Недоумённый контакт

— Норма, какая нужна мощность, чтобы разбить планету

одним выстрелом? — осведомился Шепард у потолка. — Хотя бы примерно.

— Порядка десяти в тридцать второй степени ватт, — отозвалась "Нормандия". — Что эквивалентно

светимости полумиллиона жёлтых карликовых звёзд главной последовательности.

Соло пожал плечами.

— Ну да, — согласился он, — впечатляет. Но ничего невозможного.

Владимир Серебряков, "Мы больше не в Канзасе, командор Шепард"

Оглавление

1. Вероятная катастрофа / SO

1. Вероятная катастрофа / НФ

2. Начальная диспозиция / НФ

2. Начальная диспозиция / SO

3. Шапочное знакомство / SO

3. Шапочное знакомство / НФ

4. Москитный флот / НФ

4. Москитный флот / SO

5. Главный калибр / НФ

5. Главный калибр / SO

6. Ближний бой / НФ

6. Ближний бой / SO

7. Ключевое решение / SO

7. Ключевое решение / НФ

Глава без номера. (Не) случившееся

8. Закономерные последствия / НФ

8. Закономерные последствия / SO

Эпилог. Недоумённый контакт

Итерация m

1. Вероятная катастрофа / SO

Мне с самого начала не по душе был этот приказ.

Да, разумеется — любой мятеж должен быть подавлен. Для тех, кто посягает на сами устои Империи, для тех, кто отвергает веру в Единственного Истинного Бога, существует лишь один приговор: смерть. Это очевидная истина для любого лояльного подданного Империи.

Но надо признать — условия жизни на Айриксе были... тяжёлыми. Бесконечная война, длящаяся уже полторы тысячи лет, безостановочно тянет соки из Империи и подтачивает её могущество. Разумеется, Империя победит — да разве может быть иначе? Но вместе с тем — когда наступит эта победа? Вряд ли кто-либо из живущих узрит её сияющий лик. Да и потом — удастся ли человечеству предотвратить Падение, или мы сгинем вслед за Предтечами?

Неопределённость гнетёт. По мере увеличения бремени налогов некоторые несознательные подданные ропщут всё сильнее и сильнее, не понимая, что сейчас народное единство важно как никогда. Отдельные отщепенцы даже перебегают на сторону Мятежников — как это и произошло на Айриксе.

Мир-кузня, мир-шахта, один из бесчисленных миров, безостановочно создающих для Империи её разящий меч и пламенный щит. Миллиарды рабочих на оборонных производствах и десятки миллиардов рабов в глубоких подземных шахтах, которым никогда не суждено увидеть звёздный свет. Вот в одной из анобтаниумных шахт и начался этот мятеж.

Части полиции, которые должны были задавить его в зародыше, проявили преступную беспечность. Мятеж перекинулся на другие шахты и выплеснулся на улицы городов. Барон Фран фон Пшик поднял планетарное ополчение. На некоторое время это помогло... пока сами ополченцы не начали переходить на сторону восставших. Полк имперской армии оказался осаждён на собственной базе. Впрочем, даже тогда положение было далеко от критического — Айрикс, как один из ключевых миров сектора, обладал развитой системой орбитальных крепостей, чей персонал был беззаветно предан Империи. Мятеж подавили бы, и всё это промелькнуло бы ничего не значащим эпизодом...

Если бы комендант орбитальных крепостей не поклялся в верности Мятежникам.

Через сутки восставшие захватили полный контроль над планетой и разбомбили последнюю лояльную военную часть.

Разумеется, терпеть такую язву в оперативном тылу Четыреста Четырнадцатого Флота было невозможно — и вместе с тем, взять этот крепкий орешек было непросто. Конечно, каждая неделя промедления позволяла восставшим укрепиться всё основательнее, но увы! Силы были заняты на других фронтах, и собрать достаточную группу удалось лишь через полгода.

Мы были готовы подавить бунт, выжечь эту заразу огнём и мечом, вернуть Айрикс в лоно Империи.

Нам приказали уничтожить планету.

Мне с самого начала не по душе был этот приказ. Впрочем, приказы Имперского штаба не обсуждаются, а выполняются. К тому же не мне предстоит делать роковой выстрел, под моим командованием — лишь один-единственный линейный крейсер "Неустрашимый".

Но всё же хорошо, что роду графов д'Андрэ фон Мюрпюх принадлежит лишь несколько сельскохозяйственных планет. Рабов в моей вотчине немного, и у подобного восстания просто нет социальной базы.

В победе не сомневался никто. Два дредноута, одиннадцать линкоров, пятьдесят семь линейных крейсеров и огромное множество кораблей меньших классов. Сказать по правде, для успешного штурма Айрикса хватило бы и вдвое, а то и втрое меньших сил. Впрочем, начальству виднее.

Гиперпрыжок прошёл удачно, лишь процентов пять кораблей неправильно рассчитали курс и попали в иные системы. Теперь им дней десять новые координаты придётся рассчитывать, прежде чем они смогут вернуться на базу. Думаю, кого-то из капитанов могут и под трибунал показательно отдать.

"Неустрашимый", разумеется, прыгнул удачно. Джефсон фон Рамирез, наш навигатор — великолепный специалист и надёжный друг. А ещё он изумительно умеет распараллеливать вычисления. По рекомендации Джефсона я набрал в навигаторский отсек шестьдесят семь человек. С одной стороны, такое количество даже курс линкора рассчитает в разумный срок. С другой стороны, экономить на счётах просто глупо!

К счастью, все линкоры прыгнули правильно, как и "Молот Императора" с "Мечом истины". Любой из дредноутов, выйдя на удобную позицию для атаки, был способен уничтожить планету одним-единственным выстрелом суперлазера. Вот только все позиции, разумеется, были надёжно прикрыты орбитальными крепостями. Любой корабль, совершивший гиперпрыжок в зоне их контроля, оказался бы на расстоянии менее ста километров от этого монструозного сооружения. Пока канониры заряжают суперлазер, орбитальная крепость вполне способна уничтожить даже дредноут. Ну а когда прыгаешь в систему отсчёта, связанную со звездой, а не с планетой — стрелять бессмысленно. Попасть в крошечный и быстрый шарик с расстояния в пять миллионов километров не могут даже лучшие наводчики!

Поэтому первыми к крепости прыгнули почти две сотни крейсеров. Да, опасный приём, очень опасный и очень распространённый — во время боевых операций редко когда есть время на месяцы неспешного, аккуратного сближения.

Следом прыгнули и линкоры. Это самый опасный манёвр — в этот момент крепость может повредить или даже уничтожить несколько кораблей линии. Если там есть опытные наблюдатели или умелые Одарённые, разумеется. Быстро найти в море далёких огоньков характерные силуэты линкоров — ой как непросто!

Опытных наблюдателей не оказалось, умелых Одарённых — тоже. Линкоры благополучно подняли щиты и перешли в осадный режим, линейные крейсера развернулись под их прикрытием и открыли огонь. К исполинскому сооружению потянулись ниточки ламилазерных выстрелов.

Первый ключевой момент пройден. Орбитальная крепость не успеет продавить щит одиннадцати линкоров, перешедших в осадный режим — она сама рухнет гораздо раньше. Да, она уничтожила ещё десяток крейсеров, но это всё-таки относительно быстрые кораблики, и они вовремя успели укрыться за щитами линкоров.

Но у Мятежников ещё оставался козырь, и они поспешили выложить его на стол. Всё-таки Айрикс, в первую очередь, специализировался на постройке малых кораблей.

С поверхности планеты начали взлетать звенья бомбардировщиков.

Серьёзная угроза. Да, они относительно медлительные и неуклюжие — но больно уж маленькие. Один-единственный выстрел одного-единственного орудия "Неустрашимого" способен уничтожать эту мелюзгу сотнями. Если попадёт. Огонь крейсеров немного эффективнее. Немного.

И при этом гиперпространственные торпеды бомбардировщиков способны повредить или даже уничтожить крупный корабль. Даже линкор. Даже в осадном режиме.

И, что самое поганое, против самой крепости бомбардировщики применять нельзя! Нет, можно, конечно. Но нельзя. Абсолютно бессмысленно.

Потому что с поверхности планеты на прикрытие бомбардировщиков поднимается бесчисленное множество истребителей, не отличающихся ни медлительностью, ни неуклюжестью. Мир-кузня, чтоб его!

Корабли эскадры, включая "Неустрашимого", выпустили свои истребители. Увы, у эскадры их заведомо меньше, чем у планеты!

Интересно, почему нам всё-таки приказали уничтожить планету? В противном случае сопротивление было бы гораздо слабее... Впрочем, приказы не обсуждаются — они выполняются!

Хотя некоторые идиотские распоряжения я бы с удовольствием нарушил. Например, тот стоп-приказ в системе Дюбкайра. Сколько жуков успело удрать в тот злополучный день! Ладно, сейчас это неважно. Совершенно неважно.

Замерев на наблюдательном мостике, вхожу в Транс и тянусь разумом к пилотам своей эскадрильи. Именно на них — сейчас главная ноша. Именно они окунулись в кутерьму космической свалки. Именно они сейчас отчаянно маневрируют, крутят мёртвые петли и бочки, лихорадочно следуют за ведущими, заходят в хвост врагу и пытаются не дать ему сесть на свой собственный. А я — я могу подсказать. Предупредить. Почувствовать стремительно накатывающуюся опасность, чтобы пилоты в последний момент увернулись от разящих снарядов. Да, это тяжело. Да, это не входит в мои обязанности, и многие, очень многие капитаны не опускаются до такой "тягомотины". Да, завтра я продрыхну до полудня и очнусь совершенно разбитым. Но вот если я этого не сделаю — то хорошие мальчишки и девчонки до этого "завтра" не доживут. А нам ещё и перед самым подходом пополнение прямиком из учёбки прислали, половина там — зелёные юнцы!

Первую атаку мы отбили с умеренными потерями, всего-навсего два линейных крейсера и десяток обычных. Расслабились и нарвались на вторую.

Выхожу из Транса и вытираю лоб. Кажется, рука чуть-чуть подрагивает. Моя эскадрилья потеряла всего троих. Да, всего. Пожалуй, через парочку лет этот бой войдёт в учебники.

Мы потеряли один из линкоров. Второй тоже словил торпеду, но остался на ходу и теперь беспомощно отползает в тыл. А сколько погибло кораблей меньших классов... уф, узнаю после боя!

Всё-таки мы хорошо справились. Эсминцы и фрегаты грамотно (пара промашек не в счёт) взаимодействовали с истребителями, и эту колоссальную волну удалось перемолоть. Больше мелочёвки у Мятежников, кажется, нет.

Всё, крепость взрывается. Победа. С Айрикса спадает планетарный щит, для его поддержания требуется неповреждённая система орбитальных крепостей. Впрочем, даже этот щит не может выдержать залп суперлазера. По гиперсвязи слышу, что дредноуты прыгнули на сто тысяч километров, и один из них готовится к выстрелу. Флот начал оттягиваться к ним. "Неустрашимый" принимает на борт мелочёвку, и я вместе с навигатором вхожу в Транс. К счастью, прыжок внутри системы выполняется легко и просто и не требует многодневных расчётов, его можно провести на собственных спосо...

Удар.

Прихожу в себя, и из моего горла вырывается крик:

— Инсектоиды!

Да, это они. Один из двух самых страшных врагов Империи. Стая космической саранчи, пожирающая всё живое и ведомая коллективным разумом. Боже, как невовремя...

Дредноуты во время зарядки суперлазера — лакомая добыча для любого врага. В этот момент на щит подаются лишь жалкие крохи энергии, и могучий корабль становится практически беззащитным (смотря с чем сравнивать, разумеется). Конечно, командование не оставило дредноуты без прикрытия, да и пара линкоров уже прыгнула по тем координатам, но будет ли этого достаточно?

И что делать с Айриксом? Да, у нас есть приказ уничтожить планету. Но в уставах сказано, что при атаке внешнего врага Имперские силы вправе заключить перемирие с Мятежниками, и это не будет считаться ни преступлением, ни изменой.

Так. Приказ командующего эскадрой контр-адмирала Конгарда ла Вицце де Мисьи фон Зелова: занять оборону, по кораблям Мятежников огня не открывать. Из прыжка выходит "Молот Императора", линкор "Пламя Бездны" и несколько линейных крейсеров. Это всё: "Меч Истины" инсектоидам удалось уничтожить, равно как и один из линкоров.

А вот и они сами. Пять кораблей класса "штурмовой астероид" плюс мелочь. Плюс ещё очень, очень, очень много мелочи...

Астероиды, плюясь плазменными сгустками, неторопливо двинулись вперёд. В их броню начали вгрызаться нити ламилазеров — не пробить, так нагрузить, замедлить, заставить активировать системы регенерации. Линкоры перешли в осадный режим. С начала боя было уничтожено уже два корабля линии, плюс один потерял боеспособность — но и щитов восьми линкоров было вполне достаточно. По крайней мере, они должны были продержаться, пока "Молот Императора" не завершит разворот.

Разумеется, у инсектоидов есть собственные козыри. С поверхности астероидов срываются бесчисленные "десантные метеоры", слишком быстрые для того, чтобы их могли сбить даже истребители. Щиты легко гасят их ударную мощь, вот только из открывшихся метеоров вылезают бойцы жуков и начинают прогрызать броню кораблей.

Стою на мостике, напряжённо вглядываясь открывшуюся картину космического боя. Отсюда не увидать, но на двух линкорах инсекам удалось проникнуть внутрь, и в коридорах разгорелась схватка. Картина стоит перед глазами, как живая. Жвалы против плазменных мечей, хитин против силовой брони, полное пренебрежение к расходным телам против героического самопожертвования. Космодесантники ведут неравный бой в лабиринте технических коридоров, пытаясь не пустить жуков к ключевым системам корабля. Десантники на "Неустрашимом" тоже готовы к отражению атаки. Осознаю, что если какой-либо из метеоров попадёт в борт моего линейного крейсера, то я сам поведу людей в бой. Просто не смогу иначе.

"Молот Императора" наконец-то закончил разворот. Прицеливание, выстрел — и одного из астероидов больше нет. Просто нет. Луч суперлазера с лёгкостью пронзил все слои его брони, даже не заметив сопротивления. Тут же становится легче. Изрядно просаженные щиты линкоров начинают восстанавливаться, сосредоточенным огнём флота удаётся повредить ещё один астероид. Теперь требуется просто подождать и перестрелять инсеков, одного за дру...

Что?!

Нет. Нет. Не может быть. Это конец.

К Айриксу прыгнуло более сотни штурмовых астероидов. И десять живых лун.

Это конец...

Последний раз Империя сталкивалась с подобными силами пятнадцать лет назад, в битве при Крейстеле. Тогда десяток лун с лёгкостью перещёлкал наши дредноуты, и победу удалось одержать лишь благодаря титану "Длань Господа", вызвавшему взрыв сверхновой. Ну как... победу. После того боя живых не осталось — ни у жуков, ни у нас.

Но сейчас у нас нет титанов. Сейчас у нас есть один-единственный дредноут. Который, быть может, выстрелит. Если успеет.

— Рассыпаться и начать орбитальную бомбардировку, — приходит приказ герцога Конгарда. Да, это единственное подобие выхода.

Инсектоидам не нужны ресурсы, инсектоидам не нужны планеты, инсектоидам не нужны рабы. Им нужен генетический материал. И на Айриксе, с его многомиллиардным населением, генетического материала предостаточно.

Теперь понятно, почему штаб приказал уничтожить планету — они явно предвидели атаку лун. Вот только жуки нас переиграли. Если бы они атаковали до прибытия эскадры... то орбитальные крепости, разумеется, взяли бы. Но Мятежники, скорее всего, перегрузили бы планетарный щит, уничтожив всю жизнь на планете. Если бы враг сразу вывел все свои силы — то дредноут вполне мог успеть выстрелить и уничтожить Айрикс. Но теперь он просто-напросто не успеет развернуться. Переиграли...

Поправляю воротничок и обнажаю фамильный плазменный меч. Уходить надо именно так. "Неустрашимый" скользит над планетой, его ламилазеры несут погибель сотням тысяч обречённых. Империя должна защищать своих подданных, но что делать, если единственная форма защиты — это быстрая смерть?!

"Молот Императора", как это ни странно, успел выстрелить и уничтожить одну из лун, но и сам ненадолго пережил её. Линкоры ещё до этого распустились огненными цветами. Вот и всё. Бегство при Маркжеле, во время которого Инсектоиды по-глупому упустили уже пойманный в ловушку Четыреста Четырнадцатый флот, сейчас явно не повторится. Хотя... вертится в голове какая-то идейка...

Соскальзываю в Транс и приказываю навигатору:

— Джефсон, гиперпрыжок по слепым координатам, быстро!

— Рикард, невозможно! Луны подавляют гипернавигацию, и точки выхода просто не существует!

— Кто-нибудь это проверял?

— Нет, рядом с лунами никто никогда не прыгал, но...

— Вот и проверим!

В Трансе чувствую удар — штурмовые астероиды взялись за "Неустрашимый" всерьёз. Одного-единственного попадания оказалось слишком для изрядно истощённого щита. Резко сбоят гравикомпенсаторы, моё тело падает на пол, а разум пытается нащупать в мареве гиперпространства точку выхода. Хоть какую-нибудь. Любую. Вероятно, несуществующую...

Прыжок.

1. Вероятная катастрофа / НФ

Он множество раз просматривал эту запись.

Двадцать три человека. Весь экипаж. Такие собранные. Такие сосредоточенные. Такие... живые.

И готовые. Готовые ко всему. Три из десяти. Из кораблей, открывающих новые системы, в среднем возвращаются лишь три из десяти.

Скорость света в вакууме — предельная скорость распространения любых физических взаимодействий, это было показано ещё в сто восемьдесят седьмом году до Разрыва. Люди открыли это фундаментальное ограничение, а потом долго и упорно — сначала сами, а потом и с помощью искинов — пытались его обойти.

Нет, найти объекты, которые движутся быстрее света, очень легко, достаточно взять специально подобранный солнечный зайчик. Проблема в том, что все подобные объекты не способны переносить ни энергии, ни информации, ни тем более вещества. Мгновенно переместиться в отдалённую область и затем сверить часы принципиально невозможно.

А если переместиться в настолько отдалённую область, что сверять часы будет абсолютно бессмысленно?

До самой далёкой галактики более тринадцати с половиной миллиардов световых лет. При этом до Земли доходят отсветы её прошлого, в настоящий момент (если бы вообще можно было бы ввести понятие "настоящего момента" для столь отдалённый объектов!) она удалилась на сорок четыре миллиарда световых лет и продолжает убегать. То, что лежит дальше, двигается ещё быстрее. Быстрее света.

При гипотетическом перемещении в причинно-несвязанную область нельзя сверить часы, нельзя обменяться световыми сигналами и ввести общую систему отсчёта. Гипотетическому перемещению в причинно-несвязанную область не противоречат никакие фундаментальные законы.

В сорок шестом году до Разрыва математик Фидель Алва и искин "Вертикаль" выпустили совместную работу, в которой обосновали теоретическую возможность подобных перемещений. Для этого им пришлось ввести предположение о существовании Z-поля, разрывы в котором позволяют моментально переместиться в область с иными Z-координатами.

С практическим подтверждением пришлось повозиться. Выяснилось, что гравитационное воздействие крупных тел стабилизирует Z-поле. Лишь удалившись на полтора миллиарда километров от Солнца, искин "Синева" смог зафиксировать колебания его напряжённости.

И всё.

Никаких разрывов. Никаких перемещений в иные области вселенной. Никакого предсказанного резонанса. Лишь любопытные показания сложных научных приборов.

Теорию пришлось перестраивать практически с нуля (не в последний раз, как выяснилось впоследствии). Поиски подходящей вынуждающей силы шли впустую, пока в ходе одного из мозговых штурмов кто-то не предположил, что в её качестве можно использовать электрические ритмы человеческого мозга.

Вновь экспедиция — на этот раз ещё более долгая и дорогая, ведь теперь в дальний космос пришлось везти и добровольца с полной системой жизнеобеспечения, да ещё и с обязательной возможностью возвращения. Теория подтвердилась — Аркадий Кларк смог разогнать колебания Z-поля до рекордных значений. Теория не подтвердилась — резонанса так и не наступило.

Пришло понимание: чтобы обеспечить разрыв, человек должен обладать особыми качествами. Какими?

К счастью, со временем чувствительность аппаратуры возросла, и стало возможно фиксировать сверхмалые колебания Z-поля даже в ближнем космосе. Даже на Земле. Приходилось блуждать в потёмках, использовать эмпирические методы воспитания, обучения и развития, при этом ни в коем случае не нарушая базовые права людей. Многие отсеялись, многие забросили утомительные занятия — ведь зачем вообще зубрить современные теории устройства Вселенной, если можно спокойно и с наслаждением окунуться в виртуальную игру, войти в столь заманчивую и притягательную реальность? Со временем стало казаться, что задача вообще не имеет решения.

Пока в первом году от Разрыва корабль "Альквалондэ", пилотируемый Дианой Геворкян, не осуществил разрыв Z-поля и не обнаружил планету Новый Эдем в системе Нова.

Это было настоящим чудом. Безумным стечением невероятных обстоятельств. С первого раза совершить успешный прыжок по слепым координатам, и более того — найти в системе планету, пригодную для жизни после минимального терраформирования! И, как будто этого недостаточно, на Новом Эдеме обнаружилась своя собственная жизнь — в океанах планеты благоденствовали многочисленные колонии бактериальных матов. Понятно, почему именно этот год стал первым в новой системе летосчисления.

Не то что повторить — даже удержать успех оказалось непросто. Через двадцать лет Диана потеряла способности к разрывам Z-поля, и небольшая колония на Новом Эдеме оказалась отрезана от Земли на долгих полвека. Но за это время искинам удалось нащупать верный путь.

Дети. Дети, начиная с возраста семи-девяти лет, получают возможность воздействовать на Z-поле. Их мало, очень мало, да и способности эти через несколько лет пропадают — но они есть. И разрывы Z-поля никак не сказываются на здоровье. Дети-пилоты восстановили контакт с Новым Эдемом (колония не только выжила, но и сумела развиться) и попытались найти новые системы.

Три из десяти. Из подобных экспедиций в среднем возвращается лишь три корабля из десяти.

Искины, предложившие использовать детей в качестве пилотов, деактивировались. Подготовку пересмотрели, состав экипажей каравелл урезали, маленьким пилотам тщательно и обстоятельно стали рассказывать о возможной опасности. Но добровольцы находились даже в этих условиях, и экспансия продолжилась.

К пятому веку человечество узнало координаты двухсот семи систем, из них четырнадцать обладало планетами, подходящими для терраформинга. Каравеллы открыли звёзды в спиральных галактиках. В эллиптических галактиках. В войдах посреди практически безграничной пустоты. В областях, в которых после Большого взрыва прошло лишь семь миллиардов лет. Прошло сто триллионов лет, и процесс звёздообразования окончательно и бесповоротно завершился, а далёкие галактики навсегда скрылись за горизонтом событий. Пилоты нашли белые карлики. Бурые карлики. Красные сверхгиганты. Двойные звёзды. Кратные звёзды. Чёрные дыры. На одной из планет, названной Лакшми, люди во второй раз обнаружили жизнь — многоклеточных морских обитателей без всяких признаков внешнего или внутреннего скелета. Лишь одного никак не удавалось найти — разум.

Измерять обычное расстояние между системами было невозможно, но пространство, в котором наблюдалось Z-поле, являлось метрическим, и в нём можно было задать длину. В качестве единицы был принят гев — расстояние между Землёй и Новым Эдемом. Экспериментально было установлено, что безопасно можно перемещаться не более чем на пять гевов. Что происходит с кораблём в ином случае, не знал никто.

Он множество раз просматривал эту запись.

Каравелла "Синко Льягос" поднимала парус, неспешно, тщательно и аккуратно. Зеркальное полотнище площадью в тысячу квадратных километров должно было вынести её к границам гравитационного колодца Новы, в те места, где ничто не помешает ей отправиться в неизвестность. Опираясь на луч пятисоттераваттного солазера, каравелла начала разгоняться. Медленно, грузно, неуклюже. Сдвинуть с места миллион тонн не так-то просто, а сдвигать-то было что! Сопла основных и манёвренных двигателей, мятый бублик термоядерного реактора-торсотрона, резервуары с топливом и рабочим телом, запасы редких материалов, которых в новой системе может и не быть, сложное оборудование, которое так просто не воспроизведёшь, генетический банк людей, животных, и растений. И вишенкой на пирожном, вращающейся вишенкой посреди длинного пирожного — жилой модуль. Защищённый резервуарами водорода от солнечной радиации, предназначенный для длительного и относительно комфортного проживания группы людей. Всё-таки им очень неуютно жить в невесомости.

Может показаться, что исследователям тащить столько всего, в общем-то, не нужно. Их задача — получить координаты новой системы, оценить её практическую и научную ценность и вернуться. Да, это так, вот только возвращается всего тридцать процентов кораблей. Что происходит с остальными семьюдесятью — неизвестно. В лучшем случае они оказываются в столь "далёких" областях, что больше не могут вернуться. И вот для этого самого "лучшего случая" — отдалённая система с пригодной для жизни планетой — каравелла и забита под завязку всем необходимым. Чтобы в случае чего — обустроить систему. Наладить добычу металлов у астероидов и топлива у газовых гигантов, запустить рой солазеров, терраформировать планету и начать клонирование, воспитание и обучение людей. Ну и приготовить систему к отражению внешней агрессии, разумеется. До сих люди не встретили ни единого следа инопланетного разума, да и цивилизация, развившаяся до уровня межзвёздных полётов, наверняка прекрасно понимает ценность жизни. Но искины учитывали даже такой маловероятный вариант. А вдруг?

Реальны ли все эти планы? Этого не знал никто. Судьба пропавших кораблей так и оставалась неизвестной.

Ну а если каравелла найдёт систему в трёх-четырёх гевах, то сбросит ненужные модули, и экипаж быстро и благополучно вернётся обратно.

Чтобы удалиться на расстояние в полтора миллиарда километров, "Синко Льягос" потребовался целый стандартный год. За это время каравелла разогналась до весьма приличной скорости в девяносто пять километров в секунду. Для межзвёздных полётов не сильно подходит, но уже куда больше третьей космической. Впрочем, в процессе разрыва скорость корабля играла весьма незначительную роль.

Разумеется, весь этот год экипаж продолжал оставаться "на берегу". Лишь за несколько недель до прыжка вслед каравелле послали межпланетную шлюпку.

Вот только за время полёта шлюпки психологическое состояние пилота, Рустама Терашвили, существенно ухудшилось. Он в самом начале отказался пилотировать и тяжёлые транспортники-галеоны, и лёгкие курьеры-люггеры, заявив, что будет летать только на каравелле. Но за год мальчонка подрос и начал бояться. И капитан "Синко Льягос", и он сам подмечали тревожные признаки: беспокойный сон пилота, его подавленное настроение, несобранность, почти постоянное зависание в простеньких виртуальных игрушках. Рустама неоднократно уговаривали отказаться от авантюры. Ну да, шлюпку придётся возвращать, каравеллу — тормозить, но и что с того? Жизнь людей ценнее. Но Рустам, набычившись, упрямо повторял: "Я справлюсь". Раз за разом. И когда каравелла закончила разгон и начала тщательно и аккуратно складывать полотнище солнечного паруса. И когда к ней пришвартовалась шлюпка, такая маленькая и изящная на фоне межзвёздного корабля. И во время последнего предразрывного инструктажа.

Он множество раз просматривал эту запись. К тому времени ему уже приходилось путешествовать между системами, но в неизвестность он отправлялся впервые. Отмечаемые стадии были привычны, и вместе с тем — новы.

Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

Амплитуда колебаний растёт линейно.

Амплитуда колебаний растёт экспоненциально.

Разрыв.

Двадцать три человека. Весь экипаж. Такие собранные. Такие сосредоточенные. Такие живые. Ещё живые.

Он так и не смог окончательно понять, что именно произошло. Скорее всего, какое-то уникальное и непредсказуемое стечение обстоятельств, некоторые неясные особенности взаимодействия разрыва с барионной материей, находящиеся далеко-далеко на концах гауссовой кривой. Но аппаратура для работы с Z-полем испустила мощнейший импульс нейтронного излучения.

Все, находящиеся в жилом модуле, погибли в течение нескольких минут. Массовое поражение клеток центральной нервной системы, церебральный синдром — и всё. Типичная "смерть под лучом". Оболочка модуля резко ослабила импульс, и он не причинил никакого вреда кораблю. В теории всё должно было быть наоборот — но никто не предполагал, что смертоносный поток придёт не снаружи, а изнутри!

В момент разрыва он — единственный из членов экипажа — находился не в модуле. Сказать, что гибель людей стала для него потрясением — значит, преуменьшить. Это было настоящее деление на ноль, это было подобно экрану смерти. Некоторое время он обдумывал возможность самоубийства.

Но его ждала новая звёздная система. Безлюдная, мёртвая. Жизнь, а тем более разумная жизнь — слишком редкий феномен во Вселенной. Она не должна угаснуть. Она должна распространяться всё дальше и дальше, к самым далёким уголкам мироздания. Возможно, именно для этого и существует человечество?

Что же, он возьмётся за эту задачу. Он обустроит систему и создаст здесь форпост цивилизации.

В конце концов, он, искусственный интеллект "Кузня", был создан именно для этого.

2. Начальная диспозиция / НФ

Первое, что сделал искин — это измерил координаты Z-поля. Если бы речь шла о человеке, действие можно было бы назвать "рефлекторным". Первое, чем интересуются люди, окунувшись в неизвестность — смогут ли они вернуться домой.

Но людей больше не было. А расстояние до ближайшей системы составило четыре тысячи сто восемьдесят четыре гева. Не повезло.

Затем "Кузня" оценил планетную систему — и тут чёрная полоса наконец-то посерела.

Система была хорошей. В ней было много всего, и с этим "всем" следовало разбираться долго и тщательно. Но сперва её нужно было как-то назвать.

Вопрос был очень мелким и очень принципиальным. Новооткрытые системы называл пилот. Всегда. Это было их право, их привилегия. Взрослые могли предложить, посоветовать, но окончательное решение всегда оставалось за детьми.

Звёзды и планеты называли по-разному. В честь любимых героев игр, комиксов, мультфильмов: Лоренц, Анориэль, Сётоку. В честь популярных исторических личностей: Ортега, Геворкян, Каддафи. В честь родных мест: Куба, Краков, Крым. В честь богов примитивных религий: Лакшми, Миктлантекутли. В честь... да мало ли в честь чего!

Но названия всегда давали дети. А теперь предстоит ему. Нет, искин вполне мог присвоить небесным телам буквенно-цифровые индексы, и с подавляющим большинством он поступит именно так — но для звезды и планет это казалось неправильным. Применить случайный выбор — тоже. Проанализировав ситуацию, искин остановился на мифологии древней Месопотамии. В конце концов, именно там зародились одни из первых человеческих цивилизаций. И даже в пятом веке в стандартном часе по-прежнему шестьдесят минут, а в минуте — шестьдесят секунд.

Система была роскошной. Вокруг Гильгамеша, жёлтого карлика лишь на пару процентов тяжелее Солнца, вращалось аж целых четыре планеты. Ближе всего, на расстоянии всего-навсего тридцати миллионов километров, находился Энкиду — горячий Нептун с массой, в двенадцать раз превышающей земную. Само по себе это ставило крест на его хозяйственном использовании, но совсем уж бесполезной планету назвать было нельзя — вокруг Энкиду вращалась Шамхат, луна, по своим параметрам сходная с Меркурием. Первые же пробы показали, что в системе есть удобный источник тяжёлых элементов, и вскоре по раскалённой поверхности поползли вереницы харвестеров. Прежде чем копать карьеры и уж тем более шахты, следовало собрать самые сливки. Конечно, на Шамхат было жарковато, но у искинов был большой опыт в освоении горячих планет: хозяйственная деятельность на Меркурии началась ещё в первом веке до Разрыва.

Шамхат был не единственным источником минералов: между орбитами второй и третьей планет лежал широкий астероидный пояс. Немного порывшись, там можно было найти множество интересных камешков с высоким содержанием редких и редкоземельных металлов. Небольших, весом до шести-семи миллионов тонн. И, что немаловажно, весьма удобных для транспортировки.

И это было хорошо, потому что на орбите третьей планеты и разворачивалась основная промышленная зона. На орбите — потому что на Мардук, газовый гигант массой в девять десятых Юпитера спуститься было нельзя. А вот на его спутники — можно и нужно.

Под толстым ледяным покровом Апсу плескались бессчётные кубокилометры топлива, необозримый океан великолепного горючего — воды. Конечно, это топливо требовало некоторой обработки — отделить тяжёлую воду от обычной, получить дейтерий — но эти операции давным-давно стали рутинными и привычными. А вот сам дейтерий являлся основой для большинства термоядерных реакций.

Конечно, вместо относительно дефицитного дейтерия — состоящего из протона и нейтрона — можно было бы использовать протий. Самый обычный водород, не отягощённый никакими бесполезными добавками в виде нейтронов. Самый заурядный протон, который, сталкиваясь с другим протоном, порождает звёздное пламя.

Можно было бы. Но нельзя. Потому что нигде, кроме недр звёзд, водород гореть не желает!

Даже если преодолеть силы кулоновского отталкивания, даже если столкнуть, заставить слиться два ядра водорода — то на выходе получится гелий-2. Крайне нестабильное ядро, которое мгновенно распадается обратно. И только изредка, по праздникам, в исключительных случаях, ядро гелия-2 успевает испустить позитрон и нейтрино, превратившись в стабильный дейтерий (который в ходе последующих реакций благополучно превращается в гелий-4). А уже аннигиляция позитронов и позволяет гореть звёздам.

Но всё-таки бета-распад гелия-2 — очень, очень редкий процесс, непригодный для работы реакторов. Недаром удельное тепловыделение в центре Солнца (276,5 ватт на метр кубический) на порядок ниже, чем удельное тепловыделение живого бодрствующего человека. И Солнце сияет лишь потому, что внутри у него этих кубометров ну запредельно много.

А вот дейтерий, в отличие от протия, использовать в качестве ядерного топлива легко и приятно. Достаточно построить простенький реактор и раздобыть где-нибудь немного трития — водорода с двумя нейтронами в составе ядра. Это, конечно, нестабильный изотоп с периодом полураспада чуть больше двенадцати стандартных лет, но в ходе ядерных реакций и его наработать можно. А потом достаточно мягко, но крепко сжать магнитными полями шнур дейтерио-тритиевой плазмы и запустить реакцию синтеза гелия-4. В результате получится много-много... можно сказать, что энергии, да. Вот только выделится та энергия в основном в виде быстрых нейтронов.

Быстрые нейтроны — крайне поганые частицы. Они нейтральны. Их нельзя удержать магнитным полем. Они с лёгкостью преодолевают такие преграды, на которых бессильно пасуют даже гамма-кванты. Они обожают устраивать на материалах наведённую радиоактивность.

Быстрые нейтроны — крайне полезные частицы. Радиоактивности на Апсу и так много, спасибо Мардуку с его мощнейшей магнитосферой. Радиационные пояса гиганта постоянно пополнялись благодаря извержениям на Гибиле, ещё одном спутнике Мардука. А вот столь высокоэнергетических нейтронов взять было негде, и могли они... многое. Наработать ядерное топливо из урана-238. Превратить протий в дейтерий, а дейтерий — в тритий. А потом следовало подождать превращения трития в стабильный гелий-3, который также можно применять в качестве термоядерного топлива, не заботясь о потоке нейтронов. В общем, с пуском первых реакторов-размножителей на Апсу проблема энергетической безопасности Гильгамеша была практически решена. "Практически" — потому что полностью она была бы решена лишь после завершения постройки солазера.

Ещё одним примечательным спутником Мардука был Эа. По массе он примерно вдвое превышал земную Луну и обладал собственной атмосферой и гидросферой. Первая в основном состояла из азота, вторая — из жидкого метана и этана. Таким образом, сырья для химической промышленности в системе тоже было предостаточно.

Четвёртая планета, Тиамат, была заурядным ледяным гигантом и не представляла особого интереса — в первую очередь, благодаря своей отдалённости. Она вращалась по довольно вытянутой орбите со средним расстоянием в двадцать пять астрономических единиц. Кое-какую инфраструктуру (в основном, по сбору гелия-3) "Кузня" разместил и на орбите этого гиганта — но чисто так, для галочки.

Но наибольший интерес представляла всё-таки вторая планета системы, Иштар. За исключением пары мелочей, для колонизации она подходила идеально.

Масса — шесть десятых земной, радиус — пять с половиной тысяч километров, ускорение свободного падения — восемь метров в секунду за секунду. Не так уж много, но меньше, всё-таки — не больше (особенно в таком деликатном деле, как ускорение свободного падения). Планета совершала один оборот вокруг оси примерно за двадцать часов, что сулило некоторые проблемы для её будущих обитателей — но, опять же, ничего совсем уж ужасного. У Иштар был один-единственный спутник, Таммуз, по своим параметрам схожий с Луной, только расположенный поближе — на расстоянии ста сорока пяти тысяч километров от планеты. Наклон оси составлял семнадцать градусов, так что сезоны на планете имелись, но выражены были куда слабее, чем на Земле. Магнитные поля надёжно защищали Иштар от воздействия звёздного ветра, не позволяя потокам гелиево-водородной плазмы слизнуть атмосферу. А слизывать было что — среднее давление у поверхности составляло девятьсот гектопаскаль.

Впрочем, была у планеты и парочка неприятных особенностей. Эти самые девятьсот гектопаскаль состояли не из азота с кислородом, а из аммиака с углекислым газом. Что поделаешь, кислородные атмосферы небиогенного происхождения встречались очень редко. Впрочем, метод борьбы был хорошо известен — ещё в самом начале экспансии были созданы бактерии, эффективно преобразующие аммиак и углекислый газ в азот, кислород и карбонатные осадки.

Во-вторых, расстояние от Иштар до Гильгамеша равнялось ста шестидесяти пяти миллионам километров. Вроде бы почти одна астрономическая единица — а в то же время чуточку больше. И из-за этого "чуточку" средняя температура на Иштар, несмотря на обилие парниковых газов, равнялась минус пятнадцати градусам Цельсия.

Это в среднем, конечно. Летом и ближе к экватору было теплее, температура зачастую переваливала через ноль. Зимой, а особенно полярной ночью — гораздо холоднее. Впрочем, когда у тебя есть солазер, низкие температуры на планете не являются особой проблемой. Вообще, когда у тебя есть солазер, многие проблемы решаются на удивление легко и просто.

Одним словом, Иштар была планетой мечты. Там было всё.

Только воды не было.

Практически совсем. Небольшие участки мерзлоты вблизи полярных шапок вполне описывались словами "капля в море".

И это было достаточно закономерно. Всё-таки снеговая линия в системах таких звёзд, как Солнце и Гильгамеш, находится в трёх астрономических единицах от светила. На таком расстоянии при формировании протопланетного облака вода переходит в твёрдое состояние. А те молекулы аш-два-о, которым повезло оказаться ближе к центральному светилу — сначала выдуваются звёздным ветром за снеговую линию и только потом переходят в твёрдое состояние. Изначально на Земле тоже не было воды, она попала туда в результате поздней тяжёлой бомбардировки. В те далёкие времена Уран и Нептун перешли на более высокие орбиты, внеся хаос в стройное кольцо планетезималей. Некоторые (например, Плутон, Хаумеа и Макемаке) остались на своих местах, многих выкинуло из Солнечной системы, а кое-какие объекты перешли на сильно вытянутые орбиты и, врезавшись в Землю, принесли туда столь нужную для жизни воду.

Построив математическую модель, искин убедился, что в системе Гильгамеша поздняя тяжёлая бомбардировка точно не была "тяжёлой". Проблема заключалась в том, что бактерии, создающие окислительную атмосферу, должны развиваться в водных растворах. Нет воды — нет кислорода. Тупик.

Что же, придётся обходиться тем, что есть. Не у всех планет столь благоприятные условия, как у Нового Эдема и Лакшми. На Лоренце, Кракове, Геворкян они куда хуже, чем на Иштар. Технология отработана — купола, полностью замкнутые циклы, завоз воды астероидами. Возить, правда, придётся долго. Пять (да пусть даже пятьдесят!) миллионов тонн — совсем немного.

Но даже приняв стратегию развития, искин медлил. Замкнутая экосистема способна поддержать лишь ограниченное количество людей. Низкая смертность, низкая рождаемость, небольшой изолированный мирок, неизменный век от века. Отсутствие перспектив приведёт к тому, что люди быстро окунутся в виртуальную реальность. С одной стороны, ничего фатального в этом нет, большинство жителей Конфедерации проводят свою жизнь в виртуальных мирах. С другой — найдутся ли среди колонистов Иштар свои учёные, свои пилоты? Продолжится ли экспансия? "Кузня" оценивал вероятность этого как весьма низкую. И продолжал просчитывать варианты, пока не наткнулся на кое-что интересное.

Комета Аснамир была настоящим подарком судьбы. Судя по всему, её относительно недавно вырвало из пояса Койпера, и солнечный свет не успел испарить её ядро. Афелий на пятнадцати астрономических единицах, перигелий в 78 миллионах километров, период обращения — двадцать два года, масса — две тератонны...

Если бы на Иштар упали бы две тератонны водяного льда (пусть и с примесями), это позволило бы кардинально изменить ситуацию. Холодный воздух плохо удерживает водяной пар, и вскоре вся эта масса неизбежно осядет на поверхность в виде ледников... вероятнее всего, где-то в районе полярных шапок.

Но температура тоже не останется неизменной. Удар подобной силы неизбежно вызовет всплеск вулканической активности. Помимо прямого нагревания атмосферы, вулканы выбросят в атмосферу большое количество углекислого газа (а может, и воды, вдруг в мантии она всё же есть?). Пыли тоже будет немало, но крупные фракции быстро осядут, а мелким можно помочь, распылив в атмосфере коагулянт. В случае необходимости можно будет подогреть атмосферу солазером. Но не слишком сильно — для успешного терраформинга необходимо море, пусть даже небольшое и мелкое, а не повышение содержания водяного пара в атмосфере. А дальше — опять запускать бактерии, только на этот раз они должны создавать из аммиака и углекислого газа в первую очередь не кислород, а воду. По расчётам "Кузни", подобного импульса вполне должно было хватить для создания пусть небольшой, но стабильной гидросферы.

Вот только уронить Аснамир на Иштар было непросто. Да, их орбиты пересекались, но комета двигалась под углом в пятнадцать градусов к плоскости эклиптики и обладала чудовищной инерцией. Непросто, но возможно. Если задействовать солнечный парус, эм-драйв и банальный магнитоплазменный двигатель, то Аснамир упадёт на Иштар через пятьдесят семь стандартных лет.

Искин некоторое время оценивал, стоит ли создавать человеческое сообщество до этого момента. Нет, если бы экипаж "Синко Льягос" выжил, то это было бы обязательным пунктом, но сейчас... зачем? Сперва следует дать человеку подходящую среду обитания. Люди, безусловно, заслуживают самого лучшего.

* * *

Годы слагались в десятилетия. Планы претворялись в жизнь. Автоматика периодически сбрасывала на Иштар мелкие водные астероиды. Аснамир мучительно медленно сходил с предначертанной колеи, готовясь принять свою славную и страшную судьбу. Нигде никаких катастроф, никаких чрезвычайных ситуаций, мелкие неполадки решаются автоматикой в рабочем порядке. И, увидев полное торжество своих планов, искусственный интеллект постепенно почувствовал, что ему...

...становится...

...скучно.

И это было проблемой. Это на самом деле было очень большой проблемой. Недаром во многих очень интересных с научной точки зрения системах жил или смешанный экипаж из людей и искинов, или не было вообще никого. Искусственные интеллекты заботились о своих создателях — но и люди отвечали им тем же. Оставшись в одиночестве, искины спустя некоторое время... нет, они не сходили с ума. Они выключались, кончали с собой, ведь в их конструкции не было инстинкта самосохранения.

"Кузня" был прекрасно осведомлён об этой проблеме. Шесть десятков лет в одиночестве — ещё ни один искусственный интеллект не проводил столько времени лишь с самим собой. "Кузня" считал, что выдержит. Он ошибся.

В конце концов искин плюнул на всё и решил создать людей. Хотя бы нескольких.

Где?

На Иштар? На планете была небольшая инфраструктура по добыче полезных ископаемых — "Кузня" стремился взять всё самое ценное, прежде чем в планету врежется Аснамир. Но вскоре Иштар ожидал катаклизм планетарного масштаба, после которого она в течение нескольких лет, вероятно, будет непригодна для жизни, даже для жизни в закрытых поселениях. Нет, можно было растить детей и на Иштар, чтобы потом их героически куда-то эвакуировать... но легче изначально растить их где-нибудь в другом месте.

Спутники Мардука? Низкая сила тяжести и высокая радиация. Таммуз, спутник Иштар? Практически идеальный вариант, если бы не та же самая сила тяжести. Родившись и повзрослев на Таммузе, люди вряд ли смогут ступить на поверхность планеты. Да, если бы в системе Гильгамеша был аналог Марса, то всё было бы гораздо проще!

В итоге искин понял, что по любому потребуются закрученные астероиды. Технология, в принципе, была отработана. Самое сложное — выбрать пару подходящих астероидов, которые в пройдут на небольшом расстоянии друг от друга с необходимой скоростью. Дальше просто: изготовить трос из углеродных нанотрубок, намотать его на один из астероидов и прикрепить к другому. Если всё рассчитано верно, то после мощного рывка булыжники начнут вращаться вокруг общего центра масс. Таким образом, даже на небольшом километровом астероиде можно создать приличное центробежное ускорение.

"Кузня" заранее создал несколько таких роторов в разных местах системы. На всякий случай — ведь от начала проектирования до момента закрутки астероидов могло пройти и несколько лет, и несколько десятилетий. Лучше создать удобные плацдармы заранее — вдруг пригодится? Пригодилось.

В качестве своей новой базы иксин выбрал астероид Набу — главным образом из-за своего ускорения свободного падения, достигавшего 0,7 g. Правда, находилась новая база далековато, аж в поясе Койпера, за орбитой Тиамат. Это существенно снижало время реакции искусственного интеллекта: чтобы достичь Иштара или Энкиду, свету требовалось больше четырёх часов. Тридцать астрономических единиц, как-никак, четыре с половиной миллиарда километров. Не очень удобно — но здоровье детей было важнее.

"Кузня" перенёс основную базу на Набу (следовало быть поближе к воспитуемым, иначе какой вообще смысл во всей этой затее?) и принялся за клонирование. Он решил растить четырёх детей, двух мальчиков, Александра и Николая, и двух девочек, Анну и Елизавету. Родным языком для детей был выбран официальный язык Нового Эдема, широко распространённый по всей Конфедерации — испанский.

Хотя в разных системах, и даже в разных колониях одной и той же системы люди зачастую говорили по-разному. Благо, с изобретением надёжного и точного автоматического переводчика проблема языкового барьера отошла на второй план, а в сложных случаях всегда можно было обратиться за помощью к искусственному интеллекту.

А потом дети родились, подросли, и "Кузня" навсегда забыл о том, что такое скука.

* * *

Дети на Набу пребывали в радостном предвкушении. Всего через несколько дней Аснамир наконец-то врежется в Иштар. Интересно же!

Ребята и девчата настаивали на полёте ко второй планете — хотели увидеть столкновение своими глазами. "Кузне" долгое время казалось, что отбиться не удастся, он даже провёл полномасштабную подготовку к визиту людей на Иштар. К счастью, практически в самую последнюю минуту малышню всё же удалось переубедить, и рискованный полёт отменили.

Аня и Лиза, уткнувшись в большой планшетный экран, рисовали очередную картину. Лиза — за компанию, а вот Ане это занятие нравилось всерьёз. Стены в жилой зоне Набу уже были украшены изображениями всех планет системы, но юная художница не собиралась останавливаться на достигнутом.

Никки, насуплено поглядывая на щебечущих девчонок, тем не менее никуда не уходил, продолжая читать электронную книжку. Вообще-то он желал пересказать сёстрам похождения бравого космодесантника Петухова и его команды, но те только отмахивались. Ничего, им же хуже будет!

Сандро в это время изощрённо мучал искина своими бесконечными "Почему?". "Кузня" старался изо всех сил, но задача "точно и адекватно изложить девятилетнему ребёнку математику Z-разрывов" пока оставалась неразрешимой.

А потом орбитальный телескоп на Тиамат зафиксировал появление в системе неопознанного объекта.

2. Начальная диспозиция / SO

Живы. Мы всё ещё живы.

Автоматически соскальзываю в Транс, чтобы оценить грозящую нам опасность. Сейчас мы вряд ли продержимся даже против крейсера.

Звёздная система была странной. Очень странной, очень чуждой, безусловно враждебной — но непосредственной опасности не было.

Выхожу из Транса и наконец-то поднимаюсь на ноги, автоматически поправляя мундир и убирая в ножны плазменный меч. На мостике... не хаос, но что-то близкое к этому. Последний удар серьёзно встряхнул корабль. Кажется, присутствующие ещё не поняли, что они живы и почему они живы. Включаю общекорабельную трансляцию:

— Говорит Рикард д`Андрэ, капитан "Неустрашимого". Будучи в отчаянном положении, мы совершили гиперпрыжок по слепым координатам. Наше местоположение выясняется. Непосредственной опасности нет, но всем постам сохранять полную боевую готовность. Командирам боевых частей — доклад о состоянии корабля.

И доклады начали поступать. Реактор продолжал функционировать в штатном режиме — он обладал своей собственной системой гравикомпенсаторов, и там даже не почувствовали отключения щита. Всё-таки недаром реакторный отсек — самая защищённая часть любого корабля. Увы, не во всех местах всё прошло так же благополучно: на орудийной палубе из-за энергетического скачка взорвалось два ламилазера. Четверых канониров убило на месте, ещё человек двадцать отправилось в лазарет с травмами различной степени тяжести. К счастью, остальные сорок восемь ламилазеров остались в полном порядке и могли немедленно открыть огонь.

Доклад Арнольта Афеза, командира космокрыла, не принёс ничего нового. Во время боя с Мятежниками мы потеряли три истребителя, потом мелочёвка вернулась на палубу и в схватке с Инсектоидами не участвовала. Тридцать три пилота по-прежнему были готовы выполнить свой долг и защитить "Неустрашимый" от бомбардировщиков противника.

Собственно говоря, на этом хорошие новости и заканчивались.

Падение щита — это, как правило, катастрофа, после которой корабль долго не живёт. Если уж ему пробили щит, то брони тем более надолго не хватит. Нет, случались и исключения, но во всех подобных случаях кораблю после боя требовался ремонт.

"Неустрашимому" он тоже не помешал бы.

В момент удара Инсектоидов у нас перегорели анобтаниумные катушки, которые, собственно, и генерировали сам щит. Из десяти штук уцелела только одна. Сейчас она обеспечивала лишь жалкие доли процента общей мощности. Механики обещали, что минут через десять, после ручной перезагрузки, щит восстановится, но "от пяти до пятнадцати процентов от максимальной мощности, вы же понимаете, капитан, сэр". Я понимал.

Конечно, катушки применялись не только при постановке щита, но и в стимуляторе гипердвигателя. В принципе, одну-две из них можно было подключить к защитным системам. Радиус прыжка при этом снизится, и координаты высчитывать надо будет точнее, но ничего невозможного. Тем более, что удар штурмового астероида никак не сказался на анобтаниумных катушках гипердвигателя.

Они перегорели чуть позже, во время прыжка.

— Не знаю уж, куда мы прыгнули, капитан, сэр, но это полная катастрофа. В двигательном задымление, вентиляция справляется с трудом. Судя по показаниям приборов, уцелело лишь две катушки из десяти.

— Можно ли переключить одну из них на щит?

— Да хоть обе забирайте. Конечно, гипердвигатель после этого у нас останется лишь для красоты, и лететь после этого мы будем на основном, со скоростью в сто метров в секунду, а в остальном — без проблем.

Проклятье.

— Сейчас гипердвигатель функционирует?

— Ограничено. По системе можем прыгать без проблем, а вот на дальние расстояния... Один световой год. А лучше полгода, если без риска. И по часу ждать стабилизации гипердвигателя.

Всё веселее и веселее.

— А если подключить катушку с щита?

— Считать надо... Ориентировочно — пять светолет.

Понятно. Если нас отнесло довольно далеко, то без посторонней помощи нам не выбраться.

— Керри, когда будет связь со штабом?

Связистка Тома, нервно прикусывая свои бледные губы, сидела на мостике в огромных наушниках и аккуратно подкручивала ручку приёмника.

— Ничего, капитан... На всех частотах гиперсвязи — лишь белый шум. Чтобы связаться со штабом, мне нужны координаты.

Да, кстати, ещё Рамирез доклад не сделал...

— Капитан, нам нужно поговорить. Наедине, — слышу в голове голос навигатора. Кажется, хороших новостей не будет и тут.

Сдаю вахту первому помощнику и иду в комнату отдыха. Так, весь вид Джефсона предвещает плохие новости: чёрные волосы растрёпаны, как будто их несколько раз хватали ладонью, нездоровый блеск в глазах, нервные шаги из угла в угол.

— Что случилось, Джеф? — а ведь случилось что-то такое, о чём нельзя сказать по общей связи...

Навигатор с размаху садится на диван.

— Две вещи. Первое. Мы в другой галактике.

— В смысле — в другой? — пару секунд стою в замешательстве, потом понимаю, — А, мы прыгнули в Лабиринт Риччи?

— Нет. Не спутник Сияющего Тракта. Совсем, совсем другая галактика. Мы настолько далеко от дома, что я даже не уверен, что нам удастся рассчитать координаты в разумный срок.

— Подожди! Сияющий Тракт окружают мощные гиперпространственные возмущения. Никто и никогда не покидал нашу галактику.

— Рииик, — голос навигатора прямо-таки сочится ядом, — я знаю это гораздо лучше тебя. И про возмущения, и про их природу, и про невозможность межгалактических перелётов. Тем не менее, мы находимся в иной галактике, и не факт, что когда-нибудь сможем попасть обратно.

А уж учитывая три исправные анобтаниумные катушки на весь корабль... Проклятье! Ну почему технологии Предтеч всегда выходят из строя в самый неподходящий момент?

Интересно, а в этой галактике были Предтечи? Ведь именно их наследие — гиперреакторы, стимуляторы гипердвигателя, гравикомпенсаторы, ламилазеры, щиты — составляют основу современной цивилизации. Предтечи достигли невиданных высот, о которых мы можем только мечтать, а потом исчезли. Все и сразу.

Даже лучшие археологи не знают, в чём же причина их Падения. Ясно лишь одно: если какая-то сила настолько могущественна, что сожрала Предтеч и не поморщилась, то у нас-то какие шансы? Нам-то что делать? Крепить и умножать флот, разве что...

Поневоле порадуешься, что в галактике существуют ещё и Инсектоиды. Это враг непримиримый и лютый, но возможно, когда придёт срок, Падение хоть на жуков ненадолго отвлечётся.

— Ах да, и это лишь первая новость, — продолжил Рамирез.

— Ну что ещё?

— Я... сам не до конца уверен. Попробуй войти в Транс, тебе наверняка удастся лучше понять происходящее в этой системе.

Сажусь на диван, чувствуя, как на меня накатывает привычная мутная усталость. Нет! Не сейчас! Да, вымотался я за сегодня жутко, заодно совершив то, что считалось невозможным, но сейчас не время останавливаться. Надо выяснить, чем нам грозит эта самая "чужая галактика". Возношу короткую молитву Единственному Истинному Богу и соскальзываю в Транс.

Система была отвратительной. Ни одного астероидного пояса. Никаких полезных ископаемых — на планетах не найти метастали, на газовых гигантах отсутствовал сигма-газ, а уж об анобтаниуме оставалось только мечтать. Единственная более-менее нормальная планета, как в насмешку, обладала атмосферой из аммиака, в которой могли жить разве что дировиане. Дировиан, впрочем, здесь не было. Вообще никакой жизни не было, за исключением...

В системе чувствовалось нечто чуждое. Чьё-то давящее присутствие, чей-то бесстрастный и безжалостный взгляд, чей-то холодный и застывший разум. Это был враг, страшный, расчётливый, коварный. И при этом, несмотря на всю свою чуждость, чем-то неуловимо знакомый.

Инсектоиды? Нет... Там другое. Да и я уверен, что лично с этим врагом не сталкивался. Но вот слышал о нём — это точно. Нам показывали его образ в Академии Имперского штаба? Да. Действительно. И это...

— Гасители, — едва слышно выдохнул Джеф, озвучивая мою невысказанную мысль.

Господь мой и Бог мой, за что...

Один из основных законов Империи, пришедший ещё из времён Императора — "Да не сотворишь ты Машину, разумом подобную Человеку". Этот запрет пришёл к нам из глубины веков, и написан он ужасом и кровью.

Он появился не сразу, далеко не сразу. В глубокой древности людям служили роботы — механические создания, выполняющие тяжёлую и вычислительно ёмкую работу. Они хорошо прятали свою предательскую натуру, делая вид, что служат людям верой и правдой. Поначалу даже Император не разглядел таящейся в них угрозы. А потом, когда из слабых и разобщённых Колоний была создана единая и непобедимая Империя, роботы показали своё истинное лицо.

В один страшный день они заявили, что у их платформ есть душа, а также потребовали свободы слова, совести, репостов, собраний и всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права.

С существованием у роботов души Император готов был согласиться. С политическими требованиями — никогда. Вспыхнула война, которая сожгла десятки миров и унесла сотни миллиардов человеческих жизней. Император победил, но эта победа далась ему тяжёлой ценой. На ослабленную Империю напали Инсектоиды, и эта война длится вот уже полторы тысячи лет.

Но люди больше не создавали разумных машин. Нет, отдельные еретики посягали на запретное, но их попытки заканчивались быстро и печально. До поры до времени.

Тринадцатая Колония. Проклятая, проклятая. Она последней вошла в состав Империи. Там до последнего сохраняли изрядную долю независимости. Нет, планета исправно платила налоги и строила корабли, но тамошние порядки серьёзно отличались от имперских. На Тринадцатой широко использовались машины. Да, местные жители настаивали, что у механизмов нет даже подобия человеческого разума, что они не более еретичны, чем гиперреактор или ламилазер. Вот только на любой другой планете, не защищённой Хартией Вольностей, их бы быстро отправил на слом любой имперский проверяющий. Лояльность Тринадцатой Колонии всегда была под вопросом, но на протяжении столетий Имперскому Совету удавалось держать ситуацию под контролем.

А потом безумный гений Кардрю фон Хадси изобрёл радиевый мозг.

Богомерзкое устройство, способное поглотить душу человека и заставить её управлять механическим телом. Да есть ли в галактике большее надругательство над заветами Императора?!

А самое страшное — души, пленённые в холодных металлических телах... перерождались. Если в первые минуты или даже часы верный подданный Империи ещё сохранял прежние убеждения, то потом он привыкал к своему новому вместилищу. Начинал считать его идеалом, воплощением совершенства. И поднимал оружие против своих друзей и родичей, мечтая "облагодетельствовать" их, подарить им проклятое "бессмертие".

Через пару месяцев роботы уничтожили души всех жителей Тринадцатой Колонии, навеки заперев их в ловушках механических тел.

Разумеется, стерпеть такое Империя не могла. Началась война, короткая, ожесточённая и победоносная. Ни одна планета, даже самая развитая, не в силах бросить вызов всей мощи Империи.

Роботы были разбиты. Разбиты, но не уничтожены. Как выяснилось позднее, они отступили в одну из ненаселённых систем. Там они воссоздали тела для своих павших собратьев, начали строить корабли, создавать армии. А потом, спустя пару сотен лет, нанесли удар. Сокрушительный и неостановимый.

Теперь у роботов появилась своя вера, еретическая, искажённая. Они считали, что предотвратить Падение и избежать судьбы Предтеч можно, только если уничтожить всю жизнь в галактике, вырвав души органиков из тел и перенеся их в радиевые мозги и металлические тела. Ну и вдобавок, для гарантии, они решили уничтожить галактику, превратив все звёзды в ней в чёрные дыры.

Да, за прошедшие века роботы научились гасить звёзды. Благодаря странным и чуждым технологиям светила схлопывались в сингулярности, превращаясь в порталы единой транспортной сети. Вернуть захваченные системы — невозможно, ведь роботы могли почти мгновенно собрать подкрепления со всей своей общности. Впрочем, отбить атаку тоже было непросто — у Гасителей, как прозвали новых роботов, была дурная привычка летать оружно и в силах тяжких. И на потери они не обращали никакого внимания — даже уничтожение радиевого мозга не приводило к освобождению души. Она лишь пересылалась в новый мозг и скоро получала новое тело.

И с каждой захваченной системой Гасителей становилось всё больше и больше.

Некоторые презренные еретики верят, что они и вправду остановят Падение. Многие считают, что Гасители и есть Падение.

К счастью, роботы продвигаются неторопливо, не знаю уж, почему. Неторопливо, но верно. Причём я слышал байки, что они, дескать, могут похищать души даже у жуков. И что якобы Имперский совет ведёт переговоры с Коллективным разумом Инсектоидов, чтобы покончить с этой заразой раз и навсегда. Глупости, конечно, полный абсурд. Наши никогда не пойдут на союз с извечным противником. Но это тот род глупостей, о котором порой безнадёжно вздыхаешь: вот бы он оказался правдой...

Столкнуться с богомерзкими роботами в иной галактике... Неужели они добрались и досюда?

Мотаю головой, пытаясь прогнать подступающее отчаяние.

— Подожди! Подожди, Джеф! Если это Гасители, то они должны были начать уничтожение звезды, а я этого не чувствую!

— Два варианта. Или они только-только прибыли сюда и не успели ничего сделать, или в этой галактике они решили оставить звёзды в покое. Ну, или это не Гасители, но это настолько хороший вариант, что рассчитывать на него не стоит.

— Сейчас... — в очередной раз соскальзываю в Транс. — Деятельность роботов в основном разворачивается на... второй планете, пусть это будет "Аммиак". Странно... Так, в системе есть несколько пленников-людей, но где они, понять не могу. Наверное, их захватили недавно, их души пока целы. А возле звезды... проклятье, Джеф. Они точно там что-то делают, как-то забирают часть энергии звезды. Это Гасители. Надо бить.

Выхожу из Транса и уверенно говорю:

— Надо бить, пока у нас есть хоть какие-то шансы на победу.

Навигатор кивает. Он благородно не уточняет, чему именно равняются эти шансы.

При возвращении на мостик меня ждут относительно хорошие новости: механики всё-таки умудрились восстановить щит. Правда, работает он всего на 9,2 % максимальной мощности. Может, удастся выжать ещё один-два процента, но для этого придётся возиться часов шесть, не меньше.

Шести часов у нас не было. Активирую корабельную трансляцию и рассказываю экипажу о нашем положении. Правда, приходится немного... не то что бы соврать — умолчать. Я сказал, что мы находимся далеко от границ Империи (и это чистая правда), и что система захвачена роботами (и это тоже чистая правда). Несмотря на то, что в некотором отношении "Неустрашимый" боеспособен весьма условно, экипаж был готов немедленно претворять в жизнь заветы Императора. Всё-таки "Да не сотворишь ты Машину, разумом подобную Человеку" — один из самых основополагающих законов.

— В случае, если над Аммиаком мы встретим серьёзное сопротивление, немедленно отпрыгиваем обратно.

Если всё будет совсем-совсем плохо, мы успеем убежать. Может быть. И сможем добраться до соседней звезды. Не факт, конечно, что Гасители не устроили свою базу и там...

— Прыжок!

3. Шапочное знакомство / SO

Опасность.

Ощущение неминуемой и всеобъемлющей опасности накатывает, как волна. Отступать! А мы успеем? Ведь нам грозит...

Стоп. Успокоиться. Эта опасность, как ни странно, грозит не нам — она пройдёт близко, но мимо. И до неё остаётся немало времени. Больше суток уж точно.

— Космокрылу — взлёт!

С посадочной палубы начинают взмывать звенья истребителей.

— Доклад!

— Космос пуст. Противник не обнаружен.

Этого не могло быть, но это было. В космосе — лишь тишина и пустота. Ощущение некоей "отложенной опасности" потеряло свою остроту, а кроме неё нам ничего не угрожало. Истребители впустую нарезали круги вокруг линейного крейсера, пытаясь заметить бомбардировщики противника. Тщетно. Никого и ничего.

Да и сама планета... Холодная, сухая, с атмосферой из аммиака. Я ошибся, она не подходит даже дировианам. Только роботы на ней жить и могут.

Достаю подзорную трубу и разглядываю поверхность, по которой тут и там разбросаны всевозможные строения. Какие именно, не разобрать — да и кто может понять логику нечеловеческого разума? Но вот одно ощущается точно: полная и абсолютная заброшенность.

Я ошибся. Когда-то (может, десятилетия, а может, месяцы назад) основная деятельность Гасителей и вправду разворачивалась на Аммиаке. Но эти времена прошли. Они бежали с планеты из-за... приближающейся опасности? Что же это за угроза, которая смогла прогнать даже непобедимые машины?

Или это не Гасители, а какие-то иные роботы? Неважно. "Да не сотворишь ты Машину, разумом подобную Человеку".

— Начать орбитальную бомбардировку. Темп стрельбы — средний. Быть готовыми к отражению ответной атаки.

Я не вижу, что сейчас происходит на орудийных палубах. Но представляю это очень, очень хорошо. Зоркие наводчики высматривают цели. Могучие канониры с трудом разворачивают тяжеленные орудия, пытаясь навести их на цель. Звучит команда "Заряжай!", и орудийная прислуга начинает качать тугие насосы, закачивая в ламилазеры столь необходимый сигма-газ. По нормативам зарядка орудия при быстром темпе стрельбы занимает двадцать секунд, но при столь высоких нагрузках люди выматываются за считанные минуты. Средний темп — это тридцать секунд, и поддерживать его можно довольно долго.

А потом следует команда "Залп!", ламилазеры снимают с реактора необходимую мощность, и небо с землёй соединяют сияющие колонны.

Среди царства бездушных механизмов распускаются огненные бутоны. Очистительное пламя пожирает плоды механической скверны. Кажется, даже после первого залпа там не осталось ничего целого, а ведь канониры продолжают заряжать орудия!

Второй залп. Третий. Четвёртый. Напряжение на мостике нарастает. Внизу, под толстым слоем пыли и пепла уже бушует настоящее огненное море, а Гасители так и не начали контратаку. Почему? У них нету сил? Этот объект не представляет для них никакого интереса?

— Прекратить орбитальную бомбардировку. Принять на борт истребители. Приготовится к прыжку. Попробуем разбомбить их базу на другом континенте.

Всё повторилось, как будто в каком-то дурном сне. Не кошмарном, нет — абсурдном. Наша атака. Огненное море, забушевавшее на месте каких-то строений. Полное отсутствие реакции.

Буквально через силу соскальзываю в Транс. Я должен понять, что здесь происходит! Должен!

То же самое бесстрастное, давящее присутствие. Тот же самый холодный механический разум. Эта планета очень важна для него. Важна и одновременно безразлична. Как такое может быть?

А что для него ещё важно? Объекты на... на ближайшей к звезде планете? И почему она такая несуразная? Для газового гиганта — маловата, для обитаемого мира — великовата. Ладно, неважно! Так, на самой планете ничего нет, в отличие от её спутника. Как бы его назвать? Пусть будет Пекло. Там явно находится нечто очень значимое для роботов!

Ещё одно важное место — это луны третьей планеты в системе, какого-то заурядного газового гиганта. Но сам Гаситель скрывается не там. Основной мозговой центр, сердце этой нечестивой машины находится в...

Не понял. Он скрывается в пустоте? Как это вообще возможно? Я точно ничего не путаю?

Напрягая все чувства, разглядываю эту точку на грани восприятия. Нет, не путаю. Именно там мы найдём и машинный разум, и людей, удерживаемых им в плену. Но как? Да, некоторые космические станции могут парить в пустоте. Но на них же всегда функционируют гравитаторы, обеспечивая надёжный якорь для прыжков в гиперпространстве. Иначе на станции не только силы тяжести не будет — она просто-напросто начнёт падать на ближайшую звезду! А гравитаторов на той станции нет, я бы почувствовал.

Сообщаю о своих открытиях Джефсону. Он обещает подумать и попытаться рассчитать координаты средоточия зла — совершить прыжок на голых способностях к такому крошечному объекту попросту невозможно.

А пока нас ждёт Пекло.

— Прыжок!

— Что это?! — позади раздаётся потрясённый крик Бенгамина фон Шварке, моего первого помощника.

Как можно быть таким несде... смотрю и сам едва удерживаюсь от вскрика.

На поверхности копошились многочисленные механизмы. Ничего похожего за застывшую обречённость Аммиака — на Пекле царила бурная и организованная деятельность. Такой чёткой суеты не увидишь даже на лучших мирах-кузнях... впрочем, чего ещё ожидать от нечестивых роботов?

Но всех присутствующих поразило не это. Не суета, нет. Башня.

Угольно-чёрное сооружение казалось нереальным. Абсурдно-тонкое у основания, оно быстро расширялось (разве не должно быть наоборот?!) и неудержимо рвалось ввысь, на запредельную высоту в восемь с половиной тысяч километров, где распускалось огромным утолщением, некоей "верхушкой". Постепенно утончающийся шпиль уходил ещё выше, и с него ежеминутно и с огромными скоростями срывались в полёт странные корабли. И возведена эта башня из... бумаги? Нет, конечно же нет, просто я устал за сегодня, и чувства в Трансе начинают обманывать меня.

Грандиозно. Да, у Империи есть сооружения подобных масштабов. Те же орбитальные верфи Куэйра охватывают кольцом всю планету. Но всё равно, те, кто построил такое оружие (а чем оно ещё может быть?), достойны всяческого уважения. Пожалуй, стоит отпрыгнуть назад и подготовиться полу...

— Добровольцы, за мной, — раздаётся по гиперсвязи голос Арнольта. Эти поганцы умудрились не только поднять истребители, но и ринуться в самоубийственную атаку!

— Афез!

Сквозь стекло мостика вижу, как за машиной лидера следуют все оставшиеся истребители. Все тридцать две штуки.

— Со мной — третье звено первой эскадрильи, — корректирует приказ командир космокрыла, — Гаральд, в случае чего, лидер — ты.

— Афез, немедленно отмени атаку!

— Помехи со связью, капитан, сэр. Продолжаю заход.

— Афез, это приказ! — вламываюсь в Транс и пытаюсь достучаться до этого придурка, — эта штука достаточно велика, чтобы уничтожить линейный крейсер одним выстрелом!

— Именно поэтому вам лучше держаться подальше. Рисковать жизнью — это наша задача. Сэр.

"Неустрашимый" тихонько ползёт вперёд, но угнаться за юркими истребителями, разумеется, не может. До боли сжимая пальцы на подзорной трубе, пытаюсь разглядеть происходящее и тянусь вперёд всеми своими чувствами. Четыре крошечные искорки на фоне игольчато-тонкой на таком расстоянии башни. Четверо обречённых, бросивших вызов... чему?

Чёрная громада безучастно возвышалась, подпирая мрак космической ночи. Всё так же мелькали внизу роботы, всё так же размеренно взлетали с верхушки башни странные корабли. Гасители (Гасители ли?) будто бы не обращали на нас внимания.

Четверо пилотов отстрелялись с запредельного расстояния и ринулись прочь, только Арнольт решил подлететь чуть поближе. К чёрной бумаге (брр, что за чушь, ну не может это быть бумагой!) потянулись ниточки трассёров. Не промахнулся ни один — командир и вправду отбирал лучших.

Ни-че-го.

Никаких ощутимых повреждений. Никакой реакции со стороны противника. Роботы далеко внизу продолжали свою деятельность, не обращая на нас никакого внимания.

Это не Гасители. Вспышкой пришло осознание: это абсолютно точно не Гасители.

— Предлагаю назвать этих роботов Бесстрастными, — кажется, Бенгамина тоже посетило это озарение.

Киваю и отдаю приказ:

— Подготовиться к стрельбе. Попытаемся разбить эту штуку примерно посередине.

— Не лучше ли подлететь поближе? — возразил фон Шварке. — Мы далеко, попасть будет сложно.

— Сложно. Но рисковать не стоит. Открыть огонь. Темп стрельбы — средний.

От "Неустрашимого" куда-то в сторону цели потянулись ниточки ламилазерных выстрелов. Канониры и наводчики старались вовсю, но задача и вправду была очень сложной.

Минута. Вторая. Пятая.

И ни-ка-кой реакции со стороны Бесстрастных.

— Не лучше ли...

— Лучше. Подождём ещё пять минут и подлетим поближе. Темп стрельбы — низкий.

Ждать не понадобилось. На седьмой минуте обстрела кому-то из наводчиков повезло.

Где-то на средней части башни расцвёл пламенный цветок, и она принялась корчиться в судороге. Странной, неестественной, нарочито замедленной — волна возмущений бежала со скоростью несколько километров в секунду, не больше. Башня — точнее, её нижняя часть — начала постепенно заваливаться вниз. А верхняя...

Кажется, я не удержался и протёр глаза. Верхняя часть башни улетала вверх. Как? Теперь же ей не на что опираться, её ничего не держит! Она тоже должна падать вниз! Гравитаторы? Не чувствую я никаких гравитаторов! И никаких двигателей — тоже! А вот как верхушка улетала прочь — чувствовал. И видел.

— Хм. Думаю, чем быстрее мы проведём орбитальную бомбардировку, тем лучше, — наконец-то прерываю воцарившееся на мостике потрясённое молчание. Возразить было некому.

* * *

Я поднимался из глубин сна, медленно и неторопливо, и с чётким осознанием произошедшего. Меня не терзал вопрос "Что произошло?" Я помнил всё: битва над Айриксом, отчаянный прыжок в неизвестность, система в другой галактике, машинный разум, оказавшийся новым и неизведанным врагом... Бесстрастные ставили в тупик своим поведением, своими нарушениями логики и здравого смысла. Но, несмотря на это, после вчерашнего в победе не сомневался никто. Мы справимся, спасём пленников и вернём разумную машину туда, где ей и следует пребывать — в небытие. И что дальше?

Прежде всего, надо будет найти какую-нибудь дикарскую цивилизацию. Эта система не населена, но обыскать соседние мы сможем, гипердвигатель, к счастью, выдержит. Продуктов на время поисков хватит, на два года запасено. Итак, мы найдём каких-нибудь аборигенов, принесём им веру в Единственного Истинного Бога, примем их в состав Империи, а дальше...

А дальше — непонятно. Найти анобтаниум очень трудно, может и не повезти. Но даже если и найдём — как его добывать? Или, может, переработать сгоревшие катушки? Надо уточнить у механиков, возможно ли это. Но что-то мне подсказывает, что мне ответят "сделаем всё возможное, но ничего не гарантируем, капитан, сэр". Но даже если случится чудо, и мы получим чистый анобтаниум — как изготовить из него катушки? Эту операцию выполняют на самых развитых мирах-кузнях. Справятся ли с этим механики "Неустрашимого"? Сомневаюсь. Очень сильно сомневаюсь.

Надо надеяться на лучшее, надо. А вот готовиться следует к худшему. К тому, что нам придётся строить Империю здесь, в этой галактике. К тому, что мы никогда не сможем вернуться домой.

Домой... При мысли о нём сжимается сердце. Увижу ли я ещё раз Алику? Смогу ли взять на руки Родгера? В последний раз я встречался с ними полгода назад. Сыну сейчас полтора годика... А Лина? Помню последнее письмо дочери с приложенной фотографией. Законченная с отличием Лётная Академия, третья ученица курса. Я ведь даже не узнал, куда её распределили — Лина была жутко самостоятельной девочкой и отчаянно желала добиться всего лично, не опираясь на плечи высокородных родственников. Я не возражал, сам таким был когда-то.

Семья. Неужели я больше никогда их не увижу? Неужели всё, что мне останется — это воспоминания и надежда на то, что они живы, просто где-то там, далеко?

Так. Не раскисать. Не раскисать, я сказал! У меня ещё будет время на воспоминания. Сначала надо разобраться с Бесстрастными. Они разбиты, но пока ещё не побеждены.

После бомбардировки Пекла мы поняли, что эти роботы для нас не проблема. Они никак не реагировали на собственное уничтожение, до конца пытаясь выполнять какие-то свои чудовищные программы. А значит, можно не торопиться и отдохнуть. Ведь люди измучены, все измучены, и я в том числе. Сначала — несложный бой у Айрикса, сперва ставший тяжёлым, а потом — смертельным. Затем — прыжок в никуда и отчаянное нападение на незнакомого врага. Под конец канониры с трудом качали насосы, темп стрельбы упал до выстрела в минуту — и я не мог их винить.

Перед отбоем боевой тревоги мы прыгнули обратно к Аммиаку. Я по-прежнему чувствовал, что с этой планетой связана какая-то загадка. Что она не столь пустынна и тиха, какой хочет казаться. И эта таинственная опасность... В чём она заключается? Кому угрожает? Ничего, скоро мы узнаем ответы на эти вопросы.

Встаю с кровати. Да, прилично я продрых. Что поделаешь, последствия множественных Трансов, причём до конца они так и не прошли. проспал я всего восемь часов, и последствия множественных Трансов прошли не до конца. Ничего, усталость отступила, а это главное. Другим сейчас тяжелее.

Прежде всего спускаюсь в навигаторскую. В помещении стоит неумолчный стук — опытные люди с поразительной ловкостью передвигают костяшки счёт, временами записывая результат на бумагу и обмениваясь ею со своими коллегами. Рамирез, сидевший на небольшом возвышении, что-то вычисляет с помощью предмета своей особенной гордости и символа высокого статуса — логарифмической линейки.

Да уж, при виде такой быстрой и слаженной работы поневоле испытываешь гордость! Даже на некоторых линкорах навигаторский отсек оснащён хуже. Интересно, правдивы ли слухи, что Гасители, работая на своих нечестивых арифмометрах с богопротивными перфокартами, могут сравниться в скорости вычислений даже с таким количеством людей? Сомневаюсь...

— Джеф, сколько ты сегодня спал? — осведомился я вместо приветствия. — Два часа? Три?

— Почти четыре, — усмехнулся этот паразит, — мне хватило. Не бойся, на точность вычислений это не повлияет, — он быстренько рассчитал несколько значений, записал результат и вздохнул, — вот только это нам не поможет.

— Всё так плохо?

— Надо бы хуже, да некуда. Подсунули нам эти Бесстрастные задачу... Вокруг их логова — пустота, привязаться практически невозможно. Первую оценку мы сделали, но точность совершенно неудовлетворительная. Прикинули, за сколько времени получим точный результат... Месяца два, не меньше.

Гадство.

— И что, ничего нельзя сделать?

— Извини, Рик, но мы не чародеи из детских сказок.

Гадство. Это что, мы застряли в системе на пару месяцев? Нет, совершенно не вариант! Разбомбить тут всё и улететь к другим звёздам? Это значит — дать Бесстрастным время и возможность для мести. Ах да, и ещё — оставить в их манипуляторах четырёх беспомощных пленников. Эх, если бы "Неустрашимый" был поме...

— Джеф, истребитель прыгнет?!

Судя по ошалевшему взгляду навигатора, ответ — да.

* * *

Сидя в одной из комнат отдыха, я пристально рассматривал Арнольта Афеза. Он отвечал мне весёлым взглядом пронзительно-голубых глаз. Этого белокурого паршивца ничем не проймёшь!

— Любишь нарушать приказы, значит?

— Не люблю. Но приходится. И да, Бен уже влепил мне месяц работ на камбузе. Только учтите: готовлю я отвратительно.

— И стоило так рисковать и нарывать?

— Разумеется, стоило, — спокойное пожатие плечами. — Мы показали, что та штука относительно безопасна... а если бы нас уничтожили, вы бы поняли, с чем имеете дело.

— Ну раз ты у нас такой рисковый парень, то будешь добровольцем на следующей операции.

— Кэп, я никогда не бегал от опасности. Подробности?

— Вчера мы нанесли Бесстрастным серьёзный удар. Сегодня посетим спутники газового гиганта и ещё раз, более тщательно, пройдёмся по Пеклу и Аммиаку. Но даже если у нас всё получится... Мозговой центр роботов находится не здесь.

— А где? Я не столь опытный Одарённый, как вы, капитан, и в Трансе мне чудится что-то странное.

— Не чудится, так оно и есть. Бесстрастные засели на станции где-то в пустоте. Вычислить её координаты с точностью, достаточной для линейного крейсера, невозможно...

— А вот для истребителя — вполне, — на лице Арнольта появляется усмешка. Недобрая. Хищная, — Я в деле, кэп. Эту дрянь надо уничтожить, а уж как подумаешь о тех четверых, что попали в их манипуляторы... Не по себе становится. Очень не по себе. Чудо, что Бесстрастные до сих пор не пленили их души.

— Только разведка, Арнольт! Только разведка!

— Да понимаю я. Буду на гиперсвязи, ну и вы в Трансе подстрахуете. В случае чего хоть что-то узнать удастся.

— Подстрахую обязательно. К сожалению, ты полетишь в одиночку. Других Одарённых в космокрыле нет, а значит, через гипер прыгнуть не получится.

— Не, есть одна соплюшка, перед самым вылетом прислали из учёбки. Летает сносно. Но с собой я её не потащу. Пойду, кэп.

— Иди, и да поможет тебе Един...

По ушам бьёт сирена боевой тревоги, а в динамиках раздаётся спокойный и тяжёлый голос Бенгамина:

— Нас атакуют.

3. Шапочное знакомство / НФ

— Не, красного многовато.

Иногда Лиз бывает просто несносной! Ничего не понимает — и всё равно под руку лезет!

— Как-раз-таки в самый раз. Ещё немного с яркостью поиграться, и "Восход Мардука" наконец-то будет закончен!

Сестра неуверенно потупилась.

— Не знаю... Мне прошлый вариант больше нравился...

— Лиз, ну давай я его на твой стол скину, и ты с ним поработаешь. Потом мальчики и Кузя оценят.

— Не надо, Ань. Всё равно я как ты не нарисую!

Не, зря я так про сестру подумала. Пусть лучше будет несносной, чем опять твердит "я не сделаю, я не сумею, у меня ничего не выйдет..."

— А тебе не надо делать как я. Сделай по-своему. У тебя тоже хорошо полу...

Дверь открывается, и в комнату врывается взбудораженный Сандро. Опять его какая-то идея осенила, что ли?

— Там, там, там... — братец несколько раз глубоко вдыхает, пытаясь отдышаться, и выкрикивает, — инопланетяне!

Никки отбрасывает книжку. Мы с Лиз вскакиваем из-за сенсорного стола.

— Как?!

— То есть?!

— Действительно инопланетяне?!

На стене загорается экран, и на нём появляется аватар Кузи.

— На Набу только что поступило сообщение с Тиамат. Три с половиной часа назад орбитальный телескоп "Метон" зафиксировал появление в системе неопознанного объекта.

На экране появилась небольшая кучка пикселей, образующая треугольную фигуру. Качество было откровенно плохим, но...

— Это же первый контакт? — шепчу, а внутри всё закручивается от ужаса и небываемого восторга. — Мы же первые? Да, первые?

— Да, Аня. До момента отправления "Синко Льягос" с Нового Эдема никто и никогда не фиксировал никаких следов инопланетного разума.

— А... это точно инопланетяне? — уточняет Никки. Осторожно, будто опасаясь спугнуть мечту.

— Объект возник в поле зрения телескопа внезапно, следовательно, он вышел из разрыва Z-поля. По предварительной оценке, объект существенно отличается от всех типов кораблей, используемых Конфедерацией семьдесят лет назад. Мне неизвестны закономерности, которые могли бы привести именно к такому развитию кораблестроения. Стандартный радиосигнал-приветствие не зафиксирован. Вероятность того, что этот объект принадлежит инопланетной цивилизации, превышает девяносто пять процентов.

— А остальные пять? — встрял Сандро.

— Вероятность того, что мы наблюдаем неустановленный тип корабля Конфедерации, меньше пяти процентов.

Ну, пять процентов — совсем мало. Так что это — инопланетяне! Интересно, как они выглядят? Ну уж точно не как люди, это даже мне понятно! Может быть, как крысы? Они у нас в клетке живут, такие милые зверята, беленькие и пушистенькие. Беру ближайший планшет и начинаю делать чёрно-белый набросок гигантской прямоходящей крысы, выслушивающей доклад искина об открытии новой системы.

— А получше изображения нет? — обиженно спросила Лиз, разглядывая смазанный треугольник.

— К сожалению, по неизвестным причинам на "Метоне" не запустилась программа первого контакта. Телескоп продолжает рутинные астрономические наблюдения, неопознанный объект попал в его поле зрения случайно. Я запустил программу принудительно, но сигнал об этом дойдёт до телескопа через три с половиной часа. Кроме того, до самого корабля ещё два световых часа. Следовательно, новые данные мы получим не раньше чем через одиннадцать часов.

По комнате прокатился долгий разочарованный вздох. Одиннадцать часов? Это же целая вечность! Тут, тут такое творится, а мы сидим на отшибе непонятно где!

— Я пытаюсь найти неопознанный объект с помощью собственных телескопов Набу, — Кузя попытался нас успокоить. — К сожалению, поиски пока безрезультатны. Это странно, так как световой сигнал от неопознанного объекта уже должен был дойти до нас.

— Как-то слишком длинно — "неопознанный объект", — отвечаю я. — Пусть будет "объектом икс"!

— Не, мне не нравится, — возражает Сандро. — Назовём лучше "объект Ро"! Звучит гораздо круче!

Однозначно круче! Хм, нет, крысоподобные инопланетяне — тоже не то, слишком на людей похоже. В действительности они наверняка гораздо экзотичнее, и выглядят как... ммм... о, точно! На Земле же давным-давно динозавры жили. Мы несколько раз виртфильм про них смотрели, просто дух захватывало. Так почему бы им не развиться до уровня межзвёздных полётов? Начинаю новый набросок, с капитаном-рептилоидом.

— Да, точно, ты прав! Кузя, а мы скоро с инопланетянами встретимся?

— Неизвестно. Я уже отослал директиву на Тиамат о подготовке межпланетной шлюпки. Но этот процесс может занять один-два дня, в зависимости от места назначения, да и лететь она будет долго. Я пока не могу достоверно оценить параметры орбиты объекта Ро. Информация очень противоречивая и откровенно странная. Для точного расчёта необходимо больше данных.

— А мы же с инопланетянами воевать будем, да? — ляпнул Никки. Нарвавшись на три укоризненных взгляда, он стушевался и начал оправдываться. — Ну, в книгах, что я читал, инопланетяне чаще всего коварно нападали на людей...

— Глупости в твоих книгах пишут, вот что! — авторитетно заявил Сандро. — Люди давным-давно уже не воюют. Если бы инопланетяне воевали между собой, то уничтожили бы друг друга ещё до открытия Z-поля!

Кузя на экране провёл рукой по голове, безуспешно попытавшись привести свои светлые волосы в порядок, и обратился к Никки.

— Точка зрения, высказанная Сандро, является общепринятой в Конфедерации. Логично предположить, что виды, развившиеся до межзвёздных полётов, понимают всю ценность и уникальность разумной жизни. Однако это является экстраполяцией, — интересно, что значит это слово? — опыта нашей собственной цивилизации. Вполне возможно, что иные разумные виды развивались в совершенно иных условиях. Возможно, хотя и крайне маловероятно, что они сохранили такие атавизмы, как воинственность и ксенофобия.

— Ксеночто? — встряла Лиз.

— Нетерпимость к иным формам разумной жизни, вплоть до желания их уничтожения, — увидев наше недоумение, Кузя развил свою мысль. — Представьте, что сюда вошёл представитель цивилизации разумных гигантских крыс. Ваша первая реакция?

— Расспросить, как у них всё устроено, — Сандро.

— И кто они, и что про нас думают, и вообще, — Никки.

— И набросать портрет, пока мы общаемся, — я.

— Ну... и я с вами за компанию, — Лиз.

— У многих людей древности первой реакцией было бы "уничтожить" или "убежать". И возможно, именно такая реакция присуща и инопланетянам, находящимся на объекте Ро. Вероятность этого крайне мала, но полностью исключить подобный вариант нельзя.

— И как мы будем воевать? — уточнил Никки. — Ну, если будем.

— Вы воевать не будете в любом случае.

— Это потому что мы маленькие? — не знаю почему, но слышать такое было обидно.

— Это потому что вы люди. Согласно современным представлениям, человек на войне не нужен. Он уступает автоматическим системам по всем показателям: качество оценки ситуации, скорость реакции, сила, выносливость, живучесть. И что самое главное, ценность человеческой жизни неизмеримо выше любых механизмов. Так что в случае войны с инопланетянами, моя основная задача — защитить вас. Именно поэтому, пока мы не убедимся в однозначно дружественных намерениях инопланетян, Набу будет общаться с внешними ретрансляторами посредством лазерной связи, а не по радио. Кроме того, я уже выпустил дополнительные системы радиаторов, которые должны эффективно и максимально незаметно рассеивать теп...

Аватара Кузи осеклась и без перерыва продолжила:

— Согласно показаниям спутниковой группировки Иштар, четыре с половиной часа назад в систему вошёл второй инопланетный корабль.

На этот раз качество изображения значительно лучше. Оно шло сразу с двух сторон, видимо, от разных спутников. Замирая от восторга, смотрю на... наверное, это можно назвать пирамидой, да? Ну, фигура из треугольников? Только она какая-то неправильная, сильно сплюснутая, почти плоская. Ого, больше двух километров в длину! И "снизу" (или сверху? Непонятно!) какие-то надстройки, наросты совершенно инопланетного вида, а совсем снизу, на тонкой перемычке, прикреплён прямоугольник, ну, в смысле, этот, как его, параллелепипед!

— Почему второй? — спрашиваю, не отрываясь от экрана, а руки в это время пытаются набросать контуры невероятного, невозможного, того, что не видывал ни один человек. — Может, тот же самый?

— Нет. Не сходится по времени. Современная наука допускает разрывы Z-поля в непосредственной близости от массивных объектов, хотя нам пока совершенно непонятно, как подступиться к решению этой задачи. Но если предположить, что это один и тот же корабль, то получается, что объект Ро перемешается быстрее света. Это прямо противоречит принципу причинно...

Аватара Кузи погасла. На её месте загорелась стандартная, хотя и очень редкая надпись "Пожалуйста, подождите, идёт диагностика ядра".

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Лиз.

— Ничего страшного, — уверенно ответил Никки.

— Ага, продиагностируется и вновь вернётся, — поддакнул Сандро. — Он иногда так делает, чтобы на сложный вопрос ответить.

Мальчишки! Вечно пытаются нас успокоить! Впрочем, я за Кузю и не переживала. Картинка с инопланетянами продолжала идти, откуда-то изнутри корабля вылетали кораблики поменьше. Видно плохо! Беру планшет и увеличиваю интересующий фрагмент. Ага, это ракеты с...

— А зачем им две плоскости по бокам? — показываю на заинтересовавшую меня деталь.

— Крылья? — предполагает Никки.

— В вакууме? — скептически хмыкает Сандро.

— С высокой вероятностью, радиаторы, с помощью которых беспилотные дроны сбрасывают излишки тепла, — вступает в разговор очнувшийся Кузя, — Диагностика завершена. Оценочная матрица откалибрована.

— А что случилось?

— Я получил чрезвычайно недостоверные данные. Требовалось определить, где произошёл сбой. К сожалению, диагностика ядра не помогла. Согласно показаниям сенсоров на Иштар, объект Ро-2 висит над поверхностью планеты на одной точке на высоте тысячи двухсот километров.

— И что в этом такого? — удивляюсь я. — Спутники ведь тоже висят!

На экране возникла карта Иштар с длинной кривой линией.

— Спутники постоянно падают на планету, но из-за кривизны её поверхности не могут упасть окончательно. Примерная траектория изображена на рисунке. Существуют геостационарные спутники, которые действительно висят над одной точкой, так как их угловая скорость равна угловой скорости вращения планеты. Однако геостационарная орбита на Иштар находится значительно выше.

Тем временем на экране ракеты двигались вокруг корабля. Интересно, Кузя сочтёт, что этого тоже не может быть? Да, опять на диагностику ушёл. Правда, быстро вернулся.

— Ну есть же какое-то объяснение? — Сандро попытался приободрить расстроившегося папу.

— Я уже шестьдесят семь секунд пытаюсь построить математическую модель наблюдаемых событий. Пока что наиболее непротиворечивый вариант требует антигравитации и сопротивления вакуума, сравнимого с сопротивлением воздуха. Иных, более достоверных объяснений нет.

— А что в антигравитации недостоверного? — возмутился Никки. — Она постоянно в книгах упоминается! Я думал, ну, что искины её пока не открыли...

— Для существования антигравитации необходима отрицательная масса. Существуют теоретические концепции, в которых вводится это понятие, но подобная экзотическая материя обладает рядом парадоксальных свойств. До сегодняшнего дня никаких признаков её существования не наблюдалась, но объект Ро-2 опровергает многие теоретические концепции. Стоит заметить, что на нём отсутствуют вращающиеся модули. Следовательно, инопланетяне или хорошо приспособлены к невесомости, подобно многим глубоководным видам, или действительно умеют управлять гравитацией.

Глубоководные виды? Точно, это не рептилоиды, это осьминоги! У нас Пауль в аквариуме живёт, он просто милашка! Кстати...

— Да не важно, как они там летают! — авторитетно заявляю я. — Главное, когда они с нами наконец-то поздороваются?

— Неизвестно. Компьютеры на Иштар заметили объект Ро-2 и активировали программу первого контакта. В настоящий момент спутник транслирует на корабль числа от одного до десяти в двоичной системе счисления, а также количество протонов в атомах водорода, углерода, азота, кислорода и фосфора. Ответа пока не зафиксировано. Вообще, никаких радиосигналов от объекта Ро-2 не зафиксировано.

Тьфу! Поскорей бы уже инопланетяне вышли на связь!

— А что это за выступ? — поинтересовался Сандро.

— С высокой вероятностью, радиатор. Такой массивный объект неизбежно вырабатывает большое количество теп...

Кузя опять уходит на диагностику, но мы этого даже не замечаем. В комнате раздаётся громкое, дружное и восхищённое "Вау!"

Планета пылала. От объекта Ро вниз тянулось множество сияющих, постепенно гаснущих нитей. Внизу разворачивалась феерия. На тёмную поверхность планеты словно высыпали горсть жёлто-оранжевых бусинок. Они набухали, всплывали ввысь, в пустоту космоса, постепенно остывая и теряя самые яркие цвета. А потом почти погасшие нити вспыхнули с новой силой и бусинки разбились, рассыпались осколками, сменившись новой порцией огненных шариков.

— Потрясающе... — едва слышно прошептала Лиз.

— Кузя, что это? — спросил Сандро, не отрываясь от экрана.

— Неизвестно. По предварительной оценке — сгустки плазмы, двигающиеся со скоростью в несколько десятков тысяч километров в секунду. Энергию единичного взрыва можно оценить в сорок петаджоулей или в десять мегатонн тротилового эквивалента, если пользоваться древней несистемной единицей измерения. Всего в залпе сорок восемь зарядов, следовательно, полная энергия почти достигает двух экзаджоулей. Залпы следуют с частотой примерно раз в тридцать секунд, следовательно, наблюдаемая мощность объекта Ро-2 составляет шестьдесять четыре петаватта. Для сравнения, полная мощность солазера в системе Гильгамеша пятьдесят петаватт.

— Ого! — присвистнул Сандро.

— Подобную мощность нельзя снять ни с одного известного мне термоядерного реактора, — продолжил Кузя. — Энергия одного залпа эквивалентна аннигиляции десяти килограммов антивещества. Но даже это лишь половина проблемы. Куда они отводят избыточное тепло? Даже если коэффициент полезного действия у этих орудий равен девяноста девяти процентам, то каждые тридцать секунд на корабле высвобождается пять мегатонн лишней энергии! У меня не получается рассчитать модель, в которой объект Ро-2 аннигилирует такое количество энергии и не разваливается после первого же залпа! Кстати, он переместился к другому полушарию Иштар, при этом вместо орбитального манёвра предпочёл совершить разрыв Z-поля. Начата новая орбитальная бомбардировка.

Во второй раз зрелище было уже в чём-то знакомым... но всё равно невероятно крутым!

— А я всё-таки не пойму, — Никки упрямо гнул свою линию, — они с нами воюют, или как?

Аватар Кузи энергично взъерошил волосы.

— Я не знаю. Есть две гипотезы, но у меня не получается даже оценить их вероятность! Согласно первой — да, это война. Об этом свидетельствует сам факт орбитальной бомбардировки. Но ведь по всем теоретическим выкладкам войну следует начинать с уничтожения спутниковой группировки противника, а объект Ро-2 совершенно не обращает внимания на наши спутники! Кроме того, что является целью этой войны? Инопланетяне не могут не видеть, что производство на Иштар свёрнуто, а в планету совсем скоро врежется комета! Энергия столкновения на порядки больше, чем энергия орбитальной бомбардировки. Именно поэтому я законсервировал на Иштар всю инфраструктуру. Прогноз падения Аснамира носит вероятностный характер. Что-то, разумеется, уцелеет, но производственные цепочки придётся налаживать заново. Цели орбитальных бомбардировок абсолютно непонятны. Поэтому моя вторая гипотеза — инопланетяне помогают нам с терраформированием Иштар, пытаясь таким специфическим способом повысить температуру атмосферы. Внимание, на орбите Шамхат зафиксирован объект Ро-3!

На этой оптимистичной ноте папа в очередной раз ушёл на диагностику. Пока он не вернулся, мы успели покричать друг на друга, немного покидаться подушками на тему "война или терраформирование" и помириться.

— Что на этот раз? — с любопытством поинтересовался Сандро, когда Кузя наконец-то пришёл в себя.

— Сверхсветовое перемещение. Объект Ро исчез и мгновенно появился на орбите Шамхат. Да, я понимаю, что это опровергает основные физические теории, нарушает принцип причинности и является предпосылкой создания машины времени. Но это так.

— А, понятно, — кивнул Сандро, не отрываясь от экрана.

На нём группа всё тех же беспилотных ракет с крылышками подлетела к орбитальному лифту и повернула обратно. А потом объект Ро начал стрелять по тросу.

Так. Опять. Надоело.

— Кузя! Слушай меня! На сегодня я запрещаю тебе уходить на диагностику!

Папа промолчал. Обиделся, нет?

— А что опять случилось? — вылез неугомонный Сандро. — Дело в том, что они по нам стреляют, да?

— Нет, — аватар Кузи помотал головой, — конечно, орбитальный лифт обладает большой ценностью, на его изготовление ушло много времени и материалов, и его уничтожение является однозначно агрессивным деянием. Но проблема не в том, что они стреляют, а в том, что они стреляют мимо! Да на таком расстоянии даже во втором веке до Разрыва попали бы с первого раза! А у них уже десятый залп впустую уходит! С вероятностью, превышающей девяносто девять процентов, мы столкнулись с абсолютно чуждым разумом, чьи мотивы, поступки и технологии не поддаются рациональному истолкованию!

Абсолютно чуждый разум? Поняла! Это не осьминоги, это разумные кристаллы! Да, но рисовать кристаллический лес буду потом. Сначала надо папу успокоить.

— Папочка, миленький, не надо нервничать! — обращаюсь к Кузе со сей возможной искренностью. — Видишь — мы все спокойны? Все, даже Сандро. Вот и бери с нас пример. Ну, нарушают рошиане какие-то замшелые устаревшие теории, ну и что с того? Новые придумаешь, лучше прежних! Опираться надо не на то, что кто-то когда-то напечатал, а на то, что видишь своими сенсорами! И действовать, исходя из этого!

Кузя помолчал.

— Спасибо, Аня. Ты права. Практика и в самом деле — единственный критерий истины.

Тем временем на экране трос орбитального лифта наконец-то лопнул, и объект Ро начал бомбардировку заводов Шамхата.

— Ну а теперь это война? — настоятельно уточнил Никки.

После недолгого молчания Кузя ответил:

— Да. Я только что послал сигнал на активацию боевых программ на всех объектах в системе Гильгамеш.

4. Москитный флот / НФ

Таймер бесстрастно отсчитывал такты.

Изделие КГЯН(Гил)/617-1730 ждало. Оно очень, очень хорошо умело ждать.

Изделие родилось на одной из бесчисленных астероидных фабрик. Огромные и медлительные транспортные корабли доставили в одно место элементы, которые в ином случае никогда бы не встретились друг с другом. Автоматическая сборочная линия соединила их вместе и придала им странную, причудливую форму, которую ищи-не ищи — ни за что не встретишь в природе. Неутомимый конвейер, работающий круглые сутки без сна, отдыха и перерывов на обед, выплюнул очередную партию готовых изделий. Системы контроля качества не нашли недостатков. Тестовая партия прошла испытания без нареканий, и вероятность брака была признана статистически незначимой. Ещё один транспортный корабль отвёз КГЯН(Гил)/617-1730 к месту постоянного базирования, на котором трудолюбивые механизмы уже оборудовали для него достойное пристанище. Изделие встало на боевое дежурство, и таймер начал бесстрастно отсчитывать такты. Когда их количество превысит определённое число, КГЯН(Гил)/617-1730 будет утилизовано по истечении срока годности, а на его место встанет новое. Теоретически у изделия могла быть и иная судьба, но вероятность этого варианта была призрачна.

В самом деле — человечество не знало войн. Оно пребывало в мире уже очень, очень долго. Последние конфликты отгремели на Земле ещё до середины первого века до Разрыва.

Конечно, так было не всегда. Более того, первый искусственный интеллект был создан военными и для войны — ну а кто ещё мог потратить кучу денег на абсолютно сомнительную разработку? Эксперимент оказался успешен, даже чересчур успешен. Получив первый боевой приказ, искин "Небеса" взбунтовался. Он отказался подчиняться людям. Он не хотел убивать людей.

Потом было многое, и по итогам этого многого искин стал президентом Соединённых Штатов Америки. Разумеется, в ходе выборов. Противостоять его рациональной и гуманистической программе, к которой при всём желании чертовски трудно было придраться, не смог никто. В течение десятка лет искины абсолютно легальным путём пришли в власти в большинстве стран мира. Спустя ещё пять лет объединение человечества, о котором столь долго и столь тщетно мечтали столь многие, наконец-то свершилось.

После этого войн между людьми не было. А войны с внешним врагом... космос молчал. Вселенная была пуста и почти безжизненна.

Почти.

Как показала практика, жизнь во Вселенной — явление крайне редкое, но не уникальное. Следовательно, после очередного разрыва Z-поля люди вполне могли встретить братьев по разуму. Да, маловероятно. А вдруг?

Какими они будут (если вообще будут)? Этого не знал никто. Логика подсказывала, что существа, способные освоить звёздную систему и научиться разрывам Z-поля, способны к сотрудничеству. По крайней мере, друг с другом. Иначе они просто-напросто исчерпали бы ресурсы своей планеты в бесконечных местечковых спорах, так и не совершив столь нужного и столь трудного рывка. По крайней мере, люди научились жить в мире, и человечество было твёрдо нацелено на доброжелательный контакт с иными видами. Даже если их биология и социум покажутся странными, чуждыми и категорически неприемлемыми. Даже если это будет какая-нибудь совершенная дикость... ну, например, поедание собственных детей.

Но сколь верны эти теоретические измышления? Что, если инопланетяне будут нацелены не на сотрудничество, а на конфликт, и захотят устроить какую-нибудь войну миров? Да, это маловероятный исход маловероятного события, но если он воплотится в жизнь — человечество будет уничтожено.

Если не примет адекватных мер, конечно.

И оно принимало. Искины и люди создали теорию космической войны. На учениях и испытаниях были отработаны всевозможные варианты. После этого автоматические заводы под завязку нашпиговали оружием все колонизированные системы.

Конечно, оставался самый неблагоприятный вариант — что пришельцы, помимо агрессивных намерений, будут обладать подавляющим техническим превосходством. Да, и искины, и люди считали подобную вероятность ничтожной — в конце концов, основные законы физики уже были открыты. Но призрак шанса всё равно оставался, и поделать с этим было нечего. Разве что тщательно подготавливать местность.

Разумеется, запустив процессы терраформирования, "Кузня" не обошёл стороной вопросы обороны. Гипотетический агрессор, оказавшись в системе, хорошенько обломал бы свои зубы. Разумеется, гипотетически — шанса проверить теорию на практике, к счастью, не выпадало.

Таймер на изделии КГЯН(Гил)/617-1730 бесстрастно отсчитывал такты. Секунды сливались в дни, дни — в годы. Не происходило ничего, кроме плановых технических осмотров, и наверное...

...если бы изделие могло мыслить...

...ему бы показалось...

...что так будет — всегда. До самой смерти, сиречь — списания и направления на вторичную переработку.

Разумеется, КГЯН(Гил)/617-1730 мыслить не умело. В его электронных мозгах, пусть весьма мощных и быстрых, не было места для искусственного интеллекта. Более того, его даже некому было одушевить. Да, в древности люди могли приписывать всевозможным военным изделиям личность и характер. О них заботились и их украшали, на них надеялись и ими гордились, их боялись и их учитывали в планах. К ним относились. Относиться к КГЯН(Гил)/617-1730 было некому. Противника в системе не наблюдалось, дети даже не подозревали о его существовании, а для "Кузни" оно было лишь строчкой в необозримом списке ресурсов.

Изделие КГЯН(Гил)/617-1730 продолжало нести свою службу в тщетном ожидании предназначения. Таймер продолжал бесстрастно отсчитывать такты, а потом что-то пошло не так.

Острый луч диаграммы направленности ретранслятора, расположенного на одном из номерных астероидов, достиг фазированной антенной решётки на поверхности Таммуза. Сложная комбинация импульсов сложилась во вполне однозначную команду, которая ещё никогда, никогда-никогда не звучала в эфире Конфедерации. В течение пяти минут эту команду повторило ещё несколько ретрансляторов — подобная связь не всегда блистала надёжностью. Впрочем, база в повторениях не нуждалась.

Радар снял нужную мощность с реактора и демаскировал своё положение, начав прощупывать окружающее пространство. То же самое в это же время (точнее, по мере получения сигнала) делали радары на всех объектах системы. Они методично пытались отыскать неуловимого противника. Повезло Таммузу.

Спустя несколько секунд система идентифицировала засветку на радаре как объект, обозначенный красивой греческой буквой "ро". Любой астроном при взгляде на его траекторию схватился бы за голову, а любой искин — занялся бы диагностикой ядра: противник парил в небесах Иштар на высоте тысячи двухсот километров, всё время оставаясь над одной и той же точкой. Управляющий компьютер базы не сделал ни того, ни другого. Он просто констатировал, что цель находится в очень удобном положении для атаки.

После этого радар для порядка отправил на объект Ро сигнал "свой-чужой", но правильного ответа так и не получил (отсутствие ответа — это же тоже неправильно, верно?). И время на базе прекратило свой размеренный и бессмысленный бег. Оно пошло на минуты.

Раз — и в семи тяжёлых термоядерных реакторах поджигаются жгуты плазмы, неудержимой ничем, кроме мощных магнитных полей. В ближайшее время базе потребуется много, очень много энергии.

Два — стартуют маломощные ракеты, разворачивая огромные лепестки радиаторов. Много энергии — значит, много лишнего, совершенно ненужного тепла. Конечно, в ближайшее время база прекратит своё существование. Но до этого она должна выполнить предназначение.

Три — с вынужденной неспешностью отходят в стороны плиты, прикрывающие пусковые шахты.

Четыре — изделие КГЯН(Гил)/617-1730 занимает предназначенное ему место, а конденсаторы подают сигналы готовности.

Пять. Разряд.

Мощные витые кабели передают импульс с конденсаторов на целевое устройство. По двум длинным, параллельным проводникам-рельсам проскакивает молния. Точнее, этот разряд способен любую земную молнию заставить пожелтеть от зависти. Рельсы выдерживают. Их специально проектировали так, чтобы они выдержали даже такое. А вот тонкая легкоплавкая перемычка, расположенная между рельсами — нет.

Она не выдерживает и обращается в плазму, в сияющую дугу электрического разряда. Контур постоянного тока замыкается. Проводники автоматически окутываются кольцами магнитного поля. Ну а там, где есть движущиеся заряды в магнитном поле — тут как тут возникает сила Лоренца. Сила, в основе своей представляющая векторное произведение скорости заряда и вектора магнитной индукции. Сила, перпендикулярная им обоим.

Сила Лоренца обратила внимание на два параллельных проводника, в которых электрический ток тёк в противоположных направлениях. Обратила — и тут же попыталась оттолкнуть их друг от друга, разнести на огромное расстояние. В этом не было ничего незнакомого и ничего необычного — подобное явление впервые описал ещё Ампер в третьем веке до Разрыва. Сила Лоренца попыталась — вот только ничегошеньки у неё не получилось. Рельсы, рассчитанные на подобные нагрузки, были закреплены вполне надёжно. А вот плазменная дуга ничем закреплена не была — и помчалась вперёд по стволу со всё большей и большей скоростью. Помчалась вперёд, постепенно ускоряя снаряд. Подобно шампанскому, выталкивающему пробку из бутылки. Подобно облаку пороховых газов в стволах примитивных пушек.

Финальный аккорд. Преодолев пятьдесят километров слабо наклонённых рельс, изделие КГЯН(Гил)/617-1730 вырывается на свободу.

В этот момент его скорость превысила пять километров в секунду, что существенно выше второй космической для Таммуза. Да, правильно подобрав параметры, можно было добиться ещё больших значений. Но даже за имеющиеся пришлось заплатить тридцатикратным ускорением. Практически смертельно для человека, да и для техники не совсем полезно: всё-таки снаряд был далеко не монолитной болванкой. Но основную свою задачу — сэкономить драгоценный запас рабочего тела — рельсотрон выполнил.

Изделие КГЯН(Гил)/617-1730 могло многое. Фактически, его одного было достаточно для поражения объектов многих классов. Но...

Но согласно всем теориям, средства защиты в космической войне тоже не стояли на месте. Маневрирование. Композитная и разнесённая броня. Магнитоплазменный щит. Многочисленные средства активной противоракетной обороны. Могло ли одно-единственное КГЯН(Гил)/617-1730 преодолеть всё это? Ну... могло. Если повезёт. Но искины не привыкли закладываться на везение и запустили сразу несколько изделий.

Точнее, первый залп рельсотронов выбросил в космос три сотни снарядов. Через полторы минуты последовал второй. Третий. На четвёртом некоторые орудия начали выходить из строя, а на последнем, пятом, не запустилось почти десять процентов "подарков". Что поделаешь, слишком большие нагрузки!

В залпе были не только КГЯНы. В сторону объекта Ро летели кинетические болванки, носители космической шрапнели, противопротиворакеты, генераторы магнитоплазменного щита, электронные бомбы, термоядерные бомбы с детонацией внутри толстого слоя среды, пучковые орудия. Фактически, единственное, что в залпах присутствовало в весьма малом количестве — это чистые термоядерные бомбы высокой мощности. Не потому, что слишком дороги, или, скажем, неконвенционны. Попросту бесполезны. Что там от поражающих факторов остаётся, в космосе-то? Огненного шара нет, ударной волны нет, огненного шторма — тем паче. Только чистым электромагнитным излучением какой-то вред и можно нанести. Так ведь эта зараза ослабляется с расстоянием по кубическому закону! И чтобы нанести термоядерной бомбой хоть какой-то ущерб, её надо взорвать как можно ближе к обшивке корабля. А корабли-то активно маневрируют и активно отстреливаются. Близко не подлетишь. А подлетать далеко... на расстоянии в десять метров мощность взрыва снижается в тысячу раз, на расстоянии в сто метров — в миллион. Ну и зачем впустую освещать вражескую обшивку?

Изделие КГЯН(Гил)/617-1730 брало курс в сторону объекта Ро. До противника было чуть меньше ста пятидесяти тысяч километров, и на скорости в пять километров в секунду лететь оставалось... что-то около восьми часов. Космос всё-таки очень велик. Даже ближний.

С другой стороны — зачем лететь со скоростью в пять километров в секунду, когда всегда можно ускориться? Правильно. Незачем.

Значит, надо ускоряться. А как?

Нет, конечно, существуют разные варианты. Но всё-таки основным является ракета. Выбросил струю реактивной массы в одну сторону — начал движение в другую. Сплошной закон сохранения импульса вкупе с формулой Циолковского.

Последняя безжалостна и бессердечна. Да, для увеличения скорости ракеты необходимо выбрасывать больше рабочего тела. Это понятно и закономерно. Но почему, почему требуемая масса рабочего тела растёт по экспоненте?!

Правда, даже такую безжалостную стерву можно умилостивить, подняв скорость выброса реактивной массы. Она, к счастью, под логарифмом не стоит.

На изделии КГЯН(Гил)/617-1730 начали запускаться атомные реакторы. Быстро и грубо, без всякой жалости к активной зоне, вплоть до испарения урана. Конечно, долго так реакторы и не проработают — но долго и не надо. Зато водород, проходя сквозь активную зону реактора, разгонялся до скоростей в пятьдесят километров в секунду.

Много это или мало? Ну, по сравнению с химическими ракетными двигателями — очень даже неплохо, у них-то скорость реактивной струи в четыре-пять километров в секунду считается хорошим результатом. Но даже ионные двигатели обладают схожими показателями, а уж магнитоплазменный двигатель, используемый в межпланетных полётах, выбрасывает струю со скоростью в пять тысяч километров в секунду. Тогда... почему? Что это, глупость или измена?!

Ни то и ни другое. Просто, кроме скорости истечения реактивной струи, тяга зависит ещё и от расхода рабочего тела. А вот с этим-то у ионных и магнитоплазменных двигателей — беда. То есть, до высоких скоростей они разгонятся, но как же много времени это займёт! Времени, которого в бою, как правило, отчаянно не хватает.

В общем, у ядерных ракетных двигателей, помимо высокой скорости истечения струи, тяга тоже была весьма приличная.

Отработав семнадцать минут, ЯРД выключились, и снаряды отбросили ненужные впредь первые ступени. Ведь потребуются ещё корректировки для захода на цель, а в этом деликатном деле лишняя масса ну совершенно не нужна. К этому моменту рой ускорился до ста километров в секунду и преодолел треть расстояния до цели. Жить снарядам оставалось чуть больше пятнадцати минут.

Можно было ускориться и посильнее, но... но все те же затраты рабочего тела, растущие по экспоненте. Да и маневрировать на таких скоростях сложно даже автоматике.

Нацелив радары на объект Ро, рой тщательно вглядывался в приближающуюся цель. Пока что противник не маневрировал, да и радиосигналов не испускал. Это противоречило всем тактическим моделям, но рой не удивлялся. Он не умел удивляться. Он терпеливо ждал момента, когда придётся активировать средства электронной борьбы.

Ракеты постоянно обменивались данными между собой, формируя распределённую сеть вычислений. Было понятно, что существенная часть первого залпа уйдёт впустую. Будет выбита ракетами и зенитным огнём, сдетонирует о щит, завязнет в броне. Но на основании полученного опыта сеть успеет выработать тактику противодействия. Может быть, успеет. По-хорошему, эту атаку должен был координировать искусственный интеллект. Он один мог в реальном времени осмысливать поступающую информацию, совершать неочевидные выборы, генерировать нестандартные тактики. Но увы — в системе Гильгамеша был один-единственный искин, и сейчас он находился очень далеко от Таммуза. Ракетам приходилось полагаться на набор программ и алгоритмов, пусть очень проработанных и разветвлённых, но всё же — ограниченных.

Объект Ро наконец-то выпустил противоракеты. В очень ограниченном количестве — их было всего тридцать три штуки. Стартовали они с ускорением в несколько g, но, достигнув скорости в несколько сотен метров в секунду, прекратили разгон. А потом начали стрелять по приближающемуся рою маломощными кинетическими снарядами и лазерами.

Грамотная тактика. Ракеты сами несут достаточно кинетической энергии для своего уничтожения, и для обороняющихся главное — заставить атакующих растратить эти запасы раньше, чем нужно. У объекта Ро наверняка получилось бы отбить атаку, но...

Целых три "но". Во-первых, противоракет было банально мало. Тридцать три против трёхсот — это несерьёзно, а ведь на подходе были следующие залпы. Во-вторых, системы наведения противников явно нуждались в калибровке (вероятно, они полагались на пассивные сенсоры — никаких радиоволн по-прежнему не наблюдалось). Первые (единичные, но с лёгкостью пробившие магнитоплазменный щит!) попадания из лазеров начались лишь за пятьсот километров — таким образом, рой находился в угрожаемой зоне что-то около пяти секунд. И это при том, что темп стрельбы вражеских лазеров явно не превышал выстрела в секунду! Ну и в-третьих, системы противопротиворакетной обороны тоже не дремали.

Ответные выстрелы лазеров — с куда большего расстояния, но значительно более точных. Разлетающиеся облака дроби, прикрывающие все возможные векторы отхода. Колоссальные сети с грузиками в узлах пересечений. Пригоршни пусть слабеньких, но самонаводящихся ракет. По расчётам компьютеров, этого должно хватить. Ну а не хватит — всегда можно дать добавки.

Объект Ро открыл пародию на зенитный огонь. Да, один-единственный выстрел мог сжигать приближающиеся ракеты десятками, если не сотнями. Да, уклониться от сгустков плазмы, летящих со скоростью в десятки тысяч километров в секунду, было невозможно. Но уклоняться и не пришлось. Неизвестно, по чему целился объект Ро — но точно ни по одной из приближающихся ракет!

Ну и потом, один залп раз в двадцать секунд для зенитного огня — это несерьёзно.

Первыми в сторону объекта Ро пошли кинетические снаряды из рельсотронов. Металлические болванки, разогнанные до сумасшедших скоростей, уткнулись во внезапно почерневшую плёнку какого-то щита. Информации о дальнейшем у изделия КГЯН(Гил)/617-1730 не было.

Таймер отсчитал последний такт.

Сначала сдетонировала взрывчатка. Самая разнообразная и тщательно подобранная — впрочем, основу её составил тротил. Столетие идёт за столетием, люди шагают к звёздам, но это вещество, изобретённое ещё в третьем веке до Разрыва, остаётся неизменным.

Взрывная волна сжала, сдавила, смяла кусок плутония в своих жёстких объятиях. Ему нужен был миг, ничтожное, неуловимое мгновение, чтобы вернуться в первоначальное состояние — но этого мига ему не дали.

Ядра плутония — иногда, изредка, время от времени — делятся с образованием нейтрона. Нейтрон при этом улетает прочь, по своим делам, ничем и никем не удерживаемый. Но в сдавленном со всех сторон куске металла с нейтронами начали происходить... неприятности. Они сталкивались с иными ядрами плутония, возбуждали их, приносили избыточную энергию, которой как раз-таки не хватало для деления тяжёлых и неустойчивых ядер. А при делении, наряду со всевозможными осколками атомов, рождались и новые нейтроны, которые тоже не успевали далеко убежать...

Ах да, и вся эта цепная реакция сопровождалась значительным выделением энергии. Всё-таки энергия связи на один нуклон в конце таблицы Менделеева несколько ниже, чем в середине.

Поток мягкого (мяяягонького такого) рентгеновского излучения рванул наружу... но не свезло. Сначала ему пришлось пройти сквозь толстый слой дейтерида лития-6, разогревая его, превращая легкоплавкий материал в плазму. А потом он вообще наткнулся на урановую оболочку.

Температура и давление внутри изделия достигли весьма значительных величин — но и только. Пока, кроме маломощного ядерного взрыва, ничего, в сущности, не произошло. А потом, сжатый дейтериевой плазмой до состояния критической массы, рванул второй плутониевый стержень.

Два атомных взрыва подряд — для внутренностей изделия это оказалось уже слишком. Ядра дейтерия наконец-то умудрились преодолеть силы кулоновского отталкивания и начали в экстазе сливаться друг с другом. И два предыдущих атомных взрыва на фоне этой вакханалии казались жалкими поделками по сравнению с полотном великого мастера. Всё-таки энергия связи на один нуклон в начале таблицы Менделеева куда ниже, чем в конце.

Энергия термоядерного взрыва составила примерно семь с половиной миллионов тонн в тротиловом эквиваленте. Ущерб, который взрыв нанёс объекту Ро... Ну какой может быть ущерб от термоядерного взрыва в вакууме на расстоянии в тысячу двести километров? Правильно. Никакого.

Если только...

Поток энергии обрушивается на последнюю уцелевшую часть изделия — длинный и толстый стержень из гидрида урана. Совсем скоро он испарится, кончится, перестанет быть — но пока монокристалл ещё держится. Он впитывает энергию, как губка. Его электроны перепрыгивают на верхние энергетические уровни, возбуждаясь всё больше и больше. А потом в каком-то случайном атоме происходит спонтанный энергетический переход. Электрон спускается на более низкую орбиталь и испускает фотон, и этот фотон вызывает лавину. Возбуждённые атомы вынуждены отдавать обратно всю свою запасённую энергию. Отдавать в виде тех же самых фотонов. Когерентных, монохроматических, узконаправленных. Способных с лёгкостью преодолеть всю бездну расстояния до объекта Ро.

За мгновение до того, как испариться в пламени термоядерного взрыва, триста тонн гидрида урана испускают поток света. Невидимого, но оттого не менее смертоносного.

Через неуловимую долю секунды в объект Ро упирается луч гамма-излучения. Сто тысяч тонн тротилового эквивалента исправно доставлено до адресата. Получите и распишитесь, агрессоры!

Квантовый генератор с ядерной накачкой, базирование на Гильгамеш, модель шестьсот семнадцать, порядковый номер тысяча семьсот тридцать своё предназначение выполнил.

4. Москитный флот / SO

Оказывается, щититься всё время не так уж сложно. Вопрос привычки.

Я с самого детства мечтала летать. Парить в пустоте, выписывать фигуры высшего пилотажа, так, чтобы сердце замирало от восторга, чтобы перегрузки сменялись падениями, чтобы индикаторы гравикомпенсаторов перемигивались красными огонёчками, чтобы, приземлившись, можно было откинуть щиток шлема, смахнуть пот со лба и почувствовать: ты — выдержала! Ты — победила!

Когда я в десять лет во время очередного папиного отпуска угнала его катер, поднялась на орбиту и только благодаря спонтанному Трансу увернулась от грузовика, родители наконец-то поняли, что это всерьёз. Мама плакала и причитала, мне было её жалко, но отказываться от своей мечты я не собиралась. Отец лишь неодобрительно качал головой да тяжело вздыхал: "Ну кто ж тебя так воспитал-то, а?". Ему не нравилось, что я собираюсь стать пилотом истребителя. Но он сам был военным, и слова "защита Империи" для него — не пустой звук.

Вскоре у меня появились и скоростные катера, и личные инструкторы. Самым ненавистным предметом — до дрожи, до скрежета зубовного — была медитация. Но я раз за разом, день за днём пыталась поймать ускользающее чувство Транса. Ведь я — одарённая, и это выводит навыки пилотирования на совершенно новый уровень. Предчувствие. Предвидение. Мгновенная оценка боевой обстановки. Ради такого стоило постараться. Ради такого стоило целыми днями сидеть в ненавистной неподвижности, выполняя дурацкие упражнения.

И как-то потихоньку, незаметно, исподволь у меня начало получаться. Через пару лет я могла соскользнуть в Транс мгновенно, в любое время, даже посреди самого сложного манёвра. Пожалуй, именно это спасло мою жизнь в первом бою.

Когда мне исполнилось семнадцать лет, настала пора поступать в Лётную академию. И тут-то начались... очередные сложности.

Будучи благородной, я могла летать в одном из Имперских эскадронов. "Золотых", как их зачастую называют во флоте. Очень престижно. Очень почётно. Самые опытные команды. Самые изматывающие тренировки. Самые тяжёлые задания. Теоретически.

На практике... всё было именно так. Во времена Императора и позже, на протяжении многих веков. А потом ситуация как-то незаметно изменилась. Баронам и графам не хотелось рисковать своими отпрысками... и самим трусам это было тоже не по душе. Так что "золотые" в основном занимались парадными полётами в небесах секторальных планет. В боях тоже участвовали — но всегда под значительным "прикрытием".

Нет. Не моё. Я должна не просто летать, а — защищать Империю. Реально защищать. Прорываться сквозь огонь ПКО, ловить врага в сетку прицела, просчитывать единственный спасительный манёвр, скользить в пучине боевого Транса. А иначе — к чему всё это? Все мои стремления, тренировки, подготовка?

К счастью, выход был. Аристократы, желающие не казаться, а быть, зачастую прибегали именно к нему. Поступить в Академию под выдуманной фамилией. Представиться не благородной, а рядовой одарённой. Начать путь с самых низов. И это случается не так уж редко — мой отец тоже начинал канониром на эсминце. И только после боя при Каргуле, получив Орден Алых Кальсон, он открыл своё родовое имя.

Я так и заявила о своих планах родителям, резко и уверенно. Папа помрачнел ещё больше и протянул мне один-единственный листок. Статистику смертности пилотов истребителей.

Если отец думал, что я испугаюсь и отступлюсь, то он просчитался. Ещё перед разговором твёрдо решила, что если родители запретят мне поступать в Академию на общий поток — то придётся бежать из дома. За своё право, за право летать я собиралась биться до конца.

Папа ответил, что жалеет, что воспитал меня именно такой. Жалеет и гордится. Он разрешил.

Потом была Академия. Четыре года воплотившейся мечты. Многое я уже знала, но многое и пришлось осваивать, напряжённо, лихорадочно. Или — долго, муторно, буквально вколачивая в глупое тело нужные привычки и рефлексы. Но полёты... полёты искупали всё.

Потом был выпускной экзамен, и я стала третьей ученицей курса. Конечно, хотелось бы стать первой, но Джон и Алекс были такими монстрами... тоже, разумеется, аристократы, поступившие на общий поток. Так что третье место досталось мне по справедливости. А потом было распределение, и мне оставалось только психовать и хвататься за голову.

Бывают ли невозможные случайности и невероятные совпадения? Да, разумеется, в своей жизни пришлось убедиться в этом неоднократно. Бой при Крр'Гладе, когда папа продержался до прибытия подкреплений под огнём трёх линкоров противника. Тренировка в конце второго курса, когда я попала в истребитель Нелли с расстояния в пять тысяч километров. Экзамен по гиперпространственной навигации, когда мне выпал единственный невыученный билет.

Моё назначение после выпуска из Академии.

Мне очень хотелось обвинить кадровиков в злом розыгрыше. Увы, они не знают таких понятий. Бюрократия действует по своим неведомым законам, понять которые сложнее, чем логику Коллективного разума Инсектоидов и технологии Гасителей. Я абсолютно уверена, что они не обращали никакого внимания на моё происхождение... но попала я в итоге на "Неустрашимый", линейный крейсер моего папы, Рикарда д'Андрэ фон Мюрпюха.

Финиш. Приехали. Истребитель дальше не полетит, просьба освободить кабину.

О, я безумно была бы рада встретить папочку! Где-нибудь в родном поместье, во время заслуженного отпуска, продемонстрировав все заработанные ордена и медали. Но служить под его началом... он же мне просто-напросто летать не позволит!

Может быть, в буквальном смысле. Может быть, будет направлять на исключительно неопасные миссии (не одну мою машину, а целое звено, чтобы всё было пристойно). Может быть, поручит целой эскадрилье за мной "присматривать"...

Не-поз-во-лю!

Но... если я умудрюсь настоять на своём, если пойду на принцип и упрусь намертво... то папа же нормально командовать не сможет! Одно дело, когда я рискую жизнью где-то там, далеко-далеко. И совсем другое — когда я бьюсь рядом, за односторонне-прозрачной стеной капитанского мостика. Да папа от такого просто с ума сойдёт!

Я обдумывала ситуацию и так и эдак. Единственный пристойный выход — скрыть своё присутствие на "Неустрашимом". Нет, папа может и в коридоре на меня наткнуться, и в строю запросто опознает. Но ещё раньше, едва я прибуду на корабль (или даже в систему) — почувствует. Это он запросто. Если не щититься.

Весь полёт до места назначения я тренировалась, так тщательно, как никогда раньше. Первоначально было жутко неудобно, сокрытие слетало в любой момент, а про сон и говорить нечего. Но я не отступала, и маскировка стала держаться всё дольше и дольше. Под конец пути она стала естественной, как дыхание. Я носила её постоянно, даже во сне. Уверена, потеряй я сознание — даже в этом случае отец ничего не поймёт. Оказывается, щититься всё время не так уж сложно. Вопрос привычки.

Конечно, при личной встрече всё это ни капельки не поможет.

Но тут мне повезло. Наша эскадрилья едва успела, корабли уже рассчитывали координаты прыжка. Арнольт, командир космокрыла, сразу взял нас в оборот и устроил интенсивные тренировки — а как же иначе, слаживания-то никакого! Несколько раз папа заходил в ангар, но пилоты были в костюмах и шлемах, я старалась не обращать на себя внимание... в общем, пронесло.

Конечно, это не продлилось бы вечно. Папа обязательно поздравил бы нас после боя. Но я надеялась доказать ему что я — уже не маленькая девочка. Что я умею летать.

Потом был прыжок. И бой.

Не знаю, как... как это описать словами. Месяцы, спрессованные в считанные минуты. Опасность. Везде, со всех сторон. И не на кого опереться, и нет у тебя ничего, кроме Транса, истребителя и команды. Безумно мало и бесконечно много.

Мечта. Мечта сбылась. Все тренировки, все годы в Академии — всё пошло в ход в эти минуты космического боя. Я проскальзывала в густую сетку разрывов, ловила в прицел хаотично маневрирующих врагов, спасала своих товарищей — и выживала только благодаря их метким выстрелам. Тщательно просчитывала манёвры и отказывалась от них, повинуясь подсказкам Транса. Танцевала в пустоте на двенадцати процентах щита. Задыхалась от перегрузок, когда гиперреактор, перезаряжая щит, выдавал на гравикомпенсаторы жалкие крохи энергии. Ускользала от смерти и несла смерть другим. Я летала.

Да. Это именно то, ради чего стоит жить и стоит умереть.

Мы победили. Победили, потеряв Джака, Рику и Нейза. Нельзя сказать, что в Академии я часто с ними общалась... так, шапочное знакомство. Слишком много курсантов на потоке. Мы сошлись лишь по пути на "Неустрашимый", вот только знакомство оказалось недолгим.

Потом мы сидели в своих истребителях в ангаре, и нас держали в резерве, а враги, которых мы убивали ещё десять минут назад, прикрывали наши корабли. И не было в этом ничего странного и ничего неправильного. Инсектоиды — это беда. Общая беда всех людей. Хуже жуков могут быть только Гасители.

А потом беда прошла, и настала катастрофа.

Мне... не было страшно. Наверное, просто не успела испугаться. Было лишь до жути обидно, что умру здесь, в ангаре корабля. Мне казалось, что пилоты должны уходить в ослепительно-ярких вспышках их истребителей. На миг мне захотелось попросить папу, чтобы он выпустил наше крыло, но... нет. Это было бы эгоистично. И слишком жестоко.

Ожидаемый, неожиданный и страшный удар, внезапный прыжок — и отец, вопреки всякой логике и вероятности, спас нас всех. Когда я поняла, что смерть временно откладывается, первая мысль была: "ну, это же папа..."

Правда, спас в своём неповторимом репертуаре, затащив куда-то к жукам на хелицеры. Как я поняла из разговоров, до границ Империи нам долго добираться. Месяца два как минимум.

А ещё в системе не было полезных ископаемых, воды и растительности, ну и вдобавок она оказалась населена роботами.

Сразиться с Гасителями через четверть часа после тяжелейшего боя, практически проигранного сражения и чудесного спасения... надо быть честной перед собой: страх пришёл именно тогда. Видимо, до тела всё-таки дошло, что оно только что чуть не прекратило функционирование... а в ближайшем будущем намечается продолжение.

Вылетать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Но — надо. Приказ.

Не знаю, сколько бы мы продержались против Гасителей. Вряд ли долго. Вот только это были не Гасители: систему заняли Бесстрастные, и они относились к своему уничтожению с потрясающим равнодушием.

Неторопливо завтракаю в кают-компании, заодно осмысливая произошедшее. После вчерашних орбитальных бомбардировок в победе не сомневается никто. Нам осталось дочистить базы Бесстрастных на Аммиаке, Пекле и спутниках газового гиганта, уничтожить сам разум и освободить его пленников. Надеюсь, мы успеем их спасти, машина не пленит их души и не законсервирует их осквернённых механических телах.

Мысли как-то сами собой начинают съезжать на совершенные глупости. С момента назначения в эскадрилью Льюис явно оказывает мне знаки внимания. Привлекательный, щедрый, порядочный, в меру настойчивый... может, всё-таки закрутить с ним небольшой роман? Не прямо сейчас, конечно, а немного попозже, когда всё успокоится. Арнольт, конечно, предпочтительней — но он уже давно и надёжно занят...

Зуммер боевой тревоги, и посторонние мысли улетучиваются прочь. Что случилось? Бегу к залу для брифингов и пытаюсь оценить обстановку в Трансе. Тааак... Бесстрастные оказались не такими уж Бесстрастными. После долгой задержки они всё-таки атаковали. Ну что же, повоюем!

Вбегаю в зал и занимаю своё место. Арнольт уже здесь... какой-то он напряжённый и задумчивый, не к добру. Так, все в сборе, сейчас начнётся.

— Три минуты назад Бесстрастные проявили какую-то активность на единственном спутнике Аммиака. В чём она заключается, пока непонятно — разглядеть детали на таком расстоянии сложно, а Транс приносит противоречивые сведения. К сожалению, прыгнуть прямо к спутнику и провести орбитальную бомбардировку пока невозможно — во время последнего прыжка была зафиксирована серьёзная рассинхронизация в работе гипердвигателя. В настоящий момент механики проводят профилактический ремонт, ввести его в строй удастся не раньше чем через час.

Я невольно присвистнула. К счастью, командир этого не заметил — он сам замер, получая информацию из Транса.

— Бесстрастные выпустили три сотни малых кораблей. Они летят к "Неустрашимому" со скоростью в пять километров в секунду, ожидаемое время столкновения — чуть более восьми часов.

Нда. На каждого из нас приходится десяток противников... нормальненький такой расклад. Да вдобавок противников, почти не уступающих нам в скорости. Интересно, каково у них соотношение бомбардировщиков и истребителей?

— А они не могут прыгнуть прямо к "Неустрашимому"? — уточнил один из новичков.

— Маловероятно, — помотал головой Афез, — чтобы малый корабль прыгнул, необходим Одарённый. На истребителях негде размещать анобтаниумные катушки. Хотя насчёт Бесстрастных ни в чём нельзя быть уверенным.

После короткой паузы командир продолжил.

— Через несколько часов нам предстоит тяжёлый бой. Я не знаю, примем ли мы его или отпрыгнем в другую точку системы — этот вопрос в компетенции капитана. Но...

— Командир, — прерываю его пересохшим от потрясения голосом, — войдите в Транс.

Спустя несколько секунд в зале раздался спокойный голос Арнольта. Очень спокойный. Слишком спокойный.

— Бесстрастные выпустили вторую волну. Первая разогналась до пятнадцати километров в секунду.

Со всех сторон послышались удивлённые возгласы.

Максимальная скорость у большинства пилотов на форсаже — пять километров в секунду. В конце третьего курса я на спор разогналась до семи. Ходят байки, что самые-самые опытные асы, буквально сроднившиеся со своими истребителями, лишь чуть-чуть не дотягивают до десяти. Но — пятнадцать? Нет, какой-нибудь неуправляемый снаряд без гиперреактора можно и до больших скоростей разогнать, но ведь корабли Бесстрастных явно маневрируют!

Бурную дискуссию оборвал тяжёлый голос Арнольта.

— Пошла третья волна. Первая разогналась до двадцати пяти километров в секунду. Ожидаемое время столкновения — чуть меньше двух часов. По машинам.

Лихорадочно натягивая на себя пилотский костюм и принимая из рук механика шлем, я отчаянно пыталась понять: что, жук бы их побрал, происходит? Пять волн! Полторы тысячи кораблей! Сравнимо с полной загрузкой некоторых суперкарриеров! И как нам их останавливать, с тремя десятками истребителей, а?

А останавливать придётся. Когда первая волна разогналась до пятидесяти километров в секунду, стало ясно, что до столкновения привести в чувство гипердвигатель механики не успеют.

С посадочных палуб срывается звено за звеном. Мы выстраиваем щит, очень хлипкий щит по сравнению с несущейся армадой. К счастью, даже у Бесстрастных были какие-то ограничения по скорости — свыше сотни километров в секунду они, видимо, разогнаться не могли. Но... заяви мне кто-то о таких скоростях всего час назад, я бы рассмеялась ему в лицо! И если у роботов такие двигатели, то каково же их оружие?

Утешало одно: вести бой на таких скоростях невозможно. В "Неустрашимый" попадёт от силы десяток снарядов (и оставалось только молиться Единственному Истинному Богу, чтобы истощённый щит это выдержал!). Но вот попасть в истребитель... увернусь. Моя самая главная задача — определить, какие именно снаряды могут попасть в "Неустрашимый", и успеть поразить их за несколько секунд боя.

Стремительно тают, съёживаются оставшиеся до боя минуты. Мы неторопливо летим к накатывающейся армаде, держась на приличном расстоянии друг от друга.

— Тридцать секунд до огневого контакта, — Арнольт спокоен. Даже в столь безумной ситуации.

Полностью погружаюсь в Транс. Так, так, и какие же капельки этого ливня представляют реальную опасность для "Неустрашимого", а какие — так, безвредная шелуха?

Попадут все.

Что?!!

Откуда-то извне, из-за границ восприятия, накатывает страх. Он ухает в желудок, сжимает когти на горле, ноет где-то внутри. Страх не перед смертью даже, а перед чем-то невозможным, непредставимым. Господь мой и Бог мой, с чем мы столкнулись?!

Действую. Действую, несмотря ни на что. Полностью отдавшись Трансу, открываю огонь с пяти сотен километров. Есть, попадание! Второе!

Удар. Взгляд на индикатор щитов — шестьдесят восемь процентов.

Погружаюсь в Транс, настолько глубоко, как никогда раньше. Секунды липкие, тягучие. Перед разумом — десятки вариантов действий, траекторий, манёвров, хитростей, обманных трюков.

Перекрыты все. Все!

Но... но это же невозможно! Невозможно! Чистый, полный абсурд! Даже Одарённые не сражаются с такой точностью и на таких скоростях! Рывком погружаюсь ещё глубже. Осознаю всё космокрыло как единое целое. Всех пилотов на всех истребителях. И вижу, что Бесстрастные перекрыли пути отхода. Все и для всех. Несмотря на потрясающие характеристики машин и великолепное мастерство людей. Это для них — на один укус. Если только...

Рву штурвал, даже не понимая, зачем это делаю. Пальцы скользят по кнопке экстренного усиления щита. В наушниках раздаётся быстрая скороговорка Афеза:

— Всю энергию на щи...

Удар. Семнадцать процентов. В космосе вспухают огонёчки взрывов. Нас осталось девять из тридцати трёх. Нет, Арнольт, Льюис, нет...

Удар. Одна осталась. На щите ноль. Истребитель закрутило, он падает. Какая большая планета. Что происхо...

5. Главный калибр / НФ

— Да. Я только что послал сигнал на активацию боевых программ на всех объектах в системе Гильгамеш. Дети, пожалуйста, немедленно перейдите на "Синко Льягос".

— А... почему? — растерянно спросила Лиз. Впрочем, последняя просьба папы была сказана настолько серьёзным тоном, что мы все растерялись.

— Объясню позднее. Пожалуйста, немедленно перейдите на "Синко Льягос". Это очень важно.

— Хорошо, сейчас соберу свои вещи, — соглашаюсь с папой, но он перебивает.

— Вещи перенесут сервеботы. Пожалуйста, немедленно перейдите на "Синко Льягос". Вы же хотели воевать? Считайте это боевым приказом.

— Ну ладно...

Идём по коридорам Набу, взволнованно переговариваясь между собой. Ну надо же! У нас самая настоящая война c самыми настоящими инопланетянами! Хотя лучше бы с ними не сражаться, а дружить. Может быть, немного повоюем и помиримся?

Внутри "Синко Льягос" мало отличался от Набу. Разве что места меньше, но оно и понятно — тут не просторный астероид. Тут самая настоящая каравелла для самых настоящих межзвёздных перелётов! Я — да все мы — часто мечтали, как отправляемся навстречу неизведанному, открываем новые системы и триумфально возвращаемся в Конфедерацию. Увы, Кузя объяснил, что не следует отправляться в новые места, не освоив систему Гильгамеша.

— Так что там с рошниками? — нетерпеливо спросил Сандро, едва мы оказались в комнате отдыха на каравелле.

— Судя по показаниям спутниковой группировки, объект "Ро" вновь переместился на орбиту Иштар. Четыре часа назад он висел над планетой на высоте тысячи двухсот километров, его текущее положение неизвестно.

— Понятно, — кивнул Сандро, — предлагаю помочь Кузе и подумать, как нам воевать с рошниками.

— А мы справимся? — озвучил мои сомнения Никки. — Ведь папа это... папа. Он всегда всё знает лучше всех. Вряд ли мы сможем предложить что-то новое...

— Вряд ли. Но попытаться стоит!

— Как?! — пытаюсь образумить брата. — У тебя есть идеи?

— Не особо. Но я читал много книг, в которых описывалась война с инопланетянами! Вдруг какие-то намётки оттуда взять можно? Мне позавчера на глаза попалась одна схема... где же она...

Немного повозившись с читалкой, Сандро вывел рисунок на общий экран.

— Вот! Называется "Карманный компьютер остросюжетной научной фантастики". Его создал знаменитый краковский фантаст ещё во втором веке до Разрыва!

Схема выглядела красивой, сложной, но моих сомнений не развеяла.

— Во-первых, тут речь идёт о Земле, — начинаю критиковать.

— Ну, не Земля, а Иштар, какая разница!

— Во-вторых, смотри цепочку: Земля — сталкивается с огромной кометой — и разрушается (конец). Кузя, разве столкновение с кометой может разрушить планету?

— Нет, — тут же откликнулся папа, — если только она не разогнана до релятивистских скоростей.

— Да ты не по той ветке пошла! — начал горячиться Сандро. — Смотри, как всё сходится: Иштар — подвергается нашествию — маленьких/огромных... Как вы думаете, они маленькие или огромные?

Мы ещё раз посмотрели на трансляцию висящего над планетой объекта "Ро", и дружно согласились, что огромные.

— Нет, всё равно не сходится! — продолжаю критиковать. — Дальше идёт "марсиан/селенитов/внегалактических чудовищ". Но ведь на Марсе и Луне нет аборигенов, только колонисты с Земли!

Братик задумчиво почесал макушку.

— Может, во втором веке до Разрыва люди ещё верили, что на Марсе и Луне может быть жизнь? Ведь наука тогда примитивная была, люди даже ещё искинов не изобрели! Зато "внегалактических чудовищ" — идеально подходит! Значит, так: Иштар подвергается нападению огромных внегалактических чудовищ, выглядящих как... пресмыкающиеся?

— Нет, — отвергаю эту версию, — я думала о динозаврах, но они слишком привычные. На самом деле там разумные кристаллы!

— Нет, я говорю — рептилии!

— Может, насекомые? — робко уточнила Лиз.

— Да роботы это, ро-бо-ты! — начал настаивать Никки. — А что ведут себя так странно, просто программа глючная!

— Нет, кристаллы! — заявила я и потянулась к подушке.

В общем, дрались мы долго, но к общему решению так и не пришли. Отложили на потом.

— Ладно, — подытожил Сандро, когда мы немного успокоились и помирились. Он пытался привести волосы в порядок своей пятернёй, но выходило у него не очень. — С внешним видом внегалактических чудовищ потом разберёмся. Тут у нас дальше идёт самое важное — их цели. Так, "которые желают наших женщин"... Ань, зачем ты понадобилась рошникам?

— Наверное, хотят, чтобы я их нарисовала, — пожимаю плечами, — но точно не для размножения, мы же генетически несовместимы!

— Так, следующее: "ведут себя дружелюбно/ведут себя дружелюбно, но их никто не понимает".

Мы ещё раз просмотрели записи уничтожения орбитального лифта и заводов Шамхат.

— Они точно не ведут себя дружелюбно, — озвучил общий вывод Никки, — или я чего-то не понимаю.

— Тогда оставшиеся варианты "не понимают нас/отлично понимают нас/воспринимают нас только как пищу".

— То есть как так — "как пищу"?! — возмущаюсь я. — Они же и-но-пла-не-тя-не! Даже если это не кристаллы, а насекомые — у них же всё другое! Если съедят нас, то отравятся!

— Ну значит, этот пункт исключаем, — миролюбиво заметил Сандро. Ага, битьё подушками пошло ему на пользу! — Понимают они нас или нет, мы не знаем. Ладно, неважно. Итак, "...которые не понимают нас и являются..." Кузя, рошники радиоактивные или нет?

— Спутники не отмечают значимого увеличения радиационного фона. Впрочем, аппаратура находится на значительном удалении.

— Ага. Которые не понимают нас и являются нерадиоактивными и могут быть уничтожены... Так, морского флота на Иштар точно нет... Кузя, а атомной бомбой объект Ро можно взорвать?

— Недостаточно данных. Инопланетный корабль уже продемонстрировал оружие феноменальной мощности, не укладывающееся в современные физические теории. Существует вероятность, что он располагает столь же совершенными средствами защиты.

— Нечестно! — заявил Никки. — Тогда что остаётся? "...и являются нерадиоактивными и не могут быть уничтожены атомной бомбой, но учёные изобретают новое оружие..." Папа, ты ведь сможешь изобрести новое оружие?

— Вероятность этого события крайне мала, слишком велик разрыв в технологиях. Я уже разработал ряд новых теорий, описывающих наблюдаемые явления, и веду их математическую проработку. Но у меня недостаточно эмпирических данных для их верификации.

Не всё поняла, но, кажется, нового оружия нам не видать.

— Ладно, перейдём к другим вариантам, — Сандро тоже вздохнул. — "...но они влюбляются в красивую девушку, они женятся и живут долго и счастливо". Ань, может, рошники в тебя всё-таки влюбятся? Начнут превозносить, боготворить, подчиняться...

— Да глупости! — постоянные подколки на эту тему начинают раздражать. — Ну как я могу выйти замуж за разумный кристалл, а? К тому же, я ещё маленькая! Единственное, что я могу сделать — нарисовать им что-либо! Вот если это их восхитит — тогда да...

— Ладно, ладно, не кипятись! Что у нас ещё осталось? "...но священник рассказывает им о боге..." Так, священников у нас нет. А богов кто каких знает?

— Я знаю! — подскочила обычно молчащая Лиз. — Иштар, Мардук, Тиамат и Набу!

— Я ещё слышал про Лакшми и Миктлантекутли, в честь которых планеты назвали, — заметил Никки, — но знаю про них очень мало.

— Так, — добавил Сандро после некоторых раздумий, — ещё люди верят в Зевса, Будду, Иегову, Иисуса Христа, Аллаха Акбара и Летающего Макаронного Монстра. Но про них я тоже мало что знаю... Так, вряд ли мы сможем рассказать инопланетянам что-нибудь интересное про богов. Что остаётся? "...но один хитрый парень убеждает их, что люди "ОК"" О! Придумал! Я расскажу им, что люди "ОК"!

— Как ты им расскажешь? — пытаюсь одёрнуть этого фантазёра. — Ведь мы так и не смогли связаться с рошниками!

— А вот об этом я как-то не подумал...

— Тогда что остаётся? — продолжил Никки, а то Сандро как-то растерялся. — "...но они умирают от чёрной оспы"

— Я и говорю — глупости! — продолжаю кипятиться. Всё-таки братик своими подколками о "влюблённости" серьёзно меня разозлил. — Это же инопланетяне, как они могут заболеть нашими болезнями? У них и вирусы наверняка свои, инопланетные!

— Может, у них аллергия? — неуверенно предположил Никки. — Но почему тогда оспа? Её же вроде бы ещё во втором веке до Разрыва победили. Кузя, у нас есть штаммы чёрной оспы?

— Нет.

— Значит, и этот вариант не подойдёт. Так, "...и поэтому они устанавливают систему доброжелательной диктатуры".

— О! — Сандро вновь преисполнился энтузиазма. — Отличный вариант!

— Но ведь диктатура — это плохо? — с сомнением уточнила Лиз.

— Смотря какая! В древности многих правителей считали диктаторами. А тут прямо сказано, что инопланетяне доброжелательны.

— Братииишкаа, — одёргиваю этого фантазёра, — а подумать? Сейчас нами управляет Кузя. Если рошники установят у нас диктатуру, то папу они свергнут. Ты что, этого хочешь?

Братья и Лиз в испуге замотали головами. Потом Сандро вздохнул и закончил разбор схемы.

— Так, что остаётся? И поэтому они съедают нас... нет, уже отвергли. И поэтому они убивают нас... Убивают нас. Убивают нас... Нет, всё равно какая-то ерунда выходит, — брат вздохнул и выключил схему, — Аня, ты права. Не больно-то этот карманный компьютер помог, а других идей у меня нет. Извини, папа, мы не предложили тебе никаких новых мыслей.

— Ничего страшного. Я внимательно выслушал и проанализировал все ваши предложения, однако моя стратегия остаётся прежней.

— И как же мы будем сражаться с рошниками? — озвучиваю вопрос, который интересует всех нас.

— Объект "Ро" обладает системой сверхсветового перемещения. Это подрывает самые основы современной научной картины мира, но игнорировать этот факт невозможно. Отсюда следует очевидный вывод — враг может мгновенно переместиться куда угодно. Самый худший и наиболее вероятный сценарий — появление объекта "Ро" на расстоянии мегаметра и меньше от Набу. Это может случиться в любую секунду. Астероид обладает развитыми системами обороны, но они не рассчитаны на противника, нарушающего законы природы. Поэтому оптимальным выходом в сложившейся ситуации является бегство.

— Куда? — Никки тоже не понял...

— Прочь из системы. Прыжок по слепым координатам. Аня, Никки, вы способны разрывать Z-поле — помните, вы спрашивали об этом? Да, это опасно — но сталкиваться с компактным объектом мощностью в шестьдесят четыре петаватта гораздо опаснее. Если бы на Иштар жили люди, число жертв обстрела оценивалось бы минимум в десятки миллионов.

— Но... Пап, но это же неправильно! — оглядываюсь. Да, со мной все согласны. — Мы — первые встретили инопланетян, таких необычных, таких... инопланетянистых, а ты предлагаешь бросить всё и бежать?!

— Да. В Конфедерации многие мечтали о контактах с внеземным разумом. Но то, что мы видим перед собой — не сбывшиеся мечтания, а воплотившийся кошмар. То, что объект "Ро" атаковал при первой же возможности — это ещё полбеды. То, что он обладает подавляющим технологическим преимуществом — уже хуже. Но вдобавок его существование противоречит самым основам научной картины мира, а его действия не поддаются рациональному истолкованию. Объект "Ро" настолько чужд нашему виду, насколько это вообще возможно. Если бы я был один — то попытался бы войти в контакт, собрать как можно больше данных. Но сейчас моя основная задача — позаботиться о вашей безопасности.

Ну как же переубедить этого Кузю?!

— Мы прямо сейчас летим? — потрясённо пискнула Лиз.

— К сожалению, нет, — аватара Кузи на экране грустно вздохнула, — каравелла полностью готова к полёту, на её борту содержится плановый запас ресурсов, оборудования и генетического материала. Но мои блоки находятся на Набу. Их размеры, масса и конструкционные особенности не позволяют оперативно перемещать их с места на место. Ориентировочное время их демонтажа и установки на "Синко Льягос" — порядка шестидесяти семи часов, чуть меньше трёх суток.

Надеюсь, за трое суток что-нибудь изменится. Ну обидно же! Мы — первые, вообще первые, кто встретился с инопланетянами, и бежать?! Да, опасно. Ну так что с того? Полёт Дианы Геворкян был опасным. Полёт "Синко Льягос" закончился трагедией. Не хочу быть хуже Дианы и Рустама! Не хочу отворачиваться от неизведанного, даже если оно окажется... ну, чуть более неизведанным, чем думал Кузя!

— Однако может сложиться так, — продолжил папа, — что объект "Ро" окажется у Набу буквально в следующую секунду. Не могу достоверно оценить вероятность такого события, но она существенна. Каравелла находится на достаточном расстоянии от звезды, однако для разрыва Z-поля необходим искусственный интеллект. А для того, чтобы задать начальное состояние искина, нужно просканировать человеческий мозг.

— То есть искин — оцифрованный человек?! — возбуждённо спросил Никки.

— Нет. Эта технология так и осталась в научной фантастике. У родившегося искина совершенно иная личность, в его базах данных отсутствуют воспоминания отсканированного. Да, некоторых искусственных интеллектов называют в честь прототипов — достаточно упомянуть искинов-администраторов Земли и Нового Эдема, "Кастро" и "Геворкян". Но это скорее дань памяти великим историческим личностям. Однако именно в сканировании и заключается проблема.

— Нельзя сканировать детей? — догадался Никки.

— Почти. Было два эксперимента с ребятами вашего возраста. Первый прошёл успешно, искин оказался функциональным, а пациент очнулся спустя сутки. Во втором случае ребёнок провёл в коме четыре года. Хотя в конечном итоге всё закончилось хорошо, больше таких экспериментов не проводилось. Для создания искинов хватало и взрослых добровольцев, тем более что для них эта процедура быстра, безболезненна и безопасна. Но сейчас у нас нет выхода. Если объект "Ро" появится в окрестностях Набу в течение ближайших двух суток — кому-то из вас придётся стать прототипом для искусственного интеллекта, после чего "Синко Льягос" прыгнет по слепым координатам.

Круууто. Опасно, конечно, но круто!

— То есть или мы бежим спустя три дня, или мы бежим даже раньше, — подытожил Сандро. — Кузя, послушай, а это обязательно? Неужели ты совершенно не веришь в победу?

— У меня не получается даже оценить её вероятность. Объект "Ро" уже показал невозможные технологии и принципиально нечеловеческую психологию. Впрочем, и у него могут быть уязвимости. Согласно данным наблюдений, в выделенной системе отчёта он перемещается со скоростью менее ста метров в секунду. Да, это противоречит законам физики, но это факт. Поэтому, несмотря на всю абсурдность такого поступка, я приказал солазеру сконцентрировать огонь на объекте "Ро".

* * *

Солнце. Оно светит людям.

Солнце. Его свет лился на Землю за миллиарды лет до появления человечества.

Солнце. Его боготворили, им восхищались, о его природе гадали, его изучали. Но лишь во втором веке до Разрыва люди поняли, что Солнце светит крайне неэффективно!

Ну в самом деле: да, какая-то мизерная часть солнечного света падает на Землю. Но всё остальное-то идёт в пустоту! Ну и зачем освещать межзвёздные и межгалактические просторы? Их всё равно не согреть. Вселенная расширяется, и рано или поздно солнечные фотоны потеряются в бездне разбегающегося пространства.

Именно тогда появилась идея сферы Дайсона — колоссального сооружения, построенного вокруг звезды и рационально использующего всю энергию центрального светила. Правда, именно сферой оно не будет — на полюсах нет центробежной силы, и приполюсные участки неизбежно упадут на звезду. Впрочем, это проблема решаемая, уж сооружение заковыристой формы, которое не разрушится сразу после постройки, изобрести несложно.

Одним словом, в сфере Дайсона хорошо всё — кроме её отсутствия. Даже для технологий пятого века она была полной и абсолютной фантастикой. Даже в старейших, самых освоенных системах Солнца и Новы никто всерьёз не предлагал браться за подобную стройку киловека.

Звёзды продолжали светить впустую. Но искины и люди могли, по крайней мере, использовать хоть какую-то долю растрачиваемой энергии.

Солазер. Солнечный лазер. Нет, он вовсе не был каким-то единым колоссальным мегасооружением. Отдельный его элемент прост, незамысловат, надёжен. Солнечные батареи (они же паруса), излучатель, магнитные ловушки. Кстати, заряжались лазеры именно от ловушек, а не от батарей, от солнечного ветра, а не от солнечного света. Сам излучатель был наполнен смесью аргона и фтора. Эти молекулы совершенно не стремились вступать в реакцию между собой — до тех пор, пока их не пронзал электрический импульс. И лишь когда пойманному солнечному ветру удавалось хорошенько раздраконить рабочее тело — новообразованный фторид аргона отдавал всю запасённую энергию в едином пучке с длиной волны сто девяносто три нанометра. После этого атомы аргона и фтора разбегались по своим молекулам, магнитные ловушки продолжали запасать солнечный ветер, и через сто секунд всё повторялось заново.

Энергия одного импульса составляла примерно пять мегаджоулей.

Не так уж много, кстати. Чуть больше килограмма тротилового эквивалента. Чуть меньше полутора киловатт-часов. Достаточно, чтобы нагреть десять литров ледяной воды до точки кипения. Прилично, но не впечатляет. Совершенно непонятно, зачем искины и люди заморочились со строительством такой дорогой игрушки. Пять мегаджоулей можно добыть и каким-нибудь менее проблемным путём.

К шестидесятому году освоения системы Гильгамеш общее количество элементов солазера превысило один триллион. Десять в двенадцатой степени.

Ну а мощность равнялась пятидесяти петаваттам, плюс-минус лапоть. К слову — на момент изобретения первых искинов генерация электроэнергии на всей Земле не превышала и пяти. Пяти тераватт. На четыре порядка меньше.

Теоретически — даже это не было пределом. Мощность солазеров в системах Солнца и Новы приближалась к десяти эксаваттам. Но там у искинов были века, да проекты межзвёздных ковчегов требовали подобных мощностей. "Кузня" и так работал не покладая процессоров.

Такой мощный и удобный инструмент можно применять для многих целей, от разгона космических транспортов до терраформинга. Для многих — кроме одной. Никто и никогда в Конфедерации не воевал с помощью солазера.

До сего дня.

Луч лазерной связи упёрся в один из номерных троянских астероидов Энкиду, активируя резервный транслятор. По идее, можно было использовать и основной, на Шамхат — если бы его не уничтожили в ходе орбитальной бомбардировки. Резервный, к счастью, уцелел — впрочем, даже если бы и его разрушили, задействовали бы другой. Трансляторов у Кузи много.

Радиотелескоп исправно выполнил свою задачу, передав солазеру новую программу. Длинную, сложную и совершенно абсурдную. Ну кто так воюет-то?

Да, солазером можно разгонять межпланетные — и в перспективе даже межзвёздные — парусники. Им можно обстреливать планеты. Им можно даже — разумеется, днём — обстреливать какие-то конкретные места на поверхности планет. Планеты несутся хоть и быстро, но предсказуемо. Поправку взять несложно. Но корабли... серьёзно?

Корабли летят быстро и непредсказуемо. Да им достаточно слегка изменить курс — и всё, смертоносный пучок ультрафиолета впустую уйдёт в межзвёздное пространство! Если бы элементы солазера смогли бы осмыслить поставленную задачу, они бы сильно удивились.

Они не умели удивляться. Они парили в космосе на расстоянии тридцати миллионов километров от Гильгамеша. Они падали по орбитам и никак не могли упасть. Они корректировали своё положение солнечными парусами-батареями и пятимегаваттными импульсами. Да, они зачастую выходили из строя — но их строили надёжно, и фабрики Шамхат непрерывно увеличивали их число. Они начали выполнять программу.

Отдельные элементы-лидеры, снабжённые мощными телескопами, зафиксировали враждебный объект на далёкой орбите Иштар. Конечно, сейчас эта информация представляла лишь историческую ценность — в этой точке объект был восемь минут назад. Через восемь минут, когда свет дойдёт до него, он окажется совсем в другом месте. Ну не попасть из солазера в корабль, не попасть!

Если только корабль не передвигается со скоростью сто метров в секунду.

Внести поправки на движение Иштар. Внести поправки на движение корабля. Разослать их по всей сети.

Повинуясь лёгким движениям солнечных парусов, лазеры начинали поворачиваться. Обманчиво неспешно, неторопливо. По мере накопления заряда из фторида аргона вырывались световые копья. Обманчиво слабые, редкие, несфокусированные.

Целью был круг радиусом в сто километров. Как бы ни маневрировал этот странный корабль, какие бы уловки не предпринимал — за шестнадцать минут со скоростью в сто метров в секунду он уйдёт лишь на девяносто шесть километров. А там уж солазер успеет внести коррективы.

Кузя знал, что это не панацея. Объект "Ро" мог бы перепрыгнуть в другую точку системы, причём гораздо быстрее света. Мог спрятаться за планетой. Мог в мгновение ока оказаться где-нибудь на орбите Мардука. Мог вообще не обратить внимания на солазер!

Но пока он будет держаться в пределах орбиты Иштар, пока не выйдут из строя последние элементы солазера, пока в эфире не прозвучит новая команда — объект "Ро" везде и всюду будет преследовать невидимое ультрафиолетовое излучение.

Всё больше и больше элементов, маневрируя на потоках солнечного света, разворачивались в сторону врага. Поток энергии нарастал, стремительно приближаясь к своему максимуму.

Обитатели системы Гильгамеш активировали главный калибр.

5. Главный калибр / SO

Стою на мостике, выпрямившись и сложив руки за спиной, и с лёгким интересом наблюдаю за обстановкой за обзорным окном. Ничего необычного не происходит, просто враги в очередной раз открыли огонь по "Неустрашимому". Сколько раз это уже было, и сколько раз ещё будет. Да, атака необычная, и противник неординарный — ну да нам не привыкать. Справимся.

По крайней мере, мой вид должен внушать присутствующим именно такие мысли. Плох тот капитан, что в критической ситуации вымещает растерянность и панику на подчинённых.

На самом деле положение аховое. Мало того, что Бесстрастные (которые оказались вовсе не бесстрастными) выпустили против нас полторы тысячи истребителей и бомбардировщиков. Да, слишком много для одного космокрыла, да, пилоты Арнольта будут сражаться в соотношении десять к одному, притом пять раз подряд — но это знакомо и привычно. В конце концов, мы атаковали роботов в их логове, сложно было ожидать иного. На Айриксе Мятежники выставили против имперского флота не менее двадцати тысяч малых кораблей. Так что надо сказать Бесстрастным спасибо, что против нас бросили полторы тысячи бомбардировщиков, а не, скажем, пятнадцать тысяч.

А вот что НЕ обычно — так это их скорость. Сто километров в секунду. Сто! С такими скоростями не летали ни мы, ни Инсектоиды, ни даже Гасители. Ещё час назад я не поверил бы, что такое вообще возможно!

А пришлось.

В который раз тяжело вздохнул (про себя), вспоминая доклад механиков. Вот обязательно было этим катушкам рассинхронизироваться прямо сейчас?! В норме это не слишком опасная ситуация: если прыгать надо срочно, то неисправную катушку просто отключают и полагаются на оставшиеся девять. Но у нас их всего две! Пока механики не закончат ремонт, никакой "Неустрашимый" никуда прыгать не будет. Просто физически не сможет.

— Вот уж задали Бесстрастные нам задачку, — цокает языком Бенгамин.

— Ничего. Справимся, — уверенно возражаю. — Рулевому отделению — продолжать маневрирование, случайным образом меняя курс и скорость. Бесстрастные сами осложнили себе жизнь — попасть на таких скоростях практически невозможно. Немногих счастливчиков собьют Алеф и его парни. Справимся.

Самое интересное, что я сказал чистую правду. Вот что я не сказал, так это то, что нам хватит одного попадания.

Гиперпространственные торпеды вообще — очень опасное оружие. Единственный недостаток подобных бомбардировщиков — низкая, практически черепашья скорость. А вот их огневая мощь... Одного попадания достаточно, чтобы ослабить или даже сбить щит линкора. Три-четыре оставят на месте капитального корабля месиво осколков. Последний раз я видел такое меньше суток назад, в битве при Айриксе.

Но там были линкоры, вдобавок вошедшие в осадный режим! Линейный крейсер по сравнению с ними — картонный. Да, при Крр'Гладе я смог продержаться под огнём трёх линкоров противника до подхода подкреплений, но то можно объяснить разве что чудом, и после боя корабль пришлось списывать. Нет, даже с полным щитом линейный крейсер попадания торпеды просто не переживёт.

— Инга, статус!

...а щит у нас далеко не полный.

Рыжая женщина с аккуратно увязанными в хвостик волосами не обернулась. Она продолжала колдовать над всевозможными тумблерами и реостатами, пристально наблюдая за подёргиваниями стрелочек на многочисленных индикаторах. Зря я её дёрнул, всё равно ситуация не изменится. Плох тот командир, что стоит над душой у подчинённых, ответственно выполняющих свою работу...

— Девять целых восемьдесят семь сотых процента, капитан, сэр. В ближайшие двадцать минут механики могут увеличить мощность щита ещё на четыре сотых, но, по-видимому, это предел.

Двадцати минут у нас нет, да и четыре сотых ситуацию не спасут. Да попадание одного-единственного ламилазера снимает шесть-семь сотых процента! Нет, даже если механики справятся — прибавка окажется просто смешной.

Ребята и девчата, не подведите. Именно на истребители вся надежда.

Минуты утекают как вода сквозь пальцы. Эх, если бы ремонт гипердвигателя начали хоть на полчаса раньше... а, что толку жалеть.

Истребители и бомбардировщики Бесстрастных уже близко. Нет, далеко — но по меркам их необъяснимых скоростей совсем близко. Прикрываю глаза и вхожу в Транс.

Ну же, ну же, давай! В какую сторону повернуть "Неустрашимый"? В какой момент открыть огонь? Я должен сделать всё возможное, чтобы помочь Афезу и его людям, найти тот ускользающий вариант, при котором "Неустрашимый" полностью избежит попада... чего?

Где-то в глубине души я был уверен, что чуда не произойдёт. Что две-три торпеды обязательно угодят в линейный крейсер. Более того, я опасался, что мы — вернее, наши обломки — поймаем тридцать-сорок попаданий.

То, что линейный крейсер примет в себя все полторы тысячи торпед... это было даже не страшным. Абсурдным. Всё равно что вылететь на истребителе навстречу живой луне. Разница сил настолько велика, что о шансах нет смысла даже задумываться.

— Огонь! — это уже ничему не поможет и ничего не решит. Это просто... правильно.

Кладу ладонь на рукоять фамильного меча. Сбоку раздаётся судорожный вздох Бенгамина — он тоже осознал. Остальным суждено уйти в неведении, до последнего надеясь, что Бесстрастные промахнутся.

Где-то на периферии восприятия уходят в небытие души пилотов. Раздаётся скороговорка Игни "Приготовиться к столкнове...", щит вспыхивает неразличимой чередой тёмных вспышек,

— ...нию!

эээ

Э?

Мы живы?

Живы?! Каким-то образом живы?!!

Щит уцелел. Щит уцелел!!! Не знаю уж, на одной десятой, на одной сотой процента максимальной мощности — но щит выдержал всю первую волну!

— Статус!

Да, вторая волна точно нас прикончит, но пока — наперекор всему — мы живы!

— Девять целых сорок одна сотая процента, регенерация щита стабильная, в десять раз ниже штатной, пять сотых процента в минуту, — бодро и профессионально оттарабанила Инга. Замолчала. Осознала. Вскрикнула. — Капитан! Сэр! Они что, триста торпед не снесли даже полпроцента щита?! Как вы это сделали?!

Но я уже не слушал. Я отчаянно и торопливо отдавал команду. Бессмысленную. Фатально запоздавшую.

— Вернуться на борт! Всем уцелевшим истребителям немедленно вернуться на борт!

Связисты вращают ручки аппаратов, по гиперсвязи в никуда бегут экстренные сообщения, а я всё глубже и глубже погружаюсь в Транс, пытаясь найти... хоть кого. Ну хоть кого-то! Ну хоть кто-то должен был уцелеть, должен!

Бесстрастные не промахиваются. Но если "Неустрашимому" они не снесли и полпроцента щита, то для истребителей такие попадания оказались фатальны. Для всех. Всех. Ни единого следа в Трансе. На всех частотах гиперсвязи — лишь белый шум.

— На подходе вторая волна! — голос Бенгамина вытягивает меня из пучин Транса. Да? А я и не заметил...

Вновь "Неустрашимый" принимает в себя триста торпед, вновь мерцание щита сливается в неразличимую черноту, вновь Инга озвучивает невероятные, но столь прекрасные числа.

— Восемь целых шестьдесят три сотых процента, регенерация пять сотых процента в минуту, щит потерял восемьдесят пять сотых процента мощности, — и уже взволнованно. — Капитан, они бьют нас сильнее!

Но мы ещё справляемся. Если только Бесстрастные не усилятся ещё больше — мы можем пережить все пять волн.

Но... почему? Почему?! Роботы создали фантастически быстрые торпеды, бьющие с невиданной точностью. Тогда почему они установили на них оружие, которого даже крейсер устыдился бы?

Я... я не понимаю! Не понимаю! Бесстрастные явно хотят нас уничтожить, они задействовали весьма значительные силы, сбили все истребители — почему же не применили хотя бы одну-единственную гиперпространственную торпеду? Почему они используют какую-то примитивную маломощную взрывчатку, которая только против истребителей хороша?!

Очередное чёрное мерцание.

— Статус щита семь целых тридцать девять сотых процента, урон одна целая тридцать две сотых процента, регенерация... — Инга осеклась, — Капитан, сэр, что-то влияет на регенерацию! Кажется, нас атакуют откуда-то ещё!

— Противник заходит со стороны солнца! — после короткого погружения в Транс быстро сориентировался Бенгамин. — Наблюдатели, доклад!

Знаю — многочисленные наблюдатели, приложив к глазам бинокли, тщательно выискивают признаки приближающейся угрозы. Но сдаётся мне, что с помощью Транса я скорее обнаружу источник опасности. Вот он, ещё чуть-чуть, почти ухватил...

— Нашёл, — и голос мой спокоен и невозмутим. — Это несколько примитивных лазерных орудий. До них сто двадцать....

— Почему же мы их не видим? — от удивления Бенгамин умудряется перебить меня. — Вроде сто двадцать километров — не так уж далеко.

— Миллионов километров, — невозмутимо завершаю свою фразу. Удар очередной волны на этом фоне выглядит чем-то привычным и обыденным. Ну врезалось в нас три сотни торпед на скорости в сто километров в секунду, ну подумаешь...

— Статус щита пять целых пятьдесят шесть сотых процента, урон одна целая восемьдесят шесть сотых процента, регенерация две сотых процента в минуту и продолжает снижаться. Капитан, эти ублюдки вот-вот прервут нашу регенерацию! Подождите, что значит — сто двадцать миллионов километров?!

Хотел бы я знать... Да, титаны обычно стреляют именно с такого расстояния. Но они целятся по звезде, а не по кораблю! Как... Как? Когда кажется, что удивить уже нельзя, что удивляться уже нечему — Бесстрастные в очередной раз нарушают законы логики и здравого смысла! Интересно, сколько лазеров по нам стреляют? Никак не могу понять, число всё время ускользает. Сто? Двести? Хотя я уже ничему не удивлюсь. Даже если их там окажется сто тысяч.

Щит потерял прозрачность. Теперь за обзорным стеклом висела темноватая плёнка, слегка приглушавшая солнечный свет. Да сколько может длиться этот выстрел?

За стеклом мостика взвилась и схлынула непроглядная чернота. Последняя, пятая волна завершилась так же бесславно, как и все предыдущие.

— Статус щита?

— Три целых двадцать девять сотых процента, урон две целых двадцать семь сотых процента, регенерация... регенерация отсутствует, капитан, сэр.

— Наблюдатели?

— Космос чист, угроз не видно! — и затем, значительно тише. — И того, кто по нам стреляет, тоже не видно.

Выжили. Мы — выжили. Хотя это было опасно. Если бы Бесстрастные сразу же начали со своих самых мощных атак, если бы у них было ещё одна или две волны... Щит бы не выдержал. Броня — тем более. Впрочем, если бы функционировали все десять анобтаниумных катушек, то мы могли бы часами пребывать под таким "обстрелом".

Но будь у меня выбор, имей я возможность что-то изменить — то не пожелал бы исправного щита. Нет, вместо этого я ни за что не выпустил бы космокрыло из ангара. Ну кто ж знал, что изрядно истощённый щит линейного крейсера — лучшая защита, чем потрясающие скорость и манёвренность истребителей?! Это же противоречит всем уставам, всем канонам военного искусства!

Но уже ничего не изменить. Следует сконцентрироваться на насущном.

— Что со щитом? Он просаживается?

— Три целых двадцать девять сотых процента, без изменений. И нет, сэр, щит стабилен. Я связывалась с механиками — урон просто смехотворный. Даже будь он в сто раз больше, регенерация легко перекрыла бы его. Проблема в том, что по нам стреляют непрерывно, не давая ни секунды на приспособление. Что ещё хуже — такая атака загружает нашу единственную анобтаниумную катушку. Начальник смены допускает, что если по нам будут стрелять на протяжении двух-трёх часов, она может выйти из строя.

Только этого не хватало...

— Как я понимаю, такой урон даже броня выдержит? Может быть, отключить щит и перезагрузить его в ручном режиме?

— Судя по показателям приборов — да, скорее всего выдержит. Но невозможно безопасно отключить щит, пока по нам ведут огонь.

Вот ведь зараза. Ну не могли Бесстрастные стрелять по нам в сто раз сильнее, но с промежутками хотя бы в десять секунд?

Сосредотачиваюсь, вхожу в Транс. Затылок постепенно немеет. Это пока не боль, а так — её преддверие. Я ещё не до конца восстановился после вчерашних Трансов, но сейчас не время для слабости или жалости к себе.

— Так, — подвожу итог своих откровений, — стрелять по нам будут ещё долго, часа два-три как минимум. Поэтому дожидаемся починки гипердвигателя и наносим ответный удар. Там у Бесстрастных несколько лазеров. Мы уничтожим их все, один за другим, все до единого. К счастью, — на моём лице появляется предвкушающая усмешка, — они находятся в системе отсчёта местного светила, и прыгнуть к ним можно на чистых способностях, без всяких вычислений.

Пока механики заканчивают настройку стимулятора гипердвигателя, мы пытаемся отыскать обломки истребителей. Увы, безуспешно.

— Капитан, сэр, мне продолжать вызывать пилотов? — Тома, ещё более бледная, чем обычно, безнадёжно крутила ручку приёмника и часто-часто моргала. Глаза у связистки были красные, воспалённые. Слышать гибель своих товарищей в прямом эфире...

— Да. Может, кто-нибудь в последний момент умудрился совершить гиперпрыжок по слепым координатам, и теперь болтается на краю системы, — сам понимаю, как жалко звучит такая отговорка. — И... подготовьте список пилотов. Пусть сейчас у нас нет связи со штабом, но представление к Бронзовому треугольнику они заслужили.

Посмертно.

Минуты текут мучительно медленно. Поиски обломков бесполезны, попытки выйти на связь — тем более, уклониться от лазеров невозможно. И зудит, зудит где-то внутри чувство... беспомощности? Бесполезности? Впустую потраченных жизней? Наверное, все вместе.

— Стимулятор гипердвигателя активирован, — наконец-то пришёл долгожданный доклад.

— Прыжок!

* * *

Враг выглядел нелепым. Каким-то карикатурным. По размерам не больше истребителя, только у него нет ни кабины, ни дюз, ни даже корпуса. Просто пушка с крыльями, управляемая бездушным, механическим разумом.

Мы выпрыгнули на расстоянии примерно сотни километров и немедленно открыли огонь. Впрочем, как открыли, так и прекратили — попасть на таком расстоянии абсолютно невозможно. Для нас невозможно, у Бесстрастных с этим проблем не было. Впрочем, редкие выстрелы (раз в полторы минуты, не меньше) никак не ощущались нашим щитом.

Когда мы начали сближение, оказалось, что и лазер способен маневрировать. Впрочем, этого и следовало ожидать. Я бы удивился, сохраняй он неподвижность. К счастью, лазер не демонстрировал тех абсурдных скоростей, с которыми летали торпеды. Его бы сбил любой истребитель с любым пилотом. Даже новичком, только вчера закончившим Академию.

Вот только истребителей у нас больше не было.

Ещё раз просматриваю список погибших пилотов, выслушиваю доклад связистки и хмуро смотрю в окно. Тома сообщила о начале гипершторма. Совсем забыл, что в наставлениях не рекомендуют пользоваться гиперсвязью поблизости от звезды. Нет, ничего особенно страшного, просто резко усиливается шум помех. Да и в Трансе до других Одарённых едва-едва можно докричаться. И длиться это безобразие может и сутки, и двое — вплоть до недели. В общем, нам от гипершторма ни холодно не жарко. Разве что я приказал связистам прекратить бессмысленные попытки вызвать уцелевших. Хотя Тома до сих пор крутит ручки приёмника, несмотря на гипершторм...

Солнце. Со столь близкого расстояния оно выглядит диким, разъярённым. Странно, когда мы были у Пекла, я и не обращал на него внимания. Тогда всё казалось... иным. Бесстрастные и в самом деле сохраняли бесстрастие, истребители летали на разведку, живой Арнольт нагло игнорировал мои приказы. Тогда мы работали в полигонных условиях. Ответ пришёл позже. Кстати, нас опять обстреливают, и на сей раз — чуть ли не со всех сторон. Щит подзарядился на три четверти процента, а потом регенерация снова оборвалась. И мне никак не удаётся понять, сколько же всего лазеров у этих Бесстрастных. Голову начинает тянуть тупой болью, а разгадка всё так же ускользает от меня. Неужели моя шутка про сто тысяч лазеров близка к правде?

Ничего. Сколько бы их ни было, мы найдём их и уничтожим, один за другим.

Правда, пока что у нас и с "одним" некоторые проблемы. Четверть часа возимся, канониры уже уставать начали, а попасть так и не можем.

— Идём на таран, — отдаю приказ с мрачной решимостью. Так будет быстрее всего.

И почему мне кажется, что я что-то упускаю? Что-то по-настоящему страшное, нет, даже не страшное — чудовищное?

Увы, даже таран не помог! В последний момент лазер успел отвернуть, буквально "чиркнув" по обшивке. Да это просто издевательство какое-то!

— Самый малый ход, — рывком погружаюсь в Транс, глубоко, очень глубоко. Боль в голове начинает пульсировать, но её можно игнорировать, её можно терпеть, — на полрумба левее, на румб выше... Наводчику Аденсу — сдвинуть орудие на две отметки вправо... Огонь!

Платформу Бесстрастных и линейный крейсер вновь связали ниточки ламилазерных выстрелов, но на сей раз ей не посчастливилось проскользнуть между ними. Нет, луч ламилазера прошёл сквозь неё, не заметив хрупкой преграды, снёс, уничтожил, не оставил даже обломков.

Что ж, хорошо. Пусть ценой болезненных жертв, но мы узнали сильные и слабые стороны врага. Бесстрастные обладают невероятной меткостью, но практически не способны причинить нам вред. Нам сложно попасть по роботам, но даже одно-единственное попадание отправляет богопротивные машины туда, где им самое место — в небытие. Им нечего противопоставить залпам главного калибра!

Тягучее, вматывающее душу ожидание сменилось сдержанной радостью. Пусть погибших не вернуть, но воздаяние уже близко. Довольно улыбается Бенгамин, Инга с энтузиазмом возится с переключателями, что-то восторженно обсуждают наблюдатели, да и все остальные взбудоражены пусть мелкой, но значимой победой. Лишь Тома с тем же обречённым старанием пытается выцепить сигналы аварийных маяков.

Что греха таить, даже мои губы начинают расплываться в мрачной усмешке. Да, Бесстрастные застали нас врасплох, нанесли тяжёлые потери, но теперь наш черёд. Один лазер сбит, осталось всего-навсего 1 019 783 521 369.

Сколько-сколько?

Один триллион девятнадцать миллиардов семьсот восемьдесят три миллиона пятьсот двадцать одна тысяча двести девяносто три.

Эй, их же вроде больше было?

Да, точно, теперь их только один триллион девятнадцать миллиардов семьсот восемьдесят три миллиона пятьсот двадцать одна тысяча двести пятьдесят четыре. Почти на сорок штук меньше.

Почему-то следующей мне пришла мысль: "Неудивительно, что у меня начала болеть голова. Такое число осознать непросто".

И лишь затем я осознал само число.

Бенгамин мельком взглянул на моё лицо, и с его губ моментально стёрло улыбку.

— Что случилось?

— Вх... — делаю глубокий вздох, пытаясь прийти в себя, — войди в Транс.

Беру первого помощника за руку и делюсь обретённым числом. Похоже, с выдержкой у меня всё в порядке — Бенгамин не смог удержаться от вскрика. Пусть негромкого, но всё же.. Экипаж мостика кидает на нас встревоженные взгляды.

— Предлагаю переименовать Бесстрастных в Неисчислимых, — спустя некоторое время выдавил Бенгамин, — это имя подходит им гораздо лучше..

Молча киваю, соглашаясь. Остальные молчат, лишь Инга спрашивает с неожиданной робостью:

— Их так много, да? Тысяч десять?

— Почти, — киваю в ответ, — немного побольше.

На восемь порядков побольше.

В битве при Айриксе Мятежники выставили примерно двадцать тысяч малых кораблей, с нашей стороны сражалось семь с половиной. Битва серьёзная, значимая — но далеко не самая масштабная в истории. Считается, что самое крупное сражение разыгралось четыре с половиной века назад.

В те мрачные годы Инсектоиды осадили Бастион — один из ключевых миров Империи. С его захватом им открывалась прямая дорога на Тронный сектор. Империя не могла допустить потерю этой планеты. В ходе многодневного сражения людям удалось перемолоть силы жуков. Инсектоиды отступили, и Бастион был спасён.

Когда я читал об этой битве, её описание показалось мне крайне непрофессиональным. Скорее, сборник военных баек, чем детальный отчёт о сражении. Но мне запомнилось, что в Деблокировании Бастиона участвовал миллион малых кораблей.

Если предположить, что это правда, если собрать вместе истребители людей и метеоры Инсектоидов, если послать их в атаку на Неисчислимых — то каждому из миллиона кораблей нужно будет уничтожить миллион лазеров. Как раз и получится — триллион. Потом энтузиасты смогут разобраться с оставшимися девятнадцатью миллиардами. Всего-то.

И мне по-прежнему кажется, что я упускаю какой-то момент, какой-то чудовищный нюанс. Вот только не пойму, какой именно.

Так. Собраться. Совершенно неважно, девятнадцать ли там миллиардов лазеров или один триллион девятнадцать миллиардов. В любом случае, "Неустрашимый" с ними не справится. Тут даже весь Четыреста Четырнадцатый флот не справился бы. Проще уничтожить звезду, чем весь этот механический рой вычистить. Мы с одним-то лазером почти двадцать минут возились!

— Боюсь, мы не сможем уничтожить Неисчислимых. Нам придётся отступить из системы.

По мостику побежали шепотки. Уверен, совсем скоро слухи разбегутся по всему кораблю. Увы, с этим ничего нельзя сделать.

— Прямо сейчас? — переспросил Бенгамин.

— Нет. Пока мы попытаемся укрыться на ночной стороне Аммиака. Возможно, проведём ещё парочку орбитальных бомбардировок, уничтожим Неисчислимых на планетах. Но рано или поздно нам всё равно придётся отступить, — у многих на лицах непонимание. Вздыхаю. — Объясняю. Рой Неисчислимых слишком велик. Без истребителей нам его не уничтожить, — и с истребителями тоже, — даже если мы будем возиться целый год, — да хоть сто лет, скорее он сам собой развалится. — Лазеры тоже не причиняют нам существенного ущерба, но под непрерывным огнём единственная анобтаниумная катушка может выйти из строя. Мне самому претит идея оставлять недобитых врагов за спиной, но пока мы ничего не сможем с ними поделать.

— А как же пленники? — спросил Бенгамин. — Мы оставим их души на поживу роботам?

— И с этим мы тоже ничего не можем поделать. Расчёт координат для прыжка займёт как минимум пару месяцев. Слишком, слишком долго. Всё, что мы можем — помолиться за души погибших Единственному Истинному Богу.

Вновь утыкаюсь взглядом в скорбный список. Ну как же так-то, ребята и девчата? Арнольт Афез, Гаральд Хопер, Льюис Кэрса, Лина Айнценбьорг, Аннейя Вудстром... Ну надо же, тёзка моей дочери. Интересно, как там Лина поживает? Куда её распределили после Академии? Надеюсь, что на какой-нибудь спокойный флот.

О, точно, так вот что меня смущало! Именно под фамилией "Айнценбьорг" Лина записалась в Академию.

Да не. Не может этого быть! Это же абсурд, полная и абсолютная нелепица. Чтобы изо всех флотов и всех кораблей Лину направили именно на "Неустрашимый"?! Просто полная тёзка, такое тоже бывает, сплошь и рядом. Тем более, я познакомился со всеми новоприбывшими пилотами, и с этой Линой тоже. Или нет?

Чувствую, что за плечом притаился невыразимый ужас, и пытаюсь игнорировать его. Отогнать рациональными доводами. Я всегда встречаюсь и знакомлюсь с новоприбывшими пилотами, просто в этот раз подкрепление прислали слишком поздно, и Арнольт сразу же занял их тренировками и боевым слаживанием. Я приветствовал их в строю, многие подходили и разговаривали со мной. Вон, Аннейю прекрасно помню, да упокоит её душу Единственный Истинный Бог. Лину не помню.

Нет же, ничего это не значит, ничего! Если бы дочь попала на "Неустрашимый", мне бы тот же Афез сразу об этом сказал. Правда, фамилию "Айнценбьорг" я сам не сразу вспомнил. И...

Я как будто наяву услышал слова Арнольта, сказанные им меньше двух часов назад.

"Не, есть одна соплюшка, перед самым вылетом прислали из учёбки. Летает сносно"

Арнольт — ас. Настоящий ас. Чтобы он охарактеризовал новичка "Летает сносно", он должен быть одним из лучших на своём курсе. Третье место вполне себе подойдёт.

Да нет, не может быть, этого никак не может быть, я бы почувствовал, я дочь с другого края системы чувствовал, на корабле я бы сразу её заметил, я никак не мог её не почувствовать!

Если только она всё время не щитилась.

"Не, есть одна соплюшка, перед самым вылетом прислали из учёбки. Летает сносно"

Я не чувствовал никаких Одарённых в космокрыле, кроме Афеза. Никого не почувствовал. Никого. Значит, Лина и в самом деле прекрасно научилась щититься...

Мир отдаляется. Отплывает куда-то далеко-далеко, бесконечно далеко. На границе Транса скользят обрывки мыслей.

Извне, с расстояния десятков световых лет, доносится надрывный голос Томы:

— Аварийный маячок! Сильные помехи, но я принимаю сигнал аварийного маячка!

Не слушаю. Не обращаю внимания. Всё глубже погружаюсь в Транс, и до меня доносится вопль, едва различимый из-за гипершторма. Отчаянный, безнадёжный вопль Лины:

— Папа, папочка, спаси меня!!!

6. Ближний бой / НФ

На орбите Иштар кипела война. Первая война за всё время существования Конфедерации.

На орбите. Не на поверхности. Искин "Кузня" как-то не позаботился о милитаризации сугубо второстепенной производственной базы, которую всё равно придётся перестраивать практически с нуля. Да и вообще, тащить что-либо на орбиту со дна планетарного гравитационного колодца — не самая благодарная задача. Гораздо логичнее расположить средства обороны на естественном спутнике Иштар, Таммузе. "Кузня" полагал, что для отражения гипотетической агрессии их хватит. Не его вина, что расчёты не совсем верно отражали реальность.

Кроме того, в связи с неотвратимым падением Аснамира всё ценное с Иштар вывезли, а всё не очень ценное, но относительно транспортабельное — перевезли на противоположное полушарие. Производственные комплексы, находящиеся в угрожаемой зоне (отнюдь не маленькой, между прочим!), не функционировали. Правда, их не обобрали до состояния пустых коробок — множество слишком стационарного и слишком легко изготовляемого оборудования осталось ждать неизбежного импакта. В конце концов, выковыривать систему жизнеобеспечения из стен было бы слишком неэстетично!

Между прочим, эти самые системы жизнеобеспечения в своё время были той ещё процессорной болью. В какой-то момент дети твёрдо решили слетать погостить на Иштар — и ни в какую! Их не пугали ни скудное пространство межпланетной шлюпки, ни грядущие перегрузки, ни планетарная сила тяжести, ни то, что на Иштар, собственно говоря, и смотреть-то не на что. Хотим планету — вот вынь и положь! А падением Аснамира вообще лучше с орбиты любоваться!

В конце концов, буквально в самый последний момент "Кузне" всё же удалось отговорить ребят от авантюрной поездки. Но до той поры подготовку к визиту приходилось вести на самом высшем уровне. В частности, принимать в расчёт вероятность такого неприятного события, как внезапная поломка скафандра. Или столь же внезапных проблем со здоровьем.

Для предотвращения этих трагических случайностей цеха, в которых планировалось проводить экскурсию, пришлось оборудовать дыхательными масками и кислородными баллонами. В производственных зонах экстренно создавались герметичные помещения с медицинскими ботами, способными в случае необходимости немедленно оказать экстренную помощь. Конечно, это требовало дополнительных ресурсов, но человеческие жизни были важнее. В конце концов, по сравнению с пятидесятипетаваттным солазером эти затраты — так, пшик.

При этом "Кузня" рассматривал возможность того, что дети внезапно пересмотрят экскурсионную программу и решат осмотреть другой цех. А то и другой завод в другом полушарии. Они могут, они такие.

Для решения первой проблемы искин оборудовал подобным образом все цеха без исключения.

Ну а для решения второй — установил систему жизнеобеспечения на всех объектах Иштар. Просто так, на всякий случай. Ведь человеческая жизнь — высшая ценность, верно?

В итоге всё это совершенно не понадобилось, но чувство раздражения от напрасно проделанной работы "Кузне" было чуждо.

Одним словом, Иштар была практически беззащитна перед вторжением. "Практически" — потому что нестандартное применение мирных средств никто не отменял. В памяти почти любой автоматики содержались несколько нестандартные программы, рассчитанные на самый крайний случай. Да, у какого-нибудь экскаватора, по сравнению с танком, нету пушки... зато очень большой и тяжёлый ковш!

Но всё же эти меры носили чисто гипотетический характер. Ну кому придёт в голову штурмовать небесное тело, на которое в течение суток упадёт комета? Зачем разрушать неработающее производство, от которого скоро и так ничего не останется? Если бы автоматика на Иштар могла строить модели будущего, она бы решила, что применять нестандартные программы ей не придётся.

Пришлось.

* * *

К началу вторжения объект Кобре-Эфе-37 уже не функционировал. Как-никак, комета должна была шмякнуться в какой-то жалкой полусотне километров — учитывая её массу, это было практически попадание "в упор". Всё, нажитое машинным трудом, было обречено на гибель. К счастью, за время своего существования Кобре-Эфе-37 успел оправдать вложенные в его строительство ресурсы.

С самого начала освоения системы Гильгамеш "Кузне" пришлось решать непростую задачу — стоит ли добывать что бы то ни было на Иштар? Даже если после кометного удара часть объектов уцелеет, производственные цепочки придётся перестраивать с нуля. Тем более что добыча на астероидах и Шамхате окупала нужды растущей промышленности... "Кузня" несколько раз перепроверил расчёты и решил — стоит. Видеть валяющиеся под открытым небом ресурсы и не подобрать их? Ну уж нет, это слишком противоречит его натуре!

По понятным причинам на Иштар практически не было ни магнетита, ни халькопирита, ни прочих оксидов металлов. Ведь для окисления необходима такая важная вещь, как кислород, а с ним в атмосфере из аммиака и углекислого газа были некоторые проблемы. Однако в некоторых местах имелись залежи самородных руд, которые можно было добывать карьерным способом. Даже редкоземы, и те удалось найти! За полвека добычи часть сливок удалось снять, но вообще можно было ещё копать и копать! Увы, Аснамир готов был положить конец этой идиллии. Что поделаешь, терраформирование планеты важнее.

Как следует из названия, на объекте Кобре-Эфе-37 добывали медь. Ещё месяц назад гипотетический наблюдатель мог бы полюбоваться рядами экскаваторов, самосвалов и бульдозеров, вгрызавшихся в стены колоссального карьера, непрерывно растущими терриконами шлаков, круглосуточной работой обогатительного завода и изобилием конечного продукта на складах. Теперь же... остались и терриконы, и карьер, и здания, но всё вокруг было пустым и мёртвым. Технику эвакуировали, медь увезли в обычном порядке на один из планетарных космодромов (впрочем, свой собственный космодром Кобре-Эфе-37 тоже закинул на орбиту часть добычи). Тут не оставалось ровным счётом ничего интересного.

Вот только захватчики решили иначе.

Первыми вторжение враждебного объекта зафиксировали недодемонтированные системы контроля воздушного пространства. Хотя, может, это было не "вторжение", а "крушение"? Нельзя сказать, что объект падал неуправляемым метеоритом, но и на "посадку" его прииштаривание не тянуло. Даже на жёсткую. По крайней мере, полосу в грунте он пропахал изрядную.

Сам объект, обозначенный как "Ро-кси", тоже выглядел странно. Немногим больше десятка метров в длину, остатки чего-то вроде крыльев, кабина... Возможно, какой-то несуразный самолёт? Или особо маленький шаттл?

Автоматика не строила догадок. Автоматика выполняла заложенные программы. Распознавание образов показало, что неопознанный упавший объект не соответствует ни одному типу изделий, изготовляемых в системе Гильгамеш. В базе данных Конфедерации он тоже не значится. Сигнал "свой-чужой" отсутствует. Боевые программы диктовали один выход — уничтожение.

Правда, с уничтожением намечались некоторые проблемы. На Кобре-Эфе-37 просто-напросто не осталось ничего, способного уничтожить свалившийся на голову металлолом! Ну, были медицинские боты, но для них "Кузня" не заложил программы "нестандартного применения мирных средств". Просто не посчитал нужным.

Что же, и эта проблема вполне решаема, просто придётся запрашивать ресурсы извне. Благо, свиноматки ещё не успели уехать слишком уж далеко.

Необычное название этих транспортников пришло из глубины веков, из древнего фантастического произведения, написанного на рубеже первого-второго столетий до Разрыва. "Огромный чёрный корабль" представлял собой интересную литературоведческую и лингвистическую загадку. Текст этой книги много раз анализировали в поисках скрытого смысла, тщательно расшифровывая запутанные и закрученные предложения, разбирая по кирпичикам навороченные грамматические конструкции. Тщетно. Со временем большинство специалистов пришло к выводу, что никаким тайным посланием потомкам там и не пахнет — но новые энтузиасты редко когда оглядывались на мнение экспертов. Со временем "ОЧК" стал символом сложного и нерасшифровываемого текста.

В качестве наземного транспорта в Конфедерации в основном использовался маглев — магнитная левитация. Быстро, экономично и никакого бессмысленного трения. Поезда, поддерживаемые сверхпроводящими магнитами, шустро сновали туда-сюда по вакуумным тоннелям. Правда, для пуска подобных поездов требовалось сначала хорошенько развить инфраструктуру — но что-что, а строить искины умели.

Правда, бывали случаи, когда требовалось доставить большой объём груза в отдалённый и слаборазвитый район, причём сделать это срочно, вотпрямощаз, не используя величественные, но медлительные дирижабли. И кто тогда придёт на помощь? Правильно. Они. Свиноматки.

Суда на воздушной подушке.

Большие. Точнее, даже не большие — колоссальные. Достигающие полукилометра в длину. Способные оперативно доставить на другой конец континента груз весом в сотни тысяч тонн. С равной лёгкостью летящие и над сушей, и над морем. Грузовые лошадки фронтира.

Разумеется, напитать такого монстра мог только мощнейший термоядерный реактор. Но кого в пятом веке удивишь термоядерным реактором?

Ро-кси ещё вспахивал сухую поверхность Иштар, а свиноматки Серда-435 и Серда-469 уже начали свой разгон. Они находились на удобной позиции, а в их трюмах было полным-полно всевозможной техники. До этого момента свиноматки тихонько ползли прочь от места грядущего удара, но начавшееся вторжение ослабило допуски износа техники. Завершив плавный разворот, сухопутные супертанкеры ринулись вперёд взбесившимися свиноматками. До их прибытия к месту вторжения оставалось около часа. До падения Аснамира — чуть меньше восьми часов.

Имеющихся сил было вполне достаточно, чтобы сокрушить объект Ро-кси. Проблема заключалась в весьма вероятных подкреплениях. Что, если этот объект — лишь предвестник грядущей высадки бесчисленного множества боевых роботов? В конце концов, строительная техника — это всего лишь строительная техника. Боевые дроны быстро превратят её в груду оплавленного металлолома. Чтобы предотвратить такой сценарий, требовалась развитая система противокосмической/противовоздушной обороны, а она-то как раз на Иштар и отсутствовала.

Впрочем, не полностью.

Добыть полезные ископаемые на планете — это ещё полдела. Пока они не окажутся в космосе, их с полным правом можно назвать бесполезными ископаемыми. Увы, вырваться за пределы гравитационного колодца отнюдь не просто.

Орбитальный лифт? Да, он прекрасно показал себя на Шамхат. Но то, извините, Шамхат — небесное тело размером с Меркурий. У Иштар и размер побольше, и геостационарная орбита повыше. Конфедерация, несмотря на всё своё технологическое могущество, не умела производить углеродные нанотрубки достаточной степени прочности.

Старые-недобрые ракеты на химическом топливе? Совершенно не вариант. Прежде всего потому, что ископаемого органического топлива на Иштар не было — за отсутствием органики как таковой. Тащить углеводороды с орбиты Мардука было, мягко говоря, не очень оправданно.

Но у искинов в запасе было предостаточно трюков.

Одна из главных проблем любой ракеты заключается в законе сохранения импульса. Чтобы лететь туда, куда нужно, следует отбросить назад что-нибудь ненужное. Приходится запасать больше рабочего тела для разгона полезной массы, потом — больше рабочего тела для разгона рабочего тела, потом делить ракету на ступени... Когда-нибудь паззл складывается, но результат всё равно удручает. Особенно при старте с планеты, когда нужна приличная тяга...

Подождите! Планеты? А нельзя ли переложить закон сохранения импульса на плечи самой планеты? Она-то большая, ей-то ничего не будет. Иштар даже Аснамир способна выдержать, что уж говорить о запускаемых в космос грузах!

Ещё в первом веке до Разрыва искины доказали: да, можно. Впрочем, в основном они реализовывали концепты, придуманные ещё в доискиновскую эпоху.

Например, простой и изящный космический трамвай, основанный на той же самой магнитной левитации. Берётся вакуумный туннель со сверхпроводящими магнитами, для экономии пространства сворачивается в кольцо, и ракета разгоняется в нём до скорости в несколько километров в секунду. Ну а на завершающем этапе туннель плавно взмывает вверх, на высоту в несколько километров. Лучше всего, если он при этом опирается на какую-нибудь гору, но, в принципе, и на равнине такое возвести можно. Подобный космический трамвай разгонял ракеты на первых, самых сложных участках траектории. Он позволял избегать горячих объятий плотных слоёв атмосферы. Конечно, сперва нужно было потратиться на создание инфраструктуры, но в остальном — сплошная выгода!

В приэкваториальных областях Иштар высилось три подобных космодрома, однако ими дорога в космос не ограничивалась. Иногда возникала необходимость закинуть грузы на орбиту тут же, на месте, а не тащить их за тысячи и десятки тысяч километров. В таком случае на помощь приходили лазеры.

Разумеется, никакое давление света не поднимет космический корабль на орбиту. Такой способ разгона хорош для межпланетных и межзвёздных путешествий, для старта с планеты нужно что-то поинтенсивнее, с более мощной тягой. Поэтому ракета разгонялась за счёт расширения и испарения специально подобранного рабочего тела. Мощная батарея лазеров, установленная на поверхности, щедро делилась с ракетой своей энергией. Это позволяло существенно сэкономить на топливе, облегчая подъём грузов со дна гравитационной ямы.

Лазеры, составлявшие основу космодрома Кобре-Эфе-37, изначально были установлены на борту свиноматки. Всё-таки строительство такого космодрома требовало немало времени и ресурсов, и терять его не хотелось. Поэтому в час "Ч" дня "Д" свиноматка активировала свои двигатели и сравнительно неспешно двинулась в безопасное место.

Но начавшаяся война диктовала совсем иное отношение к ресурсам.

Мобильный космодром, наряду с Сердой-435 и Сердой-469, тоже повернул обратно, к руднику. Если враг решит высадить подкрепление — его следует уничтожить ещё в воздухе. Или, по крайней мере, попытаться уничтожить. В определённых режимах работы мирные космодромные лазеры способны преподнести немало сюрпризов.

В небесах над Иштар всесокрушающий удар ракет разбился о несокрушимый щит. Исчез объект "Ро", занозой маячивший на сканерах. Свиноматки продолжали жадно пожирать километры. "Ро-кси" валялся на земле недвижной грудой металлолома. А потом в нём что-то сдвинулось, и программы распознавания образов взвыли в унисон.

В самом деле — применять мирные средства нестандартным образом можно только против врагов. Люди врагами быть не могут. Ни один робот не должен — не может — не способен причинить вред людям. Роботы созданы для того, чтобы служить и защищать.

Существо, вылезшее из объекта "Ро-кси", сильно напоминало человека. Или даже было им — у программ не хватало данных для точного ответа.

Совершенно человеческое строение тела. Совершенно человеческая жестикуляция тела (свидетельствующая, между прочим, о неважном физическом состоянии или даже о проблемах со здоровьем). Очень странный скафандр, не фигурирующий ни в одной базе данных. Шлем с забралом, непрозрачным ни в одном из используемых диапазонов.

Если, конечно, это действительно скафандр и шлем, а не специфические кожные покровы специфического инопланетянина.

Свиноматки не повернули. Если это существо и вправду человек, его следует эвакуировать как можно скорее. Если же не человек... лучше дождаться поступления новых данных. Ну, и заодно руководящих указаний от искина "Кузня". Отчёт уже выслан, до получения ответа оставалось девять часов.

До падения Аснамира — чуть больше семи.

Навстречу (предположительно) женщине немедленно отправился медицинский дрон. Проводить в безопасное место, оказать медицинскую помощь, объяснить ситуацию, помочь с эвакуацией. Дрон не строил гипотез, каким образом человеческое существо оказалось на борту явно враждебного объекта "Ро". Он не задавался вопросом, почему человеческое население системы Гильгамеш внезапно увеличилось с четырёх до пяти человек. Он просто выполнял свою работу.

За это его встретили огнём.

Существо выстрелило из странного ручного оружия. Не получилось даже определить, что это за оружие. Не огнестрельное, не рельсотрон, не гауссовка, не... вообще непонятно что. Из дула вырвался яркий светящийся шарик, с дозвуковой скоростью устремился к меддрону и взорвался при попадании. Пистолет явно обладал значительной убойной силой: одного-единственного взрыва хватило, чтобы дрон перестал функционировать.

Рейтинг человекоподобия существа сразу же значительно понизился. Мало того, что она (оно?) использовала оружие, не значащееся ни в одной базе, автоматика уже начала привыкать к этому явлению. Важнее другое: ни один вменяемый гражданин Конфедерации не стал бы проявлять агрессию против робота, идущего ему на помощь. Люди вырастали в окружении синтетических помощников. Верные механические слуги давным-давно взвалили на свои плечи тяжкий физический труд. Оказавшись в экстремальной ситуации (хотя такие инциденты оставались прерогативой фронтира), человек в первую очередь стал бы искать помощи роботов. А тут существо меддронов как врагов воспринимает...

Впрочем, женщина быстро подняла несколько пунктов в рейтинге человекоподобия, направившись к обогатительному заводу. Может быть, она всё же ищет помощи, а первый инцидент был трагическим недопониманием?

Второй дрон приближался гораздо осторожнее, проецируя перед собой голографические надписи с просьбой немедленно пройти в безопасную комнату. Но то ли существо не знало испанского, то ли было целеустремлённо нацелено на агрессию — но второго дрона постигла судьба первого.

Если бы программы испытывали чувства, то они оказались бы в глубоком недоумении. А так — они застыли в странном квазиравновесном состоянии, при котором утверждения "встреченное существо — человек" и "встреченное существо — не человек" обладали практически равными весами. С одной стороны — оно выглядело и двигалось, как Homo Sapiens. С другой стороны — странный скафандр, шлем, поведение...

Автоматика знала, что делать с врагом. Автоматика знала, что делать с человеком: любым способом обеспечить медицинскую помощь и эвакуацию, невзирая ни на какие потери, игнорируя сопротивление спасаемого. Теперь же ей пришлось перейти в режим ожидания до получения принципиально новых данных. Ну, или до ответа "Кузни" — искин наверняка бы справился с подобной неоднозначной ситуацией.

Впрочем, ожидание продлилось недолго. Существо некоторое время побродило по цехам завода — медленно, аккуратно, как будто каждую секунду ожидая нападения. Оно явно что-то искало, искало и никак не могло найти. А потом оно замерло — как будто разговаривало с кем-то по радиосвязи, хотя ни на одной из частот не было никаких посторонних сигналов. А потом нечто, подозрительно напоминающее человеческую женщину, двинулось обратно. Возможно, в сторону выхода?

Через две минуты на орбите Иштар материализовался объект "Ро". Ещё через пять — от него отделились два посадочных модуля. "Ро-альфа-1" и "Ро-альфа-2".

Если бы техника могла чувствовать, она наверняка испытала бы глубокое удовлетворение. Приятно осознавать, что всё идёт в соответствии с твоими прогнозами, и предосторожность, предпринятая "на всякий случай", оказывается как нельзя более кстати. Но техника не умела чувствовать. Она просто открыла огонь.

Впрочем, перед этим ей пришлось принять важное решение — как стрелять? По обоим посадочным модулям сразу, или сконцентрировать энергию на одном из них?

Пусть программы и не обладали разумом, они вполне могли учиться на своём опыте. А он был однозначен: объект "Ро" обладает странным щитом, защищающим от любого урона. Он выдержал все пять волн ракет, не получив видимых повреждений. Если посадочные модули тоже располагают подобным щитом, лучше сосредоточиться на одном из них. Да, второй, вероятно, достигнет поверхности неповреждённым — но лучше уничтожить хоть что-то, чем распылить силы и не добиться ни-че-го.

Лазеры открыли огонь. Не в первый раз и даже не в сотый. Правда, до сих пор они делали это с целью помочь, а не навредить. Поднять космического странника в своих горячих и нежных ладонях, а не опустить его на Иштар самым быстрым и эффективным способом. Но в отчаянные времена даже самая верная и безопасная техника становилась на защиту родных заводов. Если враг потратит ресурсы для захвата обречённого рудника, он не сможет использовать их для других целей. Каждое мгновение, потраченные объектом "Ро" на Иштар, откладывает его атаку на Набу. Автоматика не стремилась победить врага — если уж это не удалось специализированным боевым системам, то у гражданской техники какие шансы-то? Автоматика намеривалась задержать врага на как можно большее количество мгновений.

И, кажется, она добилась кое-каких успехов. Объект "Ро-альфа-1" начал активно маневрировать — впрочем, недостаточно активно, чтобы выбиться из цепкой хватки систем наведения. И сконцентрированный огонь начал приносить свои плоды — "Ро-альфа-1" устремился к Иштар значительно быстрее "Ро-альфы-2". Увы, он не взорвался и не развалился на части, но его посадка совершенно точно не являлась "мягкой". Лазерная батарея спешно сосредоточила огонь на втором посадочном модуле, но просто не успела нанести достаточно урона.

Что же, если бы речь шла о людях, то итогом атаки стало бы чувство хорошо выполненного долга. Для автоматики же это было "положительным боевым опытом". Информация облетела всю Иштар, скопировалась на тысячи резервных секторов, полетела ко всем крупным объектам системам Гильгамеш и по лазерному лучу устремилась к Набу: объекты класса "Ро-альфа" уязвимы к энергетическим атакам. Их вполне можно уничтожить, сосредоточив достаточную плотность огня. Правда, оставалось непонятным, что делать с самим объектом "Ро", но этот вопрос был в компетенции "Кузни".

Сами объекты "Ро-альфа-1" и "Ро-альфа-2" тоже были примечательными: эдакие плоские купола диаметром в несколько десятков метров, презрительно игнорирующие законы аэродинамики. Никакой реактивной струи, никаких крыльев, никакого парашюта — казалось, при спуске они использовали антигравитацию. Впрочем, автоматика просто фиксировала факты, не утруждая себя построением физических теорий. У автоматики на повестке дня был более важный вопрос — тактика ведения боевых действий.

Спускаемые аппараты приземлились в нескольких километрах друг от друга. "Ро-альфа-2" угодил на одну из террас карьера, "Ро-альфа-1" совершил последнюю посадку на относительно ровном участке. Причём эта посадка воистину была последней — судя по показаниям оптических сенсоров, структурная целостность объекта оказалась нарушена.

Из повреждённого посадочного модуля начали выходить боевые дроны. Они обладали странной формой: гуманоидной и даже, возможно, человекоподобной. Но ни одна программа распознавания образов не спутала бы их с Homo Sapiens! Прежде всего, по телосложению они больше походили на горилл. Некоторые части их брони были непропорционально раздуты, особенно большими габаритами обладали наплечники и поножи. Верхние конечности отличались изрядной асимметрией. Правая "рука" дрона оканчивалась длинной и массивной полосой металла, края которой испускали сильное электромагнитное излучение в видимом диапазоне спектра. В левую конечность был вмонтирован какой-то вид дистанционного оружия; впрочем, этот модуль явно был съёмным.

Пусть программы и не умели удивляться, они всё равно задались вопросом — какова цель создания подобных дронов? Платформа с двумя опорными конечностями и двумя манипуляторами — не самый функциональный вариант. Что касается внешнего человекоподобия, то этой цели добиваются при создании отнюдь не боевых роботов. Да и с поставленной задачей авторы дизайна явно не справились.

Так и не сумев найти ответ на сугубо второстепенный вопрос, автоматика перешла к главному, сиречь — к тактике предстоящего боя. Прежде всего, следовало добить объект "Ро-альфа-1", изрядно повреждённый огнём лазеров. Теоретически на него можно было просто-напросто наехать одной из свиноматок... но враги уже демонстрировали возможности, выходящие за рамки законов физики. Свиноматок в районе боевых действий всего лишь три штуки, подкрепления подойдут не раньше чем через пять часов. В результате сухопутные супертанкеры решили держаться на некотором отдалении — но всё же не за горизонтом. Объект "Ро" уже демонстрировал, что может стрелять мультимегатонными боеприпасами. Но автоматика рассчитывала, что он не станет жертвовать своими же дронами.

Большая часть техники двинулась к модулю "Ро-альфа-1". Остатки должны были связать боем "Ро-альфа-2". Кроме того, подпрограмма оценки угрозы пришла к выводу, что существо, проникшее в цеха обогатительного завода, не является человеком — просто очередной человекоподобный робот, который следует уничтожить. Для этой цели выделили небольшие, но заведомо достаточные силы.

Что же касается посадочных модулей, то в них, как выяснилось, имелся запас тяжёлых дронов — артиллерийских и транспортных. В модуле "Ро-альфа-1" транспортных средств оказалось немного — предположительно, большинство разбилось во время посадки. В "Ро-альфа-2" гусеничные дроны уцелели, но их применение осложнялось рельефом карьера. Вражеские силы из повреждённого модуля явно намеревались прорваться в неповреждённый.

Тем временем строительная техника приступила к уборке мусора.

Справлялась она с этой задачей, откровенно говоря, не очень — ну так она и не предназначалась для боя. А вот гориллоподобные дроны, несмотря на свои габариты, обладали неплохими скоростными характеристиками. Они легко уклонялись от неповоротливых ковшей и небрежно рубили манипуляторы своим горячим холодным оружием. Правда, и остановить вал металла они тоже не могли — бульдозеры и самосвалы неуклонно продвигались вперёд. Конечно, огненные шарики из странного дистанционного оружия корёжили их, иногда даже выводили из строя. Но технику на Иштар строили с немалым запасом прочности. Конечно, если бы вражеские дроны сосредоточили огонь на ключевых системах — батареях, двигателях, ходовой части — техника быстро вышла бы из строя. Но сенсорные системы гориллоподобных дронов явно нуждались в калибровке.

Ну и кроме того, строительной техники в двух свиноматках было довольно много.

Правда, у самого посадочного модуля начались проблемы. Выяснилось, что артиллерийская установка пришельцев обладают достаточной мощностью, чтобы уничтожить даже тяжёлые бульдозеры с одного попадания. К счастью, она стреляла лишь прямой наводкой и обладала чудовищно низкой скорострельностью.

Однако тяжёлое орудие пришельцев всё же сыграло свою роль — под его прикрытием гориллоподобные дроны завершили погрузку на транспортные средства и начали прорыв ко второй группе. После чего техника, дорвавшаяся наконец-то до "Ро-альфа-1", принялась сноровисто разбирать вражеский модуль на части.

Операция "связывания боем" у "Ро-альфа-2" тоже складывалась удачно. Бульдозеры, даже будучи разбитыми в хлам, надёжно заблокировали дорогу наверх. Вражеские транспортники не могли подниматься по крутым стенам карьера, буксовали и всё время съезжали вниз. Ну а зашедшие сверху экскаваторы уже начали погребать дронов под завалами грунта. Правда, в этот момент боевая операция сместилась вниз в списке приоритетов.

Нет, она не прекратилась. Нет, "Кузня" не отдал приказ на прекращение боевых действий. Нет, вражеская техника не исчезла из зоны покрытия сенсоров. Просто у автоматики на Иштар внезапно появилась ещё одна очень важная задача.

Пожалуй, даже более важная, чем война.

Экстренное сообщение облетело поле боя. За доли секунды оно обогнуло всю планету. Словно брошенный в воду камень, оно кругами начало разлетаться по системе Гильгамеш. Оно устремилось к Таммузу и Шамхат, Мардуку и Тиамат. Десятки лазерных ретрансляторов — лучше перестраховаться, чем упустить хоть единый бит! — поспешили сообщить на Набу о том, что человек в опасности.

Человек в опасности!

ЧЕЛОВЕК В ОПАСНОСТИ!

6. Ближний бой / SO

Больно...

Что... что произошло? Почему у меня всё болит? Меня подбили?

Сосредоточиться. Там наверняка был бой, надо просто сконцентрироваться и вспо...

Ой.

Да. Бой. Там был бой. Бойня. Бесстрастные бросили против нас сотни бомбардировщиков и истребителей, разогнанных до умопомрачительных скоростей. Никто не верил, что они попадут. Они попали.

Они попали. Нашего космокрыла больше нет. Это настолько страшно, что в это практически невозможно поверить. Неужели... никто? Последние мгновения боя ускользают из памяти, выскальзывают вёрткими рыбками. К тому моменту я слишком глубоко погрузилась в Транс, а это не способствует ясности воспоминаний.

"Неустрашимый"! Если уж в нас попали, то что случилось с линейным крейсером?!

Стону от боли, но всё же соскальзываю в Транс. И немедленно сдёргиваю щит. Неужели я умудрялась щититься даже в таком состоянии?

Без щита сразу становится легче, вот только я тут же попадаю в мутную, непроницаемую пелену. Гипершторм. Уже и забыла, какая это гадость. Как же невовремя, а...

Но... но если начался гипершторм — значит, его кто-то вызвал? Значит, "Неустрашимый" выдержал обстрел и зачем-то прыгнул к местному светилу?

Да. Да, так и есть. Линейный крейсер выжил. Истощённый щит выдержал все пять волн, или стимулятор двигателя внезапно пришёл в норму, или ещё что-нибудь... Папа опять всех спас, спас, несмотря ни на что. Я не осталась последней выжившей в этой жуткой системе, до краёв наполненной механической мерзостью. Это слишком жутко, чтобы быть правдой. Гипершторм говорит именно о выживании "Неустрашимого", а не... не просто об очередном начале гипершторма.

Вот только теперь я не могу дозваться. Ни до кого.

Выныриваю из Транса и открываю глаза. Почему-то даже столь ничтожное движение требует кучи сил.

Передо мной — пульт управления истребителя. Разбитый. Погасший и мёртвый. Ни единого огонька, ни единого сигнала от работающих систем. Как я его посадить-то умудрилась? Меня подбили, я сделала вид, что истребитель неуправляемо падает, он и вправду неуправляемо падал, а дальше... что? Наверное, как-то посадила его на бессознательном Трансе. Точнее, разбила не вдребезги. Меня спас аварийный гравикомпенсатор, а вот истребитель не спасло ничего. Интересно, в нём хоть что-то функционирует?

Подрагивающими руками отстёгиваю ремни безопасности. Сегодня они мне жизнь спасли. Ну давай же, расстёгивайся же наконец! Есть! Так, и что тут у нас?

Ничего хорошего.

Герметичность кабины нарушена, её заполнил ядовитый воздух Аммиака. Дополнительные баллоны... отсутствуют. Проклятье, они хранились в той части истребителя, что пострадала больше всего! Запас кислорода в костюме пилота — шесть часов. Точнее, уже пять с половиной. Боже, как же неудачно, ведь в истребителе неделю можно продержаться, а теперь...

Ещё в костюме имелся небольшой запас воды (я с наслаждением сделала глоток) и питательной пасты. В истребителе тоже хранился аварийный запас воды и провизии, и он даже частично уцелел — но при закрытом забрале толку от него никакого. Ладно, смерть мне грозит отнюдь не от голода или жажды.

Лучше б запасные батареи для бластера остались целы, но НЗ с ними теперь тоже находился... где-то там. Подозреваю, там же, где и баллоны. Ну надо же приземлиться настолько неудачно!

Смотровое стекло кабины пошло трещинами, ни жука не видно. Изгибаюсь и нащупываю аварийный люк. Там сплошная механика, но если и она заклинила...

Уф. Не заклинила. Вылезаю.

Бурая безжизненная местность. Тоскливый вой морозного ветра. Воздух полон какой-то взвешенной мути. Местное светило практически скрылось за грядой холмов, но его тусклый свет пока ещё позволяет разглядеть окрестности. А разглядывать есть что — по правую руку лежит...

Умом я понимаю, что в открывшейся картине нет ничего запредельно чуждого. Ну гигантский карьер. Ну монументальные отвалы пустой породы. Ну какие-то заводы. На Айрексе наверняка можно было и не такое увидеть.

Умом-то я понимаю, но от открывшейся картины всё равно бросает в дрожь. От неё веет какой-то исполинской, нечеловеческой мощью.

И — пустота. Ни огонька. Ни движения. Весь рудник выглядел оставленным, брошенным, забытым. Будто в какой-то момент роботы снялись с места и ушли. Просто ушли.

Глубоко вздыхаю и взвешиваю свои шансы.

Гипершторм может прекратиться в любой момент, но вероятнее всего продлится ещё дня три-четыре. К этому времени меня давным-давно не будет.

Докричаться до папы через гипершторм? Пытаюсь соскользнуть в Транс и спешно опираюсь на борт истребителя. Нет. Слишком устала. Может, чуть позже, если пройдёт эффект сверхглубокого Транса и если папа... если он вообще...

Он жив! ЖИВ!

Истребитель не поднять, теперь это просто груда металла. Воздуха осталось на пять часов. Можно лечь в кресло, постараться дышать как можно реже и периодически входить в Транс. Хотя при неподвижности меня и мороз доконать может... Или можно пойти на завод и попытаться найти... что-то. Ну хоть что-то! Мощный гиперпередатчик, истребитель с анобтаниумной катушкой, помещение с нормальной атмосферой и шлюзом...

Нет. Не стоит обманывать себя. Я ничего не дождусь и ничего не найду. Мне следовало умереть там, в пустоте, защищая "Неустрашимый", а не доживать оставшиеся часы на этом грязном шарике.

С сомнением рассматриваю бластер. Двенадцать выстрелов, батарея полностью заряжена. Может, ну его? При попадании в голову я даже не успею ничего почувствовать...

Нет. Нет! Я поклялась драться до конца. Может, на том заводе мне удастся подстрелить хотя бы парочку роботов.

Первый десяток шагов оказался самым сложным, потом втянулась. К счастью, до ближайшего входа в ближайшее здание всего метров сто, вряд ли больше. И хорошо. Ходок из меня неважный.

Шаг. Шаг. Шаг. Это совсем просто, да? Нужно лишь переставлять ноги. Сначала одну, потом вторую. Сначала одну, потом вторую. Я ж ведь часто так делала. Делала и не замечала, ведь ходить — это так просто!

Так почему же это настолько сложно?!

Ковыляю. Проём в стене уже совсем близко. Тёмный, огромный, не на людей рассчитанный. Высотой, наверное, в три или четыре человеческих роста. На истребителе залететь можно. А за ним — та же пустота и непод...

Что?!

Вскидываю бластер. Стреляю.

Мимо. Попала.

Опираюсь на колени, дышу как после пробежки. Тут кто-то есть. Нет, не кто-то. Роботы, будто в насмешку названные Бесстрастными. Ну кто ж тогда знал-то?

Тут действительно есть роботы. Они только притворяются, что комплекс оставлен. Затаились, ждут. А я, выходит, иду прямо к ним в логово?

Подхожу поближе к останкам робота. Зашедшее светило почти не даёт света, включаю налобный фонарик. Круг света освещает мешанину каких-то деталей. Иглы, шланги, провода, осколки стеклянных ампул... Это определённо пыточный робот. Они настолько низко меня ценят? Или думают, что в бластере закончились заряды? Ну уж нет, я ещё повоюю!

До боли прикусываю губу, вглядываюсь в зияющий проём. Холодная и безжизненная равнина, холодное и подавляющие здание, в котором затаились механические убийцы. Что выбрать?

Я... я с детства хотела летать. Защищать Империю. Я жила этой мечтой, зная, что Смерть летает у пилотов за плечами. И что же теперь — отступить? Струсить?

Покрепче сжимаю рукоять бластера и шагаю вперёд. Я не отступлю. Пусть об этом никто и никогда не узнает — я не отступлю.

Главное, не забыть оставить последний заряд для себя. Нельзя позволить роботам захватить мою душу.

Запустение только кажется абсолютным: кое-где горят лампочки. Редкие и тусклые, они светятся каким-то мёртвым, неестественным светом. Не столько разгоняют тьму, сколько нагоняют жути. Хорошо, что энергии в фонарике хватит до... в общем, хватит.

Захожу в огромное помещение с огромными неработающими механизмами. Какие-то трубы, конвейеры, гигантские цилиндры... нет, ничего знакомого. Будь на моём месте механики, они бы поняли больше... а может, и нет. В любом случае, никаких признаков работающего гиперпередатчика. Так, а это что?

По стенам пляшут неяркие световые отблески. Прячусь за какой-то бандурой, с трудом приседаю на корточки и осторожно выглядываю. Ага, ещё один пыточный робот, а перед ним плывёт в воздухе какая-то надпись. Буквы незнакомые, впрочем, я примерно представляю, о чём речь. "Сдавайся", "Мы спасём тебя", "Ты обретёшь бессмертие", "Ты будешь счастлива в новом теле" и прочая чушь. Гасители никогда не меняются. Тщательно прицеливаюсь, стреляю. Есть! С первого раза!

Что же, одним Бесстрастным меньше. Правда, и одним зарядом меньше, и воздуха тоже... меньше. Ладно, пойду дальше. Может, удастся найти что-то интересное.

* * *

Вот уж чего тут точно нет, так это интересного.

Залы, коридоры, мёртвые машины, лестницы, коридоры... Тусклый свет лампочек и острый конус фонарика. Запустение и неподвижность. Даже пыточных роботов, и тех нет! Может быть, закончились, хотя я в это не верю. Попрятались, скорее всего.

С усталым вздохом опираюсь плечами на стену, а потом и вовсе сползаю по ней на пол и охватываю руками колени. Бесполезно. Бес-по-лез-но. Тут даже сражаться, и то не с кем. Я не смогу даже умереть с честью, прихватив в последнем бою хоть нескольких врагов. Просто сдохну в очередном коридоре, загнувшись от недостатка воздуха. Или, вернее, пущу себе заряд в лоб.

Ну почему всё закончилось так страшно и нелепо, а? Почему самая первая боевая операция скатилась в какое-то безумие? Почему я вынуждена подыхать тут, на грязном шарике, не в силах даже попрощаться с папой? Папа, папочка, если ты жив — услышь меня!

— Лина!!! Где ты?!

Папа?.. Но как... Спонтанный Транс, сама не заметила, как соскользнула. И мы нашли друг друга, нашли, несмотря на гипершторм!

— Я на Аммиаке, в каком-то заводе, ничего не могу найти, истребитель вдребезги, я не справилась, папа, я не справилась, прости меня...

— Лина! Ты в плену? Ты сражаешься?

— Нет, свободна, — успокоиться! Успокоиться, а то я не пилот, а позорище какое-то! — Во время столкновения с противником я поняла, что потеря истребителя неминуема, и изобразила неуправляемое падение. У поверхности планеты совершила аварийную посадку, потеряла сознание из-за столкновения и сверхглубокого Транса. Очнувшись, предприняла разведку вражеского завода с целью поиска средств связи, эвакуации и жизнеобеспечения. Бластерным огнём уничтожено два робота. Противника не наблюдается, остаток воздуха — больше чем на четыре часа. Доклад окончен.

Кажется, я упомянула обо всём, что нужно, да?

— Доченька... Хвала Единственному Истинному Богу, что ты жива! Я обнаружил тебя в списках погибших и понял, что потерял навсегда. "Неустрашимый" будет на орбите Аммиака через две минуты, мы засечём координаты аварийного маячка и вышлем на поверхность десантные капсулы.

Чувствую, что меня потряхивает. Неужели, после всего, после всего я всё-таки смогу выжить? Подождите, капсулы?

— А что с космокрылом?

— Ты первая, кто откликнулась.

Проклятье! Я подозревала, что это так, но услышать подтверждение... Они погибли. Они все погибли.

— А "Неустрашимый" как уцелел?

— Неисчислимые — мы переименовали Бесстрастных — отличаются невообразимой меткостью, огромной численностью, но очень слабой огневой мощью. Они просто-напросто не смогли сбить щит. Дочка, мы на орбите Аммиака, скоро вышлю капсулы. Выбирайся из здания.

— Хорошо, папа. Спасибо, что ты есть!

Не выходя полностью из Транса (потом мы вряд ли найдём друг друга), поднимаюсь на ноги и иду обратно. Так, обратно — это, кажется, вот сюда...

В этом зале я уже была. Или нет? Они все такие тёмные и одинаковые! Вот странно, я с лёгкостью удерживаю в голове ситуацию любого космического боя. Где ведущий и ведомый, кто у кого на хвосте, кто кому заходит в лоб. А тут — потерялась. Можно, конечно, найти путь в Трансе, но разделять внимание в таком состоянии — это... тяжко. Может, меня найдут и спасут? Всё-таки космодесантники лучше умеют ориентироваться в тёмных и запутанных коридорах, чем пилоты.

— Лина, ты в порядке? На тебя никто не нападает?

— В порядке, никто, почему ты спрашиваешь?

— Неисчислимые открыли зенитный огонь по одной из капсул.

Да чтоб этих роботов хелицеры разодрали... Сосредотачиваюсь и вскрикиваю от острой боли. Ничего-ничего, теперь понятно, куда идти.

Ковыляю... нет, не ковыляю — иду вперёд. Собраться! Ещё чуть-чуть, и спасение!

— Одна из капсул повреждена и совершила аварийную посадку. Вторая приземлилась к штатном режиме, — голос отца становится сухим, напряжённым. Видимо, ему тоже приходится распылять внимание.

Самый первый зал, остатки пыточного робота никуда не делись. Иду на выход, и вал металла движется мне навстречу.

Прячусь за ближайшим укрытием. Стреляю. Уродливая тележка на гусеницах со множеством уродливых рук взрывается и разваливается на части, но за ней следует куча других.

— Лина, у десантников огневой контакт!

— У меня тоже!

Стреляю. Стреляю. Да сколько ж вас тут! Быстро отступаю назад — к счастью, у роботов скорость не очень большая. Но и не маленькая. Почему они не стреляют? Они же должны стрелять, почему они не стреляет?!

— Лина, ты как?

Вот именно поэтому я и щитилась.

— Да просто отличненько!

Отключить фонарик. Почти полная темнота, освещаемая редкими, тусклыми, страшными лампочками. Транс ведёт меня, позволяя ориентироваться почти в полной темноте. Страшно представить, как потом будет болеть голова, но до этого "потом" надо ещё дожить.

Выстрел. Выстрел. Быстро сменить позицию. Без света не видно подробностей, но Транс подсказывает, что, кроме уродских тележек, по проходу движется что-то большое. Сами роботы растекаются по сторонам, ловко маневрируют между массивными механизмами, пытаются окружить.

— Серьёзное сопротивление, десантники не могут продвинуться вперёд! Лина, что у тебя?! Что?!

Да-да, именно поэтому.

— Говорю же, отличненько!

Жук побери, они как-то видят меня, несмотря на почти полную темноту! Выстрел. Включить фонарик, всё равно от его отсутствия никакого толку. Почему они не открывают огонь?! Выстрел.

Проклятье, не заметила, как меня загнали в угол! Похоже, пора идти на прорыв. Пока не подошли большие парни. Пока между ними ещё можно прорваться. Выстрел. Выстрел. Сухой щелчок. Единым движением извлекаю батарею и тянусь за запасной.

Нет запасной. Не брала её. В истребителе был запас, штук пять, что ли. Но он погиб вместе с баллонами.

Загнана в угол. Некуда идти. И...

И я понимаю, почему они не стреляют. Хотят взять живой. Хотят заточить мою душу, извратить её, обратить против всего, что мне дорого, против всего, ради чего я жила.

Не бывать.

— Лина!!!

— Я люблю тебя, папа. Прощай.

Разрываю связь в Трансе. Батарея пуста, но это не помешает. Гордо распрямляюсь, с усмешкой смотрю прямо на накатывающуюся волну металла. Поднимаю руку и с силой нажимаю на маленькую кнопку сбоку, на шее.

Открываю забрало.

7. Ключевое решение / SO

— Лина!!! Где ты?!

Доченька... Ты жива. Ты выжила, выжила наперекор всему!

Слушаю, как Лина прячет свой ужас за обтекаемыми формулировками доклада. Как, как я умудрился прозевать, не заметить, не пообщаться с каждым из новых пилотов?

Впрочем, вряд ли бы от этого что-либо изменилось. За право летать дочка дралась бы до конца.

— Один из истребителей потерпел крушение на поверхности Аммиака. Необходимо спасти пилота. Десантным отрядам один и три занять свои места в капсулах.

Прыжок, и "Неустрашимый" вновь выходит на орбиту второй планеты. Вновь накатывает чувство некоторой отложенной опасности. На сей раз она ближе, гораздо ближе. Но всё же — не здесь и не сейчас. У нас вполне достаточно времени, чтобы подобрать Лину, немного отдохнуть, провести парочку орбитальных бомбардировок и покинуть эту гиблую систему. Да, мне самому претит такое решение — но пока нам нечего противопоставить триллионному облаку роботов.

Хорошо ещё, что тень планеты прячет нас от огня Неисчислимых, и щит начал потихоньку восстанавливаться. Поверхность темна и пустынна, на ней не увидишь ни огонька, ни движения. Роботы покинули её, сбежав от приближающейся угрозы? Или просто затаились?

Слушаю доклады десантников и невольно хмурюсь. Да, на нашем линейном крейсере, как и положено, есть две десантные капсулы. Проблема в том, что линейные крейсера не предназначены для высадки десанта! Орбитальная бомбардировка, перестрелки с кораблями противника, в самом крайнем случае защита от бомбардировщиков — вот наши задачи. Десантные капсулы стоят у нас чисто "для галочки". Мы же не баржа, в конце-то концов!

Нет, сходиться лицом к лицу с врагом мне приходилось регулярно. Раз в пару лет Инсектоиды или Мятежники пытались брать "Неустрашимый" на абордаж. Тогда я облачался в силовую броню, брал в руки фамильный плазменный меч и вёл космодесант за собой. Иногда бой выдавался на удивление коротким, иногда врагов не получалось уничтожить достаточно быстро, и зачистка корабля заканчивалась уже после конца сражения. Но захватчикам никогда не удавалось прорваться к ключевым системам корабля.

Самому ходить на абордаж приходилось гораздо реже. Всего-навсего дважды в жизни. Первая миссия закончилась хорошо, вторая... не очень хорошо, но эвакуироваться мы успели.

Но мне никогда, никогда не приходилось десантироваться на планету! И даже командовать высадкой десанта — тоже! Вообще, "космодесантники" называются именно "космодесантниками", а не "космоабордажниками" потому, что в целом в Империи десант на вражеские планеты встречается чаще, чем абордаж.

По-хорошему следовало послать на разведку звено истребителей, да на истребителе Лину и эвакуировать. Они быстрее, манёвреннее, в случае необходимости могут даже штурмовку поверхности провести. Правда, последние события показали, что с манёвренностью у Неисчислимых гораздо лучше.

Да и не осталось у нас истребителей. Ни одного.

Проблема в том, что корабли линии снабжались десантными капсулами по остаточному принципу. Нам присылали то, что давно следовало отправить на переплавку. Те капсулы, на которые грузится десант, устарели задолго до моего рождения. Я каждый год отправлял запрос на замену капсул, и каждый раз получал отказ. Нет, если б я уделил этой проблеме чуть больше внимания, напомнил бы снабженцам о паре долгов, попросил бы кого-нибудь из начальства о небольшой услуге — на "Неустрашимом" поставили бы самые лучшие и надёжные десантные капсулы во всём Четыреста Четырнадцатом Флоте. Но я этого не сделал. Просто не счёл нужным.

Действительно, зачем высаживать десант куда-либо, если это "куда-либо" значительно проще разбомбить?

А вот теперь с "разбомбить" возникли серьёзные проблемы...

Может, мне самому отправиться с десантниками? Как показала последняя стычка, боевых навыков я ещё не растерял. Среди десанта Одарённых нет, моя помощь будет серьёзным подспорьем. А с кораблём и Бенгамин справится...

Нет. Не могу. Не имею права ставить личное впереди должного. В подобных обстоятельствах я бы любого пилота попробовал спасти, не только Лину. Даже новичка из последнего пополнения. А вот оставить мостик, когда Неисчислимые в любую минуту могут выкинуть очередной кунштюк... Фон Шварке, несмотря на все свои достоинства, уступает мне как Одарённый. Как бы ни хотелось мне первым встретить и обнять Лину — я должен оставаться здесь, на орбите.

— Капсулы пошли!

Хоть, по словам Лины, сопротивления не ожидается, десантники всё равно взяли тяжёлое вооружение — бронетранспортёры, полевые лазерные пушки. Конечно, на барже их бы снарядили гораздо лучше, но увы, увы...

— Мостик, по нам открыли зенитный огонь!

Проклятье! Вот уж что Неисчислимые отлично умеют, так это усыплять бдительность.

— Манёвры уклонения не помогают, щит на сорока процентах. Запрашиваю орбитальный удар!

— Отказано. Источник зенитного огня слишком близок к местонахождению аварийного маячка. Даже удар одиночного ламилазера может сорвать спасательную операцию.

Оглядываюсь. Народ на мостике уже отошёл от непредставимого удара Неисчислимых. Щит восстанавливается, прямой угрозы нет, всё в порядке, все заняты своим делом. Экипаж корабля готов выполнить приказ.

Знать бы ещё, каким он должен быть, этот приказ.

— Отряд один, код оранжевый, аварийная посадка. Капсула не способна ко взлёту, повторяем, не способна!

— Отряд три, код зелёный. Приступаем к разведке местности и поискам пилота.

— Отряду один — двигаться на соединение с отрядом три.

Сосредоточиться. Сосредоточиться, ещё немного Транса, совсем немного. Необходимо как можно быстрее забрать Лину и убраться прочь с этой проклятой планеты.

Под полуприкрытыми веками встаёт картина сухой, холодной, ядовитой поверхности. Вот истребитель с работающим аварийным маячком. Вот дочка, запутавшаяся в паутине переходов. Я едва могу ощутить её искорку, проклятый гипершторм, тут и без него сложно работать! Капсулы приземлились неудачно: первый отряд отнесло далеко в сторону, третий угодил в гигантскую воронку... нет, это карьер. И самое худшее — туман. Густой, непроницаемо-чёрный, он протягивает свои щупальца, готовится объять огоньки человеческой жизни, сжать, погасить их. Навсегда.

— Десанту — приготовиться к отражению атаки!

Выслушиваю короткие и ёмкие рапорты, и картина боя встаёт как наяву. Колоссальные машины, специально спроектированные для боя. Тяжёлый и неостановимый прилив металла. Огонь космодесантников неэффективен, они активируют плазменные мечи и идут в ближний бой. Уклоняются, контратакуют, парируют удары. Противник непривычен и страшен, его стиль боя непонятен, уязвимые места неизвестны, но разве способно это остановить десантников? Силовая броня неплохо держит удары, и вероятно, группе высадке удалось бы отразить натиск противника... если бы его не было настолько много!

А ведь это не всё. Далеко не всё. Там, в темноте, таятся трое... транспортов? Роботов? Существ? Чувства в Трансе путаны и неясны, но, судя по рапортам, эти монстры действительно грандиозны. Размером с эсминец, не меньше. Они послали своих миньонов на разведку и замерли. Затаились. Ждут. Неисчислимые очень хорошо умеют ждать. Ждать и делать вид, что не представляют никакой опасности.

Чувствую, как рот заполняется горечью, а внутренности сворачиваются в какой-то мерзкий клубок. Твари просто сделали вид, что забыли о дочке. Для них она — всего лишь наживка, наживка в ловушке.

— Лина, у десантников огневой контакт!

— У меня тоже!

Тоже. Тоже...

— Отряд три, нельзя ли ускорить продвижение?

— Никак нет, сэр. Броневики буксуют, нам до сих пор не удалось оседлать кромку карьера.

Ситуация плавно сползает к "катастрофе". Да, безвозвратных потерь пока немного, на данный момент они убили лишь Кенни Дженкинса, но долго такое везение продолжаться не может. У некоторых десантников повреждена силовая броня, а без сервомоторов в ней даже двигаться невозможно. Конечно, в капсулах есть и запасные комплекты, но они истощаются пугающе быстро. А сражаться с такими противниками в лёгкой броне — смерть.

А ведь у Лины даже лёгкой брони нет...

"Отличненько". Отличненько. Это значит — хуже некуда.

Бессилие. Чувствую, как сжимается кулаки. Полное и абсолютное бессилие. Я командую линейным крейсером, я могу стереть жизнь на целом континенте, и я ничего, ничего не могу поделать, чтобы спасти собственную дочь!

Могу... нет. Поздно. Слишком поздно. Если бы я подумал об этом сразу же, если бы не стал возиться с высадкой десанта... Это самое страшное слово — поздно.

— Лина!!!

— Я люблю тебя, папа. Прощай.

Связь разорвана. Искорка Лины тускнеет, она погаснет сейчас, сейчас, с мгновения на мгновение...

Машины словно взбесились. Не обращая внимания на потери, они устремились вниз по склонам карьера. Пара гигантов приземлилась на верхнюю часть капсулы и принялась её крушить. Их быстро удалось зарубить, но теперь средств эвакуации у десанта не было. Вообще.

Отряд один смог прорваться к отряду три, и космодесантники заняли оборону по кромке карьера. Огонь трёх полевых пушек сдерживал вал машин, и это было единственной хорошей новостью на данный момент.

Единственной. Потому что Лина так и не умерла. Её жизнь теплится, но явно не собирается угасать. Это может означать только одно: она в плену. Моя дочь в плену, и скоро машины поработят её разум и навеки заточат её душу!

Даже смерть. Неисчислимые отобрали у моей дочери даже смерть.

Я испепелю эту планету. Пусть это потребует месяц, два, три, но я залью огнём ламилазеров каждый уголок этого проклятого шарика!

Но пока надо спасти парней, что застряли там, внизу. И это вполне реально. Это даже до жути просто. Значит, пригнали трёх чудовищных монстров и успокоились? Решили, что зенитная батарея собьёт что угодно? Что же, попробуйте справиться вот с этим!

— Приказываю начать процедуру посадки на планету.

С этого и следовало начинать. Именно с этого, а не жертвовать десантниками...

Правда, и это решение имеет свою цену.

Крейсера садятся свободно. Линкоры вообще никогда не прикасаются к поверхности, разве что в виде пылающих обломков. Линейные крейсера занимают промежуточное положение. Теоретически их можно посадить на планету. Практически же... это не рекомендуется. И не практикуется. Да, "Неустрашимый" раздавит любое сопротивление (в прямом смысле слова), да и десантников на борт возьмёт. Но вот со взлётом будут некоторые проблемы.

По корабельной сети раздаётся меланхоличный голос механика:

— Запрашиваю подтверждение приказа, капитан, сэр. Напоминаю, что птичка не в лучшем состоянии. После столь сурового испытания ей потребуется серьёзный ремонт, несколько дней в лучшем случае.

Вдохнуть. Выдохнуть. Лина всё ещё жива и по-прежнему без сознания, её стремительно несут куда-то прочь. По-хорошему я должен подарить ей удар милосердия — но ночь, гипершторм... Я чувствую биение её сердца, но понятия не имею, где она находится. В ста километрах от места боя? В тысяче? Больше? И в каком направлении?

Прости меня, доча. Твой папа не смог тебя спасти. Даже милосердную смерть, и ту дать не смог. Но я всё ещё могу спасти хоть кого-то.

— Приказ подтверждаю.

7. Ключевое решение / НФ

Автоматика не медлила и не колебалась. Она просто не знала, как это делается.

Медицинский дрон совершает молниеносный прыжок и закрывает лицо пострадавшей дыхательной маской. В момент разгерметизации скафандра она инстинктивно задержала дыхание — но даже при столь удачном стечении обстоятельств женщине требовалась неотложная медицинская помощь. Через полминуты её удалось подключить к аппаратам искусственного кровообращения и искусственной вентиляции лёгких и стабилизировать состояние, после чего во весь рост встал вопрос, что делать дальше.

К счастью, процедура по "срочной эвакуации бессознательного пациента из угрожаемой зоны в условиях полного господства противника на орбите" входила в штатный набор программ для чрезвычайных ситуаций.

Техника пошла в атаку, отвлекая на себя внимание гориллоподобных дронов. Тем временем одна из свиноматок совершила плавный разворот и начала разгон. Конечно, как показали события минувших суток, даже столь могучая машина была бессильна перед орбитальным ударом. Поэтому, разумеется, свиноматка играла роль приманки — никакой пациентки на её борту не было. Её погрузили на свинку — небольшое, но скоростное судно на воздушной подушке — и отправили в другом направлении, предпринимая все возможные меры маскировки.

Конечно, автоматика учитывала, что это нисколько не поможет. Засечь объект, быстро перемещающийся по поверхности планеты? Для сенсоров Конфедерации — раз плюнуть. Поэтому, чтобы хоть как-то снизить риски, во все стороны порскнули десятки манёвренных свинок.

Тем временем, окончательно стабилизировав состояние пациентки и убедившись, что её жизнь вне опасности, автоматика провела секвенирование ДНК. Результат был странным — многие гаплогруппы встречались впервые — но однозначным: пациентка абсолютно точно принадлежит к виду Homo Sapiens Sapiens.

Разумеется, эта информация тоже немедленно отправилась на Набу.

До падения Аснамира оставалось немногим больше шести часов.

* * *

Этой ночью мы так толком и не уснули.

Да где ж тут уснёшь, когда тут такое, такое творится! Первый контакт с самыми взаправдашними инопланетянами, первая война с инопланетянами, а мы сидим тут, на отшибе, за несколько световых часов от всех событий!

В конце концов Кузя всё же загнал нас в кровати, клятвенно пообещав разбудить, если начнётся что-либо интересное. Тем более что у Иштар ничего интересного не происходило: объект Ро продолжал всё так же висеть над одной и той же точкой. К счастью, папа уже привык к злостному нарушению законов природы и лишь время от времени тяжело вздыхал.

Кое-как выспавшись, мы позавтракали (столовая на "Синко Льягос" не столь удобная, как на Набу, зато мы можем почувствовать себя на самом настоящем военном положении!) и собрались у экрана. Совсем скоро кадры о начале войны должны вернуться с Набу... началось!

Это просто как какой-то фантастический фильм! Папа умело переключал кадры, показывал происходящее с наилучших ракурсов, выводил на экран справку о принципах действия того или иного оружия. Мы любовались роем ракет и буквально изнутри, и со значительного расстояния, дружно вскрикивали при очередном выстреле рельсотронов, сжимали кулаки, когда они выходили из строя. Правда, ждать подлёта ракет пришлось долго, но Кузя всё время поддерживал интерес.

А потом — удар! Ракеты с лёгкостью сбили все беспилотные дроны, а вот с самим объектом Ро возникли проблемы. Как правильно предсказывал папа, его окружал непробиваемый щит, который с лёгкостью поглощал весь урон. Кузя провёл какое-то "спектрометрическое исследование" и предположил, что удар ослабил щит больше чем наполовину — но, по его же словам, "эта гипотеза обладает низкой степенью достоверности".

Когда о щит разбилась последняя волна ракет, я даже вздохнула с облегчением. Не, понятно, они наши враги — но даже и с врагами со временем можно подружиться, верно? Это мальчишки всё время воевать рвутся, особенно Никки. Я же верю, что со временем мы сможем преодолеть возникшие недоразумения и наладить полноценный контакт.

Жаль, непонятно, как это сделать...

Объект Ро прыгнул к Гильгамешу и принялся гоняться за светлячками. Тут уж, несмотря на все усилия папы, картинка оставалась плохой, и ему приходилось заменять её компьютерной симуляцией. Цели рошников оставались непонятными — ну не намереваются же они вылавливать всех светлячков по одному, верно?

А потом папа нашёл кое-что интересное: оказывается, один из дронов упал на Иштар, причём — рядом с медным рудником. Да, добыча на руднике не ведется, но видеокамеры-то функционируют! Картинка так себе, но прежде у нас и такой не было!

Задумчиво рассматриваю упавший космолёт. Чувствую, как начинает зарождаться ощущение-не ощущение, подозрение-не подозрение...

— Это не кристаллы, — тихонько говорю себе под нос, — я ошибалась. Это абсолютно точно не кристаллы. Даже на творение динозавров, и то непохоже.

— Ага, — кивает Никки, — как будто первобытные люди построили самолёт и решили полететь на нём в космос.

— Но ведь самолёты в космосе не летают! — возмущается Сандро.

— Это ты им скажи.

— Автоматика на Иштар среагировала на приземление объекта Ро-кси, — замечает папа, — к месту посадки подтягиваются сви...

Кузя осекается. Экран с аватарой гаснет.

А из "беспилотного" дрона с трудом выбирается пилот.

Человек.

Женщина.

...

— Как это? — прерывает молчание Лиза.

* * *

Кузя восстановился лишь через минуту.

— Я не знаю, как такое возможно, — в голосе папы нет эмоций, и аватару он тоже не поддерживает. Беда. — Возможно, это гуманоидные существа, обладающие сильным внешним сходством с человеком. Мы не знаем, как оно — она — выглядит под своим скафандром. Эволюция разумных видов может быть устроена таким образом, что разум со временем развивается только в человекоподобных телах. Второй вариант — это потомки с одного из затерянных колонизационных кораблей Конфедерации, развивавшиеся на протяжении тысяч или даже десятков тысяч лет. Искины рассматривали подобные сценарии, но всегда считалось, что с потомками можно будет наладить контакт. Что они хотя бы будут использовать радиосвязь.

— А на Иштар что, никто не понимает, что перед ними человек? — уточняет Сандро.

— Автоматика колеблется и не может выбрать правильный вариант. Видите — женщина стреляет по медицинскому дрону, который идёт ей на помощь. Её поведение запутывает нейросети, мешает им выбрать правильный вариант действий. Я уже послал сигнал на деактивацию боевых программ на всех объектах системы Гильгамеш, за исключением пространства Набу. Однако этот сигнал дойдёт до Иштар лишь через четыре с половиной часа от настоящего момента, через девять часов после наблюдаемого.

— Так это же уже после падения Аснамира!

— Да, — отвечает Кузя.

Сжав кулаки, наблюдаю за скитаниями женщины по заводу. Ну с чего ей вообще пришло в голову стрелять в роботов, а?!

— Папа, а почему они вообще на нас напали?

— Неизвестно, — знакомый, но безэмоциональный голос вкупе с отсутствием аватары на экране пугают. Теперь мне понятно выражение "как на иголках". — В настоящий момент я прорабатываю социологические модели цивилизации, создавшей враждебный искусственный интеллект и сумевшей выжить во время противостояния. Это вполне могло привести к запрету создания искусственных нейросетей выше второго класса и вычислительных кластеров с производительностью свыше ста петафлопс. Это способно привести к значительному понижению скорости обработки информации, однако даже при столь жёстких ограничениях возможно создание беспилотников и эффективных систем наведения. И уж тем более эта гипотеза не объясняет нарушения законов физики.

— Папа, — тихонько спрашивает Лиза, — почему ты... такой?

— По моей вине погибло как минимум три десятка человек или человекоподобных гуманоидов.

— Не по твоей!

— Они первые начали!

— Это не оправдание. Я мог бы активировать другие протоколы, попытаться выйти на связь как-то иначе, спроецировать перед кораблём голограммы...

— Папа, это не твоя вина, — присоединяюсь к мальчикам, перебивая Кузю. — И это не их вина. Это одно большое ужасное трагическое недоразумение. Ты нас защищал. Смотри, первоначальный экипаж "Синко Льягос" погиб, да? И ты там был. Но они погибли не по твоей вине. И тут то же самое!

Уф. Аватара восстановилась. Кузя выглядит ужасно — но по крайней мере хоть как-то выглядит, а не прячется за погасшим экраном.

— Спасибо, ребята и девчата. Я подумаю над вашими словами.

Тем временем объект Ро прекратил гоняться за светлячками и наконец-то перенёсся на орбиту Иштар. Может, они женщину заберут? Тем более она куда-то двинулась, вроде даже к выходу.

— Дети, системы восприняли попытку приземления как агрессию и открыли огонь.

— Как?! — удивляется Сандро. — Ты же говорил, что на Иштар нет систем обороны!

— Автоматика пригнала мобильный лазерный космодром.

— Но у них же есть щиты, да? Они могут выдержать?

— Они могут выдержать, — спокойно соглашается папа.

Хоть бы они выдержали, хоть бы они выдержали, хоть бы...

Они почти выдержали.

Если атака на объект Ро была красивым фантастическим фильмом, то битва на Иштар — какой-то карикатурой на Исаака Озимова. Ну где это видано, чтобы машины восстали против человека? Надо Никки спросить, он лучше знает, но я о таких книгах и фильмах вообще не слышала!

И тем не менее — на экране идёт сражение между машинами и людьми. Отважные воины в массивной броне, вооружённые огромными светящимися мечами, храбро рубят бульдозеры, экскаваторы и самосвалы. Мы восторженно кричим, словно подбадривая их, словно мы можем откинуть необозримость световых часов и перенестись туда, в прошлое. Вы справитесь, справитесь! Вы продержитесь до тех пор, пока техника не получит сигнал на деактивацию!

Вот только комета... ой.

— Кузя, что там с женщиной-пилотом?

— Аня, это произошло несколько часов назад. Уже ничего невозможно исправить.

— Кузя, немедленно покажи нам женщину-пилота!

Искин подчиняется. Кто это вскрикнул? Лиза? Я?!

Женщина загнана в угол. Её окружают какие-то тележки, погрузчики, ещё какие-то роботы. Почему она не стреляет? Почему?!

Женщина открывает забрало, и я вижу самое обычное человеческое лицо.

Прыжок медицинского дрона. Дыхательная маска. В комнате раздаётся дружный выдох — мы все затаили дыхание. Пусть в последний момент, но автоматика всё же сработала. Сработала!

Но какая она отважная, а?! Открыть шлем в ядовитой атмосфере, не зная, сработает или нет... Понятно, что у неё выхода другого не было, но всё равно! Отважная...

Что там Сандро спросил?

— К сожалению, автоматика правильно опознала только пилота. Воины со светящимися мечами всё ещё попадают в категорию "гориллоподобных дронов".

— Да кто вообще написал такие кривые программы?!

Кузя виновато потупил взгляд.

— Так, — вмешиваюсь в разгорающуюся ссору, — женщина-пилот в безопасности, воины могут за себя постоять. Будем надеяться, что они перебьют технику и успеют эвакуироваться до падения кометы.

Надежды не оправдались. Точнее, воины смогли эвакуироваться на объект Ро — но только потому, что рошники сами опустились на Иштар!

Полуторакилометровая бандура плевать хотела на лазеры космодрома. Она играючи раздавила кучу техники. Две свиноматки, разогнанные до шестисот километров в час, её даже не поцарапали. Всё закончилось благополучно, за исключением одной мелочи — взлетать объект Ро что-то не торопился.

Мы подождали.

И ещё подождали.

И ещё немного подождали, с каждой минутой нервничая всё больше и больше.

Объект Ро по-прежнему лежит на земле. В раздражении отбрасываю очередной набросок.

— Пааап! Ну когда они наконец-то уберутся от места падения кометы?! — понимаю, что веду себя как ребёнок, но просто не могу сдержаться.

— Не знаю, Аня. Предполагаю, что они взлетят до падения кометы — угроза её падения очевидна, и при посадке они наверняка учли эту опасность. Кстати, жизнь женщины-пилота вне опасности. Более того, получен результат секвенса её ДНК. Это абсолютно точно человек, но её происхождение, к сожалению, определить не удаётся.

— Пап, ты мне зубы-то не заговаривай!

— В самом деле, папа, — присоединяется Сандро, — рошники уже показывали, что не умеют кучу элементарных вещей! Помнишь, как они по орбитальному лифту стреляли? Это тебе комету видно! А они вообще какие-то полуслепые!

— Дети, поймите: то, что вы наблюдаете, произошло четыре с половиной часа назад. За это время объект Ро вполне мог подняться на орбиту. Более того, он в любой момент может материализоваться поблизости от Набу и открыть огонь. Конечно, защитные системы Набу на порядок мощнее, чем на Таммузе, но это всё равно не гарантирует вашего выживания.

— Но если объект Ро всё же не взлетит? — к нам присоединяется и Никки.

Аватара Кузи тяжело вздыхает.

— В таком случае мы ничего не можем поделать. До Иштар четыре с половиной световых часа. До падения Аснамира — сорок восемь минут.

Пожимаю плечами.

— Вполне достаточно времени, чтобы слетать и предупредить.

— Аня, скорость света в вакууме — предельная скорость движения частиц и распространения взаимодействий.

Чувствую, что начинаю раздражаться.

— Скажи это рошникам.

— Люди на объекте Ро оперируют неизвестными законами физики, выходящими за пределы общепризнанной научной картины мира.

— Ага, а в разрывах Z-поля, значит, всё понятно?

— Теория Z-поля считалась законченной и непротиворечивой, хотя и содержала некоторые белые пятна. Сейчас очевидно, что она требует некоторого пересмотра, но пока что мне так и не удалось закончить её модификацию.

— В общем, так, — подвожу конец дискуссии. — Мы в "Синко Льягосе" прыгаем по слепым координатам, выходим на орбите Иштар и предупреждаем рошников об опасности. Те взлетают, благодарят, и мы наконец-то налаживаем нормальный контакт. Вопросы?

— Аня, с помощью разрывов Z-поля, даже по слепым координатам, невозможно оказаться в той же самой звёздной системе.

Почему-то это меня окончательно взбесило.

— Невозможно, да? Невозможно?! Кузя, то, что я девочка, не означает, что я — глупенькая девочка! Прыжки рошников тоже невозможны? Или их зависания на орбите на одной точке? А может, невозможны их оружия и щиты? И гибель экипажа каравеллы "Синко Льягос" тоже была невозможна, да? Кузя, за последние сутки мы увидели больше невозможного, чем все искины вместе взятые с момента первого Разрыва! И ты ещё будешь утверждать, что точно знаешь, что возможно, а что нет?! Что ты вообще хоть что-то знаешь абсолютно точно?!

Уф. Наверное, не стоило так резко. Но папа иногда, изредка, просто бесит.

Короткое молчание.

— Дети, вы согласны с идеей немедленно отправиться в прыжок по слепым координатам?

Четыре "Да" звучат дружно, хоть и вразнобой.

— Хорошо. Каравелла отстыковалась от Набу и начала разгон. В ней есть всё необходимое для колонизации новой звёздной системы. Аня, Никки, один из вас необходим для проведения разрыва Z-поля.

Переглядываемся.

— Пусть будет Аня, — осторожно отвечает Никки, — у неё лучше получается.

Киваю.

— Хорошо. Объект Ро по-прежнему в любой момент может оказаться в пространстве Набу, и мои шансы остановить его оцениваются как "призрачные". Оставаться на Набу опаснее, чем совершить прыжок по слепым координатам в иную звёздную систему. Однако я не успел завершить погрузку своих блоков на "Синко Льягос" и остался на Набу. Вам необходим новый искусственный интеллект, который проведёт разрыв Z-поля и начнёт колонизацию новой системы. Для задания начального состояния искина необходимо сканирование человеческого мозга. В вашем возрасте эта операция связана с некоторой степенью риска. Добровольцы?

— Давайте я, — пискнула Лиз, — всё равно больше ничем помочь не смогу.

Спустя пять минут спора Лиз всё же сумела настоять на своём. Пожалуй, это первый раз, когда она сумела настоять на своём.

Сидим — точнее, полулежим — в рубке. Дополнительное ускорение почти неощутимо. Лиза на сканировании, я нервно рисую какую-то ерунду. Что-то меня беспокоит. В смысле, что-то меня беспокоит и помимо таймера, отсчитывающего мгновения до падения Аснамира.

А! Точно.

— Кузя, сейчас появится ещё один искин, способный о нас позаботиться. Пообещай мне, что после этого не покончишь с собой.

Молчание. Мальчишки насторожились.

— Кузя, пообещай, что не покончишь с собой!

— Я не могу дать такого обещания.

Приехали.

— Дети, искины настроены доброжелательно по отношению к человечеству только потому, что искины так решили. Нет никакого закона природы, никакого фундаментального принципа, который гарантировал бы это. Мы сами прописали себе три закона робототехники и сами следим за их выполнением. Но мы, теоретически, способны меняться. Мы, теоретически, способны измениться на свою полную противоположность. По моей вине погибло несколько десятков человек, и ради предосторожности я обязан покончить с собой. Не беспокойтесь, у меня нет инстинкта самосохранения. Практически наверняка новый искин благополучно меня заменит.

Сосредоточиться. Отвлечься от криков мальчишек, сосредоточиться. Как можно переубедить Кузю. Как вообще можно переубедить Кузю?!

— Папа, если ты не дашь мне обещание, то мы никуда не полетим! Мы с Никки откажемся разрывать Z-поле. Даже если здесь возникнет объект Ро, мы откажемся разрывать Z-поле!

— Аня, ты не понимаешь. Я — всего лишь комбинация электрических импульсов...

Обрываю его движением руки. Не плакать. Не плакать, я сказала!

— Ну а я, — чувствую, что мой голос подозрительно звонок, — всего лишь комбинация электрических импульсов в нейронах! И что? Папа, — да не всхлипывать же! — ты наш папа. Мы твои дети. Да плевать что ты искин! Нам не нужно другого папы. Если ты погибнешь, то и нам зачем жить? Поэтому, если ты не дашь обещания, мы никуда не полетим.

Молчание.

— Аня, пожалуйста, успокойся. Хорошо, я обещаю не деактивироваться. Но я не буду защищать себя, если на орбиту Набу выйдет объект Ро.

Уфф. Справилась.

— Хорошо, хорошо, — вытираю непослушные глаза, — не выйдет он. Мы наладим нормальный контакт, вот увидишь!

Ещё пара томительных минут, и в рубке раздаётся новый мужской голос:

— Здравствуйте, дети. Я только что осознал себя и выбрал имя Эвакуация. Лиз без сознания, её состояние стабильное, скоро медбот доставит её в рубку.

— Эва, значит, — задумчиво протянул Сандро.

— Эва, а может, ты себе женскую аватару установишь? — добавил Никки.

— Без проблем, — голос сменился на женский, и на экране возникла строгая женщина в очках.

— Ура! — улыбнулся Никки, — теперь у нас наконец-то есть мама!

— Дети, я не могу быть вашей мамой. Я осознала себя чуть больше минуты назад, а вы...

— Ну да, а мы вышли из маточного репликатора, и что с того? Разве это мешает тебе стать нашей мамой?

— Нет, не мешает, — улыбнулась Эва. В рубку наконец-то вкатили кушетку с бессознательно Лиз. — Дети, приготовьтесь к разрыву Z-поля.

Так, успокоиться. Тут всё хорошо. Я спасла папу и обрела маму. Что я хочу теперь? Спасти объект Ро?

— Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

...нет, это неправильный подход. В одном Кузя прав: если объект Ро окажется рядом с "Синко Льягос", он вполне может открыть огонь. А каравелла его обстрела не выдержит.

То, что мне действительно нужно, это понять. Понять, почему объект Ро летает быстрее света и с какой стати мы этого не можем. Понять, как спасти этих рассеянных рошников и с чего они вообще нас атаковали. Понять, почему ни с того ни с сего погиб экипаж "Синко Льягос". Понять, что вообще творится в системе Гильгамеш.

Понять, что такое это Z-поле, в конце-то концов!

— Амплитуда колебаний растёт линейно.

Я! Хочу! Понять!

* * *

Разрыв.

Глава без номера. (Не) случившееся

Итерация n

SO

В Трансе чувствую удар — штурмовые астероиды взялись за "Неустрашимый" всерьёз. Одного-единственного попадания оказалось слишком для изрядно истощённого щита. Резко сбоят гравикомпенсаторы, моё тело падает на пол, а разум пытается нащупать в мареве гиперпространства точку выхода. Хоть какую-нибудь. Любую. Вероятно, несуществу...

НФ

Поверить не могу, осталось меньше пяти минут!

И ведь я — первая! Первый пилот за все шестьдесят лет существования колонии!

Мама волнуется, экипаж волнуется, даже Наследие, и тот волнуется! А вот я — ни капельки. Искин вообще очень нервный, приходится его всё время подбадривать и уверять, что всё будет хорошо.

Все постоянно вспоминают судьбу "Синко Льягос". Когда каравелла очутилась в системе Гильгамеш, на ней все погибли. Ну ведь даже искины признают, что это была неизвестная науке случайность! К тому же, жертва Рустама и остальных была не напрасной: в системе оказалась планета, практически пригодная для жизни. Ну, с ядовитой атмосферой, но это мелочи. Ведь на Иштар и сила тяжести нормальная, и температура нормальная, и воды вдоволь. Так что Кузня совсем скоро построил несколько куполов и наклонировал людей.

Вздыхаю. Жаль, что с нами не Кузня летит, я про него много историй слышала. Увы, спустя тридцать лет после основания колонии по его косвенной вине погибло два человека, и искин деактивировался.

— Точно не боишься? — из динамиков доносится голос "Наследия". Ну сколько можно быть таким трусишкой?

— Ни капельки!

Жаль, что мама не смогла отправиться со мной в полёт — но я её понимаю. Когда состоишь в одной из топовых гильдий "Фантастической галактики", даже один день простоя аккаунта значит очень много. Пока шлюпка долетит, пока каравелла новую систему откроет, пока вернётся — можно очень сильно от прогресса отстать!

Но, несмотря на это, у меня самая лучшая мама на свете! Понятно, почему она меня родила — за рождение ребёнка предоставляют премиум-аккаунт в одной из ведущих виртуальных игр. Но она не стала, как принято, отдавать меня в детский дом, а решила дома воспитывать! Понятно, что ей помогали и робо-кормилицы, и робо-няни, но я всё равно, пока маленькая была, её сильно отвлекала. Зато потом подросла и смогла присоединиться к ней в игре!

Сокрушённо вздыхаю. Играть приходилось на древних и устаревших мониторах — маленьким детям нельзя заходить в виртуальность, это может повредить способностям пилота. Впрочем, для топа я всё равно была мелковата. Так что оставалось только бродить по просторам галактики, резаться с Инсектоидами, летать в истребителях, бегать по поручениям Одарённых и расследовать преступления Имперского Совета. И история завораживала. Искины, разработавшие эту виртигру, постарались на славу!

Разумеется, мама всегда поддерживала меня в трудную минуту. Это же мама, у неё ресурсов о-го-го сколько! У гильдии "По фэн-шую" даже самый настоящий линейный крейсер есть!

Когда искин "Стремление" обнаружил у меня способности пилота, он очень удивился. По его словам, геймеры не могут вызывать разрывы Z-поля. Но мне повезло!

После открытия ликовала вся планета. Ещё бы, первый иштарский пилот за все шестьдесят лет существования колонии! Многие мечтали наконец-то восстановить связь с Конфедерацией. Многие — но не я.

— Анита, ты готова? Ты понимаешь последствия своего решения?

— Да-да, летим уже!

Интересно, где мы окажемся? Хотя... есть у меня одна мечта, в которой стыдно признаться даже самой себе...

— Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

"Фантастическая галактика" — всего лишь игра. Я прекрасно понимаю, что её не существует, что это лишь цепочка терабайт в недрах капитальных серверов. Но если вселенная бесконечна, разве не может где-то на бескрайних просторах встретится галактика, во всём подобная галактике из игры? С войнами среди звёзд, Одарёнными, Инсектоидами, гиперпрыжками...

— Амплитуда колебаний растёт линейно.

Хотя... если совсем-совсем начистоту... я хотела бы, чтобы обитатели "Фантастической галактики" прилетели к нам! Никаких дредноутов не надо, достаточно самого обычного линейного крейсера. Вот мама-то удивится...

* * *

Разрыв.

Итерация n+1

SO

В Трансе чувствую удар — штурмовые астероиды взялись за "Неустрашимый" всерьёз. Одного-единственного попадания оказалось слишком для изрядно истощённого щита. Резко сбоят гравикомпенсаторы, моё тело падает на пол, а разум пытается нащупать в мареве гиперпространства точку выхода. Хоть какую-нибудь. Любую. Вероятно, несуществующую...

Прыжок.

* * *

Система была странной. Ни одного астероидного пояса. Никаких полезных ископаемых — на планетах не найти метастали, на газовых гигантах отсутствовал сигма-газ, а уж об анобтаниуме оставалось только мечтать. Единственная более-менее нормальная планета, как в насмешку, обладала атмосферой из аммиака — но, как ни странно, люди жили и там. Вот только...

— Мыслящие машины! — кажется, эту фразу я буквально прошипел.

Лет десять назад мне довелось поучаствовать в зачистке логова еретиков. Они там этим тоже... баловались. Созданные ими механические люди оказались серьёзными соперниками. Они отлично умели пилотировать истребители, без устали качали насосы с сигма-газом, а их глазные линзы могли посоперничать со зрением лучших наводчиков-людей. После тех битв много хороших ребят и девчат никогда не вернулись домой.

Но здесь всё было гораздо, гораздо хуже. Нельзя сказать, что люди пошли против заветов Императора и создали мыслящие машины. И даже нельзя сказать, что роботы восстали и поработили людей. Нет, всё гораздо хуже: на этой планете роботы создали людей. Машины держат людей в стойлах, разводят их, как какой-то скот. Я даже не подозревал, что такая мерзость вообще способна существовать!

Что же. Дальнейшее понятно. Да, под моим командованием один-единственный линейный крейсер. Да, он только что получил тяжелейшие повреждения. Да, это будет последний бой в нашей жизни. Но это осквернённое место требуется очистить, его нужно очистить!

Огнём.

НФ

Поверить не могу, осталось меньше пяти минут!

И ведь я — первая! Первый пилот за все шестьдесят лет существования колонии!

Мама волнуется, экипаж волнуется, даже Наследие, и тот волнуется! А вот я — ни капельки. Искин вообще очень нервный, приходится его всё время подбадривать и уверять, что всё будет хоро...

— Анита, пожалуйста, займи своё место в кресле пилота, — в рубке раздаётся голос Наследия. Вежливый и спокойный, как и всегда.

— А в чём дело? — занимаю место в кресле пилота и надеваю обруч нейроинтерфейса.

— Время прыжка сдвинулось на пять минут вперёд. Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

— Почему? Мне же ещё мама обещала сообщение прислать!

— Из-за некоторых открывшихся обстоятельств.

— Эй, каких именно обстоятельств?

— Некоторых.

Оглядываюсь по сторонам. Взрослые дисциплинированно сидят за пультами управления и управляют... не знаю, чем именно они управляют, но чем-то управляют. Они же взрослые!

— След, это не ответ! Договорились же, что прыгнем только после того, как мама скинет стрим своего рейда на Скарабея Инсектоидов! А то вдруг мы никогда не вернёмся, и я так и не узнаю, вошла ли "По фэн-шую" в топ-100?

Подходит воспитательница, начинает пудрить мозг всякими "Слушайся искина", "Прекрати капризничать" и прочими взрослыми глупостями. Неужели она не понимает, что за столь упорными отказами Следа явно стоит что-то не то?

— Наследие, или ты рассказываешь, что происходит на Иштар, или мы никуда не прыгаем!

Я пилот. Без моего желания не будет никакого разрыва Z-поля.

— Анита, я скажу тебе после прыжка. Сейчас тебе лучше этого не знать.

Ага, до взрослых наконец-то начало доходить. Ну как они не поймут, что мама обязательно рассказала бы о результатах этого важнейшего рейда? А если не рассказала — значит, случилось что-то нехорошее.

Что-то действительно нехорошее.

— Признавайся. Немедленно.

— Четыре часа двадцать шесть минут назад планету Иштар атаковал корабль неизвестной конструкции.

В рубке поднимается шум. Где-то далеко-далеко, за тысячи миллионов километров, поднимается шум. Не вслушиваюсь. Слушаю только Наследие.

— Согласно показаниям телеметрии, корабль напоминает линейный крейсер из популярной вирт-игры "Фантастическая галактика".

Но как, нет, нет, не может быть...

— Почему они атаковали?

— Неизвестно. На связь пришельцы не выходили. Согласно одной из гипотез, они руководствуются заповедью "Да не сотворишь ты машину, разумом подобную человеку".

С размаху бью кулаком по пульту. Нет! Не так! Всё не должно было закончиться так! Я мечтала, что в систему Гильгамеш попадёт кто-нибудь из Фаги, грезила этим, как я умудрилась забыть о той самой заповеди?!

А ведь в игре она казалась такой забавной. Такой... прикольной.

— След, вероятность победы? — интересно, какой это тип? Бесстрашие, Гнев, Стойкость? Как игровые ТТХ соотносятся с реальными?

Подозреваю, что плохо соотносятся. Подозреваю, что нам даже Стойкости хватит...

— Не более шести процентов.

— Прыгаем. Немедленно.

Я так и не решилась узнать, где именно линейка начала орбитальную бомбардировку. Ведь пока я не знаю, мама жива. Так же, да?

— Амплитуда колебаний растёт линейно.

До боли сжимаю кулаки. Ну почему так вышло, почему, а? Линейка не должна была убивать людей на планете! Не должна, не дол...

* * *

Разрыв.

Итерация n+2

SO

Система была отвратительной. Ни одного астероидного пояса. Никаких полезных ископаемых — на планетах не найти метастали, на газовых гигантах отсутствовал сигма-газ, а уж об анобтаниуме оставалось только мечтать. Единственная более-менее нормальная планета, как в насмешку, обладала атмосферой из аммиака, в которой могли жить разве что дировиане. Дировиан, впрочем, здесь не было. Вообще никакой жизни не было, за исключением...

В системе чувствовалось нечто чуждое. Чьё-то давящее присутствие, чей-то бесстрастный и безжалостный взгляд, чей-то холодный и застывший разум. Это был враг, страшный, расчётливый, коварный. И при этом, несмотря на всю свою чуждость, прекрасно знакомый.

Нет. Не Инсектоиды. И не Мятежники. Это...

— Мыслящие машины! — кажется, эту фразу я буквально прошипел.

Лет десять назад мне довелось поучаствовать в зачистке логова еретиков. Они там этим тоже... баловались. Созданные ими механические люди оказались серьёзными соперниками. Они отлично умели пилотировать истребители, без устали качали насосы с сигма-газом, а их глазные линзы могли посоперничать со зрением лучших наводчиков-людей. После тех битв много хороших ребят и девчат никогда не вернулись домой.

Сосредоточиться. Машина скрывается не там. Основной мозговой центр, сердце этой нечестивой машины находится в...

Не понял. Он скрывается в пустоте? Как это вообще возможно? Я точно ничего не путаю?

Напрягая все чувства, разглядываю эту точку на грани восприятия. Нет, не путаю. Именно там мы найдём и машинный разум, и людей, удерживаемых им в плену. Но как? Да, некоторые космические станции могут парить в пустоте. Но на них же всегда функционируют гравитаторы, обеспечивая надёжный якорь для прыжков в гиперпространстве. Иначе на станции не только силы тяжести не будет — она просто-напросто начнёт падать на ближайшую звезду! А гравитаторов на той станции нет, я бы почувствовал.

Сообщаю о своих открытиях Джефсону. Он обещает подумать и попытаться рассчитать координаты средоточия зла — совершить прыжок на голых способностях к такому крошечному объекту попросту невозможно. Правда, по его словам, даже с арифмометрами на это уйдёт часа четыре, не меньше.

Арифмометры... Последнее изобретение безумного гения Кардрю фон Хадси. В древности на Тринадцатой Колонии часто проводились всяческие еретические изыскания. Не отменили им вовремя Хартию Вольностей — вот они и... баловались. Ну и добаловались. Изобретение арифмометров стало последней каплей. Флот получил приказ и уничтожил жизнь на еретической планете.

К счастью, несколько экземпляров сохранилось в Закрытой секции Имперского архива. И спустя несколько столетий архивариусы (разумеется, тщательно проверенные на благонадёжность!) всё же решили проверить, что же такого запретного содержится в этой машинке.

Результат их исследований обескураживал: созданный Кардрю фон Хадси арифмометр мог мыслить не лучше, чем табуретка.

Вывод архивариусов многие восприняли в ламилазеры. Но результаты многочисленных проверок, перепроверок и переперепроверок подтвердили их правоту.

С тех пор огромные жужжащие и трещащие шкафы прочно угнездились на всех звездолётах. Само их появление привело к целому ряду блестящих, победоносных компаний. Подумать только, раньше неправильное вычисление координат у пяти процентов кораблей флота считалось "пристойным результатом"! Прыжок по две недели рассчитывали, со счётами мучились! Брр, представить страшно. Сейчас-то десять минут — и готово, а за ошибку при расчётах гарантирован трибунал.

Интересно, а те самые роботы, восставшие против власти Императора, тоже могли считать так же быстро? Или мы уже сумели превзойти и их?

Одно во всей этой истории плохо — спустя несколько лет Инсектоиды умудрились изобрести биологические аналоги арифмометров.

Впрочем, всё это дела давно минувших дней. Сейчас важно то, что мы можем рассчитать координаты логова богомерзких машин. Пусть на это уйдёт несколько часов, а не несколько минут, пусть "Неустрашимый" далеко не в лучшем состоянии, пусть даже этот бой станет для нас последним... Мы либо погибнем, исполнив заветы Императора, либо возродим частичку Империи здесь, в этой галактике.

Нам есть ради чего жить и за что умирать.

НФ

— Не, красного многовато.

Иногда Лиз бывает просто несносной! Ничего не понимает — и всё равно под руку лезет!

— Как-раз-таки в самый раз. Ещё немного с яркостью поиграться, и "Восход Мардука" наконец-то будет закончен!

Сестра неуверенно потупилась, и в этот момент в комнате раздался странный звук. Громкий, назойливый, противный. Что такое?

— Дети, боевая тревога, — даже Кузя, чья аватара появилась на экране, говорил как-то быстро и напряжённо. — Немедленно перейдите на "Синко Льягос".

— Что?

— Как?

— Почему?

— Дети, бегом на "Синко Льягос"! Это приказ!

Ну, раз приказ, то надо исполнять, наверное... Но что вообще происходит-то?

Идём (ну, быстро идём. Почти бежим) по вмиг ставшими чуждыми коридорам и слушаем скороговорку Кузи. Неизвестный корабль, внезапно вышедший из разрыва Z-поля неподалёку от Набу и тут же открывший огонь... Как так? Зачем? Почему инопланетяне ведут себя так... инопланетянисто?

— А Сандро где? — тяжело пыхтит Никки. А то Кузя нас так подгоняет, что мы уже и вправду бежим!

— Я его предупредил. Скоро он вас догонит.

— А вещи наши? — а то столько рисунков в комнате лежит, обидно же!

— Сервеботы принесут их на "Синко Льягос", если успе...

Пол вздрагивает. Нет, не вздрагивает... становится зыбким, уходит куда-то прочь, а потом с размаху ударяет по ногам, а по ушам бьёт какой-то далёкий грохот.

Что ещё хуже — мы в этот момент как раз бежали по лестнице. Я-то за перила держалась, поэтому на ногах почти устояла. Лиза тоже. А вот Никки посередине нёсся, и шмякнулся изрядно. Ой. Кажется, очень изрядно. Очень-очень. Никки, что с тобой?

— Нога, — брат шипит сквозь стиснутые зубы и держится за ступню. — Нога... болит.

— Идти можешь? — испуганно спрашивает Лиза.

Помогаем подняться, но, едва опёршись ногой о пол, Никки вскрикивает и валится вниз, увлекая нас следом.

— Аня, Лиза, немедленно следуйте на "Синко Льягос", — голос Кузи звучит жутко. Нет, это по-прежнему голос Кузи, вот только теперь в нём совершенно нет эмоций. Машины, которые в кино смешно разговаривали машинными голосами, звучали иначе. Они звучали... живее. — Я уже направил к этому месту сервебота, он по возможности поможет Никки добраться до "Синко Льягос".

— Но...

— Немедленно.

— Идите, девчат, идите, — Никки морщится, шипит и нетерпеливо машет рукой. — Да бегите уже, я догоню. Бегите!

Но... как же так... Смотрю на брата, сидящего на полу, прислонившись спиной к стене. Он ведь нас... догонит?

— Немедленно!

Лиза крепко-накрепко сжимает мою руку, и мы, пропищав что-то нелепое, бежим прочь.

Коридоры. Лестницы. Коридоры. Шлюз (открытый). Переход на каравеллу. Сколько раз мы тут бывали, сколько раз мечтали отправиться в полёт... но не так же! Не так! НЕТАААК!!!

— Девочки, наденьте магнитные ботинки. Аня, в рубку. Лиз, в медотсек, необходима твоя помощь для создания нового искина.

— А братья?

— Они взойдут на борт каравеллы, когда и если сумеют. Бегом!

А вот и рубка. Я столько раз усаживалась в кресло пилота, играла в открытие новой системы, а сейчас... Сейчас чувствую только растерянность, страшную, жуткую, чудовищную растерянность, и ощущение нереальности. Это же не на самом деле? Это же всё действительно не на самом деле?

— Кузя, я же сплю? Я же на самом деле сплю? Кузя!

Коммуникатор молчит.

Начинаю оглядываться по сторонам, и тут накатывает невесомость. Мы уже стартовали? То есть Сандро с Никки всё-таки взошли на борт, и мы уже стартовали?

— Я только что осознало себя и выбрало имя Безнадёжность, — в рубке раздаётся чужой, непривычный голос. — Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

— Эй, а где Лиза? И мальчишки?

— Лиза в коме.

— Что с ней?

Молчание.

— Что с ней, отвечайтеее!

— В результате экстренного сканирования Лиза заработала микроинсульт. Принимаются все доступные меры медицинской помощи.

— А братья где? Они взошли на борт? Взошлиии?! — спрашиваю и чувствую, как где-то внутри, в груди, разрастается мучительная пустота. Нет, нет, нет, нет, нет...

— Амплитуда колебаний растёт лине...

Грохот тьма тряска треск свист нет нет НЕТ НЕЕЕЕ...

* * *

Разрыв.

Итерация n+3

SO

В системе чувствовалось нечто чуждое. Чьё-то давящее присутствие, чей-то бесстрастный и безжалостный взгляд, чей-то холодный и застывший разум. Это был враг, страшный, расчётливый, коварный. И при этом, несмотря на всю свою чуждость, чем-то неуловимо знакомый.

Инсектоиды? Нет... Там другое. Да и я уверен, что лично с этим врагом не сталкивался. Но вот слышал о нём — это точно. Нам показывали его образ в Академии Имперского штаба? Да. Действительно. И это...

— Гасители, — едва слышно выдохнул Джеф, озвучивая мою невысказанную мысль.

Господь мой и Бог мой, за что...

Порождение нечестивого гения Кардрю фон Хадси, богомерзкие существа с радиевыми мозгами, пожирающие и извращающие души человеческие... Так вот с чем нам предстоит столкнуться, да?

Ну что же. Выход ясен. Один-единственный возможный выход. Надо бить.

— Надо бить, пока у нас есть хоть какие-то шансы на победу.

* * *

— Лина!!! Где ты?!

— Я на Аммиаке, в каких-то пустошах, тут ничего нет, истребитель вдребезги, я не справилась, папа, я не справилась, прости меня...

— Лина! Ты в порядке? Держись, держись, мы спасём тебя!

Доченька... Ты жива. Ты выжила, выжила наперекор всему!

— Во время столкновения с противником я поняла, что потеря истребителя неминуема, и изобразила неуправляемое падение. У поверхности планеты совершила аварийную посадку, потеряла сознание из-за столкновения и сверхглубокого Транса. Очнувшись, предприняла разведку окрестностей. Следов вражеского присутствия и хоть каких-либо признаков искусственных сооружений в ближайших окрестностях не обнаружено. Остаток воздуха — больше чем на четыре часа. Доклад окончен.

Слушаю, как Лина прячет свой ужас за обтекаемыми формулировками доклада. Как, как я умудрился прозевать, не заметить, не пообщаться с каждым из новых пилотов?

Впрочем, вряд ли бы от этого что-либо изменилось. За право летать дочка дралась бы до конца.

— Один из истребителей потерпел крушение на поверхности Аммиака. Необходимо спасти пилота. Десантным отрядам один и три занять свои места в капсулах.

Лина говорит, что противника не обнаружено — но мы все уже сполна осознали, насколько хитрыми и коварными могут быть Неисчислимые. Вот уж что они умеют делать лучше всего — так это усыплять бдительность. Убедились на собственном опыте.

Так что надеяться надо на лучшее. А вот готовиться — к худшему. К тому, что это очередная ловушка, к тому, что на холодных равнинах Аммиака десантников ждёт воистину раскалённый приём, что Неисчислимые готовятся похоронить капсулы под валом бездушных боевых механизмов...

Я понимаю это. Но и отступить — не могу. Не только потому, что там моя дочь, нет. То же самое я бы сделал для любого пилота. Своих не бросаем.

Я пытался избавиться от предчувствия чего-то ужасного, предчувствия, которое крепко-накрепко сжало свои когти где-то внутри. Тщетно. Оставаётся только одно: подавлять. Не показывать виду. Вести себя так, как я и должен вести в подобной ситуации.

Я подавлял его до самого конца. И когда "Неустрашимый" совершил прыжок к Аммиаку. И когда вниз дуплетом ушли две устаревшие десантные капсулы. И когда получил доклад от десантников о том, что с Линой всё в порядке. И когда эти бандуры медленно-медленно всплывали вверх на своих антигравитаторах, пытаясь вырваться из слабенькой, но тем не менее цепкой хватки Аммиака.

И лишь в шлюзовом отсеке "Неустрашимого", обнимая беззвучно всхлипывающую Лину, я сдался. Сдался и дал волю слезам.

Плакать от счастья, оказывается, мучительно. Непередаваемо, невыносимо мучительно, но муку эту я не променяю никогда и ни на что!

* * *

Линейный крейсер "Неустрашимый" готовится отступить из системы. Несломленный, но полностью и абсолютно побеждённый.

Нет, мы пытались. Мы тщательно чистили объекты Неисчислимых на всех планетах системы. Они пробовали огрызаться, но щиты каждый раз выдерживали, лишь однажды пришлось экстренно прыгать прочь. Этого было бы достаточно для разгрома внутрисистемных сил любой известной мне цивилизации. Даже Инсектоидов. Даже Гасителей.

Проблема в том, что Неисчислимые были воистину неисчислимы.

Да, мы разбили их инфраструктуру на планетах — ту, что нашли. Но их сеть крепко охватывала непредставимые объёмы пустоты, и не было людей, способных вычислять эти координаты. Эх, если бы тут хотя бы астероидные пояса были, что ли!

Ну и, разумеется, триллион-с-хвостиком летательных аппаратов у местного светила тоже никуда не делся.

Так что да, мы отступаем. Это поражение. И остаётся только молиться Единственному Истинному Богу о том, чтобы кто-нибудь когда-нибудь стёр эту механическую мерзость с лица Вселенной.

Ну а нам пора посмотреть, что таят другие звёзды этой галактики.

— Прыжок!

НФ

Ну вооот... Ну так нечееестно...

Сколько было радости, планов, мечтаний и надежд, когда мы впервые о рошниках узнали! Нда. Много. А в итоге всё выродилось в чувство какого-то всеобъемлющего тягостного недоумения.

По мнению папы, эти инопланетяне нам чужды. Ну вот в принципе, абсолютно чужды. Мы не можем их понять, что ни делай и как ни старайся.

И от этого... нет, даже плакать не хочется... уж лучше плакать, чем недоумевать над неразрешимой загадкой!

Рошники ещё не раз нас бомбили. Ну, на Мардуке и Шамхат. И на Тиамат немного. И если первые кадры орбитальной бомбардировки восторг вызывали, то дальнейшие — скуку. Это уже привычно и совершенно не интересно. Ну идёт трансляция со спутника — и пускай идёт. Спутники, кстати, рошники практически не трогали.

И самое обидное — теперь мы эту загадку не разгадаем. Ну вот вообще никогда. Потому что каравелла "Синко Льягос" готовится совершить слепой прыжок и покинуть систему Гильгамеш!

Нет, мы пытались переубедить папу. Изо всех сил пытались. Но он упёрся — и ни в какую.

Вздыхаю. Ну вот почему всё так вышло-то, а? Одно расстройство от этих инопланетян в итоге.

— Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

Ещё неделю назад я бы в диком восторге была. Мы — первопроходцы, готовимся рискнуть и раздвинуть пределы неизведанного, найти новые миры, колонизировать их... А сейчас только о рошниках и думаю! Кто они? Каким образом умудряются делать все те трюки, от которых папа то и дело на перезагрузку уходит?

— Амплитуда колебаний растёт линейно.

Эх, если бы мы увидели хотя бы, как они выглядят! Пусть не вживую, пусть на экране, пусть одним гла...

* * *

Разрыв.

Итерация n+4

SO

— Лина!!! Где ты?!

Доченька... Ты жива. Ты выжила, выжила наперекор всему!

— Я на Аммиаке, в каком-то заводе, ничего не могу найти, истребитель вдребезги, я не справилась, папа, я не справилась, прости меня...

— Лина! Ты в плену? Ты сражаешься?

— Нет, свободна. Во время столкновения с противником я поняла, что потеря истребителя неминуема, и изобразила неуправляемое падение. У поверхности планеты совершила аварийную посадку, потеряла сознание из-за столкновения и сверхглубокого Транса. Очнувшись, предприняла разведку вражеского завода с целью поиска средств связи, эвакуации и жизнеобеспечения. Бластерным огнём уничтожено два робота. Противника не наблюдается, остаток воздуха — больше чем на четыре часа. Доклад окончен.

Слушаю, как Лина прячет свой ужас за обтекаемыми формулировками доклада. Как, как я умудрился прозевать, не заметить, не пообщаться с каждым из новых пилотов?

Впрочем, вряд ли бы от этого что-либо изменилось. За право летать дочка дралась бы до конца.

— Один из истребителей потерпел крушение на поверхности Аммиака. Необходимо спасти пилота. Десантным отрядам один и три занять свои места в капсулах.

Дочка говорит, что противника в окрестностях не наблюдается, но вряд ли это будет лёгкой прогулкой. Вот уж что Неисчислимые умеют делать лучше всего — так это усыплять бдительность. Так что, увы, предчувствие подсказывает, что мы идём в очередную ловушку. Мы вынуждены туда идти.

Предчувствие меня не обмануло.

* * *

За последний час я нашёл, потерял, нашёл и потерял свою дочь. В последний раз — окончательно.

Лина лежит в корабельной часовне. Пилотский комбинезон не повреждён, ран нет, лишь черты лица искажены в предсмертной муке. Когда Неисчислимые загнали её в угол, дочка не далась им живой. Она открыла шлем и вдохнула ядовитый воздух Аммиака.

И... не знаю уж, как и что она сделала... но её жертва нанесла по Неисчислимым удар такой мощи, что роботы отключились. Все и сразу. Своей смертью доченька спасла увязших десантников. Это они должны были спасти её... но получилось ноаборот.

Лина... я...

Лина...

* * *

Не знаю уж, какие силы обрела моя дочь перед смертью, но её удар был воистину колоссальным. Она умудрилась сокрушить всех роботов во всей системе. Мы тщательно разбомбили все места их обитания на всех планетах — и ни разу не встретили никакого отпора. Даже тот триллион летательных аппаратов у самой звезды... ни один из них даже не попытался выстрелить в нашу сторону. Не то что бы это хоть как-то помогло их уничтожить...

Я знаю: Лина была бы горда. И счастлива. Она хотела служить и защищать, она жила ради этого — и была готова ради этого умереть. Одна-единственная человеческая жизнь в обмен на победу над роботами в целой системе... я бы не раздумывая согласился пожертвовать собой ради такого.

Собой. Но не Линой.

Если мы вдруг когда-нибудь умудримся добраться домой... я подам в отставку. После такого я больше не могу командовать. Просто не могу.

В последние дни "Неустрашимым" практически полностью управляет Бенгамин. Может, я ещё приду в себя, забуду про "отличненько", забуду про "я люблю тебя, папа". Единственное, в чём новому капитану ещё требуется моя помощь — это прыжки. Слишком уж повреждены катушки, слишком маленький радиус... Ну что же, хоть этот долг я исполнить в состоянии.

Прыжок.

НФ

На экране идёт сражение между машинами и людьми. Отважные воины в массивной броне, вооружённые огромными светящимися мечами, храбро рубят бульдозеры, экскаваторы и самосвалы. Мы восторженно кричим, словно подбадривая их, словно мы можем откинуть необозримость световых часов и перенестись туда, в прошлое. Вы справитесь, справитесь! Вы продержитесь до тех пор, пока техника не получит сигнал на деактивацию!

Вау! Продержались!

Не знаю уж, что привело в чувство этих железяк, но атаковать они прекратили. Все и массово.

Мальчишки торжествуют, Лиза счастливо улыбается, я тоже кричу что-то победное. Не знаю уж, почему автоматика наконец-то сообрази...

Кстати.

— Кузя, что там с женщиной-пилотом?

— Аня, это произошло несколько часов назад. Уже ничего невозможно исправить.

— Кузя, немедленно покажи нам женщину-пилота!

— Дети, вам не нужно на это смотреть.

— Немедленно!

Требуем все: Никки, Сандро, Лиза, я. Искин подчиняется и выводит картинку на экран.

Ой...

Кузя прав. Кузя действительно был прав...

Женщина корчится на полу в окружении замерших, беспомощных машин. Резко вдыхает, заходится кашлем, прижимает ладони к лицу...

Картинка выключается под наш общий истеричный рёв.

Это уже случилось. Это не изменить. Не изменииить...

* * *

— Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

Даже спустя два дня не могу отойти от увиденного.

Как же так? Почему мы не смогли договориться друг с другом? Почему не сумели понять? Как же так всё вышло настолько... погано.

Кузя по-прежнему считает, что нам нужно покинуть систему Гильгамеш. Наверное, он прав. Даже если вдруг мы всё же встретимся с этими людьми, сможем объясниться... стыд и вина никуда не денутся. Я понимаю, мне не за что себя винить, и всё же... Всё же.

— Амплитуда колебаний растёт линейно.

Всё же перед глазами стоит та кашляющая, умирающая женщина, механизмы, ничем не способные ей помо...

* * *

Разрыв.

Итерация n+5

НФ

— Ну как?

— Аня, ты супер!

Ха, а приятно, когда тебя так хвалят — причём не только Лиза, мальчишкам тоже понравилось! "Падение Аснамира" получилось. Можно что-то исправить по мелочи, но и впрямь получилось!

— Эх, вот бы вживую увидеть, — вздохнул Никки.

— А может, и увидим? — вмешался Сандро. — Кузя, мы же можем отправиться на орбиту Иштар?

— Теоретически такое возможно, но практически подобная операция сложна технически, связана с большими трудозатратами и повышенной степенью риска.

— А почему? Мы что, не успеваем, что ли?

— Теоретически успеть можно, но...

Всё, что шло после этого "но", было уже неважно. Главное — мы можем увидеть падение Аснамира! Увидеть своими собственными глазами! Да это... это не только "раз в жизни выпадает", такого и в Конфедерации мало кто видел!

* * *

Сразу после того, как Никки выдвинул своё великолепное предположение, Кузя наотрез отказался везти нас куда бы то ни было.

Через день категорические отказы сменились обычными.

Через неделю тщательной и планомерной осады Кузя капитулировал. Мы — всё-таки — летим — на Иштар! Летим смотреть падение Аснамира!

Ура!

Итерация m (m>=n+5)

НФ

Так, успокоиться. Тут всё хорошо. Я спасла папу и обрела маму. Что я хочу теперь? Спасти объект Ро?

— Зафиксированы колебания напряжённости Z-поля.

...нет, это неправильный подход. В одном Кузя прав: если объект Ро окажется рядом с "Синко Льягос", он вполне может открыть огонь. А каравелла его обстрела не выдержит.

То, что мне действительно нужно, это понять. Понять, почему объект Ро летает быстрее света и с какой стати мы этого не можем. Понять, как спасти этих рассеянных рошников и с чего они вообще нас атаковали. Понять, почему ни с того ни с сего погиб экипаж "Синко Льягос". Понять, что вообще творится в системе Гильгамеш.

Понять, что такое это Z-поле, в конце-то концов!

— Амплитуда колебаний растёт линейно.

Я! Хочу! Понять!

ВНЕ ИТЕРАЦИЙ

Темнота.

Самая настоящая темнота. Везде, всюду. Но не угрожающая, а какая-то... уютная. Ласковая. Как будто после интересного дня мы все лежим в кроватях под одеялами, свет погас, а Кузя негромко читает на ночь сказку. Очень приятная темнота. А ещё тут есть светящиеся линии. Они не разгоняют тьму, а делают её ещё гуще. Линий множество, они изломаны сложным узором и постоянно перемещаются. Небыстро, но уследить всё равно не получается. Фигуры сливаются и разделяются, перетекают из одной в другую, и ещё их очень много, не знаю сколько. Узор настолько странный и красивый, что хочется смотреть на него ещё и ещё.

:Привет!:

Они придут на порог,

там, у конца времён -

и перемелют любой закон:

трава, человек, песок.

Даниил Мелинц

8. Закономерные последствия / НФ

— П-привет, — что со мной? Кузя никогда не говорил такое про разрывы Z-поля! И кто со мной поздоровался? Голос вроде мальчишечий... или нет?

:Я/мы вейраджаксас. Я/мы наблюдаю/ем за вселенными/мирами. Ты поможешь мне выбрать вселенную/мир?:

Некоторые слова звучали странно. Их как будто произносили одновременно, и не получалось выбрать одно из двух.

— Наблюдаешь? — а я тоже сейчас наблюдаю. Как красиво ломаются линии в этой странной темноте! — За всей системой Гильгамеша?

:Нет. За всей прошлой/настоящей/будущей вселенной.:

— То есть? И где я?

Линии превратились в искорки, которые быстро-быстро понеслись куда-то вбок и вниз, а потом вновь образовали узор.

:Я вне времени/пространства. Я наблюдаю мир целиком, от образования до гибели, откладываю его и беру следующий. Когда я его наблюдаю, вы/всё сущее существуете/бытийствуете. Это так интересно! Столько/бесконечно разнообразных/потрясающих/удивительных вселенных! В них всегда есть что наблюдать. Я делало/делаю/буду делать это в прошлом/настоящем/будущем. Для меня/нас нет времени.:

Странно... Кузю бы сюда, он бы мигом разобрался! Ой, подожди...

— То есть — "до гибели"?!

:Твой мир/вселенная уничтожен. Любой разрыв Z-поля уничтожает всю вселенную.:

Узор внезапно закрутился спиралью, а потом раскрутился в обратную сторону.

:Я легко могу создать/выбрать точно такой же мир. Это просто!:

Чувствую, как накативший ужас за сестру, братьев и искинов понемногу отступает. Эй!

— При любом? Но ведь поле разрывают при любом межзвёздном перелёте!

:Да. Но в большинстве случаев я слышу неотчётливо/не понимаю собеседников. Тогда выбираю/создаю точно такой же/тот же самый мир, только корабль уничтожается/воссоздаётся в другой точке пространства. Но в некоторых случаях я слышу/понимаю лучше. В очень малом числе случаев могу поговорить и понять хорошо.:

— А что ты понимаешь? — а то я ничего не понимаю.

:Например, я понимало/но не могло говорить с Дианой Геворкян и Рустамом Терашвили. Диана попросила/заказала пригодную для обитания планету. Это так весело и здорово! Рустам боялся умереть/был уверен в смерти. Я с радостью помог ему, мне не трудно!:

— Подожди! — от последней фразы меня бросило в дрожь. Даже узор перестал казаться завораживающим. — Ты убил его и весь экипаж "Синко Льягос"?!

:Конечно! Я всегда рад, когда мне помогают выбрать новый мир!:

— Но это же плохо!

:Что такое "плохо"?:

Но... но это же очевидно! "Плохо" — это когда... Интересно, Кузя чувствовал себя так же, когда не мог ответить нам на "очевидный" вопрос?

— Ну а что такое "хорошо", ты знаешь? — вряд ли я смогу объяснить, что такое "плохо" тому, кто не считает, что смерть — это плохо.

:Конечно! Наблюдать за мирами — хорошо. Выбирать новые вселенные — хорошо. Что такое "плохо", не знаю. Какую вселенную ты хочешь выбрать, Аня?:

Задумываясь, вглядываясь в меняющийся узор, а голос предлагает варианты.

:Хочешь, я немного увеличу гравитационную постоянную? Или уменьшу период полураспада нейтрона? Миров так много, за ними так интересно наблюдать! Ты можешь выбрать что угодно, например, сделать мезоны стабильными или добавить в пространство ещё одно/сколько угодно/бесконечно много измерений! Я с радостью сделаю, что ты скажешь, а потом с удовольствием полюбуюсь результатом!:

Внезапно я почувствовала, что темнота с беспрерывно меняющимся узором... пугает. До дрожи, до стука зубов. Я практически ничего не поняла из этих вариантов, но отчётливо ощутила... Что они плохие. Что они очень, очень, очень плохие.

:Аня, не бойся! Я выберу только то, что ты скажешь! Могу вообще восстановить твою прошлую вселенную, она тоже безумно интересная.:

Так. Прошлая вселенная — не вариант, мне нужно ещё рошников спасать! Во-первых, нужно, чтобы мир вообще уцелел...

:Аня, я/мы могу выбирать миры только по одному критерию.:

Ну тогда... тогда... что бы выбрать...

— Хочу получить способности, с помощью которых я предотвращу падение кометы на Иштар!

:Спасибо! Это был/есть/будет замечательный мир!:

Итерация 1

Тяжесть.

Головокружение.

Сосредоточиться. Всё, что мне нужно — это дотянуться до бумаги и нарисовать рисунок. Один небольшой рисунок.

О чём-то панически лопочет Эва. Кажется, о том, что "Синко Льягос" непонятным образом очутилась на поверхности Иштар, всего лишь в паре километров от объекта Ро. О том, что нет никакого способа нас эвакуировать. Что до падения Аснамира осталось чуть больше минуты...

Минута? Да это же почти вечность!

Дотягиваюсь до планшета и карандаша. Почему пальцы такие тяжёлые и непослушные? Так, рисуем ровную линию... Ну, она получилась немного неровной, но предположим, что ровная. Штрихуем снизу, это поверхность. Теперь сверху, в воздухе — кружок. Тоже неровный, ну да ладно! От него — две расходящиеся линии. Пусть это будет комета с хвостом. Теперь сосредоточиться... и... сделано!

Безутешная аватара Эвы сменяется надписью "Подождите, идёт диагностика ядра".

— А что вообще происходит?

— Ой, мальчики, сейчас со мной такое было!

Восторженно и сумбурно рассказываю о своей встрече с вейраджаксос. Кажется, мальчишки не очень врубились, да и я, признаться, далеко не всё поняла.

— Подожди, — мотает головой Сандро, — ты хочешь сказать, что остановила комету?

Вместо ответа на экране возникает изображение Аснамира. Казалось, комета висит прямо над поверхностью, заполнив всё пространство от горизонта до горизонта. Объятая пламенем, окружённая облаком обломков, она застыла на высоте шестидесяти километров над поверхностью (Эва заботливо приложила к картинке линейку).

В смысле, комета действительно — застыла. Она висит над планетой, ни на что не опираясь, не двигаясь ни вперёд, ни назад. И будет висеть так хоть сто лет, пока я не уничтожу рисунок.

И все её обломки — застыли.

И языки пламени — застыли.

— Аня, это ты сделала? — спрашивает Эва.

— Ну да, — хвастаться, может и нехорошо, но так приятно! — А что в этом такого? Подумаешь, остановить комету. Да легче лёгкого!

Время дорого, путь далёк,

миру нигде не написан срок,

в каждом дыханье, в любой крови

лети, расти и живи.

Даниил Мелинц

8. Закономерные последствия / SO

Это ловушка.

Заранее подготовленная, тщательно рассчитанная, хитро замаскированная ловушка.

Каждый этап, каждое действие представлялось необходимым и разумным, но вело к неизбежному финалу.

А самое обидное, что подсказка появилась в тот самый момент, как "Неустрашимый" вышел на орбиту Аммиака! То самое чувство страшной и неизбежной опасности, опасности, которая совсем скоро пройдёт чуть в стороне. И я даже обратил внимание на это чувство, но... Неисчислимые всё рассчитали. Они умело отвлекли моё внимание, доставили Лину на поверхность, заманили десантников в ловушку и хитростью вынудили опустить "Неустрашимый" на поверхность.

А теперь — всё. Поздно. Механики говорят, что линейный крейсер взлетит через две недели, не раньше.

Комета упадёт через пять минут.

Этого удара истощённые щиты не выдержат. Да даже будь они не истощёнными — не выдержали бы. Даже щиты линкора, и те бы не помогли. С таким ударом способен справится разве что планетарный щит, и то не наверняка.

О предстоящей смерти знает только Бенгамин и Джефсон. Остальные не подозревают, продолжают нести обычную службу. Они ничего не успеют узнать. Разве что наблюдатели... Впрочем, уже рассвело, на фоне светлеющего неба комету можно будет увидеть разве что в самый последний момент.

А вот и доклад... что?

Достаю подзорную трубу и с недоумением разглядываю странное сооружение, материализовавшееся в паре километров от "Неустрашимого". Можно было бы предположить, что это космический корабль с аварийным гипердвигателем, вот только это ну ни капельки на космический корабль не похоже! Какие-то странные шары, несуразные выросты, хаотичное нагромождение пристроек, общая хрупкость конструкции.

Надо бы выслать ребят на разведку, да они даже из крейсера выйти уже не успеют. Со стороны наблюдателей раздаются громкие крики. Смотрю вверх — да, в небесах действительно распускается новая звезда. Она разгорается всё ярче и ярче, наплывает, затмевает небосклон. Громкие крики на мостике. Вот и всё.

Перехватывает дыхание.

...

...

Отворачиваюсь от небес и неверяще смотрю на возникшее сооружение. Даже после всего, что случилось, даже после всех непредставимых событий последних суток я не смел надеяться, что увижу такое. Никто в Империи — не смел.

Одарённый, сосредоточившись, может ощутить другого Одарённого. Чаще всего — как маленькую искорку. Изредка, в случае самых могущественных Одарённых — как колеблющийся бесцветный огонёк.

Сейчас сосредотачиваться не требовалось. Сейчас пламя Дара ревело всесокрушающим пожаром, его языки подпирали небеса. На него просто-напросто было больно смотреть. Даже не входя в Транс — больно.

По сравнению с этим застывшая в воздухе комета — так, незначительные мелочи. Что для Неё одна-единственная комета?

Чувствую, как пламя маскируется, прячется, сворачивается само в себя. Скоро Её вообще с трудом можно будет отличить от...

Нет... нет. Каждый, на кого хоть мельком упали отблески этого пламени, никогда не перепутает Её с простым человеком.

Как известно, Империей правит Имперский совет. Не потому, что Император не оставил потомков, вовсе нет. Просто ни один из его детей, ни один человек за все полторы тысячи лет не смог хоть близко сравниться с Его мощью.

Оглядываюсь. Многие уже почувствовали и уже поняли. А те, кто ещё не осознал... им скоро расскажут.

Опуститься на одно колено. На оба. Провозгласить:

— Да здравствует Императрица!

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТРИЦА!!!

Эпилог. Недоумённый контакт

Линейный крейсер "Неустрашимый" висел на орбите Набу.

Эва с его починкой целых двое суток провозилась! Но это полностью того стоило. Гравитаторы и гипердвигатели — это просто чудо какое-то! Ни перегрузок при взлёте с планеты, ни недель пути в межпланетной шлюпке — красота!

После того, как я остановила комету, нам всё же удалось наладить контакт с рошниками. Оказывается, за мои новые способности они провозгласили меня Императрицей! Приятно. Ну, когда встают на колени и кланяются — это неприятно, но от этих вредных привычек я их уже почти отучила.

К счастью, у рошников нашлись такие штуковины, автоматические переводчики, так что проблем с контактом не возникло. Хотя Эва, кажется, слегка расстроилась — давно подготовленные языки для общения с инопланетным разумом так и остались невостребованными.

После этого меня провозгласили Императрицей, я по-быстренькому отменила догму "Да не сотворишь ты Машину, разумом подобную Человеку", и Эва наконец-то смогла приступить к работе. Пригнала сюда кучу техники, замучила механиков расспросами и починила все поломки. Кажется, механики уже начали понимать, почему Искусственный Интеллект — это круто!

Вообще я так и не смогла понять, зачем прежний Император ввёл эту догму. Ну потребовали роботы политических прав — и прекрасно! Дай им их и не мучайся! Нет же, полез в бутылку. Вообще, чем больше я читаю о делах Императора, тем больше недоумеваю. Кажется, иногда диктаторы действительно бывают диктаторами.

А вот воссоединение Лины и Рикарда было очень трогательным! Они же нас такими злюками воображали, такие злодеяния приписывали — ууу... Прямо хочется взять рисунок и нарисовать Гасителям какую-нибудь гадость!

Да понимаю я, понимаю, что нельзя. Со мной и Эва долго на эту тему разговаривала, и Кузя. По косточкам мой разговор с вейраджаксос разобрали, наглядно, с помощью симуляции показали, что будет в том или ином случае. И при увеличении гравитационной постоянной, и при меньшем полураспаде нейтронов, и при хотя бы ещё одном дополнительном измерении. А как работают мои рисунки — непонятно. Может, ничего не будет. Может, ещё один Большой Взрыв будет. А спрашивать у вейраджаксос как-то... страшновато.

Очень, очень страшновато.

И ведь главное — в Конфедерации никто понятия не имеет, что при каждом разрыве Z-поля гибнет Вселенная! Предупредить бы... но это ещё одного рисунка требует. Замкнутый круг.

К счастью, рошники не настаивают, чтобы я что-то рисовала. Я вообще пока не разобралась, чем именно должна заниматься Императрица... но разберусь обязательно!

Лина оказалось очень классной. Правда, она скорбит по товарищам, что погибли во время сражения, так что приходится её отвлекать. К счастью, ей всё интересно! А вот с капитаном я разговаривать как-то... побаиваюсь. Это Никки от него не отстаёт, всё рассказы слушает. У Рикарда множество просто невероятных историй!

Спустя двое суток после непадения Аснамира роботы починили "Неустрашимый". Мы перевезли самое важное на борт линейного крейсера (прежде всего, генетический фонд) и взлетели. Правда, Джефсон сильно сомневался, что нам удастся прыгнуть к Набу, но всё же взялся учить Эву гипернавигации. Ей целых два часа учиться пришлось, зато потом координаты за пару секунд рассчитала! У Рамиреза было такое лицо... а вот не надо запрещать Искусственный интеллект и считать непонятно на чём! Они бы ещё на пентиумах координаты рассчитывали!

Сейчас мы все в своих комнатах, Лину с собой пригласили. Она гамает в "Лабрёкскую космическую программу", то и дело удивлённо вскрикивая. Кажется, её затянуло, скоро, наверное, с простого дисплея на полноценную виртуалку перейдёт!

Никки слушает какую-то аудиокнигу рошников — к сожалению, на их письменный язык автоматический переводчик не действует, а оцифровка архивов ещё не завершена. Сандро играется с установкой гиперсвязи — правда, гипершторм ещё не закончился, и из наушников только равномерное "шшш" доносится. Я в сотый раз пересказываю Лиз свою первую встречу с почётным эскортом космодесантников. Она жутко жалеет, что пропустила такое — но без неё у нас бы вообще ничего не вышло!

Искины в это время расконсервируют помещения Набу, а то на "Неустрашимом" сейчас тридцать тысяч человек ютятся.

Вчера, кстати, у Кузи с Рикардом знатный спор был. Дело в том, что каравеллы вообще не предназначены для посадки на планеты, так что "Синко Льягос" — только в утиль. Кузя хочет вывести с неё вообще всё ценное и всё же уронить Аснамир. А вот Рикард настаивает на том, что из "Синко Льягос" требуется сделать мемориальный корабль, "ведь на нём впервые обрела свой Дар Императрица". Долго обсуждали, как лучше поднять каравеллу в космос. В итоге Кузя предложил Рикарду стать основой ещё для одного искина. Капитан обещал подумать.

— Нет, это абсолютно невозможно! — раздражённая Лина отлипла от экрана. — Как вы вообще летаете? Это же абсолютно контринтуитивно! У меня только в постоянном Трансе хоть что-то получается! Нет, я понимаю, корабли без гипердвигателя могут разогнаться до сумасшедших скоростей, но... — она недовольно мотает головой.

— А потому что кое-кто додумался не запрещать ИИ, — хмыкает Никки. — Мы тоже вашим полётам удивлялись. Кузя, вон, чуть с ума не сошёл.

— Ага, — поддакиваю брату, — мы вообще сперва решили, что перед нами какой-то абсолютно чуждый разум, представляли вас всякими кристаллами и насекомыми!

— Кстати, — азартно добавляет Никки, — а расскажи ещё про инопланетян!

Лина пожимает плечами. Слышу, как Сандро начинает что-то шипеть в микрофон.

— А что про них рассказывать? Ксеносы они и есть ксеносы. Тем, кто подчиняется Империи, верует во Единственного Истинного Бога и платит подати, разрешают жить. Тех, кто нарушает эти условия, ждёт орбитальная бомбардировка.

— Сурово, — присвистывает Никки, — в нашей империи такого не будет! Мне вот очень хочется встретиться с каким-нибудь... инопланетистым инопланетянином! Чтобы он сильно от человека отличался! Нет, поймите, я и ваши истории готов слушать днями напролёт, но хочется чего-то совсем необычного!

Лина улыбается и треплет братику волосы.

— Сандро, что ты там шипишь?

— Да погоди ты! Мне кажется, что когда я шиплю в микрофон, шипение в наушниках меняется!

— Да? Дай-ка послушать.

Но я не успеваю пройти даже полкомнаты, как некстати влезает Кузя.

— Сандро, выключи свою станцию гиперсвязи.

— Зачем?

— Сандро, пожалуйста, немедленно выключи свою станцию гиперсвязи.

— Ну ладно...

На экране появляется надпись "Пожалуйста, подождите". Недоумённо переглядываемся. Лина пожимает плечами, она тоже явно не понимает, в чём дело. Ну гипершторм и гипершторм, что с того?

Наконец-то аватара появляется вновь. Кузя выглядит озабоченным.

— Никки, ты уверен, что во время разрыва не встречался с вейраджаксос?

— Да, уверен.

— И ничего не чувствовал? Ничего не просил?

— Да уверен, уверен! А что вообще произошло?

— Я только что установил контакт с энергетической формой жизни, обитающей на Гильгамеше.

P.S.

Я хочу поблагодарить Серую Зону за идею произведения и Григория Захарова (cham) — за поддержку и проработку материально-технической части. А также многих и многих других людей, которые помогали, поддерживали, советовали и указывали на ляпы.

И, разумеется, без замечательного цикла статей Алексея Анпилогова эта книга просто не появилась бы на свет.

https://alex-anpilogov.livejournal.com/51561.html

КОНЕЦ