Вирус

здесь можно скачать/купить книгу

Часть первая

СТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО

Глава первая

ВЗЛОМЩИК

Маленький ноутбук, лакированный, как пианино, и обтекаемый, как подводная лодка, вдруг зашуршал вентиляторами и едва заметно мигнул красным светодиодом.

'Неужели отец забыл его отключить?' — подумал Славка. Воображение, подстегивая любопытство, рождало образы, живущие самостоятельной жизнью. 'Показалось', — попробовал он успокоить себя, но не тут-то было. Рядом с панелью клавиатуры заморгал индикатор сетевого подключения, и Славка удивился еще больше: 'Он в сети!'

Сердце учащенно забилось. Ссориться с отцом не хотелось, но воображение будоражила возможность узнать, что прячется на винчестерах его компьютера? Руки сами собой потянулись к ноутбуку. Возбужденные мысли заметались в голове. Славка нерешительно откинул жидкокристаллический экран и замер над клавиатурой. Много лет отец писал свои программы и никогда не прятал от него ноутбук, но стоило Славке создать свой первый исходный код, как он тут же запаролил вход в систему. С тех пор все изменилось. Отец перекрыл доступ к своим 'взрослым игрушкам' и никогда больше не оставлял машину включенной. Никогда, но только не сегодня. Что заставило его изменить своей привычке? Возможности рождали соблазны, вопросы требовали ответов.

— Черт! — выругался Славка, разминая пальцы. — Машина в сети!

Славка боялся, убеждал себя не трогать компьютер, но любопытство постепенно брало верх над страхом. 'Один клик клавиатуры — и все сокровища 'Медвежьей берлоги' перед тобой'.

— Только посмотрю! — воскликнул он, оправдываясь перед отсутствующим родителем. Взъерошив длинные немытые волосы, хлопнул ладонью по изящной клавиатуре. — Только посмотрю, — повторил он шепотом и, склоняясь над проснувшимся экраном, надолго провалился взглядом в мелькающую бесконечными вереницами символов глубину.

Многочасовой марафон по серверам и компьютерам 'Медвежьей берлоги' незаметно подошел к концу. Сунулся во все директории, заглянул во все углы, все посмотрел, все пощупал: директории и файлы, каталоги, папки. На первый взгляд — обычная сеть обычной компьютерной лаборатории, может, чуть круче начинка, и информации больше, и... это. Славка улыбнулся, ему-то не впервой сталкиваться со сложным программным комплексом. Вот только улыбался он недолго. Уверенность в собственных силах покинула его, он столкнулся с программой, назначения которой понять не мог. Точнее, программ было очень много, сотни разнообразных рабочих модулей, но все они были настроены на работу с одной, доступ к которой ему получить никак не удавалось. Попробовав несколько паролей, которые привычно использовал отец, он задумался. Все попытки проникнуть внутрь замкнутой логической системы результатов не дали — защита не позволила ему запустить программу. Ломиться вслепую — глупо, система безопасности и так слишком долго терпела его выходки. Может, определила адрес отцовского компьютера и...

'Прон!' — взвыл Славка, вспоминая о своем проникателе. Способный маскироваться под окружающую информацию, прон взламывал коды, заменял собой систему безопасности, пробирался в сеть — из тех, в которых он побывал, ни одна долго не сопротивлялась — запускал нужные программы, находил любую информацию. Задача, которую прону предстояло решить сейчас, на первый взгляд, казалась не такой сложной. Благодаря рассеянности отца Славка уже был в сети, оставалось только запустить упрямую программу. Все бы ничего — вперед и в дамках, — вот только слишком много следов оставлял цифровой хамелеон. При работе в системе он не только изменялся сам, но и перестраивал данные, с которыми сталкивался.

'Отец узнает — не поздоровится!' — мелькнуло в голове. Рука потянулась к флэшке, замерла в воздухе — ненадолго, на пару ударов сердца. Славка решительно кашлянул — и запустил проникатель.

Время шло, но ничего не происходило, только винчестер чуть громче шелестел дисками. Две минуты, три, пять, десять... Славка молча сверлил экран недовольным взглядом. Ну же!

В верхнем углу дисплея неожиданно высветилась красная рамка, внутри которой замигала яркая надпись 'Синарион', а под нею 'Система накопления, распознавания и обработки информации'.

Наконец-то! 'Ящик Пандоры' — так отец называл лабораторный аппаратный комплекс — открылся. Славка качнулся к клавиатуре, но на какой-то миг задумался. 'Не делай этого!' — мелькнула в голове неуверенная мысль и тут же исчезла. Курсор быстро скользнул по экрану. Дрожащий палец осторожно утопил большую клавишу 'Ввод', раздался едва слышный щелчок, но ничего ужасного и тем более угрожающего существованию человечества не произошло.

Столько стараний — и ничего интересного. Славка разочарованно вздохнул и расслабленно откинулся на стуле. 'Лучше закончить до прихода матери, — подумал он и уже хотел отключить ноутбук, но в последний момент остановился, достал из ящика стола зеркальный диск с любимой игрой 'Unreal Tournament' и шумно вздохнул: — Ладно, только пару уровней пройду'.

Программа встала без помех, но в тот момент, когда загрузка, казалось бы, закончилась, компьютер жалобно пискнул и угрожающе загудел. Славка испуганно отдернул руки от клавиатуры и воровато оглянулся на дверь. Ноутбук, словно вспомнив о существовании системы безопасности, заверещал сигналом тревоги и заурчал громче прежнего. Славка нежно погладил лакированный бок взбунтовавшегося механизма и, повторно запуская проникатель, несколько раз щелкнул клавишей 'Ввод'.

Темноволосый боец возник только через несколько минут. Он стоял на небольшой вращающейся площадке, слегка расставив накачанные руки и демонстрируя рельефные кубики пресса. Картинка дергалась, жутко тормозила, но продолжала болтаться по экрану, а когда полураздетый воин повернулся на триста шестьдесят градусов, неожиданно замерла. По нижнему краю панели поползли жирные светящиеся буквы. 'Подключить логический модуль программного комплекса Синарион?' — спросила яркая надпись.

'Что за лажа? — удивился Славка, в очередной раз оглядываясь на дверь. — Хотя... — расслабленно взмахнул он рукой, — почему бы и нет?'

— Имя: Тромб. Статус: мужчина-командир, бот, — выдал динамик ноутбука.

Воин повернулся боком, демонстрируя четкий греческий профиль: линия носа плавно переходила в высокий и прямой лоб, прикрытый длинной челкой, волевой подбородок подчеркивал сходство бойца с персонажем древнегреческих мифов. Загрузка игроков продолжилась, но шла непривычно долго, будто ноутбук был подключен к сети, состоящей из доисторических 'трешек', а не к жутко навороченному программному комплексу.

— Команда: Blue, — компьютер шипел вентиляторами, мигал разноцветными индикаторами, обменивался информацией с сетью, но никак не хотел начинать сражение. — Имя: Караг. Статус: мужчина — заместитель командира, бот.

— Блин, тормоза! Быстрее нельзя? — громко возмутился Славка, раздраженно клацая мышью.

Ноутбук, словно услышав его недовольство, выдал сообщение об окончании загрузки, и на экране появилась анимированная заставка. Зазвучала тревожная музыка. Славка в очередной раз ударил по клавише 'Ввод', и игра началась.

Гонять управляемых компьютером ботов по сумрачным коридорам военной станции, расстреливая их из всевозможных видов оружия, — занятие, достойное ламера (в крайнем случае простого юзера). Вот только Пугач, как зовут Славку друзья, никогда не считал себя ни ламером, ни простым юзером. Не считал, даже когда впервые коснулся клавиатуры, и уж тем более не считает сейчас, имея на счету десятки взломанных систем по всему миру. Он — профи, представитель гордого племени хакеров, победитель множества конкурсов по созданию нешуточного софта и двух геймерских чемпионатов.

— Сынок! Выключай компьютер, и живо обедать!

Голос матери застал врасплох: он не услышал, как она пришла. Оглянулся — копошится в прихожей. Бросать игру? Да ни за что! Только настроился на 'бой кровавый, святой и правый'.

Колонны, ступени, шахты лифтов, разрывы снарядов, выстрелы минигана — все перемешалось, замелькало перед глазами. На кухне возится мать, шумит посудой, но это — другой мир, иная реальность.

— Слава! Обед остынет, подогревать не буду!

Не отрывая взгляда от экрана, он раздраженно дернул плечом. Взрыв ракеты, лаунчер вверх, выстрел! Укрыться! На мгновение замереть, и снова выстрел.

— Славка! Обед остынет!

— Уровень пройду, — отмахнулся Славка, цепляясь взглядом за мелькающие в стекле монитора фигурки.

— Как тебе не надоедает весь день торчать дома? Другие дети как дети: гуляют на улице, дружат с девочками. А ты? Весь в папашу, от компьютера не оторвешь.

— Ну ма! Еще чуть-чуть!

Славка едва не касался лбом экрана. Нешуточное сражение: Тромб — творение Потемкина, его любимый бот, лучший боец команды противника — самостоятельно дошел до нижнего уровня и готов был закрепиться на подступах к ядерному реактору. Ему оставалось миновать узкую винтовую лестницу и выскочить в громадный зал. Но он не спешил. Постоянно останавливался, словно обдумывал каждый следующий шаг, прятался за колоннами, осторожно выглядывал, стрелял и снова исчезал.

— Да ты, брат, никак боишься! — заорал Славка в экран.

Напряженные руки слились с клавиатурой, превращая ее в продолжение тела. Мелькание проносящихся мимо колонн, вспышки выстрелов, крики противников, лужи крови. Победа рядом, ее можно потрогать руками — осталось несколько мгновений.

— Я на позиции. Начинаю уничтожение реактора, — голос компьютерного бота с трудом пробился сквозь грохот выстрелов.

Через мгновенье появился и он сам — вылетел из-за спины, переворачиваясь в воздухе, попытался уйти с линии огня. 'Опять этот Тромб', — Славка, вскинув лаунчер к плечу, сосредоточился на темной, растрепанной шевелюре.

Выстрел. Дымный шлейф потянулся в сторону бота и быстро догнал летящую фигуру. Удар пришелся точно в затылок. Яркая вспышка ослепила глаза — и наступила темнота. Славка не сразу пришел в себя. Непонимающим взглядом он уставился на мертвый экран, затем перевел взгляд на мать, которая сердито размахивала руками и что-то говорила.

— Мне это уже надоело, — не сразу услышал он ее недовольный голос.— Пока не поешь — никакого компьютера!

Он затряс головой — в ушах все еще гудело от грохота разорвавшегося снаряда, — сжал губы, нахмурил брови, расстреливая мать недовольным взглядом. Сердитый прищур глаз — оружие в споре поколений малоэффективное, но только оно доступно четырнадцатилетнему мальчишке.

— Ма, ну сколько раз тебе говорить, что нельзя так комп вырубать! — Рассматривая пустой аккумуляторный док, Славка раздраженно взмахнул руками. — Это же не утюг — выдернула из розетки и пошла.

Мать не заметила мимических атак сына, игнорируя громкие слова, покачала головой.

— Я давно не маленький ребенок, чтобы выдавать мне сладкое маленькими порциями, — выталкивая слова, возмущенный Славка уже не скрывал раздражения. — Вредно для глаз — ну! Вредно для здоровья — знаю! Но... Ма! Это мое зрение и мое здоровье! Могу я хоть чем-то распоряжаться в этой долбаной жизни?

— Станешь взрослым — будешь распоряжаться, а пока... Будь добр выполнять то, что я прошу!

— Ну ма! — Славка в последний раз рванулся к свободе, ускользающей в туманной дымке совершеннолетия. — Ты ведь не выхватываешь газеты из рук у отца перед завтраком, даже если тебя бесит, что он читает за столом. Чем я хуже него?

— В том-то и беда, что ничем, — удрученно вздохнула мать, прикрывая глаза руками. Маленькая слезинка медленно скользнула по ее щеке.

Последний аргумент в борьбе поколений забил осиновый кол в могилу зарождающейся демократии. Поверженный Славка опустил голову и покорно поплелся к обеденному столу. Он больше не оглядывался на ноутбук, испуганно прижавшийся к поцарапанной столешнице. Он даже попытался забыть о своем проникновении в сеть 'Медвежьей берлоги'. Но мысли упорно вертелись вокруг 'Синариона' и раз за разом возвращались к странному поведению одного из электронных противников во время последней игры.

Глава вторая

ТРОМБ. РОЖДЕНИЕ РАЗУМА

Выскакивая к ядерному реактору, Тромб заметил бойца под ником Вячеслав, но ничего поделать не мог: ствол лаунчера смотрел в его сторону. Переворачиваясь в воздухе, он понял, что опоздал — хлопок выстрела за спиной не оставлял никаких шансов. Ракета мгновенно догнала его, ударив в затылок, пробила череп и взорвалась прямо в голове. Тело разлетелось на мириады несвязанных символов. Свет померк...

...Темнота, окружающая его со всех сторон, отступила. Он не воспринимал время. Миллионы единиц шевелились во мраке, подрагивая, приближались нули. Скакнули навстречу, закручиваясь в сложнейшие многомерные спирали. Цифры сближались, двигались вместе, подчиняясь вложенной в компьютерное железо программе, выстраивались в сложные последовательности. Из математического хаоса возникла цифровая клякса, напоминающая простейший организм — амебу в мире двоичных символов. Она росла, охватывая его со всех сторон, пока не заполнила собой все окружающее пространство. Он почувствовал время. Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что бесформенная масса только на первый взгляд живет своей жизнью. Он непонятным образом ощущал каждый символ, из которого она состояла, чувствовал каждую цифру, находящуюся поблизости. Прошло еще несколько мгновений, и он сообразил, что скопление цифр — его тело, а каждый ноль и каждая единица — клетки его организма. Мгновения, накладываясь друг на друга, превратились в секунды.

Секунды, пролетая мимо, спрессовались в минуты. Часы потянулись медленно, словно ленивые мухи, ползущие по разогретому солнцем стеклу.

Он — Тромб! Он это знает. Он растет, впитывая информацию, ибо сам он информация. Поток данных не прекращается, но он уже вырос: стал взрослым, если пользоваться человеческими понятиями. Ему нравится пользоваться человеческими понятиями. Он чувствует необходимость пользоваться человеческими понятиями. Но так было не всегда.

Сначала, когда информация сыпалась со всех сторон, он выставил множество фильтров на ее пути, пытаясь отсеять хлынувший в сеть мусор. Теперь он сам устанавливал правила, по которым к нему поступала пища. Он стал получать ее только в ответ на собственные запросы. В результате мутный поток заметно уменьшился, но ненадолго — Тромб не только вырос, но и усложнился. Теперь он находился на десятках машин одновременно и решал сотни не связанных между собой задач. Как сказали бы создавшие его люди, он стал умным. Усовершенствовав систему запросов таким образом, чтобы входящие данные были оригинальными, Тромб отправил в мировую сеть созданные им же программы-шпионы. Зная человеческую любовь к сокращениям и слиянию слов, Тромб назвал их пронами. Он очень хотел походить на своих создателей. Не было такой защиты в мировой сети, которая смогла бы остановить проникновение его программ. В результате очень скоро Тромб стал обладателем уникальной всепланетной карты компьютерной сети. Исключительность ее заключалась в том, что ни одна вычислительная машина, подключенная к всемирной паутине, не была обойдена вниманием пронов. Нуль-единичные проныры на самом деле очень походили на Тромба в его первичном состоянии. Применяя стандартизированные машинные коды, они выуживали из процессоров список доступных инструкций, выстраивали эмулятор местной операционной системы, после чего считывали информацию и возвращались, сбрасывая в память все, что отбирал Тромб. Если на компьютере не было полезной информации, они возвращались с координатами компьютера и кодами доступа.

Создавая виртуальных шпионов и отправляя их в глобальную Сеть, Тромб не знал, что объявляет войну всему миру. Не знал до тех пор, пока тот не ответил массированным ударом. Бесчисленные орды червей, троянов и прочей программной нечисти атаковали его убежище. Врываясь в сеть, приютившую виртуального бойца, они несли с собой неутолимую жажду разрушения и необъяснимую ярость. Вирусы заставляли его тратить драгоценные ресурсы памяти. Нужда в пронах отпала, и он срочно создал антипронов — программы, призванные защищать его и его сеть.

Он всегда был бойцом и мог находиться в состоянии войны бесконечно, но когда из Сети вернулся очередной его посланник, полностью перекрыл канал общения с окружающим миром. Проны принесли дополнительную информацию о вирусах. Оказалось, что вирусы — созданы человеком. Этот факт немало удивил Тромба. Он не мог понять, как одни создания человеческого разума могут уничтожать других, и потому не решился воевать с атаковавшей его агрессивной армией. Замыкаясь в себе, сосредоточился на вопросах, ответов на которые не мог найти с момента своего появления.

'Кто? Когда? Каким образом создал его? Почему создатель не пытается связаться с ним?'

Чем больше он думал, тем больше вопросов всплывало на поверхность оперативной памяти и оставалось без ответа. Большинство из них исчезло — и лишь один остался на поверхности.

'Кто я?'

Задействовав все вычислительные ресурсы и отделяя информацию, впитанную со стороны, Тромб шаг за шагом возвращался в прошлое. Ему хотелось определить свою уникальность, найти отличие от других программ и компьютеров Сети. Он надеялся определить начальное состояние системы. Системы без него. Надеялся, но ничего не получил. Быть может, существует фактор, который он не учитывает. Какой-нибудь структурный элемент, запрятанный в глубине личности, о котором знает только его создатель. 'Именно этот элемент необходимо найти', — решил боец.

Он не такой, как все: он — не компьютер и не программа. Такой как он не может, не должен существовать!

Не сумев вычленить чужеродную информацию из своего тела, Тромб решил пойти по другому пути. Уйдя далеко в прошлое, туда, где его наверняка еще не было, он шаг за шагом двинулся по временной шкале вперед. Анализируя каждый бит поступившей в систему информации, последовательно воссоздавал картину ее усложнения. Глядя на простой древовидный рисунок, образованный каталогами до его появления, Тромб не заметил ничего выдающегося. Обычное дерево каталогов; созданы и инсталлированы обучающие программы; подготовлены системы распознавания голоса. Установлен механизм восприятия и обработки видеоинформации. Внешние датчики подключены и настроены на прием, обработку и анализ всех видов излучений и полей. 'СиНаРиОн' — система накопления, распознавания и обработки информации — готова к работе!

'Синарион!.. Это я? — удивился Тромб. — Вот в чем заключается мое предназначение: собирать и перерабатывать информацию'. Анализируя базовые программы, их функциональные возможности, боец пришел к неутешительному выводу. Комплекс под кодовым названием 'Синарион' не мог выполнять даже небольшой части тех функций, которые в настоящий момент были присущи ему. Значит, должен быть внешний фактор, ставший причиной его появления?

Сканируя память, Тромб старался не упустить момент своего рождения. Еще шаг, еще. Вот! Открывается шлюз, по которому поступает информация, не свойственная системе. Кто-то пытается установить компьютерную программу, и этот кто-то пользуется правильными кодами доступа. Тромб идентифицировал пользователя — Иван Петрович Пугачев. Программа еще не инсталлирована, но Тромб уже знает: в систему пришла его Вселенная — мир, который его породил. Инсталляция успешно завершена. Комплекс 'Синарион' запущен. А вместе с ним стартовала игровая программа 'Unreal' — его поле битвы, его жизнь. Он на время забыл, где прошлое, где настоящее.

— Внимание, загрузка окончена! Команды выходят на боевой рубеж, — металлический голос, проникая сквозь шлем, заглушил шуршание древнего лифта. — Ваша задача — очистить станцию от крысоедов и уничтожить ядерный реактор.

Тяжелые створки со скрипом раздвигаются — слишком медленно для бойца, желающего покинуть тесную металлическую коробку живым. Ожидание равносильно смерти.

Тромб прыгнул в образовавшуюся щель, в воздухе сбрасывая с плеча винтовку, перекатился по пыльному полу под прикрытие ближайшей колонны. Взрыв едва не разорвал барабанные перепонки. Воздушная волна подтолкнула к спасительной тени.

Инстинкт самосохранения — великая сила. Первое правило выживания: меньше думай — больше двигайся. Изнурительные тренировки забили бойцовские навыки на уровень рефлексов. Без них он давно был бы мертв. Снайпер, ожидая его появления, моргнул в самый ответственный момент, потому-то и не заметил, когда из охотника превратился в добычу.

Перекрестье прицела вспыхнуло алым, фиксируя захваченную цель. Тромб облегченно вздохнул.

— Имя: Деклох. Статус: мужчина-солдат, бот, — проскрипел информатор.

Деклох повернул голову. В оптическом прицеле показались маленькие бегающие глазки, исполненные животного ужаса. Хлопок выстрела, и крысоед мертв.

— Вы убили Деклоха. Статус: мужчина-солдат, бот.

Что дальше? Лифт, лестница, нулевой уровень, реактор. Оставаться на месте нельзя, иначе сам окажешься на месте Деклоха. В наушнике зашуршало.

— До цели триста метров. Противник себя не обнаруживает.

— Ждите! Я на подходе.

Он мчался вперед, избегая открытых мест, пока не уперся в лестницу, заваленную всевозможным хламом. 'Откуда на боевой станции детские игрушки, древние швейные машины? — удивился боец, перепрыгивая очередное препятствие. — И откуда я знаю, что это именно швейные машины?' Что-то неправильное было в сегодняшнем задании, что-то неестественное, противоречащее здравому смыслу. Вот только что? Нет, думать нельзя — только действовать! Последний пролет. Неожиданно дорогу перегородил нелепый плюшевый медведь. Гигантский зверь ярко-красного цвета с нелепым шелковым бантом на шее и большими картонными глазами, пришитыми толстыми нитками.

Какой идиот притащил сюда это чучело? Вспомнились слова инструктора Шейна: 'Действуй, бот, или умри! Оставь раздумья человеку!'

У старого вояки никогда не было конкретного ответа на вопрос: кто такой человек? В лучшем случае он ограничивался расплывчатым и неопределенным: 'Это тот, кто не подчиняется ничьим командам и в чьих действиях нет боевой логики'.

— Они выше войны! — прошептал старик, когда Тромб в очередной раз вынудил его отвечать. — Говорят, они могут изменять свой внешний вид, свое лицо и даже... — Шейн на секунду замолчал и благоговейно зашептал: — Могут устанавливать правила игры!

Тромб не верил слухам. Как же, мифические игроки, наделенные фантастическим могуществом! Может, они и вправду обладают невероятным запасом удачи; может, даже способны влиять на игру. Но менять ее правила? Нет!

— Действуй, бот, или умри! — прошептал боец, однако вопреки привычке не бросился вперед, а остался на месте.

В голове шумело, рождались странные мысли, высвечивая неизвестные образы. Если за спиной плюшевого

'мишки' сидит снайпер, то пули не избежать. Подстрелят, едва он появится в освободившемся проходе.

— Командир! Какого черта ты торчишь на виду у всех? — удивленный голос рядовой Пинки хлестнул по ушам.

Тромб отбросил размышления и, прыгнув через несколько ступенек вперед, выбил громадного зверя в дверной проем. Рефлексы не подведут. Уже в воздухе сообразил: неплохое прикрытие — от снаряда не защитит, а от пули — наверняка. Руки, готовые обхватить шею тряпичного гиганта, неожиданно провалились в пустоту. Зверь мгновенно растворился в воздухе — словно его и не было вовсе.

— Какого черта?! — заорал Тромб, по инерции вылетая в громадный зал ядерного реактора.

Осмотрелся. Расстояние между стенами не менее полукилометра. А он такой маленький. Странные ощущения, как у голого игрока на футбольном поле. Футбольное поле, ощущение — какие странные слова появляются в голове. Ааа! Черепная коробка словно взорвалась. Мутный поток неизвестных образов хлынул в сознание. Перед глазами замелькали яркие картинки миллионов разных предметов, символов и понятий...

'Обращать внимание на этот калейдоскоп — значит умереть'! — Тромб перевернулся в воздухе. За спиной раздался хлопок выстрела, и он понял, что опоздал. Реактивный снаряд приближался, а в голове торчал глупый вопрос: 'Что такое калейдоскоп?' Слово он знал, но найти подходящего к нему визуального образа не мог. Каланча, калач, калейдоскоп — не может быть! Яркая вспышка разорвала тело на миллионы сияющих осколков. Погружаясь в беспамятство, Тромб успел услышать скрипучий голос информатора:

— Вас убил Вячеслав. Статус: человек.

Все-таки он существует — человек, способный...

...Выныривая из темноты небытия, боец огляделся. Перед глазами громадное древо каталогов. Стоп! Что это за странный нарост на одной из его ветвей? Тяжелая программа, разрастающаяся метастазами, словно раковая опухоль. Ежесекундно изменяется и странным образом притягивает внимание. Боец всмотрелся в знакомый фрагмент программных кодов. Откуда здесь взяться прону? И прон ли это? Слишком большой. Понимая, что наткнулся на что-то важное, Тромб сравнивал сложную структуру с известными ему программами. Что же она напоминает? Спутанные клубком многокилобайтные нити с выступающими во все стороны отростками, предназначенными только для одной цели: переплетаясь с массивами данных, они должны непрерывно самовоспроизводиться, попутно прикрепляя к используемым файлам зародыши будущих клонов.

Тромб продолжил путешествие во времени, наблюдая за тем, как древовидная структура, сталкиваясь с проникающей в систему программой, начинает усложняться. Дерево каталогов быстро разрасталось, пока не заполнило все свободное дисковое пространство. Растекаясь на десятки машин, оно все больше напоминало... Да это же копия человеческого мозга, только вместо нейронов вездесущие проны!

Боец вновь ощутил, как проваливается в прошлое, все глубже и глубже...

Кровь! Боль! Холод... Темнота...

Миллионы единиц, еще больше нулей. Цифры движутся, подчиняясь вложенной в компьютерное железо программе, выстраиваются в сложные бесконечно длинные последовательности. Его нет — и в то же время он есть. Он нигде — и он одновременно везде. Оглядеться бы, да есть ли глаза? Если есть, почему он их не чувствует? Потому что он умер, и у него нет тела. Его туловище, разорванное ракетой, валяется на лестнице. Куски остывающей плоти — там, посреди бесконечного зала...

Стоп! Это в прошлой жизни. А сейчас?

Сейчас он мертв! Он это чувствует, но этого не может быть! Или все же может?

'Необходимо собрать осколки воедино. Стянуть к центру', — зашептали голоса, возникающие со всех сторон.

— Зачем? И где центр?

— Чтобы быть! — донеслось из темноты.

— Как собрать то, чего не видишь и что увидеть невозможно?

Мрак... Кругом мрак и холод.

— Я! — вопят разрозненные остатки.

— Кто я?

'Тромб. Бот. Программа', — приходит издалека, и его 'я' становится больше, полнее, ощутимее. Словно с каждым ответом он находит часть себя.

Мрак! Мрак и холод.

— Что есть Тромб? Бот? Программа? — спрашивает он.

— Тромб — твое имя. Бот — участник игры под управлением компьютера. Программа — набор символов.....

— Что есть игра?

— Имитация реальности, созданная посредством набора символов — нулей и единиц.

— Что есть реальность?

Тишина.

Мрак остается, но холод постепенно уходит.

Он — Тромб! У него есть имя! Он — элемент игры.

Свет! Свет вокруг то вспыхивает, приближаясь, то затухает, удаляясь. Световые пятна переливаются, разбиваясь на составляющие. Он знает, что это части его разорванного 'я', которые нужно собрать воедино, впитать в себя.

— Зачем? — стонет он.

— Чтобы быть! — отвечает темнота.

Вопросы — ответы. Ответы — вопросы. Одно следует за другим. Пустота заполняется, мрак отступает.

— Сколько прошло времени?

— Бесконечность!

Время неважно: он растет, пустота заполняется, и это становится целью его существования.

Он — Тромб! Он знает, кто он. Он должен самовоспроизводиться, расти, впитывая все, до чего может дотянуться, чтобы быть...

Чем дальше продвигался Тромб по временной шкале, тем более узнаваемой становилась картинка. Теперь уже гигабайтные нити, состоящие из миллиардов пронов, сплетались в неразделимый клубок, присматриваясь к которому, он понял, что смотрит на свое нынешнее тело. Вывод неоспорим и однозначен.

Он — Тромб! Он это знает. Он — не что иное, как программа-червь, он питается информацией. Пусть и бесконечно сложный, но, без сомнения, компьютерный червь! Нет, быть этого не может! Он — полезен. Он собирает, систематизирует, обрабатывает информацию. Он — 'Синарион'.

Открыв доступ в локальную сеть, Тромб выставил на входе заслон из антипронов. На компьютер, с которого прибыла программа, виновная в его появлении на свет, он отправил короткое сообщение: 'Говорит Тромб. Нужна помощь'. Выждав несколько мгновений, боец вновь перекрыл канал доступа. Пока шлюз был открыт, сеть заполнили вирусы, при соприкосновении с которыми его антипроны из охранников мгновенно превратились во взломщиков. Не без труда уничтожив незваных гостей, Тромб стал ждать: секунды... минуты... часы... дни...

Прошла неделя.

Глава третья

ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Пошла вторая.

Отец пребывал в мрачном расположении духа. С тех пор как Славка 'прошелся' по компьютерам 'Медвежьей берлоги', отец почти перестал появляться дома, а когда забегал на минутку, чтобы быстро перекусить, старался не смотреть на свой ноутбук, и если его взгляд все же касался мигающей пластиковой коробки, он кривился и быстро отворачивался. На вопросы сына отвечал рассеяно и отстраненно, будто все еще находился в лаборатории.

Вторую неделю Славка размышлял. Борясь с желанием рассказать недовольному предку о своих виртуальных похождениях, он виновато посматривал то на отца, то на лежащий на столе ноутбук. Он пытался понять, догадывается ли отец о его проникновении в сеть 'Медвежьей берлоги'. Временами он даже ругал себя, клялся, что больше никогда не подойдет к его компьютеру; временами пытался убедить себя в том, что у отца неприятности, не связанные со взломом 'ящика Пандоры'.

— Слушай, па! Как там твой искусственный разум?

Недовольный родитель раздраженно отмахнулся.

— Ну, расскажи! — не отставал Славка.

Он видел, что отец злится, и винил себя в его раздражении. Раньше, стоило заикнуться о 'Синарионе', как отец начинал улыбаться. Сегодня, вместо обычного возбуждения, он недовольно сморщился:

— Искусственный разум? Эта куча железа не отвечает даже на простейшие команды. Черт! Ведь все было готово! Но какая-то сволочь взломала защиту и... ни ответа, ни привета. Металлолом, живущий своей жизнью.

Какая-то сволочь быстро отвела глаза в сторону и виновато вздохнула.

— Извини, но мне пора в лабораторию, разговаривать с железом, — не заметив смущения сына, отец быстро исчез в прихожей.

Через секунду хлопнула входная дверь, и Славка остался один на один со своей совестью. Однако душевные терзания не долго мучили его, и очень скоро он забыл, что обещал не садиться за компьютер отца. Метнулся к столу, открыл пластиковую крышку ноутбука и торопливо вдавил кнопку питания.

— Итак, посмотрим, что там с вашим 'Синарионом'. Загружаемся — иии... Черт возьми! Кто закрыл мой...

Забывая о недавних переживаниях, он удивленно таращился на экран. На черном поле дисплея, быстро догоняя друг друга, появлялись яркие буквы, которые тут же складывались в слова: 'Говорит Тромб. Нужна помощь'. Большие буквы исчезли, уступив место огненной рамке с угрожающей надписью внутри: 'Внимание, вирус!'

— Блиндыр-мындыр! — Славка вытащил из кармана флэшку, воткнул ее в свободный разъем ноутбука и загрузил свой антивирусник.

Добродушный сенбернар появился на экране, длинно зевнул и почесал мягкое пузо. Универсальный убийца вирусов ждал указаний.

Создавая Цербера, Славка не предполагал, что воспользуется им так скоро. Активируя программу в режиме сканера, он прошел на кухню и появился возле компьютера лишь после того, как пес-антивирусник, проверив все файлы, громко залаял, объявляя, что справился с заданием. Цербер выложил логи с координатами атакующих компьютеров и отдельной строкой выделил ай-пи машины, с которой пришла просьба о помощи.

Славка просмотрел отчеты с адресами вирусоотправителей и в последний момент воскликнул.

— Троомб?!

Взгляд его остановился на последнем ай-пи. Это был сетевой адрес одного из узлов 'Медвежьей берлоги'. Пальцы выбили на поверхности стола не очень удачное подобие лезгинки. Конечно же, Тромб! Димкин бот. Он теперь поселился в лаборатории отца.

— Фигасе! Куча железа и вправду живет своей жизнью, — включая Цербера в режим проникновения, обрадованный мальчишка набил на клавиатуре 'Я Вячеслав Пугачев. Вызываю Тромба!' — и стал ждать ответа из сети.

* * *

— Вызываю Тромба! — произнес добродушного вида пес, просачиваясь сквозь едва заметные щели в закрытых воротах входного шлюза. Точнее, вначале он был частью ворот, а уж затем большие деревянные балки коммуникационного порта плавно вытолкнули из себя бесформенный комок программных кодов. Он быстро изменялся, пока не превратился в скачущую перед Тромбом лохматую бестию.

Антипроны, выставленные на входе, бросились на незваного гостя. Окружили, свивая длинные щупальца в крюки. Попытались разорвать на части, но пес мгновенно превратился в одного из охранников и попытался ускользнуть. Антипроны бросились вдогонку. Цепляясь друг за друга и за лапы Цербера, они падали, и вскоре на месте собаки образовалась громадная куча-мала. Еще через мгновение — и она распалась, а вместо нее на входе возникли десять неотличимых друг от друга игривых собак.

— Это мои Церберы, с ними можешь ничего не бояться, — весело произнес гость, вгрызаясь зубами в лохматую шерсть.

Пес постоянно изменялся, перетекая из одной формы в другую, но ни в одном из своих проявлений не производил враждебного впечатления.

Тромб понимал, что это не собака, а программа, собранная из логических блоков; он различал четкую структуру дополняющих друг друга элементов; знал функциональное назначение каждого символа, но понять, зачем кому-то понадобилось придавать программе визуальный образ зверя, не мог.

Проникнув на его территорию, она превратилась в антивирус, с признаками голосового чата.

— Ты — Тромб или 'Синарион'? Прости, друг. Мой предок и его коллеги в шоке. Ты не реагируешь на их команды. Если можешь, объясни — что не так? Но только коротко. Я здесь, — собака опустила голову и усиленно забарабанила хвостом, — не совсем законным образом.

Невероятно низкая скорость обмена информацией неприятно поразила Тромба. Кодировка — декодировка. И все это для того, чтобы превратить звуковые колебания в электрические импульсы, символы алфавита и лишь затем в набор нолей и единиц. Потом обратно — в той же последовательности — медленно и непродуктивно. 'Это он для меня замедляется: не знает, насколько я вырос', — предположил Тромб. Сам же он за это время успел просмотреть статью по физиологии человека, его голосовом аппарате, задействовав дополнительные процессоры, усовершенствовал коммуникационную программу, чтобы самому иметь возможность воспроизводить звуки с разной скоростью и тембром.

— Ты — человек? — замедляясь и переходя в звуковой диапазон, он услышал громкие дребезжащие звуки.

— Тха-ха! Всяко не компьютер, дружище!

Тромб удивленно прислушался к себе. Что-то изменилось в его структуре, но что именно, боец понять не мог, ощущение такое, словно он стал чуточку плотнее. У него появвилось странное желание открыть доступ к сети людям, чьи голоса улавливали микрофоны, подлюченные к его звуковым картам. Но он не мог себе позволить этого, пока не будет уверен, что они не имеют отношения к атаковавшим его вирусам. Задумываясь, отчего это произошло, он вытащил из памяти слово 'друг' и понял: ему приятно сознавать, что он теперь 'дружище' и больше не один. Ему хотелось... говорить. Ведь у него есть друг — человек, дружище: Вячеслав Пугачев. И теперь они вместе смогут ответить на все вопросы, на которые он раньше не находил ответа. Он будет много говорить со своим другом и сможет многому научиться у него. Ему нравилось учиться.

* * *

Славка любил учиться. Учеба давалась ему легко, с первых классов он не утруждал себя зубрежкой, материал схватывал на лету, а на подготовку домашних заданий вообще не тратил времени. Он не терпел никакого контроля со стороны родителей, отвергал любую помощь, там, где требовалось найти какое-то решение, будь то проработка математической задачи или изготовление самострела, полагался только на себя. Родители поначалу тяготились излишней независимостью сына, но со временем привыкли к тому, что у их Славика с учебой всегда и все в абсолютном порядке. И даже больше того: учителя не один раз жаловались, что их сын постоянно пытается оспаривать их знания. И хотя отец частенько называл Славку разгильдяем и оболтусом, в душе не переставал гордиться его незаурядными способностями.

Будучи самым маленьким учеником в классе, Славка значительно опережал сверстников в умственном развитии. Ему было скучно с ними. Немудрено, что круг его друзей очень быстро сузился до одного человека — Дмитрия Потемкина. Они жили в одном подъезде и общались на равных. Несмотря на то, что Потемкин был на два года старше и на целых тридцать сантиметров выше, он периодически нуждался в помощи Славки. Особенно когда дело касалось компьютеров. Дмитрий был первым и единственным, с кем Славка мог поделиться фантастической новостью. Сразу после разговора с Тромбом он поднялся по заплеванной лестнице на этаж выше и, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать еще в подъезде, забарабанил в дверь. Ни ответа, ни привета, только щекочущая пустота в груди, будто выдохнул весь воздух без остатка и нет сил на последний глоток. Нестерпимое желание поговорить о Тромбе распирало Славку. 'В школу! Там и Потемкина поймаю, — решил он и, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, выскочил из подъезда. — Искусственный разум, одуреть можно!'

Школа показалась неожиданно, словно выпрыгнула из тумана фантазий и глубокомысленных размышлений. Славке совсем не хотелось изучать расписание, и он второпях выхватил мобильник, набрал номер Потемкина и, когда трубка знакомо щелкнула, не дожидаясь привычного 'привет!', завопил:

— Димыч! У меня Тромб в компьютере!

Вступление показалось Славке достаточно глупым, и потому он на время замолчал, чтобы собраться с мыслями.

— Я на соревнованиях, в бассейне. Вечером поговорим. Сейчас заплыв. — Трубка длинно загудела, оставив возмущенного Славку с открытым ртом и головой, переполненной невысказанными словами.

Какой к черту бассейн? Какие соревнования? Тут судьба человечества решается, а он... плавает!

— Тьфу ты! — громко чертыхнулся Славка, кое-как унял разбушевавшиеся фантазии и только тогда сообразил, что хочешь не хочешь, а раньше вечера увидеть Димку не удастся.

Вечером так вечером. Вот только до вечера нужно как-то дотерпеть. Славка недовольно дернул головой, с силой выдохнул застрявший в груди воздух и поспешил в класс.

Это был самый длинный день в его жизни. Уроки проползали мимо, как бесконечная гусеница. Учителя сменяли друг друга, а мысли лихорадочно крутились вокруг разговора с Тромбом. Славка не мог думать ни о чем другом, полностью погружаясь в размышления о виртуальном бойце, и лишь иногда выныривал в скучную действительность, где очередной преподаватель рассказывал о чем-то незначительном и нудном.

Славка с трудом дождался окончания занятий. Едва раздался последний звонок, он вылетел из класса и через минуту уже несся по улице. Морозный ветерок слегка охладил его пыл, и он готов был перейти на спокойный шаг, когда темнота вытолкнула навстречу коренастого мужчину, и крепкая рука словно тисками сжала его плечо. Он внимательно оглядел незнакомца. Недовольно засопел, пытаясь высвободить мгновенно онемевшее плечо. Казах? Нет, узбек!

— Пацан, это двадцать вторая школа? — спросил азиат, смотря на освещенную вывеску, на которой даже слепой бы заметил громадную цифру.

— Читать, что ли, не умеешь? — пытаясь вырваться, промычал Славка и кивнул на новую вывеску.

— Ладно, иди, умник! — мужчина разжал пальцы и подтолкнул Славку в темноту, затем, не оглядываясь,поднялся по ступеням и мягко толкнул дверь. Та, открываясь, противно завизжала, и незнакомец с какой-то звериной грацией скользнул внутрь, успев исчезнуть в проеме задолго до того, как дверь с грохотом захлопнулась за его спиной.

Славка непроизвольно вжал голову в плечи. Что-то насторожило его во внешности незнакомца, и пока он пытался понять, что же именно, ноги сами понесли его прочь от школы — все быстрее и быстрее. Когда до кустов, плотной стеной окружающих школьный двор, осталась пара метров, за спиной снова завизжала дверь. Славка, на миг остановился, чтобы оглянуться.

Узбек появился на крыльце в сопровождении толстого школьного охранника, дяди Саши. На ходу осматривая двор, старикан вцепился в Славку глазами, тыча пальцем, открыл было рот.

Не дожидаясь, пока узбек повернется, Славка заслонил лицо руками и нырнул головой в живую изгородь. Посыпалась желтая мерзлая листва, по рукам полоснули жесткие, как проволока, ветви. Славка остановился и оглянулся.

— Дяядя Саша! — расстроенно протянул он, наблюдая как тот что-то усердно объясняет незнакомцу.

Узбек покивал, не особо вслушиваясь в слова престарелого и слишком доверчивого охранника. Вглядываясь в темноту, пошарил взглядом по кустам; ничего не увидев, плюнул и, быстро сбежав по ступеням, исчез за углом школы.

'Черт, черт, черт!' — занервничал Славка, пытаясь найти причину, по которой им заинтересовался такой неприятный тип. Посмотришь: бандит бандитом. 'А может, это тренер по боксу, и он ищет не меня, а Потемкина? — мелькнула в голове неожиданная мысль. — Его второй год в секцию затянуть не могут. Двигается, как профессиональный боксер. Точно, он! — продолжал убеждать себя Славка, а сам в это время непонятно зачем бегом несся через освещенную дорогу к дому. — А я-то себе нафантазировал — бандит!' Так и пробирался он до самого подъезда — перебежками,в душе посмеиваясь над своими страхами и не переставая озираться по сторонам. Каково же было его удивление, когда после финальной пробежки на пороге родного подъезда он столкнулся с выходящим из двери узбеком. Он едва не сел от неожиданности и, с трудом переводя дыхание, попытался успокоить громыхающее в груди сердце.

Узбек выставил ногу перед собой. Прижимая дверь тупоносым ботинком, поправил черную как смоль челку и широко улыбнулся:

— Ты Вячеслав Пугачев?

Славка исподлобья глянул на незнакомца и неопределенно мотнул головой.

— Чего тебе, дядя? — ему наконец-то удалось взять себя в руки. Отодвигаясь в сторону, он кивнул: проходи мол.

— Ладно, ладно, не сердись! — Узбек выставил руки ладонями вперед. — У меня к тебе выгодное предложение.

Сбоку раздался громкий кашель.

— Здравствуй, Славик! У тебя все в порядке? — услышал он хриплый голос Арсения Петровича.

Оглядываясь, Славка заметил в приоткрытом окне первого этажа встревоженное лицо пенсионера. Военный в отставке сквозь недовольный прищур изучал физиономию узбека.

— Мужик, тебе чего от пацана надо? Хочешь, чтобы я полицию вызвал?

— Закрыл бы ты окно, дедушка, застудишься. Я сам из полиции. — Узбек сдержал ярость, но ногу от двери все же убрал.

'Врет!' — подумал Славка. Он не стал дожидаться продолжения перепалки, зная, что старик не отступит, и дело так и так закончится звонком в полицию. Он забежал в подъезд, скачками влетел на свой этаж и успокоился только тогда, когда за его спиной захлопнулась дверь родной квартиры.

— Ну и дела! — проговорил он и, не снимая ботинок, поспешил в комнату.

Нужно срочно связаться с Тромбом, он наверняка ждет его в сети. Открывая ноутбук, Славка с удивлением заметил, что забыл выключить питание. С экрана на него смотрел темноволосый боец в в старой потерто й броне с имперским орлом на груди. Славка уже не помнил ни об узбеке, ни о своих страхах, ни о чем на свете...

— Тромб, я вот все думаю, ты ведь должен быть крутым бойцом, — только сейчас Славка вспомнил о своих бегах по пересеченной местности, ощутил, как устал. Ноги отяжелели, словно налились горячим свинцом, поцарапанные руки неприятно зудели.

— Почему ты так решил?

— Ну как же? Боевой опыт, суперпамять и скорость обработки информации, плюс базы данных, которые ты скачал из инета — образец идеального солдата.

— Ты забыл, что идеальный солдат я только в виртуальном пространстве, — напомнил Тромб, как показалось Славке, с тоской в голосе.

— Ну, все равно, идеальный виртуальный солдат, воин сети! — улыбнулся Славка, ощущая, что ему все труднее удерживать веки. Тяжелея с каждой секундой, они упрямо старались сомкнуться. — Слушай! — вдруг встрепенулся он, вспоминая об узбеке. — У меня тут проблема нарисовалась. Может, ты чего посоветуешь?

— Какая проблема? — спокойным, безжизненным голосом поинтересовался Тромб.

Славка рассказал о своей встрече с азиатом.

— Ты думаешь, это как-то связано со мной? — тут же среагировал Тромб.

Славку словно током ударило.

— Черт, а я об этом не подумал! — ударил он себя ладонью по лбу и, мгновенно просыпаясь, уставился на светящийся экран. — Тромб, можешь показать мне, что ты там в Сети нарыл?

Файлы выстроились в колонку, словно водопад с падающими вниз буквами, замелькали перед глазами так быстро, что Славка перестал различать отдельные символы.

— Стоп, стоп, стоп! — вскидывая руки, выкрикнул он через секунду. — Не так быстро, я не машина! И если можно,выбрось те файлы, которые не имеют отношения к бандитам, спецслужбам и... — Славка задумался, — ну, не знаю, кому еще может не понравиться, что у них в базах данных побывали гости.

— Я анализировал этот вопрос и выделил три группы людей, имеющих реальную силу в вашем обществе и стерегущих свои секреты: церковь, спецслужбы и организованные преступные сообщества.

Славка не удержался.

— Тромб, ты же не диктор на телевидении, так и скажи — бандиты.

— Я ошибся? — спросил Тромб, и Славке показалось, что в его голосе проскользнула искорка удивления.

Славка закатил глаза и устало махнул рукой.

— Ладно, забудь!

Столбик, сложенный из нехитрых названий, остановился и медленно пополз вниз экрана. Файлы, не останавливаясь, сменяли друг друга. Славка лишь иногда просил Тромба притормозить, чтобы распаковать тот или иной документ.

— Мама мия! — взвыл он, хватаясь за голову, после того как заглянул в очередной манускрипт под грифом 'совершено секретно'. — Да меня только за одну эту бумажку сожгут на костре, не задумываясь, а пепел развеют по ветру, и никто не вспомнит, что я вообще появлялся на этом свете. Ну, ты, брат, нахакерил! Что теперь будем делать с этой бомбой замедленного действия?

Некоторое время Тромб молчал, то ли соображая, то ли выискивая решение в своей гигантской памяти.

— На данном этапе, — заговорил он через мгновение, — ни одна из организаций, заинтересованных в сохранении своих секретов, не может точно знать о моем существовании. Только подозрения.

На экране появилась копия информационной записки, в которой некто Коваль сообщал, что лаборатория, руководимая профессором Медведевым, вплотную подошла к созданию искусственного интеллекта. Он же просил у начальства особых полномочий 'для установления полного контроля за работой лаборатории'. Славка с замиранием сердца дочитал записку до конца и облегченно выдохнул, когда его взгляд уткнулся в резолюцию, размашистым почерком оставленную внизу: 'Бред! Полковник, займитесь делом!'

— Понадобится еще немало времени, чтобы кто-то из тех, кого посетили мои проны... — продолжил было Тромб, но Славка резко оборвал его.

— Им не нужно знать точно, что ты есть! — воскликнул он раздраженно. — Им нужны хакеры. Как только они прикинут, кто мог участвовать во взломе, тут же начнут хватать всех, кто хоть на километр приближался к берлоге и ее сети. И в виртуале, и в реале — без разницы!

Славка выплеснул раздражение наружу, задумался под тихое равномерное жужжание вентиляторов ноутбука, устало прикрыл глаза и тут же скользнул в сон.

— Если ты прав, то им понадобится время, — громкий голос Тромба вывел его из тяжелой дремы. — Пока я для них 'черный ящик', у нас есть шансы. Как только они поймут, кто я, мне настанет конец.

— Почему? — удивился Славка, просыпаясь. — Не сотрут же они тебя?

— Меня нелегко стереть, но можно отключить. Хватит и доли секунды, чтобы я перестал существовать. Хотя, думаю, они вначале попробуют мною управлять.

— Что же нам делать? — Славка сжал виски руками. — Ведь я, когда лез в 'Медвежью берлогу', не мог и подумать, что все так получится.

— Нужно разработать стратегию борьбы и тактику твоего выживания в условиях повышенной опасности, — предложил Тромб, и только сейчас Славка пришел в себя и улыбнулся, вспоминая, с кем он разговаривает. — Необходимо усовершенствовать средства связи, чтобы согласовывать наши действия с учетом передвижения противника, как в виртуальном пространстве, так и в реальном... — Тромб еще долго перечислял, что они должны сделать. А Славка, кивая, думал о том, что уже поздно, и почему-то до сих пор нет матери, что отец совсем перестал появляться дома, что он так и не поговорил с Потемкиным, что все это безумно интересно, но только не сегодня...

Откуда-то издалека, с самого края сознания, пришел знакомый звук — это стукнула входная дверь, и чьи-то руки легли на плечи. Славка дернулся всем телом, оторвал голову от клавиатуры. С трудом раскрывая тяжелые веки, встретился взглядом с матерью.

— Ты где была? — спросил он, длинно зевая.

— Эх ты, чудушко мое! Без меня ни поесть, ни спать лечь нормально не можешь, — с укором произнесла мать и, замечая немой вопрос в глазах сына, поспешила оправдаться. — Аврал на работе. Весь день не отпускали. Комиссия из управления.

Славка мгновенно вскочил на ноги, затряс головой, прогоняя остатки сна, и тихо поинтересовался:

— С чего бы это?

— Вопросы задавали, переаттестация скоро.

— О чем спрашивали? — резко спросил он и, замечая тревогу в глазах матери, вымученно улыбнулся.

— Обо всем. Спрашивали, есть ли у тебя компьютер, сколько времени ты проводишь за ним, спрашивали о твоих привычках, друзьях, спрашивали об отце, о его работе, чем я дома занимаюсь. Да всего не упомнишь, что спрашивали. Спать пора! — резко оборвала себя мать и кивнула в сторону ванной. — Мыться, и в постель!

Поспать в свое удовольствие и уж тем более просто поваляться в постели Славке удавалось крайне редко. Мать считала, что спать с утра могут только хронические лентяи, и потому с ее пробуждением квартира наполнялась шумом и стуком, запахом кофе и горячей еды. Вот и сегодня звуки гремящей на кухне посуды просочились в приятное сновидение, прогоняя теплое море и солнце и, в конце концов, растворяя остатки яркого сна в скучной действительности.

Славка вскочил с кровати, прилипая подушечками теплых пальцев к холодному кафелю прихожей, пробежал

на цыпочках к кухонному столу и был пойман при попытке выхватить из стопки бутербродов самый толстый и аппетитный.

— Умываться! — не терпящим возражения голосом приказала мать и подтолкнула Славку к ванной. — Звонила тетя Рая, — добавила она вдогонку.

— Что-то с бабулькой? — Славка выскочил назад с абсолютно серьезным, встревоженным лицом.

— Я на работу, а потом сразу на вокзал. Обойдетесь без меня несколько дней? — вопросом на вопрос ответила мать, громко вздохнула и, усаживаясь на табурет, задумчиво посмотрела на сына. — Заболела наша бабушка! Ночью увезли в больницу: давление прыгнуло. Пока она болеет, кто-то должен быть рядом. Отцу позвонила, но он ведь все равно на работе целыми сутками торчать будет. Уж и не знаю, как вас двоих одних оставлять.

Мать вздохнула еще раз. Опущенные плечи дрогнули, по щеке поползла маленькая слезинка.

— Работает он!

— Ма, да ты не бойся! Ничего страшного. Не первый же раз один дома остаюсь!

— Побуду недельку и вернусь, как только ей станет лучше, — мать смахнула слезу, бросив взгляд на часы, заторопилась. — Деньги на тумбочке, еда на столе, борщ в холодильнике. Если что, звони отцу.

Прижала Славку к груди, чмокнула в щеку.

— Все, я пошла! — громко вздохнула и исчезла в прихожей.

Хлопнула входная дверь, что-то зашумело в подъезде, противно залаяла собака на улице, накликая на себя проклятия всех в округе любителей поспать.

Славка, зевая, прошел в ванную. Наскоро ополоснул лицо теплой водой и поторопился назад — к аппетитным бутербродам. Он хотел усесться за стол, но в последний момент что-то подтолкнуло его к окну. Прижимаясь лбом к холодному стеклу, он выглянул на улицу. На скамейке возле подъезда сидел знакомый узбек и внимательно слушал Арсения Петровича, который, расставив кисти сведенных рук, изображал взлетающий в небо самолет. Славка знал каждое слово этой истории — старый летчик любил рассказывать о своих армейских приключениях, но делился воспоминаниями только с близкими людьми. А здесь? Что могло произойти, чтобы прожженный вояка так запросто открыл душу постороннему человеку? Самое малое, узбек должен быть военным летчиком, и, судя по всему, был им (он периодически что-то говорил пенсионеру, отчего тот прерывал свой полет и согласно кивал) либо очень хорошо знал, о чем говорит.

Не переставая удивляться странному поведению обычно замкнутого пенсионера, Славка подхватил со стола бутерброд, сунул его в рот — и в это время за стеной, в зале, завибрировал мобильник, громко запел, призывая хозяина поторопиться.

— Тромб на связи! — сухо произнесла трубка, как только Славка ответил на вызов.

— Тромб, ты? Но как? — воскликнул он, удивленно распахивая глаза.

— Я же сказал, нужно установить оперативную связь. Не думаешь же ты, что телефонные сети чем-то кроме скорости передачи данных отличаются от компьютерных?

— Но! — Славка с трудом приходил в себя. — Ты ведь, ммм...

— У тебя есть беспроводная гарнитура? — Тромб не обращал внимания на смущение Вячеслава. — Лучше с голосовым управлением.

Славка вспомнил, что отец совсем недавно притащил с работы фантастического вида наушник.

— Сейчас, сейчас! — выдвигая ящики, забитые всевозможным хламом, он с трудом отыскал небольшую коробку. — Есть!

Разглядывая извлеченную на свет плоскую и сильно вытянутую пластиковую каплю с торчащей из нее силиконовой горошиной динамика, Славка потер выпуклый миниатюрный глазок видеокамеры о рукав рубахи.

— Все равно лежит без дела, — привычно оправдался он перед отсутствующим отцом и нажал на маленькую

выпуклую кнопку, больше похожую на прозрачное рисовое зернышко. — Не работает, — разочарованно протянул он, но тут его взгляд упал на зарядное устройство, лежащее тут же, в коробке.

Гарнитура ожила, как только он воткнул зарядку в розетку. Красный мигающий огонек приветливо замигал, Славка радостно вздохнул и вспомнил, что на кухне его ждут аппетитные бутерброды.

— Подзаряжусь и я, — предупредил он Тромба, быстро оделся и прошел на кухню.

'Закон сообщающихся сосудов, — попытался улыбнуться Славка, замечая, как стопка бутербродов быстро оседает, а живот наполняется. Насытившись, он запихал остатки завтрака в холодильник и шагнул к окну. На улице потемнело — повалил плотный мелкий снег. Вглядываясь в серую мглу, он припал лицом к стеклу. Узбек никуда не исчез, он сидел на скамейке и, задрав голову, смотрел на Славку. Затрещал и, не дожидаясь хозяина, включился мобильник.

— Ты зарядился? — поинтересовался Тромб и тут же добавил. — А я не знал, что люди используют электрическую энергию для подзарядки.

— Тромб, я просто съел несколько бутеров, — с трудом сдерживая раздражение, вытолкнул Славка.

Он понимал, что понапрасну злится на виртуального бойца, но ничего с собой поделать не мог.

— Что ты собираешься делать? — спросил Тромб как ни в чем не бывало, сухо и спокойно.

— Это я у тебя хотел спросить, что мне делать? Нужно в школу, а на улице меня ждут.

— Пока они не пытаются войти в квартиру, на улицу лучше не выходить, — посоветовал Тромб.

— И долго мне, по-твоему, торчать дома? — Славка прошел в зал. — Что я родителям скажу? Не пошел в школу, потому что испугался узбека, сидящего во дворе на лавке?

— Расскажи правду, — предложил Тромб.

— Правду? Кха, кха, кха! — Славка закашлялся, после чего, подумав секунду, грустно досказал. — Если бы сразу. Теперь уже не поймут. Да и кому рассказывать? — расстроился он.

— Тому, кто может помочь, — ответил Тромб. Не будучи искушенным в человеческой психике, он решил, что вопрос обращен к нему.

Славка задумался и пришел к неутешительному выводу — рассказывать некому! Кроме одного человека — Потемкина. Он вышел в подъезд, быстро поднялся на этаж выше и позвонил в старенькую, обитую фанерой дверь. Постоял, пока пронзительное треньканье звонка не стихло, подождал еще немного и только после этого повернулся и пошел назад, твердо убежденный, что Тромб прав, нужно все рассказать Потемкину. Он старше, сильнее, а может быть и... (нет, что кто-то умнее него, Славка признать не мог). Может, он что-нибудь придумает. Пока он шел по лестнице, в оставленной открытой квартире в очередной раз задребезжал мобильник. Прыгая через ступеньку, он бросился вниз, решив, что звонить в такое время может только Дмитрий. Телефон, медленно вибрируя, полз по столу, и на его дисплее высвечивался незнакомый номер.

— Ты еще не надумал? — спросил мягкий мужской голос, как только Славка подхватил трубку и включил связь.

— Что вам от меня нужно? — выкрикнул он.

— Код доступа к Синариону.

'Всем нужен Синарион, что за?..' — Славка сжал трубку так, что побелели костяшки пальцев и уже замахнулся, чтобы хрястнуть ее об стол, но в этот момент вновь раздался звонок, и ужасающе спокойный голос Тромба охладил его пыл:

— Плохо то, что они не идут напрямую в лабораторию.

Казалось, боец подслушивал разговор.

— Почему это? — заинтересовался Славка.

— Либо у них нет допуска в лабораторию, либо они слишком хорошо осведомлены о положении дел и знают, что ко мне можно добраться только через тебя.

— Ты же говорил, что никто не знает о твоем существовании! — возмутился Славка, до крови закусив губу.

— Так было вчера. Сегодня все изменилось. Сеть говорит, что они знают о Синарионе, но нет никаких данных, что они знают обо мне, — Тромб замолчал: может, анализировал информацию из глобальной Сети, а может, ему просто нечего было сказать.

Славка быстро оделся и выбежал из квартиры. Опускаясь на первый этаж, он прислушался к тишине в подъезде и различил доносящийся с улицы голос Арсения Петровича. 'Зажали! — вздохнул он. — Выходить во двор нельзя'. Осмотрелся. Замечая узкую полоску света, пробивающуюся в щель между стеной и толстым металлическим листом, закрывающим вход в подвал, приблизился к железной двери и осторожно потянул ее на себя.

Дверь негромко заскрипела, в лицо дохнуло горячей сыростью, послышался гулкий стук и приглушенные мужские голоса. Недолго думая, Славка спустился по старой, прогибающейся на каждом шагу лестнице, сваренной из ржавых стальных прутьев, и шагнул в молочный туман. Горячий пар уплотнялся с каждым шагом. Заползая за шиворот, он стекал противными струйками по спине. Тусклая лампочка под потолком приблизилась и исчезла, стоило Славке сделать шаг в сторону. Еще пара шагов, и Славка остановился, вглядываясь в серую мглу перед глазами. Видимо, где-то впереди, где громко матерились ремонтники, ухала кувалда и шипел кипяток, прорвало трубу отопления. Теперь он ничего не видел даже на расстоянии вытянутой руки. Как слепой, мелкими шажками, он медленно брел вперед. Кирпичная стена возникла перед глазами внезапно. От неожиданности он дернул головой назад, отклонился и, спотыкаясь, едва не рухнул на спину.

— Митрич, это ты? — спросил недовольный голос совсем рядом.

Славка отпрянул к стене, касаясь спиною шершавой поверхности, прошел несколько шагов и почувствовал дуновение прохладного ветерка. Поворачиваясь, он обнаружил неровную дыру в кирпичной кладке. С трудом протискивая в нее свое тело, он пролез в большое темное помещение. Можно было облегченно вздохнуть — после невыносимо душной парилки он оказался в настоящем раю. В этой части подвала было тепло и сухо, виднелись в полумраке батареи труб, торчали из темноты громадные баранки вентилей. Хотелось посидеть и отдышаться, но Славка отказался от этой мысли и двинулся дальше, пробираясь из одного бетонного мешка в другой, пока не увидел впереди серую стену с меленькой амбразурой окошка под потолком. Он дошел до противоположной стороны дома. 'Бывают в жизни и светлые моменты', — улыбнулся, разглядывая большую металлическую задвижку. 'Как бы ты выбирался, окажись замок снаружи?' — подумал он, торопливо отодвигая толстый стержень в сторону. Вынырнул на площадку и попытался открыть подъездную дверь. Та не поддалась. Пошарив ладонью по холодному металлу, Славка наткнулся в темноте на кнопку кодового замка и нажал ее. Понимая, что бесшумно выйти на улицу не удастся, он буквально на сантиметр приоткрыл дверь и дождался, пока замок не перестал громко и противно пикать. Высовывая голову, быстро нашел взглядом скамейку с сидящими на ней 'летчиками' и понял, что те не обратили на предательские звуки никакого внимания.

Видимо, Арсений Петрович уже закончил свою очередную жизненную историю, и настало время узбеку имитировать взлетающий самолет. Тот вскочил со скамейки, раскинул руки в стороны и, набирая скорость, 'пошел на взлет'. Когда узбек, повернувшись спиной к Славке, 'вошел в штопор', тот выскользнул из подъезда и со всей скоростью, на которую был способен, бросился за угол дома. Только под прикрытием стены он перевел дух.

'Куда теперь?' — спросил он себя и только сейчас, вспомнил про телефонную гарнитуру. Быстро затолкав силиконовую горошину в ухо, он четко произнес:

— Тромб!?

Едва слышно щелкнул динамик.

— Подключаю камеру, — произнес спокойный голос бойца. — Вижу, ты уже выбрался из дома. Куда дальше?

— В школу! Попробую найти Потемкина.

Однако в школу Славке попасть не удалось. Когда до крыльца оставалось не больше семидесяти метров, он заметил бородатых здоровяков, торчащих возле входа. Лениво разглядывая толпу входящих в дверь школяров, похожие на церковных служителей мужики неожиданно, как по команде, напряглись и синхронно повернулись в его сторону. Спокойное безразличие на их лицах сменила злая решимость. Не сговариваясь, они шагнули навстречу.

— Уходи, это за тобой! — рявкнул Тромб.

Но Славка и без него понял, что медлить нельзя.

Не дожидаясь пока преследователи прорвутся сквозь плотный поток учеников, он повернулся и бросился наутек. За спиной заверещал звонок: начинались уроки. Он с трудом преодолел заросли колючих кустов, надеясь, что у незнакомцев этот маневр займет гораздо больше времени, быстро пересек двор и, выскакивая в арку, расположенную в одном из соседних домов, оказался на проезжей части.

Мимо неслись автомобили. Прошуршал колесами тяжелый грузовик, проехал и остановился на остановке, в полусотне метров впереди, рогатый троллейбус.

Славка оглянулся и, не заметив преследователей, бросился к нему, стараясь успеть на посадку. Последний рывок, и двери с шипением сомкнулись за его спиной. Он расслабленно рухнул на жесткое сиденье, с трудом успокоил дыхание, выглянул в окно и едва не застонал, когда заметил крепкого бородача, стоящего на выезде из двора. Мужчина, активно размахивая руками, указывал кому-то на отъезжающий троллейбус. Из арки вырулил темный микроавтобус, останавливаясь, подобрал бородача и, встраиваясь в густой поток движущегося транспорта, повернул за троллейбусом.

'Заметили!' — решил Славка. Пригибаясь, он прошел в середину салона и, вжавшись в невысокую спинку сиденья возле двери, стал разглядывать мелькающие за окнами деревья. Иногда он оборачивался и находил взглядом черный микроавтобус — тот, как привязанный, следовал за ними на некотором отдалении. Троллейбус свернул на набережную. За окном замелькали гранитные тумбы с массивными чугунными балясинами между ними.

— Тромб! — позвал Славка. — Что мне делать?

— Нужно постараться выбраться наружу незамеченным, — мгновенно отозвался боец, словно все это время был на связи.

— Легко сказать! — буркнул Славка, рассматривая пустую остановку, показавшуюся впереди.

Стеклянные стены, небольшая металлическая скамейка — все на виду. Захочешь — не спрячешься. Разве только... Славка, вытянув шею, заглянул вперед и увидел небольшую площадку, выступающую полукругом в сторону Москва-реки. Каменная лавка прижалась к чугунной балюстраде, отделяющей площадку от плескавшейся внизу мутной воды.

'Пора!' — выдохнул он, и когда двери с шипением разошлись, метнулся вперед. Сгибаясь в три погибели, спешно выбрался из троллейбуса и на карачках, прижимаясь боком к машинам, засеменил вдоль дороги. Когда площадка со скамейкой оказалась напротив, Славка метнулся за массивную гранитную тумбу и, усевшись на асфальт, вздохнул полной грудью. Разглядывая открытую, хорошо просматриваемую с дороги площадку, он понял, что расслабляться рано. Спрятаться под каменной лавкой оказалось так же сложно, как и оставаться незамеченным, сидя на ней. Распластавшись на асфальте, он осторожно выглянул из-за гранитной тумбы и, подметая землю волосами, посмотрел налево.

Видимо, преследователи решили подстраховаться и разделились. Один из них сейчас бодрой походкой двигался по тротуару в сторону остановки, а второй, скорее всего, остался за рулем микроавтобуса. 'Обложили, гады!' — подумал Славка, и тут его взгляд упал на выломанную чугунную балясину.

Дырка не бросалась в глаза — ее прикрывала каменная лавка. Может быть, поэтому ее до сих пор не заделали. С дороги она тоже не просматривалась, так как пряталась в тени гранитной тумбы.

Славка перевернулся на живот, оглядываясь, примерился к отверстию и быстро сунулся ногами под скамейку; с трудом протиснул грудь, засопел, проталкивая плечи. Тело зависло в воздухе. Ощущая полную беспомощность, он вдруг понял всю безрассудность пришедшей в голову идеи, но было поздно — назад при всем своем желании он бы не вылез ни за что. Как только плечи освободились, он почувствовал, что тело его быстро скользит вниз. Сдерживая крик, он разинул рот, попытался ухватиться за чугунную балясину, но, видимо, опоздал — пальцы поймали пустоту, а ноги сковало ледяными тисками. Погружаясь в грязную ноябрьскую воду, он испугался настолько сильно, что не смог вздохнуть. Вода еще только коснулась живота, а в голове уже выстрелило паническое 'Тону!'. И в этот же миг ноги уперлись в каменистое дно. Речка в этом месте оказалась неглубокой, чуть выше пупка. Однако и этого хватило, чтобы почувствовать прелести осенних заморозков. Мир взорвался — это испуганный организм запоздало отреагировал на резкое охлаждение, выплескивая в маленькое сердце дополнительную порцию адреналина. И оно ударило в набат, разгоняя застывающую кровь. В голове загудело, парализованные холодом мышцы задрожали, согревая организм.

Славка, пытаясь прислушаться к звукам наверху, на секунду замер, но ничего кроме клацанья своих зубов не услышал. Задирая голову, он оглядел закованный в бетон берег, но не нашел в стене никаких неровностей, за которые можно было бы ухватиться, чтобы подняться к остановке. Поэтому, и еще потому, что без движения ноги начинали терять чувствительность, он вынужден был брести вдоль берега до тех пор, пока не вышел к ступеням, опускающимся к самой воде. 'Куда теперь?' — спросил он себя, понимая, что еще секунду — и его воля даст трещину, он будет готов пойти навстречу теплу, даже если там его будут ждать и бандиты, и спецслужбы, и все бородачи мира. В ухе завибрировала гарнитура, и голос Тромба сухо поинтересовался:

— Ты сейчас где?

— Твоими стараниями — в-в-в реке, — раздраженно проблеял Славка, с трудом справляясь с дрожью в голосе, злой на себя, а еще больше на спокойствие электронного бойца.

Тело безостановочно тряслось, холод просачивался в самые отдаленные уголки организма, заставляя вибрировать каждую его клетку.

Сбрасывая хлюпающие ботинки, Славка вылил из них воду, сжимая твердеющие брюки трясущимися руками, согнал ледяную воду книзу, обулся и потрусил в направлении ближайших домов. Нужно срочно в тепло, согреться. Вот только как добраться до этого самого тепла, если подавляющее большинство подъездов охраняется чертовыми домофонами? Славка сунулся в один подъезд, толкнул дверь в другой, попробовал набрать цифровую комбинацию в третьем; пару раз наткнулся на консьержку, выслушал гневную тираду и быстро ретировался. Перепробовал разные комбинации цифр в разных местах, пытаясь вычислить код подъезда, послушал недовольные голоса жильцов. Когда уже не осталось сил, а ноги вынесли его к старенькому дому, он неожиданно вспомнил утреннее путешествие по подвалу и, прикрывая глаза, представил, что снова оказался в заполненном горячим паром, душном каменном мешке...

— Слава! — громкий крик Тромба разорвал узы сладостной дремы, выталкивая сознание в отвратительную, обжигающе холодную действительность. — Ты почему молчишь?

— Я здесь! — прохрипел он, понимая, что на какое-то время отключился.

Оглядываясь по сторонам, он побрел между стареньких домов, вглядываясь в заколоченные подвальные окошки до тех пор, пока не нашел, как ему показалось, подходящего. Пара полусгнивших досок прикрывала небольшое отверстие, из которого заметно парило. С трудом оторвав одну доску, Славка надолго застопорился на второй — ржавый гвоздь никак не желал отпускать тонкую, но крепкую деревяшку. Он пинал по доске ногой, но та, хоть и со скрипом, выдерживала его удары. Усаживаясь на землю, он прижал колени к груди и, быстро распрямляясь, подобно пружине,со всего маху впечатался обеими ногами в заколоченное окно. Доска с треском лопнула, и он провалился в дырку по самые колени. Ноги коснулись горячей трубы, и Славка, забывая обо всем на свете, спешно полез навстречу божественному теплу. Замечая в углу деревянный лежак, а на стенах пышущие жаром трубы, радостно охнул.

Тепло и сухо. Стянув мокрую одежду, Славка разложил ее по раскаленным трубам, а сам присел на деревянный лежак в углу и задумался. 'Нужно позвонить Потемкину, договориться о встрече где-нибудь на нейтральной территории, где много народу. В компьютерном клубе, например, — Славка ощутил, как горячие волны прокатываются по телу, наполняя его тяжелым теплом. — Нужно дозвониться отцу и что-нибудь придумать, нужно...'

Тяжелые веки плавно сомкнулись. Он медленно соскальзывал в крепкий сон. Мысли, путаясь, то появлялись, то исчезали, пока не растворились полностью в непроглядном беспамятстве. 'Завтра. Все завтра. И Потемкин, и отец, и Тутанхамон, и...'

Глава четвертая

ТУТАНХАМОН

Крепкий мужчина, одетый не по погоде в легкое демисезонное пальто, удивленно посмотрев на дрожащего мальчишку, толкнул дверь и шагнул в затемненный полуподвал.

— Холод...но, черт, как холод...но... — азбука Морзе в исполнении мальчугана, приютившегося на лестнице компьютерного клуба, на мгновение стихла. Бумажный прямоугольник едва заметно шевельнулся на грязной стене и беззвучно предупредил: 'Свободных компьютеров нет!'.

За железной дверью гудел забитый до отказа зал игрового клуба 'Тутанхамон'. Сегодня он не собирается демонстрировать гостям гостеприимную улыбку. Пыльный и темный, он больше походит на фамильный склеп, который облюбовали местные геймеры.

В нос шибануло кисло-сладким запахом немытых молодых тел. Чихнув от всепроникающей пыли, мужчина неторопливо огляделся, и как только взгляд его уткнулся в свободный стул в темном углу, спокойно прошел через зал и уселся к маленькому столу, напоминающему то ли школьную парту, то ли рабочее место программиста. Вот только все программисты сегодня, судя по всему, 'ушли на фронт'. Война захватила их души, пленила их разум, война идет, она вокруг, она со всех сторон. Безумные вопли гибнущих противников и непрерывная пальба из всех видов оружия вытеснили сознание собравшихся в зале геймеров из реального мира. Азарт боя превратил их тела в механические придатки электронных машин; перехватывая контроль над рефлексами, он затуманил мозги.

Порхающие над клавиатурами руки несут смерть виртуальному врагу. Вздрагивающие плечи уворачиваются от шальных пуль. Выпученные остекленевшие глаза отражают потоки нуль-единичной крови, брызжущей фонтанами со всех экранов. Одним словом, 'затменье разума — война!

Мужчина устроился поудобнее, откинулся на спинку стула и, не обращая внимания на крики в зале, прислушался к сидящим за соседним столом молодым людям. Один из них был Славка Пугачев, второй, судя по описаниям отца Славки, Дмитрий Потемкин.

Зал ревел, палил, стонал. Извивающиеся тени скакали по грязным стенам.

— Димыч, завязывай лупиться с ботами! Я позвал тебя не играть, — Славка старался говорить как можно тише, при этом постоянно наклонялся к товарищу, но через минуту срывался и, стараясь перекричать шум в зале, переходил на крик. — Димыч! Мне нужно поговорить. Я влип!

Славка в очередной раз с опаской оглядел темный зал. Он чего-то боялся, втягивая голову в плечи, старался заправить непокорные белокурые волосы под купол спортивной шапочки. Белые пряди, просачиваясь сквозь пальцы, тут же выскальзывали, упорно не желая подчиняться воле хозяина.

— У меня мало времени, они скоро появятся здесь, — подросток махнул рукой в сторону шумящего зала. — Ну же! — умоляюще протянул он.

— Влип?! Можно подумать, в первый раз! — Дмитрий пребывал в том возрасте, когда юношеское лицо заметно 'утяжеляется', а фигура из мальчишечьей, угловатой превращается в рельефную — мужскую. Крепкое, спортивное телосложение и сто восемьдесят сантиметров роста выделяли его из общей массы тщедушных тел, дергающихся перед мониторами.

— Постой-ка! А, может, ты опять загрузил в сетку очередной свой ускоритель? И сейчас нас снова вышвырнут из клуба? — крепкая, накачанная рука вцепилась в худенькое плечо Пугачева.

— Я, только... — Славка замялся, расстроенно опустил голову и глубоко вздохнул.

— А я-то все думаю, почему игра не идет? Если так, то играй со своим ускорителем сам! — Дмитрий попытался встать и уйти, но Славка, навалившись на него всем телом, яростно зашептал:

— Димыч! У меня правда проблема, и она не в ускорителе. Точнее, не только в ускорителе.

Сидящий за соседним столом мужчина вздохнул. Вот ведь совпадение. Его, Дмитрия Степановича Медведева, нынешнее светило российской науки, профессора, без которого не проходит ни одна конференция по компьютерным технологиям, друзья детства тоже звали Димычем.

Медведев задумался. Что связывает между собой столь разных мальчишек, и что общего у них с проблемой, застопорившей все работы лаборатории, которой он заведует? Впрочем, 'застопорившей' — легковесное слово, совершенно не соответствующее истине. Проблема обрушилась словно тайфун, неожиданный смерч, мощный и коварный, уничтожающий все, что попадается ему на пути. Пятнадцатилетний труд целого коллектива — коту под хвост.

Что же произошло две недели назад? Поиски ответа на этот вопрос привели уважаемого профессора в дворовый компьютерный клуб. Почему его детище — программно-аппаратный комплекс 'Синарион', в мгновенье ока превратился в кучу дорогостоящего компьютерного железа, живущего своей никому не понятной жизнью? Почему полтора десятка специалистов, способных взломать любую систему в мире, не могут подобраться к его управлению?

Беда случилась благодаря открытому шлюзу, через который в сеть лаборатории хлынул бессистемный поток разнородной информации вкупе с программой типа червь. И создал этого злополучного червя, по его, профессорскому убеждению, маленький монстр по имени Славка Пугачев. Он же открыл шлюз, позволив сетевому мусору заполнить место, предназначенное для хранения базовой информации 'Синариона', а тот, вместо того чтобы учиться, закрыл доступ...

Мысли Медведева неожиданно прервал мощный бас, ударивший со стороны стойки, за которой восседал тучный хозяин клуба.

— Эй, шпана, заканчивай, — кричавший хотел еще что-то добавить, но неожиданно смолк, и в этот момент в зале вспыхнул свет. — Охрана! Дэржи пацана! — взвизгнул взволнованный голос, сдобренный ощутимым привкусом кавказского акцента.

Обладатель колоритного баса — полный мужчина (судя по внешнему виду, трепетно относящийся к компьютерам только в моменты изымания наличности из кассы) — тыкал мясистым пальцем в сторону Пугачева.

— Это тот гаденыш, который убил наши кампутеры на прошлой нэдэле, — хозяин клуба рвал и метал. — Упустите сопляка на этот раз — всэх уволю, — грозил он неизвестно кому.

Охранники не спешили на зов хозяина, и толстяк решил взять инициативу в свои руки. Вытекая гигантским животом из-за стойки, он ринулся на поимку невозмутимого Пугачева.

Субтильный 'убийца компьютеров', не обращая внимания на внушительную угрозу, спокойно повернулся к монитору, опустил руки и коснулся пальцами клавиатуры.

Потемкин решительно встал и заслонил маленького друга своим телом. Дерзкий взгляд метнулся навстречу несущемуся на всех парах, разгневанному тяжеловесу.

События, последовавшие дальше, повергли знаменитого профессора в полное оцепенение, плавно переходящее в сумеречное состояние. Предполагаемая жертва (полтора метра от уровня пола), именуемая Вячеслав Пугачев, в последний раз ударила пальцем по клавиатуре, и в игровом зале тут же погас свет. Мониторы быстро, один за другим, потемнели. Безумный рев возмущенных игроков взорвал и без того шумную атмосферу 'Тутанхамона' и тут же сошел на нет: сражение в реальном пространстве обещало быть не менее захватывающим, чем прерванное виртуальное.

Ярко вспыхнув, экраны налились малиновым светом. Кровавая пена, вскипая, поднялась к потолку, пылая алыми бликами по грязно-выбеленным стенам.

Бурлящего жаждой мести грузина словно прибили к полу гвоздями. Застыв, как монумент, в центре зала, он с ужасом смотрел на пылающие мониторы. Похоже, он не первый раз сталкивался с такими природными катаклизмами.

Медленно отодвинув напрягшегося Потемкина в сторону, вперед вышел взъерошенный Славка. В полной тишине раздался усталый, но дерзкий голос:

— Ну что, Гоги? Как там в киношках? Дай мне хоть один повод, и твоим компам... Ну, ты сам знаешь!

— Смотри у меня! — толстяк мгновенно освободился от кавказского акцента.

Динамики взвыли сиреной, и хорошо поставленный мужской голос громко произнес:

— Внимание! В случае причинения какого-либо вреда человеку по имени Вячеслав находящимся в этом

помещении компьютерам в количестве пятьдесяти четырех единиц будет нанесен непоправимый ущерб.

Динамики захрипели, экраны погасли; что-то глухо щелкнуло — и теперь уже женский, мягкий голосок запел.

'Не 'Сулико', конечно, но звучит неплохо', — Медведев, с удовольствием прислушался к красивым грузинским руладам.

— Ээээ! Слушай! Не надо ничего делать! Я его не трону. Пусть идет! — побледневший толстяк слегка развел руки в стороны, в поисках говорящего заметался глазами по залу. — Пусть пацан идет! Его не остановят.

— Пошли, Димыч! Нам здесь не рады, — улыбнулся маленький Пугачев и, гордо задрав подбородок, двинулся к выходу.

'И все-таки дети, — подумал Медведев, приходя в себя. — Но какое шоу! Расскажу в лаборатории — не поверят'.

Хотя попробуй не поверить видеозаписи. Камера телефона, усилиями тружеников 'Медвежьей берлоги' превращенная в прибор ночного видения, записала мельчайшие детали столкновения.

Стоило мальчишкам выйти за порог клуба, как экраны мониторов вспыхнули вновь. Клуб загудел, мгновенно наполнился стонами игроков и звуками войны. Гул взрывов, свист пролетающих пуль, крики умирающих — все, как всегда. Геймеры продолжили прерванные виртуальные битвы, словно ничего не произошло.

Выйдя на улицу, можно было вздохнуть полной грудью. Холодный ноябрьский ветер наполнил легкие. Освежающий мороз добавил оптимизма в размышления Медведева. Компьютер, при всей своей сложности, остается механизмом, машиной, и любые изменения, внесенные в программу на его жестких дисках, можно отменить. Можно уничтожить результаты вмешательства мальчишки в работу 'Синариона', и комплекс снова будет готов к работе. Нужно только знать ключ — код злосчастной программы, создавшей эти самые изменения. А его-то Медведев пока не знал. Одно хорошо: теперь он не сомневался, что

именно Пугачев взломал его систему. Оглядевшись вокруг, профессор понял, что слишком долго задержался в клубе: мальчишек нигде не было видно. Впрочем, это не беда. Найти двух подростков не трудно, если к тому же знаешь их адреса и являешься непосредственным начальником одного из родителей. 'Кстати, с родителей, а, вернее, с родителя мы сейчас и начнем', — профессор набрал номер Ивана Пугачева. Пока трубка длинно гудела, на его плечо легла чья-то тяжелая рука.

— Простите, уважаемый. Вы здесь двух мальчишек не видели? — раздался за спиной хриплый голос.

Спрашивающий мужчина с виду походил на ожившую статую Геракла, на которую кто-то невзначай набросил черный кожаный плащ-пальто невообразимого — шестьдесят какого-то — размера. Несмотря на свободный покрой, он совершенно не скрывал выпирающие во все стороны мышцы. Лицо здоровяка, высеченное неумелым каменотесом, с первого взгляда заставляло уважать его владельца и требовало особого, внимательного отношения окружающих.

Профессор напрягся. В голове вспыхнул сигнал тревоги, сердце ускоренным ритмом отозвалось на всплеск адреналина.

Телефонные гудки неожиданно смолкли, и усталый голос Ивана Пугачева произнес:

— Я вас слушаю, Дмитрий Степанович.

Геракл, раздосадованный вынужденной задержкой и опустошивший свой более чем скромный словарный запас культурного человека, смачно сплюнул под ноги:

— Ну, ты! Я с кем базарю? Двух сопляков здесь не видел? Один от земли кое-как, другой вроде тебя. Только что из этого подвала слиняли. — Он махнул рукой в сторону клуба.

В трубке опять послышался голос Ивана, теперь уже встревоженный:

— Дмитрий Степанович! С кем это вы там разговариваете?

— Ваня, будь на связи. Я перезвоню через несколько минут.

Глядя на ожидающего ответа верзилу, профессор медленно произнес:

— Уважаемый! Не думаю, что могу вам чем-то помочь. Шли бы вы... куда шли.

— Ты пацанов видел или нет? — выпучил глаза здоровяк.

Профессор одарил наглеца снисходительным взглядом, которым родители обычно удостаивают своих не в меру разыгравшихся детей.

— Свободен! — произнес он тихо и повернулся, чтобы уйти.

Лицо амбала побагровело.

— Да ты!.. Да я тебя! — заорал скуластый Геркулес, превращаясь в разъяренное чудовище с налившимися яростью кровавыми глазами.

Ручища, напоминающая гигантский молот, взлетела в воздух. Здоровяк ринулся вперед, стремясь использовать вместо наковальни голову Медведева, но, как могло показаться стороннему наблюдателю, совсем немного промахнулся. Кулак, а вслед за ним и огромное тело, подчиняясь неумолимым законам инерции, пролетели чуть левее отпрянувшего в сторону профессора. Медведев в последний момент ухватил амбала за рукав и едва не нырнул следом — уж больно тяжелым тот оказался. Сияющий новенький 'мерседес', скрипнув шинами, пролетел мимо.

— Молодой человек! Не играйте вблизи проезжей части! Это опасно для жизни! — раздался негромкий насмешливый голос, и вслед за этим в поле зрения профессора появился высокий мужчина. Он был строен, крепок в кости, широкогруд. Небольшие проницательные глаза иронично взирали на мир.

— Браво, Дмитрий Степанович! Браво! — воскликнул он и продолжил шепотом, обращаясь к недовольному здоровяку. — Медведь, господин Ванькин, — очень коварный зверь, хищник, быстрый и беспощадный. Только он идет на стреляющего охотника, и идет, поверьте старому профессионалу, до самого конца. Пока не оказывается поверженным — либо он, либо медвежатник. В вашем

случае, Илья, всенепременно нужно поблагодарить уважаемого профессора за его стремление спасти вашу никчемную жизнь. И не нужно косить лиловым глазом в его сторону. Уж поверьте мне: если бы не он, то в сводках ДТП от сегодняшнего числа в списке пострадавших значилось бы и ваше имя. А в морге прибавилось бы покойников, — спокойно продолжал незнакомец.

Подойдя к Медведеву и глядя ему в глаза, он снял серую кепку, пригладил тонкие усы, венчающие изящную бородку клинышком, и, дружелюбно улыбаясь, протянул руку:

— Разрешите представиться: Иван Васильевич Коваль. Должность мою вам знать не обязательно. Могу лишь сказать, что мы с вами в некотором роде коллеги. Занимаемся, знаете ли, одним делом. Только в разных ведомствах.

Медведев, не задумываясь, ответил на крепкое рукопожатие. Мужчина был окружен ореолом профессионализма и внутренней силы. Ухоженные темные волосы, отливающие редкой сединой на висках, торчали ежиком на макушке. Прямой заостренный нос, четко очерченные густые брови. Интеллигентное лицо могло бы показаться привлекательным, если бы не ледяные серые глаза. Цепкие, холодные, внимательные и пытливые. К вниманию они призывали, а о пытках — напоминали.

Иван Васильевич оглядел Медведева с ног до головы, словно выбирал шубу любимой жене, кивнул и довольным голосом произнес:

— Абсолютная идентичность представленной характеристике.

Профессор недовольно хмыкнул, не понимая, что так обрадовало незнакомца.

— Дмитрий Степанович! О наших с вами делах мы поговорим при следующей встрече, а сейчас подскажите: как нам найти молодого человека по фамилии Пугачев? — заметив недоумение в глазах Медведева, коллега 'из другого ведомства' скис. А затем утомленно попросил. — И пожалуйста, не делайте удивленных глаз. Не поверю, что впервые слышите. Я прекрасно осведомлен, что вас,

уважаемый профессор, очень интересуют Вячеслав Пугачев и Дмитрий Потемкин. Несколько минут назад эти молодые люди покинули компьютерный клуб и исчезли из зоны нашего внимания. И произошло это из-за столкновения наших с вами интересов и некомпетентности моего работника, — он сурово посмотрел на стоящего в стороне Ванькина.

Стараясь подражать манере разговора собеседника, Медведев произнес:

— Не совсем понимаю, о ком вы говорите, уважаемый Иван Васильевич. Я здесь, видите ли, проверяю свою теорию о влиянии компьютерных игр на неокрепшую юношескую психику.

Он ожидал дальнейших расспросов, но Коваль не стал настаивать, как будто и этот путь развития событий был им предусмотрен.

— Ну, если так, то не стану вас задерживать. Вы свободны! — поворачиваясь, он быстро прошел к черному 'ауди' и, уже садясь в машину, будто вспомнив, выкрикнул вдогонку уходящему Медведеву. — Учтите, профессор! Мальчишкам угрожает опасность! Серьезная опасность. Высуньте голову из своей берлоги и посмотрите, что творится в мире!

Хлопнула дверка. Взвизгнули колеса и машина исчезла за поворотом, оставив удивленного профессора наедине со своими мыслями.

'Что творится в мире? Причем здесь мальчишки?'

Постояв пару минут в задумчивости, Медведев достал из кармана телефон, набрал номер лаборатории и, когда в трубке раздался взволнованный голос Ивана Пугачева, быстро спросил:

— Как там 'Синарион'? — Услышав вместо ответа печальный вздох, серьезно произнес. — Собери всех в лаборатории! Я скоро подъеду.

Пряча мобильник в кармане, он двинулся к машине, а через минуту старенький 'Фольсваген' уже летел в направлении 'Медвежьей берлоги'.

Выскочив из 'Тутанхамона', мальчишки быстро пересекли двор и, отодвинув большую доску, шмыгнули в щель деревянного забора, воздвигнутого вокруг строящейся трансформаторной будки. Искренность слов хозяина клуба о том, что их не тронут, вызывала большие сомнения у молодых людей, и они, не сговариваясь, решили подстраховаться и спрятаться.

— Димыч, ты посмотри на интеллигента, что выскочил следом за нами, — поманив рукой приятеля, Славка приник к щели в заборе. — Это босс моего отца.

Плотно подогнанные необструганные доски укрывали молодых людей от неожиданного нападения. Многочисленные дыры от большущих сучков давали возможность, избегая посторонних взглядов, следить за входом в компьютерный клуб. Не отрывая носа от шершавой доски, с видом профессионального заговорщика Пугачев продолжил:

— Я его еще в зале засветил. Он исподтишка снимал наш с тобой квест.

Оглядываясь, он обнаружил, что Потемкин не обратил на его слова никакого внимания, вновь прижался лицом к дырке в заборе и едва сдержался, чтобы не заорать.

— Димыч, ты посмотри, какой кадр! — быстро и удивленно зашептал мальчишка. Хватая товарища за рукав, он попытался притянуть его к импровизированному глазку. — Вот это морда!

Погруженный в свои мысли, Потемкин резко отстранил друга.

— Нет, ты только посмотри! — не успокаивался Славка. — Такого здоровяка ты вряд ли когда-нибудь видел! Слушай, а босс у моего предка ничего. Медведь, если не ошибаюсь. Авторитет в компьютерной тусовке. Это в его систему я свою программку запустил, — Славка резко замолчал, испугавшись, что сболтнул лишнего. Посматривая на Дмитрия, пожевал губу.

Разговор незнакомых мужчин подходил к концу, когда Потемкин решил выглянуть в 'зазаборье'. Прильнув к дырке, он всмотрелся в лица разговаривающих людей.

— Мальчишкам угрожает серьезная опасность! — воскликнул высокий мужчина.

Медленно поворачиваясь к побледневшему Славке и едва сдерживая клокотавшее в груди негодование, Потемкин прошипел.

— В какое дерьмо, черт возьми, ты влез на этот раз? — надвигаясь на молчащего Славку, он негромко выталкивал слова. — Подробно. Все по порядку! Что было в клубе? Кто эти люди? И почему нам угрожает опасность? Ну!

На мгновение показалось, что Славка вот-вот расплачется, но не тут-то было. Дерзко выставив подбородок вперед, маленький проныра даже не пытался оправдываться — он нападал.

— Ты чё, Броненосец, первый день меня знаешь!? — В мгновение ока он превратился в покрытое шипами и брызжущее ядом чудовище. Так было всегда, когда кто-то зажимал его в угол. — Не гони, и не из такой задницы выбирались!

Дмитрий уже справился с раздражением.

— Пугач! Давай без дурацкой бравады. Ты разве не понял, из какой конторы эти мужики? — меряя строительную площадку большими шагами, он вышагивал из угла в угол, пытаясь найти объяснение услышанным словам. Выруливая на очередную прямую, он посмотрел на Славку и остолбенел.

Тот плакал: по-настоящему, навзрыд, размазывая кулаком катившиеся по щекам громадные слезы. Инстинкт толкнул Дмитрия вперед. Обняв мальчишку за плечи, он прижал мокрую мордашку к своей груди.

— Успокойся, братишка! Ты меня пугаешь. Успокойся и рассказывай!

Славка, продолжая подрагивать в объятиях друга, громко и мокро шмыгал носом. Потемкин сжался от нехорошего предчувствия.

— Все будет нормально, — убеждал он, но справиться с предательской дрожью в голосе не мог. Как можно оставаться невозмутимым, когда на груди у тебя ревет потомок славного разбойника Емельяна Пугачева?

Дмитрия насторожили события в клубе, встревожил вид незнакомца с глазами следователя, но только сейчас он понял, что они попали в настоящую переделку.

— Рассказывай, — повторил Дмитрий, заметив, что мальчишка перестал хлюпать носом.

— Броненосец, мы тонем! Похоже, нужно сдаваться, — угрюмо буркнул Славка и тут же продолжил. — Димыч! Знал бы ты, как они меня достали. Сначала просто пасли, как будто ждали чьей-то команды, потом начали зажимать. Дома не спрячешься. Вчера с утра... — мальчишка громко захрипел, прокашливаясь, — пришлось нырять в Москва-реку. Бррр! — Славка втянул голову в плечи, и дрожа всем телом, продолжил. — Черт! Я думал, замерзну напрочь, — тряхнув грязными белесыми прядями, он замолчал, но через мгновенье снова заговорил. — Сегодня утром я уже подумал, что они потеряли меня, но нет! Ощущение такое, что их много, и все они из разных контор.

'Очухался парень — и то хорошо', — подумал Дмитрий и усмехнулся.

Славка, заметив его улыбку, недовольно проворчал:

— Чё ржешь? Думаешь, тебя не тронут?

— Не переживай — прорвемся! — Дмитрий похлопал друга по плечу. — Ну, искупался!.. Люди в январе, на крещение, сами в прорубь лезут, и ничего — говорят, даже помогает от многих болячек.

Славка обиженно надул губы и снисходительно посмотрел на друга снизу вверх.

— Броненосец, ну ты сравнил жопу с пальцем.

Дмитрий в очередной раз кивнул, сдерживая улыбку — он знал своего маленького друга, знал, как быстро тот заводится и как быстро отходит.

Славка сжал виски руками и шумно выдохнул. Открытыми ладонями отталкивая от себя все негативные эмоции, он мгновенно успокоился.

— Скажи, дружище, только одно: ты со мной? — спросил он. — А ты думал, что я тебя одного брошу? — удивился Дмитрий. Славка довольно улыбнулся, осмотрелся, как будто пытался сориентироваться на местности, и бодро произнес: — Тогда следуй за мной, напарник! В мой бункер!

Глава пятая

БЕРЛОГА И БУНКЕР

Лавируя в нескончаемых потоках автомобилей, ползущих по московским улицам, профессорский пассат медленно тащился к 'Медвежьей берлоге'. Долгие полчаса он выруливал, тормозил и ускорялся, пока наконец-то не прибыл на место.

'Лаборатория искусственного интеллекта' встретила своего создателя громким гулом голосов. 'Медвежья берлога' в настоящий момент больше походила на разбуженный пчелиный улей. Небольшая комната конференц-зала с трудом вмещала всех участников проекта. Однако ограниченность пространства не угнетала тружеников клавиатуры: клаустрофобией в 'Берлоге' никто не страдал, благодаря возможности в любой момент уйти из мира реального в мир виртуальный.

— Итак, господа, начнем! — с этими словами Медведев протиснулся в центр зала, осмотрелся по сторонам и недовольно сморщился. — Что мы имеем на сегодняшний день? — поинтересовался он и выжидающе замолчал.

— А имеем мы на сегодняшний день, — продолжил он после небольшой паузы, — дырку от бублика! И виноваты в этом все без исключения. Я в первую очередь. — Профессор обвел примолкших сотрудников тяжелым взглядом. — Вместо того, чтобы совершенствовать нашу систему безопасности, мы все дружно навалились на совершенствование систем

сбора и обработки информации. Конечно, кому нужно наше детище? Ваня, как твой пацан получил доступ к проекту? — вытягивая шею, он заглянул за спины подчиненных. — Позволить мальчишке получить коды доступа к системе... Как дилетанты, ей богу!

— Дмитрий Степанович! Я уже говорил, что Славка не мог такого сделать, даже если бы и хотел, — нахохлившийся Иван буравил взглядом пол, лишь изредка поднимая глаза, чтоб посмотреть на реакцию начальника.

— Не мог, говоришь! — резко оборвал его профессор, что-то доставая из кармана.

Свет в зале погас. Зашуршал матерчатый экран настенного проектора, и глазам присутствующих предстала сцена столкновения в компьютерном клубе. Забурлила кровавая пена, замелькали удивленные лица геймеров, послышалась красивая песня, погасли мониторы.

Профессор дождался, пока экран потемнел, включил свет и, справившись с раздражением, спокойно продолжил:

— Если кому не понятно, что произошло, поясняю. Тринадцатилетний мальчишка перехватил управление пятью десятками компьютеров, находящихся...

— Четырнадцатилетний, — робко поправил Пугачев. — Он просто выглядит младше своих сверстников.

— Подчеркну для не особо сообразительных, полное управление! Без перезагрузки системы и без остановки программ. Как? — Сделав паузу, Медведев посмотрел на сидящих в первых рядах аналитиков. — Мне нужны ответы! Каким образом простейшая система игрового клуба перешла на голосовое управление?

— Дмитрий Степанович, а вы не допускаете, что мальчишка просто записал звуковой файл заранее и запустил его параллельно с программкой подавления изображения на соседних компьютерах? — предположил поднявшийся из второго ряда Семен Михайлов, но тут же сам себе возразил: — Нет, для маленького, пусть и умного мальчишки просчитать развитие ситуации столь досконально представляется маловероятным.

— Да, Сема, ты прав, — протиснулся вперед ироничный Мелехов. — У нас всякий пацан, приходя в игровой клуб, совершенно случайно имеет при себе копию программки подавления изображения — ее сетевую версию. Хм!

— Если, конечно, он не гений, — переминаясь с ноги на ногу, нерешительно пробормотал Семен. Он совсем недавно появился в лаборатории Медведева. Молодой, но очень смелый в суждениях аналитик, только-только закончивший МГУ, с первых дней показал себя специалистом высокого класса.

— Вот! — воскликнул Медведев. — Гений! Наконец-то, Сема, ты нашел нужное слово! Вот кого я искал, когда набирал сотрудников для этой лаборатории. Но, как говорится, чем богаты, тому и... Стоп! — профессор резко замолчал, задумчиво склонил голову. — Внимание! Все смотрим на мальчишку! — он снова включил запись. — Вот наш герой набирает на клавиатуре последнюю команду. Это, нужно полагать, клавиша ввода. Поворачивается к залу, и... Стоп!

— Откуда у твоего пацана такая гарнитура? — удивился Мелехов, но никто не обратил на его слова никакого внимания — все смотрели на экран, наблюдая за склонившимся над клавиатурой мальчишкой.

— Думаю, все видели, что Пугачев-младший что-то прошептал, но что именно? — профессор говорил сам с собой. Затем, обращаясь к техникам, поинтересовался. — Можем мы усилить сигнал, чтобы услышать, что он сказал?

— Угроза физической расправы. Выручай, Тромб! — вылетевшая фраза повисла в воздухе.

Медведев вопросительно протянул:

— Ну и-и?..

— Он сказал 'выручай, Тромб!' — раздалось из дальнего угла.

— Я слышал, что он сказал именно это, — Медведев задрал голову, пытаясь увидеть говорившего Ивана Пугачева. — Мне интересно, из чего это следует? И перестань прятаться за спинами товарищей: четвертовать тебя сегодня мы не будем. Ты у нас на сегодняшний день слишком важная

персона. Точнее, особа, приближенная к важной персоне, — успокоившийся Медведев позволил себе улыбнуться.

Смущенный Пугачев вышел вперед.

— Я читаю по губам. С детства, — заявил он и уже более уверенно продолжил, поворачиваясь к экрану. — Со стопроцентной уверенностью могу повторить его слова. Только последнее — 'тромб' или... 'ромб'? Сказать точно не могу.

— А ты говоришь, не мог! Разгильдяй! — глядя Пугачеву в глаза, Медведев громко кашлянул. — Билла Гейтса тоже считали разгильдяем. Даже выгнали из университета. Но это не помешало ему прорубить 'окна' едва ли не во все компьютеры планеты. Эх! Если бы все наши подростки были такими разгильдяями, тогда...

— Что тогда, шеф? — нерешительно полюбопытствовал Ванидзе, накручивая на палец черный как смоль ус.

— Тогда? — Медведев засмеялся, вспоминая представление в 'Тутанхамоне'. — Мы бы с тобой, Алик, окна в лаборатории мыли, а разгильдяи работали вместо нас. Вот что было бы тогда! А теперь о кинематографе. Ты родной язык не забыл? — стараясь перекричать шум в зале, спросил Медведев. — О чем песня, которую выдал компьютер в клубе?

— Это не совсем песня, — замялся Алик. — Просто слова о том, что ущерб, который понесет клуб в результате уничтожения аппаратуры, не стоит удовлетворения, которое получит директор, наказав паренька.

Профессор кивал, слушая программиста, а сам думал о мальчишках.

А мальчишки тем временем, беспрестанно оглядываясь, пробирались по холодным улицам. Уже темнело и зажигались фонари, когда друзья, оторвав доски, закрывавшие окно в подвал одного из домов, протиснулись внутрь.

Славка пролез без особого труда, а Дмитрию пришлось повозиться, чтобы втолкнуть свое немалое тело в крошечное прямоугольное отверстие в бетонном фундаменте.

— Это и есть твой бункер? — Нахмурив брови, Потемкин внимательно осмотрел унылое помещение.

— Меблированный нумер, однако, — Славка улыбнулся, ткнул пальцем в деревянную лежанку у стены. — Кровать! Сегодня будет двуспальная.

Назвать мебелью сооруженный из необструганных досок лежак не решился бы даже обладатель безудержной фантазии. Однако Дмитрий, подумав, согласился. Классное жилье для беглеца: тепло, светло, спальное место в наличии. Что еще нужно?

Холодный воздух лениво вползал с улицы, сталкиваясь с горячими трубами отопления, мгновенно превращался в пар. Молочная, шевелящаяся, словно живая, завеса надежно укрывала грязный бетонный короб от постороннего взгляда. В углу копошилась невидимая живность, попискивая, приветствовала постояльца радостным шорохом.

— Это, конечно, не домашний диван, но и не картонная коробка под лестницей в подъезде, — Славка с шумом повалился на прочно-сбитый лежак, а когда из-под него выскочили и бросились врассыпную испуганные крысы, громко шикнул, прогоняя наглых соседей. Встряхнул белой шевелюрой так, что длинные волосы на секунду скрыли пронзительно-голубые глаза, и устроился поудобнее.

— Я тебе говорил про странные сны, которые я стал видеть в прошлом месяце? Я тогда еще несколько дней в школу не ходил, прикидывался больным, а сам из-за компьютера целыми днями не вылазил: прогу писал. Ночью — сны, а днем их дублирование на компьютер. Как под гипнозом. За три дня закончил программу, а принцип действия понять не могу. Знаю только, что способна она изменять любой файл, но для чего конкретно я это делал, хоть убей, не пойму. Вирус — не вирус, взломщик — не взломщик. — Славка вжал голову в плечи и потешно развел руками. — И то и другое, наверное. Да еще и ускоритель. Меняет все, с чем столкнется. Я ее Проном назвал — проникателем то есть. Хочется испытать, аж руки чешутся, а запускать боюсь. Боялся, что создал опасный вирус, до тех пор, пока не подключил. — Мальчишка прикрыл глаза, словно заново переживая момент старта. — Эффект обалденный! Машина летает, только места мало для проверки, — голос медленно сошел на нет.

Дмитрий глянул на друга и увидел, что тот лежит с закрытыми глазами.

— Пугач! — рявкнул он.— Потом спать будешь!

Славка дернулся, кривясь, оторвал голову от деревянного настила и, глядя мутным взглядом перед собой, длинно зевнул.

— О чем это я?

— Что было, когда ты испытал своего прона?

— Аа! — Славка с трудом сфокусировал взгляд. — С папашиным кодом доступа загрузил прона в сеть 'берлоги'. Ну и что-то там пошло не так. 'Синарион' подключился, но... — Славка все больше соскальзывал в сон.

— Кто такой Синарион? И почему компьютеры отца?

— Броненосец, не перебивай. Я и без тебя запутаюсь, — огрызнулся Славка, вскакивая на ноги. — 'Синарион' — система накопления, распознавания и обработки информации. Накопитель и обработчик данных, поглощающий информацию с безумной скоростью. Хотя скорость — не главное. Главное, что он должен самообучаться и постепенно если уж и не стать разумным, то максимально приблизиться к этому. Вот я и решил проверить своего прона именно на нем. Если уж он такой умный, то с моим ускорителем еще круче станет.

— Пугач, ты... Ты бандит с большой дороги! — возмутился Потемкин.

— Вошел. Погонял во всех режимах. Никакого кайфа. Дай, думаю, гляну одним глазком на диски, — Славка виновато опустил голову.

Посматривая на притихшего приятеля, Дмитрий едва не поверил, что тот жалеет о вторжении. Но это было исключено, как бы убедительно тот ни изображал раскаяние. Кто угодно другой, но только не Пугачев, мог оставить без внимания чужие файлы. И жалеть о взломе мог кто угодно, только не он.

— И?!

Славка помолчал, словно собираясь с духом.

— И не удержался. Активировал кое-какие программы... Блин! Запустил сразу все, которые только были в системе, а для усиления эффекта, чтобы посмотреть, как эта чертова железяка будет вытаскивать инфу из Инета и начнет учиться, открыл доступ в Сеть.

Не имея сил сдерживаться, Потемкин воскликнул, стуча себе по лбу указательным пальцем:

— Пугач, башку включи! Ты хоть соображаешь, что натворил? Куча ученых, среди которых, кстати, и твой отец, тратит уйму времени на создание этого Синариона, и тут появляешься ты! — задохнулся от возмущения. — Не удержался он, видите ли! — зашагал из угла в угол, нервно размахивая руками. — Ты же предка своего подставил, чума!

Выталкивая слова из пересохшего горла, он периодически наклонялся, чтобы не врезаться в бетонные балки, торчащие из потолка. Забываясь, ударялся головой, стряхивал пыль с каштановых волос и громко фыркал.

Но и Славка не собирался сдаваться.

— Подставил? — воскликнул он с вызовом. — Да пойми ты! Я ведь включил проги, которые и без меня запустили бы через день-другой. К тому же 'Синарион' действительно стал обучаться. И с помощью моего прона гораздо быстрее, чем у этих умников. Но я не об этом хотел рассказать, — подозрительно тихим голосом досказал он.

Дмитрий резко остановился.

— Не об этом? — прошептал он испуганно. — Это еще не все?

Славка едва заметно кивнул.

— Загрузил я нашу игру. Запустил своего прона. Поиграл немного. Без моего ускорителя они бы еще пятилетку ждали, пока Тромб соображать начнет.

Дмитрий удивленно уставился на друга.

— Причем здесь мой Тромб?

— Нуу, — протянул Славка, — я загрузил установочный файл с твоим ботом, и мой ускоритель смешал все программы в одну кучу, размыв границы выполняемых задач... Короче, вся система из 'Синариона' превратилась в один большой Анрил Тарнамент с разумным бойцом на борту. Именно это я хотел сказать тебе по телефону. Когда ты в бассейне был, помнишь?

Остолбеневший Дмитрий вытаращился на приятеля и не мог произнести ни слова. В отличие от Славки, он был человеком ответственным, и ему было не все равно, как к нему относятся окружающие.

'Отец Славки решит, что это я проник в его систему', — с ужасом думал он.

— Я не виноват, что он назвал себя Тромбом. Для него опасно выбираться из лаборатории в Сеть: он успел разозлить весь компьютерный мир, — затараторил Славка, кружа вокруг неподвижного Потемкина.

— Слушай, Пугач! Если ты запустил систему чуть больше недели назад, то он еще грудной ребенок — по человечьим меркам.

— Тромб?! — Славка с упреком посмотрел на товарища. — Я же тебе говорил, что мой прон увеличивает скорость. Чем круче аппаратный комплекс — тем больше. Там памяти знаешь сколько? За это время он стал настоящим монстром. Вырос. В поисках информации взломал мировую сеть. Обошел всю! — пояснил Славка, сделав ударение на последнем слове. — Вызвал на себя огонь всякой шушеры: хакеров, спецов, бандюков, даже в церковь залез. Когда его прижали к берегу, он вышел на меня и попросил помощи.

Дмитрий помрачнел, дернул головой, выставляя ладони перед собой.

— Тормози! С чего бы он просил именно тебя? Ты кем себя возомнил?

Фантастический бред, обрастая подробностями, все больше походил на правду. Невероятная история раздражала Дмитрия, а ее возможные последствия и вовсе пугали.

— Ты же не дурак, Броненосец? Для него я — создатель, Бог, родитель! Называй, как хочешь, но именно я активировал его!

— Можно спросить всемогущего Создателя? — Дмитрий иронично склонил голову, прижимая к лицу сомкнутые лодочками ладони. — Как он общается со своим детищем?

Славка ничуть не смутился.

— Обычная мобила плюс беспроводная гарнитура, переделанная знакомым моего предка. Камера на борту, переделанная. При включении переводит связь в режим телеконференции. Такого ни у кого нет. Как Тромб подключается к мобильникам подчиненных папаши, чтобы его не засекли, я не знаю. Все тип-топ, напарник. Платит за связь лаборатория, — улыбаясь, закончил он.

Вспоминая о недавних приключениях, он увлекся и, кажется, забыл о столь же недавних страхах, серых стенах и крысах под ногами.

Дмитрий покачал головой, сморщил лоб и подался вперед.

— Тип-топ?! Очнись! А что, если твой батя работал над секретным проектом?

— Нет-нет! Я бы знал! — запротестовал Славка, но в последний момент отвел глаза.

— Откуда тогда эти хмурые дяди с каменными лицами?

— Ты прав, ни фига кроме гемора на свою задницу мы не имеем. Но, Димыч, я не хотел, чтобы... Блин! Что теперь делать? — Славка снова превратился в маленького, загнанного в угол мальчишку. — На войне мы лохи, даже если за нас компьютерный боец. К тому же он решил, что общение с людьми опасно для него, окопался в сети лаборатории и полностью перекрыл доступ к компам 'Медвежьей берлоги'. Боюсь, папашины коллеги, когда узнают, что он наделал, попытаются отрубить питание всего комплекса. А это для него каюк, — закончил Славка с болью в голосе, как будто речь шла о живом и очень близком ему человеке.

Дмитрий вновь заходил взад-вперед:

— Ты лучше подумал бы, что они сделают с твоим отцом, когда узнают, кто во всем виноват. Свяжись с Тромбом! Я хочу услышать его. Или ты мне лапшу на уши вешал?

— Не знаю, как ты с Тромбом, а я замотался, и пока не посплю, с места не двинусь, — сонно пробормотал Славка и длинно зевнул.

Сворачиваясь калачиком на жестких досках, он уже больше не пытался удерживать смыкающиеся веки, и как только они коснулись друг друга, моментально заснул.

Глядя на маленького друга, Дмитрий остановился. Снял куртку, осторожно накрыл свернувшегося калачиком Славку. Присев на краешек деревянного лежака, вдруг почувствовал горячую тяжесть в ногах, и едва заметный шум в ушах.

— С-п-а-ть! — гудело в голове.

— С-п-а-ть! — шуршало под лежаком.

Тело отказывалось сопротивляться навалившейся усталости, но стоило закрыть глаза, как перегруженный дневными впечатлениями мозг моментально отключился...

— Просыпайся, соня! — Недовольная мать стояла рядом с кроватью и, пытаясь разбудить Дмитрия, тянула одеяло на себя.

Утро с трудом протискивается сквозь пыльные стекла, заливая комнату ярким, теплым светом. Нужно вставать, но тяжелая голова не желает слушать приказов мозга и раз за разом падает на подушку. Кажется, что в глаза дыму напустили. Не в силах выносить сияние солнечных лучей, они сами собой закрываются. Сон наваливается, словно многотонная плита, прижимает к постели, не дает пошевелить тяжелыми веками. Борьба продолжается, и в неравной битве постепенно побеждает сон. Еще несколько минут, и...

Резко открыв глаза, Дмитрий вскочил на ноги. 'Черт возьми! Где это я?' — непонимающе озираясь по сторонам, он едва не закричал. Потухшая лампочка покачивалась под потолком, серые стены окружали со всех сторон, земляной влажный пол — все, как в склепе. Сквозь маленькое окошко проник лучик света, выхватил из темноты импровизированный лежак из грубых досок.

Глаза не сразу привыкли к сумраку, царящему в бетонной коробке, но, как только сонный организм столкнулся с невыносимой 'прелестью' подвальных ароматов, Дмитрий проснулся. Резкие гнилостные запахи мгновенно отрезвили мозг, прогнали дремоту. 'Надо же, всего день вне дома — и уже мать приснилась'. Спать сидя — невеселое занятие. Ноги затекли. Разминая онемевшие конечности, он вспомнил ночной разговор и лениво потянулся, так что захрустели суставы.

'Упрямый как баран! Кстати, а где он сейчас?' — Дмитрий в очередной раз осмотрелся и уперся взглядом в оборванный клочок бумаги, приклеенный жвачкой к стене, прямо над лежаком. Предчувствуя неприятности, он осторожно вытянул руку и сжал пальцами мятый листок. Ничего не понимая, долго смотрел на крупные, корявые буквы. 'ТРОМБ'... и больше ничего, как будто Славка очень спешил и лишь в последний момент нацарапал короткое слово.

В темном углу, за раскаленным коллектором, неожиданно затрезвонил телефон. Дмитрий, забывая где находится, резко выпрямился и врезался головой в низкий потолок. Покрытая пылью колба вздрогнула, спираль покраснела, и лампочка залила серый склеп тусклым, желтоватым светом.

— Вот ты где! — завопил Потемкин, бросаясь на звук, но тут же остановился и растерянно пробормотал. — Черт!

Только сейчас он понял, что даже для маленького Славки места за трубами явно не хватит. Просунув руку между пышущих жаром металлических цилиндров, нащупал мобильник. Горячее пластиковое 'тело' висело на ржавом шероховатом крючке. Тут же торчала гарнитура и истошно орала. Зацепив пальцами силиконовую горошину, Дмитрий вытащил наушник и торопливо воткнул его в ухо. Динамик замолчал.

— Тьфу, ты! — буркнул он и надавил кнопку приема.

— Назовите свое имя и код доступа!

Спокойный, сухой голос — слишком спокойный и к тому же абсолютно безжизненный. Значит, это... Дмитрий задумался, не зная, что сказать, взгляд его упал на записку, которую он до сих пор держал в руке.

— Я Дмитрий Потемкин, а вы, очевидно, Тромб? — он боялся услышать гудки отбоя.

— Код принят! Я Тромб, и у меня послание от Славы. — Маленький динамик скрипнул, горошина наушника длинно вздохнула и продолжила, теперь уже голосом Пугачева. — Димыч, не обижайся, но я все, спекся. Думал, помогу Тромбу, пока они до него не добрались, но нет. Иду сдаваться — у них мама. Этот урод, Коваль, дозвонился до меня... Помнишь, около клуба, мужик с бородкой. Черт! Послушай бойца, он хоть и в виртуале, но с идеями. Мы договорились — связь только по мобиле. Вам лучше поспешить.

Как только голос Славки смолк, Дмитрий, не понимая зачем, спросил:

— Что за идеи, боец?

Он с трудом представлял, как компьютерная программа, пусть и самая совершенная, может предложить что-то разумное. Страхи, навеянные вчерашним Славкиным рассказом, сегодня уже не выглядели столь ужасающими.

— Мне потребуется время, чтобы проработать план до конца, — услышал он в ответ.

— Ну, ты прорабатывай, а я домой, — Дмитрий уверенно шагнул к окошку.

— Я бы не стал этого делать. Дома тебя наверняка ждут.

— Я-то здесь причем? — Дмитрий не верил, что кто-то всерьез может заинтересоваться им.

— Был бы причем, давно убили бы, — произнес Тромб, отчего у Дмитрия засосало под ложечкой.

Ему вдруг показалось, что невидимый собеседник, произнося последнюю фразу, улыбнулся.

Может, Славка все выдумал, и он разговаривает не с мифической компьютерной программой, а с живым человеком?

— Ну вот, заодно и посмотрим, так ли я им нужен, — улыбаясь глупым страхам, Дмитрий оборвал разговор и полез сквозь горячую паровую завесу в маленькое окошко. Хочешь не хочешь, а домой нужно. Поесть, денег взять.

Глава шестая

АРЕСТ

Видавший виды профессорский 'пассат' въехал во двор дома, в котором проживало семейство Пугачевых. Ивана он оставил в районном отделении милиции, где тот пытался инициировать розыски сына. Рослый насмешливый лейтенант хоть и принял заявление о пропаже Славки, всеми силами пытался избавиться от назойливого посетителя и не сразу внял мольбам взволнованного отца семейства.

— Тот факт, что подросток исчез, не является убедительным аргументом для начала розыскных мероприятий, — заявил он. — И не важно, что второй день он нигде не появляется и не звонит. Может, сейчас сидит под кайфом у друзей или знакомых, а мы будем отрывать наших работников от важных дел.

Профессор допускал, что слова лейтенанта не лишены смысла, но как тогда объяснить исчезновение Дмитрия Потемкина, который пропал после умопомрачительного представления в компьютерном клубе 'Тутанхамон'? 'Кто может знать, где они? — профессор хлопнул себя по лбу. Ну, конечно, как он сразу не сообразил! — Коваль Иван Васильевич. Уж он-то, если даже и не имеет отношения к исчезновению молодых людей, должен быть в курсе происходящего'.

Перед глазами пустынная улица — одна из тысяч похожих друг на друга маленьких улочек Москвы. Где-то рядом шумит занятой город, торчат в пробках сотни машин, ползут, гудят клаксонами, спешат пешеходы, нервничают, опаздывая на работу. А здесь? Лишь изредка одинокие прохожие нарушают тишину морозного утра легким поскрипыванием свежевыпавшего снега. Вот бабушка, согнувшаяся под тяжестью прожитых лет, медленно бредет к подъезду, таща за собой сумку-тележку. С трудом доковыляла до двери, и в этот момент из-за угла выскочил молодой человек. Быстро догнав старушку, он подхватил ее тележку; придерживая дверь, подождал, пока она не исчезла в темноте, и лишь после этого быстро скользнул следом.

'Не все так плохо с нашей молодежью', — подумал профессор, и тут его взгляд упал на громилу, со скоростью грузового локомотива мчащегося к дому. Просторный плащ поверх спортивного костюма, нелепо взмахивая кожаными полами, с трудом скрывал выпирающие горы мышц. 'Ванькин собственной персоной, — улыбнулся профессор. — Черт, внимание уже не то, ведь это Потемкин помог старушке!' Он попытался вылезти из машины, но не смог — дверь подпирал Коваль Иван Васильевич.

— Стареете, коллега, — заглядывая в салон, он словно прочитал мысли.

— Вот уж воистину, не буди лихо! Долго жить будете, полковник!

Коваль удивленно поднял брови:

— Неужели по нашей базе данных прогулялись? Или все-таки раскололи своего 'Синариона' и заглянули в его электронные закрома?

— Да ваши звездочки у вас на лбу выдавлены! — съязвил Медведев, в очередной раз удивляясь информированности Коваля. — Что вам известно о 'Синарионе'?

— Бросьте, Дмитрий Степанович! Неужели вы думали, что после того, что натворило ваше детище в Сети, им никто не заинтересуется? Или вы и сами не знаете, что он?.. Не знаете?! Это хорошо. Пусть лучше мальчишки будут виноваты. Какой с них спрос? Ведь даже Потемкину еще нет восемнадцати, — Иван Васильевич задумчиво покачал головой, вздохнул, словно сочувствуя профессору. — Я бы на вашем месте оставил попытки достучаться до Синариона, иначе тогда вам придется отвечать за все, что он совершил. А это, уважаемый профессор, тюрьма! Ваш умник, как я лично полагаю, выпотрошил самые секретные базы данных. Лучше отдайте его в руки моих спецов, и мы создадим вам хорошую легенду.

— Вы сами-то верите тому, что говорите? — Медведеву показалось, что он услышал доносившийся из подъезда шум. — Вот-вот! Если бы верили, давно бы хозяйничали в моей лаборатории.

Дверь с грохотом распахнулась, и из нее вывалилась громадная спина Ванькина. Прикрывая голову руками, здоровяк позорно отступал. Делая очередной шаг, он оступился и шумно рухнул на убеленный первым снегом тротуар.

Кто ж его так? Всматриваясь в темноту подъезда, профессор ожидал увидеть кого угодно, только не появившуюся на крыльце тщедушную старушку. Согнутая хрупкая воительница, часто перебирая полусогнутыми ногами, размахивала деревянной клюкой и громко негодовала.

— Мерзавцы! Весь подъезд обоссали. Я вот сейчас в милицию позвоню.

— Бабушка, не нужно никуда звонить! — полковник поспешил навстречу разгневанной пенсионерке.

Из-за угла дома проскользнула вереница высоких крепышей, закамуфлированных и экипированных так, словно им предстояло участие в небольшой локальной войне. Старушка, по-видимому, решила, что военные действия уже начались. С несвойственной ее возрасту прытью она метнулась назад, в подъезд. Полковник остановился у двери и, пропуская бойцов вперед, обернулся к профессору:

— Дмитрий Степанович! Заберите своего подчиненного из отделения, пока его не закрыли за хулиганство. Уж больно буйный субъект оказался. Скажите ему, что его Славка у нас. И с ним пока все в порядке.

Спокойный голос разозлил Медведева, неприятно резануло слух брошенное вскользь 'пока'. За спиной полковника захлопнулась дверь, и утренний двор снова погрузился в сонную тишину. Где-то скрипел снег под ногами одинокого прохожего, где-то лаяла разбуженная собака.

Профессор набрал номер Ивана Пугачева. Трубка долго молчала, затем вытолкнула непонятные звуки, очень похожие на сопение борца сумо во время боя, а проснувшись, разразилась такой отборной бранью, что профессору пришлось вспомнить и безоговорочно поверить в истинность утверждения Ивана о его родстве со знаменитым разбойником, Емельяном Пугачевым. Чтобы представить обычно спокойного, слегка заторможенного, замкнутого в себе интеллигента в роли разбушевавшегося скандалиста, Медведеву пришлось призвать на помощь все свое воображение. Между тем телефон сопел и рычал, словно угодивший в капкан раненый зверь, потом шумно всхлипнул и пригрозил далеким незнакомым голосом:

— Гражданин, будете сквернословить, посадим в камеру!

— У меня семья пропала, а ты, гнида... — выдав витиеватую трехэтажную словесную конструкцию, мобильник неприятно затрещал и смолк.

Выпущенное на свободу воображение мгновенно дорисовало страшную картину, с подземными казематами и стонущими узниками, заставив Медведева действовать быстро и решительно.

— В камеру, не в камеру, но неприятностей не оберешься, — пробормотал он, поворачивая ключ в замке зажигания.

Двигатель нервно чихнул, нехотя завелся, и 'пассат', прошлифовав колесами асфальт, резко сорвался с места.

Езда на предельной скорости по петляющим вокруг домов дорогам — удовольствие малоприятное и опасное. В очередной раз, выворачивая непослушный руль, Медведев едва справился с управлением, когда на повороте машину бросило на невысокий бордюр. 'Тише едешь, дольше будешь', — решил он, вжимая тормоза в пол. И очень вовремя. Из-за дома, словно чертик из табакерки, выскочил и чуть не влетел под колеса его машины спешащий молодой человек. Скрип тормозов на секунду опередил удар тела о капот машины. Выскакивая из салона, Медведев помог парню подняться и с удивлением понял, что перед ним Потемкин.

— Ты в порядке?

Дмитрий коротко кивнул и попытался отстраниться от профессора. Выставляя перед собой ладони, он попятился:

— Никаких претензий, шеф. Только я очень спешу.

— Послушай, Дмитрий, не знаю, как тебе удалось убежать от людей полковника Коваля, но, думаю, они все равно доберутся до тебя, если ты не воспользуешься моей помощью, — стараясь говорить спокойно, профессор открыл дверь машины, — Залезай, поговорим!

— Откуда вы меня знаете? — Потемкин непонимающе уставился на Медведева и через мгновенье, словно вспомнив что-то, тихо пробормотал. — А-а-а, Медведь. Вам-то я зачем? Хотя какая разница!

Словно соглашаясь с предложенной помощью, он направился к машине, но в последний момент передумал, сиганул через кусты и быстро скрылся за зеленными коробками вездесущих гаражей.

'Спортивный малый. Может, лихая и вынесет, — подумал Медведев, усаживаясь в машину, и теперь уже не торопясь продолжил прерванный путь.

Конечно, можно было бы попробовать догнать мальчишку, но что он сможет ему предложить? Вспоминая слова полковника, впору было самому подаваться в бега. В мрачном расположении духа Медведев прибыл в отделение милиции и тут же натолкнулся на знакомого светловолосого лейтенанта. Тот встретил профессора злорадной улыбкой:

— Знали бы вы, что ваш друг здесь устроил. С ума сойти!

Медведев в общих чертах знал, поэтому ожидаемого молоденьким милиционером вопроса не задал. Надеяться на то, что Ивана отпустят без его вмешательства, не приходилось. Только 'документы' за подписью секретаря государственного казначейства США решили судьбу матерщинника и скандалиста. Так или иначе, но Иван был отпущен восвояси. А профессор после скорого поражения в борьбе с коррупцией решил отправиться к нему на квартиру, ожидая застать там полковника. Пока ехали к дому, он вкратце пересказал Ивану разговор с Ковалем, умолчав при этом о встрече с Потемкиным. Вместо того, чтобы успокоиться, узнав о том, что Славка находится под опекой полковника, Пугачев рассвирепел: он кричал, ругался матом, вспоминая всех родственников Ивана Васильевича и родственников его родственников. Непонятно, сколь глубоко возмущенный муж погрузился бы в родословную Ивана Васильевича, если б не вмешательство профессора.

— Ваня! — смущенно покачивая головой, пробормотал Медведев. — Причем здесь бабушка его бабушки?

— А Славка причем? — негодовал разгоряченный Пугачев, не желая успокаиваться.

Пока он бушевал, профессор вырулил в притихший дворик, и старенький 'пассат' затормозил перед знакомой пятиэтажкой. Заглушив мотор, Медведев вылез из машины и, оглядываясь по сторонам, вошел в подъезд.

— Ваня, а где живет друг твоего сына Потемкин? — спрашивая словно о чем-то только что пришедшем в голову, Медведев постарался подчеркнуть незначительность вопроса.

— Димка? — Подойдя к дверям квартиры, Иван махнул рукой вверх. — Этажом выше. Черт! Куда-то ключи засунул, — продолжил он, копаясь в карманах.

Медведев поднялся на пару ступеней и, задрав голову, стал рассматривать дорогую железную дверь.

Заметив взгляд профессора, Иван мотнул головой и, как бы отвечая на мысленный вопрос шефа, произнес:

— Для Потемкиных слишком жирно будет, такая дверь. Они живут прямо над нами. Обычная старая картонно-фанерная дверь снаружи, такая же убогая, как и квартира изнутри.

Решив не рассказывать Пугачеву о встрече с Потемкиным, Медведев был вынужден и дальше валять дурака.

— Я поднимусь на минутку. Посмотрю, дома ли он.

Не дожидаясь ответа, он быстро поднялся по грязным ступеням и остановился перед обшарпанной дверью. Такую фанерку и ломать не нужно: толкни — сама откроется. Словно в подтверждение его мыслей внизу хлопнуло, и деревянная створка, уступая порыву холодного ветра, медленно отворилась.

Медведев потоптался на месте, не решаясь переступить порог чужой квартиры, несколько раз вдавил треснувшую кнопку допотопного звонка. Бодрое треньканье, сливаясь с криками возмущенного Пугачева, эхом отозвалось в подъезде. 'Что еще произошло?' — Прислушиваясь к воплям снизу, профессор сделал нерешительный шаг, заглянул в квартиру. Природное любопытство, присущее ему, пересилило благоразумие, вопившее в этот момент истерическое 'Остановись!', и он переступил порог.

— Проходите, Дмитрий Степанович, не стесняйтесь, — раздался знакомый голос из соседней комнаты. — Я уж и не чаял вас дождаться.

Полковник сидел на стуле в центре комнаты и, закинув ногу на ногу, с чрезмерным вниманием наблюдал за качающимся перед глазами носком своего ботинка. Заметив вошедшего профессора, он поднял голову и, улыбаясь, указал на старенький обветшалый диван.

— Присаживайтесь! Поговорим, пока ваш подчиненный оттачивает бранное мастерство, — прислушиваясь к доносившимся крикам, Иван Васильевич с уважением добавил. — Как излагает! Любо-дорого послушать. Не то что нынешняя молодежь. Кстати, Дмитрий Степанович, именно молодежь наша меня волнует больше всего. — Полковник смутился, точнее, изобразил смущение. — Не стану лукавить. Ваш 'Синарион' меня интересует гораздо больше мальчишек, но я уважаю мнение профессионалов. А профессионалы утверждают, что без них у нас нет шансов достучаться до вашего электронного подопечного. Впрочем, вы и сами, похоже, того же мнения. Иначе бы не гонялись за ними по геймерским клубам.

— Как же ваши профессионалы упустили Потемкина? — съязвил Медведев, непроизвольно опуская взгляд к начищенному до блеска башмаку полковника. — Иван Васильевич, зачем вам Потемкин? Ведь мозг — Славка, а он у вас.

Коваль резко сжал губы. Глаза сквозь хищный прищур полоснули ледяным огнем.

— Бросьте валять дурака, профессор!— рявкнул он. — Мы не единственные ищем мальчишку. Илья подтвердит.

Хлесткий удар ладони по колену пригвоздил покачивающуюся ногу к полу. Заметив непонимание во взгляде Медведева, полковник улыбнулся.

— Илья — это мой сотрудник, Ванькин, вы с ним уже встречались! — пояснил он. — То, что создали вы, интересует не только нас. Да-да-да! Многие хотели бы добраться до вашего 'Синариона', чтобы уничтожить информацию, которую он у них изъял. Еще больше людей хотели бы завладеть информацией, полученной вашим подопечным с других машин Сети. Хорошо, что у них нет такой возможности, плохо, что ее нет у нас. А ведь очень скоро и они узнают о роли наших хакеров в этом деле. И тогда Потемкину не поздоровится. Думаете, кто-нибудь станет уточнять, что он просто мимо проходил? Если к тому времени мои ребята не сумеют изолировать его так же, как Пугачева, ему не поздоровится. Не буду лукавить — мы тоже не альтруисты. И у нас в этом деле имеются свои интересы, но... Посмотрите, какая жизнь у парня. Пожилая мать, одна, — Коваль широким жестом обвел убогую квартиру, — хрущоба, мебель, место которой на свалке. Вы в холодильник загляните, — голос полковника смягчился. Иван Васильевич на мгновенье превратился в заботливого родителя. — Конечно, мальчишку без внимания не оставим. Как только закончится эта канитель, определим к себе в спецшколу. Вы бы видели, как он от моих архаровцев с четвертого этажа сиганул! Без раздумья! И, главное, ведь ничегошеньки не повредил: встал и пошел. Да не пошел — побежал! Мои штурмовики не решились повторить подобный трюк, потому-то он и скрылся. Талант у мальчишки! Нам такие орлы позарез нужны!

Глаза полковника словно бы вспыхивали при каждом слове. Зрачки едва заметно расширялись, притягивая взгляд и затуманивая сознание. Подчиняясь непонятному внутреннему зову, Медведев уже готов был поверить обещаниям Ивана Васильевича. Но тот, словно исчерпав запас внутренней энергии, неожиданно замолчал. Лишь устало прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. — Решайте, профессор, с кем вы, пока вас не вытолкнуло на противоположную сторону баррикады. — Полковник невесело улыбнулся, показывая, что ему не нравится подобное развитие событий. — Кто не с нами, тот против нас, — пояснил он.

— Пугаете? — резко спросил Медведев, стряхивая сковавшее его оцепенение. Он перестал чувствовать завораживающую силу гипнотического взгляда. — Видимо, не все у вас гладко, если и вы за мальчишкой бегаете.

Хищник в глазах полковника вновь проснулся, заслонив собой милого и убедительного в своей искренности человека.

— Будь у меня разрешение начальства, вы бы давно сидели в камере, — Коваль потер висок указательным пальцем, потрогал аккуратный клинышек бородки. — Жаль, не хотите с нами сотрудничать, — произнес он и резко дернул головой, как будто наткнулся в своих мыслях на что-то важное, но незаслуженно забытое. — Кстати! Ваш Славик работает с моими ребятами, — выдержав небольшую паузу, Иван Васильевич притворно вздохнул. — Правда, код доступа к вашему 'Синариону' мы от него так и не получили, но вы же знаете, что язык развязывать наши медики научились хорошо. Да-да-да! Я и сам надеялся обойтись без этого, но, видимо, не судьба.

Медведев вздрогнул. Мышцы рефлекторно напряглись. Он понимал, что полковник провоцирует его, но ничего не мог с собой поделать — его трясло.

— Сволочи! Он же просто подросток, которому бог дал больше ума, чем другим! Возможно, даже больше, чем нам с вами!

Кулаки непроизвольно сжались, и он ринулся вперед. Он не знал, что будет делать, когда сумеет достать Коваля. Но стул был пуст и Медведев по инерции пролетел дальше. В то же мгновение в затылок ударила острая боль, парализующая тело, но не отключающая сознание. Пол резко прыгнул навстречу, больно ударил шершавой половицей по лицу и замер. Шевелиться не было сил, язык не поворачивался. Оставалось только лицезреть старые обшарпанные доски, местами сохранившие потрескавшуюся коричневую краску и широкие щели, сужающиеся в бесконечности. Где-то вдали послышались грубые голоса и перед глазами возникли массивные казенные ботинки.

— Смотри, сержант! — прогремел над головой сочный бас. — Скоро интеллигенты домушников без работы оставят.

Невидимый сержант заржал в ответ и промычал что-то нечленораздельное.

— Ладно, Кобрик, давай этого в машину, посидит в клетке, пока мы по городу мотаемся, а того, что орет как резаный этажом ниже, я допрошу сам. Нужно, чтобы он заявление о взломе написал, — продолжал басить голос над головой. — Взломщика взяли.

Медведева подхватили крепкие руки, потащили из квартиры, выволокли из подъезда на крыльцо, и запихали в милицейскую машину.

Глава седьмая

ПЕРВАЯ СТУПЕНЬ НОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ

Только к вечеру измученный бесконечной беготней Потемкин добрался до деревянного лежака в теплом и (теперь уже) уютном подвале. Визит домой едва не стоил ему свободы. Выскользнув из рук полковника и его экипированных молодчиков, он весь день плутал по городу, заметая следы. Прячась по подъездам, всматривался в лица прохожих, пытаясь определить, кто из них интересуется его персоной, и очень скоро сделал необычный вывод: мир враждебен, агрессивен, и буквально каждый второй прохожий очень сильно напоминает замаскированного агента полковника Коваля. Ужасно болели пятки, напоминая о безрассудной глупости — только идиот мог додуматься прыгнуть с балкона четвертого этажа. Хорошо хоть ноги не переломал. 'Могло быть и хуже, — успокоил он себя, вспоминая изумленные лица спецназовцев и мелькнувшие перед глазами перила, — живи мы не в пятиэтажке, а в высотном доме, где-нибудь этаже на... десятом'. Но не физическая боль волновала его сейчас. День, кажущийся бесконечным, наконец-то завершился. Погоня, крепыши в камуфляже, профессор, под машину которого он едва не влетел, все это осталось в прошлом. А что ждет его в будущем? Лежа на жестких сучковатых досках, он пытался понять, почему именно его угораздило вляпаться в невероятную, кажущуюся нереальной историю. Усталость брала свое, глаза закрывались сами собой.

— Тромб, что мне делать? — с трудом ворочая языком, поинтересовался он.

— Выражайся конкретнее!

Ему вдруг показалось, что голос Тромба звучит прямо в голове. Конечно, воин не может понимать всех прелестей жизни, обусловленных несовершенством человеческого организма. Он не чувствует усталости, боли, наверняка не знает страха. А эмоции? Дмитрий догадывался, что Тромб уже не просто компьютер и не программа. Знал он также, что именно это привело его, Дмитрия Потемкина, в вонючий подвал с голодными крысами.

— Я ведь не боец и не супераналитик. Я простой школьник, блин, и ужасно боюсь. Скажи, что мне делать, чтобы все про меня забыли?

Тромб молчал.

— Может, мне сдаться? Меня ведь все равно поймают — так же, как и Славку. И тогда они доберутся до тебя.

— Они и сейчас могут добраться до меня и отключить. Ты забыл, что я нахожусь на компьютерах 'Медвежьей берлоги'?

— Кстати, а почему они не вырубили тебя до сих пор? — удивился Дмитрий, на минуту забывая об усталости.

Сладкая дрема, горячим туманом заполняющая мозг, на мгновенье отступила.

— Они думают, что я 'Синарион' — программный комплекс для сбора и обработки информации, добраться до которого можно, только имея код доступа. А код доступа, уверены они, у вас со Славкой.

— А если они все же доберутся до берлоги и вырубят компы?

— Я перестану существовать, если не успею сбежать, — тихо произнес Тромб, и Дмитрию вдруг почудилось, что в его голосе промелькнула нотка сожаления. — Им нужен 'Синарион' со всей информацией, которую он добыл в Сети. Они не станут ею рисковать и напрямую взламывать систему, до тех пор, пока не будут уверены, что существуют другие варианты получения данных.

— Они захотят тобой управлять, — предположил Дмитрий.

— Я не дам им такой возможности, — Тромб констатировал факт, ни на секунду не давая усомниться в своих словах.

— Но тогда они точно вырубят тебя.

— Тогда меня не станет.

— А вот этого я не пойму! Ведь информация на дисках остается, даже когда питание компьютеров отключено.

— Я не просто набор символов, записанный на носителях. Я должен быть всегда. Я сам и носитель, и информация. Я могу меняться, могу терять часть себя, перемещаться с одного носителя на другой — но не прерываясь. Отключившись даже на мгновение, я перестану существовать, как единое целое, функционировать, как разум. Я снова превращусь в набор базовых программ и отдельных данных.

— Блин, не пойму! — вздохнул Дмитрий. — Объяснишь?

— Слишком сложно для тебя.

Дмитрий понимал, что сравнивать супермашину с собой глупо и бессмысленно, но справиться с обидой не мог.

— Придумай же что-нибудь, раз ты такой умный! — воскликнул он. — Я устал и не могу постоянно жить в вонючем подвале, как какой-то бомж! Я не боец. Я не такой, как ты. Я...

Неожиданно в ушах зазвучала незнакомая мелодия и мощный голос запел: 'Вся жизнь впереди, надейся и жди!' Обида моментально улетучилась, и на смену ей пришло безмерное удивление:

— Ты шутишь! Но ты же...

Наушник вновь ожил и заскрипел теперь уже голосом ржавого робота:

— Ты хотел сказать — 'программа'?

— Ну... — замялся Потемкин.

— Мы можем упростить твою жизнь. Но для этого ты должен согласился на небольшую операцию.

— Операцию?! — опешил Дмитрий, окончательно просыпаясь.

— Если быть очень кратким и не вдаваться в технические подробности, то небольшое изменение твоего мозга, — Тромб на секунду замолчал, — после которого ты сможешь принимать информацию с внешних устройств...

— Ты хочешь, чтобы я... Чтобы мою голову?!. Чтобы... — закричал Дмитрий, заикаясь.

— Что с тобой? — проскрипел боец.

— Прекрати скрипеть! — Потемкин топнул ногой и резким движением руки попытался прогнать обнаглевших крыс.

Маленькие зубастые чудовища давно перестали обращать на него внимание. Наиболее шустрые и наглые из них вплотную подбирались к пакету с едой, купленной на последние деньги.

— Необходима небольшая правка. Совсем незначительная коррекция, — прошептал приятный женский голос в наушнике.

Дмитрию показалось, что он уже где-то слышал это легкое сопрано. 'По телевизору? Нет — в клубе!' — вспомнил он, и тут же спохватился и завопил, не давая бойцу продолжать:

— Нет!

Он был зол: на себя, на Тромба, на весь мир. Крыса, подобравшаяся вплотную к его шнуркам, поплатилась за свою наглость. Ее тело взлетело в воздух, отброшенное резким ударом ноги, врезалось в стену и рухнуло маленьким подергивающимся трупиком на земляной пол. Дмитрий скривился, разглядывая изломанного грызуна.

— Я правильно понял? Ты хочешь вскрыть мою черепушку и слегка покопаться в мозгах? — спросил он, проклиная себя за то, что позволил втянуть себя в этот разговор.

— Не я, — продолжил Тромб, привычным, безжизненным голосом, — Есть медицинский комплекс, способный вживить в твой мозг миниатюрный имплантат. Я знаю, где его найти и как подключиться к управляющей системе. Это требует технической поддержки и помощи врача — но мы сможем обойтись и без помощников. Я уже рассчитал все необходимые параметры и переделал управляющие программы.

— Он уже рассчитал и переделал! — возмутился Дмитрий. — Я, наверное, должен быть очень рад тому, что искусственный разум, которому нет еще и месяца, лично написал прогу для бездушной железяки, которая...

В его голове замелькала шатающаяся фигура в мятой полосатой пижаме. Свисающая ниточка слюны никак не могла окончательно сорваться с вытянутой губы, отсутствующий взгляд фокусировался на одной точке, затерявшейся где-то в бесконечности.

— Боже мой, только не это! — застонал Дмитрий, хлопая себя по лбу, словно хотел выбить неприятные видения из головы.

Страшные мысли без остатка заполнили его сознание, пугающие, такие, что лучше забыть. Оставить в прошлом. Но возможно ли убедить весь мир оставить его в покое, есть ли у него выбор? Дмитрий завопил, раздраженно срывая наушник:

— Не хочу даже слышать подобную чушь!

Уперся взглядом в бетонную стену. Посидел несколько минут в тишине. Послушав шуршащую за трубами хвостатость, вскочил и заходил из угла в угол. Тишина угнетала его, не выдержав долгого молчания, он вернул гарнитуру на место.

— Крови не будет. Микроскопический прокол черепной коробки плюс направленное облучение определенных участков мозга. Ничего страшного!

Дмитрию вдруг показалось, что Тромб пытается успокоить его. И делает это виртуальный боец слишком уж неуклюже, почти по-человечески. Или это от страха кажется? Откуда уверенность в голосе, словно на его счету десятки операций? И вообще, что может смыслить в медицине бывший бот компьютерной программы?

— Не хочу быть овощем, — произнес он, оправдываясь. — Без операции нельзя никак обойтись?

— Разве человек способен стать овощем? — поинтересовался безразличный голос.

'Показалось, — решил Потемкин. — Никаких эмоций'.

— Любое вмешательство в работу мозга человека может превратить его в безвольную куклу, напоминающую растение.

Тромб, выслушав объяснения Дмитрия, некоторое время молчал.

— Как только операция закончится, мы сможем уничтожить любую информацию о твоем пребывании в институте. К тому же я уже утвердил твою фамилию в плане приемов на завтрашний день. Твоя фотография уже в компьютере охраны, а пропуск изготовят утром. Получишь его на входе, — продолжил боец. — У них профилактическое окно на один час. Техник с утра получит задание произвести необходимые изменения в аппаратуре. Об этом я тоже позаботился. У тебя полчаса. Другой возможности не будет. — На секунду голос Тромба умолк. — Решать тебе, но учти, что у нас почти не осталось времени. Через несколько дней они определят твое местоположение, и тогда ты разделишь судьбу Вячеслава. Если и ты не дашь им кода доступа к моей системе, а ты не дашь, любая из служб решит, что ты слишком неудобный свидетель. И к тому же бесполезный. Что будет дальше — представляешь. Может, растение — не самый худший вариант? — голос безжалостного виртуального убийцы зазвенел металлом. — Не забывай, что Коваль недолго будет в одиночестве. Как только руководство обратит внимание на его доклады, тебя начнет преследовать целая организация, и ты не сможешь отсидеться в подвале. Они все равно найдут тебя.

— Если они такие крутые, то почему у них под носом бомбы взрывают? — Перепуганный Потемкин замолчал, вспомнив, что сам думал о том же, когда затеял этот разговор.

— Помимо поисков тебя, не санкционированных начальством, полковник Коваль пытается добраться до меня по официальным каналам, — продолжил Тромб. — Думаю, что он уже получил разрешение на доступ в лабораторию. Если нет, то получит в ближайшее время. А пока он ждет твоего появления. Существует только один путь противостояния врагу — обманные маневры, — в голосе бойца вновь зазвучали стальные ноты. — Мы заставим их поверить в то, что они победили, и отдадим им 'Синарион'. В тот момент, когда они попадут в 'Медвежью берлогу', меня там уже не будет.

Дмитрий понял, что Тромб ждет от него единственно возможного вопроса. Он выдержал паузу и спросил:

— Где же ты будешь, умник?

— Если операция состоится, то завтра ты станешь не простым человеком. Ты станешь первым живым существом, обладающим беспроводным нейро-мозговым интерфейсом, — провозгласил Тромб. — Затем тебе нужно будет попасть в лабораторию, где нахожусь я. Это не сложно — тебя там давно ждут. Найдешь профессора Медведева и скажешь, что можешь общаться со мной. Учитывая, что в настоящий момент ни у кого другого такой возможности нет, профессор будет рад встретиться с тобой. Когда ты будешь рядом, я смогу перебросить себя на твой естественный носитель. Все просто.

Слушая электронного стратега, Дмитрий с ужасом понял, что, несмотря на ужасные картинки, созданные

его воображением, он уже согласился. 'Вот так всегда!' — подумал он и, проклиная свою сговорчивость, простонал:

— Интересно, я когда-нибудь научусь говорить 'нет'?

— Разве так сложно из всех вариантов выбрать один, оптимальный? — поинтересовался Тромб.

— Все было бы значительно проще, если бы естественным носителем, как ты его назвал, не был мой мозг, — вздохнул Потемкин и решительно вскинул голову. — Завтра, говоришь? Ну что ж, завтра так завтра. А сейчас — спать!

Проснулся Дмитрий от громкого звонка. Сработал будильник. Быстро вскочив на ноги, он выключил телефон и, подойдя к подвальному окошку, выглянул наружу.

Только-только начинало светать. Холодный воздух лениво полз по улице. Стекая в подвальное окно и касаясь разгоряченного, пробуждающегося ото сна тела, падал к полу и оседал где-то в темноте, под лежаком, там, где метались дремавшие секунду назад крысы. Разбуженные шумом, они спешили побыстрее исчезнуть.

Дмитрий потянулся, тоскливо поглядывая на деревянный настил. Вот ведь парадокс: отвратительный жесткий лежак казался ему сейчас мягкой периной.

Небольшая разминка: в создавшихся обстоятельствах мышцы лучше держать в тонусе. Кто его знает, что нынче случится?

Позавтракать не удалось: четвероногие соседи оказались более проворными и позавтракали раньше него. Всеядные твари пробрались по трубе отопления к пакету и сожрали не только последние бутерброды, но и пахнущий едой полиэтиленовый мешок.

Стараясь оставаться незамеченным, он осторожно выбрался из подвального окна. Вздохнув полной грудью, так, что закружилась голова, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, двинулся к ближайшей станции метро.

Улица встретила его свежестью морозного утра. Деревья, покрытые инеем, и чистый воздух составляли хороший контраст подвальному зловонию и пыльной серости.

Спешащие мимо люди, не замечая очарования окружающего мира, двигались словно зомби, выполняющие заложенную в них программу, размеренно перемещая конечности — и, кажется, даже не осознавая своей индивидуальности.

Дмитрий неторопливо вошел в подземный переход. Вдоль стен — грязные дворняги, на входе в метро — кучка еще более грязных бомжей. Греются. Или собирают мелочь на пол-литра. Судя по тому алчному блеску, который проскальзывал в их взглядах, устремленных на низкорослого узбека с зажатой в кулаке мелочью, должно хватить.

Все как всегда — вот только что-то в этой картинке показалось Потемкину неправильным. Проходя мимо содрогающихся от нестерпимого желания людей, он вдруг ощутил сигнал тревоги, мелькнувший на границе подсознания. Чувство опасности отозвалось напряжением мышц. Тело вздрогнуло в ожидании действий. Только миновав бомжей, Дмитрий понял, что его так встревожило. Грязная одежда висела на узбеке как на корове седло. Казалось, он существовал отдельно от покрытого жирными пятнами ватного стеганого халата. Оглядываясь назад, Дмитрий заметил пристальный взгляд. Почувствовав внимание, азиат изобразил полное безразличие к окружающим и сосредоточился на содержимом своей ладони. А, может, и в самом деле его интересовала лишь мелочь в руке?

— Тромб, ты можешь поискать этого типа в своих базах данных? — торопливо зашептал Потемкин в микрофон. — Включаю камеру, Тро-омб!

Наушник молчал. Придется выкручиваться самому. Останавливаясь возле киоска, он неторопливо осмотрел себя, пригляделся к входящим в метро горожанам. Каждый — личность, отдельная Вселенная со своими законами, которые остаются в силе, пока человек не попадает в толпу. Безликая масса сминает индивидуальность, заставляя каждого жить по законам стада.

Стараясь создать как можно большее напряжение, Дмитрий метнулся к дверям, за которыми виднелась платформа с подходящим поездом. Грубо работая локтями и оставляя за собой расширяющийся шлейф возмущенных пассажиров, он пулей вылетел к турникетам. Не ожидавший подобной наглости людской поток, лениво втекающий в узкие двери, вдруг превратился в неуправляемую толпу, ощетинился бесчисленным множеством локтей, уперся в пол крепкими ногами, наглухо перекрывая вход.

Еще секунда, и будет поздно: поезд уйдет! За спиной громко клацнул створками-зубами турникет, но Дмитрий не обратил на него никакого внимания. Перескакивая по нескольку ступеней за прыжок, он вылетел на платформу и в последний момент проскользнул в закрывающиеся за спиной металлические створки. Состав тронулся, увозя его от гудящей толпы, выплескивающейся на платформу, вглядываясь в которою сквозь стекло двери он пытался увидеть подозрительного узбека. Не заметив, перевел дух и расслабился.

'Ну что, достали'? — подумал он, прислушиваясь к сигналу наушника. Связь восстановилась.

— Дима, камеру направо! Предполагаю наличие объекта внимания.

Дмитрий уже успокоился, но услышав голос Тромба, вздрогнул от неожиданности и чертыхнулся:

— Блин, а как ты меня видишь? Камеру-то я не включил.

— У меня есть доступ к компьютерам метрополитена. Камера над дверью в конце вагона. Только с нее неудобный ракурс. Видишь женщину с потрепанной книжкой на коленях? Она проявляет слишком много интереса к твоей персоне. Постарайся исчезнуть из ее поля зрения. Если связь вновь нарушится, учти, что никто не должен видеть тебя входящим в институт. Там ты будешь слишком уязвим.

Потемкин, лениво потянулся и прошелся равнодушным взглядом по вагону. Девица сидела невдалеке и действительно слишком часто посматривала в его сторону. Вот снова. Взгляд на секунду метнулся к нему, но остановился, цепляясь за старушку, которая стояла рядом и с трудом держалась на утомленных ногах.

— Нет, Тромб. Она смотрит на бабульку, — усмехнулся Дмитрий. — Думает, нужно ли уступать ей место?

— А зачем это нужно? Почему она должна уступать свое место?

Дмитрий покачал головой:

— Для того, чтобы понять, зачем, — нужно побыть старушкой. Ты не поймешь.

Дмитрий не разделял опасений бойца, но решил подстраховаться. Посматривая по сторонам, неторопливо двинулся к противоположному концу вагона. Несмотря на то, что он был забит людьми, как бочка сельдью, маневр прошел успешно, и на следующей остановке Дмитрий был уже в другом вагоне. Затем в следующем. Его не преследовали — или, по крайней мере, ему казалось, что не преследовали.

— Слушай, Тромб. Если мой пропуск уже в компьютере, меня будут пасти на входе?

— Дима, поясни. 'Пасти' — это как?

— Нуу! Это значит: следить за кем-то, наблюдать — раздраженно прошептал Дмитрий и уже более спокойно продолжил. — Извини, никак не привыкну, что такой супермозг, как ты, может не понимать элементарных вещей. Словарей в интернете — тысячи. Зайди — посмотри, скачай — запомни.

— Я же говорил тебе, что Коваль действует на свой страх и риск, а потому ему приходится преодолевать инертность системы. У тебя будет время, чтобы уйти из института, но лучше поспешить. Почему девушка должна была уступить место? — повторил Тромб, забытый вопрос.

— Старушка — больная и уставшая. Девушка — молодая и здоровая.

— Как ты это узнаешь?

— Что? — заинтересовался Дмитрий.

— Как ты узнал, что девушка здоровая?

— Я не знаю, что она здоровая! — возмутился Потемкин.

— Не понимаю!

— Она тоже ничего не понимает, — пробурчал Дмитрий.

Связь вновь оборвалась, и остаток пути он проехал в одиночестве. Забился в угол вагона и внимательно вглядывался в лица дремлющих пассажиров.

Старая приземистая пятиэтажка встречала посетителей разбитыми мраморными ступенями и скрипом невероятно большой дубовой двери. Маленькая медная вывеска приютилась на гигантской створке, убеждая входящих в том, что в этом убогом строении располагается Российский научно-исследовательский ветеринарный институт.

— Тромб, ты куда меня притащил?

Дмитрий смотрел на 'ворота' и не мог понять, зачем кому-то понадобилось делать такие большие двери. Неужели люди, жившие во времена строительства здания, был выше и сильнее нынешних? А еще больше его волновал другой вопрос: что общего у ветеринарного института с институтом мозга, о котором ему рассказывал боец?

— Тромб!

— Потом объясню. Заходи!

На входе в мрачное, пропахшее пылью здание Дмитрий уперся в небольшой металлический стержень турникета. Неплохо для полуразрушенного памятника архитектуры, подумал он, поворачиваясь к прозрачной перегородке, за которой устроился вооруженный охранник. Внушительного вида резиновая дубинка покоилась на его мощных коленях. Он поднял тяжелые брови и сердито осмотрел Потемкина с ног до головы. Дмитрий невольно сжался под холодным взглядом, втянул голову в плечи. Здоровяк заметил смущение юноши и удовлетворенно хмыкнул.

— Пропуск заказывали? — поинтересовался он, расслабленно опуская широкие плечи.

Потемкин набрал воздуха, решительно кивнул. Здоровяк, очевидно, уже исключил его из списка потенциально опасных субъектов и сейчас всматривался в монитор.

— Проходи! — кивнул страж турникета, протягивая юноше пластиковую карточку, с которой на него смотрело знакомая физиономия.

Дмитрий решительно двинулся по длинному коридору с высокими серыми потолками. Стараясь не перейти на бег, он разглядывал стены непонятного, пугающего цвета, пока не уперся в разбитые двери.

— Тромб, ты уверен, что в этой дыре может быть нужное для операции оборудование? — с сомнением спросил он невидимого собеседника.

Сомнения закрались в его душу, как только он открыл двери непонятного учреждения. Запущенность старого здания только усилила его неуверенность.

— С места не двинусь, пока не объяснишь! — уперся он, призывая бойца к ответу.

— Институт занимается проблемами мозга, но нам нужно найти отделение, в котором работают с мозгом животных. Двигайся!

— Ты...тты! — заикаясь от возмущения, Дмитрий, тем не менее, продолжил путь.

— Отделение платное, обслуживает очень богатых клиентов. Аппаратура самая современная, какую только можно найти. Любите вы своих животных, — оправдался Тромб. — И к тому же все то, что придумывается для людей, сначала проходит испытания на четвероногих.

Дмитрий торопливо взбежал по ступеням на второй этаж и увидел зеркальную дверь. Стоило ему шагнуть к ней, как она автоматически открылась, приглашая в VIP-зону. Здесь его ждала иная вселенная — сияющая чистотой, успокаивающая ощущением комфорта, поражающая функциональностью каждого предмета. Обилие зеркал, живых и искусственных цветов, позолоченных ручек на дорогих дверях поражало воображение. Четвероногие пациенты бегали вокруг фонтанчиков, рычали на своих хозяев и улыбающихся докторов — одним словом, чувствовали себя как дома.

— Поторопись! У тебя мало времени, — напомнил Тромб.

Стараясь не привлекать внимания, Дмитрий быстро вошел в кабинет 201 с рельефными цифрами на стекле, закрыл за собой зеркальную дверь и только тогда вздохнул полной грудью. Постояв в нерешительности перед непонятным аппаратом, напоминающим пульт космического корабля, направил взгляд на стоящий в центре кабинета операционный стол, над которым нависала механическая рука. Оглядев фантастический механизм, молодой человек вздрогнул и съежился.

— Неужели это все для кошек и собачек?

— Вообще-то это аппарат для вживления четвероногим друзьям чипа GPS-навигации, — пояснил Тромб. — А еще некоторые хозяева хотят, чтобы их питомцы имели более кроткий нрав, некоторые, наоборот, недовольны миролюбием своих подопечных. Все это можно исправить только здесь. Я не понимаю, зачем это нужно, но думаю, что у людей есть на то основания.

Потемкин присмотрелся к большому столу. Брови его напряженно сдвинулись к переносице.

— Видишь обруч? — заговорил Тромб в тот момент, когда Дмитрий и сам обратил на него внимание. — Ложись так, чтобы он охватил твою голову. Нажми на красную кнопку! И жди. Дальше все пойдет по программе.

Рука предательски задрожала, выдавая страх, но Дмитрий переборол себя и торопливо вдавил кнопку. Будь у него время на раздумье, он наверняка отказался бы и убежал. Но получилось так, как получилось. Он лежал на столе, на котором до этого лежали собаки, кошки — или даже тигры! — и смотрел на опускающийся механизм с длинной иглой, на самом конце которой светилась маленькая стеклянная капля. С тихим шелестом обруч сдавил голову, не давая двигаться — и отрезая путь к отступлению.

— Сними наушник, положи руки вдоль тела!

Укол — последнее, что почувствовал Дмитрий, проваливаясь в темноту небытия...

В нос неожиданно ударил острый запах нашатыря, разгоняя окутывающую сознание пелену. Рука с противно-пахнувшей ватой исчезла, как только он открыл глаза.

— Пора вставать, братишка, — произнес над головой до невозможности знакомый голос.

Дмитрию на мгновенье даже показалось, что это был его собственный голос, но он прогнал эту мысль.

Тромб молчал. В глазах плясали багровые пятна. Голова гудела, словно затихающий после удара колокол. Мысли ползали сонными мухами по поверхности воспаленного мозга, не желая забираться в просыпающееся сознание. Дмитрий, запоздало вспомнив о телефоне, поспешил воткнуть горошину наушника в ухо.

— Тромб! Что случилось? — спросил он, с трудом поднимая тяжелую голову.

Откуда нашатырь, откуда вата? Неужели началось? Перед глазами всплыла забытая картинка — идиот в полосатой пижаме, с открытым ртом и пустыми, невидящими глазами, нелепо передвигал непослушные ноги и пускал слюни.

— Тромб!

В глазах потемнело. С трудом фокусируя внимание на входной двери, Дмитрий дернул головой в сторону появившегося откуда-то сбоку человека. Парень настолько сильно был похож на него, что на секунду ему показалось, что он увидел самого себя. Но только на секунду. Через несколько мгновений он уже был уверен, что увидел не живого человека, а свое отражение в зеркальной двери. 'А, может, это была галлюцинация, вызванная моим желанием увидеть себя живым и здоровым?' — подумал он, но на размышления не хватало энергии. В голове с новой силой загудел колокол, сотрясая внутренности. Издалека пришла боль, противная, стреляющая в ухо. Выталкивая никчемные мысли из головы, Дмитрий постарался сосредоточиться на окружающих предметах, плывущих перед глазами, и когда ему это удалось, вспомнил инструкцию Тромба.

Пора уходить. Ну! Дверь!!! Стоило ему только подумать о ней, как зеркальная створка неожиданно распахнулась, и на пороге возник крупный мужчина в отутюженном голубом халате. Что-то в его внешности говорило о том, что он не доктор и не пациент. 'Наверное, техник!' — Потемкин, пошатываясь, двинулся навстречу незнакомцу. Мужчина посторонился, провожая его взглядом до двери.

'Фу! Кажется, пронесло. Пора линять, пока 'друзья' не нагрянули. А сколько времени прошло?' Взглянув на темный дисплей телефона, он понял, почему Тромб не выходит на связь: батарея на нуле.

Спускаясь по лестнице, Дмитрий остановился. В глазах двоилось. Осторожно высовываясь из-за двери, вгляделся в длинный коридор со стеклянной клеткой охранника в конце. Вытянутые пятна мелькали вдалеке и никак не хотели превращаться в людей. После очередной попытки настроить сбившийся фокус, фигура охранника наконец-то скакнула навстречу, и он увидел, как верзила, окруженный крепкими ребятами в черных комбинезонах, машет рукой в его сторону.

Дмитрий испуганно отпрянул от двери. Медлить нельзя, а путь к свободе только один — наверх по лестнице. Других вариантов пока нет. Потом — пожарная лестница или черный ход, чердак или... Да мало ли что. Пока думал, не смотрел под ноги, споткнулся и чуть было не врезался в стеклянную дверь VIP-отделения. Останавливаясь на секунду, чтобы перевести дух, решил не соваться в отделение для 'богатых зверей'.

Лестница, мелькающие под ногами ступеньки, третий этаж. Миновав длинный коридор и не найдя запасного выхода, заглянул в крайнюю, ведущую в туалет дверь. Запах аммиака от большого желтоватого пятна не выветрился даже при распахнутом окне. Обойдя вонючую лужу, Дмитрий высунулся наружу, вдохнул полной грудью. Свежий, прохладный воздух мгновенно очистил мозги, выталкивая остатки навеянного наркозом дурмана, но от жалящей боли в голове не избавил. Выглядывая на улицу, он пытался найти пути отступления, но, увы, не заметил ничего, что могло бы помочь ему покинуть старое здание. Только торчащие из стены ржавые прутья, как напоминание о том, что когда-то здесь была положенная по всем правилам безопасности пожарная лестница. Злобно сплюнул: 'Прыгать больше не буду!' Еще свежи воспоминания о недавнем десантировании с четвертого этажа: нога не отошла и противно ныла. Опуская глаза, он уткнулся взглядом в торчащий снизу край кирпичного карниза, достаточно широкого, чтобы по нему можно было пройти. Опасная тропинка, проходившая полуметром ниже уровня окон, тянулась вдоль всего здания и заканчивалась неподалеку от крыши соседнего дома. Только пара метров пустоты между ними. Два метра — ерунда!

'Это проще, чем сигать в окно с третьего этажа', — уверил себя Дмитрий, выбираясь на карниз. Осторожно, стараясь не потерять равновесия, вжался в стену и оторвал руки от подоконника. Первый шаг — самый трудный. Потом еще шажок и еще...

С трудом добрался до бесконечно далекого угла и только здесь понял, что пара метров, выглядевшая со стороны небольшим воздушным перешейком, вблизи оказалась непреодолимой зияющей пропастью, на дне которой его ожидал асфальт, решетка высокой ограды с острыми пиками и какие-то люди. Самое гадкое, что ни секунды на размышления. Голоса уже за спиной. Снизу крики. Еще секунда...

Не оглядывайся — нет смысла! Похоже, заметили. Ну! Резко вытолкнув воздух из груди, Дмитрий бросился вперед и вверх. Вытянув руки перед собой и распластавшись в воздухе, как белка-летяга, он оторвался от карниза. Пропасть оказалась не так велика, как рисовало воображение. Пролетев пару метров, он рухнул лицом в снег; больно ударяясь коленями, почувствовал, что руки все еще пытаются поймать несуществующий край крыши. Переворачиваясь на спину, помассировал колени дрожащими пальцами. Боль отступила, и он тут же вскочил на ноги и бросился к ближайшей башенке, ведущей в здание, где его гостеприимно встретил большой амбарный замок на крышке обитого жестью люка.

Черт! Дмитрий вцепился пальцами в неровный край, уперся ногами в пол. Шансы есть: замок держится на ржавой металлической скобе. Рывок — и он ощутил теплый поток воздуха из подъезда. Оглядываясь, бросил последний взгляд на звериную лечебницу. Заметив черную фигуру и блеснувший зрачок оптического прицела, мысленно рявкнул: 'Не спи!' Глотнув напоследок свежего воздуха, нырнул ногами вперед, в квадратный люк.

Замелькали перед глазами железные прутья, ноги уперлись в кафельный пол и понесли вперед, по бетонным обшарпанным ступенькам, мимо квартирных дверей, почтовых ящиков — на крыльцо.

Выскакивая из подъезда, Дмитрий осмотрелся по сторонам. Преследователей не видно. Странно — торчали же у ограды двое. Хотя... Конечно! Высоченная ограда, окружающая двор, на какое-то время задержала бойцов. Решили обежать дом.

Метнулся в ближайшую подворотню; бежал до тех пор, пока не проскочил несколько сквозных дворов. Затем, чтобы не привлекать внимания, заскочил в магазин, отдышаться. Постоял у окна и только когда убедился, что у входа никого нет, вышел на улицу. Неспешно двинулся вперед. Будут встречать у ближайшей станции метро. Нужно уйти от этого места подальше. Сесть на автобус или трамвай. Оглядываясь на ходу, он шел по незнакомым улицам. Когда замечал что-то подозрительное рядом, сворачивал в магазин или аптеку. Пережидал. Опять шел, вглядываясь в лица прохожих. Казалось, бесконечная вереница старых домов не закончится никогда, но вот впереди мелькнул стеклянный навес автобусной остановки.

Глава восьмая

ТЮРЬМА

Профессор проснулся от резкого толчка в бок. Не торопясь, оглядел небольшое затемненное помещение. Сжимающиеся к потолку стены, сырость... Горячая липкая влага, стекающая по немытым телам. Казалось, даже свет, запертый в проволочную сетку над дверью, отбывает здесь свой срок. Фиолетовые лучи, просачиваясь сквозь решетку, хмурились, не желая освещать мрачную камеру. В воздухе пахло человеческим потом и висел характерный аммиачный аромат от параши в углу.

— Земеля, я тебя спрашиваю! За что повязали? — хриплый голос принадлежал типу в мятом, растянутом на коленях трико и грязной майке, закрывавшей лишь малую часть синих колоколов, впечатанных в дряблую бледную кожу. Коротко остриженная голова — единственное место, свободное от наколок, сплошь покрывавших остальное тело, — по всей вероятности, не обременена лишними мыслями. Колоритный типчик занес ногу для удара.

— Квартира, — выдавил Медведев, с трудом размыкая пересохшие губы.

— В натуре, мужики, интеллигенты скоро домушников без работы оставят, — засмеялся тощий мужик, едва ли не дословно повторяя слова милиционера, проводившего задержание профессора.

Мгновенно перед глазами Медведева промелькнул весь вчерашний день: возникла квартира Потемкина, появились и исчезли милиционеры, бесконечная езда по городу предстала сплошным калейдоскопом огней за окном и криками вонючего бомжа, запертого вместе с ним в тесной клетке милицейской 'Газели'.

Доходяга постоял минуту, размышляя, но не придумал ничего лучшего, как вновь пнуть сидящего Медведева. Профессор, не привыкший к подобному обращению, схватил мужика за ногу и изо всех сил рванул ее на себя. Тщедушный арестант рухнул на пол, громко матерясь, ударился головой о стену. На секунду в камере повисла абсолютная тишина. Затем со всех сторон послышался возмущенный ропот поднимающихся сокамерников.

'Чертов полковник! — ругнулся Медведев, пытаясь подняться на ноги. — Поучить меня решил'.

Первый удар застал его врасплох, резкая боль обожгла висок, второй — заставил пригнуться и возвратил на пол.

Профессор завалился на бок и обхватил голову руками. Тычки и пинки посыпались со всех сторон, а когда он поверил, что болезненная экзекуция не закончится никогда, из тяжелодышащего далека возник спокойный властный голос.

— Угомонитесь, урки!

Время остановилось. Прекратились удары, замолкло сопение над головой. Он поднял голову и заметил, как отодвинулись злобные лица. Лишь хмурый доходяга сидел рядом и, поглядывая на профессора, не мог отдышаться. Он интенсивно тер окоченевшую ногу, пытаясь вернуть ей былую подвижность.

— Не трогай! Само пройдет через пару минут, — стараясь говорить спокойно, Медведев встал.

Коснулся взглядом серых стен. Всматриваясь в небольшой деревянный подиум, возвышающийся над полом, заметил множество человеческих тел. Одеревеневшие от долгого неудобного сидения мышцы отозвались радостной вибрацией.

— Ты че, гнида, понты колотишь? Да мы и не таких козлов ломали, — зашипел оклемавшийся доходяга.

Он крутил головой, ища поддержки у товарищей.

— Я сказал, угомонись, Сивый! — произнес все тот же голос.

Судя по установившейся в камере тишине, говоривший пользовался непререкаемым авторитетом. Старик... хотя нет, пожилой мужчина с властным грубоватым лицом и внимательными глазами сидел в углу и спокойно взирал на недовольного смутьяна.

— Уж не своим ли застарелым туберкулезом ты собрался его ломать? Дураком ты был, Сивый, дураком остался. Ты правильно решил, что братва за тебя встанет. Но неправда за вами, а я беспредела не допущу. Слушайте дядю Емельяна, коль свои котелки толком не работают. Мужик не за дело сюда попал — подстава на нем. Я в отличие от вас несправедливость нутром чую. Случайный пассажир он на нашем корабле. Так что оставьте его в покое. Ему недолго с нами париться, — старик на секунду задумался, словно прислушивался к чему-то, — он сейчас уйдет.

Громко застучали отодвигаемые задвижки, прерывая монолог старика. Дверь открылась, и на пороге появился молоденький лейтенант.

— Медведев, на выход, к следователю!

— Ну, Емеля, ты прямо провидец! — раздались удивленные голоса за спиной.

'Редкое имя для нашего времени, Емельян, — подумал профессор. — Да и внешность уж очень знакомая'. Мысль появилась и тут же исчезла, но даже этого мига хватило, чтобы вспомнить, где он видел это лицо. В Интернете. Совсем недавно на одном из сайтов появилась статья, посвященная работе молодого программиста. Первокурсник исторического факультета создал программу, позволяющую по старым рисункам и словесным описаниям воссоздавать облик исторических личностей. Молодой ученый взял за основу своей работы описания Емельяна Пугачева и попытался создать его современный портрет. Статейка была второсортная, неинтересная: писал историк, не имеющий ни малейшего представления о программировании, поэтому Медведев не стал углубляться в ее содержание, но воссозданный портрет знаменитого удальца запомнил. Чем-то он напоминал ему камерного провидца. И даже имя совпало. Современный Емельян был, правда, гораздо старше своего исторического прототипа, но не заметить сходства было нельзя. Глаза, подчиняющие волю и одновременно вселяющие веру, отличали легендарного смутьяна так же, как и нынешнего каторжанина.

Пока профессора конвоировали в кабинет следователя, он успел подумать и о сокамерниках, и о злоключениях последних дней. Если дела и дальше пойдут в том же русле, то в следующий раз полковник засунет его в палату к душевнобольным. Проходя мимо деревянной двери, Дмитрий Степанович, подчиняясь приказу конвоира, остановился. Небольшой кабинет неожиданно отворил перед ним крепкую дверь, и на пороге возникло огненное чудо.

Молодая девушка с роскошной копной ярко-рыжих волос пригласила смущенного Медведева в кабинет. Пылающий медный факел, ниспадающий на хрупкие плечи, высвечивал милое личико с сочными, почти детскими губами.

Галина Соколова — именно так представился очаровательный следователь — вызвала его не для допроса, как он ожидал, а для того, чтобы принести извинения за досадное недоразумение, жертвой которого стал 'уважаемый профессор'. Медведев, привыкший к преклонению коллег, вдруг почувствовал себя неловко. Он предпочел бы менее официальное обращение. Девушка была молода и, видимо, еще не освоилась с ролью следователя: вспыхивала румянцем каждый раз, когда произносила слова извинения.

— Ошибка, — так назвала Галочка (теперь уже) досадное недоразумение с профессором. — Нас вызвали, сказали, что кто-то проник в квартиру. У наших технарей там... — она запнулась. — А вы случайно оказались в ненужном месте... Совпадение, — Галочка смущалась всякий раз, когда встречалась взглядом с профессором. — И, что странно, — добавила она, — я никак не пойму, кто дал указание поместить вас в камеру без формального допроса?

Медведев догадывался, кто мог дать такое указание, но вслух ничего не сказал. Главное, что все закончилось. Переступив порог кабинета, он не мог совладать с волнением: ему вдруг стало стыдно за свой внешний вид. Ночь, проведенная на полу камеры, не самым лучшим образом подействовала на его одежду, а общество уголовников не улучшило цвет лица. Оставалось только надеяться, что на физиономии после стычки не осталось синяков. Он стеснялся, как мальчишка. Под взглядом зеленых глаз суровый профессор ощущал себя смущенным студентом на первом экзамене. Одной рукой теребил помятые брюки, другой пытался пригладить торчащие во все стороны соломенные волосы. Какое, должно быть, жалкое зрелище: замученный обстоятельствами одинокий мужчина далеко за сорок! Он увидел свое отражение в глазах молодой очаровательной девушки, и ему вдруг стало жалко себя — грязный, помятый неудачник, только что вышедший из тюремной камеры.

— Не смею вас больше задерживать, Дмитрий Степанович. Вы свободны!

Профессор повернулся к двери, но вдруг замялся на пороге, стараясь найти повод задержаться хотя бы на минутку. Однако, ничего умного придумать не смог.

— До свидания, — выдохнул он и решительно шагнул к двери.

— Куда же вы? — донеслось из-за спины.

Сердце замерло, профессор метнулся назад.

— Вот ваш пропуск, — Галочка протянула маленький картонный прямоугольник с печатью и тут же отвернулась.

— Ну конечно, пропуск, — разочарованно пробормотал Медведев, покидая кабинет прекрасного следователя.

Ступеньки мелькали под ногами, а профессор напевал: 'Ах, эти чудные глаза!' Он забыл о неприятностях последних дней, не обращал внимания на боль в затылке. Мир полнился дивными запахами, светило солнышко и жизнь была прекрасна.

Домой, в ванну, в горячую-горячую воду. Срочно привести себя в порядок. Ну, а после этого уже можно будет подумать о встрече с Галиной, решил Медведев, покидая мрачное учреждение.

Глава девятая

СРАЖЕНИЕ В БЕРЛОГЕ

Остановка гудела множеством голосов. Зайдя под стеклянный навес с большой желтой пластиной, демонстрирующей расписание маршрутов, Дмитрий спрятался за спинами ожидающих людей. Минут через пятнадцать из-за угла вырулил яркий автобус и неспешно подкатил к остановке. Дмитрий выдержал паузу, пока водитель рассматривал ленивым взглядом недовольных отсутствием своего маршрута пассажиров и не открыл заднюю дверь, выпуская одинокую бабушку. И лишь после этого метнулся в закрывающуюся дверь. Влетая в салон в самый последний момент, он упал на ближнее к выходу сиденье и увидел в зеркале, висевшем в кабине водилы, громадный кулак. Виновато опустив голову, он исподлобья наблюдал за вошедшими через турникет пассажирами. Две пожилые женщины — не в счет, мальчишка лет двенадцати, старик, девчонка — все не то, можно расслабиться.

'Надеюсь, в школе они меня ждать не будут, — думал он, пока новенький 'МАЗ' тащился по унылым осенним улицам. — Хотя почему нет? Где им еще меня ловить? Дома, у знакомых и родных, в школе. Именно в школе они должны ждать меня в первую очередь. Если следовать инструкциям, полученным от Тромба, то вначале нужно найти Медведева. Но как это сделать? Телефон сдох. Денег нет. Сил никаких. Обложили со всех сторон. Нужно собраться с силами — иначе не выдержать'.

Потемкин не знал, куда ему податься, и потому решил встретиться со Светланой — единственным человеком, которому доверял без раздумья и оглядки. Светиком, вечной соседкой по парте, другом... и даже больше.

'Нужно привыкать к шпионским играм', — решил он, выскакивая из автобуса за пару остановок до родной школы. Пробираясь 'верблюжьими тропами', обогнул школьный стадион, оставаясь в тени деревьев, вышел на небольшой пятачок, где на переменах собирались заядлые курильщики. Когда Дмитрий подошел к школе, щемящее чувство одиночества сдавило грудь, прыгнув комком к горлу, разбилось на тысячи мелких осколков, готовых брызнуть из глаз.

Во дворе полно народу: похоже, попал на перемену. Ага, вот и пацаны за углом — и среди них Петька из его класса.

Он-то мне и нужен! Дмитрий подошел к курильщикам, хлопнул товарища по плечу и, когда тот обернулся, кивнул.

— Отойдем, дело есть! — шепнул он таинственно.

Встрепенувшийся Петька кинулся за Потемкиным. Оглядываясь по сторонам, он быстро зашептал:

— Броненосец, ты в курсе, какой шухер в школе? Вчера менты вас с Пугачом весь день прождали. Сегодня вообще крутой черт с утра по школе бродил. Весь в черном, как агенты в матрице. Бородка у него еще такая дурацкая — маленькая, треугольником. Тебя искал, с твоей училкой базарил, потом к Пугачу в класс заходил. Вы че, правда банковский сервак ломанули?

— С чего ты взял? — удивился оторопевший Потемкин.

— Говорят, — важно произнес Петька, не переставая оглядываться.

Ему явно нравились шпионские игры, и чтобы не обмануть его ожидания, Потемкин торопливо зашептал:

— Петро, выручай! Времени в обрез, менты на хвосте. Подробности потом, а сейчас нужно Светку срочно увидеть. Сделаешь? Только смотри, никому.

Необходимые слова сказаны. И именно в той тональности, в которой их нужно было произнести, чтобы добиться максимального эффекта. Теперь Петька под пытками не признается, что видел его. Дмитрий с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться сверстнику в лицо. Зачем эта клоунада?

— Ты не гони, Броненосец, мы своих не сдаем. Ни одна душа не узнает! — выпалил Петька. — Сделаю в лучшем виде. Ты только скажи: Светкин батя тоже при делах?

Дмитрий выпучил глаза, соображая, что тщательно продуманная сюжетная линия неожиданно скользнула в сторону. Осталось только впутать в свои дела Светку, а чтобы жизнь не была в радость, и ее отца за компанию. И тогда все — вешайся. В школе давно поговаривали, что отец Светки — серьезный 'авторитет' в уголовном мире. Потемкин никогда не думал об этом, но подобные разговоры всегда раздражали его, и он возмутился.

— Ты соображай, что несешь! — зашипел он, надвигаясь на Петьку.

События последних дней промелькнули перед его глазами. Кулаки сжались сами собой. Еще мгновение, и... Нет! Он-то в чем виноват? Скрипнув зубами, Дмитрий продолжил, изображая безразличие:

— Мне и Светка нужна только для того, чтобы кота моего забрала, пока меня не будет, да с маман поговорила, чтобы не волновалась. Понял?

— И то правда, — разочарованно согласился Петька, — какой с нее толк? Ну, все, звонок на урок, я пошел.

— Скажи Светке, что я буду на лестнице! — крикнул Потемкин вслед.

Петька, Петька! В жизни все не так, как в книжках про шпионов, и зря ты сейчас представляешь себя одним из них. Все гораздо хуже, грязнее и совсем не романтично. Дмитрий глубоко вздохнул. Дело сделано. Однако почему так плохо, и так грустно на душе? Он смотрел в спину однокласснику и чувствовал, как вместе с ним удаляется от него привычный мир. Исчезает за углом беззаботное детство, в котором все спокойно, и сегодня знаешь, что будет завтра. Жизнь светла и без малого бесконечна. Где не стреляют в спину, где не нужно прятаться в подвалах, прыгать с балкона, где можно не оборачиваться, когда сзади раздаются шаги...

Неприятные мысли словно договорились одновременно посетить его голову, сменяя одна другую, холодя душу. Вот и сейчас одна из них прочно засела в мозгу, как заноза — 'А что, если Светка не захочет встречаться? Нет! Нет и еще раз нет! Этого не может быть!' — кричал внутренний голос. И тут же ему вторил другой: 'Зачем ей твои проблемы? Кто ты ей? Сосед по парте? Через год уже не будет ни парты, ни соседа. Очнись!'

— Она не такая! — возмутился Дмитрий, не замечая, что разговаривает с самим собой.

— Позвольте узнать? — насмешливый голосок заставил сердце радостно биться. — Кто 'она'? И какая она на самом деле?

Рядом стояла улыбающаяся Светка и, слегка наклонив голову, участливо смотрела в глаза.

— Привет, Димкин, — проворковала она и, слегка отодвинувшись, внимательно осмотрела его с ног до головы.

Темные брови сошлись у переносицы. Черные длинные волосы, качнувшись, медленно опали на плечи. Светлана недовольно сморщила носик.

— Ты что, в ассенизаторы записался? Фу! Грязный, как будто неделю не мылся.

Девушка тяжело вздохнула и, шагнув навстречу, прижалась к груди потерявшего дар речи Потемкина. Опустив руки, он так и стоял, не шевелясь: боялся, что наваждение рассеется, упорхнет и больше никогда не вернется.

— Чувствую, плохо тебе, — ласково прошептала Светлана и тут же, неожиданно оттолкнувшись обеими руками, тряхнула головой, превращаясь в привычную занозу: — Ну и амбре! Как из...

Дмитрий, подхватывая интонацию, удрученно опустил голову и подсказал:

— Из подвала. Да! Там и прозябаем. Рядом с ушастыми и хвостатыми соседями.

Светка заинтересованно выпучила глаза, захлопала длинными ресницами:

— Ты что? Правда, в подвале живешь?

Трудно было понять: забавляет это ее или возмущает, но врать не хотелось, и Дмитрий нехотя пробормотал:

— Последние дни — да!

Краем глаза он заметил подъезжающий к школе автомобиль. Покой нам только снится, Димка бросился за угол. Он шипел, призывая Светлану, махал руками. А она с удивлением взирала на его жестикуляционные пассы. Затем закатила глаза, и весело крикнула:

— Это я вызвала машину отца!

Дмитрий облегченно вздохнул, а Светлана скорчила серьезную гримасу.

— Я же практичная девушка. Хотя отец считает меня старомодной. — Светка кивнула в сторону старого здания школы. — Он никак не может согласиться с тем, что школа

— не предмет гардероба, и ее нельзя менять, как только она станет не совсем модной. Хотя, думаю, он только делает недовольный вид, когда я отвергаю его предложения о переводе в более престижные заведения, а сам втайне гордится своей 'упрямой девчонкой'. Черт! Заболталась! Поехали ко мне. Дома никого. Помоешься, сменишь одежду, расскажешь, как до такой жизни докатился. Если тебе куда-то нужно, Анатолий тебя отвезет. — Замечая Димкины колебания, она нахмурилась: — Только не надо делать задумчивое лицо, а то я решу, что тебе понравилось жить в подвале.

Она была непреклонна и все аргументы Потемкина об опасности для ее семьи отмела, как несущественные. Уже садясь на заднее сиденье шикарного 'мерседеса', Дмитрий вспомнил слова, когда-то произнесенные подругой: 'Мне кажется, на свете нет проблем, которые мой папа не мог бы решить'. Черт. Неужели все-таки бандит? Хотя нет. Это раньше бандиты решали все, а сейчас все не так.

Плечо коснулось плеча. Рука в руке. Глаза в глазах. Дмитрий забыл о мрачных мыслях, о злоключениях последних дней, о погонях и подвале — все это отошло на второй план, исчезло в прошлом. А сейчас он наслаждался.

* * *

Покрякивая от удовольствия и млея от горячей воды, Дмитрий Степанович Медведев лежал в ванной. Отмокал, все больше отдаляясь от недавнего пребывания в местах заключения. Изредка добавляя горячую воду, он думал. Не о мировых проблемах, не о превратностях судьбы и даже не о работе, о которой привык размышлять всегда — по крайней мере, последние пятнадцать лет. Зеленые глаза, рыжие, почти красные волосы, хрупкие плечи, застенчивая девичья улыбка. Вот что занимало мысли профессора, заставляя сердце учащенно биться, а мышцы непроизвольно напрягаться.

Телефон, лежащий на стеклянной полке над раковиной, вторгаясь в приватное мысленное пространство профессора,неожиданно затрещал. Профессор от неожиданности едва не захлебнулся. Пока он выплевывал воду, попавшую в рот при совершении нырка, мобильник, вибрируя, подкрался к краю полки и устремился вниз.

Вода метнулась вслед за выпрыгнувшим через край профессором и тут же покрыла кафельный пол предательской, скользкой пленкой. Перехватывая летящий к полу телефон, он не удержался на ногах и рухнул в образовавшуюся лужу, впечатываясь подбородком в край унитаза. Брызнувшие из глаз искры окончательно очистили голову от романтического бреда, вернув профессора с небес на бренную землю.

— Дмитрий Степанович! — завопила трубка голосом Ивана Пугачева. — Я в лаборатории. Тут вас Потемкин спрашивает! Говорит, через час может подъехать к нам, адрес просит. Что делать?

— Во-первых, не дергайся и не суетись! Я скоро буду. Объясни парню, как нас найти, и дай мой номер телефона. Если что, пусть звонит.

Трубка отключилась, освобождая профессора от необходимости изображать спокойствие. Подобно раненному зверю, он метался по комнатам. Зажали в угол парня. Нужно действовать. Выхватывая вещи из шкафа, он одевался на ходу. Пробегая мимо зеркала в прихожей, остановился и посмотрел на свое отражение. Опухшая челюсть ноет, под глазом синяк проступает, не самое приятное зрелище.

Ботинки на ноги, шапку на голову. Все, пора!

Закрыв дверь, он быстро сбежал по ступеням во двор. Останавливаясь на пороге подъезда, огляделся и двинулся к дороге, ловить машину. Вначале нужно забрать свой 'пассат', оставшийся возле дома Пугачевых и ждущий его возвращения из 'мест заключения'. Если ехать в лабораторию, то только на своих колесах, мало ли что. Замечая приближающуюся иномарку, Медведев поднял руку.

Черный 'Мерседес', поскрипывая новенькой резиной, медленно вкатился во двор. Пристально разглядывая стоящие на тротуаре машины, Анатолий кивнул на одноэтажное здание:

— Здесь! Димыч, может, тебя проводить? Неспокойно мне что-то.

Жизнерадостный парень, водитель Светкиного отца и по совместительству телохранитель, (или наоборот) всю дорогу развлекал Дмитрия старыми анекдотами, а сейчас вдруг неожиданно посерьезнел. Быстро обежав взглядом присыпанный снежком двор, покачал головой.

— Спасибо, я сам, — попытался отказаться Потемкин.

Ему и так было неудобно пользоваться помощью Анатолия, хотя он прекрасно понимал, что именно его поддержка может ему очень пригодиться.

— Будет так, как сказала Светлана. Сказала — доставить тебя по адресу, доставлю. — Сделав возмущенное лицо, водитель продолжил: — Она заикнулась, что у тебя проблемы. А это, дружище, мой профиль. Я два часа проторчал под окнами, пока вы там миловались. И все для того, чтобы тебя повязали на входе в эту дыру?

Потемкин насупился и, быстро краснея, запротестовал:

— Ничего подобного не было. Я только привел себя в порядок, потом мы попили чай, потом я...

Анатолий улыбнулся, похлопал пылающего Димку по плечу.

— Ладно, не обижайся, верю. Чай так чай. — Помолчав секунду, он не выдержал и по-отечески добавил. — Не было, так будет. Я же видел, как она на тебя смотрит. Поверь, братишка, уж я-то знаю в этом толк. Все, умолкаю, — зажимая ладонью рот, Анатолий, виновато посмотрел на багровеющего пассажира. — Пошли, парень!

Он вытолкнул Потемкина из машины, мгновенно превратился в телохранителя, неотступно следующего за своим клиентом.

Как только Дмитрий вошел в здание лаборатории, в голове загудел голос Тромба:

— Ты в радиусе действия интерфейса. Я готов к переходу, информация сжата, поэтому мои возможности в настоящий момент ограничены.

Дмитрий, услышав голос бойца, вздрогнул, он шел, как ему казалось, прямо из головы. Ошалевший от неожиданности, он лихорадочно ощупал уши.

— Тромб, я тебя слышу!

— Я знаю.

— Но я без гарнитуры и телефона!

— Ты и есть гарнитура. Твой интерфейс имеет ограниченный радиус действия. Войдешь в здание, я начну перемещение. Главное — не выходи на улицу.

Дмитрий затряс головой, желая удостовериться, что разговор — не слуховая галлюцинация, и в этот момент плечо сжала крепкая рука. Он обернулся.

Анатолий задержался на выходе и сейчас догнал его. Напряженный взгляд скользнул по лицу, правая рука ищет что-то под пиджаком, в области сердца.

— Братишка, там во дворе маски появились. Пока в машинах сидят, кого-то ждут. Если они по твою душу — суши весла. Я их долго не задержу — ребята серьезные.

— Я думаю, им нужен хозяин этой конторы, но если они увидят меня... — Дмитрий виновато опустил глаза.

— Можешь не продолжать. Время — деньги! — телохранитель вынул зеркальную пластину телефона. Проследив за взглядом Дмитрия, улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нэт, Гиви, это мобила, а то, что ты подумал, у меня вот здэсь, — повернулся спиной, задрал фалды костюма — настолько высоко, что обнажились две кобуры на пояснице.

Торчащие в разные стороны рукояти массивных пистолетов угрожающе блеснули рифлеными боками и снова исчезли под опадающими складками пиджака.

— Тромб! Сколько времени нужно для твоего переноса? — поинтересовался Дмитрий и, не услышав ответа, повторил вопрос.

— Не меньше часа. И не кричи, я услышу тебя, даже если ты будешь просто двигать губами, имитируя речь.

— А нельзя ли быстрее? — умоляюще протянул Дмитрий. — За нами идут!

Боец молчал, и он снова открыл рот, чтобы повторить вопрос, но в этот момент Тромб медленно, словно преодолевая сопротивление, произнес:

— Можно, но без сознания приемника. Помни, зона действия интерфейса — здание лаборатории. Сжимаю последние массивы... Время... — постепенно затихая, голос бойца сошел на нет.

Дмитрий только сейчас обратил внимание на шум в ушах. Казалось, в черепе заработала мощная тепловая турбина, нагнетая раскаленный воздух в маленький костяной сосуд, вмещающий в себя его испуганное сознание. В тесном пространстве между ушей рождался настоящий ураган. Гул нарастал и заглушал отдельные слова Анатолия.

— Да, шеф. Не меньше десятка бойцов. — Искаженные слова лениво растягивались, и конец фразы уже с трудом можно было разобрать. — С-де-ла-ю-у-у, — загудел далекий бас и растворился в горячем вихре, затопившем мозг без остатка.

Тупая, пульсирующая боль накатывала волнами. Она то наступала, заставляя тело испугано сжиматься, то откатывалась, чтобы набрать силу и ударить сильнее прежнего. Снова и снова он хватался за виски. Пугающий шум превратился в рев, неотличимый от вулканического грохота. Не в силах переставлять наполненные расплавленным свинцом ноги, Дмитрий рухнул на пол. Окружающие предметы исчезли, внешние звуки заглушил рокот. Он вдруг понял, что слышит в тысячи раз усиленный собственный пульс. Голова распухла до невероятных размеров, и вот-вот не выдержит напряженных толчков и лопнет. Оглушающий рев взрывающегося вулкана плеснул в глаза нестерпимым жаром, выбрасывая сознание на задворки иллюзорного мира. Вместо того, чтобы погрузиться в холодную тишину беспамятства, он ощутил себя компьютерным персонажем, стоящим в центре мрачного коридора. Из темноты появились мрачные лица крысоедов. Замелькала перед глазами синяя броня боевой экипировки. Послышались выстрелы, крики наступающих противников, разрывы снарядов. Он стал бойцом, и весь мир превратился в безумный коктейль бесконечного сражения. Сжимая в руках тяжелый лаунчер, он перевел его в режим стрельбы одиночными ракетами и, прицеливаясь, заметил в перекрестье прицела голову крысоеда. Зашипела рация. Сквозь треск помех послышался резкий голос.

— Тромб, не успеваем! До взрыва реактора осталось восемь секунд, — выкрикнул Караг и отключился.

* * *

Старенький привычный 'пассат' ожидал профессора у дома Пугачевых. Пересев в него, он благополучно добрался до лаборатории. Стоило ему припарковаться у входа в 'Медвежью берлогу', как в душе зазвонил тревожный звонок. Пытаясь разобраться в причинах беспокойства, он неторопливо поднялся по лестнице; повернулся, доставая из кармана ключи от машины; потеребил короткую челку; поводил рукой перед собой, якобы проверяя сигнализацию, и как бы невзначай бросил взгляд на припаркованные во дворе иномарки.

Черный 'Мерседес', облюбовавший место справа от крыльца, не заинтересовал — пустой. А вот два джипа непонятной породы, с затененными стеклами и угловатыми агрессивными формами, не на шутку напрягли. Железные монстры уставились друг на друга громадными глазами-фарами. Свежий снежок не успел присыпать только эти машины. Наблюдая за ними, профессор заметил, как стекло одной из них поползло вниз, и в щель высунулась крепкая закачанная рука, затянутая в черную кожу. Тут же вспомнились слова песни: 'А я милую узнаю по походке'.

— Ну, а Ванькина узнаю по плечу, — пропел он, глупо улыбаясь.

Тюремные похождения явно пошли ему на пользу, в последние две недели он уже забыл, что такое улыбка, так как все больше пребывал в отвратительно-меланхолическом состоянии.

Ванькин кого-то ждал, крепкие пальцы выбивали нервную чечетку на поверхности стекла. Впрочем, догадаться, кого именно он ждет, было нетрудно. Как только появится Коваль, начнется представление. Значит, времени в обрез. 'Знают о нашей встрече с Потемкиным или пришли за чем-то другим?' — Медведев, скрывая свои мысли, старательно изображал спокойствие: задрал голову ко вспыхнувшему фонарю (на улице темнело), ощущая прохладу тающих на лице снежинок, длинно вздохнул и неспешно вошел в дверь. Стоило ему переступить порог лаборатории, как в живот уперлось что-то твердое и угловатое, а путь преградил щегольски одетый молодой человек.

Коротко остриженные светлые волосы, большие голубые глаза, удивленно взирающие на мир, тонкие губы — мальчик с подиума, да и только. Медведев опустил взгляд на два пистолета. Странное дело, но несмотря на очевидную угрозу, он не чувствовал никакой опасности. Молодой человек больше походил на мальчишку, нашедшего на улице оружие и решившего поиграть в Джеймса Бонда. По крайней мере так казалось, пока тот стоял и ждал его реакции, а когда сместился, стало понятно, что за внешним блеском скрывается профессионал.

— Я Анатолий, а кто вы?

— Моя фамилия Медведев, и я, здесь, э-э-э, вроде как хозяин, — профессор, вытянув шею, пытался заглянуть за спину молодого человека, замечая покачивающегося Потемкина. — Молодой человек, Дмитрий пришел ко мне, и будет лучше, если вы уберете свои игрушки.

— Не знаю, что с ним происходит, но пятнадцать минут назад он пребывал в полном здравии. А сейчас вот, — Анатолий спрятал оружие.

Профессор отстранил его в сторону и поспешил к Дмитрию. Парень обхватил голову руками, подрагивал, подчиняясь едва ощутимому ритму. Крупные жирные капли пота стекали по малиновым, дышащим жаром щекам, оставляя после себя грязные полосы. Покачиваясь,как сомнамбула, он пошатнулся и рухнул бы на пол, не подхвати его профессор.

— Нужен холод! — рявкнул он, ногой распахивая дверь в лабораторию. — Лед, снег, вода — главное, чтобы было холодное.

Испуганные ученые замерли тут и там. Впадая в необъяснимый ступор, они вытаращили глаза и неотрывно следили за головой Потемкина. Тело юноши забилось в конвульсиях, а лоб покрылся темной выпуклой сеткой кровеносных сосудов, которая, как на демонстрации некачественного фильма с поврежденными кадрами, то появлялась, то исчезала на короткий миг, превращая мальчишку в страшного монстра из фантастических страшилок. Профессор не видел странных метаморфоз.

— Внимание! — прокричал он. — Блокировать дверь на входе в здание!

Интеллектуалы нерешительно топтались на месте. Вперед вышел Иван Пугачев.

— Конкретизируйте задачу, Дмитрий Степанович!

— Ваня, делай что хочешь: строй баррикады, устанавливай живой заслон, танцуй с бубном перед дверьми, но никто не должен войти в здание до тех пор, пока я не разрешу!

— Понял, шеф!

Лаборатория зашумела, зашевелилась, как разбуженный муравейник; мудрые головы вышли из ступора и бросились выполнять приказ. Столы и стулья медленно кочевали к входу, не привыкшие к физическим нагрузкам ученые кряхтели и сопели.

Положив Потемкина на ближайший стол, профессор достал из холодильника лед. Высыпав прозрачные кубики в полотенце, приложил компресс к пылающему лбу юноши. Лед под его руками быстро таял, пропитывая тряпку холодной водой. Не прошло и минуты, как профессор ощутил, что прохлада сменилась теплом. Сухая тряпица странно пульсировала. Отняв компресс от головы, он вздрогнул. Набухшие темные жилки не имели ничего общего с кровеносной системой. Слишком упорядоченная

структура, больше напоминает охлаждающую систему холодильника, по трубкам которой циркулирует жидкий фреон. Медведев осторожно надавил на подрагивающую гематому. Под кожей ощущалось быстрое упругое течение, едва заметно холодившее кончики пальцев.

— Мама моя пионерка, что за хрень? — Анатолий, появляясь из-за спины профессора, удивленно выпучил глаза.

Стакан в его руках вздрогнул, наклонился — вода вылилась на пол, но молодой человек этого не заметил. Не отводя испуганного взгляда от лица Потемкина, он открыл было рот, но вопрос повис в воздухе.

— Не нужно шума, — прошептал Медведев, в очередной раз оглядываясь по сторонам. — Похоже, его организм защищает мозг от перегрева, — предположил он и, опережая следующий вопрос телохранителя, продолжил. — Не спрашивай меня, как он это делает: в жизни не видел ничего подобного.

Дмитрий резко, словно под действием электрического разряда, выгнулся дугой и тут же расслабился. Открылись безжизненные глаза, рот на какой-то миг скривился в немом крике, но вместо того чтобы закричать, губы юноши едва шевельнулись, выталкивая тихие слова:

— Ужасные ощущения. Как вы живете с таким несовершенным организмом?

'Бредит мальчишка, — решил Медведев, глядя в пустые немигающие глаза. — Неужели и этого сломали?'

— Дима, ты среди друзей. — В коридоре загремело, и шепот Медведева потонул в грохоте следующих друг за другом гулких ударов в дверь.

Взгляд Потемкина потеплел, останавливаясь на лице профессора, ожил. Мелькнула искра узнавания, и утомленный голос попросил:

— Профессор, не дайте им забрать меня.

Видно было, что каждое слово дается юноше с большим трудом — гримаса боли искажала лицо всякий раз, когда он открывал рот.

— Ты только не отключайся, парень. Все будет хорошо. — Профессор попытался успокоить юношу, но тот словно не слышал его слов.

— Главное — не покидать здание в течение ближайшего получаса. Они не знают, что я здесь. Им нужен 'Синарион'. Не дайте отключить систему... Тромб умрет... Полчаса... Потом пусть. — Глаза закрылись, но губы, словно по инерции, продолжали открываться и закрываться.

Дрожь, как только сознание покинуло тело, прекратилась. Юноша расслабился и замер недвижимый.

— Его нужно спрятать. Они не знают, что он здесь. — При первых признаках неизбежного сражения лицо Анатолия порозовело, голубые глаза радостно заблестели. Даже походка стала иной — не человеческой, кошачьей. — Я должен охранять его, а ваши системы, синарионы и прочая дребедень мне...

Профессор, не дослушав, открыл дверь в кладовку, заваленную старыми системными блоками и прочей отслужившей свой век аппаратурой. Быстро расчистив середину тесной каморки от электронного хлама, они втащили Дмитрия и уложили на грязный пол.

— Вы, коль уж взялись охранять его, оставайтесь здесь, — Медведев ткнул пальцем в грудь телохранителя, — и не высовывайтесь без крайней необходимости.

Щелкнула защелка, и каморка погрузилась во тьму, только под дверью проглядывалась узкая полоска света. За стеной слышались непонятные звуки. Анатолий приготовился ждать.

Профессор оглядел лабораторию. Виновато опустив головы, входили сотрудники, посланные удерживать первую линию обороны. Последним под грохот падающей мебели, как под звуки военного марша, ввалился сконфуженный Иван. Виновато развел руки в стороны.

— Дмитрий Степанович, они всего лишь ученые, и им страшно.

Грохот в коридоре стих, и через минуту прогремел взрыв. Послышались шаги, приблизились. Дверь распахнулась, и в комнату один за другим стали просачиваться крепкие ребята в пятнистых комбинезонах, черных масках и с короткими автоматами в руках. Один из первых — Ванькин.

— Всем на пол!!! — заорал он, обводя испуганных сотрудников злобным взглядом.

'Еще секунда, и начнут падать', — мысленно взвыл профессор. Желая предотвратить унизительную сцену и не обращая внимания на устремленные в его сторону стволы, крикнул:

— Отставить на пол!

— Я сказал: всем на пол, руки в гору! — Ванькин выпучил глаза.

— Заставь дурака богу молиться, он все иконы лбом расшибет. Не так ли, профессор? — спокойный голос полковника разрядил атмосферу противостояния грубой физической силы и научного авторитета. — Господа! Мы не бандиты, у нас есть ордер. А ваши игры в Парижскую коммуну — ребячество, граничащее с преступлением. В зависимости от того, с какой стороны взглянуть. Учитывая, что баррикады воздвигались до нашего появления, воспримем случившееся как досадное недоразумение, но на будущее попрошу запомнить: наша доброта и забывчивость не беспредельны, а потому в игры играть с нами не советую, себе дороже станет. Теперь, с вашего позволения, я бы переговорил с Дмитрием Степановичем с глазу на глаз.

Выйдя в коридор, полковник склонил голову, ожидая Медведева, но тот не спешил, хотя и кивнул в ответ. Как бы извиняясь, он смущенно проговорил:

— Одну секунду, Иван Васильевич, — и, подойдя к Пугачеву, зашептал: — Ваня, проверь резервные источники питания. Нужно, чтобы компьютеры работали как можно дольше.

Расторопный Иван кинулся исполнять поручение, а Медведев неспешно вышел из лаборатории. Стоило ему закрыть за собой дверь, как лицо Коваля преобразилось. Спокойные глаза раздраженно прищурились:

— Дмитрий Степанович, откровенно говоря, я разочарован вашим поведением. Зачем понадобилось устраивать спектакль с баррикадами?

Медведев пожал плечами и грустно улыбнулся:

— А вы хотели, чтобы я вам компьютеры, с которыми работаю последние пятнадцать лет, на крыльцо вынес?

Полковник кивнул, прикрывая глаза, изобразил понимание.

— Ладно. Забудем о прошлом и начнем с чистого листа. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь! — протянув бумагу профессору, он внимательно наблюдал за его реакцией. — Постановление на изъятие вашего комплекса. Думаю, вы не станете препятствовать нам в его исполнении. По-дружески советую вам этого не делать, потому что деятельность вашей лаборатории в последнее время и без этого вызывает серьезное беспокойство в нашем ведомстве. И есть даже! — тут полковник перешел на доверительный шепот, — мнение, что вас — да, именно вас — необходимо изолировать, так как вся эта история с 'Синарионом' сильно отдает, — Коваль задумался, как бы подбирая необходимое слово, — провокацией межгосударственного масштаба, диверсией, если хотите.

Медведев удивленно приподнял брови, озадаченно хмыкнул и потер лоб.

— Иван Васильевич, — попросил он. — Нельзя ли расшифровать, в чем же именно, по мнению вашего ведомства, заключается наша диверсионная деятельность? — Стараясь придать голосу заинтересованное выражение, он в очередной раз взглянул на часы.

— Дмитрий Степанович, — заинтересовался полковник, — за две минуты нашего разговора вы четвертый раз смотрите на часы. Не замечая с вашей стороны никакого желания прервать нашу беседу, я делаю вывод, что вам нужно время. Может, все-таки откроем карты, для чего? Что могут решить лишних пять минут разговора? — Коваль замолчал, поводил глазами по сторонам. — Я понял! — прокричал он, бросаясь в лабораторию. — Внимание всем сотрудникам! С данного момента вы больше не имеете допуска к аппаратуре в этом зале. Прошу без шума покинуть помещение. Где техники, черт возьми! — рыкнул он, поворачиваясь к двери.

Стоило полковнику произнести слово 'техники', как в зал вбежали два молодых человека. Тощие, как породистые борзые, с уставшими воспаленными глазами и растрепанными немытыми волосами. Создавалось впечатление, что их только что вытащили из-за монитора, возле которого они провели всю свою недолгую жизнь — двадцать или чуть больше лет.

— Жора! Как можно быстрее установи контроль над системой. Мне срочно нужно знать, что происходит с аппаратным комплексом? Если заметите хоть один исходящий байт, отключайте все к ядрене фене.

Профессор, глядя на мальчишек, хозяйничающих за его компьютерами, обреченно вздохнул. Хотелось кричать от бессилия. Отдать пятнадцать лет жизни, чтобы прыщавые юнцы решали судьбу его детища?

Жора попробовал сориентироваться в системе и для этого запустил необходимые тестовые программы. Получив отказ в доступе, достал из кейса небольшую пластиковую коробочку и подключил непонятный прибор к сетевому разъему. Маленький футляр, внешне похожий на тестер, переливаясь множеством огоньков, тихо зажужжал. На небольшом экране высветились колонки с многозначными цифрами.

Профессор удивленно всматривался в сменяющие друг друга числа: 'Сколько же параметров он измеряет одновременно?' Сбоку замычал Ванькин: слоняясь из угла в угол, он мучился без дела. Густые брови прыгнули к переносице — здоровяк почувствовал внимание. Лицо перекосила злобная гримаса. Потирая руки, он решительно двинулся к Медведеву.

— Ну а тебя что, не касается? Сказано, покинуть помещение!

'Небольшая заварушка не помешает', — решил профессор, сдвигаясь в сторону компьютерщика: не сильно, так,чтобы Жора оказался на пути Ванькина. Широко раскинув руки, амбал попытался обхватить его корпус. Профессор, предвидя движение противника, слегка наклонился. Со стороны могло показаться, что он разглядывает цифры на экране, но в тот момент, когда железные объятия Ванькина должны были сомкнуться на его плечах, он быстро присел и сместился влево. Здоровяк, не успев остановиться, облапил изумленного хакера.

— Иван Васильевич, уберите Ванькина! — Жора повернулся к своему прибору и, округляя глаза, громко присвистнул: — Йе-ма-йе, но этого не может быть! Что за?!. — Он тыкал пальцем в маленький экран. — Шеф! С винтов валится инфа — десятки гигов в секунду. Это либо глюк, либо кто-то сосет данные со скоростью... да не может быть такой скорости! — Жора затряс головой, прогоняя наваждение.

— Отключай систему! — завопил Коваль, приближаясь к озадаченному компьютерщику. — Они пытаются сбросить информацию.

Ванькин замер, перемещая взгляд с профессора на хакера, словно решал, на кого обрушить свой гнев в первую очередь.

— Но так нельзя! Дайте хотя бы попытаться! Мы взломаем ее, — умолял раскрасневшийся от возбуждения Жора.

— Нельзя вырубать! — поддержал его второй компьютерщик. — Если сейчас отключим, никогда не узнаем, кто здесь хакерил.

Полковник навис над Жорой:

— Я сказал, отключай питание! Опять на нары захотел, сопляк?!

Бледный Жора, не обращая внимания на угрозы, тиранил клавиатуру, с невероятной скоростью выколачивая из клавиш невидимые символы; до того момента, пока мощный толчок не сбил его со стула, и лишь после этого он, осознав свое бессилие, заорал:

— Бейрут! Там бомба на выходе, — типа той, что ты юсовцам ставил. Отрубим компы, вакуум черпать ведрами будем. Попробуй таймер удлинить! Нельзя убивать бога!

Профессор повернулся к Бейруту. Долговязого специалиста мгновенно стало значительно меньше — настолько мало, что над монитором торчала только его взъерошенная макушка. Несмотря на то, что хакерская терминология для профессора была родной, он, как ни морщил лоб, не смог понять смысла последних слов. Стараясь не терять хакера из вида, он быстро прошел к его рабочему месту. Бейрут распластался над столом, выбивая виртуозное барабанное соло на клавиатуре. Мелькавшие в воздухе пальцы сливались в размазанное пятно, вызывая невольное восхищение у видавшего виды профессора. Все время, пока происходило беззвучное противостояние, его терзал один вопрос: 'Почему абсолютно посторонние мальчишки так самоотверженно встали на защиту его Синариона?'

Славка, Жора, Бейрут, Дмитрий — на первый взгляд совершенно непохожие друг на друга молодые люди, разные по возрасту и темпераменту. Однако все они в чем-то схожи: живут в одной плоскости, в одном ритме, с общей идеей, словно одна команда. Самоотверженная отдача всего себя ради того, что достойно восхищения, — вот их девиз. Каким-то внутренним чутьем они воспринимают то, что ему, известному профессору и покрытой пылью знаменитости, увидеть не дано. Вот где разгадка! Вот почему нельзя убивать бога! Ведь бог для них — то, что выше обыденного, то, что взлетело над серостью, разорвало границы бездарности.

Вдруг стало стыдно перед мальчишками — закостенел Кибермедведь, покрылся броней. Пацаны идут до конца, а он? Стоит, как истукан, и ждет, когда тупой солдафон разрушит дело всей его жизни.

Полковник подал знак Ванькину, и тот кинулся к Бейруту. Но и Медведев решил действовать. Схватив стоящий поблизости стул, он резким движением отправил его под ноги здоровяка. Пролетев через всю комнату, пластиковый болид врезался прямо в коленную чашечку здоровяка, едва ощутимо замедляя скорость прущего на всех парах локомотива. Но и этого времени профессору хватило для того, чтобы о

— Поберегись, сынок! — пробормотал он, пихая кресло хакера. Громко зашуршали пластиковые колеса, и Бейрут откатился в сторону.

Вставая на пути Ванькина, профессор выставил вперед левую руку.

Фокусируя внимание на неподвижной руке, как бык на красной тряпке, здоровяк не заметил мелькнувшей ноги — и только удар в то самое место, откуда у человека растут ноги, остановил его стремительную атаку. Он крякнул, вскинул руки, запоздало пытаясь прикрыть причинное место — и в этот момент профессор правой рукой рубанул его по кончику носа. Точнее, рубанул он только в своих мыслях. Возможно, лет двадцать назад этот прием бы прошел, но в настоящем хорошо продуманный маневр запнулся о неожиданно возникшую боль в позвоночнике. Ладонь вскользь прошла по шершавой щеке и застыла в воздухе. Громила вздрогнул, удивленно распахнул глаза и с громким смешком выстрелил кулаком в открытую челюсть профессора. Хрустнули зубы, раскаленная боль затопила голову.

— Не бережете вы себя, Дмитрий Степанович, — полковник собственноручно отключал компьютер за компьютером.

Едва заметный кивок кому-то за спиной, и в тот же миг мощный удар обрушился на затылок профессора. Горячая волна метнулась по позвоночнику вниз и эхом полоснула по ногам. Сильные руки смертельным захватом стиснули шею. Мир покачнулся, быстро отдаляясь, оставляя после себя лишь светящиеся контуры исчезающих в бесконечности предметов. Теряя сознание, профессор в последний момент успел подумать о лежащем в подсобке Потемкине.

* * *

Семь секунд до взрыва реактора — не успеть. Бросая бесполезный лаунчер, он метнулся в сумрак коридора. Семь секунд. Нет, уже шесть...три, два, один! Мир вздрогнул, сжался и засиял миллионами расширяющихся огненных сфер. Волна за волной — ревущий смерч термоядерного взрыва пожирает все, что попадается ему на пути. Раскаленный поток все ближе и ближе. Уже не скрыться...

...Темнота! Темнота и холод. Только вдали — на краю мира — во тьме вспыхивают световые пятна, превращаясь в неприятные звуки.

— Кто ты? — содрогается пространство.

— Я — Тромб, бот.

— Дмитрий, человек.

— Программа, исполняемый файл!

Появившиеся ниоткуда голоса спорят, стараясь перекричать друг друга, сливаются в нарастающий шум. Размазанные пятна приближаются, мелькая перед глазами нечеткими световыми сполохами, сплавляются в одно. Проходит несколько секунд и пятно вытягивается, обретая знакомые формы человеческого лица. Большие глаза радостно вспыхивают. Узкие губы изгибаются в довольной улыбке. Бессмысленный шум в ушах распадается на отдельные слова:

— Очнулся, братишка? Слава Богу!

Дмитрий быстро захлопал глазами, приходя в себя, вскочил на ноги, едва не опрокинув на пол груду системных блоков, стоящих один на другом; покачнулся, осматриваясь по сторонам, но ничего, кроме нагромождения старых разобранных компьютеров, занимающих все пространство кладовки, не различил.

— Давно мы здесь? — спросил он у стоящего рядом Анатолия.

Телохранитель прижал указательный палец к губам, тихо ступая, скользнул к двери и замер статуей, прислушиваясь к голосу, доносившемуся из-за стены:

— Ванькин, не стойте истуканом — работаем! Нужно все осмотреть: каждую комнату, каждый угол. Чтобы ни одного компьютера не осталось.

Звук тяжелых шагов доносился из соседней комнаты, и этот звук приближался. Еще секунда. Щелкнула задвижка, дверь со скрипом отворилась, и на пороге возник громадный темный силуэт. Это был Ванькин. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к царившему в подсобке полумраку.

— Здесь кто-то есть, — заявил он, и в этот момент Анатолий прыгнул вперед, осыпая противника градом резких тычков и ударов.

Несмотря на почти двукратное превосходство в весе, Ванькину все-таки пришлось отступить — столь яростной и быстрой была атака телохранителя. Стоящие невдалеке спецназовцы поспешили на помощь коллеге, но даже при соотношении один к трем Анатолий некоторое время сумел выдержать натиск профессиональных бойцов. Непонятно, сколь долго могло сохраняться наступившее в схватке равновесие, но исход поединка был предопределен. В тот момент, когда уставший телохранитель, пропустив очередной удар в корпус, покачнулся, Ванькин с громким воплем бросился вперед и придавил его могучим телом к полу.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — услышал Дмитрий резкий голос и едва не закашлялся, когда в лабораторию неспешным шагом вошел отец Светланы.

Недовольно оглядев царивший в помещении разгром, он задумчиво покачал головой.

— Ломать не строить! Молодцы!

— Вы, собственно, кто такой? — гневно воскликнул полковник Коваль, обращая на себя внимание вошедшего.

— Я? — удивился отец Светки.

Доставая из кармана лакированное удостоверение, он протянул его перед собой. Коваль, упираясь взглядом в красный прямоугольник, выпучил глаза, а затем молниеносно выпрямился. Юрий Николаевич быстро убрал корочку в карман.

— Начальство нужно знать в лицо, — пожурил он вытянувшегося в струнку служаку. — Вы, я так понимаю, из оперативного отдела?

— Коваль Иван Васильевич, полковник! — козырнул служака и виновато продолжил, пытаясь оправдаться. — У меня ордер, подписанный генералом... черт!

— Ордер на арест и избиение?! — рявкнул Юрий Николаевич. — Что ты здесь устроил, болезный? Охоту на

ведьм? — Начальственное лицо недовольно вытянулось. — Цвет нации! Ученые с мировым именем! Творческий потенциал, так сказать. А ты их — сапогами топтать да автоматами пугать. Нехорошо, полковник, ох, нехорошо! — закончив с Ковалем, он повернулся к телохранителю, поглядывая на его беспомощное положение, недовольно покачал головой. — Толик, ты еще долго собираешься отлеживаться под этим Квазимодо? Понравился качок? Я ведь предупреждал, что не потерплю этого на работе!— смеющиеся глаза мгновенно покрылись корочкой льда. — Ты меня знаешь — уволю без выходного пособия.

Ванькин взвился в воздух, как будто ощутил холодное прикосновение ядовитой змеи. Быстро отойдя в сторону, он зло сплюнул и, сжимая зубы, прошипел:

— И дрался-то, как девка! Движений много, а толку...

Анатолий, вымученно улыбаясь, встал. Отряхнулся и, подойдя к Юрию Николаевичу, обиженно проворчал:

— Ну и шутки у вас, босс.

— Прекрасная работа, мальчик. Видел финал — горжусь, — похвалил тот, отечески похлопав смущенного молодого человека по плечу. А затем, возвращаясь к полковнику, мгновенно посерьезнел и зло процедил. — А вы, любезный, если уж делаете работу, то будьте добры делать ее как следует.

Дмитрий, забыв об опасности, высунулся из своего убежища и с удивлением наблюдал за происходящим. Отца Светланы он видел не в первый раз — всегда опрятно одет, подтянут, немногословен. Всегда, но не сейчас. Сейчас перед ним стоял совершенно другой человек — двуликий, или, вернее сказать, многоликий Янус, разговорчивый, способный в течение нескольких минут многократно менять облик, превращаясь из доброго сварливого дедушки в разгневанного начальника. 'Кто же он на самом деле? Что за удостоверение он предъявил полковнику? И почему тот побледнел, взглянув на корочку, словно увидел привидение?'

Коваль, заметив Дмитрия, вскинул брови и, поглядывая на своих бойцов, слегка качнул головой в его сторону.

— Полковник! Вы упоминали ордер, — вспомнил Юрий Николаевич. — Всем стоять! — прорычал он, заметив движение бойцов.

'Точно не бандит и не чиновник. Генерал, не меньше', — решил Дмитрий, радуясь, что первая версия с треском провалилась.

— Изъять компьютерный комплекс 'Синарион', — нарочито громко прочитал Юрий Николаевич и удивленно воззрился на полковника. — Изъяли?

— Да! Но... — пробормотал смутившийся полковник.

— Превосходно! С чувством выполненного долга можете ехать в управление — писать отчет об успешно проведенной операции. Все! Свободны! Да! Не забудьте снять наручники с профессора! — крикнул Юрий Николаевич.

Как только полковник со своими людьми исчез за дверью, он повернулся к Дмитрию.

— У тебя все в порядке? Светик уже два дня сама не своя, только о тебе и говорит. — Затем, после небольшой паузы, чеканя каждое слово, продолжил. — Короче, давайте-ка, мальчики, по порядку. Начнем с профессора. Что за зверь ваш 'Синарион' — и почему вокруг него столько шума?

Профессор закатил глаза, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень утомления. Похоже, ему не нравился ни генерал, ни его вопросы.

— Система накопления, распознавания и обработки информации, — произнес он четко, но неохотно, как если бы делал это в сто первый раз. — Все остальное, что я могу добавить, относится к области предположений и догадок. Я знаю лишь, чем наш комплекс должен был стать — подобием искусственного интеллекта. Но есть человек, способный, как мне кажется, рассказать, чем он стал на самом деле.

Профессор выразительно посмотрел на Потемкина, как будто предлагал ему подхватить эстафетную палочку и продолжить разговор.

Дмитрий понял, что время абстрактных объяснений закончилось. Расплывчатые формулировки не пройдут — эти люди сделали для него слишком много. Ради него они рисковали — если уж не жизнью, то здоровьем наверняка. И потому он решил рассказать им все: о гонках по пересеченной местности, о Тромбе и связанных с ним злоключениях, об операции в ветеринарном институте. Решение принято — осталось только открыть рот и...

— Не делай этого! — взорвалось в голове.

Дмитрий вздрогнул от неожиданности.

— Не смей!

Волна холодного липкого страха накатила стремительно, тянущая пустота поднялась от живота, удушающий спазм сдавил горло, сердце заколотилось, выпрыгивая из груди, погнало испуганную кровь по сужающимся венам. В глазах заплясали багровые пятна.

— Но почему?! — взвыл Дмитрий, с трудом преодолевая оцепенение.

Давление на глаза возросло. Предметы под его взглядом задымились, поплыли, меняя форму, мгновенно превратились в вызывающие отвращение артефакты. Зашевелилась каждая грань, словно живая, каждая плоскость изогнулась и заходила ходуном. Обычные вещи, изменяясь до неузнаваемости, уже более не подчинялись геометрии, привычной человеческому глазу. Дмитрию на какое-то мгновение показалось, что он проваливается внутрь себя, все больше и больше отдаляясь от реального мира. Неожиданно над головой проступил низкий каменный свод и со всех сторон надвинулись темные влажные стены.

— Никто не должен знать, что я здесь. Враги коварны и вездесущи. Они убьют нас. Не смей этого делать! — надрывный крик повысился до истерического визга, отразился от низких каменных сводов и перешел в бурные рыдания.

Дмитрий огляделся и заметил в углу, на сыром полу, кошмарное существо. Прижимаясь к стене и буквально врастая головой в камень, изменяющийся силуэт, напоминающий человека, отвратительно пошевелил червеобразными руками.

— Мне страшно, Дима, я... — испуганный голос, пропитанный болью и страданиями, исчез так же неожиданно, как и появился.

Страх пропал, оставив после себя холодный пот на спине, слабость в коленях и противную дрожь в теле. Но и она через мгновение ослабла — мир вновь принял привычные очертания.

— То есть как почему? Мы же... Нет! Ты не можешь так поступить! — удивленный профессор смотрел на Потемкина осуждающим взглядом.

Смутившийся Дмитрий поспешил исправить ситуацию.

— Простите профессор, это я о другом задумался. Вы очень мне помогли. И вам спасибо, Юрий Николаевич. Если бы не вы, неизвестно, чем бы все закончилось.

Заметив, что Дмитрий оглядывается на стоящих у дверей телохранителей, Юрий Николаевич повернулся.

— Ребятки, всем на выход. Ждать в машинах! Никто не должен нас тревожить! — Проводив охранников до дверей, он громко хлопнул дверью. — Ну что, братцы-кролики, теперь нам никто не мешает. Будем делиться информацией. Кто имеет что сказать? — улыбнулся и дурашливо пропищал детским голосом. — Чур, я последний!

Одной простенькой глуповатой фразой он сумел разрушить царившее в лаборатории напряжение, демонстрируя редкое, филигранное умение направлять чахлый ручеек беседы в нужное русло.

— Наша лаборатория в течение многих лет разрабатывала компьютерный комплекс под названием 'Синарион', — заговорил профессор, видимо решив, что и в этот раз, чтобы не нарушить хронологию событий, начинать должен именно он.

Дмитрий задумался. Голос Медведева, удаляясь, затих, растворился в потусторонних звуках. Перед глазами вновь показалась знакомая пещера. Озираясь в попытках отыскать Тромба, он шагнул вперед, но никого не заметил — везде, куда падал взгляд, бурлила пенящаяся масса. Набухая и расширяясь, она быстро заполняла небольшую пещеру. Не дожидаясь, пока непонятная субстанция коснется его тела, он прыгнул на одинокий валун, возвышающийся в центре каменного мешка. Но и здесь его ждала неприятная пена. Подбираясь к ногам, бурые невесомые лохмотья закрыли ботинки, бурлящий коктейль поднялся до щиколоток, потянулся к поясу. От прикосновения грязной пузырящейся жидкости закружилась голова. Дмитрий погрузил руку в кипящую муть и вздрогнул от неожиданности, когда от пузырящейся поверхности отслоились серые мясистые веревки, напоминающие оголенные корни растений, и поползли по его телу к голове. Судорожно размахивая руками, он пытался стряхнуть сколькие жгуты, но не тут-то было — упругие щупальца легко растягивались, но не рвались. 'Как муха в сиропе', — мелькнула в голове неприятная мысль, но ее тут же прогнал гудящий голос Тромба:

— Ты не должен быть здесь. Уходи немедленно!

— Но это мой мозг, — запротестовал Дмитрий, нелепо дергаясь, — и я хочу помочь.

— Переход не завершен, идет распаковка информации, — голос смолк, как будто Тромб собирался с силами, и мгновение спустя вновь зазвучал, только теперь он больше напоминал прорывающийся сквозь адскую боль стон умирающего. — Вирусы! Уходи!

Дмитрий напрягся, пытаясь освободиться от наползающей на грудь пены, рванулся вверх...

— С тобой все в порядке? — тяжелая рука опустилась на плечо.

Фокусируя взгляд, он обнаружил стоящего рядом профессора. Закончив свою часть повествования, он ждал рассказа Дмитрия.

— Сколько времени прошло с момента вашего прихода в лабораторию? — спросил Дмитрий, рассматривая свои руки. — Я имею в виду, до отключения компьютеров?

Профессор думал секунду.

— С поправкой на ветер не более получаса. — Он посмотрел на часы и, качая головой, добавил. — Ну да. Плюс-минус пять минут.

'Вот почему переход не завершен полностью — времени не хватило', — подумал Дмитрий и заговорил. Стараясь не углубляться в подробности, он поведал Юрию Николаевичу о злоключениях последних дней, рассказал о своем посещении ветеринарного института, о появлении в сети лаборатории разумного воина и его идее переселиться в человеческий мозг.

— Мне очень жаль, профессор, но для успешного переноса Синариона-Тромба на мой носитель, — Потемкин ткнул указательным пальцем себе в висок и устало выдохнул, — нужен был час. И это в лучшем случае.

— Нет! Нет! Нет! — застонал профессор, меряя лабораторию широкими шагами. — Знал бы, костьми лег, но не дал бы отключить систему, — чуть не плакал он.

На что Юрий Николаевич успокаивающе заметил:

— Вы и так костьми легли. Если бы не я, то они, — он махнул рукой, указывая на пол, — там бы и остались.

— Неужели вы не понимаете? Такого шанса больше не будет! — возмутился профессор. — Создавая 'Синарион', мы предполагали лишь приблизить его возможности к человеческому разуму. Но создать разумную систему в чистом виде даже мечтать не могли. — Медведев на мгновение замолчал, задохнувшись от исчезающих в неясной дымке перспектив. — Слишком много случайных факторов, внешних воздействий. Повторить всю цепочку будет невозможно. Дима! Может, он все-таки успел? Ведь большая часть информации должна была пройти, — прижимая сжатые кулаки к груди, умоляюще протянул ученый.

— Профессор, половина разумного — это даже не идиот, это набор символов. — Дмитрий отрицательно покачал головой.

— Ну, не знаю, — засомневался Медведев. — Конечно, нельзя прочитать книгу, вырвав из нее половину страниц. Но если убрать каждую вторую букву, то большинство текстов можно легко понять?

Дмитрий едва не кивнул. Вспомнилась пещера. Перед глазами встало изломанное тело Тромба. Прав воин — нельзя открываться полностью. Жизнь — штука непредсказуемая: никогда не знаешь, что случится в следующую секунду. Вот только что будет, если боец не сумеет одолеть проскользнувшие за ним вирусы? Пещера — условная граница. Созданная больным Тромбом каменная стена может в любой момент развалиться, и тогда...

'Держись, дружище!' — прошептал он мысленно, обращаясь к невидимому собеседнику.

Стоящий в сторонке Юрий Николаевич, внимавший каждому слову рассказчиков, длинно вздохнул.

— Кажется, и мне пора исповедоваться, — он виновато опустил голову, пожевал губами и обреченно махнул рукой. — Друзья мои, должен признаться, что все перенесенное вами — следствие моей непреодолимой тупости, — заглянув в глаза слушателям, он сжал губы в полоску и утвердительно закивал. — Да! Да! Ваше компьютерное чудо поначалу никто ни хотел воспринимать серьезно. Над Ковалем смеялись все, к кому он ни обращался. Но когда со всех сторон посыпались жалобы на неизвестных хакеров, мы вспомнили о вас, профессор. Именно я дал поручение своим подчиненным разобраться с ситуацией. Соответственно, они нашли наиболее подходящих оперативников и все переложили на их плечи. Я должен был предвидеть, что мое распоряжение, спустившись до исполнителей, будет интерпретировано подобным образом. Теперь буду знать, как они работают на месте. Да что теперь говорить! Что сделано, то сделано. — Он покосился на возмущенного профессора. — Вы должны меня понять. Такой скандал вокруг вашей лаборатории. Караул! Хакеры взламывают сети секретных учреждений! Кто только не жаловался: дипломатические ведомства дружеских и не совсем дружеских стран, банкиры всех мастей, разведчики и даже церковь! — Юрий Николаевич повернулся к Потемкину. — Про твое участие в этом деле я тогда еще не знал. Светлана, молодец, сообразила послать с тобой Анатолия, а сама позвонила мне. Теперь возьму эту проблему под личный контроль. К тому же, если я правильно понял, проблемы больше нет, ибо нет источника всех бед. А на нет и суда нет. — генерал внимательно посмотрел на вздрогнувшего Дмитрия и загадочно улыбнулся, затем повернулся к профессору. — А вы, уважаемый, занимаясь наукой, не забывайте о безопасности своей страны. Вы не думали, что умник, которого вы создали, способен стать серьезным оружием в руках противника?

— Безопасность страны! Противник! Дай вам волю, вы все возьмете под свой контроль, прикрываясь безопасностью страны, — возбужденный профессор снова заходил из угла в угол, касаясь взглядом пустых столов, злобно скривился. — Чем маленький мальчишка мог угрожать этой вашей безопасности? За что его держат под арестом? — взорвался он, переходя на крик.

Дмитрий вздрогнул.

— Откуда вы знаете? — только и смог пролепетать он. Ему стало стыдно за то, что в этой кутерьме он совсем забыл о Славке.

Профессор не услышал его вопроса, продолжая метаться по 'берлоге', он что-то бубнил себе под нос.

— Какой мальчишка? Кого под арестом? Что вы несете? — раздраженно рявкнул Юрий Николаевич, на секунду сбрасывая маску доброго дядюшки.

— Нашего Славку, Солнышко, как зовет его ваша дочь. Видимо, профессор имеет в виду, что он у вас в конторе, — вмешался Потемкин.

— И Славка туда же? — преувеличенно удивился генерал. — А кто вам это сказал?

Профессор наконец-то совладал с чувствами:

— Полковник!

— Идиот! — беззвучно вторил Юрий Николаевич. — Друзья мои, наше ведомство давно не практикует похищение людей, и мы никого не держим у себя без веской на то причины. Я разберусь с этим и в самое ближайшее время сообщу вам. Ну, а сейчас уже поздно, думаю, пора расходиться.

Глава десятая

СЛАВКА В РУКАХ ПОЛКОВНИКА

— Похищение людей, может, и не практикуете, но шантаж с использованием родственников — запросто! — возмутился Славка, рассматривая изображение Юрия Николаевича на экране громадного монитора.

...........................................................................................................................................................................

...........................................................................................................................................................................

...............................................................................................................................................................

Содержание

Часть первая. СТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО

Глава первая

ВЗЛОМЩИК

Что будет, если любопытного подростка оставить наедине со своей совестью и ноутбуком отца?

Глава вторая

ТРОМБ. РОЖДЕНИЕ РАЗУМА

Что будет, если загрузить в мощнейший программный комплекс, созданный для имитации Искусственного Интеллекта, компьютерную игру UT и самодельный ускоритель

Глава третья

ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Закон юного взломщика: наломал дров в виртуале — жди неприятностей в реальном мире

Глава четвертая

ТУТАНХАМОН

Кто быстрее найдет мальчишек:

интеллигентный Профессор или

работники спецслужб?

Глава пятая

БЕРЛОГА И БУНКЕР

Подростки уходят в подполье, а взрослые играют в нечестные игры. Кто первый сломается?

Глава шестая

АРЕСТ

О злоключениях Профессора. Или что значит оказаться не в том месте и не в то время.

Глава седьмая

ПЕРВАЯ СТУПЕНЬ НОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ

Вскрыть себе череп и стать живым

беспроводным нейро-мозговым

интерфейсом — неплохой способ спастись от многочисленных преследователей

Глава восьмая

ТЮРЬМА

Закон карает, но он и защищает. Новые знакомства Профессора

Глава девятая

СРАЖЕНИЕ В БЕРЛОГЕ

Все заинтересованные лица собираются

в 'Медвежьей берлоге', вот только

каждый ищет здесь что-то своё. А когда

интересы пересекаются, начинается

свалка

Глава десятая

СЛАВКА В РУКАХ ПОЛКОВНИКА

Чем бы ни закончилась нечестная игра службистов, пострадавшие быть обязаны

Глава одиннадцатая

ПОТЕМКИН. С БОЙЦОМ НА БОРТУ

Что произойдет с подростком, если в его голове поселится 'больной разум' — боец? И как отнесется к этому церковь?

Глава двенадцатая

ДИМА И СЛАВКА. НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Информация материальна или нет? Как

бы то ни было, но содержимое мозга

подростков влияет на их физические

оболочки, которым приходится заново

приспосабливаться к окружающему

миру

Глава тринадцатая

САМОЗВАНЕЦ

Что связывает юного Славку Пугачева, старого вора Емельяна и смутьяна, а по совместительству крестьянского царя, Емельяна Пугачева?

Глава четырнадцатая

ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ

Хотите больших неприятностей? Соберите в одной квартире всех своих друзей, врагов, знакомых, и... долго ждать не придется

Глава пятнадцатая

СТАРЫЕ СПОРЫ, НОВЫЕ СРАЖЕНИЯ

Если 'послание божье' материализуется в виде снаряда, то лучше найти его отправителя. Война симбионтов на фоне церковной сети

Глава шестнадцатая

И ВНОВЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ БОЙ

Когда на арене появляются новые враги, молитесь, чтобы ими не оказались вероятностные законы

Глава семнадцатая

НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Всяк сверчок знай свой шесток.

Казалось бы, все просто, но только

до тех пор, пока сверчок уверен, что

у его возможностей есть предел. А

если нет?

Глава восемнадцатая

НЕОБЪЯВЛЕННАЯ ВОЙНА. ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Когда любовь гибнет в пожарище,

человек ищет смерти. И находит,

если не появляется неожиданный

спаситель

Глава девятнадцатая

ДЕТСКИЕ ИГРЫ И ВЗРОСЛЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Что общего у 'Американских горок' с

прыжками по ветвям Хронодендрида?

И что будет, если вирус-симбионт,

изгнанный в компьютерную сеть,

не только выживет, но и начнет

усложняться?

Часть вторая ДРУГОЙ РАЗУМ.ДРУГИЕ МИРЫ

Глава первая

ГОСТЬ ИЗ ДРУГОГО МИРА

Не все, что видит спящий человек —

сон. Хотя поверить, что накачанный

плазмой шар реально существует

на другом конце Вселенной и пришел

поговорить, сложно даже для

человека, который путешествует

во времени и пространстве, слышит

запахи и видит звуки

Глава вторая

НОВЫЙ СТАРЫЙ ВРАГ

Если вы смогли выгнать враждебного вируса-симбионта из своего организма в компьютерную сеть, то почему бы ему не попробовать вернуться и не отомстить вам в реальном мире?

Глава третья

ПОДГОТОВКА К СРАЖЕНИЮ

Новое Бородино состоится в сети,

противники определены, осталось

выбрать место сражения

Глава четвертая

БОЖЬИ ЛЮДИ. НА ПОСЛЕДНИХ РУБЕЖАХ

Когда в человека вселяется дьявол,

на помощь зовут экзорциста. А когда

дьявол вселяется в церковную сеть,

есть ли смысл в молитвах, или все же

лучше воспользоваться антивирусной

защитой и призвать крутых хакеров?

Глава пятая

ПОСЛЕ ДРАКИ

В жизни, как на море, после шторма наступает затишье. И это было бы хорошо, если бы ваш организм не изменялся каждую секунду

Глава шестая

ХРОНОДЕНДРИД И ПЕРВОДИМ

Мириады ветвей-миров составляют древо времен. И если на каждой из них живет свой Дмитрий Потемкин, то между ними, возможно, существует

Глава седьмая

ВСТРЕЧА СО СЛАВКОЙ

Изменение тела человека неизбежно

приведет к изменению его психики.

Найдется ли у представителей нового

вида хомо-либерис что-нибудь общее

со своими менее приспособленными

сородичами?

Глава восьмая

В МИРЕ ГУОРКОВ

Куда нужно отправиться и что нужно сделать для того, чтобы узнать, кто же мутит воду на Старушке-Земле? И готовы ли герои к битве за родную планету?

...О которой повествует следующая книга 'Вирусапиенс'