклинаю тебя и твое кошмарное прошлое! — прошептала Клер. — Слышишь меня?

Дверная ручка была влажной и пыталась выскользнуть из ладони. А когда Клер надавила на нее, оказалось, что дверь заперта.

— Ты больше не властен над нами! Это я говорю тебе, твоя дочь. И твои правила лишь пустой звук. Ты понял меня?! Пустой звук!

Будто услышав заветное заклинание, дверь поддалась, недовольно щелкнув замком, впуская внутрь хозяйку.

* * *

Рик Джейсон вжался в угол, словно испуганный мышонок, и наблюдал за котом, который развалился напротив камина и был сегодня на удивление спокоен. С севера надвигались суровые ветра, и мистер Тит все чаще тянулся к теплу. Он щурил зеленые глаза и делал вид, что спит. Но Рик знал, что это не так. Уши животного неустанно шевелились, реагируя на любой, даже самый неуловимый, шорох. Он явно кого-то ожидал. И сама эта мысль заставляла Рика вздрагивать от малейшего звука.

Наконец, устав следить за пушистым охранником, Джейсон-младший перешел в гостиную. Казалось, он видит ее впервые. Предметы, убранство, даже тени двигались вдоль стен каким-то другим, непривычным способом. Вот только что именно не так, понять было невозможно.

Часы нехотя вместо десяти пробили всего пару раз, положив начало странному процессу пробуждения. Звуки стали более яркими. Треск поленьев, завывание ветра за коном... А тиканье так и вовсе превратилось в оглушительный бой.

Дом словно очнулся от зимней спячки и принялся мерно похрапывать. Послышались протяжные скрипы, стуки, позвякивание. Правда совсем скоро посторонние шумы все-таки растворились в тишине, и вот тогда началось самое жуткое — дом принялся дышать. Проказник-сквозняк, путешествуя по особняку, вначале потревожил занавесь, затем потерялся в печной трубе и напоследок издал противный завывающий вздох. В следующую секунду все вокруг сжалось. Затрещали балки, кровля, перекрытие... и раздался протяжный выдох. Рик не мог найти этому объяснения, но четко осознавал — происходящее вовсе не игра его больного воображения. Все вполне реально.

Испуганный взгляд заметался по гостиной в поисках кота, но оказалось, что юноша остался со своей бедой один на один. Только скрип двери, ведущей на кухню, выдал пушистого проходимца с головой.

Рик боролся с желанием кинуться следом за котом, но так и не осмелился покинуть угол, потому что дом снова подал признаки жизни. Дверцы серванта резко отворились. Несколько раз щелкнули ставни, а висевшие на стенах картины принялись раскачиваться, словно плыли по волнам. Затем наступило затишье, тягучее и липкое, не желавшее пропустить сквозь себя ни единого лишнего звука.

Хотелось верить, что кошмар на этом закончился. Рик даже рискнул шевельнуться и тут же осознал свою ошибку. На этот раз двухэтажный монстр решил продемонстрировать ему все свое могущество. Непонятное шуршание, что нарастало с каждым новым вздохом, напоминало мерзкий скрежет зубов или храп заснувшего на спине великана. Рик в отчаянье заткнул уши. Жуткому наваждению не было конца.

Он точно не помнил, сколько продолжалось это безумие, но в какой-то момент страх не смог сдержать юношу, и тот, вскочив на ноги, безрассудно ринулся к двери — туда, откуда доносился пугающий звук.

Библиотека ожила, раздулась как мыльный пузырь. И причиной тому стали тысячи, десятки тысяч книг. Все разом они распушили листы, били крыльями обложек и издавали этот монотонный то ли хруст, то ли шелест. Не отрывая взгляда от оживших фолиантов, Рик наблюдал за шевелящимися полками, которые сейчас напоминали пчелиные соты, откуда пытались выбраться наружу бумажные личинки.

За спиной мелькнула тень, но юноша ее не заметил. Окутав собой напольные часы, гардероб, правую часть стены, тень заскользила по лестнице, потолку и погрузилась в мрачную пустоту второго этажа, чтобы окончательно раствориться в темноте.

Механизм часов на какую-то минуту застопорился на месте, в потом продолжил исполнять свой долг, пытаясь побороть бесконечное время. Часы отозвались три раза, когда послышался лязг замков, и открылась входная дверь. На пороге стояла Клер. Ее восковое лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Только опустошенность.

Рик покосился на книжные полки. Библиотека выглядела, как и прежде — серый полумрак, ровные ряды выцветших корешков. Мир вечного покоя и уныния. От недавнего безумия не осталось и следа.

Дойдя до середины гостиной, Клер остановилась. Она не переставала глядеть в никуда. Скинула пальто прямо на пол и стала медленно подниматься к себе в комнату.

Рику захотелось кричать, выть волком, лишь бы сестра выслушала его. Теперь он желал рассказать ей все, не утаив ни слова. И попросить помощи, прижаться к родному плечу. А в ответ услышать, что его страхи напрасны, а вечерний морок — всего лишь чья-то злая шутка. Только чуда не произошло. Сегодня был тот день, когда его Клер сделала первый шаг в темноту, стала бестелесным призраком. В мире страха и одиночества. И лишь Рик не подозревал об этой страшной истине.

Он злился на Клер, на себя, и на весь белый свет. Джейсон-младший укрылся от ночного шепота в отцовском кабинете. Там, куда не проникали кошмары ожившего дома.

— Ненавижу! Ненавижу! Она даже не захотела меня выслушать, — произнес Рик в темноту. — А еще сестра называется.

Он мог еще долго ругать Клер, но вместо этого лишь хлопнул по дубовой столешнице и принял решение во всем полагаться только на самого себя.

— Знай, Клер, понадобится тебе помощь, и я поступлю так же, как ты это сделала сегодня! — рявкнул Рик, установив первое собственное правило.

За окном бушевала непогода. Мрак протянул к дому когтистые лапищи, пугал соленым ветром и далекими всполохами на горизонте. Но Джейсон-младший все наполнялся гневом. Он не испытывал перед непогодой никакого страха. Сегодня был особенный день. В то время как Клер все-таки дала слабину и прониклась паникой, Рик праздновал победу. Теперь он знал, как ему поступить. Нужно отгородиться от собственных страхов частоколом правил, как это делал почивший с миром родитель.

Сон коснулся юноши легким дуновением и окутал вуалью призрачной дремы. Прямо перед столом вспыхнул яркий свет, и сознание вернуло юношу в тот самый день, когда у него состоялся весьма занимательный разговор с отцом. Тогда мистер Лиджебай был весьма благосклонен и впервые за долгие годы позволил сыну переступить порог собственного кабинета — места, куда допускались лишь избранные.

* * *

Мрачное выражение лица на мгновение просветлело, но тут же потухло как свеча. Лиджебай Джейсон распрощался с гостем и захлопнул дверь. Он задумчиво потоптался у порога, переведя взгляд на сына и знаком пригласил того следовать за ним.

Отцовский кабинет показался Рику настоящим кладезем всевозможных ценностей, которые по сути своей не являлись таковыми. Но для юноши двенадцати лет это был форт, охраняемый и надежно скрытый замками.

Громоздкие шкафы, будто строгие привратники, пристроились справа и слева от входа. Напичканные всевозможными книгами, пишущими принадлежностями и небольшими поделками из дерева, они хранили содержимое за толстыми медными защелками.

— Опять витаешь в облаках, — скорее утверждая, нежели спрашивая, сказал отец.

Рик отвлекся от созерцания стеклянных полок и быстро склонился в приветствии. Судя по строгому выражению лица главы семейства, разговор обещал быть нелицеприятным. В такие минуты мистер Лиджебай окончательно забывал о существующих знаках приличия и превращался в настоящую бестию, готовую разметать в щепки кого угодно. Единственное спасение от его гнева — это не смотреть ему в глаза. И Рик незамедлительно воспользовался этим приемом.

— Ты заметил человека, который только что покинул мой кабинет? — поинтересовался Джейсон-старший.

Юноша ответил коротким кивком.

— Что ты можешь о нем сказать?

Пару секунд Рик молчал, старательно подбирая слова:

— Как по мне, так он весьма неприятный тип с массой вредных привычек. Запах выдает спиртное и тяжелый табак, а еще внутренний гнев. Жила на шее сразу бросилась в глаза. Одним словом, по такому негодяю давно плачет виселица...

— Выбирайте выражение, мистер, — предупредил отец.

Рик слегка покраснел и быстро потупил взор.

— Что-нибудь еще?

— Поступь командная, но не твердая. Значит, моряк, правда не из офицеров.

— Больше конкретики, юноша, — потребовал родитель.

— Тогда скажу, что он боцман. И хотя давно списан на берег, продолжает грезить морем. Отсюда дрожащие руки и замутненный взгляд.

Отец хмыкнул:

— Неплохо, но не достаточно. Слишком поверхностно. А мне хотелось бы услышать от вас больше конкретики. Или я зря втолковывал эту науку?

Подобные разговоры случались между мистером Лиджебаем и сыном нечасто, и всегда отрок чувствовал себя нашкодившим студиозом, который отчитывается перед строгим преподавателем в надежде сбавить количество розг хотя бы до дюжины. Но как бы Рик не крутился, а отвечать придется. Поэтому он нахмурил лоб и задумался:

— Простите, я, наверное, немного ошибся. Его правая нога — она не гнется. Вначале я подумал, что тому виной пьяная драка или корабельная потасовка.

— А как насчет морской стычки? — попытался запутать Лиджебай.

— Точно нет, — замотал головой Рик. — Тогда было бы ранение. А здесь причина в другом. Могу предположить, в нашем случае всему виной кораблекрушение.

Слегка склонив голову набок, мистер Лиджебай пристальным взглядом окинул сына и застыл в ожидании более полного ответа. И Рик продолжил:

— Одет он неважно: треуголка, бандана и трофейный камзол достались ему давно и явно по случаю. Либо умер сосед по вахте, либо выиграл в кости. Но скорее первое, чем второе. Судя по скованным движением — игрок из него не ахти.

— Верно подмечено. Браво! — Отец изобразил хлопки, но ладони так и не сошлись, чтобы издать звук оваций.

— Но все эти следы из прошлого, — вошел в раж Рик. — Ваш посетитель уже давно не выходил в море. Даже на рыбацком баркасе. А служил на быстроходном судне, которое навряд ли имело в своем арсенале штандарт Его Величества.

— Довольно точно, — Лиджебай согласился и с этим высказыванием. Но окончательной оценки так и не последовало.

Рик набрал в грудь побольше воздуха и в этот самый момент понял, что говорить-то больше нечего. Он уже достаточно подробно и емко описал посетителя и выдохся. Хотя, судя по словам мистера Лиджебая, про бродягу-моряка можно было поведать еще очень-очень много.

— А характер? Что с ним? — разлетелась по кабинету довольно призрачная подсказка.

Губы Рика сжались в одну тонкую нить, а глаза сощурившись, уперлись в потолок. Минуту он стоял неподвижно, как две капли воды напоминая мистеру Лиджебаю самого себя пятнадцати лет отроду. Воображение юноши без труда нарисовало образ недавнего гостя, его особенные черты. Через секунду Рик выдал последнее, что пришло на ум:

— Достаточно самоуверенный, я бы сказал, даже излишне самоуверенный. Он склонен сначала делать и лишь потом думать о последствиях своих поступков. И причиной тому скверный взрывной характер, не раз причинявший ему неприятности. Слушать чужие советы не в его правилах. Отсюда и все неприятности. И еще...

— Что еще? — усыпленный словами сына, внезапно встрепенулся мистер Лиджебай.

— Страх, — произнес Рик и сам испугался собственных слов. Но остановиться был уже не в силах. — Он преследует его повсюду. Даже наяву. Ему всегда мерещится один и тот же человек. Скорее воображаемый, но он считает его реальным...

Удар кулака по столу заставил Джейсона-младшего замолчать.

— Хватит! Больше ни слова!

— Я только хотел...

— Нет. Я ничего не желаю слышать!

Отец выставил сына за границу собственных владений без всяких объяснений. Он взорвался, словно бочка с порохом, и едва удерживал ярость в рамках. Единственное, что Рик успел заметить сквозь щель закрывающейся двери, открытый дневник отца — кожаный переплет с красной нитью в тиснение. И, кажется, он уже успел написать в нем первые строки...

Рик резко вынырнул из воспоминания. Почему именно оно потревожило его сознание, он не знал. Но предположение все же было. Рик мог ошибаться, однако его догадка не имела слабых сторон. Странный посетитель отца и потомок Джейсона боялись одного и того же человека.