Иллюзия реальности

Рощупкина Алёна

Иллюзия реальности

От автора, или тем, кто решил прочесть "иллюзию".

Если заметили ошибку и вам не сложно о ней сказать, то напишите о ней в комментах, по почте или на ВК. Заранее спасибо.

И...приятного прочтения!

One.

Ein Neuer Tag*.

Порой, ты изо всех сил стараешься быть добрее. Пытаешься не срываться на окружающих, когда хочется послать их куда подальше, а они, вместо благодарности, плюют тебе в лицо. Но если поставить себе цель, решив быть не такой как все — быть толерантной, то отступать нельзя. Кусать локти, рыдать в подушку, строить планы по особо жестокому убийству в тетради, но держаться.

Тяжело ли это? Ну как сказать... До добра уж точно не доведёт, особенно если ты простая девчонка, а твоя мать алкоголичка со стажем, которую порой так и хочется пристрелить. А уж особенно, если у тебя есть младший брат, которому вот-вот исполнится четырнадцать.

Всё чаще поражаюсь, как я могла родиться у такой оборванки. Да, раньше она такой не была... но все же. Мне восемнадцать. Уже три года мне приходится бегать по подработкам, чтобы жить хоть немного лучше. Раньше приходилось прятать деньги у подруги, но недавно, наконец-то, сделала себе банковскую карточку, пароль от которой знаю только я. Хоть с этим мороки поубавилось.

Ещё одна проблема — сбор документов для оформления опеки над братом. Сложная и долгая волокита с бумагами... Одни посылают туда, другие — ещё куда-то, а третьи... просто говорят: "Зачем?!". Надо! На данный момент, у меня на руках имелась большая часть документов, а скоро будут и остальные. Потом, сниму совсем не малые деньги со счета отца, который перешёл в моё распоряжение после совершеннолетия; куплю небольшую квартирку и, может быть, даже поступлю в универ.

Вот только работу бросать нельзя, хотя бы пока. Надо же на какие-то деньги нам с братом жить. Пенсия по потери кормильца, конечно, дело хорошее, но её с трудом хватает на месяц. Но работа — это хорошо. Даже приятно осознавать, что тебе есть чем заняться. Есть цель в жизни.

После внезапной смерти бабушки, — больше рассказывайте о хорошем здравоохранении, которое даже сахарный диабет не в состоянии обнаружить — я работала то подсобным рабочим, то промоутером, а иногда и там и там одновременно. Правда сейчас, жаловаться на плохое трудоустройство мне ни к чему. Являясь ярым любителем книг, я воспользовалась первой попавшейся возможностью и стала помощником продавца в книжном магазине. Зарплата маленькая, но побольше, чем раньше, да и условия работы лучше, чем в предыдущих местах. Не надо мести улицу под палящим солнцем или раздавать никому не нужные листовки в лютый мороз.

Конечно, так было не всегда. Раньше у нас была вполне счастливая семья. Но, когда мне было пять лет, а Сергею ещё не исполнилось и года, папа погиб во время теракта — случайная жертва. После этого в нашей квартире поселился алкоголь, который всё разрушил.

— Анжелика! — орал очередной собутыльник мамаши, значит, опять деньги нужны или чего хуже...

Взгляд упал на недавно купленную деревянную швабру, которая меня уже однажды спасла от чересчур похотливого сожителя родительницы. Испытывать судьбу во второй раз мне совсем не хотелось, хотя бы, потому что этот компаньон по бутылке намного сильнее прежнего и не так пьян.

Я быстро накинула куртку, обула кеды, которые я всегда храню в своей комнате: не хватало ещё того, чтобы их кто-нибудь приватизировал и продал на ближайшем блошином рынке.

— Что? — прокричала я, завязывая шнурки.

— Быстро открыла эту чёртову дверь! — сколько гнева, — считаю до пяти и выламываю её!

— Так уж я тебя и испугалась, — пробубнила я под нос, а уже громче сказала: — Делай что хочешь. Достали уже.

— Один, — завязала второй шнурок, и заправила бантик внутрь, — два, — достала из шкафа рюкзак и положила в неё нетбук с модемом.

— Три, — вытащила из потайного отдела документы на опеку и отправила вслед за модемом.

— Не буду ждать до пяти, слишком долго для меня, — крикнула я, открывая окно.

Хорошо, что быстро все сделала, всё-таки жизнь в режиме "собрался за пару секунд и ушёл" — полезное дело. Как оказалось, для "мужчины" это тоже большой промежуток времени. Когда я уже спрыгнула на влажную, от прошедшего дождя землю, услышала треск хлипкой двери и кучу нецензурных выражений вслед, вкупе с лестными пожеланиями о том, куда мне идти и что меня ожидает.

Как в воду глядел!

Сергей ночевал у друга, что к лучшему. Если успею на электричку, загляну к ним, а потом... не знаю. Возможно, пойду к знакомым, а может, проторчу под открытым небом, наедине со звёздами. Сколько раз мне приходилось ночевать на вокзале, а потом убегать от очередного патруля.

Все-таки зря я отказывалась принимать помощь друзей, ведь они не раз предлагали перекантоваться у них. Во время нашего недавнего разговора с Таней, она сказала:

— Анжелик, сколько можно так жить. Раз эта, — она закатила глаза, как и всегда, вспоминая о моей родительнице, — так относится к тебе, могла давно уже переехать ко мне. Родители не против, ты же знаешь. Наоборот, сами предлагают забрать тебя, да с матерью разобраться.

— Спасибо, Танюш. Я знаю, что ты всегда готова помочь, и родители у тебя чудесные, но я справлюсь сама. К тому же, я ведь не одна...

— Да брось ты, — она усмехнулась, как всегда, когда я начинаю отказываться. — Если ты о Серёжке, то можешь даже не переживать, дом у нас просторный, всех поселим. На крайний случай с Тёмой в одной комнате поживёт. Брат будет не против. Ну же! Соглашайся.

— Я подумаю, — конечно, было бы неплохо переехать, тогда можно будет подкопить ещё денег.

— Ты всем так говоришь, — обиделась, правда не по-настоящему. Просто прикидывалась. — Тебе и Игорь, и Светка предлагали оставаться у них, когда мамаша начинает буянить, даже Пашка звал в свою коммуналку.

Наверное, все-таки стоило бы задуматься над этим делом. Не думаю, что Сергей был бы не против.

Я медленно шла по ночной улочке, смотря на луну, которая сегодня была как никогда прекрасна.

— Видишь, что приходится делать, убегаю из собственного дома, а из-за кого? Пьяного мужика. Которого я даже не знаю лично, да я и имени-то его не знаю, — жаловалась я новоиспечённой подруге. — Решено, получу зарплату, дополню её уже имеющимися деньгами и сниму квартиру. Да хотя бы комнату в общаге.

— Девушка, — закричал кто-то позади.

Я подумала, что это не мне, но он опять выкрикнул то же самое, только уже намного громче. Я уже хотела повернуться и узнать, что же ему надо, хотя тут и так понятно. Тихая, мало-освещённая улочка, одинокая девушка... но я не успела обернуться и сказать все, что я о нём думаю. Да я даже моргнуть не успела! Мгновение и страшный удар в спину.

Аид!

Two.

Boku ga iru**.

На меня свалилась целая куча... счастья, но поняла я о нем совсем не сразу.

Помня, что меня сбила несущаяся машина, я не могла вспомнить больше ничего. Да и что вспоминать? Что было-то? Сильный удар и все... После такого редкий человек, определённо родившийся не просто в рубашке, а гидрокостюме и золотом скафандре, выживет и сможет продолжить свою обычную жизнь без каких-либо последствий.

Однако если прикинуться оптимистом или фантастом, определённо курнувшим чего-то забористого, можно предположить что меня "собрали" и я жива. Так и вижу перед глазами заголовки утренних газет, которые пахнут дешёвой типографской краской, от которой щиплет в носу и хочется чихать: "Девушка чудесным образом выжила после крупной аварии", "Чудеса медицины!"

Вот только если бы даже всё произошло действительно так, то в теле бы не было непривычной лёгкости. Даже шея, которая всю жизнь неприятно напоминала о своём существовании, сейчас совсем не болела. Не думаю, что обезболивающее смогло бы с этим справиться и избавить от послеаварийных болевых ощущений. Разве что какой-то наркотик.

Великий и Прекрасный, что ж со мной твориться? Предположим, что я умерла...

Об этом мечтали миллионы людей — только меня не было в их числе, потому как всю сознательную жизнь была атеисткой, используя Аида как ругательство или слово, подходящее в любой ситуации. Мне достаточно было открыть глаза и понять: ошибались все верующие люди или же такие, как и я — неверующие ни в богов, ни в мистику, о которой говорят легенды, мифы и которой пестрят тонны книг.

Только глаза открывать совсем не хотелось, хотя бы потому, что веки будто повесили замки и открыть их можно лишь руками. Те, в свою очередь, тоже не хотели шевелиться, радуясь незапланированному отдыху.

Исключая эту фантастическую чушь, можно сказать: я жива.

Судя по тому, что хотя и с превеликой трудностью, но пальцы двигались, и, если напрячь мышцы, ощущалось все тело — я не инвалид. Уже радует, найти работу, да и работать вообще, практически не возможно, имея какие-либо отклонения. А кроме меня некому прокормить брата.

Ну и... Сергею не нужна сестра-инвалид. В тринадцать лет мальчишки хотят больше свободы, тусовок со своими друзьями, и, желательно, быть в этой компании одним из лидеров, а не сидеть все время с такой как я.

Это в лучшем случае он будет гулять на улице, знакомиться с девушкам и вступать, надеюсь не в беспорядочные, половые связи... На самом деле его, скорее всего, заберут в интернат, потому что теперь уже в доме не будет порядка, который можно максимально создать из того, что осталось в доме, а у матери не останется тормоза, не дающего спиваться до того, чтобы приходили белочки, мишки и инопланетные существа.

Выпила — уснула, а дальше я уже выгоняю её хахалей, друзей по бутылке и прячу остатки спиртного. Хотя Сергей тоже старается помогать, но страх перед пьяными людьми у него ещё больше, чем у меня. В то время как у меня сносит крышу и злоба берет верх над действиями, он либо не может даже пошевелиться, либо становится поддержан неконтролируемой ярости. Хотя у меня тоже раньше случались приступы, и не удавалось заставить себя что-то делать.

Да и умирать никак нельзя. Ведь брату придётся жить с матерью (если его все-таки никуда не заберут). Ему будет сложно прожить с родительницей. Он ещё не может работать, а значит, никакого дополнительного дохода семья не будет получать. На первое время ему хватит денег, которые я давала ему на карманные расходы, но долго ли он так продержится? Сможет ли спрятать ту крохотную пенсию, что нам выплачивают?

— Девушка, с Вами все в порядке? — оборвал мой мысленный диалог смутно знакомый мужской голос. — Ангелочек, это ты?

Открыв глаза, я увидела перед собой немного постаревшую копию моего отца.

Хотя не так уж и отчётливо помнила, как он выглядел: из детства остались только обрывки ярких воспоминаний, мимолётные видения и образы. Лишь несколько оставшихся фотографий всегда напоминали о том, как все было раньше.

— Всё в порядке... кажется.

Я сидела на небольшом диванчике в торговом центре, сжимая в руках пакеты с продуктами и одеждой. Судя по дизайну, здесь было довольно дорого. И что только я забыла в этом месте?

— Пошли домой. Мама, наверное, нас уже заждалась, а ведь она обещала испечь её фирменные булочки, — мужчина протягивал мне руку. На его лице была добрая улыбка, а в уголках глаз небольшие морщинки, которые выдавали его возраст. — Давай пакеты, тяжёлые ведь. Ух, сколько ты всего набрала.

Я отдала пакеты мужчине и пошла за ним.

Словно под влиянием гипноза, я кивала в ответ на его вопросы, улыбалась шуткам и, в конце концов, следовала за ним.

Мне хотелось ему верить, хотя бы, потому что он так похож на папу. Он назвал меня Ангелочком — моё детское прозвище. А я...просто не понимала, что твориться вокруг. Неужели это очередной заговор, о котором меня забыли проинформировать... Слишком уж это реалистично для сна.

— Мы дома, — радостным возгласом оповестил кого-то папа (?).

Я уже хотела сказать, что произошла ошибка, и я не тот человек, за которого меня принимают, но тут к нам на встречу вышла молодая женщина — точная копия матери в молодости, когда она ещё не начала вести разгульный образ жизни. К тому же, мы пришли в тот же дом, где я прожила всю свою сознательную жизнь. Правда несколько отличалась внутренняя планировка: на месте старой, обветшалой мебели и оборванных обоев сейчас — все новое.

— Анжела, у тебя всё нормально?

— Да-да, все в порядке, — выпалила я, не совсем понимая, к чему этот вопрос. Я выгляжу не так, как надо или слишком плохо скрываю своё удивление?

— И все-таки? — она потрогала мой лоб, своими тёплыми и такими нежными руками, как в детстве...

— Она просто устала, — ответил за меня мужчина. — Представляешь, я нашёл её в "Столице", спящую на диване, прямо под декоративной пальмой.

Надо же...

Я попадала аварию и, проснувшись, оказалась в совершенно другом мире, где отец не умирал, а мать, хотя сейчас, так и язык не поднимется сказать... мама, осталась прежней. Интересно, а Серёжка как там? Небось и компьютер себе купил нормальный, не то что наши старые дрова, и планшетом обзавёлся, о котором так мечтал. А может и в онлайн игру "рубится", он же хотел. Только Интернет слишком медленный был. К Андрею, а иногда и Артёму, ходил, чтобы несколько часов побороться со своими орками.

— Ангел... Ангелочек... — папа осторожно дотронулся до моей руки. — Все хорошо? Давай, я провожу тебя в комнату?

— Н-нет, спасибо. Я сама найду, наверное, — я остановилась перед лестницей, ведь раньше моя комната была на втором этаже. — Моя комната же не перемещалась в течение восемнадцати лет?

Недоумение, отразившееся на их лицах, в очередной раз напомнило, что мир, или только я, сошёл с ума. Но лёгкий смешок отца свёл к минимуму напряжённую атмосферу.

— Не смейся, — одёрнула мама веселящегося, из-за моего слегка неадекватного состояния, отца. — Она там же где и раньше, третья дверь направо.

— Спасибо, — я быстро поднялась на второй этаж, но заходить в свою комнату не торопилась. Для начала, надо навестить брата.

— Она пьяна? — донёсся приглушенный мужской голос, ответа я не расслышала...

Перепрыгивая через одну ступеньку, я быстро забежала наверх, по пути ругая себя за то, что не разулась в прихожей. Теперь прыгала, как кузнечик, на каблуках. Оказалось, что в этом нет ничего сложного. Да и каблук был устойчивый и не слишком большой — не больше шести сантиметров, я только сейчас поняла, что на ногах не привычные рваные кеды, а довольно симпатичные бежевые туфли. Но прыгать в таком по лестнице — край безрассудства.

До того как мы переселились на первый этаж, Серёжкина комната была второй по коридору. Раз моя комната осталась на месте, значит, и его тоже.

Забыв постучать, я влетела в комнату и... застыла на месте. Здесь был кабинет, а не спальня. Ни намёка на мальчишескую комнату с неприбранными вещами и мужскими журналами под подушкой или матрасом. А у Сергея они были, я точно знаю! На нижней полке у него был спрятан журнал с бодибилдерами. Никогда не понимала, что он там нашёл в этих перекаченных "шкафах", но надеялась, что таким он не будет.

Для тринадцати лет он имел неплохо слаженную фигуру. И, видя, как он издевается над собой пытаясь придерживаться диеты этих качков, я не выдержала. Попросила его перестать подражать всяким импотентам на анаболиках, аргументируя это тем, что он очень симпатичный подросток и даже без горы мышц он уже привлекает к себе внимание девочек. Повезёт же его девушке: красивый, умный парень, да и не курит... уже.

Уж я-то знаю, как отучить от этого дела, к тому же "шкафчики" внесли свой вклад в наше общее дело по отваживанию от сигарет

— Если уж очень хочется, можешь с Артёмом в тренажёрный зал походить, но издеваться над собой переставай. Представляешь, что с этой прелестью будет лет через двадцать, когда тебе будет не до протеинов? Твои кубики пресса станут пивным животиком, а вот это, — я тыкнула пальцем в журнал, указывая на руки, — будет похоже на желе. И просто похудеть не получится. Это будет гора ни на что не способных мышц...

— Хватит, мамочка. Понял я все, — он как-то странно улыбнулся. — А что это ты про Артёма вспомнила?

— В смысле?

— В том самом. Нравится, да?

— Ну, мелкий, — сводник малолетний. — Просто он иногда ходит в тренажёрный зал, находящийся недалеко от нашего дома, — не верит? Ну и ладно. — О деньгах можешь не думать, урежем мамочке карманные деньги.

— Ты все ещё даёшь ей деньги? — он отпил какой-то очередной коктейль насыщенный витаминами и белками, после чего, быстро подпрыгнув, побежал его выплёвывать. — Гадость какая.

— Она все-таки наша мать. И пусть она потратит все на выпивку, я даю ей ничтожную часть доходов.

"Да и так она будет к тебе меньше приставать", — про себя добавила я.

Вспоминая отрывки из прошлого, я металась из комнаты в комнату, но спальню брата не могла найти. Никакого намёка на его присутствие. Ничего.

"Значит она на первом этаже", — мысленно успокаивала себя, закрывая последнюю дверь.

Со смешанными чувствами я зашла в свою спальню. Было не совсем привычно вновь возвращаться в свою старую комнату на втором этаже, из которой пришлось переехать несколько лет назад, чтобы была возможность впрыгивать из окна. Непривычным, хотя и симпатичным, был дизайн помещения. Приятные постельные тона, создающие уютную атмосферу, пушистый белый ковёр у кровати, на котором хотелось растянуться как на облаке и наслаждаться покоем.

Все прекрасно.

Только не было ни одного признака присутствия брата.

Быстро пробежав по первому этажу, с нарастающим страхом проверяя каждую комнату, — даже туалет! — я обессиленно рухнула на мягкое кресло-мешок. Напротив висело большое зеркало около метра в ширину и высотой от пола до потолка.

Немного пугающе было видеть себя и не себя одновременно. Те же черты лица, хотя немного пополнее щёчки. То же тело, несмотря на обнаруженный брак: мышцы хотя и были натренированы, но слишком слабо. Вряд ли выдержала бы сейчас "гонку" с полицией. Вместо привычных длинных волос, хотя не с родным, но похожим на него цветом, на голове красовалась совершенно другая картина. Довольно короткие взъерошенные волосы цвета молочного шоколада с ярко-красной прядью, заправленной за ухо и заколотой там невидимкой.

Узнать бы ещё, чего я накурилась или, что приняла, раз все так сильно изменилось. И вообще...это мои воспоминания о прошлом подменили или настоящее перевернулось с ног на голову?

Умывшись и переодевшись в одежду, больше всего напоминающую домашний наряд, я стала искать следы пребывания Сергея. Но не нашла ни малейшей зацепки, ни единой фотографии.

— Да где же ты есть? — наверное, странно, что я не пыталась выяснить, куда попала, почему жив тот, кто давно уже умер, а искала брата.

Но...ведь он всегда был для меня единственным родным человеком, который не рассыпался в любезностях только для того, чтобы я дала денег. Он был тем настоящим, о чем не надо было воображать в своих мечтах, когда не хватало сил выдерживать все то, что окружало... Он просто был...

— Анжелика, что ты ищешь? — спросила пришедшая на шум мать... мама.

— Ничего, — я попыталась вложить как можно больше оптимизма в слова.

Он окинула взглядом переворошённую комнату.

— Точно?

— Эм... — и чего я не могу спросить? Меня никто не расстреляет за это. — А где Сергей?

Лицо нового, улучшенного и доработанного, варианта мамы исказилось болью. Будто на неё навалились воспоминания, которые она так долго прятала в глубину сознания.

— Анж... с тобой точно все хорошо? — она пыталась сдерживаться, вот только голос подрагивал, выдавая напряжённость. Будто натянутая струна, готовая в любой момент лопнуть, она держалась, но любой здравомыслящий человек мог бы распознать неладное. — Твой брат умер тринадцать лет назад. Кого ты ищешь?

Жизнь — ноль, броня — ноль. Боеприпасы закончились ещё в самом начале миссии, а союзников не было с начала игры, кругом только враги. Game Over.

Все-таки хорошо, что это сон. Точно, теперь я поняла, что со мной случилось. Мне снится чрезмерно реалистичный кошмар. Иначе, я бы не вынесла такого. Даже во сне тяжело было осознавать, что брата нет в живых. Прямо магия какая-то. Чего только не приснится на больную голову.

-Ты же раньше даже не вспоминала о Серёже, на могиле ни разу не была, — мама тяжело вздохнула, — хотя мы с папой звали, но ты упорно отказывалась. С чего такие перемены? У тебя что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Просто, я жила себе спокойно восемнадцать лет с матерью-алкоголичкой, отец умер, когда я ещё под стол пешком ходила, чуть задевая его макушкой. С пятнадцати работала, чтобы прокормить младшего брата и сдобрить мамашу бутылкой, авось, выпьет и не будет нас трогать, — что-то Анжелика разошлась не на шутку, остановите меня кто-нибудь! — А один раз даже хотела убить эту... в общем, маму. Пошла в лес, со справочником в котором есть глава по ядовитым грибам. Насобирала целую корзинку мухоморов, да поганок. Вымыла их дома, нарезала, а сворить не смогла — совесть замучила. Да ещё и на кухне был включён маленький черно-белый телевизор, а там шла передача "Час Суда". Вот я и подумала, что меня посадят за умышленное убийство.

— Анжелика, это у тебя фантазия так разыгралась или ты накурилась? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ляг и отоспись, если ты пьяна, — судя по выражению, она не знала, смеяться или плакать.

— Я не выдумываю. Это все реально происходило со мной, а потом меня сбила машина, и тут уже начиналось не пойми что...

Вот что значит — сказала правду. Выдумала бы что-то нелепое, поверили бы, а тут... Может со стороны это и казалось маразмом, но это же было правдой!

Поняв, что мне тут никто не поверит, я решила прикинуться дурочкой. Дураки на самом деле умные люди, они просчитали всё на несколько шагов вперёд и, пока мы думаем, что они глупцы, строят за нашими спинами план по завоеванию мира. По-моему, я уже вжилась в роль. Как хорошо получалось думать.

— Мааа... ну это же шутка. Не делай такое лицо, будто Лох-Несское чудовище увидела, — тут главное не перестараться, а то в дурку ещё спровадят.

Женщина с сомнением окинула меня взглядом. Я не думала, что она такая догадливая и видит ложь! Похоже, алкоголь действует на людей ещё губительнее, чем мне казалось ранее.

— Анжелика, шутить ты не умеешь, запомни это, — она вздохнула и, дойдя до двери, сказала: — Отдохни. Вероятно, ты просто устала со своей учёбой и подработкой.

Как только я осталась одна, то сразу забралась с ногами на кровать и попыталась выбросить из головы все то, что выбивает из колеи. Слёзы пытались вырваться наружу. Как же все сложно.

Откинувшись на подушки, я закрыла глаза, ощущая как, приятная мягкость перины забрала в себя всю усталость и напряжение и стала медленно считать до десяти, с каждой цифрой думая о более хороших вещах. Счёт ещё не закончился, а думать становилось всё сложнее.

Пора бы уже и просыпаться: меня совсем не радовала перспектива остаться на всю жизнь в таком диковинном сне.

С одной стороны, живой отец и совершенно нормальная, любящая мать не могли ни радовать, но брат... без него никак нельзя. Да ещё и необходимость делать вид, что я прекрасно знаю обо всем, что здесь творится. Носить маски меня учить не надо, но даже они не помогут, когда окружающие норовят огорошить чем-нибудь этаким.

Помню, я как-то наткнулась на девиз Екатерины II: "нужно быть в дружбе со всеми державами, чтобы всегда сохранять возможность стать на сторону более слабого... сохранять себе свободные руки... ни за кем хвостом не тащиться". Может это и сокращённый вариант, а я, возводя его в жизнь, ещё и немного изменила смысл, но, во всяком случае, решила взять на вооружение что-то для себя. Особенно мне нравится пункт о том, чтобы ни за кем не тащиться хвостом.

Но, самое главное, — я не стала сторониться окружающих и избегать всяких проявлений человеческих чувств, только из-за того, что росла в неблагоприятной семье. Какая тут разница? Будто люди общались с мамашей, а не со мной. Единственное, что я не выносила и не выношу — сочувствие.

Я мола выдержать всё: ложь, измену, лицемерие. Но за то, что меня начинали излишне опекать и жалеть, могла рассказать много интересного. Послать так далеко, что земной жизни не хватит, чтобы добраться туда, а уж тем более вернуться обратно.

— А ты начинаешь мне нравиться!

— Кто здесь? — я начала судорожно оглядываться по сторонам и, с удивлением, отметила, что обстановка здорово изменилась.

— Это ты "здесь", а я тут. Говорю сразу, тебе это снится, — девушка села за небольшой кованый столик, который оказался рядом со мной.

— Я же и так сплю, — я расправила юбку своего платья. Шикарная одежда, вот только в корсете практически невозможно дышать. — Как мне во сне может сниться сон?

Девушка подвинула ко мне чашку с чаем.

— Ты только что заснула и оказалась здесь, а до этого ты не спала, — она мило улыбнулась. — Попробуй, это мой любимый цейлонский крупнолистовой чай с листьями и плодами земляники. Думаю, ты должна оценить. Он обладает нежным вкусом земляники и свежих сливок.

— Спасибо, — я сделала небольшой глоток чая, который действительно оказался приятным на вкус, хотя кофе всё же привычнее. Люблю двойной эспрессо: отлично бодрит. — И все-таки мне не понятно, как это "не спала".

— Так... Все это было реальностью. Ты никогда не слышала о том, что вселенная относительно бесконечна, и в этой растущей бесконечности существуют миллионы миров, где одни и те же люди проживают разные жизни?

— В смысле? — оттого, что резко дёрнулась, я подавилась этим элитным чаем.

— Все же тебе расскажи, — она картинно вздохнула. — Всего я тебе рассказывать не буду. Если так интересно — погугли, может, найдёшь что-то дельное. Скажу только то, что у тебя есть возможность прожить той жизнью, о которой ты всегда мечтала. Поздравляю! Ты добилась того, чего хотела — сорвала джек-пот. Получите, распишитесь.

Все она говорила с какой-то издёвкой, что заставляла вскипать кровь. Если бы не это платье-доспехи, я бы подпрыгнула, схватила её за волосы и... Нет, так бы я точно не сделала — это только мечты, а вот потрясти её хорошенько, было бы не плохо.

— Почему тогда Сергей мёртв? Почему, раз вы говорите о бесконечности, я не могла бы попасть в один из миллионов миров, где у меня есть полноценная семья и жив брат? Разве это — то чего мне хотелось? Черт... да это не приз, а проверка на вшивость.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — она лишь пожала плечами. — Знаешь ведь, что с доходов полагается тринадцати процентный налог? Вот ты его и заплатила. Да и тут виноваты не мы. Каждый человек — творец своей жизни. Только от него зависит то, каким он станет, и кто его будет окружать, — развернув конфету, из внезапно появившейся вазы, она продолжила: — Ты попала туда, где, по теории вероятности, должно было быть около пятидесяти процентов того, чего ты хотела.

С каждым новым словом этой девушки мне становилось все более противно находиться рядом с ней. Этот надменный тон, вроде как, вы все отбросы, а я умница-красавица. Эти эгоистичные рассуждения...

— Мне не нужно все это. Мне противна одна мысль, что я могу променять родного брата, с которым — и ради которого! — я жила последние шесть лет. Мечта... это просто мечта, которая существует ради того, чтобы было к чему стремиться. Я не умею жить с родителями и не хочу разочаровываться. И, как бы ни хотелось попробовать, выбора между ними и братом не существует!

— Ну вот и хорошо, — с лица девушки пропала маска высокомерности. — И давай уже на "ты". Подумаешь мне слегка за... Ну не важно.

Настолько резкое преображение поразило и вызывало негодование. Слишком просто ей давалось перевоплощение из Мисс Совершенство в простую девчонку лет семнадцати, которую зачем-то заставили нацепить средневековый наряд.

— Так это действительно проверка на вшивость? — сказала, будто плюнула. Нехорошо.

— Это своеобразная проверка, но не такая как ты сказала. Не стоит грубить, — несмотря на внешность подростка, мимика, жесты и какой-то огонёк в глазах — выдавали её с головой, будто она намного старше.

— Хорошо. Давай поговорим нормально. Мы же на "ты"? — она удовлетворённо кивнула. — Слушай, а почему мы в таких платьях? Дышать невозможно.

— Просто это красиво. Ты так женственна в этом чёрном платье с корсетом, — она хитро улыбнулась. Что-то неладное задумала! Великий Аид, я боюсь эту девушку! — Может... ты хочешь покосплеить?

— Что?! — так, определённо, рядом с ней нельзя пить чай, кофе... Да ничего нельзя пить!

— Не знаешь, что это? — опять она смотрит на меня, как на отставшую в развитии. — Вижу, что знаешь. Зачем тогда прикидываешься дурочкой? Ладно, — горький вздох, — вся обстановка зависит только от моего желания. Как мне кажется, чтобы спокойно побеседовать, атмосфера старины подходит более чем.

Она улыбнулась самыми уголками губ и что-то прошептала. Все бы ничего, да только после этого шнуровка корсета стала чуть свободнее. От радости, я сделала глубокий-глубокий вдох и... чуть не упала в обморок: из-за переизбытка кислорода закружилась голова.

— Спасибо. Так намного удобнее, — все быстро вернулось в норму, и мы продолжили разговор. — Но... хотелось бы узнать, какую ещё подставу можно ожидать.

После недолгой паузы, девушка обворожительно улыбнулась, что не подарило мне особых надежд.

— Никаких. В целом, все точно так же. Знаю, что ты сейчас закричишь о том, чтобы я вернула тебя к брату, но давай поступим так. Ты попробуешь пожить с родителями, а потом, после того как испытаешь, что значит быть единственным и любимым ребёнком в обеспеченной семье, уже примешь решение. Всего три недели, идёт?

Как она узнала мой ответ? Я, на самом деле, сначала хотела это сказать, а сейчас... Может действительно, попробовать какого это. На три недели. Я проведу здесь три недели, а потом решу возвращаться или нет.

Нет, конечно, я вернусь, тут и раздумывать не стоит!

— Я согласна на твоё предложение.

— Молодец. Это хорошее решение — взрослое и рассудительное. Итак, когда ты проснёшься, то будешь знать все, что необходимо для нормальной жизни. Но и старые воспоминания никто забирать не будет. И не делай таких испуганных глаз, — неправда, я почти никак не отреагировала! — До скорой встречи Лика.

Забавно быть попаданкой. Попала так попала...и больше ничего не скажешь. Только кто-то оказывается в других мирах, населённых эльфами, вурдалаками, да демонами, а с кем-то происходит совершенно другое.

В постоянно растущей вселенной, ничуть не останавливающейся с того самого Большого Взрыва, есть множество клонов, только события там разворачивались по-разному. Одни и те же люди проживали совершенно разные жизни. Например, где-то иноземцы не стали трогать живущую традициями маленькую Японию и там эпоха самураев не стала просто сказками для детей. Где-то Гитлер смог разбить союзников и истребил славян и евреев, оставив их как наглядное пособие в человеческих зоопарках. Семейная пара, прожившая всю свою жизнь вместе в одном мирке, даже не встретилась в другом.

Девушка, всю жизнь прожившая с матерью и братом, наконец-то смогла увидеть своего отца. Живого, но немного постаревшего.

Когда я открыла глаза, мне безумно хотелось верить в то, что все это мне просто приснилось, но уж чересчур реальным все это казалось: привкус земляники и свежих сливок на губах и лёгкая боль в тех местах, где корсет был затянут слишком уж сильно.

За окном уже заметно потемнело, на небе то тут, то там были рассыпаны звезды. Жизнь текла своим чередом. Только не для меня. Все что всегда являлось вымыслом, вдруг из разряда "сказки" перешло в разряд "реальность". Вот она я, из плоти и крови, нахожусь в своей другой жизни.

Кошка.

Кошка, которая имеет несколько жизней. Аид побери все эти шуточки моей знакомой из "сна". Она чаёк распивает, а мне почти месяц надо будет прожить с незнакомыми мне людьми.

Кажется, эта особа говорила, что я буду знать всю необходимую информацию, сейчас мы это и проверим. Ещё бы узнать, каким образом это можно сделать. Подумать о том, что мне надо?

Попробуем...

А если так...

Не получается. Может, нужен пароль или какое-то особое "заклинание"?

— Сим-сим, откройся, — для верности я даже сказала это вслух, но ничего не произошло. — Великий, что за глупости... Опять повелась на развод какой-то психованной тётки.

Анжелике, как-то тётушка из сна сказала, что она в своём уме, а девочка взяла и поверила. Дура.

Я откинула в сторону одеяло цвета морской пены, в которое укуталась словно в кокон во время сна. Цвет приятный, однако, не смотря на то, совершенно не мой — ничего светлого мне нельзя доверять: испачкаю при первой возможности. Но оно было очень приятным на ощупь и тёплым. Мы с ним определённо подружимся. Встав с кровати, я побрела в ванную комнату с намерением как можно скорее погрузиться в горячую воду, чтобы расслабиться и попытаться выбросить из головы все то, что заставляет мозг усиленно думать.

* * *

Самый лучший способ сбежать от реальности — загрузить себя так, чтобы не было времени свободно вздохнуть. Я так и поступила. Вопреки протестам родителей, взяла дополнительный день на работе, которая занимала все свободное время после школы. Но этого оказалось мало — нашла себе репетиторов по всем предметам, которые предстояло сдавать. А ещё... никаких долгих лежаний в ванной и художественной литературы: там постоянно находятся темы, заставляющие отдёрнуть себя и подумать: "У меня такое было...".

Нынешняя Анжелика общалась все с теми же людьми — это было то, чему я больше всего обрадовалась. Хоть в этом направлении меньше проблем, без них можно было бы сразу же вешаться и не ждать окончания моего заключения.

Воспоминания об этой жизни... они постепенно появлялись и, спустя почти три недели, я уже более-менее приспособилась к окружающему миру. Люди начали привыкать к моему поведению: поначалу они только что у виска не крутили, видя, как я меняюсь диаметрально противоположно.

Оставалось всего ничего до момента, когда можно было бы вернуться домой.

— Анжелика, ты собираешься спускаться к завтраку? — спросила мама, заглядывая в комнату.

— Угу, сейчас.

— Мы ждём тебя, — она закрыла за собой дверь, но, судя по тому, что топот шагов был не слышен, она все ещё оставалась там.

Шестое чувство подсказывало, что ничего хорошего это не означает. Аид, почему же так сложно жить с родителями? Я их совсем не понимаю.

Выпутавшись из сети наушников, которые за ночь обмотались вокруг меня несколько раз, я, с закрытыми глазами, нащупала залезшие под кровать тапочки и нехотя побрела в ванную. По пути подошла к ноутбуку и нажала на кнопочку питания, чтобы пока есть свободная минутка проверить почту или побродить по социальной сети.

Все-таки идеальная жизнь разбаловала меня в конец. Раньше я подскакивала в шесть утра и с молниеносной скоростью неслась умываться, подпрыгивая из-за практически ледяного пола.

Меньше чем через минуту неприятный звук оповестил о том, что мне пришло новое сообщение. С полной уверенностью, что это очередной спам, пропущенный стариной Касперским, я не торопилась проверять почту, а потому, продолжала спокойно умываться. Вряд ли кто-то написал что-то важное в такое время (короткая стрелочка часов покоится где-то между девятью и десятью), так что не было смысла бежать навстречу спаму, сметая всё на своём пути. Но звук повторился вновь, заставляя поторопиться. Вроде как, молния не бьёт дважды в одно и то же место, может, на этот раз что-то другое.

Нажав на маленький мигающий конвертик, в правом углу экрана, я стала ждать, когда откроются сообщения. Ни то, ни другое не оказалось мусором, рассылаемым ботом. Оба сообщения были от Тани.

"Доброе утро, Лика.

Я знаю, что ты уже не спишь, так что можешь даже не прикидываться, что тебя сейчас нет перед экраном ноута, и ты не читаешь это сообщение! Зная и, что не маловажно, не забывая, о твоей дырявой девичьей памяти, ещё раз — кажется сотый, а уж какой на самом деле хз — напоминаю, что сегодня мы идём в кино. Отказы и отмазки не принимаются, потому что это традиция, которой мы не изменяем с десяти лет!"

Боясь о том, то второе сообщение будет куда хуже, я глубоко вздохнула и нажала на кнопочку "следующее". Не ошиблась....

"Случайно отправила, а не дописала. Так вот, о чем я уже говорила.

Ты пойдёшь и все! В самом-то деле, имей совесть, Анжелика. В любой другой день я бы даже и слова не сказала, но в прошлом году ты так ругалась, что никто не хочет приходить и мне пришлось тащиться на другой конец города с температурой ради фильма, попкорна, колы и пиццы в ближайшем кафе! Традиция, Ангелок. Традиция-я-я-я.

С любовью и всякой фигнёй, которую пишут в конце сообщения, Таня.

p.s. Удалишь — убью.

p.p.s. Не придёшь — убью на фиг".

Явно затормозившее воспоминание напомнило: мы действительно не забросили эту давнюю традицию и в этом мире. Придётся, все-таки, как-то избежать этой встречи. Общаться с ними в школе — одно дело, но делать это и потом... Слишком большая частота промахов, из-за которых я оказывалась в луже.

У меня было, как минимум, девять часов, чтобы над этим подумать, а сначала — завтрак.

Закрыв браузер, я перевела ноутбук в ждущий режим и, окинув взглядом неубранную комнату, вышла из неё. Все-таки надо будет прибраться потом, а ещё лучше во всем доме...включая чердак. Жуть, как не хочется этого делать, но вот и объяснение тому, что не пришла. Довольная собой, я, с улыбкой на лице, которая является довольно редким гостем в последнее время, пришла на кухню и наткнулась на серьёзные лица родителей, не предвещающие ничего хорошего. Кажется, шестое чувство не обмануло и, о мой Великий, сейчас будет нешуточный разговор.

Вот тебе бабушка и Юрьев День. Какую же подставу организовал Иван Васильевич на этот раз?

Я стала мечтой всех родителей: почти все оценки сделали резкий скачок вверх; приведён в действие план "усердная подготовка к экзаменам"; никаких возвращений домой после десяти (да, в принципе, кроме школы и работы и возвращаться-то неоткуда). А им явно что-то не нравилось?

Первым заговорил отец:

— Садись, Анжелика. Ты пришла не на расстрел.

— Оу, ну, спасибо, что успокоил, — точно... нет никаких сомнений в том, что сейчас будет. Американских сериалов понасмотрелись, что ли.

— Мы с папой хотели с тобой поговорить, — вступила мама, — о том, что происходит с тобой.

— А что вам не нравиться? Мне кажется... — меня перебил телефон отца, не дав договорить.

— Извините, это по работе. Мне надо идти, — он вышел из кухни, оставляя нас наедине с мамой.

— Пойми, нам все более чем нравится: ты взялась за ум и начала учиться, но совершенно забыла о своих друзьях и отдыхе! — она встала, теребя свой фартук, и подошла к плите. Ну да, папа — её щит и меч — сбежал, теперь надо найти новую защиту.

— Мам, ты издеваешься, да?

— С чего ты...

— Не перебивай, а, — чтобы успокоиться, я закрыла глаза и выдохнула: нервы ни к черту. — Я никогда ни о чем не забывала. Просто у меня изменились интересы и ценности, может, полюса сменились лишком резко, поэтому это стало так заметно. Но это нормально. Мне уже не десять и не пятнадцать, я осознала, что будет наиболее полезным для моего будущего. Да, у нас есть деньги и можно сунуть их нужному человеку, который пропихнет меня на нужное место, но я так не хочу! Я хочу всего добиться сама, — не ожидая от себя такой речи, я схватила стоящий на столе стакан с водой и залпом выпила его содержимое.

Выслушав меня с каменным выражением лица, не выражающим никаких эмоций, мама заметно побледнела, а потом по её щеке скатилась слеза, которую она тут же смахнула ладонью.

— Анжелика, я ни в чем никогда тебя не упрекала и сейчас не хотела тебя чем-то обидеть или сказать, что мне в тебе что-то не нравиться! Я же мать, и вижу, что у тебя что-то произошло, и ты пытаешься это скрыть. На тебя страшно посмотреть, — она села рядом и взяла меня за руку. — Нет сил видеть, как ты убиваешь себя изнутри и пытаешься добить и физически.

— Мам, все правда хорошо! — я попыталась улыбнуться, надеюсь, что вышло правдоподобно. — И если тебя беспокоит то, что я не встречаюсь с друзьями, то спешу обрадовать — сегодня мы идём гулять.

Несмотря на то, что пришлось убить на корню план о том, чтобы остаться сегодня вечером дома, у меня вышло немного приободрить маму. Вряд ли она поверила, но это не так важно.

Перевести тему — не уйти от разговора, но сейчас мне это было крайне необходимо, и помог в этом телефонный звонок. На этот раз звонили мне.

— Я отвечу? Артём звонит, наверное, по поводу встречи.

— Да, конечно! — мама, заметно оживившаяся, сняла этот ужасный фартук и вышла.

Немного помедлив с ответом, я все же нажала на зелёную клавишу.

— Алло...

— Привет, ты же не забыла о том, что мы все сегодня собираемся?

Пути к отступлению были уже обрезаны, поэтому как-то отнекиваться не было никакого смысла, да и мама стояла под дверью: подслушивала.

— Забудешь тут, особенно после такого милого сообщения от Тани.

— Она хотела ещё и позвонить тебе, но ограничилась только им, — вдалеке были слышны крики его сестры, напоминающие о том, что будет, если я не явлюсь.

— Значит, это были только цветочки. Ясно, — стало понятно, что разговор никуда не ведёт и надо его заканчивать, — так, а во сколько идём?

— Так ты все-таки соглашаешься? — шёпотом, чтобы не услышала сестра, сказал Артём. — А я уж думал, что ты будешь первой, кто положит конец этой традиции. Я так рассчитывал на тебя!

Слушая, как он рассказывает о том, насколько невыносимой становится Таня. И что с каждым часом он все больше ждёт, когда закончится срок аренды у жильцов, снимающих у них квартиру, в которой раньше жила их бабушка, я не могла перестать радоваться тому, что хотя многое в этом мирке было не так, Артём остался прежним. Хотя его отношения с семьёй ощутимо изменились.

Мы дружили с ним с того самого дня, когда семья Тани усыновила его и он пришёл в наш класс. Он показался мне таким беззащитным и испуганным, что уже тогда проявляющаяся неограниченная любовь к брату стала распространяться и на Артёмку. Несмотря на то, что внешне он был миленьким одуванчиком, мальчишка постоянно нарывался на драки (в том числе и со мной) и лезть к нему за словом в карман не было необходимости. На каждую гадость, сказанную в его сторону, у него находилось ещё больше колкостей. За это он и получал, ну а я — та ещё драчунья — попеременно то защищала, то сама колотила этого наглого мальчишку.

— Анжелика, ты уже поговорила? — перебила разговор мама, заглянувшая в комнату. — Мне надо помочь развесить постиранную одежду.

— Нет ещё, — прикрывая телефон ладонью, я повернулась к ней лицом, — подожди немного, сейчас приду.

— Хорошо, — она прикрыла дверь но, опять стала стоять сразу за ней. Что ж она постоянно так делает?

— Слушай, тут мама зовёт, а ещё стоит под дверью и подслушивает, — как можно тише сказала в трубку, — во сколько собираемся?

— Так ты все-таки пойдёшь? — в который раз переспросил Артём.

— Ну... я не хочу чтобы тебя убивала Таня, во всяком случае, пока не хочу. Да и самой умирать ещё раз как-то не хочется, — что называется, сказала не подумав, но он и не обратил внимания на оговорку. — Я ведь сказала, что пойду. Но я работаю до пяти!

— Сеанс начинается вполовину восьмого, так что мы зайдём к тебе в шесть. Успеешь?

— Ого, продуманно всё. Так уже точно не включишь заднюю передачу, — после такого коварного плана, начинаешь невольно бояться людей, которых считаешь своими друзьями. — Думаю, что успею. Тогда, до вечера.

Попрощавшись с ним, я засунула телефон в задний карман юбки и пошла помогать маме, а уж вернувшись на кухню, наконец-то, приступила к завтраку, который успел остыть.

Надо признаться себе самой в том, почему я на самом деле не хочу встречаться друзьями. Что-то вроде "не хочу им врать" — глупо, потому что я дела это последние две с половиной недели, и один вечер ничего не изменит. То же самое и с отговоркой "паршиво себя чувствую, потому что мне трудно быть самой собой". У меня есть куча свободного времени после пяти вечера, а родители с радостью выгонят меня из дома, только бы пошла и отдохнула. Деньги — не котируется, как отдельная тема, хотя тратить их впустую никогда не любила. Хомячья натура не позволяет с лёгкостью расходовать кровно заработанные, особенно когда их можно было потратить на более важные вещи.

Остаётся только одно — я боюсь. Просто боюсь того, что мне будет весело и эта жизнь покажется ничуть не хуже чем та. Что если единственная ниточка — брат — связывающая меня с тем миром, оборвётся под тяжестью всех тех плюсов, что тянуться за мной. В принципе, я имею все, о чем только можно пожелать, и если получу ещё и удовольствие от всего этого, то чаша весов может дрогнуть.

Я поставила чашку в посудомоечную машину, которая теперь уже была достаточно загружена, и включила эту штуку, позволяющую маме быть женщиной, а не посудомойкой (СМИ явно высасывает мои последние мозги, раз на каждом шагу вижу что-то из рекламы!), и пошла собираться.

Через час у меня будет занятие с репетитором, а потом я успею забежать домой лишь для того, чтобы оставить учебник и выпить кофе перед работой — и снова в путь.

— Анжелика, — окрикнула меня мама, когда я уже подходила к лестнице, — ты куда?

— Одеваться. Мне надо идти на занятия.

— Ещё и твоя работа потом, — маме явно не хватает искреннего пофигизма, в избытке имеющегося у её прежнего варианта "мать".

— Да-да, все верно. А вечером — отдых. Ну или пьянка-гулянка... — я не смогла сдержать улыбки, из-за ползущих к верху бровей мамы, явно желающей забрать свои слова обратно и запереть меня в комнате.

На самом деле, вся прелесть нашей "традиции", заключалась в том, что мы, вот уже восемь лет подряд, придерживались одной и той же схемы, в плане того, как отметить этот день. Единственное что изменилось — все стали заметно старше и начали ходить не на утренний сеанс, а на вечерний, ну и пицца заказывалась не в детском кафе типа "Золотой Ключик". В остальном всё так же как и в десять лет.

— Мам, ну что ты так смотришь? Видишь, я тебя не обманывала и всё действительно чудесно. Сегодня я иду развлекаться!

Примерно за десять минут до предполагаемого выхода, я только притащилась домой и, уставшая после тяжёлой рабочей смены, свалилась на кровать. Все... меня не кантовать, при пожаре выносить первой.

Почему проверка нагрянула именно сегодня, когда я хотела сбежать пораньше и не особо напрягаться с любезностью к каждому, даже заведомо бесполезному посетителю? Мой разум прямо визжал, когда приходилось подходить к клиенту, который может заходить целый месяц — по несколько раз в день! — в магазин, пересматривать чуть ли не половину книг, ложа их в совершенно другие места, а потом спокойно уходить. Но строгие тёти как чувствовали, что я пытаюсь делать вид, будто не замечаю очередного подобного посетителя.

— Девушка, Вы тут прохлаждаетесь, а лучше бы помогли покупателю! — нудно говорила одна из них, смотря на меня из-под приподнятых очков.

Приходилось выдавливать из себя извинения и, не поворачиваясь к ним спиной, бочком двигаться к намеченной цели в виде "покупателя". Позже те дамы, угрожая, что лишат премии, тыкали наманикюреными пальчиками в сторону некрасиво стоящих книг.

Любимая работа превратилась в настоящий ад и лишь постоянные клиенты, которые заходили довольно редко, но зато никогда не выходили без какой-нибудь книги, по-настоящему радовали. Они были не прочь от совета, а иногда и сами что-нибудь советовали прочитать. Особенно ценные советы давал пожилой мужчина с седыми волосами средней длины и добродушной улыбкой. С ним хотелось разговаривать хоть сутки напролёт.

Каждые десять минут я с надеждой смотрела на большие настенные часы, но каждый раз меня ждало разочарование: время тянулось слишком медленно. Создавалось такое ощущение, будто кто-то специально притормаживал время, чтобы я подольше побегала по магазину. Вдобавок ко всему, женщина, которой я вообще-то только помогаю, как назло заболела, так что приходилось выполнять её часть работы.

В пять часов я уже хотела прыгать от счастья, хотя это и отняло бы последние силы. Смена была окончена! Можно идти домой!

— Девушка, — судя по тону, меня ждала подстава... И я ничуть не ошиблась!

Выйти из магазина удалось только в половину шестого, а путь до дома занимал не меньше двадцати минут и то, если бежать как угорелой. Оглядевшись по сторонам и поняв, что знакомых в толпе прохожих не наблюдается, я и поступила. Зато у меня осталось целых десять минут на сборы!

Присела на минутку, а потом, как я себя настраивала, сразу собираться. Как же гулять, если ноги просто гудят от боли, а сил нет даже для того, чтобы встать с этого мягкого деревянного стульчика...

Если всем пообещала, то кровь из носу, но надо пойти.

— Соберись, тряпка! — очень надеюсь, что родителей не было дома. Того, что их дочь ещё и сама с собой разговаривает, они не пережили бы.

С огромным трудом удалось победить лень и желание плюхнуться обратно, а уж устоять перед тем, чтобы лечь на мягкую кровать, которая преграждала путь к душу и шкафу с одеждой, было непосильным трудом. Скинув всю одежду, я залезла в душ, под струи прохладной воды. Хотя это не особо эффективное средство от усталости, но возвращает немного сил и помогает бороться с ленью, действуя отрезвляюще.

Из комнаты доносились звуки "разрывающегося" телефона, который пытался предупредить хозяйку о наступающей угрозе. Страшно было даже подумать о том, что Таня уже пришла и стоит на пороге дома. Она разорвёт меня в клочья и никакие оправдания не помогут, но попытаться защититься от этого все-таки можно. Завернувшись в махровое полотенце, я, стараясь не поскользнуться на мокром (из-за стекающей с меня воды) полу, побежала к телефону. Как оказалось, этот звонок был не первым. "У вас три непринятых вызова" весёленьким красным цветом было написано на экране телефона.

Вот это жо...опять умирать.

Не без страха, я перезвонила Тане.

— Ты почему не отвечаешь? — прозвучало вместо приветствия.

— И тебе привет. Не слышала, была душе.

— Где?!

— Где слышала. Меня поздно отпустили с работы, только пришла и сразу начала собираться.

— Ну хорошо, — судя по голосу она была спокойна, что даже ещё больше пугало. — Я уже почти пришла. Подожду у тебя, хорошо?

— Конечно, — облегчённо вздохнув, полезла в шкаф за одеждой, — дверь открыта, так что заходи, когда придёшь. Я у себя в комнате.

Когда подруга зашла в мою белую и местами пушистую обитель, я уже докрашивала глаза. Оставалось совсем немного, и можно было идти. Судя по тому, как раскованно себя вела Таня, что совершенно не отличалось от обычного поведения подруги, она частенько бывала у меня в гостях. Ещё один маленький повод для радости. Хотя то, что между ней и Артёмом будто бы частенько пробегает кошка очень даже напрягает: раньше, несмотря на то, что они не родные, они были будто братом и сестрой из книжки про идеальную семью.

— А где остальные? — спросила я подругу, надевая мягкое темно-фиолетовое платье с рукавом три четверти. Ой, подсказывает мне Аидово шестое чувство, что сотню раз пожалею об оставленных на полке джинсах.

— Встретимся на месте. Я так и думала, что ты либо попытаешься соскочить, либо задержишься, и решила прийти одна.

Таня, не нуждаясь в словах типа "будь как дома", вовсю крутилась на стуле. Пытаясь скрыть довольную улыбку, я повернулась к подруге спиной и попросила её застегнуть цепочку.

— Нормально? — я ещё раз посмотрела в зеркало и, несмотря на довольно тёплую погоду, взяла чёрную кожаную куртку. На всякий случай.

— Отлично, солнышко ты ж моё ненаглядное! — она похлопала меня по щёкам и попыталась ущипнуть, но я вовремя вырвалась из цепких ручонок Тани. — Пошли уже, ещё немного и мы опоздаем. Как смотришь на то, чтобы пробежаться до автобусной остановки?

В голове всплыли нехорошие картинки того, как я буду бежать... да ещё и после того, как я только совершила забег. Медведь на роликах и то более уклюжим будет.

— Не-е-е-ет, только не бежать. Я же в платье, — тело сразу вспомнило о том, как оно устало.

— Ну и что? Туфли же не на каблуке, так что ничего не сломаешь. Хотя ты и на них бегаешь, будь здоров.

Бегом наше передвижение можно назвать только с очень большой натяжкой, но шли мы довольно быстро, из-за чего на финише пришлось немного отдышаться. Физическая подготовка, что у меня, что у Тани хромала на обе ноги, но что уж тут поделаешь: великая лень не позволяла вставать по утрам и бегать. Хотя бегала я и правда быстро, но не после рабочей смены на ногах и не в этой "жизни"!

Наверняка, мадам Лень Всевышняя вступила в сговор с кем-нибудь из светлых, потому что становилась все сильнее и сильнее. Ох, кажется фэнтези и игрушки Сергея совсем выели мне мозг, который был подъеден телевидением.

Меньше чем через минуту — только-только восстановилось дыхание — подъехал нужный автобус, приветливо скрипнув дверьми, позволяя войти. Внутри оказалось практически пусто, так что мы спокойно выбрали понравившиеся места около окошка.

Ехать предстояло около двадцати минут...

Не помню точно, кто сказал, что уже полночь и теперь можно отставить в сторону молочные или фруктовые коктейли, но после этого время стало лететь с особой скоростью и запоминаться все хуже и хуже.

Не люблю пить.

Не умею пить.

Терпеть не могу алкоголь.

Но сегодня мне окончательно снесло крышу и я, опьянённая весельем, которое нахлынуло от встречи с друзьями, решила, что этого мне мало и надо "опьяняться" по-настоящему.

Казалось бы, все время прекрасно соображала, что делаю, правда осознание не останавливало меня, и будто бы пропали все рамки, сдерживающие и ограничивающие всю жизнь. Вроде как помню всё, что мы делали... и чего лучше было бы не делать (последнего было много). Смутно припоминаю, как нам в очередной раз сказали, что заведение закрывается и ласково так, указали на дверь. Если не ошибаюсь, через минут сорок мы все-таки ушли: я сказала, что пойду домой, и все решили, что они пойдут туда же. А вот дальше...

Ну не помнила я, почему хорошо выпившая толпа не двинула ко мне домой, и почему я шла по какой-то малознакомой и совершенно не освещённой улице. И ещё больше не помнила и не понимала, с какого перепугу Артём отправился вместе со мной на изучение до селе не изведанных мною улиц нашего не особо богатого на красочные пейзажи города.

Сейчас я будто вновь выплыла на поверхность из глубокой толщи воды, в которую погрузилась на какой-то отрезок времени.

Тучи заволокли небо, так что ни звёзд, ни луны не было видно, а в воздухе едва ощутимо пахло дождём. Судя по тому, что фонари здесь стояли чуть ли не через метр, но ни один из них не горел — уже больше часа ночи. Хотя это было и так очевидно, если вспомнить сколько мы просидели к кафе. Дул довольно холодный ветер, поэтому я, довольная своей предусмотрительностью, натянула куртку и с глупой улыбкой, из-за такого внезапного счастья — тепла, стала посматривать на Артёма. Что-то он сам на себя был не похож, тем более, никого рядом не было и можно не строить из себя великую редиску /все порывалась написать "какашку", но подумала, что не все так же легко воспринимают это слово как я о_О (отступление автора)/ всех времён и народов.

Несмотря на то, что было темно, мне удалось рассмотреть, что сейчас его с нами нет: он слушал музыку в наушниках... Спасибо белым проводкам и моим глазам, привыкшим к темноте. Полностью отрешённый от этого мира, он засунул руки в карманы кожаной куртки и смотрел себе под ноги. Правда из-за того, что я слишком быстро переводила взгляд с одного предмета на другой, все начинало неприятно размываться — приходилось долго фокусироваться и ждать, когда все вернётся в норму. А ноги не подкашивались, нет! Уверенно так передвигались по прямой.

Когда я особо не зацикливалась на этом: вообще все шло как по маслу. Но все же смотреть я решила в одну точку и не мотать головой туда-сюда.

— А куда мы вообще идём? — никакой реакции на мой вопрос.

Дёрнула Артёма за рукав куртки и счастливо заулыбалась, когда моя попытка по возвращению его на эту планету закончилась успешно.

— Я спросила, куда мы идём.

Парень посмотрел на меня как на больную, но потом вздохнул и выключил музыку, поняв, что слушать дальше не дам... Можно было бы попросить поделиться наушником, но раз выключил, то уже все — эта идея пролетает.

— Ты же сама меня сюда повела. Сказала, что тебе надо что-то обязательно показать и рассказать.

— Оу, что-то я это не очень хорошо помню.

Мда, пить надо уметь, а не умеешь — нечего даже смотреть в сторону алкоголя. Вот же бестолочь Аидова, намешала всего подряд.

— Что было после того... хотя бы после того, как мы вышли.

— Да ты не много пропустила, — отмахнулся Артём застёгивая куртку.

Не только я замёрзла, причём становилось все холоднее и холоднее: курточка не давала того тепла, что было поначалу.

— И все-таки.

Я узнала не так уж много, но все-таки была обескуражена тем, что абсолютно забыла это. Все же не каждый день сначала зову всех к себе домой, обещая, что дома никого нет.

Хата свободна — все ко мне!

Никогда не замечала за собой такой гостеприимности, но чего только о себе не узнаешь. После того, как было решено добираться пешком через полгорода, мою не особо скромную персону переклинило, и я сказала, что обязательно должна показать одну вещь!

Если пилить до моего дома собирались Таня, Артём и Игорь, то идти не пойми куда, уже не захотели.

— Потом ты просто развернулась и пошла сюда.

Дослушав рассказ, я просто выпала из реальности. Это же надо было так напиться, чтобы все забыть... Или тут опять что-то не так просто, как хочет показаться. Чисто теоретически можно ведь прикинуть, что на самом деле это все произошло не только из-за того, что я себе позволила лишнего. Да ведь и оно могло произойти не по моей собственной воле! Черт бы их всех побрал... но как же все кружится перед глазами.

— А ты каким боком тут оказался?

— Не оставлять же тебя, дурочку пьяную, одну, — Артём пожал плечами и в очередной раз огляделся. — Ну и не смог удержатся от мысли о том, что будет новый повод поиздеваться над тобой, — вот так бы и убила на месте, если бы знала, как отсюда добраться домой. — Одного не пойму. Зачем тебе так надо было прийти на кладбище?

-Ч... — хотела посмеяться, услышав то, что сказал парень, но потом осмотрелась — стало совсем не до смеха.

Нас окружало море из могильных надгробий и крестов. Лёгкий туман тянулся по земле, обволакивая все, что встречалось на его пути: низкие кованые заборчики, деревья и кустики, лавочки и столики, находящиеся рядом с могилами. Становилось жутко.

На ветвях высокого дуба, рядом с которым мы остановились, каркнула ворона, испугав так, что я вскрикнула от страха и слишком резко дёрнулась. Ноги все-таки подкосились, но — все же я не в любовный роман попала, а всего лишь в другую жизни — меня никто не подхватил. Выставляя руки вперёд, чтобы опереться на них, упала на колени. Невезение продолжилось. Я приземлилась одной коленкой прямо на острый камушек... размером с половину моего кулака. Острая боль резко сковала движение, но мне не раз приходилось прятать от людей реальные чувства, сейчас — не исключение.

Осторожно стряхнув налипшую грязь так, чтобы не слишком сильно задевать ранку, я поднялась на ноги, держась за руку Артёма. В тот момент, когда мне приспичило учиться летать, он смотрел на стаю ворон. Сдались ему эти птицы...

— Спасибо. Что-то ноги вообще не держат, — горько усмехнувшись, я отряхнула руки и поправила юбку платья.

— Что-то? Могу рассказать о событиях, которые были до того как мы вышли на улицу, — увидев мои активное — даже слишком активное! — размахивание руками, он понял, что знать больше того, то уже узнала, мне не хотелось.

— Так что с коленом? — вновь спросил Артём, видя меня насквозь и понимая, что я что-то скрываю.

— Мелочи, — отмахнулась, — просто немного ударилась.

— Точно?

Неужели мы поменялись местами, и теперь он собирается бегать вокруг меня будто курица-наседка? Вот же ведь, он что видит в темноте или чувствует ложь? Экстрасенс какой-то, Аидову за ногу.

— Точно, — кивнув, я несколько раз прокляла себя за содеянное. Голова прямо раскалывается.

Слабачек я. Даже самой за себя стыдно: бегать не умею, пить не умею, что я вообще могу делать?

— Давай выбираться отсюда, если ты не знаешь, зачем тебе надо было прийти в это место.

Несмотря на то, что было темно, я все же различала предметы и понимала, что стою на протоптанной дорожке, не наступая туда, куда не следует. В который раз каркнула ворона, и её крик был подхвачен поднявшимся ветром, разносящим звуки по всему кладбищу. Эхом прокатившись по территории, устрашающее "кар-р-р" разбудило других птиц, которые что-то ответили на своём языке, похлопали крыльями и на этом успокоились. Мёртвая тишина была даже страшнее.

Стараясь не показывать своих страхов, я согласилась с тем, что надо выбираться отсюда.

Артём стоял и смотрел в одну точку. Сделав неуверенный шаг вперёд, он словно пытался что-то рассмотреть и даже медленно протянул руку... Но потом улыбнулся, будто смеясь над самим собой и резко мотнул головой. Словно отгоняя видение.

— Ты кого там увидел? — не выдержав, спросила я с насмешкой.

— Призраков, — с не меньшей иронией в голосе, ответил Артём.

— Тц, дурак...

После нескольких минут блуждания практически в слепую, я не выдержала:

— Ничего не вижу, — пожаловалась, пытаясь рассмотреть тропинку.

К тому времени я уже успела наслушаться всяких "куда ты прёшь", "Анжели-и-и-ика". Восемнадцать лет уже Анжелика, успела выучит своё имя, знакомиться повторно не горю желанием!

— Давай, я пойду первым, — ожидая такого ответа, с радостью пропустила Артёма вперёд и, придерживая его за рукав куртки, медленно шла с ним шаг в шаг.

— Откуда ты знаешь, куда надо идти?

— Понятия не имею, просто иду и всё.

Боги, как же страшно пробираться по такому мрачному месту. Я-то днём побаивалась тут находиться, что уж говорить о безлунной ночи: облака закрыли звёздное небо, из-за чего стало ещё темнее. Так что вцепилась в рукав не только для ориентации в пространстве, но и чтобы ощущать, что я тут не одна и если вдруг нам встретиться мертвяк, то меня кто-нибудь защитит. Ох, где уверенная в себе железная леди Анжелика? Ветка, лежавшая прямо на середине дорожки, которую я удачно не заметила, больно саданула по нездоровому колену. Тут мне не удалось не вскрикнуть от боли.

— Все хорошо, все хорошо! Просто веточка ударила, — быстро разжав пальцы, слишком сильно стиснувшие руку Артёма, я попыталась вновь отвертеться. — Идём дальше.

— Что ты как ребёнок? — осмотревшись по сторонам, он заставил сесть меня на лавочку, удачно подвернувшуюся поблизости.

— Да все нормально. Ничего тут страшного нет, — мне оставалось только наблюдать, как Артём достаёт из кармана телефон и нажимает на кнопки, чтобы тот светился.

Мда, картина, представшая была не из лучших: разорванные колготки, перепачканные грязью и кровью, не прекращающей выделяться из довольно глубокой раны. Попыталась прикрыть рукой все это, чтобы Артём не видел, но не тут то было.

— Ну вот... новые колготки порвала, — почему бы не попробовать отвлечь от главного и прикинуться дурочкой.

— Да, колготки хорошие были, наверное. Как-то не смотрел на них, — он пошарил по карманам и недовольно вздохнул. — Даже нечего приложить к ране.

— Да ладно, просто царапинка. Никто же не видит в темноте, а дома уже промою и бинтиком завяжу, — я все-таки прикрыла колено рукой и немного успокоилась: нечего рассматривать мою подбитую коленку. — Будет новый шрам — плюс один, в копилку отметин на теле.

— Вот уж точно. Спасибо детству с постоянными падениями с велосипеда, роликов и лазаньем по деревьям, — Артём сел рядом на небольшую лавочку, вдруг показавшуюся мне смутно знакомой. Хотя тут все они одинаковые.

— Ты ещё вспомни о войнушках, во время которых мы с палками да железками ползали по канавам и извозились в грязи. На меня дома всегда так ругались потом, говорили, что девочка не должна так себя вести.

— Да какая там девочка! Ты сама-то в это верила?

— Не особо.

Перед глазами всплыли картинки из беззаботного детства, когда я, восьмилетняя малявка, в окружении шести мальчиков забиралась внутрь заброшенного склада и изучала каждый сантиметр помещения. Нередко проваливаясь под прогнивший пол, чумазая, перепачканная с ног до головы приходила домой, чтобы помазать перекисью водорода очередные ссадины и попросить бабушку зашить шорты с футболкой... пока мама не видит.

— Зато сколько мужского внимания к моей скромной персоне.

Артём засмеялся и, кажется, хотел что-то сказать, но потом резко замолчал, уставившись в одну точку. Будто пытаясь рассмотреть что-то в темноте, он прищурился и потянулся вперёд. Потом опять вытащил телефон и посветил на надгробную плиту. Выглядело это очень странно.

— Что ты делаешь?

— Смотри, — он посветил на имя, указанное на памятнике.

Сергей...

Все совпадало... Всё! Имя, фамилия, дата рождения и дата смерти... папы. С фотографии на меня смотрел маленький Серёжка своими глазками-бусинками и с такой очаровательной улыбкой, что просто невозможно было не улыбнуться в ответ. Одно из тех немногочисленных фото, что сохранилось в нашем семейном альбоме. Он всегда морщился и пытался отобрать альбом, когда я доходила до этой фотографии и, специально громко, говорила: "Смотри какой ми-и-илый".

Мне даже обещали, что задушат ночью подушкой, если вытворю такое при людях! А это угроза, между прочим. Можно и под статью попасть.

Но было ещё одно фото, которое, в конце концов, Серёжка стащил и спрятал где-то в своих вещах. И что он так стесняется своего маленького хозяйства? Ему тогда было всего два года, ясное дело, что и оно было миниатюрным. У девушек вот грудь тоже не сразу третьего размера... хотя у некоторых она вообще до такого не дорастает, так и остаются плоские, будто мальчишки.

— Ты сюда хотела прийти?

— Без понятия, — я просто стояла и смотрела, постоянно нажимая на кнопки телефона, чтобы не выключилась подсветка. — Я вообще никогда тут не была в этой жизни, — добавила так тихо, чтобы никто не услышал.

Ветер постепенно утих и больше не пронизывал до костей... правда теперь коленки дрожали только от страха.

— Что-то мне не по себе от этого места, — да уж, признаться в этом было сложно. — Пошли уже домой.

— Идём, — Артём так же не сводил взгляда с могилы, но как только я предложила уйти, не задержался тут ни на минуту.

Он вновь так же уверенно пошёл по тропинке, а мне оставалось лишь успевать за ним бежать, стараясь избегать всяких препятствий, особенно мешала высокая трава и ветки, торчащие как раз на уровне моих коленей. Ощущения, от прикосновений были не самыми приятными. Не знаю, что так подгоняло Артёма, но я, вопреки своей натуре, не возмущалась, потому что тоже хотела поскорее отсюда выбраться и, желательно, не попасться охране.

Что они тут охраняют сложно понять, — не призраков уж точно — но вполне возможно, что это нужно чтобы защитить место от расхищений и разрушений: порой, людей не останавливает от вандализма даже тот факт, что тут захоронены тысячи людей.

Довольно скоро, мы уже стояли перед невысоким железным заборчиком, представляющим собой решётку из вертикальных прутьев и нескольких горизонтальных. Он ограничивал территорию по всему периметру. Предстояло перелезть через него без особого шума, а главное без падений с самого верха. Ещё лет восемь назад я бы с лёгкостью перемахнула через это, даже не подумав о том, что можно свалиться и набить кучу синяков, а теперь с сомнением смотрела на возвышающуюся передо мной преграду, громко сглатывала выступившие от волнения слюни и вытирала вспотевшие ладони.

— Тебя подсадить? — это и вернуло мне уверенности. Чтобы мне кто-то помог в таком просом деле? Ага, щаз!

— Нет, сама смогу, — я сняла куртку и отдала её Артёму, ухмыляющемуся моей самоуверенности.

Ещё посмотрим, кто будет смеяться последним!

Немного приподняв платье, я поставила правую ногу на нижнюю перекладину, проходящую примерно в двадцати сантиметрах от земли, и, слегка оттолкнувшись, схватилась руками за верхушку забора, одновременно ставя левую ногу на среднюю перекладину.

Под действием холода и страха, дурного воздействия алкоголя на организм практически не ощущалось, только лёгкое головокружение, появившееся, когда я сидела на самом верху — чуть выше полутора метров над землёй — испортило впечатление от открывшегося вида.

Кладбище располагалось примерно на четыре метра выше всего уровня города, а к этому сейчас прибавлялась и высота забора, так что можно было рассмотреть горящие вдалеке огни знаний и розовато-жёлтое небо на востоке, предвещающее скорый восход.

Неплохо погуляли, а главное — не долго!

Сначала адреналин ударил в голову, и я хотела просто спрыгнуть, но чувство самосохранения напомнило, что я не Брюс Ли, поэтому, пришлось вновь цепляться за верхнюю планку, на которой я сейчас сидела, и медленно спускаться, нащупывая опору под ногами.

Следующим перелез Артём: сначала он перекинул мне куртку, которую я тут же одела, а потом перескочил сам.

До дома мы добирались пешком, хотя под конец пути я уже несколько раз пожалела, что не вызвала такси: разболелась голова, да и нога не давала покоя, приходилось передвигаться очень медленно, чтобы не хромать. Таня несколько раз звонила и спрашивала о том, куда меня занесло и почему Артём не отвечает на её звонки — только с третьего раза она поняла, что все нормально, просто мне взбрело в голову погулять по ночному городу. То, что телефон её брата оказался на беззвучном режиме — моя вина, пока нажимала на кнопки, случайно отключила звук, а потом даже не посмотрела на экран, чтобы проверить, что не наделала ничего лишнего.

Мы решили никому не рассказывать всей правды о том, где были этой ночью.

Когда я, крадясь как отъевшаяся мышь, попала в свою комнату, на часах было уже без четверти семь. Первым делом хотелось сразу же упасть на кровать и проспать несколько суток, но все же я решила сначала искупаться и обработать чем-нибудь рану.

Пока наливалась вода, выпила таблетку от боли в голове. Да ещё и в теплом помещении мне стало куда хуже...страшновато было отходить далеко от унитаза.

— Допилась, дура, — посмотрев на своё отражение в зеркале, я пригладила торчащие во все стороны волосы — особенно непослушной оказалась красная прядь! — и отвернулась, чтобы мои помутневшие светло-карие глаза не видели этого ужаса.

Все... купаться и спать. Хотя на это осталось всего пару часов.

Когда я уже ложилась в кровать, укутываясь в одеяло, делая кокон, с первого этажа донёсся шум. Будто бы что-то с грохотом упало. Потом что-то сказала мама, но из-за шума в ушах я мало что расслышала. Сначала, решила забить на это и попыталась уснуть, но, вновь повторившийся грохот, все же заставил меня вылезти из комнаты и посмотреть, что там творится. В который раз я не прислушалась к интуиции, подсказывавшей, что так не следует поступать. Меньше знаешь — больше спишь.

Уже подходя к лестнице, я услышала голос отца.

Он был пьян!

До последнего не веря в то, что я слышу именно его, стараясь не шуметь, я выглянула из-за угла. Держась за перила, папа шатался из стороны в сторону и что-то доказывал маме, пытающейся его утихомирить и затащить наверх. Отталкивая её, он самостоятельно попытался подняться, даже несмотря на то, что еле волочил за собой ноги. Того и гляди, полетит вниз, и, несмотря на то, что он преодолел всего пару ступенек, падение не обещало закончиться чем-то хорошим. Понимая это, мама старалась хоть как-то его поддерживать, из-за чего только и успевала, что уворачиваться от его размахиваний свободной рукой.

Совершенно обескураженная увиденным зрелищем, я хотела незаметно вернуться в комнату, чтобы никто не знал, что мне выдалось увидеть это.

— Где она шляется? — произнесённая фраза остановила меня, и я решила прислушаться к разговору. — Я спросил, где шляется твоя дочь!

— Она и твоя дочь, и не смей так о ней говорить.

— А что я говорил? То, что она на трассе подрабатывает ночами? — он усмехнулся и резко махнул рукой, при этом задев маму и ударив её по плечу. — Вырастила шлюху!

— Я сказала тебе замолчать и не нести свой пьяный бред, — на удивление спокойным голосом ответила женщина.

Стоя так, чтобы меня никто не видел, я не знала, что мне делать. Меня трясло от страха перед пьяным отцом, способным в таком состоянии ударить маму, и злости на него. Непреодолимое желание выйти и столкнуть его с этой чёртовой лестницы останавливала только боязнь. Сейчас я была тем же овощем, в который превращался Сергей, при виде допившейся до бессознательного состояния матери и её дружков. Трясущиеся пальцы неуверенно сжимались в кулаки, а ноги отказывались сделать шаг вперёд.

Не желая больше ничего слышать о себе и моих друзьях, которые, по его словам, были ничуть не лучше, я поспешила вернуться в свою комнату, на этот раз, не заботясь о том, услышат меня или нет.

Как такое вообще может быть? Ведь он все три недели был просто идеальным отцом: всегда поддерживал меня, когда видел, как сложно даётся совмещать учёбу и работу; не переставал хвалить за то, чего удавалось достичь. Невозможно было представить, что он может быть таким. Я привыкла к пьяной матери, привыкла к нищете и тому, что надо быть постоянно готовой к тому, что придётся защищать себя или брата. Уже давно перестала обращать внимание на то, как она поочерёдно пыталась быть милой и как посылала меня. Но я не готова к тому, чтобы точно так себя вёл отец.

Нет, нет... Я не могу так. Не могу оставаться в этом месте и продолжать проживать чужую жизнь в окружении чужих масок. Какова тогда разница? Лучше уж жить в настоящем мире, чем тешиться маскарадом.

Добравшись до комнаты, я закрывала дверь на ключ и упала на кровать, пытаясь спрятаться от внешних проблем тёплым одеялом.

Не успела моя голова коснуться подушки, как тут же, будто гром среди ясного неба, прогремел будильник. Стараясь его поскорее заткнуть, я кинула в него подушкой, покоящейся по соседству с той, на которой я лежала. Толку от этого — ноль. Теперь адская машина, которую разработали безжалостные люди, трепыхалась на полу, как рыба на суше. Одно только отличие — эта рыба ещё и визжала.

— Анжели-и-и-ика, — донёсся крик мамы с первого этажа. Как же она умеет так громко кричать?

— Встаю я, встаю...

На ощупь нашла под кроватью полюбившиеся мне мягкие тапки и, с закрытыми же глазами, встала и влезла в них ногами. Потом добралась до ванны, при этом больно стукнувшись о дверной косяк, и включила чуть тёплую воду в душе. Прохладные струи, бьющие под сильным напором, смогли немного разбудить меня, так что уже через пять минут я, почти полностью проснувшаяся, сидела на стуле в кухне и пила кофе.

В голове будто перемешали все мозги, хорошенько взбив их блендером, но в целом, самочувствие было нормальным. Особых признаков неплохой ночки не проявлялось (синяки под глазами спрятались под толстым слоем тональника). Но все то приключение — ничто, по сравнению с тем, что я увидела уже вернувшись. Отвращение ко всему, что меня окружает никак не хотело проходить.

Стараясь держать себя в руках и не показывать, что я всё видела, спустилась на кухню, где вовсю хлопотала мама. Несмотря на то, что в доме было даже излишне тепло, на неё была кофта с длинным рукавом.

— Что-то я не слышала когда ты пришла, — вдруг сказала мама, оторвавшись от плиты.

— Да ну? — надеюсь, она действительно этого не слышала, как и того, как я возвращалась туда вновь. — Правда я старалась не шуметь, наверное, поэтому и не слышала.

— Скорее всего, — мама, будто бы ничего и не было, улыбнулась и в последний раз помешала что-то в большой жёлтой кастрюле, а потом выключила газ. — Я сейчас в центр поеду, тебя подвезти?

— Ага... Только соберусь, десять минут подождёшь?

— Не торопись. Никуда не опаздываю.

Одевшись так, чтобы было удобно бегать туда-сюда — вдруг опять эти грымзы нагрянут! — я бегом спустилась вниз, постоянно оглядываясь по сторонам, чтобы любыми способами избежать встречи с отцом. Может потом, я буду готова и перед ним разыгрывать небольшой спектакль, но не сейчас. На ходу застёгивая куртку, забежала в гараж. Несмотря на то, что машина уже размеренно урчала и была готова поехать в любой момент, самого водителя, то есть мамы, не было. Не став её разыскивать, я просто открыла дверцу машины и плюхнулась на соседнее с водительским кресло. В салоне пахло кожей и дорогим парфюмом.

В ожидании хозяйки этой кучи денег на колёсах, я включила радио и постукивала пальцами по панели в такт песне, льющейся из многочисленных динамиков. Спустя три песни и одно поздравление некоей Лары Петровны, пришла мама.

— Давно ждёшь? — она нажала на пульт, и автоматические ворота плавно поехали вверх.

— Да прилично уже. Ты где была? — я плавно вытащила ремень до такой длины, чтобы было можно пристегнуться.

— Таких вещей не принято рассказывать. Срочно захотелось сбегать...

— В дамскую комнату...хм, припёрло? — кивнув в ответ, мама повернула ключ зажигания и надавила на педаль.

— Ты такая грубая, — цокнула она, после того, как закрыла гараж.

— Да ну? Это когда я была грубой? — попыталась вспомнить — не особо получилось.

— Хотя бы сейчас. Что за "припёрло", а эти постоянные "на фиг", "зашибись".

— Ой, ну ма-а-а-ам...

Странно, раньше я действительно так не разговаривала, а теперь только такими словечками и пользуюсь. Вконец разбаловала меня хорошая жизнь.

— Что сразу "мам"? Я с тобой говорю или с кем. И ещё, — она оторвала взгляд от дороги, пока мы стояли на светофоре, и посмотрела на меня. — Ты решила, куда будешь поступать?

— Конечно...в Гарвард.

— Без шуток.

— Тогда в Токийский Университет! Между прочим, один из известнейших в Японии.

Я посмотрела в окно, уловив, что красный загорелся жёлтым — мой спаситель!

— Светофор.

Мама недовольно нахмурилась, но все же ей пришлось отвернуться от меня. Выдохнув с облегчением, я попыталась выбросить из головы всё, что мучает меня с того времени, как я увидела папу, успокаивая себя тем, что все когда-то выпивают. А разговор мне послышался... сама не трезвая была. И не такое с пьяни послышится. "Мне показалось, мне показалось. Просто белочка заходила," — внутренний монолог не очень-то и помог, зато немного отвлёк от мыслей о том, что ещё чуть-чуть и я сорвусь. Сегодня не хочу ни с кем ругаться.

— Приехали, — сообщила мама с все той же ослепительно-доброй улыбкой. А только что злилась...

— Спасибо. До вечера, — сказала я ей на прощание.

— До свидания.

На улице меня неприветливо встретил холодный ветер, задувающий под куртку. Однако, холодно. Побыстрее пробежав через площадь, которая отделяла меня от магазина, я нацелилась на входную дверь, не обращая внимания на тех, кто шёл мило.

Цель.

У меня была цель, а все остальное...кыш, с дороги! В итоге такого перемещения я ударилась лбом о плечо знакомой кожаной куртки. Вот несколько клёпочек разглядела только сейчас.

— Ау... Привет, — поглаживая пострадавший лоб, — ты, что тут забыл?

— А зачем приходят в книжный? — спросил Артём, убирая мою руку от пострадавшей части головы. Его зрачки как-то нехорошо расширились.

— В этот, чтобы на меня посмотреть. На что ты так уставился? — я посмотрела на свою ладонь и увидела кровь.

Хорошо приложилась. Блин, Аидова куртка и моя дурацкая слепота. Решив не растирать кровь по всему лбу, я быстро забежала в магазин, намереваясь зайти в туалет и воспользоваться хотя бы бумажными носовыми платочками, надеюсь, что тут найдётся аптечка, хотя хотелось бы, чтобы до неё дело не дошло. Из-за не особо хорошей свёртываемости крови, да ещё и места расположения "боевого ранения", остановить её будет не так просто.

— Я скоро, — крикнула, вбегая в помещение, а там пусть сами разбираются, кому то было предназначено: Артёму или сотрудницам магазина.

Всё оказалось не так уж и плохо. Больше нафантазировала себе: небольшая царапина с сочащейся кровью. Намочив один из платочков, я вытерла лоб, а второй приложила к ранке. Везёт же мне в последнее время: то колено, то лоб. Того и гляди — вообще в аварию попаду. Хотя в аварию я как раз-таки уже попадала.

Опасная же у Артёма куртка. Убиться об неё можно!

В итоге, всё же пришлось воспользоваться аптечкой: не удавалось остановить кровь. Смочив ватку в перекиси водорода, я промыла эту проклятую Великим царапину и заклеила её лейкопластырем, перед этим помазав какой-то заживляющей мазью. Авось, поможет.

— Ну что там? Анжелика, тебя по сторонам смотреть не учили? — продолжая ругаться на меня, Артём поднял мою чёлку и, с недовольным выражением лица, посмотрел на мою попытку оказать себе первую помощь.

— Что ты там увидел? — как же не люблю, когда кто-то видит проявления того, что я тоже человек. — И вообще, — оглядевшись, я вспомнила, где мы находимся, — ты, что делаешь в женском туалете?

— Замолчи, иначе сюда кто-нибудь придёт.

— Не затыкай меня! Сюда и без этого могут прийти. Ты хоть представляешь, что тогда будет?

Взяв с полки влажную салфетку, Артём вытер немного размазавшуюся мазь. Потом взял ещё один лейкопластырь и наклеил его рядом с первым.

— И что тогда будет? Да перестань ты чёлку свою приглаживать, ещё хуже получается.

— Тебе ничего не будет, а мне тут ещё работать, между прочим, — недовольная тем, что хотя лейкопластырь и телесного цвета, но все равно виден, я плюнула на то, чтобы прикрыть его и вообще подняла чёлку. Закрепила её сверху, оставив лоб полностью открытым.

— Когда это ты такой правильно стала?

— Всегда такой была, — я убрала за собой обёртки от лейкопластыря и использованные влажные салфетки. — Бери аптечку, и пошли отсюда.

Из уборной я вышла минуты через две и сразу же наткнулась на свою подругу по несчастью — да-да... мои любимые тётеньки все-таки припёрлись и сегодня, несмотря на то, что не отпускали меня вчера только потому, что хотели закончить со всеми делами. Вот какого? Какого надо было мурыжить меня до шести вечера, если можно было продолжать сосать соки и сегодня. Чтоб их...

— На войне побывала, Лика-тян? — спросила никогда не унывающая Света, отаку.

— Угу... Только меч дома забыла, пришлось валить с поля боя, — я наигранно вздохнула, пытаясь добавить своим словам как можно больше правдоподобности.

Честно признаться, сначала я её побаивалась: есть повод делать это, когда к тебе лезет обниматься незнакомая девушка с зелёными волосами. Потом она поведала всему магазину о моей "кавайности" и, раз уж на то пошло, обещала продемонстрировать свой набор сюрикенов. Страшная женщина!

— Эй, а куда мне её нести-то? — спросил так не вовремя вышедший из женского туалета Артём.

От Светы я ожидала всего, но только не немой сцены и полных восторга глаз. Люди, выигравшие миллион в лотереи, не выглядят настолько довольными. Казалось, что у неё вот-вот пойдёт кровь из носа и из глаз брызнуть слезы. Вот уж точно безумная фанатка аниме. Только... что она в Артёме-то нашла такого, что так зависла? Не японец вроде...

— Konnichiwa

* * *

! — после окончания любования экспонатом сказала Света и поклонилась. Каких только сумасшедших не бывает, правильно я делала, что побаивалась её.

— Ага, добрый, — ответил ей Артём, делая шаг в сторону. — Анжелик, так куда нести?

Быстро указав, куда надо отнести аптечку, я тоже хотела делать ноги, но Света меня остановила. С горящими глазами и улыбкой до ушей она сама напоминала мне одну из её любимых сёдзе-героинь.

— Лика, кто это? Он понял, что я сказала? Почему ты о нем не рассказывала?

— Успокойся, — тихим, монотонным голосом говорила я знакомой, — это мой друг. И то, что он тебя понял — ничего не значит. Всю сознательную жизнь прожил тут, в России, а из японского только это, да ещё пару фраз и знает, — видя, что её энтузиазм начал разгораться с новой силой, я пресекла и эту надежду, — потому что последнюю неделю в какую-то игру играет, где только субтитры русские.

Сказать, что на самом деле, сестра давно подсадила его и Игоря на японскую анимацию и комиксы, я просто не могла. Все-таки жалко Артёмку: живым отсюда точно не уйдёт.

— И все равно! Как ты могла его от меня скрывать, — не успокаивалась Света.

— Да не скрывала я никого.

— Вот только не думай, что я теперь всегда буду тебе болячки лечить да аптечки за тобой таскать. Что за катастрофа ходячая? Вчера ночью куртку мне не порвала, так сегодня решила, — говорил Артём, приближаясь к нам. — О, ты ещё тут, — сказал он, увидев мою напарницу.

Сначала хотела куда-нибудь утащить Светку, чтобы эта новоиспечённая сталкерша не довела его до ручки, — а она может — но теперь решила оставить его на растерзание коллеги. Пусть сам убегает от неё.

— Ой, не сильно то и хотелось! — я развернулась и пошла к залу для покупателей.

— Куда пошла? Подожди, я ещё не договорил.

Я отметилась у главной, сказав, что уже пришла на работу и, прикрепив к чёрной рубашке бейджик со своим именем и должностью, отправилась искать Артёма. Вот в такие моменты и начинаешь жалеть, что магазин совсем немалых размеров, большое количество стеллажей ухудшало положение. Хотелось просто покричать что-то вроде: "Артё-о-о-ом, а ты где?" — но разум брал верх и давал свой категорический отказ таким позорным действиям.

А вдруг Света его убила, а теперь медитирует на его не охладевший трупик?

Обойдя большую часть магазина, я было совсем отчаялась. Оставался только отдел оккультизма и эзотерики. Но он же вряд ли там бу...

— Артём?

— Что? — спросил он, не отрываясь от книги.

Я слегка присела, чтобы рассмотреть название... "Экстрасенсорика. Тайны знаков и предначертаний". Вот это он книжечки читает, а ведь по нему и не скажешь, чтобы он таким увлекался. Вроде как спортсмен — правда просто любитель; довольно серьёзный человек — хотя немного анимешник.

О да, когда он с Таней и Игорем обсуждал "линейку" я молчала, "ВоВку" — спокойно уходила, но когда они переключились на Блич да Бакуман /забавно, я писала это ещё до того, как посмотрела эти аниме...пальцем в небо тыкнула и натыкала на они из своих, теперь уже, любимых аниме о_О (отступление автора при редактировании)/... Не выдержала, ну вот не выдержала!

— Задроты какие-то, — сказала я и ударилась головой об стол.

Кто ж знал, что они услышат.

В итоге: Таня дулась на меня с неделю, Игорь сделал вид, что не услышал, а Артём посмеялся и с ехидной такой улыбочкой сказал: "Если злишься только из-за того, что не понимаешь, то можешь прийти ко мне в любое время и посмотреть аниме, которое мы обсуждали. Не все ж тебе по слюнявым книжкам страдать". В общем, я с ним не разговаривала три дня...пока мне не стало скучно и я не решила попросить его скинуть мне их дурацкий сёнэн.

Что сказать? Да, он меня сделал.

Но вот чтобы он читал такое...хм, странный тип. Вроде как с детства знаю его, а оказывается — совершенно не знаю.

— Интересно? — я подошла к нему так, чтобы мне было видно, что написано на желтоватых листочках.

— Пойдёт.

— Как там Таня? Уже запустила свои разведывательные щупальца?

— Попыталась, но рассказывать я ей не стал. Был правда один момент...

— Какой? — я напряглась, уже набрасывая в голове раскадровку прошедших боевых действий.

Произошло что-нибудь ужасное? Неужели она воспользовалась пыточными средствами и наручниками с розовым пушком (раньше у неё таких не наблюдалось, но вдруг она обзавелась ими)?

— Чтобы она отвалила, я сказал, что ты упала в яму и разбила колено. Истекая кровью, ты была не в состоянии идти сама. Мне пришлось отнести тебя домой.

Попытка не засмеяться была неудачной. Как можно было выдумать такой бред?

— Она поверила? — щипание себя за запястье особых успехов не принесло — правда, хотя желание посмеяться осталось, я успокоилась.

— Нет, конечно. Просто мне тогда так хотелось скорее от неё отделаться, что ляпнул первое, что в голову пришло, — Артём поставил эту книгу на полку и достал не менее странную. — Зато я успел закрыть дверь в комнату и лечь спать.

— Ну неужели тебе не могло прийти в голову что-нибудь более нормальное?

— Что, например?

— Без понятия... Ладно, так как мне она не звонила, а почту я не успела проверить, то ей это не так уж и интересно.

— Анжели-и-ка Стаханова, почему вы не на месте? — по всему магазину прокатилась волна возмущённого возгласа старшей из тёток-пиявок.

— Может быть, — хитро так улыбаясь, сказал Артём и поставил очередную книгу на полку. — Иди к ней, или она тебя убьёт. Да, подожди. У тебя все нормально было?

— Что-то ты не договариваешь, — с недоверием посмотрев на него, я все же решила, что не так это и важно, — ну да ладно, все хорошо было. Добралась до комнаты и проспала все два часа как убитая! — соврав, я сначала хотела направиться на собственную смерть, но потом остановилась и повернулась к другу. — А что?

— По пути домой, я видел твоего отца, — судя по тому, что говорил он без какой-либо радости в голосе, он понимал, что для меня не было ничего хорошего в том, какое состояние на тот момент было у папы.

— Черт, — созданная иллюзия счастья на моем лице, готова была вот-вот разрушиться. — Все нормально. Пришёл и прямо в гостиной уволился спать на диване.

— Понятно, — перебил меня Артём, — я тебе потом позвоню. Поговорим, как закончишь работать.

Рабочий день пролетел...плохо.

Я опять вымоталась, и хотелось поскорее лечь и больше никогда не вставать. Ноги гудели похуже вчерашнего, а пальцы на руках хотели отвалиться, лишь бы их так больше не мучали: в перерывах между тем, чтобы расставлять книги по местам и обхаживать посетителей, мне приходилось заполнять кучу всяких бумажек.

Вот тебе и помощник продавца!

— Ты домой? — спросила Света, выпорхнув в своём розовом плащике из магазина. Откуда столько бодрости? Она же делала всего куда больше меня. Правда раньше и у меня тело было куда более приспособленное к тяжестям, а сейчас — я слабачка.

— Да. Поскорее бы добраться до туда и лечь спать.

— В таком случае, — Света лучезарно улыбнулась, — oyasumi, Лика-тян.

— И тебе спокойной ночи.

Развернувшись, я медленно побрела до автобусной остановки, надеясь успеть на ближайший рейс. Но потом раздался телефонный звонок, который напомнил об Артёме, обещавшем вечером связаться. Ох, как не вовремя.

— Алло, — вяло пробормотала в трубку.

— Ты не занята?

— Нет, а что?

— Надо встретиться.

— Прямо сейчас? — сказала я, заметив автобус, но, даже ускорив шаг, все равно не успела: он проехал в паре метров от меня, не останавливаясь на остановке.

— Желательно.

— Хорошо...

Договорившись, где именно мы должны увидеться, я с печальным вздохом отправила телефон в карман и пошла в сторону городского парка. Хотелось отказаться от всего и сказать, что я устала, но что-то подсказывало — надо.

Парк располагался совсем не далеко от моей работы, так что я добралась минут за двадцать. На лавочке около фонтана, не работающего в такое время года, меня уже дожидался Артём. Смотря куда-то вдаль и, скорее всего слушая музыку, как всегда на полную громкость, он не видел меня.

Погода заметно улучшилась, не сравнить с тем, что было утром: солнце не только светило, но и приятно согревало кожу, своими тёплыми лучами, обволакивая всё, что попадётся на пути; ветер просто гонял туда-сюда тёплый воздух, не вызывая особого дискомфорта.

Из душных квартир выбрались мамочки с колясками. Гуляющим парочкам так вообще было все равно в какую погоду встречаться, а сейчас, в тёплый день, их стало куда больше. Куда ни глянь — везде "весеннее обострение".

— Привет, — сказала я, когда подошла к другу.

— Здоровались уже. Ты что из Москвы сюда добиралась? — нагло улыбаясь, спросил Артём. — На меня тут уже люди посматривать стали.

— Да что ты весь день на меня нападаешь, ты мне не муж, чтобы отчитывать за то, что с работы поздно пришла, да ещё и устала.

Я присела рядом с ним и вытянула ноги, позволяя тем отдохнуть. Правда вместо благодарности они выдали очередную порцию боли и только потом успокоились.

— Да я скорее яой без цензуры почитаю, чем твоим мужем стану. Мало того, что с голоду помру, так ещё и издеваться будешь.

— Во-во... правильно говоришь. Хотя готовить я умею, не надо вот тут наговаривать!

— А кто-то кроме тебя ел то, что ты приготовила? — не без любопытства спросил друг.

— Ага, — я кивнула и чуть не ляпнула "брат постоянно кушает и добавки просит", — родители. Да ты и сам это делал, просто я не признавалась, что это моя стряпня. Вроде, жив остался.

— Это не тогда было, когда я отравился и неделю в инфекционке провалялся? — вспомнил о неприятном Артём.

— Вообще-то, ты тогда чебуреков в забегаловке какой-то наелся, а к нам уже весь зелёный пришёл!

Продолжая защищать пищу, которую готовлю сама, я попыталась включить "вторую память" и проверить, было ли такое тут вообще. Готовить-то я действительно не умею, разве что пюре, да яичницу... и не люблю, но отстоять своё надо же!

— Да?

— Ага, — память, что очень удивительно, откликнулась и даже дала подтверждение тому, что такое происходило.

— Ну тогда хорошо.

Обессиленно откинувшись о спинку лавочки, я положила голову на верхнюю доску спинки и стала рассматривать пролетающие мимо облака. Все же тут так хорошо. Редко можно позволить себе приступ слабости. Так бы и легла здесь спать. Но! Просто необходимо было взять себя в руки. Расклеилась тут, на виду у стольких людей (правда на них, откровенно говоря, наплевать: я их не знаю, они меня не знают). Вздохнув, все же заставила сесть себя по-человечески и продолжить разговор.

— А зачем ты меня звал?

Артём подождал пока мимо проедет велосипедист, проследив за траекторией его движения, а потом спросил:

— С тобой ничего странного не происходило? Месяц, неделю назад?

Не в бровь, а в глаз. Язык так и чесался сказать, что происходившее было скорее не неожиданностью, а вполне закономерным процессом, но я смогла его заставить молчать: итак слишком много лишнего начинаю говорить в последнее время. Несмотря на некоторую комичность ситуации, потому как Артём просто не знал — не мог знать и все! — все же странно, что он спрашивает это так серьёзно. Судя по взгляду, он и не думает шутить. Более того — его самого что-то беспокоит.

— Нет, все было точно так же как и обычно, — я просто не могла ничего сказать. Не хотелось повторения того, что случилось, когда я рассказала все маме, а та разозлилась на меня.

Артём закрыл глаза и глубоко вздохнул, при этом, когда он открыл глаза, его лицо — кирпич обыкновенный — не выражало никаких эмоций, будто он погрузился в транс и полностью отстранился от этого мира. Совершенно не свойственное для него состояние. Обычно только по одной мимике можно понять все, о чем он думает.

— Точно?

— Ну да, — я пожала плечами, пытаясь что-то вспомнить, но ничего такого, что мог бы знать и он, не приходило на ум. Так что решила рассказать об одной капле, скрывая целое море. — Было ещё кое-что, но мне кажется, что это просто начальные стадии шизофрении, — видя появляющуюся заинтересованность, решила продолжить, а то опять отправится гулять по мирам. — Есть такое ощущение, будто я не на своём месте. Но оно ведь со всеми бывает.

— Ага, бывает.

Друг был явно не удовлетворён моим ответом, но большего я сказать просто не могла. Да и не знала, о чем именно он хотел спросить, а говорить больше чем требуется не обязательно.

— Это все, что ты хотел узнать?

После того, как я немного отдохнула, вместо долгожданного расслабления, напротив, пришло полное и особо красочное представление того насколько устала и проголодалась. Даже слегка начинала кружиться голова и чуть подташнивало.

— Ну... в общем-то, да, — он так виновато улыбнулся, что даже ругаться не захотелось. Вот же ведь... Использует свою смазливую внешность против меня, а ещё и вечно недоволен ею!

— Аид, ты меня окончательно добил, — тут уж я не смогла сдержать своего смеха, отдалённо смахивающего на истерический хохот.

Явно не въезжая в ситуацию, Артём с опаской посмотрел на меня и, кажется, даже немножко отодвинулся. Великий, неужели он действительно думает, что я ненормальная? Не отрицаю, что в чем-то он прав, и любому более-менее логически мыслящему человеку так и следовало поступить, но все же это так веселит!

— Когда я сюда пришла, то ты сидел с таким видом, что мне даже стало страшно. Я подумала, что ты тут в любви признаваться собрался.

Даже с треском провалившаяся попытка Артёма вновь погрузиться в транс, не помогла ему скрыть попытку не просто засмеяться, а именно что заржать. Если бы сложившаяся ситуация не вызывала бы во мне тех же эмоций, что и у него я могла бы и обидеться! Да уж, навооброжала себе целый любовный роман, да так что, самой страшно стало. Благо, волосы седеть не начали.

— Ещё что ты там придумала и... на что уставилась? — напыжился как ёжик, того и гляди — колючки полетят.

— Глаза у тебя красивые.

Не на них я смотрела, но сказала правду. Их цвет поразительно сочетался с темно-каштановыми волосами, ненамного отличаясь от тех: на удивление тёплый карий оттенок с рыжими крапинками, которые, при общении, вызывают у собеседника такое чувство, что над ним откровенно насмехаются. Сколько же Артёму это принесло неудобств! Очень уж людям не нравится эта "усмешка".

— Опять ты за своё! — ой, полетели милые. Полетели старые-добрые иголочки.

— Не опять, а снова. И не смотри на меня так: хомячков не боюсь, — вот договорюсь и получу в лоб, а то и вообще пинок с лавочки.

Рассматривая доску объявлений, расположенную прямо рядом с нами, я наткнулась на очередное предложение вернуть любимого по фотографии да поднятия по карьерной лестнице. Ох уж эти потомственные гадалки в седьмом колене, тёти Зои и бабы Шуры. Это и подвело меня к вопросу:

— Слушай, а ты веришь во всякие попаданства. Ну или экстрасенсов?

Видя удивление, служащее маской для завуалирования улыбки, я ничуть не смутилась. А что тут такого? Ну интересно мне... Хотя в мистику я раньше совершенно не верила, но ими все равно немного интересовалась.

— Ну-у-у... "Битву экстрасенсов" смотрел, — ответил он, особо меня не удивив. — Да и в аниме они часто мелькали. А так, не особо им верю.

— Почему?

— Всё это мало похоже на правду. Особенно пляски с бубнами и жертвоприношения. А что?

— Да нет, ничего. Забей.

Он вальяжно развалился на лавочке и положил голову мне на плечо. Мало того, что и так всё тело ныло от усталости, так ещё, и он навалился тут. Правда одно хорошо: к вечеру становилось все прохладнее, а он тёпленький.

— Артём, я устала. Что ты делаешь.

— И я устал. Полдня коробки с вещами таскал.

— Зачем? Тебе делать, что ли больше нечего было? — спросила я его, поудобнее устраиваясь.

— Переезжал.

— Да ну? Тебя можно поздравлять с новосельем? — зная, что он действительно хотел поскорее съехать, я не могла не порадоваться за Артёма.

И пусть в привычном мире он не желал этого, вполне довольствуясь домом, в котором жила вся семья. Тут все другое, и я тоже уже не такая как была раньше. Стала какой-то разбалованной и отстранённой. Живу лишь в своём мирке, не желая использовать отведённый месяц на то, чтобы попробовать жить полноценной жизнью.

— Пока ещё рановато. Кроме родителей, никто особо и не знает, что я потихоньку переезжаю туда.

— И все равно. Это отлично. Только вот что... тут, конечно, хорошо, но я так устала после работы.

— Домой? — я только кивнула в ответ. — Ты уверенна, что хочешь туда пойти так рано?

— А что не так?

Не соображая, к чему такой вопрос, я встала, вынуждая Артёма сменить позу. Развалился и радуется. Всё, отдых закончился.

— А то сама не понимаешь, — не понимала, и он заметил моё замешательство. — Если вчера твой отец напился, то сегодня всё будет ещё хуже.

— Почему? Он ведь просто выпил вчера и всё.

— Ты сама в это веришь? Хорошо, — нехотя встав с лавки, он продолжил: — Пойдём, я тебя провожу.

— Я что, сама не дойду?

— Не упрямься! Хватит отказываться от помощи людей, только других учить всему можешь и защищать.

Убил. Вновь потопил мой кораблик своей серьёзностью и заставил подчиниться себе. И когда мы только поменялись местами? Раньше ведь я вела себя так.

Путь оказался совсем не долгим: мы успели на последний автобус и уже через десять минут выходили на остановке, от которой рукой подать до моего дома. Уже стало темнеть, и включались первые фонари. Во многих окнах горел свет и, кое-где, было видно, что члены семьи вместе садились ужинать или, просто суетясь, ходили по комнатам. Молча завидуя тем счастливчикам, которым не приходилось страдать из-за игр судьбы, я уже представляла то, как окунусь в горячую ванну, а потом выпью горячего кофе с пирогом или какими-нибудь сладостями, лежащими в буфете.

Подходя к калитке, думала, что Артём вот-вот скажет, что ему пора и уйдёт, но он был решительно настроен на то, чтобы войти со мной внутрь. Я не планировала принимать гостей у себя дома. Но, раз уж так выходит, то придётся изменить запланированный график и, для начала, хотя бы напоить, а может и накормить, своего посетителя.

Артёмка раньше был частым гостем, правда ему редко выдавалось попадать внутрь через парадную дверь: мама его рьяно ненавидела, а уж как выпивала, так готова была зашвырнуть в него первым попавшимся предметом. А вся проблема была в том, что, не являясь ни её ребёнком, ни каким-нибудь членом семьи, он позволял себе указывать ей и настаивал на том, чтобы я вовсе не давала ей никаких денег.

— Зайдёшь? — я решила уточнить, потому что хотя и не против того, чтобы он заглянул в гости, но особых причин для этого не видела.

— Да, — он без вдохновения посмотрел на выглядящий сейчас совсем уж неживым дом. — Мы посмотрим, что происходит внутри и, если все нормально, пойду домой.

— Как хочешь, — я открыла калитку и пропустила его внутрь, — но я так думаю, что сейчас и нет никого. Так тихо...

В этот момент раздался оглушительный крик, и резко открылась дверь. На улицу практически вывалился отец. Растрёпанный, в неопрятно застёгнутой и перепачканной одежде, он был похож скорее на бомжа, чем на делового человека, каковым я привыкла его видеть. Но самое главное то, что он опять был пьян. Настолько пьян, что еле держался на ногах.

Попятившись, я наткнулась спиной на холодные прутья кованой калитки. Металлические цветы, овивающие ограду, больно впивались в кожу, но перестать вжиматься в них не могла. Я вновь потеряла контроль над своим телом и сейчас хотела только одного. Бежать! Бежать отсюда как можно дальше, чтобы не видеть и не слышать ничего, что происходит вокруг. Очнуться, вырваться из этого сна или переместиться в свой мир — не важно. Только бы не видеть звериного блеска в помутневших папиных глазах и шатающуюся походку. Пытаясь нащупать щеколду, которую закрыла буквально мгновение назад, наткнулась на острый край выкованной розы и порезала ладонь, но поисков не прекратила.

Спастись из этого ада.

Когда я уже почти добралась до неё своими трясущимися руками, Артём схватил меня за запястье и грубо одёрнул.

— Ты что делаешь? — чуть ли не прошипел он, глядя мне в глаза.

— Я не хочу его видеть. Дай мне уйти отсюда, — растеряв всякие остатки сильной себя, хотелось только просить его уйти отсюда, не скрывая слез.

-Мы уйдём вместе, но сначала ты зайдёшь в дом и заберёшь нужные тебе вещи и учебники на завтра, — не ослабляя хватки, своей грубостью он не давал окончательно расклеиться. — Ты меня поняла?

— Да, — я неуверенно кивнула, соглашаясь с ним, но делать всего этого мне не хотелось.

— Иди! — отпуская руку и подталкивая меня к дому, сказал Артём.

Сделав несколько шагов, я увидела, что у отца окончательно заплелись ноги и, ругаясь матом так, что услышали все соседи, он свалился на землю. Порыв подбежать и помочь ему подняться сменился новой волной гнева. Как он вообще мог так напиться? Для чего? Неужели его не устраивает хорошая должность в престижной фирме, высокая зарплата, любящая семья.

Что его толкает к тому, чтобы напиваться до бессознательного состояния?

— Я сказал: иди! — уже более грубо повторил Артём, будто огревая хлыстом.

По пути к дверям я сделала небольшой крюк, чтобы не приближаться слишком близко к папе и, стараясь не смотреть по сторонам, — не то многу вновь вернуться к состоянию амёбы — побежала к себе. Схватив довольно большую школьную сумку, я покидала туда самые необходимые учебники и сменную одежду. Залетев в ванную комнату, схватила зубную щётку и самые что ни на есть необходимые предметы личной гигиены — никогда нельзя быть уверенной, что красный октябрь вдруг резко не накроет. Уже выбегая из комнаты, я кинула взгляд на стол и, понятия не имея, зачем он мне, решила прихватить с собой ноутбук. Сумка для него всегда лежала прямо в ящике под столом, так что тратить время на её поиски не пришлось: быстро вытащила её, засунула ноут в специальный отсек. Скрутила шнур и закинула тот в другой карман. В прихожей переобулась в кеды, а туфли кинула в сумку, к остальным вещам.

Странно, но почему-то мамы нигде не было. Уж не думаю, что она не окрикнула бы меня.

Когда я уже завязала шнурки и собиралась брать сумки, входная дверь резко открылась, с улицы послышался монолог закоренелого пьянчуги, ругающегося как сапожник.

Молча выслушивая не самые лестные комментарии в свой адрес, Артём все же пытался втащить в дом матерящегося отца.

— Что стоишь, рот раскрыла. Давай помогай, — недовольно ругаясь, друг закрыл дверь ногой и, сменив тактику, начал волочить папу, обхватив его сбоку. Теперь, тот опирался рукой на Артёма и перебирал ногами сам.

— Зачем ты его тащишь? — несмотря на вопрос, я все же схватила его с другой стороны и стала поддерживать того, чтобы не свалился после очередного сделанного шага.

— За тем, что ты потом спать спокойно не сможешь, зная, что он на улице валяться остался.

— Не смогу, — только и сказала я, помогая Артёму уложить на диван отца.

К тому времени, как мы уже почти добрались до нужного места, папа наконец-то заткнулся и перестал действовать на нервы, посылая нас не только к бабушке черта, но и его маме — ночной бабочке, и дедушке — сутенёру. Подложив ему под голову подушку, я не удержалась и укрыла его пледом. Мне не удалось и отказать своему желанию в том, чтобы перед уходом бросить на него прощальный взгляд: обняв подушку, он тихо посапывал, отвернувшись к стенке дивана. Будто бы ничего и не было. Не дожидаясь Артёма, я взяла свои сумки и вышла на улицу, не желая тут оставаться.

Холодный ветер сразу же заставил мозги вернуться на место. Главное сейчас — найти место, где можно остаться на ночь, а потом уже будет школа. К обеду отец должен проспаться, тогда и можно будет возвращаться домой. Навязываться на ночёвку к друзьям не хотелось, потому что даже если они и согласятся, чтобы я осталась, глубоко внутри они вряд ли будут рады неожиданным посетителям. Оставался один вариант — пойти в гостиницу. Денег на карточке вполне хватит даже на дорогой номер в хорошем отеле, но раньше мне приходилось проводить ночи даже на лавочке, под открытым небом, так что сгодится любой клоповник, лишь бы была хотя бы холодная вода в кране и кровать. Но то на карте, а вот наличных не хватит даже на такси. И ведь ни одного банкомата поблизости! Не очень-то хочется идти с сумками через полгорода, да ещё и поздним вечером.

Зачем я столько всего набрала? Вполне могла бы сходить разок в школу без учебников и провести вечер без ноутбука.

— И куда ты ушла? — спросил Артём, догоняя меня. — Дом закрывать не надо?

— Так мама же дома, да и не хотелось задерживаться там.

— Мало ли что ты там не хочешь, будто не знала, что так все и будет, — несмотря на кажущееся спокойствие, голос был напряжённым. — И у тебя дома её нет.

— Мамы нет? — переспросила я, потому что не особо обращала внимания на то, что говорил Артём, все думая о том, в какую гостиницу лучше пойти.

— Нет. Я же только сказал, — замолчав и, жестом, показав мне, чтобы тоже притихла, Артём прислушался к чему-то. — У тебя телефон звонит?

Где-то в просторах сумки действительно трепыхался телефон, а до нас еле слышно доносился приглушенный звук, оповещающий о входящем вызове. Чтобы найти его, пришлось поставить сумки на землю и, роясь в той, из которой доносились "визги", выкладывать на колени вещи. Когда я наконец-то нашла телефон, каким-то образом оказавшийся во внутреннем кармашке, закрывающемся на замок, звонок уже прекратился. Почему-то не особо удивилась, увидев список пропущенных вызовов.

Будто чувствуя, что о ней говорят, мне звонила мама.

Быстро засунув все назад, как и в первый раз не особо задумываясь о том, как лучше что сложить, чтобы не сильно помялось или чтобы поместилось больше, я начала ей перезванивать. Длинные нудные гудки все повторялись и повторялись, а она так и не отвечала. Мне понадобилось два раза услышать "вызываемый вами абонент не отвечает, попробуйте перезвонить позже", чтобы прекратить свои попытки.

— Странно, почему-то она не отвечает, — сказала я Артёму.

Он не ушёл. Остался со мной в тёмном переулке, куда редко заглядывают прохожие, разве что живущие тут люди, но сейчас не было никого.

Фонари уже начинали медленно разгораться, но пока не достаточно для того, чтобы осветить улицу и спрятать за своим светом звезды. Рассыпанные по небу они — тёплого песочного цвета; медного, переливающиеся рыжим и золотым; белые, холодные — будто мерцающие огни вновь и вновь притягивали внимание к себе, позволяя любоваться ими последние минуты. Потом лампы уличных фонарей будут слишком яркими, чтобы можно было увидеть их.

— Потом перезвонит, — немного раздражённо бросил Артём, но потом смягчился: — Пошли домой, ты замёрзла уже, — сказал он, садясь рядом со мной на бордюр.

— Но она же только звонила! Почему она теперь не отвечает.

Положив телефон в карман штанов, я попыталась согреть обледеневшие ладошки горячим дыханием — тщетно. Странно, но до этого не замечала, что настолько замёрзла: все тело трясло, как при большой температуре, а пальцы ног и рук будто побывали в морозильной камере. Джинсы и лёгкий кардиган, поверх футболки, совершенно не грели. Тепло, исходящее от Артёма согревало в сотню раз лучше, но, несмотря на то, как сильно хотелось, чтобы холод остался где-то позади, наслаждаться было бессмысленно. Необходимость найти место для ночлега была приоритетом.

— Отдохнули и хватит.

Встав и отряхнув джинсы, я кинула телефон в сумку — теперь уже в небольшой наружный карман — и повесила её на плечо, вторую просто взяла в руку. Ну точно можно на вокзал идти! Сумок понабрала, будто уезжаю.

— И куда ты собралась? — спросил Артём, не вставая.

Я пожала плечами, насколько это было возможно из-за веса сумок:

— В гостиницу какую-нибудь.

— Деньги больше девать некуда?

— А что ты предлагаешь? Могу спокойно пойти на вокзал или вернуться и залезть домой через окно, чтобы не разбудить случайно отца, — сказала я, едва не переходя на крик, из-за резко нахлынувшего раздражения.

Начало нервировать всё: слишком ярко разгоревшиеся фонари, сделавшие небо чёрной пропастью; ветер, как и утром, будто хлещущий невидимым ледяным кнутом; тяжёлый ноутбук, сумка которого оттягивала плечо; Артём, сидящий на бордюре и говорящий со мной так, будто я только и делаю, что трачу деньги. Вижу, что хочет помочь, но уже излишне...

Бесит! Надоело все, что окружает и что окружало. Воротит от мысли о том, что я маленькая крупинка огромного механизма, который работает по своим законам, и как только сошка пытается пойти против накатанной схемы — её жестоко наказывают. Как подопытный кролик я пожила там, потом тут...что потом? Зачем возвращаться домой, если можно попробовать ещё один мирок, вдруг, там уж точно все выйдет хорошо! Ты живи счастливо, Анжелика, радуйся жизни, а мы понаблюдаем да посмеёмся над нашим подопытным кроликом.

Раздражение, злость — всё это — побочные эффекты того, что постоянно скрываю свои эмоции, чтобы не слишком привлекать людей к своим собственным проблемам. Радость — маленькое, незначительное поощрение за безропотное подчинение, ею так хочется поделиться со всеми и показать этим всем, что у меня всё отлично. Но все привыкли к отсутствию эмоций. Никто не заметит пустых попыток открыться, а кто-то отмахнётся.

Крепко сжав кулаки, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь отогнать в сторону приступ ярости, заглянувший так не вовремя.

— Хорошо... Извини, — повернувшись к Артёму, я подошла к нему поближе и посмотрела сверху вниз. — Что ты мне предлагаешь?

— Переночевать у меня, — сказал он поднимаясь. — Идти не очень далеко и платить никому не надо.

— Ты прикалываешься? Что вообще скажут родители на то, что я к вам домой притащусь.

— Да ничего они не скажут, хотя и поворчат, что предупреждать надо было. Но вообще-то я о квартире говорил, — Артём достал телефон и начала в нем что-то искать, — правда там пока почти все в коробках и если что-то понадобится, то придётся долго искать.

— Ещё лучше, — хотя эта идея казалась мне до смешного нелепой, но...а почему бы и нет? — Что ты делаешь?

— Позвоню и скажу, что остаюсь ночевать там.

— Эй, — возмущённо поправив ремешок сумки, я дёрнула друга за рукав куртки, чтобы тот начал слушать меня, а не только самонадеянно полагать, что как мужик скажет, так баба и сделает, — разве я соглашалась?

Уже держа палец на кнопке вызова, Артём вздохнул и, с натянутым равнодушием, сказал:

— Не хочешь, не надо. Заставлять я тебя не буду — надоело пытаться показать упёртому барану, что соседнее стойло лучше, — он посмотрел на экран телефона и поднёс его к уху. — Привет, мам...

Отдёрнув руку, он медленно пошёл по тротуару, тихо разговаривая по телефону. Смотря на медленно удаляющегося Артёма, я хотела разорваться на несколько частей: одна, пошла бы с ним, а другая куда-нибудь, только бы поступить не так, как от меня хотят. Привыкнув к тому, чтобы никуда не надо было бежать среди ночи, не было необходимости спать в холодных помещениях, а то и вовсе просто сидеть на лавке, боясь сомкнуть глаза, мне так не хотелось вновь оказаться на улице. Имея деньги, не было желания тратить их понапрасну...

— Подожди, — окрикнула Артёма и, тем самым, наступила себе на горло.

Шагая то позади Артёма, то рядом с ним, я не переставала смотреть в пол. Нехорошо вышло...потревожила друга из-за этого пьяницы. Ладно бы ещё отец выпил только раз, но ведь сейчас он был не менее пьян, чем то было до этого. Значит — добавил. Теперь-то я верю в то, что происходящее утром было реальностью, а не галлюцинацией из-за недосыпа и недоперепила. Он действительно вёл себя отвратительно! Мать тоже поступала так, но её я не боялась, даже если она пыталась в меня чем-нибудь запустить. Да, она могла "обласкать" так, что уши в трубочку сворачивались; могла ударить, оставляя синяки, но я отвечала ей тем же, прекрасно понимая, что сильнее. Отца же так просто не ударить.

Сегодня он уснул, но где уверенность в том, что завтра будет так же?

Квартира находилась на пятом этаже и, дождавшись спустившегося лифта, мы зашли в него и плавно поехали вверх. По дороге к дому Артём изредка кидал на меня косые взгляды, но ничего не говорил, только все увеличивал громкость музыки, идя в метре от друга, я спокойно слышала все слова в песнях, даже не напрягая слух. Теперь, Артём выключил проигрыватель, посмотрел на меня с лёгким прищуром и сказал:

— Так и будешь продолжать молчать?

— Давай, я заплачу тебе за ночь, — считая, что это единственный правильный выход, заявила я парню.

— Я тебе что, проститутка что ли, что ты мне за ночь платить будешь. Молчи уж лучше, — хмыкнув, парень закатил глаза и снова включил музыку, но наушники не одевал. И так отлично слышно.

Лифт мягко остановился, и автоматическая дверь открылась. Артём первым вышел в небольшой коридорчик и открыл магнитным ключом замок вроде того, что был на входе. Дальше было ещё одно небольшое помещение с четырьмя железными дверьми, на каждой из них красовался номер квартиры. Прямо не дом, а особо охраняемый объект. Охрана на первом этаже, где располагались почтовые ящики, присутствовала в виде скрытой камеры.

— Артё-ёо-о-ом... — завыла я, вползая в квартиру.

— Что? — спросил он, снимая кроссовки и ставя их на полку для обуви.

— Я же правду говорила.

С противно-снисходительной улыбочкой, друг потрепал мне волосы на голове, как то обычно делают родители своим неугомонным чадам. Вот же... нашёлся тут ещё один родитель. Что-то у меня появляется все больше и больше их.

— А ты пьёшь? — задала я вопрос на свою больную тему.

— Да не то что бы... Сама не знаешь? И вообще, — повесив куртку, сказал Артём, — ты к чему это спрашиваешь?

— Да так... Думаю, хороший ли из тебя папочка получится.

Вот уж точно нет более забавного зрелища, нежели удивлённый Артём, выпучивший глаза. Они не становились такими огромными, как это бывало у Серёжки, когда казалось, что они вот-вот выпадут из орбит, но выглядело это так чудно!

— "Папочка" для кого?

— Для меня, конечно!

— Утром чуть в мужья не записала, а теперь — в отцы, — подпихивая меня сумкой в сторону гостиной, заваленной коробками и пакетами, он продолжал: — Ты уж определись, а то уже инцест получается.

— Я подумаю.

Сев на диван, поставила рядом с ним сумку и закрыла глаза от блаженства. Как же хорошо просто расслабится, откинувшись на спинку мягкого дивана. Никто не требовал чего-то невозможного, и не было необходимости изображать из себя совсем не ту, которой являюсь.

— Только учти, — сказал успевший переодеться в "домашнее" Артём, — такая упрямая дочь мне не нужна!

— А жена?

Друг сделал вид, что задумался над вопросом и молча подошёл к шкафу. Тот оказался практически пустым: к нескольким вещам он добавил ещё те, в которых был раньше.

Вообще, квартира была уютная, несмотря на признаки недавнего переезда, вроде пустующих полок, кучи картонных коробок. На окнах отсутствовали шторы, а на полу — ковёр. Но, несмотря на отсутствие всех этих вещей (или их присутствие, но не там где надо), было ясно, что раньше тут уже жили. Квартира не пустовала. А всякие мелочи... появятся! Даже не самый хороший хозяин все равно когда-нибудь притащит в свою берлогу понравившиеся безделушки.

Убрав с прохода стул, зачем-то стоящий до этого посередине комнаты, Артём растянулся на диване и положил голову мне на ноги.

— Я подумаю, — повторил он не так давно сказанную мною фразу.

— О, как! Ты непостоянен, как девушка в интересные дни или в не менее интересном положении. То яоем отмахиваешься, то "я подумаю".

— Угу...

Посмотрев на Артёма, наконец-то переставшего возиться и теперь лежавшего с прикрытыми глазами, улыбнулась. Устал ведь не меньше меня. Даже куда больше! Столько всего перетаскал, а потом ещё и со мной возился.. сдалась я ему. И ведь даже вида не подал, что вымотался за день и уже валится с ног.

Желающее вырваться "а ты не обнаглел?", осталось несказанными. Пусть уж лежит... я бы тоже не отказалась отдохнуть немного.

— Если хочешь, можешь разложить вещи в шкаф, ну, или куда тебе удобнее будет, — сказал друг, даже не открывая глаз. — Горячую воду могут потом отключить, так что в душ лучше сходить сейчас, а потом покушаем. Там в холодильнике должно быть что-нибудь съедобное.

Да уж, хорошо размышляет... устроившись на мне и не давая сделать ничего из перечисленного. Шикарно. Можно встать, скинув его, но хорошо ведь лежит. Удобно, наверное.

— А мне в душ с тобой идти или можно одной?

Перевернувшись на спину и приоткрыв один глаз, Артём спросил:

— Хочешь искупаться вместе с мужем?

— Нет, хотелось бы, по возможности, сделать это без него.

— Ну-у... как хочешь. Потом не говори, что не предлагал.

Воспользовавшись тем, что парень приподнялся, кряхтя и охая, я встала с нагретого мною же такого удобного дивана. В одной из своих сумок нашла одежду, в которую можно переодеться и попросила полотенце. Как-то я не подумала, что оно мне может понадобиться.

Сначала не очень-то хотелось идти в душ. Рано ещё для этого, да и устала... хотелось развалиться на диванчике и не вставать несколько часов. Но потом случайно увидела своё отражение в зеркальной поверхности стеллажа для книг.

В ванную! Быстро!

Теперь-то стало понятно, почему Артём так посмеивался, глядя на меня. Будто на войне побывала: грязная, с взъерошенной шевелюрой, растёртой на пол-лица подводкой в пересмешку с тушью. Как эксклюзивный аксессуар, завершала образ размазанная по шее кровь с ладоней.

Тут не смеяться надо, а плакать! Кузькина мать вместе с кикиморой болотной и то симпатичнее будут. А какие они привлекательные дамы, ммм... однозначно была бы влюблена в них, если бы не традиционная ориентация.

Включив тёплую воду, я встала под согревающие струи, которые с сильным напором били из множества специальных отверстий душевой кабины. Счастье, охватившее сначала, продлилось недолго. Согревшись и расслабившись окончательно, я вновь позволила себе вспомнить об отце; о маме, которая куда-то пропала и не отвечала на телефонные звонки. О Серёжке, который бы сейчас сказал: "Да забей! Давай просто свалим и всё".

Я уже свалила...в другой мир, который оказался таким же как и прошлый. Если не хуже. А наобещали-то! Говорили, что тут будет чуть ли не до скрежета зубов, как охрененно. И где оно? Ошибочка у них вышла, бывает такое, конечно. Разве ж я не понимаю. Все понимаю... везде случаются казусы.

Смеситель подозрительно пшикнул и напор стал медленно пропадать. Вода начала медленно становится холоднее. После того как я на полную выкрутила краник с красной меткой, на меня обрушился ледяной поток небывалой мощи. От неожиданности взвизгнула и трясущимися руками стала быстро закручивать краники. Зубы отбывали чечётку, а тело под неё дрожало, но зато в голове не осталось неприятных мыслей!

Я сняла с крючка выданное Артёмом полотенце и насухо вытерлась; оделась в приготовленную одежду и вышла в коридор. Из кухни до сюда долетал ароматный запах жаренной картошки и кофе, а судя по звукам, там ещё что-то нарезали. В животе громко заурчало, напоминая, что там уже так давно не было ни крошки чего-нибудь съестного. Быстренько щёлкнув выключателем света, закрыла дверь ванной и целеустремлённо направилась на кухню.

Еда! Кушать!

Сказав, что кушать мы будем то, что "завалялось в холодильнике", Артём ничуть не соврал. Просто немного не уточнил, что в его понимании это далеко не какой-нибудь недельный суп или что-то из серии "просто залить кипятком". На сковородке, скворча маслом, жарились куриные ножки, а салатницу заполняли уже нарезанные овощи. Напевая что-то под нос, Артём переворачивал мясо, успевшее покрыться золотистой корочкой.

Ему бы ещё фартук и был бы идеальной домохозяйкой из Happy American family. Ага... Аж в дрожь пробивает, стоит только представить сею сладкую семейку с их правильностью. За каждой улыбкой — насмешка, похвалой — презрение.

Так как гостем меня можно назвать только условно, я решила предложить себя в качестве бесплатной рабочей силы. Правда на вопрос: "Чем-нибудь помочь?" — очень хотела услышать отрицательный ответ, но не тут-то было. Пришлось заправлять салат, накрывать на стол, а потом — помогать мыть посуду.

После плотного ужина, вообще-то, полагается поспать, а мы — по моей инициативе — полезли вешать занавески и разбирать коробки. Ограничились пространством только одной комнаты. Той, где был диван. Всё ж в ней предстояло провести, как минимум, — ночь. Свет фонаря через девственно чистые окна, ничем не прикрытые, как-то не очень привлекал. Как и наваленные по соседству вещи и башенки — из коробок и ящиков.

Сначала, Артём отбивался, как мог, но потом — сдался.

С трудом отыскали тяжёлые темно-синие шторы из плотной присборенной ткани и невесомый тюль из прозрачной органзы. Но, после их осмотра, пришли к выводу, что их необходимо гладить. Новая проблема — найти утюг, затерявшийся где-то среди книг, дисков и одежды. Вздохнув, Артём назвал меня узурпатором и полез искать необходимый нам предмет. С условием, что заниматься глажкой буду я. Вздохнув с не меньшей обречённостью, кивнула и пожелала ему удачи в нелёгком деле — поиске. Все нашлось тогда же, когда Артём вспомнил, что гладильная доска осталась дома.

Но не бросать же всё на полпути!

Осмотрелись. Среди вариантов: пол, стулья, подоконник, диван — выбрали последний. Пока друг выполнял нехитрые действия, требующие минимум физической силы, но позволяющие сделать диван полноценной двуспальной кроватью, в мою голову закралась хорошая идея. Она помогла нам решить насущную проблему — где и как спать. Так почему бы не на диване, вдвоём? А что... Он большой. Тут хоть вдоль, хоть поперёк ложись. При большом желании — по диагонали.

И, казалось бы, я должна отбиваться и говорить, что благородным девушками до свадьбы... в общем — шарахаться как ошпаренная. Ан нет...

Артём сделал огромные глазища и начал убеждать меня, что поспит на кресле — оно разбирается — или, в крайнем случае, на полу. Неприступная осинушка долго ломалась, но, поняв, что её честь и достоинство на фиг никому не нужны, — сдалась.

Пока я гладила — смеялся Артём, подкалывая и издеваясь. То складочка осталась, то побыстрее надо делать, а то и вовсе — моя "раскорячка" ему не понравилась, видите ли. Сам бы попробовал более эстетично выгнуться, чтобы суметь нормально погладить в таких условиях.

Потом смеялась я! Трясясь на шатающемся табурете, Артём, точно дева с похмелья, хватался за стену и активно пополнял мой разговорник русского — и не только! — мата. Попадались даже очень редкие и ценные образцы! То, что он побаивался высоты, я знала, но ведь через забор перепрыгнул и не заметил даже, а тут... Умора. Больше всего, его пугала перспектива выпасть из окна. Закрытого.

Как только был прикреплён последний "крокодильчик", Артёма, будто ветром сдуло со стула. Усевшись на пол, он сказал, что больше ни за что не встанет. Мне оставалось лишь успокоить друга и сообщить, что в остальных комнатах будем вешать шторы уже завтра. Сегодня поздно — спать пора.

— Раз так хочется, то сиди, конечно, — хмыкнув, я закончила заправлять "недокровать" и пошла в ванную. Переодеваться в шорты и длинную растянутую футболку — любимая "пижамка".

Всё же зря мама ругалась, что я сплю именно в этом, хотя есть так много новый вещей. Схвати я с полки какую-нибудь шёлковую сорочку с рюшем, то тут уж я строила бы из себя неприступную осину! Мало того, что на одном диване — даже в комнате одной с Артёмом не осталась бы, да я бы на глаза ему показаться постеснялась бы! Не надо мне такого счастья. Правда на что тут смотреть: разбитые коленки, мелкие порезы и синяки на тощих ногах, будто на войне побывала.

А так... если что — драться и кусаться умею, да и благородной девой не являюсь.

Когда я вернулась и юркнула в объятия тёплого одеяла, Артём, опираясь на стену, сидел с телефоном руках и, с серьёзнейшим лицом, что-то там делал. Как пить дать, рубил фрукты во "fruit ninja"!

— Спокойной ночи, — сказал он, не отрываясь от мини-зомбиящика.

— И тебе того же, — отзывалась я, устраиваясь поудобнее. — Хватит уже в свои игрушки играть. Спать ложись. Завтра, вообще-то, ещё в школу идти.

— Да сейчас, — ответил Артём и, нарушив своё недавнее обещание, встал со своего места и, взяв какие-то вещи из шкафа, пошёл переодеваться.

Вымотавшись за день, теперь, лишь перевернувшись на бок, я сразу же заснула. Даже не слышала, когда вернулся Артём и лёг совсем рядом. Может быть, и почувствовала, что стало немного теплее... но разве ж это может разбудить. Наоборот.

Мне снились кошмары. Правдоподобные до того, что казалось, я ощущаю прикосновения и удары; холод и влагу скатывающихся по щёкам слез. Будто заевшая виниловая пластинка, прокручивались одни и те же события. Менялись лишь отдельные действия... с каждым разом было всё хуже.

Я прихожу домой и вижу пьяного отца...

Резко открыв глаза, стиснула зубы, чтобы не взвыть и от того, что происходило во сне, и от того, что было тут... в реальности.

Горячая ладонь у меня на животе под майкой и тёплое ровное дыхание в затылок. Ну и что он делает?

Не нужно мне ничего этого. Особенно сейчас, когда оставались считаные дни до возвращения назад, в свой не менее противоречивый мирок. Чтобы там вспоминать обо всём что было, но не иметь возможности ничего сделать. Опять бояться сказать лишнее слово, потому как там не происходило кучи событий. Всё останется здесь, а дома... не было отца, который под маской семьянина скрывал бы выпивоху; не было мамы — только мать... был Сергей.

Придётся снова пытаться вклиниваться в систему повседневности. А все близкие люди... они ничего не будут помнить и может, так будет даже лучше. Только я не забуду вчерашний, сегодняшний и завтрашний день. Только я не забуду о своей слабости.

Развернувшись, я положила голову на плечо Артёму, сжимая рукой мягкую ткань футболки, и уткнулась носом в грудь. Пахло шампунем. Улыбнувшись, я с трудом смогла сдержать смех, хотя плечи все же мелко подрагивали.

Или Артём не спал и раньше, просто скрывая это, или я разбудила его только теперь, но он зашевелился и протянул одеяло мне на плечи.

— То рыдает, то смеётся...— проворчал Артём.

— Ни фига не рыдает, — возразила я.

— Да-да, конечно... А смеётся хоть?

— Смеётся, — я чуть не всхлипнула от смеха, когда он начал быстро перебирать пальцами у меня по спине, запуская руку под длинную футболку. — Ну Артём, щеко-о-отно же!!!

Теперь уже засмеялся и он.

— А ты чего, одежду шампунем постирал? — спросила я, как только издевательства надо мной прекратились.

— Откуда ты знаешь? — удивлённо ответил вопросом на вопрос Артём.

— У тебя футболка им пахнет. Мне нравится.

— Спи уже. Нравится ей... — зевая, сказал Артём, теперь уже просто положив руку на бок, медленно поглаживая большим пальцем.

Поспишь тут... когда мысли совершенно не о сне. Зараза...

Утро я встретила в прохладе и... одиночестве. Артёма рядом уже не было, а его половина дивана — остыла. Ожидаемо. В принципе, так оно и должно было быть. Не было никаких предпосылок к тому, чтобы все вышло да пределы этой ночи. Чуть потянувшись, я выключила будильник — он должен был прозвенеть через две минуты, и начала нехотя, вылезать из под тёплого одеяла. Тогда-то я и услышала знакомый женский голос.

Мамин!

Что она оказалась здесь? Откуда вообще узнала об этой квартире и о том, что я здесь?

— А сейчас ей ещё не пора вставать? Но ведь школу проспит. Она в последнее время больше всего переживает из-за того, что опоздать может. А...шесть часов только. Но все равно, — тараторила мама, в пол-уха слушая Артёма. — О, ты проснулась! Доброе утро.

— Вообще-то добрым оно не бывает, — сказала я, зябко поёжившись от прохлады пола. — Хм...а ты вообще тут как оказалась?

— Позвонила, правда почему-то мне ответил Артём. Он мне рассказал, как сюда прийти.

— А вечером ты мне, значит, ответить не могла? Или как-то сказать, где ты!

— У меня телефон разрядился, — мама вздохнула и поджала губы, — я просто не смогла больше терпеть такого отношения к себе... к тебе и ушла.

— А позвонить мне? Предупредить?

Понимая, что не имею права так разговаривать с ней, я ничего не могла поделать с собой. Как вообще можно быть такой безрассудной и не оставить хоть намёка о том, где пропадаешь.

— Я не могла зарядить телефон. Поэтому и позвонить не могла. А как оказалась дома — сразу позвонила.

— С чужого телефона?

— Я не знаю твоего номера наизусть, — спокойно ответила мама, не обращая внимания на моё истерическое поведение.

— Ладно уж...Хорошо, что пришла сюда.

Я налила себе холодной воды из под крана. Руки мелко подрагивали из-за внезапно накатившей злобы.

— Эм...— мама встала из-за стола и взяла свою сумку в руки, прижимая ту, будто самое дорогое. — Артём, а куда мне можно положить вещи?

— Да в комнате найдите где-нибудь место, — он махнул рукой в сторону гостиной. — Если нужно в душ — вторая дверь слева.

— Спасибо.

Было как-то не по себе видеть то, как они разговаривают. Все же, я больше привыкла к ругани. И ещё... очень не хотелось, чтобы мама сейчас выходила на длительное время из комнаты, но мои попытки задержать её провалились.

И сдался ей этот душ! Кинула бы сумку в комнату, переоделась и айда на кухню. Дочь развлекать. Потому что... я не хочу оставаться наедине с Артёмом. Неловкая ситуация. Когда мама ушла раскладывать вещи, Артём — мать Тереза — все так же продолжал сидеть на диванчике, поджав под себя ноги. Растрёпанный, одетый в какую-то растянутую чёрную футболку и подобные же штаны, он был похож на нахохлившегося воробья, которого с утра пораньше выперли из гнезда. Покачиваясь, он сначала смотрел в одну точку, а потом и вовсе — закрыл глаза.

— Не спи, — сказала я, ставя в микроволновку тарелку с остатками вчерашнего ужина.

— Мм...ага, — вяло промямлил в ответ воробышек и, качнувшись в сторону, лёг на диван.

Покачав головой, я дождалась, когда можно будет достать разогретую еду, уже предвкушая, как буду кушать курочку. Аппетитный запах жареного мяса заполнил комнату, перекрывая аромат свежесваренного кофе, который пила мама. Последние секунды начали казаться просто пыткой: хотелось выключить уже эту микроволновую печь и достать свою еду наконец-то. Чтобы как-то отвлечься от соблазна, я полезла в холодильник за салатом, надеясь, что он и после заморозки остался таким же вкусным.

— Я тоже кушать хочу, — сказал Артём, наблюдая за мной одним глазом.

— Вставай и кушай, — пожала плечами и уселась за стол. — Еда — имеется. Готовить ничего не надо.

— Никто меня не лю-у-убит, никто меня не покорми-и-ит, — затянул Артём, уткнувшись носом в диван.

— Угу, — прожёвывая салатик, я наблюдала за тем, как он "убивается". — Иди сюда, покормлю.

— Правда?

— Ну да, мне все равно много будет.

На тарелке и правда оставалось ещё больше половины, но в меня уже ничего не влезало, все остальное — точно не съем. А вот если бы такого не было... не-е, тогда я бы не пошла на такой серьёзный шаг. Еда — это, Аид подтверди мои слова, вещь неприкосновенная.

Говоря "покормлю", я преувеличивала, имея ввиду, что могу просто поделиться тем, что у меня осталось, но Артём принял это всерьёз. Доказывая мне то, что за свои слова надо отвечать, он ещё не забыл упомянуть о том, что у меня все ноги в синяках и вообще, надо было свои коленки хоть чем-нибудь помазать, а иначе, туда может какая-нибудь зараза попасть. И вообще...так заживать будет долго. Только ради того чтобы заткнуть льющиеся "комплименты", я сбегала за вилкой и наколола на неё самый горячий кусочек:

— Ну-ка давай, открывай ротик, летит самолётик...

Мама зашла именно в тот момент, когда я хвалила "сыночку" за то, как он у меня хорошо кушает и говорила, что если он съест последнюю ложечку, то получит ещё и десерт — кофе. По её взгляду было сложно понять, о чем она подумала, но, кажется, она в очередной раз убедилась в том, что моя крыша качественно шуршит. Сказав только:

— Ну...я, пожалуй, вещи разложу и в комнате приберусь.

— Да, хорошо, — сказал Артём, пихая меня, чтобы я не медлила с очередной порцией еды, — можете в шкаф положить. Там только одна полка немного занята.

— Спасибо, а... — мама мялась, стоя в дверях. — Кто из вас спал на диване?

— Я, — почти хором сказали мы с Артёмом.

Недовольно посмотрев на вилку все никак не достигающею его, он обхватил моё запястье и уже своей рукой помог донести эту проклятую вилку.

— А...ну...хорошо, — немного растерянно сказала мама и ушла, оставляя нас наедине.

Дав Артёму подзатыльник, со словами "ну ты вообще-е-е", я пошла мыть посуду. До школы оставалось меньше часа, а я ещё даже не начинала собираться. Надо было поторапливаться, а то так и опоздать можно. Хорошо хоть, отсюда до здания школы — не больше пятнадцати минут.

— Иди собирайся уже, — сказала я Артёму, когда тот, вместо того чтобы помогать, уселся на кухонный шкафчик рядом с раковиной.

— Рано ещё. Сначала надо твои побывавшие на войне ноги помазать чем-нибудь. Или ты и собираешься вся исцарапанная ходить?

— Да не надо ничего ничем мазать. Не нравится, не смотри, — вымытую тарелку я отдала Артёму. Все равно без дела сидит, — расставляй, а я одеваться пойду. Под штанами ничего не видно будет.

— Баран упёртый.

— И кофе мне налей... пожа-алуйста, — сделав вид, что не услышала его последнюю фразу, пошла искать одежду и косметику. Оно-то дальше сумок никуда не делось, но надо ж найти нужное и, скорее всего, погладить джинсы и рубашку.

— Ты же говорила, что мне нальёшь его!

Я развернулась в дверях и, пожав плечами, сказала:

— А баран передумал.

Кофе был выпит уже на бегу. Потому как оказалось, что все вещи — и мои, и Артёма — помялись так, будто в одном месте побывали. Пришлось их наглаживать в уже знакомой для меня позе и на знакомом же диванчике. Потом — поиск косметички по сумкам. Лишь после того, как я вытряхнула все их содержимое на пол, вспомнила, что забыла её дома. Расчёску пришлось просить у Артёма. Он посмеялся, сказал, что и с причёской в стиле панк, мне очень даже хорошо, но все же дал её. А потом, напевая "и не накрашенная страшная и накрашенная", он пошёл собираться в школу.

Одевшись как солдат, пока горит спичка, Артём стоял у дверей и комментировал мои метания. Ему хорошо было, его одежду я первой погладила. Поэтому-то он собрался первый. Спичка это так...отговорка.

Мама все пыталась помочь, но не знала чем и как. В итоге — ушла приводить пустующую комнату, которой суждено было стать спальней, в более-менее пригодный для жилья вид. Высунув оттуда нос только для того, чтобы сменить воду, она помахала нам половой тряпкой и пожелала хорошей дороги, и чтобы учителя не спрашивали. За последнее я была более чем благодарна: за выходные ничего не сделала. Даже учебники не открывала!

На улице, зябко ёжась от холода, я куталась в красный шарф, натянув его почти до самого носа. Из-за аномально сильного тумана, не свойственного нашему городку, было сложно что-либо рассмотреть на расстоянии нескольких шагов. А ведь вчера было тепло! Солнце светило...

Артём тоже пытался как-можно сильнее зарыться в тоненькую косуху, и сделать так, чтобы тепло она сохраняла как полноценная — зимняя — куртка. Вспомнив о том, что пингвины, при сильном морозе, жмутся друг к дружке, чтобы леденящий северный ветер не был смертельно опасным, я поближе подошла к парню, так, что руки почти соприкасались. Про себя усмехнувшись тому, что хорошая мысль ко мне приходит только в сравнении с какой-нибудь неуместностью, я радовалась незначительному потеплению. Не сказать, чтобы стало намного лучше, но все ж совсем рядом ощущалось тепло человека. А Артём, похоже, был совсем не против. На одном из перекрёстков, когда я задумалась и не заметила красного сигнала светофора, он одёрнул меня, положив руку на талию и притянув на тротуар.

Светофор был четыре квартала назад. Руку Артём так и не убрал.

Перекидываясь отдельными фразами, мы довольно быстро дошли до невыразительного здания школы. Во дворе почти никого не было. Во-первых, холод придал нам невиданного ускорения, и мы пришли рано. Во-вторых, все нормальные люди по приходе, старались скорее заскочить внутрь. Сквозь туман была видна только зажжённая сигарета охранника, курящего около калитки. На территории ведь нельзя, а тут — уже не школьный двор.

— У тебя где урок? — спросил Артём, открывая входную дверь.

— В северном крыле. А у тебя? — я недовольно скривилась, вспомнив, что первым будет право. Там ведь практическая, а я сделала только чуть больше половины. Если Семён Петрович не заметит, что там нет выводов — все будет отлично. Если же заметит... будет долгий рассказ о том, что ученики должны и обязаны. Потом — что делают вместо всего этого.

— В южном. И все остальные тоже там, только этажи разные, — сдав вещи в гардероб, Артём подождал, когда и мне в обмен на куртку дадут зелёный жетон.

— Тогда до обеда не пересечёмся даже, — я засунула "номерок" во внутренний карман сумки. — Ты потом сразу домой же?

— Да, когда освободишься — позвони, — дождавшись моего положительного кивка, он вновь потрепал мне волосы на голове, как безобидно нашкодившему ребёнку и поцеловал в лоб.

Я лишь покачала головой, наблюдая за тем, как он поднимается по лестнице, и бормотала себе под нос: "Ну... малое дитя же!".

Оказалось, что из-за дождя мы довольно неплохо ускорились: до начала урока оставалось ещё пятнадцать минут. Класс пустовал. Обычно, все приходили ровно со звонком или чуть позже. Конечно, учителя ругались, пытались жаловаться на одиннадцатый класс, который почувствовал свободу. Расслабился! Засранцы они этакие!

Достав из сумки учебник с тетрадью, я долго сверлила их взглядом, не желая что-то сделать. Но, раз уж есть шанс выйти сухой из воды, надо им воспользоваться! Хочется, не хочется... Кто меня тут ещё спрашивать будет о таких глупостях? Надо — и все тут.

Серая тетрадка в клеточку сразу показалась мне какой-то не такой. Вроде, потолще была и с шаром на обложке, а не с призмой. И пружинка чёрная была, а тут — белая. Открыв её, вместо размашистого, крупного подчерка увидела — мелкий. Убористыми буковками, в каждой клеточке были написаны правила и формулы. Да ещё и схемой начерчены и рисуночки сделаны.

— Вот же чёрт, — громко выругавшись, а с учётом того, что учитель — верующий человек, незамысловатая фраза стала хуже мата в общественном месте.

— Стаханова!

Все-таки услышал! А вот на уроке, чуть тише обычно скажешь и все: "Я вас не слышу, повторите-ка". Прикидывается, значит. Ну что ж, запомним это на будущее.

— Извините, — выкрикнула я, из кабинета.

Это же надо! Перепутала тетради: вместо своей схватила Артёмову. Ну и балда.

И ведь, кажется, ничего лишнего из сумки не выкладывала. Тогда бы хоть как-то можно было предположить, что тетради перепутались. Проклиная про себя всё, что только можно и посылая это тартар, — не достойно это "всё" полей элизиума! — я лавировала среди пришедшей малышни. И как они только умудряются приходить сразу и все вместе? Если договариваются, так лучше уж пришлёпывать по очереди, чтобы не создавать пробок по пути в гардероб и классы.

Телефон Артём поставил на "беззвучный" ещё когда мы только подходили к школе, так что звонить ему бесполезно. А зная только то, в каком он крыле — не найти нужного кабинета. Можно было бы спросить у его одноклассников, — все же с частью из них мы были вместе до конца девятого класса — но то ли они просто не попадались мне на глаза, то ли тоже приходили со звонком.

А ещё физмат, называется! Математики ведь, должны любить точность, без всяких там погрешностей, а значит — являться вовремя. Ладно уж мы — гуманитарии — народ ленивый и неспешный, в большей своей части. Тут надо медленно собраться, потом понять, что вокруг происходит, войти во вкус... и начинать кругом и всюду кричать о нехватке времени.

По расписанию, висящему в учительской, я нашла, что 11 "Б" сейчас должен быть в сорок пятом кабинете и, почему-то меня это не удивляет, у них должна быть физика. В дверях пришлось притормозить, пропуская внутрь группку учителей. Тогда-то я и увидела озирающегося по сторонам отца.

Что он тут вообще делает? Неужели решил найти меня... Только и тут опять возникает вопрос. А зачем?

К моему сожалению, он тоже увидел меня и окликнул. Я хотела сделать вид, что не услышала, но, проходящий мимо учитель информатики остановил меня, сказав: "Стаханова, разве не слышали, что Вас зовут?". Припечатал гад. Вот всегда его недолюбливала! Нудный лысый телепузик, да простят меня все хорошие люди выглядящие так же.

— Что тебе тут надо? — вместо приветствия сказала я папе, про себя отмечая — трезвый, но с диагнозом перепил.

— Здравствуй, Анжелика, — слишком уж официально, начал он. — Хотел у тебя узнать, где ты была и куда делась твоя мать, — а вот тут официальности поубавилось.

— Давай выйдем на порожки и там поговорим, а? Незачем собирать зрителей, — оглянувшись, он согласно кивнул и пошёл к выходу.

Забирать куртку я не стала, потому как слишком долго проводить времени на улице не собиралась. Но сразу же пожалела о своём решении. До чего же холодно было — просто зуб на зуб не попадал! Попытка унять дрожь закончилась тем, что стало ещё хуже. Тряслась как былинка на ветру.

Несмотря на погоду, на порожках толпился народ. Кто-то ждал друзей, кто-то курил, а кто-то — просто за компанию стоял. Я спустилась вниз, стараясь ступать осторожно, мелкими шажками. Мало того, что плитка, которой выложены порожки была скользкая, так ещё и на них образовалась тоненькая корка льда. Упадёшь — убьёшься на фиг.

— Мама сейчас у знакомых, — обтекаемо ответила я, как только мы отошли от лишних ушей. — Я была там же. У нас всё отлично и домой возвращаться не собираемся. Все узнал?

— Анжелика...

— Что?

Откровенно раздражающая ситуация. Вот ведь с самого начала не хотела с ним разговаривать. И понимаю же, что не должна так вести себя, но иначе не могу. Перед глазами появлялась его заплетающаяся походка, помутневшие глаза. И сразу же срабатывал спусковой механизм: хотелось язвить, перечить, быть ледяной неприступной глыбой. Но ведь наяву он был совсем другим. Опрятно одет, выбрит, пах одеколоном с чуть резковатым запахом, который мне всегда нравился у мужчин. Да, признаки похмелья видны, но они отодвигались на второй план.

— Ещё скажи, что переживал из-за нас, — сказала я чуть слышно, не желая с ним ругаться. Но и молчать тоже не могла.

— Конечно переживал. Вас не было всю ночь!

— Да ты дрых на диване, когда бы ты там переживал. И вообще. Ты хоть знаешь, как на нем оказался? Помнишь, что было... да хотя бы вчера?

— Что ты начинаешь? Я просто пришёл узнать как вы. И где. Я же не знал, где вас искать. Телефоны не отвечают, и мамины и твои друзья, номера которых у меня есть, или тоже молчат, или не знают где вы. И, — он ненадолго замолчал, — я не помню ничего.

Вздохнув, я подняла голову, будто ища ответа у редких звёзд, которые с трудом, но можно было рассмотреть. Как небольшие искорки, они были рассыпаны по небу. Туман понемногу рассеивался под тусклыми лучами солнца. Был завораживающий период, когда солнце и луна встречались, сменяя друг друга. Тот короткий период, что есть у этих двоих.

— Тебе надо лечиться, — сказала я, полностью успокоившись.

— Я не больной, чтобы мне приходилось лечиться!

— Пап, это — алкоголизм. И если ты не можешь справиться с ним сам, надо обратиться к профессионалам. Иначе... — прозвенел звонок на урок, и я поморщилась — опоздаю ведь! — Иначе мы не вернёмся домой. Всё. Давай поговорим позже, хорошо? У меня учёба.

Развернувшись, я побежала к входу. Тогда, когда я хотела открыть дверь, её резко распахнули изнутри. Тонкая резиновая подошва кед заскользила по плитке. От каждого рывка — попытки вернуть равновесия — становилось ещё хуже. Я попыталась выгнуться вперёд и зацепиться за дверь, но не успела...

Уже будто со стороны, увидела себя, падающую в сторону столбика, с которого мы всегда смеялись и говорили, что он тут специально поставлен. Если вдруг кто будет падать, чтоб наверняка. Увидела папу, сорвавшегося со своего места и попытавшегося поймать меня. И Артёма, бегущего по коридору. Он остановился и посмотрел туда, где вопила повар, заметившая моё падение. Что-то закричав, он помчался сюда.

Но реальность отдалялась, становилась всё более смазанной. Будто бы это и не реальность, а лишь иллюзия. Копия ничуть не отличимая от оригинала. Потом все просто пропало, и было лишь тьма.

— Ну и долго ещё будет длиться это затянувшееся представление?

— Ровно столько, сколько времени тебе потребуется чтобы решить: остаться или вернуться обратно, — ответили мне.

В темноте стали прорисовываться очертания комнаты. Массивная мебель цвета грецкого ореха, старинные многоуровневые подсвечники на столе и тумбах; тёмные тяжёлые шторы и ковёр с крупным ворсом. За столом сидела уже знакомая мне девушка.

— В смысле? — спросила я её, без приглашения садясь за стол.

— Анжелика, ты же умная девушка. В прямом смысле. Ты что, забыла про уговор? — она улыбнулась и покрутила в руках появившийся бокал с красным вином. — Три недели прошло.

— О...

И правда ведь! Ещё два дня назад я чуть ли не крестиком помечала прожитые дни, отсчитывая минуты до возвращения. Потом — водоворот событий пленил своей насыщенностью. Столько всего произошло за какие-то сорок восемь часов, что если я и вспомнила о прежнем мире то только: как было там, как могло бы быть там, что будет. Но совсем забыла, что вернусь так скоро.

— Так что ты решила?

— Я думаю, это очевидно, — без малейшей паузы ответила я, скрестив руки на груди. — Конечно, вернуться.

— Хм...В этом я не сильно-то сомневалась, — улыбнувшись, девушка поставила бокал и, прищурившись, посмотрела мне в глаза, — но вот какое у меня будет предложение...

— Ой, не-не! Давай без этого. Ты не хуже меня знаешь, что я все равно вернусь туда, откуда пришла.

Приподняв одну бровь, девушка цокнула и покачала головой.

— Дай мне закончить. Так вот, я не сидела сложа руки все это время... Не смотри так на меня! Да, к тебе сюда тоже наведывалась... кое-что подстраивала. Ой, вот только не надо кулаки сжимать, я тоже драться умею. О чем я? Ах, да... Есть один хороший вариант, куда ты могла вернуться. Там есть все то, за что ты так упорно хваталась при нашей первой встрече.

Стараясь даже не моргать, я все смотрела на неё, пытаясь понять: в чем каверзность её предложения. Не может ведь быть так, чтобы не пришлось "уплачивать" пресловутые проценты.

— Я не очень-то верю в бескорыстность незнакомых людей. Так что... В чем подвох?

— Ни в чем! Там есть всё, что тебе требовалось, — она сделала акцент на последнем слове, и тогда-то до меня дошёл смысл этого самого "подвоха".

— Нет.

— Но ведь ты отказываешься от эльдорадо! — воскликнула девушка, разводя руками.

— Вот именно что. Это просто страна чудес, но не моих. За короткое время я успела сильно измениться. Не знаю, в худшую или лучшую сторону, но теперь мои идеалы немного изменились. Мнения о настоящей жизни — тоже.

— Ты считаешь, что тебе будет мало полноценной семьи?

— Нет, я так не считаю. Но знаю, что в старости, когда я лягу отдохнуть в последний раз — чтобы больше не проснуться — мне хотелось бы быть честной с самой собой. Знать, что из-за моего проявления эгоизма чья-то жизнь не оборвалась в самом её расцвете. Каков смысл временного счастья если будешь не переставая корить себя за содеянное, — я с горечью улыбнулась и, несвойственны мне, хриплым голосом закончила: — К тому же, почему-то я не сомневаюсь, кому придётся расплачиваться за моё желание иметь настоящую семью.

— Но, Анжелика, никто не погибнет в том мире, откуда пришла ты. Там все будет точно так же, просто вместо тебя там будет та, что жила тут. Никто, включая её саму, не узнает о подмене.

В ответ на её слова я только покачала головой.

— Нет. Но, — услышав, что все ж о чем-то я собираюсь попросить, девушка вновь заинтересованно прислушалась, — я хочу помнить все, что со мной происходило.

— Но... зачем? — удивлённо спросила она. — Не лучше ли забыть о произошедшем? Ведь ты постоянно будешь сравнивать два мира. В минуты отчаяния — мучится вопросом "а что бы если?".

— Нет. Я хочу все запомнить. Хотя бы для того, чтобы не наступать дважды на те же грабли. Пожалуйста, пусть у меня останутся эти воспоминания.

— Ты уверенна?

-Да.

— Ну что ж, — девушка потёрла руки и улыбнулась. — Тогда, до свидания, Анжелика! Но не прощай...

Точно так же, как все постепенно появлялось теперь — окружающие предметы растворялись. Как будто видео перематывают с конца на начало. Но все происходило быстро. Я не успела даже спросить об этом странном "не прощай". Просто сначала все пропало, а потом громкое "Анжелика!" и резкий рывок за руку.

Three.

That`s amazing people.

От резкого рывка за руку я потеряла равновесие и, прежде чем полететь в сторону тянувшего, успела лишь слегка оттолкнуться одной ногой. Хотя падение было и неприятным, но все же не катастрофическим. Могло бы быть намного хуже. Немного болела нога и саднило руку, но зато головой не ударилась: приземлилась ровно на грудь спасителя.

Из автомобиля донёсся отборный мат, длившийся не долго — пару секунд, а потом — тишина. Даже не удостоверившись в том, что мы в норме, водитель ударил по педали газа. О том, что он был здесь, напоминал лишь едва уловимый запах жжёной резины. Именно из-за таких козлов и погибают люди. Ладно уж, тут я сама виновата, но что насчёт остальных?

Я попыталась встать и поблагодарить моего притихшего спасателя, а заодно — рассмотреть его. Интересно же, кто из знакомых вдруг бросился меня спасать. Или опять не пойми куда забросили?

— Артём? — он не отозвался. — Артём?! — почти прокричала я, дёрнув его за плечи. Дышит ведь, так почему же молчит и не двигается?

— Тише, — хрипло ответил он, не открывая глаза. — Голова раскалывается. Сейчас. Подожди...

Впервые попала в такую ситуацию. Что же делать? Кажется, в классе девятом мы проходили что-то такое, про первую медицинскую помощь... Правда из всего этого запомнилось только, как делать временную шину из веточек и накладывать жгут. А что с головой?

Удар головой...

Голова... Череп...

Я увидела, как Артём пытается встать и тут меня осенило!

— Лежать! Не вставай. Слушай, кроме того, что голова болит, ещё что-то есть? Тошнота? Оох-х-х...да что же вы молчите.

Я пыталась вызвать "скорую", но все попытки заканчивались долгими гудками, остающимися без ответа. Пресекая все попытки Артёма встать, я шикала, качала головой и даже начала угрожать ... И надо же было им именно в тот момент ответить на мой звонок. Когда раздалось звонкое "алло", я даже растерялась и забыла приготовленную речь. Пришлось импровизировать.

Сообщив, что машина уже выезжает, девушка хотела отключиться, но я её остановила. Прислушалась к возмущениям моего пострадавшего по поводу холодного асфальта: я так его ещё больше покалечу.

— Можно его как-то переместить? Точнее, чтобы он сам переместился?

— Вообще-то, нежелательно тревожить пострадавшего и лучше не перемещать его, но, во избежание переохлаждения... есть ли кровотечение или сильные повреждения черепа?

Не убирая телефон от уха, под фырканье и возмущение недовольного Артёма, я аккуратно ощупала его голову. Нашла только чуть кровоточащую ссадину сбоку. Довольно большую... Но кроме этого, кажется, ничего. И, я бы даже перекрестилась из-за проклятого "кажется", но лучше уж этого вообще не делать, чем делать неправильно. Аид, что ж это такое...

— Тогда может встать, но без излишне резких движений. Хотя, до прибытия врача, лучше потерпеть.

— Спасибо большое. До свидания, — сказала я девушке и отключилась. — Все слышал? — обратилась к другу, — тогда вставай осторожно, и пошли вот на ту лавочку.

Указав в направлении ближайшей, я вновь стала слушать его ворчание: "Ты меня слушаешь? Все нормально! Просто голова кружится... ой, сейчас продержусь за стеночку и лучше станет? У тебя-то все нормально?".

Машина скорой помощи показалась в переулке через несколько минут. Но за то время, что мы её ждали, я дала обещание, — ещё бы немного и выполнила его! — что если Артём будет пытаться встать, то я залезу на него. Усядусь на живот, и тогда уж он точно перестанет трепыхаться.

В больнице мы пробыли несколько часов: Артёма отвели на обследования, а мне обработали руку. К счастью, у меня все обошлось лишь небольшими ссадинами и царапинами. Ничего об Артёме я не знала, поэтому временами накатывала паника. Во время очередного приступа, молодая медсестра попыталась заговорить мне зубы, говоря, что необходимо обратиться в полицию. "Недопанику" как ветром сдуло: пытаясь ей объяснить, почему не надо писать никаких заявлений, просто забыла обо всем на свете. И, когда в коридор вышел Артём с повязкой на голове, я продолжала настаивать на своём, не обращая на него особого внимания. Но все же, реакция на его появление не заставила себя долго ждать.

— Что с тобой? — спросила я Артёма, как только заметила забинтованные "боевые ранения".

— Чего ты раскричалась... — вместо ответа сказал он, когда подошёл.

За парня ответил врач, до этого пытавшийся скрыть зевоту. С красными, помутневшими от недосыпания глазами и взъерошенными волосами, он напоминал скорее студента во время сессии, чем врача. Поняв, что был замечен, он отчеканил:

— Лёгкое сотрясение. Но все же молодцы, что проявили бдительность, — он повернулся к Артёму и добавил: — Если усилится боль, головокружение, появится тошнота — сразу обратитесь к врачу. Остальное я Вам рассказал. А Вы уж проследите за ним, — сказал доктор, явно обращаясь уже ко мне.

Отдав какие-то документы медсестре, он ушёл. А мы вызвали такси и стали дожидаться отправленной машины: автобусы уже не ходили. И хотя погода располагала к прогулкам под ночным небом, но мы что-то совсем не хотели располагаться.

Ленивые... и раненые!

На вопрос "Куда поедем?", флегматично фыркнула, предоставив право выбора Артёму. Мне было все равно, лишь бы не домой, где остался буйный дружок матери.

— Что-то в лесу сдохло. Большое, — вдруг сказал Артём, колдуя над плитой, пока я резала овощи.

Похоже, это становится традицией.

— М? — прожевав тайком закинутый в рот кусочек огурца добавила: — Это ты к чему?

Выключив плиту, Артём сел на стул так, что спинка оказалась впереди и выхватил у меня из пальцев очередной кусочек, который я уже хотела съесть.

— Ну смотри: ты ушла из дома...

— Я часто так делаю, — вставила в своё оправдание, правда пока не особо понимая к чему он ведёт.

— Шаталась не пойми где...

— И такое бывает, — после вздоха, не предвещающего ничего хорошего, я хмыкнула. Вот же! — Молчу! Не перебиваю.

— А пото-о-ом, — он взял в руки нож, следя за моей реакцией на это, — не стала отбиваться своими вокзалами да гостиницами, а поехала сюда.

Нормальные аргументы в свою защиту я подобрать не могла. Отбиваться тем, что просто устала бегать по городу от полиции и мёрзнуть на улицах, казалось бесполезным делом. Надоело мне все это с самого начала, но я терпела. А он это и так понимал.

— Ты сам меня сюда привёз. И, раз уж никого нет, почему бы не остаться?

— Но сначала ты об этом не знала.

— А если бы были, то... ещё лучше. Не было бы поводов для Таниных сплетен. И вообще — у меня был шок.

— Шо-о-о-ок, — протянул Артём, постукивая ножом по столу, — это же я ещё не упомянул о "скорой"!

— Я все верно сделала. Даже врач это сказал.

— Да все и так было бы нормально!

Хотелось сказать что-то в ответ, но было противно от своих же слов. Да и этот нож в его руках! Он не давал мне сконцентрироваться на собственных мыслях. Только когда Артём перестал без дела крутить нож в руках, я начала относительно нормально соображать.

Зачем вообще нужны эти отговорки? Кому они сделают лучше... Да, я поступила не так как все привыкли. И что теперь? Простите, пойду-ка я брошусь под поезд или вернусь домой, где меня будут ждать мамины дружки. Мама-то хотя выглядит относительно нормально — после такого количества водки вообще красавица, но она вырубится и все... А тут буду я. Берите, пользуйтесь... и так уже не девочка, да ещё и совершеннолетняя.

Странно, но подобные мысли позволили успокоиться.

— Все сказал? — спросила я Артёма, ссыпая в миску последний дорезанный огурец. — Я тут спросить хотела. Вы квартиру ещё будете сдавать? Вроде через пару недель прежние арендаторы съезжают. У меня есть деньги, могу сразу заплатить примерно за полгода.

— Надо у родителей точно узнать. А откуда ты все это знаешь? — он с подозрением посмотрел на меня.

И правда ведь. Здешняя "я" ничего об этом не должна была знать. Но...хорошо, когда есть человек, на которого все можно спереть.

— А мне Таня сказала, — соврала я и глазом не моргнув. — Раз ты не знаешь, тогда я ещё поговорю с вашими родителями. Уточню все.

— Ну говорю же: сдохло что-то, — после небольшой паузы сказал парень.

— Артём блин! Всё... неси то, что ты там наготовил. Надоело мне огурцами давиться. — Эх... бедный твой будущий муж, ты заморишь его голодом! Сбежит от тебя, и не будет мужа. Умрёшь одна, в окружении котят, — завёл он песню, которую в других семьях говорят родители, укоряя дочь за неумение готовить.

— Ну и не нужен мне тогда муж никакой! Я себе жену найду, — нашла я, что ответить, — она будет готовить и убирать. А я зарабатывать деньги. Меня такое вполне устроит.

Поставив передо мной тарелку с ароматнейшей смесью обычного и дикого риса, парень стал накладывать то же и себе. А я стала заправлять салат оливковым маслом.

— С девушкой значит... — сказал Артём, повернувшись ко мне. Я кивнула. — А не думаешь, что вам будет кое-чего не хватать? — он улыбнулся и чуть покачал головой.

— Чего же? — заинтересовано спросила я, прекрасно понимая, к чему он ведёт. — Ты о супружеской обязанности что ли?

— Если ты это так называешь, то именно этого. Нет, я признаю технический прогресс, далеко шагнувший и в этом плане, но все-таки...

Сначала в голове были мысли о том, откуда такая продвинутость Артёма в этой сфере, но потом, неожиданно для себя, задумалась. И правда... одно дело всякие там игрушки, а другое... Хм, но сейчас-то у меня никакой особой потребности в этом нет, почему в будущем должно что-то измениться. И... о чем я думаю?! Хотя стоит признать: разговор мне нравился все больше и больше, так что его я решила продолжить.

— Иногда можно было бы пользоваться мужчиной на час... И вообще, не сложно найти мужика, который согласиться провести время сразу с двумя. Тем более, что особого великолепия от него не будут ждать с самого начала.

— Тц... продумано-то всё как! — сказал Артём, садясь за стол.

— Ну а ты что думал! Всяко лучше, чем ноющий мужик, не способный себе ничего приготовить и из-за этого сбегающий из дома. На фиг оно надо. Слушай, а вот где ты готовить так научился?

— Что, в "жены" взять хочешь?

— Фу... как так можно. В мужья! Но лучше бы кого-то другого просто на те курсы отправить. Ты противный: вечно что-то не нравиться, ругаешься на меня. И я ещё помню, как ты мне подножку в четвёртом классе поставил! Я тогда чуть нос не сломала. От тебя любая жена сбежит. Если она вообще будет!

— Ну...тогда я найду себе муженька, — без тени улыбки сказал Артём пожимая плечами, тогда как мне от представленной в голове перспективы уже хотелось смеяться в голос.

— О да...вот у вас всего будет в избытке! Кое-чего тоже не досчитаетесь, но все-таки... Ммм... Почему я не мужик.

— Анжелика, чтоб тебя, — Артём закашлялся.

— Ага...щаз. Чтоб тебя! Ты первый сказал, что у меня мужа не будет. И я не виновата, что твой извращённый мозг генерирует картинки порнографического содержания, в котором фигурируют мужчины.

— Значит, у нас один выход, кроме как заводить гомосексуальные отношения, — сказал Артём, ковыряясь в тарелке и вылавливая только длинные тёмные рисинки.

— Какой же?

— Стать мужем и женой, — выдал парень.

Вот тут уж настала моя очередь кашлять. Только мне было совсем не до смеха: от сказанных с такой серьёзностью слов, я аж подавилась едой. Дважды за такой короткий отрезок времени кто-то из нас подавился... верно говорят: когда я ем, я глух и нем!

Опасно.

— Нет, спасибо. Я буду согласна на нетрадиционный брак. Перееду куда-то типа Канады и буду жить с женой.

— Значит, будем жить по соседств, но я ещё подумаю. Может в Америку лучше поехать, — уже не пытаясь скрыть улыбку, сказал Артём.

— Да ну что ты! Приезжай к нам, в Канаду! Это будет здорово! — я уже так вошла в роль идиотки, что просто не могла быть кем-то ещё.

Да и Артём, видимо, вошёл во вкус... Правда из-за нашего веселья, которое перешло в "супружескую перепалку", как позже назвал это друг, еда совсем остыла. И доедали мы её холодной, из-за упёртости, не позволявшей ни одному из нас встать и разогреть рис в микроволновке.

Вообще, весь этот вечер был пропитан атмосферой дежа-вю. Для меня, конечно. Артём не мог ничего знать о том, что было в другом мире. Да, всё было немного иначе, но, сколько же похожих моментов! Вечер, ужин. Но вместо квартиры — дом, а причиной моего ухода из дома был не отец, а мать. Даже наш разговор напоминал ранее поднятую тему, когда мы с Артёмом сидели в парке. Тогда тоже зашла шуточная беседа о женитьбе! И вообще, что мы постоянно на эту тему-то переходим? Но тут уж возмущаться не зачем... подобные разговорчики случались у нас ещё с самого детства.

Отчасти, эта ситуация напоминала жизнь с чистого листа. Только вот немного помятого и с парой клякс посередине.

Пока я разговаривала с Сергеем, пытаясь скрыть свою радость из-за возможности вновь слышать его голос, Артём мыл посуду. И даже не намекнул о том, что пора бы мне закругляться и помогать ему. Идеальная жена, как ни покрути. До брата же явно дошло, что я разговариваю как-то не так, как обычно, и, прервав меня, он вдруг спросил: "Анжелика, у тебя всё хорошо? Где ты сейчас?".

Пришлось рассказывать...

Поведение матери и её хахалей его не удивило ни капли, а вот моё — очень даже. Услышав, где я нахожусь, Сергей почему-то сразу заявил, что сейчас же приедет. Пришлось его долго отговаривать, убеждая, что всё действительно хорошо. И, так — на всякий случай, я добавила, чтобы он не подключал свою пошловатую фантазию и не думал в ту сторону, в которую только что полетело его воображение. Хотя он и утверждал, что даже не подумал ничего плохого, его резкое "Да ты что! Чтобы я когда-то!" было подозрительно наигранным.

Разговор с братом был как глоток свежего воздуха, который так давно мне требовался. Сдерживать себя было сложно: даже от такого простого разговора внутри всё будто бы перевернулось. И если сначала я не могла перестать улыбаться, то потом, как только "отключилась", не могла сдерживать слез. Быстро сбежав в ванную, я закрыла щеколду, чтобы Артём, удивившийся моему резкому уходу с кухни, уж точно не смог зайти, и только тогда позволила дать волю эмоциям. Точно ненормальная... слезы на пустом месте, да и ещё когда кто-то может их увидеть. Всегда была сильной, а теперь расклеилась как какая-то слабачка. Непозволительная роскошь.

Когда я поняла, что полностью успокоилась — вышла. Артём к тому времени уже убрал на кухне и даже приготовил мне место для ночлега. В доме традиционно пустовала комната, в которой останавливалась его бабушка. Приезжала она не так часто, но задерживалась на пару недель. Так что всё остальное время тут иногда мог перекантоваться кто-то из знакомых. Сейчас этой чести удостоилась я.

Только лишь войдя в комнату, шутки ради, бросила взгляд на окна. Если бы они были без штор, то меня точно можно было бы сразу выносить вперёд ногами, но они были: плотные, тяжёлые, глубоко синего цвета. Не удержавшись, я подошла поближе, чтобы рассмотреть их. Под непонимающим взглядом Артёма, нагло развалившегося на моей кровати, дотронулась до них рукой. Сначала чуть коснулась пальцами, а потом — резко сжала их. Точно такие же, как мы вешали в наш последний вечер в том мире. Только этот Артём этого не мог знать, как и моем глупом поступке, когда я просто поддалась внезапным чувствам. Но почему-то сейчас, он смотрел на эти шторы как заворожённый. Неужели, тоже какие-то воспоминания?

— Ты чего? Странный какой-то, — сказала я ему, не выдержав неловкого молчания.

— На себя посмотри, — ответил он, вновь становясь абсолютно нормальным.

— Перестань валяться на моей кровати. Расправлена же, а ты в одежде уволился!

— Мне раздеться?

— Идиот, — бросила я и стала искать вещи, в которые можно переодеться на ночь. — Ладно, давай уже... Освобождай помещение.

— Выгоняет из собственного дома, — возмущённо сказал Артём, но всё же встал с кровати и пошёл к выходу. — Если что — зови.

Когда он ушёл, я быстро надела более-менее подходящие для сна шорты и лёгкую кофту. Несмотря на то, какое наслаждение я испытывала, лёжа на этой волшебно-мягкой кровати, сон упорно не шёл. Просто лежала с закрытыми глазами, иногда поглядывая на время, которое всё летело и летело. Хотелось спать, очень. Но, почему-то, я не могла заснуть. Пробовала всё, что только знала: думала только о хороших вещах, стараясь выкинуть из головы плохие; считала прыгающих баранов да козлов. Примерно в третьем часу ночи я не выдержала и решила сходить на кухню, чтобы порыться в холодильнике. Говорят же, что стакан тёплого молока может помочь заснуть. Так почему бы ни испробовать и этот метод, раз другие не помогли?

Ещё когда я подходила к кухне, то увидела там приглушенный свет. Но назад не вернулась, подумав, что только мне может прийти в голову гулять по ночам. Полная уверенности в том, что никого там не будет и я останусь незамеченной, — а видок у меня был далеко не презентабельный — тихо зашла на кухню и осторожно прикрыла за собой дверь. Давно у меня не выходило делать что-то действительно тихо.

— Твою же аидову, — воскликнула я, когда увидела, что за столом сидел Артём. — Ты что тут делаешь?

— Могу задать такой же вопрос, — сказал он, чиркая спичкой о коробок.

— Ты увиливаешь от моих вопросов.

Я поёжилась от порыва ветра, который так же затушил спичу ночного поджигателя. Придумал же... Делать ему нечего что-ли. И так, несмотря на открытое настежь окно, в комнате стоял едкий запах дыма и сигарет.

— Ты что, куришь? — спросила я, понимая, что просто так запах появиться не мог.

— Имеешь что-то против? — вновь ответив вопросом на вопрос, он поднес спичку к сигарете, а потом сделал затяжку.

— Нет. Ты взрослый человек и не мне тебе указывать.

Несмотря на огромное желание сказать, чтобы он перестал это делать, а еще лучше — забрать у него сигареты и выбросить их в ведро, я просто открыла холодильник, надеясь, что в нем водится молоко. И оно там действительно было, хотя и немного: хватило ровно на мой стакан.

— Я думал, что ты опять назовёшь меня идиотом, — вдруг сказал парень, наблюдая за тем, как я ставлю стакан в микроволновку.

— Почему? — спросила я, не совсем понимая, куда надо нажимать... понаделают же.

— Потому что это правда.

Он подошёл ко мне и уселся на высокий барный стул, чуть покачиваясь на нем. Теперь, даже при таком тусклом свете, мне было хорошо его видно. Повязка у него на голове со стороны раны была пропитана кровью.

— Артём, у тебя, кажется, рана открылась. Кровь идёт.

Я подошла, чтобы посмотреть поближе, а он, воспользовавшись этим, притянул меня к себе. Положив руки мне на талию, он так сильно сжал их, что было сложно даже дышать. О том, чтобы попытаться пошевелиться или выбраться не могло идти и речи. Попала в ловушку... опять, чтоб его. Но теперь жизнь была настоящей, не было надежды на то, что все совершенные ошибки окажутся где-то далеко. Может быть, я даже спокойно бы это восприняла, если бы не было такого же там. От одного бегаю к другому, пусть даже эти двое — один и тот же человек.

Хотя кого я обманываю. Для кого вновь и вновь придумываю отговорки? Вся жизнь — отговорки и оправдания. Желание соответствовать и страх разочаровать. Но всё же...

— Отпусти.

— Нет.

— Отпусти, — повторила я снова, и вновь — никакой реакции на мои слова.

— Сначала я кое-что скажу, пока ты не сбежала. Ну и пока у меня есть на что свалить всё это, — сказал Артём, ничуть не ослабляя рук, а тем временем — дышать становилось всё сложнее, от маленьких глоточков воздуха начинала кружиться голова.

— Я надеюсь, у тебя будет хорошее оправдание всему тому, что ты собираешься сказать и тому, что делаешь. Хорошо, если ты не отпустишь, — я постаралась сделать вход побольше, потому что уже начало звенеть в ушах, — то хоть не так сильно сжимай. Идиот ты, реально...псих ненормальный. Почему я вообще должна терпеть твои выходки?

— Потому что я головой ударился. И ты сама подтвердила мои слова, да ещё и точно подметила о том, что я псих. А психам перечить нельзя, — на полном серьёзе сказал парень, но всё же чуть ослабил руки.

— Хорошо, слушаю тебя, — спокойно ответила я, начиная действительно побаиваться Артёма. Шутки шутками, но... вдруг и правда что-то случилось.

— Я сошёл с ума. Кажется, у меня шизофрения... или как это там называется.

— Так всё, не смешно, — сильно дёрнувшись, я всё-таки смогла освободиться, но Артём тут же схватил меня за руку.

— Стой! Пожалуйста.

Я повернулась к нему и хотела высказать ему всё, что думаю об устроенном спектакле. Но одного только взгляда на парня хватило, чтобы понять, что он не шутит. Действительно было нечто, что даже заставило его выкурить полпачки сигарет за пару часов, хотя раньше он за все восемнадцать лет в руках их держал всего несколько раз.

— Ладно, теперь уж точно выслушаю. И не буду ни смеяться, ни утверждать, что по тебе психушка плачет, даже если начнёшь рассказывать, что перемещался по мирам и какое-то время жил в окружении тех же людей, но которые вели себя иначе.

После сказанных мною слов, его передёрнуло и он снова переборщил с силой (сжал моё запястье так, что там наверняка останется синяк), но быстро опомнился и отпустил. Вот теперь стало вообще не смешно. К чему такая реакция? Я же просто в одном предложении пересказала то, что произошло со мной.

— Именно об этом я и хотел сказать, — произнёс он с вымученной улыбкой. — Но оправдание у меня есть, ты же говорила, что оно должно быть... Я просто сильно ударился головой.

Запищала микроволновка, время работы которой, я всё же установила неправильно и всё молоко выкипело. Но даже этот раздражающий звук не давал прекратить мыслям мельтешить в голове. Недоверие, радость и надежда на что-то непонятное, убеждение себя же в том, что радоваться тут нечему... это просто неправда. Такого быть не может, иначе мне бы сказали, что так попала не только я. Чувство, что всё это просто какой-то розыгрыш — совсем не смешной.

Он долго рассказывал о том, как жил где-то, но ему казалось, будто бы всё ненастоящее. Были те, кого быть не должно было, говорили о том, чего не происходило. Слушая о том, что реально происходило с нами там, и понимала: ещё немного, и я не выдержу.

— Это просто хрень какая-то, да? — спросил Артём, закончив совой рассказ на том, как увидел, что я падаю. — Ты меня вообще слушаешь?

Моё состояние было на грани истерики: хотелось смеяться и плакать одновременно. Верить и не верить.

В том мире действительно был настоящий Артём? Именно тот, которого я знаю уже столько лет. Вместе с которым мы дрались в детстве, а потом, по случаю примирения, шли и вместе разбирались с тем, кто давно нас доставал. С которым впервые напились и попробовали курить. Да мы даже порнушку вместе однажды смотрели, когда фантазии насчёт того, что же такое "секс" были исчерпаны, а интернет уже появился! Друзьям о таком мы пообещали не рассказывать: слишком уж стыдно и вообще... ужасно, как нам показалось тогда.

— Издеваешься, да? — произнесла я довольно грубо, хотя и не злилась и, пока он не успел ничего сказать, добавила: — Как ты всё это узнал? Хотя нет... не говори. Думаю, что тут может быть один ответ: мы чего-то накурились. Да?

— Я построю твой же вопрос, хорошо? Ты что издеваешься? О чем ты? — Артём отпустил мою руку и подошёл к распахнутому окну.

— О чем я? Хотя бы о том, что не Таня мне рассказывала о квартире, а ты сам. И, кроме того, я сама в ней провела ночь, а до этого мы с тобой там вешали шторы. Точно такие же синие шторы, как сейчас висят у вас в гостевой спальне. Ну что, понятно теперь?

— Так это действительно происходило? — спросил Артём, не поворачиваясь ко мне лицом.

— Верится в это с трудом, но мне говорили, что это реально происходило. Про действие галлюциногенов не упоминали, но то, что это не сон — утверждали неоднократно. А тебе лекции странная такая девушка не читала?

Парень повернулся и покачал головой.

— Никто ничего не говорил. Только иногда будто бы подталкивали что-то сделать или указывали путь. Помнишь, на кладбище? Просто знал куда идти и всё.

— Да уж...весело. Массовое помешательство какое-то, но можно тут и плюсы найти, — я улыбнулась, видя удивление на лице Артёма. — Мы же теперь настоящие попаданцы, разве нет?

— И у нас появился новый общий секрет, — добавил несомненный плюс в копилку оптимизма парень.

— О да-а-а, это точно!

Артём выбросил в окно сигарету, которую до этого всё время держал в руке и закрыл створку, не давая больше холодному ветру проникать в комнату.

— Есть и ещё один плю-юс, — протянул он последнее слово и подошёл ко мне.

— Какой?

— Я догнал тебя, — сказал Артём и, вновь с силой притянув к себе, поцеловал.

Только вот теперь от его рук не было больно, напротив — чувствовать сильные руки у себя на талии было даже приятно. А лёгкая горечь сигаретного дыма на губах была как последнее напоминание о прошлых ошибках, которые теперь стали отчётливо видны. Повод для того, чтобы не было больше одиночества, следующего за мной попятам, несмотря на большое количество друзей.

Жизнь ведь лишь всего одна, даже если в неё вмешиваются Высшие силы. Она не должна быть сплошной чередой оправданий и отговорок, воздвигнутых непреступных стен и попыток всего добиться самой. Иногда стоит попытаться сбросить весь накопившийся груз. Перестать пытаться соответствовать ожиданиям, которые придумали другие...

Да, оно определённо того стоит! Даже когда на утро, нехотя вылезаешь из тёплой кровати, одеваешь разбросанную на полу одежду и, потягиваясь, выходишь в коридор...

Совершенно не ожидая никакой подставы и точно зная, что дома никого не будет до завтрашнего дня, я шла по коридору, думая, что надо бы зайти в гостевую спальню и одеться поприличнее. Да и потеплее: тапочки пропали в неизвестном направлении, а носки были в сумке; о неприлично коротких шортах можно и не заикаться. Когда я уже почти дошла до нужной комнаты, на лестнице послышались шаги.

Явился, не запылился... он-то мне и нужен. Не поворачиваясь и не останавливаясь, я уже начала говорить о наболевшем:

— Что за прикол такой, валить куда-то под утро?

— В смысле? — спросил совсем не тот, кому задавался вопрос.

На верхней ступеньке лестницы стоял Сергей. Чуть растрёпанный, запыхавшийся, будто бы только что бежал; в расстёгнутой, но не снятой куртке, он был всего в нескольких метрах от меня. Сначала не знала, как мне поступить, ведь накинься я сейчас на него, он покрутит у виска и только дурой назовёт. Сдерживать себя по телефону было сложно, но уж точно проще этого. Только одного его шага навстречу ко мне хватило, чтобы отбросить все сомнения и, подбежав, обнять брата. Да уж... даже не заметила, как он перестал быть тем маленьким мальчиком, которого я всегда видела в нем. Уже и не назовёшь мелочью того, кто почти на полголовы выше тебя.

— Ты тоже головой ударилась что ли? — спросил он, даже не пытаясь прервать этих странных обнимашек.

— Нет, у меня всё нормально.

— А по тебе и не скажешь. Ладно Артём — головой ударенный, сначала всё зазывал на кухню, потом вдруг вспомнил про молоко какое-то и, сказав чтобы я ждал его и никуда не ходил, унёсся куда-то. Но так ему можно, а ты-то, почему на меня как на призрака посмотрела?

— О...точно, я же про молоко-то и забыла, — сказала я, вспомнив о забытом стакане, но при этом, совершенно не понимая: чего Артём-то за него уцепился.

— Ну вот... и ты туда же.

— Ну ладно, — отпустила брата и вновь направилась за одеждой, — ты подожди меня. Я только одену что-нибудь потеплее. А тебе бы куртку было неплохо снять.

Несмотря на мою просьбу подождать, он пошёл за мной и, конечно же, не смог не заметить расправленную кровать. Я возликовала, вспомнив, что тут я тоже побывала этой ночью. Всё-таки это была отличная штука, которая могла бы лишить меня в нужде оправдываться, несмотря на данное себе обещание, больше не делать этого. Хотя бы с близкими людьми быть честной. Но Сергей оказался намного умнее, — или испорченнее? — чем я думала. И вообще: умный бы не сказал. Но это ж брат — ему, да не сказать — совершить все двенадцать подвигов Геракла разом.

— А ты же не здесь была, да?

— С чего ты взял? — я начала вытаскивать одежду из сумки, чтобы посмотреть, что там хоть есть, и в тот же момент зазвонил телефон, лежащий на тумбочке.

— Ну знаешь ли... Ты вообще-то шла совсем с другой стороны и явно была не в ванной.

Пока брат говорил, я уже успела взять телефон и, с полнейшим непониманием, посмотреть на его экран. Звонил Артём. Только зачем? Неужели уже до того обленился, что даже по лестнице подняться не мог? Или... я посмотрела на Сергея, он реально верил, что мой брат послушает его и будет послушно ждать? Ну сама наивность же!

— Алло, — ответила я, показывая Сергею, чтобы он чуть помолчал.

— Ты почему раньше не отвечала? Ладно, это сейчас не главное... тут Сергей пришёл, — сказал Артём, как только я ответила.

— И тебе доброго утра. Знаю уже.

— Ом... да, доброго, — спохватился Артём. — А ты откуда знаешь?

— Вообще-то он вот рядом со мной стоит. Смотрит, как я одежду ищу, — сказала и посмотрела на улыбающегося брата. Понял, наверное, с кем я там разговариваю.

— В смысле? Ты вообще что ли? Ему ж не пять лет, чтобы перед ним без одежды разгуливать.

— Да ну? А я и не знала... — Сергей стоял не так далеко от меня и, наверное, слышал то, что говорил Артём. Теперь он уже открыто ржал. — Артём, тебе последние мозги отшибло? Я же не совсем дура, в само-то деле.

— А ты где? — не в тему спросил парень, а где-то недалеко послышался шум приближающихся шагов.

— В гостевой мы. Там, где вообще-то была изначально моя спальня.

— Я же говорил, что в итоге ты тут не спала! — возликовал Сергей и уселся на кровать.

— А ну слезь с кровати! — сказала я ему, видя, как он наглым образом развалился на ней, не удосужившись хотя бы накинуть плед на простынь.

— Ну что сразу сгонять-то. Может, я спать хочу, — нахмурившись, пробормотал Сергей и зевнул.

— Вот надо по ночам спать, а не шляться где попало. Или чем вы там с Игорем занимались?

Артём давно отключился, так что я бросила телефон на прежнее его место и достала из сумки всю необходимую одежду, а остальное — вернула на место. Теперь надо было только выпроводить брата из комнаты, чтобы переодеться. Хотя лучше бы в душ сходить, конечно...

— А ещё всех подряд извращенцами называешь и говоришь, что у них мысли только о постели, а сама-то! — попытался упрекнуть меня в гомосексуальных мыслях брат. На самом же деле, пока он об этом не сказал, их не было.

— Между прочим, даже и не думала об этом. Но вот теперь... Хм, а фантазия-то у меня буйная!

— Уделала, — подвёл итог нашей беседе стоящий в дверях Артём. — Кстати, меня она тоже вчера с этой кровати сгоняла. Изверг! С больным человеком так обращаться.

— А что это ты тут вчера делал? — переключился с меня на Артёма брат.

— А тебе всё расскажи!

— Ну не всё... но в общих чертах можно.

Артём пожал плечами, скрестил руки на груди и начал рассказывать триаду об изувере, в лице меня, который совершенно не заботиться о людях. И если сначала я хотела вырвать ему язык, думая, что его извращённая душа сейчас полетит в рай, и он мало того, что перескажет всё в подробностях, так ещё и добавит что-то от себя, то потом стала тихонько посмеиваться, сидя на полу. Ага, зря расслабилась. Как только Артём замолчал, Сергей выдал:

— А после того, как она тебя выгнала, то сама же заявилась к тебе.

— Ну-у-у...— протянул Артём, — в принципе, опуская некоторые подробности, всё почти так и было.

Вот же гад, а! Решив прекратить их разговор, который как бы не превратился в обмен опытом, а того хуже — порно-рассказ, я выгнала их из комнаты. Перекинувшись совсем нехорошими взглядами, они собрались было уходить, но тут Остапа понесло:

— Жёнушка, а что у нас на завтрак? Чем кормить-то меня будешь? Я, знаешь ли, покушать люблю и не как птичка какая, а приличненько так, — сказала я, когда подошла к двери, готовая в любую минуту захлопнуть дверь и тем самым спастись от жены любимой.

— Жёнушка? Еда? — не заставил ждать себя Сергей.

— Ага!

Я закивала как китайский болванчик и быстро закрыла дверь. Во избежание... А-то вдруг Артём действительно решит меня прибить. Ничего! Это я ещё не начинала даже особо мстить ему. Мало того, что брата мне тут портит, склоняя на свою извращенскую сторону, так ещё и собирается опустить меня в его глазах!

— Я блин тебе покажу жёнушку, муженёк, — закричал Артём и дёрнул ручку на двери.

Не тут— то было! Я закрыла её изнутри, так что попасть сюда можно только либо имея специальный ключ, либо прибегая к совсем уж дикому пути — выломать её к аидовой бабушке.

— С удовольствием посмотрю на неё, — отозвалась я, обретая всё большую уверенность в себе, находясь за закрытой дверью. — Когда и где?

Из коридора был слышен смех Сергея и чуть слышное:

— Жёнушка, муженёк... два дебила — это сила.

— Не переживай, дочурочка, — выкрикнула я, — и тебя не обделим вниманием!

Не знаю, какая была реакция брата, потому что я, засмеявшись, положила одежду, которую до этого комкала в руках и начала одеваться. Прятаться тут от них конечно хорошо, но вот кушать действительно очень хотелось. Даже больше чем полежать в горячей ванне. Но не выходить же к завтраку в таком виде! Да и начинать первый день в своей новой старой жизни в сомнительной длины шортах и растянутой кофте, которая даже подлиней шорт будет — варварство какое-то.

Перед тем, как спуститься вниз, я заправила кровать, убрала в сумку разбросанные вещи и, не удержавшись, расставила руки как крылья и плюхнулась спиной на мягкую постельку. Да уж... отвыкла я от короткого сна, правда ради такого — готова не спать ещё дольше.

Говорят: как день начнёшь, так его и проведёшь. Сработает ли это у меня? Надеюсь, что да. А желательно не только один день, но и неделю, месяц, год... жизнь. В кармане зазвенел телефон: пришло sms. Нехотя достав его, я открыла пришедшее сообщение и улыбнулась. Нет, всё же — пусть даже какая-то фраза, гуляющая в народе, на деле окажется неправдивой, я изо всех сил буду стараться бороться за то, чтобы жизнь не становилась такой как прежде. Погоня за деньгами и призрачным счастьем — не главное. Важно, чтобы рядом просто были те люди, которыми ты будешь дорожить и на которых всегда сможешь положиться.

Хотела бросить телефон, но случайно нажала на кнопку. Вновь высветилось незакрытое сообщение, перечитав которое, я окончательно поборола нежелание вставать. Как уж устоишь перед таким: "Муженёк, имей совесть! Мы тебя ждём, от голода умираем. Давай быстрее спускайся! Бить не будем... наверное".

* * *

Наблюдая за тем, что происходило в одном из миллионов мирков, девушка не переставала улыбаться. Эти человечки такие забавные. Как их можно не любить? Она поуютнее устроилась в мягком кожаном кресле, покручивая в руках чашку с чаем. Несмотря на все её опасения, всё сложилось даже лучше, чем она задумывала. И уж точно лучше тех раскладов, которые выдумывал её братец.

— Али, перестань так улыбаться, это пугает, — сказал молодой человек, тихо вошедший в комнату.

— У меня есть на то причина, мой милый братик.

— Да ну? — он присел на ручку того кресла, в котором сидела сестра. — Как по мне — вообще неинтересно вышло. Я надеялся поразвлечься, наблюдая, как она мечется и не может принять решение: остаться или вернуться домой. А тут... заранее провальное дело вышло.

Девушка снисходительно улыбнулась и покачала головой. Бинару никогда не доставало доли романтики, которая сполна присутствовала у неё. Ещё больше — любви к людям, а не простого отношения к ним как к игрушкам. Наверное, именно поэтому некоторые называли её эксперименты, даже неудачные, шутками судьбы, а все действия братца расценивали как проклятие или рок.

— Я и не планировала, что всё будет так трагично. Хотя и опасалась, что ошибаюсь в этой девушке. А вот ты, пытаясь мне насолить, лишь помог. Как удачно ты закинул вслед за моим Ангелочком того парнишку!

— Да что ты говоришь? И чего же ты хотела добиться на самом деле? — Бинар наклонился к сестре, накручивая прядь её длинных волос на палец. — Ах да, рад был помочь, Али.

— Мои планы были куда-а интереснее. Я не какой-то мизантроп вроде тебя. Мне хотелось выбить её из привычной жизни, вылив тем самым ей ушат ледяной воды на шиворот.

— И это меня называют бесчеловечным! — воскликнул молодой человек и засмеялся.

— Дослушай сначала, — шикнула на брата Али. — Сделав это, я хотела, чтобы она перестала замыкаться в себе и попробовала хоть раз разделить свои проблемы с другими.

Девушка улыбнулась и мечтательно посмотрела на чашку, которую она всё ещё крутила в руках.

— Опять сопли свои развела, — скривился Бинар. — Раз так, могла бы хоть предупредить... Я бы тогда занялся чем-то поинтереснее.

— Ну-ну, не беги впереди паровоза, братец. Может быть это только начало, — парень заинтересованно посмотрел на сестру, а ей только это и требовалось. — Разве не интересно посмотреть, что этот Ангелочек будет делать теперь? Она очень сильно изменилась... сможет ли она изменить и свой мирок? Хотя бы тот маленький, что составляют её друзья и знакомые. Или вновь скатиться до прежнего существования?

— Хочешь изменить мир — начни с себя? — хохотнул Бинар, любуясь смышлёной сестрой.

— Вот именно, мой дорогой! Нас ждёт ещё много всего интересного, но больше мы не посмеем вмешиваться в жизнь этой девушки. Анжелика уже смогла доказать то, что заслуживает такой жизни, которую она сама же и захочет.

Молодой человек вздохнул, понимая, что с сестрицей шутки плохи, а уж обманывать её — себе дороже, и кивнул, давая своё согласие на условия Али. Ничего страшного в том, что он не сможет вмешиваться в жизнь любимой человечки сестры. Она и без него частенько привлекала много интересного к себе, так что... Ему определённо будет на что посмотреть.

— Значит — не вмешиваемся? — уточнил Бинар.

— Не вмешиваемся, — подтвердила Али и с нескрываемой любовью посмотрела на брата. — Но знаешь... Она мне так нравится! Боюсь, что когда-нибудь я не устою.

— И поможешь, когда та вновь вляпается во что-нибудь?

Али улыбнулась и кивнула. А потом не устояла и вновь заглянула на Землю, чтобы убедиться, что этот упёртый баран, которого она часто называла Ангелочком, не успел ничего вытворить. К её нескрываемой радости, Анжелика расставляла книги на полки в своей новой квартире, в которой она жила вместе с братом, а может и не только с ним!

— Моя девочка! — гордо сказала Али и добавила: — У тебя всё будет хорошо, а если что — я всегда помогу...

The end

23.02.2012

*Ein Neuer Tag (нем.) — Новый день. Почему-то одноименная песня группы Panik (Nevada Tan) ассоциируется с этой частью рассказа, отсюда и заголовок.

**Boku ga iru (яп.) — я всегда буду рядом с тобой (источник — рус.-яп. разговорник)

* * *

Konnichiwa (яп.) — добрый день (источник — русско-японский разговорник)