|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Ольга Дмитриевна, обыкновенная девушка,
фаталистка, язва, поэт, сказочница, флейтистка и гитаристка.
Всё было как обычно, самая обычная ночь в полнолуние, пятница, середина января, число, эдак, тринадцатое... В застеклённой лоджии не холодно, хотя это просто я сижу на подоконнике, завернувшись в тёплый плед и повесив на плечо сумку, с которой почти никогда не расстаюсь. Рядом стынет чашка пряного кофе, а в пепельнице дотлевает сигарета. Я посмотрела на своё отражение в стекле и подмигнула ему.
— Ну что? Пошли, что ли, работать. — Я спрыгнула с окна, задев краем пледа чашку и полную пепельницу.
Поражаюсь своему везению. Наверно, у моего ангела хранителя девиз: "Если неприятность может случиться, она случится с Ольгой!". Вот и теперь мне пришлось идти в дальнюю комнату за пылесосом, а потом и за тряпкой. Странно, танцами уже с пяти лет без перерыва занимаюсь, а хвалёного изящества танцоров так и не приобрела... Ольга это я, если вы не поняли. Обыкновенная девушка с самым обычным именем и испорченным здоровьем, за что и расплачиваемся.
Я снова взглянула в стекло, рассматривая своё печальное отражение. Из балконного стекла на меня смотрела молодая, лет семнадцати на вид, девушка, с острыми чертами лица, курносым носом в блёклых веснушках и болезненной, бледной кожей. Синюю правую, и серую левую радужки подчёркивают синяки под глазами и светлые, с сединой у не прокрашенных корней, светлые вьющиеся волосы.
Конечно внешность оригинальная, но я никогда не считала себя особо красивой, хотя если приглядеться, можно даже принять меня за таковую. Тёмной-тёмной ночью.
Ну ладно, пора идти в квартиру, а то замёрзла, чай не май месяц. Я бросила последний взгляд на стекло и замерла. Из затемнённого небом стекла на меня смотрел парень. Молодой человек лет девятнадцати-двадцати двух, с тёмно-русыми, почти шоколадными волосами, с твёрдым подбородком, высоким лбом и, словно поломанным, носом. Цвет глаз я не разглядела, но, кажется, они чуть сверкнули... жёлтым?
Ндаааа... начитаешься бульварной прессы, и всякие эльфы в стёклах видятся. Я поспешно зажмурилась, протёрла глаза и снова их открыла. Юноша не исчез, но стал будто бы ярче.
— Я не сплю, я не сплю, мне не пора в психушку, я не сплю, кто-то просто пошутил с цветным фонариком... — я открыла окно, с которого мне усмехалось лицо, высунулась за подоконник, но ничего не увидела. Тут порыв невероятно-сильного ветра начал будто вытягивать меня из окна. Что самое странное — я таки вывалилась, хотя уже почти вытянула голову из окна. Меня понесло к земле, и я закрыла глаза. Кто сказал, что летать не страшно?
Тут я с криком подскочила на кровати и облегчённо вздохнула, это был просто очередной кошмар. Хотя. Что-то мне эта комнатка не знакома, какая-то маленькая. Да и обстановка совершенно странная. А, если учесть, что я полностью одета, да ещё и сумка на плече, то что я вчера пила.
Хотя, если подумать, то ничего и не пила. Это, скорее всего, лишь продолжение сна. Интересно, а что там — за дверью. Если это сон — пусть будет прекрасный принц, желательно отдельно от коня.
Я осторожно подошла к двери попробовала повернуть ручку, но дверь не поддалась, видимо, закрыта снаружи. Тут я вспомнила о шпильке, спрятанной на такой случай в сумке. Повозившись немного в замке, я дождалась-таки заветного щелчка и осторожно выглянула из комнаты.
За дверью оказался довольно короткий коридорчик с рядами дверей по бокам и лестницей в конце. Я осторожно прошла к этой лестнице, заглядывая в открытые двери. Наконец я оказалась у подножия лестницы и вышла в пустом зале, чем-то напоминающим ресторан. Наверно, именно так должны были выглядеть трактиры.
Я подошла к стойке и, довольно робко, спросила у стоящей за ней девушки.
— Простите, вам менестрель не нужен, случайно?..
Креатар Чэр'шэсс, Аллионский менестрель-одиночка,
Мечтатель и авантюрист.
— ...И тогда герой ушёл за невестою вслед,
Ушёл, чтоб не вернуться, ушёл навсегда.
Вы любви не говорите о любви никогда
А просто ищите в поступках ответ... — Я закончил исполнять старинную балладу и начал убирать гитару в чехол, надеясь, что этим я и отделаюсь, но по таверне понёсся шепоток ни то недоумения, ни то недовольства.
— Эй, менестрель! А как же колыбельная для рано ложащихся? Или лучше чего-нибудь повеселее, а то от твоих сопливых баллад аж плеваться хочется!
— А если вам хочется чего-то весёлого, то сначала меня придётся напоить, иначе не соглашусь. — Пробормотал я. Причиной моего "балладного" настроения было полное отсутствие денег, но исполнять что-либо веселее я пока не собирался: за комнату уже заплачено, в дорогу еда закуплена, а сорвать голос я могу и в следующем трактире.
— А давай проставлю! — Крикнул рыжий приземистый парень за дальним столиком, — а ты сыграешь "бесшабашную русалку". Вина менестрелю за мой счёт!
Зал одобрительно загудел, а я вытащил гитару из так и не застёгнутого чехла. Как всегда небольшое вступление перебором и задорный бой заставили всех оторваться от своих мисок и прислушаться, а я запел. Сначала низким, хрипловатым голосом рыбака, затем чуть ли не писклявым голосом русалки, а потом уже нормально. Старая песенка, о рыбаке, который увидел по пьяни русалку, а на утро оказалось, что это его жена.
Как говорится, мне даже хлопали. Хотя это и понятно, эта песенка по праву считалась моим лучшим произведением в деревенских тавернах и кабаках. Наверно этим людям не понаслышке знакомы такие моменты.
Когда мне уже надоело петь (что почти не возможно), было почти за полночь и я, раскланявшись, пошёл к себе, на третий этаж.
Мне выдали простую, сырую комнату, с минимумом мебели. Свет из окна падал прямо на кровать, а отсутствие штор указывало на крайне неприятный подъём. У противоположной стены стоял ларь, одновременно исполняющий роль тумбочки и стола. Но самым главным предметом мебели было зеркало. Большое, в человеческий рост, в простой деревянной оправе и покрытое сетью трещин, оно было тёмным и немного старомодным. Наверное, муж хозяйки хотел подшутить, давая мне этот номер, с явно дамской обстановкой.
Я подошёл поближе и дотронулся пальцами, до одной из трещин. Моё отражение, разрезанное на куски, повторило этот жест. Всегда любил старые зеркала, пусть мне и говорят, что это не достойно мужчины. Жаль его нельзя взять с собой, Я достал из кармана трубку, забил табак, и закурил, подходя к окну. Облака на небе казались мне вуалью, укрывшей лик луны, мысли в голове взметнулись роем потревоженных пчёл и начали складываться в сумбурные строчки, за которыми не всегда поймёшь истинное значение слов.
— За окном вампиресса-луна,
Скромно прячется в шаль облаков,
С губ срывается шёпот: "ты лишь одна.
Для меня отбрось в сторону покров.
Я тебя позову, сквозь миры
И сквозь время". Ты придёшь,
Словно выстлав в сновиденья ковры
Незаметно покой мой убьёшь.
Я не спрячусь, но ничего не скажу,
Лишь улыбнусь, чуть фальшиво.
Нет, не потому что не рад. Прошу,
Поверь. Просто немного влюблено.
А пока вампиресса-луна,
Мир окрасит серебряным светом.
Покажись мне сквозь грани стекла,
Стань на мысли мои мне ответом...
Я отвернулся от окна и чуть не подавился глотком воздуха. В зеркале отражалась совсем не моя, скромно обставленная, комната. Застеклённые шкафы, письменный стол, светлые стены и невероятно белый потолок. А за столом сидела она. Чуть ссутулившись, что-то писала в тетрадке, изредка стряхивая пепел сигареты в банку с окурками. Её волосы имели странный, почти белый, цвет. Только вот у корней он резко становился русым, с нередкой сединой. Она докурила, бросила окурок в банку и открыла, лежащую на столе, пачку. Видимо пустую, поскольку со вздохом полезла в висящую на стуле сумку. Достав из неё новые сигареты, девушка подняла лицо и откинулась на спинку стула. У неё оказалась невероятно бледная кожа, чуть присыпанная блёклыми веснушками. Такими же бескровными, как и она сама. Я посмотрел в лежащую на столе тетрадку, благо теперь девушка не закрывала её своим локтем. Стихи. Или заклинания, поскольку раньше я никогда не видел подобных символов.
А ниже... Ниже шли ноты. Наверно это — единственное, что я понял, однако явно не для гитары или лютни, даже не знаю, какой именно инструмент.
И тут девушка достала из сумки флейту. Прекрасную флейту, чёрного цвета, с золотым узором в виде лозы плюща. Она прижала мундштук к губам и... ничего. Звуки не долетали сквозь зеркальные глубины. Я вздохнул и отвёл глаза, а когда снова перевёл взгляд на зеркало, оно отражало только убогую комнатку и моё грустное отражение.
Так не бывает. Это просто пьяные глюки. А может — бывает?..
Ладно, всё равно я ничего сегодня уже не пойму.
— А завтра. Завтра снова в путь,
По давно исхоженным дорогам,
По знакомым до боли порогам,
Знакомые лица. Ну и пусть. — Процитировал я одну из своих песен и, не раздеваясь, упал на кровать. Как всегда: короткая, намного ниже моего роста. И как всегда, закидывая ноги на бортик, я засыпаю.
Засыпаю, что бы мне приснилась та девушка из отражения...
* * *
Я проснулся от неприятного зуда век. Вставать не хотелось, но я мужественно приоткрыл правый глаз. И тут же его зажмурил, натянув одеяло на голову. Противный солнечный свет жутко раздражал. В голове поселилась семейка дятлов, которые выстукивали в моей голове ритмы пустынных — > харджелий*[Author:SA] .
Я спустил, затёкшие за ночь ноги на пол, и, прикрывая глаза от назойливых солнечных лучей, зевнул во весь рот. Пить хотелось неимоверно. Встав с кровати, я, шатаясь спросонья, пошел к противоположной стене, и, кое-как нащупав кувшин на тумбе, прильнул к его краю губами. Воды в кувшине не оказалось.
— Шишшер ларн'гор малтр!!! Арошш, гирд! Проклятая таверна! — Я раздраженно поставил кувшин обратно и направился к кровати. Окончательно проснувшись, я стал искать ботинки, один из которых уютно устроился под подушкой, а второй вообще "сбежал" за дверь.
— Сколько же я вчера выпил? — Пронеслось в моей голове.
Невероятно, но эта мысль окончательно помогла мне прийти в себя. Я вспомнил все события вчерашнего вечера, включая и таинственную девушку из зеркала.
— Вот шишшеррр!!! — Сегодня я слишком много ругаюсь, пора завязывать пить! Наконец обувшись, я собрал вещи и спустился в зал.
Забрав плату за вчерашнее выступление, я вышел на улицу. "Странно, что хозяйка вообще вспомнила о моём выступлении и что его надо оплатить. Хотя как она на меня вчера смотрела..."
Я не удержался от ехидной ухмылки. И с хорошим настроеньем, не смотря на похмелье, пошел вдоль по улице. Вскоре я вышел за околицу, и, понимая, что идти ещё долго, разулся. Так я шёл ещё долго, пока меня не окликнул знакомый голос...
Малтис.
Маг, авантюрист и просто обаятельная сволочь.
Утро началось на редкость неплохо. Я проснулся в хорошем гостиничном номере, в объятиях какой-то рыжеволосой красотки-служанки, получил у хозяина таверны плату за изгнание из его "заведения" тараканов и клопов, съел пару кусков свежего жаркого.
Выйдя на улицу, я начал седлать своего коня. Животина была с характером и долго не хотела стоять спокойно, взбрыкивая, когда я надевал на неё седло. С горем пополам оседлав непослушное животное, я, наконец, отправился в путь.
Где-то ближе к вечеру я заметил знакомую спину. По краю дороги шёл менестрель, босиком и одетый лишь в штаны и рубаху. На гитарный чехол, покоящийся за спиной, были прицеплены походная торба и куртка. Я поравнялся со старым другом, не обращающим внимания ни на что вокруг, и тихо спросил:
— Что, опять дома не сидится? — Креатар повернулся на голос и ухмыльнулся. Расшнурованные сапоги висели на шее, связанные меж собой.
— Малт, ты же знаешь, у меня нет дома, да и если бы был — я всё равно бы туда не пошёл. Сплошные разъезды. Так что... — Тар развёл руками, мол "сам знаешь".
— Ну-ну. Эх, везёт тебе, не надо каждый раз травить тараканов и крыс.
— Ну-ну. Зато тебе не приходится каждый вечер срывать горло. И спишь ты, чуть ли не каждый день, с какой-нибудь обворожительной дамочкой.
— Как будто они к тебе не липнут. — Мы переглянулись и дружно заржали. Вспомнили дочку одного трактирщика, которая никак не могла решить, кто из нас ей нравится больше, и, в конечном счёте, к нам пришло по служанке, а девчонка осталась сидеть в баре с каким-то приставучим старичком, который клялся ей в вечной любви.
— Да, весёлые были деньки, — Я мечтательно улыбнулся.
— А как у тебя дела? Ничего не ничегокает? — Обрадовал неожиданным вопросом менестрель. Я только нахмурился, давая понять насколько всё ничего. — Да ладно тебе, не выберемся что ли? И не в такое вляпывались!
— Нет... в такое я ещё не попадал... Ну, ты сам подумай, когда за тобой отправляют лучших магов страны (да-да, я помню, я просто хороший), готовятся вылавливать во всех деревнях более пятнадцати дворов и не дают возможности выехать из страны... В общем это даже хуже, чем кровная месть какого-то барона...
— Ну, не скажи. Ты можешь легко накладывать личину, а на таможне — кто тебя проверять будет?
— Легко тебе говорить, ты у нас личность известная... — Я изобразил лицо великомученика и соскочил с лошади, — А сам-то как? Даже не прислушивался ведь, когда я подъезжал. Знаю я твои локаторы: как что не так, выворачиваются не хуже эльфийских, даром, что не дЫвный.
— Нечего тут про мои ухи плести! Они мои, и только! — Тар шутливо схватился за чуть заострённые, всё-таки менестрель был квартероном, уши и пару раз зыркнул из-под бровей. Но потом как-то сразу посерьёзнел и замолчал, вглядываясь вдаль. Я не стал мешать, задумавшемуся над чем-то, другу и спокойно шёл рядом, пока ноги не заболели. Вдруг, когда я хотел уже взобраться на свою лошадку, над ухом раздался голос Тара.
— Слушай, Малт. У меня к тебе несколько вопросов, только давай отойдём от дороги. У дорог тоже уши есть и глаза. — Я повернул голову к приятелю и заметил в его глазах лихорадочный блеск. Но тут к другу вернулось его обычное, ехидное выражение лица и он добавил, — а заодно и передохнём.
* * *
Мы с менестрелем устроились на опушке леса, тихо переговариваясь о собственном местонахождении. Как сказал менестрель, не особо тщательно планировавший маршрут: "Где-то в лесу здесь, или может ещё чуть подальше — небольшая таверна. Её содержит семейка дриад, так что зимой это — просто сторожка. Хотя... постой, там, в прошлом году, кажется, младшая из сестричек мужа перехватила. Наверное, теперь и зимой тоже работать будут..." Больше менестрель ничего не сказал, кроме того, что еды у него в сумке максимум на ужин.
У меня возникло твёрдое желание придушить друга, нет, ну мог же предупредить, в конце то концов!
— А теперь — слушай, — тихо попросил у меня друг, и я невольно замер на месте. Что-то в менестреле неуловимо изменилось. — Сегодня ночью мне приснился сон. Или не сон, это было скорее виденье. Ну, так вот, я опять до полуночи песни орал, пошёл в свою комнату, а там, в зеркале отражается совсем не моя комната. В общем, не в этом дело, там, за столом, сидела девушка.
Я поднял взгляд на Тара, да так и замер. Никогда не видел у него такого мечтательного лица, будто вина из королевских подвалов пару бочек вылакал...
— Эй, Тар, да ты никак в своё видение влюбился! — Заржал я, заваливаясь на спину. — Ну и как? Блондинка, брюнетка? Высокая, низкая? Грудь не меньше чем у трактирщицы Марты?
— Да ну тебя! Не веришь ведь, а я к тебе со всей душой! — Ни капли не расстроенный менестрель опёрся на локти и начал жевать травинку. — И всё-таки это была магия, ты же знаешь, я иногда чувствую колебания пластов энергии...
— Нууу... Если ты так уверен, то может быть. — В конце концов, пора бы уже тебе подругой обзавестись. Я кивнул своим мыслям и прикрыл глаза. — А теперь расскажи, как всё это произошло.
Молчание затянулось, и я кашлянул.
— Ну, так?
Креатар
Я честно рассказал Малту свою историю и выжидательно посмотрел на друга. Казалось, маг заснул, закинув руки за голову и согнув в коленях ноги.
— Так ты говоришь, что просто стоял у окна... — задумчиво протянул Малтис. — Может, было что-то ещё, а то не складывается.
Я пожал плечами и откупорил, висящую на поясе, фляжку, начал прокручивать в голове события вечера.
— Нет. Я точно помню, что просто стоял и смотрел на луну. Стишок сочинил, ничего необычного.
— А ты уверен, что не продекламировал стишок, как ты любишь это делать? — Мал привстал на локтях и, прищурившись, посмотрел на меня.
— Ну, может быть. Я не помню, — я озадачено бросил на Мала смущённый взгляд. — Наверное, всё-таки, да.
— А сам стишок-то помнишь? Наверное, ты своими словами и желанием сдвинул какой-то слой в магическом подпространстве, вследствие чего желание, истолкованное неправильно, обрело наиболее доступную твоей силе форму, усиленную астрологическим и географическим твоим положением. Короче говоря, твоё желание на тот момент материализовалось в наиболее возможном для тебя воплощении. Надеюсь, ты хоть что-либо понял.
— Если честно — нет.
— Ладно, скажу проще. Ты наворожил изображение той девушки.
— Ааа... Так понятнее. Слушай, а ты мог бы сделать так, что бы я увидел её ещё раз? — В моём голосе проскользнула надежда.
— Всё-таки влюбился, — констатировал друг, — надеюсь, я тебя не потеряю, если всё-таки призову её?
— С чего ты так решил? Я ведь даже не знаю, может она стерва какая?
— Этого то я и боюсь — рассмеялся Мал. — Ну ладно, давай так — ты рассказываешь тот стишок, что вывел тебя к этой девице, а я постараюсь провести её к нам.
— По рукам! — поспешно согласился я, зная непостоянство своего друга. — И поехали уже быстрей, а то к таверне придём, в крайнем случае, в следующем году...
* * *
Когда мы вышли к очередной деревеньке, было уже достаточно поздно, и Малтис сразу отправился в сторону таверны, необычайно наполненной, для простой лесной гостиницы, я же остался пристраивать коня. Оказалось, что в таверне выступала девушка-менестрель. Странно, если учесть редкость менестрелей в этих краях: довольно далеко от городов, не слишком наезженный тракт. А если учесть ещё и горящие глаза Малта, то можно сделать вывод, что девушка достаточно красива. Я решил сразу подколоть друга на этот счёт, но тот только отмахнулся, пробурчав что-то про недооценку моих способностей.
— То есть? — озадачено поднял я бровь, поворачиваясь лицом к другу у самого входа в таверну.
— Сам увидишь, — напустил он на себя загадочный вид он. Наконец мы зашли в двери трактира и остановились, привыкая к яркому свету. Как и ожидалось, все сидячие места оказались заняты: за большинством столов, сидели, отдыхающие после тяжёлого дня, крестьяне, в одном из дальних углов расположилась группка наёмников, видимо мимо деревеньки проезжает какой-то купец, хотя ничего похожего я не заметил. Пришлось нам с другом встать около стойки, стараясь оказаться подальше от, скатившегося вниз, пьяницы.
— Слушай, Мал, ты же говорил, что здесь менестрелька выступает? Что-то я ничего похожего не вижу.
— А кто сказал, что она всё ещё выступает? Пока ты там копался, она уже доиграла и ушла. Хотя у тебя ещё есть шанс её увидеть, если ты сейчас возьмёшь гитару и сыграешь что-нибудь на весь трактир.
— Нет, я лучше пока тихонько поиграю. Попросят — поору, и так чуть вчера горло на "русалочке" не сорвал.
— А повторить слабо? — Издевательски раздалось с ближайшего столика.
— А и не слабо! Да вот беда: Откуда у менестреля деньги? Не подсобите в этом вопросе, — хитро усмехнулся я крестьянину. Тот подмигнул мне в ответ и гаркнул на весь трактир:
— Хозяин! Неси пиво менестрелю! — Как и ожидалось, за стойкой стоял эльф, старающийся притворяться человеком, муж младшей из дриад, бегающих между столиками.
И снова всё повторяется: Пьяный рыбак — русалка — жена. Никакого разнообразия. Зато в сноровисто подставленную Малтом кружку посыпались медяки и серебрушки, и он пошел по залу, собирая "дань" с дальних столиков. Я вновь заиграл ненавязчивую мелодию, моя личная "шумелка", придуманная как раз для фона. Потом была ещё тройка-другая таких же весёлых песенок и народ начал потихоньку расходиться, но тут со второго этажа спустилась, закутанная в плащ с ног до головы, что даже лица за капюшоном не было видно, девушка и подошла к трактирщику:
— Эль, здесь всегда так шумно? — Спросила она, с лёгким акцентом, придающим ей ещё большую загадочность. Хозяин усмехнулся в шикарные, хоть и искусственные, рыжие усы и ответил:
— Да, нет. К нам, по всей видимости, ещё один менестрель приехал — хлеб твой отбивать. Вот он стоит, нас слушает. Эй, уважаемый, не хотите ещё вина?
— С радостью, — улыбнулся я, повернувшись к стойке лицом и ставя гитару на носки сапог.— Леди, не хотите ли выпить?
Я спросил это на — > нолдленском**[Author:SA] и проследил за реакцией девушки. Она вздрогнула и резко повернулась ко мне лицом. При этом резком движении капюшон слетел с её головы, обнажая почти белые, чуть припорошенные ранней сединой волосы. А глаза были разные, голубой — как море в ясный день, и серый — как предгрозовое небо. Она обвела меня взглядом и усмехнулась.
— Мне кажется, или я и правда уже Вас где-то видела? — Спросила она на тёмном, но сразу продолжила на общем. — С удовольствием выпью с вами.
— Тогда. Хозяин, налей, пожалуйста, нам с леди по кружечке вина. Кстати, будет ли мне дозволено узнать, как ваше имя.
Девушка чуть нахмурилась, но почти сразу повеселела.
— Меня зовут Хольгой.
— Хельгой? — Переспросил я, так как Хольга в одном из орочьих наречий была богиней смерти, а Хельга на другом — искусства, Да и окончание было не двойным, что наводило на размышления.
— Нет, Хольга, — делая акцент на первой гласной, произнесла она, — хотя все друзья звали меня Хельгой. А вы...
— Креатар, хотя лучше зовите просто Таром.
— Может Тором? Мне так будет проще запомнить. — Девушка слегка смущённо улыбнулась, и моему взгляду открылись очаровательные ямочки на щеках. В это время на стойке оказалась пара кружек вина и, хозяин, улыбаясь, сообщил нам, что это за счёт заведения.
— Как будет угодно леди, — отвесил я вежливый полупоклон и взял бокал вина. — Я слышал вы, Хельга, менестрель? Может, сыграете нам что-нибудь. Из своего, если можно.
— Я не знаю, даже. А вы одолжите мне гитару, я тогда ещё и спою, почти все мои мелодии на флейте должны быть со словами. — Она подняла на меня свои разные глаза, и я уступил. Никогда ещё ни один менестрель рода Шэсс не давал свои инструменты в чужие руки.
Хельга бережно приняла гитару, взяла пробный аккорд и так нежно провела рукой по струнам, что я начал ревновать свою гитару к девушке, а девушку к гитаре. И тут из-под пальцев менестреля вырвалась совершенно новая для меня мелодия, с яростным ритмом, высокими нотами... Что странно для человека девушка ни разу не сфальшивила, даже когда брала особо высокие ноты.
В таверне стояла потрясённая тишина, а потом Малт, который даже не слышал нашего разговора, заболтавшись с дриадой, пару раз хлопнул в ладоши, и по залу прокатилась волна аплодисментов, не затихавшая наверно минут пять.
Я не поддержал аплодисменты, лишь пару раз вяло хлопнув в ладоши и стоя с закрытыми глазами, а потом тихонько, почти неслышно, спросил.
— О чём эта песня? — Видимо девушка резко развернулась, так как меня по лицу хлестнули кончики её волос.
— Эта песня про детей богов... Хотя даже скорее просто про людей, которые совсем не часто оказываются дома, но не предающие свою веру. — Когда я открыл глаза, то увидел, что девушка смотрит куда-то в стену и грустно улыбается, — там, где я родилась, такого уже не встретишь, эта песня об очень дальних временах...
— Вы настолько бережно храните предания? Где же вы живёте?
— Слишком далеко, слишком... Вот скажите, знаете ли вы о городе под названием Москва? Или Лондон? А может Париж? Не думаю, я спросила уже всех кого могла...
— Вы так рвётесь домой? — Спросил я, невольно опустив глаза в пол.
— На самом деле не очень, просто... Я здесь ничего не знаю, у меня даже знакомых нет, не то чтобы мне это мешало, но и денег — тоже нет... Я конечно могу остаться здесь, но мне это быстро наскучит.
— Тогда давайте поедем вместе! — раздался у меня над ухом голос Малта, да так громко, что я даже подскочил. — Я могу лошадь одолжить.
— Малт! Не пугай так! Хельга, знакомьтесь — это Малтис, мой давний друг и соратник, помогает выжить в суровых условиях таверны. Он маг. — Малт слегка поклонился и протянул Хельге руку. Девушка, собиравшаяся её пожать, впала в ступор, когда маг перехватил её ладонь и поцеловал её тыльную сторону. — Малт, это Хельга, менестрель.
— Очень приятно, Малт. Что вы там говорили на счёт с вами поехать? — Хельга посмотрела на моего друга как-то странно, то ли оценивая, то ли спрашивая разрешения. — Меня почти ничего здесь не держит, только с девочками попрощаться и с Элем.
— С Элем? — Я недоумённо поднял бровь, на что трактирщик усмехнулся.
— Позвольте представится, Элестанир Р'Ашен, сын — > рена* [Author:SA] Элесртания и рении* Эльзитаринии. Муж совладелицы этого трактира, ныне Алаянии Д'Ашении.
Я смутился, и чуть поклонился эльфу за стойкой.
— Креатар Чэр'Шесс, сын — > чэнэя** [Author:SA] Нарриса и чэрении** Лонрании.
— Так нас посетил знаменитый — > ченер
* * *
[Author:SA] ! Сыграете ещё что-нибудь? Желательно танцевальное, из знаменитых баллад?
— Ну, зачем сразу так? Я не какой-то там придворный. Ну ладно. Что-нибудь из знаменитого говоришь? Тогда танцуй — просто так я играть не собираюсь.
— Все этим пользуются, говорят: "Где ещё увидишь танцующего эльфа", — подмигнул Эль Хельге и вышел из-за стойки. — Господа! Сейчас будет парный танец, исполняем: я и Яни, музыкальное исполнение — Креатар Чер'Шэсс! Помогите освободить часть помещения!
Было странно наблюдать, как дубовые тяжёлые столы с одной стороны легко приподнимает хрупкий с виду эльф, а с другой — двое здоровых жилистых крестьян, причём эльф ещё и умудрялся раздавать указания, вроде "Туда неси! Да левее же!", "Мягче ставь, тут кружки не деревянные!"(и зачем ему в таком ), "Ложки на пол не роняй! Сам же на этот пол плевал, я видел!" и в том же духе, а мужики лишь пыхтели, стараясь выполнить всё до конца.
Наконец перед стойкой была освобождена небольшая площадка, и Эль с Яной встали друг против друга в её центре. Сейчас стало видно, насколько гармонична эта пара — высокий, изящный, но смертоносный, даже в простых льняных штанах и вышитой рубахе, с волосами цвета красного золота, Эль и маленькая, тонкая и хрупкая, дриада, чьи кудрявые, распущенные для танца, чуть отдающие зелёным, чёрные волосы достигают колен. Я дал первый аккорд и начал высоким голосом выводить какую-то старую балладу, куплетов эдак на пятнадцать.
Где-то на середине песни, когда я уже заканчивал очередной проигрыш мимо меня прошёл Малтис и, чуть поклонившись, предложил станцевать Хельге.
— Я не танцую. — Опустив голову в пол, произнесла девушка. Только сейчас я заметил, что они почти одного роста.
— Почему же? — надо же, мой друг не разучился удивляться.
— Я не умею, — девушка прошептала это и подняла глаза.
— Ничего сложного, я поведу, а ты просто иди маленькими шагами. — Малт обхватил менестрельку одной рукой за талию и повёл ближе к центру свободного пространства. Когда они проходили мимо меня, он довольно громко шепнул, — Давай песню уже, Эль с Яной как-то недобро смотрят на тебя уже как пять минут.
И он закружил Хельгу по залу. Я чуть не порвал струну. Этот... Этот... Друг! Он уверенно вёл девушку по кругу, причём даже не за две руки, а за талию! Заявляя свои права на девушку! А она явно не знает, что это значит, позволяет ему! Ну не могла она так легко подпустить этого пройдоху.
Я максимально быстро закончил балладу и вышел из зала на крыльцо, даже не выждав, когда пары отдышатся. Закрывая дверь, я слышал звон монет.
* * *
Пожалуй, пролог заканчивается только здесь. Но предупреждаю сразу — весь последующий текст будет написан от лица Хельги. Ну, точнее, я постараюсь.
* * *
Хельга, теперь уже точно — Хельга.
Я оказалась не вовремя. День только начинался и не скоро ещё должны были подойти первые посетители. Девушка, что встретилась мне в зале, оказалась одной из трёх сестёр-дриад, что содержали этот трактир. Она представилась мне, как Лисия, и познакомила со мной своих сестёр: Ясению и Янию. Оказалось, что трактир раньше закрывался на зиму и только когда младшая из сестёр, Яна, вышла замуж, они смогли оставлять хозяйство на него. Муж Яны, кстати говоря, оказался самым что ни на есть настоящим эльфом. Правда я не сразу поверила, ведь судя по всем этим стереотипам, рыжий эльф — это нонсенс. Особенно такой: с красноватой шевелюрой, и пышными усами. Я только потом поняла, что усы у него накладные, чтобы не слишком "светиться" своей чужеродностью.
С девушками мы поладили отлично — Лисия рассказывала мне о том, почему так удивилась, услышав моё имя.
— Большинство народов, по негласной традиции, даёт своим дочерям имена, оканчивающиеся на две гласные. Не многие помнят, что это связано с тем, что боги решили разделить всех разумных на сословия и рода. Раньше имя могло сказать о его обладателе всё, и если статус менялся — менялась часть имени. Хотя у мужчин окончаний в именах вообще не бывает, но окончание из двойной гласной носят свободные девушки, а те, что были рождены рабами, окончаний не носят. Например, меня могли бы звать Лис, а тебя — Хельг.
— Но это же мужские имена! Как так можно звать девушку? — Я задумалась и, наконец, выдала, — хотя у меня дома, некоторые девушки были бы только рады. А что означает одна гласная?
— Это ты узнаешь потом, когда придёт время, а сейчас, — девушка перевела взгляд на лежащую подле меня сумку. — Сыграй, пожалуйста, что-нибудь весёлое, нужно расшевелить народ.
За хлопотами и приятным разговором я не заметила, как пришёл вечер, и в трактире появились посетители. Начав играть что-то вроде шотландского фолка, я из-под век разглядывала посетителей. Вот какой-то важный господин в окружении вооружённой охраны, вот крестьяне, усталые, с килограммами грязи под ногтями, несколько молоденьких девушек — подрабатывают ночными бабочками. А вот это странно, когда я уже заканчивала игру, а лёгкие разрывались от усталости и тяжёлого дыма, стоящего в почти непроветриваемом помещении, в зал вошёл молодой человек, рыжий, примерно моего роста, что оказалось среди людей редкостью, и странными, то ли карими, то ли зелёными, глазами. Он как-то странно посмотрел на меня, а потом подбежал к Ясении и стал что-то ей втолковывать.
Мне показалось странным, что, закончив обсуждение, юноша просто вышел во двор, плотно закрыв за собой дверь. Я убрала флейту и быстро подошла к младшей дриаде.
— Кто это был? — Спросила я несколько озабочено, но в ответ Яна лишь рассмеялась.
— Это бродячий маг, здесь такие иногда бывают. Нечисти говорят много, но почему-то у нас в посёлке никогда её не было.
— Ну ладно, я тогда пойду, наверное, наверх, в комнату. Очень уж спать хочется, — я улыбнулась доброй дриаде и потопала наверх, в отведённую мне комнату.
Уснуть долго не получалось, сначала я долго припоминала все детали внешности незнакомца, а потом из зала раздались громкие, с претензией на пение, крики подвыпивших крестьян. Проворочавшись около часа, я оделась и, закутавшись в плащ, спустилась в зал, где только-только затихла очередная песня.
— Эль, тут всегда так шумно? — спросила я у усмехающегося трактирщика. Эльф сказал, что-то вроде того, что у меня отбивают заработок, и показал на стоящего у стойки человека с гитарой. Хотя непонятно, может и не человек, кончик его уха, под невероятным углом повёрнутого в нашу сторону, был чуть заострён.
— Уважаемый, хотите ещё вина? — нарочно громко переспросил Эль. Незнакомец повернулся к нам и согласился приятным, чуть охрипшим баритоном. Мне показалось, что я уже видела этого человека, который вдруг спросил меня по-английски, не хочу ли я выпить вина. Если честно, меня удивило то, насколько хорошо я поняла сказанное парнем, но почему-то сама ответила ему. Чёрт, кажется, я научилась говорить по-английски. Хотя в моём сне мне можно. И тут он спросил моё имя. Я растерялась и ответила наиболее привычно.
— Меня зовут Ольгой.
— Хельгой? — как же меня раздражает, что они все не могут выговорить моего имени.
— Ольгой. Хотя все друзья называют меня Хельгой... А вы?
— Креатар, но можно просто Тар. — Менестрель улыбнулся, сверкнув в мою сторону странными, то ли жёлтыми, то ли карими, глазами. Волосы его светло-каштановые, почти русые, были собраны в хвост и, по всей видимости, завивались локонами.
Я подумала и предложила называть парня Тором, у меня дома был знакомый парень, которого все называли именно так. Он был чем-то похож на этого менестреля, разве что выглядел помладше лет на пять. С другой стороны тому Тору и было всего семнадцать, когда мы виделись в последний раз.
Я вздохнула. И покосилась на гитару, стоящую на ногах Тора. Как будто прочитав мои мысли, тот предложил мне сыграть что-нибудь.
Когда я попросила его дать мне гитару, он протянул её как-то задумчиво, будто опасаясь чего-то, о чём я не знаю. Я не обратила на это внимания и, взяв пробный аккорд, провела по струнам, проверяя звучание и размышляя, какую песню мне лучше сыграть. В конце концов, я решилась.
Полилась звонкая, быстрая мелодия песни моей любимой "Мельницы", "На север". К концу песни вся таверна молчала, а потом начались такие бурные аплодисменты, какие я слышала только на концертах. Кажется, первым начал хлопать тот самый маг, которого я видела перед уходом. Странно, что я его не заметила раньше.
У нас с Тором завязался ничего не значащий разговор, который был нарушен подошедшим магом.
* * *
— Давайте поедем с нами! — Предложил он, — у меня как раз есть лошадь.
— Малт, не пугай меня так! Хельга, знакомьтесь — это Малтис, мой давний друг и соратник, помогает выжить в суровых условиях таверны. Он маг. Малт, это Хельга — менестрель, — представил нас Тор. Я протянула руку, для пожатия, но маг перехватил её и легко коснулся губами. Я посмотрела на молодого человека немного даже оценивающе.
— Я, конечно, не против, только мне тогда надо ещё с девочками попрощаться и с Элем. — Я хитро улыбнулась трактирщику, в ответ на что, тот мне подмигнул.
— С Элем? — Спросил Малт.
— Позвольте представится, Элестанир Р'Ашен, сын рена Элесртания и рении Эльзитаринии. Муж совладелицы этого трактира, ныне Алаянии Д'Ашении.
Тор смутился, и чуть кивнул трактирщику за стойкой.
— Креатар Чэр'Шесс, сын чэнэя Нарриса и чэрении Лонрании.
— Так нас посетил знаменитый ченер! Сыграете ещё что-нибудь? Желательно танцевальное, из знаменитых баллад?
— Ну, зачем сразу так? Я не какой-то там придворный. Ну ладно. Что-нибудь из знаменитого говоришь? Тогда танцуй — просто так я играть не собираюсь.
— Все этим пользуются, говорят: "Где ещё увидишь танцующего эльфа". Господа! Сейчас будет парный танец, исполняют я и Яни, музыкальное исполнение — Креатар Чер'Шэсс! Помогите освободить часть помещения!
И эльф сам вышел из-за стойки, что бы помочь посетителям передвинуть столы. Я, конечно, читала много разного фэнтази, и везде эльфов наделяли немаленькой силой, но никогда я не думала, что такое может быть: хрупкий эльф с лёгкостью поднимал тяжёлый стол, при этом, умудряясь командовать остальным "рабочим составом", состоящим из местных мужиков. Наёмники встать даже не соизволили.
Эль объявил "номер" и, подхватив Яни за талию, вошёл в центр круга. Я невольно залюбовалась этой парой, эльф и дриада на мой дилетантский взгляд прекрасно дополняли друг друга. Уже через пять куплетов я поняла, что это длинная баллада и слушать её дальше не имеет смысла, и собиралась пойти к себе в комнату, подошёл Малтис. Он галантно поклонился и пригласил меня на танец.
— Я не танцую, — опустив глаза, призналась я, всё-таки это чужой мир и я не знаю местных танцев, хотя я даже дома ничего, кроме вальса, не знала.
— Ничего сложного, я поведу, а ты просто иди за мной маленькими шагами. — Малт обхватил меня одной рукой за талию и провёл ближе к свободному пространству. Когда мы проходили мимо Тора, маг довольно громко шепнул, — Давай песню уже, Эль с Яной как-то недобро смотрят на тебя уже как пять минут.
Видимо Тор этого не ожидал, потому что, когда Малт повёл меня по кругу, одна из струн резко взвизгнула, но менестрель быстро выровнял мелодию, по-моему, никто этого даже не заметил, только ухо эльфа как-то странно дёрнулось.
Малт оказался не только хорошим партнёром, но и неплохим актёром, я почти не заметила, что бы он морщился, когда я наступала ему на ноги. Зря я так быстро согласилась, и у мага ноги были бы целее, и я бы не так устала. Ничего себе балладочка, пятнадцать куплетов, десять проигрышей и пять припевов! Не удивительно, что к концу песни я почти висела на Малтисе.
Я не могла даже вздохнуть нормально, хотя дыхалка у меня очень даже не плохая, после флейты, поэтому даже не повернулась на звук хлопнувшей двери, а в зале раздались аплодисменты, и на пол перед нами посыпались мелкие монетки. Малт поклонился и начал их подбирать, а я отошла к стойке, где мы разговаривали с Тором, но менестреля не было. Я удивилась, но не подала вида, а, наскоро пожелав спокойной ночи дриадам и, вновь вставшему за стойку, эльфу, поднялась к себе в спальню.
Да, меня и до этого часто мучила бессонница, но сегодня в ней было что-то неправильное, как будто сердце разделилось на две части, одна из которых стучит где-то в горле, а вторая — в желудке. Примерно такие же ощущения у меня были, когда я безуспешно пыталась бросить курить. Вот и теперь я ворочалась в кровати, не зная, куда себя деть.
Где-то через пол часа я не выдержала, вновь натянула на себя одежду, взяла сумку, которую не потеряла, даже выпав из окна, и пошла во двор. Я почему-то не могла курить в зале, мне это казалось кощунством, и я каждый раз выходила на крытое крыльцо перед трактиром. Но сейчас, в отличие от прошлых моих "выходов", во-первых: меня никто не окликнул в зале, а во-вторых: на перилах крыльца, чуть откинувшись назад, сидел Тор и курил трубку. Причём это был не местный табак, от которого резало глаза и першило в горле даже у соседа, а, скорее всего, какие-то сушёные травы, с приятным пряным ароматом.
Я немного обречённо вздохнула и полезла в сумку за табаком. Не думаю, что жители этого мира сразу примут мои сигареты за нормальное явление, тем более, что это "золотой запас" и их беречь надо. По привычке я начала бормотать, невольно обратив на себя внимание менестреля.
— Это не то, это мне вообще зачем? А что бы мама сказала? И зачем мне столько карманов? Надо было поближе класть. — Наконец, с победным выкриком из разряда "ага", я выудила на свет небольшую коробочку, в которой у меня лежали табак и трубка. Я уже забила и раскурила трубку, но подавилась первой же затяжкой, так как Тор резко произнёс.
— Извини. Я не знал. — И менестрель снова поднял глаза на небо. Но как только я откашлялась, он опустил глаза на меня и посмотрел на меня взглядом, в котором сквозило отчаянье.
— Он так тебе понравился? И ты действительно веришь, что нужна ему? — я наконец-то нормально затянулась, и, посмаковав немного дым, ответила вопросом на вопрос.
— О чём это ты не знал? Я не понимаю.
Сказать, что я была удивлена — не сказать ничего. О чём вообще говорит этот менестрель? Хотя у меня своих тараканов не меньше.
— Да, так. Не о чём. — Он посмотрел на меня как-то странно и, резко соскочив с веранды, направился в сторону конюшни.
— Вот же, бывают в жизни огорченья... Интересно, всё-таки, о чём он говорил? — Ладно, потом у девочек спрошу, не зря же они столько всего мне за день понарассказывали.
Наконец я вычистила трубку, убрала её во внутренний карман куртки и двинула в сторону комнаты. Сердце перестало стучать в горле и, раздевшись и упав на кровать, я наконец-то смогла заснуть.
* * *
Сон мой, беспокойный и душный, был прерван самым наглым образом. На первом этаже раздались крики, топот, странные удары, как будто кто-то резко ударил то ли по гитаре, то ли гитарой.
"Кто сказал вам, что гитара, не ударный инструмент?" — прокомментировал у меня в голове какой-то странный, явно мужской голос.
"Ну вот, всё-таки Мэри-Сью, осталось только магическую зверушку с вредным характером спасти и можно идти спасать мир", подумала я.
"То есть?— Кажется, говорившего моя мысль несколько озадачила. — От кого спасать-то? У нас даже бандитов, как таковых не осталось, только мелкие шайки и аристократия. Ну и одиночки, куда же без них?"
"А ты, вообще, кто, незримый собеседник, хранящий кучу всяких разных знаний?" — Действительно, если бы это был мой внутренний голос, то он не знал бы столько всего об этом мире, а с дриадами мы говорили, в основном о бытовых мелочах.
"Ты не узнала? Это я — Малт. Просто, когда мы вчера танцевали, я успел настроиться на твою ауру..." — Но тут его объяснение было резко прервано. Мной.
"И ты мне не сказал? Какого?.."
"Извини, я не думал, что ты так расстроишься, - маг, казалось, полон искреннего раскаянья. — Просто, обычно я знаю тех, с кем путешествую, и мне нужно было тебя проверить. Извини, пожалуйста. И ещё кое-что, ты начинай собираться, мы скоро уходим, как видишь, не всем понравилось, что мы здесь".
"Мне-то собирать особо нечего, только с дриадами попрощаться".
"Ну ладно, пойду, Тару помогу. Он что-то совсем сдал". — Ощущение присутствия Малта в голове исчезло, и я быстренько оделась и побросала вещи, подаренные мне дриадами, в сумку.
Когда я спустилась в зал, моим глазам предстала презанятная картинка: по углам трактира лежали тушки охранников, причём весьма не хилых; Тор с разбитой губой и наливающимся под глазом фонарём целенаправленно навешивал оплеухи зажатому в углу купцу, а посреди всего этого безобразия Эль и Малтис успокаивали рассерженных дриад. Почему-то мне захотелось оказаться среди последних, а не раскинуться тушкой у стены или получить полноценную оплеуху.
Я, внешне спокойно, подошла к ребятам спросила — всё ли у них в порядке.
— Да, как тебе сказать, — протянул Малт. — торговец начал преставать к Ясении, из-за чего был припечатан Таром. Купец вскипел, грохнул кулаком по гитаре, за что и получил. Тар ему сейчас на пальцах объясняет, что нельзя трогать чужие инструменты.
— Гитара не пострадала? — Спросила я первое, что пришло мне в голову. И по оглушительному смеху, чуть истеричному у дриад, поняла, что сморозила глупость.
— Воина и ремесленника узнаешь по рукам, аристократа — по лицу, менестреля — по реакции. — Прокомментировал Малт. — Тар тоже первым делом гитару проверил, и только потом пошёл бить морду.
Я только смутилась, поняв, что поступила бы так же. Но, так как история не терпит сослагательного наклонения, просто повернулась, и пошла приводить в чувство Тора, пока тот не изуродовал негоцианта окончательно.
Остановившись на некотором расстоянии от угла. Я тихонько кашлянула в кулак, привлекая к себе внимание Тора, за что имела честь лицезреть перед своим носом не слишком внушительный, но от этого не менее опасный кулак.
— Тооор... Тебе не кажется, что ты слегка переусердствовал? — Спросила я, с интересом изучая представленную к осмотру часть тела. — Гитара — в порядке, наёмники — в отключке, купец своё получил. Тебе ещё что-то надо?
— Нууу... по-хорошему, надо ещё транспорт раздобыть. Да и еды взять с собой не помешает. — Заметив, что я с нездоровым интересом смотрю в угол, он как-то очень тяжело посмотрел на купца, что с высоты его роста выглядело очень внушительно. Даже я немного тушевалась под его взглядом, а я оказалась значительно выше всех встреченных мной здесь девушек. Кроме, всё-таки, Ясении. С ней мы были почти одного роста. И мы были лишь чуть ниже большинства мужчин, находящихся сейчас в таверне.
— Ты на что-то намекаешь? — хитро усмехнулась я, взглядом показывая на торговца. В ответ Тор состроил ещё более ехидную ухмылку. — А ты уверен?
— Более чем. — Ответил тот, и обратился к купцу. — Вы поняли, что трогать чужие вещи нехорошо? Вам кажется, что вы недостаточно искупили свою вину? Вы подарите этой прелестной леди лошадь, в благодарность за избавление от нехорошего меня?
В ответ на эти, сказанные весьма угрожающим тоном, вопросы-утверждения торговец только испуганно кивал головой, как собачка на панели машины.
— Ну и ладненько, — широко улыбнулся Тор, потрепав того по щеке. — Чтобы через пол часа всё было готово!
Когда мы отошли от тут же засуетившегося торговца, я, немного осуждающе, покачала головой.
— Жёстко ты с ним. Зачем так много требований, он и так запуган до невозможности. Мы ведь вполне можем обойтись денежным возмещением. В размере, эдак, десятикратном.
— Может ты и права. — Тор предвкушающе ухмыльнулся, а купец начал падать, как-то странно закатив глаза. Я немного удивлённо посмотрела на него и глубокомысленно произнесла:
— По-моему у него обморок. Кажется.
— Наверное, ты права. — Ответил Тор, соорудив лицо "кирпичом". Мы постояли так пару минут. Потом менестрель внёс интересное предложение. — Может, поможем ему?
После этого он вдумчиво подошёл к лежащему у нас под ногами телу и начал хлестать то по пухлым щекам.
— Г-г-где я? — Был первый, заданный торговцем вопрос, сопровождаемый диким взглядом.
Но тут взор купца упал на гитару менестреля, и он отшатнулся, чуть не ударившись головой об пол снова.
— Всё в порядке, вы просто в обморок упали, Тор вас в чувство приводил. — Я сказала это как можно мягче, чтобы не напугать торговца ещё больше. — Вы нормально себя чувствуете? Голова не болит?
Я сама себе казалась то ли санитаркой в психушке, то ли воспитательницей детсада. Однако купец успокоился. Он взглянул уже не так бешено и начал подниматься.
— Благодарю вас, красавица. — Торговец немного судорожно сглотнул, — готов признать, что был неправ. Готов предложить вам и вашим друзьям присоединиться ко мне в моём пути до — > Рисдана[Author:SA] , в качестве возмещения морального ущерба.
"Вот барыга, — рассмеялся у меня в голове Малт, — своего не упустит. Увидел, что с вами маг, решил сэкономить. Хотя, лучше соглашайся, Рисдан — то, что нам нужно. Тара я предупрежу".
Я важно расправила плечи, постаралась соорудить на лице как можно более надменное выражение и произнесла:
— Мы согласны. Но вы должны обеспечить нам еду и средства передвижения.
— Хорошо. — Тепло улыбнулся мне купец и немного обеспокоено взглянул на нахмурившегося Тора.
Мужчина оказался крайне расторопным: мы выехали раньше полудня и то, потому что дриады собирали меня в дорогу. К концу дня, во время которого я по очереди разговаривала с Тором, Малтом и купцом, представившемся как Ксандр, мы подъезжали к таверне.
Ксандр отнёсся ко мне, кажется, как к младшей сестрёнке — он постоянно доставал из заначек какие-нибудь сладости, платочки и прочие милые мелочи, чтобы меня порадовать. Он выглядел как смешной хомяк, только не толстый, а тощий. Он оказался ещё очень молодым, этот торговец, как максимум — лет двадцать семь, хотя на мой прямой вопрос он ответил, что мол, у дедушек возраст не спрашивают. Он показал мне карту их мира, написанную, к сожалению, на незнакомом мне языке. Он показал мне карты обоих материков, объяснил примерное экономическое положение. Остальные, как ни странно, говорили мало, скорее прислушиваясь к рассказам купца и посмеиваясь, когда тот откровенно врал. Хотя не знаю, маги тут всё-таки водятся, а один из них даже потанцевал со мной.
За все две недели путешествия я не так уж много узнала о своих спутниках, только то, что они мне рассказывали. В результате больше всего информации я получила от Ксандра. Он не молчал, но и о себе говорил мало, больше о мире. А оказалась я, как говорится, в полной... чудес и достоинств ситуации.
Ре'клер-Нии'Нэ'Рен. Суша, подаренная перворождённому Нии'Нэ, если переводить с эльфийского. Миф об этом событии мне рассказывали, но, мне кажется, что это просто очередное подтверждение эльфийской мании величия, о которой в нашем мире столько пишут. Мир состоящий, как и современная Европа, из множества небольших государств. Лишь несколько, причём не самых больших из них, принадлежат не людям, а иным расам. Но, с другой стороны, расовый состав всего материка поделён пополам: половина — людям, остальная часть — как получится.
Мир, смешавший в себе черты позднего средневековья и нового времени. То есть, благодаря магии, хозяйство оставалось больше натуральным, да и экономика не стремилась к индустриализации, но, с течением времени, люди и нелюди научились ценить гигиену, вывели на довольно-таки высокий уровень медицину, банковское дело и судопроизводство.
Но наиболее востребованными специалистами всё равно оставались маги. Не смотря на то, что недостатка во владеющих силой не наблюдается, магов рождается очень мало: деревенские дети в большинстве случаев, остаются в деревнях и занимаются лечением, а то и никак себя не проявляют. В столицах и больших городах открывают школы и академии магов, но те, кто учатся в них, зачастую не доживают до конца обучения: из сорока человек поступающих, хорошо, если выпускаются студентов пятнадцать. Но в маги идут из-за престижа, заработка и, если честно, невозможности выбора. Маги ощущают других магов на расстоянии полкилометра и, если это дети младше десяти лет, забирают их на обучение. Кого в личные ученики, кого в академии. Впрочем — больших городов не так уж и много. В каждой стране — два или три, повезёт — четыре. Иногда — только столица. Это если страны совсем маленькие, как небезызвестные Монако, Сан-Марино и тому подобные.
Хотя, если учитывать количество неисследованных земель в этом мире — любой город здесь имеет гораздо больший масштаб, нежели поселения на Гее. И неполнота исследований связана не с ленью людей или плохим уровнем образования, а банальной опасностью — на Ре'Клер-Нии'Нэ'Рен существуют места, которые даже животные обходят стороной.
С другой стороны, слух радовали рассказы о том, что в городах, уже лет пятьдесят как, существует водопровод и что-то вроде коммунальных служб, поэтому хотя бы главные улицы не выглядят грязными. Ребята заикались и о бедных районах, где этого нет, но я попросила их не портить мне настроение.
С другой стороны, уже к вечеру первого дня путешествия я поняла, как могла ошибиться, поехав с тремя незнакомыми мужчинами по неизвестному мне миру. Но ни в тот день, ни в последовавшие за ним ещё три, ни один из ребят не стал ко мне приставать, и я успокоилась.
Кстати, если думаете, что наша поездка была познавательно-развлекательным предприятием, то сильно ошибаетесь. Собственно в тавернах, в которых мы останавливались, приходилось работать. И какой идиот приглашает девушку в поездку не имея гроша за душой? С другой стороны, мне, как девушке, в обязанности вменялось только выступать с флейтой в деревенской таверне и мыть посуду на привалах. Сначала меня хотели приставить ещё и к готовке, но, попробовав похлёбку моего производства — отказались.
Нет, в трактирах Ксандр честно оплачивал две комнаты, одиночную — для меня и трёхместную — для ребят, но эти упрямцы упрямо шли трудиться и получать места на сеновале. Один раз я к ним забежала с утра: да — сухо, да — пахнет очень даже неплохо, но сено ведь колючее, спать на нём наверняка не слишком удобно. Ну, не доверяю я всяким романам, которые утверждают, что спать на сене — приятно. Я человек изнеженный городской жизнью и спать на кровати почитаю за счастье. Хотя, как говорится: на вкус и цвет все фломастеры разные.
В тот вечер всё определилось по уже обыденной схеме: Ксандр договаривался о размещении телеги, Малт заботился о лошадях, а мы с Тором шли прямо в таверну распорядиться насчёт ужина и концерта. Потом подтягивались наши охранники (нормальные оказались ребята, без заскоков) и маг с купцом, договаривались о комнатах, а мы с "труппой" начинали представление.
Выглядело это так: Тор доставал из чехла гитару и начинал наигрывать ненавящивую мелодию, через некоторое время я присоединялась к нему. Затем кто-нибудь из посетителей обязательно заказывал одну из пяти пошлых песенок, которые гуляли в этом мире, я выучила их ещё в первую пару дней поездки. Малт после заказанных песен ходил с кружкой и собирал в неё прибыль. Потом где-то до часу ночи я соревновалась с Тором в привлечении слушателей, пока те не начинали клевать носом. Надо отдать менестрелю должное — счёт всегда получался примерно равным.
Но на этот раз всё с самого начала пошло наперекосяк. Ксандр не смог договориться насчёт размещения телеги и ему с охраной пришлось ночевать рядом с ней, на улице. В таверне не оказалось свободных мест, и играть нам не разрешили, сославшись на высоких гостей. Потом получилось так, что нет комнат и только за повышенную плату трактирщик, худощавый старик с желчным лицом, согласился сдать для меня коморку под самой крышей.
Конуре, в которой меня поселили, наименование "так себе клетушка" могло послужить поистине королевским комплиментом. Не удивлюсь, что здесь никогда никого не селили. Начать с того, что площадь комнаты два на два метра, засыпанные при этом пылью — форменное издевательство. На полу лежит не менее чистый матрас. К сожалению и не более. Собственно матрас и занимает большую часть пространства. Крыша у гостиницы была скошена и потому одна из сторон потолка почти соприкасалась с полом. В противоположной стене (там у меня получалось не касаться потолка затылком в поклоне и полуприсиде) была прорублена дверь. Хорошо ещё ширина чердака позволяла открывать её, не задевая матрас. Единственным плюсом мне показалось окно: почти во всю стену, с прелестными голубыми занавесками. Кстати — свежими, видимо кто-то из прислуги сжалился над бедной мной. Окно это не запиралось на ночь ставнями, как во всех остальных комнатах, где я ночевала. Осмотрев комнату, я скинула большую часть вещей в углу и перед уходом в зал открыла окно для проветривания чердака.
Зал, точно такой, как во всех сельских гостиницах, радовал глаз чистыми столами и чуть подкопченными потолками. Тяжёлые лавки стоят рядом с прикрученными к полу столами, уже давно заполненными едой и выпивкой. Самые бедные из постояльцев и гостей сидят даже на полу и подоконниках. В самом углу зала, на небольшом возвышении, я увидела Тора и Малта. Маг разминал пальцы и доставал из сумки какие-то странные браслеты, менестрель настраивал гитару. Я ухмыльнулась и стала пробираться к ребятам.
Это было непросто, но я справилась. Именно в такие моменты начинаешь сожалеть о принадлежности к слабому полу. Шлепки по мягкому месту доставались мне, чуть ли не чаще, чем пробивающимся мимо столов служанкам с подносами, пару раз пытались усадить рядом с собой, и только природная изворотливость помогла мне дойти до ребят. Хотя не скажу, что невредимой. К концу пути у меня создалось впечатление, будто вместо, пардон, попы — один сплошной синяк. Но я смогла и даже села на самом краешке "сцены" рядом со своими.
— Ну что? Как выступаем сегодня? — спросила я у Малта, но получила в ответ только невразумительное мычание. На помощь мне пришёл Тор, на мгновение оторвавшийся от гитары.
— Сегодня у нас расширенная программа, ты пока просто смотри: тут народа много, кто-то побогаче наверняка есть, будешь с кружкой ходить. — И менестрель продолжил настройку. Я удивилась: обычно с кружкой ходил Малт, а сейчас так, неожиданно, что ли.
Представление началось где-то через полтора часа, хотя с определением времени у меня всегда были проблемы, потому не могу сказать точно. Для нашей компании раздобыли один стул на троих, расчистили помост, на краю которого мы сидели, от отдыхающих на нём. Представление, как я потом узнала — мой настоящий дебют в этом мире, началось с выхода на сцену Малта, держащего руки за спиной. Выглядело всё представление примерно так:
Зал таверны, небольшое возвышение в углу, люди в кабаке самые разные — от законченных пьяниц, до одинокого аристократа (усы и шпага, всё при нём). Люди пьют и изредка смотрят на сцену. На возвышение поднимается Малт и народ чуть затихает. Трактирщик и Тор стоят чуть в стороне.
Малт (торжественно): Итак, благородные господа, уважаемые купцы и простой рабочий люд! Мы рады приветствовать вас всех сегодня в этом зале. Надеемся, что сегодняшнее представление порадует вас давно знакомыми номерами и свежими впечатлениями...
Из зала (немного издевательски): Начинай уже! Мы тебя слушать не нанимались!
Малт (явно раздосадовано): Хорошо, мы начинаем наше представление. Сейчас перед вами будет исполнен ряд мелодий хорошо знакомый многим здесь присутствующим! Песни из народа для народа! Исполняет Креатар Чэр'Шесс!
Трактирщик (украдкой Тору): Если что — кричите.
Тор (тоже тихо): Надеюсь — не понадобится. (на публику) Приветствую всех! Большинство песен многие из вас знают, а потому — подпевайте.
Малт (пока Тор поёт — мне): Он когда будет кланяться — с кружкой пробежишься. К богатым столам лучше по несколько раз. Хотя, что я тебе объясняю, ты сама всё знаешь. Ведь знаешь?
Я: Да помню я, помню.
Тор заканчивает песню, кланяется, я оббегаю зал с кружкой, Малт выходит на сцену и пафосно начинает.
Малт: А сейчас перед вами самый талантливый, умный, добрый, красивый и, конечно же, скромный бродячий маг-иллюзионист Малт Дорожный! Ну, то есть я.
Я (в сторону): от скромности не помрёшь.
Малт (видимо услышав): разве только от ложной.
Из зала: Ну и где? Не вижу что-то магии.
Малт: А вам, дедушка, я бы посоветовал не ворчать, этого девушки не любят.
И действительно, на месте громче всех возмутившегося юноши уже сидит сухонький старичок с желчным лицом. После этого все сидят как на иголках, и искренне радуются каждому фокусу. Наконец маг раскланивается, и я снова иду собирать деньги.
Малт: А теперь, сильную, но уставшую половину человечества сменит прекрасная его представительница. Первый раз перед вами, очаровательная Хельга и её флейта!
Я (в зал): Сказать, что я не волнуюсь — означает соврать, но я надеюсь, что это не испортит музыки.
Я начинаю играть на флейте, народ, что очень странно, слушает. К тому времени, как Тор подаёт мне сигнал, что пора заканчивать, мне начинает казаться, что пальцы дрожат от напряжения. В зале уже почти невозможно дышать, многие уходят из зала.
*Харджелии — Ритуальные песни жителей пустынь, отличающаяся быстротой и громкостью.
**Нолдлен — Страна тёмных эльфов, на юго-западе материка. Пользуется собственным наречием эльфийского, его называют тёмным или нолдленским наречием.
*рен, рения — эльфийские лорд и леди
**чэнэй, чэрена — лорд и леди у людей Отсутствие окончания у мужчин и двойное — у женщин обозначает примесь нелюдской крови.
* * *
ченер — сын, наследник, не обязательно старший.
*Рисдан — второй по величине город королевства. Воровская столица.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
