Выбор - Слёзы убийц, Сети прошлого, Путь хищника, Наследие.

Выбор

Из дайр'анского учения

Убийство живого существа допустимо, если популяция растёт гораздо быстрее, чем ресурсы для её существования. В этом случае убийство необходимо, поскольку оно помогает выживанию наиболее приспособленных и одновременно облегчает жизнь тем, кому не хватает пищи. Охоться на тех, кому не угрожает вымирание, выбирая тех, кто слаб или болен. Будь санитаром и очищай сообщество вида от недостойных. Всегда помни, что твоя первейшая цель — поддержание равновесия везде и всюду, куда заносит тебя судьба. Процветание сообщества всегда важнее, чем процветание какой-то отдельной его части. Иногда бывает так, что одна из частей начинает давить все остальные, как раковая опухоль в живом теле. Твоя обязанность в этом случае — вылечить страдающий организм, пусть даже путём ампутации повреждённых тканей. Природа всегда стремится к равновесию, но не к постоянству. Жизнь изменчива, но гармонична. Твой долг — поддерживать гармонию. Ты рождён убивать не просто так. Смерть есть залог многообразия жизни. Ты должен научиться поддерживать равновесие в мире, потому что именно для этого тебе дана способность убивать. Ведь ты живёшь не чтобы жить, а чтобы жили другие, те, кто достоин, а недостойные уходили. Помни — в природе жизнь того, кто стоит на вершине пищевой цепочки, стоит множества жизней тех, кто стоит ниже. Но помни и ещё одно — стоящий сверху ответственен за равновесие. Если он его не поддерживает, необходимо найти более страшного хищника. Если это необходимо, таким хищником обязан стать ты.

Часть первая

Слёзы убийц

Течение крови, страшная рана,

Предсмертный крик её добычи.

Её, охотницы — дайр'ана

Инстинкт с безумием граничит.

Он наблюдал за кучкой перепуганных вооружённых людей, собравшихся внизу, в центре зала. Он плохо понимал их язык, но столь простые реплики не понять было невозможно. Они были в смятении. И от них пахло страхом. Примитивные, слабые, глупые. Воина забавляло наблюдение за этими недоразвитыми млекопитающими. Он не хотел убивать их. Это сделали другие воины. Он же не видел никакого смысла в уничтожении столь слабых противников.

Он почуял кровь. Но его собратья просто свернули людям шеи, крови быть не должно! Заинтригованный, воин пошёл на запах. Скоро он обнаружил тело молодой человеческой самки. Очевидно, она пыталась убежать, и кто-то выстрелил ей в голову. Человеческая медицина была бессильна против подобной раны. Повинуясь внезапному порыву, воин извлёк из пояса шприц с лекарством. Средство последней надежды — так его товарищи называли этот препарат. Или спасёт, или убьёт. Неизвестно, подействует ли средство на человека, но этой женщине терять уже нечего. Воин ввёл ей лекарство и извлёк пулю из раны. Через некоторое время отверстие в черепе стало затягиваться. "Кажется, помогло", — подумал воин. Очень скоро он покинул Землю, и больше никогда не видел спасённую им молодую женщину. Ксалрас де Рикари не знал, что ей ещё суждено сыграть роль в истории его семьи.

Прошли десятилетия, и планета Земля изменилась. Люди совершили ошибку и едва не уничтожили свою цивилизацию. В страшной войне было потеряно многое. Около десяти процентов земной поверхности оказалось подвержено воздействию радиации. Спустя пятьдесят лет после окончания войны планетой управляли те, у кого были деньги — корпорации, захватившие или сохранившие с довоенных времён огромные комплексы по производству оружия. В некоторых странах они правили открыто, в других — через якобы избираемых народом посредников. С ними боролись повстанческие силы, но борьба казалась проигранной заранее. Постепенно повстанцы перешли к более жестким методам и даже сами себя стали называть террористами. Последствия третьей мировой войны для человечества оказались очень тяжёлыми, но всё могло быть и хуже. Многое уцелело, конца света не случилось, планета осталась жива. За Землёй стали приглядывать внимательные, нечеловечески внимательные глаза...

...Светловолосая девушка лежала на самом краю крыши, крупные локоны наполовину скрывали правильные черты лица. Сдвинуться чуть в сторону — и трагедия её жизни будет окончена. Очень хочется заплакать, но слёз нет. Есть только бьющаяся где-то очень глубоко боль, каждый удар которой постепенно увеличивает отчаяние. Ей не нужен тот, кто нуждается в ней, а она не нужна тому, кто нужен ей самой. Больше не нужна, бесполезна, ни на что не годна. И поэтому её можно выкинуть на помойку — в мир людей, туда, откуда она пришла. Но ведь она больше не принадлежит этому миру. "Ты был прав, Сайринат, — подумала она. — Ничто не даётся бесплатно".

Рядом послышались быстрые шаги. Молодой человек искал её, беспокоился. Она не хотела его видеть, но была слишком подавлена, чтобы просто встать и уйти.

-Ангелина! Ты здесь? Скажи... я что-то сделал не так?

-Нет, — её голос звучал глухо. — Николай, я не хочу тебя обманывать. Мне никогда не будет хорошо рядом с тобой. Когда я думаю о поцелуях и вдыхаю твой запах, мне становится плохо...

-Я что... воняю?

-Да нет, же, дурак, ты пахнешь человеком, пойми, человеком!

В ярости она вскочила и стремительно полезла вниз по находящейся рядом пожарной лестнице.

Ночь царила над одним из убогих районов большого мегаполиса. В этом переплетении проулков и двориков почти не было ни машин, ни людей. Здесь жили те, чей доход был "ниже среднего".

Каблуки с тихим стуком коснулись асфальта. Стирая злые слёзы, Ангелина пошла прочь, надеясь, что вдали от людей почувствует себя лучше. Она совершенно не боялась гулять одна в тёмное время суток в не самом благополучном квартале. Бояться следовало тем, кто решит на неё напасть.

Ещё несколько лет назад будущее не сулило ничего интересного. Потом она уснула, а, когда проснулась, обнаружила, что прошёл не один десяток лет, а её тело изменено до неузнаваемости. Внешне всё осталось почти как было, но внутренне она стала совсем другой. Это казалось сном, но её новый разум не позволял Ангелине себя обманывать.

Она шла, почти не глядя по сторонам, механически переставляя ноги.

-Эй, красотка, куда идёшь одна в такое время?

Она резко остановилась и повернула голову на голос. Из ближайшей подворотни вышли три накачанных парня не самого приличного вида. От них пахло алкоголем, а масляные улыбочки не предвещали ничего хорошего. Ангелина фыркнула, пытаясь очистить нос от запаха перегара, и пошла дальше.

-Э-эй, ты куда? Не хочешь веселиться?

Путь ей заступили ещё четверо. У троих в руках были початые бутылки с дешёвым пивом. Ангелина могла бы избежать стычки с ними, могла бы уйти...

-Слышь, да эта крошка нами по ходу брезгует! Что, слишком приличная? — сказал один из четвёрки. Другие трое тем временем подошли сзади.

-У меня нет настроения играть с вами, — произнесла Ангелина, стараясь говорить спокойно. — Отойди, и я тебя не трону.

В это время один из парней попытался схватить её сзади. Дальше сработали рефлексы. Когда-то Ангелину учили убивать, и убивать с одного удара, чтобы жертва не успела даже закричать. Женщина не смогла остановиться до тех пор, пока не перебила их всех.

"Господи, — подумала она. — Что это со мной? За что мне это? Ведь я никогда... нет, именно этого я и хотела. Быть быстрее, сильнее, быть выше других людей, быть особенной. Думаю, каждый человек когда-нибудь об этом мечтает. Но всё имеет свою цену, ничто не даётся бесплатно. Хочешь отличаться от людей — смирись с тем, что не сможешь быть с ними вместе".

Она в ужасе смотрела на семь трупов. Ангелина не хотела этого делать. Может быть, сломать кому-то руку или ногу, напугать, но не убить. Но она убила, хладнокровно, как мясник, режущий овец. Она ненавидела сама себя, потому что иногда просто не могла остановиться, и проклинала тех, кто сделал из неё монстра.

Домой она пришла только под утро, стараясь не попадаться никому на глаза. Ей уже не снились кошмары. В самом начале, когда её только подвергли... изменениям, каждый убитый долго преследовал её по ночам. Но сейчас она начала привыкать, и от этого чувствовала себя только хуже.

Её сон без сновидений прервал резкий стук в дверь. Рывком сев на кровати, Ангелина принюхалась, пытаясь понять, кто на этот раз пришёл по её душу, но не преуспела. Она подошла к двери и открыла её на щелку.

За дверью стоял Командир. Он был лидером одной из повстанческих группировок, в которую входили Ангелина и Николай. Его настоящего имени никто не знал, и все звали его просто Командиром. Большинство современных людей отличалось высоким ростом, но этот мужчина при своём росте два метра десять сантиметров был значительно выше нормы и обладал широкими мощными плечами, что придавало ему очень внушительный и грозный вид.

-Ангелина, ты нужна мне, — начал он без предисловий. — одевайся и быстро спускайся в подвал.

Она кивнула и закрыла дверь. Через десять минут она уже спускалась по обшарпанной лестнице в помещение с не менее обшарпанными стенами. Ей никогда здесь не нравилось: вечно спёртый воздух, тусклое освещение, какие-то трубы, ящики, коробки. Командир уже ждал её, жестом поманил за собой и прошёл через лабиринт ящиков и труб вглубь помещения. Пахло кровью. Ангелина обогнала Командира и уверенно пошла на запах. Он привёл её к очень необычному трупу. Из ступора её вывел голос Командира:

-Это ведь труп ящера, верно?

-Верно, — с трудом ответила Ангелина. — Но откуда он тут?

-Один из моих знакомых исхитрился притащить это из некой научной лаборатории. Сейчас там работают над военным проектом "Покорение". Надо полагать, это тело — один из... продуктов.

Женщина подошла чуть ближе и присела около трупа.

-Какие страшные раны... кажется, я где-то видела подобное. Должно быть, его убил сородич. Кто именно принёс труп?

-Мутант-троглодит. Он и его друзья живут в канализации. Иногда они нам помогают, обменивая информацию на товар. Он сказал, что сумел проникнуть в собственную канализационную систему научного комплекса, а оттуда — в подвал. Там он и нашёл несколько трупов.

-Несколько???

-Да. На всех были такие же раны. Похоже, наши учёные каким-то образом добыли частичку твоего приятеля-ящера и теперь экспериментируют.

-Он не мой приятель, — автоматически поправила Ангелина. — Дело плохо, Командир. Мне придётся наведаться в Логово и поговорить с ящерами. Не думаю, что им это понравится, — она указала на тело.

-Послушай, Николай справлялся о тебе вчера. По-моему, на официальной работе у него выходной, так что он должен быть сейчас на базе. Поговори с ним, потом отправишься к своим инопланетным знакомым.

-Спасибо, Командир. Я доложу, как прошёл разговор с ящерами, когда вернусь, — с этими словами Ангелина встала и пошла в сторону выхода.

Ящерами люди прозвали группу инопланетных особей, тайно проживающих на Земле. Они наблюдали за планетой, иногда вмешиваясь в дела человечества, незаметно направляя его, как садовник, обрезающий лишние ветви для формирования правильной кроны. Их целью было не допустить новой войны и незаметно помочь людям выйти на уровень, необходимый для открытого контакта с более зрелой цивилизацией. Непонятным ей образом Ангелина получила гены одного их вида — ликвидаторов. Насколько она знала, сейчас на Земле проживал всего один ликвидатор. Во всяком случае, так было раньше, поскольку найденные мутантом-троглодитом трупы также были ликвидаторами.

По затемнённой лестнице с вечно барахлящими лампочками Ангелина поднялась из подвала наверх, в жилые комнаты. Официально база Командира была общежитием. Казалось, здание вот-вот развалится, но оно таило в себе немало секретов. Ангелина жила здесь всего несколько месяцев, но уже знала базу наизусть и без труда нашла нужную комнату.

Она постучала в дверь и услышала усталое: "Войдите". Комнатка была маленькой и убогой, как и большинство в этом здании. Простая кровать, полка с книгами, грубый стол и стул перед заклеенным широким листом бумаги окном, шкаф с одеждой и оружием, дверь в личный кабинет раздумий и душ, и всё. Но здесь жил человек, которого она любила, и эта комната была для неё роскошнее любого дворца.

Он сидел на кровати и, похоже, ждал её прихода. Тёмно-карие глаза молодого человека были усталыми. Ангелина аккуратно прикрыла дверь и опустилась на стул напротив него.

-Я хотела извиниться. Вчера я сорвалась.

-Тебе настолько противен мой запах? — спокойно спросил он.

-Не совсем. В какой-то мере мне неприятны все запахи вообще. Я почти не помню, что со мной происходило, пока человеческие учёные экспериментировали с моим телом. Когда я снова осознала себя, первым, кого я увидела, был Сайринат. И первым запахом, который я ощутила, был его запах. И всё, что я чуяла после, я неосознанно сравнивала с ним. Так было, пока он не выгнал меня из Логова.

-А из-за чего вы поссорились-то?

-Мы не ссорились. Он просто назвал меня отработанным материалом и приказал уходить. Оказывается я, полукровка, раздражала его.

-А ты?

-Хотела съездить ему по физиономии, но какой смысл? Я просто ушла.

-И теперь ты не сравниваешь другие запахи с его?

-Стараюсь. Уже получается лучше. Я уверена, что однажды смогу привыкнуть к тебе.

-Пойдём, погуляем где-нибудь?

-Не сейчас. Командир просил меня кое-что сделать.

-Мне это не понравится? — Николай слегка прищурился.

-Мне нужно навестить ящеров в Логове. Я не надолго.

-Можно мне пойти с тобой? Я не хочу отпускать тебя к ним одну.

-Ящеры не пустят к себе чистокровного человека. Я скоро вернусь.

-Будь осторожнее, наши власти уделяют подозрительно много внимания патрулированию западных окраин, даже полуразрушенных районов.

-Догадываются, — вздохнула Ангелина. — Там один из входов в Логово. Но люди не смогут найти его.

"А, если и смогут, очень сильно об этом пожалеют",— добавила она про себя. Ящеры воевали, и воевали почти постоянно, что наложило отпечаток и на них самих, и на их технологическое развитие. Война изменила их тела, стала их частью, впечатавшись в сердцевину костей. Они были цивилизацией воинов, вечно стремящихся к миру. Их души желали мира, но тела уже молили о постоянной битве, борьбе неважно с кем. Ангелина чувствовала это на себе. С детства она не любила боль и убийства, но даже её теперь пьянило ощущение собственной безнаказанности и силы. Мечтая о спокойной жизни где-нибудь в тихом загородном домике, она нуждалась в адреналине, как в воде.

Поход к ящерам не был такой уж простой и безопасной затеей. Единственный известный Ангелине вход в Логово находился в руинах старой части города. Люди из новых, отстроенных после войны районов, не рисковали заходить сюда. Отправившись гулять по этим внешне пустынным улицам, можно было незаметно для себя расстаться с жизнью. Это был странный и сложный мир, так непохожий на цивилизованную жизнь ухоженных районов того же мегаполиса. Днём здесь обычно было пустынно, но изредка на заросших травой улицах можно было увидеть пару прохожих. Сейчас же местные обитатели совсем скрылись из виду, и Ангелина уже поняла, почему. Сидя на четвёртом этаже полуразрушенного дома, она осторожно наблюдала за крупным полицейским патрулём. Люди в формах сосредоточенно обходили дом за домом. Из одного здания они вывели группу пленных, тощих и оборванных людей в грязной одежде. Несколько детей потерянно жались к взрослым. Пленников повели прочь, подталкивая стволами в спину. Они лишь ругались и тускло угрожали. Кому они помешали, кому понадобились?

Раздались выстрелы, внешне слабые люди в лохмотьях с удивительной скоростью атаковали своих конвоиров, готовые убить их ценой своей жизни. Всё кончилось быстро. Живых пленников почти не осталось, из людей в форме не выжил ни один. Из руин потоком хлынули осторожные тени, склонились над трупами, осматривая их. Несколько секунд, и они снова исчезли в подвалах разрушенных зданий. Только быстро высыхающая под солнцем кровь напоминала о том, что в этом мире стало на несколько человек меньше. Местные обитатели, не имеющие почти ничего, очень дорого подавали свои жизни и ещё дороже — свободу. Они стали гораздо сильнее походить на животных, чем на людей.

Ангелина осторожно спрыгнула вниз, на груду щебня. Её цель была совсем рядом. Она знала, что люди-звери могут в любую секунду атаковать её, но не боялась. Стадо павианов может одолеть льва, но до этого погибнут многие из них. А умирать местные обитатели соглашались только в том случае, если их пытались посадить в клетку. Они отличались прекрасно развитым чувством опасности. Ангелина чувствовала, что за ней наблюдают, но знала — не нападут.

Она вошла в один из домов, внешне ничем не отличающийся от соседних. По бетонной кладке змеились трещины, в окнах давно не было стёкол. Чуть дальше дома пытались как-то чинить те, кто нашёл в них приют, они заклеивали окна, замазывали трещины цементом. Но в этом здании никто не жил. Потенциальные "колонисты" погибали, стоило им провести в этом доме одну ночь. Но Ангелина не боялась. Она спустилась в подвал и остановилась. Здесь было слишком темно, чтобы двигаться дальше. Оставалось только ждать.

Ящеры всегда реагировали на нежданных гостей достаточно быстро. Стоило Ангелине задуматься о вечном, как в тишине раздался какой-то шорох. Женщина принюхалась и узнала запах.

-Анриль?

-Да, Лина, это я.

К Ангелине подошло крупное создание, похожее на помесь борзой собаки и ящерицы. Это была Анриль, вожак стаи гончих Логова и давняя подруга Ангелины. Гончая не нуждалась в свете, чтобы видеть, зато сама могла становиться невидимой для людей. Помимо этого все гончие имели очень острое обоняние и были довольно сильными телепатами. В войсках ящеров им чаще всего отводилась роль лазутчиков и наземных разведчиков.

Гончая ткнулась носом Ангелине в торс.

-Я рада, что ты вернулась. Иди за мной.

Анриль что-то сказала, и зажёгся свет, озаривший проход в стене и ведущий вниз тоннель. Гончая и женщина прошли в тоннель и стали спускаться. Стена за их спиной бесшумно встала на место.

-Риль, есть серьёзный разговор, — начала Ангелина, стараясь не отставать от стремительной гончей. — Сайринат — единственный ликвидатор на планете, правильно?

-Да, не считая тебя.

-Я — просто человек-мутант.

-Смотри фактам в глаза, Ангелина: пятьдесят процентов твоей ДНК неведомым нам образом оказались заменены на ДНК ликвидатора из рода Лиондрэ, предположительно из той же ветви и клана, что и Сайринат. Ты не мутант, а полукровка.

-Не суть. Мы нашли труп ликвидатора, Анриль. Причина смерти — многочисленные рваные раны.

-Одежда, броня?

-Ни того, ни другого. Одно тело. Это какой-то человеческий эксперимент.

Тоннель закончился. Двери открылись, и человек с гончей оказались внутри технической зоны Логова. У входа лениво о чём-то беседовала пара стражей — крупных человекоподобных воинов-ящеров в тёмных тогах. Ангелина знала, что эти неудобные на вид одеяния легко сбрасываются и скрывают под собой мощную броню и убойное оружие.

-Подожди меня здесь, нужно найти Сайрината, — сказала Анриль и пошла дальше во внутренние помещения.

Стражи синхронно повернули головы и пристально воззрились на Ангелину. В отличие от большинства ящеров, зрачки у них были круглые.

-Привет, маленькая воительница, — с жутким акцентом произнёс один.

-Здравствуйте, — ответила Ангелина.

Если большинство гончих она знала по именам, то со стражами было сложнее. Их имена никогда не состояли меньше, чем из десяти человеческих букв и были очень труднопроизносимы для других видов.

Повисло неуютное молчание. Стражи считали невежливым продолжать при ней прерванную беседу и слишком плохо говорили по-человечески. Но, похоже, их тишина нисколько не угнетала, в отличие от Ангелины. На секунду за вентиляционной решёткой мелькнуло какое-то маленькое и пёстрое существо. Стражи стояли, как статуи. Когда тишина стала совсем невыносимой, дверь, ведущая во внутренние помещения, открылась. Ангелина резко повернула голову и тотчас почувствовала запах, который просто не могла забыть. К ней плавно приближался ящер в переливающихся зелёно-красным одеждах. Строение его тела, как и у стражей, было похоже на человеческое. Тонкие, но очень сильные пальцы украшала пара простых колец, острые когти блестели чёрным лаком. В высоту он достигал двухсот сорока шести сантиметров. Глаза с вертикальными зрачками были не зелёными — изумрудными. Они блестели холодно, оценивающе разглядывая молодую женщину. Ликвидатор словно стремился напугать её своим пренебрежительным отношением. Ангелина выдержала этот осмотр, давая понять, что ей безразлично его мнение.

-Я просил тебя не возвращаться сюда, полукровка, но ты поступила разумно, нарушив запрет, — спокойно произнёс он без малейшего акцента. — Повтори, что тебе известно.

-Я видела труп ликвидатора, найденный, как мне сказали, в подвале какого-то научного комплекса. Говорят, там есть ещё тела. На том, которое видела я, были рваные раны.

-Создать чистокровную особь по твоей ДНК невозможно, — проговорил ликвидатор. — Возможно, было бы правильным не спасать тебя, а убить. Не вмешивайся в это дело, я уничтожу и лабораторию, и тех существ, которых люди создали из моей крови.

-Я могла бы... — Ангелина запнулась и договорила тихо: — помочь.

-Ты уже помогла однажды. И мы оба попали в плен. Если хочешь помочь, не мешай. Ты можешь сообщить ещё что-нибудь? Тогда уходи. И постарайся не возвращаться.

Ангелина сдавленно кивнула. По знаку Сайрината один из стражей открыл дверь наружу, в город.

-Не попадись патрулям. Не думаю, что стану тебя спасать, — прозвучало ей в спину.

Прозвучало пренебрежительно-обидно, но Ангелина лишь улыбнулась этой фразе. Она уже не злилась на Сайрината за сказанные когда-то слова. По крайней мере, ликвидатор не был лицемером.

Когда дверь за ней закрылась, Сайринат едва ощутимо вздрогнул. Он почти завидовал людям с их плохим обонянием. Запах полукровки раздражал его, выводил из равновесия и, что хуже, напоминал. Воин давно забыл, что такое раскаяние, но при этом давно привык к чувству вины.

Сайринат прошёл в свою лабораторию, знакомою до мелочей. Он мог буквально найти здесь что угодно с закрытыми глазами. Ему было тяжело дышать. Он бы хотел, чтобы полукровка как-нибудь во вспышке злости свернула ему шею. Но Сайринат знал Ангелину слишком хорошо. Убив его, она будет мучиться. Поэтому он пойдёт другим путём. Чужие жизни ничего не значили для него, и никакая цена не казалась слишком высокой за возможность умереть. Воин давно решил, что ему пора уйти. Жаль, что координаторы были другого мнения. Из-за кучи психических запретов Сайринату было довольно трудно поспособствовать своей смерти, но он собирался попробовать.

Группа Командира сравнительно редко бывала на настоящих боевых рейдах. Их основной задачей был сбор информации. Её Командир продавал другим группам, а они уже устраивали теракты, распускали нелестные слухи о корпорациях и правительственных структурах, словом, занимались собственно делом. Ангелина чувствовала себя в этой группе немного лишней, поскольку не могла заниматься шпионажем, но Командир ценил её за способность выслеживать определённых людей и чувствовать прямую умышленную ложь.

Сейчас Ангелина сидела в общей столовой и смотрела новости. Ей хотелось бы найти пресс-центр и допросить его обитателей, узнать, сколько правды в словах, которым внимают тысячи людей.

-О чём задумалась? — мурлыкнули у неё над ухом.

Ангелина ощутила чуть сладковатый запах духов, почти неразличимый для людей.

-Привет, Алиса. Да вот сижу, размышляю о вечном. Представляешь, Николая дёрнули на работу, хотя сегодня у него должен был быть выходной.

-Печально, — черноволосая женщина с зелёными кошачьими глазами изящно опустилась на стул. — Что по доске показывают?

-Да как обычно, как у нас всё замечательно, как поднимается промышленность и так далее.

-А-а-а... я тут недавно имела приватный разговор с одним из наших чиновников. Лина, на самом деле не то, что страна, вся планета в такой заднице. АЭС заброшенных несколько штук, на то, чтобы их нормально изолировать, денег, как обычно, не хватает... короче, ожидает нас дальнейшее ядерное заражение и обострённая борьба за выживание.

-Спасибо, что напомнила, Алиса. Меня ещё в Логове ящеры пугали схожими прогнозами из серии "мы все умрём".

-Может, пойдём пройдёмся? Надоело тут торчать.

-Ты вроде и так мало на базе бываешь, я тебя иногда сутками не вижу.

-Идиотский день, — заметила Алиса. — Как и вся неделя, впрочем. Больше всего мне не нравится, когда ничего не происходит.

-Не может совсем ничего не происходить, — возразила Ангелина.

-Возможно, где-то сейчас действительно делается что-то интересное. Но не со мной же, — справедливо заметила Алиса.

Перед Ангелиной словно наяву вспыхнула картина: полутёмный подвал, переплетения ящиков и труб и труп на полу, тускло блестящая застывшая кровь рваных ран.

-Радуйся, что с тобой просто ничего не происходит, а не происходит что-то плохое. Я вот недавно гуляла ночью по нашему кварталу. Семеро пьяных и, возможно, укуренных парней искали приключения. Им, наверное, тоже было скучно. Искали развлечения, нашли смерть.

-Жалеешь их? — с подчёркнутым пониманием спросила Алиса.

-Жалела. Пока не подумала, что бы они сделали со мной, будь я слабее.

-Нет, ну ты посмотри на это! Все чем-то заняты, все! Волчара с Ваном отправились к другим мутантам, Сара сопровождает Командира на каких-то переговорах. Все при деле, кроме меня.

Ангелина едва заметно вздохнула. Её подруга была неисправима.

-Я тоже ничего не делаю. У меня вообще сегодня на вторую половину дня были планы романтического характера, но, как видишь, обломились.

Настроение Ангелины, угнетённое со вчерашнего вечера, испортилось окончательно. Почему-то снова очень хотелось плакать.

-А давай правда пройдёмся, — предложила она.

Алиса не была шопоголиком, но придавала огромное значение своему внешнему виду, поэтому могла часами торчать в различных бутиках и мерить платье за платьем даже если у неё не было денег, просто чтобы определиться, сколько и на что копить. Сначала грустная, через каких-то полчаса Алиса стала сосредоточенно-деловитой и подключила к примеркам и подругу, не слушая возражений. Ангелина не сильно сопротивлялась, но и энтузиазма не проявила.

-Да что с тобой сегодня! — с напускной злостью произнесла Алиса. — Как рак варёный, честное слово.

-Не поймёшь, — едва слышно ответила Ангелина, покорно принимая очередную вешалку.

Алиса была превосходным разведчиком, умела найти подход к любому человеку и могла вытащить из него какую угодно информацию так искусно и незаметно, что тот и сам не понимал, что проговорился. Но подруге Ангелины никогда не приходилось убивать.

"Мне надо как-то отвлечься, — думала Ангелина, натягивая на себя пахнущую синтетикой ткань. — В моей жизни слишком много трупов".

По магазинам подруги проходили почти четыре часа, так ничего и не купив. Во всяком случае, чем-то заняли время. Когда они подходили к базе, уже темнело. Алиса не нервничала — с ней вместе была Ангелина. А та вообще давно уже не боялась ни смерти, ни людей.

У подъезда женщины встретились с Николаем. Молодой человек выглядел угрюмым. "Может, всё же к лучшему, что наша прогулка сорвалась, — подумала Ангелина. — Романтика плохо сочетается с кровью".

-Коль, привет, а ты чего грустный такой? — поинтересовалась Алиса.

Николаю очень не нравилось, когда его звали уменьшительным именем, и только Алисе он почему-то это позволял, и это заставляло Ангелину нервничать и немного неодобрительно относиться к их общению.

-Работа достала, — ответил Николай, открывая дверь и пропуская дам вперёд. — Но через пару дней дадут отпуск. Бумаги уже подписаны, так что теперь отозвать на службу меня можно только по причине стихийного бедствия.

-А какой-нибудь взрыв в городе может считаться таким "бедствием"? — спросила Ангелина, кивая проходящим мимо знакомым.

-Смотря, что именно рванёт, — ответил Николай. — А есть какие-то предпосылки?

-К несчастью, есть, — ответила Ангелина.

Она бежала из последних сил, стараясь не слышать шагов преследующих её людей. Поворот, потом ещё один, ещё один. Тело уже не болело — оно ныло, перетруженные мышцы просто отказывались работать, ноги не слушались. Но остановиться нельзя — тогда её ждёт нечто похуже, чем смерть. Опять плен. Нет, ни за что! Она должна. Ради того, кто ждал её, несмотря ни на что. Новый отрезок коридора. Хлоп! Раздался выстрел, боль пронзила правую ногу, на которую она хотела наступить. Она упала, кровь заливала алым светлый пол. Она знала подобное оружие — оно вызывало сильное кровотечение, чтобы ослабить жертву, но не убить. Она взглянула на медленно приближающихся людей в формах и противогазах. Её рука метнулась к поясу с оружием. Лучше уж самой пустить себе пулю в лоб. Лучше так, чем снова охотиться на тех, кто поверил ей. На того, кто не испугался, даже узнав правду. Руки не слушались, достать оружие никак не получалось. Невидящими глазами она уставилась на вонзившуюся в руку иглу парализатора. Конец. Онемение быстро распространяется по всему телу. Ей уже не убить себя. Всё кончено.

Откуда-то раздался страшный рёв. Нечто тёмное, двигавшееся куда быстрее людей, вдруг возникло между ней и её палачами. Он зло зашипел и кинулся в атаку раньше, чем люди успели сообразить. А дальше... она плохо помнила, что же дальше, но она слышала его рычание и их крики. У них не было ни единого шанса. Сейчас он был истинной машиной смерти, и остановиться не смог бы при всём желании. Она сжалась в комок, насколько это было возможно при наполовину парализованном теле. Сейчас он мог спокойно прикончить и её тоже. Но нет, перебив всех людей, он остановился. Весь пол был залит кровью. Он убивал без оружия, голыми руками. Он самого себя превратил в оружие. Всё ещё двигаясь неестественно быстро, он подошёл к ней и очень осторожно обследовал её рану. Она уже не чувствовала своё тело и скоро потеряла сознание...

И всё же он пошёл спасать её, рискуя собой. Но она же была ему нужна... или нет? Нет, она уже не была ему нужна! У него была её кровь, её кожа и волосы, свои исследования он уже завершил, она уже выполнила свою миссию, уничтожив все данные по проекту "Нефелим" и заминировав здание. И всё же он отправился её спасать. Почему?

Ангелина проснулась резко. За окном всё ещё было темно. "Я спас тебя, зачем теперь убивать?" — вспомнились ей слова, сказанные Сайринатом во время их первой встречи. " Возможно, было бы правильным не спасать тебя, а убить", — сказал он же вчера. Больно быть всего лишь "объектом" для того, кого считала другом.

Женщина почувствовала прилив благодарности к Николаю. Ему ничего не нужно от неё, он был готов понять и принять такой, какая она есть, был готов бескорыстно помочь. Даже страшная правда, что она — не человек, а убийца, не остановила его. Николай знал главное: это не её выбор, и ему оказалось достаточно этого знания. Сайринат в сознании Ангелины был символом её связи с миром ящеров, с жестокостью и кровью. С каждым днём плата за ненужную силу казалась всё более высокой.

Ангелина так и не смогла больше уснуть. Не зная, чем занять себя, она отправилась на кухню и сделала несколько бутербродов с маслом. Немного хотелось спать, хотя ещё пару минут назад сна не было ни в одном глазу.

Пока Ангелина завтракала, начало светать. На кухню зашла Сара, девушка-мутант. Сара была эмпатом — чувствовала чужие эмоции. Внешне, однако, она ничем не выделялась — не высокая, чуть полноватая, но изящная девушка с густыми каштановыми волосами и очень серьёзными серыми глазами. Эти глаза сильно контрастировали с её милым округлым и немного лукавым лицом.

-Рано ты сегодня проснулась, — тихо сказала Сара. — Приснился кошмар?

-Ага. Противно так.

-Расскажешь? — спросила Сара, наливая себе чай.

Сара была в некотором роде поверенной Ангелины. Эта девушка отличалась тонким чувством такта и всегда была готова понять, в отличие от бойкой и непосредственной Алисы.

-Это был скорее не сон, а воспоминание. Сайринат спас меня, когда я совершила ошибку. Теперь он, похоже, об этом жалеет.

-Тебя тянет к нему, — сказала Сара, присаживаясь на противоположной стороне небольшого старенького столика. — И для тебя это так же больно, как убийства. Ты не должна так жить, Ангелина. Тебе лучше спрятаться где-нибудь, навсегда забыть и о ящерах, и о сражениях. Только так ты обретёшь мир в себе.

-У меня есть сила. Я должна попытаться хоть что-то изменить, если могу.

-У всех людей есть сила что-то менять. Кому ты должна?

-Себе. Что будет, если мы все прекратим борьбу и будем покорными, как овцы? Нет, Сара. Как бы тяжело мне ни было, я должна сделать хоть что-то.

-Иногда мне кажется, что мы пытаемся победить гидру деревянным мечом, — проговорила Сара. — Посмотри на нашу банду. Ни конкретных целей, ни здравой идеи. Всего лишь видимость деятельности.

-Тогда почему ты здесь?

Какое-то время Сара молчала. Она ответила тогда, когда Ангелина уже не ждала ответа:

-Я слишком слаба для реальных сражений. Я просто хочу изменить существующий порядок вещей в любую сторону и делаю, что могу.

Такие вопросы в группе задавать было не принято. Сюда попадали разные люди. Кто-то искренне верил в светлое истинно демократическое будущее, кто-то просто ощущал необходимость хоть в какой-то борьбе. Командир умело использовал каждого, добывая информацию и продавая её тем, кто был согласен на борьбу более радикальными методами.

Скоро к их раннему завтраку присоединилась Алиса. В группе ей дали прозвище Кошка, которое очень подходило и к её характеру, и к поведению. Как и Сара, она была мутантом, но не имела особых способностей, кроме аномальной гибкости и чёрно-рыжего цвета волос. Последний, впрочем, легко маскировался с помощью краски. Ещё у Алисы были очень яркие зелёные глаза. Зелёные, но не изумрудные. Чёрные ноготки никогда не пребывали в покое, Алиса вечно что-то теребила или просто отстукивала пальцами какие-то ритмы. Но, что интересно, такой она была только при своих. Ангелине пару раз случалось видеть, как её внешне прямолинейная подруга преображалась в коварную роковую женщину с манерами аристократки, таинственную и искусно манипулирующую окружающими. Несколько раз подруги работали вместе — Алиса разговаривала с нужным человеком, а Ангелина определяла, правду ли он говорит. Ангелине нравилось наблюдать за профессиональной игрой Кошки. Та умела быть и гламурной дурочкой, и утончённой интеллигенткой, и провинциальной "простушкой", но ещё интереснее было её умение подбирать роли и не выходить за рамки образа.

Народ постепенно подтягивался. Подруги болтали и пили чай чашку за чашкой. Было ранее утро, и всем троим сегодня решительно некуда было спешить. Другие люди быстро завтракали и уходили по своим делам, а они продолжали сидеть и болтать. Кто-то включил телевизор, и теперь звон посуды дополнился монотонным бурчанием дикторов. Ангелина чувствовала себя всё хуже — запахи отвлекали, заставляли непроизвольно сморщивать нос, сравнивать их друг с другом и с другими запахами, которые она помнила.

-Пойдём отсюда? — предложила Сара, чувствуя, что подруге неуютно.

Ангелина решила сделать доброе дело и вымыть посуду за всех троих. Когда она ставила тарелки в сушку, через сильный запах чистящего средства почуяла другой, человеческий и знакомый.

-Доброе утро, Николай, — произнесла она, не оборачиваясь.

-Привет, любимая. У тебя что, глаза на затылке?

-Нет, запах узнала. У тебя отпуск послезавтра начинается, правильно?

-Да. Я послал письмо родителям. Хочу навестить их и познакомить с тобой.

Ангелина чуть не выронила последнюю тарелку и осторожно принялась за чашки, старательно протирая керамические бока.

-А ты... уверен, что это хорошая идея?

-Почему бы и нет? Надо же это когда-то сделать, так почему не сейчас?

-Действительно. А Командир не будет против, что я уезжаю? По-моему, у него были какие-то планы на ближайшее будущее с привлечением меня, Кошки и Сары.

-Я ещё не говорил с ним, но, думаю, отпустит. Этот тандем и раньше без тебя справлялся. В крайнем случае, подключат Вана, он ведь у нас телепат.

-Если ты договоришься с Командиром, я только за.

-Хорошо. Лина, дай пожалуйста какую-нибудь тарелку, я очень спешу, а теперь ещё и с тобой заболтался. И так чуть не проспал.

Ангелина обернулась, протягивая ему тарелку, и встретилась в тёплым взглядом карих глаз. Николай ослепительно улыбнулся ей и быстро пошёл к здоровенному холодильнику. Женщина улыбнулась уголками губ ему вслед и отправилась к ожидающим её подругам.

-Поразительно, — сказала Сара, когда они поднимались на этаж выше, в комнату Ангелины. — Минута разговора с Николаем, и ты уже не грустна, а просто счастлива.

-Он зовёт меня к родителям, — зачем-то сообщила Ангелина.

-Что, правда? — переспросила Кошка, полуобернувшись и замерев на ступеньках. — Это же прекрасно! Значит, у него относительно тебя на самом деле серьёзные намерения.

-Для такого человека, как Николай, это не удивительно, — спокойно заметила Сара, очень быстро поднимаясь наверх.

-Эх, мне бы такого, — мечтательно протянула Алиса.

-Занят, — машинально среагировала Ангелина.

Сара только скептически ухмыльнулась, но ни Алиса, ни Ангелина не могли этого видеть.

-А кто претендует? — задала она риторический вопрос. — Девчонки, ну не стойте столбом.

Ангелина и Кошка виновато переглянулись и поспешили за своей более быстрой подругой.

В кругу подруг день летел незаметно. Пару раз звонил Николай, спрашивал, как дела. Вечером три подруги снова спустились на кухню, на этот раз поужинать. Ещё не было десяти, но на улице уже стемнело. Алиса была сторонником ранних ужинов. Ей было необходимо следить за фигурой.

На пути к столовой привычные запахи базы и людей перебились каким-то другим. Ангелина замерла и принюхалась.

-Идите, я догоню вас, — сказала она подругам и пошла на запах.

След был чётким. Нежданный гость постоянно касался то стены, то лестничных перил, словно боялся заблудиться. Неожиданно Ангелина услышала голоса чуть ниже по лестнице.

-Как найти их?

-Не знаю, — прозвучал голос Командира. — Обычно они сами находят нас. Если ты действительно хочешь это сделать, тебе придётся спускаться в канализацию. И то, я думаю, они покажутся только если сами захотят.

-Ты больше ничего не можешь мне сообщить?

-К сожалению, нет. Труп ты видел.

-Да. Избавьтесь от него как можно быстрее. Надеюсь, это наша последняя встреча. Благодарю за помощь.

Командир ничего не ответил. Мимо Ангелины, словно не заметив её, быстро прошёл Сайринат в чёрной боевой броне. Женщина осторожно спустилась вниз. Командир был бледен. У ящера было фантастическое умение доводить до ужаса самых храбрых людей одним своим присутствием.

-Что ему было нужно здесь? — спросила Ангелина.

-Хотел узнать, как найти лабораторию, — ответил мужчина, постепенно приходя в себя. — И как ты общалась с ним столько времени? Это же ужас ходячий! Вроде ничего такого не говорит и не делает, но...

-Это он может, если захочет, — понятливо кивнула Ангелина.

Она вернулась к подругам, выкинув нежданного гостя из головы. Осталось подождать всего один день, и они с Николаем уедут из этого города. Пусть только на время, но можно будет забыть обо всяких глобальных проблемах.

-Ну, и кто это был? — спросила Кошка, макая печенье в чай.

-Ящер, — синхронно сказали Сара и Ангелина.

-Эмоциональный фон у него был странный, — задумчиво произнесла шатенка. — Похожее бывает у людей, когда они принимают тяжёлое решение.

-Да без разницы, — отмахнулась Ангелина.

...Они шли по пустеющим коридорам мимо лабораторий, стараясь как можно скорее найти выход из этого неприветливого здания. Ангелина старалась не думать о том, что идёт рядом с кровожадным монстром, который убивает людей просто потому, что у него плохое настроение. Убивает даже женщин, убивает безоружных. Он не прислушивался к их мольбам. Ему было плевать, есть ли у них дети. Они не сделали лично ему ничего плохого, они просто работали здесь и оказались не в то время не в том месте. И он убивал их, убивал всех, кого видел, кроме неё. Тогда она ещё не знала, почему. Зато знала теперь — она была интересна ему как объект для изучения. Она хотела верить, что у неё есть друг — она ошиблась!

И снова Ангелина резко проснулась. Часы показывали всего лишь половину четвёртого ночи. "Возможно, было бы правильным не спасать тебя, а убить", — сказал Сайринат. И, вероятно, он был прав. Сколько невинных погибло для того, чтобы она могла жить?

Было бы правильным не спасать. Но он спас. Трижды он спас её жизнь и свободу, не думая о цене. Возможно, теперь он задумался о том, не слишком ли высока была эта цена. Ангелина вспомнила, как Сайринат прошёл мимо неё вчера, словно не заметив. И только сейчас она поняла, что он действительно её не замечал. Он ничего не замечал. Красивые изумрудные глаза уже не видели того, что снаружи. "Так бывает у людей, принявших тяжёлое решение", — вспомнились слова Сары, от которых Ангелина легкомысленно отмахнулась вчера. Сайринат просил не вмешиваться, но он шёл на смерть. Женщина не знала, как поняла это, но была уверена, что ликвидатор не вернётся с этого задания, если ничего не предпринять.

Ангелина вскочила, быстро умылась и переоделась. Вытащила из шкафа своё личное оружие. Нет, скорее всего, здесь понадобится что-то посущественнее простого пистолета. Но ключи от арсенала у Командира. Комната наверняка закрыта, но у Командира в кабинете всегда открыта хотя бы форточка. Оказывается, совсем не трудно и не страшно перелезать с подоконника на подоконник на высоте шестого этажа. Совсем просто, подтянувшись, влезть в кабинет через узкую щель и отыскать ключи. Экипироваться и с тусклым фонариком в руках спуститься в канализацию тоже просто. А вот дальше начинались сложности.

Ангелина не могла понять, сколько часов бродит по отвратительно воняющим тоннелям, запуталась в лабиринте древнейших в городе стен, но не могла найти местных обитателей: мутантов-троглодитов.

Неожиданно сквозь вонь сточных вод и очистительной химии пробился другой запах, едва ощутимый и чистый. Ангелина застыла и принюхалась. И тогда они нашли её. Она не видела местных обитателей, но почувствовала их приближение.

-У вас был ящер, — громко сказала женщина. — Давно?

-Вчера. Сегодня он проходил тут ещё раз, — послышался свистящий шёпот.

-Он шёл в лаборатории. Ты укажешь мне направление.

-А что я получу взамен?

-Для начала, я просто тебя не убью.

Ответом ей был смех, похожий на кашель.

-Нас тут много, девочка. Ты стоишь на свету, мы вооружены.

-Я слышу твою речь и слышу ваше движение. Может, я и умру, но тебя убить успею. Мне нужно всего лишь направление.

-Северо-восток, — ответил мутант. — Сейчас тебе нужно свернуть вправо.

-Спасибо, — ответила Ангелина и пошла дальше.

За спиной раздались смешки, но она их проигнорировала. Сейчас направо, а потом вперёд, по едва различимой, но такой знакомой ниточке запаха ликвидатора. Пусть приходится глотать канализационную вонь литрами, чтобы различить совсем слабый запах, уже поздно отступать.

Вот сломанная дверь, ведущая в собственную канализационную систему комплекса. Позади раздался тихий удивлённый вздох — мутанты шли за Ангелиной, не веря, что она сумеет сохранить верное направление в этом тёмном лабиринте.

Новый запах примешался к испарениям нечистот и едва ощутимому аромату ликвидатора — металлически-живой запах крови. Ангелина ускорила шаг и скоро попала в подвал.

Чем-то это помещение походило на подвал базы их группы, только было очень светлым и заставленным не ящиками, а какой-то загадочной аппаратурой. Ангелина внимательно огляделась. Ей казалось, что когда-то давно она была здесь. Да, точно, была. При каких обстоятельствах и с какой целью, конечно, не вспомнить, но это сейчас не важно.

Женщина пошла вперёд, к служебной лестнице. Она помнила, на каком этаже здесь находится главный центр управления, различные лаборатории. Но как в этом огромном здании найти ликвидатора? Оказалось, кровь перебивает восприятие даже сильнее запахов канализации.

Неожиданно Ангелина каким-то образом почувствовала его, ощутила, где он находится и как неровно бьётся его сердце. Дыхание перехватило. Наверное, ещё никогда женщина не бежала так быстро. Несколько этажей вверх по служебной лестнице она преодолела за один длинный рывок.

Она открыла дверь и вышла в коридор на нужном уровне. Запах крови давил почти невыносимо. В коридоре лежали тела, но запах крови исходил не от них — причина таилась дальше.

В большом зале, где находился главный центр управления, весь пол был залит кровью. Здесь лежали тела людей и ящеров. Не зная, как справиться с ликвидатором, люди натравили на него его собственных клонов.

Сайринат лежал за одним из больших пультов управления. Рядом стоял неактивированный детонатор. Ликвидатор, кажется, был без сознания, но его конечности периодически странно подёргивались. Ангелина рухнула рядом на колени, не обращая внимания на липкую кровь на полу, перевернула Сайрината на спину. Голова ящера беспомощно запрокинулась. Ангелина знала это вещество, безвредное для людей, и страшный яд для ликвидаторов, убивающий жутко и наверняка. Однажды Сайринат вводил ей противоядие. Тогда оно было в алом шприце из небьющегося стекла. Такой шприц висел у Сайрината на поясе, но как узнать, то ли содержимое внутри? Только надеяться. С трудом Англеина отцепила капсулу с иглой, стараясь не нервничать. На правой руке ликвидатора она нащупала почти неразличимое отверстие для срочных внутривенных инъекций, затянутое тонкой плёнкой. Игла легко проколола плёнку и вошла под кожу, в вену. Лишь бы было не слишком поздно. Прокол на плёнке быстро затянулся, стоило вытащить шприц.

Ангелина сидела рядом, чувствуя головокружение от запретного и притягательного запаха крови, наблюдая, как судороги постепенно проходят, но не зная, является это хорошим или дурным знаком. Она держала руку ликвидатора, поглаживая блестящие чёрные когти, не боясь порезаться о них, и говорила что-то только ради того, чтобы слышать свой голос.

Внезапно в коридоре раздались тяжёлые шаги — к ним приближались люди, соратники убитых ликвидатором. Ангелина потянулась за оружием. Если ей придётся убивать, чтобы спасти Сайрината, она это сделает.

Женщина одна сражалась с целым отрядом несколько минут, пока не пропустила кинутую кем-то оглушающую гранату.

...Воняло кровью. Было темно. А ещё — и это оказалось самым тревожным — Ангелину кто-то куда-то нёс, и очень быстро. Под пальцами было что-то тёплое и гладкое. Внезапно движение прекратилось, прозвучала глухая вибрация взрыва. Где-то что-то обрушилось, рядом с потолка посыпались камни, но ни один из них не коснулся Ангелины, словно её что-то закрыло.

-Опять ты мне "помогаешь", — чужое дыхание коснулось уха. — И опять тебя саму потом приходится спасать. А мощные гранаты стали делать. Раньше тебе такой от силы на минуту бы хватило.

-Сайринат, — с облегчением выдохнула Ангелина, чувствуя, как он продолжает идти, но уже медленно. — Живой всё-таки...

-Я вроде бы на ясном человеческом тебе сказал, не ходить туда.

-Лучше бы ты поблагодарил меня за то, что всё ещё дышишь.

-По-моему, я уже отработал свою благодарность.

-Почему тебе так нравится со всеми ссориться?

-Вероятно, талант.

Больше всего в ликвидаторе Ангелине не нравился его спокойно-безэмоциональный тон. Никогда нельзя было сказать, что он чувствует на самом деле и есть ли у него вообще чувства.

-Тебе следовало бы немного задумываться, кому и что ты говоришь.

-Для чего? — спросил Сайринат. — Не вижу необходимости притворяться.

-Неужели тебе так нравится одиночество?

Ликвидатор не ответил, продолжая равномерно шагать и не думая отпускать Ангелину. Его когти неприятно щекотали кожу даже сквозь одежду, от них тяжело пахло кровью.

-Зачем ты пошла за мной? Наверняка не спросив разрешения, украв оружие и, следовательно, ключ от оружейной или где вы там его храните.

-Ты всё равно не поймёшь. По твоему, было бы лучше, если бы ты умер там, целиком доставшись людям?

-Гончие забрали бы моё тело. Теперь у тебя будут проблемы. Скажи, оно действительно того стоило?

-Сайринат, отпусти меня. Мне, наверное, вообще в другую сторону. Может, ещё успею вернуть Командиру ключи.

-Глупая, от тебя грязью и кровью пахнет за километр. Ты ведь не одна в группе с хорошим обонянием? Ключи потом просто подбросишь. Люди часто кладут что-то не туда.

-Только не Командир. Он слишком организованный.

-Даже самое организованное существо может раз в жизни положить ключи не туда, — ответил ликвидатор.

В эту секунду его когти на её плече чуть сжались, оставляя впечатление лёгкого щелчка по носу. Стало очень обидно и от того, что Сайринат не оценил её поступок, и от того, что он несёт её, взрослую женщину, как слепого ребёнка. Но чего ещё ждать от эгоистичного хищника, уверенного в своей правоте?

Ангелина не знала, сколько прошло времени. После наплыва адреналина она чувствовала себя опустошённой и очень спокойной, как будто не она совсем недавно решительно стреляла в людей, не она, оступаясь на скользком от крови полу, искала умирающего ликвидатора. Её безумный поступок казался чем-то ужасно естественным, словно инстинктивным. Как автомат, она пошла и сделала, не думая, не рассуждая, почти ничего не чувствуя, как по зову долга.

Впереди забрезжил слабый свет. Сайринат осторожно опустил её на ноги.

-Там — водоочистительные сооружения, — пояснил он. — Выберемся за их пределы — попадём в лес. Полчаса быстрым ходом — будет ручей. Холодный, но относительно чистый.

-И приду я домой не только грязная, но и мокрая...

-Дни сейчас не такие холодные. Пока дойдёшь — высохнешь.

Взяв Ангелину за руку, Сайринат двинулся вперёд. Выход из тоннеля преграждала решётка с вырезанной в ней дверью. Дверь оказалась открыта.

Снаружи было холодное утро. Очистительные сооружения равномерно шумели, фильтруя огромный поток грязной воды. За забором начинался лес с одной стороны и узкая дорога с фонарными столбами — с другой. Сайринат быстро осмотрелся и рывком помчался к стене, увлекая женщину за собой.

-Там же проволока! — произнесла Ангелина.

Сайринат молча подтянул её ближе к себе, на бегу подхватил на руки и, сильно оттолкнувшись, расправил широкие крылья. Он одним движением перелетел высокий забор и приземлился на другой стороне, осторожно отпустил испуганную Ангелину.

-А я почти забыла, что ты умеешь летать.

Ничего не ответив, ликвидатор жестом позвал её за собой и быстрым шагом пошёл прочь. Скоро он вообще опустился на четвереньки, двигаясь при этом так же естественно и быстро, как на двух ногах.

Только теперь, попав в лес, Ангелина смогла в полной мере оценить правоту Сайрината касательно исходящего от них обоих запаха. Запах травы и листьев почти не проникал сквозь плотную завесу грязи и крови. Женщина прибавила шаг, догоняя ликвидатора и желая как можно быстрее дойти до ручья, каким бы холодным он ни был.

Вода показалась внезапно, ручей густо оброс кустами и ивами. Сайринат осторожно подошёл к ручью и опустил в него руку, не снимая бронированной перчатки. Мутноватая вода понесла прочь тянущийся от когтей алый ручеёк.

-Течение медленное, — констатировал Сайринат. — Но всё равно лучше, чем стоячая вода.

-А куда он течёт?

-Где-то через километр впадает в очень грязную реку.

Ликвидатор что-то сделал со своей бронёй, потом начал снимать её, осторожно и заботливо отмывая каждую часть. Ангелина, отойдя чуть выше по течению, разделась и попыталась отстирать одежду. "От крови, в холодной воде, — подумала она. — Всё равно следы останутся. Но хотя бы смоется этот ужасный запах".

Кое-как постирав одежду, женщина рискнула зайти в ручей сама. Вода была очень холодной, но противный запах, казалось, насквозь пропитал волосы и кожу.

Вопреки ожиданиям, холодно или неприятно не было, вода лишь освежала, смывая грязь. Ласковые капли стекали по коже, унося с собой сами воспоминания об ужасных запахах. Ангелина не знала, сколько могла бы ещё отмываться в холодной воде, если бы с берега не прозвучало:

-Не заболеешь?

-Нет, мне не холодно, — злобно ответила Ангелина, оборачиваясь.

-А я бы в такой воде замёрз, — безразлично ответил ликвидатор.

-Сайр, зараза! Отвернись хотя бы ради приличия!

Ликвидатор, расположившийся на небольшом свободном от кустов пятачке, демонстративно перевернулся на другой бок. Ещё не греющие лучи солнца отражались в капельках влаги на его чуть желтоватой коже. "Красивый", — невольно подумала Ангелина. Сайринат, как выяснилось, носил чёрную боевую броню почти на голое тело, но его, в отличие от Ангелины, этот факт не смущал. Сейчас он был очень похож на ленивого льва.

-Времени мало, — неожиданно сказал он. — Надо отвести тебя к городу.

-У тебя странное отношение ко времени, — ответила Ангелина.

-Оно мне надоело, — ответил Сайринат равнодушно и спокойно, как всегда.

Через некоторое время плескания за спиной ликвидатора стихли — полукровка выбралась на берег. Сайринат решил ещё немного не шевелиться, давая ей время одеться. Кругом пели птицы, ветер нёс различные живые запахи и шелестел листвой. Иногда примешивалась вонь оставшихся позади стоков. Немного полежав, Сайринат встал и направился к своей верной броне — экзоскелету. Уже давно чёрный экзоскелет был его самым верным и постоянным спутником. Сейчас части брони были разложены на солнце. К сожалению, экзоскелет ещё не высох. Можно было, конечно, надеть его без синхронизации с нервной системой и так дойти до Логова.

Сайринат насторожился. Полукровки нигде не было видно, и ею нигде не пахло. Возможно, сидит где-то в кустах и стыдится. Сайринат осмотрелся ещё раз и заметил разложенную неподалёку одежду женщины с ржавыми кровавыми подтёками. Кажется, хозяйка даже не приближалась к своим вещам.

-Лина! — позвал ликвидатор, чувствуя лёгкое раздражение.

Никто не отозвался. Обречённо зарычав сквозь зубы, Сайринат принюхался в поисках следа. "И куда тебя понесло?" — подумал ликвидатор.

Это было похоже на вспышку. На берегу ручья Ангелина почуяла чей-то след. Что-то внутри натянулось, вытесняя все мысли, кроме одной — идти по следу. На четвереньках, бесшумно, как зверь, она двинулась вперёд, не обращая внимания ни на щекочущую обнажённую кожу траву, ни на колючие ветви кустов, она кралась, пригибаясь к земле, словно сама кровь шептала ей, как и что надо делать. Обоняние обострилось до предела, принимая запахи травы, воды и какого-то существа, бывшего здесь всего минут пятнадцать назад. Оно двигалось неспешно, ничего не опасаясь, возможно, неоднократно повторяя этот путь. Ближе, ещё ближе...

Женщина замерла, прижавшись к земле, сомкнула веки и приложила ухо к земле. Кажется, или впереди действительно слышен слабый перестук копыт? Ангелина приподняла голову, принюхалась, пытаясь угадать направление ветра. Она никогда ещё не охотилась, но откуда-то знала, как надо подбираться к добыче, знала, что у неё будет лишь одна попытка. Она чувствовала, что зверь совсем близко, и стала заходить с подветренной стороны, моля о том, чтобы ветер переменился, и его порыв донёс до животного её запах, чтобы жертва успела спастись. Но ветер был на стороне молодой охотницы.

Молодой олень пасся на лесной поляне. Он совсем недавно пил и потому был тяжёлым. Он успешно пережил эту зиму — в округе давно не было волков, только бродячие собаки, которые зимой отыскивали себе пропитание на городских свалках. Резкий порыв ветра донёс до него тревожный запах, но слишком поздно, чтобы спастись. Не успев даже оставить потомства, зверь погиб, жалобно взглянув в небесно-синие глаза своей смерти.

Сайринат застал последние секунды её охотничьего дебюта. Он ощутил древнее восхищение грациозностью молодой хищницы. "Сильная. Мало у кого получается в одиночку убить зверя с первого раза", — пришла порождённая животными инстинктами мысль.

Женщина сидела, бездумно проводя пальцами по короткой коричневой шерсти. Она не знала, что заставило её убить это беззащитное травоядное. Но, что было гораздо хуже, ей понравилось. Понравилось красться, осторожно принюхиваясь к свежему следу, понравилось, как дрожит сердце в преддверии смертельного рывка. Понравился хруст шейных позвонков её первой жертвы. Внутри было пусто, словно пока было проще не чувствовать, чтобы разумом осознать, что она снова стала убийцей, не принимая решения, просто по наитию, по зову природы. Бесчувствие, чтобы смириться с тем фактом, что она — монстр, любящий чужую смерть. Просто почуяла свежий след и пошла убивать, словно так и надо, как будто так и должно быть.

Порыв ветра донёс до неё знакомый запах, напоминая, что совсем рядом есть другой хищник, ещё сильнее, ещё смертоноснее. Острые когти обманчиво ласково прошли по плечу. Нажми он чуть сильнее — остались бы кровавые полосы. Охотница, не поднимая на него глаз, медленно переместилась чуть вбок, отдавая ему свою первую добычу. Её человеческая часть пугливо затаилась где-то в глубине, а хищница точно знала, что и кому предлагает.

"Если бы я только знал, что ты идёшь на охоту...", — обреченно подумал Сайринат, понимая, что она делает предложение, от которого он не сможет отказаться, потому что, как бы она ни выглядела, её запах был запахом охотницы, не человека. И этого было достаточно.

Он ткнулся носом ей в шею, пробуя запах, прикусывая нежную кожу без угрозы, но с требованием подчиниться. Тяжёлое дыхание обжигало. В сознании заметался смутный страх, но было поздно отступать. Охотница послушно позволила уложить себя на траву. "Больно не будет", — прошептал воин, склонившись к самому её лицу.

Он был огнём — страстным, горячим, обжигающим до боли. Его движениям было удивительно легко покориться, его силу удивительно приятно ощущать. Желание, смутное вначале, откликнулось на это пламя, расплавляя изнутри, плавя кости, превращая кровь в лаву, изменяя навсегда...

Могла ли она раньше предположить, что эти острые когти способны дарить не только боль? Её пальцы бездумно скользили по горячей коже, чувствуя стальные мышцы того, кто был рождён воином и убийцей. Единственный, кого она с первой встречи признала достойным себя. Единственный, чей запах был так до безумия красив. Единственный, кто нужен ей. Её единственный.

Образ любимого человека лезвием полоснул по сердцу, но немой крик души не остановил глупое тело, не заставил молить о пощаде. Она послушно выгибалась, принимая ласку смертоносных когтей, а слёзы стояли в горле, не смея пролиться. Слишком поздно она осознала, что и кому предложила. Теперь не вырваться, не убежать, только терпеть до конца...

Родной и режущий сердце образ сгорел в огне, как палый лист, заставляя открыться наслаждению только что пережитой первой охоты и первой близости с таким же хищником, как она сама, вслушиваясь в его дыхание, в ответ шептать имя. "Спасти тебя, Сайринат, стоило хотя бы ради этого..."

Тела сливались воедино, и опаляющее разум желание у обоих становилось лишь сильнее. В какой-то момент поза изменилась, но охотница почти не заметила этого. В мире остался только он, его тело, его запах. Поддавшись страсти, равной которой она не знала, охотница думала лишь об одном: "не отпускай".

Когда когти погрузились глубоко в её плоть, охотница закричала скорее от неожиданности, чем от боли. Секунда, и он грубо отшвырнул её, женщина сломанной куклой упала на труп оленя. Запах крови оглушил до головокружения, алая жидкость быстро покидала тело, словно радуясь такой возможности и оставляя на месте себя лишь леденящий холод. В сапфировых глазах застыли не пролитые слёзы, а губы силились что-то прошептать, но охотнице не хватало дыхания. В последний раз сморгнув, сквозь пелену слёз она увидела жутко исцарапанное дерево — раны, которые он мог нанести ей.

Она закрыла глаза, чувствуя сковывающий тело холод и утопая в запахе собственной крови. Лишь в последний момент сквозь него как иллюзия пробился другой запах — притягательный и знакомый. Потом была пустота.

Пахло травами. Ангелина лежала на мягком. Тело горело и, казалось, пульсировало. Было очень тихо. Со стоном она открыла глаза.

-Лина? Ли-ина, ты там? — раздался откуда-то из другой вселенной голос Алисы. Почему-то очень сильно разболелась голова, и сил ответить не было.

-Лин! — ручка повернулась.

Дверь оказалась не закрыта. Алиса осторожно вошла, закрыла за собой дверь, и только тогда заметила Ангелину, по шею накрытую одеялом и бессмысленно смотрящую в потолок.

-Лин? Ты в порядке? — спросила Кошка, осторожно приближаясь.

Ответом ей был второй стон. Алиса подошла вплотную и увидела на столе какую-то ампулу и бумажку.

-"Выпей, станет легче", — прочла она вслух. — Ангелина, ты что, пила с кем-то? Да быть того не может, ты же не переносишь алкоголь. От кого это?

-Дай, — слабо попросила Ангелина. — Я выпью.

Алиса присела возле неё на корточки, открыла крышку и протянула сосуд подруге. Ангелина, поморщившись, приподнялась на локте и медленно выпила тягучую, с привкусом мёда, жидкость. Одеяло, разумеется, сползло.

-Ангелина... откуда эти раны? — в ужасе спросила Алиса. Тут она заметила, что на другой стороне бумажки тоже что-то написано, и прочла: — "Одежду пришлось выкинуть, ключи я вернул Командиру в кабинет, твой пистолет в шкафу, остальное не дотащил и выкинул". Подруга, ты с кем была?!

-Лучше б он меня прикончил, — устало ответила Ангелина, отбрасывая ампулу и хватаясь за голову. — Сама как думаешь? Начинается на "с".

-Тебя искромсал ящер? — Кошка широко распахнула зелёные глаза. — Он что, взбесился? За что он так с тобой?

Вместо ответа Ангелина разрыдалась, вспоминая всё, что натворила, начиная с совершенно идиотского решения спасти ликвидатора и заканчивая... изменой. А ведь он сказал правду: для неё было бы гораздо лучше, если бы она просто не вмешалась, позволила ему умереть. Но откуда ей было знать? Алиса осторожно обняла подругу, стараясь не тревожить раны. Ангелина ткнулась ей в плечо и плакала.

-Лучше бы... лучше бы он сдо-ох! — провыла она.

-Спокойно, Лина, спокойно, всё нормально, ну поцарапал, ну подумаешь, не убил ведь, ещё и лекарство оставил, до свадьбы заживёт...

-Он меня... — всхлип. — Он меня... я с ним... — дальнейшие слова перешли в один невнятный вой.

Через какое-то время припадок прошёл. Ангелина откинулась на подушку и мрачно изрекла:

-Ненавижу себя. И его тоже.

-А себя-то за что? — не поняла Алиса.

-Потому что я — дура. Зачем я туда пошла, ну зачем?

-Лекарство действует?

-Угу. Это обезболивающее. Обезболивающее он мне оставил. Тварь.

"С другой стороны, — совсем мрачно подумала она. — Я, кажется, сама его спровоцировала. Кажется".

-За что он так с тобой? — сочувственно поинтересовалась Алиса.

-Да хрен его знает. Скотина. Скотина, скотина и ещё раз скотина!

"Сама соблазнила, сама ругаю, — отрешённо подумала Ангелина. — Вот она, женская логика. С другой стороны, не я за ним подсматривала во время водных процедур. Кстати, хорошо бы сходить в душ, а то от запаха этих трав я скоро снова отключусь".

-Алиса, помоги мне, пожалуйста, подняться.

-Может, не стоит?

-Мне надо помыться. Срочно. Только дверь закрой на замок. Мало ли, кому придёт в голову заглянуть, как тебе.

Алиса кивнула, закрыла дверной замок, потом вернулась к подруге и осторожно довела её до ванной.

-Спасибо, дальше я сама, — сказала Ангелина и захлопнула дверь.

Зашумела вода, пробегая по корочкам засохшей крови, окрашивалась ржаво-красным. Ангелина стояла, упершись руками в кафельную стену, закрыв глаза. Её душил новый приступ рыданий. "Зачем я это сделала? — в который раз бессмысленно спрашивала она саму себя. — Зачем пошла по этому следу?" Она села на пол душевой кабинки, подтянув колени к подбородку, обняв их руками и положив на них подбородок, смотрела в занавеску с каким-то морским узором. Равнодушные струи душа били по спине. Она поставила руки за спиной, откинулась назад, открывая воде лицо. Внутри истекало ядом чувство вины, но всё равно женщина не могла заставить себя пожалеть о случившемся. Раны тревожно пульсировали, разбуженные тёплой водой. "Зачем? Зачем я узнала зов охоты, зачем узнала Сайрината? За что я познала запретное удовольствие? Я могу смыть с себя грязь, могу смыть с себя запах, но мне не смыть с души порока. Неужели я обречена быть такой? Ведь это был зов моей природы, её нечеловеческой части. Неужели это настолько сильнее меня, и я могу только подчиниться? Не хочу так! Из глупого, никому не нужного благородства спасла Сайрината. Из пустого любопытства пошла по незнакомому следу, пока азарт охоты не вытеснил все разумные мысли. Зачем?"

-Ангелина? Ты там не утонула? — прозвучал глухой из-за двери и шума льющейся воды голос Кошки.

-Нет, я сейчас выйду.

Ангелина выключила воду, отжала волосы и осторожно промокнула кожу полотенцем, боясь содрать с ран застывшие корочки. "Возможно, лучше было бы умереть, чтобы не мучиться угрызениями совести", — пришла ей в голову трусливая мысль.

Она вышла из ванной, закутавшись в халат. Алиса сидела на потёртом диванчике, не думая уходить из комнаты.

-Ты, конечно, всегда была бледной, но сейчас вообще на смерть похожа, — сказала Кошка. — Видимо, ты потеряла ну очень много крови. Слабости нет?

-Есть немного, — ответила Ангелина. — И вообще всё как в тумане.

Она села рядом с подругой и закрыла глаза.

-Ты расскажешь мне, при каких обстоятельствах это произошло? — спросила Алиса.

Несколько секунд Ангелина колебалась. Рассказывать о таком кому бы то ни было было страшно. С другой стороны, кому она может доверять, если не близкой подруге? И кто поймёт её лучше Алисы, отличающейся весьма свободным отношением к физической близости?

-В общем, я полезла за ним в одну лабораторию. Не знаю, зачем. Спасла ему жизнь, правда, едва сама не попалась. Выбирались мы оттуда через городскую канализацию. Можешь представить, как от нас обоих потом воняло? Когда мы вылезли в лес, Сайринат предложил помыться в ближайшем ручье. Я согласилась, потому что запах от меня исходил действительно ужасный. Я немного... увлеклась отмыванием. Обернулась, а этот... наслаждается зрелищем. Сам почти голый. Броню снял, чтобы помыть.

-А ты? — взволнованно выдохнула Алиса.

-Разозлилась, конечно, — Ангелина пожала плечами. — Попросила, чтобы отвернулся. Он отвернулся, что меня даже удивило. Но, Алиса, только тогда я заметила, как он отвратительно, до безумия красив. Это... это не красота в человеческом понимании, но ты бы видела его мышцы, когти, его спокойную, уверенную силу... — Ангелина замолчала на пару секунд, собираясь с мыслями. — Так, наверное, восхищаешься ядовитой змеёй. Знаешь, что это смертельно опасная гадина, но изящество колец завораживает. Так же было и с ним. Знала, что нельзя, но так хотелось подойти, провести рукой по сложенному крылу, по руке, погладить когти. А ведь я даже не чуяла его, просто видела. И ведь разные накачанные мачо — совсем не мой тип. Сайринат, правда, не только сильный внешне, но и изящный. И грациозный. Как тигр. Мне никогда особенно не нравились хищные звери, больше лани, олени, — Ангелина запнулась.

-Это когда ты была человеком, они тебе не нравились, — заметила Алиса. — А дальше что было? Ты к нему подошла, а он тебя — когтями?

-Н-нет. Я вышла на берег на некотором удалении от него и почуяла какой-то незнакомый запах. Я думала о Сайринате, о том, какой же он всё-таки, зараза, красивый, и просто так, из любопытства, пошла по следу. Потом поняла, что это какое-то животное. А потом... — внезапно Ангелина осеклась и снова заплакала.

Какое-то время Кошка гладила подругу по спине, рассеянно говорила ей всякие глупые вещи, пока Ангелина не смогла успокоиться и продолжить рассказ, всё ещё всхлипывая и вытирая слёзы:

-Я не знаю, что потом со мной было. Не помню, о чём я думала и думала ли вообще. В общем, я выследила оленя и... и убила его. Я сидела над тушей, голова была совершенно пустой. И тут я... я его почуяла. Наверное, Сайринат потерял меня и пошёл искать. Он подошёл, и я... я не понимаю, что именно сделала, но, кажется, я отдала ему... добычу, — Ангелина снова всхлипнула.

-Ну? А дальше что было? — поторопила нетерпеливая Кошка.

-Я не знаю, как это объяснить, но то, что я сделала... это было вроде как приглашение, — теперь Ангелина говорила быстро, почти неразборчиво. — Я только потом поняла, что это был типа как брачный ритуал. В общем, потом от меня уже ничего не зависело. Всё случилось там же, прямо рядом с тушей...

Женщина снова начала всхлипывать, но с большим трудом сумела подавить новый приступ истерики.

-А раны — побочный эффект?

-Я не знаю. Сначала было очень хорошо, потом — больно. А потом я очнулась уже здесь. Почему, за что, спросить не успела, — Ангелина невесело усмехнулась. — Алиса, как я теперь посмотрю Николаю в глаза?

-Лина, ты любишь ящера?

-Че-его? Он — мерзкий, хладнокровный и жестокий убийца, за что его любить? И ещё вдобавок эгоист.

-Любовь зла, — напомнила Алиса.

-Не настолько. Я вообще не понимаю, почему меня так к нему тянет.

-Может, потому что ты — такая же? Ты же убила оленя просто так, даже есть не хотела.

-По-моему, оленя я убила потому, что хотела немного другого. Я могу сколько угодно ругать Сайрината, но ведь я действительно хотела его. И сейчас тоже... несмотря ни на что.

-Слушай, я знаю, из-за чего ты мучаешься. Тебя тянет к ящеру и совершенно не тянет к Николаю, хотя ты его любишь. Но это нормально. Сердцу не прикажешь, но и телу тоже.

-Я не должна была его провоцировать. Если бы я вовремя поняла, что делаю, если бы до меня чуть раньше дошло, что означает для них, когда женщина отдаёт добычу мужчине... Алиса-а, я и так раньше с трудом запах Николая переносила, а теперь как буду? Понимаешь, что самое ужасное, какая-то часть меня точно знала, чем всё закончится.

-Ой, Лина... знаешь, как у меня это в первый раз было? Я одного парня любила до звёздочек в глазах, всё мечтала, что, как будет мне восемнадцать, выйду за него. Он был на два года старше, и у нас не было ничего, кроме поцелуев. А потом у нас случился выпускной. У меня в группе парень был, наглый, характер мерзкий, он мне никогда не нравился. А тут я напилась по неопытности и стала с ним заигрывать. В общем, сохранить девичью честь в ту ночь мне не удалось. А потом кто-то — узнать бы кто, убила бы! — выложил видео с той вечеринки в сеть, и был там момент, когда я у того парня на коленях сидела и беззастенчиво, при всех, с ним целовалась. Сколько лет прошло, до сих пор вспоминать противно. Мой возлюбленный это увидел и бросил меня. А тот, с которым я после выпускного спала, потом ещё и извинялся — тоже пьяный был. Так ему до меня дела бы не было, если бы я, не перепив, не начала сама к нему клеиться. При этом ни до, ни после меня к нему не тянуло. Вообще.

-Ты была пьяной.

-А у тебя, возможно, было что-то похожее. Ты не переносишь алкоголь, но, быть может, у тебя состояние опьянения вызывает что-то другое. Мы же не знаем, как работает твой мозг. Думаешь, я тогда не знала, чем всё закончится?

-И всё-таки... как я посмотрю ему в глаза?

-Прямо! Ты не виновата, пойми. Просто ты оказалась слишком неопытной и не знала особенностей взаимоотношения полов у ящеров.

-Я знала. Я всё время это знала.

-Значит, не осознавала. В случившемся нет ничьей вины, Ангелина.

-Как я буду теперь жить?

-Как раньше, — спокойно ответила Кошка. — Ни я, ни ты не скажем никому, что произошло. В конце концов, привыкнешь к Николаю. Если он любит тебя, то поймёт и примет то, что тебе тяжело рядом с ним, но ты готова терпеть. Это же поразительно, что ты его терпишь. Ему следовало бы не досадовать, а радоваться.

-А что, он говорил с тобой об этом?

-Много раз, — ответила Алиса. — Я ведь уже давно его знаю.

-Есть хочу, — неожиданно сказала Ангелина.

С помощью подруги она переоделась и вместе с ней спустилась на кухню. От каждого движения реальность плыла перед глазами, накатывали слабость и головокружение. Ангелина почти ничего не понимала, когда Алиса усадила её за стол и сунула ей в руку толстый бутерброд.

-Ты есть хотела, — напомнила Кошка. — Ешь давай!

Ангелина надкусила бутерброд, и голод снова вернулся, заставляя глотать пищу, не жуя. Кошка сидела рядом, осторожно ковыряя салат и с улыбкой глядя, как Ангелина наворачивает с нетипичным для неё аппетитом. Казалось, женщине было всё равно, что именно она ест.

Она не заметила, как в столовую вошла Сара, увела куда-то Алису. Ангелину мучил страшный голод. Когда бутерброды закончились, она сделала ещё, игнорируя произнесённую кем-то фразу про то, что бывает с женщинами, которые слишком много едят. Ей было необходимо восполнить силы. Потолстеть? Не с её образом жизни.

Когда она уже не могла есть, смутно вспомнилось, что им с Николаем скоро ехать за город, значит, надо найти молодого человека и выяснить, во сколько и как они поедут. Чувства вины больше не было. Не было вообще никаких чувств, словно нервы перегорели. Ангелина убрала за собой посуду и пошла бродить по коридорам, надеясь, что сможет почуять любимого.

В одном из коридоров она столкнулась с невысоким мутантом по прозвищу Волчара. Как и Ангелина, он был результатом эксперимента по скрещиванию человека с другими формами жизни.

-Ты Николая не видел? — спросила Ангелина, взглянув в серо-зелёные глаза.

-Нет, не видел, — ответил Волчара.

Женщина вспомнила об этом слишком поздно — Волчаре нельзя было смотреть в глаза. Он умел считывать чужую память. И сейчас, парализовав её волю, мутант просматривал события вчерашнего дня: блуждание по канализации, залитый кровью пол, тело в чёрной броне. Перестрелка, взрыв, лес, ручей...

Кулак Ангелины вылетел вперёд, ударив мутанта в солнечное сплетение. Поток видений прекратился. Ангелина схватила мутанта за шею и, подняв на одной руке, прижала к стене, зашипела ему в лицо.

-Зачем ты это сделал? — она не узнавала свой голос и словно не контролировала свои действия... как тогда, в лесу.

-Командир просил... проверить, кто спёр оружие...

-Ты не расскажешь ему. И никому не расскажешь о том, что видел. Иначе, клянусь, я убью тебя.

-Ты меня и так... задушишь скоро, — действительно, глаза мутанта уже вылезали из орбит.

Ангелина резко разжала словно сведённые судорогой пальцы. Волчара неловко плюхнула на пол и растёр шею. Женщина отпустила на пару шагов и размяла кисть. Сначала накатило чувство стыда, захотелось извиниться перед Волчарой за резко сказанные слова. Он ведь всего лишь выполнял приказ. Но потом она только фыркнула и пошла дальше. Извиняться за смертельную угрозу было не столько глупо, сколько недостойно. За такое не извиняются. По крайней мере, не сразу. И почему-то то, что Волчара должен её бояться, казалось очень правильным.

Полчаса поисков ни к чему не привели. Никто не видел Николая, а на базе им не пахло. "Его никогда нет, когда он нужен", — подумала Ангелина с раздражением. Не зная, чем заняться, она закрылась у себя в комнате и решила немного полежать. Хотя после еды она почувствовала себя лучше, слабость всё ещё давала о себе знать.

Ангелина смотрела в белый потолок и думала. Произошедшее в лесу что-то изменило в ней, словно внутри очнулась ото сна другая сущность. Почему-то женщина чувствовала себя жестоко обманутой. "Ещё бы, — промелькнула мысль, — такой контраст между наслаждением и внезапной болью любого обидит и шокирует. Подумать только, ведь мне же это понравилось... по-настоящему понравилось. Почему он ударил меня? И мой запах не может быть ему противен, он ведь принюхивался до того, как... это случилось. Неужели я раздражала его именно тем, что пахну как самка его вида?" Ангелина вспомнила, как она, полукровка, реагировала на запах Сайрината. Так хотелось сразу повернуть голову, приблизиться, вдыхая его целиком, чтобы не чуять больше ничего...

Отчаянно хотелось с кем-то поговорить, может быть, пройтись с Алисой, хотя Ангелина никогда не любила бесцельно бродить с подругой по магазинам. В конце концов, она решила, что вполне может прогуляться и одна. Открыла шкаф, внимательно осмотрела его содержимое. У неё было мало одежды, а теперь стало на один комплект меньше. Пожалуй, надо будет действительно совершить налёт на магазины. Причём в буквальном смысле. Ангелине вдруг пришла в голову странная мысль — а зачем платить, когда она запросто сможет взять всё, что надо, даром? Ей было интересно попробовать, получится или нет, может быть, немного поиграть с полицией. Но Ангелина сумела прогнать криминальные мысли, хотя идея игр со стражами порядка в духе кинофильмов была очень привлекательной.

Ангелина надеялась, что уличный воздух поможет прочистить мысли. Ей было безразлично, куда и зачем она идёт, она не оглядывалась ни на людей, ни на яркие витрины магазинов, игнорировала взгляды, как равнодушные, так и пристальные. Она просто шла, чтобы чем-то заняться, стараясь ни о чём не думать. Раны снова начали болеть, теперь уже нудной ноющей болью. Игнорировать её оказалось удивительно легко.

Ангелина шла как тень, ничего не видя, ни о чём не думая, не ощущая запахов, только прислушиваясь к ноющим ранам. Как из другого мира донёсся чей-то оклик, но она не среагировала. Чужая рука коснулась плеча. Женщина на одних рефлексах резко развернулась и вывернула эту наглую руку. Её взгляд встретился с наполненным болью взглядом Николая.

-Ой! — пискнула женщина, отпуская его руку.

-Ну, ты даёшь, — потрясённо протянул молодой человек, массируя повреждённую конечность.

На них сразу же оглянулась толпа прохожих. Ангелине вдруг стало очень стыдно и захотелось зашипеть на всех этих людей, чтобы отвернулись.

-Прости, это... случайно получилось.

-Верю. Если бы специально, ты бы мне эту руку, наверное, сломала, — ответил Николай. — Пойдём отсюда, люди смотрят.

Ангелина двинулась за молодым человеком, вжав голову в плечи, как подросток, ожидающий нахлобучки от старших. Николай немного замедлили шаг и взял её под локоть.

-Не скажешь, что это только что было? — полушёпотом спросил он.

-Рефлексы. Я задумалась и не поняла, что это ты. Хорошо ещё, нападения не ждала, — Ангелина ощутимо вздрогнула.

-А что было бы, если бы ты ждала нападения?

-Скорее всего, я бы сломала тебе руку и по инерции успела нанести ещё один удар. Возможно, смертельный. У меня реакции убийцы, и с этим уже ничего не сделаешь.

-Отец скоро заедет за нами, — внезапно сменил тему Николай. — Постарайся держать себя в руках, хорошо?

-Конечно. Просто я была рассеяна, уязвима, поэтому так среагировала.

-Мои родители недолюбливают мутантов, им будет трудно объяснить, что с тобой сделали. Поэтому будь осторожнее, ладно? Я не хочу портить с ними отношения, но и показать тебя им тоже необходимо.

-Что ты им вообще про меня рассказывал?

-Что ты — сирота, моя соседка по общежитию и товарищ по работе.

-Ты помни, что я лгать не умею, на мне психический запрет.

-Не волнуйся, мои родители — люди не любопытные. А мама вообще предпочитает говорить, а не слушать. С ней главное мило улыбаться и кивать. Вот с папой посложнее, но прорвёмся.

Неторопливо дошли до дома. Ангелина с удивлением отметила, что говорить с Николаем стало ничуть не сложнее, словно и не было воспоминаний о первой в жизни охоте и том, что случилось после неё. Было такое чувство, что события этой ночи и утра Ангелине только приснились, и лишь ноющая боль от ран доказывала, что это не так.

Сборы не заняли много времени — у Ангелины практически не было личных вещей. У неё не было и не могло быть денег. "Интересно, — подумала она, складывая одежду в дорожную сумку, — я так и буду жить без документов, вечно прячась? Наверное, если не случится война или революция. Впрочем, второе обычно подразумевает первое. И сколько я вообще проживу? Лет шестьдесят-восемьдесят, как человек, или дольше? И что, если тот охотничий порыв повторится?" Довести мысль до конца она не успела. Раздался вежливый стук в дверь. Ангелина быстро застегнула сумку и вышла в коридор. Там её ждал Николай.

-Отец позвонил. Он сказал, что не хочет забираться в наши дебри, поэтому придётся нам самим подойти туда, где дорога лучше.

-Тогда пойдём, — ответила Ангелина.

Николай вскинул на плечо свою сумку и пошёл в сторону лестницы.

-Кстати, не знаешь, что именно рвануло сегодня ночью? — спросил он.

"Сегодня, — подумала Ангелина. — Удивительно, ещё и суток не прошло".

-Да так, одна биологическая лаборатория.

-Ты про неё говорила, что может взорваться?

-Точнее, что могут взорвать, — поправила Ангелина. — Да, про неё. Слушай, а ты не боялся, что когда-нибудь нашу группу накроют?

-Честно говоря, как-то не думал об этом. А ты?

-Боюсь. Потому что тогда мне будет некуда идти. Ну, наверное, я бы сумела как-нибудь выжить.

На этом разговор пришлось прервать — они вышли на улицу. Через пару кварталов молодые люди добрались до оживлённой трассы. Николай посмотрел на часы.

-Всё, теперь ждём. Отец должен подъехать минут через десять.

Говорить о чём-то не хотелось. Проснулась совесть, и теперь Ангелине действительно было стыдно смотреть на Николая. Навалилась мрачная апатия. Чтобы хоть чем-то заняться, Ангелина стала пристально разглядывать прохожих. Вот ведь везёт — простые люди с простыми проблемами. По крайней мере, в большинстве своём. Она плохо помнила то время, когда была человеком. Однажды на её голову свалилось инопланетное существо — Анриль тогда отбилась от стаи и в результате лёгкой контузии временно потеряла память. Тогда появление гончей казалось Ангелине феноменальной проблемой. Сейчас — занимательной неприятностью. Одно дело общаться с представителями внеземной цивилизации, и совсем другое — самой стать наполовину инопланетянкой со всеми вытекающими последствиями. Сила, скорость — они имели свою цену. И она оказалась куда выше, чем могло показаться на первый взгляд.

-Эй, — Николай окликнул её, но прикасаться не решился. — Ангелина, ты как? У тебя очень странное выражение лица.

-Нормально. Просто задумалась.

-Весь день витаешь в облаках. Это на тебя не похоже. Что-то случилось?

Раздался гудок. К обочине подъехала зелёная старенькая машина.

-Это папа. Пойдём, — сказал Николай и осторожно взял Ангелину за руку.

Он открыл дверь в просторный салон и жестом предложил Ангелине зайти первой. Женщина забралась на дальний конец сидения, скинув сумку к к ногам. В машине пахло яблоками и человеком. Ангелина не видела водителя со своего места. Николай забрался в машину и закрыл дверь. Автомобиль тронулся, вливаясь в быстрый поток.

-Пап, привет, это Ангелина.

-Привет, сынок. Рад познакомиться с твоей подругой, — ответил мужчина, не оборачиваясь.

Голос у него был ниже, чем у Николая, он говорил спокойно и устало.

-Меня зовут Макар, можно обращаться просто по имени и на "ты".

-Спасибо, — отозвалась Ангелина, пребывая в состоянии культурного шока. — Очень приятно познакомиться.

Отец Николая ничего не ответил. Женщина выглянула в окно. Быстрое мелькание предметов успокаивало, помогало отвлечься. Было ощущение сна, нереальности происходящего. Словно кто-то другой спал и видел сон глазами Ангелны, реалистичный, но всё-таки сон. Почему сон? Потому что всё это не могло быть правдой.

Сиденье было очень мягким и удобным. Не заметив, как, Ангелина действительно уснула.

Движение машины практически не ощущалось, но неким шестым чувством женщина поняла, что они совсем остановились, и очнулась. За окном весело шелестело какое-то культурное дерево. Забора вокруг дома Николая не было, только очень высокие и, должно быть, колючие кусты.

Николай открыл дверь и, подхватив сумку, выпрыгнул из машины. Ангелина осторожно выбралась следом и принюхалась.

Здесь пахло не так, как в городе. Было очень много разнообразных растительных ароматов, но их точную природу Ангелина не могла определить из-за своей неопытности.

Из машины вышел отец Николая. Он был очень похож на сына, только чуть ниже. Макар был весьма тощим человеком интеллигентного вида, каштановые волосы стриг коротко. Черты лица были чуть более резкими, чем у Николая, а цвет глаз оказался серым.

-Ты позволишь? — спросил он, протягивая руку, чтобы взять сумку Ангелины. Немного подумав, женщина отдала ему сумку. Конечно, она была достаточно сильной, чтобы нести свои вещи самостоятельно, но перед родителями Николая надо было притворяться беззащитной хрупкой девушкой.

"Беззащитная и хрупкая из меня, как дельфин из акулы", — пронеслась в голове непрошеная мысль.

Дом оказался довольно большим четырёхэтажным коттеджем с зелёной крышей, он был облицован деревянными панелями.

-Пап, мы пройдёмся немного, — сказал Николай и, дождавшись безразличного кивка от отца, взял Ангелину под локоть.

Они зашли за угол, где росли разные плодовые деревья. Судя по высоте, некоторым из них было не меньше пятнадцати лет.

-Ну, как впечатления от моего отца?

-Приятные, — ответила Ангелина, осторожно осматриваясь.

-Главное, ничего у него не спрашивай, каждый вопрос непременно повлечёт встречный. У мамы можешь что-нибудь спросить, но лучше нейтральное и осторожно.

-Понятно. А как же поддерживать светскую беседу?

-Не думаю, что с моими родителями это понадобится. Просто веди себя тихо, скромно — и всё.

Позади дома стояла большая теплица с прозрачными стенами. Внутри нежились огурцы и помидоры.

-Мама у меня сторонник натурального хозяйства, — пояснил Николай. — Фрукты свои, овощи почти все тоже. Только коровы не хватает.

-Ей заняться нечем? — машинально спросила Ангелина.

-Вроде того, — уклончиво ответил молодой человек.

-Здесь лес рядом, да? — спросила Ангелина.

-Ну да, прямо за посёлком начинается. Ну что, пойдём с мамой знакомиться?

-Пойдём, — ответила Ангелина.

Едва они вошли в холл, как на них из помещения, бывшего, судя по всему, кухней, налетела в меру упитанная женщина неопределённого возраста, крепко обняла Николая и заговорила много и быстро:

-Ну, наконец-то приехал, родной ты мой! Всё-то его носит, всё-то на работе, времени мать с отцом навестить и то нет. Да уж какие тут родители, когда любовь, правда, сынок? Отощал опять весь совсем. Что же она тебя, не кормит совсем, что-ли? Небось тоже всё на работе. Молодые все на работе. Здоровье своё сажают и только в моём возрасте понимают, что спешить-то было и некуда!

-Да, кстати, мама, это Ангелина, — как-то смущённо сказал Николай.

-Раина, — с достоинством сказала женщина.

У Ангелины случилась вторая волна культурного шока. Подобного имени она ожидала в последнюю очередь. "Встретились два одиночества", — насмешливо подумала она про Раину и Макара.

-Ну, вы проходите на кухню-то, — сказала Раина. — А то оба тощие, как пара ужей. Никуда не годится. Что за жизнь?

И она уплыла обратно на кухню. Ангелина и Николай переглянулись, синхронно пожали плечами и пошли за ней.

Макар сидел за столом перед пустой тарелкой. Ещё три тарелки стояли по краям небольшого прямоугольного стола. Ангелина огляделась. Кухня была небольшой, но уютной, с деревянной мебелью. Сразу было видно, что обитает здесь опытная домохозяйка. Милые шторы на окне, всё чисто, убрано. Уютно, и ничего лишнего.

-Вот теперь и поесть можно, — заметил Макар, когда Ангелина с Николаем осторожно сели.

Раина проворно положила всем по большому куску жареного мяса и села сама. Мясо пахло хорошо, а на вкус было просто изумительным. "Телятина", — машинально отметила Ангелина. Некоторое время был слышен только звон ножей и вилок.

Ангелина чувствовала себя неуютно, и некоторое время не могла понять, почему. Раина о чём-то расспрашивала Николая, тот коротко отвечал. Что-то пушистое потёрлось об ноги. Ангелина машинально опустила руку под стол и провела пальцами по гладкой кошачьей шерсти.

-О, кстати, милая, у тебя аллергии-то нет? — спохватилась Раина.

-Нет, — ответила Ангелина.

Она поняла, что её беспокоило — пристальный взгляд Макара. Похоже, с отцом Николая действительно могут возникнуть проблемы: уж очень внимательным казался этот человек.

Довольно тяжёлая кошка запрыгнула Ангелине на колени. Она оказалась чёрно-рыжей с белой грудью и серо-зелёными глазами. Громко заурчав, кошка ткнулась Ангелине в предплечье и начала тереться.

-Ты ей понравилась, — констатировала Раина. — Обычно она к чужим на руки не идёт.

Ангелина заметила кое-что, чего не знали люди: кошке очень понравился её запах. Ассоциация зацепилась за ассоциацию, и Ангелине резко расхотелось есть. Она отодвинула тарелку и сказала:

-Раина, большое спасибо, Вы чудесно готовите.

-Чудесно, чудесно... — проворчала женщина. — Что ж ты тогда съела-то так мало? Женщинам, между прочим, энергия нужна даже больше, чем мужчинам.

-Я не голодна, — ответила Ангелина.

-Худющие все, никто есть не хочет... что за жизнь? — спросила Раина и забрала у Ангелины тарелку. Макар и Николай едва заметно вздохнули.

-Мам, я тоже, пожалуй, больше не буду.

-Ну вот, ещё один нашёлся. Подал бы пример хороший девочке!

Николай быстро выскользнул из-за стола и увёл Ангелину в гостиную.

-Сейчас они тебя обсуждать начнут, — сказал он.

-Догадываюсь, — ответила Ангелина, осматривая комнату. Кошка осталась у неё на руках и, похоже, уходить не собиралась.

-И за ужином нам придётся всё съесть, иначе мама обидится.

Ангелина кивнула и оглядела гостиную. Здесь всё было обставлено в так называемом "деревенском" стиле, который был популярен лет двадцать назад. Пианино, большие механические часы, плетёная мебель, пушистые ковры и обшитые вагонкой стены. Ангелина аккуратно опустила кошку на ковёр, подошла к открытому инструменту и осторожно провела пальцами по белым клавишам, не нажимая.

-Кто играет? — спросила она.

-Папа. Обычно по вечерам, после чая. Пойдём, я покажу тебе комнату.

Весь остальной дом был всё в том же "деревенском стиле" — дерево и мягкие ковры.

-Здесь ведь четыре этажа? — спросила Ангелина.

-Три. Четвёртый — чердак. Так сказать, техническое помещение.

Молодые люди поднялись на третий этаж. С большой лестничной площадки открывались четыре двери.

-Слева санузел. Спереди и слева — моя комната, правее — гостевая. Скорее всего, папа отнёс твои вещи сюда. И справа — веранда. У мамы тут цветы живут.

-Пахнет тут у вас коврами, — сказала Ангелина.

-В смысле?

-Ворсом. Где-то недавно постелили новый ковёр. Около полугода назад.

-А ворс пахнет? — удивился Николай.

-Пахнет почти всё.

-Ну... а внешне как тут тебе?

-Мило. Светло и уютно. Говоришь, моя комната — эта? — спросила Ангелина. Она подошла к двери и повернула ручку.

-А вот и новый ковёр, — сказал Николай, заходя в комнату следом за ней.

Комната была примерно четыре метра в ширину и пять в длину. На полу, закрывая его почти целиком, лежал пушистый зелёный ковёр с растительным орнаментом. У левой стены стоял большой диван, причём не плетёный, а обтянутый тканью. Ещё в комнате было большое окно, плетёный столик и шкаф из светлого дерева. У двери висело достаточно большое зеркало в деревянной раме. На потолке выделялась лампочка с тёмно-зелёным абажуром, немного похожим на цветок колокольчика. Обои также были зелёного цвета, а вот диван — пёстрого жёлто-оранжевого. Потрёпанная сумка Ангелины стояла прямо посреди ковра. Ангелина подошла к окну. Совсем рядом поверх крыш других домов был виден лес. Женщина зевнула.

-Хочешь спать? — спросил Николай.

-Немного. Может, разложим вещи и вздремнём?

-Можно. Тебе помочь?

-Сама справлюсь, — ответила Ангелина и обернулась, присела около сумки.

-Хорошо. Ну, я рядом, — с этими словами Николай вышел, осторожно закрыв дверь.

Зелёный весенний луг. Кое-где видны горящие алым цветы — должно быть, маки. Луг рассечён глубоким чёрным оврагом. Интересно подойти, посмотреть, что внутри. Кто-то рядом знакомым голосом просит: "Не делай этого!" "Да ладно, я не упаду!" Из оврага слышен рокот. Осторожно присесть рядом и заглянуть внутрь. Смутно видно, как внизу пенятся волны быстрого ручья. Бег воды завораживает. Становится жарко. "Отойди оттуда!" "Что может случиться?" Становится очень жарко. Интересно, вода внизу — холодная? Секунда — и летишь в тень. Поток сбивает и несёт за собой. Теперь ясно — вода очень холодная. Поток бросает на камень. Попытка удержаться ни к чему не приводит. Почему-то вода окрашивается алым. Наверное, порезалась о камень. Волны бьют, и проще смириться с ними. Течение исчезает, теперь просто прохладно и темно. Вокруг — какая-то вязкая субстанция. И в ней что-то горит, небольшая точка. Это уголёк. Он просится в руки и, кончено, обжигает. Но почему-то нет сил его выпустить. Пусть причиняет боль, но греет.

Ангелина открыла один глаз. Она замоталась в одеяло. Половина дивана ярко освещалась заходящим солнцем. Женщина лежала на затенённой половине, но её руки оказались на освещённой, и их хорошо припекало. "Долго же я спала, — подумала Ангелина. — Часа три, если не больше. И ещё в машине. Наверное, это из-за кровопотери".

В дверь стучали, причём, похоже, давно и обречённо.

-Кто это? — спросила Ангелина.

-Это я. Мама ужинать зовёт, — прозвучал приглушённый голос Николая.

-Хорошо, я иду! — ответила Ангелина и выпуталась из одеяла.

Она встала и открыла окно. В комнате было достаточно душно. Порыв прохладного вечернего ветра швырнул в лицо целый букет запахов. Казалось, среди них нужно отыскать что-то важное, что-то особенное.

-Милая, ты там где? — прозвучало из-за стены.

-Сейчас, иду уже.

Ангелина открыла сумку со своими немногочисленными вещами и начала переодеваться. С одеждой были проблемы. Ангелине отчаянно не хватало денег, а, что касается обуви, то ей трудно было подобрать что-либо подходящее, поскольку её стопы по строению больше напоминали стопы ликвидаторов, а не людей. Перед тем, как спуститься, она посмотрела на себя в зеркало.

Внешность бывает очень обманчивой. Кому придёт в голову, что эта красивая хрупкая девушка, действительно похожая на ангела, способна одним ударом убить человека?

С кухни пахло клубничным вареньем и домашней выпечкой. Ангелина едва заметно облизнулась, следом за Николаем спускаясь со второго этажа. На кухне Макар ждал чай, погрузившись в чтение какой-то книги в твёрдом тёмно-зелёном переплёте, Раина в толстом фартуке с курами стояла напротив вмонтированной в шкаф духовки. Там, освещённые желтыми лампами, подрумянивались пирожки. Ангелина осторожно опустилась на тот стул, где сидела во время обеда. Николай полез в шкаф за чайником.

-Тебе помочь? — спросила Ангелина.

-Да нет, не надо.

Раина открыла духовку и вытащила пирожки, поставила на тумбу и начала быстрыми отточенными движениями перекладывать румяную выпечку на большое блюдо. Николай разливал чай с какими-то травами, Макар не вылезал из книги. Ангелина принюхивалась к аппетитным запахам.

-Сахар? Лимон? — предложил Николай, ставя перед ней высокий стакан.

-Нет, спасибо, — ответила Ангелина.

Раина поставила блюдо с пирожками на стол, быстро сняла и убрала фартук. Они с Николаем сели за стол, Макар осторожно отложил книгу и потянулся за стаканом, над которым поднимался слабый пар. Ангелина осторожно взяла свой стакан и попробовала горячую жидкость. Судя по вкусу, собственно чая в заварке было не очень много. Женщина потянулась за пирожком. Тесто, ещё не успевшее остыть, было удивительно вкусным и мягким. Но, возможно, отказываться от лимона в чай не стоило — пирожки оказались очень сладкими, с клубничным вареньем, и контраст с кислым чаем был бы очень кстати.

Как за обедом, разговаривала в основном Раина, причём по большей части потому, что всем остальным она периодически говорила: "Да ты ешь, ешь".

-Тревожно мне за тебя, Коленька, — сказала она. — Уж больно неспокойно в больших городах стало, особенно у вас там. Каждый вечер как новости смотрю, боюсь — вдруг тебя покажут.

-Это глупые страхи, Рая, — вполголоса проговорил Макар. — Что-то случиться может с кем угодно и где угодно.

"Угу, вопрос только в степени риска", — подумала Ангелина.

-Каждая мать должна волноваться за своего ребёнка, это нормально, — ответила Раина.

-Сын, может, расскажешь, что у вас на работе происходит? — предложил Макар. — Ты, вроде бы, уже поел.

Николай отставил чуть в сторону уже почти пустой стакан с одиноким кружочком лимона, плавающим в золотисто-коричневой жидкости у самого дна.

-Пусть съест ещё пирожок. У них там, в городе, таких не найдёшь.

-Да ладно, мам, я правда сыт.

Официально Николай работал в одном из городских отделений полиции. И Ангелина часто боялась за него. Однажды его могли отправить ловить каких-нибудь мутантов, не менее опасных, чем сама Ангелина. А женщина хорошо знала, как трудно обычному человеку справиться с подобной тварью. "Как хорошо, что таких, как я, больше нет", — подумала она, медленно допивая чай. При равных условиях люди были беззащитны перед ней, даже самые лучшие, знающие толк в боевых искусствах.

Чаепитие и разговор вышли вялыми. Ангелина чувствовала себя неловко, и её постоянно преследовали мрачные мысли. Макар опять углубился в книгу, Раина пытала Николая. Потом отец молодого человека тихо исчез, а через некоторое время из гостиной зазвучала едва слышная мелодия. Ангелина тоже хотела поблагодарить за чай и уйти, но сделать это раньше Николая не позволяла вежливость. Наконец, молодой человек сказал дежурное: "Спасибо, мама, очень вкусно", Ангелина поддержала его и поднялась, чтобы отнести тарелку в мойку. Раина тотчас вскочила, выхватила у неё посуду со словами: "Да не надо, милочка, я уберу". Ангелина и Николай, не сговариваясь, пошли наверх. Женщина задержалась на полутёмной лестнице, вслушиваясь в переливы смутно знакомой композиции.

-Эй, ты чего? — почему-то шёпотом спросил Николай.

-Просто тоскую. Ведь когда-то я тоже умела играть, — произнесла Ангелина.

Как ни странно, она снова быстро уснула. Из открытого окна тянуло лесом и скопившейся в воздухе влагой.

Ночью пошёл дождь. Ближе к утру Ангелина проснулась под ритмичный шелест капель. За окном постепенно светлело. По сравнению с тёплым коконом из одеяла воздух в комнате казался холодным. "И что это я стала так рано просыпаться?" — подумала Ангелина, решительно откинув одеяло. Она медленно встала с дивана и подошла к окну, откуда тянуло дождём. Горизонт был затянут лёгким маревом. Ангелина высунула руку из окна. Казалось, капли воды мечутся в воздухе, словно снежинки в метель, настолько лёгкими и многочисленными они были. Влага оседала на бледной коже, на кончиках длинных ногтей. Как хотелось верить, что этот дождь — чистый, что с неба падает только вода, не смешанная с летучими химикатами. Но облака могли прийти откуда угодно и могли впитать в себя много человеческой грязи.

Ангелина вспомнила, как много спала вчера. "Ничего удивительного, что сегодня я проснулась рано", — решила она. Она осторожно села на подоконник и прислонилась к раме второго, закрытого окна.

Дождь закончился. Хотелось бездумно выскочить из окна третьего этажа на влажную, лохматую траву, а потом — одним прыжком через забор и вперёд, навстречу солнцу, слепо раскинув руки, словно желая обнять весь мир. Ангелина чувствовала себя ребёнком: маленькой, неопытной, наивной и имеющей право ошибаться. Мысли были обрывочными, но необычайно ясными, как капли на стекле. Как в детстве, мучило радостное предчувствие, что сейчас, в эту секунду, ей откроется некая высшая истина.

В рассветной тишине громко залаяла собака, потом ещё одна. Послышалась чья-то ругань. Нет ответов, поэтому проще не задавать себе раз за разом одни и те вопросы, вроде: "почему я — это я, а не кто-нибудь другой?" Что изменится, если узнаешь ответ? Какая разница, реален ли мир вокруг? Проще просто представить, что жизнь — это игра, игра с красивой графикой. И твоя задача в ней — продержаться как можно дольше, пока не придёт смерть, противник, которого не одолеть никому. "Если жизнь — игра, — подумала Ангелина, — то мне достался очень интересный персонаж".

Ангелина закрыла глаза, и в мире остались только звуки, запахи и холод оконной рамы, к которой женщина прислонилась лбом. Свежий запах дождя, пряно-горький запах леса. Где-то внизу раздаются шаги. Кто-то осторожно скребётся в дверь. Ангелина открыла глаза и подошла к двери, впустила в комнату пёструю кошку. Та с важным видом подошла к сумке, мурлыкнув, потёрлась об неё, потом запрыгнула на окно. Ангелина вернулась на подоконник, запустила пальцы в гладкую шерсть.

-Скажи, — обратилась она к кошке. — Тебе хотелось бы стать человеком?

Кошка повернула голову на голос, слегка прищурившись. На её морде словно было написано: "Я что, на дуру похожа?" Иллюзия, конечно, но иногда кажется, что звери, живущие с людьми, всё понимают и становятся мудрее хозяев.

Ангелина встряхнулась, прогоняя излишнюю задумчивость, и начала приводить себя в порядок. Раны уже полностью закрылись, но о них ясно напоминали узкие полоски рубцов. Видимо, лекарство Сайрината всё-таки было не просто обезболивающим, иначе восстановление тканей не протекало бы так быстро. Если бы вместе с ранами хоть немного потускнели воспоминания... но нет. Ангелина по-прежнему отчётливо помнила ласку острых, как кинжалы, когтей, тепло чужого тела и запах, сводящий с ума.

Хлопнула соседняя дверь, женщина вздрогнула. В ванной полилась вода. Конечно, Николай ведь привык к ранним подъёмам, а вот Ангелина обычно не вставала раньше одиннадцати часов. "Почему я не чувствую себя виноватой? — спросила себя Ангелина. — Возможно, потому, что Алиса была права: в том, что случилось, нет моей вины. Я плыву против течения, подавляя собственную природу. Но у меня есть предел. Да, я не сдержалась. Но я так мало знаю о себе, и я так устала от того, что мне противно. Рано или поздно я должна была сорваться. Я сорвалась. Теперь такое повторится не скоро".

Кто-то постучал в дверь. Ангелина плавно встала с подоконника. Её отношение к Николаю осталось прежним, так зачем терзать себя? Возможно, с человеческой точки зрения то, что она сделала, и было неправильным, но она — не человек. Не человек, и это приговор, с которым нельзя спорить. Только смириться или умереть. Можно скрыть правду от других, но ей самой с этой истиной придётся смириться и жить. "Ты принял меня такой, какая я есть, — думала Ангелина, медленно нажимая на ручку двери. — Но кое-чего лучше не знать даже тебе... иначе мне проще будет не жить".

-Привет. Ты что такая мрачная? — поинтересовался Николай.

-Просто представила, что ты оставил меня, — ответила Ангелина.

-Не забивай себе голову всякими глупостями. Лучше пошли позавтракаем, а потом пройдёмся, — предложил Николай.

-Действительно. Хорошая идея, — согласилась Ангелина.

Посёлок, где жили родители Николая, был маленьким, но чистым и уютным. Почти все домовладельцы предпочитали огораживать участки забором, многие держали собак. План у всех домиков был почти одинаков, но разная отделка придавала каждому из них уникальность. Погуляв по посёлку, молодые люди вернулись домой.

-Сын! — с порога окликнул Макар Николая из гостиной.

-Да, пап? — откликнулся тот, переобуваясь.

-Давай сыграем в шахматы. Только выпить что-нибудь принеси.

-Ты не против? — спросил Николай, оглядываясь на Ангелину.

-Конечно, нет. Мне будет даже интересно посмотреть на игру.

Через некоторое время Ангелина пожалела о своём решении. Во-первых, запах алкоголя её раздражал, во-вторых, Макар периодически начинал её о чём-нибудь спрашивать. А отвечать за неё постоянно, чтобы женщине оставалось только кивнуть головой в подтверждение, Николай не мог. В конце концов, Ангелина дезертировала на кухню, помогать Раине. Лучше было слушать нескончаемое повествование о соседях и семье, чем отвечать на каверзные вопросы Макара. После обеда хозяйка дома повела гостью на веранду на третьем этаже, показывать цветы.

Цветник Ангелину впечатлил. На большой застеклённой лоджии было около тридцати различных растений. Но цветущих было мало. Некоторые цветы, вроде ириса или амариллиса, Ангелина узнала, названия других слышала впервые. Раина знакомила её с растениями, а женщина тайком пыталась запомнить запах. Оказалось, у некоторых растений даже аромат листьев немного различается.

-Ну, как тебе у нас? — несколько напряжённо спросил Николай после вечернего чая.

-Непривычно, — ответила Англина, медленно поднимаясь по лестнице.

-Это хорошо или плохо?

-Я ещё не решила.

На этот раз Ангелина не стала закрывать на ночь дверь, чтобы воздух в комнате не застаивался. Когда она засыпала, о щёку потёрлось что-то мягкое. Кошка с мурлыканьем обошла женщину кругом и осторожно улеглась в ногах.

-И тебе спокойной ночи... — сквозь сон пробормотала Ангелина.

День начался неожиданно: семья Николая собралась по грибы. О том, что эти существа охотно накапливают в своих тканях все возможные токсины, люди не вспоминали. Итак, вооружившись ножиком и корзиной, Ангелина пошла вместе с ними в лес. В особенно тенистых и сырых местах попадались целые тучи комаров, но жадных кровососов отпугивало специальное средство.

Ангелина ни разу в жизни не ходила по грибы. То есть, возможно, и ходила, когда была человеком, но не помнила этого. Однако всё оказалось не очень страшно: грибов в этом году было много, и они, как и всё живое, имели свой собственный запах, легко отличимый от запаха растений. В конечном итоге, женщина даже увлеклась процессом.

-Как это у тебя получается? — ошарашенно спросил Николай на десятом срезанном грибе.

-Ты знаешь, что собаки могут найти трюфели по запаху? — ответила Ангелина вопросом на вопрос.

-Это даже немного нечестно, — пожаловался молодой человек.

-Брось. Только как бы ядовитых не набрать...

-Просто показывай мне, что нашла. Я в грибах сносно разбираюсь.

Как-то незаметно молодые люди забрели достаточно далеко в лес, потеряв из виду родителей Николая. Впрочем, женщина не волновалась: если что, она смогла бы найти обратную дорогу, да и Раину с Макаром тоже.

Внезапно Ангелина выпрямилась, как натянутая струна, и замерла. Её глаза остекленели, крылья носа затрепетали.

-Что с тобой? — обеспокоенно спросил Николай.

Женщина тряхнула головой и внимательно осмотрелась, продолжая принюхиваться. Николай тоже посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил.

-Ты что-то чуешь? — спросил он.

Вместо ответа Ангелина закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Потом она громко произнесла:

-Я знаю, что ты рядом. И, если тебе ничего не нужно от меня, уходи.

-Неплохо, Лина. А я думал, когда ты, наконец, почуешь моё присутствие.

Сайринат появился словно из ниоткуда, он стоял, опираясь на тонкий ствол дерева. На ликвидаторе была обтягивающая одежда растительного зелёного цвета. Некоторое время он просто молча рассматривал Ангелину, но избегал взгляда глаза в глаза.

-Я слежу за тобой уже некоторое время, — наконец, произнёс он.

-Я догадалась. Я чуяла тебя и раньше, но запах был очень слабым, думала, ошибаюсь. Воспоминания и всё такое. Сейчас мы пересекли твой след?

-Верно.

-Зачем ты искал меня? Мучает совесть?

-Моя вина не больше, чем твоя. Но я хотел предложить тебе своё имя. Теперь вероятность того, что ты сможешь ужиться с человеком, очень мала. Только лучшие из нас могут полностью контролировать свои инстинкты. Волчица не может вечно жить в отаре овец. Поэтому я предлагаю тебе место в нашем мире, статус наследницы и имя моей семьи.

-И чем же продиктовано подобное решение? — не без подозрительности осведомилась Ангелина, невольно напрягаясь. Почему-то эта ситуация ей не очень нравилась, хотя сейчас она не ощущала опасности со стороны воина.

-Исключительно заботой о тебе. Ты совершенно не умеешь себя контролировать и однажды можешь случайно причинить вред тем, кто что-то для тебя значит.

-Я справлюсь сама, — упрямо сказала Ангелина.

Сайринат отстранился от дерева и стал медленно подходить ближе. Женщина сглотнула, следя за каждым его движением, тяжело вдыхая запах. В горле внезапно пересохло, она подалась вперёд.

-Видишь, — проговорил ликвидатор. — Твой самоконтроль очень плох. Но я мог бы помочь тебе. Я ничего не прошу взамен.

-Откуда такая забота? — внезапно в разговор вмешался Николай. — Ты, вроде как, назвал Ангелину отработанным материалом.

-Я не отрицаю этого. Особенности её организма больше не занимают меня. Пока что она ближе к людям, чем к нам, но её место не с людьми.

-Почему ты так уверен в этом? — неожиданно хриплым голосом спросила Ангелина. — Я — полукровка, и у меня должен быть выбор!

-Возможно, это действительно так. Но без моей помощи ты не сможешь научиться себя контролировать.

-Моя девушка никуда не пойдёт с тобой, ящер!

Сайринат смерил Николая равнодушным взглядом.

-Решение может принять только Лина.

-Я не доверяю тебе, Сайринат. К тому же, судя по всему, у тебя тоже проблемы с самоконтролем, — ответила женщина.

-Тот случай больше не повторится. Твоё поведение стало для меня большой неожиданностью. Сдержаться в таких обстоятельствах почти невозможно.

-О чём ты? — снова влез в разговор Николай.

Сайринат опять посмотрел на него, глаза ящера опасно сузились. Ликвидатор сделал движение в направлении молодого человека. Ангелина шагнула, загораживая Николая собой.

-Нет. Ты его не тронешь.

-Как скажешь, — Сайринат чуть склонил голову и стремительно скрылся между деревьями.

-Что ему было нужно от тебя? — спросил Николай. — Что это вообще только что было?

-Не знаю. Я не понимаю его. Не обращай внимания. Давай лучше найдём твоих маму и папу и уберёмся отсюда. Мне теперь не по себе.

-Согласен. Сможешь найти их по следу?

-Конечно, — ответила Ангелина, всё ещё глядя ликвидатору вслед.

Остаток дня прошёл, как в тумане. Когда они вернулись в дом, Раина сразу же занялась сортировкой грибов, Ангелина и Николай очищали их от грязи. Взгляд у молодого человека был крайне задумчивый, но, к счастью, он не задавал вопросов. Ангелина почти полностью ушла в себя. Вечером она очень долго не могла уснуть, постоянно ворочалась с боку на бок. С трудом найдя удобное положение и очистив голову от ненужных мыслей, она, наконец, смогла забыться.

Ночью она проснулась, почувствовав чужое присутствие. Она резко распахнула глаза и едва не закричала, но сильная ладонь резко зажала ей рот.

-Тише, — тёмные глаза блеснули в полумраке. — Не делай глупостей.

Очевидно, ликвидатор проник в её комнату через окно, и теперь полулежал рядом на диване. Ангелина тяжело дышала, приходя в себя. Она опять завернулась в одеяло и только поэтому не отпрянула от нежданного посетителя. Сайринат убрал ладонь от её лица, позволяя женщине отдышаться.

-Что ты здесь делаешь? — злобно прошипела она.

-Пришёл поговорить. На этот раз — без свидетелей, — тихо ответил Сайринат, устраиваясь поудобнее.

-Зачем? — теперь, когда испуг прошёл, Ангелина обратила внимание, что от ликвидатора пахло не так, как обычно. Запах был приятным, но не пьянил. Что-то вроде духов?

-Я не хочу, чтобы однажды ты почувствовала то же, что пришлось испытать мне. Пока ты не умеешь контролировать себя, ты опасна для людей.

-И ты собрался учить меня самоконтролю?

-Ты права, возможно, у меня это не получится. Но мои сородичи могут тебе помочь. Именно поэтому я предлагаю тебе своё имя.

-То есть... ты предлагаешь мне покинуть Землю и отправиться учиться к вам на планету?

-Ты догадливая. Да, именно это я и предлагаю. Обучение по методике моего рода. Если ты станешь моей наследницей, тебе не смогут отказать.

-И сколько длится такое обучение?

-Зависит от тебя.

-Почему ты хочешь помочь мне, Сайринат?

-Потому что я могу это сделать, а твоя судьба мне небезразлична.

-Если так, то почему ты прогнал меня? Как-то странно.

-Чтобы тебе было проще забыть о нас и жить с людьми. К тому же, ты меня действительно раздражаешь.

-Чем это?

-Тем, что ты — полукровка.

-Тебя раздражает моя человеческая внешность?

-К людям и их внешнему виду я давно привык. Меня раздражает твой запах. Он довольно ощутимо выводит меня из равновесия. Чистокровных охотниц я не видел уже давно.

-И поэтому испытываешь влечение даже к полукровке с человеческой внешностью? — поинтересовалась Ангелина.

-Да. К тому же, у тебя есть некоторые достоинства по сравнению с чистокровными охотницами.

-И какие? — недоверчиво спросила женщина.

-Нежная кожа, — ответил ликвидатор, проведя по её щеке тыльной стороной ладони. — И вообще ты кажешься очень нежной и хрупкой, но при этом в тебе чувствуется сила. Что касается человеческой внешности, то она может измениться, и ты станешь больше похожа на одну из нас. Пожалуй, если бы не подавляющие обстоятельства, я согласился бы принять тебя не только как свою наследницу, но и как охотницу.

-Почему ты считаешь, что я могу измениться?

-Часть твоих дайр'анских генов раньше спала. Но их можно и активировать, если это ещё не произошло, скажем так, естественным путём. Ты ещё не обратила внимания, что твои волосы темнеют у корней?

-Что?!

-Тише, иначе разбудишь своего... молодого человека, — произнёс Сайринат. — Мне трудно при таком освещении разобрать оттенок, к тому же, волосы пока тёмные только у корней. Дай мне ладонь.

Ангелина нахмурилась, но высвободила из-под одеяла одну руку и протянула Сайринату. Он осторожно взял её ладонь в свою и осмотрел, затем ощупал ногти, потом даже зачем-то их лизнул и попробовал на зуб. Ангелина терпеливо вынесла все эти манипуляции, ожидая объяснений.

-Я не уверен, но, кажется, твои ногти становятся больше похожи на когти дайр'ана. Форма пока человеческая, но шлифовка легко это изменит. Подстричь их человеческими ножницами теперь будет сложно.

-С ума сойти, — произнесла Ангелина, забирая у ящера свою ладонь. — Это всё, что ты хотел сказать?

-Ты уверена, что хочешь рисковать, отказываясь от моей помощи? Инстинкты молодой, только повзрослевшей охотницы — не то, с чем стоит играть. Я не очень хорошо разбираюсь в вашей женской психологии, но слышал, что два года после первой охоты вы можете вести себя странно.

-Я не такая, как вы. Я всё ещё человек.

-Пока — да. Но после первой охоты многое может измениться.

-Хорошо, предположим, я приняла твоё предложение. И что я должна сказать тому же Николаю? Извини, я слетаю поучиться на пару лет на другую планету? А то вдруг ещё наброшусь на кого?

-Такая вероятность действительно существует.

-Я — полукровка. У меня ваши инстинкты должны проявляться слабее. И я справлюсь, если рядом не будет всяких... раздражающих факторов, — Ангелина многозначительно посмотрела на Сайрината.

-Итак, ты отказываешься. Это рискованно, но я не собираюсь влиять на твоё решение. По крайней мере, сейчас. Я советую тебе подумать. Но учти, что потом может быть слишком поздно. Чем дольше ты будешь держать свою хищную сущность на цепи, тем сильнее она будет рваться. И тем страшнее будут последствия, когда цепь не выдержит, — Сайринат плавно поднялся с дивана и направился к окну.

-Уходишь? — спросила Ангелина.

-А ты бы хотела, чтобы я задержался? — он обернулся, стоя у окна.

-Уходи. И больше не возвращайся. Твоё предложение я не приму. Но спасибо за заботу.

-Не стоит. Я ничего для тебя не сделал. Совсем забыл, как твои раны?

-Заживают, и быстро. Твоё лекарство очень помогло.

-Хорошо. Приятной ночи, — с этими словами воин выпрыгнул в окно.

Разумеется, после посещения Сайрината ночь просто не могла оставаться приятной. Детали разговора никак не выходили из головы, и Ангелина смогла снова заснуть только под утро.

"Беги от себя, охотница. Беги, словно у тебя и в самом деле есть шанс. Кто знает, может, ты окажешься достаточно быстрой? Я почти уверен, что хочу этого. Но что случится, если ты загонишь себя в клетку? Найдёшь ли ты выход? И вспомнишь ли обо мне, когда тебе больше некуда будет пойти? Если нет, я напомню. И сделаю всё, чтобы ты приняла новую жизнь".

После посещения Сайрината Ангелина наконец-то начала просыпаться тогда, когда привыкла — то есть, где-то около полудня. Иногда во сне ей чудились голоса, зовущие куда-то, женщине снилось три-четыре сна за ночь, они стали намного красочнее. В начале второй недели, когда молодые люди гуляли по посёлку, Николай словно между прочим спросил:

-Кстати, ты, случайно, не принимаешь по ночам гостей?

-О чём ты? — искренне удивилась Ангелина. Сайринат больше не возвращался, а никому другому не пришло бы в голову залезть к ней в комнату.

-Помнишь, я сегодня зашёл к тебе?

-Помню. Разбудил зачем-то, — буркнула женщина.

-Я хотел пожелать спокойной ночи.

-В четвёртом часу утра? Сколько партий в шахматы вы сыграли с отцом?

-Много. Иногда мы увлекаемся и теряем счёт времени. Так вот, когда я зашёл, успел заметить какую-то тень за окном.

-Наверное, птица. Или тебе просто показалось.

-Знаешь, я боюсь, что этот ящер украдёт тебя. Может, будешь закрывать окно? Просто на всякий случай.

-Если бы он решил забрать меня силой, его не остановило бы какое-то окно. И он сделал бы это ещё тогда, в лесу. Но окно я закрою. Знаешь, последние несколько ночей он мне снится. Точнее, его голос.

-И что же он тебе говорит?

-Он не говорит. Он поёт, но я не понимаю слов, только почему-то улавливаю смысл песен и вижу образы. Но наутро я забываю их.

-Песня всегда одна и та же?

-Нет. Я почти не помню этих снов. Знаешь, я боюсь, что он был прав, и мне действительно не место среди людей. А я рискую, подставляя тебя.

-Милая, перестань. Ну что может случиться?

-Могу случиться я, — тихо ответила Ангелина, глядя на виднеющийся в конце дороги лес. — Неужели ты забыл, как я сражаюсь, как убиваю? Я прошу тебя об этом почти с самого дня нашего знакомства: не забывай, кто я на самом деле. Иногда мне кажется, что ты не принял мою нечеловеческую сущность, а предпочёл о ней забыть.

-Я знаю, кто ты. И помню об этом, — Николай положил руку на плечо своей спутнице, а та едва удержалась, чтобы не скинуть её. — Но я вижу, что ты потеряна, ты не хотела этого превращения. Значит, тебе нужен тот, кто поможет оставаться собой, не превратиться в монстра.

-Ты прав, только... моё желание или нежелание ничего не меняет. Превращение уже совершилось. Я уже монстр. И вопрос только в том, хватит ли мне сил себя сдержать.

-И поэтому ящер предлагал тебе поучиться самоконтролю?

-Да. Но я боюсь, что с его предложением не всё так просто. Принять его помощь означает стать частью его мира. И неизвестно, к чему это приведёт.

-Нет, такого нам не надо. Справимся сами, без всяких посторонних ящеров, — Николай улыбнулся и приобнял её. Они уже почти дошли до края посёлка.

Ангелина промолчала, хотя с последним высказыванием любимого была не согласна целиком и полностью. Она вовсе не была уверена, что справится сама. И Сайринат был для неё кем угодно, но только не посторонним.

-Послушай, у меня небольшая проблема, — сказала Ангелина, рассматривая свои пальцы. — Ты не мог бы показать мне, где лежат инструменты, когда придём домой?

-А зачем тебе? — удивился Николай.

-Хочу ногти укоротить, но обычные ножницы их не берут.

-Ничего себе проблема. Попробую найти что-то подходящее.

-Спасибо. А то я уже не знаю, что с ними делать.

-Я всегда рад помочь, ты же знаешь.

Когда они вернулись домой и забрались в подвал, Николай принёс ящик с инструментами. И теперь молодые люди разглядывали содержимое этого самого ящика, сидя за грубым деревянным столом в полутёмном помещении, освещённом тусклой лампой в жёлтом абажуре.

-Слушай, а как ящер справляется со своими когтями? — спросил Николай, тупо глядя в ящик.

-У него для этого есть целый набор специальных инструментов типа наших пилок для ногтей. И вообще он каждый раз с когтями возился порядочно.

-Так... есть напильник, пойдёт? — спросил Николай, извлекая инструмент.

-А нет ли чего-то посущественнее?

-Может, болгаркой отпилить сколько надо?

-А ты представляешь себе, как это будет выглядеть?

-Могу принести садовый секатор, — предложил Николай.

Ангелина с сомнением посмотрела на свои аномально крепкие ногти.

-Это типа такие ножницы для ветвей?

-Угу, они самые.

-Попробовать можно. Главное, чтобы твои родители этого не увидели.

-Сейчас принесу, — сказал Николай и поднялся из-за стола.

Ангелина взяла напильник и повертела его в руках. Попробовала подпилить им ноготь на указательном пальце. Тот поддавался, хотя и не очень охотно. Через некоторое время на лестнице послышались шаги и Николай зашёл в комнату с садовыми ножницами в руках, осторожно прикрыл дверь.

-Слушай, а, может, тебе и не надо их коротко стричь? — предложил он, наблюдая за процессом. — Длинные ногти тебе идут.

-Они уже начинают мешаться, — ответила Ангелина. — Но, в принципе, можно попытаться просто спилить их до нужной длины. Уж больно здоровенные эти ножницы, неудобно стричь будет.

-Так я уношу их обратно? И, кстати, тебе лучше прихватить напильник и уйти с ним в свою комнату, сюда может папа спуститься.

Ангелина кивнула, взяла инструмент и стала подниматься к себе. Одну проблему она, кажется, решила. Теперь осталось достать краску и скрыть темнеющие волосы. Хотя можно заранее перекраситься в брюнетку.

Сайринат оказался прав: её волосы действительно темнели, а ногти стали очень твёрдыми, таких не могло быть у человека. И Ангелину терзала мысль: что, если это не последние изменения? Что будет дальше? Появятся крылья и хвост, вырастут клыки? Ангелина знала, что она больше ликвидатор, чем человек, но ей говорили, что её внешность определяется всё-таки человеческими генами. Но что, если это было всего лишь предположение, а правду никто не собирался выяснять?

Дойдя до своей комнаты, Ангелина сначала подошла к окну и долго смотрела на лес. Может ли быть, что она изменится настолько сильно, что ей останется только одно — идти к Сайринату? Что, если в мире людей для неё действительно нет места? Терзать себя подобными размышлениями было невыносимо. Как бы то ни было, на полон к ящеру она пойдёт только тогда, когда другого выбора не останется, и не раньше. Ногти царапнули подоконник, женщина упрямо сжала пальцы свободной руки. Она остаётся человеком пока ведёт себя как человек.

Ангелина никогда раньше не думала, что рука может устать подпиливать ногти. Впрочем, Сайринат тоже долго приводил в порядок свой "маникюр". Несколько раз Ангелина видела, как он занимается своими когтями, но ни разу не обращала внимания на то, что именно он делает. Ей куда больше нравилось разглядывать самого Сайрината. И сейчас она могла с лёгкостью вспомнить его позу, выражение глаз. Воин всегда сидел вполоборота к столу, так что Ангелине было хорошо видно его лицо, сосредоточенный взгляд. Одна рука, та, которой занимался ликвидатор, лежала на столе, расслабленную ладонь он клал на специальную подставочку. Вторая рука была на весу. Хвост обычно спокойно падал на пол и слегка обвивался вокруг ног. Именно по хвосту иногда можно было определить, что Сайринат действительно сильно увлечён диалогом. Глаза всегда оставались сосредоточенными на когтях, словно одно неправильное движение грозило смертью. Ангелина полулежала на большом светлом диване напротив стола. Они много разговаривали на самые разные темы, и женщине это очень нравилось, хотя всегда безэмоциональный голос Сайрината часто не давал возможности понять, как он относится к обсуждаемому предмету.

Пожалуй, дни, проведённые в Логове в беседах с Сайринатом и прогулках по окрестному лесу с Анрилью и её стаей были очень хорошими и спокойными. Но было ещё одно обстоятельство, помимо Николая, которое не давало Ангелине согласиться на предложение ликвидатора. Она не хотела чувствовать себя собачкой, которую сначала приласкали, потом пнули, а затем вновь поманили косточкой. К тому же, она не могла понять мотивов Сайрината. Он сказал, что прогнал её из Логова, потому что так ей будет легче адаптироваться в человеческом мире. Как щенка в воду кинул. Выплывет — хорошо, не выплывет — ну что ж, бывает. С другой стороны, ликвидаторы — не люди. Возможно, с точки зрения самого Сайрината ситуация выглядела абсолютно нормально. Окрепла — уходи. Оказалось, что всё ещё нужна помощь — иди обратно. А что потом? Новое изгнание в мир людей?

Шли дни. Ещё немного, и пора будет уезжать обратно, в город. Ангелина полюбила сидеть по ночам у раскрытого окна, часто закрыв глаза. Компанию ей составляла чёрно-рыжая кошка. За эти дни женщина устала мучить себя неразрешимыми вопросами и наконец-то смогла успокоиться, обрести некое подобие внутреннего равновесия.

Однажды ночью, сидя у окна и глядя на звёзды, она услышала доносящиеся снизу голоса родителей Нкиолая.

-Они уезжают через два дня, я правильно помню, Рая?

-Да, милый. Так тебе понравилась эта девушка, Ангелина?

-Как тебе сказать... вроде бы она нормальная, но, по-моему, что-то скрывает. Мне кажется, она — не обычный человек.

-Да будь ты проще! — Ангелина словно наяву увидела, как Раина упирает руки в бока. — Кто в наши дни не мутант?

-Мы. Наша семья. И, честно говоря, я бы не хотел, чтобы мой единственный сын связал свою жизнь с мутанткой. Но он утверждает, что с этой Ангелиной всё нормально. По-моему, врёт.

-Он уже большой мальчик. Пусть сам решает. Отец с матерью ему больше не указ, — немного грустно сказала Раина. — Как же быстро он вырос... А мне всё равно, мутант Ангелина или нет, я хочу успеть ещё внуков поняньчить!

-Успеешь ещё, Рая, — чуть насмешливо ответил Макар. — Какие наши годы, Бог даст, ещё и правнуков увидим!

-Закрою-ка я окно, а то прохладно.

Ангелина ткнулась лбом в шершавую стену. Она не мутант, это верно. Она хуже, чем мутант — не человек. У неё нет документов, её ищет правительство. И, даже если эти проблемы будут улажены, она понятия не имеет, может ли ещё рожать. И сейчас ей казалось, что она губит жизнь Николая. Она не строила никаких планов на будущее, но не хотела всю жизнь скрываться, тайно пакостить своим обидчикам. Очень хотелось выйти на охоту и отомстить тем, кто искалечил её жизнь. Но так повёл бы себя ликвидатор, не человек. А она хотела остаться человеком.

Ночью ей снова снились яркие образы, запахи, пленительные, но неуловимые. А наутро женщина долго лежала, рассматривая свои ногти, твёрдые, как железо. Имеет ли она право подвергать обычных людей опасности? Да, после охоты она стала намного спокойнее относиться к человеческому запаху, исчезло смутное раздражение. Но кто знает, надолго ли? Ангелине хотелось обсудить ситуацию с Николаем, но она боялась. До этого она убивала, но исключительно людей и исключительно в том случае, когда они пытались причинить вред ей. Во всяком случае, так было после того, как ящеры вернули ей свободу воли.

Когда она спасала Сайрината и потом, у ручья, она вела себя не как человек — как дикий зверь. А волки не живут с овцами. Зверю не место рядом с людьми. Но она будет сильнее своего зверя, сможет если не укротить, то приручить его.

Алиса лежала на мягкой кровати, одной из лучших в этом здании. Женщина любила роскошь, а в современном мире поклонники часто дарят не цветы, а деньги. Не так романтично, зато удобно. Алиса почти плакала, в её душе боролись боль и злость.

"Лежу тут, без косметики, вся растрёпанная, ни на что не похожа, — злобно думала она. — Даже не могу пойти и врезать Волчаре. Как же я ненавижу, когда нечем ответить на столь наглый шантаж. И почему у меня нет силы, как у Ангелины? Я бы ему показала... да, я бы этой псине так показала!"

Раздался стук в дверь. Алиса резко вскинулась.

-Кто?

-Я, — раздался с той стороны голос Ангелины.

"Они уже вернулись", — подумала Кошка, но эта мысль не принесла облегчения. По крайней мере, теперь они будут думать, что делать, вдвоём.

Алиса встала, по привычке оправила мятую одежду и встряхнула волосами, открыла гостье дверь. Впустив подругу, вновь закрыла дверь на замок, не рискуя поднимать глаза, опасаясь, что Ангелина прочтёт в них и боль, и унижение, которое Алисе пришлось испытать за эти пару недель.

Но подруге не нужен был взгляд в глаза. Она застыла.

-Алиса... что с тобой? Ты выглядишь просто ужасно.

Потом Ангелина принюхалась, медленно обошла комнату. Алиса проводила её взглядом. Подруга обошла помещение кругом, ненадолго задержалась у туалетного столика из лакированного дерева и замерла у кровати.

-Волчара. Тут силён его запах. Что он тебе сделал? — Ангелина подошла к подруге и осторожно коснулась плеча.

Алиса не выдержала: прижалась к ней и расплакалась. Она не рыдала, не всхлипывала, только слёзы потоком катились из глаз.

-Что он сделал? — тихо спросила Ангелина.

Её голос Алисе не понравился, но она была слишком расстроена, чтобы придавать значение такой мелочи. Кошка быстро взяла себя в руки, отошла от Ангелины и села на кровать.

-Он меня шантажировал, — абсолютно спокойно сказала она, глядя в стену злыми зелёными глазами. — Или он рассказывает не только Командиру — всему отряду! — при каких обстоятельствах и с кем ты развлекалась, или я сплю с ним. Банально, но сработало.

Ангелина застыла. Только трепещущие крылья носа и вонзившиеся в ладонь ногти выдавали её гнев.

-Как он посмел? — тихо спросила она.

-Всё было не так уж и плохо, — подчёркнуто-спокойным тоном сказала Алиса. — Я старалась не пересекаться с ним. Пришлось сделать это всего пару раз. Пережить можно. У меня в жизни и похуже периоды бывали.

-Как ты можешь так спокойно об этом говорить?

-А толку плакать? — Алиса невесело посмотрела на подругу. — Мне с семнадцати лет сочетание привлекательной внешности и отсутствия твоей богоподобной силы доставляет проблемы. Привыкла уже. Проблема в другом. Эта тварь, он... нарушил обещание. Рассказал другим. Убила бы.

-Что?! Я должна немедленно найти Николая! — Ангелина метнулась к двери. Пытаясь открыть замок, она спросила: — Алиса, Командир в курсе?

-Не знаю. Я сама только сегодня случайно услышала, как один из наших пересказывал эту историю другому на лестнице.

-Да открывайся ты! — Ангелина злобно пнула дверь

-Не ломай, — бесцветным голосом попросила Кошка, поднялась с кровати и открыла замок. — Пойдём вместе. Если на Колю найдёт приступ ревности, меня он в любом случае должен выслушать.

Женщины вышли в узкий обшарпанный коридор и быстрым шагом направились к ближайшей из двух лестниц — комнаты Алисы и Николая находились на разных этажах. Коридор был пустым. Лишь поднявшись на этаж выше, женщины заметили две идущие к лестнице от поворота фигуры. А фигуры заметили их. Одна из фигур бросилась бежать.

-Волчара! — рявкнула Ангелина и хотела броситься следом, но Алиса успела её удержать.

-Стой! Потом с ним разберёмся. Сейчас Коля важнее!

Ангелина посмотрела подруге в глаза, и Кошка почему-то вздрогнула.

-Ты говорила, Николай послушает тебя. Иди к нему, объясни всё. Когда я вернусь, он как раз остынет и будет готов нормально поговорить. А я пока разберусь с Волчарой.

Алиса коротко кивнула и выпустила руку подруги. Почему-то ей стало немного страшно, и она не нашла в себе сил возразить. Ангелина стрелой помчалась следом за мутантом. Едва она отвернулась от подруги, Кошка пришла в себя кинулась следом.

-Лина! Подожди!

Но другая женщина даже не обернулась, а скорости были не равны. Добежав до середины коридора, Кошка остановилась и махнула рукой. Потом подошла к крайне удивлённому спутнику Волчары и как ни в чём не бывало с милой улыбкой обратилась к нему:

-Привет! Слушай, а ты не знаешь, Николай у себя?

Вдох-выдох, нос наполняет запах добычи, след чёткий. Ангелина летит вниз, вниз, по следу вниз. В холле на первом этаже её кто-то хватает, охотница резко оборачивается. Командир, конечно же. Кому ещё хватило бы силы и скорости реакции её остановить? Ангелина резко ударила и вырвалась, побежала дальше. Потом все объяснения и оправдания, потом! Волчара слишком важен.

Как он посмел пренебречь смертельной угрозой? Как посмел шантажировать и мучить ни в чём не повинную Алису? Ангелина могла бы простить разглашение тайны, но не то, как нагло Волчара использовал её подругу, а сам нарушил унизительный договор. Мутант может бежать, но его след слишком чёткий, слишком отличается от запаха обычного человека. И она, охотница, не может упустить такую добычу!

Волчара бежал, гонимый животным ужасом. У него всегда было прекрасно развитое чувство опасности, и теперь оно вопило: спасайся! Спасайся, потому что на этот раз расплатой за твою шутку будет сама жизнь.

Он бегал какими-то переулками, путал след, надеясь выйти на один из полицейских нарядов, что ближе к вечеру выходили на улицы мегаполиса. Он даже забыл, как редко полиция проверяет этот всеми забытый злачный квартал. И за одним из поворотов мутант нос к носу столкнулся со своей смертью. Её глаза были не синими, как обычно, а серо-стальными. В панике мутант шарахнулся назад, но не успел уйти далеко. Преследовательница сбила его с ног и тотчас подняла снова, прижала к стене. Волчара с ужасом смотрел в нечеловеческие серые глаза. Ангелина молча ударила его по лицу, раздирая кожу прочными и острыми ногтями.

-Как ты посмел? — прошипела она.

-Ну, подумаешь, пару раз всего, один хрен эта твоя подруга спит с кем попало, от неё не убудет и меня порадовать... — из горла Ангелины донеслось глухое рычание. — Я пару раз всего, честно, больше бы её не тронул... кому от этого хуже?! — невнятные бормотания мутанта превратились в крик.

-И ты, нагло воспользовавшись тем, что Алиса замечательный друг, всё равно всем растрепал мою тайну?

-Й-й-а?

-Можно подумать, она сама всем рассказала, а с тобой спала так, ради удовольствия! — Ангелина ударила его второй раз и задышала тяжелее, чувствуя запах крови.

-Я ничего никому... ничего никому, клянусь!

Мутант был слишком напуган, чтобы врать, и Ангелина прекрасно понимала это. Она была в бешенстве, но то была какая-то новая, незнакомая ей ледяная ярость, не мешавшая здраво рассуждать. Вот только о том, что такое милосердие, прощение и жалость, охотница забыла.

-Подумай получше. Повспоминай. Если ты случайно кому-то проговорился, мне нужно знать имя!

-И тогда ты меня не убьёшь? — с надеждой спросил мутант.

Вместо ответа Ангелина, копируя Сайрината, положила раскрытую ладонь Волчаре на шею. Ликвидатор так делал с насмерть перепуганными людьми. А потом, узнав то, что его интересовало, наносил смертельный удар.

-Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Теперь чувствуешь, как это, быть жертвой шантажа? Нравится? — почти промурлыкала Ангелина.

Её голос стал низким, почти соблазняющим, вот только от этих звуков Волчара трепетал, как осиновый лист.

-Не помню я, честно! Мы, мутанты, день рождения Вана с разрешения Командира отмечали. Не на базе, в своём, узком кругу. Разве только там... но я не помню ничего, честно!

-Кто был на этой вашей... вечеринке?

-Ван, ясное дело, я, Сара, Алиса не пошла... — Волчара перечислил ещё полтора десятка имён. Ангелина знала не всех.

-Я найду того, кто развязал тебе язык, а потом начал трепать своим.

-Найдёшь, найдёшь, я не сомневаюсь. Отпусти уже, а? Пожалуйста?

Ангелина посмотрела на Волчару с большим сомнением. Тут случилось чудо, и из-за поворота всё-таки показался наряд полиции. Взгляд Волчары метнулся к людям, в глазах засияла надежда. Ангелина неожиданно чётко осознала, что сейчас Волчара готов на всё, лишь бы спасти свою жизнь. В том числе добровольно сдаться полиции и заложить всю их группу. И Алису, и Николая — всех!

Охотница колебалась лишь мгновение. Мягкосердечная человеческая часть попробовала робко возразить, но у Ангелины не было времени на жалость. Хруст шейных позвонков, и тело падает на асфальт. А охотница теперь убегает сама, но это продлится не долго — она быстро уйдёт от погони.

Она остановилась, забежав в разрушенный район города. Теперь, с заходом солнца, местные жители вылезали из своих нор и постепенно текли на улицы другого, благополучного города в поисках наживы. Ночью полиция не сунется в этот район.

Ангелина сидела на седьмом этаже когда-то давно задетого снарядом дома. Залезла бы повыше, но даже эти семь этажей чудом уцелели во время последней войны. Она сидела в углу между полуобвалившимися стенами, не боясь, что сюда могут прийти люди-тени. Не ей, охотнице, бояться каких-то всеядных.

Сердцебиение и дыхание постепенно выравнивались, становилось холоднее. Пелена, застилавшая разум, опадала. Ангелина выполнила клятву — убила Волчару. Что теперь?

Можно допросить каждого, кто был на том дне рождения, наказать виновного. Но зачем? Можно вернуться и объясниться перед Николаем. Но для чего? Зачем ей, полукровке, ломать жизнь хорошего человека? Пусть лучше он найдёт себе нормальную девушку, скромную, тихую, которая сможет отплатить за его любовь чем-то другим, кроме нескончаемых проблем. Командир скоро наверняка узнает и о том, что она украла оружие, и о том, что она убила Волчару. Пути назад нет. Можно попробовать найти другую группу, присоединиться к ним, но какой в этом смысл?

Ангелина сидела, обхватив колени руками и положив на них голову. Можно сделать многое, но ничто из этого не имеет смысла. Можно сделать многое, но не перестать быть монстром. Она — не человек, и это приговор, с которым придётся смириться или умереть. Ангелина не смогла сдержаться, она убила Волчару за ещё не совершённое предательство, хотя могла бы увести его от полиции и в качестве наказания просто сломать ногу, например. Но она предпочла убить. Между ней и Николаем всё кончено, и в душе только пустота. Ничто не имеет смысла, даже сама жизнь.

Ангелина встала. До боли тянуло назад, к подругам, к Николаю. Но она не вернётся. Не вернётся уже никогда. Ангелина легко запрыгнула на обломок стены. Внизу так темно, что даже её острый глаз едва различает зарастающее асфальтовое полотно. Глубоко вздохнув, она закрывает глаза и делает последний шаг — в пустоту. И где-то совсем близко ночь разрывает полный отчаяния крик...

Полёт прервался, едва начавшись. Сильные пальцы вцепились в тело, словно сведённые судорогой, когти причиняли боль даже сквозь одежду. Раньше, чем Ангелина успела осознать, её непрошеный спаситель влетел в слепое окно дома несколькими этажами ниже и приземлился. Охотница резко вырвалась из его рук. Одежда треснула и порвалась под не желавшими выпускать свою добычу когтями.

-Кретин! — в гневе выплюнула Ангелина. — Зачем ты это сделал? Зачем?!

-Я не могу позволить тебе умереть, — спокойно, как и всегда, ответил Сайринат.

-Это ещё почему?

-Я потерял уже слишком многих. Я не вынесу смерти последнего существа, чьё благополучие имеет для меня какое-то значение.

-Придурок! Анриль была права! Тебя всегда беспокоит только то, чего не вынесешь ты сам. Я жить не хочу, понимаешь ты или нет! Я не вынесу, если переживу эту ночь!

-Я понимаю. Но в твоём случае это только слова. В моём — жестокая реальность. Сейчас твоя ярость пройдёт, и мы сможем поговорить.

Ангелина не сдержалась и бросилась на ликвидатора, желая, самое меньшее, расцарапать ему лицо. Но Сайринат играючи схватил её и уложил на лопатки, прижав руками к грязному полу и нависнув сверху. Тёмные глаза едва заметно блестели во мраке, Ангелина слышала сбитое дыхание ящера, чувствовала его сильные руки, крепко удерживающие её тело.

-Ярость часто бывает плохим помощником в схватке, — изрёк Сайринат.

-Отпусти, — тихо попросила Ангелина, чувствуя, как её ярость отступает, мешаясь со сладкой дрожью. Сейчас ликвидатор пах собой, и этот аромат волновал её кровь.

Ящер легко поднялся и отошёл на два шага назад, Ангелина встала на ноги и стала неловко отряхивать одежду.

-Ты успокоилась? — осведомился он.

-Нет. И я по-прежнему хочу кого-нибудь прикончить. Желательно — себя.

-Почему? Поверь, я могу понять желание оборвать свою жизнь. Но почему ты хочешь это сделать?

-Ты не сумеешь понять.

-Сначала попробуй объяснить. Я способен понять очень многое.

-Ты был прав, — почти прорычала она. — Я не должна была тебя спасать. Ты, похоже, не рад, а проблем у меня тогда было бы гораздо меньше.

-Ты абсолютно права, — заметил Сайринат.

-Знаю! Сама уже поняла. Ты помнишь мутанта Волчару?

-От которого пахнет человеком и псиной? — уточнил ликвидатор.

-Да. Так вот, он может считывать чужую память. Он считал мою. Он увидел, что произошло в лаборатории... и после неё. Я пригрозила ему, что убью, если он хоть кому-то расскажет.

-Интересно. И ты выполнила угрозу?

-Хватит меня перебивать! Потом мы с Николаем уехали за город. А сегодня вернулись. И оказалось, что Волчара шантажировал мою подругу. Она была вынуждена совокупляться с ним, иначе он грозил раскрыть мой секрет.

Сайриант сильно хлестнул хвостом по стене, выражая таким образом своё отношение к ситуации, но перебивать не стал.

-И я действительно убила Волчару. Но не из-за того, что он кому-то растрепал о наших с тобой приключениях.

-Из-за подруги. Я сам поступил бы так же, если бы кто-то посмел подобным образом шантажировать близких мне. Надо быть последней мразью, чтобы опуститься до того, чтобы угрожать разглашением чужой тайны ради только лишь плотских удовольствий. Но из-за чего ты теперь хочешь умереть?

-Разве не ясно? Мне некуда идти, — Ангелина развела руками. — Николай... боюсь, для него будет лучше, если я не вернусь. В группе мне тоже будут совсем не рады, ведь я убила одного из наших. Моя жизнь только начала налаживаться, и всё снова пошло прахом из-за какой-то ерунды! Не хочу пытаться снова начинать жизнь с нуля. Да и не вижу смысла.

-Действительно, досадно. Но это недостаточный повод для самоубийства

-Я же сказала: ты не поймёшь. Тебе всего лишь "досадно". Какой повод ты считаешь достаточным, Сайринат?

-Если хочешь знать, слушай, — хвост ликвидатора снова дёрнулся. — Слушай, потому что я не рассказывал об этом больше никому. Я уже более тридцати лет живу на Земле один. Я более тридцати лет мечтаю о смерти. У нашего государства много врагов, мелкие стычки с которыми происходят почти постоянно. Но в тот раз это была не просто мелкая стычка, а настоящая война. Я тогда только прошёл весь курс военного врача и сразу же отправился к местам сражений. Я воевал полтора года. За это время я потерял отца. Дед умер почти у меня на руках. Он был моим наставником на той войне, часто помогал спасать товарищей в тех случаях, когда мне самому не хватало опыта. У моей матери было больное сердце. Даже если она пережила смерть супруга и отца, то, что произошло со мной, должно быть, стало для неё последним ударом.

Ангелина была заворожена этим рассказом. На языке вертелись сотни вопросов, но она боялась прерывать ликвидатора, и он продолжил:

-Не знаю, когда, но всю нашу группу — сотню троек, триста бойцов — отравили вирусным оружием. Когда нас перебрасывали в другую часть сектора, на одной из орбитальных баз к нам прибыли друзья и родственники. В основном, как понимаешь, это были охотницы. Родственники-воины сражались на других участках. На базе действие вируса проявилось. И мы начали убивать сородичей. Всех, кого видели. Из трёхсот воинов выжили только семнадцать, общее количество жертв даже не хочу знать. Но я потерял там... тех, кто был мне очень дорог. Убил сам.

Сайринат замолчал, и Ангелина молчала тоже, не в силах вымолвить ни слова. Она пыталась осознать масштабы трагедии ликвидатора, но не могла себе такое представить.

-Тогда я действительно потерял всё, — совсем тихо продолжил ликвидатор. — Даже надежду вернуться домой.

-Лекарство так и не сумели найти? — наконец, смогла спросить Ангелина.

-Нашли, конечно же. Этот вирус очень опасен. К счастью, он заставляет атаковать только сородичей и действует исключительно на ликвидаторов, иначе жертв было бы больше. Лекарство нашли, но лишь для ранней стадии заражения. И оказалось, что для меня и шестнадцати других выживших уже слишком поздно.

-Поэтому ты теперь живёшь на Земле... без сородичей? И это из-за вируса ты ранил меня там, у ручья?

-Да. Из-за вируса. Чудо, что не убил, а только сильно ранил. Когда жажда убийства затопила мой разум, я вспомнил, как умирали другие тридцать лет назад. Только поэтому ты осталась жива.

-Но, если ты сказал, что для тебя это — повод для самоубийства, почему ты его не совершил?

-Я пытался. Но мне не дали. Когда я только пришёл в себя, когда сумел осознать, что от моей жизни остался только пепел, я пытался покончить с собой, но на моё подсознание поставили психические запреты. Я даже не могу рукой в стену ударить так, чтобы мне было больно. Я не могу сознательно поспособствовать своей гибели. Меня закодировали и сослали на Землю до конца жизни. А местные обитатели оказались слишком слабы, чтобы меня убить. Когда в лаборатории проекта "Покорение" меня сумели отравить, я испытал что-то вроде облегчения. Но ты зачем-то пришла и не позволила мне уйти. А теперь хочешь бросить в пустоте. Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты мне за что-то мстишь.

И снова Ангелина хотела что-то сказать или спросить, но не могла подобрать слов. Теперь, когда она знала самое важное, поведение Сайрината стало восприниматься совсем по-другому. И слова "ты меня раздражаешь" приобрели новый подтекст.

-Когда меня сделали не химерой, а полукровкой, изменился запах? И поэтому ты стал относиться ко мне по-другому? И поэтому в конце концов не выдержал и выгнал? Почему ты тогда не объяснил мне, что я просто должна уйти?

-Тебе будет трудно понять. Для меня очень сложно рассказывать о том, что я увечен. Я хотел признаться, но не смог и решил, что просто прогнать тебя будет вернее и лучше. Всё сложилось бы хорошо, если бы ты не пошла меня спасать. Я бы получил желанное забвение, а ты — осталась с людьми.

-Если тебе так трудно...

-Потому что ты сейчас слишком сильно напомнила мне меня самого. Только, в отличие от тебя, для меня действительно всё кончено, и мне некуда идти. Я тридцать лет не жил, существовал с мечтой о смерти. А ты отняла её у меня.

-Я... могу как-то помочь?

-Могла бы. Но тебе не хватит умения меня убить. Из-за психических запретов я буду вынужден защищаться. Оставим это. Моя жизнь слишком давно ничего не значит. А у тебя ещё есть шанс. Я сделаю тебя своей наследницей, и ты сможешь найти своё место в том мире, что когда-то был моим.

-Я не хочу быть одной из вас. Не хочу быть убийцей и монстром.

-Ты считаешь, мы действительно такие?

-Сайринат, — Ангелина устало вздохнула. — Сколько ты сам убил людей без крайней необходимости, просто потому, что они встретились тебе на пути?

-Ни единого. Я убиваю только тогда, когда человек может помешать мне выполнить задачу, поднять тревогу, например. Или вывезти какие-то материалы, которые должны быть уничтожены.

-А как же та лаборатория, куда мы попали после уничтожения проекта "Нефелим"? Сколько людей ты убил тогда? Людей, которые не могли ничего нам сделать.

-Я этого не помню, — ответил ликвидатор.

-Вот видишь: ты даже не помнишь этого!

-По другой причине. Я тогда вообще не понимал, что и зачем делаю. Мне было очень плохо, и меня вели программы экзоскелета. А программа решила перебить твой запах запахом крови, насколько я понял. Истекал срок действия препаратов, я чувствовал агрессию по отношению к тебе.

-А выплеснул её на ни в чём не повинных людей.

-Не стану спорить. Но я со своей болезнью и психическими расстройствами — не показатель. Лина, ты должна пройти обучение. Потом можешь возвращаться на Землю. Никто не будет удерживать тебя на наших планетах.

-Ты ведь не отстанешь и настоишь на этом предложении?

-Прости. Знаю, это неправильно, но ты — последнее, что имеет смысл. И я не могу позволить тебе умереть. Значит, мой долг — показать тебе другую жизнь. Я готов сделать для тебя всё, что в моих силах, и я должен подарить тебе новую жизнь взамен той, которая оказалась разрушена из-за меня.

-И то, что я не хочу этой жизни, тебя не волнует.

-Волнует. Но я не могу иначе. Рядом со мной или за тысячи звёзд, ты должна жить, именно жить, а не существовать в ожидании смерти, как я.

-И кому же я должна? Тебе?

-Мне. Ведь ты отняла у меня смерть. Можешь считать это местью.

-Однако, месть весьма изощрённая, — Ангелина блёкло улыбнулась. — И достойная. Раз ты лишаешь меня права выбора, пошли в Логово. Тут холодно.

-Я не хотел, чтобы всё вышло так.

-Это я уже поняла. Пошли, что ли.

Ангелина первой вышла из комнаты, не глядя по сторонам. Да и глядеть, собственно, было не на что. Этот полуразрушенный дом ничем не отличался от десятка прочих.

Ангелина шла, опустив глаза в пол, погрузившись в себя. Ей нужно было время, чтобы осознать и принять всё, что произошло за этот долгий день. Убийство Волчары, откровение Сайрината... ей нужно было подумать.

Выйдя из-за поворота на лестничную площадку, Ангелина даже не сразу заметила, что там есть люди. Она подняла глаза, наконец, заметив в полумраке знакомые лица. Однако их глаза были злы, а на охотницу смотрело дуло двух пистолетов, которые держали Сара и Николай. Подруга и возлюбленный...

Раздался выстрел, но что-то резко толкнуло Ангелину в сторону. Она упёрлась рукой в пол, быстро встала на ноги.

Николай лежал без движения у стены, оглушённый, его оружие исчезло в неизвестном направлении. Три человека из группы застыли возле него, словно загипнотизированные. А чуть в стороне стоял Сайринат, положив руку на шею невысокой Сары. Та смотрела на ящера, не мигая, губы дрожали, пистолет выпал из разжавшихся пальцев.

-Сайринат! — позвала Ангелина. — Не трогай её.

-Это она, — ответил ликвидатор. — Она предала тебя. Ей Волчара рассказал о том, что ты спасла меня и отдала мне первую добычу.

Неожиданно Ангелина почуяла кровь. Вторая рука ликвидатора, сейчас спокойно опущенная, была прострелена.

-Говори, — негромко произнёс Сайринат, но в его голосе было что-то такое, что даже Ангелина вздрогнула.

-Я давно искала повод её скомпрометировать, — быстро начала шатенка. — Подобному существу не место рядом с человеком. Но никто не верил, что такая милая куколка может быть опасной.

Один из людей, стоявших около Николая, потянулся за оружием, но под внимательным взглядом Ангелины быстро передумал. Женщина посмотрела на неподвижного Николая. Кажется, сильных повреждений не было, Сайринат просто отключил его, но так ли это?

-Как ты сумела получить информацию? — продолжал допрос Сайринат.

-От Волчары. Он предложил мне сделку: я помогаю ему добиться расположения Алисы, а он рассказывает мне некую интересную информацию об Ангелине. Я не могла рисковать, и пришлось чуть подправить его восприятие, чтобы он забыл о договоре.

-И ты подсказала ему способ, — голос Ангелины дрожал от ярости.

-Подтолкнула в нужном направлении, — казалось, Сара забыла о когтях Сайрината, лежащих у неё не шее. — Эмпаты вроде меня могут довольно точно предсказывать реакции других людей. Мне нужна была гарантия, что ты убьёшь или покалечишь Волчару. По правде говоря, он был тем ещё мерзавцем. Разве я могла по-другому дать всем понять, что тебе не место рядом с нами?

-Твоё поведение отвратительно, — произнёс Сайринат. — Кстати, у меня хорошо развито боковое зрение. Если кто-то ещё пошевелится, я атакую. А ты, — ликвидатор снова обратился к Саре, — должна умереть.

Шатенка побледнела ещё сильнее, хотя, казалось, уже было некуда.

-Нет! — выкрикнула Ангелина. — Не трогай её.

-Ты хочешь сохранить ей жизнь? — удивился ликвидатор. — Разве ты не поняла, что именно она была первопричиной твоих несчастий?

-Пусть так. В чём-то она права. Мне нет места рядом с людьми. А Волчара, возможно, действительно заслужил то, что с ним произошло.

-И твоя вторая подруга тоже заслужила?

Николай пошевелился и застонал. Никто не сделал движения, чтобы как-то ему помочь. Люди слишком боялись Сайрината. "По крайней мере, он жив, — подумала Ангелина. — Но смогу ли я когда-нибудь простить себе его боль?"

-Вина Сары не больше моей. Ты обещал мне, Сайринат. Уйдём отсюда.

-Возможно, ты права. Она действительно не заслужила смерть.

Ангелина, услышав это, расслабилась. Как оказалось, зря. Воздух между ящером и человеком прочертила светящаяся линия. Сара закричала и забилась, пытаясь стереть пылающую жидкость с лица. Сайринат подхватил не успевшую опомниться Ангелину на руки, забежал в ближайшую комнату и выпрыгнул в окно. Охотница почти инстинктивно вцепилась ему в плечи.

Полёт не продлился долго. Скоро они опустились в доме, где был скрыт вход в Логово. Оказывается, он стоял совсем рядом с тем местом, где чуть не окончилась жизнь Ангелины.

Сайринат приземлился и осторожно поставил охотницу на ноги.

-Что ты с ней сделал?! — в гневе закричала та.

-Подверг её психическому воздействию, чтобы она призналась.

-Не об этом речь! Я же просила...

-Не убивать её. И ты была права, она действительно не заслужила смерть. Но её надо было как-то наказать. Я всего лишь плюнул ей в лицо горящим ядом.

-Всего лишь... Это же пластическая операция, а таких денег у Сары нет.

-Значит, пусть мучается с изуродованным лицом.

-Николай... он стрелял в меня...

-Это действительно странно. Ему следовало бы пытаться убить меня. Хотя, он ведь человек, — "вспомнил" Сайринат.

-И Сара — предательница. Почему всё так вышло? Почему?! — Ангелина не сдержалась — начала плакать.

-Тебе нужен отдых, — проговорил Сайринат и ласково провёл пальцами по её шее. Легко уколол особую точку — и бесчувственная охотница упала ему на руки. Тихо напевая, словно укачивал ребёнка, ликвидатор со своей драгоценной ношей направился ко входу в Логово.

Со смерти Волчары прошло три дня. Алиса сидела за туалетным столиком и мрачно разглядывала своё отражение в овальном зеркале. Она выглядела безупречно. Но сейчас женщину волновал вовсе не её внешний вид, хотя этим вечером ей предстояла важная встреча. Она не могла отделаться от ощущения, что подруга убила и ушла к ящерам из-за её ошибки. Тогда, на лестнице, она должна была удержать Ангелину. Но струсила, не удержала. И ещё что-то сказала насчёт того, что убила бы Волчару, если бы могла. Ангелина могла. И она действительно убила за подругу.

Кто-то тихо постучал. Алиса резко обернулась к двери, но звук исходил не оттуда. Нахмурившись, Кошка гибким движением поднялась со стула и отвела в сторону штору на окне. На узком подоконнике стояла Ангелина. Алиса быстро открыла окно, пропуская гостью внутрь. Ангелина осторожно спрыгнула в комнату. Она сильно изменилась за каких-то три дня. Волосы распрямились, потемнение у корней теперь было хорошо заметно. Ногти приобрели форму когтей и были покрыты чёрным лаком. Но самое главное, глаза. Они стали очень яркими и глубокими, как океан, как не бывает у людей. Одежда её тоже была странной: тёмный чешуеподобный костюм.

-Привет.

-Привет.

-Я ненадолго, — сообщила Ангелина, потом оглядела наряд своей подруги: платье, дорогие серьги в ушах и колье из одного набора, аккуратный макияж. — Собираешься на свидание?

-Да. Надо охмурить кое-кого. Как ты?

-Ничего. Хотя мне немного тяжело. Но я привыкну. А как ты? И остальные?

-Я-то нормально, что мне сделается. Остальные... Сара в больнице, она сильно обожгла лицо и ладони. Я так и не поняла, что с ней случилось.

-Сайринат поджёг её. Это она выдала меня. Только не понимаю, зачем.

-Я догадываюсь, — глаза Алисы сощурились. — С того самого дня, как она пришла к нам, она пыталась завязать роман с Николаем. Но он не обращал на неё внимания. А на тебя запал едва ли не с первой встречи. Но я не думала, что Сара на такое способна. Может, она не понимала, какие будут последствия?

-Вероятно. Что ж, одной загадкой меньше. А что другие?

-Ну, Командир тебя только что матом не крыл. Мало того, что ты стащила у него ключи и стащила оружие, так ещё и прикончила ценного члена группы. Кстати, в том, что Сара в больнице, он тоже винит тебя. Поругать ящеров тоже не забыл, дескать, подсунули нам бомбу замедленного действия.

-Ясно. Ладно, неудовольствие Командира для меня, в общем-то, ничего не значит. А... как Николай?

-Не знаю. Он сказал, что должен временно уйти из группы. Лучше не ходи к нему, не тревожь. Ему нужно время.

-Он так и не понял, что я за тварь. Не понял, пока не стало поздно, — с сожалением протянула Ангелина. — Впрочем, даже это уже не важно.

-А как ты? Живёшь с ящером?

-Он не оставил мне выбора. Но я не виню его. Это запутанная история, Алиса, но я не имею права её рассказывать. Знаю только одно — он меня не отпустит. Никогда. Даже сейчас он рядом, следит за нами.

-Держись, подруга. Если сможешь, приходи. Я всегда буду рада тебя видеть, кем бы ты ни стала.

-Спасибо, Алиса, — Ангелина улыбнулась уголками губ. — Мне пора. И тебе, наверное, тоже. Может, ещё встретимся, — с этими словами охотница изящно выпрыгнула из окна.

Алиса со вздохом задвинула штору и вышла из комнаты.

В Логово Ангелина и Сайринат вернулись без приключений. Прошли в покои, которые теперь стали их общими. Ангелина растянулась на большом светло-кремовом диване, глядя в мягко светящийся потолок. Сайринат сел за стол напротив и взял чистый холст и грифель. Он собирался рисовать.

Ангелина лежала и думала, чуть прикрыв ресницы. Сайринат отточенными движениями проводил грифелем по холсту.

-О чём размышляешь? — спросил он.

-О том, как дошла до жизни такой. Если серьёзно, вспоминаю.

-Я тоже сегодня весь день вспоминал и сейчас занят тем же.

-И что же ты вспоминаешь?

-Нашу первую встречу...

Часть вторая

Сети прошлого

Погоня — словно вызов в бой,

И не сбежать, уже не скрыться.

Никто не властен над судьбой,

И можно только покориться.

Воспоминания Сайрината, несколькими месяцами ранее...

Незримая сеть с каждым годом всё плотнее опутывала мой разум тонкой паутиной. Эти нити казались эфемерными, но я бился в них, как в птица в клетке. Год за годом, уже более тридцати лет... и с каждым годом она становилась всё плотнее и крепче. Я задумчиво переложил с места на место несколько рисунков, словно перетасовывая карты в колоде своих воспоминаний. Я уже давно был заложником своего прошлого, но лишь недавно понял это.

Планета Земля, родина уникального разумного вида — людей. Когда-то давно мне было бы приятно изучать их психологию и поведение, но теперь этот мир стал местом моей вечной ссылки.

К тридцати годам я стал признанным специалистом в токсикологии и сравнительной культурологии. От всего, что я имел, остался лишь пепел и горечь воспоминаний. Всё сгорело в огне трагедии, искалечившей меня. Эти чёрные когти быстро рвали чужую плоть... не желаю вспоминать. Но вспоминаю. Рисунки на столе — опавшие листья погибшей жизни. Когда-то я был таким же, как все. Я мог чувствовать, радоваться, ненавидеть, любить. Но теперь без чувств легче. Какой в них смысл, если впереди беспросветность?

Моя жизнь — долг. Долг перед родиной, которой я выполняю почти что против воли. На самом деле, воли у меня давно не осталось. А осталось только жгучее желание умереть. Как кислота, оно разъедает меня год за годом.

-Сайринат, она очнулась, — прозвучал тихий голос у двери.

-Благодарю, Риан, — уже тридцать лет в моём голосе нет ни следа эмоций, на каком бы языке я не говорил. — Её биологические показатели в норме?

-Не знаю. Я не силён в анатомии твоего вида, а с подобной химерой сталкиваюсь впервые.

Я со вздохом отложил рисунки и поднялся. Риан, тощий гончий с жалобными светло-зелёными глазами, сидел у двери и гипнотизировал меня.

-Она в лаборатории? — спросил я.

-Анриль приказала перенести её в одну из гостевых комнат ликвидаторов. Они сейчас вместе, Анриль следит за её состоянием.

-Что делает твой вожак? Я же приказал не трогать эту женщину.

-Анриль считает, что гончие не обязаны слушать приказы ликвидатора.

Я ощутил слабое раздражение. Не люблю, когда кто-то лезет не в своё дело. А изучение гибрида дайр'ана с человеком определённо вне компетенции гончих. Их дело — добывать информацию.

-Отведи меня к ним.

Мы с Рианом вышли в коридор. Стены и потолок слегка светились, переливаясь призрачными оттенками розового, голубого и нежно-зелёного. Где-то неподалёку едва слышно жужжал робот, чистящий бесконечный белый ковёр, которым были выстланы почти все коридоры и комнаты жилой зоны Логова. Эта обстановка была знакома мне до мелочей и за все эти годы успела порядком надоесть. Тридцать лет — половина моей жизни.

Риан привёл меня к двери, не отличимой от остальных. Я слегка коснулся рукой панели сбоку, и дверь открылась.

В большой комнате было мало мебели — пара полупрозрачных столиков с регулируемой высотой, несколько стульев и три дивана вдоль стен. У одного из диванов сидела Анриль, вожак нашей стаи гончих.

-Она всё-таки не очнулась, — произнесла гончая. — Я ощутила всплеск мозговой активности, как это бывает у большинства существ перед пробуждением, но она, похоже, опять заснула.

-Выйди, Анриль. Я должен осмотреть... это существо.

-Она была моим другом когда-то, Сайринат, — в голосе гончей звучал упрёк.

-Тем более, тебе лучше уйти отсюда до тех пор, пока она окончательно не придёт в себя. Я врач, Анриль, и имею побочное психологическое образование. Слушайся меня.

-Я буду рядом, — ответила гончая, не спуская с меня подозрительного взгляда. Они с Рианом вышли и закрыли дверь.

Я подошёл к дивану. На нём лежала молодая женщина, лет двадцать-двадцать пять по человеческим меркам. Светлая одежда ясно обрисовывала её странную фигуру. У неё была очень светлая кожа и светлые, завитые кольцами волосы. Она лежала, наполовину согнувшись, и мне трудно было на взгляд определить её рост, но он был примерно таким же, как у наших охотниц. Возможно, когда она была человеком, она была ниже. Её запах был немного странным для женщины. Химера, результат эксперимента с попавшими в её организм тканями дайр'ана. Как она их получила, ещё предстоит выяснить.

Я осторожно положил пальцы ей на шею, считая пульс. Трудно сказать, каким он должен быть у такой вот... химеры.

Словно отвечая на моё прикосновение, женщина пошевелилась, а потом распахнула тёмно-голубые глаза. Очень яркие, но всё-таки не синие, как у истинной охотницы. Она резко подалась назад, чуть не оцарапавшись о мои когти, и вжалась в спинку дивана. Я присел возле неё так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и произнёс по-человечески:

-Всё в порядке. Я не враг тебе. Кто ты?

-Кто я? — эхом повторила химера, и снова, уже тише: — Кто я?

-Похоже, у тебя амнезия. Ты знаешь, что это такое?

Она отрицательно покачала головой. Она меня боялась.

-Ты что-нибудь помнишь о себе?

Она нахмурилась, а потом резко мотнула головой в знак отрицания. Волосы почти завесили лицо, но я различил, как трепещут крылья её носа. Она принюхивалась.

-А как ты себя чувствуешь?

-Нормально, только... странно. Ты не тронешь меня?

-Я тебя спас. Зачем теперь убивать?

Кажется, этого говорить не следовало. Она приподняла голову и уставилась на меня большими тёмно-голубыми глазами, только что рот не открыла.

В процессе разговора она немного привыкла ко мне. Я выяснил следующее: женщина примерно знает, какое сейчас время по местному летосчислению, имеет понятие об истории и технике своего мира, о социальном устройстве людского общества. Но все эти знания оказались поверхностными, а о себе она не помнила вообще ничего. И как теперь узнать, откуда это чудо свалилось мне на голову во время очередного задания? Надеяться на то, что её память восстановится?

Раза с седьмого она выговорила моё имя правильно, что практически невозможно для человека. На этом я решил временно прекратить наше общение и позвал Анриль. Если гончая знает эту женщину, возможно, она поможет ей что-нибудь вспомнить. По крайней мере, эта химера узнает, как её звали когда-то. Гончие редко ошибаются, скорее всего, это действительно бывшая подруга их вожака.

Я вернулся к себе, раздражённо убрал рисунки со стола и потянулся за препаратом. Наркотик. Ещё одна ниточка в опутавшей меня сети. Он превратил мою душу в снежную пустыню. И он же спасал мой разум от безумия. Даже сквозь пелену навязанного этим веществом равнодушия пробивалось болезненное чувство вины, заставлявшее мечтать о смерти.

День выдался не из лёгких, поэтому я лёг спать, больше не общаясь с химерой и положившись на гончих. Все понимали, что нам надо узнать, что это за существо и откуда, как много люди знают о ней... и о нас. Противно это осознавать, но химера — отчасти такая же, как я. Она явно придаёт большое значение запахам.

На следующие сутки, стоило мне проснуться и привести тело и мысли в порядок, за мной опять пришёл Риан.

-И давно ты у Анрили вместо гонца? — поинтересовался я. — Мне казалось, у тебя статус в стае повыше.

-Я всего лишь выполняю просьбу своего вожака. Анриль передаёт, что ты должен поговорить с той женщиной и поддержать её.

-Надо полагать, я должен лично Анрили?

-Не язви, ликвидатор.

-И не пытаюсь. Это мысли вслух, Риан. И тебе совсем необязательно их слушать.

-Ты мог бы думать на ротасс-нок'ан, а не на общем языке.

-Я не разговаривал на родном языке чуть больше тридцати лет. Привык к общему, — ответил я, натягивая тунику. — Мне разрешено поесть, или надо бежать к пациентке немедленно?

-Они ждут тебя в общей столовой.

Я принял дозу и пошёл в столовую. По крайней мере, эта история с химерой обещала быть достаточно интересной. Возможно, это даже выведет меня из оцепенения, в котором я пребывал последние десять или пятнадцать лет, забыв про мечту о самоубийстве.

В столовой было мало народа. В основном мы все брали здесь еду и шли к себе, чтобы спокойно поесть в уединении. Химера и Анриль сидели за одним столиком. Чтобы нашей "гостье" было удобнее, гончая даже забралась на стул, а не опустила стол пониже.

Я почти никогда не хотел есть. Наркотик убивал чувство голода. Я ел, потому что знал, что это необходимо. Изо дня в день я ел одно и то же блюдо из рыбы. Рыб выращивали в подземном озере в Логове.

Я взял тарелку и столовые приборы и устроился рядом с бывшими подругами. Гончая ела рагу прямо из миски, химера задумчиво ковыряла ту же самую рыбу. У неё было идиотское испуганно-детское выражение лица.

-Тебе удалось что-нибудь вспомнить? — спросил я.

Она резко вскинула голову, принюхалась, растянула губы в улыбке. Её что, никогда не учили, что так откровенно нюхать собеседника просто невежливо?

-Ой, привет, Сайринат. Анриль рассказала, что меня звали Ангелина. Я раньше была человеком. А кто я теперь?

-Чтоб я знал...

"С-сайринат..." — прозвучало в моей голове раздражённое шипение Анрили. Но я не собирался быть вежливым с этой женщиной просто потому, что этого хочет старшая гончая.

-Так странно. Я помню, как сражаться, помню устройство разного оружия. Анриль говорит, что у той Ангелины, что она знала, не могло быть таких знаний. Но она уверена, что я — это она.

Я повторил про себя имя этой химеры. Человеческое звукосочетание "нг" всегда давалось мне тяжело.

-Можно, я буду называть тебя Линой?

-Конечно, — ответила она.

-Лина, ты в чём-то похожа на меня. Твоё тело состоит из двух частей. Одна — человеческая, другая — нет. Внутренние органы по строению не отличаются от людских, но мышцы, сухожилия и отчасти кости и сосуды соответствуют по строению представителям моего вида. Соответственно, часть нервной ткани тоже нечеловеческая. Тебе придётся постоянно принимать специальные препараты, чтобы не началось отторжение тканей.

-Если оно начнётся, я умру, да?

-Да. Вероятно, можно что-то изменить в твоём организме, чтобы необходимость в специальных средствах отпала, но мне потребуется время, чтобы понять, как и что.

-Может, не за едой? — предложила Анриль.

-У нас есть одно правило: ничего не оставлять в мирах, не готовых к контакту с нашей цивилизацией. Но твоё существование указывает на то, что кто-то это правило нарушил. По моим предположениям, в твой организм попало наше лекарство, содержащее дайр'анские стволовые клетки. По каким-то причинам это тебя не убило. Но вот как доля инородных тканей оказалась настолько высокой, я не могу понять.

-Тебе важно понять, откуда я взялась? — догадалась женщина.

-Да. Очень важно.

-Я помню, меня посылали на какие-то задания... в промежутках я спала. Я постараюсь вспомнить больше.

-Анриль, — я перешёл на общий. — Дай пинка всем разведчикам. Нам нужно больше информации. Там, где есть одна химера, могут быть и другие. Ищите даже там, где это кажется абсурдным.

-Сайринат, не учи меня, — ответила гончая. — Мы сделаем всё, что сможем, а ты пока попытайся помочь Ангелине.

-Может, произвести зондирование памяти?

-Не стоит. На её сознании стояли блоки контроля. Возможно, их взлом и вызвал амнезию. Если сунуться в её сознание ещё глубже, последствия могут быть непредсказуемыми.

-Я не думал, что людям известна технология ментального кодирования.

-Я тоже. Нам кажется, что мы видели подобное. Эти блоки сильно отличались от тех, что используем мы.

"И что сдерживают меня" — добавил я про себя. Запреты, невидимая клетка запретов. Я не могу сделать чего-либо, что заведомо приведёт к моей смерти, с поправкой на кодекс и множество всяческих "если". Но факт остаётся фактом — для меня не то, что совершить самоубийство — поспособствовать своей смерти практически невозможно. Никто не желает понять, что для меня нет надежды на исцеление и нет стимула существовать. Но я слишком сильный воин, чтобы мне позволили умереть.

После трапезы Анриль ушла, доверив мне свою подругу. Я знал, что должен подружиться с Линой, заслужить её доверие, чтобы мне было комфортно с ней работать. Это было не так уж и сложно. Мне казалось, что химера тянется ко мне в поисках поддержки и опоры, как дитя, потерявшее мать. Я не хотел давать ей иллюзию опоры, но трудно было удержаться. Я давно был заложником своего прошлого, но не понимал этого. Она ждала моей помощи, она верила в меня, и жестоко было бы обмануть эту веру. Ко мне уже давно никто не относился не как к товарищу по работе, раздражающему, но необходимому элементу, а как к другу.

Мы общались несколько суток. Сколько — не берусь сказать. Ощущение времени постоянно изменяет мне. Иногда детская глупость и открытость Лины раздражала меня, иногда — нравилась. Постепенно её память восстанавливалась, по крайней мере, она сама так утверждала. Но ей не удавалось вспомнить ничего, кроме расплывчатых образов и запахов. Это стало любопытным открытием. Оказывается, у неё, как и у наших охотниц, была очень хорошо развита память запахов. Проблема в том, что человеческий язык был очень скуп на описания таких ощущений. У них даже для самого слова "запах" было всего два синонима.

Химера казалась мне пустым сосудом, в который после амнезии можно "залить" всё, что угодно. Но потом выяснилось, что у неё сохранились некоторые моральные установки и предпочтения. Во-первых, Лина оказалась пацифисткой. С отвращением говорила о том, что её заставляли убивать. С ужасом рассказала, что ей нравилось это делать. Она помнила ощущения, но не конкретные события. Мне было почти жаль её. Ведь я тоже знал, каково это — убивать, когда не хочешь. Я слишком хорошо знал, что чувствуешь потом, и как тяжело оправдаться. Сказанные себе слова: "меня заставили", ничего не меняют, и даже утешение из чужих уст почти не уменьшает боли. В таких случаях можно всего лишь быть рядом и сопереживать молча, ведь самые искренние слова утешения кажутся фальшью. Если бы Лина знала, как ничтожны её терзания. Если бы она хоть на секунду могла почувствовать, какой груз лежит на моей душе... как меня раздражает её брезгливый страх перед убийством. Что она может знать об убийстве? Кто она такая, чтобы рассказывать мне об "ужасных" боях, в которых она, "кажется" принимала участие! Я вымучиваю из себя понимание, напоминаю себе, что этой дурочке просто не с чем сравнить свои чувства.

Человеческая логика, человеческая психология! Подумать только, эта химера на самом деле испытывает не чувство вины, а стыд! Стыд, потому что убивала. По её понятиям, она сделала что-то позорное. Такое чувство, что её милосердие — наносное, хотя, скорее всего, это не так. В любом случае, мне всё-таки жаль эту дуру, потому что она не может разобраться в себе, понять, кто она такая. Да и я тоже этого не понимаю. Наши разведчики работают, но до сих пор нет никаких данных о том, откуда Лина свалилась на мою голову. Но я ловлю себя на том, что моё существование обрело подобие смысла и чувств. Дни стали сильнее отличаться друг от друга, возможно, скоро ко мне вернётся чувство времени. Я жду этого и одновременно боюсь. Я даже не понимал, как меня успокаивала эта бессмысленная стабильность. Теперь мне, кажется, страшно. Общение с Линой немного успокаивает, помогает отвлечься. Я пытаюсь внушить ей мысль, что в убийстве как таковом нет ничего запретного и неправильного, есть лишь разница, как это происходит. Да, в сообществе разумных существ убийство является грехом очень часто, но не всегда. Эта ситуация напоминает мне отношение людей к физической близости. В сообществе ротасс-нок'ан распутство тоже не поощряется, но нам и в голову не приходило объявить грехом сам акт. Вообще появление Лины подвигло меня на изучение человеческой психологии и обычаев. Тут нас обоих ждал приятный сюрприз: Лина вспоминает эти обычаи, мораль общества в разные эпохи, мы можем вместе обсуждать традиции людей. Но она по-прежнему ничего не помнит о себе. Мы проводим в лаборатории минимум по три часа в день, а мои исследования её организма ползут со скоростью ленивой черепахи. Возможно, мне просто не хочется, чтобы загадка была разгадана — не знаю...

Благодаря Лине узнал чуть больше о взаимоотношении полов у людей. Я и раньше знал о том, что у этого вида долгое время существовала дискриминация по половому признаку, но не совсем понимал масштабы. Лина рассказывала мне, что помнила из курсов истории и из жизни. Я, разумеется, знаю, что мужчины и женщины сильно отличаются друг от друга, но у меня не хватает цензурных слов, чтобы описать отношение к самкам, долгое время практиковавшееся в этом обществе. Ну как можно объявить женщину собственностью? Как можно загонять отношения в рамки брака, склоняя обоих партнёров к тому, что люди называют изменой? Причём, если "гуляет" мужчина, это осуждается, но прощается, а для женщины та же самая измена — клеймо позора и приговор! Слушая Лину, я понял, что этот вид проделал огромный путь к равенству полов, но теперь впадает в другую крайность — так называемый унисекс, а слово "любовь" практически теряет своё возвышенное значение. Всё чаще и чаще я сравниваю социум людей с нами, ротасс-нок'ан. Да, и мы не идеальны, но наш вид кажется мне... честнее. Насколько я помню нашу историю, мораль ротасс-нок'ан могла быть жестокой, грубой, возвышенной, утончённой, но никогда — лицемерной.

Лина постепенно вспоминает себя, вспоминает, как она училась в школе, но это не то, что нужно мне. А я постоянно вспоминаю дом, и по моей душе словно снова проводят зазубренным лезвием, вскрывая старые раны. Я знаю, что никогда не вырвусь из незримых нитей своей клетки. Семья, учёба, сородичи — всё это кажется таким далёким, словно случилось не со мной, словно эти воспоминания принадлежат не мне. Я тянусь к прошлому и натыкаюсь на холодную стеклянную стену. Я больше никогда не увижу дом. Я не заговорю с сородичами. Рядом только эта химера, телом похожая на меня, но умом — человек. Снова, как в первые годы моего пребывания на Земле, хочется когтями вскрыть себе вены. Зачем я вспоминаю о том, чего лишился? Зачем передо мной вновь возникают лица тех, чью смерть я видел? Для чего я снова слышу их голоса и бьюсь, как в бреду, в своей клетке?

Я смотрю на Лину, такую наивную, такую живую... я вспоминаю тех, кого знал. На моём пути — лишь разбитые жизни. Быть может, вот он — мой шанс искупить вину перед ними и собой? Помочь заблудившейся девочке найти свой путь, чтобы обрести покой? Это сладкая иллюзия. Я знаю, что она фальшива, но ведь надо для чего-то жить. Или для кого-то. Почему бы не стать для Лины опорой? Ведь мне уже всё равно, сколько будет боли, я достаточно холоден и чёрств, чтобы принять на себя любой удар. Я достаточно силён, чтобы кого-то защищать. Так почему бы не её, такую же жертву обстоятельств, навсегда расставшуюся с прежней, человеческой жизнью? Пусть её страдания — ничто в сравнении с моими, разве я пожелаю кому-то пройти через то же, что и я? Нет, скорее я попытаюсь защитить Лину от такой же участи. Если смогу.

-Сайринат, нам обязательно продолжать эти исследования? Это так плохо, зависеть от препаратов?

-Да, Лина. Это делает тебя уязвимой. Умереть из-за того, что рядом не оказалось нужной таблетки, не очень приятно, правда?

-Правда. Ты словно грустнее с каждым днём. Но сегодня особенно. Это из-за меня?

Шокированный, я на пару секунд застываю перед прибором. Она заметила то, что с трудом замечаю я сам. Снова сердцу больнее биться, словно воспоминания воскресают, словно я снова чую чужую кровь и чувствую непреодолимое безумие и жажду убийства.

-Моё состояние не имеет значения. Надо продолжать исследование.

-Может, я говорю что-то, что тебя задевает?

-Не надоедай мне вопросами, Лина! — невольно я вскинул руку: на секунду мне захотелось её ударить, увидеть, как лицо исказится от боли, услышать крик.

Нет, я наслушался криков, я нанюхался крови. Хватит. Если я убиваю, то лишь по необходимости. Для меня такой необходимостью является приказ — ещё одна ниточка, сплетающая сеть. Я не могу ослушаться приказа.

Иногда бывает трудно сделать выбор. Но, оказывается, бывает гораздо труднее, когда у тебя просто нет выбора, когда никто не считается с твоим мнением, когда тебя объявляют больным и не способным принимать "адекватные решения". Да, я болен телом. Но как доказать им, им всем, что я ещё могу сделать правильный выбор? Я знаю их аргументы наперечёт. И я знаю, что мне нечего на них возразить.

День за днём я пробуждаюсь, словно нашёл в душе среди барханов пепла последний тлеющий уголёк. Я понимаю, что таким преображением обязан Лине. Её детская глупость окончательно перестала меня раздражать. Её внимание лекарством проливается на мой измученный разум. То, что мои сослуживцы знали наизусть, для Лины оказывалось тайной истиной.

Кажется, я сам стал куда внимательнее к деталям и окружающим меня существам. Всё больше времени Лина добровольно проводит со мной, даже когда это не нужно, всё меньше — с Анрилью. Кажется, гончая ревнует свою подругу ко мне. Исследование "химерных" особенностей организма Лины мне уже почти не интересно, куда занимательнее разговаривать с ней, наблюдать за её реакцией на мои слова. Постепенно от изучения Лины я перехожу к изучению человечества в целом. Меня уже не огорчает то, что гончие тщетно ищут, откуда взялась моя химера.

С Анрилью я всё-таки договорился. Старшая гончая гуляет с нашей подругой за пределами Логова, я занимаюсь ею внутри. Я не люблю покидать Логово. Я не чувствую Землю как свой мир и не хочу видеть её жизнь. Мне проще быть безучастным исполнителем смертных приговоров, вынесенных координаторами. Лина пересказывает мне сюжеты телепередач. Многие из наших в нерабочее время смотрят человеческое телевидение, потому что наши передачи здесь смотреть практически невозможно. Мне всегда было противно наблюдать, как развлекаются люди.

Забравшись на диван в одной из моих комнат с ногами, Лина осторожно ощипывала кисточку винограда. Эти ягоды мы выращивали в Логове круглый год. Я сидел у противоположной стены за столом и бездумно черкал грифелем по бумаге. Когда-то я любил рисовать, но сейчас это занятие превратилось в привычку. Чаще всего я даже не понимал, что именно рисую.

-Сайринат, а вот люди, они биологически травоядные?

Я постучал когтями по столу, задумываясь над ответом.

-Нет, люди всеядные. Я видел настоящих травоядных. Это черта даже не физическая, а психологическая. У травоядных, всеядных и хищников разное отношение к жизни и смерти, они склонны к разным моделям поведения. Разные инстинкты. Если разумное травоядное чует опасного хищника, оно невольно испытывает страх. Естественно, это накладывает отпечаток и на психологию, и на культуру.

-И какой отпечаток на людей наложило то, что они всеядны?

-Пластичность. Этот вид интересен своим бесконечным разнообразием личностей, сообществ, культур, моделей поведения. Из вас можно вылепить всё, что угодно. Вы не привязаны к какой-либо модели. У людей есть выбор.

-Откуда ты столько знаешь об этом?

-Сравнительная культурология изучает не столько сами культуры, сколько причины и закономерности их появления и развития. Следовательно, я не мог обойти своим вниманием этологию разных видов.

-Ты на многих планетах бывал?

-Три года непрестанно странствовал между мирами, собирая материал для работы, попутно "двигал" проект по токсикологии. Но я мало что помню о тех поездках.

Такие моменты были тем немногим, что мне не нравилось в нашем общении. Отвечая на вопросы Лины, постоянно приходилось вспоминать о прошлом, о том, что у меня была какая-то жизнь до Земли. Почему-то я не мог просто объяснить химере, что мне неприятны любые разговоры о моём прошлом. Наверное, я дурак или трус.

Лина вспомнила о том, что когда-то была музыкантом. Не профессионалом, но умела играть на таинственном инструменте фортепьяно. К моему удивлению, гончие каким-то образом притащили ей это самое фортепьяно, оказавшееся весьма массивным клавишным инструментом. Но эксперимент потерпел неудачу. Несколько суток Лина провела за этим фортепьяно, но не могла сыграть ни одной мелодии, хотя и помнила, как это делается. Гончие добыли для неё самоучитель, но это не помогло. "Стоило вспоминать о музыке, чтобы почувствовать такое разочарование!" — сказала Лина в сердцах с непосредственной детской обидой на несправедливость сущего. Я даже почувствовал что-то вроде веселья, глядя на её бессильную ярость. Наверное, так смешно выглядит для взрослого обиженный по глупой причине ребёнок. Анриль, будучи телепатом, примерно почувствовала моё состояние и разозлилась на меня за мою "бессердечность". Глупая гончая не поняла, что бессердечен я был до появления Лины.

Я по-прежнему принимал множество препаратов, но почти не ощущал их действия. Чувство времени так и не вернулось ко мне, я не отличал один день от другого, но, по крайней мере, ощущал что-то вроде интереса. Лина скрашивала моё существование, как красивая картина украшает неуютную комнату. Наверное, так я мог бы жить долго, разговаривая с Линой и обучая её, наблюдая, как её память постепенно восстанавливается. Но, увы, наша разведка всё-таки обнаружила место, откуда она взялась.

Анриль дёрнула нас прямо из столовой во время ужина.

-Мы нашли их, — от волнения произнесла она на общем языке Драконьего Когтя. — Нашли тех, кто сделал из Ангелины химеру.

-Что произошло? — спросила Лина, не понимавшая этот язык.

-Кажется, наша разведка что-то обнаружила, и это касается тебя. Анриль, что именно вы нашли?

-Пойдём в зал, покажу, — сказала гончая.

Определённо, она была взволнована. Мы с Линой переглянулись, отправили тарелки в мойку и пошли за гончей. Анриль бежала очень быстро, не соизмеряя свою скорость с нашей. Я начинал чувствовать, что мне необходим наркотик, но, видимо, придётся немного потерпеть.

Анриль вихрем влетела в демонстрационный зал и стала быстро носиться, что-то настраивая. Она двигалась так стремительно, что я не мог уследить за её действиями.

-Мы нашли лабораторию, — трещала Анриль, попеременно переходя на человеческий и общий. — Там проводятся эксперименты по скрещиванию людей с другими формами жизни, причём довольно давно, но лишь недавно — успешно. Судя по всему, Ангелиной они занимаются уже лет двести, скорее всего большую часть времени держали её в анабиозе, постоянно вкалывая ей препараты, как ты сейчас. Она стала первым удачным опытом и использовалась в качестве живого оружия. Из неё сделали подобие ликвидатора, научив убивать всеми известными людям способами.

Я посочувствовал Лине. Анриль переходила с языка на язык так резко, что даже я понимал её с трудом, а химера вообще не знала общего.

Над демонстрационным стендом вспыхнула голограмма. На ней жёлто-красным было выделено какое-то здание в одном из городов.

-Это — центральный научный центр проекта с кодовым названием "Нефелим", — сообщила Анриль. — Предположительно, Ангелину держали именно здесь.

Масштаб карты увеличился, теперь она показывала несколько городов, в некоторых вспыхнули красно-жёлтые точки.

-А это — несколько побочных лабораторий. Но могут быть и другие.

-И вы всё это время игнорировали этого самого "Нефелима"?

-Сам по себе он не кажется опасным, — виновато ответила Анриль.

-Ну и что делать с ним будем? — спросил я.

-Нужно узнать больше об этом проекте. Проблема в том, что сделать это очень трудно.

-Выследить руководителей и считать их память не можете?

-Можем. Проблема в том, что проект, во-первых, старый, во-вторых, каждому из его руководителей известна лишь часть общей картины. В лабораторных комплексах стоят инфракрасные камеры, к архивам нам не подобраться. А мне кажется, что ключ именно в них.

-А ментальное кодирование применить не пробовали? Может, заставить какого-нибудь крупного руководителя просмотреть эти архивы и потом считать его память?

-Попробовать можно, но сомневаюсь, что это сработает. У человеческой памяти есть предел. Действовать грубо я боюсь, в памяти одного из руководителей мы видели что-то касательно проверки разума людей перед тем, как им дадут доступ к архиву.

-То есть, люди научились применять и засекать ментальное кодирование, а вы исхитрились этого не заметить?

-Похоже, что так. Ангелина, ты в порядке?

Я обернулся. Химера стояла, закрыв глаза и приложив ладонь ко лбу.

-Я что-то... помню. Разговор, который слышала краем уха. Кому-то из подопытных удалось сбежать. В разговоре прозвучало слово "недавно" и что-то о волках. Я должна была найти подопытного. Его след пах человеком и псиной. Ему лет двадцать пять или тридцать, здоров. След оборвался. Но где это было?

-Анриль? Человек, пахнущий псом, сможете найти?

-Я сообщу другим стаям. Но почему ты считаешь, что это важно?

-Потому что он может что-то знать, как знает Лина. И вообще мне не нравится идея экспериментов людей с их генами.

-Это их дело, Сайринат. Мы занимаемся только оружием, несущим угрозу всему их виду.

Я не стал спорить с гончей. В любом случае, что делать с этим проектом, решат координаторы, не мы. А мы лишь исполним их решение.

Лина посмотрела на меня, и я понял, что у неё созрел вопрос. До сих пор она не интересовалась нашей деятельностью и причиной, по которой мы живём на Земле. Вот теперь у нас будет новая тема для разговоров до тех пор, пока не появится новой информации по этому проекту. Как можно было не замечать его столько лет? Моё мнение о нашей разведке резко ухудшилось. А, если бы я не нашёл химеру, как долго они бы игнорировали этот проект?

-Я возьму свою стаю, и мы немедленно приступим к поискам. Возможно, это затянется надолго. Как только смогу что-то выяснить, сообщу вам.

-Хорошо, Анриль. Удачи, — пожелал я.

Гончая отключила оборудование и быстро вышла. Мы с Линой направились в сторону своих покоев.

-Это воспоминание... так внезапно, — произнесла химера. — Оно вспыхнуло в моём сознании как ассоциация.

-Теперь мы наверняка знаем, что твоя амнезия обратима, — сказал я. — Извини, мне нужно кое-что сделать. Увидимся завтра.

И я с почти неприличной скоростью направился в лабораторию. Когда я набирал код на панели ящика, то уже задыхался. Если когда-нибудь останусь без дозы, я, конечно, не умру, но масса неприятных ощущений обеспечена точно. Интересно, что бы меня ждало потом? Безумие?

Как я и предполагал, на следующий день Лина начала расспрашивать меня о нашей миссии на Земле. Я объяснил ей, что за много световых лет отсюда существует могучее государство, центром которого является так называемый сектор Драконьего Когтя. Неофициально нас так и называют — Драконий Коготь. Наше государство живёт по симбиотическим принципам: каждый вид выполняет ту задачу, для которой он лучше всего приспособлен. Мы следим за развивающимися видами по мере возможности и не даём им себя уничтожить. К сожалению, подобные случаи известны. Мы, ротасс-нок'ан, были когда-то могущественным государством, но уничтожили сами себя, почти истребили свою культуру. Драконий Коготь спас и приютил последних из нас, остатки ста родов, которых когда-то было более пятисот. Люди уже несколько раз едва не убили себя, и вот теперь мы старались не допустить разработки нового сверхмощного оружия или прихода к власти какого-нибудь агрессивно настроенного политика. Словом, изо всех сил мешали людям развязать очередную войну, потому что скорее всего она стала бы последней в истории этого вида.

-А чем занимаешься ты?

-Я — ликвидатор. Я уничтожаю крупные объекты. Людей могут убить и гончие, если это необходимо. Или просто чуть-чуть "исправить" им мозг. Я — последняя инстанция, когда нужно не просто что-то подправить, а уничтожить.

-А координаторы...

-Мозг сообщества, его нервная ткань. Внутри вида существуют свои системы власти, но, когда дело касается взаимодействия с другими цивилизациями, мы подчиняемся координаторам. Они объединяют все виды, они передают друг другу информацию на колоссальном расстоянии. Во время войны или на "диких" планетах они управляют нами, в повседневной жизни — помогают общаться представителям разных видов и культур, обеспечивают наше согласованное взаимодействие. Как нервная ткань.

-И это всех устраивает?

-Это удобно. У координаторов нет личных целей, по сути, это идеальные правители. Им главное, чтобы всё работало. Пока это так, они не вмешиваются во внутреннюю жизнь другого вида. Например, ротасс-нок'ан сохранили традиционную родовую систему управления и после того, как присоединились к Когтю. Координаторам в голову не придёт решать какие-нибудь внутренние родовые споры. Такая приятная иллюзия независимости...

На самом деле взаимоотношения видов на Драконьем Когте были очень сложными, и их трудно было понять. Координаторы в этом плане защищали нас от межвидовых конфликтов. Не подчиняя, направляли.

Анрили и её разведчикам, видимо, было стыдно, поэтому они развернули бурную и оперативную деятельность. А, может, им просто повезло.

-Мы его нашли, — доложила гончая через несколько дней. — Мужчина-мутант с генами человека и пса, себя называет Волчарой. Внешнего сходства с волчьими не имеет, но у него сильно развиты обоняние и слух, ушные раковины подвижны, обострённое чувство опасности. Прибился к одной из повстанческих группировок, при поверхностном анализе мыслей, связанных с проектом "Нефелим", обнаружить не удалось. В той группе, где он состоит, есть несколько сильных телепатов, с одним из которых Волчара, кажется, состоит в дружеских отношениях.

-То есть, он не состоит из двух разных частей, как Лина? — уточнил я.

-Нет, генетически он однороден. Есть ещё кое-что: мы считали поверхностные мысли главаря этой группы. Его называют Командиром, настоящего имени нам узнать не удалось. У него есть какой-то интерес, связанный с проектом "Нефелим". К несчастью, его мысли перебиваются думами о поиске новых членов отряда.

-Как считаешь, много эти люди могут знать?

-Трудно сказать, — гончая задумалась. — Мы продолжаем наблюдение за этой группой, но их телепаты ограничивают наши возможности. Велик риск, что эти мутанты почувствуют наше присутствие.

-Координаторы пока не знают, что делать с этим проектом?

-Склоняются к варианту "уничтожить", — ответила Анриль. — Но им по-прежнему нужно больше информации.

-Я бы хотела посмотреть на этого Волчару, — вдруг вмешалась в разговор Лина. — Возможно, тогда я смогла бы вспомнить ещё что-нибудь.

-Опасно, — ответила Анриль. — А захватить этого Волчару и прочитать его здесь нам не разрешают. Координаторы настаивают на наблюдении за объектом в "естественной" среде обитания.

-Сайринат? — Лина посмотрела на меня почти умоляюще.

-Возможно, стоит рискнуть. Нам нужна память Лины.

-Это очень сложно. Он почти постоянно торчит в здании, которое повстанцы именуют "базой". Это их общежитие.

-Но иногда он на улице бывает? — спросил я.

-Только иногда, когда совсем надоест в четырёх стенах.

-Эта их база находится на окраине?

-Да, — подтвердила Анриль.

-Тем проще. Украдите для Лины какую-нибудь неприметную одежду. Пусть гуляет недалеко от базы под вашим присмотром. В конце концов, её учили убивать, так что постоять за себя сможет.

-Сайринат, я...

-Не любишь убивать, я помню. Но тебе не обязательно это делать. Я лишь говорил о том, что ты можешь защитить себя.

-Эта идея не кажется мне разумной, — сказала Анриль. — Тем не менее, попробовать можно. Завтра добудем одежду и выведем Ангелину в город.

Чувство времени неожиданно оглушило меня. Завтра. На следующие сутки. До которых осталось всего четырнадцать часов. Десять из которых я просплю. Мне стало неуютно.

-Значит, договорились. Лина, пойдём в лабораторию. Надо, наконец, понять, как избавить тебя от этого препарата.

Я вышел из зала резко, даже не глядя, идёт ли химера за мной. Она сумела догнать меня только у самой лаборатории.

-Что опять случилось, Сайринат? — недовольно спросила она.

-Ничего, — ответил я, набирая код на двери. — Мне неприятно при мысли, что ты уйдёшь из Логова зависимой от этой химии.

-Мне надо принимать это средство всего лишь раз в два дня. А я вернусь в Логово гораздо быстрее.

-Всё равно я слишком долго тянул с этими исследованиями.

В принципе, несколько теорий у меня уже было, но всё время казалось, что существует более оптимальное решение. Ответ как будто лежал на поверхности, но я его не видел.

Что я знаю? Лина получила дайр'анские стволовые клетки. В этом я почти уверен. Но как они вытеснили родные клетки её организма?

Я задумчиво уставился на картинку сканирования её головного мозга. Сама Лина уже обреченно сидела рядом, ожидая, пока меня осенит идея. Я смотрел на структуру её мозга, потом переключил изображение на череп, рассматривал его с разных ракурсов, в разрезе...

Нет, всё-таки я дурак! Переключил картинку обратно на мозг, нашёл нужный разрез. Да, ответ лежал на поверхности. В мозаике человеческой и дайр'анской нервной ткани отчётливо выделялась идущая через весь мозг "дорожка", словно стволовые клетки затянули рану от смертельного выстрела.

-Лина, мне нужно ещё одно сканирование твоего мозга. Думаю, последнее.

Химера вздохнула и согласно кивнула. К моим исследованиям она относилась как к неизбежному злу. Не знаю, чем ей не нравились совершенно безобидные процедуры.

А я ещё упрекал наших разведчиков в невнимательности. В этой "дорожке" были не только нервные клетки, но также и другие, которые продуцировали вещество, защищающее новую нервную ткань от отторжения. Да, это наше лекарство, но его сняли с производства лет сто назад, если не больше. И кто же так "нагадил", введя этот препарат человеку? Теперь дело за малым — взять образцы этих клеток у Лины, размножить их и ввести в организм. Работают они, похоже, без какого-либо контроля со стороны нервной системы. Рассчитать все параметры сможет компьютер, мне надо лишь проконтролировать процесс.

-Нашёл, — сообщил я Лине. — Иди пока спать, я ещё посижу. Немного расчётов, пара неприятных операций — и ты станешь самодостаточным организмом.

-Спасибо, Сайринат! — ответила химера и... обняла меня.

На пару секунд я застыл мороженым сусликом. Нет, это невозможно. Я могу принять и принять различия в менталитете и воспитании, но такое развязное поведение просто бесило даже под наркотиком. Как мне раньше не пришло в голову просветить её касательно наших правил приличия? К сожалению, Лина ушла раньше, чем я успел возмутиться.

Я заработался. Наверное, только так и можно оправдать тот факт, что я проспал момент отбытия Лины из Логова в чуждый мне человеческий город. По крайней мере, было чем гордиться — всю расчётную часть я закончил, оставалось только дождаться возвращения моей подопытной.

Лина не возвращалась. Я начинал чувствовать смутное беспокойство. От нечего делать перепроверил результаты вчерашних расчётов, нарисовал что-то абстрактное и поел. Гончих в Логове не было, к координатору меня не пускали, поэтому узнать, как дела у моей химеры, я не мог. Не придумав другого занятия, я закрылся в лаборатории и засел за синтез различных препаратов, в том числе стимуляторов. Помнится, моя работа по токсикологии была посвящена побочным эффектам от стимуляторов. Мы работали над ней вместе с одним приятелем. К сожалению, довести наши исследования до ума мы не успели, хотя сама тема и первичные наработки уже обеспечили нам некоторую известность. Продолжил ли соавтор эту работу — не знаю. Я перестал интересоваться домом с тех пор, как потерял надежду вернуться туда.

Лины всё не было. Я не понимал, как раньше находил себе занятие в её отсутствие. Даже поговорить было не с кем. Наконец, после того, как я окончательно замучился от безделья, пришла Анриль. Одна.

-Где Лина? — первым делом спросил я.

-Она осталась у людей, — ответила главная гончая.

-У людей? Каким образом?

-Она молодец, разыграла целое представление. Этот Волчара прогуливался со своим другом-телепатом, и она подошла к ним и сказала, что тоже сбежала из лабораторий "Нефелима", но ей нужна помощь и специальное лекарство, иначе через два дня она умрёт. Телепат читал её мысли и видел, что она не лжёт. Они увели её с собой и познакомили с Командиром. Он сказал, что у него есть знакомые учёные, которые могут помочь Лине, если она окажет ему ответную услугу.

-Какую?

-Помощь в сборе информации по проекту "Нефелим".

-Замечательно. Практически идеальный расклад за исключением одного. Лине необходима операция, и это займёт не меньше суток. Я не знаю, сколько времени ей понадобится, чтобы прийти в себя после операции.

-Думаю, как-нибудь разберёмся.

Я мысленно скривился. Такие проблемы не решаются "как-нибудь". С другой стороны, если бы я уже сделал Лине операцию, войти в доверие к этому Волчаре и телепату ей, вероятно, было бы сложнее.

-Мы будем поддерживать с ней постоянный контакт, не оставлять без присмотра, — сказала Анриль. — В случае каких-либо осложнений мы заберём её оттуда. И, разумеется, мы сами тоже продолжим поиск информации.

-А мне чем заниматься?

-Чем всегда, — ответила гончая.

Заниматься "чем всегда" оказалось достаточно сложно. Это Анриль могла в любую секунду поговорить с гончими, наблюдающими за Линой, а я пребывал в неведении и знал только туманную формулировку "всё хорошо". Довольно скоро я пожалел, что одобрил идею с походом Лины в город. Лучше бы она оставалась здесь, рядом со мной. "И сколько лет она бы тут оставалась?" — спрашивал какой-то тихий голос изнутри. Разумеется, химера не смогла бы всю жизнь оставаться рядом со мной в Логове, это, в принципе, и не было моей целью. Но я не мог не беспокоиться, потому что плохо знал людей. Их обычаи были мне непонятны, а общество часто казалось слишком... лицемерным. Именно такое определение первым приходило на ум, и оно же казалось самым верным. Конечно, и мы вынуждены приспосабливаться друг к другу, иногда носить маски, чтобы не вцепиться друг другу в горло, как это уже случалось не один раз, но ещё ни разу я не видел вида, в сообществе которого так трудно всё время оставаться собой.

Я сам, сколько себя помню, никогда не стремился казаться не таким, какой есть. Характер у меня, конечно, был далёк от идеала, но я никогда не скрывал этого. Разумеется, я практически не общался со сверстниками, рос одиночкой. Наверное, потому, что родился в самой маленькой семье клана. Интересно, сколько нас осталось и остался ли вообще кто-нибудь, кроме меня? Мой отец и отец моей матери погибли, мать, скорее всего, не пережила их смерти и того, что случилось со мной. Кто остался? Впрочем, одной семьёй больше, одной меньше — какая разница? Никто не заметит нашего исчезновения. И конкретно моей смерти тоже не заметит никто, только отметят координаторы в базе данных. Грустно, но к этой мысли я уже привык.

Анриль начинала меня раздражать. Вожак стаи упорно уклонялась от расспросов о Лине, а гончие младших рангов иногда вообще не умели говорить и общались только телепатически с координатором и стаей. Неужели я всем настолько надоел, что со мной никто не хочет разговаривать? Не замечал.

Прошло полтора дня. Ещё тринадцать часов, и Лина умрёт, если не вернётся в Логово. Я попытался донести эту мысль до Анрили, но наглая гончая ответила, что не для всех дни так же однообразны, как для меня, и что она прекрасно помнит, сколько у нас времени. Раздражённый сильнее обычного, я весь день занимался подготовкой к операции.

Лина явилась за три часа до времени приёма препарата. Этого, в принципе, хватало, но лучше бы мы начали раньше. Химера пыталась рассказать мне о своих впечатлениях от посещения людей, но мне некогда было её слушать. Естественно, вручную я операцию не проводил — всё делали машины по заданной мною программе. Ввели химере нужное число клеток, препятствующих отторжению тканей, и по завершении процесса впрыснули в её кровь препараты, которые должны были помочь Лине быстрее прийти в норму после процедуры. Вообще было бы интересно посмотреть, как протекало бы в её организме отторжение. Её иммунная система была человеческой, следовательно, началась бы деградация в первую очередь опорно-двигательного аппарата и сопряжённых с ним участков нервной системы. Да, занятный материал пропал... но Лина осталась жива.

Она пришла в себя только через пятнадцать часов после окончания операции. Почти всё время я провёл в лаборатории. Синтез различных препаратов — дело кропотливое, не всегда можно положиться на машины, особенно с учётом некоторых неприятных особенностей моего организма. Теперь же я хотел попытаться создать что-то и для химеры на тот случай, если она попадёт в экстренную ситуацию. Но было одно неприятное обстоятельство: ряд препаратов, который стимулировал дайр'анскую нервную и мышечную ткань, был губителен для человека. Значит, или нужно было менять состав или обращаться к человеческим средствам подобного типа и смотреть, как они действуют на ротасс-нок'ан. Только в первом случае потенциальным подопытным стала бы Лина, во втором — я сам. Больше чистокровных ликвидаторов поблизости не наблюдалось.

Помогли мои познания в токсикологии — приемлемые средства я нашёл, но синтезировать в достаточном количестве не успел, потому что Лина очнулась и снова рвалась в город.

После операции я отнёс её в общую комнату и положил там, чтобы была рядом. И вот теперь я сидел у дивана и пытался объяснить, что покидать Логово минимум ближайшие сутки — плохая идея.

-Они заметят моё отсутствие.

-Лина, пойми, твой организм сейчас нестабилен, нужны постоянные наблюдения. Никто до меня не сталкивался с существами, подобными тебе, и никто больше не проводил подобных операций.

-Но ты же уверен, что теперь я не умру от отторжения тканей?

-Уверен, но не могу гарантировать, что побочных эффектов вообще не будет. Если тебе станет плохо здесь, я хотя бы успею помочь. Там, среди людей, тебе не поможет никто просто потому, что они не знают, как это сделать. И потом, сама подумай, ты сказала, что через два дня тебе понадобится лекарство. Люди, разумеется, его не нашли и не найдут. Тем не менее, два дня прошло, а ты жива. Не считаешь, что это их минимум насторожит?

-Их командир отправил меня к своим друзьям-учёным, которые должны были помочь.

Ну да. Люди, которые помогут предотвратить отторжение дайр'анских тканей в человеческом организме. Если в то, что люди научились ментальному контролю, я ещё мог поверить, то в это — нет.

-Гончие вырубили сопровождающего и принесли его сюда, — продолжила Лина, — а потом снова куда-то ушли.

-Анриль и её стая просто исправят тем учёным память, и они будут думать, что несколько дней ты провела у них. Гончая сама додумалась до этого, всё-таки она не дура. А ты пока спокойно придёшь в себя, потом вернёшься в город.

Такой вариант её устроил. Лина скоро начала чувствовать сильную слабость, поэтому мне пришлось сходить ей за едой и виноградом. Эти ягоды были воистину замечательным продуктом Земли. В Логове обсуждали возможность вывоза саженцев в другие миры и культивации этого растения где-нибудь поближе к центральным системам.

Я решил заняться когтями. Уход за ними — очень длительное и кропотливое занятие. Сначала надо счистить старый лак, потом заточить и отшлифовать когти, потом покрасить заново и дождаться, пока они высохнут. Шлифовка — самая трудная стадия процесса, но она необходима, чтобы коготь сохранял правильную форму и необходимую гладкость. Коготь должен быть достаточно загнутым и длинным, чтобы его можно было использовать как оружие, но при этом не мешать брать что-то в руки. Необходимая длина и форма задавались при шлифовке и были индивидуальны для каждого дайр'ана, поскольку строение кисти у всех немного отличается.

Пока я занимался когтями, Лина поела и стала рассказывать мне о полутора днях, проведённых с людьми. Приняли её настороженно, но в целом дружелюбно. Люди показались ей достаточно хорошими. "Не бойцы, — думал я, слушая её рассказ. — Идеалисты. Мечтая о переменах, они не согласны на кровь. Ничего удивительного, что они способны служить только информаторами, не более, как и говорила Анриль".

Неожиданно понял, что рассказ Лины о людях меня нервирует. Пока занимался шлифовкой, пытался понять, почему. Когда понял, решительно приказал своему внутреннему собственнику замолкнуть. Если Лина сумеет прижиться среди людей, вернуться к ним, я буду только рад.

Я разговариваю с ней, шлифую когти и размышляю, как она вспомнит обо мне, когда будет жить у людей. С благодарностью или равнодушно? Хотелось бы, чтобы с благодарностью, но я согласен и на равнодушие. Только не на боль.

-Будь осторожнее, Лина. Часто в стае дружелюбно обнюхивают новичка, пряча клыки. Но один неверный шаг — и зубы вонзятся в шею.

-Умеешь же ты подобрать сравнения...

-Дружелюбие этих людей должно спровоцировать тебя на открытость, расслабить. Будь осторожна хотя бы первое время.

-Почему ты такой мнительный? Это не укор, я просто спрашиваю.

-Я воин, Лина, привык ждать удара, не показывать слабость.

-Жить по законам стаи? — понимающим тоном спросила она.

Но понимающим был только голос. Возможно ли объяснить человеку, как взрослеет хищник, рождённый для борьбы?

-У воинов нет стай.

-А что есть — отряды?

-Нет. У воина есть семья, которую он защищает. Пока воин жив, он постоянно сражается с чем-то или кем-то. Такие, как я, рождены не для убийства — для битвы. Но исход сражений часто бывает смертельным.

-И с кем ты сражаешься сейчас? С людьми?

-Нет, люди для меня — не противник.

-Тогда с кем? — не отставала химера.

-Уже ни с кем. Время моих боёв прошло.

-Как-то странно получается. Ты рождён для битвы, но не сражаешься. Значит, ты, наверное, не должен жить.

-Наверное, не должен.

-Ой, прости, Сайринат. Я, наверное, наговорила лишнего.

-Тебе можно, — ответил я. И чуть не ляпнул, что скучал по этой наивной химерке. Ни к чему привязываться к ней, она уйдёт из моей жизни. Как и все, кто был раньше.

-Жаль, ты не можешь пойти со мной к людям, поговорить с ними. Думаю, тебе было бы интересно.

-Возможно.

Несколько дней химера оправлялась от операции. Последствия оказались вполне безобидными — внезапные приступы слабости, сонливость, которые быстро прошли. Через три дня я отпустил её обратно. Больше я ничего не мог для неё сделать. Возможно, когда-нибудь я ещё встречу её, узнаю, как у неё дела и нашла ли она своё место среди людей.

Разведка продолжала собирать информацию по проекту "Нефелим", но я почти не интересовался этим. Для меня в конце концов всё выльется в обычную операцию, такую же, как и прочие.

После ухода Лины, я, конечно, острее почувствовал своё одиночество, но в целом в моей псевдожизни всё осталось, как было. И всё-таки я кое-что понял. Я боюсь бросить вызов своему прошлому, координаторам, утверждающим, что я почти безумен и наркотики необходимы мне, как воздух. Я мог бы бросить им вызов, но зачем? Борьба не имеет смысла, она только докажет их теорию, станет лишним подтверждением моей невменяемости. Воин всегда сражается. Я не сражаюсь ни с кем. У меня нет противника, которого возможно одолеть и почувствовать вкус жизни. Но он не нужен мне. Если я не вспомню, что значит жить, проще будет принять смерть.

Я жду смерть почти половину жизни. И биологически я всё ещё молод. Где моя последняя черта? Большинство, как может, борется за свою жизнь. И я боролся. Теперь она стала грузом, от которого невозможно избавиться. Да, я часто думал о жизни, о смерти, о смысле своего существования. Меня ничто не интересовало за пределами моего разума, и мне больше нечем было его занять.

Однажды меня снова вызвала Анриль. Она потащила меня в тот же демонстрационный зал, где обычно объясняла мне суть задания.

-Сбор информации по проекту "Нефелим" завершён, — сказала она. — Вердикт координаторов: ликвидация. Но есть одна проблема. Нужно одним ударом уничтожить девять объектов.

-Почему именно одним ударом? — спросил я.

-Чтобы, пока будешь взрывать один, люди не успели вывезти образцы и информацию с других.

Я посмотрел на карту, где красно-жёлтыми точками были отмечены приговорённые к ликвидации лаборатории. Слишком далеко друг от друга.

-Это невозможно.

-У нас есть идея.

-Надеюсь, адекватная.

-Не язви. Эти лаборатории могут уничтожить люди.

-Люди? — переспросил я. — Какие люди?

-Повстанческие группировки, — пояснила Анриль. — Не все из них такие мирно бастующие, как друзья Ангелины. Их Командир — проверенный поставщик информации для более агрессивных группировок.

-Если это могут сделать люди, зачем тогда нужен я?

-Потому что им не добраться до центрального исследовательского центра. Там такая защита, что даже тебе будет трудно в одиночку всё это взорвать.

-Сомневаюсь. Есть крупный план этого здания?

-Есть, — ответила гончая. — Наслаждайся.

Около минуты я напряжённо пытался понять, что за галлюцинацию пьяных термитов вижу перед собой.

-И этих зданий там два, достаточно далеко друг от друга.

-Где конкретно они находятся? — спросил я.

-На небольшом удалении от города, и точно под ними проходит тоннель, там скоростная трасса и монорельс. Людей много в любое время суток.

-То есть, оба этих чудовища надо взорвать по отдельности и при этом одновременно? Я не могу разорваться. И заложить бомбу между ними, я так понимаю, тоже нельзя, тоннель обвалится?

-Именно. Но есть решение. Ангелина.

-Ты хочешь, чтобы она заминировала одно из этих зданий?

-Не я, координаторы. Но ей не справиться в одиночку. Координаторы видят один выход — мы должны открыться их Командиру. Возможно, пора хоть кому-то из людей узнать о нас. Мы сканировали его сознание. Он сможет стать союзником Драконьего Когтя.

-Замечательно. И кто же принесёт ему благую весть о том, что люди не одиноки во Вселенной?

-Ты. Через посредство Ангелины.

-У меня характер мерзкий, — напомнил я.

-С этим человеком ты найдёшь общий язык. С Ангелиной я говорила, она согласна, вы встретитесь с Командиром в заброшенной части города завтра в восемь вечера.

Мне захотелось ударить Анриль. Я прекрасно знал методы убеждения телепатов-менталистов. Лёгкое, почти незаметное влияние на мозг — и жертва согласится на что угодно. Но гончая была не виновата. Она тоже всего лишь исполняла приказ.

-Моё мнение, как всегда, в расчёт не принимается, — констатировал я.

-Да. Прости, Сайринат. Мы все тут без права выбора.

-Только вы здесь временно. Я — навсегда. Значит, завтра в восемь. Хорошо.

Какой смысл спорить, какой смысл бороться, если какая-нибудь гончая может всего лишь незаметно повернуть один рычажок у тебя в голове, и ты уже будешь со всем согласен? Интересно, почему из меня не сделали послушную не рассуждающую куклу, если мне отказано в праве решать?

К встрече я не готовился. Я не думал, что буду говорить и делать. Я был уверен, что всё равно наверняка рядом будет присутствовать пара-другая гончих, которые помогут мне провести разговор как надо. Незадолго до выхода я пошёл в оружейную и достал свой экзоскелет.

Я любовался этой бронёй, совершенной, после долгой настройки ставшей частью меня. Чёрные части мягко соединялись друг с другом и с моей кожей, делая меня практически неуязвимым для земного оружия. Одевшись, я запустил процесс синхронизации экзоскелета со своим организмом. Мы были одним целым. Моя вторая, прочная, идеально-чёрная кожа.

В заброшенном районе города располагался один из выходов из Логова. Он прятался в подвале полуразвалившегося здания. Без пятнадцати восемь я выбрался наружу.

Я не чувствовал запахов из-за экзоскелета. Было тихо. Безрадостные серые стены скрывали меня от чужих глаз. По бетону змеились трещины. Я рассматривал их узор, размышляя о чём-то отвлечённом. Особенно моим вниманием завладела одна, находящаяся на грани света и тени. Словно она отсекала одну часть стены от другой.

-Сайринат! — прозвучал сзади знакомый голос.

Я медленно обернулся. В дверном проёме без двери стояла Лина, и за ней ещё несколько человек. В бронежилетах, с оружием. Неужели считают, что эти глупые игрушки смогли бы защитить их от меня?

-Кто из вас лидер? — спросил я.

-Я.

Вперёд уверенно вышел мужчина. Он был выше Лины, но гораздо ниже меня. Бесстрашный, самоуверенный. Мне захотелось его напугать, просто так, из научного интереса. Но я всё-таки решил не делать этого.

-Что ты знаешь обо мне? — спросил я.

-Ты с другой планеты. Предлагаешь помощь.

-Не помощь. Обмен услугами. Я предоставляю вам информацию о проекте "Нефелим", вы организуете синхронное уничтожение всех побочных лабораторий и помогаете мне уничтожить главную.

-Ребята, уйдите на время, — обратился он к своим людям. Те, не задавая вопросов, подчинились.

-Ты смел, — констатировал я. — Решился остаться со мной наедине, не имея причин доверять.

-Это — единственное разумное решение. Ты должен понимать, что мы — не бойцы. Люди в моей группе только привыкают к борьбе. Кто-то не может, кто-то потом переходит в боевые отряды.

-Мне это известно. Я рассчитываю, что ты поможешь скооперироваться боевым группировкам, и они разнесут лаборатории. Но с центральной мне не справиться в одиночку. И я не хочу, чтобы о нашем присутствии на Земле узнали люди не из твоей группы.

-Что будет, если я расскажу?

-Ты умрёшь, — просто ответил я. — Они тоже.

-Зачем тебе это надо? — спросил он.

-Потому что этот проект несёт угрозу. А люди не должны уничтожить друг друга. Значит, проект должен быть ликвидирован.

Мы немного проговорили с этим человеком. Я чувствовал, что на него повлияли. Возможно, он бы почувствовал это влияние, ели бы не был увлечён разговором со мной. Всё прошло слишком легко и гладко, как предсказывала Анриль. Иногда мне очень не нравилась наша сила. Слишком несправедливо.

Договорились, что он найдёт нужное количество согласных на уничтожение "Нефелима" боевых групп, потом мы через Лину передадим ему информацию. Также ему нужно было отобрать самых решительных из своей группы, кто согласится помочь Лине заминировать научный комплекс. Я немного нервничал. Не из-за себя, конечно. Меня волновала судьба Лины. Она должна была справиться с этим заданием, но кто знает?

Ждать долго не пришлось. Скоро Лина вернулась в Логово и сообщила, что Командир нашёл восемь групп и выбрал людей для помощи нам. Оставалось совсем немного — передать людям данные и договориться о ходе операции. Меня не спрашивали, что и как я хотел бы сделать, а, как всегда, просто поставили перед фактом. Назначили день, время, рассказали, что именно я должен буду делать, как вести себя, куда заложить бомбу. Я со всем согласился и мгновенно забыл почти обо всех наставлениях. Всё равно я буду действовать по обстоятельствам, так зачем перегружать свой мозг ненужной информацией?

За два дня до операции я попросил гончих привести Лину в Логово. Я отметил, что она немного изменилась — стала увереннее, словно твёрже стояла на ногах. Мой вызов удивил её. Я провёл химеру в одну из своих комнат и жестом приказал сесть на диван около стола.

-Ты знаешь свою роль? — спросил я.

-Конечно. Анриль всё объяснила мне.

-Слушай: я дам тебе датчик, который позволит мне отслеживать твоё местоположение. Переговариваться будем по рации — техника экзоскелета позволяет связываться с человеческими устройствами напрямую. Официально ты будешь действовать со своим Командиром, но если я что-то скажу тебе по рации — исполняй не думая.

-Даже если это будет идти вразрез с приказами Командира?

-Да. И ещё: возьми это, — я открыл один из ящиков в стене и выложил на стол перед Линой несколько шприцев. — Я сумел подобрать для тебя несколько боевых стимуляторов. Вот это, в прозрачной капсуле, сильное обезболивающее, сразу всё не впрыскивай, тут на пять доз хватит. Видишь деления на капсуле? Одно деление — одна доза. На чистого человека тоже действует. А вот этот препарат повышает внимательность и скорость реакции, этот — обостряет чувства, этот — повышает силу и скорость. Побочные эффекты — нарушение логического мышления и усиление подсознательных реакций. Используй осторожно и не впрыскивай два одновременно. Только друг за другом с перерывом минимум в две, а лучше в пять минут. И последний препарат сочетает в себе качества всех остальных, переводя организм в состояние так называемого боевого транса. Используй очень осторожно и только когда рядом не будет союзников. Твой организм химерный, поэтому, как только почувствуешь окончание действия этого препарата, прими вот этот. Он должен сгладить последствия "отката" после транса. Хорошо бы это средство сначала протестировать, но после транса ты будешь восстанавливаться пять суток по моим расчётам, а такого времени у нас нет.

-Почему мы не попробовали раньше?

-Подобрать правильный препарат для тебя было очень сложно, это заняло много времени. Продукты распада стимуляторов часто вызывают сильную интоксикацию даже у чистокровных ликвидаторов. Подобрать нейтрализующие вещества тоже непросто. А у тебя есть ещё и человеческие ткани, что в разы усложняет твой метаболизм и мою задачу. Ты запомнила, какой препарат для чего нужен?

Химера бодро повторила мои инструкции. Потом спросила:

-Ты так хорошо разбираешься в химии?

-Я хорошо разбираюсь в токсикологии и немного хуже — в стимуляторах.

-А я вот ничего не умею, — грустно протянула Лина. — Только сражаться, и то я не уверена, что навыки всё ещё со мной.

-Научишься ещё. Кстати, насчёт навыков. Я сейчас переоденусь в тренировочное и сходим в зал, проверим твои реакции.

Реакции Лины оказались лучше человеческих, но хуже моих. Я мог бы достаточно легко убить её на дуэли, если бы хотел. Но вот человеку будет трудно справиться с ней. Когда мы прощались, я неожиданно для себя спросил:

-Лина, чего ты хочешь?

Химера задумалась.

-Я хочу найти своё место. Чувствую себя какой-то подвешенной.

-И где, по-твоему, это место?

-Не знаю пока. Надеюсь, где-то рядом с тобой.

Рядом со мной. Глупая девочка, ты не знаешь, что рядом со мной никому нет места. Рядом со мной — смерть и пустота. И больше никого на этом месте быть не может.

Дух тёмного огня — так переводится с древних языков моё имя. Я оставлял ожоги в чужих душах, кого-то сжигал дотла. Сейчас и от них, и от меня, остался только холодный пепел — слабый след яркого пожара. Я рад, что из этого серого пепла уже не сможет разгореться новый костёр, сжигающий чужую жизнь. Или может? Ведь с появлением Лины в моей душе словно затеплился последний слабый уголёк. Нет, этой девочке нельзя оставаться рядом со мной. Я знаю, чем это может закончиться — ещё одной искалеченной жизнью. Благодарю, не стоит. Лучше прогореть самому, чем снова кого-то сжечь.

Я чуть не проспал. К счастью, по старой привычке, всё оружие и прочие необходимые вещи я подготовил за день до операции.

С людьми мы должны были встретиться за городом в трёх с половиной километрах от лабораторных комплексов. Было уже темно, небо затянули тучи, поэтому можно было не таиться и не красться по лесам, а просто взлететь, чёрным силуэтом рассекая воздух. Бедные люди, всю жизнь прикованы к земле. Мой вид был одним из крупнейших летающих, способных передвигаться по воздуху при близкой к земной силе притяжения и плотности атмосферы.

Погода была практически безветренной, даже на большой высоте движение воздуха почти не ощущалось. Конечно, в экзоскелете все чувства ослабевают, но на помощь приходит электроника, помогающая восполнить недостающие кусочки в картине мира.

Благодаря датчику и системе навигации экзоскелета я интуитивно чувствовал местоположение Лины, поэтому мог не беспокоиться насчёт правильности выбранного направления. Вообще-то, как и у многих летающих, у нас развита ориентация по сторонам света, основанная на магнитных полях планеты. По сути, мы чем-то похожи на живые компасы, только нас труднее сбить какой-нибудь магнитной аномалией ввиду наличия здравого смысла.

Чувствуя, что Лина совсем рядом, я стал снижаться. Я кружил над плотным лесным массивом и не видел нигде ни одной проплешины, пригодной для приземления. Грубо падать, ломая ветки, мне не хотелось. И громко выходит, и деревья жалко, а в отсутствие экзоскелета ещё и очень неприятно. Я медленно снижался, пока не заметил аномально высокую сосну. Я сумел поднырнуть под ветви и вцепиться когтями в относительно гладкий ствол. Оттуда уже можно было нормально слезть на землю.

Мягко спружинив, я спрыгнул на все четыре конечности и приказал экзоскелету повысить уровень чувствительности навигационной системы. Ориентируясь на показатели датчика, я пошёл в сторону Лины.

Командир отобрал тридцать человек, почти все являлись мутантами с полезными в бою способностями. Лина была с ними, затянутая в тёмный комбинезон, не стесняющий движения. Правильно, бронежилет для неё будет лишним грузом, с её реакцией проще уклониться от пули. Светлые волосы она собрала в тугой пучок. Тоже правильно — мешаться не будут. Я слегка склонил голову в знак приветствия, Лина почему-то опустила глаза.

Я жестом приказал людям следовать за мной и, положившись на заложенный в память экзоскелета маршрут, пошёл через лес. За спиной я различал их шаги. Лёгкие, ровные — Лина, профессионально-тихие, едва слышные — Командир, и почти беспорядочные — все остальные. Меня же, как всегда в лесу, тянуло опуститься на четвереньки и перейти на нормальный, в моём понимании, быстрый бег. Я, конечно, не гончий, но на четырёх ногах передвигаюсь так же хорошо, как на двух. А в лесу с моим ростом было куда проще идти на четырёх конечностях, чем пригибаться из-за низко растущих веток. Немного подумав, я всё-таки перешёл на нормальную "лесную" походку. Через некоторое время экзоскелет предупредил меня, что объект находится в непосредственной близости.

-Командир, Лина, мы почти подошли, — сказал я. — Хотите посмотреть на объект вместе со мной?

-Да, — ответили они почти в один голос.

-Хорошо. Двигаемся тихо. Остальные пока ждут здесь.

Примерно полминуты мы в тишине продвигались вперёд.

-Совсем близко, — прошептал я. — Лучше пригнитесь к земле.

Они молча выполнили указание, и мы партизанами поползли через кусты. Похоже, Командир бывший военный. Его явно учили вот так ползать. Лину, впрочем, тоже, но ей было легче — сказывалось влияние дайр'анской опорно-двигательной системы.

Мы осторожно заползли на небольшую возвышенность и выглянули из кустов. Я не сдержался — глухо выругался сквозь зубы. От кромки леса до забора было метров тридцать, потом освещённый лужок, наряды вооружённой охраны, ещё метров пятьдесят, и только потом — сам комплекс. Второе здание было едва видно из-за первого.

-И как? — шёпотом спросил Командир.

Мне на базе говорили что-то насчёт "как", но я, разумеется, не слушал. Возможно, на этот раз всё же стоило. А, возможно, и нет. Если бы я был один, всё было бы на порядок проще, но мне надо было как-то протащить ещё и людей. Один отряд охраны свернул за угол, зато пришёл другой.

-Забор из металлической сетки, есть чем разрезать? — спросил я.

-Обижаешь. Но на это надо не меньше двух минут, — ответил Командир.

-Я дам вам две минуты. Лина, останься здесь. А ты приведи пока своих, — приказал я и осмотрелся. Рядом я заметил ещё одну сосну. То, что надо. Я скользнул к дереву и быстро забрался наверх, цепляясь когтями за кору. Залез на подходящую ветку и замер в ожидании.

-Мы подошли, — прозвучал в ушах приглушённый голос Командира. — Где ты? И что дальше?

-Я рядом, — ответил я. — Сейчас я устрою панику, а вы начнёте резать забор.

Связался с гончими.

-Анриль, я на месте, мы готовы начинать. Как на других объектах?

-Порядок, там тоже вот-вот станет жарко. Начинайте, — разрешила гончая.

Я перекрыл канал связи с Логовом. Помочь не поможет, а помешать может. Анриль потом будет меня критиковать за то, что заблокировал связь, но мне виднее. Тем более, я уже не первый раз так делаю, могла бы и привыкнуть.

По крайней мере, связь с людьми исправно работает. Я глубоко вдохнул, собираясь с силами, резко толкнул тело вперёд, раскрывая крылья и вспарывая ими ночной воздух. Несколько взмахов — и я падаю на другой стороне забора, бегу на четвереньках низко надо травой. Я мог бы расстрелять охрану издалека, но моя цель — именно отвлечь их, давая союзникам время преодолеть забор.

Люди отреагировали на моё появление не сразу, а я бежал очень быстро. Когда они открыли огонь, я был почти рядом. Два скачка — и пальцы смыкаются на шее первой за сегодня жертвы. Хвостом я вынимаю из голенных ножен кинжал и перекидываю в руку — учитывая, что охрана в бронежилетах, так будет быстрее. Пули отскакивают от экзоскелета, не причиняя вреда. Я кусаю оказавшегося рядом человека в шею. Ядовитые зубы только прокалывают кожу, не добираясь до артерий или вен, но небольшая доза яда — и человек уже не представляет опасности. Я очень ядовит для большинства живых существ и горжусь этим.

Люди быстро поняли, что их оружие не может причинить мне вреда даже вплотную, и бросились бежать. Но убежать от меня тоже было сложно. Я гонял их, как волк — отару овец, преследуя разбегающихся противников. Вдалеке раздались выстрелы, мои жертвы начали падать: союзники разрезали забор и теперь спешили на помощь. Я вытащил оружие и тоже стал равнодушно расстреливать выживших охранников. К несчастью, кто-то из них успел подать сигнал, и теперь в обоих зданиях вопили сирены.

Ко мне подбежал Командир.

-Что теперь? — спросил он.

-Вы — в это здание, я — в другое, как и планировали. Если что, я на связи. Удачи, — пожелал я и расправил крылья.

Моей задачей было не только уничтожение лабораторий, но и копирование информации из архивов. Не знаю, зачем это было надо, но я не спрашивал. Быстро перелетев пространство, отделяющее меня от второго лабораторного комплекса, я спикировал вниз и швырнул в окно вестибюля небольшую бомбу. Раздался взрыв. Отлично, основной выход я заблокировал. Следующими я взорвал ангары обоих зданий. Снизу по мне пытались стрелять, но я игнорировал этот факт. В дожде осколков я влетел в одну из лабораторий второго здания на третьем этаже. Метнул кинжал в одного учёного, свернул шею второму. Мой приказ был ясен — не оставлять в живых никого. Один из учёных, к слову, оказался женщиной.

В этом помещении не обнаружилось ничего интересного. Похоже, здесь просто обрабатывались результаты экспериментов. Плюнул сгустком горящего яда на один из столов. Чем больше разрушений, тем легче мне. Вышел из помещения. Система навигации почему-то сбоила. Чудесно.

В общем, это задание оказалось не очень сложным. Люди были практически беспомощны против меня. Даже какой-то странно прыгучий мутант ничего не смог мне сделать. Довольно быстро я добрался до архивов, о которых говорила Анриль. Вот тут начались проблемы.

Дело в том, что система защиты тут была очень хорошей. Наверное, даже у меня не получилось бы выжить, рискни я пробиваться через системы, не отключив их. К счастью, за тридцать лет я научился достаточно хорошо обращаться с человеческой техникой. Всего один вирус в систему — и дорога свободна. Тяжёлые двери одна за другой открывались, пока я не увидел в конце коридора главный терминал. За ним сидел какой-то человек. Повезло, не придётся защитные системы собственно терминала ломать.

Я спокойно подошёл к человеку. Он обернулся и так застыл.

-Не дёргайся, — приказал я и положил руку ему на шею.

Одно небрежное движение, хруст — и я скидываю с кресла обмякшее тело. Почти не больно. Так, и как тут скопировать информацию? Никак? Не предусмотрено такое? Не верю. Так, а человек был важный — почти полный доступ получил. А совсем полный я себе сейчас легко обеспечу. Сзади бегут люди. Не вовремя. Один отряд пришлось перебить прежде чем вернуться к работе. Оказалось, всю информацию архива можно вывести на один из внешних компьютеров, но для этого нужен был допуск высокого уровня. Просмотрел сеть, наугад выбрал компьютер в одной из ближайших лабораторий. Теперь надо только до него добраться и переписать информацию. Опять люди. Надоели уже. Неужели до сих пор не поняли, что с их оружием они не смогут меня убить? У них гранаты? К сожалению, у меня слишком хорошая реакция. Взорвал проход к архивам. Теперь сюда никому не добраться.

Спустился на этаж ниже, в лабораторию, где стоял нужный мне компьютер. Удачно спустился. Помещение было разделено на две части. Меньшая, с компьютерами перед стеклянной стеной. А за ней — большие капсулы. В них — мутантные образцы. Они были утыканы трубками. Кто-то старше, кто-то моложе. Некоторые с четырьмя руками, у кого-то полосы на теле. С трудом оторвался от созерцания подопытных образцов, вытащил информационный накопитель и воткнул в машину, которая мне была нужна. Хорошо, что тут вообще разъём есть, все данные могли просто передаваться по внутренней сети без возможности извлечения во внешние устройства. Конечно, даже тогда я бы как-нибудь получил нужную мне информацию, но это было бы труднее.

Закрывшись изнутри, я решил просмотреть данные, пока шёл процесс копирования. И понял, почему никому не давали полного доступа к архивам.

Проект "Нефелим" должен был помочь создать новую, улучшенную человеческую расу. Неподвластную болезням, медленно старящуюся. Но такова была лишь одна цель, та, о которой рассказывали рядовым сотрудникам. Была и ещё одна — создать послушное человечество. У корпорации, которой принадлежали лаборатории, было множество медицинских центров, где выявляли и помогали лечить генетические отклонения на ранних стадиях беременности. Это дало бы возможность правителям корпорации через пару поколений вырастить множество новых людей с изменённой ДНК, ведь обследование в их клиниках проходили сотни женщин в год. И это, наверняка, была лишь часть плана.

От просмотра файлов меня отвлёк сигнал рации.

-Это Командир. Мы закончили, заминировали здание. Как у тебя?

Я только сейчас заметил, что копирование данных уже закончилось. Увлёкся. Бывает. Я извлёк устройство и спрятал его под бронёй экзоскелета.

-Скоро буду. Отступайте.

Быстро закончил дела в этом здании, заминировал его, активировал детонатор и покинул здание через разбитое окно. Удобно уметь летать.

Командира и компанию я нашёл достаточно быстро — они галопом перебегали открытый участок от здания до дырки в заборе. Я немного помог им, постреляв в целящихся в них людей. Когда они добежали до опушки, я приземлился неподалёку и подошёл к уменьшившемуся в числе отряду. Не вернулась примерно половина.

-Где Лина?

Люди переглянулись.

-Осталась там. Просила не ждать её, — ответил Командир.

Я не сдержался — зарычал. Очень не вовремя. Прислушался к системе навигации и с большим трудом почувствовал, что Лина жива, но находится в одном из лабораторных комплексов.

-Вы активировали детонатор?

-Да, — ответил Комнадир.

Мать бы на меня сильно разозлилась, если бы слышала, как грязно я выругался. Отец, наверное, понял бы. Наверное.

В три прыжка я снова оказался на опушке, расправил крылья и в рекордно короткие сроки достиг ближайшего здания. Внутри сигнал стал немного чётче. Здесь хватало трупов, были даже какие-то мутировавшие животные. Похоже, тут не только с человеческой генетикой экспериментировали.

Увеличив чувствительность навигационной системы до максимума, я бросился на поиски по путанным коридорам. Сигнал сбивался, становился то хуже, то лучше. Если бы я мог, то, наверное, начал бы паниковать. От меня почти не осталось способности здраво мыслить — одни рефлексы. Я бегал на четвереньках, быстро убивая немногочисленных попадающихся на пути людей и подопытных животных. Забрался по лестнице на этаж выше. Рядом! Совсем рядом. Теперь сигнал датчика стал куда чётче, и я чувствовал состояние Лины. Оно было паршивым. Я глухо зарычал и помчался вперёд.

Я обнаружил её за очередным поворотом, похоже, она совсем немного не успела спрятаться за стеной. На светлый пол натекла приличная лужа её крови, судя по всему, химера теряла сознание. К ней с явно недружелюбными намерениями приближался отряд вооружённых людей.

Через секунду от меня, как от умеющей рассуждать личности, не осталось ничего. Люди причинили вред Лине. Моей Лине. Я никогда не отличался милосердием и состраданием к врагам, но в состоянии боевого транса боялся сам себя. Все предусмотренные природой системы торможения, включая инстинкт самосохранения, отключились. Я хотел одного — убивать.

Два прыжка — и я отрываю голову первому человеку. Как? Как они посмели причинить вред ей? Их предсмертные крики, хруст костей ласкали мой слух. Я хотел видеть и чувствовать их ужас, их смерть, кровь. Слишком быстро они закончились. Я бы с удовольствием убил ещё, чтобы успокоить внезапно пробудившуюся ярость.

Из транса меня наполовину выдернул сигнал датчика. Лине было всё хуже. Я быстро подбежал к ней и, бормоча что-то успокаивающее не знаю на каком языке, осмотрел рану. Кажется, химера меня уже не слышала. Крови было много, но рана не опасная. А это ещё что за игла? Парализующий яд? Похоже на то. Надавил на пару болевых точек — реакция есть. Уже хорошо. Надо ввести общий антидот. Если отравление не зашло слишком далеко — поможет.

Не помогло. Стало только хуже. Лина окончательно потеряла сознание, а реакция на болевые точки тоже исчезла. Ладно, надо уносить её отсюда, яд вроде не смертельный, с ним можно разобраться и потом.

Раздался какой-то глухой звук, скорее даже не звук, а сильная вибрация, которая сотрясла всё здание. Сработал детонатор. Всё, что я успел сделать — закрыть Лину собой от обрушивающегося потолка. "Лишь бы не раздавило", — мелькнула в голове одинокая мысль. Потом мы куда-то падали. За себя я не боялся — умереть в экзосклете очень сложно. Но химера могла не выжить. Я потерял сознание, когда что-то очень тяжёлое ударило меня по затылку.

Моё возвращение в мир живых и мыслящих нельзя было назвать приятным. Во-первых, часть систем экзоскелета оказалась сильно повреждена. Ничего смертельного, но неприятно. Во-вторых, организм был не в лучшей форме после боевого транса. Со мной уже давно такого не случалось, и я забыл, что даже для сильного воина транс может стать серьёзным испытанием. Можно было бы восстановить системы экзоскелета за счёт ресурсов организма, но я был на грани истощения, так что с этой мыслью пришлось расстаться.

Голова, как ни странно, не болела. Зато я чувствовал, что прикован. Я слегка приоткрыл глаза. Так, светлая комната. Человек в белом халате. Рядом на столике — куча разных непонятных инструментов. Пытались меня достать из экзоскелета, видимо. А вот оружие у меня, кажется, забрали. В него были вмонтированы маячки, и теперь я чувствовал, что любимые игрушки достаточно далеко от меня. Учёный смотрел в экран компьютера. Я осторожно ощупал хвостом левую голень. Клинок оказался на месте — его вытащить не сумели. На правой голени обнаружилось небольшое устройство вроде человеческого сварочного аппарата. Отлично.

Я вытащил кинжал и кинул хвостом человеку в спину. Получилось немного косо, но всё-таки насмерть. Теперь осторожно извлечь устройство и разрезать оковы на одной руке. Дальше пошло легче. А я всю жизнь думал, зачем к базовой комплектации вооружения прилагается этот сварочный аппарат. Освободившись, я встал и вытащил из человека кинжал.

Ослабли магнитные захваты, благодаря которым на мне держалась большая часть оружия. Система навигации сбоила. Часть режимов зрения тоже была недоступна. Ну ладно, это мне сейчас вряд ли понадобится. Связь вообще не работала. А вот это плохо. Когда я потерял сознание, программа экзоскелета перевела организм в режим анабиоза, значительно замедлив метаболизм. Видимо, только это пока спасало меня от ломки. Я не мог точно определить, сколько времени провёл без сознания, но явно больше восьми часов. Вряд ли я долго продержусь без дозы наркотика. А его у меня с собой нет. Я не думал, что операция продлится дольше пяти часов.

Надо было найти оружие и срочно поесть, чтобы восстановить энергию — как свою, так и экзоскелета. Может, тогда хватит сил частично восстановить систему связи и дозваться до Логова. Я прислушался к своим ощущениям, пытаясь с помощью системы навигации понять, далеко ли находится моё оружие. И тут почувствовал сигнал датчика, про который почти забыл. Лина. Она была где-то рядом, ослабленная, но живая. Найти Лину. Каким-то образом дозваться до своих. По возможности, найти оружие. Интересно, сколько у меня времени? Если ломка начнётся скоро, последствия будут неприятными. И, думаю, это достаточно мягко сказано. Я должен успеть найти Лину и вызвать помощь до того, как меня скрутит.

Достаточно хорошо зная Лину, я предположил, что наблюдать за процессом моего насыщения ей не понравится. Да и мне самому не хотелось с этим затягивать. Раньше поем — раньше переварю.

Учёный попался жёсткий. Хорошо было бы сначала хоть немного прожарить его, но время поджимало. Не сказал бы, что мне так не нравится мясо с кровью, но всё-таки подобная трапеза шла вразрез с моими эстетическими предпочтениями. Времени нормально освежевать человека у меня тоже не было, поэтому пришлось просто погрызть руки и ноги. С помощью экзоскелета я ускорил работу пищеварительной системы.

Меня весьма грубо прервала небольшая группа учёных, зашедших в комнату. Пара женщин организовала визг, и несколько человек с воплями: "На помощь!" выбежали вон. Я среагировал почти мгновенно — бросился в атаку и перебил их всех. Они почти не сопротивлялись. Наверное, я сейчас был очень похож на какое-нибудь чудовище из человеческих ужастиков.

Моё состояние было странным, словно у меня начиналось раздвоение личности. Какая-то часть меня непосредственно и живо оценивала обстановку, но при этом я словно абстрагировался от реальности. Если я правильно понимаю, это последствия транса, которые скоро начнут накладываться на отсутствие наркотика. Надо срочно искать Лину.

Я шёл на сигнал датчика почти бездумно. Тело словно работало самостоятельно, без моего участия. Должно быть, активировались защитные механизмы и программы экзоскелета, реагируя на последствия транса и не давая мне позорно свалиться в обморок. Кажется, я просто задавал цель, а экзоскелет почти без моей помощи искал пути её достижения.

Я почти не помню, как добрался до лаборатории, где была Лина. Реальность словно подёрнулась туманом. Вот я открыл очередную дверь, а за ней... толпа людей за компьютерами, все о чём-то переговариваются. Моё появление они даже не сразу заметили. "Удивительное существо... интересные показатели... удачный эксперимент..." — доходили до моего сознания обрывки фраз. А в центре большого зала находилась большая капсула, заполненная жидкостью. Мир несправедлив. Иначе почему в этой капсуле я чувствую Лину? Я её не вижу — на несколько секунд зрение отказывает мне, но сенсоры экзоскелета чётко улавливают сигнал.

-Твари! — я с трудом узнал собственный голос, искажённый, надломленный и злой, похожий на отчаянный рык.

Вот теперь они заметили меня. И резко замолчали, все. Не чувствуя ног, я подошёл к тому, кто казался самым солидным, и небрежным жестом положил руку ему на шею.

-Извлеките её оттуда. И отдайте мне.

-Но...

Я легко провёл по его коже ладонью, немного надавив одним пальцем. На шее осталась алая черта.

-Ей может быть очень плохо, если это сделать. Но, вижу, Вы настроены решительно, — человек старался говорить спокойно, но его голос дрожал. — Извлекайте образец! — приказал он.

В молчании часть учёных стала выполнять команду. Уровень жидкости в капсуле начал медленно снижаться.

-Что вы с ней сделали? — спросил я.

-Объединили две её ДНК. Но перестройка завершена не до конца, и...

Я не стал слушать дальше. Небрежный взмах рукой — и человек отлетает к стене. Его слова не имеют значения. Мне бы сейчас принять стимулятор, но биохимия организма и так была сильно нарушена, и рисковать не стоило.

Когда жидкости осталось совсем мало, я подошёл к капсуле. Та открылась, и Лина беспомощной куклой упала мне на руки. Несколькими движениями я оборвал все трубки, тянувшиеся к ней. Я механически отыскал одну особую точку на её шее, нажатие на которую всегда приводило в чувство моих сородичей. Сработало — Лина открыла глаза.

-Сайринат, — она говорила так тихо, что я скорее угадывал слова по движению губ, чем слышал: — Где мы?

-Я не знаю, — ответил я, осторожно поднимаясь с ней на руках и только потом медленно опуская её на пол. — Но сейчас мы это выясним. Кто-нибудь, поделитесь с ней одеждой. Иначе я разозлюсь, сильно.

Лина опёрлась о стенку капсулы. Кто-то приблизился к ней с халатом. Я подошёл к главному учёному, который всё ещё лежал у стены, рывком поставил его на ноги. В его глазах читалась покорность и страх.

Наш конструктивный диалог прервался, когда я почувствовал, что Лина движется. Я обернулся. Один из учёных, приставив к её шее что-то острое, пытался медленно и незаметно вывести её из лаборатории. Я небрежно метнул ему в голову кинжал. Лина, одетая в халат, брезгливо вытащила лезвие из трупа и медленно направилась ко мне. Я проверил свои энергетические запасы. На восстановление системы связи не хватало совсем чуть-чуть. Не придумав ничего лучше, я ударил рукой человеку в грудную клетку, ломая рёбра и вырывая сердце. Оно пульсировало в моей руке. Учёный с хрипом съехал по стене. Я задумчиво, но быстро съел его сердце и обернулся к Лине.

-Идти быстро сможешь?

Она скованно кивнула и протянула мне кинжал. Сейчас, бледная, в белом халате, она была похожа на привидение. Влажные волосы липли к спине.

-Держись за мной, — сказал я, убирая клинок в ножны.

Одновременно я запустил процесс восстановления системы. Лишь бы получилось. Лишь бы хватило энергии и времени.

-Где твоё оружие? — спросила Лина мне в спину, когда мы выходили из лаборатории.

-Не знаю. То есть, я чувствую примерное направление, но точно сказать не могу. Мне бы найти пустое помещение...

Лина потянула меня за собой. Потом восприятие опять отказало мне. Я шёл на программах экзоскелета. Очнулся, когда мы зашли в какой-то небольшой полутёмный кабинет. Прислонился к стене. Лина привалилась к моему плечу. Кажется, её шатало. Система постепенно восстанавливалась, но я чувствовал, как экзоскелет тянет из меня энергию. Не слишком приятно.

-Мы выберемся? — устало спросила Лина.

-Должны, — ответил я, неловко поглаживая её по влажным волосам, обещая защиту и покровительство, что бы ни случилось.

Мой жест невольно получился крайне неприличным и до оскорбительного собственническим, но мне и, тем более, ей сейчас было безразлично. Очень хотелось сползти по стене на пол, но я не хотел показывать Лине, как мне плохо. А ведь у меня руки в крови, что, впрочем, неудивительно.

-Зачем ты это сделал? — глухо спросила Лина.

-Что именно?

-Убил того, в лаборатории. И так жестоко.

-Так было надо, — ответил я, не желая объяснять.

Запах крови пробивался сквозь фильтры и раньше, но сейчас я почувствовал ещё один аромат, солёно-нежный, чистый, как слеза. Кажется, у меня отказали ещё и фильтры. Но что так интересно пахнет? Неужели Лина?

-Тебе тоже плохо? — спросила она.

-Отвратительно. Но, думаю, я смогу это выдержать. А как ты?

-Мне страшно. Если что... добьёшь меня?

-Никогда. Почему ты вообще просишь о таком?

-Я не хочу снова служить, быть игрушкой, — тихо ответила она. — Когда меня догнали, я испугалась, что всё снова станет, как было, что я опять потеряю себя.

Восстановление системы почти завершилось. И тут я услышал шаги. Шли солдаты. Как не вовремя. На пару минут бы позже. Я вытащил кинжал из ножен и протянул Лине.

-Возьми. Пусть у тебя будет хоть какое-то оружие, — сказал я и осторожно вышел из комнаты.

Я вытащу её отсюда. Чего бы мне это ни стоило, вытащу. А все, кто встанет на моём пути, умрут. Воин, который сражается за свою жизнь, опасен. Но куда страшнее тот, кто спасает чужую жизнь и свободу. Никогда не думал, что забуду о своей жизни, о своих интересах, что единственно значимым для меня будет благополучие другого существа, чуждого мне.

Людей оказалось немного. Но я чувствовал, что скоро всё-таки свалюсь. Наверное, фильтры перестали работать именно из-за недостатка энергии. Пришлось ещё поесть, чтобы не было полного истощения организма. К счастью, Лина не видела. И почему я думаю о том, что понравилось или не понравилось бы ей в моём поведении? Так не похоже на меня.

Пока ел, система окончательно восстановилась. С большим трудом я сумел послать сигнал в Логово. Через несколько долгих секунд пришёл ответ.

-Страж слушает, — прозвучал рык, который слышал я один.

Страж, не гончая. Плохо.

-Это Сайринат. Срочно нужна помощь. Можешь отследить моё местоположение?

-Да, но сигнал нечёткий.

-Экзоскелет повреждён. Я на грани истощения. И мне нужен наркотик и доза энергетика. Две, — поправился я.

-Понял. Как это произошло?

-Потом объясню. Когда... проклятье!

Сигнал пропал. Совсем. Энергии, чтобы нормально восстановить систему, не хватило. Только на один короткий контакт.

Я вернулся за Линой. Она всё так же стояла, прислонившись к стене.

-Я сумел связаться с Логовом. Нас вытащат, но я не знаю, когда. Надо найти оружие. Держись за мной.

Насколько я помнил, в одной из моих игрушек был почти полный аккумулятор. Заключённую в нём энергию можно попытаться использовать для восстановления экзоскелета. А мне сейчас впервые в жизни хотелось, чтобы канал связи с Логовом нормально и бесперебойно функционировал.

Мы вышли из кабинета и, осторожно обойдя трупы, двинулись на сигнал датчика. По радио передавали что-то типа: "Сохраняйте спокойствие, оставайтесь на своих местах". Людей не было видно.

-Что произошло в том комплексе? — спросил я. — Почему ты осталась там, а остальные ушли?

-Нас окружили. Там было много боевых мутантов. Я могла справиться с ними с помощью твоих стимуляторов, но ты сам сказал, что их нельзя применять рядом с союзниками. К сожалению, последствия оказались слишком серьёзными. Кстати, почему я должна была быть одна?

-Транс сопровождается не только нарушением логического мышления, но и неконтролируемой агрессией, — объяснил я. — Иногда не знаешь, что хуже. Когда-то у меня получалось переходить в транс и сохранять способность здраво мыслить, но это было давно, сейчас мой самоконтроль намного хуже.

-Когда ты нашёл меня, ты тоже был в трансе?

-Да. Я перешёл в это состояние неосознанно и очень не вовремя. Вообще-то, транс мне противопоказан, но, поскольку раньше не было провоцирующих факторов, я не принимал мер предосторожности. Надо было просто хватать тебя на руки и улетать, а я... стыдно сказать, из-за транса я вообще забыл про детонатор. Способность к нормальному мышлению возвращается не сразу, я действовал на врачебных рефлексах — сначала обследовать пострадавшего, потом — всё остальное.

-У меня всё было по-другому.

-Ты приняла специальный препарат, у меня всё случилось спонтанно. К тому же, я сказал, что мне лучше вообще не переходить в это состояние. Раньше я смог бы сдержаться, но, видимо, мой самоконтроль и умение сдерживать инстинкты значительно ухудшились.

Не знаю, зачем я это рассказывал. У меня было мерзкое чувство, что я оправдываюсь, хотя фактически моей вины в произошедшем не было. Да, я повёл себя крайне глупо и алогично. Но я и так бываю не очень вменяемым, так что после транса от меня разумных действий ждать не стоило. Я не знал, что Лина для меня настолько важна, что из-за неё я могу перейти в транс со всеми вытекающими последствиями. И всё-таки я чувствовал себя виноватым.

Моё состояние становилось всё загадочнее: я то становился очень спокойным, то чувствовал сильное нервное возбуждение. Сейчас наступил период спокойствия, и я мог трезво оценивать обстановку. Лина тревожно оглядывалась по сторонам. Думая, что разговор отвлечёт её, я продолжил:

-У меня транс похож на сильное опьянение у людей. Я почти не отдаю себе отчёта, что и зачем я делаю. Память, способность здраво мыслить почти исчезают. Остаётся лишь один инстинкт: уничтожать всё, что представляет угрозу. Когда транс спадает, сознание ещё немного замутнено, так что я с трудом понимаю, где я и зачем. Теоретически такого не должно быть, память возвращается сразу же, только логическое мышление немного подводит, и слабость. Но около тридцати лет назад у меня начались проблемы с трансом. Теперь я... становлюсь совсем неадекватным. Не знаю, чего от себя ждать. А я не люблю терять контроль над собой.

-Противно, — согласилась Лина. — Нам далеко идти?

-Не знаю. Система навигации работает со сбоями.

Внутри нарастало глухое раздражение, и я никак не мог понять причину. Мною овладевало лёгкое беспокойство, словно я опять был на грани транса. По радио объявили об эвакуации. Сейчас будем с Линой на людей натыкаться. Вот оно. Меня раздражает Лина, точнее, её запах. Он изменился и, похоже, стал как у дайр'анской охотницы.

-Быстрее, — попросил я и ускорил шаг.

Нужно срочно добраться до оружия и включить фильтры. Моё состояние было нестабильным, я мог сорваться и непроизвольно напасть на Лину. Конечно, выглядит она как человек, но фильтры не работают, а запахи имеют для нас слишком большое значение. Я задал экзоскелету цель: найти оружие и ни при каких обстоятельствах не позволить кому-либо, в том числе мне, причинить Лине вред. Раздражение становилось всё сильнее, период мнимого спокойствия проходил. В какой-то момент экзоскелет просто "отключил" меня. Подозреваю, что на самом деле я был в сознании, просто программа на время подчинила себе мои действия, поэтому я не запомнил, как мы дошли до зала, куда люди притащили моё оружие. Наверняка этот промежуток времени был записан в память экзоскелета, но почему-то мне не захотелось знать, что тогда происходило.

Сознание "плыло" от запаха крови. Нос оказался буквально вымазан ею. Наверное, так экзоскелет решил перебить запах Лины, чтобы мне не хотелось подсознательно причинить ей вред. Мы находились в большом помещении, похожем на смесь тира и арсенала. Моё оружие лежало на полу передо мной. Экзоскелет заставил меня вытащить его и положить на пол перед собой, прежде чем вернуть мне контроль над телом и способность осознавать происходящее.

-Сайринат... всё нормально? — словно издалека донёсся голос Лины.

-Нет. Всё не нормально. И это очень, очень плохо, — ответил я.

Я быстро вытащил аккумулятор из одного оружия и подсоединил его к экзоскелету. К счастью, такая экстренная система подзарядки экзоскелета от оружия или оружия от экзоскелета существовала довольно давно и очень успешно оправдывала своё наличие.

Энергии в аккумуляторе оказалось не очень много, но её хватило, чтобы восстановить магнитные захваты для оружия и снова запустить фильтры. Во втором оружии энергии почти не было. Третье я решил не разряжать. Я, конечно, почти неуязвим, а людей могу убивать голыми руками, но надо ведь ещё и Лину защищать.

-Что теперь? — спросила она.

-Останемся здесь, насколько сможем, — ответил я. — За нами должны прийти в ближайшее время.

Я сел на пол и с помощью экзоскелета замедлил свой метаболизм, насколько это было возможно. Я чувствовал лёгкую тошноту — первый признак приближающейся ломки. Значит, мне нужно как можно меньше шевелиться. Учитывая моё состояние, драгоценными могут оказаться секунды бездействия.

-Может, попробуем выбраться? — спросила Лина. — Понятия не имею, откуда, но я знаю план этого здания.

-Мы далеко от выхода?

-Достаточно. И на приличном удалении от лабораторий проекта "Нефелим". До войны в этом здании был робототехнический завод, а сейчас — военный научный комплекс.

Отдохнуть мне не дали. Внезапно в переходе между стеллажами с оружием показалась какая-то фигура. Я поднялся.

-Боевой робот? — воскликнула Лина. — Но после войны их производство запретили, а все оставшиеся машины были уничтожены!

-Значит, официальная информация не соответствует действительности, — ответил я, наблюдая за потенциальным противником. Он, к слову, был не один: несколько зашли с другой стороны, а ещё пара штук теперь стояла бок о бок с первым. Лина вскинула мой кинжал.

-Почему они не стреляют?

-Вероятно, мы нужны живыми. Знаешь, как их вырубить? — спросил я, принимая боевую стойку. Роботы медленно приближались к нам.

-Да.

-Хорошо. Если что, зови, — сказал я и двинулся навстречу врагам.

Последнее оружие, в котором оставалась энергия, действовало исключительно на углеродные формы жизни, разрушая живые клетки. Против роботов оно было бесполезно. Но это всего лишь человеческие машины. Я смогу победить их даже без оружия. Неважно, что из-за отсутствия наркотика становится трудно дышать. Если даже Лина сможет справиться с ними, то и я смогу.

Роботы сражались неплохо, но сильно уступали мне в скорости. А экзоскелет делал меня равным им по силе и позволял не чувствовать боли от ударов. Я швырнул одного робота в другого, свернул шею третьему, потом проделал ту же операцию с первыми двумя. Они ещё шевелились и пытались встать, но уже не представляли угрозы. Однако эти оказались не последними. На место первым трём пришли ещё четверо. Я оглянулся на Лину. Ей удалось избавиться от двоих противников, но сейчас она была вынуждена отступать под натиском пятерых. Один из роботов подбежал ко мне и сильно ударил раньше, чем я успел перехватить его руку. Я врезался в стояк с оружием. Робот попробовал ударить меня по голове, за что и поплатился выбитой из локтевого сочленения рукой. Несколькими ударами я откинул остальных.

-Лина! — позвал я.

Она откатилась, уходя от очередной атаки, и посмотрела на меня. Я быстро кивнул ей на верх стояка, перехватывая очередной удар одного робота и роняя другого на пол с помощью хвоста. Лина поняла меня правильно и, зажав кинжал в зубах, прыгнула наверх. Я поступил так же. Наверху была небольшая щель между стояком и потолком. Как раз такая, через которую мы могли пролезть. Правда, я едва не застрял из-за прикреплённого к спине оружия.

-Дальше! — крикнула Лина. — Через два стояка будет выход!

После того, как мы перелезли ещё через два стояка, в проходе действительно обозначилась дверь. Мы побежали, хотя мне становилось всё труднее справляться с дыханием. На последних метрах путь нам преградили те самые четверо роботов. Пятёрка, с которой сражалась Лина, подбиралась сзади, но они пока были далеко. Нам удалось ликвидировать противников раньше, чем к ним подоспела подмога, но преследователи были совсем близко. Дверь открылась, и навстречу нам вышла ещё пара. Когда же они кончатся?

Что-то дымящееся упало нам под ноги. Благодаря вновь работающим фильтрам мне этот предмет не угрожал, но Лина закашлялась и рухнула на колени, выронив кинжал.

Итак, я остался один, а их было семь. Машины не устают, а мои силы заканчивались. Дым, хоть и был безвреден, мешал видеть. А в экзоскелете даже после подзарядки было слишком мало энергии, чтобы поддерживать специальные режимы зрения. То, что я сделал, было крайне рискованно, но выбора не осталось: я вколол себе стимулятор.

Острая боль судорогой прошлась по всем мышцам, но я даже не зашипел. Быстро убрав шприц, я почти чудом отбил первый удар. Лина с трудом подтолкнула ко мне кинжал. Я взял оружие хвостом и всадил глубоко в грудь одному из роботов. Выбранный мною стимулятор увеличивал скорость движения, переводя организм в почти-транс. Не знаю, откуда во мне взялись силы, чтобы закончить этот бой. Но я, Сайринат из семьи Рикари, сильнейший воин в своём поколении, не мог позволить себе проиграть этим машинам. И я сражался отчаянно, как загнанный в угол зверь.

Бой был окончен быстро. Убрав кинжал, я подхватил Лину на руки и побежал прочь из оружейной. Перед глазами всё плыло, я почти падал. Зайдя в какое-то подсобное помещение, я положил её на пол. По телу Лины проходили странные судороги. Где-то я уже такое видел..

-Сайринат, — с трудом проговорила она. — Это... особый яд...

-Я знаю, что это, — ответил я, вынимая из пояса алую склянку. — Интересно только, как эта дрянь оказалась у людей.

Хорошо, что я включил фильтры. Судя по симптомам, роботы применили особый яд, вещество, безвредное почти для всех видов, за исключением ликвидаторов. Эта штука заставляла мышцы непроизвольно сокращаться. В принципе, не так уж и опасно, но в больших дозах яд приводил к нарушениям в работе сердца, лёгких и кровеносных сосудов. Результат — смерть от инфаркта, удушья, инсульта или разрыва сердца, как повезёт. В редких случаях из-за перепада давления в сосудах происходил их разрыв и начиналось внутреннее кровотечение, но вероятность такого исхода по сравнению с ранее перечисленными очень мала.

Я ввёл Лине противоядие и убрал шприц на место.

-Не волнуйся, сейчас пройдёт. Хорошо, что у меня было противоядие. Я не ожидал, что люди знают это вещество.

-Тогда зачем носил противоядие? — Лина попыталась улыбнуться.

-На всякий случай.

Мне самому становилось всё хуже. Да, применение стимулятора было плохой идеей. Очень плохой. Я прижал руку к основанию шеи. К горлу ощутимо подкатывала тошнота. Не хватало ещё, чтобы меня при Лине вывернуло наизнанку. И вот, когда я чувствовал, что скоро просто рухну на пол в преддверии ломки и хорошо, если не расстанусь с одержимым желудка, дверь открылась. Я сумел рывком поставить себя в вертикальное положение, но тотчас с облегчением осел на пол: мощную, закованную в броню фигуру стража я не мог спутать ни с чем. И сейчас был один из тех редких случаев, когда я был искренне рад этим ребятам.

Страж, к счастью, не стал комментировать моё состояние, а просто протянул три ампулы. Я взял ту, что, судя по виду, содержала наркотик, и ввёл себе долгожданную дозу. Перед глазами всё поплыло, тошнотворный ком подкатился совсем близко ко рту, но я всё же сумел сдержаться. Пара секунд, и всё прошло. Я снова чувствовал себя относительно нормально, если забыть про жуткую усталость. Я осторожно, пока что не рискуя вставать, взял у молчаливого стража другие две ампулы, содержимое одной вколол Лине, другую использовал сам.

-Что это? — спросила женщина.

-Очень питательное вещество для внутривенного употребления, смешанное со слабым стимулятором общего действия — ответил я. — Помогает быстро восстановить силы.

Страж протянул мне руку, но я только отмахнулся и встал сам, хотя это и стоило мне приступа головокружения. Да, тот стимулятор определённо был лишним. Но что ещё оставалось делать?

Я помог подняться Лине и обратился к стражам:

-Вы чуть не опоздали.

-Мы бы пришли раньше, если бы знали, что канал связи с тобой не работает, потому что ты в опасности, а не потому, что ты сам его отключил.

-Моя ошибка, — не стал я отрицать. Что ж, на этот раз я и правда совершил рекордное количество глупостей. Причём не ошибок, а именно глупостей.

-Нужно уходить, пока люди не вызвали подмогу.

Тут я был полностью согласен со стражем. Ничем особенным наше отступление не запомнилось. Мы погрузились в небольшой десантный косайрос, который стал невидимым и быстро доставил нас в Логово. Когда мы прибыли, в ангаре обнаружилась крайне недовольная Анриль. К счастью, прежде, чем начать полоскать мне мозг, подсчитывая количество допущенных на этот раз ошибок, гончая кинулась к Лине, проверять её самочувствие. Я успел беспрепятственно добраться до своей комнаты, залезть в кровать и отрубиться. Вот только я забыл принять средство, что много лет спасало меня от кошмарных снов-воспоминаний...

Отчаяние накатывает, накрывает удушливой волной. Ничего уже не сделать, не изменить, и эта мысль сводит с ума. Моя прежняя жизнь перечёркнута, она сгорела! Когти сточены, в этой комнате нет ничего, что могло бы помочь мне окончить мучения. Я сгораю в огне зарождающегося безумия. В отчаянии я кусаю себя, выпускаю в жилы собственный яд. Но у меня иммунитет. Однако я наношу себе всё новые раны. Что вы сделаете теперь, чтобы сохранить мою бесполезную жизнь? Вырвете зубы?

Зачем удерживать сумасшедшего убийцу от смерти? Я не знаю, что со мной произошло, и не хочу знать! Я просто хочу перестать жить. Неужели так трудно дать мне хотя бы это? Разве не видно, что только смерть сможет освободить меня от этой страшной муки?

Но мне снова не дали умереть. Кололи какие-то препараты, пока я не переставал понимать, кто я и что со мной. Постепенно безумие утихало. Но появлялась спокойная, уверенная мысль: я не хочу больше жить. Нет никакой цели, нет опоры. У меня ничего не осталось. Только пепел, только пустота. Я убил Миолину. Я должен воссоединиться с ней хотя бы в смерти, попросить прощения. Но они, эти ненавистные они, не пускают меня! Они не позволяют мне обрести покой. Зачем, для чего? Вопросы остаются без ответа. Я снова проваливаюсь в беспамятство из-за огромного количества вколотых препаратов.

Прихожу в себя. Почему, почему я всё ещё дышу, если она больше не со мной? Если я сам убил её? Почему я не последовал за ней? Трудно дышать. Я пытаюсь пошевелиться, но понимаю, что прикован к креслу. Что за...?

-Спокойно. Вы заражены неизвестным видом биологического оружия.

Я не без труда фокусирую взгляд. Передо мной стоит наблюдающий. И говорит мне: "Спокойно". Спокойно, Ваша жизнь кончилась! Вы — убийца собственной невесты, спокойно!

-Этот вирус, — продолжил наблюдающий, не замечая моей муки, — вызывает неконтролируемую агрессию при виде сородичей. Поскольку Вы являетесь носителем ценного сочетания генов, на Вас исследования по этому вирусу проводиться не будут. Вам следует лишь ждать, пока найдут лекарство, если биологическое оружие не разрушится естественным путём.

Единственное, что мне могло бы помочь — амнезия. Откидываю голову назад, закрывая глаза. Я не хочу слышать его спокойную размеренную речь. Мне неинтересно, что со мной случилось. Да, вирус, да, я невиновен, но разве от этого легче? Я хочу лишь остаться один, чтобы раствориться в своём горе. И последовать туда, за ней... но мне не дадут. Я знаю это — мне не дадут. Меня заставят если не жить, то хотя бы существовать. Лина, прости, мы ещё не скоро будем вместе... прости. Я сам себя не прощу никогда. Да, вирус, биологическое оружие, но я — врач, я должен был... но как??? Это не важно. Ничего не исправить, её нет со мной, и никогда больше мне не увидеть её глаз. Воспоминание ударило больнее самых острых когтей. Воспоминание о том, последнем взгляде — обречённом, удивлённом... обиженном.

-Вы слышите меня? — так, наблюдающий ещё тут.

-Я Вас не слушаю.

-Вам придётся побыть в карантинной зоне, не встречаясь с сородичами.

Правильно, так и должно быть. Я теперь безумец, я опасен.

Мне больно. Во имя Создателя, как же мне больно! Освободите руки, дайте мне вырвать своё сердце — его биение слишком мучительно. Почему, за что? Вопросы не имеют смысла. Неужели они не понимают, как сильно я хочу убить себя? Я открыл глаза, словно в дымке увидел наблюдающего, его холодный внимательный взгляд. Он понимает... и никогда не позволит мне обрести желанное забвение. Я слишком ценен. Я нужен нашему государству. Меня не отпустят, потому что я слишком ценен... даже сейчас. Должен быть способ! Я последую за ней во что бы то ни стало. Ныряю в себя... когда-то я мог убить себя изнутри. Нет, не могу, не могу!!! Наверное, я взвыл. Я больше не могу "увидеть" себя изнутри. Я больше не принадлежу роду Лиондрэ. Я больше не Медитирующий... Пожалуй, наблюдающему стоит об этом узнать. Может, тогда моя ценность снизится до приемлемого уровня...

-Это печальная новость. У Вас психическая травма, Сайринат, и это — лишь её следствие.

-Благодарю, я знал!!!

Я дёрнулся, желая сломать ему шею. Нет, не из-за вируса. Я просто хотел смерти... любой ценой.

-Спокойно, нам ещё вместе работать. Не стоит сразу портить отношения.

Работать? О чём он? Какие ещё отношения? Для меня всё кончено со смертью Миолины. Я убил её... я сам убил её! Отпустите меня... умоляю...

-Я теперь отвечаю за Ваше состояние, Сайринат. Поверьте, под моим присмотром Вы не сделаете себе хуже.

Правильно, не сделаю... хуже уже просто некуда.

-Пока есть. Вы сходите с ума, Сайринат. Но это поправимо, — и он исчез из поля моего затуманенного зрения.

Схожу с ума... это был бы выход. Раствориться в блаженстве безумия... но, судя по всему, мне не дадут сделать даже этого. Почему?...

-Мне не хотелось прибегать к этому средству и делать Вас наркоманом, — уберите этот спокойный голос! — Но сохранить Ваш разум для меня важнее.

Наркотик? Сердце стало пропускать удары. Нет, только не это... Действительно, хуже есть куда. Но скоро не будет...

Я не почувствовал иглы. Просто дымка накрыла измученный разум. И всё вдруг стало неважным и потеряло смысл. Какой-то бесконечно долгий миг мне казалось, что я всё-таки умер. Но потом я понял, что это не так. Я по-прежнему чувствую своё тело и это проклятое кресло. Просто мне уже всё равно, что было и что будет. Воспоминания не вызывают никакого отклика. Совершенно неожиданно я понял, что свободен и... один. Один в комнате. Наблюдающий знал — я себя не убью. Я попытался — и понял, что не смогу. Видимо, в какой-то момент мне "отключили" память и навесили психические запреты на подсознание. Печальная новость... но мне уже всё равно.

Сквозь пелену безразличия пробилось первое желание — желание рисовать. Передо мной на столе лежал белый лист. В поисках темы для рисунка привычно заглянул в себя и уже не удивился тому, что увидел: холод и темнота арктической ночи, снежная пустыня, похоронившая мои чувства и надежды. Здесь не было полярного сияния — лишь тьма и пустота. С моим воображением и умением художника я мог бы легко изобразить это. Но почему-то начал рисовать совсем иное. Плавно струящиеся потоки крови. Глаза — такие родные и такие умоляющие глаза. Один за одним из моей вселенной исчезали цвета. Они оставались лишь на холсте. Почему нет сожаления и слёз? Наркотик. Теперь я буду привязан к нему всю жизнь. Я постараюсь сделать так, чтобы долгой она не была. Руки бездумно, сами выводили чудовищную картину, убившую мой разум. Холод и мрак... их никто никогда не увидит. Никто не узнает. Мама, бедная мама, теперь ты осталась одна... это было важно когда-то. Но теперь не трогало заледеневшую душу. Что? Земля? Где это? Неважно. Ликвидатором? Могу и ликвидатором, раз уж так надо. Хорошо, только закончу рисунок. Скажите, почему я беру его с собой? Разве это имеет значение? Видимо, имеет...

Я лечу на неизвестную мне планету по имени Земля. Там теперь будет мой дом? Ошибаетесь. Там будет моя могила.

Я проснулся рывком, словно вылетел из сна в явь. Провёл ладонью по лицу, оно оказалось влажным от слёз. А я думал, что разучился плакать. Во имя Создателя, как я мог забыть эту боль, эти мучения? Рана не зажила, просто затянулась, но под кожей образовался гнойник, медленно заражающий кровь. Теперь, наяву, охватившие меня во сне чувства постепенно отступали. Но я понял, что действительно ничего не забыл, не смог забыть! Моё кажущееся спокойствие — лишь эффект препаратов, ничего более. Прошло уже тридцать лет, а боль не стала меньше. Я должен найти цель, которая оправдает моё существование в моих собственных глазах, или всё-таки обнаружить брешь в опутавшей меня сети запретов и умереть.

Кто-то звонил в дверь. Наверное, Анриль. Кажется, вчера я опозорился, и теперь она будет меня ругать. Пусть ругает. Её слова — ничто в сравнении с той болью, которую мне причинил этот сон. На этот раз я, пожалуй, ради разнообразия даже не буду оправдываться. Пусть порадуется, подумает, что я усвоил урок.

Сразу открыть дверь посетителю я не смог. Сначала пришлось долго умываться холодной водой, приходя в себя. Потом одеться и принят наркотик. Теперь я спокоен и могу кого-то выслушать. Но Анриль, если это действительно была она, уже ушла. Я вспомнил, что должен поесть, особенно после вчерашнего истощения. Даже после довольно продолжительного сна я чувствовал себя ослабленным. Больше всего мне хотелось спать, не просыпаясь, дня три. К сожалению, на подобный подвиг я физически не способен. Да и вряд ли мне позволили бы столько спать.

Сон-воспоминание никак не шёл из головы. Сейчас, после наркотика, стало легче, но я не мог расстаться с ощущением, что разум сгорает в огне, мыслей не остаётся, и есть только чувства — отчаяние, ненависть, вина и очень много боли. За эти годы я изменился. Стал холодным, закопал себя в воображаемую могилу. Говорят, время лечит. Но оно не поможет, если отрезаны крылья. Никогда не чувствовал себя настолько сломленным, слабым и жалким, как в этом воспоминании. На самом деле, я остался таким же, как в том сне, просто привык к своему увечью, перестал обращать на него внимание. Приспособился. Я давно не видел здоровых сородичей, я не помню, какие они. Поэтому можно обманывать себя, представлять, что они все искалечены так же, как и я. Конечно, это не так, но кому помешает невинный самообман?

Анриль всё-таки нашла меня и поймала раньше, чем я успел проделать путь от столовой до своих апартаментов.

-Сайринат. Нам нужно поговорить.

-Опять будешь тыкать меня носом в ошибки?

-Ты действительно заслужил. Я могу понять твоё вечное стремление подставиться, но на этот раз ты подставил других.

-Понимаю. Из-за моей ошибки чуть не погибла Лина. И что, мне теперь головой об стену биться от осознания собственной глупости? Прости, не могу. Я ведь не могу причинить себе вред, даже столь незначительный.

-Сайринат, тебе, конечно, безразличны все окружающие, но ты подставляешь тех, кто отвечает за твоё состояние, в том числе меня. Поэтому в моих интересах хотя бы попытаться уговорить тебя не совершать одни и те же рискованные действия.

-Если тебе что-то не нравится, просто поставь ещё один блок на моё подсознание. Кажется, менталисты это умеют.

Несколько наших сослуживцев, бывших в столовой, не обращали внимания на этот диалог. Хотя, возможно, кто-то и прислушивался. То, что вожак гончих после каждого задания полоскала мне мозг, уже давно стало традицией. Я прислонился к стене, ожидая ответа. Настроение со всем соглашаться исчезло напрочь, наоборот, я получал некое удовлетворение от нашего разговора. Я хотел обидеть Анриль, вывести из себя, хоть и знал, что это практически невозможно. Гончие, пока они не оторваны от стаи, отличаются прекрасным самоконтролем. Чтобы вывести из себя одну, надо, по сути, взбесить всю стаю, а эта задача не из лёгких.

-Ты знаешь, что это не так просто, и метод запрещено применять без крайней необходимости. Неужели ты просто не можешь пойти мне навстречу? Тебе не дадут умереть, понимаешь? Незачем подставлять меня из-за того, что тебя заклинило на идее самоубийства.

Если бы не наркотик, из себя вышел бы я. Картины из сна всё ещё стояли перед глазами, да и чёрное отчаяние не спешило меня покидать.

-А ты знаешь, что со мной делает наркотик? Полное бесчувствие, безразличие ко всему. В том числе — к чужим проблемам. Поэтому я не пойду тебе навстречу, а буду поступать так, как считаю нужным сам.

-Лина тебе тоже полностью безразлична? Если бы ты хоть раз послушал меня...

-Можно подумать, она погибла. Да и тебя, Анриль, интересует вовсе не моё благополучие, а то, как бы не получить выговор от координаторов. Или я не прав? Никакого альтруизма, свойственного гончим, чистый эгоизм.

-Я защищаю интересы стаи. Насчёт эгоизма, ты знаешь, я стараюсь говорить на твоём языке. А ты принимаешь в расчёт только себя и свои желания, и никогда — окружающих. Я обязана заботиться о благополучии стаи. А наше благополучие волей координаторов во многом зависит от тебя.

-Как ты верно заметила, я — эгоист. И, пока ты не найдёшь причину, по которой мне будет выгодно тебя слушать, я не буду этого делать.

Я быстро вышел из столовой. Анриль, видимо, сдалась и не стала меня догонять. Возможно, разбор конкретно этого задания она ещё устроит, но позже, если не забудет. Когда я выходил из помещения, краем уха уловил чью-то реплику: "Ничего нового они друг другу сегодня не сказали". Видимо, для кого-то мои вечные споры с гончей стали развлечением.

К чести Анрили, сначала она старалась не начинать спор со мной в общественных помещениях. Но я периодически сам нарывался на скандал при свидетелях. Сейчас к нашим постоянным трениям все настолько привыкли, что почти не обращали внимания.

Впрочем, в Логове был кое-кто, одинаково хорошо относящийся и к гончей, и ко мне. И этот "кое-кто" не был привычным к нашим спорам. Буквально через пять минут после того, как я уединился в своих покоях, ко мне зашла Лина.

-Как ты себя чувствуешь? — мы задали этот вопрос почти одновременно.

-Нормально. Мне, вроде бы, досталось меньше, — Лина ответила первой.

-Это неизвестно. С тобой опять что-то сделали. И я хотел бы как можно быстрее выяснить, что именно.

Мне очень хотелось закрыть нос или перестать дышать. Нет, запах Лины был мне приятен, очень приятен, но это действительно был запах охотницы, а не человека. И он вызывал потускневшие воспоминания, насыщал их красками, манил, создавая неуместное влечение, и пробуждал слабое желание ударить, причинить боль, услышать крик, увидеть, как кровь потечёт по бледной коже. Но я не должен показывать этого. Лина не должна знать о моей болезни. Кто угодно, только не она.

Химера, нет, теперь уже полукровка прошла к дивану и забралась на него с ногами. Я невольно проследил за ней. Возможно, мне казалось под влиянием запаха, но её движения немного изменились. Я сел за стол и машинально просмотрел последние рисунки и наброски. С удивлением понял, что большинство из них посвящены Лине. Когда она успела стать для меня чем-то важным? Точно не тогда, когда я поставил её жизнь выше своей. Моё существование уже давно не стоит ничего, поэтому я с удовольствием прерву его, чтобы спасти другого.

-Что со мной произошло на этот раз? — спросила Лина.

Я перевёл взгляд на неё, наблюдая, как полукровка устраивается на диване.

-Один из учёных сказал, что две твоих ДНК теперь объединены. Значит, ты больше не химера, весь твой организм однороден. Если, конечно, люди действительно смогли проделать такое за столь короткий срок. Учёный сказал, что процесс завершён не до конца. Надо снова осмотреть тебя в лаборатории, чтобы понять точнее, что именно случилось.

-Снова лаборатория? — спросила Лина, наклонив голову и пристально глядя на меня. — Хорошо.

Нет, она определённо двигается по-другому! Смутное воспоминание всплыло на поверхность, пытаясь привлечь моё внимание. Пока мы шли до лаборатории, я продолжал наблюдать за Линой, и подозрения постепенно перерастали в уверенность.

Говорят, ротасс-нок'ан взрослеют, проходя весьма ярко выраженные стадии. Младенец до пяти лет, ребёнок до десяти, подросток примерно до пятнадцати. После пятнадцати-семнадцати лет рост резко замедляется, вторичные половые признаки, вроде длинного гребня у охотниц, длинного хвоста и хорошо развитых крыльев у воинов, большая разница в росте уже ярко выражены. В этот же период, с пятнадцати-семнадцати и примерно до двадцати, происходит и половое созревание, но не психологическое. В это время может поменяться узор на коже, голос, запах. И молодые ротасс-нок'ан пока неосознанно начинают искать на свои... головы первые приключения сексуального характера. Выражается это в том, что они подсознательно пытаются соблазнить привлекательных особей противоположного пола. Как правило, проделать это у них получается только с воинами и охотницами их же возраста, и то не всегда, поскольку соответствующие навыки ещё не отточены, да и взрослый запах может не сформироваться окончательно. Про родителей, кстати, тоже забывать не стоит. Добропорядочные взрослые тщательно следят за тем, чтобы подростки не познали физическую близость слишком рано.

Вот Лина мне сейчас напоминала такого подростка лет семнадцати. Не понимает, что делает, и не знает, чего хочет. С первого взгляда — взрослая охотница, пообщаешься чуть больше — ещё ребёнок.

Через некоторое время компания в составе меня, Лины и Анрили обсуждала результаты обследования.

-Ошибки нет, — сказал я. — Теперь Лина действительно полукровка. Пятьдесят процентов ДНК соответствуют ликвидаторам. Нужно ещё немного времени, чтобы уточнить, но по генотипу она похожа на ле Виа аль Лиондрэ.

-А исходную ДНК Ангелины ты не проверял? — спросила Анриль.

-Не до того было. Но данные у меня остались. Может, удастся даже составить генетическую карту и определить донора. Пятьдесят процентов ДНК те же, что были и раньше, на тридцать пять процентов гены общие для людей и ротасс-нок'ан, пятнадцать процентов индивидуальны для людей.

-Очень большой процент сходства.

-И что это значит? — спросила Лина.

-Ты теперь больше ликвидатор, чем человек, — объяснила Анриль.

-Но моя внешность...

-Определяется, как я полагаю, как раз теми пятнадцатью процентами, — закончил я за неё.

-Как человеческие учёные смогли проделать это? — спросила полукровка.

-Не знаю. У нас не очень любят генную инженерию, эта наука, хоть и используется, развита сравнительно слабо. Но Анриль может сообщить немного больше, верно?

Гончая прикрыла глаза, взгляд стал отсутствующим. Мы сидели в моей гостевой комнате: я за столом, Лина с Анрилью — на диване.

Наконец, Анриль вынырнула из транса и сообщила:

-Обнаружить нужную информацию сходу не удалось. Координаторам известен метод переписывания ДНК с использованием специальных штаммов вирусов. У нас эта технология практически запрещена и не совершенствуется очень давно. Это всё.

Я, в общем-то, не удивился. Генную инженерию мы не любили, можно сказать, из принципа, а старых разработок нам вполне хватало. Возможно, люди на их этапе развития уже могут иметь какую-либо технологию в этой области, неизвестную нам. Научились же они ментальному кодированию.

-Сайринат, ты сможешь проверить активность нового генотипа Ангелины? Я боюсь, она может начать мутировать.

-Сомнительно. Многие её органы и так по строению не отличаются от органов ликвидаторов. Если какие-либо изменения в физическом плане и будут, то незначительные. Скорее всего, это даже пойдёт Лине на пользу.

-И всё же, проверь.

-Мне понадобится помощь гончих. Моя специализация очень далека от прикладной генетики.

-Я бы поспорила с этим утверждением, — ответила Анриль.

-И много времени это займёт? — спросила Лина.

-Не знаю. Никогда не занимался ничем подобным. Будет интересно. Анриль, а что за технология переписывания ДНК с помощью вируса?

-Посмотри сам. Эта информация не является закрытой. Но, по моим ощущениям, это знание окажется для тебя бесполезным.

-Хорошо. Лина, когда приступим к исследованиям?

-Как можно быстрее. Хочу понять, что со мной сделали и чего мне ждать. Кстати, я должна буду на днях вернуться и отчитаться перед Командиром.

-Собираешься в их группу? — спросил я.

-Возможно. Надо же начинать с чего-то возвращение в человеческий мир.

Я не думал, что это удачный выбор, но не мне было решать. В конце концов, что я сам знаю о людях?

В конечном итоге, моё участие в исследовании свелось к тому, что я помогал налаживать аппаратуру, а гончие занимались, собственно, анализом результатов. Они бы и с аппаратурой могли справиться без меня, но не хотели каждый раз лазить по базам данных и искать инструкции к технике. Природа посмеялась над ними, наделив не очень хорошей памятью. Но, учитывая, что гончие имеют прямой доступ к большинству баз данных нашего государства, память им нужна только для хранения личных впечатлений.

Насчёт Лины я не ошибся. У полукровки определённо просыпались дайр'анские инстинкты со всеми вытекающими последствиями. Мне стало неловко общаться с ней, особенно смотреть на неё во время разговора, хотя раньше мне это нравилось. Для меня она всё ещё оставалась ребёнком, и дело тут было не во внешности, а в её психике и отношении к миру. Лина только начала заново осознавать сложность бытия, память к ней возвращалась крайне медленно. Словом, я не воспринимал её как взрослую охотницу, а, когда испытываешь невольную тягу к детям, появляется очень противное ощущение...

С другой стороны, всё было вполне логично: у Лины был запах взрослой охотницы, а их я давно не видел, она неосознанно пыталась меня соблазнить, пусть и не очень успешно. Я не мог совсем не реагировать. Но из собственного опыта знал, что объяснить Лине, что именно она делает не так, не смогу. Немного другой наклон головы, чуть более продолжительный взгляд из-под прикрытых век — ощущение притягательности складывается из незначительных, казалось бы, деталей. И, даже если я отмечу и запомню их все, Лина всё равно не сможет за собой уследить. А я почему-то не решался даже намекнуть, что именно меня теперь не устраивает в нашем общении, хотя полукровка сама заметила, что я стал вести себя с ней по-другому. Что характерно, на вопрос, что именно изменилось, она тоже не смогла ответить.

Лина навещала нас раз в два дня. После очередного обследования мы оставляли гончих изучать результаты и шли ко мне в комнату. Лина теперь почти не общалась с Анрилью — только со мной. Она рассказывала мне новости о людях, иногда задавала какие-то отвлечённые вопросы. У меня новостей не было и быть не могло.

Как обычно, полукровка сидела на диване. Рядом на столике стояла тарелка с виноградом, который Лина методично поглощала в процессе беседы. Я сидел за столом и шлифовал когти. В общем, всё как всегда.

-Сайринат, послушай... я не могу понять, как, но я меняюсь. Скажи, ты чувствуешь эти перемены, правда?

-Да, — ответил я, сосредоточившись на когтях.

-И из-за этого все странности? Я уже говорила тебе, я не могу внятно описать, но чувствую, что ты... как-будто относишься ко мне немного иначе. Избегаешь смотреть на меня во время разговора. Я не хочу тебя обидеть.

-Ты меня не обидела. Что насчёт перемен, которые ты заметила, то они неизбежны. Всё пройдёт.

-И мы будем общаться как раньше? Сейчас меня не оставляет чувство, что тебе неприятно моё общество.

В чём-то она была права. Своим присутствием полукровка выводила меня из равновесия, я чувствовал себя как после пробуждения от того кошмарного сна-воспоминания. Ощущение, что ещё немного — и я снова начну сходить с ума, попеременно рычать от злости, выть от отчаяния и плакать от собственного бессилия. К счастью, наркотик удерживал меня от подобного.

-Время покажет. Пока я не могу ничего сказать.

-Сайринат, ты уходишь от ответа. Я хочу знать, почему ты теперь смотришь в стену во время разговора, а вид у тебя такой, словно ты вздохнуть лишний раз боишься. Что произошло со мной, что так влияет на тебя?

-Ты стала полукровкой. Это всё, что я могу сказать.

-Я часто видела, как ты рисуешь. Но не видела, что именно. Можно посмотреть? — Лина резко сменила тему. Разумное решение.

-Почему бы и нет? Сейчас закончу с этой рукой и покажу.

Закончив уход за когтями, я прошёл в свою спальню и выдвинул из стены ящик с рисунками. Я взял стопку чёрно-белых: тех, что были посвящены Земле, но предварительно вытащил из неё все изображения Лины. Как я ранее отмечал, их оказалось на удивление много.

Я вернулся в комнату и отдал рисунки Лине. Наши пальцы соприкоснулись всего на мгновение, но этого хватило, чтобы кровь по жилам побежала быстрее и появилось сильное желание полной грудью вдохнуть её запах, а ещё лучше — прижаться носом к её коже, к нежному запястью или, скажем, шее. И где мой когда-то впечатляющий самоконтроль?

Я заметил, что полукровка тоже задышала чуть тяжелее. Нет, с этим надо что-то делать. К счастью, я объяснил Лине, что ротасс-нок'ан очень редко касаются друг друга во время общения. Из-за наличия острых когтей любое прикосновение ладонью часто воспринимается как угроза. Но не могу же я во время общения с полукровкой постоянно носить фильтры и её заставить? Да и как обосновать это, не признаваясь, что меня к ней тянет, и я ничего не могу с собой сделать?

Лина разложила чёрно-белые картинки прямо на диване. Ничего примечательного в них не было: какие-то пейзажи, вещи из человеческого мира, за которые зацепился взгляд.

-Ты чудесно рисуешь. Наверняка где-то учился.

-Да, я посещал художественные семинары. Руководители утверждали, что я способен научиться лучше. Но рисование никогда не было для меня чем-то большим, чем успокаивающим хобби.

-И как же рисование тебя успокаивает?

-Знаешь, качественно сделанная карикатура на твоего неприятеля может доставить массу положительных эмоций.

-Интересно, — тихо произнесла Лина, перебирая рисунки. — А как бы ты изобразил меня?

Я сделал вид, что не услышал вопроса.

Лина стала приходить реже, общение с людьми увлекало её всё сильнее. И я стал ревновать её к людям. Наркотик не давал этому чувству затмить мой разум, но уже не мог от него избавить. Лина была единственным дорогим для меня существом, и я хотел, чтобы она была со мной или хотя бы в моём мире. Я очень хотел бы сделать из неё настоящую, взрослую охотницу, прекрасную, стремительную и дикую. Но она была не такой. По воспитанию Лина была человеком, и не хотела меняться. Впрочем, я очень хорошо помню наших девочек. Порой они бывают такими добрыми и мирными, но только до первой охоты. Потом их характер начинает ломаться. Но как будет лучше для Лины, так увлечённой миром людей?

У меня была двоюродная сестра — тёзка: Сайрината де Рикари. Она на три года моложе меня, и я был единственным существом, помимо матери, к которому Ната была сильно привязана. Но их отношения с матерью всегда были весьма прохладными, поэтому с годами Ната всё больше общалась именно со мной и делиться различными проблемами приходила прежде всего ко мне.

Была осень. В землях рода Лиондрэ времена года не сильно отличаются друг от друга, поэтому наступление соответствующего сезона мы отличали только по календарю. Со времени первой охоты Сайринаты прошло, самое большее, пару месяцев. За это время мы виделись всего несколько раз, и то мельком. Я подрядился помощником к другу, который начал самостоятельный исследовательский проект, где очень нужны были даже мои куцые на тот момент познания в токсикологии. Приходилось срочно изучать много материала, который по официальной образовательной программе должны были давать ещё не скоро. Художественными семинарами пришлось пожертвовать, потому что сравнительную культурологию я бросать не собирался. Однако я решил, что обязан найти время и нормально поговорить с любимой кузиной.

-Я не знаю, что со мной происходит, — говорила Ната. — Я едва сдерживаю себя, чтобы не хамить матери и наставникам. Самый пустячный повод порождает злость и обиду. Иногда я срываюсь на подругах, как некоторые из них раньше срывали злость на мне.

-Ответ очевиден: ты взрослеешь.

-Что, всё так просто?— тёмно-изумрудные Натины глаза смотрели на меня недоверчиво и с вызовом. — Причина так банальна: я взрослею?

-Вспомни меня года четыре назад, — предложил я. — В кого превратился тихий и неконфликтный мальчик за каких-то семь или восемь месяцев? Мне повезло, что рядом есть старшие товарищи, готовые удержать от необдуманных поступков. Хотя я на них до сих пор злюсь. Да вообще, забудь ты об этом, Ната. Всё придёт в норму, надо только переждать.

-Но не останется, как было. Хотя нас и учат, что перемены — это хорошо, я не хотела меняться.

-А я хотел, представляешь. Едва ли не с семи лет я так мечтал, что однажды вырасту и стану достаточно сильным и смелым, чтобы бросить вызов другим воинам!

-По-моему, эта агрессивность тебя не красит. Совсем.

Я только досадливо фыркнул.

-Тебе не понять, Ната. Среди охотниц не принято, пустота меня поглоти, унижать слабейшего, вы не начинаете драться, едва только отрастают ядовитые зубы! Вы не выкрикиваете оскорбления и не называете друг друга слабачками! Да даже если кто-то и назовёт, вы можете это проигнорировать. Мы — не можем. Когда тебе в лицо швыряют вызов, а ты не можешь ответить, это... это даже не обидно, это просто больно.

-Ты прав. Я действительно не понимала и никогда не смогу понять. Но речь не о тебе, Сайр, а обо мне. Мне незачем меняться. Я не хочу!

-Ната, я... я ведь не охотница. Иногда тебе тяжело понять меня, мне — тебя. Почему бы тебе не обратиться за советом к матери?

-Ей нет до меня дела.

-Так не бывает! Не хочешь пойти к своей маме, пошли к моей. Она-то уж точно сумеет тебя успокоить и обнадёжить получше, чем я. Я только так — свои проблемы в ответ вылить.

-Не стоит, брат. Ни к чему обременять тётю Виакерру. Я справлюсь, правда.

-Ага, я тоже так думал. Так сказать, я — самый умный, сам разберусь со всеми своими проблемами. Ну и сколько бы новых проблем я нацеплял, если бы мой добрый, но непреклонный друг не ловил меня за хвост, не давая лишний раз сцепиться со сверстниками по малейшему поводу? Говоришь, меня агрессивность не красит? А, если бы не он, я бы сейчас был агрессивнее раза так в два или даже в три. Так это я к чему: у тебя сейчас такой период, что от помощи старших лучше не отказываться. Пойдём к маме, она сейчас как раз должна быть свободна.

-Сайр, не надо, я...

-А я сказал, что надо. Ната, будешь упираться — за руку потащу.

Сайрината потом благодарила меня за то, что я всё-таки заставил её пойти и рассказать о происходящих с ней изменениях старшей охотнице. Оказывается, её собственной матери в это время было настолько некогда уделить единственной дочери капельку своего внимания, что она даже не знала, что Ната уже была на первой охоте.

Сайринате взросление далось нелегко. Её психика расшаталась, доходило до нервных срывов. Но потом всё стало хорошо. Моя кузина стала настоящей охотницей, очень рассудительной и уверенной в себе. Но она всё-таки родилась дайр'аном, её с детства готовили к тому, что однажды она начнёт охотиться, что это превратится не в прихоть — в потребность психологического характера. Она знала, что будет меняться. И даже для неё это оказалось тяжело, потому что никто не может подготовиться к нашему резкому взрослению, когда психика почти полностью перестраивается за каких-то полгода. В последующем взросление — лишь закрепление этих изменений и окончательная установка характера. Что будет, если сломать первой охотой психику человека, подобного Лине, заставить его быстро перестроиться и сделать хищником навсегда, без права выбора и возможности повернуть всё вспять?

У людей есть выбор. У ротасс-нок'ан — нет. И нечестно лишать Лину выбора просто потому, что так хочется мне. Какое значение может иметь желание живого мертвеца?

По просьбе Анрили я попытался найти донора нового генотипа Лины. И, говоря до конца, я почему-то был не рад, узнав результаты. Оказалось, что исходная ДНК дайр'анских тканей Лины, когда она ещё была химерой, соответствовала... моему деду по материнской линии, Ксалрасу де Рикари. А сейчас у неё был такой генотип, словно у дедушки когда-то давно был роман с человеком. Чисто теоретически, человек и ликвидатор способны дать вполне жизнеспособное и плодовитое потомство, хотя это два совершенно разных вида, развивавшихся на огромном расстоянии друг от друга.

Ради интереса сравнил гены Лины со своими собственными. Сходство между нами оказалось не очень большим. Родство прослеживалось, но не более сильное, чем у членов одного клана.

У гончих с их исследованиями, кстати, что-то не ладилось. Насколько я понял, активность Лининых генов менялась от проверки к проверке. Я предложил Анрили для начала посмотреть, за что вообще отвечает дайр'анская часть генотипа нашей подруги. Как ни странно, до этого гончие без меня не додумались.

Лина куда-то пропала. В последнее время она много рассказывала мне о неком человеке по имени Николай. Я этого Николая не видел, но про себя уже желал ему всего самого худшего. Я прекрасно понимал, что это неправильно, но сделать с собой ничего не мог. У меня было мерзкое ощущение, что из-за этого человека Лина стала реже приходить в Логово. Но, может, так и надо?

И снова мысль потянула за собой ассоциацию, а та — воспоминание.

"Ты стал уделять мне очень мало внимания, Тёмное пламя".

"Брось, я занимаюсь нашим проектом больше, чем всем остальным".

"Вот именно, ты занимаешься проектом. Но ты ведёшь себя уже как партнёр по этому исследованию, а не как друг".

Я злюсь. Я проверяю сложнейший расчёт, который ещё предстоит подтвердить практически, а друг мешает мне бессмысленными фразами.

"К чему эти слова, Шаен? Ты отвлекаешь меня".

"Мне важно знать", — стальным голосом произносит он и резко хватает мою руку. Я смотрю ему в глаза. Шаеннат кажется обманчиво хрупким и женственным, но он — очень сильный и опасный противник, как и я, один из лучших воинов. Будучи старше на пять лет, он мне как брат. В сине-зелёных глазах горят алые искорки, но я не могу понять, что его злит.

"Что именно?" — вероятно, мои глаза также меняют цвет, потому что поведение Шаенната меня раздражает. Только здравый смысл удерживает меня от того, чтобы вызвать единственного друга на дуэль.

"Почему ты меня избегаешь?" — взгляд глаза в глаза, долгий, выматывающий. И я первым отвожу глаза.

"Шаен, я..." — я хотел начать оправдываться, сказать, что вовсе не избегаю его, но понял, что это не так.

"Не говори. Мне всё ясно. Ты влюбился. Извини, — Шаеннат отпустил мою руку. — Ты влюбился, поэтому у тебя больше нет времени на меня. Это нормально. Наверное, так и должно быть".

Ни тогда, ни сейчас я не смог избавиться от ощущения, что Шаен убеждал сам себя. В то время я ещё не знал, что такое ревность, и не мог понять его чувств. Шаеннат попытался подружиться с моей избранницей, но ничего хорошего из этого не вышло. Однажды Миолина поставила меня перед выбором: или она, или Шаен. И я поступил глупо и подло — не стал защищать нашу дружбу, пожалуй, самое ценное, что вынес из детства. Тогда я просто не понимал. Теперь уже поздно что-то исправлять. Я просто сказал Шаеннату: "Пройдёт время, и она забудет о моём обещании, привыкнет. Всё будет как раньше". Но я, дурак, предал друга и даже не понял этого! Я не понял, почему Шаен разозлился на меня. Друзья детства, из-за моей ошибки мы расстались почти врагами. Шаеннат очень сильно любил меня и не менее сильно ревновал. А я не смог вовремя понять, насколько сильно.

И сколько было сделано таких ошибок, которые уже не исправить?

Я должен сделать выбор, впервые за долгие годы. Я не знаю, какой будет цена ошибки. Или я рассказываю Лине о своей болезни, или просто выгоняю её. Выгоняю навсегда.

Если я расскажу ей о своём изъяне, как она станет ко мне относиться? Начнёт жалеть, утешать? Станет опасливо держаться подальше? Я не хочу этого. Но что-то надо предпринять. Несмотря ни на что, нас тянет друг к другу слишком сильно, полукровка никогда не разорвёт эту связь. А это нужно сделать, иначе однажды я либо не смогу себя сдержать, либо навсегда утяну её за собой в тёмную бездну отчаяния и беспросветности. Если я просто признаюсь ей в том, что болен, этого может оказаться недостаточно. Значит, мне остаётся только одно, то, чего я так не хотел — я могу причинить ей боль. Я ведь сумел играючи ранить Шаенната. Не думаю, что с Линой всё будет сложнее. Но я никак не мог решиться на этот шаг, пока Анриль не сказала, что Линины гены дайр'ана становятся активнее после того, как она проводит время со мной. Я и сам чувствовал, как жажда одновременно убить и обладать становится сильнее. Ещё немного, и я просто начну удерживать её возле себя силой. Если я действительно хочу, чтобы Лина осталась человеком, надо действовать. Так будет лучше для нас обоих.

И снова воспоминание из далекого прошлого привлекло моё внимание. Я — не чистокровный Лиондрэ, носитель генов враждебного рода Крадущихся. Большинство из тех, кто узнавал правду о моей родословной, сразу начинали относиться ко мне, как к проклятому. Только трое из тех, что знали мой секрет и не принадлежали к моей семье, относились ко мне иначе. Чарриэнна, моя первая любовь, даже захотела от меня ребёнка. Я отговаривал её, но охотница переспорила меня и раз и навсегда убедила в том, что я не должен стыдиться того, в чём нет моей вины. Каким бы ни был мой геном, я — один из сильнейших воинов если не рода, то ветви точно.

Но одно дело быть носителем генов враждебного рода, другое — быть носителем страшной и опасной болезни. Нет, я не буду рисковать и рассказывать Лине правду.

Полукровка могла бы спасти меня от одиночества, но что я могу дать взамен? Зачем манить дуновением ветра, когда у меня сломаны крылья? Я ничего не могу ей дать, и место её не рядом со мной, а с людьми. Если надо потушить последний тлеющий уголёк в барханах пепла, я сделаю это. Сделаю, потому что обязан хоть кого-то спасти от себя. А Лине находиться рядом со мной слишком опасно.

Это так просто — обратить свой яд в злые слова. Мой голос всегда спокоен, лишён эмоций. Я не соврал ни в чём, просто сказал не всю правду. Так просто оказалось обидеть наивную, ранимую душу. Я видел, как в её прозрачных, как вода, глазах блестели слёзы. Я довёл роль до конца, хотя это было очень тяжело. Мне хотелось схватить её, прижать к себе и не отпускать больше никогда. Но я, напротив, гнал её от себя. Гнал, пока ещё мог. И она ушла. Ушла в слезах, и больше не вернётся. Мне больно, но рана заживёт. Я забуду, я привыкну к одиночеству.

Анриль была в шоке. Нет, гончая не повышала на меня голос, она просто не могла понять, зачем я сделал это. Я ответил просто: мне было слишком тяжело рядом с Линой, а ей было слишком опасно рядом со мной. И тогда Анриль просто тихо извинилась.

-За что ты просишь прощения, гончая? — спросил я.

-За то, что ты один. За то, что не могла понять твоей жажды смерти. А достаточно было всего лишь представить, что я сама осталась совсем одна.

-Тебе не за что извиняться. Вы пытались помочь, когда я только прибыл сюда. Но мои раны не излечить.

Гончая неправильно поняла мои страдания. Для воина одиночество не так уж губительно. Но я не стал её разубеждать. Мною вновь овладела тяжёлая апатия. Только иногда я вспоминал. Но события тридцатилетней давности потускнели и перестали вызывать отклик. Нет, я вспоминал, как в глазах полукровки блестели слёзы, словно каждое моё слово ножом вонзалось ей в сердце. Если я поступил правильно, оградив её от себя самым надёжным методом, почему мне так больно?

Однажды Лина вернулась в Логово. Мне почти не пришлось играть, чтобы показать ей равнодушие. Но оно было ей не нужно.

Она смирилась. Я вижу — ей уже не больно, рана зажила. Должно быть, я вовремя разрезал нашу связь. Она живёт человеком, она любит человека. Но почему от этого так плохо мне? Ведь я этого хотел! Она могла спасти меня от одиночества. Но я сам выбрал иной вариант. Я сам почти ничего не ощущаю и не хочу, чтобы кто-то ещё мучился за меня. Бесчувственная тварь, а таким меня называют, не заслуживает чужих слёз.

Теперь, когда я обрезал нить, придававшую моему существованию какой-то смысл, я смогу спокойно встретить смерть, без сожалений, как и хотел. Меня снова ничто не держит, и я готов встретить свой конец. Обо мне никто не будет жалеть, и это правильно, так должно быть.

Пусть у Лины всё будет хорошо с её Николаем. Пусть её хищная природа никогда себя не проявит. А я... скоро я умру и буду забыт, как забыли обо всех, кто был до меня. Я умру, почти не оставив за собой счастья — лишь осколки разбитых судеб. Может ли быть, что я жил, чтобы не просто обрывать, а ломать чужие жизни вместе со своей? Как хорошо, что жизнь Лины я не успел сломать. Скоро я воссоединюсь с теми, кто ушёл раньше, скоро предстану перед ними, мечтая о прощении. Зачем дальше существовать с этим грузом на душе, путаясь в прочных сетях?

Часть третья

Путь хищника

Бывает больно убивать,

Но ей нельзя остановиться,

Ей остаётся выживать,

И невозможно измениться.

Ангелина

Совсем недавно я считала, что моя жизнь рухнула, и нет смысла снова пытаться стоить что-то на обломках. Впрочем, я считаю так до сих пор. Почему я ещё жива? Потому что путь был выбран за меня, и пока я не могу свернуть. То ли не хватает решимости и силы, то ли жестокости. Тяжело совершить самоубийство, когда остаёшься для кого-то последним, что имеет смысл. Да и трудно будет снова отважиться убить себя, моё тело очень хочет жить. Меня колотит, когда я вспоминаю, как сделала шаг в пустоту. Но благодарить Сайрината за спасение моей жизни я всё равно не собираюсь. Слишком часто я слышу, что нужно ему, и слишком редко вижу интерес к моим желаниям.

Я смотрю на себя в зеркало. Волосы распрямились и потемнели. Лишь последняя треть остаётся светлой. Мой новый цвет не чёрный, как казалось вначале, а тёмно-синий со стальным отливом. Сейчас мои волосы достигают лопаток. Они стали очень чётко делиться на пряди, волосинки словно слипаются, как бы я их ни расчёсывала. Цвет глаз тоже стал более тёмным и глубоким, что-ли. Зрачки вытянулись и стали вертикальными. Я вглядываюсь в своё отражение. Порой мне кажется, что я уже вижу бледные линии на щеках. Сайринат утверждает, что у меня должен появиться индивидуальный узор, тёмно-синий, под цвет волос.

Я выдавливаю из тюбика на ладонь порцию прозрачного геля и начинаю втирать в живот, бока и плечи. Гель холодит кожу. Я выдавливаю новую порцию и принимаюсь натирать голову и шею. Средство впитывается почти мгновенно, неуловимо изменяя запах. Я должна пользоваться им каждый день, чтобы оградить себя от возможной агрессии со стороны Сайрината.

Не знаю, сколько я уже живу в Логове, но, наверное, недели две или три. Первые несколько дней Сайринат практически не трогал меня, только показывая, как пользоваться бытовой техникой, и принося мне еду и воду. Потом они с Анрилью начали меня учить. Было довольно интересно изучать внеземной язык, но дело продвигалось медленно, поскольку мне, в общем-то, не хотелось покидать Землю.

В зеркале отражалась открытая дверца ванной. Ванная была сделана из какого-то незнакомого мне матово-золотистого материала, гладкого, но при этом не скользкого. То была скорее не ванная, а небольшой бассейн площадью где-то пять квадратных метров и глубиной примерно сто восемьдесят сантиметров. В самом бассейне на разной высоте имелось несколько сидений. Вообще-то, подобной роскоши ликвидаторам на "диких" планетах вроде Земли не полагалось, но Сайринат перестроил отданную ему жилплощадь на свой вкус, благо денег у него оказалось достаточно, чтобы оплатить перевозку мебели от центральных планет к Земле. И я была этому рада, поскольку мне очень нравилось сидеть в наполовину наполненном бассейне. Но в последнее время Сайринат не позволяет мне проводить там много времени, поскольку надо учиться. Вообще меня преследовало мерзкое ощущение, что я возвращаюсь в школьные годы ужасные. К тому же мне казалось, что ликвидатор обращается со мной так, словно мне лет четырнадцать, а не двадцать шесть.

Раздался громкий стук в дверь. Быстро закончив мазаться, я замоталась в пушистый нежно-голубой халат и пошла открывать.

За дверью предсказуемо оказался Сайринат.

-Можешь дышать, я намазана, — сообщила я на всякий случай.

-Я чувствую. Ты скоро выйдешь?

-Осталось только одеться.

Сайринат отступил назад, давая понять, что он готов подождать.

Одежду для меня ликвидатор припас заранее. Видимо, он решил, что я уйду с ним в Логово, сразу же после моей первой охоты. Я с содроганием ждала, когда начнут проявляться признаки охотничьей тяги, но, к счастью, как ни старалась, пока не могла обнаружить у себя ни одного из симптомов, о которых рассказывал Сайринат.

Моя одежда лежала у дверцы бассейна. Я вернула халат на вешалку и быстро натянула бельё и то тёмное чешуеподобное нечто, что сейчас было моей повседневной одеждой. Сайринат заточил мои ногти, превратив в когти дайр'ана, и человеческую одежду я рвала. Новая обувь ощутимо отличалась от привычной мне. Дело в том, что у ротасс-нок'ан пятка выражена гораздо слабее, чем у людей, поскольку при ходьбе они опираются только на носок. Сайринат надеялся, что биологически кости моих ног ещё достаточно молоды, и у меня есть шанс выработать "правильную" походку, поэтому и обувь мне подобрал дайр'анскую, "коррекционную", как он сказал. Я назвала этот эквивалент человеческих туфель босоножками. Подошва у них была только на носке, далее они поднимались до щиколоток, жёстко фиксируя пятку. Спереди зачем-то была шнуровка, которая начиналась от середины стопы и заканчивалась, опять же, на щиколотках. Пальцы ног оставались открытыми. Вообще Сайринат объяснил мне, что на его родине принято оставлять когти на руках и ногах открытыми, а то вдруг на дерево захочешь залезть?

Справившись со шнуровкой, я вышла в комнату. Сайринат сидел на своём обычном месте, за столом слева от двери в ванную, и смотрел в одну точку. Когда я вышла, он плавным движением скользнул в ванную и закрылся там.

В отличие от золотисто-синей ванной, гостевая комната была выполнена в белом цвете, как и большая часть жилых комнат в Логове. Белые стены, белый стол, белая тумба у дивана, белый ковёр, светящийся белым потолок. Огромный, в пол-комнаты светло-кремовый диван выглядел в этой монохромной комнате очень ярким. Он был овальным и имел высокую спинку, которая постепенно становилась ниже вдоль боков и совсем исчезала только на небольшом участке спереди. У стены на этом похожем на гнездо диване лежала моя постель — пара подушек и одеяло. Хотя то, что дал мне Сайринат, больше напоминало перину, чем одеяло. Когда я по старой привычке заматывалась в него, чувствовала себя так, словно попала в мягкое облако. Но спалось мне здесь на удивление хорошо. За диван, одеяло и ванную я была почти готова мириться со своим положением. Фактически я была пленницей. Официально мне никто этого не говорил и за руку не удерживал, но Сайринат неизменно находил предлог держать меня в комнате. Даже когда я выходила, он всё время сопровождал меня. Анриль и другие ящеры в ситуацию не вмешивались, очевидно, считая, что это наше с Сайринатом дело.

-Ты не голодна? — за размышлениями о своей нынешней жизни я пропустила момент, когда Сайринат вернулся и снова расположился за столом.

-Пока не очень.

-Ты очень мало ешь и худа. Ты не больна?

Я оглядела свою фигуру. Лишнего жира не наблюдалось, но и признаков дистрофии тоже.

-Возможно, из-за груди ты кажешься тоньше, чем есть. Всё же следует кормить тебя лучше. Скажи, тебе нравится еда в Логове?

-Да, — ответила я сквозь зубы.

-Почему ты злишься?

-Потому что я не хочу и не могу есть больше.

-Ты согласишься, если я буду готовить для тебя?

-А ты умеешь? — я удивлённо воззрилась на ликвидатора.

-Если охотница добывает еду, воин должен её готовить.

-Приготовь, а я попробую.

-Я сделаю немного мяса для начала. Ты выучила новую грамматику, которую я тебе объяснял?

Такой переход с темы на тему был явным признаком того, что Сайринат хочет меня чем — то отвлечь, чтобы самому уйти и закрыть дверь, кода для которой я не знала. Моих же просьб сказать его воин словно не замечал. Анриль рекомендовала потерпеть и временно воздержаться от разговоров на эту тему, видимо, считая, что пока лучше просто плыть по течению. Я и плыла, даже найдя в этом некоторое удовольствие. Наверное, я слишком устала думать и переживать, как буду жить дальше, а пока от меня ничего не зависело, и можно было расслабиться и просто учиться, делая вид, что Сайринат не выгонял меня, я не жила среди людей. К несчастью, память и совесть твердили об обратном, и их становилось всё тяжелее заткнуть даже во время учёбы.

Грамматика общегосударственного языка Симбиотического Союза Видов Звёздного Сектора "Драконий Коготь" отличалась простотой и отсутствием исключений из правил. Куда большей проблемой в изучении языка было запоминание слов. Анриль обучала меня с применением какой-то методики ассоциативных связей, намертво спаивая в моём сознании слово с его точным значением, но непривычный к чужому вмешательству мозг мог запомнить довольно ограниченное количество материала за раз. К тому же, усвоение другой информации ухудшалось, а вспоминать значения новых слов я иногда начинала совсем некстати, порой впадая в некое подобие ступора. Анриль утверждала, что это пройдёт, и что мне надо параллельно что-то запоминать самостоятельно, чтобы не забыть, как это делается. Поэтому я упорно учила грамматику и основы общих дисциплин вроде химии, биологии и физики. Какие-то знания у меня остались, но они были весьма поверхностными. Сайринат также сказал, что необходимым предметом является философия, но он не хочет мне её объяснять, чтобы не запутать. Поэтому мои знания о том, какая у ротасс-нок'ан мораль и этика, стремились к нулю.

"Слова, обозначающие свойства, изменяются в зависимости от того, являются ли они для предмета постоянными, кратковременными или долговременными. Постоянные свойства обозначаются префиксом..." — читала я слова, выведенные скользящим почерком ликвидатора. Читала, кстати, уже третий раз, и никак не могла запомнить.

Запахло едой. Оторвавшись от бумажки, я посмотрела на входную дверь. Сайринат поставил на стол блюдо. Я почти видела, как от мяса до моего носа тянется ниточка божественного аромата.

-Как успехи? — поинтересовался Сайринат.

-С большим трудом, — ответила я.

-Может, стоит изменить методы? — спросил ликвидатор.

-Каким образом?

-Например, как сказать "он посинел от холода"?

Я перевела почти машинально, поскольку моё внимание было отвлечено запахом еды.

-По-твоему, это будет постоянное свойство?

-Э... нет. А, точно, там префикс "па".

-Правильно, можешь поесть, если хочешь.

Поскольку запах мяса окончательно завладел моим сознанием, уговаривать себя дважды я не заставила и быстро пересела за стол.

"Пожалуй, за такую еду можно простить даже домашний арест... или не прощать?" — думала я, смакуя нежное, сочное мясо, исходящее сладким соком. Неожиданно я поняла, что оно закончилось.

-А что так мало? — спросила я почти возмущённо.

-Я не знал, понравится тебе или нет, — ответил Сайринат.

-Понравилось. Спасибо большое.

Сайринат что-то пробормотал.

-Что, прости?

-Если ты — бездарь, научись нормально готовить, — перевёл ликвидатор. — Любимая фраза деда, когда он начинал критиковать меня или отца.

-А ты — бездарь? — удивилась я.

-Нет, но некоторое время вся семья считала именно так.

-Почему?

-Примерно до семнадцати лет я был довольно слаб физически, умственные способности не демонстрировал, чтобы сверстники не били. Мой талант в рисовании дед игнорировал.

-Он был авторитетом в семье?

-Да, его уважали даже в других кланах. Перечить ему смела только мать.

-Какие вообще порядки в семьях и кланах?

Я встала из-за стола и перебралась на диван, поскольку Сайринат стоял рядом, как башня. Не знаю, почему, но он никогда не садился на диван. Для меня оставалось загадкой, зачем он вообще его поставил, поскольку этот предмет мебели появился в Логове гораздо раньше меня.

Сайринат сел за стол.

-Клан состоит из нескольких родственных семей. Им управляет глава, выбранный из глав семей. Дед был главой нашей семьи. Внутренние порядки семей и кланов довольно различны. По слухам, при жизни бабушки право голоса имела она, дед и их дочери, но, когда я родился, дед управлял имуществом семьи, практически ни с кем не советуясь. Большинство глав кланов и семей советуются со своим окружением, но решение принимают сами.

-Кто сейчас является главой твоей семьи?

-Нашей семьи, Лина. Ты же станешь моей наследницей. Формально глава семьи — я. У меня не осталось родственников. Если не будет наследников, после моей смерти имущество Рикари поделят между другими семьями клана.

-Не осталось? Они все погибли?

-Нас истребили на войне, как и большую часть нашего клана. Я хочу, чтобы ты сохранила нашу семью, Лина.

-Я приму твоё имя, если это необходимо для обучения, но я не хочу брать на себя никаких обязательств.

-Это моё желание, а не просьба. Ты не обязана его выполнять.

-Твои желания звучат очень похоже на приказ.

-К несчастью, я не могу тебе приказывать.

-А хотел бы?

-Так было бы проще, — ответил воин.

Сайринат

Идея Анрили занять Лину учёбой оказалась успешной, но лишь на время. Я надеялся, что постепенно охотница втянется в процесс, проявит хоть какой-то интерес к знаниям, но после разговора о порядках в наших семьях я не услышал от неё ни одного вопроса. Она постоянно отвлекалась, училась неохотно, к тому же, мне казалось, что её что-то тревожит. Однажды она обратилась ко мне со странной просьбой:

-Сайринат, я могу навестить Алису?

-Зачем?

-Потому что я хочу её видеть.

-Почему? Зачем напоминать себе о прошлом? Это — пройденный этап.

-Я всё равно не забуду. Понимаешь, есть что-то, что заставляет меня снова вспоминать. Пока не разберусь с прошлым, не смогу нормально двигаться в будущее.

-И при чём тут Алиса?

Лина смогла ответить не сразу.

-Я думаю, она поможет мне разобраться, даст толчок... в общем, мне просто нужно с ней поговорить! Словно что-то внутри скопилось, и надо выплеснуть.

-Для этого тебе обязательно нужно поговорить с подругой?

-К чему вопросы, Сайринат? Ты против?

-Я пытаюсь понять. Почему именно Алиса?

На этот раз Лина думала ещё дольше. Потом она неуверенно произнесла:

-Наверное, потому что она ассоциируется с событиями, которые меня беспокоят. Не знаю точно. Я — не мастер самоанализа. Но я хочу поговорить с Алисой. Можно?

-Разумеется. Любопытно. Ты словно пытаешься вскрыть гнойник. Но станет ли от этого легче?

-Не попробую — не узнаю. Наверное, сначала будет больно, а потом... кто знает? Может, наконец заживёт нормально.

Мне понравилась эта аналогия. Действительно, душевные повреждения часто напоминают физические. Гнойную рану надо вскрыть и промыть, чтобы она зажила. И, чем больше я думал об этом, тем отчётливее понимал, что этот метод может решить и мою проблему.

-Так когда я смогу увидеть Алису?

-Посмотрим. Но я обещаю, что отнесу тебя к ней, как только смогу.

Мне казалось, что охотница продолжает тосковать по человеческой жизни. Как же всё получилось... несправедливо. Я должен был умереть, Лина должна была остаться человеком. Но что случилось, то случилось. Прошлое изменить невозможно, значит, будем разбираться с тем, что имеем в настоящем.

В настоящем у меня было две задачи — помочь Лине принять новую жизнь и избавиться от наркотической зависимости. Этот препарат переставал мне помогать. Иногда мне даже казалось, что у меня начинаются зрительные галлюцинации, и угроза сумасшествия не исчезла, просто процесс сильно затянулся. Я говорил об этом с Анрилью, но её ответ мне не понравился. Она сказала, что для нашей родины будет лучше, если я буду сходить с ума медленно. За личность меня уже не считали — просто инструмент, который рано или поздно сломается, и лучше уж поздно, чем рано.

Гончая мне сочувствовала, но смысла от её жалости было очень мало. Лина пока ничего не замечала, поскольку наркотик не позволял чувствовать испуг, когда возникали видения. Но кто знает, сколько это продлится? Передо мной вновь был выбор: рассказать или утаить? И на этот раз я решил выбрать первый вариант.

Через три дня я отвёл Лину в город. Надо сказать, ждать её пришлось довольно долго. Я ходил по верхнему этажу одного из домов на окраине, изучал затянутое тучами небо и готовил себя к ответственному разговору. Несколько раз мне казалось, что я слышу её голос. Поэтому, когда она действительно меня окликнула, я среагировал не сразу.

-Сайринат? Ты слышишь меня?

Я резко обернулся. Лина стояла у стены, искоса смотрела на меня чуть поблёскивающими в полумраке синими глазами и накручивала прядь волос на палец. Выражение её лица было непроницаемым.

-Да. Тебе стало легче?

-Нет. Мне так мерзко, Сайринат...

-Мне тоже нехорошо.

-Думаю, нужно что-то более сильное. Разговор с Николаем или Сарой, но... подожди, что ты сказал? Тебе...

-Мне плохо. Я должен рассказать тебе одну вещь. Я принимаю сильное психотропное наркотическое средство.

-Зачем ты его принимаешь? Что оно делает?

-Не даёт чувствовать, — ответил я. — На первых порах это было нужно мне, чтобы не сойти с ума от горя, боли и бессилия. Но сейчас только мешает.

-И ты не можешь избавиться от этой зависимости?

-Мне не позволят, — ответил я, глядя в ночь. — Ротасс-нок'ан быстро привыкают к подобным веществам, но так же быстро избавляются от привычек. Достаточно продержаться без препарата чуть более суток. Но, чтобы сделать это, я должен быть лишён возможности его принять.

Полукровка ничего не сказала. Она тоже смотрела вдаль, на огни центральных кварталов.

-Ты могла бы помочь мне, — сказал я.

-Каким образом? — её голос еле заметно дрогнул.

-Удержать меня от приёма препарата в течение тридцати часов.

-Почему именно я? — Лина перевела взгляд на меня, но я не мог понять, какие чувства скрываются в синей глубине её глаз.

-Больше никто не сможет. Я много читал о подобных веществах. Пережить ломку и не сойти с ума невозможно, если нет опоры.

-Почему ты хочешь это сделать?

На этот раз я сам отвёл глаза и начал рассматривать острия когтей.

-Это средство больше мне не помогает. Оно позволило сохранить разум, но оно же не позволяет забыть. Воины быстро оправляются после смерти родных и близких, но наркотик лишает меня возможности это сделать. И я не могу избавиться от мучений, которые мне причиняет прошлое. У меня даже начались галлюцинации. Иногда я вижу смутные и пугающие образы или слышу знакомые мелодии.

-Но ты ведешь себя абсолютно нормально...

-Из-за наркотика эмоциональная реакция практически отсутствует. Но я не хочу медленно сходить с ума.

-И что же ты хочешь от меня?

-Чтобы ты лишила меня возможности принять наркотик и была рядом тридцать часов. Причём вне Логова. Там мне не позволят так рисковать.

-Я хотела бы помочь тебе, но я тоже не хочу рисковать твоим разумом.

Вот этого я и опасался. Похоже, придётся её уговаривать.

-Каким бы ни был результат, ты станешь свободна. Я больше ни к чему не буду тебя принуждать. И ты в любом случае останешься моей наследницей. Ты ничего не теряешь.

-Я могу потерять тебя.

-Это случится рано или поздно. Вопрос времени.

-Это ведь я напоминаю тебе о прошлом, так?

-Да. Но, если ты уйдёшь, это не значит, что я забуду. Чтобы забыть, я должен чувствовать.

-Сайринат, прости, но я... я не хочу так рисковать. Я выучусь как можно быстрее и покину Землю, чтобы больше не тревожить тебя. Я не хочу, чтобы из-за меня ты стал безумцем.

-Видимо, придётся всё же прибегнуть к шантажу. Скажи, есть ли у Алисы деньги на пластическую операцию? Я забыл, что у людей плохо заживают ожоги, но ты напомнила мне.

Светлая кожа Лины побелела ещё сильнее.

-Нет! — прошептала она. — Ты этого не сделаешь!

Она испугалась и разозлилась по-настоящему, я видел это по глазам, которые резко посветлели.

-Мне абсолютно нечего терять. И я пойду на всё, чтобы достичь цели.

-Что конкретно ты хочешь от меня?

-Через несколько дней мы снова отправимся в город. На самом деле, я унесу тебя дальше. В этом районе есть небольшая горная гряда, где люди бывают очень редко. Там ты свяжешь меня и будешь рядом тридцать часов.

-Но как же еда и вода?

-Во-первых, ликвидаторы могут обходиться и без первого, и без второго тридцать часов без вреда для организма. Во-вторых, там будет ручей. Вода не настолько чистая, как в Логове, но её можно пить. Ты согласна?

-А ты ещё сомневаешься? — спросила Лина. Она нервно покусывала нижнюю губу. Похоже, моя угроза изуродовать её подругу оказалась очень действенной. Кстати, я почти блефовал.

-В случае, если эксперимент окажется неудачным, о тебе позаботится Анриль. Завтра же я напишу официальный документ, что ты являешься моей наследницей и получаешь всё моё имущество в случае моей смерти или полной невменяемости. Возьмём верёвки, чтобы ты могла связать меня.

-Это ещё зачем?

-Я вряд ли буду себя контролировать во время ломки и могу причинить тебе вред. И не думай о нашем договоре при Анрили или других гончих. Если они решат вчитаться в тебя, ничего не получится.

-Постараюсь, — почти прорычала Лина. — Пошли домой.

-Я не хотел давить на тебя.

-Неважно. Пошли!

Жаль, что пришлось прибегать к угрозам. Но мне действительно было необходимо избавиться от наркотика. Надеюсь, рано или поздно Лина поймёт.

Когда мы вернулись домой, Лина сразу легла спать. Похоже, она сильно на меня разозлилась. За следующий день мы не сказали друг другу ни одного слова, не относящегося к учёбе. Я сначала хотел извиниться, потом решил сделать это после того, как освобожусь от зависимости. Если, конечно, я не сойду с ума. Вероятность была достаточно высока, но меня подобный вариант устраивал. Я действительно чувствовал себя виноватым перед Линой и повёл себя недостойно, угрожая не ей лично, а человеку, который был ей дорог. Но ничего лучше я не придумал. Потом я объясню ей. Вряд ли сейчас охотница готова меня слушать. К тому же, она имеет полное право обижаться на моё бесчестное поведение. Если всё пройдёт удачно, я обязательно искуплю свою вину перед ней, сделаю всё, что она скажет.

Через день мне пришло письмо, что моё прошение рассмотрено и удовлетворено, и Лина признана подданной нашего государства. Я рассказал ей об этом.

-Твоё новое имя — Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, что означает — Алькирайя, принятая Сайринатом из семьи Рикари клана Миол второй ветви рода Медитирующих.

-Мне это ни о чём не говорит. Но почему Алькирайя?

-Это наиболее точный перевод твоего человеческого имени на наш язык.

-Но я не хотела менять имя!

-Моим сородичам будет трудно выговаривать его полную форму. Именно поэтому я всегда зову тебя Линой.

-Можно подумать, выговорить Алькирай-йа намного проще.

-Для нас — да. К тому же, не стоит так открыто демонстрировать своё происхождение из не созревшей цивилизации.

-Я и так выгляжу как человек. Какой смысл прикидываться чистокровным ликвидатором?

-Когда у тебя появится узор, ты станешь очень похожей на чистокровную охотницу.

-Но у меня нет ни крыльев, ни хвоста, да и по росту я тебе уступаю.

-Это нормально. У охотниц из рода Лиондрэ очень короткие хвосты, крылья им ампутируют почти сразу после рождения. По росту ты тоже всего на несколько сантиметров ниже нормы.

-Но зачем им удаляют крылья?

-У охотниц аль Лиондрэ они не развиваются. У нас только воины способны летать. Есть несколько родов, где охотницы тоже имеют крылья, но это исключение. Если тебе сделать пластику лицевых костей черепа, тебя будет очень трудно отличить от чистокровного дайр'ана.

-Спасибо, но мне пока нравится моё лицо, — ответила Лина.

-Мне тоже нравится твое лицо.

Несколько секунд Лина молчала. Потом она осторожно спросила:

-Это ты так шутишь, да? Ведь по вашим меркам моё лицо точно не соответствует эталону красоты...

-У нас отсутствует само понятие "эталон красоты", — ответил я. — У тебя очень гармоничные черты, необычные для охотницы, но приятные, красивые глаза. У нас внимание обращают даже не столько на внешность, сколько на запах. И вообще, истинная красота не знает стандартов. Они — дело привычки, и только мешают заметить прекрасное в том, что отлично от них.

-Сайринат, скажи, почему ты очень редко смотришь собеседнику в глаза?

-Это не вежливо. По глазам просто понять истинные чувства собеседника, особенно если он — дайр'ан.

-Разве это плохо? — удивилась охотница.

-Для нас это сопоставимо с касанием руки собеседника. Допустимо во время приветствия или личного разговора, но не более. К тому же, у многих видов пристальный взгляд в глаза — признак агрессии.

-А почему считается невежливым принюхиваться?

-У нас слишком сильная реакция на запах. Не использовать искажающие его масла — всё равно, что ходить голым.

После этого разговора Лина стала просто забрасывать меня вопросами о нашем этикете. Видимо, решила, что потом может быть просто поздно. Кстати, гончие скоро должны были уйти на какое-то задание. После этого наш план должен был быть приведён в исполнение.

Я до последнего опасался, что что-то пойдёт не так. В медотсеке я прошёл обследование и получил официальное подтверждение, что психические отклонения у меня есть, но я могу осознавать свои действия и руководить ими. После этого я написал завещание с подробным перечнем причин, почему именно Лина должна получить имущество моей семьи. Я надеялся, что с этими аргументами будет не очень просто поспорить.

Вторая трудность заключалась в том, что я не был уверен, что смогу долететь до горной гряды с Линой на руках. Её вес был чуть меньше моего собственного, а летать при земной гравитации и плотности атмосферы было не очень просто. Впрочем, мне главное — взлететь, набрать высоту и найти достаточно мощный поток воздуха. Со стимулятором я должен справиться. Есть риск, что потом я вообще не смогу летать какое-то время, но мне это может уже не понадобиться.

Наконец, время пришло — гончие покинули Логово. Я завёл с Линой разговор о том, не скучает ли она по подруге. Охотница сначала не поняла меня, потом сообразила и ответила, что да, хорошо бы её навестить. Следующим вечером мы покинули Логово, не вызвав подозрения координаторов. Перед выходом я подлил Лине в чай сильное успокоительное, так что стражи на выходе не ощутили её беспокойства. Пронести с собой одну, последнюю дозу наркотика и стимулятор также удалось. А верёвки или что-нибудь достаточно прочное, что может их заменить, я планировал позаимствовать у людей.

Ангелина

Перед вылетом Сайринат напоил меня какой-то гадостью. Не зря вкус чая показался мне каким-то странным... В итоге я почти не запомнила, как мы покинули Логово и долетели до небольшой пещерки где-то в горах. Приходить в себя и осознавать происходящее я начала только на месте. Сайриант сидел в тени, привалившись к стене и распластав по полу пещеры широкие крылья. Обычно он прижимал их к телу так плотно, что их было почти невозможно заметить. Должно быть, он сильно устал, летя со мной в качестве груза.

Я подошла к выходу из пещерки и осмотрелась. Луны не было видно в ясном светлеющем небе. В нескольких метрах от входа по камням бежал быстрый горный ручей. Воздух здесь был особенным, более чистым, чем в больших городах, однако даже здесь чувствовался запах человеческой грязи. Неужели на всей Земле не осталось ни одного места, где нельзя почувствовать людскую цивилизацию? Не может быть, чтобы человечество так сильно изменило и отравило свою планету-мать! Или может?

Сознание всё ещё было слегка затуманено. Я встряхнулась и подошла к Сайринату. Голова воина была опущена, глаза закрыты. Из него словно вытащили стержень, поддерживавший его всё это время. С самой первой нашей встречи ликвидатор казался мне несгибаемым, непобедимым. Даже в ту ночь, когда он рассказывал мне о своём прошлом, это ощущение не исчезло, а усилилось. А сейчас он выглядел уязвимым. И вряд ли это последствия простой физической усталости.

-Сколько сейчас времени? — спросила я.

-Половина пятого утра. Скоро рассвет, днём нас не смогут искать. Никто не доберётся сюда раньше срока. Я принял дозу пять часов назад, во время остановки. Осталось ещё два с половиной часа. Свяжи меня.

-Не слишком ли рано?

-Я хочу проверить, насколько хорошо у тебя получится. Свяжи меня.

Я огляделась в поисках чего-нибудь подходящего для этой цели. В углу пещеры лежало что-то, похожее на провода.

-Думаешь, это подойдёт? — спросила я.

-Да. Тебе когда-нибудь приходилось кого-нибудь связывать?

-Возможно. Моя память восстановилась не полностью.

Взяв непонятные шнуры, я подошла к воину и, следуя его объяснениям, начала его обездвиживать. При этом меня почему-то не покидало ощущение абсурдности происходящего. Но, по крайней мере, я немного согрелась: воздух в пещере был прохладным, а от ликвидатора исходило тепло.

С четвёртой попытки мне удалось всё сделать правильно. По просьбе Сайрината, я привела его в полувертикальное положение, и теперь он вновь сидел, прислонившись к стене.

-Так и будешь сидеть два часа упакованный? — спросила я.

-Да. Знаешь, раньше мечтал о безумии. Но меня лишили и этого. Впрочем, никто не знает, было бы мне лучше, если бы я сошёл с ума. Возможно, я бы испытывал ещё более сильные мучения. Я считал, что последние несколько часов после того, как я уже не смогу повернуть назад, будут самыми лёгкими, но это не так. Возможно, действие препарата ослабевает, но только теперь я начал нервничать. Это очень глупо. Какой смысл изводить себя, когда поздно что-то менять?

-Люди постоянно делают так. Изводят себя, когда всё уже решено.

-Но это люди. Мне кажется, что, чем дольше я живу на Земле, тем больше приобретаю черт местных аборигенов, хотя не общаюсь с ними. Странно.

-Но ты же изучаешь людей. Может, поэтому заимствуешь у них какие-то черты? Может такое быть?

-Я не знаю. После заражения моя психика — джунгли. Я сам иногда с трудом понимаю, что происходит в моей голове. Я занимаюсь самоанализом, но всё чаще не нахожу ответов и путаюсь в себе. Это почти пугает.

-Многие так всю жизнь не понимают себя. Что в этом плохого?

-Ты ведь не хочешь, чтобы я лишился рассудка? — он резко сменил тему.

-Не хочу.

-Тогда никуда не уходи. Я должен чувствовать, что ты рядом, что мне есть, к кому возвращаться. Так у меня будет шанс.

Я некоторое время колебалась, прежде чем задать следующий вопрос. Потом подумала, что другого шанса может не быть, и решилась:

-Сайринат, как ты на самом деле относишься ко мне?

-Я не знаю, — тихо ответил он.

-Не знаешь? — удивлённо переспросила я.

-Я чувствую, что привязан к тебе, но как именно — не могу понять. Ты мне нужна. Это всё, что я знаю.

Сайринат выплюнул сгусток горящего яда.

-Красиво горит, — сказала я, протянув руку к огню. — А много ты можешь выплюнуть яда?

-Не очень. Миллилитров десять за раз максимум, и то вряд ли. Но он быстро вырабатывается, если необходимо.

Словно в подтверждение своих слов, Сайринат плюнул ещё раз. Огонёк разгорелся сильнее. Разговор не клеился. Мы оба сильно нервничали, и отвлечься не получалось. Мне казалось, что воин слегка дрожит. Я хотела думать, что это от холода.

Я кое-что узнала о нём. Сайринат рассказал, как он взрослел, мучимый комплексом неполноценности, как понял, что может отомстить своим обидчикам. Он начал рисовать, потому что его мать любила живопись. Рассказал о своём единственном друге, о сопернике и о первой любви. К несчастью, обстоятельства не позволили им быть вместе, хотя, возможно, у неё остался ребёнок от него. Потом у Сайрината было много охотниц, но покорить его смогла лишь одна.

Оказалось, её звали Лина, точнее, Миолина из клана Дэнр. Они вместе изучали сравнительную культурологию. Миолина любила музыку. Именно те мелодии, которые она часто слушала или играла, преследовали Сайрината. Из-за неё он поссорился с другом, и теперь не мог себе этого простить. Потом началась война, на которой погибла почти вся семья Рикари.

Я рассказала, что помнила, о своей человеческой жизни. Помнила я, кстати, не так много. У меня была сестра, но я даже не помню, старше она была или моложе. Я с отличием окончила среднюю и музыкальную школу, уехала из дома в областной центр, выучилась на менеджера, работала в крупной компании, играла на фортепьяно, писала глупые рассказы, встречалась с молодыми людьми, но так и не вышла замуж. Не успела.

Я уже не жалела о своей потерянной человеческой жизни, хотя и хотела бы вспомнить больше. Прошлое не вернуть, как ни старайся, и в современном мире людей я навсегда останусь изгоем, но я хотела знать, кем была.

А потом Сайринат произнёс:

-Пора. Готовься.

Я встала и вышла из пещеры на свет холодного утра. Напилась водой из ручья. Сайринат так и остался в пещере. Он упал на пол и перевернулся на бок, закрыл глаза.

-Ты не замёрзнешь? — спросила я.

-Я не почувствую холода.

-Будь рядом.

-Буду. Что бы ни случилось.

Я присела у него за спиной и положила руку ему на плечо. Да, он говорил, что не любит, когда его касаются, но как я могу вернее дать ему почувствовать, что я рядом? Сайринат не возразил.

Я забыла, что он угрожал Алисе, изуродовал Сару, хотя я просила его не трогать девушку. Я обо всём забыла, застыв и закрыв глаза, внимательно вслушиваясь в его дыхание. Сначала оно было ровным, потом начало меняться. Я почувствовала, как под обтягивающей одеждой напряглись мышцы плеча.

-Началось? — отчего-то шёпотом спросила я, не открывая глаз.

-Да, — едва слышно выдохнул Сайринат.

Я до боли закусила губу, словно мне тоже надо было мучиться вместе с ним. Сейчас я действительно хотела каким-то образом соединить его сознание с моим, взять на себя часть его страданий. Но всё, что я могла — быть рядом.

Потом Сайринат начал дрожать и едва слышно поскуливать. Я сжала его плечо и начала повторять, как мантру:

-Держись, я здесь, я буду рядом, только держись!

Я открыла глаза, которые неожиданно стали влажными. И увидела то, что не ожидала. Сайринат всё так же лежал с закрытыми глазами, сотрясаемый мелкой дрожью, что-то шептал на неизвестном мне языке. Я, забыв о том, что лучше держаться подальше от его зубов, провела ладонью по щеке, не в силах поверить в то, что вижу. Но пальцы стёрли горячую влагу с его кожи. А я думала, они не плачут. Получается, в чём-то ликвидаторы очень похожи на людей. Эта мысль неожиданно заставила меня улыбнуться. Но уже в следующую секунду моя улыбка погасла, потому что Сайринат неожиданно громко и жутко закричал и стал рваться. Его глаза распахнулись, зрачок был необычайно сужен, а красивый изумрудный цвет радужки стремительно менялся на огненно-жёлтый. Даже связанный по рукам и ногам, ликвидатор сумел перевернуться ко мне лицом и, извиваясь, словно змей, попытался меня укусить. Я в последний момент отскочила, молясь, чтобы ему не пришло в голову плюнуть огнём. Не знаю, кого он видел на моём месте, но Сайринат явно хотел меня убить. Не зная, что делать, я сама кинулась на него, каким-то чудом сумев перевернуть лицом в пол. Надо сказать, удерживать его в таком положении оказалось необычайно трудно.

-Сайринат! Успокойся, это я! — отчаянно крикнула я в самое ухо.

Но ликвидатор не слышал, продолжая вырываться. В смятении я продолжала кричать, опасаясь, что верёвки не выдержат, и он освободится и убьёт меня. Он рычал, рвался, а через некоторое время всё же смог меня скинуть и плюнул огнём. Я едва успела увернуться. Потом я снова прижала его к полу и продолжала звать, кричать... не знаю, сколько это длилось. Мне казалось, что вечность. Несколько раз он почти вырывался, а потом всё-таки снова смог это сделать и едва не вонзил клыки мне в руку. Он полз на меня, извиваясь, как змея. Я выдохлась от этой борьбы и могла лишь испуганно отступать, собираясь с силами. Я и правда ужасно боялась и его, и за него. Но потом он вдруг остановился и начал тонко и протяжно выть. Я остолбенела всего на мгновение, потом кинулась к нему, пальцами перебирала странные кожистые выросты у него на голове, немного похожие на человеческие волосы. Всё-таки ликвидаторы местами так похожи на людей...

Я говорила, что всё будет хорошо, стараясь убедить саму себя. Как тогда, в лаборатории проекта "Покорение", когда я ввела ему противоядие и не знала, действует оно или нет. Сайринат долго выл, потом замолк и начал тихо что-то шептать. Из глаз ушла пугавшая меня желтизна и непрерывно катились слёзы. Потом он стал звать. Внимательно прислушавшись, я разобрала произносимое с ротасс-нокан'ским акцентом имя: "Лина". Я повторяла, что я здесь и никуда не уйду, но не знала, зовёт он меня или ту, которую не увидит больше никогда. Ангелина и Миолина. Я не знала, какую из нас двоих он хотел бы сейчас видеть рядом. Но предполагала, что не меня.

В какой-то момент я обратила внимание, что в пещеру уже бьют закатные лучи. Сайринат ещё несколько раз пытался меня атаковать, но уже как-то слабо, обречённо. Жутко было смотреть в его ничего не видящие и лишённые выражения глаза, но они гипнотизировали меня снова и снова. Он то рычал и шипел, то плакал, то быстро говорил с кем-то, а иногда просто затихал на некоторое время. Казалось, это продолжалось бесконечно. Стемнело. Сайринат лежал с полуприкрытыми веками и медленно что-то шептал, словно взвешивая каждое слово. Глаза блестели от слёз, но он вновь и вновь смыкал веки, словно запрещая себе плакать. Потом он затих, закрыв глаза, словно заснул. Дыхание было прерывистым, оно становилось всё слабее и слабее. Я едва могла его ощутить, поднеся ладонь к носу.

Какое-то время я просто сидела рядом, не веря, что он, наконец, успокоился. Потом я попробовала позвать его, потрясти, как-то вернуть к жизни, но он не реагировал. Возможно, было слишком рано, а возможно... я запретила себе думать о втором варианте. Мысли роились в голове как бестолковые пчёлы, оказавшиеся запертыми в собственном улье.

-Я рядом, — повторила я тихо, а потом начала истерично то ли смеяться, то ли плакать. Всё-таки этот день забрал у меня слишком много сил.

Когда я смогла успокоиться, то почувствовала себя очень опустошённой. Меня буквально клонило в сон. Я осторожно перевернула Сайрината на спину. Его лицо казалось спокойным, словно он спал очень глубоким сном, похожим на транс. Я осторожно обвела его контур кончиками пальцев.

-Я посплю рядом, ладно? — спросила я и глупо хихикнула.

Обессиленная, я склонила голову Сайринату на грудь и обняла его. Я уснула мгновенно, словно мне отключили сознание.

Я с трудом села, заслужив слабое головокружение. Кто-то снял с меня одежду, пока я спала. Странно, обычно я сплю очень чутко. Сайринат ходит по Логову абсолютно бесшумно, но, стоит ему зайти в комнату, как я просыпаюсь. Кстати, где он? И что с ним?

Я стремительно вскочила. Я находилась в одной из незаселённых комнат Логова. Одежда лежала рядом с диваном аккуратной стопкой. Видимо, я испачкалась, пока удерживала ликвидатора, и её пришлось чистить. Быстро одевшись, я вышла в коридор. Под ноги мне ткнулся робот-чистильщик. Я обошла устройство и двинулась к столовой, надеясь найти там кого-то, кто сможет рассказать мне, что произошло с тех пор, как я отключилась.

Однако одна из гончих попалась мне гораздо раньше.

-Привет. Не подскажешь, где Анриль? — спросила я.

Гончая молча уставилась на меня тусклыми серыми глазами. Сама была ярко-охряного цвета. Она двинулась дальше, так ничего и не сказав.

-Стой. Подожди! — попросила я и только потом вспомнила, что из всей стаи говорить умеет в лучшем случае половина.

Гончая снова обернулась, подняла похожую на руку переднюю лапу и сделала какой-то жест. Похоже, она звала меня за собой. Путаными коридорами мы спустились на ярус ниже и оказались в медотсеке. У меня перехватило дыхание. Неужели всё так плохо?

Гончая отвела меня в небольшую комнату, где ничего не было, кроме кровати. Сайринат лежал там с закрытыми глазами, на его голове были какие-то датчики. Гончая дала мне почувствовать, что она соболезнует.

-Позови Анриль, если не трудно, — попросила я.

Гончая кивнула и удалилась. Я подошла к Сайринату. Он почти не дышал, кожа казалась полупрозрачной. Я осторожно взяла его руку. Она была холодной. Я положила пальцы ему на шею. Пульс практически не чувствовался. Глазам стало мокро. Неужели всё напрасно?

-Лина, ты в порядке? — раздался сзади голос Анрили.

-Я — да. Но что с ним? Что вообще произошло, когда я уснула?

Анриль сообщила, что координаторам удалось установить наше местоположение через двадцать девять часов после того, как мы покинули Логово. До возвращения старшей гончей никто не заподозрил неладное. Но Анриль соединила своё сознание с сознанием стража, который выпускал нас. Она обратила внимание на то, что я была, как и Сайринат, неестественно спокойна. Сопоставив это с моим подозрительным эмоциональным состоянием в последние дни, гончая сделала вывод, что мы отправились не просто погулять, и подняла тревогу. Транспорт, оборудованный системой невидимости, подготовили заранее, поэтому Анриль, несколько гончих и стражей вылетели немедленно, как только получили наши координаты. Через полтора часа они достигли нас. Ящеры не сразу поняли, что произошло. На всякий случай гончие погрузили меня в глубокий транс до выяснения обстоятельств. А вот до сознания Сайрината им добраться не удалось. Оно просто отсутствовало и не вернулось до сих пор.

Прошло три дня. Мы с Анрилью продолжали учить новые слова, а я снова старалась ни о чём не думать. Так было проще. Только если раньше я всё свободное время проводила в бассейне, то сейчас — в медотсеке. Я садилась у стены возле кровати Сайрината и закрывала глаза.

Через три дня моё уединение нарушила Анриль.

-Лина, твоё состояние вызывает у меня тревогу. Позволь мне соединиться с тобой. Это не причинит тебе вреда.

-Хорошо. Что я должна делать?

-Просто посмотри мне в глаза.

Сайринат

Я не чувствовал ничего. Только исцеляющее разум спокойствие, дарованное уже не наркотиком, а естественное. Чёткое, уверенное ощущение, что не из-за чего волноваться, ни к чему сожалеть и страдать.

Я был уверен, что всё хорошо. И я слышал музыку, смутно знакомую и прекрасную. Она становилась то громче, то тише, переливаясь, как пронизанный солнечным светом ручей, как ветер, играющий звонкими занавесями на широких светлых арках. Нет, это были не те сравнения. Мелодия звучала, как солнечный дождь, падающий на широкие листья, даруя покой и умиротворение. Какое-то бесконечно долгое время мне казалось, что я всё же смог вернуться домой.

"Как прекрасно. Жаль, Лина не может этого слышать, — подумал я. — Она ведь любит музыку".

Но мелодия изменилась, стала тревожной. Интенсивность звука нарастала, казалось, теперь звуки раздаются внутри меня, и я будто слышал сквозь музыку чей-то зовущий крик. И рядом не было никого, кто мог бы избавить меня от этого кошмара. Голова раскалывалась, мелодия разрывала меня на части. Лина, где же ты?

-Ангелина!

Боль стала нестерпимой, и я почувствовал, что падаю...

Сквозь веки пробивался свет. Пугающая мелодия ушла, но чувство тревоги и жуткая головная боль никуда не делись. Ощущение было, словно мозг разбух и сдавил все сосуды. Мне на виски легли чьи-то маленькие руки. Открывать глаза, чтобы узнать, что это за существо, не хотелось.

Через некоторое время меня приподняли, приоткрыли рот и влили туда нечто горькое. Потом боль стала отступать, и я наконец-то решил, что можно открыть глаза.

Передо мной стояло маленькое, примерно в половину моего роста, существо с зелёно-жёлтой чешуёй. Оно было одето в светлую тогу и держало в руке стакан. Также существо обладало парой рожек и характерным малиновым кожистым воротником, по которому я опознал самца дейниция. В быту этих мелких, но очень сильных существ звали помощниками. Они отличались способностью чувствовать состояние другого организма, поэтому часто служили врачами в отдалённых мирах.

-Вам лучше? — спросил он.

-Лучше. Благодарю. Сколько я был без сознания?

-Недолго. Около четырёх суток. Вам требуется срочно пройти ментальное сканирование.

-Это подождёт, — раздался знакомый голос от двери.

-Анриль? — я не без труда повернул голову, сфокусировал взгляд на гончей.

-Ты можешь идти самостоятельно? — спросила она.

Я осторожно поднялся. Голова ещё немного болела и кружилась после каждого движения. Мне пришлось опереться на стену, но скоро всё прошло. Я осмотрел себя. Меня переодели в длинную рубаху до щиколоток. В темноте я бы сейчас представлял из себя просто образцовое привидение.

-Идти вроде могу, — сказал я. — Что-то случилось? Где Лина?

-Расскажу по дороге, — пообещала гончая.

В начале мне приходилось идти медленно, опираясь на стену, но скоро я уже уверенно следовал за гончей.

-Друзей Ангелины раскрыли, — сообщила Анриль.— Когда пришла весть об этом, она находилась со мной в телепатическом контакте. Я попыталась отключить её от стаи, но не смогла — она слишком сильно беспокоилась за бывших товарищей. Сомневаюсь, что она вообще заметила мои попытки воздействовать на её сознание. Мне пришлось взять её с собой. Но мы не сумели отбить людей. Противники угрожали убить друга Ангелины, если нападавшие не покажутся. Мы не могли показаться. И тогда пошла она. Её забрали и увезли вместе с остальными. Несколько гончих следуют за ней.

-И ты позволила ей пойти?! — мой голос поднялся до крика.

-Я понимаю твои чувства, но выбора не было. Ангелина приняла это решение сама, как только поняла, что мы бессильны. Координатор запретил вмешиваться. Стражи готовятся к вылету, чтобы отбить её, как только мы поймём, куда и зачем везут её и её товарищей.

Мы дошли до комнаты гончих. Анриль открыла дверь, и мы вошли внутрь. Мне пришлось становиться на четвереньки, чтобы пройти. В большом зале я обнаружил пятьдесят висящих у потолка шарообразных спальных коконов. Я осторожно сел у стены, разглядывая жилище гончих. Пол был белым, стены — тёмно-кремовыми, а вот сами коконы были чёрными с какими-то белыми знаками. Каждый кокон был помечен по-своему. Видимо, так гончие отличали, где чья постель.

-Мы можем достать твой экзоскелет, — произнесла Аниль. — Но твоё оружие в арсенале стражей, его мы достать не можем.

-В моей лаборатории, во втором снизу ящике в правой относительно входа стене лежит нож. Можете принести?

-Да, — ответила Анриль и прикрыла глаза, общаясь со стаей. — Сайринат, если не секрет, что это за нож? Насколько я помню, ты пользуешься кинжалом.

-Кинжал дал мне отец-полукровка. Это родовое оружие Крадущихся. А нож — родовое оружие аль Лиондрэ. Я сражался кинжалом в память об отце.

-Ты — на четверть Крадущийся? Но Эллиры и Лиондрэ враждуют.

-От отца мне досталась треть их генов. Да, Медитирующие не любят аль Эллиров. Поэтому отца так и не приняли в моей семье.

-У вас интересные обычаи, — произнесла Анриль.

Дверь открылась, впуская нескольких гончих. Через некоторое время мне принесли нож и экзоскелет.

-Мы выйдем через наши пути, которые никем не просвечиваются, — произнесла Анриль. — Заблокируй канал связи с Логовом.

-Почему ты это делаешь, Анриль?

-Что-то происходит, Сайринат. Пока не знаю, что, просто чувствую тревогу координаторов. Они решили пожертвовать Ангелиной, чтобы что-то проверить. Они приказали мне взять её с собой. Возможно, они же навязали ей идею открыться спецназу. Когда она была в телепатической связке со стаей, такое было возможно. Мне это не нравится. Я опасаюсь, что стражи могут опоздать. Поэтому прошу — последуй за её похитителями и спаси её.

-Разве координатор не узнает об этом? Вы же сообщаете ему всё.

-Всё, о чём он спросит. Чувствуешь разницу? Ты готов?

-Да. Что за странные сигналы подаёт мне навигационная система?

-Это датчики гончих, которые следуют за Линой.

В дальней части комнаты находилась ещё одна дверь. Она вела в коридор, поднимавшийся вверх под углом в пятьдесят градусов. Пол этого тоннеля был выстлан каким-то материалом, в который было очень удобно вонзать когти. Сам коридор не освещался в видимом мной спектре. Я переключился на режим инфракрасного зрения. Тоннель имел многочисленные ответвления, помеченные разными символами, видимыми в инфракрасном диапазоне. Анриль шустро продвигалась по переходам, ведя меня в сторону, откуда исходили сигналы датчиков.

Тоннель закончился. Открылась дверь. Я выбрался наружу и отключил инфракрасное зрение. Анриль вывела меня в лес, но неподалёку шумели машины на скоростной трассе. Вечерело, и цвета уже поблёкли. Однако до полного наступления ночи — времени, в которое я привык работать — было ещё далеко. Хуже оказалось то, что небо было абсолютно безоблачным. То есть, если я взлечу или выйду на открытую местность, мои перемещения можно будет запросто отследить с помощью спутниковой системы. Но вариантов не было. Мелькнула мысль, что после такого количества... несанкционированных действий мне устроят очень тщательную проверку на предмет, не сошёл ли я с ума окончательно, но я отмёл её. Сейчас важно было одно — спасти Лину. Кстати, чувство тревоги, зародившееся, ещё когда я был без сознания, не спешило меня покидать. Вероятно, именно оно и стало причиной моего пробуждения.

-Удачи, ликвидатор, — сказала Анриль и скрылась в тоннеле.

Большой замшелый валун встал на место. Глубоко вдохнув, я взмыл в чистое небо и стал быстро набирать высоту. Потом, поймав ветер, полетел на сигнал ближайшего датчика.

Машина ехала очень быстро, но постепенно я догонял её. На светлом вечернем небе показались первые звёзды, ещё неяркие. На востоке полыхала вечерняя заря. И на её фоне я через некоторое время различил летящий над дорогой вертолёт. Неприятный сюрприз. К счастью, я был выше и летел сзади, так что пилоты не могли меня заметить. Я заработал крыльями усерднее, мышцы отозвались слабой болью. Не глядя, я вытащил из пояса стимулятор и автоматическим движением вколол в руку. Голова тотчас закружилась, я еле сумел удержаться в воздухе, но скоро всё прошло, а я почувствовал потрясающий прилив энергии. Потом мне будет плохо, но до этого я успею спасти Лину. Разум оставался холоден и сосредоточен, как бывало во время сражений на войне. Тогда я не паниковал, не волновался, а просто делал всё, что мог. Но ощущение тревоги не покидало меня, и теперь мне казалось, что я чувствую Лину, чувствую, как размеренно бьётся её сердце. Но я счёл это ощущение игрой не совсем здорового разума.

Догнав вертолёт, я стал быстро снижаться. Десять метров, пять, два, один... я вцепился машине в хвост, нос вертолёта задрался вверх из-за удара. Не заметили до самого конца, повезло. Я зажал нож в зубах и осторожно переместился к бензобаку, держась не только руками, но и хвостом. Вскрыв бензобак точным ударом, я плюнул внутрь огнём и быстро отпрыгнул. Машина загорелась и начала падать на дорогу. Пара бронированных грузовиков и машины сопровождения резко остановились. Вертолёт рухнул на дорожное полотно. Люди выбегали из машин и вскидывали оружие, целясь в меня. Я кружил сверху, подсчитывая их количество. Получалось многовато. Вдруг они начали падать на землю, хватаясь за головы. Я, совсем недавно страдавший от головной боли, невольно им посочувствовал. А потом на дорогу выбежало несколько призрачных, почти незаметных для человеческого глаза силуэтов. Гончие кусали людей, и те теряли сознание. Я быстро снизился и приземлился на дорогу. К счастью, трасса была почти пуста. Значит, простые люди не видели, что произошло.

Я двинулся к грузовикам, по пути вырубая беззащитных людей. Гончие — менталисты, но не псионики. Значит, массовая головная боль этих несчастных — работа их координатора. Следовательно, ему уже всё известно. К слову, я сам чувствовал слабое давление на виски, но не более того.

Когда все спецназовцы были отключены, гончие отправились обрабатывать водителей пары подъехавших к тому времени гражданских машин, а я двинулся к грузовикам. Одна из гончих с помощью телепатического воздействия заставила водителей открыть машины. Из грузовиков, потирая головы, начали выбираться товарищи Лины. Они оглядывались, ничего не понимая. Но самой полукровки я не видел. Какая-то женщина в чёрных брюках, чёрной кофте и разорванном кофейном пиджаке подошла ко мне и посмотрела снизу вверх. Глаза у неё были зелёными, более яркими, чем у большинства людей.

-Ты — Сайринат? — спросила она.

-Да.

-Я Алиса, подруга Ангелины. Спасибо, что спас нас. Она здесь, в этой машине, — черноволосая женщина указала на дальний грузовик.

Я подошёл к указанному автомобилю и, отстранив оправляющихся от псионного воздействия людей, запрыгнул внутрь. Лина действительно была здесь, лежала на полу без сознания. Я взял её на руки и вылез из машины.

Тем временем Риан организовал людей и повёл их в сторону лесополосы. Алиса, идущая на каблуках, постоянно спотыкалась.

-Если появится ещё один вертолёт, ты сможешь его сбить? — спросил Риан.

-Насчёт "сбить" не уверен, но задержать смогу, — ответил я.

Сзади взорвался вертолёт. И тогда я услышал, что летит ещё один.

-Кто может её понести? — спросил я.

-Я могу, — ко мне подошёл высокий и худой шатен лет двадцати пяти.

Я осторожно передал ему Лину. Люди побежали, выкладываясь на полную. Им надо было достичь лесополосы. А мне — отогнать или хотя бы отвлекать вертолёт, пока они не будут в безопасности. Шатен взял бесчувственную Лину и побежал догонять остальных. Бежал он, кстати, хорошо, быстро. Я опять взял нож в зубы и взлетел, набирая высоту.

Темнело, вертолёт включил фонарь, но его свет был направлен вперёд и вниз. Я начал облетать машину по спирали, постепенно сокращая дистанцию. Вертолёт упорно разворачивался ко мне носом и слегка набирал высоту. Он открыл огонь, я рванулся вниз и вбок, уходя от пуль. Причинить мне серьёзный вред они не могли, но дезориентировать и сбить на землю были способны. Я метался, как перепуганная моль, уходя от пулемётных очередей и стараясь поднырнуть вертолёту под брюхо, однако пилот не давал мне этого сделать. Наконец, мне удалось одним рывком набрать высоту, я кинулся по диагонали вперёд и вниз и вцепился в полозья вертолёта. Дальше схема была старой — добраться до бензобака, открыть его и поджечь. Правда, этот вертолёт взорвался практически мгновенно, меня отбросило и оглушило, и я едва не приложился об асфальт. На последних метрах мне удалось замедлить падение и приземлиться на четыре конечности. Всё вокруг было усеяно обломками. Повезло, что ни один из них не зацепил меня. Неподалёку на землю медленно и степенно опускался парашют. Я пару секунд раздумывал, убить пилота или нет, потом решил не трогать. Я не получал подобного приказа, а сам человек сейчас безвреден. Я снова поднялся в воздух и стал высматривать людей, ушедших за Рианом. Их не было видно. Похоже, они уже добрались до деревьев. Я полетел в сторону лесополосы.

До Логова добрались без происшествий. Только Алиса отстала, так как вывихнула ногу из-за своих каблуков, и мне пришлось возвращаться и искать её. И ходом для гончих мы воспользоваться не смогли, поэтому пришлось идти ещё четыре с половиной километра до холма, в котором был скрыт нормальный вход.

Но, когда мы пришли в Логово начались проблемы...

Ангелина

Я проснулась, замотанная во что-то мягкое и уютное. События прошедшего дня вспоминались урывками. Но, когда вспомнились...

Соединение с сознанием Анрили, сообщение о нападении на базу повстанцев, пси-волна, полицейские стреляют по невидимым гончим, те отступают. Требование показаться. Гончие не могут появиться перед людьми, и тогда иду я. Связь со стаей разрывается. Солнце, слепящие лучи которого отражаются от крыш, желтеющая берёза во дворике, полицейские машины, много лежащих без сознания людей. Один из людей в форме целится в лежащего без движения Николая. Я выхожу, мне в шею вонзается игла, я теряю сознание...

И прихожу в себя в очень знакомой комнате. Я выпуталась из-под одеяла, приняла полувертикальное положение и огляделась. В комнате витал приятный аромат, но источник определить не удавалось. На этот раз меня переодели. Но именно переодели в пижаму, а не раздели. Интересно, кто же этот благодетель?

Долго гадать не пришлось. Дверь ванной открылась. Оттуда вышел полуобнажённый Сайринат, сделал два шага к двери своей комнаты, потом остановился и посмотрел на меня:

-Уже очнулась? Не ожидал.

-Ты... ты... — мой голос прерывался, глаза затуманились. Я сморгнула.

-Я в порядке. Относительно. Как ты себя чувствуешь?

-Вроде неплохо. Что произошло?

-Я очнулся, и Анриль рассказала мне, что люди захватили тебя в плен. Я почти сразу вылетел и отбил тебя. Тебе вкололи огромную дозу анестетика. Если бы ты была чистокровной охотницей, ты могла бы не проснуться.

-Как ты себя чувствуешь?

-Очень странно. Мне нужно немного времени, чтобы разобраться и привыкнуть. То, что я вернулся — почти чудо.

-И никакой музыки и крови?

-Нет. По крайней мере, пока. Но некоторые проблемы остались.

-Сайр... — я чуть склонила голову и прищурилась, — мне кажется, или ты немного изменился? Я имею ввиду, внешне.

Сайринат подошёл к дивану и сел на край. Сомнений не осталось — золотистый цвет его кожи стал насыщеннее, и на лице и теле проявились дымчатые полосы. Я еле удержалась, чтобы не протянуть ладонь к его щеке.

-Это тот самый индивидуальный узор? — спросила я. — Как красиво... Почему его не было видно раньше?

-Видимо, длительный приём наркотика ослабил пигментацию кожи.

-Сколько я была без сознания? И что с... людьми?

-Ты лежала чуть больше двух суток. Выжившие люди сейчас в Логове.

-Выжившие?

-Некоторые застрелились. Среди них Командир.

Я хотела спросить о своих знакомых, об Алисе и Николае. Но, во-первых, я боялась ответа, во-вторых, я не знала, какой будет реакция Сайрината на мой вопрос о самочувствии бывшего. Меньше всего мне сейчас хотелось отвечать на вопрос типа: "Почему тебе это интересно?"

-Если тебе интересно, Алиса также жива и находится в добром здравии. Её поселили недалеко от нас.

-Ты прав, мне это действительно интересно. А недалеко — это где?

-За ближним поворотом, третья дверь справа.

Я поймала себя на том, что в течение всего диалога неотрывно изучала торс своего собеседника. И оправдать такое поведение интересом к проявившемуся узору было затруднительно.

-Сайр, скажи, ротасс-нок'ан живородящие?

-Скажу больше — плацентарные. Только у чистокровных охотниц нет молочных желез. Почему тебя это интересует?

-Это объясняет, откуда у тебя ямка на животе. Кстати, может, оденешься?

-Я тебя смущаю?

-Если тебя устраивает то, что я тебя откровенно разглядываю, можешь остаться так. Кстати, у тебя очень красивый узор. Похож на тигриный.

-Меня это устраивает. Но всё же я лучше оденусь, — сказал воин и ушёл в свою комнату.

Я встряхнулась. Если бы в комнате не витал этот странный аромат, и я бы чуяла только Сайрината, я бы непременно начала к нему приставать. Да, дайр'анские инстинкты — сильная вещь. Я не представляла, как можно научиться контролировать такое.

Когда эротические мысли наконец покинули меня, я осознала — Сайринат очнулся! Он не превратился в умалишённого, более того, он спас меня после того, как я сделала очередную глупость. Кажется, это уже становится традицией. Если бы я немного подумала, я могла бы не попасть в плен, а помочь гончим освободить моих бывших товарищей. Но нет, я опять вела себя бездумно, как овца на выпасе. Скверная из меня получится охотница.

Я откинулась на спинку дивана и стала предаваться самоуничтожению. Через какое-то время Сайринат вернулся и присел на край дивана.

-Лина, я не знаю, как достойно отблагодарить тебя. Ты можешь попросить меня о чём угодно. Если смогу, я исполню.

-Сделай мяса, — совершенно не думая, попросила я.

-Много? — деловито осведомился Сайринат.

-Да. Я очень хочу есть.

Воин плавным движением поднялся с дивана и направился к двери. Уже у выхода он обернулся и произнёс:

-Код от нашей двери — одиннадцать, три, два, ноль, пять.

Я совершила ошибку, сказав, что хочу много мяса. В понимании Сайрината "много" означало "очень много". Но я честно попыталась всё съесть.

Воин перебрался на диван, уступив мне стул. Он почти неотрывно смотрел на свои когти, и, как мне казалось, о чём-то напряжённо думал.

-Что с тобой? — спросила я, отодвигая тарелку в сторону.

-Меня могут перевести с Земли через несколько месяцев.

-Что? Почему? Это из-за того, что ты отказался от наркотика?

-Да. Есть два варианта — либо меня перестанут мучить внутренние противоречия, и мне уже не понадобятся никакие препараты, либо при их отсутствии я начну разговаривать с мебелью, и она будет мне отвечать.

-От чего это зависит?

-Не знаю. Ещё у меня появилась склонность к зацикливанию на каком-либо предмете, а это благодатная почва для развития фобий и навязчивых идей.

-Я могу как-то тебе помочь?

Сайринат совершенно нехарактерным для него жестом провёл ладонью по лицу и устало ответил:

-Стань настоящей охотницей. А потом забудь меня.

-Не проси невозможного. Как, приняв новую жизнь, я смогу забыть о том, кто мне её подарил? Поверь, что бы ни случилось, я не захочу забыть. Более того, я хочу всё вспомнить. Хочу вспомнить, кого и когда я убила, в каких воинах принимала участие. Какой бы эта жизнь ни была, она — моя. Конечно, мои воспоминания не сравнить с твоими. Ты бы, наверное, предпочёл забыть.

-Ты будешь доедать? Если нет, я уберу, — произнёс воин.

-Нет, не буду. Мясо очень вкусное, но в меня больше не влезает. Я пойду поищу Алису, если ты не против.

Найти мою неугомонную подругу оказалось куда труднее, чем этого пожелать. Конечно, Алиса с её холерическим темпераментом не стала сидеть на месте, а я — не гончая, и доступа к камерам наблюдения не имею. Кстати, о гончих: пока я бродила по Логову, мне не попалось ни одной.

Из-за того, что Сайринат постоянно держал меня в комнате, я подзабыла планировку Логова. В итоге я пришла в столовую, ушла оттуда и через некоторое время вернулась обратно. Поскольку мне как раз захотелось пить, я прошла к окошку выдачи напитков и выбрала чай. На самом деле это был не чай, а какие-то инопланетные травки, но я называла этот напиток именно так.

Ящеры пили непосредственно из носиков небольших чайничков. Один такой появился на ленте выдачи, я взяла его и присосалась к носику.

-Ангелина, — раздался сзади тихий неуверенный голос.

-М-м-м? — произнесла я и обернулась. Оторваться от чайника сразу я не смогла, но потом всё же переборола себя и отреагировала уже более внятно. — Николай? Что ты тут делаешь?

-Тебя ищу. Слушай, я хотел попросить тебя кое о чём, — Николай неуверенно мялся и смотрел в пол, что было на него совсем не похоже. — Понимаешь, дело в том, что мои родители... в общем, если власти узнали, что я состоял в группе Командира, их могли арестовать.

-Арестовать? — я чуть не выронила чайник. — Только за то, что их сын...

-Это распространённая практика. Мне и самому доводилось арестовывать близких друзей и родственников "врагов государства". Поэтому я хотел спросить, быть может, есть какой-то способ узнать, что с ними...

-Должен быть, обязательно. У меня есть подруга, она сможет помочь. Кстати, о подругах: ты не видел Алису?

-Неа. Но, если увижу, обязательно передам, что ты её искала.

Я сказала "спасибо" уже ему в спину. Объясниться бы по-нормальному. Я хотела, чтобы этот человек остался моим другом.

Я нашла Алису спустя час, ещё один заход в столовую и выпитый чайник. Честно говоря, после молчаливого Сайрината подруга меня слегка утомила, зато заставила задуматься. Естественно, в тот день я почти не училась. Ближе к времени сна Сайринат нашёл меня, оторвал от Алисы и утащил ужинать. После еды я спросила его, где все гончие. Воин ответил, что стая ушла на задание, и никто не знает, когда вернётся.

-А зачем ты хотела её видеть? — ну вот мы и добрались до традиционного вопроса. Какое-то время я думала, отвечать или нет, потом решила, что, если мне не поможет Сайринат, не поможет никто.

-Я хотела попросить её узнать, где родители Николая и что с ними. Он сегодня подошёл ко мне и попросил об этом, сказал, что их могли арестовать.

-И ты хочешь помочь этому человеку?

-Не только. Я знаю этих людей. Они не заслужили тюремной камеры.

-Я подумаю, что можно сделать.

-Сайринат, а как там меня теперь официально зовут?

-Алькирайя.

-А как это сокращается?

-Айя, по последним четырём звукам. Все имена охотниц сокращаются по последним четырём звукам, а воинов — по первым.

-Можешь теперь называть меня так? Я хочу привыкнуть.

Ночью я проснулась, почувствовав, что больше не одна в комнате. Тёмный силуэт скользнул из комнаты Сайрината в лабораторию, а потом — обратно.

-Ты чего ходишь? — спросила я сонным голосом.

-Мне приснился кошмар. Ли... Айя, можно мне лечь рядом с тобой?

Получив утвердительный ответ, Сайринат скрылся в своей комнате, но вскоре вернулся, свалил на диван целый ворох одеял и стал в них устраиваться. Вскоре шорохи сменились громким вздохом, и всё стихло.

-Сайринат? — позвала я. — Что тебе приснилось?

Он молчал так долго, что я уже не рассчитывала услышать ответ.

-Что я убил тебя после твоей первой охоты.

За ночь воин переполз ко мне вплотную и обнял поверх одеяла. Над ухом раздавалось мирное сопение. С большим трудом мне удалось выпутаться из своего мягкого кокона и Сайровых объятий. Я выяснила, что спит он, во-первых, крепко, во-вторых, почти без одежды. И снова я поняла, что откровенно его рассматриваю. Но он, кажется, говорил, что его это устраивает...

К сожалению, я не смогла ограничиться одним лишь созерцанием прекрасного. Моя ладонь легко скользнула по крепкому плечу, и от этого воин проснулся. Я быстро одёрнула руку и отвела глаза. Сайринат молча покинул диван и ушёл к себе в комнату. Я с силой вцепилась в одеяло, сминая его пальцами. Я чуяла запах, слабый и искажённый, но привлекательный.

-Кажется, идея совместной ночёвки была не очень разумной.

-Всё нормально, — ответила я и волевым усилием отправила себя в ванную.

Покормив меня, Сайринат исчез в неизвестном направлении, и я оказалась предоставлена самой себе до вечера. Внезапно мне захотелось учиться. Если Сайрината действительно могут в скором времени выслать с Земли, времени у нас не так много. Конечно, с образованием могут помочь и гончие, но воину лучше знать, какие требования могут быть предъявлены к наследнице.

Вечером, когда я уже засыпала, сзади снова раздались шорохи. Оказалось, Сайринат забыл перетащить обратно одеяла и сейчас собирался заняться этим. Я посоветовала ему не беспокоиться и снова лечь со мной.

Через пару дней Сайринат сообщил мне, что с родителями Николая, и я пошла искать человека, чтобы рассказать хорошую новость.

Вид у Николая был усталый и вполне соответствовал виду комнаты, где он жил. Было заметно, что в эти покои поселили исключительно мужчин — на узком диване валялись чьи-то скатанные в шарик носки.

Я осторожно присела на диван подальше от носков. Николай же взял их в руки, осмотрел и перекинул в небольшое стоящее у противоположной стены кресло, похожее на скорлупку. Потом молодой человек сел напротив меня и внимательно посмотрел мне в лицо усталыми глазами. Где же тот оптимистичный жизнелюбивый юноша, в которого я была влюблена?

-Ты что-то узнала о моих родителях? — спросил Николай, почему-то делая небольшие паузы в речи, словно он боялся задать этот вопрос.

-С ними всё хорошо, — я поспешила успокоить его. — Никто не знает, что ты состоял в группе. Видимо, правительственные агенты не знали вашего точного состава и просто вязали всех, кто был на базе. Сейчас ты числишься пропавшим без вести.

-Значит, им ничего не угрожает. Это хорошо.

-Они оплакивают тебя, считают, что ты погиб, — зачем-то сказала я.

-Пусть лучше так. Кстати, знаешь, почему Командир застрелился?

-Откуда я могу знать?

-Мало ли, — Николай пожал плечами. — Так вот, он был спецназовцем. Я точно не знаю, что заставило его инсценировать свою гибель во время очередного задания и уйти в подполье. Он застрелился, потому что в противном случае могли пострадать его близкие. Его бы заставили рассказать всё, что он знает о других группах, угрожая его семье. Поэтому лучше, если все будут считать меня мёртвым.

-Ничего не поняла. То есть, если бы была такая возможность, ты бы не навестил родителей, чтобы они знали, что ты жив и у тебя всё хорошо?

-Лина, дело в том, что... я не уверен, что им так будет лучше. Понимаешь, я ведь не рассказывал им о том, чем на самом деле занимаюсь, не потому, что берёг их нервы. Отец гордился тем, что я работаю в полиции. Боюсь, сын, погибший при исполнении, для него лучше, чем сын — враг государства.

"Что-то мне эта ситуация напоминает...", — с раздражением подумала я.

-Ты считаешь, что незнание лучше, чем горькая правда? Вот только у них нет незнания, у них есть не менее горькая ложь. Может, стоит рискнуть?

-Не стоит, Лина, даже если это возможно. Им будет лучше так.

После этой реплики меня прорвало:

-Откуда ты можешь знать, как им будет лучше?! — завопила я. — Ты думаешь, что знаешь их, как облупленных, понимаешь их, да?! Поверь, это не так! Ты не имеешь права говорить, как для них лучше. Если ты — трус, я сама скажу им, что их сын жив и расскажу им, чем ты на самом деле занимаешься! — я вскочила и рванулась к двери.

-Стой! — Николай вскочил следом и попытался меня удержать.

Я остановилась, со злостью глядя на него.

-Вот у тебя точно нет права решать! — сказал он. — Это мои родители и моё дело! Не знаю, что на тебя нашло, но, если ты считаешь, что наши кратковременные отношения дают тебе право лезть в мои отношения с семьёй, ты очень сильно ошибаешься.

Вдох-выдох... кажется, я смогла немного успокоиться.

-Меня обманывали подобным образом, считая, что правда ещё хуже. И это было ошибкой. В итоге мне пришлось испытать намного больше боли, чем если бы я знала правду с самого начала.

-Но родители никогда не узнают правды, если мы им не скажем.

-Ты так в этом уверен? Подумай, могут ли правительственные структуры вычислить, погиб ты или нет.

-Могут. Наверняка могут. И тогда они сделают вывод, что я...

-Что ты состоял в повстанческой группе. "Террористической", как они скажут. Ты официально станешь предателем, изменником. Знаешь, мне странно, что ты сам не подумал об этом.

-Я бы подумал, но позже. Скажи, есть ведь способ увидеться с мамой и папой? Хотя бы предупредить их, что могут быть проблемы?

-Думаю, способ найдётся.

-Лина, спасибо тебе большое, — Николай хотел меня обнять, но я уклонилась от прикосновений. Не знаю, сможет ли Сайринат по запаху понять, касался меня человек или нет, но лучше не рисковать.

-Не стоит благодарности. Я найду тебя, когда узнаю, как и когда мы сможем выбраться к твоим родителям.

-Мы? Ты пойдёшь со мной?

-Возможно, не я, но кто-то из ящеров, кто сможет показать дорогу.

С этими словами я вышла. В течение диалога смутное раздражение всё нарастало, и я боялась, что скоро снова начну кричать.

В целом, до конца дня больше не произошло ничего примечательного, если не считать глухого раздражения, которое продолжало преследовать меня. Когда я пожаловалась Сайру, он ответил: "Теперь ты понимаешь, как я чувствую себя рядом с тобой".

Сайринат

Так получилось, что я стал спать рядом с Айей. Я чувствовал её запах, знал, что она рядом, и тревожные сны не возвращались. Кроме того, я окончательно осознал, что влюблён, безрассудно и глупо, как это было в первый раз. Я знал, что не должен привязывать охотницу к себе, чтобы ей было легче обо мне забыть, но мне стало безразлично даже её будущее. Когда её не было рядом, и угар отступал, я понимал, что, чем крепче мы привяжемся друг к другу, тем труднее будет разрывать связь. Но, стоило мне учуять даже след её запаха, я чувствовал, что хочу одного: чтобы она навсегда осталась моей. Жаркое пламя опалило мою душу, я чувствовал себя живым.

Положение осложнялось тем, что охотница желала меня, теперь уже сознательно. Когда она знала, что я смотрю на неё, я не замечал ни одного провоцирующего жеста, её голос при разговоре со мной также почти никогда не приобретал соблазняющих оттенков, но она смотрела на меня совершенно по-иному, когда думала, что я не замечу. От одного её прикосновения тело непроизвольно напрягалось. И, что самое скверное, мне совершенно не хотелось менять ситуацию. Я получал невероятное удовольствие, чувствуя, что стою в шаге от черты, за которой потеряю контроль.

На коже охотницы появились бледные едва заметные линии, пока ещё не оформленные, местами прерывающиеся. Вряд ли их заметил кто-то, кроме меня. И, что самое удивительное, Айя стала снова играть на фортепьяно, а я — рисовать в цвете, причём в моих рисунках преобладали жёлтый и красный тона. Я начинал жалеть, что гончие куда-то ушли: Анрили наверняка удалось бы вправить мне мозг. Алиса, с которой мы достаточно быстро нашли общий язык, делать этого не собиралась.

Подруга Айи помогала нам с заданием, которое дали координаторы — отсортировать людей на тех, кто сможет жить на наших планетах, и тех, кому лучше остаться на Земле. Она же объяснила, почему охотница злилась, если я по старой памяти называл её Линой — Айя ревновала меня к моему прошлому. А я ревновал её к будущему, в котором она не будет моей.

Один раз я всё же не сдержался: когда Айя уже спала, потянулся языком к её шее и получил лишнюю возможность убедиться, что у неё хорошая реакция: мне на голову практически мгновенно обрушилась подушка.

-Сайр-р... это, конечно, очень романтичный способ меня разбудить, но ты мог и когтями по лицу получить, — заметила Айя.

У меня не было желания ни оправдываться, ни извиняться, ни настаивать на продолжении, поэтому я просто промолчал.

-Ещё раз так напугаешь — выгоню, — пригрозила она.

-Ты испугалась?

-Если бы кто-то коснулся твоей шеи близко от вены, пока ты спишь, как бы ты отреагировал?

-Да, итог моих необдуманных действий был предсказуем.

-Если тебе ещё раз захочется меня приласкать, разбуди сначала. В отличие от тебя, я чутко сплю.

-Я тоже. Иначе на твои прикосновения я реагировал бы примерно так же, как ты на моё.

Айя выпуталась из одеяла и приняла сидячее положение.

-То есть ты притворялся спящим? Зачем?

-Не хотел тебя смущать. К тому же, мне это нравилось.

-А как же: "Стань настоящей охотницей и забудь меня"? — после недолгого молчания поинтересовалась Айя.

-Мне надоело себя обманывать и прятаться от своих желаний.

-А как насчёт моих?

-Я не знаю, чего ты хочешь, а гадать, что будет лучше для тебя, больше не хочу. Поэтому я наконец стал думать, чего хочу я сам.

-И чего же?

-Чтобы ты была моей всегда. Мне мало того, что ты будешь носить моё имя. Но чего хочешь ты сама?

-Сейчас — спать, — Айя зевнула. — Но завтра можно продолжить разговор.

Утром Айя надолго закрылась в ванной. Я даже включил камеру, чтобы удостовериться, что она не собирается топиться. После первой охоты молодые охотницы иногда вели себя очень странно, их психика несколько месяцев была нестабильной. Обычно в этот период наружу вылезали все комплексы, скрытые желания и страхи. Надо быть к ней внимательнее.

Айя вышла из ванной и села за стол, включила компьютер.

-Что с тобой? — спросил я.

-Ничего особенного. Просто я никогда не думала, что жизнь может меняться так резко. Даже не жизнь — отношение к кому-то. Всё смешалось.

Я не знал, что сказать. В моей жизни было лишь одно крупное потрясение, но вспоминать о нём я не хотел.

-Такое чувство, что я попала в бурный поток. Я говорила об этом Алисе. Мне нужен островок, на котором можно перевести дух.

-Тебе придётся привыкнуть. На моей родине ты сможешь стать неким аналогом домохозяйки, получить образование и найти необременительную работу, но хочешь ли ты этого?

Охотница не отвечала, в её глазах не было никакого выражения.

-Понятия не имею, чего я хочу, — после долгой паузы произнесла она. — Кажется, что покоя, но так ли это?

-Айя... если бы я был здоров, ты бы согласилась стать моей охотницей?

-Если бы ты был здоров, Сайринат, ты бы никогда не оказался на Земле.

Я решил, что она не хочет отвечать, и не стал переспрашивать.

-Честно говоря, мне кажется, что ты привязался ко мне просто из-за отсутствия выбора.

Я подошёл к ней и провёл тыльной стороной своей ладони по её руке. Лина подняла на меня чуть затуманенные глаза.

-Ты права, так и было. Но, если бы выбор появился сейчас, я бы остался верен тебе. Есть вещи, совершая которые, предаёшь себя. Наши понятия чести значили для меня немного, но собственным принципам я не изменял никогда.

-Вот только, что бы ты ни говорил, никакие принципы не властны над чувствами. Я ведь проклинала свою тягу к тебе, Сайринат, — охотница в ответ провела по моей руке тыльной стороной когтей. — Я и сейчас чувствую, как этот яд меня отравляет. Но я хочу допить чашу до дна.

Я чувствовал, что не могу оторвать взгляд от её расширенных зрачков. Она играла с огнём, и по глазам я видел, что она прекрасно отдаёт себе в этом отчёт.

-Я чувствую себя сумасшедшей. Я почти хочу, чтобы ты меня убил. Это, наверное, не самый худший вариант, как думаешь?

Я резко отошёл на два шага и отвёл глаза в сторону. Дыхание было неровным, я непроизвольно пытался принюхаться.

-Зачем ты это делаешь? — спросил я, с трудом сохраняя спокойный тон.

-Не знаю, — слишком легкомысленно ответила она. — Возможно, проверяю свою силу или ищу острых ощущений. Я не понимаю, что со мной...

-Взрослеешь, — ответил я, закрыв глаза. Жар постепенно отступал.

-По-моему, наоборот, возвращаюсь в подростковый возраст, только какой-то гипертрофированный. Сайр, я... м-м-м... я сильно вывела тебя из равновесия?

-Ощутимо, — ответил я. — Но я понимаю, почему ты это делаешь.

-Почему у меня ощущение, что в последнее время все окружающие понимают меня лучше, чем я понимаю себя? — спросила Айя и вскочила из-за компьютера.

-Куда ты? — спросил я.

-Прогуляться, — последовал лаконичный ответ.

Я тяжело вздохнул и пошёл к себе в комнату за принадлежностями для рисования. Молодая охотница — всегда испытание для нервов окружающих, какой бы сдержанной она ни была до первой охоты и какой бы ни стала потом. Меня успокаивало только то, что один раз я сумел остановиться.

Я немного поработал над начатым вчера наброском, потом почувствовал, что голоден. В последнее время я готовил сразу большие порции, которые мы с Айей ели около трёх дней. Вкусовые качества разогретой еды были хуже, чем только приготовленной, но это было лучше, чем то, что подавали в Логове.

В столовой Алиса вела приватный разговор с кем-то из людей. Мне вскоре предстояло заняться тем же самым. Я попытался прислушаться, но собеседники говорили слишком тихо. Или я сидел слишком далеко.

Наша деятельность на данный момент сводилась к следующему: я, Алиса и Айя разговаривали с людьми, пытаясь узнать как можно больше о каждом из них, перед сном я анализировал информацию, делал предположение, можно ли предоставить человеку наше гражданство, и писал аргументированный отчёт. По моему мнению, координаторы проверяли не столько людей, сколько мои умственно-аналитические способности. Надо было в ближайшее время устроить день написания отчётов, поскольку обработать информацию по одному-двум людям я, как правило, не успевал. Немного подумав, я решил сделать это сегодня, пока ещё точно помню всё, что слышал сам, и что мне рассказывали. Информацию я, конечно, записывал. Хотя у меня и была хорошая память, мне были очень важны мелкие детали.

Коготь скользил по сенсорному экрану, оставляя ровные чёткие росчерки. Когда я писал быстро, мой почерк было трудно назвать идеальным, но сейчас я писал медленно, тщательно обдумывая каждое слово, и поэтому разборчиво.

Дверь открылась. Айя размашистым шагом вошла в комнату и упала на диван. Если бы это было возможно, она бы, наверное, хлопнула дверью.

-Что произошло? — спросил я.

-Девушка Энжи слишком инфантильна, — ядовито ответила Айя. — У неё только что случилась истерика. Она, оказывается, вступила в группу только потому, что хотела приключений, и теперь очень хочет к маме.

-Попробуй поговорить с ней через несколько дней, — посоветовал я.

-Думаешь, за это время она успеет повзрослеть?

-Такое случается. Насколько мне известно, некоторые люди ведут себя как дети потому, что не хотят взрослеть, хотя фактически они к этому готовы.

-Знаешь, иногда твоя заумность раздражает. Хотя сегодня меня раздражает абсолютно всё. У тебя нет ничего от нервов?

-От нервов — только разрушающий их токсин. А от нервных расстройств сейчас только сильнодействующие вещества, которые я тебе не дам. Но, если это необходимо, можно сделать более слабое успокоительное.

-Это бы мне сейчас пригодилось... очень не люблю себя во взвинченном состоянии. Всё время боюсь сделать глупость под влиянием эмоций.

Я постучал когтями по экрану и наставил на нём чёрных точек. Обнаружив это, я полез в настройки программы, чтобы стереть.

-Проследить, чтобы ты этого не сделала?

-Не знаю. Лучше просто дай мне успокоительного. С запасом.

-С запасом — точно не дам, — ответил я, на всякий случай закрывая недоделанный отчёт. — То, что сейчас с тобой происходит — естественный процесс, и, если его подавлять, он только растянется.

-Я бы предпочла, чтобы моё... взросление протекало медленно и тихо.

-Хорошо. Тогда я сейчас запущу программу синтеза, — сказал я и направился в лабораторию.

В моей маленькой лаборатории был только конвейер для готовых препаратов, хранилище для них и панель, с которой задавались параметры синтеза. Все установки располагались в другом отсеке. Я нашёл нужный препарат, который, к счастью, относился к списку стандартных, и запустил процесс. Мне пришла в голову мысль, что успокоительное может понадобиться и мне самому. Задание координаторов позволило мне чем-то занять мозг и постепенно привыкнуть к возвращению эмоций, но всё равно у меня иногда случались странные вспышки радости, злости, гнева и так далее. В таких случаях я бросал всё и шёл рисовать. На какое-то время это успокаивало.

Айя уже ушла. Ещё одна отличительная черта молодых охотниц — они редко сидят на месте. Постоянное раздражение и эмоциональные всплески гонят их с места на место.

Алькирайя

По моей настойчивой просьбе перед сном Сайринат дал мне успокоительного. Я опасалась, что могу не уснуть. День ото дня мои нервы натягивались, как тетива. Николай при каждой встрече кидал на меня вопросительные взгляды, я спрашивала у Сайра, когда уже получится навестить родителей молодого человека, и получала ответ: "Узнаю я — узнаешь ты". Попытки меня приласкать, к сожалению, больше не повторялись. Я хотела этого, но понимала, что лучше не провоцировать воина ещё сильнее. Мне и так было стыдно за своё поведение. Очень хотелось послать подальше свои представления о приличиях, но доводить Сайра не стоило. Хотя можно было установить определённые рамки, если он не против.

С тех пор, как в Логове появились люди, мы стали общаться значительно меньше. Хотя мы и раньше не общались, просто Сайринат всё время был рядом. Оказывается, я успела привыкнуть к его постоянному надзору.

Когда мы с Алисой обедали, обсуждая людей, с которыми успели поговорить, и прикидывая их шансы получить инопланетное гражданство, к нам подошёл Сайринат.

-Айя, у родителей Николая проблемы, — начал он без предисловий.

-Серьёзные? — синхронно спросили мы с Алисой.

-Да. Мне только что сообщили, что за ними приедут через несколько часов.

-Кто сообщил? — поинтересовалась я, вскакивая.

-Они напоминают земных насекомых. Я попросил их узнать, что с этими людьми, представив дело так, словно они — отколовшаяся часть группы.

-Так, Алиса, ты Николая видела?

-Попробуй поискать в большой комнате. Он в это время обычно новости смотрит, — ответила подруга.

Я рванула в сторону большой комнаты — зала с телевизором и обилием кресел. Многие люди отдыхали там. Оказавшись в незнакомой обстановке, они, очевидно, чувствовали себя лучше, когда смотрели знакомые передачи.

-Нас выпустят из Логова? — спросила я у бегущего за мной Сайрината.

-Тебя и человека выпустят. Встречаемся у северо-западного выхода. Я принесу тебе более удобную одежду.

К счастью, Алиса не ошиблась — Николай действительно смотрел новости. Я позвала его и кратко объяснила ситуацию. Думаю, если бы он знал дорогу, то добежал бы до выхода быстрее меня.

Сайринат уже ждал. Он принёс мне охотничий костюм, сапоги и перчатки. Я начала переодеваться, не утруждая себя поиском специально отведённого для этого помещения, попутно слушая Сайра, который перечислял ориентиры на пути к посёлку.

Стражи выпустили нас без лишних вопросов. Этот выход заканчивался вертикальным тоннелем с лестницей. Сверху его наличие скрывал большой замшелый валун. Казалось, этот камень прочно врос в землю. Быстро оглядевшись, я схватила Николая за руку и побежала. Молодой человек был одет не очень подходяще для бега по лесам — никакой одежды, кроме домашней, у него не было. Тем не менее, он бежал наравне со мной. Страх за родителей придавал ему необходимое ускорение.

Под ногами шуршали разноцветные листья, нос был полон множества запахов. Листья скрывали корни и сучья, Николай несколько раз чуть не упал. Не знаю, как мне самой удавалось не спотыкаться.

Стылый воздух наполнял лёгкие, казалось, ещё немного — и я влечу на незримых крыльях над этой мешаниной ярких осенних цветов. Внезапно мне пришло в голову, что на ярко-жёлтой листве была бы уместна остывающая кровь, а её запах гармонирует с ароматами осеннего леса. Сердце билось в такт шагам, я почти не думала, куда и зачем бегу, в голове сами собой возникали данные Сайринатом ориентиры.

Не знаю, сколько мы бежали, пока не оказались на краю поселка. Николай тяжело дышал, держась за бок. Даже я чувствовала себя слегка уставшей.

-Подождёшь здесь? — спросил Николай.

-Нет. Пошли, — сказала я и двинулась к открытой калитке в сетчатом заборе, который отделял посёлок от леса. — Стоп!

Я остановилась и принюхалась. Для верности опустилась на корточки, а потом почти ткнулась носом в землю.

-Они были здесь, и не так давно.

-Сможешь их найти? — с беспокойством спросил Николай.

-Конечно.

Я шла по следу почти что на четвереньках, а в голову лезли какие-то дикие мысли, сумбурные, но неизменно связанные с убийством людей. Я говорила себе, что я сама — отчасти человек, и не буду убивать своих сородичей только потому, что мне хочется, но какой-то противный внутренний голос спрашивал, что лучше — смерть человека или животного? Людей ведь много — одним больше, одним меньше, кто считает...

Не знаю, до чего бы я додумалась, если бы мы не обнаружили Раину и Макара. Они не замечали нас, смотрели под ноги, мать Николая периодически прикладывала к опухшим глазам небольшой платочек.

-Мама! — Николай кинулся к невысокой женщине, а я спряталась за дерево.

-Коля! Коленька! — взволнованно и неверяще прозвучал голос Раины.

Она охала, ахала, Николай много, быстро и сбивчиво говорил, а я застыла, прислушиваясь. Мне было тревожно. На всякий случай я прижала ухо к земле и закрыла глаза. Подозрение превратилось в уверенность — сюда шли люди.

-Уходим! Немедленно! — приказала я, выступая из-за дерева.

-Кто ты? — удивлённо спросил Макар.

Интересно, неужели я так изменилась, что он меня не узнал? Или это из-за инопланетной одежды?

-В чём дело? — спросил Николай, которого обнимала счастливая мать.

-В нашу сторону движутся люди, около пяти человек.

-Они пришли за мамой и папой? — спросил Николай.

-Я их не спрашивала.

-Мам, пап, нам надо срочно уходить. Я потом всё объясню.

-Сын, что всё это значит? — спросил Макар. — И кто эта женщина?

-Потом, папа. Надо идти.

-Куда идти? — я почувствовала жгучее желание отвесить Макару затрещину.

-В безопасное место, — ответила я. — За вами охотятся. Пошли!

Последнее слово я почти прорычала. Как ни странно, это возымело эффект — Макар и Раина как-то нерешительно двинулись за мной, словно дети за строгим учителем. Николай замыкал процессию.

-Ты сумеешь сохранить верное направление? — спросила я Николая.

-Думаю да, а что?

-Хочу взглянуть на наших преследователей.

-Лина, это может быть опасно!

-Я знаю. И не Лина, а Аля. В лаборатории "Нефелим" тоже было опасно.

-Там ты хотя бы была вооружена.

-Короче, веди их в Логово. Я догоню. И вообще, вряд ли у преследующих нас людей приказ стрелять на поражение.

Они шли прямо по нашему следу. Ветер был с их стороны, и я почуяла что-то очень знакомое... Волчара! Но как это возможно? Я ведь сама убила его!

Я быстро осмотрелась и подошла к большому дереву, на котором ещё было много листьев. Что ж, рискнём... вцепившись когтями в кору, я полезла наверх.

Прижавшись к стволу, я старалась не выдать себя даже вздохом. Мне казалось, что даже сердце бьётся слишком громко. Кровь словно закипала по мере того, как шорох листьев под сапогами становился всё отчётливее, запахи резали нос. Я чувствовала неясное томление, подобное тому, что возникало, если я засматривалась на Сайрината. Наконец, мои жертвы прошли совсем рядом. Шестеро, а не пятеро, как мне казалось. Чувствуя себя так, словно совершаю большую глупость, я спрыгнула вниз.

Взгляд сконцентрировался на одном силуэте, я рванулась вперёд, словно путник в пустыне — к долгожданному оазису. Человек почти успел обернуться, когда я сломала ему шею. Хруст позвонков показался самой прекрасной музыкой на свете. Я выхватила оружие из рук ещё не успевшего упасть покойника и откатилась, прячась за ближайшим деревом. Словно в другом мире воздух вспороли пули. Я тяжело дышала, разум затуманился. На одних рефлексах я кинулась на листву и сделала пять выстрелов.

Я упала на землю. Пули моих жертв прошли чуть выше. Сделать ещё один выстрел могла только я. На коричневую землю и золотые листья медленно текла тёмная кровь. Всё ещё неровно дыша, я откинула пистолет и подошла к убитым. Запах крови сильно мешал, но я нашла того человека, от которого пахло так же, как и от Волчары. Но эти двое даже внешне не были похожи. Видимо, проект "Нефелим" уничтожен, но некоторые его... продукты ещё живы. Надо будет рассказать Сайринату, раз Анрили пока нет.

Я лёгким шагом двинулась по направлению к Логову. Хотелось петь, танцевать и делать глупости, словно я была пьяна. Мне было удивительно легко и хорошо, солнце весело играло на осенних листьях, и жизнь была прекрасна! Правда, память подсказывала, что может быть и лучше, но всё равно я была очень довольна, словно сбылась моя давняя мечта.

-Можем идти спокойно. Погони больше нет, — сообщила я Николаю и его родителям, танцующей походкой приближаясь к ним.

-И поэтому ты такая довольная? — подозрительно осведомился Николай.

-Ага!

-Мне бы хотелось задать Вам несколько вопросов... — начал Макар.

-Потом! Всё потом! Разве это так важно?

-Ну, э-э-э...

-Прекрасно! Тогда давайте наслаждаться прогулкой. Осень в этом году просто замечательная, правда?

-Хм... да, конечно. Осень просто великолепная.

Я намеренно шла чуть впереди, чтобы не вслушиваться в тихий разговор людей, который, к слову, не продлился долго. Мне хотелось удержать это удивительное ощущение лёгкости, я что-то напевала и наслаждалась пейзажем. Ближе к Логову моё радостное настроение пошло на спад, но всё равно я была очень довольной.

Вечерело, и стало заметно холоднее. К счастью, нам удалось добраться до Логова раньше, чем совсем стемнело. Мне-то, в общем, было всё равно, но вот людям было бы тяжело идти.

-Сюда, — сказала я, указывая на открывшийся тоннель.

Когда родители Николая спустились, молодой человек подошёл ко мне и полушёпотом спросил:

-Послушай, а ящеры умеют стирать память?

-Насколько я знаю, да, а зачем?

-Понимаешь, я ещё не знаю, как мама с папой на всё это отреагируют. Я обещал рассказать обо всём, когда мы будем в безопасности.

-Понятно, — ответила я и полезла вниз.

-Лина...

-Аля, — поправила я. Так Алиса сократила моё новое имя, поняв, что не сможет правильно выговорить полную форму.

Мы вчетвером прошли дезинфекцию и оказались в коридоре технической зоны. Родители Николая, не отрываясь, смотрели на невозмутимых стражей.

-Аля... — снова попытался обратиться ко мне молодой человек.

-Ты им всё расскажешь. Сейчас же, — сказала я. — И чем ты на самом деле занимался, и что это за место, и кто я такая!

Поскольку я постепенно повышала голос, отец Николая расслышал мои последние слова и переспросил:

-Да, кстати, кто Вы такая?

От этого вопроса мне стало неожиданно обидно. Радостное настроение испарилось, словно его и не было. На глазах выступили слёзы. Чувствуя себя маленькой девочкой, я трусливо кинулась прочь. Когда я набирала код на двери, то уже почти рыдала. Полузнакомые цифры плыли перед глазами, я несколько раз ошибалась. Наконец, дверь открылась, и я почти вслепую метнулась к дивану и упала на него. Слёзы душили меня, но я не хотела позволить им пролиться.

-Плачь, Айя, — мягко посоветовал знакомый голос. — Не стыдись и не держи это в себе. Эти слёзы должны пролиться.

Я часто заморгала и подняла голову. Сайринат осторожно опустился на диван рядом со мной.

-Я... я уже в норме, спасибо, — чуть хрипловатым голосом пробормотала я.

Воин осторожно провёл по моей щеке тыльной стороной ладони. Это стало последней каплей — я разрыдалась. Сайр молча привлёк меня к себе на грудь и стал поглаживать по спине. Уже через пять минут я смогла более-менее успокоиться, но оторваться от воина оказалось выше моих сил. К счастью, он не стал ни о чём спрашивать, вероятно, понимая, что, если я начну рассказывать, расплачусь снова.

-Как ты себя чувствуешь? — тихо произнёс Сайринат.

-Гораздо лучше. Благодарю тебя. Дай, пожалуйста, успокоительного.

-Уверена?

-Да. Не хочу чувствовать себя истеричкой.

-Ты не истеричка, а просто молодая охотница, — ответил Сайринат.

Когда он поднялся и пошёл за препаратом, я почти пожалела, что попросила его. Вернувшись, он протянул мне открытую ампулу с плоским дном, очень похожую на мерный стакан, и вновь сел рядом. Я выпила средство и передала пустую посуду Сайру, тот поставил сосуд на тумбу у дивана.

-Сегодня я убивала, — сказала я. — И мне было от этого хорошо.

-Такое будет повторяться. Ты думала, что охотницы убивают из-за природной кровожадности? На самом деле, это зависимость.

-Вот хрень. Но меня это почему-то не удивляет. Поэтому я и сказала, что не хочу становиться монстром — я ожидала чего-то в этом роде.

-Пока не думай об этом, — посоветовал Сайринат.

-До каких пор?

-Пока не прибудешь домой.

-Твоя родина пока ещё не мой дом, — напомнила я. — И я не могу не думать. Собственно, рыдать я начала после того, как отец Николая спросил, кто я.

-Ты — Алькирайя из рода Лионрдэ, моя наследница и самое удивительное существо из всех, что я встречал.

-Не преувеличиваешь? — поинтересовалась я.

-Каких слов ждать от безнадёжно влюблённого?

-Почему "безнадёжно"?

-Потому что у нас нет общего будущего.

-Несколько месяцев этого будущего у нас ещё есть. А потом будет общее прошлое. Разве этого мало?

Сайринат не стал отвечать. А я смотрела на него из-под полуопущенных век, и в мою душу закрадывалось подозрение, что его любовь не безответна.

На следующий день, когда я в одиночестве зашла в столовую выпить чаю — после долгих разговоров горло пересыхало — ко мне подошёл Николай с Раиной. Женщина, опасливо озираясь, приблизилась ко мне и сказала:

-Аля, здравствуйте. Мне неловко Вас просить, но... быть может, возможно вернуться в посёлок за нашей кошечкой?

Я была почти уверена, что Николай так и не рассказал родителям, что я — та самая Ангелина, которая приезжала к ним несколько недель назад. Возможно, это и к лучшему.

Сайринат

Айя стала выпрашивать успокоительное почти ежедневно. Теперь уже она настаивала на совместных ночёвках — когда меня не было рядом, ей снились неприятные сны. Я снова стал носить браслет с дисплеем, передававшим изображение с установленных в наших покоях камер. Айя надолго закрывалась в ванной, и меня это настораживало. Она больше не могла помогать мне с заданием координаторов. Любое неосторожное слово могло разозлить или расстроить её. Она постоянно задавала вопросы, касающиеся этики и морали. Она призналась мне, что чувствует, как все понятия утрачивают для неё значение. Мне было тяжело отвечать ей, ведь я даже нашу этику и мораль знал не очень хорошо, всю жизнь руководствуясь собственными принципами. Охотница тянулась ко мне, как лиана в поисках опоры. Так уже было однажды, когда я только нашёл её. Но раньше она действительно вела себя как вьющееся растение, а сейчас она скорее искала не опору, а временную подпорку.

Долгое отсутствие гончих начинало меня беспокоить. Я подозревал, что их выслали из Логова в качестве наказания за то, что они помогли мне спасти Айю без приказа. Насколько я знал, им было достаточно тяжело находиться далеко от своего координатора.

Я не успевал завершить задание в срок. Я чувствовал, что должен больше времени уделять моей наследнице. Но я не знал, как вести себя, чтобы помочь ей и не навредить. Я никогда раньше не думал о будущем другого существа, более того, никогда не ставил это возможное будущее выше своих желаний. Я никогда ничего себе не запрещал. Я разрывался между желанием привязать Айю к себе как можно сильнее и нежеланием усложнять её дальнейшую жизнь. Что самое мерзкое, ей было просто не на кого опереться в этот, самый сложный для охотницы период. Рядом был только я.

Я обнаружил, что перестал так остро реагировать на присутствие и прикосновения Айи. Должно быть, начал привыкать. Слово чувствуя это, охотница ласкалась ко мне всё более откровенно. Я старался не реагировать, но сказать ей: "не делай так" оказалось выше моих сил. Пока дело не заходило дальше поглаживаний, хотя Айе явно хотелось большего, как, впрочем, и мне. Мне нравилось ощущать, как от её прикосновений учащается сердцебиение и быстрее бежит кровь. В самоограничении, как оказалось, тоже можно найти своего рода наслаждение, сходное с дрожью, которую испытываешь перед началом дуэли, когда осторожность борется с желанием как можно скорее атаковать, чтобы исчезла необходимость тщательно следить за каждым движением противника, ожидая нападения. В классической дуэли воины обычно не атакуют до тех пор, пока у кого-то не выдержат нервы. Если оба противника отличаются хорошим самообладанием, арбитр подаёт сигнал, и дуэлянты одновременно срываются с места. Я всегда мог дождаться первой атаки противника или сигнала арбитра.

-Знаешь, а это успокаивает, — задумчиво произнесла Айя, под моим присмотром полировавшая когти на левой руке. — Кстати, у вас есть что-нибудь вроде салонов красоты?

-У нас, — поправил я. — Да, есть, но я не очень хорошо в этом разбираюсь.

Узор Айи, к слову, стал гораздо заметнее. Пять тонких линий веером расходились от переносицы вверх по лбу и вниз на кончик носа, скулы и щёки. На руках линии так же, веером, расходились от запястий к пальцам. На мой вкус, её узор был довольно красивым, но позже, когда его яркость возрастёт, впечатление может испортиться из-за бледной кожи.

-Сайр, у тебя нет лака другого цвета?

-Нет. Я сомневаюсь, что смогу синтезировать его здесь. В запасниках Логова вряд ли имеются подходящие компоненты.

-Но ты можешь проверить, вдруг всё же удастся?

-Я проверю. Не спеши так. Лучше потратить лишнюю минуту и иметь идеально откорректированный коготь, чем испортить форму в спешке.

-Алиса мне надоедает, — обронила охотница. — Ноет из-за того, что нельзя выйти в город.

-Всем людям хочется вернуться к чему-то привычному. Даже Алисе.

-И все они любят приключения, пока не начинают в них попадать, — продолжила Айя. — Я сама была такой же. Кстати, обострённое чувство опасности нормально для нашего вида?

-Точно не знаю. Оно развилось у тебя?

-Да. Оно включается, когда я начинаю тебя гладить.

-Ротасс-нок'ан умеют отличать агрессивно настроенных сородичей по запаху. Обычно такое опознавание не бывает осознанным.

Вопрос, как Айя чувствует грань, которую нельзя переходить, отпал.

-Агрессивно настроенных? Что именно ты имеешь в виду?

-Тех, кто разозлён. Такие тонкие изменения запаха не фиксируются сознательно, но сопровождают любые эмоции от гнева до радости. Своего рода замена человеческой мимики.

-Только люди могут сознательно контролировать мышцы лица.

-Во-первых, не все, во-вторых, изменение запаха происходит только тогда, когда эмоции начинают брать верх над разумом. Нам преподавали это, но я не помню всех деталей. Чувство опасности в моём присутствии скорее всего объясняется тем, что ты знаешь, что под влиянием сильных эмоций я могу причинить тебе вред.

-Это очень досадно, правда? Нет способа подавить твою агрессию?

-Для этого нужны очень сильные средства, которые подавляют бессознательные реакции вообще. Эмоции в таком случае останутся, но они не будут влиять на поведение. К сожалению, препараты этой группы нельзя принимать постоянно, это чревато неприятными последствиями.

-И зачем они нужны?

-Например, чтобы не было неосознанного перехода в боевой транс.

-Однократный приём препарата тебе не навредит?

-Нет, но я не вижу в этом смысла.

Айя начала рассматривать свои когти преувеличенно внимательно.

-Если бы не было риска, что ты меня поранишь или убьёшь, мы могли бы...

-Препарат подавляет все бессознательные реакции. В том числе реакцию воина на запах охотницы.

Я не стал добавлять, что Айя по прошествии периода взросления могла перестать реагировать на запах других воинов после соития со мной. Надеюсь, наш первый и единственный раз ещё не привёл к этому результату.

На следующий день, когда я проверял каталог веществ в лаборатории Логова, чтобы убедиться, что с лаком действительно ничего не получится, дверь в лабораторию открылась. Я резко обернулся, но вместо охотницы увидел Анриль. Гончая выглядела очень уставшей, солнечно-жёлтая кожа вокруг глаз обвисла некрасивыми мешками.

-Сайринат, я хочу с тобой поговорить.

-Ты не хочешь сначала отдохнуть? Мне кажется, ты измождена.

-Ты стал обращать внимание на состояние окружающих. Интересно. Я хотела узнать, что было с Ангелиной в моё отсутствие. Ты не откажешь мне?

-Теперь её имя Алькирайя. Почему ты не спросила у неё?

-Мне нужен взгляд со стороны. Взгляд её сородича.

Анриль сказала, что её очень беспокоит психоэмоциональное состояние Айи. Я начал объяснять, что ничего страшного в этом нет, и в её возрасте это естественно. Анриль стала спрашивать, есть ли возможность как-то облегчить метания молодой охотницы. Я так и не понял, как ей удалось незаметно свести диалог к нашим с Айей отношениям.

-У тебя нет страха погубить её? — спросила Анриль.

-Я часто думал об этом. Но в последнее время такие мысли посещают меня всё реже. Я не могу противостоять своим желаниям. Я хочу, чтобы она навсегда осталась моей. Только моей! И одновременно боюсь этого.

-Если ты убьёшь её, она навсегда останется только твоей. Ты хочешь этого?

-Нет! К чему этот разговор, гончая? Вы не умеете любить, вам неведома страсть. Как ты можешь понять мои чувства?

-Мы — телепаты, мы можем ощущать то, что ощущают другие.

-Неважно. Она подписала себе приговор, когда спасла меня. Я дал ей шанс, сделал всё, чтобы она ушла. Я знаю себя. Я знал, что второй раз я не отпущу её. Сильнее всего я хочу убить нас обоих.

-Твоя любовь похожа на безумие.

-Согласен!

-Если так будет продолжаться, я буду вынуждена изолировать вас друг от друга. Ты становишься слишком опасен для неё.

-Не тебе судить, гончая! И как ты собираешься её успокаивать?

-Гончие знают способы, и тебе это известно. Попытайся взглянуть на ситуацию беспристрастно. Ты — огонь, но Алькирайя — лёд. Она всегда была такой, но сейчас я не узнаю её.

-Мне она сейчас нравится намного больше. Если она меняется, это ещё не значит, что ей от этого хуже. Не лезь в наши отношения, гончая. Ты можешь не волноваться. Пока я не могу совершить самоубийство, я не причиню ей вреда.

-Тебе решать, — ответила Анриль и вышла.

Через некоторое время я вышел из лаборатории. Охотница была в комнате. Она вообще проводила почти всё время в трёх помещениях — в своей комнате, в ванной и в комнате с фортепьяно.

-Сайр... ты правда убил бы меня, если бы сам мог умереть?

-Ты слышала разговор, или Анриль пересказала тебе?

-Показала в своей памяти. Так убил бы?

-Да. Ты должна понять, почему.

-Ревность. Ревность к моему возможному будущему, так? Чего ты хочешь, Сайр? Такое чувство, что ты... ты одной рукой отталкиваешь меня, а второй — прижимаешь к себе.

Кажется, мы меняемся ролями. Недавно я спрашивал охотницу о её желаниях, и она не могла ответить. Но я после мучительных раздумий смог.

-У меня банальное желание. Я хочу счастья. Но я не могу понять, где оно. Как мне будет лучше — если ты останешься моей навсегда или сможешь нормально жить. Я не могу больше предполагать, как будет лучше для тебя.

-И не надо. Я боюсь себя, Сайр. Боюсь того, что со мной происходит, боюсь своих мыслей. Анриль права — я была льдом до встречи с тобой. Но лёд крошится и тает... я так хочу закончить это поскорее.

-Тогда перестань принимать успокоительные. Будет труднее, но быстрее.

-Скоро я тоже возненавижу холод. Обними меня.

Я никак не мог определиться, что же лучше — её слёзы или нежность. Но я подчинился. После той клятвы делать всё, что попросит Альйирайя, я сам себя превратил в раба. Я помнил об этой клятве всё время, и не мог забыть.

Охотница обхватила меня поверх сложенных крыльев. Она села на спинку дивана и ткнулась лбом мне в торс. Я замер в очень неустойчивой позе, осторожно касаясь её спины. Айя резко откинулась назад и потянула меня на себя. Разумеется, мы оба рухнули на диван.

-А ты лёгкий, — чуть насмешливо сказала она.

-Если бы я был тяжелее, то не смог бы летать, — ответил я.

Во имя Создателя, что она делает? Неужели мой яд, моё безумие заразило и её? Я откатываюсь в сторону, но не успеваю встать — Айя кидается на меня, как на добычу, касаясь влажным языком моих губ. Необычно. И приятно. Откуда эта слабость во всём теле? Почему я не могу пошевелиться?

-Ты играешь с огнём, — с трудом выговариваю я.

-Знаю. Анриль была почти права. Эта любовь не просто похожа не безумие — она и есть безумие. И я хочу сойти с ума. Я всегда боялась перемен. И всегда сама шла им навстречу, словно надеясь искоренить страх. Но он не прошёл до сих пор. И я никогда не строила планов на будущее, — её голос становится всё тише и тише, постепенно превращаясь в шёпот.

-Я не могу так. Не могу не думать, чем это кончится...

-Это неважно, — её голос неумолимо меняется, а мне хочется выть от отчаяния, потому что я до сих пор не могу пошевелиться и едва дышу. — Скажи, тебе так приятно?

И она снова тянется к моему лицу, взяв его в ладони, и скользит по коже языком и губами. Внутри поднимается глухое раздражение, которое быстро растёт, становясь всё более отчётливым. Сейчас она почувствует, что снова довела меня до края, и отстранится. Не хочу этого...

-Да... но непривычно. Мы так обычно не делаем.

-Боитесь когтей и клыков тех, кого называете любимыми? Неужели между вами не бывает полного доверия? Я знаю, что ты болен. Ты чуть не убил меня однажды. Но всё равно я доверяю тебе, потому что однажды ты смог остановиться. И потому что люблю.

-Зачем ты играешь со мной? Зачем всё усложняешь?

Айя коротко рассмеялась. Этот звук царапнул мои нервы. Я уже отвык от её смеха. В моём обществе она обычно не выражала эмоции по-человечески.

-Я пытаюсь упростить. Пытаюсь понять, кого я полюбила и кем стала сама.

-Ты выбрала весьма оригинальный метод.

-Сайр, я ненавижу твоё хорошее самообладание и этот спокойный тон. Словно ты снова ничего не чувствуешь. Скажи мне честно, без пафосных фраз, которые ты любишь безразлично бросать, кто я для тебя? Ты знаешь, что я могу заставить тебя меня убить. И я это сделаю, если ты не ответишь...

Прилетели. Я знал, что молодые охотницы могут вести себя странно, очень странно, но к такому повороту событий я не был готов. И как я могу ответить ей без фраз, которые она называет пафосными?

-Ты для меня — лекарство. С сильными побочными эффектами.

Сейчас мы лежали совсем близко друг от друга, и я по-прежнему не двигался. Раздражение не отступало. Видимо, моё оцепенение стало защитной реакций. Меня раздирали противоречивые эмоции, и я не знал, что могу сделать под их влиянием, поэтому подсознательно предпочёл бездействие.

-Но, какими бы они ни были, я без тебя перестану жить.

Неожиданно она начинает плакать, а потом выбегает из комнаты. Я выругал себя за глупость. Наверняка охотница сейчас представила, как она покидает Землю, а я схожу с ума. Мне очень захотелось написать себе когтем на лбу слово "идиот". К несчастью, не получилось.

Надо найти Айю и как-то её успокоить. По наитию я направился в небольшую комнату, где стояло фортепьяно. Охотница была там. Из-под её пальцев срывались рваные аккорды, дисгармоничные и злые. Я подошёл к охотнице, склонился над ней и крепко обнял. Айя перестала играть и запрокинула голову, посмотрела мне в глаза. Я осторожно снял языком солёную слезу, бежавшую по щеке. Сейчас я не чувствовал ни возбуждения, ни агрессии, только желание помочь и защитить. Защитить ото всех и всего, даже от страхов. Я осторожно провёл языком по её губам, сначала по верхней, потом по нижней. Вот ещё одно её достоинство, которое я не сразу оценил — тонкая нежная кожа губ, которую так легко прокусить до крови...

-Если захочешь, я снова начну принимать тот наркотик или что-то ещё более сильное, чтобы не стать безумцем.

-Решай сам. Я не хочу распоряжаться твоей жизнью.

-Не бойся за меня. В любом случае мы не будем вместе.

-Неважно, Сайр. Я хочу знать, что ты где-то есть, пусть даже далеко от меня. И что ты живёшь, а не просто существуешь.

Действительно, меняемся ролями. Ещё недавно я говорил ей почти такие же слова. Как быстро всё изменилось...

-Ты останешься здесь, — я взял руку Айи и приложил к своей груди. — Этого достаточно.

Алькирайя

Мы проводили людей. Некоторые остались в Логове, приняв предложение Драконьего Когтя о предоставлении им нового дома, но большая часть или не получила гражданства, или предпочла остаться. Николай и его родители оставались. С помощью гончих, которые, как я подозреваю, поработали с разумом некоторых чиновников, им оформили гражданство в соседней стране. Кстати, Энжи, которая показалась мне слишком инфантильной, действительно сильно изменилась за короткое время. Словно раньше она просто не хотела взрослеть.. Когда мы поговорили второй раз, передо мной уже была не плачущая девочка, а уверенная в себе взрослая девушка. Мне бы так...

Мне уже было откровенно стыдно перед Сайром за мои бесконечные игры. Я извинялась, он прощал, я снова играла на наших нервах и снова извинялась. Мне нравилось чувство опасности, которое я испытывала, когда подводила его совсем близко к запретной черте. По-моему, воин просто смирился с моими выходками. А я продолжала играть. Я поохотилась ещё раз. Я вышла прогуляться в лес вместе с Анрилью и её стаей. Золотая осень неожиданно решила вернуться и побаловать людей и животных парочкой тёплых дней. Мы с гончими незаметно вышли совсем близко к шоссе, и тут я кого-то почуяла.

Трое мужчин где-то поймали совсем молоденькую девушку. На вид я бы не дала ей больше шестнадцати. Рот пленницы был заклеен, а она сама — уже частично раздета. Но несостоявшиеся насильники поиграли в жестокую игру не с ней — со мной. Мне понравился их страх, когда они, наконец, осознали, как легко я могу их убить... но они бегали медленно. Слишком медленно. В тот же день я довела Сайра до такой степени, что он сам почти силой заставил меня выпить успокоительное. Когда я стала нормально соображать и попыталась попросить прощения, воин ответил, что уже устал от моих извинений. Мне с большим трудом удалось убедить себя, что Сайринат не хотел меня обидеть. Я хотела заплакать, но поняла, что Сайр будет меня утешать, мне потом станет стыдно, и я снова по привычке попрошу прощения.

Моим спутником стал постоянный страх. Я даже не могла сказать, чего именно боюсь. Странно, но рядом с Сайром, которого мне, по логике вещей, следовало бы опасаться, я чувствовала себя лучше. Возможно, мне становилось спокойнее, когда я знала источник возможной опасности. Иногда мне казалось, что я готова на что угодно, лишь бы эти эмоциональные перепады и беспричинное беспокойство закончилось. Я бы легко перенесла всё это, если бы мои выходки не нервировали Сайрината, психическое состояние которого согласно тестам было очень нестабильным. Мне казалось, что эти тесты неправильные, поскольку Сайринат вёл себя гораздо сдержаннее и увереннее меня. Но, возможно, он просто умело маскировал своё состояние, не желая меня беспокоить.

Алиса нервничала. Хотя при посторонних она оставалась весёлой и бодрой и радовалась предстоящему приключению — путешествию на другую планету, на самом деле она, как и все остальные, немного боялась. Возможно, именно этим объясняется то, что однажды она предложила мне навестить наших товарищей, остающихся на Земле. Мне эта мысль показалась разумной и правильной — неизвестно, увидим ли мы кого-то из них ещё раз. Для меня самой это была последняя возможность нормально объясниться с Николаем.

С координаторами мы договорились через гончих, проблем не возникло. У меня проблема возникла чуть позже, и она была связана с тем, что Сайринат не хотел меня отпускать. Я сказала, что еду вместе с Алисой, которая хочет не только пообщаться с народом, но и купить себе побольше одежды. Я вообще не совсем представляла, как это моя подруга до сих пор не возмущалась без лаков, туфель и кофточек. Сайрината удалось уговорить с помощью Анрили, которая договорилась с гончими другой стаи, что они присмотрят за нами.

Перед самым вылетом Сайринат вручил мне ножны с клинком. Это был нож с лезвием длиной около двадцати пяти сантиметров. На голубоватом металле выгравирован загадочный узор — то ли цветы, то ли звёзды. Из чего сделана коричнево-чёрная рукоять, я понять не смогла. Мне показалось, что простые кожаные ножны не совсем подходят к этому оружию, которое выглядело как волшебный артефакт.

-Родовое оружие Медитируюших, — сказал Сайринат. — Его лезвие способно повредить даже экзоскелет. Теперь этот клинок принадлежит тебе.

-А ты как без него?

-У меня есть другой клинок.

Мне доводилось однажды перемещаться на драконианских косайросах, а вот для Алисы это был совершенно новый опыт. "Гордись, — в шутку сказала я ей. — Такие траты энергии на невидимость — и всё ради нас!" Внешне косайрос чем-то походил на самолёт с короткими крыльями. Машины этого типа могли перемещаться как в открытом космосе, так и в атмосфере планет.

-Трясти будет? — спросила Алиса, когда мы поднялись по трапу в хвостовую часть машины.

-Ты вообще не почувствуешь движения, — ответила я, оборачиваясь и жестом прощаясь с провожавшим нас Сайринатом.

Внутри косайрос был отделан в тёплых коричнево-зелёных тонах. Небольшой отсек, в который мы попали, был совершенно пуст, если не считать двух идущих вдоль стен сидений.

-Что-то мне это десантный самолёт напоминает, — сказала Алиса.

-Насколько я знаю, чаще всего этот косайрос используется именно в таком качестве, — ответила я.

Трап поднялся, отсекая нас от остального мира. Пугающее ощущение. Было такое чувство, что за пределами отсека кончается мир. Мы попытались поговорить, но разговор не клеился. Алиса окончательно замолкла после того, как я сообщила, что понятия не имею, кто управляет машиной. Молчаливость была настолько нехарактерна для моей подруги, что я начала нервничать.

Через какое-то время трап опустился, и в отсек проник солнечный свет и дуновение ветра. Мы с Алисой вышли наружу. Косайрос поднял трап и слился с окружающей средой.

Нас предсказуемо высадили в лесу. Судя по цвету листьев, мы были значительно южнее Логова. Я огляделась и заметила едва различимые силуэты маскирующихся гончих. Одна из них, травянисто-зелёная, сбросив маскировку, подошла к нам, а потом двинулась куда-то через лес. Мы с Алисой быстро пошли за ней.

Гончая вывела нас к небольшому белому особняку в стиле семнадцатого века. Анриль говорила, что в этом здании сейчас живёт большая часть людей, хотя некоторых уже успели расселить по квартирам.

Когда мы подошли к дому, стало заметно, что его хорошо бы привести в порядок. Ну, хотя бы заново оштукатурить стены или что там с ними делают. Мы с Алисой, уже без гончей, подошли к задней двери и позвонили. Нам открыл Майкл — милый, но довольно жестокий юноша. Улыбнувшись своим фирменным оскалом, который какое-то время заставлял нервничать даже меня, он пригласил нас пройти.

Майкл сообщил, что Николая в последний раз видели в библиотеке на третьем этаже. Поднимаясь по довольно шаткой лестнице, я окончательно убедилась, что этому милому зданию нужен ремонт. Облупленные стены и потолок портили всё впечатление от неплохого, в общем-то, интерьера.

Николай прогуливался меж вычурных книжных полок. Большинство из них вместо книг были заняты толстым слоем пыли. Я не удержалась — чихнула. Молодой человек резко обернулся.

-А, это ты, — произнёс он.

-Да, я. Где мы можем спокойно поговорить?

Николай провёл меня в дальнюю часть библиотеки, туда, где у окна стояли два величественных потёртых кресла с высокой спинкой. Николай опустился в одно из них, оно предупреждающе скрипнуло. Я открыла окно и устроилась на подоконнике.

-Не боишься упасть? — спросил Николай.

-Всего лишь третий этаж, — я повела плечом. — Послушай, я... хотела объясниться. Мне неприятно из-за того, что мы так расстались. Не перебивай, — я предупреждающе вскинула руку когтями от себя. — Моё превращение — случайность. Ни я, ни Сайринат не хотели этого.

-То есть, если бы была возможность, ты бы снова стала человеком?

-Нет. Уже нет. Я слишком привыкла... так. Но ещё несколько месяцев назад я бы согласилась.

-И что же изменилось за эти месяцы? — Николай старался говорить спокойно, но я отчётливо слышала в его голосе нотки раздражения.

-Я не хотела быть чудовищем. Теперь я привыкла к мысли о том, кем стала. Даже нашла положительные стороны.

-Иными словами, ты смирилась, — теперь в его голосе было не только раздражение, но и злость.

Я хотела возразить... и передумала. Что бы я сейчас ни сказала, это прозвучит, как отговорка. К тому же, мне не хотелось рассказывать о проблемах Сайрината и признаваться, что я всё-таки полюбила ликвидатора. Наверное, не стоило вообще говорить с Николаем.

-Когда попадаешь в бурный поток, нет смысла плыть против течения. Может быть только хуже, — ответила я после кратковременного раздумья. — К тому же, я уже слишком многое вынесла на этом пути. Если повернуть назад, всё это окажется бессмысленным. Прости меня. Мне нужна была опора, и ты дал мне её. Я столько раз пыталась сказать тебе, кто я, но ты не слушал...

Николай отвернулся. Я протянула к руку к нему. Внезапно он схватил меня, в кожу впилось что-то острое. Я ударила его в солнечное сплетение и вырвалась. В руке торчала очень знакомая игла, пробившая одежду. Какой уже раз мне вкалывают эту парализующую дрянь? Третий? Надоело...

Моё пробуждение было куда менее приятным, чем в прошлый раз. Сначала я почувствовала какие-то неприятные мёртвые запахи. Потом поняла, что меня связали. Ну, Николай, когда я тебя найду... я придумаю, что я с тобой сделаю.

Я напрягла слух. Вокруг было тихо. Я чуть приоткрыла глаза. Стена. Белая. И, кажется, рядом действительно никого нет. Я осмотрелась, насколько это было возможно сделать, не двигаясь. Совсем рядом со мной на столике лежали ножны. Можно попытаться освободиться медленно и незаметно без подручных средств, а можно рискнуть и дотянуться до ножа. Почему-то второй вариант нравился мне гораздо больше. В процессе освобождения я упала с каталки, на которой, как оказалось, меня сюда привезли, и чуть не уронила тумбу, на которой лежал нож.

Комната, в которой я находилась, напоминала больничное помещение. Небольшая, без окон, с единственным ярким источником света — лампой на потолке. Тяжёлая дверь была закрыта, а вентиляционное отверстие под потолком — слишком узким, чтобы я могла пролезть.

Дверь открылась. Я резко отступила к стене, пряча нож. На пороге застыло несколько людей, и среди них...

-Что это за место? И что ты собрался со мной сделать?

-Я собираюсь убить монстра, который занял место моей любимой!

-Твоя любимая уже умерла, — отчеканила я. — Возможно, бросилась с крыши, не выдержав мысли, что изменила тебе. Возможно, ты сам застрелил её чуть позже.

-Послушай, есть способ снова сделать тебя человеком, я знаю его!

-Я же сказала, что не хочу становиться человеком, и у меня есть причины.

-Я не хотел прибегать к силе... но у меня тоже есть причины настоять на твоём превращении.

После этой фразы последовал очередной выстрел парализующей иглой, но я увернулась, потом метнулась к Николаю и вырвала у него оружие, оглушила его. Его сопровождающие попытались сбежать и захлопнуть дверь, но не успели. Я оглушила обоих и выскочила в коридор. Нет, ну точно, это какая-то больница. И что они, интересно, собирались со мной сделать? С другой стороны, я не так уж уверена, что хочу это знать.

Через полузакрытые жалюзи на окнах коридора пробивался свет. Я подошла к окну и выглянула. Внутренний дворик большого бетонного здания, зелёная травка и пара чахлых берёзок. Высота — четыре или пять этажей. Многовато для меня. Если я спрыгну с такой высоты, то выживу, но без травмы не обойдётся.

Я попыталась понять, куда хотели побеждать люди, которые были с Николаем (кстати, кто они?), и, когда мне это удалось, быстро двинулась в другую сторону. И что же за причины были у Николая, чтобы надо мной издеваться? Ладно, в данный момент это вопрос академический. Сейчас мне сильнее всего хотелось оказаться в Логове, поближе к Сайринату.

За поворотом коридора оказалась лестница. И от лестницы по направлению ко мне шёл воин. Не Сайринат. Его экзоскелет был тёмно-синим с чёрными разводами, и, кажется, он был выше. Мы замерли.

-Не бойся меня, — теперь, по более низкому голосу и наличию акцента, я окончательно убедилась в том, то это не Сайр. — Я не причиню тебе вреда.

-Кто ты? — спросила я, наполовину спрятавшись за углом.

-Старый знакомый Сайрината. Пойдём, я покажу дорогу.

Не знаю, почему, но его слова меня совсем не успокоили. Наверное, потому, что я помнила по рассказам Сайра, что у него было много недоброжелателей и только один друг, с которым он умудрился поссориться.

-Что ты здесь делаешь? — спросила я.

-Ищу тебя, — ответил он и начал медленно приближаться.

-Зачем? — я молилась, чтобы он не успел заметить нож до того, как я спрятала правую руку за стену.

-Чтобы увести тебя отсюда, — ответил он, продолжая приближаться.

Странно, но я была абсолютно спокойна. У меня не было права на ошибку, а вопросы имели только одну цель — отвлечь его.

-Куда увести?

-В безопасное место. Здесь враги. Доверься мне, — воин подошёл совсем близко и протянул руку ко мне.

Я пригнулась и рванулась вперёд, воткнула лезвие ему под колено. Я до последнего боялась, что остриё не пробьёт экзоскелет, но почувствовала, как лезвие сначала тяжело проходит через слои брони, а потом легко проскальзывает глубже в плоть. Воин упал. Я успела вытащить нож и побежала. Я слышала, как сзади воин что-то кому-то говорит по рации. Меня он не окликнул. Значит, точно враг.

На первую тварь я напоролась на следующем этаже. Она напоминала какую-то дикую помесь гориллы с кошкой, причём лысую и с паучьей головой. Тварь обладала внушительными когтями и была раза в два крупнее меня. Каким-то чудом мне удалось проскочить её, запереться в одном из кабинетов и задвинуть дверь довольно массивным шкафом с папками.

И что теперь? Рано или поздно меня отсюда выгонят. Я осмотрелась, стараясь игнорировать настойчивый стук в дверь. На этот раз я попала в какой-то кабинет, где работали с документами. Я подошла к ближайшему столу и просмотрела бумаги. Медицинская лаборатория. Предсказуемо. Потом я подошла к окну. Полянка, забор, лес. И высота метров двадцать минимум. Вентиляционное отверстие вновь оказалось слишком узким для меня. Выбора, похоже, нет. Разбив стекло несколькими ударами ножа, я выпрыгнула наружу.

Сайринат

Пока Айя отсутствовала, я рисовал. Это было единственное занятие, в которое я мог погрузиться полностью, перестав считать количество прошедших с отлёта охотницы часов. Моё почти медитативное состояние нарушила Анриль. Гончая буквально влетела в комнату и, задыхаясь, выговорила:

-Сайринат, срочно беги в оружейную и готовься к вылету!

-Что произошло? — спросил я, вскакивая.

-На Земле обнаружена группа инопланетных противников.

-Почему мне разрешили с ними сражаться?

-У них Алькирайя.

Больше мне не понадобилось ни слова. Почти опережая Анриль, я галопом побежал в оружейную. Я знал, что не надо было никуда отпускать охотницу.

-С тобой пойдут стражи и отряд штурмовиков из Гнезда, — сообщила Анриль, пока я активировал экзоскелет и проверял оружие. — Полетишь в одноместном косайросе на автопилоте. Людей не убивать.

Уже во время перелёта я осознал, что сейчас у меня будет возможность сделать то, о чём я мечтал очень давно: убить хоть кого-нибудь, кто сражается на стороне моих отравителей. Я хотел этого даже сильнее, чем совершить самоубийство, но никогда не думал, что у меня появится шанс.

Пока летел, гончая сообщила мне план: я атакую сверху через крышу, штурмовики атакуют на высоте третьего этажа, пробиваясь через окна, а стражи идут с парадного входа. Первостепенной задачей было найти и спасти Айю и пленников-людей, если таковые обнаружатся. Помимо этого надо было убить как можно больше противников и попытаться собрать хоть какие-то данные.

Косайрос высадил меня недалеко от медицинского научного центра. Стражи и штурмовики отправились на позиции, немного не дождавшись меня. Я поднялся в воздух.

"Бедная планета, — подумал я. — Вполне вероятно, что скоро за неё может начаться полномасштабная война, которая будет длиться до тех пор, пока воевать будет не за что".

Я проник в здание через находившуюся на крыше дверь. Поскольку штурмовики и стражи из Гнезда засоряли эфир, я отключил связанный с ними канал, оставив только связь с Логовом и Анрилью.

Первая тварь попалась мне на лестнице с крыши в коридор. Фатрис-аро, довольно тупой, но опасный монстр, продукт генной инженерии. Особо опасен, если биться с ним в узком коридоре. Когти фатриса практически уничтожили броню на левом боку экзоскелета, но лишь потому, что тварь выскочила неожиданно. Пристрелив монстра, я двинулся дальше.

Лестница привела меня в длинный коридор, с одной стороны которого было большое почти закрытое жалюзи окно, а с другой шли двери.

За несколькими дверями я обнаруживал боевых мутантов, которые атаковали меня, за другими — спокойно работающих людей, которые или вообще не обращали на меня внимания или слегка раздражённо спрашивали, что я тут забыл. Дойдя до угла коридора, я описал ситуацию Анрили и пожаловался, что, во-первых, очень много помещений, и я не представляю, где искать охотницу, во-вторых, такая реакция людей вызывает у меня состояние когнитивного диссонанса. Но, по крайней мере, спокойная реакция людей была намного лучше, чем паника.

Я полностью отключил фильтры, надеясь учуять след. Вообще, если бы от людей не пахло людьми, я бы решил, что это роботы, слишком спокойно они себя вели. Анриль сообщила, что, согласно датчикам, которые были у стражей Гнезда, через местную систему вентиляции подаётся вещество, по эффекту сходное с никотином, но гораздо мощнее. Так вот почему я сам настолько спокоен, словно принял наркотик.

Наконец, мне повезло. Если бы не усиленное экзоскелетом обоняние, я бы не почувствовал след. Доложив Анрили, что мне удалось что-то найти, я двинулся вдоль коридора по следу. За поворотом оказалось несколько кровавых пятен. И ещё один запах... знакомый до боли, но я не мог вспомнить, откуда знаю его. С этим запахом было связано многое, но что именно?

Я двинулся дальше. Теперь запах Айи мешался с тем, знакомым мне. Пристрелив ещё одного фатриса, на этот раз фатриса-виа, я спустился на этаж ниже. Тут второй запах вёл в две стороны, и я пошёл, ориентируясь на аромат охотницы.

След привёл меня в какой-то пустой кабинет. На полу валялся тяжёлый шкаф, одно окно было разбито. След Алькирайи оборвался здесь. Я сказал Анрили, что охотница, вероятно, сумела сбежать сама. Я даже почувствовал что-то вроде гордости за свою наследницу. Выбралась. Судя по качеству этих окон, она не смогла бы разбить их голыми руками. Значит, нож рода Лиондрэ с ней. Как хорошо, что я дал его ей!

Выстрел повредил моё оружие. Я метнулся в сторону, одновременно разворачиваясь лицом к источнику возможной опасности. Но он, хоть и не опустил оружие, кажется, не собирался снова стрелять. Но достать и активировать запасное оружие я не успею. Только через секунду я осознал, что шаг в комнату сделал тот самый источник смутно знакомого мне запаха.

-Шакран? Что ты здесь делаешь? — сначала мне показалось, что я обознался, но я не мог не узнать своего старого соперника.

-Сайринат. Я опасался, что ты погиб. Но ты здесь.

-Я, знаешь ли, до неприличия живуч. И всё же: что ты делаешь здесь?

-Да, живуч. Ты выживаешь, но не можешь жить, как не мог я после Лерона. Есть лекарство, мой соперник. Лекарство и возможность вернуть всех, кого ты потерял. Я воспользовался ею.

-Что за возможность? Почему я ничего не знал об этом?

-Потому что противоядие нашлось у тех, кто придумал яд. Они предложили мне исцеление и воссоздание всех, кто был мне дорог. Забавно, но я захотел воссоздать и тебя. Только ты вышел каким-то... ненатуральным. Все остальные, будучи сначала лишь тенями из моей памяти, уже через год обрели плоть и свою индивидуальность, и лишь ты так и остался призраком.

-На одной чаше — исцеление и куклы вместо умерших, на другой — предательство своего народа?

-Драконий Коготь предал нас, свернув все работы по поиску лекарства. Что ты знаешь о тех, кто сражался против нас? Они — не злодеи. Они затратили огромные ресурсы, чтобы вернуть мне и нескольким другим то, что сами невольно отняли. Твоя жизнь сломана, Сайринат, её страницы пропитаны кровью, но можно всё исправить.

Исцеление... и воскрешение всех, кто был мне дорог. Пусть вначале они будут лишь бледными тенями самих себя, потом они станут живыми, может, не совсем такими, как раньше, но ведь я и сам уже не такой. Можно будет просто предположить, что мы не виделись много лет. И я забуду о безысходности. Да, я предам Драконий Коготь, но координаторы так долго использовали меня, относились ко мне как к вещи, как к инструменту.

Но что-то не позволяло мне согласиться. Я знал, что Шакран говорит правду, что моя мечта может стать реальностью. И, вроде бы, я считаю, что заслужил избавление и нормальную жизнь. Так почему же...

Ответ банален — есть вещи, совершая которые, предаёшь себя.

-Возможно, мёртвым всё равно, Шакран. Возможно, они были бы рады, если бы я сумел излечиться и найти своё счастье. Только кровь — не грязь, чтобы смыть и забыть, а счастье я найду даже в этой, искалеченной жизни.

-Та полукровка? Она стала твоим счастьем?

-Да. И я не буду предавать нас обоих. Я не буду переписывать свою жизнь. Пусть окровавленная и искалеченная, она — моя, и я не хочу другой.

-Знаешь, я даже рад твоему отказу. Я всегда ценил и уважал тебя как соперника, но ненавидел. Ненавидел сначала за твоё молчаливое сопротивление и слабость, потом — за твои болезненные уколы. Ты причинил мне много зла.

-И это я слышу от тебя? Не я издевался над слабым. Если кто-то из нас и может предъявить счёт другому, то это точно не ты.

-Почему же? Если бы не я, ты бы так и остался никем и ничем. Я приучил тебя огрызаться и давать сдачи, научил сражаться. А вот ты ответил мне лишь нескончаемой болью противостояния. Ты никогда не знал меры, Сайринат. Не задумываясь, бил по самым болезненным точкам. Ты думал, что мстишь, ты не понимал, что я сделал для тебя.

Нет, Шакран, всё было не так. Я — на треть Крадущийся, поэтому стал сильным позже тебя. Просто мне хватало ума не ввязываться в сражение, которое я не смогу выиграть. Я всегда трезво оценивал свои возможности и не рисковал, когда не было шанса на победу. Но сейчас, похоже, выбора нет. Я предпочту достойную воина смерть в изнуряющем бою.

-Ты ненавидел меня лишь потому, что не мог сломить?

-И за то, что ты никогда не признавал правил чести. Всякий раз при попытке наказать тебя я только сильнее страдал.

Радуйся, Шакран — сейчас я в твоих руках. Я ослаб за эти годы, и ты сможешь расправиться со мной.

-Сейчас я сломлен и искалечен. Ты рад?

-Жалею лишь о том, что это удалось не мне.

Я никогда не сдаюсь, мой старый соперник. Поэтому ты так и не смог меня одолеть. Даже сейчас ты убьёшь меня, но не сломаешь. И молить о пощаде и быстрой смерти я не буду.

У меня была лишь одна попытка, чтобы приблизиться к нему. Я, не глядя, резким движением вколол себе стимулятор и, обнажая кинжал, кинулся к противнику. Шакран выстрелил, я увернулся и ударил. Он успел увернуться, и лезвие кинжала лишь поцарапало экзоскелет. Кинув стрелковое оружие, он стремительно вытащил нож и отбил следующий мой выпад, потом ещё один. Я двигался быстрее, но он отбивал все мои удары или уклонялся и контратаковал. Мне удалось нанести ему несколько неглубоких ран, но только благодаря стимулятору. Сердце рвалось наружу, сознание затуманивалось, я атаковал почти слепо, понимая, что этот неистовый натиск — мой единственный шанс.

-Неплохо, — прокомментировал Шакран, когда лезвие кинжала прочертило ещё одну алую полосу. — Но я верну твой кинжал роду Эллир.

Укол прошёл мимо цели. Мне уже давно безразлично, каких я кровей. Не я выбирал свою родословную. У меня есть призрачный, но шанс, ведь я готов умереть, а Шакран — нет.

Он отбил мой выпад и контратаковал. Я попытался увернуться, но его нож всё же рассёк кожу на руке. Ответный выпад пронзил только воздух. Я не успел отразить следующую атаку Шакрана и не смог увернуться. Через секунду клинки столкнулись, и я перехватил инициативу, ни на что не надеясь, заранее зная, что Шакран гораздо выносливее и опытнее меня.

Я потерял счёт времени. Мой мир сузился до смертельной пляски двух обагрённых кровью лезвий. Тело Шакрана покрывали многочисленные алые росчерки, но я смог нанести ему лишь скользящие поверхностные раны, а он мне — несколько глубоких. Кровь выхлёстывалась из них тугими ручьями, сведённые мышцы руки с трудом выполняли мои команды, из движений исчезла необходимая плавность и лёгкость. Шакран отвёл мой кинжал в сторону и вонзил нож мне в плечо. Я в ответ попытался пронзить его руку, но он успел отвести её так, что удар получился скользящим, а сам попытался ударить меня в грудь. Я закрылся второй рукой, лезвие пропороло её, коснувшись кости. Мой кинжал метнулся к его руке. Шакран попытался развернуть её, но это не помогло — лезвие чиркнуло по тыльной стороне ладони, снимая кожу и царапая кости. Противник резким ударом отвёл мой кинжал в сторону и попытался ещё раз ткнуть меня в торс, я отскочил и атаковал снова. Воин успел перебросить оружие в другую ладонь и закрылся покалеченной рукой, попытался ударить меня в предплечье. Остриё кольнуло локоть, я снова отскочил. Шакран атаковал, я с трудом отбил удар. Я терял кровь быстрее, чем он, начинал задыхаться и видел лишь лезвие его ножа, но не собирался сдаваться. Я парировал точные, рассчитанные удары, выжидая момент для контратаки.

Чувствуя, что через шестьдесят ударов сердца свалюсь, я атаковал в последний раз, почти не заботясь о защите и не чувствуя боли. Шакран отступал под моим натиском, но лишь потому, что ему было выгоднее ждать, пока я сам выдохнусь в атаке, а потом — добить одним точным ударом.

Клинок разрезал воздух высокой песней приближающейся смерти. Шакран хотел обернуться, но в этот момент я, воспользовавшись его замешательством, атаковал. Он кое-как отвёл мой довольно слабый удар в сторону и попытался отойти назад, но не сумел — я припёр его к стене. Лезвие ножа рассекло ему горло, из которого тотчас хлынул мощный поток крови. Шакран застыл, потрясённо глядя в ту сторону, откуда прибыл смертоносный подарок. Не дожидаясь, пока он придёт в себя, я нанёс последний мощный удар снизу-вверх, пронзив дно рта и нёбо и повредив мозг. Я резко вытащил лезвие, и мой противник рухнул на закапанный алым пол.

Горло Шакрана разрезал нож рода Линордэ. Алькирайя стояла в дверном проёме, неестественно прямая и бледная, её пальцы слегка дрожали. Сначала мне даже показалось, что она ранена.

-Цела? — спросил я.

Я хотел подойти к ней, но теперь, когда напряжение боя схлынуло, я сам упал на колени. Перед глазами всё плыло. Нужно срочно обработать раны.

-Да, в отличие от тебя. Тебе нужна помощь?

-Возьми ножи — свой и его. Оружие надо вернуть роду Лиондрэ.

Ещё один стимулятор, и я могу заняться обработкой ран. Айя опустилась на пол рядом со мной, прерывисто дыша, словно собираясь заплакать.

-Почему ты вернулась? — спросил я. — Или тебе не удалось уйти?

-Я заметила стражей. Я вернулась, потому что хотела найти Николая. Это из-за него я сюда попала. Потом стражи сказали, что ты тоже где-то здесь, я вспомнила про этого воина и решила тебя найти. Кстати, кто он?

-Шакран де Олиран эль Миол. Мой соперник.

Закончив с ранами, я связался с Анрилью и кратко изложил ситуацию, сказав, что собираюсь возвращаться.

-Возвращайтесь, — ответила гончая. — Я передам стражам и штурмовикам, они заберут тело Шакрана.

-Пойдём, — сказал я, поднимаясь и направляясь к окну.

-Сайр, я хотела бы найти Николая и выяснить, что за серьёзные причины у него были, чтобы отдать меня... им, — охотница махнула рукой в сторону трупа.

-Я тоже хочу это знать. Но сейчас я не в том состоянии, чтобы защитить тебя, и доверять тебя стражам не хочу. Прошу, вернёмся домой.

Айя взяла оба ножа, я поднял её на руки и выпрыгнул в окно, расправив крылья. До косайроса шли пешком и молча, кое-как поместились в него вдвоём и на автопилоте отправились в Логово. Тем же вечером у Алькирайи случилась истерика, а я наглотался успокоительных почти до потери пульса.

Я не мог нормально заснуть, лёжа рядом с охотницей. Мысли, то радостные, то печальные, заполняли мой разум. Я понял одно — если бы не Айя, я бы принял предложение Шакрана и стал предателем. Постепенно я осознал, что способен на всё для неё, даже убить себя, несмотря на запреты.

На следующий день мы узнали, что всё-таки произошло. Через некоторое время после того, как часть людей перебралась за границу, подальше от вездесущей стаи Анрили к более ленивой стаи Гнезда, на Николая вышел Шакран. Он приказал человеку поспособствовать обратному превращению Айи в человека, в противном случае он грозил убить его родителей. Это было совершенно не похоже на Шакрана, поскольку противоречило воинскому кодексу чести. Скорее всего, воин действовал не только по личной инициативе, но и по приказу своих новых начальников. Это подтверждалось и тем, что Шакран не убил меня сразу. Генотип Айи менять не планировали — хотели просто заблокировать активность большей части её генов. Рано или поздно такой блок дал бы трещину, делая превращение охотницы ещё более мучительным и долгим. Кому и зачем было всё это нужно, ещё предстояло выяснить, но было точно ясно одно — скоро прибудет большой транспортный косайрос, который навсегда заберёт меня и Айю с Земли, доставив мне на смену не одного, а несколько десятков ликвидаторов.

Алиса

В стычке друзей Али с другими инопланетянами погибли не только чужаки, но и люди. Среди них было несколько моих друзей. Коля... как же мне было жаль его родителей! Потерять сына и вновь обрести его лишь для того, чтобы через несколько недель опять оплакивать его гибель. Кончилось тем, что гончие поработали с их сознанием, и они вообще забыли, что у них был сын.

Я всерьёз подумывала о том, чтобы остаться на Земле. Идиотский патриотизм говорил, что я должна остаться на родной планете, если ей грозит полномасштабная война. С большим трудом мне удалось убедить себя, что я всё равно ничего не смогу сделать, оставшись здесь. Какой из меня, в конце концов, боец? А вот пленница почти идеальная. Поэтому разумнее было покинуть Землю и попытаться сохранить её культуру. Я говорила не только себе, но и многим другим, что это — не подлое дезертирство и бегство от опасности. Если бы убедить себя было так же легко, как и других... Я хорошо умела убеждать людей даже тогда, когда сама не верила в истинность своих слов.

Ну, помимо смерти нескольких моих товарищей и угрозы войны была и хорошая новость — мне наконец-то удалось обновить гардероб. Не лететь же на ПМЖ к более развитым братьям по разуму в том тряпье, что у меня было! А то правда как беженка. А мне нужно выглядеть представительно. Оказывается, я одна из немногих, чей мозг может безболезненно вынести процедуру вживления в память другого языка. Я не знаю, как это ещё назвать, но после процедуры я неожиданно поняла, что могу говорить на инопланетном, как на родном. Следовательно, мне отводилась роль переводчика, пока остальные мои товарищи будут учить язык обычными методами. Ну, может, не совсем обычными, но точно не такими скоростными.

За два дня до вылета меня навестила Аля. В последние дни мы практически не общались, отчасти из-за того, что ликвидатор ходил за ней, как приклеенный, и одного его взгляда обычно хватало, чтобы даже у меня отбить охоту к всякому общению.

Полосы на лице и руках подруги стали намного темнее, практически того же оттенка, что и волосы. Я только в последнее время отчётливо осознала, что Аля — не человек. Наверное, дело было в поведении, в интонациях голоса и взгляде. Она всё сильнее напоминала своего благоверного. Иногда она словно вспоминала, что нужно улыбнуться или, скажем, нахмуриться. Всё чаще при разговоре с ней у меня возникало ощущение, что она рассматривает меня не как подругу и равную, а как интересный объект, этакую говорящую зверюшку. Возможно, мне так казалось потому, что Аля теперь почти никогда не смотрела в глаза собеседнику.

Аля прошла в комнату, осмотрелась и, поздоровавшись, с ногами забралась в яйцеобразное кресло, стоявшее рядом со столиком у противоположной от входной двери стены.

-Уже собралась? — спросила подруга, указав на лежащую на диване стопку упакованных вещей.

-Да, — ответила я. — А ты?

-Мне нечего собирать. Всё моё имущество ждёт меня на другой планете, — её голос был слишком спокойным. Насколько я знала подругу, за таким тоном обычно скрывалась нервозность и неуверенность.

-Боишься, что сородичи тебя не примут? — предположила я.

Я устроилась на краю дивана, так, чтобы получше видеть лицо моей собеседницы. В последнее время её чувства можно было прочесть только по глазам. Наверное, именно поэтому Аля постоянно отводила их в сторону.

-Что бы Сайр ни говорил о решающей роли запаха и моём сходстве с чистокровными ротасс-нок'ан, я не могу успокоиться. Он говорил, что можно сделать какую-то пластику костей лица или что-то подобное. Как думаешь, может, действительно изменить лицо?

-Ну, подруга, это ты всегда успеешь сделать. Подожди сначала, может, так нормально будет.

Честно говоря, я не думала, что эта самая пластика — плохая идея. Сама не знаю, почему посоветовала Але повременить с решением.

-Можно перекроить и тело, чтобы перестать отличаться от других, — продолжила Аля. — Но почему-то я хочу сохранить хоть что-то общее с людьми.

-Да не думай ты о таких вещах раньше времени. Вот пообщаешься с кем-нибудь, кроме своего ликвидатора, тогда уже и решишь. А то может они, наоборот, очень ценят яркую нестандартную внешность.

-Жаль, что ты не можешь отправиться со мной. Не хочу оставаться одна в окружении совершенно незнакомых инопланетян.

-Ну, может Сайр найдёт тебе что-то типа няньки на первое время?

-Сомнительно. У него не осталось ни друзей, ни близких родственников. А статус богатой наследницы может принести не только уважение, но и кучу проблем. Мне придётся рассчитывать только на себя.

-Подруга, ты такая пессимистичная, словно едешь не к представителям древней цивилизации, а к жадным варварам!

-У пессимизма есть преимущество, Алиса: меньше разочарований, больше приятных неожиданностей.

Помолчали. Аля зевнула, прикрыв рот ладонью. Нет, ну маникюрчик у неё, конечно, экстремальный. Такими когтями действительно убить можно.

-Не выспалась? — спросила я, чтобы поддержать беседу.

Раньше мне и молчать рядом с Алей было комфортно, хотя я всё равно почти никогда не затыкалась. Но сейчас я начала бояться её молчания.

-Ага-а, — на этот раз зевок вышел ещё более продолжительным. — То я сама распсихуюсь, то Сайринат. Так и успокаиваем друг друга попеременно. Как он без меня будет?

-А ты без него как будешь? Не маленький, справится.

-Мои психозы — возрастные и сами пройдут со временем. А Сайринат... боюсь, ему необходимо лечение, но он сам не соглашается с этим. Он ведёт себя спокойно, но под вечер из него начинают литься драматические высказывания. В такие моменты я с нетерпением жду нашего расставания.

-Да уж. Не думаю, что ему идёт излишняя патетика.

-Если бы в его голосе было хоть немного патетики, это было бы гораздо легче! Нет, Алиса, таким голосом обычно говорят о погоде.

-Знаешь, о погоде тоже можно по-разному говорить, — задумчиво сообщила я. — Например: а-а-а, на улице дождь, лужи на дорогах, а на мне босоножки и зонтика нет, и машины нет, что же делать, катастрофа!!!

Аля чуть помедлила, потом вспомнила, что надо улыбнуться.

-Нет, ну это, конечно, художественное преувеличение...

-Я всегда поражалась твоему актёрскому мастерству, Алиса.

-Да ладно, это фигня.

-Я пойду, надо ещё позаниматься, — сказала Аля и поднялась.

-Ты ведь язык учишь? Хочешь, могу с тобой поговорить.

-Нет, я закончила с языком. Благодарю за предложение, — и вышла.

И к чему это было? Але просто захотелось пожаловаться на жизнь? Как-то это на неё не похоже. Впрочем, кто знает, может, ликвидатор её действительно достал. Вообще странные у них отношения.

В день отлёта за мной зашла гончая. Она собрала всех людей и отвела к горизонтальному лифту, который отвёз нас к большому ангару. В зале, потолок и стены которого терялись в перспективе, обнаружился огромный серебристый космический корабль, метров двести в длину, не меньше.

-Косайрос для межпланетного сообщения малого класса, — я вздрогнула, услышав за спиной голос ликвидатора. — Он курсирует между Землёй и станцией, находящейся на периферии системы.

-На станции нужно будет сделать пересадку? — спросила Аля.

-Возможно, более крупный косайрос просто возьмёт нас на борт.

Внутри этого, большого корабля, было гораздо уютнее, чем внутри мелкого, в котором мы с Алей летали к друзьям. Сначала мы поднялись в освещённый голубыми лампами коридор, потом следом за ликвидатором поднялись по лестнице на ярус выше и пришли в вытянутую комнату, вдоль стен которой стояло восемь больших капсул. Также в комнате было три прохода в другие помещения, насколько я видела, ничем не отличавшиеся от первых.

Крышки капсул поднялись, так и приглашая в них прилечь.

-Анабиозные капсулы, — сказал ликвидатор, на этот раз на человеческом. — Ложитесь внутрь.

Ради интереса я не стала ложиться в первые восемь капсул, а пошла дальше за Алей и Сайром. В общем, комнаты ничем не отличались друг от друга, только в некоторых было не четыре, а два или три прохода. Мои товарищи начали укладываться в понравившиеся им капсулы, в основном по углам.

-Ещё не нашла место? — обратился ко мне ликвидатор на инопланетном.

Я обернулась. Похоже, я осталась последней, все остальные уже легли.

-Когда я проснусь, мы с вами ещё увидимся? — спросила я.

-Не уверен. Прощаться лучше сейчас.

Переглянувшись с Сайром, Аля подошла ко мне и крепко обняла.

-Благодарю, Алиса. У меня никогда не было подруги вернее и лучше тебя. Я никогда не забуду, на что ты пошла ради меня.

-Фигня, Аля. Не скучай и держись там, рядом с хищниками.

-У меня всё будет хорошо. Я попробую связаться с тобой, как только смогу. И, если будут проблемы, я попытаюсь помочь.

-Хорошо, — сказала я.

Аля разомкнула объятия и отошла на пару шагов.

-Сайр, — я обратилась к ликвидатору. — Удачи тебе на новом месте. Береги себя, не расстраивай Алю.

-Постараюсь. Удачи, Алиса. Ты была бы достойна того, чтобы стать охотницей, — ликвидатор поклонился, чуть расправив крылья.

Я поклонилась в ответ. Не знаю, как у меня это получилось, но я старалась.

Что-то мне подсказывало, что надо бы оставить Алю и Сайра одних. Выбрав первую попавшуюся капсулу, я легла внутрь. Не знаю почему, но эти капсулы так и тянуло назвать гробиками.

Внутри оказалось очень мягко. Казалось, начинка капсулы обволакивает меня. Крышка закрылась. Мне было очень спокойно и уютно. Слабый свет в капсуле погас, и я отключилась.

Когда я пришла в себя, капсула была закрыта, но освещалась. Крышка медленно отползла, а матрас, или на чём я там лежала, стал твёрдым, словно выталкивая меня наружу. Это было к лучшему. Не знаю, как бы я выбиралась наружу, если бы подстилка оставалась такой же восхитительно-мягкой. Я зевнула, потянулась и вылезла наружу. Так, и где же выход? А, вот светящиеся стрелки на полу. Наверное, мне по ним.

Мои товарищи выбирались из капсул, сонные и вялые, как мухи зимой. Здороваясь с народом и перекидываясь репликами вроде: "Как спалось? Мне тоже хорошо" — я прошла к выходу.

Внизу у лестницы постепенно собиралась толпа. Вот что раздражает в этих косайросах, невозможно понять, движемся мы или стоим.

По коридору двигалась серебристая фигура метра три ростом. Это был ящер, чем-то похожий на ликвидатора, но как-то тоньше, что ли. Он был замотан во что-то типа серебристой тоги, светло-голубые глаза казались искусственными, а серебряная кожа напоминала металл.

-Люди, проходите за мной, — сказало существо голосом, который мог принадлежать как самцу, так и самке.

Эту фразу все поняли без перевода. Минимум слов пятьдесят из инопланетного языка у нас знали все.

Мы растянулись по коридору, двигаясь за серебряным существом, и предсказуемо вышли к трапу. Из отверстия бил оранжевый свет и чувствовался пряный запах. Я спустилась вниз за инопланетянином.

Мы приземлились на большую площадку под открытым небом, по которому плыли облака медового оттенка. Солнце было темнее, чем земное, а небо — нежно-розовое. Красиво. А запах местного воздуха напоминал об утончённом вкусе восточных пряностей.

-Какая это планета? — спросила я у нашего провожатого.

-Пятая планета системы Эрикон, сектор Мерцающее Крыло. Здесь координаторы выделили место для анклава жителей Земли.

-Далеко отсюда до Драконьего Когтя?

-Это соседний сектор, — ответило существо.

Интересно, какого всё-таки этот инопланетянин пола?

Когда все наши спустились и огляделись, инопланетянин приказал мне:

-Я говорю, ты переводишь.

-Хорошо.

-Жители Земли! — начал инопланетянин. — Я — наблюдающий Слаитан, и я буду куратором вашего анклава. Я буду решать ваши проблемы и отвечать на вопросы, пока вы не освоитесь. Сейчас придёт транспорт, и мы отправимся в долину, где для вас выделены дома. Если есть вопросы, задавайте сейчас.

Как же быстро он, зараза, говорит! Я, вообще-то, впервые выступаю в роли переводчика. Лишь бы никто из наших не придумал вопроса...

Чуда не случилось, вопросы всё же возникли. В основном они касались денег. Слаитан ответил, что на наше содержание будут выделяться средства только до тех пор, пока мы не выучимся и не сможем устроиться на работу. Рабочие места обещали найти, список специальностей должен был быть представлен через пару дней в электронном виде.

Подлетел транспорт. У машины был прозрачный верх, так что мы могли любоваться открывающимися внизу видами. А там было на что посмотреть, хотя мы летели достаточно высоко, и разглядеть удавалось немногое. Но высокие шпили зданий, чередующиеся с густыми лесами и реками с нереально яркой водой, впечатляли.

Транспорт опустился посреди небольшой долины с невысокими зданиями.

-Мы решили, что не летающим людям будет неуютно в слишком высоких домах, — сообщил Слаитан.

Почти весь день был посвящён расселению и объяснению, что и как работает. Не знаю, как у Слаитана, а у меня под конец уже язык отсыхал. Когда мы с наблюдающим, наконец, расстались, я ощутила небывалое облегчение.

Моя квартирка была довольно большой, милой и просторной. За свою жизнь я сменила семь квартир, эта была восьмая. И, честно говоря, она нравилась мне гораздо сильнее предыдущих. Много воздуха, света, просторный коридор, две комнаты и кухня, чулан и большая ванная. Для девушки со скромными запросами вроде меня даже слишком много. Нет, мне определённо здесь уже нравится гораздо сильнее, чем на Земле!

Шаеннат

Изумрудно-синяя мантия, расчерченная алыми знаками, тяжело лежала на плечах, который год мешая свободно расправить крылья. Мне не нравится брать на себя ответственность. Но, когда погиб прошлый глава клана, меня никто не спросил, хочу ли я занять его место. Мои многочисленные знакомые были удивлены моему новому назначению не меньше меня самого. Мало того, что я был достаточно молод для этой должности, так ещё и считался странным. Очень странным. Этому сильно способствовала моя внешность, напоминающая внешность охотницы. Но тех, кто покупался на мой отточенный годами тренировок мягкий голос и показную изнеженность, рано или поздно постигало большое разочарование.

Одному я научился за годы управления кланом — грамотно пренебрегать своими обязанностями. Первое время я и подумать не мог о том, чтобы почти спонтанно послать текущие дела в место, куда не проникает звёздный свет, причём сделать это так, чтобы не было вреда для клана. Сейчас я сделал это, едва получив короткое сообщение Сайрината, первое после войны.

Меня считают довольно холодным, и это неудивительно. На войне погибло около двух третей нашего рода, но мало кому из тех, кто потерял близких, было так тяжело, как мне. Потому что за всю жизнь у меня была лишь одна глубокая привязанность. Даже дела клана никогда не могли заставить меня забыть эту боль. Я непрестанно ругал себя за то, что так и не помирился с другом. Скорее даже не с другом, а с любимым, как бы двусмысленно это ни звучало. И теперь я сорвался с места сразу, как только понял, что могу его увидеть. Оказалось, Сайринат даже не поинтересовался, кто именно сейчас является главой клана. Я не стал отвечать на его письмо, чтобы моё появление стало сюрпризом.

И вот теперь я шёл по коридору орбитальной станции, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Я запрещал себе думать о том, что мне принесёт эта встреча. Сайринату нужен был глава клана, и я опасался, что он будет общаться со мной, как со старшим по званию, а не с другом. Я должен преодолеть его отчуждённость, должен сказать, что всё ещё люблю его.

Вот дверь, за которой меня ждёт единственный друг. Глубоко вздохнув и успокоившись, я открыл дверь и шагнул в комнату, чувствуя себя так, словно выхожу на арену.

Сайринат сидел на идущем вдоль стен диване напротив входа. Он изменился, когда-то чёрный, как сама тьма, узор стал дымчато-серым, и вообще воин казался подавленным. Он поспешно вскочил и поклонился мне, как старшему по родовой иерархии.

-Оставь, Тёмное пламя. Я пришёл к тебе не ради церемоний.

-Я удивлён этой встречей, Шаеннат эль Миол, — он явно не утратил виртуозного умения контролировать голос. — У нас немного времени. Действие препарата, подавляющего мою агрессию, недолговечно.

-Тогда к делу, — вот не то я хотел сказать, не то! — Зачем ты хотел меня видеть?

-Тебе известно о том, что я назначил себе наследницу?

-Ты меня удивляешь, Тёмное пламя. Я все эти годы интересовался твоей жизнью, выяснял о тебе у координаторов всё, что позволял мой ранг. Такая новость не могла остаться незамеченной мною.

-Ей будет нужна поддержка и защита, Шаеннат.

-Она — часть клана, а я всегда забочусь о своих. Прости меня.

Я сказал то, что хотел. Не совсем к месту, но сказал.

-Что? — переспросил друг.

-Прости меня за то, что я все эти годы не решался навестить тебя. Я собирал информацию о тебе, но не прилетел ни на один день. Я боялся, что ты изменился слишком сильно, и что ты уже не тот Сайринат, которого я полюбил.

-Каким ты видишь меня сейчас? — он старался говорить спокойно, но голос подвёл друга.

Наши взгляды пересеклись. Его глаза были затуманены из-за препаратов, но в их глубине я видел искры того огня, благодаря которому обратил своё внимание на Сайрината ещё когда мы оба были детьми.

-Ты действительно изменился, но пламя не погасло.

-Это Айя. Она спасла меня, вернула мне жизнь. Шаен, я... я не хотел напоминать тебе о прошедшем, но другого шанса не будет. Я предал тебя. Я понял это слишком поздно. Прости, — его взгляд стал почти умоляющим. Как же много я был готов отдать за это короткое слово, за это выражение глаз!

-Давно простил. Мы всегда находим оправдания тем, кого любим.

-Всё ещё... несмотря ни на что?

-Да, и, наверное, на всю жизнь. Помнишь нашу совместную работу? Я всё ещё жду, пока мы сможем продолжить её.

-Это безумие, Шаеннат, — ответил он тихо, страдальчески закрывая глаза. — Ты мог бы найти другого соавтора, мог бы давно завершить исследование...

-Не мог. К тому же, мне хватает дел с другим проектом.

-Каким?

-Лекарство для поздней стадии заражения. Я уговорил принять участие родственников тех, кто выжил после Лерона. Нам не хватает средств и профессиональных вирусологов, но я доведу эту работу до конца. Ты вернёшься домой. Может, через несколько десятилетий, но вернёшься.

-Я всю жизнь обрекаю других на страдания.

-Соприкосновение с огнём всегда болезненно. Но пламя изменяет, делает сильнее, а ожоги рано или поздно заживают. Ты не сломал ни одной жизни, Тёмное пламя, а просто изменил их. В какую сторону — не нам судить. Но каждый, кому ты причинил боль, лишь стал сильнее. Я знаю это по себе.

-Ты так говоришь, словно готовился, — чуть насмешливо ответил он, наконец-то соизволив открыть глаза.

-Одно из умений, необходимых главе клана — быстро подбирать точные и красивые слова.

-Полезно. Шаен, позаботься об Айе. Она — моя жизнь. Ничего другого мне не нужно. Я оформлю на тебя доверенность на всё имущество семьи до её совершеннолетия. И ещё: если со мной что-то случится, ты станешь её опекуном?

-Разумеется. Но с тобой ничего не случится. Ты вернёшься домой.

Сайринат поднялся, обошёл столик и ткнулся лбом мне в плечо, как часто делал в детстве. Я погладил его по голове. Больше ни с кем он не позволял себе такой нежности и слабости. Больше никому он не доверял так, как мне. Наверное, поэтому я был готов простить ему что угодно и сделать ради него всё, что в моих силах.

-Я снова сумел полюбить. Я сразился со старым противником и выжил, пусть лишь волей случая. Теперь я обрел друга, — прошептал Сайринат. — Возможно, я действительно ещё могу жить, несмотря на болезнь.

Он отстранился и отступил.

-Иди, Шаен. Время действия препарата истекает.

-Хорошо. Если ты не против, я отправлюсь знакомиться с Айей.

-Шаен, — окликнул он меня уже в проходе. — Если на неё будут оказывать давление, я узнаю, даже если ни ты, ни она не будете мне говорить.

-Я не стану ничего от тебя скрывать. И я никому не позволю давить на неё.

-Ты — глава клана, но есть те, кто выше тебя. Если ты не сумеешь её защитить, это сделаю я. Скажи хранительницам, что, если они будут строить Айе козни, я сделаю так, что они навсегда лишатся своих постов.

-Каким образом?

-Не могу тебе сказать. Уходи, Шаен. Я не хочу причинить тебе вред.

-Дай знать о себе, как только достигнешь нового места службы.

-Обязательно.

Я вышел, гадая, что может сделать искалеченный и не совсем здоровый психически воин хранительницам ветви и рода. Уже когда я был на косайросе, который должен был доставить меня и Алькирайю домой, я неожиданно понял. Я даже застыл на месте, когда догадался. Но как он собирается это сделать? Впрочем, не моя забота. Если будут проблемы, с которыми я не смогу справиться, я не стану скрывать. Сайринат имеет право защищать интересы своей наследницы даже ценой своей жизни.

Она пришла на косайрос примерно через десять минут после меня. Хотя её запах был нормальным, внешне Алькирайя была странной. "Странная" звучит как-то нехорошо. Пусть будет "экзотичная". Но её внешность интересовала меня куда меньше, чем характер.

Мы раскланялись, и я представился:

-Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, глава клана.

-Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ.

-Сайринат назначил меня твоим опекуном до совершеннолетия.

Она на секунду склонила голову, потом снова подняла её.

-Это честь, Шаеннат эль Миол.

-Рад, что ты знакома с этикетом, — я старался говорить максимально простыми предложениями, не зная, насколько хорошо она знает язык. — Я — друг Сайрината. Мы можем говорить просто.

-Я хотела встретиться с тобой. Сайринат рассказывал о тебе. Вы говорили?

-Да. Я всё ещё его друг, можешь верить мне.

И я всё ещё люблю его. А вот насколько сильно его любишь ты, охотница?

Мы прошли в отсек с камерами для анабиоза. Вместе с нами летело порядочное количество существ, и не только ротасс-нок'ан, поэтому найти свободные капсулы было достаточно трудно. Пока мы занимались этим, я осторожно расспрашивал Алькирайю, надеясь составить хотя бы первое впечатление о ней. Ничего не получалось. Она была спокойной и вежливой, и всё. Я, конечно, обещал Сайру присмотреть за ней, но я должен знать, достойна ли она этого.

-Ты являешься наследницей большого состояния, — сказал я. — Тебе это нравится?

-Там, где я выросла, от больших денег всегда было больше проблем, чем пользы, — ответила охотница. — Я не хочу жить только за счёт погибшей семьи Сайрината.

-Не позволяет гордость?

-Вероятно. Я хочу добиться чего-то сама, не благодаря статусу и наследству Сайрината.

-Похвально. Ты самостоятельна?

-Когда-то была такой. Ты поможешь мне стать достойной наследницей?

-Это мой долг. Что ты хочешь сделать, достигнув совершеннолетия?

-Вернуться на родную планету, если это будет возможно.

-Для чего?

-Чтобы помочь миру, где я родилась, где стала охотницей, встретила и полюбила Сайрината.

-Если ты действительно его любишь, у нас уже есть общая черта.

Я отметил, что Алькирайя хорошо говорит. Сайринат успел подготовить её. Это упростит жизнь нам обоим.

-Ни одной свободной капсулы, — буркнул я, сворачивая в очередной проход.

-Сейчас что-нибудь найдём. Можно я задам личный вопрос?

-Спрашивай.

-Почему ты не навещал Сайрината на Земле?

-Он — единственное существо, по-настоящему дорогое мне. Я опасался, что он изменился так сильно, что я перестану его любить.

-Он сильно изменился?

-Мы слишком мало говорили, чтобы судить. Вот капсула. Ложись здесь, я найду себе другую.

Надеюсь, мой откровенный ответ помог завоевать её доверие. Охотница показалась мне достойной. Если я ошибся, я изменю её. Сейчас она в таком возрасте, когда это возможно.

Наш прилёт не запомнился мне ничем, кроме обычных процедур досмотра и регистрации в порту Белой звезды. Вносили разнообразие только нескончаемые вопросы охотницы, для которой вся эта рутина была внове. Я же думал о том, чтобы как можно быстрее достигнуть дома и дождаться сообщения от Сайрината.

В доме семьи Рикари, где я решил поселиться вместе со своей подопечной, мне пришлось устраивать настоящую экскурсию, показывать Алькирайе, как пользоваться техникой, всей, вплоть до автоматических дверей. Потом оказалось, что меня очень хочет видеть пара оболтусов из клана, которые совершили какую-то выдающуюся глупость на учёбе и теперь умоляли, чтобы я за них заступился. За ужином, который я решил устроить на западной веранде, мы с Алькирайей снова смогли нормально поговорить.

-Шаеннат, как ты считаешь, мне следует изменить внешность, чтобы стать похожей на чистокровных охотниц?

-Нет. Ты уникальна, и должна гордиться этим, — ответил я. — К слову, ты успела определиться с будущей специальностью?

-Да. Если быть откровенной, это не совсем то, что я хотела взять в начале... поможешь мне подготовиться?

-Разумеется. Помимо меня, в клане много специалистов различных направлений, которые согласятся заниматься с тобой. Какая специальность?

-Вирусология, — ответила охотница.

-Достойный выбор. Я помогу.

Часть четвёртая

Наследие

Чужая смерть и есть охота,

Чужая боль есть ключ к свободе.

И бег становится полётом,

Известным лишь её породе.

Настоящие материалы представляют собой выдержку из архива, составленного главой клана Миол второй ветви рода Медитирующих Шаеннатом в качестве материалов для судебного разбирательства на государственном уровне по обвинению в доведении до самоубийства существа с заведомо неустойчивой психикой и умышленных попытках оказать влияние на психику несовершеннолетнего существа с целью получения материальной выгоды. Настоящие материалы были использованы для уточнения состава преступления и списка обвиняемых.

Нумерация документов, а также счёт времени и даты идёт согласно данным компьютера, установленного в доме семьи Рикари.

Документ N1 — личное письмо.

Дата и время отправления: 12.05.29 в 05:23:17

Дата и время получения: 12.05.29 в 29:29:20

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Здравствуй, друг. Я жив и хорошо себя чувствую. Тут скучно. Информация о моём новом месте службы в прикреплённом файле. Как дела у Айи?

Документ N2 — личное письмо.

Дата и время отправления: 13.05.29 в 10:30:38

Дата и время получения: 14.05.29 в 04:36:42

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Линодрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Ты лаконичен, Тёмное пламя. Твоё новое место службы — действительно дыра, сочувствую. Кстати, я тут нашёл время и собрал все данные по нашему проекту, отправляю в прикреплённом файле. И отправь своей наследнице более содержательное письмо. У неё всё в порядке, знакомство с кланом уже состоялось, и Алькирайю приняли доброжелательно. Кстати, я вот думаю, какое прозвище ей подойдёт. Быть может, Хозяйка?

Документ N3 — личное письмо.

Дата и время отправления:14.05.29 в 05:29:45

Дата и время получения: 14.05.29 в 29:35:49

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Линодрэ

Благодарю за данные, теперь мы сможем продолжить наше исследование, и мне будет, чем заняться.

Цитата: "Кстати, я вот думаю, какое прозвище ей подойдёт. Быть может, Хозяйка?"

Ты так быстро решил подобрать ей то, что называешь "семейным именем"? Значит ли это, что вы хорошо поладили? Предложенный тобой вариант нравится мне, но что навело тебя на эту мысль?

Кстати, ты, как глава клана, имеешь доступ к данным о том, как протекает взросление у охотниц? Мне отказано в доступе к этой информации.

И ещё одно: не мог бы ты помочь мне собрать информацию о том, как и при каких обстоятельствах погибли мои родственники?

Документ N4 — личное письмо.

Дата и время отправления:14.05.29 в 05:29:45

Дата и время получения: 14.05.29 в 29:35:49

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Здравствуй, Алькирайя. У меня всё хорошо. Меня послали в этот мир, очевидно, потому, что больше некуда. Тут потенциально разумные аборигены, но ликвидатору и культурологу тут пока делать нечего. По крайней мере, можно не прятаться от местных и спокойно обследовать красивые уголки этой планеты. Она по большей части пустынна.

За мою жизнь и здоровье можешь не беспокоиться. Тюремщики здесь столь же внимательны, как и на Земле, просто тюрьма больше, но лишь потому, что в ней меньше острых предметов. Впрочем, я не собираюсь себя калечить, так что этот негласный надзор нисколько не тяготит меня. Пока я знаю, что у тебя всё хорошо, остальное мне практически безразлично.

Буду ждать ответного письма.

Документ N5 — личное письмо.

Дата и время отправления: 15.05.29 в 10:32:47

Дата и время получения: 16.05.29 в 04:38:51

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Линодрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Друг, я скопировал все данные по поводу взросления охотниц, к которым у меня есть доступ, но нормально структурировать, как ты понимаешь, не успел. Если чего-нибудь там не найдёшь, пиши, я попытаюсь выяснить у охотниц. Если не секрет, зачем оно тебе понадобилось?

Цитата: "Ты так быстро решил подобрать ей то, что называешь "семейным именем"? Значит ли это, что вы хорошо поладили? Предложенный тобой вариант нравится мне, но что навело тебя на эту мысль?"

Твоя наследница очень способная и адекватная, особенно для своего возраста. Только есть небольшая проблема: ей придётся или учиться на дому, или среди мелких. Мы остановились на первом варианте. И ещё одно: до её совершеннолетия всего четыре года, я не уверен, что она успеет выучиться и пройти аттестацию. Скорее всего, в тридцать её не признают совершеннолетней. Но это, в общем-то, мелочи.

Насчёт её прозвища — раньше в семьях титул такой был. Собственно, полностью я её Хозяйкой дома называю. Посмотришь сам в энциклопедии, что это такое было, если захочешь.

Кстати, объясни, почему хранительница ветви попросила меня пообщаться с тобой по поводу уважения к старшим по родовой иерархии? Когда ты успел с ней поругаться?

Цитата: "И ещё одно: не мог бы ты помочь мне собрать информацию о том, как и при каких обстоятельствах погибли мои родственники?"

Ты меня эксплуатируешь. Конечно, я помогу. Только скажи конкретнее, что именно тебя интересует. И зачем это тебе?

Документ N6 — личное письмо.

Дата и время отправления: 15.05.29 в 28:32:43

Дата и время получения: 16.05.29 в 22:38:47

Автор: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Здравствуй, любимый. Прости, что долго не отвечала. Мы с Шаеннатом в последние дни очень заняты. Он разбирается с делами клана, я знакомлюсь с членами других семей, а ещё мы решаем вопрос по поводу моего образования. Наши сородичи приняли меня достаточно дружелюбно. Во всяком случае, я заметила с их стороны только доброжелательность и любопытство. Старшая охотница, Альная из семьи Кэнти, долго расспрашивала меня о моём прошлом. Я решила, что не буду ничего скрывать, но и рассказывать о том, о чём не спросят — тоже. Кстати, та охотница показалась мне очень похожей на Шаенната, но я не стала спрашивать, кем они друг другу приходятся

А сегодня с утра за мной зашли два молодых воина, Эидо и Нарт. Я не знаю, из каких они семей, но Шаеннат, видимо, доверяет им, так как попросил их показать мне территорию клана.

Мне очень понравился дом нашей семьи, только мне неуютно оставаться в нём одной. Такое ощущение, что настоящие хозяева лишь ненадолго ушли и скоро вернутся. Пока я не могу привыкнуть к мысли, что это всё принадлежит только мне. Возможно, дело в том, что дом очень большой, и в нём осталось много личных вещей. Но всё равно мне нравится здесь, нравится тёплое море, ароматный воздух и чистота. Только немного грустно, потому что я постоянно вспоминаю Землю. В Логове воздух был каким-то... неживым, что ли, поэтому контраст не ощущался так остро. Мне больно, ведь люди могут спасти свою планету, но не делают этого.

Кстати, здесь очень забавные рыбы. А что интересного на той планете, где ты сейчас служишь? Может, пришлёшь пару рисунков?

Документ N7 — личное письмо.

Дата и время отправления: 16.05.29 в 5:02:21

Дата и время получения: 16.05.29 в 29:08:25

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Благодарю за данные по взрослению охотниц. Я хотел убедиться, что правильно вёл себя с Айей. Кстати, я тут сделал выписки, прочитай, как будет время. Вообще я, конечно, тебе доверяю, но я бы предпочёл, чтобы рядом с Айей была хоть одна взрослая охотница.

Цитата: "Кстати, объясни, почему хранительница ветви попросила меня пообщаться с тобой по поводу уважения к старшим по родовой иерархии? Когда ты успел с ней поругаться?"

Она сама виновата. Она позволила себе неуважительное высказывание в адрес моей наследницы и предложила несколько других кандидатов на эту роль, лично одобренных ею. И ещё она намекнула, что сомневается в моей способности назначить достойного наследника. Видимо, она считает, что, если у меня был психический шок первой степени, я не могу самостоятельно принимать адекватные и взвешенные решения. Это отношение не то, чтобы раздражает, а скорее заставляет чувствовать себя ущербным.

По поводу гибели моей семьи: я вспомнил фразу, которую мне сказал отец во время нашей последней встречи: "Для хранительницы война — отличный шанс очистить род от неугодных". Я знаю, что у неё были серьёзные разногласия с нами.

Документ N8 — личное письмо.

Дата и время отправления: 16.05.29 в 05:10:29

Дата и время получения: 17.05.29 в 01:16:33

Автор: Сайринат де Рикари эль миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль миол ле Виа аль Лиондрэ

Рад знать, что у тебя всё хорошо. Позволь дать тебе совет: первое время доверяй только тем, кому верит Шаеннат. И ты поступила правильно, не спросив о родственных связях между ним и Альнаей. Такое вообще не принято. Альная — его мать, но у них не очень хорошие отношения. Она никогда не заботилась о нём, как о своём сыне.

Цитата: Пока я не могу привыкнуть к мысли, что это всё принадлежит только мне. Возможно, дело в том, что в дом очень большой, и в нём осталось много личных вещей. Но всё равно мне нравится здесь, нравится тёплое море, ароматный воздух и чистота. Только немного грустно, потому что я постоянно вспоминаю Землю. В Логове воздух был каким-то... неживым, что ли, поэтому контраст не ощущался так остро. Мне больно, ведь люди могут спасти свою планету, но не делают этого".

Если хочешь, личные вещи можешь убрать или вообще выкинуть. Их владельцам уже безразлично. И попытайся хотя бы на время забыть о Земле. Поверь мне, рано или поздно она станет такой же чистой, как наш дом. Уже давно я видел старые снимки нынешней территории клана и был шокирован: когда-то наша планета была загрязнена ещё сильнее, чем Земля.

Цитата: "Кстати, здесь очень забавные рыбы. А что интересного на той планете, где ты сейчас служишь? Может, пришлёшь пару рисунков?"

Вообще-то эти рыбы ближе к земным рептилиям. Я не знаю, что может тебя заинтересовать на этой планете. Но я изобразил несколько красивых пейзажей, они в прикреплённом файле

Документ N9 — личное письмо.

Дата и время отправления: 17.05.29 в 10:39:56

Дата и время получения: 18.05.29 в 04:46:00

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Я всё понимаю, любимый, но не стоит быть таким прямолинейным и грубым и создавать проблемы нам всем. Я понимаю тебя, но и ты попытайся понять хранительницу: она должна заботиться о благополучии всех членов ветви. Хозяйке достаётся очень питательный кусок, имущества твоей семьи с избытком хватит и ей, и её детям и внукам. Естественно хранительница хочет, чтобы эти деньги пошли на пользу кому-то из тех, кого она знает лично, а не только какой-то, прости, безродной охотнице с отсталой планеты. Я не призываю тебя назначить других наследников, но постарайся хотя бы не хамить вышестоящим.

Я читал дневники твоего отца. Но ты знаешь, даже если хранительница рода действительно использовала ту войну, чтобы избавиться от неугодных, это почти невозможно доказать. Координаторы сочтут это нашим внутренним делом, а наши сородичи вряд ли станут нас слушать. Тем не менее, я попытаюсь найти свидетелей и доказательства.

Насчёт Хозяйки, мы с ней и так видимся только утром и вечером. Они с Альнаей уже приступили к составлению учебного плана. Удивительно, но старшая охотница приняла Хозяйку. Я обязательно поговорю с Альнаей, когда буду морально готов к этому. Я никогда не интересовался, почему она отказалась от должности хранительницы ветви.

Документ N10 — личное письмо.

Дата и время отправления: 21.05.29 в 28:02:33

Дата и время получения: 22.05.29 в 24:08:39

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Тёмное пламя, у меня волнующие новости! Я пообщался с Альнаей и выяснил, почему она оставила должность хранительницы ветви. У хранительницы рода действительно было намерение "очистить популяцию", о котором говорилось в дневниках твоего отца. Интересно, откуда он знал об этом. Но из-за того, что Альная отказалась от участия в этом проекте и от должности, будет трудно найти доказательства того, что план был приведён в исполнение. То, что наш род понёс такие потери во время войны, идёт на пользу хранительнице, так как подтверждает её теорию о том, что наш генофонд пора было "почистить". От Альнаи, я, к сожалению, больше ничего не добился. Она не пойдёт против вышестоящих в открытую, а среди нынешних хранительниц ветви все, насколько мне известно, поддерживают хранительницу рода. Говоря до конца, я опасаюсь за Хозяйку. Пока она обучается в клане, проблем нет, но кто знает, как повернётся дело, когда она будет получать официальную специализацию. В клане нет вирусолога достаточно высокого класса, чтобы обучить её, ей придётся посещать официальные курсы.

Документ N11 — личное письмо.

Дата и время отправления: 23.05.29 в 04:52:01

Дата и время получения: 23.05.29 в 28:58:07

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Я ожидал чего-то подобного. Альная очень похожа на моего деда — он бы тоже никогда не пошёл на открытое противостояние с вышестоящими. В лучшем случае сохранял нейтралитет. Похоже, их мать с раннего детства вдолбила им обоим, что те, кто выше по родовой иерархии, всегда правы.

Я понимаю, что пошатнуть авторитет хранительницы рода будет очень тяжело. Будем надеяться, что она сама нам поможет. Насчёт Айи можешь не беспокоиться — любое зло, которое ей причинят или попробуют причинить, можно будет обратить на пользу. У меня ещё остались знакомые, которые могут нам в этом помочь. У тебя, я полагаю, тоже есть связи за пределами клана.

Передай Айе, что я отвечу на её письма в течение ближайших трёх дней. Я её не игнорирую, но мне нечего ответить на её вопросы.

Документ N12 — видеозапись.

Дата и время начала записи: 24.05.29 в 28:11:23

Локация: дом семьи Рикари, западная веранда.

Трёхмерное изображение показывает большую, около пятидесяти квадратных метров, открытую площадку из светлого камня. Центральное место площадки занимает длинный стол с закруглёнными углами из светлого дерева с тёмными резными вставками. Узоры на поверхности изображают различных животных. Вокруг стола расставлены похожие на гнёзда кресла на четырёх тонких ножках, сделанные из того же светлого дерева. Изнутри кресла обиты тёмно-синей тканью с золотым узором. На одном конце стола сервирован ужин на двоих.

-Задерживаешься, — звучит голос Шаенната.

-Альная решила прочитать мне лекцию, — ответила Алькирайя.

Говорящие показываются в поле зрения. На охотнице надето свободное золотисто-синее чешуйчатое платье, на воине — однотонная зелёная домашняя одежда.

-На какую тему? — спрашивает Шаеннат.

-Как мне вести себя с хранительницей ветви, когда она захочет со мной встретиться.

Воин и охотница с ногами забираются в кресла.

-Она захочет?

-По словам Альнаи — да.

-Мне это не очень нравится, Хозяйка дома. Вопросы наследования должны касаться, самое большее, клана.

-Может, дело в том, что обычно наследников выбирают из своей ветви?

-Не знаю. Генетически ты являешься дочерью прошлого главы семьи, у хранительницы не должно быть претензий. Когда в наш род приняли отца Сайра, их не возникло.

-Отец Сайрината был из другого рода?

-Нет, он был полукровкой. Его мать была из рода Крадущихся. Недоброжелатели Тёмного пламени раскрыли эту историю и очень любили напоминать ему о его происхождении.

-И это при том, что его отец был всего лишь из другого рода, а я — помесь с другим видом. Недоразвитым.

Лицо охотницы осталось бесстрастным, но голос был злым.

-Ты не совсем понимаешь ситуацию. Вражда между Медитирующими и Крадущимися длится много поколений. К тому же, для воинов нормально искать малейший повод уязвить другого, для охотниц — нет.

Около двух минут воин и охотница ели. Потом Алькирайя нарушила молчание:

-Сайринат до сих пор не ответил мне.

-Ему пока нечего написать тебе.

-Откуда ты это знаешь?

-Он писал об этом в своём последнем письме. Ещё, кажется, он писал, что скоро ответит тебе.

-А, то есть ему есть что написать тебе, но не мне.

-Наша переписка носит по большей части деловой, а не личный характер.

Охотница ничего не ответила, но её глаза стали светлее. Двадцать четыре секунды она ела, потом спросила:

-Шаеннат, можешь ли ты помочь мне найти мою подругу-человека? Она получила наше гражданство и сейчас живёт где-то в соседнем секторе, но я не знаю, где точно.

-Я смогу найти её. Что-нибудь ещё?

-Есть ещё одна просьба, но мне неловко её озвучивать... понимаешь, перед тем, как нас с Сайринатом забрали с Земли, мы встретили соперника Сайра. Кажется, его звали Шакран.

-Но как это возможно? Шакран был одним из выживших Леронского инцидента, но он уже шестнадцать лет числится попавшим без вести.

-Ваши враги предложили ему лекарство, и он согласился. Он пытался завербовать Сайрината, а потом попытался его убить. Я еле успела вмешаться.

-Как интересно... — в голосе главы клана появились шипящие интонации, а в глазах зажглись алые искры. — Тёмное пламя не счёл нужным сообщить мне это. Тебе наверняка интересно, зачем нашим врагам понадобился Сайринат. Тут может быть две причины. Во-первых, им наверняка хотелось получить не повреждённый или мало повреждённый экзоскелет, желательно с живым носителем. Из-за системы самоуничтожения это трудно сделать. К тому же, отец и мать Тёмного пламени были конструкторами экзоскелетов, и Шакран знал об этом. Возможно, Сайр — обладатель не совсем обычной брони. Во-вторых, специализация Тёмного пламени — побочные эффекты стимуляторов. У наших противников фармацевтика стимуляторов развита очень слабо, и они уже не единожды пытались украсть наши разработки.

-Ещё я хотела бы узнать, что сейчас происходит на Земле.

-Это сложно. Я могу предоставить только общие данные.

-Благодарю и за это.

На этом разговор был закончен, но трапеза продолжалась.

Дата и время конца видеозаписи:24.05.29 в 28:30:00.

Документ N13 — личное письмо.

Дата и время отправления:24.05.29 в 28:54:06

Дата и время получения: 25.05.29 в 23:00:12

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Предупреждаю заранее: сейчас я буду тебя ругать. Во-первых, почему ты не сказал мне про Шакрана? Я понимаю, что никто не прольёт слезы из-за смерти предателя, но я как глава клана всё равно должен сообщить его семье.

Во-вторых, ты понимаешь, какие проблемы могут быть у Хозяйки из-за того, что ты продолжаешь портить отношения с хранительницей? После рассказов твоей наследницы о том, как ты заботился о ней, мне странно такое отношение, напоминающее безразличие. Я не могу понять, зачем ты это делаешь. Прошу, объясни, я не хочу поверить в то, что у тебя действительно серьёзные проблемы с психикой. Или, быть может, ты снова начал принимать какие-то препараты?

Документ N14 — личное письмо.

Дата и время отправления: 25.05.29 в 23:46:51

Дата и время получения: 26.05.29 в 17:52:57

Автор: Сайринат де Рикакри эль Миол ле Виа аль Лионрдэ

Адресат: Шаеннат эль Миол аль Лиондрэ.

Никогда не предполагал, что напишу подобное, но я не осуждаю Шакрана. Я мог быть на его месте. Должно быть, ему было ещё больнее лишиться всего. У меня в молодости хотя бы был период, когда я был изгоем. И, кстати, мне казалось, что я говорил тебе про Шакрана.

Цитата: "Я не могу понять, зачем ты это делаешь. Прошу, объясни, я не хочу поверить в то, что у тебя действительно серьёзные проблемы с психикой. Или, быть может, ты снова начал принимать какие-то препараты?"

Я ничего не принимаю, но тебе придётся поверить в то, что я не здоров. Не обманывай себя. Впрочем, то, что я ругаюсь с хранительницей, имеет своё объяснение. Мне хочется противостояния, пусть даже такого, иллюзорного. Я прекрасно понимаю, как это может сказаться на Айе. Но ещё лучше я понимаю, что хранительница совершит ошибку, если попытается причинить моей наследнице вред. Если она достаточно благоразумна, то оставит нас в покое, если нет — ей будет хуже, чем нам.

Я вспомнил насчёт Шакрана. Я хотел отдать тебе его нож, но забыл об этом, так как привык, что у меня два родовых оружия. Можно я оставлю его себе?

Документ N 15 — личное письмо.

Дата и время отправления: 26.05.29 в 29:42:17

Дата и время получения: 27.05.29 в 23:48:13

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ.

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

У меня сегодня состоялся очередной сеанс связи с хранительницей. После всего, что она мне высказала, комментировать твоё поведение не хочется. Я попытался напомнить ей, что ты не совсем здоров, но это не помогло. Ты знаешь, моя эмоциональность обычно была такой же напускной, как и твоё хладнокровие, но сегодня я с трудом держал себя в рамках. Поэтому я прошу тебя ещё раз: прояви хоть немного дипломатичности. Твоя резкая реакция только убеждает хранительницу в том, что ты невменяем.

Цитата: "Я вспомнил насчёт Шакрана. Я хотел отдать тебе его нож, но забыл об этом, так как привык, что у меня два родовых оружия. Можно я оставлю его себе?"

Если тебе очень хочется, я, конечно, не откажу, но ты понимаешь, что мне придётся за это отчитываться? Я уже поимел несколько неприятных минут сегодня, когда объяснялся с главой семьи Олиран. Или тебя это не волнует?

Интересно, почему у меня сложилось ощущение, что возможное будущее и психоэмоциональное состояние Хозяйки сильнее волнует меня, а не тебя?

Документ N16 — личное письмо.

Дата и время отправления: 28.05.29 в 06:12:09

Дата и время получения: 29.05.29 в 00:18:15

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа вль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Цитата: "У меня сегодня состоялся очередной сеанс связи с хранительницей".

Цитата: "Я уже поимел несколько неприятных минут сегодня, когда объяснялся с главой семьи Олиран".

У тебя был очень тяжёлый день...

Цитата: "Если тебе очень хочется, я, конечно, не откажу, но ты понимаешь, что мне придётся за это отчитываться? Или тебя это не волнует?"

Если бы не волновало, я бы не спрашивал разрешения. Кстати, нож Шакрана должен был по праву достаться Айе, поскольку именно она нанесла смертельную рану изменнику. Сейчас у неё мой нож, но глава семьи Олиран об этом не знает, так что ты можешь сказать, что у неё нож Шакрана.

Цитата: "Твоя резкая реакция только убеждает хранительницу в том, что ты невменяем".

Мне безразлично. Пусть думает обо мне, что хочет.

Я вспомнил ещё кое-что: вероятно, те выжившие Леронского инцидента, которые сейчас числятся пропавшими без вести, на самом деле работают на наших врагов. Шакран говорил, что он такой не один, но я не помню, упоминал ли я это в отчёте координаторам. Вообще у меня в последнее время что-то странное с памятью.

Я как раз вспомнил, что хотел спросить очень давно: не под твоим ли влиянием Айя решила выбрать вирусологию? Когда я с ней занимался, она говорила, что испытывает склонность к гуманитарным специальностям.

Документ N17 — личное письмо.

Дата и время отправления: 28.05.20 в 06:19:22

Дата и время получения: 29.05.20 в 00:25:28

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Айя, пойми правильно: я никогда не отвечаю на вопросы типа "как дела", "как самочувствие", если ничего не изменилось. Все вопросы, которые ты мне задавала в своих письмах, абсолютно бессмысленны, а мне было нечего писать, поэтому я не отвечал.

К несчастью, я не могу дать тебе ни одного совета по поводу того, как вести себя с хранительницей ветви в случае вашей встречи. Я всегда умел портить отношения, но не налаживать. Но я верю, что ты справишься. Если она не нагрянет неожиданно, советую принять успокоительное. Она каким-то образом сумела почти вывести из себя даже Шаенната. Поверь мне, для этого нужно обладать особыми талантами. Меня её письма тоже иногда ощутимо задевают.

Я очень рад, что ты выбрала вирусологию, но уверена ли ты, что это — то, чем ты хочешь и можешь заниматься? Не спорю, ты, возможно, через несколько десятилетий или даже быстрее спасёшь меня и нескольких других несчастных, но мне кажется, что в другом качестве ты сможешь принести намного больше пользы большему числу существ. Прошу, откажись от вирусологии, если ты собираешься заниматься ею только ради меня.

Документ N18 — видеозапись.

Дата и время начала записи: 29.05.29 в 11:49:00

Локация: дом семьи Кэнти, главный коридор крыла охотниц.

Трёхмерное изображение показывает длинный коридор с коричневым полом и облицованными тёмно-зелёными панелями стенами. Стены украшены большими полотнами в посеребрённых рамах, на которых изображены изменённые художниками пейзажи территории клана Миол. В коридоре находятся двое — глава клана Шаеннат в парадной мантии и старшая охотница и глава семьи — Альная де Кэнти, также одетая в парадную одежду — золотое платье. Длинные кожистые выросты на голове (жэх'тан) собраны в сложную причёску, скреплённую золотыми нитями.

-Значит, я опоздал, — произносит Шаеннат, — хранительница уже побывала здесь и говорила с Алькирайей. Где сейчас де Рикари и что с ней?

-Несколько охотниц пытаются её успокоить. Я вышла, чтобы встретить тебя.

-Мне необходимо увидеть видеозапись её разговора с хранительницей.

-Это невозможно. Хранительница приказала мне вывести её из дома, запретив сообщать тебе об этом.

-Вот (цензура)! Как давно Алькирайя вернулась?

-Около сорока минут назад, и с тех пор не прекращает плакать, ничего не объясняя. Я дала ей успокаивающий настой, но это не оказало желаемого воздействия.

-Почему не дала ничего сильнее?

-Для охотницы её возраста очень важно научиться самой справляться с любыми эмоциональными потрясениями, иначе она станет зависима от успокаивающих препаратов и антидепрессантов.

Глава клана выбил когтями дробь по стене.

-Я могу поговорить с Алькирайей?

-Исключено. Любые расспросы повлекут новую истерику. Я скажу, когда можно будет поговорить с ней по поводу этого случая.

-Уверена ли ты, что сможешь точно определить её готовность?

-Шаеннат, поста хранительницы ветви невозможно добиться, не продемонстрировав глубоких познаний в психологических реакциях молодых охотниц и воинов.

-Я не замечал за тобой "глубоких познаний" в этой области.

-Особый упор делается на реакции охотниц, — нейтральным тоном продолжила Альная.

-Перефразируя, хранительница знала, что делала, когда довела Алькирайю до слёз?

-Если правила не изменились — да.

-А если изменились, это уже показатель безответственного отношения хранительниц к нашей молодёжи. Ты наконец-то оказалась полезной, Альная де Кэнти. Вечером я заберу Алькирайю домой.

-Что ты собираешься делать? — впервые за весь разговор в голосе охотницы появляются эмоции — беспокойство.

-Это не бросит тень на честь клана.

Конец видеозаписи: 29.05.29 в 11:51:12.

ДокументN19 — аудиозапись.

Дата и время записи: 01.06.29 в 16:30:09

Участники диалога: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Сэльхэа ле Виа аль Лиондрэ, Айюрната аль Лиондрэ.

Шаеннат: "Благодарю за оказанную мне честь, Айюрната аль Лиондрэ. Я, как глава клана Миол, хотел бы обратить твоё внимание на недостойное поведение хранительницы моей ветви в отношении члена моего клана, Алькирайи дель Сайринаты де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ. Добавлю, что эта охотница ещё не достигла совершеннолетия, и я являюсь её опекуном ввиду болезни её покровителя".

Айюрната: "Мне известно, кто эта охотница и кем ты являешься ей. Также мне всё известно про твои отношения с Сайринатом де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ".

Шаеннат (напряжённо): "Не совсем понимаю, как мои отношения с покровителем Алькирайи относятся к предмету разговора".

Айюрната: "Я понимаю твои мотивы и твою позицию. Тебе не будет нужды добавлять что-либо. Какими же были действия хранительницы второй ветви Сэльхэи в отношении твоей подопечной?"

Шаеннат: "Мне неизвестны подробности. Мне известно, что два дня назад имел место весьма продолжительный диалог моей подопечной с хранительницей Сэльхэей, после чего охотницам семьи Кэнти потребовалось около трёх часов, чтобы успокоить Алькирайю. Всё это время моя подопечная непрерывно плакала, но так и не сообщила подробностей встречи с хранительницей".

Айюрната: "Уверен ли ты, что именно из-за хранительницы Сэльхэи твоя подопечная впала в это эмоциональное состояние? Насколько мне известно, Алькирайя де Рикари очень сдержанна. Не стали ли какие-либо слова хранительницы поводом для слёз, а не причиной?"

Шаеннат: "Об этом можно будет судить только если хранительница перескажет нам беседу с моей подопечной".

Сэльхэа: "Моя память несовершенна, и я не могу передать нашу беседу с точностью до слова. Однако, если какие-либо мои слова прошлись по ране, это к лучшему. Молодым охотницам необходимо успокаивать боль слезами".

Шаеннат: "У меня есть ещё одна претензия к хранительнице моей ветви. По моему мнению, она слишком резка в общении с Сайринатом де Рикари".

Сэльхэа: "Шаеннат, давай прямо: мне важно благополучие ветви в целом. Ты прекрасно понимаешь, что отдавать одной охотнице, кем бы она ни была, имущество целой семьи — глупо. Пока гибель семьи Рикари была делом времени, мы могли позволить себе ожидание. Существование малочисленной и богатой семьи, точную родословную которой, наверное, не знает даже Создатель, не выгодно всему роду Лиондрэ".

Шаеннат: "Удивительно, разговор свёлся к вопросу о чистоте крови! Если бы это была малочисленная семья, происхождение каждого из членов которой можно было бы отследить, вам было бы проще терпеть подобное?"

Сэльхэа (убеждённо): "Семья истинных Медитирующих быстро стала бы многочисленной вновь! В противном случае она бы столь же стремительно исчезла".

Шаеннат (с иронией): "И кого же уважаемая хранительница считает истинными Медитирующими?"

Айюрната: "Шаеннат и Сэльхэа, вы отошли от темы".

Шаеннат: "Прошу извинить. Сайринат писал мне, что нападки Сэльхэи заставляют его чувствовать себя ущербным, тем самым значительно ухудшая его самочувствие. Сайринат начал плеваться ядом после того, как причины, по которым он назначил Алькирайю своей наследницей, были названы сомнительными и не совсем адекватными хранительницей нашей ветви. Добавлю, что на момент составления завещания Сайринат де Рикари был признан способным адекватно распоряжаться собственным имуществом".

Сэльхэа: "В таком случае, ему надо было назвать другие причины".

Шаеннат: "Какие именно? Назови хотя бы одну, и тогда у тебя будет право судить о том, какая причина может считаться достаточной".

Айюрната: "В данном случае, учитывая состояние здоровья Сайрината де Рикари эль Миол, я готова признать поведение Сэльхэи ле Виа аль Лиондрэ противоречащим этическим нормам. Чего ты, Шаеннат, требуешь как поверенное лицо пострадавшего?"

Шаеннат: "Полный запрет на общение Сэльхэи ле Виа с Сайринатом де Рикари эль Миол и его наследницей".

Айюрната: "Я не могу удовлетворить твоё прошение целиком, но запрет на общение Сэльхэи с Сайринатом де Рикари считаю целесообразным".

Шаеннат: "Благодарю за внимание, мне больше нечего сказать".

Айюрната: "В таком случае, можешь уходить. Сэльхэа, останься".

Звук шагов. Затем вновь слышны голоса, значительно более тихие.

Айюрната (раздражённо): "Льхэа, я не помню, когда кто-то из моих приближённых в последний раз так меня подводил".

Сэльхэа: "Я не рассчитывала, что де Рикари нажалуется старому другу. Но теперь мы точно знаем, что его наследница — его болевая точка. Я выяснила, что это взаимно. Мы по-прежнему можем добиться своего".

Айюрната: "Я понимаю. Придётся изменить методику. Отныне ты..."

Шаеннат: "Прошу извинить за возвращение. Я забыл сказать Сэльхэе, что отчётность по моему клану будет готова не раньше..."

Конец аудиозаписи: 16:34:01

ДокументN 20 — личное письмо.

Дата и время отправления: 01.06.29 в 28:49:32

Дата и время получения: 01.06.29 в 29:19:33

Автор: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алиса Вебер

Привет, подруга. Наконец-то смогла отправить тебе что-то более содержательное, чем прошлое сообщение с моими координатами. Рада знать, что у тебя и остальных всё хорошо. У меня много новостей, какие-то хорошие, какие-то плохие. Жаль, но плохие гораздо свежее.

Начиналось всё очень хорошо. Ликвидаторы отнеслись ко мне очень доброжелательно. Более того, меня взял под опеку друг Сайрината, с которым они всё-таки помирились. Сейчас он (друг, в смысле) является главой моего клана, его тут уважают. Проблем с общением тоже не возникло, все ликвидаторы начинают учить общегосударственный язык с десяти лет, так что со всеми взрослыми и подростками я могу разговаривать свободно. Я начала учить ротасс-нок'ан, но по большей части несистематизированно, просто запоминая отдельные слова. Значения некоторых наставницы объяснять отказываются. Видимо, ругательства.

А ещё тут гораздо проще с моей охотничьей тягой и прочими прелестями. Животных на охоту тут выращивают специально и выпускают в областях, куда закрыт проход воинам. И вообще тут все меня понимают, но именно понимают, а не жалеют и не утешают — не принято.

Теперь, собственно, о неприятном. Ко мне прикопалась хранительница моей ветви. Она выше рангом, чем глава клана. Я так и не поняла, что она хотела от меня, но нервы изрядно попортила. Я понимаю, что я тут совсем недавно, хотя и кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я покинула Землю; что до этого я общалась только со своим кланом, глава которого — мой опекун. Но я впервые почувствовала, что я тут чужая, что я — незваная гостья, чьё появление — неприятная неожиданность. Меня сильно задело даже не презрение — пренебрежение, скользившее в каждом слове и жесте хранительницы, когда она разговаривала со мной. Она сказала, что из-за меня у Сайра и Шаена могут быть серьёзные проблемы, и теперь мне снова стало страшно, хочется убежать куда-нибудь, где я никому не буду мешать, забиться в самый дальний уголок и жить там хотя бы до окончания взросления. Но я знаю, что именно сейчас этого нельзя делать, я должна научиться быть стойкой и выносить всё. У меня есть достойная цель, и этого должно быть достаточно. Глава семьи Кэнти и моя главная наставница постоянно повторяет, что я должна внимательно следить за каждым своим шагом, потому что именно сейчас каждое принятое мною решение может превратиться в стойкую модель поведения, которой я буду следовать всю оставшуюся жизнь.

В целом, сейчас мне всё-таки легче, чем на Земле — больше определённости. Я точно знаю, чего хочу, и знаю, как этого достичь. А сложности — куда же без них? Только мне не хотелось бы становиться проблемой для других, а этого, похоже, избежать не удастся.

Ещё меня напрягает неопределённость с ситуацией на Земле. Я практически ничего не знаю. По словам Шаенната выходит, что наши враги уже давно занимались там партизанской деятельностью, скажем так. Похоже, все последние достижения землян в создании биологического оружия в последнее время — их рук дело. И сейчас там уже идёт война двух цивилизаций, пока тайная, но никто не знает, сколько это продлится. Я писала своей подруге-гончей, но её стаю перевели с Земли почти сразу после нашего отлёта. Я хочу вернуться туда, но сначала надо закончить учёбу, стать совершеннолетней и пройти специальные ликвидаторские курсы. Да, совершеннолетие у нас обычно наступает в тридцать, но в некоторых случаях (например, в моём) оно может быть отсрочено на некоторый срок.

Слушай, если сможешь, попытайся хоть у кого-то узнать, что происходит на Земле. Меня очень тревожит судьба нашего родного мира. Я даже немного жалею о том, что покинула его, хоть это и лишено смысла — жалеть о чём-то, когда у тебя, по сути, не было выбора.

Документ N21 — личное письмо.

Дата и время отправления: 02.06.29 в 09:24:27

Дата и время получения: 02.06.29 в 09:54:28

Автор: Алиса Вебер

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Привет, подруга. Увы, насчёт Земли я ничего узнать не могу — куратор нашего анклава наблюдающий Слаитан говорит, что не его это дело, и что он ничего не знает. А тебе бы я сейчас посоветовала забить и не волноваться, пока не выяснишь, что эта хранительница реально может сделать тебе или тем, кто тебе дорог.

А вообще ты хоть как-то развлекаешься или только учишься? Это было бы похоже на тебя. Я, в общем-то, по большей части учусь, но, когда выпадает свободное время (у меня почему-то такое случается чаще, чем у других), я езжу в близлежащий город и там общаюсь с инопланетянами. У меня уже даже появилось несколько хороших знакомых. Ты когда-нибудь сможешь нас навестить? Нам, людям, наверное, никогда не дадут допуск в центральный сектор. Кстати, я даже не подозревала, что я такая умная и могу так быстро учиться.

В общем, ты там держись и не забывай, что в крайнем случае у тебя всегда есть я. Только скажи, что сделать, и я всегда помогу.

Документ N22 — личное письмо.

Дата и время отправления: 06.06.29 в 27:27:14

Дата и время получения: 07.06.29 в 21:33:20

Автор: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Ты опоздал с предупреждением, любимый. Твоё письмо пришло раньше, чем меня навестила хранительница, но меня уже не было дома. В общем, всё было не так уж плохо, только у меня появилась к тебе пара вопросов. Во-первых, хранительница довольно прозрачно намекнула на какие-то неприятности, которые могут возникнуть у тебя и, возможно, Шаенната, если я не буду её слушаться. Она блефовала или нет?

И ещё, объясни, почему я должна отказываться от вирусологии? Это мой добровольный выбор. Я решила, что пойду на вирусологию ещё до того, как узнала об организованных Шаеном исследованиях.

Цитата: "...мне кажется, что в другом качестве ты сможешь принести намного больше пользы большему числу существ".

Ты сам прекрасно знаешь, что это — лишь предположение. Что бы ни случилось, я не откажусь от задуманного. И разве ты не хочешь ускорить своё выздоровление и вернуться домой, ко мне? Неужели ты смирился с такой судьбой? Теперь, когда я сама ощутила контраст между жизнью на Земле и здесь, мне ещё сильнее хочется вылечить тебя. Я не смогу полностью насладиться красотой этого мира, пока рядом не будет тебя.

Документ N23 — личное письмо.

Дата и время отправления: 21.06.29 в 11:11:46

Дата и время получения: 21.06.29 в 25:11:54

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Ты о многом умолчала, Айя, но я не буду тебя осуждать.

Цитата: "Во-первых, хранительница довольно прозрачно намекнула на какие-то неприятности, которые могут возникнуть у тебя и, возможно, Шаенната, если я не буду её слушаться. Она блефовала или нет?"

Не обращай внимания на её слова. Мы с Шаеном оба сильные взрослые воины, и, даже если это не блеф, справимся со всем. Тебе пора привыкнуть решать сначала свои проблемы, с которыми тебе никто не поможет разобраться, а потом уже интересоваться чужими. Не бойся, что хранительница может сделать нам — бойся того, что она может навредить тебе. Вообще запомни простую истину: дайр'ан не может жить только чужой жизнью. Пример Шаена показывает, что можно любить и быть верным до безумия, но при этом нельзя отдавать всего себя другим. Так получается, что продолжительность жизни у нас может колебаться от тридцати и примерно до двухсот семидесяти, причём обычно воины погибают гораздо раньше охотниц. Все, кто тебе дорог, могут уйти раньше, но тебе придётся жить, потому что самоубийство в таком случае — знак того, что ты слишком слаб. Я сам мечтал покончить жизнь самоубийством не потому, что погибли те, кто много значил для меня. Первое время я хотел сделать это из-за чувства вины, а потом я не мог смириться со своим увечьем и чувствовал себя бесполезным. Ты стала так ценна для меня, потому что я мог принести тебе ощутимую пользу, но сейчас меня не оставляет чувство, что я уже не могу ничего для тебя сделать и усложняю тебе жизнь.

Я знаю, что ты готова на всё, чтобы вылечить меня, но подумай, действительно ли это тебе надо. В прикреплённом файле есть список с именами тех, кто знал меня до болезни, в том числе охотниц. Поговори с ними, а потом подумай ещё раз: точно ли ты хочешь отдать мне всю свою жизнь? Я не имею ничего против, но ты должна понимать условия игры.

И не думай, что за время, проведённое на Земле, я сильно изменился. Это возможно, но маловероятно.

Документ N24 — аудиозапись.

Время записи: 16.09.29 в 11:03:45

Участники диалога: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Сайрнат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ.

Шаеннат: "Как ты себя чувствуешь, Тёмное пламя?"

Сайринат: "Приемлемо. Ты не предупреждал о своём прибытии".

Шаеннат: "Я думал, тебе сообщили. Впрочем, это неважно. Что с тобой опять случилось? Мне прислали какой-то отчёт, но я из него почти ничего не понял. Вроде бы, тебе поставили какой-то неприятный диагноз?"

Сайринат: "Да. У меня официально подтверждённая паранойя".

Шаеннат: "Это не самый страшный диагноз".

Сайринат: "Мои поставщики информации, которых я рассчитывал убедить в том, что наша хранительница не чиста душой, больше не верят мне. Они продолжают делиться со мной некоторыми интересными фактами, но не верят моим словам. Не знаю, как мой диагноз стал им известен, но, думаю, без вмешательства вышестоящих не обошлось".

Шаеннат: "Я подвёл тебя, Тёмное пламя. Я должен был узнать об этом первым. Я попытаюсь изменить ситуацию".

Сайринат: "Оставь, Шаен. Ты напрасно добился запрета на общение хранительницы ветви со мной. Сделай то, о чём я тебя попросил, больше ничего не надо".

Шаеннат: "Я не хочу снова тебя терять".

Сайринат: "Знаю, но этот диагноз станет приговором. Никто не прислушивается к крикам раненых".

Шаеннат: "Есть я, глава клана. Меня будут слушать. Я могу даже заставить".

Сайринат: "О наших отношениях известно слишком много. Ты сам понимаешь, что другого выхода нет. Кстати говоря, Шаен, ты нарушил обещание. Ты сказал, что не станешь скрывать, если у тебя или Айи будут проблемы, но о том, что они есть, я узнал из посторонних источников".

Шаеннат: "Я забыл".

Сайринат (возмущённо): "Забыл?! Шаен, если бы мне это сказал кто-то другой, я бы поверил..."

Шаеннат: "Такое ощущение, что меня систематически задалбывают. То хранительница просит отчёт по какой-нибудь никому не нужной глупости, который по теории вообще должен делать не я, то мелкие что-нибудь учинят, а я должен либо мирить между собой семьи, либо общаться с главами других кланов. Мне почему-то хочется отбыть в какой-нибудь пограничный сектор года на три, пусть мои заместители понервничают и подумают, что они, вообще, будут делать, если меня вдруг убьют. Для украшения ситуации, на меня, кажется, объявлен сезон охоты. Не делай такие глаза, я серьёзно. В последний раз такой ажиотаж вокруг моей персоны был, когда меня назначили главой клана. Помнишь, как иногда бывает — довольно большая группа охотниц выбирает себе модную жертву и начинает систематически её домогаться".

Сайринат (тихо): "(цензура), мы попали. Я помню, как это. И всё же, как при таком количестве проблем ты не сообщил об этом мне?"

Шаеннат: "Потому что это мои проблемы, а не наши. Разве ты можешь мне помочь в этой ситуации? Я знаю, о чём ты думаешь. Ничего не получится. За эти годы я слишком сильно выбился из образа. Ответственность заставила меня перестать строить из себя легкомысленного охотника".

Сайринат: "Строй серьёзного. Если не получится, изобрази влюблённость в Айю. С твоими талантами это будет не трудно".

Шаеннат: "Хозяйке дома не будет от этого хуже?"

Сайринат: "Назови хоть одну причину. Шаен, ты мне нужен. Я никому больше не могу доверять, и никто не может оказать мне такую помощь, как ты. Если я что-то для тебя значу, ты найдёшь способ разобраться с проблемами".

Шаеннат: "Ты значишь для меня очень много, поэтому я не хочу, чтобы твой план был осуществлён до конца. Мне непросто помогать тебе".

Сайринат: "Знаю. Если ты поможешь мне, не потеряешь никогда. Ты не хочешь позволить им меня изменить?"

Шаеннат: "Зачем ты мучаешь меня этими словами, если знаешь ответ?"

Сайринат: "Зачем ты задаёшь вопрос, зная ответ? Тебе важно подтверждение. Мне оно сейчас важно, как никогда: я сомневаюсь во всём и во всех. Не давай мне повода сомневаться в тебе".

Шаеннат: "Я помню свою клятву: быть с тобой до тех пор, пока мы оба дышим. Я клялся, что всегда буду ближе тени, что всегда поймаю, если ты будешь падать, что, если ты будешь ранен, мои крылья станут твоими. Сейчас звучит немного забавно, но мне было действительно больно, когда я осознал, что нарушил клятву".

Сайринат: "Ты её не нарушал. Я никогда не понимал, почему ты принёс такую клятву, не настояв на ответной".

Шаеннат: "Потому что в двадцать я уже умел не просить невозможного. Я хотел бы попросить тебя о другой клятве: всегда доверяй мне. Я заслужил".

Сайринат: "Я не могу принести такой клятвы. Мой разум болен. Я могу поклясться только в том, что попытаюсь не сомневаться в тебе".

Шаеннат: "Благодарю и за это... Молчи! Чем больше мы общаемся, тем сильнее я чувствую, что стал безвольным дурнем".

Сайринат: "Ты был со мной строже, чем кто-либо другой. Сейчас моё состояние требует бережного обхождения со мной, поэтому всё нормально".

Шаеннат: "Надеюсь, что ты прав. Рад, что с тобой всё не так плохо, как я боялся. Мне пора. Косайрос уже готов к обратному рейсу".

Сайриант (удивлённо): "Ты проделал такой длительный путь только ради того, чтобы немного со мной поговорить?"

Шаеннат: "И чтобы хотя бы ненадолго покинуть клан. До встречи".

Сайринат (тихо): "Раньше ты никогда не убегал от проблем..."

Конец записи: 16.09.29 в 11:09:43

Документ N 25 — личное письмо

Дата и время отправления: 28.10.29 в 28:46:38

Дата и время получения: 29.01.30 в 22:52:52

Автор: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Некоторое время не могла писать тебе из-за формальностей, связанных с принятием меня в клан и ветвь. Как хорошо, что вчера всё закончилось — был проведён последний ритуал.

Мне очень нравится то, как вы дорожите своей культурой. Когда Шаеннат проводил обряд принятия в клан, не возникло ощущения наигранности происходящего. Я видела, что для вас эти церемонии всё ещё не просто формальность. Это удивительно, учитывая, как редко вы проводите их. Я действительно почувствовала, что стала частью клана не просто формально, что меня приняли, приняли как свою, как равную. Потом была торжественная клановая охота. Это просто удивительно, когда на большой территории больше двух сотен охотниц загоняют крупную добычу. Я охотилась вместе со старшими охотницами других семей клана. Пожалуй, ничто не сближает так, как охота. Не обошлось без недоразумений. Каким-то образом на охотничью территорию попало действительно опасное животное, но мы сумели его завалить.

Я вернулась с охоты слишком уставшей, чтобы писать тебе, а потом было некогда — меня начали готовить к обряду принятия в ветвь, к ритуальным поединкам с молодыми охотницами из других кланов. Как хорошо, что я изучала человеческие боевые искусства! Моих человеческих умений оказалось почти достаточно для победы. Без этих навыков я бы не успела подготовиться к поединкам даже тренируясь сутками. Атмосфера на церемонии принятия в ветвь сильно отличалась от церемонии клана. Теперь я почувствовала, что здесь мне рады не все. Не знаю, чем объяснить это ощущение, возможно, тем, что церемонию проводила хранительница Сэльхэа. В любом случае, теперь я чувствую себя совсем по-другому. Неважно, что я — не чистокровная охотница. Я — равная среди равных. Есть те, кто лучше меня, но есть и те, кто хуже. И, самое главное, теперь я почувствовала, что у меня наконец появилось своё место, свой дом... свой клан. Пока это непривычно для меня. Клан воспринимается чем-то вроде очень большой семьи. Жаль, что мы — последние де Рикари. Мне хотелось бы иметь настоящую большую семью, где есть и маленькие дети, и охотницы, которым пошла третья сотня лет. В какой-то степени семья Кэнти (родная семья Шаенната, если не ошибаюсь?) заменяет мне нашу. Я не представляю, каково было тебе, когда ты потерял возможность вернуться к семье и клану. Уже сейчас мне не по себе от мысли, что это может быть всего лишь сном, и я проснусь на Земле. Мне не хватало ощущения родства, которое я испытываю рядом со многими охотницами клана.

Я поговорила с твоими старыми знакомыми. То, что я услышала от них, не изменило моего решения найти лекарство. Я уже не единожды говорила тебе, что не люблю оставаться в долгу. Я ведь буду жить долго как нормальный дайр'ан, ну или немного меньше. Если захочу, я вполне успею переквалифицироваться и заняться чем-то, что будет моей душе ближе, чем вирусология. Быть может, она понравится мне и станет моим истинным призванием.

Цитата: "...сейчас меня не оставляет чувство, что я уже не могу ничего для тебя сделать и усложняю тебе жизнь".

Если ты умрёшь, мне точно не станет легче. Попытайся понять: мне легче от мысли, что ты есть, даже если далеко от меня. Не понимаю, как твоё существование может усложнить мне жизнь. Ты пишешь мне, чтобы я научилась думать о себе. Поверь, я научусь, и для этого мне совсем не обязательно оставаться одной. У меня возникло такое ощущение, что ты намекаешь, что с тобой может что-то случиться, и беспокоишься, что тогда будет со мной. Мне будет плохо, но ради тебя я буду сильной.

Документ N26 — личное письмо.

Дата и время отправления: 03.01.30 в 10:01:22

Дата и время получения: 04.01.30 в 04:07:32

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Видел и читал, как вы веселились на прошедшем празднике. По слухам, ты была хороша на очередной общей охоте. Также рад знать, что за время правления Шаенната атмосфера в клане изменилась в лучшую сторону. Зная моего друга, я почти не удивился.

Цитата: "Мне будет плохо, но ради тебя я буду сильной".

Ключевые слова, которых не должно быть — ради меня. Когда я читаю такое, у меня возникает чувство отвращения. Не люблю, когда мне стелются под ноги. Я ничего не имею против тех, кто что-то делает для моего удовольствия, но когда такое действие возводится в ранг долга передо мной, мне противно. Обычно я сам решаю, как должники проявляют свою благодарность. Возможно, я немного резок, но я не хочу разочаровываться в тебе. Что бы ты ни решила, как бы ни поступила, не приплетай меня. Я ни к чему не принуждаю тебя. Если ты чувствуешь, что должна сделать что-то для меня, значит, ты должна это себе, но не мне. Я не считаю тебя моей должницей, иначе я бы приказал тебе помочь Шаеннату найти лекарство для меня.

Цитата: "Я не представляю, каково было тебе, когда ты потерял возможность вернуться к семье и клану".

Мне было плохо не от этого, но ты вряд ли сможешь понять. Вы, охотницы, куда более социальны. Я потерял возможность соревноваться с сородичами и испытывал сильное чувство вины перед теми, кого убил, поэтому мне было плохо. Если бы Миолина погибла по-другому, я бы немного поплакал и забыл.

Цитата: "У меня возникло такое ощущение, что ты намекаешь, что с тобой может что-то случиться, и беспокоишься, что тогда будет со мной".

Сформулирую так: я действительно думаю о том, что ты почувствуешь, если тебе сообщат о моей смерти. Что-то случиться может с кем угодно и где угодно. Но самоубийства нет в моих планах на данный момент. Я беспокоюсь за тебя, поскольку взял на себя обязательства покровителя.

Если тебя интересует, я по-прежнему хорошо себя чувствую, благодаря Шаеннату мне есть чем заняться, я чувствую себя нужным. Меня даже не волнует, что я сижу в этой дыре. Конечно, моя вынужденная изоляция от сородичей и отвратительное местоположение немного раздражают, но это можно терпеть. Сейчас у меня есть чувство перспективы. Это было бы невозможным, если бы ты не появилась в моей жизни.

ДокументN 27 — личное письмо.

Дата и время отпавления: 15.01.30 в 29:29:30

Дата и время получения: 16.01.30 в 23:35:40

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Шаен, мне придётся опять просить тебя проделать большую работу. У меня появилась одна жутковатая теория и, чтобы её проверить, мне нужны все данные по отравившему меня вирусу. Все случаи заражения, списки всех выживших. Я бы мог найти эти данные сам, но мне отказано в доступе. Причина отказа — запрет психотерапевта. Только я не сумел узнать, кто же так заботится о моём психическом здоровье. Попытаюсь выбить из координаторов доступ, но это будет трудно сделать, не зная, кто этот психотерапевт. Надо ещё немного помучить координаторов по поводу причин запрета, может, что-то узнаю. В любом случае, на это нужно время. Ещё этот самый неизвестный психотерапевт выписал мне какое-то средство. Его пока не доставили, и я не смог узнать код препарата. Возможно, на меня так действует паранойя, но мне кажется, что там что-то не совсем безобидное.

Насчёт нашего проекта: у меня и тут появилась одна теория, требующая подтверждения. Я не хочу делать поспешных выводов и сначала перепроверю все расчёты и выводы, потом пришлю новые материалы.

Сообщи, наконец, удалось ли тебе разобраться со своими проблемами.

Документ N28 — личное письмо.

Дата и время отправления: 19.01.30 в 00:04:07

Дата и время получения: 19.01.30 в 24:10:17

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Возможно, ты удивишься, но мне (!) при попытке найти информацию, которую ты просил, выдали ошибку доступа. Пока не было времени разобраться, что это за ошибка, но все данные я собрал. Насчёт запрета психотерапевта — это должен быть кто-то высшего класса. Вряд ли это сторонний специалист из другого рода, но, даже если так, он скорее всего работал с другими жертвами вируса. Я его найду, но на это нужно время.

Я получил коды выписанных тебе препаратов. Внешне всё безобидно, успокоительные всякие, надёжные, проверенные препараты, но их сочетание мне совсем не нравится. Если ты будешь всё это принимать, это скажется на твоих умственно-аналитических возможностях. В прикреплённом файле расшифровки формул этих препаратов и подробное описание действия. Этого должно быть достаточно, чтобы избежать неприятных последствий. Если у тебя не будет возможности это сделать, сообщи мне, я поговорю с одним знакомым высококлассным фармацевтом, который специализируется как раз на веществах подобного класса, он поможет добиться отмены приёма одного-двух препаратов. Этого будет достаточно.

Цитата: "Сообщи, наконец, удалось ли тебе разобраться со своими проблемами".

Мне, как оказалось, всего лишь нужно было немного отдохнуть. Почти все мои неприятности можно обратить на пользу. Возможно, у меня тоже развивается паранойя, но я, кажется, начал догадываться, что за жутковатая теория зародилась у тебя. Даже не знаю, хочу ли я, чтобы ты оказался прав. Но в одном я уже убеждён — Айюрнату надо не просто сместить с поста хранительницы, а уничтожить любой ценой. Она действительно помешалась на идее чистоты крови. Почему-то мне кажется, что она переняла эту мысль от аль Эллир, хотя это странно. Мы много поколений стремились максимально отличаться от них, и вдруг пытаемся стать похожими.

Моя тревога за Хозяйку дома всё возрастает. Она совершенно перестала себя жалеть, засыпает за учебными материалами и хочет сделать всё, чтобы уже в следующем году начать обучение по специальности. Я даже не представляю, как надо стараться для этого, но Альная сказала, что со способностями твоей наследницы это вполне реально, если изучать только профильные предметы, но она не уверена, что Хозяйка дома способна выдержать такую нагрузку в её возрасте. Очевидно, пока от по-настоящему сильного стресса её спасает то, что она — не чистокровная охотница. Я не знаю, что с ней делать: позволить дойти до края, чтобы сама поняла, что нельзя так перенапрягаться, или предотвратить это. Для её здоровья лучше второй вариант, но с воспитательной точки зрения я выбрал бы первый.

К слову, у меня есть небольшая просьба к тебе: пришли код от твоей домашней лаборатории. Мне нужен не доступ, а именно код. Пока не могу сказать, зачем, но постарайся побороть свою паранойю и дать мне его.

ДокументN29 — личное письмо.

Дата и время отравления: 28.01.30 в 03:12:24

Дата и время получения:28.01.30 в 27:18:36

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Выслал код вместе с материалами по проекту. Видишь, я тебе всё-таки доверяю, без вопросов выслал код несмотря на то, что у тебя уже есть допуск.

Цитата: "Я не знаю, что с ней делать: позволить дойти до края, чтобы сама поняла, что нельзя так перенапрягаться, или предотвратить это".

Спроси у Альнаи. Будь Алькирайя старше, я бы точно выбрал первый вариант. Мне даже интересно, получится у неё подготовиться к профильному обучению за год или нет.

Цитата: "В прикреплённом файле расшифровки формул этих препаратов и подробное описание действия".

Благодарю, мне хватит этого.

Цитата: "Мы много поколений стремились максимально отличаться от них, и вдруг пытаемся стать похожими".

То, что мы враждуем с Крадущимися, ещё не значит, что мы не можем перенять у них что-то хорошее. Хотя конкретно эта идея о чистоте крови не кажется мне хорошей, и дело не в том, что я сам не попадаю в эту категорию. По-моему, если я практически наперекор всему жив, это доказательство того, что примесь крови других родов никак не влияет на силу воина. В любом случае, устраивать геноцид непонятно по какому признаку (вопрос, кого хранительница считает "чистокровными") минимум глупо. Впрочем, я хотел написать не об этом.

Хранительница Айюрната связалась со мной с неожиданной просьбой — дать ей допуск в сокровищницу семьи. Внятного ответа на вопрос, что ей там нужно, я не получил. Она написала, что хочет провести ревизию родового имущества или что-то в этом роде. Ты знаешь что-нибудь об этом? Пока я не дал однозначного ответа насчёт допуска, пытаюсь понять, зачем ей может быть нужно это. Кстати, письма с этой просьбой поступали ко мне последние лет десять, просто раньше у меня все сообщения из дома блокировались по умолчанию. Вообще хранительница такая вежливая, что мне даже плохо. Интересуется моим состоянием и самочувствием, словно я её близкий родственник. Очень хочется послать её и подробно объяснить мои чувства по отношению в таким лицемерным тварям. Попробовать ради интереса?

Документ N30 — видеозапись.

Дата и время начала записи: 02.02.30 в 29:54:49

Локация: дом семьи Рикари, главное крыло, большой западный кабинет

Камера показывает просторное помещение. Предметы обстановки теряются в полумраке, горит только светильник рядом с компьютерным столом. Стены облицованы панелями из тёмного дерева, на полу лежит тёмно-синий ковёр со сложным золотым узором. Светильник выполнен в виде букета цветов.

За столом в тёмном домашнем костюме сидит Алькирайя и что-то шепчет, периодически глядя на экран компьютера. Дверь в коридор бесшумно открывается, в проходе мелькает высокая фигура. В коридоре выключен свет. Фигура приближается к охотнице, и становится понятно, что это Шаеннат. На нём официальная одежда и изумрудно-синяя мантия главы клана с алыми знаками.

-Ещё сидишь? — спрашивает Шаеннат.

-Кто тебя научил так подкрадываться? — спрашивает Алькирайя.

-Жизнь, — очень серьёзно отвечает глава клана. — Иди спать немедленно.

-Сколько ты сам не спал? — спрашивает охотница, разворачиваясь к нему.

-Не знаю, часов восемьдесят наверное. Мой предел — сто двадцать.

-Я видела, как ты принимаешь какой-то препарат, чтобы оставаться бодрым. Может, поделишься?

-Этот препарат подогнан под меня. Хозяйка дома, иди спать, тебе это необходимо. У меня сейчас просто завал, разгребу — высплюсь. Не зли меня, иначе отключу и на руках отнесу в постель.

-Ладно, ладно... — неразборчиво произносит охотница и поворачивается к компьютеру.

-Не отключай, мне надо поработать, — говорит Шаеннат.

Охотница удаляется, воин садится за стол. Через некоторое время его глаза начинают слипаться, потом он почти падает на стол и засыпает.

Камеры у входа в лабораторию

Силуэт охотницы приближается к двери в лабораторию. Неизвестная вводит код и входит внутрь. В лаборатории включается свет.

Камеры в большом западном кабинете

Раздаётся резкий, но негромкий звук. Шаеннат, сбросив мантию на спинку кресла, выпрыгивает на открытый балкон.

Наружные камеры со стороны рабочего крыла

Шаеннат перепрыгивает через перила балкона, не раскрывая крыльев, и приземляется внизу. Быстро прыгает к ближайшему окну и вводит код.

Камеры на входе в лабораторию

Охотница, чьё лицо скрыто, замерла у двери и словно к чему-то прислушивается, хотя в помещении тихо. Она закрывает дверь, отступает к стене и достаёт из своего костюма какую-то ампулу. Через некоторое время дверь открывается, и в помещение входит Шаеннат. Воин щурится, попав на яркий свет. Охотница активирует устройство и кидает в него. Из устройства с характерным шипением начинает вырваться сжатый газ. Шаеннат бросается к охотнице, но падает почти у её ног. Активируется система безопасности лаборатории, дверь закрывается, включается вентиляция. Охотница идёт дальше, включает центральный лабораторный компьютер. Через некоторое время она возвращается и тащит Шаенната к компьютеру, с видимым трудом усаживает бессознательного главу клана на кресло и помещает его палец на датчик компьютера. Потом она достаёт устройство, которое голосом Шаенната воспроизводит пароль, затем набирает пароль на сенсорном экране. После этого на экране появляется большая надпись: "ЗДЕСЬ ДАННЫХ НЕТ". Охотница шипит и пытается что-то сделать с компьютером, перезагружает систему и повторяет все манипуляции, но это не даёт желаемого эффекта. Повторив процедуру несколько раз, охотница покидает помещение, оставив Шаенната в лаборатории.

Камера около главного входа

Охотница подходит к двери и открывает её, не набирая код безопасности. Охотница покидает дом семьи Рикари.

Дата и время окончания записи:03.02.30 в 02:30:49

Документ N31 — отчёт системы безопасности дома семьи Рикари.

Дата и время отчёта: 03.02.30 в 30:00:00

01:23:12 — попытка отключения камер во всех помещениях.

01:29:41 — попытка отключения камер в помещении 2 аро, коридоре 1 аро, лестнице между уровнями аро и ниэ и на всём уровне ниэ.

01:52:02 — сбой в работе наружных камер около главного входа. Неизвестная ошибка. Запущена диагностика системы.

01:52:37 — открыта главная дверь.

01:57:34 — сбой в работе камер главного крыла на уровне аро и камер на переходах между уровнями аро и ниэ.

02:03:48 — открыта дверь в лабораторию.

02:03:55 — открыто окно в помещении 5 на уровне аро.

02:04:01 — закрыта дверь в лабораторию.

02:04:29 — открыта дверь в лабораторию.

02:24:23 — закрыта дверь в лабораторию.

02:30:05 — восстановлена работа камер на переходах между уровнями аро и ниэ. Причина сбоя не установлена.

02:30:31 — восстановлена работа камер на уровне аро. Причина сбоя не установлена.

02:30:51 — главная дверь закрыта.

02:31:29 — восстановлена работа наружных камер со стороны главного входа. Причина сбоя не установлена.

07:46:12 — Анонимный запрос от имеющего разрешение пользователя на удаление всех видеозаписей системы безопасности в период от 02.02.30 в 25:00:00 до 03.02.30 в 05:00:00. На запрос был выслан отчёт о выполнении операции, видеозаписи перенесены на резервный носитель и более недоступны для удалённого просмотра.

ДокументN32 — личное письмо.

Дата и время отправления: 04.02.30 в 00:32:17

Дата и время получения: 04.02.30 в 24:38:19

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Вчера ночью произошёл сбой системы безопасности в твоём доме. Не знаю, что произошло, я вызвал мастера, пусть посмотрит. Ничего не пропало, ни ценности, ни документы. Я поменял все коды доступа, если они тебе нужны, сообщу при встрече. Я усилю меры безопасности, так что не тревожься.

Цитата: "Она написала, что хочет провести ревизию родового имущества или что-то в этом роде".

Я не слышал о таком ни в последнее время, ни десять, ни пятнадцать лет назад. Айюрната, похоже, считает нас обоих дураками или, как вариант, считает, что мы не представляем для неё опасности. Второе верно, но я не могу понять, зачем ей эта игра. Меня раздражает это притворство.

ДокументN33 — личное письмо.

Дата и время отправления: 04.03.29 в 25:01:44

Дата и время получения:05.03.29 в 19:07:56

Автор: Сайринат же Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Цитата: "Я усилю меры безопасности, так что не тревожься".

Не тревожиться? Могла пострадать Айя, мог пострадать ты сам! Я тут вспомнил кое-что интересное про мой дом. У кого-то из моих предков тоже была паранойя, так что модернизировать защитные системы не надо — я просто послал дистанционный запрос на их включение. Только теперь предупреди народ из клана, чтобы не входили туда, если не хотят покалечиться или умереть. Ни за что не оставляйте открытыми окна и вообще соблюдайте правила безопасности. Айе найди надёжных конвоиров. Она — сильная девочка, но всё же не обученная.

Цитата: "Айюрната, похоже, считает нас обоих дураками или, как вариант, считает, что мы не представляем для неё опасности".

Знал бы ты, как мне тяжело отвечать на её письма! Она словно специально стремится задеть все самые больные точки, заставить меня почувствовать, что я — ничто. И, главное, не подкопаешься!

Цитата: "Ты можешь справиться о моём текущем состоянии у дейнициев на этой базе. Они регулярно проверяют меня. Как я уже писал, я не люблю рассказывать о своём самочувствии, тем более так подробно, как этого просишь ты. Если хочешь мне блага, не заставляй вспоминать о том, что я — ущербный".

Цитата: "Сайринат, как ты не понимаешь, твоё состояние не может не беспокоить меня. Дейниции проверяют тебя, но они — не ротасс-нок'ан, они могут неверно истолковать результаты проверок. Не менее важно и то, чтобы ты сам писал о своём состоянии".

Цитата: "Даже если это мне во вред? Ты просишь меня описывать не моё текущее состояние, а рассказывать о том, что его вызвало. Зачем заставлять меня вспоминать, когда я этого не желаю?"

Цитата: "Причины необходимо знать, чтобы вылечить недуг".

Цитата: "Первое, я прекрасно знаю причины. Второе, я не обязан рассказывать о них кому-либо, кроме своего лечащего врача. Третье, я не собираюсь лечиться, и на то есть причины, главная из которых — долгая потеря связи с окружающим миром. Я не отправлюсь на лечение, пока моя наследница не станет совершеннолетней".

Цитата: "Неужели ты полагаешь, что, если у неё возникнут проблемы, ты сможешь хоть как-то помочь?"...

И так далее. Это всего лишь куски из нашей переписки. Готов спорить, она прекрасно знает, что делает, и делает настолько хорошо, что я не могу ни в чём её обвинить. Когда я читаю её письма, мне часто хочется выть от бессилия. Она так деликатно напоминает мне о том, что я искалечен и беспомощен, что я почти начал её уважать. Не хочу дальше копаться в переписке и искать цитаты, но я помню, как она уговаривала меня выбрать наследников. "Ты же понимаешь, Сайринат, что шансы на то, что ты будешь полностью исцелён и сможешь иметь потомство, очень малы. Твоя наследница вряд ли получит право больше, чем на одного ребёнка", — примерно так она писала. В каждом письме она напоминает мне либо о том, что я ненормален психически, и поэтому "воспринимаю всё так остро", либо о том, что я заражён. Пока я ей отвечаю, не хочу, чтобы у тебя снова были проблемы из-за моего "неуважения к старшим по родовой иерархии".

Цитата: "Я поменял все коды доступа, если они тебе нужны, сообщу при встрече".

Ты приедешь ко мне? Когда?

ДокументN 34 — личное письмо.

Дата и время отправления: 06.03.30 в 10:39:31

Дата и время получения: 07.03.30 в 04:45:43

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Если тебе тяжело общаться с хранительницей Айюрнатой, игнорируй её. Не беспокойся за меня, я найду, что ответить, если она решит поговорить со мной по поводу неуважения к старшим с твоей стороны. Ты прав, Айюрната — не Сэльхэа.

Цитата: "Ты приедешь ко мне? Когда?"

Пока не знаю. Скорее всего, в середине или в конце следующего месяца или даже позже. Раньше не разобраться с делами.

Цитата: "Только теперь предупреди народ из клана, чтобы не входили туда, если не хотят покалечиться или умереть".

Боюсь думать, что за защиту ты активировал. Я имею кое-какое понятие о том, какая защита стоит в доме Кэнти, но ничего смертельно опасного вспомнить не могу.

Кстати, хранительница действительно начала проводить ревизию родового имущества и просит доступ к сокровищницам. Соглашаются не все.

Документ N35 — аудиозапись

Дата и время начала записи: 27.03.30 в 16:33:15

Участники диалога: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Альная-Чарриэнна де Олиран эль Виэр ле Виа аль Лиондрэ

Шаеннат: "...считать, мы уже пришли".

Альная: "Зачем ты вытащил меня сюда?"

Шаеннат: "Потому что здесь нет ни камер, ни свидетелей. Скажи, Альная из семьи Олиран клана Виэр, что ты делала в ночь со второго на третье число этого месяца? Как любезно сообщил глава твоего клана, тебя не было дома".

Альная: "Почему я должна отвечать тебе? Ты не глава моего клана".

Шаеннат: "Проникновение в чужой дом, нанесение вреда здоровью главы клана и незаконная попытка добыть личную информацию из лаборатории в доме семьи Рикари — очень тяжёлое обвинение. И, если я вычислил, что это была ты, я смогу доказать это".

Альная (напряжённо): "Чего ты от меня хочешь?"

Шаеннат: "Информацию. Кто отдал тебе приказ, как были отключены камеры, зачем всё это было нужно".

Альная: "Почему я должна отвечать?"

Шаеннат: "Потому что ты вряд ли хочешь запятнать свою честь, а также честь семьи. Кем бы ни были твои покровители, такие тяжёлые обвинения не замять. Даже если ты избежишь официального наказания, моего влияния хватит, чтобы убедить многих в том, что ты — преступница, и испортить тебе всю оставшуюся жизнь".

Альная: "Где гарантия, что ты не потащишь меня в суд, если, конечно, твои слова — не блеф?"

Шаеннат: "Во-первых, моя репутация. Во-вторых, мне это не нужно. Я совсем не хочу, чтобы тот, кто отдал тебе приказ, узнал, что я помню о том, что произошло".

Альная: "Почему ты решил, что к тебе в дом залезла именно я? Мало ли, кого не было дома в ту ночь".

Шаеннат: "Я взял образец твоей крови".

Альная (фыркнув): "Как?"

Шаеннат: "С помощью иглы, смазанной обезболивающим. Знаешь, почему в дом Рикари отправили тебя?"

Альная: "Не имею понятия. Но предположила бы, что те, кому была нужна информация, не хотят пачкаться сами".

Шаеннат: "Отчасти. Вторая причина: у тебя в экстренном случае могло получиться справиться со мной".

Альная (скептически): "Это так сложно, что нужен профессионал?"

Шаеннат: "Очевидно, ты не видела мой послужной список. Это, к слову, большое упущение".

Альная: "У меня, к слову, есть сестра-близнец. Вероятно, это она залезла к тебе в дом".

Шаеннат: "Нет, это была ты. Твоя сестра в ту ночь тоже не была дома, но мне удалось установить её местоположение".

Альная: "Где она была? Она иногда пропадает в последнее время".

Шаеннат: "Она ночует в доме семьи Олиран моего клана. Всю ночь со второго на третье она провела именно там. Теперь ты расскажешь мне, кто отдал тебе приказ, и что этому кому-то было необходимо?"

Альная (обречённо): "Меня попросила хранительница нашей ветви. Ей были нужны все данные с лабораторного компьютера. Я не знаю, зачем".

Шаеннат: "Именно попросила? Не приказала, не угрожала?"

Альная: "Были причины, из-за которых я не могла отказать".

Шаеннат: "Откуда ты узнала код от двери лаборатории? Как отключила камеры и проникла в дом? И, для кучи, откуда ты взяла тот газ? Совсем не безобидное вещество, кстати".

Альная: "Я была не одна. Со мной была хранительница Сэльхэа. Это она отключила камеры и открыла дверь. Она же сообщила код от лаборатории и дала капсулу с газом. Она утверждала, что тот, кто вдохнёт его, потеряет сознание и не сможет вспомнить несколько предшествующих часов".

Шаеннат: "Она не обманула тебя, но не упомянула об одной детали — этот газ считается почти химическим оружием. За применение такого против главы клана... впрочем, полагаю, ты сама представляешь последствия. Поэтому впредь рекомендую тщательнее выяснять условия операций такого рода".

Альная (возмущённо): "Глава клана Миол, ты полагаешь, что я живу тем, что влезаю в чужие дома?"

Шаеннат: "Если хранительница один раз попросила тебя о подобной услуге, может попросить второй. К слову, теперь в доме семьи Рикари включена усиленная защита, поэтому не советую приходить туда ещё раз. Такой визит может стоить жизни. Ещё одно — расскажешь Сэльхэе об этом разговоре, и я поведу тебя в суд. Впрочем, я думаю, ты понимаешь, что..."

Дата и время окончания записи: 27.03.30 в 16:39:24

Документ N36 — личное письмо.

Дата и время отправления: 14.04.30 в 05:17:24

Дата и время получения: 14.04.30 в 29:23:36

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Тёмное пламя, я вылетаю к тебе. Готовься к обстоятельному разговору, найди место, где нас гарантированно не будут прослушивать. Я хотел бы осудить с тобой кое-что очень личное и важное не только для тебя и твоей семьи, но и для всего клана. Хозяйка дома будет жить в доме семьи Кэнти, пока я отсутствую. Кстати, к моему прибытию перепиши последние проектные данные нормальным почерком. В некоторых местах я так и не смог его разобрать. Ты даже учебные конспекты не писал так отвратительно, такое ощущение, что тебя кто-то толкал под руку. Ещё я везу тебе несколько интересных вещей, надеюсь, понравятся.

Документ N37 — аудиозапись.

Дата и время начала записи: 23.08.30 в 15:43:09

Айюрната аль Лиондрэ, Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Шаеннат: "Хранительница Айюрната. Не могу сказать, что рад встрече, после того, как вы попытались снять меня с должности главы клана".

Айюрната: "Это была инициатива Сэльхэи, не моя".

Шаеннат: "Разумеется. Как хорошо, что совет ветви всё же принял решение оставить меня на должности".

Айюрната: "Разумеется. У тебя новый маникюр. Долго делал?"

Шаеннат: "Этому лаку четыре месяца. Нравится?"

Айюрната: "Довольно искусно. Я забыла, ты уезжал к Сайринату. В анабиозной капсуле маникюр не портится. Перед отъездом ты совершил покупку на достаточно большую сумму".

Шаеннат: "Это были мои личные деньги".

Айюрната: "Ещё у тебя странный парфюм. Женский, я не ошибаюсь?"

Перестук когтей.

Шаеннат (игриво): "Ты меня вызвала, чтобы о моём имидже поговорить? Мне льстит подобное внимание, но принюхиваться нехорошо".

Айюрната: "Шаеннат эль Миол ле Виа, не выводи меня из себя!"

Шаеннат (покорно): "Прошу извинить, обычно я говорю с Сэльхэей. По-другому с ней невозможно общаться. Я понимаю, почему ты держишь её. В сравнении с ней ты — справедливый дух. Впрочем, я тоже, поэтому совет меня оставил на должности".

Айюрната (растягивая слова): "Шаеннат эль Миол, веди себя прилично".

Шаеннат (в гневе): "Пытаюсь! Но это трудно, учитывая то, что я узнал о тебе в последнее время, Айюрната аль Лиондрэ. Сэльхэа делает за тебя любое дело, которое может нанести ущерб репутации, но кое-что пришлось сделать лично тебе. Запрет на доступ к любой информации, касающейся отравившего Сайра вируса, как для него, так и для меня. Тебе пришлось лично отдать приказ, Сэльхэа не могла этого сделать!"

Айюрната: "Интересно. Долго пришлось разнюхивать?"

Шаеннат: "Я не понимаю только одного: зачем тебе это надо?"

Айюрната: "Откровенность за откровенность. Почему ты помогаешь Сайринату? Насколько мне известно, он не раз бросал тебя, когда ты не был ему нужен. Вы не виделись много лет, он отравлен, он... почти безумен, так..."

Шаеннат (с нажимом): "Он. Не. Безумен. Никто, особенно из тех, кто прошёл последнюю войну, не может быть полностью здоров психически! Ты прекрасно знаешь об этом, хранительница Айюрната! Почему я ему помогаю? Как думаешь, почему я потратил почти все деньги, которые накопил за последние пять лет, ему на подарок? Любовь — глупое, не логичное чувство. Я ответил на вопрос? (перестук когтей) Тогда я повторю: зачем тебе доводить Сайрината? Зачем тебе сокровищница семьи Рикари?"

Айюрната: "На какой из этих вопросов я должна дать ответ?"

Шаеннат (с сомнением): "На первый".

Айюрната: "Очень просто. Он не даст мне доступ к сокровищнице. У него паранойя, поэтому он не даст доступ ни тебе, ни Алькирайе, ни своему сыну. Разумеется, в целях вашей безопасности. Я, как ты знаешь, намного старше него, и он переживёт меня, если ничего не предпринять".

Шаеннат (изумлённо): "Я не думал, что ты ответишь".

Айюрната: "Какой смысл скрывать? Я знаю, что ты копаешь под меня. Ты будешь защищать де Рикари любой ценой. Знаешь, я считала, что с такой матерью ты будешь предан роду, а не одному ненормальному воину".

Шаеннат (раздражённо): "Моя мать не занималась моим воспитанием! У нас разные понятия о том, что идёт на благо роду, хранительница".

Айюрната: "Не сомневаюсь. Я никогда не ошибаюсь. Я назначила тебя на эту должность, потому что, несмотря на все твои странности, ты талантлив. Очень талантлив. Жаль, что ты пошёл против меня. Я не хочу уничтожать тебя, поэтому решила просто обезвредить. Вся информация, что ты собрал, удалена. Ты молодец, хорошо потрудился".

Шаеннат (потрясённо): "Нет... не может быть..."

Айюрната: "Чтобы ты не тратил своё время на новые попытки, скажу тебе: все твои письма, перемещения, всё это отслеживается".

Шаеннат: "Как?! Это... это незаконно!"

Айюрната: "Разве? Незаконным можно назвать только отслеживание твоей личной переписки с твоим... любимым. Но ты этого не докажешь".

Шаеннат (обречённо): "Я... я всё понял. Я могу идти?"

Айюрната: "Разумеется. Больше не делай глупостей".

Звуки шагов.

Шаеннат (едва слышно): "Идиотка..."

Дата и время конца аудиозаписи: 23.08.30 в 15:49:38

Документ N38 — расшифровка личного письма, переданного по защищённому каналу.

Дата и время отправления: 27.08.30 в 17:01:36

Дата и время получения: 28.08.30 в 17:07:48

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Всё получилось так, как ты и планировал. Айюрната фактически сама призналась. Ей даже не пришло в голову, что в мире может найтись диктофон, который не засекут сторожевые системы в её резиденции. Я уже могу убрать её одним сообщением, отправленным координаторам, навсегда её опозорить. Но тебе мало этого, верно? Я не могу понять, почему. Нет необходимости выполнять твой план до конца. И, если ты не убедишь меня в том, что так надо, я отправлю сообщение координаторам. Я не верил, что Аюрната действительно совершит такую банальную ошибку, и не задал нужный вопрос нашей с тобой встрече. Надеюсь, ты ответишь мне сейчас.

Документ N39 — расшифровка личного письма, переданного по защищённому каналу.

Дата в время отправления: 28.08.30 в 18:02:45

Дата и время получения: 29.08.30 в 12:08:47

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Конечно, я отвечу тебе. У меня нет выбора, иначе ты разрушишь мой план. Надеюсь, ты сможешь понять.

Я хочу, чтобы Айюрната была наказана за всё, что она сделала. Мне мало того, что её просто снимут с должности. Нужно что-то такое, чтобы ей провели полное зондирование памяти. Если мы сумеем найти это "что-то", я останусь в живых. Если у нас будут только косвенные данные, но в большом количестве — мне придётся умереть. Полагаю, уже сейчас моя смерть и та информация, которую мы собрали, станут весомым предлогом, чтобы ей провели полное сканирование памяти, но я всё же хочу жить.

Айюрната правит родом более ста лет, она осторожно подбирала себе союзников, плела сеть, чтобы быть уверенной в собственной безопасности, прежде чем начала "очищение" нашей популяции. Всё это время у неё не было серьёзных врагов, только появлялось больше сторонников. Она уничтожила большинство из тех, кто представлял для неё угрозу. Длительная безопасность ведёт к беспечности. Она уверена, что все компрометирующие данные уничтожены. Я — параноик, ты — тоже ненормальный по мнению большинства. Если наше слово будет против её, поверят ей. Она решила, что может не бояться нас, и поэтому совершила ошибку, есть шанс, что не одну. Мы должны попытаться найти подтверждение моей теории, причём что-то более серьёзное, чем мои собственные аналитические выкладки. Айюрната стала немного беспечной, недооценивает нас, но она всё ещё остаётся опасным противником. Она добилась того, что я признал Лайрдана, и получила ещё один рычаг давления. Рано или поздно она найдёт способ шантажировать меня, угрожая ему или Айе. Я не смогу убедить её в том, что оба мне безразличны.

Конечно, можно нанести удар сейчас, но Айюрната, как я писал раньше, не один год искала сторонников. Они продолжат её дело, а я не могу этого допустить. Я вижу только два способа заставить координаторов сканировать её память — найти что-то по-настоящему впечатляющее или обвинить её в другом серьёзном преступлении. Надеюсь, мы сумеем уничтожить её раньше, чем она сделает следующий ход.

Документ N40 — видеозапись.

Дата и время начала записи: 02.09.30 в 10:42:53

Локация: дом семьи Рикари, малая столовая на первом этаже.

Трёхмерное изображение показывает полутёмную комнату площадью пятнадцать квадратных метров. По комнате разбросаны пять овальных столиков, у каждого из которых по четыре кресла. Одну стену занимает большое увитое вьющимся растением окно. Лучи солнца едва пробиваются в комнату. На других стенах висят картины, портреты членов семьи. В углах в у противоположной от окна стены стоят скульптуры, изображающие двух крупных животных, похожих на помесь крокодила и собаки. На столике, стоящем напротив двери у окна, сервирован лёгкий завтрак на двоих, однако трапеза уже закончилась. Сбоку от окна сидит Алькирайя де Рикари в тёмной повседневной одежде, по правую руку от неё напротив окна сидит молодой воин в серебристо-синем костюме. У него светло-голубые льдистые глаза, кожа чуть светлее, чем у большинства представителей рода, жэх'тан средней длины, чёрного цвета, как и узор. Узор на лице и руках похож на случайные росчерки, оставленные кистью.

-Значит, ты — его наследница? — спрашивает воин.

-Да. А ты — сын. Лайрдан де Рикари. Шаен говорил, что тебе тридцать шесть. Прости за бестактность, но почему ты перешёл в семью отца именно сейчас?

Воин постучал когтями по столу, отбивая какой-то ритм, вздохнул.

-Моя мать была наследницей в другой семье. Насколько я знаю, по договору наследования она была почти бесправной. Договор был заключён ещё когда она была ребёнком. Не знаю, почему её семья согласилась отдать её на этих условиях. Она была обязана родить ребёнка одному из воинов моей бывшей семьи, но решила этого не делать...

-Разве генетический тест не проводится ещё до рождения? Семья должна была узнать, что ребёнок не от того воина.

Лайрдан ещё раз вздохнул и ответил:

-Очевидно, у неё были знакомые, которые предъявили семье ложные результаты теста. Двенадцать лет назад мать погибла в стычке в одном из пограничных миров. Совсем недавно мой о... воин, которого я считал своим отцом, узнал правду. Семья отреклась от меня по понятным причинам, бывшая семья матери меня тоже не приняла. И те, и другие имели на это право. Единственным, кто не смог не принять меня, оказался мой настоящий отец, которого я не видел ни разу в жизни. И самое мерзкое, у меня есть гены рода Эллир. Совсем немного, но меня раздражает сам факт.

-Такое ощущение, что ты воспринимаешь это как какое-то проклятие, — раздражённо сказала Алькирайя. — Между прочим, у твоего отца треть генов от Крадущихся. Тем не менее, он выжил на Леронской станции.

-Это могло быть простое везение, — ответил Лайрдан

-Сомневаюсь. Сайринат был — и думаю, есть — одним из сильнейших воинов своего поколения. Поговори с Шаеннатом, думаю, он сможет рассказать тебе достаточно, чтобы ты начал гордиться тем, кто твой отец.

-Не следует гордиться тем, в чём нет твоей заслуги.

-И нет причин стыдиться того, в чём нет твоей вины, — ответила Алькирайя. — Есть у тебя гены аль Эллир, ну и что? Это не делает тебя ни лучше, ни хуже, чем других. Посмотри на меня — я вообще не чистокровная дайр'ан, но я — равная среди равных.

-Ты чем-то похожа на мою мать. Она тоже была очень бледной, невысокой, цвет узора почти такой же. Правда, у неё глаза были светлее. Шаеннат эль Миол сказал, на нас могут охотиться. Это правда?

-Не знаю, но на моих охотах мне подозрительно часто попадались опасные животные, которых не должно быть в моей зоне. Один раз я убила животное, когти и клыки которого оказались смазаны ядом. Но в последнее время такие случаи прекратились. Уже месяца четыре не было ничего подозрительного.

-А ты, значит, учишься? — решил сменить тему Лайрдан.

-Да. Хочу пойти на вирусолога. Похоже, никто не думает о том, что однажды враги могу изобрести вирус со сходным принципом действия, и тогда снова появятся несчастные, те, кто выжил, но оказался искалечен на всю жизнь.

Дверь открылась, в столовую быстрым шагом зашёл Шаеннат. На нём была чёрная потрёпанная одежда, лак на когтях отсутствовал, и был виден природный грязный серо-коричневый цвет. Глава клана подошёл к столу, за которым сидели воин и охотница. Алькирайя отшатнулась от него.

-Шаеннат, чем от тебя так ужасно пахнет?

-У вас что-нибудь захавать осталось? Нет? Печально.

-Где ты был всю ночь? — задала охотница ещё один вопрос.

-Неважно. Хозяйка дома, с этого дня тебя будут сопровождать воины из клана. Одна никуда не ходишь! Лайрдан, перемещаешься только на крыльях или ходишь по оживлённым улицам. Никаких уединённых пеших прогулок и никаких дуэлей!

-Что случилось-то?! — совалась на крик Алькирайя.

-Меня предупредили. Вас вряд ли попытаются убить, но могут причинить серьёзный вред.

-Шаеннат, в чём дело?

-Вам лучше не знать. Чем меньше вы знаете, тем лучше для вас. Раз поесть нечего, пойду посплю. Хозяйка дома, конвой ждёт тебя недалеко от дома, — с этими словами глава клана развернулся и быстро покинул помещение.

Повисла пауза.

-Он всегда такой? — наконец, спросил Лайрдан.

-Мы сравнительно редко общаемся, — ответила Алькирайя, — но его считают очень странным.

-Неудивительно. Иди, тебя ждут. Я уберу.

-Благодарю.

Охотница поднялась и покинула комнату.

Дата и время конца записи: 02.09.30 в 10:48:32

Документ N41 — личное письмо

Дата и время отправления: 05.09.30 в 23:11:16

Дата и время получения: 05.09.30 в 23:41:18

Автор: Алиса Вебер

Адресат:Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Привет, подруга. Что-то от тебя давно нет вестей. Ты как там?

Собственно, чего я пишу-то: я узнала кое-что насчёт Земли. Познакомилась не так давно с один инопланетянином, забыла, как называется его народ, он смог кое-что выяснить. Солнечная система оцеплена, наши тщательно прочёсывают планету, враги затаились. К сожалению, это не значит, что их там нет. Они не полные идиоты и будут сидеть тихо, пока перевес на нашей стороне. Но что противно, политическая ситуация ухудшается. Несколько крупных стран опять на пороге войны, координаторы думают, как разрулить ситуацию. Мой знакомый сказал, что, если ситуация продолжит ухудшаться, Землю придётся банально оккупировать, но это, как он говорит, крайне скверный вариант. Надеюсь, до крайних мер всё-таки не дойдёт. Не думаю, конечно, что я или мои дети вернёмся на Землю, но мне не хотелось бы, чтобы родная планета погибла.

Кстати, насчёт детей: я собираюсь замуж! Теперь, когда мне не надо строить глазки всяким там, я снова могу вести себя как приличная девушка. За мной начал ухаживать Джеймс, не знаю, помнишь ты его или нет. Такой милый скромный мальчик, вступил в группу, потому что его брата схватили по ложному обвинению. Он такой милый и скромный, а, главное, воспитанный! Детишек нам заводить пока рано, но мы решили сохранять традиции родины и устроить натуральную свадьбу, правда, с датой ещё не определились. Ты как, сможешь приехать?

Документ N42 — личное письмо

Дата и время отправления: 05.09.30 в 29:31:46

Дата и время получения: 06.09.30 в 00:01:48

Автор: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алиса Вебер

Привет, Алиса

Цитата: "Что-то от тебя давно нет вестей. Ты как там?"

Терпимо. Правда, мой мозг скоро начнёт протестовать против самого слова "биохимия". Я сейчас начала изучать белковый синтез. Знаешь, если бы мне кто-нибудь сказал, что я выучу такое количество биохимии за столь ничтожный срок, ни за что бы не поверила. То ли я стала умнее, то ли целеустремлённость позволяет творить чудеса. Единственное, что меня беспокоит — молчание Сайрината. Последнее письмо от него было больше полугода назад. Я рассказала главе своего клана о человеческой традиции дарить подарки на день рождения, и мы решили что-нибудь подарить Сайринату на его шестьдесят пять лет. Глава клана как раз навещал его в это время и отдал наши подарки. Никакой реакции. А ещё внезапно нашёлся Сайров сын, про которого, по словам главы клана, он сам не знал. Почему-то мне хочется крови этого Лайрдана. И ещё мне кажется, что я больше не нужна Сайринату.

Цитата: "Кстати, насчёт детей: я собираюсь замуж!"

Я очень рада за тебя, Алиса.

Цитата: "За мной начал ухаживать Джеймс, не знаю, помнишь ты его или нет".

Алиса, у меня память на имена не улучшилась. Если ты опишешь его внешность, я, быть может, и вспомню.

Цитата: "Ты как, сможешь приехать?"

Вряд ли. Не знаю, почему, но хранительница не даёт мне разрешение покидать центральный сектор, поэтому я и не навещаю Сайрината. Если я смогу получить это разрешение, то непременно приеду. Глава клана сказал, что сделает всё, чтобы мне дали разрешение, поскольку ему не хочется оставлять меня одну дома, когда он сам куда-нибудь отлучается. Вообще-то, по общему законодательству Драконьего Когтя я могу покидать родной мир в сопровождении ответственного лица, но по нашим внутренним законам я должна иметь разрешение от всех вышестоящих, а с этим, как я уже писала, проблемы. В общем, напиши мне ближе к делу, там посмотрим.

Документ N43 — личное письмо, переданного по защищённому каналу

Дата и время отправления: 11.09.30 в 17:56:51

Дата и время получения: 12.09.30 в 04:03:01

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Айя, прости, что так долго не писал тебе — есть подозрение, что нашу переписку читали посторонние, пришлось выпрашивать защищённый канал у координаторов. Тебе придётся и дальше делать вид, что ты не получаешь от меня никаких сообщений. Шаеннат не напрасно просит соблюдать меры безопасности и ходить везде с конвоем. Я не знаю, сколько так будет продолжаться, но, если тебе станет слишком тяжело, я прекращу это.

Насчёт моего сына: я не верю, что его появление именно сейчас случайно. Хранительница наверняка давно знает о том, что я — отец Лайрдана. Я вижу три возможные причины его появлению. Хранительница может надеяться таким образом получить ещё один рычаг воздействия на меня, но это маловероятно, поскольку я даже не знаком с сыном. Второй вариант: ей очень нужна зачем-то (сам хочу знать, зачем) сокровищница семьи Рикари, возможно, она надеется, что после моей смерти или полной невменяемости сын получит доступ к ней, и можно будет его уговорить достать оттуда нужную ей вещь. Третий вариант, наиболее неприятный и вероятный: у них есть какой-то договор. Тебе следует опасаться его. Знаю, что за меня, вероятно, говорит моя паранойя, но я очень боюсь лишиться тебя. И ещё: у хранительницы есть доступ к камерам наблюдения в нашем доме. Я могу его отрубить, но не хочу, чтобы она знала об этом. Пока она сильно недооценивает меня и Шаенната, и я предпочту, чтобы так и было.

Документ N44 — личное письмо, переданное по защищённому каналу

Дата и время отправления: 28.05.31 в 29:59:59

Дата и время получения: 29.05.31 в 24:06:07

Автор: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Сайринат, я смогла! Я поступила на профильное обучение по специальности "вирусология"! Правда, сначала меня не хотели брать, мотивируя это незнанием многих предметов из общеобразовательного курса, но потом пришёл Шаеннат, и меня взяли. Причём всё было очень интересно: охотница, которая не хотела меня взять, на практике оказалась сама неспособна ответить на некоторые вопросы вступительного теста, хотя она — вирусолог средней степени. Шаен знал ответы, а ведь он вообще фармацевт! Потом мне пытались отказать по причине, что у меня ещё не прошла постохотничья перестройка, но она у меня как раз недавно закончилась, так что теперь я — взрослая уравновешенная охотница. Вряд ли ты представляешь, как мне теперь хорошо. Удивительно, и как я могла плакать почти без повода от одних только слов? Не знаю, что нужно теперь, чтобы заставить меня пролить хоть слезу. Я притворяюсь ранимой и уязвимой, полагаю, твои недоброжелатели захотят воспользоваться моей мнимой слабостью.

Документ N45 — личное письмо, переданное по защищённому каналу.

Дата и время отправления: 01.06.31 в 04:01:33

Дата и время получения: 01.06.31 в 28:07:41

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Поздравляю, тебе есть чем гордиться.

Цитата: "Шаен знал ответы, а ведь он вообще фармацевт!"

Шаеннат уже давно работает над антивирусом. Он вообще знает много неожиданных при его специальности вещей.

Цитата: "Не знаю, что нужно теперь, чтобы заставить меня пролить хоть слезу".

Сообщение о моей смерти не заставит?

Цитата: "Я притворяюсь ранимой и уязвимой, полагаю, твои недоброжелатели захотят воспользоваться моей мнимой слабостью".

Хорошее решение. Я бы на твоём месте вёл себя так же.

Если ты уже прошла перестройку, у меня есть к тебе просьба: проверь Лайрдана. Останься с ним наедине где-нибудь за пределами дома, где легко совершить убийство. Я видел его послужной список, он не будет представлять для тебя серьёзной угрозы. Даже обидно, при таких данных такие навыки. Интересно, почему его мать так безответственно отнеслась к его воспитанию. Хотя скорее всего она вообще не участвовала в процессе. Лайрдан — обученный, но он ни разу не участвовал в настоящих сражениях, и опыт дуэлей у него тоже не богатый, если нет ошибки в той информации, которая указана в его досье.

Документ N46 — аудиозапись

Дата и время начала записи: 08.06.31 в 15:09:42

Участники диалога: Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Лайрдан-Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Шаеннат: "Расскажи нам, почему ты решил опорочить своё имя".

Лайрдан: "Она — полукровка. Она должна умереть, как я и как мой отец".

Шаеннат (раздражённо): "Давно ты пришёл к этой мысли?"

Лайрдан: "Давно. И я давно знал, чей я сын".

Шаеннат: "Почему это вскрылось только сейчас?"

Лайрдан: "Появилась наследница. К ней нужно было подобраться".

Алькирайя: "Шаен, ты не мог раньше вколоть ему эту штуку? Давно бы всё выяснили".

Шаеннат (вздохнув): "Нужно было попасть в место, где нет камер. К тому же он не такой плохой боец, как указано в его послужном списке. И за ним следили".

Алькирайя (обеспокоенно): "Уверен, что не следят сейчас?"

Шаеннат: "Уверен".

Алькирайя (раздражённо): "Сайринат не мог меня предупредить?"

Шаеннат (устало): "Хозяйка дома, у него паранойя. Он боится, что читать могут даже защищённый канал. Наша с ним переписка ещё и зашифрована".

Алькирайя: "Вернёмся к делу: кто-то попросил тебя убить меня?"

Лайрдан: "Нет, я всё решил сам".

Шаеннат: "Бессмысленно. С ним что-то сделали. Впрочем, догадываюсь, что именно. Я в затруднительном положении".

Алькирайя: "В чём причина?"

Шаеннат (растягивая слова): "Думаю, что с ним делать".

Алькирайя: "Убить".

Шаеннат: "Это не вариант..."

Алькирайя (взволнованно): "Шаен!"

Шаеннат: "(цензура)! Извини, вырвалось. Это глава клана Миол второй ветви рода Лиондрэ! У нас попытка суицида по неизвестной причине! Я рядом с пострадавшим, можете ориентироваться на мои координаты".

Дата и время окончания аудиозаписи: 08.06.31 в 15:11:29

Документ N47 — расшифровка личного письма, переданного по защищённому каналу.

Дата и время отправления: 09.06.31 в 19:02:46

Дата и время получения: 10.06.31 в 13:08:52

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Тёмное пламя, твой сын оказался закодирован на убийство Хозяйки дома. Код сняли, но не сумели выяснить, кто его поставил. Тебе ничего больше не выписывали? Я беспокоюсь за тебя: хранительница явно перешла к жёстким мерам. Не знаю, что она может сделать, и это волнует меня. Возможно, она попытается добраться до Хозяйки дома. До меня вряд ли выйдет, если только она не решится меня убить, но это маловероятно. Для перестраховки я принял некоторые меры, даже вспомнил годы войны.

У меня есть мысль попытаться проверить, не обнаружили ли у Айюрнаты какое-нибудь возрастное заболевание. Но скорее всего она активизировалась, потому что у тебя теперь появилась точка, на которую можно надавить.

К слову, о твоём сыне: его пришлось отправить в клинику, пока не придёт в себя после мощного кодирования и попытки суицида. Он сам себе сердце остановил, если успели реанимировать. Сейчас он вообще не помнит о том, что хотел убить Хозяйку дома и так ратовал за чистоту крови, что был согласен с тем, что сам должен умереть.

ДокументN48 — личное письмо

Дата и время отправления: 09.06.31 в 19:05:31

Дата и время получения: 10.06.31 в 13:11:39

Автор: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Тёмное пламя, к Хозяйке дома скоро прибудут её друзья — гончие, с которыми ты служил на Земле. В связи с этим прошу: перенастрой защитные системы дома.

И ещё: дай мне доступ к сокровищнице, мне нужно кое-что взять оттуда для одного эксперимента. Я написал подробнее, что именно хочу сделать, в прикреплённом файле.

ДокументN49 — аудиозапись

Дата и время начала записи: 19.08.31 в 14:42:18

Участники диалога: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Сайринат: "Включил?"

Шаеннат (слегка удивлённо): "Да. Зачем это нужно?"

Сайринат (твёрдо): "Затем, что ты сможешь переслушать эту запись, если тебя начнёт мучить чувство вины. (вздох) Я повторю то, о чём писал — мало устранить саму Айюрнату. По её воле я принимаю уже другие препараты, из-за которых мог бы сойти с ума, случись что-то с Айей или с тобой. После того, что произошло с Лайрданом, ждать дальше становится слишком опасно".

Шаеннат (быстро): "Сейчас в нашем доме гончие, пока они не уедут домой, Хозяйка дома будет в безопасности".

Сайринат (скептически): "После Земли моё мнение о гончих не очень высоко. Они очень невнимательны".

Шаеннат: "Дай мне доступ в сокровищницу и немного времени. Я заставлю хранительницу сделать ещё одну ошибку".

Сайринат: "Это не поможет. Совсем глупых действий мы от неё не дождёмся, как бы она ни была уверена в своей безнаказанности. Более того, я не хочу рисковать тобой. Айе я бы ещё дал допуск, тебе — нет".

Шаеннат (удивлённо): "Почему ты готов пожертвовать ей, но не мной?"

Сайринат: "Ты — глава клана".

Шаеннат: "Это повод или причина?"

Сайринат: "Снова ревнуешь?"

Шаеннат: "Говоря до конца — да. Ты ответишь?"

Сайринат: "Есть много причин, почему я готов охотнее подставить под удар Айю, но не тебя, хотя ты сильнее. Одна из самых важных — у меня нет права так поступать. Я решил, Шаен: я не буду ждать, пока хранительница попытается причинить вред кому-то из вас. Это слишком опасно. Я не хочу снова сталкиваться с болезненным чувством вины, но хочу отомстить не только ей — всем её сторонникам. Ты сам понимаешь, что другого способа нет. Для меня это совсем не трудно. Я помню, ты говорил, что обратил на меня внимание из-за контраста между слабостью тела и силой духа, когда мы были детьми. Правда в том, что от моей силы духа ничего не осталось — я устал продолжать эту борьбу, поэтому прошу: помоги не уйти достойно".

Шаеннат (тихо): "Устают даже лучшие из нас. Ты очень сильно недооцениваешь себя. Хозяйка дома и я видим того, кто сумел преодолеть собственное нежелание жить, того, кто возродился из пепла. Она рассказала мне миф о фениксах, когда объясняла значение её подарка".

Сайринат: "Вы видите то, что хотите видеть".

Шаеннат: "Ты видишь то, в чём тебя убедили".

Сайринат: "Возможно. В любом случае, Шаеннат, я не хочу возвращаться домой. У меня осталось одно желание — чтобы те, кто желает мне смерти, сгорели со мной в погребальном костре".

Дата и время окончания записи: 19.08.31 в 14:44:07

Документ 50 — видеозапись

Дата и время начала записи: 06.01.32 в 18:33:21

Локация: дом семьи Рикари, комната Алькирайи

Трёхмерное изображение показывает небольшую комнату с широким окном, рядом с которым проходит толстая ветка дерева, двумя дверьми, шкафом и кроватью. Стены комнаты светлые с растительным узором, на полу — мягкий ковёр с узором, имитирующим лесную подстилку. На кровати, имеющей форму широкого вытянутого листа, лежит охотница и читает что-то с компьютера. Она одета в свободные светло-голубые брюки и такую же кофту Дверь открывается, и в комнату входит Шаеннат. На воине тёмная походная одежда.

-Хозяйка дома, что случилось? — взволнованно спрашивает глава клана. — Почему ты не на учёбе?

-Гончие тебе не сообщили? — охотница удивлённо подняла взгляд на него.

-Я не всё понял. Тебя попытались закодировать?

-Меня закодировали, — поправила охотница. — Закодировали, чтобы я что-то вынесла из сокровищницы, но Анриль почувствовала код и сняла его. Она уже нашла того, кто это сделал, теперь ищет того, кто отдал приказ.

-Замечательно! Как ты себя чувствуешь?

-Уже хорошо. На самом деле, я могла бы пойти на учёбу уже сегодня, но решила лучше подождать, пока Анриль не поймает преступника.

-Правильное решение, — сказал глава клана и быстро вышел за дверь.

Дата и время окончания записи: 06.01.32 в 18:33:51

Документ N51 — личное письмо, переданное по защищённому каналу

Дата и время отправления: 06.01.32 18:34:43

Дата и время получения: 07.01.32 в 12:40:49

Автор: Шаеннат эль Миол ле виа аль Лиондрэ

Адресат: Сайринат де Рикари эль Миол ле виа аль Лиондрэ

Тёмное пламя, хранительница всё-таки совершила глупость! Хозяйку дома попытались закодировать, но гончие сняли код и нашли того, кто его поставил. Я уверен, что он выведет их на хранительницу! Тебе нет необходимости умирать, насколько я помню, обвинения такой тяжести достаточно для проведения полного сканирования памяти!

Документ N52 — расшифровка личного письма, переданного по защищённому каналу

Дата и время отправления: 06.01.32 в 17:54:17

Дата и время получения: 07.01.32 в 10:00:23

Автор: Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Адресат: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Когда ты получишь это письмо, моё сердце не будет биться. Сегодня в пятнадцать часов ты должен прийти к хранительнице, как мы договаривались, и взять её в плен, ввести ей препарат, который не позволит ей совершить самоубийство. Сделай это, чтобы моя жертва не оказалась напрасной.

Благодарю за всё. Ты сделал больше, чем я мог желать.

Документ N53 — видеозапись.

Дата и время начала записи: 07.01.32 в 11:02:16

Локация: малая столовая на первом этаже.

Алькирайя сидит одна за ближайшим к двери столиком и быстро ест. На охотнице зелёная уличная одежда, волосы собраны в низкий хвост. В помещение входит Шаеннат. На клаве клана официальная одежда и мантия. В руках воин держит сложенный лист бумаги и какую-то вещь.

-Он просил вернуть это тебе, — говорит воин и кладёт рядом с удивлённой охотницей небольшое украшение в виде огненной птицы, затем протягивает ей лист бумаги.

Охотница осторожно разворачивает лист. На одной его стороне что-то написано, на другой — нарисован чёрный феникс. Охотница несколько секунд смотрит на рисунок. Шаеннат неподвижно стоит рядом. Алькирайя переворачивает лист и начинает читать. Дочитав, она медленно кладёт лист рядом с почти пустой тарелкой, закрывает глаза и делает глубокий вдох, затем произносит:

-Ты давно знал об этом.

Воин ничего не отвечает.

-Уходи прочь, Шаеннат. Я хочу побыть одна.

Воин всё так же молча покидает помещение. Охотница закрывает глаза и некоторое время неподвижно сидит. Потом она открывает глаза, переворачивает лист, смотрит на рисунок, часто моргая и тяжело дыша. Она осторожно складывает послание и спокойно убирает со стола. Её глаза чуть светлее обычного. Она не грустит, а злится.

Дата и время окончания видеозаписи: 07.01.31 в 11:08:06

Документ N54 — записка от Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ Алькирайе дель Сайринате эль Миол ле Виа аль Лиондрэ

Желаю тебе здоровья и долгих лет жизни, Айя. Это моё последнее письмо. Я просил Шаенната передать его тебе, если со мной что-то случится.

Мне грустно, что я не увижу, какой ты стала сейчас и станешь вскоре.

Я говорил, чтобы ты нашла иной смысл в жизни, потому что знал, что могу умереть, но было много причин, почему я не мог сообщить об этом прямо. Я хочу поблагодарить тебя — если бы не ты, я бы не смог уйти достойно. Ты придала смысл моей жизни и многому научила своим примером. Когда мы встретились, мы были во многом похожи: оба лишились прежней жизни, и по факту у нас обоих не было выбора. Несмотря на это, ты не сдавалась, ты пыталась жить так, как хотела, а не так, как велела судьба, но у тебя не хватило сил. Тогда ты приспособилась к новой жизни, нашла новый смысл, и я вдохновился твоим примером, понял, что сам могу так. Ты спасла меня от бессмысленной смерти. В молодости моим жизненным принципом было: "умри, но отомсти", но тогда я не думал, что однажды мне придётся воплотить эту фразу в жизнь настолько буквально.

Я узнал, кто искалечил мою жизнь. Это хранительница Айюрната. На её душе много преступлений. Факты указывают на то, что по её приказу нашу группу отравили вирусом. Но эти факты дают лишь косвенные указания, поэтому никто не воспринимает мои предположения всерьёз, ведь я болен, мой диагноз — паранойя. Но есть и другие факты, прямо говорящие о том, что хранительница хотела моей смерти или полной невменяемости и пыталась ей способствовать. Если я умру, её возьмут под стражу, полностью просканируют память и узнают о всех её преступлениях. Я должен умереть, чтобы наказана была и она, и все, кто помогал ей. Я хотел жить и искал другой путь, но пришёл к выводу, что его не существует.

Не плачь о прошлом, но цени его; не радуйся будущему, но готовься к нему; не упивайся настоящим, но действуй в нём. Будь счастлива.

Документ N55 — аудиозапись

Дата и время начала записи: 07.01.32 в 14:57:36

Участники диалога: Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, Айюрната аль Лиондрэ, Грайтарланосс, начальник местного отделения стражей

Звук шагов. Звук открывающейся двери.

Айюрната: "Шаеннат эль Миол ле Виа, зачем ты хотел меня видеть?"

Шаеннат (возмущённо): "Ты знаешь, зачем. Ты пыталась заставить Алькирайю открыть сокровищницу семьи Рикари! Может, пора объяснить, что тебе нужно?"

Айюрната: "Тебя это не касается, Шаеннат. Я уже сказала — ты и твой друг-параноик ничего не сможете доказать".

Шаеннат: "Кое-что сможем. Остальное докажут за нас".

Айюрната: "Вы ничего не можете. А я могу снять тебя с поста главы клана и превратить твою жизнь и жизнь твоей подопечной в кошмар. Может, дашь мне то, что меня интересует, и разойдёмся с миром? Неужели это так трудно?"

Шаеннат: "Что же тебе нужно?"

Айюрната: "Реликвии, оставшиеся у семьи Рикари ещё со времён, когда мы сами были могущественным государством и не зависели от Драконьего Когтя. Это ради блага рода, Шаеннат. Почему ты не хочешь уступить?"

Шаеннат (гневно): "Ты уже сделала достаточно для блага рода! Надо было раньше просить меня по-хорошему!"

Айюрната: "Я так не думаю. Как ты считаешь, угроза твоей жизни заставит твоего друга отдать мне то, что я хочу?"

Шаеннат (удивлённо): "О чём ты?"

Шипение сжатого газа, через некоторое время — удар. Звук интенсивно работающей вентиляции. Звук смолкает, раздаются шаги, потом шорох.

Айюрната: "Диктофон... (цензура)".

Звук удара, крик, звуки борьбы, ещё один крик. Тяжёлое дыхание.

Шаеннат (презрительно): "Как просто! Неужели ты не могла придумать ничего эффективнее? Хорошо известный факт — хочешь кого-то отравить — вводи яд внутривенно! Не пытайся встать. Во-первых, ты не вырвешься из моего захвата, во-вторых, у тебя сломана нога".

Айюрната (со страхом): "Что ты мне вколол?"

Шаеннат: "Один препарат, чтобы ты не покинула меня раньше времени".

Айюрната (зло): "Ты ответишь за это!"

Шаеннат: "сомневаюсь. Пора признать своё поражение. Прежде чем связываться с нами, тебе следовало лучше изучить своего противника. Это его игра и его стиль. Раз за разом заставлять противника совершать ошибки и нанести смертельный удар. Он решил, что ты ошибалась достаточно".

Айюрната: "У него паранойя. С таким диагнозом никто не прислушается к нему. И к тебе тоже не прислушаются, потому что ты поверил параноику".

Шаеннат: "Это странная болезнь, паранойя. Не влияет на способность делать выводы, но иногда позволяет заметить подвох там, где психически здоровое существо его не увидит. Ты права: никто не прислушивается к крикам раненых. А погребальный костёр может гореть очень ярко".

Айюрната (напряжённо): "О чём ты?"

Шаеннат: "Доведение до самоубийства существа с заведомо неустойчивой психикой — очень тяжёлое обвинение. Оно повлечёт проверку всей твоей деятельности и деятельности твоих приближённых. Давление на несовершеннолетних с целью получения материальной выгоды — тоже тяжёлое обвинение. Как думаешь, сколько времени понадобится координаторам, чтобы с моей помощью узнать правду о более страшных вещах? Например, правду о Леронском инциденте?"

Айюната (удивлённо): "Доведение до самоубийства? О чём ты?"

Шаеннат: "Ты уже призналась, что тебе выгодна смерть Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ. Гончим понадобится совсем немного времени, чтобы выяснить, что код на Айю был поставлен по твоему приказу".

Айюрната (раздражённо): "О каком самоубийстве ты говоришь?"

Шаеннат: "Забыл сообщить. Одной из причин моего визита к тебе стало то, что Сайринат де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ без очевидных причин недавно пронзил себе сердце собственным кинжалом".

Айюрната (поражённо): "Он решил уничтожить меня ценой своей жизни? Как он мог быть уверен в результате? Безумец!"

Шаеннат: "Это его стиль. Неважно, какой ценой, но он выиграл эту игру. Мы оба понимали, что иначе ты от нас не отвяжешься. Сайринат всего лишь защищал будущее своей семьи. По-моему, это хорошая смерть".

Айюрната: "А как же малышка Алькирайя? Думаю, в её возрасте подобное известие вполне может привести к психической травме. И почему ты так уверен, что победа за вами?"

Шаеннат: "Его наследница уже знает. Она приняла это известие достойно, как настоящая охотница. Она поняла, что это было единственное, что он мог сделать, чтобы защитить её от тебя и отомстить. В нашей победе я уверен по простой причине: сюда уже идут стражи, чтобы арестовать тебя по упомянутым мной обвинениям. Собственно, я болтаю с тобой только потому, что не знаю, чем ещё заняться, пока они придут".

Айюрната: "Как вы узнали правду о Леронском инциденте?"

Шаеннат: "Сайр хорошо умеет сопоставлять факты. У нас пока нет конкретных доказательств, но опытный менталист найдёт их в твоём сознании".

Шаеннат (участливо): "Ты пытаешься воспользоваться родовой способностью? Хочешь как можно быстрее покинуть реку жизни? Не выйдет".

Айюрната (в панике): "Что ты вколол мне?! Почему я... почему я не могу впасть в состояние медитации?"

Шаеннат: "Если я скажу, тебе не станет легче".

Айюраната (в гневе): "Ты (цензура!) И твой (цензура) дохлый дружок тоже! Почему вам (цензура) надо было обязательно (цензура) вставать у меня на пути?! (Цензура) ты (цезура)!"

Шаеннат (устало): "Хватит. Лучше поспи немного".

Айюрната (в гневе): "(Цензура)!"

Шаеннат: "Наконец заткнулась. Что за манеры для хранительницы рода?"

Шаги.

Грайтарналосс: "Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, мы прибыли за обвиняемой Айюрнатой аль Лиондрэ".

Шаеннат: "Забирайте. Она проснётся часов через пять. Обязательно колите ей это каждые десять часов, в противном случае она может убить себя, пользуясь нашей родовой способностью. Здесь указан код препарата".

Грайтарланосс: "Благодарю. По моим сведениям, у тебя с собой должны быть какие-то данные по этому делу".

Шаеннат: "Верно, они здесь. (Пауза). Забавно, диктофон ещё пишет".

Шаеннат (едва слышно): "Игра окончена".

Дата и время окончания записи: 07.01.32 в 15:15:15

Эпилог: смерть воина

Но крови слишком много станет

В потоке пробежавших дней.

И от смертей она устанет,

Тогда смерть явится за ней.

Он никогда не боялся смерти. Его рано познакомили со статистикой и шансами дожить до двухсот. Потом ему долго объясняли, что для воина позорно умереть от старости. Позорно умирать вслед за кем-то, как он собирался сделать. Но теперь всё изменилось. Он хочет жить, но вместо выбора, как обычно, лишь иллюзия. Выбор между нежелательным и неприемлемым.

Он снова одну за одной рассёк все ниточки, что могли удержать. Это было почти не больно — Сайринат слишком давно привык к мысли, что уже не живёт в полном смысле этого слова, поэтому он легко смог отказаться от возможного исцеления, которое предложил Шаеннат.

Вопреки статистике, вопреки его собственным желаниям смерть не приходила за ним, предоставив шанс уйти по-настоящему достойно. Шанс не просто убежать от бессмысленного существования, а отомстить. Сайринат умел и любил мстить, поэтому немногие решались вставать у него на пути.

Коготь вывел последнюю букву предсмертного письма. Сайринату было противно писать это, претворяясь слабым, униженным... уничтоженным. Странно, ведь он делал так не один раз, чтобы обмануть своих врагов. Видимо, так трудно было от того, что это письмо — последнее, что он оставит в этом мире. Это письмо — приговор для тех, кто его погубил.

На столе под рукой лежит кинжал. Последнее, что осталось — убедить своё подсознание, что пора умирать. Раньше он жаждал смерти и не мог обрести её. Теперь он хотел жить, но должен был умереть. Если бы он поступил по-другому, то перестал бы быть собой.

Воспоминания о несчастных на Леронской станции, которые умерли от его когтей. Смерть Миолины, деда, смерти почти всех, кого он знал... бессмысленные смерти! Разум ищет иную возможность отомстить, но все иные ходы приводят в тупик. Все, кроме одного. Он перестал бы быть собой, если бы не отомстил за свои страдания, за своё унижение и боль. Он искал другой способ. Шаеннат искал другой способ, не хотел отпускать своего любимого. Но даже Шаен признал, что другого выхода нет. Конечно, месть — не крайняя необходимость, её можно отсрочить на много лет, остались бы улики. Но всё решено, и нет времени оповестить Шаенната о том, что финальная стадия плана откладывается. А ещё есть обязательства перед семьёй и перед самим собой. Но рука по-прежнему не может протянуться к кинжалу. Из горла вырывается глухое рычание — отголосок закипающей внутри ненависти. И так хочется направить её хоть на кого-то! Хоть что-то сделать, чтобы больше не чувствовать себя бессильным что-то изменить!

Он открыл глаза, почуяв кровь, и с удивлением посмотрел на сжатую правую руку, медленно разжал пальцы. Из четырёх ранок на ладони медленно потекли густые красные капли. Сайринат слизнул свою кровь и вонзил когти одной руки в другую, наслаждаясь болью, которую причинял сам себе. "Благодарю тебя, Айя. Если бы не ты, я бы никогда не додумался, что можно так сделать, можно убедить самого себя в том, что мне необходимо умереть".

Он щёлкнул по экрану, отправляя письмо координаторам, взял кинжал и с почти мазохистским удовольствием вонзил себе в грудь, чувствуя, как лезвие легко и плавно проходит сквозь рёбра дальше к сердцу.

Сердце отсчитывало последние удары. Когда лезвие вошло в тело целиком, воин резко вытащил кинжал. Тотчас из раны тугими толчками стала выплёскиваться кровь.

Оружие выпало из разжавшихся пальцев. Дверь в комнату Сайрината открылась, внутрь забежали несколько дейнициев. Поздно: сердце воина уже не билось.

Алькирайя не плакала. Не было причин для грусти: воин ушёл так, как хотел. Она только злилась, что он не рассказал ей о своём плане. Её цель не изменилась — найти антивирус для тех, кто всё ещё ждёт исцеления. Жертвами вируса ведь стали не только члены группы, в которой состоял Сайринат, просто Леронский инцидент был самым известным и массовым случаем заражения. Подозрения воина подтвердились — хранительница Айюрната создала вирус, и верные ей воины и охотницы заражали неугодных ей, недоброжелателей как из других родов, так и из рода Лиондрэ. Что касается смерти Сайрината, она оказалась не напрасной — гончие всё же не смогли выйти на хранительницу, но то, что она приказала закодировать Айю, стало известно после сканирования.

Охотница не забывала и о другой цели — вернуться на Землю в качестве ликвидатора. И ни от одной из этих идей она не собиралась отказываться.

Охотница (полный текст):

Течение крови, страшная рана,

Предсмертный крик её добычи.

Её, охотницы — дайр'ана

Инстинкт с безумием граничит.

Погоня — словно вызов в бой,

И не сбежать, уже не скрыться.

Никто не властен над судьбой,

И можно только покориться.

Бывает больно убивать,

Но ей нельзя остановиться,

Ей остаётся выживать,

И невозможно измениться.

Чужая смерть и есть охота,

Чужая боль есть ключ к свободе.

И бег становится полётом,

Известным лишь её породе.

Но крови слишком много станет

В потоке пробежавших дней.

И от смертей она устанет,

Тогда смерть явится за ней.

Приложение: некоторые термины

культуры ротасс-нок'ан

Архаичный — термин, в настоящее время не использующийся в своём прямом значении.

Аналог — ближайшее по значению человеческое понятие

Аййи — согласно ранним верованиям ротасс-нок'ан, духи, имеющие влияние на живых существ. Аййи имели материальную оболочку, многие могли менять облик. Практически все известные аййи могли быть невидимыми и/или вселяться в живых существ. Аййи делились на злых и добрых, также у них было деление по полу, хотя в некоторых легендах упоминаются аййи, умеющие менять пол. Неизвестно, обладали ли все аййи подобной способностью. Аййи часто являются героями легенд ротасс-нок'ан. В легендах подчёркивается важность соблюдения правил чести, поскольку наиболее сильные аййи покровительствуют тем, у кого есть честь. Аййи делятся по силе, но не по функциям, причём злые аййи всегда слабее добрых, так как пакостят именно из-за бессилия перед сородичами и желания самоутвердиться. Сильные аййи всегда справедливы. Одни из самых известных духов этого типа — алькирайи. Точный вариант написания и произношения этого слова неизвестен, однако корень "кир" обычно трактуется как "власть" и "правосудие" (в некоторых диалектах эти слова синонимичны). Эти духи были одними из самых могущественных, их помощи просили перед боем или сложной дуэлью, перед долгой охотой. Считалось, что задабривать духов необходимо как можно чаще, а просить о чём-то — как можно реже.

Ветвь — структурное отделение рода, состоящее из родственных кланов, аналогом можно условно считать человеческое понятие "область". Ветви обозначаются буквами в алфавитном порядке. Считается, что порядок букв отражает порядок появления ветвей.

Воин — аналог: мужчина. В широком понимании: любой дайр'ан мужского пола. В более узком — дайр'ан, признанный взрослым согласно традициям своего рода.

Воительница — оскорбительное название для охотницы, которая выглядит или ведёт себя как воин. Обычно используется для очень агрессивных, склонных к доминированию охотниц, реже — как указание на нетрадиционную сексуальную ориентацию. Аналог: стерва.

Глава — изначальное значение: наиболее опытный (не обязательно сильнейший) воин семьи/клана/ветви/рода, отвестсвенный за подготовку и тренироки других воинов. Глава принимал окончательное решение о принятии постороннего воина в род/ветвь/клан/семью. Также глава правил родом во времена войны и вместе с хранительницей исполнял роль судьи. Аналог древнего значения — военачальник. Современное значение — старший по положению дайр'ан (не обязательно воин) в семье или клане.

Дом — изначально — ответвление семьи, все члены которого проживают в одном строении. Аналогом этого слова можно условно считать человеческое понятие "семья". Современное значение — резиденция какой-либо семьи.

Дуэль славы — архаичный термин, ранее обозначавший специальные дуэли, проводимые между разными домами/семьями/кланами/ветвями, изредка — родами, целью которого является выявление структуры, воспитывающей сильнейших воинов.

Защитник — архаичный термин, ранее обозначавший сильнейшего воина дома/семьи/клана/ветви/рода, который был избран для поединков славы. Защитники должны были отвечать всем правилам чести.

Зона охоты/охотничья зона — участок владений рода/ветви/клана/семьи, выделенный для охоты. Зоны охоты варьируются по величине и опасности обитающих там животных. Охотницы следят, чтобы в зоны не попадали животные, которых там быть не должно. Каждая охотница имеет доступ к определённым зонам охоты, соответствующим её возрасту и социальному статусу. В некоторых зонах разрешена только групповая охота, в других — только одиночная. Во время охоты вход в зону строго запрещён всем воинам.

Клан — структурное отделение ветви, состоящее из нескольких родственных семей (как правило, 30-40) условно соответствующее городу. Названия кланов содержат четыре-семь букв, могут повторяться в разных ветвях и родах. Хотя в названии кланов можно отследить определённые корни, спорность написания названий и произношения делает затруднительным восстановление возможного значения названий кланов. По одной из версий, название клана указывает на какое-либо отличительное качество, которым обладали его члены на момент создания.

Наследник/наследница — дайр'ан, переходящий в семью покровителя и принимающий его имя вместо имени матери или отца, а также имя его семьи, клана, ветви и (редко) рода. Переход, как правило, осуществляется на определённых условиях (за выкуп, выплаченный старой семье, при достижении совершеннолетия, наследник может быть ограничен в правах в новой семье и так далее). Дети наследницы принимают имя её новой семьи, если иное не было оговорено в условиях наследования. Дети наследника также могут быть признаны детьми новой семьи, если иное не было указано в условиях наследования. Однако тот, кто является чьим-то наследником, не может стать покровителем.

Общая охота — мероприятие, в котором участвуют все охотницы семьи и клана или же представительницы каждой семьи клана, каждого клана ветви, каждой ветви рода. Охота проводится строго определённое время в заранее оговоренном месте. Как правило, охотницы делятся на несколько групп. Поскольку для охотниц характерно стремление к кооперации, во время охоты в одну группу часто включают охотниц из различных структурных единиц.

Охотник — оскорбительное название для женоподобного или слабого воина, обычно является намёком или даже прямым указанием на нетрадиционную сексуальную ориентацию. Аналог: педик.

Охотница — аналог: женщина. В самом общем случае — любая дайр'ан женского пола. Обычно — дайр'ан, достигшая половой зрелости и имевшая опыт охоты. Охотница, у которой не прошёл период постохотничьей перестройки, называется молодой, после этого периода — взрослой.

Покровитель — дайр'ан, принимающий наследника из другой семьи/клана/ветви (редко — рода) на определённых условиях. Чтобы стать чьим-то покровителем, необходимо разрешение глав семей, глав семей и глав кланов (если наследник и покровитель из разных кланов), глав семей, кланов и хранительниц ветви и так далее. В установленных законами рода случаях покровитель может не получить разрешение от главы семьи/клана, хранительницы ветви/рода своего наследника, но обязан получить разрешение от тех, кто стоит выше него по родовой иерархии.

Постохтничья перестройка — специфический термин, которым обозначается период, в норме длящийся от года до двух после первой охоты дайр'ана. В этот период молодые охотницы склонны к резким перепадам настроения и психически неуравновешенны. Обычно в этот период у охотниц закладываются стойкие модели поведения, которым они следуют всю оставшуюся жизнь.

Род — структурная единица общества ротасс-нок'ан, состоящая из 10-20 ветвей, владеющих одной боевой техникой и придерживающихся одной традиции при обучении воинов и охотниц. Аналогом понятия "род" можно считать национальность. Внутри рода действуют свои законы и нормы морали. Также каждый род обладает собственным языковым диалектом. Согласно легендам, названия некоторых родов являются именами основателей. Такие рода имеют второе название (Лиондрэ — Медитирующие, Эллир — Крадущиеся). Другие рода имеют только название, отражающее особенности боевой техники или физиологии его представителей. Например, в роду Парящих летать умеют как воины, так и охотницы. На данный момент известно 94 рода, точное количество родов в период расцвета культуры ротасс-нок'ан неизвестно, от 400 до 600 по разным источникам.

Ротасс-нок'ан (язык) — один из негосударственных языков Драконьего Когтя, носители — ликвидаторы (они же — ротасс-нок'ан или ротасс-нок'ан-феррас — "говорящие на ротасс-нок'ан" на древнем диалекте). В настоящее время известно 127 диалектов этого языка — 94 современных, 32 исчезнувших и один древний, примерно восстановленный по памятникам культуры ликвидаторов. Общепризнанного классического варианта этого языка не существует. Современная письменность ротасс-нок'ан использует общепринятые на Драконьем Когте символы с пометками произношения. В среднем, в ротасс-нок'ан девяносто шесть звуков, их количество несколько варьируется от диалекта к диалекту, достигая максимума в 110 и минимума в 82. Ротасс-нок'ан отличается сложной грамматикой, фонетикой и синтаксисом, но простой орфографией и пунктуацией.

Сайи — согласно ранним верованиям ротасс-нок'ан, стихийные бесполые духи, равнодушные к делам смертных. Как правило, нематериальны, но могут принимать облик, соответствующий их стихии (огонь, сгусток света, воздушный вихрь и так далее). Точное количество разновидностей сайи неизвестно. Наиболее известными являются сайи рии нат'х — духи пламени тьмы, и сайи найтъе ваерь — духи лун (или же сами луны). Согласно одной из легенд, последние постоянно ведут между собой борьбу за силу, которую они получают от солнца, из-за чего их яркость в ночном небе постоянно меняется. Из этой легенды следует, что у родной планеты ротасс-нок'ан было несколько спутников, но точное число сайи найтъе ваерь не называется. Подчинённые слова в современном и древнем ротасс-нок'ан обычно пишутся перед подчиняющим, но стихия сайи всегда пишется в конце, вероятно, потому, что являлась неизменной для отдельно взятого духа. Другие определения со словом "сайи" пишутся как обычно. Также, сайи — одно из немногих слов в древнем и современном ротасс-нок'ан, которое вообще не изменяется. Также в легендах неоднократно подчёркивается, как трудно заставить сайи заставить обратить внимание на смертных. В отличие от многих других народов, ротасс-нок'ан не верили, что на силы природы можно воздействовать с помощью ритуалов, сайи существовали в их картине мира ради объяснения природных процессов.

Семья — структурное отделение клана, состоит из близкородственных ротасс-нок'ан, нормальная численность современной семьи в мирное время — 40-50 особей. Имя семьи, предположительно, образуется от сокращения имени её основательницы или основателя. Как правило, большая часть членов семьи в настоящее время проживает в одном здании, ранее существовало деление семей на отдельные дома.

Совет — собрание, на котором ранее присутствовали представители всех домов семьи/всех семей клана/всех кланов ветви/всех ветвей рода в количестве двух единиц. Дома направляли на совет одного воина и одну охотницу, семьи, кланы и ветви — хранительницу и главу. Ныне понятие "совет семьи" стало архаичным, так как исчезло деление семей на дома, совет клана представляет собой собрание глав семей клана, совет ветви — глав кланов ветви, совет рода — хранительниц ветвей. Совет является органом судебной и законодательной власти, а также совещательным органом при главах/хранительницах.

Техника боя/боевая техника/техника воспитания — специфический метод обучения, варьирующийся от рода к роду, включающий в себя умственные и физические тренировки, часто имеет конечной целью развитие какого-либо особого навыка (телекинез, полный контроль над всей мускулатурой тела, над биохимией организма и прочее). В ходе искусственного отбора в разных родах сформировались генотипы, способствующие развитию особых навыков. Каждый род хранит в тайне методику обучения своей технике боя.

Тёмный огонь — согласно легендам ротасс-нок'ан, тёмная субстанция, оставляющая сильные незаживающие ожоги. В легендах встречаются сюжеты, в которых героям необходимо добыть тёмный огонь. Известно, что тёмный огонь разрушает некоторые материалы, другие не повреждает, чтобы тёмное пламя не исчезло, ему необходимо топливо. Вероятнее всего, прообразом тёмного огня стала сильная кислота, впоследствии в легендах она приобрела другие свойства огня помимо жгучести. Согласно этой теории, название "тёмный огонь" произошло из-за того, что кислота прожигала те же вещества, что и огонь, расплавляла металлы, но при этом не давала тепла.

Хозяйка дома — архаичный термин, использовавшийся для обозначения старшей охотницы в доме. Хозяйка должна следить за порядком в доме, распоряжается всем находящимся там имуществом.

Хранительница — в древности: старшая по положению охотница семьи, клана, ветви или рода, управлявшая имуществом. Также хранительницы организовывали охоты и следили за состоянием охотничьих угодий. Вместе с главой клана и/или советом осуществляла судебную власть. Также при захвате пленников хранительница решала, оставлять ли кого-нибудь из них живыми. Хранительница принимала окончательное решение касательно того, принимать ли в семью/клан/ветвь/род чужую охотницу. Аналог: управляющая. Современное значение — старшая по положению охотница в роду или ветви.