Пересечение миров

Пересечение миров

Рассказ

1

К воротам Солнцеграда подошел путник. Нет, он был не единственным, кто в этот момент оказался возле высоких медных врат, блестевших в свете яркого весеннего светила. В этот славный город, отличавшийся не только своими размерами, но и богатством своих жителей, спешили попасть многие; и благодаря медлительной страже, неспешно досматривающей спешащих путников, у южных ворот Солнцеграда уже собралась приличная толпа. Но этот гость бросался в глаза даже на общем пестром фоне.

Во-первых, он был на голову, а то и две выше самого высокого мужчины, которого можно было бы сыскать на землях княжества, а Ондолария простиралась на многие дни пути от своей столицы. Во-вторых, путник был намного более широк в плечах, чем те же здешние мужики. Ну а в третьих, его ржаво-рыжая накидка, несмотря на полдень, была запахнута так плотно, что это не могло не вызвать соответствующих подозрений. Поэтому начальник стражи ворот, наглого вида рыжий верзила, четко отметив взглядам все эти три несоответствия, лихо свистнул, подзывая к себе двоих свободных от досмотра воинов, и, расталкивая толпу, резво направился навстречу подозрительной фигуре.

-Стража Солнцеграда!— вальяжно представился верзила, поравнявшись с незнакомцем. Бесстыдно усмехаясь в предчувствии славного спектакля по разносу странного гостя, он упер руки в бока и непререкаемым тоном заявил: — А ну-ка сними капюшон, братец. Желаю посмотреть, кто ты таков будешь, красавчик!

Фигура замешкалась на какое-то мгновенье, словно решая, стоит ли подчиниться такой достаточно грубой просьбе. Начальник стражи нисколько не сомневался, что незнакомцу все же придется выполнить его приказ, ведь гость один, а воинов трое. Да и бежать тому было некуда, толпящийся народ теснился отовсюду. Еще мгновение, и путник, ловким движением руки сбросил с себя узкий капюшон.

Увидев, кто скрывается под ним, люди с возгласами попятились в разные стороны. И даже верзила, с легким испугом отстранился назад, желая оказываться на дистанции вытянутой руки.

-Лангариец, — выдохнул кто-то из толпы. Народ снова расширил безопасное пространство, кто от страха, а кто из уважения.

Ондолария. Земли северного княжества принадлежали людям. Но проживали на этих землях и чужаки. В городах, подобных Солнцеграду они селились целыми кварталами. В городках поменьше этого иноплеменники жили семьями. А в диком приграничном захолустье чужаки даже строили себе небольшие поселения. И страж южных ворот не раз видел их в толпе спешащих по своим делам людей, и уже давно привык к их странному обличию. К высоким большеголовым ороклимам, спешащим в города со своим товаром. К низкими камнеподобным гораканам, не желающим знаться ни с кем, кроме себе подобных. И к алым великанам ираклидам, чей рост с легкостью превышает рост двоих людей, а голова покрыта шлемовидным наростом. Да же к ним он со временем, но привык.

Но лангарийцы были в этих краях большой редкостью.

Как уже было заметно, иноплеменник был выше и шире любого человека. Шире, потому что из его широких плечей росла не одна, а целых две пары сильных, мускулистых рук. Длинное худое, словно сплющенное лицо, настороженно обозревало мир большими черными глазами. А высокие кожистые уши, величиной не меньше мужской ладони, нервно двигались над затылком, улавливая малейший шорох. Болтали, хотя и не определенно, что между ног этих чужаков болтался широкий мясистый хвост. И все это невообразимое смешение было раскрашено в непривычных взгляду желто-рыже-коричневых тонах.

Но впечатляли лангарийцы не только одним своим внешним видом. Благо, если было бы только это. За сотни лет своего существования эти создания выбрали себе в долю самое кровавое ремесло. И если большеголовые ороклимы были земледельцами, низкорослые горакане,— копателями, а ираклиды были мастерами во всех делах, то лангарийцы выбрали своим ремеслом войну. И в этом деле иноплеменники достигли немалых высот. Согласитесь, иметь две пары рук вместо одной, это уже не малое преимущество в бою. Но если при этом каждая рука знает свое мастерство на уровне мастера.... Но и этого чужакам оказалось мало. Они создали свою, боевую магию. Поговаривали, что благодаря ей опытный воин-лангариец может в нужный момент начать двигаться в несколько раз быстрее обычного. А адепты сего могучего искусства могли и вовсе мгновенно перемещаться на поле боя!!!

Именно из этих соображений знающие люди спешили оказаться как можно дальше от такого соседа. Ведь всем было известно не только о мастерстве этих воинов, а и о том, что они никогда не расстаются со своим оружием, коего у них всегда имелось великое множество.

Стражник понял, что совершил наихудшую глупость, осмелившись нагрубить такому существу. Решив наказать обидчика, тот бы даже не задумался над численным перевесом своих соперников. И тогда.... Но лангариец зачем-то направлялся в город, а путь в город лежал через ворота, где он, начальник стражи, был хозяином и властителем. Это придало рыжему верзиле бодрости. Тем более, по тревоге к нему спешно могло прибыть многочисленное подкрепление.

Поэтому стражник быстро стер с лица испуганное выражение и поправив доспехи, снова принял грозный вид. И хотя спеси в его тоне заметно поубавилось, он все же продолжил допрос достаточно суровым тоном.

-Кто ты? — как можно более грозно вопросил он, надеясь, что стоящие рядом с ним стражники заметят, и при случае упомянут о его непоколебимом мужестве.

-Я Ргулл Флара из города Тхары, — спокойно, как будто ничего и не было, грудным голосом произнес высокий чужеземец. Лангарийцы в совершенстве овладели языком людей, так что в общении ни та, ни другая сторона особых проблем не испытывала.

-Что ты хочешь в нашем городе? — вновь грозно вопросил начальник стражи.

-У меня здесь дела. Личного характера, — миролюбиво ответил гость.

Верзила хмыкнул. Кому понадобилось бы встречаться с этим чужаком? Одна эта худощавая физиономия чего стоит. Б-р-р, смотреть противно. Да и вообще. Пускать вражину за столичные стены? Он не в гости, он точно вынюхивать секреты сюда приперся. Была бы его воля, он бы таких гостей на выстрел из лука к столице не подпускал. Но в столице хозяйничал не он. К тому же чужак не проявлял ни малейшей агрессии, и повод для визита выдал достаточно приемлемый. Так что не пустить его он не имел никакого права.

-Оружие при себе есть? — Вопрос был риторическим, но в таких случаях задавать его требовалось обязательно.

Вместо ответа воин просто распахнул свою накидку. За широким поясом и на разнообразных ремнях и ремешках висело, бряцало и сверкало многообразнейшее холодное оружие. Мечи, короткие и длинные, прямые и кривые, тонкие и широкие, гладкие и с зазубринами, вогнутые и рельефные... Для четырех рук оружия было и взаправду слишком много. Хватило бы для каждого из двадцати стражей ворот, да еще и на сувениры бы осталось.

Не справившись с новым приступом страха, верзила вновь сделал два шага назад, затем судорожно сглотнул и слегка дрожащим голосом произнес:

-Оно... это... а вам с оружием в город... в общем, знаете ли, не положено!

Отобрать у лангарийца оружие... Что могло бы быть более смертоубийственной идеей? Стражник разумел это, но законы города требовали от него подобных действий. Верзила понимал, что ситуация не из простых, и он даже не хотел себе представлять, что будет, если гость заартачиться и не захочет соглашаться....

Но тот, к величайшему изумлению человека, не проявил и тени враждебности.

-Я знаю, — ответил он спокойно ровным голосом. — Таковы ваши законы. И я подчиняюсь им. Где я могу оставить на хранение свое оружие?

Все, конфликт был исчерпан. Верзила, с чувством выполненного долга повел за собой почтительного и мирного чужеземца. Вновь почувствовав себя хозяином положения, он властным тоном приказал сложить орудие в одном из многочисленных сундуков караульного помещения. Потом он с уверенностью заявил, что оно будет возвращено тому по первому требованию, когда тот будет покидать пределы города. И под конец совсем расщедрился, разрешая взять собой четыре обмотанные кожаными ремнями дубинки, пояснив, что вечерами на улицах города может быть небезопасно.

Когда гость скрылся за сияющими воротами, верзила принял град аплодисментов, обильно доносившийся со стороны своих подчиненных, и даже редкие хлопки из разношерстной толпы. Еще бы! Так лихо разрешить ситуацию с таким небезопасным гостем! Ба, такие визиты случаются не так уж часто. И при всем при этом умудриться встретить, разоружить, и провести воина-лангарийца через ворота без малейшего намека на неприятности?! Честь и хвала такому командиру, хранителю врат и покоя жителей великого княжества!

Но сам начальник стражи пребывал в куда худшем расположении духа. Напряжение наконец-то покинуло его, и тело задергалось в мелких судорогах, волною накативших на расслабленного воина. На висках и над верхней губой мгновенно выступили капельки холодного пота, а зубы предательски задрожали, словно от холода, хотя на дворе было достаточно тепло.

Только теперь, когда воинственный путешественник оказался далеко, верзила смог полностью отдаться мыслям о том, чего им, по счастливой случайности, удалось избежать. Этот урод ведь пришел в город не просто так. Эти то со своих городов без надобности и бороды не высунут. У них, у лангарийцев, лишь одно на уме. А раз он пришел в город, то все, значит, что-то вынюхал. Быть беде, верно слово. А попробуй-ка такого не пустить? Тогда кровь разольется на много шагов вокруг, пока они не утихомирят одного такого. А если бы, не дайте боги, он пришел не один? И тогда стоять бы его вечерней кружке эля не тронутой, не получить бы его кредиторам долгов, а градоправителю вновь пришлось бы призывать дураков и бездельников в народное ополчение.

-Лангарийцы, черт бы их побрал, — выплюнул он с такой злостью, словно его плевок смог бы догнать и поразить злополучного пришельца. — От вас все беды. Ну кой ляд вам не сидится в своих городах? Сидели бы вы у себя, а мы у себя. И не пересекались бы, друг другу на радость.

2

Солнцеград не зря именовался столицей Ондоларийского княжества. Он был настолько же велик, насколько и богат. Почти десять тысяч жителей, не считая гостей и существ иного племени, могло разместиться за его высокими и надежными стенами. Так же за стенами располагались могучая княжеская крепость и многочисленные каменные дома местной знати вперемежку с мощеными улицами. Гордость города, — монетный двор, несколько банков и два ломбарда. Для работящего народа в городе имелось несметное количество складов, две водяные мельницы, три лесопилки, каменоломня. А для развлечения, — полтора десятка кабаков и трактиров, целая улица для утех, три театра и висельная площадь.

Однако ничего из этого нисколько не волновало воина в рыжем плаще. Его четыре кулака сжимались и разжимались при мысли о том, как бы скрутить шею одному человеческому вояке. О да, он бы с удовольствием воспользовался возможностью и преподнес хороший урок этому наглецу.

Если бы не одно "но"!

Этот остров-материк принадлежал людям. Увы, так сложились обстоятельства, и тут уже ничего нельзя было поделать. Нет, во всех шести королевствах к чужакам относились достаточно терпимо. Да вот беда, численность чужаков тщательно контролировалась королевской службой. Оно и понятно, ведь в противном случае через одну-другую сотню лет количество тех и других вполне могло бы сравняться. И тогда не избежать войн и за землю, и за власть на ней. Особенно это касается большеголовых ороклимов. Плодить детей, — это у них в крови.

Разрешать иноплеменникам селиться в их землях или нет, а если разрешать, то кому и скольким, — все это люди решали с умом. Ораклимам, гораканам и ираклидам, — пожалуйста. Народы эти мирные, с людьми более-менее уживаются, а в базарный день какая-то монета в королевскую казну да осядет. От первых пшеница да мясо всегда по хорошей цене, от вторых, — сокровища подземные, а третьи, — мастера на все ремесла. А случись война, на защиту своей земли все плечом к плечу встанут. Ороклимы хорошие наездники и метатели, горакане с их непробиваемой кожей лучше любой тяжелой пехоты, а гигантам ираклидам в бою вообще лучше не попадаться. Поэтому и живут они в землях людей свободно, насколько это возможно.

А вот песочников, сумеречный народ и тарханов наоборот, гнать будут до самых границ. Потому что никто из них сжиться с людьми не может. Да и не собирается. Потому как эти три народа только то и думают, как бы урвать от соседа кусок побольше и послаще. Оттого и враждуют они со всеми, как и друг с другом.

Есть еще и третья категория соседей. Люди зовут их "нейтральными". Три народа, "лесные", "речники", и они, лангры. Эти народы живут сами по себе, и ни в какие альянсы вступать не собираются. Но и бед другим не приносят. Что ж, каждому решать, как ему жить.

Да вот беда, — если "лесные" растворились среди лесов, "речники" закрепились в реках и озерах, то им, ланграм, или как их называют люди, лангарийцам, места для жительства катастрофически не хватало. Катастрофически!!!

Конечно же, свободного места в каждом королевстве вдосталь. В каждом княжестве есть земли, в которых даже самое жалкое человеческое отребье селиться не хочет. Везде есть своя Черная Глушь, Гнилая Топь, Вонючее Болото, Лес-Без-Возврата, или, на худой конец, Смертельная Пустошь. Но,-увы-увы-увы! Даже в этих, забытыми богами, людьми и зверьем местах, им, лангарийцам, поселиться не дано. Ни один из королевских чиновников даже и думать не захочет о том, чтобы на своих землях, тем более, вдали от своего всевидящего ока, поселились и размножались столь неспокойные соседи.

Что ж, ради чести стоит признаться, что доля разумного в их сомнениях есть. Никто не хочет иметь на своих землях поселенцев, которые не желают уступать чужой воле. И не просто поселенцев, — народ воинов, лучших воинов, которых когда-либо видел свет. Загадочных, со своими богами, храмами и обычаями, дети и женщины которого ложатся спать и засыпают с мечом в руках и с молитвой на устах.

Да, такой народ хорош в союзниках во время боя, но что делать и чем зарабатывать ему в мирное время? Лангарийцы об этом в свое время не думали. Проживая день за днем в многочисленных тренировках, в молитвах своей богине и в песнопениях, они и думать забыли о будущем. Выстраивая высокие каменные города, они жили своей размеренной монотонной жизнью до тех пор, пока вдруг не обнаружили, что десятиэтажные башни больше не удовлетворяют их потребностей, а священные храмы не могут вместить в себя всех желающих. И тогда они вынуждены были выйти из раковин своей души. Выйти и осмотреться, осмотреться и увидеть, что их время безвозвратно упущено.

Никто, никто и ни за что не разрешал им селиться в новых землях. Никто не желал вникать в их проблемы, входить в их положение и задумываться о чистоте их намерений. Никому не было дела до нужд гордого, смелого и углубленного в самопознание народа лангров.

Сие было не удивительно. Люди ответили им той же монетой, которой сами лангарийцы расплачивались с ними.

И Мудрые признали свои ошибки. Надменность, которую они так почитали, стала им ямой. Самовлюбленность стала им тьмой, а их хваленая независимость, которой они так гордились, стала пинком, отправившим их на дно.

Великая Богиня Ночного Неба! Как же им хотелось взять все необходимое силою мечей! Обнажить сабли, мечи, копья и топоры, и железной пятой раздавить всех этих несносных людишек! Взлетели бы ввысь ятаганы и скимитары, засвистели бы тесаки, пропиливая реки человеческой крови! Что могло бы быть легче и быстрее?

Но — нет. Знающим старцам удалось унять молодую горячую кровь. За свои ошибки, сказали они, надо платить. Кровью, потом, а если надо, — и жизнью. И предложили совершенно иной способ разрешения конфликта.

И вот уже не один десяток лет, он, Ргулл Флара из города Тхары, как и сотни других эмиссаров, мечется между городами, городками и городищами, по королевским трактам, большакам и иным дорогам, движимый и подпитываемый одной целью. Великой и Главной Целью всей жизни эмиссаров, — найти человека, который за разрешение своих проблем был бы способен одарить их хоть малой, но все же землей. Местом для нового поселения, способным стать домом для задыхающегося в пыльных стенах народа. Спасением для его, Ргулла, расы-племени.

И теперь Главная Цель привела его сюда, в Солнцеград. В столице княжества официально было разрешено поселиться только одному лангарийцу, услугами и связями которого Ргулл и собирался сегодня воспользоваться.

Чужеземец не без труда разыскал большой красивый дом с ажурным забором и красивым садом за ним. Представившись, он как можно более вежливо, попросил привратника вызвать для встречи своего единоплеменника.

Вскоре Тргалл Ихнор появился у решетчатых ворот. Лангариец столицы был несколько ниже ростом, чем его далекий гость, хотя так же сух и широк в плечах. И хотя одет он был в дорогие и ажурные одежды, приписываемые ему статусом и положением хозяев дома, которым он служил, во всем остальном тот остался верен традициям своего народа. Редкие темные волосы, перехваченные лентами, спускались вниз тремя тонкими прядями. Жиденькая бородка так же была обмотана опознавательными лентами, говорящими о своем владельце более всяких слов. Нижнюю часть фигуры скрывал традиционный тяжелый плащ, а за поясом виднелись четыре сабли восхитительной работы.

Ргулл Флара из города Тхары и Тргалл Ихнор никогда ранее не встречались, но в одиноком госте столичный житель сразу распознал достойного эмиссара, даже если бы в его волосах не было соответствующих лент.

-Да прибудет с нами Великая Богиня Ночного Неба! — с чувством воскликнул столичный лангр прослезившись, увидев своего собрата. Ланграм было не свойственно выражать свои эмоции, но привыкший к городской неге Тргалл не смог удержать слезу. Еще бы, его почтил визитом сам высокочтимый эмиссар!

-Да будет народ Ее велик, мудр и почитаем, как того требует справедливость, — более сдержанно ответил Ргулл, отвечая традиционным для лангарийцев приветствием.

-И как луна на небосводе постоянно возвращает себе свою силу, так пусть и нашему народу непрестанно возвращать свое величие, — уже более спокойно закончил приветствие Тргалл.

Несколько мгновений они оба стояли, с интересом и почтением рассматривая друг друга.

-И каково оно, — жить в городе? — для приличия поинтересовался Ргулл, жадным взглядом охватывая огромную, по его мнению, территорию двора. Земля, на которой вольготно проживал один вельможа всего с полусотней своих слуг, могла быть местом проживания для нескольких сотен лангарийцев! О, Богиня, какое жестокое расточительство!

Тргалл без помех прочитал все это в расстроенном взгляде собрата.

-Много места. Слишком много места для меня одного, — печально ответил тот.

Эмиссар с трудом взял себя в руки и снова вернулся к собеседнику.

— А кроме этого? — с некоторым интересом спросил он.

-Живу в доме семейства Дел Айни. Богатая столичная семья, двое братьев, оба высокого чина. Десять лет назад они взяли меня учителем фехтования, и до сих пор остаются мной довольны. Поэтому мне и разрешено быть в их постоянной свите. Мне и моему сыну. А так же жить в их домах.

— И они, конечно, пытались выудить из тебя секреты магии воина? — полувопросительно произнес гость. Тргалл усмехнулся, утвердительно кивнув головой.

-Люди, — произнес он насмешливо. — Никогда не могут остановиться. Знают же, что им никогда не узнать секретов нашего народа. Но все не оставляют надежды заполучить их.

Все, правила приличия не требовали более несущественных вопросов. Эмиссар приосанился. Самое время обговорить цель своего визита.

-Я здесь во имя исполнения Великой Цели, — торжественно поведал он. Тргалл с трепетом поклонился, чуть ли не впадая в транс при одном лишь упоминании о Главной Цели. Еще бы! Помочь своему народу обрести землю! Что могла бы быть важней и почетней!

-Все мое, — твое, во имя Великой Цели, — возвышенно ответил столичный житель, ничуть не преувеличивая значение произнесенных слов. — Скажи, что нужно, — деньги, еда, одежда. Скажи только, и ты получишь все необходимое.

Но Ргулл отрицательно покачал головой.

-Одежды мне не нужно, у меня пока есть, — ответил гость, показывая потертую, но все еще приличную амуницию. — Еды тоже не надо, она только придает вес телу. А вот деньги мне не помешают. Они, как известно, открывают множество дверей.

Они оба понимающе усмехнулись.

-Но мне этого мало, — продолжил высокий лангариец.

-Но что я еще могу сделать? — непонимающе воскликнул Тргалл. Его коричневые щеки нервно пульсировали от напряжения.

-Мне нужно, что бы ты сам поспрашивал людей. Нужна ли им наша помощь... за соответствующую плату.

Тргалл недоверчиво посмотрел на эмиссара.

-Здесь я никого не знаю, — медленно пояснил гость. — На все мои попытки найти нужных людей может уйти много времени. А ты тут личность известная. Тебя все знают и лишних вопросов задавать не будут.

-Но я всего лишь мастер фехтования...

-И я не потребую от тебя более того, что ты сможешь, — уверенно закончил за него эмиссар. — Поговори со своими хозяевами. Может у них есть какое-то исключительное дело. Или, может быть, они знают кого-то, кому не помешала бы наша помощь. — Ргулл криво усмехнулся, как это обычно делали люди. — Они всегда обвиняют нас в излишней кровожадности, хотя он их мечей жертв бывает ничуть не меньше. Так что люди никогда не откажутся от помощи в любом рискованном деле. Тем более, что они сами просто обожают делать грязную работу чужими руками.

Тргалл колебался недолго. Естественный страх довольно быстро уступил врожденному чувству ответственности. Задание эмиссара было достаточно опасным, несмотря на кажущуюся простоту. Если все пройдет не так гладко, в лучшем случае пойдут новые слухи о ланграх, а в худшем, — его обвинят в шпионаже и казнят.

Но что это по сравнению с возможностью прославиться в глазах Великой Богини Ночи и помочь своим братьям и сестрам в вере?!

Ответ был коротким, одним кивком.

-Мои хозяева сейчас на пиру у друзей. Мне нужно будет покинуть дом. Поскольку твое задание требует много времени, я могу вернуться достаточно поздно. В доме я тебя, как понимаешь, оставить не могу. Так что будет лучше, если ты будешь ждать меня в условленном месте. Нашего брата здесь особо не любят, так что таких мест в городе не густо. Таверна "Пивная Бочка". Жди меня там сразу после заката.

Ргулл так же коротко кивнул в ответ. Собираясь откланяться, он уловил настороженно-недоверчивый взгляд привратника, ошивающегося неподалеку. Флара был уверен, что тот ничего не понял из их разговора, так как он велся на лангарском языке. И все же, как стало ясно из кислого выражения служаки, лишних пересудов не избежать. О чем еще могут шептаться двое лангарцев? Естественно, о достижении своей Великой Цели. Визит гостя явно доставит Тргаллу массу неприятных хлопот. Но на то и существует Великая Цель, чтобы приносить ради нее великие жертвы!

И на какое-то время Ргулл снова пожалел, что его народ не решился взять необходимое более легким способом, грубой силой железа. И хотя людей и их поселений в этих землях намного больше, сила и мастерство любого лангра не уступит десятку людских воинов. Какое же это сладкое искушение, — взяться за оружие и стереть всю людскую расу с памяти этих земель! Раз и навсегда. Чтобы не было больше вопросов по поводу выделения земельных наделов. И чтобы его внуки и правнуки никогда больше не пересекались с этим надменным родом!!!

3

По вечерним улицам столицы медленно растекалась утомленная толпа. Сотни рабочих, ремесленников и служак, устав от труда, жары и друг от друга, направлялись в излюбленные места. Туда, где за кружкой хмельного можно было с легкостью сбросить скопившееся за день напряжение.

Для непосвященного гостя все улочки города казались совершенно одинаковыми. Но местные старожилы могли рассказать о них немало интересного. Чаще всего говорили о том, что самой безопасной частью города были места у главных ворот и у княжеского дворца. Но мало кто упоминал, что, чем ближе к каменоломне, тем опаснее становились улицы. Особенно к вечеру, когда тьма скрывала дома и людей. Многих незадачливых гостей находили обчищенными именно там, среди наполовину обтесанных валунов.

Понятное дело, что почтенные люди старались как можно реже оказываться в таком негостеприимном месте. Тем большее удивление вызывала парочка хорошо одетых юнцов, упрямо шагающих в этом направлении.

Вернее, только один из двоих действительно был человеком. Высокий юноша с длинными светлыми волосами, в модной лиловой курточке из тонкого сукна с кружевными манжетами, и такого же цвета брюках. Он шел коротким неровным шагом, явно не желая особо углубляться в негостеприимные недра города. Его голубые глаза нервозно поглядывали по углам, отчетливо выражая отчаяние и страх. Что не удивительно. Его дорогие одежды, явно не соответствовавшие данной местности, могли вызвать к его персоне только излишний нездоровый интерес.

Его спутник был лангарийским юнцом приблизительно того же возраста. Высокий, худой, коричневокожий, четырехрукий. И хотя одет он был не менее помпезно, ни сколько не пугался того, что на его дорогой темно-рыжий камзол и брюки, лишь слегка скрываемые шелковым плащом, может кто-либо покуситься. Наоборот, он шел не просто спокойно, а даже несколько развязно, как будто в самом деле напрашивался на неприятности.

-Ри, прекрати труситься, — насмешливо проговорил он, продолжая подначивать своего несмелого светловолосого спутника. — Ну чего ты так боишься?

-Как чего? — Большие глаза Рина выразительно округлились. — Этот район очень неблагонадежен. Здесь часто находили трупы. А я бы не хотел в семнадцать лет...

Рин отрицательно качнул своей длинной гривой.

-Так никто тебя и не просит. — Черные, немного выпуклые глаза лангарийца насмешливо блеснули. — Я специально привел тебя сюда, чтобы показать другую сторону города, изнанку, так сказать. Ведь ты практически не бываешь на людях. Дом-школа, школа-дом. А я хочу показать тебе и другие стороны жизни. Просветить немного, так скажем.

-Но ведь здесь опасно! — в который раз заявил Рин.

-Опасно, — серьезно подтвердил юный лангр, но его толстые губы тут же расплылись в улыбке. — Но со мной тебе бояться нечего.— Не бойся, Ри.

-Как скажешь, Грайм, — наконец-таки подчинился провожатый. — Пошли, покажешь мне свою "Пивную бочку"!

Таверна "Пивная бочка" выглядела так, как и полагалось выглядеть таверне в таком унылом месте. Грязный пол, для видимости притрушенный свежей соломой. Испачканные потеками стены, обшарпанные столы и столешницы. И соответствующий запах, — аромат разлагающейся грязи и немытых тел. Но всё же в этом месте было два существенных плюса, — крепкий бармен, внимательно следивший за порядком в зале, и дешевое, но не разбавленное пойло. И поскольку это место еще кое-как держало марку, здесь заглядывал в рюмочку не последний сброд, а рабочий люд из тех, кто еще не окончательно ушел на дно.

Тут всегда было много народу, но не было чересчур тесно. В этом месте никто не задавал ненужных вопросов, а наоборот, сам старался поведать самую свежую байку. Здесь пили, но не упивались, ругались, но до поножовщины доходило редко. В этом закутке нельзя было найти друга, а вот хорошего собутыльника или внимательные уши, — запросто.

Граймс ударом ноги распахнул двери и нарочито торжественным шагом вошел внутрь. Рину казалось, что такое появление чужака запросто взбесит подвыпившую толпу. Но нет! Юному лангру, казалось, все здесь были рады, почему-то громко окликали его "четырехруким Джеком" и звали за свой столик. Но тот не спешил присоединяться, а старался в первую очередь представить Рина всем своим знакомым и половине незнакомых посетителей. Граймс был похож на мальчишку сорванца, ставшего любимцем этой непритязательной и незатейливой публики.

-"Четырехрукий Джек"? — удивленно проговорил Рин, когда они наконец-то отделились от толпы и лангр повел его в сторону барной стойки.

-А почему бы нет, — хитро усмехнулся любимец черни.— Ведь у меня четыре руки, верно?

-Но что ты тут делаешь? Вернее, что делает в такой забегаловке лангр, сын мастера фехтования одной из самых уважаемых семей города?

-Что-что? Живу, — сострил тот. — Тут все знают, какой семье служит мой отец. И это им льстит. В смысле, что такой богач, как я, распивает с ними в одном кабаке. Поэтому меня здесь все знают, и никто не трогает. Теперь и тебя, как моего товарища и друга, тоже никто трогать не будет. К тому же, — лангр наклонился и прошептал Рину в самое ухо, — нигде не найти лучшего места для практики, чем это. Понимаешь?

-А как же отец? — недопонял блондин. — Ты ведь можешь тренироваться с ним?!

Граймс игриво сморщил толстые губы.

-У отца и так хватает забот. К тому же его задача, — учить меня. А моя, — тренироваться. Ну где еще можно одновременно и выпить, и потренироваться, да еще и заработать, устроившись вышибалой. А?

Теперь Рину все было предельно ясно.

-А, Джек пришел, — растягивая слова, приветливо произнес бармен.— Тебе налить, как обычно?

-Да, мне как обычно, — Граймс кивнул, и жиденькая бороденка замелькала в стороны в такт его киванию. — Но вот моему другу налей-ка самого лучшего. Не бойся, он хорошо заплатит.

Бармен и не сомневался, грамотно оценивая благосостояние юноши. И поэтому в деревянной кружке Рин получил бурое "нечто", что пахло совсем даже неплохо.

Так прошло около часа. Многорукий иноплеменник старался постоянно быть в центре внимания. Острословил, смеялся, пил сразу из четырех кружек, и попутно наблюдал за порядком. Рин же, стараясь не привлекать лишнего внимания, приютился за стойкой, и наблюдая за всем этим, с интересом выявляя все новые оттенки бытия славного города.

Время близилось к ночи. Когда в проеме двери мелькнул последний лучик света, в таверну зашел очередной посетитель. Юношу сразу же заинтересовала эта высокая фигура в грязно-рыжей накидке. Гость явно не принадлежал ни к одному типу посетителей, подмеченных Рином ранее. Не задерживаясь в дверях, тот направился к стойке, заказал себе выпивку и тут же удалился за дальний столик. К выпивке он так и не притронулся, разговора ни с кем не завел. Просто сидел и молчал, плотно укутавшись в свой дорожный плащ.

Озадачила Рина и резкая перемена в поведении друга. Шустрый товарищ неожиданно покинул шумную компанию и уселся рядом. Мало того, что он затих. Граймс сидел, словно сжавшись в комок, и казался бледнее обычного. Было видно, что он изрядно нервничает.

-Что-то случилось, Грай? — взволнованно спросил Рин, сам поневоле делаясь настороженным.

-Да нет, но... — Юный лангр замялся. — Посетитель. Вон там, в дальнем углу. Видишь? — Он мотнул головой в сторону высокого незнакомца. Рин сразу понял, что речь идет о новоприбывшем посетителе в грязном плаще.

-Вижу, — подтвердил Рин. — И что? Он опасен? — попробовал было догадаться юноша.

-Нет. Он совершенно не опасен, — отрицательно покачал головой он.

-Так что же смутило тебя в этом незнакомце?

-Он, — лангариец!

Рин удивился. И было от чего. Единственным взрослым лангарийцем в этом городе был отец Граймса, Тргалл Ихнор. Тргалла Рин знал хорошо, так как иногда брал у того уроки боя. Но незнакомец, насколько мог заметить юноша, был ростом повыше.

-Лангариец? Вне своего города? Один? В таком месте? — Имея в друзьях такого провожатого, юноша был более-менее осведомлен об особенностях жизни этого обособленного народа.

Его четырехрукий товарищ долго решался, прежде чем поведать человеку правду.

-Это эмиссар, — тихонько поделился тайной друг. В его словах было столько трепета и столько почтения, что, казалось, Граймс был готов пренебречь своей тайной и мигом упасть на колени перед молчаливой фигурой.

-Эмиссар? — осторожно поинтересовался юноша.

-Да. Лангр, ведомый Великой Целью,— изыскать все возможности для построения нового города лангров, — торжественно пояснил Граймс. — Вышедший из народа, посвятивший себя народу и отделившийся от него. Это высшая каста лангров. Элита, так сказать.

-"Вышедший из народа, посвятивший себя народу и отделившийся от него". — Эти слова, понятные Рину в отдельности, абсолютно не укладывались в этой странной фразе. И как он не старался, понять общего смысла сказанного он не мог. Оставалось обратиться за разъяснениями к своему четырехрукому другу.

-Грайм, поясни мне, — довольно мягко, но настойчиво попросил он.

Лангр тяжело вздохнул, выпуская воздух всей силой своих легких. Сидел бы вместо Рина другой человек, юный лангр даже не удосужился бы дать ответа. Но юноша был ему другом. Единственным другом среди людей, чью рассудительность, вдумчивость и беспристрастность он ценил более всего.

И юный лангариец заговорил. Его слова потекли нескончаемым потоком, казалось, из недр самой души. При каждом новом слове, при каждой фразе, слетавшей с толстых губ, глаза лангарийца светились, словно два черных граната.

-Рин! Быть эмиссаром, — это самая сложная, но и самая почетная доля для любого лангра, — с чувством заговорил он. — Что такое быть лангром? Быть Детьми Небес всегда означало быть гордым, быть сильным, быть непревзойденным! Быть особенными, понимаешь? И лангры были такими, Рин. Были, целыми столетиями!

Мы были гордым народом, сильными воинами и непревзойденными служителями своей Богини! Мы жили в высоких городах, где каждая башня была вдвое выше самой высокой башни людей. Мы жили одной большой общиной, когда как вы, люди, враждовали и ссорились между собой. Мы были посвящены одной вере, когда как вы метались между разными богами, как слепые котята.

Дух, борьба и вера, — вот три источника души Народа Небес. Пить из них, — это и значит быть народом лангров.

Голос иноплеменника взлетел ввысь и на мгновение он замолк, захлестнутый переизбытком чувств.

— Несколько десятилетий назад, как рассказывал мой отец, мы стали нуждаться в новом пристанище. Наши старые города перестали вмещать нас. И все бы ничего, но.... Как оказалось, весь мир захватили люди. И люди, а не мы, стали истинными хозяевами всех земель. — При этих словах голос Граймса прозвучал несколько печальнее. Где-то в центре таверны группа кровельщиков выкрикивала новый тост. — Миром давать для нас землю люди не желали, а силой взять ее мы уже не могли. Нас было слишком мало, а вас, людей, слишком много.

Поэтому Мудрые, — продолжил он, — и стали искать другие пути для достижения поставленной цели. Чтобы добиться желаемого не силой привычного оружия, а другими, ранее неприемлемыми нашим народом способами. Так и родилась идея о создании новой касты, создании эмиссаров.

Стать эмиссаром значило отважиться на то, про что ранее никто из нас даже не мог себе помыслить, — продолжил он печально. Его голос почти тонул в шуме песни, вырывавшихся из пьяных глоток кучки забулдыг. Пьяные голоса орали о лучших временах, о дешевом пойле и о крутобедрых девицах. — Это значило решиться в одиночку покинуть стены сроднившего общину города. Забыть о себе, и быть движимым только единой целью. Научиться жить в постоянном движении, жить среди полностью чужих тебе существ. Опускаться до их уровня, поступаясь своей гордостью. Это не так просто, как может показаться вам, людям. Мы... мы не привыкли к такому. Понимаешь?

И эмиссары пошли в мир. А когда прошли первые десять лет, наши братья отказались делить свой кров с новой кастой. Не многие лангры могли смириться с тем, что их браться ведут себя не так, как должно. Не так, как учили правила и традиции, не так, как того требовалось богиней. Просят то, что можно было бы отобрать силой. Борются за то, что полагается по справедливости. Расстаются с оружием, когда как для обычного лангра это значит тоже, что на время расстаться с частью своего тела. И, самое непростительное, предлагают свои услуги, как обычные наемники! — Юный лангр обреченно прикрыл глаза. В таверне хлопнула дверь. Похоже, ночь принесла новых гостей. — Общинам казалось, что эмиссары намеренно оскверняют их нравы, предают ушедших, насмехаются над древними устоями. Понимаешь? И города лангров не приняли их обратно. Только Мудрые, те, кто призвал их, только они остались с ними.

Вот это и значит, друг, быть вышедшими из народа, посвятивший себя народу и быть отделенным от него.

Рин слушал печальную историю лангра не перебивая. И когда Граймс замолчал, он задумался о невероятных превратностях судьбы. Люди и лангры никогда не находили общего языка друг с другом. Ни тогда, ни сейчас. Для людей и лагнры-эмиссары и все остальные были представителями иного, чуждого и опасного для них мира.

И вот, когда Дети Небес, как оказалось, уже сделали первый шажок навстречу, люди продолжали жить в своей предвзятости и дальше. Они продолжали бояться, как боялись их деды и прадеды. Получалось, люди жили прошлым, повторяя, как это ни прискорбно, ошибки воинствующего народа. Очевидно, никто не хотел видеть, что лангры уже не такие, как прежде. Что воинствующий народ готов идти на компромиссы. Маленький шажок навстречу людям остался незамеченным с высоты предыдущих разногласий и отстраненности. Потому, что оба эти мира были слишком разными.

Увы. Получалось, что так.

-Может, просто одного шага оказалось слишком мало? — вырвалось у него наружу мимо воли. — Для того чтобы соединить наши миры нужно что-то еще? Что-то такое необычное, экстраординарное. Например, такое, как...

Но Рин не успел додумать свою мысль до конца. Его размышления прервал хриплый пьяный голос.

-Ба, кого мы видим в тутошней дыре?

Рин и Граймс обернулись.

За спинами стояло четверо мужчин. И это были не привычные взгляду посетители. Четверка новоприбывших резко выделялась из общей толпы завсегдатаев таверны. Хмурые небритые рожи, развязные манеры, одежда, явно с чужого плеча. И крепкие мускулы под ней.

-Тавер, Дарик, Сирим, — обратился высокий лысый громила со шрамом через пол лица к своим товарищам. Судя по тону и по дорогой одежде, он был главным среди этой четверки.— Смотрите! Богатейчики, да в такой дыре.

-Да, Харон. Это сюрприз, — ответил мрачный молодой человек с женоподобной фигурой, второй из этой неприятной четверки. Он был по-своему даже красив, с гладкими темными волосами и правильными чертами лица. Но взгляд его был донельзя колючим и неприятным — Приятный сюрприз.

Остальные двое из этой компании почему-то дико захохотали. Они были подозрительно похожи друг на друга, как два брата-близнеца. Одинаковые фигуры, одинаково грязные нечесаные волосы, и одинаковые противный хохот.

-Что вам нужно? — первым отозвался Граймс.

-Того же, чего и всем, — грубо хохотнул лысый Харон. — Денег, баб и вина. И как можно больше.

-А мы-то тут причем? — подал голос осмелевший Рин.

-Притом, красавчик, что у тебя есть как минимум одна вещь из тех, что нам нужна. Деньги, — снова подал голос молодчик. — Разве не так, богатейчик?

-Эй, вы мешаете моим клиентам, — попробовал было вмешаться бармен, но лысый грубо рассмеялся.

-Заткнись, дружище, — вальяжным тоном протянул он. — В этом городе мы хозяева. А если не веришь, взгляни на наши документы. — Он нарочито небрежным движением откинул полу своего дорогого кафтана, и в свете чадящих свечей блеснула холодная сталь широкой абордажной сабли. Убедившись, что нужный эффект достигнут, лысый вновь поправил камзол. — И у моих друзей точно такие же бумаги.

Народ в таверне, привлеченный шумным действом, тут же оценил обстановку и стал быстро рассасываться. Не нужно было быть человеком большого ума, чтобы понять, что перед тобой бандиты, грабящие и убивающие путников на пустынных дорогах. Отсюда и одежда не по размеру, и связи, позволяющие таким гнусным типам появляться в городе при оружии. Такие убьют и глазом не моргнут. И не только за мелкую монету, а просто так, для забавы.

-Тебя, лангариец, мы трогать не будем, — деловито заявил Харон, отхлебнув со своей кружки порядочный глоток. — Слишком много шума в городе поднимется. Вас тут всего двое. Да и папаша твой еще тот фрукт. А вот ты, блондинчик, — деньги на стол. И одежку тоже. Авось сгодиться.

Остальные трое бандитов громко заржали, вторя своему главарю.

-Ну что ты, красавчик, — увидев замешательство Рина, снова встрял молодой Сирим. — Жалко денег и одежды, да? А ты не жалей. По всему видно, тебе хорошо живется. Слуги по первому зову, лучшая одежа, лучшая кухня. Ешь из бронзовых тарелок, пьешь из серебряных кубков и срешь в золотых нужниках. И так каждый день. Поделись-ка богатством, не жмотись.

Рин хотел было сказать, что он не сынок богача, а просто живет у богатых господ, что он лекарь, или вернее, только учиться врачевать. Но его голос предательски дрожал. И он не мог вымолвить ни одного слова.

А Граймс колебался. С одной стороны все было ясно. Простая логика требовала призвать друга подчиниться наглому вымогательству и после того, как грабители уйдут, звать на помощь стражу. Разрешение конфликтов с вооруженными бандитами было их делом.

С другой стороны у друга сейчас есть он, Граймс. У юного лангра чесались руки, но он трезво оценивал свои силы. Можно, конечно было ввязаться в драку, чтобы отвлечь их, и тем самым дать товарищу уйти, а потом и самому исчезнуть вместе с ним. Можно было бы. Но где это было видано, чтобы Дети Небес рисковали своей жизнью ради человека???

Но сегодня многое уже было по-другому. История, рассказанная им у барной стойки, до сих пор переполняла его сердце. Несмотря на самоотверженную работу эмиссаров, два мира, мир людей и мир лангров, так и не смогли приблизиться друг к другу. "Нужно нечто еще,— высказался тогда Рин. — "Что-то такое необычное, экстраординарное". А что он, простой юнец, может сделать такого значимого, яркого, чтобы последствия всколыхнули все вокруг?

Он знал ответ. Отважиться на такой шаг было ой как не просто!!! Но если его поступок сможет поможет эмиссарам в достижении Великой Цели, или хотя бы сдвинуть это дело с мертвой точки...

И он решился.

Совершенно четко отдавая себе отчет в своих действиях, он слез со стула и сделал шаг вперед, загородив собой человека. Граймс выпрямился, расправил плечи и тихим, напряженным голосом произнес:

-Нет. — Его спокойный голос прозвучал холодно и решительно.

-Четырехрукий, — с недовольством протянул Харон. — Мы же сказали, — тебя трогать не будем. Так что отвали.

-Нет, — снова повторил юный лангр, не двигаясь с места. Его голос был колючим и холодным, как кусок льда.— Если хотите тронуть его, придется иметь дело со мной.

-Ядрена вошь! — сердито бросил предводитель. Он сделал быстрое движение, и сабля оказалась у него в руке. — Тебя убивать слишком хлопотно, но если будешь нарываться, то я могу и передумать.

-Нет. — Юный лангариец не собирался менять своего решения.

-Ну, как знаешь, — гневно заявил Харон и замахнулся. Лангр оттолкнул юношу себе за спину, схватил четырьмя руками оба стула и стал в защитную позицию.

Но не успели ни тот ни другой сделать и шага, как из дальнего угла зала раздался грозный голос.

-Стой! Даже и не думай прикоснуться к нему!

Все обернулись. Грязно-рыжая накидка упала на пол, и ее хозяин грозно престал перед всеми во всей своей красе. — Если тронешь моего собрата, будешь иметь дело со мной.

Главарь бандитов скривил недовольную мину, но тут же обнаружив, что бравый воин не вооружен и облегченно рассмеялся.

-Твои четыре руги тебе не помогут, грязный лангр, — победоносно заявил он. — Нас тут четверо, и у каждого по два лезвия. Не суйся не в свое дело, чужак.

-Не тронь моего собрата, — зловеще прошипел Ргулл в ответ. — Что, хочешь драки?

Разгоряченные возможностью обогатиться и прославиться, убив настоящего лангра, четверка бандитов была не в силах противиться искушению.

-Да, ядрена вошь. Да! Будет драка!— завопил Харон. Двое братьев и молодчик мигом достали оружие.

-Вне таверны, — коротко бросил Ргулл. Бандиты быстрым шагом стали покидать опустевший зал, слегка поигрывая оружием от возбуждения. Когда четверка вышла, эмиссар пальцем поманил Граймса.

-Я знаю, ты узнал меня, — сухо произнес он.

-Да, конечно, я признал великого эмиссара, — сбивающимся тоном признался Граймс.

-И ты рассчитывал, что я вмешаюсь? — холодно и жестко вопросил он.

-Нет, нет. Ни в коем случае, — с чистосердечной прямотой заверил юнец. — Я бы не посмел...

Лангр облегченно вздохнул. Сын Тргалла вырос достойным чести своего отца. Вот только умом... Великая Богиня! Долг любого лангра, — вступаться за своих близких и защищать свою общину. Поэтому он сразу вмешался, увидев надвигающуюся угрозу. Но ввязаться в драку, защищая человека...

Он обернулся к застывшему Рину и коротко бросил:

-Как только я отведу их на достаточное расстояние, бегите со всех ног домой. Понятно?

-Понятно, — быстро закивал юноша.

Ргулл развернулся и вышел в ночь, преисполненный чувством собственного достоинства.

4

Ночь очаровывала своим волшебством. Обернула мир шелковым покрывалом тишины, зажгла на небе первые звезды. Художница луна мягко посеребрила красные черепичные крыши и флюгера. Все было видно, как на ладони, — улицы, мощенные булыжником, двухэтажные каменные дома, и даже лак на резных оконных рамах. Вот только над запахами ночь была не властна. Городские трущобы обильно воняли остатками пищи, частично свежей, частично разложившейся.

Что ж...

Ргулл быстро сделал несколько глубоких вдохов, спеша насытить лёгкие...

Бандиты напали без предупреждения.

-Тавер, Дарик! Руби его! — прокричал Харон.

-Думали одолеть внезапностью, — осклабился Ргулл. — Ну-ну, стратеги....

Еще там, в зале, он прекрасно просчитал их. Все четверо довольно смелы и сильны, но внутренне, — совершенно различны. Двое братьев близнецов не блистали интеллектом и все делали одинаково. Поэтому и бой у них будет традиционным, с упором на силу. И биться они будут вместе. Их предводитель, Харон, рангом повыше, хитер и самолюбив. Потому в бой первым не кинется, пошлет других, чтобы успеть оценить мастерство врага. Оставался четвертый, Сирим. Молодой, сильный, самоуверенный. Знает себе цену. И наверняка захочет проявить себя в бою один на один.

Ну, и какие после этого могут быть неожиданности?

-Что ж, посмотрим. — Ргулл снова холодно улыбнулся краешком губ. Люди никак не хотели понимать, что сила войска в слаженности и дисциплине. В этом, — залог победы. Силы противостоящих были не равны. Но ведь бандиты и не думали нападать все вместе. Это значительно упрощало дело. Ргулл решил не вынимать деревянные палицы и даже не применять в сражении вторую пару рук.

Нападавшие быстро приближались. Крепыши-близнецы выставили вперед короткие обоюдоострые мечи, и, ощетинившись лезвиями, плечом к плечу наступали на врага.

Лангр не стал распыляться на обоих противников. Выбрав из пары левого нападающего, он стал провоцировать его, делая один ложный выпад за другим. Тавер не выдержал и устремился вперед, желая достать соперника одним сильным ударом.

-Не расходиться! Не ломать тандем!— крикнул братьям Харон.

Но было уже поздно.

Ргулл быстро отвел плечо, в которое целился бандит, и тот, не чувствуя сопротивления, по инерции сделал несколько шагов вперед. Лангр быстро перехватил его руку и молниеносным движением перебросил движущееся тело через бедро. Ошеломленный таким приемом, светловолосый упал на камни, а в руке лангра появился меч.

Теперь четырехрукий воин был вооружен.

Дарик, в мгновения ока очутившийся без напарника, решил потратить несколько секунд на то, чтобы выяснить, что с ним случилось. Но это было непозволительной роскошью. Лангр, передвигаясь мягко и бесшумно, словно тень, был уже справа от него. Бандит стал разворачиваться, отчаянно вращая короткими мечами, но соперник был уже слишком близко и наносил удар снизу. Дарик почувствовал сильную боль ниже бедра. Вскрикнул, заревел и споткнулся, теряя ритм боя. И тут же получил еще один удар, на этот раз набалдашником меча, в самый центр лба. Удар был настолько сильным, что бедняга мгновенно потерял сознание. Вначале он просто упал на колени, а потом и вовсе мешком рухнул на землю. Было очевидно, что в сознание здоровяк придет совсем не скоро.

-Первый, — мелькнуло где-то на границе сознания.

Пока второй из близнецов падал, первый уже поднимался с брусчатки и атаковал лангра сзади. Воин быстро перенес упор на правую ногу, с силой развернулся и сделал мастерскую подсечку. Тавер снова неуклюже полетел на землю, звеня мечом и разбивая лицо в кровь.

Бандит оказался напорист. Взревев как дикий зверь, он бросился на эмиссара, выставив меч вперед, словно желая, чтобы тот сам напоролся на смертоносное остриё.

Бросился смело. Но недостаточно быстро. Вначале он получил удар мечом в живот, но проигнорировал его. Затем близнец развернулся для нового удара, но замахнуться не успел, получив кровавую отметину выше уха. И вновь взревел, уже от отчаяния, — ему никак не удавалось достать проворного соперника. Здоровяк сделал выпад слева, но... поздно. Его тело уже хлестало кровью после финального удара в шею. Бандит завыл от удивления, сделал несколько шагов по направлению к лангру и упал, заливая камни брусчатки потоками алой крови. Как бычок на бойне. Увы, Тарику повезло гораздо меньше своего братца.

-Второй, — механически отметил Ргулл.

Осталось двое противников.

Харон и Сирим атаковали соперника разом, с двух боков. Крупный Харон намеревался ударить врага абордажными саблями сверху, а моложавый Сирим рубануть фальшионами снизу. Оба удара Ргулл парировал и отскочил назад. Потеряв врага, Сирим не удержался на ногах и покатился по улице, оставив своего напарника в одиночестве. Харон уверенно перенес центр тяжести на левую ногу и сразу нанес еще один двойной удар. Не попал, отскочил, снова ударил и налетел на меч. Используя какой-то новомодный прием, расставил мечи в стороны и, словно бык, бросился вперед, надеясь нанести фатальный сдвоенный удар. Сильный и опытный соперник. Медлить с ним было небезопасно. И поэтому приближающийся Харон нарвался на сильнейший удар кулака в подбородок.

Удар оказался роковым. Главарь шайки так и не понял, что его остановило. Он зашатался. Ноги его подкосились, и он тихо осел на землю, заливая дорогой кафтан кровью и слюной. Подняться ему было не суждено.

-Остался последний, — сухо отметил лангр.

Сирим материализовался с бесшумностью призрака. Улучив секунду, молодой бандит нанес ловкий удар, но лангр и не думал упускать молодчика из виду. Поэтому короткий клинок фальшиона лишь расцарапал кожаный жакет четырехрукого воина. Защищаясь, человек попытался перейти с финтом к следующему выпаду, но меч Ргулла оставил свой росчерк чуть выше локтя. Сирим отскочил на несколько шагов назад, оценил ранение и злобно осклабился. Ргулл с невинным видом улыбнулся и снова стал в позицию, уверенно держа меч перед собой.

Лангариец не ошибся, — Сирим не жаловался на недостаток сил. Он крутился, как оса, и злобно скалился, как собака. Вновь собравшись, он прыгнул на врага и нанес ловкий удар сбоку. Ргулл отразил удар, а Сирим уже налетал справа. Лангр отбил удар голоменью меча, сделал выпад сам, но лишь распорол камзол бандита. Человек не останавливался, и теперь эмиссару пришлось отражать целую серию ударов. Удар спереди, финт слева, два выпада справа, затем рубящий сверху, — молодой бандит прекрасно знал кровавое ремесло.

Сам Ргулл отбивался спокойно и уверенно, как на тренировках. Он ни разу не сбил дыхание, ни разу не споткнулся, ни на долю секунды не выпустил противника из поля зрения. Единственное о чем он жалел, так это об отсутствии привычных рукам S-образных лангарийский ятаганов. Вот тогда бы бой закончился, едва начавшись...

Лезвия летали в воздухе, как растревоженные злые духи, сталкивались, высекая искры, и звеня, как тревожный набат. В соседних дворах заслышался собачий вой. Разбуженные неурочным шумом, стали подавать свой голос рассерженные жители. Игнорировать такую какофонию оказалось невозможно.

Лишь двое зрителей наблюдали за танцем смерти молча, в благоговейном трепете раскрыв глаза и рты. Рин и Граймс, покинувшие таверну сразу за эмиссаром, не смогли найти в себе сил отправиться в безопасный дом. Завороженные предстоящим действом, они тайно проследовали за пятеркой, и теперь наблюдали, не в силах скрыть ни восхищения, ни азарта.

Однако ночное противостояние не могло продолжаться вечно. Хоть последний бандит и был опытным бойцом, лангр оказался сильнее, выносливее и проворнее его.

Бой перешел в заключительную стадию. Собрав свои силы, Сирим ринулся в последнюю атаку. Отвлекая одним лезвием, ударил другим вблизи с полуоборота. Лангр уклонился, развернувшись почти рядом с ним. Он знал этот прием и был готов к нему. Бандит развернулся вместе с ним почти лицом к лицу, и свободной рукой молнией протянул лезвие к вздымающейся груди лангарийца. Треснула кожа жакета. Ргулл отскочил, чтобы сохранить дистанцию. Бандит напрыгнул и наклонился для изящного удара снизу. В этот же момент Ргулл сам неожиданно прыгнул вперед, навстречу бандиту и вонзил меч в незащищенное бедро противника. Лезвие ушло в плоть почти наполовину. Еще не чувствуя боли, Сирим завертелся мельницей, надеясь поразить лангарийца сверху. Но тому оставалось лишь с силой повернуть в ране лезвие меча. Молодчик взвыл от адской боли и рухнул на подвернувшуюся ногу. Собаки пораженно замолкли, услышав от человека такой отчаянный и проникновенный вой.

Ни один из противников больше не держал в руках оружия.

Бой окончен.

Но расслабляться было рано.

Большие уши лангра уловили новый шум, — приближающееся бряцание оружия. В свете факелов на улицу выскочило шестеро людей, облаченных в металлические нагрудники, заходящие в сегментную юбку. Черные наплечники на раменах и короткие защитные щитки на бедрах. У каждого небольшой меч с одной стороны и длинный с другой.

-Патруль, — молнией пронеслось в голове Ргулла.

Новоприбывшие воины были экипированы куда лучше разбойничьей братии. Но, как всегда, патруль прибыл слишком поздно.

Ргулл был вне себя от негодования. Скрыть свою причастность к происходящему было невозможно. При свете луны и факелов сцена боя предстала перед стражниками во всей своей красе. Четыре тела на дороге. Рядом с телами мечи и сабли. Кровь, льющаяся ручьем и разбрызганная алым дождем. И посреди всего этого, — его одинокая фигура.

Бежать и поздно и некуда. К тому же, в опустевшей таверне его должен был ждать опоздавший сотоварищ. С деньгами и важной информацией. А он, как назло, застрял здесь. Успев выпутаться из одной проблемы, он тут же поневоле встрял в другую.

В надежде на разрешение мирное конфликта, Ргулл бросил меч и застыл.

-Так, что тут у нас? — риторично вопросил начальник патруля, взирая на кровавое поле боя. Стражник щелкнул пальцами и четверка воинов, обнажив мечи, окружила одинокого лангарийца. Тем временем старшина принялся самолично осматривать лежащие в беспорядке тела. Его движения были насколько точными, настолько же и брезгливыми.

-Бывший офицер, — мимоходом подметил эмиссар.

-Итак, что же мы видим? Драка на улице с применением оружия, — сухо прокомментировал увиденное он. — Один лангариец и четыре человека. Так, и что у нас с пострадавшими? Один готов, второй еще держится. Хм, да они похожи, как две капли воды. Кого-то они мне напоминают... Ба, господин Харон, — удивленно проговорил страж, увидев лысую голову со шрамом.— Господин "Шрамоголовый" собственной персоной! Как интересно. А четвертый, выходит, Сирим? Теперь вижу, что это ты. И хватит стонать, ты мне мешаешь.

Выходит, лангариец перебил банду "Шрамоголового"? — подвел итог он. — Жаль, такая награда уплыла...

Старшина выпрямился и приказал свободному стражнику собрать мечи и сабли. Через минуту восемь лезвий лежали у его ног, как доказательства вины. За это время эмиссар успел хорошо рассмотреть начальника патруля. Он разглядел высокого немолодого человека с худым лицом аскета и серыми, умными глазами

-Наверняка бывший офицер. Разжалован либо за чрезмерную прыть, либо за неповиновение начальству, — по обыкновению отметил воин. — И далеко не глуп. От такого одним враньем не отделаешься. А деньгами.... — Как раз на деньги он и рассчитывал, сидя в той треклятой таверне.

Разобравшись с холодным оружием, стражник с важным видом подошел к эмиссару.

-Итак, что вижу я, — продолжал разглагольствовать он. — Я вижу здесь одного убитого человека и двух раненных. Четвертый, похоже, если и изловчится выжить, то свою кашку он будет есть только с чужих рук. Еще я нашел восемь единиц окровавленного оружия и одного живого лангарийца. И я подозреваю, что всех их убил он. Напал и убил. Вы же самые беспощадные воины, не так ли?— Обращаясь к Ргуллу, страж недобро хмыкнул. — Это плохо. Очень плохо. Я имею в виду драки в черте города с применением оружия. Да еще и со смертельным исходом. Это значит, что тебе грозит тюрьма. Тюрьма, лангариец! Тебе есть что сказать в свою защиту?

-Они напали на меня. Мне пришлось обороняться... — Ргулл стал рассказывать о произошедшем инциденте, хотя особого энтузиазма не испытывал. Лангр, не первый год вращающийся среди людей, и успевший несколько изучить их обычаи и нравы, понимал, что правда интересует людей постольку поскольку. В первую очередь их всегда влекло чувство собственной значимости. Эмиссар понимал, что полностью оказался в чужой власти. Все будет так, как захочет старшина. Захочет заработать очередной "плюс" в своем послужном списке, — арестует лангра, не смотря на то, виновен он или нет.

-Не виноват, значит, — недоверчиво хмыкнул он. — Понятно. Кто-нибудь может подтвердить твои слова? Свидетели у тебя есть? — с нескрываемым ехидством спросил аскет.

Лангр ничего не ответил. Когда бой начался, люди вокруг спали. А если кто что и видел, разве захочет человек свидетельствовать в пользу лангарийца, существа из народа, к которому невежды-люди до сих пор не испытывали ничего, кроме подозрительности и страха???

Ответ был очевиден.

-Простите, — вдруг раздался из темноты громкий голос. — Мы с другом все видели. Видели весь бой от начала и до конца. И я готов подтвердить слова моего соплеменника о том, что не он начал бой.

Из черноты улицы на свет луны вышли двое. Рин и Граймс. Человек и лангариец.

-Ну-ка подойдите, — скомандовал старшина. Ребята подчинились. Когда свет факелов осветил их лица, начальник стражи узнал неожиданных свидетелей.

-Я вас знаю. Ты, — он ткнул пальцем в Граймса, — сын учителя фехтования в доме Дел Айни. А ты, — он перевел указующий перст на Рина, — тоже служишь в том же доме. Лекарем, так?

-Всё правильно,— закивали головами и тот и другой.

Старшина нахмурился, мысленно перебирая варианты. Казалось, вот она, удача, — он задержал опасного преступника. И не какого-нибудь грабителя. Лангарийца, которого не остановила даже четверка хорошо вооруженных людей. К тому же, задержал прямо на месте преступления! Это совсем не рядовое событие. За это не просто награда полагается. Тутможно вновь рассчитывать на повышение.

Однако двое невольных свидетелей несколько усложняли дело. А молодой лангариец, как назло, даже готов был свидетельствовать.

Тем не менее, бывший офицер быстро нашел лазейку.

-Готов свидетельствовать? Хорошо. Ты гражданин этого города и ты принадлежишь богатой семье. Это значит, что твой голос будет иметь вес на суде. Да только вот незадача. Ты не взял в расчет, что вы оба, свидетель и обвиняемый, — лангры. Получается что ты, — лицо заинтересованное. А это все меняет. В таком случае твое слово не будет иметь силы на суде. Вот так-то, малыш.

Услышав это, Граймс поник, словно деревцо под порывом студеного ветра.

Ргулл отнесся к услышанному с нескрываемым пренебрежением. Он и до этого не особо верил в успешное завершение дела. Честь и доблесть были не в почете у людей этого мира. Честолюбие людей не оставляло ему ни малейшего шанса. Он знал, что не был виновен. А там, в трактире, его ждало продолжение Великой Цели. Он не мог, не имел права садиться в тюрьму. Его народ нуждался в нем...

Что ж, люди сами будут виноваты в случившемся. Шестеро одетых в доспехи стражников так же не были серьезной преградой на его пути. Ргулл незаметно напрягся, готовясь выхватить направленное на него оружие...

Но молодой лангр вдруг встрепенулся, словно ожил.

-Рин, — вдохновенно обратился он к своему другу. Ты же видел все вместе со мной. Ты мог бы свидетельствовать на суде в пользу достопочтимого эмиссара? А он мог бы? — спросил он уже самого старшину.

Начальник стражи мгновенно помрачнел. Свидетель человек, — другое дело. Он так же гражданин города, тоже живет в богатой семье. И его голос точно может изменить ход дела.

Граймс понял, что не ошибся в своих догадках. Схватив Рина всеми четырьмя руками, он проникновенно заговорил, буквально сверля юношу взглядом своих больших черных глаз.

-Рин, ну пожалуйста! Сделай это! Сделай ради меня! Ты же знаешь, как это важно. Важно не только для меня, а и для всего моего народа. Рин! Не дай нашему эмиссару попасть за решетку. Ты же знаешь, что он ни в чем не виноват!

Рин, несколько ошалевший от такого напора и от мысли стать свидетелем на суде, несколько растерялся. Путешествия в недра города, ужин в убогой таверне, почти удавшееся ограбление, а теперь это! Рин откровенно боялся.

Старшина тут же уловил тень нерешительности на его лице. Подойдя к юноше почти вплотную, он пригнулся, и мягким, почти елейным голосом, сказал:

-Ты мог бы свидетельствовать, это да. Но зачем? Стать свидетелем это такая морока. Придется ходить в суд, выступать там, что-то доказывать, объяснять. А это так хлопотно, так... утомительно, — патока его слов обматывала Рина, словно клейкая паутина. — Ну, зачем тебе это? Суета, беготня, кривотолки. Сам подумай,— десятки людей будут с непониманием слушать, как ты защищаешь этого лаграрийца. И будут думать, — "зачем ему это", "что он с этого поимеет", и главное, — "что у этого парня с ним общего?" А такие мысли, друг мой, очень вредны для репутации... Я понимаю, вы с юным лангарийцем друзья. Но у всего должен быть предел. Своя цена, так сказать...

Рин колебался. Конечно, решившись стать свидетелем, он вовлечет себя в водоворот не очень желанных событий. И все это может затянуться, а потом аукнуться неизвестно чем.

Но он знал и другое. Сегодня его друг лангр впервые поведал ему тайны своего народа. Там, у грязной барной стойки. И там же впервые в жизни защитил его. Лангр защитил человека... Рин догадывался, что ранее такого не случалось вовсе. И сделал он это не только из-за хорошего расположения к нему, Рину. Сделал потому, что считал себя обязанным это сделать. Как лучшие люди его народа, что делали шаги для примирения двух народов, так и он, Граймс, сделал свой шаг, вложив еще один кирпичик в дело осуществление Великой Цели. Цели, должной объединить людей и лангров.

Но нельзя построить мост, натянуть канат и надеяться на дружбу, ожидая действий только с одной стороны. Для таких дел требовалось движение с обеих сторон. Граймс сделал такой шаг. Теперь, волею случая, на такой же шаг приходилось решаться и Рину.

Но впутывать себя в непредсказуемый судебный процесс так не хотелось...Нужно было попытаться найти лучшую альтернативу. Если она была.

И гибкий ум юноши смог найти ответ.

-Милостивый сударь, — обратился Рин к старшине, как только совладал с приступом волнения, дрожью прокатившемуся по всему телу, — мы с вами прекрасно знаем, что лангарийский посол ни в чем не виноват. Это видел я, это видел мой друг. И это подсказывает здравый смысл. Никто не будет кидаться с палицами на четырех вооруженных мечами врагов. К тому же, людей не простых, а, как я слышал, хорошо вам известных.

-Я понимаю, — быстро заговорил Рин, заметив было возмущение старшины, — что у вас должны быть личные мотивы в служении правопорядку города. Тогда зачем же все усложнять? Вы отпускаете лангарийца и даете ему уйти из города, а всю славу и награду за поимку четверых бандитов оставляете себе. Как вам такая идея?..

Не нужно быть слишком умным, чтобы быстренько оценить преимущества такого предложения. Один преступник за четверых. "Слава" банды "Шрамоголового" уже несколько месяцев гремела на всю округу. Здесь пахло солидной премией. И не только.

-Лангр покинет столицу. Но ведь еще остаетесь вы. Вы оба. Кто знает, не решитесь ли вы потом заявиться со своим видением произошедших событий? — недоверчиво скривился страж.

-Полно-те, командир. Добиваться правды это.... это так хлопотно, так... утомительно,— многозначительно промурлыкал Рин, с удовольствием цитируя автора.

Они поняли друг друга без лишних слов.

-Итак, мы договорились. Лангр свободен от обвинений, и покидает столицу... — Старшина многозначительно посмотрел в глаза эмиссару.

-В течение часа, — прохладно ответил тот. Ему все-таки было необходимо дождаться Тргалла.

-Вот и договорились.

Ргулл покидал город со смешанными чувствами. Дел, достойных Великой Цели, в городе не оказалось. Но не это было главным. В этот день он стал свидетелем чего-то большего. Сегодня лангр стал на защиту за человека. А потом случилось нечто и вовсе из ряда вон выходящее, — человек заступился за лангра!

Это не укладывалось у него в голове.

-Что ж, ну и пусть, — решил он. — Новое всегда дается не просто. Главное, у наших миров появилось нечто общее. И это только начало. А где есть начало, там есть и будущее.