Трудная дорога к счастью. Часть I. Главы 1 - 11

Часть I. Завязка истории

(что-то в стиле очень обширного пролога или вступления)

Глава 1

В комнате, где тихо потрескивали дрова в горящем камине, сидел человек средних лет и задумчиво смотрел на огонь. В руках он держал бокал с красным вином, откуда время от времени маленькими глотками отпивал игристый напиток. Письмо было уже написано, и лежало на столе, готовое к отправке. Однако мужчина всё ещё медлил, раздумывая: правильно ли он поступает.

Герцог Георг Варда — военный министр королевства Арнор, происходил из одного из знатнейших аристократических родов страны. Его род пользовался заслуженным почётом и уважением, однако, как это ни было прискорбно для Георга, королевской крови в нём не было. А только это мерило определяло степень власти, которую мог захватить и удержать в своих руках тот или иной придворный.

Однако в этом не было ничего постыдного: мало кто мог похвастаться тем, что имеет в своём рукаве подобный козырь. До недавнего времени в королевской семье рождался либо один ребёнок-наследник, либо максимум два. Но даже в этом случае, по какой-то невероятной причуде Богов, вторым ребёнком чаще всего оказывалась девочка, которую со временем выдавали замуж за кого-то из правителей соседних стран. Ведь всем известно, что самый лучший союз, заключённый между двумя государствами — это тот союз, который был подкреплён династическим браком.

Подобное положение дел длилось уже достаточно долгий срок. Однако в этом поколении монаршая чета смогла одарить страну аж тремя сыновьями. И если старший — наследник престола Гордон и второй сын — принц Беор, которому надлежало скрепить своим браком очередной мирный договор — были недосягаемы для высшей аристократии, то третий ребёнок — принц Вальтер — вполне подходил для того, чтобы давно жаждавшие подняться по иерархической лестнице придворные начали вести между собой борьбу за право породниться с королевским родом.

Принц Вальтер, действительно, был более чем достоин подобной борьбы. Кроме врождённой красоты, ему достался острый ум и твёрдый, решительный характер. Он был настолько умён, что король доверил ему управлять самой сложной из всех возможных сфер жизни страны: принц был назначен министром безопасности королевства. Большой жизненный опыт, приобретённый им на этом посту, ещё больше развивал и без того острый разум принца, а потому третий сын короля был "лакомым кусочком" для всех, кто его окружал.

Кроме того, положение знати осложнял тот факт, что принц Вальтер в своих любовных утехах не останавливался на каком-то одном поле. В постели принца за все годы, прошедшие с момента его совершеннолетия, бывали как красивые девушки, так и симпатичные парни. Свободные пристрастия принца только добавляли топлива в огонь разгоревшейся за него борьбы. Теперь, придворные могли предлагать ему для заключения брачного союза, как своих дочерей, так и своих младших сыновей.

С самого момента его совершеннолетия, принца Вальтера постоянно пытались склонить к заключению выгодного брака с тем или иным отпрыском самых лучших аристократических родов как Арнора, так и сопредельных с ним стран. Однако принц Вальтер, постоянно получавший брачные предложения со всех сторон, не спешил делать свой выбор. Он вежливо отклонял самые завлекательные варианты, продолжая вести жизнь холостяка. Тем не менее, никто из придворных не ослаблял своей настойчивости. Все знали: рано или поздно, но принц Вальтер выберет кого-то себе в супруги. И каждый хотел, чтобы избранником принца стали именно его сын или дочь.

Георг Варда тоже хотел породниться с принцем, а через него и со всем королевским родом. Однако его планы были куда более значительны и честолюбивы, нежели у всех остальных родителей, окружавших принца Вальтера своим вниманием. Брак своего сына с принцем Георг рассматривал только как первую ступеньку к своему триумфу.

У военного министра было пятеро детей — три сына и две дочери — и он возлагал на своих отпрысков огромные и весьма амбициозные планы. Ведь, когда он станет родственником короля Брана, то сможет со своими детьми достаточно часто приезжать в гости к августейшей чете. И ведь королева Меони вполне может, в одно из их посещений, съесть что-то не очень съедобное и внезапно умереть на руках своих мужа и детей. А потом, ведь точно так же вполне может случиться и такое, что одну из его дочерей — Мэйв или Джорди — застанут в постели вдовствующего короля. А соблазнение невинной девушки из знатного рода, к тому же находящейся в родстве с королевской семьёй — это позор. И монарх будет вынужден жениться на обесчещенной им дочери Георга. А как только он станет королевским тестем, то приобретёт невиданные ранее права и возможности...

Георг довольно потянулся: его девочки были достаточно разумными, а потому уже не позже чем через год — два обязательно обзаведутся рождённым от короля ребёнком, а то и не одним. А уж потом, когда у него, Георга, появятся внуки с королевской кровью, то придёт очередь позаботиться и о том, чтобы именно они унаследовали престол Арнора...

Но все эти, так греющие душу планы, могли состояться только в одном случае: если принц Вальтер согласится взять себе в спутники жизни его младшего сына — Габриэля.

Георг уже написал письмо с предложением о заключении брачного союза между принцем Вальтером и Габриэлем Варда. К письму также прилагался и составленный по всем правилам юридический договор об официальном заключении помолвки. Теперь требовалось только согласие принца для того, чтобы вожделенный брак состоялся. Желаниями же своего сына отец никогда не интересовался.

Однако, невзирая на все мечтания Георга и столь тщательно продуманный им план, был только один аспект, которого военный министр откровенно страшился: то, что принц Вальтер не захочет взять Габриэля своим супругом.

Принц Вальтер никогда не выделял никого из каждодневно окружавшей его пёстрой массы придворных, а Габриэль был достаточно странным юношей. Георг, продолжая так же пристально рассматривать пламя в камине, просто не понимал: КАК в его семье могло родиться подобное недоразумение. Ни он, ни его жена Ния, ни, наконец, их дети — Эммин, Трент, Мэйв и Джорди — никогда не делали ничего, что не приносило бы им или их роду выгоды. Все его дети обладали огромными способностями и превосходно учились, стараясь как можно больше узнать и использовать для достижения наиболее высокого положения среди своих сверстников. Все жадно следили за малейшими изменениями в политической обстановке при дворе и тщательно отслеживали, кого возвеличивал король, чтобы тут же найти с ними общий язык.

Габриэль же полностью отличался от всей семьи. Робкий, романтически настроенный юноша, был симпатичным, но не более того. Да, он был умён и хорошо воспитан, однако магический потенциал его был минимальным. Маг, служивший в их семье, с самого рождения ребёнка заявил, что Габриэль никогда не сможет стать великим магом. Поэтому никто и не стал тратиться на специальное приглашение для Габриэля лучшего учителя магии, как это Георг сделал для всех своих предыдущих детей. Из-за подобного положения вещей, магией Габриэль владел исключительно на бытовом уровне. Про таких как его младший сын всегда насмешливо говорили "звёзд с неба не хватает". Единственным несомненным достоинством Габриэля была его девственность — глупый юноша не заводил ни любовников, ни любовниц, терпеливо ожидая того, кого сможет "полюбить всей душёй". Над ним потешался ведь двор, однако юный мечтатель по-прежнему ждал своего "принца на белом коне".

Георг зло ухмыльнулся: глупость сына сыграет ему на руку. Принц Вальтер, избалованный лёгкими победами, не сможет пройти мимо того, кто не согласится с первой секунды раздвинуть перед ним ноги. А если Габриэлю удастся заинтриговать своей неуступчивостью столь желанную Георгом добычу, то половина дела будет уже сделана.

Допив вино, Георг встал, и стремительно шагнул к шнуру, соединённому с колокольчиками для слуг. Дёрнув его, он подошёл к столу и взял оттуда тщательно упакованный пакет. Когда слуга зашёл в кабинет, Георг отдал ему письмо с поручением отправить этот бесценный документ принцу Вальтеру.

Игра начиналась...

Глава 2

Где-то в королевском дворце,

гораздо раньше изложенных выше событий.

Группа молодёжи, собравшаяся в самых отдалённых комнатах дворца, вот уже не один час пила и веселилась. Отпрыски самых знатных родов королевства, проводящие дни в развлечениях, перебрали и перепробовали все забавы, какие только могли прийти в их буйные головы. А потому каждому хотелось чего-то особенного, того, что придаст их играм ещё бóльшую пикантность. Наконец, один из юношей, отхлебнув вина из бутылки, с подначивающими нотками спросил:

— Макс, ты видел моего нового белого коня?

Тот, кого назвали Максом, неторопливо повернул голову к говорившему, внимательно посмотрел на него, и произнёс:

— Да, видел. Конь прекрасен.

— А ты хотел бы стать его хозяином? — в той же подначивающей манере задал новый вопрос юноша.

Макс, отпихнув от себя прильнувшую к нему любовницу, резко сел и полностью сосредоточившись на своём собеседнике, спросил:

— Конечно, хотел бы. Бретиль, ты собираешься продать этого коня? Сколько ты за него хочешь?

Бретиль ехидно засмеялся и ответил:

— Нет, не продать. Я согласен отдать его тебе, но только в том случае, если ты выиграешь пари, которое мы сейчас с тобой заключим.

Насторожившись, Макс переспросил:

— Пари? Какое пари?

Бретиль, обведя взглядом всех собравшихся в комнате и с нескрываемым интересом прислушивавшихся к их беседе, начал говорить:

— Я думаю, вы все знаете Габриэля Варду? — Дождавшись утвердительных ответов, юноша продолжил: — Несколько дней назад я подошёл к нему с предложением стать моим любовником. И этот хлюпик, представьте себе, отказался. Он, видите ли, ждёт свою "Неземную Любовь", того, с кем "рука об руку пройдёт весь земной путь до самой Вечности". И вот для этого своего "единственного и неповторимого" избранника Габриэль собирается хранить невинность.

— Ой, какой примитив! — презрительно фыркнула одна из девушек.

Бретиль ухмыльнулся и продолжил:

— Так вот, этот недоносок оскорбил меня. Я, видите ли, не "любовь всей его жизни", а потому для него не подхожу. Разумеется, тогда я ушёл, но, зная меня, вы все понимаете, что я не могу оставить такое пренебрежение без наказания. Поэтому у меня есть план. — Глубоко вздохнув, Бретиль повернулся к Максу и, глядя ему пристально в глаза, сказал: — Максимилиан, ты как никто другой подходишь для моей мести. Ты красив, и язык у тебя хорошо подвешен. Ты легко сможешь влюбить в себя этого романтика. Пари будет вот каким: ты должен соблазнить этого недотрогу и в нашем присутствии уложить его в свою постель. Каждый, из собравшихся тут, может потом быть свидетелем его падения. Из соседней комнаты мы будем смотреть на то, как ты имеешь Габриэля, а потом разнесём весть о падении последнего девственника королевства по всему двору. Если ты сможешь добиться этого, я отдам тебе моего белого коня. Ну как, Макс, берёшься за это сложное пари?

Макс фыркнул:

— Ради белого коня? Разумеется, берусь. Да, возможно, это будет и не очень легко, но ещё никто не смог противиться моему обаянию. Поэтому, в самое ближайшее время этот Габриэль будет лежать в моей постели. А вы все станете свидетелями ещё одного моего триумфа.

Собравшаяся в комнате компания радостно зашумела, а Бретиль злорадно улыбнулся...

Спустя некоторое время

Габриэль шёл, не выбирая дороги, не глядя, куда ступает. Если на дороге была лужа, он шёл прямо по ней, окончательно загубив свою богатую обувь и заляпав грязью одежду. Он шёл автоматически, мало задумываясь над тем, куда ставит ноги и в каком виде придёт домой. Не это сейчас поглощало все его мысли. Потрясённый юноша всё прокручивал в мозгу то, что произошло сегодня вечером.

Когда один из самых блистательных представителей молодёжи Максимилиан Фарго начал робко ухаживать за Габриэлем, тот очень долго не мог понять, что происходит. Макс (как он просил себя называть) был нежен, тактичен, однако сразу признался в том, что он влюбился в Габриэля, и теперь лаской и верностью будет пытаться пробудить в своём возлюбленном ответные чувства.

Растерянный Габриэль с недоумением наблюдал как один из красивейших мужчин королевства ненавязчиво, но постоянно оказывался там, где он бывал. Казалось, что Макс предугадывал все его желания, знал всё, что ему нравилось. Макс дарил Габриэлю только те цветы, которые тот любил, угощал только теми конфетами и сладостями, которые он обожал, баловал специально для него заказанными любимейшими блюдами. Макс на память цитировал огромные куски из наиболее любимых Габриэлем книг и баллад. С какой стороны ни посмотри, он представлялся юноше идеальным, тем, кто трепетно чувствует всё то, что чувствовал Габриэль.

И наивный юноша влюбился. Влюбился впервые в жизни...

А потому, когда Макс, в очередной раз, рассказав о своей любви, попросил Габриэля согласиться сочетаться с ним браком, не было никого счастливее его. Разумеется, Габриэль с радостью согласился. Макс, с торжествующим криком, подхватил своего избранника на руки, и начал кружить, бережно держа на весу.

Габриэль буквально парил от счастья: он влюблён и любим, и вскоре станет супругом своего возлюбленного. Его, правда, смутила просьба любимого разделить с ним постель до брака. И хотя Габриэль сначала противился, желая чтобы всё в их жизни было правильно, однако вскоре Макс смог убедить его, что разделить ложе с возлюбленным до свадьбы — это совсем не страшно. Какая разница Вечности, когда именно супруги начнут ласкать друг друга — сейчас или после проведения придуманного людьми обряда? Ведь в глазах Богов они уже супруги...

Габриэль долго возражал, однако, в конце концов, согласился осчастливить своего любимого. Макс, вне себя от радости, пообещал всё приготовить. И вскоре с доверенным слугой он прислал записку о месте предстоящего рандеву.

Когда Габриэль пришёл в выбранные Максом апартаменты, его поразила внешняя обстановка. Всё — и кровать, и пол — было осыпано лепестками роз, в вазах стояли его любимые цветы, на столе, освещённом светом множества свечей, был сервирован лёгкий ужин. По завершении ужина Макс, взяв Габриэля за руку, повёл его к роскошно украшенному ложе. То, что последовало после этого, потрясло трепетное сердце влюблённого юноши. Его избранник был нежен, осторожен и безмерно ласков. Даже боль от первого проникновения была не очень сильной. А потом последовало полное блаженство. И тем страшнее оказался нанесённый после удар.

Дождавшись, когда Габриэль придёт в себя после оргазма, Макс хлопнул в ладоши и выкрикнул что "всё уже закончено, и они могут заходить". После этих слов, комната, ещё недавно рождавшая в душе Габриэля самые романтические мысли и мечтания, заполнилась шумной ватагой юношей и девушек, принадлежавших к самым сливкам общества.

Когда из смежной комнаты с криками, свистом и хохотом выскочила толпа придворных, Габриэль в первую секунду вообще ничего не понял. Растерянно хлопая глазами, он слушал издевательский хохот и унизительные комментарии, раздававшиеся со всех сторон. В полном недоумении, он взглянул на любимого и поразился виду того, кто лежал рядом с ним на кровати. Куда делся трепетный возлюбленный, предугадывавший все желания Габриэля? Рядом с ним лежал злорадно ухмыляющийся незнакомец, откровенно поведавший потрясённому юноше о выигранном им пари, о том с какой радостью будет пользоваться этим жеребцом, и о том, что он, Макс, никогда не любил Габриэля, и просто не способен на какие-то чувства по отношению к подобному неудачнику, каким есть Габриэль. Ему, Максу, конечно, лестно, что он стал первым любовником Габриэля и научил его всему тому, что должен знать и уметь мужчина, однако и Габриэль должен признать, что Макс честно расплатился лаской и бережным отношением к своему любовнику, заставив того испытать всё возможное наслаждение. Так что теперь они квиты.

С этими словами Макс поднялся с постели и начал неторопливо одеваться. Полностью уничтоженный Габриэль молча смотрел на Макса, не понимая как можно было поступить с ним столь жестоко.

Полностью одевшись, Макс взмахнул рукой в сторону двери, и вся разряженная толпа придворных отправилась на выход. Вслед за ними поспешил и Макс. Однако, уже практически выйдя из комнаты, он обернулся и, на прощание, сказал:

— Как ты сам прекрасно понимаешь, после того, как я выиграл это пари и получил в свои руки желанного коня, мне незачем дальше с тобой общаться. Поэтому я надеюсь, что ты больше не будешь мне докучать, и не станешь искать со мной встреч. Тем более, что после сегодняшней ночи к твоим услугам будут все придворные двора. Им будет очень приятно узнать о том, что ты теперь стал доступен для их постелей.

С этими словами Макс вышел из комнаты, плотно затворив за собой дверь, оставив Габриэля лежать на кровати.

Только весьма много времени спустя несчастный юноша смог справиться с собой и встать. Одеваясь и идя домой, Габриэль оплакивал свои растоптанные чувства. Его любовь была чистой и настоящей. Вот только тот, кого он полюбил настоящим не был. Габриэль влюбился в миф, в красивый образ, специально разыгранный перед ним Максом. Купленная за деньги у слуг информация о том, что любит Габриэль, способствовала тому, что Макс чётко знал на каких струнах души наивного юноши ему нужно играть, чтобы добиться максимального эффекта. И хотя Габриэль теперь прекрасно всё это понимал, легче ему от этого самого понимания не становилось. Его душа плакала. В голове не укладывалось — как можно было сотворить с ним то, что сделал Максимилиан и окружавшая того группа придворных.

Вернувшись домой, Габриэль постарался пробраться в комнату настолько тихо, насколько это было в его силах. К счастью юноше удалось оказаться у себя никем не замеченным.

Раздевшись и добравшись до постели Габриэль, наконец, сломался. И ещё долго в комнате раздавались звуки глухих рыданий...

Глава 3

Спустя несколько дней

В просторном кабинете сидел мужчина. Он откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой, и глядя немигающим взглядом в одну точку, обдумывал только что прочитанное письмо и приложенный к нему официальный документ. До сего дня принцу Вальтеру (а это был именно он) никогда ещё столь откровенно не предлагали кого-то в спутники жизни. Договор про официальную помолвку между ним и Габриэлем Вардой был составлен с соблюдением всех юридических тонкостей и нюансов. Вальтеру стоило только подписать его, и он обзаводился женихом.

Вальтер грустно улыбнулся одними только кончиками губ. Он не тешил себя иллюзиями о своей несравненной красоте и великой любви, которой к нему воспылали все придворные. Принц прекрасно отдавал себе отчёт в том, каким "призом" для аристократии он является. Вернее даже не он сам, а кровь королевской династии, текущая в его жилах.

За долгие годы, что он работал в службе безопасности, принц окончательно лишился способности смотреть на мир через розовые очки, которая если и была когда присуща Вальтеру, так только во времена его раннего детства. Любящий своего сына родитель достаточно рано объяснил Вальтеру, почему все аристократы страны будут гоняться за ним, желая женить принца на своих детях. И с момента, когда Вальтер в присутствии всего двора официально был объявлен совершеннолетним, его не оставляли без внимания. Во время балов и приёмов принца постоянно знакомили со всеми молодыми дворянами и дворянками, начавшими выходить в свет. А, кроме того, регулярно он получал от дворян просьбы об аудиенциях, на которых родители могли бы представить ему своих детей. Поэтому Вальтер был привычен к подобной своднической тактике.

Однако настолько откровенно как сейчас мужа ему ещё не предлагали...

Вальтер прекрасно знал военного министра страны герцога Георга Варду и не выносил его. Принцу были чужда та присущая Варде маниакальная жажда власти и желание собрать в своих руках всю её полноту. Прозорливый принц не стеснялся признаваться себе самому в том, что он откровенно боится Варду, ожидая от того любой интриги, направленной на собственное возвышение. Простая логика подсказывала Вальтеру, что ради достижения власти Варда не остановится ни перед чем, сметая всё на своём пути, уничтожая все барьеры, которые могут перед ним возникнуть. Положение осложнял ещё и тот факт, что столь помешанный на жажде господства человек занимал пост военного министра, что давало в его руки огромную силу и мощь. Уже достаточно долгое время принц Вальтер искал способ, как ограничить силу, скопившуюся в руках Георга, а в идеале и вообще добиться его удаления со двора.

И вот теперь сам Варда, даже не догадываясь о том, предоставил в руки своего врага замечательное оружие против себя. Единственное, что могло остановить принца — это дальнейшая судьба предложенного ему юноши. Чистого ребёнка Вальтер не тронул бы, но если Габриэль такой же, каким был Георг, то тогда принц его не пощадит...

Вальтер мало знал Габриэля, потому что тот, в отличие от своих старших братьев и сестёр, не часто бывал при дворе. Покопавшись в памяти, Вальтер так и не смог вспомнить в какую из придворных группировок, в избытке существовавших при дворе, входил Габриэль. Однако тот, кто вырос, впитывая воспитание у ТАКОГО отца, вряд ли сильно от него отличался. Но прежде, чем нанести удар, нужно было на все сто процентов быть уверенным в том, что невинный не пострадает. И если Габриэль не такой, каким был его отец, то тогда Вальтеру нужно было бы искать другие пути для свержения своего врага.

Не уверенный до конца в своих воспоминаниях, Вальтер взял со стола колокольчик, и позвонил, вызывая слугу. Как только тот вошёл в кабинет, Вальтер отрывисто приказал:

— Позовите ко мне графа Гальвари.

Слуга, поклонившись, вышел.

Граф Кёртис Гальвари был заместителем принца Вальтера и его правой рукой. Но кроме этого Вальтера и Кёртиса связывали ещё и узы крепкой, настоящей дружбы, зародившейся во времена детства. Поэтому совершенно естественным было то, что став министром безопасности страны, Вальтер приблизил к себе друга, поручая ему наиболее тайные и ответственные дела.

Кроме того Кёртис славился умением быстро и качественно собирать самую разнообразную информацию. При дворе не происходило ничего такого, о чём бы в самое ближайшее время от своих шпионов ни узнавал бы Гальвари. Поэтому именно он мог подтолкнуть память принца и заставить её вспомнить всё, что касалось молодого Габриэля Варды.

Спустя некоторое время в дверь кабинета кто-то постучал.

— Входите, — отозвался принц.

Дверь отворилась, и в кабинет вошёл граф Гальвари. Подойдя поближе, он изысканно склонился перед принцем по всем правилам придворного этикета и с огромным, даже где-то преувеличенным, почтением в голосе спросил:

— Вы звали меня, мой принц? Что вам угодно?

Вальтер укоризненно посмотрел на вошедшего, и, поморщившись, произнёс:

— Прежде всего, мне угодно, чтобы ты перестал маяться дурью. К чему эти показательные, утверждённые этикетом движения и речи?

Граф расхохотался, и уже совершенно иным тоном ответил:

— Ты даже не представляешь, как забавно смотреть на тебя, когда тебя "перекашивает" от официоза и этикета.

Вальтер улыбнулся и, покачав головой, заметил:

— Он ещё и издевается...

Гальвари вновь рассмеялся, а затем, пожав плечами, сказал:

— Ну, надо же мне было как-то отвлечь тебя от государственных дел, и заставить немного расслабиться.

Теперь уже рассмеялся Вальтер, и, с теплотой взглянув на своего собеседника, ответил:

— Кто как ни ты, Кёртис, способен так быстро и качественно поднять мне настроение. Спасибо тебе!

Гальвари вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками сапог и гаркнул во всю мощь лёгких:

— Рад стараться Ваше Высочество!

— Шут, — сокрушённо покачал головой Вальтер.

— Зато мне удалось тебе развеселить, — безмятежно ответил Гальвари. — А это мало кому под силу.

— Да, ты прав, — грустно отозвался Вальтер. — Мало кто относится ко мне так, как ты. В основном меня рассматривают как трамплин, способный поднять к самой вершине власти. — После этих слов, принц моментально стал серьёзен: — И в свете этого мне нужна твоя помощь.

В ту же секунду точно так же став серьёзным, Гальвари совершенно другим тоном спросил:

— Что случилось?

— Ничего страшного, — мотнул головой Вальтер. — Просто ты знаешь всё обо всех, кто бывает при дворе. А потому мне нужна информация о том, что представляет собой Габриэль Варда, младший сын военного министра герцога Георга Варды. Что ты мне можешь рассказать об этом юноше?

Гальвари удивлённо посмотрел на принца и каким-то странным голосом поинтересовался:

— Что, и тебя тоже интересует Габриэль Варда?

— Я не понял тебя, — не менее удивлённо ответил Вальтер. — Что значит "и тебя тоже"?

Гальвари помолчал, а затем негромко спросил:

— Скажи мне, пожалуйста, а почему вдруг тебя заинтересовала персона Габриэля Варды?

Вальтер прищурился, а потом, протягивая Гальвари полученное им недавно письмо и документ о помолвке, проговорил:

— Вот поэтому.

Гальвари аккуратно взял бумаги, и очень внимательно их прочитал. Затем хмыкнул, и уже совсем другим тоном сказал:

— М-да... Как причудлива, порой, бывает Судьба...

— Что ты этим хочешь сказать? — вопросительно поднял бровь Вальтер.

Гальвари облегчённо вздохнул, а потом ответил:

— Я не знаю, как расценивать это — как совпадение или как перст Судьбы, однако имя молодого Варды сейчас не сходит с уст у бóльшей части наших придворных. Сейчас я расскажу тебе весьма любопытную историю. Максимилиан Фарго заключил пари с Бретилем Нарогом о том, что сможет соблазнить Габриэля Варду и в присутствии большого скопления придворных уложить его к себе в постель. И несколько дней назад весьма значительная группа свидетелей разнесла по всему дворцу весть о том, что своими собственными глазами видела, как Фарго выиграл пари, познав(1) тело молодого Габриэля. То есть та невинность его сына, которой в этом письме так кичится Георг Варда, уже утрачена. И утрачена публично. А теперь весь двор гадает, кого Габриэль выберет своим следующим любовником.

— То есть, Габриэль переспал с Фарго не скрываясь, прямо там же, где его охватила похоть? На глазах у других придворных? — медленно и даже как-то недоумённо переспросил принц. — Он что, даже не позаботился о том, чтобы вместе со своим любовником укрыться в какой-то из комнат дворца?

— Ну, я не знаю где именно Габриэль и Макс "предавались похоти", однако то, что их занятие сексом видело десятка два придворных, позволяет верить, что всё было более чем публично, — подтвердил Гальвари. — Так что старший Варда предлагает тебе в мужья явно "попорченный товар", не достойный особы принца. По сути, прислав тебе подобное письмо о браке с легкодоступным, не обременённым нравственными устоями юношей, герцог Георг Варда тебя оскорбил.

Вальтер прикрыл глаза, обдумывая новую для него информацию. Затем, подняв голову и посмотрев на Гальвари, тихо произнёс:

— Он сам загнал себя в ловушку, Кёртис. Теперь я его уничтожу.

Гальвари пристально посмотрел принцу в глаза, и медленно кивнул.

Вальтер зловеще улыбнулся и торжествующе велел:

— Пошли герцогу Георгу Вальде письмо с моей личной печатью с требованием, чтобы он немедленно явился ко мне.

Гальвари кивнул, и вышел из кабинета.

Постояв пару минут, принц взял письмо Георга и документ о помолвке и, тщательно упаковав их, подошёл к спрятанному в стене сейфу. Открыв массивную дверцу, принц положил туда бумаги, и запер их в тайнике. Затем, сев вновь в кресло, Вальтер откинулся на его спинку и с пугающей улыбкой повторил:

— Теперь я тебя уничтожу...

* * *

Прошло совсем не много времени, как в дверь кабинета принца снова постучали.

— Войдите, — ответил Вальтер.

В кабинет вошёл Гальвари и официальным тоном доложил:

— По вашему приказанию прибыл герцог Георг Варда.

Принц отложил в сторону бумаги, с которыми сейчас работал, и произнёс:

— Пусть он войдёт.

Гальвари кивнул и распахнул настежь дверь, впуская в кабинет новоприбывшего. Как только герцог Варда вошёл, Гальвари направился к выходу, однако был остановлен приказом принца. Внимательно глядя на Георга, принц Вальтер сказал:

— Граф Гальвари, останьтесь. Я хочу, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре и слышали каждое слово из того, что здесь сейчас будет сказано. Прежде всего, это нужно мне для того, чтобы в дальнейшем — в случае если король или наследник станут спрашивать у вас о причинах толкнувших меня на то, чтобы сделать то, что сейчас произойдёт, — вы знали, что именно вам надо будет им отвечать.

Георг удивлённо посмотрел на принца, однако не задал ни одного из крутившихся у него на языке вопросов. Тем не менее, вскоре принц сам заговорил:

— Герцог, вы прислали мне письмо и договор о заключении официальной помолвки между мной и вашим младшим сыном Габриэлем Вардой. Мне бы хотелось знать, отдаёте ли вы себе отчёт в том, что делаете?

— Да, Ваше Высочество, — осторожно ответил Георг.

— Да? — переспросил Вальтер. — Значит, вы нанесли мне подобное страшнейшее оскорбление не по случайности или недомыслию, а вполне осознанно, так сказать нарочно? Желая в моём лице оскорбить всю королевскую семью?

С этими словами принц резко встал из кресла и сделал несколько шагов по направлению к стоявшему посреди комнаты Георгу.

— Я не понимаю вас, Ваше Высочество, — удивлённо ответил занервничавший Георг.

— Ах, "не понимаете"? — зло скривился принц. — Как вы осмелились предлагать мне брак с тем, у кого нет ни стыда, ни воспитанности, чья разнузданность и похоть давно ославлена при дворе? То, что у вашего Габриэля есть любовник известно всему двору. И огромное число моих придворных мечтает заполучить его себе в постель.

— Вы ошибаетесь, — побелев, ответил Георг. — Это неправда. Мой сын девственен и невинен.

— Девственен? Невинен? — с наигранным недоумением переспросил, смакуя каждое слово, Вальтер. — А давайте-ка пригласим сюда виконта Максимилиана Фарго — любовника вашего сына, и пусть он сам расскажет всем нам о "невинности" Габриэля. Я уже не говорю о том, что сцену их соития своими собственными глазами видели десятка два придворных, когда любовники даже не стали прятаться, сношаясь как животные в какой-то из гостиных дворца. И этого юного распутника вы предлагаете мне в спутники жизни? Да как вы посмели нанести мне такое оскорбление? Вы что ж считаете, что занимаемый вами пост военного министра позволяет вам настолько забыться, что предлагать в мужья принцу крови, сыну вашего короля доступную всем шлюху?

Георг, ставший уже не белым, а каким-то зелёным, пробормотал:

— Нет, этого не может быть. Габриэль много раз заявлял мне, что расстанется со своей невинностью только после свадьбы, в постели того, кого полюбит всей душёй.

Вальтер зло хмыкнул:

— Говорить можно всё что угодно, тем более своему любящему отцу, который поверит любым словам своего отпрыска. Но я — это совсем другое дело. — Переведя дух, принц продолжил: — Вы оскорбили меня, и я этого не забуду и так не оставлю. Сегодня же я буду разговаривать с королём. Я уверен, что он согласится со мной и выполнит все мои требования. Отныне я не хочу больше никогда ни слышать про вас, ни видеть. Это будет касаться как вас, так и всех других, кто происходит из вашего рода. Я знаю, что у вас в семье пятеро детей, но никто из них ещё не помолвлен. Следовательно, мои действия не затронут никого постороннего. Так вот я добьюсь у короля, чтобы он снял вас с поста военного министра, и отправил вместе со всей семьёй в ссылку. Отныне никому, носящему имя рода Варды, не будет позволено появляться при дворе.

Помолчав некоторое время, принц Вальтер продолжил:

— Ступайте прочь с глаз моих. Вечером, после моего разговора с королём, к вам в дом будет прислан гонец с официальной бумагой про снятие вас с занимаемого поста и об изгнании. Надеюсь, что в течение трёх дней вы с семьёй покинете столицу. Если же вы осмелитесь пойти против меня и станете стараться добиться у короля отмены этого моего решения или попытаетесь договориться с ним за моей спиной, то, клянусь, я отправлю вас на плаху за оскорбление моей чести. Вам всё понятно, герцог?

Георг судорожно вздохнул и кивнул.

Вальтер удовлетворённо улыбнулся:

— Вы свободны, герцог. Я больше не смею вас задерживать. Надеюсь, что мы поняли друг друга, и уже через три дня вас здесь не будет. Иначе я за себя не ручаюсь...

Сделав прогоняющий жест, принц отвернулся.

Моментально всё понявший Гальвари проворно подошёл к двери и открыл её. Посеревший Георг Варда, скованно поклонился принцу и, вместе с провожавшим его Гальвари, вышел из кабинета.

Вальтер долго стоял неподвижно, а потом, сделав несколько шагов, буквально рухнул в кресло. Огромное нервное напряжение, сковывавшее до того тело принца ушло, и он, закрыв глаза, расслабился. Будущий разговор с отцом нисколько не волновал Вальтера. Оскорбление чести королевского рода — это было более чем серьёзное преступление. В свете того, как опозорился перед всем двором предложенный ему в спутники жизни Габриэль, можно было не сомневаться, чью сторону в противостоянии Вальтера и Георга Варды займёт монарх. К тому же заместитель Варды вполне дорос до того, чтобы самому стать министром, и отец это прекрасно понимал. Да и врагов у Варды при дворе было более чем достаточно. Даже сам король не очень-то жаловал Георга, терпя его как "неизбежное зло". Как и у Вальтера, у него до сего момента не было реальных доказательств той игры, которую вёл против королевской семьи герцог Варда. А опираясь только на догадки, нельзя было действовать против столь сильного противника. Теперь же отставка Георга Варды с поста военного министра и ссылка его со всей семьёй в отдалённое родовое поместье была неизбежной. Так что он, Вальтер, смог вырвать у этой ядовитой змеи её зубы.

Партия была выиграна...

Примечание:

1. Слово "познав" тут упоминается в библейском смысле. В библейских текстах вступить с женщиной в половую связь значило "познать женщину". Ну, а в слэше, я полагаю, вполне можно также употреблять это слово когда кто-то вступил со своим партнёром в сексуальную связь.

Глава 4

Во время всего пути из дворца домой злоба и разочарование душили Георга. Он проиграл. Он потерпел сокрушительнейшее поражение, и потерял всё. Все так долго лелеемые Георгом планы стать могущественнейшей фигурой при дворе своего внука — нового короля королевства Арнор пали прахом. И, что было самым страшным, поражение пришло оттуда, откуда он никак не ждал беды. Просто не мог ожидать.

Георг не был доверчивым человеком, а потому тщательно перепроверил слова принца. С удивлением и потрясением он выяснил, что всё сказанное принцем Вальтером — с первого до последнего слова — было чистой правдой. Придворные рассказывали про его сына такое, что гнев, в который пришёл принц, теперь казался герцогу вполне объяснимым и полностью оправданным. Выслушав все сплетни, уже и сам Георг считал, что принц, в разговоре с ним, был ещё чрезвычайно корректен. А о том, как на предложение о подобном браке для своего сына отреагирует король, Георг боялся даже думать.

Последнюю точку поставил сам Максимилиан Фарго, с которым Георг Варда чуть ли не столкнулся при выходе из дворца. Увидев Фарго, герцог подошёл к нему и откровенно спросил: правда ли, что они с его сыном Габриэлем — любовники. Максимилиан похабно ухмыльнулся и, мечтательно закатив глаза, ответил:

— Разумеется, правда. Ваш Габриэль — такой сладкий мальчик, и так щедр со мной. Он подарил мне превосходного коня, именно такого, какого я давно хотел иметь. Я уже опробовал его в галопе — конь сказочно хорош! Но ваш сын не только щедр. Он также ещё и весьма горяч в постели. Особенно меня возбуждает его родинка около копчика...

После этих слов самообладания Георга хватило лишь на то, чтобы кивнуть и выйти из дворца вон.

И теперь, направляясь к дому, Георг чувствовал неодолимое желание придушить гадёныша. Все его планы были разрушены из-за того, о ком при дворе говорили, как о весьма "горячем мальчике". Слова принца о том, что он, герцог Варда, представитель славного рода, посмел проявить такое неуважение к особе королевской крови и попытался "подложить" под него "распутника", невыносимо жгли сознание и память Георга. Он постоянно вспоминал ту интонацию, полную презрения, с которой говорил с ним принц.

Георг понимал, что всё рухнуло, и все его замыслы потерпели полнейший крах. И это падение было не только весьма болезненным, но и необратимым. По крайней мере, в ближайшее время. Герцог был умным и опытным царедворцем, а потому превосходно отдавал себе отчёт в том, что для любого аристократа иметь среди своих врагов особу королевской крови — это слишком большая роскошь. Принц мог быть милым и нежным со своими любовницами, но точно также он весьма легко мог стать жестоким и беспощадным, если что-то шло не так, как он сам того хотел. Герцог не обманывался: после сегодняшнего дня принц Вальтер сделает всё, чтобы лишить Георга возможности быть при дворе. И даже приязненное отношение к нему со стороны монарха, не спасёт Георга. Из-за специфики скандала, король — без сомнения — поддержит своего сына, а не его.

Конечно, вполне возможно, что через некоторое время, когда принц успокоится и остынет, всё можно будет изменить, и Георг и его дети вновь смогут вернуться ко двору. Так как в его нынешней опале замешаны личные причины, то рано или поздно интересы государства заставят короля вернуть Георга в правительство. Надо только сейчас затаиться и выждать какое-то время, до тех пор, пока повелитель не сможет без него обходиться и не "убедит" своего сына сменить гнев на милость.

Поэтому — хочет того Георг или не хочет, — но на несколько месяцев, а то и даже на год ему придётся уехать в своё родовое имение. Так что, если сегодня вечером в их дом приедет присланный королём гонец с уведомлением об отставке и предписанием покинуть столицу, то он уедет. Тихо и незаметно, без просьб и стенаний — чтобы не усугублять ситуацию и не подпитывать вновь гнев принца Вальтера.

Но перед этим Георг сделает два весьма важных дела. Первое — оставит при дворе своего человека, который будет отслеживать всё, что там происходит и заблаговременно сообщать ему, Георгу, обо всём новом и важном. А второе — герцог горячо "поблагодарит" того, кто виновен в его нынешнем падении. О, Габриэль надолго запомнит сегодняшний вечер...

* * *

Когда герцог переступил порог своего дома, то первым, кого он встретил, по счастливой случайности оказался именно Габриэль.

— О, вот и ты! — довольно проговорил Георг. — Ты-то мне и нужен.

— Да, отец, — отозвался Габриэль. — Я слушаю тебя.

— О, нет, не сейчас, подожди, — отозвался герцог. — Я хочу говорить со всеми членами нашей семьи. Так что пойдём в мой кабинет. — Затем, повернувшись к стоявшему неподалёку дворецкому, Георг приказал: — Пусть через пять минут все спустятся в мой кабинет. Я подчёркиваю — все! Предстоит весьма важный разговор.

С этими словами Георг прошёл в сторону своих апартаментов.

Удивлённый Габриэль проводил отца взглядом и спокойно пошёл в сторону его кабинета.

Пока дворецкий раздавал приказания слугам, созывая всех членов семьи, Габриэль тихо стоял, облокотившись на стену, поджидая, когда вернётся отец. Вскоре его мать и братья с сёстрами тоже подошли к кабинету.

— Габриэль, что случилось? — поинтересовалась Ния.

— Я не знаю, матушка, — спокойно отозвался Габриэль. — Отец сказал всем нам собраться у его кабинета. Он хочет обсудить что-то важное.

— Интересно, и что, ты совершенно не представляешь о чём именно отец хочет с нами говорить? — с ненавистью проговорил Трент.

— Нет, — удивлённо ответил Габриэль. — Не знаю.

— Да, разумеется, — тем же самым тоном продолжил Трент. — Ты ничего не знаешь. Натворить дел — это ты мастер, а вот отвечать за них — так тут ты ничего "не знаешь".

— О чём ты говоришь? — ещё более удивлённо переспросил Габриэль.

Однако в этот момент раздались шаги приближающегося отца, и разговор моментально прервался.

Когда Георг подошёл к своему кабинету и увидел всех домочадцев, собравшихся тут, он, молча, открыл дверь и пригласил всех зайти в комнату.

Когда все зашли и расселись на стульях или креслах, Георг, до того не смотревший на сына, чтобы не сорваться раньше времени, теперь перевёл сумрачный взгляд на Габриэля. Затем, с видимыми усилиями всё-таки взяв себя в руки, заговорил:

— Я хочу всем вам рассказать о том, зачем меня сегодня вызвали во дворец. Тем более, что то, что там произошло, коснётся всей нашей семьи. — Помолчав пару секунд, Георг продолжил: — Прежде всего, я должен сказать, что после долгих раздумий, я нашёл для нашего Габриэля замечательную партию.

— Насколько замечательная? — моментально вмешалась в разговор Ния. — Чем этот брак будет нам полезен?

Габриэль, мгновенно замерши, сидел ни жив, ни мёртв, с ужасом ожидая вердикта отца.

Георг посмотрел на жену и детей, затаив дыхание ожидавших его ответа, а потом сказал:

— Я избрал в качестве будущего мужа Габриэлю принца Вальтера.

Все, кроме схватившегося за голову Трента, одобрительно зашумели, а Габриэль обречённо опустил голову и зажмурился.

— Отец, — вклинился в разноголосый хор радостных голосов, стремительно вскочивший Трент. — Нельзя этого делать. Ни в коем случае нельзя.

В кабинете моментально воцарилась недоумённая тишина. Все, кроме Георга, оторопело смотрели на вмешавшегося в разговор Трента.

— Когда ты об этом узнал, — негромко спросил Георг.

— Сегодня утром, — опустив голову, ответил Трент. — Я хотел тебя предупредить, но не успел: ты уехал до того, как я смог тебя перехватить и всё рассказать.

— Что происходит, Георг? — недовольно воскликнула Ния.

— Я сейчас всё расскажу, — продолжая смотреть на Трента, отозвался Георг. Затем, взглянув на Габриэля, он вновь перевёл взгляд на своего второго сына: — Я хочу снять это бремя с твоих плеч. Даже если бы ты обо всём узнал ещё вчера, всё равно это было бы уже поздно. Я уже отослал принцу письмо с предложением о помолвке...

Трент застонал и без сил опустился в кресло, в котором сидел.

— Да, что происходит, в конце-то концов, отец? — раздражённо воскликнул Эммин.

— Подожди, — осадил своего первенца Георг. — Я хочу задать пару вопросов Габриэлю. — Переведя взгляд на поникшего Габриэля, тихо сидевшего в углу, Георг вкрадчиво спросил: — Габриэль, ты знаешь, что говорят о тебе при дворе?

— Нет, отец.

— Ах, "нет". И имя Максимилиана Фарго тебе, конечно же, тоже ни о чём не говорит, не правда ли?

Услыхав это имя, Габриэль переменился в лице, став белым как полотно, а потом, практически мгновенно, на его щеках запылала краска смущения и горечи.

— О, вижу, что это имя тебе знакомо, — насмешливо протянул Георг. — И я так полагаю, что оно знакомо не только твоему слуху, но и телу тоже, не так ли?

Потерявший дар речи Габриэль промолчал.

Георг, не дождавшись ответа сына, повернулся к жене и проговорил:

— Наш сын опозорил наш род. Мало того, что он завёл себе любовника, так он ещё ходил на встречи с ним, практически не скрываясь, на глазах у других своих сверстников.

— Это неправда, — вскочив, воскликнул Габриэль. — Я ни в чём не виноват.

— Ах, ты ни в чём не виноват? — с бешенством закричал Георг. — Да знаешь ли ты к чему привело твоё распутство? Сегодня днём меня вызвал к себе принц, и открытым текстом объявил о том, что я, предложив ему для брака тебя, смертельно оскорбил принца крови, а в его лице и весь королевский род. Он не только решительно отказался от брака с тобой, но и заявил мне о том, что потребует отмщения всему нашему роду за нанесённое ему оскорбление. Сегодня вечером к нам в дом приедет королевский гонец с приказом о моей отставке с поста военного министра и отправке всей нашей семьи в ссылку в родовое имение. В трёхдневный срок мы должны уехать из столицы. Ни мне, ни кому бы то ни было из нашей семье не позволено больше бывать при дворе.

— Боже... — простонала Ния.

— Как? — раздались растерянные вскрики со стороны мест, где сидели четверо детей Георга.

— Отец, всё было совсем не так, — попытался оправдаться Габриэль.

— Молчи, ты, шлюха! — прошипел Георг. — Ты меня опозорил, ты сорвал все мои планы. Если бы я мог предположить, что ты станешь причиной моего падения, я бы задушил тебя ещё в колыбели.

И тут Габриэль не выдержал:

— Почему ты не хочешь меня выслушать? Ты всё время говоришь "я", "мне", "мои планы". А то, что произошло со мной, мои беды тебя не интересуют?

— Замолчи, щенок, — разъярённо заорал Георг.

— Не буду, — тоже закричал Габриэль, решительно глядя в глаза отцу. — Хоть раз в жизни, но ты меня выслушаешь.

— Дрянь! — взревел Георг, и бросился на сына.

Первым же ударом он сбил Габриэля с ног, опрокинув на пол, и дальше продолжил избивать его уже ногами. Юноша не сопротивлялся, стараясь только защитить от ударов голову. Все присутствовавшие, боясь вмешаться, сидели недвижимо на своих местах, ожидая пока впавший в ярость Георг успокоится. Однако, видя, что тот и не думает останавливаться, по-прежнему продолжая избивать Габриэля, Ния не выдержала и вскочила с кресла. Подбежав к мужу, она схватила его за руку, и закричала:

— Прекрати! Ты же так убьёшь его!

Георг, оторвавшись от избиения, вскинул голову и взглянул на жену. Затем, немного успокоившись, отошёл в сторону, оставив Габриэля лежать на полу. Через несколько минут, переведя дух и окончательно взяв себя в руки, Георг с ледяными нотками в голосе сказал:

— Ты погубил всё, что я так долго и с таким тщанием строил. Моя отставка, немилость и ссылка всей семьи — вот цена твоего поведения. По-моему, твоя вина более чем серьёзна, а потому и наказание будет столь же серьёзным. — Обведя взглядом притихших членов семьи, Георг вновь обратился к Габриэлю: — Встань.

Дождавшись, пока приложив огромные усилия, юноша поднимется, наконец, на ноги, Георг продолжил:

— Ты погубил род Варда, поэтому тебе больше не место в нём. Я отрекаюсь от тебя и изгоняю. Отныне в нашей семье нет больше сына Габриэля. Сейчас я прикажу слугам выбросить тебя на улицу прямо в том, что на тебе надето. Как ты отныне будешь жить — меня не интересует. Может быть, подохнешь, как собака в первой же канаве, может, будешь просить милостыню, а может быть станешь продавать своё тело. Отныне тебя больше нет ни для кого из нас. Завтра я поеду во дворец, где зайду в Геральдическую палату. Там я, герцог Варда, официально отрекусь от тебя, и потребую вычеркнуть из списков дворянского сословия королевства Арнор твоё имя, после чего тебе будет отказано в праве носить родовой герб.

Переведя взгляд на своих жену и детей, Георг продолжил:

— Вам всем я запрещаю общаться с ним, и оказывать Габриэлю какую бы то ни было помощь. Вам всё ясно?

— Всё! — за всех зло ответил Эммин. — Этой гадине не место среди нас.

— Ты не можешь так поступить, Георг, — пролепетала Ния. — Он же наш сын.

— Ты хотела стать фрейлиной королевы Меони? — отозвался Георг. — Так вот, этого не случится. И не случится только потому, что этот наш бывший сын не смог удержаться и вступил до брака в связь с самым большим повесой двора. — Повернувшись к застывшему как статуя Габриэлю, Георг язвительно спросил: — Ты что не знал, что нельзя до брака разделять ложе ни с кем?

— Знал, — глухо отозвался Габриэль. — И ты даже не представляешь, насколько сильно я теперь себя ругаю за то, что нарушил это правило...

— Раньше надо было думать, — отрезал Георг. — А теперь вон из моего дома.

С этими словами Георг быстро подошёл к двери кабинета и, распахнув её, позвал дворецкого. Когда тот подошёл, Георг, указывая рукой на Габриэля, отрывисто отдал приказ:

— Я отрекаюсь от своего сына и изгоняю его из нашего дома. Отныне всей прислуге запрещается впускать сюда этого безродного незнакомца. А сейчас выбросьте его на улицу. Я не хочу больше его знать.

— Георг, нет, — пролепетала Ния.

— Да! — твёрдо отрезал Георг. — Затем повернувшись к Габриэлю во все глаза смотревшему на отца, раздражённо спросил: — Мне ещё долго ждать? Убирайся!

Габриэль сглотнул, а потом севшим голосом ответил:

— Нет, отец, не волнуйся. Я уже ухожу. — Обведя взглядом мать и сестёр с братьями, Габриэль с трудом пошёл к выходу, провожаемый растерянным дворецким.

— Господин... — нерешительно начал говорить дворецкий, но Габриэль перебил его:

— Нет, не говори ничего. Я не хочу, чтобы и тебе досталось от отца. А вдруг он и тебя тоже выгонит.

Дойдя до двери, Габриэль взглянул дворецкому в лицо и попросил:

— Попрощайся, пожалуйста, от моего имени со всеми слугами. Пусть всё у них будет хорошо. И тебе тоже пусть в жизни почаще улыбается Удача. Спасибо за всё!

С этими словами Габриэль открыл дверь, и вышел из дома, уходя прочь.

Глава 5

Габриэль, собирая силы для каждого шага, медленно брёл по улице. То, что только что произошло, не укладывалось в голове у растерянного юноши. Конечно, он и раньше знал, что не являлся самым любимым ребёнком. Но до сего вечера в нём ещё теплилась робкая надежда, что всё-таки членам семьи он не совсем безразличен. Однако то, что только что случилось, показало, что он практически не связан семейными узами с остальными родственниками. То, как спокойно от него отрёкся отец, и как с молчаливого согласия остальных он был безжалостно выброшен на улицу, чрезвычайно ярко проявило истинное отношение к нему со стороны родных.

И тогда Габриэль принял решение. "Это не они от меня отреклись, — как бы говорил сам себе расстроенный юноша. — Теперь я тоже не хочу иметь с ними ничего общего. Отныне я не принадлежу больше к этому роду. Я возьму себе другое имя, и ничто и никто не будет связывать меня с этими людьми".

Приняв это решение, Габриэль задумался о том, что же ему делать дальше. Так сложилось, что настоящих, преданных друзей у юноши не было. При дворе ему не удалось найти тех, с кем он мог бы поддерживать доверительные отношения. Одних не устраивало его общество, другие не нравились самому Габриэлю. Однако было много и таких, кто не хотел общаться с ним из-за того, что Габриэль принадлежал к роду Варда. И юноша никогда не осуждал их, превосходно понимая, почему его род вызывал у окружающих столько неприязни.

Единственным более-менее близким Габриэлю человеком был его знакомый Карл, с которым они вместе иногда ходили по книжным лавкам. И Габриэль решил пойти к Карлу и, рассказав тому всё, что произошло, попросить какой-то помощи и разрешения переночевать в его доме. Наверняка Карл, думал Габриэль, найдёт какой-то выход из создавшегося положения.

Однако одно дело было принять решение пойти к своему другу, но совершенно иное — реально добраться до его дома, находящегося весьма далеко от того места, где сейчас находился Габриэль. Избитое тело отказывалось повиноваться своему хозяину, и вскоре юноша понял, что больше не сможет сделать ни шагу. Тогда Габриэль решил отдохнуть некоторое время, а только потом вновь отправиться в путь. Сойдя с дороги, он подошёл к растущему там кустарнику и, спрятавшись от всех, аккуратно прилёг прямо на землю, желая немного отдохнуть, а потом, набравшись сил, вновь двинуться дальше.

* * *

По дороге, по направлению к королевскому дворцу, ехали два всадника. Один из них — статный мужчина средних лет в чёрном плаще, подбитом мехом чёрно-бурой лисицы, постоянно осматривался по сторонам, разглядывая улицы по которым они проезжали. Второй, снисходительно следя за тем, насколько жадно первый мужчина осматривает улицы столицы, время от времени посмеивался, а потом не выдержал и поинтересовался:

— Илэр, успокойся же, наконец. Ты ведёшь себя так, словно не был в столице уже четыре десятилетия.

— Ну, четыре не четыре, а лет восемь я тут и не был, — отозвался Илэр. — И если бы не твоё приглашение, так я бы и ещё столько же лет сюда не приезжал бы.

— Я знаю, — отозвался его спутник. — Но королю нужна твоя помощь.

Илэр поморщился:

— Леар, не начинай снова. Зачем королю могла понадобиться помощь некроманта? Поднять очередную жертву разбойников, чтобы тот сообщил, где именно прячутся убившие его бандиты? Я уверен, что доблестное королевское войско вполне может найти эту банду и без моей помощи. Так что я уверен, что причиной присланного мне королевского повеления явиться во дворец явно послужили не заботы о поисках разбойников, а какие-то твои слова. Кто, как не ты — главный королевский маг, мог убедить короля вызвать сюда именно меня?

— Не без этого, — согласился Леар. — Я, действительно, порекомендовал королю пригласить именно тебя для поиска и обезвреживания той банды разбойников, которая обосновалась и бесчинствует в лесах возле столицы. Однако не только в этом была причина твоего вызова. Король хочет поручить тебе одно дело, о котором не желает сообщать в письмах или при помощи магических вестников. А потому тебе нужно было приехать сюда — для личного разговора.

— И ты, конечно, не знаешь — что это за беседа такая будет? — поинтересовался Илэр.

— Я догадываюсь, — кратко ответил Леар. — Однако стопроцентной уверенности в том, что я прав у меня нет.

— Так поделись со мной своей догадкой, будь так добр, — насторожился Илэр.

— Нет, пока я не буду абсолютно точно уверен в собственной правоте, я слова не произнесу, — решительно покачав головой, отозвался Леар.

За разговором, всадники пересекли одну из улиц и, добравшись до перекрёстка, свернули за угол. Как только они проехали несколько метров, Леар вдруг резко втянул в себя воздух и, глядя куда-то вбок, натянул поводья, останавливая лошадь, а потом, проворно соскочивши на землю, протянул повод Илэру, со словами:

— На, подержи, пожалуйста.

После этого Леар быстрым шагом направился в сторону придорожного кустарника. Удивлённый Илэр проследил взглядом за тем, куда направился его спутник, и только теперь увидел то, что привлекло внимание Леара. Забившись в кусты, на земле, недвижимо лежал страшно избитый юноша. Выругавшись, Илэр тоже спрыгнул с коня, и, ведя лошадей за собой, поспешил к кустам.

Когда он подошёл, Леар уже успел добраться до юноши и очень аккуратно вытащить его из кустов. Сначала Илэру показалось, что юноша находится без сознания, однако, присмотревшись, он увидел, что парень открыл глаза.

— Что вам от меня надо? — тихо спросил юноша. — У меня нет ничего — ни денег, ни драгоценностей.

— Тихо, парень, тихо, — успокоил его Леар. — Мы не собираемся тебя грабить. Тем более, что, похоже, это уже кто-то и до нас сделал. Мы просто хотим помочь.

С этими словами Леар уложил юношу по удобнее и начал аккуратно ощупывать его тело. Пока маг осматривал юношу, тот не произнёс ни слова, только время от времени постанывая сквозь зубы, когда Леар дотрагивался до каких-то мест, болевших больше остальных. Наконец, маг вздохнул и сказал:

— Ну, что я могу сказать. К счастью никаких переломов или серьёзных внутренних повреждений или внутренних кровотечений нет. Да, тебя сильно избили, но к нашей всеобщей радости, без необратимых последствий. Сейчас я всё залечу, и ты будешь в силах добраться до дома. А там уже родители помогут тебе.

После этого маг начал лечить избитого юношу, водя руками вдоль его тела и посылая магические целительные волны.

Илэр, желая отвлечь пациента, поинтересовался:

— Это кто ж тебя так разукрасил? Ты, парень, кажется, совсем не умеешь защищаться. Видать плохо твой отец учил тебя: в твоём-то возрасте и совершенно не уметь драться...

Лицо юноши исказилось, а потом он с чрезмерным, напускным спокойствием ответил:

— Я умею драться и могу себя защитить. Просто в этот раз я не мог сопротивляться и не мог отвечать ударом на удар.

— Почему же ты не сопротивлялся? — удивился Илэр.

— Я не мог бить своего отца, — просто ответил юноша. — А это он так меня избил.

Илэр с Леаром переглянулись.

— А за что же он так с тобой поступил? — спросил Леар.

— Он считает, что я опозорил наш род, — горько выдавил из себя юноша.

— А на самом деле это так? — тут же задал вопрос Илэр.

— Нет, — грустно покачал головой парень, — но отец даже не стал меня слушать.

Илэр с Леаром вновь переглянулись.

— А звать-то тебя как? — спросил Леар.

— Меня зовут Габриэль, — отозвался юноша.

— Габриэль — а дальше? — переспросил Леар.

По лицу юноши пробежала болезненная гримаса. Он судорожно вздохнул, и ответил:

— А дальше — всё.

— А из какого ты рода? — спросил Илэр.

— Ни из какого, — сумрачно отозвался Габриэль. — Отец отрёкся от меня и прогнал из дома.

— Хорошо. Тогда к какому роду ты принадлежал раньше? — терпеливо поинтересовался Илэр.

— А это уже не имеет никакого значения, — отмахнулся Габриэль.

Леар, уже завершив лечение, помог Габриэлю подняться на ноги, после чего, внимательно изучая лицо своего пациента, спросил:

— И что же ты теперь будешь делать?

Габриэль пожал плечами и ответил:

— Пойду к своему другу, попрошу у него помощи на первое время.

Леар кивнул и уточнил:

— Может быть, тебе нужна какая-то наша помощь?

— Нет, я справлюсь сам, — решительно отказался Габриэль, отчаянно мотая головой.

Леар пожал плечами:

— Ну, как знаешь. Попроси у своего друга, чтобы он вызвал тебе врача. Я, конечно, подлечил самые страшные повреждения, но общая помощь врачевателя тебе совсем не повредит.

— Хорошо, — кратко отозвался Габриэль.

Леар ещё немного смущенно потоптался рядом с Габриэлем, а потом решительно направился к Илэру, по-прежнему державшему их лошадей. Забрав повод своего коня, Леар вскочил в седло. Мгновением позже тоже самое сделал и Илэр.

— Ну, до свиданья, Габриэль, — сказал Леар.

— До свиданья! — почтительно наклонив голову, отозвался Габриэль. — И спасибо вам за помощь.

— Ну что ты! — отозвался Леар. — Я — маг жизни, и моё призвание помогать людям. Я не мог поступить по-другому. — Затем, шутливо улыбнувшись, указал рукой в сторону Илэра, и заметил: — А вот он — тёмный маг, и к нему в руки лучше не попадаться.

— Зачем ты так, — с преувеличенной скромностью отозвался Илэр, — все поднятые мною зомби наперебой расскажут тебе насколько я хороший мастер своего дела.

— Да, ладно, — рассмеялся Леар, глядя в поражённое лицо Габриэля, — не будем пугать мальчика. Поехали. Прощай, Габриель. Всего тебе хорошего.

С этими словами Леар щёлкнул поводьями и тронул своего коня с места. Мгновением позже за ним последовал и Илэр, бросив последний взгляд на излеченного только что его другом юношу.

* * *

Прошло уже немало времени, когда ехавший до того молча Леар заговорил:

— Я просто не представляю, как мог отец так поступить с собственным сыном.

— Мальчик был сильно избит? — переспросил Илэр.

— Да, — хмуро ответил Леар. — Более того, часть повреждений была такова, как будто юношу били ногами.

— Ногами? — удивлённо переспросил Илэр.

Леар расстроено кивнул.

— Так может быть нам не следовало оставлять Габриэля там одного на дороге? — продолжил думать вслух Илэр. — Сейчас уже почти вечер. Может быть, нам нужно было забрать его с собой, во дворец.

Леар подумал, и помотал головой:

— Нет, я не думаю, что это надо было делать. Во-первых, сам Габриэль никогда не согласился бы поехать с нами. А, во-вторых, я думаю, что у своего друга он будет чувствовать себя гораздо лучше — и не столько в плане физическом, сколько в плане моральном. Друг — это всегда лучше, чем два каких-то незнакомца, узнавшие про твою беду. В этом возрасте подростки все очень ранимые. Нет, мальчик отказал бы нам.

Илэр подумал и согласно кивнул:

— Да, скорей всего, ты абсолютно прав. Но что-то внутри меня царапает мою душу. Мне почему-то кажется, что мы с тобой совершили ошибку. Может, давай вернёмся и заберём Габриэля, даже если он и будет против.

— Ага! — отозвался Леар. — Так мальчик и станет тебя ждать на том же самом месте, где мы его оставили. Я подлечил его, а потому Габриэль уже давным-давно ушёл.

Илэр раздражённо вздохнул и кивнул:

— Да, конечно, ты прав. — Затем недовольно передёрнул плечами и сказал: — Поехали побыстрей во дворец. Что-то неспокойно мне.

Леар смерил Илэра задумчивым взглядом, затем медленно кивнул:

— Поехали. А то с тобой скоро и я нервничать начну.

После этого всадники резко пришпорили своих лошадей и галопом поскакали в королевский дворец.

Глава 6

Дождавшись, пока оба мага скроются из виду, Габриэль, ощущавший после лечения прилив сил, проворно направился прочь, стремясь как можно быстрее оказаться подальше от того места, где они встретились. Как бы юноша ни был благодарен магу за участие и лечение, он вовсе не стремился затягивать своё общение с ними. Стыд жёг Габриэля: ему совершенно не хотелось посвящать посторонних людей в свою грустную историю. Уже одно то, что он будет вынужден рассказать о случившемся Карлу, вызывало у Габриэля чувство смущения.

Наконец, после длительного пути, Габриэль подошёл к дому, где жил Карл. Постучавшись в дверь, юноша постарался — насколько это было в его силах — поправить помявшуюся и загрязнившуюся одежду.

Вскоре дверь открылась. Дворецкий, увидев Габриэля, отступил, пропуская того в дом. Войдя, юноша мгновенно попросил срочно, однако по возможности не привлекая излишнего внимания, позвать Карла, к которому у него, Габриэля, есть важное дело.

Стараясь выполнить просьбу гостя и не создавать много шума, дворецкий поспешил позвать хозяина. И буквально через пять минут в холл вошёл Карл.

Увидев того, кто нынче вечером пришёл к нему в гости, Карл втянул голову в плечи и с опасением покосился в сторону гостиных комнат дома. Затем, проворно подойдя к Габриэлю, стал говорить громким шёпотом.

— Знаешь, Габриэль, не стоило тебе приходить ко мне домой. Родители не будут довольны тем, что я общаюсь с тобой. Ты знаешь, какова твоя репутация после всех слухов, что ходят при дворе. Я полагаю, что нам не стоит встречаться лишний раз. Может быть, позже, когда твоя репутация изменится, мы могли бы вновь общаться. А сейчас, право, твоё общество может плохо отразиться на положении нашей семьи.

Обведя быстрым взглядом внешний вид Габриэля, Карл продолжил:

— К тому же сам посмотри: как ты выглядишь? Неужели нельзя было сначала одеться подобающе статусу твоего рода, а уже только потом выбираться из дома с визитами. К тому же ты совершенно позабыл все правила этикета: прежде чем приходить с визитом, надо либо специальным письмом испросить разрешения на это, либо отослать хозяевам свою визитную карточку. А ты пришёл вот так — без уведомления о визите, без визитной карточки. Разве в приличном обществе поступают подобным образом?

Габриэль, выслушавши всё это, покачал головой и сказал:

— У меня не было ни времени, ни возможности выполнить всё то, что предписывается этикетом. Сегодня днём мой отец выбросил меня из дома — и без денег, и без одежды. Я пришёл сюда, надеясь на твою помощь.

Карл в ужасе схватился рукой за горло:

— Твой отец изгнал тебя? И после этого ты осмелился прийти ко мне? Да ты представляешь, что может произойти дальше? Весь наш род может впасть в немилость, если только кто-нибудь узнает о том, что мы давали тебе приют. — Опустив голову, и отказываясь смотреть в глаза Габриэлю, Карл продолжил: — Послушай, у нас сейчас в доме много гостей и приехавших родственников. Все гостевые комнаты заняты, а потому мы не можем предоставить тебе комнату, достойную твоего статуса, чтобы ты мог там переночевать.

Габриэль побледнев, смотрел расширившимися от потрясения глазами на своего собеседника.

— Ты отказываешь мне в приюте и помощи?

Карл смешался, однако вскоре вновь взял себя в руки и, ещё раз опасливо покосившись в глубину дома, запальчиво произнёс:

— Я не хочу неприятностей. А от тебя сейчас могут быть только проблемы. Знаешь, ты лучше иди к кому-то другому. Я, конечно, могу одолжить тебе пару монет на первое время. Однако это максимум, на что ты можешь рассчитывать. Так что ты уж лучше уходи и больше не приходи сюда, так как я сам чрезвычайно боюсь тех последствий, которые могут у меня возникнуть из-за твоего визита. Представь, а вдруг кто-то при дворе свяжет вместе моё имя с твоим? И тогда надо мной все будут смеяться, издеваться — точно так же, как это нынче происходит с тобой. А оно мне надо?

Габриэль опустив голову и закрыв глаза, попытался подавить то чувство глубочайшей разочарованности, охватившей его после слов Карла. Тот единственный, кого Габриэль с огромной натяжкой мог назвать своим приятелем, поспешил отречься от Габриэля, едва только на него упала тень немилости. А что же будет дальше?

Наконец Габриэль открыл глаза и тихим голосом поинтересовался:

— Ты тоже отрекаешься от меня? От нашей дружбы?

Карл скривился:

— Что значит "тоже"? Да и не такие уж мы с тобой друзья, чтобы я из-за тебя потерял всё, что имею. Через пару месяцев я на приёме в королевском дворце должен быть официально объявлен совершеннолетним и представлен королевской семье уже не как ребёнок, а как взрослый член нашего рода. После этого я смогу принимать ухаживание со стороны знатнейших представителей аристократии нашего королевства и заключить выгодный брачный союз. Однако этого всего не случится, если кто-то заподозрит меня в связи с таким неудачником, как ты. Так что уж лучше бы тебе было бы уйти сейчас потихоньку, чтобы никто даже и не знал о том, что ты приходил сюда.

— Не беспокойся, — со спокойным достоинством отозвался Габриэль. — Никто ничего не узнает. Я уже ухожу, и никогда больше не попрошу тебя ни о чём, никогда не обращусь за помощью.

Карл проворно закивал:

— Да, да, так оно будет лучше.

Габриэль отвернулся от Карла, и вышел прочь из его дома.

* * *

Покинувши дом Карла Габриэль, полностью разочарованный и упавший духом, медленно шёл по улице. Очередное предательство нанесло ещё один тяжелейший удар по психике бедного юноши. Теперь он понимал, что точно такая же сцена ожидала бы его в любом доме, где он, Габриэль, попытался бы найти приют. Придворные, больше всего на свете желавшие получить максимальные блага, будут шарахаться от него как от зачумлённого. Габриэль отчётливо понял, что в этом городе ему уже больше не найти приюта.

"Что же мне делать?" — сам себя спрашивал Габриэль. Наконец, после долгих раздумий, юноша пришёл к выводу, что ему нужно покинуть столицу и отправиться в какой-нибудь город, где он сможет найти работу, способную его прокормить. Так как особыми умениями Габриэль не блистал, единственное, что пришло ему в голову — это устроиться к какому-то дворянину личным секретарём. Таким образом, он смог бы заработать себе на жизнь.

Не желая откладывать это дело на "потом", Габриэль заспешил к выходу из города, желая успеть покинуть столицу ещё до того, как на ночь закроют ворота.

* * *

Выйдя из городских ворот Габриэль уже достаточно долгое время шёл по дороге, желая оставить столицу как можно дальше за своей спиной. Войдя в лес, юноша продолжил идти, рассчитывая, пока у него ещё сохранились какие-то силы, уйти как можно дальше от города с его лживыми обитателями. Бредя лесными тропками, юноша раздумывал о том, какими аргументами он сможет убедить кого бы то ни было в том, что, невзирая на свой весьма потрёпанный внешний вид, он способен стать хорошим секретарём. Ведь недаром же в народе укрепилась поговорка о том, что всякого встречают по одёжке, а не по уму.

Глубоко уйдя в свои мысли Габриэль даже не услышал и не увидел опасности, пока не стало слишком поздно. Очнувшись от того, что кто-то грубо схватил его за руку и резко дёрнул, юноша увидел, что он стоит на поляне, освещённой закатным Солнцем в окружении большой группы достаточно небрежно одетых мужчин, внешне напоминавших преступников, по которым уже давно горючими слезами рыдают все темницы страны. Растерянно хлопая глазами, Габриэль попытался выдернуть свою руку из руки схватившего его мужчины, однако хватка незнакомца была столь сильна, что все его жалкие попытки так ни к чему и не привели. Магических сил и умений у юноши было так мало, что защититься при помощи магии он тоже был не в состоянии. Единственное, чего Габриэль смог достичь, это того, что все окружившие его мужчины, глядя на его тщетные потуги, разразились оглушительным и злорадным хохотом.

— Куда это идёт, на ночь глядя, такая лапочка? — ехидно поинтересовался державший Габриэля мужчина.

— Отпустите меня! — воскликнул Габриэль.

— Да, пожалуйста, — загоготал незнакомец, отпуская руку юноши.

Потирая руку, Габриэль стал озираться, выискивая какую-то лазейку, через которую он мог бы вырваться из круга окруживших его незнакомцев. Тем временем, разбойники, продолжая смыкать свои ряды, насмешливо ждали дальнейших действий юноши.

Наконец, Габриэль принял решение. Посмотрев на того, кто своими замашками больше всех напоминал главаря, он сказал:

— С кем я имею честь разговаривать? Почему вы задержали меня и чего вы хотите?

Один из разбойников засмеялся и, обращаясь к главарю, сказал?

— Смотри, Арлен, какой нам вежливый и воспитанный мальчик попался. Но при этом, такой ничего не понимающий. Однако, не понимая, не стесняется, а у нас спрашивает о том, что же это нам надо. Давай, просветим его, в чём состоят наши нужды?

После этих слов все разбойники откровенно заржали.

Тот, кого назвали Арленом, осклабился и кивнул головой:

— Да, ты прав. Надо парню объяснить чего мы от него хотим. Как знать, может быть, он и сам согласится...

Затем, посмотрев на Габриэля, Арлен сказал:

— Нужды наши совсем маленькие. Сейчас ты отдаёшь нам все деньги, что хранятся в твоих глубоких карманах. Ну, а дальше... Как видишь, женщин у нас тут нет, а женской ласки, между тем, нам всем хочется. Так что обслужи меня и всех моих ребят добровольно — и тогда, если ты хорошо постараешься, то, возможно, мы тебя и отпустим.

Вспыхнув, Габриэль отшатнулся:

— Денег у меня нет совсем. Так что отдать их вам я не смогу при всём моём желании. А что до "обслужить" вас — так я не шлюха, чтобы ложиться в постель с нелюбимым.

После этих слов все разбойники вновь захохотали. Успокоившись, Арлен покачал головой:

— Какие нежности... "С нелюбимым". Ха-Ха-Ха... Забавный мальчик. Клянусь своим конём, давно я так не веселился. Что ж... Раз уж ты начал нас веселить, так и продолжишь это делать и дальше.

После этих слов Арлен взмахнул рукой и сказал:

— Ребята, давай, начинай веселье.

Разрешение, полученное от главаря, в момент привело всех в движение. Разбойники накинулись на Габриэля и схватив того за руки, повалили на землю, придавив и зафиксировав его. Продолжая удерживать бьющееся тело, остальные мужчины стали проворно разрывать на нём одежду, высвобождая и обнажая тело юноши. После того, как с одеждой было покончено, Арлен неторопливо подошёл к распластанному, но всё ещё пытавшемуся вырваться Габриэлю и, провёдя рукой по обнажённой спине, сильно сжал его ягодицу.

— Сладенький мальчик, — предвкушающе произнёс главарь. — Давай, теперь мы с тобой познакомимся поближе.

С этими словами Арлен опустился на колени рядом с Габриэлем и стал проворно расстёгивать пуговицы и пояс штанов, освобождая свой уже возбуждённый член. Окружающие разбойники громкими возгласами начали подбадривать своего вожака. Миг, и Арлен на всю свою длину вошёл в сопротивляющееся тело, вызвав из уст Габриэля громкий крик боли. Резкими движениями вколачиваясь в беззащитное тело и разрывая его, вскоре главарь с гортанным криком кончил. Теперь бёдра юноши были залиты как кровью, так и спермой. Встав, и приведя в порядок свою одежду, Арлен удовлетворённо сказал остальным:

— Всё, он ваш. — Дождавшись, когда стихнет общий вопль радости, главарь продолжил: — Только не уездите его до смерти. Эта игрушка должна послужить нам не один день. Не часто к нам в руки попадают такие сладкие мальчики. Когда закончите на сегодня, оттащите его в лагерь и привяжите к дереву, чтобы он никуда не сбежал.

С этими словами Арлен отправился обратно в лагерь, оставляя Габриэля в руках своих людей.

После ухода вожака, разбойники, сменяя друг друга, ещё долго терзали тело несчастного юноши...

Была уже глубокая ночь, когда Габриэля приволокли, наконец, в лагерь. Крепко привязав полуживого юношу к дереву, один из разбойников отломал толстую ветку и со смехом засунул её в задний проход Габриэля.

— Это чтобы ты за ночь не остыл и уже с утра был готов принять каждого из нас. Сейчас-то мы тебя достаточно растянули, но не помешает подстраховаться. Надеюсь, что утром ты с не меньшим пылом, чем сегодня, будешь подставлять нам свою задницу, принеся ещё немало приятных минут.

Захохотав, разбойник ушёл, оставив Габриэля одного.

Глава 7

— Вот такие вот дела, — глядя прямо в глаза отцу, завершил свой рассказ Вальтер. — Теперь ты понимаешь, что я не мог не воспользоваться настолько замечательно сложившейся ситуацией и не избавиться, наконец, от этой змеи, Георга Варды. К несчастью, я не имею никаких прямых доказательств, однако я знаю, знаю наверняка, что он явно задумал что-то весьма малоприятное для нас. Породнившись с королевским родом, любой придворный станет весьма могущественным. А если у него в руках сосредоточена ещё и вся военная мощь государства, то этот придворный будет более, чем опасен для всех — в том числе и для самой королевской семьи.

Сказав всё это, Вальтер замолчал, продолжая так же пристально глядеть на отца. После долгого молчания король Бран I тяжело вздохнул и сказал:

— Да, я понимаю все твои доводы, мой мальчик. Кто, как не ты знает всё, что касается нашей безопасности. Но мне не нравится то, что ты сделал. Совсем не нравится. Почему ты не посоветовался со мной до того, как нанести свой удар. Я, конечно, признаю, что ты уже давно не маленький мальчик и вырос из детских штанишек. Ты взрослый человек, опытный и привыкший принимать самостоятельные решения. Однако решения, подобные тем, которые ты принял относительно военного министра королевства, находятся вне твоей компетенции. Я всё-таки ещё король в этой стране. И самое главное. Неужели ты не подумал, как твой поступок отразится на сыне Варды? Падение всех его планов, если они, действительно, столь масштабны, как ты опасаешься, приведёт того в неописуемую ярость. Я просто боюсь представить, каким образом эта ярость может отразиться на Габриэле.

Вальтер пристыжено опустил голову.

— Я не подумал об этом, отец, — тихо проговорил он. — Я столь безмерно обрадовался появившемуся, наконец, у меня шансу нанести удар по нашему недругу, что не позволил мысли о том, что будет дальше происходить в его семье, остановить меня. — Затем вновь вскинув голову, уже более решительным тоном он продолжил: — Однако, знаешь, я полагаю, что потомок рода Варды быстренько сможет найти решение всех своих проблем. Эта семейка всегда славилась своими способностями к любым грязным трюкам.

Бран расстроено покачал головой:

— Вальтер, когда ты стал таким? Да, я понимаю, что ты в силу своего происхождения и должности должен обладать определённой долей цинизма и расчётливости. Но раньше ты твёрдо знал, какими дорогами можно ходить, а какими нельзя ни в коем случае. Ради победы над врагом, причём, согласись, только потенциальным врагом, ибо ты так и не предъявил мне ни одного доказательства вины Георга Варды, кроме твоих умозаключений и холодной логики, ты погубил ни в чём не повинного мальчика.

— Ни в чём не повинного? — удивлённо проговорил Вальтер. — Отец, о чём ты говоришь? Неужели мы с тобой имеем в виду одного и того же человека? Ты знаешь, ЧТО рассказывают при дворе о твоём "невинном мальчике"?

— Знаю, — печально вздохнул король. — Но все эти разговоры совершенно не серьёзны, и я уже попытался остановить их. Я виделся и тесно общался с Габриэлем Вардой в весьма неформальной обстановке, вдали от дворца, а потому знаю, что этот застенчивый, романтичный юноша не мог совершить всё то, в чём его обвиняют в этих лживых сплетнях. Или же тут имеет место какой-то неизвестный нам обман, при помощи которого Габриэля поставили в столь жуткую ситуацию.

Изумлённо распахнув глаза, Вальтер впился взглядом в отца:

— О чём ты говоришь?

Бран помолчал некоторое время, а потом негромко проговорил:

— Знаешь, я никогда никому не рассказывал об этом, и сейчас жутко жалею, что жизненные обстоятельства так сложились, вынуждая меня в течение десятков лет многое хранить в тайне даже от самых близких мне людей. Если бы не моё молчание, то, наверное, ты не совершил бы сегодня такой страшной ошибки.

Это случилось где-то около года назад, когда в мои руки попала анонимная записка, в которой меня уведомляли о том, что на протяжении многих лет моя жена имеет постоянного любовника, на встречу с которым ездит в один специально для этой цели выстроенный в лесной глуши дом. Для того, чтобы я поверил в то, что всё изложенное в записке истинная правда, там был кратко описан внешний вид этого самого любовника.

— Это неправда, — вскинулся Вальтер. — Мать оболгали. Да, она, действительно, иногда ездит в тот дом, о котором ты говоришь, но как раз не тебе нужно рассказывать к кому именно она туда приезжает. Я знаю, что там она встречается именно с тобой.

— Откуда ты это знаешь? — заинтересованно протянул король.

— Я когда-то, ещё будучи маленьким, проследил за тобой, когда увидел, что время от времени ты один, тайком, минуя придворных, куда-то уезжаешь. И я видел тот домик в лесу, и видел там маму. Так что ваши романтические встречи для меня давно не секрет. А потому я с полной уверенностью могу сказать, что на маму возвели напраслину.

— Разумеется, — спокойно кивнул Бран. — В попытке вернее заманить меня в ловушку тот, кто придумал весь этот план, совершил страшнейшую ошибку. И она заключалась как раз в том, что этот "доброжелатель" детально описал мне внешность того, кто якобы был любовником Меони. Прочитав этот словесный портрет, а также место, где именно встречались "любовники", я сразу же понял, с кем именно встречалась моя жена. — Остановив жестом вновь вскинувшегося было Вальтера, король, вздохнув, продолжил: — Не торопись. Да, в том домике, выстроенном в глухом лесу, твоя мать действительно встречалась не только со мной, но и с другим мужчиной, но ничего страшного в тех встречах не было. Это старая и достаточно грустная история.

Есть некоторые законы, которые незыблемо существуют на протяжении веков. Одним из таких законов является тот, что в кормилицы королевским детям всегда выбирают ту женщину, которая недавно потеряла своего ребёнка или же сразу после его рождения, передала своего младенца на вскармливание другой кормилице. Это связано с тем, что у короля не должно быть молочных братьев (2) . Данный закон всегда выдерживается во всех королевствах нашего мира. Однако на сей раз в Иласе этот закон был нарушен.

Не тебе говорить о важности для судеб разных королевств династических браков. Союзы заключаются так, чтобы принести странам наибольше выгоды. Иногда в этих браках удаётся найти любовь, но чаще всего супруги только терпят друг друга, исполняя свои обязанности перед своими странами. Король Иласы Валиер в своё время был вынужден взять в жёны ту, кого не смог полюбить. Но он был королём и чётко знал свой долг. Королевству нужен был наследник, а потому он исправно спал со своей женой. Но при этом ничего человеческое не было чуждо монарху, и однажды он полюбил. Полюбил всей душой ту, которая также смогла ответить на его чувства. И уже не было короля Валиера и фрейлины Аргешены, а были только мужчина и женщина. Ты уже не маленький, и об остальном сам можешь прекрасно догадаться.

Вальтер кивнул, глядя на отца. Тот продолжил:

— Вполне естественно, что через некоторое время возлюбленная короля забеременела. Когда Валиер узнал об этом, то понял, что вместе с огромной радостью он получил и столь же огромную проблему. Ибо бастард (3) короля — это всегда проблема. Слишком многие захотели бы использовать этого ребёнка. Ведь пока нет законного наследника престола, именно он стал бы претендентом на трон Иласы. И Валиер решил спрятать свою любовницу, увезти её туда, где бы их с ребёнком никто не нашёл. Всё было организовано быстро и чётко: возлюбленная короля вышла замуж за одного из придворных, получившего за это весьма не маленькие блага, и уехала со двора.

Казалось, что король всё предусмотрел, однако тут вмешались высшие силы, и буквально через несколько месяцев королева Оэруна объявила о том, что она ждёт ребёнка.

Как ты понимаешь, теперь все планы Валиера поменялось. И тогда он королевским указом официально назначил свою возлюбленную, "забеременевшую в законном браке", кормилицей будущего новорожденного принца или принцессы. Следующим указом король уже к самой фаворитке прикрепил кормилицу, которая стала бы выкармливать рождённого ею ребёнка. Таким образом, королевский ребёнок избавлялся от опасности получить молочного брата.

Вначале всё шло по плану. Фаворитка родила сына, получившего имя Шаан, и представленного двору как наследника её мужа. Но вот затем начались проблемы. Вместо того, чтобы до рождения ребёнка королевы просто сцеживать своё молоко Аргешена, скрывая это от всех, стала сама кормить своего сына. И когда спустя месяцы королева родила дочь, фаворитка уже не смогла отказаться от кормления своего ребёнка, и тайком стала выкармливать двоих детей.

Поскольку ситуация касалась его незаконного сына, Валиер не мог вмешаться и запретить Аргешене делать то, что она решила. Единственное, что он сделал — это сохранил в страшной тайне тот факт, что принцесса Меони, в нарушение королевских законов, имеет молочного брата, по прихоти Судьбы к тому же доводившегося ей ещё и сводным братом. Когда детей отняли от груди, они, при негласной поддержке Валиера, по-прежнему продолжили тайно общаться, по сути, выросши вместе.

Вновь помолчав некоторое время, Бран продолжил:

— Всю эту историю мне рассказала сама Меони, которая на протяжении всей своей жизни поддерживала самые тесные отношения с Шааном. По её просьбе я построил в лесу тот самый домик, в котором время от времени, в тайне от всех, она встречается с братом. Иногда я сам привозил её туда, иногда Меони справляется с этим самостоятельно, а я приезжаю уже позднее, когда они вдоволь побеседуют наедине.

— А почему ты никогда раньше мне об этом не говорил? — задумчиво и чуть удивлённо спросил Вальтер.

— Потому что об этом меня попросила твоя мать, — с горечью ответил Бран. — Слишком сильно она боится, что кто-нибудь узнает о том, что Шаан — не герцог де Мерах, а незаконный сын короля Иласа, и попытается использовать это знание в отнюдь не добрых целях. Порой это желание — во что бы то ни стало сохранить тайну рождения Шаана, — перехлёстывает у неё все границы здравого смысла. Думаешь, мы с Шааном не пытались переубедить её и позволить дяде познакомиться, наконец, со своими племянниками? Мы начинали этот разговор много раз, но Меони отказывается наотрез. Я бы и сейчас не сказал бы тебе ни единого слова, если бы не чрезвычайная ситуация.

Вальтер покачал головой и тихо сказал:

— Я могу понять её мотивы: гражданская война между сторонниками законного принца и незаконного отпрыска монарха никому в стране не нужна. Тем более, что оба они приходятся матери братьями. Но при этом мне очень печально, что до сего дня мы не знаем друг друга...

— Мы рассказываем Шаану о вас, показываем нарисованные портреты каждого, чтобы он знал, как выглядят наши дети, но разве это может заменить живое общение? — король печально вздохнул, и сказал: — Однако, ладно, чего уж теперь об этом говорить... Давай я вернусь к своему рассказу.

Вальтер кивнул, и Бран продолжил:

— Так что, получив записку с точным описанием внешности любовника королевы, я сразу же понял, что речь тут идёт о Шаане, в очередной раз приехавшем проведать свою сестричку. Однако, кроме опасности раскрытия тайны рождения Шаана, меня встревожило ещё и другое соображение: а вдруг подобную же записку получил не только я один, а ещё и кто-то из многочисленных придворных? И если этот "кто-то" поспешит к месту, где расположен тот домик и застанет там королеву на тайном свидании с другим мужчиной? Ты сам понимаешь, какие это могло бы вызвать последствия и чем они были бы чреваты...

Чтобы обезопасить Меони я отослал к лесному домику своих телохранителей, посвящённых в тайну, которые должны были в случае чего защитить королеву, а сам направился другой дорогой, чтобы перехватить Шаана.

За долгие годы я научился прекрасно ориентироваться в лесу, а потому мне не составило труда отыскать Шаана и предупредить его. Договорившись о новой дате их встречи, Шаан проворно поспешил уехать обратно.

Когда я всё уладил, то направился на встречу с Меони. Но тут мой конь споткнулся и повредил ногу. Мне пришлось спешиться и идти дальше пешком. На одной из опушек я наткнулся на лежавшего на траве юношу, который ел хлеб и читал книгу. Увидев меня, он проворно вскочил и поклонился. Моему коню требовался отдых, а потому я присоединился к юноше, попросив того дать мне для коня немного хлеба. В ответ мальчик вытряс из сумки всё, что там было, и предложил мне забрать то, что у него есть. Я взял несколько кусочков хлеба и салфетку. Накормив коня и перевязав ему ногу, я тоже опустился на траву и попросил юношу представиться. Думаю, что ты уже и сам понял, кто это был.

— Габриэль Варда? — помертвевшим тоном отозвался Вальтер.

— Да, — кивнул король, — именно он. Некоторое время я разговаривал с ним и могу тебе однозначно сказать, что этот мальчик, наверное, последний романтик, остававшийся в моём королевстве. Мне удалось узнать кое-какие его мысли относительно того, что он считает важным в жизни, а что — нет. Поэтому я точно знаю, что чтобы не плели сейчас о нём придворные — это всё не правда. Слухи вообще редко когда бывают правдивы. А уж в случае Габриэля — они просто несправедливы. Я думаю, что он искренне любил своего любовника, если решился лечь с ним в постель. И не стал бы он устраивать из таинства двух любовников зрелище для забавы придворных. Другое дело, что о Фарго я не могу сказать того же самого. Тем более если речь тут идёт о пари.

Произнеся всё это, король замолчал. Вальтер тоже не спешил прерывать молчание. Затем, спустя долгое время, принц спросил:

— Значит, ты считаешь, что я поступил не правильно?

— Я думаю, что не совсем. Да, ты прав в оценке Георга Варды и силы его честолюбия. Однако ты осудил его сына, не зная того лично. Я думаю, что тут ты поторопился...

Вальтер вздохнул и сказал:

— Да, ты прав. Мне следовало, получив то письмо, сначала прийти за советом к тебе, а уже потом принимать окончательное решение.

— Ты умный мальчик и хорошо знаешь своё дело, — отозвался Бран, — однако приобретённый тобою цинизм чрезмерен, даже для принца. Ты поспешил ударить врага, не задумавшись о том, что счёл "допустимой потерей". А "допустимая потеря" в этом случае — это человеческое достоинство совсем не плохого мальчика. Через несколько лет он станет совершеннолетним, и после официального объявления должен будет достаточно часто бывать при дворе. Как, по-твоему, к нему будут относиться после того, что ты сделал.

— Ну, к нему и так сейчас относятся не очень хорошо, — вскинулся принц.

— Да, а ты ещё и добавил к этим разговорам свою лепту, — прервал его король. — Если раньше были те, кто сомневался в виновности мальчика, то весть о том, что принц поддерживает эти разговоры, окончательно похоронит репутацию Габриэля. — Вздохнув, король продолжил: — Ты — принц, Вальтер. Я не должен говорить тебе эти прописные истины. Всякий, кого ты приблизишь к себе, будет вознесён двором в той же степени. Но тот, кто лишился твоих милостей, сразу же превращается в мишень для насмешек со стороны других придворных, ранее завидовавших его популярности в твоих глазах.

— Да знаю я всё это, — раздражённо отмахнулся Вальтер. — Каждый день я наблюдаю одну и ту же картину — знаки внимания со стороны тех, кто хочет получить от меня что-то.

— Да, очень многие хотят обогатиться за твой счёт, — кивнул Бран. — Но ведь не все, кто тебя окружают, видят в тебе дармовую кормушку. Например, Кёртис — он же не задумываясь отдаст за тебя жизнь, и никогда не предаст.

Вальтер улыбнулся той чистой улыбкой, которая отражается не только на устах, но и освещает собой всё лицо, заставляя глаза вспыхивать искренней радостью, и тихо сказал:

— Не считая семьи, Кёртис — это единственное светлое пятно среди всего того, что окружает меня при дворе. — Затем, опустив голову, Вальтер задумчиво продолжил: — Знаешь, после того, как пару месяцев назад во время покушения убили Брандела, закрывшего собой Гордона, Кёртис мне сказал, что если ему на роду написана насильственная, преждевременная смерть, то он хотел бы умереть именно так: закрыв собой друга...

Король глубоко вздохнул, и печально сказал:

— Такие люди как Кёртис заставляют верить в лучшее, что есть на этом свете. Как бы подчас не было бы трудно, но именно наши друзья дают нам силы и веру в то, что нам есть ради чего жить. Знаешь, иногда я даже жалею, что он любит тебя только как друга, а не как возлюбленного, и ты, в свою очередь, тоже не любишь его. В этом браке ты был бы счастлив.

Вальтер рассмеялся и отозвался:

— Нет уж. Между нами брак совершенно невозможен. Если не брать во внимание тот факт, что я люблю его, как ты правильно заметил, только исключительно как друга, сердце самого Кёртиса уже давно не свободно.

Бран оживился и проворно поинтересовался:

— Да?.. И кого он любит.

Вальтер покачал головой и сказал:

— Нет, отец, я не могу назвать тебе имя того, кого любит Кёртис. Я дал ему слово хранить всё в тайне.

— Как скверно, — нарочито пригорюнился король. — Теперь я должен буду сам наблюдать за твоим другом, и выискивать, при взгляде на кого его глаза будут загораться любовью и страстью.

Вальтер уже не просто рассмеялся, а громко расхохотался:

— Давай, давай, наблюдай. Быть может, ты и вычислишь его любовь...

Король хитро усмехнулся, а затем задумчиво протянул:

— А хотя, с другой стороны, зачем мне утруждаться? Вот попрошу Леара о помощи, и он моментально изготовит какой-нибудь эликсир, позволяющий засечь флюиды, которые будет испускать влюблённый Кёртис.

Вальтер покачал головой и отозвался:

— Нет, не выйдет. Леар никогда не откроет тайны сердца влюблённого постороннему. Он вообще не раскроет никакие личные тайны, если только они не связаны с опасностью для нашей семьи или королевства.

Бран кивнул:

— Ты, конечно, прав, — а затем уже серьёзно сказал: — Кстати о Леаре. По моей просьбе он вызвал в столицу ректора магической Академии — магистра Илэра Дагду. На завтра, после обеда, ему назначена аудиенция в Малых королевских покоях. Ты, вместе с Кёртисом, должен будешь прийти туда.

— Зачем? — предельно собравшись спросил Вальтер.

— Ректор Академии — чёрный маг, некромант.

— Ах, вот оно что, — моментально обо всём догадавшись протянул Вальтер.

— Да, — кивнул король. — Нам надо будет воспользоваться его знаниями и умениями для решения нашей проблемы...

Вальтер кивнул:

— Хорошо. Завтра мы с Кёртисом будем на этой встрече. — Затем, помолчав некоторое время, принц вопросительно поинтересовался: — Так ты подпишешь приказ об отставке военного министра и изгнании семейства Варда в их родовое имение?

Король Бран задумался, а потом покачал головой:

— Я никогда не подпишу приказ об изгнании Габриэля.

— Хорошо, — моментально согласился Вальтер. — Если он таков, как ты говоришь, то я согласен с тем, чтобы оставить мальчика при дворе. Кроме этого, я заглажу перед ним свою вину: я приближу Габриэля к себе, и придворные не смогут больше травить того, к кому с симпатией относится принц. А что касается всех остальных представителей рода Варда?

Король внимательно посмотрел на своего сына:

— Отправлять военного министра страны в отставку только из-за одного твоего подозрения?.. Мне нужны доказательства, а их — насколько я понимаю — у тебя нет.

Вальтер раздражённо пожал плечами:

— Он — опытный лис, давно заматеревший в придворных интригах. Он никогда не доверит свои планы постороннему или бумаге.

Бран хлопнул ладонями по подлокотнику кресла:

— А раз нет доказательств, то и отставки не будет. Но я согласен использовать сложившуюся ситуацию на благо короне. За оскорбление твоей чести, я временно отстраню военного министра от выполнения своих обязанностей и отправлю его вместе с женой и перечисленными в письме поимённо четырьмя детьми в ссылку в родовое имение с правом время от времени обращаться ко мне с прошениями о возвращении ко двору. Минимум год у тебя будет на то, чтобы отыскать доказательства его виновности. Если же ты ничего не найдёшь, то через пару лет я вновь разрешу Георгу Варде вернуться в столицу.

Вальтер досадливо передёрнул плечами:

— Ты же прекрасно понимаешь, что ни за год, ни за два я не найду доказательств того, что он задумал что-то недоброе. А вернувшись — он станет втройне осторожнее и аккуратнее...

Бран медленно кивнул:

— Вполне понимаю. Но подозрение, как бы оправдано оно ни было, не основание для репрессий.

Вальтер, закрыв лицо руками, несколько раз с усилием провёл ими вверх — вниз. Затем, тяжело вздохнув, глухо отозвался:

— Я понял тебя отец.

— Я рад, — отозвался Бран. — Если это всё, то ступай мой мальчик. Найди мне доказательства твоей правоты, и Георг Варда никогда не переступит порог нашего дворца.

Вальтер тяжело поднялся с кресла и направился к выходу из комнаты. Затем, остановившись у двери, обернулся и попросил:

— Тогда, отправь их хотя бы в изгнание.

Король кивнул:

— Сегодня же я отправлю в дом Варды гонца с приказом уехать в изгнание за оскорбление чести принца королевской крови. Официально он будет считаться в бессрочном отпуске. Исполнять обязанности военного министра — до его возвращения — станет заместитель Георга.

— Что ж... Хотя бы это... — пробормотал Вальтер.

Бран улыбнулся и сказал:

— Не расстраивайся. Я превосходно знаю тебя и твою настойчивость в получении того, что ты считаешь необходимым. Раз сейчас твои планы потерпели крушение, то ты — с гораздо бóльшей настойчивостью и старанием, нежели ранее — будешь пытаться добиться того, чтобы всё-таки воплотить их в жизнь.

Вальтер рассмеялся:

— А что ещё мне остаётся! — Помолчав некоторое время, принц продолжил: — Самое печальное, что умом я понимаю, что ты прав, однако моё чутьё подсказывает мне: нам надо как можно быстрей избавиться от Георга Варды. Ладно, придётся постараться отыскать что-нибудь такое, что позволит мне держать семейство Варды в ссылке необозримо долгое время. — Затем, хитро ухмыльнувшись, Вальтер сказал: — К тому же оскорбление моей чести было столь глубоким, что я могу ещё очень много лет злиться на Георга и упрашивать своего доброго, любящего, во всём потакающего своему отпрыску отца не позволять моему обидчику вновь оскорблять мои глаза своим видом.

Король расхохотался и сказал:

— Да... Иди уже отсюда, мой любимый отпрыск, пока я не забыл о том, насколько я добрый, любящий и во всём тебе потакающий...

Вальтер улыбнулся, стремительно подошёл к сидящему в кресле королю, крепко обнял его, прижавшись к нему всем телом, а затем столь же стремительно вновь направился к выходу. Открыв дверь и выйдя из комнаты, принц обернулся, посмотрел в глаза Брану и сказал:

— Спокойной ночи, отец!

— Спокойной ночи, мой мальчик! — ласково ответил король.

После этих слов Вальтер закрыл дверь, оставив короля раздумывать над только что состоявшимся разговором.

Примечания:

2. Закон о запрете кормилицам принца (или принцессы) одновременно с ним вскармливать ещё и какого-то другого ребёнка — это не придуманный мною для этого рассказа сюжетный ход, а настоящий закон, существовавший в странах Западной Европы во времена Средневековья. Например, во Франции он изначально существовал как неписанное право, а 13 января 1350 г. король Франции Жан (Иоанн) II Добрый издал ордонанс, согласно которому этот обычай официально провозглашался законом. Так что запрет на существование молочных братьев короля — реально существовавший в истории факт.

С точки зрения обычаев, принятых во времёна Средневековья, молочные братья (то есть дети, вскормленные одной женщиной) считались равными друг другу по статусу. Но подобное считалось абсолютно немыслимым по отношению к будущему королю, который с самого рождения a priori был выше всех на иерархической сословной лестнице. Поэтому изначально нельзя было допускать ситуацию, когда бы кто-то мог бы считать себя равным королю. Отсюда и пошёл запрет на существование молочных братьев у детей короля...

3. Бастард (le bâtard) — незаконнорожденный (внебрачный) ребёнок.

Глава 8

Едва наступило утро, как герцог Георг Варда отправился в королевский дворец. Всё время, прошедшее с момента, когда вчера вечером курьер привёз ему распоряжения монарха, он обдумывал свои дальнейшие действия.

Прочитав приказ короля, Георг облегчённо вздохнул. Он оказался прав: ценивший его ум и способности, монарх покарал его достаточно мягко — исключительно за оскорбление принца. Приказывая ему, Георгу, отбыть вместе с семьёй в ссылку в родовое имение, король Бран I особо подчеркнул, что официально герцог по прежнему остаётся военным министром, однако из-за сложившейся ситуации, отправляется в бессрочный отпуск. До возвращения Георга вновь на свой пост, все обязанности министра должен будет исполнять его заместитель, которого Георгу уже завтра следует ввести в курс всех своих дел. Также ему разрешалось время от времени обращаться к монарху с просьбой о прощении и получении разрешения вновь вернуться ко двору.

Таким образом, король в очередной раз показал, что отдаёт должное талантам своего министра. Даже нежная любовь к своему сыну не заставила монарха отказаться от его услуг.

Понимая, что его ошибка не привела к глобальному падению и ему всё-таки удалось выйти из создавшейся ситуации с минимальными потерями, Георг, тем не менее, прекрасно отдавал себе отчёт в том, что в дальнейшем ему придётся приложить немалые усилия и применить всю возможную дипломатию для того, чтобы восстановить хорошие отношения с принцем Вальтером. Никто не сможет удержаться и возвыситься при дворе, если среди его врагов будет принц, — в очередной раз напомнил себе Георг.

Размышляя о том, каким образом ему в дальнейшем умилостивить разгневанного принца, Георг принял решение как можно скорее официально оформить своё отречение от Габриэля и сделать всё таким образом, чтобы об этом отречении в самое короткое время узнало как можно больше придворных. Как только весть об опале Габриэля достигнет ушей принца Вальтера, размышлял герцог Георг Варда, тот почувствует себя в некотором роде отомщённым. А это — в свою очередь — поможет герцогу в конечном итоге добиться столь желанного прощения.

Именно поэтому первым делом герцог Варда решил нанести визит в Геральдическую палату и официально отторгнуть Габриэля от рода.

* * *

Солнце уже давно пересекло полуденную черту, когда принц Вальтер вернулся во дворец. События прошедшего дня были таковы, что уже с утра он почувствовал желание сбросить со своих плеч хотя бы часть того тяжкого груза, который несёт на себе человек, отвечающий за безопасность в стране. Поэтому при первой же представившейся возможности, Вальтер отправился в конюшню. Оседлав самого норовистого жеребца, он направил животное туда, где мог всласть развеяться. Желая получить наибольшее удовольствие от прогулки, принц уверенной рукой послал игривого коня в галоп. Мчаться как вихрь, чувствуя свист ветра в ушах и видя, как одно за другим проносятся перед глазами деревья, расслабиться в одиночестве, ни о чём не думая, в полной гармонии с окружающей его природой...

Но всему приходит конец, и, насладившись прогулкой, принц вернулся во дворец. Оставив слегка утомлённого жеребца проворным конюхам, Вальтер отправился в свои покои. Ванна и лёгкий обед окончательно привели в порядок смятённое сознание принца, всё утро прокручивавшего в голове вчерашние события. Потому в кабинет Вальтер спустился уже в более-менее спокойном состоянии.

Подойдя к двери, Вальтер увидел сидевшего в приёмной Кёртиса, который терпеливо ожидал его возвращения. При виде приближающегося принца, граф Гальвари проворно вскочил и сказал:

— Наконец-то ты вернулся. Я уже достаточно давно жду тебя.

— А что, что-то случилось? — моментально насторожился Вальтер.

— Случилось, — коротко ответил Кёртис.

Молча кивнув, Вальтер вошёл в кабинет, одновременно сделав другу приглашающий жест. Кёртис точно так же молча, проследовал за ним.

Расположившись в кресле Вальтер, наконец, спросил:

— Что же произошло?

Кёртис набрал полную грудь воздуху и ответил:

— У меня скверные новости. Сегодня прямо с самого утра герцог Георг Варда пришёл во дворец. Проследовав в Геральдическую палату, он официально отрёкся от своего сына Габриэля. Отныне Габриэль Варда лишается как титула учтивости(4) , так и дворянства вообще, переходя в ранг простолюдина. Ему отказано в праве носить родовой герб и пользоваться финансами семьи. Более того, после этого Георг прилюдно заявил о том, что он не только отрёкся от опозорившего его сына, но и выгнал того из дома. Ты понимаешь, что это означает? Со вчерашнего вечера мальчик был предоставлен сам себе, и никто не знает, куда он пошёл и что решил делать дальше. Отныне Габриэль считается изгоем. Вряд ли кто-то при дворе откроет для него двери своего дома...

Вальтер в полном потрясении устремил взгляд на своего друга. Прошло немало времени, прежде чем он смог произнести хоть слово. Наконец, принц справился с собой и растерянно сказал:

— У меня даже в голове не укладывается, как можно так поступить с собственным сыном...

— И не тебе одному, — кивнул Кёртис. — Уже несколько часов половина двора пребывает в огромнейшем шоке. Конечно, определённая часть продолжает злословить по адресу Габриэля, однако вторая, бóльшая, часть придворных молчит в полном потрясении.

Вальтер задумчиво кивнул:

— Знаешь, я уже жалею о том, что так всё получилось. Этот мальчик не заслуживал подобного отношения с моей стороны. Отец мне вчера уже высказал своё мнение об этом моём поступке...

— Король тобой недоволен? — проворно спросил Кёртис.

— Да, — кивнул головой Вальтер. — Оказывается, он лично знает Габриэля, и юноша совершенно не похож на своих родных. Можно сказать, что в семье он является своеобразной "белой вороной". Его и раньше едва терпели, а после того, что я сделал... — Принц досадливо вздохнул. Помолчав, Вальтер продолжил: — Я хочу, чтобы твои люди ему помогли. Если ты или твои подчинённые встретите Габриэля, то пусть его приведут ко мне. Я лично займусь его дальнейшей судьбой. Подбери мне какое-то свободное имение, дающее своему владельцу дворянский титул, и приготовь приказ о передаче его Габриэлю и одновременном введении того во дворянство с соответствующим титулом. А пока пусть придворные перестанут поливать его грязью. Я хочу, чтобы они все "забыли" обо всех "грехах" Габриэля. Ты понял меня?

— Да, мой принц, — послушно ответил Гальвари. — Всё будет сделано.

— И вот ещё что, — продолжил Вальтер. — Сегодня, ближе к вечеру, мы с тобой приглашены в Малые королевские покои на аудиенцию. Специально по приглашению короля вчера во дворец приехал ректор магической Академии, являющийся тёмным магом и некромантом. Насколько я понимаю, именно его умения должны помочь нам разобраться с допросом.

Кёртис, подумав, медленно кивнул и тихо произнёс:

— А вот это уже интересно...

— И не говори, — в тон ему отозвался Вальтер. — Так что ты должен будешь всё приготовить.

— Я всё понял, — вновь кивнул Кёртис, и тихо вышел из кабинета.

Примечание:

4. Титул учтивости (фр. titre de courtoisie, англ. courtesy title) — у аристократии некоторых стран личный титул, используемый как основной способ именования наследниками титулованных дворян (старшими сыновьями и внуками). В отличие от титулованной аристократии в ряде других стран (Россия, Германия, Польша), во Франции, Великобритании и Испании носителем титула является не любой представитель рода, а только его глава. Поскольку предполагается, что впоследствии титул унаследуют его сыновья (или внуки), они неформально также используют титул, но, как правило, более "младшего" ранга. То есть, например, во Франции сын герцога де Ларошфуко при жизни отца титуловался "принц де Марсийак", сын принца де Конде — "герцог де Бурбон", герцога Орлеанского — "герцог Шартрский" и т.д.

Если же титул и имущество наследуется на правах майората (как это, например, происходит в Англии) и в семье есть не только наследник, но и его младшие братья, то младшие дети вместо "основного" титула и титула наследника (на которые они не имеют права) носят титул учтивости ещё более младшего ранга.

Попробую более наглядно продемонстрировать это на примере знаменитого герцога Веллингтона.

Помимо титула у герцога есть, разумеется, имя и фамилия, которыми, однако, он пользуется крайне редко. Фамилия герцога Веллингтона — Уэсли. Во всех справочниках и энциклопедиях он именно так и называется: "Артур Уэсли, герцог Веллингтон". Старший сын герцога Веллингтона носит титул "маркиз Стоун". Если у наследника, в свою очередь рождается наследник, то тот получает следующий по старшинству из оставшихся свободными семейных титулов. Младшие сыновья герцога получают титул учтивости "лорд", который прибавляется к их имени и фамилии. Например, младший сын герцога Веллингтона именуется "лорд Чарльз Уэсли".

Младшие сыновья графов и все сыновья виконтов и баронов именуются просто "достопочтенный". Допустим, фамилия графа Гулд. Тогда его младший сын будет "достопочтенный Джон Гулд".

Глава 9

Ближе к вечеру того же дня в Малых королевских покоях всё было готово для проведения тайной аудиенции. Принц Вальтер, пришедший вместе с Кёртисом, внимательно осмотрел всех, кого король собрал в этом зале. Так как причина, собравшая нынче всех их вместе, должна была оставаться в тайне, то те несколько человек, кого Вальтер тут увидел, относились к самой верхушке власти. В зале были: король Бран I, его дети — наследник престола принц Гордон и принц Беор, королевский тайный советник герцог Тобиас де Шариро, личный секретарь короля граф Дариаркан де Радамар и придворный маг магистр Леар Надд. Ещё одного человека, находившегося в зале, Вальтер не знал. Помня свой вчерашний разговор с отцом, принц предположил, что именно он и является тем самым ректором магической Академии, приехавшим вчера.

Поздоровавшись со всеми, Вальтер подошёл к свободному креслу и сел. Кёртис проворно пристроился за спинкой кресла.

Король, кивнув сыну и его другу, начал говорить.

— Ну, раз мы уже все собрались, то позвольте начать. Магистр Леар, будьте любезны представить нам всем вашего спутника.

Королевский маг поклонился и, указывая рукой на незнакомца, произнёс:

— Ваше Величество, позвольте Вас и всех присутствующих познакомить с моим другом — магистром Илэром Дагдой. Он — ректор магической Академии, некромант и чёрный маг. Я могу со всей ответственностью заявить о том, что он — лучший в своём ремесле.

Магистр Илэр Дагда вышел вперёд и почтительно поклонился.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, магистр, — приветливо кивнул король. — Я надеюсь, что вашего мастерства будет достаточно для решения возникшей перед нами проблемы.

— Сделаю всё, что в моих силах. В чём заключается Ваша проблема, сир? — чётко спросил магистр Дагда.

Король перевёл взгляд на своего советника и кивнул. Получив дозволение, герцог де Радамар начал рассказывать:

— Неделю назад в службу безопасности королевства поступили сведения о внешне незначительном факте. Один из покупателей, представившись помощником придворного лекаря, закупил в лавке травницы ряд трав. Сами по себе эти травы не опасны. Напротив, каждая из них служит для защиты от сглаза или какого-то заболевания. Однако если совместить все приобретённые травы, то тогда из них можно изготовить особый отвар, служащий совершенно для иных целей. Сопоставив список купленных трав, и испугавшись того, что может последовать в дальнейшем, травница поспешила в ведомство принца Вальтера, и сообщила о данной покупке. Хозяйка лавки не знала имени того, кто к ней приходил, однако смогла очень чётко описать внешность своего покупателя. Кроме того, придворный маг смог снять в лавке травницы отпечаток ауры покупателя. На основании полученных сведений нам удалось выследить этого таинственного покупателя. Однако тут случилось нечто совершенно непредвиденное. Интересующий нас человек попытался пробраться в покои графини де Шательро. Приставленные для её охраны воины моментально перекрыли все выходы из её апартаментов. Поняв, что он попался, этот человек не позволил взять себя живым. Когда воины-телохранители приблизились к злоумышленнику, тот успел вонзить себе кинжал в грудь. Подоспевшие к тому времени сотрудники службы безопасности, шедшие по следу ауры подозреваемого, смогли получить в свои руки только мёртвое тело. Тем не менее, принц Вальтер, достаточно быстро узнавший обо всём, что случилось, дал указания королевскому магу погрузить труп в стазис, дабы сохранить тело без дальнейшего ущерба. И теперь нам нужна помощь некроманта, который смог бы на время вернуть тело к жизни, чтобы мы могли провести его допрос и выяснить, кто ещё стоит за этим человеком и каковы были их цели.

Завершив свою речь, советник внимательно посмотрел на некроманта. Подумав, магистр Илэр перевёл взгляд на короля и спросил:

— А в чём заключается знáчимость графини де Шательро, что её и её апартаменты охраняют королевские воины, а данный злоумышленник попытался проникнуть именно в её покои? Она — очень сильный маг или владеет какими-то иными Дарами или талантами?

Король лукаво ухмыльнулся, покосился на своего наследника, и ответил:

— Да, в общем-то, ничем особенным она не знаменита. Красива — да, однако способностей к магии — кот наплакал, магических Даров нет вообще, умом особым тоже не отличается... Просто, в данный момент именно она является официальной фавориткой моего сына Гордона.

— А, понятно... — протянул магистр Дагда, бросив беглый взгляд на наследника. Затем, покачал головой, и спросил: — Значит, Вы хотите, чтобы я поднял мертвеца и допросил его. А что потом?

— Ну, потом, я надеюсь, вы его упокоите, — ответил король.

Магистр Дагда помолчал ещё некоторое время, а потом кивнул головой:

— Да, я сделаю это. Мне нужен помощник и какой-то подвал, где будет происходить сама церемония. Ночью я проведу обряд...

— Какой вам нужен помощник и для чего? — проворно перебил некроманта принц Вальтер.

Магистр повернулся в его сторону и ответил:

— В принципе это может быть кто-то из слуг магистра Надда, помогающий тому в его работе. Он должен будет отправиться в лавку травника и купить необходимые мне для ритуала поднятия травы.

Вальтер кивнул и посмотрел на королевского мага. Магистр Надд прищурился и через пару мгновений ответил:

— Да, у меня есть такой парень: хорошо разбирается в травах и неболтливый. — Затем, повернувшись к своему коллеге, он сказал: — Я пришлю его к тебе, а ты пока подготовь подробный список всего, что тебе может понадобиться. Когда список будет готов, то отправишь парня в лавку травницы.

— А зачем вам нужны травы? — вдруг подал голос принц Беор. — Насколько я знаю, некроманты в своих ритуалах вполне могут обходиться без трав.

— Да, Вы совершенно правы, Ваше Высочество, — кивнул магистр Илэр. — Во время магических действий некроманты вполне могут обходиться своими собственными силами. Однако используя при обряде определённые виды трав, я могу воспользоваться жизненными силами этих растений, экономя при этом свои. При проведении ритуала поднятия мертвеца нужно довольно много энергии. Если я воспользуюсь травами, то смогу сэкономить немало своей силы.

Тут подал голос герцог Радамар:

— Сам обряд можно провести в королевской темнице. Тамошние слуги умеют хранить тайны. А тюремное подземелье именно таково, какое нужно нашему уважаемому магистру.

Король удовлетворённо согласился:

— Замечательно. Если мы всё обсудили, то магистр Дагда может приступать к работе. Встретимся в полночь в королевской тюрьме. Магистр Надд, помогите вашему коллеге в его работе. А сейчас все свободны.

Сообразив, что аудиенция закончена, оба магистра направились к выходу. Вслед за ними, поклонившись, зал стали покидать и остальные. Заметив, что Кёртис тоже пошёл к выходу Вальтер, схватив друга за руку, жестом приказал ему остаться.

Дождавшись пока в зале останутся исключительно члены королевской семьи, Вальтер, внимательно посмотрев на отца, поинтересовался:

— Кто ночью будет помогать магистру Дагде вести допрос?

— Ты, — без тени сомнений ответил король. Затем, помолчав, добавил: — Я считаю, что чем меньше посторонних получат информацию об этом деле, тем лучше. Думаю, что будет вполне достаточно, если при допросе будут присутствовать оба магистра и мы все, вместе с Кёртисом, разумеется. А потом я сам расскажу наиболее знáчимое Тобиасу — без излишних подробностей. Дальнейшее будет зависеть от того, что именно мы услышим в процессе допроса.

— Хорошо, — сосредоточенно кивнул Вальтер. — Тогда получается, что ночью нас будет семеро — все мы, оба магистра и Кёртис.

— Да, 7 — счастливое число выходит, — усмехнулся Гордон. — Надеюсь, что это счастье не покинет нас, и в ходе допроса магистру Дагде удастся выяснить, что же происходит.

— Будем надеяться, — повторил вслед за сыном король.

— Хорошо. Тогда до встречи вечером, — сказал Вальтер, вставая из кресла и направляясь на выход...

* * *

В остававшееся до полуночи время магистры развернули весьма активную деятельность. Слуга, отосланный в лавку травницы со списком необходимых для обряда трав, купил их в таком количестве, как будто некромант собирался поднять не одного погибшего, а целый полк. Усмехнувшись, магистр Илэр тщательно запаковал и уложил в свою сумку излишки, понимая, что лишними эти травы никогда не будут.

Подвал, выделенный королём для церемонии, подходил магистру Илэру как нельзя более. Тщательно расчертив пентаграмму и рассыпав вокруг принесённые слугой травы, он стал ждать. Вскоре к Илэру подошёл палач, принеся тело того, кого сегодня магистр собирался допрашивать. Под внимательным приглядом некроманта мертвец был осторожно уложен в центр пентаграммы. Сделав несколько пассов рукой над трупом, магистр Илэр приготовился ожидать прихода королевского семейства.

Когда до полуночи оставалось несколько минут в подвал друг за другом зашли члены королевской семьи. Поклонившись королю, магистр Дагда уважительно сказал:

— Ваше Величество, у меня всё готово для проведения ритуала.

— Прекрасно, — отозвался король. — Тогда приступайте.

Некромант ещё раз поклонился, и вплотную занялся церемонией. Сняв с тела наложенный ранее стазис, магистр Илэр начал ритуал, вливая в тело убитого жизненную энергию. Все присутствовавшие в полной тишине следили за действиями некроманта.

Вскоре труп в пентаграмме сел и открыл глаза. Увидев это, магистр сказал:

— Он готов к беседе.

Посмотрев на отца, Вальтер подошёл почти к самому краю пентаграммы и начал допрос:

— Как твоё имя и зачем ты приехал во дворец?

Покойник начал отвечать чуть глуховатым и безжизненным тоном:

— Моё имя Эмиль Сатон. Я — управляющий имением барона де Грийе. С месяц тому ко мне явился маг, лица которого я не видел из-за наложенной иллюзии, и предложил дюжину бриллиантов, если я отправлюсь в королевский замок, и добуду там кое-что чрезвычайно для него важное. Выяснив все дворцовые сплетни, я приехал сюда, чтобы встретиться с графиней де Шательро. Мимо стражи меня провёл один из слуг, работающих на кухне — за весьма немалую взятку.

— Кто именно это был?

— Поварёнок Эрик. Я заплатил ему большие деньги, после чего тот провёл меня через чёрный ход и лестницу для слуг.

— Барон де Грийе имеет какое-то отношение к твоим поступкам? — быстро спросил принц Беор.

— Нет, — ответил покойник. — Я никому не говорил о том, что я собирался сделать.

— Понятно. Зачем тебе была нужна встреча с графиней? — продолжил допрос принц Вальтер.

— Я намеревался подкупить её или обольстить. Графиня должна была принести мне прядь волос наследника Гордона.

Вальтер обернулся и посмотрел на короля. Тот, в свою очередь, взглянул на Гордона и печально покачал головой. Затем, после длительной паузы, король спросил:

— Зачем тебе нужны были волосы наследника?

— Для изготовления приворотного зелья, специально настроенного исключительно на наследника, — тем же замогильным тоном ответил покойный. — Волосы позволили бы сварить зелье, способное совершенно подчинить волю старшего сына короля Арнора.

— Зачем тебе было нужно подчинить волю наследника? Для кого? — чётко задал вопрос принц Вальтер.

— Зелье должно было бы заставить принца Гордона без памяти и на всю оставшуюся жизнь влюбиться в принцессу Роану, дочь короля Сантая II, владетеля королевства Далахан, — ответил мёртвый. — Через несколько недель она должна инкогнито приехать в Арнор с неофициальным визитом — якобы на целебные воды, чтобы поправить своё пошатнувшееся после перенесенной простуды здоровье. Все знают, что время от времени наследник приезжает на эти воды, чтобы проведать живущую там кормилицу. Тут зелье и заставило бы наследника влюбиться в принцессу Роану. После этого он должен был жениться на принцессе, и из-за действия приворотного зелья полностью подпасть под её волю. С момента, когда умрёт король Бран, а Гордон стал бы новым королём, он начал бы полностью выполнять все желания своей супруги, совершая всё то, что служило бы на пользу королевства своей жены — королевства Далахан.

После этих слов Вальтер вновь взглянул на отца, а потом на побелевшего брата.

— Принцесса Роана в курсе этого замысла? — сквозь зубы проговорил принц Гордон.

— Нет, — ответил покойный. — Она просто пешка. Принцесса с детства привыкла исполнять все приказы отца, и, выйдя замуж, по-прежнему продолжала бы действовать по его воле.

— Кто в королевстве Далахан отвечает за исполнение этой интриги? — спросил Вальтер.

— Я не знаю, — ответил мертвец.

— Кто являются заговорщиками в нашей стране? — тут же задал следующий вопрос принц.

— Я не знаю, — вновь повторил труп.

Помолчав, Вальтер вновь обратился к покойному:

— Тогда так. Кому именно ты должен был передать прядь волос наследника?

— Я не знаю, — ответил тот. — Как только эта прядь оказалась бы у меня, я должен был каждый день ровно в полдень подходить к королевскому парку и в течение часа кормить плавающих в пруду уток. Кто-то из придворных увидел бы меня там и, подойдя, произнёс бы фразу-пароль: "Я вижу, что вы любите уток? Может, хотите купить у меня пару карликовых уточек-мандаринок?". После произнесения им этих слов, я должен был передать ему волосы наследника.

— Графиня де Шательро знала о твоих планах? — вмешался в ход допроса принц Гордон, внимательно глядя на покойного.

— Нет, она ничего не знала, — ответил тот. — Я планировал воспользоваться ею, как человеком, имеющим доступ к постели наследника. Если бы она отказалась сделать то, что мне было нужно, я бы просто свернул ей шею.

— Что ещё ты можешь рассказать? — глухо поинтересовался Гордон.

— Я больше ничего не знаю, — бесстрастно отозвался покойник.

После этих слов все собравшиеся в подвале долго молчали, тщательно обдумывая услышанное. Наконец, король сказал:

— Я полагаю, что это всё, что мы можем вытянуть из него. В дальнейшем допросе уже смысла нет. — Повернувшись к некроманту, Бран сказал: — Думаю, магистр, его уже вполне можно упокоить.

Магистр Илэр кивнул и продолжил ритуал, теперь забирая из мёртвого тела те силы, которые недавно туда закачивал.

После того, как допрашиваемый вновь превратился в безмолвный труп, король попросил:

— Магистр, вы не могли бы развеять тело, чтобы никто более не мог воспользоваться его знаниями.

— Конечно, — кивнул некромант, и, сделав несколько лёгких пассов руками, сначала превратил тело в пепел, а затем сразу же его развеял.

— Нам надо тщательно обдумать всё услышанное, — сказал король. — Как известно: утро вечера мудреней. Предлагаю всем сейчас разойтись, а завтра с утра собраться вновь, и с холодной головой обсудить всё то, что мы сейчас услыхали.

Кивнув всем присутствующим, король Бран быстро вышел из подземелья. Вслед за ним медленно его покинули и все остальные. Последними, тщательно убрав за собой всё, что указывало на проведённый тут ритуал, подвал покинули оба магистра.

Глава 10

На следующее утро все, присутствовавшие накануне при проведении ритуала поднятия покойника, вновь собрались в Малых королевских покоях. Первым заговорил король, обращаясь к некроманту:

— Магистр Дагда, прежде всего я искренне благодарю вас за помощь. Ваши способности чрезвычайно нас выручили.

— Я рад, что мои знания помогли вашей семье избежать огромнейшей опасности, — спокойно ответил магистр Илэр.

Король кивнул и продолжил:

— Я полагаю, вы не удивитесь, если я попрошу вас держать всё, что узнали этой ночью в глубочайшей тайне. Королевские интриги — грязное дело, но никуда от них не деться.

— Ваше Величество может быть совершенно спокойным, — с достоинством ответил магистр Илэр. — Всё, что я узнал о заговоре, останется тайной от всех, кроме здесь присутствующих.

— Спасибо, магистр, — чуть улыбнувшись, ответил король. — Вы оказали нашему королевству неоценимую пользу, и я хочу знать, что мы могли бы сделать для вас.

— О, Ваше Величество, что может попросить от короля ректор магической Академии? — чуть насмешливо проговорил магистр Дагда. — Было бы очень хорошо, если бы Вы пожертвовали какие-нибудь средства на нужды Академии.

Король Бран I от души расхохотался. Немного успокоившись, он усмехнулся и сказал:

— Я понял вашу просьбу, магистр. Можете быть уверены: скоро на счёт Академии придёт довольно щедрое пожертвование от королевства Арнор.

— Спасибо, Ваше величество, — поклонился магистр.

— Что ж... — продолжил король, — Раз мы завершили все дела, которые требовали вашего присутствия, позвольте теперь предоставить в ваше распоряжения иные сферы жизни при дворе. Мой мажордом сможет обеспечить вам все мыслимые развлечения. Я хотел бы, чтобы вы вдоволь удовлетворили все свои желания и возможные капризы.

— Ещё раз большое спасибо, Ваше Величество, — вновь поклонился магистр Илэр, — однако я вынужден отказаться от столь щедрого предложения. Я — ректор магической Академии, и обязанности, возлагаемые на меня этой должностью, настоятельно призывают меня поскорей вернуться обратно в стены этого учебного заведения. Поэтому, если Вы не возражаете, я хотел бы немедленно отправиться обратно в Академию.

Король вздохнул и ответил:

— Я, разумеется, огорчён, что вы, магистр, так поспешно собираетесь покинуть нас, однако я понимаю вас. Дело — всегда превыше развлечений. Тогда, если у вас нет больше ко мне никаких просьб, вы можете возвращаться в Академию.

Тут в разговор вмешался до того молчавший придворный маг магистр Леар Надд:

— Ваше Величество позволит мне проводить моего друга?

— Да, разумеется, — кивнул король своему магу. Затем, вновь повернувшись к магистру Илэру, продолжил: — Полагаю, ваш друг поможет вам собраться и снабдит всем, что может понадобиться в дороге. Ещё раз, огромное вам спасибо, магистр Дагда, за вашу помощь.

— Я благодарен Вам, Ваше Величество, — с достоинством проговорил магистр Дагда, — и спешу откланяться.

Поклонившись всем, присутствовавшим в покоях, магистр Илэр, сопровождаемый магистром Леаром, покинул комнату.

* * *

Как только магистры покинули Малые королевские покои, принц Вальтер задал вопрос, над которым мучился полночи.

— Отец, я хотел бы обратить твоё внимание на достаточно странную вещь. Тебе не кажется удивительным, что этот Эмиль — согласись, достаточно мелкая фигура, — знает столь многое и с такими мельчайшими подробностями (совершенно не предназначенными для ушей подобной пешки, коей он является) о самом заговоре, но при этом абсолютно ничего не знает о тех, кто составил всю эту комбинацию, кто "дёргает" за ниточки?

— Тебя это тоже "царапнуло"? — задумчиво и как-то даже печально ответил король. — Я всю ночь раздумывал над этими вопросами. Если бы эти сведения были бы получены от живого, я бы подумал о том, что нас специально хотят уверить в существовании некоего заговора со стороны Далахана. Но Эмиль Сатон умер от своей руки как раз для того, чтобы не попасть на допрос и под умелой рукой палача не раскрывать нам всё, что он знает. Он и не собирался передавать нам эту информацию. Так что получается явное противоречие.

— Не нравится мне всё это, — негромко проговорил Вальтер.

— А уж как мне всё это не нравится, — скривился король. Помолчав, Бран продолжил: — Активизируй своих людей, Вальтер. Пусть они изучат всё, что сейчас происходит у наших соседей. И не только в Далахане (хотя ему надо придать первостепенное направление), но и в тех двух других королевствах, с которыми граничит наша страна — в Феркесе и Иласе. Нам надо знать, действительно ли это настоящий заговор или очередная "пустышка", подброшенная конкурентами.

— Хорошо, отец, — кивнул Вальтер. — Я понял. Сделаю всё возможное.

— Я полагаю, что в любом случае, что бы ни "нарыл" Вальтер, — вступил в разговор принц Беор, — будет правильно, чтобы Гордон пару месяцев — пока всё не успокоится — вообще не ездил на эти проклятые воды. Он вполне может отсылать к кормилице слугу с письмом.

Король кивнул:

— Полностью согласен с тобой.

Гордон тяжело вздохнул, посмотрел на отца и братьев, а затем согласно кивнул:

— Хорошо. Не будем дразнить гусей.

Король обвёл взглядом своих детей и сказал:

— Всегда легче предотвратить беду, если ты о ней предупреждён. Вы все знаете, что кому нужно делать...

Принцы синхронно кивнули.

— Ну, тогда принимайтесь за работу, — серьёзно сказал Бран I.

Принцы вновь кивнули, и направились на выход. Каждому из них предстояло разбираться с опасностью заговора на своём месте...

* * *

Магистр Илэр, собрав свои вещи, вышел в коридор, где его терпеливо ожидал магистр Леар. Взглянув на сумку друга, Леар тяжело вздохнул и сказал:

— Я приказал собрать всё, что может понадобиться тебе в дороге, и принести к конюшне. Ты твёрдо решил уехать? Может быть, погостил бы ещё пару дней? Всё-таки никакие магические вестники не заменят радости личного общения с тобой.

— Нет, — покачал головой Илэр. — За "пару дней" мои оболтусы вполне могут сравнять Академию с землёй. Я и так не знаю, что они уже успели натворить, пока меня не было. Студенты, обученные магии — страшная и подчас совершенно неуправляемая сила. А уж когда отсутствует пригляд со стороны начальства... Сам понимаешь, поговорка "только кот за порог, мыши сразу в пляс", возникла отнюдь не на пустом месте.

— Ты МНЕ это говоришь? — со смехом отозвался Леар. — Я хорошо помню времена своего студенчества, и то, какими мы сами были.

— Да... — с мечтательной улыбкой ответил Илэр, — были времена...

— Ага, весело было! — поддержал друга Леар.

Переглянувшись, магистры захохотали. Отсмеявшись, Илэр, двинулся по коридору к выходу. Леар последовал за ним.

Подойдя к конюшне, магистры увидели, что конь магистра Дагды был уже осёдлан, а к седлу прикреплены седельные сумки с продуктами и прочими припасами, необходимыми в дороге. Конюх передал поводья Илэру, и скрылся в темноте конюшни.

— Ну, я не буду дальше тебя провожать, — с печалью сказал Леар. — Будет совершенно "не солидно", если придворный королевский маг разрыдается как ребёнок на глазах у всех присутствующих. Я очень рад был тебя увидеть! Не пропадай, и почаще присылай мне магических вестников с новостями.

— Хорошо, — ответил Илэр. — И ты тоже пиши мне почаще.

Леар кивнул и обнял друга. Спустя несколько секунд он отошёл в сторону. Илэр вскочил в седло и, подняв руку в прощальном приветствии, поехал прочь. Проводив взглядом фигуру удаляющегося друга, магистр Леар вздохнул и отправился обратно во дворец.

* * *

Магистр Илэр уже подъезжал к воротам, ведущим к выходу из города, когда его догнал отряд королевской гвардии. Знавший лично их командира, некромант решил выяснить, в чём дело:

— Приветствую тебя, Кэс.

— И вам всего самого лучшего, магистр Илэр, — с уважением в голосе отозвался Кэс.

— Что случилось? — продолжил Илэр. — Куда ты ведёшь своих людей?

— Возле города довольно давно орудует банда грабителей, — охотно ответил Кэс. — Она достаточно большая, однако весьма мобильна: постоянно перебирается с одного участка леса на другой, разбивая на ночь лагерь в разных местах. Мы уже долго выслеживаем этих разбойников. И вот, наконец, моему человеку удалось найти их след, и сейчас мы точно знаем, где они провели эту ночь. Поэтому я поспешил собрать отряд и направиться туда, пока разбойники вновь не ушли в глубину леса.

— Ясно, — кивнул головой магистр Илэр. — Тогда, если ты не возражаешь, я пока поеду вместе с вами. Не хотелось бы мне, будучи одному, столкнуться в лесу с этими самыми разбойниками.

— Разумеется, вы можете ехать с нами, — удивился Кэс, — однако что для вас — с вашим-то мастерством — кучка каких-то разбойников?

Магистр Илэр рассмеялся и ответил:

— Ну, в принципе, ты конечно прав. Силы справиться с разбойниками у меня хватит. Тем не менее, я не хотел бы — без излишней необходимости — тратить их: сегодня ночью я колдовал, и ещё не до конца восстановил свой потенциал. Если жизнь заставит, то, разумеется, я смогу применить своё искусство, однако не хочу расходовать силы зря, предпочитая сэкономить свои внутренние ресурсы. Потому и попросил теперь ехать под вашей охраной.

Взглянув на магистра, Кэс смущённо потупился, но потом вновь поднял голову и сказал:

— Простите меня, магистр, за неразумный вопрос. Конечно, вы можете ехать с нами столько, сколько вам будет угодно.

Магистр Илэр кивнул и поскакал дальше уже вместе с отрядом королевской гвардии, направлявшимся в лес.

Глава 11

С восходом Солнца лагерь разбойников пришёл в движение. Наступившее утро заставило их заняться всеми теми делами, которые делают люди, живущие в тесном сообществе за пределами обустроенного города. К тому же вчерашний день, полностью отданный развлечениям, требовал нынче приложить бóльшее количество усилий, чтобы вновь возвратить жизнь их сообщества в привычный ритм.

Арлен, будучи хорошим руководителем, прекрасно понимал, что его власть над этими буйными людьми, зиждется на очень многих составляющих. Однако опытный вожак никогда не использует в своих методах насаждения власти один только кнут. Роль пряника тоже весьма велика. А потому, если позволяли обстоятельства, Арлен давал своим людям столько развлечений, сколько это было в его силах, тщательно следя, однако, за тем, чтобы эти самые развлечения не выходили за пределы здравого смысла.

То, что сутки тому им удалось захватить в плен этого юношу, стало поистине подарком Богов. Его люди уже давно нуждались в подобной разрядке. И Арлен не стал ограничивать их, справедливо полагая, что такая поблажка в будущем принесёт ему немало хорошего. Эта дикая вольница, благодарная своему вожаку за столь дивный вчерашний день, теперь будет служить ему с ещё бóльшим усердием. Именно поэтому Арлен вчера отступил от своих правил — никогда не ночевать в одном и том же месте больше одной ночи, разрешив разбить лагерь надолго. Насколько он видел и понимал, захваченный юноша протянет ещё пару дней, и тогда можно будет смело отобрать и убить эту игрушку. А пока же, размышлял Арлен, можно дать своим парням возможность сбросить напряжение и развлечься.

Именно поэтому Арлен и позволил на все прошедшие сутки забыть обо всех текущих делах. Однако теперь надо было потихоньку возвращать жизнь в лагере к привычным для его обитателей законам. И поэтому, уже начиная с самого раннего утра, Арлен приказал заняться всем тем, что было позабыто на сутки. И прежде всего это касалось разведчиков, отправленных осмотреться: не появилась ли где-то поблизости опасность.

К тому же, насколько мог судить вожак, перерыв пойдёт на пользу и их пленнику, которому просто необходимо было дать время отдохнуть. То, во что превратился парень, пробыв у них всего лишь сутки, не могло не навести на мысли о совершенно реальной угрозе чересчур быстро сломать такую замечательную игрушку. И Арлену было достаточно указать на эту опасность, чтобы его люди моментально прониклись идеей предоставить сладкому мальчику время на отдых...

* * *

Проснувшись, Габриэль медленно поднял голову и обвёл затуманенным взглядом поляну. Он находился в руках разбойников чуть больше полутора суток, и всё это время Габриэля не покидало ощущение того, что это какой-то безумный, страшный сон, который всё никак не прекращается. То, что творили с ним на протяжении всего этого времени, просто не укладывалось в его голове. Габриэль даже не представлял ту глубину сексуальных извращений, которые его заставили пережить разбойники. И если сначала он ещё пытался сопротивляться, то вскоре боль от побоев и насилий заставила юношу впасть в какое-то тупое безразличие. Те небольшие передышки, которые ему предоставлялись, когда разбойники готовили себе еду или занимались чем-то по хозяйству, были столь малы по времени, что юноша не успевал прийти в себя. Разбойники, длительное время не имевшие возможности удовлетворять свои, как они говорили, "телесные нужды", теперь дорвались до желанного ими развлечения со всей возможной страстью. Габриэля брал каждый из них и по многу раз, заставляя принимать самые разные позы и "помогая" себе при этом всеми подручными средствами, находящимися в их распоряжении. Это были и жестокая порка, и связывание и всё, что приходило на их разнузданные ум и весьма извращённую фантазию. Романтичный юноша, внутренний мир которого сосредотачивался в кругу занимательных книг и собственных фантазий, даже не представлял о существовании таких непотребств. В результате к концу дня Габриэль полностью сломался, превратившись в истерзанном существо, мечтавшее только о том, чтобы всё это, наконец, закончилось. И когда наступила ночь и его вновь привязали к дереву, Габриэль впал в какое-то тягостное оцепенение.

Всю ночь, пока он не забылся в мареве сна, Габриэль думал о том кошмаре, в который превратилась его жизнь. И единственным выходом из него, насколько понимал Габриэль, была смерть, которая прекратит все его мучения. Переживший за несколько дней столь многое, Габриэль дошёл до края. И теперь у юноши было два пути: либо бороться за жизнь, либо окончательно сломаться.

Юноша выбрал второй путь. Он стал мечтать о смерти...

Наступившее утро ничего не изменило в мрачном настрое юноши. Оглядываясь на занимавшихся своими делами разбойников, Габриэль пытался придумать что-то, что помогло бы ему умереть. Однако ничего путного в голову растерянного юноши не приходило.

Вдруг утреннюю тишину нарушил громкий отрывистый, переливчатый свист, донёсшийся откуда-то издалека. До того спокойный лагерь внезапно пришёл в движение: недавно совершенно расслабленные бандиты вдруг стали лихорадочно запихивать в мешки свои вещи, собирать разбросанные ножи и котелки, и проворно устремляться прочь в лесную чащу. Спустя не более пяти минут практически все разбойники покинули поляну, еще недавно служившую им лагерем.

Вожак, стремительно метавшийся из одной части лагеря в другой, на ходу раздавая указания и помогая отстающим, внезапно повернулся и посмотрел на растерянно и недоумённо взиравшего на всеобщую суету Габриэля.

— Мер, не забудь про игрушку, — крикнул вожак. — Позаботься о нём.

После этих слов, один из разбойников, кивнув, быстрым шагом подошёл к по-прежнему привязанному к дереву Габриэлю. Вытащив из ножен кинжал, Мер одним ударом пронзил грудь юноши. Вытерев окровавленное оружие об одежду Габриэля тот, кого вожак назвал Мером, вновь вложил кинжал в ножны и проворно вернулся к своим делам. Вскоре и он покинул поляну, оставив умирающего юношу одного.

* * *

Прошло совсем мало времени, как на поляну выехал отряд королевских гвардейцев. Обведя взглядом разбросанные вещи, Кэс раздражённо сплюнул.

— Опоздали, — сокрушённо констатировал он.

— Командир, если вы сейчас отправитесь в погоню, то шансы нагнать их весьма велики, — спокойно сказал Илэр, осматриваясь. Внезапно он увидел привязанного к дереву юношу, грудь которого была обильно залита кровью. Проворно направив коня к лежавшему, магистр освободил все свои чувства, "прощупывая" его. Опыт некроманта подсказал Илэру, что душа только-только покинула тело, и он вполне ещё может успеть вернуть её обратно.

Моментально спешившись и привязав коня, магистр Илэр обернулся к Кэсу и сказал:

— Мальчик ещё не окончательно умер, а потому я попробую вернуть его душу обратно в тело. Не ждите меня, а направляйтесь за разбойниками. Дальше я сам о себе позабочусь.

Кэс облегчённо кивнул, и взмахом руки дал команду продолжить преследование. Через несколько секунд на поляне не осталось никого, кроме магистра Илэра и окровавленного тела.

Приглядевшись к умиравшему юноше, Илэр сразу же узнал в нём Габриэля — юношу, с которым несколько дней назад они с Леаром встретились, направляясь к королевскому дворцу.

— Ну вот, теперь ты стал и моим пациентом тоже, — пробормотал Илэр, печально улыбнувшись. — И если Леар тогда лечил тебя светлой магией, то сегодня — для твоего излечения — мне придётся воспользоваться тёмной...

Вернувшись вновь к своему коню, магистр Дагда стал проворно распаковывать седельную сумку в поисках припрятанного в ней мешочка с излишками трав, купленных недавно дотошным слугой.

Быстро начертив пентаграмму, Илэр перерезал связывавшие юношу верёвки и перенёс Габриэля в самый её центр, тщательно уложив и выровняв тело по лучам. Обильно смочив заготовленные травы кровью юноши, магистр, смазывая ими как Габриэля, так и саму пентаграмму, начал читать хорошо знакомые ему заклинания, призывая обратно недавно покинувшую тело душу...

* * *

Демиург мира Тéрикс сидел в кресле и задумчиво смотрел в своё магическое зеркало. Сейчас, когда он наблюдал за быстрыми и выверенными движениями некроманта, готовящегося к одному из самых трудных и ответственейших магических ритуалов, его обуревали сложные чувства. С одной стороны, некромант был весьма силён и опытен, чётко зная, что ему нужно было делать. Но вот с другой стороны, Демиург отдавал себе отчёт в том, что скорей всего обряд, к выполнению которого во всю готовился маг, не принесёт ему ничего хорошего. Душа мальчика, уже успевшая покинуть не только тело, но и весь негостеприимный к ней мир, сейчас находилась в руках у Демиурга. Быстро осмотрев её, тот отчётливо понял, что душа не желает возвращаться вновь в своё тело. Она окончательно решила умереть, и все усилия мага не способны были переубедить её вновь вернуться и продолжать жить.

Подобная ситуация была чрезвычайно опасной, ибо тело, в котором нет души после подобных ритуалов, к проведению которого столь стремительно готовился некромант, не станет вновь живым человеком. А вот появление в его мире бездушного существа Демиург не допустил бы ни при каких обстоятельствах. Одно дело зомби, которые изначально были всего лишь поднятой мёртвой плотью, продолжавшей жить, пока это было угодно их хозяевам-магам, но совершенно другое дело, то существо, которое явится в мир после проведения некромантом запланированного ритуала...

Раздумья Демиурга прервала небольшая фиолетовая птичка, прилетевшая из магического тумана, соединявшего тонкие миры. Проворно перелетев комнату, птичка села на плечо Демиурга и что-то защебетала. Внимательно выслушав посланницу, Демиург радостно улыбнулся и сказал:

— Я с радостью приму его. Пусть приходит.

После этих слов птичка спорхнула с его плеча, и вновь устремилась в магическую дымку, скрываясь с глаз.

Проводив взглядом посланницу, Демиург быстро встал и направился к столу. Налив в два бокала эльфийское вино из цветочной пыльцы, он перенёс бокалы на маленький столик и придвинул к нему ещё одно кресло. После этого Демиург опять занял своё место в кресле и вновь вернулся к наблюдению за действиями некроманта.

Спустя весьма непродолжительное время из магического тумана вышел ещё один Демиург. Быстро оглядевшись по сторонам и увидев хозяина этого мира, гость подошёл ко второму креслу и, взяв в руки бокал с вином, сделал неторопливый глоток. Покачав вино по нёбу, он с наслаждением проглотил тягучий напиток, после чего сел в кресло и удовлетворённо выдохнул.

— Знаешь, — с лёгким оттенком зависти проговорил он, — эльфийское вино — это то, чего мне так не хватает в моём мире.

— Так создай в своём мире эльфов, — со смешком ответил Демиург Терикса, — и пусть они тебе готовят это замечательное вино.

Второй Демиург грустно вздохнул:

— Ты всё так же подтруниваешь надо мной, как и раньше? На Земле не живут эльфы...

— А кто тебе мешает их там завести? — поинтересовался Демиург Терикса. — Ведь это же твой мир, а значит, ты волен населить его теми существами, которые тебе угодно там видеть.

Демиург Земли грустно покачал головой.

— Законы Мироздания никто не отменял, и Демиург так, как никто иной обязан соблюдать эти Законы. В моём мире нет магии, а без неё эти дети лесов не смогут жить. Поэтому, только приходя к тебе, я могу смаковать этот чудесный напиток. — Сделав ещё глоток, Демиург Земли поставил бокал на стол, и сказал: — Но я пришёл к тебе не только для того, чтобы наслаждаться твоим гостеприимством. Я пришёл по делу.

Оторвавшись от магического зеркала, Демиург Терикса посмотрел на Демиурга Земли.

— Что случилось?

Демиург Земли чуть помедлил, а потом спросил:

— Скажи мне, чем ты сейчас занимаешься?

Демиург Терикса пожал плечами и, вновь посмотрев в зеркало на некроманта, уже начавшего обряд возвращения души в тело, сказал:

— Наблюдаю за проведением одного обряда и думаю, что мне делать дальше. Некромант пытается вернуть в погибшее тело умершую душу, вот только душа не желает возвращаться в оставленное ею тело. И я даже не представляю, чем всё это закончится. — Взмахнув рукой, Демиург Терикса указал второму Демиургу на слабую голубоватую дымку, возникшую перед ними: — Посмотри на неё. Душа этого мальчика слаба, она не хочет больше жить, не хочет продолжать вновь страдать. Он не борется и сдался...

— Да... Вот как порой бывает. Одни хотят жить, но не могут, а другие могут, но не хотят. — Демиург Земли внимательно изучил душу и, печально покачав головой, продолжил: — Послушай, это как раз касается того, с чем я к тебе пришёл. В моём мире умерла девушка, перед смертью перетерпев никак не меньше страданий, нежели твой юноша. Но её душа страстно хочет жить. Она так кричала, что я не смог не услышать её мольбы. Однако, как я уже говорил, Законы Мироздания незыблемы и неизменны и даже Демиурги обязаны их соблюдать. Раз она умерла, то я не могу вновь оживить мёртвое. Отправить душу на перерождение в данном случае тоже не вариант — девушка хочет жить сейчас, а младенец — это совершенно не то. Поэтому я и подумал о тебе и твоём мире. — Точно так же взмахнув рукой, Демиург Земли продемонстрировал своему собеседнику зеленоватую дымку, сгустившуюся возле их кресел. — Посмотри на неё. Ведь ты вполне мог бы взять душу моего мира в свой, не правда ли?

Демиург Терикса внимательно изучил новую душу, немного подумал, а затем, посмотрев на своего собеседника, кивнул.

— Да, ты прав. Эта душа прошла практически те же испытания, что и душа из моего мира, но она совсем другая. Она готова бороться и страдать. Она хочет жить и преодолевать все предложенные Жизнью испытания. Она достойна того, чтобы получить новый шанс и прожить свою жизнь заново.

С этими словами Демиург Терикса осторожно поднял руки и прошептал что-то. Зеленоватая дымка проворно сгустилась в комочек и, опустившись, легла ему на руки. Демиург, согрел земную душу в своих руках, а потом, дыхнув на неё, направил вниз. Когда душа стремительно вошла в магическое зеркало и понеслась в сторону лежавшего на поляне тела юноши, Демиург Терикса одобрительно кивнул и сказал:

— Теперь пусть некромант завершает свой обряд, а мы ему поможем.

— Спасибо тебе, — с огромной благодарностью проговорил Демиург Земли.

— Да не за что, — одобрительно улыбнулся Демиург Терикса. — Такая душа просто обязана была получить второй шанс. И, знаешь, я даже пойду дальше. Эта душа будет помнить всё как о своей жизни на Земле, осознавать себя как её жительница, так и получит все знания и умения этого мальчика из моего мира. Она сосредоточит в себе воспоминания сразу о двух жизнях, сохранит оба сознания. И эти сознания будут помнить всех людей, что окружали раньше их обоих. Так ей будет легче приспособиться к жизни в моём мире.

Демиург Земли улыбнулся и сказал:

— Ещё раз спасибо тебе. Я не мог допустить, чтобы эта душа, столь стремившаяся жить, погибла.

— Это тебе спасибо, — ответил на улыбку улыбкой Демиург Терикса. — Ты предоставил мне решение весьма серьёзной проблемы, что занимала мой мозг всё то время, пока я наблюдал за подготовкой некроманта к проведению своего ритуала.

— Что ж, я рад, что мы помогли друг другу, — вставая в кресла, отозвался Демиург Земли. Направляясь к дымке тонкого мира, разделявшего их миры, он взмахнул на прощание рукой. — До очередной встречи!

— До встречи! — отозвался Демиург Терикса, провожая взглядом своего гостя.

Как только Демиург Земли скрылся из виду, Демиург Терикса вновь повернулся к зеркалу, продолжая наблюдать за некромантом, уже завершавшим ритуал призыва души.

* * *

Некромант, только что завершивший трудный и отнимающий огромное количество сил обряд, чуть ли не полностью опустошённый, тяжело опустился на землю. Переведя дух, он стал внимательно приглядываться к Габриэлю, гадая, насколько удачно прошёл ритуал призыва.

Через несколько секунд по телу юноши прошла конвульсивная дрожь. Содрогнувшись несколько раз, тело вновь расслабилось, однако в это же мгновение мальчик вновь начал дышать, а ещё через миг открыл глаза.

Встретившись взглядом с Габриэлем, усталый Илэр облегчённо выдохнул и радостно улыбнулся. Глядя прямо в глаза возрождённого юноши, он тепло проговорил:

— Наконец-то, слава Богам. Ну, здравствуй! Добро пожаловать вновь в мир живых...

* * *

Принц Вальтер шёл по коридору, направляясь в свой кабинет. Когда он уже подходил к двери, из кабинета вышел Кёртис.

— О, — радостно проговорил он, — на ловца и зверь бежит. Ты-то как раз мне и нужен. Как я рад, что мне не пришлось бегать и искать тебя по всему дворцу.

— Да? — слегка флегматично пожал плечами Вальтер. Затем с усмешкой добавил: — Я рад, что смог настолько облегчить твою скорбную долю.

— И не говори, — всплеснул руками Кёртис. — Моя доля, действительно, настолько скорбная, что и не передать. Суди сам. Я хочу пойти куда-нибудь со своим другом, где смогу посидеть в тихом местечке и пропустить парочку стаканчиков одного чудесного вина, да вот незадача: друг всё время где-то ходит.

Внезапно Вальтер замер и, резко выдохнув, покачнулся. Принц почувствовал сильнейший ментальный удар, пронзивший его до самых кончиков всего его существа. Удар был настолько силён, что Вальтер был вынужден остановиться и даже опереться о стену. Прислушиваясь к отголоскам магической силы, растекавшимся по его организму, принц понял, что Боги, наконец, проявили к нему свою добрую волю. Ибо только что в этом мире появился тот, кто был его Парой, его Спутником жизни.

Потрясённый Вальтер почувствовал, что ноги в буквальном смысле не держат его. Вновь покачнувшись, он начал сползать по стене. Подбежавший к принцу Кёртис проворно подхватил падающего друга и прижал к себе, позволяя воспользоваться своими силами.

— Что с тобой случилось? Тебе плохо? Ты ранен? Или это яд? Вызвать лекаря? — тревожно спрашивал Кёртис, ощупывая и поддерживая тело принца.

Подняв голову и глядя прямо в глаза своему другу, Вальтер, сглотнув комок в горле, хрипло сказал:

— Только что родился ребёнок, являющийся моей Парой.

Кёртис, до сих пор державший принца, несколько секунд стоял недвижимо глядя в залитые счастьем глаза Вальтера, а потом крепко обнял друга, прижав того к груди.

— Какое счастье! — спустя несколько мгновений смог прошептать Кёртис. — Я очень рад, что это произошло.

Вальтер положил голову на плечо Кёртиса и замер. Однако, спустя минуту принц вновь выпрямился и резко заговорил:

— Ты должен собрать списки всех младенцев, родившихся сегодня в нашей стране — невзирая на то в чьей именно семье они появились на свет: то ли в доме у аристократа, то ли у простого торговца или рыбака. Когда списки будут готовы, я проеду по всему Арнору, и встречусь с ними, посмотрю на каждую девочку или мальчика, до тех пор, пока не найду свою Пару.

— Я всё сделаю, — кивнул Кёртис. — Не беспокойся. Мы найдём его...