Лекарь (о/ф)

Глава 1

"...Мне понятно Ваше беспокойство из-за резкого уменьшения процента детей с магическими способностями, но, если Вы изволите знать моё мнение, считаю подобное волнение необоснованным. Я, напротив, опасаюсь, что, с момента объединении королевства, чародеи играют слишком важную роль в жизни Эритании, а влияние нашей матери Церкви постепенно сходит на нет. Количество разнообразных еретических течений неуклонно растёт, а наших прихожан всё больше интересуют мирские пороки. Посему, осмелюсь предложить политику, некогда избранную нами по отношению к чародеям — создание Академий. Сие даст нам возможность опекать наших чад, дабы не сбились они с пути истинного. Смиренно прошу Вас о ходатайстве перед Его Величеством на создание Академий Наук и Искусств в моём приходе..."

61 год от Второго Пришествия Эрре

Из переписки Его Святейшества Кайлерда ре Милора, епископа Сельвенгардского и Ёе Святейшества Альяры ре Нейт, епископа Эденского

Профессор недовольно оглядел аудиторию.

— Итак, господин Тольяри, возможно вы сможете нам рассказать, что следует предпринять при таких симптомах, как резкие боли в животе, тошнота, сухость во рту, нарушение зрения, глотания?

"Господин Тольяри" — невысокий светловолосый студент, до этого занятый разговором с симпатичной соседкой, резво вскочил:

— Послать за магом-целителем!

Аудитория залилась смехом. Профессор недовольно наморщил лоб.

— Неверное решение. А почему, нам сейчас объяснит... Госпожа Лужна, прошу вас.

Худенькая девушка, одиноко сидящая на последней парте, немного испуганно оторвала взгляд карих глаз от учебника:

— Ну... У таких симптомов может быть целый ряд причин, начиная от отравления и заканчивая инфекциями, среди которых...

— Благодарю вас, не следует вдаваться в подробности, объясните нам, почему магическое исцеление в данной ситуации неэффективно.

Девушка рассеяно дёрнула себя за прядь коротких каштановых волос:

— Магическое вмешательство в лечение, если это не плетение Энарды, допустимо только на уровне диагностики, либо анестезии, поскольку оно не даёт требуемой точности. Есть ещё эльфийская магия...

— Благодарю вас, госпожа Лужна.

Нелюбовь профессора Гареда к целителям, да и магам, в общем, была общеизвестным фактом, поэтому последующую далее речь предсказать было не сложно:

— Как видите, господа, человеческий организм слишком хрупкая материя, которая, впрочем, способна к самовосстановлению. Цель лекаря — по возможности ускорить этот процесс. Магическое вмешательство в самовосстановление может только ухудшить состояние организма. Тот из вас, кто посещает факультативы по истории целительства, знаком с результатами экспериментов целительной магии, например, когда попытка ускорить деление клеток с целью заживления ран привела к общему старению организм, или как один незадачливый маг вместе с вирусом, вызывающим корь, удалил из крови лейкоциты. Пока действенный результат даёт только упомянутое госпожой Лужной плетение Энарды, или, как его ещё называют, "абсолютное исцеление", однако последнее название не совсем верное. Схема действия этого заклинания, если не вдаваться в терминологию, состоит в возвращении тела пациента в состояние, в котором оно пребывало перед болезнью. Это плетение предполагает работу с временными потоками, материей и сознанием, и относиться к высшей магии, доступной лишь магистрам. Сколько у нас магистров-целителей, и сколько они берут за свои услуги, вы и сами знаете. Так что, господин Тольяри, если ваш пациент не принадлежит к королевской семье, ничего лучше лекаря со скальпелем ему не светит.

Джан Лужна едва сдержала смешок. "М-да... Если этим лекарем будет Карл Тольяри, то самым лучшим раскладом для пациента будет умереть до его прихода. Хоть мучиться не будет. Лично я бы предпочла вскрыть себе вены этим самым скальпелем, чем пережить "лечение" Карла".

Профессор бросил взгляд на колонну, выполненную в виде водяных часов. Вязкая фиолетовая жидкость полностью перетекла в нижнюю чашу и крохотные лиловые пузырьки уже начинали подниматься в верхний резервуар. Тема сегодняшней лекции была раскрыта не до конца, но доктор Гаред вспомнил, что у него сегодня ещё намечается разговор с ректором, и решил, что пора заканчивать:

— На следующее занятие прошу подготовить доклад на тему "Инфекции, поражающие пищеварительную систему". Размер стандартный: не менее пятнадцати страниц рукописного текста.

Профессор, не слушая недовольных возгласов студентов, вышел из аудитории и направился в кабинет ректора тремя этажами выше. Спустя два лестничных пролёта, Гаред остановился и, достав из кармана шёлковый платок, стёр им выступившие на лысом затылке и на лбу капли пота. "Мне только по этажам бегать" — пробурчал он, переводя дыхание. — "Хоть бы лестницы в порядок привели".

Первый корпус Сельвенгардской Академии Наук, а некогда девятый Магической, давно нуждался в ремонте, и об этом ясно свидетельствовали ступени, угрожающе скрипевшие под ногами, деревянные пластины, кое-где вставленные в окна вместо витражных стёкол, осыпавшаяся, а где-то и опаленная штукатурка, помнившая, наверное, самых первых студентов. Заклинания, которым положено было поддерживать это всё в порядке, развеялись ещё лет десять назад, а обновлять их никто не спешил — маги и в своих корпусах не везде поспевали. Кабинет ректора, несмотря на некоторую аскетичность в обстановке, был приятным исключением: стены, закрытые панелями чёрного дерева, были почти невидны за книжными полками, уставленными книгами, среди которых, как было известно Гареду, было немало весьма ценных, на громоздком столе из того же материала царил идеальный порядок. В комнате было всего два кресла: одно, с высокой спинкой, обтянутое тёмной материей, явно предназначалось хозяину кабинета, кресло для посетителя было значительно проще.

— Ты опоздал, Колен.

Профессор резко обернулся и наконец-то заметил хозяйку кабинета. Высокая пожилая женщина в строгом тёмно синем платье стояла у дальней стены кабинета, её пепельные волосы как всегда были уложены в строгий узел на затылке, а взгляд серых глаз как всегда лучился спокойствием. Казалось, ничто не способно рассеять спокойствие ректора Академии Наук. Профессор догадывался, на какую тему будет разговор, и чего от него хотела Эжен Нигэ, но спокойней на душе от этого не становилось.

— Прости, Эжен, дети... Что с них возьмёшь.

— Как раз о них я и хотела поговорить. Вчера пришёл приказ от бургомистра.

Глаза Гареда вспыхнули.

— Что этим живодёрам ещё нужно? Почти все студенты последних трёх курсов уже покинули Академию. Если так пойдёт дальше, то на поле боя скоро отправятся тринадцатилетние.

— Ты же знаешь, какой сейчас спрос на лекарей, с тех пор как эльфы перешли на сторону Востока... Да что там говорить. Ты сам понимаешь, я не могу так просто отказать. И не начинай, пожалуйста, опять о выкормышах магов! Их дети тоже гибнут!

— Конечно, юнцы, возомнившие себя бессмертными благодаря тому, что в Магической Академии с них пылинки сдувают! Они же даже не представляют, что такое этот их огненный шар, ведь заботливые магистры заботливо следят, чтоб все неудачные чары развеивались. Ладно, они только сами от этих неудач страдали... Но ведь их сорвавшимся с цепи заклинаниям плевать на тех, в кого они летят, плевать на Кодекс Милосердия, плевать на всё. Скажи мне, Эжен, в чём были виноваты Зинва Фрид, Витт Эха, Йель Онц? В том, что были одними из наших лучших студентов? В том, что их родители не смогли насобирать на взятку, чтоб откупиться от властей? В том, что дети пытались спасать кого-то помимо собственных шкур? Скажи мне, Эжен, почему этот маг недоучка бросил заклинание в шатёр лекарей, а не себе на голову? — на последней фразе Колен Гаред почти сорвался на крик.

— Прекрати, никто не в восторге от этой войны! Думаешь, мне доставляет удовольствие, как на базаре торговаться за то, чтоб оставить как можно больше студентов? И запомни, Колен, они уже не дети, они — лекари! Понимаешь, лекари! Они знали, на что идут, они понимали, что Кодекс Милосердия не спасает от случайностей. В конце, концов, они были на седьмом курсе, через месяц они бы получили разрешение на собственную практику.

Гаред заставил себя успокоиться. Он прекрасно понимал, что Нигэ ему не переубедить, а даже если б и удалось, то ректор всё равно ничего не могла изменить, но решил попробовать:

— Предположим, что Зинва, Витт и Йель в свои двадцать лет были полноценными лекарями, предположим, что они осознавали опасность и смирились с ней. Но сейчас на Лекарском факультете осталось только четыре первых курса, а я сомневаюсь, что ты пошлёшь в качестве лекарей инженеров, или кого-то с других факультетов. Остаётся четвёртый курс. Семнадцати-восемнадцатилетние дети, некоторые из которых не в состоянии распознать симптомы ботулизма, весь опыт которых сводится к практическим работам в морге, когда добрая четверть из них чуть ли не в обморок падала. Ах, да у некоторых, и это самые талантливые, за спиной летняя практика, когда они подавали инструменты при операциях. Вот такая вот у нас армия лекарей. Тридцать семь детей, которые и пошли-то на мой факультет потому, что никуда больше не поступили. Да и кому нужны были эти лекари года четыре назад... И где теперь эльфы с их "совершенной исцеляющей магией, с которой грубое человеческое ремесло и рядом не стояло"?

Как и следовало ожидать, ответ леди Нигэ был холоден и бесстрастен:

— Я договорилась всего на троих, причем, только в качестве ассистентов к моим хорошим знакомым. Я предупредила, что больше наша Академия не даст армии ни одного студента. Так что ты там о самых толковых говорил?

* * *

Весёлая кампания студентов с четвёртого курса Лекарского факультета ввалилась в морг. Санитары раздражённо посмотрели на молодых людей, но предпочли промолчать. Давно прошли времена, когда дежурства применялись в качестве наказания, за четыре года не только к виду трупов привыкнешь, и теперь подобные ночи здорово напоминали бородатый анекдот про декана факультета и ожившие трупы. Вообще-то, по правилам каждому студенту полагалось одиночное дежурство по пять часов где-то раза три в месяц, но когда это студенты придерживались правил... Тем более, когда праздновалась успешная, а у кого и не очень, сдача первого экзамена.

Джан ступила на натёртый до блеска мраморный пол и вдохнула привычный запах дезинфицирующих веществ. Помещение, иногда в шутку именуемое чистилищем, как обычно встретило ребят спокойствием тишины и нескольких десятков столов накрытых белыми полотнами. Все же Джан предпочитала бывать здесь самой — в отличие от шумных общих комнат здесь никто не мотался, не было постоянных криков, словом, прекрасное место, чтобы почитать или просто подумать. Хотя и так было не всегда.

* * *

Капли воды с грохотом падали на крышу пристройки, в которой размещался морг. Студентка второго курса, отодвинув тяжелый занавес от одного из окон, пыталась что-то рассмотреть в ночной темноте, изредка озаряемой вспышками молний, но видела только бесконечные росчерки дождя.

— Скверная погода, — пробормотала девушка себе под нос и торопливо задёрнула штору, — надеюсь, до двух часов гроза хоть немного утихнет, не хотелось бы по такому ливню идти на другой конец Сельвенгарда. Неужели было так сложно выделить нам общежитие поближе к больнице Академии?

Вопрос Джан, разумеется, повис в воздухе и остался без ответа. Впрочем, девушку это мало волновало. Она сбросила лёгкие весенние туфли и подобрала под себя замёрзшие ноги, пытаясь поудобней расположиться в кресле. Затем она придвинула единственный фонарь поближе к себе и вновь уткнулась в книгу. Ночью свет предпочитали экономить и несколько газовых ламп, которые оставили зажжёнными, едва освещали помещение, так что тому, кто любил читать во время дежурства, приходилось приносить свет с собой. К сожалению, этой ночью у Джан никак не выходило сосредоточиться на содержании баллады, повествующей о злоключениях некого Кровавоглаза Шаанского. Возможно, виной этому был шум дождя, а может быть и ужасное занудство автора. В конце концов, девушка просто отложила порядком надоевший том в сторону и посмотрела на сложную систему, используемую в качестве часов, состоявшую из нескольких небольших резервуаров, наполненных разнообразными жидкостями, примитивных механизмов из шестерёнок и стрелок разной длины. Выходило что-то около половины одиннадцатого, впрочем, Джан не была уверенна. "Надо будет принести сюда цветок кемаллы" — пронеслась мимолётная мысль. Эти цветы были известны тем, что реагировали на движения солнца и использовались для определения времени.

От раздумий Джан отвлёк какой-то шум, подозрительно напоминавший шаги и звуки капель наддающих на мраморный пол. Студентка удивлённо подняла бровь: " И кого это принесло сюда среди ночи? До очереди следующего дежурного ещё три с половиной часа, а если б это был свежий труп, то шуму было бы намного больше — учитывая сколько казённого спирта переводят наши санитары..."

В какой-то момент стало страшно. Джан подняла с пола крохотный арбалет и с горем пополам зарядила в него болт. Кодекс Милосердие и хвалёная безопасность академического городка — это, конечно, хорошо, но на ночных улицах с оружием как-то спокойней. Даже если ты этим оружием и пользоваться то не умеешь. Далеко не каждый заметит в темноте зелёные или синие одежды лекаря, и уж тем более небольшую нашивку студента Академии, а вот арбалет в руке — это другое дело.

А шаги уже раздавались всё ближе. Джан торопливо вскочила с кресла, погасила фонарь и, по-прежнему неумело сжимая в руке арбалет, отошла в тень. Теперь огромное помещение морга погрузилось в темноту, кое-где разрываемую синеватым светом ламп.

Пришелец не заставил себя долго ждать. Вскоре на пороге появилась завёрнутая в чёрный плащ фигура и, будто бы неуверенно сделала несколько шагов. Девушка, застыла у стены словно статуя, опасаясь даже вздохнуть. Среди студентов ходили самые разнообразные слухи о призраках больницы, и морга в частности, но Джан считала это всё бредом и, как она полагала до этого момента, вполне справедливо. Тем временем, незваный гость крадучись подошёл к одному из столов с покойниками, заглянул под белую ткань, и, видимо не удовлетворившись увиденным, направился дальше, оставляя за собой лужи дождевой воды. Тут студентка начала потихоньку сомневаться в нематериальности гостя: "Хм... Разве призраки могут мокнуть под дождём?" Дальнейшие события только подтвердили сомнения девушки.

Совершенно неожиданно "призрак" неуклюже поскользнулся на мокром мраморном полу и послышался вполне человеческий набор ругани. Джан поняла, что ей также пора действовать. Решив, что арбалет в её руках не принесёт особой пользы, девушка схватила со стола фонарь и ударила гостья туда, где у него предположительно находилась голова. Пришелец, до этого как-то ещё удерживающий равновесие, теперь окончательно растянулся на полу. Поток ругани стал ещё громче и вычурнее. Девушка, не теряя времени, зажгла фонарь и посмотрела на свою жертву. "Жертвой" оказался темноволосый парень, может быть на несколько лет старше самой Джан. На чёрном плаще девушка приметила нашивку Академии Магии, а чёрная повязка с черепом свидетельствовала, о том что, пришелец был с факультета Некромантов. Студентка торопливо направила в парня заряженный арбалет, надеясь, что тот не заметит лёгкой дрожи в руке.

— И что некромант делает в морге? — Джан тут же поняла, как глупо прозвучал её вопрос, но отступать было поздно.

— Готовлюсь к пересдаче, — раздражённо пробормотал некромант. — Непонятно, что ли?

— А почему нельзя было прийти сюда днём? — Джан искренне недоумевала по этому поводу. Впрочем, о некромантах говорили всякое: кое-что, конечно, было откровенным бредом, а вот кое-что вполне могло бы быть правдой... Студентка задумчиво посмотрела на некроманта, прикидывая, что именно могло бы быть правдой.

— Из-за пресловутого уважения к смерти. Почему-то то, что вы, лекари, потрошите трупы, святотатством не считается, а наши обряды нам разрешают проводить только над телами самоубийц, да и то не всех! Да у нас на двадцать человек один мертвец! Видите ли труп мой как марионетка двигается! Да чудо, что я им вообще хоть как то управлять могу!— вся эта тирада прерывалась такими бранными словами, которые даже Джан прежде не слышала.

Девушка задумалась. С одной стороны, ей хорошо влетит, если с каким-то из трупов что-то случится, ведь в морг при больнице Академии свозились лишь особо интересные экземпляры для дальнейшего вскрытия и изучения, а с другой — почему бы и не помочь человеку... Может он как и сама Джан, на улице окажется, если из Академии вылетит, тем более он коллега, в некотором роде.

— Ладно, у тебя часа два, только смотри чтоб трупы не пострадали. С тебя причитаться будет. Можешь работать с... — девушка открыла журнал — Так... Марта Флоби , 47 лет, отравление неизвестным веществом.... А, нет, подожди, над ней уже начали проводить вскрытие. Ну тогда, Алан Тэс, 29 лет, был приговорён к смерти через повешение, но по непонятной причине после приведения приговора в исполнение ещё на протяжении трёх часов поносил судей, предполагаемая причина... Ну это неважно, словом, номер восьмой, и чтоб каким был, таким и остался. Подходит такой?

* * *

"Так я и познакомилась с Оддо...". Воспоминания Джан были самым бесцеремонным образом прерваны пинком сбоку.

— Эй, Летаргия, будешь пить, пей, а нет, так передавай дальше, не разрывай круг, — хозяином острого локтя оказался рыжеволосый сокурсник Джан Лик Сандер, вспомнивший её старую кличку. Девушка взяла кубок и подозрительно посмотрела на его содержимое, но плохое освещение не позволяло понять, что это такое, а аромат мешался со специфическим запахом морга.

— Опять спирт с водой?

— Ты что, Джанни, обижаешь! Это же доброе Шаанское, аккурат из подвалов моего папочки, — голос принадлежал Карлу Тольяри, явно успевшему лично убедится в качестве вина.

Студенты уже успели снести в круг все найденные в помещении морга и в соседних лаборантских и кладовках стулья, скамейки, кресла и табуретки, но места всё равно всем не хватало, так что некоторые восседали прямо на свободных от тел столах. Джан сделала глоток из кубка. "Может это когда-то и было Шаанским, но по-моему, его разбавили чем-то покрепче."

За окнами послышался шум. В стекло кто-то стучал. Трое будущих лекарей отодвинули занавес и, открыв щеколду, помогли нескольким ребятам и девушкам взобраться внутрь. Некоторые втащили с собой флейты или лютни. Гости немного испуганно оглядывались по сторонам, но заметив знакомые лица, уже уверенней направились к кругу. "Похоже, кто-то позвал друзей из Академии Искусств. Да, весёлая ночка намечается".

Глава 2

"...Святой обязанностью врачующего есть помощь ближнему своему, вне зависимости от личных предпочтений, руководствуясь лишь мерою нужды страждущего. Посему любой вред причиненный человеку, имеющему звание лекаря либо целителя, карается смертью. Но ежели таковой пренебрёг своим долгом, возложенный на него Пресветлой Эрре, то сие наставление теряет свою силу, ибо недостоин отступник звания врачевателя..."

204 год от Второго Пришествия Эрре

"Кодекс Милосердия"

— Подъём! Просыпаемся, приветствуем солнце! Да здравствует Пресветлый Эрре! — разносились оглушительные жизнерадостные крики, а топот эхом отдавался в стенах коридора. Послышался шум резко открываемых дверей и недовольное бормотание разбуженных студентов.

Джан плавно сползла с постели и, сражаясь с остатками сна, огляделась по сторонам: "Ну что ж, во всяком случае, я вчера не так уж и много пила, в отличие от некоторых одарённых людей. Впрочем, таким мы сейчас поможем":

— Эриника, Кейле, подъём!

Девушка на соседней кровати начала шевелиться, а с кровати у окна донеслось невразумительное пожелание идти далеко и не возвращаться.

— Джан, будь человеком, принеси водички.

— Куда? На голову? Кейле, ты же будущий лекарь, пора бы знать о вреде алкоголесодержащих веществ.

Симпатичная блондинка, держась за голову, уселась на постели.

— Эринике расскажи свою вэльдову лекцию, она проснётся и сбежит куда угодно, лишь бы не слушать тебя.

Разговор был прерван девчушкой, заглянувшей в комнату. Она опасливо оглядела царящий там беспорядок и неуверенно спросила:

— Комната 176? Джан Лужна здесь живёт? Её вызывают к ректору через полчаса.

— Здесь, здесь — закивала Кейле. — Ну вот, дорогая, чего ты там вчера натворила, что о тебе слух до ректора дошёл? А то я плохо помню как-то.

— Сама вот не знаю, — задумчиво протянула та, вылавливая из кучи одежды форменную зелёную тунику. — Скоро узнаем. А ты пока Эринику разбуди что ли.

— Что там про меня? — из под одеяла показалась русая голова.

— О, проснулась, сонная красавица. Слушай, Джан, а не согласишься ли ты подарить ей свою кличку?

— Да на здоровье.

Джан уже натянула на себя коричневые брюки и бежевую рубашку и теперь оглядывалась в поисках ботинок. Те совершенно неожиданно оказались на шкафу.

— Что за идиоты придумали сделать застёжку на спине? Эй, Кайле, помоги мне застегнуть тунику.

Кейле встала с кровати и, путаясь в шнурках и пуговицах, кое-как справилась с этим непростым заданием. Джан же, осторожно окунув кончики пальцев в кувшин с водой, потёрла себе глаза и поправила короткие волосы:

— Ну что, пожелайте мне удачи, пошла я.

Когда Джан вышла из жилого корпуса, солнце уже поднялось над пурпурно-красными крышами домов, освещая мощеные булыжником мостовые, отражаясь в лужах и фонтанах и рассыпаясь радужными бликами. В богатых двух-трёх этажных домах только начали просыпаться, но слуги, студенты и люди победнее уже спешили по делам. Звон колоколов, доносившийся издалека, свидетельствовал об окончании утренней службы в соборе Эрре Пресветлого, а лёгкий свежий ветерок обещал прекрасный день.

Джан против воли немного замедлила шаг, в очередной раз, любуясь Сельвенгардом. Все-таки, это была её родина, во всяком случае, девушке хотелось, чтоб это было так. Тут взгляд студентки остановился на клумбе с кемаллами. Лепестки небольших белоснежных цветов уже начали приобретать розоватый оттенок, а сами бутоны уже раскрывались навстречу солнцу. Джан поняла, что она почти опаздывает, и уже почти бегом поспешила к первому корпусу Академии Наук. Взбежав вверх по лестнице, она на секунду застыла, переводя дыхание и пытаясь привести мысли в порядок: "Что ж, вроде бы я не натворила ничего такого, за что меня можно было выгнать. В любом случае, я вряд ли уже смогу что-то изменить". Джан неуверенно толкнула дверь кабинета ректора.

Переступив порог, девушка поняла, что всё-таки опоздала, так как взгляды всех присутствующих в кабинете выжидающе обратились на неё, а людей в комнате собралось немало: кроме самой госпожи ректора тут присутствовал декан Лекарского факультета, три преподавателя и двое студентов, в которых Джан узнала своих сокурсников Лика и Поля. Отец последнего был типичный представителем селян, выбившегося "в люди". Похоже, именно от отца Поль Кейц унаследовал крепкое телосложение и простые черты лица.

Судя по виду ребят, они тоже были не в восторге от утреннего пробуждения. То, что на вчерашней гулянке был Лик, Джан точно помнила, а вот видела ли он там Поля... В этом девушка сомневалась. "Впрочем, вчера там столько народу было. А может он где-то ещё гулял. Да и вообще, какое мне до него дело?" — сделала попытку выкинуть посторонние мысли из головы Джан.

— Приветствую вас, госпожа Лужна. Теперь я, с позволения присутствующих, донесу до вашего сведения, и сведения ваших сокурсников цель вашего прибытия, — заговорила Эжен Нигэ. — Итак, начнём с того, что Сельвенгардская Академия Наук, студентами которой вы являетесь, как мне хотелось бы верить, может справедливо называться вашим вторым домом. Я помню всех вас ещё юными первокурсниками, растерянными и не знающими, какой путь выбрать в этой жизни. Многие из вас до Академии вели далеко не простую жизнь, многие потеряли родных и близких...

* * *

В тот день у достопочтимой аббатисы приюта Пресветлого Эрре работы был непочатый край.

— И почему этим царькам не сидится на месте? Мало того, что одной рукой обнимают своих любовниц, а в другой — бутылку, так ещё и пытаются управлять страной тем, что у них свободным осталось! Да ещё и то, что не пропили, не нам жертвуют, а на армию! Видите ли, им лишнего клочка земли не хватает! А как о несчастных сиротах Пресветлая Эрре и его дщери верные позаботятся! — такие крики всё утро разносились по зданию аббатства, а тучная аббатиса моталась из комнаты в комнату, по пути отвешивая подзатыльники тем, кто к своему несчастью попадался ей на пути.

— Ну и кого нам ещё принесло? — толстый палец обличающее упёрся в г группку худых оборванных детей.

Худая, как скелет, монахиня с неприятным, резким лицом подобострастно поклонилась аббатисе:

— Святая мать, да вот новых оборванцев нам бургомистр прислать изволил. Видимо в его обличье нам Пресветлая Эрре очередные испытания посылает, дабы испытать нашу веру нерушимую.

— Всегда ты, Хильке, растолкуешь все правильно, да так что и господину епископу послушать любо. Ну вот и посмотрим, что с этими недорослями сделать можно, дабы испытание это... того... достойно пережить. Всё равно села и городишки этих вэльды на дрова да удобрение пустили, захочешь — назад не пошлёшь. Так посмотрим же, кого на наши головы Эрре свалить изволит.

Монахиня порылась в складках неопрятной серой рясы, висящей на ней, словно мешок, и наконец, извлекла скомканный кусок пергамента:

— Мартин из Мирта.

— Для нашей богадельни староват. Хильке, посмотри, может, кому из святых отцов на конюшню можно пристроить. Давай дальше.

— Анна из Двуречья.

Аббатиса бесцеремонно дёрнула девочку с красивым кукольным лицом за золотистый локон.

— Интересно. Возможно маман Нильду, на будущее заинтересует, она же вроде просила себе симпатичных девчонок для дома, а Хильке?

Монахиня рассеянно кивнула и продолжила читать.

— Джан из Лужны.

-Фи, какая худая. Может эльфам вместе с той чернушкой из Видны сплавить? Пока ушастые разберутся, что не их отродья, так мы денежки за них получим, а назад детей потом не возьмём. Что качаешь головой? Не? Ну да, не прокатит, больно уж обе страшные. Ладно, Хильке, на кухню их тогда, у нас как раз пара посудомоек от тифа померли, а эти пусть хоть хлеб не зря едят. Да и проследи, чтоб их там обстригли, а то нам и своих вшей да блох тут хватает. Кто тут остался?

Достопочтимая аббатиса недовольно оглядела жавшихся друг к дружке детей.

* * *

— Но сейчас для страны, которая дала вам возможность приобщиться к высокой науке, наступили сложные времена. Страны Восточного материка давно положили глаз на наши исконные земли, но теперь, когда Серебряный лес вероломно принял их сторону, они осмелились открыто посягнуть на наши территории. И вот теперь родина нуждается в вашей помощи: ваши старшие товарищи уже спасают раненных на поле боя, дабы те могли в дальнейшем защищать Эританию, а в ваших руках спасение ещё десятков жизней. И вам предоставлена великая честь сделать свой вклад в нашу победу! — госпожа ректор недолго выждала и продолжила гораздо более спокойным тоном. — Конечно, задание ваше не будет простым, посему было решено считать его вашим выпускным экзаменом. По возвращению в Академию вы все получите звание лекарей. Всё, свободны. Ваши преподаватели расскажут вам подробности. Ах, да передадите от меня кое-какие письма: одно — господину Бренину — армейскому распорядителю, а второе ему же, но попросите передать главе Гильдии Лекарей господину Фернэ.

* * *

Когда кабинет опустел, профессор Гаред недовольно посмотрел на ректора:

— Браво, Эжен, тебе бы проповеди в храме читать, или добровольцев в армию на главной площади столицы созывать. Хотя откуда такая агрессия? Прежним студентам ты о Кодексе Милосердия рассказывала, о равенстве людей, независимо от их национальности, и о святом долге лекаря.

Госпожа ректор, не говоря ни слова, достала из небольшого буфета хрустальный графин с вином и два бокала, наполнив оба почти доверху. Один она протянула декану, но тот отрицательно покачал головой. Женщина сделала несколько глотков из своего и только тогда заговорила:

— Те постарше были. А в таком возрасте как эти трое не спасать, а бороться хочется, даже если враг вымышленный. Дети всегда придумывают себе безумные идеи. Мне ли тебя учить, ты же с ними больше меня общаешься.

Профессор всё-таки взял свой бокал и, сделав несколько шагов, начал разглядывать огромную и довольно хорошо прорисованную карту на стене кабинета. Изображение частично охватывало два материка, на протяжении нескольких сотен миль, если верить масштабу, соединенных между собой сложным кружевом островов в северной части. Восточный материк, более известный как Вэльд, дальше уходил за верхний край карты, а западный, очерченный значительно лучше, тянулся на Юг. Там, от его восточного края, серпом изгибался огромный полуостров, почти доходящий до берегов Вэльда и отрезая от основной массы океана тёмно-синий кусок Серединного моря.

— Хорошая вещь, не правда ли? — Нигэ тоже подошла к карте. — Досталась мне почти даром от одного знакомого мага.

Женщина нажала один из выступов на раме карты, и картина запестрела самыми разными цветами: полуостров на Юге вспыхнул зелёным, восточный материк, вместе с прилегающими к нему островами стал похож на лоскутное одеяло, и только западный так и остался одноцветным, не считая тонкой коричневой полосы, хвост которой виднелся в правом нижнем углу. Гаред, впрочем, с удивлением заметил, что с Севера лоскутное одеяло погребло под собой не только острова, но и едва заметно наползло на сам западный материк.

— Да, да, сколько бы маги и правительство Эритании не делали радостную мину, разбить объединённые силы нескольких десятков мелких князьков для нашей великой "не — империи" оказалось не так просто. А учитывая, что эльфов можно теперь называть вэльдовыми не только в качестве ругательства, нашим полководцам поднапрячь мозг придётся, что думаешь, Колен?

— Думаю, что если наша королева-императрица и дальше будет внимать советам своих псевдонабожных министров, то скоро доведёт эльфов до того, что они пропустят вэльдов через свою территорию, благо тем на переправу на полуостров имперского флота не надо — их "ветхих рыбацких судёнышек" вполне хватит.

Нигэ задумчиво наблюдала за тем, как рубиновая жидкость в бокале играла против света. Затем она с сожалением поставила бокал на стол:

— Знаешь, Колен, я вам лекарям иногда завидую. Вы всегда смотрите на всё так равнодушно... Как на внутренности пациента во время операции: выживет — хорошо, а нет — так следующему повезёт больше. Никогда этого не понимала. Хотя нет. Этот ваш Кодекс Милосердия... На него почему-то даже орки ведутся, хотя, по сути — это разрешение на предательство: вы покупаете свои жизни ценой жизней других.

— Это всё-то же меньшее зло: благодаря тебе Академия Наук приносит стране пользу, и никто не считает, по скольким трупам ты прошлась, чтоб получить место ректора.

* * *

— Так значит, ты уезжаешь завтра?

— Ага.

— Что, у них других лекарей нет?

— Нет. И отказаться я не могу. Я уже пятый раз говорю об этом, — Джан выбралась из объятий Оддо и уселась, свесив ноги с кровати и избегая смотреть ему в глаза.

— Послушай, но должен же быть выход. А давай просто вместе сбежим из этой вэльдовой Академии и дело с концом. Я почти доучился — смогу о нас обоих позаботится.

Девушка негодующе обернулась к некроманту:

— Куда мы сбежим? Да у нас ректор такая стерва, что непременно позаботится, чтоб меня после этого ни к одному больному не подпустили, и будет права — если я сейчас сбегу, то покажу, что лекарем быть не хочу.

— Предпочитаешь глупую смерть?

— Тебе ли не знать, что смерть, если захочет, найдёт тебя где угодно, к тому же я — лекарь! Мой долг — спасать жизни и...

— Джан, прекрати, что с тобой? Не ты ли говорила, что пошла на этот факультет потому, что выбора не было, не ты ли упоминала, что политика — болото, в котором барахтаются идиоты? И теперь ты хочешь расплачиваться за то, что кто-то там не соизволил подписать мирный договор?

Джан пнула лежащую на полу подушку, на пол и сжала кулаки:

— А что мне прикажешь делать? Искать себе мужа и рожать ему детей? Может, даже сам позовёшь меня замуж? Хорошая же из нас выйдет пара: некромант и лекарь-недоучка! Благодарю покорно!

Девушка торопливо натянула на себя одежду и, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.

* * *

— Ты точно всё взяла? — Эриника в сотый раз перебирала вещи Джан.

— Да, всё, что нужно. Наша Академия необычайно расщедрилась — всё остальное куплю в столице. — И с чего бы это так? — завистливо протянула Эриника. — Да ещё и портал прямиком туда.

— Ничего странного, туда как раз несколько магов из Академии собираются, вот и нас заодно прихватят. Да и не прямиком, а в Клин — это в дне пути от Эдны, сейчас там ближе ничего нет — нападения опасаются...

Почти весь день, последний в Академии для Джан, девушка провела за сбором вещей. Эриника честно пыталась ей помогать, но выходил только больший беспорядок, так как она за бесконечной болтовнёй всё время забывала, где что уложила.

Кейле с отсутствующим лицом и заплаканными глазами молча сидела на кровати. Эриника, которую Джан решительно отпихнула о своих вещей, наконец-то заметила состояние подруги:

— Кейле, что с тобой?

Но та словно не слышала. Джан подняла голову от горы вещей:

— Оставь её, Лик тоже уезжает.

Эриника понимающе кивнула и уселась рядом с Кейле, обняв её:

— Ну не расстраивайся ты так. Мы быстро победим, и он через месяц вернётся. Это же как летняя практика. А что он закончит Академию раньше тебя, так это даже хорошо — Лик насобирает денег на дом, и вы сможете пожениться как только ты закончишь Академию.

— А Лик просто не мог отказаться — его бы тогда просто вышвырнули отсюда. И ещё Гаред мне запретил с тобой меняться — я уже спрашивала, — виновато добавила Джан.

Кейле потёрла ладонями глаза и, подняв голову, улыбнулась:

— Вы правы, ничего страшного. Джан, извини, что я тогда на тебя кричала, я же понимаю, что ты ничего сделать не могла. Возможно, так действительно лучше будет. Давай я тебе вещи помогу сложить.

С Кейле дела пошли гораздо быстрее, и вскоре перед Джан лежала простая сумка через плечо и небольшой наспинный мешок.

— Вот и всё, — Кейле посмотрела на тёмно-синий цветок кемаллы на окне. — Уже начало первого. Предлагаю спать, а то Джан завтра уезжает, а мы ведь проводим наших сокурсников?

Предложение Кейле было встречено всеобщим согласием.

Прощаться, как оказалось, пришёл почти весь факультет. Солнце едва взошло и в воздухе ещё чувствовалась прохлада, а на площади перед Сельвенгардскими воротами (использовать порталы в черте города запретили ещё лет десять назад) уже собралась немалая толпа. Кейле, , одетая в небесно-голубое платье, оттенявшее её глаза, этим утром выглядела просто прекрасно и как раз с счастливой улыбкой о чём-то говорила с Ликом. Джан вгляделась в толпу студентов, пытаясь различить в ней знакомую чёрную мантию, но, как оказалось, бесполезно. "Ну и ладно, мы с Оддо всё равно всегда были слишком разными", — попыталась успокоить себя девушка, но на душе по-прежнему скребли кошки.

— Да не грусти ты из-за него. Зачем тебе вообще некромант нужен, — шепнула Эриника на ухо Джан.

Девушка улыбнулась. Эриника всё время тёрла глаза и зевала, и, тем не менее, взгляд Джан от неё не укрылся.

Тут всеобщее внимание привлек экипаж с эмблемой Академии Магии. Со всех сторон послышались прощания и пожелания удачи, но Джан следила только за медленно открывавшимися створками огромных, оббитых серебром ворот. Чётыре года, которые она провела в этом городе, были для неё одними из лучших. А ведь чудо, что она вообще попала в Академию...

* * *

Ночная Крыса поправила шарф на лице и грустно улыбнулась невидимыми губами. Кажется, она оторвалась. И надо же было случаю испортить такое важное дело... Всё шло как обычно: недели слежки, составление плана, учитывающего каждую мелочь, долгое сидение на крыше, спуск по почти идеально гладкому фасаду здания, бесшумно открытое окно... Кто же знал, что у спящего окажется мерзкая привычка хранить кинжал под подушкой. Будь жертва человеком, это не составило бы проблемы, но прежде чем испустить дух от меткого удара стилетом в сердце, эльф всё-таки успел закричать и полоснуть своего убийцу кинжалом по руке, да так, что зажатый в ней стилет улетел куда-то под кровать. И всё бы ничего, но хороший алхимик, да что там, даже лекарь, легко распознает на этом самом стилете особенное вещество, которое должно было бы затянуть нанесённую мертвецу рану так, чтоб причину смерти установить становилось невозможным. Теперь только дураку не придёт в голову сопоставить таинственный стилет с известным кланом убийц — Ночными Крысами. Те, кто поумнее, не поленятся проверить всех одиночек (ведь даже дети знают, что Крысы никогда не работают в паре), покидающих город. А вот действительно умные возьмут такое дорогое и такое редкое увеличительное стекло и с его помощью хорошенько осмотрят родинки на ушах этих самых одиноких путников. Не окажется ли одна из них спрятанным знаком лучших наёмных убийц Эритании?

Одинокая Крыса, идущая той ночью по улицам Тэйра, не сомневалась, что в мести за её жертву будут заинтересованы эти самые "умные": уж больно умело велась погоня, или вернее сказать, травля. Но эта Крыса не зря последние пятнадцать лет носила своё звание, ведь она и не из таких передряг выбиралась. Именно поэтому, она понимала, что самое сложное ещё впереди: ведь сейчас она заперта в огромной клетке — окружённом каменными и магическими стенами пограничном городе, и рано или поздно здесь до неё доберутся.

Тут внимание Крысы привлекли крики и звуки борьбы. Она осторожно прокралась в ту сторону и её глазам предстала довольно обычная картина: несколько парней разбойного вида наступали на испуганную девочку лет десяти, загнанную в тупик. Вопреки распространенному мнению, Крыса тоже была человеком, и у неё были свои кошмары, навеянные вездесущей совестью. Одним из таких кошмаров был крохотный плачущий свёрток на ступенях храма Пресветлого Эрре, и серые глаза, смотревшие из этого свёртка, словно из зеркала.

Крыса достала из складок плаща плохенький, дешёвый кинжал и тенью заплясала между несчастными разбойниками, пока не остались одни тела. Тень оглядела полученную картину и осторожно, как художник поправляет неудачный штрих на картине, носком сапога немного изменила положение одного трупа. Справившись с этим, Крыса посмотрела на спасённую и почувствовала себя обманутой: девочка явно была на два-три года старше, чем показалось на первый взгляд, а распахнутые от удивления глаза оказались не серыми, а карими. Впрочем, эта Крыса была известна своими нестандартными решениями.

— Видишь, они сами подрались и убили друг друга.

Девочка медленно кивнула.

— Как тебя зовут и почему ты на улице одна так поздно?

— Д-д-джан, я из приюта, только не надо меня туда...

— Отлично, значит, будешь Мейли. А я — Шилла, но ты называй меня мамой. Ты ведь хочешь стать магичкой? Я знаю, все маленькие девочки мечтают стать могущественной волшебницей.

Следующим утром из ворот Тэйра в закрытом экипаже, нанятом в одной из гостиниц, выехала приятная леди средних лет с дочерью лет двенадцати.

— Вот хочу, чтоб дочка в Сельвенгардской Академии училась, — доверительно поделилась леди. — А то женихи нынче разборчивые пошли — им образованных подавай.

Девочка, одетая в простое серое платьице, только хлопала ресницами да накручивала на палец каштановые волосы до подбородка. "Странная ныне мода на причёски у девиц", — удивился тогда ещё пожилой стражник.

Уже несколько дней спустя, эта же девочка восхищённо любовалась прекрасными серебряными воротами "интеллектуальной столицы" Эритании.

— Нет, к сожалению, мы не можем принять вашу дочь в Академию Магии, у нас все места заняты, а её способности слишком незначительны, чтоб взять её вместо кого-то.

Крыса недовольно наморщила лоб. Эта игра ей уже порядком надоела, и она торопилась избавиться от надоевшей роли, тем более что она уже пару раз замечала взгляды людей с незапоминающимися лицами.

— Возможно, у вас есть места в Академии Искусств или Науки?

Клерк принялся листать толстую книгу:

— В Академии Наук, пожалуй, на Лекарском и Инженерном факультетах.

— Лекарский нам подойдёт, да, э-э-э... дочка?

Девочка, любовавшаяся городом через огромное окно в приёмном зале Академии, рассеянно кивнула. Крыса нервно улыбнулась, она понимала, что ей надо торопиться.

— Вот и прекрасно, у меня девочка умная, она всё сама заполнит, а мне, к сожалению надо торопиться: у меня сын болеет.

* * *

Джан, с легкой грустью смотрела на закрывающиеся за ворота и исчезающие за ними знакомые лица.

— Эй, Джан, не спи! Маги нас ждать не будут, — Поль потащил девушку подальше от городских стен.

Та кинула прощальный взгляд на купола Сельвенгарда и пошла за парнем.

Глава 3

"...С сожалением вынуждены сообщить, что многочисленные нарушения "Договора о мире" 53 Сетимы (28 года от Второго пришествия Эрре, по летоисчислению Эритании) с Вашей стороны, вынуждают Серебряный Лес считать тот договор недействительным. Среди причин неоднократные нападения на наших "эльхе" (подданных?), в особенности — убийство "ийла" (лорда?) Виельидейна Шеим ди ...Иейлин, виновники которого так и не были выданы нашим представителям. Обстоятельства вынуждают Серебряный Лес прекратить дальнейшие дипломатические отношения с Эританией. "Эльхе" покинут территорию вашего королевства в течение семи закатов (дней?) с момента подписания этого письма. Подданные Эритании, которые не покинут земли Серебряного Леса до истечения этого срока будут подвергнуты казни.

Да прибудет с вами жизнь,

[Печать Иднемилиора Зеим ди ... Тильивен,

повелителя Серебряного Леса]"

347 год от Второго Пришествия Эрре

Из письма повелителя Серебряного леса королеве Эритании Динелле II

Вольный перевод с эльфийского на эританский

На небольшой утоптанной поляне, явно нередко использовавшейся для магических перемещений, их с недовольным видом уже ждали трое магов, завёрнутые в глухие мантии с капюшонами: две серые и одна белоснежная. Джан догадалась, что выложенный из чёрных камней круг и есть тот самый долгожданный портал. Всё общение ограничилось сухими приветствиями, и одна из фигур махнула рукой, приглашая студентов вступить в круг. Уже через секунду Джан, поняла, что капюшоны понадобились магам вовсе не из-за чрезмерной скрытности, а по вполне объективной причине — невзрачные камни образовывавшие круг, вспыхнули ослепительным светом, прожигавшем глаза до самого мозга. "Могли бы и предупредить", — пронеслась возмущённая мысль. Девушка схватилась за голову и едва сдержала крик. На ногах ей помогла удержаться только чья-то рука, вовремя подхватившая её под локоть.

Когда глаза немного привыкли, девушка поняла, что предместья Сельвенгарда с их редкими лесками, сменились необозримым простором полей, и только вдалеке зеленели гибкие, словно плети, ветви ив, сквозь которые проглядывала извивающаяся лентой и блестящая на утреннем солнце полноводная река. Вдоль берега, то приближаясь, то отдаляясь, шла широкая грунтовая дорога, забитая повозками, всадниками и пешими. Всего в метрах ста от холма, на котором оказалась Джан со спутниками, начинались плетеные заборы и соломенные, а кое-где и черепичные, крыши домов. По улицам, распугивая гусей, кур и прочую живность, то и дело попадавшуюся под ноги сновали толпы приезжих. А неподалёку наблюдалась совсем уж идеалистическая картина: маленькая девочка с ивовым прутиком пасла несколько овец. "Наверное, это и есть Клин, а та речка — Ивка", — решила Джан. Впрочем, долго раздумывать девушке не дали — маги явно спешили, и ребятам пришлось последовать за ними.

Маги только теперь сняли капюшоны так, что студенты смогли их рассмотреть. Самым старшим казался высокий маг в серой мантии с чёрными волосами, побитыми сединой. Через его щеку шёл старый шрам, край которого прятался в короткой бороде. За ним, как привязанный, следовал второй: сгорбленный, наверное, ещё не старый, человек с неправдоподобно изогнутым носом. Впрочем, все эти детали моментально вылетели из головы Джан, как только она подняла взгляд на третьего. Того, что был в белоснежной мантии. В первый момент девушка подумала, что перед ней эльф, но, вспомнив, какое к ним отношение в последние несколько лет, тут же отбросила эту мысль. Однако, другое объяснение длинным белоснежным волосам ниже пояса, идеальным чертам лица и ледяным, неестественного цвета, глазам, придумать было сложно. От созерцания красавца Джан отвлёк Поль.

— Ничего себе, какие шишки в столицу собрались,— опасливо поглядывая на идущих впереди магов, зашептал он Джан на ухо. — Тот, что со шрамом — один из сильнейших магистров-стихийников Кельд. Ему даже пост главы академии предлагали, но он отказался. А тот беловолосый — Лайрен, так он магистр-целитель. Вечно эти уроды вместо того, чтобы лечить людей, себе внешность под эльфов меняют. Хотя это единственное, что они умеют.

На последней фразе в голосе Поля послышалось плохо скрываемое презрение, а с Джан мгновенно спало наваждение.

Тем временем, они пришли на забитый людьми двор гостиницы, и теперь маги довольно громко спорили с хозяином, требуя немедленно выдать им лошадей.

— Эх, зря это они, — заговорил к студентам невысокий старичок с длинной серой бородой, но абсолютно лысым затылком. — Сейчас лошадей днём с огнём не сыщешь. Вы ведь в Эдну путь держите?

Ребята с интересом обернулись на эту необычную личность.

— Да, батюшка, — ответил Лик. — А вы-то, откуда знаете?

— Да всех туда сейчас понесло. Народу-то сколько. Кто на войну счастья попытать, а кто и на Вызволительницу посмотреть, — старик хитро подмигнул и оглядел зелёные туники ребят. — А вы лекари, наверное, из Сельвенгарда? Тоже я когда-то там учился, славное времечко было.

— А в какой Академии, на каком факультете? — студенты заинтересовано обступили старка.

— А что за Вызволительница? — заинтриговано, протянула Джан.

— Да в Искусства же, на Философском, а про эту Вызволительницу да пророчества история долгая, — старик обернулся и посмотрел на магов. Беловолосый как раз схватил трактирщика за грудки и тряс его так, что с того уже мелочь сыпаться начала. — Задается мне, что эти ваши чародеи не скоро о лошадях договорятся, а вы, я гляжу, ребята не плохие, вам и на телеге моей место сгодится. Давно я с молодёжью не общался. Вот и расскажу вам о том, как в старые времена всё было, да о пророчествах давних.

Джан переглянулась с Ликом и Полем. В целом, декан дал подробные инструкции и рекомендательные письма, куда идти в Эдне и к кому обращаться, так что в помощи магов они не нуждались. Тем более, что всем троим не терпелось увидеть столицу, ведь только Поль бывал там прежде.

— Ладно, пойду у них что ли спрошу, — обречённо вызвался Лик, и, расталкивая людей, толпившихся во дворе, направился к троим чародеям, о чём то с переговорил с кривоносым, как про себя Джан окрестила второго мага, и уже через минуту с довольной улыбкой поспешил назад.

— Прекрасно, ребята мы свободны — горбатый сказал, что мы можем идти куда хотим — хоть к вэльдам в гости.

Студенты вздохнули с облегчением и последовали за стариком.

— А как вас хоть зовут-то? — час спустя допытывалась Джан, сидя на козлах телеги рядом с новым знакомым

— Древомиром меня зови, деточка.

— Я — Джан. Те двое — Лик и Поль. Нас вот помощниками к армейским хирургам отправили. А вам, зачем в Эдну?

— Значит и вы на войну. Не хорошо это для вас, дети, не хорошо, — Древомир задумчиво почесал подбородок. — А я вот в столицу травками лечебными торговать. Травником я нынче заделался.

— Постойте, вы же говорили, что вы у нас на Философском факультете учились?

— Ну и учился, да только не безопасно-то нынче философствовать много. Мы люди тихие, нам много не надо.

Джан разочаровано вздохнула и огляделась по сторонам. Телега волочилась нестерпимо медленно, пожалуй, пойти пешком было бы не намного дольше. Впрочем, в этом не было вины Древомира — идущая вдоль реки дорога была настолько забита путешественниками, что двигаться быстрее было просто невозможно. Из услышанных мимоходом фраз, девушка поняла, что подобное скопление людей вызвано направляющимся в город ополчением. Слухи подтверждали и стоящие далеко на горизонте клубы пыли. Джан оглянулась на Лика с Полем, сидящих в задней части телеги и о чём-то увлечённо говоривших, и вновь украдкой вздохнула, — похоже, поездка оказалась далеко не такой увлекательной, как казалось вначале. "Ну что ж, будем довольствоваться тем, что есть", — решила для себя девушка.

— Батюшка, а что вы про эту Вызволительницу говорили?

— Да чему вас только на истории религии учили? Неужто, пророчество Святого Никанория не проходили?

Джан смутно припомнила ужасно занудное бормотание преподавателя о неком старце, пророчествовавшем о том, как в тяжёлый для Эритании час явится дщерь Эрре и станет рядом с величайшими правителями. Дабы спасти всех верных, разумеется. И, естественно, эта самая дщерь должна быть красавицей, воплощением всех добродетелей, да храброй воительницей.

— Это что, та самая? И вы в это верите?

— Верю, не верю, дочка, — а кому сейчас это важно? Главное, что люд верит. И боготворит её, главное. Ходят слухи, что чуть ли не за царевича замуж эту Вызволительницу теперь выдать хотят.

— Так её и королевская семья уже признала? Может не на пустом месте об этом пророчестве сейчас вспомнили...

— Эх, детонька, детонька, скажу я тебе, когда старые пророчества сбываться начинаются, — Древомир хитро усмехнулся в ус. — Когда чародеи с церковью грызться перестают.

Джан непонимающе подняла бровь.

— Да, да, не смотри на меня так. Я не зря в Академии штаны протирал, а потом по миру ходил. Ты вот сама-то, девонька, подумай — какая баба и красавицей всю жизнь оставаться сможет, и врагов, как серпом косить, и похождения свои скрывать так, чтоб все считали её непогрешимой? Правильно думаешь, деточка, магичка только. А маги своих, кто посильнее, ещё до рождения чуют. Да только кто ж чародейку к власти допустит? Тут и полоумному понятно, что маги тогда совсем распоясаются. А вот если церковники помогут... Ты не думай, у них там наверху тоже люди с головой сидят, фанатики всякие только монахами становятся, да проповедниками уличными. Словом, если маги церковников умаслить смогут, то те им такие пророчества в своих закромах найдут, что и не прокопаешься. И глядишь, и не магичка-змея уже к престолу лапы тянет, а святая божью волю исполняет!

Сказать, что Джан была удивлена, значило бы не сказать ничего. Девушка оглянулась по сторонам, опасаясь, не покажется ли где поблизости монах в чёрно-золотой рясе, или мантия мага, но к счастью, подобных поблизости не наблюдалось.

— Но что же надо было магам сделать, чтоб помириться с церковью?

— А ты сама-то подумай? Почему наша власть эльфов в последнее время со свету сжить пытается? Церковь-то понятно, она их, как безбожников, чуть ли не к язычникам-вэльдам приравняла. И всё же не так сильна её власть как прежде. То, что с эльфами в последние десять лет творили, не по силу нашим святым отцам. Это маги подсобили. Им-то что? Наоборот влияние возрастёт — а то и целители их не у дел, да и вообще... Ох, не один чаровник на дельце этом кошель набил, а то, что у остроухих тоже терпение не бесконечное, и что с Эританией будет, когда они к вэльдам пойдут, так кого это волнует? Мало сейчас чародеев совестливых, многие вон безбожники такие, что тем же эльфам до них о-го-го как далеко.

Девушка слушала, раскрыв рот. Да, не ожидала она такого от старика, продающего травы.

— Эх, ладно, что-то заболтался я. Встретил человека образованного, да вспомнил былое, совсем про телегу свою забыл.

Последнее замечание Древомира было как нельзя более кстати, поскольку их повозка как раз подъехала к каменному мосту через Ивку, довольно широкому, но всё же значительно уступавшему дороге. Это обстоятельство становилось причиной многочисленных свар и споров, так как всем надо было проехать как можно быстрее и, разумеется, никто не желал пропустить другого вперёд. Именно такой спор сейчас разворачивался на мосту.

Одним из споривших был мужчина средних лет — селянин или купец, сказать было сложно, так как его одежда представляла собой совершенно невообразимый набор вещей: поношенный, но когда-то довольно дорогой камзол, распахнутый на волосатой груди, шапочка, напоминающая детский чепец — из тех, что носят простолюдины в пограничный городах-крепостях, чтобы не подхватить вшей, и, уж совершенно типичные для крестьян из центральной Эритании, брюки из грубого льна. Второй был хоть и менее колоритной, но тоже весьма интересной персоной — здоровый детина в плохо и явно наспех сделанных доспехах без шлема. Последний во все стороны размахивал руками и кричал, опасно нависая над собеседником:

— Нет, грязный простолюдин! Ты пропустишь благородного вперёд!

В ответ "грязный простолюдин" спокойно сложил руки на животе и поинтересовался:

— Не изволите ли представится, сударь. Если ваше происхождение действительно превосходит моё, то я принесу свои извинения и пропущу вас вперёд.

Детина покраснел и разве что не зашипел от злости.

— Да как ты смеешь! Я сын достопочтимого сэра Рэинса, — и добавил уже заметно тише. — Незаконнорождённый.

Тип в странной одежде залился раскатистым смехом. К тому времени многие люди, до этого скучавшие на своих повозках, обступили спорящих полукругом и с интересом выжидали, чем же это закончится.

— Пошли, посмотрим поближе — Поль с Ликом стянули Джан с телеги и потащили туда же.

Пока ребята немного протолкались через толпу, так чтоб иметь возможность что-то рассмотреть за спинами людей, человек в камзоле как раз прекратил смеяться.

— Уж не из тех ли ты Рэинсов, что ещё поколение назад пропили всё своё имущество? А сейчас похуже черни всякой будут. Да только из уважения к тому, что ты не совсем Рэинс, я готов пропустить тебя вперёд.

В ответ на эту тираду детина окончательно рассвирепел и замахнулся, явно намереваясь проучить обнаглевшего мужика. Но тот, с проворством, которого сложно было от него ожидать, увернулся от летящего в него кулака, и умело пнул своего противника под колено. Впрочем, удар видимо вышел не достаточно удачным, так как детина всё-таки удержал равновесие и резко толкнул мужика в грудь. Тот от неожиданности не успел увернуться и отлетел назад к низкому бордюру, идущему по краям моста, и, на мгновение застыв на краю, полетел в воду.

Люди только сейчас поняли, что произошло и бросились спасать утопающего, который плавать, похоже, не умел и теперь только бестолково барахтался в далеко не спокойных водах Ивки.

— Бросьте ему верёвку! — закричал кто-то.

Но пока верёвку нашли, да притащили, было уже поздно, так как мужика отнесло ниже по течению, куда её длины не хватало. Тем более что утопающий уже успел порядочно наглотаться воды и барахтался всё слабее. В конце концов, после долгих пререканий, несколько человек бросились в воду и с горем пополам вытащили несчастного. Теперь он лежал на траве у дороги и не подавал никаких признаков жизни. Народ заволновался:

— Лекаря сюда!

Тут кто-то заметил зелёные туники Джан, Лика и Поля и их с радостным криком "Да вот же, их тут аж трое!" вытолкнули вперёд. Оказавшись на небольшом свободном пятачке, окружённом со всех сторон толпой, они растерялись. Первой очнулась Джан и кое как, припомнив правила спасения утопающего, наклонилась над телом и попыталась перевернуть его набок. Но так как мужик весил не мало, сразу ей этого сделать не удалось.

— Да помогите же вы мне, — крикнула она Лику и Полю. — Сначала надо, чтоб у него вода из лёгких вытекла.

Те, наконец, тоже пришли в себя и начали помогать девушке. Из носа утопленника потекла вода.

— По-моему, это утопление истинное, — задумчиво изрекла Джан, припоминая лекцию о помощи утопленникам.

— Нет, симуляция! — в один голос возмущённо отозвались парни.

— Я просто имела в виду, что у него вода в лёгких, а спазма дыхательных путей нет. Хотя кому я это говорю...

— Постой, кажется, у него челюсти сжаты, может сначала надо открыть ему рот? — шепнул Лик.

Джан попыталась вспомнить, что там надо делать сначала, но как это часто бывает в момент сильного волнения, никаких толковых мыслей в голове не оказалось, и она только пожала плечами. Тогда Лик вновь перевернул несчастного на спину и, достав из сумки нож, попытался впихнуть его лезвие между судорожно сжатых зубов.

— Дай сюда,— вырвал Поль нож у Лика. — Мы же с трупами это сто раз делали.

Джан покосилась на толпу, надеясь, что никто не услышал последней фразы. Поль быстро и умело открыл потерпевшему рот, а Лик пытался измерить сердцебиение, но от волнения никак не мог найти сонную артерию на шее.

— Кажется тут что-то не так, — пробормотал он.

— Потому что сердце не бьется, — прошипела бледная от волнения Джан. — Нужно искусственное дыхание. Очистьте ему рот.

— Сама делай, я не полезу без перчаток непонятно кому в рот, — огрызнулся Лик.

Джан закатила глаза. У неё где-то на дне сумки лежали перчатки из особенной тонкой кожи, используемые для операций, но, ни времени, ни желания их искать у неё не было. Тогда девушка подложила сумку под шею утопленнику, а Лику протянула найденный в кармане носовой платок. Парень обернул им средний и указательный пальцы и, с брезгливым выражением на лице, очистил рот пациента от ила.

— Преступайте, — издевательски бросил Лик. — Джан, ты на вдох, а я на выдох.

— Почему я? — возмущённо крикнула девушка. — Я не буду...

— Прошу, — Лик бросил Джан свой платок. — Потому что сил у меня больше.

— Так все всё помнят? — очнулся Поль. — На один вдох пять выдохов. Джан, давай вдох.

Девушка скривила губы, но всё-таки глубоко вдохнула и, положив развёрнутый платок на губы утопающему, выдохнула ему в рот.

— Лик, выдох. Да что же ты делаешь, идиот, ты сейчас рёбра сломаешь! — заорал на Лика Поль.

И надо сказать, весьма справедливо, так как Лик явно перестарался и у пациента что-то подозрительно хрустнуло.

— Проваливай отсюда! Я сам! Считай, давай! — Поль отпихнул Лика и упёрся руками в грудь утопленника. — Начинай.

— Выдох. Выдох. Вдох. Выдох. Выдох. Выдох. Выдох. Выдох. Вдох. Выдох...

Джан казалось, что это продолжается бесконечно, а утопленник и не думал дышать сам.

— Ребята, — пытаясь перевести дыхание, заговорила она. — А может, хватит? Он, кажется, уже все...

Послышались возмущённые крики из толпы. И именно в этот момент пациент закашлялся. Лик прекратил считать и перевернул его набок, а Джан без сил уселась прямо на траву. Похоже, бывший утопленник постепенно приходил в себя. Тут из рук держащих её людей вырвалась какая-то женщина, — судя по возрасту, жена или сестра спасённого. Она бросилась обнимать ещё ничего не понимающего человека, а потом и Джан с парнями.

— Лик, пойди помоги им и расскажи, что делать дальше, — заговорил Поль и уселся рядом Джан.

Вскоре люди потеряли к ним интерес и начали расходиться по своим повозкам.

— Ну что ж, можем себя поздравить с первым спасённым,— улыбнулся Поль и сжал руку Джан.

Она кивнула:

— Ага, только в следующий раз думать надо быстрее, а то лекари из нас не очень.

Древомир, наблюдавший за всеми событиями с высоких козел телеги, только грустно покачал головой. "Наверное, Эритания действительно на грани поражения, если посылает на войну таких детей..." — пробормотал старик себе под нос.

Глава 4

"...И когда пали все воины, ставшие на защиту Эдны, последнего оплота верных, и когда за могучими стенами остались лишь женщины, увечные, дети да старики, воззвали они в молитве к Эрре Пресветлому да Пресветлой, и услышало Божество стоны чад свои, да спустились с небес, подарив женщинам — силу, увечным — исцеление, старикам — молодость, детям — магию. И страшная кара постигла неверных, да пали они ниц вскричав: "Веруем!". И да простили Милосердные Эрре неверных, ибо не знает доброта их границ. "Будьте благословенны, дети мои" — воскликнули Эрре и подарили своё имя земле чад своих. А Эдна Нерушимая с тех пор стала венцом державы, оплотом верующих, и да будет стоять она во веки веков..."

"Второе пришествие Эрре"

(официальная версия)

Первые сумерки уже опускались на землю, когда вдалеке показались стены Эдны. Первое, что поразило Джан, это количество людей. Город, и без того густо населённый, не мог вместить всех, и потому поля перед городом были заняты войсками: сотни шатров тянулись вверх, ржали лошади, отовсюду слышались окрики командиров, — казалось, что повозки, проезжающие по дороге — это просто корабли в безграничном море людей. Впрочем, там были не только люди — вдалеке девушка заметила незнакомые флаги.

— Гномы тоже здесь, — кивнул на них Древомир. — Видать, нелюбовь к эльфам пересилила их благоразумие.

И среди этой толпы, словно скалы над бушующими волнами, гордо возвышались стены первого города королевства. Эдну сколько хватало глаз, опоясывали укрепления из светло-серого с иссиня чёрными прожилками гранита, оставшиеся ещё с времён, когда Эритания была крохотным королевством, которое можно было объехать за два дня. И если запрета о строительстве за стенами жители столицы ещё хоть как-то придерживались, то об ограничении высоты зданий все благополучно забыли, и теперь город тяжёлой громадой нависал над въезжающими в город. Ворота были широко распахнуты. А зачем их закрывать? — враг за сотни миль, а единичные шпионы и так проскользнут.

Джан почувствовала себя обманутой: "Да тот же Сельвенгард в тысячи раз красивее. А тут... Почти как в Приграничье".

Стражники на воротах проводил равнодушным взглядом троих лекарей и старика.

— Ну, вот мы и приехали, — сказал Древомир. — Вас куда довести?

— Благодарим вас, — отозвался Поль. — Но мы не хотим вас больше задерживать. Я здесь был прежде, так что куда идти мы найдём.

— Как знаете. Если что — обращайтесь. Пока я в городе, я живу у своего друга на улице Брунье 8. Это возле постоялого двора "Золотое перо". Спасибо за компанию. Да, уже темнеет. Не советовал бы вам задерживаться на улицах слишком долго — слишком много в Эдну всякого сброда сейчас понаехало, — Древомир кивнул на прощание, а ребята, захватив свои вещи, соскочили с телеги и направились в южную часть города.

— Ты же говорил, что знаешь город! — Джан остановилась и потёрла затёкшее от ремешка сумки плечо. — Мы уже, наверное, часа два по нему блуждаем.

— Я здесь был четыре года назад. Я не виноват, что тут все улицы и дома одинаковые, и никто не знает, где тут что, — огрызнулся Поль.

— Потому, что здесь почти все или пьяные, или, как и мы из других городов, — пробурчал Лик. — И вообще, Джан права. Мы устали, и я по горло сыт этими одинаковыми серыми домами. У них, что никакого другого материала тут нет?

— Это серый гранит. Его месторождения разрабатываются недалеко от города, так что это самый дешёвый здесь материал...

— И как это поможет нам найти эту треклятую улицу Каштанов? — в один голос отозвались Джан с Ликом. — Да в этом проклятом городе не то, что деревьев — даже травы нет!

— Хоть бы фонтаны со скамейками, где поставили, — вздохнула Джан. — Сил нет стоять.

— Ну почему? Вон статуя какая-то, — неуверенно махнул Поль в сторону вырисовывающейся при свете одинокого фонаря фигуры, стоящей на небольшой площади на перекрёстке двух улиц.

Ребята подошли ближе. Статуя где-то в человеческий рост представляла собой женщину в мужской одежде с длинными распущенными волосами.

— Ийшер Блудница, — прочитал Лик надпись на невысоком постаменте.

Глаза Джан возбуждённо вспыхнули, и девушка обошла статую кругом:

— Это та самая Ийшер? Которая могла бы править страной вместо нынешней королевы?

— Не думаю, что покойный король действительно женился бы на ней, — пробормотал Лик, задумчиво разглядывая статую. — Если б она сама не свела счёты с жизнью, её б повесили, ну или сожгли.

— По-моему, нам пора отсюда уходить и поискать на ночь постоялый двор поприличней, — тихо пробормотал Поль, глядя куда-то в сторону.

Джан проследила взгляд Поля и увидела человека, лежащего в тени дома:

— Кажется, мы должны ему помочь.

— Слушай, Джан, давай не искать неприятности на свою голову...

Но девушка уже его не слушала, а застыла, наклонившись над неизвестным.

— Ничего себе... Такое впечатление, что его как подушку для иголок длиной в локоть использовали, — Джан порылась в своей сумке и, достала оттуда моток бинтов. — Да помогите же остановить кровь!

— Пошли отсюда! — Поль попытался схватить девушку под локоть и потащить прочь, но не успел.

Послышался звон доспехов и вскоре ребят окружили около десятка городских стражников, некоторые начали грубо пинать лежащего на земле человека.

— Посмотрите-ка кто тут у нас! Хоть какой-то улов нынче.

Лик попытался протестовать:

— Не трогайте его, ему нужна помощь. Мы лекари и...

Явно хорошо выпивший стражник с внушительным брюшком и двойным подбородком залился хохотом:

— Ага, а я монашка. А это не Зейверд — Шмыга, а благородная девица. А на лице у него не клеймо, а девичий румянец. Ребята, добейте его.

Один стражник пробил лежащее на брусчатке тело копьём. Джан испуганно выдохнула.

— Говорил же я, что у них тут фонд взаимной помощи возле статуи этой шлюхи. Надо почаще сюда наведываться, а ребята?

— А с этими что? — кивнул второй стражник на Джан, Лика и Поля, которых довольно бесцеремонно подхватили под локти.

— По-хорошему б повесить, нечего проходимцев плодить. Но вдруг, и правда лекари, да и девка вроде ничего. Тащите их в сторожку, а утром разберёмся. Маррршем! И с песней!

Стражник дурным голосом запел одну широко известную бандитскую песню. Пьяные голоса его товарищей вторили ему:

"С булки по крошке, с миру по нитке

И на верёвке болтаешься хлипкой..."

— И что вы делали среди ночи на месте сборища воров и убийц? — королевский лекарь Фернэ с ног до головы оглядел стоящую перед ним троицу. — Вы хоть понимаете, что вас ожидало, не попадись вы на глаза Лейзе?

Все трое удручённо кивнули. Да, то, что женщина из экипажа, преградившего дорогу стражникам, смогла рассмотреть зелёные туники лекарей при неверном свете фонарей, казалось настоящим чудом. А то, что эта леди оказалась одним из лучших хирургов Эдны и личной помощницей королевского лекаря — невероятной удачей. И вот теперь студенты стояли перед господином Фернэ, Главой Гильдии Лекарей Эритании, личностью весьма известной в границах страны.

На вид главному ему было около шестидесяти, но Джан знала, что он как минимум лет на двадцать старше. Это был высокий сухощавый мужчина с прямой осанкой. Тёмно-карие, почти чёрные глаза резко контрастировали с полностью седыми коротко стрижеными волосами. Тяжёлый подбородок был чисто выбрит, а лицо бороздили бесчисленные морщины.

— Мы из Сельвенгарда и заблудились здесь... — Поль неуверенно переступил с ноги на ногу.

Королевский лекарь раздражённо посмотрел на светло-голубой цветок на столе.

— Лейза сказала, что вас задержали за содействие какому-то преступнику.

— Я не знала кто он! Клейма в темноте не видно, а человек истекал кровью. Они его убили без суда и следствия, а я просто хотела помочь... — первое предложение Джан почти выкрикнула, но дальше девушка говорила всё тише и тише и последнюю фразу произнесла почти шопотом.

— Запомните, девушка, лекарь не должен ввязываться в разборки. Впредь пять раз подумайте прежде. Мы должны быть выше политики, свар — это единственный способ достигнуть верха мастерства... Ладно, говорите, у вас есть для меня письма от леди ректора?

Джан, как завороженная, следила за длинными холёными пальцами, листающими листы бумаги: "Ошибаются те, кто думает, что по рукам можно определить возраст человека. Если так, то господину Фернэ не больше двадцати".

Лейза — молодая, немного полноватая женщина средних лет — заглянула в кабинет:

— К вам важный клиент, господин Фернэ.

— Надеюсь у него действительно что-то важное, если он решил к нам пожаловать в такое время. А этих троих пусть кто-то из слуг проводит по адресу, — королевский лекарь макнул перо в чернильницу и что-то написал на листке бумаги.

— Выше свар и политики? — усмехнулась Лейза, когда ребята покинули кабинет. — С каких это пор?

— С тех пор, как у тебя появилась привычка подслушивать под дверью, милочка. Этот клиент настолько важен, что он настаивает на встрече лично со мной?

— Он говорил, что это насчёт нашего дела в Тэйре четыре года назад. Когда нам пришлось работать с ассасинами.

— Мы тогда не могли его иначе достать. До чего обидно, что эльфы не пользуются нашими услугами. У нас действительно проблемы, если об этом деле знает кто-то лишний. Позаботься о безопасности и пригласи этого клиента в кабинет.

* * *

Слуга, проводивший ребят, указал им на одно из зданий, поспешил откланяться, и теперь они стояли перед парадным входом дома армейского распорядителя.

— Ты уверен, этот Бренин не уже не спит? — Лик неуверенно разглядывал тяжёлые, оббитые металлом двери. Парень поднял кулак, но тут же опустил его, не решаясь постучать.

— Всё равно нам идти больше некуда, — Поль решительно ударил в дверной молоток, но ответа не последовало.

— Я больше никуда не могу идти, мне это надоело — мы едва в город попали, уже проблемы на свою голову нашли, — Джан упёрлась спиной в стену и, скрестив на груди руки, закрыла глаза.

Поль постучал снова, и с третьего раза из двери выглянул сонный человек в ночном колпаке.

— Кого сюда принесло?

— Мы к господину Бренину.

— Он ещё спит. Проваливайте.

— Мы из Сельвенгарда от декана Лекарского факультета Академии Наук.

Человек, по видимому эконом, или дворецкий, недовольно что-то пробормотал и ругнулся себе под нос.

— Ладно, подождите, сейчас я ему о вас доложу, — перед лицами ребят захлопнулась дверь.

Минут через десять слуга вернулся и впустил их в дом, а вскоре появился и сам хозяин. Господином Бренином оказался мужчина неопределённого возраста с непримечательной внешностью. Он взял адресованный ему конверт и тут же принялся за чтение. Затем взял со стола кипу исписанных мелким, едва разборчивым почерком листов и принялся их листать.

— Так, я полагаю, Сандер и Кейц — это вы? Вас госпожа ректор просит отдать в помощь к Астору Зейжу. Насколько я помню, — Бренин вновь бросил взгляд в свои записи, — господин Зейж состоит при войсках барона Валь-Лидена. А они, если верить письмам главнокомандующего, будут здесь сегодня в полдень. Можете пока у меня побыть. Эй, Риген, принеси ребятам чего-то поесть!

Последнее предложение относилось к слуге, стоящему в дверях.

— А, ты, наверное, Джан? — распорядитель поднял глаза на девушку. — Тебя госпожа Нигэ просит определить к Вирме Хейто. Во время последней стычки госпожа хирург потеряла одного помощника и целителя. Сейчас она с обозом раненых из Приграничья, который будет в Эдне через несколько дней. Так уж и быть, только из уважения к вашему ректору, оплачу тебе проживание на приличном постоялом дворе.

Речь господина Бренина прервал слуга, который вернулся с подносом с едой и чайником:

— Господин, к вам какая-то девушка из Гильдии Магов.

— О, а вот и целитель для госпожи Хейто. Пригласи её сюда.

В гостиную зашла высокая стройная девушка лет двадцати двух. Она была одета в традиционную одежду целителей — белоснежную мантию. Часть длинных, бледно-золотистых волос были уложены в сложную причёску из мелких косичек, а остальные свободно падали на плечи и спину. В первое мгновение Джан показалось, что перед ней Кейле, но иллюзия быстро развеялась. Сине-зелёные глаза целительницы были холодны, а надменное выражение лица делало её похожей на ледяную скульптуру.

— Слава Эрре, мне маги наконец-то целители прислали. Леди, дозволено ли будет нам узнать ваше имя и откуда вы?

— Алатея Раени, из Шаана,— девушка надменно подняла подбородок.

— Прекрасно, знакомьтесь, вон та юная леди — Джан Лужна. Привыкайте, обе будете у госпожи Хейто работать. Кстати, вам ведь тоже негде остановиться? Вот и хорошо, поживёте до приезда Вирмы в одной комнате.

Алатея недовольно наморщила лоб, но смолчала.

* * *

— Удачи, — улыбнулась Джан. — Встретимся в Сельвенгарде, когда будем праздновать получение звания лекарей.

Они втроём стояли за Стенами Эдны перед огромным шатром Валь-Лидена. Вокруг сновали солдаты в дорогой военной форме с гербом барона. Тут из шатра выглянул невысокий, ещё не старый человек с тонкой россыпью морщинок вокруг глаз.

— Вы и есть мои новые помощники? Мне вроде только двоих надо было.

— Я только попрощаться, — покачала головой Джан.

— Вот Бренин, старый плут, хоть бы иногда мне девушку в помощницы прислал. А нет, — мужчина неожиданно приятно рассмеялся. — Ну, хоть что-то. Я, как вы уже, наверное, поняли, и есть Астор Зейж. А теперь проводите девушку, нечего ей самой здесь ходить, и возвращайтесь. Познакомитесь с остальными да посмотрите что да как тут.

Перед воротами, как обычно, толпилось немалое количество людей. Лик хлопнул девушку по плечу, а Поль, не считаясь с условностями, обнял девушку, да так, что у неё ноги от земли оторвались.

— Ты тоже не скучай тут без нас.

— Чего-чего, а скучать мне, похоже, не придется.

Глава 5

"...Споры об истинной сущности Эрре, что ведутся со времён её Первого пришествия, поистине беспочвенны, ибо божественная сущность необъятна для разумов её творений. Кто-то ищет в ней мать-советчицу, а кто-то — отца-заступника, ибо равны творения её. И дочери её наравне с сыновьями её должны нести свет истинной веры и прославлять Имя его. В старинных летописях, в особенности описывающих его Второе пришествие, Эрре именуется Пресветлыми, однако сие есть ересь, вызванная неведением детей его, ибо Эрре един..."

330 год от Второго пришествия Эрре

"Истинная сущность" (том первый, ст. 32)

Её Святейшество Илида ре Ренель, епископ Сельвенгардский

Госпожа епископ, не дожидаясь разрешения, уселась в кресло для посетителей:

— Рада снова тебя видеть, Эжен.

— Хотела бы и я сказать то же, Ваше Святейшество, — отозвалась ректор, разглядывая незваную гостью.

Илида ре Ренель была из тех женщины, которых время не уродует, а, наоборот, — из серых посредственностей превращает если не в прекрасных, то в незаурядных точно. Возраст сгладил резкость черт лица и скрыл угловатость фигуры, а блеклые некогда волосы заблестели благородным серебром, так что сейчас неофициальная хозяйка Сельвенгарда выглядела почти красавицей.

Илида расправила несуществующую складку на рукаве чёрно-золотого одеяния епископа и подняла глаза на главу Академии Наук:

— И что же тебя беспокоит, дорогая моя?

— Твой визит, Илида. Ты давно не посещаешь никого без веских на то причин.

— А ведь когда то мы были подругами...

— Времена меняются. Зачем ты пришла?

Её Святейшество некоторое время задумчиво молчала, потом достала из небольшой сумки длинную, тонкой работы трубку из чёрного дерева и набила её табаком из крохотного расшитого жемчугом мешочка. Затем женщина нашла в складках одежды небольшую магическую зажигалку и с удовольствием закурила. Комната наполнилась ароматным дымом. Хозяйка кабинета недовольно поморщилась и, отодвинув тяжёлую бархатную портьеру, открыла окно. Ночная прохлада ворвалась в комнату, разбавляя затхлый, полный пыли воздух, унося прочь резкий запах курений.

— Всё ещё используешь эту гадость?

— Табак успокаивает, — пожала плечами Её Святейшество. — А нервы — это издержки моего сана. Знаешь, в Приграничье сейчас появилась какая-то новая болезнь.

— Там что ни день, то новая напасть. Что тебя беспокоит? В твоём приходе Сельвенгарде всё по-прежнему идеально.

— В этот раз всё намного серьёзней. Ни лекари, ни маги не могут понять природу этой хвори. Власти опасаются поветрия — в свете войны Приграничье слишком важно. Вэльды уже почти на подступах к нему. Что бы не говорили об этих городах, крепости они великолепные и пришельцы с Востока не оставят их в тылу.

— Я всё ещё не понимаю, как это связано с тем, что ты здесь. В любом случае, это проблемы тамошних бургомистров и епископа. Если не ошибаюсь, это приход Тес-Леона ри Шинета.

— Его Святейшеству не удаётся управиться своими силами. Он взывает о помощи, основную часть которой надеются получить от меня. Сельвенгард — единственное место, где обучают лекарскому мастерству.

— Илида, ты знаешь, что всех, кого могли, уже забрали. Я ничем не могу тебе помочь. Посылай своих монахов.

— Святые отцы и матери несут утешение, но врачевать не умеют. Но они направляются в Приграничье не только из моего, а и из других приходов. Некоторых лекарей перенаправили с мест военных действий. Но этого всё равно слишком мало. А у тебя есть ещё четвёртый курс Лекарского факультета. Около тридцати студентов? Они ведь умеют намного больше, чем те же монахи.

— Нет, Ваше Святейшество.

Глаза Илиды превратились в две щели, опасные, как изгиб клинка.

— Ты ведь так долго боролась за свой пост, Эжен. Наверное, тебе не хотелось бы его потерять... — лицо леди ректора стало белым, как у мертвеца, а госпоже ре Ренель продолжала. — Но ведь Академия находится под покровительством церкви. Мой долг следить, чтоб её руководители были верны истинной вере, а иначе...

— Бери их да будь ты проклята!

— Я была уверенна, что мы сойдемся. Прощай, и да прибудет с тобой Пресветлая Эрре.

Когда Илида покинула комнату, госпожа ректор без сил упала в кресло.

* * *

Профессор Гаред вновь стоял в кабинете Эжен Нигэ, и всё происходящее до боли напоминало предыдущий визит, но в этот раз леди выглядела постаревшей разом на несколько лет.

— Я не буду тебя пытаться тебя переубедить и вспоминать наш последний разговор — бесполезно. Но я еду с ними.

Женщина как-то устало и словно бы нехотя плеснула себе в стакан ещё вина из графина. Тут до неё дошёл смысл сказанного, и она подняла затравленный взгляд на профессора:

— Ты не можешь. Ты — преподаватель.

— Тогда я уйду. Этого ты мне не запретишь. Скольких детей ты бросаешь в эти рассадники заразы?

— Всех, — голос Эжен вновь стал равнодушным.

— Всех не выйдет. По меньшей мере, у троих слишком влиятельные родители.

— Значит те останутся в Академии и продолжат своё обучение.

Гаред подошёл к женщине и потряс её за плечо.

— Да ты хоть понимаешь, что творишь? — он наклонился к ней ближе. — Эжен, да ты пьяна! Что ж, я счастлив, что покидаю это заведение. Удачи вам, госпожа Нигэ.

* * *

Джан захлопнула взятый у Алатеи справочник по травам и уселась на кровати. Номер, который господин Бренин любезно вызвался им оплатить, представлял собой небольшую, но опрятную комнату с двумя узкими кроватями и неоднократно перекрашенным шкафом. В наличии также имелось нечто вроде туалетного столика, надтреснутое зеркало на стене и тканый ковёр на полу. Впрочем, за последние два дня девушка настолько насмотрелась на эту незамысловатую обстановку, что теперь ничего кроме ужасной скуки не испытывала. Города она не знала и близких знакомых, разумеется, не было. Соседка оказалась на удивление неразговорчивой, и всё её общение с Джан ограничилось совместным походом на базар ещё в первый день знакомства. С тех пор целительница постоянно где-то пропадала, а Джан, памятуя про свою первую ночь в Эдне, гулять в одиночку не торопилась. Девушка посмотрела на стоящий на столике горшок с кемаллой, которая, судя по виду, не знала воды уже не одну неделю, и решила, что пора преступить к ужину.

Почти все таверны, трактиры и постоялые дворы столицы делились по единственному признаку — посетителям. Конечно, некоторые отличия вроде зеркал и ковров в номерах были, но это скорей являлось издержками всё того же критерия. В "неприличных" тавернах стёкла не переживали пьяных драк, а на полы чего только не разливали. Исключение из такого разделения составляли лишь роскошные гостиницы в районе королевского дворца, но натасканные вышибалы пускали туда только тех, чья одежда на вид стоила не меньше четырёх-пяти золотых.

Постоялый двор "Гордость града", без сомнений, можно было справедливо причесть к "приличным", чему немало способствовала щедрость хозяина, не поскупившегося на оплату охранникам. Поэтому большинство посетителей были людьми весьма культурными, иначе говоря, пьющими в малых количествах. Среди таковых были купцы победнее, которых род деятельности заставлял хранить относительно трезвую голову, странствующие монахи и мужики, приехавшие в город с семьями.

Джан почувствовала благодарность к распорядителю, так как в связи с огромным количеством приезжих, цены на жильё в городе достигли поистине заоблачных высот, и девушка не была уверена, хватило бы ей собственных денег на жильё.

Девушка уселась за столик в углу и попросила официантку принести рагу с хлебом. Как оказалось, Джан спустилась как раз вовремя потому, что вскоре в обеденном зале не оставалось свободных мест. До студентки доносились обрывки чужих разговоров, из которых она поняла, что завтра в Эдну изволит приехать та самая Вызволительница, она же Мессия, она же Спасительница, она же Святая и будет торжественно шествовать от городских ворот до площади у королевского дворца. Джан вспомнила свои недавние разговоры с Древомиром и решила, что непременно пойдёт посмотреть на эту даму: "А то сил нет, целыми днями здесь сидеть".

* * *

— Нет, это просто ужасно! — Карл Тольяри в очередной раз толкнул своего друга Дина. — Пока вы будете устраивать дегустации вин в Тавернах приграничья, я буду киснуть здесь с занудами Эжелкой и Зегом. А всё потому, что мой папочка не хочет меня отпускать. Говорит, что столько денег вбухал, чтоб меня, хоть куда-то в Академию взяли, что ему моя смерть не выгодна будет. Видите ли, там может быть опасно. Наверное, боится, что я упьюсь до смерти. Эй, Дин, ты меня вообще слушаешь?

— Оставь его, Карл. Есть у меня одна идея. Ты точно хочешь с нами? — хитро усмехнулась Эриника.

Несколько студентов собрались на лавке в одном из скверов Сельвенгарда и сейчас активно обсуждали предстоящую поездку.

— Если да, то он определённо идиот, — отозвался угрюмый парень в очках. — Нас туда неспроста посылают.

— Слушай, помолчи-ка ты, пока за идиота в морду не получил! — Карл обернулся к девушке. — Так что там за идея?

Эриника что-то быстро и тихо заговорила на уху Карла. По мере того, как девушка говорила, его лицо становилось всё довольней, и довольней.

— Слушай, а ведь это может подействовать! Папочка не скоро поймёт, что меня нет в Сельвенгарде, а дальше... Магов он ненавидит, так что порталом пользоваться не будет, а так до Приграничья почти месяц ехать. Эриника, что б я без тебя делал?

* * *

В тот день тысячи людей высыпали на улицы Эдны в надежде хоть краем глаз посмотреть на ту, о которой уже начинали слагать легенды. Ещё до восхода солнца весь путь от Западных ворот до королевского дворца был выстлан дорогим пурпурным ковром, вдоль которого выстроились королевские стражи в посеребренных нагрудниках и с султанами перьев на шлемах. На площади перед резиденцией правителей музыканты уже настраивали лютни и флейты, а на королевской кухне главный повар направо и налево раздавал оплеухи нерадивым подмастерьям.

Джан критически разглядывала заполненную людьми улицу с крыльца постоялого двора: "Эрре пресветлый, а ведь это далеко не центр! Что же там творится? Да меня просто затопчут".

— Ты уверена, что хочешь идти на центральную площадь?

Девушка вздрогнула от вкрадчивого голоса Алантеи.

— А у меня есть выбор? Отсюда я уж точно ничего не увижу.

— Ты думаешь? — мгновение на лице целительницы отражалась борьба двух чувств. — Ладно, с тебя услуга будет. Идём.

Вскоре девушки любовались прекрасным видом на Эдну. Склон крыши, на которой они сидели, был совсем не большим, так что, при определённой осторожности, упасть можно было не боятся. Постоялый двор "Гордость града" четырёхэтажным зданием, каковых в городе было не так уж и много, и они не закрывали обзор.

— И всё-таки? Как ты уговорила хозяина пустить нас сюда? — не переставала удивляться Джан.

— Так я и сказала, — каждый раз отвечала Алантея в своей надменной манере, которая, похоже, уже вошла у неё в привычку. — И вообще, сама не смотришь — не мешай другим.

Последнее замечание было как нельзя более своевременным, так как у ворот послышались трубы герольдов, и в город въехала кавалькада всадников в чёрно-золотых одеждах. Впереди всех ехала женщина с развевающимися на ветру чёрными волосами. От всадницы исходило какое-то необыкновенно сияние, заметное даже при свете дня. Впрочем, расстояние было слишком большим, чтобы Джан смогла понять, так ли хороша эта Святая, как о ней говорят.

— И это всё? — спросила девушка, когда кавалькада направилась дальше и скрылась из виду.

— А что ты хотела?

* * *

— Это безумие! Я не женюсь на этой проходимке! — Его Высочество принц Эндгельд в бешенстве метался по покоям своей матери, периодически разбивая о стену очередную вазу ручной работы.

Королева Динелла Вторая, которой фрейлины как раз помогали избавиться от тяжёлых золотых украшений, крики сына игнорировала. Но грохот разбивающихся предметов сделал своё дело, тем более, что от обилия золотых шпиле в высокой напудренной причёске, у королевы раскалывалась голова. А ещё Динеллу уже который час беспокоили ужасные боли в пояснице. Она дала фрейлинам знак покинуть комнату.

— Эндгельд, прекрати немедленно. Ты её даже не видел.

— Принц из рода, поставленного править самим Эрре, не жениться на ком попало. Да все понимают, что она пустышка!

— Возможно. Зато это всех устраивает. Маги будут рады, что их марионетка сидит на троне, церковь этим браком подтвердит своё влияние, а народ не осмелится поднимать восстания против посланницы Эрре. Что тебе ещё надо?

— Я подумаю. Только поклянись, что исполнишь любое моё желание.

— Разумеется. Я ведь и так даю тебе всё, чего ты хочешь.

— Я хочу быть главнокомандующим в следующем бою с вэльдами. Ты пообещала.

— Послушай, дорогой, ты же знаешь, что на данный момент у нас с ними перемирие...

— Мать, даже дураку понятно, что оно временное.

Королева тяжело вздохнула. Обычно желания его сына ограничивались дворянским титулом для какого-то из его дружков, но в этот раз всё было значительно серьёзней. Динелла Вторая позвонила в колокольчик и на зов появилась фрейлина.

— Прикажите Маршалу, явится ко мне.

— Вы всё поняли? Приказы моего сына выслушивать, но не выполнять. Вы поедите с ним, и лично будете руководить боем. Проследите, чтоб шатёр Его Высочества находился, по меньшей мере, в полутора милях от линии фронта. А ещё лучше, вывезите принца миль за шесть от столицы и не морочьте себе голову. Усиленную охрану, я думаю, вы и сам догадаетесь поставить.

— Так точно, Ваше Величество.

Динерелла Вторая подошла ближе и всей своей массивной фигурой над невысоким бароном Дель-Гейнсем:

— И запомните, если с Эндгельдом что-то случится, головы вам не сносить.

Глава 6

"...Существа, обитающие на континенте, именуемом Вэльд, либо, как принято его называть в некоторых приходах Эритании, Восточном, без сомнений, не достойны существования на поверхности сего мира, ибо их верования оскорбляют благочестивых чад Эрре. В заблуждении своём вэльдеанци полагают, что над всем царят двадцать божков, но каждая держава более всех почитает лишь одного из них, якобы как самого могущего и полагает, что остальные, не признавая верховенства его, оскорбляют "божественную сущность". Однако, век назад проклятые идолопоклонники прогневали Пресветлого Эрре, ибо хоть Великий и всемилостив, но заблудшую овцу не вернёшь, коли она волком обернулась. И приказал Эрре своим чадам верным изничтожить языческую гниль на тле мира, дабы же облегчить сию благую миссию, Пресветлый ниспослал наваждение на вельдеанцев, дабы отступники сами ринулись на пики верных. И изничтожим мы этих отродий, ибо такова воля Пресветлого Эрре..."

351 год от Второго пришествия Эрре

Из речи проповедника на улицах Эдны

На пятый день пребывания Джан в Эдне, Бренин лично изволил посетить девушек и уведомил их, что достопочтимая Вирма Хейто прибудет в город уже ночью, а также подробно разъяснил, где её искать. Армейский распорядитель просто лучился радостью по этому поводу, ведь расходы на комнату были немалыми, хоть и шли из королевской казны. Всё же этот господин довольно щепетильно относился к своим обязанностям.

Джан почти с радостью восприняла эту новость и бросилась собирать вещи. Ей ужасно надоело торчать на постоялом дворе, надоела сама Эдна, которая своими высокими стенами давила на сознание.

Рано утром девушку разбудила Алатея и потащила её в незнакомый для Джан северный район столицы. Эта часть города явно была старше Южной, поскольку единственными высокими зданиями были храмы — десятки храмов, тянувших свои шпили в небеса. Многие "обители Эрре", видимо, помнили ещё Второе пришествие, поскольку их стены осыпались в некоторых местах, а построены они были не из серого гранита, залежи которого нашли рядом с Эдной около полутора сотни лет назад, а из какого-то другого, незнакомого Джан камня.

Целительница привела девушку к огромному зданию, которое, хоть и напоминало один из храмов, но им небыло.

— Эденская лечебница. Госпожа Хейто должна быть здесь.

Монахиня, с ног до головы завёрнутая в чёрную выцветшую рясу так, что даже нижняя часть лица оставалась закрытой, оглядела посетительниц и дала им знак ждать. Вскоре она вернулась с двумя свёртками чёрного тряпья.

— Оденьте это и спрячьте лицо и волосы. У нас тут полно больных сыпным тифом, а на прошлой неделе двое умерли от оспы. Мы стараемся закрывать лица, а одежду кипятить каждый день, но и это не всегда помогает, так что когда-никогда от болезней умирают даже братья и сёстры.

Дождавшись, пока девушки сверху натянут монашеское одеяние, женщина повела посетительниц по коридорам. Джан едва сдержалась, чтобы не закрыть нос — в помещениях стояла невыносимая вонь немытых тел, незаживших ран и нечистот. Запахи лекарств и спиртовых настоек, которые, по идее, должны были забивать эти ароматы, лишь подчёркивали их, превращая воздух в малопригодный для дыхания. Лечебница явно не была рассчитана на такое количество людей, поэтому они лежали так, что приходилось искать, куда поставить ногу. Многие были без сознания, и даже Джан было понятно, что некоторые не доживут до следующего утра. Девушка обратила внимание, что Алатея старательно смотрит вперёд, стараясь не опускать глаза на лежащих под её ногами.

— К нам отправляют только тяжелораненых из низших сословий, — пояснила монахиня. — Но мы не можем всем помочь — из-за этой проклятой войны больных и раненых просто не счесть. Сегодня вот ещё полсотни прислали. Говорят, что их было бы ещё больше, но многие не пережили путь в Эдну. У нас почти нет лекарей, целителей тем более, только братья и сёстры. Госпожа Хейто согласилась нам помочь с размещением доставленных. Потом она обязана вновь присоединится к нашим военным силам.

Монахиня привела их в довольно просторную комнату на втором этаже, в которой суетилось несколько человек и у всех были закрыты лица. Единственное исключение составляла женщина средних лет в центре, которая сейчас руководила перевязкой какого-то человека. Она была довольно низкого роста — где-то на пол головы ниже Джан, а смуглое лицо и немного необычный разрез чёрных глаз выдавал в ней кровь вэльдов. Впрочем, это проявлялось не настолько явно, чтоб можно было говорить с уверенностью.

— Госпожа Хейто, эти девушки утверждают, что они ваши новые помощницы,— обратилась к ней монахиня.

— Благодарю, что провели их, сестра Тинка. А вы, дамы, представьтесь.

— Алатея Раени. Целитель.

— Джан Лужна, — девушка секунду помедлила, — лекарь.

— Неужели Бренин наконец-то снизошёл до моих просьб и выделил мне не монахов, а обученных людей? Право, не могу нарадоваться, — женщина на секунду отвлеклась и сделала какое-то замечание одному из монахов, а затем вернулась к разговору. — Для вас я госпожа Хейто и с этого момента вы подчиняетесь только мне. Не дай вам Эрре сделать иначе.

— Госпожа Хейто, мы уже закончили, — подошёл одетый в чёрное мужчина.

— Значит возвращаемся, — лекарь двинулась к дверям, а за ней последовали две фигуры в чёрном. Джан и Алатея также пошли следом.

— Благодарим вас, госпожа Хейто, — поклонилась сестра Тинка на выходе.

— Не стоит. Лучше передай господину аббату, что если он до моего следующего прихода ничего не сделает ничего с санитарным состоянием лечебницы, я ему не завидую. Надеюсь, скоро здесь будет такой же порядок, как и в моём госпитале.

Монахиня испуганно кивнула.

— Брат Мартей и брат Нейдор, — представила госпожа Хейто двух монахов, когда они сняли повязки с лиц. Первый оказался пожилым человеком с глазами неопределённого цвета и абсолютно гладкой головой. Второй был довольно низкого роста, но широкими плечами, что можно было списать на гномов в роду, сочень светлыми глазами, волосами и короткой бородой.

Когда девушки избавились от выцветших ряс, лекарь недовольно оглядела белое платье Алатеи:

— Уважаемая, насколько я помню, целителям вполне достаточно повязки на рукаве, которая отныне и будет единственной вашей белой вещью. Да, и советую вам носить волосы заплетёнными и убранными. Если вы подхватите вшей, их придется остричь совсем.

Целительница открыла рот, собираясь что-то возразить, но взгляд госпожи Хейто уже упёрся в Джан и лоб женщины наморщился ещё больше:

— Деточка, и сколько же тебе лет?

— Семнадцать, — пробормотала Джан, краснея.

— Четвёртый курс значит... Буду в Сельвенгарде — кое-что объясню вашему ректору. Это ведь всё ещё Нигэ? — женщина злорадно усмехнулась. — Да, хорошие у меня помощники выходят: половина знает, но не умеет, половина — умеет, но не знает. Что ж, пошли знакомиться с местом работы, дамы.

* * *

— Совет открыт, — поднялся Кецетлэ, жрец бога Кеталька, покровителя наук.

Представители остальных стран, как один, подняли левую руку в приветственном жесте. Огромный, шитый золотом шатёр, вместил двадцать три жреца — по одному от каждого бога. Одеяния всех пестрели разнообразием, где-то около трети были орками, богинь представляли женщины, — словом, все они были настолько разными, что чьё-либо воображение смогло бы отнести существ, собравшихся в шатре, к одному народу. Единственное, что объединяло их — тяжёлая, а кое-где даже и вызывающая, бросающаяся в глаза роскошь украшений.

— Я начну первым, — заговорил орк в красных одеждах со сложным пурпурным узором на лице. — Тонатэ, мой покровитель требует немедленного уничтожения "слепых". Они давно заслужили нашу месть.

— Тонако, принеси своему господину несколько своих в жертву, и он будет удовлетворён, — прекрасная женщина в одежде из тонкого переливающегося шелка тряхнула головой так, что зазвенели золотые бусины, вплетённые в роскошные чёрные волосы. — Ишче, в своей мудрости, полагает, что нам нужны рабы, а не опустошённые земли.

— В любом случае, нам нужна победа, — заметил жрец Яна Ташэ, бога правосудия — высокий мужчина с вычурной золотой серьгой в губе. — Давайте решать, как мы её достигнем.

— Кобра без головы не сможет жалить, — бросил жрец повелителя царства мёртвых, поигрывая с серебряной подвеской в вид летучей мыши.

— Котла, моя богиня, говорит, что повелительница "слепых" слаба. Хвори, словно черви, прогрызают её тело. Но у неё есть сын — он молод и силён, — прошептала немолодая полная орчица в тяжёлом парчовом наряде. — Ингелоканза, а кобра здесь неудачный пример, ведь так, Шерци?

— Мои Змеи не смогут проникнуть в их столицу, — качнул головой покрытый татуировками мужчина.

— А если её сын будет ближе? — подняла густо обведённые чёрным глаза жрица Ниацами.

— Тогда возможно. А как ты можешь быть уверенна?

— У богини ночи свои источники, — хитро усмехнулась жрица.

— Конечно, Ниацами всегда знает, сколько кому заплатить за предательство, — поддел женщину жрец бога земли Сейтол. — А теперь предлагаю позвать наших новых друзей — "вечных". Думаю, они согласятся помочь Змеям Шерицетэ.

* * *

— Итак, у нас никаких проблем не возникло? — магистр Кельд мерил шагами дорого обставленную комнату в одной из лучших гостиниц Эдны "Кленовая Корона".

— Почти, — отозвался собеседник в белоснежной мантии, наблюдая за игрой белого вина в бокале. — Наши люди исполнили всё, как было условлено, и покинули Приграничье.

— Но?

— Я опасаюсь, что Церковь что-то подозревает. В Приграничье, кроме монахов отправили лекарей.

Маг в тёмно-серой мантии резко остановился и обернулся к собеседнику:

— Лайрен, я думал, что мы этот вопрос уже обсуждали и с епископами проблем возникнуть не должно. Вы узнали, ктоотдал приказ?

— Ректор Академии Наук Эжен Нигэ, якобы после разговора с Её Святейшеством Илидой ре Ренель.

— Опять эта баба, — магистр в сером непроизвольно потёр старый шрам на щеке. — Что ты ещё раскопал, коллега?

— На самом деле всё не так плохо. Эти "лекари" — всего лишь студенты четвёртого курса. Вероятность того, что они доберутся до истинных причин, ничтожна.

— Уже лучше. И всё-таки в Эдне нам нужно быть осторожней. Вряд ли церковники смогут понять наши методы спасения страны.

— Вы думаете, нам придётся использовать наши методы в столице? — удивился магистр Лайрен.

— Очень похоже на то. И для такого случая нам нужен кто-то, на кого можно будет повесить всё в случае провала.

— Совсем бездарный маг с этим не справится, — возразил целитель.

— Именно поэтому нам нужен кто-то способный, кого не жалко. Эй, Деним, это к тебе.

Сгорбленный человек в кресле, до этого не участвовавший в беседе, задумался.

— Знаю я одного такого.

Лайрен подозрительно посмотрел на секретаря:

— И кто же, позволь узнать?

— Некромант один. В этом году окончил учёбу. Способности средние.

Лицо целителя просветлело:

— Отлично И специализация подходящая. Магистр Кельд, я вам ещё не говорил, какой у вас толковый секретарь?

Упомянутый магистр только недовольно махнул рукой.

— Хватит пустых разговоров. Деним, пиши приказ, а я поставлю печать. Затем отправляйся порталом в Сельвенгард и передай его этому некроманту. Постарайся вернуться через три дня.

Секретарь взмахнул рукой и на бумаге, лежащей на письменном столе, стали появляться символы, складывающиеся в текст. Вскоре горбун уже протягивал магистру письмо, исписанное аккуратным почерком. Тот приложил к бумаге перстень с указательного пальца и на мгновение послание окутал красноватый свет. Когда свечение погасло, на месте для подписи осталась сложная цветная печать.

— Ну вот. Теперь любой маг, если он не совсем идиот, поймёт, что приказ мой и его не подделать. Так что, Деним, будь добр, проследи, чтоб он был уничтожен, как только этот некромант даст согласие. А теперь отправляйся.

* * *

В двери кабинета госпожи ректора раздался стук.

— Войдите, — бросила женщина.

Порог переступил благообразный сгорбленный старичок в чёрно-золотых одеждах священнослужителя.

— Приветствую вас, госпожа Нигэ, — вошедший потешно поклонился и поцеловал женщине руку.

— Да прибудет с вами Эрре, святой отец. Что привело вас ко мне? Боюсь, Академия уже отдала Пресветлому всё, что смогла, — ректор недовольно наморщила лоб.

— Госпожа, я здесь именно за этим. Позвольте мне выразить восхищение вашим патриотизмом и верностью родине, — старик вновь потянулся к руке женщины, но та торопливо спрятала кисть за спину. — А также вашей набожностью, милосердием, любовью к ближнему...

— Постойте, я только исполняла приказ епископа Сельвенгардского, а вы, между прочим, всё ещё не изволили представиться! — обычно хладнокровная ректор Академии Наук едва сдерживала ярость. — К чему эта комедия, преподобный?!!

На секунду лицо старика стало обиженно-удивлённым, но он тут же, видимо, вспомнив нечто важное, он расплылся в счастливой улыбке и хлопнул себя по лбу:

— Нижайше прошу прощения, леди. Мне казалось, что я нанес вам визит на минувшей неделе, но, похоже, я опять что-то перепутал. Итак, позвольте, представится — Ликей ре Грен, милостью Эрре, я новый епископ Сельвенгарда.

Брови Эжен Нигэ поползли вверх:

— Но позвольте ... э ... Ваше Святейшество, а Илида?

— Госпожа, вы о Её Святейшестве Илиде ре Ренель? Так ведь Совет Епископов ещё в прошлом месяце постановил, что негоже такой верной и талантливой дщери Эрре бездействовать в час, когда тысячи чад нуждаются в ней на поле брани. Посему, было решено предоставить леди ре Ренель честь нести Истинную Веру и вдохновлять наших доблестных воинов на победу. Разумеется, сан Её Святейшества был сохранён, однако в своей мудрости Совет Епископов рассудил, что заботится о Сельвенгардском приходе, кроме всего прочего, будет для леди обузой. Эту заботу Совет Епископов изволил возложить на мою скромную персону, и я имею честь занимать сей пост уже полмесяца как.

— А что же с лекарями для Приграничья? — голос леди Нигэ подозрительно дрогнул.

— Так ведь там что ни день, то хворь новая! Однако не думайте, что ваша добровольная помощь окажется забытой! Я распоряжусь, чтобы в каждодневной утренней молитве за здравие, ваше имя упоминалось между Их Святейшествами Илидой ре Ренель и Енделем ре Инеритом.

— Благодарю, Ваше Святейшество, а не смогли бы вы позаботиться об обратном портале из Приграничья в Сельвенгард? — госпожа ректор натянуто и явно через силу улыбнулась. — Кажется, я забыла... напутствовать студентов возносить ежедневную молитву.

Старик огорчённо покачал головой.

— Должен покаяться, леди, сие выше моих сил. Вчера, во избежание вражеских диверсий, были наложены значительные ограничения, вплоть до полного пресечения телепортационной магии в Приграничье. Однако я уверен, что при столь достойном учителе, как вы, ваши воспитанники столь же благочестивы. И, разумеется, не забудут о столь важных вещах. Позвольте же мне вновь выразить своё восхищение вами и откланяться, ибо сегодня положено предпринять мне очередной визит к господину бургомистру... — старик наморщил лоб, — или всё-таки главе городской стражи? Однако?

Его Святейшество вышел из кабинета, и его бормотание ещё некоторое время раздавалось на лестнице: "Бургомистр или глава стражи...? Или всё же аббат приюта?"

Дождавшись, пока стихнет голос гостя и звуки его шагов, леди Нигэ подхватила стоящий на столе графин и, уже не сдерживая гнева, бросила его о двери. Вино разлилось по полу, портя безумно дорогой паркет черного дерева, а хрустальные осколки разлетелись по всему кабинету.

— Проклятый шут! — металась женщина по комнате. — А эта стерва... Она мне ещё ответит!!!

* * *

— Это действительно приказ магистра Кельда? — в пятый раз повторил свой вопрос Оддо Тель-Нинет.

— Именно так, — в пятый же раз отвечал секретарь магистра. — Вам ведь известно, что печати такого рода подделать невозможно.

— А магистра не беспокоит, что эти указания несколько противоречат законам Эритании?

— Послушайте, молодой человек, это проблемы магистра. Надеюсь, вам не стоит напоминать, что магистр Кельд всё ещё глава Гильдии Магов?

— Не стоит, тем более что вы уже неоднократно об этом вспоминали. И почему я обязан это принимать? Формально я не принадлежу к этой вашей Гильдии.

— Хотя бы потому, что это пойдёт на благо стране.

— И что мне за дело до этого?

Анго Деним выругался про себя. Как будто ему больше нечего делать, кроме как два часа подряд убеждать какого-то мальчишку. "Что ж. Господин Кельд ведь мне ничего обещать не запрещал..."

— Уважаемый, если вас и это не беспокоит, то надеюсь, что звания магистра будет для вас достаточно. К тому же, всю ответственность за последствия берёт на себя Гильдия. Думаю, не следует вам говорить, что своим отказом вы покажете своё нежелание сотрудничать с остальными магами Эритании. Так вы согласны на это?

— Как мило со стороны магистра — загонять людей в угол, а потом спрашивать согласия. И что же, никого лучше меня на эту роль не нашлось?

— Не вам обсуждать решение господина.

— Ладно, давай уже свой приказ. Во всяком случае, будет на кого свалить.

Уходя, секретарь магистра Кельда едва сдержал улыбку. Причиной его гордости было собственное изобретение — бумага, превращающаяся в прах при прикосновении к ней любого, не наделённого магическим даром. Дополнительным плюсом такого материала было то, что магический фон печати заглушал особенности этого изделия так, что их не возможно было определить. До поры до времени.

Глава 7

"...Каждому барону Эритании предоставить по три конника, пять пехотинцев и десять лучников в полном боевом облачении с одной мили земельных владений. Военный налог три десятины от дохода поместья. Невыполнение сего приказа карается конфискацией имущества и лишением титула..."

351 год от Второго пришествия Эрре

Из приказа Её Величества Динеллы II

Как поведал Джан брат Нейдор, Вирма Хейто решила временно остаться в окрестностях Эдны, тем более, что благодаря временному перемирию с вэльдами, число жертв в Приграничье значительно убавилось, в то время как в Эдне, куда свозили раненных и стекались беженцы из захваченных районов, катастрофически не хватало лечебниц. Так что инициатива госпожи лекаря была поддержана властями.

Госпиталь госпожи Хейто расположился милях в трёх от Эдны в почти полностью заброшенном селе, каковых в последнее время скопилось немало — почти всех мужчин силой забрали на войну, а поскольку от эританских солдат, регулярно проходящих через столицу и прилегающие области, вреда было не меньше, то женщины и дети предпочитали уходить сами. Благо, баронам — хозяевам земель было не до этого. И теперь почти все дома безымянного посёлка занимали больные со всей Эритании.

Саму Джан поразил невероятный контраст с городской лечебницей — в госпитале царил почти идеальный порядок, что казалось почти невероятным, учитывая пестрый состав обслуживающего персонала: оставшиеся жители посёлка, и монахи, и солдаты, отосланные командирами в помощь — в общем, кого тут только не было. Кого звал долг перед верой, кого — скудная плата, а были и такие, кому просто некуда больше было идти.

— Вроде бы с ними ничего серьёзного. Раз в день давайте им всем настойку из аира, липы и шалфея и делайте холодные компрессы на лоб, — кивнула Джан на лежащих на лавках и полу людей, обращаясь к одной из сестёр.

— Вы уверенны, что это не опасно? — монахиня опасливо покосилась на больных.

Джан пожала плечами.

— Конечно, лучше бы госпожа Хейто посмотрела, но она сейчас занята с ранеными, а нашей дорогой целительнице я не указ — для моих просьб она всегда найдёт отговорку.

— Госпожа Лужна, Тарина велела вам сказать, что ужин готов, — в дом заглянула девочка лет шести.

— Хорошо, Мелли, я скоро приду.

— Простите, но она велела лично вас привести, а то весь ужин остынет.

— Ладно, веди уже.

Девочка привела Джан к одному из самых больших зданий в деревне, некогда служившим сельским трактиром. У входа их уже ждала девушка с двумя полными оловянными мисками в руках. На плече у неё висела сумка, а локтём второй руки она прижимала к себе лютню.

— Ну, наконец-то, Мелина, уже почти ничего не осталось. Идёмте, присядем, — девушка протянула Мелли тарелки и, поудобней перехватив музыкальный инструмент, направилась к одному из заброшенных дворов. От прежних хозяев там сохранился тяжёлый дубовый стол и скамья из того же материала.

— Приятного аппетита, госпожа Лужна. Мелли, ты тоже ешь, — Тарина пододвинула тарелки к ним поближе, а сама принялась настраивать лютню.

Джан украдкой разглядывала сестёр, похожих как две капли воды: у обоих густые льняные волосы и светлые серо-зелёные глаза, только Тарине на вид было лет пятнадцать, а Мелли — шесть. Загорелые лица и характерная одежда выдавали в них деревенских жителей. Как знала Джан, сёстры были с восточного берега Эритании, сейчас занятого вэльдами, подробности же девушка выспрашивать не решалась.

* * *

— Господин, что мы здесь забыли? — поинтересовался оруженосец у высокого мужчины в почти полном боевом доспехе.

Барон Меджет Фель-Таден подбросил в костёр ещё одно бревно и покачал головой:

— Карстин, меньше знаешь — крепче спишь.

— А, правда, что вон за тем холмом шатёр Его Высочества?

— Слушай, нечего делать — почисть-ка мой шлем — пол деревни за него выложил, а ржавчина всё равно липнет. А глупых вопросов не задавай.

— И всё же, господин? — не унимался юноша. — Говорят, в лагерях вэльдов сейчас неспокойно, возможно, они даже готовятся к атаке. А мы сидим тут в тылу и ничего не знаем тогда, как должны защищать родину.

— Мы резерв, Карстин, не забывай. На случай неожиданного прорыва. Да и кто её защищать будет? Они? — барон кивнул на суетящихся в сгущающихся сумерках людей. — Да это селяне, которые меч прежде в руках не держали.

— Оставьте господин, ведь в вашем замке хватало обученных воинов.

— Они-то как раз там, — Фель-Таден махнул рукой в неопределённом направлении. — Но, главнокомандующих на них и без меня хватает. Благо, у нашей королевы фаворитов в избытке.

Оруженосец покраснел и замолчал, глядя на огонь.

— Эх, ладно, Карстин, что-то наши горе солдаты совсем заскучали. Прикажи-ка им выдать по пол пинты самогонки, а то того и гляди разбегутся от скуки да страха. И мне тоже принеси.

Однако вскоре всеобщее веселье было прервано примчавшимся с непонятно какой стороны всадником:

— Господин, тут вэльды!!!

Барон разразился руганью и поднял не совсем трезвый взгляд на пришельца:

— Откуда они здесь? До них миль с десяток, а ты, уважаемый, явно перепил.

Человек, задыхаясь, покачал головой:

— Да там их не меньше сотни конников! Скорее, молю вас.

Словно в подтверждение слов солдата на горизонте показались клубы пыли.

— Проклятье... А ну поднимайтесь, уроды! Лишь бы нажраться вам!!! Что? Опять без доспехов?!! Жарко им... Чтоб через минуту все были в кольчугах и кожанках!

Солдаты принялись бестолково метаться в поисках брошенного кое-как обмундирования — в лагере воцарился ужасный бардак. Барон, будто бы не обращая на происходящее внимания, притянул за повод своего коня и проверил наличие меча у седла.

— Эй, Карстин, тащи сюда мою булаву! Чёртовы железяки! Помоги мне залезть в седло, идиот.

Оруженосец испуганно протянул Фель-Тадену оружие:

— Господин, вы ведь руководить должны...

— Руководить, говоришь... Да за каждого убитого вэльда серебряный дают. Что им ещё надо? Быстрее, ублюдки!!!

— Но это может быть опасно, — попытался воззвать к здравому смыслу оруженосец, торопливо застёгивая собственный доспех.

— А к Проклятым! Хватит брюзжать, совсем как баба.

— Господин, подумайте о вашей супруге леди Вильене...

— Так Вилька уже давно себе платье чёрное подобрала, — барону наконец-то удалось влезть в седло и теперь он пытался поправить шлем так, чтоб иметь возможность видеть окружающее.

— Но ваши земли...

— Что у меня, сыновей мало? Закончатся — бастардов хватит.

— Но...

— Да заткнись ты! Эй, погань, сомкнуть ряды, выставить пики!!! Мордами своими вы никого не напугаете. Чай не день.

* * *

— Почему никто не дерётся? Почему я до сих пор не вижу никакой армии? — принца Эндгельда уже который день одолевала тоска и он без дела слонялся по обставленному с роскошью, не уступавшей королевским покоям, шатру.

— Ваше Высочество, у нас временное перемирие с вэльдианцами.

— Я главнокомандующий! Я приказываю его немедленно прервать! Да, и прикажите доставить сюда моих наложниц, мне скучно.

— Как вам будет угодно, Ваше Высочество, — маршал вытер лоб кружевным платком. Эта возня ему порядком надоела. Только накануне он выписал из столицы целый караван вещей для Эндгельда, отправил в город мага из свиты потому, что Его Высочеству тот ужасно не нравился, приказал почти всей охране держаться на порядочном расстоянии, так как принц выразил желание не видеть рож стражников. Впрочем, последние два пункта только играли барону Дель-Гейнсу на руку и он, в отличие от принца, совсем не удивился, когда плотную ткань шатра сразу с нескольких сторон распороли чьи-то острые ножи, а в прорезях показались завёрнутые в чёрное фигуры.

* * *

— Что за бред поганский! — взвыл барон Фель-Таден, когда закованный в металлическую чешую всадник, которому по голове пришёлся весьма внушительный удар булавой, вместо того, чтобы, как полагалось приличному врагу, грохнуться наземь, рассыпался пеплом. Сила, вложенная в удар, так и не встретила сопротивления, отчего сам барон едва удержался в седле.

— Что происходит? — слышались возгласы солдат, понявших, что нападавшие рассыпаются от малейшего прикосновения оружием. Однако раны, наносимые предполагаемыми вэльдами, были вполне материальными.

— Назад, отродья! Это обман! На защиту Его Высочества! — барон резко развернул коня.

— Значит Его Высочество всё же тут?!! — в пылу битвы оруженосец расслышал только последнюю фразу. С солдатами дело обстояло ещё хуже. Вдохновлённые лёгкостью, победы, они не спешили искать причины.

Приказ возымел некоторый эффект лишь после того, как Маджет схватил прикреплённый к седлу кнут и на спины ближайших воинов посыпались удары, весьма ощутимые через лёгкие доспехи.

— Назад, скот, я сказал!!! — свист хлыста и ругательства, наконец, заставили солдат броситься в неопределённом направлении, указанном господином.

Вскоре беспорядочная свора наткнулась на искомый лагерь. Неверный свет, лившийся из прорезей центрального шатра, позволял различить трупы стражников и тёмные фигуры, шнырявшие вокруг.

— Бей еретиков! — в воздухе засвистели мечи.

— Господин, постойте, надо кого-то живым взять! — но стрелы, полетевшие откуда-то сбоку, заставили Карстина упасть наземь.

Когда в шатре появились невесть откуда взявшиеся люди в странной чёрной одежде, удивлению принца не было границ. Однако что-что, а инстинкт самосохранения у принца Эндгельда был развит прекрасно. Посему, Его Высочество, пренебрегавший уроками фехтования как весьма занудным занятием, не растерялся. Он прицельно запустил в одного из пришельцев, успевшего подобраться достаточно близко, статуэтку, а затем, решив не искушать судьбу, бросился под огромную кровать, по его прихоти доставленную из столицы.

— Нет, я маршал! Ниаца обещала мне достойное положение в вашей стране, если я помогу! Я отослал магов, почти всю охрану! — барон Дель-Гейнс пятился назад, натыкаясь на мебель и предметы обстановки, но на смуглом, покрытом причудливой росписью лице человека, поигрывавшего кинжалом оставалась всё та же вкрадчивая улыбка. Тут барон спиной на что-то наткнулся и хотел повернуть голову, чтобы посмотреть на препятствие, но вокруг его шеи змеёй обвилась тонкая золотая цепь. Маршал попытался руками ослабить петлю, но она только сильнее сжалась.

— Чтоб вы подохли, — прохрипел, задыхаясь, барон. Фигура в чёрном переступила через труп.

Тем временем двое схватили прячущегося под кроватью принца за ноги и вытащили его на середину шатра. Человек с рисунком на лице поудобней перехватил кинжал и ударил, целясь в сердце, но в последний момент Эндгельд дернулся в сторону и лезвие прошло сбоку, проскрипев о ребро. Убийца замахнулся вновь, но неожиданно в шатёр ворвался закованный в броню всадник и меткий удар булавы превратил голову человека в кровавое месиво. В следующий миг на убийц набросились солдаты, снося полотняные стены. Последнее обстоятельство открыло обзор лучникам.

— Я же приказал перебить остроухих, шваль! — попытался перекричать шум сражения Маджет прежде чем одна из метко пущенных стрел попала в стык между пластинами доспехов на плече.

— Ваше Высочество, с вами всё в порядке? — Карстин наклонился, чтобы помочь принцу подняться, но тот покачал головой, сжимая рану в боку. Лицо Эндгельда было даже не бледным, а отдавало зеленоватым оттенком.

Выжившие солдаты выжидающе смотрели на оруженосца. Тот заставил себя успокоиться:

— Двое, берите лошадей и скачите в город...

Принц согнулся пополам, и его вырвало кровью. Карстин испуганно и удивлённо посмотрел на Эндгельта — рана не выглядела слишком опасной, единственным объяснением мог быть яд. Но в таком случае, помощь могла и не успеть. Оруженосец оглянулся на господина, но тот по прежнему был без сознания.

— Недалеко отсюда был госпиталь. Берите Его Высочество, господина барона и остальных раненных и тащите туда. Посмотрите, может, кто из этих жив, — Карстин пнул тело в чёрной одежде. — Или из остроухих. Да не копайтесь так, идиоты! Вот придёт в себя господин, он вам задаст...

* * *

— Госпожа, просыпайтесь! — Тарина наклонилась над девушкой.

— Что произошло? — Джан села на кровати, едва сдерживая зевок.

— Там какие-то воины... Словом, леди Хейто велела вас разбудить и попросить спуститься вниз. Простите, но мне нужно ещё разбудить остальных, — Тарина направилась к выходу из комнаты, шурша закрытым и плотным не по погоде платьем.

Джан выглянула в окно, открытое в попытке разогнать духоту июльской ночи, и увидела, что на улице необычайно светло. С кровати поднялась растрёпанная и явно злая Алатея:

— Который час?

— За полночь где-то. Что-то стряслось.

— И ей ещё не надоело нас вечно среди ночи поднимать? У неё через день что-то случается.

— Можешь спать дальше, только не советую, — бросила уже одетая Джан с порога.

Алатея, на ходу застёгивая мантию, пошла за ней. Внизу их с нетерпением ждали Мартей и Нейдор. Сама же Вирма Хейто выглядела, как будто её не среди ночи подняли, а часов так после десяти и предоставили неограниченное время на сборы — безукоризненно отглаженное тёмно-зелёное, почти чёрное платье, аккуратно уложенные волосы, на руках — тонкие перчатки. Как госпоже лекарю удавалось держать свою одежду в таком идеальном порядке оставалось загадкой. "Интересно, она вообще хоть когда-нибудь спит?" — этим вопросом Джан мучилась со времени знакомства с леди Хейто.

— Судя по времени, наши дамы собирались как на бал, а по виду — так только конюшни чистить, — недовольно бросила женщина. — Вам ведь ещё не приходилось работать со свежими ранами?