Гремори

Глава 1

Акено

— Не хотите ли выпить, незнакомка-сан? — за подкат три, за мордашку — четыре.

Легким взглядом, нарочито задержавшись на странном золотом медальоне, пробежалась по подошедшему парню. На вид лет двадцать — двадцать пять. Черные волосы, такие же глаза, белая рубашка, расстегнутые верхние пуговицы. На запястье часы патек, если не подделка — тысяч на двадцать у перекупщика потянет. Конечно, эта сволочь попробует кинуть, но если взять его за яйца... Но это потом. Низ парня тоже не разочаровывал — из кармана виднеется портмоне очень неплохой цены, вряд ли пустое. Итог?

— Я... с радостью, незнакомец-сан. — и глазками похлопать, да.

Я же невинная милашка, только зашедшая в клуб. Пить не умею и не пробовала, но строю из себя смелость. Возраст... При таком освещении на семнадцать потянет, особенно для японца. Нужно бы чуть-чуть размазать косметику.

— Бармен! — музыка гремела слишком громко, так что бедолаге пришлось махать рукой, привлекая внимание. — Одну пину коладу, и мохито для леди.

Переигрываешь, парень. Девочки обычно на такое ведутся, особенно по первости, но особенно перебарщивать не стоит. К тому же жестом просить за моей спиной долить чего-нибудь покрепче не стоит — этот знак знают все, хоть сколь-нибудь долго пошлявшиеся по клубам.

Но от роли все это не освобождает, ага. Мило покраснеть, потупиться и невзначай качнуть грудью — мой второй размер в таких ситуация действует безупречно. Особенно на молодых идиотов, слишком уверенных в себе и своем превосходстве над глупой малолеткой, которую они, конечно же, легко напоят и попользуют, а может и пустят по кругу.

— Знаешь, ты очень хорошо выглядишь сегодня. — меньше бы пялился в вырез и приближался, пользуясь громкостью музыки. — Хочешь потанцевать?

Помяться чуть-чуть, шумно глотнуть из бокала, позволяя брызгам попасть на платье... А вот теперь пора.

— Да! — и не давая себе передумать, отошла от стойки, слегка покачнувшись.

Да-да, меня уже немного развело, пользуйся ситуацией.

Парень, так и не назвавший своего имени, моих ожиданий не разочаровал, тут же облапав меня за задницу, якобы поддерживая. Ну-ну.

— Спасибо! — и смущаемся, смущаемся. Я ведь и не против внимания такого парня, совсем не против.

Танцевал парнишка совсем не плохо. Даже удивительно неплохо — мне даже почти не пришлось ему помогать не наступить мне на ноги. Весь фокус — делать максимально развратные движения с максимально невинно-смущающимся личиком. И прижиматься, будто случайно. Интересно, как быстро у него снесет крышу, и он все-таки потащит меня в свой номер?

Образ подобран неплохо — беззащитная школьница, впервые выбравшаяся в клуб, уже в легком подпитии. Напоить сильнее, привести к себе, стащить одежду и выебать, как говорил один мой приятель, который меня потом кинул. Нет ничего хуже ситуации, когда твой сокомандник считает тебя шлюхой.

Танцевали мы, как и ожидалось, недолго. Вскоре он якобы запыхался, хотя я-то чувствую, что даже не вспотел, и предложил выпить еще. Ну выпить, так выпить — меня алкоголем не прошибить, как и наркотиками.

— Как тебя зовут? — ого, а ведь парень довольно техничен — подливает в бокал не так уж заметно. Обычно эти идиоты пыхтят так, что мне требуется чуть ли не начать завязывать шнурки на туфлях, чтобы они смогли сделать это хотя бы отдаленно незаметно.

— Акено. — а на щеках румянец, и меня уже немножко пошатывает. Бретелька лифчика съехала с плеча, и я ее даже не поправляю — снимай не хочу. — А тебя?

Давай, япошка, понтанись фамилией и деньгами. Я же вся такая впечатленная и потекшая.

— Сайгэцу Даисукэ. — Сайгэцу... Ничего в голову не приходит. Ну ладно, даже если часики подделка, за пару тысяч можно и загнать. — Моя семья довольно известна и богата.

'А значит будь со мной — и будут у тебя все дорогие вещи и вообще делать ничего не надо'. Эти мажоры такие предсказуемые в своих реакциях.

— Я... Приятно познакомиться. — и глупо-смущенная улыбочка, я ведь так смущаюсь в компании смазливого, богатого парня.

— Знаешь, что такое шот текилы? — разумеется нет.

— Нет. — интересно, он осмелел достаточно для варианта с губами, или все-таки нет?

— Смотри — мажешь руку солью... — как же скучно. Если ему нужно было окончательно меня споить, мог бы придумать что-то пооригинальнее.

Но что поделать? Выпила первый, специально закашлявшись. Он тут же подсунул лимон. Горько, но после отвратного вкуса крепкого алкоголя уже что-то. Настроение стремительно портилось.

Спокойнее, Акено. Ты на работе.

Я покачнулась, слегка навалившись на него. Это уже даже не намек.

— Прости, похоже, тебе многовато. Тебе нужно отлежаться. — если бы ты чуть меньше пялился в вырез, я может быть бы и поверила в твои сугубо добрые намерения.

Парень, воспользовавшись моим не особенно самостоятельно состоянием, двинулся к выходу из клуба, оставив на стойке пару крупных купюр. Эх, так и хочется их забрать. Но заметят, а выбиваться из образа нельзя. Да и скоро моим станет весь кошелек, незачем мелочится.

Так, опираясь на него, и усилием воли давя отвращение от чужой руки на заднице, мы и вышли в город. Относительная тишина четырех утра приятно контрастировала с ревом музыки, так что я слегка улыбнулась. Предрассветные сумерки — лучшее время для любого дела.

— До моей гостиницы идти пара минут. — верю, район центральный. И как же удачно все складывается! В гостинице много камер, риск залететь уж очень высок, а в темной подворотне... То, что надо.

Я только кивнула, изображая сильное опьянение. Не настолько сильное, чтобы блевать, но достаточное, чтобы быть на все согласной. Он только покровительственно улыбнулся, явно уже в голове стянув с меня одежду. Мудак.

Так мы и брели на улицах в это время почти никого не было, но я решила дождаться подворотни — там напасть будет проще. Время тянулось, и скрывать напряжение получалось только благодаря обширному опыту.

И вот оно — мы ушли с главной улицы на узкую между домов. Я согнулась, изобразив рвотный позыв. Парень, усмехнувшись, отпустил, направив мою голову подальше от себя. Отлично.

Рука дернулась, проходя ему под ребра и выпуская заряд тока вольт в двести. Обычно я не бью так сильно, но уж очень он меня взбесил.

— Ах ты сука! — только чистым везением я сумела отпрыгнуть от ответного удара. За спиной парня появились черные крылья.

Демон! Мать твою, все-таки нарвалась!

Рванувшись, побежала на главные улицы. Этот урод не сможет меня преследовать в людных местах. Черт, сейчас же четыре утра, тут нет людных мест!

Петляя и не давая озверевшему от боли мудаку спикировать и ударить, я пыталась если не оторваться, то прибежать в... Да куда угодно, хоть в отель, хоть в церковь, даже святоши лучше этого урода. По крайней мере они сначала убьют его, а только потом меня. Да и договорится можно попробовать.

— ПОМОГИТЕ! — демоны стараются не нападать на людей, может и пронесет, если кто выглянет. И лучше бы не один.

Я неслась по утренней улице, отчаянно привлекая к себе внимание, но как назло ни одного патрульного полицейского не было. За что им вообще деньги платят?

Наконец я не смогла увернуться от очередной черной сферы, меня сбило с ног и протащило на пару метров по улице, под конец еще и больно ударив головой об стену. Встать я не успела.

Парень с крыльями, спикировав, добавил коленом в живот, заставив меня рухнуть на землю, отчаянно пытаясь вздохнуть.

Еще один пинок, и этот мудак разрывает рукой платье, заворачивая мне руки за спину. Я попыталась ударить током, но ему плевать.

Грязные прикосновения к заднице, шелест расстегиваемой ширинки холодом прокатился по венам. Один раз меня уже чуть не изнасиловали. И эта мразь... Я отчаянно лягалась, не давая ему толком прижать меня к земле, но после пары ударов по лицу я не смогла дернутся, и он одним рывком развел мне ноги.

— ПОМОГИТЕ! — кажется, у меня катились слезы.

— Хватит. — ровный, спокойный голос раздался откуда-то справа.

Мудак, инстинктивно повернулся, и я смогла вырваться. Впрочем, следующая черная сфера снова вколотила меня в стену, заставив всхлипнуть от боли.

— Она — падшая. — наполовину, урод гребаный! — И я не вижу ни одной причины, по которой мне стоило бы прекращать. Она напала первой.

— Это не играет роли. Я требую прекратить. — с трудом повернув голову, я увидела, кто говорит.

Мальчик лет тринадцати-четырнадцати. Блондин, одна прядь седая, что сразу бросилось в глаза. Вокруг не было ни малейшей ауры силы, в отличае от стоящего надо мной демона. Чем этот идиот вообще надеется мне помочь? И почему демон его слушает, а не пошлет?

— На каком основании? — демон почему-то отнесся к пареньку серьезно. Что тут происходит?

— Она не является частью фракции падших ангелов, и на нее не распространяются положения договора о битвах. Я требую остановить бой, или это будет расценено как нападение на человека и грубое нарушение мирного договора между фракциями. Статья первая, пункт пятый, подпункт четвертый а. — блондинчик, судя по лицу, вообще не чувствовал никакой угрозы и был полностью уверен в себе.

Да что тут вообще творится?

— А если я перестану обращать на тебя внимание, и продолжу? — демон ухмыльнулся, и одним движением до конца дорвал мое платье, ответив на судорожные попытки сопротивления ударом ноги. — Или убью еще и тебя, молокосос?

Парень улыбнулся.

— То получишь проблемы с Гремори за нарушение договора. — он поднял руку, на локте которой святилась багровая печать. — А если тронешь меня, то...

Он не стал продолжать, но судя по резко изменившемуся лицу демона это что-то значило, и угроза была весомой.

Брюнет отступил, одним движением крыльев поднявшись в воздух. Еще пара взмахов, отдавшихся волнами воздуха — и даже смутное ощущение его присутствия исчезло.

— И долго валяться будешь? — на меня упала кофта. — Это не заменит платья, но от холода защитит.

— Я... — меня трясло, и по лицу текли слезы. — Я...

Вздохнув, мальчик? паренек? Не знаю, как его назвать, он сел рядом.

Я вцепилась в его плечо, постепенно отходя. Если дернется — смогу вырубить.

— Сколько тебе? Пятнадцать? — он сделал ту же ошибку, что и все, хотя обычно давали семнадцать.

— Четырнадцать. — кто его знает, может он и не... Судя по тому, как он говорил про каких-то Гремори, мальчик богатенький. А они, по личному опыту — уроды поголовно.

Уж сколько кошельков было снято с возомнивших себя самыми умными и папенькиными сынками.

— И почему ты клофелинишь? — 'Клофелиню'? А, он про это...

— А как еще заработать на жизнь, умник? — он вздохнул.

— Рассказывай, как докатилась до такой жизни. — а... что я теряю?

— Когда мне было восемь, падшие напали на храм, в котором жили мои родители. — я вздохнула. Воспоминания о тех, счастливых временах до сих пор вызывали слезы. — Никто не выжил. Мама умерла у меня на руках... — черт, не время рыдать, Акено.

— А отец? Ты ведь наполовину падшая, как я понимаю. — воспоминание отдалось ненавистью.

— Этот мудак ничего не сделал! Он просто отошел в сторону, когда в храм пришли эти мрази! — тогда мое детство и кончилось.

Я вздохнула. Парень не торопил. Наверное, мне просто было нужно кому-нибудь это рассказать.

— Потом меня отдали в приют... — жирный смотритель, отвратительные условия и экономия на всем. Но там хотя бы была крыша над головой. — А спустя пару лет один из воспитателей решил, что рано выросшая смазливая воспитанница будет не против согреть ему постель.

Воспоминания отдавались горечью. Тогда у меня проявились доставшиеся от отца силы, и я смогла вырубить этого урода током.

Я замолкла, пытаясь справится с снова нахлынувшими эмоциями.

— А потом ты решила, что это не самая плохая идея. — голос парня звучал довольно меланхолично.

— А что мне оставалось делать? — я сорвалась на крик. — Думаешь мне это нравится? Соблазнять мудаков с кошельками, вырубать их и бежать как крыса в другой город, трясясь от страха при каждом шорохе? Мыться на вокзалах и спать в поездах? Бегать от сутенеров, бандюганов и просто мстительных уродов? — я вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. — Я так живу последние два года.

Парень только кивнул.

— Осуждаешь? — все эти моралисты и прочие чтецы библии, поющие оды нравственности, но готовые при первой же угрозе послать все якобы превозносимые ими принципы, уже сидели в горле.

— Нет. — как ни странно, осуждения в его голосе не было. — Хочешь прекратить это?

Я невольно усмехнулась.

— Дав тебе? — были такие добрые и милые, ровно до тех пор, пока это помогает им расстегнуть тебе лифчик и залезть в трусы.

— Нет. От тебя вообще ничего не требуется. — он покачал головой. — Я могу дать тебе дом... Ну, по крайней мере крышу над головой и еду с водой. И безопасность.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— В чем твоя польза? — он только усмехнулся.

— Ее нет. — вздохнув, он продолжил. — Просто... Однажды мне очень, очень помогли. Буквально спасли жизнь. В общем, я стараюсь помогать, когда могу.

— Из жалости? — звучало слишком сказочно.

— Именно. — я рассмеялась.

Жаль ему меня, видите ли.

— И что же от меня требуется? Продать душу? — он покачал головой.

— Нет, в тебе слишком мало человека, чтобы заключать и оплачивать контракты. — парень вздохнул, и внимательно посмотрел мне в глаза. — Знаешь, что такое демонические шахматы?

— Не имею ни малейшего понятия. — это было правдой.

Он только что-то буркнул тихо что-то вроде "мобилизационная система времен Великой Войны". Это же просто набор слов...

— Это превратит тебя в демона... — он всмотрелся в меня. — Средненького, но с претензией на чуть более высокий статус.

Ого. Стать демоном. Пахнет все хуже.

— Дай угадаю, я стану твоей рабыней и вообще потеряю все права? — он только вздохнул.

— Нет. Это не рабство, это вассалитет. Я сам пешка своего господина — последнее слово он произнес с крайней теплотой. — И это дает мне право на его защиту, что десять минут назад спасло тебе как минимум девственность.

Меня передернуло.

— Звучит слишком хорошо. В чем подвох? — парень покачал головой.

— Его нет. — он вздохнул. — Акено, я ни к чему тебя не принуждаю. Ты можешь спокойно уйти, и продолжить свое бандитской-соблазнительское бытие, пока кто-нибудь тебя все-таки не изнасилует и убьет, или пойти со мной, рискнув. Твой выбор.

Я... не знаю.

Черт. Этот парень меня вроде как спас, но попасть в вечное рабство к золотому моральному уроду... Ситуации хуже не придумаешь.

— Я... — он, вздохнув, встал. — Согласна!

И понимаю, что грязно давит, уходя, но гребаная надежда... Слишком сильно меня достала такая жизнь.

— Я еще не ухожу, у меня просто затекли ноги. Подумай лучше. Это выбор раз и навсегда, шанса стать человекопадшей обратно у тебя не будет. — он вообще хочет меня завербовать или нет?

Все-таки я задумалась.

Ну, зайдем с худшей стороны — он притворяется, и на самом деле это рабский контракт. Худшее, что меня ждет — сексуальное рабство. Здесь рано или поздно я закончу этим же, и возможно в борделе.

— Зачем тебя меня обращать? — последний вопрос. Если скажет, что из благотворительности — пойдет к черту.

— Люди в аду не выживают. — значит, необходимость.

— Я... — интересно, я об этом пожалею? Чувство, как перед прыжком в пропасть. — Я согласна.

Парень кивнул, и достал из барсетки шахматную доску странного вида, с прилагающимися фигурами.

Там были все, кроме короля.

— Прости, но на ферзя ты не тянешь... — он задумался. — Ладья из тебя никакая, конь это все-таки ближний бой, пешка... — парень всмотрелся в меня, положив поверх пальцев самую маленькую фигуру. Я уже хотела возмутится, но он убрал фигуру обратно. — Нет, пешка это другое. Будешь слоном.

Он щелкнул пальцами, и фигура запульсировала какой-то... аурой что-ли? Черным с золотыми проблесками, в общем, и повисла в воздухе.

— Ты точно решила? Это последний шанс. — возвращаться к такой жизни... Нет.

После того, как решение принято, отступать уже не хочется.

— Да. Это больно? — выглядела фигура не слишком страшно, но кто его знает.

— Нет, скорее даже приятно. — еще один щелчок — и фигура, уже висящая в паре сантиметров от моего лица, взрывается потоком света, неуловимо обволакивая сознание.

Странное чувство — слегка чешутся лопатки, сквозь тело будто проходит сильнейший поток ветра, а еще внезапно сильно хочется спать.

Я поняла, что теряю сознание, но решила не мешать процессу — раз уж согласилась, то поздно дергаться.

Хуже, чем было — не будет.

* * *

Когда я проснулась, то первым, что почувствовала, была удивительная мягкость под спиной. Осознав, где я нахожусь, изо рта сам собой вырвался тихий стон — на нормальной кровати я не спала... Со времен храма, пожалуй. Все поезда да лав хотели, в которых толком не выспишься.

Потянувшись, я все-таки встала. Обставленная в средневеково-европейском стиле комната — огромная кровать с балдахином, узкое решетчатое окно, письменный стол и шкаф для одежды. Нет, пожалуй, просто в антураже средневековья.

Вид из окна впечатлял — внизу тянулась багровая равнина, превращенная в сад. Нет, серьезно — из красноватого грунта росли вполне земного вида растения, создавая огромные сады вокруг замка. Настоящего, огромного замка — из окна был виден только краешек, но его размеры поражали. До этого европейскую архитектуру я видела только на картинках.

Что самое приятное — на мне оставили мою одежду. Порванную и грязную, но тот факт, что пока я спала меня никто не раздел очень сильно успокаивал. Черт. Я на чужой территории, в буквальном смысле в аду... Мне страшно, мать его.

До такой степени я ситуацию не контролировала только раза три, и каждый раз это было связано с очень неприятными событиями. Такими как убийство моей матери, попытка изнасилования... И вторая попытка изнасилования. Все мужики — уроды.

В дверь постучали.

Я инстинктивно дернулась, отпрыгивая назад. Что-то вспыхнуло, а у меня слегка обожгло руку.

— Тише, Акено-тян. — как оказалось, в дверь ударило что-то, похожее на золотую молнию. Как я это поняла? Да стоящая в двери молодая женщина держала ее в руках. Держала. В руках. Молнию. Золотую. Вылетевшую из моей руки.

Так легко, будто я ударила легчайшим разрядиком. Расхода сил почти не было.

— А это... как? — слова вырвались быстрее, чем я успела придержать язык.

— Ты стала демоном, и силы соответственно выросли. Привыкнешь, Акено-тян. — женщина сжала в ладони молнию, безвредно разлетевшуюся на миллионы маленьких разрядов и села на кровать. — Поговорим?

Выглядела она... Великолепно. Бледная кожа, серые глаза, белые волосы, уложенные в сложную прическу из кос, грудь ровно такого размера, какой нужен для такого телосложения. Одежда, впрочем, ей тоже шла — платье служанки красиво подчеркивало фигуру, а комбинация серебряного и синего цвета... Или не цвета. В любом случае, я даже почувствовала легкую зависть.

Если у них даже простые служанки выглядят так, то нужды в секс-рабыне точно нет. Но отношения с ней лучше постараться наладить — кто знает, какое положение я теперь занимаю. Да и просто лишним не будет.

Боги, кому я вру? Я просто соскучилась по нормальному общению.

— Да... — и вот как ее зовут?

— Грейфия. — она прервалась. — Просто Грейфия, Акено-тян.

Значит, фамилий у служанок нет. Средневековье как оно есть.

— Химедзима Акено, Грейфия-сан. — ну, она старше и опытнее.

— Хорошо. — женщина ласково улыбнулась. — Видишь ли, ты первая фигура Аэрис-куна, так что я решила познакомится с тобой первой.

Первая фигура? Ах да, там же были все кроме короля.

— Аэрис-куна? — как я понимаю, это про того парня.

— Значит, он не представился. — Грейфия кивнула своим мыслям. — Гремори Аэрис, приемный сын рода Гремори и твой господин.

Значит, господин, а не хозяин. Разница хоть и не слишком большая, но уже хотя бы звучит не так плохо.

— Благодарю за сведения, Грейфия-сан. — она кивнула.

— Задавай свои вопросы, уверена, что их очень много. — 'много' — это не то слово.

— Что такое фигуры, Грейфия-сан? — женщина улыбнулась.

— Сложная и дорогая в изготовлении магическая структура, позволяющая превратить любое живое существо в демона. С некоторыми ограничениями вроде предела силы, но сейчас это не важно. — Грейфия усмехнулась. — Ты знаешь про Великую Войну?

— Это когда Бог, — у меня резко прострелило болью виски, как бывает во время мигреней. Этот урод мне ничего не отбил? — Послал ангелов уничтожать демонов из-за того, что они охотились на людей, потом от них откололись падшие... — помрачневшая женщина прервала меня.

— И все это выродилось в бойню всех против всех, практически истребившую три фракции, именно. Дело в том, что когда демоны потеряли практически всю свою армию, была создана система фигур, позволявшая в любой ситуации практически мгновенно получить ополчение. Пусть и среднее по силам, но способное защитить демона от нападения его врагов. — так вот что это такое... Способ создать орды пушечного мяса. — После окончания войны мы столкнулись с сильнейшим демографическим кризисом, и это стало своеобразной... — женщина замялась, подбирая подходящий термин. — Законной миграцией, когда человек или падший предпочитал стать демоном, в обмен на долгую жизнь и перспективы к развитию личной силы. Мы получили свежую кровь и новых сильных бойцов, а новички перспективы и долгую жизнь.

Хм. Звучит как взаимовыгодная сделка, но вряд ли все так просто. Она демон, в конце концов. И говорит то, что выгодно демонам.

— А есть какие-нибудь... Негативные последствия моего превращения, Грейфия-сан? — женщина рассмеялась.

— Только то, что всегда преследовало наш вид. Слабость ко всему, что осенено волей Бога. — женщина поморщилась как от зубной боли. А мою голову снова прострелило насквозь. Что, даже произносить Его имя больно?! — И зависимость от господина.

А вот и ведро дегтя в этом океане меда.

— То есть это рабское... — женщина только погладила меня по голове.

— Ничего такого, Акено-тян, не бойся. Просто десять процентов от всей энергии, что у тебя есть и достается от контрактов переходит господину, и если умрет он — приток энергии из ада закончится, и тебе придется найти нового короля, или ты постепенно потеряешь все силы.

Хм. В принципе, звучит откровенно хорошо — отдаешь десятую часть сил и не можешь предать, в обмен на защиту. Неужели и правда взаимно выгодная сделка?

— Понятно... — черт, чуть не забыла. — Какие у меня обязанности?

— Защищать своего господина, представлять его на тренировочных, рейтинговых боях вместе со всеми остальными фигурами... И все, пожалуй.

— Бои? — не нравится мне это.

— Ты — слон, не забыла? — Грейфия улыбнулась. — Это... Шахматные партии. Тренировочные бои, в которых молодежь соревнуется и поддерживает боеготовность. Аналог дуэлей, если хочешь. Вред в них причинить практически невозможно, но как способ решения конфликтов подходит.

Я вздохнула. Звучит слишком хорошо. Безвредно? Сила даром? Это вообще демоны или филиал рая?

— Отдыхай. Аэрис-кун сейчас занят, но замок полностью открыт — делай что хочешь. — женщина на миг задумалась. — Но не рекомендую пытаться самой учится летать. Можешь сломать себе что-нибудь. И переоденься уже, вся одежда в шкафу.

Женщина вышла, а я рухнула на кровать. Слишком много всего. Слишком дружелюбное отношение. Слишком...

Все просто слишком.

* * *

Платья в шкафу оказались любых цветов и фасонов — похоже, закинули все что было моего размера. После пары минут раздумий взяла средней откровенности красное платье. Жутко хотелось взять что-то из нормальных туфель, но подумав о том, что вокруг сад пришлось одеть красные балетки. Не так красиво, но в сотни раз удобнее.

В целом, в мыслях был полный раздрай. Только вчера все было понятно — я приду в клуб, цапану богатого идиота, обчищу и уеду в другую префектуру. Уже даже билет лежал в сумке готовый. А теперь... А теперь вообще ничего не понятно.

Еще и господин этот... Мог бы и лично проведать, а не служанку отправлять.

Вздохнув, я все-таки вышла из комнаты. Архитектура впечатляла — гобелены с изображением багрового знамени на стенах, огромные стены и все такое, заставляющее чувствовать свою ничтожность. Будто в собор зашла — те же приемы.

И зачем им столько места, если коридоры все равно почти пустые?

Ладно. Как бы там ни было, мне жутко, до одури хочется опробовать новые силы. Летать, конечно, тоже, но предупреждение этой Грейфии звучит довольно разумно, так что не буду рисковать. А пробовать молнии... На имуществе не стоит, еще отрабатывать заставят.

А почему бы не пострелять в небо?

Я легла на траву, подняв руку вверх. Раньше разряд выходил довольно тяжело, и меня хватало на две-три полноценных вспышки, а вот теперь... Теперь что-то грохотнуло, и в небо ушло золотая молния. Такая себе настоящая молния.

Отдавалось это в теле... Странно. Не больно, но легким напряжением, волной разошедшимся от пальцев из которых разряд ударил. А если попробовать из глаз? Не, не стоит, ослепну еще. А вот из левой руки...

Успешно. Как оказалось, бить молниями можно хоть с двух рук, хоть с одной — от старых разрядов это почти не отличалось, только стало куда легче и сильнее. Да я сейчас могла бы и банки грабить, а если с крыльями... Если смогу сбежать — без дома и денег не останусь.

Расход же энергии оказался очень маленьким. Буквально, я ударила уже сотню раз, и судя по накопившейся усталости могу повторить это еще столько. Да я богиня молний, черт побери!

Ах да. Точно. Уже ведь побрал.

— Развлекаешься? — я дернулась, с трудом удержавшись от того, чтобы ударить на звук.

Они вообще понимают, что подкрадываться некрасиво?

Обращалась ко мне красивая красноволосая девушка, примерно моих лет. Внешность европейская, но с некоторыми отличиями. Чуть больше грудь, чуть круглее глаза. А вот, похоже, и местные жители.

— Да... Простите, не знаю как вас зовут. — могла бы и представится, сучка.

— Риас Гремори. — девушка улыбнулась. — А ты новая фигура моего младшего брата?

Ох, отлично, я нарвалась на местную золотую. Просто чудесно. Да еще и сестру того парня, так что грубить вдвойне неразумно.

— Именно, Гремори-сан — ох, как же я ненавижу все эти сан к тупым малолеткам, жизни еще не нюхнувшим.

— Сан? — девушка удивленно посмотрела на меня. — У меня нет церковного сана, Акено.

Ох, отлично. Она еще и не знает про хонорифики.

— Это уважительный именной суффикс, Гремори-сан. Часть японской культуры. — даже служанка знает, тупая ты девка.

— Вот как? Прости, никогда не интересовалась человеческой культурой. Можешь рассказать? — а что мне остается?

— Конечно. Основные именные суффиксы — сан, сама, кун и тян... — хотя есть еще пара десятков, тебе они не нужны. — Простой уважительный, очень уважительный, к младшему мужчине и к младшей девушке или ребенку. С их помощью можно выразить уважение и разницу в статусе без постоянного повторения 'госпожа'. — красноволоска задумчиво кивнула.

— Весьма удобно, Акено-тян. — только бы не нахамить, только бы... — Как я понимаю, это твой первый день в преисподней?

— Да, Гремори-сан. — странно звучит — преисподней. Хотя раз уж я теперь демон, нужно привыкать.

— Называй меня просто Риас, Акено. Твои 'именные суффиксы' интересны, но я предпочту неформальное общение. — я кивнула. — У меня сегодня свободный день, так что можешь задавать свои вопросы. — она задумалась. — С тобой вообще хоть кто-нибудь говорил?

— Да, Грейфия-сан. — красноволоска явно удивилась. Интересно, что такого странного в том, что горничная поговорила с новенькой?

— Ну раз уж Грейфия... — она пробормотала что-то под нос. — Значит основы тебе все-таки объяснили, уже хорошо. Тогда спрашивай то, на что она не ответила.

— Почему в. — ну раз уж неформальное. — ты так удивились, когда я сказала про Грейфию? Разве это не нормально для служанки...

Девушка фыркнула, спустя пару секунд сорвавшись на смех. Что происходит.

— Грейфия... Служанка... — смеясь, Риас все-таки начала говорить. — С какой-то стороны так и есть. Она ферзь моего брата и главная служанка дома Гремори... — девушка снова сорвалась на смех. — А еще она жена Сатаны и сильнейший ферзь преисподней. Третий по силе демон из ныне живущих, если тебе так понятнее. — так вот почему она так легко раздавила мою молнию!

В принципе, эта женщина действительно была окружена своей аурой силой, но она почти не чувствовалась. Риас так издевается, надеясь, что я буду относится к служанке как королеве ада? Глупый подкол.

— Третий? — давай, ври дальше.

— Да. Сильнее только Сазекс, нынешний Сатана, и Серафал Левиафан. — ну, эти имена знаю даже я — настолько известны их носители. Но ставить какую-то служанку после них... Глупая шутка. Даже ребенок не поверит. Но ладно, сделаю вид, что повелась.

— А зачем королеве ада проверять меня? У ее величества других дел нет? — Риас улыбнулась.

— Ты — первая фигура Аэриса. Естественно ей интересно, как и мне. — ох, отлично. Якобы королеве ада и сестре приемного сына жутко интересна новая зверушка. — Он попросил, чтобы мы не спрашивали тебя о твоем прошлом, но...

Понятно. Золотой девочке интересно, и она уверена, что это значит что ей все тут же расскажут.

— Я... — прятать? Так наверняка эта сучка может мне и приказать. — Аэрис спас меня в очень сложной ситуации. — Риас кивнула.

— Можешь не продолжать, раз уж тебе неприятно. У братишки та еще страсть к собиранию котят... — что?

— 'Собиранию котят'? — девушка покраснела.

— Только не говори ему, что я это сказала. Просто Аэрис все детство подбирал бездомных щенков и котят — жалко ему их было оставлять на улице. — я рассмеялась.

Так вот оно? Так просто? Заметил на улице бездомного котенка — подобрал, чтобы не сдох от голода? И меня так же?

Кажется, у меня начинается истерика.

— Значит я с его точки зрения бездомный котенок? — Риас усмехнулась.

— Не знаю. Может в мальчике проснулся интерес к противоположному полу, но я бы не рассчитывала. — по телу прокатилась холодная волна.

Да, быть подобранным из жалости котенком еще далеко не худший вариант.

— Надеюсь... — ох, как же я на это надеюсь. — А он вообще... Какой?

Она, конечно, его сестра, но хоть что-то...

— Вот сама и узнаешь, когда встретитесь. — Риас задумалась. — Надеюсь, ты не обижаешься, что все это тебе рассказывает не он лично? Просто он внезапно понадобился брату, так что сама понимаешь...

Да-да, семья важнее. Погодите.

— Риас, ты говоришь 'Сазекс' и 'брат'... — это ведь не?

— А? — она улыбнулась, что-то поняв. — Да, я говорю про Сатану. Он наш с Аэрисом старший брат... — девушка задумалась. — Хотя в его случае все сложно.

Ох, отлично. Я мило беседую с младшей сестрой долбанного Сатаны, а его младший братик меня спас. И к тому в случае его же младшего брата 'все сложно'.

Как моя относительно мирная жизнь превратилась во все это?

Зато теперь понятно, отчего этот мудак так шуганулся. Вредить брату Сатаны... Нужно быть совершенно конченым самоубийцей, чтобы просто подумать об этом.

— Тогда... — я не знаю, что сказать. Слишком много новостей. — А когда Аэрис освободится?

Он меня сюда притащил, вот пусть и разбирается.

— К концу дня или около того... — девушка покачала головой. — А пока что, если хочешь, можем поучится летать.

Ну хоть что-то интересное.

— Буду благодарна, Риас. — она кивнула, и за ее спиной появились обычные черные крылья. Всего два.

Странно, от сестры такого существа я ожидала чего-то... большего. Хотя бы четыре, что ли.

— Используй свои. — поняв мое замешательство, она усмехнулась. — Направь силу в лопатки, и накопи ее там.

Сначала у меня из указанных мест ударила пара молний, разбившихся о выставленный Риас щит из багровой энергии, но спустя пару минут что-то получилось.

Странное чувство того, что к спине крепится что-то легкое, очень легкое, но при этом сильное. И сквозь тело будто дует ветер из энергии, накапливаясь в крыльях.

— Ого. А ты, оказывается, птичка. — Риас усмехнулась, а я повернула голову.

Правое крыло было чисто черным, как у того мудака, а вот второе черно-синее, цвета вороньего крыла... Такой черный с синеватым отливом или просто очень темно синий. Цвет крыльев падших.

— Полукровка. — она кивнула.

— Иначе бы было полное обращение, с двумя демоническими крыльями. Гибриды всегда показывали интересные результаты... — не нравится мне, как это звучит. — В любом случае, крылья рабочие. Попробуй взмахнуть ими.

Сложно. Они чувствуются как овеществленная энергия, а не конечности. Потратив минут десять, и чуть не пробив непроизвольно вырывающимися молниями барьер Риас, я все-таки смогла сделать что-то, отдаленно похожее на взмах.

— А! — меня швырнуло влево, отбросив в кусты.

Риас рассмеялась откуда-то сверху.

— Старайся делать это не так сильно, и равномернее. Вот так. — она взмахнула своими, чисто черными, и ее слегка подбросило вверх.

Даже отдаленно не представляю, как она умудряется зависать на месте, изредка взмахивая крыльями, так что спишу на магию.

Я последовала совету, и теперь меня впечатало в правый куст.

Ох, это будет долгий, очень долгий путь к небу.

Риас

— Риас, можешь взять шефство над Акено, если тебе не сложно? Она впервые в аду, и вряд ли понимает, что творится вокруг. — Аэрис просил об одолжениях очень редко, почти никогда.

Если так подумать... Да, это чуть-ли не первый раз.

— Конечно, братик. — мальчик улыбнулся, заставив меня вздохнуть. Ну какой же он милашка. — Мне и самой интересно, с каких пор ты с котят перешел на бездомных девушек.

Брат усмехнулся, покачав блондинистой головой и взлохматив мне волосы.

— Пожалуйста, не расспрашивай ее о прошлом... — он вздохнул, прервавшись на мгновение. — По крайней мере сейчас. Пусть воспоминания хоть немного улягутся.

Значит, взял он ее не просто так, а вытаскивая из какой-то неприятной ситуации. Все становится еще интереснее!

— Уж не влюбился ли ты, Аэр? — лицо брата вытянулось в легком удивлении.

— Эм... Нет, наверное. — он замер, закрыв глаза, и уже уверенно. — Нет.

В этом весь он.

— Ты ведь понимаешь, что это была шутка? — я вздохнула. Убийственная серьезность младшего брата в любых ситуациях то смешила, то доводила до отчаяния.

Он только улыбнулся.

— На самом деле ты права, я влюбился и хочу сделать ей предложение. — что характерно, произнося эту ересь он даже не поморщился, все так же серьезно смотря мне в глаза.

— Да ты! — я прервалась, всмотревшись в брата. — Вы знакомы не больше пары дней.

— Угу. Разве это мешает мне влюбится? — я вздохнула, откинувшись на спинку стула.

— Аэрис... Тебе тринадцать. Времена ранних браков прошли. — в принципе, женитьба на своих фигурах не была чем-то чрезвычайным, особенно после примера Сазекса, но... Это мой младший брат, падший побери! Пока я не буду уверена в кандидатуре — выйдет он только за свою руку.

— Расскажи это Фениксам, сестренка. Рейваль выдали замуж в одиннадцать, если я не ошибаюсь. — ладонь сама собой до хруста сдавила ручку кресла.

Фениксы... Моя главная боль с того момента, как объявили о помолвке с Райзером. С четвертым сыном! Отец совсем сошел с ума на почве чистокровных браков, как Сазекс его не отговаривал.

— Фениксы это... Решаемая проблема, а не образ для подражания. — в крайнем случае, если не смогу победить в открытом бою, отравлю и скормлю ничтожеству его же яйца. Он ведь птичка, все равно регенерирует.

— Но тем не менее, прецедент создан и активно поддерживается. — Аэрис встал со своего кресла. — Прости, но мне нужно идти — сама понимаешь, Сазекс вызывает.

Ага, 'вызывает'. А сам только что не тает от счастья.

— Иди уже, умник. — я швырнула в него подушку, мягко врезавшуюся в руки.

— Позаботься об Акено. — дверь почти закрылась. — И да... На счет свадьбы — шутка.

Что?

— АЭРИС! — да я уже всю ситуацию продумала, от оправдания его внезапной любви перед родителями до тайной церемонии, а он!

Вздохнув, съехала по креслу вниз. Нужно все-таки проведать эту Акено, может и неплохая девчонка. Все-таки в замке довольно одиноко, когда Соны нет.

А она, как на зло, приезжает только пару раз в неделю.

* * *

Акено и вправду оказалась не таким плохим приобретением, как я опасалась. По силам — молодой демон чуть выше среднего, с некоторым потенциалом. Молнии вполне себе неплохой атакующий элемент, так свое место епископа она заняла честно. Конечно, Аэр мог бы найти кого-нибудь и получше, и с размером груди поменьше, но уже хорошо, что очередной котенок оказался не совсем бесполезен.

Летать она научится через пару недель, может чуть раньше — зависит от таланта и стараний. Не то, чтобы это был такой уж полезный навык — телепортационные печати все равно делают все куда быстрее и качественнее, но ангел же, пусть и падший и всего наполовину. В них тяга к небу сидит прочнее, чем в нас к чужим душам.

Сейчас она усиленно старалась разбить себе голову об стену, врезаясь в нее со всего размаху, но это проходит.

— Сделаем перерыв, Акено? — не удержавшись, красиво спикировала, мягко сев на землю, обдав ее горячим воздухом. Завидуй, тебе до такого еще пару лет минимум.

— Да, Риас. — какая милая девушка, еще бы глазками меньше сверкала... И дергалась не так часто.

Уж очень неудобно говорить с демоном, в котором одни больные места. Что ни скажи, куда не ткни, какой вопрос не задай — и все вокруг заливает сначала испугом, потом агрессией и попыткой спрятать все в себя. Не знаю, кто ей так искалечил психику, но восстанавливаться она будет долго... Хотя, рядом с тем, через что прошел Аэр это наверняка мелочи. И ничего, оттаял за пять лет.

— Ты что-нибудь знаешь про взаимоотношения в аду? — она только покачала головой. — Отлично, слухи, донесенные из третьих рук хуже незнания. Я не буду нагружать тебя всей сложностью общественной системы, сама со временем разберешься, так что сосредоточимся на твоем статусе, обязанностях и привилегиях.

— Хорошо, Риас. — брюнетка устроилась на траве, в тени дерева, явно приготовившись слушать.

Как же ей идет это платье! Вроде бы только что снесла своим телом половину кустов в округе — и ни следа. Даже без макияжа на лице не было заметно никаких огрехов, да и одежда только подчеркивала фигуру. Долбанные падшие, их вообще падением наказали или дали карт бланш на любые мыслимые грехи?

— Ты — фигура представителя правящего рода Гремори. — пусть и приемного, но я искренне не рекомендую никому заострять на этом внимания. Брат может неправильно понять. — Пусть и среднего класса. Это дает тебе право на защиту Аэриса, а по цепочке — и протекцию всего рода. — я задумалась. — Если ты, конечно, невиновна. Если виновна — лучше прийти с повинной сама, наказание будет меньше. Кроме того... Ты имеешь право заключать контракты с людьми и получать восемьдесят девять процентов энергии с них. Еще ты можешь выступать отдельным юридическим лицом в имущественных сделках в аду... Но тебе это в ближайшую сотню лет вряд ли будет интересно, если что-то понадобится — просто скажи служанкам замка, они разберутся. — вроде бы все. — Что касается статуса — он умеренно-высокий. Дерзить и хамить не советую, разговаривать с вышестоящими лучше уважительно... В остальном уровень силы собеседника тебе подскажет, как вы отличаетесь в социальном плане. — гм, что-то я упускаю. — Если только это не высшая лига, вроде Грейфии, но имена и лица таких демонов я тебе очень рекомендую выучить наизусть.

Девушка задумалась.

— А какие у меня обязанности? И что может приказать — она поморщилась — господин? — ох, как же ты дергаешься, как бы током не взорвалась. Насиловали тебя, что ли?

— Защищать и выполнять приказы Аэриса... — хм, если она так боится... — Если ты боишься, что он будет злоупотреблять приказами, то зря. Ты — часть его личной гвардии, и изменить этот факт очень сложно. Даже если ты умрешь, то фигура, потраченная на тебя не вернется, а поменяться фигурами можно в очень особых случаях и только с согласия всех участников обмена. — на самом деле все еще сложнее, так перестроится на чужой канал связи между фигурами это как трансплантировать орган в тело — нужно, чтобы не было отторжения. — Кроме того, из-за того, что вы чувствуете жизнь и состояние друг друга через межфигурную связь, сделать тебе что-то действительно плохое он просто не сможет, это как калечить самого себя. — изначально это было системой управления на случай предательства, но как оказалось, она работала в обе стороны, так что связь короля с фигурами куда более многогранна, чем кажется.

— Чувствуем жизнь? — она прислушалась к себе.

Эх, у меня еще фигур нет, и нужно бы с этим что-то делать.

— Да, через пару лет это станет полноценной системой связи между всеми фигурами. Многие умельцы умудряются даже мысленно общаться по этому каналу, что как ты понимаешь, очень полезно. — особенно во время войны, когда гребаные маги глушат все, включая голос. По рассказам Сазекса каждый бой был чистой лотереей, ведь мог попасться враг с любыми способностями. — Так что если ты боишься, что брат будет намеренно причинять тебе вред, то можешь успокоится.

Акено, все еще недоверчиво смотревшая на меня, задумалась.

— Погоди... Но ведь Аэрис говорил, что он сам пешка? — я улыбнулась.

О да, сколь многих беспокоит этот вопрос.

— Да. Сазекса, Сатаны и моего старшего брата. Так что, как ты понимаешь, в их отношениях все и правда сложно. — удивление на лице Акено заставило меня рассмеяться.

— А ты тоже его фигура? — эм? С чего... Ах да. По семейному признаку.

— Нет конечно. Случай Аэриса вообще исключительный, по большому счету. — рука сама собой сжалась в кулак. Не дай Сатана никому такой 'особый' случай.

Девушка кивнула и прислонилась к дереву. Кажется, я ее перегрузила новой информацией. Ну и ладно.

Я легла на траву рядом. Брат освободится часа через четыре, вот пусть сам и разбирается со своим нервным приобретением.

А я свою работу сделала.

* * *

Проснулась от чувства, что на меня падает что-то мягкое.

— М? — как оказалось, я заснула прямо в саду, и уже глубокий вечер. — Аэр?

Брат, как оказалось, накрыл меня одеялом. Еще одно лежало рядом — судя по всему, он хотел накинуть его на эту Акено. Вот ведь...

— Добрый вечер. — выглядел братишка... Не очень. Глубоко впавшие глаза, усталый вид и слегка трясущиеся руки. — Прости, что так долго. Надеюсь, она не доставила проблем?

Он говорил шепотом, чтобы не разбудить спящую рядом девчонку.

— Ничего особенного. Тяжелый день? — потому что-то, что я вижу похоже на смесь истощения с мигренью. — Чем вы занимались?

Ну интересно мне, интересно.

— Падшие совсем обнаглели в последнее время... — он покачал головой и устало вздохнул. — Пока что никаких подробностей, но мне кажется, наклевывается сильнейшее нарушение договора со времен Ватиканского кризиса. — когда ему 'кажется' — это обычно случается.

— И что случится, если твои подозрения оправдаются? — брат сел рядом, тяжело вздохнув.

— Как обычно. Выставим претензии Разиэлю, Израфаилу или Азазелю, смотря в чьей зоне влияния произошло нарушение. Тех, кого не убьем при облаве, падшие прикроют, отдав нам нескольких стрелочников... — он на миг задумался. — Может быть получится выбить несколько уступок от Азазеля лично, но вряд ли, не такого масштаба проблема. — я кивнула.

Становится понятнее, почему Сазекс так внезапно выдернул его на совещание. Такие кризисы происходит достаточно регулярно, но ни к чему обычно не приводят.

— А Михаил? — он задумался.

— Вряд ли дело такого масштаба, чтобы ангелы вмешались... Но если решатся — тем лучше. Падшие удивительно быстро сдают позиции, когда Сазекс и Михаил приходят на переговоры вдвоем. — еще бы. Сильнее их сейчас, пожалуй, не осталось никого. Бог, разве что, но он после Великой Войны отошел от дел, свалив их на Михаила, так что сложно судить.

— Суть происходящего ты ведь не раскроешь? — брат только обезоруживающе улыбнулся и развел руками.

— Да тут даже говорить пока нечего, так... Ощущение. — он улыбнулся. — Если я окажусь прав, то если хочешь, могу выбить тебе право возглавить атакующую группу.

Ого. И с какой же радости он решает рискнуть моей прекрасной задницей, над которой столько трясся?

— И ты не боишься, что меня убьют? — Аэр только улыбнулся и потрепал меня по волосам.

— В группе гвардии с поддержкой слонов Сазекса? — он покачал головой. — Это внутренняя информация, но база падших довольно секретная, никого семикрылого там не будет, а вот найти себе фигуру ты все-таки сможешь.

Брат помрачнел, хотя это очень сложно заметить — у него на лице практически всегда ровное, добродушное выражение. Только глаза показывают эмоции, и те не всегда. Но я росла с ним с восьми лет, не обманет.

— Все настолько грязно? — вряд ли он надеется, что я обращу какого-нибудь полноценного падшего первого поколения, так что там наверняка есть кто-то стоящий, и при этом содержащийся невольно.

— Даже не представляешь, насколько. — значит, на счет всего-лишь подозрений он лукавил.

Ненавижу эту его манеру. И то, что это информация для внутреннего пользования его не оправдывает — мне при всем желании некому и незачем рассказывать.

— Хорошо, Аэр. — я снова легла на приятно холодящее спину одеяло. — А Сазекс...

Он, конечно, ежедневно занят и все такое... Но я соскучилась. А он приходит раз в месяц, и уставший как черт.

— Ушел на вечерние слушания. — понятно. Взяться лично курировать все крупные судебные дела было с его стороны довольно тяжелым решением.

Особенно потому, что теперь все крупные дела новообращенных против аристократов проходили с Сатаной в зале, и теперь судьи были вынуждены вести процесс максимально справедливо, не глядя на не так давно отмененные сословные привилегии, но... свободного времени у него не осталось даже на простой сон.

— Добрый вечер, Акено. — как оказалось, накрытая одеялом девушка проснулась.

— А? — она дернулась, а и глаза и волосы даже слегка заискрились. — Д-да. Вас тоже.

Брат вздохнул.

— Не вас, а тебя. И не нужно так дергаться, ты в безопасности. — так, я, кажется, немного лишняя на этом празднике жизни.

Хотя... Нужно проверить. Шутить он может о чем угодно, но вдруг и вправду влюбился?

— Я... Хорошо, Аэрис. — она вздохнула — Какие у меня обязанности?

Нет, такой трудогоголизм это, конечно, хорошо, но ее постоянные попытки построить вокруг себя зону комфорта и держать всех на дистанции уже немного раздражают.

— Никаких. — брат улыбнулся.

— Что? — и сколько же в этом удивления.

— Отдыхай, осваивайся в аду и привыкай к спокойной жизни. На данный момент у меня нет для тебя никакой работы... — он задумался. — Да и свободного времени у меня, пожалуй, в ближайшее время не будет. Так что делай все, что хочешь... В законных пределах.

— Эм... Хорошо? — он вздохнул, и погладил ее по голове, чуть не нарвавшись на молнию — только в последнюю секунду она сумела отвести руку в сторону.

Повисла неловкая тишина.

— Риас, все нормально. — только сейчас я поняла, что вокруг меня пылает аура разрушения, а собранная в атакующий заряд энергия недвусмысленно смотрит в лоб Акено.

Мда. Некрасиво вышло. А ведь ударь она чуть левее, и на одного брата у меня стало бы меньше.

— Акено-тян... — да я же ее на куски порву.

— Риас, все нормально, пожалуйста, успокойся. Акено — постарайся держать себя под контролем в следующий раз. Я понимаю, что у тебя было тяжелое прошлое... Но это не лучшее оправдание для такого поведения. — он вздохнул. — Все, инцидент исчерпан.

'Тяжелое прошлое'? Да она!

До меня медленно доходило то, что только что чуть не случилось.

— Риас! Инцидент! Исчерпан! — меня трясанули за плечи.

— Хорошо, братишка. — усилием воли я все-таки загнала ярость вглубь. Раз уж брат не испуган и не злится — значит как минимум понимал, что случится и просчитал последствия. Или вообще специально довел ситуацию до этого.

— Теперь, когда все успокоились, предлагаю разойтись по комнатам. — Акено, виновато-удивленно смотрящая на происходящее, кивнула.

— Я думала сходить во внешний мир. — телепортационная печать уже была заряжена, так что в мир людей можно было выбраться в любой момент.

— Прости, много работы, да и слишком устал за сегодня. — выглядел брат и правда очень устало. — И не думаю, что Акено захочет в ближайшее время возвращаться к людям. Но если ты хочешь — вперед. Тебе трех тысяч хватит?

Он кинул мне кошелек, оставшийся с его прошлого выхода в человеческий мир.

— Понятия не имею, сколько это... Да и не хочу уже. — что мне там одной делать? Скука.

— Тогда спокойной ночи. — это было сказано нам обоим, и парень, развернувшись, ушел.

Дождавшись, пока он скроется из виду, я приготовилась серьезно поговорить с этой Акено.

— Акено... Не пойми меня неправильно, я не имею ничего против тебя лично. — на самом деле, похоже, имею, но об этом я подумаю потом. — Но свою семью я буду защищать любыми средствами. Тронешь моего младшего брата — тебе конец. Это понятно?

— Да-да. -девушку, похоже, моя угроза особенно не волновала. — Но почему ты так перепугалась? Разве он не способен отбиться сам?

Я вздохнула.

— Не способен. Его божественный механизм не рассчитан на прямой бой. — в штабе цены ему просто нет, но на поле боя... На поле боя он даже уязвимее, чем простой человек. — И это как раз то, зачем нужна ты, пока не появятся защитные фигуры.

Возможно, я излишне груба... Но Аэрис для меня значит куда больше, чем какая-то подобранная им девчонка.

— Погоди. — кажется до нее только начало доходить. — Я его что, чуть не убила?

Ого. А ведь она и правда шокирована.

— Да, дура ты нервная. — она прикрыла глаза ладонью, и глухо выматерилась.

— Прости, я... — у меня пропал запал. — Я не чувствовала от него силы, как и от Грейфии, так что я думала...

Вот только рыданий мне не хватало.

— Успокойся. Ничего страшного не произошло, к счастью. — конечно, ее бы я распылила на атомы, но братишке это бы не помогло.

Меня все еще слегка колотило.

— Я... — покачав головой, я вздохнула.

— Извинишься за произошедшее перед ним лично. А пока что иди отсыпайся, первое время после перерождения ты будешь уставать очень быстро. — по крайней мере базовые данные про новообращенных демонов и систему фигур я изучила — не хочу облажаться со своими фигурами.

Девушка только кивнула, а я, материлизовав крылья, одним взмахом взмыла в небо. Видеть ее, хотя она не особенно и виновна в произошедшем, не хотелось.

А выспаться, все-таки, не такая уж и плохая идея.

 

Сона

— Госпожа Ситри, вас желает видеть... — бормотание слуги прервал грохот врезавшейся в стену двери.

— Со-чан!!! — в библиотеку, совмещенную с лабораторией, ворвалась Серафал, с силой сжав меня в объятиях.

— Мы не виделись всего две недели, Сера. — юная девушка, предпочитающая одеваться как ребенок, улыбнулась.

— Но я соскучилась! — я вздохнула.

— Сера, напомни мне, кто здесь старшая сестра? — руки вокруг моего тела на мгновение сжались куда сильнее, чем раньше.

— Я девочка-волшебница! Мы не взрослеем. — мне показали язык.

О Сатана, дай мне сил.

— Тем не менее, именно из-за того, что ты ушла в свой образ, родители переключились на меня. — и их мягкие попытки выдать меня замуж уже начали надоедать.

— Ты хочешь, чтобы я поговорила с ними? — меньше сарказма бы, яндере недоделанная. Или как в этих мультиках называют этот образ?

Никогда не понимала, что Сера в них нашла.

— Конечно нет. С такими разговорами я справлюсь и сама. — она усмехнулась и заглянула мне в глаза.

— Пра-аавда? — мне оставалось только кивнуть. — А как же 'я выйду только за того, кто умнее меня'?

— Ты видела хоть одного? — вопрос с подвохом — она не может признать кого-либо умнее своей любимой сестренки.

— Аэрис-кун? — как-то внезапно в библиотеке стало жарко. Я что, покраснела?

— Это не считается, он мне как брат. — Сера понятливо кивнула.

— Значит, брат. А Риас-тян знает? — я поморщилась.

— Она моя лучшая подруга. — и единственная. Не умею я заводить контакты, и вообще общаться с людьми.

У меня есть моя библиотека и моя магия. Зачем вообще нужны все эти демоны? Оставьте меня в покое лет на пятьсот, и я, как выражается Сера, 'запилю' аду полноценную магическую реформу системы контрактов, вместо той слепленной Сазексом на коленке во время войны, что сейчас действует.

Тем более что часть работ я уже начала, да и карт бланш от Гремори на разработку тоже получен...

— Со-чаааан! — как оказалась, Сера махала у меня перед лицом рукой. — Не уходи так далеко в себя, потеряешься.

Да я даже и не начинала...

— Хорошо, хорошо, Сера. Зачем ты пришла? — ну не приперлась же она просто так.

— Чтобы вытащить тебя из библиотеки. Ты вообще когда в последний раз на улицу выходила? — хм. А когда?

— Недели две-три назад... — я задумалась, считая смены света и тьмы за окном. Получалось что-то среднее. — Да, две с половиной. А что, это плохо?

— ДА! — Сера закричала мне в ухо. — Ты должна общаться с другими демонами, Со-чан!

Я вздохнула. Ну отстаньте вы от меня уже.

— Зачем? — на какое-то время Сера зависла. Похоже, ее удивила сама постановка вопроса.

— Социализация! — под моим скептическим взглядом она сдулась. — Ты — наследница Ситри, и должна уметь вести себя в обществе, наводить контакты! Нельзя быть такой легкомысленной, Со-чан! — ну откуда в ней столько воодушевления?

— Я наследница именно потому, что твоей легкомысленной заднице захотелось свободы, и ты сбежала из клана в совет Сазекса, где работаешь — вернее, прохлаждаешься на посольских миссиях. — потому что второго такого сочетания силы, положения и ума в аду сейчас просто нет.

Грейфия в свое время пробовала сестру подвинуть, так они чуть половину ада не разнесли, но договорились полюбовно.

— Эй, это полезная работа! — да кто бы спорил.

— Но я из-за этого не могу запереться в библиотеке. — звучало, как обвинение.

— Разве это плохо, Со-чан? — разве она не понимает?

— ДА! — я не выдержала. — Все эти демоны — тупые, ограниченные, идиоты не знающие даже теорию высших магических чисел Логрейна, и с ними я должна разговаривать! Да они говорят только титулах, душах и том, кто кому набил морду на предыдущих рейтинговых играх, с кем переспал и кого подсидел! И им это интересно! — в моих словах был тот глубинный ужас, который я испытала, когда поняла это.

Я была почти в отчаянии. Неужели Сера не понимает?

— Ты ведь знаешь, что эта теория — экспериментальная, и ее понимает не каждый высший маг? — да она элементарная!

— Если они не знают даже этого — говорить с ними не о чем! — ну уйди ты в туман, оставьте меня в покое и приносите иногда еды, раза два в сутки — все, о чем я прошу.

Сера вздохнула.

— Аэрис-кун, по моему, никогда не был специалистом в теории магии. И о чем вы с ним говорите? — я уткнулась взглядом в кровать.

— Мы не разговариваем. — удивление Серы чувствовалось даже без контакта взглядами.

— А... Почему вы еще не женаты, если все ТАК серьезно? — эээ... Что?

— Да не в этом смысле, озабоченная ты... — ругательства пришлось проглотить. — Нам разговаривать не надо, в шахматы без слов играют. — а играет он... Отлично. В прошлый раз была такая красивая комбинация из гамбита ладьи и мата двумя конями...

Что? Я опять покраснела?!

— И вы только играете в шахматы? — удивление Серы стало еще сильнее.

— В каком смысле 'только'? — это гораздо больше, чем игра — это целая жизнь!

От мыслей меня отвлек очень громкий шлепок ладони по лицу и глухой, бессильный стон сестры.

— You lost me. — чего?

— Что ты имеешь в виду? — Сера, вздохнув, убрала руку от лица.

— Забей. Просто... Ты неподражаема, Со-чан. — и что она вообще имеет в виду? Понятно, что сарказм, но в чем?

Я недвусмысленно перевела взгляд на книгу. У меня еще проработка магической основы под контракты не сделалана и на четверть, а она отвлекает какими-то глупостями.

— Со-чаан... — меня дернули за руку.

— Да, Сера? — только сдержать вдох.

— Почему ты такая бука? — о Сатана, дай мне терпения.

— Я не бука, а интроверт. — сестра улыбнулась.

— Это такая болезнь? — Сера нарочито грустно посмотрела на меня. — Не волнуйся, Со-чан, девочка-волшебница тебя вылечит!

— СЕРАФАЛ ЛЕВИАФАН! — я сорвалась.

— Да, Сона-чан? — и глазки невинные-невинные, будто не она только что выводила меня из психического равновесия.

Я вздохнула, успокаиваясь.

— Ты чего пришла то? — она редко, почти никогда приходит без повода.

— Неужели ты думаешь, что я не могу навестить любимую Сону-чан без повода? — тише, Сона, тише. Ты умная девочка, и не станешь кормить этого как она же выражается 'тролля'.

— Сера... — она вздохнула.

— Ты слишком серьезная... — девушка-ребенок задумалась. — В этом вы похожи с с Аэрисом-куном. Кстати, ты знаешь, что он завел первую фигуру? — что?

Да в жизни молодого демона это событие как бы не значимей дня рождения. Мог бы и сказать!

— И... Кого? — не показывать интерес, не показывать...

— Слон. Наполовину падшая, молниями стреляет. Служанки говорят, красивая, аж жуть. — и к чему это?

— А откуда ты все это знаешь? — Сера улыбнулась.

— У девочек-волшебниц свои секреты. — со вздохом, я повторила ее недавний жест, спрятав лицо в ладонях.

— Так ты идешь? — как оказалось, на полу уже сияла печать Ситри, которую сестра создала небрежным жестом. Причем полностью стабилизированная версия, от которой до полноценного стационарного портала одна поправка в заклинании. Эй, я тоже так хочу!

Так-с, алеф, витра, ну это все мусор для красоты... О, привязка к географии. Поместье Гремори.

Гм. В принципе, в последний раз я была там не так уж и недавно, так что это будет достаточно вежливым нанести визит, тем более что приглашение у меня е...

Сестре, похоже, надоело ждать, и одним легким толчком меня втолкнули в пентограму.

— СЕРА! — к сожалению, услышать ответ я не успела — портал сработал как надо.

Поквитаемся еще, сводница ты недоделанная.

* * *

Телепортация, как и всегда, когда заклинания создавала Сера, сработала идеально. В принципе, с тем количеством энергии, которое она влила, могла бы вообще оставить конструкт полуразобраным — стабилизировалось бы в любом случае.

Стояла я в зале зале для гостей — меры безопасности, телепортация стандартными методами в поместье блокируется и перенаправляется в эту комнату, даже если есть личное разрешение и приглашение. Горький опыт Гражданской войны, когда через печати засылали диверсантов, приучил к охранным мерам.

— Госпожа Ситри. — Гаспар, дворецкий и главный слуга поместья, уже стоял у выхода, согнувшись в поклоне.

На меня навалилось неуверенность. Не люблю разговаривать с не слишком знакомыми демонами.

— Аэрис свободен? — слуга, уже начавший лысеть мужчина средних лет, склонился еще ниже.

— Юный господин ожидает вас в пятой беседке, госпожа Ситри. — я кивнула и прошла мимо дворецкого.

Я провела в этом поместье немало времени, так что и сама найду указанное место. Выбор, к слову, Аэр сделал хороший — пятая была беседка в самом центре сада, глубоко спрятанная среди деревьев, но сделанная так же искусно, как и все поместье. Очень и очень удобное место, в котором можно побыть наедине и не боятся наткнутся на случайных слуг или жителей.

Юноша уже сидел в глубоком белом кресле, попивая из бокала что-то, похожее на вино. Вряд ли это оно — Аэр алкоголя на дух не выносил. Как и большую часть всего, что как-то влияло на восприятие или мыслительный процесс.

Голубые глаза, бледноватая кожа, белые волосы, лезущие в глаза — парень не вызывал ни малейшей опаски, выглядя настолько беззащитно и мило, насколько это вообще возможно для парня.

Слухи, ходящие про него в аду, действительно не так уж и смотрятся шутками. Не была бы я уверена в его реальном происхождении, поверила бы, что он брат Грейфии, которая решила дать последнему кроме нее осколку опального рода шанс на статус и перспективы.

— Привет, Сона. Серафал все-таки вытащила тебя из библиотеки? — парень улыбнулся, кивая мне на стул напротив.

Там уже стоял гранатовый сок и охлажденный ростбиф, все как я люблю. Готова поспорить — прямой доставкой из человеческого мира.

— Угу. А ты в этом замешан? — если я хоть что-то понимаю в характере Аэриса, раз он в курсе ситуации с библиотекой — его уши из этого дела торчат на полметра.

— Ну, я старался ее задержать... Неделю я тебе точно выиграл. — он улыбнулся. — Как продвигается работа по контрактам?

Я вздохнула.

— Медленно, долго и с трудом. Сазекс использовал все, что только можно было включить в систему, так что просто чтобы немного модифицировать ее, не обвалив при этом стабилизацию, приходится проводить огромные расчеты... — на самом деле все еще сложнее, так приходится учитывать коэффициент рассеивания душ, которые разный почти для каждого типа контракта, и это отправляет половину результатов на помойку еще в середине процесса.

— Ты справишься. — я кивнула. Это не было подбадриванием — мы оба знаем, на что способны и предельно трезво оцениваем свои способности.

— Справлюсь. Лет через триста. — или даже двести, если меня не будут отвлекать.

— Нам некуда торопится, так что даже пятьсот — приемлемый срок. — вот только я не хочу делать из этого дело половины жизни.

— Черные или белые? — я кивнула на шахматы, стоящие на столике между нами. Сделанный вручную изображал первоначальных героев фракций, еще до Великой Войны.

— Белые. — Аэрис никогда не придавал значения цвету или фигурам, но предпочитал оставить за собой инициативу.

Начало игры — первые ходы всегда оставляют после себя странное ощущение сплетающегося в тугой, но приятный узел живота и приятной легкости в голове. Еще нет опасности, игроки только примеряются к комбинациям и прощупывают друг друга.

Мы сыграли уже сотни тысяч партий, и зачастую ловили даже ход мыслей друг друга, так что план прятался в план, скрывающийся в тени еще одной комбинации на десять-двадцать ходов вперед.

— Чем ты занимаешься сейчас? Сазекс же обещал дать тебе отпуск на пару недель. — слова вовсе не отвлекают, только настраивают на мирный лад.

— Форс мажор, падшие обнаглели. — Аэрис рискнул, и перешел в атаку, сходу пожертвовав конем. — Тебе из библиотеки не видно, но высших чинов трясет. Серафал с трудом разгребла текучку, и усиленно готовится к новым переговорам.

Из его ловушки у меня получилось вывернутся, потеряв всего-лишь одну пешку.

Аэрис проигрывал — понемногу, цепляясь за каждый ход и перехватывая инициативу, но мой капкан сжимался. А что самое интересное, мы оба это понимали.

Юноша улыбнулся, и его глаза слегка изменили цвет. Небесная голубизна стала чуть ярче, теперь напоминая лед.

— И когда ад переходит к... открытым действиям? — Аэрис покачал головой.

— Недели через две-три. Сейчас все зависит от Сазекса и того, как скоро я предоставлю ему окончательную версию происходящего. — я кивнула. Аэрис занимает свое положение одного из ключевых аналитиков ада вовсе не за красивые глаза... Хотя, в его случае, как раз из-за них.

Картина на доске же за буквально пару минут разительно изменилась — мою комбинацию, ведущую к элегантному мату ферзем через пятнадцать ходов, не менее красиво обошли, заблокировав ключевое поле и выведя из-под удара ладью. Вот теперь Аэрис стал играть серьезно.

— И что ты думаешь? — юноша улыбался, а магический фон вокруг него едва ощутимо колебался. Магия не прибавлялась, только расходовалась, но будто... Уплотнялась вокруг головы. Аэрис использовал свой механизм, и это давало плоды.

Сейчас счет пошел на секунды — если я сумею победить в ближайшие пять-десять ходов, выигрыш за мной. Если нет — шансы даже на ничью становятся крайне малы.

— Очередные опыты со святыми артефактами. Падшим не дают покоя всего-лишь пять святых мечников. — глаза все такие же светло льдистые, на висках проступили капли пота, но это даже близко не предел.

Самоубийственные размены идут один за другим, в с трудом разгадываемой системе, постепенно загоняя моего короля к тупику. Причем тупику еще не существующему, но который появится через три хода, это заметно уже сейчас

— Осколки Экскалибура? — юноша вздохнул.

— Или попытки вывести простые механизмы на уровень Лонгина. — я кивнула.

Прошлая такая попытка проходила под прикрытием Ватикана, и падшие уперлись рогом, отказываясь выдавать виновных. Не то, чтобы это кого-то волновало — все результаты опытов были зачищены, а откупные были более чем щедрыми, но тенденция беспокоила.

— Мат. — и верно. На сорок восьмом ходу.

— Хорошо поиграли. — он кивнул, и встал.

— Прости, но мне нужно работать дальше. — вздохнув, парень раскрыл крылья, взлетев вверх. Черные крылья с белыми волосами смотрелись довольно красиво.

За все время, проведенное рядом с ним, я так и не смогла понять, что делает его механизм. Он как-то усиливает мыслительные способности, возможно даже интеллект, это точно — в обычных условиях я немного умнее, но с механизмом эта разница исчезает, а потом и растет, ведь чем дальше — тем более гениальные ходы он выдает.

В списках механизмов было два подходящих ментальных механизма — 'Путь к памяти', дающий абсолютную память и умение с ней работать, и 'Путь к Разуму', усиливающий скорость мышления, буквально разгоняя мозг.

Обладатели этих механизмов традиционно находились на должностях советников правителей, так что нынешнее положение Аэриса само собой подразумевалось, а не было подарком или достижением. Хотя мало кто считает такие механизмы престижными или особенно полезными — в прямом бою это полностью бесполезно, а значит не нужно и даже вредно, особенно на фоне Лонгинов, дававших обладателям мощь высших демонов. Идиоты.

А я, пожалуй, могу вернутся в свою библиотеку. Конечно, уходить не встретившись с Риас не вежливо, но... Я не очень хочу сейчас обсуждать последние сплетни преисподней.

Призывающий жест, и печать Гремори вспыхивает рядом. Она выходит не настолько насыщенной силой, как у сестры, но куда более техничной. Все-таки Сера не особенно уделяла внимание теории, просто за ненужностью.

С ее объемом сил это даже в чем то оправдано.

Киба

Интересно, сейчас день или ночь?

Мысли тупо перекатывались в голове, еле скользя по верху сознания. Взгляд уставился в равномерно серую стену, каждая трещинка на которой глубоко впечаталась в память. Серые стены, серый потолок, такой же серый пол. Одинокое распятие на стене, даже без фигурки.

Камера два на два метра. В ней можно только лежать — она больше похожа вертикальный гроб, чем на комнату. Пять рядов по три лотка с гробами — вот и все обеспечение комплекса. Половина лотков уже опустела, а новичков, к счастью, не привозили. Хоть кто-то не испытал этого ада.

Ни смены погоды, ни закатов, ни рассветов. Нет даже окна — честно говоря, я уже и не помню, как выглядит небо. Только гнилой запах сырости и сладковатый разложения — трупы из соседних камер никто даже не потрудился убрать. Просто засыпали какой-то химической гадостью и замуровали вместе с камерой.

Изредка по коридору прокатываются тяжелые шаги, отдаваясь тихими вспышками ужаса, затапливающими сознание. Но надсмотрщики проходят мимо, и я снова пялюсь в стену. Они, на самом деле, почти всегда проходят мимо — боятся избивать нас после того, как Джек умер от побоев, а не на лабораторном столе, и 'потратившего ценный материал' стражника освежевали в назидание другим.

Настоящий ужас не громыхает доспехами — он идет легко, почти скользя над поверхностью. Идет к камерам, осматривая свои владения и наслаждаясь нашей болью. А еще... Он никогда не проходит мимо.

Клетка открылась, и меня схватили за плечо, вытаскивая. 'Крутануться, дернуться чуть левее, и вскрыть мрази горло'. Мысль скользит мимо. Уже пробовал, и не раз. Не работает.

— Вставай, Киба-кун, у нас твой любимый эксперимент. — жирный старик ухмыльнулся дряблыми губами, вжимая толстые пальцы мне в плечо.

И что сегодня? Пересадка осколка? Очистка крови?

Я встал, покорно идя за стариком. Три тяжело бронированных падших, тем не менее, перегородили путь, взяв меня в тиски. Не вывернутся и не напасть, как ни старайся. Даже до урода не добраться.

Зал со столами выглядел так же, как и всегда — пять ровных железных коек с капельницами рядом.

— Ложись. — толстяк мерзко улыбнулся.

Казалось особое удовольствие ему доставляет то, что я сам ложусь на свое же место казни. Но что мне остается?

Щелчок — и к кольцу на ошейнике пристегивается цепь, выходящая из стола. Пять поочередных щелчков — и я полностью скован, по конечностям и груди. Как и Асамия рядом, конечно.

Он уже еле дышит. Золотые волосы запачканы кровью и грязной тряпкой свешиваются со стола, а трубки, торчащие из вен и артерий остаются единственным, что вообще обеспечивает его жизнь в проклятом золотом сиянии осколка, будто вплавленного в его грудь.

Со мной будет так же.

С привычным болезненным толчком иглы входят в тело, вводя химию — подозреваю, ее состав постоянно меняется. На полке рядом уже заботливо приготовлен дефибриллятор и шприц со стимулятором.

Никакого обезболивающего, конечно же, не будет.

Боль от скальпельного разреза, обжигающего грудь. Свет, врывающийся в сознание и адской болью пробегающийся по жилам, заставляя крича от боля изгибаться в оковах, чуть не ломая конечности. Живая, мерзкая, бесконечно чуждая волна, бегущая по телу, врывающаяся в мозг, пытающаяся перестроить меня по какому-то образцу. Слишком агрессивная, слишком ядовитая чтобы ее получилось принять, и слишком чуждая, чтобы вышло ассимилировать.

Боль все усиливается, и единственное, чего я хочу — сбежать от жгущего осколка. Все равно куда, только бы прекратить это. Хоть бы и умереть, лишь бы оборвать агонию. Но на тело опускаются сильные руки, фиксируя руку, и с почти незаметным уколом врывается адреналин, отгоняя приблизившуюся было потерю сознания.

Сколько уже прошло? Сколько еще я выдержу в этом аду?

Мир обратился в кричащий от боли кусок мяса, который медленно прожигают насквозь.

— Хватит, пожалуйста! — сквозь багровый туман откуда-то слева доносится чужой крик. — Умоляю, перестаньте!

Умолять бесполезно. Это только доставит этим мразям лишнее удовольствие, и они продержат сломавшегося на столе чуть дольше.

Свет погас. Резко, одним рывком.

Сколько времени прошло? Час, столетие?

Во рту стоит привкус крови, все тело болит, будто раскалываясь на части.

— Унесите. — неужели все, пусть и только на сегодня?

Я провалился в темноту.

* * *

Багровые шелковые простыни приятно холодили спину. Я уткнулся в стену, отгородившись от происходящего хотя бы взглядом.

Жирдяй курил, лежа рядом. Католический крестик издевательски свисал с голого жирного брюха, поблескивая в слабом золотом свете.

— Ты хорошая шлюшка, Киба-кун. — нельзя нападать, падший дежурит в двух метрах с копьем света наготове. Меня не убьют, нет. Все будет гораздо хуже, имел такой опыт. — Сладенькая и мягкая.

Потная ладонь скользнула по моей спине, вдавливая в кровать.

Всего этого не существует. Я просто лежу в своей камере, и смотрю на стену. Хоть и скрытая гобеленом, стена в комнате оставалась серой.

— Молчишь? Ну молчи. — старик хохотнул. — А знаешь, малышка Арти сегодня почти погибла. Продолжай она попытки воплотить волю господа нашего чуть дольше, кто знает, продержалась ли бы она.

Арти. Пятилетняя девочка с золотыми волосами, недавно оказавшаяся в этом аду. Интересно, сколько у меня получится ее прикрывать?

Да и не только ее. Асамия, Като, Роджер... Они и так почти не выдерживают. Попади они еще и сюда...

— Знаешь, Киба-кун, а ведь ты мог бы сделать неплохую карьеру у его святейшества — старик рассмеялся. — Механизм святых клинков, подумать только. Кто бы мог подумать, что эти идиоты найдут такую ценность среди гор человеческого мусора.

Я молчал, отчаянно пытаясь не скрипнуть зубами. Все, что говорил и делал этот ублюдок...

— Но ты ведь не станешь служить, верно, Киба-кун? — жирдяй покачал головой. — Нет, ты сбежишь. Сбежишь, и его святейшество потеряет такой ценный первоклассный ресурс.

Старик ухмыльнулся.

— Так что ты моя маленькая шлюшка, Киба-кун. И останешься ей, пока не сдохнешь. — держаться. Держаться.

Иначе в следующий раз осколок могут продержать и подольше на пару часов.

— Пшел вон. — я молча встал с кровати и позволил стоящему рядом надсмотрщику застегнуть на руках наручники.

А вот и камера. Серость, отпечатавшейся в душе до последней черточки.

— Ты как? — тихий хрип доносится из соседней камеры.

— Жив. — и этого достаточно. Я жив, хотя завидую мертвым.

Даже если бы тут было возможно покончить с собой, я бы этого не сделал. Со смертью Мартина... Мелкие просто сломаются, если исчезну еще и я.

Кто-то должен это делать.

— Мы ведь выберемся отсюда, правда? — тихая надежда в голосе. Почти мертвая, но такая яркая...

— Да. Выберемся. — нет, конечно нет. Но если он сломается, лучше ему не станет. Пусть надеется, если это как-то поможет сохранять рассудок.

— И поедим мороженного на Тайм сквер? — детский голос наполнился чем-то куда более живым, чем у меня получается выжимать из себя. — Я не знаю что это, но слышал, что это вкусно.

Я улыбнулся.

— Поедим, Каору. Поедим. — каждому нужно о чем-то мечтать. Хоть бы и о мороженом, которое никогда не пробовал. — Ванильное с шоколадом.

Иначе в аду не выжить.

— Спокойной ночи, онии-чан. — я вздохнул и оперся на железную решетку.

Тихое сопение Каору доносилось из камеры слева, и странно успокаивало и давало уверенность. То, что я делаю, я делаю не зря.

Забавно, но я боюсь только одного. Что будет, когда сломаюсь уже я?

* * *

Потолок внезапно тряхнуло, а по ушам ударил грохот. Жирдяя отшвырнуло от меня, а рефлекторно раскрывшееся крыло падшего отбило осколки. Это что, ударная волна?

— На комплекс напали! — что? Кто?

Жирдяй, впрочем, не выглядел особенно ошеломленным.

— Эвакуация по плану С-3. — не говоря больше ни слова, он дернулся к выходу из комнаты.

Что? Он сейчас вот так просто сбежит?

Падший дернулся вперед, прикрывая начальника. Открылся!

Обычно с трудом отзывавшийся даже на простейшие запросы механизм будто пел, умоляя дать ему волю. И я был только за.

Впервые за все эти годы у меня появился реальный шанс отомстить. И хрена с два я его упущу.

Не знаю, кто там атакует — но искреннее им спасибо. Пусть даже это сам дьявол, душу за такой шанс я бы продал без раздумий.

— Мечей сотворенье мое ремесло.

И откуда взялись эти слова?

— Рожденные болью, впитавшие горе.

Механизм пел, окутывая силой тело. Позволяя по иному взглянуть на мир, глазами не человека, но творца.

— В сиянии души заклейменные смертью.

Тысячи мечей встали перед глазами — все, что прежние носители механизма видели и творили, все, что воплощались под солнцем.

— Мольбу возношу я пред вечности светом.

Мир меняется, расширяясь и подстраиваясь под нечто большее, чем простой божественный механизм. Это не простое сотворение артефактов — это возвращение их в мир в зените силы. Кусочек Творения, спрятанный Богом в одном из оставленных им ключей.

— Баланса Крушитель, Клинков Кузница Бесконечных. — в этот момент Киба Юто прекращает быть человеком, становясь чем-то большим.

Падшие ангелы, отрекшись от Бога, стали сильнее ангелов. Свет, никогда мне не помогавший, не спасет и теперь. А значит, есть только один выбор.

— Данслейф. — меч, столь жаждавший крови, что никогда не позволял своим жертвам уклонится. Оружие, удар которого невозможно ни парировать, ни защитится от него.

И его нельзя вложить в ножны, не окропив кровью. Что же, меня это полностью устраивает.

Пятикрылый падший и ублюдок успели убежать довольно далеко — они уже были на той стороне коридора. Здание рушилось в сплесках багрового света, а все попытки падших ответить давили ответными залпами зависшие высоко в небе фигуры, это было видно сквозь крышу.

Значит, демоны. Отлично.

Жажда крови клинка была чудовищна, но ничуть не превосходила мою. Наши души пели в унисон, купаясь в крови неуклюжих в своих доспехах охранников, а копья света, которые убегающий как крыса враг пытался отсылал из-за спины бестолково врезались в стены или бессильно исчезали во вспышке, будучи разрубленными. Данслейф знал свои цели и умел их поражать.

Раньше меня сдерживали другие дети и сила врагов — накачанный блокаторами магии механизм был не способен проявить свою силу. Но теперь... Теперь меня уже ничего не волнует.

Падшему надоело убегать, и он все-таки развернулся, решив драться. Вспыхнули пять крыльев, каждый — залпом света, по толщине не уступающим колонне. В прошлый раз это меня и вырубило. Сейчас Данслейф смел эти потуги на сопротивление одним взмахом.

Пятикрылый отступал, с переменным успехом продолжая поливать меня залпами света. Я наступал, уже не пытаясь спастись — прикрывая только жизненно необходимые части тела.

В золотом сиянии исчезла левая рука, но боли не было — клинок забирал ее себе, позволяя вести бой. Падший уткнулся в стену — и в этот момент я дотянулся до его шеи, перерубая горло.

Падший рухнул на землю, хватаясь за глотку, но мне было уже не до того — глава лаборатории уже убежал довольно далеко.

К сожалению, я опоздал. Когда я догнал мразь, оказалось, что его уже уткнули мордой в пол двое мужчин, окутанных темной аурой силы. Они были закованы в матово черные доспехи, и выглядели очень серьезно, но...

— Он мой. — даже если мне придется убить их. — Отступите.

Демоны переглянулись, и вперед выступила молодая красноволосая девушка.

Рядом с ними она смотрелась откровенно бледно, практически не чувствуясь угрозой.

— Валпер должен быть представлен суду как доказательство происходившего здесь. — девушка явно боялась. Крушитель Баланса — не та вещь, с которой можно играть.

— Мне плевать. Отступитесь. — демоны напряглись, выйдя вперед и заслонив девушку. — Или я сначала убью вас, а после этого его.

Та явно судорожно думала.

— Ты хочешь жить? — это угроза?

— Я хочу расквитаться с этой мразью перед смертью. — она кивнула.

— Умирать не обязательно. — девушка улыбнулась. — Предлагаю сделку. Ты становишься демоном, присоединяешься к моей личной гвардии, а я отдаю тебе Валпера.

— Госпожа Гремори... — самый сильный из демонов нерешительно обратился к ней.

— Того, что есть в лаборатории более чем хватит на переговорах. — сказала, как отрезала. — Пусть ублюдок получит то, чего заслуживает.

Ого. Не знаю, зачем они сюда пришли, но...

— Что с остальными? — она посмотрела на говорившего недавно демона.

— Мы нашли пятерых детей разного возраста. — значит, как минимум двоих я не сберег.

Оказывается, я еще способен чувствовать боль.

— Ты обеспечиваешь выжившим реабилитацию и защиту, отдаешь мне Волпера, и я вступаю в твою личную гвардию. — неважно, чего это потребует от меня — хуже чем было уже не будет. Хуже просто не бывает.

Но я взял на себя ответственность за этих детей, и это важнее моего будущего. Которого и не будет, если я сейчас умру от ран.

Взгляд девушки слегка изменился. Не могу понять эмоций.

— Да я бы в любом случае! — она чуть не закричала, но все-же оборвала сама себя. — Хорошо. Меня устраивают условия.

Она достала из висевшей на локте сумки шахматную фигурку черного коня. Она вообще адекватна, во время боя носить с собой такие вещи? И зачем ей вообще сумка?

— Конь — средняя фигура, это даст тебе крайне высокую скорость и маневренность. — они что, в шахматы играют? — Гвардия формируется по шахматному принципу, так что я предлагаю тебе среднюю офицерскую должность. Ты согласен?

Эх...

— В чем твоя выгода? Условия слишком выгодные. — я не имел ничего против того, чтобы сменить расу, но все же... — Даже за защиту остальных я бы согласился на любые условия.

Глупо говорить это вслух, но она это и так понимает.

— Мне нужен твой механизм, и нужны твои боевые навыки. Можешь считать это наемническим контрактом. — сомневаюсь, что все так просто... — И я надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество, так что ты мне нужен довольным условием сделки.

Ох, я уже чувствую, как кончаются силы — скоро механизм уйдет на перезарядку, и по полной прочувствую, что такое потеря руки и обширное кровотечение.

— Хорошо. — она щелкнула пальцами, и конь засиял темно-багровым светом.

— Учти, преображение потребует некоторого времени, так что прикончишь ублюдка потом, его для тебя специально оставят. — так в чем ее интерес!

Получит и меня, и Валпера на нужное для суда время.

— Действуй. — она кивнула, и взорвавшаяся светом фигура впиталась в меня, будто обволакивая тело и отключая механизм.

Я хотел закричать от боли, но ее не было — последним что я увидел перед тем, как потерять сознание, была дымка, обволакивающая теплой пленкой оставшийся от руки сруб.

Акено

— Как проходят твои уроки? — я вздохнула.

Впервые за месяц Аэрис нашел время лично со мной встретится. И это было... Странно. С одной стороны, весь месяц он просто не обращал на меня внимание, и это было далеко не худшим вариантом. С другой — а если сейчас, когда у него появилось свободное время, он решит воспользоваться положением?

Я, конечно, отобьюсь, но вот получится ли сбежать...

— Относительно, Аэрис. — он не требовал называть себя господином, и это слегка успокаивало.

Уроки... Шли тяжело. Я в свое время закончила только младшую школу, и не очень представляла, сколько пропустила. После того, как Риас узнала об этом не очень примечательном моей обширной биографии, она решила найти мне репетитора. Не знаю, что случилось, но в итоге заниматься она со мной села сама.

Учитель из нее вышел не очень. На самом деле, мне казалось, что она сама это впервые в жизни учит... Но что поделаешь, с горем пополам программа осваивалась.

— Сестренка ничерта не объясняет? — парень улыбнулся.

— Ну... Пытается. — я вздохнула. Риас действительно не очень хороша в таких вещах. — А почему именно она?

— Будешь смеяться, но это личный приказ Сазекса. 'Пусть учит — может быть сама наконец хоть что-то выучит'. — юноша ослепительно улыбался, как и всегда, когда разговор хоть как-то касался нынешнего Сатаны.

Заметка на будущее. Никогда не говорить про него ничего плохого. Мне еще испортить отношения с Аэрисом не хватало.

— Понятно... — ну вот и о чем с ним говорить? — А чем ты вообще занимаешься?

Все, что я знаю про своего вроде как господина — то, что он пешка нынешнего Сатаны и... Все. Ну и то, что он брат Риас.

— Я... — он задумался. — Аналитик при Сазексе. Бывает, что ему нужны мои услуги, когда есть много информации, с которой никто не может ничего толком сделать. Тогда прихожу я, и стараюсь помочь. — он усмехнулся. — Обычно получается.

В его возрасте? Такая должность?

Либо по протекции, во что слабо верится — сидел бы он тут, как Риас, либо что-то странное. Хотя... она ведь что-то говорила про то, что он незаменим в штабе.

А почему бы и не спросить прямо?

— В твоем возрасте такая должность? — парень улыбнулся.

— Я обладатель одного из божественных механизмов. — что?

— Эм... — он вздохнул.

— Божественный механизм. Тот, кто создал людей. — боли не было. Видимо, эфеминизмы разрешены. — Оставил людям на всякий случай сверхспособности. Чтобы могли защитится от демонов или отбиться от падших, в крайнем случае. Их всего штук двести, широкого спектра сил и мощи. Мне достался ментальный, таких очень мало. — он улыбнулся. — Так что я несколько умнее обычного... И не совсем обычного человека или демона.

Вот как... Да, это многое объясняет. Хотя это даже разочаровывает — я думала, чем демон сильнее, тем выше он стоит по социальной лестнице.

— То есть ты в последнее время... — это что же творилось, если один из личных аналитиков правителя месяц ночевал на работе?

— Да. Был тот еще завал, но кончилось вроде-как хорошо. — парень усмехнулся. — Интересная операция, хоть и грязная. Скоро должна Риас прибыть, хочешь послушать? — он еще спрашивает?

— Конечно. — он кивнул. — А как ты вообще собираешься меня... — использовать? — применять?

— Пока что никак. — мне кажется, или его глаза поменяли цвет? — Но все-же постарайся не забивать на тренировки. Твои боевые способности могут внезапно понадобится.

Ох, надеюсь, что это случится не скоро. Хотя испытать молнии хочется...

Я откинулась на спинку кресла. В компании этого парня, как ни странно, я никакого напряжения не чувствовала.

Обычно на третей секунде разговора глаза парня смотрели куда угодно, кроме моего лица, а этот нет, вообще внимания не обращает. И ведь не из-за малолетства — в 13 самый расцвет гормонов, если я хоть что-то помню из недавно выученного.

Такой хороший самоконтроль?

Земля рядом с главным входом вспыхнула багровым светом, с тихим грохотом появилась пентаграмма. Э? Аэрис не дергался, так что я решила прикинутся ветошью. Может оно так и надо.

В печати появились Риас и пятеро детей, очень плохо выглядящих. А, еще рядом стоял какой-то смазливый блондинистый парень, заставивший меня несколько напрячься.

— Детей отведите в гостевые покои. — выбежавшие из дома слуги поклонились и забрали чуть не падающих детей. Четыре мальчика, одна девочка, все болезненно худые, с опухшими венами и сеткой шрамов по всему телу. Что-то мне это совсем не нравится. — Если хочешь, можешь пойти с ними, но я бы хотела сначала услышать полную историю произошедшего. Это понадобится на переговорах.

Парень вздохнул. Выглядел он... Странно. Усталый, с удивительно чистой кожей, какая была у меня сразу после обращения... Новенький?

— Риас, я тоже хотел бы послушать. — Аэрис поднял руку, привлекая внимание. — Как прошла операция?

Девушка подошла, парень последовал за ней. Риас села рядом с Аэрисом, так что я оказалась прямо рядом с этим блондином. Тише, тише Акено.

— Хорошо. — она вздохнула. — У нас потерь нет, спасти не получилось двух детей — один был на опытах, а на второго обвалилась камера.

Она сжала зубы. Парень, сидящий рядом, почти не показал своих эмоций — только пальцы, сжавшие подлокотник, побелели.

— Мои соболезнования. — голос Аэриса звучал как-то смазано-пусто. По лицу скользнула тень. — Администрацию взяли?

— Половину персонала убила охрана, еще часть завалило... Выжило три лаборанта и глава лаборатории. — по лицам парней скользнули удивительно похожие злые улыбки.

— Отлично. — он помотал головой. — Тогда полный отчет по операции приготовь к сегодняшнему вечеру. — Риас поморщилась.

— У тебя же и так будут от всех членов отряда! — ей что, настолько лень?

— От твоего хуже не будет. — он вздохнул. — И, боюсь, я вынужден попросить тебя о том же. — он посмотрел на блондина. — Это будет очень тяжело, но постарайся описать все, что ты знаешь о происходившем в лаборатории от дня твоего прибытия до штурма, и отдельно его.

— Сделаю. — блондин кивнул.

— Тогда... Риас, может быть представишь нас? — э? А он сам не может?

— Ой, прости. — девушка дернулась. Я чего-то не понимаю? — Это Киба Юто, обладатель механизма 'Святое Творение' и мой конь.

Что? Они что, всех так вербуют?

— Приятно познакомится, Киба. Я — Аэрис Гремори, младший брат твоей госпожи. Это — Акено Хмедзима, мой слон. — он указал на меня.

— Приятно познакомится, Киба. — я повторила за Аэрисом. И к чему все эти реверансы.

— Да, мне тоже. — по нему этого не было заметно.

— Ты понимаешь, что к чему, или Риас объяснила... Не совсем понятно? — он явно хотел сказать что-то покрепче.

— Понимаю. — в ответ на вопросительный взгляд Аэриса он продолжил. — Я что-то вроде смеси гвардейца, офицера и подручного. — гос... не, не получается его так называть, кивнул.

— А еще ты нянька. — Аэрис улыбнулся.

— Не самое плохое повышение в должности. — Киба поддержал.

— Да вы! — вспыхнувшая Риас покачала головой. — И вот этот демон — один из ключевых аналитиков ада.

Взгляд Кибы изменился. Он только понял, с кем разговаривает?

— Ты слишком смешно возмущаешься, Риас. — парень покачал головой. — И не такой уж я и важный. Таких аналитиков штук десять, и я не беру личный штат советников.

— Тем не менее, эту операцию спланировал ты. — Аэрис вздохнул.

— Риас, засмущаешь. Ты же знаешь, это просто моя работа. — девушка замолчала.

— Погодите. Ты разработал эту атаку? — взгляд парня снова изменился. Какой-то он нервный.

— Не только атаку. Он раскрутил всю цепочку с активностью падших в регионе. — Риас снова влезла в разговор.

— Да, так получилось. — он выставил руку в защитном жесте. — Никаких благодарностей, Киба. Это моя работа, и вообще не планировалось как спасательная операция. Твое спасение не было целью миссии.

И зачем все это? Риас активно выставляет его в лучшем свете, а он отказывается от своей значимости. К чему этот цирк?

— И все же, спасибо. — Киба говорил вроде как искренне.

— Не за что. — он улыбнулся. — Может быть тебе нужна помощь психолога? Если что-то потребуется, говори сразу.

Эй, а вот мне этого не предлагали. Хотя... Открываться какому-то уроду в белом халате? Еще чего!

— Мм... Нет. Справлюсь и сам. — почему тон этих двоих так похож?

— Окей. Тогда все, простите, но мне пора идти. — Аэрис встал. — Жду ваших отчетов к вечеру.

— Я, наверное, тоже. — уж очень меня тяготит такая компания. Он может и не выглядит таким уж уродом, но... Ну к черту.

Когда я уходила, Риас что-то объясняла Кибе, и эти двое совсем не выглядели веселыми.

Изабель

Меня разбудила боль. Пряная, слегка отдающая багрянцем. Металлическим привкусом катающаяся на кончике языка, сухо дышащая в глаза. Красновато-горькая, вибрирующая во всем теле и отдающаяся равномерными волнами.

За окном малиновыми красками обдувал кожу расцвет, уже заняв почти все небо. Кровавый цвет фонарей только усиливал картину и онемение, навевал равнодушие. Когда просыпаешься от боли, мир меняется. Он становится тусклым и выгоревшим. Как сломавшийся калейдоскоп.

На тумбочке рядом лежала только распечатанная упаковка. Двадцать три бело-голубых кусочка счастья. Жадное, почти рефлекторное движение — и пересохший язык судорожно пропихивает в глотку таблетку. Даже не нужно запивать.

В туалете я почти пришла в себя. Струи воды приятно холодили лицо, а рассвет светлел на глазах. Мигрень все еще была где-то рядом, я боялась даже открыть рот, но спасительная таблетка начала действовать. Боль стучала в висках, но это уже было остатком, на место которого приходил привычный белый шум экрана. Немного безразличия, немного заторможенности. Немного обычной меня.

Теперь одеть линзы. Любимая игра — какую одеть первой, правую или левую? По не долгому раздумью, левую. Правая слишком сильно трясется. Тоненькая пленка, изогнутая полусферой, вспышкой касается глаза, отходя от пальца и ударяя болью по рецепторам. Секунда — и она становится частью глаза, практически перестав ощущаться.

Правый глаз был моим — красный, с малиновыми пятнами на радужке. Второй был... Тоже моим. Равномерно голубовато-серый, с похожей на стеклянную игрой света на линзе.

Пусть минус четыре это не так уж и много, но и не столько, чтобы можно было комфортно ходить в очках. Вздохнув, одела линзу и на правый глаз.

Тратить блаженное время без боли на сон не хотелось, хотя до занятий еще целый час. Завтрак будет проще взять на раздаче.

Ночную рубашку бросить на спинку стула. Белье — в ящике. Я одернула пиджак, поправила юбку: шов теперь там, где надо. Теперь можно выходить.

Школа спала, как спало и здание для работников. Утреннюю тишину разбивало только пение птиц и шипение поливалок, уже включившихся. Солнце еще только выходило из-за горизонта, так что было довольно прохладно. В Швеции странная погода в мае — вроде бы уже тепло, но легкая утренняя изморозь не давала расслабится.

Женская Академия?. Одна из лучших частных исключительно женских школ Швеции, куда я попала исключительно из-за удачной случайности. У них вышла в декрет аспирантка, а талантливая студентка, готовая работать за любую зарплату оказалось очень кстати.

Последний курс я бросила — не было смысла заканчивать университет, если тут меня уже ждала реальная работа, пусть и не совсем в полную ставку. Но свои уроки, после того как прошла аттестацию, я получила, согласилась на урезанную по неопытности зарплату.

Так что теперь у меня была своя комната, достаточно вкусная еда. Да что там, было даже дело, занятие которым доставляло пусть и относительное, но удовольствие.

Прогулка до учебного центра заняла всего десять минут, и за все время я так никого и не встретила. И это было хорошо.

А еще был черный, обжигающе нашатырный кофе из автомата, и это тоже было хорошо. Занятия начнутся через полчаса, первые ученицы уже скучкавались группами вокруг здания, чуть дрожа от холода.

— Здравствуйте, класс. — я только кивнула на слегка подобострастное приветствие.

-Доброе утро!

Англичанки, японки, русские, немки — все они здоровались. Всегда. Они всегда громко здоровались, вгоняя иголки прямиком в онемение тишины, словно пытаясь доковыряться до спрятанной там боли.

Девушки расступились, пропуская меня к дверям. Замок щелкнул, и главный учебный корпус для старших классов гостеприимно открылся для замерзших учащихся. Иногда быть учителем очень удобно.

Так... Всего три занятия, в 2-С, 2-D и 3-В. Два урока поэзии, великолепной поэзии, которую дети ненавидят. Я слишком люблю лирику, чтобы вести эти уроки. Ну и один всемирной литературы.

Проходя по коридорам, я твердо понимала одно — действие таблетки кончится в середине завтрака. Или в начале, если все уже совсем плохо... А ведь были времена, когда одной хватало на пять-шесть часов.

А еще были времена, когда ты была здорова, дорогая.

Завтрак был не вкусным. Повара передержали на сковороде мясо, и весь вкус забивался горелой несрезаемой коркой. Не то, чтобы я что-то чувствовала — шуршащий пенопласт он и есть пенопласт, но тупо-пластиковый вкус был не очень приятен.

Гладкий серый стол, белые стены, металлическая стойка раздачи, мятые, сонные лица коллег — все это придавало столовой свою атмосферу. Относительно живую. В чих-то взглядах сквозила жалость, в чьих-то — злорадство. Неважно.

Смесь пенопласта с пылью вместо во рту, зеленовато-мягкие эмоции окружающих. Почему-то сонность всегда ощущалась мной как мягкое изумрудное покрывало. Злость — красный, пряно-горький привкус. Разочарование — серая пыль.

Тяга к суициду — белесое марево, относительно плотное, как крем. Конечно же, я попрошу штатного психолога обратить внимание на Юкки Асами. Разумеется, буду отговариваться наблюдениями. И конечно же ее повесят на меня, ведь на половину ставки я психолог.

На часах уже шесть тридцать, дети разбегаются по классам. И мне пора, пожалуй. Прощальный кивок коллегам — не уверена, что смогу правильно назвать их имена, но вежливость требует.

Вот и класс. Шестнадцать девушек шестнадцати-семнадцати же лет. Веселые, немного сонные. К занятию готова от силы треть, еще треть сможет что-то сказать, вспомнив уже пройденный материал. Остальные получат заметки в личный файл, которые уже сегодня вечером будут на электронной почте их родителей.

— Сегодня мы с вами поговорим о английской поэзии XIX века, — всемирная литература. Предмет, многими воспринимаемый как необязательный.

Разумеется, этим многим не хватает ни самодисциплины, чтобы открыть книги, ни ума, чтобы догадаться поискать ответы на свои вопросы в книгах.

Урок течет, а полотно занятия постепенно покрывается заметками. Учащиеся не заводят конспекты — все необходимые материалы по лекции у них уже есть в учебных материалах. Я делюсь своим опытом и умением находить в книгах именно то, что в них вложил автор, не прекращая при этом наслаждаться внешней стороной произведения.

Если бы меня спросили, что такое вести урок, я бы начала с фразы 'Урок — это удержание концентрации'. Не худшее начало, ничем не хуже книг, написанных для учителей людьми, никогда не работавшими в школах.

Девушки не отрываясь слушали каждое слово — и мне почти не приходилось корректировать их настрой. Немного подавить ярко-золотую радость, ванилью отдающую на языке. Разбавить сонливость, разогнать стресс — все это было сродни легкому жесту руки, стряхивающего с юных, пока что еще не забитых слишком большим количеством ненужного опыта сознаний.

Виски покалывало, сквозь накатывающую статику боли мой же голос звучал чужим. Две таблетки употреблены — и их хватило чуть больше, чем на час. А пить третью раньше, чем через два часа, нельзя.

— Все в порядке,? — в голосе девочек звучит растерянность и искреннее переживание. Малиновый и серебристый. Пыль и корица.

Лекция была оборвана на середине, и концентрация рассеялась. Непростительная ошибка, но...

— Может быть вам стоит сходить в мед. пункт? — нежно-клубничный цвет искреннего сочувствия.

— Все хорошо, мисс Смит. — Я оторвала руки от висков. — Устное эссе на двести слов: 'Человек или больше своей судьбы, или меньше своей человечности'. Материал — прочитанные романы. Время подготовки — пять минут.

Вместо обычного в таких условиях негодования — тихое понимание и пинки под партой в тех, кто все-таки не понял.

Я впервые села за учительский стол. Обычно я ходила во время занятия — заставляя удерживать на мне взгляд, играя со светом и тенью. Сейчас... Багровые всполохи боли заслонили собой все. У моей боли есть вкус и цвет.

Моя боль — выцветший мир, дрогнувший в пальцах маркер, привкус пыли на губах. Моя боль — четыре года университета и долгие разговоры с врачами. Моя боль — проблески бело-голубого спокойствия, с каждым днем становящиеся все короче.

Симеотонин — хорошее лекарство, но скоро перестанет хватать и его.

— Пожалуйста, Асамия-сан. — я предпочитаю обращаться к девушкам так, как это полагается в их культуре.

— Эм... — девушка замялась. — Амбиции человека, то, каких высот он стремится добиться, зачастую требуют от него переступить через многие писаные и неписаные правила... — девушка говорила, поглядывая в заметки, а я отчаянно старалась сконцентрироваться на ее речи, отвлечься от боли в висках и терпких серо-багровых всполохов.

К счастью, звонок прервал ее выступление.

Девушки тихо собрали вещи и вышли из аудитории, раздавая тычки локтями слишком громким согрупницам. А я... Я рада, что между первым и вторым уроком есть часовое окно.

Самое главное — удержаться, и не потратить еще один кусочек бело-голубого спасения. Третьего раза за одно утро не выдержит даже мое сердце.

* * *

Уроки прошли, унеся с собой еще две таблетки. На какое-то время боль сменилась белым шумом, но не надолго, совсем не надолго.

Я практически чувствую, как уходят драгоценные секунды без боли. Да и просто — секунды. Не менее ценные, хотя и не настолько приятные.

Сейчас я лежала на шелкового цвета траве, и наслаждалась доставшимся временем. К директору меня если и вызовут, то только в конце дня, а пока можно и отдохнуть.

— Доброго дня, мисс Хальстрем. — мягкий, гладкий мужской голос раздался откуда-то справа.

Он был незнакомым — что странно, мужчин в школе было довольно мало, и все — старше пятидесяти. — Я — Аэрис Гремори.

Парень лет четырнадцати на вид комфортно устроился на камне напротив меня. Кто пустил этого парня в школу, откуда он знает меня, и почему он считает себя вправе прерывать мои драгоценные минуты?

— Я думаю, твои родители расстроятся, если ты потеряешься на территории школы. — скорее всего пришел новый клиент с дочерью, а сына было негде оставить.

— Это не то, о чем вам стоит волноваться, мисс Хальстрем. — он улыбнулся. — У меня есть разговор лично к вам, и я думаю, он стоит даже вашего времени.

Хм. Гладкие белые волосы, голубой, шершавый лед вместо глаз. Цвета почти как таблетки.

Я даже фыркнула от неуместной мыли.

Глупой ребенок, глупый разговор, неуместное серебряное чувство собственной важности, пахнущее мелом и сухостью.

— Если ты хочешь попросить о зачислении — это чисто женская академия, мальчик. — он вздохнул.

Он и чувствовался как кусок мела или таблетки. Той спасительной безвкусной половинки, которая шелестом белой пыли остается на пальцах. И слегка обжигающий, успокаивающе-приятный холод. Кусочки льда, помогающие снять отек или ослабить главную боль.

— Мисс Хальстрем... Я предлагаю вам лечение. — это шутка?

Но все такая-же серебристо-белая искренность. Никакой лжи или снисходительности — он говорит то, что думает.

А на меня уже начали накатывать багровые проблески боли.

— Это шутка? — он покачал головой.

— Нет. Я могу вылечить вас от рака, в обмен на согласие стать частью моей гвардии. — мои пальцы взрыхлили землю.

Я не выдерживаю. Накатывает боль, препарат помогает всего тридцать пять минут, а какой-то малолетний урод смеет шутить с такими вещами...

— Вон отсюда. — он покачал головой.

— Я полностью серьезен. Вас действительно можно... — я не выдержала.

Парень дернулся оборвавшись на полуслове. Глаза, до того сиявшие льдом сначала померкли — а потом бедолаги, чье имя я уже забыла, не стало.

Искристо-белые, черные, голубые и даже фиолетовые — предо мной предстал мир, сплетенный из миллионов нитей. Я плыла среди ассоциативных цепочек, воспоминаний, обрывков эмоций и осколков восприятия — всего, что составляло сознание так неудачно пошутившего мальчика.

Ищи, Изабель, ищи.

— Это твои фигуры, Аэрис. — я стою на одном колене перед высоким красноволосым мужчиной. От его мощи, кажется, дрожит само пространство, окрашиваясь в багровый. В приятный, теплый багровый. Единственное, что дает мне чувство защищенности. — Постарайся правильно использовать их потенциал.

Я чувствую удовлетворение — это узловая точка. Здесь начинается то, на что он надеялся, предлагая мне исцеление. Но нужно уйти глубже.

— Демонические Фигуры — одна из основ нашего социума, Аэрис. — я сижу в кресле напротив все-того же мужчины, и теперь не дотягиваю ему даже до пояса. Мне девять лет, и меня колотит паника, как только я отдаляюсь от него. — Во времена войны это было способом набрать ополчение и мобилизовать другие расы, но теперь, на равне с контрактами, это полноценный социальный лифт. Изготовленные Аджукой, они могут даже воскресить недавно погибшего, если душа еще цепляется за тело.

В голове мелькает образ маленькой беловолосой девочки на высоком столе, девочки, практически порванной на куски. В голове отдается колоколом — сестра! К горлу подкатывает комок, но на макушку ложится ладонь сидящего напротив мужчины, даря спокойствие.

Спасибо тебе, неизвестный красноволосый демон. Ты переоценил механизм мальчика, он практически ничего не понял, но поняла я.

Я рыскала по чужому сознанию, проходя широкими коридорами замка Гремори и закапываясь в пыльные фолианты библиотеки. Втискивая себя в тело маленького мальчика, переживая каждый комплекс и фобию, от которой его отделял багровый щит.

Спустя какое-то время я вышла из его головы. Парень лежал без сознания, а из его глаз и ушей текла кровь.

Единственное, чего мне хотелось — сходить в душ. Я безнаказанно искупалась в чужой боли и радости. Прожила часть его жизни — пройдя сквозь ту же горечь и благодарность.

Медленно накатывала боль, которую придется терпеть ближайший час, но я понимала одно — он все-таки не соврал, и мой рак излечим.

А значит, это скоро закончится. Тем или иным способом, но закончится. Где-то в глубине груди тихо разгоралась надежда, как мне казалось, умершая еще четыре года назад.

* * *

К счастью, никого сейчас в общежитии работников не было, так что донести его у меня получилось не привлекая лишнего внимания.

Оставив парня лежать на кровати, я ушла в душ. Меня колотило. К разрывавшей голову мигрени добавилось перенапряжение — как я теперь понимаю: от использованного на полную мощность механизма.

Мне не в первой вскрывать сознания окружащим — первыми были врачи, врущие в лицо на счет моих перспектив. Я старалась избегать этого, и не в последнюю очередь потому, что смотреть на мир с чужой точки зрения, проживать опыт так, как его пережила моя жертва — не самое приятное событие. Даже просто девственности я лишилась восемь раз, из них три — насильно. Что уж там говорить про мелочи вроде неудачных попыток суицида, убийств и побоев.

Не знаю, как скоро очнется Аэрис, но говорить нам особенно не о чем — я увидела наш раговор с его стороны, и он дейсвительно не планирует ничего сверх того, что говорит.

Обычный рабочий контракт без возможности разрыва. Пожизненное рабство. За лечение я бы согласилась и на большее.

Не хотелось бы оставлять школу, но ничего не поделаешь. Иногда приходится выбирать не в пользу того, что любишь.

— Очнулся, Аэрис-кун? — в меня уперся растерянный взгляд.

Ни следа былой искристо-белой уверенности. Просто мальчик, внезапно осознавший то, от чего так долго отгораживался и пытался забыть. А ведь у него почти получилось. Еще лет десять, и было напоминало о себе только смутными ночными кошмарами.

— Да, Мисс Хальстрем. — он будто потерялся во времени и месте.

Просто мальчишка, не понимающий, где он и чего хочет. Заново переживший часть того, что прятал от себя. Я подняла малую, очень малую часть ужасов, пройдясь по краю ассоциативных цепочек. Но теперь, пережив это вместе со мной, он будет вспоминать и самостоятельно переживать все это снова и снова. В полном обьеме, и теперь — один.

Прости, Сазекс, или как тебя там, но я только что пустила пять лет твоей работы в коту под хвост.

— Ты хотел меня обратить в демона. Я согласна. — глаза снова засияли льдом, но теперь в них не было той воли.

— Хорошо. — он безразличен. Внезапно все, что только сегодня утром казалось важным, стало ничем. И сбор фигур, который он затеял с подачи семьи, уже не интересен.

Парень достал из сумки шахматную доску. В ней был полный комплект фигур, за исключением короля и черного слона. Подумав, он достал слона. — Ты точно согласна?

Уже на ты — но нет желтоватых паров фривольности или болотно-зеленых неуважения. Он сейчас не здесь, а своих мыслях, и даже мне сложно его читать.

— Да. — это действительно щедрое предложение.

Он щелкнул пальцами, активируя вложенный в шахматы механизм, но фигурка в его руках не изменилась. Вместо нее вспыхнул серым ферзь, стоявший на доске.

Аэрис удивленно посмотрел на происходящее, но ничего изменить уже не мог, да и не хотел, — сильнейшая фигура набора распалась серым дымом, обвалакивая меня, в ту же секунду успокоив боль.

Не заглушив, породив белый шум, как таблетки — полностью убрав. В последний раз я что-то подобное чувствовавала в свои семнадцать. И все-таки, нужно будет поработать с парнем. Ментальное изнасилование — не та вещь, от которой отходят просто. Да и просто, судя по тому, что я увидела, ему действительно нужен психолог. Я провалилась в сон.

Риас

К светскому рауту по случаю дня победы над Старым Сатаной пришлось готовится загодя. Этот праздник был, по сути, единственным государственным в аду, но был отмечался крайне пышно.

Лично для меня это значило жуткую головную боль и, что особенно напрягало, встречу с Райзером. Моим назначенным женишком, от одной мысли о котором сила начинала выходить из-под контроля. Была бы возможность — убила бы.

Ладно, это сейчас не важно. До встречи еще пара часов.

— Ты как, братишка? — Аэрис серьезно сдал за последнюю неделю.

Ну как сдал... Сначала заперся в комнате, отказываясь даже есть, а спустя пару дней зарылся в работу, злобно огрызаясь на любые попытки отвлечь от текучки.

Его, конечно, оставили в покое, но беспокоиться начала даже Акено, что показатель.

— Нормально. Ты готова к выступлению? — брат оторвался от бумаг, посмотрев на меня.

Выглядел он... плохо. Синяки под глазами, резкие, рваные движения, какой-то растерянно-агрессивный взгляд.

На все расспросы о произошедшем и он, и его новый ферзь молчали, но сомневаюсь, что там случилось что-то хорошее.

— Да. — он кивнул, тут же потеряв ко мне интерес.

— Брат? — беловолосый парень рывком обернулся.

— Риас, дай мне побыть одному. Пожалуйста. — он снова уткнулся в бумаги, даже не замечая, что они лежали вверх ногами.

Когда я попыталась погладить его по голове, он отшатнулся, чуть не слетев со стула. Да что вообще происходит? И откуда столько страха и звериной злобы во взгляде?

— Риас, хватит! — он закричал, а спустя секунду выдохнул, сжав зубы. — Я не хочу тебя обидеть, но мне сейчас слишком плохо, чтобы быть вежливым. Просто дай мне побыть одному.

— Ты сидишь тут один уже неделю! — он молча рухнул в кресло, с которого в запале вскочил.

— И просижу еще месяц! — только сейчас я заметила, что он сжимает правой рукой левое предплечье, будто пытаясь вырвать кусок.

Каждый раз, когда брату было по-настоящему плохо, он хватался или начинал почесывать свою татуировку, представлявшую собой семь неаккуратных черных цифр. Он никогда не говорил, откуда она, а я старалась не спрашивать.

— Мне это нужно, понимаешь?! — в его глазах стояла тихая истерика.

Я внезапно успокоилась. Все это ведь уже было шесть лет назад. Был восьмилетний мальчик, отчаянно пытающийся забиться в угол как можно дальше ото всех. Ему было уютнее в самом глубоком подземелье до тех пор, пока не приходил Сазекс — единственный, с кем он чувствовал себя спокойно.

Не знаю, что случилось, когда он шел за своим ферзем, но он внезапно вернулся к тому же. С поправкой на более адекватный возраст, конечно.

— Хорошо. Работай, Аэрис. — я закрыла двери. Кажется, на этот раут я пойду без него.

Но самое главное — у меня появился повод для серьезного разговора с его новой фигурой. Я должна понять, что снова вернуло брата в такое состояние.

Для большего эффекта искренне рекомендую посмотреть перед прочтением. https://m.youtube.com/watch?v=xUEdh00aZ9s

* * *

Ферзя Аэриса поселили рядом с Акено, в замковую башню. Постучавшись, я вошла.

Девушка что-то читала, сидя за столом. Белые волосы, бледная кожа, алые глаза, будто просвечивающие насквозь. Я не чувствовала такого даже рядом с сильнейшими демонами. Она... Не давила силой, вокруг нее вообще не было никакого ощущения могущества, просто взгляд будто врывался в голову, прожигая мысли.

— Ты что-то хотела, Риас? — девушка даже не моргала.

Я отвела взгляд, тут же почувствовав себя лучше.

— Что случилось с Аэрисом? — девушка-альбинос поморщилась.

— Ничего серьезного. Он... пережил заново некоторые события из своего детства. — по ее лицу скользнула тень. — Когда его еще звали Анджей.

Ох, падший вас побери.

— И как это произошло? — стоп. — И откуда ты знаешь, его звали до усыновления?

Он это прятал даже от меня, постоянно отговариваясь нежеланием говорить о прошлом.

— А почему ты думаешь, что я расскажу это тебе? — она усмехалась. Насмехалась, мать вашу.

— Это не было просьбой. — кажется, у меня уже пылали зрачки. — Я — наследница Гремори. Я приказываю тебе рассказать!

— У меня есть личная просьба Аэриса не раскрывать это тебе. — она улыбнулась. — Риас, тебе не станет лучше, если ты узнаешь подробности его прошлого. К тому же, это ничем не поможет, только все осложнит.

Да что она вообще может понимать?! Не хочет говорить — заставлю.

В голову будто ударила ладья Сазекса, отдаваясь пульсацией в затылке. Меня закружило, мысли смешались, я поняла, что падаю. Во всем мире остались только алые глаза, теперь больше похожие на тоннели.

Безразличие, понимание и немного сочувствия — вот что я видела в ее глазах.

— Я очень не рекомендую пытаться принудить меня к чему-то. — она подняла глаза, и я смогла встать. — А если хочешь помочь ему — не лезь, и дай перебесится.

— Но... — почему она настроена против меня? Я просто хочу помочь!

— Я не против тебя, а за Аэриса. И ему нужно побыть одному — такие воспоминания переживают только так. Их не выйдет разделить, как бы тебе того не хотелось. — девушка отвернулась.

Мне стало еще легче, хотя и не совсем. Уверенность смыло — сидящая напротив девушка чуть не вырубила меня, Гремори, одним взглядом. Я даже не успела ударить.

— Какая у тебя сила? — она ферзь, но все ферзи — сильные маги. А я не чувствую в ней ни капли магии, вообще — даже самый крохотных капель, как у низших демонов. Даже в новорожденном ее больше. До этого я видела такое только один раз — у Аэриса. — Какой твой божественный механизм?

Неужели брат сорвал джек пот, и наткнулся на Лонгин? Но я не помню ни одного механизма с таким описанием. Хотя я не Сона, но...

— Позволь мне оставить это в тайне. — девушка снова уткнулась в книгу, всем видом намекая на нежелательность моего дальнейшего присутствия.

Вот же сучка.

Я, вздохнув, вышла. Она ясно дала понять, что против приказа брата не пойдет, а силой выбить я не смогу. Хотя, если попросить Кибу... Ох, Риас, давай еще устрой бойню между фигурами.

Если Аэрис считает, что ему так уж необходимо побыть одному — пусть сидит, пока не придет в себя. В крайнем случае придется попросить Сазекса, уж пару минут на разговор брат выделит. Все равно только у него получалось вырвать Аэриса из его состояния.

* * *

Торжественный прием по поводу дня заключения мира был, по сути, единственным государственным праздником в аду, но отмечаемым крайне пышно. Для нас с Соной это означало торжественный прием у Престола Ада, а для меня лично — шесть часов в компании Райзера.

Аэрис, все-таки вышедший из комнаты, выглядел нервно. Бело-голубой костюм шел просто отлично, прибавляя внешне пару лет возраста и делал его до безумия похожим на Грейфию — у них отличался только цвет глаз, серые у нее и голубой у него. Кажется, скоро сплетни о его происхождении расцветут еще сильнее.

— Ты точно уверен, что хочешь пойти на прием? Мы можем оправдать твое отсутствие болезнью. — брат покачал головой.

— Нет, я пешка Сазекса, и обязан присутствовать. К тому же, это день его триумфа. — а значит он придет, даже если будет полумертв.

— Хорошо. — в холл поместья спустились остальные фигуры. Акено, Изабелла, Киба — я прочитала им лекцию о правилах поведения, но полностью ее поняла, кажется, только алоглазая девушка, все еще вызывающая у меня непроизвольную дрожь.

Изабелла, одетая в несколько странный брючный костюм, который, однако, ей удивительно шел, подошла к брату, схватив за подбородок и заставив посмотреть себе в глаза.

— Изабелла? — Ее глаза сверкнули алым росчерком, похожим на птичку. Он дернулся, но слабо. Куда слабее, чем от моего прикосновения. Эй, это обидно! — Спасибо.

— Я бы рекомендовала тебе уйти к себе и отлежаться, но ты не послушаешь. Держись в поле моего зрения, если надеешься на поддержку. — девушка отошла на пару шагов за его спину, встав за правым плечом.

И что это было?

— Так, ладно. Акено, ты готова? — девушка в очень откровенном красном платье кивнула. — Тогда отправляемся.

Печать вспыхнула багровым, перенося нас к Престолу Ада. Дворцу правителя ада, который вот уже пятьсот лет безраздельно занимает Сазекс, после того как собранная им добивающаяся заключения мира коалиция, вступив в союз с ангелами, начала гражданскую войну и уничтожила всех старых владык.

В зале уже собралось достаточно большое количество демонов. Из двадцати переживших войну столпов тут уже, судя по горящим гербам над троном, были восемнадцать. Открывающая речь Сазекса должна быть через минут двадцать, так что им следовало бы поторопится, даже если они хотят привлечь к себе внимание опозданием.

— Веселитесь? — к нашей группке подошла Сона, одетая в очень... ее платье. Приглушенный палевый цвет, никакой пышности, никакой черезмерной открытости или разрезов. Даже необычно как-то для Ада. Но ей очень идет. И от моего стиля весьма отличается, да.

— Привет, Сона. Позволь представить тебе Изабеллу Хальстрем, моего ферзя. — он посмотрел на девушку, все так стоящую за его правым плечом. С первого взгляда было заметно, что она чувствует себя очень неуютно. — Это Сона Ситри, наследница клана Ситри и моя хорошая подруга.

Девушка слегка покраснела, хотя взгляд был разочарованно-растерянным. Интересно, она хоть сама себе признается, или мне придется ей рассказывать про то, откуда берутся дети?

— Приятно познакомится. — девушки кивнули друг другу.

— Золотого петуха еще нет? — Сона фыркнула.

— Риас... — она вздохнула. — Нет, Фениксы еще не прибыли.

Хорошо. Хотя бы какое-то время я еще могу отдохнуть. После появления этого фанфарона мне придется держать себя в руках, чтобы не отвесить хотя бы пощечину. А лучше — ударить в полную силу и плевать, что это развяжет чуть ли не войну.

— А что входит в программу вечера? — Киба, недовольно стоящий за моей спиной, явно хотел оказаться почти где угодно, но только не на вечеринке.

— Скучные беседы и еще более унылые танцы. — Сона в своем репертуаре.

— Хоть кто-нибудь здесь вообще получает удовольствие от происходящего? — я вздохнула.

— Политики, бизнесмены и те, кто себя ими считают. — Сона поморщилась. — На таких вечерах заводят полезные знакомства и ищут союзников.

Что всем в нашей компании было не нужно — нам, как младшему поколению, лучше пока что не высовываться, чтобы не портить игру главам кланов, а не имеющим своих шахмат фигурам лезть в политику вообще строго противопоказано.

Аэрис другая история, но он сейчас не в том состоянии, чтобы принимать участие в придворной игре.

Я вспомнила недавний разговор с Соной.

— Так где Аэр?

Я вздохнула.

— Заперся в своей комнате, уйдя с головой в работу. — взгляд подруги изменился, став куда сосредоточенее и нейтральнее. Влюбленная девчонка пропала — на меня смотрела наследница Ситри.

— Что надвигается, если личный аналитик Сатаны пропускает такой прием, уйдя в работу? — я покачала головой. Иногда Сона воспринимает вещи слишком... Масштабно.

— Ничего такого, Сона. — она недоверчиво прищурилась.

— Ты уходишь от ответа. — я вздохнула.

— Я сама не знаю, что с ним случилось. Он отправился за новой фигурой, вернулся с... — при воспоминании об алом взгляде, на язык просился только мат. — Ферзем, а потом заперся в комнате. Она сказала, что "просто пережил снова некоторые события из его детства"...

Услышав эту фразу, Сона дернулась, слегка побелев.

— Ты уверена? "Пережил снова"? — я еще никогда не слышала у нее такой тревожный голос.

— Да... — из Сона вздохнула, сжав кулаки так, что побелели пальцы. — А что у него было в детстве? Ты знаешь, Сазекс знает, Грейфия знает, даже его ферзь знает, так почему от меня вы это скрываете?

Мне было до крайности обидно. Они мне что, не доверяют?

— Понятно. — девушка заторможенно покачала головой. — От тебя ничего не скрывают, Риас. Если хочешь — узнай сама, я поступила так же. — она вздохнула. — Но не советую. Некоторые вещи лучше не знать и не представлять.

— Все так плохо? — когда Сазекс привел в дом отчаянно вцепившегося в его плащ восьмилетнего мальчика с торчащими от голода костями, я понимала, что он прошел через что-то плохое. Но он уходил от всех вопросов, и я забила.

— Еще хуже. — она покачала головой.

Обычный шум светского приема вокруг оборвался. Не только разговоры, но звон столовых приборов и бокалов, шорохи шагов и шуршанье платьев — все. В полной тишине Сазекс встал с багрового трона. Это способности одной из его пешек — полное гашение распространения волн на определенной территории. Высшая магия.

Эффект пропал спустя секунду, но внимание уже было приковано к высокой мужской фигуре с кубком вина в рука. Стены зала превратились в дым, став камерами. Заклинание, до того изображавшее небо человеческого мира, теперь показывало адский престол с огромными цифрами обратного отсчета. Сазекс не так давно ввел эту традицию, но ежегодное обращение Сатаны к народу уже успело стать ритуалом.

— Мой народ. Почти пятьсот лет назад, в этот день, был заключен мир между фракциями. Война, длившаяся без малого три тысячи лет, была закончена, а жаждавшая войны коалиция разгромлена. — и уничтожена. Придя к власти, Сазекс уничтожил всех, жаждавших продолжения войны, пощадив только детей. — Мы прошли сквозь столетия испытаний и жертв, теряя любимых и любящих. Мы пронесли нашу культуру и наше достоинство сквозь столетия, сохранив гибкость. Мы восстановили утерянное — уничтоженные в огне войны города воспряли снова, в былом блеске. И самое главное — мы устранили причину войны. Теперь демон может не опасаться нападения ангела, находясь в человеческом мире, набирать силы, заключая честный контракт с человеком, а не неся всему разрушение и гибель. — он сделал паузу. — Мы изменились. Отныне каждый может возместить так высоко, насколько хватит его способностей, не важно, родился он во влиятельной семье или нет. Каждый может рассчитывать на справедливый суд и защиту своих прав. — с введением двести лет назад Судебного Кодекса Ада, гарантирующего равенство всех перед законом, это стало правдой, хотя и привело к восстанию аристократии, утопленному в крови. Тогда, кажется, пресеклось четырнадцать столпов, если я не ошибаюсь. — Эти изменения, этот образ жизни — то, дорогу к чему открыл нам мир. Мир, начавшийся в этот день, эту минуту и эту секунду. — обратный отсчет за его спиной закончился и часы пропали, чуть погодя погас и экран.

Он снова опустился на трон, а молчание прекратилось. Атмосфера в тронном зале была... Своеобразной. Многие не сумели сдержать тихого бешенства, которое вызвала речь. С момента своего восхождения на трон брат потихоньку отбирал у аристократии привилегии, топя в крови восстания. Их места занимали талантливые представители других видов, обращенных через шахматную систему и усилившееся на контрактах демоны, так что было понятно — скоро полыхнет. Это было видно даже по выражению лиц демонов, слушавших речь — практически все представители столпов с трудом держали лицо, в то время как бывшие фигуры в целом показывали крайне положительное отношение к речи.

Я посмотрела на младшего брата — его глаза сияли воодушевлением. Фигуры, впрочем выглядели так же — хоть и с недоверием, но изложенные Сазексом тезисы явно пришлись им по душе.

Мы переглянулись, и вместе с потоком толпы перешли в банкетный зал. Время шло, ребята общались между собой — Изабелла неожиданно быстро нашла общий язык с Соной, а брат о чем-то беседовал с Кибой. Мне оставалось только уводить разговор от излишне острых тем.

В зале образовались группки, разделенные по возрасту или социальному статусу, так что я даже стала надеяться, что все пройдет тихо — я не наткнусь на Райзера, мне не придется выносить его самомнение и отношение как к новой одалиске в гареме, а остальные даже неплохо проведут время.

Но надежды разбились в тот момент, когда мы вышли в сад. Среди деревьев, около фонтана стояла группа молодежи — практически все демоны из столпов, собравшиеся на празднике. Сейчас что-то воодушевленно говорил молодой блондин, активно жестикулируя. Пришлось подойти — разворачиваться в дверях было бы некрасиво.

— Да вы только послушайте речь нашего владыки! — разгоряченный, уже явно выпивший несколько кубков алкоголя юноша. Он выглядел чуть старше своих лет. — До чего дошли демоны! Осталось двадцать благородных домов. Двадцать, из восьмидесяти четырех! И он называет это миром? Мы проиграли эту войну, а он требует от нас склонится и радостно кивать требованиям птичек. Раньше любой демон мог собрать столько душ, сколько захочет — сейчас идиотская контрактная система висит на шее, словно цепь. И все из-за чего? Потому что людишки, видите ли, тоже разумны. — он говорил все громче и громче. — Мы пустили их в свои дома, позволили занимать должности — и к чему это привело? Кем будут править мои дети? На ком жениться им, когда придет срок — на отродьях, ставших демонами только за счет магии? Да они даже не демоны! — он покачал головой. — Три тысячи лет назад у каждого рода была своя сила. А что сейчас? Чистокровные практически вымерли, редчайшие виды заклинаний навеки потеряны, и всеми правит серость, разжиревшая на контрактах и должностях. Мы склонились перед людьми — и их они воспользовались этим. Мы должны показать свою силу. Мы должны воспрять — даже если птички будут против.

Парень говорил яро, и стоявшие рядом демоны согласно поддакивали, аплодируя и соглашаясь. Кажется, нам лучше уйти.

— Нам нужно новое жизненное пространство! Демонов стало много, и почти половина — обращены через шахматы. Пришло время экспансии! Мы должны взять нужные нам ресурсы! — взгляд Аэриса будто остекленел, пока он говорил это. Слова словно жгли ему язык, а лицо потеряло какое-либо выражение.

Райзер, впрочем, не заметил, кто это сказал, и воспринял как поддержку.

— Именно! Мы должны выйти в мир людей и взять свое! Мы, как и наши предки, возьмем новые земли по праву силы. А если птички попробуют вмешаться — уничтожим и их! — его речь была воспринята криками одобрения.

— А что полудемоны? — кто-то спросил. Разгоряченный поддержкой Райзер не понимает, но, похоже, провокатор тут далеко не один. — Они не примут вторжение в мир людей.

— Они — не демоны. Они пришли в наши дома, заняли наши должности... Они серы, их способности не представляют интереса. Они должны быть уничтожены вместе с породившей их системой, чтобы никогда больше серость не погасила багрового пламени Ада.

Повисла тишина. Многие, очень многие поддерживали то, что сказал Райзер. Это было видно по их лицам, по их настрою — но еще никто не рисковал заявить об этом настолько прямо и открыто.

— Я, Аэрис Гремори, требую боя. Здесь и сейчас. — глаза брата не просто поменяли цвет — они сияли льдистым светом. У него было совершенно спокойное лицо — только глаза были будто отлиты из стекла.

— О, Гремори-кун? — в повисшей тишине Райзер рассмеялся. — У тебя всего две фигуры. Не хочешь повзрослеть до того, как бросать мне вызов? У меня не поднимется рука на ребенка, пусть даже и... расово не полноценного. — он улыбнулся.

— Я требую боя не как сын рода Гремори, но как пешка Сатаны, и призываю сюзерена в свидетели и секунданты. — тишина повисла теперь.

Аэрис только что разрушил все мосты — дуэль будет проходить не как рейтинговый, но как полноценный бой — до сдачи либо смерти одного из участников. Отказаться от такого вызова невозможно — это приравнивается к тому, чтобы бросить вызов Сазексу лично.

— Вот как... — Райзер на миг замялся, но все же пересилил себя. — Я, Райзер Феникс, наследник столпа ада, рода Феникс, принимаю вызов, и призываю моего отца в свидетели и секунданты.

— Бой пройдет на арене замка. — если бы я хуже знала Сазекса — сказала бы, что он все спланировал. Но я видела растерянность и злость в его глазах.

И вряд ли демарш Аэриса, даже если он отделается после этой дуэли ожогами и синяками, останется безнаказанным.

Иллюзий на счет исхода дуэли у меня не было. Две фигуры не могут победить двенадцать, каким бы гениальным не был план. Пусть Райзер и не собрал еще все фигуры, он и один мог бы победить — при всем моем презрении, он куда сильнее Акено.

Остается только надеяться, что ему хватит мозгов не убивать и не калечить приемного сына Сатаны.

Аэрис

Виски горели приятной болью активированного механизма. По созданной фигурами связи я чувствовал боль и злость Сазекса. На мгновение прикоснуться и разорвать мысленную связь.'Простите, что заставил Вас чувствовать это, господин.' Акено светилась недоумением и растерянностью, Изабелла была равнодушна, как и всегда.

Я подставил их под удар. Доверившихся мне, пусть и с оговорками.

Расово неполноценный.

Это необходимо.

Нет нужды в словах — связь между фигурами куда глубже и четче.

"Акено, твоя задача — выдержать первые секунды и помочь Иззи огнем. Постарайся выжить." — Обрыв связи, сквозь недоумение и страх.

"Иззи... Ты знаешь, что делать." — наша связь даже глубже, чем кажется. У нее буквально есть ключ от моей души, и я чувствую, как она им пользуется, прямо на ходу читая возникающий в моей голове план.

Механизм, впервые за этот месяц работающий на полную мощность, давал мне все, на что был способен. Тысячи планов строились и разрушались, переходя в более совершенные. 'Путь к Разуму' назван так не просто так. Каждую секунду я становлюсь умнее. Память, скорость обработки данных, количество и качество построения логических связей, ассоциативные цепочки и подсознательные реакции — все они становятся все лучше.

Победить в этом бою не сложно. Все козыри у меня на руках — я знаю каждую фигуру Райзера, каждое слабое место, каждый паттерн его мышления, а способности Иззи это пока что тайна даже для семьи.

Но я хочу не этого.

Одетый в белый халат врач заносит скальпель. Рядом лежит то, что еще недавно было сестрой — кровавые ошметки, разорванные давлением в барокамере

Губы сами собой растягиваются в улыбке.

— Выродок — мой. — Акено удивленно кивает, все еще не понимая, что происходит.

Вокруг арены полно демонов. Часть из них поддерживает Райзера...

Боль-боль-боль. Жесткие швы проходят по всему телу — безразличный человек с красной повязкой на локте молча режет живот

И должны быть уничтожены.

За спиной блондина двенадцать девушек. Он ухмыляется, будто говоря...

Каждому свое

Цели отходят назад — ариец хочет наказать оскорбившего его недочеловека сам

Вокруг него уже пылает золотое пламя, отдаваясь чадящим дымом в пасмурное небо.

Дым из печей идет всегда, будто закрывая собой иногда проступающее солнце

Высоко взрывается багровый шар — сигнал о начале бо...

Взрывы раздаются один за другим, а очереди не смолкают. Стихийный бунт, поднятый зондер-комнадой, был подавлен, а узники из всех бараков, которые пытались отбить, убиты

На золотых крыльях Райзер взлетает вверх, красуясь. Цели за его спиной молчат, скучающее смотря на происходящее.

Молодой мужчина молча вколачивался в изорванное тело под ним. 'Отьеби эту еврейскую шваль!'

И кричат, сгорая в золотом огне, так непохожем на багровый. Каждая — надрываясь. Каждая — моля о пощаде.

Кажется, я улыбаюсь.

Паникующие, расширившиеся в ужасе глаза блондина — единственное доказательство того, что это происходит на самом деле.

Фигуры не могут сдаться и выйти из боя без разрешения короля. Фигуры сгорают в созданном им огне, не будучи способными атаковать собственного господина.

Кажется, я смеюсь.

От целей остается изуродованные гарью и копотью трупы. Две самые выносливые еще кричат, умоляя о пощаде.

— Умоляю, хватит! — я подползаю к окровавленному телу с серебристыми волосами, только чтобы получить удар сапогом в грудь и услышать чужой смех.

Новая порция пламени льется на них с небес, заливаясь раскрытые в крике рты и сжигая изнутри усиленные магией тела.

"Выродок — мой". Блондин падает с небес, врезаясь в землю, ломая о нее раскаленные крылья.

"Акено — сдавайся". — так ни разу и не ударившая молнией девушка с белым лицом кивает, исчезая с арены. Спустя миг — пропадает Иззи.

Скальпель погружается глубже, вырывая кусок тела. Голубой свет внутри головы не дает сдаться и умереть.

Свет внутри головы проходит качественный рубеж, превращаясь в материю.

Путь задан.

Шаг один — влево

Белокурый парень бьет пламенем вперед, сжигая все вокруг себя.

Ты — недочеловек, малыш. Для таких как вы единственный путь в жизни — сдохнуть

Шаг два — вперед

Мыло или удобрение? Что выберешь?

— Я убиваю, и я даю жизнь. Я калечу, и я исцеляю.

Шаг три — первая строфа, шаг влево

Знаешь, твоя мать оставила слишком много гари на стенках печи. Сегодня пойдешь чистить вместе с остальными.

— Никто не избежит руки моей. Ничто не скроется от глаз моих.

Шаг четыре — влево, вторая строфа

Не хочешь трахнуть сестричку? Я слышал вы, евреи, только так и размножаетесь.

— Будь раздавлен. Я принимаю тех, кто потерялся на пути своем. Блондин теряет координацию и силы — пламя в очередной раз проносится мимо.

Шаг пять — третья строфа, вниз.

Игла с продетой в нее ниткой сшивает мои спину и чью-то еще, образуя подобие человеческой многоножки.

— Посвяти себя мне, учись у меня, подчинись мне.

Шаг шесть — четвертая строфа, влево, мольба о помощи

— Не притворствуй. Воздаяние за прощение. Предательство за доверие. Отчаяние за надежду. Тьма за свет. Смерть за жизнь.

— Я помогу тебе сбежать! — голос молодого мужчины, склонившегося будто бы в ударе.

Миг надежды. Надпись — Arbeit Macht Frei.

Насмешка и отрубленные руки в ответ при попытке побега — это была очередное изощренное издевательство

— Освобождение твое в руках моих. Я узнаю о твоих грехах и нанесу отметину. Жизнь вечная да будет дарована через смерть.

За спиной открываются белые крылья поверх черных. Механизм, чьей основой был мозг архангела, отдает все до капли.

Шаг семь — левее, пятая строфа

— Моли о прощении, хоть оно и не будет даровано.

Шаг восемь — вперед, удар

В руках сияет белый клинок, рожденный из крыльев. Каждый механизм, созданный богом, имел под собой основу. Мой — улучшенный в миллионы раз мозг архангела. Слишком сильный, приспособленный к любым мыслимым нагрузкам, забирающий все силы, что я имею — делающий меня даже слабее обычного человека.

— Ты теперь понял? — обвивший руку меч пронзает грудь блондина, и я практически шепчу ему на ухо. — Мой крушитель баланса — Путь к Победе. Я победил еще до того, как ступил на арену.

Путь закончен.

Клинок выходит из раны, мягко, почти нежно разрезая кожу и разрезая пополам левую руку. Я не хочу, чтобы он умер слишком быстро.

Движение вправо — и кожа слоями слетает вниз, вместе с обрывками костей и хлынувшей кровью — регенеративные способности Феникса напрягаются, пытаясь заживить раны, которые невозможно вылечить демонической магией. Раны от клинка архангела бьют по самой сути демона, практически переписывая его существование.

Чуть ниже — и на кусочки распадется нога. Ослабить контроль — и частицы света расходятся по кровеносной системе, причиняя сильнейшие мучения.

Я прекрасно помню, что вы делали со мной.

Я пью его боль, как лучший из напитков. Кто говорил, что месть нужно подавать холодной? Горячая, испаряющаяся на лету кровь — вот, как она должна выглядеть.

Я наслаждаюсь его мучением, его попытками сняться с клинка, медленно разрезая его на кусочки. Я ловлю губами его растерянность и непонимание, его гнев и ненависть. Я купаюсь в них, словно в освежающем душе.

— В следующий раз, когда решишь назвать кого-то недочеловеком, подумай. — я шепчу ему на ухо, практически обнимая, купаясь в крови и боли, поглощая каждую каплю.

Клинок, до того успокаивающий, жжет руки, но кровь на ладонях жжется тоже.

Ты не понимаешь, за что такая ненависть. Тебе и не нужно.

— Мыло или удобрение, Райзер? — его глаза расширяются в удивлении. Он думает, что я сошел с ума — а я смеюсь, радуясь, что он еще способен думать.

Кровь Феникса не даст ему потерять рассудок слишком рано, как мне не дал механизм.

Хороший материал.

Я улыбаюсь, вскрывая ему рот и нос. Оказывается, глаза забавно лопаются, если выдавить их пальцами.

Меч становится слишком больно держать, крылья почти не держат — и на его место приходят руки. Такое теплое тело разрывается на куски, когда мои ладони вырывают сердце и рвут легкие.

Он бьется в агонии — меня трясет от наслаждения.

Горячая кровь покрывает меня сплошным потоком, тут же испарясь. Золотистый пар окружает все вокруг.

Я касаюсь губами порванного рта блондина, смотря ему в глаза. Сила хлещет потоком вместе с кровью, я высасываю все до капли — каждую каплю энергии, осушаю его дотла. Активированный Крушитель Баланса, сжигающий саму мою жизнь для поддержания работы, удовлетворенно затих, используя Райзера как топливо.

На миг я теряю сознание.

А когда прихожу в себя — на арену медленно падает ссохшееся, опустевшее тело, а за моей спиной развеваются четыре воронено-черных крыла.

Я смеюсь, глядя на шокированные лица демонов, забивших все места на арене. Область зрения сужается до небольшой группки поддерживавших тогда Райзера молодых парней и девушек, с ужасом смотрящих на меня.

Я улыбаюсь. Мне нравится их реакция.

— Всех, кто считает полудемонов — расово неполноценными, прошу написать завещание и спуститься на арену. — голос, в противовес разрывающему меня наслаждению, звучит спокойно и даже сухо.

На мой призыв никто не отвечает. А в следующий миг все вокруг гаснет — я успеваю только почувствовать только прикосновение знакомого сознания и багровый отблеск разрушения.

Путь задан. Нет пути.

Сгустившийся вокруг красноволосого мужчины багровый свет, воплотивший в себе само разрушение, сметает все на расстоянии пятисот гектаров. Освенцим перестает существовать вместе со всем, что находилось на его территории по своей воле.

Сазекс

Бывают моменты, когда ты поворачиваешься назад и понимаешь, как много ошибок ты совершил. Иногда наоборот — радуешься тому, что сделал правильный выбор.

Ничто из этого не подходило к произошедшему.

Аэрис спал на кушетке, сквозь сон судорожно вцепившись в мою руку. Ставшие серебристыми после обращения волосы разметались по мокрой от слез и пота подушке. Почти научившийся контролировать себя мальчик позволял себе открыться только во сне.

Тишина и кажущееся спокойствие отрезанного от остального мира пустотными щитами поместья навевало воспоминания. Ведь всего лишь восемь лет назад я услышал призыв, изменивший столь многое. Подумать только, восемь лет — а будто бы прошло столетие.

Зов, полный крови и боли, сосредоточивший в себе смерти почти миллиона человек. Непредставимые цифры, которых хватило бы, чтобы вытащить в мир даже Михаила. Я даже рад, что они призывали не его — еще одного высшего падшего мир бы не выдержал.

Как оказалось, одни люди просто начали проигрывать войну другим людям, решив воззвать к высшим силам. Убить миллионы себе подобных в глупых спорах, поднять как знамя цвет кожи и волос, решиться на контракт со мной, и все ради чего? Клочка земли и куска золота?

У Великой Войны хотя бы был поводпоначалу. У того, что устроили люди, не было даже его.

"С добрым утром." — ребенок, притворявшийся до того спящим, вскочил, согнувшись в поклоне. Глупый жест, ненужные почести. — Аэрис, хватит ребячится.

— Сазекс-сама, я... — он занервничал даже сильнее.

— Раскаиваюсь, приношу глубочайшие извинения из-за произошедшего, мне жаль, что это принесло вам проблемы и готов принять любое наказание? — я продолжил за него.

Из мальчишки будто выпустили воздух.

— Д-да.

— Тогда расскажи мне, почему ты сделал то, что сделал. — в его воспитании не было допущено ошибок, и моральные травмы должны были если не затянутся, то зажить. Но этого не произошло.

— Райзер декларировал расистскую политику. Он назвал всех полудемонов недочело...недолюдьми. — интересная, хоть и ожидаемая оговорка.

— Это все? — взгляд мальчика изменился. Теперь там было неверие и шок.

— Что значит 'все', Сазекс-сама? Он... — Аэрис захлебнулся в негодовании.

Хоть его и учили риторике, формулировать мысли, касающиеся болезненных вопросов он так и не научился.

— Он только говорил? — я улыбнулся. Растерянность и неспособность Аэриса найти слова была почти такой же, как и у меня в свое время.

Когда Аджука еще не заперся в своих лабораториях, когда Грейфия была недосягаемой первой любовью, и когда мир простым и понятным. Кажется, тогда я хотел просто казнить всех плохих и возвысить всех хороших.

— Они всегда сначала только говорят! А потом за тобой приходят и оказывается, что тебе и твоей семье дорога только в концентрационный лагерь. — резонно, с его точки зрения.

— Что сделал Райзер? Не Адольф Гитлер, не Рудольф Гесс или Адольф Эйхман, а убитый тобой Райзер Феникс? — он напрягся, явно собираясь ответить яростной тирадой... И выпустил воздух.

— Взывал к расправам над полудемонами! — верно, малыш.

— Только взывал? — я усмехнулся. — Не нападал, не делал ничего собственноручно, только сотрясал воздух, когда ему позволяли?

— Но это могло бы привести к погромам или восстанию! — как же он уверен в своей правоте.

— С той же вероятностью, что и болтовня трети преисподней. Предлагаешь их тоже вырезать? — проскользнет сомнение или нет?

— Да! Или мы уничтожим их, или они снова загонят нас в концлагеря! — еще и ложная ассоциация, раз 'снова'.

— Вот как? — объяснить фанатику то, что его точка зрения не правильна можно только воспользовавшись его же убеждениями. — Вместе с детьми?

— Они могут вырасти в таких же выродков. — мальчик кивнул головой. Эх, Аэрис. Ну куда тебя несет, с твоим-то жизненным опытом?

— Хорошо. Допустим, что я приказал уничтожать всю расистски настроенную аристократию. Что случится тогда? — его глаза вспыхнули голубым.

— Взгляды будут прятать, но ненависть к защищаеемой части населения только расти. Я понимаю, Сазекс-сама, но ведь... — я улыбнулся.

— Да, Аэрис? Какие твои предложения по устранению... неблагонадежных элементов? — ну давай, улови паузу, она ведь должна навести тебя на нужные ассоциации.

— Сначала нужна тайная полиция. Политический сыск. И разворачивать его нужно уже сейчас, уже вчера! Нужно выявить не только явно неблагонадежных, но и тех, кто скрывает свое мнение под лживой маской прогрессивности. Порочные убеждения могут просочиться и просочились даже в среду обращенных демонов, они тоже стали нам врагами. Но старая аристократия, эти нацисты, они — враги поголовно! Их не перевоспитаешь! Значит, остается только одно: врагов нужно уничтожить. Мы — не варвары и идем только на необходимое зло. Не нужны пытки и долгие казни. Нужен максимально гуманный способ. И такой... Который можно применять массово. Индустриально. Ведь врагов у нас много и ждать они не станут. Наверное, их даже лучше свозить к месту казни партией, потом казнить и везти новых. Остальные пусть ждут в специальных отгороженных жилых кварталах. Что до способа казни...

Аэрис говорил и говорил, даже не понимая, что все, что он произносит практически по-тезисно повторяет столь ненавидимые им политические программы.

В очередной раз убеждаюсь, что система может породить только свое подобие. Вышедший из концлагеря мальчик, все ранние годы впитывавший НАСДАПовские взгляды своих палачей, не смог создать свою позицию, и сделал единственное, что ему оставалось — принял те же взгляды, просто обратив их против своих мучителей.

Замкнутый круг реваншизма и культа оскорбленных. Так появился третий рейх, родившись из разграбленной и почти уничтоженной страны. Из народа, которому постоянно напоминали о развязанной бойне, у которого каждый раз отбирали даже самое необходимое, повторяя это так часто что он возненавидел собственных жертв.

Если бы у меня спросили, как выглядел бы новый Адольф — я бы ответил, что у него были бы красивые голубые глаза, ночью он бы плакал в подушку и искренне недоумевал, что плохого в том, чтобы отомстить всем, кто превратил его жизнь в мучение.

— Молодец, ты прекрасно все расписал. — мальчик невольно улыбнулся, почувствовав гордость от похвалы. — А теперь поменяй 'аристократов-нацистов' на 'евреев'.

Покажи мне, насколько тебя затянула месть, Аэрис.

Сначала в его глазах появилось непонимание. Потом — шок.

— Я... Но ведь... — я улыбнулся.

Тебе больно, мальчик. Но это правильная боль.

Щелчок пальцев, мимоходом созданный магический круг — и на стене появляются два изображения.

На одной — невысокий усатый мужчина с красной повязкой на руке, окруженный гигантской толпой вокруг. На другой — запись только что сказанного Аэрисом.

Те же тезисы. Те же принципы. Та же политика.

И наполненные болью воспоминания о ее последствиях и результатах.

С каждым новой фразой обоих ораторов мальчик бледнел, а его глаза расширялись.

— Я не... Это... Но ведь это не так... — единственный способ переубедить фанатика — провести его через последствия его идей и показать себя со стороны.

— Вот почему я не уничтожаю несогласных, Аэрис. — я улыбнулся, прижав рыдающего ребенка к себе. — Не убиваю за слова, не закручиваю гайки, провожу каждый суд и каждое дело отдельно, запретив групповые приговоры. Не сужу по всем по одному представителю.

Его глаза все еще горели голубым, а значит он запомнит каждое слово.

— Вот почему МЫ этого не делаем, Аэрис. — он только сильнее вжался в плащ, пытаясь спрятаться от самого себя.

Улыбнувшись, я погладил мальчика по голове и создал сонное заклинание — после таких стрессов будет лучше поспать.

— Ты ведь был готов распылить его в любой момент. — голос моей правой руки звучал довольно-таки задумчиво.

— Мне не впервой убивать своих подопечных. — я вздохнул — Или я должен тебе напомнить, кто был предыдущим носителем Пути к Победе?

— Я прекрасно помню ту войну, Сазекс. — девушка села рядом. — Но ты растишь себе приемника. Ты уверен, что такие методы... Применимы?

— Уверен. — я снова провел рукой по голове спящего ребенка.

В его воспитании действительно не было допущено ошибок.

Демоны — повесть вторая

POV Акено

Как там говорят, 'дерьмо случается'? Кажется, я начала понимать смысл этого выражения.

Еще пару дней назад все было настолько хорошо, насколько это вообще возможно — у меня появился дом, еда, компания и неограниченные средства. Сегодня... Сегодня я вообще не уверена, стоило ли это того.

'Нанести урон в рейтинговых боях почти невозможно', 'Твоя задача — защищать короля', 'Он — слабее просто человека'. Да. Сто тысяч раз да.

И не было двенадцати сожженых заживо девушек, умолявших о пощаде, как не было и свихнувшегося недоноска, линчевавшего противника. Мне ни разу не врали и все остается в силе.

Успокаивай себя, Акено. У тебя это обычно хорошо получается.

Король — больной садист, скрывающийся за личиком смазливого мальчика, непонятно каким образом ставший падшим, при этом оставаясь демоном. Ферзь — холодная сука, умеющая ломать психику и перехватывать контроль над телом. Которая безо всяких сомнений убила двенадцать человек, среди которых, сложись ситуация иначе, могла бы быть и я. И бедолага Акено Химедзима — офицер, всю сознательную жизнь занимавшаяся самым банальным грабежом.

Го... Мать твою, больно. Куда я вообще попала?

' — Акено, собери вещи на два дня и выходи в гостиную.' — прозвучавший в голове голос грубо сдвинул мои собственные мысли в сторону.

Изабелла даже по мысленной связи, проходящей между фигурами, оставляла своеобразный отпечаток. Алый взгляд, больше похожий на бесконечный туннель, сквозящее безразличие и даже не понимание — скука. Тебя словно уже прочитали, осмотрели, взвесили и определили цену.

Раздражена, безразлична и спокойна — три этих слова довольно исчерпывающе описывали Изабеллу, насколько я смогла ее понять за два дня, прошедшие с момента знакомства.

Ну ладно, раз уж сказали собраться — лучше так и поступить. Что бы такого выбрать?

Шкаф был полон, и ряды одежды высшего качества буквально манили.

' — На два дня — это значит не больше двух пар нижнего белья, одного выходного костюма и одной пары обуви.'

Я дернулась, ударившись о шкаф. К этому вообще возможно привыкнуть?

С грустным вздохом уложила в сумку полюбившееся красное платье. На мой вкус оно было слишком длинным, но при этом — самым коротким из всего, что мне было предложено.

А все потому, что проработавшая год в школе для благородных девиц сучка решила заняться 'моим вкусом'.

Да кого вообще интересует ее мнение на счет моей одежды? И куда мы так внезапно подорвались?

Вздохнув, все-таки вышла в холл, исполняющий в башне роль гостиной. Тут уже сидела Сона с грустно-задумчивым выражением лица.

— Готова? — кажется, она рада появившемуся собеседнику.

— Да. А куда мы... едем? — понятия не имею, на чем они перемещаются в аду кроме порталов, но как еще сказать?

— В человеческий мир. Быстро. Далеко. Надолго. — а почему тогда 'на два дня'? И зачем?

— Мы прячемся? — ну, а вдруг. Как я поняла, Аэрис тогда убил какого-то золотого, но он и сам золотой. Что тут вообще происходит?

— Не совсем. — Сона вздохнула. — Аэрис убил Райзера по закону и в рамках правил, но Фениксы этого не простят.

Отличные у них законы.

— Они могут напасть? — ох, ну куда я попала? Зачем, зачем мне все это сдалось?

— Открыто — нет. — Сона покачала головой. — Нападать на поместье все равно, что на владыку лично — болезненный вид способ самоубийства. Но... Есть огромное количество способов законно вытащить молодого демона на дуэль. А Аэрис бой против полноценного лорда демонов не вытянет.

— Значит, с глаз долой? Но не проще ли просто запереться в поместье? — девушка покачала головой.

— Нет. Аэрис все еще остается пешкой Сатаны и обязан участвовать в церемониале, если не занят иными обязанностями. Осуществление контроля над территорией в человеческом мире является таковой со времен войны, и закон не был отменен. — еще и контроль над территорией. Отлично.

— Ситри-сан, пожалуйста, проще. Что мы вообще делаем? — я уже ничего не понимаю в происходящем.

— Уходим в человеческий город, объявляем его подконтрольной территорией и запираем от остальных демонов. — она вздохнула. — Конкретно для тебя это значит, что ты снова идешь в среднюю японскую школу и начинаешь заключать контракты с людьми.

Ох... Нет слов. Кстати, мне только пришло в голову...

— А почему едешь ты? — она покраснела.

Довольно скучная, не отличающаяся какими-либо внешними данными девчонка покраснела. Все ясно.

— Эм... Глава рода Ситри решил, что мне пора заняться реальной работой. — я только кивнула.

Хотя могла бы придумать оправдание и получше.

— Мне кажется, Аэрис оценит. — она, покраснев еще сильнее, покачала головой.

— Ему сейчас не до этого. — да чего вы так трясетесь с этим долбанным садистом? Он вообще социально опасен, правильно его изолируют от общества.

Жаль только, что не в психбольницу, а в человеческий мир.

— А вы не боитесь, что Аэрис может... — я не стала продолжать, наткнувшись на резко ставший злым взгляд Соны.

— Пойти в разнос и начать убивать все живое? — кажется, меня хотят ударить. — Можешь об этом не беспокоится. До тех пор, пока жители не цитируют Mein Kampf, они в безопасности. И я бы на твоем месте не забывала, кто рискуя собой спас твою шкуру.

Судя по ее взгляду, моя шкура того не стоила. Ну-ну. Спорить с влюбленной дурой — тратить время и нервы.

Я молча откинулась на спинку кресла, наслаждаясь ее мягкостью. Рядом злобно дышала Сона, и это доставляло особенное удовольствие. Довести человека до белого каления — мало. Нужно еще и как следует насладится эффектом. Так что я только широко улыбнулась и закинула ноги на стол.

И зависть в твоих фиолетовых глазках за пытающимися угрожающе поблескивать очками только развлекает. У тебя то ни таких ног, ни груди не будет.

Ничего личного — ты меня просто бесишь.

Спустя какое-то время хлопнула дверь и в гостиную вошел Аэрис с Иззи. Девушка со своим обычным скучающим видом держалась чуть правее и сзади. Это что, полагающееся для ферзя место?

— Готовы? — парень будто и не смотрел на нас, уйдя в себя.

— Ты в порядке, Аэр? — Сона явно беспокоилась, это даже прорвалась на лицо.

— В относительном, не бери в голову. — он покачал головой. — Риас и Киба уже там, документы готовы. Сона, портал провесишь?

Девушка только кивнула, и взмахнула рукой. Рядом появилась пентаграмма, мягко переливающаяся разными тонами синего и голубого.

Мы встали в нее, и Сона щелкнула пальцами.

На той стороне оказалась довольно уютная комната. За окном, похоже, второго этажа был небольшой сад, не идущий ни в какое сравнение с оставшемся в аду. Побелка на стенах вместо обоев, голубые шторы, бежевый пол и голубая мебель. Хрусталь, огромное количество светильников с белыми лампами, бело-голубое оформление — ничего схожего с черно-красными тонами замка Гремори.

— Сона, спасибо за помощь. Тебе отходит какая часть города? — 'отходит часть города'. Обалдеть. Они что, крышевать бизнес собрались?

— Все, что севернее и западнее школы. Риас забрала себе всю юг, так что восточная часть — твоя. — половина Гремори, половина Ситри?

— Хорошо. — парень кивнул и сел на диван, уткнувшись взглядом в небо за окном. — Дизайн ты выбирала?

— Мы с Риас. — девушка покраснела еще сильнее.

— Спасибо, прекрасно вышло. — ох, может мне вообще уйти?

Даже противно слушать.

— Тогда увидимся завтра в школе. — вокруг нее снова вспыхнула голубая печать, и брюнетка исчезла.

Я тоже так хочу!

— Акено, тебе объяснили, что нас ждет? — все такой же тихий и усталый голос Аэриса резко контрастировал с обычной вежливой теплотой. Ага. Теплотой.

То-то те девушки так кричали. Теплоты многовато получили.

— Нет. — держаться от него подальше, вот и все. Еще накатит на него... А тут только я и Иззи.

А та, как ни крути, красотой не отличается. Да и красится не умеет.

— Под мой контроль переходит часть города. Эта значит, что все контракты в городе могут быть заключены только с моей санкции и после уплаты налога. — он вздохнул. — Выражаясь проще, теперь мы будем выполнять желания людей в обмен на части их душ. Вся энергия, которую ты получишь с твоих сделок — твоя.

— Значит, я теперь кто-то вроде Мефистофеля? — мама увлекалась европейской культурой, пока была жива и читала мне классику в слух.

Эх, мама. Ну как так то?

— Почти. Но никаких путешествий во времени и убийств. — он покачал головой. — В доме должен быть экземпляр договора с приложениями, тебе там интересны сейчас только ограничения на вмешательства и нормы контрактов. Пока не прочитаешь и не сдашь Иззи экзамен — к работе не приступишь.

Эх, еще и это...

— А может... — зубрить даже на слух сложные юридические нормы? Мне что, заняться больше нечем?

— Это не ТБ — подписью не отделаешься. — в разговор вступила Изабелла. — Акено, если ты по глупости сорвешь сделку — вытаскивать тебя придется нам. Так что потрудись не 'вызубрить', а понять.

Ну почему у них такие похожие взгляды?

'Меня разочаровывают твои мыслительные способности' — вот что читалось и в алых, и в голубых глазах.

— Ладно. — у меня вырвался вздох. — На этом все?

С тех пор, как появилась эта алоглазая сучка, все полетело к чертям — и ложится не позже двух часов, и одеваться как хочется не дают, и... Я хотя бы не на улице.

Но правда, без нее было так хорошо...

— Да. Можешь быть свободна. — я молча встала.

— Один вопрос, Иззи. — Акено, тише, не дрожжи, она просто смотрит на тебя. — Почему ты сказала, что мы приедем сюда на дня?

— Потому что в ином случае ты бы собиралась несколько часов. — что? И из-за этого я потеряла столько красивых платьев?

Бывший безразличным, алый взгляд стал насмешливым.

— Твоя школьная форма уже готова. И обещаю, завтра я схожу вместе с тобой и помогу тебе выбрать одежду. — что? Да она охренела!

— Я сама разберусь, что мне одевать! — она только покачала головой.

— В прошлый раз ты разобралась так, что тебя перепутали с куртизанкой. — могла бы и не напоминать. — Если у тебя нет вкуса — намекаю, платье должно быть хотя бы на две ладони ниже белья.

А ведь Аэрис даже не смутился!

— Господин, вам ведь нравится, как я выгляжу? — его взгляд безразлично скользнул по ногам и груди, ничуть не меняясь перейдя на лицо.

Ну давай, я же даже господином назвала, ты — здоровый четырнадцатилетний парень, не можешь не среагировать!

— Нет. — мудак. — Платье лучше подлиннее, да и такое количество косметики тебе не идет.

Он что, гей?

Изабелла даже не сказала ничего, молча встав.

— Акено, завтра подъем в шесть, если не выспишься — виновата сама. — с этими словами она просто вышла из комнаты. Аэрис поступил так же.

А я осталась сидеть в гостиной, пытаясь понять, как я умудрилась попасть в эту компанию. Мне срочно нужно было кого-то обнять, ну хотя бы вот эту подушку на диване. Как... Как она вообще посмела. Да и...

— Что она вообще понимает?! — я пробормотала в подушку.

Услышит еще.

POV Киба

Жизнь изменилась к лучшему. Я в этом уверен.

И это единственное, в чем я теперь уверен.

Школа — место, в котором с непонятной целью заперли эдак сотен половозрелых, но инфантильных идиотов, кажется, физически не способных думать о чем-то, кроме секса. Сконцентрироваться на довольно дорогой учебе? Нет, только и слышны стоны 'зачем все это надо, в жизни все равно не пригодится'. Обсудить что-то ценное? Куда там. Все, что волнует мужскую часть — внешние данные женской и наоборот. Это бордель или место получения образования?

Этих людей никогда не били, хотя многим это и требуется. Они всю жизнь живут в близких к идеалу тепличных условиях, и на что они их тратят?

Почти все окружающие меня особи человека оказались бестолковыми, ограниченными, зацикленными на размножении дегенератами, способными только перерабатывать воздух в углекислый газ и пищу в...

— Ой, скажи, Юто-кун та-ааакой няшка. Он так забавно хмурится, так и хочется погладить. — донеслось до меня из небольшой группки девушек, сбившейся около входа в класс.

— Знаешь, ходят слухи, что они с Аэрис-куном... — покрасневшая малолетка прервалась.

— Это так мило! У них любовь, да? Я даже напишу фанф... — тише, Киба, тише, разожми кулак, ты не будешь убивать этих дур, даже не представляющих, что это такое на самом деле.

Шепчущиеся особи заметили меня только когда я прямо посмотрел в их сторону.

— Юто-сан, а ты не хочешь... — самая смелая из девушек, вышедшая их кружка, сбилась и промямлила себе что-то под нос.

— Что? — она жалобно посмотрела на меня.

— Я... — как ее вообще зовут?

— Одноклассница-сан, чего вы от меня хотите? — она побагровела еще сильнее.

— Юто-сан... — и к чему этот жалобный взгляд?

— Если тебе что-то нужно — просто скажи, и я попробую помочь. — мне кажется, или она сейчас испарится?

— Сакура-тян, брысь. — в класс вошла Изабелла-сан. Один из немногих по настоящему адекватных людей в этом, гм, заведении. — Если ты хочешь, чтобы Юто-кун пригласил тебя в лав хотель — скажи прямо, и после уроков. Иначе он не поймет.

— Я не это... — высокочастотный писк, вырвавшийся изо рта девчушки, больше напоминал ультразвук.

— Вот после уроков и разберетесь, что ты имела в ввиду. — учительницу это уже не интересовало. — Молодежь, сегодняшняя тема — особенность литературы времен Сингоку Дзидай. У вас, как и всегда, есть пять минут чтобы рассказать мне эту тему. Герою, который сумеет — освобождение от финального теста.

Наставница всегда строила урок по интересной схеме — сначала давала возможность отличится, и рассказать все, что знаешь по теме, а после этого давала гарантированно новый материал, в конце урока обязательно давая по рассказанному пятиминутный тест.

— Ну... — начала никогда не отличавшаяся рвением или способностям Сакура-тян. Причем смотрела она на меня. И зачем? Я-то темы все равно не знаю. — В романах времен Сингоку Дзидай особую роль играли... эээ... Самураи?

Это звучало настолько восхитительно наивно, что фыркнула даже Изабелла.

— Гениально, Сакура-тян. Во врмена войн между самураями важную роль в романах играли, подумать только, самураи. — девушка вздохнула. — Есть еще герои?

— Эм... После этого во многих романах стал упоминаться магический союзник главного героя? — подбодренный кивком наставницы, какой-то парень продолжил. — Ну, советник-прислужник, обладающий магический способностями. Он еще обладал особенным происхождением. — парень замешкался.

— Молодец, Изуми-тян. Да, начиная с жизнеописания Ода Нобуны и ее советника-гайцзина, подобные персонажи-воспитатели стали частыми, а в последствии и общепринятыми составляющими классического японского романа. Впрочем, это же относится и к любой другой культуре на Земле — от короля Артура и Мерлина, до... — девушка говорила красиво, четко и каким-то странным образом концентрируя на себе внимание.

А еще всегда было чувство, будто она смотрит именно на тебя, а отвлекаться под насмешливым алым взглядом не очень то и хотелось. Пожалуй, это был единственный урок, на котором абсолютно все особи в классе делали то, зачем они сюда вроде как пришли — учились.

— Киба-кун, будь так добр, после уроков зайди ко мне. — Изабелла вышла, и хотя ее лицо как и всегда, не показывало эмоций, взгляд был совершенно искренне веселым и даже насмешливым. Она ведь специально называет всех 'тян', независимо от пола, а только меня — 'кун'?

По классу пошли шепотки. Не знаю, какие мысли бродят у этих особей в головах... И не хочу знать, пожалуй.

— Аэрис-сан, а вы не хотите бенто? — Акено... Как всегда устраивает цирк.

После того, как оказалось, что брат Риас в прямом бою не особенно силен и ему нужен телохранитель, Акено добровольно-принудительно приставили к нему. Поначалу та противилась, но когда оказалось, что в нашел классе есть Сона-сан...

Я оказалася вынкжден выслушивать еще и их вечную ругань. Каждую перемену. Каждый долбаный день.

— Спасибо, Акено, я не голоден. — девушка с непропорционально большой для ее возраста, но не внешности грудью, буквально навалилась на паренька.

Тот хоть и был на год младше, но прошел в класс без любых усилий, решая все для всех. Не знаю почему, но поведение Аэриса мне импонировало. Он был тихим, довольно-таки добрым и большую часть времени что-то рисовал в скетчбуке. Конечно, до тех пор пока рядом с ним не выкрикивали расистские лозунги, и он не превращался в маньяка, но у всех свои минусы.

К тому же, он спланировал операцию по моему освобождению, так что мы с ребятами ему крупно задолжали.

— Химедзима-сан, я не думаю, что Гремори-куну нужна твоя помощь в приготовлении пищи. — Сона, пытаясь злобно поблескивать очками, подошла к ним.

Меня уже откровенно задолбал этот цирк. Акено злит Сону, Сона бесит Акено, а класс обсуждает и наслаждается шоу.

Вздохнув, я вышел на улицу. Все равно обеденный перерыв, и еще полчаса есть.

На улицу было довольно шумно — на спортивной площадке старшие классы занимались подобием упражнений, хотя куда больше пялились друг на друга. Го... Дьявол, как же это бесит.

Вздохнув, щелкнул зажигалкой и впустил немного горького дыма в легкие. Табак оказался довольно-таки приятной вещью, хорошо прочищающим голову.

— Отдыхаешь? — сзади раздался женский голос.

— Да. — я обернулся.

Длиноногая девушка примерно моего возраста, с черными волосами до пят и очками в голубой оправе. Довольно-таки симпатичная, и, что особенно приятно — довольно-таки строго выглядящая.

— Шинра Цубаки, ферзь Соны Ситри. — я кивнул.

— Юто Киба, конь Риас Гремори. — она улыбнулась. — Будешь? — Я протянул только початую упаковку.

— Спасибо. — она, задумчиво посмотрела на сигареты. — Но откажусь.

— Как хочешь. — я затянулся. — Сона попросила познакомится?

— Именно. — я кивнул. Мне нравилась ее прямота. И прямой взгляд тоже нравился.

— В таком случае, будем знакомы. — я покачал головой. — Тебя тоже достал этот цирк?

— Не буду обсуждать госпожу, но... Да. — мы обменялись понимающими взглядами.

— Не хочешь сходить куда-нибудь сегодня? — а почему нет?

Девушка задумалась.

— После шести... Лучше семи, я закончу с делами. — как раз, сеанс с Изабеллой-сан кончится.

— Принято. Учти, я не слишком хорошо знаю город. — Цубаки кивнула.

— Да, я знаю про твои проблемы с социализацией. Можешь не беспокоится об этом. — я невольно улыбнулся.

Никакого лишнего смущения, никакого бормотания — у меня есть свои недостатки, у нее, уверен, есть свои, и мы оба не придаем этому особого значения.

— Тогда... О чем хочешь поговорить? У нас есть еще двадцать минут. — она посмотрела на часы.

— Десять, следующий урок в дальнем корпусе. — она права.

— Прости, привык полагаться на скорость коня. — Цубаки кивнула.

— Частая ошибка новичков, не бери в голову. — я улыбнулся.

— Как скажешь. — мы усмехнулись и я снова затянулся сигаретой.

Приятная компания, никаких перевозбужденных человеческих особей рядом, еще десять минут перед следующим уроком и прочищающий голову горький дым.

Интересно, а может быть еще лучше?

POV Сона

— Цубаки, можешь приготовить мне чай? — не знаю как, но у неё он всегда выходил разным, хотя заваривали один и тот же сорт. Это даже стало небольшой игрой — пытаться угадать, с каким вкусом напиток будет сегодня.

— Хорошо, Сона. — девушка ушла на кухню, загремев чем-то металическим.

Дом был оформлен в традиционных цветах рода Ситри — то есть синий, фиолетовый и все их оттенки. Сказать, что за пятнадцать лет жизни они меня достали — не сказать ничего. Наверное, поэтому я так хорошо себя чувствую в бело-голубом доме Аэриса. Да, именно поэтому.

— Тук-тук! — зачем это говорить, если уже вошла?

— Да, Сера? — приход сестры всегда предвещает неприятности. Если не для меня, то для моих нервов точно.

— Чего так холодно, Со-тян? — девушка напоказ обиделась, сев на кресло рядом. — Между прочим, убедить отца, что тебя уже можно отпустить в страшный, жуткий внешний мир было не легко.

Я же лабораторное растение и вообще.

— И я благодарна. Но сейчас зачем пришла? — ни разу на моей памяти Сера не приходила просто так. Слишком плотный у неё график, слишком большая ответственность лежит на главном дипломате преисподней, как бы она не кичилась своим образом девочки волшебницы.

— Да так... Почему бы не заскочить к любимой младшей сестренке? — она улыбнулась. — Но лучше расскажи, как там ваши отношения с Аэрисом-куном?

Отношения... Кажется, я покраснела от такой постановки вопроса.

— Как и всегда. Но ты ведь не просто так спрашиваешь? — она покачала головой.

— Моя Со-чан та-аакая проницательная! — взгляд девушки резко стал серьёзным. — Как он себя чувствует?

— Не хуже, чем обычно. — я вздохнула. — Стой. Ты сейчас о том, что он сделал на арене?

Да сколько можно уже!

— Не совсем, Со-чан. — она вздохнула. — Сазекс уже вправил малышу мозг, так что с этой стороны я уверена... Но! — как же я ненавижу, когда она опускает часть мыслей. — Это не игрушки, нет, совсем не игрушки, уж поверь девочке волшебнице.

Кажется, она пытается убедить саму себя.

— Что тебя смущает? — чем хороша Сера — иногда ее можно даже прямо спросить. И иногда она даже прямо отвечает.

Она задумалась, грустно вздохнув.

— Напомни мне, как быстро молодой падший в среднем теряет... моральные стандарты? — она явно хотела сказать что-то другое.

А мне стремительно прекращал нравится этот разговор.

— Не знаю. — Сера кивнула.

— Год. Год, Со-чан. — она вздохнула. — Знаешь, если бы малыш Аэрис просто линчевал Райзера, я бы и слова не сказала, но падение... Это уже очень серьёзно.

Серафал смотрела безо всякого юмора — вся легкость с неё слетела вместе с первыми словами.

— 'Очень'? — я хорошо знаю сестру. Возможно, даже слишком хорошо.

Она кивнула.

— Единственное, что не даёт 'очень' превратится в 'слишком' — моё доверие к Сазексу. Но он не всезнающ, Со-чан. Даже он может ошибиться. — кажется, меня прибила дрожь.

Сера не угрожала и не играла, все было куда хуже. В её восприятии Аэриса уже не было — была угроза, которая из потенциальной в любой момент могла превратится в действующую.

— И что ты будешь делать? — в очередной раз я до боли отчётливо ощутила, как мало стою против сестры. При всём её дружелюбии и тёплой заботе, даже мысль о прямом столкновении выглядит бессмысленной.

— Пока что — ничего. — я невольно выдохнула. — Но если ты заметишь, что Аэрис-кун, гм, изменился... — её взгляд на мгновение стал давящим. — Отойди в сторону.

Что самое отвратительное, это тоже не было ни угрозой, но предупреждением. Меня ставили перед фактом.

— Владыка выписал лицензию? — она покачала головой.

— Нет. Но сама понимаешь, так сильно рисковать не будет даже Сазекс. — 'а если будет, то у меня хватит полномочий.' повисло в воздухе.

Я поняла, сестрёнка.

— Хорошо, Сера. — она кивнула.

— Ты умная девочка, Со-чан. — Сера улыбнулась. — Но мне, наверное, пора.

— Сера, ты забыла — я указала на пачку презервативов, вывалившуюся из сумки сестры.

— А, да. Спасибо за напоминание, Со-чан! — она задумалась, и открыв упаковку, выложила половину на стол. Потом, ещё немного подумав, забрала треть. — Ты ведь знаешь, как пользоваться?

Я покраснела.

— Знаю, но... — Аэрис асексуален. Сказать это у меня не вышло. Впрочем, Сера поняла мои затруднения.

— Ну, не такой уж он и асекс... Но оказываться на месте бедняжки Райзера я тебе не рекомендую, это да. — она все-таки сложила контрацептивы обратно. — На будущее, Со-чан — не влюбляйся в того, кто хочет тебя сожрать.

Она исчезла, даже не утруждая себя созданием печати, а из меня будто выпустили воздух.

* * *

— А ужин скоро? — в доме Аэриса было светло и тихо. Шуметь было некому — сам парень занимался какой-то бумажной работой, Изабелла готовила план на следующие уроки, а Акено на пару с Кибой усадили разгребать домашнюю работу. Сама по себе она была элементарной, но для выросших на улице и лаборатории демонов представляла сложность. С трудом, но подавила отблекс злорадства. Не переношу эту...

Я села на диван напротив, пытаясь найти в его лице то, на что намекала сестра.

Падшие — страный вид. Даже не полноценный вид, если так подумать — просто искореженные ангелы.

Или это ангелы неполноценны, раз уж не способны к репродукции? Неважно.

— А кто сегодня готовит? — парень оторвался от бумаг.

Серьезное выражение лица, налившиеся усталостью мешки под глазами... Обычный Аэрис.

— Ты. — Изабелла подняла голову. — Акено скорее нас отравит.

Сучка возмущенно дернулась.

— Да не отравлю я вас! — видимо, это было больной темой.

— В прошлый раз омлет был сырым снаружи и сгоревшим внутри. Не знаю, как это вообще возможно, но ты справилась. — она даже покраснела.

— Не важно. — Аэрис прервал перепалку. — Я все равно не умею готовить, Изабелла.

Ну да, когда было научится.

— Аналогично, в лаборатории готовке не учат. — ответил Киба, когда в него уперлись взгляды присутствующих.

— Я тоже — я потупилась. — В поместье всегда готовили повара.

Раздались тихие аплодисменты.

— Отлично. Проблема в том, что я тоже не умею готовить. — что?

— Но ведь ты столько лет жила одна! — а вот это может быть интересным.

— В больнице готовят для тебя, а в пансионате всегда есть оплаченная столовая. — девушка пожала плечами. — Значит так, молодежь, кто какую кухню хочет?

С трудом представляю себе местные страны, так что... Мы же в японии?

— Японскую. — Киба и Аэрис подняли руки.

— Принято. — Изабелла отошла в сторону, достав телефон, и все вернулись к своим делам.

Я снова присмотрелась к Аэрису, пытаясь обнаружить изменения. Будь у него видны крылья, это было бы проще.

— Что-то не так? — похоже, быть незаметной у меня не вышло.

— Твое падение. Ты ведь не хуже меня знаешь, что такое падшие. — Акено дернулась, хотя к ней это почти не относилось — полукровка не способная даже крылья раскрыть это не та, кому стоит боятся негативных последствий от плохой наследственности.

Парень вздохнул.

— Так, тут все знают, что из себя представляют падшие или мне обьяснить? — вопрос был обращен к присутствующим.

— Выродки и моральные уроды? — Киба ответил первым, тут же выставив вперед руку. — Без обид, Аэрис.

Тот только усмехнулся.

— Именно. Извращенцы, моральные уроды и выродки. — он покачал головой. — Не все конечно, но по большей части.

— И ты это так легко говоришь? — я ожидала, что он начнет отпираться.

— Сона, если тебя это успокоит, я попросил Серафал лично убить меня, если я начну скатываться. — мне что, должно от этого полегчать?

— Ближе к теме, Аэрис. Мне чертовски интересно. — Изабелла не выдержала. — Я понимаю, что тебе хочется покрасоваться самоотверженностью, но в крайнем случае я, а не Серафал вставлю тебе мозг на место.

— Не сможешь. — он вздохнул. — В общем так, Сона, чем принципиально отличаются демоны и падшие?

Похоже, ему просто неприятно произносить это вслух.

— Мы поглощаем души, но можем развиваться и без этого, чистыми тренировками. Развитие падших происходит только через пытки. — он кивнул.

— Именно. Каждая жертва делает тебя сильнее, быстрее, здоровее, резерв магии улучшается... А еще это приносит удовольствие. — Аэрис прикрыл глаза, вспоминая. — Пытки для падшего — сильнейший наркотик. Падших, не слишком замаравшихся в этом, можно пересчитать по пальцам одной руки. Азазель, Разиэль... Все, пожалуй.

Взгляды всех, присутствующих в комнате резко стали настороженными.

— И почему они не замарались? — голос Изабеллы звучал очень напряженно.

— Потому что были слишком сильны, чтобы единичные жертвы дали эффект, а для массовых убийств не было возможности. — он вздохнул. — Да, Киба, твоя лаборатория была еще и тренировочно-развлекательным центром.

В комнате повисла тишина

— Вот знала же, что будет подлянка... — голос Акено звучал удивительно меланхолично — И когда нам ждать неприятного сюрприза?

Аэрис вздохнул.

— Падшим я становлюсь только в крушителе баланса, так что не скоро. — он поморщился. — Но если вдруг на меня накатит — бейте на поражение.

Будто бы они смогут, учитывая что связь фигура-король сохраняется.

— Аэрис, ты забыл? — он недуменно посмотрел на меня.

— Ах да... Иззи, разорвать связь в крайнем случае сможешь? — она задумалась.

— Именно разорвать вряд ли, но заблокировать контролирующий блок вполне. — значит, ей будет очень больно после того, как ее король умрет.

— Этого достаточно. — он кивнул. — В любом случае, вряд ли вы сможете что-то противопоставить Пути к Победе, так что призывайте Серафал или Сазекса.

Киба фыркнул.

— А не слишком ли, Аэрис? — он покачал головой. — Как я понял, Сатана это сильнейший демон. Не крутовато ли для тебя?

Он поморщился.

— В самый раз, чтобы пути не было... — Аэрис вздохнул. — Каждый крушитель баланса — последний рубеж обороны человечества. Их всего около пятнадцати, бог оставил их на случай если ангелы не справятся.

Изабелла явно заинтересовалась.

— Тогда почему люди еще не правят всеми мирами? — Аэрис усмехнулся.

— Потому что единократное применение убивает носителя. — он выставил руку в защитном жесте. — Кибу отдача убила, но он переродился в демона. За меня заплатил Райзер, его душу выпил механизм.

— Прелестно... — Акено покачала головой. — Значит, если ты используешь свой крушитель баланса, то...

— Или умру через несколько минут, или начну убивать всех подряд, оплачивая долг, верно. — Изабелла присвистнула, осознав масштаб проблемы.

— А у меня такой есть? — я задумалась.

Ключ к душе достаточно известный механизм, но сведений о его крушителе баланса не было.

— Это ты нам скажи, Иззи. — похоже, Аэрису ничего путного на ум тоже не пришло. — Но не советую увлекаться, цена великовата.

— Да я уже поняла. — девушка нервно хмыкнула.

— Ладно. — парень вздохнул. — Сона, ты получила свои ответы?

Я кивнула.

— Тогда тема закрыта. — все кивнули.

Обсуждать вероятность того, что любимый демон превратится в поехавшего маньяка это отнюдь не самая приятная тема для разговора.

POV Киба

— У вас есть сутки, чтобы покинуть вверенную мне территорию. — одетая в латекс падшая напряглась.

На переговоры, в любой момент способные перейти в горячую стадию Риас взяла только меня. Новый парень, похоже, был небоеспособен.

Как оказалось, в части города, которая отошла Риас, было гнездо падших. Его вчера заметила Изабелла во время прогулки, но сегодня, когда мы пришли разбираться, в церкви была только одна девушка, которую Риас и прижала к стенке.

— На каком основании? — было видно, что девушка боится, но пытается сохранять спокойствие.

— Потому что я приказываю вам выметаться. — вокруг Риас сгустился багрянец. Не уверен, почему она так взбудоражена, но последние пару дней у нее было просто отвратительное настроение. Менcтруация у нее, что ли?

Падшая побледнела.

— Я... Хорошо. Мы уйдем! — девушка дернулась. — Но нам нужно хотя бы двое...

Клинок пел в руках, взывая к крови. Пусть и не полноценный Данслейф, а жалкая реплика, но часть свойств оригинала он сохранил. В том числе и жажду убийств.

Или я обманываю себя, и просто хочу убивать падших?

Плечо пробивает золотое копье, прибивая к стене

Зубы сжались — прошлое не отпускало. Радует только то, что мелочь устроили по хорошим, действительно качественно выполняющим свою работу приютам. Сам проверял.

— Через двое суток вы уйдете только вперед ногами. Я не собираюсь терпеть вас на моей территории дольше, чем обязывает договор. — о чем это она?

Я знал, что договор кроме всего прочего регулирует отношения между представителями фракций, но не был уверен, что там точно говорится.

Понурившаяся девушка кивнула. Если бы не латексный костюмчик, я бы принял ее за старшеклассницу. Она даже вызывала не похоть, а желание накричать за неподобающий внешний вид и накинуть куртку.

Изабелла на меня плохо влияет.

— За что вы нас так ненавидите?! — девчонка внезапно сорвалась на крик. — Почему каждый гребаный демон или ангел, увидев нас, считает необходимым плюнуть в лицо?!

— Может быть за то что вы, мрази, творите с людьми и демонами? — на лице госпожи даже не было ненависти — только отвращение.

— Только мы? — кажется, неизвестная падшая завелась. — Мне напомнить, что вы творили во время войны? Да один ваш ублюдочный правитель... — поняв, что сказала, девушка побледнела.

Запал в глазах Риас погас. Она, казалось, тут же потеряла к падшей интерес.

— Киба, можешь обьяснить ей, почему мы не любим падших. Подробно. — на мгновение она задумалась. — Только мусор убери потом.

— А договор... — она вздохнула, устало взглянув мне в глаза.

— Она оскорбила Владыку Ада, мою семью и лично меня. Скажи я такое про Михаила, любой ангел получил бы право казни на месте. — вряд ли он бы им воспользовался, впрочем — сестра Сатаны есть сестра Сатаны. — Так что можешь делать все, что хочешь.

Вокруг Риас раздраженно полыхнула алым печать, и она исчезла.

Ах да. Как же я мог забыть главное правило, первой же строчкой указывавшееся в договоре. 'Любой личный конфликт между представителями фракций решается в личном порядке и не может послужить поводом для конфликта между фракциями.' — ну, или как-то так.

Любое оскорбление автоматически переводит конфликт из межфракционного в личный, и решается между оскорбленным и оскрбившем наедине, пожтому в теории это не оражается на отношениях между фракциями. Наверное, единственное, что я успел прочитать за это время из чудовищно скучного и закнудного договора.

Пока думал, чуть не пропустил удар. Точнее, пародию на него — падшая рубанула тускло сияющим копьем, от одного взгляда на которое просыпались не лучшие воспоминания.

Грубая копия Данслейфа перерубила эту пародию на оружие практически без контроля мозга. Секунда — и меч исчезает, а ее рука, лишившись оружия, заворчивается за спину в захвате.

Я, конечно, не в крушителе баланса, но после пятикрылого она не тянет даже на муху.

— Тихо. — девушка смотрела на меня затравленым взглядом, пытаясь вырваться. — Больше нападать не будешь?

— Нет. — в ее взгляде уже сквозило даже не отчаяние — безысходность.

Почему-то ненавидеть ее не получалось. Казалось бы, она из тех, кто пытал меня и ребят, но... Делали это не только падшие, но и люди. Что мне теперь, всех подрят ненавидеть? Нет уж. Хватит с меня ненависти. Пример бедолаги Аэриса тут чертовски показателен.

Я отпустил падшую и сел на алтарь заброшенной церкви. Подумав, снял куртку.

Мне, конечно, стало холодно, но ей она была явно нужнее.

— Спа... Благодарю. — одевшись, она стала выглядеть совсем как обычная старшеклассница, коих я за последнее время навидался достаточно. Только юбка чуть короче тех, что приняты в школах и вообще не скрывала белье.

— Рассказывай. — я вздохнул. — Обещаю, плевать в лицо не буду.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Знаешь, ты странный демон. — я покачал головой. — Что тебе рассказать?

— Как дошла до жизни такой. — девушка резко распрямилась, жестко встретив мой взгляд.

— Как я дошла? — да она сейчас зашипит. — Да ты вообще представляешь, какого быть падшим после войны? Демоны забрали себе почти всю планету, и выгоняют, стоит падшему остановится на их территории хотя бы на сутки! А стоит возмутится — нас убивают.

Я улыбнулся. Мысль об убийствах падших не выглядела такой плохой.

— И что, вас таких карсивых неавидят напрасно? — я усмехнулся. — Скольких вы запытали?

— 'Мы'? — она, казалось, разолилась еще сильнее. — Я за всю жизнь не тронула ни одного человека.

Верю. Но, увы...

— Но можешь начать. Вы, падшие, наркоманы. — она дернулась.

— Тебе-то откуда знать, демон? — девушка снова завелась. — Ты хоть раз спал на улице, дрожжа от страха, что на твой след выйдут демоны и убьют прикрываясь договором? Убегал от ангела, возомнившего себя судией, который заметил тебя в больнице? — она вздохнула. — Да что ты вообще знаешь...

Забавно. Нет, правда забавно. Я поднял майку.

— О пытках? Многое. — ее взгляд уткнулся в мой торс, а я провел по правому плечу. — Вот это — след от копья твоих собратьев. Это — от осколка Эксалибура, который в меня усиленно пытались запихнуть. Это... — кажется, я сорвался. Я перечислял каждый шрам, белыми нитями разрисовавший кожу — даже перерождение не смогло полностью убрать следы от яростного света.

С каждым словом девушка будто скукоживалась, вжимаясь в стену.

— Ты ненавидишь нас? — странно, но в ее глазах было подобие жалости.

Я вздохнул.

— Нет ничего глупее, чем ненавидеть всех скопом. — я покачал головой. — Все виновные в этом мертвы.

Она улыбнулась.

— Я рада. — она вздохнула. — Я понимаю, что многие падшие причинили много горя... Но ведь другие расы виновны не меньше! Почему все ненавидят именно нас? — кажется, в ее глазах блеснули слезы. — Чем я это заслужила?

Я вздохнул. Мне было нечего ответить.

Повисло молчание и я, еще раз вздохнув, встал.

— У вас есть неделя. — хотя бы это у Риас я выбью. Сомневаюсь, что у Аэриса или Соны получится выпросить хотя бы день.

— Как тебя зовут? — раздалось сзади, когда я уже выходил из церкви.

— Киба Юто. — двери захлопнулись за спиной. Невыносимо захотелось закурить.

Почему все ненавидят падших? Уже излеченные раны мягко намекали на ответ.

Но...

— Нет ничего глупее, чем судить всех представителей расы по отдельным представителям.

Эти слова удивительно органично прозвучали в ночной тишине, а горький дым только утвердил меня в этом мнении. Хороший лозунг.

Отойдя от церкви, разрушенной и потому не обжигающей, я остановился.

Ночь уходила, и рассвет по каплям отбирал легкость в мышцах, что она дарила. Еще пара часов, и ударит тяжёлым прессом солнечный свет.

Хотя опытным демонам он не причиняет даже дискомфорта, я все ещё чувствовал себя на нем очень неуверенно.

Куда мне идти?

Сону я практически не знаю, а просить ее взять такую ответственность через Цубаки... Не настолько у нас хорошие отношения.

Риас просить бесполезно — падших она не переваривает органически, и это чувство неслабо усилилось после моего освобождения. Я уже говорил ей, что винить всех глупо, но... 'Наркоманы в любом случае сорвутся'. Напоминать про Аэриса я не стал, она и так очень переживает.

Кстати о нем. Акено он, судя по её словам, подобрал чуть ли не на улице, притом безо всяких надежд на возможную пользу, она была слишком слаба. Может и эту падшую получится пристроить? Если не в фигуры, так хотя бы выпросить разрешение остаться на территории?

Думая, я все-таки добрался до его дома. По большому счёту, я тоже мог назвать его своим, так как спал всегда здесь — кошмары исчезали только тут, и подозреваю, не без помощи Изабеллы.

Я постучался в его комнату и, дождавшись разрешения, вошёл.

— Работаешь? — последнее время Аэрис всегда вставал на рассвете. Я заметил это, когда пару дней назад посреди ночи шёл к холодильнику.

— Да. Ты что-то хотел? — парень отложил бумаги в сторону.

Серебристые волосы, голубые глаза. Доброжелательное выражение лица. Даже и не подумаешь, что оно в один миг может стать ледяной маской.

Молчал бы, Киба. Сам не лучше.

Своего падшего ты вообще линчевал.

— На территории Риас обосновались падшие... — я решил начать издалека.

А вдруг у них нелюбовь к падшим — это семейное?

— Если нужна помощь в зачистке, то мог бы связаться и по телефону. — я вздохнул.

— Дело не в этом. Она... Я могу попросить об одолжении? — Аэрис улыбнулся.

— Киба, ты же знаешь, если нужна помощь, я всегда буду рад помочь. — похоже на правду.

По крайней мере в школе он не отказывал никому, хотя неизвестно, насколько это переплетается с реальностью.

— Та падшая, что в церкви... Можно она останется на твоей территории? — просить о фигуре у меня не поднялся язык.

Вещь, способная не просто вылечить любую болезнь, а буквально воскресит, к тому же зачисляя в ближний круг слишком ценна.

Парень цокнул языком.

— Риас отказалась? — я вздохнул.

— Даже не стал спрашивать. — он кивнул.

— Правильно сделал. — Аэрис прищурился. — Я поговорю с твоей падшей, если она адекватна — сможет остаться.

— Спасибо. — я действительно был благодарен.

Не знаю чем, но эта девчонка меня зацепила. Не как девушка, а как очередной мелкий, которого нужно запихнуть поглубже и научить не отсвечивать, не привлекать внимания охраны и не злить главу лаборатории.

— Ты не будешь против, если... — я кивнул на пачку сигарет.

— Да пожалуйста. — он только кивнул. — Я не буду.

Как хочет. Я, вздохнув, встал.

Нужно успеть хоть немного выспаться.

POV Рейнаре

Ты как? — вернувшаяся в церковь подруга бросила пакет еды из ближайшего супермаркета на алтарь.

— У нас есть день. Возможно — неделя. — подруга глухо выматерилась.

— Только ведь обжились... — я кивнула. Город, ещё не занятый демонами, был чем-то вроде чуда. Только мы понадеялись, что нашли дом... Как оказалось, что он просто зарезервирован за королевской семьёй.

Весь мир был давно поделён между демонами. И каждый ублюдок считал своим долгом солгать с территории конкурентов. Договор в этом только помогал.

Если кто-то и прогрел великую войну, то это мы. Демоны получили право владения территорией и работы с людьми на ней. Ангелы — устраивающий их договор, сохраняющий за людьми свободу воли и дающий им монопольные права на вмешательство. Гребаная полиция с правом казни на месте.

А мы... Мы получили Ватикан, Мекку, Стамбул, и земли вокруг них. И даже это по договору получилось выбить только потому, что Азазель слишком хорошо укрепил крепости своими артефактами, чтобы их можно было взять без крайних жертв.

В итоге города забрали себе высшие, все места забрал себе ближний круг и места для простых падших в них не осталось. А внешний мир поделён, и бежать некуда.

Демоны обязаны терпеть нас на своей земле только первые сутки, ангелы могут казнить только при намёке на жертвы среди людей... А верховным плевать. Для них простые двухкрылые меньше, чем мусор.

— Сколько мы уже бегаем? — я вздохнула, улегшись на скамейку в церкви.

— Пять или шесть лет. Или больше. — наша встреча состоялась странно.

Мой отец, бывший падшим, просто выбросил меня в приют, когда я родилась. Свою мать я даже не знала — скорее всего, залетела на очередной оргии.

Поначалу все было неплохо, но потом способности пробудились и заметивший вспышку магии ангел решил, что мне нечего делать среди людей. Хорошо ещё что сразу не убил, хотя мог. Мы ведь для них не заслуживающие сострадания выродки, только и делающие, что рвущие людей на части.

Хотя об этом даже думать лучше шёпотом. Эти мрази могут убить и да шутку, не то что за появление рядом с человеком.

'Падшие — опасные наркоманы', 'Каждый падший — убийца и предатель'.

Забавно, я ещё помню эти лозунги.

На чем я остановилась?

Ах да. Когда меня прогнали из приюта, мне повезло не умереть с голода, а наткнуться на Элис. Она тоже бродила по городам, пытаясь выжить.

Она меня и воспитала. Потом мы наткнулись на Х, а дальше...

— На землю. — появившийся в обжегшей глаза светлой вспышке ангел смотрел холодно. Очень холодно.

За его спиной сияло семь крыльев, и на меня накатило отчаяние. Нет шансов. Даже если принять тот факт, что мы убьем ангела и станем целью охоты всех небес, без шансов.

— Хорошо. — Элис подчинилась, опустив руки и легла на асфальт. Я поступила так же.

'Все будет хорошо'. Я пыталась сказать это взглядом, но уверенности у меня не было.

— Что тут происходит? — неизвестный ангел будто отказывался смотреть по сторонам.

— На ребёнка напали. Я... — её прервали.

— Я спрашиваю, что происходит. — Элис сжалась.

— Я защитила ребёнка от изнасилования и убийства. — маленкая девочка лет пяти жалась к ноге женщины, испуганно смотря на нас.

Одежда на ней была порвана, но дальше дело не зашло — услышав крик, мы успели вовремя и педофил не успел зайти дальше.

— Ты убила человека. — ангел прищурился. — Более того, ты наслаждалась его смертью, падшая.

'Падшая' из его рта звучало, как худшее оскорбление.

— Я спасла ребёнка! — мужчина покачал головой.

— Нет. Ты нарушила закон. — кажется, он не против беседы.

Элис сжала пальцы в знак 'бежать'.

За моей спиной распылись крылья, и я рванулась вверх, только чтобы парализованной слепящим светом рухнуть вниз.

Ангел даже не пошевелился.

— Я что, должна была стоять в стороне, пока на моих глазах ребёнка режут, мудак ты гребаный? — Элис сорвалась.

Не знаю почему, но дети всегда были её больной темой.

Ангел вздохнул.

— Именно. — Элис захлебнулась возмущением. — Страдания закаляют душу.

— И ты называешь себя ангелом?! — он покачал головой.

— Знаешь, как я вижу произошедшее, падшая? — его голос будто стал громче, хотя он и не повышал его. — Ты убила человека. Его душа искорёжена, он никогда больше не сможет переродится.

— Он это заслужил! — ангел покачал головой.

— Кто ты, чтобы судить? — Элис дёрнулась в сковавших её золотых оковах.

— Это было моей волей. — он вздохнул.

— Только люди обладают свободой воли. Мы были созданы, чтобы защищать её. Чтобы хранить наших младших братьев от угроз, не мешая им искать их собственный путь к свету. — я с трудом осознавала, что он говорит. Слепящий свет вгрызался в мозг, выжигая глаза.

Как Элис это терпит?

— Позволяя им насиловать и убивать детей? Потому что это их путь? — ангел прищурился.

— Девочка бы спокойно ушла на перерождение, забыв о случившемся. Возможно, даже попала бы в рай. — он не видел в этом ничего плохого. Казалось, он вообще не замечал аморальности происходящего.

— А скольких эта мразь убила бы ещё? — Элис трясло.

— Неважно. Он бы искупил свои грехи в следующей жизни. — ангел вздохнул. — А ты лишила его этой возможности.

Над его плечом сгустился свет. Кажется, время разговоров прошло.

— Не трогай её. Она не виновна. — Элис кивнула на меня.

— Хорошо, падшая. — семикрылый поднялся в воздух. — За убийство человека ты приговариваешься к смерти.

Я дёрнулась, но заклинание ангела было слишком сильно.

Элис рухнула, когда её пробило белое копье, а потом рассыпалась голубовато-черным прахом.

Ангел посмотрел в глаза ребёнку и исчез.

— Ой, тётя, а вы кто? — сдерживающее заклятие пропало вместе с ублюдком.

Я рухнула на колени, стирая с лица прах. Тогда, в заштатном городке, я потеряла женщину, заменившую мне мать.

POV Калаварнер

— Значит, тут есть демоны? — глаза малышки Рейнаре разочарованно потускнели.

— Да, Калаварнер. — я кивнула.

Она устала бегать и прятаться. Она не заслужила всего этого.

— Значит, у нас ещё несколько часов? — не так уже мало, если умеючи. На крыльях за это время как раз можно добраться до соседней префектуры.

— Возможно, неделя. — я улыбнулась.

— Этот Киба... Неплохой парень. Но не думаю, что у него что-то выйдет. — во время разговора я наблюдала издали.

Сестра Сазекса и мальчик с даром святого творения... Непобедимые противники для Рейнаре, незначительное препятствие для меня.

Хорошо, что они ушли. Ненавижу убивать.

Особенно без крайней необходимости.

— Почему? — девушка недоумевающе посмотрела на меня.

Ну как бы тебе объяснить так, чтобы ты поняла.

— Я ведь объясняла тебе условия договора. — я вздохнула. — Демон, разрешивший падшим остаться на закреплённой за ним территории несёт ответственность за все, что мы сделаем. А с репутацией нашего вида... — почти оправданной.

'Почти' — потому что жизнь отучила быть категоричной.

— Но может... — я улыбнулась.

Извечная надежда на лучшее одна из тех черт, что и заставила меня взять рыдающую у тела почти матери девушку под своё крыло.

— Может. — но не будет.

Сазекс мог бы разрешить, но где он, и где я. Теперь.

Великая война кончилась, Калаварнер. Вы больше не равные.

Нужно не забывать повторять это, во избежание появления излишних надежд.

Мысли уносят в прошлое, когда все было просто и понятно. Демоны убивали людей и поглощали их души, это нужно было прекратить. И мы прекращали. Как могли и где могли.

Ещё даже не было падших, а Светоносный ещё сиял первой звездой небес.

А потом все покатилось.

К дьяволу воспоминания.

— Ты посидишь внутри? — разрушенная церковь была тем единственным, что связывало с прошлым.

И, пожалуй, единственным местом, не отвергающим нас.

— Да, Калалварнер. — я кивнула и за спиной распахнулись вороненые крылья.

Восемь целых и обрубок вместо девятого.

Плата за выбор. Отметина за предательство.

Каждому своё, Михаил.

Свежий воздух бьет в голову и освежает мысли.

Не ночь и не день — рассвет. Единственное время, не усиливающее ни демонов, ни ангелов.

Лучшее время для полётов.

Вздохнув, все-таки спустилась ниже. Небо тяжёлым молотом нависало над головой, обжигая, если поднимешься слишком высоко.

Падать — не больно. Просто в один миг ты понимаешь, что из тебя вырвали кусок.

Нет больше незримой, но столь необходимой поддержки света. Твои силы кончаются и восстанавливаются только со временем, а молитвы причиняют только боль. Ты остаёшься один на один с таким чужим миром вокруг.

Когда война кончилась, мы вздохнули с облегчением. Демоны получили своё, падшие тоже, но все-же главную цель мы выполнили — люди остались неприкосновенны. Его воля была исполнена, и теперь они могли развиваться не опасаясь нападений демонов и пыток падших.

Нам казалось, что мы заслужили покой. Что теперь, когда людям ничего не угрожает, мы сможем отдохнуть от длившейся три тысячи лет войны, срубившей почти две трети наших братьев и сестёр.

Мы ошибались.

[Рай в ужасе затих — происходящего не мог вынести почти никто.

Да, люди воевали и умирали всегда. С ужасающими жертвами, не щадя и не прося пощады. Они гибли от болезней, от природных катаклизмов — но все это было можно терпеть. Даже рабство прошло мимо небес, слишком занятых войной.

Смерть — естественный процесс, а войны — воля людей. Это их путь, в который мы не могли вмешиваться. Такова была Его воля до того, как Он ушёл на небеса, искалеченный своим лучшим творением. Это было частью самой нашей сути.

Но то, что произошло, было большим, чем мы могли вынести. Чем кто-либо мог вынести.

Искренних молитв всегда было мало, и на них всегда отзывались. Это было единственной привилегией, единственным средством и возможностью влияния.

Искренние, по настоящему светлые молитвы, открытые и чистые — их слышал каждый ангел.

Они разрывали голову. Миллионы голосов одновременно кричали, умоляли, взывали к помощи и защите небес.

Люди, возомнившие себя лучше других людей. Люди, начавшие миллионами уничтожать других людей. Использовать их как скот, сжигать и пытать в невероятных количествах. Людей, чья психика и душа была настолько искорёжена ими самими, что даже при перерождении это не могло пройти.

Тысячи, с самого рождения не знавших ничего кроме боли. Миллионы, отчаянно сражавшихся за собственную человечность.

Они были достойны помощи. Они своей кровью и болью вырвали право на неё.

Прогноз Люцифера оправдался. Людям потребовалось наша помощь.

Но небеса молчали.

Михаил запер врата, а Зеруил поддержал запрет.

'Воля людей превыше всего.' Право выбора становилось абсолютным.

Он, уничтожавший виновных и в миллионы раз меньших преступлениях, молчал, будто уйдя от нас. А в его отсутствие архангелы сказали своё слово, навсегда разделив рай на две половины.

Мы не выдержали.

Габриэль восстал, и мы встали за его спиной. Двадцать девятикрылых, вся гвардия небес.

Встали и ушли из рая. Ушли, чтобы остановить войну, начатую людьми. Ушли, чтобы спасти тех, кто молил нас о помощи. Ушли, чтобы сгореть в сиянии небес.]

Тростинец был уничтожен первым же ударом. Пусть мы и лишились поддержки небес, а крылья почернели, люди никогда не были нам противниками.

Не потребовалось даже моих усилий — Габриэль смел его самостоятельно.

В этот момент, когда почти триста тысяч человек были спасены в один миг...

Мы стали нарушителями договора о перемирии.

Первым и единственным в истории случаем, когда хранители договора нарушили все его положения.

Михаил не стал преследовать нас, позволив покинуть рай. Он не хотел второй войны на небесах.

Он призвал к договору, и небо стало огнём.

Ад, признавший договор, ударил одновременно с Небесами.

И мы сгорели.

Габриэль умер так же, как и жил — пронзённый копьём Михаила, до самого конца так и не решившись поднять оружие против своего брата.

Небо, ставшее белым пламенем по воле архангелов. Земля, обратившаяся в багровый вал энергии, уничтожавший все, что попадалось ему на пути.

Три двенадцатикрылых объединили усилия и этого хватило, чтобы от нас остался только прах.

Не знаю, кто пережил эту бойню кроме меня. Не знаю, что после этого творилось на небесах.

Наверное, я сломалась именно тогда. В тот момент, когда все мечты были раздавлены, а все понятия о правильном и неправильном прекратили существовать.

А все, кого мы спасли в концентрационном лагере просто умерли от голода и пуль, будучи неспособными спастись без нашей дальнейшей помощи.

Восстание оказалось бесполезным. И остались от него такие же бесполезные ошмётки, бесцельно бродящие по медленно восстанавливавшемуся миру.

Наверное, не наткнись я на малышку Рейнаре, я бы все-таки приняла предложение Азазеля и присоединилась к фракции.

Но... Наверное я слишком слаба, чтобы присоединится к тому, с кем однажды воевала.

POV Аэрис

Просьба Кибы не была удивительной. Он оказался удивительно адекватным парнем, и сумел разграничить виновных и невиновных. Жаль, что я не могу сказать то же про себя.

Работа оказалась плохим средством от кошмаров. Текучка, состоящая из донесений об активности падших, аякаси, вампиров и прочих тварей обрабатывалась почти без участия сознания, отработанный навык в связке с механизмом позволял проделывать и не такое, а по-настоящему сложных дел не было. Единственное, что меня волновало — отсутствие видимой реакции старой аристократии на убийство Райзера, но ничего поделать с этим я не мог. Оставалось надеятся, что господин справится и без моих выкладок.

Ссылка в мир людей была... Странной. Постоянно видеть вокруг себя до безумия изменившейся за шестьдесят лет мир, контактировать с большим количеством людей и при всем этом не чувствовать угрозы. Небо, солнце, дождь, деревянные и бетонные здания — все будило воспоминания, и каждый раз я ловил себя на том, что практически раскрыл вторые крылья. Наверное, так и сходят с ума — теряя связь с реальностью, переставая отличать прошлое от настоящего. Если бы не Изабелла, не знаю, как бы я выдерживал это.

— Акено, не могла бы ты позвать Кибу? — к чему откладывать визит в церковь?

Мобильный телефон — очень удобная штука, почти как мысленная связь, да еще позволяющая экономить силы, что для меня весьма кстати. Из-за сменявшей припадки ненависти апатии я практически все время дома проводил или за рабочим столом, или в постели, и часто вставать не хотелось.

Одежда — белая рубашка и джинсы, на ноги кроссовки. Взял бы плеер, если бы Иззи не раздавила его каблуком — мне нельзя отвлекаться от реальности и рефлексировать, так что наушники и прочие средства отгородится от мира были под запретом.

Киба уже стоял во дворе, буквально сияя радостным ожиданием. Не знаю, почему помощь другим доставляет ему столько удовольствия, но мне кажется, если бы не долг перед Риас — отправился бы он волонтером куда угодно. Нужно будет дать ему такую возможность когда она соберет полную команду. В конце концов, что может быть лучше, чем хорошо оплачиваемое любимое дело.

— Мы идем одни? — парень явно был удивлен.

— Если ты думаешь, что они могут напасть — никакого разговора о том, чтобы позволить им остаться на моей территории и быть не может. — на самом деле Иззи давно уже у церкви, а Акено будет прикрывать, но зачем ему это говорить?

Да и печать господина на запястье все равно охраняет меня куда лучше, чем кто-либо, находящийся в городе.

Разрушенная церковь находилась на самом пересечении моей и Риас территории — всего минута полета. К сожалению, мы в мире людей и открыто летать не стоило, так что путь занял почти двадцать минут. На дворе стояло позднее лето, и свежий вечерний воздух приятно холодил голову.

Двери разваливающегося здания легко поддались, пропуская нас. Киба по привычке держался чуть впереди и правее, странно сжимая пальцы — создание клинка займет меньше секунды. А я... Я нервничал. Тому, кто никогда не использовал Путь не понять, что это такое. Кристально четкие мысли и понимание того, что весь мир просчитан и учтен — настоящее и будущее, поступки, мотивация их совершить и вообще все факторы сплетались в единственную цепочку шагов, приводящую у победе. С нулевой вероятностью поражения или ошибки, без сомнений или рисков. Наверное, всемогущество ощущается похоже.

Если бы я не жил всю жизнь с похожим ощущением — я бы сорвался в вечный путь, платя за его использование чужими жизнями. Но уже почти восемь лет я живу с божественным механизмом, усиливающим интеллект. Создать прекрасный план, разобраться в сложнейшем чертеже, составить и реализовать невероятную комбинацию... А спустя секунду после отключения механизма осознать, что ты не понимаешь даже трети сделанного. После такого можно терпеть даже отсутствие Пути. Но только терпеть.

— Значит, ты второй хозяин территории? — на церковном алтаре сидела молодая девушка с длинными синими волосами, уложенными в хвост. Вторая стояла чуть позади, и она соответствовала описанию Кибы — 'переставшая придуриваться Серафал с черными глазами.'

— Именно. — я сел на скамью напротив. — Могу я узнать твое имя?

Судя по удивлению Кибы, ее он раньше не видел. Судя по тому, что она начала разговор — старшая в паре она. Использовать механизм, чтобы лучше построить разговор... Нет. Иногда нужно что-то делать и без магических помошников.

— Калаварнер. — девушка ухмыльнулась, и продолжила. — Это Рейнаре, но ты ведь и так это знаешь, малыш.

Несмотря на молодой внешний вид она вела себя так, что никакого противоречия, когда она назвала меня малышом я не почувствовал. Пусть тысячелетия в ее глазах и не сквозят, но вполне вероятно, что она видела начало человеческой цивилизации. Странно другое — практически все 'старые' падшие — скатившиеся психопаты, за исключением нескольких представителей в верхушке, собравших вокруг себя сильную молодежь. От нее же кровью не просто не пахло — я не чувствовал даже того неприятия, что обычно появляется при соприкосновении демона и падшего. Эта Рейнаре, куда более слабая, чувствовалась — а она нет.

— Мне нужно знать твой уровень сил. — она улыбнулась еще шире. Если мои догадки верны...

За ее спиной распахнулись вороненые крылья. Никаких спецэфектов вроде фиолетового сияния, но количество их пар говорило само за себя. Восемь. Стоп. Восемь и обрубок.

Это... Двадцать ангелов и один архангел. Вторая небесная война. Первое, упоминания о чем я пытался найти, когда пришел в себя.

'Почему вы не пришли?' — молчаливый вопрос.

'Мы пришли.' — такой же ответ в глазах девушки. — 'Но не смогли спасти'.

Я понял, что падаю, когда врезался коленями в каменный церковный пол.

Что я должен сказать ей? Спасибо за попытку?

Я не понимаю, что я чувствую. Я не понимаю, что должен чувствовать. Я не хочу ничего понимать.

Клубок эмоций внезапно стал пустотой.

— Вы... — голос звучал никак. — Сазекс использовал право на ответное действие для уничтожения Аушвица.

Она кивнула, прекрасно это зная.

Такие, как она, купили мне жизнь отдав все, что имели. Что я должен чувствовать? Что я должен говорить?

— Он всегда был тем еще альтруистом. — она улыбнулась. — Вам повезло с правителем.

— Вы знакомы? — я сел на церковную скамью. Рейваль и Киба явно не понимали, что происходит, но не мешали.

— Я же была в небесной гвардии, малыш. Или ты думаешь, что Сазекс так легко договорился о переговорах с Михаилом во время войны? — а вот теперь та самая бездна времени в глазах появилась.

— Понятно. — я чувствовал себя настолько неуютно и непонятно, что впервые не понимал, что говорить. — Один раз я сделаю для вас почти все.

Это будет справедливо.

— Возьми Рейнаре в фигуры. — она улыбнулась. — Хватит ей уже бегать по миру.

Молча стоявшая за алтарем девушка вспыхнула, но ничего не сказала.

— Это... — она вздохнула.

— Я знаю, как работают демонические шахматы. — могу поверить что она даже знакома с их создателем.

Ну ладно.

— Что ты умеешь? — я обратился к Рейнаре.

— У меня два крыла. — значит базовый комплект — копья из света и подпитка от чужой боли. Значит слон.

Фигуры вообще создавались по простому принципу — пешки это обладатели одной специфической способности, на враждебной территории приобретавшие способности любой фигуры кроме короля. Слоны — дальний бой, кони — скоростной ближний, ладьи — защита. Ферзь обычно сильнейший маг, способный вынести половину команды противника.

Активированная фигура окрасилась в вороненый — никаких неожиданностей.

— Согласна. — а девочка то ознакомлена с процедурой.

Фигурка рассыпалась пылью, начав трансформацию, а Рейнаре потеряла сознание.

— Можешь находится на моей территории столько, сколько хочешь. — Калаварнер кивнула. Киба подхватил новенькую, а я разлегся на скамье. Обычно процесс занимает несколько часов, и лучше бы мне находится рядом для простоты связи

POV Изабела

— И что скажешь? — тихо вошедший в мой кабинет Аэрис ощущался... Странно.

Голубой, белый — как всегда, это отпечаток личности, он не поменяется даже если его сломать... Ну, еще сильнее. Эти краски меня не интересовали, только краем глаза отметила ставшие чуть ровнее переходы и будто припорошенные снегом обломки костей — тригеры уже немного зажили. Конечно, для полного выздоровления тут еще пару лет, но за неимением гербовой...

Парень не отвечал, странно смотря на меня. Вернее, не смотря — он ушел в свои мысли, забив на окружающий мир. Это что же тебя так удивило?

Да и какие, однако, интересные серебристые искорки на дне голубизны — посмотрим-ка поближе.

[Гибкое тело дрожит от прикосновений, покорно изгибаясь. Черные волосы разметались по кровати, белье упало куда-то у окна.]

Ого. Как быстро взрослеют современные дети. Я в их возрасте... Потеряла самую ненужную часть организма еще раньше. Хотя у меня и ситуация была... Особенная.

— Ну и что скажешь о первом сексе? — парень задумался, вспоминая ощущения.

Как я и думала, ни малейшего смущения не было — для него это все равно что пожать руку, разницы никакой. Минусы стратегического механизма, ничего не поделаешь.

— Было холодно. — а ведь не преуменьшает. Скользнув в его голову, я не нашла ничего, хотя бы отдаленно похожего на испытанное удовольствие или стресс. Будто рутинную работу выполнял. И это в пер... Второй то раз!

— И все? — он задумался сильнее, и уже чуть неуверенно продолжил.

— И мокро. — мда. Вот же семейка — одна суккуб, второй тотальный асексуал. Они что, специально все в крайности разобрали?

— Ты хоть Акено этого не сказал? — для девочки это тоже первый раз, в конце-концов. Хотя она падшая, а их гены это та еще смесь. Удивительно, как она с таким уровнем гормонов вообще так долго продержалась.

-... — по повисшему молчанию все стало понятно. Нет нужды даже досматривать сцену до конца.

Я вздохнула. Мало мне было проблем.

— Вы хоть предохранялись? — он кивнул.

Ну, хоть что-то. Умереть, переродится в демона, сжечь заживо десять в общем-то невиновных девчонок и все для чего? Снова работать школьной учительницей, только теперь еще и психологом на полную ставку?

— Тогда забей. Испортить сильнее все равно уже не сможешь. — потому что дальше уже некуда.

Он кивнул, откинувшись на кушетку. Сознание, раскрывшееся еще шире, заиграло новыми красками — серебряного оказалось куда больше, чем я заметила изначально. Серебро, чистое, отдающее звоном стали и лунным светом.

Мне чертовски нравятся эти изменения. Понять бы еще, что послужило катализатором.

— Я надеюсь, Сона не узнает об этом инциденте. — на треть приказ, на треть просьба, на треть угроза. Мальчик, ты меня поражаешь. — Пожалуйста, займись этим.

Я улыбнулась.

— Ты хочешь, чтобы я стерла Акено память? — насколько ты способен опустится, мальчик?

— Обойдемся без крайних мер. Просто объясни ей ситуацию... Правильно. — я кивнула. Аэрис меня не разочаровывал. Пока.

— Ситри об этом не узнают. — его лицо не изменилось, но игра красок в сознании явно показала благодарность. Мы поняли друг друга.

Я вздохнула. Проводимые парнем операции мне не то, чтобы не нравились, но они отчетливо отдавали излишним ребячеством.

— Ты ведь понимаешь, что мои закладки нашли сразу после того, как я их поставила? — его почти маниакальное стремление знать все доставило мне немало неприятных минут.

— На это и был расчет, верно? — я вздохнула. Как бы хорошо не сочетались его доводы с классической военной теорией, мне они не нравились. Не в последнюю очередь потому, что заниматься ими приходилось мне. — Твои способности опасны, и могли бы вызвать... Нежелательные последствия. Сейчас же все уверились, что твой предел — грубые ментальные закладки и перехват контроля над телом.

— Тем не менее, охрана докладывала уже о семи предотвращенных покушениях. — реально их было восемь, но последнее чересчур странное для демонов, так что промывать мозг самоубийце пришлось на ходу. Кто бы мог подумать, что кому-то взбредет устраивать теракт в элитной японской школе?

— Всего семь, притом направленных на меня. Знай они, на что ты способна, мы бы вообще не проснулись. — я кивнула.

Приставленные к Аэрису и Риас десять гвардейцев при всем желании не смогли бы противостоять кому-то уровня Серефал Ситри. Очень... Эксцентричная, но чертовски опасная стерва.

— Это все? — подозреваю, каждая пропущенная секунда — все сильнее накрутившая себя Акено. Не люблю работать с подростками, а уж с гормональными драмами вообще ненавижу.

— Почти. — Аэрис улыбнулся. — Владыка сообщил, что может нанести визит в ближайшие несколько недель.

Один демон, а как резко поменялось сознание — алые вспышки и почти осязаемое удовольствие наполовину с радостным ожиданием. Это даже не собачья преданность, а полноценный импринтинг.

— Что от меня требуется? — охранные меры — глупость, он сам лучшая охранная мера из возможных.

Улыбка на лице парня потухла.

— Мне нужно, чтобы ты... просканировала сознание одного демона из свиты, который возможно будет. — таааак...

— Просканировала? — похоже, мальчик начинает играть по крупному.

— Вскрыла и выпотрошила, если придется. — хм. А ведь он серьезно.

— Подробности. — Аэрис кивнул.

— Жизель Астартос, бастард Астаротов. — перед глазами встал обаятельный темноволосый мужчина средних лет. — Чуть выше среднего по силам, фигур не имеет. Был бы заурядным придворным демоном, если бы не его роман с Серафал.

Как все интересно.

— Сона приревновала старшую сестру? — парень поморщился.

— Не в этом дело. — он вздохнул. — Сера попросила уточнить, куда Жизель спрятал некоторые данные, которые она очень не хотела бы видеть достоянием общественности.

Я присвистнула.

— Он пытается шантажировать верховного демона? — это даже для меня, знающей о жизни преисподней только по памяти других демонов, звучало самоубийственно.

— Или просто узнал то, что знать не стоит. Неважно, Сера не может убрать его до того, как данные окажутся в безопасности, и попросила заняться этим меня. — а значит и меня тоже. Все понятно.

Я улыбнулась.

— Какая вероятность того, что это не наскоро сляпанный предлог для оценки моих способностей? — с самого начала разговора горевшие голубым глаза Аэриса снова стали синими, и я поняла, что попала в точку.

— Почти нулевая. — он улыбнулся. — Но это не значит, что мы не подыграем.

— Хорошо. Отдыхай. — цифра, сверкнувшая в мыслях, сказала мне куда больше, чем любое продолжение по определению прослушиваемого разговора. Три — из пяти возможных уровней воздействия. Значит, раскрываем карты наполовину.

Бедный, бедный бастард Астаторов.

Уважаемые читатели, помните, комментарии — еда и воздух автора. От их количества прямо зависит количество и качество продолжения.

И я буду очень благодарен за пиар, чем больше людей читает — тем сильнее мотивация писать