Осторожно!!! Бездомный котенок

Когда рядом с ним появилась вода — сдержаться удалось едва-едва. Но быстро покинувшая квартиру Милана фактически спасла его. Опираясь на неповрежденную левую лапу, он привстал и подтянулся к блюдцу.

Приятная прохладная жидкость разливалась по внутренностям, возрождая силу, кроющуюся в изможденном теле и пробуждая дух.

Откинувшись в обратное положение, он немного передохнул. Рядом оставалась еда, а резервы были все еще практически пусты — казалось, он сможет сейчас не поделившись сожрать огромную антилопу. Снова подтянувшись на здоровой лапе, он достал мордой до сыра.

Услышав еще с улицы шаги вернувшейся девушки, он вывел себя из легкого восстановительного транса — для скорейшего выздоровления надо было использовать любую возможность, но не при Милане.

Девушка не собиралась кормить его с рук, но показывать ей, что он может есть сам, не хотелось. Наверное, ему еще никогда не оказывали столько нежности и внимания, и проснувшийся эгоизм требовал продолжения.

Теперь он внимательно слушал девушку, но услышанное заставило его напрячься. Еще встревожило то, с каким пренебрежением Милана рассказывала о его поисках. Ведь если его найдут у нее — все будет не так радужно. Игрушку, за которую оплачено больше семизначного числа живыми деньгами, просто так не бросают. Как минимум им потребуется в виде доказательства его труп. Которого нет. И он сильно сомневался, что хоть один кот в городе, а то и на большей территории, мог быть представлен вместо него.

Но показывать свои переживания он не привык, да и не смог бы в этой форме, поэтому продолжал исправно пить предложенное молоко, являвшееся для него чуть ли не деликатесом и урчать от удовольствия.

Проблемы там, в нескольких кварталах, а он сейчас здесь. Ему нужно немного времени, чтобы поправиться и набраться сил. И затем он сможет позаботиться и о безопасности Миланы, и о своей.

Она так мило перебирала имена для него. Он не мог сказать, что имя у него уже есть, пока не мог. Оно мало кому известно, и практически никто не звал его так. Но она сможет назвать его своим истинным именем, а не убогим рабским номером. Ей он откроет имя, как и свою душу.

А пока пусть придумает что-нибудь на свой вкус.

Пусть это будет что-нибудь мужественное и воинственное, соответствующее его мощи, характеру и ... его имени...

Его истинное Имя...

Грэй...

Она назвала меня истинным Именем.

Она из тысячи, из миллиона возможных вариантов выбрала Мое Имя.

Грэй...

Гррэ Эй...

Да, на английском это означало "серый", как и мой окрас в этой форме. Но на родном языке Имя давало суть — свободный духом, говорящий с бурей.

Я мог бы управлять бурей, мог бы договориться с ней, мог бы уравновешивать стихию, мог бы...

Если бы отец успел открыть мне знания, передававшиеся каждому сыну из поколения в поколение. Если бы успел...

Теперь я могу лишь слышать стихию, но она не слышит меня.

Всё, что есть у меня сейчас это память и боль... и надежда, что теперь я буду не один... Надежда, что теперь рядом будем девушка с редким и красивым именем Милана...

2.

Наблюдать за Миланой было не просто забавно — если бы я мог смеяться в своей форме, то наверняка стал бы долгожителем с огромным количеством морщин.

Обычно утро рабочего дня начиналось с трехкратного выключения будильника, настроенного на повтор сигнала каждые 7 минут с момента установленного времени и до бесконечности. Все отключения сопровождались сонным бурканьем "еще пять минуток и встаю" кому-то неизвестному, так как кроме нас в квартире никого не было. Этот факт также меня радовал — Милана не была никем увлечена и большинство своего свободного времени посвящала мне или находилась рядом.

Затем, видимо, от внутреннего будильника разум все же заставлял девушку вспороться с кровати и начать маленький антракт перед основным действием — с зубной щеткой во рту наперевес с феном в одной руке и тушью для ресниц в другой метаться по кухне с желанием успеть приготовить мне нечто съедобное и "жидко— кашеобразное". Каждое утро этим завтраком для меня становилось сложное комплексное блюдом из молока, куска масла, овсяной каши и рыбного паштета с сыром. Хорошо, что есть всё это сразу меня не заставляли, а просто ставили в пределах доступа на столике, на котором я до сих пор возлежал. Чтобы съесть в единственной последовательности, не грозящей расстройством пищеварительного тракта, позволить себе который я просто не мог. Поэтому приступал к еде только после ухода Миланы.

Во время и иногда после завтрака начиналось основное действие ежеутренней постановки — бегать по углам комнаты, коридора, ванной и кухни в поисках брошенной или, как правило, недоприготовленной "на завтра" одежды. А бегала, как правило, в том, в чем ложилась спать, то есть с учетом теплого мая — в минимуме. Сопровождались поиски довольно изысканными выражениями нормативной лексики с элементами местного дворового фольклора. Теперь я понимал Милану куда лучше. Конечно, я знал русский язык в совершенстве, говорил на нем без акцента, как впрочем, еще на восемнадцати, не считая языков племен соседних ареалов. Но я изучал правильный русский, включая стандартный сленг, необходимый для возможных заданий, но не для вливания в группу подростков, коих был старше как минимум лет на десять.

Заканчивалось основное действие выбором первой найденной не сильно помятой футболки или чего-то похожего, а также "самых любимых" легких брюк цвета хаки. В комплект к ним сначала добавлялись серебристые босоножки, которые Милана обещала себе надеть к летним бриджам "божественного нежно-голубого цвета". Но бриджи я не видел ни разу за прошедшую неделю, как, собственно и Милана, поэтому босоножки со вздохом сожаления и новым обещанием "вот сегодня после работы обязательно найду" скидывались и заменялись на кроссовки.

Эпилогом спектакля было обещание "забежать в обед и проверить, все ли я съел", а также напутствие "вести себя хорошо и быть хорошим мальчиком", сопровождавшееся легким почесом головы — единственного места, где сохранилась неповрежденная шкура.

С таким режимом утренних сборов Милана не успевала ничего съесть, и я чувствовал свою вину за это. Даже приходившая по вечерам подруга девушки, Марина — блондинка с холодной высокомерной красотой, но искренняя по отношению к Милане — отчитывала ее за такое питание, с обещанием "заработать язву по молодости лет". Но боязнь опоздания на работу перевешивала, и хотя Милана не любила своё занятие — денег ей платили достаточно, чтобы снимать квартиру недалеко от метро и "не затягивать поясок потуже".

В разговорах с Мариной, Милана не раз упоминала, что хочет переквалифицироваться в дизайнера, менеджера по туризму или на крайний случай аниматора, для чего самостоятельно изучала дома английский язык, так как ни одни курсы ее "плавающего" графика работы не выдерживали. Она была уверена, что еще может выбирать работу за ее интерес, а не за оплату. А вот когда ей будет за тридцать, и она будет растить детей и воспитывать мужа — вот тогда работа должна приносить деньги на содержание семьи. Это была довольно смелая точка зрения для девушки с временной столичной пропиской, съемной квартирой и родителями, работающими в каком-то районном центре. Но, видя в глазах Миланы убежденность, я надеялся, что она воплотит свои мечты в реальность. С одной небольшой поправкой — рядом с ней буду я.

Дважды за прошедшую неделю заходил доктор, фактически вытащивший меня из мира мертвых. Его несказанно удивил факт моего чересчур быстрого выздоровления — но он предпочел списать его на крупные размеры и, как следствие, ускоренный метаболизм. Я мог вставать на три лапы и передвигаться на небольшие расстояния за раз, балансируя хвостом. Трещины в ребрах затянулись полностью, а на поврежденной шкуре темный подшерсток вырос уже до нескольких миллиметров. Да и следов от проволоки на шее практически не осталось. Единственное, что по-прежнему не утешало — на основном фоне — довольно медленная регенерация костей передней лапы. Слишком сильными были повреждения. А без этого я не мог сменить форму. Хотя обнадеживало, что боль появлялась теперь только при неудачных движениях лапы.

Зато теперь Милана смогла выполнить свое желание: "обнять и потискать". Правда выглядело это очень странно, ведь она так боялась сделать мне больно. От этого всему телу становилось тепло и уютно. И мне было достаточно ее обычных прикосновений.

* * *

Меня снова задержали, но растаивало не это — я не смогла вырваться в обед домой. Дима настаивал на усиленном питании для Грэя, а с моим графиком это становилось непосильной задачей. Хоть увольняйся, или отдавай Грэя кому-то из друзей, любящих кошек.

Нет, ни на одну из этих крайностей я не собиралась идти. Во-первых, работа мне нужна — теперь я плачу за двоих. А Грэя не отдам принципиально, потому что он мой и точка.

Как только мой питомец пришел в себя и даже начал вставать Дима сменил его рацион, добавив туда отварное мясо и курицу. В первый раз я купила небольшую грудку и, сварив небольшой кусочек, мелко её нарезала и предложила коту. Я думала, что ему будет нелегко съесть даже такую порцию, но эта зверюга слизнула все языком за раз и требовательно на меня вытаращилась. Пришлось варить по новой.

Вообще Грэй восстанавливался не по дням. Даже Димка это отметил. На поврежденной коже появился крепенький темно серый подшерсток, дышал кот без хрипов, что означало зажившие ребра. Да и на лапы свои он опирался почти твердо, но только на три. То, как заживала передняя, нравилось ни мне, ни Диме, ни самому коту. Единогласно мы приняли решение, что время все лечит и стали ждать.

Вот теперь по вечерам после работы я забегала в мясной отдел за едой для своего домашнего питомца. Впрок покупать не получалось — животное съедало все, что было в холодильнике. Поэтому я решила покупать порциями каждый день — все равно по дороге домой.

В памятном дворике я больше не встречала никого в поисках Грэя. Видимо его бывший хозяин смирился с пропажей, и очень надеюсь — накостылял своим деткам. Чтоб в следующий раз не повадно было.

Со дня, когда я принесла домой Грэя прошло больше двух недель. И все свободное время старалась по максимуму проводить дома — мне казалось, наверное, на уровне интуиции, что коту необходимо хоть чье-то присутствие. Какое удовольствие болеть дома одному, лежать, не двигаться, в тишине. По вечерам часто заходила Марина — болтая, мы допоздна засиживались на кухне. Вот в один из таких вечеров подруга и завела свою очередную песню.

— Ну зачем, зачем все время дома-то сидеть? Ну неужели, если ты на пару часиков куда-нибудь сходишь, твоему Грэю что-то сделается? — маленькая пепельница возле Марины была почти полная, что давало надежду на скорый уход подруги. Не люблю, когда она заводит свои нотации.

— Отстань, а? — я жалобно взглянула на Марину. — Я ж не скучаю, мне есть чем заняться. Вон даже на английский не всегда время остается.

— Потому что все время с котом своим сюсюкаешься! Он тебе даже сниться, сама ж рассказывала, — вот в следующий раз буду держать язык за зубами, иначе "все, что вы скажете, может быть использовано против вас". — Замуж тебе надо. За-муж! И чем скорей, тем лучше.

Началось...

— Мариночка, солнышко, за кого? Кто в столице не побоится без прописки себе жену взять? А такой же как я тем более будет искать себе столичную барышню. Да и не хочу я замуж — мне и свободной хорошо — захотел пришел, захотел ушел...

— Ууу! С такими размышлениями мы далеко не уйдем. — Поднявшись, Марина взяла сумку и направилась к двери. — Короче так! Завтра Дима с сотрудниками на пятничные шашлыки собирается. На Выховское озеро поедут, а я с ними. А ты — со мной. И даже слышать ничего не хочу, — перебила меня подруга. — С работы в кои-то веки уйдешь вовремя, кота своего покормишь впрок, и к шести будешь у меня дома. А кинешь меня — Катьку натравлю, так и знай.

Марина захлопнула за собой дверь, а я тихонько прислонилась к стеночке. Если не приеду к ней завтра — стопудово Катьку на меня напустит. Скажет ей, что, мол я по ней соскучилась и недельная подработка жилеткой мне гарантирована. Катю мы прозвали за глаза "коматозницей", потому как она собирала вокруг себя весь негатив, какой существовал в свободном доступе. У нее всегда и всё было плохо. Остальные девчонки ее просто шарахались, а единственная кто с ней мог общаться была Марина, и то только потому как не жалела, а не стеснялась в выражениях по поводу очередной Катькиной блажи. Тут обидели, там косо посмотрели, здесь ненавидят, скоро уволят, парня нет, деньги тают, кризис на носу, болезнь неизлечимая и т.д. Я это выдерживать не могла еще с третьего курса. По началу жалела, обхаживала, но когда утвердилась во мнении, что человек сам себе кузнец по счастью, бросила это неблагодарное занятие. Мне самой становилось плохо от общения с таким негативным человеком. Поэтому я привыкла быстренько бросать сочувственную фразу и скрываться с такими же как я в любом направлении.

В исполнении Марининой угрозы я не сомневалась, поэтому подготовилась заранее. В обед мне удалось съездить домой и наварить для Грэя мяса. А в начале седьмого, запыханная и чуть уставшая от вынужденной пробежки — только бы не опоздать — уже была у Марины.

Компания на шашлыки собралась небольшой, и мы уместились в два автомобиля. Всю дорогу Марина, севшая против обыкновения на заднем сидении, шепотом рассказывала мне о каждом свободном кавалере с Диминой работы. Откуда она знала о ребятах всё, чуть ли не до родословной, оставалось загадкой — вряд ли Дима сам это рассказывал жене. В результате, эта сводня сама без моего согласия подобрала мне двух потенциальных жертв на роль моих парней. И старалась всячески представить меня в лучшем свете. Хорошо, что на помощь пришел Дима, вовремя оценив к чему все катиться, и как я на это реагирую. Усмирить свою жену мог только он, поэтому, как только улучил возможность, сделал отличный ход — незаметно утащил Марину "полюбоваться на красоты природы". После этого продолжение вечера оказалось более приятным, чем его начало. Мы шутили, смеялись, ребята рассказывали забавные истории из рабочих будней. Было мило и непринужденно. Вот только в моменты затишья я продолжала думать об оставленном дома в одиночестве Грэе, и скучала без него. В один из таких моментов ко мне и подошел Слава, в общем-то милый парень, но бывший уже немного навеселе, и стал оказывать разные знаки внимания. То еще кусочек шашлыка предложит, то немного вина подольет, то предложит пересесть по ближе к костру, мол, там теплее, то будто невзначай поддержит, хотя я не падала. Стандартный пакет. Но не для меня. Никаких, вообще никаких, ни приятных, ни неприятных ощущений его ухаживания не вызывали, совсем. А обидеть парня не хотелось, ведь ничего ж такого не сделал.

К концу вечера я уже сидела, как на иголках, в ожидании возвращения домой. И все было бы очень хорошо, мы бы мило попрощались, но когда Дима остановился возле моего дома, Слава, пересевший к нам, вышел вместе со мной. Проводить. Или может напроситься на "чашечку кофе"? Я даже задумала попросить помощи у Димы, чтоб отвадить навязчивого кавалера, но Маринка махнула нам из салона рукой и велела мужу ехать, типа "все в порядке, так и было задумано".