Узел связей

-Товарищ полковник, бригада для поднятия государственного флага построена, заместит....

Я набрала полные легкие воздуха, но натолкнувшись на яростный взгляд карих глаз, подавилась зевком. Командир нашей пехотной роты, капитан Журавлев, провел по моей фигуре глазами, и отвернулся к трибуне. Заместитель командира бригады, закончив доклад, строевым шагом отошел назад.

— Смирно!

— Вольно! — пробасил командир бригады. Обведя глазами собравшийся личный состава, дал время подтянуть ремни и поправить одежду. — Равняйсь. Под государственный флаг, Сми-ирно!

В семь тридцать утра, каждого понедельника я прохожу через этот ад. Утренняя проверка личного состава. Нет, она каждый день бывает, но просто по понедельникам именно в семь тридцать. А если учесть что позади воскресенье, а впереди целая рабочая неделя, то — ад, по-другому и не назовешь. Из динамиков, советского образца, развешанных на всех зданиях казарм, зазвучал государственный гимн. Двое, стоявших у флагштока, солдат срочников начали поднимать флаг. Я пробежала взглядом по лицам присутствующих. Мда, народ прямо таки пышет патриотизмом. Особенно мед.рота. Юлька, моя подруга и соседка по общежитию, вообще в телефон уткнулась. Только бедные солдаты срочной службы, под тяжелыми взглядами командиров, пытались выдавить из себя гимн. В этом вся наша армия. Если бы не заставляли, то половина, да чего уж там, вообще бы никто на построения не ходил. Это хорошо, что сейчас май, а зимой? Представляете каково? Стоишь в бушлате, шапке и камуфляже, вся такая красивая — от Юдашкина, и... желаешь диареи всем. И командиру бригады, и его заму, который из-за огромного веса еле перебирает ножками, даже солдатам, что так медленно поднимают флаг. А уж министерству обороны, я вообще молчу.

— Слаааавьсяяя странаааа, мы гордииииимсяяяяя тооообоооой! — зазвучали последние аккорды гимна.

В этот момент мне всегда хочется вскинуть руки и крикнуть — Аллилуйя! Но, подозреваю, что окружающие мой порыв не оценят.

— Вольно. Офицеры управления, командиры подразделений к трибуне, шагом марш! — командир бригады подозвал к себе офицеров, чтобы поставить задачи на сегодняшний день. Это из серии покрасить газоны зеленой краской, чтобы цвет всей травы в части был одинаковый. Капитан Журавлев, походкой от бедра, двинулся в сторону комбрига. Наконец-то я смогла спокойно вздохнуть. Я служу в армии уже три года. Мой отец, в свое время, успел договориться со старым другом, и поэтому меня — выпускницу педагогического университета, приняли на госслужбу. Хоть и специальность у меня была не подходящая, контракт, министерство обороны со мной все-таки заключило. Так я стала сержантом узла связи, седьмой пехотной роты, третьего пулеметного батальона. Служба интересная, сложная, но нам — женскому составу, всегда делают поблажки. Точнее делали, пока полгода назад у нас не появился новый командир роты. Капитан Журавлев. Этот тип мне сразу не понравился. Хмурый, дотошный и взгляд у него тяжелый. Он еще, когда дела и должность принимал, мы сразу поняли — прощайте чаепития, в неположенное время, и отлучки "по делам". Журавлев, Антон Сергеевич, чтоб его, без обиняков сообщил, что теперь мы будем пахать как обычные контрабасы, контрактники то есть. И вот чего мужику неймется, спрашивается? Молодой, здоровый, фигура отличная, а если еще и лицо пакетом закрыть, чтоб физиономию его недовольную не видеть, так вообще, мечта, а не мужик. Женись, Антоша, и прекращай лютовать. Деток настрогай, и живи в любви и радости. Но, капитан Журавлев, моих информационно-мыслительных посылов не слышал, и продолжал свой террор. За последние шесть месяцев он успел многое. Сначала он заставил нас заполнить все журналы боевой подготовки за последний год, только...какая, нафиг, боевая подготовка? Мы — узел связи! Мы даже автоматы в руках никогда не держали. Это товарищ капитан, кстати, тоже исправил, позднее. Когда Журавлев привел нас в оружейку, у Полины Осиповны, моей сорока девятилетней коллеги, случился множественный паралич мозга. А как иначе объяснить дёргающийся левый глаз, и цикличное повторение фразы "да вы шо, товарищ капитан". Я тоже была в некотором шоке, и только Лида, наша третья связистка, была безумно рада.

— Ну наконец-то, а то все провода перебирай. — со свойственной ей хрипотцой в голосе, порадовалась коллега.

— Сержант Решетникова, вы представляете себе устройство автомата? — Журавлев посмотрел на меня своим тяжелым взглядом. Нет, я представляю, как это держать, но что там внутри понятия не имею.

— Нет, товарищ капитан.

— Мы это исправим. — спокойно подытожил командир, и устроил нам двухчасовую лекцию, на тему — современное вооружение. Я бы возможно воспользовалась моментом и вздремнула, но товарищ капитан порой так проникновенно смотрел в глаза, я прям, видела, как он хочет пустить по нам пару очередей.

— Кругом! На свои места, шагом марш! — голос командира бригады прогремел на весь плац, Юлька чуть телефон не выронила, а командиры пошагали к своим. А значит, наш персональный садист возвращается, эх. Словно услышав мои мысли Журавлев, подошедший к нашему строю, и бросил на меня свой фирменный взгляд.

— Равняйсь. — скомандовал комбриг, как только все встали на свои места. — Смирно! В походную колонну по подразделениям! Управление прямо, остальные на напра-во! К местам проведения занятий! Шагом марш!

Мы засеменили вдоль плаца. Наш командир батальона — Семеныч, хороший, кстати, мужик, в отличие от некоторых, выдвинулся вперед и повел нас за собой. Ближе к трибуне, он приложил руку к своей усатой черепушке и заорал.

— Смирно! Равнение напра-во!

Мы повернули головы к нему, и продолжили шагать. После прохода по квадрату, мы еще немного пошагали на месте и разошлись по казармам. Наконец-то эта пытка закончилась. Не то, чтобы я жалуюсь, когда меня приняли на службу, я представляла что будет так, но я же истиннорусская девушка, а значит, быть недовольной своей работой, у меня в крови. Наш узел связи находился на втором этаже, в небольшом помещении.

— Убейте меня. — зевая попросила Лидка, как только мы оказались на месте. И метнувшись к столу, рухнула на стул. Судя по мелькнувшему в воздухе запаху, кто-то вчера хорошо отдохнул

— Ты чего, Лид, опять звание отмечала?

— Нет, я пыталась своего "артиста" соблазнить. — пробубнила себе в руки девушка. Артистами мы называем артиллеристов. Так вот, уже почти год, как моя коллега пытается расположить к себе одного из офицеров. Но, что-то все ни как у нее не выходит. То ли плохо старается, то ли ему не нравятся высокие, сильные девушки, с хрипотцой. — Кто же знал, что они так пьют!

— Так надо было закусывать нормально, — поделилась опытом Полина Осиповна. — Картошечкой с маслицем, мяском. Ну, крайний случай колбаски побольше.

Лида подняла посеревшее лицо со стола и взглянула на женщину. Содрогнувшись, она уже через секунду выбежала из кабинета, прижимая руку ко рту.

— Ох, какие мы нежные. — вздохнула женщина. — Вот Геннадий Малахов говорит, что закусывать надо обильно и жирно.

При ее словах меня саму чуть не вырвало. Хорошо, что я еще не завтракала.

— А то, что пить надо меньше, а еще лучше, вообще не пить, Малахов не говорит? — усмехнулась я.

Женщина ничего не ответила, и принялась за работу. Самое большое место, в нашем техническом помещении занимал...чёорт, мне нельзя это рассказывать. Это секретная информация. Короче, представьте себе старые телеграфные станции, ну такие с огромным аппаратом, вдоль одной из стен, и множеством тумблеров. Вот что-то типа того, только если учесть что у нас, правильнее сказать, узелок, а не узел, то соответственно и масштабы меньше. Наше подразделение обслуживает весь батальон. Не смотря на то, что с приходом сотовой связи работы у нас стало гораздо меньше, есть такая информация, которую по мобильнику обсуждать нельзя — секретно, для этого существует наш узел связи. Поэтому основную часть нашей работы теперь составляет бумажная волокита.

В моем животе заурчало. Не успев позавтракать с утра, мы с Юлькой договорились, что я приду к ней в роту попить чаю. Но у меня для похода к подружке был еще один веский повод, но об этом позже. В кабинет как раз вернулась Лида.

— Тебе легче?

— Да, — прохрипела девушка, возвращаясь на свое место. — насколько это сейчас вообще возможно.

— Никто не против, если я сбегаю в мед.роту, позавтракаю? А то с утра не успела. — я оглядела коллег печальным взглядом.

— Конечно. — Полина Осиповна продолжала разбирать бумаги, а Лидка только положительно махнула рукой. Хороший у меня коллектив. Я высунула голову из кабинета: никого нет, только дневальный на тумбочке. Поправив камуфляж, он же комок, я пошагала на выход.

— Сержант Решетникова. — я подпрыгнула, быстро соображая ответ на еще не высказанный вопрос, повернулась к говорившему. — Куда?

Журавлев. Откуда он взялся тут? У него дел должно быть куча, а он шастает по казарме. Достал уже. Капитан продолжал буравить меня тяжелым взглядом, а я вытянулась по стойке смирно. На самом деле женщинам это было не обязательно, но с этим офицером по-другому нельзя.

— В мед.роту. — пискнула я.

— Зачем?

За мышьяком для тебя, засранец!

— За...эээ...

— Ну, чтож, пока ваш мозг пытается найти достойное оправдание, для побега на чай к Исаевой, пройдите на свое рабочее место. — мужчина приглашающим жестом указал мне дверь нашего кабинета. — Мне надо поговорить с вами тремя.

Этот мужик определенно работал в гестапо! Я не знаю как он реинкарнировался, но то, что он оттуда это точно. Выхода у меня не было и я, скромно потупив глазки в пол, пошагала обратно. Когда я зашла в кабинет, Лида удивленно вскинула брови, но увидев за моей спиной Журавлева, сама догадалась о причине столь скорого возвращения.

— Я думаю, вы все знаете о введении ежегодной сдачи физ. нормативов для офицерского состава и служащих по контракту. — начал Журавлев, когда я уселась за свой стол. — В этом году, мы решили, что узел связи, помимо основных нормативов, будет сдавать со всеми еще и марш-бросок на три километра.

Я прям, слышала металлический звон, это Полина Осиповна уронила свою золотую челюсть на стол.

— Как же это, товарищ капитан! — встрепенулась женщина. — Мы же никогда...

— Вот поэтому, — перебил ее капитан. — я решил провести несколько тренировочных походов. Так как вы все-таки женщины, проходить его вы будете без вещ.мешка и оружия. Ваша задача пройти его в максимально короткий срок, с радиостанцией Р-105 и, по возможности, катушкой П-274М на двести метров.

Мужик явно не в себе. Если катушка с кабелем еще ничего, то радиостанция, которую он упомянул, весила килограмм 15.

— И когда начнутся тренировки? — в глазах, Лиды блеснула надежда что не сегодня.

— На этой неделе на полигоне мы проведем стрельбы, а со следующей — начнем подготовку. Комиссия приезжает в июле, думаю, успеем к этому времени.

Полина Осиповна, видимо, обдумывала, успеет ли она свалить на пенсию до июля, но придя к неутешительным выводам, со вздохом закрыла глаза. Лида шумно выдохнула, то ли от радости, то ли от усталости, а я покраснела от злости. Что за долбанный командир нам достался! Ненавижу его!

— Ну, что, сержант Решетникова, вы придумали, зачем вам в мед.роту? — Журавлев перевел на меня безразличный взгляд

— За спиртом! — злобно выплюнула я. Мужчина ухмыльнулся. Офигеть, у эсэсовца есть чувство юмора! Товарищ капитан сделал легкий кивок и вышел из кабинета.

— Кстати, в стрельбах вы тоже участвуете. — обернулся он, уже в проеме.

— Пипец. — выдохнула Лида, опуская голову на стол, когда за капитаном закрылась дверь.

— Что же это такое-то! — запричитала Полина Осиповна. — Отродясь мы на полигон не выезжали.

— Скоро приду. — бросила я, и вылетела следом. Не обращая ни на кого внимания, я стремглав бросилась в медпункт.

* * *

— Помнишь, ты говорила, что есть возможность провернуть дельце с пургеном? — без всяких приветствий выпалила я, как только дверь в Юлькин кабинет закрылась.

— Ого, что на этот раз? Метание гранат или, может быть, освоение бронемашин? — подруга уставилась на меня, отложив в сторону больничные журналы.

— Бери выше, Юль. Этот гамадрил перевел нас на следующий уровень. На этой недели мы участвуем в стрельбах, а в июле сдаем марш-бросок.

— Он, че, вообще еб..ся? Вы же узел связи!

— А то я не знаю! Честно слово, когда мы в следующий раз окажемся в оружейке — убийства не миновать.

— Я вообще ничего не понимаю, Ань. У него целая рота в подчинении, чего он к вам привязался? — подруга наклонила голову на бок и прищурилась. — Может, он неравнодушен к кому-нибудь из вашей тройки?

— К Полине Осиповне, например? — усмехнулась я.

— Может к тебе?

— Я тя умоляю, то есть он, так оказывает знаки внимания? — я рассмеялась. — Тогда у него неправильные представления об ухаживании.

— Ну, он вообще мужик особенный, весть такой правильный и требовательный, может он пытается показать с себя с лучшей стороны.

— Заставляя нас делать то, что мы не должны? Да он кроме ненависти ничего не добьется. — я откинулась на спинку стула и скосила взгляд на подругу. Юлька усиленно обдумывала что-то, закусив нижнюю губу.

— Ладно, фиг с ним. Давай чай пить, а то я проголодалась, пока тебя ждала.

Исаева встала из-за стола и вышла из кабинета, а уже через пять минут вернулась с двумя кружками чая и пакетом печенья. Мой живот благодарно заурчал. Я успела зажевать только одну печеньку, как дверь открылась.

— Доброе утро. О! Аня, и ты здесь.

Вот она! Вот она — рыба моей мечты, вот она! Вот она! — запело мое сознание. Я повернула голову, в дверном проеме, широко улыбаясь, стоял Кирилл. Командир медицинской роты, старший лейтенант Семенец. Это тот самый второй веский повод, из-за которого я частенько наведывалась к Исаевой. О, боже, у меня даже кружка в руке задрожала. Этот мужчина производил на меня огромное впечатление. Я, уверенная и веселая от природы девушка, в его присутствии становилась молчаливой и стеснительной, а мой мозг отказывался сотрудничать. Кирилл, по моему мнению, являлся воплощением красоты. Высокий, зеленоглазый блондин, с потрясающей улыбкой и самой сексуальной в мире фигурой. Ооо, как часто я мечтала оказаться его нательным бельем, ой, не туда понесло. Так о чем это я? Ах, да. Старший лейтенант Семенец, помимо яркой внешности, обладал морем обаяния и потрясающим чувством юмора. Чем, довольно успешно пользовался, сводя с ума всех незамужних, да и некоторых замужних, сотрудниц медпункта. И я как большинство его поклонниц, попала под эти любовные чары. Почему большинство? Так потому что были и такие девушки, на которых Кирилл не производил должного эффекта. Как, например, Юлька. Она терпеть не могла своего начальника, называла самцом и говорила о нем только гадости. Не знаю, как она терпела мои воздыхания.

— Здрасте. — подруга закатила глаза и нарочито громко потянула чай из кружки.

— Здравствуй, — проблеяла я. — А мы тут...

— Я вижу, приятного аппетита. Юля, зайди ко мне после, я тебе передам личные медкарты на вновь прибывших.

— Хорошо, товарищ старший лейтенанта. — безразлично ответила Исаева, даже не смотря в его сторону. А я все это время, пялилась на Кирилла, обхватив кружку рукам. Парень улыбнулся, и на прощанье подмигнул мне. У меня даже сердце в груди подпрыгнуло.

— На. — протянула ко мне руку Юлька, как только Семенец закрыл за собой дверь. Я посмотрела на бумажную салфетку.

— Зачем?

— Вообще-то, у меня тут почти стерильно, а судя по количеству слюны, которую ты только что выделила, у тебя — бешенство. Возможно даже матки. Так что подотри, пока не накапала.

Мне стало неудобно перед подругой, представляю, как это выглядело со стороны. Теперь Кирилл точно подумает, что я сумасшедшая. Я тяжело вздохнула и, взяв салфетку у подруги, положила ее на край стола.

— Боже, Решетникова, неужели ты все еще веришь, что у вас с ним что-то получится? — Юлька устремила свой скептический взгляд на меня.

— Ну...я же еще толком не пробовала его обольстить. — неуверенно предположила я. Подруга расхохоталась.

— Действительно, а как же тот театральный обморок? Когда ты закатила глаза и начала хрипеть, даже я поверила, что у тебя как минимум эпилепсия. А этот, самец, — выплюнула она. — даже нашатыря не принес, сказав, что ты полежишь и отойдешь. Полежишь! Понимаешь? На полу санчасти! А твои жаркие танцы в ресторане? — продолжала подруга. Я, бросив быстрый взгляд на Исаеву, покраснела.

Ну-да, ситуация тогда вышла мягко говоря не комильфо. Отмечать День Защитника отечества, наше руководство пригласило всех офицеров и контрактников в ресторан. Рассадили нас по подразделениям, поэтому я оказалась далеко от Исаевой и Кирилла. Зато рядом с Журавлевым и Полиной Осиповной, поглощающей все самое жирное. Теперь я понимаю, почему она это делала. Слава богу, Юлька курит, и мы частенько бегали с ней на улицу — подышать травками, как говорит подруга. В одном из таких забегов мы решили, что все уже дошли до той кондиции, что можно попытаться совратить Кирилла. Вернувшись в ресторан, и накатив для храбрости, я вытащила Юльку танцевать. Я, опять же, как говорит подруга, немного "деревяненькая", но алкоголь и безумное желание понравиться сделали свое дело. Я извивалась как танцовщица гоу-гоу, и выделывала сногсшибательные па. Причем действительно сногсшибательные, когда я в очередной раз сделала подсечку прапорщику вещевой службы, а не фиг было так близко подходить, Юлька отвернулась, сделав вид, что не знает меня. Но почему-то заливное для Кирилла, оказалось гораздо интереснее моих жарких танцев. Решив перейти в наступление, я встала практически у его стула, и приложив вдвое больше усилий, начала свой брачный танец. Я так вошла во вкус, что не заметила как стул, на котором сидел Кирилл, видимо оказавшийся более заинтересованным, чем хозяин, зацепил мои новые капроновые колготки. То есть я заметила, но только тогда когда почувствовала треск рвущейся ткани. Отступив на шаг, моему взору предстала огромная, рваная дыра, прямо посередине бедра. А платье на мне было не особо длинным. Короче, в тот вечер я с позором сбежала с праздника жизни. Слава богу, Кирилл, как рассказала мне позже Юлька, этой ситуации не заметил. И так как подруга никогда не отличалась альтруизмом, я верю, что она сказала правду, а не просто успокаивала меня — бьющуюся в истерике.

— Ань, может пора прекратить эти бессмысленные попытки? За ним ходят толпы таких же прокаженных, как и ты...

— Ну, спасибо.

— ...пожалуйста, но он не с одной не захотел завязать ррроман. — Юлька театрально взмахнула рукой и закатила глаза. — Тебя устроит одноразовый секс?

Я задумалась. С моим неимоверным желанием заполучить Кирилла, скорее всего — да. Но как любая девушка я захочу продолжения, и если его не будет, сойду с ума.

— Не знаю.

— А я знаю! Нет! Ань, ты не из тех роковых красоток, что любят свободные отношения, как впрочем, и я. Поэтому, я тебе настоятельно рекомендую прекратить мучить себя и меня, а то он мне уже скоро сниться будет. А видеть его и днем, и ночью — это выше моих сил. — подруга сделал очередной глоток, а потом вдруг прищурилась. — Я бы на твоем месте присмотрелась к Журавлеву.

Главное она это сказала в самый не подходящий момент, я как раз пыталась проглотить печеньку, но от Юлькиных слов, продукт кондитерского производства чуть не вылетел через мой нос.

— Ты чего? — кашляя, проскрипели я.

— А что? — подруга покрутила кружку, посматривая на чай, а потом подняла взгляд на меня. — Антоша — симпатичный мужик. Сколько ему? Тридцатник?

Я только плечами пожала, понятия не имею, сколько лет этому гамадрилу.

— Внешность у него тоже весьма, — продолжала Исаева. — Высокий, темноволосый, кареглазый. На моську симпатичный, фигурка хорошая...

— Ты мне его сватаешь что-ли? — возмутилась я.

— Да-нет. Просто советую тебе отвести свой взор от Семенца, и оглядеться вокруг.

— Ну, так и приударь сама за Журавлевым. Хотя, нет. Я не желаю тебе такого несчастья. — я проглотила остатки чая и поставила кружку на стол. Юлька видимо ожидала объяснений. — Боюсь, что даже прелюдия у вас будет согласно нормативам, а секс по уставу.

Исаева захохотала. Мы еще немного посидели, и я пошла на свое рабочее место. А то мало ли, вдруг всякие Журавлевы засекают время, проведенное мной в санчасти. Я даже не удивилась бы, узнав об этом.

Слава богу, дальше рабочий день пошел без эксцессов. Звонков было немного, поэтому я больше занималась бумажной работой. Журавлева тоже видно не было, зато Полина Осиповна успешно пыталась донести до нас с Лидой правила распития алкогольных напитков. Если честно я слушала ее в пол-уха, и поэтому запомнила только то, что сегодня были семнадцатые лунные сутки. Лидка видимо услышала больше, потому что коллеге с каждым часом становилась все хуже. Не выдержав напряжения, с двух до шести она провела в анабиозе, вырубившись прямо на рабочем столе. Мне даже пришлось поработать за нее, и несколько раз обслуживать линию связи восьмой роты. Хоть мы и работали вместе, каждая отвечала за свое подразделение. В общем, обычный рабочий день, не считая тела с алкогольной интоксикацией, посапывающего за столом.

К сожалению, у понедельников, в армии, есть еще одна неприятная особенность, это — вечеруха. Вечерняя гарнизонная проверка. Проходит она поздно, перед отбоем, и присутствовать на ней должны все. Поэтому, вернувшись за сумкой и попрощавшись с коллегами, домой я возвращалась поздно, хмурая и уставшая. Мы с Юлькой жили в общаге. Так как городок не большой, в квартирах жили исключительно семьи. А все неженатые и незамужние были собраны в офицерском общежитии. Можно было бы подумать, что это сразу приведет к куче браков, но — нет. Трехэтажное здание было строго разделено по этажам. На первых двух проживали мужчины, а третий занимали женщины и семьи, не пожелавшие переезжать в собственные квартиры. Это, кстати, было весьма удобно. Квартплата значительно меньше, жизнь веселее, а если учесть что общежитие кубриковой системы, то есть в каждом помещении имелся свой душ, туалет и даже угол для кухни, то ничем не хуже квартиры. Правда тем, у кого есть дети одной комнаты мало, поэтому жить в общаге оставались только молодые семьи, еще не обзаведенные потомством.

Юлька уже была дома и, судя по вкусному аромату, готовила ужин. Так как курилка в общежитие была только на улице, у входа, подруга частенько дымила в форточку, за этим непривлекательным занятием я ее и застала.

— Ням-ням, пахнет офигенно. — я скинула берцы и подалась к стоявшей на плите сковороде. — Что тут у нас?

— Плов. — резко бросила подруга, не поворачивая головы. Я посмотрела на нее, стоя на табуретке и высунув голову в маленькое отверстие деревянного окна, Юлька с неимоверной скоростью делала затяжки. Вообще, будучи невысокой, пухленькой блондинкой, она очень соответствовала образу доброй медсестры какого-нибудь педиатрического отделения. Оттого даже злость подруги выглядела как-то, трогательно, что ли.

— Что случилось, Юль?

— Да зае...л меня уже этот му..к. Весь день — Юля, сделай то, — Юля, сделай это. Как будто больше никого нет! — она повернула голову, и часть дыма просочилась в комнату. — Я че, б..ть, лысая? Мне дембельские истории болезни надо для военкоматов подготовить, а он меня всякой х..й напрягает. Конечно, я не успела ничего! И из-за твоего самца, мне от начмеда влетело. Стоял, меня на плацу, как маленькую отчитывал.

Я почему-то сразу вспомнила Журавлева. Не то чтобы он сильно напрягал нас всякими не нужными делами, просто состояние подруги в данный момент я очень понимала.

— Может, поменяемся начальниками? — шутя, предложила я, снимая с себя комок. — Тебе ж вроде нравиться Журавль?

— Ань, — подруга выкинула сигарету и спрыгнула с табурета. — он хотя бы не мешает тебе делать основную работу. Я Семенца и так терпеть не могу, а когда он весь день прыгает рядом, и выкрикивает мое имя, мне его убить хочется.

— Так я говорю, давай махнемся.

— Да-нет, меня Михалкин, комбат второго батальона, уже давно к себе зазывает. Я, наверное, соглашусь, а то сил больше нет. — Юлька прошмыгнула к плите.

— А как же я? — печально шмыгнув носом, уставилась на подругу. — Я ж больше не увижу свою любоф!

— Ой, я тя умоляю. — подруга вскинула лопатку, которой помешивала плов. — Будешь к Соньке на чай ходить. Или, вообще, ... Кстати! Насколько я знаю, твой Журавлик дружит с Семенцом, вот и попроси вас свести!

— Да — действительно! Подойду к Журавлеву, и так и скажу "Товарищ капитан, помогите. Хочу вашего друга, аж сил нет! Устройте нам свидание, а?". Я даже представляю его лицо. — хихикнула я.

— Ну как хочешь. Просто, может быть, стоит подружиться с Антошей? Войдешь в круг его друзей, а там и до Семенца рукой подать.

— Ну, про круг друзей, ты это преувеличила, у Журавлева столько не наберется. У него в друзьях только Семенец и общевойсковой устав, так что...

— Ой, ну все. — перебила меня подруга. — Мое дело предложить. Иди в душ, как раз ужин приготовиться. А то есть хочу, пипец. Шуруй, давай.

— Есть, товарищ старший сержант. — я приставила руку к голове и строевым шагом потыкала ванную.

— Дите, ей богу. — донесся голос подруги.

* * *

Следующие два дня проходили в небывалом, для меня, спокойствии. Журавлев куда-то пропал, то есть я видела его на построениях, но больше он к нам в узел не приходил, и свои нововведения не предлагал. Юлька была загружена, оформляя медкарты убывающим. Поэтому подругу я видела только по вечерам, она продолжала злиться и материть начальника. Кирилла, из-за Юлькиного плотного графика, я тоже не видела, да, и не сказать что соскучилась. У Полины Осиповны, видимо, сломался телевизор, в связи с этим она не могла нас проинформировать какие сегодня лунные сутки. А Лида, приостановив попытки соблазнить своего "артиста" усердно работала. Я тоже не забивала себе голову всякой ерундой, и делала свои дела. Коих было много: во-первых, мне надо было подготовить документы для подразделения, а во-вторых, в связи с запланированными в пятницу стрельбами, наше командование постоянно звонило и просило с кем-нибудь соединить. Под такой правильный, размеренный рабочий ритм, я слишком расслабилась, и от того, удар, нанесенный Журавлевым в четверг, оказался для меня неожиданным.

— Товарищ капитан, я же ничего не знаю! — я семенила за Журавлевым, пытаясь не отстать.

— Аня, ну что вы как маленькая, еще заплачьте. — не оборачиваясь, устало ответил капитан.

— А это поможет? — если да, то я готова затопить все вокруг.

Журавлев не ответил, и, покачав головой, продолжал шагать в парк. Пятнадцать минут назад он зашел к нам в кабинет, и, попросил меня проследовать за ним, объяснив, что мы идем в парк. Изучать БМП-1КШ. У меня в глазах потемнело от его слов. Я видела эту машинку, если так можно сказать. Связисты выгоняют ее из парка по тревоге, или когда подразделения едут на полигон. Но я видела ее издалека, знаю только то, что сделана она на базе боевой машины пехоты, и что напичкана всякими радиостанциями и навигаторами. А еще, что у нее гусенички, вместо колес. Всё! Больше ничего не знаю, и если честно, не хочу.

— Товарищ капитан, я ничего не знаю про эту машину. И ее комплектацией пользоваться не умею

— Поэтому мы и идем в парк. Я договорился с Хисматовым, командиром роты связи, он тебе объяснит и все покажет. На стрельбах будешь в его экипаже. Делать ничего не надо будет, просто изучай. Это полезно для твоих профессиональных навыков. — отрезал Журавлев.

Сдохнуть! Вот что сейчас действительно полезно для меня. Помереть, и сразу множество проблем решится сами собой. В парк мы добрались быстро, здесь вовсю кипела работа. Солдатики бегали с инструментами, а командиры и техники рот, прикрикивая, подгоняли неторопливых мальчишек. Все машины стояли в боксах, поэтому масштаб своей проблемы я поняла не сразу. Мы прошагали мимо пары ангаров и повернули к очередным, открытым настежь, воротам. У одной из машин стоял невысокий, коренастый мужчина, лет тридцати пяти, и что-то обсуждал по телефону. Увидев нас, он широко улыбнулся, и принялся заканчивать разговор, прощаясь с собеседником. По его приветственному жесту и широкой улыбке, проглядывающейся сквозь рыжеватые усы, я поняла, что это и есть Хисматов. Журавлев, обогнав меня, подошел к мужчине и протянул руку для рукопожатия. Я, медленно приблизившись, встала позади него.

— Здравствуйте, вы — Аня? — усатый окинул меня добродушным взглядом, я кивнула — А я — Ренат Ильдарович. Ну что, будем осваивать технику?

Я перевела взгляд на машину, у которой стоял мужчина. Первое о чем я подумала, не стоит, конечно, такое писать, но все же. Первое что пришло мне на ум, было лаконичное "Еб...ть!". Причем с увеличенным количеством букв "а". Я хоть и предпочитаю не материться, это Юлька, у нас, в этом спец, но только это слово, отечественного сленга, полностью отражало мое состояние. Хоть я и среднего роста, эта бандура была гораздо выше меня, а сколько она весит, я даже подумать боялась. Сразу почему-то представилось, как по мне, хрупкой, рыжеватой девушке, с выразительными зелеными глазами, проезжает гусеница этой машинки. И я, широко раскинув руки, лежу посреди поля и безжизненно всматриваюсь в небо.

— Сержант Решетникова! — из предсмертных размышлений меня вырвал звучный голос Журавлева. — Насмотрелись?

Я перевела испуганный взгляд на капитана, тот ожидая ответа, сверлил меня тяжелым взглядом. Пришлось кивнуть, потому что речь ко мне еще не вернулась.

— Ну, тогда поехали. — Хисматов бодро запрыгнул на корпус. Поехали? Перед моими глазами опять поплыла картина моего безжизненного взгляда, но я не угадала. Командир роты связи, присев на корточки протянул ко мне руки. — Хватайся. Ногу на колесико ставь, а я тебя подтяну.

Я, растерявшись, схватила его за руки и поставила ногу на одно из колес.

— Антох, помоги ей. — это он уже к Журавлеву обращался.

Мой командир ничего не ответил, и ловко подхватив за талию, подтолкнул меня вверх. От страха у меня даже коленки задрожали, так и потопала на полусогнутых до люка, хорошо, что Хисматов придерживал за руку. В отличие от меня Журавлев, подтянувшись, быстро заскочил наверх. Ринат Ильдарович, как кролик у фокусника, присел и через секунду исчез, в шляпе, точнее в глубине машины. Я подкралась к люку и заглянула вниз, связист улыбнулся и, ободряющим жестом, пригласил вовнутрь. Даже не помню, как я на это решилась, но уже через пару секунд я оказалась внутри БМП. Пространства тут было катастрофически мало, прям, камера пыток для тех, у кого клаустрофобия. Хорошо, что я этим не страдаю. Вдоль стены куча радиоаппаратуры, впереди место водителя и крошечные, продолговатые окошки. Как только они через них могут дорогу разглядеть? Журавлев уже тоже оказался внутри, и они со связистом начали обсуждать технические характеристики. Пока мужчины были увлечены разговором, я оглянулась на кормовую часть. Здесь было несколько радиостанций, о которых я только читала. С любовью осматривая оборудование, я поняла, насколько интересна работа связистов. Не нашего узла связи, а именно подразделений обеспечивающих связь в условиях приближенных к боевым. Потом мой взгляд упал на свободное пространство, это значит, машина может перевозить еще как минимум пулемет. Вот тут меня накрыло чувство важности и впечатляющей силы. В окружении двух офицеров, и разглядывая внутренности БМП, я вдруг поняла всю мощь нашей армии. Тяжелые машины, сильные и уверенные мужчины, и оружие способное остановить врага. Я ни когда не была пацанкой, но в тот момент я остро осознала, что армия — это мое. Если бы сейчас отдали приказ о наступлении, я бы не задумываясь, попросилась в роту связи. Чтобы защищать своих близких и чувствовать единство со всеми этими потрясающими людьми, которые незаметно, для обычного человека, каждый день совершают маленькие подвиги, управляя тяжелыми спец. машинами и смертоносным оружием. Короче, я так прониклась патриотичными мыслями, что когда повернулась к офицерам, на моем лице была глупая улыбка, а глаза горели огнем.

— Понравилось? — с улыбкой спросил Журавлев, отчего его всегда хмурый взгляд просветлел, а лицо преобразилось. Я закивала как китайский болванчик, этот, мой непроизвольный жест вызвал у Рената Ильдаровича смех.

— Как ребенок на параде. — просмеявшись, мужчина подсел поближе и принялся объяснять. — Вот это радиостанция Р-130М, она, как и другие, способна работать не зависимо от...

Капитан Хисматов объяснил мне устройства всех радиостанций установленных в машине, и даже разрешил настроить одну из них на гарнизонную частоту, и поговорить с другими экипажами. Это было великолепно, словно я прикоснулась к чему-то важному, обычное для них, для меня оказалось фейерверком эмоций. Столько нового я узнала из рассказов Рената Ильдаровича, столько интересного. В этот момент я была так рада, что мне предстоит целый день провести, работая с экипажем этой машины. Я даже мысленно поблагодарила Журавлева за возможность участвовать в стрельбах. Меня просто распирало поделиться своим счастьем с кем-нибудь другим. Я знала, что Юлька будет не в восторге, но ей придется выслушать мои восторженные вопли. Я не знаю, сколько времени мы просидели в БМП, но когда пришло время, мне не захотелось уходить. Но служба есть служба, и моих прямых обязанностей еще никто не отменял. Оказавшись на поверхности, я растерялась. Хисматов остался отключать приборы, а Журавлев, спрыгнув на землю, протянул ко мне руки. Боязливо добравшись до края машины, я присела на корточки и схватила командира за плечи. И тут, черт дернул меня посмотреть Журавлеву в лицо. Обхватив меня за талию, парень, вскинул брови — поторапливая, а я замерла в оцепенении. Вот так, стоя в раскорячку на БМП и всматриваясь в его глаза, я безумно захотела своего командира. А когда его руки на моей талии сжались сильнее, меня словно током ударило. Я зажмурилась и принялась ждать, когда же меня затошнит от этих идиотских мыслей. Ну, или хотя бы передернет? Прошли пару секунд, но ничего не происходило. Только там, где капитан касался меня руками, я чувствовала толпы мурашек. Мне вдруг захотелось его ударить, или поцеловать. В общем, сделать хоть что-нибудь, лишь бы это непонятное и недопустимое чувство закончилось. Ничего не подозревающий мужчина, подойдя ближе, притянул меня к себе, и через секунду я уже стояла на земле. Так и не расцепив пальцы на его плечах, и не открыв глаза, я стояла и злилась на саму себя. Видимо Юлька была права, у меня — бешенство матки. По-другому это объяснить не возможно. Желание накатило новой волной, а этот, засранец, все так же продолжал держать меня за талию, и если учесть что между нами почти не было свободного пространства, то мне приходилось очень тяжело. Но когда он заговорил, и я почувствовала его дыхание у виска, у меня даже пальцы на ногах свело, а терпение лопнуло окончательно.

— Аня, все нормально? Голова кружится? — негромко спросил капитан.

— Нет! — злобно выплюнула, и, вырвавшись и его рук, пошагала из парка. Так делать я не имела права, для начала мне надо было получить разрешение командира, а потом уходить. Но если б я задержалась хоть на секунду, или, не дай боже, посмотрела на Журавлева, я не знаю, чем бы это все закончилось.

— Извините, товарищ капитан, мне плохо. — крикнула я и увеличила шаг. С безумными глазами я шагала по гарнизону.

Мне нужно было отвлечься, просто очень необходимо, но Юлька, скорее всего, сейчас занята, да и, увидев меня в таком состоянии, начнет допрашивать. Меньше всего на свете, мне сейчас хотелось говорить о произошедшем, а еще меньше — видеть Журавлева. Оказавшись в таком безысходном положении, я приняла единственный возможный вариант — топать в узел. Полина Осиповна и Лида, скорее всего тоже начнут спрашивать, но им я хотя бы смогу соврать. Отгоняя от себя все ненужные мысли, я быстро добралась до своего кабинета и уселась за стол.

— Ого, — выдохнула Лида, увидев мое злобное выражение. — Что на этот раз?

— БМП-1КШ. — коротко отрезала я.

— Офигеть! А почему меня не позвали?

— Вас должен был проинструктировать ваш командир. — не успев ответить, услышала я злой голос Журавлева. Меня охватило волнение, я принялась судорожно вспоминать, не говорила ли чего вслух по дороге. А то я такая, могу по запарке и сама с собой поговорить! Ведь, он, скорее всего, шел следом. Поворачиваться в его сторону я не решилась, потому что если он задаст мне вопрос, почему я ускакала, не спросив его разрешения — ответить мне нечего.

— Товарищ капитан, — Полина Осиповна встала из-за стола, и, подойдя к Журавлеву, протянула какую-то бумажку. — Это справка из санчасти, по состоянию здоровья я не могу участвовать в стрельбах, и марш-броске.

— Я вас понял, передайте это в штаб, чтобы вас выписали из списка.

Я подняла голову и посмотрела на заветную бумажку. Вот оно! Вот мое спасение! Но посмотрев выше, и встретившись с тяжелым взглядом карих глаз, поняла, что не угадала.

— Решетникова, от вас такая справка будет не действительна. Памятуя о ваших дружественных связях в санчасти, для того чтобы избежать марш-бросок, вам придется как минимум умереть. — отрезал капитан.

Если бы можно было убивать взглядом, то сейчас в кабинете лежало бы два трупа. Мой и Журавлева. Ни сказав больше, ни слова, командир развернулся на пятках и вышел вон. Полина Осиповна выскочила следом, видимо, торопясь отнести справку в штаб.

— Вы что поругались? — Лида обеспокоенно посмотрела на закрытую дверь.

— Нет, — покореженным от злости голосом ответила я. — Ушла, не спросив разрешения, вот он и бесится что не по уставу.

— Аааа, — понимающе протянула коллега. Я, пытаясь успокоиться, принялась перекладывать бумажки с одного конца стола на другой.

— Кстати, — начала через некоторое время Лида. — я договорилась со своим ротным, и от стрельб он меня отмазал, а то не очень хочется в грязи сидеть.

— В машине. — машинально поправила я.

— А?

— Я говорю — в машине, на стрельбах связисты сидят в машинах, а не на земле.

— Да и какая разница, главное, что не придется туда ехать.

Я посмотрела на говорившую. Теперь, мысль о катаниях с экипажем связи, не казалась мне такой уж привлекательной, и что мне делать я не знала. К счастью вопрос разрешился сам собой. Комбат, узнав, что двое из троих не будут участвовать, решил, что тогда нет смысла тащить и меня. Об этом мне сообщил солдат срочной службы, отправленный ко мне Журавлевым. Сам товарищ капитан явится, не пожелал, и, слава богу.

Домой вечером я вернулась с двоякими чувствами, одной стороны я была рада, что избежала участия в стрельбах, а с другой, я все еще злилась по поводу случившегося. Юлька хоть и была зла, но состояние мое заметила. Я рассказала ей про знакомство с Хисматовым, и ознакомление с бронемашиной, а вот про свой гормональный сбой я решила умолчать.

— Вот же говнюк. — встрепенулась подруга. — Да они все такие, этот тоже сегодня весь день мне мозг выносил...

И вернувшись к излюбленному объекту нападок, принялась покрывать Кирилла проклятьями. Сходив в душ и поужинав, я так и уснула под ее монотонное ворчание.

* * *

На следующий день, наши с Лидкой роты уехали на полигон, и весь день я занималась документами. Но периодически мое сознание показывало картинку вчерашнего инцидента, и, не смотря на все мои старания, мысли уходили в сторону случившегося. Решив не мучить себя, я принялась мысленно разбираться. Итак, что мы имеем: Журавлев, как я уже говорила, вполне себе симпатичный мужик. Да, вредный и дотошный, но в физиологическом плане у него проблем нет. А я? Одинокая девушка двадцати четырех лет, с полугодичным воздержанием. Добавим к этому весенние гормональные перепады и нахлынувшее, от знакомства с БМП, чувство эйфории, и вуаля! Первый попавший под руку мужик, привел мой спящий организм в режим весеннего обострения. Вот так вот просто я объяснила самой себе свой припадок вожделения. Даже дышать легче стало. Освободившись от мучившего меня вопроса, я принялась за работу. Хорошо, когда никто не мешает сосредоточиться, и не приходит каждые полчаса, чтобы поведать об очередной своей идиотской затее. В итоге к пяти часам я была свободна и весело пошагала домой. Юлька сегодня, скорее всего, опять будет работать допоздна, а значит ужин на моей совести. Я заскочила в магазин, купила все необходимое и отправилась хозяйничать. Готовлю я редко, но вкусно. Если честно, кулинария — не самое мое любимое занятие, мне проще убраться и перемыть всю посуду, чем хотя бы полчаса стоят у плиты. Наверное, поэтому я решила схалтурить и приготовить жареную картошку с мясом. Пока мой ужин томился на сковороде, я успела пропылесосить и сходить в душ. К семи часам я устроилась у телевизора с огромной тарелкой картошки и полулитровой банкой соленых огурцов. Да — я не культурная, я люблю доставать огурцы прямо из банки, и время от времени попивать рассол. Юлька, кстати, меня в этом поддерживает. Поэтому ее банка дожидалась хозяйку в холодильнике. Стоило только мне вспомнить о подруге, как дверь в квартиру открылась. Исаева устало бросила сумку на пол и принялась снимать туфли. Странно, даже не кричит.

— Привет, ты чего такая вялая?

— Устала. — без интереса ответила подруга.

— Что настолько, что даже нет сил обматерить объект моего обожания? — усмехнулась я.

— Представь себе. Этот объект из меня все силы высосал.

— Что на этот раз?

— Заставил помогать ему, разбирать учетные карточки всего личного состава бригады.

— Нифасе! — присвистнула я.

— Это пол беды. — подруга посмотрела на меня печальным взглядом. — Он предложил делать это в его кабинете, и целый день травил свои дебильные шуточки, и улыбался как долб..б. Я полдня надеялась, что у него сведет челюсть, или хотя бы высохнут зубы, но к вечеру поняла, что этого не случиться. Четыре раза я была на грани того, чтобы залепить ему в десна степлером, и дважды сыпала снотворное в чай, заботливо принесенный мной. А оказалось, этот говнюк пьет кофе! — со скорбью в голосе пискнула подруга, а я тихо офигевала от информации. — Об этом я узнала когда, не взяв вторую принесенную мной кружку, он отправился наливать себе кофе сам.

Нет, я знала, что подруга у меня та еще дамочка, и что Семенец ее бесит, но чтобы снотворное в чай, даже от Юльки я такого не ожидала. Исаева тем временем устало пошаркала в комнату, и, рухнув на пол лицом вниз начала скрипеть.

— Боже, как же я его ненавижу. Как он меня достал.

— Юличка, солнышко, вставай, а? — я отставила тарелку в сторону и, наклонившись, потрясла подругу за плечо. — Я картошечки пожарила, с огурчиками. Иди, в душик сходи, и поужинаем.

Девушка повернула ко мне лицо и тяжело вздохнула. Да, моя боевая и неукротимая Исаева, лежащая морской звездой на ковре, производила неизгладимое впечатление. Видимо, Семенец ее реально достал. Слава богу, подругу не пришлось просить дважды, через минуту она поднялась и пошла в душ. А я все еще переваривала услышанное. Усмехнувшись еще раз Юлькиному коварству, я вернулась к поглощению ужина. Через несколько минут ко мне присоединилась и подруга.

— А у тебя как дела? — спросила она, откручивая крышку с банки. — Журавль все лютует?

— Не, его сегодня не было. Они ж на полигоне, на стрельбах.

— Везет. Жалко, что наши не ездят. — искренне опечалилась Юлька.

— Завтра уже вернуться, так что, считай, ничего не было. Правда, они в следующий понедельник опять на два дня уедут, на вождение.

— А че там с марш-броском?

— Ну, пока ничего, тишина. Думаю, на следующей неделе он нам объявит. Кстати Осиповна свинтила, — я звонко захрустела огурцом, а подруга удивленно посмотрела на меня. — взяла у вас справку, об освобождении.

— Ааа, а я уж грешным делом подумала, что ей Малахов запретил, доброго ему здоровьица.

Я захихикала. Как все-таки хорошо, вот так поужинать с любимой подругой, посмеяться. Отдохнуть после рабочего дня и тупо, посмотреть телевизор. В открытом окошке розовел майский закат, а неугомонные сверчки уже начали свои полуночные песни. Боже, весна — это так прекрасно!

Ненавижу солнце! Ненавижу долбанных насекомых! Я со всей дури шепнула по комару, умудрившемуся присосаться к моей руке. Вот же, монстр эквилибристики, на бегу сумел пожрать. Правда бежала я, а не он. Мое лирическое настроение закончилось, так и не успев толком начаться. В субботу утром в наш кабинет заявился Журавлев и оповестил, что первая тренировка будет в воскресенье. А так как мы с Лидкой цитирую — "никакие", то первый раз просто пробежим дистанцию в спортивных костюмах, чтобы оценить свои силы и укрепить дыхание. Если те звуки, которые я сейчас издавала, называются дыханием, то с задачей я справилась. Я еще в субботу подозревала что это будет тяжело, но что на столько... В воскресенье большинство отдыхает, в гарнизоне остаются только те, кто заступает в наряд или караулы, ответствует или нагружен какими-то особо важными делами. Поэтому товарищ Журавль решил, что бегать мы будем по части. Лидино предложение заниматься на спортплощадке он отверг, сказав, что марш-бросок будет по пересеченной местности, и если тренироваться на асфальтированных дорожках — толку не выйдет. И теперь, я вынуждена была месить влажную землю чистыми, белоснежными кроссовками. Конечно, я ведь девушка. Поэтому с утра по раньше, приняв душ, я вырядилась в спортивные бриджи и широкую футболку. Лида напялила широкие штаны с кучей карманов и военную майку. А товарищ капитан был одет в обычные спортивные шорты и облегающую футболку, насколько я поняла специальную, впитывающую пот. Не знаю, подумал ли он о том, что делает, но теперь мои глаза, буквально приросли к верхней половине его тела. Чтоб не мучить себя осознанием того, что я пялюсь на Журавлева, я мысленно закрыла его лицо квадратиками, ну такими, которыми прячут лица в телеке, и с удовольствием рассматривала сильные руки и крепкий торс. Но, правда, не долго, минут десять, пока мы разогревались на спортивной площадке. Потом капитан дал отмашку и, воткнув в уши наушники, бодрым бегом двинулся по указанному маршруту.

Я скинула тельце дохлого комара, и обернулась назад. Интересно сколько мы пробежали, у меня уже во рту пересохло, и из груди вылетают странные хрипы.

— Даже километра еще нет. — словно прочитав мои мысли, сказала Лида. Кстати, она сейчас выглядела значительно лучше меня и дышала уверенней. Мы с ней решили бежать рядом, и если что помогать друг другу. А капитан вырвался вперед, метров на пятнадцать, и поэтому теперь тряс своими поджарыми булками перед моим носом.

— Я ща сдохну. — сквозь хрипы поделилась я. — Я пить хочу, может, попросим передышку? Все-таки первый раз бежим.

Лида не уверенно пожала плечами, предлагая мне самой решать. Ну а что тут решать, если я сейчас не остановлюсь, то просто упаду от смертельной усталости.

— Товарищ капитан. — я крикнула настолько насколько позволяло дыхание. — Товарищ капитан!

Журавлев даже ухом не повел, продолжая размеренно бежать.

— Товарищ капитан! — я поднатужилась изо всех сил.

— Он тебя не слышит, у него ж наушники. — резонно заметила Лида. Действительно. И тут, мне в голову пришла старинная детская забава. Не знаю, как у всех, но у нас в классе довольно часто это практиковалось. Тебя вызывают к доске и ты, пока учитель ищет твою фамилию в журнале, должен успеть покривляться и послать ему пару неприличных жестов. Да, простят меня учителя. Короче, я не выдержала соблазна.

— Товарищ говнюк! — решила громко не кричать, а то мало ли. Лидка беззвучно затрясла плечами, стараясь не сбить дыхание. Мое настроение взлетело, да и останавливаться теперь нельзя, а то коллега подумает что струхнула, поэтому я увеличила громкость и, улыбаясь, повторила. — Товарищ говнюк!

Это определенно был не мой день! Журавлев, не останавливаясь, повернул голову и вытащил один наушник. Я приготовилась бежать в обратную сторону, я даже почувствовала, что у меня есть на это силы.

— Вы что-то хотели, Решетникова?

— Нет, — пискнула я. — Комар укусил...я на него ругаюсь.

Я даже для достоверности потерло то место, где минутой назад было тельце кровососа. Капитан, сделав вид что поверил, заткнул уши и продолжил бег. Лида начала ржать, не заботясь о дыхании, а я покраснела как рак. Только мне могло так повезти, видимо попала в промежуток между песнями. Или че он там слушает, аудиокнигу "Боевой устав вооруженных сил"? Логично, что после случившегося, свои попытки передохнуть пришлось засунуть куда подальше.

Мы пробежали больше половины пути. Я уже еле ноги переставляла, да и Лидка тоже, только Журавлев продолжал двигаться с прежней скоростью. Наш маршрут проходил вокруг всего гарнизона, вдоль колючей проволоки, которая огораживает половину территории. Как будто это может кого-то остановить! Я как раз размышляла о таком ненадежном оцеплении, когда Лидка схватила меня за руку и потащила к себе.

— Это он. — коллега ткнула куда-то прямо. Я пригляделась, в метрах двухстах, возле одной из казарм, стояли двое. Какой-то тощий, невысокий пацан, видимо, срочник и высокий, крепкий мужчина. Я в непонимании взглянула на Лиду.

— Это — Петя, мой "артист". — пояснила коллега.

Честно говоря, о ее объекте обожания я только слышала, но никогда не видела. Я присмотрелась к мужчине. Ни хрена себе — Петя! Петр, как минимум, а судя по росту, так вообще — Петр 1. Мужчинка, навскидку, был около двух метров. В принципе, как раз для Лидки. Она сама была метр восемьдесят с лишним, плюс далеко не худенькая. Короче, этот Петр подходил ей идеально. Высокий, лицо такое суровое, видно волевой мужик. И сильный — ручищи то, вон какие. И выправка, и голос, все супер, только...

— Лид, ты же говорила он — артиллерист, а у этого шевроны пехоты. — посмотрела на коллегу.

— Какой пехоты? Ты на кого смотришь?

И тут мое сознание кольнуло понимание. Я повернулась к мужчинам и присмотрелась к "срочнику". Да ладно! Тощий оказался артиллеристом, я чуть не заржала. В силу специфики своей работы, а артиллерия обычно сидит позади и отстреливается, большинство офицеров этого рода войск никогда не отличались физической мощью. Но что бы так!? Судьба-злодейка, заставила Лиду влюбиться в щупленького парнишку, как минимум на две головы ниже ее. Не Петя, а Петрушка какой-то. Я теперь понимаю, почему у нее не выходит его охмурить. Да он, тупо, боится Лидку.

— Не вздумай смеяться, сама понимаю как это со стороны выглядит, но поделать ничего не могу. — предостерегла меня Лида.

— Может тебе его силой взять? У тебя получиться. — только бы не заржать! Я прям, представила, как она его через плечо перекинет.

— Девушки! — я аж на месте подскочила. Журавлев стоял позади и переводил взгляд с меня на Лиду. — Я смотрю, вы совсем не устали, может тогда еще разок? Чтобы закрепить навык.

Вот же засранец! Заметил ведь, что мы отстали. У него эхолокатор, что ли на жо...км, на пятой точке? Я даже осмотрела ту самую часть его тела.

— Я почувствовал будто меня сняли с прицела. — ответил на мой не высказанный вопрос капитан. Даже ухмыльнулся. Петросян, блин.

— Извините, товарищ капитан. У меня ногу свело, и мы решили остановиться. — выкрутилась Лидка.

— Нда? Теперь вам лучше? — он посмотрел на Лиду, и девушка кивнула. — Тогда продолжаем. Осталось немного.

И развернувшись, побежал в сторону финиша. Мы бросили последний взгляд на Лидиного Петрушку, но мужчины уже ушли. Тяжело вздохнув, мы побежали за Журавлевым, а я продолжала сверлить взглядом его эхолокатор.

* * *

Всю следующую неделю ничего не происходило. Вообще ничего. Полина Осиповна, радуясь своему состоянию здоровья, из-за которого смогла избежать стрельб и будущего марш-броска, усердно нагружала нас знаниями о народной медицине. Знаете, что я подумала? Если советы Малахова действительно помогают так ухудшить здоровье, что тебе даже бегать нельзя, то я, наверное, пересмотрю свое к нему отношение. Лида тему "артиста" больше не поднимала, я так и не поняла, стесняется она или обдумывает мое предложение взять силой. Короче, всю рабочую неделю я занималась тем, за что получаю зарплату. Ни больше, не меньше. Даже Журавлева толком не видела. Он только в среду заскочил, и объявил, что в воскресенье будет подъем по тревоге, а значит, наша тренировка состоится в субботу, уже с радиостанциями. Всё. Ни тебе ненужных распоряжений, ни глупых приказов, вообще ничего. И самое страшное, я поняла что скучаю. Да, черт возьми, я — Решетникова Анна, та девушка, что громче всех кричала о ненависти к своему начальнику, теперь сидела и скучала. Мне не хватало его жесткого голоса, уверенной походки и выразительных карих глаз. Пару раз я даже хотела удариться об стену, чтобы прогнать наваждение, но это бы не помогло. Какими то неведомыми мне путями, Журавлев сосредоточил все мое внимание на себе, и если поначалу я его действительно ненавидела, то сейчас я не была в этом уверенна. Я пыталась думать, что это весеннее гормональное обострение, и мое тело работает автономно, но — фиг! Тело может и работало самостоятельно, но мысли то тоже были о нем. Через два дня своих бесполезных попыток, я признала сама себе, что мне нравится Журавлев. Как так получилось, я не знаю, но факт остается фактом. А самое неприятное, что при всем этом, я все еще частенько думала о Кирилле. Теперь я совсем не понимала, прошла ли моя влюблённость или нет. Возможности это проверить у меня не было. Юлька сражалась с медкартами новобранцев, и заодно со своим начальником, поэтому ходить к ней на чай не было возможности. Скорее всего, эта размеренная и монотонная рабочая круговерть, привела к тому, что я стала чаще думать о Журавлеве. Дошло до того, что прислушивалась к шагам, доносившимся за дверью, в надежде, что услышу его. К середине недели я совершенно выжила из ума, и как малолетняя девчонка, стала искать встречи сама. Я бегала в туалет практически каждый час, и если мне удавалось увидеть капитана, мои органы волнительно сжимались. Да-да, именно органы — все, без исключения. Не знаю, что этот мужчина делал со мной, а может быть, у него были духи с феромонами, но при виде его у меня внутри все сжималось. А если он еще и смотрел на меня, всё — это был пипец, я чуть ли не танцевала. Короче меня накрыло какое-то странное весеннее чувство влюбленности, как у подростков. Только ко всей этой романтической возвышенности, добавлялось еще и нехилое желание. Я понимала, что веду себя как идиотка, но поделать ничего не могла. Поэтому когда в пятницу, после обеда, Журавлев приказал идти на склад и получать радиостанции, я была рада возможности наконец-то выбраться из этого болота.

Вы же понимаете, в какой стране мы живем, так вот у нас даже армия без бюрократии не обходится. Получить любые военные хрени может только материально ответственное лицо. Поэтому мы с Лидой и Журавлевым сначала пошли в штаб, к начальнику связи, написали заявку. Мужчинка ее подписал, и, теперь уже вчетвером, мы потыкали на склад, чтобы получить радиостанции и катушки с кабелем. В итоге полдня тупо проходили по части. Хотя, я этим бессовестно пользовалась и украдкой пялилась на Журавлева. Когда грозный прапор выдал нам необходимое, Журавлев сразу же куда-то испарился, причем вместе с начальником связи. Пришлось нам с Лидкой самим переть эти штуковины. Кто не знает, радиостанции выглядят как детский ранец, грубо говоря. Не особо большой, металлический ящичек с лямками. Удобно конечно, но тяжело, а еще катушка с кабелем в руках мешает. Нацепив сие оборудование, мы поначалу бодро шагали, но уже через метров пятьсот я почувствовала себя уставшей.

— Лидка, давай передохнем . — я присел на корточки и бросила катушку на пол. — а то я ща задохнусь.

— Хрен его знает, как в этом вообще бегать можно, а тем более три км. — недоумевала коллега.

— Анька! Стой!

Я услышала Юлькин голос позади и обернулась, подруга торопливо шла нам на встречу. Я начала подниматься, чтобы поприветствовать подругу, и, не рассчитав траекторию, ударилась о Лидкин "ранец". Коллега так неудачно стояла ко мне боком, что угол радиостанции угодил мне прямо в лоб, точнее чуть выше левой брови.

— Твою... — я инстинктивно схватилась за ушибленное место и почувствовала кровь.

— Ты че, Ань? — растерялась Лидка.

— Ну, Решетникова, ты без этого прям жить не можешь. — воскликнула Юлька подошедшая к нам. — Дай гляну, руку убери.

Я убрала руку, а подруга, схватив мое лицо, начала поворачивать его из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть.

— Рассекла. — констатировала подруга. — Пошли ко мне, я зашью, горе ты мое луковое. Все равно поговорить с тобой хотела.

— Не надо зашивать, так зарастет. — шарахнулась я.

— Анька, ты че боишься? — подруга заулыбалась во весь рот. — Ладно, ссыкуха, пошли тогда хотя бы обработаю, и склею края.

Мне это выражение не понравилось, но все-таки звучало лучше чем "зашить". Я согласно кивнула головой. Лидка сказала, что сама отнесет мою катушку до кабинета, и я согласилась, Лидка сильная — она справиться. А мы с Юлькой пошли в санчасть.

— Ну так о чем ты хотела поговорить. — спросила я, как только уселась на кушетку.

— Лучше ляг. — предупредила меня подруга. Я даже напугалась слегка.

— Что? Разговор настолько серьезен, что я могу упасть в обморок?

— Дура. — хохотнула Юлька. — Мне удобнее обрабатывать будет, если ты ляжешь.

— Аааа, — я закинула ноги и приготовилась слушать. — Так че там?

— Юлия! — прогремел голос Кирилла.

Такой резкой перемены в лице у Юли я не наблюдала никогда. За доли секунды, улыбающаяся девушка, превратилась в ящера, а Семенец влетел в кабинет.

— Юля, вы, где были? — он даже меня не заметил.

— Товарищ старший лейтенант, выйдите пожалуйста, у меня пациент. — проскрежетала подруга. Кирилл обратил внимание на меня, лежащую на кушетке.

— Так это же Аня.

Охренительная, скажу я вам, логика. То есть если вы — Аня, то автоматически попадаете в список "и чё?", типа, не жалко если помрет. Сразу вспомнилось, как он меня на полу отлеживаться бросил.

— Товарищ старший лейтенант, я вас прошу, выйдете. Потом поговорим. — хорошо что у Юльки в руках был пузырек спирта, а не скальпель.

— Сейчас поговорим. — отрезал Семенец. — Я спрашиваю, где вы были? Ваш кабинет с самого утра закрыт.

— Да, ты достал меня уже!!! — завопила подруга. — Че ты ходишь ко мне каждые пять минут? Тебе че ваще от меня надо? Да, я, б..ть, в кабинете закрылась, чтобы рожу твою улыбающуюся не видеть!!

Всё, не выдержала подруга. Исаева бросила пузырек на стол и вылетела из кабинета. Семенец приходил в себя, смотря невидящим взором. А я лежала на кушетке и думала, а не пора ли мне уходить. Пора. Я, совершая как можно меньше движений, опустила ноги на пол.

— Что случилось, Ань? — заговорил Семенец.

— Юлька устала, просто, не сердись. — начала я, но Кирилл меня перебил.

— Я не про это. С тобой, что случилось?

— Да, я лоб рассекла об радиостанцию. — я неловко улыбнулась и посмотрела на парня.

— Давай обработаю.

— Не стоит, и так зарастет. — а то еще зашить надумает.

— Стоит. Если Исаева узнает, что я ей помешал, и сам тебе не помог, не носить мне головы на плечах. — усмехнулся парень и подошел к столу.

Кирилл промочил ватный тампон спиртом и подойдя ко мне, принялся обрабатывать рану. Пока его ловкие, длинные пальцы работали над моим лицом, я рассматривала парня. Сейчас, когда с моих глаз слетела пелена влюбленности, Кирилл оказался обычным человеком. Да волосы светлые, но глаза уже не такие зеленые, а скорее зеленоватые. Улыбка обыкновенная, голос тоже. Что собственно меня так привлекло в свое время, я так и не поняла. Семенец обработал рану и склеил края.

— Все готово. Можешь идти. — он разогнулся и отступил на шаг.

— Спасибо. — я поднялась и...решила все-таки проверить свои чувства. Я шагнула вперед и поцеловала парня в щеку. Раньше, это было бы для меня верхом чувственности, а сейчас...Ничего. Ни тебе потрясающих ощущений, ни искр, ни радужных пони. Как будто Юльку чмокнула. Улыбнувшись своим мыслям, я кивнула Кириллу, одела свой "ранец" и поспешила уйти. Парень так и остался стоять в оцепенении, видимо он ожидал, что я продолжу. Не угадал.

Теперь все встало на свои места. Просто в какой-то момент я влюбилась в Журавлева, и теперь Кирилл, для меня, стал обычным человеком, а не чем-то божественным, как раньше. И на душе от этого понимания стало гораздо веселей. Окрыленная своими мыслями, я не заметила, как окончился рабочий день. Домой я просто летела, но увидев грустную Юльку, сразу забыла о своем счастье. Подруга как всегда курила в форточку, но увидев меня бросила сигарету и поспешила ко мне.

— Прости, Анют, я тебя бросила.

— Да ладно тебе, зато я с Кириллом побыла. — решила поддержать подругу, пусть Юлька думает что исполнила мою мечту.

Исаеву, от упоминания ее начальника, перекосило, а взгляд стал еще грустнее.

— Юль, не кисни. Все хорошо. Рану мне обработали, так что не переживай. Только...тебе за это ничего не будет?

— Да-нет, у нас не так строго. — покачала головой подруга. — Я конечно загнула, но больше сил терпеть не было.

— Я сказала ему, что ты просто устала. Вроде как Кирилл не сильно злился.

— Да пошел он в ж..пу. Я вообще в понедельник к Михалкину пойду, пусть меня к себе переводит.

Ну что могла сказать. Конечно, я поддержала подругу. Когда на тебя постоянно давят, терпеть, долго не получится. А я знаю Юльку, она — сильный человек, и если уж она не выдержала, то значит, Семенец реально перегнул палку.

* * *

Суббота. Кто-то в этот день отдыхает, кто-то работает, а мы — пашем. Отстояв на построении, мы с Лидой получили приказ от Журавлева одеть радиостанции и прибыть в исходную точку наших тренировок. Из-за предстоящей завтра тревоги, бегать нам пришлось сегодня. В принципе, какая разница когда, если легче от этого не становиться. Зато воскресенье после всех дел, можно будет спокойно отправиться домой.

О том, что мы не пройдем и половины пути, мы с коллегой поняли, как только подошли к финишу. Те полкилометра, что мы прошли от кабинета, забрали, лично у меня, половину сил. Я очень надеялась, что Журавлев разрешит нам начать с малого, а потом, постепенно мы будем увеличивать расстояние. Но капитан меня неприятно удивил, сказав, что пройдем столько, сколько сможем, и по его взгляду я поняла, что это как минимум километра два. Однако он пошел нам на уступки, и разрешил сегодня бежать только с радиостанциями, поэтому катушки с кабелем мы оставили в кабинете. Как и Полину Осиповну, которой, в данный момент, я безумно завидовала.

— Ну что, вы готовы? — спросил Журавлев. Мы кивнули, выбора-то у нас не было. — Тогда начнем. Не торопитесь, соизмеряйте силы, и главное — следите за дыханием.

Офицер развернулся и побежал вперед. Пришлось последовать его примеру. После первых десяти метров бега, я поняла, что мне очень жаль солдат. "Ранец" за спиной тянул назад, берцы казались тяжелыми, а комок вообще стягивал все движения. Лида, насколько я поняла, тоже не особо радовалась, хотя, думается, ей было несколько легче, чем мне. Мы даже и полкилометра не пробежали, когда я начала задыхаться. Пот катился ручьем. Дура — я, надо было говорить, что нет сменного комка, тогда бы Журавлев разрешил в бриджах и футболке бегать. Но откуда ж я знала, зачем он спрашивает.

— Я ща сдохну. — выдавила я.

— Не смей. — предупредила меня Лида. — Зная Журавлева, мне придется еще и тебя тащить.

— Чёйто?

— Типа — своих не бросают. Так что не вздумай падать, иначе я сделаю тебе контрольный в голову, чтоб смысла тащить не было.

— Вот спасибо, дорогая. — порадовалась я. — Помнится тела тоже забирают, чтоб захоронить нормально.

— Здесь и захороню.

Я покосилась на Лиду. Она таким спокойным, невозмутимым голосом это говорила, что я ей поверила. Дальше мы бежали молча, а мне с каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее. В какой-то момент меня даже затошнило, и, не смотря на то, что было утро, солнце припекало как безумное. Даже в глазах из-за него потемнело.

Я — оладушек! Я теплый, мягкий, жареный оладушек, политый клиновым сиропом. Боже, какая приятная легкость во всем теле. Я невесома.

— Решетникова! Вам плохо? Аня!

Да что вы, товарищ капитан, мне хорошо. Мне так здорово давно уже не было. Только слышно вас плоховато.

— Лида, оставайтесь здесь, сядьте в тень. Сейчас пришлю бойцов, они заберут радиостанции. Анну я в санчасть отнесу.

В сознание я пришла уже в санчасти. От клинового сиропа остался только сладковатый привкус во рту, видимо мне вкололи глюкозу. Голова нещадно трещала, я даже глаза не сразу смогла открыть. Зато когда открыла, натолкнулась сразу на две пары глаз, пришлось пустить веки, а то аж голова закружилась.

— Ань, ты как? — услышала я голос Кирилла.

— Я думала, что это я должна у вас об этом спрашивать. — проскрежетала я.

— Ну судя потому, что ты уже шутишь, тебе лучше. — улыбнулся парень.

— А что со мной было?

— Тепловой удар. — у меня от голоса Журавлева в висках за пульсировало, вот что значит командный голос. Я даже поморщилась от боли. — Ань, вы как сможете, идите домой, хорошо? Сегодня чтобы вас на работе не было.

Вот в этом весь Журавлев. Даже зная, что он виноват в случившемся, вместо извинений, он отдает приказы.

— Так точно. Разрешите идти?

— Нет! — отрезал капитан. — Пойдете, когда старший лейтенант посчитает возможным.

А то я сама не догадалась. Шуток не понимает.

— Кирюх, ты проследи. Если что вдруг, мне отзвонись, хорошо?

— Да не вопрос. Думаю, скоро уже выписывать. — хохотнул медик. — Правда, Анют?

— Мгм.

Журавлев помялся пару минут и вышел, а Кирилл присел за свой стол и стал чего-то там писать. Я еще минут пятнадцать полежала, и решила что мне пора. А чего здесь делать, скучно. А где интересно Юлька? Этот вопрос я и задала Кириллу. Оказалось, моя остроумная подруга сама себе выписала больничный и на работу не явилась, точнее, явилась, чтобы этот самый больничный начальнику вручить. Если б у меня были силы, я б посмеялась. Это очень в духе Исаевой. Но раз она дома, значит валяться тут, тем более не имеет смысла. Заверив Кирилла, что мне уже гораздо лучше, я не спеша пошла домой. Представляя прохладный душ и целый день отдыха, я даже мысленно поблагодарила Журавлева за тепловой удар.

— Анька, что с тобой? Ты че такая бледная? — с порога на меня накинулась Исаева.

— Все нормально. Уже. А был тепловой удар.

— Как так? Как ты умудрилась?

— На марш-броске. Вырубило посередине дистанции. Журавлев в санчасть отнес.

— Ах, ты посмотри какой заботливый муд..к оказался! — злобно воскликнула подруга. — Он че вообще с головой не дружит?

— Ой, Юльча, не кричи — голова раскалывается. — поморщилась я.

— Прости, родная. — она забрала у меня сумку и принялась хлопотать. — Давай иди, ополоснись, и пообедаем. Тебя кто осматривал?

— Семенец.

— Ну, надеюсь на это, у него ума хватило? Что тебе кололи?

— Не знаю, глюкозу, наверное. — предположила я.

— Ладно, давай — мойся и ложись. Будем отдыхать

— Ага, у нас сегодня коллективный больничный. — я хихикнула, а Юлька, улыбнувшись, принялась организовывать обед.

Я приняла освежающий душ, и состояние сразу улучшилось. А когда подруга накормила меня, заботливо разогретым, куриным супчиком, я вообще почувствовала себя абсолютно здоровой. Мы завалились на диван и уставились в телевизор. Почти по всем каналам шли новости, и, решив, что нам и своих вполне хватает, мы включили видеоплеер. Остановились на веселой, американской комедии и прохохотали почти все время. В приятном бездействии мы провалялись до самого вечера. Я наслаждалась отдыхом и хорошей компанией, а Юлька время от времени ерзала и бросала на меня задумчивые взгляды. Когда титры возвестили нас об окончании очередного фильма, я не выдержала.

— Внемлю.

— А? — непонимающе переспросила Исаева.

— Я говорю — внемлю. Ты ерзаешь и пялишься на меня. Че хотела? Говори.

— Я тут подумала, — замялась подруга. — Такой удачный момент подвернулся. Может, ты сходишь к Кириллу, типа поблагодарить, а там и диалог завяжется. У меня даже где-то коньяк завалялся, отнесешь в благодарность.

Я задумалась, стоит ли мне рассказать Юльке о Журавлеве, или нет. Поразмыслив решила промолчать, парень на меня внимания не обращал, а зная подругу, она непременно заставит меня за ним приударить. Мне если честно не хотелось проходить через это снова, только от одного избавилась. Поэтому я решила подождать, если что, рассказать всегда успею. Но вот сама идея сходить к Кириллу мне показалась интересной. Во-первых, я, безусловно, поблагодарю его, все-таки дважды мне раны залечивал, а во-вторых, неплохо бы поговорить с ним на счет Юльки. Это конечно не мое дело, но кто-то же должен его остановить. Если дело дошло до больничных, значит, не далек тот час, когда Семенец потеряет ценного сотрудника. Короче я решилась. Выпендриваться не стала, хоть Юлька и говорила надеть платье, я напялила джинсы и простую футболку. Взяв коньяк, и надев кроссовки, я пошла на этаж ниже. Где живет Кирилл, я знала точно, поэтому дошагав до нужной двери, замерла в нерешительности. Дверь в квартиру напротив отворилась.

— Аня? Вы что здесь делаете? — нет, я знала, что Журавлев живет где-то рядом, но не напротив же. Я медленно обернулась.

— Эээ...я к Кириллу. — я попыталась быстренько спрятать коньяк за спиной.— Поблагодарить.

— Я вижу. — Журавлев проследил за моими движениями и вперил в меня тяжелый взгляд. — Если вы планируете разделить с ним свою , хкм, "благодарность" хочу напомнить, что завтра у нас тревога. И то, что произошло с вами сегодня, на это не повлияет, утром вы должны быть на месте.

Во так вот. Ни "извините Аня", ни "как вы себя чувствуете?". Вообще-то именно по вине этого засранца я шлепнулась в обморок. Если б он не страдал от переизбытка ответственности, то я вообще бы никогда не узнала, что такое тепловой удар. А сейчас выходит, что я виновата и пытаюсь прикрыться болезнью, что бы избежать работы. И главное Журавлев смотрел на меня так, как будто я ко всем офицерам хожу с коньяком. И больше всего меня злило то, что в данный момент, Журавлев был мне не командиром. Мы не на службе, а значит, сейчас он был обычным парнем. Но, даже зная об этом, он продолжал командовать. Короче, я взбесилась.

— Дверь закрыл. — прошипела я. Журавлев видимо такой реакции не ожидал и его брови поползли вверх.

— Что?

— Че слышал! Я сказала, дверь закрыл! Ты уже достал меня своей патриотической блевотой! Тебе че неймется? Ты уже затр...хал весь наш узел со своими нравоучениями. Хоть здесь мозг не е..и!

Я была очень зла, но не кричала. Я шипела как змея, и практически брызгала ядом. Не знаю, что там было с моим лицом, но по глазам видела — парень меня не узнавал. Я решила не доводить дело до греха, и, развернувшись пошагала домой. Хрен с ним, с этим Семенцом, завтра спасибо скажу, и хватит с него. Домой ворвалась злая.

— Я не поняла, а ты че так быстро? — удивилась подруга, увидев меня.

— Ты знала, что Журавлев живет напротив?

— Нет. А что? Да ладно! Ты че, встретила Журавля?

— Хуже, он вылез из своей комнаты, как раз в тот момент, когда я собиралась постучать Кириллу. Я даже коньяк спрятать не успела.

— И что? — заинтересовано, уточнила Юлька.

— И то! Он даже не извинился за утренний инцидент! Зато успел намекнуть, что я алкоголичка.

— И?

— Я не выдержала. — и я рассказала наш диалог Исаевой. Подруга хохотала как чокнутая.

— Блин, Решетникова, я тобой горжусь. — смеясь поведала она. — Я бы так не смогла, я бы устроила скандал и его обматерила.

— Так я тоже пару матов кинула. — улыбаясь похвалилась я.

— Ну, все — завтра снег пойдет! — Юлька вытащила из моих рук коньяк. — Ну и фиг с ними, с этими мужиками. Давай чаю попьем и спать, а то завтра тревога. И если я не приду, меня Семенец убьет.

Убьет, мысленно повторила я. Теперь, скинув пар, я поняла, что слегка переборщила. С одной стороны я, конечно, радовалась, что наконец-то смогла высказать все, что думаю. А с другой, своим поведением я вполне могла оттолкнуть, и без того не интересующегося мной, Журавлева. И счастья эта мысль мне не приносила. Потому что если это так, то меня ждет очередная безответная любовь.

* * *

На следующее утро мои опасения оправдались. На построении Журавлев даже ни разу на меня не посмотрел, и, сухо напомнив о предстоящей тревоге, развернулся и ушел в расположение. Настроение мое было на нуле, да и вспышка вчерашнего гнева, не казалась такой уж и праведной. Если честно, мне было обидно до слез. Извинись он вчера, или хотя бы промолчи, все бы пошло по-другому. Но это же Журавлев. Только он мог, вот так, вывести меня из себя. Ну почему он не может быть таким как Кирилл, например. Все было бы гораздо проще. А, теперь, не смотря на нашу общую не правоту, я чувствовала себя виноватой. Еще и эта тревога.

Даже если вам не интересно как проходят учебные тревоги в частях, я все равно расскажу. Короче. Дядька, сидящий за много километров от нашей части, в каком-нибудь штабе округа, звонит дежурному по бригаде и объявляет тревогу. То есть все заранее знают, что она будет сегодня, но во сколько — не знает ни кто. Дежурный уточняет по своим каналам, не розыгрыш ли это, и если информация подтверждается, он начинает обзванивать все подразделения. А еще, последнее ноу-хау нашей армии, приходит смс оповещение с кодом. Если вы ожидали, что я расскажу про орущую на весь свет сирену, то вы ошиблись. Она будет орать, только когда на нас реально нападут, точнее, когда тревога будет боевая. И вот тут начинается вся суета. Механики и техники бегут в парк, к машинкам, и выгоняют их из боксов. Если они заведутся, конечно. Остальные начинают бегать по плацу с криками "Мы все умрем!" и биться головами о стены. Шучу. Все подразделения получают оружие, и, забрав имущество, боеприпасы, технические предметы и тому подобное, выбегают на плац. Там их строят командиры, и ждут проверяющие. Все остальные подразделения, которые обеспечивают жизнедеятельность, такие как наш узел связи, например, должны находиться на местах, и быть начеку. Проверяют всех. Если проверяющие слишком "крутые" дядьки, то всю толпу еще и погонят к местам сбора. А это в нескольких километрах от части. И машины туда же отправят.

Слава богу, сегодняшние проверяющие оказались не достаточно круты. Поэтому всех собрали на плацу и начали проверку. Это такое муторное, не интересное, а главное, всегда нервное занятие, что я даже описывать не буду. Пока они всех обошли, пока поматерились от души, пока проверили технику, пока прошли по местам обеспечения, в итоге вся эта ерунда закончилась только в три дня. Все это время мы с напарницами сидели в кабинете и таращились в окно. Иногда конечно обслуживали звонки, но в целом почти весь день бездействовали. И от этого устали больше, чем, если б работали нормально. Когда подразделения двинулись обратно в казармы, я решила сходить к Юльке. Так как обед у нас прошел за просмотром происходящего на плацу, поесть мы не сумели. Но я знала, хотя бы печеньки, у Юльки точно есть. Дождавшись, когда последние офицеры исчезнут в недрах казарм, и, попросив Лидку, если что поработать за меня, я перебежками двинулась к санчасти. Я даже выйти из расположения не успела, так и застопорилась на лестнице, услышав голос Семенца. Видимо, проверяющие и старший офицерский состав ушли на совещание, а остальные остались дожидаться результатов.

— Антох, ну ты че? Последний раз же прошу. Ты же знаешь, я ее три месяца обрабатывал.

— Б..я, Киря, ты реально достал. Они на меня уже смотрят как на больного. Даже комбат.

— Ну, придумай че-нибудь. Я первый шаг уже сделал. Надо Решетникову еще чуть-чуть придержать, я же вижу, как она на меня смотрит, чуть ли слюни не пускает. А пока она рядом, Юлька не сдастся, они же подруги.

— Я и так ее всякой ху..й нагрузил, она меня уже ненавидит. Так что прости, Кирь, у тебя время только до марш-броска. Потом я ни чем не смогу помочь, я вообще, их узлом заниматься не должен, это работа начальника связи.

— Хорошо, я тебя понял. Тогда хотя бы посмотри, чтоб она на своем рабочем месте сидела, и в санчасть не бегала.

— Предлагаешь сидеть у них в кабинет? — Журавлев хохотнул, и я услышала шаги. Парни видимо поднимались на второй этаж, поэтому, недолго думая, я в два шага преодолела ступеньки и бросилась в кабинет.

— Ты че, уже все? — Лидка вопросительно вскинула брови.

— Перехотелось. — бросила я.

— Тогда я схожу в магазин, если вы не возражаете. — коллега поднялась со стола и посмотрела нас. — Кому-нибудь что-нибудь купить?

— Вафельки мне возьми, такие, в зеленой упаковке. — ответила Полина Осиповна и полезла в сумку за деньгами.

Я только отрицательно махнула головой. Есть мне и правда перехотелось. Зато в голове была самая настоящая каша. Вот тебе и сходила на чаек. Получается, пока я прошедшие полгода вздыхала и мечтала о Кирилле, ему, все это время, нравилась Юлька. Но почему же я этого не заметила? Конечно, я не часто видела их взаимоотношения, а те, что видела, были совсем не романтическими. Но если вдуматься, инициатором всех их ссор был не Кирилл, а Исаева. И парень многое ей прощал, взять хотя бы тот скандал и "нечестный" больничный. Да, это вполне отражало его отношение к девушке. Но с другой стороны, почему нельзя было просто объясниться с ней? Хотя, зная Юльку, она бы его отшила. С таким "багажом" поклонниц она бы мириться не стала, да и Семенец ей не особо нравился. И вот тут я задумалась: я ведь и не знала, как Юлька к нему относится. Я даже не спрашивала никогда, точнее я просто видела, как она постоянно на него ворчит, и мне хватило этого, чтобы сделать свои выводы. Интересная история получается. Я бы даже посмеялась над такой "Санта-Барбарой", если б не одно но. Оказывается, Журавлев не страдал обостренным чувством ответственности, он просто прикрывал задницу друга, пока тот играл в свои любовные игры. Я одного не понимала, зачем надо было устраивать эти спектакли с оружейной, стрельбами, марш-броском, можно же было просто завалить меня бумажками. Хотя нет, это не в его компетенции. Тогда можно было бы просто мне рассказать. Подумав еще, я решила, что это тоже не вариант. Конечно, я бы все рассказала подруге, и план Семенца бы провалился. Но если честно сейчас мне было все равно. Я поняла только то, что все действия Журавлева были не от усердия, и уж тем более не от того что ему кто-то понравился. Хоть я и понимала что это маловероятно, но все же надеялась, что капитаном двигали личные интересы, еще и Юлькины слова, о том, что возможно я ему нравлюсь прочно засели в моей голове. Этой самой несуществующей симпатией я подпитывала себя последние недели. Я обычная девушка, и, как и всем, мне хотелось верить, что мои чувства взаимны. Да, Журавлев никогда не выделял меня среди других, но я тайно надеялась, что это потому, что он такой человек — строгий к себе, и окружающим. Надеялась, что что-нибудь произойдет и наши отношения сдвинуться с мертвой точки. Короче я на многое надеялась, и потому сейчас было еще больнее. Мне стало жалко себя, обидно до слез, что я опять попала в тупиковую ситуацию. Но я не злилась на Журавлева, ведь он не знал, что своим повышенным вниманием влюбил меня в себя. Это была не его вина. Все это навалилось с такой силой, что я чуть не расплакалась в какой-то момент, но вспомнив где нахожусь, сдержалась. Не знаю, почувствовали ли мое состояние коллеги, но с расспросами не лезли, и все оставшееся время каждый занимался своими делами.

После всех совещаний, и очередного построения, нас отпустили домой. Журавлева я не видела, может он и встречался на моем пути, но, занятая своими мыслями, я даже не смотрела по сторонам. Я даже домой не помню, как добралась. В чувства меня привела Юлька. Как только открыла дверь, я тут же увидела подругу. Она сидела за маленьким обеденным столом и смотрела на меня заплаканными глазами. Я сразу поняла, что случилось что-то плохое, потому что слезы на глазах подруги я видела только от смеха. Исаева смотрела на меня, а я, похолодев от страха, скинула берцы и, не говоря ни слова, села напротив. Несколько секунд подруга молчала, а потом из ее глаз полились слезы и она не выдержала.

— Анечка, прости меня. Прости меня пожалуйста, я не смогла. — всхлипнув, она опустила глаза и принялась плакать. — Я старалась, Ань. Честно, я очень старалась, но не смогла.

— Что случилось, Юль? — я протянула руку, и бережно сжала Юлькину ладонь.

— Ань, — подруга посмотрела мне прямо в глаза и ее губы задрожали от волнения. — Ань, я люблю Кирилла.

И подруга разрыдалась с новой силой. Я несколько секунд переваривала услышанное, и если учесть, что я приготовилась к чему-то страшному, новость показалась мне замечательной. Не выдержав, я расхохоталась.

— Ты почему смеешься? — сквозь слезы спросила подруга.

— Юль, где твой коньяк? — ушла от вопроса я. Юлька удивленно посмотрела на меня. — Куда ты его вчера спрятала?

— В шкафу. А что?

— Тащи его, нам предстоит серьезный разговор, без допинга не справимся.

— Ты не злишься на меня? — робко проблеяла Юлька, вставая из-за стола.

— Тащи, давай. Все гораздо интереснее, чем ты думаешь.

Я скинула с себя комок, одела халат и, нарезав лимон, вернулась к столу. Подруга уже успела достать алкоголь и приготовить рюмки. Присев, я уверенным жестом откупорила бутыль и наполнила тару.

— Пей. — приказала я, протягивая рюмку подруге. — Пей и рассказывай.

Юльку не пришлось долго просить, быстро опрокинув в себя содержимое, и умяв лимонную дольку, Исаева помолчала насколько секунд, а потом, глубоко вздохнув, принялась тараторить.

— Эта история началась уже давно. Как только Семенца перевели в наше отделение. Он сразу мне понравился, как впрочем и другим. — горько усмехнулась подруга. — За ним сразу увязались почти все девчонки санчасти. И я понимала, что мелкая, жирная блондинка...

— Ты — не жирная. — перебила я Юльку.

— Не суть, — подруга кивнула в сторону рюмок, и мы выпили еще по одной. — Короче, я и так понимала, что мне ничего не светит, а в сравнении с той же Карасевой, я вообще — урод. Кирилл на меня внимания не обращал. Я постаралась избавиться от ненужных чувств, и все, в принципе, было хорошо, пока вы с ним не познакомились...

Мое лицо даже вытянулось от удивления.

— Нет, ты не подумай, что я виню тебя. Он все также продолжал мне нравиться. Просто если до этого момента я могла абстрагироваться от ненужных мыслей, то теперь я постоянно слышала о нем от тебя. Когда ты расхваливала и воспевала его в своих речах. Я как могла, старалась не поддаться, я даже пыталась его ненавидеть, но у меня ни как не выходило. А потом ты призналась, что влюблена. И я поняла, что теперь у меня нет выхода, придется забыть о Кирилле. Вот только теперь, он не давал мне этого сделать. Каждый день он крутился рядом и разговаривал со мной. Постоянно что-то просил, спрашивал, рассказывал. Мне казалось, что нашими разговорами я предаю тебя. Ведь, это ты этого очень хотела. Все это напряжение и бесконечное бегство от себя, давило с неимоверной силой. Я начала срываться и поняла, что мне лучше перейти во второй батальон.

Подруга замолчала. А я быстренько разлив "дозаправку", вопросительно уставилась не нее. Если честно мне было очень интересно, ведь судя по Юлькиному выражению, развязка уже близка.

— Сегодня, после тревоги он ворвался в мой кабинет. Сначала спросил все ли в порядке, а потом начал отчитывать меня. Я не выдержала, снова. Мы начали ругаться, я даже не поняла как, но он просто схватил меня и поцеловал. — подруга закусила губу и посмотрела на меня, видимо ожидая неодобрения, но я промолчала. — И самое страшное, Ань, я — ответила. Я не смогла не ответить, ведь я люблю его. Но потом я вспомнила о тебе, и вырвалась. Я сбежала домой. Он приходил, стучал и просил открыть. Но я трусиха, я не смогла с ним поговорить. Я просто сидела тут и рыдала как квашня. Прости меня, пожалуйста.

Я посмотрела на подругу, которая готова была вот-вот разрыдаться от чувства вины.

— Это ты меня, Юль, прости. — начала я, а подруга непонимающе нахмурила брови. — Причиной твоих слез, отчасти, являюсь и я. Мне надо было все тебе сразу рассказать, но я тоже трусиха. Меня больше не интересует Семенец, я влюблена в Журавлева.

— Оху..ть! — через секунду выдохнула Исаева.

— Ооо, это мягко сказано. — усмехнулась я.

— Но, как?

— Не спрашивай, я сама не поняла, как это произошло. Просто в какой-то момент осознала, что привыкла к его присутствию, голосу и бесконечным нравоучениям, но было уже поздно.

Наполнив рюмки коньяком и выпив, я рассказала подруге все, что происходило со мной, все то время, пока она отбивалась от ухаживаний Кирилла. Рассказала, как сначала, я безбожно пялилась на Журавлева, пытаясь скрыть "квадратиками" его лицо; как стоя в раскорячку на БМП, меня подкосил приступ вожделения; как я поняла, что скучаю, если он не приходит; я даже призналась что выслеживала его в казарме чтобы поглазеть. Видимо почувствовав облечение от моих слов, Юлька слушала и хохотала. От выпитого по телу разошлась волна спокойствия, и даже мне все это показалось забавным. Все, кроме одного.

— А сегодня, я случайно услышала их разговор с Семенцом. Оказывается, Журавлев просто прикрывал задницу своего друга, пока тот, как сказал Кирилл, обрабатывал тебя.

— В смысле? — недобро посмотрела на меня Юлька.

— Задача Журавлева была просто держать меня подальше от санчасти, пока ты не сдашься.

— Это Семенец так сказал?

Я махнула головой и налила нам еще по рюмке. Юлька, резко выпив содержимое, подняла на меня яростный взгляд.

— Вот же ган..ны ущербные! Обрабатывал значит, пока не сдамся. — прошипела она. — Он че вообще страх потерял?

— Ты че, Юль? — я даже испугалась за подругу.

— А то, Ань. Если б ты их не услышала, я бы реально сдалась! Он бы меня тр..нул и кинул, а я бы сидела потом, и сопли на кулак наматывала!

— Нет, я так поняла ты ему нравишься. — попыталась вразумить подругу.

— Да конечно, я просто последняя кто не захотел перед ним ноги раздвигать. Вставай! — позвала меня Юлька.

— Зачем? Куда?

— За тем! Туда! Ты же не думаешь, что я просто так это оставлю?

Если честно я уже пожалела что рассказала все дословно. Надо было приукрасить чуть-чуть. Хотя с другой стороны, я ведь не знаю, вдруг подруга окажется права.

Мы спустились этажом ниже, и постучали в двери. Ну как постучали, я, растерявшись, робко поскребла в дверь Журавлева. В отличие от подруги, которая с силой влупила по деревянной преграде ногой. Парни открыли практически в один момент, и перед моими глазами предстал заспанный Журавлев, одетый в одни шорты. Я успела пробежаться глазами по его фигуре, прежде чем услышала Юлькин голос.

— Козел! — заорала она.

По сценарию подруги, мы должны были сказать это синхронно, каждая своему начальнику. Но окончательно растерявшись, я лишь кивнула головой, соглашаясь с подругой. Журавлев хлопал заспанными глазами. Понял ли он, что я пыталась сказать своим жестом, или подумал, что я просто здороваюсь, я узнать не успела. Юлька не теряя ни секунды, схватила меня за руку и быстрым шагом потащила домой. Оставив мужчин обдумывать случившиеся.

* * *

Журавлев, видимо, мой посыл не разобрал и разбираться не пришел, потому что следующие два дня я его не видела. А может, ему просто было не когда. В понедельник с утра все солдаты бегали по расположению как сумасшедшие, собирали имущество, а после обеда отбыли на полигон. Юлька сходила к комбату второго батальона с просьбой забрать ее к себе в подразделение. Что будет, когда об этом узнает Кирилл, я старалась не думать. Его я кстати тоже не видела, правда он приходил вечером, и просил Юльку с ним поговорить, но подруга отказалась. Поэтому когда во вторник после работы, в дверь с силой постучали, я знала кто это.

— Да? — спросила я, чтобы удостоверится.

— Ань, открой это — Кирилл.

Юлька, курившая в форточку, бросила сигарету и беззвучно замахала руками.

— Юли нет. — ответила я.

— Ань, не ври, я знаю, что она дома. Открой, пожалуйста.

Юлька стала делать какие-то пассы руками, я ничего не поняла и решила применить старинную отмазку.

— Ей плохо, так что она не может с тобой поговорить. — подруга закатила глаза и опустила руки.

— Ань, я врач, я могу ее осмотреть.

Б..ть, я — идиотка.

— Пошел он ж..у, осмотреть он может. — пошептала Юлька. Я беззвучно хихикнула и приготовилась отвечать. Но меня перебил громкий рокот донесшийся из-за двери. Подруга замерла, а я приложила ухо к двери, чтобы понять что происходит. Звук повторился, а вместе с ним и мат Кирилла. Услышав удаляющиеся шаги, я поняла, в чем дело.

— Юлька, — начала я и закатилась смехом. — Ты че, провела дело с пургеном?

— Да, а ты откуда знаешь?

— Судя по ускорению, с которым ушел Семенец, — сквозь смех пропищала я. — у тебя получилось.

— Ты думаешь? — улыбаясь, спросила подруга.

— Я уверена!

Юлька злобно захихикала, а я под такой веселый аккомпанемент пошла в душ. Быстренько помывшись, я одела широкую футболку и короткие шорты, и, сделав себе пару бутербродов, завалилась на диван.

— Ну и как ты это смогла? — уточнила я у подруги.

— Поговорила с Зинкой из столовой. Она ему в обед сыпанула. Если б Журавлев был здесь, его б тоже накормили. — довольным голосом сообщила Исаева.

— Да ты коварна. — протянула я.

— Очень. — ответила подруга и поиграла бровью.

В дверь постучали. Я вопросительно посмотрела на Юльку.

— Не, его так быстро не должно отпустить. — уверенно заявила Исаева.

Пожав плечами, я поднялась с дивана и пошлепала к двери.

— Кто?

— Ань, это — Ксюха, у вас мука есть?

Ксюшка жила в соседней квартире, и постоянно что-то пекла, запах в коридоре из-за этого всегда стоял потрясающий. Не сомневаясь в своих действиях, я зажала бутерброд в зубах и освободившейся рукой открыла дверь. Такой подставы от соседки я не ожидала, а потому, когда мощные руки толкнули приоткрытую дверь, меня чуть в сторону не отбросило. Я только успела отступить влево, и вытянуть руку, чтобы не пролить чай. Кирилл словно смерч ворвался в нашу комнату. Юлька подскочила с дивана, а я так и осталась стоять в стороне, с бутербродом в зубах.

— Ты че, шлепок майонезный, вообще охренел!? Ты че врываешься, как к себе домой!? — завопила подруга.

— Юля, я не понял, с х..я-ли мне звонит Михалкин и говорит, что ты переходишь в его батальон? — не менее громко ответил Семенец.

— Твое вообще, какое дело..

— В смысле какое?! — перебил подругу Кирилл. — Ты вообще-то у меня в подчинении, я от тебя должен такие вещи узнавать!

— Да ты меня уже настолько достал, что я даже говорить с тобой не хочу! Че ты вообще ко мне привязался! Я с тобой спать не буду, понял?! — заорала Юлька. Я как раз откусила кусок и собиралась закрыть дверь, чтоб никто не слышал, но замерла. Кирилл схватив Юльку одной рукой за затылок, а второй закрыв рот, навис на подругой. И если учесть их разницу в росте это выло впечатляюще.

— Юль, ну почему с тобой все так сложно. — Семенец устало вздохнул, а Юльки попыталась руками оторвать его ладонь. — Ты разве ничего не поняла?

Он это так проникновенно сказал, что у меня аж мурашки побежали, Юлька перестала дергаться и уставилась на Кирилла. Я тоже замерла, причем с полным ртом, я даже жевать не могла.

— Блин, Исаева, я думал ты — сообразительная девочка. Юль, ты мне нравишься, я бы даже сказал — очень нравишься. Если бы ты так усердно меня не избегала, мне бы не пришлось забрасывать тебя делами. По-другому просто не получалось, ты даже разговаривать со мной не хотела. Юль, я же не знал, что только хуже делаю. Давай, прекращай этот цирк с Михалкиным, я тебя все равно не отпущу.

Охренеть! Не знаю, что в этот момент почувствовала Юлька, но я готова была прослезиться, так трогательно это было. Казанова влюбился. Я так и наблюдала за парочкой, пока краем глаза не увидела какое-то мельтешение у дверей. Повернув голову, я столкнулась глазами с Журавлевым. Боясь, пошевелится я так и стояла с набитым ртом, бутербродом в одной руке и чаем в другой. Мне вдруг представилось, что он вот так же, сейчас залетит к нам в комнату, признается в любви и поцелует. Я даже проглотила непрожеванный кусок, чтоб целоваться не мешал. Но Антон не собирался заходить, взглянув на уже целующуюся парочку, а потом снова на меня, он сухо произнес:

— Завтра приедет проверяющий со штаба округа. Скажи своим, чтобы документы подготовили.

Вот и вся романтика. Я неосознанно кивнула, и капитан исчез в коридоре. Кирилл с Юлькой уже отлепились друг от друга, но парень продолжал держать ее за затылок.

— Ты меня поняла? — негромко спросил он.

Не знаю, что должна была понять подруга, но глазам вижу — поняла. Я заулыбалась. Исаева согласно качнула головой. Кирилл еще раз крепко чмокнул ее в губы, развернулся и, подмигнув мне на прощание, выскочил из комнаты.

— Охренеть! — протянула я, закрывая дверь, и развернулась к подруге.

— Без комментариев, я еще и сама не поняла что произошло.

— Не вопрос. — хохотнула я, глядя на раскрасневшуюся Юльку.

Я пошаркала до дивана и, усевшись, принялась смотреть телек и доедать свой бутерброд. Чай уже остыл. Не смотря на то, что все произошло не мной я, почему то была счастлива. И очень радовалась за подругу.

На следующий день к нам действительно заявился проверяющий, и в части творилась суматоха. Все бегали, что-то искали, ремонтировали, покупали. Офицеры, все в мыле, бегали от парка до расположений. Начальство орало как обезумевшее. Постоянно куда-то звонило. Короче работы было много. Сидеть и думать о всякой чепухе, было не когда. Домой я приползала поздно. Слава богу, Юлька к тому моменту уже ждала меня с горячим ужином. Кстати с Кириллом у них все наладилось. Теперь они работали сообща и не ругались, но я думаю, Юлька врала. По-любому пользовалась его чувствами и ворчала больше дозволенного. Но судя по довольной моське Семенца, мелькавшей на построениях, его все устраивало. Вот и здорово. Журавлева я видела всего несколько раз, все остальное время он либо звонил по внутренней связи, либо присылал солдатиков с поручениями. Мы с напарницами трудились аки пчелки. То обслуживали линии, то заполняли бумажки. За три дня, которые провел в части этот долбанный проверяющий, я устала как лошадка. Да все устали. Полина Осиповна даже запуталась в лунных сутках, чем вызвала наш с Лидкой смех. Когда в четверг нам сказали, что проверка уехала, я вздохнула с облегчением. Но оказалось рано. С самого утра Журавлев продолжил свой гнет. Сначала он напомнил нам с Лидой о марш-броске, причем выразительно посмотрел на меня, давая понять, что если я опять шлепнусь в обморок, меня бросят там же. Потом капитан весь день подгонял меня быстрее сделать отчеты. Хотя сдавать их можно было вплоть до следующей недели. Я и так торопилась, как могла, и то, что он каждые полчаса названивал, только ухудшало ситуацию, я начинала нервничать и делать ошибки. Поэтому когда в конце рабочего дня я понесла отчеты Журавлеву, я была злая. Какого фига он продолжает меня гонят, если у Кирилла с Юлькой все наладилось, ясен пень, я и сама к ним не полезу.

Я постучала и вошла в кабинет. Канцелярия седьмой роты выглядела не богато. Сейф, два стола приставленных друг к другу перпендикулярно, и компьютер, за которым как раз и сидел капитан.

— Разрешите войти.

— Проходите, Аня.

Я прошагала к ближнему столу и бросила бумаги. Журавлев отлип от монитора, и посмотрел на стопку.

— Уже? Это хорошо, потому что работы еще много.

— Можно подумать.

— Не понял? — Журавлев вопросительно уставился на меня.

Я закатила глаза и прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего.

— Товарищ капитан, я обещаю, что не буду бегать в санчасть и мешать Семенцу с Исаевой, только прекратите свой террор. Хватит бесконечно нас дергать и озадачивать бессмысленными приказами.

— А причем тут Исаева и Семенец? — непонимающе вскинул брови Журавлев.

— А при том, это же по его просьбе вы терроризируете меня. Так вот я готова отступить добровольно, если вы оставите меня в покое. — я, развернувшись на пятках, собралась на выход.

— Стоять! — раздался грозный рык капитана.

Точно, я ж забыла спросить разрешения.

— Разрешите и.. — я повернулась к начальнику, а он в два шага оказался рядом. Отступив, я нарвалась на стол.

— То есть ты не берешь в расчёт, что у меня могли быть свои корыстные мотивы? — не громко уточнил он.

— Товарищ капитан, я же говорю, меня больше не интересует Семенец, не надо перегибать.

— Это хорошо. Только, может быть, я перегибаю, потому что мне нравишься ты. — Журавлев сделал шаг вперед, и я оказалась практически зажата между ним и столом.

— Я вас умоляю! Я слышала ваш разговор с Семенцом и знаю, зачем вы устроили все это, так что не стоит строить из себя коварного соблазнителя.

Парень замер и принялся молча осматривать меня. Чуть погодя он тяжело вздохнул и опустил голову.Я затаила дыхание. Неужели, он сейчас скажет то, что я так хотела услышать?

— Аня, я — не Кирилл. Красивых слов говорить не умею, и соблазнять тоже. — голос Журавлева был спокоен, но если б он знал что в этот момент происходило со мной, он бы так не говорил. От его близости сердце отбивало чечетку, а ладошки вспотели. — Я не спорю, сначала я помогал другу, но потом все изменилось. Я понял что мне слишком мало того времени, что я проводил с тобой. Если б можно было бы, я перетащил бы твой стол к себе в канцелярию, закрыл бы двери на замок, и ты целый день была бы рядом. Но, к сожалению, устав...

— О, боже, Журавлев! Ты даже в признание умудрился втемяшить свой устав!

Парень хохотнул, а я улыбнулась.

— Если ты уже поняла, что это признание, то может, я не буду продолжать? — он игриво наклонил голову и поставил руки на стол по бокам от меня. От волнения по мне поскакали мурашки.

— Нет-нет, я жду. Так что там про мой стол?

— В этих, своих фантазиях, я еще не готов признаться. — басовито рассмеялся он, а я покраснела. А еще очень порадовалась, что я не одна страдала параноидальными желаниями.

— С военными всегда так сложно? — с улыбкой уточнила я.

— За всех не скажу, но со мной точно легко не будет. — парень замолчал и выжидающе уставился на меня.

— Это я уже поняла. — повисла тишина. — Ты что, ждешь признания от меня?

— Ну, я надеялся услышать, что хотя бы не противен тебе.

— О, ну этого ты не услышишь. — с улыбкой начала я. Антон резко помрачнел. — Это совсем не отражает истинного положения дел. Если быть честно, то тогда в парке, ты избежал изнасилования, только ценной моих неимоверных усилий.

Журавлев замер, а через несколько секунд рассмеялся.

— Мне нравиться продолжай. — подтолкнул он.

— Да щас! Я тебе в одном предложении высказала больше, чем ты в целом монологе, поэтому...

А что поэтому я договорить не успела. Меня ловко подтянули на стол и, прижав к себе, страстно поцеловали. Я от неожиданности ухватилась за плечи Антона, но уже через секунду, прижимала его затылок к себе, чувствуя, как мои пальцы покалывают короткие волосы.

Вот так вот. Страстные пары, такие как Семенец и Юлька, решают свои вопросы бурно, через скандалы и крики. А умные, надо ж себя похвалить, и сдержанные, выясняют отношения по средствам диалога. И не подумайте, что это тухло и не страстно. Очень даже страстно, просто я же не рассказала, что было в кабинете дальше. Намекну только, что устав нам так и не пригодился.

Эпилог

— Сержант Решетникова! — я закатила глаза, как только услышала первые звуки голоса Журавлева. — Шевелитесь.

Я подтянула радиостанцию и, еле переставляя ноги, пошла вперед. Теперь я не падала через пятьсот метров, я могла пробежать почти два километра, но остальное только пешком. И если учесть, что комиссия прибывает через две недели, я, кажется, не успеваю. Я посмотрела на Лидку, которая шагала рядом перекинув язык через плечо, и усмехнулась. Кажется, в этом квартале весь узел связи лишиться премии.

Антон быстрым шагом подошел ко мне и подхватив под коленки, взял на руки. Я поцеловала его в ершистую макушку и обхватила руками за шею. Журавлев уверено пошагал вперед, таща на себе меня и радиостанцию.

— А так можно? — устало уточнила Лидка, глядя на нас.

— Можно, своих не бросают. — хохотнул капитан.

— Не надейся, — я показала Лидке язык. — Петрушка не выдержит такой нагрузки.

Да, моя коллега теперь состояла в отношения со своим объектов вожделения. Не выдержав, на одной из домашних вечеринок, она последовала моему совету, и взяла своего "артиста" силой. Оказалось парню, тоже нравилась Лида, но он боялся показать ей свои чувства, а еще боялся осуждения. Но как ни странно, после того как все увидели их вместе, никто даже не посмеялся, кроме меня конечно, но этого ни кто не видел.

Юлька две недели назад переехала к Кириллу. Потому что когда эта страстная парочка устроила очередную разборку, и разбила мою любимую вазу, я выставила подругу за дверь. Шучу, конечно. Они сами не смогли находиться далеко друг от друга, и решили жить вместе.

Мы с Журавлевым решили повременить с переселением, поэтому у нас сейчас конфетно-цветочный период. И скажу я вам — это здорово. В жизни Антон оказался совершенно другим — добрым, веселым и страстным. Военные сложные люди, порой их невозможно понять, но, так же как и в службе, на них всегда можно положиться.

Вот я и положилась, пока меня несли до финиша.