1. Смещение

8

"Смещение"

- 0 -

На высоком троне, плотно сжав губы и статно выпрямившись, сидит богиня войны, облаченная в свой доспех. В короткие черные волосы вплетены звезды. Она ждет посланцев самых малочисленных кланов, чтобы вручить им на воспитание Воинов Света. Когда была великая война, разделившая весь мир на кланы, и выкосившая их взрослых представителей, Трэнис уже знала про то, что малышей, уютно спящих за зеркалами в Зале Сна, придется отдать. И не одна она знала, что те, на кого будет возложена эта миссия, обречены на смерть. Но, что Трэнис, что юные представители кланов понимали, что иначе нельзя, и что эта маленькая жертва обязана произойти.

Богиню окружают духи. Это едва заметные простому человеку порывы воздуха. Любой ветер, любой мимолетный сквозняк — всё это духи, когда-то жившие на свете. Много лет Трэнис не разговаривала с кем-либо еще, кроме духов. Только они знали ее тайны и только они могли предсказать ход ее поступков. И сейчас, когда Трэнис заговорила, духи послушно присели на холодный пол вокруг богини.

— Сейчас прибудет клан Камня, — тихо оповестила Трэнис. — Шесть юных бойцов, обладающих магией Светлых камней. Наверняка их будут сопровождать хранители этих камней. Некоторые ошибочно называют хранителей кланом, но они ошибаются. Хранители охраняют обладателей того или иного камня, и рассеиваются, когда их хозяин умирает. В их интересах защитить клан Камня от смерти. Но, увы, — все двенадцать знают про проклятье. И про то, что неисполнение проклятья приведет к ничему... Это им тоже известно. Им я передам Реджи. Этот мальчик-камень имеет черный янтарь. Если сей камень попадет в темные руки — мир исчезнет. В их интересах этого не допустить. Они будут здесь через несколько секунд...

Зала озарилась ярчайшим светом, и в середине возникли преклоненные фигурки. Трэнис подавила улыбку и ответила легким поклоном головы. На нее воззрели шесть пар глаз — своих хранителей клан Камня не привел.

Выглядел клан жалко. Шесть совсем маленьких девчурок, жмущихся друг к другу. Как бы сильно Трэнис не хотела отдать Реджи в опытные и сильные руки, ей нужны были именно они — неизвестные никому и навсегда вычеркнутые из истории остатки клана Камня. Растоптав разгоравшуюся внутри нее волну противостояния всяческим прогнозам и пророчествам, Трэнис поднялась со своего трона, и подняла с земли сверток, в котором застыл не двигающийся младенец. Пара секунд, и его черты разглаживаются, кулачок, крепко сжимающий в ладони три ярких камешка, расслабляет пальцы, и камни скатываются в ткань, в которую он обернут. Нетрудно понять, что застывший на многие тысячелетия младенец наконец продолжил свой сон, начавшийся годы и годы назад...

— Приветствую вас, юные посланцы скромного содружества двух кланов. Я знаю, что вы против, знаю, что сама этого не хочу. Но, увы, звезды в который раз настаивают в принятии этого решения. Среди вас есть человек, который найдет в себе силы воспитать посланца Каменного Бога, которому вы покланяетесь?

Шесть фигурок не двигались с места. Трэнис почувствовала раздражение, но не сводила взгляда с выпрямившихся, с суеверным ужасом смотрящих на нее, девочек.

— Я повторяю вопрос. Кто хочет воспитать этого ребенка?

Молчание. Девочки переглядывались друг с другом. Трэнис скрипела зубами. Продуманная церемония летела к черту.

— Говорите, или ребенка придется убить, — равнодушным тоном протянула богиня. Глупый и неумелый блеф. Но тем, кто верит, этого достаточно.

Девочки мигом встрепенулись, смотря то на Трэнис, то друг на друга распахнутыми в ужасе глазами.

— Д-давайте я! — захлебывающимся от испуга голосом прошептала одна из них.

— Подойди, — уже более мягким, но все таким же жестким и властным тоном попросила ее богиня войны. К ней приблизилась та самая девочка. Ей было лет десять, совсем чуть-чуть, и в то же время — уже большая часть ее, мигом ставшей короткой, жизни, уже была позади.

Девочка опустилась на колени, и Трэнис положила ей в руки малыша.

— Его зовут Реджи, а тебя — Роза. С этого момента ты его хранитель, и для тебя его безопасность куда важнее своей собственной. Назад пути нет и не будет. Удачи вам, Клан Камня...

Шесть фигур, включая и склоненную к земле Розу, обнявшую порученную ей ношу, растаяли в воздухе. Трэнис с облегчением вздохнула, снимая с себя напряжение. Она с ужасом смотрела в будущее сквозь ткань веков, и это будущее ей мало нравилось. Но то, что она видела до того, как Реджи был отдан в руки юному клану, было ужаснее в сто раз. Но тем не менее — будущее было страшным, и Трэнис не оставалось ничего другого, как только отдать остальных малышей тем, кто должен их воспитать.

Трэнис прошла к зеркалу, что находилось в другом конце зала, и коснулась его рукой. Зеркало растаяло, обнажаю неглубокую залу, где лежали младенцы, которым когда-нибудь предстояло спасти мир. Но Трэнис нужны были всего два ребенка, которых некоторые пророчества окрестили Воинами Света. Богиня войны не могла удержаться от улыбки. Их назвали так потому, что считали Ее детьми. Но Она была очень далека от этих младенцев. Она не смогла бы опуститься до человеческих мужчин, а те боги, что еще остались в этом мире, имели исключительно женский пол. Последний воин-бог — Каменный покровитель клана Камня, умер несколько тысяч лет назад, за месяцы, а может и годы, до появления этих детей...

На этот раз Трэнис взяла на руки девочку, на вид чуть постарше Реджи. Девочку звали Кристис, и ее будущий дом будет там же, где живет грубый, жестокий и неотесанный клан Стрелы.

В клан Стрелы, не поговори с ней звезды, Трэнис никого бы никогда не определила. Но, увы, девочке Кристис придется оказаться среди них. Почитаемая у клана Стрелы богиня охоты Ленор, была распутной и сволочной дамой, и сейчас, если память Трэнис ей не изменяла, окручивала очередного паренька, имеющего весьма неплохое состояние. Боги больше не всесильны. "Воины Света", говорите? Неплохо определение, неплохое...

Нетрудно догадаться, что в том клане испокон веков соответствовали поведению Ленор. Трэнис поправила локон Кристис, выбившийся из под полотна, в которое была плотно обернута девчурка, и покачала головой. Она сомневалась в том, что пророчили ей звезды.

Но выбора не было совсем. Как бы не талдычило ей сердце о том, что отдавать ребенка в такие лапы — нехорошо, мозг утверждал обратное.

Трэнис села на свой трон, и не мигая устремила взгляд на середину зала. Сейчас — всего пара минут, и к ней придут те, кого называют кланом Стрелы. И они появились. Три высокие, непокорные и не склоненные в почетном поклоне фигуры, с насмешливыми лицами смертников-добровольцев.

— Вы нас звали? — улыбаясь, спросила стоящая справа девушка. Она выглядела постарше остальных. Может, даже застала войну не на ее окончании, а успев побывать на вылазках клана Стрелы. В глазах этой девушки была искра, искра злая, но отрешенная. Никакого почтения в голосе. Скорее — издевка.

— Да... — Трэнис хмуро смотрела на клан Стрелы. Три человека не так мало, раз это они. Если звезды не ошиблись, то перед богиней не стайка испуганных ребятишек, а бойцы, любящие и почитающие ядреный вкус горячей крови. Вот только единственный юноша среди этой тройки, кажется даже самый младший, смотрел на нее иначе. Презрения в этих глазах не было, только любопытство.

— Каковы ваши имена? — мягко спросила Трэнис.

— Арга, — девушка справа ухмыльнулась и с вызовом на нее посмотрела. Но ее нахальство было слишком показушным, чтобы обращать на него внимание в данный момент.

— Вайктор, — отозвался парень.

— Рэбэкка, — еще одна девушка вышла из тени. Трэнис пошевелила губами. Почему-то ей казалось, что не считая одной-единственной нахалки, клан Стрелы скорее наплел про свою репутацию, чем заслужил на самом деле.

— Возьмите это дитя, оно ваше... — после некоторого молчания объявила Трэнис. Объявила нехотя, очень, ну очень сильно сомневаясь в своих действиях. — Ее зовут Кристис.

— Благодарим, — отозвался Вайктор, забирая из ее рук девочку. Трэнис удивленно на него посмотрела. Она точно ошибалась в этом клане.

— Будешь ее наставником, — сказала она немного задумчиво, но почти переборов свое нехотение.

Вайктор кивнул уже исчезая из зала. Трэнис же поднялась снова и поспешила за последним "Воином".

Когда она вернулась, за ней шел мальчик трех лет. За пояс была заткнута деревянная белая сабля. Мальчик шел медленно, еще не совсем проснувшись, но послушно — для него не прошло и двух часов, как он видел родителей и здоровался с Трэнис за руку. Более того — он знал, что его отдадут. Ему это попросту сказали. Почему он был так спокоен, зная это, Трэнис не понимала. В ее понимании трехлетний ребенок должен был начать плакать от фразы "Мы больше никогда тебя не увидим", но, возможно, другая фраза — "Смирись", действительно смирила его с судьбой? Трэнис остановилась, оборачиваясь. Мальчик тоже встал, и поднял на нее сонные глаза. Улыбнулся. Зевнул. Трэнис пожала плечами. Она ничего не понимала. Даже несмотря на то, что являлась богиней, ей было не дано заглянуть в душу этого маленького мальчика. Она была богиней войны, а не богиней душ.

Трэнис не успела подняться на трон — когда она подходила к лестнице, что вела к нему, снова полыхнул зал, и на круге, куда прибывали кланы, оказалось несколько как минимум странных существ.

— Приветствую тебя, клан Льва, — спешно кланяясь, сообщила Трэнис.

— Да, Трэнис, мы тоже приветствуем тебя, — улыбаясь ответил ей старейшина клана, сгибая немолодую, но гибкую спину в низком поклоне.

Вместе с ним поклонились и его спутники. Выглядели они как люди, скрещенные с животными. Это был определенный ритуал данного клана. Дети, которые были готовы вступить в клан, должны были отдать свои лица за тела. Тела "кошек" — гибкие, прекрасные, идеальные, сильные. Настолько, что люди, увидев их, не устояли бы перед подобным зрелищем. Но вот лица им навсегда приходилось сменить на гротескную звериную маску. Вполне равноценный обмен.

— Вот мы и встретились снова, Самуэль. — с трудом скрывая печаль пробормотала Трэнис. Немного странно было видеть его пожилым, несмотря на то, что тело Льва все еще оставалось крепким и совсем не похожим на старческое. Пусть даже тела этих существ не было видно за балахонами, которые скрывали их, Трэнис знала, что клан Льва до смерти живет в одной и той же оболочке. Но души были обнажены. И это обнажение ее пугало.

— И я рад этой встрече, Трэнис, — Самуэль проворно схватил ее руку, и запечатлел поцелуй на запястье. Богиня смутилась. Но быстро пришла в себя.

— Ты примешь в свой клан этого ребенка? — мягко подталкивая к Львам малыша, вопросила она. — Его зовут Эно, и в его руках белая сабля...

— Белой сабли как раз не хватает в нашем цветовом спектре, — Самуэль снова поклонился. — Позволь...

Он подошел к мальчику. Тот взглянул на него с легким интересом. С еще большим интересом пощупал протянутую ему, мягкую на ощупь, ладонь. Улыбнулся. Сжал руку Самуэля. Обернулся на Трэнис, словно прощаясь.

Та кивнула ему, напротив зная, что им суждено встретиться снова.

Круг засверкал и клан Льва растаял в его свете. Трэнис вжала голову в плечи. Разлука опять будет долгой...

Впрочем, сейчас ее куда сильнее волновало будущее. Если после принятия в кланы первых двух младенцев, будущее разгладилось, стало ярким и четким, даже более бескровным, то теперь результат был другим. Словно на клане Льва, а точнее одном из его членов, стояло такое мощное клеймо, что оно смогло сделать из будущего все ту же кровавую кашу, что и была раньше...

Трэнис с ужасом прослушивала пророчества заново. Но они как один твердили — трех младенцев в три клана и никак иначе. Все остальное не должно ее волновать... Но Трэнис волновало. Она коснулась духов, моля их о помощи.

— Мне нужна информация о каждом... — прошептала она, оседая на трон. Духи, что окружали его раньше, растворялись в полутьме. Богиня еще раз взглянула вдаль. Но ответом ей была все та же война... Женщина не выдержала, ударяясь в слезы. Война — это ее стихия, но предотвратить ее у нее есть только один шанс. И теперь этот шанс пропал.

Даже богини могут ошибаться... Особенно, если когда-то они были простыми смертными...

-1-

— Менти-и-ина! — Трейри, тщедушная девочка лет двенадцати, шла по коридорам с привычно усталым выражением лица и пристально разглядывала всех тех, кто попадался ей на пути. Жителей в некогда большом замке клана Камня осталось немного, все были знакомы Трейри наизусть, но редко среди них можно было увидеть лицо Менти — самой младшей подопечной самой младшей хранительницы. Девять и двенадцать лет — эти смехотворные цифры не раз били Трейри по ушам. Они с Мэнт жили в замке довеском, и Трейри знала, что еще долгое время их никто не будет принимать всерьез.

Клан Камня и клан Хранителей сотрудничают много лет. Камни даже отдали Хранителям половину своих охотничьих угодий. Сначала. После войны вообще все земли клана Камня с почетом отдали Хранителям — Хранить. Что последние и делали с усталым удовольствием, которое получаешь от любимой работы. И так уже повелось — каждый из клана Камня, сразу рождаясь или уже находясь в осознанном возрасте, получал себе в услужение одного Хранителя из соседнего клана. Этот договор скрепляли кровью, и отныне сердца обоих бились вместе. Да, этот союз был крепок, но не невинен. Если умирал тот, кто скрепил договор с кланом Хранителей, то ему снова давалась жизнь, та, что только что принадлежала брату или сестре по крови. Хранители выполняли роль запасной жизни, были милы со своими "телами", всегда пытались удержать от опрометчивых поступков, но не имели статуса в обществе и мало желали от жизни. Кто-то называл их компактными ангелами-хранителями, и в чем-то такие люди были правы — Хранители Хранили, ведь это было смыслом их жизни, которая обрывалась в любой миг, даже если в этот момент Хранитель был впервые по настоящему счастлив...

Трейри вступила на пост Хранителя в пять лет, в холодное утро первого послевоенного апреля. Тогда она стала Ментине сестрой. Почти настоящей — мать Менти оберегала ее так же, как и родную дочь, которой тогда едва исполнилось три года. Вместе с названной матерью девочка провела всего несколько месяцев — женщина умерла в июне, от внезапной лихорадки, поразивших остатки клана Камня. Тогда с войны прошло едва ли полгода — и подорванные бойцы клана не смогли совладать с губительной болезнью... Хранители многих потратили свои несчастные жизни в то нелегко время, а одна из последних взрослых клана — мать Менти, потеряла своего кровного брата еще до рождения дочери. Трейри осталась "за главную" в их паре, но лишь через несколько лет, когда ее саму поставили на ноги более старшие девочки-камни, смогла полностью соответствовать своему маленькому чину.

Так получилось, что Менти выросла вздорной, суровой, в чем-то даже жестокой. Впрочем, девочка до сих пор росла, поэтому Трейри не оставляла мечты сделать из своей младшей подруги более женственную особу. Но Менти так не считала. С тех пор, как она узнала про надвигающийся Бой, все свободное время стало уходить на своеобразную Подготовку к Бою, которую очень и очень одобрила Летания. Менти назвала это именно так, других же имен, которые отчаявшаяся хранительница сгоряча давала неуемному проекту, не принимала. А проект действительно был неуемен, как и вся мужеподобная энергия девятилетней взбалмошной Ментины. Менти тратила все — время, энергию, желание, только на одно — на свою цель. Она учила книги, даже такие, к которым остерегалась притрагиваться Летания. Да что там Летания — даже Вениамина с трудом продиралась через подобные строчки. Но Менти проглатывала библиотеку сверху донизу, даже отрядила в Библиотеке специальную полку для изученных книг, с которой те уже падали за неимением места. После изучения приемов своих камней, девочка шла на площадку, выжимая из трех драгоценных камешков последние соки. Камни бунтовали — бриллиант, аквамарин и аметист были не менее взбалмошны, чем сама девчонка, это были самые суровые, но вместе с этим самые сильные и колкие союзники. На их покорение обычно уходили годы после тщательной подготовки, но Менти решила начать прямо сейчас. Три камня, что ей достались, были боевыми, боевыми настолько, что даже обладательницы самых удачных раскладов, могли только рвать волосы, пожирая глазами Ментины камни. Но подчинение магии камней не было последним пунктом постоянно занятой Мэнт! Она с ночи до утра атаковала последнюю старейшину клана — бабушку Лиз, требуя научить ее утерянным с взрослым поколением примам ближнего боя, или хотя бы показать ей на воздухе, как половина из них делается. Конечно, кое-что умели делать Ортан и Грайс, но приемы хранителей и камней — совершенно разные вещи. И все бы ничего, если бы бабушка Лиз не была в детстве столь же реактивной, как и атакующее ее младшее поколение. Бабушка Лиз даже пообещала Менти обязательно ей помочь... когда старые кости перестанет ломить из-за перепадов температуры — где же это видано, такая теплынь в феврале!.. И Мэнт почти запела от свалившейся на нее радости.

Проблема в этом была только одна — Трейри была слишком тихой для столь быстрой жизни. Трейри хотелось спокойствия, мира, пустых разговоров — и музыки, которая составляла ее снизу доверху, как солнцем залитая поляна в полдень. Менти от хранительницы только отмахивалась — она была мало привязана к кому либо, а уж к какой-то там хранительнице, довеском болтающейся на шее... И гуляла бы Трейри себе спокойно, ничуть не обиженная привычным отношением... Но нет — ей, по единственному закону, который учредила Летания, обеспокоенная приближением Боя, запрещено было НЕ ЗНАТЬ, где находиться подопечный, как и подопечному нельзя было не знать, где находится хранитель, а еще — лучше быть рядом с ним постоянно, и, оглядываясь по сторонам, бояться каждого шороха...

Поэтому сегодня, как и в почти каждый будний день (послабления Менти давала себе лишь по воскресеньям), ей пришлось встать, одеться и пойти искать неугомонную Мэнт. Просто потому, что той самой невдомек, где она в следующую секунду окажется.

— Ме-е-енти-и-ина-а-а! — делая особо долгие затяжки на каждом слоге, звала Трейри. Получалась почти песня, настолько музыкальной девочке уже не терпелось помчаться в свою комнату, сесть за рояль, и начать играть... Но Менти не отзывалась даже на самую ненавистную — полную — версию своего имени. Это означала лишь одно — поблизости Мэнт нет, надо искать не поблизости. А делать это Трейри ох, как не хотелось.

— Мэ-э-э-э-энт! — протяжно, почти плача от горя, что досталась ей столь непутевая подопечная, провыла Трейри. Слева пробежали тени, но не успела Трейри обрадоваться, как свечи осветили Астаси и Грайса — те опять спешили по делам, которыми заваливала их Летания. Быстрая, как ветер, раньше всех сумевшая приручить природу камней, Астаси была еще и самой младшей по возрасту из девочек-камней. Разумеется, признанных, ведь Мэнт еще за воина не считали — а Астаси было столько же, сколько и Трейри, разве что родилась девочка-камень на пару месяцев пораньше. Сумев обуять свои камни — изумруд, опал и малахит, она получила их острую, быструю и летящую силу. Астаси получила воздух. Она могла летать и поднимать предметы, а заодно и своего хранителя — вечно угрюмого Грайса, который получил частичку ее открывшейся сущности вместе с ней самой.

Трейри невольно им позавидовала — не считая Ризи и Ортана, которые крутили любовь, где только возможно, эта пара была и оставалась самой дружной и собранной. Не зря Летания выбрала их для своих поручений! И, Трейри всхлипнула носом, не смея скрывать от себя страшную правду, никогда ей самой, несчастной Трейри Вилсмин, не быть правой рукой или левой ногой главы клана Камня вместе с неуемной подопечной, которая сейчас Вайдерг знает где...

— Ментина-а-а-а! — тоскливый голос продолжил разрывать собой звенящую тишину коридоров замка...

Мэнт сидела на столе в Библиотеке и читала книжку. Книжка была настолько умной, что половину слов сидящая рядом Вениамина не разбирала. Стоящая у окна Ризи — тем более. Но Мэнт упорно вчитывалась в строки, время от времени поднимая головы на принужденно заставленных помощниц, и грозным тоном спрашивала обозначения трудных для ее понимания слов.

Ризноу Сара-Дэйн Карбункул распластала руки и голову на подоконнике, мечтательно поглядывая на разлившееся Малое озеро, которое взбунтовалось во время оттепели февраля настолько, что добралось до Старшего Брата — другого озера, которое, в отличие от пруда, заграбаставшего в свое название шикарное обозначение, действительно было тем, чем было. То есть, озером.

За все продолжительное сидение около подоконника, Ризи ни разу не похвасталась своими шикарными знаниями — их попросту не было. Ризи могла быть душой компании, страстной сочинительницей красивых поэм, в которых не было ни одного заумного слова, могла танцевать, шутить и смеяться над чужими шутками, могла с поражающей меткостью играть в игру "кинь свой камень так, чтобы он попал в лоб несчастной жертве", но хранить в мозгах кучу никому ненужной информации, как соседка по страданиям, не могла. Поэтому Ризноу Сара-Дэйн Карбункул извелась насколько это только было возможно, и даже подбирала слова мести тому, кто первым посмеет тревожить ее высочество.

Вениамина, в отличии от нее, не жалела о потраченном времени. Хранить ненужную Ризи информацию в мозгах, ей, как раз таки, было нетрудно. Более того, эта информация нужна была кому-либо так редко, что Вениамина только рада была помочь. Впрочем, как и всегда. Она не была тихой мышкой, скорее — подвижной мышкой, которая мечтает помочь всем и каждому. Ее хранитель, Нэд, давно забросил чувство совести и заботу о подопечной в кусты — устав постоянно быть помощником в бесконечных помогательных миссиях, как-то раз он просто сбежал, ничего за это не получил, и расслабился. Как следует расслабился — на много-много дней. Вениамина, казалось, про него даже забыла. Или же просто не рассердилась, тактично подумав, что ее подвиги являются личной миссией одной личности, которую зовут Вениамина.

— Что такое разложение? — едва оторвав глаза от строчек спросила Менти.

Ризи вскинула голову — она впервые услышала после фразы "что такое..." понятное слово, но Вениамина мягко и подробно изложила в двух словах то, что в представлении Ризи можно было вместить, как минимум в три предложения.

Мэнт подняла глаза на Вениамину. Глаза у Мэнт были необычные — сами они были карими, но при слишком ярком свете принимали почти розовый оттенок. Сейчас Менти пристально смотрела на Вениамину плотно сжатыми щелочками глаз — на них падало встающее из своего ложа солнце, и они казались розовыми-розовыми... Ризи вздрогнула. Она еще никогда не видела таких щелочек — было даже трудно понять, что виновато в таком сосредоточении лица — солнце или напряженность.

— Что случилось? — тихо поинтересовалась она, размышляя, как ввернуть в следующую фразу "А можно я пойду?".

— Ерунда какая-то... — одними губами пробормотала Менти, захлопывая книгу. Щелочки медленно принимали нормальный вид. — Чепуха... Я пойду к бабушке Лиз. Вы свободны. Спасибо за помощь. — Она осеклась и сухой тон мигом испарился. — Особенно тебе, Ризи.

Ризи вспыхнула, реагируя на сарказм.

— Ты!.. — начала она всю ту гневную тираду, которую готовила столько времени, но Менти смерила ее спокойным непробиваемый взглядом — снизу вверх — и, не менее спокойно и непробиваемо, удалилась за дверь.

Ризи опала обратно на подоконник, шепча нечто о том, как она уделает Мэнт при следующей встрече, а когда подняла глаза на Вениамину, жаждя поддержки, оказалось, что и та успела убежать. Куда-то туда, где нужна была ее помощь. Ризи печально поднялась на ноги, мысленно сравнивая обеих соклановцев с чурбаном, из которого сделали табуретку, и устало потягиваясь — мышцы совершенно затекли. Были такие моменты, когда Ризи сама хотела отдохнуть на мягком кресле, вытянув ноги, но подвижность была неискоренимой чертой ее характера наравне с любопытством и ленью. Последнее было развито в Ризи особенно ярко и выборочно — любое неинтересное дело вызывало зевоту и немедленное желание куда-нибудь ретироваться. На другом виде дел — дел, которые Ризи нравились, ее энергия била неиссякаемым ключом, заражая всех, кто находился рядом силами и идеями.

Сегодня она оказалась в библиотеке лишь потому, что Летания попросила ее — точнее, приказала, но у Ризи с Летанией были не только долгие годы дружбы, но и долгие годы взаимных битв, которые сплотят каждого второго, если не первого, куда лучше пресловутого слова "дружба" — кое-что сделать. Кое-что делать Ризи в пять утра так не хотелось, что она, медленно оглядев почти пустую обеденную залу в столь ранний час, нашла счастливым взглядом Менти, и ткнула в нее пальцем со словами "Прости, товарищ, но я уже обещала.". И Летания поверила, обернувшись с подобной просьбой к своему хранителю Джото. Вот и пришлось Ризи, вначале мерзко похихикивая, а потом протяжно постанывая, тащиться в Библиотеку, и терять там свой энтузиазм с каждой секундой.

"Ортан?"

"Где?!"

"Что "где?"

"Нигде... Я спал."

"Э-э... Прости, я забыла, что сейчас не больше... семи?"

"Шести."

"Прости..."

"Ничего... Ты что-то хотела?"

"Чтобы ты составил мне компанию. Но уже не важно. Отдыхай."

Ризи вышла из эфира. Ей было скучно, а в Библиотеке было скучно вдвойне. Ризноу тяжко-тяжко вздохнула. Она ненавидела то, что в моменты одиночества в ней пробуждалась боязнь Боя. Бой будет — это знали все. Но умирать на благо всей-всей планеты лишь похвально. Но не в коем случае не приятно.

"Я хочу умереть, как все... — Думала Ризи, с ужасом смотря на поднимающееся солнце, которое встало уже достаточно высоко, чтобы его свет бил не в одну точку, а растекался по всему небосводу. — Чтобы у меня были семья, дети, внуки... Чтобы работать на простой, скучной работе... Но умереть — как все... Или хотя бы не так скоро..."

Совсем давно — когда она была маленькой и Ее Дерево, стоящее посреди Всех деревьев Нового Кладбища, тоже не превышало ростом семилетнего ребенка, Летания и бабушка Лиз сказали свое Слово. Слово сорвалось с губ намеренным и непрошенным камнем на сердца всех. Но в тот момент — такой сладкий в своей наивности — Ризино сердце мягко позволило этому камню войти в самое ее нутро. В тот миг — наивный, глупый, убогий, ужасный... — Ризи мечтала о том дне, когда настанет Бой. И когда она покажет им всем. Всем-всем, кто посмеет помешать им исполнить свою миссию. Тогда она была уверена, что у нее есть все, что даст ей победу в Бою — время, чтобы научиться управлять камнями и насладиться остатками жизни, друзья, которые наполнят жизнь светом и жизнь станет Жизнью... Ах, да. У нее была и сама Жизнь — в тот миг, далекий и последний...

Ризи была уверена — каждый из их шестерки думает так же. Медленно пересыпает из песочных часов песок, вороша прошлое. И вспоминая все то, что у них было, и все то, что они потеряли.

Но... С другой стороны, тогда она могла согласиться с Летанией. Ризноу Сара-Дэйн Карбункул в тот момент имела все права на то, чтобы считать себя той, кому нечего терять. У нее не только было то, чего она не замечала, у нее и не было столько всего, что она получила лишь сейчас...

Не было ума. Это главное. Ума в десять лет нет никакого. Точнее, он есть, но он неправильный, потому что обязательно сломается через пару лет. Наступит переломный момент переоценки ценностей, когда все, что нравилось, станет тем, что ненавидишь, настанет момент желания быть взрослой, желания не совершать глупых поступков, желания поразить всех собой. И снова сломается, еще через пару лет. Ризи было пятнадцать, и последний перелом произошел недавно. Когда она разучилась любить то, что выстроено за несчастные два года, за два года потерянной жизни. Сейчас хотелось все вернуть. Начать заново. Отыграть два года так, как хочется сейчас. И не думать, как последние два месяца, о том, что скоро Бой.

Не было Летании и Астаси. Тогда все Камни были друзьями — в детстве не стоит хрупких стенок, которые защищают каждую индивидуальность от другой индивидуальности и ее напора, под которым можно сломаться. А вот потом начинается Отбор, в котором остается Подруга. Или Друг. Но в Камнях мальчиков больше не было. Были только друзья, из которых выбилось всего две Подруги, сошедшиеся в переломанных взглядах и изменившихся поведениях.

Не было Реджи. Но о Реджи потом, потому Свет — он везде Свет. И Ризи хватало одного вида Света, чтобы понять, что жизнь не кончается с ее собственной смертью. Но это было тогда. Сейчас Свет словно пропал — он не мог разогнать ее тучи, вопящие о том, что много всех, а Она Такая — всего одна.

И, главное, не было Ортана. И вместе с ним не было Любви. Казалось, что не было целого мира. И подталкивающего аппарата, заставляющего жить даже тогда, когда не хочется.

Но ведь и не было ужасных мыслей о том, что скоро Бой! Где будет Ее смерть. И смерть того, в первую очередь, кто будет рядом даже в такую минуту, даже зная о том, что он первый...

— Не смей!

— Не говори так громко... Стеллажи такие заполненные, но такие пустые... Среди них каждое слово кажется громом...

— Не смей так больше думать...

— О чем?

— Ты знаешь...

— Я не знаю.

— Ты плачешь, когда думаешь...

— О, как верно подмечено. Это был сарказм?

— Ты знаешь, о чем я.

— Нет. Не знаю.

— Не смей.

— Попробуй запретить... И убери руки с плеч — мне тяжело...

Ризи встряхнулась, сползая с подоконника. Посмотрела на Ортана — сейчас он, чувствуя настроение подопечной, был не такой, как обычно. Осунувшийся от неожиданной пробудки, печальный от ее мыслей, он не был похож на обычного Ортана-одиночку, который и славился тем, что мог один сделать Нечто. Даже спрыгнуть с замка в Старшего Брата.

— Тогда ты тоже не думай. — Очень серьезно сказала Ризи. — Пошли.

На входе в библиотеку Трейри наткнулась на Ризноу и Ортана, которые привычным хором сказали ей вместо приветствия:

— Ее там нет.

Плечи Трейри опали. Она устала. Замок клана Камня был и маленький, и большой одновременно, но оббежать его пару раз за одно о-о-очень раннее утро, ожидая за каждым поворотом найти искомое — это тяжело. А особенно тяжело, если процесс повторяется каждый день.

Видимо, на ее лице все отразилось, и Ризи ободряюще заметила:

— Не ищи ее, Трейри. Она говорила, что будет у бабушки Лиз. Значит, ближайшие часы там она и останется.

— А если она не там? И вдруг — война. А меня нет рядом, чтобы предотвратить ее гибель? — Трейри говорила обычным тоном, но с издевкой, да и в чем-то слова ее были списаны с недавнего закона Летании. Тогда она точно так же сказала...

"Леди и Джентльмены! С сегодняшнего дня вам запрещается две вещи. Первое — оставлять Реджи без присмотра. График дежурств вам напишет Роза. Второе — не знать местонахождение вашего напарника..."

"Чего?!" — воскликнул тогда Нэд, который пришел в бесконечный ужас от одной мысли о том, что теперь ему придется без конца бегать за Вениаминой, да еще и помогать ей в бесконечных просьбах.

"А если война?" — очень серьезно спросила его Летания. — "А ты не знаешь, где находится твоя подопечная? Вдруг, ей прямо в этот момент грозит гибель? Отныне передвигаться по замку вы можете наедине только в том случае, если у вас налажен эфир. Если же он сбит — не нудите, а просто походите под ручку некоторое время. Напоминаю, чтобы эфир не исчезал, нужно поддерживать с напарником нормальные близкие отношения. Никаких ссор. Это я запрещаю третьим пунктом, раз вы не считаете, что замок подвергается опасности."

"Кстати, про Бой, Летания!" — вскинулась Вениамина. — "Клан Хранителей, не входящий в клан Камня, готов поддержать нашу миссию?"

Губы главы клана Камня сложились в трубочку.

"Увы, бойцы. Клан Хранителей не готов подписать смертный приговор самим себе. Они отвергли наше предложение на участие в Бое. Но обещали все так же поддерживать границы."

"Чтобы потом забрать их себе?" — рявкнула Лайфена, хранительница Розы.

Губа Летании из прежней позы не вышли.

"Возможно. Так или иначе, другие претенденты на территорию клана Камня вызовут у вас еще большую ненависть. К тому же, на наши земли пока что не проникают вражеские лазутчики, и вы знаете кого за это благодарить. До встречи, бойцы. Живите!"

"Будем жить!" — отозвался зал...

— Ну, Трейри! — Ортан повел плечами. — Сама подумай, разве хоть кто-то из других кланов, ты знаешь, чьи я имею ввиду... Ну, пойми сама, пока что нападения ждать не стоит! У нас не мир, не перемирие, мы просто друг для друга не интересны. Говорят, что Самуэль, тот, который руководит Львами, сердечный и умный, э-э-э-э, человек... Ты же не думаешь, что тот, кого называют сердечным и добрым, пойдет атаковать замок, наполненный детьми? Да и какой приступ? Их не больше примерно шести-семи э-э-э-э... человек. У нас, по сравнению с ними, перебор в людях, мы их по стенке размажем! А Стрела...

— А Стрела — сборище недоумков, — прервала его Трейри, но по ее голосу было видно, что недоумком она считает совсем не клан Стрелы. — Может, в замке и дети, но я не ребенок. Я перестала им быть, когда Летания и бабушка Лиз сказали Слово. И думаю я почаще тебя. Неужели ты думаешь, что Летания настолько суетна и труслива, чтобы пустить в ряды своих бойцов панику? Ты не подумал, что это может что-то значить? Летания знает то, о чем не знаем мы, Ортан. Что-то такое ждет нас в ближайшем будущем, а раз так, то я буду рядом с Менти в эту минуту. И защищу ее всеми силами своей души. Потому что другой силы у меня нет. Это ты рассчитываешь на кулаки и оружие... А я...

— Ребята, хватит, — молящим тоном попросила Ризи. — Я понимаю, вы волнуетесь. Но... иногда так хочется думать, что Летания сказала нам все те слова лишь для того, чтобы мы были собраннее. — Она тяжело вздохнула. — Понимаешь, Трейри, мы слишком распустились. Я это чувствую. Мы не постигаем камни, хранители все реже проводят тренировки. Все впали в амебоподобное состояние, всем стало все равно. Летания просто хотела расшевелить нас, ну и некоторые расшевелились. Так что тебе не надо постоянно искать Мэнт.

— Надо! — Трейри видела в глазах двух друзей непонимание, и это ее очень огорчало. — Вы же знаете Летанию. Она бы сказала нам прямым текстом — "Вы халатно себя ведете, леди и джентльмены. Вам надо дать под зад или вы сами его отнесете на тренировки?"

Ризи прыснула. В неформальной обстановке Летания именно так и общалась. Так что, Трейри подобрала идеальные слова для обозначения личности главы клана.

— Трейри, Бой будет нескоро, — самым уверительным тоном, на который он только был способен, включился в разговор хранитель Ризи.

— А я что-то говорила про Бой? Помните, что сказала вам, — это было обращено к Ризи, самой Трейри тогда не было, — богиня Войны? Чтобы мы оберегали Реджи — такие, как он, нужны многим. Герои, которые могут погибнуть ради мира, ценятся в массах.

— Мы сойдем за таких героев с завидным успехом, — со вздохом сказал Ортан.

— Мне кажется, что действительно стоит быть немного настороже, — так же громко вздохнула Ризи. — Удачи тебе в поисках, Трейри. Но ты должна дать себе выходной. Или наладьте экран в конце концов!

— Для него нужно духовное единение, — отказалась Трейри. — Им владеете только вы, да Летания с Джото.

— Еще Роза и Лайфена пользуются, если не разругались... — Ризи потянулась. — В общем, мы пошли, Трейри. Пока.

— Удачи, — попрощался Ортан, уходя за подопечной.

— И вам удачи...

Трейри тяжело вздохнула. Ей предстояло сложнейшее дело — успеть застать Менти у бабушки Лиз.

* * *

Судорожно сжавшийся комочек, являющийся Мэй Скарли Жемчуган, несмотря на фамилию полноценного участника клана Камня, никогда таковым не являлся. Мэй Скарли Жемчуган была участницей клана Льва, но, как выяснилось совсем недавно, несколько лет назад она совершила ничто иное, как ошибку. Она отдала свое прекрасное лицо, свои тело и сан за месть. За месть не самую шикарную и не самую красивую, даже не кровную, чтобы из-за нее столько убиваться, но отдала...

Месть кончилась, а вместе с местью у Мэй кончился восторг по поводу своей силы. Она тогда долго сидела перед зеркалом, думая о том в кого она превратилась и надо ли ей это было? Но сидения у зеркала прошли, а Мэй попыталась влиться в клан Льва. Почти получилось. До этого момента.

В принципе, каждый в клане Льва пришел в него не просто так. Но это "не просто так" было... не табу, нет. Скорее, правом каждого. Хочешь сказать, что был в прошлом — говори. Хочешь молчать — молчи. И Мэй молчала. Она сухо общалась с Найком, Метании и Колми, но с Такирой, Такирой, которая была откровенной стервой, да Самуэлем, который хоть и был нормальным и умным существом, но умеющим заглядывать в самые пятки души... Нет, с такими людьми она сойтись не могла...

Впрочем, с тем, что она сбежала, спряталась и сжалась в маленький компактный комочек, никто из них связан не был.

Просто Мэй перестала быть Львом.

Нет, конечно, тело к ней не вернулось. Вместо лица осталась карикатурная кошачья морда. Господи, а ведь раньше она так любила кошек!.. Но это неважно.

Важно то, что в ее ушах появились три дырки. И в эти три дырки были вдеты три сережки. С камнями клана Камня. Зато сабля, ее сабля, которая была не какой-то там погремушкой, а саблей Оранжевого Льва, куда-то испарилась.

Не это ли — повод для паники?

Мэй тихо стучала зубами, пытаясь вжаться в стенки своего укрытия. Укрытие было не самым большим и не самым скрытным, но тайного места в обители клана Льва не было совсем. Львов много, кланов с аналогичным названием тем более, так что обитель была маленькой — все равно в ней всегда жило мало народу. Этот народ в единственном числе мог сойти за нескольких бойцов, а такие, чей возраст достиг возраста Самуэля и нескольких десятков. Вот какими сильными были Львы. Только Мэй больше не хотела быть сильной, да и не могла, кстати.

Хотя, несмотря на саблю, тело исчезать не спешило, поэтому Мэй могла надеяться, что сила у нее еще есть. Как и другие качества организма Львов. В конце концов, обряд был проведен, это тебе не сабля, которую отдал Самуэль лично в руки, попросив сберечь. И ничего, что она не сбереглась! Найдется. Сейчас Мэй хотелось думать лишь о себе, потому что ребята, с которыми она вчера беспечно болтала, могут спокойно разрубить ее напополам, они такие, эти члены клана Льва. Мир жесток, а для них, потерявших свою настоящую сущность, он еще жестче...

Мэй, поняв, что в тесном местечке, где она сейчас сидит, в скрюченной позе долго не выдержать. Она зашевелилась, протискиваясь к входу, и вылетела наружу, как пробка из шампанского. Быстро растерев затекшие руки и потоптавшись на месте, Мэй дунула в свою комнату. Она решила — надо бежать. И не потому, что она боится расправы над собой со стороны остального клана. Просто с этим надо кончать! Она больше не выдержит здесь! Это ужасное место... Здесь ходят какие-то флегматики и пессимисты. Ужас. Ей надоело быть амебой и ничего не ждать от будущего. Лучше выступать в цирке, чем жить здесь!

— Мэй? — тихий голос Самуэля как всегда был неожиданным. Имелась у него такая привычка — тихо ходить, молча смотреть, но все видеть и все понимать.

Девушка-кошка вздрогнула, оборачиваясь. Ей было стыдно смотреть в глаза Самуэля — они были умные и проницающие вне зависимости от того, был ли зол глава клана, или же напротив — благодушен.

— Да, учитель? — Мэй приблизилась к Самуэлю, хоть он и не звал ее к себе. — Вы хотите, чтобы я что-то сделала?

— Что тебя беспокоит? — Самуэль изучающе скользил по ней взглядом, но Мэй лишь натянуто улыбалась, надеясь, что длинные черные волосы хорошо скрывают ее уши от наставника.

— Разве по мне видно, что я беспокоюсь? — Мэй фыркнула, подбочениваясь. Есть у клана Льва врожденная гордость, не восприятие подколок и беспокойств. Мэй такой не была в полной мере. Как минимум сейчас, в моменты нервозности и удручения, ей хотелось казаться несчастной и обиженной, но все-таки это было невозможно — Львы не умеют жалеть. И плакать тоже.

— Мэй, я живу на этом свете много лет. За все годы своей жизни я воспринимал окружающих, постигал их и изучал. Я могу считать себя тонким психологом. Могу видеть тебя насквозь. Поэтому я повторяю вопрос — что тебя беспокоит?

— Психология запрещает насильно вторгаться в личную жизнь тех, кто об этом не просит... — хмуро отозвалась Мэй.

— И все-таки?

Мэй почувствовала, как ее сердце пульсирует, с каждой секундой срываясь в все большую и большую канонаду. Ладони вспотели, во рту пересохло. Она не могла говорить с Самуэлем! Это пытка! Пытка и ничего больше! Мэй заплакала бы, умей ее мордочка это делать. Но кошки не плачут. А Львы — тем более.

— Учитель, послушница Мэй чувствует и воспринимает мир максимально хорошо, — жестко и карикатурно сказала она. — Хорошо настолько, чтобы считать себя в полном порядке.

— Ну что ж... — Самуэль кивнул, но в его глазах было легкое неудовольствие и даже обида. — Не смею тебя больше задерживать.

Девушка-кошка отвернулась от него почти тут же, намереваясь продолжить путь, но голос учителя настиг ее буквально через пару шагов.

— Мэй, если ты не можешь, то не насилуй себя. Уходи.

— Что? — Мэй оглянулась. В ее зеленых глазах был страх.

Самуэль смотрел на нее спокойно, лишь изредка оправлял плащ — почти униформу клана Льва. Мэй сглотнула, подавляя панику.

— Вы знаете? — почти шепотом спросила она. — Знаете, да?

Глаза Самуэля сверкнули. Насмешливо, почти с издевкой.

— Иди, послушница Мэй, — величественным тоном ответил Самуэль, но Мэй поняла, что он готов расхохотаться с удовольствием и без переходов. — Иди и верь.

— Во что? — голос Мэй почти сливался с тишиной.

Наверное, поэтому Самуэль ее не услышал. В любом случае — ответа Мэй так и не узнала. По крайней мере, пока...

Самуэль и его послушница медленно расходились в разные стороны...

* * *

Кристис сидела на дереве. Сидеть там было неудобно, но Кристис было нечего делать, поэтому она и сидела там, где ей могло быть весело. Недавно, минуты три назад, она еще только удирала от Вайктора, который был вне себя от ярости из-за мелкой девчонки, что трепала ему нервы каждый день. Кристис было всего шесть, поэтому она понимала, как кому-то их можно не трепать? К тому же, нервотреп производился с ржущего попустительства Рэбэкки и Арги. Вайктор шипел, хрипел, срывал голос, но терпел, выдавая свое позорное положение за скептическое мировоззрение единственного в женском обществе мужчины. Девушки были в этом вопросе аккуратны — они никогда не пытались изменить мнение Вайктора. Кристис впитывала все, как губка. Поэтому мысленно определила некоторую низость положения своего наставника, разумеется, ошибочно, но прочно и стойко. Поэтому убежать от него, залезть на дерево и совсем не понять, что кто-то собирается о ней волноваться, занятие для Крис весьма обычное, из ряда вон ничем не выделяющееся.

В данный момент Крис ждала Жертву. Есть у клана Стрелы такая забава — ждать Жертву. Жертву можно припугнуть, выпустив стрелу прямехонько под ноги из такой же вот замечательной позиции, что сейчас есть и у Кристис. Можно проткнуть, незначительно, аккуратно, там, где одежда не прилегает к телу. Можно убить — в зависимости от мастерства лучника. Несмотря на смерть многих членов клана, традиция умирать не собиралась.

Почему-то, несмотря ни на что, клан Стрелы был ужасным местом. Когда-то раньше, клан жил в своем замке. То есть, это был не замок, скорее, деревня, которая находилась вокруг поместья. Но клан Стрелы не был бы кланом Стрелы, если бы позволил кому-то кроме себя жить более богато, чем он сам. В смысле, такой позиции придерживался не клан группой, а каждый, кто в нем был. Постепенно ситуация обрастала все большей частью обозленного и обделенного населения, что в итоге привело к небольшой такой революции, которая без особо труда избавила клан от черты деления на богатых и бедных — клан переместил свои жилища в леса, где и проживал поныне. Столь резкая перемена обстановки произошла из-за характеров клана — каждый в нем желал большего и лучшего себе. До остальных же ему было... скорее, не было, ничего. Разумеется, не во время боя. Бой — это святое. В бою и только в бою можно надеяться на напарника, если ты — член клана Стрелы.

Кристис переступила с ноги на ногу. Она тоже держала лук в руках не месяц, и даже не два. Она не провела с ним в охапку вечность, это да. Но стрелять она умела. Пока что кое-как, но почему бы и не попробовать?

Крис, не смотря ни на что, еще была ребенком, причем очень маленьким. Она не отдавала себе отчета совершенно ни в чем. И совершить такой глупый поступок было вполне в ее вкусе.

А где-то в лагере клана Стрелы сейчас неистовал Вайктор, обнаруживший очередное отсутствие своей подопечной. Тяжело быть наставником девочки, которая имеет привычку не считать взрослого примером для подражания или хотя бы его уважать. Очень тяжело...