Синто. часть 3. Родное небо.

Сенсато насторожено посмотрел на Соболева.

— Мне нечего вам сказать.

— Тогда может вы объясните нам, почему из вашей семьи и семьи Осе ушли Аоки? Причину их ухода от Лауте мы уже знаем.

Лорд Лауте еле заметно вздрогнул, какой же он еще зеленый, или же у него нервы расшатаны совсем, и он с трудом себя контролирует.

— Это никоим образом не касается трех убийств хинов! — повышая тон с каждым словом, ответил Сенсато.

— Касается, — спокойно, почти ласково произнес Соболев, — Догерти сам или наняв кого-то смог подключиться к техсети, и карта которая у него была — это карта инфо-трафика.

— Я не понимаю, причем тут моя семья! Если евс подключился к техсети, значит Лауте и их вассалы зря едят свой хлеб! — Сенсато принялся топить коллегу, но не думаю, что это его спасет. Соболев более чем когда либо напоминал огромного дикого лигра, знающего, что ни одна жертва от него не скроется.

— При том, лорд Сенсато, что на всех островах не нашлось специалиста, способного определить банальную врезку в техсеть.

— Я еще раз повторяю, это вина Лауте! И их низкопробных спецов!

— Так почему же вы отказались от высококлассных? — ударил Соболев.

— Да, нам тоже интересно по какой причине наше самое уязвимое место на Синто оказалось без должного надзора. И почему мои Фроксы еще год назад без объяснений покинули семьи Осе и Сенсато?

— Вот их и спросите! — огрызнулся Осе.

— Я! их спросил, — с угрозой в голосе произнес Соболев. — А также спросил Аоки, ушедших от вас.

— Я думаю, вы услышали много интересного, — ядовито сказал Осе, — от людей из-за собственного непрофессионализма лишившихся выгодной работы.

Фрокс явственно скрипнул зубами, Артисан, друг Аоки, с каменным лицом испепелял взглядом Осе. Вот это уже намного веселее, Фрокс и Артисан теперь поддержат любое решение против Осе и Сенсато. Но раз Осе позволил себе такие выпады, значит уверен что его ухватить не за что, наверняка они все свалили на Лауте.

— Давайте вернемся к убийствам хинов, — прозвучал спокойный голос Ларина, — Итак, мы имеем должностное преступление вассалов Лауте в результате которого у убийц оказалась карточка-отмычка. И халатность наших островных коллег, не обнаруживших врезку в техсеть, что дало убийцам план камер и сканеров, — подытожил председатель.

— Лорды, — продолжил Ларин глядя на Осе и Сенсато, — я не могу понять одного, почему вы за двадцать дней не сделали того, что некст Викен за четыре? Почему видя что Лауте, Рау и Арженте не справляются, вы не бросили все силы на решение ЭТОЙ проблемы. Чем была занята ваша агентура?

Ответил Осе, спокойно и размерено.

— Лорд Ларин, вся наша агентура была занята именно этой проблемой. Я могу объяснить столь быстрый успех некст Викен тем, что она подключилась после третьего убийства и, следовательно, имела больше исходных данных. Мы же опираясь на факты по первым двум, и на агентурные данные, искали убийц среди русов.

Фрокс демонстративно фыркнул.

— Да, лорд Фрокс, — тут же ядовито осведомился Осе.

— Лорд Осе, если вы не знали, то сообщаю, что ЕвС сейчас пытается на всех фронтах и позициях столкнуть лбами хинов и русов, в надежде, что это несколько отвлечет хинов от Шарман и позволит вернуть планету.

— Я знаю внешнюю политическую ситуацию, лорд Фрокс, но у меня имелись совершенно четкие агентурные данные, и игнорировать их из-за каких-то умозаключений я не мог.

— Уж не от студентки ли Дилайлы Фингус? — скучающе спросил Соболев.

— Не имеет значения!

— Ответьте! — это был приказ.

— По какому праву вы, лорд Соболев, вмешиваетесь в наши сугубо профессиональные дела? — голосом Осе можно было замораживать.

— По праву профессиональной деятельности моей семьи, лорд Осе, — почти ласково ответил Соболев. — Вы не справляетесь со своими обязанностями. Дилайла Фингус, укравшая карточку у Топфер-Диркса, работала на Догерти. Это он разработал многоходовку с вором, это он подсунул вам двойного агента, пичкавшего вас дезой, а вы даже ни разу не допросили ее как следует под 'веритас'. Вам даже в голову не пришло, что эта модифицированная тупица на самом деле умна, хитра и прекрасная актриса. Но это всё полбеды, каждый может допустить ошибку. Но вы намерено избавились от независимых специалистов Фроксов и Аоки. Вы в угоду своим личным мотивам ослабили семьи и подставили их под удар. А теперь мы все хотим услышать ваш ответ, почему Фроксы-Осе, Фроксы-Сенсато, Аоки-Осе и Аоки-Сенсато сменили свои вторые фамилии.

— Нет единой причины, — спокойно ответил Осе, — в каждом случае что-то свое, конкретное.

— Нет, — припечатал Соболев. — Общая причина есть: независимые специалисты доложили бы в свои семьи или мне о ваших, так сказать личных инициативах.

— Лорд Соболев, — Осе был собран и чуть ехиден, — мы все прекрасно знаем, что обязанность вашей семьи 'выбраковывать паршивых овец', но и вы сами должны помнить, что для любого обвинения у вас должны быть совершенно четкие и неопровержимые основания. Вы ведь помните причины, из-за которых так рано приняли руководство семьей?

— Конечно помню, лорд Осе, — эта фраза прозвучала как обещание уничтожить оппонента, помолчав, Соболев продолжил, — Несколько месяцев назад ко мне обратилась некст Викен, кто-то установил за ней слежку и собрал личную информацию, с помощью которой пытался навредить ей. В результате расследования было установлено, что слежка проводилась со спутников Лауте.

Сенсато всем своим видом выразил 'Ну надо же, какая паршивая овца среди нас'.

— Да, этот инцидент можно полностью сбросить на Лауте, — обратился к Сенсато Соболев. — Разве что у молодого лорда найдется запись, где его просят оказать услугу.

— Не найдется, — тоном приговоренного отозвался Лауте, — не было ни малейшей возможности записать. Только мое слово против слова лорда Осе, попросившего следить за некст Викен.

— Ложь! Не думайте, Лауте, что это вам поможет!

— Сколько времени велась слежка за некст Викен? — начал допрос Соболев.

— Почти два месяца.

— За кем еще следили?

— Некст Лодзь — два месяца, некст Грюндер — три пятидневки, леди Шур — почти три месяца, некст Ларин — три пятидневки, Тоцци и Эдера — месяц. И много по мелочи, по ситуации.

Повисла потрясенная тишина. Я озвучила вопрос, который вертелся у всех на уме.

— Спутники вообще работали по назначению?

Лауте отрицательно покачал головой.

— После того как мы выжили Аоки пять месяцев назад, спутники лишь двадцать процентов от загрузки работали на острова — лишь бы хватало для отчетности. Некст Викен была первой и Аоки, правда уже после завершения слежки, наткнулся на следы, на изменение траекторий, — помолчав, Лауте добавил, — После первого убийства мы вернулись в нормальный режим работы.

— Лорд Лауте, вы понимаете, что все это значит? — мягко спросил Ларин.

Лауте совершенно потеряно на него посмотрел.

— Лишение имени... — тихо произнес он. Лишение имени так называлось расформирование семьи, такого не бывало десятилетиями и вот сначала Хоресы теперь Лауте.

— Я понимаю, что натворил. Единственное что хочу сказать — всю полученную информацию я передавал лорду Осе.

— Ложь! — Осе был бесподобен в своем презрении.

— Что ж, ложь или нет, но все согласятся, что мы должны удостовериться, — резюмировал Соболев, — Мои спецы сейчас у вас дома, лорд Осе. Не дергайтесь, санкции получены. Дайте доступ в инфо-хранители и заглушенную машину.

Осе прикрыл глаза, он казался совершенно спокойным.

— Нет. Вы не имеете права.

— Что ж, лорды, — Ларин был все также спокоен и деловит, — Кто за вынесение вотума недоверия семьям Осе и Сенсато? Вы, Лауте, не голосуете.

Это называется: не захотели по-хорошему, будет по-плохому. Если бы Осе был невиновен, то дал бы доступ к личной информации и снял с себя подозрения. Теперь же при вынесении вотума недоверия их ждет комплексная проверка и переформирование семьи. Именно вотума боялись Синоби и Шур, когда делали предложение мне и Даниэлю — при проверке им бы не удалось скрыть, что в их рядах так долго был предатель сдававший своих.

Мы все без сомнения положили руки на сканеры. Арженте и Рау ни на кого не глядя тоже, они понимали, что если сейчас не проголосуют, то Ларин просто поставит вопрос о недоверии не только Осе и Сенсато, но и Рау с Арженте.

— Кто за то, чтобы отложить официальное заявление о 'Лишении имени' Лауте до окончания проверки семей Осе и Сенсато?

Опять все за.

— В завершении нашего заседания я хотел бы поблагодарить некст Викен за безупречное выполнение контракта, — завершил лорд Ларин, — Встречаемся через десять дней, лорд Соболев сделает предварительный отчет.

Если обычно после совета все разбиваются на группки, кто-то остается и беседует, то в этот раз все молча покинули зал один за другим.

Ну что ж Осе, конечно, матерый интриган и очень умен, но думаю с системой ему не справиться. Ведь Соболев получил карт-бланш: доступ к любой информации, допросы всех членов семей, даже допросы под 'веритас'. Скрыть что-либо при таком массированном налете практически невозможно. Плюс обозленные Аоки вывернут всё наизнанку и найдут если не сам компромат, то его следы уж точно, а этого будет достаточно.

М-да... Грустно. Кризис за кризисом. Не внешняя угроза так внутренняя. Все понимают, что надо любой ценой удержать Лауте от лишения имени, иначе положение всех безопасников в Совете Семей очень пошатнется — будут смотреть как на вырожденцев грызущихся между собой, ведь не прошло и двух лет как Хоресов расформировали и заменили Ташинами.

Даниэль нервничал и хотел знать, что произошло, но увидев меня, решил отложить вопросы. Я созвонилась с семьей Этани и извинившись, что так поздно, напросилась на восстановление лица. Секретарь отреагировала спокойно, сказав, что если я готова платить за работу специалиста в неурочное время, то пожалуйста.

Через час я уже лежала на кушетке, и мне на лицо пристраивали маску-вытяжку, а уставший Даниэль умащивался в кресле, дабы подремать.

Утром я встала с ощущением, что меня долго били по лицу, причем и выглядела я согласно ощущениям. Ускоренные рассасывания моделирующих инъекций всегда болезненны и нормальным лицо становится спустя сутки, а то и двое.

К еле сдерживаемой радости Даниэля мы наконец-то полетели к себе в поместье. Мой братец соскучился по мне настолько, что проявил удивительную для себя настойчивость и напористость, я только диву давалась. Голод выгнал нас из постели во второй половине дня, Даниэль попытался что-то приготовить, но я, похватав первое попавшееся съестное, отвлекла его от этого дурацкого занятия ради куда более приятного процесса. В самый интересный момент показалась Гифти, ошарашено встав на пороге кухни, она принялась изучать нас и то, что мы делали. Пришлось метнуть в нее подвернувшейся под руку чашкой, зрители нам не нужны.

Вечером, уже полностью насытившись друг другом, мы сидели на веранде, наблюдая закат.

— Странно, что Синоби никак не дал о себе знать, — с довольной улыбкой произнес Даниэль. Аррен действительно повадился прилетать в выходные или выдергивать меня к себе, не давая нам с Даниэлем провести целый день вместе, мол, хватит ему и того, что будние дни все его.

— Думаю, что еще пару дней в запасе у нас есть, — ответила я и рассказала о мести.

Даниэль выслушал, все обдумал...

— А Криста не обозлится, что ты на нее Синоби натравила.

— Не должна. Не настолько же она невменяемая... должна понимать, что не права. И перестань называть ее Кристой! — и я больно укусила его за плечо.

— Не перестану, — ответил он, потирая место укуса.

— Ну тогда можешь спать здесь, можешь даже Гифти взять чтобы грела тебя.

Утро началось с того, что меня вызванивал Крутецкий.

— Доброе утро, — раздался его жизнерадостный голос.

— Доброе, — 'чтоб ты сдох'

— Леди некст Викен, а вы нам очень нужны, — игриво продолжил он.

— Если ваш Васенька опять кого-то сожрал, я его пристрелю, — у меня перед глазами встала наглая, как будто смеющаяся морда сервала.

— Нет, Васенька ведет себя хорошо и ест только купленных кроликов.

Я застонала в голос, маленьких кроликов покупают деткам, которым еще рано иметь кошку.

— Надеюсь, ни один ребенок-синто это не видит, — с угрозой сказала я.

— Здесь нет детей-синто, но тропезский посол начинает кричать каждый раз, как видит Васеньку с тушкой в зубах.

— Вы из-за этого звоните, тропезец кричит и будит вас в такую рань?

— Вы что, леди некст Викен, солнце уже два часа как встало.

— Это у вас два часа... — пробурчала я.

— Приезжайте, я вас жду, вот весь день буду сидеть и ждать. А вы знаете, как я не люблю сидеть. И ждать.

— Угу. Буду через три часа. Походите пока немного... по комнате.

Что ему надо-то?... А лицо-то восстановилось???!!!!

Подбежав к зеркалу я увидела себя... ну... терпимо... Как будто три ночи не спала... Эх поиздевается рус по этому поводу, сто процентов.

Наскоро перекусив и по-сестрински чмокнув сонного Даниэля, я полетела в посольский центр. В русском посольстве меня встретил Васенька с понурой тушкой кролика в зубах, причем сервал явно не знал, куда бы спрятать этот излишек.

Высказав Крутецкому за дурацкий перегиб с шутками я узнала, что кролика перед моим приходом скормил Лепехин — этот все никак не успокоится и, не имея возможности навредить, пакостит по мелкому. На этом шутки кончились, Крутецкий при молчаливой, но злобной поддержке Лепехина без обиняков потребовал, чтобы мы выдали формулу подчинения, которую применили к Вольнову. Все мои актерские потуги, все возмущение несправедливыми обвинениями пропали даром.

— Фраза и условия, леди некст Викен, мы вас больше не задерживаем.

Вот скоты! Поднять с утра пораньше, чтобы .... и выставить за дверь. Ненавижу. Все наши шуточки и пикировки лишь видимость. Крутецкий, а особенно Лепехин мстили, как могли, за то что не могут вернуться к прежней работе, а могли они многое. Мы сейчас очень зависели от РФ и русы были чуть ли не единственным посольством, с которым считались безоговорочно. Я потратила полдня сначала согласовывая, а потом добывая нужную инфу. Наконец я появилась у ворот с выстраданным инфокрисом, проклиная Вольнова, который додумался до такого простого и эффективного хода, как обращение с жалобой в посольство. Если покажется Васенька, то получит пинок под тощий зад и пусть Крутецкий потом делает со мной что хочет. Но кошки все чуют — сервал мне на глаза не попался и все остались живы.

Крутецкий принял крис без эмоций и по деловому. Может быть я когда-нибудь смогу порадоваться за русого руса, текучего мастера нео-йоги, получившего возможность все же сделать карьеру кабинетного разведчика.

Разобравшись с общественными обязанностями, то есть работой, я принялась за обязанности некста. Вызвонила секретариат семьи Аоки и, представившись, попросила связаться со мной куратора Аоки-Дерри младшего. Не прошло и получаса, как пришел вызов на визор. Моим собеседником оказался крепко сложенный мужчина до тридцати, сероглазый, с абсолютно мужским лицом без намека на смазливость. Я с некоторой ревностью присмотрелась к его коротко стриженым волосам — такой же, как у меня редкий, серо-русый оттенок.