Докажи себе, или борьба за мечту

Я замирала, слыша его шаги,

И мое сердце камушком падало сверху вниз.

Упрямый разум маминым голосом мне кричал: "Беги!"

И я бежала, только вот не от него, а с ним.

Когда ушел он, думала, мне без него не жить,

И мои слезы льдинками падали сверху вниз.

И не совет мне нужен был, мама, лишь твоё "Держись".

Прости, что поздно, больше мне некому позвонить!

ГЛАВА 1

Я шла по коридору, улыбаясь. Вот как бывает... Еще пару лет назад мне не верилось, что мечта осуществится. Сейчас же я владелица небольшой школы танцев на окраине города. Невзирая на ее отдаленность, классы у нас заполнены полностью. Почему? Нет, цены у нас стандартные, мастеров спорта не больше чем у остальных, но ведь не это важно... Профессионалы-бальники обычно нанимают себе тренера и с ним репетируют, а что же делать остальным? Тем, кто просто хочет танцевать? Учиться чувствовать музыку? Отдаваться эмоциям не ради медалей, а для себя, для собственного морального удовлетворения. Вам знакомо чувство, когда снимаешь чешки, балетки, или пуанты, ощущаешь приятную усталость мышц и понимаешь, что элемент танца наконец-то получился?

У нас учат не побеждать, а чувствовать. Группы разных возрастов — от шести до тридцати лет, где к каждому мы находим подход. Сама я веду две группы 16-20 и 20-25 лет, преподаю им джаз. В принципе, специализация у нас широкая — два раза в неделю балет, два раза — латиноамериканские и три раза — контемп, брейк-данс, или джаз на выбор. Кроме того у нас занимаются два народных коллектива один из 20ти человек 12 — 16 лет, а другой — из 12 человек 8-12лет.

Одной из моих задумок в проектировании дизайна были стеклянные двери из специального звукоизолирующего материала. Остановившись у кабинета, где самые маленькие постигали азы балета, я скользнула взглядом по девочкам. В этом классе, из пятнадцати ребят было всего два мальчика, но не они сейчас привлекли мое внимание. Учительница расхаживала по классу, называя движения, а дети повторяли. Одеты они были одинаково — в трико и пуанты, а волосы были завязаны в аккуратные гульки. Одна девочка, которая была чуть выше других, вместо гульки завязала хвостик, к тому же, немного косоватый. Интересно, это она решила быть законодательницей мод? Ребенок же продолжал усердно выполнять "команды" учительницы, пытаясь не отставать от коллектива. Не все у нее выходило, но ведь старания — это уже большой шаг на пути к самосовершенствованию. Тут произошло нечто, что заставило меня содрогнуться и будто окунуться в прошлое. Учительница оттащила за руку эту девочку на средину класса и принялась что-то ей втолковывать, размахивая руками. Кипя от злости, я приоткрыла дверь и услышала:

— Что ты тут вообще забыла? Посмотри на других детей? По сравнению с ними ты большая кобыла! Да, тебе слон на ухо наступил! — орала она, а в серых глазах ребенка стояли слезы.

— Анна Ивановна, зайдите ко мне в кабинет! — строго сказала я, привлекая к себе внимание.

— Но, Юлия Николаевна, у меня занятие! — пролепетала она, мигом сжавшись и растеряв весь пыл.

— Больше нет. — Холодно сказала, пытаясь не показать эмоции, которые я вызвала во мне ее выходка. — Вас сегодня заменит Анатолий. Передайте ему полномочия, и жду Вас у себя. — Развернувшись, я зашагала в кабинет.

Этот инцидент вызвал у меня бурю эмоций — я будто вернулась в прошлое...

* * *

Больше десяти лет назад...

— Юлька! Ты бездарность! Как ты ногу ставишь? Еще тянись! — орала на чернявую девочку учительница. У станков ту же "процедуру" проделывали остальные участники коллектива.

— Мне больно! — тихо ответил ребенок, закусив губу.

— Танцор не знает слова "боль"! — жестко сказала учительница.

— Что значит 'не знает'? Ирина Михайловна, я не могу! — на глазах девочки выступили слезы.

— Я же вижу, что можешь! — холодным тоном сказала преподаватель. Подойдя сзади (девочка как раз растягивала правую ногу на станке), она обхватила ее за талию и сказала:

— Тянись! — девочка начала тянуть ногу, а когда собиралась вернуться в исходное положение, Ирина Михайловна не позволила этого, продолжая удерживать тело ребенка в том же положении.

— Мне больно! — рыдала Юля, а класс молча наблюдал за этой сценой.

— Без боли не бывает совершенства! Еще тянись, еще! Я не вижу шпагат! Что, судорога? Не страшно — подними носок вверх. Прошло? А теперь еще раз! Чего вы замерли? Вперед!

Странно? Нет, для Ирины Михайловны это было привычное поведение. А это было лишь первое занятие, точнее даже не занятие, а растяжка. Что можно требовать от детей десяти — двенадцати лет? У этой преподавательницы было свое виденье.

— Юлька! Шевели своим жирным задом! Что ты неповоротливая, как корова! — кричала она, когда у того же ребенка что-то не выходило. Нет, она не была хуже остальных детей, просто рано подросла и была выше всех на десять сантиметров, а соответственно тяжелее.

— А теперь battement tendu devant! И... — командовала учительница, а все ученики сменили позицию, чтоб повторять.

Ирина Михайловна могла еще долго измываться над подопечной, но через месяц девочка заболела и временно покинула коллектив. Так прошло несколько лет... Когда Юле исполнилось четырнадцать, она вновь пришла в танцкласс.

— Что ты здесь забыла? — неприветливым голосом спросила преподавательница.

— Я хочу танцевать! — твердо сказала Юля. Еще вчера, дома разразился скандал в ответ на заявление девочки. У нее было уже очень много дополнительных занятий, и танцев в приоритетах родителей не было. Ребенка поддержал отец, и занятия рисованием были сдвинуты в расписании, чтоб успеть все.

— А я на луну хочу, так что теперь делать? Ладно, приходи завтра. Ты понимаешь, что поблажек тебе не будет?

— Понимаю.

— Вот и хорошо. Иди. — Сказала учительница, отворачиваясь и давая понять, что разговор закончен. Ребенок был готов к бою с собой, вот только к войне она оказалась не подготовленной. Последующие месяцы и года стали адом...

* * *

Я вздрогнула, когда в кабинет постучали.

— Войдите! — крикнула я, а на пороге показалась учительница.

— Юлия Николаевна, простите. Такого больше не повторится! — пролепетала она испуганно.

— Конечно же, не повториться — вы уволены.

— Но, но... Вы не можете меня уволить! Меня нельзя заменить!

— Незаменимых людей не бывает. Пишите заявление по собственному желанию, или я найду, за что Вас уволить. — Жестко сказала я. Данное когда-то самой себе обещание не позволяло отступиться.

— Да кем ты себя возомнила?! Девчонка! Ты со своей дырой пропадешь без меня!

— Вот и проваливай из моей дыры! — твердо сказала я, подсунув разозленной женщине листок. Та начеркала несколько строк.

— Расчет и трудовую книжку получишь у Елены Петровны! — сказала я ей вслед. Да, найти ей замену будет непросто — придется пока поработать самой за двоих. Дав объявление в интернете, я устало прикрыла глаза. Как же иногда хочется заснуть и не проснуться... Мне всего двадцать четыре года, а будто вся жизнь пролетела. У кого-то меньше событий за шестьдесят лет происходит, чем у меня,... а ведь и вспомнить нечего... Точнее, нет ничего, что бы хотелось вспоминать...

Достав телефон, я набрала знакомый номер.

— Ась, — попросила я подругу. — Зайди, пожалуйста, ко мне.

С Асей мы познакомились несколько лет назад. Девушка сразу же покорила меня своим оптимизмом. Она никогда не падала духом и всегда улыбалась миру. А свел нас случай....

Когда я оканчивала институт, к нам в группу перевели улыбчивую рыжую девушку — это и была Ася. На одном из отчетных концертов нам не хватило партнеров и, поэтому пришлось выкручиваться. Нет, никто из нас парнем не переодевался, зато совместными усилиями и фантазией у нас получился потрясающий вальс с манекенами. Мы принарядили наших "мужчин" и оттанцевали номер. Не менее удачно была подобрана песня — "А ты такой холодный..." Преподаватели аплодировали стоя. С тех самых пор мы стали общаться. Про дружбу я не говорю — слишком много значит для меня это слово, но хорошо, если есть человек, который поддерживает тебя и может подставить плечо.

— Юлия Николаевна, вы что-то хотели? — рыжая голова девушки просунулась в приоткрытую дверь.

— Ась, сколько я тебя просила? — я устало потерла переносицу.

— Юль, ты так смешно ворчишь, что оно того стоит! — подмигнула мне Ася. — Голова болит?

— Да, сегодня слишком сложный день. Сначала поставщики подвели, теперь хореографа уволила. — Пожаловалась я.

— Я видела — Анька залетела в раздевалку, будто фурия! За что ты ее уволила? — Ася села на стул напротив меня.

— Она разве не объяснила? — я вопросительно подняла бровь.

— Тебе культурную часть разговора передать, или матерную?

— Нет уж — уволь меня от всех этих подробностей! — махнула я рукой. Выслушивать все грязные эпитеты, что были сказаны этой особой, не хотелось.

— Ну, если вкратце, то она тебя ненавидит.

— Ясно. Причина проста — ты бы видела, как она кричит на подопечных! — сказала я, пересказав утреннюю ситуацию.

— Ого! Ты же четко дала ей понять, когда брала на работу, что такое отношение — непозволительно!

— Значит, не слишком четко, раз она так себя повела. Ась, когда за той девочкой придут родители, проведешь их ко мне? — попросила я.

— Конечно! Вот только что ты будешь делать? Ребенок же, небось, нажалуется на учительницу...

— Я понимаю, но оставить без внимания это не могу.

— Почему? Может, родители бы просто забыли об этом инциденте.

— Так нельзя. Это же ребенок! С ним надо говорить! Его надо слушать! Ему надо верить, в конце концов! Неизвестно, какие родители у этой малышки!

— Да ничего с ней не будет.

— Ася, я тебе уважаю, как человека, но сейчас ты меня убиваешь. Как можно быть такой черствой?! Представь себя на ее месте! Тебя унизили, ты пожаловалась, поделилась с самыми близкими людьми, а тебе не поверили! Знаешь, каково это?

— Не знаю! Но и ты этого не можешь знать.

— Ошибаешься, Ася... Ладно, забудь. Просто пригласи мне родителей девочки. — Я устало прикрыла глаза, давая понять, что не хочу продолжать этот тяжелый разговор, а мыслями вернулась в прошлое...

* * *

— Мам, я не могу идти на тренировку! — плакала девочка Юля, когда пришла домой с первого занятия танцами.

— Ты так долго просилась, чтоб я тебя отвела туда! А что теперь? — спросила мать, внимательно глядя на дочь. Нельзя сказать, что девочка росла капризной, но потакать ее прихотям Екатерине не хотелось.

— Я не пойду туда! Она злая! — топнула ногой малышка.

— Жизнь тоже злая! Так что теперь — не жить?

— Мама, она меня обижает! — ребенок в последний раз предприняла попытку достучаться до матери.

— Кать, давай найдем другого учителя? — вмешался в разговор отец девочки.

— А потом ее опять обидят, и я буду нового преподавателя искать? Нет уж — либо сюда, либо бросай танцы! — безапелляционно заявила мать девочки.

— Ну, мам!

— Это мое последнее слово! Тем более студия находится всего в десяти минутах ходьбы от дома. Завтра пойдешь сама на занятия — я не могу отпроситься с работы.

— А папа?

— Он тоже не может. Ты уже большая — сама справишься. — Сказала мать.

* * *

Голос подруги вернул меня в реальность.

— Прости, — тихо прошептала Ася, опустив глаза и выйдя за дверь.

Кабинет был уголком моего уединения. Он хоть и был выполнен в бежевой гамме и строгом стиле минимализма, но это была моя крепость. Здесь ничего на меня не давило, позволяя расслабиться. Встав, я прошла по пушистому ковру — ноги ныли от туфлей на шпильке, но приходилось терпеть. Мне многое приходилось терпеть, но без этого жизнь невозможна. Сегодня я не вела занятий, а поэтому деловой костюм — юбка до колена, пиджак цвета мокрого асфальта и туфли на шпильке были обязательным пунктом.

Остановившись у большого зеркала с нарисованной на нем балериной, я придирчиво осмотрела себя. Стройная высокая девушка с модельной внешностью и параметрами. Для меня мои сто семьдесят сантиметров всегда были проблемой и только теперь я "ношу" их с гордостью и в совершенстве владею своим телом. Расчесав свои черные волосы, длинной до лопаток, я стянула их в хвост. Челка нещадно лезла в глаза — я ее по глупости остригла недавно и теперь никак не могу привыкнуть. Темно-карие, почти черные глаза блестели, а небольшие круги свидетельствовали о недосыпе. Главное маме в таком виде на глаза не показываться, а то все глобальные проблемы по сравнению с маминым "чем ты питаешься, как ты спишь, тепло ли одеваешься" окажутся незначительными.

ГЛАВА 2

В дверь постучали, и зашла женщина лет сорока на вид. За руку она держала девочку, которой пришлось стерпеть утренний эпизод.

— Вы просили зайти? — спросила женщина, попросив девочку подождать за дверью.

— Да, — согласилась я, — Меня зовут Юлия. Вы мама этой малышки? — спросила я.

— Нет, я Екатерина Ивановна, няня Любочки.

— Простите, но я бы хотела встретиться с кем-то из родителей девочки. — Немного разочарованно сказала я. Не хотелось оттягивать не очень приятный разговор, но ведь не могу же я няне объяснять суть инцидента.

— Максим Александрович не может — он очень занятой человек, — кивнула головой женщина, пристально глядя на меня, словно оценивая "противника". На вид ей можно было дать лет сорок, но мелкие морщинки у глаз говорили не только о ее веселом характере, а еще и о дополнительном десятке лет. Короткие темные волосы были аккуратно уложены, а на носу 'сидели' очки в тонкой серебряной оправе.

— А мама Любы? — спросила я.

Кому-то может показаться странным тот факт, что я не знаю ничего о родителях детей, но это так. Анкеты, что у меня хранятся не содержат о родителях ничего, кроме телефона и домашнего адреса. Вся информация, что остается у нас — это личная анкета ребенка, где записывается все от любимых и нелюбимых цветов, до стиля одежды, хронических болезней и противопоказаний.

— Она умерла, — тихо сказала женщина.

— Простите, — я ощутила себя неуютно.

— Ничего, я хозяйку еще застала, а вот ребенок маму только по фотографиям видела, — вздохнула женщина. — Так о чем Вы хотели поговорить?

— Вообще, я думаю, это надо решать с отцом — тут инцидент случился, — начала я. — Преподавательница имела наглость накричать на девочку и я хотела об этом сообщите родителям. Естественно, учителя уже уволили. Так вы передадите? — спросила я. Внезапно мне стало неуютно от предстоящей встречи с отцом.

— Я передам, но думаю, что Максим Александрович захочет узнать подробности. Может, я оставлю Вам его номер, и Вы договоритесь о встрече? — аккуратно спросила женщина.

Сложилось впечатление, что она опасалась гнева начальства. Быстро распрощавшись с женщиной, я вышла на небольшой балкончик, из которого открывался вид на вход в студию танца. На город опускался вечер, и оранжевое солнце садилось за горизонт. Я немного постояла, накинув на плечи шаль, которую мама сплела мне еще в прошлом году. Осень уже полностью вступила в свои права... Эта талантливая художница щедро мазнула кистью по деревьям, окрашивая их в разные цвета: желтый, красный, оранжевый. Еще одна осень, а за нею холодная зима.

Я поежилась от порыва колючего ветра. Даня, один из танцоров, вышел последним, закрыв парадную дверь на замок и отсалютовав мне рукой. Я махнула в ответ. Это был наш небольшой условный знак. Знак, что все в порядке. Только никакое оно не в порядке... Я накинула плащ, выключила свет и вышла, замкнув за собой дверь. Привычный поворот ключа, автоматические движение, шаги. Все будто по кругу...

Подождав маршрутку, я села на заднее сидение, блаженно прикрыв глаза. Скоро я буду дома. Дом... Маленький островок, где меня никто не обидит и, где меня никто не ждет... Вот и нужная остановка. До мельчайших подробностей помню день, когда я съехала.

* * *

— Ты никуда не поедешь! — кричала мама на уже повзрослевшую дочь. Из маленькой Юлечки девочка выросла в симпатичную высокую девушку. Ей едва исполнилось восемнадцать и хотелось свободы. И тут в который раз в жизни девушка проявила характер — она опять настояла на своем. Мать еще долго переживала отъезд единственного ребенка, но влюбленная девушка мало думала о чувствах родителей — ей было не до того. Сначала не до того, а потом стало поздно...

* * *

Не успела я сделать и пары шагов от остановки к дому, как начался дождь. Черт. Еще и зонт забыла! Холодный ветер мигом пробрался под тонкий плащ и не менее тонкий свитер, и я ускорила шаг, храня слабую надежду на то, то не успею простыть. Это у меня быстро — едва небольшой холод и ОРВИ обеспечено. Придерживая поднятый воротник, я практически бежала к дому. Оставалось всего несколько метров, как меня отвлек писк. От неожиданности я остановилась и принялась оглядываться по сторонам. Уже практически стемнело, и фонари отбрасывали тени. Зябко поежившись, я уже было решила, что писк был лишь плодом моего воображения, но в полутемном углу мне почудилось какое-то шевеление. Преодолевая страх, я сделала несколько шагов, а писк повторился.

Подсветив телефоном, я увидела котенка. Его шерстка была вся в грязи и крови, а глаза испуганно расширились. Увидев меня, он жалобно мяукнул и уставился, не мигая. Мое сердце сжалось от боли. Это каким извергом надо быть, чтоб выбросить маленького котенка на улицу?! Быстро подняв его, я прижала к себе, чтоб хоть как-то защитить от ветра. На моем светлом плаще сразу же появилось пятно, но это было неважно. Осторожно я понесла свою дорогую ношу в подъезд. А ведь еще неизвестна причина кровотечения! Котенок не сопротивлялся, доверительно прижавшись ко мне. Немного помедлив, прежде чем зайти к себе, я позвонила в соседнюю дверь.

— Кого там черти принесли? — раздался недовольный мужской голос, после чего зазвенел замок, и показалось недовольно лицо соседа.

— Валер, помоги, — попросила я мужчину.

— Вот почему, как только что, так сразу же Валера? Не могла, что ли, в полотенце хоть раз прийти с той же просьбой? — пробурчал мужчина, пропуская меня во внутрь.

— Потому, что Данка тебя за подобное из дома выгонит. Кому тогда нужен будет бездомный ветеринар? — спросила я. Эта супружеская пара были единственными соседями, с которыми я общалась.

— И почему ты каждую зверушку ко мне тащишь? — продолжал возмущаться сосед, осматривая лапку котенка. Малыш смотрел на "дядю" с опасением, но не вырывался.

— Это только второй раз! — возмутилась я. Дело в том, что два года назад возле студии я нашла кота. Исхудавшего, облезлого кота малышня загнала в угол, и один из них уже замахивался для удара, когда подоспела я. Дома я отнесла его Валере, который провел тщательный осмотр. Оказалось, что найденышу года два и прививки все на месте, что склоняло к смысли о том, что хозяева или потеряли любимца, или умерли и тот сбежал. Дома я назвала его Пушком, глядя на остатки некогда белой с рыжими пятнами шерстки. Он приятно удивил меня манерами и неприятно капризами по поводу еды. Нет, пока он не отъел бока, то уплетал за обе щеки все, что можно, а потом начались возмущения. Он требовал внимания, которого я не могла ему дать, пропадая на работе и встречал каждый вечер с таким выражением морды, будто я не с работы задержалась, а месяц отсутствовала. Решение было принято практически мгновенно — я отвезла Пушка к маме. Нет, я не избавилась от него, просто ей поддержка требовалась больше, чем мне. Теперь они души друг в друге не чают.

— Юль, а потом опять к маме отправишь? — спросил Валера, обрабатывая лапку котенку. Он быстро нашел причину кровотечения и устранил его. Если в семейной жизни он был обычным мужчиной лет тридцати, любящим пиво и телевизор, то с животными он вел себя, как настоящий профессионал.

— Не знаю, но пройти мимо него я просто не могла. Не имела права, — устало покивала я головой.

— Мать Тереза ты, Юлька, — улыбнулся Валера, закончив делать прививку. Котенок уже освоился и в ответ обижено мяукнул и попытался цапнуть своего мучителя, но Валера, наученный опытом, ловко увернулся и погрозил пальцем.

— Все, можешь забирать пациента.

— Как он?

— Скорее жив, чем мертв. Да шучу я. Все в порядке. Лапку я перевязал — он ее где-то потянул и оцарапал. Завтра зайду, чтоб сменить повязку. Ему где-то полтора месяца, так что дуй в зоомагазин за продуктами и лотком, — Валера вручил мне комочек. Котенок обнюхал мои руки и доверчиво устроился на них.

— Валер, ну как я его оставлю? — я кивнула головой на котенка, состроив жалобною "мордочку".

— Ладно, съезжу. Твое счастье, что Данка у мамы сегодня, а то...

— А то бы мы тебя в два раза быстрее уговорили!

— Не уговорили бы!

— А если бы твоя супруга в довесок кило клубники потребовала? — хитро прищурилась я. Дело в том, что супруга соседа находилась на пятом месяце беременности, заставляя мужа мотаться за различными вкусностями практически круглосуточно.

— Тогда бы полетел на крыльях! Пиши, что тебе нужно, а я добавлю еще парочку от себя, — сказал Валера. Получив список, он закрыл за нами дверь, предварительно дав указания по поводу мытья котенка, и отправился в магазин.

Оказавшись дома, я выдохнула, ощутив защищенность родных стен. Котенок сидел у меня "за пазухой" и рассматривал все с огромным интересом. Почесав пушистика за ушком, я, так и не раздевшись, рассмотрела его. Наличие первичных половых признаков свидетельствовало о том, что предо мной мальчик.

— Ну что, желтоглазый? Как тебя назвать? — спросила я, заглянув в испуганные, но не менее любопытные глазища. Котенок в ответ жалобно мяукнул, будто отвечая "не знаю". С такими темпами и в палату к Наполеону можно, но меня это мало волновало...

— Ишь, какой ты грязный! Замурзанный! — поставила я котенка на пол, легонько подтолкнув. Малыш сделал пару шагов и застыл, рассматривая новый мир, окружающий его.

— Точно! Замурзанный! Будешь Мурзиком! Согласен? — спросила я, раздевшись. Мурзик на имя согласился, о чем известил меня еще одним мяу, но уже более бодрым.

— Пошли, горе мое. — Сказала я, подняв питомца и неся на руках его в комнату. Недавний ремонт радовал глаз — я полностью преобразила свои двухкомнатные хоромы, чтоб ничто не напоминало о прошлом. Вся квартира выполнена в спокойных тонах с минимумом мебели. Светло-бежевая спальня с широкой кроватью, большой шкаф с зеркалом до пола и пара прикроватных тумбочек. Летящий тюль и тяжелые портьеры, чтоб в выходные можно было отоспаться. В гостинной во всю стену у меня фото ночного Нью-Йорка. Люблю этот город — он многому меня научил...

* * *

— Дочь нельзя так! — просила мама Юля, глядя, как дочь складывает чемодан.

— Что нельзя? — отвлеклась девушка, взяв в руки косметичку. Она, выиграв конкурс, собиралась с партнером на три месяца за океан. Когда американская мечта была уже в кармане, думать ни о чем не хотелось.

— Ну, вот так! Одна за океан!

— Я не одна! — выкрикнула девушка.

— Это ты о своем Артемке печешься! О себе подумай! Он использует и бросит тебя!

— Он не такой! — возмутилась Юля, а мать лишь покачала головой, с осуждением глядя на дочь. Такая взрослая и такая беспечная... Она осознает свою ошибку, но будет уже поздно, чтоб что-то менять.

* * *

Из воспоминаний меня вырвал телефонный звонок.

" I'm alive, I don't wanna die, I don't wanna waste another day, Or night, I know there's something more, Than what we're living for" — пел недавно приобретенный огрызок. Ощутив укол совести, я взяла трубку. Черт! Совсем из головы вылетело позвонить маме!

— Да, мам? — как можно бодрее отозвалась я, стараясь не добавлять самому родному человеку хлопот обо мне.

— Юль, что случилось? Почему ты не позвонила, как пришла домой? Я же волнуюсь! — услышала я обеспокоенный голос мамы.

— Нет, мам, все в порядке. Просто задержалась немного, — попыталась успокоить я ее, но где там. В последнее время чувство беспокойства за меня, единственного ребенка, достигло апогея, а все из-за болезни, перенесенной в детстве.

* * *

Девушка не из-за обычной простуды оставила танцы — это была вынужденная мера. После недели изнурительных тренировок ребенок не смог встать с постели, жалуясь на недомогание.

— Юль, как ты? — спрашивала Екатерина Сергеевна, проверяя лоб бледной дочурки. Девочка была мокрая от пота, хотя температуры не было. Причины понять никто не мог. Упадок сил, головокружение и сдавливающая череп боль в висках. Обычная мигрень? Врач скорой разводила руками, предлагая сделать укол и дать таблетку. Уже вечером стало ясно, что ничего не помогает, а к головокружению добавилась тошнота и рвота. Екатерина Сергеевна, причитая, ходила по комнате, глядя, как ее маленькая дочурка уснула. Но и это не приносило ей облегчения. Невзирая на отсутствие температуры, ребенок метался в бреду, то зовя кого-то, то пытаясь спрятаться. Врач, что приехал вновь, оказался весьма недоволен повторным вызовом и напичкал ребенка таблетками уже от отравления, уехав вновь.

— Юль, может ты поешь, хоть немного? — просила мама у дочери, что, проснувшись, смотрела в потолок. Уже вторые сутки этот ад не прекращался, а женщина не знала, что ей делать с этим. Ее лица коснулась мертвецкая бледность, и появились синяки под глазами. Девочка приняла попытку встать, но голова закружилась с удвоенной силой, а ее тело вновь скрутил рвотный позыв. Организм, не получив достаточного количества еды, принялся перерабатывать сам себя, пошла желчь. Отец девочки был срочно вызван из командировки и гнал машину что было мочи, но не успевал. Вызвав скорую, Екатерина Сергеевна собрала кое-какие вещи и побежала вслед за врачом, который нес на руках ребенка.

'Специалисты' оказались отличные. Не хочу наговаривать на нашу медицину, но как назвать врача, который ждет взятку, чтоб начать реанимировать ребенка. А девочка тем временем балансировала на грани жизни и смерти. Промедление в десять минут могло иметь летальный исход. После промывания желудка и нескольких капельниц, когда женщина уже не знала, какого Бога молить о спасении дочери, Юля медленно пошла на поправку. Отец уже не знал, что ему думать, пока мчался домой, а выдохнул спокойно только тогда, когда жизни дочери ничего не угрожало.

Выписка была скорой — всего неделя и ребенок оправился, практически избавившись от головных болей и слабости, но тут родителей ждал новый ад — предварительный диагноз внутренне черепное давление в довесок к проблемам с сердечной мышцей. В центре нейрохирургии ожидая очереди у врача, Екатерина Сергеевна постарела на десять лет. Ожидание... что может быть хуже? Хуже, это когда не остается веры в лучшее, а надежда еще была. Ребенок еще не понимал всей серьезности ситуации, поэтому тихо сидел, читая какую-то книжку.

К радости родителей диагноз не подтвердился, но нагрузки на сердце предложили убрать. Так, казалось, умерла одна мечта. Мечта танцевать. Проведя два месяца в больнице, на обследованиях, на домашнем лечении, девочка пыталась не отставать о школы, мечтая получить золотую медаль, а мама усердствовала, чтобы дочь не перемерзла, не переучилась, превратив все это практически в идею 'фикс'. Болезнь миновала девушку, но от чрезмерных переживаний родителя хотелось лезть на стенку.

* * *

Заверив маму, что со мной все хорошо, я одета и сыта, я умолчала о найденыше, не зная, как она воспримет эту новость. Выслушав жалобы о здоровье и кое-что обсудив, я попрощалась, пообещав забежать в гости на выходных.

Достав из шкафа полотенце, я отправилась в ванную и, усадив ничего не понимающего котенка на стиральную машинку, намочила кусочек махровой ткани и принялась оттирать грязь. Валера разрешил лишь стереть грязь, попросив отложить купание на завтра. Мурзик стоически сносил издевательства, изредка пытаясь цапнуть меня лапой. Один раз это ему удалось, и я удостоилась парой царапин.

Сосед-ветеринар не заставил себя долго ждать и притащил все нужное. Налив котенку молока, я соорудила для него небольшой 'столик' на полу кухни и поставила возле своей постели корзинку с подушкой. Мурзик, выпив молока, обнюхал приобретение и, утвердительно мяукнув, полез спать, предварительно умывшись.

ГЛАВА 3

Проснулась я от ощущения чего-то мягкого и пушистого.

— Привет, Мурзик, — поздоровалась я улыбнувшись. Котенок сонно открыл глаза и закрыл. Потянувшись, я встала, осторожно откинув одеяло. Умывшись и почистив зубы, я пошла на пробежку. Организм, привыкнув к этому темпу жизни, поднимал меня сам каждое утро в шесть. Одев спортивный костюм и кеды, я всунула в уши наушники и вышла из дома.

К сожалению специально оборудованного стадиона вблизи не было, зато был небольшой парк. Вот именно к нему я и побежала. Только я, музыка и одиночество.

Сосредоточившись на правильном дыхании, я практически перестала смотреть по сторонам. Вот я на дороге. Еще пара метров и парк. Визг тормозов и я замираю перед бампером какой-то машины. О марке сказать не могу — блестящая и иностранного производства. Водителя не было видно за тонированным стеклом, но степень его злости был понятен — машина сигналила не переставая. Согнав оцепенение, я забежала в парк. На автомате сделав еще с десяток шагов, я остановилась. Сердце выскакивало из груди. А если бы водитель не притормозил? Если бы не успел. Стук сердца отдавался в ушах, а перед глазами начало темнеть. Обернувшись, я увидела, как машина скрылась за поворотом. Сегодня судьба оберегает меня ,но будет ли она столь благосклонной завтра? Или это она расплачивается со мной за плохое отношение в прошлом? Немного побродив в по парку, я пошла домой. Чувство отрешенности от всего не проходило.

Сделав себе кофе, дрожащими руками, я взяла визитку. Прелесть быть начальницей в том, что не надо нестись, сломя голову в девять утра на работу. Да и занятия в основном у ребят во второй половине дня.

— Максим Александрович, значит. Посмотрим... — протянула я, погладив котенка, который удобно устроился на моих коленях.

Прокашлявшись, я набрала номер и принялась ждать, когда папа моей подопечной возьмет трубку.

Всегда ощущая волнение, разговаривая по телефону. Нет, близкие друзья и мама не в счет. Это скорее психологическая особенность могу организма — едва я слышу незнакомый голос невидимого собеседника, начинаю нервничать, теребить край скатерти, грызть ногти, ходить по комнате.

— Алло, — послышался усталый голос в трубке с небольшой хрипотцой.

— Ем, — 'проблеяла' я. Все слова вылетели из головы, едва я услышала этого раздруженный голос.

— Ну, чего вы молчите? Говорите! У меня нет времени на всякие глупости! — воскликнул мужчина, но я бросила трубку. Испугалась. Словно девчонка! Поругав себя, я решила все-таки не переносить этот разговор на другой день.

Одев джинсы и свитер, я накинула кожаную курточку и вышла из дому, сжимая в руке визитку, на которой был заветный адрес.

* * *

Офис "Городстрой Инт" встретил меня тишиной. Охранник после недлительных уговоров пустил меня, указав дорогу к начальнику. Скорее всего "по личному делу" девушки к руководству этой большой строительной фирмы приходили часто, поэтому путь в кабинет был свободен.

— Здравствуйте, чем я могу Вам помочь? — приветливо улыбаясь, встретила меня секретарь. Девушка с короткими черными волосами в классическом костюме отлично вписывалась в роскошный и в то же время не вычурный интерьер приемной. Светлые стены, большой стол с монитором компьютера, черное кожаное кресло и небольшой диванчик из такого же материала.

— Добрый день, — поздоровалась я, — мне нужен Максим Александрович.

— По какому вопросу? — уточнила секретарь, глядя на меня сквозь прозрачные стекла очков в золотой оправе.

— По личному, — сказала я, решив не вдаваться в подробности.

— Простите, но он сейчас занят. У Максима Александровича совещание, — быстро проговорила девушка. То, как она отводила взгляд, свидетельствовало о том, что она врет.

— Что ж, я подожду! — решительно ответила я, опустившись на диван. Времени много у меня не было, но дела я предпочитаю заканчивать одним махом. Девушка уже хотела начать то ли возмущаться, то ли выпроваживать меня, но судьба распорядилась иначе.

— Светочка, ну вы представляете что за день? Я скоро с ума сойду! — из кабинета донесся приятный мужской голос с возмущенными нотками. — Заказчики опять балуют!

Диван, на котором я сидела, стоял как раз за дверью. Когда она открылась, обладатель голоса подошел к секретарю. Девушка безмолвными жестами принялась сигнализировать шефу, что в комнате они не одни, но тот не обратил на эти жесты никакого внимания.

Решив не давать о себе знать, я сидела, молча рассматривая мужчину. На вид ему можно было дать около тридцати. Высокий, стройный брюнет в стильном деловом костюме. Профиль его лица был безупречен — прямой нос, легкая небритость, темные глаза. Пока я завороженно смотрела за ожившим идеалом, слушая его обволакивающий голос, он продолжил возмущаться:

— Что за день? То какие-то ненормальные под колеса машины летят, то по телефону маньячки достают! Может, пора номер поменять?

— Максим Александрович, у вас посетитель! — прекратив жестикуляцию, сказала секретарь, указав на меня кивком головы.

Мужчина развернулся, окинув меня безразличным взглядом, но уже спустя секунду в нем появилась ярость.

— Вы?! — выкрикнул он.

— Что я?

— Вы меня преследуете? Сначала под колеса кидаетесь, а теперь в офис приходите! Вроде симпатичная девушка! Чего вам неймется? — крикнул мужчина, схватив за руку и буквально затащив в кабинет.

— Что Вы себе позволяете?! — возмутилась я

— Я?! Это Вы меня преследуете! Еще Вы звонили мне! Я узнал Вас по голосу! — кричал мужчина, размахивая руками. Сделав шаг назад в целях самосохранения, я ответила:

— Простите великодушно, что позвонила Вам! Следующий раз я уточню вменяемость абонента у секретаря!

— Видите! Вы говорите, что не преследуете меня, а уже заявляете про следующий раз! Скажите на милость, зачем было звонить и молчать в трубку? — в гневе мужчина был просто восхитителен, а вот если бы еще кричал он не на меня, цены б ему не было. Параноик!

— Молчать? Да Вы слова не давали мне вставить! — крикнула я в ответ.

— А не стоило что-то невнятно мычать! У меня нет времени выслушивать каждого! — отмахнулся Максим Александрович.

— Ах, мычать? — меня аж трусило от злости, но мужчина это не заметил.

— Да, сначала Вы под колеса кидаетесь, потом звонками надоедаете, а теперь сюда заявились!

— Не кидалась... — замолчала я на полуслове, вспомнив утренний эпизод.

— Вот видите! — моей заминки ему хватило, чтоб вновь начать бросаться беспочвенными обвинениями.

— Это не я под колеса кидаюсь, это Вам следует лучше по сторонам смотреть! — огрызнулась я, чтоб хоть как-то себя оправдать.

— Я смотрю! Ладно, оставим это — все равно вы найдете, как выкрутиться! — возмутился мужчина, рывком сев в кресло.

— Я не выкручиваюсь! — удивленно округлила я глаза!

— Ага! Вот только оскорбленную невинность тут строить не надо! Насмотрелся! — сказал мужчина уже более спокойно.

— О чем Вы вообще говорите? — я все еще не верила, что он вот так просто сравнял меня с землей, раздавил, будто букашку, беспочвенными обвинениями.

— Говорите, что вы хотели — у меня нет времени! — раздражительно бросил мне мужчина.

— Я Вас не преследую — я директор школы танцев, которую посещает Ваша дочь! И если вы найдете время, то я хочу обсудить с Вами один инцидент! — жестко сказала я, с вызовом глядя в глаза мужчины.

Закончив, я развернулась и ушла. Я его еще выслушивать буду! Буквально влетев в маршрутку, я села на свободное место и достала зеркальце — блестящие глаза, красные щеки. Дрожащие руки выдавали степень моей злости. Какое он имел право накидываться на меня с обвинениями??

Дорога до студии прошла практически незаметно — все мои мысли занимал один кричащий идиот.

— Юль, ты чего сегодня так рано? — встретил меня окрик Аси.

— Приветик, да вот решила разомнутся, — решила я не вдаваться в подробности, — а ты чего?

— У меня перерыв между группами. Должна была пара прийти, чтоб им на свадьбу танец поставить, но у них что-то не вышло, — пожала плечами девушка.

— Ладно, я переодеваться, — сказала я и уже собиралась идти, но зоркий глаз Аси не дал мне слукавить.

— А чего ты на взводе такая? — прищурилась девушка, взяв меня за руку.

— Тебе показалось, — передернула я плечом.

— Да тебя трясет всю! Пошли — я чайник поставлю! — потянула меня девушка в небольшую комнату за раздевалкой, где стояли небольшой столик и диванчик

— Я не люблю растворимый кофе! — попыталась возмутиться я.

— А тебе его никто и не предлагает, — подмигнула мне девушка, усадив на диван, — у меня есть потрясающий ромашковый чай!

— Звучит невкусно! — поморщилась я, представив вкус этого напитка без сахара.

— Я тебе конфетку дам! — пообещала Ася.

— Угу, и дополнительные килограммы со мной! — проворчала я.

— Вот и будет тебе время сбросить их у станка! — заговорщики прошептала девушка, вручая мне чашку и обещанную сладость.

— А ты хороший парламентер! — согласилась, вздохнув.

— Я знаю! Так что у тебя стряслось? — приготовилась слушать Ася. Вздохнув, я начала свой рассказ.

* * *

— Ситуация... — протянула Ася, когда я замолчала.

— Ага.

— И что он прям с порога кричать начал?

— С порога. Я даже слово не успела вставить! — возмутилась я, вспоминая недавний инцидент в кабинете.

— Ты не успела? Не смеши меня!

— Ну ладно, пару раз мне удалось его перебить, за что меня этот индюк напыщенный обозвал оскорбленной невинностью!

— А он мне определенно нравиться! — рассмеялась Ася.

— Да ну тебя! — сказала я, ни капли не обидевшись. В последнее время характер закалился до такого предела, что со мной боялись спорить. Может, именно поэтому крик мужчины выбил меня из колеи.

— Ладно, неудачно пошутила. Ты уже отошла? Или еще чайку? — улыбнулась Ася.

— Нет, спасибо — иначе я лопну. Я уже успокоилась, так что спасибо тебе! — отмахнулась я. Сейчас, после того, как я поделилась эмоциями с девушкой, меня перестало трясти от злости.

— Обращайся — из меня не только советчик хороший, но и жилетка неплохая!

— Я помню, — тихо сказала я, — я пойду, разомнусь перед занятиями, — добавила, вставая.

— А где у тебя занятия?

— У маленьких, где Анна Ивановна была.

— Так у них же Толя должен быть временно?

— Должен. У него что-то случилось, вот я и забрала себе группу, — пояснила я.

— Ясно тогда. А я журнал полистаю — все равно еще нескоро занятие.

Переодевшись, я закрылась в пустом танцклассе. Растяжка не заняла много времени — всего полчаса прежде, чем я почувствовала приятную усталость в мышцах. Тело автоматически выполняло движение, пока мыслями я витала где-то далеко. Хотя почему далеко? Мысленно я вспоминала потрясающие карие глаза, которые метали искры, а ведь они могут и быть теплыми... Додумать мысль я не успела — одного взгляда на часы было достаточно, чтоб увидеть, что мне пора на урок. Занятие в группе, которую вела Анна Ивановна.

— Добрый день! — поздоровалась я, зайдя в класс. На мне были одеты черные непрозрачные лосины, белая туника с коротким рукавом и пуанты.

— Добрый день, — слаженным хором ответил мне хор детских голосочков.

— Меня зовут Юлия Николаевна, — представилась я, но понимая, что запомнить ребятам такое будет сложно, добавила, — Но вы можете звать меня Юлей.

— Юля, а где Анна Ивановна? — вперед вышел мальчик лет десяти с серьезными голубыми глазами.

— А вы по ней соскучились? — спросила я у ребят.

— Ну... — протянули дети.

— Только честно, — попросила я, подарив им добрую искреннюю улыбку. Всегда любила детей — они похожи на лучики света, что еще неиспорченны жизнью. Вот только они не терпят фальши, впитывая все, как губка и с легкостью отличая правду ото лжи.

— Неееет, — закивали маленькие ученики, с доверием глядя мне в глаза.

— Тогда обрадую вас — она здесь больше не работает. Временно я ее заменю, пока буду искать нового учителя. Хорошего, — сказала я, продолжая улыбаться.

— Ураааа! — меня буквально оглушил радостный крик ребятни, а на сердце потеплело.

— Рано радоваться — урок начинается. Приступим? — сказала я, призвав учеников к тишине и начала занятие. После растяжки, в процессе которой я хвалила деток и показывала, как правильно нужно выполнять то, или иное движение, было изучение новых движений. Где-то неуклюже, где-то смешно и по-детски серьезно они схватывали все на лету, пытаясь повторять за их кумиром, которым на недолгих два часа стала я. И это было неподражаемо! Видеть блеск в глазах маленьких, но уже таких взрослых людей, и чувствовать, что ты им нужен, что они слушают тебя, желая наследовать, повторять, стать лучшими.

Они старались. Не знаю, просто для меня, или же это их ежедневные усердия, но среди них выигрышно смотрелась Люба. Хвалить ее больше всех я не хотела — это непростительно, когда говорят, что все молодцы, но вот кто-то был неподражаем, но для себя выделяла. Она внимательно слушала все, что я говорю, иногда закусывая губу от усердия. Этим она напомнила мне меня... то же упорство, та же усердность, то же рвение стать лучшей...

— Спасибо всем. Вы просто молодцы! — сказала я, когда все поклонились — это небольшая традиция по окончании урока.

— А Вы к нам еще придете? — спросила Люба, гладя на меня едва ли не с немым обожанием. Сердце сжалось от боли за малышку. Она лишена материнской любви, отец тоже не балует ее вниманием, а тут еще и учительница была такой, что впору было нажаловаться на нее хоть няне, а она молчала... Молчала и терпела...

— Конечно! — заверила я ее и, попрощавшись, вышла. Спустя пару минут я поймала себя на мысли, что продолжаю улыбаться, вспоминая лица детей. Чужих детей...

Идеальный паркет, зеркало во всю стену, музыка и я... Идеальное сочетание.

Теперь можно и душу отвести. Подойдя к музыкальному центру, я поставила одну из моих любимых композиций. Первые ноты и взрыв эмоций. Я не человек, я тугая струна, готовая взорваться в танце. Вкладывая в каждое движение всю свою энергию, я прикрыла глаза. Меня нет, есть только музыка...

С последними аккордами я вернулась в этот мир. Мир, в котором приходиться сталкиваться с жестокой реальностью. Мир, в котором все бренно и все мимолетно.

Так учил меня Федор Иванович, мой учитель. А ведь всего этого могло и не быть...

Я уверенно готовилась к поступлению в университет на специальность менеджмент, посещая дополнительные занятия. Я хотела поставить на таком хобби, как танцы большой крест... Все перевернула злость. Одной фразы было достаточно, чтобы я едва не угробила свою жизнь. Хотя зачем фраза? Этому человеку достаточно одного взгляда, чтобы сравнять тебя с землей, показать, что ты ничтожество.

* * *

— Все молодцы! Танец готов к выходу на большую сцену, — Ирина Михайловна удовлетворительно кивнула, оглядев результат своего труда. Конечно же своего — ведь она столько труда вложила в танцоров, столько времени 'убила' на поддержки и сложные па.

— Урааа! — танцоры начали обниматься, приветствуя друг друга с отличным финалом. Когда получаешь результат, то изнурительные тренировки уже не кажутся такими изнурительными.

— Да, практически все превосходно, но есть несколько замечаний. Катюш, улыбайся побольше, Викусь, не забывай про выворотность стоп и прямую спину. Ну и, Юлия, какая ты тяжелая! Ты поправилась? — учительница смерила девушку брезгливым взглядом, заставляя ту втянуть живот.

— Вроде нет... — протянула девушка, вспоминая, что ее вес еще вчера был 52 при росте сто семьдесят.

— Саш, ну скажи, она ведь потяжелела? — проворчала Ирина Михайловна, обращаясь к партнеру девушки.

— Нет, такая же легкая как пушинка! — улыбнулся парень, для наглядности подняв девушку и пару раз подбросив вверх.

— Почему же ты ноги едва переставляешь? — продолжала вычитывать ученицу женщина.

— Она, наверное, устала, — предположил все тот же Саша, которому было жаль девушку. Казалось, что учительница специально взъелась на девушку, придираясь ко всему.

— От чего интересно? Ну да это не важно. Когда вы заходите сюда, все мысли должны оставить за дверью класса. Урок окончен — завтра и послезавтра вы отдыхаете, а в четверг в то же время, — сказав это, Ирина Михайловна удалилась.

— До свиданья! — крикнула группа ей в след, на что она лишь безразлично махнула рукой.

Переодевшись, Юлия вместе с остальными девушками спускалась по лестнице. Ощущение общей усталости было ничто по сравнению с чувством, когда боишься не "попасть" на очередную ступеньку из-за дрожи в ногах. А ведь завтра будет все болеть... Болеть так, что девушка предпочтет просидеть все перерывы в классе, лишь бы лишний раз не спускаться с четвертого этажа на второй...лишь бы вновь не чувствовать адскую боль забитых и растянутых мышц.

Девять часов, а ведь вечер еще только начинается... Быстро решив задачи по математике и грамматические упражнения по английскому, Юлия села за основной кошмар этого дня — историю. Завтрашняя контрольная работа внушала девушке страх — устный опрос, двенадцать различных вопросов по теме из ста страниц, двенадцать возможных баллов для такой нужной пятерки, ведь она должна быть лучшей.

На часах двенадцать, а девушка продолжает пытаться запомнить хоть что-то из пройденного... Восемьдесят семь дат, множество событий и персоналий и так мало времени...

Через полчаса она сопела, положив книжку рядом. Укрыв дочь пледом, Екатерина Сергеевна забрала книжку и выключила свет. Она давно поняла, что дочь выросла, но перестать опекать ее попросту не могла.

ГЛАВА 4

С последними аккордами я замерла, будто освобождаясь. Вообще замечательная вещь эмоции. Иногда они бьют через край, они раскрашивают нашу жизнь в разные цвета, а иногда они уходят. Отдав все танцу, я ощутила усталость.

— Кхехем, — раздалось покашливание, от которого я вздрогнула и резко развернулась. Развернулась, чтоб встретиться с карими глазами, которые не покидали мои мысли вес день. Первое, о чем я подумала, было то, что это лишь игра моего воображения, но бархатный тембр Максима Александровича развеял все сомнения:

— Простите, мне сказали, что я могу найти вас здесь? — спросил мужчина. Даже сквозь полумрак, царивший в комнате, я разглядела его улыбку.

— Нашли, что дальше? — язвительно спросила я, взяв полотенце и промокнув им шею.

— А Вы всегда такая язва?

— Нет, это защитная реакция от хамов, — пожала плечами я.

— Хамов? Но я же Вам не хамлю — я пришел с добрыми намерениями, — тепло ответил Максим Александрович. Образ мужчины, что сейчас стоял передо мной, кардинально отличался от того, что я видела утром. Если тогда от него так и веяло властью и злостью, то сейчас это был человек, что нес на плечах слишком тяжелую ношу.

— Я к Вам тоже приходила с хорошими намерениями, — ответила я, отвернувшись. Я все еще была очень зла на него.

— Я пришел с извинениями, — ответил Максим Александрович, протянув букет, который держал за спиной. Надо же, я и не заметила...

— Извинений мало — вы меня едва не убили, а затем оскорбили, — тряхнула головой я, протиснувшись между мужчиной и дверью.

— Это Вы бросились мне под колеса! Хорошо, что я среагировать успел! — возмутился мужчина.

— Опять вы начинаете? А говорите, что извиниться пришли, — укоризненно посмотрела я на неожиданного посетителя.

— Извинятся, — нахмурил брови мужчина, — это Вам. — Сказа он и буквально впихнул мне в руки букет и перегородил рукой дорогу.

Пару секунд мы смотрели друг на друга — мои карие глаза метали искры и его карие, что были теплыми, со всеми оттенками золота смотрели с интересом и озорным огоньком. Играетесь со мной, Максим Александрович? Не знаю, сколько могла продолжаться эта игра взглядов, но тут 'ожил' телефон мужчины, сообщая о входящем вызове. Чертыхнувшись, Максим (как я его уже назвала мысленно) взял трубку. Из короткого разговора я ничего не поняла, но фраза 'сейчас буду' меня вдохновила.

— Послушайте, — сказал мужчина, обращаясь ко мне, но я его оборвала. Один раз он уже испортил мне настроение сегодня — второго раза не будет.

— Нет, мне надо в душ. А вот веничек себе оставьте! — фыркнула я, буквально впихнув букет мужчине, и пошла в сторону раздевалки. Закрыв за собой дверь, я разделась и зашла в душ. Здесь, намылив на тело ароматным гелем для душа, я смогла расслабиться, сбросив тяжелый груз трудного дня. Может, я слишком жестко себя вела с этим мужчиной? Ведь он искренне говорил... Вспоминая его фразу про оскорбленную невинность, я вновь вскипела праведным гневом, но сразу же ощутила укор совести — нельзя так к людям. Решив позвонить Максиму Александровичу завтра, я подсушила волосы феном и оделась. Взгляд на часы — шесть часов. Припоминая, выкинула я визитку мужчины, или нет, я вышла из раздевалки.

Не увидев никого кроме нескольких учителей и детей, которые спешили домой, я ощутила легкое разочарование. А чего я, собственно ждала? Того, что он отбросит все дела и будет ждать?

Возле кабинета меня ждал сюрприз — в ручку двери был воткнут тот злополучный букет. Вынув его, я зашла в комнату. И там, прислонившись к стене, я вдохнула аромат цветов. Девять роз потрясающего темно-красного цвета... любимые...

Осознав, что уже пару минут я стою с глупой улыбкой на лице, я отложила букет и начала одеваться. Котенок! Как же я могла о нем забыть? Схватив сумку и накинув куртку, я выбежала из офиса.

ДАЛЬНЕЙШИЙ ТЕКСТ НЕ ВЫЧИТАН! МОЖНО КИДАТЬСЯ ТАПКАМИ

* * *

— Мурзик, ты здесь? — позвала я котенка, открыв дверь. Секунда и вот он стоит возле меня, сонно жмурясь.

— Ты спал, моя радость? — спросила я, а в груди разлилось приятное тепло от понимания, что дома меня кто-то ждет. Сняв куртку, я взяла маленький комочек на руки.

— А с глазиком что у тебя? — спросила я, увидев, что Мурзик неестественно мружил левый глаз. Без медицинского образования понять ничего было нельзя, поэтому я, закрыв дверь, понеслась к Валере. После второго звонка я увидела испуганную физиономию соседа.

— Валер, что с тобой? — спросила я, видя, как глазки соседа испуганно бегают. Любовницу привел в отсутствие жены?

— Тебе что-то срочное? — спросил мужчина, проигнорировав мой вопрос.

— Угу, у Мурзика что-то с глазом. Глянешь? Что ты такой испуганный? Где Дана? — Валера отошел назад, давая мне войти.

— Проходи в кабинет — сейчас гляну, Дана на кухне.

— Вы что поругались? — удивилась я.

— Нет, хуже, — доверительно прошептал сосед, кивнув в сторону кухни. Хуже ссоры с женой для соседа было только одно.

— Ой, Юлечка! Это ты? — до нас донесся приторный голос Инги Витольдовны, матери Даны и по совместительству любимой тещи Валерочки. Нет, любимой она была не позову сердца, а по принуждению. Как можно принудить тридцатилетнего мужчину ростом метр девяносто и не хилого телосложения? Очень просто — против 'ста восьмидесяти килограммов сплошного счастья', как именовал Валера тещу за глаза устоять невозможно.

— Здравствуйте Инга Витольдовна, — поздоровалась я, улыбаясь.

— Юлечка, сколько я просила тебя называть меня Ингой! Не такая я уже и старая! — состроила обиженное выражение лица женщина, перешагнувшая через пятидесятипятилетний рубеж. — Рассказывай, как у тебя дела? — принялась расспрашивать она, пока Валера забрал кота и ушел подальше. Улыбаясь, я отвечала на вопросы, изредка кивая головой, когда Инга Витольдовна жаловалась на что-то, точнее кого-то — своего любимого супруга, а перед глазами стояла сцена нашего знакомства, что произошло год назад.

* * *

Захватив подарок, Юля закрыла дверь и поспешила к Дане. У девушки сегодня был день рождения, и Юля обещала помочь той с приготовлениями.

— Юльк, привет! — поздоровался Валера.

— Привет. Где именинница? Гости еще не пришли? — с улыбкой спросила девушка, поздравив соседа с днем рождения супруги.

— Дана — на кухне, проходи! А гостей еще почти нет, — ответил Валера, как-то странно дернувшись при упоминании о гостях, но Юля не обратила на это внимания, прошествовав в кухню

— Данка, с праздником тебя! — воскликнула девушка и принялась обнимать подругу, упуская стандартный эпизод дерганья ушей.

— Ой, ты помогать пришла? — Дана, дождавшись утвердительного кивка, выдала Юле нож и овощи для салата. Так, тихо переговариваясь, они заканчивали приготовления.

— Валер, открой горошек! — крикнула Дана. Валера поспешил на зов и принялся исполнять священный супружеский долг — искать открывалку.

— Ой, я же сломала его на прошлой недели! — вспомнила Дана, стукнув себя по лбу.

— Может, мы как-то иным способом откроем? — предложила Юля.

— Как? Зубами?— поджав губы, недовольно проворчал Валера.

— Можно и зубами. Юль, у тебя дома есть?— отмахнулась Дана.

— Должна быть. Сходить поискать?

— Да... — начала Дана, но была перебита собственной матерью, которой стало интересно, куда удалился ее зять.

— Что за шум, а драки нет? — спросила она, вплывая на кухню. Помещение сразу же уменьшилось в три раза и стало тяжело дышать. Познакомив маму с Юлией и обрисовав ситуацию, Дана указала на стеклянную банку с горошком.

— Эх, измельчали нынче мужики! — вздохнула Инга Витольдовна, поставив банку на стол. Удар локтя и крышка согнулась пополам, а женщина с любопытством принялась расспрашивать Юлю про танцы, признавшись по секрету, что она когда-то хотела стать балериной и жалуясь на мужчин. В тот же вечер Юля имел честь познакомиться с мужем Инги — Ипполитом Ивановичем. Мужчина сорока лет был раза в четыре меньше супруги и испуганно жался по углам, боясь слово поперек сказать этой 'настоящей русской женщине'.

* * *

— Вот твой шалопай. Купи вот это капли и капай утром и вечером! — Валера вручил мне котенка и листочек.

— Ой, ты себе питомца завела! Какая молодец, а я тоже хочу, но у моего Ипполитика аллергия, — пожаловалась женщина, — Валера, может, ты мне бесшерстного кота подаришь? Вон у тебя Клео какая красавица!

— Красавица? А кто ее крысой полгода называл? — обиделся за питомицу Валерий.

— Это я шутя. Пошли, покажешь мне, как включается компьютер — у меня на одноклассниках подруга появилась! — с этими словами женщина утопала в комнату.

— Угу, подруга по разуму. Небось, рецепты пирога будут обсуждать и мужиков. Как же, зять плохой, муж еще хуже, а дочь — это вообще ужас, — с этими словами он поплелся следом за мамочкой, а я пошла на кухню, прижимая котенка к себе.

— О, Юль, привет. А я слышала, что ты пришла, но отлучиться не могла, — Дана кивнула на стопку блинов.

— Совсем тебя не берегут! Устала? — спросила я.

— Не, это мне блинов захотелось — увлеклась, — улыбнулась девушка. Глядя на ее округлый живот, я улыбнулась в ответ, вот только сама улыбка получилась какой-то натянутой, с ноткой грусти. А ведь моему малышу могло быть уже три года... Вздохнув, я быстро попрощалась и пошла домой, чтоб вдоволь наплакаться, выплеснуть хоть как-то горе, что сдавливало меня изнутри, и мысленно вернуться во время, когда все было хорошо, когда все только начиналось...

* * *

Это только кажется, что, будучи на месте главной героини, вы сделали бы по-другому. Естественно, когда это не случается с нами, то все мы умнее, красивее, сильнее, рассудительней. Нам кажется, что мы никогда не окажемся третьей. Но ведь мы предполагаем, а судьба располагает? Так ведь?

Юлия не знала, чем обернется для нее одна случайная встреча. Никто не знал. Можно ли изменить прошлое? Нет. Но зато каждый человек может построить свое будущее, изъяв драгоценный опыт.

— Простите! — воскликнула Юля, едва не сбив с ног какого-то мужчину, и помчалась дальше по коридору. У нее началась летняя сессия, и опаздывать на зачет по теории балета не имел права никто. Вот так пробегая по коридору в коротком ярком сарафане на бретелях, девушка не заметила незнакомца, зато ее заметил он.

— А кто это? — спросил Артем у друга, что работал в университете.

— Не знаю, студентка, — пожал плечами старый профессор, не заметив заинтересованного взгляда знакомого. А вот Артема очень заинтересовала девушка в легком сарафанчике. Решив дождаться незнакомку, образ которой запал ему в душу, мужчина сел в джип, припаркованный недалеко от входа. Мгновения ему хватило, чтоб понять — так просто эта "крепость" ему не сдастся. Спустившись в переход, он купил двадцать пять роз, желая произвести впечатление на незнакомку, которую про себя прозвал солнышком за теплую улыбку и желтый сарафанчик. Закурив, он внимательно смотрел за толпой студентов, что входили и выходили из здания, ожидая ее. Он уже собирался уезжать, как из здания выпорхнула Юля. "Она будет моей" — пообещал себе Артем, забрав букет и захлопнув дверцу машины.

Юля в тот день все-таки опоздала на зачет, но ее никто не ругал. Девушку вообще в университете только хвалили. За самоотдачу, за рвение, за артистичность, за силу духа. Казалось, что темная полоса закончилась, и впереди будут только счастливые моменты — она жила отдельно от родителей и занималась любимым делом — училась любить танец.

Договорившись с однокурсниками отметить успешно сданный зачет, Юля вышла из университета. Оглянувшись вокруг, она прикрыла глаз, чтоб суметь хоть что-то разглядеть в слепящих лучах полудневного солнца.

— Девушка, вы сегодня сбили меня с ног, — Юля обернулась на тихий мужской голос с нотками хрипотцы. Обернулась и поняла, что пропала. Незнакомец, окликнувший ее, казалось, словно сошел со страниц глянцевого журнала — высокий, стройный и очень красивый. На вид мужчине было около двадцати пяти, годом больше, годом меньше. От него веяло такой силой, что родись он в позапрошлом веке, то обязательно был бы королем, перед которым бы приклонялись все подданные.

— Простите, — тихо сказала Юля, опуская глаза. Она и так слишком пристально рассматривала незнакомца, чтоб списать это на любопытство. Но даже сейчас, не видя его карих, почти черных глаз она могла безошибочно описать все черты лица мужчины. Прямой нос, пухлые губы, высокие скулы, волевой подбородок и черные омуты глаз, что завораживали. Одет брюнет был в обычные джинсы и тенниску, что обтягивали могучий торс. 'Как она могла его не заметить?' — думала девушка, хотя спеша на экзамен она не только его могла не заметить, но и всех звезд на аллее славы в Голливуде.

— Нет, не извиняйтесь. Вы сбили меня с ног и вскружили голову, прекрасная незнакомка, — улыбнулся мужчина, протянув Юле букет. А та лишь автоматически взяла цветы и пару минут смотрела на мужчину, столь неожиданно посланного ей судьбой.

— Спасибо, — пробормотала Юля, вдыхая аромат цветов.

Видя, что он смутил девушку, Артем решил взять ситуацию в свои руки. Он уже собирался позвать девушку на свидание, как его остановил окрик каких-то парней.

— Юль, ты идешь?

— Сейчас! — ответила девушка, повернувшись вновь к Артему. Ей не хотелось уходить. Она боялась, что больше может не увидеть столь притягательного представителя противоположной стати.

— Я вижу, вы спешите — протянул Артем, стараясь не выдавать всей степени той ревности, что обуяла его. Он понимал, что агрессивным поведением может спугнуть девушку, а ему не хотелось этого.

— Да, мы хотим с группой отметить зачет, — смущенно улыбнулась Юля.

— Тогда не смею мешать. Вот только прежде, чем оставить Вас, хочу спросить. Не согласитесь ли вы встретиться со мной? — Артем заглянул в глаза девушки.

— Я согласна, — ответила Юля, улыбаясь.

— Тогда предлагаю торжественно перейти на ты, — склонил голову в поклоне Артем.

— Согласна. Даже не торжественно, — рассмеялась Юля. Ей нравилось, что мужчина, будучи взрослым, не растерял веселости и умения вести себя совсем по детски.

— Тогда давай номер телефона — я позвоню.

— Пиши, — сказала девушка и тихо добавила, — Юля.

— Юль, ты совсем меня с ума свела, что я обо всем забыл. Меня зовут Артем, — сказала Артем, пряча телефон с заветным номером в карман штанов.

— Тогда я побежала? — больше утвердительно, чем вопросительно спросила Юля, слыша новые окрики друзей-подруг.

— До встречи, — прошептал Артем, глядя, как девушка быстро идет к ожидающей ее группе подростков. Она как маленький ураган ворвалась в его душу, заставляя ожидать нового дня и новой встречи. Улыбнувшись, Артем поехал в издательство, где последние пять лет работал заместителем директора, исполняя обязанности руководителя.

А Юля весь день летала, словно в облаках и заснула вечером с блаженной улыбкой, еще раз проведя пальцами по нежным бутонам цветов.

ГЛАВА 5

Встреча, что должна была произойти на следующий день, случилась только через неделю, когда Юля успела потерять надежду и поплакать в подушку, разочаровавшись в мужчинах.

— Привет, Юль, — услышала она голос, от которого все тело покрылось мурашками. Он позвонил!

— Привет, — прошептала девушка, внезапно осознав, что голос ее совершенно не слушается.

— Узнала? — тихий вопрос.

— Артем, — утвердительный ответ.

— Да. Юля, ты прости, что долго не звонил — мы номер сдавали. Никак нельзя вырваться было, — вздохнул мужчина, оправдываясь, но девушке было не до того. Ее сердце стучало в бешеном ритме. Он позвонил!

— Я понимаю.

— Юль, мы можем увидеться сегодня? — вопрос с мольбой в голосе. Голосе, которому просто невозможно отказать.

— Но уже поздно, — Юля выглянула из окна на темную улицу.

— Ты меня боишься? Пожалуйста... — и снова мольба, а разум перестает сопротивляться.

— Хорошо, — ответила Юля, сдавшись. Если бы мама видела ее в этот момент, то точно не выпустила из дому. Горящий взгляд, чуть розоватые щеки. Куда она идет? К кому? Она же совершенно не знает его? А сердце стучало все быстрее, заставляя голос разума молчать. Она чувствовала, что все будет хорошо.

Заказав такси к одному модному выставочному центру, девушка быстро оделась. Быстро не потому, что это было в ее характере, просто варианты нарядов для встречи были уже давно продуманы, а потом задвинуты подальше, когда надежда угасла. Через час Юля оказалась у входа в 'Арт-гелери', что была расположена в центре города. Дверь машины ей открыл Артем, опередив девушку, и расплатился с таксистом, заставив спутницу еще больше смутиться.

— Это тебе, — новый букет кремовых роз оказался у нее в руках.

— Спасибо, — приняла цветы Юля, посмотрев на цветы с легким сожалением. Ей было жаль роз, которые, скорее всего, завянут из-за отсутствия воды.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил Артем, видя, как его спутница погрустнела.

— Я понимаю, что это глупо, но не могу ничего с собой поделать, — сказала Юля, рассказав о своих опасениях.

— Нет, это с моей стороны было глупо, не подумать о таком. Я что-то придумаю, — пообещал Артем. Так тихо переговариваясь о каких-то мелочах, пара пошла в галерею. Они невероятно гармонично смотрелись вместе — он высокий и сильный, в классическом костюме и она — сама женственность, облачена в хрупкое женское тело.

— А автор этой работы ты не знаешь? — Юля остановилась у одной из скульптур. Не могу сказать, что девушка интересовалась искусством, тем более современным. И еще больше смутил ее выбор Артема для первого свидания. Но она за ним даже в шахту готова была спуститься, если бы позвал. Хоть на край света... Так ведь говорят о влюбленной женщине?

— Еммм, тут написано про какого-то Ниторенно, но я не знаю, кто это, — пожал плечами Артем.

— Понятно, — тихо ответила Юля, переходя к соседней картине.

— Юль, прости, но почему мне кажется, что тебе здесь неинтересно? — спросил Артем спустя пару минут.

— Нет, что ты! — заверила Юля мужчину. Ей не хотелось показаться необразованной в его глазах.

— Давай ты не будешь мне врать? — серьезно попросил Артем, заглянув в глаза девушке.

— На самом деле я не люблю подобное искусство. Я предпочитаю классику, но если тебе интересен авангард, то я с удовольствием постигну это направление, — выпалила Юля на одном дыхании, ожидая, что Артем прогонит ее, но мужчина сделал то, чего она не ожидала. Он засмеялся. Уже готовая обидеться, Юлия закусила губу, но он совершенно серьезно сказал.

— Юль, я вообще далекий от искусства, хотя тоже склонен к классике, но думал, что тебе здесь понравиться.

— Почему?

— Ну, ты ведь танцуешь, вот я и думал, что ты любишь все прекрасное, — пожал плечами мужчина.

— Правильно. Прекрасное. Но это — не оно, — ответила Юля, радуясь, что Артем разделяет ее вкусы в искусстве.

— Раз так, то буду реабилитироваться, — подмигнул девушке Артем и повел куда-то. На все вопросы от отвечал сдержанно, не раскрывая места, куда они идут и развлекал шутками и жизненными историями. Сегодня она много узнала о мужчине и с радостью поняла, что он нравиться ей все больше и больше. Может, история двух половинок — это правда?

А думать об этом, не было времени. Открыв дверь, Артем пропустил Юлю в волшебный мир. Казалось бы, обычный ресторан — что в нем может быть такого особенного? Все вокруг было абсолютно белым — пол, столики, скатерти, диваны, посуда. Из общего ансамбля выделялись лишь посетители, что в разноцветных нарядах выделялись на фоне этого снежного великолепия. Но не это захватило девушку. Находясь на последнем этаже высокого здания, дизайнеры не могли пройти мимо этого и соорудили просто волшебную крышу. Полностью стеклянная, она давала возможность посетителям ресторана любоваться звездным небом.

— Интересно, а как зимой эту крышу расчищают? — у Юли сам по себе вырвался тихий вопрос.

— Зимой, к сожалению, здесь обычная крыша, — ответил Артем, пододвигая стул девушки.

— Как жаль, что я не бывала здесь раньше! — воскликнула Юля, хотя сожаление она чувствовала не по поводу того, что впервые в этом месте, а из-за того, что Артем бывал тут и, по всей видимости, нередко.

— Они только недавно открылись. Я был на открытии, а зимой мы снимали его для празднования юбилея нашего издательства, — пояснил Артем, а у девушки на душе потеплело.

Официант, что поспешил дать посетителям меню, по первому требованию Артема принес кувшин с водой, куда опустил цветы. Он не забыл!

Поужинав, пара еще долго сидела за столом, разговаривая. Как оказалось, они во многом подходят друг другу, дополняя. Когда за окнами зажегся рассвет, Юле казалось, что она знает Артема целую жизнь.

— Пошли, я отвезу тебя домой, — улыбнулся Артем, видя, как Юля попыталась подавить зевок.

— Я совсем не устала, — ответила Юля. Ей совсем не хотелось, чтоб этот день заканчивался. И не важно, что уже сегодня у нее сложный зачет. Девушке казалось, что они могу проговорить целую вечность. Невзирая на возражения девушки, он увел ее из ресторана. Назвав адрес, девушка уткнулась носом в ткань пиджака, вдыхая аромат духов, стараясь запомнить и сама не заметила, как убаюканная мотором и тихим мужским голосом, уснула.

Глядя, как спит Юля, мужчина понимал, что не отпустит ее. Он понимал, что она не примет его, но просто не мог рассказать всю правду о себе. Пока не мог. Легкий поцелуй, словно касание крыльев бабочки и девушка сонно мружит глаза.

— Уже? — спросила Юля, понимая, что волшебство вечера закончилось.

— Нет, солнышко, это только начало, — улыбнулся мужчина, помогая Юле встать. Проводив Юлю до дверей квартиры, Артем обнял ее и сбежал по ступенькам вниз. Это был не малодушный поступок. Просто он боялся, что не устоит и примет опрометчивое предложение Юли зайти на чашку чая.

— Спокойной ночи, солнышко, — прочла Юля смску, когда уже лежала в мягкой кровати. Улыбнувшись, она уснула, предвкушая предстоящую встречу и раздумывая, был ли поцелуй, или он ей приснился?

Дни летели незаметно — вот уже и пожелтела листва на деревьях, а Юля все летала в облаках. Говорят, что счастливые часов не замечают, так это был именно этот случай. Порхая в облаках, девушка не знала, как больно будет падать. Многое изменилось за это время — Юля стала студенткой второго курса, подружилась со смешным мальчиком из соседской квартиры и с замиранием сердца ждала новой встречи с любимым. И не важно, что они жили отдельно, не важно, что он не оставался у нее ночевать. Ведь все это продлевало конфетный период. Артем стал первым мужчиной девушки, и казалось, что летал на крыльях любви, спеша к Юле с подарками.

Все закончилось в один момент. Тот день тринадцатого ноября девушка запомнила надолго.

— Маш, ты идешь сегодня в кино? — спросила Юля у одногруппницы. Она уже неделю пыталась вытащить Артема в кинотеатр, но у того постоянно были какие-то дела.

— Иду, конечно! — ответила Маша, забрав сумку. Весело переговариваясь, они двинулись в ближайший кинотеатр. Выбор пал на какую-то семейную комедию. Купив попкорна и колы, девушки стояли у входа в зал.

— Милый, возьми Ванечку на руки, — Юля услышала достаточно громкий женский возглас, представив милую семейную пару. Как же ей хотелось собственных детей! Она уже готова была уплыть в мир грез о счастливой семье с Артемом, как услышала знакомый голос.

— Сейчас, любимая.

"Сейчас, любимая", — стук тысячи маленьких молоточков в голове вторили услышанному. Словно в замедленной сьемке, девушка оглянулась, чтоб встретиться лицом к лицу с бедой. Через несколько метров стоял Артем с маленьким ребенком на руках. Рядом с ним стояла высокая стильная женщина с русыми волосами.

"Это не может быть правдой" — кричало подсознание Юли, а глаза впитывали все черты лица любимого. Это он. Это не может быть правдой... Внезапно он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Всего одного мгновения хватило, чтоб у Юли перекрылся кислород. Пару раз попытавшись вдохнуть, девушка едва не потеряла сознание, а он безразлично отвел взгляд, словно не заметил, словно это не он шептал девушке слова любви, не он целовал ее гибкое тело, но он одаривал подарками и исполнял практически каждый каприз. Шаг. Еще шаг. Еще один. Медленно она вышла из душного помещения и пошла вдаль от этого места. Где-то в глубине души она все еще верила, что это шутка, глупый сон, что сейчас Артем догонит ее и скажет, что разыграл, что та девушка — это всего лишь сестра, или это не он, а его брат-близнец. Это все придумывало глупое сердечко, что она так опрометчиво отдала в чужие руки. А он все не шел и не шел.

Сев в первое попавшееся такси, Юля назвала адрес дома. Нет, не той квартиры, где она жила одна, встречая и провожая Артема. Она поехала в дом, где провела первых семнадцать год жизни, где сейчас жили ее родители. Это была еще одна ошибка. Родные стены, что должны лечить, сделали девушке еще больнее. Она роняла слезы обиды, не в силах рассказать родителям о том, что с ней приключилось. Она смотрела на них, таких любящих и верных друг другу, и не могла понять, почему судьба столь строга к ней. За что? Почему любовь оказалась ложью, а красивая сказка имеет столь горький финал?

Юля не смогла долго находиться там, поэтому поехала к себе. В свою одинокую бетонную коробку, чтоб этот глупый день закончился. Ее чувства словно были заморожены. Она открыла окна и долго лежала на кровати, не чувствуя ни боли, ни холода. Только пустота.

Кажется, несколько раз звонил телефон, но Юля не слышала, продолжая смотреть в одну точку, 'просматривая' в голове картинки из счастливого прошлого. Всю ночь девушка не сомкнула глаз. Она даже не заметила того, что наступило утро, и рассвет окрасил горизонт. Учеба, пары? Она об этом даже не вспомнила.

Неизвестно, сколько Юля могла пролежать в одной позе, если бы не звонок в дверь. Открыть? Зачем? Собрав силы, она заставила себя подойти к двери и открыть замок. Шаг назад, чтоб отгородиться от этого человека хоть воздухом.

— Ты? — полувздох и недоверие.

— Я. Ты позволишь все объяснить? — мольба во взгляде столь любимых карих глаз.

— Проходи, — еще шаг назад не в силах отказать, а сердце бьется быстрее. Может, она ошиблась? Да она сейчас готова поверить в любую ложь, лишь бы он не ушел, лишь бы он остался с ней.

— Это моя жена и мой ребенок. Мы вместе уже больше пяти лет и я не оставлю ее. Я люблю их, — каждое слово, словно удар в сердце.

— А я? — охрипшим голосом спросила девушка, едва не потеряв равновесие, но во время схватилась за стену. Артем сделал шаг, чтоб подхватить хрупкое тело Юли, но она с мольбой посмотрела на него, заставляя замереть на месте. Сколько боли он принес ее? Сейчас будет лучше, если он уйдет, но он не мог заставить себя оставить эту солнечную девушку. В ее лучах ему становилось теплее, а на душе светлело. Когда он встретил ее, то не мог поверить, что роман будет столь бурным и стремительным. Он даже в мыслях никогда не называл ее любовницей. Любимая. Его солнечная девочка.

— Ты? Ты вот уже четыре месяца, как нарушила мою семейную жизнь, — Грустно улыбнулся мужчина. Юля стояла, опираясь спиной на стену и обнимая себя руками, не то стараясь согреться, не то зашиться от того, за которым была готова пойти на край света.

— Ты хочешь сказать, что это моя вина?! — Юля вскинула голову, со злостью и болью заглянув в глаза Артема.

— Нет, малышка, нет. Это только моя вина. Пойми, я увидел тебя и полюбил. Я не могу без тебя! — говоря это, Артем рывком прижал к себе хрупкое тельце девушки, отбившись от нескольких злых ударов кулачками. Юля несколько секунд пыталась вырваться, а потом замерла, словно смирившись. Артем выдохнул — он хорошо изучил свою солнечную девочку за эти месяцы. Она слишком привязана к нему, чтоб отпустить.

— А она? — прошептала Юля со слезами на глазах.

— Ее я тоже люблю. Это, наверное, мой крест — любить двух женщин, — тихо ответил Артем.

— И что ты предлагаешь? — Юля осторожно освободилась из объятий.

— Не прогоняй меня... — боль во взгляде. Такая же, как у нее самой. Заставить выбирать? Как? Это его семья. А она?

— Не прогонять? А как мне жить? Я люблю тебя! Я не смогу делить тебя с другой... — Юля осторожно отступила назад.

— Но ведь раньше делила? — горькая усмешка. Нет, не в упрек. Просто констатация факта.

— Я представить себе не могла, что она есть! — крик и новые слезы.

— Но она есть. А я не в силах оставить ни тебя, ни ее, горькая правда. Правда, которую она так не хотела слышать. Девушка была готова закрыть уши ладонями, лишь бы не знать этого. Ведь думать, предполагать, догадываться — это одно. Совсем другое, когда ты знаешь о ней, знаешь, что в его сердце ты не на первом месте.

— Ты предлагаешь мне быть третей? — тихий голос сломленного человека.

— Я прошу тебя быть моей. И разрешить хоть частично присутствовать в твоей жизни.

— Я не хочу частично, — едва различимый шепот сорвался с ее губ.

— Малыш, это все, что я могу тебе дать. Я понимаю, что ты хочешь большего — семью, детей, но пока этого я не могу тебе дать. Может, пройдет время и я смогу оставить семью.

— А может, ты сможешь оставить меня? — горькая усмешка.

— Я не хочу больше врать тебе. Я не знаю, но я уверен в одном, ты нужна мне... — сказал Артем. Он понимал, что сможет жить без нее, но пока не знал как. Она дарила его существованию новые краски, она заставляла сердце биться быстрее. Да, его жена многое пережила с ним, да, он продолжает любить ее. Но если семейный уют похож на давно тлеющий костер чувств, то Юля — это его вулкан. Его пламя, в котором он сгорает и возрождается к жизни вновь и вновь.

— Я не знаю, — тихий шепот в ответ и две горячие мокрые дорожки на щеках, — не надо подумать.

— Позвони, — сильный властный поцелуй обжигает губы, даря понимание того, что он не отпустит, а он не позволит ему уйти.

"Я должна быть сильной. Я смогу, я сумею", — повторяла себе Юля каждое утро, пытаясь не сорваться и не позвонить. Ее хватило на четыре долгих дня, пока она не решилась. Пусть все идет, как идет, но она не может быть вдали от любимого.

— Я надеялся, что ты позвонишь, солнышко мое, — горячий шепот, а через час, что показался бесконечно долгим, обжигающие родные объятия.

— Люблю тебя, — шепот между страстными поцелуями, что смывали дни одиночества и горечь обид.

— Я не могу без тебя, — хаотичные движения рук и ощущение такого желанного тела. Эта эйфория длилась недолго и через несколько часов девушка вновь спускалась с небес на грешную землю. Он уходил. Уходил к той, другой, которая ждала его. А ей...ей оставалось лишь благодарить Бога за те минуты радости, что дарил ей любимый.

— Я не могу так больше, — шептала Юля, прижимаясь к Артему. Прошло два месяца и казалось, что она медленно сгорала. Сгорала от ревности и обиды. Чувства одиночества и ненужности, что уходило с проходом любимого, теперь возвращалось новой волной. Телом он был с ней, а мысли порой летали далеко.

Если раньше ей было достаточно и нескольких часов, проведенных радом с ним, то сейчас ей было мало. Мало случайных встреч, объятий, поцелуев. Едва за мужчиной закрывалась дверь, она оставалась одна, срывая голос, кусая губы до крови, чтоб хоть как-то уменьшить боль от того, то он не ее, что она всего лишь третья. Если бы год назад ей кто-то сказал, что она будет любовницей женатого человека, она бы рассмеялась тому в лицо. Но оказалось, что принципы с легкостью ходят в небытие, когда вмешивается любовь. Любовь, слепая страсть, болезнь. Она могла называть это наваждение как угодно, часами анализируя сложившуюся ситуацию, но не в силах была ничего изменить. Без него будет хуже. Без него ей не жить.

Она стала более замкнутой, перестала общаться со сверстниками, стала реже посещать занятия, перестала танцевать. Зачем? Все ее дни превратились в одно ожидание встречи...

— Юль, что с тобой происходит? — тихо качала головой мама девушки. Она видела, как дочь похудела и, словно почернела, но повлиять на ту никак не могла. Ниточка доверия, что должна связывать мать и дочь была слишком тонкой, чтоб девушка могла рассказать такое. Казалось бы, что может быть хуже? Оказалось, что может...

— Юль, нам надо поговорить, — серьезно сказал Артем, переступив порог квартиры. Юля бросилась навстречу любимому, но остановилась на полушаге. Слишком и чужим отрешенным он выглядел.

— О чем?

— Наши отношения не могут больше продолжаться.

— Не могут? — не веря своим ушам повторила Юля. Ее ноги, словно подкосились, и она без сил упала на диван.

— Ну, ты же слышала. Наверное, наши отношения просто изжили себя. Ты хорошая, слишком хорошая для меня. Ты встретишь еще того, кого полюбишь, — Артем тщательно подбирал слова, чтоб девушке не было так больно. Он тяготился этими отношениями, но все не решался поставить точку. Он не мог отказать своему солнышку, которое так ждало встреч с ним, но все решил случай. Жена услышала их разговор и сделала выбор за него. Мол, она видела, что он стал отдаляться от нее, и поняла причину. Выбрав семью и ребенка, мужчина осознал, что сделал правильно. 'Так и должно быть', — пришло четкое осознание.

— Я тебя люблю... — прошептала Юля, ущипнув себя за руку. Может, это всего лишь кошмар? Один из тех, что буквально преследовали ее каждую ночь.

— Девочка моя, это не любовь. Это страсть. Она, как и все остальное проходит.

— Тём, какая страсть? Я не могу жить без тебя!

— Прости. Так будет лучше для всех, — покачал головой мужчина. Не проронив больше ни слова, он ушел. Ушел из ее квартиры, из ее жизни...

Обняв себя руками, Юля еще некоторое время просидела без движения, после чего открыла окно, впуская прохладу.

— Мам, он ушел, — тихо сказала она, набрав заветный номер самого дорогого ей человека.

— Юля, кто? Ты о ком? Два часа ночи... — послышался обеспокоенный голос матери. Проснувшись от телефонного звонка, она не поняла, почему ее дочь в такое время не спит, бормоча что-то непонятное. Кто ушел?

— Артем. Он ушел... — всхлип. Сказав это, она осознала, что осталась совсем одна. То, чего она так боялась когда-то. Когда тебе с детства вбивают в голову, что ты некрасивая, что ты бездарная и ненужная, то поверить в обратное сложно. И пусть это говорит совершенно посторонний человек, но именно он находит слова, что бьют побольнее. Пусть родители уверяют, что это не так, но кто ж поверит им? Артем заставил девушку почувствовать себя нужной, заставил бороться за мечту, помог полюбить танец, а теперь? Он оставил ее...

— Юль, ложись спать. Завтра все будет хорошо. Я приеду к тебе, — сказала женщина, пытаясь успокоить дочь. Она была готова ехать хоть сейчас на другой конец города, но материнское сердце подсказывало, что все будет хорошо, что это всего лишь небольшая истерика, утром все пройдет.

— Хорошо, мам. Я люблю тебя, — тихо ответила Юля, нажав отбой. Телефон выпал из ослабевших пальцев.

Послонявшись по пустой квартире, Юля подошла к окну. Вдали замер город, словно ожидая чего-то. Сев на подоконник, Юля свесила ноги, подставляя их колючему осеннему ветру.

'А зачем это все?' — в ее голове был один вопрос. Зачем жить дальше? Последние несколько лет она жила лишь желанием доказать что-то кому-то. А кому? Зачем? С появлением Артема она осознала, что доказывать надо себе, что для себя надо стать тем, кем хочет. А хочет она быть с ним. Но как такое возможно? Он ушел... Оставил ее одну, чтоб вновь бороться со сем миром за жизнь, против страхов. Надо перетерпеть. Лишь немного подождать, держа боль внутри, чтоб потом стало легче.

Так будет лучше для всех. Для кого, всех? Точно не для нее. Она жила ним, она им дышала. Он был для нее воздухом, он был для нее всем. А как научиться дышать без воздуха, и жить без сердца, что сейчас истекает кровью, от мысли, что они больше не вместе. В этот момент она готова была переступить через гордость и согласиться быть третьей, четвертой, десятой, лишь бы с ним.

Со стороны проще всегда осуждать человека. Намного сложнее пережить личную драму. Драму... вот как назвали бы ее историю авторы слезливой мелодрамы. Мелодрамы со счастливым концом. Вот только не во всех историях так бывает. Четвертый этаж, тротуар, безлюдная улица. Что может быть проще. Один шаг и сердце перестанет бессмысленно перегонять кровь по венам. Эгоистично? Возможно, вот только ту усталость, что опустилась ей на плечи невозможно больше нести. Невозможно нести эту тяжелую ношу. Поднявшись на ноги, она стояла на подоконнике, позволяя ветру трепать ее чернявые волосы. Кажется, что дверь ударилась об косяк. 'Наверное, сквозняк', — безразлично подумала девушка. Один шаг разделяет ее и вечное спокойствие. Как можно устать от жизни в восемнадцать лет? Теперь она понимала, что можно. Приготовившись к короткой боли перед забытьем, она сделала шаг. Теперь все будет хорошо...

Паденье оказалось короче, чем она думала. Пощечина обожгла щеку.

— Дура, ты что творишь! — словно сквозь вату она слышит чей-то крик.

— Зачем? — шепчет она непослушными губами, фокусируя взгляд на очертаниях комнаты, а с глаз катятся слезы.

— Тебе еще жить и жить! — крик незнакомого парня, который продолжает трясти ее за плечи, чтоб хоть как-то достучаться до ее подсознания. А она так доверчиво прижалась к нему и тихо плачет, щедро орошая слезами футболку. Костя часто видел соседку снизу, но не решался подойти. Подающий надежды студент-программист с первого взгляда влюбился в чернявую соседку, но понимал, что против мужчины, который был с ней, у него нет шансов — она бы даже не взглянула на него. В тот роковой день Костя возвращался с работы и заметил незапертую дверь Юлиной квартиры. Решив, что это грабители, он осторожно прокрался внутрь, но секунды хватило, чтоб различить женский силуэт на подоконнике и среагировать. В том, что девушка не в себе, он понял сразу же и принялся стрясти, чтоб хоть как-то привести ее в чувство.

— Рассказывай, — тихо сказал он, когда слезы прекратились. Девушка хотела возразить, но не смогла — сильная боль сковала ее тело, сосредоточившись внизу живота. Побледнев, девушка легла на пол, скрутившись клубочком.

— Живот болит? Не двигайся, это может быть аппендицит. Я сейчас скорую вызову, — заметался по комнате Костя, набирая 103. Ее сознание отключилось, а когда девушка вновь пришла в себя, то оказалась в больничной палате.

— Что случилось? — спросила она у медсестры, менявшей капельницу

— Доктор вам все объяснит, — сухой ответ и безразличный взгляд.

— Здравствуйте, девушка, нам нужен номер телефона кого-то из ваших родных, — сказала доктор.

— Что со мной? — спросила Юля пересохшими губами, продиктовав номер телефона матери.

— Переволновались вы милочка. Кто ж так нервничает на пятой недели? Плюс плохое питание. Простите, но ребенка нам не удалось сохранить, — сказал доктор, разводя руками.

— Ребенка... — к девушке пришло осознание.

— Да. После курса лечения мы проведем анализы, чтоб узнать сможете ли вы родить. Этот выкидыш имел летальные последствия. Но вы не нервничайте. Вам нельзя, — проворчал врач, выйдя из палаты, а Юля уставилась в потолок. Ребенок мог дать ей силы жить дальше, продолжая борьбу со всем миром, но Господь забрал это у нее. Она сама виновата, ведь это была запретная любовь. Вырывая себе каждый кусочек счастья с Артемом, она забирала его у сына, у семьи. Как не сойти сума теперь...

* * *

Выжила я тогда только благодаря Косте. Он не рассказал никому о моей ночной выходке, позволив опереться на его мужское плечо. Никто из группы не знал, почему я с новым рвением продолжила учебу, родители не знали, почему их дочь вновь стала прежней. Только Костя знал, что это игра на публику, а я еще очень долго пыталась убить боль в себе, забыть о нем и о большой потере. Так я приобрела друга, чтоб и его потерять...

ГЛАВА 6

Сейчас, видя счастье Валеры и Даны, я чувствовала себя еще более одиноко. Котенок бесшумно подошел ко мне и лизнул за руку, тихо мяукнув. Погладив серую шерстку, я сказала:

— Что, малыш, успокаивать меня пришел? — в ответ Мурзик еще раз мяукнул и потыкался носом мне в ладонь, смешно фыркнув. Так, следя за движениями пушистого комочка, я сама не заметила, как успокоилась. Как там Костя? Я давно с ним не виделась — с самого его переезда. Рука привычно потянулась за телефоном, который постоянно таскала с собой.

— Алло, — тихий, немного усталый голос друга, от которого в сердце рождается волнение.

— Как ты? — казалось бы, такой привычный вопрос, что задают друзья при встрече, или в телефонном разговоре.

— Нормально, — ничего не объясняющий ответ друга. Или уже нет? Когда настал тот момент, когда мы перестали считать себя друзьями. Точнее он перестал.

— Как живешь? — еще одна попытка поговорить, что закончиться так, как и в прошлый раз. На другом конце провода, или что там теперь у мобильных телефонов, тяжелый вздох и аналогичный предыдущему ответ:

— Хорошо...

— Ясно, — отвечаю я, не в силах пробить гранитную стену и уже собираюсь нажимать 'отбой', как слышу его голос. Именно его, а не того холодного, отстраненного, незнакомого мне парня. Его, того, кто снимал меня с карниза, кто волновался вместе со мной перед экзаменами, кто всегда был рядом.

— Как ты? — вопрос, заданный немного хриплым от волнения голосом.

— Нормально, — мой ответ наигранно бодрым голосом, хотя на самом деле хочется кричать об одиночестве, разделяя горести и радости на двоих. Все с другом пополам. Ведь так?

— Врешь? — усмешка. Нет. Не презрительная, скорее понимающая. Ведь прошлого никогда не вернуть назад.

— Вру, — соглашаюсь я

— Просит, мне надо бежать, — какой-то шум и Костя добавляет дежурную фразу. — Я позвоню.

Он не позвонит. Я знаю и все равно еще несколько долгих секунд прижимаю молчаливый телефон к уху, надеясь, что он еще не ушел.

Полежав еще немного, я сама не заметила, как уснула, забыв о будильнике.

* * *

— Да, мам, — сонно проворчала я, дотянувшись до телефона.

— Юль, а ты чего еще спишь? Ты же на работе должна уже быть? — услышала я полный беспокойства голос мамы.

— Черт! Проспала! Мам, я перезвоню, — ответила я, нажав отбой и бросив телефон на кровать.

— Мог бы и разбудить! — пожурила я котенка, который сонно моргал и никак не мог понять, почему его хозяйка бегает по комнате, попутно натягивая штаны и одевая кофточку. Умывшись, я стянула волосы в высокий хвост и, подкрасив ресницы, поспешила на остановку. Надо бы машину купить, но остаток кредита за студию я выплачу только в новом году.

Предупредив Асю об опоздании, я двадцать минут прождала маршрутку.

'И где же она, когда так нужна!' — проворчала я, поглядывая на часы. Если на первом уроке Ася может меня подменить, то встречу со спонсорами она не проведет. Зачем школе спонсоры? Если оплата учениками обучения покрывает зарплату персоналу и коммунальные, то для поездки на хоть какие-то соревнование не все родители детей могут выложить энную сумму. Речь идет не только о проживании и оплате дороге, а и о членских взносах, нарядах и многом другом.

Осознав, что на маршрутке мне не успеть, я принялась ловить попутку. Останавливаться никто не спешил, но вот приветливо моргнул фарами и остановился возле меня блестящий черный Мерс.

— На Голосеевскую, 13 не подбросите? — спросила я, заглянув в салон авто, не обратив внимания на водителя.

— Садитесь, — ответил мне мужчина, и я уселась на сидение. И только сейчас обратила внимание на водителя — за рулем с ехидной ухмылкой на гладковыбритом лице сидел ни кто иной, как Максим Александрович, отец Любы.

— Я, пожалуй, другую машину поймаю, — сказала я, захлопнув дверку и обойдя машину сзади, вновь принялась ловить попутку.

— Ну не укушу ведь я тебя, — мерс отъехал назад, вновь оказавшись перед моим носом, а стекло со стороны пассажира опустилось вниз.

— А вдруг, — огрызнулась я, делая попытку вновь встать сзади машины, но не успела.

— Я же вижу, что ты опаздываешь, — тоном змея искусителя сказал мужчина, а я вместо того, чтоб ответить ему что-то посмотрела на проезжую часть, где никто больше не спешил помочь опаздывающей девушке.

— Я лучше таски вызову, — слабо отбивалась я, но прекрасно понимала, что такси приедет не раньше чем через десять минут и опоздание будет катастрофическим. Он это тоже понимал.

— Раз девушка не хочет, может, Вы меня подвезете? — рядом со мной с призывной улыбкой появилась некая нимфетка в мини, больше напоминающем максипояс, или макси свитер, под который нормальные девушки одевают штаны, а не светят филейной частью и кривыми ногами. Мысленно фыркнув, я посмотрела на Максима Александровича, который, судя по моим подсчетам, должен был уже слюной изойтись, как любой другой на его месте. Но мужчина оставался беспристрастным и, еще раз вопросительно глянув на меня, словно ожидая того, что я передумаю, и открыл дверь, холодно бросив девушке:

— Подвезу, — согласилась он, а блондинка взвизгнула и быстро уселась в машину. Хотя нет, не очень быстро. Все это сделано очень продумано — она медленно села, потом поставила ноги, потом поерзала на сидении, при чем ее 'пояс' задрался ее выше, практически обнажая трусики, если они у нее были, естественно. Вот только Максим Александрович, холодно уточнив адрес, взялся за рычаг переключения скоростей.

Передернув плечами, словно от холода, я продолжила попытки поймать машину. А может, стоило согласиться? Сейчас бы сидела на месте этой фифочки, а через десять минут уже была бы на месте, а не здесь, переживая о том, что важная встреча может пройти без меня. Или я переживаю совсем о другом? Возле меня припарковалась Тойота серебристого цвета, а из пассажиского окна высунулась небритая рожа, обдавая меня перегаром.

— Подвезти, детка? — послышался голос водителя, которым оказался мужчина лет сорока с орлиным носом, бровями, что просили, точнее молили об эпиляции.

— Садись, прокатим с ветерком! — подтвердил второй, пройдясь взглядом по моей фигуре.

— Угу, и город заодно покажете, — мрачно проворчала я, понимая, что сесть в машину к этим равноценно встрече Красной Шапочки с волком. Только тут их два и думают они отнюдь не о пирожках.

— Можем и это показать. Только за отдельную плату, — заржал пассажир.

— Нет, простите, но нам не по пути, — ответила я, сделав шаг назад, что оказаться подальше от этих типов. На остановке было немного народа, но все оставались равнодушными к нашей сцене. Казалось, что даже, если меня насиловать начнут здесь, они не заметят. Это безразличие пугало. Если с фразой человек человеку волк я когда-то бы поспорила, с азартом в глазах доказывая, что это не так. Что любой придет на помощь в нужную минуту. То сейчас я столкнулась нос к носу с этим ужасным ощущением, что словно червь грызет гнилое яблоко, съедает остатки человечности в людях, оставляя пустую оболочку, которую ничего, кроме собственных проблем не беспокоит.

— Либо ты сама сядешь, либо я тебе сейчас помогу, — вновь послышался голос водителя, а я в панике начала оглядываться по сторонам. Люди продолжали делать вид, что они слепы и глухи, не замечая ничего.

— Не сяду, — упрямо ответила я, отступая на шаг назад.

— Допрыгалась, коза, — сказал мужчина, начиная открывать дверь.

— Она же ясно сказала, — услышала я злой знакомый голос справа и машинально сделала еще один шаг в его сторону.

— О, защитничек нарисовался, — хмыкнул мужчина, который пытался усадить меня в машину. Он уже открыл дверь, но выходить не спешил. Максим Александрович, а это был именно он, стоял перед своим Мерсом, глядя на всю сцену исподлобья, сжимая кулаки от злости.

— Садись в машину, — его злой голос пробрал меня до костей, но не испугал. Быстро кивнув, я спустя секунду оказалась в теплом салоне, пахнущем кожей и духами моего недавнего знакомого, и начала внимательно следить за происходящим, стараясь нащупать в сумке телефон, чтоб позвонить либо в полицию, либо в скорую в случае чего. Но этот самый случай все не наступал — перекинувшись парой слов, машина уехала, а спустя пару секунд хлопнула водительская дверка и Максим Александрович оказался в салоне.

— Ты в порядке? — спросил он, окинув меня беглым взглядом и повернув ключ.

— А Вы? — автоматически спросила я.

— И я, — усмехнулся мужчина, выруливая на дрогу.

— А что там происходило? Что они говорили? — расспрашивала я. После пережитого меня немного потряхивало.

— На Голосеевскую, говоришь? — спросил Максим Александрович, мельком глядя на меня, продолжая лавировать в потоке машин.

— Да, — согласилась я, а память услужливо подсунула картинки из недавних событий.

— Успокойся, все уже позади, — разгадал мужчина мои мысли и, оставив рычаг переключения скоростей, накрыл мою руку свой.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я, приняв этот дружеский ободряющий жест.

— А этого не было, если бы ты сразу села ко мне в машину, а не строила из себя невесть что, — вдруг сказал мужчина, притормозив на светофоре. От возмущения я задохнулась. Он еще и меня винит! Моя рука сама по себе метнулась к ручке двери, но этот гад успел ее заблокировать.

— Не зря я дверь заблокировал, — ухмыльнулся этот гад, разгадав мои намерения.

— Лучше бы Вы, Максим Александрович, за словами следили, — процедила я, подняв нос кверху, стараясь при этом не выглядеть надутой.

— А я и слежу. Что я не правду сказал? — самоуверенно заявил мужчина, ловко лавируя между машинами. Шок и страх после встречи с тем придурком прошли.

— Правду любите, Максим Александрович? А скажите мне, что ж вы так быстро ту девицу подвезли? Неужели так быстро справились? — зло спросила я, вспомнив победные взгляды девицы в короткой юбке.

— Быстро. Ей, как оказалось, всего на соседнюю улицу было. А вообще интересная девушка — проехала всего ничего, но так настойчиво предлагала кофе напоить.

— А Вы то уши и развесили? — фыркнула я, красочно так себе представив, как она будут на кухне отнюдь не кофе пить, или не только на кухне, или не только кофе.

— Почему? Я вежливо отказался. Знаете ли, кофе я сегодня уже пил, а здоровье надо беречь. Тем более, что у меня ребенок, — сказал мужчина.

— Ага, наконец-то Вы вспомнили о ребенке. А Вы давно ее в школу отводили? Знаете, о чем девочка мечтает? Знаете, как зовут лучшую подругу Любы? — разошлась я не на шутку.

— Я не... — протянул Максим, раздумывая, но я не дала ему закончить.

— Вот видите! У вас нет времени на вашу дочь! А вы говорите о здоровье! Она Вас, наверное, даже на выходных не видит! — возмущалась я. Здесь я не была уверенна на все сто, но именно так зачастую поступают папочки. И не прогадала. Железная машина под именем 'Максим Александрович' начала закипать, готовясь взорваться.

— Я работаю! В том числе, чтоб оплатить ее интересы! — мужчина от злости даже несильно стукнул по ни в чём неповинному рулю.

— Ага. И на выходных работаете? — ехидно осведомилась я, предположив, что дочь отца не видит совершенно. Думаю, что домработница заменяет девочку и маму с папой, и дедушку с бабушкой.

— Нет, почему, на выходных я отдыхаю!

— А вместо сердца паровая машина, — процитировала я запомнившуюся фразу из одного фильма.

— Что, простите? — переспросил мужчина.

— Говорю, что на выходных не мешало бы с дочерью время проводить! — зло сказала я, отвернувшись, давая понять, что на этом разговор окончен.

— Вот еще, стану я слушать какую-то девицу, указывающую мне, как жить и воспитывать собственное дите, — проворчал под нос Максим, но я оставила его фразу без ответа.

Ехать в тишине было невыносимо. Мужчина даже попытался разрядить атмосферу, поискав более-менее приличную радиостанцию, но кроме новостей ничего не попадалось. 'И здесь не везет', — подумала я. Мы оба наговорили много лишнего, но никто извиняться не спешил.

— Максим Александрович, — решила начать я первой, — простите, что я полезла не в сое дело. Я не имела права осуждать вас, — в ответ на эти слова мужчина лишь хмыкнул, но я решила не заострять над этим внимание — не хватало еще раз поругаться. — Это ваша дочь и только Вы знаете лучше, как лучше для нее. Простите, я не умею красиво говорить, тем более, когда нервничаю. Да и недавний случай не придает мне храбрости. Спасибо Вам, что спасли.

— Пожалуйста. Но я все равно считаю, что, если бы Вы сели сразу ко мне, то всей этой ситуации не было бы. И в кого Вы такая упрямая? — тепло улыбнулся мужчина, а я улыбнулась в ответ.

— В папу, — немного грустно улыбнулась я, а Максим не стал расспрашивать меня, скорее всего, увидев боль в глазах. Папа умер, но я до сих пор не справилась с этой утратой.

— Мы второй раз видимся и второй раз скандалим, — улыбнулся мужчина, переводя тему.

— Нет, видимся мы в третий раз, а скандалили в первый раз Вы, а во второй я, — поправила я мужчину.

— И теперь опять Вы, — добавил он, а я заметила свою оплошность. Действительно, прошлый раз я его практически за дверь выставила и сейчас набросилась с обвинениями. Но извиняться не буду. Вот еще чего! С него и одного раза хватит!

— Нет, в этот раз я просто высказала свое мнение, — гордо сказала я, сдерживая смех.

— Вы скандалили, — поправил меня мужчина.

— Нет, я ЭМОЦИОНАЛЬНО высказывала свое мнение, — поправилась я и мы рассмеялись. А Максим Александрович — приятный мужчина, когда не ругается и не пытается произвести впечатление.

— Я заметил. Опаздываете? — уточнил он, когда я уже, наверное, в пятый раз посмотрела на часы.

— Немного, — согласилась я.

— Понимаю. Дети, наверное?

— Нет. Деловая встреча. Один спонсор обещал выложить неплохую сумму для детей. Соревнования, наряды и все такое. Да и ремонт в раздевалке не помешал бы, — вдохнула я.

— Понимаю. Любитель искусства, наверное? — Максим Александрович припарковал машину у входа и заглушил мотор, разблокировал двери.

— Нет, очередной толстосум, любитель увидеть себя в титрах и услышать благодарности победителя, — иронично заметила я, представив себе грядущую борьбу за каждый доллар и длинный отчет о том, что ничего не утекло в мой карман. Им не понять, что у детей попросту нельзя воровать. Это же дети!

— Спасибо, что подбросили, — сказала я, захлопнув дверку машины, и пулей полетела в кабинет. Как оказалось, зря летела. Мой толстосум звонил, чтоб сообщить, что в городе пробки и он будет лишь через полчаса.

Заварив себе чая, я решила просмотреть платежки по коммунальным услугам, которые складировала в нижнем ящике с прочей ерундой. Взяв стопку, я принялась разбирать их на срочные и те, которые можно на месяц отложить.

В ворохе бумаг оказалась фотография. Два улыбающихся подростка. Мне там едва исполнилось девятнадцать и Костя. 'Друзья навек', — как любила повторять я, а он...он лишь немного грустно улыбался в ответ. А память услужливо подсовывала отрывки прошлого...

Есть разные типы друзей... есть те, с которыми можно пойти погулять, но о том, что на душе ты им никогда не расскажешь. Есть те, которые любят плакаться в рубашку, но при первой же возможности они променяют твое общество на чье-то еще. Есть те, с которыми удобно поболтать о мелочах, но, к сожалению, я еще не встречала того человека, с которым бы мне хотелось помолчать и поделиться накипевшим. После долгого дня позвонить и позвать куда-то просто для того, чтоб увидеть... Хотя нет, вру. У меня был такой друг. Дружба не имеет часового ограничения, не имеет границ и пола. У моей дружбы пол был...к сожалению...

ГЛАВА 7

— Кость, а почему у тебя нет девушки? — спросила Юля, когда они гуляли по парку, жуя сладкую вату. С момента попытки самоубийства девушки прошло полгода. Девушка сдала летнюю сессию, перейдя на второй курс, перестала плакать по ночам. Ее сердце все еще тосковало по Артему, но она понимала, что нельзя ничего сделать. Она смирилась, а Кирилл, который все время был рядом, заставил поверить в то, что Артем — это просто страница прошлого. И ее надо перевернуть. Зачем? Затем, чтоб просто жить дальше и пытаться стать счастливой, а для этого нужно быть открытой для нового чувства.

"Ведь твой принц, может, уже бродит где-то рядом", — любил повторять Костя, а Юля кивала, улыбаясь. Костя не может врать! Он самый замечательный и честный! А Костя всегда тихо добавлял "а возможно ты его уже встретила", — вот только этого Юля уже не слышала, уносясь на крыльях грез к мечтам о красивом парне и их счастливом будущем с кучей детишек.

— Кость, почему? Я видела, как на тебя смотрит Алина из соседнего подъезда, — лукаво подмигнула девушка другу.

— Она мне не нравиться, — сразу же мрачнел Костя, не ожидая подобного расспроса.

— Кость, ну не будь таким! Внешность — далеко не все. Может, она очень хороший человек, — уговаривала друга Юля, решив, что Алина внешностью не нравится ее другу.

— Ага, только где-то очень глубоко внутри, а я не хирург, чтоб это 'хорошо' искать глубоко внутри человека, — ворчал Костя.

— И ладно. Так и останешься один, — махнула рукой девушка, понимая, что не пересилить друга. Костя отличался упертостью, будучи этим очень похожим на Юлю.

Они проводили очень много времени вместе — гуляли по городу, ходили в кино, театры. Девушке не нужны были подруги — их с лихвой компенсировал Костя. С ним Юля говорила обо всем, радуясь, что встретила такого друга. Друга, что не предаст. Не предаст и не обидит.

А Костя... Костя наслаждался этими встречами, радуясь возможность побыть с любимым человеком, зная, как это может быть мучительно. Быть рядом и в то же время безумно далеко. Час, два, минуту. Парень не решался открыть свои чувства. Он не был излишне стеснительным, но боялся. Костя всерьез боялся, что она посмеется над ним, что не примет. Он вообще не понимал, как такая, как она — такая солнечная и светлая может взглянуть на него. Да и зачем? Вокруг Юли постоянно вились толпы парней, вот только девушка их не замечала, помня о прошлой боли. Об этой боли помнил и парень. Помнил, как испугался, глядя на девушку на подоконнике, помнил, как переживал за нее в больнице, помнил, как Юля заново училась смеяться и радоваться. Помнил, как впервые увидел ее искреннюю улыбку. И помнил первое объятия. Боже, он душу был готов продать за то, чтоб это объятие не было дружеским, вот только... Только Богу не было угодно, чтоб эта дружба переросла в что-то еще. Вот Косте приходилось терпеть. Терпеть и до боли сжимать зубы, когда Юля. Его Юля прибежала с блеском глазах рассказывать о том, что влюбилась. И вновь плакаться на плече, когда новый парень ее бросил.

— Девочка моя, что же тебя тянет на одних мерзавцев, — тихо говорил Костя, гладя подругу по волосам.

Обычный спор. Спор на его девочку. Чтоб доказать свою крутость, и превосходство. И Юля. Доверчивая девочка, что купилась на знаки внимания закоренелого ловеласа, поверив слезливым дамским романам, твердящим о том, что любой бабник способен на нежные чувства. Юле повезло. Она узнала о намерениях кавалера до 'роковой ночи'.

— Я такая идиотка, — рыдала Юля.

— Нет, милая, ты просто доверчивая, — улыбнулся Костя, заставляя девушку улыбнуться в ответ. Они потом еще долго пили чай на кухне, когда Юля сетовала на свою наивность и доверчивость.

— Никогда не думала, что доверие — это плохо, — тихо сказала Юля.

— Нет, только таким мерзавцам, как этот Дамиров, — это на руку. Надо ему отомстить, — сказал Костя.

— Не надо, — принялась отговаривать друга, который уже зажегся идеей мести.

— Надо. Сделаешь так, — подмигнул Костя, рассказав детали плана.

План был прост, Костя знал, как уговорить подругу на небольшую авантюру. Заманив ловеласа на съемную квартиру, девушка привязала его и впустила Костю. Стоит ли рассказывать, что фото брутального парня на следующий день висели на всех столбах города. Сказать, что он получился хорошо — ничего не сказать. Фотошопленная растительность на груди, семейные труселя с мишками Тедди розового цвета и надпись 'Виагра помогла мне, поможет и вам!'. Дамиров даже не пытался отомстить. Утратив всю свою популярность и проиграв спор, парень сменил университет в надежде на то, что там о его 'подвиге' еще не слышали.

Той ночью Юля тихо спала, не зная, что Косте и этого было мало. Он не любил решать что-то с помощью силы, но считал, что сломанный нос и пару ребер этот Дамиров Иван заслужил. Юля не узнала об этом случае, поверив, что костяшки на руке можно счесать случайно, при падении.